Рон чиркнул зажигалкой, прикуривая. Огонек на мгновение вырвал из темноты комнаты кусок убогой обстановки — покосившийся стол, одинокую табуретку и распахнутое окно, ветер из которого лениво уносил дым от уже далеко не первой сигареты. Тишина вокруг была вязкой, почти осязаемой, в ней хотелось проковырять пальцем дырку, как в старых, поеденных молью занавесках — по крайней мере, это казалось настолько же легким.
В глубине квартирки тихо скрипнула дверь, и Рон неспешно обернулся, облокотившись спиной о подоконник и выкинув сигарету в окно. Встреча обязательно должна была состояться именно сегодня — тянуть дальше было нельзя, иначе несколько месяцев упорных трудов пошли бы насмарку.
— Девяносто восемь тысяч двадцать два, — раздался из коридора женский голос.
— Один пять четыре четыре два, — Рону всегда было проще запоминать эти коды по цифрам. Он представлял, как они появляются в воздухе, нарисованные тонким оранжевым пламенем, — и это сложно было не запомнить.
Девушка робко зашла на кухню. В темноте было невозможно разглядеть даже тон ее волос. И Рон, по существу, плевать хотел на то, как она выглядит. Лишь бы принесла конверт с нужной информацией.
— Все по плану? — он должен был спросить, следуя инструкции. Рон всегда придерживался правил — слишком дорожил работой.
— Да, — ее голос дрогнул, и Рон на автомате потянулся за палочкой. Нынешняя связная ему совсем не нравилась. Она слишком тянула время — наверное, новенькая.
Послышалось шуршание, потом скрипнул стол. Рон взмахнул палочкой, запуская под потолок небольшой шар света. На столе лежал толстый желтоватый конверт — намного больше, чем приносили обычно. Это не могло не вызывать подозрений.
Рон взмахнул палочкой еще раз, накладывая на конверт чары проверки темных заклинаний, но они ничего не показали.
— Проверил? — усмехнулась девушка, и Рон перевел на нее взгляд.
Осунувшаяся, слишком худая, под глазами круги. Волосы стянуты в хвост, из которого выбиваются пряди. Вся одежда черная. Встреть Рон ее пару лет назад на улице, точно бы подумал, что наркоманка. Теперь-то он знает, что нельзя судить о людях по их внешнему виду. Сейчас эта девушка, рискуя своей жизнью, пытается спасти целый мир.
А она тем временем опять усмехнулась:
— Что, не признаешь?
Рон посмотрел на нее удивленно — во-первых, она нарушила инструкцию. А во-вторых, он действительно видел ее впервые в жизни.
— А должен? — он впервые за шесть лет работы тут отошел от инструкции.
— Наверное, — кивнула она, двигаясь к двери. — Впрочем, нет. Тут никто никому ничего не должен, так ведь?
С этими словами она исчезла в глубине коридора.
Рон чертыхнулся, схватил конверт и аппарировал.
* * *
Когда он вернулся на Гриммо, было уже далеко за полночь, но в окнах библиотеки горел свет — значит, Гермиона опять ждала его. Он тихо разулся и прошел на кухню — очень хотелось выпить. Завтра днем ему опять предстоит вернуться в австрийское посольство, чтобы оттуда координировать действия разведгруппы. Но сегодня можно расслабиться — хоть на полчаса. В Англии пока спокойно, и не нужно то и дело бросаться к окну, чтобы понять, кого в очередной раз разбомбили.
Сзади послышались шаги, и Рон резко развернулся, выхватив палочки и чуть не расплескав на себя виски.
— Гермиона, — выдохнул он с облегчением. — Почему ты еще не спишь? Сколько раз я просил тебя не ждать меня по ночам?
— Гарри сегодня тоже на рейде, — угрюмо ответила она. — Я не могу заснуть в этом доме, когда никого больше тут нет.
Рон притянул ее к себе и обнял.
— Поверь мне, тут куда спокойней и безопасней, чем там, — он неопределенно мотнул головой в сторону улицы. — А значит, и мы спокойны. От... Малфоя вестей нет?
Гермиона устало покачала головой и отошла к плите, чтобы поставить чайник.
— Я жутко боюсь за него, Рон, — она обхватила себя руками, не поворачиваясь. — Я знаю, что вы с Гарри сможете за себя постоять — вы многое умеете сверх того, что дали в школе авроров. А он...
Рон сжал кулаки. Как же все не вовремя произошло. Он понимал, что Гермионе невыносимо сидеть взаперти, но ситуация сложилась не в их пользу. Правда, Гермиона уже явно шла на поправку — не была больше такой бледной, и руки не тряслись. Но сил у нее все еще не было. И сейчас Рон был даже рад, что в их компании появился Малфой — только он смог убедить Гермиону сидеть дома, пока полностью не восстановится организм.
Вообще, жизнь повернулась как-то странно.
Рон смотрел, как ветер разносит пепел, оставшийся от некогда великого темного мага, и не мог поверить, что все закончилось. Что больше не нужно каждую секунду бояться за жизни всех вокруг. Что можно спать по ночам без караула. Да, у Рона в тот момент были очень странные и неуместные мысли, но он ничего не мог с собой поделать.
Кто-то рыдал, кто-то кричал, кто-то просто уставился в потолок, не в силах отпустить себя. Рон видел все это, но то и дело возвращался взглядом к Гарри, который упал на колени и тупо уставился на свои ладони, в одной из которых все еще сжимал волшебную палочку.
На самом деле, никто уже не верил в эту победу. Горстка людей, забаррикадировавшаяся в подземельях, — все, что можно было о них сказать. Пятнадцать человек, на свой страх и риск решивших защищать Гарри Поттера до конца, до последнего вздоха.
Среди них не было ни одного, кто не потерял бы хоть кого-то.
Ремус лежал на скамейке и тихо, чтобы никто не заметил, всхлипывал. Тонкс убили прямо у него на глазах — Беллатриса постаралась. Это было ужасное, кровавое месиво. Один взмах палочки — и кожа Тонкс начала покрываться язвами, которые разрастались с каждой секундой все сильнее. Она даже не успела толком закричать — только забулькать, потому что эти чертовы язвы были везде. Рон помнил это, потому что именно он утащил Ремуса, когда тот кинулся было к останкам жены.
Гермиона убрала палочку, с помощь которой только что развеяла пепел, в карман. Она выглядела самой спокойной и собранной, как будто происходящее было не сумасшествием, а цепочкой просчитанных действий. Любой мог бы подумать именно так, но не Рон. Он видел, как Гермиона сжала кулаки, чтобы не дрожали руки. По ее правой ладони потекла капля крови. Физическая боль, чтобы заглушить душевную? Рон уже знал, что это не помогает.
Улыбалась Луна. Неизвестно, о чем она думала в тот момент, но улыбка ее была настолько печальной, что Рону невольно захотелось ее обнять и пожалеть. Его опередил Невилл. Он присел перед Луной на корточки и осторожно сжал ее ладошки в своих руках. Рон наблюдал за этим со стороны с замиранием сердца — ему бы тоже хотелось прямо сейчас почувствовать чьи-то заботливые объятия. Но Гермиона в этот момент мягко гладила по голове Гарри, который уткнулся ей в плечо. Ему сейчас ее участие было важнее.
Неожиданно кто-то сжал плечо Рона. Он поднял голову и столкнулся взглядом с темными глазами Паркинсон.
— Вы молодцы, — тихо сказала она. — Это победа. Это конец войны.
Пару секунд она смотрела на него, полная уверенности, а потом по ее щекам потекли слезы. Рон тихонько потянул ее за руку, заставляя сесть рядом, и прижал к себе, бормоча какую-то ересь.
Он никогда не доверял слизеринцам, считая, что они всегда руководствуются только собственной выгодой. И еще он ненавидел Малфоя — раньше, конечно. До того самого момента, пока он вместе с Блейзом не выскочил на середину коридора, когда они отступали из Большого зала с бесчувственным Поттером на руках.
Рон готов был запустить в Малфоя даже Аваду, если бы тот сделал хоть одно лишнее движение, но тот кинулся им навстречу, на ходу тараторя, что можно укрыться в подземельях, в комнате, которую подготовил Снейп.
Будь у них тогда хоть какой-то выбор, Рон не согласился бы на эту авантюру, но за спинами уже гремели взрывы и слышались крики. Он сомневался всего мгновение, а потом ринулся вслед за Блейзом, здраво рассудив, что с тремя — за первым же поворотом обнаружилась Паркинсон — слизеринцами справиться будет проще, чем с толпой Пожирателей. Гермиона налила себе чай и села за стол — она действительно стала выглядеть куда лучше, чем пару недель назад.
— Гарри еще не вернулся? — поинтересовался Рон, доливая в стакан виски и опускаясь на стул напротив.
— Нет, — покачала головой Гермиона. — Я думала, вы придете вместе.
— Я... — Рон запнулся, понимая, как отреагирует Гермиона на его слова. — Я был не на рейде.
Гермиона вскинулась и посмотрела на него с настороженностью. Рейды были очень опасными, но куда чаще погибали связные
— А где ты был?
— В Праге, — ответил Рон твердо и посмотрел ей в глаза. — Сегодня я был связным.
Гермиона всхлипнула и прижала ладони ко рту.
— Ты же обещал, что больше не пойдешь туда. Вы оба с Гарри обещали мне, — прошептала она. — А если бы ты не вернулся? Что мне надо было бы делать?
Рон сжал ее руку.
— Гермиона, я вернулся. Все прошло гладко. Мы должны ходить связными. Ты же сама сказала, что мы с Гарри умеем на порядок больше других. Так почему мы должны отсиживаться в стороне, когда другие рискуют жизнью, спасая мир? Нам куда легче — после этих встреч мы возвращаемся в тихую спокойную Англию, домой. Пьем чай — или что покрепче, — сидим у камина, общаемся с близкими людьми. Представь, каково им! Та девушка, которая сегодня была связной, выглядела просто ужасно. И вернулась она в какой-нибудь Дрезден, где ее каждую секунду могут раскрыть и подвергнуть пыткам. Гермиона, ты не имеешь права просить нас, чтобы мы оставались в стороне, — Рон перешел на крик, сам того не заметив, потом хлопнул ладонью по столу и вышел из кухни, не сказав больше ни слова.
