«В библиотеку вошёл он. Как всегда, в блестящей, кричащей о своей дороговизне мантии, с прилизанными светлыми волосами, он выглядел торжественно. Драко Малфой обвёл высокомерным взглядом пыльное помещение и, заметив сидящую в укромном уголке девушку, ухмыльнулся.

      — А я вот думаю, кто это отсиживается в библиотеке? А это Гермиона Грейнджер!

      — Думают мозгами, — напомнила ничуть не смутившаяся Гермиона. — А у тебя этого, увы, нет.

      Драко покраснел от злости.

      — Грязнокровка! — выпалил он, с ненавистью глядя прямо в глаза гриффиндорки.

      — Говорю же, мозги отсутствуют, иначе бы ты не повторял это слово двадцать раз на день.

      — Тёмный лорд тебя прикончит. Не смею лишать его такого удовольствия.

      — Прикрываешься за мантией хозяина, да? — холодно поинтересовалась Гермиона. — Впрочем, как и твоя семья.

      Малфой прямо-таки побагровел, а затем разом выдохнул.

      — Про мою семью лучше не заикайся, грязнокровка. Да, и передай Поттеру с Уизли то же самое.

      — Обязательно. После того, как ты закончишь упоминать их.

      — Ты… — Малфой-младший безуспешно старался подобрать какое-нибудь определение, подходящее для описания Гермионы, но как назло на ум ничего не приходило. — Ты просто ненормальная, как и твои родители-маглы!

      Гермиона медленно встала с кресла, сложила свои книги в сумку с эмблемой своего факультета и подошла вплотную к Драко. То никогда ещё не видел девушку такой взбешённой, поэтому боязливо попятился. Она резко ударила по его бледной щеке и стремительно вышла из библиотеки…»

      Открыв глаза и проснувшись окончательно, Гермиона ещё долго не могла понять, где находится. Наконец она заметила стоящую на столе статуэтку в виде белоснежного единорога и вспомнила, что вчера приехала на Рождество к родителям.

      Снова этот сон. События, развернувшиеся за день до отправления «Хогвартс-экспресса», не выходили из головы всё это время, а две ночи подряд снились. Казалось, она смутно помнит, как заносила руку для удара, как бежала по коридору, слыша сзади крики разъярённого библиотекаря Ирмы Пинс и столь же высокую ноту из уст Драко, но нет, она прекрасно видит это всё с закрытыми глазами, хотя ужасно желает позабыть.

      Натянув первые попавшиеся джинсы со свитером, Гермиона поплелась на кухню, откуда слышались чудесные ароматы рождественских блюд. Мама и папа стояли там, а по приходу дочери приподнесли ей подарок — книгу о нумерологии.

      — Купили в Косом переулке, — объяснил отец. — Этот мужчина в «Дырявом котле», кажется, Том, помог нам. А также есть сюрприз! — Магл вытащил из кармана чёрных брюк маленькую кремовую коробочку. — Принесла сова. Наверное, от твоих друзей.

      Гермиона наскоро поблагодарила родителей, съела кусочек индейки, получившейся у мамы вкусной, а затем поспешила вновь к себе, чтобы в одиночестве открыть таинственный подарок. Кремовая коробочка напоминала по форме прямоугольник, и девушка подумала, что это, наверное, книга. Обёрточную бумагу руками открыть не удалось, она лишь заметно морщилась и снова разглаживалась. Пришлось применить необычное заклинание, придуманное самой Гермионой, и только тогда коробочка распахнулась.

      Девушка не смогла сдержать вздоха восхищения, когда она увидела на белоснежном бархате красивейший кулон в виде толстой книги, на которой витиеватые буквы составляли надпись: «Хочу читать тебя, как открытую книгу. Ведь это очень интересная книга». Кулон блестел и переливался, маленькие кристаллы задорно подмигивали Гермионе. И та внезапно поняла, от кого же такой восхитительный подарок.

Драко сидел за письменным столом цвета взбитых сливок, заваленном книгами и тетрадками, и рисовал на клочке бумаги лицо симпатичной девушки. Возможно, он приукрашивал её, добавлял то, чего не хватало идеалу, но она всё же походила на настоящую. Коричневые спутанные кудри, уверенно смотрящие на него из-под занавес чёрных ресниц глаза, тонкие губы и милая застенчивая улыбка. Школьная всезнайка, частенько страдающая из-за подколов окружающих, зато не раз выручавшая друзей из сложных ситуаций. И что она нашла в рыжем глупеньком Уизли и в этом задиристом Поттере? Последний, конечно, знаменитость, а вот этот…

      — Драко, сынок! — послышался за дверью мелодичный голос Нарциссы Малфой. — Идём завтракать!

