Профессор Снегг несся по коридору, словно коршун, стремительно рассекая воздушное пространство. Казалось, его развевающаяся мантия превратится в грозные черные крылья, и он помчится еще быстрее, желая настигнуть жертву…
— Я тебя выведу… — Длинный ботинок зацепил выступающую из пола плиту, и размашистая поступь мага слегка изменилась — он едва не спикировал носом вниз. — Я выведу тебя на чистую воду, — процедил Снегг, злобно дергая мантию, облепившую ноги. — Пот-тер!
Вернув одежде подобающий вид, Снегг оглянулся. Ему повсюду мерещился наглый детский смех. Они портят ему жизнь. Эти Поттеры…

Впервые Северус познал силу «поттеровского проклятья» в далекой юности. Джеймс Поттер со своей бандой оголтелых орангутангов начал преследовать слизеринца, и все потому, что тот чем-то отличался от них. Выглядел иначе, думал по-другому… Но именно этим Северус понравился Лили, и меняться он не хотел.
Лили не знала и половины всех бед Северуса. Интересно, почему он не рассказал ей? Узнай она, как измывался над ним её дружок, наверняка бы бросила Поттера. Так почему тогда?..
Снегг вздохнул.
Все-таки Лили изменила его. Он научился держаться с достоинством, попадая в ужаснейшие передряги. Остался лишь страх попасться Лили в том жалком состоянии, когда из глаз и носа вот-вот польется в три ручья, потому что «поттеровская чума» нанесла очередной удар.
Снегг содрогнулся. Даже вспоминать о прошлом было жутко неприятно. Вот например, как раз перед Святочным балом, много лет назад, случилось… Профессор Макгонагалл, конечно, делает вид, что все забыла, но он-то нет! Снегг иногда замечал, в отражающих поверхностях, как его вечно бледные щеки окрашивает легкий румянец, стоило ему вспомнить о том происшествии в присутствии Макгонагалл.
Когда уже прошлое оставит его в покое? 
Снегг нахмурился. В последнее время вновь начали посещать мысли о постыдном инциденте. К чему бы? Просто вот уже несколько дней ему нет-нет да почудится нежный аромат фиалок… Да и Поттер ведет себя странно. Уж нет ли тут какой связи? Конечно, откуда ему знать, но…
Снегг резко остановился, выпрямился, слушая свое затрепыхавшееся в страхе сердце.
Нет! Не может быть!
Как он узнал?
Это было-то сто лет назад. И рассказать уже некому… Некому?
Снегг почувствовал себя нехорошо. Опираясь на стену, он медленно, чуть прихрамывая, продолжил путь к кабинету. Постепенно мрак овладевал его сознанием. Да, никто ничего не расскажет. Свидетелей не осталось. Макгонагалл и впрямь, наверное, забыла. А больше некому… Единственный, кто может воскресить эту тайну — он сам. Не нарочно, разумеется. А, например, в Омуте памяти.
Мерзавец Поттер! Наверняка его рук дело. Все неприятности Снегга имеют прямую или косвенную связь с Поттерами.
— Я выведу тебя на чистую воду, — простонал Снегг.
Ночью профессор зельеварения спал плохо. Ворочался, просыпался, долго лежал в темноте без сна. Ему слышались шорохи, шепот и гадкое хихиканье.
«Магикус экстремус», — раздавался голос Поттера-старшего над ухом Северуса, и тот резко вздрагивал.
Никогда еще Снегг так не ждал начала рабочего дня — желая увидеть Гарри. Чтобы знать наверняка, где находится и чем занято маленькое исчадие ада.
***

Снегг лишь укрепился в своих подозрениях, придя в класс на полчаса раньше — Поттер уже сидел за партой. Снегг собрался было буркнуть: «Минус десять очков Гриффиндору», — когда сообразил, что преждевременное появление на занятии не то же самое, что опоздание.
Пока профессор грохотал склянками на рабочем столе, взгляд Поттера буквально прожигал в нем дыру.
— Ничего, я выведу тебя на чистую воду. Глаз с тебя не спущу, — бормотал Снегг, злобно стуча палочкой по стенке колбы. — И если только узнаю, что ты задумал…

Не тут-то было!
