30 октября 1957 года

 — Давай, мальчишка! Покажи мне, что ещё ты можешь, — рассмеялся златоглазый испанец, увернувшись от очередного проклятья.

Кэндэлорайо Видэхой любил носиться с бешеной скоростью по острию ножа и любил хорошенько выпендриться — а уж когда в радиусе сотни метров от него находилась печально известная шармбатонская чемпионка Эмилин ЛеГуа, у парня совсем сносило крышу. Примерно как сейчас, когда Кэндэл разорвал свою помолвку с Вальбургой Блэк и нарвался на разгневанного Сигнуса Блэка, решившего отомстить за поруганную честь сестры, «раз уж старшему брату наплевать на позор семьи». Альфарду Блэку действительно было наплевать — он страдал жесточайшим похмельем. Они с Кэндэлом чертовски весело отметили возвращение Видэхоя из Испании, где мать пыталась облагородить его всеми допустимыми и недопустимыми методами. Как всегда, Иммаколэта не преуспела в этом деле.

 — Я мерзкий, отвратительный и подлый предатель вашей проклятой чистой крови, правда, ребятки? Да имел я ваше чистокровие во всех мыслимых и немыслимых позах!

Очередной красный луч прошел в опасной близости от груди Видэхоя, но в увёртливости ему, пожалуй, не было равных.

— Кстати, как поживает ваш Господь Бог? Не слышно что-то сейчас про него! Неужели потенция оставила на веки веков?

За подобные выражения Кэндэл в первую очередь схлопочет от МакГонагалл, потом от Дамблдора, а потом и от Диппета, а там, возможно, до него смогут добраться слизеринцы. Хотя вот Альфард не был уверен в том, что последние все-таки смогут до него добраться.

 — Кэндэл, заканчивай! У нас зелья через три минуты!

Ох, как же болит голова! Нужно сходить к ассистентке мадам Диллан, этой, как её? Поппи! Попросить чего-нибудь от похмелья.

 — Я уверен, что Слиззи не очень обидится, если я опоздаю минуток на пять!

Уверенность — хорошо, самоуверенность — плохо. Никогда не спускай глаз с врага. Самоуверенный до крайности испанец сделал именно это: выпустил младшего Блэка из поля зрения, повернувшись к старшему.

Проклятье угодило в ключицу и швырнуло здорового семнадцатилетнего парня, будто куклу, об угол стены.

Альфард даже не успел понять, как вскочил с галереи, забыв о своей головной боли. Сперва метнулся к ухмыляющемуся брату, затем, передумав, кинулся к другу, но его опередила перепуганная и бледная француженка.

 — Видэхой! Кэндэл! — она с трудом, не без помощи старшего Блэка, перевернула безвольное тело испанца.

На виске наливалась приличных размеров шишка, с затылка под воротник тонкими струйками стекала кровь, пачкая руки француженки и покрывая белую ткань рубашки бурыми пятнами.

Доигрался, идиот!

***
Серое пасмурное небо, казалось, смеялось вместе с ним. Где-то в стороне сидела она, окружённая стайкой подружек, и он чувствовал на себе пристальный взгляд дурацких кукольных голубых глаз.

Забравшись на галерею и прижавшись лбом к холодному камню, в обнимку с сумками сидел его друг-алкоголик, разгильдяй ещё больший, чем сам Кэндэл. Перед Видэхоем же под одобрительный гомон остальной слизеринской компании прыгал и палил заклятиями Сигнус Блэк. Всё блестело и сверкало от бешеного количества адреналина в крови, а потом… исчезло.

Там, где оказался Кэндэл, было темно и как-то жутковато. И вообще там ничего не было. Совершенно ничего. Только вязкий мрак, в котором можно было плавать, как в чернилах (хотя откуда Кэндэлу знать, как плавается в чернилах? Впрочем, это можно попробовать). Всё-таки скорее в этом мраке можно было плавать, как в Тёмном Озере глубокой ночью. Так же до одури страшно и кажется, что вот-вот со дна поднимется гигантский кальмар и сцапает тебя за лодыжку, утягивая на дно. А Кэндэл не хотел на дно. Он хотел наверх. К свету. К любому, будь то солнце, луна или звёзды. Главное — к свету. К свету!

***
 — О Господи, Блэк, ЛеГуа, что произошло?! Мерлина ради, опустите его на кровать! Мисс Помфри, скорее принесите полотенец, бадьян и кровевосполняющего. Быстрее! Не мешайтесь, мистер Блэк!

Мадам Диллан никогда не суетилась. Абсолютно никогда. Альфард помнил, как Кэндэл на пятом курсе свалился с метлы, влетев своей упрямой башкой в трибуну и заработав трещину в черепе. И даже тогда мадам Диллан не суетилась и не торопилась, а спокойно и размеренно читала испанцу нотации, ероша волшебной палочкой его волосы.

Да уж, в данный момент Видэхой выглядел, мягко говоря, хреново. Видели бы его сейчас все его поклонницы…

***
И тут этот грёбанный свет наконец появился! А вместе с ним появились знакомое бормотание и волшебные песнопения мадам Диллан, шёпот хорошенькой Поппи Помфри и какой-то далёкий шум и шелест. Он что, в санитарном крыле? Чего он там забыл?

Тут свет мигнул, встрепенулся, как пламя свечи, и исчез.

Эй, ты куда? Вернись! Вернись, Мерлин тебя дери, проклятая вспышка!

***
 — Альф, такое уже было? — нетрудно понять, что скрывается за этим вопросом, заданным с сильным французским акцентом.
 — Всякое было, — блондин меланхолично пожал плечами, не сводя серых глаз со спины медсестры. — Не паникуй раньше времени. Этот засранец просто не посмеет так с нами поступить. Да и радовать подобным образом свою матушку он тоже не собирается. Я уверен в этом тупоголовом идиоте.

***
Свет. Снова свет.

 — Эй, дрянь, не уходи! Забери меня, я тебе говорю. Мне надоело. Хочу назад.
 — Зачем?
 — Там Альф и француженка. Да и мелкому паршивцу Блэку нужно дать в морду. Забери меня, ну же.
 — А где ты?
 — А я, по-твоему, знаю? В отключке, наверное. Я назад хочу.
 — У тебя есть что-нибудь взамен?
 — Золота при себе, конечно, нет, кроме… Цвет глаз — не вариант? И вообще, я отпрыск самого богатого испанского рода чистокровных магов. Слышал, как звучит? По-идиотски, не правда ли? Бери, что хочешь, но верни меня к этим умникам. Забери меня из тьмы.
 — Ты точно так решил?
 — Я не останусь здесь.
 — Тогда уходи за своим светом.

***
 — Мадам, он ул… Улыбается? — удивлённо пролепетала Поппи.
 — Улыбается? — медсестра, отвернувшись от шкафа со склянками и пробирками, вопросительно посмотрела на свою ассистентку. — Это в порядке вещей. Он всегда улыбается.

***
Смешно. У его света светлые кудряшки, голубые глаза, трёхдневная щетина и перегаром разит. Странный свет. Голос тоже странный — когда он зовет Видэхоя по имени, звучит что-то среднее между тоненьким «Кэндэлом» с французским акцентом и великолепным, но изрядно прокуренным английским «Кэндэлом».

Спину дико саднило, двинуть левым плечом было невозможно, потому что ключицу и руку тут же прошивала боль, идеально гармонирующая с набатом, звучащим в его голове.

 — Он будет в порядке? — привычный французский акцент сейчас менее злой и язвительный.
 — Да, мисс ЛеГуа. Думаю, к завтрашнему утру он придет в себя, — сухо произнесла мадам Диллан. Скала, а не женщина.
 — Не говорите ему, что я тут была.
 — Не скажу, — в твёрдом голосе промелькнула улыбка.

Не говорите ему, что я тут была.

Да он и сам в курсе. А теперь можно снова скользнуть во мрак. Во мрак тёплый, укутывающий, словно одеяло, наполненный его странным светом со светлыми кудряшками, голубыми глазами, трёхдневной щетиной, перегаром и идиотским голосом. В этом мраке, с этим светом — тепло и уютно. С француженкой он позже кое о чём поговорит, а с Альфом позже кое-что отметит…

8 апреля 1958 года

 — Хочешь, я судьбу ребёнка твоего расскажу?

Древняя старуха вцепилась трясущимися руками в девушку, испуганно прижавшуюся к своему спутнику. Тот настороженно смотрел на подозрительную женщину, столь чужеродную яркой и буйно весёлой атмосфере бразильского карнавала. Девушка, полу-испуганная, полу-удивленная, замерла на месте, чуть дыша.

 — Бесплатно всё расскажу, просто жалко мне вас. Лучше вам разойтись. Коли останетесь вместе — ждёт вас самая страшная потеря.
 — Что ты несёшь?! — вспылил молодой человек, имя которого было Кэндэл.
 — А ты не кричи, не кричи, я правду говорю, — одёрнула его старуха. — Вот всё ради вас всегда делаешь, а вы только кричите… Девочка будет у тебя, да недолго будет. Не успеет пожить. Будет дочка ядрёной смесью вас обоих. Упёртая, горячая, сорвиголова! А девочку мне жалко, такая рупитская ведьма, такая шармбатонская аристократка, такая гриффиндорка, такая бразильянка и такой молодой сгинет! Жалко, жалко… Молитесь, чтобы это ослепли мои глаза, иначе горя натерпитесь.
 — Замолчи! — Кэндэл впервые видел свою молодую жену-француженку настолько испуганной. — Это чушь, все эти твои россказни!
 — Вот опять кричите, кричите, — повторила старуха и медленно направилась прочь. — Ещё вспомните меня, да поздно будет… А глаза у неё будут твои, испанец, красивущие, а взгляд твой, француженка, твердый, своенравный. Такая бы ведьма была, а жаль-жаль. И вправду, смерть демонов своих не отпускает надолго. А демоны лучше ангелов, уж помяните мое слово. Лучше они, лучше…

25 сентября 1960 года

Это привычное ведьме ощущение придурок Видэхой по собственной дурости сравнивает с трансгрессией: земля уходит из-под ног и неведомая сила затягивает Ксай в какой-то полнящийся ночью мир, чтобы показать то, что возможно случится. И сейчас Ксайомэра с головой погрузилась в этот полумрак.

Её окружали пышные клубы дыма (или тумана?). Провидица уже уяснила для себя, что никогда нельзя узнать наверняка, где ты и что видишь. Что же она должна увидеть? Что должна принести с собой обратно в реальность?

Впереди что-то блеснуло во тьме. Это заставило ведьму насторожиться. Живо вспомнились рассказы Рамлы о том, как часто погибают провидцы в собственной голове от клинка или случайной зелёной вспышки, которая предназначалась даже не им. Ксай признаёт, что хочет умереть, но она не настолько малодушна, чтобы отравиться или перерезать вены, и слишком верит в то, что рыжий недоиспанец не хотел бы её скорой смерти. Впрочем, она вполне могла ошибаться в этом.

А впереди блестело зеркало. Тяжёлая резная рама выплывала из дыма (или тумана, или ещё чего-нибудь), но в гладкой поверхности зеркала отражалась вовсе не Ксай, а другая девушка — до одури похожая на Видэхоя.

 — Кэндэл?

Что, чёрт возьми, это может значить?

Золотые глаза, каштановые волосы, смуглая кожа, полные губы и широкий нос. В чём смысл отражения твоего лучшего друга в женском обличии? О чём это видение?

 — Ксай? — янтарные видэхоевские глаза цепко осматривали её с ног до головы. — Ты пришла, чтобы забрать меня? Я устал здесь быть один, ведьма. Забери меня назад.
 — Забрать тебя назад? Для этого мне стоит хотя бы узнать, где ты сейчас, если ты, конечно, не предлагаешь мне взять это твоё зеркальное вместилище и не утащить с собой. И вообще, почему ты девка, я понять не могу?

Это был Кэндэл. Сомневаться не приходилось. Потому что сходство было запредельным.

 — Я во мраке. Это жуткое ощущение, знаешь. Примерно как плавать в чернилах, наверное. Как ты думаешь, мне стоит это попробовать, когда я выберусь?
 — Что за хрень ты несёшь? Какие ещё чернила?
 — Я осколок. Я потерялся. Я вновь вернусь назад и исчезну. Я уйду с тобой, ведьма.

Рама зеркала начала таять, а дым (или что это вообще такое) разошёлся кругом возле ведьмы. Что-то подсказывало Ксай: нужно разворачиваться и валить по-быстрому, потому что её лучший друг, придурок-Видэхой, сейчас носится по городу, исполняя капризы своей беременной жёнушки, и никак не может быть где-то во мраке и плавать в каких-то там чернилах. Значит, здесь что-то нечисто, а Ксай проблем не нужно — она хочет спокойной жизни.

Враки, конечно, но ведьме приятно тешить себя подобной мыслью.

 — Ксай.

Зеркала нет, рамы нет, а неправильный Кэндэл стоит прямо перед ней.

 — Что ты такое, Мерлин тебя дери?

Настоящий Кэндэл всегда ругал и материл подругу за её глупое бесстрашие и безрассудность, которые глубоко вросли в бесшабашную натуру ведьмы.

 — Ты скоро увидишь меня вновь. Я даже уверен, что ты полюбишь меня. Ты уведёшь меня отсюда. Ты поможешь мне вновь стать целым. Я рад, что смог докричаться до тебя. Спасибо.

Девушка-Кэндэл положила руку ей на голову — прикосновение невесомое, лёгкое, — и земля вновь ушла из-под ног. Мрак вытолкнул хрипло дышащую и ничего не понимающую Ксай в залитую солнечным светом кухню в их с Видэхоем домике в апельсиновой роще.

В голове ведьмы бились только три слова.

Что это было?

3 ноября 1960 года

Когда измождённой, но безмерно счастливой Эмилин показали её ребенка, она едва сдержала крик ужаса.

Девочка была прекрасна, но она так внимательно смотрела на мать такими знакомыми глазами…

А глаза у нее будут твои, испанец, красивущие…

Все девять месяцев беременности не покидали Эмилин воспоминания о той карнавальной ночи, о той старухе и её словах.

А теперь девочка — девочка, которая так рано уйдёт.

 — Кармелита, — тихо прошептала молодая мама, крепче прижимая к себе ребёнка, а потом подняла испуганный взгляд на мужа. — Кэндэл, девочка с твоими глазами.

Сперва он замер на секунду, едва дыша, затем смахнул волосы со лба и так же тихо ответил:

 — Ну и пусть. Я никому не верю. Никогда никому не верил и всегда срывал уроки прорицания. Это мой ребёнок, а остальное неважно, Лин, остальное — пустяки.

Примечания:

А для следующей (первой, боже ж ты мой) главы у меня есть вот такая милота: http://alsmiana.tumblr.com/post/159113647479/лови-день-глава-1-крылья
И да, я имею Фиби Тонкин как Кармелиту Видэхой, Стивена Маккуина как Регулуса Блэка и Антонио Бандераса как Кэндэла.
Об остальных все будет сказано позднее! Наслаждайтесь!

В этот день Кэндэл всегда вскакивает с постели спозаранку и отправляется на кухню цедить горький кофе с каким-нибудь ликером — подойдет любой, что первым попадётся под руку. Эта традиция в ходу уже четвертый год, но со временем кое-что изменилось. В самый первый раз Видэхой боялся. У него предательски тряслись руки. Ведь, Мэрлин всех дери, не каждый день являешься незваным гостем на День Рождения особы, с которой в былые времена расторгнул помолвку, спровоцировав скандал и оскорбив девушку. Более того — в дом своей бывшей суженой Видэхой явился не один, а с дочерью, что уж наверняка давало семье именинницы право смертельнейшим образом оскорбиться. На следующий год Кэндэл похитил старшего сына своей несостоявшейся английской жёнушки. Ещё спустя год на очередном торжестве извинялся за этот инцидент.
Событий, грядущих сегодня, Видэхой уже не боялся — просто ждал.

 — Это обязательно? — Эмилин в легкой домашней мантии, расшитой солнечными лучами и апельсиновыми цветами, стояла, неловко привалившись к дверному косяку в проходе на кухню, и внимательно изучала мужа своими по-идиотски голубыми глазами.
 — Конечно. Ты не можешь запретить мне хорошенько повеселиться, Лин. Да и к тому же…
 — Обойдемся без твоих разглагольствований о её сыне.
-…я не могу бросить звёздного мальчишку, — упрямо договарил Кэндэл, обращаясь больше к чашке, чем к жене.
 — Когда-нибудь какой-нибудь Нотт, Мальсибер, Эйвери или еще кто-нибудь бросит в твою спину убивающее, и…
 — Ты воскресишь меня и убьешь за непослушание?
 — Да, примерно так, — улыбнулась Эмилин, поправляя непослушную прядь кудрявых волос. — Вообще-то я хотела сказать, что прикончу тебя за то, что детям пришлось смотреть, как ты умираешь, но можно последовать и другому сценарию.

Шутки о смертях и убийствах привычны в доме бесшабашного мракоборца-идиота, обожающего лезть в самое пекло, и Шармбатонской Чемпионки, сумевшей некогда пройти все испытания Турнира без единой царапины и принести Франции победу. Чудовищная пара, если подумать.

Внезапно повисшую тишину в клочья разорвал клекот угольно-черной скопы, ворвавшейся в залитую рассветными лучами кухню.
 — И в честь чего это? — француженка брезгливо дернулась в сторону, но Кэндэл все равно увидел огонек любопытства, мелькнувший в глазах Эмилин. Птица принадлежала семейству Видэхоев с Иммаколэтой во главе. Что же понадобилось от отщепенца его чистокровной родне?

Скопа, сверкая хищными янтарными глазами, покорно опустилась на предплечье мужчины.

 — Дела-а, — протянул Видэхой, ознакомившись с коротким посланием. — Меня требуют на аудиенцию, Лин. Кажется, не удастся мне сегодня повеселиться, — деловито нахмурившись, Эмилин отбрала письмо у мужа.

Кэндэлорайо, я хочу видеть тебя в твоем настоящем доме. Это по поводу юбилея Вальбурги Блэк.
Иммаколэта Видэхой

 — Выживи, милый, — шутливо произнесла жена, подперев голову рукой.
 — Постараюсь, дорогая, — в тон ей ответил Кэндэл, с громким хлопком растворяясь в воздухе. Эмилин недовольно поморщилась. Мужлан. Сколько раз говорила ему — не трансгрессируй прямо в доме! Всё нипочем.

***

Полдень. Солнечные лучи напористо прорывались сквозь перебираемые ветром легкие шторы, мельком пробегали по стенам, заляпанным краской, по треснувшему мольберту, дремлющей на жердочке скопе, резному изножью кровати… На постели прямо в комбинезоне безмятежно спала девушка, закутавшаяся в покрывало. С шумом влетевшая в окно почтовая бурая сова на свою беду разбудила скопу. Хищная птица, обнаружив чужеродное существо в обители своей хозяйки, тут же с громким клекотом взвилась с жерди и принялась гонять несчастную обезумевшую от страха почтальонку по комнате. Разбуженная поднявшимся шумом девушка испуганно подскочила и судорожно захлопала ресницами, пытаясь осознать, что творится вокруг неё.

 — Лельтад! Что ты творишь? А ну на место!

Заприметив, что получательница письма подала признаки жизни, сова кинулась к девушке и нашла укрытие в ее руках. Обиженная скопа покорно взгромоздилась на жердь, не сводя янтарных глаз со своей несостоявшейся жертвы, которая довольно ухала, протягивая девушке лапку с привязанным письмом. Письмо было от школьного друга — Джеймса Поттера, идиота, разгильдяя, но честного и чертовски везучего парня.

Карли, вы же должны сегодня отправиться на День Рождения Сириусовой мамаши? Так вот, увидишь этого умника — врежь ему хорошенько и напомни, что существует такая небольшая квадратная штука, при помощи которой можно связываться с друзьями. Когда вернешься, сразу же напиши мне!

Джим
P. S. Ма ждет тебя на чай целую неделю. Это уже не намек!

 — И ради этого меня разбудили? — простонала Кармелита Видэхой, падая на кровать и зарываясь носом в подушку. Джеймсова сова недовольно ухнула. — Лети уже домой, я не буду ничего отвечать. Лельтад, не тронь!

Скопа, лишившись развлечения, нахохлилась еще обиженней и вновь прикрыла глаза, прикинувшись спящей. Карли бы тоже не отказалась еще немножко поспать, но, видимо, не судьба.

 — Кармелита Кэйнд Видэхой, какого черта ты еще в постели? Давай, поднимайся! На человека не похожа, не то, что на чистокровку, которой тебе сегодня нужно быть, — ловкие руки выхватили подушку из-под растрепанной головы. — Подъём, я сказала, и иди в душ. Сколько можно повторять, берешься за краски — собирай волосы! Нет, все как об стенку…
 — Ма-ам, — простонала Карли, пытаясь вновь завернуться в одеяло. — Еще рано, мы все успеем до вечера.
 — Ничего не рано. Ты посмотри, что с твоей головой, — женщина сокрушенно вздохнула, оглядывая нечёсаные кудри, густо перемазанные зеленой краской. — Всё, поднимайся. Не услышу шум воды в ванной через пять минут — поговорим по-другому.
 — И зачем я все это делаю — непонятно… — мрачно пробормотала девушка, услышав, как за матерью закрылась дверь.

***

За поздним завтраком отец отсутствовал. Карли тут же поинтересовалась, куда исчез её любимый неугомонный папа.

 — За ведьмой отправился, — сухо ответила мать.
 — Ма, она все-таки моя бабушка, — хмыкнула Карли, терзая вилкой омлет. — А с чего бы это?
 — Откуда мне знать, что взбрело ей в голову? У Вальбурги юбилей, возможно, отправится вместе с вами.
 — Ну, просто отлично… — только ее и не хватало в этом королевстве уныния и аристократического почтения.

Иммаколэта Видэхой, мать Кэндэла и бабушка Карли, являлась одной из наихитрейших представительниц «слабого» пола. Еще в молодости гордая, властная женщина, которая прекрасно знала слабости не только свои, но и всех окружающих, легко управляла своим мирком. Она выбрала себе мужа, выбрала себе жизнь. Она, не марая рук, развязывала кровавые столкновения между испанской чистокровной элитой и «низшим классом» — магглорожденными, полукровками, предателями крови и их сторонниками. На востоке и севере ее прозвали Испанской птицей. Многие благородные дома желали заполучить её в союзники. Конечно, многие боялись её и многие боятся до сих пор. Даже после того, как родной сын унизил гордую Иммаколэту, практически растоптал репутацию, которую она создавала годами и ревностно оберегала. Но Видэхой умело извернулась, выкарабкалась из этой ситуации, практически ничего не потеряв и даже кое-что заслужив в «низших» кругах — возможно, когда-нибудь ей это пригодится. Она сделала вид, что простила сына, и он тоже сделал вид, что простил. Невербально они заключили пакт о взаимном существовании и ненападении, и пока не преступают этот пакт. Иммаколэта терпелива — иначе не поднялась бы на вершину. Она дождется своего часа. Она знает, что нельзя сдаваться и никак нельзя проиграть мальчишке. Она отомстит Кэндэлорайо за все его выходки. Испанская птица вознесет свой род еще выше. Пусть не сама, самой ей уже не успеть, но с помощью преемника. И Иммаколэта знает, что это последний шанс, потерять который она не имеет права.

Не успела Карли закончить завтракать и сокрушаться по поводу скорой встречи с Доньей Видэхой, как в дверях возникли отец и бабка. Кэндэлорайо, как всегда, улыбался во весь рот. Иммаколэта же окинула придирчивым взглядом помещение, раздраженным — Эмилин и приторно-ласковым — Карли.
 — Кармелита, — девушка, не переносившая своего имени, слегка поморщилась. — Сегодня я окажу вам с отцом большую честь. Я не только поеду с вами в Лондон, но и помогу тебе с подготовкой к приёму. Без твоей помощи, Эмилин, — добавила дама, сухо кивнув хмурой француженке. На несколько секунд скрестились «фамильные» золотые глаза и французские голубые.
 — Конечно, миссис Видэхой. Я ничего не имею против, — ядовито улыбнулась Эмилин.
 — Вот и хорошо, — послав снохе ответный оскал, Иммаколэта повернулась к внучке. — Наверх, Кармелита. У нас много работы.

***

 — В этот раз ты будешь особенно красивой, моя дорогая, — проворковала ведьма, с энтузиазмом помахивая волшебной палочкой, которая управляла расческой, продирающейся сквозь еще влажные после душа кудри Кармелиты. — Ты должна будешь показать себя как истинная последовательница нашей семьи. Ты ведь понимаешь, что в будущем тебе пригодятся связи в английском обществе? Благодаря моему авторитету, я думаю, они смогут закрыть глаза на твое не самое лучшее происхождение. Слава Мэрлину, что ты не похожа на свою мать. Ты истинная Видэхой, настоящая, почти как я. Видишь? — Иммаколэта приподняла подбородок Кармелиты, заставив ту внимательно вглядеться в отражение в зеркале. Чужое отражение. Волосы Карли не должны лежать так идеально, и ей бы в голову никогда не пришло вплетать в прическу лимонно-желтые цитриновые нити. Золотые отблески теней на веках выглядят вульгарно, и янтарные серьги тоже не её… Зачем столько золота? Конечно же для того, чтобы подчеркнуть своеобразную фамильную ценность — хищные, птичьи глаза цвета солнца. — Теперь платье. Вставай, дорогая.

Девушка болезненно дернулась, когда старуха взмахом палочки рывком стянула ленты корсета. Нечем дышать, да вдобавок и здесь проклятое золото… Впрочем, хоть какое-то разнообразие. Обычно каждый год в конце августа Кармелита отправляется словно не на День Рождения, а на какую-то траурную церемонию — она облачается в угольно-чёрное платье, проводя целый день в тёмном и неприятном доме на площади Гриммо, выслушивая чинные речи о том, что прожитых Вальбургой Блэк годов стало на один больше.

 — И последний штрих — чтобы эти английские псы знали, с кем имеют дело, — обманчиво мягко произнесла женщина. — Акцио, медальон.

Из ридикюля вырвалось довольно массивное украшение — еще одна фамильная драгоценность. Орел из темного золота, обхвативший крыльями треугольный герб семьи Видэхой — полная белая луна на темно-синем морском фоне, в центре золотой кубок, по бокам вьются ленты, усыпанные жемчужинами. Этот герб ясно демонстрировал своевольность и непокорность дома Видэхой, и именно поэтому Иммаколэта так тряслась над своей внучкой. Старуха до последнего верила, что рано или поздно сможет прибрать к рукам девчонку. Щелкнув застежкой золотой цепи, старуха приподняла орла и нажала на выступ снизу. Механизм сработал — орел распахнул крылья, на которых выведено «Nomen est omen».

 — Имя говорит само за себя, — властно произнесла Иммаколэта. — Помни об этом.

***

Наконец урвав минуту с дочерью наедине, Кэндэл увел Карли на кухню. Захлопнув дверь, он устало прислонился к ней спиной и согнал с лица притворную улыбку:
 — Напомни мне, почему я это делаю?
 — Потому что я твоя дочь, и тебе хочется позлить звёздную девочку и ее мужа и помочь их сыну, который якобы похож на тебя, — ответила девушка, переступая с каблука на каблук. Неудобно.
 — Это был риторический вопрос, — невесело усмехается Кэндэл. — Перейдем к делу, — и, закрыв одной рукой глаза, другой он принялся шарить в массивном кухонном шкафу.
 — Что ты делаешь? — невозмутимо спросила Карли, на самом деле весьма удивленная подобным поведением.
 — Не мешай. Так, это что? — Кэндэл вытащил на свет темно-зеленую бутылку.
 — Сангрия, кажется, сорок шестого года, — ответила Кармелита, слегка улыбнувшись. Теперь ясно, что ты задумал Кэндэлорайо Видэхой.
 — Чёрт, и кто ее сюда засунул? — сангрия была возвращена на место, рука продолжила свой поиск вслепую. — А это что?
 — «Огден».
 — О-оп, я ничего не видел, — бутылка перекочевала в руки девушки. — Боже, что я за отец-то, спаиваю свою малолетнюю дочь и ее друга.
 — Это нытье успокаивает твою совесть? — усмехнулась малолетняя дочь, осторожно опуская бутылку в сумочку, на которую уже были наложены чары невидимого расширения.
 — Совсем чуть-чуть. Мама еще пирог черничный приготовила, там, на столе свёрток. Ну, и я кое-что от себя добавил, пару пачек…
 — Я не курю, ему вредно.
 — Не куришь — молодец, а ему стресс снимать нужно.
 — Па!
 — Не спорь с отцом! Я лучше знаю. Помогает.
 — Я не смогла одежду взять.
 — Ладно, как-нибудь перетерпишь. Если мы сейчас не появимся, моя дражайшая madre заявится сюда сама. Думаю, нам это не нужно.

***

На предложение отца о трансгрессии бабка отреагировала ужасно болезненно, завела песнь о том, что порядочные чистокровные волшебники из порядочных родов перемещаются при помощи карет, а не какой-то суматошной трансгрессии. Кэндэл тут же миролюбиво предложил ей самой отправиться в экипаже и встретиться с Кэндэлом и Карли на площади. Прикинув, что подобное будет выглядеть еще хуже, чем бескаретное появление, Иммаколэта решила, что это можно представить как «я способна поддаваться новому и отказываться от пережитков прошлого» и согласилась трансгрессировать.

Стоит пронестись на всех парах сквозь бесконечно долгий, противный и одновременно упоительный миг, когда пространство пытается разорвать тебя на куски — и вот они уже стоят в трех шагах от вычурной кованой калитки. В мастерстве трансгрессии по обе стороны Ла-Манша не было равных Кэндэлу Видэхою. Он это знал и пользовался превосходством в своё удовольствие, а также, забив на правила, обучил дочь трансгрессии, еще когда той было десять лет — плевать на правила, один раз живём. Конечно, Эмилин об этом не было сказано ни слова — в целях предотвращения возможности скорого конца света. К тому же отцу с дочерью никогда не помешает их маленькая личная тайна.

— Вот мы и прибыли, — радостно улыбнулся мужчина. — Идем.

На пороге их встретил эльф-домовик. Несчастная прислуга безумно удивилась, что не пришлось забирать шляпу у мужчины и накидки у женщин. Кэндэл важным шагом, с суровым лицом и искрящимися весельем глазами прошествовал в гостиную на второй этаж. Иммаколэта с ужасом поняла, что они опоздали, и в очередной раз испытала желание ударить в спину своего выродка убивающим проклятием. Один Бог знал, как сильно она ненавидела это пятно на своей репутации, постоянно позорящее честь своего дома и рода. Даже превратившись из поганого подростка в мужчину с семьей и работой, он не изменился ни на грамм. Иммаколэта сама не понимает, почему всегда шла ему на уступки, почему не прикончила эту его подружку — бездомную ведьму, почему позволила так легко расторгнуть помолвку с Блэк, почему не убила грязнокровку-француженку… Скорее всего, потому, что она до последнего надеялась, что внутри него что-то, наконец, сломается и возьмут своё отцовские гены повиновения. Этого не случилось раньше и уже не случится сейчас. Мальчишке неожиданно достались ее упрямство, стойкость и сила воли. Но у Иммаколэты еще есть шанс на девчонку…

 — Кажется, все уже в сборе! И где же именинница? — наверное, так же глупо Кэндэл выглядел бы только одетым в меховую шубу на родном побережье Тосса де Мара. Вальбурга, тонкая, величественная, идеально красивая, восседала в кресле у камина с бокалом вина в руке и принимала поздравления. Тихий вежливый гул голосов с появлением испанцев резко оборвался.

Слегка прикрыв глаза, Вальбурга поставила бокал на поднос подоспевшему домовику и спокойно произнесла:
 — Кэндэлорайо, мы все уже испугались, что ты не придешь. Миссис Видэхой, я польщена вашим появлением. Кармелита, — Кэндэл уже давно привык, что в приличном чистокровном обществе он выполняет роль шута. Ему это даже нравилось. Нравилось еще большим темным пятном растекаться по безупречно белому полотну матушкиной репутации, искренне улыбаться и смотреть в эти непроницаемые лица. Его ненавидели, а он с удовольствием ненавидел в ответ, но отказать себе в развлечении не мог так же, как не могли и они. Это единственное, что роднило его со старым, давно заброшенным подальше чистокровным прошлым.
Все время поздравлений Кармелита по обыкновению держалась отца, но стоило наступить времени светских бесед уже на свободные темы, она сразу же попыталась скрыться от родни. Теперь это было сложнее, потому что цепкий взгляд бабки преследовал ее везде. Девушка едва ли не физически ощущала, как хищные глаза сверлят ее спину. Хотя это отвратительное ощущение перекрывалось другим — чувством тревоги. Где Сириус? Обычно он крутился среди этой напыщенной чистокровной братии, хамил и отпускал язвительные шуточки во все стороны. Сейчас его не было, зато сёстры Блэк — тут как тут. Беллатрикс и Нарцисса недовольными взглядами провожали нервно дрожащую Карли. С Беллатрикс у Карли не заладились отношения еще со второго курса — Блэк тогда была уже выпускницей. Кто же знал, что она так отреагирует на вполне себе безобидную шутку, сыгранную с её шикарным платьем… К тому же Кармелита сделала это случайно. Нужно было срочно куда-то ретироваться, потому что если Беллатрикс доберется до нее, то произойдет скандал и совсем не нужное привлечение внимания. К счастью, к Видэхой подошел Регулус, до этого стоявший в своей слизеринской группке Ноттов, Эйвери и Мальсиберов.

 — Карли, — Регулус, как и полагается младшему брату, всегда был как-то мягче, тише Сириуса. Это его качество даже как-то нервировало. — Ты к нему?
 — Привет. Ну конечно, как и всегда, только почему его сейчас тут нет?
 — Он опять пытался сбежать…
-…И нелестно отзывался о своих предках и нынешнем кумире аристократии, — вздохнула девушка. Даже Кэндэл не мог повлиять на Блэка, хотя разговаривал с ним на прошлое Рождество, пытался вправить мозги и объяснить, что столь резкие атаки не принесут Сириусу ничего, кроме проблем и мизерного морального удовлетворения. Сириус не внял словам старшего товарища и «брата по разуму» и, кажется, наоборот — стал вести себя еще более дерзко и резче демонстрировать отвращение к своим предкам, их крови и традициям.
 — Ты поможешь мне?
 — А разве я могу здесь выбирать? — грусть на удивлении шла Регулусу. И это заставляло волноваться за него, сочувствовать ему, но в тоже время хотелось взять краски, и намалевать на бледном лице искусственную улыбку, и стереть из глаз печаль целой голодной деревни — до того бывало рядом с ним неловко и неуютно.
 — Конечно, ведь тебе тоже может потом достаться. Я могу и сама как-нибудь… Придумаю, мне не в первой.
 — Идем, — он учтиво подставил ей локоть.

Чтобы там не говорили, а ведь и среди чистокровных встречаются вполне себе нормальные люди. «Выродки». Ее отец. Сириус. И Регулус, наверное, частично… Сириусу непросто понять, как тяжело его младшему брату, рвущемуся между чистокровными убеждениями родителей и анархистскими порывами брата. Все решительность и упертость рода Блэков ушли в старшего, младшему брату почти ничего не досталось.

Когда Карли наконец перестала ощущать на себе взгляд бабки, куда более опасный, чем зырканье сестрички Блэк, они с Регулусом вышли из гостиной:
 — Последний этаж, — кивнул Блэк. — Если что, я скажу, что ты отошла поправить макияж.
 — Вряд ли в подобное поверит моя дорогая бабушка, но всё равно спасибо.
 — Карли, можно попросить тебя об услуге?
 — Ты еще спрашиваешь!
 — Попробуй с ним поговорить.
 — Сам ведь знаешь, что это бесполезно. Хорошо, я попытаюсь. Еще раз спасибо, Регулус, — ответила она, направляясь к лестнице.

Попробуй с ним поговорить. Смешно. Да он просто нелестно пошлет ее куда подальше с такими разговорами, там уж слово за слово — и получится о-очень качественная ссора со всем к ней прилагающимся. Нет, Кармелите разве такое нужно? Лестница кончилась, и Карли оказалась на площадке, куда выходили только две двери — одна с табличкой, гласящей «Регулус», другая — «Сириус». Ну, вот и встретились спустя месяц, дорогой Бродяга. Девушка повернула ручку, открывая дверь, и в ту же секунду шквал жутких воплей, бешеных гитарных и ударных партий чуть не сбил ее с ног, здорово покусившись на целостность барабанных перепонок.

***

 — Ты что, придурок, совсем рехнулся? — Карли не услышала, как захлопнулась дверь — да что там, она не слышала даже собственного голоса, роясь в сумочке в поисках палочки. — Фините! — блаженная тишина молниеносно сменилась диким звоном в ушах.
 — Какого хрена? — доносится из-за кровати.
 — Ты рехнулся, Блэк? — повторила девушка.
 — Ты что ли, Кисти?
 — Вполне могла стать призраком. Я смотрю, весело ты отмечаешь День Рождение мамочки.
 — Веселее некуда, — усмехнулся Сириус, щуря светлые глаза. — А теперь, думаю, веселья точно прибавится.
 — Ещё бы. Я в гости с пустыми руками не люблю, — Видэхой выразительно тряхнула сумочкой, — но давай-ка меняться. Платье это меня убивает, а сменную взять не получилось.
 — Детка, ну что за глупая идея? Зачем тебе одежда? — ухмылка не сходила с его лица.
 — Сириус, у меня бутылка огневиски, сигареты и мамин черничный пирог. Думаю, ты догадываешься, каким способом можешь всё это получить, — улыбнулась Карли, стаскивая туфли.
 — Ладно. Но это грязный шантаж. Возьми что-нибудь в шкафу.
 — Хм, просить тебя отворачиваться — дело заранее проигрышное?
 — Ну что ты! Можешь попытаться, конечно.
 — Я говорила, как сильно ты меня бесишь? — протянула Карли, открывая шкаф и разглядывая полки с измятой одеждой.
 — Вроде да.
 — Придурок.