      Драко поспешно накрыл листок тетрадкой по зельеварению, отдолжённой у Пэнси Паркинсон. На самом деле, Пэнси сама отдала ему тетрадку под предлогом переписать конспект, чтобы лишний раз привлечь его внимание. Ему просто пришлось взять эту вещь. На самом деле Драко просто не мог больше видеть семенящую за ним девушку, сходящую с ума от любви по нему также, как он любит Гермиону, намеревался как-нибудь отогнать влюблённую, но та простых намёков искренне не понимала и исполняла любую его прихоть.

      Мать паренька зашла в его комнату и склонилась над письменным столом. Драко мысленно обрадовался, что успел закрыть рисунок гриффиндорки, поскольку вряд ли мама поняла бы его чувства. Нарцисса в любовных делах была безнадёжна, ещё девушкой частенько влюблялась в первых встречных, а затем быстро разочаровывалась в них. Теперь же она позабыла о слове «любовь», но по старой привычке с обожанием смотрела на мужа.

      — Идём завтакать, — повторила Цисси, озабоченно разглядывая сына.

      — Да, мам, я сейчас, — рассеянно проговорил Драко. — Только одно дело закончу.

      Нарцисса медленно и неуверенно кивнула, но всё же вышла из комнаты. Драко быстро достал незаконченный рисунок, сложил его и спрятал в шкатулке, ключ от которой висел у него на шее. Пусть Гермиона будет всё время рядом, пусть даже в нарисованном виде.

      Драко спустился по лестнице и вошёл в просторную гостиную. Мрачная комната освещалась лишь несколькими величественными канделябрами, с давних пор принадлежащими их семье. Хвост торопливо сновал около длинного стола, за которым уже сидели Люциус и Нарцисса, расставляя тарелки. Драко принял из рук Петтигрю тарелку с гарниром и с отвращением покосился на место, где когда-то находился палец Хвоста, а сейчас красовался ужасный обрубок. Это не придало парню аппетита, и он принялся лениво ковырять изящной серебряной вилкой картофельное пюре.

Ели в полном молчании. Люциус Малфой со свирепым выражением лица поглощал приготовленное Хвостом мясо и всем своим видом показывал, что не настроен беседовать. Нарцисса аккуратно ела, время от времени беспокойно поглядывая на сына и мужа. Она чувствовала себя неуютно и наконец не выдержала:

— Драко, а что ты делал у себя в комнате?

Малфой-младший подавился пюре и закашлялся.

— Делал… Домашнюю работу по зельеварению, — с трудом выговорил он.

— Как?! — всплеснула руками Нарцисса. — Профессор Снейп задал вам на каникулы домашнее задание?

— Он всегда делал это, Нарцисса, — хриплым голосом произнёс Люциус,
неожиданно спасая сына. — Ты просто не замечала. Я ведь знаю Спейпа.

— Так объясни ему, Люциус, что это неправильно!

— Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Хватит строить из себя заботливую мамашу.

Нарцисса судорожно ловила ртом воздух, а затем чужим голосом спросила:

— Драко, а тебе нравится кто-нибудь?

— Говядина, — мрачно пошутил парень. — Мам, я же взрослый, не спрашивай.

— Надеюсь, что это Пэнси Паркинсон. Очень милая девочка, поможет моему сыночку, — вздохнула Цисси.

 Каникулы кончились, поэтому Большой зал наполнился галдящими учащимися. Множество мальчиков и девочек обсуждали новости и рассказывали анекдоты, поэтому то и дело в разных концах помещения слышался громкий хохот.

      — Ну что, как дела? — спросил с полным ртом Рон, запивая овсянку апельсиновым соком и закашливаяясь.

      — Неплохо, — выдавила из себя Гермиона после того, как Гарри несколько раз ударил друга по спине, заставив Рона успокоиться.

      — Что-то не видно, — съехидничал Рон.

      Он попал в точку. После рождественских каникул Гермиона стала ещё более неразговорчивой и замкнутой. Она постоянно погружалась в свои мысли и витала в облаках даже на уроках, к неудовольствию Рона и преподавателей. Если её спрашивали о чём-то, девушка вздрагивала и виновато глядела на всё вокруг. Профессор Макгонагалл пыталась беседовать с ней после уроков, но затем поняла, что это бесполезно и оставила все попытки привлечь внимание Грейнджер. А та совершенно не интересовалась уроками.

