Решила развить тему своего арта, написанного под впечатлением от трека Lindsey Stirling – Beyond the Veil
— Дурацкая игра! — в который раз возмутился Тимоти Поттер, ступая за своим кузеном Робби Уизли за ограду кладбища.
— Ты это уже пятый раз повторяешь, — откликнулся Роб, освещая путь волшебной палочкой. — Ты же не хочешь, чтобы девчонки нас обсмеяли, правда? И потом, это просто старое кладбище. Здесь уже давным-давно никого не хоронят.
— А если инферналы? Или боггарт? — попытался возразить Тим, но только рассмешил Роберта.
— Ну откуда тут взяться инферналам? Я же сказал, что это очень старое кладбище. А с боггартом мы как-нибудь справимся, мы же волшебники, в конце концов, — успокоил кузена Уизли. — Не понимаю причину твоего беспокойства, нам всего-то и нужно пересечь кладбище и выйти с другой стороны.
Тимоти промолчал, осторожно пробираясь среди старых памятников и заросших мхом могильных плит. Внезапно он услышал откуда-то издалека прекрасную музыку.
— Здесь даже по-своему красиво. Столько представителей известнейших семейств Магической Британии были похоронены именно на этом кладбище, — в голосе Робби звучало чуть ли не благоговение. — Смотри, это могила Кингсли Шеклбота — он был министром после Второй Магической Войны. А там семейный склеп Малфоев. Говорят, наш прадед, Гарри Поттер, враждовал с прадедом Хантера Малфоя…
— Тс-с-с! Слышишь? Кому взбрело в голову играть на скрипке среди ночи на кладбище? — прервал лекцию Роба Тимоти, пытаясь определить, с какой стороны доносится музыка.
— Что? Какая скрипка? — не сразу понял Робби, а Поттер уже двинулся вглубь кладбища, напряженно прислушиваясь.
Музыка манила, обещала, звала. Тим сам себе напоминал змею, околдованную звуками дудки, но ничего поделать с собой не мог. Ему хотелось непременно узнать, кто может извлекать из скрипки такие чудесные и завораживающие звуки.
— Стой, ну куда ты? — Роб попытался догнать кузена. — Какая еще скрипка? О чем ты говоришь?
— Да прислушайся же! Это где-то неподалеку…
— Ты правда её слышишь?! — недоверчиво спросил Роберт, испытывая суеверный ужас от осознания того, что кузен его не разыгрывает.
— Да… А ты разве нет? Красиво очень… Завораживает… — подтвердил Тимоти, нервно оглядываясь в поисках возможности пройти через заросли терновника.
— Матушка в детстве рассказывала мне, что ночью на кладбище можно услышать, как играет Мертвая Скрипка… — нервно ероша волосы, сказал Роб. — Но слышит её только тот, кто должен скоро умереть…
Тим медленно повернулся к кузену, чтобы убедиться, что тот не шутит. Лицо Роберта побледнело, это было видно даже в неярком свете его палочки, глаза лихорадочно блестели, а дыхание было тяжелым, как после быстрого бега.
— О чем это ты? — потребовал объяснения Тимоти.
Роб опустился на траву и прислонился спиной к памятнику; Тиму ничего не оставалось, как устроиться рядом с кузеном.
— Мне рассказывала эту старую легенду моя мама, а ей — наша прабабушка Джиневра Уизли, — начал Робби, и глаза его затуманились от воспоминаний…
* * *
Война далась всему магическому сообществу Британии очень тяжело. Столько достойных волшебников и ведьм погибли, и это омрачало радость от победы над Темным Лордом. Постепенно всё налаживалось, но не у всех.
Когда жизнь более или менее вошла в норму, оказалось, что не все способны оставить плохое позади и двигаться дальше. Гермиона была подавлена ужасами войны, да и пытки Беллатрисы оставили свой след на психике девушки. Она стала замкнутой, нелюдимой, отдалилась от родителей, которым отказалась возвращать память, от друзей и Рона, словно выстроила вокруг себя высокую стену.
Перепробовав все, что было в его силах, Гарри, наконец, предложил подруге пожить в особняке Блэков, чтобы немного отдохнуть от происходящего и побыть наедине с собой. Когда Поттер сказал Гермионе об этом, в её глазах промелькнуло облегчение, и она с радостью приняла столь щедрое предложение.
Оказавшись в особняке Блэков, Грейнджер подолгу бродила по его безмолвным заброшенным комнатам, наслаждаясь тишиной и предаваясь своим мыслям. Великолепие старого дома, которое она не замечала во время предыдущих визитов, хранимые им тайны и воспоминания — всё это вдохновило её на реставрацию особняка. Впервые за долгое время у Гермионы появилась цель. Заручившись согласием Гарри, она принялась за работу.
Очищая и реставрируя по одной комнате за раз, девушка чувствовала, что будто бы возвращается в те времена, когда в доме кипела жизнь, а в гостиной устраивались приемы для цвета магической аристократии, которой происхождение самой Гермионы пришлось бы не по вкусу.
Разбирая старый хлам на чердаке в поисках интересных вещей для реставрации, Гермиона обнаружила футляр со скрипкой. Очевидно, на него наложили какое-то заклинание, поскольку инструмент выглядел как новенький. Нигде не было заметно ни трещинки, ни царапины, ни малейшего изъяна.