Она ни капли не стеснялась. Переодеваться при особях мужского пола было обычным делом. Почти весь круг общения Карли состоял из парней, девушек можно было перечесть по пальцам.

Сириус, выудивший сигареты из сумки подруги, щелкнул маглловской зажигалкой и блаженно затянулся, наблюдая за Карли, которая уже успела скинуть платье и облачиться в джинсы и тёмно-синюю футболку с надписью «The Beatles», подаренную ему Сохатым на позапрошлое Рождество. Он, честно признаться, едва узнал её такой размалёванной. К тому же заколотая чёлка шла Кармелите гораздо больше И… Это что, грудь?

 — Чёрт, расстегни, — застёжка проклятого медальона не желала поддаваться Кармелите, а носить эту дрянь, немилосердно оттягивающую шею, сил больше не было.
 — Что это такое? — поинтересовался Сириус, расстёгивая медальон.
 — Побрякушка, которую надо таскать, чтобы «английские псы знали, с кем они имеют дело», — ответила девушка, падая на кровать.
 — И с кем же они имеют дело?
 — С неуравновешенной кошкой, которой плевать, знают они, с кем имеют дело, или нет.
 — Кстати. Насчет кошки. Ты тренировалась?
 — Пыталась. Надолго не хватает, пару раз вообще не до конца возвращалась в норму, на ушах кисточки остались и шерсть на спине. А у…
 — Та же хрень, — предупредив вопрос, ответил Сириус.
 — Кстати, это от Сохатого, — чуть приподнявшись, Карли с силой треснула Блэка по затылку. — Писал мне утром, просил напомнить про зеркало. Кто-то обещал связываться с ним едва ли не каждый день.
 — Не до этого было, — неожиданно зло ответил парень и потянулся за огневиски, даже не возмутившись по поводу того, что ему так нагло отвесили подзатыльник. Плохой признак.
 — Что ты тут умудрился натворить, прям тако-о-ого?
 — Пытался свалить отсюда.
 — Ты и раньше пытался.
 — Теперь по-настоящему.
 — И раньше так было.
 — Нет, ты не понимаешь, — Блэк сделал порядочный глоток алкоголя. — Я по-настоящему пытался уйти из дома.
 — И где ошибся?
 — Сунулся к Альфарду, а там тетушка Дру с дочурками. Спалили, поймали, притащили обратно, отобрали палочку и заперли.

Про методы воспитания Вальбурги он промолчал, но о них Карли и сама прекрасно знала — стала свидетелем-очевидцем два года назад. Наверное, как раз в тот момент окончательно стерлась грань, отделяющая ее от компании мальчишек.

 — Мне вот одно непонятно, — Карли, перевернувшись на живот, отобрала у Сириуса бутылку и поставила на тумбочку. — Какого хрена косячишь ты, а получаю от Сохатого я? А еще Лельтад скоро беззастенчиво сожрёт семейную сову Поттеров. И кто будет возмещать им потерю? — Блэк, подавившись дымом, хрипло рассмеялся своим лающим смехом.
 — Тебе еще и смешно? — Карли ткнула его ступней в спину. — Я вообще-то серьёзно.
 — Я могу подарить ему сову на Рождество и стопку…
 — Даже не продолжай — меня не интересуют ваши грязные штучки! — парень опять рассмеялся и вновь потянулся за огневиски. Карли уже успела проклясть эту чёртову бутылку и безрассудство своего отца, когда Сириус внезапно убрал уже занесённую над бутылью руку.
 — Ещё раз на меня так посмотришь, и я выкину тебя за дверь, если не в окно, — вполне серьёзно произнес он, повернувшись к Видэхой.
 — Могу вообще не смотреть!
 — Вот и не смотри.
 — Да пожалуйста, — Карли, поджав губы, отвернулась к окну, а Сириус всё-таки схватил бутылку. Что, чёрт подери, на него нашло? Придурок-Блэк, блять. Вечно вот так у него — сам все сделаю, сам со всем справлюсь, а вы все пошли к Мэрлину. Оскорблённая невинность. Даже Сохатый иногда психовал из-за этого, но Карли бесилась чаще. Сейчас главное — не сорваться, а не то разругаются до самого Рождества.

 — Эй, — тихо позвал её Блэк. Так быстро сдался?Девчонка как можно более хладнокровно смерила его взглядом. Этот идиот протягивал ей бутылку.
 — Ты забыл, что я не пью? Даже пробовать не буду после того раза, — прошипела Карли. Слишком живо стояло в памяти прошлогоднее приключение и последующее вымаливание прощения у МакГонагалл чуть ли не на коленях.
 — А может, я втайне надеюсь, что ты пошлёшь мою мать так же, как тогда послала нашего уважаемого декана?
 — Чтобы сделать это, пить мне совсем не обязательно, я и так с удовольствием.
 — Пить одному как-то не комильфо, не находишь? К тому же сейчас лето, МакГонагалл поблизости не наблюдается, и неужели тебе не хочется устроить здесь хорошую заварушку?
 — Если тебе нужен собутыльник, то в следующий раз я появлюсь тут верхом на Сохатом. Но обычно собутыльник тебе не нужен.
 — А тебе лишь бы позлорадствовать, Видэхой, — комичности ситуации добавлял тот факт, что Блэк, сидящий спиной к Карли, в продолжение всего диалога держал в вытянутой руке треклятую бутылку и разговаривал через плечо.
 — Бродяга, скажи честно, у меня есть шансы отвязаться от тебя без использования волшебной палочки?
 — Ночь только начинается, Кисти. Давай решай быстрее, у меня рука затекает.
 — Один глоток, псина, один чёртов глоток и ты отваливаешь от меня, понял?
 — В тот раз ты говорила точно так же…
 — Сириус!
 — Ну давай уже.

Карли брезгливо сморщилась, почувствовав запах янтарной жидкости. У них будут проблемы. Впрочем… Блэк ведь прав. Сейчас лето, время безрассудства, и Карли безумно хотелось вывести из себя свою бабку, знаменитую Испанскую птицу. Вдох, выдох — и быстрый глоток. Огневиски обожгло губы и горло, на глаза навернулись слезы, и девушка со сдавленным шипением прижала ладонь ко рту, часто дыша.

 — Ты совершенно не умеешь пить. Стыдно, Кисти, стыдно, — Блэк забрал у неё бутылку.
 — О, великий гуру веселящего зелья, увы, ты не увидишь меня среди своих учеников, ибо я даже не собираюсь учиться этому непреодолимо сложному во всех отношениях делу, — прокашлявшись, заявила Кармелита.
 — Ужасно, детка, нельзя такой быть.
 — Да ну?
 — Не расстраивай папочку, — сложно понять, кто зашифрован под этим «папочкой». Сириус запросто мог говорить и о Кэндэле.
 — Да пошел ты, Блэк! — но алкоголь в голову уже ударил, а это, известное дело, всегда приводит к каким-то проблемам.

***
Мэрлин знает, почему они уже не на кровати, а на полу. Во всех углах комнаты надрывался очередной солист очередной маггловской рок-группы. Карли не запомнила ее названия, хотя Сириус вроде говорил. Сириус много чего говорил: алкоголь развязывает язык. Бутылка огневиски, осушенная общими стараниями, валялась где-то возле окна.
Сейчас Блэк, закинув ногу на ногу, устроился на полу рядом с Видэхой и курил, деланно-лениво выпуская изо рта дым, который Карли подхватывала палочкой, вычерчивая им в воздухе туманные иероглифы-закорючки. Алкоголь, отзывавшийся настойчивым биением в голове, дарил лёгкость и требовал активных действий. Ещё Карли немного мутило, но это было уже не столь важно.

Давно они так лежат? Кажется, Сириус уже несколько раз менял пластинки… Кармелите нужно высунуться в гостиную на глаза к бабке хотя бы ради приличия…
 — Эй! — девушка ткнула приятеля локтем, за грохотом ударных не услышав своего голоса.
Сириус вопросительно вскинул брови, медленно повернувшись к ней.
 — Мне нужно идти вниз, а то… — Блэк прищурился, придвинувшись ближе — за воплями вокалиста расслышать что-то было практически нереально. Нужно выключить проигрыватель.
 — Фините, — пробормотала Видэхой, неуверенно взмахнув палочкой.
 — Что случилось?
 — Если я не покажусь внизу, будут проблемы.

Какие проблемы? Встать на ноги — вот это сейчас главная проблема. Голова предательски закружилась, а в ушах зазвенело от тишины, поглотившей комнату вместо звонких гитарных аккордов.

 — Что ты несёшь? — недовольно буркнул Блэк, снова откидываясь на спину.
 — Ты всё прекрасно понимаешь, — отмахнулась Карли в попытке справиться с джинсами. — К тому же посмотри, что у меня на голове. Я ведь имею право побесить бабку и нарваться на лекцию о поведении, подобающем истинной представительнице рода Видэхой?
 — Ты так туда рвёшься, как будто тебе нравиться находиться в их замечательном обществе, — неожиданно зло бросил Сириус.
 — Блэк, ты уверен, что это я несу хрень?
 — Ну, а тогда какого черта ты собираешься к ним спускаться?
 — Чтобы они не поднялись сюда, придурок, и чтобы потом я вновь смогла сюда явиться, чтобы опять валяться тут на полу вместе с тобой, тупая твоя башка!
 — Ты правда что ли хочешь идти к ним?
 — Не имею ни малейшего желания, — холодно процедила девушка. Сириус прекрасно знал ответ, но хотел, чтобы она это произнесла.
 — Тогда давай просто свалим отсюда.
 — Я хотя бы имею шансы быть посвящённой в твой гениальный план, крайне предусмотрительно учитывающий, что вокруг постоянно крутятся домовики, внизу чёртова уйма волшебников, мы с тобой находимся на седьмом этаже, и, черт бы всё побрал, не можем спуститься ниже ввиду существования уже упомянутых эльфов?
 — У тебя есть волшебная палочка, Видэхой. Разве всё это является проблемой?
 — Что точно является проблемой, так это ты, Блэк, чёртова пьянь!
 — Чушь! — Сириус резко вскочил на ноги. О Мэрлин, как ему это удается? Карли едва не замутило снова.
 — Плоховоспитанные малосоображающие грубияны! — без запинки протараторил парень, касаясь указательным пальцем кончика носа. — Могу повторить на французском, если хочешь.
 — А на испанском?
 — Испанки-чертовски сексуально матерятся, верно? Ха, этого у вас не отнять.
 — Нет, ты всё-таки пьян. Я никогда не материлась при тебе на испанском!
 — Да ну? А как же наш уважаемый декан?
 — Мне никто не говорил, что она была стажёркой, когда мой отец — студентом-грубияном.

«Всё равно тебе нужно идти вниз», твердили хлипкие остатки разума, ещё не убитые алкоголем, и Карли не знала, за что цепляться: крупицы здравого ума, не утонувшие в огневиски, заставляли вновь цеплять на шею дурацкую фамильную хрень, наряжаться в идиотское неудобное платье, поправлять причёску и спускаться вниз, но в порядком опьянённой голове бродили и мысли попривлекательней, соблазнявшие девушку остаться здесь, в прокуренной комнате с ухмыляющимся идиотом-Блэком. Не стоит и сомневаться по поводу её выбора.

 — Что ты можешь предложить? — Карли потом пожалееть об этом. Но жизнь одна, и Мерлин разберётся со всем остальным!
 — Море рока, алкоголя и ветра тебя не устраивает?
 — Хочешь затащить меня в ваш с Поттером рай? Тогда ты забыл упомянуть еще пару-тройку грудастых девчонок.
 — Я и понятия не имел, что ты такого плохого мнения о себе. Твою самооценку нужно срочно поднять.
 — А твою — опустить. Как мы будем выбираться отсюда?
 — Видэхой, ты что, сейчас согласилась?
 — Блэк, ты бы от вопроса не уходил.
 — Понял. Мы с Пруэттами нашли одно заклинаньице, очень полезное для сдвигудара. Оно-то и поможет нам слинять.
 — Что за заклинание?
 — Аресто моментум.
 — Сириус, мы на высоте сорока с лишним футов, ты уверен, что это безопасно?
 — Еще не пробовал, поэтому я буду первым. Смотри, Кисти, моя жизнь будет зависеть от тебя! — об его ухмылку можно было очень сильно порезаться с непривычки, но Карли уже привыкла.
 — Ну тебя к чёрту. Я не буду использовать какое-то непроверенное заклинание с риском для жизни. Даже для твоей, — вроде бы достаточно твёрдо заявила Видэхой, порадовавшись поразительному в её состоянии самоконтролю.
 — Отказываешься?
 — Отказываюсь.
 — Окей, тогда я как-нибудь сам.
 — Сам?
 — Да, сам, — и полный невозмутимой решимости, словно Поттер, который в очередной раз поставил себе с утра цель добиться благосклонности Эванс, Сириус поднялся на ноги, подхватил со стула косуху и вопрошающе уставился на Карли. Та лишь удобнее устроилась на кровати, поджав под себя ноги.
 — Нет, Блэк, я не дам тебе свою палочку. Даже не проси.
 — В таком случае, тебе придется пойти со мной.
 — Сириус Орион Блэк, я сказала «нет».
 — Кармелита Кэйнд Видэхой, ты сказала «да», переступив порог этой комнаты.
 — Если ты разобьешься, Поттер порежет меня на рождественские ленточки.
 — Зато моя семейка, возможно, пришлет тебе сову с благодарственным письмом.
 — Эту сову я точно подам Лельтаду на ужин.
 — Я бы не рисковал, вдруг птичка несварение заработает?
 — Птичка моя, если ты рассчитываешь, что я попрусь куда-то босиком…
 — Ты бы очень неплохо смотрелась на каблуках верхом на моем детище, — на его детище? Чёрт бы побрал этого Блэка! Он собрал его, он, наконец, добил этот проклятый мотоцикл!
 — Ты закончил его? — сыграть незаинтересованность уже не удаётся.
 — Закончил, — довольно улыбнулся Сириус.
 — Мне нужны кроссовки и свитер! Пошевеливайся, Блэк!

Пьяные мысли торжествовали победу, остатки рассудка зализывали раны в глубинах сознания и сами себе пели прощальные гимны. Магглы из динамиков пели что-то про секс и свободу, а двое подростков, смеясь, копались в захламлённом шкафу в поисках обуви, которая могла бы подойти девушке. Далеко внизу по гостиной рыскала Испанская Птица в поисках своей внучки. Именинница в компании невестки награждала неугодных уничтожающими взглядами. Регулус Блэк вполуха слушал чьи-то чистокровные речи. Орион пил вино и упивался ненавистью к треклятому Видэхою. У каждого свои желания, заботы и переживания. У каждого свои тревоги. Но у двоих подростков в пропахшей табаком комнате их не было — у них было только предвкушение чего-то интересного, неожиданного, ужасно нужного. Они предвкушали жизнь. Свободную, самостоятельную жизнь, к которой совсем не были готовы.

Примечания:

Маленькая пасхалочка для следующей главы: чуть-чуть об Эмилин и Ксайомэре и о том, чем они обе так важны для Кэндэла.
http://alsmiana.tumblr.com/post/159147359514/лови-день-глава-2-разница
Я случайно увидела на тамблере весьма древнюю фотку Лизи Вирны, и просто у меня в голове лампочка засветилась, за спиной забахали фейерверки, а в ушах зазвучали фанфары, ибо если я как-то и представляю в своей голове блистающую француженку Эмилин ЛеГуа-Видэхой, то только так.
Ну, а Джиа Мария Каранджи есть моя совершенно неуправляемая и абсолютно не подчиняющаяся даже мне самой ведьма. Если кто-то думает, что сюжет здесь строю я, то вы ошибаетесь. Всем заправляет она.

Жарко. Волосы щекотали шею, забившись под свитер. Свитер? Почему она в свитере? В Тосса де Маре достаточно жарко, чтобы ходить в одном купальнике, а она лежала под пледом в свитере и джинсах. Что-то здесь не так…

   Сириус?..

***

 — Эй, ну где ты там? — Карли, смеясь, толкнула Блэка в бок, указывая на чернильно-синее звёздное небо. Они приземлились на крыше какой-то лондонской высотки и пока не собирались её покидать. Во всяком случае, пока не кончится маггловское виски или жильцы, разбуженные шумом, не вызовут полицию.
 — Кисти, что у тебя по астрономии?
 — Твёрдое, честно заработанное «Удовлетворительно». Ну, покажи же мне… — ей очень важно увидеть его там, на небе. Непонятно, конечно, зачем, но важно.
 — Иди к черту, я это уже тысячу раз делал, даже Сохатый может с закрытыми глазами ткнуть в эту грёбанную звезду.
 — Сириус!
 — Иди сюда! — он обхватил девчонку рукой за шею и притянул к себе. — Вон, смотри! Та странная штука — не понимаю, как они там пса увидели. И самая яркая звезда наверху — вот он я. Любуйся!

Крутанувшись на бортике с бутылкой в руке, испанка чуть не слетела с пятидесятифутовой высоты, в последний момент сумев удержать равновесие:
 — Видэхой, ты пьяная в хлам! Слезай оттуда! — Сириус почти готов был признаться, что его желудок совершил грандиозный кульбит до самого горла, когда девушка опасно отклонилась назад.
 — Это ты виноват в том, что я пьяная в хлам! И слезать я не буду, мне тут нравится!
 — Идиотка!
 — Да кто бы говорил!

Ветер свистел в ушах, холод пробирал насквозь крупную вязку черного свитера, заставляя кожу покрываться мурашками. Карли сильнее вжималась щекой в плечо Сириуса, крепче вцеплялась в пряжку ремня. Кажется, они всё-таки малость перебрали. Видэхой мутило, но бодрящие потоки холодного воздуха спасали от неминуемого. Они неслись на мотоцикле, скрытом в облаках, рядом со звёздами. Спасибо тебе, хмурая Англия, за ночь, за звёзды, за ветер, за этого Блэка. После круговорота молочно-белых точек перед глазами и мерцания далеких огней города где-то внизу начинался дикий калейдоскоп звуков, запахов и картинок. Вот Сириус неудачно пытался жонглировать бутылками. Вот Карли, смеясь, откинулась назад, оперевшись о мотоцикл, и последний внезапно снялся с подножки, а Блэк, матерясь, кинулся поднимать и подругу, и мотоцикл, явно больше обеспокоенный сохранностью стального коня. Вот Сириусу захотелось в полтретьего ночи отправиться к Поттерам. Еле отговорила. Дальше стремительно проносились мимо ухоженные английские домики, стриженые лужайки, лающие вдогонку псы, а потом неизвестно откуда появились красно-синие всполохи и искажённые скрежетом голоса.

Тупик. Хамские фразочки и смех Сириуса сменились сдавленным матом. Бензин кончился. Можно было бы трансгрессировать, но, скорее всего, пришлось бы оставить мотоцикл. Можно было бы как-нибудь заколдовать этих глупых магглов, но как? Времени на размышления не было вовсе, а размышления были. Так непутёвые представители двух благородных магических родословных оказались в комнате с решёткой вместо четвёртой стены. Оттуда тоже можно было бы трансгрессировать, но Сириус не мог оставить мотоцикл. Из-за этого они с Карли порядком разругались и теперь сидели в разных углах камеры, слишком раздражённые, чтобы вспомнить о наличии волшебной палочки, которая была бы весьма полезна.

Вскоре произошло то, что должно было произойти. С громким хлопком в камере появились трое мужчин: неунывающий испанец, статный аристократ и аристократ попроще.
 — Приветствую самостоятельных волшебников, — Кэндэл отвесил шутливый поклон двум подросткам. — Орион, как видишь, твой сын цел и невредим. Карли, нас с тобой убьют. Я не шучу. Альф, побеседуй-ка с магглами, если тебе не сложно, — Альфард тут же ретировался из камеры, где ощутимо нарастало напряжение, которое безуспешно пытался развеять неугомонный предатель чистокровности. Орион и Сириус смотрели друг на друга так, как смотрят два бойцовских пса, ждущих команду атаковать. Эта беззвучная перепалка была последним, что запомнила Карли.

***
 — Скажи мне, Кэндэл, скажи, как это получилось? — Эмилин металась по гостиной, не находя себе места. Давно она настолько не выходила из себя. Казалось, ещё несколько мгновений, и женщина примется палить по всему, что движется и не движется, из своей изящной волшебной палочки. — Она пьяная в маггловской полиции, что это такое, Кэндэл?! Объясни мне, чёртов испанец, объясни моей не понимающей этого варварства французской натуре, что происходит с моей дочерью!
 — Она подросток, дорогая. Кто знает, что там в этой очаровательной кудрявой головке? — лучезарно улыбаясь, мужчина пожал плечами.
 — Значит, теперь решено, — женщина опустилась в кресло с очень нехорошим серьезным лицом. — Она не вернется в Хогвартс. Я договорюсь с мадам Максим, её возьмут в Шармбатон. Французским она владеет. Проблем не будет никаких.
На несколько долгих секунд в доме воцарилась полнейшая тишина. Ошарашенный Кэндэлорайо непонимающе смотрел на жену:
 — Лин, ты что? Она же… Нельзя так, Лин…
 — Так будет лучше, Кэндэл. И ты это понимаешь.
 — Нет, я этого не понимаю… У неё друзья в Хогвартсе, Хогвартс — её дом! Она не согласится!
 — Я не собираюсь её спрашивать. Она ещё ребёнок. Мне лучше знать, что для неё правильно.
 — Она не ребёнок, ей уже почти пятнадцать. Сириус, Джэймс, Ремус, её друзья — сейчас они вся её жизнь. Никто не имеет права так поступать с ней, ни ты, ни я.
 — Ты помнишь Бразилию? Помнишь?! — голос Эмилин сорвался на крик. — Они с этим Блэком носились по небу на летающем мотоцикле. Два пьяных подростка! Он мог потерять управление. Она могла просто разжать руки. И вообще, Бог знает, что ещё они делали там всю ночь!

Эмилин ждала, когда же муж начнет защищаться сам и защищать Карли, перевешивая вину за поступки дочери на себя, но этого не произошло. Вместо этого Кэндэл повел себя совершенно не по-кэндэловски — внезапно посерьёзнел, выпрямился и, уставившись пронзительными желтыми глазами ей в лицо, принялся задавать вопросы, ответить на которые было не так уж легко:
 — Когда ты стала такой, Лин? Что я упустил? Когда ты стала крысой на корабле?
Крысой на корабле.
 — Она такая же, как ты. А я не хочу, чтобы она была такой. Ей самой это выйдет боком.
 — Ты не можешь ей запретить быть такой, какая она есть. Ты не можешь ей запретить быть моей дочерью и ты не имеешь права за неё решать.
 — Я имею полное право решать за неё, пока ей не исполнится семнадцать.
 — Ты не ответила на вопрос. Когда ты стала крысой, француженка? С каких пор во время шторма ты отсиживаешься в трюме?
Что на него нашло?
 — С тех пор, как я выросла, Кэндэл. С тех пор, как поняла, как опасно в шторм бросаться грудью о борт корабля.
 — Значит, я не вырос. Я не позволю тебе, слышишь? Не позволю превратить мою дочь в крысу, — он поднялся с дивана, направляясь в прихожую.
 — Куда ты?
 — К той, кто так же, как и я, в шторм бросается грудью о борт.
 — Стой! Кэндэл, ты не можешь уйти! — он не ответил, но остановился.
 — Какого чёрта ты женился на крысе, Кэндэлорайо Видэхой?!
 — Разве ты сама забыла, какой была раньше? — хлопок на краткую долю секунды разорвал неловкую тишину. Эмилин осталась в гостиной одна.

Опять понёсся к этой своей ведьме… Как же он не может понять, что его дочери угрожает опасность? А он поощряет все её выходки, общение с этими мальчишками, а теперь — теперь ещё и это отвратительное пьянство! Родной отец! Нет, Эмилин права. Она приняла единственно верное решение. Она больше не будет слушать Кэндэла, потому что если ему наплевать, что станет с их дочерью, то Эмилин — вовсе нет. Она всё делает правильно, и Видэхой поймёт это. До него всегда не сразу доходит.

***

Чтобы ещё хоть раз, хотя бы один грёбанный раз она пошла на поводу у этого Блэка! Нет, уж лучше сразу смерть от бесконечного бубнежа профессора Бинса. В последний раз Карли так тошнило, когда ей было одиннадцать — после съеденных девяти фунтов рахат-лукума. Но теперь прелесть бунтующего желудка дополнял ещё и неумолкающий гул под стать колоколам собора Сан-Пьедро, гремящий в голове. Ко всему перечисленному можно ещё прибавить дикую жару, страшную сухость во рту и общее состояние разбитой вазы, на осколках которой после самого акта разрушения ещё и хорошенько потоптались. Нужно встать. Нужно хотя бы попытаться встать.

 — Мерлин, — прохрипела испанка, за три секунды уже трижды пожалевшая, что в её голову пришла такая глупая мысль. А колокола всё не унимались, напротив, разошлись еще сильнее.
Лельтад поприветствовал подавшую признаки жизни хозяйку звонким клёкотом, гармонично влившимся в колокольный звон:
 — Заткнись, глупая птица, — хрип потихоньку перерастал во что-то, отдалённо напоминающее прежний голос Карли.

Интересно, Блэк ощущает себя так же? Да нет, скорее всего, он уже в относительном порядке и даже успел перегрызться с матерью. Да и вообще — чёрт с ним, у Видэхой своих проблем теперь хватает сполна. Прямо сейчас ей нужно добраться до ванной комнаты, а уж затем Кармелиту ждёт долгая, нудная и чертовски предсказуемая лекция от mama. Спасибо, Англия, за этого Блэка!

***
На лестнице послышались нетвердые шаги. Сидящая за столом Эмилин, откинув светлую вьющуюся прядь с лица, потянулась к тарелке с виноградом. Лучше сказать сейчас или дождаться возвращения Кэндэла? Карли, с мокрыми взъерошенными волосами, зеленоватым цветом лица и мешками под глазами, по-прежнему в одежде мальчишки Блэка, несмело переступила порог кухни, кинув на мать короткий испуганный взгляд солнечных глаз:
 — У меня есть право последнего желания перед смертной казнью?
   Вечная Кэндэловская придурь. Тем не менее женщина сухо кивнула, не глядя на дочь и вертя в пальцах крупную виноградину.
 — Стакан воды. А лучше сразу пару литров.

Мать и дочь молча сидели друг напротив друга. Карли, опустив голову, нервно поводила плечами под грозным взглядом родительницы. Куда, чёрт его дери, подевался папа, когда он так нужен?
 — Карли, ты вообще осознаёшь, что ты сделала?

Оправдываться было бесполезно, Карли это знала, но инстинктивно всё равно пробормотала какую-то чушь. Мать не поймёт, зачем она это сделала. Ни за что не поймёт, ведь Видэхой сама не понимает, что за демон дёрнул её пить маггловский алкоголь и творить безрассудства в маггловском городе, куражась перед маггловской полицией.

 — Это было крайне глупо. Я не понимаю, что ты пытаешься доказать этим. И если подобное случилось один раз, то, несомненно, случится ещё и ещё, и я, в стремлении предотвратить подобное, приняла очень важное решение. Ты больше не поедешь в Хогвартс. Я перевожу тебя в Шармбатон.

   Кармелита вздёрнула голову слишком резко, тряхнув волосами, и колокола в черепной коробке разразились громом снова, а на голые смуглые колени с противным шлёпаньем посыпались капли с мокрых чёрных кудрей. Хочет забрать меня из Хогвартса? Перевести? Перевести… Из Хогвартса? Прочь ото всех?

 — Ма-ам, я, кажется, упустила нить твоего монолога. Ты что…
 — Ничего ты не упустила. Да, я забираю тебя из Хогвартса и да, ты будешь учиться в Шармбатоне.
 — Нет, — ножки стула заскрипели по деревянному полу. — Нет! Ты не можешь! Почему?!
 — Я ведь объяснила: дабы предотвратить дальнейшие подобные случаи.
 — Так нельзя. Я не могу бросить Хогвартс. Там ведь мои друзья. Ты, что не понимаешь?
У неё друзья в Хогвартсе, Хогвартс — её дом!
 — С одним другом ты вчера напилась какой-то дряни, летала на мотоцикле и угодила в маггловскую полицию. Тебе такие друзья нужны?!
 — Да, такие! Такие! Я не поеду ни в какой Шармбатон и вернусь в Хогвартс! Ты не имеешь права решать за меня!
Ты не можешь ей запретить быть моей дочерью и ты не имеешь права за неё решать.
 — Имею полное право, пока тебе нет семнадцати.
 — У тебя ничего не выйдет. Ты не сможешь. Я вернусь в грёбанную Англию и даже не сунусь в твою обожаемую Францию. И ты не сможешь меня остановить! Можешь даже не пытаться! Я сбегу! — девчонка вскочила с места, встряхнув влажной темной копной волос, и молнией вылетела из кухни.
 — Кармелита, немедленно вернись! — крикнула женщина, но ответом ей послужил только топот ног на лестнице.

Такая же упрямая, как и её отец. Такая же упрямая, как и сама Эмилин… Нет, вовсе нет. Даже в её возрасте Эмилин была благоразумна. А потому француженка не могла не предусмотреть подобную реакцию дочки. Ну, посмотрим, что Карли сможет сделать без волшебной палочки.

***

 — Что б тебя!

Вот что значит разозлишься — даже трансгрессируешь криво! От смачного поцелуя с апельсиновым деревом Кэндэла отделяла всего пара-тройка дюймов.

 — Невежливо трансгрессировать прямо к порогу, Видэхой! Я думала, матушка хорошо вбила в твою пустую темненькую головку правила этикета, — зеленоглазая ведьма восседала на деревянных ступеньках крыльца и с усмешкой следила за неуклюжим лучшим другом.
 — Тебе плевать на нормы этикета, ведьма, я знаю.
 — Ну и знай дальше на здоровье. Давай быстро рассказывай мне, взрослый мужчина с семьей и работой, как тебя в очередной раз поимела твоя жена-француженка и вали дальше с ней скандалить.
 — Ксай, ты точно не влюблена в неё? А то ведь от ненависти до любви…
 — Нет, я по части мужчин. Мороки меньше.
 — Она хочет перевести Карли в Шармбатон.
 — И из-за этого-то ты так расстроился? Месячные, поди, милочка?
 — Не зарвалась ли ты, Ксай?
 — Ни капли. Карли сама всё разгребёт, так же как ты в своё время — с Дурмстрангом.
 — Но ведь Карли…
 — Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Хочешь поплакать на моей груди, а потом…
 — Ксайомэра, я…
 — …женат. Я в курсе. Просто не могу удержаться, — улыбаться с таким необидным ехидством и говорить с такой необидной язвительностью могла только эта ведьма.
 — Ты предлагаешь мне возвращаться обратно?
 — Ну, мы же поговорили. Логично предположить такой исход.
 — Не-е-ет, я не могу.
 — Ах, оскорблённая невинность. Ох уж эти заморочки женатых и замужних. И просто идиотов. Ладно, оставайся, подождем твой взбесившийся сперматозоид.
 — Мерлина ради, не называй так мою дочь!
 — Но разве это не правда?

Рядом с Ксай всегда было чертовски легко дышать, молчать, быть рядом. Впрочем, с Эмилин было почти так же. Почти. Ксайомэра была чем-то вроде дозы кислорода для задыхающегося огня свечи. Эмилин же — зажигалка, которая поджигала фитиль этой свечи раз за разом. Чтобы не потухнуть, Кэндэлу нужны были обе женщины. Его лучшая подруга, названная сестра, лучшее детское воспоминание, покуситься на которое он так никогда и не смог, и гордая красавица, остававшаяся неприступной вплоть до миллиардной, наверное, попытки завоевать её внимание. Они обе были нужны. И Кэндэл был нужен обеим. Одной даже больше, чем другой. И он это знал, поэтому каждый раз приходил жаловаться на семейную жизнь именно сюда, к вредной зеленоглазой ведьме, так похожей на злодейку из детских сказок. Она была его спасением, она вытащила его из этого пошлого и жалкого культа чистокровия и помогла не захлебнуться в новом, неизвестном мире.

***

Громкий хлопок двери и лязг дверного замка заставил скопу с криком взметнуться под потолок, а Карли — схватиться за голову.

 — На место! — рявкнула она на всполошившегося питомца, кинувшись к тумбочке, где должна была быть волшебная палочка. Должна была быть. Но её там не было. Со злости Кармелита изо всех сил шарахнула ладонью по лакированной доске, запоздало поморщившись от боли. Мама забрала её палочку. Лишила её магии. Думает, что справилась? Что без палочки Карли ни на что не способна? Что ж, она ошибается. Она все равно сбежит. Даже без палочки. Нужно скорее собирать вещи. До Хогвартс-Экспресса осталось чуть больше недели, это время можно пересидеть у Ксай, а если мать туда сунется, то перекантоваться у Анджи… Наскоро запихнув самые необходимые вещи в рюкзак, девушка выскользнула на балкон. За Лельтадом вернется чуть попозже, и за учебниками тоже. И за палочкой.

 — Эй. Это иногда может быть больно, очень больно. Иногда что-то будет получаться не так или не будет получаться совсем. Да вообще всё по-разному может быть. Ты точно не боишься? — в сотый раз спрашивал дочь Кэндэл.
 — Не-е-ет, па, — упрямо отвечала десятилетняя девчушка, качая кудрявой головкой, — Я хочу научиться трансгрессировать и стать мастером, как ты.
 — Ты уже как я, — улыбается мужчина. — Ну ладно. Для начала запомни: главное в трансгрессии…

Хлопок магического перемещения вновь всполошил птицу.

***

Звук трансгрессии эхом отозвался в погружённом в тишину доме. Кэндэл вернулся раньше обычного, но уж теперь-то всё развернется по обыденному сценарию: отец с дочерью будут сидеть наверху, обижаясь на весь мир (а в первую очередь, конечно, на Эмилин), и выдумывать коварные планы, которые помогут им изменить принятое мамой решение. В большинстве случаев планы срабатывали. Эмилин разрешила Кэндэлу научить дочь летать на метле в шесть лет, разрешила Ксай начать обучать девочку базовой магии в неполные восемь (Кэндэл тогда самым настоящим образом украл для дочери волшебную палочку)… Эмилин часто уступала им в их авантюрах. Однажды Кэндэлорайо даже взял Карли вместе с собой на задание! По сравнению с этим ежегодные визиты в дом Блэков и похищение Сириуса два года назад — просто цветочки. Эмилин больше этого не вынесет. В этот раз им не удастся её переубедить. И она пойдет и скажет им это прямо сейчас, чтобы зря не старались. Она будет непреклонна.

Поднявшись по лестнице за считанные секунды и буквально влетев в комнату дочери, Эмилин не обнаружила никого. Они что, прячутся от неё под кроватью или за шторами? Или… Хлопок трансгрессии был только один. Комната пуста. Выйти из дома так быстро они не могли. Значит, этот умник всё-таки претворил в жизнь своё глупое желание и научил девчонку трансгрессии раньше положенного срока? Идиот…

 — Ну и куда она отправилась? — француженка посмотрела на беспокойно хлопающего крыльями Лельтада так, будто надеялась, что он обратится человеком и пойдёт решать её проблемы. — К ведьме? К Ириартэ? Ещё куда-нибудь?

***

Сириус проснулся с непереносимой жаждой. Ещё у него страшно болела голова и ломило всё тело. В общем, все последствия приключений на лицо. Нужно было как-то собраться с силами и добраться до рюкзака, на дне которого покоилась склянка со сваренным лично мсье Лунатиком антипохмельным зельем. А рюкзак далеко: висит на стуле почти в противоположном углу комнаты.

После вчерашнего дражайшая маман абсолютно не горела желанием возвращать своему отпрыску волшебную палочку, поэтому придется подняться с кровати и доплестись до рюкзака. Повести себя, как типичный маггл, назло этой высокородной гадине, именующей себя его матерью.
После принятия кисло-мятного зелья туман в голове начал понемногу рассеиваться, а координация — возвращаться в своё нормальное состояние. К ужасному негодованию юного Блэка, на дне рюкзака помимо склянки с живительным напитком обнаружилось и сквозное зеркало.

Он действительно наплевал на данное Сохатому обещание. Просто было не до того. Этим летом предки совсем с цепи сорвались. Сириус шагу ступить не мог так, чтобы не нарваться на длинную лекцию о грязнокровных язвах, ныне изобилующих на волшебном теле, и прочей дряни, от которой сводило зубы. Конечно, Сириус никогда не молчал в ответ на бесконечно нудные речи родителей, и с обеих сторон сыпались крики и угрозы. Когда мальчишку заперли в комнате, даже не выгнав на показ гостям, он настолько убедил себя в собственном безразличии ко всему, что совершенно забыл про установленное со второго курса появление Карли в его мире.

А удалось ли Кисти сохранить голову на плечах? Или вчера они виделись с ней в последний раз? Как назло, единственным человеком, который мог бы удовлетворить его любопытство, был именно Джеймс Поттер, все лето старательно игнорируемый Сириусом. Карли обязательно уже написала обо всем Сохатому, если сама не принеслась в Годрикову Впадину с новостями. Впрочем, последнее вряд ли возможно. Миссис Видэхой определенно до сих пор в бешенстве. Сириус помнил, какой фурией она набросилась на Кэндэла в тот памятный год, когда отец Карли выкрал его и переправил к Поттерам почти на две недели. В общем, причин для дальнейшего откладывания связи не было, и только Сириус собрался позвать лучшего друга, как лучший друг позвал его.

