— Оправдан! — громогласно объявил главный судья Визенгамота, подсчитав количество голосов «против».

Зал номер десять взорвался возгласами изумления и возмущения. Казалось, эмоции присутствующих на судебном разбирательстве были способны сделать то, чего не дал неожиданный приговор. Но тяжелые цепи, доселе удерживающие обвиняемого, с громким щелком — неслышимым, однако, за какофонией звуков — расстегнулись, и потрепанный несколькими судебными заседаниями Мартин Филлис, главный редактор «Скандального Еженедельника», облегченно выдохнул. Поднявшись, он пожал руку своему адвокату, и они, провожаемые горящими праведным гневом взглядами присутствующих, покинули зал.

Гермиона Грейнджер, уполномоченный сотрудник Отдела обеспечения магического правопорядка, только скрипнула зубами, засчитывая своему сопернику еще один процесс. Чертов Малфой снова спутал ей все карты и перетянул суд присяжных на свою сторону почти в полном составе!



Паб «Развеселый Единорог» славился отменным выбором алкоголя и — что наиболее важно — пекся о конфиденциальности клиентов, поэтому немудрено, что сотрудники Министерства Магии всегда выбирали его для своих вечерних посиделок. Вот и в этот вечер Гермиона решила не изменять давней привычке и запить горечь поражения мадерой.

— Не печалься, Гермиона, — похлопал ее по плечу Гарри, подходя к барной стойке. — Не убийцу же оправдали. Подумаешь, прослушивал каминную сеть. Не велика потеря.

Он махнул бармену, заказывая еще одну порцию огневиски.

— Не велика потеря?! — прошипела Гермиона, сжимая в руках бокал с вином. — Этот чертов журналист чуть не раскрыл совершенно секретные переговоры со Швейцарией. Ты хоть представляешь, что бы тогда началось? Поверить не могу, что мы проиграли. Это было пустяковое дело! Если бы не Малфой, мы бы засадили Филлиса в два счета.

Гарри беспечно пожал плечами и пригубил огневиски, оглядывая зал.

— Аргх! — зарычала Гермиона. — Как же он меня бесит, просто уму непостижимо! Ты не представляешь, как я хочу высказать ему все, что думаю о нем!

— Думаю, — странным тоном сказал Гарри, — у тебя есть неплохой шанс сделать это прямо сейчас.

— Что? — переспросила Гермиона, оглядываясь.

Прямо к ним направлялся Драко Малфой собственной персоной. Мерлин, как же она жаждала стереть с его лица эту самодовольную мерзкую усмешку! Изодрать ногтями идеальные скулы, выцарапать чертовы серые глаза, выдрать белокурые волосы… Гермиона разжала пальцы, боясь, что изящная ножка бокала не выдержит ее напора. Вдруг резко разболелась голова. Кажется, ей не надо было заказывать третий бокал, но этот дьявол во плоти вывел ее из себя настолько, что без допинга она бы не пережила свое поражение.

— Празднуешь мою победу, Грейнджер? — Малфой обменялся приветственным рукопожатием с Гарри и бесцеремонно уселся рядом, облокотившись на барную стойку. Его, казалось, совершенно не взволновал убийственный взгляд, которым Гермиона его одарила. Ухмыляясь, словно кот, попавший на склад со сметаной, он оценивающе взглянул на опустошенную почти на треть бутылку вина, стоявшую рядом с Гермионой, и поцокал языком. — Так не пойдет, Грейнджер. В честь сегодняшнего выигрыша бутылка самого лучшего шампанского за мой счет. — Малфой изящно взмахнул рукой и закончил:

— Не благодари.

Гермиона закатила глаза и фыркнула.

Вот позер.

Подав знак бармену, Малфой снова сосредоточил все свое внимание на ней.

Гермиона поднесла бокал с вином к губам, пытаясь не дать себе волю и не осыпать чертова Малфоя отменными ругательствами. Она готова была руку на отсечение дать, что такой оды он еще не слышал. Хотя, негде правды деть, Малфой знал свою работу, и знал ее на отлично. Девяносто пять процентов выигранных дел за последние пять лет говорили за него. И каждый чертов раз, когда они схлестывались на судебном заседании, Гермиона знала, что проиграет. Ублюдок уделывал ее, как школьницу, опровергая, казалось, неопровержимое и представляя такие доказательства невиновности, что у представителей от имени народа Великобритании просто не было ни единого шанса. Гермиона считала (но никогда не произнесла бы этого вслух), что большую часть дел Малфой выиграл только за счет своей внешности. Глупо, конечно, поскольку в суде присяжных участвовали не только женщины.

И он вынуждал ее бить все рекорды в мысленном сквернословии. Еще никто не заставлял ее просто кипеть от злости и бессилия.

Чертов Малфой.

— Грейнджер, полегче с выпивкой, — насмешливо произнес он, наблюдая за тем, как она наливает четвертый бокал.

— Изыди, — буркнула Гермиона.

Малфой перевел насмешливый взгляд на Гарри, словно вопрошая, как это он ей такое позволил, на что тот состроил сочувствующую мину и, прокашлявшись, потянулся за недопитой бутылкой мадеры.

— Даже не думай, Гарри Поттер! — рыкнула Гермиона и в мгновение ока сцапала бутылку, передвинув ее в противоположную от Гарри сторону. Тот почти испуганно отдернул руку и, чтобы скрыть это, запустил пятерню в волосы. Весь его вид говорил о том, что с такой Гермионой лучше не связываться.

Главной ошибкой Гермионы было то, что, пытаясь обезопасить свое драгоценное вино от друга, она не учла, что бутылка оказалась в непосредственной близости от Малфоя, чем тот не преминул воспользоваться. Нагло усмехаясь, он отточенным движением передвинул бутылку еще ближе к себе и подал знак бармену убрать ее со стойки.

Наблюдая, как бармен деловито прячет бутылку, Гермиона вяло покачала головой, мысленно ставя себе пометку свернуть Малфою шею в ближайшей подворотне. И ее ни разу не остановит то, что ублюдок на голову ее выше и раза в два сильнее. Волшебница она или где? А пока пусть поиграется в благородного рыцаря — час расплаты близок.

Конечно, она понимала, что противостоять Малфою не сможет, но можно же и помечтать? В своих фантазиях она иногда не останавливалась простым удушением Малфоя его же галстуком. Созерцание обескровленной, отпиленной пилочкой для ногтей, головы, посаженной на пику, воткнутую в парапет бойницы Малфой-менора, доставляло ей поистине садистское удовольствие.

Мечтательно зажмурившись, Гермиона пригубила вино, все еще упорно игнорируя Малфоевские взгляды. Что этот хорьчина забыл в «Развеселом единороге»? По проверенным данным он все свои победы отмечал с королевским размахом в одном из элитных ресторанов магического Лондона. Впрочем, ей до него и его фальшивого триумфа нет никакого дела. Если Филлис выкрутился в одном деле, это не мешает его уличить в другом. Главное, знать, где копать. Успокоив себя, Гермиона и думать забыла о двоих мужчинах, расположившихся по обе стороны от нее, и решила просто наслаждаться пятничным вечером. Впереди два выходных, и не стоит их портить воспоминаниями о мерзком выскочке.

Поняв, что Гермиона не собирается дебоширить и таскать Малфоя за белокурые патлы, Гарри облегченно выдохнул и бодро докончил свой огневиски.

— Ну что же, оставляю вас на попечение друг друга, — жизнерадостно сказал он, оставляя на стойке несколько галлеонов. — Гермиона, веди себя прилично и, если все же надумаешь драться с Малфоем, оставь, пожалуйста, ему товарный вид. Да и тебя не хотелось бы задерживать за покушение на убийство. Сама понимаешь, Живоглот мне не простит голодных выходных.

