Драко всегда старался скрывать свои эмоции, как это и положено аристократам. Конечно, в современном обществе большинству людей все равно, откуда ты: из плебеев или из тех, кто держит ложку в самом потаенном причинном месте. Нужно было признать это и смириться, однако даже при таком раскладе помнить, что у каждого мимопроходящего человека были ушки на макушке. Стоило где-нибудь допустить промашку, как тут же — не стоило даже сомневаться — можно утонуть в водовороте сплетен и пересудов. Причем чем дальше, тем хуже. Таково было современное общество: лицемерные снобы, улыбающиеся и повсюду твердящие о том, что все равно, какая кровь течет в твоих жилах, если она красная, но готовые воткнуть нож в спину, стоило только на секунду расслабиться. Так что да, Драко всегда старался скрывать свои эмоции.

Одному только Мерлину было известно, как он порой завидовал людям, которым не надо было доказывать свою принадлежность к знатному роду в режиме «двадцать четыре на семь». Притом никто никогда не намекал ему, что нужно следить за собой, просто он спинным мозгом чувствовал взгляды, если вдруг что-то делал не так. Он представлял, как все перешептываются за его спиной, стоило ему оборонить неосторожное слово; представлял и понимал, что это его не так уж и задевало. Просто раздражало. Но тем не менее Драко всегда старался скрывать свои эмоции.



Гермиона старалась скрывать свои эмоции. Ей и так было несладко: то вечные проблемы ребят, то неожиданно взявшиеся секреты, то Малфой, у которого шило в причинном месте определенно мешало нормально дышать, находясь рядом с ней. Ему обязательно надо было обронить какую-нибудь колкую фразу, обязательно напомнить, где ее место, и уж непременно точно, в очередной раз, плеснуть в ее сторону ядом, на потеху своему эго и своему же окружению. Если бы все это было не таким мерзким — Гермиона бы точно ему врезала.

Но больше всего ее раздражало даже не это: Гермиону раздражало, что соседки по комнате всякий раз, когда Малфой ее задирал, строили планы, делали ставки на то, когда же они все-таки сойдутся. Всякий раз, когда она слышала это, ей хотелось рычать и пинаться. Ведь всякий раз они волей-неволей сеяли в ней самой зерно сомнений: а ну как она действительно ему нравилась? А вдруг его подколки — не что иное, как попытка обратить на себя внимание?

А вдруг она сама ждала этого, вдруг ей было приятно в очередной раз, морща нос, парировать глупые шутки Малфоя? А может, она просто сама пока не понимала, но на самом деле тонула? Может быть, спасаться было уже поздно и надо смириться, надеясь, что все рано или поздно к чему-нибудь придет?

Вот этого Гермиона боялась больше всего. Поэтому да, она всегда тщательно старалась скрывать эмоции.



— Послушай, Гермиона, — вздохнула Лаванда, картинно вскинув руки. — Ну что значит «Я не пойду на этот глупый бал»? На него все идут!

— То и значит, — огрызнулась она. — Я не пойду на этот глупый бал, что тут непонятного?

— То, что там будут все! Понимаешь? Это такое событие! А вдруг тебе кто-нибудь подарит валентинку?

— Что значит «вдруг»? — вскинула бровь Гермиона. — Ты хочешь сказать, что без божественного вмешательства святого, прости Мерлин, Валентина, на меня никто не обратить внимания?

— Ну, понимаешь… — покраснела Лаванда, тщетно пытаясь скрыть свое смущение. — Просто ты же всегда одна, со своими книжками… с Бон-Боном и Гарри.

— Да! — подала голос Парвати. — А тут ты придешь, вся такая красивая и нарядная, и глядишь, Драко поймет, какой он был дурак.

— Причем тут вообще Малфой? — вздохнула Гермиона. — Вы все никак не оставите свои глупые мысли о том, что я ему нравлюсь? Ну подумайте сами: он аристократ, весь из себя голубая кровь, а я? Я ему не пара. И я вообще не понимаю, почему вам все это рассказываю!