 — Бродяга, блять! Если ты сейчас же не высунешь из своей вонючей дыры свой поганый нос, то я…
 — Сам ты блядь, Сохатый. Я, кстати, тоже очень рад тебя видеть и слышать, — и вот немая сцена во всей ее эпичной красоте.
 — Неужели ты снизошёл до того, чтобы вытащить зеркало из задницы и наконец ответить мне?
 — Как видишь. Конечно, возможно это сон, а я — твоя фантазия. Признайся, ты бредишь мной, Сохатый?
 — Ну ты и гад.
 — Ага.
 — Где, мать твою, тебя носило всё это время?
 — Совет. Не трогай мою мать для своей же сохранности. А так — в основном в гараже меня носило. Я собрал кое-какую вещицу и уже успел опробовать вместе с Кисти.
 — Ты его собрал? — Джим чуть не опрокинул стакан с чаем на затёртую до дыр «Историю квиддича». — Нет, реально собрал? И он прям… Того? — он поводил рукой перед лицом, изображая имитацию полёта.
 — И он прям того, — вяло передразнил Сириус. — Я вообще не пойму, какого хрена вы с Кисти так этому удивляетесь?
 — Ну, ты же не видел себя со стороны весь прошлый год, когда Альф писал тебе каждую неделю и раз в месяц присылал громовещатели в попытках распинать твой ленивый зад на свершение великого конструкторского дела.
 — Знакомьтесь, пожалуйста, это мои друзья, всегда готовые поддержать в трудную минуту. Она писала тебе?
 — Нет ещё, — мотнул головой Поттер, — а мать скоро в гроб вгонит своим «Когда же нас навестит Карли?». Будто бы я не знаю, что этот долбанный испанский ликёр, который притащит Кэндэл, интересует её раза в два больше, чем Карли.
 — По идее, уже должна была всё растрепать.
 — Мало ли, что у них там произошло. А что вы вообще натворили?
 — Да в общем-то ничего особенного, — пространно произнес Сириус. — Всего-то сбежали с приёма, мотались всю ночь по Лондону, сидели на крышах и в итоге загремели в полицию. Пустяки. Ничего интересного.
 — Бродяга…
 — Внимай мне, сын мой.

***

 — Ну вы придурки! — выдал Джеймс, выслушав историю ночных похождений. — Да, миссис Видэхой поди уже убила и Карли, и Кэндэла… — ответить Сириус не успел, потому что его внимание привлек внезапно замутившийся воздух у изножья кровати. За краткие мгновения по комнате пронёсся крошечный и почти невидимый смерч, в итоге с громким треском выплюнувший человеческую фигуру, угодившую под подоконник.
 — Что у тебя там творится? — раздался голос Поттера из зеркала.
 — Самому интересно.
 — Моя голова-а, — простонал Кэндэлорайо Видэхой, предприняв неудачную попытку подняться на ноги. — И рёбра… Мои бедные рёбра. Кажется, я сломал их все, — неожиданно дверь в комнату с грохотом распахнулась, и на пороге возник Орион Блэк, идеально причёсанный, в идеально отглаженной мантии и не менее идеальных, начищенных до блеска, туфлях.
 — Скажи мне, Блэк, — растрёпанный Видэхой в измятой клетчатой рубашке выглядел куда менее внушительно, — с каких пор в твоём доме трансгрессировать сложнее, чем в Хогвартсе? Что ты так охраняешь? Смотри, доложу Аластору, а он — выше, с вас последнюю шкурку сдерут.
 — Что тебе нужно? — раздражённо спросил Орион, словно резанув острым клинком.
 — Да так, — испанец облизал пересохшие губы. — Девчонка моя куда-то слиняла. Вот гадаю, сама она слиняла или кто-то приложил к этому свою грязную собачью лапку. Как думаешь, друг?
 — Её здесь нет.
 — А то я не догадался. До этого уровня ей ещё расти и расти. Сириус, это ведь не какая-нибудь ваша общая аферка, в которую меня решили не посвящать? — интерес Видэхоя к Ориону был потерян окончательно, что он не замедлил выразить полным переключением внимания на парня, всё это время молча наблюдавшего за двумя мужчинами и сжимавшего в руке зеркало.
 — А вчерашнего было мало? — Сириус искривил губы в усмешке.
 — Верно мыслишь! Вчерашнего было чересчур. А это не у Поттера ли наше самовольное недоразумение прячется?
 — Вряд ли.
 — А он не давал ей каких-нибудь нехороших вещичек? А то выходит, что она просто взяла и провалилась сквозь землю. Ладно, ребятки, у меня ещё есть куча вариантов, где она могла спрятаться. Попрошу всех слышащих не делать глупостей, и, в свою очередь, обещаюсь держать всех вышеупомянутых в курсе дела. Орион, не соблаговолишь ли проводить меня до выхода? Еще одна трансгрессия из твоего чудесного семейного гнёздышка уложит меня в могилу. Конечно, ты этому будешь крайне рад, но я-то ещё дочь не нашёл.

Продолжая нести чушь, никому не интересную, но помогающую не завопить от боли раскалывающейся на несколько частей головы, Кэндэл важно прошествовал мимо Ориона в коридор, а за ним и сам глава дома Блэков, предварительно окинув сына самым ледяным взглядом, покинул помещение.

***
 — Так, наша Кисти что-то мутит, и мутит без нас, — задумчиво произнес Джим, в чьих глазах вовсю веселились чертенята. — Разве это справедливо, господин Бродяга? По-моему, в установленном Своде Законов Господ Мародеров четко прописано, что делиться с друзьями нужно всем.
 — Действительно, господин Сохатый. Леди Кисти осмелилась нарушить самую нерушимую заповедь из всех самых нерушимых.
 — Думаю, нам стоит найти её и напомнить, что нарушать общепринятые правила некрасиво.
 — Абсолютно с вами согласен.


Примечания:
*Тосса де Мар — небольшой городок побережья Коста-Брава, находится в 90 километрах севернее Барселоны.
Небольшое превью к следующим двум главам: http://alsmiana.tumblr.com/post/159518581769/лови-день-главы-3-и-4-о-вампирах-и-испании
*Тосса-де-Мар - небольшой городок побережья Коста-Брава, находится в 90 километрах севернее Барселоны.

Кармелита лежала на спине и видела небо. Высоко в кристальной синеве мелькнула черная полоска — это величественный и огромный королевский орёл осматривал свои территории. Слышался шум родника. Под рукой Кармелиты — цветы. Жёлтые цветы, цветы-символы. Эдельвейсы. В глубине души оскалился острыми зубками комочек страха. Ладно, орёл в небе, ладно, шум родника можно спутать с шумом прибоя, но эдельвейсы? Они никогда не росли рядом с домиком в Апельсиновой Роще. Они вообще не росли на юге Каталонии.

Девушка резко поднялась с земли — виски тут же противно сдавило, в глазах помутнело. Где она, как оказалась на этом лугу? Местность казалась знакомой. Возможно, её не так уж и далеко откинуло. Папа говорил, такое бывает с новичками — плохо сконцентрировалась на месте прибытия, вот и всё. Ничего, сейчас Карли придёт в себя и попробует ещё раз. Что-то красное мелькнуло резким контрастом с ярко-зелёной травой, зацепив взгляд. Комочек страха превратился в огромного клыкастого монстра. На левом бедре девушки разрасталось кровавое пятно, пропитывая алым одежду и летнюю зелень. Это расщеп? Последний раз с ней такое лет в двенадцать было… И то — всего лишь царапина вдоль предплечья, а это… И ведь даже волшебной палочки нет! В глазах предательски закипали слезы. Нужно было просто дождаться дома отца, вместе они бы что-нибудь придумали. Но это слишком, слишком просто для глупой Карли… А теперь? Один Мерлин знает, куда её занесло, а трансгрессировать без окончательного прощания с ногой не представляется возможным.

Папа, где тебя черти носят?

Карли страшно. Очень страшно и больно. Адски больно.

***

Обычно Ксайомэра Кейпо де Льяно нечасто посещала общественные места Магической Испании, если исключить её «работу в Институте», но сейчас она сидела на складном стуле перед вереницей каминов в самом министерстве магии Королевства Испания. Удобно расположившись, ведьма читала книгу, словно ожидая прибытия поезда на перроне, абсолютно безразличная к косым взглядам работников. Никто, кроме верхушки, конечно, не знал, почему Ксайомэра обладала необъяснимым правом беспрепятственно делать практически всё, что вздумается, но никто этого права и не оспаривал.

Один из каминов полыхнул зелёной вспышкой. Вроде обычное дело — кто-то вернулся с обеда или проспал смену, но зелёная вспышка уже сменилась чёрным облаком пепла, а прибывший не спешил показываться. Ксай отложила книгу, поглядела на камин, усмехнулась и изрекла на английском:
 — Идите за мной, идиоты. Орать на вас будет Лин. Рада встрече, Поттер. Блэк, надеюсь, скучал, — и игнорируя удивленные взгляды и перешёптывания, ведьма, закинув сумку на плечо и прихватив стул, направилась к выходу.

***

Небольшой двухэтажный домик в старой части Тосса де Мара, обмазанный жёлтой краской и увитый лозами дикого винограда, с ухоженным садом, где пышно цвели алые гиацинты — гордость Эмилин — встретил ведьму угрюмой тишиной. Если, конечно, исключить раздражающее перешёптывание и слишком громкое шарканье двух пар ног у неё за спиной.

 — Ведите себя тише, призраки настоящего, — в очередной раз проворчала ведьма, но, кажется, проворчала на испанском.

На стук в дверь примерно с минуту никто не откликался, и ровно в тот момент, когда Ксай решила самостоятельно вломиться в жилище, ручка повернулась, и на пороге предстала француженка во всей своей аристократической серьёзности, но с озабоченным и загнанным выражением лица, что провидице-испанке несколько льстило, поскольку она… А, впрочем, неважно.

 — Ксай, какого чёрта?
 — Где твое гостеприимство, Эми? Ах, да, французам великодушие не дано. Но ты все-таки пересиль себя и пропусти нас в дом, что ли.
 — Нас?
 — Какие же вы все трудные… Почему нельзя просто делать то, что вам говорят? — ведьма протиснулась в прихожую, пальцем поманив за собой воздух. Во всяком случае, Эмилин всё показалось именно так.
 — Ладно, стягивайте свою плащ-палатку! И как вы под ней умудряетесь умещаться? Эми, вспоминай английский. Когда уже Карли научит их испанскому? Видимо, никогда, но я могу и ошибаться. Зато я точно помню, что у вас тут, Эми, была бутылка чудной сангрии, самолично прятала от придурка. Вспомнить бы теперь, куда… Да прекратите уже прикидываться, что вас тут нет! — рявкнула Ксай, покидая гостиную.

   Эмилин, нервничающая по поводу того, что Кэндэл и Карли не спешили появляться и раздражённая странным и глупым появлением ведьмы, уже собиралась последовать за Ксайомэрой с требованием объяснений, как вдруг посреди комнаты буквально из воздуха появились двое мальчишек: взъерошенный очкарик Поттер и этот Блэк.

 — Что, чёрт подери, творится в моем доме? — возмущённо воскликнула Эмилин, от удивления сбившись на родной язык.
 — Самим бы знать, — на безупречном французском ответил ей Сириус.
 — Здравствуйте, миссис Видэхой, — участливо вставил Джеймс, запихивая серебристую ткань в рюкзак.
 — Ведьма! Какого чёрта они тут забыли и что вообще происходит?
 — Что непонятного-то? — вяло откликнулась женщина с кухни. — Эти два идиота возомнили себя гениями, что свойственно всем подросткам, если ты помнишь. Ну, а я помогла им просто потому, что в будущем они пригодятся. Конечно, я и заинтересована была тоже. Ну представь: как им удалось пробраться в Английское министерство, незаметно воспользоваться камином и оказаться у нас? И что они вообще собирались делать, абсолютно не зная языка? Дети такие странные, честное слово… Да куда же я засунула бутылку?
 — Возьми любую другую и иди сюда, — появление хозяина дома было неожиданностью: когда нужно, Кэндэл умел быть незаметным.
 — Нет, мне нужна именно эта. У тебя будет тяжёлый день, советую не затягивать с разговорами. И забудьте о моём существовании, пока я занята поисками, — ведьма всегда всё знает, но никогда ничего не скажет. Что ж, зато она всегда обязательно поможет. Сжав губы, Кэндэл направился в гостиную.

Засунув руки в карманы, испанец плюхнулся в ближайшее кресло и вопрошающе уставился на застывших жену и двух лучших друзей дочери:
 — Ну, рассказывайте сначала вы, а потом уже я, потому что ваша повесть будет явно интересней моей. Да, я её не нашел и я сдаюсь, — закрыв лицо руками, мужчина сполз вниз на кресле. — Тем не менее, я слушаю, — мальчишки переглянулись и, синхронно пожав плечами, пустились в описания своего приключения.

***

Тремя часами ранее…

 — Это не сработает, — скептично произнёс Сириус, наблюдая за мечущимся по комнате другом, которому дар ровно сидеть на заднице не достался.
 — Всё сработает. У меня с прошлого Хэллоуина осталось немного перуанского порошка, и мантия нам в помощь. Твоё дело только шуму чуток навести, чтобы меня не заметили.
 — Двери не открываются сами, Сохатый.
 — Бродяга, ты реально тупой? Я не собирался лазить по твоей норе. Манящие чары вернут тебе палочку.
 — Ты помнишь принцип работы манящих чар, олень? Голову на отсечение даю, маман её из рук не выпускает.
 — Именно поэтому твой хвостатый зад должен торчать у двери. И кто из нас тут олень?
 — Что ты здесь забыл, Сириус? Ничего, мама, просто жду своего лучшего друга, с которым собираюсь сбежать. А, ну тогда всё в порядке, жди.
 — Смешно.
 — А мне в прошлый раз не было.
 — Ну просто отцу приспичило послать меня в сарай. Технически я не был виноват.
 — Не сомневаюсь.
 — В этот раз всё будет нормально. Ма возится с клумбами, а предок у себя в кабинете бумажки перебирает… Так, всё. Через минуты три спускайся вниз.
 — Только попробуй накосячить…

***

 — Вышло? — поинтересовался Видэхой.
 — Этот олень опять опоздал, — ответил Сириус, окинув друга злым взглядом.
 — Я понятия не имел, что мать решила переложить летучий порох! И вообще всё получилось же, так что прекрати ныть.
 — Ладно, это все понятно! — послышался крик ведьмы с кухни. — Вы в очередной раз — француженка, уши заткни — наебали Блэков, поржали, унеслись на край города, восхвалили свой несуществующий гений, но что потом? Как вы пролезли в Министерство?
 — Легко, — крикнул в ответ Джим. — Под мантией вошли с главного входа и все дела.
 — Ненавижу подростков.
 — Ксай, ты…
 — Кажется, я советовала тебе забыть о моем существовании и не затягивать с разговорами, Кэндэл.

Неопределённым взглядом посмотрев на дверной проём в кухню, Видэхой пружинисто вскочил с кресла.
 — Парни, на улицу марш. Лин, ты посиди. Мы сами всё решим.
 — Они дети, Кэндэл, если ты забыл! — неожиданно взвилась до этого молчавшая Эмилин.
 — Которые знают твою дочь лучше, чем ты! — рявкнул в ответ испанец так, что гордая француженка опустилась обратно в кресло. — Прости, Лин. А вы какого чёрта ещё сидите?! — невольные свидетели семейной перепалки тут же соскочили с дивана и кинулись в прихожую.
 — Я вижу тебя насквозь, Видэхой.
 — Приятно знать, ЛеГуа.

Всегда солнечный и поющий птичьими голосами Тосса-де-Мар сейчас до жути раздражал Кэндэла. Почему тучи здесь не могут средь бела дня собраться заговорщической группкой и пролиться гадким моросящим дождём? Было бы очень кстати. Усевшись рядом с мальчишками на ступеньку крыльца, мужчина задумчиво уставился вдаль.

 — Если кратко, то трансгрессионный путь я отследил. Она промахнулась, и закинуло её аж в Ордесу*. Порядочно отсюда. К тому же она либо сразу во что-то влипла, либо заработала расщеп, — Видэхой нервно сглотнул, вспомнив бурое пятно на траве. — И мало того, она ещё и не осталась сидеть на месте и ждать, пока я явлюсь. Эта пакость куда-то отправилась и пропала… Прочесал всю округу. Ничего не нашёл. Идеи? Предложения? Я, по-моему, уже на всё соглашусь. Вообще, я до последнего надеюсь, что вы меня обманули и у неё мантия, — поджав губы, Джэймс отрицательно качнул головой.
 — De putа!
 — Может, ещё раз поискать? — произнёс Сириус. — Никто просто так не пропадает. И Кисти не совсем идиотка.
 — Она попала в ущелье. Куча всяких пещер, пологих склонов и прочей гадости. Могла свалиться в обморок от потери крови или ещё чего-нибудь подобного и скатиться в какой-нибудь овраг. Прошло уже примерно четыре часа. Чёрт бы всё побрал…

А ведь началось все именно с его, Кэндэла, выдумки. Принцип «лучше под присмотром, чем втихушку» сработал наоборот. Вернее, сработал криво и с жуткими последствиями. И теперь Видэхоё хочет втянуть в это мальчишек… А больше некого.

 — Вам обоим влетит по первое число.
 — Впервой, что ли?, — махнул рукой Джэймс. Сириус поджимает губы и выгибает бровь. Девчонке с друзьями повезло.

***

Трансгрессировал Видэхой метра за три от того пятна. Смотреть на него еще раз не хотелось, показывать мальчишкам — тем более.

 — Так, от меня далеко не отходить. Если, что кричите. Ни с кем не разговаривайте. Хотя вряд ли кого-то встретите, но всё равно. И ещё… Кэндэл мог поклясться, что ровно пару секунд назад он чувствовал, как две ладони обхватывают его предплечья, но сейчас этого ощущения не было. И мальчишек тоже нигде не было.

 — Мир, да ты издеваешься надо мной?! Я что потерял их где-то в пространстве? Мерлин, почему всегда я?

***
 — Он что, исчез? — Джеймс вопросительно уставился на собственную руку, которой только, что держался за испанца. — Бросил нас тут?
 — Это очень весёлые испанские шутки, но, кажется, нам уже хватит! — сложив руки рупором, крикнул Сириус. Ответом была тишина.
 — Поздравляю, Сохатый, мы в жопе. Налево или направо?
 — Прямо.
 — Пошли прямо, — согласно кивнул Блэк, сунув руки в карманы джинсов и направившись вниз по склону.

***

   Неловко привалившись к очередному дереву, Карли прикрыла глаза, переводя дух. Голова кружилась неимоверно, адски хотелось пить, нога, обмотанная свитером Сириуса, онемела, а ещё Кармелиту тошнило. Больше всего на свете ей хотелось либо сдохнуть наконец прямо сейчас, либо очнуться у себя дома от этого глупого кошмарного сна. За те несколько часов, что Видэхой бродила по треклятому ущелью, волшебница успела понять, где находится. Местность неспроста показалась ей знакомой: это Ордеса. Ордеса, прекрасное умиротворяющее место, куда Карли приезжала с родителями в каникулы, превратилась в настоящую живую тюрьму. Лето. Крупнейший и популярнейший национальный парк. Где хотя бы один турист? Где хотя бы кто-нибудь, кто мог бы ей помочь? Запрокинув голову вверх, Карли в очередной раз сумела сглотнуть тугой ком в горле и загнать непрошеные слёзы назад. Всё будет хорошо. Не нужно бояться. Нужно думать. Ногу нестерпимо жгло под солнцем. Мысли путались. В глазах не прекращало предательски щипать.

   Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Карли судорожно замотала головой из стороны в сторону. Виски тут же отозвались тупым пульсированием. В кустах напротив что-то зашуршало. Здесь же не водятся хищники, правда? Чушь. Сюда людей пускают безоружных, с детьми. Какие к чёрту хищники?

 — Эй, там кто-то есть? — голос дрожал. Шуршание повторилось. — Кто вы? Вы можете мне помочь? Вы говорите по-испански?.. Или по-английски? Может, по-французски? — шуршание сменилось почти змеиным шипением; на секунду Карли даже показалось, что она слышала чей-то стон.

Вот сейчас ей по-настоящему страшно. Может, это просто белка или заяц? Ничего страшного, ничего страшного… Нечто гораздо крупнее зайца мелькнуло в тени кустов. Обман зрения? Она ведь потеряла много крови. Может, у неё галлюцинации? Слабый порыв ветра ласково мазнул по лицу. В следующую секунду кто-то с силой схватил Карли за волосы и потянул, обнажая шею. Видэхой закричала от испуга, вцепилась руками в костлявые предплечья напавшего, попыталась оттолкнуть, когда ощутила на шее лёгкий холодок и два почти безболезненных укола. Девчонка почувствовала, как загустевшая кровь медленно тянется к отверстиям на шее. Стало трудно дышать, в глазах всё поплыло от слёз.

Казалось, ещё секунда и Карли бы точно отключилась, но тут нападавшего отбросило от неё в сторону. Существо дико взвыло и метнулось в тень кустов. Кто-то схватил девчонку за плечо и встряхнул:
 — Кисти! Посмотри на меня, Карли! — у неё определенно начались галлюцинации. Перегрелась на солнце. Ведь Блэк никак не может тут быть? Перед глазами плясали расплывчатые цветные пятна, и Кармелита устало опустила веки.
 — Мерлиновы подштанники, что это ещё было? — возмущённо прозвучал откуда-то новый голос. Ну это уж точно чересчур — ладно Блэк, но Джим-то что здесь забыл? Ещё сейчас появится Ремус, да? Да, если это предсмертные галлюцинации, Люпин просто обязан предстать перед её глазами.
 — Рем, — говорить с пересохшим горлом это как шарить внутри наждачной бумагой. — Рем где?
 — Блять, да ты рехнулась, что ли? Давай поднимайся. Рэм, поди, сейчас счастливо читает список учебников в своей девонской деревушке*.
 — Я не могу встать, — да и не хочу тоже. Так странно говорить с призраками собственного разума…
 — Бродяга, оно там шевелится! — Джим во все глаза пялился на кусты, направив туда волшебную палочку.
 — Это вампир, — слабо, но на удивление невозмутимо произнесла Карли, так и не открывшая глаз. — Обычно они не нападают, тем более днём. Наверное, что-то случилось. Ему нужно помочь, — больно двигать шеей, жутко жжётся место укуса. Может, видения — это побочный эффект?
 — Помощь тут только тебе нужна, идиотка. И это — мой свитер? — Сириус удивлённо уставился на бедро девчонки, обмотанное чёрной вязаной тканью. Когда-то сносный предмет одежды пропитался кровью, превратившейся в сухую корку.

На Кармелиту при свете дня напал изголодавшийся вампир, тут же убравшийся обратно под защиту скудной тени. Что, кровь не пришлась по вкусу? Вампиры, в Испании, во всяком случае, не нападают просто так. Отец рассказывал, как устроена вампирская диаспора в мире испанской магии. Кровопийц здесь не угнетают, просто ссылают в эдакие защищённые резервации, охраняемые магией от солнца, привозят донорскую кровь. Поэтому нападение здесь чертовски странно. И кто спас её? Голодный вампир не отпустит жертву, пока её не прикончит… Вот она, мародёрская жилка: даже, находясь в полнейшей заднице, ты пытаешься рассуждать.

 — Сириус? — Карли схватилась за его предплечье. Вполне осязаемый, совсем как настоящий.
 — Аллилуйя!
 — Что вы оба тут забыли?
 — Размышляй логически, Кисти, — Сириус закинул её руку себе на плечо и, обхватив за талию, поднял на ноги. Попытавшись встать на пострадавшую ногу, Кармелита очень хорошо поняла, что чувствовала немая русалочка Андерсена, для которой каждый шаг по земле был адской мукой. Беспомощность раздражала, но появление парней странным образом придало сил.
 — Джим, дай ему свою олимпийку, — девушка кивнула на кусты, в которых скрылся вампир.
 — Это ещё зачем? — Поттер вопросительно уставился на подругу.
 — Кисти, ты точно спятила. Нужно валить отсюда, пока эта нечисть не оклемалась.
 — Эта нечисть — наш выход отсюда, придурок. Вы встретили ещё хоть кого-нибудь здесь? И как вы вообще здесь оказались?
 — Не встретили никого, — нахмурился Джеймс. — Твой отец нас сюда трансгрессировал, а сам исчез куда-то.
 — Этот вампир отведёт нас в ближайшее поселение. Отнеси ему олимпийку, Сохатый, — Карли чувствовала пристальный изучающий взгляд со стороны кустов.
 — С чего ты взяла, что он нас не кинет? — сухо поинтересовался Сириус, сжав губы и зло уставившись ей в лицо.
 — Он мне теперь должен, — решительно произнесла Видэхой. Блэк и Поттер красноречиво переглянулись: Кармелита была сейчас в том состоянии, когда даже конченый бред походит на неплохую идею.

Девчонка откашлялась и хрипло крикнула на испанском:
 — Эй, там! Ты ведь понимаешь по-испански? Солнце уже скоро сядет, а пока мой друг даст тебе кофту, закроешь ей лицо. Нам нужно в ближайшее поселение. Отведёшь? — кусты зашевелились, и Мародёрам пришлось принять это за знак согласия. — Джим, давай кофту, — Сохатый направился к кустам.
 — Это дерьмовая идея, — процедил Сириус, провожая друга цепким взглядом.
 — Есть лучше?
 — Вернуться туда, где мы потеряли Кэндэла, и ждать.
 — Он далеко не такой профан в трансгресии, как я, если не сказать больше. По-моему, вы разделились не случайно. Здесь что-то не так.

Джеймс тем временем благополучно добрался до нужного места и теперь запоздало гадал, куда сунуть эту злополучную олимпийку. Его проблемы решила высунувшаяся из кустов бледная рука. Неуклюже всучив руке кофту, Поттер, отчего-то ступая на цыпочках, направился обратно к друзьям, не перестав боязливо прислушиваться к шуршанию позади.

Через пару минут кустов выбралась девушка в водолазке и широких брюках с повязанной на голове олимпийкой Поттера, что закрывала лицо вампирши, как большой капюшон:
 — Меня зовут Ракуэль, — глухо прозвучал голос из-под кофты. — Мне стоит извиниться за то, что я сделала, и поблагодарить вас. Поселение здесь недалеко. Доберёмся за полчаса.
 — Спасибо, — кивнула Видэхой. — Я Карли, а это Джеймс и Сириус. Они не говорят по-испански.
 — Я знаю. Во мне твоя кровь. Идёмте.
 — Она отведёт нас? — Сириус с недоверием разглядывал вампиршу.
 — Да.
 — Я по-прежнему считаю идею дерьмовой.
 — Брось, Бродяга, пока всё получается, — отмахнулся Джим, закидывая себе на плечо рюкзак Карли. — Кисти, ты как?
 — Сдохнуть хочу, но кто мне разрешит?
 — Верно говоришь, детка. Мы прошли слишком большой путь, чтобы тебе это позволить.

Карли слишком поздно поняла, что переоценила свои возможности. Да, пройти первую пару метров и не висеть при этом на Сириусе мёртвым грузом ей удалось, но вот потом оставалось только молиться и материться сквозь зубы, надеясь так избавиться от злости и ощущения тотальной беспомощности. Хотя этим чувствам нужно отдать должное: они помогали оставаться в сознании, несмотря на манящее желание вырубиться.

Определённо, Блэк никогда не перестанет припоминать ей этот день. Он войдёт в историю. Хотя всё это, чёрт подери, из-за него случилось! Если бы они не загремели в полицию, то мать бы не ставила ей глупых условий, а значит, не пришлось бы сбегать из дома…

 — Почти пришли, — прозвучал голос вампирши. — Старайтесь не сходить с тропы. Сеть заклинаний может не пропустить. Поселение за холмом.

Скоро всё кончится. Наконец-то кончится.

 — Что она сказала? — Джеймс кивнул на шагающую впереди Ракуэль.
 — Что скоро придём и чтобы не сходили с тропы.
 — Почему не сходить с тропы? — Блэк подозрительно огляделся.
 — Сеть каких-то заклинаний может не пропустить нас. По идее она должна быть настроена лишь на вампиров, но, скорее всего, они могут приводить с собой кого-нибудь.

К тому моменту, когда вампирша наконец остановилась, Карли полностью уверилась в том, что если сделает ещё шаг, то точно упадёт и отключится. Ничтожные силы, пришедшие от воодушевления, исчезли без следа.

 — За мной. Шаг в шаг, — сухо произнесла вампирша.
 — Говорит идти цепочкой за ней, — тут же перевела Карли.

Проклятое шаг в шаг. Сириус вопросительно взглянул на подругу: 
— Справишься?
Карли сделала вид, что ничего не заметила.

Последний рывок. Где это хвалёное второе дыхание, открывающееся перед финишем? Видэхой убрала руку с шеи Сириуса, наступая на правую ногу, но тут же закружившаяся голова заставила девчонку мёртвой хваткой вцепиться в Джима, как в последнюю опору.

 — Всё херня, я уверен, что эта ваша защита пропустит нас и так.

Сириус уже вновь собирался закинуть её руку себе на плечо, но Карли, отшатнувшись к Джеймсу, зло на него зыркнула. Это не девчачьи капризы. Это уже въевшаяся, внедрившаяся глубоко модель поведения. Ещё до того, как Кармелита стала леди Кисти, они с Блэком здорово цапались. На младших курсах даже была парочка весьма запоминающихся побоищ, несмотря на презрительное отношение Сириуса к дракам с девочками. Девчонка первой дала ему в нос и сдержалась, не заревела, ударившись об парту, когда он машинально толкнул её в ответ. Не счесть, сколько раз за все три года их знакомства Карли пыталась доказать, что она ничем не хуже любого мальчишки. И каждый раз Видэхой натыкалась на снисходительные подколы Сириуса, уверенного в своём превосходстве, а потому сейчас подсознание отреагировало как обычно: не думай, что я чего-то не могу, придурок!

 — Кисти, не начинай! — простонал Джим, прекрасно догадывающийся о возможных последствиях грядущего.
 — Оставь, Сохатый, пусть делает, что хочет, — с непроницаемым лицом произнес Сириус.

Карли ненавидела, когда он делал так: смотрел с презрительным прищуром, складывал руки на груди, напряженно поводил плечами, пялился куда-то мимо собеседника. Она вообще ненавидела всех, кто пытался прятать настоящие эмоции за глупыми масками.

 — Да пошли вы оба, — лаконично процедила Видэхой, выпустив руку Джеймса и активно зашагав вперёд, снова глупо переоценив свои силы. Карли успела увидеть спохватившихся Мародёров и неумолимо приближающуюся землю, а потом почувствовала, как её подхватили чьи-то руки, и окончательно провалилась в темноту…

Примечания:
*Ордеса, Ордеса-и-Монте-Пердидо — национальный парк в Испании, провинция Уэска.
*Де?вон, также известное как Де?воншир — графство в Юго-Западной Англии.

Очнулась Кармелита от резкой боли в ноге. Распахнув глаза и жадно с хрипом втянув в лёгкие воздух, она метнулась в сторону и плечом ударилась обо что-то твёрдое, по-видимому, стену. В комнате было темно. Где-то в углу горела газовая лампа, но толку от неё было немного.

 — Не двигайся, — темноволосая женщина лет тридцати с лишним потянула Карли за руку. — Нужно обработать рану.
 — Кто вы такая?
 — Мне зовут Бенигни Баррос-Скелотто. Я старейшина поселения Эскуайн. И сейчас, если ты не хочешь, чтобы твоя рана загноилась, мне необходимо её продезинфицировать. Будет больно, но тебе придётся потерпеть — бадьяна нет.
 — А где Сириус и Джеймс?
 — Если ты о тех мальчишках-англичанах, то они в соседней комнате с Ниной и Ракуэль.
 — Ай! — Карли инстинктивно дёрнулась, когда Бенигни разрезала джинсы и обнажила расщеп (выглядел он, стоит сказать, отвратно).
 — Терпи. Всё не так плохо, как могло быть. Разве Кэндэл не говорил тебе, что с трансгрессией в столь юные годы стоит быть очень аккуратной? Не зря ведь придумали все эти возрастные ограничения, — вампирша встряхнула пузырёк с жидкостью непонятного тёмного цвета.
 — Откуда вы знаете моего отца?
 — Как-то раз он со своей ведьмой прятался у меня от матери, — женщина выплеснула содержимое пузырька на рану — с тихим шипением кожа покрылась какой-то серой пеной. Карли судорожно вздохнула, стиснув зубы, и зажмурилась.
 — Терпи. Это снимет жжение, — Беррос-Скелотто вскрыла новый пузырёк. Горько-сладкий запах листьев герани заполнил комнату. После этого зелья боль действительно уменьшилась, а жжение почти пропало вовсе.
 — Не так уж часто занимаюсь заживлением ран, сама понимаешь, так что лекарь из меня неважный, быстро ничего сделать не сумею.

Бенигни вытащила из кармана палочку и пробормотала:
 — Коалэсэро Анирэ, — рана начала срастаться, оставляя на коже светло-розовые рубцы. — Минут за десять управлюсь, — произнесла женщина, внимательно рассматривая свою работу. — Шрам, скорее всего, останется.
 — И пусть, — не моргнув глазом, выпалила Карли. Вампирша только усмехнулась.

***
Если сутки ничего не есть, то щербатый стакан с водой да чёрствый хлеб и сыр, покрытый далеко не благородной французской плесенью покажутся настоящей пищей богов.

Сириус и Джеймс сидели за деревянным столом в полутёмном подвале с газовыми светильниками на стенах, старательно грызли сухари и счищали с жёлтого сыра сине-зелёную плесень под взглядами двух вампирш, расположившихся напротив.

 — Улли, кто они такие? — Нина, юный вампир, девочка пяти лет с очаровательными голубыми глазами и двумя русыми косичками, восседала на коленях у черноволосой мулатки, Ракуэль.
 — Гости, Нина.
 — Они привезли кровь?
 — Нет. Они попали в беду, а мы им помогаем.
 — А почему они так странно разговаривают?
 — Они из другой страны и не знают нашего языка.
 — А-а-ага, — девчушка, задумчиво поджав губы, потянула себя за косичку.

 — Спорим, она на меня запала? — Сириус кивнул в сторону вампирш.
 — Нина? — усмехнулся Джеймс. — Конечно, она ведь сразу заявила, что у тебя прекрасные волосы.
 — Осёл, — Блэк попытался отвесить другу подзатыльник, но тот увернулся. — Я про Ракуэль.
 — Олень, — Джим многозначительно поднял вверх указательный палец, — Бродяга, сегодня не твой день.
 — О, действительно, о чём это я? Она точно не в состоянии устоять перед твоими очкастыми чарами, — закатив глаза, проговорил Сириус. Джеймс попытался пнуть друга под столом, но не достал.

 — Я уж точно в состоянии устоять перед очкастыми чарами, так что подвинься, обольститель. Что вы нашли пожевать? — чуть прихрамывая, к столу в сопровождении Бенигни подошла Карли.
 — Можешь оставить то, что осталось от моих джинсов, себе, — присвистнул Сириус, узрев свои джинсы превратившимися в элегантные шорты. На секунду Блэк задержал взгляд на тонкой розовой полоске шрама, что не укрылось от девушки.
 — Нравится? — поинтересовалась она, усаживаясь на лавку рядом с Сириусом и без особого энтузиазма оглядывая еду.
 — У тебя очаровательные ножки, Кисти.
 — Конечно, — усмехнулась Карли и тут же перешла на испанский, обратившись к Бенигни. — Сеньора Баррос-Скелотто, мой отец…
 — Не волнуйся, я послала за ним. Думаю, его скоро разыщут и приведут сюда, и вы отправитесь домой, а мы получим шанс на возвращение к нормальной жизни.

Ракуэль ссадила с колен Нину и, нервно поведя плечами, встала:
 — Сеньора, я выйду на воздух? Мне становится хуже от запаха, который вы принесли.
 — Иди, — согласно кивнула женщина. — А вы пока будьте здесь и никуда не уходите. Это для вашей же безопасности, ты должна понимать. Я пришлю за вами, когда приведут Кэндэла. Нина, идем, нечего тебе тут торчать, — девчушка радостно улыбнулась, сверкнув клычками, и с готовностью последовала за своей второй матерью.

 — Что она говорила? — спросил Джеймс, жуя хлеб.
 — Что послали людей на поиски папы, что нам пока стоит сидеть здесь и не привлекать внимание. Когда приведут папу — нам сообщат. А вообще здесь творится полнейший пиздец, — сообщила Кармелита, запустив руки в волосы.
 — Звучит обнадёживающе, — хмыкнул Сириус, — рассказывай.

***
Вернуться домой и быстро скончаться от убивающего проклятья Эмилин, узнавшей, что феерически удачливый Кэндэл потерял всех детей, кажется уже вполне неплохим вариантом развития событий.

Видэхой, приложив руку козырьком к глазам, рассматривал ущелье. Он видел островки елей, пихт и лиственниц посреди малахитово-зелёных полян с янтарными вкраплениями эдельвейсов, порозовевших от закатных лучей, видел пенящиеся ручьи, побуревшие камни горных пород… И ни единого признака парочки школьников поблизости.
 — Думай, Кэндэлорайо, думай. Все не так безнадёжно, как кажется. Великие основатели, кого я пытаюсь обмануть?!

