Данный текст является творческим экспериментом.
Никогда не писала текстов о детях и никогда не ставила за цель переписать канон в новых обстоятельствах.
Посмотрим, что из всего этого получится...
Внимание! Имена некоторых персонажей изменены в угоду обосную!
В эпиграфе «Главы 2. Мальчик который выжил» использован текст песни Poet of the Fall - Sleep
Дейзи Дурсль - фото

— Дурсль, Дейзи!

От группы перепуганных первокурсников отделилась тоненькая фигура в новой, с иголочки, мантии. Светлые волосы девочки были заплетены в две косы. Приосанившись, она прошла несколько шагов до табурета с распределяющей Шляпой так, словно её собирались короновать. Усевшись, Дейзи поправила мантию, сложила руки на коленях и замерла в ожидании.

— Рейвенкло! — выкрикнула Шляпа, едва коснувшись белокурой макушки.

Дейзи была смышлёной и любознательной девочкой. Она уже успела прочесть все школьные учебники и несколько дополнительных книг о Хогвартсе. «Факультет воронов» давно стал её навязчивой идеей, и в нужный момент Шляпа не подвела!

Дейзи встала с табурета, подмигнула кому-то из толпы первокурсников и неспешно направилась к столу, за которым её встречали громкими аплодисментами.

Профессор МакГонагалл зачитала следующее имя:

— Дурсль, Дерек!

К табурету уверенной походкой направился белокурый мальчик, как две капли воды похожий на сестру. Его волосы были аккуратно подстрижены и зачёсаны назад. И в этот раз Шляпа не заставила себя ждать:

— Рейвенкло!

Впрочем, могло ли быть иначе? Дерека интересовало всё на свете. В свои одиннадцать лет он был самым заядлым читателем в городской библиотеке. Знал всё о дрелях и свёрлах, которыми занималась фирма его отца, и с нетерпением ждал уроков в новой школе.

Дерек спрыгнул с табурета, мгновенно растеряв свою напускную серьезность. Перед тем, как отправиться за стол факультета и присоединиться к сестре, он нашел взглядом среди первокурсников темноволосого мальчика в очках и кивнул ему.

В ответ Дереку отчего-то улыбнулась растрепанная девчушка, стоявшая там же, в толпе. Она без умолку тараторила о замке и заклинаниях, которые успела выучить. Гарри Поттер, именно так звали мальчика в очках, только теперь её заметил. Он улыбнулся и решил повнимательнее присмотреться к этой девочке. Она вела себя в точности, как Дейзи, когда та нервничала или ждала чего-то.

— Грэйнджер, Гермиона!

Гермиона, вот как её звали, вздрогнула и рванула к табурету, едва не сбив Гарри с ног. Она зажмурилась и быстро надела на голову Шляпу.

— Рейвенкло!

Вы когда-нибудь наблюдали, как меняется человек, получивший желаемое? Гермиона неторопливо встала и отдала Шляпу профессору МакГонагалл. Она казалась совершенно безмятежной и счастливой. Так ведут себя только отличницы, которые только что узнали результат важной контрольной.

Распределение продолжилось.

Первокурсники один за другим занимали свои места в зале. Вот только Гарри, казалось, больше не замечал ничего вокруг. Он пытался сделать нелёгкий выбор — Рейвенкло, факультет, на который поступили его любимые кузены, или же Гриффиндор?

Много лет назад, на «факультете львов» учились его погибшие родители. Гарри знал это из рассказов тёти. Конечно, он понимал, что Шляпа вряд ли станет интересоваться его желаниями, но…

— Поттер, Гарри!

Гарри показалось, что его имя прозвучало громче остальных. В зале внезапно воцарилась оглушительная тишина, а затем прокатилась волна шепотков: «Поттер? Она сказала Поттер!».

Тётя говорила, что в тот день, когда погибли родители, он стал знаменитым. А всего месяц назад выяснилось, что о нём писали в книгах! Тех самых, которые выбрала Дейзи для дополнительного чтения.

Гарри не любил чрезмерного внимания, особенно незаслуженного, но деваться было некуда. Он выпрямил спину, попытался пригладить непослушные волосы и побрел к табурету на негнущихся ногах. Шляпа упала ему на глаза прежде, чем Гарри заметил десятки любопытных взглядов.

— Ну-ка, кто тут у нас? — задумчиво произнес прямо в ухо тихий голос, и Гарри вздрогнул. — Интересный случай, не простой… Много смелости, талант и ум! А ещё желание проявить себя! И верность семейным идеалам. Похвально, похвально… Куда же мне тебя определить?

Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье, напряженно думая то о своих родителях, то о брате с сестрой. Ещё вчера ему казалось, что выбирать попросту не придётся, но теперь он не знал, как поступить.

— И что прикажешь с тобой делать? — продолжил всё тот же тихий голос. — Была не была! Рейвенкло!

Гарри вскочил, дрожащими руками стащил с головы Шляпу и отдал её профессору МакГонагалл. Зал взорвался громом аплодисментов, а некоторые рейвенкловцы даже вскочили со своих мест. Столь бурная реакция смутила Гарри. Он, желая улизнуть от всеобщего внимания, поспешил к кузенам. Те весело пританцовывали и призывно махали ему руками.