Игнорируя возмущенный взгляд Малфоя, он похлопал ее по плечу в знак прощания, пожал руку Драко, онемевшему от такой наглости, и направился к выходу, не замечая многообещающего взгляда, который Гермиона послала поежившемуся Малфою.

Покушение на убийство… М-м-м. Звучит заманчиво.

— Итак,— протянул Малфой, удобнее располагаясь на шатком барном стуле, — значит, ты планируешь меня убить. Удивительно, как я еще жив.

Гермиона стрельнула в него взглядом, поманила пальчиком, призывая склониться чуть ближе и, доверительно глядя на него, пробормотала:

— Ты жив только потому, что мой кот не любит пропускать завтрак, обед и ужин. Хотя… — она оценивающе посмотрела на Малфоя, — твой нос и уши, думаю, ему придутся по вкусу. А еще язык. Да, полагаю, твой окровавленный язык восполнит потерю завтрака.

— Окровавленный язык? — удивленно переспросил Малфой. — Ты будешь кусаться, Грейнджер? Ур-р-р! Моя тигрица! — он шаловливо потрепал ее за ухом, за что и получил легкий удар, когда Гермиона хлопнула его по руке.

— Не распускай клешни, Малфой! — буркнула она, ощущая, как вино все больше и больше затуманивает разум. Жаль, от головной боли это не спасало.

— А то что? — он склонился к ее уху, обдавая кожу горячим дыханием.

Гермиона уставилась на него в недоумении: вот же шут гороховый! Он еще смеет насмехаться! Подняв голову так, чтобы смотреть на Малфоя свысока, она криво усмехнулась, наблюдая за тем, как он придвигается все ближе, видимо, собираясь проворковать еще какую-нибудь гадость.

Ну-ну.

Дождавшись, пока цель будет как раз на уровне ее рта, Гермиона одним слитым рваным движением приблизилась к его лицу и клацнула зубами в нескольких миллиметрах от кончика его носа, заставив Драко отшатнуться. Ошарашенный и немного обиженный взгляд последнего заставил ее покатиться со смеху. Вечер начинал казаться не таким уж и унылым.

Пожалуй, доставать Малфоя ей нравится. Выиграл дело — ничего, она это переживет. Пока гаденыш в пределах досягаемости, его можно основательно потрепать морально, чтобы неповадно было в дальнейшем переходить ей дорогу.

Между тем, очень странно, что за несколько лет представительства в суде Отдела обеспечения магического правопорядка она вела дела параллельно с Малфоем. Хейринс, например, каждое слушанье получал себе нового оппонента, Джарвис вовсю бахвалился, как уделал каждого из надцати адвокатов, с которыми имел дело в суде, а она… Гермионе нечем было похвастаться из-за заносчивого и самоуверенного Малфоя. Да, это он виноват в том, что ее, словно пушечное мясо, бросают в приветливую пасть хорька. Вздрогнув от такого сравнения, Гермиона потрясла головой, пытаясь выбросить из мыслей нелицеприятную истину: ей никогда и ни за что не добиться успеха, если каждое дело будет вести Малфой.

— Почему адвокатура? — задала она давно мучавший ее вопрос.

— Что? — переспросил Малфой, забирая у бармена заказанную бутылку шампанского и наполняя два (неужели он и в правду думает, что она будет это пить?) бокала.

Гермиона неопределенно взмахнула рукой.

— Ты мог бы и вовсе не работать, прожигая жизнь за счет дивидендов от наследства. Почему ты выбрал юриспруденцию? Да еще и частную практику?

Малфой прищурился, наверное, гадал, к чему она клонит, но промолчал, делая вид, что внимательно слушает.

— Я имею в виду, что ты мог бы не заморачиваться и устроиться государственным защитником, — Гермиона приняла бокал с шампанским и стала наблюдать за крохотными золотистыми пузырьками, облепившими хрусталь. — Это же лучше, чем защищать преступников и пятнать имя.

Малфой криво усмехнулся, пригубил шампанское и склонил голову набок, разглядывая ее, точно диковинную зверушку.

— Если бы я, делая себе имя, не работал с теми, кого вы обвиняли, я бы работал один. Не мне тебе рассказывать, Грейнджер, какое отношение к Малфоям было во времена Восстановления. Не буду скрывать: оправдательный приговор весьма мне поспособствовал на рассвете карьеры. И сейчас, с каждым проигрышем Министерства в твоем лице, я получаю все больше и больше клиентов.

Гермиона стиснула зубы, уговаривая себя сдержаться и не плеснуть шампанским прямехонько в довольно ухмыляющегося Мафлоя. Честное слово, умотал скалиться, словно Чеширский кот.

Малфой, тем временем, продолжал:

— А наблюдая за тем, как ты напиваешься в хлам после слушания, я получаю не сравнимое ни с чем удовольствие.

— Я не напиваюсь в хлам! — огрызнулась Гермиона, доставая из сумочки упаковку «Солпадеина» и высыпая на ладошку две капсулы — пора избавиться хоть от одной проблемы. — К твоему сведению, я умею останавливаться.

— Да-да, — насмешливо протянул Малфой, подливая в ее полупустой бокал еще шампанского. — Еще бокал?

— Премного благодарна, — Гермиона закинула в рот обезболивающее и залпом осушила предложенный напиток.

Малфой уважительно присвистнул, наблюдая за этой картиной маслом.

— А говорила, что умеешь останавливаться.

Гермиона нутром чуяла, что это нахальная провокация, на которую не стоит вестись, но гремучая смесь из мадеры и шампанского радостно захлопала в ладоши и заставила ее решительно отставить пустой бокал и взглянуть на Мафлоя.

— Не веришь? — подняла она бровь.

Это последнее, что сохранилось в ее памяти.



Утро субботы Гермиона возненавидела всей душой еще до того, как окончательно проснулась. Голова гудела настолько, что казалось, будто на несчастной черепушке всю ночь скакали розовые слоны в фиолетовых юбочках. Мерлин Всемогущий, что она вчера делала? Наверное, не стоило опять засиживаться допоздна за архивными делами.

Глухо застонав, Гермиона с трудом перевернулась на спину и ладонями прикрыла глаза от раздражающего света. Еще и шторы задернуть на ночь забыла, ну как так можно? Обещая себе сегодня лечь настолько пораньше, насколько это вообще возможно, Гермиона потянулась, сладко зевнула и открыла глаза.

Странно, она никогда не замечала, что потолок спальни украшен золотистой лепниной. Ужасная безвкусица, надо бы заняться ремонтом и убрать ее — смотрится не очень.

Краем глаза заметив отблеск, Гермиона повернула голову и непонимающе уставилась на помпезную хрустальную люстру, переливающуюся всеми цветами радуги в солнечных лучах. Она не помнила, чтобы заказывала столь кричаще роскошную лампу в свою спальню.

…и белоснежные шторы с серебристой вышивкой тоже.

Во все глаза глядя на такую несвойственную ее спальне обстановку, Гермиона силилась вспомнить, как ее занесло в это средоточие бесстыдной расточительности. С другой стороны, лучше обо всем этом подумать дома, на уютной кухне с клетчатыми занавесками и склянкой антипохмельного зелья в руках.

Неважно, что произошло вчера, ей пора делать ноги.