 — Ты уверена в этом, вампирша? — Видэхой изумленно заозирался и заметил троих людей, которые, видимо, вышли из пещеры, что ниже по склону. Двое мужчин стояли так, что Кэндэлу не было видно их лиц. Один — высокий, худой, коротко подстриженный блондин в светлой летней мантии, — показался Видэхою как будто смутно знакомым. Второй был щуплый, как мальчишка, сутулый, темноволосый, в мятой и пыльной белой рубашке. Третьим незнакомцем была молодая смуглая девушка, будто сонная или скучающая, уставившаяся чёрными глазами куда-то мимо собеседников.
 — Абсолютно, господин. Сеньора сказала, что они — наш шанс на возвращение к нормальной жизни.
 — Силино, — обратился мальчишка к мужчине, а на Кэндэла тем временем словно ведро ледяной воды опрокинули: Силино Леаль — муж его старшей сестры. Какая изумительная встреча! — Думаю, нам стоит ещё раз наведаться к этой старухе. Возможно, она согласится наконец, а если откажет, то выполним план до конца и свалим. Мне уже надоело тут торчать.
 — Повелитель вряд ли оценит подобные действия. Но эти дети, про которых она говорит, могут быть опасны. Если старуха решит использовать их в своих целях и выболтает всё о нашем предложении, это скомпрометирует Лорда.
Лорда? Кэндэл удивлённо прищурился. Это часом не про того ли самого Лорда?
 — У нас нет выбора. Это ведь Баррос-Скелотто — бабка треклятых сестёр. Она не предаст этих грязнолюбок и ту шваль, которую они держат вокруг себя.
 — Ты слишком импульсивен, Сал.
 — А ты говоришь о компрометации Лорда, но при этом бездействуешь!
 — Ракуэль, — Силино вытащил волшебную палочку из кармана, — возвращайся в поселение и приступай к выполнению первой части плана. Жди меня и Сала. Если в течение часа мы не придём, то заканчивай план и проследи, чтобы дети до конца оставались в поселении.
 — Да, господин.
 — Империо, — прошептал блондин в спину уходящей девушке.
 — Мне кажется, это было лишним, — произнёс его сообщник.
 — С вампирами страховка не бывает лишней.

 — Эй, Силино! — Кэндэл сам не знал, какой демон дёрнул его вскочить на ноги и заорать во всё горло. Наверное, Видэхою просто осточертело сидеть, как мышь под полом.

***

 — Сюда уже больше двух месяцев не привозят донорскую кровь. Сейчас минимальная доза достаётся только детям, взрослым почти ничего не перепадает, и то не каждый день. Баррос-Скелотто говорит, что старшие вампиры уже не раз пытались бунтовать и собирались отправляться в Имплисито к Министерству Магии. Некоторые уходили, но никто так и не вернулся, кроме Ракуэль, которая привела нас, — повествовала Карли, откинувшись на стену и сложа руки под грудью. — Она надеется, что когда мы вернемся в цивилизацию, то расскажем о том, что здесь происходит. Она уверена, что начало этой дряни положило Министерство, а точнее — Совет Донов, за спиной у её внучки, которая является министром.
 — Что за Совет Донов?
 — Кучка чистокровной элиты, заправляющая делами волшебной Испании, первая пятёрка волшебников. Мерзкие, одним словом. Туда мой дед входит, — пожала плечами Карли.

***

Пристально следя за стремительно обернувшимися на его голос заговорщиками, Кэндэл потянулся в карман за волшебной палочкой.

 — Кто ты ещё такой? — мальчишка презрительно выгнул губы.
 — Не ожидал увидеть тебя здесь, Кэндэлорайо, — Силино быстро сменил маску удивления на возмущение. — Отчего ты не спускаешься к нам?
 — Здесь, — Кэндэл стукнул рукой по камню, к которому прижимался и который в любую секунду мог стать его укрытием, — у меня больше шансов сохранить себе жизнь.
 — Брось, ты же не думаешь, что я хочу убить своего шурина?
 — Если даже родная мать мечтает подсунуть мне яду, то уж не представляю, чего стоит ждать от зятя, — парировал Кэндэл, пожалев, что просто не кинул в спину этой парочке Инкарцеро. Грозный Глаз всегда говорил, что польза от Кэндэла есть только в открытом бою, а во всех остальных манёврах боевого и военного искусства он абсолютно бесполезен и вреда приносит больше, чем пользы.
 — Петрификус Тоталус! — темноволосый паренёк вскинул палочку, — заклинание ударило ровно в то место, где секунду назад находилась голова Кэндэла — сам он уже прятался за камнем.
 — Нет! — Силино вцепился в руку мальчишки. — Он уйдёт!

Леаль был отчасти прав: в других обстоятельствах Кэндэл бы действительно недолго думая трансгрессировал куда подальше, но не сейчас. Они говорили с вампиршей о каких-то детях. Часто ли по ущельям шляются дети, которых подбирают вампиры? И что это ещё за план, к выполнению которого вампирша должна приступать?

 — Свалю сию же секунду, как только скажешь, куда послал ту вампиршу! — крикнул из-за камня Видэхой. Да, Кэндэл, выдай ему себя с потрохами. Будь умницей, сообщи ещё, что раненую дочь с её друзьями ищешь, порадуй добрых дяденек! Идиот, идиот Видэхой!
 — Кэндэлорайо, мы можем разойтись мирно, — сообщил Силино. — Давай забудем эту встречу. Мы не видели тебя, ты не видел нас. Ничего не произошло. Согласен?
 — Ты думаешь, зря я клятву мракоборца приносил?
 — Что ты вообще здесь забыл, грязнолюб?! — какой смышлёный парень этот Сал! Откуда же такой взялся?
 — Не ваше дело.
 — Тогда проваливай отсюда и забирай свой длинный нос с собой, если не хочешь, чтобы он тут и остался!
 — Грубо, — усмехнулся Кэндэл. — У меня своё условие: вы отводите меня в поселение, я забываю, кто меня туда привёл.
 — Зачем тебе в поселение?
 — Причина довольно заурядная. Не хочу занимать ваше время своими скучными рассказами.
 — Увы, мы не можем этого сделать, Видэхой, и тоже по весьма заурядной причине. Раз уж у нас не получается разойтись мирно, то придётся…
 — …выбить дурь друг из друга, сеньоры? О, я согласен, но жаль, что шансов у вас нет, — Кэндэл трансгрессировал. Он появился за их спинами и тут же, до того, как кто-то из них успел обернуться или воспользоваться волшебной палочкой, положил ладони на их спины. Короткий толчок от плеч к кончикам пальцев, и Видэхой отшатнулся назад, глухо вскрикнув, а противники, парализованные, плашмя повалились на землю. Это была крайняя мера.
 — Не тряситесь, вас исцелят. Мне тоже, кстати, это особого удовольствия не доставляет, — произнес Кэндэл, печально глядя на пузырящуюся кровавыми волдырями кожу ладоней, будто с минуту раскаленные угли в руках мял. — Увы, легилемент из меня отвратительный, так что, может, вы сами скажете, как пройти к вампирам?
 — Пошёл к черту! — глухо прорычал мальчишка. Силино, по-видимому, вырубился от удара лбом о землю. Все они, эти Леаль, неженки.
 — Ну, я предлагал. Моя совесть чиста. Вам не завидую, — морщась от боли, Кэндэл вытащил из кармана палочку. — Легилеменс!

***

С гадким скрежетом ещё один светильник был сорван со стены и отброшен в сторону, а в воздух ударила струя отвратительно воняющего газа. Ракуэль нужно было поторапливаться. Хотя большинство взрослых вампиров находилось в «голодном сне», были и бодрствующие, которые могли помешать исполнению приказания господ.

 — Улли, что ты делаешь? Зачем ты ломаешь лампы? — одной из бодрствующих оказалась непоседа Нина…
 — Чтобы они не мешали спать взрослым, — глупо солгала Ракуэль.
 — Но ведь можно просто перекрыть газ.
 — Если его перекрыть, то свет пропадет везде, а если делать так, то только там, где спят взрослые, — нашлась Ракуэль. — Я ведь правильно говорю, Нина?
 — О, и правда! Улли, а можно я похожу с тобой? А то сеньора увела других младших на урок в наземный дом, а меня до сих пор туда не берут, говорят, слишком маленькая. Пожа-а-алуйста, Улли, можно мне с тобой?
 — Конечно, милая, пойдём скорее.

***

 — Тропа, защитное поле, тропа, защитное поле, тропа, защитное поле, — бормотал Кэндэл, спускаясь вниз по склону. — Мерлин, почему ты не дал мне хотя бы немного легилеменционного дара? Жалко было? — к ноющим ладоням прибавилось тупое сверление в висках за полученный минимум информации. Грозный Глаз не похвалит его за эту выходку. Руки заживать будут недели две, никакими заклятьями и зельями не спасёшься. Плевать Кэндэл хотел на подобный дар, но признавать, что временами он весьма полезен, приходилось. Карли повезло. Ей подобное проклятье не досталось. — Поле не даст мне трансгрессировать внутрь. Может, пометаться тут из стороны в сторону? Рано или поздно уткнусь носом в барьер… — Видэхой с грустью глянул на израненные ладони. — Придется потерпеть.

***

 — И мы должны торчать здесь до тех пор, пока не найдут Кэндэла? — Джеймс топал туда-сюда по комнате, засунув руки в карманы.
 — Тебе же объяснили, что раз мы не хотим, чтоб нас сожрали, надо сидеть тут и не высовываться, — раздражённо огрызнулся Сириус, которого метания друга порядком бесили. — Конечно, надеюсь, леди Кисти соизволит объяснить, благодаря чему мы оказались во всём этом дерьме, — Карли, в задумчивости следившая за движениями тени беспокойно перемещавшегося Джима, подняла голову, услышав свою кличку, и вопросительно посмотрела на Сириуса. Они ведь так нормально и не говорили толком.
 — Джим, я могу остаться у тебя до конца каникул? — спросила она.
 — Эм-м-м, — Джеймс быстро обменялся с Сириусом взглядом, сильнее взъерошил и без того торчащие во все стороны волосы. — Ну да, предки вряд ли будут против… А что так?
 — Я как тут оказалась-то — хотела попасть к Ксай, но накосячила, вот и выкинуло сюда. А к Ксай хотела смыться, потому что мать решила перевести меня в Шармбатон. И взгляд её злобный, и отец из дома свалил. Она только не знала, что я трансгрессировать умею, — парни уставились на подругу так, будто она семена ядовитой тентакулы тыквенным соком запивала.
 — Она хочет перевести тебя?
 — Из-за тебя, Блэк, между прочим, — сухо произнесла Карли.

Сириус вопросительно вскинул брови:
 — Из-за меня?
 — Я была пьяная, — язвительно напомнила Видэхой.
 — Я тоже, — не сдал позиций Сириус, зыркнув исподлобья.
 — Я была пьяная из-за тебя!
 — Я насильно тебе вискарь в горло не вливал!
 — Да, конеч…
 — Эй, ребят! Кто-нибудь ещё чувствует этот запах? — Джеймс озирался, то и дело, шмыгая носом.
 — Чего?
 — Запах кто-нибудь чувствует? Как будто кто-то сдох, — поправив очки на носу, Поттер подошёл к двери и подергал ручку. — Мы заперты.
 — С чего бы? — Карли нахмурилась, выбираясь из-за стола.
 — Так или иначе, это факт, — Джим толкнул дверь посильнее, но она не собиралась поддаваться. Подростки озадаченно переглянулись.

***

Кэндэл даже не пытался считать, сколько раз он уже успел трансгрессировать на какие-то ничтожные три метра вперёд или в сторону в поисках треклятого барьера. Боль в судорожно выпрямленных руках уже даже не ощущалась, в глазах искрило, а в затылок будто бы воткнули целого дикобраза.

 — Нет, это нереально, — тяжело дыша, Видэхой наклонился вперед, уперевшись костяшками пальцев в колени. — Это просто пиздец какой-то. Еще раз.

Перемещение. Пусто.

 — Ещё.

Пусто.

 — Ещё.

Пусто.

 — Ещё!

В этот раз ощущение было такое, словно по лбу дали молотком и тут же коленом в живот приложили. Если бы у Видэхоя хоть что-нибудь в желудке было, его бы несомненно вырвало. Отброшенный невидимой силой, Кэндэл рухнул на спину и с полминуты тупо пялился в темнеющее небо, а потом выдохнул:
 — Нашёл! Нашёл, чёрт подери!

***

 — Эй! Кто-нибудь меня слышит? Эй! — на двери не было замка. Её просто подперли чем-то с другой стороны. В такой ситуации пользы от алохоморы не было вовсе.
 — Да прекрати, блять, орать уже, Джим! — прорычал Сириус, саданув ладонью по столу. Карли молча кипела от злости, пялясь в пустоту. На взводе были все трое, но выражали это по-разному. И все трое совершенно не понимали, какого чёрта здесь происходит.
 — Правда, Сохатый, заткнись. Если бы кто-то мог тебя услышать, думаю, он бы уже был здесь, — Карли запустила руки в волосы.

Как же хотелось оказаться подальше от этой комнаты со спёртым, провонявшим какой-то дрянью воздухом… Но, пожалуй, больше Видэхой хотелось спать, глаза просто слипались — она так устала, что даже встать вряд ли могла. Стоит сказать, что и сидевший напротив неё Сириус, и прислонившийся спиной к двери Джеймс со скрещёнными на груди руками выглядели тоже неважно.

Воцарилось угрюмое молчание — для полного нагнетания атмосферы в комнате не хватало только тикающих часов. Все трое в глубине души полагали, что так пройдёт целая вечность, но стоило Карли тихо вздохнуть, как непонятная сила, обрушившаяся из ниоткуда, сорвала с петель дверь, осыпав повалившегося на пол Джима градом горящих щепок. Кармелиту окатило жаркой невидимой волной, приложив затылком об стену. Теряя сознание, она успела увидеть лишь тёплый свет горящих обломков двери и Сириуса, уткнувшегося лицом в стол, словно заснувшего…

***

 — Думаю, это последний, — произнесла Ракуэль, глядя, как светильник разбивается об стену.
 — И что будем делать теперь? — спросила Нина, сверкая в темноте голубо-розовыми глазами.
 — Как ты думаешь, час уже прошёл?
 — Ну, наверное, — задумчиво протянула девчушка, потянув себя за белобрысую косичку.
 — Газ до сих пор никто не перекрыл. Видимо, сеньора по-прежнему занята с детьми. Господа не пришли. Пусть тебе всё равно, Нина, но я не хочу этого делать, — Ракуэль опустилась на колени и нежно погладила девочку по голове. — Просто я не могу этому противостоять. Прости меня.
 — Что случилось, Улли?

***

 — Так, ты это умеешь, Кэндэл. Защитное поле — просто огромная-преогромная занавеска. Аккуратно раздвигаешь её потихоньку, аккуратно заходишь, и она сама закроется за тобой. Это реально. Ты устал, но ты должен, — Видэхой увещевал так сам себя уже с полминуты. — Ладно, сейчас… Нет, не сейчас! Да что ты трусишь-то? Пустяковое дело! К Блэкам вломился, думаешь, с этой хиленькой плёнкой не справишься? — мужчина зажмурился. Пару секунд просто стоял, покачиваясь с пяток на носки. Потом собрал остатки воли в кулак.
Трансгрессировал… И чуть не уселся на задницу. Поселение пылало всеми оттенками красного, жёлтого и рыжего, какими только может похвастаться феникс, купающийся в закатных лучах солнца.

 — Что за херня? Они внутри? Они внутри! Или… Блять… Как?!

Её нужно было почувствовать, если она там. Парни точно с ней. Но как? Карли ведь не просто так выперли из Рупитского Института. Она пустышка — без стихии внутри. Её так не увидеть. Плевать. Она его, чёрт подери, дочь. Он почувствует её даже без стихии, просто потому что она — его глупый ребёнок. Она — его часть. Нужно расслабиться. Нужно попытаться расслабиться. Первый глубокий вдох, второй… Плечи опущены, глаза закрыты. В гуще душной тьмы и жёлто-алых всполохов трепетала тоненькая бледно-лунная полоска. Она? Она! Но этого не может быть… Нет, потом. Всё потом. Сейчас нужно вытащить из этого дерьма троих идиотов.

***

Было трудно дышать, в лёгкие врывался горький горячий воздух. Кожа словно горела и плавилась, пряди волос липли ко лбу, перед глазами всё двоилось… Карли попыталась встать, но покачнулась и замерла, оперевшись о стол. Всё вокруг, словно раскалившись, окрасилось в жёлтый и красный, на стенах сплетались и извивались яркие пятна. Девушке казалось, что сейчас поздний вечер, и они всем курсом собрались перед камином в башне, в общей гостиной. Вон даже Сохатый и Бродяга что-то чертят, усевшись на полу, и едва не сталкиваются лбами. Сириус, почувствовавший её взгляд, поднял голову, у него вокруг лба повязан алый гриффиндорский галстук и он спадает Блэку на лицо, прикрывая висок. Бродяга что-то говорит Карли, закидывает руку Джима себе на плечо, пошатываясь, с трудом поднимается с колен… Кажется, он зовет её:
 — Кисти!

Злой, испуганный голос Блэка вернул Карли в реальность. Она внезапно обнаружила себя не в уютной, тёплой гостиной с мягкими диванами, а в душной комнатке с жёсткими скамейками. Сейчас деревянные панели, которыми были обшиты стены, полыхали огнём. Двери не было видно. Давясь душным горячим воздухом, Карли потянула ворот футболки к лицу и вдруг поняла, что в волосах Сириуса вовсе не форменный галстук: ккровь заливала ему висок и глаз. Видэхой сделала шаг вперёд и, оступившись, схватилась за плечо Джеймса, успев заметить, что у него треснули очки.

 — Что произошло? — прокричала она, но всё равно казалось, что за треском пламени голоса не расслышать, а ещё Карли казалось, что к треску пламени примешивался какой-то вой. Наверное, это было у неё в голове. Сириус покачал головой. Карли пыталась помочь ему удержать валящегося с ног Джима. Она сама сейчас была готова рухнуть. Она даже не могла понять, зачем они так стояли втроём, сгрудившись в одну кучу. И она совсем не понимала, что творилось вокруг и что им нужно было делать.

Вдруг Карли обдало легким порывом ветра. Кто-то схватил ее за руку, больно сжав запястье:
 — Держите его крепче, — произнёс знакомый голос, перекрыв треск горящего дерева, — подчиняясь приказу, Видэхой крепче вцепилась в Джима, и в ту же секунду пол выбило у неё из-под ног, а саму девушку словно сдавило тисками. Всего на несколько секунд — потом в легкие хлынул прохладный воздух. Обессиленная Кармелита опустилась на четвереньки в попытке отдышаться.
 — Куда ты пропал?!

Сев на траву, упершись руками в землю и глубоко дыша, Карли уставилась на перекошенного от злобы Сириуса, вцепившегося в ворот рубашки её отца. Джеймс, сидевший рядом, в своих треснутых очках выглядел так же жалко, как и сама Карли.

 — Куда ты, Мерлин тебя раздери, делся?!

Кэндэл удивлённо смотрел то на чёрные от копоти руки мальчишки, то на его чумазое лицо и сверкающие яростные серебряные глаза:
 — Я натолкнулся на поле и случайно отпустил вас, я думаю… Я даже не почувствовал это. Я не думал, что так выйдет. Я не успею, да? — Кэндэл, нахмурившись, посмотрел в сторону горящих домов. — Я должен сообщить об этом в Министерство. Что с Джимом? Нужно возвращаться в Тосса де Мар.

Отцепив руки Сириуса, которые тут же безвольно повисли, от своей рубашки, Видэхой повернулся к Карли и Поттеру:
 — Дверью шарахнуло, наверное, — бесцветным голосом сообщил Сириус. — Он стоял у двери.

Карли всё это время сидела и прислушивалась. Она же слышала что-то за шумом огня… Что-то непонятное, что-то, напоминавшее шум квиддичного стадиона, когда охотник закидывал квофл в кольцо, и болельщики восторженно кричали… Люди кричали. Крики! Она слышала крики! Там же люди! Они оставили там людей!

Карли, словно ужаленная, вскочила с места и уже норовила кинуться к поселению, когда Кэндэл перехватил её, прижав к себе:
 — Что ты делаешь?! — заорала она, пытаясь вырваться из рук отца. — Там же люди! Надо им помочь! Мы должны помочь!
 — Мы не можем им помочь, Карли, — у Видэхоя-старшего от напряжения желваки заходили на щеках. — Вампиры сгорают дотла. Ты же знаешь, они всегда сгорают дотла. Их нельзя потушить. Мы уже не можем их спасти. Никого! Нам нужно уходить отсюда. Сириус, поднимай Джеймса. Здесь нельзя оставаться.

***

Они трансгрессировали в прихожую. Откуда-то тут же выскочила Эмилин и степенно вышла Ксай.

 — Где вы… Что произо… Кармелита! — Эмилин прижала ладонь ко рту.
 — Не успел, да? — Ксай, скрестив руки на груди, привалилась плечом к стене. — Я ведь говорила тебе, придурок, не затягивай с разговорами. Много их хоть было?
 — Я не знаю, ведьма, — Кэндэл вскинул на подругу золотые глаза. — Посмотри, что тут с парнем, — он аккуратно подтолкнул к ней Джеймса.
 — На первый взгляд — небольшое сотрясение. Ну, пошли повнимательнее глянем, что с тобой, магнит для проблем. Блэк, думаю, стоит оставить семейку на пару минут, — с этими словами Ксайомэра увела Поттера на кухню. Сириус, пожав плечами, направился за ними.

***

Карли, должно быть, действительно выглядела просто ужасно, раз мать так и замерла с широко распахнутыми кукольными глазами и рукой, прижатой к губам.

 — Ты, — Эмилин, очнувшись, подскочила к дочке и схватила её за плечи, — ты вообще никогда не думаешь о последствиях?! Ты хоть знаешь, что могло с тобой случиться?! Ты погибнуть могла, глупая!
 — Лин, давай потом, — Кэндэл хотел было положить руку на плечо жене, но та только отпихнула мужа.
 — Не трогай меня! Ты тоже хорош! Если бы не твои выходки, ничего бы этого не было!
 — Лин…

Дрожащая Карли стояла между родителями, опустив голову. Она не могла понять, почему до матери не доходит, что она, Карли, жива и относительно цела, а люди там…

 — Ты ничего не понимаешь! — девочка не узнала собственного голоса. — Ты никогда не хочешь ничего понимать! Ты не можешь выслушать и войти в чужое положение! Ты вообще ничего не можешь! — она пятилась к двери, не сводя разъярённого взгляда с матери. — Ты даже меня понять не в состоянии! О других и говорить нечего!
   В глазах закипали злые слёзы, но парни не плачут, как сказал ей как-то давно Кэндэл, а Карли не хуже любого парня.
 — Куда ты теперь собралась? — Эмилин шагнула вперед с намерением поймать дочь, но та оказалась проворней.
 — Подальше отсюда! — рявкнула Карли и, рывком распахнув дверь, выскочила на крыльцо.

Почти бегом она спустилась вниз по улице к главному пляжу. Там вовсю веселились неунывающие испанцы, играли уличные музыканты, разливались весёлые трели множества скрипок и флейт, звенели гитарные аккорды, загадочно вспыхивали фонари. Люди провожали лето. Они все жили, а Карли хотелось сдохнуть или хотя бы спрятаться от этой жизни куда подальше.

Если пересечь главный пляж и направиться в сторону стены, то можно добраться до лестницы, которая ведёт за утёс к Ведьминому пляжу. Ходит легенда, что здесь одна семья не так уж давно пыталась убить свою дочь, которая была ведьмой, но сами силы природы, море и ветер, заступились за неё, и девочка спаслась, но само место осталось заколдованным. Простая байка, но туристы покупаются и обходят пляж стороной, да и сами жители города достаточно суеверны, чтобы верить всяким россказням и избегать это место. Впрочем, и пляж сам по себе не из лучших — каменистый, дно неровное уже у самого берега, даже ямы есть, и притом достаточно глубокие. Но Карли любила Ведьмин пляж, где пять лет назад сама чуть не утонула, несмотря на вечно гуляющий там сырой ветер. Что-то в этом месте внушало желанное спокойствие и чувство защищённости. Может, громоздящаяся в десяти футах от воды каменная стена средневековых времён, оберегающая старую часть города от морских ветров, а Кармелиту — от самого города?

Спустившись к песку, Карли скинула кроссовки, босиком прошлёпала к воде и плюхнулась задницей в самый прилив. Волны приятно холодили ступни. Пару минут Кармелита смотрела на горизонт, а потом запрокинула голову и упала на песок, уставившись в высь звёздного купола. Горло сдавило горьким спазмом. Почему матери так сложно её просто выслушать и понять без всяких воплей и упрёков? Почему всё всегда происходит так? Почему она, черт подери, отказывается принимать Карли такой, какая она есть? Почему она так яростно хочет её изменить?

Судорожно вдохнув, девочка спрятала глаза в сгибе локтя. Нет, к чёрту реветь из-за подобного. К чёрту вообще из-за чего-то реветь. Осталось подождать какую-то пару лет, и Карли станет совершеннолетней. Тогда уж никто, даже мать, не сможет ей указывать и за неё решать.

Где-то вдалеке закричала чайка, издалека слышались весёлые вскрики и смех, волны с шипением разбивались о камни.

Там были дети. Маленькая девочка, Нина, кажется. Она тоже сгорела, как и Ракуэль и эта добрая сеньора, которая лечила Кармелиту. Почему?

 — Эй, что ты делаешь? — убрав с лица руку, Карли обнаружила стоящего над ней Блэка. По-видимому, Ксай подлатала и его, потому что над бровью теперь красовалась тонкая красная полоска вместо кровоточащего пореза.
 — Где Джим?
 — Ведьма дала ему умиротворяющего, спит теперь, как сурок.
 — Какого хрена ты здесь забыл? И вообще как ты меня нашёл?
 — А ты как думаешь?
 — Ведьма всё всегда знает…
Сириус согласно кивнул, опускаясь рядом с ней на мокрый песок.
— Я не поеду ни в какой Шармбатон, — Карли очень хотелось, чтобы он это подтвердил, чтобы ещё хоть кто-то разделял её стойкое убеждение, что она вернётся в Хогвартс. Но вместо того, чтобы сказать «Да, никуда ты от нас не денешься», этот идиот просто пожал плечами и даже не посмотрел на неё.
 — Я ненавижу её, — Видэхой уткнулась лбом в колени, пряча лицо. — Она ведь даже не думает о том, сколько там погибло людей…
 — Она и не знает об этом. Кэндэл ничего не сказал, — отрывисто произносит Сириус.
 — Да если бы и сказал, она бы внимания не обратила, только бы орала и орала о том, какая я дурная и ни о чём не думающая, — чтобы не разреветься от обиды, Кармелита со всей силы впилась ногтями в бедро. — Её вообще никогда ничего не волнует, кроме моих оценок и перспектив. Ей даже на тебя и парней плевать! — на самом деле Видэхой знала, что Сириус на дух не переносил подобных разговоров, но остановиться не могла.
 — Вставай давай, — Сириус вскочил на ноги и протянул ей руку.
 — Что?
 — Вставай, тебе говорят, — зло оскалился он и, не дожидаясь ответа, грубо схватил её за локоть, дёрнул вверх и с силой толкнул в воду так, что девчонка не удержала равновесия и шлепнулась в волны.
 — Блэк, ты рехнулся?
 — Чего ты опять расселась? — он снова поднял её и снова толкнул назад, загоняя глубже в море. В этот раз Карли устояла на ногах.
 — Блэк! — он шёл прямо на неё, а она отступала всё дальше, вода доходила уже до пояса. — Сириус, прекрати!
 — Останови меня!
 — Ты ёбнулся!
 — Останови меня, — медленно, почти по слогам повторил парень.
 — Да пошёл ты, придурок, — Видэхой попыталась оттолкнуть его и чуть снова не оказалась в воде, но в этот раз Сириус удержал её от падения. И тут же прямо в лицо брызнул тёплой, нагретой за день водой.
 — Прекрати!
 — Мне повторить, что ты должна сделать?
 — Знаю без тебя! — Карли взбесилась не на шутку.
Обеими руками она обрушила на эту самовлюбленную сволочь настоящую волну и в тот же момент с силой пнула его куда-то в колено так, что Блэк пошатнулся, но не упал, только гаденько улыбнулся:
 — Ну наконец-то.

Они пробесились в воде часа два, не меньше, и когда насквозь мокрые, злые и довольные одновременно выбрались на берег, то прекрасно прочувствовали всю пробирающую до костей прелесть приближающегося рассвета.
 — Вот нахрена ты это сделал, а? — Карли исподлобья посмотрела на Сириуса, выжимая воду из футболки.
 — Лучше это, чем слушать твое нытьё.
 — Поддержа-а-ал…
 — Как умею.
 — Мне уже кажется, что всего этого на самом деле не было. Ну, вампиров, пожара… Тебе нет? И почему, кстати, там всё загорелось?
 — Я не знаю, почему у них там всё загорелось, — Сириус запустил обе руки в волосы, встряхивая их, — но знаю, что это было и что прятаться от этого глупо. Всё равно, что пялиться на дождь и уверять себя, что за окном солнечно и прекрасно. Это нужно принять.
 — А если я не могу?
 — Тебя снова окунуть?
 — Сириус!
 — Терпи.

 — Эй, парочка с гормонами вместо эритроцитов в крови, если не хотите истечь соплями в ближайшие дни, то поднимайте свои задницы и тащите их ко мне, — извечно весёлая Ксай стояла на лестнице. — На столе в кухне горячая сангрия и тосты, — и, развернувшись, ведьма зашагала обратно на главный пляж, откуда, если повернуть направо от лестницы и перемахнуть через низенькую каменную ограду, можно было попасть в апельсиновую рощу, где стоит небольшой деревянный домик в один этаж — обиталище сумасшедшей женщины, создательницы байки о спасённой природой девочке-ведьме.

 — Как это она нас назвала? — Сириус удивлённо посмотрел вслед Ксайомэре.
 — У неё из-за маггловских книг совсем крыша поехала, — хмыкнула Карли. — Идём? — и, вскочив на ноги, она побежала за ведьмой.

Примечания:

Благодарю всех за прочтение!
В следующей главе Мародеры наконец-то доберутся до Хогвартса, и там их, как всегда, ждет небольшая рокирвока среди преподавателей: http://alsmiana.tumblr.com/post/159857059354/лови-день-глава-5-поезд-и-камни

Платформа девять и три четверти, та самая первая ступенька магии и волшебства, смеялась и говорила тысячей голосов, полнилась дымом, улыбками и скрипом тележек с чемоданами, как и в первое сентября. Чёрно-красный с золотом Хогвартс-экспресс вальяжной змеёй растянулся на рельсах, изредка с присвистом выпуская в небо струи дыма. Первокурсники в предвкушении нового и неизведанного тянули родителей в разные стороны и круглыми глазами пялились по сторонам, захлёбываясь от радости. Семикурсники при виде восторженной малышни мастерски изображали безразличие и королевскую снисходительность, но самим им тоже не терпелось оказаться в родных стенах замка. Девчонки радостно визжали и обнимались, тут же засыпая друг дружку вопросами, парни важно пожимали друг другу руки, хлопали по плечам и загадочно улыбались, будто бы владели знанием обо всём на свете. Впрочем, может, так оно и было?

Посреди толпы, перепугав чью-то сову и получив вдогонку пару нелестных реплик от какой-то не в меру спокойной леди, трансгрессировали двое испанцев и, вопреки обыкновению, не развели в ту же секунду вокруг себя смех и балаган с абсолютно незнакомыми людьми. Кармелита, окинув толпу раздражённым взглядом, пятернёй откинула назад упавшие на лицо волосы, и, поправив дорожную сумку, болтавшуюся на плече, без оглядки двинулась вперёд. Кэндэл забинтованными руками подхватил чемоданы и направился вслед за дочерью.

Прозвенел первый звонок. Пора было уже забираться в вагоны, проталкиваясь через кучу мамаш, нацеловывающих своих чад перед разлукой.

 — Иди к Грюму. Я сама справлюсь, — Кармелита забрала у отца свой чемодан.
 — Всё наладится, — попытался улыбнуться Кэндэл.
 — Ничего и не менялось, па, — не смогла сдержать сарказма Карли. — Так было всегда, — пожав плечами и ещё раз выдавив из себя подобие улыбки, Видэхой-старший трансгрессировал.

***
 — Она все равно поедет в Шармбатон, — Ксай и чета Видэхой собрались на кухне вроде как на совет. Джеймс, опоенный умиротворяющим бальзамом, отсыпался в гостевой комнате. Сириус был отправлен ведьмой к Карли.
 — И неужели ты не вынесла из произошедшего никакого урока, а, Эмилин? — Ксай скептически разглядывала обожжённые ладони Кэндэла. — Ну, придурок, тебе-то что могу сказать? Грюм точно тебя за ноги подвесит. Считай, почти на месяц выбыл из оперативной группы. Опять сохранить пытался, да? — Кэндэл неопределённо пожал плечами, глядя в сторону.
 — Произошедшее должно научить меня внимательней следить за ней, — хмуро ответила Эмилин.
 — Да отправь ты её хоть на край света — это не поможет. Она не изменится. Этому, — Ксайомэра легонько стукнула Кэндэла кулаком по лбу, — уже тридцать семь скоро будет, а мозгов как не было, так и нет. Вот и мелкая такая же.
 — Её там исправят, привьют аккуратность и манеры.
 — Ну, будь она хоть немного тобой… Можешь сопротивляться — это твоё право. Я просто хочу, чтобы ты знала: ты проиграешь, что бы ни делала. Мне жаль, но Видэхой не любят отступать, и самый яркий пример сидит прямо перед тобой, — поднимаясь из-за стола, ведьма кивнула на друга. — Сколько раз ты слала его ко всем чертям, а? Ладно, сидите, а я пойду посмотрю, что там эти подростки делают, — вообще ведьма не очень-то жаловала пафосные речи, но тут ситуация требовала.


***
   Кармелита с полотенцем на плечах забралась с ногами на диван и грела руки о кружку с сангрией, бесцельно пялясь в камин. Сириус сидел рядом в кресле и с огромнейшим аппетитом поедал тосты с сыром и пряностями. Ксай в доме не было.
 — Эй, лови! — наработанный квиддичем рефлекс сработал безотказно, и в руке Карли оказалась её собственная волшебная палочка. — Кэндэл велел отдать.
 — Вовремя, — Карли изо всех сил старалась припомнить трансфигурационное заклинание, когда-то давно подслушанное у старшекурсниц.
 — Ты что делаешь? — Сириус отложил тост, наблюдая за манипуляциями подруги.
 — Меняюсь в лучшую сторону, — сухо сообщила Карли, пытаясь поверить в то, что не пожалеет об этом.

***
 — Дура, — ведьма стояла в дверном проеме и выглядела по-настоящему взбешенной. — Достойна своего папаши. Какого хрена ты выпрямила их?
 — Я не хочу быть похожей на неё, — ответила Карли. Сириус мирно сопел в кресле. Видэхой тоже десятый сон видела, но ведьма разбудила её.
 — И только-то? Что, гордость тебя дёргает, оскорблённая невинность? — было видно, что Ксай еле сдерживала себя, чтобы не подскочить и не вмазать этой самонадеянной девчонке по её смазливенькому личику.
 — Ксай, да что происходит? — возмутилась Карли.
 — Ничего, — прорычала Ксайомэра. — Ты, как я вижу, всё уже решила, — развернувшись, она растаяла в полумраке коридора. Карли впервые видела ведьму злой.  

***
Идеальные царственные Блэки в окружении сплошной грязной неидеальности окружающих. Сириус искоса наблюдал за матерью, едва ли не вопившей о том, какие все вокруг на этом вокзале отвратительные, за равнодушным отцом, за идиотом-братцем, копировавшим кислое выражение родительских лиц. Как же это всё раздражало… Три дня назад, когда Кэндэл трансгрессировал с ним на площадь Гриммо, Сириус действительно думал, что его убьют, и даже был к этому морально готов. Лучше бы действительно прикончили. Всё, что мог сделать Кэндэл, это взъерошить Сириусу волосы, пожелать удачи и стойкости и исчезнуть. Стойкость пригодилась, удача не помогла. Последствием воспитательных мер Вальбурги стал до сих пор воспалённый рубец, наискось протянувшийся через всю спину, и несколько «потрясающих» минут всепоглощающей боли от пары Круциатусов. Давно она так не бесновалась, стоит сказать. Даже Регулусу был отвешен достаточно сильный подзатыльник за то, что он застал её за расправой над старшим сыном. Хотя разве это может сравниться с тем, что вынес Сириус?

 — Бродяга! — Сириус обернулся. Позади Блэков стояла Карли. Старая-добрая Карли… Неуловимо изменившаяся. Наплевав на родителей и их пустые возмущения — на глазах толпы ему они сделать ничего не могли — Сириус подхватил свой чемодан и направился к Видэхой.
 — Так и не отступилась? — усмехнулся он.
 — Тебе нужно было видеть лицо матери, — ответила Карли. — Парней не видно?
 — Нет ещё, но, кажется, где-то неподалеку мелькали Стоун и Эванс.
 — Где Эванс, там и Поттер — кажется, так гласит народная примета?
 — Мысль поймана. Вперёд, — впервые за последние дни Кармелита искренне улыбалась, стараясь не потерять в толпе черноволосый затылок Блэка.

 — Эй, девчонка-«я-не-девчонка»! — кто-то обхватил Карли рукой за шею и притянул к себе так резко, что она чуть не выронила чемодан и сама еле не упала.
 — Тейлор, придурок! — врезать ему локтем по ребрам не получилось, удар пришелся на её собственную сумку. — Санта грёбанный!
 — И я рад тебя видеть. Блэк! — свободной рукой парень махнул однокурснику. — Смотри, я сделал это! Думал, отец меня пришьёт, но обошлось, — Тейлор высунул язык, продемонстрировав стальную штангу. — Круто, да?
 — Кисти права, ты придурок, — ухмыльнулся Сириус, — но да, ахуенно вышло, Адриан. Где старшой?
 — Я здесь, — из толпы вынырнул брат-близнец Адриана, Андреас Тейлор, такой же зеленоглазый, черноволосый и взъерошенный. — Отпусти уже её, — кивнул он брату.
 — Какие проблемы! — Адриан тут же убрал руку, но успел схватить отпрянувшую Карли за запястье и крутануть её вокруг себя. — Ты только глянь, малютка имидж сменила! Где кудряшки, сеньорита?
 — В твоей заднице! Отстань от меня!
 — Зубки с коготками на месте, — рассмеялся младший Тейлор. — Значит, всё в порядке! А вообще тебе идёт. Теперь ты не мисс Я-устрою-бунт-там-где-его-устроить-вообще-нельзя, теперь ты маскируешься под мисс Серьёзность.
 — Если мы не пошевелимся, то опоздаем на поезд, — пресёк перепалку Андреас. С ним почему-то было очень непросто спорить. Он умел внушать своё мнение, и никакой возможности переубедить старшего Тейлора просто не существовало, так что даже неуёмный Адриан, задиристый Джеймс и своенравный Сириус прислушивались к его словам. Андреас мало кому доверял, при этом внушая доверие окружающим. И всегда, абсолютно всегда был невозмутим — полная противоположность брату, беспокойному, не следящему за языком, не внушающему никакого доверия, но чертовски доверчивому и открытому.