Паркинсон была теплой и мягкой. И Рон чувствовал себя живым. Когда она перестала плакать, он осторожно оглядел комнату, замечая, что все начинают как-то реагировать на произошедшее.
Они были практически в осаде на протяжении трех суток. Этого было недостаточно, чтобы сдохнуть, но вполне хватило, чтобы потерять всякую надежду выйти из этой комнаты живыми. Все старались держаться, но у Лаванды то и дело случались истерики. Она кричала, что лучше пойти и умереть, чем гнить в подземелье. Ее каждый раз приходилось оглушать и связывать.
Теперь же все как будто просыпались ото сна, оглядывались по сторонам. На их лицах появлялись эмоции, глаза переставали быть стеклянными. Рон видел это так отчетливо, будто ночь на его глазах сменялась утром.
— Что произошло? — тихо поинтересовался профессор Флитвик у профессора МакГонагалл.
— Кажется, мы победили, — так же тихо ответила та, не двигаясь с места. Рон вырубился, едва дополз до кровати. Где-то в глубине души его грызло чувство вины за то, что накричал на Гермиону, но она точно была неправа. Она действительно не могла требовать от них с Гарри сидеть дома и надеяться, что кто-то другой предотвратит полный крах этого мира.
Однако сон быстро вытеснил эти мысли из головы, и Рон даже не заметил, как пролетела ночь, — ему ничего не приснилось, как это часто бывало в последнее время. Чтобы избавиться от кошмаров, достаточно было выпить стаканчик виски перед сном.
Когда Рон спустился на кухню, там никого не было. Он даже не слышал, вернулся ли Гарри с рейда, но идти кого-то искать желания совсем не было. Рон наспех позавтракал и отправился к Кингсли, чтобы передать ему конверт и сразу обсудить содержимое, прежде чем аппарировать в Австрию. Уже из Министерства он отправил Гарри патронуса — обычно такие встречи проводились втроем.
Подождав пару минут и так и не получив ответ, Рон пожал плечами и пошел к кабинету Министра. Дружба дружбой, но в их деле каждая минута на вес золота. Этот огромный межнациональный аппарат должен работать точнее министерских каминов, чтобы нигде ничего не сорвалось. Они готовили эту операцию уже больше двух лет. Особенно напряженными выдались последние месяцы, когда ходить связными приходилось каждые три дня. А в перерывах — устраивать рейды, чтобы переправить беженцев из других стран в Хогвартс.
Все готовились к большой игре, финальному аккорду, который должен был поставить точку во всей этой истории. И каждый человек, попавший в этот механизм, больше всего на свете боялся опоздать или сделать свою работу недостаточно качественно.
Кингсли сидел в своем кабинете в гордом одиночестве, что, в общем и целом, порядком удивило Рона.
— Я думал, Гарри уже тут, — протянул он, опускаясь в кресло для посетителей. — Он не ответил на мой патронус.
Кингсли помрачнел и взмахом палочки призвал самопишущее перо.
— Есть ли известия об отряде Поттера? — продиктовал он и, взмахом палочки сложив лист в самолетик, отправил его в другой отдел.
Буквально через минуту его камин полыхнул желтым, сигналя, что кто-то пытается выйти на связь. Кингсли кинул в пламя горсть пороха.
— Отряд Поттера на связь не выходил с полуночи. В последний раз Гарри сообщил, что они подошли к границе с Австрией, где им должны были предоставить портключи до Лондона. Больше ничего не было. Мы ждем положенные двенадцать часов, чтобы, согласно инструкции, выходить на связь с австрийским правительством, — отрапортовали из камина.
— Спасибо, Билл, — Рон вздрогнул, сообразив, что не узнал голос собственного брата. Огонь погас, и Кингсли вернулся в свое кресло.
— Я через пару часов буду в австрийском посольстве, — заметил Рон. — Постараюсь что-нибудь узнать.
— Хорошо, — кивнул Кингсли. — Ты получил вчера конверт?
— Да. И сразу отчитался. В этот раз конверт очень толстый. Возможно, им удалось достать планы, — понизив голос, пояснил Рон, вытаскивая из кармана уменьшенный конверт.
Внутри действительно оказались планы дрезденской штаб-квартиры, без которых вся запланированная операция была бы попросту невозможна.
Около часа они изучали бумаги и перестраивали согласно им план захвата. Дело явно сдвинулось с мертвой точки, но не хватало еще слишком много данных. Нужны были карты местности и информация о количестве находящихся на территории человек и их возможностях. В конце концов, Рон откланялся и аппарировал в австрийское правительство — нужно было срочно предупредить, чтобы связного номер девять восемь ноль два два сразу перекидывали лично на него. И заодно выяснить, что же случилось с Поттером.
Снейп постарался на славу — как и сказал Малфой, подземелье было надежно защищено. На протяжении трех дней Пожиратели не могли пробиться внутрь. Даже это было не под силу. Только на четвертый день, когда все уже мечтали о том, чтобы поскорее сдохнуть, но были слишком трусливы, чтобы выйти и принять бой, посреди комнаты вдруг появился небольшой сгусток дыма. Гарри был ближе всех, потому и подошел посмотреть первым.
Сгусток разросся так же неожиданно, как и появился, — и спустя пару мгновений посреди комнаты стоял Волдеморт. Это больше походило на какую-то глупую шутку. Все происходило в абсолютной тишине, и никто их присутствующих не мог поверить своим глазам — даже сам Волдеморт.
Первым в себя пришел Гарри. Он просто поднял палочку и совершенно безэмоциональным голосом произнес:
— Авада Кедавра.
Вот так просто и глупо погиб самый великий темный маг.
Наверное, всем это казалось просто сном, галлюцинацией, массовым помешательством — чем угодно, только не реальностью. И Рону тоже. Он не верил, что все закончилось, ни когда все начали радоваться, ни когда осторожно открыли двери, ни когда не обнаружили в замке ни одного Пожирателя.
И он был чертовски прав. Австрийское посольство встретило его непривычной тишиной. Рон даже перепугался сначала и кинулся в кабинет самого посла, но по дороге его перехватила секретарь.
— Мистер Уизли, вам нужно пройти в больничное крыло. Отряд мистера Поттера подвергся нападению. Погибших нет, но есть тяжелораненые... — дальше Рон уже не слушал. Сообразив, что ему говорят, он опрометью кинулся в больничное крыло.
Гарри лежал без сознания, но со всеми остальными был относительный порядок. Забини — заместитель начальника отряда, — временно выполнявший обязанности Поттера, подошел к Рону, едва его завидев.
— С ним все в порядке. У него были серьезные травмы, и его ввели в искусственный сон. Когда проснется — будет как новенький, — пояснил Блейз.
— Почему не сообщили Кингсли? — холодно поинтересовался Рон.
— Думаешь, было когда? — усмехнулся Блейз. — Вообще, я думал, посол свяжется с Министром. Но теперь ты здесь, значит, все разрулишь сам. А ребятам очень нужен отдых и покой. Я пока начну отправлять самых крепких в Лондон, — он кивнул на прощание и ушел.
Рон еще несколько минут побыл в больничном крыле, потом попросил главного колдомедика незамедлительно сообщать об изменениях в состоянии Гарри и пошел к заместителю посла, через которого, собственно, и готовилась вся операция.
— Ремус, можно? — поинтересовался он, заглянув в кабинет.
— Да, заходи, я тебя жду, — кивнул тот. — Я только что прибыл и уже связался с Кингсли по поводу происшествия. Чем мне не нравятся местные власти, так это халатным отношением к таким случаям. Будто ничего страшного не случилось.
Рон хмыкнул.
— На большее, видимо, неспособны. Вчера от связного получил первые схемы дрезденской штаб-квартиры, — быстро перешел он к делу. — Пока далеко не все, но это уже что-то. С этого дня на встречи со связным номер девять восемь ноль два два всегда отправляй меня.
— Понял, — Ремус сделал пометки в своем блокноте. — Что там за планы, рассказывай. Будем вносить поправки.
Они сели на диван перед небольшим журнальным столиком, и Рон достал конверт. Предстояло согласовать мысли Кингсли с Ремусом и придумать, что делать дальше.
Первое появление Малфоя на пороге дома на Гриммо, где жили Гарри, Рон и Гермиона, вызвало у всех огромное недоумение. А у Рона еще и злость, которую он искренне попытался запихнуть поглубже.
— Что ты хотел? — поинтересовался Гарри, когда они вчетвером сидели на кухне и пили чай — все же Кикимер отличался особенным гостеприимством к чистокровным волшебникам.
— Помочь, как ни странно, — пожал плечами Малфой. — Я знаю, что мой никчемный папаша возглавляет эту шайку. И мне надоело жить в вечном страхе, что он может вернуться.
Такая откровенность, мягко говоря, удивила Рона, но он промолчал, исподлобья наблюдая за реакциями Гарри и Гермионы. Оба были напряжены, но во взгляде Гермионы сквозило сочувствие, которые обычно приводило к серьезным последствиям. Шапкам для домовиков, например.
— И что ты предлагаешь? — мрачно поинтересовалась Гермиона, сжимая в тонких пальцах чашку.
— Стать вашими ушами и глазами у них, — усмехнулся Малфой.
Все — даже Рон — опешили. На такое никто даже не рассчитывал — шпион в тылу врага. Но никто не мог дать гарантий, что Малфой не врет.
— Я готов принести Непреложный обет, что буду исключительно на вашей стороне, — конечно, Малфой не мог не понимать, что никто не спешит верить ему на слово. — Но нам нужно будет какое-то особое средство связи, чтобы меня не поймали при первой же передаче информации.
Несколько минут все сидели в молчании.
— Я этим займусь, — сказала, наконец, Гермиона. — Наверняка тут в библиотеке есть что-то интересное.
— Если ты не против, — неожиданно ответил Малфой, — я хотел бы к тебе присоединиться.
Гермиона смущенно покраснела.
— Если хочешь, я ничего не имею против. Рон быстро шел по коридору к кабинету Кингсли, прокручивая в голове отчет о работе, проделанной ими с Ремусом, но то и дело срывался на воспоминания. Наверное, с того появления Малфоя все и началось — испортились их с Гермионой отношения, вернувшись из романтических обратно в дружеские. Это было чертовски обидно. Рон тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и толкнул дверь.