Уследить за пронырой в очках оказалось непросто. В обед Северус обнаружил исчезновение мантии, которую он оставил в классе на спинке стула. Вещь имела плачевный вид. Большую часть времени пребывая в сундуке — в целях сохранности, — она полиняла, запылилась, да и вообще вышла из моды лет этак шестьдесят назад. Это была мантия его деда, и Северус надевал её исключительно на праздничные мероприятия или когда вся остальная верхняя одежда нуждалась в чистке. 
А теперь и она пропала! Украдена, конечно. Ясно, с какими целями. Кому и зачем еще может понадобится древняя хламида?
Снегг, почти торжествуя, помчался в свой кабинет, желая настрочить заявление о краже, и там обнаружил пропажу. Взял мантию в руки, расправил и застонал от досады — на ткани появились подпалины, а запах фиалок прямо таки разил от материи. Сомнений не осталось: Поттер колдует. Творит то самое заклинание…

Снегг решил устроить засаду. Иных вариантов не возникло: колдовство — дело рук Поттера. И по времени совпадает: как только Поттер начал странно вести себя… Теперь Снегг вспомнил — он «терял» мантию не единожды, но списывал все на рассеянность и усталость. И каждый раз, находя мантию — да! — чувствовал запах фиалок.
— Ненавижу, — скрипнул зубами Северус.
Всю неделю Поттер вместе со своим дружком Уизли следовал за ним по пятам. Тактика понятная: держись к врагу ближе, чем к другу. 
Северус всерьез подумывал пришить мантию к сюртуку.
На первый взгляд поведение Поттера было безукоризненным: не опаздывал, внимал каждому слову, не хулиганил на уроках, вызубрил учебный материал от корки до корки — того и гляди что-то начнет получаться из его экспериментов. Уизли не отставал от приятеля. Правда, его настырное вмешательство свело результаты работы Поттера на нет. 
Но Снегга не могло обмануть фальшивое представление!
Он был уверен, вылазки поттеровской шайки случаются не только в дневное время. Неизвестно как, но мальчишкам удавалось шнырять по Хогварству незамеченными. На сей раз Снегг знал, куда направится его преследователь, и приготовился ждать.
Скрыв свое присутствие незамысловатым заклинанием, Снегг оставался в кабинете каждый вечер. И его терпение было вознаграждено - вскоре пожаловал гость.
Снегг с трудом удержался, чтобы не вскочить и не вцепиться в негодяя. Да, злоумышленником действительно оказался Поттер. Мерзавец крался будто вор. Правда, Снегг так и не понял, как он проник в комнату — словно появился из воздуха. 
Поттер озирался, разве что не принюхивался, то и дело хватая своими загребущими ручонками какую-нибудь вещь. Гарри брал что-нибудь и возвращал на место, как в магазине — теряясь от обилия разнообразного товара. Снегг подавил злорадный возглас — мантии-то ему не видать!
«Будет тебе подарочек», — молча бесился профессор. Он намеревался схватить гаденыша с поличным.
Наконец, Поттер определился с выбором. Трофеем стал старый учебник зельеварения, с пометками на полях, сделанными Снеггом. Естественно, ценность книга имела лишь для тех, кто хоть что-то смыслит в зельеварении. Но Поттеру-то она нужна для другого!
Когда мальчишка, бережно прижимая добычу к груди, двинулся к выходу, Северус бросился следом.
— Импедимента!* — возопил он, направляя палочку на гриффиндорца.
Гарри послушно замер, только и мог, что стоять с разинутым ртом, хлопая глазами.
— Сейчас мы с вами отправимся к директору. И вы выложите ему всё. И о заклинаниях, и о преследовании… МЕНЯ! — голос его сорвался на фальцет, Снегг откашлялся. — Между прочим, эта вещь, — он помахал рукавом, — принадлежала моему деду. А вы что с ней сделали? Любуйтесь! Как вам понравится, Поттер, если я возьму что-то, принадлежавшее вашим родителям, и изуродую?
Снегг склонился, заглядывая мальчику в лицо. В глазах Поттера заблестели слезы.
— Шевелись, — приказал профессор, и тело безропотно зашагало в указанном направлении.
