Смерть — это конец одной истории и начало другой.
Филлип Мюллер
14 февраля 1999 годаГермиона поправила шарф и засунула руки в карманы, жалея, что не захватила с собой перчатки.
Укрытая инеем трава захрустела у неё под ногами, когда она свернула с тропинки и пошла напрямик между неровными рядами надгробий и памятников. Некоторые из них были изрядно потрёпаны погодой и временем, другие — совсем новые. Было почти одиннадцать, и ночь окутывала своей чернотой. Но тропа освещалась фонариками: одни еле тлели и мигали, другие сверкали, будто парящий рой светлячков. С высоты небольшого холма, на который она взобралась, было видно голые ветви вяза, протянутые к небу, словно в немой мольбе. Гермиона почувствовала, как комок невысказанных эмоций подступил куда-то к горлу.
Эта часть кладбища располагалась обособленно: большинству могил было много столетий, и сейчас они казались естественным продолжением пейзажа. Гермиона подумала, что, возможно, Тонкс предпочла бы лежать в другом окружении — ей всегда нравилось быть в компании друзей. Но, в конце концов, обитатели могил не могли дружить. Все они были чужаками. И Гермиона знала, что пока Тонкс рядом с Ремусом, для неё это не имело бы значения. Она сказала бы что-то вроде: «Всё равно я мертва, чего мне переживать, где меня похоронят? В любом случае я об этом даже не узнаю». Итак, Ремус и Тонкс были похоронены рядом на этом широком кладбище под покровительством дружественного вяза, недалеко от Теда Тонкса, Сириуса Блэка и Северуса Снейпа.
Гермиона поднялась на гребень холма и нервно сглотнула. Споткнувшись о корень дуба, который рос на вершине, она схватилась за ветку, чтобы не упасть, подняла голову и разыскала глазами могилу, которую пришла посетить. Но её скрывала какая-то фигура. Мужская. Сердце девушки бешено застучало, практически выпрыгивая из грудной клетки, а пальцы нервно сжались вокруг волшебной палочки в кармане. Если война её чему-то и научила, так это быть всегда начеку.
У неё мелькнула мысль, не сказала ли она случайно Гарри или Рону, что придёт сюда сегодня вечером, но она знала, что нет, не сказала. Гермиона старательно скрывала от парней свою полуночную прогулку на кладбище, зная, что они непременно захотят пойти вместе с ней. Но она хотела навестить Тонкс в одиночестве. Именно поэтому она пришла так поздно — побыть в уединении, но, очевидно, кто-то решил испортить ей этот вечер.
Фигура была высокой, стройной и, бесспорно, принадлежала мужчине. Он склонил голову, и лицо его нельзя было рассмотреть. Но как только в ее голове возникла мысль, что, возможно, она знает, кто именно стоит у надгробия Тонкс, этот самый незнакомец поднял голову, и лунное сияние заиграло в его печально известных белокурых волосах.
От удивления ее челюсть отвисла, и в то же самое время на нее обрушился поток различных эмоций — шок, возмущение, смущение, отвращение. Она не видела его лица с того места, где стояла, но знала точно, что это был Драко Малфой. Она вспомнила, что видела его в последний раз, кажется, около пяти месяцев назад, когда над Малфоями шёл суд. Гарри выступил в их защиту, и она поддержала его, хотя Рон отказался, настаивая, что Драко и его родители заслужили срок в Азкабане за всё, что сделали. Гермиона примкнула к Гарри, помня, что Нарцисса спасла его жизнь, и что Драко угрожали. Но это далось ей нелегко. Было сложно не принимать во внимание все те ужасные злодеяния Малфоев, которые сыграли не последнюю роль в войне. Она пыталась убедить себя, что ничего сильнее разочарования и пренебрежения Драко не заслуживает, вспоминая его поведение в Хогвартсе. Возможно, он не виноват, но он всё равно был жестоким и заносчивым придурком.
Это была непроизвольная реакция, но его присутствие здесь вновь разожгло всю ту антипатию, которую она чувствовала к нему, когда они были еще подростками. Она не могла ничего с собой поделать, но ей казалось, что это было какой-то злой шуткой, что он пришёл поглумиться над памятью павших. Гермиона решительно сжала кулаки, вышла из тени дуба и быстрым шагом направилась к нему.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — требовательно спросила она, как только приблизилась к нему на расстояние нескольких шагов. Малфой вздрогнул от неожиданности.
Он медленно повернулся к ней лицом. Осанка Драко была прямой, а поза — оборонительной, но когда она увидела выражение его лица, её глаза расширились от удивления. Он выглядел, как измученный мальчишка, заключенный в теле гордого мужчины. Взгляд был пустым и несколько напряженным. Казалось, он совсем забыл, как она выглядит, и оценивающе скользил по ней взглядом, не пытаясь скрыть свой интерес.
Драко вздохнул, и облачко белого пара сорвалось с его губ.
— Грейнджер, — тихо поздоровался он бесстрастным тоном.
— Я спросила, какого чёрта ты здесь делаешь!
— Я слышал тебя, — сказал он. — Думаю, абсолютно очевидно, почему я здесь. По той же причине, что и ты.
Она нервно усмехнулась.
— Я в этом очень сомневаюсь. Я здесь, чтобы почтить память…
— Я тоже…
— Да как ты смеешь! — прервала она, подходя ближе к нему. — У тебя отвратительное чувство юмора…
— Грейнджер, — нахмурился он, — я здесь не для того, чтобы всё усложнять.
— Ты вообще не должен здесь находиться! — выкрикнула она со злостью, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. Гермиона не знала, были ли это слёзы негодования или скорби — все слёзы жгут одинаково.
— Ты не имеешь права быть здесь!
Он нахмурился:
— Кто ты такая, чтобы решать, кто…
— Я была её подругой! — оборвала она его, её голос дрожал от эмоций. — У тебя нет причин находиться здесь! Ты даже не знал её, пока она была жива!
— Возможно, как раз поэтому я и пришёл сюда, — возразил он.
Он засунул руку в перчатке в карман пальто. Гермиона поспешно выхватила палочку и направила на него дрожащей рукой. Он на секунду замешкался. Его отсутствующий взгляд переместился на её палочку. Потом он достал чёрную розу, наклонился и положил цветок на могилу Тонкс. Гермиона смотрела на него в полном изумлении. Малфой пробормотал что-то невнятное и выпрямился. Изучая её снова тем самым отстранённым взглядом, он стянул свои перчатки и кинул их ей. Гермиона инстинктивно поймала перчатки свободной рукой. Она посмотрела на них, но быстро перевела свой недоверчивый взгляд опять на него, пытаясь отыскать объяснения на его бесстрастном лице.
— Твои руки совсем посинели, — сказал Драко, потом развернулся и ушёл.
