День всех влюблённых обещал быть запоминающимся. Драко ухитрился стащить из мэнорского погреба три бутылки «Дурной крови» — хотел-то, конечно, «Чёрной», но, поминая, что Люциус только ее и пьёт, не рискнул. Ничего, и «Дурная» неплоха, несмотря на название, а то, что поговаривают, будто она толкает на опрометчивые поступки — так Драко во всякую чушь не верил. А тут ещё выяснилось, что и Забини улыбнулась удача: его матушка устроила приём, и он под шумок умыкнул четыре бутылки «Девичьей слезы». Вечеринка определённо предстояла отличная…

Чего Драко не предусмотрел, так это обиженной Панси. Конечно, среди полученных им валентинок была открытка и от неё — а как иначе, он же неотразим!.. Но ближе к вечеру выяснилось, что она ждала от него ответной реакции. Отчего-то его фраза: «Детка, Малфои получают признания, но не отправляют», — вовсе её не впечатлила. Панси дулась. А обиженная Панси — это та ещё головная боль, надо отметить. Поэтому Драко очень рассчитывал на то, что несколько бокалов вина немного её успокоят.

К счастью для Драко, да и для всех окружающих, Панси и впрямь слегка повеселела. Вечеринка в слизеринской гостиной была в разгаре: Крэбб и Гойл затеяли перебранку, Тео напропалую флиртовал с Дафной, Блейз спасался бегством от Миллисенты, решившей заняться тем же. Сам Драко отлично устроился в кресле, где добраться до него и посягнуть на личное пространство было не так просто. Но вино ударяло в голову, и Панси становилась все настойчивее. Полагая, что это выглядит грациозно, она попыталась устроиться на подлокотнике его кресла и промурлыкала:

— Драко, милый, а что же ты совсем за мной не ухаживаешь? У меня вот бокал уже совсем опустел…

Едва не фыркнув при виде того, как Панси неловко соскользнула с подлокотника, Драко нехотя дотянулся до бутылки и наполнил бокал Панси и свой. Тут же выяснилось печальное: закончилась закуска. Он чертыхнулся — нельзя было оставлять без присмотра Крэбба с Гойлом! Эти двое успели помириться и в знак этого знаменательного события сожрали всё, что было на столе. «Вот же бездонные прорвы!» — подумал Малфой, косясь на часы. Уже почти час, как наступил отбой.

Панси надула губки, Дафна вслед за ней тоже. Без закуски девушки пить отказывались. Тео выразительно зыркнул на Драко, кажется, сиди он поближе, даже пихнул бы в бок. Надо было что-то решать. Задумавшись, Драко сделал глоток тёмного, почти чёрного вина. Правда, нужна бы какая-то еда. Он повернулся и ткнул пальцем в направлении Крэбба и Гойла:

— Пойдёте на кухню. Сами сожрали — сами виноваты. Принесёте фруктов, сыра, что там ещё… — покосился он на Дафну с Панси. — И сладкого чего-нибудь. Пирожных, шоколада. Ясно?

Гойл решительно закивал, а Крэбб что-то невнятно промычал, переминаясь с ноги на ногу. Драко начал терять терпение:

— Ну, что ещё?

— А если патруль? Нас же поймают… — Крэбб как-то жалостливо шмыгнул носом.

— А ведь правда, Малфой, — вмешался Забини. — Их же поймают. Да и ладно бы, но тогда и нашу вечеринку накроют.

Панси взволнованно ахнула — она никак не хотела конца вечеринки. Драко догадывался о её коварных намерениях по слегка распахнувшейся мантии и раскрасневшимся щекам. Ну, само собой, на День святого Валентина надо целоваться. Но целоваться с Панси Драко совсем не хотелось, впрочем, как и заканчивать вечер. Он вдруг ощутил горьковатое послевкусие «Дурной крови».

— Что ж, тогда я пойду с вами, — заявил он, поднимаясь.

Панси снова ахнула — на этот раз восхищённо. Какая храбрость, какое самопожертвование!.. Драко и сам не понимал, что это на него такое нашло, но он был уверен — если что, как-нибудь да выкрутится. Староста Слизерина он или тварь дрожащая, в конце-то концов? Не связывая своё бесстрашие с тремя выпитыми бокалами вина, он расправил мантию и решительно двинулся к выходу. Крэбб и Гойл печально поплелись следом.



