Sia — My love

Сияющие нити струились сквозь тонкие пальчики волшебницы. Она приподнимала руки на уровень своих глаз и позволяла сверкающему серебру плавно скользить вниз. Неземная красавица вглядывалась в переливы волокон и задумчиво улыбалась. Взмахом руки она подкидывала нити выше, и те, подчиняясь ей, кружили по воздуху.

Ее изящные ступни еле касались глади озера, из которого она манила нити, похожие на миллиарды звезд. Неторопливые движения напоминали танец, наполненный чувственностью и легкостью. Невесомое платье вздрагивало от каждого движения и, как изумрудная дымка, окружало хрупкий стан.

Яркие лучи света играли с ней, задевая серебряные локоны, заставляя их отливать разными цветами: от глубокого синего до сверкающего изумрудного. Слегка раскосые выразительные глаза искрились светом и следили за скользящими переплетениями нитей. Некоторые из них сами тянулись друг к другу, и от этого сердце прекрасной нимфы учащенно билось, а на губах играла счастливая улыбка. Другие нужно было только подтолкнуть друг к другу, и они тут же сплетались воедино, создавая брызги искр.

Взгляд чаровницы привлекли две нити, такие похожие, но в то же время абсолютно разные. Одна была как яркий свет, проникающий ранним утром в окно, будоражащий воображение и прогоняющий сон. А другая была такой же яркой, но словно закатное солнце, такое теплое и притягивающее все взгляды к себе, от которого на душе становится немного грустно. Эти две судьбы были созданы друг для друга, они не могут быть счастливы по отдельности. Как рассвет не может быть без заката, так и эти двое не смогут быть разлучены.

Волшебница видела, что их разделяет так много, что они так далеко ушли от своего предназначения. Все можно исправить, надо только лишь дать шанс. Она еще раз взмахнула руками, и две нити выпорхнули из серебряного потока и взвились над остальными. Подняв руку, она стала вращающими движениями кружить нити, создавая сверкающий водоворот. Те послушно последовали за движением ее руки и стали вращаться. С каждой секундой они ускорялись и, когда их уже было невозможно разглядеть за сиянием, взорвались ослепляющим светом.

Маленькая изумрудная птичка взметнулась ввысь, рассекая этот свет, и скрылась в густой зелени.

Ramin Djawadi — Light of the Seven

Драко Малфой с недавних пор ненавидел находиться в обществе, насквозь пропитанном лестью, которая звучала через слово, стоило ему подойти к очередной группе людей. Лет семь назад, когда ему было каких-то пятнадцать, он бы все отдал, чтобы эти напыщенные индюки лебезили перед ним и заглядывали в рот, ловя каждое слово, слетевшее с его губ, словно это амброзия. Только это было в другой жизни, в другом мире. Тогда он был человеком, не знавшим, что такое падение идеалов, скрупулезно созданных в голове собственным отцом за долгие годы. Для Драко тогда существовало только черное и белое, правда и ложь; и, конечно же, не стоит уточнять, что все, связанное с ним, являлось истиной, которая не подлежит сомнениям. Он боготворил отца и старался ему подражать во всем, чтобы Люциус, который всю жизнь твердил, что нет ничего важнее чистоты крови, гордился им.

Мир Драко Малфоя пошатнулся, когда погиб Сириус Блэк. Да-да, тот самый предатель крови, которого стоило ненавидеть, несмотря на то, что он являлся родственником. Что-то дрогнуло в душе юного Малфоя в момент, когда он понял, что перед смертью все едины и неважно, чистая ли у тебя кровь. После этой смерти начались самые темные времена для Драко, на плечи которого взвалили непомерный груз ответственности за собственную семью. Уже тогда он стал осознавать, что есть не только два цвета, а еще миллионы оттенков серого, что свет не такой уж и кристально-чистый, а тьма не всегда непроглядна. Его душа металась, рвалась на части, внутри словно что-то драло грудную клетку на мелкие кусочки, а в горле почти всегда стоял ком, который невозможно было проглотить. Липкий страх за свою жизнь, за жизнь матери, которая никогда не разделяла взглядов мужа, за жизнь отца, который запутался окончательно и бесповоротно, преследовал юношу на протяжении двух лет, пока не поглотил его окончательно в Выручай-комнате. В тот день он практически простился с жизнью и даже в глубине души ждал этого, потому что так не могло больше продолжаться. Драко Малфой умирал с каждым днем изнутри, ведь вся его правда, в которую он верил безоговорочно, оказалась самой настоящей ложью.

Потом все закончилось благодаря ненавистному Поттеру, который все-таки спас этот гребаный мир, в котором уже практически не осталось идеалов. Казалось бы, что в тот момент должен был упасть груз с плеч и начаться спокойная безоблачная жизнь. И, возможно, у кого-то так и случилось, но не у него, не у Драко Малфоя, Пожирателя Смерти, сына приспешника Волан-де-Морта.