Она смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. Казалось, вся та враждебность, которую она чувствовала к нему, таяла, и странное ощущение, напоминающее вину, разливалось у неё в груди. Внезапное изменение её настроения было настолько резким, что она чуть не окликнула Малфоя. Но её остановило сомнение, действительно ли её нападки были чересчур жестокими или вполне оправданными, учитывая историю их взаимоотношений. Больше всего её поразило то, что Драко не стал кричать на неё в ответ. Еще в школьные времена он никогда не отказывал себе в удовольствии ответить находчивой и обидной колкостью в их перепалках — это было чем-то вроде спорта. Однако, во время их сегодняшней встречи, казалось, он пытался всеми силами избежать ссоры.
Покачав головой и вспомнив, зачем она здесь, Гермиона повернулась к могиле Тонкс — слёзы рекой текли по щекам. Она опустилась на колени возле надгробия и резко всхлипнула. Губы были солёными от слез. Цветы, покрывавшие могилы Тонкс и Люпина еще с похорон, увяли или были уничтожены февральским морозом. Единственным знаком скорби была одинокая черная роза. В какой-то момент она подумала убрать её, так как всё еще не была уверена, как отнестись к странному поведению Драко Малфоя. Но все-таки решила не трогать цветок.
— Я скучаю по тебе, — прошептала она надгробию и, взмахнув палочкой, наколдовала венок из фиалок и подснежников.
— С днём рождения.
14 февраля 2000 годаГермиона облокотилась о дуб и вздохнула. По крайней мере, она не забыла перчатки в этот раз.
Малфой опять пришёл. Она рассмотрела очертания розы в его руках.
Все это время её мысли не раз возвращались к их прошлогоднему столкновению. Было интересно, придёт ли он сегодня опять и, прежде всего, почему он вообще посещает могилу Тонкс. Гермиона даже мысленно репетировала свои диалоги с ним, но так и не пришла к заключению, что будет уместно сказать. Вероятно, именно поэтому его присутствие всё равно шокировало её, а внутри появился странный комок. Когда она была всего в нескольких шагах от него, Малфой оглянулся и безразлично посмотрел на неё. Казалось, он ждал её появления. Она отстранённо заметила, что его черты всё ещё были какими-то безжизненными, а глаза — пустыми.
— Ты опять здесь, — пробормотала она, коря себя за то, что говорит очевидное, — то есть, я не была уверена, что ты…
— Ты опять собираешься кричать на меня? — прервал он её, но в голосе не было желчи. — Я уйду через минуту…
— Нет, нет, всё нормально, — быстро сказала она. — Эээ… я хочу извиниться за то, как разговаривала с тобой в прошлом году. Это было не совсем уместно, но я была расстроена и… да, мне жаль.
Гермиона удивилась, обнаружив, что действительно хотела извиниться, и, судя по тому, как брови Драко поползли вверх, он тоже был немало удивлён. Он продолжал молча смотреть на неё, и из-за этого она почувствовала себя еще глупее. Ей хотелось накричать на него, как в прошлый раз, чтобы он сбежал, но она лишь закусила губу.
— Я знаю, — наконец пробормотал он. — Большинство людей сказали бы, что это я должен перед тобой извиниться.
— Мне кажется, что ты не из тех людей, которые извиняются.
Его глаза оживились на секунду. Он усмехнулся:
— Так и есть.
— Ну, я тоже не из тех, — продолжила она, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. — Но я не имела права требовать, чтобы ты ушёл…
— Так ты не против моего присутствия здесь?
Гермиона на секунду задумалась над вопросом, решив, что этот момент может запросто назвать одним из самых странных в своей жизни. А это о чем-то да говорило. Часть её сознания требовала, чтобы она снова попросила его уйти, но, как это чаще всего случалось, любопытство победило. Она поняла, что ей ужасно интересно, почему он здесь. Её также заинтриговало поведение Драко, которое, как она заметила, можно было назвать почти вежливым. Поэтому, вопреки здравому смыслу, Гермиона просто пожала плечами.
— Это свободная страна, — сказала она после долгой паузы, — ты можешь делать то, что хочешь.
Он кивнул и перевёл свой пустой взгляд на могилу Тонкс. На некоторое время они так и застыли в тишине; только холодный ветер завывал вокруг них. Такое молчание тяготило. И Гермиона уже была готова сказать что угодно, лишь бы прервать его, но Драко заговорил первым.
— Расскажи мне что-то о ней, — внезапно потребовал он. — Что угодно.
— Что ты…
— Просто расскажи мне что-то о ней, — сказал он снова. — Всё равно что.
Гермиона нахмурилась, когда заговорила:
— Ну, она была аврором и прекрасным дуэлянтом. Она была такой храброй…
— Нет, это не то, — остановил он её. — Ты рассказываешь о ней, как о героине войны, а я хочу узнать её как личность. Расскажи мне какие-то мелочи.
Она снова замолчала, закусив губу в раздумьях.
— Ну… ей нравилась маггловская музыка, например, Битлз…
— Еще незначительней, — перебил он, выжидающе глянув на неё. — Как она пила чай?
Гермиона посмотрела на него в изумлении.
— Она не любила чай. Она пила только чёрный кофе с одним кусочком сахара.
— Что-нибудь еще.
— Она… м-м-м… терпеть не могла джем, поэтому на тост мазала только масло, и вообще предпочитала кексы.
Он склонил голову набок, как бы упорядочивая информацию, и покрутил розу в пальцах.
— Ещё.
— Она любила коричневый соус, — отстранёно продолжила она, — добавляла его во всё. Даже к стейку и спагетти… — её голос дрогнул, и она зажмурила глаза, когда их стали жечь неизбежные слёзы. — Господи, как же мне её не хватает!
Она не собиралась говорить это вслух, но слова вырвались сами собой и парили в воздухе между ними. Чувствуя себя уязвимой и смешной, она отвернулась от Драко, выжидая, пока ветер высушит слёзы. Повернувшись обратно, Гермиона была готова принять любую колкость, которая сорвётся с его языка. Но, открыв глаза, поняла, что Драко застыл, как изваяние, и не сводит с неё глаз. Казалось, он пытался запомнить каждый дюйм её лица, выгравировать в своей памяти. Она поёжилась под его пристальным взглядом.
— Почему ты здесь, Малфой? — резко спросила она, не столько ожидая от него ответа, сколько чувствуя необходимость что-то сказать. Вероятно, она должна была уже давно понять, что бесполезно пытаться предугадать поступки Драко Малфоя.
— У меня нет братьев и сестёр, она — моя единственная кузина, — спокойно сказал он, но было что-то притягательное в том, как он это сказал, и Гермиона затаила дыхание.
— То же самое и у неё: никаких братьев и сестёр, я был её единственным кузеном.