Пока ребята протискивались к вагону, напоролись на Рема и Эванс. Лили что-то настойчиво втолковывала Люпину, ожесточённо жестикулируя, но стоило парням и Карли приблизиться к ним, как внимание рыжей зануды (с общением с умной-правильной Эванс у Кармелиты всегда были проблемы) сразу переключилось на Блэка.
 — Твой друг — настоящий идиот!
 — Лжешь, златовласка, — расплылся в ухмылке Сириус. — Рем самый умный из всех нас.
 — Обещаю, если он ещё когда-нибудь приблизится к нам… Ко мне, то я… Я заколдую его! — было видно, что Лили просто распирало от злости, но, потакая закону подлости, слова путались в её голове, поэтому, подхватив свой чемодан, она заторопилась в вагон, игнорируя однокурсников.
 — Пойду помогу ей, — покачал головой Андреас. — Риан, пойдем, — махнув рукой однокурсникам на прощанье, Адриан забрался в вагон вслед за братом.

 — И что ты сделал, пай-мальчик? — насмешливо поинтересовался Сириус, укладывая локоть на плечо Люпина. Стоит сказать, что Рем выглядел довольно паршиво: бледный, осунувшийся, с синяками под глазами. «Видимо, прошедшее недавно полнолуние было не из лёгких» — про себя отметила Карли, и тут же её взгляд напоролся на серебряный значок, поблёскивающий на груди Люпина.
 — Эй, Лунатик! Да ты теперь нам враг, — Видэхой потянула его за мантию. — Блэк, только посмотри.
 — Я не сомневался в нём ни секунды, — цокнул языком Сириус. — А что Сохатый-то устроил? Тебе малышка Эванс должна была выложить всё более-менее связно.
 — Идёмте в купе, там и расскажу, — вздохнул Ремус.

***
Родителям нужно было в Министерство по каким-то важным, жутко секретным делам, поэтому на платформе семейство Поттеров оказалось едва ли не раньше первокурсников, что было весьма унизительно для уже взрослого Джима, не нуждающегося в разглядывании всего вокруг с высунутым языком, как перед первым курсом.
 — Обещай мне, что в этом году всё будет без приключений, — Дорея в очередной провальный раз попыталась пригладить вечно торчащие вихры на затылке сына.
 — Постараюсь, ма, — поморщился Джим. Он врал, но так как Дорея знала, что он врал, технически всё было честно.
 — Ох, Дора, — Чарльз Поттер, невысокий, но довольно крупный и широкий в плечах мужчина, нервно постучал ногтем по циферблату золотых карманных часов. — Нам нужно спешить.
 — Джимми, ты справишься сам? — Дорея привлекла к себе сына, быстро поцеловав его в макушку.
 — Да, мам. Я уже не маленький, — хмуро сообщил Джеймс.
 — Будь молодцом, парень, — отец как взрослому пожал ему руку и шипящим шепотом прибавил: — Дора, мы можем опоздать, — подхватив порывающуюся ещё раз обнять Джима жену, старший Поттер увелт её за ближайшую колонну, откуда оба трансгрессировали в министерство.
Джеймс остался на полупустой платформе предоставленным самому себе. Блэки всегда появлялись за десять минут до отправления из-за своего высокородного нежелания "толочься в обиталище грязнокровок и грязнолюбов". Карли с Кэндэлом тоже прибывали в самый притык — просто из национальной лени. Оставалась небольшая надежда наткнуться на Ремуса или Питера. Ну или Тейлоров.

Но судьба решила преподнести Джиму подарок получше… И сразу же отобрать. Впереди мелькнули огненно-рыжие волосы, а потом показалась и вся эта чертовски красивая Эванс в нежно-зелёном платьице и белых туфельках. Рядом с ней топтался, конечно же, никто иной, как Нюниус собственной персоной, конечно, со своими сальными паклями и горбатым носом. Эванс что-то говорила ему и улыбалась. Улыбалась ему, а не Джеймсу. А он ведь уже нафантазирвал себе за лето, как они встретятся на платформе первого числа, разговорятся, как до неё наконец дойдёт, что Джеймс во сто крат лучше её бледного бубонтюбера на ножках. А теперь что? А теперь она стояла и улыбалась не ему! Поправила выбившуюся из-под темно-зелёной бархатной ленты рыжую прядку, наклонилась вперед и поцеловала этого уродца в щёку. Нежные сексуальные розовые губки Эванс прикоснулись к прыщавой жёлтой щеке вонючего Снейпа. «Сохатого заклинило», любил говорить Бродяга в таких случаях. А потом он обычно обхватывал друга за шею и оттаскивал в сторону, обещая, что они отомстят, но тогда, когда Эванс будет подальше от этого паршивого ублюдка. Увы, сейчас Бродяги не было рядом, а Нюнчик, у которого точно встал после поцелуя Эванс, был. Так что…

 — Калворио, — ядовито прошептал Поттер, взмахивая палочкой. Синеватая вспышка ударяет точно в жирноволосую голову слизеринца. С этого ракурса Джеймсу хорошо видно, как удивлённо вытянулось лицо Эванс, когда с головы её так называемого лучшего друга начали сползать и таять в воздухе мерзкие волосёнки. А этот идиот и понять не мог, почему малышня, проходящая мимо, держась за руки родителями, тычет в него пальцами и хохочет.

   Настроение сразу улучшилось. Ладно, попялился — можно и убираться, пока не поймали. Но только Джеймс собрался по-тихому свалить, как кто-то сильно схватил его за плечо.

 — Назовите ваше имя, курс и факультет. Вы же знаете, что несовершеннолетним ученикам запрещено колдовать за пределами школы.
Засада. Обернувшись, Поттер обнаружил слащаво улыбающуюся блондинистую физиономию Златопуста Локконса — когтевранского семикурсника. На его груди сверкал начищенный значок старосты.
 — Я ничего не делал, — возмутился Джеймс. — Какого чёрта ты в меня вцепился?
 — Я всё видел и могу подтвердить это воспоминанием, — сообщил Златопуст. — А теперь пройдёмте к пострадавшему, которому вы сейчас же принесёте искренние извинения.
 — Что? — Джим аж охренел от такого заявления. — Никуда я не пойду! А ну отпусти меня! — но, не внимая возмущённым выкрикам мальчика, Локконс упрямо потащил его к Эванс и Снейпу.

После диких воплей Эванс, которые Джим абсолютно не слушал, размышляя о том, что у Лили наконец-таки появилось что-то такое объемное в вырезе платья, Локконс, так и не добившийся от Поттера извинений для Нюнчика, отобрал у него палочку и запер в купе до прибытия в школу. Отлично начался год…

***
 — Нужно его вытаскивать, — произнёс Бродяга, выслушав короткий рассказ Люпина.
 — Он в купе в вагоне старост. Будет непросто, — покачал головой Ремус. — Я думаю, ничего страшного не случится, если Сохатый проедется отдельно.
 — Лунатик, ты что, считаешь, что наш олень заслужил это? — Сириус в притворном удивлении вскинул брови.
 — Он нарушил правила, — попытался поспорить Люпин.
 — И мы нарушим, — усмехнулся Блэк. План спасательной операции уже созрел в его голове.

***
Бартемиус Крауч-младший, последний раз возвращающийся в школу магии и волшебства и повышенный с факультетского старосты до общешкольного, разогнал остальных следить за порядком, а сам принялся изучать списки младшекурсников, а также выбывших и прибывших тоже, пока его напарница-пуффендуйка (и как она вообще выбилась в общешкольные старосты?), имя которой безвозвратно затерялось в его памяти за ненадобностью, со свойственным её факультету старанием помогала продавщице сладостей возиться с тележкой и малышнёй в узких коридорах экспресса. Отложив список, написанный ровным каллиграфическим почерком профессора трансфигурации, Барти откинулся на спинку. У него побаливала голова. Вчера отец брал его на важный прием, где были важные люди, которые «вскоре сыграют главные роли в спектакле жизни». Юноша поморщился, припомнив слащавый голосок, прошептавший ему эту скользкую фразу в самое ухо. Крауч тряхнул головой, прогоняя мерзкое воспоминание.

 — Бартемиус, — дверь в купе распахнулась, внутрь вошёл Ремус Люпин, гриффиндорский староста-первогодка. За собой он тянул тощую смуглую девчонку.
 — Что такое, Ремус?
 — Кармелита устроила драку в коридоре с Лорной Гринграсс.
 — Кто-нибудь пострадал?
 — Никто, кроме стен.
 — Люпин, можешь идти. Я разберусь, а вы, мисс, присядьте, пожалуйста, — Барти кивнул на сидение напротив себя.

Карли, окинув его презрительным взглядом, плюхнулась на сидение, вызывающе скрестила руки на груди, незаметно кивнув Рему — пока что всё шло как задумывалось. Жаль, что ей взаправду не дали обменяться парочкой заклинаний с этой Гринграсс.

***
 — Ну как? — в тамбуре Ремуса поджидали Сириус и Питер.
 — Отлично. Из старост там только Крауч и больше никого.
 — Кисти нас подвести не должна, так что наступает вторая фаза, — Бродяга вынул из кармана сквозное зеркало и, подкинув пару раз в воздух, резко схватил и гаркнул в самое стекло: — Сохатый!

***
 — Назови имя, курс, факультет и отдай мне волшебную палочку. Ты сможешь забрать её после ужина у своего старосты или декана, — официально сообщил девочке Барти, выискивая в кипе листов список с нарушителями.
 — Карли Видэхой, пятый курс, Гриффиндор, — усмехаясь и нагло разглядывая блондинчика, произнесла Кармелита. — А если у меня нет при себе палочки?
 — Тогда отдай мне карандаш, ведь, значит, это он у тебя в кармане твоих шорт? — Кисти с удовольствием признала, что парень хорош. Золотисто-карие глаза старосты взирали на неё с солидным спокойствием.
 — У меня ведь отличные ноги, верно? — Карли забросила ступни на столик между сидениями, захламлённый грудой свитков. — Ведь ты поэтому так пристально на мои шорты смотрел? Знаешь, мне было бы интересно посмотреть, что там в твоих карманах, — улыбнувшись, девчонка как бы случайно толкнула чернильницу, и чернила иссиня-чёрным ручьём окропили брюки парня.

Он резко вскочил с сиденья и сверху вниз зло уставился на усмехающуюся Карли потемневшими глазами, в которых быстро мелькнула едкая ярость. Вообще-то Кармелита изначально не планировала делать ничего такого, просто ей захотелось позлить этого мажорчика, пытавшегося упрятать свою мажористость за аристократические спокойствие и вежливость. Таких, как он, Видэхой всегда видела издалека, поэтому с самого первого взгляда на гладко причёсанные льняные волосы, усыпанную алмазной крошкой золотую заколку на школьном галстуке, дорогой сверкающий шёлк мантии и небрежную леность движений она сразу поняла, кто перед ней: самодовольный член высшего общества. Сириус быстро внушил Карли отвращение к подобным типам, хотя стоит сказать, что и старания её родной бабки сыграли в этом не последнюю роль.

Вопреки ожиданиям Видэхой, староста даже слова не произнёс, лишь вынул собственную волшебную палочку из рукава мантии и, заставив чернила вернуться в чернильницу, опустился обратно на своё место, при этом скинув ноги девчонки со столешницы:
 — Палочку, мисс Видэхой, — сухо произнёс он, дописывая её имя на свитке с нарушителями.
 — Говорят, что у таких вот невозмутимых — частые стрессы и депрессии, а это может к импотенции привести, друг, — откинув с лица непослушные прядки, Карли, соблазнительной (как она думала) дугой выгнув спину, вынула из кармана палочку и протянула ему. — Не боишься?
 — Тебе точно не стоит об этом волноваться, малютка, — неожиданно староста ожёг её белозубым оскалом, вырвав из рук волшебную палочку.
 — Верно, — Видэхой замешкалась на долю секунды, — меня-то тебе точно не достать.
 — Была б ты мне нужна, — с усмешкой старшекурсник отвернулся от Карли и стукнул собственной палочкой по сетке для газет и зубных щёток, глухо пробормотав: — Апэри, — в ту же секунду сетка превратилась в небольшое углубление, куда вдобавок к ещё нескольким отнятым магическим инструментам попала и палочка Видэхой. Стоило Барти убрать руку на достаточное расстояние, как пустая сетка снова появилась на положенном ей месте.

Часть работы, отведённая Карли, подходила к концу.

***
Показав захлопнувшейся за старостой двери средний палец, Джим, скрестив руки на груди, рухнул на сидение и хмуро уставился в окно на медленно уплывающую в сторону толпу размахивающих руками родителей и малявок, которые ещё не доросли до Хогвартса. Этот проклятый Локконс точно раздует из случившегося целую драматическую историю о том, как он, рискуя жизнью и здоровьем, спас Нюнчика от бешеного Поттера с глазами, полными желания уничтожить безобидного слизеринского мальчика. А потом МакГонагалл назначит Джиму уйму часов общественной работы и письмо родителям отправит вдобавок. «Просто отлично», — раздражённо подумал Джеймс, и в то же мгновение его собственный карман внезапно дико заорал голосом Сириуса. От неожиданности Поттер чуть не навернулся с сидения и запутался в мантии, но через полминуты наконец смог выпутать квадратик зеркала из глубокого кармана.

 — Чего ты так орёшь, идиот?!
 — Привет, олень. Твои друзья хотят к тебе. Подваливай к двери. Мы на поиски.

Шлёпнув себя по бедру, Джим со смехом вскочил на ноги и, в два шага преодолев купе, прильнул к дверному стеклу. Через пару минут появились парни. Пока Ремус копошился с замком, Джеймс обменялся с Сириусом ухмылками и махнул рукой Хвосту.
Наконец замок щёлкнул, и Джим, всем весом налегавший на дверь, буквально вывалился в коридор, чуть не прибив Рема. С минуту парни хлопали друг друга по плечам и спинам, ерошили друг другу волосы и отпускали шуточки, пока Ремус не вспомнил про Карли, которая по-прежнему торчала с Краучем в купе старост и, наверное, уже злилась.

 — Парни, теперь нужно Кисти вытаскивать, — напомнил он. — А мне — валить.
 — А что с Кисти? — Джим, пихнув Блэка локтем, выбрался из его захвата.
 — Пока мы вытаскиваем твою задницу, она вытаскивает твою палочку, — сообщил Сириус. — Лунатик, у тебя две минуты на то, чтобы отсюда убраться, потом мы наводим шум.
 — Без проблем, — Ремус уверенным шагом направился прочь из вагона, но на всякий случай пригнулся, проходя купе старост, чем вызвал смешок среди Мародёров и сам не удержался от улыбки.

***
 — Вставай, — Бартемиус поднялся на ноги.
 — Зачем? — Карли вопросительно вздёрнула брови, снисходительно скосив на старосту золотистый глаз.
 — Ты ведь не думаешь, что будешь сидеть здесь всю дорогу?
 — Почему бы и нет? — повернувшись к Краучу лицом, на котором вовсю сияла наглая ухмылка, Видэхой снова забросила ноги на столик. — Мне удобно.

Только парень открыл рот, чтобы что-то сказать, как в коридоре прогремел оглушительный взрыв, а из-под двери в купе хлынул едкий лилово-зелёный дым. Пора. Карли сунула руку под футболку, вытаскивая из лифчика волшебную палочку, пока Бартемиус кинулся к двери, затем метнулась к сетке, бормоча открывающее заклятие. Из десятка незнакомых палочек Карли быстро вытащила палочку Джима из красного дерева и палочку Хвоста — из саксаула, которую подсунула старосте, как свою собственную.
 — Ты что делаешь?! — обернувшись, Карли уткнулась в яростно сверкающего карими глазами Крауча.
 — Левикорпус! — крикнула она. Вид повисшего в воздухе старосты, конечно, весьма заманчивый, но спасение своей шкуры заманчивей вдвойне, поэтому, проскользнув мимо левитирующего парня, испанка выскочила в коридор, заполненный дымом — там её уже ждали. Ухватив ближайший к ней силуэт за мантию, Кармелита потянула его на себя.
 — Привет, Кисти, а теперь бежим, — щуря глаза за стеклами очков, Кармелите улыбался Джим, тут же в ответ сжавший её запястье. Мародёры рванули вперёд. И как только ориентировались в этой беспроглядной лиловой гадости, застилающей глаза? Вдогонку им раздавались невнятные угрозы. Питер, споткнувшись о порог, кубарем вывалился в тамбур, сбив с ног заматерившегося Сириуса, Джеймс заржал, наблюдая за барахтающейся на грязном полу кучей острых локтей, кожаных ботинок, мантий и чёрных футболок. Карли тоже засмеялась, заразившись от Джима.

И что бы она делала в Шармбатоне без этих придурков?

***
 — Он знает ваши имена, — спустя четыре года знакомства Ремус не оставлял попыток внушить друзьям хотя бы немного благоразумия.
 — Этот не пойдёт стучать, — вяло отмахнулся Джеймс, опираясь локтями о перила у окна и наблюдая за переодевающейся за стеклянной дверью купе Карли. — А Локконс может.
 — Да ладно. Нюнчик жив и цел. Всё нормально, да, детка? — Сириус швырнул боб «Берти Боттс» в стекло купейной двери. Кармелита показала Блэку средний палец и вернулась к застёгиванию рубашки.

Вообще парни могли из купе и не выходить, но Ремус настоял, чтобы узнать, что за дьявольская перемена случилась с Кисти. Люпин даже не сомневался, что Блэк и Поттер в курсе всего. И действительно, оба честно поведали, что Кисти включила бабу и малость разругалась с семейкой. Сириус авторитетно заявил, что всё наладится и волноваться особенно не о чем. А кто, собственно, собирался волноваться?
Историю с пожаром в вампирском поселении Сириус с Джимом, не сговариваясь, решили оставить на ночные разговоры в комнате. Сейчас вокруг было слишком много лишних ушей.

До Хогвартса оставалось меньше часа. Нетерпение витало в воздухе, сладко пахнущем чистыми мантиями, свежими рубашками, шоколадными лягушками и тыквенными пирожками. Дверь купе распахнулась, приглашая внутрь. Карли с ногами забралась на сиденье перед открытым окном. Она задумчиво открывала и закрывала пачку «Мarlboro», вытащенную из кармана мантии Блэка, которую он оставил на крючке у двери.

 — Кисти? — оглянувшись на малость удивлённых парней (Кисти обычно не проявляла склонности к подобной меланхоличной задумчивости), Кармелита усмехнулась и швырнула пачку обратно Сириусу. Блэк большим пальцем откинул картонную крышку, щёлкнув зажигалкой, прикурил, сел напротив Карли поближе к окну, перекинул сигареты Джиму и завёл какой-то левый разговор об охотнике Кенмарских Коршунов, который влетел в кольцо на июльском матче. Джеймс, закурив, подхватил тему. Лунатик засобирался к старостам. Хвост слушал. Карли молчала, пялясь в окно.

«Терпи». Она терпела.

За окном становилось темнее и темнее. Теперь Кармелита с трудом различала проносящиеся мимо холмы и кусты орешника и акаций. В окне отражалось всё, что творилось в купе: после ухода Ремуса к ним ввалился младший Тейлор в обнимку с Дирком Крессвелом, Беном Фенвиком и Мэри МакДональд, с которой Дирк подозрительно держался за ручку. После шумных приветствий и смеха все единогласно согласились на предложение Джима сыграть в карты на желания. Карли заявила, что у неё нет настроения, и согласилась следить за тем, чтобы никто не мухлевал. Пыталась мухлевать только явно проигрывающая Мэри, и Кармелите не хватило женской солидарности, чтобы прикрыть её. С Мэри, как и с Лили, Видэхой совершенно не ладила. В итоге проштрафившейся МакДональд пришлось бегать по вагону с криками о том, что к ней под мантию забрался соплохвост и что она сейчас «возгорится, как рождественская свечка». После этого играть Мэри отказалась и ушла к себе. Дирк, Тейлор и Бен поболтали ещё немного и тоже разбрелись. Сириус с Джимом вытащили плюй-камни, Хвоста запрягли вести счет, а Карли вновь прижалась лбом к стеклу, высматривая за окном деревья, прикидывающиеся то драконами, то русалками, то гиппогрифами, то ещё чем-нибудь.

 — Прибываем через десять минут, — какой-то староста вежливо стукнул в стеклянную дверь и отправился дальше по своему маршруту.

 — Добро пожаловать домой! — объявил Поттер, спрыгивая со ступеньки вагона.
 — Шевелись, олень. Я есть хочу. Чем быстрее окажемся за столом, тем лучше, — Сириус оттолкнул его в сторону и поспешил к каретам. Питер засеменил за ними, а Карли на секунду остановилась, засмотревшись на фонарь в руке Хагрида, плавающий над головами малышей, как квадратный кусок солнца. Огненный лучик во тьме. Кажется, теперь она будет бояться не только гриндилоу, но и фениксов. — Кисти!
— Иду!

***
   
Впереди башнями подпирал звёздное небо огромный каменный замок, мигающий тёплыми желтыми огнями, манящий загадками острых шпилей и узких темных переходов, обещающий добрую сказку и приключения. Хогвартс завораживал любого вне зависимости от возраста. Карли улыбалась уголком губ стуку колес по камням, самой высокой гриффиндорской башне, широкому каменному крыльцу, усеянному жёлтыми шариками факелов. Долгую неделю она мечтала о возвращении в холодную Англию, к сырым камням замка и сквознякам в галереях. Наверное, она действительно меняется.

 — Видэхой! — поправляя ненавистную вечно задирающуюся юбку, Карли отстала от парней, которые, зная, что первые дни в Хогвартсе она мерзнёт, ненавидит всё и психует без повода, решили сделать вид, что её не существует. Откинув со лба отросшую чёлку, Кармелита выпрямилась и нос к носу столкнулась со своей соседкой по комнате Эрикой Голдстейн — единственной представительницей женского пола во всём Хогвартсе, которая не пыталась учить Видэхой «быть девочкой» и не водиться с парнями. Этим она заслужила глубокую признательность и привязанность последней. Эрика была из той породы людей, которые сами не лезут в чужую душу и другим этим заниматься не дадут, всегда принимают мир и людей такими, какие они есть, и не имеют склонности питать на их счёт лишних иллюзий. Подобная прямолинейность влекла к себе Кармелиту ничуть не меньше, чем грустные карие глаза и беззащитно опущенные плечи Анджелики Ириарте, давней испанской подруги. Как бы громко не кричала Карли о своём презрении к «бабам», она всё равно нуждалась в друге-девчонке. По эту сторону Ла Манша такой девчонкой была Голдстейн, а в родной Видэхоевской стороне — Ириарте, пугливая, честная и немного недалёкая, которую Карли любила, сама не понимая, за что.

— Выглядишь старше, — сообщила Карли Эрика.
 — Завидуешь?
 — Нас ждут куриные ножки, пирог с патокой и блинчики со сливовым джемом. Сейчас я больше завидую домовым эльфам на кухне, чем тебе, — Эрика, глянув на своё отражение в ближайшем окне, потуже затянула хвост русых волос на затылке. — Пошли, — она уверенно застучала каблучками по камню коридора.
  
***
Когда Карли и Эрика добрались до Большого зала, почти все уже были в сборе, а профессор МакГонагалл ушла за будущими первокурсниками. Голдстейн, махнув Кармелите рукой, направилась к соседкам по комнате, Зоуи Джонсон и Мелани Браун, а Карли — к парням. Тейлор-младший, рыжие братья Пруэтты и Мародёры что-то бурно обсуждали, сгрудившись в одну кучу, сидевшие рядом Лили Эванс, Алиса Стоун и Бетани Роулд недовольно косились в их сторону. Карли бесцеремонно вклинилась между Ремусом и Фабианом Пруэттом и тут же ощутила руку младшего рыжего в своих волосах. В ответ девушка дружелюбно ткнула его под ребра и поинтересовалась:
 — Что обсуждаем, девочки?
 — Глянь на преподавателей. Замена просто потрясающая, — загадочно ухмыльнулся Сириус, обворожительно тряхнув чёрной шевелюрой.
«Ну конечно, раз столько девчонок вокруг, как же без позёрства?» — раздражённо подумала Карли, но на стол всё-таки посмотрела.
Всё вроде бы как обычно: седой Дамблдор в очках-половинках, лысеющий Слиззи в зеленом бархате, коротышка-Флитвик, однорукий Кетллеборн… И тут Карли наткнулась взглядом на незнакомку, которая сперва показалась ей едва ли не альбиноской. Белые длиннющие волосы, белые атласные ленты в тонких косицах, белая мантия… Вся она казалась высеченной из белого мрамора скульптурой, какой-то богиней красоты с идеальными чертами лица и совершенным телом. По отсутствию профессора Ломберри — учителя ЗОТИ прошлого года — нетрудно было догадаться, что загадочная мраморная женщина пришла ему на смену.

 — Она просто охрененна, — выдал Тейлор, подперший рукой голову и откровенно пялившийся на новоприбывшую.
 — Согласен, — одновременно выдохнули Поттер и Блэк.
 — Обыкновенная училка, — отрезала Видэхой. — Злая поди, как сотня церберов. Смотрит на всех, как на дерьмо.
 — Пусть злая, зато с сиськами. Завидуешь, Кисти? — усмехнулся Сириус.
 — Заткни пасть, Блэк, — Карли с недовольным видом уставилась на свое расплывающееся в серебряной тарелке отражение. Покажи парню смазливую девчонку, и он забудет обо всём, а на брюках появится новый карман.

«Самое отстойное начало года», — подумала испанка. Теперь парни будут трепаться о заднице и сиськах училки, а девчонки закатывать на это глаза и крутить у виска пальцем. Наконец дверь в Большой зал торжественно распахнулась. Лёгкий порыв ветра пронёсся по помещению, всколыхнул тысячи свеч в воздухе и разбился о стекло за преподавательским пьедесталом. Величественным шагом с палочкой в руке и со списком поступивших под мышкой в зал вошла профессор МакГонагалл, за которой нестройной толпой топали притихшие малыши. Галдёж за факультетскими столами с каждым шагом МакГонагалл становился всё тише, а когда она оказалась у пьедестала — окончательно сошёл на нет, и зале воцарилась благоговейная тишина.

 — Мистер Филч, — бросила она через плечо. Неряшливый лысеющий тридцатилетний сквиб, в прошлом году заменивший Апполинария Ойла на посту смотрителя школы, с гордо выпрямленной спиной вынес трехногий табурет и Распределяющую шляпу, которую вручил профессору.
Встряхнув рукой свиток, МакГонагалл громко прочитала:
 — Кейтилин Аббот! — от толпы отделилась худенькая девочка с двумя тоненькими светлыми косичками, опасливо приблизилась к табурету и чуть не свалилась с него, когда ей на голову опустилась шляпа, без долгих раздумий возвестившая:
 — Пуффендуй!

Распределение длилось с полчаса. Казалось, ещё чуть-чуть — и Карли сгрызла бы вилку, которую держала во рту. Сириус с Джимом уныло привалились к столу и жаловались на жизнь, Питер грустно обнимал сам себя, Ремус сидел, подперев щеку рукой, и молча ждал. Девчонки о чём-то тихо шушукались и смеялись, Тейлор всё пялился на новую учительницу, Фабиан с Гидеоном под шумок перебрались к своим однокурсникам.
 — Кевин Вейс! — прозвучало очередное имя.
   Мальчишка смело взбежал по ступенькам к табурету, взгромоздился на него с самым довольным видом, но когда Макгонаглл надела на его голову шляпу, всё равно испуганно поджался, как пойманный маленький низлл.
 — Гриффиндор! — прогремела шляпа.

 — После-е-едний, — выдохнул Джим, в знак приветствия новичка слабо хлопавший ладонью по столешнице.
 — Ещё чуть-чуть, мой дорогой, потерпи, — Сириус сидел, схватившись за живот.
 — Слабаки, — презрительно прошипела Карли, но тут собственный желудок внезапно подвёл её, громко забурчав.
 — Ты слышал этот писк, Сохатый? — Сириус поднял голову со стола.
 — Кажется, это была Кисти, Бродяга, — поправив очки, сообщил Джеймс.
 — Действительно, как я мог спутать её чудесный голосок с мышиным писком?
 — Заткнись уже, — хмуро пробурчала Кармелита, обхватывая себя рукой за талию. — Дамби сейчас вещать будет.

Директор действительно выбрался из-за преподавательского стола и встал за позолоченную трибуну. Оперевшись на неё руками, Альбус, притворно нахмурившись, оглядел учеников, а потом широко улыбнулся и голосом, усиленным заклинанием, произнёс:
 — Здравствуйте, вновь прибывшие и новички! Хогвартс рад приветствовать вас в этих стенах. Думаю, многие уже успели заметить, что у нас произошли некоторые изменения в преподавательском составе…
 — Такое сложно не заметить, — прошептал Карли на ухо Адриан.
 — …профессор Ломберри, к великому сожалению, вынужден был оставить нас по личным причинам. В этом году его место займет профессор Флитвик…
 — Чего?! — Тейлор, Блэк, Потер и остальная добрая часть парней с четвертого по седьмой курсы включительно аж подскочила на местах.
 — … а его место перейдёт в обладание к прекрасной Офей Бланш, — мраморная женщина поднялась из-за стола и элегантным движением склонила голову к правому плечу, осветив зал чарующей белозубой улыбкой.
 — Профессор Бланш, — Дамблдор кивнул ей и снова вернулся к речи. — Также наш смотритель, мистер Филч, просит напомнить вам о том, что пользоваться магией вне уроков запрещено, как и перечнем некоторых волшебных предметов, включающим в себя клыкастые фрисби, кусачие тарелки, громогласные хлопушки, оглушающие петарды, гудки и прочее. Пожалуй, с организационными моментами закончено. В нынешнее время, дорогие ученики, мне хочется напомнить вам о тенях, которых мы боимся, и о свете, которому мы радуемся. Думали ли вы когда-нибудь, что бывает наоборот, и наши страхи и радости могут поменяться местами? Подумайте об этом. А теперь — пора начинать пир!
 — профессор хлопнул в ладоши, тряхнув рукавами мантии, и столы тут же покрылись многочисленными блюдами с едой. Тут были жареные куриные ножки с пряностями, вафли в меду, блюдо с тостами, словно остров, окружённый множеством лодочек-чашечек с различными джемами, пироги с мясом, грибами, ягодами и патокой, блинчики со взбитыми сливками, медовые сконы, тыквенные пирожки, кувшины с морсами, соками и теплым молоком… Как и всегда, Карли с трудом могла решить, что попробовать первым, и поэтому к тому моменту, когда парни дожёвывали третий кусок мясного пирога, она вгрызалась в первую вафлю и запивала её молоком.

Когда стол опустел примерно наполовину, Дамблдор вновь поднялся со своего места и объявил, что пора расходиться по комнатам. Малышня тут же сгрудилась вокруг своих старост. Ремус и Эванс, продолжающая бросать на Джима уничтожающие взгляды, направились к гриффиндорским первокурсникам. Эрика кивнула проходящим мимо Карли и парням. Она, Зоуи и Мелани решили не торопиться и подождать, пока рассосётся толпа в дверях, но Мародёры легких путей не ищут. Протолкнувшись через шарахающихся от них в разные стороны малышей, компания обходными коридорами добралась до гостиной в два раза быстрее остальных. А потом они вспомнили, что не знают пароля. Пришлось ждать старост с малышнёй. Когда они наконец появились, Джим в очередной раз попытался привлечь внимание Эванс, подхватив под руки какого-то мелкого пацана и спросив, родит ли она, Лили, ему такого же? Лили глянула на него, как на комок грязи на каблуке, и, отобрав мальчишку, отправилась прочь. Сириус хлопнул Джеймса по руке. Карли, сытая и довольная, обняла Поттера за шею и ласково прошептала заветное слово: «Дегенерат».

Ребята проторчали в гостиной до полуночи. Под звуки гитары, смеха, шороха покрывал и треска поленьев в камине Кармелиту пару раз пробирала крупная дрожь: в голову приходил тот момент в подвале, когда полыхающую комнату она ошибочно приняла за гриффиндорскую гостиную. Стряхивая липкие мысли, Видэхой с азартом бросалась в разговор, изо всех сил выгоняя из головы жуткие видения. Парни (что и требовалось доказать) обсуждали новую учительницу заклинаний. Девчонки обменивались летними впечатлениями. Старшекурсники по-тихому выпивали, целовались, прикасались к худым девчачьим коленкам, надеясь, конечно же, на большее. Девчонки кокетливо улыбались, краснели и как будто бы не замечали, как рука с коленки перемещается на бедро.

Когда часы пробили двенадцать, портрет распахнулся, и в гостиную разъярённой кошкой вскочила Макгонаглл. Ученики снялись с мест, словно стайка перепуганных птиц, и метнулись по комнатам, побросав улики. Послав парням ухмылку, Кармелита вместе с соседками взбежала по лестнице на девчачью половину и свернула к родной двадцать третьей спальне. В углу у окна её ждала идеально заправленная заботливыми домовыми эльфами кровать с двумя ярко-красными пледами, потому что Карли частенько мёрзла в этой вечно дождливой стране, где в ноябре ещё и снег идет. Холодная Англия — страна, вырастившая её отца.

 — Спокойной ночи, — Эрика спала напротив Кармелиты. Её глаза, голубые с зелёными прожилками, поблёскивали в свете свечей. Мелани и Зоуи, только вернувшиеся из душа, ещё готовились ко сну, когда Карли уже завернулась во все одеяла и положила на утро на тумбочку теплый чёрный с серебром батник и шерстяные носки.
 — Спокойной ночи, — улыбнулась Карли, опуская полог и отворачиваясь к стене.

Она наконец-то засыпала свободной от страха, что у неё заберут что-то важное, и Видэхой с трудом могла представить что-то лучше этого чувства спокойствия. Разве что тёплую осень и легкую нежную зиму в Тосса де Маре, которыми сырой камень острова посреди северных вод обладать совершенно не мог.

Примечание:

Маленький диаложек в лицах прямиком из следующей главы: http://alsmiana.tumblr.com/post/159942748409/лови-день-глава-6-назойливый-стук

Я, конечно, размышляла над тем, чтобы скастовать под Сириуса Бена Барнса, но, серьезно, ребят, пора уже этому великовозрастному дяденьке на покой, а вот Финн Коллинз в исполнении Томаса МакДонелла из "Сотни" вполне себе ничего.

Утро еще щедрым и ярко-золотым солнечным лучом скользнуло внутрь комнаты, где за кроваво-красными пологами мирно посапывали четыре девчонки. Нежно обнимала серого плюшевого кота светловолосая Мелани Браун, улыбаясь красавчику Андреасу Тейлору, обнимающему ее в ее сне. Чутким утренним сном наслаждалась Карли, раскинув руки и неловко поджав под себя ногу, которую обязательно сведет отвратительной судорогой, когда Видэхой соизволит проснуться. Темнокожая Зоуи Джонсон сбила большую часть одеяла на пол и теперь зябко ежилась в предутреннем холодке, но просыпаться упорно не хотела. Последняя из четверых — Эрика Голдстейн — чему-то хмурилась, нервно дергала свесившейся с кровати рукой, перебирала ногами, комкая простыню, и будто что-то ждала.
Умиротворяющий постельный шорох и размеренное дыхание наполняли комнату удивительным спокойствием, и, казалось, что нет ничего ужаснее, чем разрушить его, но, тем не менее, это все равно произошло. Стрелка на циферблате медленно, но верно подбиралась к цифре семь. Теплый воздух комнаты стрелой пронзила оглушающе звонкая, ужасная трель механического будильника. Мгновенно проснувшаяся Эрика, вытянула руку и легонько хлопнула по кнопке, прерывая пытку. Спустив ноги с кровати, она нашарила со сна еще не слушающимися руками волшебную палочку, тихо пробормотала заклинание, ткнув ей в проигрыватель.
Легкие гитарные аккорды мгновенно заполнили собой комнату, а потом к ним примешался и вопрошающий голос Джона Леннона:

Dear Prudence, won’t you come out to play?
Dear Prudence, greet the brand new day
The sun is up, the sky is blue
It’s beautiful and so are you —
Dear Prudence, won’t you come out to play?

Это была нерушимая традиция 23-ей девчачье спальни: первой всегда просыпалась Эрика, и каждый день начинался с этой песни.

Dear Prudence, open up your eyes
Dear Prudence, see the sunny skies
The wind is low, the birds will sing
That you are part of everything
Dear Prudence, won’t you open up your eyes?

 — Нееет, — простонала в ответ Джону Карли, натягивая на голову одеяло и сползая вниз по подушке.
 — Look around round, — подхватывает песню Голдстейн, безжалостно распахивая пологи соседок. — Подъем, девочки!
 — Ты будешь гореть в аду, Рика, — Зоуи усаживается на кровати, косясь карими глазами на подругу.
 — Dear Prudence, let me see your smile, — протягивает Эрика, вытаскивая из тумбочки полотенце. — Я первая в душ, совы!

Dear Prudence, won’t you let me see you smile?

 — Подожди меня! — Мелани вскакивает с кровати, путаясь в длинных пижамных штанах.

Dear Prudence, won’t you come out to play?