Еще несколько месяцев судебных разбирательств, практически ежедневных посещений Визенгамота вытряхивали из Драко остатки его души, истерзанной и кровоточащей. Всем было невдомек, что Драко Малфой умер в адском огне, а тот самый парень, что стоял перед ними, был всего лишь оболочкой, оставшейся только для того, чтобы расплачиваться за все грехи их семьи, ведь больше некому было. Люциус Малфой был приговорен к поцелую дементора на следующий же день после финальной битвы в Хогвартсе, а Нарцисса, его любимая мать, которая спасла жизнь Гарри Поттеру, была оправдана. И вот только Драко Малфой, который уже не понимал для чего ему жить и чему следовать, молча выносил все, что ему уготовила судьба.

Неизвестно почему, но Гарри Поттер, с которым он, мягко говоря, не ладил, выступил в его оправдание и сделал все, чтобы Драко не постигла участь отца. То ли после того случая в Мэноре, когда он его не выдал, то ли из-за Нарциссы, которая умоляла «Надежду всего волшебного мира» спасти ее единственного ребенка, но Драко Малфоя после длительных судебных тяжб освободили, лишив всего лишь половины имущества. Точнее так думал суд, потому что они знали далеко не обо всех хранилищах Малфоев.

Драко не хотел даже притрагиваться ко всему этому, не хотел возвращаться в уже ненавистный Мэнор, с которым было связано так много теплых детских воспоминаний и в то же время кошмар времен, когда там жил Темный лорд, каждый день которых наполнял душу ужасом и сковывал мерзким страхом, из-за которого порой невозможно было пошевелить ни одним мускулом. Он до сих пор помнил остекленевший взгляд преподавателя магловедения, ее последний полустон, полувсхлип и зеленую вспышку смертельного луча. Драко даже вообразить не мог, как после всего этого можно обедать в этом зале или элементарно улыбаться, ведь там все пропитано болью, отчаянием и смертью.

Мать перебралась в небольшое поместье на краю Англии, а сам Драко пустился в путешествие по миру, пытаясь найти себя или, точнее, собрать себя снова, но уже абсолютно новым человеком с новыми стереотипами, новыми взглядами и новой жизнью.

На это у него ушло практически четыре года, наполненных всей палитрой чувств, что может испытать человек, который практически умер. Драко познавал жизнь снова, словно только родился и не было всего того, что искалечило и надорвало его, поставило на колени перед всем миром. Малфой сколотил свое личное состояние из ничего, не притронувшись ни к одному галеону, ни к одному сиклю семьи, оставив все это матери.

И вот теперь, будучи одним из самых завидных женихов волшебного мира, Драко Малфой стоял в зале, наполненном пафосными людишками, которые словно хотели, прикоснувшись к нему, получить ту толику удачи, которая не покидала молодого Малфоя на протяжении последних лет. Юные девицы хлопали накрашенными ресницами и призывно заглядывали в серые глаза, пытаясь залезть в самую душу, в самое сердце. На все эти ужимки Малфой лишь лениво ухмылялся, видя их всех насквозь и читая на лбу каждого, что от него хотят. Если кто-то мог подумать, что Драко Малфой после всего пережитого стал милым, радушным и сладким мальчиком, то глубоко заблуждался. Невозможно изменить все то, что сидит на самом дне души, впившись корнями глубоко и крепко. Поэтому, даже пересмотрев многие приоритеты в своей жизни, Малфой навсегда остался саркастичным слизеринцем, который никогда не признается, что уважает Поттера и всей душой ему благодарен за жизнь матери и второй шанс, который может быть дан далеко не каждому.

Драко Малфой лениво скользил взглядом по всем находящимся в зале, изучая и читая лица министерских работников, которые насквозь пропитаны лицемерием и жеманством. Ни одной искренней улыбки, ни одного чистого смеха. Только фальшь, фальшь и еще раз фальшь. Драко не понимал, что он забыл на этом корыте, именуемом «кораблем Надежды». Какая нафиг надежда и на что, если все и так уже настолько приторно сладко, что хочется сунуть два пальца в рот. Это вечернее путешествие по Тихому океану было приурочено к победе над Волан-де-Мортом и восхвалению героев войны, которые светились похлеще Люмоса. Точнее светились Поттер с Уизли, а вот Грейнджер было совсем не видать, или уже Уизли, как подумал Малфой, скривившись при одной только мысли, что рыжих отпрысков в скором времени, возможно, станет еще больше.