— Мы все обсудили и внесли правки. План тут, — он положил перед Кингсли папку. — Гарри пришел в себя, через пару часов его доставят домой. Кто сегодня идет на рейд?
Кингсли глянул список, закрепленный у него на столе.
— Сегодня очередь Невилла. Завтра идет Дин. У тебя есть пара спокойных ночей в запасе. Отоспись хорошенько, хреново выглядишь.
— Знаю, — усмехнулся Рон. — Ладно, пойду домой, а то Гермиона там, наверное, с ума уже сходит.
— Как она, кстати? — Кингсли на секунду поднял взгляд от бумаг.
— Лучше, — ответил Рон. — Уже спокойно ходит и много улыбается.
— Все наладится, — кивнул Кингсли, вновь погружаясь в дела.
Рон тихо вышел в коридор и вздохнул — это вряд ли.
Рон зашел в библиотеку, чтобы поинтересоваться у Гермионы, собирается ли она идти с ним в рейд. Они с Малфоем проводили за книгами по шесть, а то и восемь часов в день. Наедине. А по вечерам Гермиона была очень уставшей. Рон хотел взять ее с собой в рейд, чтобы хоть немного побыть вместе.
Однако идиллистическая картина, которую он увидел в библиотеке, натолкнула его на странные мысли.
Гермиона сидела в углу дивана, а Малфой устроился у нее на коленях, вытянув ноги до самого подлокотника. Гарри тоже часто так делал, но ни разу это не вызывало у Рона такую бурную ревность.
Гермиона как раз что-то тихо зачитывала вслух, а Малфой то и дело ее перебивал. Над ними летал блокнот с самопишущим пером, поэтому весь их разговор тщательно записывался.
— Гермиона, можно тебя на минуту? — кашлянув, спросил Рон.
Она подскочила от неожиданности и, неловко улыбаясь, извинилась перед Малфоем. Извинилась. Перед. Малфоем.
— Что происходит? — поинтересовался Рон, едва они вышли в коридор. — Почему этот хорек развалился у тебя на коленях? Ты бы ему еще за ушком почесала!
Гермиона вздрогнула и, нервно оглянувшись на дверь, наложила на нее заглушающее заклинание.
— Ничего такого не было, — возмутилась она. — Просто провести шесть часов за столом трудно, а так мы прекрасно друг друга слышим.
— О, да у вас там идиллия и взаимопонимание, — ядовито усмехнулся Рон. — А как насчет того, чтобы провести время со своим парнем? Если что, это я о себе.
Гермиона даже покраснела от злости.
— Я прекрасно помню, с каким идиотом встречаюсь, — прошипела она. — Но ты вечно на рейдах, а меня с собой не берешь. И когда нам проводить время?
— Я как раз шел позвать тебя с собой на рейд, — закатив глаза, пояснил Рон. — Пойдешь?
Гермиона радостно улыбнулась и обняла его.
— Конечно, пойду. Когда?
— Завтра. Сегодня у меня связной, — Рон легко поцеловал ее и, крепко обняв, прошептал: — Не люблю ссориться с тобой. Давай больше не будем?
— Давай, — легко согласилась Гермиона. — Мне надо вернуться...
— Да, и мне уже пора, — Рон отпустил ее и быстрым шагом направился к выходу, услышал вдогонку тихое: «Удачи». Следующей ночью его разбудил патронус от Ремуса.
— Рон, связной номер девять восемь ноль два два просит встречи сейчас.
Рон подскочил на кровати и начал быстро собираться. Хорошо, что они с Гермионой уже давно спят в разных комнатах, иначе сейчас бы пришлось нелегко — объяснять, почему именно он должен отправиться среди ночи на встречу в Прагу, хотя дежурный связной сегодня Лаванда.
В три аппарации — через международный австрийский центр — Рон добрался до уже знакомой квартирки в Праге. Там еще никого не было, поэтому он позволил себе закурить, предварительно наложив на окно заклинание непроницаемости — огонек в окне заброшенного дома мог показаться кому-нибудь странным.
Послышались шаги, и Рон обернулся, не убирая палочку.
— Девяносто две тысячи двадцать два, — раздался тот же голос, что и в прошлый раз.
— Один пять четыре четыре два, — откликнулся Рон, нетерпеливо туша сигарету о подоконник. Потом взмахнул палочкой, вновь отправляя в воздух шарик света.
В этот раз девушка выглядела немного лучше — наверное, удалось отоспаться. По крайней мере, синяки под глазами точно стали меньше.
На стол вновь плюхнулся конверт — почти такой же толстый, как предыдущий. В тусклом свете Рон заметил мелькнувшее запястье девушки — на нем были явные ссадины. Но она тут же одернула рукав и посмотрела на Рона с уверенностью и даже неким превосходством.
— Думала, будет Лаванда, — усмехнулась она.
— Нет, теперь я закреплен за тобой, — дернул плечами Рон, вновь нарушая инструкцию. — Все по плану? — хоть немного исправился он.
— Да-да, — девушка хмыкнула. — Строго следуем инструкциям, да, Рон?
Он чуть не закашлялся. Конечно, после победы над Волдемортом его знали в лицо абсолютно все, но интонации в ее голосе кого-то смутно напоминали. Рон еще раз окинул ее внимательным взглядом, задержавшись на глазах — как бы ни изменился человек, как бы он ни истощал, осунулся или оделся, глаза никогда не соврут.
И Рон совершенно точно знал этот взгляд — гордость на грани с чувством превосходства. Какой была в школе, такой и осталась по сей день.
— Панси? — молясь, чтобы оказаться неправым, уточнил он.
— Вспомнил-таки? — улыбнулась она. — Мне надо возвращаться — могут заметить мое отсутствие. До встречи, Рон.
И она снова быстро исчезла в темноте коридора, не дожидаясь его ответа. Но у Рона на душе все равно стало легче — даже несмотря на то, что они нарушили кучу запретов из инструкций. Он аккуратно взял конверт и аппарировал в австрийское посольство, где его ждал Ремус.
После того рейда отношения с Гермионой будто бы наладились. Она встречала Рона по вечерам, даже пыталась что-то готовить. Появилось то ощущение правильности, которого так не хватало раньше. Ощущения, что у тебя есть серьезные отношения с планами на будущее и уверенностью в сегодняшнем дне.
Малфой теперь не задерживался до прихода Рона, поэтому пересекались они очень редко, чему Рон не мог не радоваться. Даже Гарри заметил, что атмосфера в доме стала куда спокойнее и мягче. Все несколько расслабились и осознали, как соскучились по уюту.
Рон стал даже чаще брать Гермиону с собой на рейды — разумеется, на самые безопасные. Обычно днем она работала в Хогвартсе — помогала Минерве и Флитвику размещать беженцев, подыскивала им новые дома — не могли же они вечно жить в замке. Однако в дни, когда Рон предупреждал ее о рейдах, она оставалась дома, предпочитая отсыпаться перед ночными дежурствами.
По крайней мере, так думал Рон, пока в один из таких дней не вернулся из австрийского посольства раньше обычного. Из кухни доносились голоса, и он тихо подошел к двери — подслушивать, конечно, некрасиво, но что-то в этой ситуации его насторожило.
— ...мне страшно, — это явно был голос Гермионы, хоть и без той уверенности, с которой она обычно говорила. — Я хожу с ним на эти чертовы рейды, каждый раз молясь, чтобы мы вернулись оттуда живыми. Я не знаю, что со мной стало — ведь мы столько времени бродили по лесам и в куда большей опасности. Но у меня сдают нервы. Мне чертовски страшно.
— Не ходи, — Рон вздрогнул, услышав голос Малфоя. — Просто откажись, и все. Рон поймет. В конце концов, он же не совсем дурак.
— Драко, — голос Гермионы прозвучал укоризненно. — Он не дурак. Он просто пытается спасти наши отношения.
— А есть, что спасать?
— Я уже не знаю, — вздохнула Гермиона. — Все не так, как было раньше. Или как я о том мечтала. Мы друзья, но... вряд ли больше.
Дальше Рон слушать не стал. Для него и так уже стало откровением, что Гермиона настолько открыта с Малфоем, что рассказывает ему то, о чем не говорила Рону. Вообще, он задавался вопросом, как упустил момент, когда его девушка с его школьным врагом внезапно стали лучшими друзьями. Уму непостижимо! Как можно доверять какие-то тайны Малфою?
Рон был вне себя от бешенства. В тот день он отправился на рейд один, и его отряд попал под обстрел. Лежа в больнице, он радовался лишь тому, что подслушал дурацкий разговор и не взял с собой Гермиону — по крайней мере, она не пострадала. В этом конверте была собрана информация о тех, кто управлял этой шайкой. Основные личности и так были известны — Беллатриса, Люциус, Макнейр, Сивый. Те, кто бесследно исчез из Хогвартса в день смерти Темного Лорда. Ремус тогда еще верил, что они залягут на дно и побоятся дать о себе знать, но как же сильно он ошибался...
Однако помимо этого в конверте были сведения о некоторых высокопоставленных магглах, что не могло не удивить.
— Значит, они действительно пытаются развязать Третью мировую, — изумленно пробормотал Ремус.
Они предполагали такой вариант развития. Как проще всего перебить кучу магглов? Заставить их воевать друг против друга. А когда этим занимаются такие одаренные кукловоды, как Люциус и Беллатриса, можно не сомневаться, что они своего добьются.
— Можно было догадаться, — заметил Рон. — Недаром ведь посол сказал, что немцы сошли с ума и бомбили собственных союзников.
— Да, — кивнул Ремус. — Но я надеялся, что это лишь показательное выступление, чтобы вытравить нас, волшебников, отсюда. Чтобы мы ушли и не лезли в их дела.
Рон посмотрел на него с сомнением и пожал плечами. Бомбили их два раза — без особого ущерба городу и почти без жертв среди магглов. После тех случаев в Европе объявили военное положение. Правда, это было два года назад, и с тех пор ничего больше и не случалось. До последнего времени, пока не стали поступать сигналы из Германии о том, что там массово пропадают магглы. Этого ожидали на протяжении шести лет, каждый день с ужасом проверяя немецкие информационные сводки.
Никто не знал, чего добиваются Пожиратели — они не выдвигали никаких требований и вообще не выходили на связь. А получается, что они просто готовились.