Карли глухо стонет под финальные аккорды, пытаясь смириться с мыслью, что встать все-таки придется.
 — Видэхой, ты идешь? — Джонсон окидывает скептическим взглядом смятые пледы, смуглые ноги и растрёпанные каштановые волосы. Рука испанки взлетает и опадает, в прогоняющем жесте. Позже. Вода не убежит, в отличие от времени. Дверь захлопывается за Зоуи, а Карли морщится от судороги в ноге. Доброе утро, Пруденс.

***

 — Она опаздывает, — Эрика постучала ногтем по циферблату позолоченных наручных часов. — Зоуи, почему ты не вытащила ее?
 — А я при чем? — возмутилась Джонсон.
 — У Видэхой напрочь отсутствуют чувство ответственности и пунктуальность, Джонсон действительно не при чем, — Эванс, сидевшая напротив, отправила в рот ложку каши.
 — Твой стол за твоей спиной, Лили. Я уверена, когтевранцы примут тебя в свои ряды, но хочу напомнить, что гриффиндорцы, в отличие от «ворон», помогают друг другу, — рыкнула Голдстейн, потом подумав, откинулась назад и через голову Браун, ткнула в плечо Сириуса. — Блэк!
Сириус поднял голову от своей кружки кофе и посмотрел на нее абсолютно расфокусированным взглядом. Они с парнями вчера первую половину ночи обсуждали летнее вампирское приключение и Кисти, с которой в последнее время творится какая-то чертовщина, вторую половину — бесились, швырялись конфетами, обустраивали жилище (расклеивали плакаты и разбрасывали носки), распили за встречу полбутылки огневиски, в итоге проспали всего-ничего пару часов и теперь пытались не умереть.
 — Слушай, Видэхой…
И тут, словно откликаясь на собственную фамилию, в распахнутые двери Большого Зала ввалилась Кармелита, растрепанная, в не завязанном галстуке и сбившемся на бок сером джемпере. Протащив за собой по полу сумку, она, подвинув Стоун, плюхнулась на скамейку и тут же возвестила, обхватывая обеими руками горячий кофейник:
 — Колени мерзнут.
 — И тебе добро утро, — Сириус вновь бухнулся лбом на руку и задремал. Джим поднял вверх большой палец, Питер пробормотал что-то неразборчивое, а Ремус молчал, сосредоточенно пялясь на шоколадное масло и не видя его.
Эрика удивленно вскинула брови:
 — Я думала, мне придется возвращаться за тобой.
 — Прости, что лишила тебя этой возможности, — наконец отлепив покрасневшие руки от кофейника, Карли тут же сцапала тарелку с еще горячей яичницей и шестью ломтиками хрустящего, прожаренного бекона, отпихнув в сторону мерзкую овсянку на воде, — а теперь дай мне спокойно поесть.
 — Северная кошачья депрессия, — пробормотал сквозь дрему Сириус.
 — Помноженная на месячные будет равна изумительной тыквенной маске на твоих волосах, — парировала Карли, вгрызаясь зубами в кусок мяса и напрочь игнорируя возмущенные взгляды Эванс и Роулд. Эрика, пожав плечами, потянулась за тостом, который, наверное, был уже лишним, но слишком притягательным в своей золотистой корочке.

Через пару минут из-за преподавательского стола поднялись деканы факультетов: внушающая благоговейный ужас Макгонагалл, изумрудно-серебряный пузырь-Слизнорт, косолапый бородач Флитвик и не снимающая своего желтого платья Помона Стебль. Все четверо заученным движением сотворили из воздуха расписания занятий для учеников своих факультетов. Флитвик, как и всегда под тихие смешки старшекурсников и хохот малышей, свалился под тяжестью бумаги, и сердобольные женщины-деканы поспешили ему на помощь. Когда новоиспеченный профессор ЗОТИ снова принял вертикальное положение и, заколдовав расписания, палочкой повлек их за собой, Макгонагалл и Стебль тоже отправились к своим подопечным.
 — Мисс Видэхой, уберите вашу сумку с прохода, — прозвучал над Карли грозный голос «мамы-кошки». С самым невинным и уязвленным видом, Кармелита поспешила запихать сумку под скамейку.
 — Ваше расписание, мисс Видэхой, — Макгонагалл вручила ей исписанный листок с чертовой кучей предметов и часов. — Мисс Эванс, мисс Голдстейн, — от одного взгляда на жуткую картину их будущих дней всем тут же расхотелось есть. Администрация школы с ума сошла, честно слово. 10 часов трансфигурации, 6 часов ЗОТИ, 5 часов зельеварения, столько же заклинаний и дальше «по мелочи». В неделю! Рехнуться же можно!
 — Мистер Блэк, немедленно проснитесь! Мистер Люпин, мистер Петтигрю. Мистер Тейлор, не пытайтесь спрятаться за подносом! — женщина продолжала раздавать смертные приговоры ученической веселой жизни. — Мистер Поттер, в обед я буду ждать вас с объяснительной в моем кабинете. Мистер Локконс, рассказал мне о произошедшем на платформе, так же вам назначено двенадцать часов отработки под началом мистера Филча. Теперь возьмите ваше расписание, мистер Поттер.
 — Профессор, нечестно вдвойне наказывать меня за одну шалость! — простонал Джеймс. — Заберите расписание, а!
 — Четырнадцать часов, — бросила Макгонаглл, удаляясь к дальнему концу стола.
 — Я пошутил, профессор! — завопил Поттер, подскакивая на месте, а потом, убедившись, что декан отошла на достаточное расстояние, ссутулился и прошипел. — Настучал все-таки, хрен прилизанный.
 — Поквитаемся, — обнадеживающе кивнул другу Сириус.
Ремус закатил глаза, ведь не докажешь этим двоим, что в теории Златопуст поступил правильно. Джеймс действительно не должен был без причины заколдовывать Снейпа, хотя, по мнению Джеймса, причина у него была и есть, да при том еще и весьма веская, и сидит она напротив него, и зовут ее Лили Эванс.

***

День тянулся целую вечность. Каждый преподаватель святым долгом считал выдать ученикам десятиминутный монолог о том, что в этом несомненно важном году они определят свою дальнейшую судьбу, выберут тяжеленную цепь, которую им прядется влачить всю оставшуюся жизнь. Про цепь они, конечно, ничего не сказали, но для Видэхой это звучало именно так. Постоянство никак нельзя было назвать ее сильной стороной.
Целители, мракоборцы, невыразимцы, офисные крысы — выбор и богатый, и скучный, и противный до ужаса, особенно, когда хочется бухнуться ледяными коленями в теплый прибой. Слизнорт, Флитвик, Стебль и Кетллеборн сжалились и провели вводные уроки, рассказывая о преимуществах той или иной профессии, о том, что им предстоит изучать в этом году и спрашивая некоторых учеников, о том, как прошли их летние каникулы. Когда Слизнорт с этим вопросом добрался до Поттера и Блэка, эти два идиота сообщили в один голос: «Не ели, не спали, не развлекались, зельеварение читали и встречи с вами дожидались» и продолжили резаться в карты. К чести Слиззи будет сказано: он не выдал смущения или что там в таких ситуациях чувствуют учителя, и лишь со скользящей улыбкой похвалил их «развитые способности». Макгонагалл же, как всегда, оказалась непреклонной в своем стремлении наделить 22 глупые головы столь необходимыми им умами, уделив две минуты короткой речи о предстоящем выборе профессии, она тут же вывела на доске «Ступенчатая трансфигурация: из свитка в кору» и принялась расписывать длиннющую формулу заклинания со всеми его возможными, предполагаемыми и невозможными, но необходимыми к знанию ответвлениями и побочными эффектами. Карли со стоном сползла под парту. Трансфигурацию она ненавидела еще больше, чем заклинания: практическая магия отказывалась ей даваться хотя бы немного.
Джим, Сириус и (кое-как) Эванс заработали в копилку факультета каждый по 5 баллов за успехи в трансфигурации на первом же занятии, Карли же достались тяжкий вздох и укоряющий взгляд. Нагло ухмыляющемуся Блэку хотелось зарядить чем-нибудь тяжелым в самую смазливую мордашку. В принципе она это и сделает на ближайшей квиддичной тренировке, ведь Джеймс обычно притаскивает его с собой.

Поздним вечером отработавший первые два часа своего наказания, Джеймс, стоило ему только переступить порог общей гостиной, сразу же бросился к доске объявлений и спустя минуту все присутствующие узнали, что случилось что-то очень нехорошее, ибо матерился он весьма отчаянно, памятуя через каждые два слова слизеринцев.
 — Сохатый, если продолжишь в том же духе, то тебе никто не даст в ближайшие месяцы, — Сириус, обхватив его рукой за шею, повис у него на плече. — Что у тебя?
 — Продолжишь?! Не даст?! — Джим, полыхая яростью, выскочил из-под руки друга. — Ты это видел?! Эта тощая сучка, пока я трахался с Филчем и его швабрами, забила себе самое лучшее время, а мы в пизде из-за этого белобрысого, стучащего хрена! — Поттер с ожесточением тряс листом с расписанием квиддичных тренировок перед лицом лучшего друга.
 — Я не горю желанием мотаться в воздухе в темноте и на ветру, — не к месту вставила Карли, зевая.
 — Тебя вообще не спрашивали! — рявкнул Джим и, всучив лист подоспевшим на шум Эванс и Люпину, бегом направился в сторону лестницы, на полпути он остановился и, оглянувшись на друзей, спросил. — Че встали?!
Обменявшись многозначительными взглядами, оставшаяся часть мародеров поплелась за своим придурковатым главой. Всем было ясно, что сегодня никто опять не выспится.

 — Так! — Джеймс как угорелый носился из одного угла комнаты в другой. Сириус валялся на кровати и полировал гитару. Ремус пытался читать. Питер наблюдал. Карли куталась в плед.
 — Этот ублюдок не должен выйти сухим из воды, все согласны?!
«Все» закивали. Особого выбора у них и не было.
 — Отлично! Нам нужен Умиротворяющий Бальзам, доступ в ванную старост, проблемы для старост, — нужно было видеть, как возмущенно выпрямился, а потом болезненно скривился и вновь ссутулился Люпин, — большущий свиток, краски, длинную веревку, лучше несколько, Бродяга, та твоя порнушка и…и наверное все!
 — Я уверен это будет гениальный план, — Сириус распластавшись на одеяле мечтательно развел руками и зажмурился. — Нанюхаемся краски, бухнем Бальзамчику, пойдем буянит, потом займемся коллективным онанизмом и сладко проспим до утра? Можно мне отдрочить на твой гений, Поттер? — в Блэка тут же прилетела подушка, которую он, ухмыляясь, запихал себе под спину.
 — Слушайте! — Джим в грязных кедах забрался на кровать и пустился в разъяснение всех тонкостей его замечательного плана отмщения.

Задачу по добыче Умиротворяющего Бальзама Поттер скинул на плечи Карли. Казалось бы, что в этом сложного, но как бы не так. Вообще, есть два способа добыть Умиротворяющий Бальзам в Хогвартсе: пойти к Эванс, попросить, получить или пойти в Больничное крыло, состроить умирающий вид, получить и пару дней бегать от мадам Помфри. То, что у Эванс внезапно не оказалось Бальзама (Второй день учебы, Карли, когда бы я успела его сварить?!), Видэхой справедливо посчитала знаком свыше то, что затея провалится, о чем она тут же сообщила Джиму и, получив от него вопросительный взгляд карих глаз, махнула рукой и поплелась в Крыло.
Мадам Помфри минут пять вела строжайший допрос о том, нет ли у Карли слабости, не тошнит ли ее, не кружится ли голова, не усложнено ли дыхание и прочее. На все ее нападки Кармелита отрицательно мотала головой и, как заведенная, повторяла, что это всего лишь акклиматизация и ей просто тяжело заснуть на новом месте и что ей бы и вовсе не понадобился этот дурацкий Бальзам, если бы не учеба, в которой из-за недосыпа она отстает. В итоге медсестра сжалилась и, торжественно вручив ей флакончик с темно-зеленой жидкостью, выпроводила вон. Уже к концу перемены флакончик валялся в кармане сумки донельзя довольного Поттера, как всегда праздновавшего победу заранее.

***

На большой перемене ученики высыпали во двор школы и разбрелись греться в укромных местах: кто к квиддичному полю, кто к Темному озеру, кто устроился тут же на ступеньках замка. Главные раздолбаи всея Гриффиндора расположились на их личном мародёрском насесте во внутреннем дворике и принялись сверяться с блокнотом Джима, где были расписаны чуть ли не поминутно все шалости, которыми они планировали занимать старост до позднего вечера. Старост, кстати, тоже раскидали по определенным лицам. Джим брал на себя когтевранских новобранцев и Локконса в том числе, Ремус должен был занимать и всячески отвлекать гриффиндорцев, Сириус обязался возиться со «слизеринскими ублюдками», пуффендуйцев никто особо не опасался, поэтому их вниманием обделили.
 — Ни хрена, — сообщила Карли, узнав, что ей всучили Крауча (как самого деятельного). — Нет, мне хватило. Вы что, реально думаете, что он поведется во второй раз?
 — Кисти, ну ты же баба, — Джеймс очень выразительно скосился на ее юбку. — Устрой что-нибудь. Плюс Хвост тебе пособит, если что.
 — Издеваетесь?! — Кармелита яростно засверкала золотыми глазами. — Мозги совсем ссохлись? Говорю же, не сработает!
 — Так, сделай так, чтобы сработало, — Сириус окинул ее насмешливым взглядом. — Или не можешь? Леди спасовала перед нудным заучкой?
Карли очень захотелось заявить, что Крауч не очень то походил на «нудного заучку», но она вовремя спохватилась. Скажи она подобное парням и всё: заклеймят «девчонкой» окончательно. Сириус так в особенности. Мэрлин, как же сильно он ее раздражал!
 — Хорошо, — процедила она сквозь зубы, остервенело пялясь в саркастичные стальные глаза Блэка. — Отлично. Будет так, как вы хотите, — вскочив с места, она закинула сумку на плечо и почти бегом направилась в восточное крыло.
 — А не слишком это было? — задумчиво спросил Ремус, глядя вслед удаляющейся подруге.
 — Да ну, — Сириус откинулся на каменный столб, заложив руки за голову. — Знаешь же ее, пока не дашь хорошего пинка, ничего делать не будет. Девчонка есть девчонка.

***

Начало операции, а лучше сказать следующих друг за другом операций, было назначено на время, когда все ученики начнут по-немного расходиться с ужина. Решено было, что первым за дело примется Джим. Потихоньку выбравшись из-за стола, прихватив с собой кусок пирога с патокой и сумку до краев набитую, скупленными у первашей навозными бомбами, Поттер с самым невозмутимым видом направился прочь, по дороге он попытался чмокнуть Эванс в макушку, но та вовремя пригнулась и Джеймс пошатнувшись чуть не упал на нее, но все-таки удержался, вызвав хохот Бродяги. Вскоре исчез и Сириус, одарив Кармелиту ироничным взглядом и прошептав ей в самое ухо: «Не подведи!». С неприкрытым удовольствием она с силой вонзила ему локоть в живот, заставив отшатнуться от себя и согнуться пополам.
 — Сам не накосячь, — яростно прошипела она в ответ, возвращаясь к поеданию медовой вафли и наблюдению за светловолосым затылком ее «подопечного» за другим столом.
Оставались последние минуты спокойствия. Ремус нервно ерзал на месте. Его можно было понять, если их поймают, то у него могут отобратьт значок.
По плану Сириус в мантии-невидимке должен был устроить первые гром и молнию приближающейся бури, подорвав под самыми дверьми Большого Зала парочку усовершенствованных дымовых шашек, а уже потом бегом нестись в слизеринские подземелья.
Взрыв этих самых шашек произвел впечатление еще большее, чем ребята могли представить. Разноцветный дым хлынул из дверей в зал. Громовой раскат прокатился под самым потолком так, что Карли показалось, что он сейчас треснет, а все свечи осыплются и подожгут столы и учеников. Девчонки и малыши повскакивали с мест, испуганно визжа. Парни матерились, смеялись и вопросительно переглядывались, прикрывая шуточками тот факт, что от неожиданности чуть сами в штаны не наложили.
Преподаватели тоже переполошились. Послышался строгий голос Макгонагалл, от которого Карли покрылась гусиной кожей, чтобы там Джим и Сириус не говорили об ее с МакГи анимагическом родстве, пугала ее эта мадам только так. Как-то она сказала об этом папе, Кэндэл рассмеялся и доверительно сообщил, что «с Мини шутки плохи. Не все свои шрамы я получил на заданиях». Дамблдор резво поднялся из-за стола и, взмахнув палочкой, рассеял дым.
 — Кто это сделал? — вопросила Макгонагалл.
Голоса тут же смолкли: кто вернулся к еде, кто принялся оглядывать рядом сидящих.
 — Где Поттер и Блэк?! — главная львица, сурово сдвинув брови к переносице и угрожающе склонив голову, сверкая очками, оглядывала свой прайд.
 — Они отошли, мэм, — из-за стола поднялся Люпин, он трясся, как заяц, под ее взглядом и с силой сжимал кулаки в рукавах мантии, борясь с ужасом. — В туалет.
 — Минерва, не нервничайте. Это, наверное, малыши шалят. Садитесь, — успокаивающе произнес директор, усаживаясь за стол.
 — Продолжайте ужин, — напоследок еще раз строго оглядев учеников, Макгонагалл опустилась на стул и вновь взялась за разделку куриного крылышка.
 — Молодец, — Карли хлопнула Люпина по ладони.
 — Теоретически, я ей даже не соврал, — улыбнулся парень. — Они действительно в туалетах.
 — Короче, вы с Питом смотрите за нашими и пуффендуйцами на всякий, а я пойду разберусь с Краучем, — Кармелита встала из-за стола.
 — Ты справишься? — старый, добрый Ремус всегда оставался сочувствующим мальчиком, стремящимся помочь всем.
 — Если все станет совсем худо, просто стукну его по голове «Историей Магии», — усмехнулась Карли, поправляя волосы, — но надеюсь, что мне не придется этого делать.
 — Удачи.
 — Спасибо.

***

Джеймс широко шагал по пустынным Хогварстким коридорам, насвистывал «Бэд Бой», скучал по съеденному пару минут назад куску сладкого пирога, гремел навозными бомбами в сумке и в предвкушении шалости испытывал то неописуемое чувство радости вперемешку с нетерпением и страхом, которое наверное испытывает садовый гном, собирающийся сожрать все сладкие корни у розовых кустов в огромной пышной клумбе.
Еще на третьем курсе юные Мародеры выяснили, как устроены вентиляция и канализация в Хогвартсе. От центра канализационной системы замка, мужского туалета на четвертом этаже, как от огромного, мерзкого сердца кровеносными сосудами расползаются трубы. И если устроить «маленькую» заварушку в толчках этого импровизированного сердца, то отголоски ее разойдутся далеко-далеко во все стороны. Вообще Джим мог бы все сам сделать, но Сириус авторитетно заявил, что до подземелий и верхушек башен ни черта не дойдет, если Сохатый будет организовывать выдуманную ими штуку в одиночку и только в одном сортире. К тому же преподаватели в курсе «интимных тайн» Хогвартса, поэтому, если кто-то спалится в «главном» толчке, то сразу станет ясно, кто устроил переполох. В итоге, покивав на логичные замечания Сириуса, Джеймс согласился взобраться на шестой этаж поближе к когтевранской башне, в то время как Сириус побывает в подземельях у змеенышей.
Распахнув ногой дверь сортира и вспугнув двух первашей, Джим бухнул сумку в раковину и принялся пристально пялиться на спины застывших у писсуаров мальчишек, когда-то над ним так же издевались старшекурсники, он эту традицию перенял. Помучив их еще с полминуты, он отвернулся к зеркалу и захохотал, услышав характерное журчание. Выглядел он, наверное, как придурок, но знал, что пугал мальчишек порядочно. Пока он распутывал гирлянды навозных бомб, первокурсники закончили свои дела, наскоро сполоснули руки под одним краном и уже хотели сбежать, но Джиму в голову пришла неплохая идея и ретироваться они не успели:
 — Эй, мелкота! — он выхватил из кармана пачку сигарет. — Интересует?
Еще бы их не интересовало.
 — А что сделать надо? — пошушукавшись с дружком, спросил щуплый, белобрысый очкарик.
 — Лови! — Джеймс швырнул ему две связки навозных бомб и банку коричневой краски с гиппогрифским и совиным дерьмом. Вспомнив, как они возились с дерьмом, а Хвост рядом блевал, Поттер снова невольно заулыбался.
 — Раскидаете в коридорах, намажете на стенах или доспехах, выдумаете что-нибудь короче, а потом вернетесь сюда и найдете пачку здесь, — Джим запихал сигареты между двумя раковинами.
 — А откуда нам знать, что ты нас не кинешь?
 — Галстук видел, недомерок?! — рявкнул Поттер. — Валите отсюда!
Первокурсники тут же смылись из сортира, а Джим принялся за подготовку к шалости.

***

Пока Мародеры устраивали «грязную шалость» в туалетах, Сириус, по дороге в подземелья, заскочил на огонек к Филчу и путем нехитрых манипуляций с различными рычажками и веревочками, спрятанными в шкафу-обманке у дальней стены каморки, перекрыл канализационные стоки и заколдовал все так, что сквибу ни за что в жизни не справиться без чужой помощи, а так же заклеил жвачкой замочную скважину и взорвал три навозные бомбы напоследок. Хотя, последнее он сделал уже из вредности. Сводный брат Нюниуса, как его метко окрестил за немытую голову, грязные лохмотья и нелюдимость Джим, подпортил ребятам самые первые учебные дни, когда поймал их в туалете с сигаретами и позорно, почти через всю школу оттащил в кабинет Макгонагалл.
Укрытый мантией-невидимкой Сириус вместе с какой-то мелкой девчонкой проскользнул в женский туалет в подземельях и, прислонившись плечом к дверному косяку, принялся терпеливо ждать, наблюдая чудесную картину девчонок, подтягивающих гольфы, соблазнительно отставив при этом задницу, красящих губы или просто что-то там на себе выглядывающих, поправляющих лифчики и всякое другое, что еще девчонки могли делать в туалетах. Минут так пять спустя пташки наконец-таки соизволили свалить из сортира и Сириус, привязав заранее захваченной веревкой ручку двери к крану, чтобы уберечься от непрошеных вторжений и заодно «Алохоморы», принялся за свое черной дело.

***

 — Хей, я бы хотела извиниться… Не-е-е… Слушай, тогда в поезде… Опять не так! — Карли нервно расхаживала в коридоре у главной лестницы, ероша себе и без того уже лохматые волосы в попытках выдумать, что сказать этому проклятому Краучу, который, как назло, абсолютно не торопился вылезать из-за стола.
 — Эй, староста, нам нужно поговорить!
 — Говори, — раздалось у нее из-за спины. Кармелита обернулась, так резко, что запутавшись в ремне валяющейся у ног сумки, чуть не шлепнулась на каменный пол, в последнюю секунду, по-птичьи растопырив руки и присев в каком-то подобии кривого реверанса, девочка сумела удержать равновесие. Лучше бы упала, честное слово.
 — Фирменное гриффиндорское приветствие? — Крауч усмехался, сложив руки на груди. Довольные карие глаза светились весельем, а белесые волосы были зачесаны назад и отвратительно блестели от огромного количества геля.
 — Нет, — рыкнула Карли, выпрямляясь и поднимая сумку. — Но поговорить нам, правда, надо.
 — Говори, юная леди, пока я провожу тебя в твою башню. После ужина ученикам не рекомендуется в одиночку шастать по коридорам.
 — А как же ботаники в библиотеке? — Кармелита отступила назад, уворачиваясь от попытки парня схватить ее за локоть.
 — Ты не похожа на ботаника из библиотеки.
 — Это все, потому что у меня испанский акцент?
 — Отчасти, — он все-таки исхитрился и схватил ее под руку, крепко прижав ее предплечье к собственным ребрам. — Теперь идем.
 — Эй, я никуда не собираюсь идти, ясно?! Я тебе не собачка! — Видэхой вырвала руку, вновь отступив к лестнице. — Я просто хотела извиниться…
 — Это я понял. Ты громко думала.
 — …за то, что произошло в поезде, — Кисти демонстративно проигнорировал его выпад. — Пусть мне это и понравилось, но вряд ли понравилось тебе.
 — Какая проницательность.
 — Ты издеваешься.
 — Да что ты?
Спустя десять секунд, Карли сообразила, что она тупо стоит и пялится в лицо этому снобу и совершенно не знает, что еще сказать. Где там «История Магии»?
 — Мы закончили?
Не дожидаясь ответа, Барти важно прошел мимо нее и принялся подниматься по лестнице, а потом Хогвартс содрогнулся. Бартемиус ухватился за перила и удивленно за озирался, Карли, которой хвататься было не за что, упала.

Началось.

***

 — Это еще что?! — когда тряска схлынула, Макгонагалл тут же вскочила на ноги. — Все немедленно расходитесь по комнатам. Живо-живо! Старосты, проследите, чтобы каждый ученик оказался в своей комнате. А затем немедленно найдите виновников и приведите их ко мне!

 — Ну, какого хрена наша кошка так разъярилась? — причитал Николас Данбар — гриффиндорский староста-семикурсник. — Люпин, это точно не твои дружки, а?
 — Если бы это были мои дружки, то я бы был с ними, — постарался, как можно более безразличным тоном произнести Ремус.
 — И где они, кстати, вообще? — осведомилась вышагивающая рядом Лили.
 — Торчат поди во внутреннем дворе с сигаретами и «Огденом», — небрежно кинула Кларисса Хоккинг, как и Николас, староста с седьмого курса. — «Кенмарские коршуны» вчера вроде как хорошо показали себя на разбивке.
 — Логично, — кивнул Николас. — Ладно, новенькие, ведите наших оболтусов в башню, а я пойду делать вид, что исполняю поручение кошки. Провожусь полночи, потом откошу от самостоятельной.
 — Э, Ник, может, ты все-таки нам поможешь, а? — Рем схватил его за рукав. — Малышня нас еще в грош-то толком не ставят, разбегутся кто куда. Нагрянет Макгонагалл — огребать все будем.
 — Люпин, вот что вы за беспомощные дети, — Данбар быстренько сообразил, что если новички-старосты завалятся, то достанется действительно всем и тут же решил, что ничего страшного не произойдет, если он поможет новобранцам. — Давайте шустрее.
 — Ремус, мы ведь могли и сами справиться, — прошипела Люпину в ухо Эванс, когда Данбар ушел чуть вперед.
 — Лили, так нужно.
 — Так это все-таки ваших рук дело?!
Ох, Лили, если бы ты знала, что «это» — верхушка айсберга, ты бы не просто грозно сверкала на Ремуса здоровенными зелеными глазищами, а сразу бы удушила его галстуком. Он бы, если сказать честно, и не сопротивлялся.
Нервно покивав ей головой, Люпин поспешил ретироваться из поля зрения девчонки, потому что кто ее знает, что она решит выкинуть. Думать о том, что Эванс сейчас же метнется к Данбару и сдаст парней, ему и в голову не приходило, потому что Лили частенько узнавала об их шалостях, но никогда не стучала. Почему? Никто не знает. Девчонка же. У них вообще мозги набекрень.

***

 — Мистер Блэк, — Сириус, чуть не обосравшись от страха, с сердцем готовым выскочить из груди через рот и пробежать олимпийский марафон, выронил из рук навозные бомбы, поворачиваясь, запнулся о сумку, шлепнулся задницей о каменный пол и охреневшими глазами уставился в плоский живот Белой Королевы-Офэй Бланш, упрятанный за белоснежной мантией. — Чем вы заняты в женском туалете после ужина? — женщина чуть насмешливо изучала зелеными глазами замершего подростка.
 — А вы? — ничего умнее он придумать не смог.
Профессор Заклинаний удивленно приподняла белесые брови, сложив руки на груди, колыхнула снежный водопад мантии. Сириус попытался встать, но проклятый ремень сумки, словно живой, обвился вокруг его ног и мальчишка снова упал, но теперь на живот, угодив лицом в самые туфли женщины.
 — Потоп на верхних этажах замка ваших рук дело? — сурово спросила Офэй, совершенно не обращая внимания на его позу. Значит, Джимбо еще не пойман, а Сириусу шлюшка-удача изменила.
 — Мэрлина ради, профессор, ну какой потоп, — промямлил Сириус внезапно не обнаруживший в себе сил поднять корпус и вынужденный общаться с ее ногами. — Сами посмотрите, я еще сделать ничего не успел.
 — Отлично. Мы возвращаемся к началу, что вы вообще здесь делаете?
 — Хотел устроить слизеринским кури… — острый носок туфли неожиданно врезался ему в щеку, — девчонкам небольшой сюрприз, — Блэк начинал всерьез злиться. Как эта сучка открыла дверь и какого черта она с ним делает?
 — Поднимайтесь, мистер Блэк.
Ремень сумки как будто бы отпустил его лодыжки, растаяла непонятная тяжесть на плечах и спине.
 — Живее собирайте свои вещи. Профессору Макгонагалл будет любопытно увидеть и их, и вас.
 — Профессор, может не нужно доводить до декана, а?
 — Ты просишь меня об одолжении? — Офэй как-то очень нехорошо сверкнула зелеными глазами.
 — Наверное, да, — пожал плечами Блэк, чувствуя, что по венам потекла вязкая расслабленность, будто он только что передернул в душе.
 — То есть ты будешь должен мне, — женщина подошла к нему вплотную и принялась деловито отряхивать его мантию. — Ты будешь мне должен?
 — Буду, если вы сейчас уйдете отсюда, — Сириус завороженно следил за скользящей по его груди бледной рукой.
 — Хорошо, — Бланш резко перехватила его ладонь и крепко сжала, вонзив в нее ноготки. — Теперь ты мой должник, Сириус Блэк, — отпустив руку ошалевшего мальчишки, Офэй развернулась и направилась прочь из сортира. Сириус уже после того, как Белая Королева покинула туалет, с десяток секунд пялился на дверь. Она такая странная, эта Офэй Бланш, но ахренено крутая и красивая. Может, она и правда не сдаст его Макгонагалл?

***

Карли бежала обходными коридорами, шлепая по вонючей, зеленоватой бурде и зажимая нос. Да, после такого, она сама будет торчать под душем до посинения. Вильнув еще пару раз в узких проходах, гриффиндорка свернула к входу в собственную гостиную. Полная Дама бесновалась в раме, поджимала юбки, обмахивала все подряд веером, морщила лицо и вопила о «мерзости происходящего».
 — Смелость и упорство, — громко возвестила Кармелита, перекрывая возмущения портрета.
 — Проходи, — Полная Дама обиженно нахохлилась, плюхнулась на свой стул среди виноградных лоз и портрет отъехал в сторону, пропуская девочку.
В гостиной все шумели и переговаривались. Слава Мерлину, что до Гриффиндорской башни, как до самой высокой, цунами из дерьма не добралось. Бурно обсуждалось произошедшее. Девчонки выли о том, что попортили себе туфли, балетки, мантии, гольфы, что от них теперь воняет, как от горных троллей; парни ржали, как придурки, обменивались тупыми шуточками, одна грязней другой, выжимали носки и наскоро чистили ботинки.
 — Это ведь ваших рук дело, а?! — близнецы Пруэтт плюхнулись на ковер перед восседавшими на диване мародерами. — Признавайтесь, мародерское отродье, вы залили Хогвартс дерьмом по самые уши?
 — Да, он и был такой! — захохотал Джеймс.
 — Мы только чары невидимости сняли, — поддержал Сириус.
 — Я треснула Крауча башкой об пол, — Видэхой, пробившись к парнями, забралась на подлокотник дивана. — Кто меня переплюнет?
У них была небольшая игра, после шалости они обменивались своими самыми абсурдными поступками, обычно лавры победителя доставались Поттеру или Петтигрю: один был слишком умным, другой — тупым.
 — Соси, киса, — Сириус вальяжно раскинул руки и откинул голову на спинку дивана, довольный, как отхвативший жирный кусок мяса кобель. — Ко мне клеилась Бланш.
 — Чего, блять?
 — Того, блять.
 — Да, говори уже, хер блохастый! — Джим лихо перевернувшись схватил Блэка за грудки. — Давай!
 — Да, что говорить?! — Сириус вскочил с места, выворачиваясь из захвата. — Эта сучка, как-то пролезла в туалет, хотя я запер дверь, потом несла какую-то хуйню, потом лапать меня начала так, что чуть не встал, — часть, где он валялся мордой в пол, Блэк тактично опустил. — В итоге уперлась и даже не сдала меня МакГи. Странная баба.
 — Зато ахуенная, — выдал Фабиан Пруэтт, мечтательно пялясь куда-то в потолок. Карли закатила глаза. Достали.

***

Когда шум в гостиной поулегся, малышня, подгоняемая старостами, разбрелась по спальням, а Макгонагалл нанесла проверяющий визит в гостиную, мародёры, прихватив оставшиеся для шалости предметы, потащились к статуе Бориса Бестолкового караулить Локконса. К слову сказать, Хогвартс при помощи вновь заработавшей канализации, швабр Филча, очистительных заклинании преподавателей, старост и сердобольных студентов, преимущественно с Пуффендуя, вновь заблестел полированным камнем, тошнотворную вонь из него выдворили открытыми окнами. Спустя час, потраченный Лунатиком на эссе для профессора Вектор, появился уже не сверкающий и прилизанный, благоухающий лавандой Златопуст, а лохматый и распространяющий стойкий аромат свинарника на ферме не самого хорошего хозяина.
 — Идёт, — зашипел скачущий на месте Поттер. Сириус и Карли похватали плакат с красками, Люпин от неожиданности примостил кляксу посередине пергамента, Питер затрясся то ли от страха, то ли от предвкушения.
 — Мантию мне, мантию, — зашипел Поттер, ковыряясь в рюкзаке.
 — Заранее нужно было доставать, осел! — Сириус кинулся помогать другу.
 — Быстрее, — Карли, следившая за Локконсом из-за статуи, оглянулась на парней.
 — Да, все уже, не ной! — Джеймс закутался в мантию-невидимку и, зажав в кулаке флакончик с умиротворяющим бальзамом, заторопился за когтевранцем, уже открывающим дверь в ванную старост.

Пару минут мальчишки и Карли с каменными лицами топтались за статуей. Если Локконс сейчас поймает Джима, то мало ему не покажется — прошла всего неделя, а чета Поттеров получит уже второе письмо. Сириус с благородной насмешкой вызывался усыпить Златопуста вместо Джеймса, но тот послал его подальше, выдав скомканный монолог о мести. Блэк закатил глаза и больше предлагать не стал.
 — Он задерживается, — Бродяга нервно выстукивал что-то по мраморной мантии Бориса Бестолкового.
 — Прошло всего пять минут, Сириус, — Ремус, вновь вернувшийся к эссе, был одним сплошным спокойствием. Блэк прожег друга взглядом, но спорить не стал.

Спустя еще десять минут, Рем отложил эссе и тоже начал пялиться на дверь. Нервничающий Люпин — плохой знак. Карли теребила кисточки и, от нечего делать, просматривала баночки с краской на свет, Питер продолжал дрожать, как низзл в клетке, и обгрызал ногти, Сириус курил.
 — Короче, все, — Блэк затушил окурок о каменный локоть Бестолкового. — Идем за ним.
Стоило ему это сказать, как дверь в ванную старост приветственно распахнулась, а в проеме возникла летающая в воздухе голова довольного Сохатого:
 — Добро пожаловать, господа! — он театрально повыбрасывал из-под мантии-невидимки руки и ноги в поклоне. — Развлечение ждет вас.
 — Идиот, — засмеялся Сириус.

 — Я все еще считаю, что это отвратительно, — сообщил Лунатик, раскладывая веревки и краем глаза поглядывая на Джима изучающего голого Локконса в ванной и вырванную страницу из порножурнала в руках.
 — Так и должно быть, Лунатик, — сообщил Блэк, примериваясь куда бы лучше прикрепить крючки и шарниры. — Стучать тоже отвратительно.
 — Эй, моралисты, что я должна рисовать? — Карли уже расстелила плакат и приготовила краски и кисточки.
 — Так, Бродяга, держи, — Джим всунул ему страницу, а сам уселся рядом с Кармелитой. — Слушай…

 — Великолепно.
 — Брависсимо.
 — Жуть.
 — Вы идиоты.
 — Ну, вроде хорошо.

Под самым потолком болтался на веревках в самой преотвратительнейшей позе с раздвинутыми ногами и связанными за спиной руками, наклоненный лицом вниз, как последняя шлюха, голый, измазанный коричневой краской Локконс. На бортике ванной стояла полупустая бутылка французского вина. К двери был прикреплен плакат с нарисованной на нем дверью и надписью: «Правило №1 в крутых компаниях: никогда не стучать!»
Таким был обнаружен староста Когтеврана старостой Пуффендуя, которая тут же понеслась в учительскую, и таким его увидела добрая половина педагогического коллектива Хогвартса, потому что дамы краснели и поджимали губы, а мужчины гадали, как его, уже проснувшегося, оттуда снять, потому что веревки напрочь отказывались разрезаться заклятиями. В итоге Локконс был спасен эльфом-домовиком, который трансгрессировал вместе с ним, тем самым освободив его от пут, которые так и остались висеть над ванной, как будто бы еще удерживали Златопуста. Мародеры всего лишь наложили на них запирающее заклятие, простая Алохомара могла освободить Локконса, но учителя, почему-то не восприняли веревки, как что-то скрывающий замок.