Сделав большой глоток виски из своего тумблера, Малфой вышел на палубу навстречу морскому бризу, который хорошо освежал после душного зала. Осмотревшись вокруг, Драко остановил свой взгляд на изящной фигурке в нескольких метрах от него. Она стояла спиной к нему и задумчиво смотрела в даль, где уже почти спряталось солнце за горизонтом бескрайнего океана, окрашивая все вокруг красно-оранжевым сиянием. В метре от нее стоял старикан, который не стесняясь облапывал взглядом изящный стан. Хотя Драко и сам был не против познакомиться поближе с той. На ней было платье цвета жидкого золота на тонких бретельках, которое оголяло спину до самой поясницы и спускалось ниже, плотно обтянув соблазнительные бедра, где-то на уровне коленей оно переходило в небольшой шлейф, лежащий лужицей золота, мерцая в огнях свечей у ее ног. Каштановые кудри были собраны в высокую прическу, открывая изящную шею. Только один локон лежал на плече, вздрагивая на ветру и щекоча шею, так и манил, чтобы к нему прикоснулись. Она провела рукой по шее, почти невесомо касаясь тонкими пальчиками светлой, почти фарфоровой кожи. Кажется, почувствовала, что ее спину прожигает пламенный взгляд. Драко уже представлял как запускает пальцы в эти кудри, снимает платье с этого прекрасного создания и покрывает влажными поцелуями каждый сантиметр совершенного тела. У Драко даже не возникло мысли, что он получит отказ. Малфои всегда получают то, что хотят, а именно сейчас он хотел то, что видел перед собой. И не долго думая, допив виски и поставив бокал на летающий рядом поднос, Драко вальяжной походкой двинулся в ее сторону. Засунув руки в карманы черных идеально отглаженных брюк, Малфой подошел к «волшебной нимфе», как он уже мысленно ее окрестил, и, встав непозволительно близко у той за спиной, практически чувствуя жар оголенной кожи спины, произнес, немного растягивая гласные:

— Как такое прекрасное и чистое создание оказалось в этом логове лицемерия и фальши?

Немного вздрогнув, она стала медленно поворачиваться на голос, и Малфою стали открываться изящная линия скулы, немного вздернутый носик и огромные глаза цвета горячего шоколада, который так любил в детстве Драко. Его взгляд скользнул на слегка приоткрытые в немом вопросе пухлые губки, которые влажно мерцали в тусклом свете. Малфой поборол в себе желание сразу же впиться в них жарким поцелуем, понимая, что такого его порыва не оценят. Хотя он сразу же почувствовал как в штанах стало немного тесно только лишь от одного взгляда на эти губы. Очаровательно улыбнувшись, он уже хотел предложить ей найти более тихое и укромное местечко на этой посудине, но его ход мыслей был прерван нервным тихим возгласом:

— Малфой?!

Слегка нахмурившись, Драко сделал полшага назад, и теперь в поле его зрения было все лицо, а не отдельные его части. Медленно стало приходить понимание того, кто стоит перед ним. Это был словно удар под дых:

— Грейнджер… — на выдохе еле слышно произнес Малфой и почувствовал себя жестоко обманутым.

***

Гермиона Грейнджер так устала фальшиво улыбаться и делать вид, что все замечательно, что даже почувствовала, как затекли скулы. Если она сейчас же не уйдет из этого места, то просто сорвется на ком-нибудь. А она ведь не могла позволить хоть одной живой душе увидеть ее слабость: она же героиня войны, ей полагается быть сегодня счастливой и получать все эти почести с гордо поднятой головой. А как же хотелось в эту самую минуту сорвать с себя это нелепое платье, которое ее уговорила надеть Джинни, чуть ли не подпрыгивая от восторга, уверенная, что именно сегодня ее любимый братец сделает предложение Гермионе.

Как же она глубоко заблуждалась, в чем убедилась Грейнджер, даже еще не дойдя до главного зала, в котором намечалась грандиозная вечеринка в честь победы в войне. Рон, ее дорогой Рон, которому она верила и которому была искренне преданна, перехватив ее у входа в зал, отвел на самый нос корабля. Гермиона вглядывалась в его обеспокоенное лицо, видя, как тот нервничает и заламывает руки. Она уже давно заметила, что их отношения очень охладели. Порой они напоминали просто старых добрых друзей, живущих вместе, а не влюбленную пару. Уходя утром на работу, он целовал ее в щеку, а вечером после долгого дня чмокал в лоб, как маленькую девочку. Гермиону и саму это устраивало. Главное, что все спокойно и хорошо. Оказалось, что не так хорошо, как ему хотелось бы. И вот теперь Рон пытался объяснить, что они так давно вместе и пора бы уже в их отношениях что-то поменять, бормоча себе под нос, какая она замечательная, добрая, отзывчивая и самый настоящий верный друг. Уже на этих словах Гермионе стоило понять, что никакого кольца не будет, но она отгоняла эту мысль от себя до тех пор, пока Уизли, не взяв себя в руки, посмотрел прямо ей в глаза и сообщил, что он любит другую и больше не может этого скрывать. Сначала Гермионе показалось, что в эту самую секунду рухнул весь ее мир, как карточный домик, который она старательно выстраивала последние несколько лет. А потом она поняла, что облегчение накрывает ее волной. Гермиона задумчиво посмотрела на Рона, который нервно поджимал губы, ожидая ее ответа. А она просто не могла поверить, что это происходит на самом деле, что ей и вправду стало легче от того, что Рон порвал с ней. Ее разрывали противоречивые мысли. Это неправильно, не такой должен быть финал этих отношений, ведь весь волшебный мир ждал их свадьбы точно так же, как и свадьбы Гарри Поттера, которая состоялась в прошлом году. В то же время в глубине души она с ужасом ждала предложения от Рона, это бы означало, что всю оставшуюся жизнь она проведет так же, как и последние года. Еще раз взглянув на Уизли, Гермиона, гордо подняв голову и не сказав ни слова, пошла в зал, где их уже ждали Поттеры. Рон придержал ее за локоть и сосредоточенно посмотрел ей в лицо, но Гермиона лишь аккуратно освободила руку и, грустно улыбнувшись напоследок, продолжила свой путь.