— Нам срочно нужно дорабатывать план. Мы не можем допустить этой войны. Не сейчас, когда на нашей стороне уже столько сил, — убежденно заявил Рон.
— Нам нужны еще сведения, — покачал головой Ремус. — Судя по тому, что мы получили в прошлом конверте, они знатно поработали над штаб-квартирой. Мы не можем сунуться туда, не зная наверняка, как выбраться.
Рон согласно кивнул и опустился в кресло.
— Тогда давай думать.
Гермиона приходила время от времени — то с Гарри, то с Малфоем, но никогда одна. Как только она входила в палату, Рону тут же становилось неловко. В конце концов он даже попросил ее больше не приходить, если ей не в удовольствие.
Она больше не приходила.
Правда, Рона выписали через несколько дней после этого. Он вернулся домой в гордом одиночестве и застал Гермиону на кухне.
— Привет, — тихо поздоровался он, садясь за стол напротив нее. — Как твои дела?
— Все нормально, — Гермиона пожала плечами. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — безразлично ответил Рон.
На минуту повисла неуютная тишина. Рон чувствовал себя настолько неловко, что ему хотелось провалиться под землю.
— Видимо, нам надо поговорить, — выдавил, наконец, он.
— Видимо, — согласилась Гермиона, не поднимая на него глаз.
— Ты хочешь расстаться? — прямо спросил Рон, не горя желанием растягивать разговор.
— Наверное. Я не вижу другого выхода, — Гермиона кивнула. — Я люблю тебя как своего лучшего друга. Но не больше, прости.
Рон вздрогнул и сжал руки в кулаки. Лежа в больнице, он неоднократно прокручивал этот разговор, но чтобы все было настолько просто?.. Его задело — сильно, до глубины души.
— Ты уйдешь к нему, да? К Малфою? — в голосе Рона было столько презрения, что он сам этому удивился.
— Рон! — Гермиона скривилась, как от зубной боли. — Он изменился. Он совсем другой.
— Лучше меня, верно? — Рон хмыкнул. — Хотя какая разница? Я постараюсь пережить. На тебе свет клином не сошелся.
Рон знал, что его слова больно ранят Гермиону, но именно сейчас чувствовал, что по-другому разговаривать с ней не может. В тот же вечер он собрал свои вещи и перебрался в комнату Регулуса, чтобы быть как можно дальше от Гермионы.
Потом с головой ушел в операцию — днем мотался по Европе, проводя собрания от лица Кингсли и решая важные стратегические вопросы. По ночам уходил в рейды. С Гарри они пересекались только в кабинете Министра — у него была своя похожая миссия в восточных странах.
Домой Рон приходил не каждую ночь, но всегда стабильно ближе к полуночи и старался не замечать ботинков Малфоя и его мантии на вешалке. Просто шел в свою комнату, падал на кровать и засыпал. А утром, едва разлепив глаза, отправлялся в Министерство. В следующий раз Панси вышла на связь только через неделю. Рона опять выдернули посреди ночи, и он, мигом собравшись, отправился в Прагу. Снова курил в темноте маленькой кухни, обдуваемый ветром из открытого окна, и думал о том, как все странно сложилось. Сейчас он уже был уверен, что не появление Малфоя разрушило их с Гермионой отношения, вовсе нет. Их разрушила война, слишком подстегнув события. Все должно было случиться именно так. И хорошо, наверное, что рядом оказался Малфой. По крайней мере, Гермиона, кажется, действительно его любит.
— Эй, ты как-то не слишком следуешь инструкции, — Панси неожиданно оказалась очень близко, и Рон тряхнул головой.
— Задумался, прости. Номер?
Он был уверен, что Панси закатила глаза.
— Девяносто восемь тысяч двадцать два, — все же ответила она.
— Один пять четыре четыре два, — для Рона было важно соблюсти хоть какую-то часть инструкций. Ему казалось, что это залог спокойствия и постоянства.
— Рон, — шепот Панси, казалось, проникал в самую душу. — Я скучаю по тебе.
И не дав ему опомниться, она прижалась губами к его губам. Рон опешил и даже хотел было ее оттолкнуть, но вместо этого только прижал к себе. И только сейчас ощутил, как сильно скучал по ее теплу. Даже Гермиона в его руках не чувствовалась настолько близкой и хрупкой.
— Я тоже, — ответил он, когда поцелуй прекратился.
— Тут есть спальня, кстати, — с заговорщецким видом подмигнула Панси и потащила его за собой.
— Это нарушение инструкций, — попытался было воспротивиться Рон, но сам понимал, что именно сейчас ему совершенно плевать на инструкции.
— У меня сегодня свободная ночь. Я даже не представляю, выдастся ли такая еще когда-нибудь, — усмехнулась Панси. — Точно хочешь поговорить про инструкции?
— Точно нет, — хмыкнул Рон. — Может, в другой раз.
В одном из рейдов его поймал Гарри.
— Рон, почему ты избегаешь Гермиону?
— Ну, мы расстались, — Рон пожал плечами. — Она встречается с Малфоем. А я не могу видеть их вместе. Если еще раз замечу, как он притягивает ее к себе, вырву ему руки.
Гарри на секунду замолчал, уставившись на звездное небо.
— Но не Гермионе же. С ней-то ты можешь поговорить, когда Драко нет рядом, — протянул он наконец.
— А если я не хочу, Гарри? Что, если я не могу принять ее выбор? Она променяла меня на хорька. Почему я вообще должен с ней говорить?
Гарри опять помолчал.
— Потому что она — семья, Рон. Семьей так не разбрасываются, — он поднялся и пошел к ребятам из отряда. Они как раз развели костер и начали готовить ужин.
Рон посмотрел вслед Гарри с грустью. Да, в его словах была вся правда сложившейся ситуации. Гарри, Гермиона и Билл — вот и вся семья, что у него осталась. И тем больнее было отдавать часть этой семьи Малфою. Рон достал сигареты из кармана и закурил. Ощущение табачного дыма в легких всегда его успокаивало. Он сразу начинал дышать размереннее, сосредотачиваясь на затяжках, вдохах и выдохах.
В какой-то момент Рон увидел, как Гарри машет ему от костра, и, легко поднявшись на ноги, поспешил к парням. За это он и любил рейды — в них не было скованности, ограничений. Если небо надо головой — то бесконечное, если костер — то огромный и пышащий жаром, если бой — то насмерть. Именно в рейдах жизнь ощущалась максимально отчетливо и ярко, без запаха пыли, как на Гриммо, и без вечной посольской суеты. Рон проснулся от очередного удушающего кошмара и резко сел в постели. В последнее время — две недели со встречи с Панси — он спал еще хуже, чем обычно, но кошмары потеряли осознанность. Теперь это всегда было какое-то удушающее марево, будто воздух стал гореть, плавя горло и легкие. Рон был бы рад вдохнуть, да ему это никак не удавалось — каждая попытка вызывала жгучую боль.
На комнату уже давно было наложено заглушающее заклинание, поэтому он не боялся разбудить своими стонами Гарри или Гермиону. Вздохнув, Рон призвал из кармана сигареты и, распахнув окно, облокотился о подоконник. С каждым днем ему становилось все страшнее — приближалась операция, оставалось только просчитать детали. Гарри недавно отрапортовал, что восток готов к сражению. Европа тоже была готова — по крайней мере, так считал Ремус. Им не хватало мелочей, но настолько важных, что без них начать операцию не решались.
Поэтому они терпеливо ждали, пока связные принесут нужную информацию. Большим прорывом стал конверт, полученный на прошлой неделе от Малфоя — там были сведения о маггловском вооружении и его размещении. Магия, к сожалению, не всегда может противостоять методам, которые используют магглы. Рон докурил сигарету и вытащил из пачки еще одну — последнюю.
Малфой выходил на связь очень редко, но всегда с действительно важной информацией. Наверное, нелегко ему было играть благодарного сына. Хотя еще труднее было Гермионе, которая знала о Драко только то, что передавал ей Гарри — он лично работал на связи с Малфоем.
Рон уже давно усвоил, что сильно ошибался, когда не хотел отдавать часть своей семьи Драко. Все обстояло совсем иначе и виделось совершенно под другим ракурсом.
Не надо было ничего отдавать Малфою, надо было просто сделать его частью семьи. Сейчас Рон переживал за него не меньше Гермионы. Может, даже больше, потому что он лучше знал, в каких условиях живут их связные и чем рискуют. Гермионе об этом никто не говорил — Драко запретил. Как запретил ей перенапрягаться и выходить из дома.
Рон продолжал упорно избегать Гермиону, несмотря на то, что понимал, насколько прав был Гарри. Теперь он уже просто не хотел чувствовать себя виноватым и извиняться. Потому что все еще считал, что она поступила нечестно.
Гермиона пару раз караулила его в прихожей, но Рон, едва ее завидев, тут же аппарировал в Министерство и уже не возвращался до утра. Наверное, это могло продолжаться очень долго, но Гермиона, как всегда, проявила настойчивость. Она добилась, чтобы ее поставили в один рейд с Роном — понятное дело, там он от нее никуда деться не мог.
— Рон, — она отвела его в сторону при первом же удобном случае. — Хватит вести себя как ребенок. Мы же друзья. Ты часть моей жизни, ты моя семья. Ты не можешь вечно бегать от меня.
Рон выслушал это, глядя в сторону и поджав губы, и, когда молчание чересчур затянулось, выдавил из себя:
— Почему он, Гермиона? Я могу понять, что я для тебя как брат или лучший друг. Но почему именно хорек?
— Рон, — Гермиона вздохнула. — Я могу сейчас начать распинаться, какой он хороший и как сильно изменился. Но разве ты в это поверишь? Ты мог бы давно убедиться в этом и сам, но ведь ты при каждой встрече с ним корчишь из себя обиженного жизнью.
Рон вспыхнул и отошел на пару шагов. Потом достал сигареты и под внимательным взглядом Гермионы закурил.
— Ты хочешь, чтобы я принял его, принял ваши отношения. Просто закрыл глаза на то, что у нас с тобой было? Но почему? Ты ведь не посчиталась с моим отношением к нему, когда... — он не договорил, затянувшись и отведя взгляд.