С прыткостью, удивительной для своего состояния нестояния, Гермиона скатилась с кровати, обмоталась простыней и бочком, постоянно оглядываясь, словно ожидая, что таинственный хозяин или хозяйка (не приведи Мерлин!) с воинственным гиканьем выскочит из платяного шкафа, добралась до ванной комнаты и юркнула в приоткрытую дверь. Убедившись, что ванная комната надежно заперта от постороннего вторжения, Гермиона, не теряя времени, кинулась в душевую кабинку, на ходу стягивая плохо пахнущую простынь. Моргана Претемнейшая укуси ее за ухо, если она еще раз себе позволит так упиваться мадерой! Ладно проснуться непонятно где, но перегар коромыслом — это уже перебор.

Плескаясь в теплых струях утреннего душа, Гермиона не услышала, как щелкнул замок, и в ванную комнату просунулась белокурая голова. Заметив размытый силуэт беззаботно (или заботно?) купающейся Грейнджер, Драко удовлетворенно хмыкнул и вернулся обратно в спальню. Картинно поморщившись, он помахал перед лицом рукой и щелкнул пальцами, вызывая домового эльфа, чтобы привел в порядок комнату. Интересно, как Грейнджер тут не задохнулась от такого амбре.

Пока эльф колдовал, меняя постельное белье и проветривая комнату, Драко размышлял, насколько удачно сложились обстоятельства. Мысленно потирая руки, он приготовился к незабываемому спектаклю. Лучше этого разве что королевская ложа в театре Ковент-Гардена. Он такого себе и в самом прекрасном сне не мог представить.

Гермиона не могла себе представить такого даже в самом худшем кошмаре. Она уже было потянулась за полотенцем, закручивая вентиль с горячей водой, когда со стороны двери послышался знакомый голос:

— Хорошо ли тебе спалось, красавица, мягка ли была постель, милая?

О нет. Только не…

— Я уже думал, что ты позорно сбежала.

Как же она ненавидела этот издевательски заботливый тон.

Как и его обладателя!

Гермиона беззвучно выругалась и для большего эффекта пару раз стукнула себя по лбу ладошкой. Верх неосмотрительности — позволить себе быть застигнутой врасплох. Да и кем? Драко-чтоб-ему-хорошо-жилось-Малфоем. Надо будет не забыть заскочить в лавку Лаванды Браун и купить-таки амулет удачливости.

— Грейнджер? — Малфой постучал пальцем по матовой поверхности кабинки. — Ты там жива?

Дверца кабинки скользнула в сторону, явив миру мокрую голову Гермионы. Она во все глаза смотрела на Малфоя, не находя достаточно сильного ругательства, чтобы заткнуть этого самодовольного павлина. Наконец, взяв себя в руки, она прищурилась.

— Ты себя нормально чувствуешь? Ничего, что я тут голая вообще-то?

— О, а я полагал, что ты там утопилась от счастья, — Малфой наигранно вздохнул и махнул рукой. — Да ладно, Грейнджер, чего я там не видел?

Окинув ее лицо и обнаженное плечо оценивающим взглядом, он протянул ей белый халат и бодро сказал:

— Кофе и поздний завтрак ждет на кухне. После вчерашнего тебе не мешало бы восполнить силы.

После вчерашнего?!

— Малфой! — у нее пересохло в горле от того, что пришло на ум. — Ты хочешь сказать, что… — Гермиона замолчала, не договорив, и в ужасе глядела на Малфоя, перебирая возможные способы тихо его прикончить и избавиться от тела.

Мерлин и Моргана! Неужели она напилась настолько, что позволила себе переспать с Малфоем? Худшего и быть не может! Зная его, Малфой всю эту ситуацию перекрутит так, что лучшим для нее будет сменить имя и убраться из этой страны куда-нибудь на Южный полюс. Перспектива работать поднимателем пингвинов ее не очень прельщала

— О, ты была неподражаема, — добил ее Малфой, задорно подмигнув. — Как-нибудь повторим.

Гермиона готова была выскочить из душевой кабинки голышом, повалить Малфоя на пол и выцарапать ему глаза, но, вернув себе ясность мысли, лишь пожала плечами и забрала услужливо протянутый халат. Если он думает, что она собирается разыгрывать перед ним сцену оскорбленной невинности, он очень сильно ошибается.

Ничего, еще посмотрим, кто кого.

Гордо подняв голову, она прошествовала мимо ухмыляющегося Малфоя в спальню и вышла в коридор. Гермиона не представляла, где тут кухня, поэтому выбрала наиболее понравившееся направление.

— Я всегда знал, что тебя не просто так тянет налево, Грейнджер, — послышался голос Малфоя.

Гермиона стиснула зубы и пообещала наградить себя сливочным пирожным за ангельское терпение. Резко обернувшись, она, все еще игнорируя посмеивающегося Малфоя, направилась в противоположную сторону.

Гипнотизируя стакан с апельсиновым соком, Гермиона обдумывала положение, в котором оказалась. С одной стороны, она была готова сгореть со стыда за вчерашнее свое поведение, которое, судя по словам Малфоя, не отличалось целомудрием. Но с другой — она взрослая самодостаточная женщина, и что делать и с кем… хм… проводить ночь, это ее дело. Единственная проблема это то, что Малфой уж точно не даст ей об этом забыть. Так что первоочередная задача — заставить его держать рот на замке. Гермиона покосилась на Малфоя.

Тот вполне себе жизнерадостно разделывал бифштекс, что-то напевая себе под нос, и Гермиона была готова его заколоть вилкой за эту беззаботность.

— Грейнджер, сделай лицо попроще, ты сейчас похожа на рассерженного хомяка, — заметил Малфой, доливая ей сок.

Хомяка?!

Гермиона возмущенно раскрыла рот, готовясь огрызнуться, но вовремя поняла, что таким своим действием только утвердит Малфоя в своей ассоциации с рассерженным хомяком.

Проглотив возмущенный вопль, она поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях. Больше никогда, ни за что в жизни она не возьмет в рот ничего крепче чая.

— Ну-ну, Грейнджер, не все так уж и плохо, — наигранно сочувствующим тоном сказал Малфой, потянувшись к ней похлопывая ее по плечу. — Твой возлюбленный ни о чем не узнает, не беспокойся.

Возлюбленный? Господи, неужели сплетни распространяются по магичечкому Лондону так быстро? Гермиона едва не застонала.

Выпрямившись, она холодно взглянула на Малфоя и скрестила руки на груди.

— Если ты думаешь, что я поверю твоим бредовым россказням, то очень сильно ошибаешься. Я еще не настолько без тормозов, чтобы прыгать к тебе в постель.

— Тогда советую тебе задуматься о замене тормозных колодок, — доверительно сообщил ей Малфой. — Хотя, нет, не задумывайся. Без тормозов ты неукротимая, как кошка, — добил он Гермиону.

Это было выше ее сил.

Позабыв о правилах хорошего тона, она вскочила, топнула ногой и пулей вылетела из кухни, рыча себе под нос всевозможные ругательства и слыша за спиной хохот Малфоя.

Заскочив в спальню, она сгребла в охапку свою одежду, схватила сумочку и, достав волшебную палочку, аппарировала к себе домой, проклиная свою удачливость, склонность к хорошему вину и Малфоя заодно.



Наступило время обеденного перерыва, и Гарри решил заскочить за Гермионой, чтобы отправиться на обед в ближайшее кафе, где их ждали Рон и Джинни. Беззаботно насвистывая, он дошел до кабинета Гермионы и постучал. Ответа не последовало и, поскребшись к Гермионе еще несколько раз, Гарри решительно толкнул дверь.

Открывшаяся его взгляду картина заставила Гарри замереть и ошарашенно потрясти головой.

Гермиона сидела за письменным столом, держа в руке пергамент, и методично билась головой о стопку документов.