— Просто ты пытаешься убедить в этом себя, — доверительно сказала Лаванда. — Но мы-то знаем…

— Что мы с Малфоем идеальная пара, я помню, правда.

— Так что, ты идешь на бал?

— Нет. Разговор окончен, мне нужно делать нумерологию.

Гермиона задернула балдахин и закрылась учебником. Как же она устала от этих глупых разговоров.



— Ну что, Драко, — спросил Блейз, растягивая слова. — С кем пойдешь на бал?

— Кто тебе сказал, что я вообще туда собираюсь?

— Ну, как же, там все будут.

— Тем более не повод ходить на этот парад уродов, — фыркнул Малфой.

— Пойти не с кем, да? — будто осмелев, спросил Гойл.

Одного красноречивого взгляда Драко хватило, чтобы он засунул свои слова куда подальше.

Да. Не с кем. Он принципиально не искал себе пару на бал, потому что еще с прошлого года понял, что ловить там нечего. Все девушки наряжаются так ярко, что становятся похожими на какаду, а парни надевают фраки. И кругом одна лесть и лживые обещания в вечной любви. Драко уже давно перестал лицемерить, чтобы приходить на такие мероприятия. К тому же, там будет Грейнджер со своей свитой, и не то чтобы это имело решающую роль, но смотреть на их счастливые — и очень дебильные — улыбки было то ещё удовольствие. Уж лучше он в одиночку прогуляется по замку, наслаждаясь холодом и покоем, которого ему порой так не доставало.



— Почта! Почта! — писклявым голосом вещал второкурсник, размахивая пакетом.

Вокруг него быстро образовалась толпа студентов, желающих получить заветную валентинку.

— Не томи уже, давай! — взмахнув руками, сказала одна из учениц.

— Не торопите Валентина, — важно сказал он. — Счастья хватит на всех.

Гермиона сидела в своем кресле, вытянув ноги к камину, безуспешно пытаясь читать. Зачем она вообще сюда пришла? Чего ей в своей комнате не сиделось.

Ее и без того считали затворницей, так что ничего бы не поменялось, пропусти она торжественное вручение валентинок.

И стоило ей подняться, чтобы уйти, как мальчик назвал ее фамилию.

— Что? — не поняла Гермиона.

— Тебе валентинка, — улыбнулся он, широким жестом протягивая бумагу цвета фуксии с противными, анатомически неправильными сердечками.

— Мне?

— Тебе, Гермиона. Видимо, Амур тоже любит читать книжки, — улыбнувшись, сказал он.

Та несколько раздраженно отмахнулась, сгребая кусок картона, даже не раскрывая ее. Наверняка это от Гарри или от Рона, что очень мило с их стороны, но просвещать в это других она не собиралась. Спрятав валентинку в карман, Гермиона быстро поднялась наверх, скрываясь за дверью, чтобы больше не слышать назойливых восклицаний и не отвечать на кучу никому не нужных вопросов. Но уже в комнате, развернув открытку, брови Гермионы поползли вверх, когда глаза пробежались по написанному:

«Вы столь близки, и это так опасно,
Но разум, верно, утонул в „Дурной крови“!
Вы ненавидите меня так страстно,
В полшаге стоя от любви.
Д.М.»

— Я, наверное, схожу с ума, — пробормотала Гермиона, перечитав валентинку. — Ну, точно. Или это просто совпадение, или чья-то идиотская шутка.

Взмахнув кудрями, она отбросила валентинку.

— Дурная кровь, — фыркнула Гермиона. — Это ж надо было так обозначить.

В принципе, если придаться романтизму, вздохнуть, томно взмахивая ресницами, то да, в этих строках был смысл. Проглядывалась логика. Но… Гермиона перестала верить в сказки с четырех лет, хоть и знала, что некоторые из них реальнее, чем могли казаться. Ведь она и в волшебников не верила, считая их выдумкой, а оно вон как обернулось.