      Зашуршали крылья, возвещая всех о прилёте почтовых сов. Первокурсники, ещё не привыкшие к этим загадочным птицам, пугались, если им в тарелку падала весточка из дома вместе с редким пёрышком, а остальные только посмеивались над ними. Вдруг охнула и Гермиона. Ей в чашку упал абсолютно чёрный, словно небо в беззвёздную и безлунную ночь, конверт. Переглянувшись с Гарри и Роном, дрожащими руками Гермиона вытащила короткую ленточку со старательно выведенный на ней словами:

      «Сегодня в десять у Запретного леса»

      — Что получила? — Рон бесцеремонно перегнулся через Гарри, чтобы прочесть записку. — Эй, ты чего?

      Гермиона торопливо убрала руку с запиской за спину. Гарри и Рон изумлённо выгнули брови и смотрели, не отрываясь, на неё. Девушка медленно встала и, схватив сумку, выбежала из зала.

***


      В десять вечера девушка с пышными волосами шагала сбивчивым шагом к Запретному лесу навстречу неизвестности. Она издалека заметила тёмный силуэт, в одиночестве стоящий у кривого дерева с длинными ветвями. Он не видел её и нервно оглядывался по сторонам. Вскоре она остановилась, и Драко заметил хрупкую фигуру в темноте. Облегчённо вздохнув, он поспешил к ней, но Гермиона резко отпрянула. В недоумении глядя на девушку, Драко остановился.

      — Зачем ты позвал меня сюда?

      Слова эхом прокатились по вечерней тишине, заглушая даже волшебный хруст снега под ногами. Рядом посышалось чьё-то тёплое дыхание, чьи-то руки нежно взяли за талию Гермиону, чьи-то губы прикоснулись к её губам…

      — Нет! — крикнула Гермиона, отскочив. — Нет! Ты прекрасно знаешь, что Рон… Он…

      — Твой парень? — закончил за неё Драко. — Так я и не знал. И что? Его же можно бросить.

      — Ты полагаешь, что я буду по твоему приказанию это делать?

      — Нет, но…

      — Ты думал, что я просто стану твоей очередной жертвой, марионеткой, влюблённой до смерти в своего хозяина? Или… — Гермиона захлебнулась подступавшими слезами ярости. — Или ты думал очаровать меня и перетащить на Тёмную сторону? Нет, ни за что! Чтобы я… Хоть раз в жизни… Да, для тебя же не существует никаких преград, никакой морали, ничего святого!.. И зачем я вообще пришла?!

      Гермиона второй раз за день развернулась и побежала. Затем она что-то вспомнила, вытащила из потайного кармана мантии маленькую коробочку и кинула её на снег.

      — Забери это. Я не позволю подкупить себя таким способом!

      Девушка умчалась в тьму, а опешивший, внезапно ощутивший резкую боль, будто бы снова ему дали пощёчину, парень остался стоять.

— Доброго дня всем, — презрительно усмехнулся Снейп. — Сегодняшний урок лёгок, впрочем, Вам, Поттер, и несомненно Вам, Уизли, можно и не пытаться заработать хотя бы оценку «удовлетворительно».

      — Вот здорово, всегда мечтал уйти с зельеварения, — прошептал Рон.

      — Отлично, ставлю каждому «тролль».

      — Это ещё почему? — вскинулся Рон.

      — Уизли, Вам напомнить, что Вы должны обращаться ко мне «профессор Снейп»? И Вы сами сказали, что желаете уйти с урока. Если Вы отсутствуете на занятии…

      — Да понял я, понял, профессор Снейп, — раздражённо пробурчал Рон.

      — Желаете остаться? Тогда приступайте к изготовлению зелья. Рецепт на доске. За пять минут до окончания урока я собираю работы. Надеюсь, всё понятно, Уизли? Поттер, не жду от Вас ничего хорошего, если Вы даже не в состоянии завязать шнурки на своих ботинках. Буду рад увидеть, как Вы споткнётесь и окажетесь на полу. — Снейп сел за свой стол и принялся что-то увлечённо строчить на помятом листке бумаги.

      Гермиона изучала текст, написанный белым мелом на доске. Впрочем, содержания она не видела, одни лишь мысли струились в её голове. Заметив оцепенение подруги, Рон больно ткнул её пальцем и указал на песочные часы, стоящие на столе Снейпа и отсчитывающие время до конца урока. Песчинки стремительно падали вниз. Гермиона очнулась, оглядела лежащие на парте нужные ингридиенты и принялась быстро смешивать три из них в своём котле.