По преподавательскому столу тоже прошла едва заметная волна оживления. На мальчика в очках с интересом и некоторой задумчивостью смотрел профессор Снейп, декан Слизерина, пока профессор Флитвик, декан Рейвенкло, едва не подпрыгивал на своём месте. Только профессор МакГонагалл, она возглавляла Гриффиндор, была немного огорчена. Но, конечно, этого никто не смог бы заметить.

Очевидно, на Гарри Поттера в школе Хогвартс возлагали большие надежды.

Дети же искренне радовались новой жизни.



Тем летом они впервые приехали во Францию.

Всё время шёл дождь. Дядя Вернон пропадал на работе, улаживая дела в филиале своей фирмы. Тётя Петунья занималась обустройством нового дома и придумывала для Гарри самые разные поручения. Дерек и Дейзи много времени проводили в библиотеке, обложившись книгами. Тётя радовалась подобному усердию любимых отпрысков, а Гарри знал — близнецы замыслили очередной опасный эксперимент. Он с нетерпением ждал развязки, которая не заставила себя ждать.

Восьмой день рождения Гарри отпраздновали, как всегда: тихо и по-семейному. Дядя Вернон подарил подзорную трубу, о которой давно мечтал племянник, а тётя приготовила его любимый торт с персиками и меренгами. После обеда Гарри повёл кузенов на чердак. На днях, выполняя очередное поручение, он обнаружил там целую коробку старого альпинистского снаряжения.

Дерек пришёл в восторг от находки и сразу принялся что-то искать:

— Кла-а-асс! Именно то, чего нам не хватало!

— Первый солнечный день — наш, — со знанием дела кивнула Дейзи.

По обыкновению она была настороже. Родители не могли устоять против её милой улыбки и очаровательных глаз, что частенько помогало всем троим избежать наказания.

— Я жду подробностей, — с любопытством выпалил Гарри и уселся на ближайшую коробку с хламом.

— Яблоня в саду, — пробормотал Дерек.

Он был всецело поглощён содержимым коробки.

— Мы хотим залезть на неё, как только погода наладится, — продолжила Дейзи. — Ты с нами?

— Вот оно! — невпопад выпалил Дерек.

Он извлёк из коробки моток верёвки с привязанным к ней здоровенным крюком.

— А то! — Гарри даже подпрыгнул от избытка чувств. — Где-то неподалёку должен быть маяк, ужасно интересно посмотреть.

— Откуда знаешь? — поинтересовался Дерек. Он уже успел сложить лишнее снаряжение обратно в коробку, уселся на неё сверху и болтал ногами.

— На днях тётя рассказывала об этом дяде Вернону, пока я чистил серебро в столовой. Не то, чтобы я подслушивал…

— Не важно! — перебила его Дейзи. — Я вычитала одну штуковину в книжке по физике, и планирую проверить.

Её глаза безумно блестели в полумраке чердака. Гарри очень хорошо знал этот озорной блеск. Яблоня высотой не меньше пяти метров — пустяк, если Дейзи Дурсль что-то задумала.

— А я… — начал Дерек, но его перебили.

На лестнице послышались шаги, и Дейзи затараторила:

— В инерциальной системе отсчёта ускорение, которое получает материальная точка с постоянной массой, прямо пропорционально равнодействующей всех приложенных к ней сил и обратно пропорционально её массе.

— Это второй Закон Ньютона, так называемый Закон Движения, — Дерек уже извлёк откуда-то толстенную книгу и водил пальцем по странице.

— Чем тут занимаются мои сладкие птенчики? — в дверном проёме показалась голова тёти Петуньи.

Дерек ненавидел, когда с ними сюсюкались. Он быстро спрятался за книгой, пока мама не заметила его перекошенной гримасы, а Дейзи с энтузиазмом выпалила:

— Физикой, мам! Мы вчера нашли книжку в библиотеке.

— Мои умники! — прощебетала тётя Петунья. — Пойдёмте лучше фотографироваться. Дождь закончился!

Дети разом вскочили. Им не так уж хотелось фотографироваться, но отсутствие дождя сулило большие перспективы.

— Только что звонила тётя Сесиль, — продолжила Петунья. — Обещала завтра заглянуть на ужин. Так что ты, Гарри, помогаешь мне на кухне.

Гости означали для всех троих абсолютно свободный вечер, это воодушевило их ещё больше. Помощь на кухне была сущим пустяком, Гарри обожал готовить.

— Завтра! — хором прошептали дети, покидая чердак.



На следующий день погода радовала безоблачным небом и ярким солнцем.

Дядя Вернон ещё утром уехал на работу, а остальные занимались приготовлениями к приходу гостей. Близнецы сервировали стол, из комнаты то и дело доносились смех и звон посуды. Тётя Петунья напевала себе под нос, помешивая соус в кастрюле, а Гарри резал овощи для салата и ждал сигнала. Подзорная труба уже была надежно спрятана в шкафу у входной двери, а верёвку Дерек ещё вчера положил под яблоню.

Дейзи появилась внезапно, как свежий ветер в летний зной:

— Мамочка, а можно Гарри с нами поиграет в саду?

Тётя Петунья оценивающе посмотрела на дочь, затем на Гарри, который резал овощи и не выражал особой заинтересованности.