Но все равно надо было понимать и помнить, что это Малфой. Этот человек никогда бы не использовал красочные эпитеты, пряча слово «грязнокровка». Это Малфой, он ни за что не стал бы юлить, а сказал все, как есть. Как бы плохо Гермиона о нем не думала, факт оставался фактом: Драко Малфой был человеком прямолинейным.



— Эй, Драко, — протянул Блейз. — Ты уже получил свою порцию валентинок?

— Ага, — фыркнул он. — Теперь, если в гостиной похолодает, я смогу согреть весь факультет.

Он сидел в кресле и поочередно отшвыривал в сторону каждую прочитанную валентинку. Где-то были слезливые стишки, где-то приглашения пойти на бал. Кто-то же просто не подписывался, видимо, считая, что ореол загадочности добавит им очков. Не добавит.

В руках у Драко оказалась валентинка ядовито-розового цвета. Раскрыв ее, он пробежался глазами по строчкам:

«Стынет окно, а в Закате играет солнце,
Пейте вино, пойте песни, пока поется,
Просто в камин бросьте еще немного дров,
Вы, как и я, один — в общем, сюжет не нов.
Г.Г.»

— Что там? — заинтересовался Блейз, увидев его замешательство.

— Да так… — протянул он, рассматривая кусок картона. — Судя по всему, у Грейнджер поехала крыша.

— У Гермионы? — вскинул бровь Блейз.

— Посмотри.

Прочитав послание, Забини пожал плечами:

— А с чего ты взял, что это она прислала?

— А ты еще кого-то знаешь с такими инициалами?

— Но… это на нее несколько не похоже, тебе не кажется?

— Кажется, но было бы интересно, если бы она была в меня влюблена, — хмыкнул он.

— Драко Малфой, ты самый жестокий человек, которого я когда-либо знал, — засмеялся Блейз.



На самом деле, Драко действительно забавляла мысль о том, что в их постоянных перепалках сквозило какое-то потаенное чувство. Ведь что может быть лучше, чем старая-добрая страсть, в порыве ненависти? Нет, конечно, Гермиона была не чета ему, и он, непременно, загорится, если коснется ее кожи, но что с того? Все равно, даже если что-то и произойдет — ей никто не поверит, а он не станет распространяться.

Ах, если бы.



Наступило время бала. Все девушки судорожно выполняли последние приготовления, поправляя свои прически и многочисленные рюши. Гермиона смотрела на все это с тоской. Ей претила мысль о том, что нужно наряжаться ради такого события, это ведь даже и праздником назвать было нельзя, но, с другой стороны, оставаясь в стороне, она чувствовала себя еще более несчастной от того, что не могла так же лицемерно поучаствовать в этом празднике жизни, хоть на секунду забыв о том, кто она. Да еще и эта треклятая валентинка не давала покоя. Как будто ей действительно хотелось, чтобы она была от Малфоя.

Конечно, хотелось.

Ей хотелось, чтобы ей хоть кто-нибудь посвятил стих. Пусть и завуалированно оскорбляя, но в то же время вознося ее персону. Только Гермиона всегда старалась скрывать свои эмоции, поэтому предпочитала не комментировать происходящее, а лишь презрительно морщить нос.
Как жаль, что, порою, предрассудки сильнее людей.



Стараясь уйти от всеобщей праздничной суматохи, Драко бродил по коридорам школы, сдерживаясь, чтобы не начать сносить многочисленные ящики для валентинок, развешанные по стенам.

Но Драко всегда старался скрывать свои эмоции и, даже получив занятную открытку, делал вид, что ему все равно, возможно, потому что так оно и было, а может, потому что если ему удастся убедить себя, что для него этот ничтожный клочок бумаги не имеет никакого значения — все получится.

Но скорее небеса падут, чем все пойдет так, как того хочет Драко.



Гермиона брела по коридору, напевая под нос незатейливый мотив: патрулировать школу, выявляя младшекурсников, которые, вопреки распорядку, бродили по коридорам, было куда интереснее, чем сидеть одной в гостиной. Подумаешь, не пошла на бал. Не много она там потеряла!