Грейнджер извлекла скрипку из футляра и наиграла простенькую мелодию, которую помнила со времен учебы в музыкальной школе — еще до поступления в Хогвартс. После четвертого курса с возрождением Волан-де-Морта события завертелись, и было уже не до игры на скрипке, поэтому Гермиона забросила инструмент.
Подчиняясь неожиданному вдохновению, закрыв глаза, Грейнджер заиграла «Лебедя» Сен-Санса — одно из любимейших своих произведений. Чистые, чуть вибрирующие звуки наполнили старый чердак, и он весь как будто бы вздохнул, совсем как человек, отряхнулся от многолетнего слоя пыли и задышал полной грудью. Пространство словно расширили заклинанием, а свет, льющийся сквозь маленькие грязные слуховые окошки, как будто стал ярче и чище.
Почувствовав неожиданный панический приступ — явление, ставшее частым гостем в её жизни — Гермиона резко оборвала мелодию. Дрожащими руками она уложила скрипку обратно в футляр и нервно прошлась из угла в угол, стараясь успокоиться.
— Это самое ужасное, что я слышал в своей жизни, — неожиданно раздался приятный мужской голос из темного угла чердака. — Это же не музыкальная пила призрачного оркестра, а самая первая скрипка Антонио Страдивари! Можно проявить хоть немного уважения?
Гермиона громко охнула, молниеносно выхватила палочку и попятилась.
— Кто здесь? — нервно спросила девушка, растерянно озираясь по сторонам.
Она готова была поклясться, что на чердаке никого не было.
— Да не дергайся, я не смог бы причинить тебе вреда, даже если бы захотел.
Гермиона осторожно двинулась на голос, освещая темный угол Люмосом. За старым бюро, заваленным какими-то бумагами и стопками книг, напоминавшими бухгалтерские, стоял большой узкий деревянный ящик. Осторожно, оставляя за собой дорожку в многолетнем слое пыли на полу, Грейнджер выволокла ящик на освещенное место. Обследовав находку со всех сторон, она сходила за гвоздодером и с его помощью сняла переднюю стенку. Внутри оказалась картина.
Привлекательный темноволосый молодой человек, ровесник Гермионы, гордая осанка, надменный взгляд и та самая скрипка в руках.
— Позвольте представиться, миледи. Регулус Арктурус Блэк, — насмешливо сказал парень, отвешивая поклон. — Можешь не утруждаться, я прекрасно знаю кто ты, помимо того, что ты отвратительная скрипачка.
— Ты все это время был здесь? И даже тогда, когда мы устроили тут штаб Ордена Феникса, а потом строили планы по уничтожению Темного Лорда? — поразилась Гермиона. — Почему ты не обнаружил себя?
Регулус пожал плечами:
— Не хотел. Вы прекрасно справились и без меня. Отрадно думать, что моя смерть все же была не напрасной.
В голосе Блэка послышалась горечь.
— Мне очень жаль… — начала Гермиона, но Регулус не дал ей закончить.
— Мне не нужна твоя жалость! — отрезал парень, высокомерно глядя на девушку.
— Ах, простите, милорд, — съязвила она, прищурив глаза. — Конечно же, вас не интересует мнение какой-то там грязнокровки!
— Я этого не говорил, — оскорбился Регулус. — Да будет тебе известно, это одна из причин, по которой я решился на предательство Милорда. Он ошибался. Да, маглорожденные волшебники были проблемой, но другого рода, и решения эта проблема, соответственно, требовала иного.
— И в чем же ты видишь «проблему маглорожденных»? — спросила Гермиона, скрестив руки на груди.
— В том, что вы рушите наши традиции и пытаетесь перекроить магический мир под себя, — с готовностью ответил Блэк. — Но это не значит, что вас нужно подвергать геноциду. При соответствующем обучении, равном тому, что получают отпрыски чистокровных семей, эта проблема отпала бы сама собой.
Девушка не могла не признать разумность довода. Гермиону и Регулуса настолько поглотил разговор, что они опомнились, только когда совсем стемнело. Гермиона зажгла свет и поднялась с пола.
— Уже поздно, мы можем продолжить разговор завтра, если ты не решишь, что снова не хочешь общаться, — поддела она своего собеседника.
Блэк лишь хмыкнул в ответ.
* * *
Время шло своим чередом, недели сменяли одна другую. Гермиона не представляла ни дня без разговоров с Регулусом. Уже через пару дней после знакомства картина при помощи счастливого Кикимера была перемещена в комнату Регулуса, которую Гермиона хоть и отреставрировала, но ничего не стала кардинально менять. Блэк был рад, хотя и старался не демонстрировать этого.
Помимо разговоров на самые разнообразные темы, Регулус предложил свою помощь в обучении игре на скрипке.
— Зачем тебе это нужно? — удивилась Гермиона. — Ты же сказал, что я ужасна.
— Но не безнадежна, — парировал Блэк. — К тому же это Страдивари. Негоже такой скрипке гнить в футляре. Она была создана, чтобы дарить музыку.
Так начались их уроки в гостиной. Регулус оказался неожиданно строгим учителем. Он заставлял Гермиону тренироваться до полного онемения пальцев, сетуя, что не может ударить её линейкой по рукам, как в свое время делал его учитель музыки.
Девушка злилась и страдала от боли в пальцах — миска со льдом стала для неё лучшим другом — но продолжала терзать несчастную скрипку, саму себя и своего самопровозглашенного учителя.
Зато когда три месяца спустя Гермиона и Регулус без единой ошибки сыграли вместе второй концерт «Лето» Антонио Вивальди, оба были просто счастливы.