      Не только Рон, но и Драко заметил, что Гермиона, как всегда, рассеянна и добавляет в своё зелье уже третий раз каплю из Чистого Ключа. Оба парня судорожно стали размышлять, как же рассказать об этом Грейнджер, не заработав при этом наказания от Снейпа, глазки которого так выбегали по классу, даже во время выведения слов на бумаге. Рон сидел ближе, зато Драко думал, что Снейп не сделает ему замечания, а потому и шансов у него было больше.

      Зато Рон оказался решительнее. Он воровато оглянулся и пощекотал спину Гермионы кончиком своего пера. Девушка вздрогнула и обернулась.

      — Одна капля, одна капля, — зашептал рыжеволосый, постоянно поглядывая то на Снейпа, переставшего вдруг строчить, то на алого цвета Малфоя.

      Гермиона наклонилась назад, чтобы переспросить, и не удержала равновесия. Стул, на котором она сидела, опрокинулся, громко ударив спинкой о парту Рона. От неожиданности все ученики, и гриффиндорцы, и слизеринцы, подпрыгнули. Невилл Долгопупс выронил мензурку со странной жидкостью бархатно-синего цвета, стекло разбилось, и все испугались повторно.

      Снейп медленно встал и взглядом, полным страшного хладнокровия, оглядел класс. Он посмотрел на лежащую на полу Гермиону, на Невилла, сокрушавшегося по поводу зелья, и спокойно произнёс:

      — Это серебро подземной феи, оно не подлежит заклинанию для разбитых предметов. Кто просил Вас, Долгопупс, брать эту мензурку? Грейнджер, сочувствую Вам. Минус двадцать очков Гриффиндору.

      Гриффиндорцы разом выдохнули, негодуя от злости и несправедливости. Внезапно со своего места вскочил Драко и уставился на учителя. Снейп не сразу заметил его, ухмыляясь плачущей Гермионе и покрасневшему Невиллу, но Драко довольно громко кашлянул, привлекая внимание.

      — Да, Малфой? Вы что-то хотите сказать?

      — Вы сейчас же поможете Грейнджер и вернёте отобранные очки её факультету. Сейчас же, — проговорил парень, стараясь не смотреть на Гермиону.

      — Что? — Снейп сделал вид, что не расслышал ученика, и испепеляюще глядел на него.

      — Вы прекрасно знаете, что слышали всё, — дерзко произнёс Драко.

      С минуту Снейп разглядывал Малфоя.

      — Урок окончен. Долгопупс, я подумаю о Вашем поведении. Остальные — сдайте мне на стол полученные зелья. Малфой, останьтесь.

      Зашуршали сумки, в которые ученики складывали учебники и другие школьные вещи. Гарри и Рон помогли Гермионе, прихрамывающей на правую ногу, встать и повели её к мадам Помфри. Кабинет пустел. Последним вышел Невилл, из сумки которого торчал не вместившийся учебник. Драко остался один на один со Снейпом.

      Тот неспеша закрыл дверь и принялся расставлять многочисленные мензурки со стола на полку высокого деревянного шкафа. Драко терпеливо ждал. Наконец Снейп обернулся к нему с каким-то странным выражением лица и спокойным, даже немного ласковым голосом спросил:

      — Что с тобой, Драко? С каких пор ты защищаешь Грейнджер и приказываешь мне возвращать факультету-сопернику баллы?

      — Это сугубо моё личное дело, профессор Снейп, — отчеканил Драко.

      — Не хочешь говорить? И правильно. Запомни, никогда ничего не рассказывай посторонним о себе. Это твоя жизнь, и ничья больше. Хотя, конечно, на твоём месте я выбрал бы даму сердца симпатичнее, например, ту же мисс Паркинсон.

      — Да что вы привязались ко мне со своей Паркинсон! — зло выкрикнул Малфой. — Вы уж извините, профессор Снейп, но мне пора. Нужно спешить на травологию. До свидания.

      — Ну-ну, иди на свою травологию, — усмехнулся учитель. — До встречи.

      — Ну, может, теперь ты объяснишь, в чём дело? — довольно строго спросил Рон.

      — Да, что произошло? — поддержал друга Гарри.

      — Я же объяснила. Наклонившись к парте Рона, я не удержала равновесия, поэтому и упала.

      — Я не про это! — отмахнулся Рон. — Почему это Малфой защищал тебя? То он тебя грязнокровкой называет, то ведёт себя как болван и остаётся после урока у Снейпа.