Волоча Поттера на расправу, Северус ощутил, что вовсе не испытывает удовлетворения от успешно завершенного расследования. Сколь много бы он дал, сделай кто-нибудь подобное ради него тогда. Изловить хулигана, показать всем его истинный облик! Этот же мальчишка, откровенно говоря, не так и плох. А может, проступок ребенка уже на кажется Северусу столь ужасным? Сколько можно и нужно прощать детям? Не идет ли им во вред снисхождение взрослых?
Снегг шел быстро, задыхаясь от гнева, возмущения, страдая от горечи, что, как старое вино, обжигала внутренности, от обиды, застилающей взор. Мысленно он перенесся в прошлое, в ту ночь, когда с ним приключились удивительные вещи, одновременно восхитительные и ужасные.
***

Северус Снегг готовился к Святочному балу. Первому для него, поскольку предыдущие он предпочел пропустить. И у него, как у множества подростков, возникла проблема — что надеть. Не то чтобы он считал, что одежда чудесным образом сделает его лучше. Но и выглядеть посмешищем означало ухудшить и без того непростой опыт тяжкими воспоминаниями.
Северус примерил дедовскую мантию — и нашел, что для бала-маскарада эта древность отлично подойдет. Роль чуть старомодного благородного профессора уже тогда подходила Северусу как нельзя лучше. Повертевшись перед зеркалом в гостиной Слизерина (в те времена зеркала были не в каждой комнате Школы), юноша испытал новое, но радостное чувство — он понравился себе.
— Вы замечательно выглядите, — раздался тихий голос. Северус испуганно обернулся и перевел дыхание — на пороге стояла профессор Макгонагалл, с улыбкой взирая на ученика. Ему стало интересно, зачем она появилась в подземельях Хогвартса, но вслух он произнес только:
— Правда? — и покраснел. Румянец украсил юношу еще больше.
— Да, — Макгонагалл кивнула. От её взгляда Снеггу захотелось провалиться сквозь пол, и все же… Все же он ждал, чтобы она снова сказала что-нибудь приятное о его внешности. Но она добавила лишь:
— Жду вас на балу. Отличных вам праздников, Северус, — и ушла.
Впрочем, смущение быстро сменилось беспокойством иного рода. Вскоре Северус уже места себе не находил, представляя, как войдет в огромный, украшенный к торжеству, зал, а там… Он зажмурился — голова пошла кругом!
Там — ОНА.
И что ему сказать, а что сделать? Подойти или весь вечер любоваться в свое удовольствие, издалека; рискнуть своей гордостью, достоинством и рассудком или молча страдать от медленно умирающего сердца?
Завидный выбор!


Обмирая от страха и надежды, Северус направился в главный зал, немного выждав, чтобы ученики не обратили на его появление внимания. Но они обратили… Перед ним расступались. 
Северус сжался, приготовившись к граду насмешек, однако, на лицах окружающих видел только искренние улыбки, добродушные и даже… ласковые. Девушки, чуть покраснев, отводили взгляд, юноши смотрели с уважением. Молодой человек не понимал, что происходит, но просто физически не мог заставить себя развернуться и сбежать, хотя находиться под столь пристальным наблюдением ему было совсем непривычно.
Профессор зельеварения вспомнил, что именно тогда впервые ощутил сильный запах фиалок, но не догадался, что бы это могло значить. Как бы там ни было, вечер для Северуса начался волшебно. Весь год игнорируемый и презираемый сверстниками, он купался в атмосфере доброжелательности и радушия.
Грянула музыка, молодежь пустилась в пляс. Северус и не надеялся потанцевать с Лили, но на сей раз грустить ему было некогда — его ангажировали сокурсницы, одна за другой. К середине вечера Северус даже приноровился не наступать им на ноги. И вот, захмелевший от успеха, юноша урвал минутку и, направившись к столу с напитками, заметил Лили.
Сердце его мучительно сжалось. Нет, и миллион кокетливых взоров других девушек не заменит ему робкий взгляд мисс Эванс. Он остановился, не в силах отвести от неё глаз. Лили кивнула и пошла к нему, а в голове Северуса билась паническая мысль: что делать, если и она позовет его танцевать; если одарит тем же странным очарованным взором из-под ресниц — этого он не вынесет! С Лили все должно быть иначе.