Именно так они в прошлый раз и попались, ещё в Англии.

Дерек целую неделю потратил, чтобы разобрать опытный образец одной из отцовских дрелей. Ему было интересно посмотреть, как она работает. Кто же знал, что невинный эксперимент может закончиться пожаром? Тогда Гарри тоже помогал тёте, а когда Дейзи позвала играть — сломя голову помчался за кузиной. Впрочем, взрослые появились вовремя: огонь успели потушить до того, как он нанес дому серьезные повреждения. Гарри опасался выволочки, но когда дядя Вернон увидел причину возгорания — он жутко возгордился и даже не стал ругаться.

— Ну мамочка, — Дейзи невинно улыбнулась. — Мы уже две недели сидим взаперти, а сегодня такая чудесная погода…

— Ладно уж, только пускай закончит с салатом, — сдалась тётя Петунья.

— Иди, я догоню, — одними губами прошептал Гарри.

Дейзи исчезла так же быстро, как и появилась. Гарри взял пучок зелени и нож, но руки его больше не слушались. Каждое движение выходило, словно в замедленной съёмке. Он отчего-то слышал, как железный крюк ударяется о ветку дерева, слышал треск коры под подошвами ботинок близнецов, шелест листьев.

Нож в его руках в очередной раз опустился на доску, после чего руки стали вдруг липкими, но Гарри не придал этому значения. Он замер, треск ветки или верёвки (не разобрать) разорвал сознание.

— Гарри, у тебя кровь! Вот, возьми салфетку, — голос тёти звучал, словно издалека.

Гарри отложил нож и опрометью бросился к выходу. В этот момент он не задумывался, сможет ли помочь кузенам, и не знал, почему слышал происходящее так, словно яблоня находилась в паре шагов от него. Единственное, чего сейчас хотел Гарри — чтобы кузены не пострадали.

Толстенная ветка яблони и всё ещё закреплённый на ней железный крюк лежали на земле. Рядом с ней подпрыгивал вверх Дерек — так, словно земля под его ногами превратилась в батут. Дейзи и вовсе парила в воздухе. Вчера она весь вечер рассказывала о Законе земного притяжения, который собиралась проверить, и, похоже, сейчас он на неё не действовал.

— Да стой же ты, — вслед за Гарри в сад выбежала тётя Петунья. — Возьми салфетку, кому гов…



— Тунья, смотри! Я лечу!

Высоко в небе парила её Лили, счастливая и, кажется, совсем невесомая.

Петунья помотала головой, отгоняя морок, но он не желал исчезать. Только волосы девочки вдруг из рыжих превратились в белокурые. Она кружилась в воздухе, раскинув руки, и звонко смеялась:

— Мамочка-мамочка! Смотри, я лечу…

— Дейзи… — одними губами прошептала Петунья.

Слёзы бежали по ее щекам, она не желала верить.

— Мамочка, прости нас! Мы больше не будем! — к ней со всех ног бежали её целые и невредимые дети. Обнимали, просили прощения, но Петунья не могла пошевелиться.

Перед глазами всё ещё парила Лили. Её маленькая Лили. Ей было столько же, сколько сейчас близнецам, когда магия впервые дала о себе знать. Петунья тогда не поняла Лили, оттолкнула. Она потеряла сестру, но детей потерять не могла: ради двух своих маленьких птенчиков Петунья была готова на всё.

Из задумчивости её вывел голос Гарри:

— Тётя, что всё это значит?

Он смотрел на неё так, как всегда смотрела Лили, когда собиралась узнать правду любой ценой. Петунья хорошо помнила этот взгляд. Гарри был истинным сыном своей матери.

«Пришло время исправлять ошибки», — подумала она, а вслух добавила:

— Это магия! Похоже, вы, все трое, волшебники…

Ничего не предвещало беды.

Они с Верноном даже имя успели придумать — Дадли Дурсль, их маленький Дадли! За развитием малыша тщательно следили, Петунья наблюдалась в лучшей клинике Лондона. Она с нетерпением ждала того дня, когда сможет обнять своё маленькое сокровище. Соседка, Бетти Полкисс, тоже была в положении, и они вместе мечтали, как их сыновья станут друзьями.

Дадли скончался на четвёртый день жизни. Его маленькое сердце просто остановилось. Врождённый порок — безжалостно констатировали врачи. Они ничего не смогли сделать. Вернон рвал и метал, даже намеревался избить врача, но больничная охрана подоспела вовремя.

А Петунья… Она просто не знала, как жить дальше.

Дадли похоронили на окраине Лондона, рядом с родителями Петуньи. Церемония получилась очень тихой, присутствовали только они с Верноном и священник. Петунья боялась огласки, хотя даже мужу не смогла объяснить причину своего страха. Для Мардж придумали историю о послеродовых осложнениях и обещали позвать в гости, когда вернутся домой.

Домой…

Петунью била дрожь, как только она задумывалась о возвращении в Литтл-Уингинг. Они уже второй месяц жили в служебной квартире Вернона, и Петунья мечтала остаться здесь насовсем.

