В глазах потемнело, по виску неторопливо поползло что-то горячее, и все вокруг показалось собранным из каких-то осколков, обломков настоящего. Ни реальности, ни жизни... Одни обломки... Руди провел рукой по щеке и непонимающе уставился на пальцы, густо вымазанные кровью. Кажется, это была граната?

Слева с визгливым воплем «Сдохните, суки, сдохните!» из-за импровизированной баррикады, состоящей из частей бог знает чего, внезапно показался Энтони, палец которого словно застрял в спусковой скобе его любимого «узи». Энтони со своей сложно произносимой русской фамилией был всегда таким веселым, бесшабашным, таким живым. Он и сейчас остался бы жив - паршивцу вечно везло, - если бы не высунулся, поливая противника свинцом, если бы не завопил, привлекая к себе столь нежелательное внимание снайпера группы «Аврора», если бы... «История не терпит сослагательного наклонения» - эта цитата, кстати – из трудов еще одного русского, была у Тома любимой. История не терпит, снайпер тоже. А голова Тони разлетелась на сотни кровавых ошметков еще до соприкосновения с каменным полом.

Да, Том, то есть Лорд Уайт, конечно же. В последнее время даже старым друзьям не рекомендовалось называть его иначе. Руди огляделся, стараясь не покидать спасительного укрытия за рухнувшей колонной большого зала старинного университета, пережившего за время своего существования так много. Да и сегодняшний бой переживут эти стены, что им сделается? Вон, от гранаты только веером отделка посыпалась, да колонна не выдержала. И все.
Мысли текли куда-то совсем не туда, но тут Руди заметил-таки Тома. Лорда Уайта, то есть. Лорд споро отстреливался короткими очередями, перемежая выстрелы отнюдь не интеллигентными высказываниями.

Его штурмовая винтовка - трофей, взятый в посольстве янки,- глухо рявкала, выплевывая очередные порции металлической смерти. Рядом деловито перебирала пустые магазины Белла. Ну конечно, где ж ей еще быть. Руди даже поморщился. А ведь как все хорошо начиналось! Перспективный факультет, дружное студенческое братство с самым замысловатым названием за всю историю университета - они даже татуировки себе одинаковые сделали после очередной попойки, идиоты! - любимая девушка рядом... Только вот слишком быстро вчерашние студенты начали разбираться в оружии так же хорошо, как в биржевых сводках и правилах подачи апелляции. Неужели Беллс уже тогда была одержима Томом и его идеями? Нет, не может быть... Им же было так хорошо вместе... Но это было в бесконечно далеком «тогда», а сейчас, лежа за выщербленной пулями колонной, Руди понимал как никогда отчетливо, что все и вся вокруг - лишь обломки. Обломки прежней жизни, обломки иллюзий, обломки мечты. А может, ничего настоящего, целого и не было никогда? Руди казалось, что время замерло, затаилось, ожидая его решения. Найдет ли он что-то кроме обломков в своей жизни? Вспомнит ли? Да и есть, о чем вспоминать? О сдавшем их полиции с потрохами чернявом мальчишке абсолютно наркоманского вида, который учился на младших курсах? Кто ж знал, что та кассирша - почти случайная жертва одной из первых акций, - окажется любовью всей его жизни? «Лес рубят - щепки летят!» - сказал тогда практичный Тони. Она и стала той рыжей щепкой, решившей их участь уже после своей смерти. Или вспомнить о том, как они гордились своей избранностью? Элита, как же. Элита крови с кровью на руках. Руди снова окинул взглядом холл. Атака полиции захлебнулась, но спецназовцы «Авроры», засевшие на улице, не давали возможности ни перегруппироваться, ни сбежать, не позволяя высунуть носа из-за обломков баррикад.

Ему так точно. Упавшая колонна была укрытием надежным, но полностью перекрывавшим возможный путь к отступлению. Только небольшая ниша слева, забрызганная ошметками того, что не так давно было Энтони Долоховым, годилась для перегруппировки. Но дальше все - тупик. На позиции Тома, тьфу, Лорда, шанс был получше, если бы не проклятые снайперы.
Руди замотал головой: не о том сейчас надо думать! Что же еще-то вспомнить такого? Он уже отчаялся найти что-то целое в памяти или в поле зрения, как вдруг его ослепил солнечный зайчик. Руди сморгнул, подумав было, что это уж совсем издевательство со стороны солнца - тоже работать против них, - но зайчик вернулся, явно ведомый чьей-то умелой рукой. Ну конечно, это Беллс проявляла чудеса изворотливости, привлекая его внимание. А жаль, лучик света среди обломков казался таким нереальным. Волшебным...
Белла снова замельтешила зеркальцем: точка, точка, тире. Руди как-то умудрялся переводить это дерганное Морзе и одновременно думать, что надо же - жена сохранила его подарок. Он помнил, как вручил ей это зеркальце в золотой оправе - на выпускном, путаясь в словах и отчаянно краснея. И как сжимал нежную руку Беллы, как она радостно сказала «Да!». Как потом они танцевали под модную песню со странными словами про смерть... «Если я умру быстрей тебя, ты догоняй...» Сейчас эти слова не казались уже странными. Как и последний приказ Лорда своему вассалу: прикрыть их отход. Любой ценой. Руди кивнул сам себе и проверил патроны. На пару строк должно хватить. Затем поднял взгляд и увидел, что его Беллс пристально смотрит прямо на него. Руди улыбнулся ей, стирая вновь поползшую по щеке каплю крови, и прошептал одними губами, глядя в безумные глаза своей любимой: «Ты догоняй...» Она, кажется, поняла. И отвернулась к Тому.

Руди сосчитал до пяти и резко выкатился из-за колонны, поливая свинцовым дождем все вокруг. В голове звучала та самая песня: «Если я умру быстрей тебя, ты догоняй! Выстрел ртом лови, не прячь лицо, кричи, кричи, кричи!»

Ему даже везло - ошеломленные полицейские не смогли нормально прицелиться, а снайпер, наверное, и вовсе заснул. Руди удалось оттянуть все внимание на себя, путь для Тома был открыт. Только вот самому Руди бежать уже было некуда. Спустя каких-то пару минут это поняли и враги, и последнее укрытие Руди накрыло шквальным огнем. А везение закончилось полетом двух гранат, приземлившихся аккурат в нише, где он залег. Руди ухмыльнулся. Не был целым при жизни, не будет и после нее. Не привыкать. И раскинул руки навстречу огненному цветку последней боли, вбирающему в себя обломки его жизни.