— Все просто, Рон, — Гермиона пожала плечами и, подойдя к нему, обняла. — Ты один из самых дорогих мне людей, и я надеялась, что ты меня поймешь. А еще все дело в том, что ты сам придумал свое отношение к нему. Твоя ненависть — фарс. А я его лю...
Договорить она не успела, потому что как раз в этот момент на их отряд напали. Рон с Гермионой стояли вдали от других, поэтому первые заклинания обрушились не на них. Рон метнулся вниз по склону холма, к стоянке, где были разбиты палатки, а Гермиона начала возводить защитный купол, не сходя с места.
Самым глупым в этой ситуации было разделиться, и Рон осознал это слишком поздно. Когда он вытащил своих парней из горящей палатки и перевел взгляд на холм, где осталась Гермиона, там уже никого не было.
Через несколько минут ее нашли с другой стороны, у подножья холма — без чувств.
Доставили в св. Мунго Гермиону моментально. Уже через несколько минут туда примчался Малфой. Он мрачно окинул собравшихся взглядом и, увидев Рона, заявил:
— Уизли, выйдем, — и первым вышел в коридор.
Рон молча последовал за ним.
— Какого черта произошло? — поинтересовался Драко, меряя шагами рекреацию.
— Мы были в рейде, и на нас напали — сам знаешь, обычное дело. По инструкции все должны были держаться вместе во время нападения, поэтому я бросился к горящим палаткам, чтобы помочь моим ребятам выбраться, и был уверен, что Гермиона следует за мной.
— И? Где ты облажался? — сдерживаясь из последних сил, процедил Драко.
— Она осталась на месте и попыталась поставить над палатками щит. Когда через пару минут мы отбились, я обнаружил, что ее рядом со мной нет. Это уже Стэн сказал, что видел, как она работала над щитом, но он думал, что это мой приказ.
— А какой приказ ты отдал ей?
Рон посмотрел Драко в глаза и твердо ответил:
— Никакого.
Малфой сделал неуловимое движение рукой, и Рон отлетел к противоположной стене, со всей дури в нее врезавшись.
— Ты придурок, Уизли, — прошипел Малфой, склонившись над ним. — Мало того, что бегал от нее, когда она места себе не находила из-за волнения за тебя — и из-за этого же, кстати, отправилась в этот дурацкий рейд, — так ты ее даже защитить не смог. Какой из тебя друг? Ты как был ничтожеством, так им и остался.
Драко развернулся и скрылся в палате, тщательно прикрыв за собой дверь. Рон столкнулся с Гарри на лестнице.
— Ты к Кингсли? — поинтересовались они друг у друга практически одновременно, и оба же рассмеялись.
— Да, — кивнул Гарри. — Ты, видимо, тоже.
— Ага, — Рон начал спускаться. — Как раз хотел позвать тебя с собой. У меня появилась одна мысль, которую надо обсудить всем вместе.
— А Гермиона уже в курсе? — настороженно уточнил Гарри.
— Нет, — Рон передернул плечами. — Ей знать вовсе не обязательно. У нее и так сейчас проблем хватает.
Гарри промолчал.
Они вышли на крыльцо и аппарировали — по отдельности. Но в приемную Министра попали все равно одновременно. Секретаря на месте не было, поэтому Гарри, постучавшись, заглянул к Кингсли.
— Привет. Мы тут с Роном хотели кое-что обсудить.
— Заходите, конечно.
Они вошли, и Рон закрыл дверь. Присаживаться в предложенное кресло он не стал — слишком волновался перед предстоящим разговором, чтобы усидеть на одном месте.
— Что-то случилось? — поинтересовался Кингсли, недоуменно переводя взгляд с Гарри на Рона.
— Мне пришла в голову важная мысль насчет плана, — собравшись с силами, начал Рон. — Да, сейчас у нас еще недостаточно сведений, но рано или поздно они появятся, и тогда нам нужно будет приступить к операции. Мы перекинем в Германию своих людей, но мы не учли, что, как только Пожиратели просекут, в чем дело, они перекроют нам доступ — антиаппарационный щит, например, прервет всю операцию.
Рон начал расхаживать взад-вперед по кабинету.
— Я думаю, имеет смысл начать подготовку уже сейчас. Внедрять своих людей в страну, чтобы они проводили вербовку среди местного магического населения. Тогда в нужный момент мы сможем вести огонь не только из точек аппарации, но и внутри всей страны, — он выдохнул и посмотрел наконец на Кингсли.
Тот лишь задумчиво кивнул и подошел к растянутой на стене подробной карте Германии. Если ткнуть палочкой в один из городов — он увеличится, и можно будет в деталях рассмотреть каждую улицу и каждый дом.
— Это тоже неплохая идея, — в конце концов выдал Кингсли. — Хотя она и более рискованная, потому что любая ошибка может привести к краху. Да и вербовка может занять слишком много времени.
— Почему «тоже»? — прервал его Рон. — Есть еще идеи?
— Да, Гарри вчера пришел ко мне почти с теми же словами. Только с другим вариантом решения проблемы, — Кингсли сел в свое кресло.
— Я предложил опередить их и самим поставить антиаппарационный щит. Мы обсуждали это с Драко на последней встрече. Суть проста — он в нужное время предложит отцу применить дополнительную меру защиты и сам же ее установит. А когда мы начнем операцию — снимет. Идеально, потому что Пожиратели будут убеждены, что щит стоит.
Рон посмотрел на него с сомнением и опустился в соседнее кресло. Конечно, этот вариант был менее рискован для всей операции, но подставлял под огонь Малфоя.
— Рискнуть одной жизнью, чтобы спасти сотни? — протянул он. — А если Люциус послушает Драко, но решит собственноручно поставить щит или поручить кому-то другому? Или, скажем, подумает, что одного щита будет мало?
— Именно поэтому мы хотим провернуть все заранее, чтобы знать о последствиях, — кивнул Кингсли.
— А вы подумали о том, что наши связные не смогут выбираться на встречи? — после нескольких минут молчания добавил Рон.
И вот эта мысль заставила всех усомниться в этом решении.
Рон вышел из палаты Гермионы и устало опустился в кресло. Прошло уже больше трех недель, а она все никак не приходила в сознание. Пару раз ее состояние ухудшалось до критического — после первого раза Рон с Драко напились прямо в коридоре возле палаты. С тех пор оба стали будто терпимее друг к другу.
Рон видел, как сильно переживает Драко за Гермиону — пару раз даже сам лично утаскивал того на Гриммо, заменяя на посту в палате. Малфой совсем себя не жалел.
Однажды Рон пришел в больницу, ожидая, что Драко отсыпается дома, но, едва приоткрыв дверь, услышал тихий шепот:
— Гермиона, вернись ко мне, пожалуйста. Как же мы победим без тебя? Как мне дальше жить без тебя? Я готов дружить с твоими недоумками, только выживи и вернись. Я ведь все бросил...
Рон притворил дверь и вышел из больницы. Отойдя подальше, он достал пачку сигарет и закурил. Враждебности к Малфою он больше не чувствовал. Его слова, адресованные самой тишине, которые никто и никогда не должен был услышать, все изменили.
Откровенно говоря, Рон не переносил Малфоя — не за то, что Гермиона ушла к нему, нет. Все началось намного раньше. У Драко было все то, о чем мечтал Рон в детстве и чего так никогда и не получил. А еще Драко вечно задирался и язвил.
Это сейчас Рон был умнее и понимал, что все защищаются по-разному. У него самого были Гарри и Гермиона, которые успокаивали его и всегда были рядом и перед которыми не страшно было стать собой. А у Драко была «свита». Люди, которые только и ждали его прокола. И у него был отец, который требовал полного следования традициям и полного же подчинения своим указаниям. Неизвестно, как вел бы себя сам Рон в такой ситуации.
— Уизли, — раздалось за спиной. — Скажешь кому-нибудь — придушу.
— Договорились, Малфой, — усмехнулся Рон.
— Поделись сигаретой, что ли, — вздохнул Драко, показываясь в поле зрения. — Нервы совсем ни к черту.
— Не у тебя одного, — заметил Рон, протягивая пачку. Он хотел было заметить, что Гермиона терпеть не может, когда кто-то курит, но вовремя одернул себя. Малфою явно не повредило бы отвлечься.
— Мы далеко зашли в исследованиях, — неожиданно заявил тот. — Конечно, ничего сверхсекретного мы не нашли — только маггловский метод связных. Но, думаю, он подойдет.
Рон молча кивнул, соглашаясь. Он совсем не думал о серьезном внедрении кого-то на темную сторону — не хотелось рисковать жизнями. Даже тех, кого он на протяжении многих лет терпеть не мог.
— Но дело не в этом, — продолжил Драко через пару секунд. — Не столько в этом, точнее. Куда больше меня интересовало, как пройти проверку легилименцией — о, моя тетушка в этом спец, она точно такой шанс не упустит — и не спалиться. Вот что мы долго искали.
— И? — теперь Рон заинтересовался. Если получится, то, может, у всей этой затеи и будет смысл.
— Мы нашли описание одного заклинания, которое позволяет на время блокировать часть сознания, но при этом сохраняя все воспоминания в целости. Как Обливиэйт для наружного применения, — Драко усмехнулся. — Это все требует очень тщательного подхода и проработки. Но без Гермионы я сделать ничего не смогу.
Рон вздохнул.
— Можешь попробовать на мне, — решился он, выкидывая сигарету. — Пошли на Гриммо, займемся делом. Гермиона была бы рада этому куда больше, чем нашему торчанию в ее палате. Рона не послушали. Через три недели, как и надеялись Гарри с Кингсли, Драко поставил антиаппарационный щит. За это время Панси больше не появлялась, и Рон начал было всерьез волноваться, но Гарри его успокоил. Драко встречался с ней и ввел ее в курс дела. Теперь впереди были огромные сложности, но никто не отчаивался — всех подстегивала близость развязки.
В последнее время Рон почти круглосуточно был в австрийском посольстве — улаживал дела, дорабатывал детали операции, пытался максимально себя занять. В одну из ночей, которую он проводил на диване в кабинете заместителя посла, его растолкала Лаванда.
— Рон!
— Что? — он подскочил на месте, напряженно потирая глаза.
— Тебя вызывают в Прагу.
Он даже на секунду замер на месте, а потом бросился натягивать свитер.
— Готовь портал — так будет быстрее, — бросил Рон, уже завязывая шнурки на одном кроссовке.
