— Сев, как думаешь, мы всегда будем вместе?

Северус нахмурился. Он хотел просто наслаждаться прекрасным солнечным днём, а не думать о таких философских вещах.

— Конечно.

— А е-е-если мы-ы-ы поссо-о-оримся? — тоненько протянула Лили, отчего у Северуса пробежали мурашки по спине.

— А если поссоримся, то помиримся, — буркнул он в ответ.

Лили, улыбаясь, подставляла летнему солнцу своё веснушчатое лицо. Северус любил это лицо, каждую его веснушку — он насчитал целых двадцать три! — и каждую клеточку.

— Ах, Сев, как у тебя всё просто! — Лили звонко засмеялась, и Северус невольно улыбнулся, глядя на эти счастливые — любимые — глаза.

Он действительно не любил усложнять. Зачем? Ведь всё в мире предрешено, и то, что Лили всегда будет рядом, казалось чем-то очевидным. Он чувствовал это сердцем и никак не мог объяснить своё чувство, и это было единственным, чего он так никогда и не смог объяснить.

Он улыбнулся в ответ, стараясь, чтобы это не выглядело как оскал.

— Сев! — Когда в глазах Лили вспыхивала такая искорка, Северус мысленно мирился с тем, что Лили сейчас обязательно предложит какую-нибудь глупость, но затем, вспоминая, как он любит все эти глупости, блаженно закрывал глаза. — А давай напишем на бумажке, что мы будем всегда вместе, и когда мы сильно поссоримся, то покажем их друг другу, чтобы мы не могли не помириться. Ты же сможешь их заколдовать так, чтобы они сохранились в лучшем виде, а, Сев?

Лили хитро подмигнула ему, и Северус послушно потянулся к волшебной палочке...




— Прости меня.

— Отвяжись.

— Прости меня!

— Можешь не трудиться!

Руки Северуса неконтролируемо тряслись; он низко опустил голову, словно давал разрешение отсечь её, отделив разум от ненавистного сердца, в котором горела огнём любовь.

— Прошу, Лили, — тихо прошептал он, — прости меня.

Лили холодно обвела его взглядом, всем своим видом давая понять, что ни на йоту не поверила в его раскаяние. Она молча смотрела на него с таким презрением, что Северус не решался прервать эту мёртвую тишину.

А затем зазвучал её голос.

Жёстко.

Непоколебимо.

Безапелляционно.

— Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю...

Дальше он ничего не слышал: пелена из слёз закрыла глаза, не позволяя видеть этот... взгляд. Он никогда не видел такого взгляда у Лили. У своей Лили.

— ... Почему же я должна быть исключением?

Он понял, что это конец. Ничего не будет. Никогда.

Он смял маленький клочок бумаги, на котором едва виднелось «всегда», и, бросив его в горящий факел, медленно сполз по стене.