— Северус, — она легонько коснулась его рукой, — можно отвлечь тебя на минутку? — и мягко улыбнулась — это, несомненно, его прежняя Лили!
— К-конечно, — пробормотал обрадованный и одновременно огорченный Снегг.
Они покинули шумное помещение и устроились на садовой скамье, в окружении мерцающего света фонарей. Северус счастливо вздохнул — ночь продолжала расточать немыслимые чудеса!
— Замечательно смотришься. — Лили оглядела его. — Тебе очень идет эта мантия. Надеюсь увидеть тебя через несколько лет преподающим в Хогвартсе профессором. Это по-настоящему твое.
— Спас-сибо. — Снегг смутился еще больше, в душе умирая от восторга.
— Ты знаешь, — после недолгого молчания произнесла Лили, — я всегда хорошо относилась к тебе. Мы ведь друзья?
Северус впервые за вечер ощутил легкую горчинку в чувствах, которые вызвало у него волшебное мероприятие. Хотя это-то и было для него вполне привычным.
— Ты всегда будешь для меня особенной, — прошептал он.
— Я понимаю, что тебе хотелось быть счастливым сегодня. С общением вообще… непросто, — Лили словно подбирала слова. Что не так? — Но знаешь, а нужно ли на самом деле быть хорошим для всех? Я сразу отметила достоинство, с которым держишься в Школе. Никакие нападки не могли поколебать его, и это мне в тебе всегда нравилось.
Она вздохнула и придвинулась, будто собираясь поведать некую тайну. Макушка с шелковистым пробором сияющих золотом волос оказалась перед лицом Северуса, и ему ужасно захотелось поцеловать её… Хоть на миг — ощутить тепло самой прекрасной девушки на свете.
— Я хочу сказать, — она подняла на него взор, с придыханием произнося, — что ты и без чар великолепно выглядишь. Ты замечательный человек, Северус!
Юноша склонил голову, потянувшись к её губам.
— Но я влюблена в другого, — быстро проговорила девушка, — и чары на меня не действуют.
Она покраснела и опустила ресницы.
— Мне жаль, Северус.
Из всего сказанного он понял только одно — Лили решительно отвергла его. Ах, неужели он и впрямь на что-то надеялся? 
Глупо!
Покачиваясь, словно пьяный, Северус вернулся в танцевальный зал. Он обводил присутствующих невидящим взглядом и не сразу заметил караулившего его Поттера. Тот был явно чем-то очень недоволен. Злая гримаса на его лице резко дисгармонировала со счастливыми физиономиями вокруг. Поттер единственный, кто был действительно не рад Снеггу в этот вечер. Но и тогда Северус не сообразил, что пора бы уже уносить ноги. Он рассеянно улыбнулся — Поттеру! — и гриффиндорцу окончательно снесло крышу. Подобравшись почти вплотную, Поттер сердито прошипел:
— Вот уж веселый вечерок у вас, господин Снегг. — Холодный взор поверх очков вонзился в Северуса точно кинжал. — Чем это вы тут заняты? Да у вас полный аншлаг, как я погляжу. Столько внимания и всё вам… Сегодня никто не может отказать вам, не правда ли?
Северус попытался отвернуться, но Поттер вцепился в его плечо, не позволяя уйти.
— Хорошие чары, да? Чудило, — процедил он Снеггу на ухо. — Такие хорошие, что и я попался. И чего я раньше докапывался до этого парня, весь вечер думалось мне, он же славный малый! Но слова моей девушки — МОЕЙ, заметь, девушки! — сняли пелену с глаз. Я всё слышал!
Северус все еще не мог уразуметь, о чем речь. В голове шумело после слов Лили, ярость Поттера сбивала с толку.
— Лили — моя, — твердил тот как заведенный. — Уясни себе, придурок, раз и навсегда. И если еще раз увижу, что ты околачиваешься неподалеку, я из тебя пугало огородное сделаю. Пожалеешь, что на свет родился.
Он, наконец, оттолкнул Северуса, но рукав мантии не выпустил; подергал его, ухмыляясь, и оглядел соперника с ног до головы.