— Г-гермиона? — позвал он, но она никак не отреагировала, продолжая изображать из себя дятла.

Гарри подошел ближе и положил руку на стопку, останавливая Гермиону. Она глухо застонала и уткнулась лбом ему в ладонь.

— Ненавижу его.

— Кого? — осмелился переспросить Гарри.

— Малфоя! — воскликнула Гермиона, вскидывая голову. — Он — как в каждой бочке затычка! Что ни процесс, Малфой тут как тут! В этом своем с иголочки костюме, с самодовольной ухмылкой и — аргх! — своим победным оскалом!

Гарри сочувственно похлопал ее по плечу. Сам он давно перестал так болезненно реагировать на присутствие Малфоя. Чего не скажешь о Гермионе. Если раньше Драко ее изводил, то теперь они поменялись ролями, и вне зала суда Гермиона пыталась побольнее цапнуть Малфоя. Не хотел бы Гарри оказаться на его месте.

— Гермиона, ты слишком зациклилась на том, что Малфой всегда побеждает тебя на юридическом поприще. А это уже наполовину проигрыш.

— Разве я не знаю? — буркнула Гермиона. — Мне бы хоть одно дело без Малфоя, и я бы… — она замолчала.

— И ты бы что? — переспросил Гарри.

— И я сейчас это устрою!

Не теряя времени, Гермиона подскочила, наспех натянула аврорскую мантию с алым кантом, схватила сумочку и, выбегая из кабинета, на ходу крикнула:

— Извинись за меня перед Роном и Джинни, я сегодня не смогу с вами пообедать, много дел!

— Э-э-э… ладно, — ошарашенно пробормотал Гарри закрытой двери.

Тем временем Гермиона мчалась к намеченной цели.

Как она раньше об этом не подумала? Наивно было полагать, что каждый раз, когда в Визенгамоте рассматривали очередное уголовное дело, директор Отдела обеспечения магического правопорядка лично назначал представителя от имени народа Великобритании. Как будто заняться ему больше нечем. А если так, то ее цель — Ирма Броклехарст, заместитель директора. Гермиона очень надеялась, что успеет перехватить ее.

Гермиона перешла на шаг и постаралась отдышаться, прежде чем вошла в приемную Ирмы. Секретаря не было на месте, и она мысленно умоляла Ирму задержаться за очередным заданием подольше — ровно до тех пор, пока Гермиона успеет изложить ей суть своей просьбы. Очень личной просьбы, по меркам Гермионы.



— Всегда говорил, что он ее когда-нибудь доведет до ручки, — глубокомысленно изрек Рон. — Может, она выбьет ордер на его арест?

Гарри озадаченно почесал макушку и переглянулся с Джинни.

— С чего бы Гермионе его арестовывать? — Джинни придвинула ближе креманку с мороженым.

Рон пожал плечами и занялся сливочным пирожным.

— Мне не нравится, как они грызутся.

— Но это не мешает вам двоим, — Джинни в обвинительном жесте ткнула десертной ложкой сначала в сторону Рона, потом Гарри, — кутить с Малфоем в «Дырявом котле» каждую субботу.

Рон пристыженно потыкал вилкой пирожное.

— Джинни, ну это же совсем другое!

— Да неужели? — прищурилась Джинни. — Никогда не думала, что вы двое настолько лицемерны, чтобы плести интриги у Малфоя за спиной.

— Кто плетет интриги у Малфоя за спиной? — послышался голос Гермионы. — Возьмите меня к себе!

— Гермиона? — Гарри удивленно оглянулся. — Ты же говорила, что не сможешь прийти.

— Я справилась быстрее, чем думала, — Гермиона бросила на стол меню и удобно устроилась в плетеном кресле. Выглядела она очень довольной.

— Так что там с Малфоем? — спросила она, указывая подошедшей официантке на блюда, которые хотела заказать.

— Мы говорили о том, что Малфою пора прикрутить хвост за то, что он тебя достает, — поспешил вставить свои пять сиклей Рон.

— О, — Гермиона махнула рукой, — он больше не будет.

— Ты выследила его, оглушила и отправила в винной бочке в свободное плавание по Северному морю? — воодушевленно спросил Рон.

Джинни шикнула на него и возмущенно погрозила кулаком.

— Нет, — Гермиона улыбнулась, — хотя твоя идея мне по душе. Надо будет как-то воплотить ее в жизнь. Я всего лишь подала запрос на переназначение.

— Переназначение? Что это такое? — Гарри отодвинул свою тарелку, чтобы официантка расставила заказ Гермионы.

— А, это наши рабочие заморочки, — махнула рукой Гермиона, принимаясь за салат. — Когда вы передаете очередное дело на судебное рассмотрение, административные службы Визенгамота подают запрос на поддержку обвинения от имени народа Великобритании нам, и… ну там долгая история. Проще говоря: дела автоматически распределяются по уполномоченным сотрудникам. И я попросила поменять мне приоритет, что избавляет меня от необходимости в очередной раз послужить Малфою мальчиком для битья. И еще это значит, что пересечемся мы с ним в зале суда очень и очень не скоро, — она удовлетворенно насадила на вилку горошек.

Друзья переглянулись и единогласно решили, что такой повод стоит отметить.



Рон с трудом протиснулся сквозь толпу и облегченно поставил на стол бутылку «Старого Огдена».

— Ну и вечер, — покачал он головой. — Такое впечатление, что старый Том устроил акцию «Каждый десятый стакан выпивки — бесплатно».

— Так что там с Мартинсом? — продолжил прерванный появлением Рона разговор Гарри.

— Я еще не до конца смотрел дело, — ответил Драко, забирая свой наполненный огневиски стакан.

— Разленился совсем, Малфой. Если бы твоим оппонентом была Гермиона, я не сомневаюсь, что ты бы от корки до корки изучил его еще в первый день, когда его получил, — Рон не мог удержаться, чтобы не поддразнить давнего врага.

— Это так, но в очередной раз мне на съедение отдают какого-то рядового клерка с непроизносимой фамилией, — огрызнулся Драко.

— Боишься потерять квалификацию? — хмыкнул Гарри.

— Я тебя умоляю, Поттер! — Драко закатил глаза. — Грейнджер самоликвидировалась, и больше некому наводить благоговейный ужас на моих клиентов. Когда-то одна из них клялась самим Мерлином, что Грейнджер являлась к ней во сне, перед судом, и что этот взгляд, полный праведного возмущения, преследовал ее вплоть до завершения разбирательств.

Гарри и Рон покатились со смеху.

— Я даже не сомневаюсь, — задыхаясь простонал Рон, — что Гермиона ни сном ни духом о том, кому она там снится в кошмарах.

— Ну знаешь, Уизли, я бы не был так уверен. Мне вот она снилась весь первый год, что я встречался с ней в десятом зале, и мне кажется, что перед каждым слушаньем она проводила темные ритуалы, призывая демонов возмездия на мою светлую голову.

— Ой, Малфой, зачем ей демоны возмездия, если у нее есть ее кот, — захохотал Гарри. — Ты там осторожнее, а то она может натравить его и на тебя.

— О да! Настоящее исчадие ада, — вторил ему Рон.

— Кот? Серьезно? — поднял бровь Драко.

— Это ты просто с ним еще не встречался, — поежился Рон.

— Когда Живоглот гостит у нас с Джинни, Кикимер носа не кажет из своей каморки, пока он не уснет, — закивал Гарри. — Так что, если вдруг заметишь где-то рыжий хвост… Беги и не оглядывайся!

Они с Роном снова сотрясли зал «Дырявого котла» своим хохотом.

Драко покачал головой. Кот, как же!

Он саму-то Грейнджер не видел уже несколько месяцев.