Поначалу все шло гладко. Слишком гладко, подумал бы Драко, если бы включил свой инстинкт самосохранения. Тем не менее, даже не прячась, широко вышагивая по коридору, троица беспрепятственно добралась до кухни. Пощекотав вертлявую грушу и поморщившись от ее хихиканья, эхом прогрохотавшего по ночному коридору, Драко проскользнул на кухню. Следом протиснулись Крэбб с Гойлом и начали поспешно хватать съестное, следуя указаниям Драко. Всё было спокойно. Покинув кухню, они понадеялись было, что и дальше успех их не оставит, но первый же поворот к слизеринскому подземелью преподнёс неприятный сюрприз в лице Гермионы Грейнджер.

Для неё, по всей видимости, встреча была настолько же неожиданной. Во всяком случае, она отпрыгнула на пару шагов назад и выхватила палочку. Драко замер, Крэбб и Гойл последовали его примеру. Конечно, если вчера патрулировал коридоры Слизерин, значит, сегодня очередь Гриффиндора! Драко мысленно выругался. И почему он не подумал об этом раньше?

Пауза затягивалась. Грейнджер первой не выдержала и, поводя палочкой из стороны в сторону, объявила:

— Нарушение режима школы. Снимаю тридцать баллов со Слизерина. Вы все пройдёте со мной к дежурному декану.

Лучше бы пятьдесят баллов сняла, зубрила лохматая, чем тащить к декану! Драко сразу представилось, как он входит в кабинет МакГонагалл, как пытается объяснить, куда они тащили столько еды, как МакГонагалл замечает запах вина… Вот ведь! Тут простыми штрафными баллами не отделаешься. Драко печально подумал о загубленной вечеринке. Вдруг снова вспомнился свежий и горьковатый вкус «Дурной крови». Не раздумывая, он выхватил палочку и прошипел, не оборачиваясь:

— Вы двое, быстро в гостиную. Быстро!

— Стоять! — крикнула Грейнджер. Крикнула, надо отметить, довольно внушительно, но куда там — авторитет Драко для Крэбба и Гойла стоял намного выше, чем большинства профессоров, не то что какой-то старосты. Они шустро скрылись за поворотом.

Грейнджер рванулась вперёд, словно собралась за ними вдогонку, но тут же остановилась — прищучить Малфоя казалось более важным. А Драко тем временем успел пожалеть о происходящем. Что это был за нежданный героизм? Проблема не решилась, зато теперь отдуваться ему одному. Однако шанс у него был, хоть и небольшой, и он, стараясь звучать уверенно, поинтересовался:

— Как это ты, Грейнджер, снимаешь за такой незначительный проступок с одного студента целых тридцать баллов?

Грейнджер вздёрнула подбородок. Похоже, оставшись с ним один на один, она почувствовала себя увереннее.

— Вас было трое, Малфой. К твоему несчастью, я не слепая и умею считать.

— Ах, точно, я совсем запутался: ведь в вашей компашке слепой — очкарик Поттер, а считать не умеет тупица Уизли. А у тебя просто плохая память.

Грейнджер сверкнула глазами и взмахнула палочкой, но, видно, и сама ещё не решила, какое заклинание применить, поэтому просто возмутилась:

— У меня вообще-то отличная память! В отличие от тебя, я хотя бы помню, во сколько отбой!

Драко усмехнулся. А она молодец, прямо сама подсказывает ему пути к отступлению. Воодушевляясь, он ответил почти весело:

— Представь себе, ты забыла, что я тоже староста, и снимать с меня баллы ты не можешь. А других нарушителей я здесь что-то не вижу. К тому же ты права — меня действительно подвела память. Я совсем запутался в расписании дежурств и с чего-то решил, что сегодня патрулирует коридоры мой факультет. Теперь вижу, что ошибся, Хогвартс в надежных львиных когтях, и я спешу вернуться в свою комнату. Счастливо оставаться!