— Я не понимаю.
— Думаю, ты прекрасно понимаешь: у тебя ведь тоже нет братьев и сестёр, — с сомнением произнёс он. — Если, конечно, у тебя нет кузенов, с которыми у тебя хорошие отношения.
Она покачала головой:
— У меня нет кузенов.
— Тогда я уверен, что ты понимаешь, — пробормотал Драко. — Наверно, поэтому вы с Поттером так близки. У нас с ней тоже могли сложиться абсолютно иные отношения, если бы мы росли при других обстоятельствах.
Гермиона уставилась на него широко распахнутыми глазами, её рот открылся от удивления, как если бы он говорил на непонятном языке. В некотором роде, так оно и было.
— Почему ты рассказал это мне? — спросила она. — Да и вообще, почему ты со мной… вежливый?
Драко поднял глаза и непроизвольно подался в её сторону. Его указательный палец прочертил дорожку по стеблю розы, касаясь острых шипов.
— У нас с тобой больше общего, чем у них, — сказал он, кивая головой в сторону могил. — В нас двоих течёт кровь, мы дышим, и, возможно, это — единственное, что имеет значение в конечном счёте. Пока мы не присоединимся к ним.
— Ты говоришь загадками, — неуверенно пробормотала она. — Это своеобразный способ намекнуть мне, что ты больше не веришь в предрассудки относительно чистоты крови? Что ты извлёк урок?
— Что-то типа того, — сказал он, усмехнувшись. — Если из всех людей именно ты называешь меня загадочным, Грейнджер, интересно, должен ли я быть польщён?
Гермиона почти улыбнулась, и он это уловил. Всё это было чересчур нереально.
— Ты за этим пришёл сюда? — спросила она. — Ты же знаешь, что не найдёшь прощения на кладбище, Малфой.
Его полу-усмешка исчезла, и он выпрямился.
— Я не ищу прощения, Грейнджер. Я просто ищу передышку.
Сказав это, Драко опустил розу на могилу Тонкс, повернулся на каблуках и ушёл так же, как в прошлом году. И снова Гермиона осталась, не в силах сказать ни слова. Она смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. И то же самое своеобразное чувство вины опять поселилось в её душе. Собравшись с мыслями, она повернулась к могиле Тонкс, опустилась на колени и переложила розу Драко так, чтобы цветок смотрелся лучше.
— Твой кузен сбивает с толку, — выдохнула она.
Слёзы бежали по щекам. Она склонилась к надгробию, и её пальцы заскользили по эпитафии.
Светлой памяти Нимфадоры «Тонкс» Люпин
14 февраля 1973 — 2 мая 1998
Дочь, Мать, Жена и Друг
Bella Detesta Matribus
(Войны — страх матерей, Гораций)
14 февраля 2001 годаВ этом году зима пожаловала поздно, и лёгкий налёт снега всё еще сверкал вокруг могил, словно сахарной глазурью украшая надгробия.
Гермиона и Драко стояли в тишине вот уже десять минут, когда она опустила взгляд и заметила, что рука, в которой он держал розу, была без перчатки. Из карманов своего пальто Гермиона достала пару перчаток, которые он одолжил ей при первой встрече.
— Вот, — сказала она, протягивая ему перчатки. — Твои руки, должно быть, замёрзли.
Его брови удивленно взметнулись, но всё же он протянул руку, чтобы взять перчатки. Их пальцы столкнулись, и Гермиона вздрогнула от прикосновения, которое было таким холодным и таким горячим одновременно, что её кожа моментально покрылась мурашками.
— Тебе понадобилось всего два года, чтобы вернуть их, — пробормотал Драко. Его взгляд переместился на могилу Тонкс, прежде чем он опять заговорил:
— Но лучше поздно, чем никогда.
Гермиона почувствовала, что тишина опять подкрадывается к ним, чтобы взять в свой плен, и она поспешила прервать её.
— Могу я тебя о чем-то спросить?
Драко повернулся к ней и пристально глянул на неё с едва различимым удивлением, перед тем как медленно кивнуть головой.
— Валяй.
— Почему ты пришёл сюда сегодня?
— Думаю, по той же причине, что и ты, — пожал он плечами. — Сегодня день её рожденья, но большинство людей приходят сюда в день её смерти. Вряд ли найдётся много людей, желающих провести День Святого Валентина на кладбище, а я предпочитаю быть в одиночестве.
— Но ты не один, — заметила она. — Я тоже здесь.
Его губы дёрнулись.
— Вероятно, я не так уж и против твоего присутствия, — тихо сказал он, но у Гермионы не было времени, чтобы осознать его признание до того, как он снова заговорил.
— А что думает Уизли о том, что ты проводишь вечер Дня влюбленных здесь?
— Э-м-м-м… ну, он… э-э-э, — она неловко запнулась, всё еще находясь под впечатлением от его высказывания. — На самом деле он не знает, что я прихожу сюда.
— Не знает? Ты что приложила его оглушающим заклятием?
Она не смогла подавить невольно вырвавшийся смешок.
— Нет, я и так никогда не была фанатом Дня Святого Валентина. Если действительно кого-то любишь, один день не должен быть таким уж великим событием и поводом выразить свою любовь. Я просто говорю Рону, что работаю.
— Почему ты не говоришь ему, что приходишь сюда? — спросил Драко.
— Потому что я знаю, что он захочет пойти со мной, — объяснила она. — А, как ты сказал, я предпочитаю приходить сюда в одиночестве.
— Разве что только ты не одна.
Она несмело улыбнулась ему и пожала плечами.
— Возможно, я тоже не так уж и против твоего присутствия.
Тишина, которая окутала их на этот раз, была почти уютной. Гермиона, разглядывая Драко украдкой, отметила про себя, что сейчас он выглядит более здоровым, чем во время их прошлой встречи. Его кожа всё еще была фарфорово-бледной, но всё же он выглядел посвежевшим; и в его глазах, которые раньше казались мёртвыми, появился проблеск жизни. Казалось, он впитывал окружающие его виды и звуки, и теперь он действительно видел её. Эти изменения были едва уловимы, но они были, и это почему-то успокаивало её.
— Расскажи мне что-то о ней, — попросил Драко.
— Её любимым цветом был фиолетовый.
— Что-то другое.
— Её любимый вкус конфет Берти Боттс — зефирный.
— Что-то еще.
Гермиона помедлила и встретилась с ним глазами.
— Думаю, она была бы рада, что ты к ней вот так приходишь.
Его брови скептически взлетели, но он ничего не ответил. Они снова вернулись к рассматриванию надгробия Тонкс, и Гермиона сглотнула комок, образовавшийся в горле. Слёзы, сорвавшиеся с её ресниц, отличались от прошлогодних. Она поспешно вытерла их рукавом, но он все равно заметил.