Предвкушая, как использует ее невменяемое состояние против нее же, он почти подпрыгивал, когда, спустя неделю после их алкогольного марафона, направлялся в Министерство за папкой с новым делом. Черт, да он был свято уверен, что ему снова достанется Грейнджер. Но она его разочаровала: мало того, что вместо нее вел дело какой-то неизвестный представитель Отдела, так еще и всю последующую неделю он не мог ее найти ни в коридорах Министерства, ни даже в ее собственном кабинете.

Все указывало на то, что Грейнджер прячется.

Мелкая трусливая дезертирша.

Драко был оскорблен до глубины души. Все ведь так прекрасно складывалось: они распределили роли (ему, конечно же, досталась роль бессменного победителя), скрещивали воображаемые шпаги в зале суда и за его пределами, управляясь в остроумии и возводя свои словесные дуэли в ранг изящного искусства… Да они даже неплохо провели время в «Развеселом Единороге», соревнуясь, кто кого перепьет.

Чудесное было время.

А потом Грейнджер поверила его пустым словам и теперь скрывается где-то в стенах Министерства, словно какая-нибудь сказочная принцесса, изменившая своему принцу в сверкающих доспехах.

Драко, конечно, ее не винил — мало кто устоит перед его шармом и умением убеждать. И то, что Грейнджер, по слухам, встречающаяся с каким-то парнем из Отдела международного магического сотрудничества, пала жертвой его, Драко, обольстительных чар, было закономерностью. Он не ждал, что она тут же порвет все отношения со своим очередным пассией, но объяснение-то Драко заслуживал.

Пусть все его намеки и подначки были всего лишь обманом, Грейнджер-то этого не знала.

Драко был ужасно разочарован ее несообразительностью. Да любая уважающая себя Грейнджер могла в два счета использовать Омут памяти, или, в крайнем случае, легилименцию, чтобы опровергнуть его голословные утверждения. Как оказалось, Драко сильно переоценил Грейнджерские способности к логическому мышлению. И теперь чах от скуки на судебных заседаниях. Каждый новый процесс ему казался чем-то вроде гротескной идиллии лугов Девоншира, где безмятежно паслись овцы, апатично пожевывая травку, тогда как на пастбище против матерого волка (Драко никогда не страдал комплексом неполноценности) ради забавы выпускали пищащих двухмесячных щенков.

То ли дело было с Грейнджер. Первое время у него волосы на загривке становились дыбом от одного ее взгляда, обещающего его размазать по стенке тонким слоем. И тем слаще казалась каждая победа, которую он любовно складывал в свою копилку выигранных дел и изредка пересматривал воспоминания, замечая тот или иной жест Грейнджер, говоривший о том, что он в очередной раз уел ее.

Грейнджер была неотделимой частью его блистательной карьеры, и теперь эта часть где-то трусливо скрывается, поправ честь своего отважного Дома. Честное слово, он даже засомневался, что она была на факультете Гриффиндор.

За прошедшие годы он уже смирился с тем, что его жизнь будет тем или иным способом пересекаться с жизнью троих гриффиндорцев, подначивать которых еще с Хогвартса было его любимым занятием. Поттер и Уизли сдались практически сразу, пав жертвами (о, он даже не сомневался в этом) его естественного очарования.

Ну, ладно, ему пришлось изрядно попотеть, чтобы подобраться к ним достаточно близко, но оно того стоило. Хорошо всегда иметь в союзниках бывших победителей.

А вот Грейнджер, похоже, видела его насквозь. Драко никогда не нравился ее излишне проницательный и несколько насмешливый взгляд, говоривший, что она догадывается, зачем ему понадобились Гарри и Рон. А ведь он так хотел иметь коллекцию из всего трио! Просто так, чтобы всегда были под рукой. Драко был щепетильным коллекционером и не останавливался ни перед чем, чтобы захватить очередной ценный артефакт или древнюю книгу. Грейнджер же упорно продолжала уклоняться от своего законного места на полочке, оббитой бархатом.

Непослушная, своенравная, и оттого еще более желанная часть коллекции.

И один неверный ход разрушил месяцы тщательной подготовки.

Было презабавно наблюдать за тщетными попытками Грейнджер сохранить лицо, когда он прозрачными намеками заставил ее поверить, что между ними что-то было. Мерлин, да он тогда еле стоял на своих двоих, поддерживая ее пошатывающуюся тушку. Единственное, на что хватило сил — притащить Грейнджер в спальню, доковылять до дивана в гостиной и вырубиться. Хотя ему было лестно, что она заблуждалась насчет его выносливости.

Грейнджер не была частью его эротических фантазий, он не восхищался ею, как это пристало описывать в тех наивных романах с тонкими обложками, что периодически почитывала его матушка. Да и сама Грейнджер не тянула на благородную даму, падающую в обморок при виде крохотной мышки. Драко не сомневался, что Грейнджер бы голыми руками поймала эту самую мышку и с удовольствием скормила ее своему котоподобному чудовищу. Но было в ней что-то такое, что поддерживало в нем дух соперничества, побуждало забыть, что родители воспитывали в нем джентльмена, и заставляло с головой бросаться в пучину судебных прений.

Не то чтобы Грейнджер стала краеугольным камнем его карьеры, но благодаря ее поражениям он сделал себе имя. Наверное, это стоило отдельной благодарности. И, конечно же, его понятие благодарности расходилось с общепринятым толкованием этого слова.



Гермиона взяла с подноса стакан сока и прошла к угловому столику, который все еще пустовал. Гарри, Рон и Джинни обещали подтянуться чуть позже, а со всеми более-менее знакомыми сотрудниками она уже поздоровалась.

Будучи верной своему слову, Гермиона воздерживалась от алкоголя, а отсутствие в ее рабочей жизни Малфоя лишь добавило красок в радужную жизнь. Иногда она, конечно, тяготилась скукой, просматривая еще одно легкое дело, но плата за душевное равновесие оказалась небольшой. И, да, Малфоя по-прежнему не было поблизости, уж она-то об этом позаботилась.

Министерство магии забронировало «Развеселого Единорога» для проведения хэллоуинского корпоратива, и Гермиона решила не отказывать себе в удовольствии провести октябрьский вечер за пределами своего дома. Легкая музыка, приятная обстановка, компания лучших друзей — разве может жизнь быть лучше, чем она есть сейчас?

Но был еще кое-кто, кто не был согласен с утверждением Гермионы. Тот, кто всеми силами старался превратить ее маленький праздник жизни в мракобесие.

— Отдыхаешь, Грейнджер? — протянул вполне очевидную вещь голос, который она не слышала месяца четыре, и еще столько же хотела бы не слышать.

Гермиона прикрыла глаза ладонью и прохныкала:

— Мерлин Всемогущий, за что ты меня так ненавидишь?

Малфой фыркнул и нахально примостился рядом с ней.

— О, не мучай себя, Грейнджер, я тебя вовсе не ненавижу, хотя мне лестно, что, при виде меня, у тебя прогрессируют зрительные галлюцинации.

Гермиона решила, что лучше всего будет игнорировать Малфоя.

Она слишком расслабилась без постоянного дамоклова меча над головой, потеряла бдительность, сноровку и квалификацию в словесных дуэлях. Немудрено, ведь теперь она имела дело с куда более неповоротливыми соперниками и чересчур быстро привыкла к легким победам. Ей надо было предвидеть, что Малфой просто так не оставит ее в покое. Но ведь Гермиона была свято уверена, что он со временем отстанет от нее, ведь что за интерес — выслеживать неуловимую дичь.

Гермиона никогда не бывала на настоящей охоте.