Вкус победы освежал и бодрил. Довольный собой, Драко помахал палочкой и развернулся, чтобы уходить, но не тут-то было. Его остановил голос Грейнджер:

— Стой, Малфой, и лучше не двигайся! Во время патрулирования я имею право воспользоваться обездвиживающим заклятьем и доставить нарушителя к декану. Правда хочешь проверить мою меткость? Ты даже не сможешь возразить, когда я расскажу профессору МакГонагалл, что вы втроём шастали по коридору после отбоя.

Чёртова Грейнджер упряма как ослица. Драко медленно обернулся. Ситуация начинала изрядно бесить. А Грейнджер и без того бесила с самого начала. Стараясь срочно придумать выход, он подчёркнуто спокойно поинтересовался:

— И что ты предлагаешь?

Грейнджер помедлила с ответом, закусила губу, словно раздумывая. Вот ведь стерва, подумал Драко. Наверняка уже все придумала, просто нервы треплет. Хотя ей было о чем подумать. Драко ведь будет стоять на том, что был один, и весь Слизерин подтвердит, что Крэбб с Гойлом не выходили из гостиной после отбоя. А у Грейнджер свидетелей нет, так что она в проигрыше… Похоже, она пришла к тем же выводам, потому что предложила:

— Ладно, Малфой. Сделаем так. Ты сейчас пойдёшь со мной к профессору МакГонагалл, получишь свой выговор и штрафные баллы по ее усмотрению. А я промолчу про твоих дружков. Идёт?

Драко уже почти готов был согласиться — вряд ли даже баллы снимут, но тут вдруг вспомнил про вино. Старую кошку не обманешь, она сразу учует, и тогда всё, можно идти топиться в Чёрном озере. Драко решил пойти ва-банк. В конце концов, они здесь одни, и этого позора никто не услышит.

— А может быть… Может быть, ты меня так отпустишь, Г… Гермиона? Ну, в честь праздника…

От его умоляющего тона и собственного имени из его уст, Грейнджер поначалу ошалела, но услышав про праздник, стала ещё более суровой. Попытка явно провалилась.

— Вот ещё. Тоже мне праздник, так — одно название. А ты вообще последний человек в школе, кого я отпустила бы просто так!

Как есть стерва! Драко вдруг задумался. А чего это ей так не угодил праздник? Все его знакомые девушки просто пищали в ожидании четырнадцатого февраля, даже те, кому особенно и не на что было рассчитывать. Грейнджер, патрулирование, одна… Драко сложил всё вместе и злорадно ухмыльнулся. Если уж наказания не избежать, то он хотя бы её достанет.



— Ну, праздник мы ещё обсудим. Лучше расскажи-ка, как вышло, что ты патрулируешь подземелья одна? Неужели в День всех влюблённых Уизли нашёл себе развлечение получше, чем гулять с тобой по романтичным ночным коридорам? Какое огорчение…

Глаза Грейнджер сверкнули, и Драко удовлетворённо хмыкнул. Он и так знал, что попал в точку: Лаванда Браун практически не давала Уизли шагу ступить без поцелуев. Их преувеличенно страстные объятия уже давно всем надоели, но Грейнджер они, похоже, надоели особенно сильно. Не то что Драко так уж сильно интересовали взаимоотношения между Грейнджер и Уизли… Он просто привык держать врагов в поле зрения. Скучающим тоном он продолжил:

— Готов поспорить, он бы не улизнул от тебя, выгляди ты хоть немного поприличнее. Посмотри хотя бы на Браун — всегда такая симпатичная, миленькая. А ты бы, что ли, расчесала своё воронье гнездо по случаю праздника, а то вон какая лохматая. Глядишь, и получила бы валентинку от Уизли…

Конечно, Драко вовсе не считал Лаванду симпатичной. Миленькой — да, но в его представлении это скорее недостаток, чем достоинство. Но чтобы досадить Грейнджер, он бы и мантикору назвал привлекательной. И, похоже, он попал в цель — её глаза заблестели подозрительно ярко. Точно — слёзы. Да она и правда ждала чего-то от этого придурочного Уизли, вот ненормальная! Драко передёрнуло, а Грейнджер слегка дрожащим голосом выкрикнула:

— Заткнись, Малфой! Моя внешность — уж точно не твоя забота. А Рон патрулирует верхние этажи, хоть это и не твоё дело!