— Почему ты плачешь? — спросил Драко.
Она вдохнула, чтобы унять дрожь в голосе.
— Потому что я не плачу из-за того, что скучаю по ней, и чувствую свою вину за это.
Он нахмурился и, казалось, задумался на мгновенье над её признанием.
— Время — инструмент привыкания и принятия, — сказал он отстранёно, вроде как говорил вовсе не с ней. — Ты не должна чувствовать вину за то, что справляешься с этим горем. Ты не создана для скорби. Ты — боец, Грейнджер, и знаешь это.
Его слова почти ощущались физически, она чувствовала, как их вес обволакивает её своей теплотой, которая почему-то успокаивала. Гермиона выдохнула, осознав, что задержала дыхание, и пристально посмотрела на него, пытаясь найти в угрюмом выражении его лица признаки обмана или издёвки, но не нашла.
— Ты стал совсем другим, — прошептала она, прочистив горло, и Драко кинул на неё сомневающийся взгляд. — То есть ты… ты сильно изменился, и это — комплимент.
— Ты почти не изменилась.
— Это хорошо?
— В моих словах нет негативного подтекста, — сказал он ей, отводя глаза. — Думаю, это тоже можно считать комплиментом.
Она улыбнулась.
— Тогда спасибо.
Он кивнул в ответ и приступил к своим обычным манипуляциям с чёрной розой: наклонился и положил её на могилу Тонкс. Выпрямившись, Драко задержался на секунду, наградив Гермиону одним из своих раздражающих нечитаемых взглядов.
— Увидимся в следующем году, — сказал он просто и ушёл.
Подождав, пока затихнут скрипящие на снегу шаги, Гермиона задумчиво посмотрела на надгробие Тонкс, и лёгкая улыбка коснулась её лица.
— Он не так уж и плох, правда?
14 февраля 2002 года
Из-под опущенных ресниц Гермиона изучала лицо Драко: впалые ямочки на щеках и серо-синие мешки под глазами. Он был бледен, но его кожа уже не напоминала фарфоровую куклу. Она не могла точно сказать, похудел он или его лицо выглядело таким худым, потому что он сильно сжимал губы. Может, он вообще был таким давно. Конечно, она читала газеты и ожидала увидеть некоторые изменения в его внешности. Но он, на самом деле, выглядел лучше, чем она предполагала, и это почему-то беспокоило её.
Оба не произнесли ни слова с того момента, как она присоединилась к нему у могилы Тонкс. И это вряд ли можно было назвать странным, если принять во внимание их прошлые встречи здесь. Однако сегодня тишина была тягостной, и Гермиона отчаянно хотела нарушить её.
— В этом году теплее, — пробормотала она. — Ты не находишь?
— Ты хочешь обсудить погоду? — спросил Драко грубовато. — Как это по-английски, Грейнджер.
Она поджала губы.
— Я просто пыталась…
— Тебе не нужно ходить вокруг да около, — сказал он. — Меня чертовски раздражает, когда люди так делают.
— Хорошо, — выдохнула она, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Я слышала про твоего отца. Мне жаль…
— Тебе не о чем жалеть, — оборвал он её. — Ты его ненавидела, и вполне обоснованно.
Нахмурившись, она повернулась к нему.
— Какого мнения я бы ни была о твоём отце, я подумала о тебе, когда услышала новости. И я действительно сожалею о твоей утрате.
Драко поднял голову, окинул её прищуренным взглядом, пытаясь найти какой-либо подвох. Вероятно, удостоверившись в её искренности, он кивнул, и черты его лица немного смягчились.
— Я в порядке, Грейнджер. Это произошло месяц назад и не стало для нас неожиданностью. Он болел уже некоторое время.
— Я знаю, но пресса была… не очень дружелюбной…
— Этого стоило ожидать, — пробормотал он. — Если говорить о новостях, я слышал про тебя и Уизли.
Её глаза удивлённо расширились.
— Да… ну…
— Мне не жаль.
— Ч-что? — запнулась она.
— Мне не жаль, что вы с Уизли расстались, — легкомысленно произнёс он. — Это было лишь дело времени, когда твой здравый смысл вернётся к тебе. Уизли нужна мамочка — не любовница, а ты чересчур независимая и целеустремленная, чтобы играть эту роль.
У Гермионы отвисла челюсть, пока она старалась собрать мысли в кучу.
— Извини, Драко, но ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы делать такие предположения.
— Неужели? — сказал он с вызовом. — Я знаю тебя столько же, сколько и Поттер с Уизли. Может, мы знакомы не настолько близко, но было бы неправильно говорить, что я не знаю тебя.
— Но я…
— Конечно, если вы не расстались с Уизли по другой причине?
— Мы просто отдалились друг от друга, — оборонительно сказала она. — Наши пути разошлись…
— Ваши цели не совпадали, — сказал он со знанием. — Что на самом деле только подтверждает моё мнение о твоих амбициях. Не нужно становиться в защитную позицию, Грейнджер. Это было неизбежно, что у вас не сложится.
Гермиона сложила руки на груди.
— С каких это пор ты стал таким офигенным экспертом в отношениях?
— Ни с каких, — сказал Драко и ухмыльнулся. — Я просто распознаю несоответствие, когда вижу его…
— Должна тебе сказать, что у нас были хорошие отношения, пока мы были вместе.
— Хорошие? — повторил он. — Это синоним слова скучные, если говорить об отношениях?
Её лицо исказилось от негодования.
— Знаешь, ты чёртов…
— Не могу понять, чего ты обиделась, — снова перебил он её. — Я ведь делаю тебе комплимент, когда говорю о твоем честолюбии. Наслышан о твоей работе в Министерстве. Очень впечатляет.
— Оу, — пробормотала Гермиона, снова озадаченная его словами. — Спасибо, но я всё равно не согласна с тем, что ты сказал о моих отношениях с Роном. И мне не комфортно обсуждать с тобой эту тему. Без обид.
Он пожал плечами:
— Всё в порядке. Ты бы предпочла, чтобы мы сменили тему?
— Да.
— Отлично. Не могу сказать, что Уизли — интересная тема для обсуждения.
Она закатила глаза.
— Знаешь, Рон — хороший…
— У меня есть еще один вопрос о нем, — быстро сказал Драко, — и потом мы можем перейти к обсуждению чего-то другого, если только это не мой отец.
Гермиона отвлечённо подумала, что ей бы на базаре нос оторвали гораздо раньше, чем пресловутой Варваре.
— Задавай.
— Как думаешь, вы с Уизли обратно сойдётесь?
Чего-чего, а такого вопроса она никак не ожидала, и была уверена, что Драко тоже это понял по выражению её лица.