К несчастью для нее, Драко Малфой бывал.

И сейчас, глядя на то, как его добыча выдохлась и пытается изображать из себя опоссума в минуту опасности, Драко ощутил то самое непередаваемое чувство, когда пушистый хвост Фортуны щекочет позвоночник, подгоняя в спину и нашептывая взять свое, загнать зверушку в угол, стреножить, а затем разделать у весело подмигивающего костра.

Дичь можно съесть быстро: жадно вгрызться в нежнейшее, пахнущее еловым дымом мясо, обглодать косточки и зарыть останки животного в ближайшей ямке. Но Драко не было никакого интереса портить себе игру. Ведь каждым кусочком можно наслаждаться, вдыхать непередаваемый аромат заслуженной победы, вкушать, словно редкое лакомство, блаженно жмуриться от удовольствия, а голову можно повесить в кабинете, как заслуженный трофей.

Нет, конечно, он не собирался убивать Грейнджер, делать из нее жаркое и, уж тем более, вешать ее голову на стену над письменным столом, но остальные пункты из списка ему очень нравились. И он желал, по возможности, их воплотить все и, желательно, в ближайшем будущем. Бархатная полочка уже заждалась.

Грейнджер все еще свято верила, что он от нее отстанет. Надо бы развеять ее ложные чаяния.

— Даже не надейся, что тебе удастся снова улизнуть, — почти ласково предупредил ее Драко, склоняясь к ее уху. — Ты оскорбила меня в лучших чувствах, поджав хвост и сбежав. Моя джентльменская честь пострадала, и я требую сатисфакции.

Гермиона задохнулась от возмущения.

— Твоя джентльменская честь?! — почти прошипела она. — Не припомню, чтобы ты был джентльменом, да и чести, как таковой… — она выразительно окинула его сомневающимся взглядом.

— Прямо в сердце, Грейнджер, — картинно прижал руку к груди Драко.

Гермиона удовлетворенно улыбнулась.

Так-то!

— Тем не менее, ты трусливо скрывалась все это время. Понимаю, признать то, что ты соблазнилась моей неотразимостью, сложно. Но давай посмотрим правде в глаза: то, что ты отчаянно отрицаешь свою ко мне симпатию, не поможет ситуации в целом.

Гермиона потеряла дар речи от такой наглости, и лишь воззрилась на Драко в немом изумлении.

Драко же, чуя близкий триумф, еще ближе придвинулся к Гермионе и положил руку ей на бедро.

— Тогда зачем сопротивляться? — соблазнительно прошептал он, склоняясь к ее шее и вдыхая легкий аромат флердоранжа.

— Как думаете, нам стоит подойти? — поинтересовалась Джинни у Рона и Гарри, которые тоже наблюдали за тесным общением Гермионы и Малфоя.

— М-м-м… Я бы не рисковал, — покачал головой Рон. — В крайнем случае, Гермиона воплотит в жизнь мою идею с винной бочкой.

— Я тоже думаю, что не стоит им мешать, — Гарри снял очки и тщательно их протирал. — Признаться, в последнее время с ними обоими было настолько скучно, что хоть волком вой. А тут какое-никакое разнообразие.

— Кстати о разнообразии, — встрепенулся Рон. — Я чую запах моих любимых куриных ножек.

— Рон, ты неисправим! — в бессилии воскликнула Джинни и, взяв Гарри под руку, поспешила за стремительно удаляющейся по направлению к барной стойке спиной брата.

Тем временем Драко пребывал в полной уверенности, что Грейнджер уже сдалась. Ну а кто бы не сдался под напором его неоспоримого магнетизма?

Она даже позволила себя увести с праздника, загадочно улыбалась и не сопротивлялась, когда он обнял ее за талию, аппарируя их к себе в квартиру.

Ладно, он мог признать, что своим исчезновением Грейнджер подстегнула его инстинкт охотника, заставила переосмыслить все предыдущие свои действия и признать, что его влечет к ней. Все же, они достаточно часто пересекались ранее, и он знал ее как свои пять пальцев, а это исключало долгие и энергозатратные попытки «окучивания» понравившегося объекта. Драко жуть как не любил бросать свои усилия на ветер, а знакомство с девушкой, конфетно-букетный период и ожидание момента, когда долгожданный приз окажется в его постели, казались ничем иным, как бессмысленной тратой драгоценного времени.

И более того, он уже истратил на Грейнджер все запасы своего терпения. Пора забирать свою награду.

Гермиона ничего не подозревала о его рассуждениях на эту тему, она лишь наслаждалась приятными поцелуями, нежными прикосновениями и тем, что Малфой, оказывается, может быть милым, когда этого захочет. И то, что их, в некоторой степени, деловые отношения перестали быть таковыми, ее сейчас нисколько не заботило. Она мало верила, что после сегодняшнего вечера что-то изменится, поэтому и отбрасывала мысль о том, что будет завтра. В любом случае, она была убеждена, что Малфою незачем распространятся, чем они занимаются в нерабочее время, да и вряд ли он будет настолько легкомыслен, чтобы посвящать в это ее друзей. Рон никогда не отличался терпением и пониманием, а уж когда дело касалось ее личной жизни —вообще вел себя так, словно она его вторая маленькая сестричка, которую надо защищать от поползновений таких мужчин, как Малфой. Да, определенно, все тылы прикрыты, и можно без задней мысли взять свое.

В этом их желания с Малфоем полностью совпадали, поэтому в ту ночь до спальни они так и не добрались.



— И, кроме того, давайте представим себе, уважаемые присяжные, что вы возвращаетесь домой, в предвкушении беззаботного вечера в компании своей благоверной или благоверного, а он или она имеет наглость привести в ваш дом, не побоюсь этого слова, в вашу личную крепость, своего любовника или любовницу и бесстыдно попирать незыблемые брачные…

— Протестую, Ваша честь! — перебила пламенную речь Малфоя Гермиона. — Защита пытается настроить присяжных против…

— Протест отклонен, мисс Грейнджер, — судья нахмурился, видимо, слова Малфоя и на него произвели неизгладимое впечатление. — Продолжайте, мистер Малфой.

В этот раз Гермионе крупно не повезло столкнуться Малфоем на судебном разбирательстве по делу об убийстве. Подсудимый, вернувшись домой, застукал свою жену с ее любовником и порешил обоих в супружеской постели. И сейчас Малфой нагло и бесстыдно помыкал этим фактом, пытаясь склонить присяжных на сторону обманутого супругой волшебника.

Глупо было думать, что Малфой добьется оправдания, но он не оставлял своих попыток, искусно управляя мнением присяжных. Гермиона уже заметила тень сомнения на лицах некоторых магов, и оставалось только надеяться, что собранных улик будет достаточно, чтобы вынести справедливый приговор.

Она понимала, что Малфой всем своим представлением не столько оправдывал деяние своего подопечного, сколько пытался нанести ей ответный удар. Вся его речь была будто пропитана оскорбленным достоинством. Он словно обвинял ее в том, что она, будучи в отношениях с другим, крутила шашни с самим Малфоем. Иногда его обличительные сентенции заставляли ее пристыженно отводить глаза, но Малфою этого было мало. Он, наверное, очень жаждал ее крови.

Гермиона не сильно винила его в этом простом желании. После хэллоуинской вечеринки, нежась в кольце его рук возле растопленного камина, она бездумно отмахнулась от его намеков на их прелюбодейство. Учитывая то, что Малфой был уверен, что она встречается с кем-то официально, Гермионе это было только на руку. Ни ей, ни ему не нужны были лишние проблемы, и она не спешила оправдываться.