Ей нравилось в большом городе. Пока Вернон пропадал на работе, Петунья, словно приведение, слонялась по лондонским улицам. Здесь никто её не знал, не смотрел сочувственно и не навязывал дружеского участия. Она могла быть в одиночестве даже посреди оживлённой улицы, а если ещё и солнечные очки надеть — даже случайный прохожий не заметит ее глаз, красных от слез.

Петунья плакала постоянно. Быть может, именно это и помогло ей выжить.

Тот день был похож на все предыдущие: она навестила могилу сына и возвращалась домой привычным путём. Отчего-то всё казалось немного другим: из пекарни вкусно пахло свежей выпечкой (странно, что Петунья раньше не замечала), а из кофейни на углу — свежезаваренным кофе. Она не удержалась и решила зайти. На летней террасе, несмотря на разгар дня, было совсем пусто. Кофе принесли очень быстро, только Петунья не успела насладиться напитком. В голове внезапно включили звук. Как ещё объяснить тот факт, что детские голоса и смех она услышала не сразу? Петунья спешно расплатилась и отправилась искать детей. Они манили её, словно источник живительной влаги. Она перешла дорогу, свернула за угол и наткнулась на высокое ограждение. Его тонкие прутья-пики стремились в небеса, а поперечные перекладины причудливым образом складывались в очертания птиц и цветов. За оградой играли дети: одни гоняли мяч, другие строили песочные замки, кто-то просто катался с горки.

Петунья затаилась в тени деревьев и смотрела, жадно впитывая каждую мелочь. Позже детей кто-то позвал, и они ушли.

На следующий день всё повторилось.

Петунья приходила снова и снова — разглядывала малышей, слушала их голоса. Eё боль понемногу отступала. Засыпая, она вспоминала смех мальчишек, играющих в мяч, синюю ленту в волосах рыжей девчушки и смешной клоунский нос у мальчика в очках.

А потом всё закончилось. Петунья бежала к заветному ограждению так быстро, словно от этого зависела её жизнь, только детей во дворе не оказалось. Она долго стояла, прожигая взглядом опустевший дворик, но так и ушла ни с чем. Петунья брела, не разбирая дороги, пока не уткнулась в столб, на котором висела большая вывеска: «Сиротский приют имени святого Джозефа». Стрелка на вывеске указывала в сторону большого белого здания, которого Петунья раньше не замечала.

Той ночью Петунья так и не смогла уснуть. Вернон обнимал её и уютно сопел в ухо, но сон не шёл. Все эти дни эмоции застилали ей глаза. Она даже подумать не могла, что ежедневно наблюдает за сиротами. Внутри словно разливалась раскалённая лава. Петунья не могла понять, почему люди бросают своих детей, ведь ей было больно только от одной мысли о подобном.

Утром она проснулась поздно, настенные часы уже пробили полдень. Обычно в это время Петунья возвращалась со своей импровизированной прогулки к сыну и наблюдала за чужими детьми. Она наспех оделась, схватила ключи и сумочку, после чего выбежала из дома.

Петунья следовала правилу: идти по противоположной стороне дороги и даже взгляда не кидать в сторону приюта, пока не навестит сына. Но сегодня ее планам не суждено было сбыться.

Она внезапно остановилась напротив того самого белого здания и замерла — по тротуару медленно шла старуха в чепце и тёплом, не по погоде, платье. Она несла корзину, из которой выглядывал край светлой ткани. Старуха скрылась за дверью приюта лишь на мгновение, а когда вышла — корзины в её руках уже не было.

Мимо проезжали машины, и Петунья никак не могла сосредоточиться. Она кипела от злости! Хотелось остановить эту женщину, переубедить, отругать или, может быть, даже ударить? Как она могла отдать свою кровиночку совершенно незнакомым людям?

От мыслей её отвлёк проезжавший мимо грузовик с пёстрым рисунком на белом боку. Вместе с ним куда-то подевалась и старуха. По ближайшему пешеходному переходу Петунья бросилась через дорогу. Смотрела за углом и на соседней улице — старуха словно сквозь землю провалилась.

Петунья на негнущихся ногах подошла к дверям приюта. У неё дрожали руки, а мысли хаотично метались в голове. Она только сейчас заметила, что, выходя из дома, схватила другую сумку, ту, что так и не решилась разобрать после выписки из больницы. Волей случая у неё оказались: полный набор документов и крупная сумма денег. Вернон дал их на «всякий пожарный». В больнице деньги не пригодились. Сейчас же они могли сыграть ключевую роль.



Петунья поправила волосы и медленно открыла дверь. Внутри было очень тихо, чисто и как-то угрюмо, а на одном из кресел стояла та самая корзина.

«Значит, не померещилось», — решила Петунья.

Она сделала глубокий вздох и негромко позвала:

— Простите, здесь есть кто-нибудь?

Из ближайшей двери выглянула улыбчивая женщина в белом халате. На вид ей было не больше сорока.

— Чем могу помочь?

— Я бы хотела забрать ребёнка, которого только что принесли, — Петунья жестом показала на корзину.

— Почему именно этого? — участливо поинтересовалась женщина.

— Ведь этот ребёнок, он… — слова застряли в горле, а на глазах выступили слёзы.