— Э-э-э, нет, — нерешительно признала она. — Наши романтические отношения уже давно закончились, как ни прискорбно об этом говорить. И я не могу ничего поделать, но я чувствую… э-э-э…
— Облегчение, — закончил он вместо неё.
Ощущение, что он чувствует то же самое по отношению к смерти своего отца, повисло между ними в воздухе, как дымка от их дыхания. Гермиона просто понимающе кивнула, чувствуя, что лучше, чтобы это предположение осталось невысказанным. Последующая тишина не была ни уютной, ни несносной, она просто была, так же как были они, и всё вокруг них.
— Расскажи мне что-то о ней, — ожидаемо попросил Драко, кивая головой в сторону надгробия. — Я помню, как ни странно, что ты что-то говорила про музыку, которую она любила, и ты упоминала какую-то группу. Битс или что-то в этом роде?
— Битс? — она открыла рот от удивления. — Битс?
— Разве не так ты…
— Битлз, Драко, они называются Битлз.
Он кивнул и окинул её скучающим взглядом.
— Почти одно и то же.
— Совсем нет, — упрямо настаивала она. — Битлз были революционной группой, они полностью изменили мир маггловской музыки…
— Если ты еще не заметила, Грейнджер, — медленно произнёс он. — Интерес к маггловской культуре — последнее, что могло бы входить в программу моего воспитания.
Она нахмурилась.
— Окей, понятно. В любом случае, Тонкс любила их. Думаю, отец познакомил её с этой группой. Её любимой песней была «I Want to Hold your Hand».
— Звучит как название какой-то легкомысленной баллады.
— Это не так. Подожди, думаю, я могла бы… — Гермиона умолкла, начала копаться в сумке и достала маленький предмет. — Да, вот он.
Драко подозрительно уставился на незнакомый предмет.
— Что это за хрень?
— Это переносное маггловское устройство для воспроизведения музыки, — объяснила она, доставая палочку. — У меня есть здесь эта песня. Одно простенькое заклинание, и оно будет играть…
— Грейнджер, это действительно необходимо?
— О, помолчи! Это кощунство, что ты до сих пор не слышал их музыки, — сказала она ему и победно улыбнулась, когда заиграло вступление. — Видишь, вряд ли это можно назвать балладой, правда?
Он ничего не ответил. Гермиона не увидела скептического выражения его лица, которое появилось, как только она начала покачивать головой в такт знакомым аккордам. Позже, уже лежа в кровати в одиночестве, она спросит себя, когда это она начала чувствовать себя настолько комфортно в присутствии Драко Малфоя, что позволила себе окунуться в музыку и подпевать.
— I want to hold your hand. And when I touch you I feel happy insi... — её голос замер, когда она заметила, что Драко смотрит на неё с явным изумлением, и ухмылка на его губах почти превратилась в улыбку. Она почувствовала, как её щёки вспыхнули. Прокашлявшись, Гермиона выключила музыку и опустила глаза, чтобы спрятать свое замешательство.
— Ну… ты понял…
— Почему ты остановилась? — спросил он, всё еще ухмыляясь. — Это было занятно…
— О, заткнись! Как бы там ни было, это её любимая песня…
— Кажется, тебе самой она нравится, — подколол он.
Она поджала губы.
— Ты умеешь вывести из себя.
— А ты — очаровательна.
Как только эти слова слетели с его губ, лицо Малфоя обратно превратилось в маску. Гермиона открыла рот от изумления и шока. Она моргнула и с любопытством посмотрела на него, изучая его лицо в поисках проявления замешательства или насмешки. Но Драко выглядел по-малфоевски невозмутимым, и она засомневалась, сказал ли он это вообще.
— Прости, — сказала она, — что ты сказал?
— Ничего особенного, — решительно ответил он, и вытянув руку, положил чёрную розу на могилу Тонкс.
Он снова повернулся к Гермионе, его взгляд был мягким, как никогда, и она задержала дыхание, ожидая, что он заговорит. Она видела, что он не знает, куда деть свои руки, то сжимая, то разжимая их от волнения. На секунду ей даже показалось, что Драко вот-вот протянет руку, чтобы коснуться её. Но потом маска безразличия вернулась на его лицо, и она поняла, что момент безвозвратно упущен.
— Спокойной ночи, Грейнджер, — сказал он и пошёл к выходу.
— Спокойной ночи, Драко.
14 февраля 2003 годаДрако опаздывал.
Гермиона всегда приходила на кладбище в одиннадцать вечера, и к её приходу он уже был на месте. Всегда. Это стало настолько естественным, что она почувствовала себя неуютно, когда сегодня вечером не увидела его силуэт возле могилы Тонкс. Что-то в груди сжалось от нехорошего предчувствия — вдруг с Драко что-то случилось? А потом она с беспокойством подумала, что, возможно, он просто устал от скорби по умершим.
Ощущение, что с прошлого Дня Святого Валентина между ними осталось что-то незавершенное, буквально снедало её весь прошлый год, внезапно атакуя её мозг неуместными мыслями. Она даже порывалась связаться с ним, но всегда отговаривала себя от этого. Как бы жутко это ни звучало, кладбище стало их секретным убежищем. И она задавалась вопросом, не будет ли это нарушением некого неписаного договора между ними, если она попросит о встрече за пределами этого места.
Гермиона почувствовала облегчение, когда наконец-то услышала его шаги. Она увидела, как Драко пробирается в её сторону. Его плечи были ссутулены, а руки засунуты в карманы. Неожиданно для себя она поприветствовала его тёплой улыбкой, когда он остановится рядом.
— Я не была уверена, что ты придёшь.
— Я задержался, — сказал он ей. — Рабочие вопросы.
— Ясно, — тихо сказала она.
Его брови поползли вверх, и он с любопытством посмотрел на неё.
— Что случилось, Грейнджер? Ты бы скучала по мне, если бы я не явился?
— Я была… разочарована, когда не увидела тебя здесь, — признала она, заливаясь румянцем, и его глаза округлились. — Ну… здесь одиноко, и мне довольно… приятно встречать тебя здесь.
Все еще удивленный, Драко посмотрел на неё.
— Ты говоришь, что тебе нравится моё общество?
— Думаю, да, — стеснительно кивнула она. — Я была озадачена, когда не увидела тебя здесь сегодня. Ты всегда приходишь раньше меня.
— Как я сказал, у меня были дела. Министерство пыталось купить эксклюзивное право на мои поставки ингредиентов для зелий, и они решили…
— Ты не собираешься подкалывать меня по поводу моего признания, что мне нравится твоя компания? — внезапно спросила она.
— С чего бы? — ответил он. — Мы установили пару лет назад, что я не против твоего присутствия, а ты не против моего.
— Есть разница между тем, чтобы наслаждаться чьим-то присутствием и быть безразличным к нему.