А наутро, пока Малфой спал, Гермиона улизнула — как бы он сказал, трусливо сбежала, поджав хвост.

Она же знала, что вряд ли для Малфоя их интрижка что-то значит, а, памятуя о прошлом пробуждении, не горела желанием выслушивать очередную порцию насмешек.

Гермиона очень щепетильно подходила к выбору партнера, и, каким бы искусным любовником ни был Малфой, собственное благополучие значило для нее куда больше. Нет, она, конечно, могла бы поупражняться в остроумии и попытаться парировать его неоспоримые доводы, но она банально устала. Зная Малфоя, он бы не дал ей и минутки покоя, а Гермиона всегда хотела возвращаться домой, как в тихую гавань, а не на очередное поле боя.

Гонимая этими мыслями, она убедила себя, что поступила правильно, и снова заняла позицию затаившегося зверька.

Такая тактика подействовала бы однозначно, если бы не новое назначение.

Гермиона несколько раз перечитала строку, где был указан адвокат ответчика, пытаясь убедить себя, что ей просто привиделось. Но нет, буквы никак не хотели перестраиваться, бесстрастно сообщая Гермионе, что ей в очередной раз надо готовиться к затяжному процессу. Потому что, зная Малфоя, слушание будет переноситься до тех пор, пока защита не соберет достаточно улик, оправдывающих обвиняемого.

Но в этот раз Гермиона не собиралась проигрывать. На их стороне был закон, и на их стороне была правда. А она заключалась в том, что ни один человек не имеет право властвовать над жизнью или смертью другого. Она надеялась, что присяжные это понимают.

Малфой же, кажется, решил уйти от этого незыблемого утверждения, и будто пытался донести до нее всю степень ее проступка, который имел к делу очень и очень косвенное отношение. Но от безмолвного обвинения в том, что она сбежала в очередной раз, бросила его, не дала объясниться и сама не объяснилась, Гермиона отмахнуться не могла, сколько ни пыталась. Да, ей было немного стыдно, что она поступила таким образом, игнорируя его все время после октябрьского вечера, сбегая после слушаний раньше всех и запираясь в своем кабинете. Но и ее тоже можно понять. Какой смысл идти на заклание, если лучше от этого не станет.

Когда судья объявил, что присяжные удаляются для вынесения вердикта по делу, Гермиона собрала все свои документы и поспешила покинуть десятый зал.

Но в этот раз удача была не на ее стороне, и, не успела она даже пикнуть, как ее кто-то схватил за руку и потащил в противоположную к выходу из коридора сторону.

— Что произо… — она осеклась, поняв, что Малфой поймал ее и вряд ли отпустит, пока не выскажется.

Затащив ее в первую попавшуюся пустую залу, Малфой запечатал дверь и повернулся к ней, обещая взглядом все муки ада.

— Снова сбегаешь, Грейнджер? — его голос так и сочился ядом. — Пора бы уже понять, что от меня просто так не отделаешься. Но тебе удается меня удивлять своей непроходимой глупостью.

— Решил взять реванш? — скрестила руки на груди Гермиона. — Не в суде, так в кулуарах? И не надо меня обвинять в глупости, Малфой.

— Ничем другим твое поведение я объяснить не могу, — издевательски протянул он. — Мало того, что ты трусиха, так еще и изменница.

— Что?! — вскинулась Гермиона. — С какой стати я изменница?

— Значит, то, что ты трусиха, ты не отрицаешь? — победно ухмыльнулся Малфой.

— Нет-нет, прекрати увиливать, Малфой, и говори, с чего это ты считаешь меня изменницей? — пошла в наступление Гермиона.

— А как еще называть женщину, которая встречается с одним, и в то же время, спит с другим?

Гермиона застыла на мгновение, но когда до нее дошло, что гложет Малфоя, она расхохоталась.

— Большей чуши я в жизни еще не слыхала, — смеялась она, замечая, как Малфой насупился и приготовился изобличать ее.

— Позволь спросить, что смешного ты находишь во всей этой ситуации? — парировал Малфой.

Сам он ничего забавного не видел в том, что его женщина смеет мало того, что молча сбегать после проведенной вместе ночи, так еще и не считает нужным расстаться со своим бывшим. Драко был свято уверен, что после Хэллоуина все станет на свои места, Грейнджер бросит своего парня и больше не будет позорно скрываться от своей участи.

Но Грейнджер не спешила воплощать его планы в жизнь.

Казалось, она нарочно поступает так, стараясь лишить его остатков терпения. Драко не любил, когда на его собственность претендовал кто-то еще. Еще больше он не любил, когда его собственность себя таковой не считала. Ну и что, что Грейнджер не была посвящена в его планы насчет нее? Ведь все и так было понятно, зачем тратить лишнее время на объяснения, если он за них все решил.

И, да, то, что Грейнджер упорно игнорировала его попытки переговорить с ней после хэллоуинской вечеринки, злило его еще больше.

— С чего ты взял, что я с кем-либо встречаюсь? — отсмеявшись, уточнила Гермиона.

Она, конечно, догадывалась, что Малфой читал статью Скитер в «Ежедневном Пророке», приуроченную к проведению Кубка мира по Квиддичу. И, несомненно, его выводы, как и выводы Скитер, не были подкреплены ничем, кроме догадок. Но она думала, что у него больше здравого смысла, и он не будет верить очередной сплетне журналистки, у которой на Гермиону был заточен самый острый и ядовитый зуб.

Но, кажется, Гермиона ошибалась. Малфой не только поверил сплетням, но еще и имел наглость обвинить ее в неверности.

— А как же твой дружок из международки, Грейнджер? — прошипел Малфой. — С ним ты тоже играешь, как кошка с мышкой? Кувыркаешься и сбегаешь, будто ничего и не было?

— Вот только давай не будем о кошках с мышками, Малфой! — Гермиона пропустила мимо ушей оскорбление. — Не ты ли читаешь своим святым долгом истрепать мне нервы по утрам? Как будто мне и без этого лучше всех.

— И когда это, позволь спросить, я тебе трепал нервы по утрам? Ты просто-напросто не дала мне этого сделать, убежав, пока я спал! — взорвался Малфой, схватив ее за плечи.

— Да как будто то, что я осталась, что-то изменило бы! — огрызнулась Гермиона. — И, к твоему сведенью, не стоит доверять газетным сплетням, Малфой.

— То есть, то, что я тебя подразнил после пьянки в «Единороге», ты считаешь «трепанием нервов»? — уточнил Малфой, отмахнувшись от ее реплики.

— Подразнил? — взвилась Гермиона. — Да ты просто наслаждался тем, что я ничего не помню и смаковал каждую минуту, пытаясь меня унизить!

— Унизить? Что ты несешь? — защищался Малфой. — Разве что тем, что ты упилась до невменяемости и не смогла внятно назвать свой адрес.

— Да неужели? А как насчет твоих слов о том, что мы переспали? Поверить не могу, что ты настолько низко воспользовался моим состоянием! — воскликнула Гермиона, пытаясь вырваться из его хватки. — Да чтобы я в третий раз так поддалась твоему влиянию…

— Во второй раз!

— Если я этого не помню, это не значит, что этого не было!

— Значит!

— Что?.. — Гермиона застыла, пытаясь осмыслить то, что услышала.

— Не стоит верить сплетням, Грейнджер.

Гермиона задохнулась от нахлынувшего понимания. То есть, все то, о чем он так грязно шутил, то, что она надумала себе, было всего лишь…

— Очередная твоя ложь, Малфой? — тихо сказала она. — О чем еще ты умолчал?

— Вот только не надо строить из себя оскорбленную невинность, Грейнджер! — Малфой встряхнул ее, как тряпичную куклу. — Это ты у нас тут мастер пудрить мозги. Твой парень знает, что ты гуляешь на стороне?