Когда она пришла в зал, Джинни вопросительно подняла брови, бросив взгляд на безымянный палец Грейнджер, на котором почему-то не было кольца. Джинни собственными глазами видела, как Рон брал его с собой на этот вечер. Передернув плечами, Гермиона сказала, что они расстались и у каждого теперь своя дорога. Грейнджер видела, что Джинни готова прямо сейчас кинуться на родного брата, чтобы разорвать того в клочья. Гермиона ее остановила, сказав мягким тоном, что все правильно и так и должно быть. А дальше она весь вечер улыбалась всем и притворялась, что ничего не произошло до того момента, как не стало совсем противно от самой себя.

Гермиона вышла на свежий воздух, чтобы привести мысли в порядок и разобраться уже наконец, что с ней не так, раз она практически не расстроена, что Рон ее бросил. Рон ее бросил… эту мысль она перекатывала в своей голове с места на место, пытаясь вызвать в себе хоть каплю печали, отчаяния или еще чего-то, что должно быть в этот момент у каждой влюбленной девушки. Так она ничего и не почувствовала, кроме пустого равнодушия и даже облегчения, что с нее сняли ответственность за Рона, который столько лет олицетворял то, о чем она мечтала. А мечтала ли… Гермиона все глубже погружалась в свои воспоминания, чтобы понять, чего же она хотела на самом деле.

После войны она невыносимо желала спокойствия и счастья, чтобы не нужно было ничего бояться и куда-то бежать. Ей хотелось уюта и понимания, а именно это ей дал Рон, который был все это время рядом. Они так давно знали друг друга, все недостатки и достоинства каждого, что это было практически само собой разумеющимся, что они будут вместе. Особенно после битвы за Хогвартс, когда в отчаянном порыве они наконец-то признались друг другу в любви. Это уже спустя пару лет она стала понимать, что, скорее всего, это была не любовь, а просто необходимость почувствовать себя нужной кому-то как девушка, а не как ходячая библиотека. Тогда Гермиона старалась загнать эту мысль куда поглубже в свое сознание и даже не думать об этом, ведь у нее было все, чего она так желала. Любящий парень, который сдувает пылинки и практически носит на руках, лучшие друзья и хорошая работа в министерстве магии.

А вот сейчас эта мысль снова стала сверлить воспаленный мозг и не давала покоя, что ей так хочется настоящих чувств, которые бы просто разрывали ее, ища выход наружу. Ей хотелось чувствовать себя не просто живой, а живущей. Чувствовать, как ее переполняет настоящая искренняя любовь, которая граничит с болью, от которой хочется выть и лезть на стенку. Потом понимать, что в этом коконе эмоций она не одна и есть рядом еще один человек, который чувствует все то же самое. Она мечтала разделить страсть, от которой сносит голову, любовь, которая чувствуется от кончиков пальцев на ногах до макушки и готовая выплеснуться на каждого, кто окажется в радиусе метра от нее. Гермиона хотела ощутить те самые мурашки от одного лишь прикосновения любимого человека и бабочек в животе, про которых так часто пишут в книгах, но которые так и не захотели порхать в животе у Грейнджер. Ей банально хотелось истерик, скандалов и битья посуды. Необходимо было все, кроме тихой и размеренной жизни, которая уже осточертела ей до коликов.

В тот самый момент, когда Гермиона уже хотела вернуться в зал, за ее спиной раздался до боли знакомый голос, но в то же время с жарким подтекстом, от которого готовы были подогнуться коленки. Такой интонации она никогда еще не слышала в нем. Девушка медленно обернулась и обомлела от того, что он стоял практически плотно прижавшись к ней. Ее взгляд потонул в этих глазах, словно расплавленное серебро, во рту пересохло и она еле произнесла:

— Малфой?! — она видела, как он немного отступил, что позволило ей разглядеть его лучше. Гермиона поняла, что мечтать нужно все-таки аккуратнее, потому что мечты имеют свойство сбываться. Его светлые волосы слегка шевелились от ветра и падали тому на глаза. Белая рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты, подчеркивала его аристократическую бледность, и казалось, что перед ней не человек, а идеальная скульптура Микеланджело.

— Грейнджер… — снова услышав его голос, Гермиона поняла, что чего-чего, а нервотрепки она может получить хоть отбавляй…

CITIZENS! — Monster

Прикрыв глаза на долю секунды и глубоко вздохнув, Гермиона снова посмотрела на Малфоя, который сейчас стоял прямо перед ней.

— Только тебя тут не хватало, — произнесла еле слышно и, сделав шаг в сторону, попыталась пройти мимо него, но запуталась в шлейфе платья. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за предплечье Малфоя. Это действие вызвало у Драко легкую усмешку:

— Грейнджер, да ты совсем не изменилась, все те же проблемы с координацией.

Гермиона сморщила свой носик и поспешно отдернула руку:

— А ты, я смотрю, все такой же мерзкий. Не упустишь случая унизить меня, — ей даже самой стало неприятно от слов, которые слетели с губ. Гермиона сама не поняла, почему так отреагировала на его реплику. По сути он ничего грубого не сказал, но выработанная годами привычка огрызаться при виде Драко Малфоя никуда не делась.