Драко как будто впитывал каждое её слово.
— Однозначно, есть.
Гермиона нервно прикусила нижнюю губу.
— Могу я задать тебе один вопрос? — спросила она и подождала, пока он кивнёт. — Что ты обычно делаешь до моего прихода?
— Жду тебя.
Такой ответ застал её врасплох, и она снова не смогла сдержать улыбку. В её груди разливалось тепло, и взгляд, изучающий Драко, стал почти нежным. Он посмотрел на неё в ответ своим обычным нечитаемым взглядом. Но как только она заметила, что его взгляд застыл на её губах, пульс участился, и во рту пересохло.
— Расскажи мне что-то о себе, — сказал Драко.
Гермиона запнулась и посмотрела на могилу Тонкс.
— Ты имел в виду о ней?
— Нет, о тебе. Расскажи мне что-то о себе.
Она хотела запротестовать и сменить тему, но все-таки решила посмотреть, к чему это приведёт.
— Мой любимый цвет…
— Синий, — закончил он. — Это я знаю.
— Да? Но…
— Конечно, — сказал он, пожав плечами. — Мы уже обсуждали, что мы знаем друг друга много лет. Более десятка, если точнее. Я знаю, что твой любимый цвет — синий.
— Но как? — спросила она. — Я никогда не…
— На тебе было синее платье на Рождественском балу. Единственное украшение, которое видел я на тебе более одного раза — синий браслет. И у тебя всегда синие перчатки, — перечислил он мимоходом. — Это всего лишь здравый смысл. Наверняка ты тоже знаешь, какой мой любимый цвет.
Гермиона помедлила, пристально изучая его.
— Обычно ты одет в чёрное или серое, но твой любимый цвет — зелёный. У тебя зелёный шарф, и изумруды в кольце. Однако должна заметить, это довольно очевидно и типично — цвет Слизерина.
Драко пожал плечами:
— И всё же ты это знаешь. Расскажи мне что-то о себе, чего я не знаю.
Она усиленно думала. Идеи беспорядочно метались в её голове, но она отбрасывала их одну за другой, как чересчур очевидные или незначительные. Всё это время Драко смотрел на неё выжидающе. Чёлка падала ему на глаза, когда он наклонял голову. Вдруг Гермиона осознала, что он стоит довольно близко к ней.
— Я боюсь темноты, — наконец призналась она, — боялась с самого детства. И когда я одна в кровати, то оставляю лампу включённой.
Казалось, он секунду оценивал её ответ, затем кивнул, как бы засчитывая его.
— Я наоборот, — сказал он, — не могу заснуть, если в комнате включен свет. Расскажи мне что-то еще.
На этот раз она ответила быстрее:
— У меня какая-то нездоровая любовь к чаю, — сказала она. — Я выпиваю около четырёх чашек в день.
— И опять несовпадение — я терпеть не могу чай, — ответил он с еле заметной усмешкой. — Что-то еще.
Она опустила взгляд и выдавила из себя очередное признание:
— Мне всё еще снятся кошмары о войне.
Усмешка исчезла с лица Драко.
— Тогда у нас есть что-то общее.
— Тебе они тоже снятся?
— Думаю, многим, кто имел отношение к войне, снятся кошмары, — вздохнул Драко. — И мне тоже. Иногда о тебе.
— Обо мне?
— Последние несколько лет да. Полагаю, это из-за того, что между нами последнее время возникли в некотором роде… дружеские отношения, — тихо объяснил он. — Я вижу в кошмарах то, что Беллатриса сделала с тобой в Мэноре.
Гермиона поёжилась, когда воспоминания как будто вихрем ворвались в её мысли.
— Драко…
— Я должен был вмешаться…
— Я понимаю, почему ты этого не сделал, — искренне уверила его она. — Я никогда не обвиняла тебя в том, что случилось.
Его губы сомкнулись, а челюсти сжались.
— Тогда это еще одна вещь, в которой мы не сходимся.
В глазах Драко было раскаянье, а уголки рта опущены, и Гермиону пленила оголённая искренность этого момента. Она ни разу не видела его таким за все годы их знакомства. «Уязвимый и беззащитный — наверное, таким его видела только мать», — подумала она. Что-то всколыхнулось в её душе. Вероятно, она никогда не узнает, почему вдруг ей отчаянно захотелось поцеловать его в щёку. Даже когда Гарри и Рон были расстроены, она обычно обнимала их, но никогда не целовала в щеку. И вот она подаётся вперёд, чтобы прикоснуться губами к коже Драко, как будто бы это было самым обычным делом.
Должно быть, это движение привлекло его внимание, и он повернул голову в её сторону. Её обветренные губы приземлились в уголке его рта. Гермиона слишком поздно осознала свою ошибку, позволив поцелую задержаться рядом с впалой ямочкой на его бледной щеке. Вдруг до неё дошло, что происходит, и она отпрянула, резко втягивая воздух.
Их лица были так близко, почти в дюйме друг от друга. Гермиона тайком поглядывала на Драко из-под вуали своих ресниц. Она ожидала увидеть какое-то проявление отвращения или раздражения с его стороны. Но черты его лица были расслаблены, и он внимательно изучал её, прищурив глаза. Его взгляд опустился на её слегка приоткрытые губы, и она подумала, что он собирается её поцеловать. Она ждала… одну, две, три секунды, но момент был упущен, и она поспешно сделала шаг назад от него, в холодный ветер.
— Прости, — запнулась она, заправляя выбившуюся прядку волос за ухо. — Это было, наверно… неуместно.
Драко медленно облизал губы перед тем, как заговорить.
— Неуместно из-за места или из-за того, что это я?
— Э-э-э, и то и другое, наверное.
Он кивнул, сделал к ней шаг, и Гермиона почувствовала его горячее дыхание на своей коже.
— Почему тебе кажется это неуместным из-за того, что это я?
— Я не знаю, — тихо ответила она. — Мне следовало сначала подумать, как ты отнесёшься к этому… жесту.
— Поцелую.
— Это был не совсем поцелуй, — нерешительно возразила она. — Скорее это просто лёгкое прикосновение губами.
— Слова, — пробормотал Драко, наклоняя голову чуть ближе к ней. — Для справки, позволь мне решать, как к чему-то относиться.
Гермиона резко вдохнула, когда он наклонил голову ниже, и её сердце взволнованно затрепетало. Её тело напряглось, как будто чего-то ожидая. Но Драко просто повторил её предыдущие действия — прижался губами к уголку её рта в длительном поцелуе. Нет. В лёгком прикосновении. Она закрыла глаза и выдохнула. Но как только она почувствовала мягкость его губ, он отстранился.
— Ты нормально отнеслась к этому? — спросил он.