Вся школа и все учителя знали или догадывались, что это было делом рук печально известных гриффиндорцев. Одна проблема — доказательств нет. Макгонагалл самолично видела, как они разбрелись по комнатам, проверила каждого из них, чтобы подловить хотя бы на чем-нибудь, но все они были чисты. Да, и вообще, слизеринскими старостами были пойманы двое гриффиндорских малышей с навозными бомбами, на которых и повесили всю вину. Локконс утверждал, что это с ним сделал Джеймс Поттер. Джеймс Поттер заявлял: «Ты рехнулся, я и так встрял из-за тебя перед предками! Думаешь, мне еще надо?!» В словах Поттера смысл был, в словах Локконса — тоже. Но ни свидетелей, ни доказательств не было, поэтому это происшествие будет запротоколировано и сохранено в ящике мистера Филча, как и многие другие, и больше возвращаться к нему никто не станет. Ну, разве, что ученики школы следующие пару месяцев будут свистящим шепотом передавать его из уст в уста, потому что забыть то, что семикурсника, одного из главных красавчиков Хогвартса раскорячили в лучшем виде БДСМ в ванной, практически невозможно.

Примечание: http://alsmiana.tumblr.com/post/160230429999/лови-день-глава-7-пропажи-большие-и-маленькие

Дождь отбивал по стеклу похоронный марш. Резное дерево, кованые ручки и отделка оконных рам вместо волшебства активно делились тоской и небесной серостью. Под бубнеж Флитвика о разновидностях духов и призраках, Карли хотелось замотаться в плед или удавиться. С неподдельной грустью вспоминая о теплом песке родного побережья, она пыталась законспектировать и вникнуть в нюансы жизни бестелесных жителей магического мира, но вместо этого в голову лез один Блэк, угорающий где-то справа с Тейлором и Сохатым.

 — Эй, — Видэхой толкнула плечом дверь в спальню парней.
На днях она брала у Рема пару сборников, когда наивно думала, что будет пытаться написать адекватное эссе по трансфигурации, чего, конечно же, не сделала, и теперь собиралась эти самые сборники вернуть. Вместо Рема она обнаружила Бродягу с голой задницей, сношающегося с какой-то блондинкой.
Книги с грохотом, как от катапультного обстрела по каменным стенам, шлепнулись на пол. Рвано дышащий Блэк вздрогнул и обернулся, девчонка под ним пронзительно взвизгнула, затряслась, попыталась выбраться из-под него и как-то прикрыться.
 — Запираться надо, тупицы! — пискнула Карли, снитчем выпрыгнула в коридор и захлопнула дверь, припав к ней спиной.
Сильно хотелось блевать. И, может быть, закатить бабскую истерику с битьем посуды и тупой безумной трясучкой.

И если бы это было только раз, когда ей везло нарываться на подобное. Блэк будто бы ей в насмешку не запирался и устраивал потрахушки именно в те моменты, когда Карли зачем-то нужно было к ним заглянуть. При том девчонки под ним не задерживались дольше пары недель, крутить интрижки он умудрялся с тремя в один и тот же день. Нет, иногда ему доставалось и приходилось бегать к Алисе и Лили, охотно практиковавшим на нем колдомедицину, но чаще ему везло и Карли это бесило. Бесили тощие курицы с большими тупыми глазами, раздвигавшие перед ним ноги и подставлявшие сиськи. Бесили парни, одобряющие его. Бесило его самодовольство. Все бесило. И пару дней назад взбесил он сам и его дерьмовое к ней отношение. Она снова наткнулась на него, с энтузиазмом проводившего свободное время. Вернее сказать, заканчивающего…

 — Иногда мне кажется, что ты ловишь от этого кайф, — сообщил Бродяга, слюняво выпроводивший очередную подстилку и теперь застегивающий форменную рубашку.
 — Завались, — Карли старательно сортировала квиддичные схемы, за которыми прямо с тренировки отправил ее Джим, от кривых изображений снитчей и Эванс. — Мне просто, как всегда, везет.
 — А по-моему ты делаешь это специально.
 — Что?! - у Видэхой чуть челюсть не отпала от этого невозмутимо-подстрекающего заявления.
 — Что слышала. Признайся, тебе это нравится.
 — Если бы мне это нравилось, то я бы сперла у Джима мантию, сидела где-нибудь тут и хлопала в ладоши каждый раз, когда кто-нибудь из вас кончал.
 — О, Кисти!
 — Пошел ты.
 — На тебя никто не пялится, вот ты и бесишься, — меланхолично кинул он, натягивая брюки.
 — По ошибке спустил серое вещество, что ли?
 — Да, ладно. И кто же наш счастливчик? Малыш Форстейн? Ломбли? Еще кто-нибудь?
 — Чего ты добиваешься, Блэк? — Карли уже хотела проломить ему башку тумбочкой, а он только полулежал на кровати с челкой внахлест на лоб и остро улыбался.
 — Я хочу больше узнать о своем лучшем друге. В чем проблема? — серые глаза поблескивали из-под черных волос. — Хотя думаю по этой части нам с парнями можно не волноваться за нашу младшую сестренку.
 — Не доводи, а, — что, черт подери, на него нашло?
Бродяга всегда отличался конченным дебилизмом, но раньше таких тем не заводил.
 — Да, ладно, Кисти. Я спорить готов, что ты до следующего года себе никого не найдешь. С твоими-то заскоками.
 — Спорим, — сухо кинула Карли. Теперь ей стало ясно, чего добивался этот сукин сын. Даже как-то приятно стало, но это уже послевкусие.
 — Что?
 — Спорим, что я найду себе парня.
 — На что? — он хищно выгнулся вперед, пытаясь скрыть собственное удивление: подобного поворота дел он не ожидал.
 — На желание. Абсолютно любое, — она протянула ему руку.
 — Согласен, — он схватил ее ладонь и сжал до хруста, но Карли даже не сморщилась и лишь разбила «замок» свободной рукой.
 — Джим меня уже проклинает, — бросила она и, запихав схемы в сумку, вышла из комнаты.
Зачем? Зачем она это сделала? Дура.

 — Что у нас дальше? — прогрохотал здоровяк Крессвел, вывалившись из кабинета Флитвика.
 — Заклинания, Дирк, — Макдональд поднырнула ему под руку, обхватив его за талию.
 — Бла-а-анш, — Тейлор расплылся в улыбке.
Джим с Сириусом озорно переглянулись и пожали друг-другу руки. Ремус тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Карли не пошла узнавать, что они опять выдумали. Во-первых, потому что сторонилась Блэка и продолжала на него как бы обижаться; во-вторых, ей было стыдно в этом признаваться, но ее тоже начинала по-настоящему подбешивать эта повернутость всех парней на училке заклинаний. Обычная симпатичная баба, с обычной круглой, стянутой каким-нибудь белым кружевным лифчиком грудью и подтянутой задницей в узкой юбке. Да, в Хогвартсе таких преподавательниц немного. Ладно, кроме нее вообще нет. (Стар с ее колпаком старой, сказочной английской принцессы не считается.) Но все равно непонятно, чего их до сих пор так плющило от одного только упоминания этого красивого куска белого мрамора?

***
 — Дорогие ученики, рада, что вы смогли почтить меня своим присутствием, — Белая Королева, высоко подняв голову и царственно улыбаясь бледными губами, прошествовала между рядов к учительскому пьедесталу. — Не могли бы вы сказать, кто пожаловал ко мне?
 — Пятый курс, мэм, — моментально откликнулся Тейлор.
 — Спасибо, Адриан, — женщина благодарно склонила голову. — Ну, что ж, дорогие пятикурсники, сегодня мы будем изучать совершенно новое заклинание. Я уверена, что представители волшебных семей не раз слышали его от родителей, столкнувшихся с проблемой размеров некоторых предметов. Кто-нибудь хочет предположить, о каком заклинании я веду речь?
 — Об уменьшающем или увеличивающем, мэм? — Эванс, откинув рыжую косу за спину, выпрямилась и приготовила волшебную палочку.
 — Вы правы, мисс Эванс, — Бланш незаметно крутанула палочкой и на столах перед каждым учеником возникли самые разнообразные предметы.
Эванс получила жестяную склянку, Мэри — расческу, Сириус — гаечный ключ, Поттер — футляр для очков, Хвост — здоровенную иглу. Карли с недоуменным видом уставилась на книгу рецептов. У нее на лбу написано, что она не успела позавтракать? 
— Редуцио — это заклинание, которое мы сегодня будет стараться освоить, — Бланш подняла руку с волшебной палочкой над статуэткой, возникшей перед ней. — Для его исполнения вам необходимо кончиком палочки изобразить в воздухе букву «V» и соответственно произнести «Редуцио». Ударение ставим на букву «У». Взмахиваем палочкой легко и изящно. Вот так. Редуцио! - статуэтка балерины перед ней тут же съежилась до размеров английской булавки. — Всем все ясно? — зеленые глаза преподавательницы внимательно оглядели аудиторию. — Приступаем!

***
 — Отлично! — Кэндэл сидел на подоконнике, курил и болтал ногой из стороны в сторону. — Кто-то пробрался в Отдел Тайн, что-то украл, а другой некто из будущего прикарманил Маховик времени (очень мощный Маховик, явно экспериментальный!) и теперь возвращается в прошлое, чтобы подкинуть нам подсказки для поимки того, кто украл что-то важное, но что нам знать нельзя. Я все правильно понял?
 — Да, — согласно кивнул Аластор Грюм, невысокий, широкоплечий мужчина с каштановыми короткими волосами и небольшими залысинками на висках. — С пятого раза до тебя дошло, испанец.
Длинная, узкая комната со стенами из темного резного камня наполнялась серым светом сквозь большие стрельчатые окна с низкими широкими подоконниками. Между окнами выстроились внушительные, дубовые шкафы наполненные книгами в кожаных переплетах, старыми перешептывающимися свитками, одеждой, различными жужжащими, булькающими волшебными приборами и прочей мракоборческой мелочью. В центре комнаты помещался овальный стол на 17 мест, и ряды стульев стояли вокруг него. Сейчас в зале находились только Грюм, который приходил всегда очень рано, и Кэндэл, которому в последнее время было несколько тяжело под кронами родных апельсиновых деревьев.
— Глаз, напомни мне, когда это мы начали заниматься пространными расследованиями? — простонал Видэхой, сползая с подоконника на пол, и промямлил с зажатой в зубах сигаретой. — Я не создан для детективной работы, я могу только размахивать палочкой и руками в бою. Не хочу — не хочу — не хочу.
 — Замолчи! — Грюм треснул кулаком по стенке шкафа, внутри него что-то вскрикнуло и попросило тишины. — Сам виноват, что сейчас сидишь тут! У меня есть места, куда тебя можно послать! Взять хотя бы север! Там все оборотни и банши перебесились, нападают на маглловские деревни, топчутся в пригородах!
 — Так пошли! — Видэхой пружинисто вскочил на ноги. — Мне особое приглашение не нужно!
 — Там надо сражаться, идиот. А этого ты сейчас не можешь.
 — Я неплохо управляюсь с волшебной палочкой, — возразил он. — Я могу руководить операциями в конце концов.
 — О, нет, — Грюм с противным хлюпающим звуком проглотил смешок. — Я возьму тебя в тактики, только после собственного расчленения. Раньше ты такой чести не удостоишься.
 — Ладно, — Кэндэл прошелся из стороны в сторону, разминая затекшую ногу и разглядывая давно изученное содержимое ближайшего шкафа. — Есть идеи, что именно украли? Должны же быть у этих невыразимцев какие-то списки или нечто подобное?
 — По идее, да. Я ходил к министру с этим вопросом. Он пообещал прислать нам одного из них, чтобы помогал в ходе расследования.
 — О, святые трусы Мэрлина! Только какого-нибудь очкастого нытика-проныры нам не хватает.
 — Лишним не будет. Один нытик у нас уже есть.
 — Иди к черту. Ладно, еще раз, что мы имеем, — Кэндэл схватил со стола записку, найденную под дверью в обитель секретов Английского министерства магии. — «Здравствуйте, уважаемые, нашедшие сие писание!..» Сие писание, правда? «… если расчеты были проведены мною правильно, то вы должны обнаружить этот пергамент не позднее 16 часов 14 октября 1974 года. Я спешу уведомить вас, что произошло страшное несчастье: некто похитил очень важную вещь, раскрыть предназначение, которой я не могу из соображений магической конспирации. Так же я не могу раскрыть вам, кем я являюсь и кем является похититель, хотя сам уже знаю. Но смиренно прошу не беспокоиться, я буду помогать вам разгадывать эту загадку. Вместе мы придем к ответу, если вы будете придерживаться моих подсказок и небольших инструкций. Надеюсь на тесное, дружелюбное сотрудничество.» Умоляю, пошли меня к оборотням. Прошу-у-у!
 — Нет.
 — А отпуск я могу взять? Отгул там? Больничный? Я ранен как бы!
 — Нет. Иди к 7-омега и попытайся найти что-нибудь интересное, связанное с перемещениями во времени, кроме Маховиков. Пока это единственное, что мы имеем.
 — Есть, сэр, — Кэндэл поплелся к указанном шкафу.

***
 — Редуцио! — Карли с какой-то нервнопаралитической судорогой в руке взмахнула волшебной палочкой. Книга рецептов подскочила, встрепенувшись как перепуганная, еще неощипанная курица на ее обложке, исступленно задрыгала листами и упала обратно. Только заглавие принялось ходить ходуном и менять размеры букв. Видэхой с глухим воем сползла под парту и уткнулась лбом в прохладное дерево.
Шла бы эта практическая магия… Почему она не стихийник? Почему она не может учиться в теплом замке в чудесном Арагоне с его хрустальными водопадами, нежными ветрами, блуждающими между стволов необъятных дубов, тонких елей и кленов, пронзительно голубым небом, смотреть на которое без рези в глазах больше, чем несколько десятков секунд невозможно? Какого черта она забыла в этой проклятой сырости, форменности, точности? Как так полу…
 — Мисс Видэхой, вам плохо?
Карли подняла голову, прекрасно осознавая, что взгляд снизу вверх от растрепанной девчонки вряд ли придется по вкусы профессорше. Она даже почти уверена, что намеренно провоцирует Бланш, сохраняя абсолютно пустое и незаинтересованное лицо, игнорируя улыбку Белой Королевы. 
— Мисс Видэхой?
 — Порядок, мэм, — Кармелита нехотя и с показной ленцой выпрямилась и принялась пристально смотреть на книгу рецептов, всем видом демонстрируя, что справится и без Бланш.
 — Я начала замечать, что у вас возникают сложности с моим предметом, мисс Видэхой. Сначала я думала, что вы просто медленней восстанавливаетесь после каникулярного времени, но затем я поведала свои опасения профессору Флитвику, и он сообщил мне, что вы никогда не блистали на его уроках, — как ни в чем ни бывало продолжала женщина. — Я думаю, вы в курсе, что Заклинания являются обязательным предметом на СОВ. И вы наверняка видите, что ваш уровень не так уж и близок к хотя бы к удовлетворительному.
Карли очень хотелось выдать ей что-нибудь едкое на это. Она даже подняла голову, внимательно изучая ее прищуренными глазами, а потом натолкнулась на взгляд Голдстейн, прямой и сосредоточенный, и как-то стушевалась, кивнув больше Голдстейн, чем Бланш, но последняя восприняла это как согласие со своими словами.
 — Что ж тогда, мисс Видэхой, я буду ожидать вас каждые вторник и пятницу после семи вечера для индивидуальных занятий. Вас это устроит?
 — Эм, — Карли внезапно словила на себе кучу взглядов, которые до этого просто не замечала. Парни. Да черт подери каждый первый из них уже месяц с небольшим мечтает оказаться на месте, которое достается Видэхой так легко. Мерлин. Они ведь ее с ума сведут расспросами! А откажется, так вовсе засмеют.
 — Мисс Видэхой?
 — Да, мэм. Я обязательно приду.
 — Буду ждать, — в последний раз растянула губы в улыбке Бланш, прежде чем наконец отошла к следующему ученику. Карли снова сползла под парту и глубже закуталась в мантию.
«Все проходит, как дождь, тучи или мамин гнев», - сказал ей как-то Кэндэл, когда они опоздали к ужину и мама не впустила их в дом, оставив запертыми в мансарде под сырым зимним дождем.
 — Все проходит, — пробормотала Видэхой, ткнув кончиком волшебной палочки в книгу рецептов. Книга зашипела ей что-то про морковь и чеснок кубиками.

***
Под конец дня, после двух часов трансфигурации и часа зелий, Карли чувствовала себя, как флоббер-червь, которого она измельчила и неправильно сварила под нечутким наблюдением Слизнорта. До дверей Большого зала она доплелась в компании Голдстейн и Джонсон. Джонсон что-то там рассказывала об ухаживаниях Элайджи Бэлла, мол он подсел к ней на заклинаниях и вообще очень мило себя ведет, интересуется ее мыслями, делами… На все это Карли могла авторитетно заявить о разговорах того же Бэлла в адрес Джонсон по поводу ее «задницы и ахрененных ног». Но делать это бессмысленно. Девчонки любят быть, а иногда и прикидываться, романтичными и тупыми, наплевав на то, что чаще парням просто хочется потискать их без всяких там розовых соплей и псевдо-высоких чувств. К сожалению, в мире все устроено не так просто. Плюхнув сумку на пол, Карли устало примостилась за стол между Поттером и младшим Тейлором и тут же сгребла к себе вафли, кувшин с молоком и фруктовый чай. Поттер услужливо пододвинул ей небольшой чайничек кофе, неизвестно каким образом оказавшийся на ужине.
 — Просыпайся, Кисти. Сегодня, — шепнул он ей.
 — Ну, не-е-ет, вы издеваетесь? — Карли плеснула в молоко немного кофе. — Я полудохлая.
 — Не ной и скажи спасибо, что я тренировку не поставил.
 — Спасибо, — буркнула Карли, утыкаясь в кубок. — Признательности полна до самых трусов.
Поттер, Тейлор и Блэк закатились хохотом. Ремус сдержанно улыбнулся, а Хвост издал какой-то рваный писк. Карли сама незаметно дернула вверх уголок губ и под шумок утащила из тарелки у Джеймса кусок пирога.

***
Часы на тумбочке у Эрики пискнули и отстучали полночь. Карли возмущенно пялилась на светящиеся в темноте стрелки и попутно натягивала носки. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь проснулся и «О, Карли, ты куда?», «Эм, в туалет», «А зачем ты оделась?» и вот не скажешь же простое «не твое дело», нужно выдумывать что-то изощренно-вежливое. Бесит. Слава Мэрлину, никто не проснулся, и девчонка незаметно выскользнула из комнаты. Парни уже топтались в гостиной. Сириус вяло пошутил что-то про долго копающуюся женскую натуру, над чем парни в обязательном порядке посмеялись. Карли же, засунув руки в карманы батника, важно прошествовала мимо них к портрету.

Три раза на одну вылазку, рекордное количество за прошедшие годы, мародеры были на волоске от поимки завхозом. Под мантией-невидимкой даже несмотря на подростковую худобу находиться пятерым было ужасно неудобно. Один раз Карли удачно заехала Ремусу коленом между ног, в другой Джим локтем чуть не поставил Блэку синяк под глазом, в третий Питер почти повалил доспехи, рядом с которыми ребята нашли очередное укрытие, но Карли умудрилась поймать их за металлический локоть, а Блэк поймать Карли, для которой доспехи оказались тяжеловаты, и все закончилось хорошо. Филч только поводил своим крючковатым носом перед мародерами, перед доспехами и ускрипел фонарем восвояси.
До восьмого этажа все добрались злыми и в крайней степени недовольными. Ремус действовал на нервы своим нытьем о том, что вся эта затея с анимагией крайне опасна, что если их поймают, то могут засадить в Азкабан, что он обещал Дамблдору, что пребывание Люпина в стенах замка не принесет проблем и бла-бла-бла...
 — Лунатик, мы это уже тысячу раз обсуждали! Закройся уже! — взвился Поттер. — И вообще где эта чертова комната?! Сколько мы здесь уже шатаемся?
 — Вот она, — Блэк толкнул рукой дверь, которой мгновение назад там не было. — Добро пожаловать, господа и одна…
 — Молчи, — прошипела Карли, а Сириус в ответ только усмехнулся, проходя первым в их маленькую мародерскую обитель.
 — Вербальные танцы перед сексом устраивайте в другом месте, — кинул Поттер, притворяя дверь. — Мы сюда не за этим пришли. Ну, так у кого что, как, когда? Делимся впечатлениями.
И все поделились. Бродяга заявил, что у него почти получилось превратиться в здоровенного черного пса, но в последний момент все почему-то пропало, и он оказался голым. Питер, запинаясь, рассказал про свои скорбные попытки, которые толком ни к чему не привели. Карли пробурчала про не пропадающие кисточки на ушах. Сохатый поведал примерно о тех же проблемах, вроде левой ступни превратившейся в копыто и остававшейся такой целые сутки.
 — Рем, командуй!
Выручай-комната для их тренировок принимала облик средних размеров танцевального зала с расставленными по бокам мягкими креслами и узкими диванчиками, твердым паркетным полом и высоким потолком.
Четверо мародеров, в будущем возможно анимагов, выстроились в центре комнаты. Ремус был посажен в кресло в другом конце и обложен нужной литературой, которую комната тоже любезно предоставила.
 — Все помнят свои анимагические формы? — по традиции спросил Люпин.
 — Олень, — ответил Джеймс.
Сириус непотребно заржал.
 — Тишина, — приказал Лунатик, король подобных ночей и сборищ. — Дальше.
 — Крыса, — сказал Питер.
 — Рысь, — быстро выпалила Кисти, не дожидаясь верховного приказания продолжать.
 — Пес, — гордо сообщил Сириус вслед за девчонкой. Заржал уже Джеймс.
 — Продолжим, — Ремус глубокомысленно кивнул. — Надеюсь, на каникулах никто не терял времени и старательно штудировал наши записи. Настолько старательно, что понял всю опасность того, что делает и решил отказаться.
Раздался нестройный вздох и более стройное:
 — Ре-е-ем!
 — Очень жаль, что здравый смысл по-прежнему не торжествует. Ладно, уверен, вы тренировались летом. Успехи демонстрируйте по очереди.
Первым был Сириус, у которого почти получилось полностью перекинуться. У него изменилось и вытянулось лицо, укоротились ноги и руки, колени выгнулись в обратную сторону. Уже даже были видны очертания огромного, лохматого пса, напоминающего Гримма, но в последнюю секунду, когда казалось, что превращение вот-вот завершится, что-то вспыхнуло, ударило; Блэка швырнуло в сторону, и вместе с длинной матерной речью он уткнулся носом в кресло под смех Джима. За Блэком была Карли, у которой отросли усы и когти, впал нос, кожа покрылась светло-рыжей в крапинку шерстью, но вот строение тела никак и не изменилось. Немного посмеясь над выросшими у нее на щеках бакенбардами, парни отпустили Кисти с миром на диванчик, где она тут же приняла наблюдательную позицию, свернувшись клубком и потихоньку возвращая себе человеческий облик. Обычно на это у них и уходило по полночи: вернуть себе человеческое лицо, избавиться от усов или лишней шерстистости в разных местах. Питера Джим пустил вперед себя. Питер с трудом, искрами и сопением отрастил себе непропорционально длинный хвост и уменьшил голову. От этого зрелища Выручай-комната вновь взорвалась хохотом. Даже спокойный, невозмутимый и неодобряющий происходящее Король-Рем смеялся, спрятав лицо в книге. Джеймс и Сириус в обнимку повалились на пол возле «трона» Лунатика, а Карли запрокинула голову на спинку дивана, хватаясь за живот в тщетной попытке нормально вдохнуть. Питер же что-то бормотал, обиженно поджавшись, и скорбно улыбался. Когда смех наконец поулегся, на «сцену» вышел Поттер, расправил складки свитера, поправил пряжку ремня на джинсах, театрально поклонился, а потом крутанулся на месте и обратился оленем. Посреди комнаты стояло грациозное животное с шелковисто блестящей, рыжей в свет факелов с белыми крапинками спиной, не слишком ветвистыми, будто лакированными, коричневыми рогами и длинными тонкими ногами.
 — Срань драконья, — только и смог выдавить Сириус. — Ты, блять… сукин, ты, сын, молчал! И даже не пытайся мне тут напиздеть, что у тебя только сейчас получилось. Дрянь такая, Сохатый! У тебя получилось, нахуй! Получилось!
Блэк кинулся к застывшему с поднятыми ушами оленю с серьезным намерением повалить его на пол, но все, что у него вышло это лишь заставить его переступить с ноги на ногу, а вот когда к нему прибавилась еще и Карли, отошедшая от шока и радостно пищащая, и Ремус, позволивший себе позабыть о своем недовольстве на несколько секунд, и даже Питер, то Сохатый уже зашатался и под весом друзей рухнул на пол, превращаясь обратно в человека.
Так они и валялись какое-то время, огромной кучей сбившихся вещей, переплетенных ног и рук, а потом разом поднялись и решили, что пора бы уже и спать идти.

Часы Эрики отсчитали 4 часа утра.

***
Лили аккуратно разложила вокруг себя конспекты по зельям и трансфигурации, примяла листы чернильницей, сумкой и заколками, чтобы не позволить ветру их украсть и разметать по всему квиддичному полю. Рядом с ней сидели Алиса и Мэри, которые и вытащили ее из гостиной посмотреть на очередную тренировку гриффиндорской команды, напоминая, что до СОВ еще больше полугода и готовиться стоит чуть менее усердно. Греясь в последних теплых лучиках осеннего солнца, Эванс краем глаза следила за игроками и слушала хихиканье подружек. Мэри рассказывала Алисе о Крессвеле, вытащившем прошлым вечером Макдональд на ночную прогулку по замку. Алиса радостно улыбалась ей и ждала момента, чтобы рассказать про семикурсника Френка Лонгботтома, вчера помогшего ей с книгами и уверявшего, что СОВ на самом деле не очень страшно сдавать. Даже у Макгонаггл.
 — Привет, Эванс! Пришла полюбоваться? — Джеймс Поттер, завис на своем новеньком Нимбусе прямо перед рыжей девчонкой.
 — Всего лишь наслаждаюсь солнцем и рефератом для Слизнорта, Поттер, — буркнула Лили, не поднимая головы от пергамента. Поттер хотел еще что-то сказать, но его окликнули близнецы Пруэтты, которым Кармелита что-то ожесточенно доказывала, возмущенно дергая руками, поэтому он двумя пальцами отсалютовал стайке когтевранок, сидящих выше, и отправился разгребать ссору.
 — Лили, ты все-таки дура, — философски изрекла Макдональд, присаживающаяся на своего любимого конька.
 — Не надо, Мэри, — робко пискнула Стоун, но ту было уже не остановить.
 — Поттер потрясно выглядит. Он красавчик. Высокий. Подтянутый. Задница у него ничего. Учится почти прекрасно. Кумир всего курса и даже, говорят, пользуется успехом у старшекурсниц не хуже Блэка. Ну, подумаешь, носит очки. Они ему идут. Сутулится еще немного, но это даже круто. И вешается на тебя, как Стебль на свои горшки с кусачей геранью. А ты шлешь его каждый раз.
 — Хочешь, можешь взять его себе, — бросила Лили, слишком сильно надавившая на перо и прорвавшая пергамент.
Такие разговоры ее бесили. Она не просила Поттера вешаться на нее «как Стебль на горшки с кусачей геранью». Ей это не нравилось. Ее это раздражало. Выводило из себя. Злило. Она не раз говорила ему об этом. Тонко намекала. Язвила. Кричала в открытую самыми прямыми словами, которые только могла подобрать. Но ему плевать. Он тупой, глухой и твердолобый, гнущий свою линию и совершенно не понимающий, что ему с его интрижками, шуточками и глупостями никогда ничего не светит с Эванс, пусть ей трижды каждая семикурсница сообщит, что он Бог и Прекрасный Принц в одном глупом, вечно улыбающемся лице.
 — Знаешь, — через несколько минут молчания выдала Мадональд. — Я, возможно, знаю способ, как тебе избавиться от нашего капитана.
Лили вопросительно посмотрела на нее поверх травяного справочника.
 — Ты ведь практически все перепробовала, — продолжила девочка, помахав рукой пролетевшему мимо Дирку. — А вот завести с кем-то отношений нет. Ты вечно свободна. Вот Поттер и ходит за тобой хвостом, а вот если ты будешь занята…
 — Нашла время, — возмутилась Лили. — Парень будет помехой в подготовке.
 — Ой, забудь ты хотя бы на минуту про свои СОВ! — вскричали вместе Алиса и Мэри.
 — К тому же найди такого, который будет с тобой не целоваться, а чары практиковать. И, Мэрлина ради, не своего Снейпа только, — Мэри сморщилась при воспоминании о слизеринце.
 — Нет. Конечно, — кивнула Лили. — Мы с Севом просто друзья детства.
 — Ну, так как идея? С отношениями «антиПоттер»?
 — Я не буду целенаправленно искать себе парня.
 — Тогда будем мы, правда, Алиса?
 — Без проблем!
 — Я еще не согласилась!
 — Но и против ничего не сказала!
 — Ой, делайте, что хотите.
Алиса и Мэри ударили по ладоням и рассмеялись. Лили тоже улыбнулась. Идея Мэри действительно не была лишена смысла. Вдруг, если Поттер увидит, что Лили нашла себя кого-то другого, он поймет, что его персона не обладает мировым притяжением, и наконец отстанет от нее?

***
 — «Книга элементарных заклинания для начинающих волшебников», «Трансфигурация как элементарное явление волшебной материи», «Заклятия и антизаклятия», — мадам Пинс продолжала взмахивать палочкой, призывая к себе нужные книги с полок, попутно сверяясь со списком, полученным от Офей Бланш, и глухо бормоча названия.
Карли, стоящая перед библиотечной стойкой, обреченно смотрела на стопку разномастных учебников, все увеличивающуюся и увеличивающуюся. Бланш хочет, чтобы Видэхой уперла в башню половину библиотеки?
 — «Тренировочные упражнения с волшебной палочкой» от Элова Слепого, — припечатала бибилиотекарша, возложив ладонь на почти футовую стопку волшебной макулатуры. — Это все, мисс Видэхой. Надеюсь, книги буду возвращены к началу следующего месяца.
Ее «надеюсь» очень легко можно заменить на «не исполнишь, как сказала, засуну тебе в задницу прут ядовитой тентакулы».
 — Угу, — кивнула Карли, стараясь не смотреть на грозную женщину и удобнее ухватить книги.

 — Отлично, ты большая молодец, Кисти. Ты ничего не уронишь. Ты рысь. Изумительно ловкая, умная, аккуратная. Ты Леди тайного сообщества гриффиндорских ублюдков. И тебе осталось всего лишь еще шагов пятьсот или шестьсот округленно, а за двери библиотеки ты уже вышла, да, — бурчала себе под нос Кармелита, почему-то уверенная, что эта мантра поможет ее рукам не разжаться от страшной тяжести. А Поттера она проклянет так, что у него хер неделю, нет, месяц, не встанет! Она из-за его сукиных тренировок пальцы на руках не чувствовала и локти у нее еле сгибались. Еще шаг, и еще, и еще. Кучка младшекурсников топталась в сторонке, обсуждая с какими-то бумажками. Сквозняк в коридоре шелестел мягкой обложкой «Тренировочных упражнений» от Слепого, а Карли была абсолютно уверена, что если, казалось бы, безобидный ветерок усилится хотя бы на самую малую капельку, то она обязательно опрокинется на спину и в одиночестве помрет под горой, свалившихся на нее пособий.

Как она оказалась под этой горой, она так и не поняла.

Просто кто-то вдруг выругался над ней, а на лице у нее лежала «книга элементарных заклинаний», а сама она возлежала на ледяном каменном полу, а вокруг нее валялись все остальные учебники. Младшекурсники захохотали, снялись со своего места и ускакали прочь.
 — Мерлин, откуда ты взялась?
Карли различила голос и подавила желание начать строить из книг избушку. Крауч.
 — Я из библиотеки, а вот откуда ты, это вопрос поинтересней!
Получился не вопрос, а наезд, но Видэхой как-то и не задумалась об этом. После случая с Локонсом, Крауч уже не был в легком удивлении от странной испанки-гриффиндорки. Обиделся за друга.
 — Из коридора, — хмуро ответил Бартемиус, поднимаясь на ноги и отряхивая форменные брюки. Кармелита убрала с лица книгу, села и, окинув старосту взглядом полным презрения и возмущения, принялась снова выстраивать книги в стопку.
 — Почему ты не используешь магию? — Крауч уже собрал свои свитки и карты, но почему-то не спешил уходить.
 — Потому что в ней я несильна, — хмыкнула Видэхой.
 — Национальная особенность или лень?
 — Ты можешь мне не верить, но лень и есть моя национальная особенность, — усмехнулась девчонка и мысленно взмолилась, чтобы он уже свалил куда подальше.
Не хотелось ей при нем унижаться и корячиться в попытках поднять фолианты уставшими и ослабшими после тренировок руками.
 — Я помогу, — внезапно сказал он, взмахнул палочкой, и книги моментально поднялись в воздух.
 — Э! Нет! — Карли, все еще сидящая на полу, попыталась схватить книги, но стопка, повинуясь движениям палочки Крауча, вильнула в сторону. — Верни их мне сейчас же!
 — Вот перед башней и верну, сеньорита, — Бартемиус уверенно зашагал в сторону гриффиндорской башни. — В отличие от вас я довольно неплохо воспитан.
 — Да пошел ты, — пробормотала Кармелита, поднимаясь на ноги. — Придурок.

Карли, проведшая одну половину вечера на тренировке, а вторую — в библиотеке, даже не заметила, как на Хогвартс опустилась ранние осенние сумерки, а в коридорах зажглись факелы. С одной стороны она даже должна быть благодарна Краучу, потому что уже наступило время, когда ученикам запрещено высовывать носы из башни.
 — Барти, — Энтони Мальсибер, староста-пятикурсник Слизерина, приветственно отсалютовал Краучу.
 — Тони, — Крауч ответил небрежным кивком.
 — Ты ведь помнишь о сборе через неделю?
 — О таком нельзя забыть.
 — Все уже началось, Барти.
 — Позже об этом поговорим.
Дальше диалог не продолжился. Мальсибер отправился по своему патрульному маршруту, а Карли с Краучем продолжили путь к гриффиндорской башне. Если бы Карли была одна, даже с разрешением Бланш и огромной стопкой книг, Мальсибер все равно бы оттащил ее к Макгонаггл и снял баллов десять. А по пути, возможно, снял бы еще баллов пятнадцать за нападение на старосту, потому что он в обязательном порядке бы начал распускать язык, а Карли — натура страстная и за палочку хватается сразу.
 — У тебя какие-то планы со слизеринцами? — а еще Карли любопытная, очень, иначе бы не оказалась рядом с мародерами.
 — У меня какие-то планы с сыном друга моего отца, которые тебя, кстати, не касаются, — недовольно отрезал Крауч.
 — Вы вдвоем где-то собираетесь, — усмехнулась Карли. — Как романтично.
 — Ничего подобного, Кармелита. И прекрати в каждом нашем разговоре интересоваться моей личной жизнью. Я могу это неправильно понять.
 — Верни мои книги, неправильнопонимающий, — девчонка недовольно сморщилась. — И мне плевать с кем ты трахаешься, а с кем ходишь на свидания.
 — А это нельзя совмещать?
 — Почему же, но разделять бывает веселее. Адреналин и интрижки. И что там уже началось?
 — Это тебя не касается, Видэхой, — неожиданно резко сказал Барти. Карли, слегка напуганная переменой в его голосе, примолкла.

 — Мы пришли. Твои книги, — Крауч с кукольно-слащавой улыбкой палочкой толкнул книги ее в руки.
 — Благодарю, — Карли ответила ему такой же фальшивкой. — Иди прочь.
Щелкнув каблуками, Барти отправился восвояси, а Карли пробормотала Полной Даме пароль и ввалилась в гостиную, не веря, что этот день, наконец, окончен.
Не тут то было…
 — Черт подери, где ты шлялась?! — Сириус вскочил с дивана и ринулся к ней через всю шумящую, как пасека, гостиную.
 — Не видно что ли, — опешила Карли, сгружая стопку на ближайший столик. — И вообще чего ты разорался?
 — Бэлл пропал, — бормотнул он, потащив испанку за собой.
 — В смысле пропал? Он был на тренировке, потом собирался уломать Джонсон хотя бы на минет. Не думаю, правда, что у него что-то полу… - и тут Карли увидела рыдающую в объятиях Эрики Зоуи, сидевшего рядом Джима с напряженным лицом (он, Рем и Питер облегченно выдохнули при появлении Сириуса с Карли), Лили и Алиса сидели возле плачущей и держали ее за руки.
 — Да что происходит? Зоуи, Элайджа не мудак на самом деле, если он вдруг намекал тебе на непристойности. Он классный па…
 — Заткнись уже, — Блэк чуть ли не до хруста сжал ее запястье.
 — Больно, — Карли окинула его хмурым взглядом, Сириус отпустил ее руку и отвернулся. — Никто не хочет мне ничего объяснить?
 — Нечего объяснять, — Джеймс поднялся на ноги и принялся расхаживать перед камином. — По словам Джо Эл позвал ее пошарашиться по замку. Они мирно гуляли, держались за ручки и обсуждали всякую херню, когда из какого-то проулка послышался плач то ли ребенка, то ли девчонки. Бэлл, как хороший парень, отправился выяснять, что там такое, игнорируя все просьбы Зоуи убираться оттуда. Отправился и не вернулся. Плач прекратился. Ни криков, ни еще чего-то подобного. Джонсон долго его звала, потом перепугалась, побежала сюда, рассказала девчонкам. Они решили, что Эл просто придурок и кинул ее, но мы-то знаем, что он бы ничего подобного не сделал. Лунатик узнал это от Алисы, мы с Бродягой — от Лунатика. Сразу пошли к Макгонаггл, та — к Дамблдору. Нам приказала всем сидеть здесь и носу не высовывать. А ты, Мэрлин знает где, ходишь!
 — Да тут я уже сижу, — Карли прикусила ноготь на указательном пальце. Новость ее шокировала и вообще напоминала какую-то глупейшую шутку, но не устраивает же ей весь факультет розыгрыш и Зоуи утирает сопли уж слишком реалистично.