Приближалось Рождество, Гермиона с Кикимером наряжали елку антикварными украшениями и слушали рассказы Регулуса о том, как семейство Блэков отмечало этот праздник. Как Цисси и Белла распевали рождественские гимны, сам Регулус аккомпанировал им на фортепьяно, а бука-Сириус отсиживался в своей комнате, считая дни до возвращения в школу. Гермиона от души смеялась над проделками юных Блэков, на некоторое время совершенно позабыв о том, что Беллатриса пытала её Круциатусом и вырезала слово «грязнокровка», как клеймо на руке, а Нарцисса умерла в Азкабане через три месяца после судебного процесса, признавшего чету Малфоев пособниками Темного Лорда. В своем воображении Грейнджер видела лишь счастливых юных волшебников, судьба которых могла бы сложиться совсем иначе…
Наверное, именно в этот момент Гермиона поняла, как она счастлива. Особняк, наконец-то засверкавший во всем своем великолепии, разговоры с Регулусом, игра на скрипке — все это дало ей долгожданное чувство спокойствия и душевного равновесия. Она горячо желала, чтобы так продолжалось вечно.
Идиллию прервал звонок в дверь. Регулус тут же ушел за раму, чтобы успокоить мать. Сама не понимая зачем, Гермиона наложила на картину Дезиллюминационные чары и отправилась открывать. К её величайшему удивлению, за дверью оказалась Джинни.
— Привет, — нерешительно поприветствовала Гермиона, нехотя впуская гостью в дом. — Не ожидала тебя увидеть.
— Подожди, не закрывай, — остановила её младшая Уизли. — Там еще Гарри и Рон. Они просто подарки из машины достают.
Грейнджер рассеянно отступила назад, глядя как в узкий коридор протискиваются нагруженные коробками и пакетами Гарри и Рон.
— Привет, Гермиона! — радостно поздоровался Гарри. — Мы решили составить тебе компанию на Рождество!
— Подарков накупили, — подтвердил Рон, опуская коробки и пакеты на пол с помощью Джинни, после чего крепко обнял ту, которую все еще считал своей девушкой. — Я скучал.
Гермиона вымученно улыбнулась, стараясь скрыть досаду и разочарование. В коридоре повисло неловкое молчание. Рон отстранился, внимательно глядя на неё. Она же старалась ни на кого не смотреть и нервно куталась в трикотажную накидку. На лице парня отразилось недоумение, быстро сменившееся обидой. Джинни переводила растерянный взгляд с Рона на Гермиону и все сильнее сжимала руку Гарри, который, в свою очередь, решил как-то разрядить обстановку:
— Ты уже нарядила елку? Если еще нет, то мы могли бы сделать это вместе.
— Елку? — растерянно переспросила Грейнджер, поднимая взгляд на друга. — А, да, мы с Кикимером почти закончили. Она там, в гостиной.
Неловко махнув рукой, девушка порывисто прошла по коридору и скрылась за одной из дверей. Переглянувшись и вновь взяв все подарки, ребята последовали за ней. Войдя в гостиную, все трое непроизвольно ахнули.
— Гермиона… — восхищенно выдохнул Гарри, оглядывая плоды трудов подруги. — Это просто потрясающе!
— Да, — поддержала Джинни. — У тебя необыкновенное чувство цвета и стиля. Неужели ты сделала все это сама?
Гермиона, убиравшая с помощью заботливого Кикимера лишние игрушки в коробку, пожала плечами.
— Ничего особенного: изучила пару профильных заклинаний, помогающих в ремонте, только и всего. Самым сложным было сменить обивку, но я справилась, — просто ответила девушка и сразу же строго предупредила: — Осторожно, только не пролейте на мебель ничего! Это настоящий китайский шелк!
Джинни осторожно погладила обивку ближайшего кресла, восхищаясь тканью.
— Спасибо, Кикимер, — поблагодарила Гермиона, вручая домовику коробку. — Отнеси это, пожалуйста, на место, и, думаю, не помешает чай?
Она вопросительно посмотрела на друзей. Гарри и Джинни согласно кивнули, Рон стоял в стороне, скрестив на груди руки, и разглядывал её, как чужую.
— Тогда чай в малой столовой, пожалуйста.
— Да, мисс Гермиона. — Кикимер поклонился и исчез.
— Гарри, извини, что командую Кикимером, ты ведь все-таки его хозяин. — Гермиона жестом пригласила всех поближе к камину.
— Ничего страшного, — беспечно отмахнулся он. — Ты с ним почти год прожила. И я не знал, что в этом доме есть малая столовая.
Гермиона рассмеялась:
— Ты удивишься, Гарри! Дом просто великолепен, не понимаю только, как я раньше этого не замечала. Спасибо, что разрешил мне здесь пожить и все отремонтировать. Не могу объяснить, но в этом доме я оживаю.
Она обвела взглядом комнату, чуть дольше задержавшись на резной панели над камином. Эта деталь не ускользнула от внимания Рона, который пристально наблюдал за своей возлюбленной тяжелым взглядом и отмалчивался. Она явно что-то скрывала, и он решил непременно выяснить что именно.