Щеки Гермиона пылали. Драко опять наклонился к ней, и кровь застучала у неё в висках, когда она поняла, что он собирается её поцеловать. Её рот приоткрылся, и она почувствовала его дыхание на своих губах. Но вдруг реальность происходящего резко накатила на неё, и она поспешно отступила назад. Тяжело дыша, Гермиона уставилась себе под ноги. Ей хотелось сейчас же провалиться сквозь землю. Она заставила себя посмотреть на него, но от этого не было никакого толку — его привычная маска безразличия вернулась на своё место.
— Я оцениваю это как «нет», — спокойно сказал Драко, при этом запустив руку в карман. Он достал розу, но её лепестки были ярко-красными, а не привычно чёрными. Он протянул розу Гермионе и практически вложил ей в руку, когда она не решилась взять её.
— С Днём Святого Валентина, Грейнджер.
Волосы на затылке Гермионы зашевелились, когда он проскользнул мимо неё, и их плечи соприкоснулись. Она стояла, не в силах ни что-то сказать, ни пошевелиться, пока его шаги не затихли вдали. Чувствуя себя немного ошеломлённой, она подняла розу, чтобы полюбоваться её красотой. Она провела кончиками пальцев по тёмно-красным лепесткам и вздрогнула, уколов шипом большой палец. Внезапно Гермиона почувствовала себя очень одинокой.
Растерянной.
И озадаченной.
14 февраля 2004 годаВ этом году опять шёл снег. Когда Гермиона зашла на кладбище и пошла знакомой тропой, то почувствовала, как внутри нарастает беспокойство.
Их странная прошлогодняя встреча практически преследовала её последние двенадцать месяцев, и она беспощадно ругала себя за неправильную расстановку приоритетов. Постоянно повторяя себе весь прошлый год, что её основная цель — посещение могилы Тонкс, она пообещала постараться забыть то, что произошло между ней и Драко. Или, скорее, не произошло.
Гермиона прилагала максимум усилий, чтобы избавиться от воспоминаний. Но, несмотря на все свои старания сделать вид, что произошедшее её нисколько не задело, ей было сложно игнорировать искру, проскользнувшую между ним. В этой интригующей, невидимой связи между ними не было никакого здравого смысла. Но все же эта связь была! И была она слишком сильной и необыкновенной, чтобы просто её игнорировать. Острое желание связаться с ним до сегодняшнего дня неотступно преследовало её, но она сопротивлялась ему, убеждая себя, что зацикливаться на несостоявшемся поцелуе не только нелогично, но и ненормально. Несмотря на все эти доводы, она не могла унять тревогу и никак не могла понять, хочет ли она увидеть Драко, или, скорее, боится этого.
Гермиона нахмурилась, когда заметила его, прислонившегося к дубу, а не в привычном месте у надгробия. Пар от его дыхания зависал в воздухе как призрак. Она приблизилась. Казалось, сердце готово вырваться из её груди. Драко поднял голову, чтобы поприветствовать её. При этом выражение его лица не изменилось, если не считать лёгкого движения губ.
— Почему ты не возле Тонкс? — спросила она.
— Я пришёл не к ней, — сказал он. — Я пришёл увидеть тебя.
Её сердце взволнованно дернулось, но она отчаянно цеплялась за остатки здравого смысла и посмотрела мимо него на вяз.
— Ну… ну, тогда тебе не следовало находиться здесь вообще. Я пришла, чтобы выразить свое уважение Тонкс…
— Ты говоришь так, как и при нашей первой встрече здесь, — проворчал он, закатывая глаза. — Мне казалось, мы уже прошли этот этап…
— Драко, я здесь не для того, чтобы участвовать в игре, которую ты затеял.
— Я не играю в игры, Грейнджер. Всего лишь незаконченное дело.
Гермиона тяжело сглотнула.
— Если ты хотел обсудить… что-то, почему не связался со мной?
— По той же причине, что и ты не связалась со мной. Я размышлял, была ли последняя встреча ошибочным минутным порывом или… катализатором, — он сделал паузу, сомкнув губы. — И как бы запутанно и ненормально это ни было, встречи здесь стали каким-то образом уместными для нас.
— Это недостаточное основание.
Он пожал плечами и шагнул к ней.
— Возможно, нет, но в этом есть смысл, не так ли?
— Какой же ты придурок! — грубо сказала она. Гермиона попыталась пройти мимо него, но он перекрыл ей дорогу. — Убирайся с моего пути, Драко.
— В чём проблема?
— Да как ты смеешь…
— Нет, давай, Грейнджер, — произнёс он с нажимом. — У тебя явно есть, что сказать…
— Я хотела бы многое тебе сказать…
— Ну, так давай! — подгонял он. — Вперед, Грейнджер! Почему ты так злишься, когда…
— Потому что ты просто ушёл в прошлом году после… после того, что случилось! — зло выкрикнула она. — Из-за тебя я почувствовала себя круглой дурой!
— А я что, чувствовал себя прекрасно, когда ты отпрыгнула от меня, как от прокажённого? — с вызовом сказал Драко и сделал шаг к ней. — Ты не сильно-то поощряла меня, так что прости, что мне не хотелось околачиваться поблизости…
— И ты решил, что это хорошая идея — просто объявиться здесь?
— Ну, как я сказал, это место почему-то нам подходит. Так зачем ломать традиции? — сказал он. — К тому же, судя по твоей реакции, я сомневаюсь, что ты бы встретила меня с распростертыми объятьями, заявись я к тебе в офис или домой. И могу сказать по выражению твоего лица, ты знаешь, что я прав.
Гермиона упрямо сжала губы.
— Ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы…
— Чёрт бы тебя побрал, Грейнджер! — раздраженно выпалил Драко. — Я знаю тебя. Неужели ты до сих пор не уяснила это? Я знал, что ты будешь чувствовать себя виноватой, потому что пришла сюда, чтобы увидеть меня, как бы предавая этим Тонкс или что-то вроде того…
— Я здесь, чтобы повидать Тонкс, а не тебя…
— Я знаю, что ты до смешного упряма и намеренно капризна, — продолжил он. — И, упаси Мерлин, чтобы кто-то доказал, что ты в чём-то неправа, скорее Министерство падёт…
— Заткнись….
— Я знаю, что ты умна, остроумна и преданна, — сказал Драко более мягким тоном. — И я знаю, что уважаю тебя.
Гермиона резко вдохнула, осознавая, насколько близко к ней он стоит, и что пар от их зимнего дыхания сливается в одно облачко.
— Я знаю, что меня тянет к тебе, — сказал он уверенно, усмехнувшись, когда увидел, как расширяются от удивления её глаза, а щёки заливаются румянцем. — И я знаю, что тебя тянет ко мне.
Она поперхнулась.