— Какая красотка! — поцокал языком. — Все без ума от тебя сегодня, да? Ну что же… Ты не один умеешь жульничать при помощи магии. У меня для тебя есть подарок. Пусть же твой вечер закончится… фейерверком любви и обожания.
Снегг отчаянно метнулся в сторону, но Поттер не отставал. В толпе сбежать от него оказалось трудно. Потное раскрасневшееся лицо Джеймса приблизилось, и Снегг услышал тихое, исполненное ярости:
— Магикус экстремус!
Фиалковый запах сменила мощная волна аромата роз. Северуса затошнило.
«Он усилил заклинание. Усилил. Но какое, какое заклинание?» — в панике соображал слизиринец, пробираясь к выходу. Не тут-то было. Сотни рук тянули его назад, доставляя немалое душевное, а вскоре и физическое неудобство. Шепот, вздохи, стоны, непристойные и даже агрессивные обещания атаковали юношу со всех сторон. Чужие пальцы тискали, мяли, больно щипали, словно каждый хотел оторвать от него кусочек. В какой-то момент Северус почувствовал, что задыхается. В любом случае, если он переживет ЭТО, потом останется лишь умереть от стыда.
Его спасла профессор Макгонагалл.
Короткое властное:
— Фините инкантатем! — и давление пропало, вместе с запахом роз.
Северус выдохнул было, однако, в следующую секунду на него обрушилось недовольство обманутых в лучших чувствах сверстников. Его вновь собирались распять, правда, на сей раз с известной ему целью — его ненавидели всей толпой.
— Сейчас же прекратите! — Макгонагалл попыталась добраться до несчастного, но силы были явно не в её пользу. Не оставалось ничего другого.
— Обливиэйт, — воскликнула Минерва, взмахивая палочкой. Снегг, скрючившись на полу, твердил:
— Протего, протего, протего.
Заклинание забытья не коснулось его.
Резко присмиревшие юные волшебники сменили гнев на милость. Попросту говоря, мгновенно позабыли про Снегга. Северус медленно выпрямился, обводя взором веселящихся как ни в чем не бывало школьников. Потом встретился глазами с Макгонагалл. Она кивнула ему, он кивнул в ответ.
Что ж, теперь всего один человек будет помнить о его позоре до скончания веков. Иногда, лежа без сна в темноте, Северус жалел, что не отважился применить Обливиэйт против самой Макгонагалл. Так ему было бы спокойнее.

Но что толку?!
Пока помнит он сам, всегда есть риск, что узнает кто-нибудь еще. И вот, сын его врага добрался до сокровенного — воспоминаний Северуса. Наверняка окунул башку в Омут памяти. Нельзя оставлять без присмотра ценные объекты. Лучше вообще разнести их на кусочки…
— Я выведу тебя на чистую воду, — тряс головой Снегг. — Ты расскажешь директору, что за мерзкое заклинание использовал против меня, и что собирался сделать еще. Ну?! Будешь говорить? Ничего, твой язык развяжется, обещаю.
У дверей директорского кабинета Снегг запоздало вспомнил, что в столь поздний час Альбус Дамблдор, вероятно, мало настроен вершить суд. Но ждать до утра не было никаких сил! Упрямо нахмурившись, Снегг постучал в дверь.
— Дай сюда! — он выдернул из рук Поттера учебник. — Что, хотел спалить и его? Читать-то все равно не умеешь…
Потрясая книгой, Снегг ворвался в кабинет, дождавшись краткого «войдите».
Двадцать минут непривычно разговорчивый профессор в красках расписывал коварство ученика, но когда Дамблдор, устав бороться с зевотой, предложил перейти к сути дела, словоохотливость Снегга резко пошла на убыль — он просто не мог заставить себя рассказать о постыдном насилии, которое учинила над ним толпа.
— Что ж, — директор помолчал и взглянул на присутствующих, — тогда, думаю, нам не остается ничего другого… как выслушать самого Гарри.
Снегг страдальчески возвел глаза кверху, но не стал препятствовать снятию обездвиживающего заклинания. Поттер шумно выдохнул, освободившись от вынужденного молчания. 
— Сейчас же расскажи директору Дамблдору о том, какому заклятью хочешь подвергнуть меня, — зашипел на него Снегг.