Остаток дня прошел спокойно, но отчетливо ощущалось какое-то напряжение. Гермиона оживала и расцветала только тогда, когда разговор заходил о доме и о том, какие перемены его постигли. Она могла часами рассказывать, сколько потрясающих и интересных вещей извлекла из-под залежей пыли и старья. В остальное же время Грейнджер казалась молчаливой и отстраненной. Всем без слов было понятно, что её тяготит компания и ей хочется уйти, поэтому, притворно зевнув, Гарри и Джинни пожелали подруге спокойной ночи и удалились в свою комнату, заботливо приготовленную Кикимером.
— Кто он? — голос Рона нарушил тишину комнаты.
— О чем ты? — сделала удивленное лицо Гермиона, вновь бросая быстрый взгляд на панель над камином.
— Кто тот мужчина, которым ты заменила меня? — В голосе Уизли звучали холод и бессильная злоба. — Я что, по-твоему, совсем кретин? Ты говоришь, что тебе нужно время и пропадаешь почти на целый год. На год, Гермиона! Ты не прислала мне за это время ни одной строчки, а теперь разыгрываешь недоумение? Даже дураку понятно, что у тебя есть другой! Я спрашиваю, кто он такой?!
В порыве гнева Рон вскочил с дивана и угрожающе навис над сжавшейся в кресле Гермионой.
— Я… Я не понимаю, о чем ты говоришь, — заикаясь, пролепетала девушка, косясь на заветную панель над камином.
— И куда ты все время смотришь? — еще больше разъярился Уизли, подлетая к камину и резко проводя рукой по панели. — Что там?
Но ничего не произошло. Рон на всякий случай еще раз ощупал стену над камином. Гермиона отняла руку от лица, которой зажала рот, испугавшись, что Рон сейчас обнаружит картину, и, гордо вскинув голову, поднялась из кресла.
— Осторожнее! Это прекрасный полированный дуб, ты оставишь на нем следы! — поправив накидку, девушка прошествовала к выходу. — У тебя паранойя, Рон! У меня никого нет. И тебя в том числе!
С этими словами Грейнджер вышла из гостиной, театрально хлопнув дверью. Уже в коридоре она позволила себе облегченно вздохнуть и бросилась вверх по лестнице, в свою комнату.
— Кикимер! — позвала она, заперев дверь и наложив на комнату заклинание против подслушивания.
— Мисс Гермиона? Я успел сделать все, как вы просили. Мистер Регулус сейчас в своей комнате, — успокоил девушку домовик.
— Слава Мерлину! — сползая по стене, прошептала Гермиона. — Спасибо, Кикимер! Передай ему, что я приду, когда все уснут.
Домовик поклонился и с негромким хлопком исчез, а девушка так и осталась сидеть на полу, обхватив колени руками.
Гермиона сама не знала, сколько она просидела в таком положении. Когда, наконец, вернулся Кикимер и сообщил, что все уже спят, она тут же вскочила и осторожно переступила порог. Прокравшись на цыпочках мимо комнат, в которых поселились друзья, Грейнджер подошла к двери в самом конце коридора. Осторожно вставив ключ в заколдованный от постороннего вторжения замок, Гермиона повернула его дважды, быстро вошла и так же осторожно заперла за собой дверь.
— Я думал, они никогда не уснут, — недовольно пробормотал из темноты Регулус. — Особенно тот рыжий Уизли. Он твой парень?
Гермиона зажгла красивую антикварную лампу и устроилась в кресле напротив портрета.
— Бывший, — коротко ответила она, не желая развивать эту тему.
— Почему ты спрятала меня? — полюбопытствовал Блэк.
— А что я должна была сказать? — вскинулась Гермиона. — Что я целый год общаюсь с портретом мертвого парня, который стал мне ближе живых друзей? Сомневаюсь, что это та новость, которую стоит вываливать с порога.
В комнате воцарилась тишина, было слышно только обиженное сопение Грейнджер и свист разбушевавшегося ветра за окном.
— Прости, ты права, такие вещи не говорят в лоб, — нарушил молчание Регулус. — Но ты хорошо подумала? Я имею в виду, ведь ты правильно обозначила наши позиции: я — портрет мертвого парня, а ты живой человек, девушка. Может, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на жизнь и вернуться в реальный мир? Ты слишком красива и молода, чтобы запираться в четырех стенах.
Сердце Гермионы тревожно забилось.
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — дрожащим голосом спросила она. — Ты меня выгоняешь? Но почему? Я думала, тебе тоже нравятся наши разговоры и наш скрипичный дуэт.
В порыве чувств, она вскочила с кресла и начала, нервно заламывая пальцы, расхаживать перед портретом.
— Подожди, Гермиона! Остановись! — взмолился Регулус. — Я ничего такого не имел в виду! Я вовсе не гоню тебя, и да, мне нравятся наши разговоры, и ты оживила мою скрипку. Но я лишь тень, сохранившая характер и память своего прототипа.
— Они не понимают меня, — глухо ответила Гермиона, замерев спиной к портрету. — Я не хочу находиться среди них. Я создала здесь свой собственный мирок, и мне в нем комфортно. Мои кошмары прекратились, и больше не нужно делать себе больно, чтобы отделить реальность от игр разума. А там, снаружи, все бередит мои воспоминания и поднимает со дна души и памяти самые мерзкие страхи. Мне говорили: «Забудь! Перешагни через это и иди дальше!». Но что мне делать, ведь я не могу просто взять и все забыть? Пойти работать, скажем, колдомедиком в больницу Святого Мунго, выйти замуж за Рона и нарожать ему детей. И жить так, как будто ничего не было. Я не могу, не могу, не могу!