— Какой ты самонадеянный…
— Так ли это самонадеянно, если я прав? — спросил он с сомнением. — И в глубине души ты это знаешь. Ведь ты первая меня поцеловала в прошлом году…
— Это был просто чёртов поцелуй в щеку!
Он усмехнулся, кивнул и сделал ещё один шаг к ней, стирая те оставшиеся пару дюймов, которые были между ними.
— Это именно то, что я подразумеваю под незаконченным делом.
Гермиона успела только вдохнуть перед тем, как Драко наклонил голову, и его рот коснулся её так легко и неожиданно нежно. Его губы были немного обветрены, как и её. Из-за этого при поцелуе возникало лёгкое трение, словно электрический разряд пробегал между ними. Когда одна его рука дотронулась до её подбородка, а вторая зарылась в локоны, она перестала контролировать себя: прижалась к нему, вскинула руки и провела подушечками пальцев по его щекам и подбородку.
Гермиона резко выдохнула, когда он прошёлся языком по внутренней стороне её губ. Их языки столкнулись, и от этого прикосновения её обдало жаром. Она руками обвила шею Драко и сильнее прижалась к нему, чувствуя, как он сжимает её волосы в кулаке. Их поцелуй становился все горячее. Весь предыдущий год она спрашивала себя, как бы это было, если бы он по-настоящему поцеловал её. И теперь именно это любопытство подталкивало её пробовать его на вкус и исследовать прикосновениями. Она застонала, когда его зубы сомкнулись на её нижней губе и медленно потянули, умышленно слегка покусывая её перед тем, как углубить поцелуй.
Драко немного отклонился и прочертил губами дорожку по щеке до того самого чувствительного участка шеи, который находится за ушком. Гермиона даже наклонила голову так, чтобы ему было удобнее целовать ее шею. Но вдруг она резко открыла глаза и застыла, увидев перед собой вяз.
— Подожди, стой, — сказала она. — Какого чёрта мы делаем?
Драко нахмурился, и она постаралась не обращать внимания на то, как он стиснул губы.
— Думаю, мы целуемся, Грейнджер.
— Драко, я серьёзно. Как ты можешь знать, что мы совместимы в этом смысле, основываясь на нескольких встречах на кладбище в течение пяти лет?
Он хмуро посмотрел на неё.
— Ты забываешь про несколько лет до этого.
— Когда мы терпеть не могли друг друга? — напомнила она. — Почему ты так уверен, что у нас что-то получится?
— А почему ты так уверена, что ничего не выйдет? — выпалил он в ответ. — И я не уверен, я лишь предлагаю попробовать. Думаю, что именно так и поступает большинство людей, если они нравятся друг другу, перед тем, как брать на себя какие-либо обязательства. Знаю, это звучит странно. Но к чёрту всё, давай сойдём с ума!
Она сложила руки на груди и постаралась не улыбаться.
— У тебя всегда на всё есть ответ, не так ли?
— А у тебя всегда есть вопросы, — сказал Драко, отвлечённо играя пальцами с выбившимся локоном. — Так да или нет?
— О чем именно ты спрашиваешь?
— Что мы посмотрим, сможем ли мы общаться вне кладбища. Проведи со мной ночь.
Гермиона усмехнулась и сделала шаг назад.
— Извини, Драко Малфой, но я не из тех девушек…
— Не из тех, — перебил он, наградив её изумлённой усмешкой. — Честно, Грейнджер, не знал, что у тебя такие пошлые мысли…
— Ты сказал…
— В Сохо есть кафе, которое работает допоздна, — объяснил он. — У нас есть еще час, пока не закончится День Святого Валентина. Дай мне этот час, и мы посмотрим, что из этого получится.
Гермиона нервно переступила с ноги на ногу и посмотрела на могилу Тонкс.
— А как же она?
— Она никуда отсюда не денется, Грейнджер, — ответил он. — Ты сможешь прийти к ней в любой день года, но сегодня я прошу тебя провести это время со мной.
Он протянул ей руку. Где-то на задворках своих мыслей, она услышала, как Тонкс напевает «I Want to Hold your Hand». Гермиона протянула Драко свою руку, и их пальцы переплелись.
Они медленно пошли к выходу.
Рука в руке.
14 февраля 2065 годаНапевая под нос ту самую песенку Битлз, Гермиона достала розу из кармана.
Интересно, действительно ли в этом году невыносимо холодно, или это из-за возраста она стала более чувствительной к холоду. Снег, казалось, впивался в кожу, а мороз пробирал до самых костей. Сильный порыв ветра сорвал шляпку с её головы, и короткие седые волосы взметнулись вокруг её лица. Наблюдая, как шляпа катится вниз по холму, Гермиона вздохнула и подумала, что много лет назад она бы точно побежала за шляпой, но возраст неумолимо лишил её энергии и резвости.
Поёжившись оттого, что холодный ветер задувал ей прямо в уши, Гермиона повернулась к надгробию и протянула свою морщинистую руку, чтобы коснуться дрожащими пальцами эпитафии. По щекам катились слёзы, словно осенний дождь зарядил свою печальную песню.
— Я так скучаю по тебе, — сказала она в пустоту. — И дети, и внуки тоже… Они намеревались прийти со мной, но… я хотела, чтобы были только ты и я. Как в старые добрые времена.
Она шмыгнула носом и прокашлялась.
— Э-э-э… я ходила вчера с Лирой на Диагон аллею, и мы купили книги, которые понадобятся Сабану в сентябре, — несвязно проговорила Гермиона. — Думаю, он хочет попасть в Слизерин, как его кузены… О, а Колум очень успешен в бизнесе. Он так похож на тебя, что меня иногда это пугает.
Она покрутила стебель розы в руках и даже не вздрогнула, когда укололась. Опустила свой взгляд на черные лепестки и почувствовала слабость в коленях.
— Больше никого не осталось, кто бы отвечал на мои вопросы, — её голос звучал прерывисто. Она постаралась подавить всхлип: — Дети пытаются помочь, но все это бесполезно. Я… я как будто потерялась без тебя.
Задержав дыхание, чтобы успокоиться, Гермиона опустила розу на могилу и приложила руки к сердцу.
— Знаешь, не думаю, что мне долго осталось, — пробормотала она. — В последнее время я очень быстро устаю… Кажется, я чувствую, как моё сердце замедляется. Но если честно, это ощущение не покидает меня с того самого момента, как ты ушёл. Думаю, я увядаю. И я не могу сказать этого детям, но я не боюсь смерти. Я лишь хочу опять увидеть тебя.
Гермиона подняла руки к лицу, чтобы утереть слёзы. На ее руках были его перчатки.
— С Днём Святого Валентина, Драко, — сказала она. — Оставь мне место рядом с тобой.
Библиотека 
Кубок Хогса 2020 