— Я тебя не унижал, а просто констатировал факт, — Драко удивленно приподнял брови и отступил в сторону, чтобы она могла спокойно пройти мимо.

Гермиона, бросив исподлобья взгляд на ухмыляющуюся физиономию Малфоя, гордо вздернула носик и сделала несколько шагов в сторону входа в зал, откуда была слышна приглушенная музыка.

— Кстати, — в пол-оборота снова посмотрела на Малфоя, — а что ты тут делаешь? Ты же вроде скрылся в неизвестном направлении сразу же, как был оправдан. Зачем ты вернулся сейчас? С какой целью?

— О, Мерлин! — Драко закатил глаза от такого потока вопросов. — Да ты точно не изменилась! Что не можешь жить, когда чего-то не знаешь?

Он облокотился на поручень спиной и сложил руки на груди, посмотрев на Гермиону, которая все так же вглядывалась в его лицо.

— Послушай, Грейнджер, тебя совсем не касается цель моего возвращения, но могу сказать одно… Сюда меня пригласил твой драгоценный Поттер, — эту фамилию Малфой словно выплюнул, скривив на мгновение губы. — Сам не знаю, зачем ему это нужно было, но, как ты помнишь, я ему должен и поэтому не отказался.

— Хм… понятно, — протянула Грейнджер и уже отвернулась, чтобы продолжить свой путь, когда в спину ударили колкие слова.

— Как красноречиво! Неужели от совместной жизни с Уизли твой словарный запас так истончился?

— Тебя это совсем не касается, — лишь бросила через плечо, скопировав интонацию Малфоя, с которой он минуту назад ей сказал эту же фразу, и быстрым шагом, стуча каблуками по палубе, дошла до входа в зал. И, даже не оглянувшись, вошла внутрь.

Драко хмыкнул про себя и решил пройтись по палубе: уж очень ему не хотелось снова тащиться в этот душный зал и терпеть этих выскочек из министерства. Он дошел до кормы судна и присел на белый кожаный диванчик, откинувшись на спинку и запрокинув голову к небу, на котором уже начинали появляться первые звезды.

Мда… какой же странный вечер… Эта мысль не покидала голову, прокручивая все произошедшее несколько минут назад. Кто бы мог подумать, что его может подвести его же чувство прекрасного. И угораздило же обратить внимание именно на эту неуклюжую гряз…нокровку… тьфу… он даже про себя уже не мог произнести это, чтобы не запнуться, а уж вслух и подавно. Он до сих пор помнит, когда сказал последний раз это оскорбительное слово. Вспоминать о том моменте не хотелось.

Перед мысленным взором снова встала изящная спина, вдоль позвоночника которой так и хотелось провести пальцем. Малфой повидал много прекрасных женщин и был избалован женским вниманием, именно от этого и не понимал свою реакцию на девушку, которую он когда-то ненавидел всей душой. За школьной формой, которая мешком висела на ней, было просто невозможно представить совершенство тела. Хотя Драко бы в те времена все равно не обратил на нее внимания, даже если бы она ходила голая по коридорам школы. Ему было совсем не до троих неугомонных гриффиндорцев, которые вечно совали нос куда не следует.

Потерев переносицу большим и указательным пальцами, Малфой отогнал от себя мысли о тех годах и огляделся вокруг. На соседнем диванчике сидела миловидная блондинка, которая кокетливо накручивала светлый локон на палец и заинтересованно разглядывала Драко. Она, закусив нижнюю губу, чуть ли не раздевала его взглядом. На ней было зеленое узкое платье, которое еле прикрывало бедра. Увидев, что объект ее вожделения обратил на это внимание, призывно улыбнулась. Драко натянул на лицо самую сексуальную улыбку и, облокотившись одной рукой на спинку диванчика и закинув ногу на колено, слегка повел головой в сторону места рядом с ним, приглашая к нему присоединиться. Та среагировала моментально и, поднявшись с дивана, двинулась в сторону Малфоя, соблазнительно виляя бедрами.

— Меня зовут Крис… — не успела она договорить, присев рядом с Драко, так как тот прижал указательный палец к ее алым губкам.

— Не нужно слов, дорогая, — прошептал Малфой и, взяв ее за подбородок, притянул к себе. Он нежно впился в податливые губы, зная, что Кристалл сама этого ждала. Она провела прохладными пальчиками по раскрытому вороту его рубашки и обняла за шею Малфоя. Это вызвало легкую дрожь по телу у Драко, и он крепко прижал ее к себе, уже более грубо сминая губы. Малфой услышал приглушенный стон удовольствия. Зарывшись рукой в шелковистые волосы, Драко слегка оттянул ее голову назад и начал покрывать поцелуями тонкую шею. Его правая рука уже поглаживала бедро у края платья. В его планы входило продолжить это приятное знакомство, когда Кристал воскликнула:

— О, Мерлин! Что она делает?!

Малфой нехотя оглянулся и замер от увиденного. Гермиона Грейнджер, подобрав подол платья, перелазила через поручень борта судна, явно с одной возможной здесь целью.