      Гермиона вздохнула. Она не знала, что и говорить, хотя, конечно, предчувствовала, что дерзкое поведение слизеринца не останется незамеченным для друзей. Но как объяснить? Гарри просто не поймёт, а Рон… Об этом лучше не думать. За свою девушку рыжеволосый всегда стоял горой, а при объяснении наверняка направился бы прямиком к Малфою, чтобы «подпортить его бледненькое личико».

      — Не знаю. На самом деле, это очень странно.

      Гарри вгляделся в лицо подруги и проговорил:

      — Гермиона, не обманывай. Ты никогда не умела этого делать. Что вообще с тобой происходит? Ты позабыла про учёбу, всегда задумчива, а теперь ещё этот Малфой. Следует ли мне связывать всё это между собой? Рон, ты почему молчишь?

      Рон тем временем со странным выражением лица разглядывал друзей.

      — Гарри, — хриплым голосом сказал он, — что ты хочешь сказать? Гермиона, ты… правда? Гарри прав?

      Гермиона с каждым его словом бледнела, а потом и вовсе стала какой-то зелёной. Она вдруг почувствовала себя невероятно одинокой маленькой девочкой, потерявшейся в чужом городе и стране, стоящей посреди шумной толпы. Из красивых карих глаз прокатились блестящие слёзы-росинки. Рон, заметив это, поморщился, но ничего выговорить он явно не мог.

      — Никогда бы не подумал о тебе такого, — пришёл на выручку другу Гарри. — Он же наш враг, Гермиона! Ты понимаешь, что предала нас?

      — Я никого не предавала! — всхлипнула Гермиона. — Это он тогда прислал с совой записку, позвал вечером прийти к Запретному лесу. Я убежала от него…

      — Зачем приходить-то было?! — взорвался Рон. — Я тебя ненавижу! Я думал, ты тоже меня любишь, а ты… Уходи!

      Грейнджер смахнула с глаз и щёк мокрые дорожки, посмотрела в глаза Рона. Она никогда больше не сможет с ним общаться. Она никогла больше не сможет встречаться с ним после уроков, гулять по территории загадочного Хогвартса, танцевать с ним, обнимать его и получать удовольствие от его поцелуев. Всё кончено. Он не существует.

      Девушка развернулась и побрела прочь. А существует ли теперь она? Ведь за это время она стала его неотъемливой частью, истинной половиной. Она любила его больше жизни. Любил ли он её? Наверное. Но как мог прогнать за то, что она не поддалась Малфою? Она должна была оправдать его ожидания, но не оправдала. Она должна была не говорить ничего, позабыть о том случае у Запретного леса, но почему-то не забыла. Наоборот, стала думать о Малфое больше, чем о своей любви. Всё изменилось.

      Но почему оно изменилось, почему? Гермиона раз за разом стирала с лица злые слёзы и шла вперёд, не обращая внимания на удивлённые взгляды учеников. Пусть они видят, что ей плохо. Пусть наслаждаются её жалким, униженным видом обычной заучки, которая вдруг оказалась предательницой, а не преданной. Ведь её же никогда никто не любил здесь, в этой ужасной Школе чародейства и волшебства.

      Никто не любил? Рон говорил, что любит. А ещё он… Лгал, пытался подчинить. А вдруг нет? Вдруг она напрасно накричала на него, обвинила неизвестно в чём? Он затем ещё заступился за неё на зельеварении, испортив отношение с Роном и дав всем повод обсуждать её. Но тогда он, казалось, не обманывал. Говорил честно, с душой. И целовал её.

      Гермиона со всех ног помачалась вперёд. Она летела, расправляя крылья, которые ей постоянно обрезали, раня своими словами и поступками. Крылья отрастали вновь, становясь всё жёстче, ведь девушка отгораживалась от зла. Потом они стали пушистыми и мягкими, ведь девушка полюбила. Теперь они просто находились вместе с ней в неизвестности.

      А вот и он, идёт в одиночестве. Погрузившись в свои мысли, ничего не замечает.

      — Драко!

      Парень поднял голову, и улыбка преобразила его лицо, казавшееся до этого безобразным. Какие красивые у него глаза! Глубокие, пронзительные, ярко-голубого цвета. Он смотрел прямо на неё, как она бежит прямиком в его распахнутые объятия. Смотрел молча и ласково. Наконец Гермиона добежала до него, и он прижал её к себе. Она всхлипнула и подняла голову.

      — Скажи, ты правда любишь меня?

      — Правда, — подтвердил он. — И вечно буду любить тебя.