— Да нет никакого моего парня! — в бессилии воскликнула Гермиона. — Откуда ты вообще взял, что я еще с кем-то встречаюсь? Тебя что, твоя профессия не научила проверять факты?

— Так ты бессовестно лгала, Грейнджер?

— Я? Я бессовестно лгала?! — закричала Гермиона, упершись ладонями ему в грудь и пытаясь оттолкнуть. — Это не я заставила тебя поверить в то, что ты переспал со мной, не я потом все утро изводила тебя, не я искала любой повод, чтобы окончательно тебя добить!

— О да! Ты всего лишь пряталась каждый раз, когда я пытался тебя найти, — парировал Малфой. — Ты даже не развеяла мои убеждения насчет того, что ты не свободна, ты всего лишь игнорировала моих сов и делала все возможное, чтобы…

— Так чего было мне еще ждать от такой задницы, как ты, Малфой? — перебила его Гермиона. — Объявления в «Ежедневном Пророке», что ты собрал всю коллекцию из живого Золотого Трио?

Черт, как она догадалась про коллекцию?

Наверное, его потрясение отобразилось на лице, поскольку Грейнджер перестала вырываться и замолчала.

— Так я права? — разочарование сквозило в каждом ее слове. — Я всего лишь очередная безделушка в списке твоих трофеев?

— Грейнджер, это не то… — но она не дала ему договорить. Воспользовавшись тем, что Малфой ослабил захват на ее плечах, она с силой оттолкнула его и поспешила обойти.

— Другого я от тебя и не ждала, — сказала Гермиона напоследок, покидая судебный зал.

Драко в бессилии стукнул кулаком по ближайшему столу.



Гермиона считала выше своего достоинства плакать по такому пустяковому поводу, как крушение отношений. Да и какие у нее с Малфоем отношения? Скажете тоже! Просто внеочередная интрижка. Да и горевать особо не о чем — Малфой всего лишь в очередной раз утвердил свою репутацию бесстыдного ублюдка. А плакать — лишь давать ему повод думать, что для нее он что-то значит, когда он не значит ровным счетом ничего. Всего лишь досадное упущение. Глупый розыгрыш, положивший и начало, и конец ее хорошему отношению к Малфою.

Значит и страдать тут особо не о чем.

Гермиона решила сразу после завершения суда вернуться домой. Победа над Малфоем не принесла ей того удовлетворения, которое должна была, да и желания пересекаться с ним не было. Гермиона не сомневалась, что Малфой будет искать встречи, но не собиралась так легко ему все прощать. Тем более что он даже не пытался ей возразить.

«Это не то, что ты думаешь!» Мерлин, более жалкого оправдания она в жизни не слышала.

Но еще более глупым она считала то, что повелась на его лживые утверждения. Где были ее мозги, когда она месяцами грызла себя за досадный промах? Разве так трудно было обратиться к Терри Буту из Отдела тайн и воспользоваться Омутом памяти? Но нет, это было слишком просто для нее. Надо было терзаться своей легкомысленностью и поверить Малфою, даже зная, что он — последний человек, которому стоит доверять.

Гермиона не знала, за что злилась больше: за то, что Малфой ее обвел вокруг пальца, за то, что заставил поверить в наглую ложь, или за то, что вблизи оказался не таким мерзавцем, как она привыкла думать. А потом не оправдал ее ожиданий.

Не то, чтобы Гермиона ждала от него чего-то хорошего. Он ведь соблазнил ее… Хорошо, вопрос о том, кто кого соблазнял, можно не поднимать. Она свободно могла отказаться, но не сделала этого, легкомысленно решив, что раз уж один раз переспала с ним, то было бы неплохо сделать это и во второй. Всего лишь в исследовательских целях, не более того. Просто чтобы понять, каково это — быть с Малфоем во вменяемом состоянии.

Но если бы она знала, что все его слова лишь лживые россказни, поддалась бы искушению?

Гермиона не могла ответить на этот вопрос.

Поэтому и сидела дома, обнимаясь с кружкой чая, и десятый раз перечитывала одну и ту же строчку в книге. И ждала, когда же ее совесть удавится от мук.

Совесть упорно игнорировала ожидания Гермионы и возвращала все мысли обратно к Малфою. И она могла посоперничать с Малфоем в перекручивании фактов в глупые домыслы.

В самом деле, что такого плохого Малфой видел в том, что Гермиона не висла у него на шее, и не бегала хвостом? Чего он ожидал? Слепого обожания и воплей на всех углах, что они теперь вместе? Идиотские ожидания — она ведь даже не была в него влюблена. И не была уверена, что Малфою нужны эти отношения.

Ладно, он пытался с ней встретиться, посылал сов и служебные записки, но Гермиона не была готова узнать, что там в этих посланиях и отправляла сов обратно без ответа, а записки сжигала в камине.

Она слишком боялась перемен.

Но перемены не боялись ее и уже настойчиво стучали в дверь.

Из полузабытья ее вывел стук.

Разве могут метафоры быть такими реальными?

Гермиона отложила книгу и пошла открывать. Наверное, это Гарри, Рон и Джинни решили поздравить ее с первым триумфом над Малфоем.

Но на крыльце стоял Малфой собственной персоной.

Гермиона молча смотрела на него, отмечая про себя его немного потрепанный вид и букет цветов, который он держал в руках.

— Ты могла бы и предупредить, что твой телохранитель не очень дружелюбен, если идет речь о твоих кавалерах, — произнес он, протягивая ей цветы.

Гермиона автоматически приняла их, все еще непонимающе глядя на Малфоя.

— Знаешь, как трудно было выудить из Поттера и Гриз… то есть, Уизли твой адрес?

— Это Рон так тебя… — Гермиона хмыкнула, окинув его взглядом.

— Я же и говорю, что твой телохранитель впадает в ярость, словно берсерк, стоит ему сказать о своих намерениях насчет тебя.

— Что? — Гермиона прищурилась. — Ты имел наглость обсуждать… ты осмелился им рассказать о… — она взмахнула рукой, не находя слов, чтобы описать всю степень его преступления.

— Да, Грейнджер, все было так, как ты выразилась: я имел наглость обсуждать и осмелился рассказать, потому что без этого они бы связали меня и… Уизли что-то говорил о бочке и море, но я так до конца и не понял, что он имел в виду.

Гермиона рассмеялась, оттаивая. Уже само то, что Малфой бесстрашно пошел к ее друзьям и вернулся от них живым и почти невредимым, стоило многого.

— Ну так что, ты простишь меня? — Малфой состроил раскаивающуюся мину, и Гермиона не смогла сдержать хихиканья.

— Тебе придется очень постараться, чтобы заполучить мое прощение, Малфой, — Гермиона серьезно посмотрела на него, но улыбка выдавала ее с головой.

— Тогда предлагаю зайти в дом, чтобы я мог показать тебе всю степень моего раскаяния.

Ну как можно устоять против таких аргументов?

— Я все еще хочу начистить ему морду, — пробурчал Рон, наблюдая из-за веток живой изгороди, как за Малфоем закрывается дверь.

— Я не думаю, что Гермиона это одобрит, Рон, — безмятежно ответил Гарри, засунув руки в карманы мантии. — Мне кажется, мы должны дать ему шанс. Пойдем ко мне, Джинни приготовила твой любимый пирог с почками.

— Но если он обидит Гермиону еще раз, я точно отправлю его в свободное плавание по Северному морю, — Рон сделал пару боксерских выпадов и, поправив воротник мантии, аппарировал вслед за Гарри.