***

Грейнджер летела по кораблю, словно за ней неслось стадо гиппогрифов. Она добежала до края кормы и судорожно вцепилась в поручни. Грудь резко вздымалась от бега, а плечи немного вздрагивали от ярости, которая ее переполняла сейчас.

Гермиона уже несколько минут стояла и вглядывалась в белую пену волн, которая образовывалась от корабля, плавно движущегося по глади океана. Она все еще была в шоке от только что увиденной сцены. Когда Гермиона вошла в зал, то первое, что бросилось в глаза — это рыжая макушка Рона на сцене. Он стоял на одном колене перед симпатичной брюнеткой Амандой. Как помнила Гермиона, та работала вместе с Гарри и Роном в аврорате. Уизли в одной руке держал красную коробочку, в которой мерцало золотое колечко, и с улыбкой вглядывался в счастливое лицо. Аманда, прижав ладошку ко рту, кивала головой. В зале наступила полнейшая тишина. В следующий момент все оглянулись на Грейнджер, которая уже пятилась к выходу из зала. Стоило увидеть жалостливый взгляд Гарри через круглые очки, Гермиона стремглав выскочила наружу и помчалась как можно дальше от этого кошмара.

Ей не было больно или горько, ей было невыносимо стыдно. Грейнджер просто ненавидела, когда ее жалели, не могла вынести все эти взгляды, от которых хотелось стать невидимой или провалиться сквозь землю. Как он посмел ее так унизить?! После всего, что они вместе пережили. Она уж точно не скоро его простит. Да, их отношения давно себя изжили, у них даже близости уже пару месяцев не было, но это не значит, что нужно делать предложение другой в тот же день. Спустя только два часа после их официального разрыва. Гермиона была в бешенстве и вспоминала все нелестные слова, какие только знала. Она беззвучно их повторяла и встряхивала головой, когда заметила, что пена, которая двигалась ровными полосками за кораблем, начала закручиваться в водоворот. Сначала это было еле заметно, а потом на его месте образовался смерч, но только он не поднимался ввысь, а уходил глубоко под воду. Гермиона завороженно вглядывалась в глубь воронки и через какое-то время стала слышать приглушенный голос, зовущий ее по имени, манящий ее, приглашающий. Она даже не заметила, как перелезла через поручень и уже стояла, наклонившись вперед, готовая отпустить руки в любую секунду, когда сзади раздался рассерженный возглас:

— Грейнджер, ты рехнулась?! Давай немедленно лезь обратно! Совсем, что ли, крыша поехала от всех этих рукоплесканий в вашу честь?!

Гермиона лишь вздрогнула от резкого голоса, она не могла оторвать глаз от воды, которая словно приковала взгляд.

— Малфой, иди куда шел. Не лезь не в свое дело, — еле слышно сказала и отпустила руки. Последнее, что она слышала, это крик ее фамилии, который оборвался на полуслове.

Дура, дура, какая же дура… и что ему теперь делать? Драко недоуменно смотрел на место, где долю секунды назад стояла Грейнджер. Громко выругавшись и смачно ударив по борту, Малфой в одно мгновение перемахнул через поручень и прыгнул следом за идиоткой, которой он отвертит голову после того, как вытащит.

И в эту же секунду водоворот исчез, оставив лишь легкое сияние на своем месте.

Island In The Sun — Troubles

Яркий луч солнца проникал сквозь прикрытые веки и заставлял жмуриться. Гермиона недовольно попеняла на себя за то, что забыла накануне зашторить окно, и теперь солнце решило поднять ее в такую рань. Потерев лицо ладошками, прогоняя остатки сна, она резко села с намерением задернуть эту проклятую штору. Стоило убрать руки от лица, Грейнджер вскрикнула и снова зажмурилась. Медленно открыв глаза, она просто не могла поверить в то, что видела. Прямо перед ней распростерся синий океан, волны которого, сверкая в утреннем солнце, набегали на песочный берег практически до самых ног.

Гермиона подскочила, как ужаленная, и стала оглядываться по сторонам. Вращаясь вокруг своей оси, лихорадочно ища взглядом своих друзей, которые явно над ней пошутили, наколдовав в ее спальне этот райский уголок. Она была уверена, что это просто не могло быть реальностью, совершенно не могло, однозначно… До сознания уже начинало доходить, что это самая настоящая правда и ее друзья сейчас не выскочат из-за стволов пальм, которые росли вдоль всего побережья.

Гермиона чуть ли не первый раз в жизни не представляла, что делать дальше, и в голове не было ни одной мысли, как она здесь оказалась совершенно одна. Лучше бы она была одна… именно эта мысль проскользнула в голове, когда она увидела стремительно приближающуюся к ней фигуру, в которой она отчетливо узнала Малфоя. Кого-кого, а его она меньше всего хотела сейчас увидеть. Гермиона уже развернулась, чтобы пойти в другую сторону, но боковым зрением увидела, что Драко, поняв ее замысел, пустился на бег и уже был в нескольких метрах от нее. Гермиона, негромко вскрикнув, тоже побежала, но, не успев сделать и нескольких шагов, почувствовала, как ее локоть сжали сильные пальцы, словно стальные тиски.