Гермиона обхватила голову руками и опустилась на пол.
— Мне очень жаль, что я всего лишь картина, — печально сказал Регулус, глядя на скрючившуюся на полу девушку. — Я не могу дотронуться до тебя, но я постараюсь утешить тебя так, как смогу.
И Блэк заиграл на скрипке. Это была особенная мелодия, Гермиона такой еще не слышала. Она была переменчивой, непостоянной, как огонь: то резкой, отрывистой, то плавной и тягучей. Музыка пробиралась в самое сердце и наполняла тело и разум спокойствием, собирала душу в одно целое, как кусочки головоломки.
Гермиона была заворожена мелодией и не сразу осознала, когда Регулус закончил играть и позвал её по имени.
— Это было прекрасно! — От восторга и обуревавших девушку чувств, её голос сорвался. — Кто написал это произведение?
— Его написал я, когда еще был жив, — ответил Регулус. — «На другой стороне», так я его назвал. Очень символично получилось, потому что через неделю после того, как я закончил, меня не стало. Матушка велела завершить мой портрет, начатый еще при жизни, как только я пропал. Каким-то необъяснимым образом она поняла, что меня уже нет в живых. Вот так я сохранил память об этом произведении и других вещах.
— А ты помнишь… — нерешительно спросила Гермиона внезапно севшим голосом. — Ну, как это было.
Регулус грустно улыбнулся и заправил свою длинную челку за ухо — движение, которым Гермиона никогда не уставала любоваться.
— В памяти осталось только чавканье инферналов, вгрызающихся в мою плоть, — откровенно ответил Блэк и глаза Гермионы расширились от ужаса. — Если бы я мог выбирать, то я предпочел бы услышать перед смертью прекрасные звуки скрипки.
* * *
Ночной разговор с Регулусом дал Гермионе силы пережить нелегкое объяснение с Роном.
— Мы не можем быть вместе, — без предисловий заявила она, усевшись в свое любимое кресло в гостиной. — Я уже не та, что раньше, все изменилось…
— Изменилось? — мгновенно разозлился Рон. — Признайся, что у тебя есть другой! Просто признайся!
— Рон, не впадай в маразм, у меня никого нет, — устало попросила Гермиона и потерла переносицу.
— Тогда я не понимаю, почему мы должны расстаться! — гнул свое Уизли.
— Ты идиот, Рональд! Я же говорю тебе, что все изменилось, я изменилась, — чуть повысила голос Грейнджер, пытаясь достучаться до бывшего возлюбленного. — Не только другой мужчина может стать причиной расставания. Я пережила большой стресс, мое мировоззрение и образ мыслей поменялись, и я поняла, что не люблю тебя!
С минуту Рон просто тупо пялился на Гермиону, а потом резко вскочил и выбежал из гостиной. Хлопнула входная дверь, тишину дома разорвали крики портрета миссис Блэк, которые, впрочем, быстро прекратились. Через несколько мгновений после наступления поистине оглушающей тишины на лестнице раздались шаги, и в гостиную вошла Джинни.
— Ты его бросила, — больше утвердительно, чем вопросительно сказала она, устраиваясь в кресле напротив. — Гарри ушел: сказал, что попробует его догнать.
— Осуждаешь меня? — глядя в сторону, спросила Гермиона.
— Нет, думаю, что ты все сделала правильно, — накручивая на палец прядь рыжих волос, ответила Джинни. — Ты не стала морочить Рону голову, а все сказала так, как есть. Спасибо.
Грейнджер, удивленно моргнув, посмотрела на подругу.
— Брось, Гермиона, я же вижу, что ты влюблена, — сморщила носик Джинни. — Ты можешь обмануть парней, но не меня. И я очень за тебя рада. А то, что у вас с Роном не получилось… Значит, не судьба.
Щеки Гермионы предательски заалели.
— Скажи, кто он? — лукаво улыбаясь, полюбопытствовала Джинни. — Ты вся прямо светишься.
— Все очень сложно, — краснея еще сильнее, попыталась уйти от разговора Грейнджер. — Ты посчитаешь меня ненормальной.
— Не в моих правилах кого-либо осуждать, только потому, что его мнение расходится с моим, — твердо сказала младшая Уизли. — Тебе ли не знать этого, мы ведь столько времени дружим.
Поколебавшись еще немного, Гермиона рассказала Джинни все как есть, не упустив ничего, начиная от знакомства на чердаке и заканчивая ночным разговором. Джиневра слушала, не перебивая, а на душе у неё было неспокойно за подругу. Нет, она вовсе не считала её сумасшедшей. Никто не властен над таким загадочным и многогранным чувством как любовь. Никто не выбирает когда, при каких обстоятельствах и к кому её испытывать. Джинни переживала за будущее Гермионы и за то, что рано или поздно об этом узнает Рон. Реакции брата, одержимого Гермионой и их совместным будущим, она боялась больше всего. Война и на нем оставила свой след, только не все это видели и понимали.
— Я хочу выкупить у Гарри этот особняк, — выпалила в конце своего рассказа Гермиона и с надеждой посмотрела на подругу.
— Я поговорю с Гарри и, боюсь, мне придется рассказать ему часть твоей истории, без подробностей, — предупредила Джинни. — И не говори ничего Рону. Он… Он не поймет, и Мерлин знает, что может натворить.
