– Продолжаем, – Андромеда закидывает ногу на ногу, поправляет волосы и вглядывается в наугад распахнутую книгу: – На этот раз выпал двести семнадцатый вопрос: "Ведьминское жало: диагностика и лечение".
– Ведьминское жало – дюже тяжкая немочь, – бодро цитирует Нарцисса строчки из учебника. – Болящего жаляще тюкает в чело, в ланиту, в око или в уста, а то и во все разом...
– Своими словами говори, – перебивает ее Андромеда, и Нарцисса хмурится, но подчиняется, признавая правоту такого требования: преподаватель, который будет принимать у нее экзамен, и впрямь любит, чтобы ученики не наизусть тараторили, а вдумчиво пересказывали смысл.
– Приступы боли длятся от нескольких секунд до нескольких минут, могут повторяться множество раз в день и длиться месяцами, а то и годами. Насылаются заклинанием "Ticcus dolorosus", которое произносится нараспев, взмахивая наклоненной на тридцать градусов...
Андромеда перебивает сестру:
– Нет, не отвлекайся от темы, обозначенной в вопросе. Там стоит "Диагностика и лечение", значит, о них и рассказывай.
Нарцисса вздыхает и безуспешно пытается вспомнить, что за растение используется в лекарственном зелье против ведьминского жала.
– Ти... – подсказывает Андромеда.
– Typha latifolia, или рогоз! – радостно подхватывает Нарцисса. Прочитанные накануне слова теперь сами всплывают перед глазами: - Выращенный в особых условиях, в настоянном виде обладает способностью смягчать приступы! (*)
– Молодец, – кивает Андромеда и, не сдержавшись, гладит младшую сестру по голове.
Нарцисса отшатывается:
– Не порть мне прическу!
Ее волосы и впрямь сегодня мудрено закручены и скреплены хорошенькими заколочками.
– Ладно, маленькая модница, – смеется Андромеда. – Переходим к вопросу номер... номер сто шестьдесят: "Пурпурные колики: создание проклятья".
Нарцисса открывает было рот, но почему-то молчит и смотрит куда-то мимо Андромеды.
– Ну? – не выдерживает через пару секунд та. – Чего ты, как будто о Силенцио споткнулась?
Нарцисса продолжает молчать, только по лицу расползается глуповатая улыбка, а глаза становятся совсем большими и круглыми. Андромеда оборачивается, уже примерно зная, кого увидит:
– Ах, конечно, твой Малфой, – презрительно ворчит она, едва удостоив взглядом устраивающегося поудобнее за столиком напротив Люциуса Малфоя.
– Пока что не мой, – шепчет Нарцисса с таким мечтательным видом, будто в голове договаривает что-то вроде "но когда-нибудь станет моим". Впрочем, наверняка так оно есть: Андромеда бы не удивилась, узнай, что сестра твердит эти слова постоянно, словно мантру.
– Давай вернемся к нашим "пурпурным коликам", – говорит Андромеда, но Нарцисса только вздыхает и восхищенным шепотом тянет:
– Ка-а-акой он красивы-ы-ый...
– Угу, – не разделяет ее восторга по поводу Малфоя Андромеда. – Ты не забывай, у тебя послезавтра экзамен. Как насылают пурпурные колики?
– А глаза у него... как звезды, – не слушает ее Нарцисса. – А руки такие изящные... как стебли тюльпанов. А губы нежно-розового цвета, словно утренний закат...
– А ты сейчас порешь чушь, как полная дура! – взрывается Андромеда и резко поднимается. Книжка со стуком падает на стол.
– Сама повторишь, не маленькая, – бросает Андромеда, пересаживаясь.
– ... ах, если бы он на меня взглянул, – лепечет себе под нос Нарцисса, бездумно шелестя страницами. – Ах, если бы только взглянул...


Примечание:
* На самом деле существуют исследования, при которых карбамазепин (одно из лекарств, прицельно действующих на тригеминальную невралгию - прообраз "ведьминского жала") накапливается в специально выращенных с добавлением этого лекарства растениях, которые потом предлагается использовать в фитотерапии.
Честно говоря, смысл данного действа от меня ускользает: вместо строго дозированного в таблетках карбамазепина мы получаем тот же карбамазепин, но в растениях, и без точной дозировки.
Но люди таким балуются.