В кармане предательски жгло валентинкой, которую она зачем-то подобрала, стыдливо пряча, будто бы ее мог кто-то упрекнуть в отмене собственного решения.

И стих еще этот дурацкий, навязчиво засевший в голову и не желавший ее покидать. В общем, в этот вечер, похоже, у Гермионы все шло наперекосяк.



Драко завернул за угол, когда нос к носу столкнулся с Грейнджер, бубнившей что-то себе под нос. Не иначе как повторяла домашнюю работу.

— Мерлин, неужели я не могу провести хотя бы день, не видя твоей рожи? — скривился он.

— Малфой! — воскликнула она. — Что ты здесь делаешь?

— Представь себе: хожу, — фыркнул Драко. — Это преимущественно доступно каждому живому существу, ну, если ты не бубонтюбер, конечно.

Грейнджер фыркнула, но тут же попыталась скрыть это, закашлявшись.

— Разве ты не должен быть на балу?

— Разве я должен спрашивать у тебя разрешения на то, куда мне ходить, а куда нет?

— Ну… просто… — на секунду замешкавшись, она, как это часто бывало, быстро собралась с мыслями и, вскинув голову, продолжила уже смелее, в своей обычной манере. — Это ты мне прислал валентинку?

— Ты белены объелась? — вскинул бровь Драко. — Зачем мне это делать? А, кстати… — он вытащил из кармана мантии открытку и раскрыл ее. — Узнаешь?

Гермиона пробежалась глазами по тексту и фыркнула, развернув такого же цвета валентинку.

— Похоже, нас разыграли, Малфой.

— Ой, да что ты говоришь? — фыркнул он, вчитываясь в строки, даже пытаясь сверить почерк. — И кому это надо?

— Ты сейчас серьезно думаешь, что я отправила валентинку себе и тебе? А может, это ты все подстроил? М? Как тебе такая идея?

— Я не знал, что ты такая фантазерка, Грейнджер, зачем мне это, сама посуди.

— А мне зачем?

Драко только покачал головой, опираясь плечом на стену, ничем не выдавая свою заинтересованность в беседе. Ведь он всегда старался не показывать свои эмоции.

Гермиона закатила глаза, чувствуя некое удовлетворение от разговора. Они впервые открыто не оскорбляли друг друга, лишь обменивались вполне дружественными шпильками. Может быть, День Святого Валентина действительно особенный праздник?

Несколько ранее.

— Ты с ума сошла! — прошептала Парвати, не веря своим ушам.

— Почему? Будет весело! — улыбнулась Лаванда.

— Да они убьют нас! Они сразу поймут, что что-то не так, Гермиона же не вчера родилась.

— Да пойми ты, их просто надо подтолкнуть друг к другу, естественно, они все поймут, но от этого только веселее!

— Ладно, что там нужно сделать? — сдалась Парвати.

— Сочиним два стихотворения и отправим, все просто! — тут же сказала Лаванда. — Для Драко что-то серьезное, потому что смазливое его точно не зацепит, ему же, наверное, присылают тонны валентинок, а для нашей Гермионы придумаем что-то романтичное.

— Потому что…?

— Ну она же все равно все поймет, так пусть хоть повеселится.

— Ладно, — окончательно согласилась Парвати. — Твоя взяла.

Позднее.

— Ну-с, готово, — улыбнулась Лаванда, вполне довольная собой. — Можно отправлять.

— Я все еще не понимаю, зачем отправлять Гермионе валентинку, о фальшивости которой она тут же догадается?

— Так надо, — покровительственно сказала Лаванда. — И вообще, влюбленные люди странные, знаешь ли. Так что отправляем!



Драко всегда старался скрывать свои эмоции, понимая, что так он выиграет намного больше.

Гермиона всегда старалась скрывать свои эмоции, зная, что в любом деле нужна холодная голова.

Однако сегодня, в эту ночь, они слегка отошли от своих правил, но это уже совсем другая история.