Она не могла объяснить этот внезапный порыв даже себе. Петунья знала, что ей нужен именно этот ребёнок. Совершенно не важно, здоров он или болен. Она просто хотела о нём заботиться. Улыбчивая работница приюта терпеливо ждала ответа, и Петунья продолжила:

— Я сегодня почти не спала. Думала о ваших детях, о том, какая жизнь ждёт их за стенами приюта, а тут эта старуха с корзиной! И я…

— Это были вы! — внезапно перебила её работница приюта. — Приходили, стояли за ограждением и смотрели. А я всё думаю, откуда мне знакомо ваше лицо!

Петунья кивнула и вдруг расплакалась.

— Семь дней назад скончался мой новорождённый сын.

— Ох, возьмите платок, милая! Меня зовут Дейзи Шелдон, и я директор этого приюта.

— Петунья Дурсль, так вы…

— Не торопитесь, давайте пройдём в комнату.

Очень уютное помещение с весёлыми рисунками на стенах было залито солнечным светом. На кушетке у окна лежали, каждый на своём одеяльце, два очаровательных младенца. Они были одеты в длинные, отороченные кружевом, сорочки. Каждая мелочь в этих детях выдавала их благородное происхождение.

— Они близнецы. Это Драко, — Дейзи поочерёдно указывала на детей, —, а это — Даяна. Родились восьмого июня.

— Всего четыре дня назад, — одними губами прошептала Петунья, и уже громче добавила. — А можно я… Мне?

Она хотела спросить разрешения, чтобы прикоснуться, но слова снова застряли в горле. Дейзи кивнула, поняв всё без лишних слов.

Петунья очень бережно дотронулась до крошечной руки Драко, и малыш крепко сжал её палец. Затем так же осторожно коснулась щёчки Даяны, и она повернула голову. Глаза у обоих были похожи на бездонные синие озёра, в которых хотелось утонуть. Малыши лежали очень тихо и смотрели так серьёзно, словно понимали, в какой непростой ситуации оказались.

Петунью переполняла нежность к этим двум беззащитным комочкам и злость на старуху в дурацком чепце.

— Что же заставило родителей отказаться от этих ангелов?

— Сложно сказать, — Дейзи пожала плечами. — Чаще всего малышей просто оставляют на нашем пороге. Иногда оставляют письма, вот как сегодня: женщина, которая их принесла, отдала мне вот это и ушла.

Петунья взяла в руки письмо, но ничего нового там не обнаружила: имена и дата рождения. Завиток внизу листа напоминал инициалы, а конверт был запечатан воском.

Петунья сделала ещё один глубокий вдох и медленно, взвешивая каждое слово, сказала:

— Я бы хотела забрать этих детей!

— А как же ваш муж, вы ведь замужем? Он не будет против?

Тень сомнения лишь на мгновение промелькнула в её глазах. Сейчас Петунье было абсолютно всё равно, что скажет Вернон. Без детей она отсюда не уйдёт, чего бы ей это не стоило!

— Думаю, он будет рад. Мы всегда мечтали о большой семье, — Петунья была непоколебима. — Я бы хотела забрать их прямо сейчас!

— Это против правил, — Дейзи покачала головой.

— Вот, — Петунья твёрдой рукой протянула ей паспорт, — возьмите в залог! Мы с мужем завтра придём и оформим все необходимые документы.

Дейзи забрала документ, пролистала его и с сомнением посмотрела на Пенутью.

— Возьмите! — ещё более решительно сказала та, протягивая конверт с деньгами.

— Немедленно уберите деньги! — строго сказала Дейзи. — Я не торгую детьми!

Петунья послушно убрала конверт обратно в сумку, но сдаваться не планировала.

— Ладно, — вдруг сказала Дейзи. — Приходите завтра к шести вечера, я подготовлю бумаги.

— Будете крёстной мамой? — вместо ответа спросила Петунья.

Она понимала, что такие решения нужно принимать вместе с мужем, но всё её существо трепетало от восторга. Какая разница, если она снова мама? Мама двух замечательных близнецов!

Дейзи радостно улыбнулась и кивнула.

Петунья была готова защищать этих малышей от целого мира.



Вернон вернулся с работы немного раньше обычного. Открыл дверь своим ключом, чтобы не беспокоить Петунью, и словно окунулся в другой мир. Квартира буквально ожила: из кухни аппетитно пахло ужином, а в ванной гремела старая стиральная машинка, которую он уже давно планировал поменять.

— Привет, милый! Хорошо, что ты пришел пораньше. Ужин готов.

Мимо него из комнаты в кухню быстро прошла Петунья и привычно клюнула мужа в щёку, не переставая тараторить.

Так, стоп! Что это было у неё в руках? Бутылочки Дадли, синяя и зелёная. Он сам покупал их пару недель назад. А ещё пелёнка? Зачем? Вернон застыл, пытаясь понять, что именно случилось, пока его не было дома, и почему он не в курсе.

— Милый, мой руки! Ужин уже на столе, — проворковала Петунья.

Вернон по привычке сделал несколько шагов в направлении комнаты, чтобы оставить там портфель, но его остановил взволнованный шёпот жены:

— Стой! Не ходи туда, разбудишь детей.

Портфель тут же выпал у него из рук.

— Каких детей?

Петунья сделала глубокий вдох, взяла Вернона за руку и тихо сказала:

— Мой руки и иди на кухню. Расскажу за ужином…

— Я с места не сдвинусь, пока ты мне всё не объяснишь, — прорычал он.