Лаванда кивнула и выскочила за дверь. Рон даже успел умыться и стянуть в хвост слишком отросшие волосы.
— Вот, — Браун вернулась и протянула ему галлеон. — Перенесет прямо в квартиру.
— Спасибо, Лав, — едва заметно улыбнулся Рон, сжимая монету.
В следующую минуту он уже стоял посреди такой знакомой кухни. Все никак не удавалось толком проснуться — он выкурил две сигареты подряд, но в голове не прояснялось. А потом появилась Панси, и все вообще стало очень туманно.
— Рон, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Мне так чертовски страшно...
— Я верю, Панс, — к Мордреду все инструкции и правила, когда она так близко. — И я бы хотел тебя забрать, но сейчас это невозможно, ты же знаешь.
— Знаю, — тихо и коротко ответила Паркинсон. — Оттого не легче — из-за любого моего неверного шага все может рухнуть. Но победа нам сейчас важнее, ты же понимаешь.
— Да, понимаю. Я все понимаю, хоть и хотел бы не участвовать в происходящем, — вздохнул Рон, сжимая Панси в объятиях.
— Пойдем наверх, — она потянула его за руку. — Мне очень нужно твое тепло.
Рон хмыкнул. Ему всегда казалось, что как раз тепло он дарить не умеет. И ухаживать тоже не умеет. И вообще не специалист он в делах сердечных. Но с Панси было легко и спокойно. Правильно, если на то пошло. И чувствовал он к ней совсем не то, что в свое время к Гермионе. Панси хотелось защищать, носить на руках. Для нее хотелось быть мужчиной и главой семьи. Гермиона, скорее, сама главенствовала в их жизни. Рон позволял ей это, потому что она была умнее и у нее были ответы на все вопросы. С ней надо было постоянно
соответствовать.
Потом все мысли вылетели из головы — когда Панси подошла близко-близко, обняла его за шею. Когда ее губы оказались такими мягкими и теплыми. Когда руки сами легли на ее талию и скользнули вниз.
Паркинсон жарко выдохнула и утянула Рона к кровати. И в голове совсем опустело.
Конечно, с опытами у них ничего не вышло. Драко слишком боялся навредить, Рон порой был слишком резким. В итоге они бросили все и вновь вернулись к бессмысленному времяпровождению в больнице. Правда, бессмысленным оно вскоре быть перестало — Гермиона пришла в себя.
Она была очень слабой, почти не могла пользоваться магией, спала по восемнадцать часов в день, но главное — она была жива. А со всем остальным Драко был готов бороться до победного. И Рон тоже.
— Гермиона, — Драко сжимал ее пальцы и нежно гладил по слишком бледной щеке. — Сегодня мы заберем тебя домой.
Да, наступил, наконец, тот день, когда колдомедики поддались уговорам Гарри и Рона и разрешили забрать Гермиону домой.
— Правда? — ее глаза даже заблестели от радости. — О, Драко, я так устала от больницы. Спасибо.
— Это не мне, — неожиданно возразил Малфой. — Это Рон вместе с Поттером достали всех колдомедиков. А я просто тут с тобой сидел.
Гермиона посмотрела на него удивленно.
— Ты назвал Рона по имени? — уточнила она, видимо, на всякий случай.
Драко закатил глаза, а Рон смотрел на это со стороны, посмеиваясь.
— Да. Мы, вроде как, нашли общий язык, — помедлив, ответил Малфой. — А теперь собирайся, и давай побыстрее уйдем отсюда — у меня аллергия на эти стены.
Уже через двадцать минут они прибыли на Гриммо. Гарри был на рейде, поэтому дом встретил их тишиной. Рон помог Гермионе подняться в свою комнату, после чего оставил их с Малфоем наедине, а сам отправился дорабатывать проект по внедрению связных в сложную схему будущей операции. Кажется, именно тогда и начался новый этап борьбы с сопротивлением. Рон вытащил Гарри в бар — в последний раз такое было больше года назад. Они потягивали пиво и молчали — в кои-то веки на душе было до умопомрачения спокойно. Так, как не было, наверное, даже в Хогвартсе. Информация, которую передала Панси на последней встрече, полностью дополняла их план.
За прошедшую неделю всю операцию переработали с самого начала, внесли все уточнения и подготовились к реализации. Реализация была назначена через два дня, чтобы все успели выспаться, набраться сил и морально приготовиться.
— Представляешь, еще пара дней — и все закончится, — неверяще прошептал Рон, разглядывая мутное пиво.
— Ага, — подтвердил Гарри. — Вот только неизвестно, как. Мы можем все сдохнуть там, в чертовой Германии. И тогда нам покажется, что нынешняя жизнь — спокойная и счастливая.
Повисла тишина.
— Уж лучше так, чем мучиться от неизвестности, — решил наконец Рон. — Я не хочу жить так, как живу сейчас — в вечном напряжении, постоянно опасаясь нападения или сообщения о том, что умер еще кто-то близкий.
— Мне бы хотелось уснуть накануне вечером, а проснуться, когда все уже закончится, — вздохнул Гарри. — Я боюсь жертв, что ждут нас в этой войне.
— По-другому никак, — мрачно заметил Рон. — Но это хоть какой-то выход, а не полное его отсутствие, как было у нас все время до этого. Сейчас хоть надежда появилась.
— Гермиона уверена, что все получится, — неожиданно сказал Гарри и улыбнулся.
— Нет, Гермиона просто верит, что мы сможем и что Малфой вернется целым и невредимым. Но на одной ее вере все держаться не может. Просто каждый должен быть уверен в своих силах. Это единственный возможный выход, больше никак.
Рон знал, что сейчас он прав. Ему и самому отчаянно хотелось верить, что все разрешится быстро и просто. Что ему не придется никого убивать. Что Панси, как и Драко, вернется в Англию. И, может быть, у Рона появится семья, ради которой стоило тратить все эти годы на подготовку к операции, на просчет, на рейды, на ежесекундный риск.
— Я тоже верю, — пожал плечами Гарри. — И еще я уверен, что сделаю все, что будет мне под силу.
— Мне бы твою уверенность, — пробормотал Рон, хотя в себе он не сомневался — только в обстоятельствах.
— Все обойдется, — похлопал его по плечу Гарри. — Пойдем, Гермиона будет волноваться и опять не сможет уснуть.
Рон молча кивнул и, оставив на столе пару монет, первым вышел на улицу. Было прохладно, и шел мелкий дождь, моментально пропитывая влагой одежду и волосы. Рон поплотнее запахнул куртку, и они с Гарри, быстро дойдя до ближайшего безлюдного закоулка, аппарировали на Гриммо.
После возвращения Гермионы дело пошло быстрее и проще — ей всегда намного легче давалось анализировать информацию и делать выводы. Уже через пару недель она смогла добиться невиданных для Рона результатов — никому из министерских легилиментов не удавалось узнать то, что с помощью заклинания было скрыто в воспоминаниях Драко, но и пробелов не было — все шло гладко, скрытые воспоминания заменялись чем-то незначительным и незапоминающимся.
Рон наблюдал за происходящим со стороны и удивлялся — насколько же Малфой должен был доверять Гермионе, чтобы позволить ей залезть к себе в голову, посмотреть все воспоминания и «подредактировать» то, о чем Пожирателям знать не стоило. Зато все это теперь знала Гермиона.
План по внедрению Малфоя в ряды Пожирателей уже был подготовлен до мелочей, и теперь они вчетвером сидели на кухне на площади Гриммо и пили огневиски — страшно было всем, даже Рону, ведь, по сути, Драко отправлялся почти на верную смерть. Но все понимали — если вдруг получится у него, то и другие смогут пройти по его стопам.
Беседа текла почти непринужденно, и никто не рисковал перевести ее на такую нервную, но неотвратимую тему. В конце концов Рон не выдержал и, извинившись, вышел в коридор, схватил с вешалки куртку и выскочил на улицу. Дом вместе с небольшой примыкающей к нему территорией, огражденной невысоким резным заборчиком, скрывало заклинание невидимости, поэтому можно было не переживать, что какой-нибудь особенно наблюдательный маггл заметит неладное.
Опершись об ограду и закурив, Рон заворожено начал разглядывать блестящий в свете вечерних фонарей асфальт — на улице весь день моросило. Через пару минут он услышал приглушенные шаги, но оборачиваться не стал. За спиной послышался голос Гарри:
— Знаешь, я горжусь тобой. Ты смог принять ее выбор и впустить Малфоя в свою семью. Это очень важно для Гермионы.
— Я знаю, — кивнул Рон, затягиваясь. — Мне и самому стало легче, когда она вернулась в мою жизнь.
— Что думаешь по поводу всего этого? — Гарри неопределенно махнул головой в сторону дома.
— Малфой молодец, — пожал плечами Рон. — Это достойный поступок. Конечно, ему бы никогда не предложили пойти на такой риск, но он сам придумал и сам же вызвался... это дорогого стоит. Я не могу этого не признавать.
— Может, хоть это даст какие-то результаты, — Гарри повертел головой, разминая шею. — Надо бы идти спать, завтра сложный день.
— Да, — согласился Рон. — Ты иди, я еще покурю.
— Бросай это дело, — засмеялся Гарри, отталкиваясь от ограды и делая шаг к дому. — Гермиона не любит, когда ты куришь.
— Гермиона любит Малфоя, — усмехнулся в ответ Рон. — С моими маленькими слабостями она просто обязана смириться.
Гарри похлопал его по плечу и скрылся в доме. Рон вздохнул, отгоняя ненужные мысли. Все только-только наладилось. Сейчас было бы совсем не к месту потерять кого-то из семьи.
Гермиона начала идти на поправку, хотя по-прежнему не могла долго находиться на ногах. Но, по крайней мере, она стала спать не больше двенадцати часов в сутки и более-менее нормально питаться. И Рон, и Гарри, и Малфой постоянно бдительно следили за ней, но она, казалось, внезапно начала к этому благосклонно относиться.