— Стой, идиотка! — Малфой развернул Грейнджер к себе и, встряхнув ту, уставился на нее глазами, переполненными сейчас такой яростью, что хотелось сжаться в маленький комочек от этого взгляда.

Гермиона же была истинной гриффиндоркой и не показала своего ужаса, а лишь прямо посмотрела на него. Ее страх выдавала лишь подрагивающая нижняя губа.

— Что тебе нужно, Малфой?

— Что мне нужно? — взревел он. — Да ты издеваешься надо мной? Мне нужно, чтобы ты немедленно перенесла нас обратно на этот чертов корабль, с которого ты так бравенько сиганула! Какого Мерлина ты вообще все это устроила? Захотелось провести со мной время наедине?

— Что я сделала? — Гермиона недоуменно уставилась на Драко, даже забыв про весь страх, который испытывала секунду назад. — Я никуда не прыгала и уж точно тебя никуда не переносила. Делать мне больше нечего. Не много ли на себя берешь, Малфой? — она выдернула свою руку из его хватки и презрительно посмотрела на Драко.

— Ты что совсем свихнулась? Сначала она прыгает в водоворот, который сто процентов сама и наколдовала, а потом еще делает вид, что ничего не помнит. Стоп… — Малфой словно только увидел Гермиону и удивленно приподнял брови, посмотрев на нее. — Это что, такой способ избавиться от меня, оставив на этом острове подыхать? Теперь-то я понимаю, зачем меня Поттер пригласил на эту так называемую вечеринку… Но я не понимаю, почему ты все еще здесь? Или что-то в вашем плане пошло не так? — Драко сложил руки на груди и немного сощурил глаза, изучая Грейнджер.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ни о чем таком Гарри не просил меня. Все, что я помню — это то, как выбежала из зала, где Рон… О, Мерлин! Рон сделал предложение Аманде! — и Гермиона уставилась на Малфоя в шоке от того, что совсем об этом забыла. — Я придушу его собственными руками, как только увижу в следующий раз.

Она прошипела эту фразу почти не размыкая губ и резко отвернулась к океану, лишь бы не видеть насмешливый взгляд Малфоя.

— Ничего смешного тут нет, идиот! — бросила Гермиона, мотнув головой в его сторону.

— Да нет, как раз есть, Грейнджер! Это из-за этого, что ли, ты хотела покончить с собой? Вот дура-то! — и засмеялся во весь голос.

— Я не собиралась кончать жизнь самоубийством! — воскликнула она от такой нелепицы и снова повернулась лицом к Малфою. — Хорош уже гоготать, придурок! Меня пугают перепады твоего настроения, сначала ты тут рвешь и мечешь от ярости, а теперь ржешь как полоумный!

Малфой уже уперся руками в колени, потому что живот начинало сводить от дикого смеха, который его сейчас разрывал. Попытавшись успокоиться, он поднял голову и посмотрел на Грейнджер снизу вверх:

— Мда, Грейнджер, я был более высокого мнения о твоих умственных способностях. Прыгать с корабля только из-за того, что твой бывший решил жениться на другой. Было бы из-за кого, — увидев, что Гермиона готова уже придушить его вместо Уизли, Драко выпрямился и в миг стал снова серьезным. — А теперь вернемся к нашей проблеме. Так зачем все это? — и провел рукой, показывая на остров.

— Малфой, я реально понятия не имею, что все это значит! Я даже не помню о прыжке, о котором ты повторил уже столько раз! — Гермиона уже хотела топнуть ногой, но одернула себя в последний момент. Ей все-таки не пять лет, чтобы вести себя так. Глубоко вздохнув, она взяла себя в руки и продолжила: — Ладно, давай просто трансгрессируем на корабль, и дело с концом, — и потянулась к маленькой сумочке, которая висела на ее запястье.

— Ты думаешь, что я не пробовал? Да это первое, что я хотел сделать, как только очнулся на этом гребаном острове, — кажется, Малфой снова начинал заводиться. — На нем, похоже, стоит какая-то защита, которая не позволяет его покинуть, и что-то мне подсказывает,что по этой же причине нас не смогут найти! — последние слова он практически прорычал, сверля взглядом лицо Гермионы.

Та продолжала рыться в своей крохотной сумочке под цвет платья и словно не слышала слова Малфоя:

— Да где же она… — Гермиона уже по локоть засунула руку в свою сумочку и сосредоточенно в ней копалась, закусив нижнюю губу.

Малфой удивленно смотрел на нее и даже невольно присвистнул. Незримое расширение… Даже не стоит удивляться, что Грейнджер знает это заклинание. Малфой мысленно закатил глаза от этой мысли и снова попытался привлечь внимание Гермионы на себя:

— Грейнджер, ты вообще меня слушаешь?

— А, вот она! — довольная собой, Гермиона достала из сумочки палочку и восторженно посмотрела на Драко. — Ну что, давай вернемся обратно.

И уже собралась развернуться в трансгрессии, когда ее схватили за плечи и заставили поднять взгляд:

— Что?

