Легилименты думают, что знают людей лучше их самих. Они читают мысли, видят мелькающие в сознании картинки, слышат голоса: складывают жизнь и делают выводы, считая их единственно верными. Самое большое заблуждение. Считывая прошлое и настоящее, нельзя понять человека. Нельзя быть уверенным, что знаешь его. Нельзя давать советы и поучать.
Ему нравится Куинни, но в самом важном она не права: Ньют не страдает, чувства давно выгорели, оставив за собой пустоту. Фотография Литы всего лишь напоминает, насколько все в жизни переменчиво. Он больше не привязывается, не срастается кожей с другим человеком. Не хочет боли. У него есть чемодан и те, кому действительно нужна его забота. Безвозмездно и искренне.
— Она только брала, — эхом отдается голос Куинни.
— А я не сопротивлялся, — шепчет он в тишину.
— Извини. — На плечо ложится рука, и Ньют оборачивается. Удивлен. Он думал, все уже спят. — Не стоило мне лезть не в свое дело...
— Ты не хотела, — прерывает ее он. — Я знаю.
— Не закрывайся снова, — просит она. Ньют скорее читает по губам, чем слышит. — Люди тебя еще удивят.
— Почему это так важно для тебя?
Ньют и вправду не понимает. Какое ей дело? Они знакомы несколько дней, он в общем-то преступник, но Куинни с таким упорством пытается до него достучаться, что он не может остаться равнодушным. Ньют и не помнит, когда о нем последний раз так беспокоились. Разве что Лита... Возможно.
— Вот опять, — грустно улыбается она. — Стоит только вспомнить о ней, и ты сразу блокируешь все эмоции, запираешься на все замки и надеваешь маску рассеянного, слегка беспечного мальчишки, а в глазах тоска вперемешку с болью.
— Не лезь в мою голову, — в тишине комнаты слова почти гремят, — пожалуйста, — на несколько тонов ниже.
— Не могу, — пожимает она плечами, — я чувствую, как тебе плохо. Тебе нужен друг, — садится рядом, — жизненно необходим.
— У меня есть друзья, — спорит скорее из упрямства.
Ньют понимает, что она хочет сказать, но Куинни молчит, позволяет ему самому додумать. Может, она и ковыряется в его мозгу, но не стремится узнать все. Это как едва заметное касание, от которого одновременно и щекотно, и приятно. Подсознательно ждешь, когда же снова дотронутся.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — она мягко касается его руки и тут же убирает, но Ньют тянется за ней, слегка сжимает пальцы.
Куинни удивленно вздергивает брови, а ему нечего сказать. Он и сам ошарашен. У него очень давно не возникало желания приблизиться к кому-то, ощутить элементарную физическую близость, довериться. Так давно... что сейчас Ньют ощущает себя ребенком, который собственными глазами видит маггловского Санта-Клауса и верит в чудо. Руки подрагивают, и он опускает взгляд. Куинни дает ему время прийти в себя. Не настаивает, даже не пытается забраться в мысли... Словно она и сама не знает, как реагировать.
— И что теперь?
— В этом вся прелесть, — Куинни склоняет голову набок, бросает взгляд из-под опушенных ресниц и улыбается. — Понятия не имею. Раз уж приключения как способ убежать не оправдали себя, может, стоит попробовать приключения с напарником. — Локон волос падает на нос, и она сдувает его, морщась. — Это должно быть весело.
— А еще опасно, — прищуривается Ньют.
— Но ты же будешь рядом, — чуть сильнее сжимает его руку, — подскажешь, поможешь, предостережешь, — с каждым словом ее голос звучит все тише.
— И совсем нестрашно? — Ньют нервно облизывает губы, по-прежнему глядя в глаза.
— Я тебе доверяю, — искренне убеждает Куинни, и он ей верит.
Возможно, пришло время попробовать снова. Возможно, пора двигаться дальше. Возможно, Лита и впрямь лишь далекое воспоминание, которое давно пора отпустить. Возможно, теперь он нужен кому-то еще кроме животных. Столько возможностей! Он думает о каждой по отдельности и вместе одновременно. Ньют слегка ошалело улыбается, поражаясь, как быстро все меняется. В очередной раз. Снова. И теперь у этих перемен имя Куинни.