Петунья снова сделала глубокий вдох и медленно открыла дверь в комнату. Малыши крепко спали. Вернону померещилось, или они правда держались за руки?

— Близнецы. Дерек и Дейзи. Точнее Драко и Даяна, но я подумала, что наших детей мы бы так не назвали. Сегодня днём их оставили в приюте святого Джозефа, а я забрала.

— Как ты сказала? Дерек и Дейзи? — странным тоном переспросил Вернон.

— Если тебе не нравится, до завтра мы ещё успеем придумать другие имена или оставим те, что есть. Вернон?

Петунья всё говорила и говорила, он уже успел забыть, насколько ему нравилось слушать увлечённую болтовню жены.

А эти дети…

Он думал, что ему не больно. Просто работал, старался жить так, словно никакого сына у него никогда не было. Словно ничего не случилось. Но теперь, просто глядя на двух младенцев в комбинезонах со слонятами, которые он сам покупал для Дадли, Вернон почувствовал, как что-то внутри сломалось.

— Кажется, нам нужна ещё одна кроватка, и коляска, и…

Договорить не получилось. Петунья, радостно взвизгнув, повисла у него на шее и поцеловала в губы.



На следующий день ровно в шесть вечера они оба сидели в кабинете Дейзи Шелдон, директора приюта имени святого Джозефа. Дети тихо сопели во сне, каждый в своей люльке.

Вернон и Петунья заполняли бумаги, ставили подписи в нужных местах и старались привыкнуть к тому, что в этой комнате начинается их новая жизнь.

— Значит, Дейзи? — растерянно спросила директор приюта.

— Тебе не нравится? — неуверенно ответила Петунья.

Назвать дочь в честь новой подруги вчера казалось ей отличной идеей.

— Очень нравится, я просто не ожидала.

— Дерек и Дейзи Дурсль — звучит! — гордо воскликнул Вернон, тряся над головой подписанными документами.

Его глаза всё ещё не потеряли сумасшедший блеск. За сутки он успел скупить чуть ли не половину ближайшего магазина игрушек, оповестить Мардж и заказать машину для переезда обратно в Литтл-Уингинг. Петунья сидела рядом и молча улыбалась.

Она отвоевала у судьбы своё право быть счастливой.

А деньги, те самые, что были в конверте, они всё же пожертвовали приюту, незаметно бросив в специально отведённую для этого коробку в кабинете Дейзи, пока та ставила печати.

Петунья проснулась и резко села: перед глазами плыли яркие пятна, а в ушах эхом отдавался детский плач. Она сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.

Циферблат электронных часов показывал четверть пятого, а гулкую тишину ночи нарушал только храп Вернона.

Петунья тихо встала, накинула халат и на цыпочках вышла в детскую: близнецы крепко спали в своих кроватках. Она поправила им одеяла и обессилено упала в кресло. Просто очередной кошмар, сколько их уже было за последний год? Даже и не сосчитать!

Ей всегда снилось примерно одно и то же: незнакомые дома или люди и… ребёнок. Иногда он просто плакал, как сегодня, а иногда звал «Мама!». Петунья металась, но никогда не могла его найти. Так и просыпалась — вся в слезах, со сбившимся дыханием и камнем на сердце. Она шла в детскую и часами смотрела, как спят Дерек и Дейзи. В такие ночи их сон всегда был спокойным и безмятежным.

Петунья никому не рассказывала о своих глупых снах. Она вычитала в журнале, что иногда такое случается и успокоилась.



Вот уже несколько минут будильник сигнализировал о наступлении утра, но никто не спешил его выключать. Обычно это делала Петунья, целовала Вернона в щёку и убегала к детям или на кухню. Но будильник продолжал трезвонить, и Вернон не выдержал. Он нехотя разлепил глаза, намереваясь возмутится нерасторопностью жены, только Петуньи рядом не оказалось.

Сонливость как рукой сняло. В такие дни Вернон всегда обнаруживал жену спящей в детской. Петунья никогда ему не рассказывала о своих кошмарах, он догадался сам.

Вернон заглянул к детям, просто чтобы убедится в своей правоте, и побрёл варить кофе. Сегодня ему предстояла важная встреча с инвесторами, нужно было ещё раз просмотреть документы.

Он по привычке включил кофемашину и телевизор.
Ведущий утренних новостей городил одну несуразицу на другую: совы по всей территории Англии вчера, якобы, летали даже днём, а в некоторых отдалённых графствах вместо обещанных дождей прошли звездопады.

«Это всё Хэллоуин!» — вяло отшутился ведущий.

Вчера Вернон не заметил ничего необычного, хотя весь день гулял с Мардж и детьми. Разве что вечером, когда отвозил сестру на станцию, он видел у калитки кошку, самую обычную — полосатую. Никто из соседей на их улице не держал кошек, именно поэтому Вернон обратил на нее внимание.

Совы, кошки и даже звездопады могли подождать до вечера, а вот инвесторы ждать не будут. Если он не хотел опоздать — было самое время ехать.

Вернон наспех допил кофе, бросил в портфель недочитанный договор и взял пальто. Он, не глядя под ноги, переступил через порог и едва не споткнулся о большой свёрток из одеяла. Свёрток заворочался и начал плакать.