— Ты глухая, что ли? Я же тебе сказал, что здесь невозможно трансгрессировать! — и, отпустив хрупкие плечи, помахал перед ее носом своей палочкой, словно доказывая, что уже пытался сам.

— Как нельзя… не может этого быть, — Гермиона стала нервно ходить вокруг Драко, — но должен же быть какой-то способ оповестить остальных, что мы здесь. Я не могу остаться здесь с этим… — Гермиона скосила глаза на Малфоя, что он, разумеется, заметил.

— Вообще-то, я еще здесь, — не остался равнодушным тот.

— А лучше бы тебя не было, — ощетинилась Грейнджер и стала неосознанно покусывать ноготь на большом пальце, устремив взгляд прямо перед собой. — Если мы не можем переместиться сами отсюда и на этот остров невозможно наложить заклинание поиска, то… — Гермиона снова посмотрела на Малфоя, — то все, что нам остается, — это ждать, пока кто-то появится поблизости и пустит сноп искр, чтобы нас заметили.

— А тебе не приходила мысль, что этот остров невозможно найти и на него наложены чары, отталкивающие всех, кто приблизится?

— А что, у тебя есть предложения получше, чем ждать? — подбоченилась Гермиона.

— Ну…

— Вот и не вякай! — сорвалась Грейнджер и развернулась в сторону пальмовой рощи.

Малфой был в шоке от такого обращения. Нет, ну это уже ни в какие рамки не шло. Что она о себе возомнила?

— Грейнджер! — крикнул он ей в спину, но та проигнорировала его и продолжала идти к пальмам.

— Грейнджер, стой! Я кому говорю! — уже более громко позвал Малфой и двинулся следом за ней.

— Да что опять? Мы уже выяснили, что идей ни у кого нет, поэтому я хочу найти место, пригодное для палатки, — устало ответила Гермиона и продолжила свой путь.

— Для чего? — недоуменно переспросил Малфой, поравнявшись с Грейнджер.

— Палатки, Малфой. Знаешь, такой шатер, который берут с собой в походы, чтобы не спать на голой земле, — снисходительно стала она объяснять, словно перед ней маленький ребенок.

— Я знаю, что такое палатка! — недовольно хмыкнул Малфой. — Но я не пойму, где ты ее собралась найти на этом острове!

— Она у меня всегда с собой, — быстро ответила Гермиона и приподняла всю ту же маленькую сумочку, даже не взглянув на собеседника.

Малфой уже открыл рот, чтобы спросить, зачем она с собой таскает палатку, но Гермиона его перебила:

— Лучше тебе не знать, зачем она у меня, — бросив мимолетный взгляд на него, остановилась на небольшой поляне, окруженной пальмами. Не рассказывать же Малфою, что после путешествия с Гарри и Роном в поисках крестражей Волан-де-Морта она всегда с собой носит палатку и все, что может пригодиться в случае непредвиденного. Уже прошло так много лет, а она до сих пор не могла отделаться от страха, что все это может повториться. Даже ее лучшие друзья не знали, что порой ночами она все снова и снова переживает те дни. Чаще всего ей снилось поместье Малфоев. Визгливый смех еще долго по утрам не исчезал из ее головы.

Встряхнув головой, отгоняя эти воспоминания, Грейнджер направила палочку на сумочку и произнесла:

— Акцио палатка! — и в ту же секунду что-то серое выпорхнуло из той и стало плавно опускаться на сухую землю, покрытую желтыми пальмовыми листьями. Через минуту перед ними стояла маленькая палатка высотой не больше метра.

— Я, конечно, понимаю, что ты привыкла к лачуге Уизли, в которой жила последние годы, но это, — Драко указал на сооружение и недовольно поморщился, — совсем не похоже на приемлемое жилье.

— Малфой, если не устраивает, тебя никто не приглашал в ней жить. Можешь спать под открытым небом, — Гермиона резко ответила тому и зашла в шатер, пригнувшись, чтобы не задеть головой полог.

Малфой чертыхнулся и все-таки последовал за Грейнджер. И стоило ему ступить внутрь, он невольно открыл рот. Каково же было его удивление, когда Драко увидел, что внутри палатка была довольно просторной, разделяясь на несколько отсеков. Здесь была и столовая, и гостиная с маленьким диванчиком, и даже что-то отдаленно напоминающее кухню. Проследив взглядом за Гермионой, он увидел, что та, отдернув шторку, зашла в еще один отсек, где была небольшая кровать, на которой лежала сумка. Она порылась в ней и стала доставать какие-то вещи. Найдя то, что нужно, стала спускать бретельку платья с плеча, но вовремя спохватилась, вспомнив, что не одна здесь. Даже не оборачиваясь, дернула шторку обратно, и та закрыла весь обзор Малфою.

— Если все-таки хочешь остаться, то с противоположной стороны есть еще одна комната с кроватью, и на ней есть сумка с вещами, — сказала Гермиона с той стороны шторы, но после небольшой паузы добавила: — Хотя я не уверена, что ты захочешь надеть что-то из вещей, приготовленных для другого человека.

Это был прямой вызов ему. Малфой закатил глаза, но все-таки решил глянуть, что же там приготовила Гермиона.