— Ага, патрулирует, в каком-нибудь тёмном уголке в объятиях Браун! Почему бы тебе не оставить меня в покое и не найти себе кого-нибудь для такого же патрулирования. Хотя, конечно, вряд ли кто-то согласится на такое патрулирование с тобой…

На этот раз Драко явно перегнул палку. Прошипев: «Да как ты смеешь!» — Грейнджер в секунду оказалась рядом с ним. Палочки в её руке уже не было, зато этой самой рукой она хорошенько замахнулась, чтобы влепить ему пощёчину. На мгновение мелькнуло чувство дежавю, и в последнюю секунду Драко успел перехватить ее руку. Ладонь сомкнулась на тонком запястье, наверное, сильнее, чем следовало — Грейнджер сдавленно пискнула.

— Отпусти меня, чёртов хорёк! — в голосе явственно слышалась ярость.

— Грязнокровка, — сказал Драко даже без выражения, для галочки. А то что это сразу «хорёк»? — Мы уже не на третьем курсе. Второй раз у тебя этот фокус не пройдёт.

— У меня и другие есть! — выкрикнула она, направляя свободной рукой палочку.

Колдовать левой рукой — какая глупость в такой ситуации! На это способны только гриффиндорцы, которые сначала делают, а потом думают, и то через раз. Драко тут же перехватил и эту её руку, немного выкрутив и надавив на основание кисти. Вскрик боли, и палочка со стуком полетела на пол.

— Отпусти немедленно, придурок!

— Только если ты отпустишь меня!

— Вот ещё. Пусти!

— Ни за что!

Ситуация складывалась патовая. Стоило Драко разжать руки, Грейнджер потащит его к декану. С другой стороны, последние несколько лет он регулярно играл в квиддич, а она не вылезала из библиотеки, так что вырваться у неё шансов мало. Несколько раз она попыталась вывернуться, но Драко даже не пришлось прикладывать усилия, чтобы её удержать. Так и до утра простоять можно!



И, разумеется, было бы можно, но Драко вдруг уловил какой-то шум — вдалеке, на самой границе слышимости. К несчастью, как раз в этот момент Грейнджер решила возобновить свои нападки:

— Ты, наглый белобрысый слизеринский…

— Тихо, оставь свои комплименты на потом!

— Что-о-о?!

— Тссс…

Наконец стало отчётливо слышно негромкое противное хихиканье и гнусавый голос, напевавший непристойную песенку. Одними губами Драко произнес: «Пивз!» И без того большие глаза Грейнджер распахнулись от ужаса. Драко вознёс хвалу Мерлину за то, что они оказались в подземельях — тут ему знаком каждый закоулок. Быстро оглядевшись, он отдёрнул один из гобеленов, за которым открылась узкая ниша. Без лишних разговоров он впихнул туда Грейнджер, протиснулся сам и вернул гобелен в изначальное положение. Стало темно и очень тесно. Ниша была не слишком просторна и для одного человека, а вдвоём было и вовсе не развернуться. Хорошо хоть, что Грейнджер такая тоненькая — будь у нее более выдающиеся формы, и весь план мог бы провалиться. Она попыталась было отстраниться от Драко, но смогла сделать едва ли полшага назад. Зато её волосы заполнили, кажется, все оставшееся пространство, во всяком случае, они лезли Драко в глаза, рот, и нос, заставляя дёргаться и фыркать. Наконец, кое-как устроившись, оба замерли, прислушиваясь.

Пивз не спешил. Голос его звучал скучающе — он определённо слонялся по школе без какой-то цели. Убедившись, что он ещё далеко, Грейнджер вдруг прошептала:

— А я-то чего прячусь? Я ничего не нарушала. Сейчас же выходим!

Драко хмыкнул. На это у него был готов контраргумент:

— Ага, а завтра Пивз поведает всем желающим, как ночью поймал Драко Малфоя и Гермиону Грейнджер вдвоём в подземелье. И сделает это в своем фирменном стиле. И заметь — дело происходит в ночь Дня святого Валентина. Представь, что будет. Я ещё и не самый пострадавший окажусь.