Вернон окаменел: на пороге его дома лежал чужой ребёнок! Что за ерунда?!



— Петунья!!! — раздался снизу крик Вернона.

За окном уже рассвело. Видимо, она снова уснула в детской, а муж пожалел её разбудить. Что же могло случиться, если теперь он кричал на весь дом?

Петунья вскочила с кресла и сбежала вниз по лестнице.

Входная дверь была открыта настежь. Вернон ошарашено смотрел себе под ноги, где лежал большой орущий свёрток.

— Что это? — сдавленным голосом спросила она.

Вопрос прозвучал глупо. Петунья чувствовала себя героиней вымышленной истории, ведь в жизни детей так просто не оставляют у чужих дверей.

Она словно в замедленной съемке прошла по коридору и подняла свёрток на руки. Темноволосый малыш посмотрел на неё большими зелёными глазами и успокоился.

«Зелёные глаза! Точь в точь как… Быть того не может! Что бы ему здесь делать?» — подумала Петунья сердито.

— Письмо, — окликнул её Вернон. — Упало. Вот, возьми…

Руки у Петуньи дрожали так, что она едва не выронила ребёнка. Ради безопасности она положила свёрток на диван в гостиной и только потом распечатала письмо.

Почерк она узнала сразу, хотя надеялась не увидеть никогда. Строчки плыли перед глазами: война, предательство, убиты!

Внутри что-то сломалось.

Почти с самого детства Петунья ненавидела свою младшую сестру! Предпочитала думать, что никакой сестры у неё и вовсе нет. Только всё это было применимо к живым…

Если верить письму, Лили мертва, а её сын Гарри — теперь забота Петуньи.



— Нам нужно поговорить с Дейзи, — не терпящим возражения тоном объявила Петунья.

— Скажу секретарше, пускай перенесёт все дела на завтра.

Вернон не решался спросить о содержимом письма. Что-то ему подсказывало, что вчерашние совы и звездопады не прошли даром. Только душевное равновесие жены было для него куда важнее правды.

— Не стоит. По дороге с работы вечером заберёшь Дейзи и привезешь ее к нам, — всё тем же тоном ответила Петунья. — Сейчас же ей позвоню!

Вернон вздохнул с облегчением и побрёл, наконец, к машине. Он был не в силах признаться даже себе, что боялся остаться дома.



Весь день Петунья бродила, словно в тумане. Несколько раз разговаривала с Дейзи, привычно заботилась о детях: покормить, переодеть, уложить спать и так по кругу. Гарри вёл себя очень тихо. Они словно присматривались друг к другу.

— Мы дома! — громко объявил Вернон.

— Что же нас никто не встречает? — весело поинтересовалась Дейзи.

— Наверное, потому что вы раньше на целых два часа. Ужин придётся подождать, — Петунья застыла в дверях кухни.

Ей хватило только одного взгляда подруги, чтобы всё внутри снова превратилось в хаос.

— Где дети? — спросил Вернон.

— Спят, как раз собиралась их будить.

— Давай вместе, — решила Дейзи. — Вернон, присмотри за ужином, пожалуйста.

Глядя на выражение лица мужа, Петунья поняла, что он планировал распределить роли иначе.

Они с Дейзи молча поднялись в детскую.
Петунья не придумала ничего лучше, как снять перегородки с кроваток близнецов и положить троих детей вместе.

— Ты уже что-то решила? — шёпотом спросила Дейзи.

— Не знаю, — Петунья упала в кресло и закрыла лицо руками.

— Я нашла в базе документы на мальчика. Он действительно твой племянник, родился тридцать первого июля прошлого года.

— Даже странно, что Лили позаботилась о свидетельстве.

— Что ты имеешь в виду?

Петунья вытянула из кармана примятое письмо и протянула его подруге:

— Читай, сама всё поймёшь.

— Дела… — задумчиво сказала Дейзи через несколько минут. — Если верить этому, ты должна оставить ребёнка.

— Должна, — кивнула Петунья, — удружила сестрёнка!

— Те говори так…

— Мамочка, это ты? — вдруг сказал Гарри, он сидел в кровати и сонно тёр глаза.

— Нет, малыш, я не твоя мама, — с горечью ответила Дейзи и взяла его на руки.

Гарри крепко обнял её за шею и тихо засопел в ухо.

Петунья раньше никогда не придавала особого значения тому, что у её подруги были длинные рыжие волосы.



— Сюрприз! — Дейзи с радостной улыбкой заглянула в кухню. — Как поживают мои карапузы?

Прошло почти два месяца с тех пор, как Дурсли приютили у себя племянника.

Дети сидели каждый на своём стуле и возили ложками по тарелкам с кашей. Кухня напоминала поле боя.

Увидев знакомое лицо, близнецы радостно захлопали в ладоши, изо всех сил пытаясь выговорить не простое для них слово «крёстная». Гарри же просто молча улыбнулся.

— Почему ты не предупредила о своём приезде? — удивлённо спросила Петунья.

— Привет, — в кухню зашёл Вернон, вид у него был немного виноватый.

— Папочка пришёл, — опять обрадовались близнецы.

Вернон поцеловал каждого в щёку, а Гарри неуклюже потрепал по волосам.