Гарри повел себя неожиданно. Вместо того, чтобы, как обычно, начать лгать и изворачиваться, он обратил на декана Слизерина робкий взор и забормотал:
— Сэр, я вовсе не имел намерений… Я бы не позволил себе… Это было бы просто непростительно… Сэр.
Дамблдор удивленно посматривал то на одного, то на другого, и Снегг не выдержал:
— Что ты лепечешь?! Говори по существу! Хватит пресмыкаться. Объясни уже, что собирался сделать и зачем тебе понадобились мои вещи.
— Я... взял только учебник, — чуть слышно произнес Поттер, втягивая голову в плечи.
— Да! Как будто поймешь из него хоть слово!
— Но… он был мне нужен, — Поттер покраснел, — не для этого.
— И зачем? — грозно нахмурился Снегг.
— Я просто… — голос Гарри перешел на еле различимый шепот, — хотел иметь что-нибудь, напоминающее мне вас.
Снегг резко выпрямился. Сверкая глазами, перевел взор на Дамблдора, но, к своему возмущению, увидел лишь улыбку на лице старика.
— Вы же не верите этому… этому… — Снегг не мог продолжать.
— Я бы никогда не причинил вам вреда! — воскликнул Гарри. — Сэр! Я восхищаюсь Вашей работой. Мне жутко стыдно, что раньше я столь безалаберно относился к учебе, и к урокам зельеварения особенно. Поверьте мне, все оставшееся время я посвящу этому предмету. Я в восторге от Ваших занятий и преклоняюсь перед Вашими знаниями.
Снегг не верил своим ушам. Какая бесстыдная ложь, какой наглый цинизм! Да он переплюнет своего папочку.
Дамблдор едва сдерживал смех, Снегг видел это. Опять над ним издеваются, еще и в присутствии директора. У Поттера прямо талант…
— Я и друзей заставил заниматься усерднее. Они тоже считают, что заблуждались на ваш счет — вы вовсе не злобный и бессердечный отравитель, — заливался Гарри. — Я вот подумал, сэр, — мальчишка сделал паузу, отдышался, — сейчас уже поздно менять факультет?
— ТОГДА Я УЙДУ ИЗ ШКОЛЫ, — громогласно заявил Снегг.
Дамблдор нахмурился. Он, покряхтывая, начал подниматься из-за стола, когда Поттер бросился на колени перед Снеггом.
— Умоляю, возьмите меня с собой! — вскричал Гарри, настолько правдоподобно изображая отчаянье, что растерялся и сам Снегг. — Вы для меня как отец…
— Ну, довольно, — раздался голос, и из тени дверного проема возникла профессор Макгонагалл. — Встань, Гарри. Бедный мальчик, ты вряд ли понимаешь, что говоришь.
— Минерва, что здесь происходит? — устало спросил Дамблдор.
— Северус, можете перестать злиться на Гарри. Он всего лишь жертва в этой истории. Как, впрочем, — она вздохнула, — и вы.
Гарри попробовал взять Снегга за руку, но Макгонагалл оттащила мальчика в сторону.
— Прежде всего, — сказала она, — я прошу прощения у вас вот за это.
Она направила палочку на коллегу и произнесла:
— Акцио мантия!
Когда многострадальная вещь освободилась от хозяина и подлетела к профессору Макгонагалл, та пробормотала какое-то заклинания, и по комнате поплыл аромат фиалок, а мантия вспыхнула фиолетовым пламенем и исчезла в мгновение ока.
— Мне очень жаль, но только так я могла избавить вас от многолетнего кошмара, — виновато склонила голову Минерва.
Гарри удивленно охнул.
— Что случилось? — спросил он, настороженно посматривая в сторону Снегга.
— Что, уже передумал переводиться на Слизерин? — Северус махнул рукой, отворачиваясь.
— На Слизерин, — ошеломленно повторил Гарри, видимо, начиная кое-что вспоминать.
— Я все улажу, — Макгонагалл подтолкнула гриффиндорца к двери, вышла с ним и вернулась через минуту.
— Он всё забудет, — сказала она.
— Как и все на Святочном балу в тот злополучный вечер, да? — кисло поинтересовался Северус.
Макгонагалл смущенно кашлянула, её щеки порозовели.
— Я все объясню, — решилась госпожа маг.