Она вздохнула:

— Это да… Постой, Малфой, что это за… Ты что, пьяный?!

Вот чёрт, заметила!

— Вовсе нет.

— Я же чувствую! Ещё скажи, ты не пил.

Глаза наконец привыкли к темноте. Из-под гобелена проникало немного света, и Драко различил, как Грейнджер подняла голову и обвиняющее на него уставилась. Он закатил глаза:

— Какая же ты зануда, просто кошмар! Если я что-то пил, это не значит, что я пьян.

Сказав это, Драко вдруг почувствовал себя странно. В нише стало страшно жарко, а голова слегка закружилась. Он с новой силой осознал, как близко друг к другу они стоят.

— Может, я и зануда, но ты самодовольный придурок, который думает, что ему все можно: оскорблять всех, нарушать правила, напиваться. Так вот, знаешь что, Малфой, — нельзя! И если ты думаешь, что лучше других, ты глубоко ошибаешься! И прекрати совать нос не в своё дело…

Грейнджер разошлась не на шутку. Один взмах головы, и её волосы снова повсюду. Стараясь не чихнуть, Драко убрал от лица несколько прядей. Они оказались удивительно мягкими и пахли чем-то забытым, из детства…

— …и вообще, где ты взял алкоголь в Хогвартсе? За такое отчисляют, и я добьюсь, чтобы это случилось! Что ты пил?

Он усмехнулся:

— «Слёзы» и «Кровь».

— Идиот. Я серьёзно.

Голова кружилась всё сильнее, и стало беспричинно весело. На секунду у Драко мелькнула мысль, что он, возможно, действительно пьян. Тогда хоть немного стало бы понятно необъяснимое желание стоять здесь вот так всю ночь.

— Я тоже. Вино так называется.

Грейнджер не ответила. Повисла тишина. Похоже, Пивз нашёл маршрут поинтересней и отправился в неизвестном направлении. Можно было выходить. Драко не двинулся с места. Грейнджер тоже.

Из-за гобелена падал свет, отражаясь в её глазах, отчего они как-то лихорадочно блестели. Что же она не уходит? Драко неожиданно заметил, что по-прежнему держит её запястье, и почувствовал под своими пальцами частый-частый пульс. Губы у него вмиг пересохли. «Это же просто Грейнджер, всё как обычно», — повторял он про себя, но не помогало совсем.

Где-то далеко часы начали бить полночь. Каждый гулкий удар отзывался где-то внутри дрожью, и Драко вдруг подумал: «Наверное, я и правда чертовски пьян. «Слёзы» и «Кровь». Всё как обычно. Будем сжигать мосты». Не раздумывая, он наклонился и поцеловал ее.

На секунду стало панически страшно — показалось, она не ответит. Но вот она поддалась, сделала движение вперёд, прижимаясь ближе… Вкус её поцелуя оказался похожим на то вино — свежий и немного горький, не дающий оторваться, затягивающий всё глубже…

Часы ударили в последний раз. Закончился День всех влюблённых, и закончился их поцелуй. Тихо, чуть слышно Гермиона прошептала: «Нужно идти». Драко кивнул — наверное, нужно.

Выбравшись из-за гобелена, он зажмурился — неяркий свет подземелья после темноты ниши показался ослепляющим. Открыв глаза, он увидел, как Гермиона привычным движением пытается пригладить волосы. Старательно не глядя на Драко, она подняла свою палочку, придала лицу подобие строгого выражения и произнесла:

— Что ж, Малфой, я не буду тебя штрафовать и докладывать о твоём проступке. Теперь тебе лучше вернуться в спальню. Я буду считать, что здесь ничего не произошло.

Голос её почти не дрожал.

— Неужели у тебя получится? — насмешливо спросил Драко. — У меня — точно нет.

Удивлённо-испуганный взгляд, тень улыбки и… Она что же, покраснела? Надеясь, что Драко не заметит этого, Гермиона не ответила, поспешно развернулась и пошла в противоположную сторону. Пока она не скрылась за поворотом, он крикнул:

— Эй, Грейнджер! — Она обернулась, и он продолжил: — С Днём святого Валентина!

Ну вот, теперь она совершенно точно улыбнулась. И покраснела.