— Мне внезапно дали выходной, и я решила провести его с вами. Ты не рада?

И не важно, что просить этот выходной пришлось чуть ли не за месяц. Вернону с Петуньей было не обязательно об этом знать.

— Конечно, я тебе рада, и дети тоже! Ой, прости…

В этот момент малышка Дейзи запустила в свою тёзку кашей и бурно радовалась тому, что попала.

— Мне не привыкать, — лишь улыбнулась та.

Дейзи очень переживала за судьбу Гарри, но вырваться с работы никак не удавалось.

Мальчик всё время молчал и носился со старым безухим плюшевым львом.

— Это игрушка Лили, — обречённо вздохнула Петунья. — Нашли, когда убирали на чердаке. Гарри его случайно увидел и теперь не отдаёт. Уж сколько игрушек перепробовали. Милее этого льва — ничего нет.

— Не думаю, что это так уж плохо. Пускай играет, если ему нравиться, — задумчиво сказала Дейзи. — Молчит он тоже всегда?

— С того вечера как увидел тебя впервые и назвал мамой. Я показывала его врачу — безрезультатно.

Предчувствие её не обмануло. В доме Дурслей творилось нечто странное.

Близнецы спустя неделю были счастливы и довольны жизнью, а Гарри всё никак не мог прийти в себя. Он, конечно, многое пережил, но в этом возрасте дети обычно быстро забывали свои беды, стоило их окружить заботой и вниманием.

В ту ночь Дейзи так и не смогла уснуть. Гарри спал очень не спокойно, ворочался и хныкал. Успокоился малыш только после того, как она взяла его на руки.



— Ты замечала, что Гарри плохо спит?

Вернон уехал на работу, а они пили чай в гостиной, усадив детей в манеж.

Петунья едва не поперхнулась, столь неожиданно прозвучал вопрос подруги. Видимо эмоции отразились на её лице, потому что Дейзи продолжила:

— Я так и думала.

— Я приняла его, дала всё что нужно, — словно оправдывалась Петунья. — Он здоров и ни в чём не нуждается!

— Ни в чём, — кивнула Дейзи, — кроме твоей любви!

Петунья злилась: на подругу, которая вдруг вздумала её воспитывать; на Гарри, которому не спалось по ночам и на себя.

— Он сын этих… Поттеров, — она хотела сказать иначе, сказать что-то обидное.

Дейзи кивнула, она знала эту историю.

— И что же это меняет?

— Всё! — резко выпалила Петунья.

Лицо Дейзи внезапно переменилось, а в голосе появились новые жёсткие нотки:

— Это ничего не меняет, он точно такой же, как близнецы!

— Мои дети не…

— Твои? — Дейзи сказала это очень тихо, даже сочувственно, но лучше бы она закричала — так больно в душе Петуньи отдались ее слова.

— Ты права… — по её щекам потекли слёзы.

Она ничего не знала о близнецах, но любила их больше жизни. Своих «чужих» детей.
А ведь Гарри был таким же — просто мальчиком-сиротой.

— Но он всё равно не пойдет в ту дурацкую школу! — решительно выпалила Петунья.

— Ох, милая, детям ещё и двух лет не исполнилось…



Жизнь словно обрела новые краски. Петунья привыкала: ещё один поцелуй на ночь, объятие или улыбка. Так просто, почему она раньше не замечала?

Петунья всё ещё сердилась на сестру, но это больше не влияло на её отношение к Гарри.

Вернон не выдержал к концу января, как раз в канун дня рождения Лили.
У близнецов резался очередной зуб, и Петунья намеревалась провести эту ночь в детской.

— Почему ты с ним носишься? Сама ведь говорила, что он…

Вернон продолжал не замечать Гарри и злился на Петунью за то, что та начала уделять мальчику внимание.

— Говорила, — она кивнула. — Только мы с тобой забыли о главном: Гарри — ребёнок, такой же, как близнецы.

Петунья не сомневалась, что муж понял её правильно.



Ночь выдалась не простой. Близнецы уснули далеко за полночь, и она задремала, укачивая Гарри.

— Тише-тише, мой маленький! — знакомый женский голос доносился, словно издалека.

Петунья открыла глаза и едва не потеряла сознание.

Над кроваткой Гарри склонилась женщина с длинными рыжими волосами и держала его за руку.

— Лили? — не веря своим глазам, прошептала Петунья. — Как… ты здесь…

— Я хотела, чтобы всё было не так! Думала, мы с Гарри приедем вас навестить, когда всё кончится. И, может быть, ты даже меня простишь…

— А что потом?

— А потом я умерла, — её голос звучал насмешливо и печально. — Глупо умирать, когда тебе всего двадцать один, правда?

Петунья понимала, что спит. Этот сон был не похож на другие. Черты лица ускользали, но она знала, что рядом её Лили. Настоящая!

— Спасибо тебе за Гарри, сестрёнка, — продолжила она уже серьёзно. — Прости, если сможешь, и прощай!



— Тётя?

Петунья не поняла, во сне был этот детский голос или наяву. Она открыла глаза, сердце бешено колотилось о рёбра, а дыхание сбилось.

— Тётя, — повторил Гарри и улыбнулся.

— Я здесь, мой маленький…