— Расскажи столько, сколько посчитаешь нужным, — согласилась Гермиона, сердце которой радостно трепетало. Гарри не питал слабости к этому дому. По его признанию он все еще видел Сириуса, вынужденного бесцельно бродить по темным коридорам без возможности выйти на свет, поэтому, скорее всего, он согласится продать особняк.
Вернулся Гарри — он так и не смог догнать Рона. Джинни предложила вернуться в Нору: Рон объявится рано или поздно. Гарри согласился и долго извинялся перед Гермионой. Вещи были быстро собраны, Джинни пообещала прислать сову, и они с Гарри покинули дом через камин в гостиной.
Едва волшебный огонь погас, Гермиона бросилась в комнату Регулуса. Теперь-то им никто не помешает.
* * *
— От кого письмо? — полюбопытствовал Регулус. Его портрет после ухода друзей Гермиона вернула в гостиную на почетное место над камином.
— От Джинни. Она говорит, что Рон пока не вернулся, но она будет держать меня в курсе, — Гермиона сложила листок пополам и убрала в шкатулку на каминной полке.
Она слукавила: в письме было не только это. Джинни сообщала, что она поговорила с Гарри и он согласен продать особняк. Юрист Поттера пообещал заняться сделкой купли-продажи после Рождества.
— Кикимер ушел за продуктами в Косой переулок, а мне сегодня нужно сходить к настройщику. Будет лучше, если об инструменте позаботится профессионал, — быстро перевела тему Грейнджер, укладывая скрипку в футляр. — Я ненадолго: не успеешь от меня отдохнуть, как я уже вернусь.
Довольная своим остроумием, Гермиона покинула дом, сопровождаемая веселым смехом Регулуса.
В её отсутствие Блэк развлекал себя тем, что наигрывал на скрипке все, что придет в голову. Хлопок входной двери стал для него полной неожиданностью.
— Гермиона? Ты что-то забыла? — громко спросил Регулус, опуская скрипку и прислушиваясь.
Дверь в гостиную медленно открылась, и вошел Рон. Выглядел парень, мягко говоря, не очень: грязные волосы спутались, а одежда не первой свежести и щетина тоже явно не добавляли ему привлекательности.
— Рон Уизли, — приподняв бровь, констатировал Блэк. — Вы с Гермионой разминулись. Ах, простите, я так неучтив! Позвольте представиться…
— Регулус Арктурус Блэк, — закончил за него Рон, с неприязнью разглядывая картину.
— Оу, поразительная осведомленность, — слегка нахмурился Регулус. — Позвольте узнать, откуда?
Рон засунул руки в карманы грязных джинсов, и медленно стал расхаживать по гостиной, постепенно сокращая расстояние до камина.
— Я вернулся домой, — заговорил он, нарочито избегая смотреть на картину, будто бы разговаривал с самим собой. — Я много думал, и решил, что Гермиона просто ошиблась и мне нужно только начать за ней ухаживать, как пишут в этих дурацких журнальчиках. Свидания, шоколад, цветы — и у нас все наладится. Я поднимался в свою комнату, когда услышал разговор Джинни и Гарри. Джинни рассказывала о том, что Гермиона влюбилась в картину. Как вообще можно полюбить кусок тряпки, измазанный краской? И тут меня осенило: Гермиона ведет себя странно, потому что её околдовали.
Рон наконец посмотрел на Регулуса. В глубине глаз Уизли плескались ярость и безумие. Блэк видел точно такие же глаза у Беллатрисы, очарованной Темным Лордом и его речами. В таком состоянии с людьми бесполезно даже просто разговаривать, не говоря уже о том, чтобы пытаться доказать им, что они не правы. Регулусу стало по-настоящему страшно за Гермиону.
— Это ты её околдовал, — уверенно заявил Рон. — Ты же Пожиратель, хоть и мертвый, кто знает, какие штуки у тебя и твоей темной семейки припрятаны.
— И как же, по-твоему, я это сделал? — попытался потянуть время Регулус в надежде, что сможет удержать Рона от глупостей до прихода Гермионы или Кикимера.
— Не знаю, какое-то заклинание или артефакт, тебе виднее, мерзкий Пожиратель, — ответил Уизли, обводя полубезумным взглядом комнату. — Что-то из этих вещей могло привязать её к этому дому и к тебе настолько, что она даже захотела выкупить особняк у Гарри.
Рон стал по очереди двигать разные предметы и антикварные безделушки, стремясь, очевидно, разыскать тот самый артефакт, который, как он считал, влиял на сознание Гермионы.
— Правда? — Регулус был шокирован внезапной новостью. — Ты хочешь сказать, что она решила выкупить дом, чтобы остаться здесь?
— Можешь не стараться, я не поверю, что ты этого не знал! — зло рассмеялся Рон. — Ты хороший актер, но меня не проведешь! Где эта штука, с помощью которой ты дурачишь мою девушку?
Рон метался по гостиной, роняя и круша все на своем пути, но неожиданно замер, словно пораженный какой-то внезапной догадкой.
— Я знаю, что нужно делать, — зловеще проговорил Уизли, поворачиваясь к портрету. — Я сожгу этот чертов дом и твой артефакт вместе с ним!
— Нет, Рон, давай просто поговорим, как мужчина с мужчиной, — попытался остановить его Регулус, но тщетно. Уизли закрыл уши руками и стал пятиться к выходу.
— Тебе не околдовать меня, Пожиратель, — кричал он. — Я спасу Гермиону от тебя, и мы будем с ней счастливы!
