Лили — увлекающаяся натура. Быстро загорается и резко остывает. Скорпиус не удивляется, когда она начинает плести ловцы снов в любую свободную минуту времени: их и без того маленькая квартира ломится от ивовых прутьев, нитей макраме, перьев, бусин и еще Мерлин знает какой декоративной ерунды. Лили окунается с головой в новое увлечение, забрасывая старые.
Она закручивает обруч, высунув от усердия кончик языка, и выглядит при этом до того мило, что Скорпиус не сдерживается: целует в макушку и прижимает к себе.
— Эй! — вырывается она, но быстро сдается. — Ну вот, вся работа насмарку, — Лили выпускает из пальцев заготовку и сдувает челку. — Теперь заново плести.
— Не дуйся, лисенок, — Скорпиус ерошит ей волосы. — Лучше расскажи мне что-нибудь.
— Тебе будет неинтересно, — бурчит Лили, но он чувствует — улыбается.
— Когда ты сопишь в моих руках, все интересно, — усмехается он, обнимая ее за талию.
Лили заливисто смеется и прижимается ближе: устраивается поудобнее.
— Подлиза, — почти мурлычет. — Но так и быть, уговорил. И что ты хочешь услышать?
— Куда попадают кошмары, пойманные ловцами снов?
Лили хмурится, а потом больно пихает локтем его в бок.
— Ты издеваешься надо мной, — укоряет и мрачнеет. «Будто туча закрывает солнце», — подмечает он. — Точно, — буравит его взглядом. — Ты же не веришь во все потустороннее, так с чего такие вопросы?
— Я просто хочу тебя понять, — оправдывается Скорпиус. — Честно, — поднимает руки в защитном жесте, чем она тут же и пользуется, выворачиваясь. — Хитрюга. — Вот как на нее можно злиться? — Есть же какие-то предания или легенды.
Лили пожимает плечами.
— Ничего такого. Во всех источниках упоминается, что ловец снов придумал мудрец из индийского племени. По одной версии, ему снилось, по другой — он встретил на вершине горы Паучиху, защищающую народ от ошибок, предостерегающую от необдуманных решений. Она плела паутину внутри круга из прутьев. Круг — символ единения начала и конца. Все, что люди делают при жизни, преследует их и после смерти. Единственное, что может сделать истинный вождь — сохранять равновесие между миром людей и миром духом.
— И как в этом поможет ловец? Сны ведь не что-то материальное, это просто сублимация страхов, тайных желаний, запретных мыслей. Как они могут навредить?
— Это тонкая материя, почти иллюзорная. Даже профессор Трелони об этом говорила. — Лили предостерегающе грозит пальцем: — Только не смей смеяться. Большую часть времени она, конечно, несет чушь, но иногда…
— Совершеннейшую чушь, — давится смехом Скорпиус, уворачиваясь от подушки, которую в него тотчас запускает Лили.
— Я же просила, — смешно надувает она и без того пухлые губы.
— Плохой Скорпиус, бедная Лили, — он ловит ее и кружит. — Давай забудем о Стрекозе, — звонко чмокает в плечо. — Что там дальше про грань с потусторонним?
— Ничего, — складывает руки на груди она. — Не скажу больше ни слова. Ты не воспринимаешь это серьезно.
— Да куда уж серьезнее. — Он садится на диван и усаживает Лили себе на колени. — Даже не скажешь, что хорошие мысли ловцы задерживают и помогают пойти человеку по правильному пути?
— Так ты читал? — Лили резко разворачивается в его руках, перекидывает через него ногу и обнимает за шею. — Ради меня? — расцветает — иначе не скажешь — улыбкой. — Правда?
— До сих пор сомневаешься? — выгибает брови Скорпиус, наблюдая, как быстро на ее лице одно выражение сменяет другое.
— Глупая Лили, милый Скорп, — она смешно морщит нос, а потом обнимает крепко-крепко, что ему кажется, еще немного — и ребра затрещат.
— Задушишь же, — он зарывается носом ей в шею и вдыхает запах волос. — И если я что-то знаю, это вовсе не означает, что я не хочу, чтобы ты рассказала. В твоих словах все приобретает новый смысл.
— И ты не будешь насмехаться, если я скажу, что в детстве заставляла папу каждую ночь проверять, нет ли монстров под моей кроватью? — Она делает страшные глаза и сама тут же прыскает.
— Стоит подумать, — закусывает губу Скорпиус, — даже не знаю, — и хмурит брови. — Думаю, мне придется с этим как-то жить, но я все-таки надеюсь, что папа объяснил тебе, что монстры прячутся в твоей голове, а не под пыльным матрасом?
Лили тихо смеется ему в плечо — Скорпиус почти уверен, что именно так и звучит счастье.
— Он клятвенно меня заверил, что храбрец не тот, кто не испытывает страх, а тот, кто знает, что страх не самое главное.
— Очень по-гриффиндорски, — хмыкает Скорпиус. — И, кстати, ты мне так не ответила на вопрос: куда попадают кошмары, пойманные ловцами снов?
— Туда, где не смогут никому навредить, конечно, — беззаботно откликается она.
— И как же я сам не догадался.
Скорпиус закрывает глаза и наслаждается ее близостью.
Чем бы она ни увлекалась, что бы ни делала, это Лили. Пусть со своими причудами и странностями, но его. Солнечная, яркая, иногда невыносимая и сводящая с ума — любимая.
К тому же ловцы снов — не самое опасное ее хобби.
Он усмехается про себя и не думает больше ни о чем. Иногда нужно просто чувствовать.