Перо оставляло за собой четкие, уверенные буквы, постепенно покрывая страницу летящим почерком. Ни единой кляксы, ни единой капли и брызг – лишь пергамент и записи на нём. Время от времени он присыпал написанное песком и спустя несколько секунд стряхивал его, убирая лишние чернила.
Пальцы и кисть руки размеренно двигались, пока он по давней привычке изливал дневные раздумья на пергамент. В ящике стола находилась аккуратная стопка подобных листков. Не каждый день, но периодически он прибегал к этому способу, когда мысли переполняли голову и он хотел избавиться от них, но не забыть окончательно.

«…Я, наверное, никогда не привыкну к тому, как ты заполняешь собой всю мою жизнь.
Помнишь нашу первую встречу? Ты сидел тогда один в купе, уткнувшись в учебник и словно отгородившись им от мира. Поношенная одежда, старая, явно не твоя сумка, ссутуленные плечи – ты будто ощущал, что тебе здесь не место.
Я остался в купе, даже не спрашивая разрешения. С этого момента, кажется, и началось что-то, что любой другой человек назвал бы дружбой, а ты называешь «сотрудничеством».
Много лет я наблюдал за тем, как распрямляются твои плечи, как во взгляде зажигается подавляемая до того гордость, как ты начинаешь показывать другим, а не только мне, что знаешь себе цену. Наблюдал из первых рядов, оставаясь чуть позади и сбоку – всегда готовый подставить плечо, если ты вдруг пошатнешься, хоть и знающий, что ты ни за что за него не ухватишься. Никто больше не сумел подобраться к тебе так близко. Может, потому, что я был первым, кто уловил блеск в твоих глазах и понял, что ты не просто очередной ребенок. Может, потому, что я – единственный, кто не склонился перед тобой и ни на миг даже не задумался об этом, хотя было множество моментов, когда поводов поразмыслить над этим было предостаточно.
Я не знаю, честное слово. Поэты сравнивают такие дуэты с солнцем и луной – но я тешу себя надеждой, что не просто отражаю твой ослепительный свет, но и сам излучаю собственный. Впрочем, за твоим его всё равно никто не видит.
Глупо, быть может. Зачем мы поддались намекам? Ведь ясно было, что это лишь домыслы, что не было никаких «взглядов», «нежных прикосновений» и подобного, что это лишь попытки свести двух своих лидеров и кумиров, объединить их в одного, чтобы самим стало легче. Но мы почему-то засомневались и решили попробовать… И что из этого вышло?..
Иногда я просыпаюсь с мыслью, что отчаянно желал бы вернуть всё назад – когда мы спокойно общались, не дергаясь, когда наши руки задевали друг друга, когда не было выжидающих взглядов, будто все считают, что нам нужна лишь подходящая минута, чтобы кинуться друг другу на шею. Когда за плечами не было неудачных «отношений», которые и отношениями-то назвать сложно. Это только всё испортило.
Да, ты мне дороже всех в этом мире. Да, я пройду вслед за тобой все круги ада и одолею своих и чужих демонов, чтобы не отстать от тебя, пока ты будешь прорываться вперед. Я никогда не отступлюсь, не предам тебя, и ты это знаешь, иначе не доверял бы так слепо, так, как никому больше. Но мне большего и не нужно, большего я уже не выдержу – не выдержал. Тобой и так заполнен весь мой мир, в нем не осталось свободного места для «отношений». Ты – мои отношения, моя личная жизнь. И мне этого достаточно.
Зря. Зря мы это сделали. Будь у меня возможность стереть себе и тебе память и вернуть всё на круги своя – я бы так и сделал, не колеблясь ни секунды. Я хочу, чтобы всё стало по-прежнему, но это, конечно, невозможно. На словах мы отказались от этой идеи, но последствия всё равно слишком утомительны.
Почему нельзя было сразу понять, что нам хватает друг друга и в «связях» мы не нуждаемся – как между собой, так и с другими? Всегда ведь знали, что необычны, так ведь поддались чужому мнению… Два глупца. Да-да, и ты тоже, каким бы гением ты ни был. Жаль только, что промахи гениев бьют куда больнее.
Нет, я не оставлю тебя. Да и как? С одиннадцати лет ты – всё, что у меня есть. Я сознательно отказался от всего остального, а ты принял это как должное и оценил. Но всё-таки я хотел бы избавиться от этих мыслей и образов – мои пальцы у тебя в волосах, гладкость твоей кожи, мягкость губ. Это лишнее. Это отвлекает. Зачем люди вообще беспокоятся об этой стороне отношений? Она ведь только добавляет бесполезных размышлений.
Мне кажется – нет, я знаю, что ты считаешь точно так же. Как всегда, мы заканчиваем фразы друг за другом и сходимся во мнениях. Мы без слов договорились не вспоминать об этой неудачной попытке, но я вижу, что ты тоже думаешь о ней. Нам обоим было неуютно, так почему же мы никак не можем выбросить всё это из головы?
Может быть, стоит просто признать: что-то в этом есть – точнее, было, – но не для нас. Мы попробовали, узнали, каково это, и поняли, что не нуждаемся в этом. Принять это как жизненный опыт.
Да, так будет лучше всего».

Открыв ящик стола, он положил новый пергамент поверх уже имевшихся, а потом задвинул ящик обратно и постучал по нему палочкой.
– Гарри? – позвали где-то в глубине дома.
– Иду! – крикнул он в ответ и поднялся со стула.
Дверь мягко закрылась, и пергаменты остались надежно укрытыми в комнате, храня на себе секреты и тайные мысли одного из самых могущественных людей магической Британии, правой руки Лорда Волдеморта и его же единственного друга – Гарри Поттера.