Уже на пороге Уизли метнул заклинание в тяжелые бархатные портьеры и с громким топотом понесся по всем этажам, поджигая дом.
Комнаты быстро наполнялись дымом, огонь расходился, портрет миссис Блэк истошно вопил, оказавшись в ловушке за горящими занавесками.
Довольный делом рук своих, Рон стоял у подножия крыльца и наблюдал, как горит особняк одного из величайших родов магической Британии.
* * *
Кикимер вернулся домой, когда огонь уже поглотил большую часть здания. К тому времени крики миссис Блэк давно стихли, а лестница, ведущая на второй этаж, обрушилась. Домовик смог пробраться в объятую пламенем гостиную, к портрету Регулуса. Сам Блэк на портрете скрючился на полу и надсадно кашлял, с одного угла на раме уже начинало пузыриться покрытие.
— Кикимер, уходи, спасайся! — заметив домовика, приказал Регулус между приступами кашля.
— Кикимер не бросит вас, хозяин! — вопил эльф, пытаясь пробраться к портрету. — Кикимер должен спасти молодого хозяина!
На свою беду он проходил недалеко от пылающего серванта. Обгоревшая ножка подломилась, и он со страшным грохотом рухнул, погребая под собой домовика. Душераздирающий крик прорезал комнату, но почти сразу же стих.
* * *
Гермиона очень спешила домой, отчего-то сердце было не на месте. Дым она заметила еще за два квартала. Давно забытый панический приступ необыкновенной силы накатил внезапно, без видимой причины, и во рту пересохло от ужаса. Грейнджер перешла на бег и в несколько минут добралась до площади Гриммо. Из-за чар Фиделиуса никто из маглов не видел, как полыхает старинный особняк прямо на оживленной улице Лондона.
У входа потрясенная и впавшая в какой-то ступор Гермиона увидела Рона. Парень стоял и мечтательно улыбался, наблюдая за языками пламени. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: внутри творится настоящий ад, и уже ничего нельзя сделать. Она опоздала. Нет дома, нет Регулуса, нет больше самой Гермионы.
— Зачем? — Гермиона будто бы услышала свой голос со стороны — безжизненный, механический.
— Гермиона! Я не слышал, как ты подошла. Я спас тебя! Теперь ты свободна, — с гордостью заявил Уизли, указывая рукой на то немногое, что осталось от старинного и величественного здания. — Что бы на тебя ни воздействовало, теперь оно уничтожено, и ты свободна!
— Что ты наделал … — прохрипела Гермиона, устремив невидящий взгляд на бушующее пламя и судорожно прижимая к себе футляр со скрипкой.
— Это что? — нахмурился Рон. — Это же
его вещь, да? Отдай! Её нужно сжечь! Она влияет на тебя!
Рон попытался вырвать футляр из рук Гермионы. В голове девушки будто с сухим щелчком опустился какой-то выключатель. Она направила палочку Рону прямо в лицо.
— Авада Кедавра, — произнесла она безразлично и холодно, ярко полыхнула зеленая вспышка, и Уизли кулем упал на землю. Остекленевшие глаза удивленно уставились в пасмурное декабрьское небо.
Гермиона как ни в чем не бывало перешагнула через труп своего некогда друга и возлюбленного, вышла на улицу, прикрыв за собой калитку, и, смешавшись с толпой людей, спешивших по своим делам, не оглядываясь, ушла.
* * *
Она стояла в красивом, отделанном белым мрамором семейном склепе Блэков на старом Бромптонском кладбище напротив позеленевшей от времени латунной таблички с надписью:
Регулус Арктурус Блэк
1961—1979
— Я знаю, что тебя тут нет, — тихо произнесла Гермиона, зябко поводя обнаженными плечами. Длинное открытое белое платье было явно не создано для того, чтобы надевать его на кладбище холодным Рождественским вечером. — Но я не знаю, где найти проклятую пещеру, в которой ты погиб. Надеюсь, ты меня услышишь.
Девушка подняла скрипку, которую держала в руках, и заиграла. Написанная Регулусом мелодия — последнее, что наряду с его веселым смехом и излюбленным движением заправлять длинную челку за ухо, запомнила Гермиона — зазвучала в тишине склепа, усиленная эхом от мраморных стен.
Музыка, как по волшебству, продолжила звучать, даже когда девушка упала на мраморный пол, чтобы больше никогда не подняться.
* * *
Рождество пришлось встречать без Рона, потому что он так и не вернулся. А когда обратно прилетела сова, посланная к Гермионе на площадь Гриммо, Джинни и Гарри заподозрили неладное. Кикимер не отзывался, а через камин они пройти не смогли, что удивило и испугало их еще больше. Вызвав на всякий случай Джорджа и Билла, друзья отправились в особняк Блэков обычным способом.
Труп брата и сожженный дотла особняк, руины которого уже припорошил снег, настолько повергли всех присутствующих в шок, что никто не мог в полной мере осознать происходящее.
— С Гермионой было что-то не так, — сказал Джордж, закрывая невидящие глаза Рона. Было видно, что его руки дрожат, но больше он ничем не выдал своих истинных чувств. — Надо было заметить это раньше. Спасти брата.
— Все совсем не так! — со слезами воскликнула Джинни, сжимая кулаки. — Это с Роном было что-то не в порядке, но я и предположить не могла, что все так обернется!
Джинни рассказала братьям и Гарри о своих наблюдениях за Роном, о его одержимости Гермионой и о том, почему Грейнджер с ним порвала.