— Да, пожалуйста, — кивнул Дамблдор.
И Минерве пришлось признаться, как она, много лет назад, навела на юного Снегга чары.
— Это были совсем слабые чары. «Чары золушки», как их называли. Разумеется, к настоящей Золушке они не имеют отношения.
Снегг нахмурился, и женщина поспешила продолжить.
— Я всего лишь хотела сделать ваш вечер незабываемым… в хорошем смысле, — со страдальческой гримаской оправдывалась профессор. — Хотела, чтобы вы понравились в первую очередь самому себе, Северус. И, увидев вас в танцевальном зале, я сочла, что чары сработали замечательно. Видите ли, я не ожидала, что Лили предпочтет вам другого…
— Так вы и об этом проведали!
«Старая лиса» чуть было не добавил Снегг.
— Не заметить было сложно. Вы не сводили с неё глаз, — вздохнула Макгонагалл. — Ничего не могло пойти против её воли, если б она и впрямь… любила.
Снегг побледнел пуще прежнего, Макгонагалл кинулась извиняться, а Дамблдор удивленно качал головой.
— Но все пошло не так, — горестно произнес магистр зельеварения, и Альбус вновь изумился, каким эмоциональным человеком оказался его давний знакомый. Впрочем, о великой любви Снегга Дамблдор знал побольше прочих.
— Мне очень, ОЧЕНЬ жаль, Северус, — в сотый раз повторила Минерва, сцепив ладони под подбородком, чтобы не прикоснуться к Снеггу в сочувственном жесте, чего тот терпеть не мог.
— Вы заколдовали мою мантию, — сокрушался он.
— Я не рассчитывала, что вы когда-нибудь опять наденете эту вещь. А заметив её на вас неделю назад, испугалась. Чары могли не выветриться окончательно. К сожалению, снять их с первого раза не получилось, да и со второго тоже. Я совсем забыла, как снимать «провока аморе».
— Что это? — покосился на неё Снегг.
— Это итальянское. А они народ горячий, так что, — Макгонагалл, к удивлению мужчин, смущенно улыбнулась, — чары оказались довольно цепкими. Заклинание, которое применил против вас Джеймс Поттер, стократно усилило их действие.
— Я считал его виновным во всем, что произошло тогда. Считал, это он заколдовал меня, чтоб покуражиться, чтоб Лили отвергла меня прилюдно…
Северус подумал, что даже сейчас мнение о гриффиндорце вряд ли сильно поменяется — соперник все-таки увел у него любимую.
— Я повела себя непростительно, скрывая свое участие. Мне не хотелось… смущать вас еще больше, напоминая о случившемся, — дрожащим голосом промолвила Макгонагалл.
Северус почувствовал, что с неё хватит. Прошлое все равно ничто не изменит.
Сухо попрощавшись с присутствующими, он отправился восвояси.
Заснул Снегг, как ни странно, довольно быстро и проспал всю ночь, не пробуждаясь.
«Провока аморе» обладало еще кое-каким побочным действием: все ученики Снегга прекрасно подготовились к экзамену — сказалось добросовестное посещение занятий по зельеварению.
Тихонько бурча себе под нос ругательства, Северус, тем не менее, начислил каждому факультету дополнительные баллы за отличные оценки.

— А все-таки, вы не находите, что эта маленькая провокация вышла довольно забавной? — спросила Макгонагалл, встретив его в учительской, куда декан Слизерина заглянул в обеденный перерыв.
— Вовсе нет, — отрезал Северус. Отвернувшись от неё, он скрыл невольную ухмылку, появившуюся при воспоминании о классе, заполненном учениками. Они готовы были дневать и ночевать там, слушая обожаемого учителя.
— И все же это было чуточку забавно, — мягко проговорила Минерва, посматривая на коллегу.
Снегг промычал нечто неразборчивое. В глубине души он признавал, что ощущать себя всеми любимым может быть… чуточку приятно.

* Импедимента - чары помех. Заклинание сбивает жертву с ног и замедляет, или полностью останавливают цель на короткое время. Автор слегка переиначил действие заклинания, сделав его скорее сковывающим волю, но оставляющим человека способным к движению.

Прим.: Чары «провока аморе» выдуманы автором.