Не будь того проклятия, которым один из нападающих хотел убить Гермиону, жизнь не перевернулась бы так резко. Драко продолжал бы быть хорьком, с Гермионой Рон бы еще долго не разговаривал, а Гарри бы нервничал. Семьи бы попросту не стало — вряд ли они смогли бы пережить все это в такое время. Начало операции было назначено на восемь утра. Рон удивился — считал, что ночью было бы проще, но Ремус убедил его в обратном. Все ожидают нападения ночью, поэтому патрулируют границы усиленнее. В восемь утра меняются «дозорные», как назвал их Драко, — и это самое удачное время для того, чтобы оставаться незамеченными как можно дольше.
Всех участвующих в операции магов заранее разбили на шестнадцать групп — у каждой была своя точка аппарации. Рон возглавлял вторую, Гарри — четырнадцатую. Их группы — вместе с еще тремя — должны были окружить местное Министерство и захватить его. Еще две группы занимались поместьем Малфоя. Всего было семь объектов захвата, но сил должно было хватить.
Рон проспал весь день накануне и около двенадцати ночи прибыл в австрийское посольство. Приемный зал увеличили до невообразимых размеров, и теперь он весь был забит волшебниками. Это было внушающее благоговение зрелище — люди с разным цветом кожи, в разных одеждах и говорящие на разных языках смешивались в одной огромной толпе, похожей на живое море. И море это волновалось, копошилось и бурлило, наполняя все вокруг многоголосым гулом. От осознания значимости происходящего у Рона побежали мурашки по коже, и он быстро скрылся в коридоре, ведущем к кабинету Ремуса.
Там уже сидел Гарри.
— Ну что, все морально подготовились? — усмехнулся Рон, захлопывая за собой дверь и приглушая жужжание голосов.
— А то, — хмыкнул в ответ Гарри. — Надо завязывать с этой ерундой. Хочу спокойной жизни.
Ремус поднялся из-за стола и потянулся.
— На самом деле, эта операция значит куда больше, чем просто ловля зарвавшихся Пожирателей, — заметил он. — Подумайте только, какой это прорыв для внешнеполитической линии управления страной. Мы смогли наладить контакты даже с теми, с кем когда-то враждовали. Это ли не заслуга?
— Подожди радоваться, Рем, — прервал его Гарри. — Внешнюю политику оставим до победы.
— Вы просто должны понимать истинную значимость того, что делаете, — пожал плечами Ремус. — Ладно, зовите остальных — надо еще раз пройтись по плану.
Когда через десять минут за столом сидело восемнадцать человек — люди, которые взяли на себя ответственность и были готовы пронести ее до конца, — Рон с ужасающей отчетливостью понял: назад дороги уже не будет. Через несколько часов они разобьются на группы, возьмутся за руки и аппарируют. А потом будет бойня, потому что — он был уверен — Пожиратели лучше сдохнут, чем отправятся в Азкабан.
К половине восьмого в приемном зале уже было шестнадцать четко отделенных друг от друга групп. Командиры — словечко Кингсли — раздавали последние указания. Все уже были готовы к отправлению, когда Кингсли, наконец, вышел на помост.
— Друзья, — громко сказал он. — Мы с вами боремся за правое дело, и, я верю в это, сегодня мы победим.
Все захлопали и засвистели, поддерживая его.
— А теперь, — он сделал короткую паузу. — С силой Мерлина! Выступаем.
В следующую секунду отовсюду раздались громкие хлопки аппарации, и зал опустел почти моментально.
Малфой отправился в Германию. Он очень долго не выходил на связь, и Гермиона вся извелась, но понимала — ему нужно время, чтобы втереться в доверие и пройти все проверки. Рон старался проводить дома как можно больше времени — Гермиона так и не восстановилась полностью после болезни, и каждый срыв стоил ей нескольких дней лежания в постели.
Потом Драко впервые объявился, встретившись с Гарри в небольшой заранее подготовленной квартире в Нанси. Систему связи они разрабатывали несколько недель. Драко пользовался своими наручными часами на манер пресловутых галлеонов — такие же часы были у Гарри и моментально нагревались, стоило Малфою нанести на них надпись о том, что через полчаса он будет на месте.
На первой встрече он поделился только своими впечатлениями и обсудил с Гарри, какую именно информацию нужно достать. С тех пор прошло полтора месяца — и ни одной встречи. Тогда-то Кингсли и решил внедрить еще несколько человек, чтобы дело пошло быстрее. Рон не знал, кого рекомендовали для этого задания и кого в конечном итоге отправили.
Он ходил связным редко, предпочитая рейды и встречи с европейскими коллегами. Это Драко предложил привлечь магические силы со всего мира, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. Вообще, у Малфоя голова варила просто превосходно, чего о себе Рон сказать точно не мог. Ему больше давался логический просчет ближайших действий, чем задумки на будущее.
Теперь, в очередной раз вернувшись с рейда, он сидел в одном из пабов Хогсмида. На задворках сознания с недавних пор постоянно были мысли о Малфое. Он успел стать действительно значимой частью семьи и очень много сделал для Гермионы и для операции. Рон не мог не ценить это.
— Эй, сколько можно пить в одиночку? — на соседнем стуле появилась Лаванда. — Думала, ты стараешься почаще бывать дома.
— Сегодня Гарри не на рейде. Обещал провести день с Гермионой.
Лаванда поморщилась и, заказав себе пинту пива, глубокомысленно заметила:
— Вы все вокруг нее как вокруг царицы носитесь. Она-то свою жизнь устроила. А вы?
— А что мы? У нас рейды и операция, ты же сама знаешь — связным ходишь и постоянно в посольстве торчишь, — хмыкнул Рон, отпивая виски.
— Ну да. Только я в посольстве торчу, потому что жизнь уже хоть как-то устроила, — возразила Лаванда. — Ремус там постоянно находится, чуть ли не живет.
— Ремус? — удивленно переспросил Рон. — Несколько неожиданно.
— Мне с ним легко, — тихо пояснила Лаванда. — И ему со мной тоже. А еще он не замечает моих шрамов и не пытается скрыть отвращения, потому что попросту его не чувствует. Я знаю, что не смогу заменить Тонкс, — она поморщилась, — да и мать из меня никудышная. Но, может быть, эта операции расставит все по своим местам.
— Что ты имеешь в виду? — напряженно поинтересовался Рон.
— Что у каждого в этом мире должно быть свое место. Я не думаю, что нашла свое, но уверена, что это лучшее, на что я могу претендовать, — вздохнула Лаванда. — Хочется, чтобы кто-то вспомнил обо мне, если я погибну.
— Брось такие глупости, — у Рона по коже побежали мурашки — он терпеть не мог, когда кто-то так отчаивался. — Рем отличный мужик, да и с Тедди ты поладишь. В мирное время легче вести нормальную жизнь и думать о том, как занавески в общую спальню выбрать.
Лаванда посмотрела на него с сомнением и неуверенно улыбнулась.
— Спасибо, Рон. Ты всегда умел сказать что-то такое, после чего хотелось верить в лучшее.
— Да уж, — усмехнулся он. — Прости, Лав, но я, пожалуй, пойду отсыпаться. Тяжелый был нынче рейд.
— Пока, — махнула рукой Лаванда. — Удачи.
Рон оставил на стойке несколько монет, кивнул на прощание Браун и, подхватив со спинки стула свою куртку, вышел на улицу. Было холодно, поэтому он сразу же аппарировал на Гриммо, хоть и рассчитывал немного прогуляться.Они оказались перед высоким темным зданием — судя по описанию Малфоя, Министерством Магии Германии. Их план с антиаппарационным щитом сработал. По ступенькам уже бежал Драко, чтобы присоединиться к Рону, на ходу восстанавливая щит, чтобы никто из Пожирателей не смог так просто сбежать.
— Привет, — запыхавшись, крикнул он. — Сейчас тут только мелкие сошки, занять Министерство будет раз плюнуть.
Рон напряженно кивнул и, дав своим ребятам команду следовать за ним, двинулся по правому краю ступеней, держа палочку на изготовку.
— Надеюсь, Гермиона не увязалась за вами? — напряженно поинтересовался Малфой через несколько минут.
— Нет, — покачал головой Рон. — Но вчера у нее была истерика — не хотела нас отпускать. Сегодня отсыпается — Гарри ночью возвращался домой и заставил Гермиону выпить зелье сна без сновидений. Так что, если не хочешь, чтобы она заявилась сюда, как проснется, надо закончить все раньше, — хохотнул он, толкая дверь и резко заскакивая внутрь.
— Тогда стоит поторопиться, — с улыбкой согласился Драко.
Они методично зачистили свою часть Министерства и встретились с группой Гарри в центре вестибюля на третьем этаже.
— Все чисто, — сообщил Рон. — Со своей частью мы закончили.
— Мы тоже, — кивнул Гарри.
В этот момент из коридора справа послышался глухой топот, и через пару секунд оттуда появилась группа Невилла.
— У нас проблема, — сообщил он, таща за собой какого-то мелкого мужика. — Этот урод отправил сообщение о нашем вторжении Лестрейндж, которая, как выяснилось, именно сегодня была не в Германии.
Рон недоуменно посмотрел на Малфоя.
— Что это значит?
Тот выглядел не менее ошарашенным.
— Понятия не имею. Вчера вечером она была в поместье отца. Они долго что-то обсуждали, а потом она свалила со своим ужасным «До завтра, Дракусечка». Сам бы убил, — с отвращением ответил он.
Рон с Гарри переглянулись.
— Ну и где она сейчас? — поинтересовался Поттер.
— Понятия не имею, — вздохнул Драко. — Но скоро она будет в Германии.
— Я бы на ее месте наоборот сбежал, — заметил Рон.
— Ты просто не знаешь мою тетку. Она примчится сюда, как только сможет, если еще не примчалась. Потому что она уверена в своих силах больше, чем на сто процентов, — огрызнулся Драко.
В этот момент раздался хлопок, и между ними появился домовик.
— Мистер Малфой, сэр, — тут же начал он, не обращая внимания на толпу людей. — Вы сказали докладывать, если с мисс Паркинсон что-то случится. Только что появилась ваша тетя, миссис Лестрейндж, и схватила мисс Паркинсон. Потом она аппарировала в Мюнстер — Хейди проследил.
— Спасибо, Хейди, — кивнул Драко и поднял глаза на Рона.
А у Рона будто землю из-под ног вышибли. Перед глазами все поплыло, в голове осталась лишь удушающая, сжигающая все внутри ненависть к Беллатрисе.
— Что за Мюнстер? Что там? Его не было в наших планах, — прохрипел он, глядя сквозь Драко.