— Наверное, он подслушал наш разговор о продаже дома и совсем слетел с катушек, — предположила Джинни, размазывая по щекам слезы пополам с тушью. — Другого объяснения я не вижу. Он пришел сюда и все сжег. И если он мертв, значит, Гермионы в это время дома не было.
— Но зачем она убила его? — не понял Билл.
— Скорее всего, она была в шоке, а Рон сделал что-то такое, что она приняла за угрозу, — отрешенно предположил Гарри, развивая ход мыслей Джинни. Ему было стыдно перед самим собой за то, что он не заметил, какие серьезные проблемы у его лучшего друга, и все никак не мог осознать, что Рон действительно мертв.
— Мы с Биллом займемся телом, а вы разыщите Гермиону, — решил Джордж, с трудом сдерживая эмоции. — Есть предположения, куда она могла пойти?
Джинни всхлипнула и растерянно посмотрела на Гарри, но тот лишь пожал плечами. Билл потер переносицу, стараясь не смотреть на тело младшего брата. Сейчас он не мог позволить себе выпустить чувства наружу. Мама будет раздавлена смертью Ронни, ей потребуется поддержка.
— Давайте рассуждать логически, — сказал Джордж. — Что она любила больше всего?
— Этот дом, свою скрипку и Регулуса, — не задумываясь, выпалила Джинни. — А что, если она пошла в пещеру к телу Регулуса?
— Нет, — отмел эту мысль Поттер. — Гермиона не знает это место. Я и сам только весьма приблизительно представляю, как туда добраться — мы ведь трансгрессировали в пещеру вместе с профессором Дамблдором.
— Тогда она могла пойти на кладбище, — предположил Билл. — У Блэков ведь был семейный склеп, да?
— Точно! — хлопнул себя по лбу Гарри. — После смерти Сириуса Кингсли установил в склепе Блэков памятную табличку. Там была такая же с именем Регулуса!
— Тогда она точно пошла туда, — заявила Джинни. — Скорее, Гарри!
Билл и Джордж кивнули, Гарри взял Джинни за руку и представил мрачный и величественный склеп Блэков. Несколько секунд неприятных ощущений, традиционно сопровождающих трансгрессию, и вот они уже судорожно вдыхают свежий морозный воздух.
Глядя на приоткрытую дверь с сорванным замком, Джинни неожиданно испугалась:
— Гарри, у меня плохое предчувствие…
— Подожди здесь, — бросил Поттер и осторожно вошел внутрь.
В самом центре склепа на мраморном полу лежало уже окоченевшее и покрытое инеем тело Гермионы в белом платье. Даже после смерти девушка судорожно сжимала в своих руках скрипку.
Сзади раздались неуверенные шаги и в склеп вошла Джинни, держа в руках осколки тонкого стекла. Она посмотрела на тело подруги, и её глаза вновь наполнились слезами.
— Я нашла это на ступеньках, — всхлипывая, сказала Джинни и протянула Гарри осколки. — Она приняла яд.
Больше девушка ничего не смогла произнести, только беззвучно рыдала в объятиях Гарри, у которого больно защемило сердце. Слишком много смертей в один день.
* * *
— Матушка рассказывала, что бабушка Джиневра на смертном одре клялась, что слышит звуки скрипки и что эта музыка просто прекрасна, — закончил свой рассказ Робби, поднимаясь и отряхивая штаны от травы.
— Ты в это веришь? — дрожащим голосом спросил Тим.
Роберт неопределенно пожал плечами.
— Ты же сам сказал, что слышал скрипку. Склеп Блэков где-то недалеко — если хочешь, можем посмотреть, — поддел он кузена. Роб все еще считал, что Тим пытается его надуть.
— Хочу! — твердо сказал Тимоти, поднимаясь с земли. — Я хочу убедиться, что ты не врешь мне про эту Мертвую Скрипку.
— Ну, пошли, — криво улыбнулся Робби.
Обойдя заросли терновника, ребята двинулись вглубь кладбища, освещая себе дорогу волшебными палочками.
Внезапно путь им преградил огромный паук.
— А-а-а-а! — заверещал Тим и бросился бежать, не разбирая дороги, петляя между могилами, как заяц.
— Вот трусишка, — засмеялся Роберт, наблюдая, как паук при виде него трансформируется в мантикору. — Это же просто боггарт! Ридикулус!
Мантикора превратилась в воздушный шарик, который с негромким шипением растворился.
— Эй, Тимоти! Я прогнал чудовище! — нарочито гордым голосом прокричал Роб. — Выходи, мой храбрый друг, нам пора домой!
Но Тим не отзывался. Подумав, что от испуга кузен мог удрать достаточно далеко и просто не услышать его, Роберт направился в ту сторону, куда побежал Тимоти, продолжая звать его по имени.
Уже отчаявшись найти кузена, Роб собирался идти домой, предположив, что Тима давным-давно нет на кладбище, когда его внимание привлек большой, облупившийся от времени мавзолей. Над входом было написано «Блэк». Возле ступенек что-то лежало. Подходя ближе, Роберт споткнулся о неудачно торчавшую корягу и растянулся на земле. Охая, парень приподнялся на локтях и в ужасе отшатнулся.
На него невидящим взглядом смотрел Тим, а по ступенькам склепа Блэков из-под его головы растекалась густая лужа темной крови. Тимоти Поттер был мертв.
Библиотека 
Кубок Хогса 2020 