— Там ничего нет. В смысле, ничего из известного мне, — озадаченно пробормотал тот.
— Хейди, — Рон обратился к домовику, — ты можешь перенести меня в то место?
— Рон, подожди, — Гарри схватил его за руку. — Я знаю, что она тебе важна, но ты не можешь броситься туда, сломя голову! Тебя убьют.
— А если я не потороплюсь, то убьют ее! — рявкнул Рон, хватая домовика. — Я попытаюсь потянуть время, а вы придумайте, как действовать, чтобы мы оба там не подохли. И поживее — Беллатрису нужно поймать в любом случае. А если мы заявимся все вместе, то кто скоординирует группу? Аппарируй, — добавил он, обращаясь к Хейди. Тот кивнул и щелкнул пальцами.
Рон чиркнул зажигалкой, прикуривая. Огонек на мгновение вырвал из темноты комнаты кусок убогой обстановки — покосившийся стол, одинокую табуретку и распахнутое окно, ветер из которого лениво уносил дым от уже далеко не первой сигареты. Тишина вокруг была вязкой, почти осязаемой, в ней хотелось проковырять пальцем дырку, как в старых, поеденных молью занавесках — по крайней мере, это казалось настолько же легким.
В глубине квартирки тихо скрипнула дверь, и Рон неспешно обернулся, облокотившись спиной о подоконник и выкинув сигарету в окно. Связным он ходил не очень часто — обычно когда не хватало людей или времени. Рон предпочитал работать с готовой информацией, а не смотреть в глаза людям, рискующим ради нее жизнью. Он тоже постоянно рисковал, а потому знал, что они чувствуют, когда видят безразличие к своей судьбе в его взгляде.
В этот раз ему пришлось подменить Лаванду — в полнолуние она не могла выходить из дома. Но встреча обязательно должна была состояться именно сегодня — тянуть дальше было нельзя, иначе несколько месяцев упорных трудов пошли бы насмарку. Поэтому Рон собрался посреди ночи и нехотя проделал этот долгий путь до Праги через австрийское посольство.
— Девяносто восемь тысяч двадцать два, — раздался из коридора женский голос.
— Один пять четыре четыре два, — Рону всегда было проще запоминать эти коды по цифрам. Он представлял, как они появляются в воздухе, нарисованные тонким оранжевым пламенем, — и это сложно было не запомнить.
Девушка робко зашла на кухню. В темноте было невозможно разглядеть даже ее тон волос. И Рон, по существу, плевать хотел на то, как она выглядит. Лишь бы принесла конверт с нужной информацией.
— Все по плану? — он должен был спросить, следуя инструкции. Рон всегда следовал правилам — слишком дорожил работой.
— Да, — ее голос дрогнул, и Рон на автомате потянулся за палочкой. Нынешняя связная ему совсем не нравилась. Она слишком тянула время — наверное, новенькая.
Послышалось шуршание, потом скрипнул стол. Рон взмахнул палочкой, запуская под потолок небольшой шар света. На столе лежал толстый желтоватый конверт — намного больше, чем приносили обычно. Это не могло не вызывать подозрений.
Рон взмахнул палочкой еще раз, накладывая на конверт чары проверки темных заклинаний, но они ничего не показали.
— Проверил? — усмехнулась девушка, и Рон перевел на нее взгляд.
Осунувшаяся, слишком худая, под глазами круги. Волосы стянуты в хвост, из которого выбиваются пряди. Вся одежда черная. Встреть Рон ее пару лет назад на улице, точно бы подумал, что наркоманка. Теперь-то он знает, что нельзя судить о людях по их внешнему виду. Сейчас эта девшука, рискуя своей жизнью, пытается спасти целый мир.
А она тем временем опять усмехнулась:
— Что, не признаешь?
Рон посмотрел на нее удивленно — во-первых, она нарушила инструкцию. А во-вторых, он действительно видел ее впервые в жизни.
— А должен? — он впервые за шесть лет работы тут отошел от инструкции.
— Наверное, — кивнула она, двигаясь к двери. — Впрочем, нет. Тут никто никому ничего не должен, так ведь?
С этими словами она исчезла в глубине коридора.
Рон чертыхнулся, схватил конверт и аппарировал. Первым, что почувствовал Рон после аппарации, был удар, потом — как тело стянуло веревками. Дальше перед глазами потемнело. Лишь в голове мелькнула мысль о том, что стоило быть более осмотрительным и послушать Гарри.
Через сколько пришел в себя, Рон не знал. Но чувствовал, что теперь его держали не веревки, а чьи-то сильные руки, из которых вырваться не представлялось возможным. Пару секунд Рону понадобилось, чтобы сфокусировать взгляд на тенях, мелькающих на светлом фоне. Оказалось, это Пожиратели — те самые, которых сейчас ищут шестнадцать отрядов. Они находились на небольшой площади, посреди которой стоял небольшой помост.
Дальше осматриваться не было смысла — на помосте Рон увидел Панси, стоящую на коленях и все равно смотрящую на всех вокруг будто свысока. Гордость в ней, худой, неопрятной, почти убитой, продолжала сиять и выплескиваться наружу. И Рон невольно сравнивал ее с тем образом, что остался в его воспоминаниях о школьной жизни, когда он не упускал случая задеть Панси посильнее, а она отвечала ему взаимностью.
Тогда она была ухоженной, розовощекой и даже улыбчивой — со своими друзьями. Потом она была взрослой и нужной — в подземельях, когда оказалась рядом так вовремя, когда подарила свое тепло. Шесть лет не придали ей ни красоты, ни значимости — она для всех до последнего момента была «той девушкой, что принесла нам планы». Только для Рона она стала той девушкой, которая смогла заставить его нестись сломя голову... и не успеть.
И все же было в ней кое-что, не изменившееся за все эти годы. Гордость, с которой она ходила по замку, смотрела на Рона в подземелье, уходила тогда из квартиры. Эта гордость и давала Панси силы перелезать через все трудности и препятствия, не опускать руки. И Рон, как никто, знал, что победа — заслуга гордой слизеринки Панси Паркинсон.
Он уже видел, как Беллатриса подняла палочку, нацеливая ее на Панси. В голове Рона плескалась только одна мысль: «Быстрее, пожалуйста, быстрее!» Он так надеялся, что Гарри успеет появиться вовремя.
— Авада Кедавра, — раздался голос Беллатрисы, и в следующий момент зеленый луч с размаха врезался в грудь Панси. Та лишь посмотрела на Рона недоуменным взглядом и завалилась на бок. Слишком обыденная вышла смерть.
— Нет! — завопил Рон, пытаясь вырваться из крепкого захвата. — Панси!
Беллатриса, захохотав, направилась к нему.
— Мелкий Уизленыш, — протянула она, утыкая палочку ему в горло. — Тебе понравилось представление? Ради тебя я даже пожалела эту предательницу — по-моему, Авада не наказание, а награда.
Рона передернуло от наслаждения в ее голосе.
— Насколько я понимаю, — Беллатриса обернулась на стоящих позади нее Люциуса и Макнейра, — твои дружки прибегут с минуты на минуту... Но это не страшно. Я буду с удовольствием вспоминать в своей камере твои глазенки — уверена, когда я буду тебя убивать, у тебя будет незабываемый взгляд.
Она снова захохотала и отошла на пару шагов назад, что-то прошептала на ухо Люциусу и, резко повернувшись, истерически взвизгнула:
— Секо!
В ту же секунду Рон почувствовал острую боль в животе, а потом в нос врезался приторный запах крови. От боли сознание помутнело, но Беллатриса в ту же секунду воскликнула:
— Энервейт.
Рон открыл глаза, стараясь дышать через раз и очень аккуратно — каждый вдох приносил боль, как новый порез.
— Подними его на ноги, — скомандовала Беллатриса, и Рона тут же дернули вверх. От боли он заорал что было мочи. Лейстрейндж опять радостно захохотала.
— Инсендио, — прошипела она, резко оборвав смех и направив палочку на брюки Рона.
Ткань тут же вспыхнула, и Рон снова закричал, чувствуя, как плавится кожа на ногах.
— Агуаменти, — с добродушной улыбкой взмахнула палочкой Беллатриса. — Тебе нравится моя игра?
— Нет, — выдохнул Рон. В следующую секунду невдалеке раздался хлопок аппарации.
— Что ж, тогда тебе повезло — доиграть мы не успеваем, — надув губки, обиженно произнесла Белла.
Потом она подняла палочку, пару секунд поразглядывала Рона и с притворным сожалением пожала плечами.
— Авада Кедавра!
Зеленая вспышка — Рон, вообще-то, всегда очень любил зеленый цвет, — и его жизнь оборвалась. Он грузно упал на землю, разбрызгивая кровь, и никогда не узнал, что в следующий момент Беллатрису Лестрейндж разорвало на куски мощной Бомбардой.
* * *
Драко опустился на корточки и положил на мемориал большой букет цветов. Они с Гермионой приходили сюда каждый месяц, благодаря двоих людей, в чью честь был воздвигнут этот памятник, за нынешнюю спокойную и размеренную жизнь.
— Спасибо, Рон, — прошептал Драко, проводя пальцами по выгравированной надписи «Ты всегда был частью огромной семьи». — И тебе, Панс, тоже спасибо, — на ее части ничего не было написано — никто не знал, чем вообще она жила, кроме вечного риска.
— Драко, — сзади раздался голос Гермионы. — Помоги мне, пожалуйста.
Драко поспешно поднялся и придержал ее за талию, когда она наклонилась, чтобы положить свой букет. Гермиона все никак не могла оправиться от проклятия и от смерти Рона, хотя прошло уже больше шести месяцев. Ей было тяжело ходить, и она могла потерять сознание от любой физической нагрузки — даже наклониться без чужой помощи не могла. Но недавно колдомедики из Мунго заметили, что она стала идти на поправку — улучшились какие-то показатели, в которых Драко ничего не понимал.
— Осторожно, — пробормотал он, когда Гермиона неловко дернулась в попытке подняться.
Она улыбнулась в ответ, и они медленно побрели прочь. Драко был почти счастлив и искренне верил, что Гермиона когда-нибудь поправится, ведь не зря же Панси и Рон отдали свои жизни.
Библиотека 
Кубок Хогса 2020 