 — Почему ученики еще не в постелях, мистер Данбар, мисс Хоккинг? — в гостиную вошла Макгонаггл.
 — Эм, — Ник и Клариса повскакивали с мест. — Мы как раз собирались, профессор…
 — Собирайтесь быстрее, — отрезала женщина. — Мисс Джонсон, прошу со мной. Профессор Дамблдор хочет поговорить с вами для уточнения деталей произошедшего.
 — Старосты, убедитесь, что все на своих местах, — приказала Макгонаггл, придерживая шмыгающую носом Зоуи под руку.
 — Профессор…
 — Я не могу сейчас говорить, Джеймс.
Поттер покорно умолк.
 — «Джеймс», — усмехнулся в спину декану Блэк. — Неужели все настолько херово?
 — Берем мантию и идем осматривать этот проулок. Ты и я, — Сохатый вскочил на ноги и заторопился к лестнице. Сириус последовал за ним.

Карли сначала попрощалась с Ремусом и Питером и вместе с Эрикой и всхлипывающей Мелани поднялась к себе. С полчаса повалялась на кровати, но, так и не сумев уснуть, выбралась из-под своих двух пледов и, натянув носки и батник, пошла в спальню к парням. У них предсказуемо горел свет, но ни Джима, ни Сириуса еще не было. Карли кивнула читающему Ремусу, подивилась сопящему Питеру и, стянув с кровати Сохатого плед, забралась на подоконник.

Джеймс и Сириус появились только через час. Оба злые и раздраженные, как обиженные гиппогрифы. Джеймс с невнятным рыком швырнул в раскрытый чемодан мантию-невидимку. Сириус с угрюмым лицом молча принялся расстегивать рубашку. На вопросительные взгляды Люпина и Видэхой парни ответили матами и обрывочными фразами о том, что проулок оцепили преподаватели - хер подберешься, Флитвик с Бланш там что-то колдовали, замеряли магическую активность, обсуждали возможность пробуждения некой голодной магической сущности внутри замка или появление очередного, но на этот раз опасного, обезумевшего полтергейста. Пробраться в кабинет к Дамблдору им не удалось, зря только кучу времени проторчали возле горгульи, топтание возле учительской в ожидании сбора преподавателей для обсуждения произошедшего тоже ничего не дало.
Все, что теперь им оставалось, это строить предположения и ждать завтрака, на котором директор просто обязан хотя бы попытаться разъяснить то, что произошло.
Сделав такой вывод, было решено немного поспать. Карли уходить отказалась, потому что снова видеть слезы Джонсон, которую Макгонаггл наверняка вернула обратно, ей не хотелось. Девчонка, не смотря на возмущения Блэка, забилась в угол его постели, потому что только его кровать удобно стояла у стены, а сам он всегда свешивался с края и спал едва ли не на полу, поэтому никто друг-другу не мешал, и вообще между ними еще Люпина можно было бы положить, но у него была своя кровать, уходить с которой он был не намерен. Джеймс еще некоторое время возмущался о том, что Бэлл пропал очень во время — квиддичный матч на носу! — но тоже вскоре затих.

Однако уснуть никто, кроме Питера, так и не смог.

Примечание:http://alsmiana.tumblr.com/post/162945463714/лови-день-глава-8-нет-ничего-плохого-в-том

Сквозь стрельчатые окна в главный зал Мракоборческого отдела проникал серый свет утренних сумерек. На подоконнике, пододвинув под ноги стол и спиной откинувшись на оконное стекло, спал Кэндэлорайо Видэхой. Вокруг него валялось бесчисленное множество старых, пожелтевших свитков, везде, где можно были разложены раскрытые книги, волшебные приборы, вытряхнутые из шкафов, ползали, вертелись, пищали на полу. Прошлой ночью Кэндэл отправил Эмилин патронуса, сообщив, что останется ночевать на работе. Целые сутки он разгребал архивы столетней давности, глотал пыль, шумел, гремел, спорил с волшебными штуками и распугивал уборщиц, но так ничего дельного и не нашел. Заснул только к утру, но Морфей явно был не на его стороне.

Дверь в главный зал распахнулась и на пороге возникли Грюм, отец всея мракобории собственной персоной, и какой-то парнишка. Грозный Глаз мельком окинул хмурым взглядом помещение, продолжая что-то объяснять мальчишке, но вдруг замолчал, наткнувшись взглядом на своего самого «рьяного» сотрудника.

 — Ну, и какого сраного лукотруса, ты тут забыл? — громыхнул начальник, саданув ладонью по столу.
 — Минутку, милая, и встаю. Уверен, Великобритания не уплывет, — сонно сообщил испанец и в попытке перевернуться неприятно впечатался носом в стекло, мгновенно проснувшись. — Ох, черт… Уснул.
 — Кэндэл.
 — Что?! — Видэхой подскочил на месте, выхватив из кармана волшебную палочку. — Грюм, какого хрена так пугаешь?!
 — Какого хрена ты тут спишь?!
 — Я работаю!.. Работал.
 — Неважно, — Грозный Глаз отмахнулся от испанца и его возмущения, как от назойливого насекомого. — Кэндэл, знакомься. Это — Сол Крокер. Наш консультант из Отдела Тайн. Обещанный мне министром магии невыразимец.
Несколько мгновений Кэндэл молчал, оглядывая стоявшего рядом с Грюмом нескладного, взъерошенного парнишку чуть старше 20, и не верил собственным глазам.
 — Пошутил, однако, — усмехнулся Видэхой, соскочив со своей импровизированной кровати. — Добро пожаловать в отдел, пацан. Я Кэндэл, заместитель Короля Грюма тире Бога этого места, — испанец протянул парню руку.
 — Эм, Сол, — ответил парень, пожав загорелую ладонь. — И я действительно из Отдела Тайн. Ваш начальник не пошутил.
 — Хватит уже, — Кэндэл попытался улыбнуться добродушно, ощущая ястребиный взгляд Грюма, обещающий медленную и мучительную смерть, только пока непонятно за что.
Наверное, фразочка про короля тире бога была лишней.
 — Я ведь тебя премиальных лишу, если продолжишь паясничать, — прорычал Грюм. — Я тебе Синтия что ли, шутки с тобой тут шутить?!
И вот до Кэндэла начал потихоньку доходить весь трагизм ситуации, в которой они застряли всем Отделом.
Это ж…
С кем они должны работать? С этим ребенком, который в своем Отделе Тайн только и делал, что пыль протирал в местах, куда уборщицам вход закрыт?
 — Что, правда не шутишь?
 — Еще слово мне тут.
 — Грюм, ты хоть понимаешь…
 — Нет, не понимаю! — казалось, что если бы Грюм мог, то на месте бы заавадил испанца. — Заканчивай давай. Лучше расскажи, что нашел.
 — А мы не можем…
 — Ты меня не расслышал?
 — Ну идем, Сол. Уверен, ты окажешь нам неоценимую услугу и распутаешь этот клубочек.
 — Буду стараться, — довольно кивнул мальчишка, видимо так и не осознавший всю соль ситуации.

***
Надежда на то, что утром ребята получат хотя бы какие-то ответы на свои вопросы, разбилась о пустое Дамблдоровское кресло. За завтраком директор не появился, но вместо него речь держала Макгонагл. Она сообщила, что «профессор Дамблдор сейчас встречается с родителями мистера Бэлла», просила незамедлительно сообщить администрации, если кому-нибудь станет что-то известно о местонахождении Элайджи. Еще сказала, что до возвращения Бэлла установлен комендантский час, так же ученикам лучше не разгуливать по замку в одиночку и не приближаться к подозрительным местам. В конце своего выступления она сурово опустила подбородок и глухо произнесла, что «если это всего на всего глупый розыгрыш, то все зашло уже слишком далеко и его следует прекратить».

 — Профессор! — Джеймс подстерег Макгонагалл у выхода из Большого зала. — Об Элайдже совсем-совсем ничего неизвестно?
 — Совсем-совсем, мистер Поттер.
 — Мы с этим никак не связаны, профессор, — напрягся Джеймс, почувствовав странную нотку в голосе декана. — Я вам могу Обет принести, если нужно.
 — Я даже не думала о вас, как о соучастниках или организаторах этого, мистер Поттер. Ведь квиддиччный матч уже совсем скоро. Или вы считаете своего декана выжившей из ума? — главная львица прайда взглянула на самого шумного львенка из-под очков.
 — Ни в коей мере, профессор, — Джеймс, ухмыляясь, запустил пятерню в смоляные волосы.
 — Постарайтесь найти замену мистеру Бэллу поскорее и получше. Хотя я не уверена, что кому-то удастся повторить его боковое скольжение, — с этими словами профессор отправилась по своим делам.
Джеймс же остался стоять у дверей и поджидать застрявшего с жопастенькой когтевранкой Сириуса, чтобы преподнести ему радостную весть о его вступлении в самую крутую команду века.

***
Лили Эванс с охапкой чертежей устало стекала по лестнице Астрономической Башни. Вот уже пятый год профессор Стэлла Стар обещает, что вот-вот, вот еще капельку подучить и поработать и Лили начнет разбираться в созвездиях и их магическом смысле. Но нет! Ничего из этого так и не произошло! Лили чертила, учила, запоминала, но потом вновь оказывалось, что Юпитер в созвездии Малой медведицы либо просто не мог находиться в данное календарное время, либо он уже перешел фазу влияния на размножение корнуэльских пикси! И это ужасно. Это сложно и тяжело. Лили научилась справляться с нумерологией, выдрессировала себя терпеть прорицания и отучилась хохотать в страницы учебника на магловедении, но АСТОРОНОМИЯ. ЭТА. ЧЕРТОВА. АСТРОНОМИЯ. Она ведь каждый год буквально валяется у ног Стар, чтобы ты поставила ей слабенькое Выше среднего.
 — Лили! Лили, подожди нас!
Девочка обернулась, удобнее перехватив кучу свитков, которую ей каждый вечер хотелось сжечь в камине гостиной, безумно при этом хохоча.
 — Опять от Стар? — рядом с Эванс остановилась Мэри, тряхнув шоколадной шевелюрой и тяжело дыша.
Лили мрачно кивнула. После астрономии у нее никогда не было хорошего настроения, а после дополнительных занятий по ней же, так вообще, хоть вешайся.
 — А у нас… хорошая… новость, — с паузами между вдохами и выдохами, держась за бок, выговорила подоспевшая Алиса.
 — Ага, — Мэри выхватила у Лили часть чертежей. — Я тут за завтраком перекинулась парой слов с Ириской и узнала, что Ричард Фрозен, когтевранский вратарь с шестого курса, подумывает о том, чтобы позвать тебя в Хогсмид на следующих выходных. Как он тебе?
 — Фрозен, это который…
 — Мускулистый блондин? — перебила Мэри. — Да, именно он. С этими жилистыми руками и блестящими сине-зелеными глазами, а так же, что немало важно, с чистой кожей. Да, Лили, это именно он. Иии… Он хочет позвать тебя в Хогсмид. Нельзя его упускать.
 — Мэри, мы с ним даже ни разу не говорили. Да, мы даже в коридорах не здороваемся, — пробурчала Лили. — И вообще ты мне его сейчас разрекламировала, как новую мантию.
 — Ох, ну, не привередничай, — Алиса прекратила держаться за бок. — В некоторых странах жених и невеста первый раз видят друг друга на свадьбе, а потом живут припеваючи.
 — Вот именно, на свадьбе, — Мэри умудрилась свободной рукой подхватить Лили под локоть. — А ты всего лишь сходишь с ним на прогулку по гниющей листве под серым октябрьским небом. И если тебе что-то не понравится, сможешь в любой момент все прекратить. Выходить за него замуж тебя никто не заставит. Ну так что, дашь парню шанс?
 — Он меня еще даже не позвал никуда.
 — Позовет скоро, не беспокойся. Наша Айрис никогда не дает ложной информации, — весело рассмеялась Мэри.
Лили по-прежнему была настроена довольно скептически, но спорить не стала. Все равно бесполезно.

На обеденный перерыв голодные и усталые пятикурсники, ошеломленные напором обеими руками взявшихся за свою работу преподавателей, сползались бледными, еле живыми отзвуками прошлого, но после куска мясного пирога жизнь снова возвращалась в их иссушенные сознания, и Большой зал наполнялся гомоном, смехом и жалобами на непростую школьную жизнь.
Джеймс мерно жевал свою порцию рагу и выискивал знакомую рыжую гриву. Официальный поход в Хогсмид не за горами. Администрация выпускает деток закупиться всякими веселыми штуками перед Хэллоуином. И Джеймсу Поттеру нужна Лили Эванс, которая должна пойти с ним в Хогсмид и, которая динамит его вот уже два года, но Поттерам не знакомо слово «отступление».
И вот морковно-золотая макушка мелькнула где-то справа и примостила между темноволосыми головами Макдональд и Стоун. Сейчас. Снова.
Отработанным сотни раз образом, Джеймс вцепился руками в дубовую столешницу, откинулся далеко назад, вытянув шею, и гаркнул:
 — Эй, Эванс!
 — Нет, Поттер, — стоит сказать, что у Лили за два года тоже успели выработаться кое-какие рефлексы.
 — Да ладно тебе! У нас же должен быть какой-то конфетно-букетный период перед свадьбой! Я хочу, чтобы все было, как у людей! — не сдался Поттер.
 — Если мне придется выбирать между тем, что бы стать ритуальной жертвой гигантского кальмара и твоей женой. Думаю, ты догадываешься, что я выберу? — прорычала, покраснев, Эванс. — А если не догадываешься — спроси у Блэка.
Сириус в это время беззвучно ржал, упираясь в плечо Ремуса, придерживавшегося в этом вопросе стабильного нейтралитета, но в глазах у Люпина тоже плясали веселые искорки смеха.
 — Ладно, не хочешь замуж, так хоть в Хогсмид пошли, — Джеймс пнул Сириуса под столом, тот, поджав пострадавшую ногу, затрясся еще интенсивней.
 — Поттер, ты тупой, а? — Эванс тоже откинулась назад и ожгла его недовольным взглядом пронзительных яблочно-зеленых глаз.
 — Ты многое теряешь, Эванс.
 — Я слышу это уже два года.
 — И еще услышишь. Пока не согласишься.
 — Не мечтай.
 — А я и не мечтаю.
 — Кхм-кхм, мистер Поттер, мисс Эванс, вы не могли бы освободить проход? — раздался над их головами голос декана.
 — Простите, профессор, — пискнула Лили, возвращаясь к своей тарелке.
 — Профессор, — кивнул Джеймс, чинно выпрямляясь, и громко шепнул, когда Макгонагалл отошла. — Мы еще не закончили, Эванс.
Она ничего не ответила, только насмешливо фыркнула, поправляя форменный галстук.
 — Сми-и-ирись, Сохатый, — протянул Сириус, поигрывая в руках серебряной вилкой.
 — Рано или поздно, — настоятельно произнес Ремус, ткнув указательным пальцем в свинцово-серый потолок.
 — Пиздюки, — фыркнул Джеймс и сам тут же рассмеялся. — А где, кстати, Кисти?
 — У Бланш торчит, — отмахнулся Сириус.
 — Так по вечерам же… — Питер озадаченно поскреб в затылке.
 — А по вечерам, Хвост, квиддич, — довольно заявил Поттер.
 — Садист, — покачал головой Бродяга, а потом окинул взглядом стол и выдал. — Надо ей хоть перекусить что-нибудь взять.
 — Дельная мысль, — Джеймс, вооружившись салфеткой, принялся разыскивать медовые вафли.

***
Теплое солнце ласково гладило ее кожу, тонкими ручейками света переплеталось с завязанными косынкой кудрявыми прядями и невесомой шалью стекало по спине. Карли, выставив перед собой руку с кистью, примеривалась к черепице дома напротив, но взгляд ее упирался в голубой свет на виноградной зелени, на золото беленых стен, на шоколад лакированных дверных косяков и чернила кованных калиток и низких заборчиков. Она занималась любимым делом в любимом месте, с шуршащим в покрывалах кровати Лельтальдом и мамой, готовившей внизу вкуснейшие тонкие лепешки с замороженным ягодами, которые так вкусно и приятно есть в жару и запивать холодным и кислым клюквенным морсом.
Девочка неловко повозила кистью по палитре, размазывая желтую и белую краски, но тут ей показалось, что дверь скрипнула и в комнату кто-то вошел.
 — Ма, я быстро, мне чуть-чуть осталось…
Но мама не ответила, а Лельтальд выполз из своего покрывального гнезда и уселся хозяйке на мольберт, среагировав на ее голос.
 — Эй, ну-ка, пошел отсюда, — Кармелита ткнула его в белую грудь. — Испортишь же…
Скопа поспешно взвилась в воздух, но вот следов от когтей на краске и бумаге не осталось. Девушка удивленно прикоснулась к тому месту, где гипотетически острые когти впились в плотный холст, но не нашла даже вмятин.
 — Ма-ам…
Карли обернулась, но не увидела ровным счетом никого, при этом почувствовав на себе чей-то взгляд и испуганно моргнув. И ей показалось, что за ту миллисекунду, когда ее ресницы смыкались и размыкались, она увидела какую-то непонятную черную тень с блестящим лицом, но когда она открыла глаза никакой тени не было. Лельтальд покорно опустился на свою жердь и принялся чистить перья на внутренне стороне крыла.
Обычный полдень. Обычный летний день. Папа на задании. Мама на кухне. Ведьма позовет Карли к себе на вечер, и они будут вместе ходить по пляжу и швырять в воду камешки. Все как всегда. Все нормально. Все так и должно быть.
Карли вернулась к холсту, занесла кисть, вскинула голову, чтобы еще раз увидеть черепицу и блеск солнца на ней и в ужасе отшатнулась назад. Тень стояла у нее на балконе, опиралась на перила, а потом оттолкнулась и пошла к ней.
 — Кармелита… Мисс Видэхой… Кармелита… — шелестела тень.

 — Мисс Видэхой!
Чья-то рука с острыми пальцами больно встряхнула Карли за плечо.
 — Да!.. — Кисти шарахнулась в бок и чуть не навернулась со стула, уставившись в вечно бледное лицо Офей Бланш.
 — Вы недосыпаете, мисс Видэхой? — спросила Белая Королева, выпустив плечо Карли из стального захвата.
 — Немного, — Карли попыталась стряхнуть с себя остатки сна, но тень маячила у нее прямо на веках, а Бланш казалась ей жуткой ведьмой, которой Ксай даже в подметки не сгодится со своими усмешками-ухмылками.
 — Вы замерзли?
Карли отметила, что ее немного потряхивало. Перо, зажатое в руке, так и вибрировало.
 — Нет, просто…
 — Думаю, сегодня хватит с вас заклинаний, — ласково пролепетала Бланш, а у Карли по спине пронеслось стадо мурашек. — Можете идти.
 — Угу, — Карли вскочила с места и, подхватив вещи, поспешила к выходу. — Благодарю вас. До встречи.
 — До свидания, мисс Видэхой, — вдогонку закрывающейся двери сказала Бланш.

До башни Прорицаний Кармелита добрела еле живая и уже позабывшая свой сон, сосредоточенная исключительно на урчании собственного желудка.
Профессор Эмиатта, как раз разлила свой дурманящий жасминовый чай, а Мародеры облюбовали дальний угловой столик, когда Карли пролезла в люк. Ремус махнул ей рукой.
 — Как Бланш? — поинтересовался Джеймс, освободив ей место в углу.
 — По-прежнему белая, высокая и учтивая, — отчеканила Карли, швырнув сумку под стол и приземлившись в подушки.
 — Для тебя тут кое-что есть, — Сириус недолго покопался в сумке и вскоре извлек оттуда пропитавшуюся маслом салфетку, источавшую изумительный сладкий запах.
 — Святые Основатели, — пробормотала Карли, слегка поведя носом из стороны в сторону и засучив ногами по полу. — Дай их сюда!
 — А ты хорошо попроси, — оскалился Блэк.
 — Бродя-я-яга-а-а, — Кисти исступленно протянула руку, скрючив пальцы на птичий манер.
Сириус рассмеялся и, сжалившись, отдал ей вафли.

Уже к середине урока Карли мирно спала, уткнувшись в локоть Бродяги и укрывшись за толстенным учебником толкования по чаинкам. Питер откровенно похрапывал, Ремус с Джимом листали учебник и ржали над картинками, над некоторыми из них последний совершал акты вандализма, подрисовывая члены, над чем ржал еще сильнее. Бродяга сам не спал, не присоединялся к друзьям и усиленно возился с трансфигурационными формулами, лишь потому, что ночь его будет занята Меган с Когтеврана, а эссе МакГи сдать нужно уже завтра. Вдруг Кисти, как-то нервно дернулась, завозилась и рукой, лежащей на столе, схватила его за предплечье. Сириус недоуменно посмотрел на смуглые пальцы на рукаве своей белой рубашки, а потом так, чтобы ни Джим, ни еще кто-нибудь не заметил, наклонился к ней, пятерней убрал с ее лица по-прежнему непривычно прямые каштановые пряди и прошептал:
 — Порядок, Кисти.
Рука на его предплечье ослабила хватку. Как будто бы ничего и не произошло, Сириус выпрямился и вернулся к пергаменту, который не был еще исписан даже наполовину.

Карли вновь снился тот сон, где она рисовала и пугалась тени. Она снова стояла перед мольбертом, а тень приближалась к ней, выплывала с балкона, но тут на улице что-то хлопнуло, где-то залаяла собака, с пляжа донесся смех, а тень утонула в солнце, стремительно покатившемся за горизонт. Карли облегченно вздохнула, еще раз взглянула на черепицу, потом на небо и не глядя мазнула по голубому пространству холста розовой краской. Больше ее ничто не отвлекало.

***
— «Наша Айрис никогда не дает ложной информации» — передразнила подругу Лили, после ужина пробираясь к выходу из Большого Зала.
 — Он собирается позвать тебя в Хогсмид, а не делать предложение на глазах у всей школы, — буркнула Мэри. — Да и Ириска не видит будущее.
 — Ну, во всяком случае, мы идем в Хогсмид уже завтра. И, думаю, я все-таки не изменю своему обычаю и пойду с Северусом.
 — Мерлин, помоги нам, — Мэри поморщилась и тут же расплылась в широкой улыбке. — Спасибо, Мерлин, всегда знала, что ты наблюдаешь за нами, чувак!
Лили удивленная переменой в настроении Макдональд сначала вопросительно воззрилась на нее и лишь потом повернула голову по направлению взгляда подруги. Что ж Айрис и вправду никогда не дает ложной информации. По коридору прямо на них шел тот самый Ричард Фрозен. Оторвав от него взгляд, Лили хотела сказать Мэри, что Ирис все-таки всевидящая, но Макдональд уже и след простыл. «Дезертирша», только и подумала Эванс, повернув голову и уткнувшись в бронзово-синий галстук. Ричард успел подойти к ней буквально в плотную.
 — Лили, привет.
 — Привет, Ричард, — Лили почувствовала, как в животе заскреблись котята, и… Мэрлин, она всегда так пискляво разговаривает?
 — Завтра поход в Хогсмид, — он улыбнулся немного сконфуженно и запустил руку в волосы, а затем, прокашлявшись, добавил. — Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной, если… если ты, конечно, не против.
 — Да.
 — Лили?
 — Да, я, конечно же, не против сходить с тобой в Хогсмид, — протараторила Эванс, ощутив прилив жара к щекам. — Мы… мы встретимся на крыльце, хорошо?
Не дожидаясь ответа, девчонка скользнула мимо немного ошалевшего парня.
 — Да, — расслышала Эванс за своей спиной и губы у нее вдруг расползлись в дурацкой улыбке.

Мэри и Бэтани ждали ее за ближайшим поворотом, и Лили прекрасно знала, что ей скажет Макдональд: «Наша Айрис никогда не дает ложной информации».

На следующий день первым своим делом Лили отправилась искать Северуса. Она хотела подойти к нему за завтраком, но была отвлечена четверокурсницей, которая очень боялась подойти к Макгонагалл и попросить ее о дополнительных занятиях, и, замотавшись с заикающейся девчушкой, совсем о нем позабыла. Однако отправившись на его поиски на обеденном перерыве, обнаружила черноволосую макушку друга во внутреннем дворе в компании его новых слизеринских друзей, которыми он обзавелся в конце прошлого года. Они Лили не нравились в полном своем составе. Ее не привлекали ни слащавые красавчики Луи Забини, Райан Эйвери и Эван Розье, по которым вздыхали толпы девчонок, ни вечно хмурый Энтони Мальсибер, ни откровенно пугающий Алекто Кэрроу. Эванс издалека окинула змеиную компанию слегка нервным взглядом и решила, что лучше подождет, пока они окончат свое собрание, чем подойдет к ним сама. Она притулила сумку на ближайшей каменной нише-скамейке, выдолбленной прямо в стене, и принялась ждать.
Как назло во двор приперлись курить Мародеры и еще несколько парней с курса. Поттер тут же ее заметил и заорал очередную глупость про Хогсмид. Кармелита, поднырнувшая под его руку, дернула его за галстук и, указав на слизеринцев, сказала что-то про принца, которого караулит Эванс. Блэк одобрительно заржал, а потом выкрикнул то, за что Лили была ему совсем немного благодарна:
 — Эй, Нюниус, последние мозги выдрочил, раз заставляешь девчонку ждать тебя, а?
 — А ты бы заткнулся, Блэк, — рыкнула Лили и улыбнулась, повернувшемуся к ним Северусу.
 — Пф, да я помочь хотел, принцесса, — фыркнул Сириус и, прикурив сигарету, обхватил Поттера локтем за шею, явно отвлекая от Снейпа, и принялся ему что-то втирать.
За это Сириуса тоже хотелось поблагодарить, поэтому Лили незаметно кивнула ему, когда он сверкнул на нее смеющимися серебристыми глазами из-под длинной черной челки.
 — Привет, Лили, — к ней, наконец, соизволил подойти Северус. — Прости, я не заметил тебя.
 — Да ничего страшного. Я совсем недавно подошла и не хотела тебя отвлекать, — Эванс внезапно стало ужасно стыдно за то, что она собиралась сказать.
Ведь она всегда ходила в Хогсмид с Северусом или иногда с девчонками, когда он заболевал. А тут она пойдет с каким-то Риком Фрозеном, а не с лучшим другом. Не сочтет ли он это предательством? Хотя вообще-то нет ничего ужасного в том, что Лили захотелось устроить свою личную жизнь! Он вообще порадоваться за нее должен! Так что, набравшись храбрости, Лили тряхнула рыжим хвостом и сказал:
 — Сев, я хотела предупредить тебя, что не смогу в этот раз пойти в Хогсмид с тобой. Меня пригласил Ричард Фрозен с шестого курса Когтеврана и… в общем девчонки настояли, чтобы я приняла приглашение, — скомкано прожевала последние слова Эванс, заметив как вытянулось лицо друга и удивленно расширились темные глаза. — Ты… ты расстроился, Сев?
Ответить ему не дал Поттер, все-таки забивший на Блэка и внимательно вслушивающийся в речь Лили:
 — Серьезно, Эванс, этот позер?! Лучше бы, как обычно, валила с Нюнчиком.
 — Заткнись, Поттер, — она злобно сверкнула на него зелеными глазами. — Твое мнение меня вообще не интересует.
 — Надеюсь, что ты несерьезно и вкус у тебя все-таки есть, — как-то не по-поттеровски спокойно ответил Джеймс и вернулся к разговору с Блэком.
 — Так, Сев, ты обижаешься? — она обеспокоенно осматривала его лицо.
 — Нет, — как-то не слишком натурально мотнул головой Северус. — Я как раз собирался готовиться к предстоящей проверочной у профессора Слизнорта и не очень хотел отвлекаться на поход. Хорошо проведи время, Лили, — пробормотал он, выдавливая из себя каждое слово. — Я пойду.
 — Спасибо, — пробормотала она, глядя вслед удаляющемуся, ссутулившемуся больше обычного другу. — Мы обязательно погуляем с тобой после, — крикнула она ему вдогонку.
Северус обернулся, кисло улыбнувшись, махнул ей рукой, как бы соглашаясь, и продолжил идти к выходу из дворика.
Все-таки это было не самой лучшей идеей: бросать Северуса в этот день. В конце концов, совсем не обязательно идти с Риком именно в Хогсмид, можно было бы предложить ему как-нибудь прогуляться у Озера или еще что-нибудь в этом духе. И в таком случае она бы не испортила Северусу настроение. У него же и так практически нет никого кроме нее. Глупая Лили.
Возмущенно хлопнув себя по коленке, она подхватила сумку и поспешила прочь от смеющихся мародеров обратно в школьные коридоры.

***
Джим сам не до конца помнил, как эта хорошенькая темноволосая пуффендуйка, младшая сестра капитана пуффендуйской квиддичной команды оказалась возле него, как заболтала его по поводу стратегии «Кенмарских коршунов» в следующем сезоне. Зато он хорошо помнил ее ярко-розовые щеки, точно такие же бывали у Эванс зимой, когда она была вся такая красивая в шарфике и с шапкой пушистых рыжих волос, усыпанных не тающими снежинками, и когда Джиму просто до тремора в руках хотелось потрогать эти волосы. Эта девчушка — Гестия Джонс. Она смеялась над тем, как он орал на команду всю тренировку и теперь хрипел, и улыбалась до ямочек на румяных щеках. Джеймс взял и прикоснулся к ее щеке, а она замерла, и замолчала, и недоуменно уставилась на него, а потом потянулась к нему, а он наклонился к ней, и у него защитные очки соскочили со лба, сбили его повседневные и ударили девчушку по носу. Гестия подхватила их и захохотала. Мимо прошли Бродяга и, ворчащая Кисти, кутающаяся в Сириусову кожанку. Бродяга похабно присвистнул и пожелал Джиму удачи, а Кисти попросила Гестию «заколебать этого рогатого ублюдка досмерти». Джеймс показал друзьям средний палец. Гестия же засмеялась очень звонко и легко. И Поттер подумал, а почему бы и нет? Вспомнил слова Эванс про Фрозена, задавил внутри чувство возмущенной ярости и предложил Гестии смотаться с ним, парнями и Кисти в Хогсмид на выходных. Девчонка согласилась, даже глазом не моргнув, а потом тряхнула смоляной копной волос и растворилась в сумерках. Так Джеймс начал встречаться с Гестией Джонс, был пойман за ужином Гвеног Джонс, выслушал лекцию о том, что она с ним сделает, если он обидит ее младшую сестренку, а еще чуть не задушил Бродягу подушкой, после того, как тот поинтересовался, что ему лучше сделать: подсказать Джеймсу то особое заклинание или подарить пачку гондонов.

Джеймс пялился в потолок с мыслями о том, что нахрен ему не уперлась эта Эванс, и Гестия тоже хороша, а насчёт заклинания Бродяга все же прав, нужно освежить память, потренироваться, но это завтра. Сейчас без разницы.

В Хогсмид Мародеры понеслись дружной толпой. Уже было по-осеннему прохладно, сыро и мокро. Солнце едва-едва показывалось из-за туч, но тут же пряталось обратно да и особо не грело. Преподаватели, после случая с Бэллом, вообще не хотели отпускать детей в магическую деревню, но в последний момент сжалились, решив, что это будет слишком крайней мерой — лишить учеников покупок перед Хеллоуином. Хогсмид издалека выглядел серо-заброшенным, грязным и скучным, но стоило подойти поближе, как становилась слышна рекламная мелодия из магазинчика Маэстро, запах корицы и сливок из «Трех метел», и подтаивало навеянное небесной и окружающей осенней мрачностью угрюмое настроение, уступая место чему-то веселому, звонкому и счастливому. Кисти зябко дышала в шарф и вместе с Бродягой подшучивала над Люпином по поводу его вселенского одиночества. Ремус беззлобно фырчал и говорил, что заведет себя девушку сразу после Хвоста. Хвост хихикал и поддакивал Рему, что приложит все силы, чтобы оттянуть этот момент. Джеймс прижимал к себе, цепко обнимающую его за шею Гестию, и пророчил Люпину при таких условиях исполнение его безотношеневой мечты и смерть одиноким девственником.

В «Трех метлах» обнаружились Тейлоры: Адриан, притиравшийся к внешне непреодолимо гордой Айрис занятой разговором с подругами, и Андреас, лениво болтавший с бесконечно краснеющей Мэлани Браун. За дальним угловым столиком целовались Дирк и Макдональд, а близняшки Лорна и Лисандра Гринграсс морщили при виде этого зрелища свои хорошенькие носики и утыкались в кружки миндального кофе, притащенного Закари Роули и Генри Харпером.
От рассматривания обстановки Джима отвлек довольно горячий спор между Карли и Гестией: что-то насчет стратегии ловца на поле и о том, каким ему следует быть.
 — Чем меньше ловец, тем удобнее ему преодолевать сопротивление воздуха, развивать скорость и вообще он, как цель значительно меньше, — возмущенно выпалила Карли, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
 — Это, конечно, да, — казалось, что Гестию злобные желто-птичьи взгляды Видэхой совершенно не трогали. — Однако такого ловца легко сбить с метлы одним ударом бладжера и размазать по полю. Не считаешь?
Карли криво усмехнулась и ядовито произнесла:
 — Это в тебе сейчас говорит сестричка-загонщик, чью команду мы размазали в прошлом году по полю, да?
 — То было при Доркас, а что будет сейчас еще неясно, — отбила Гестия.
Джеймс внутренне захохотал и сграбастал девчонку в охапку:
 — Гвенни приставила тебя ко мне, чтобы выведывать стратегию моей команды, — прошептал он ей в самое ухо.
 — Нет, конечно, — пробормотала она, покрывшись мурашками от его дыхания. — Просто ты Джеймс Поттер и ты мне нравишься.
Джим понимающе выгнул губы. Гестия была очень простая, прямая и бесхитростная. И сейчас это ему нравилось. Он подхватил ее пальцами под подбородок и поцеловал. В голову ему тут же прилетела салфетка и возмущенное сириусово:
 — Снимете комнату у Аберфорта!
Джеймс с громким чмоком, оторвавшись от раскрасневшейся девчонки, показал Бродяге средний палец. Гестия, неловко прикусив нижнюю губу, улыбнулась, одобряюще поглядывающей на нее Видэхой, и спросила:
 — Вы, правда, называетесь Мародерами?
 — Верно, детка, — усмехнулся Бродяга.
 — А у вас будет предхеллоуинская шалость? — глаза у Гестии вспыхнули азартным огоньком.
 — Нет, не в этом году, — подал голос Ремус. — Хватило случая с Локконсом.
 — Зануда, — пробурчал Поттер и, повернувшись к Гестии, добавил. — Однако, да, малышка, не в этот раз. Наш король не расположен шутить, но в следующий раз я пропишу в плане роль и для тебя, если захочешь.
 — Ты еще спрашиваешь?! — завопила Гестия.
 — Какая мерзость, — вклинился Бродяга и со смехом увернулся от брошенной в него Джимом палочки корицы.
Джеймс снова потянул к себе младшую Джонс и прикинул, что жизнь вроде бы и не такая плохая. Мародерам Гестия вроде пришлась по вкусу, хотя не то, чтобы его сильно волновало их мнение. Еще бы поскорее нашли Бэлла и тогда точно можно будет вздохнуть полной грудью.

***
 — Ну-ну-ну, — Мэри за руки втащила красную от ветра и пробежки по коридорам Лили в комнату — Рассказывай! Что было? Как? Где? О чем говорили? Он был милым?
 — Дай мне переодеться! — рассмеялась Лили, выпутываясь из объятий подруги. —  И да, он очень классный! — выпалила она, а потом сравнялась цветом щек с пологом на своей кровати и нырнула под него, сопровождаемая дружелюбным хихиканьем девчонок.

Ричард ждал ее на крыльце в полдень. Лили украдкой наблюдала за ним из-за колонны. Мэри ни разу ее не обманула. Он очень даже неплохо смотрелся. Высокий, широкоплечий (не даром вратарь в команде), с красивыми скулами и слегка отросшими и небрежно зачесанными назад золотистыми волосами, немного русыми у корней. А еще у него были очень красивые глаза, переливающиеся морской синевой даже в скудном осеннем солнечном свете. Эванс тихонько улыбнулась, заметив, как неловко он переступал с ноги на ногу и то и дело хмурился и поправлял волосы, не лохматил, как этот придурочный Поттер, а именно поправлял, приглаживал. Ладно, девчонки правы, попробовать стоит.
 — Привет, Рик, — она вынырнула из-за колонны и помахала ему рукой. — Ты уж давно здесь?
Ричард расплылся в улыбке, обнажив ровные белые зубы и еще сильнее заострив скулы, и зашагал ей навстречу:
 — Нет, пару минут, наверное.

 — И? Ну, не тяни! Вы целовались? — Мэри впивалась в Лили жадным до подробностей взглядом.
Девчонки собрались на кровати Лили с подушками, припасенными вкусностями и бутылочками с соком.
 — Нет, Мэри! — простонала Лили, пряча в подушку нос. — Но вышло кое-что другое.

Начало смеркаться и стремительно приближалось время возвращения в Хогвартс, большинство учеников уже потянулись обратно, когда Лили и Ричард вышли из «Сладкого королевства». Лили несла полный пакет сладостей, за которые не отдала ни кнатта, и это теперь ее страшно смущало. Она к такому не привыкла, но Ричард довольно улыбался и уверенно отказывался от ее денег. Весь день пролетел у Лили меньше, чем за пол часа. И ни разу у нее с Ричардом не возникло ни одной неловкой заминки. Он всегда находил, что сказать, когда она замолкала. Оказалось, что мама-маглорожденная целенаправленно знакомила его с маглловскими книгами и поэтому он может уверенно обсуждать с Лили литературу модерна. А так же рассказывать Лили разные веселые случаи из истории магического мира, которые от профессора Бинса сроду не услышишь. Еще Рик оказался очень деликатным, он старался не прикасаться к ней без разрешения, не надоедал ей квиддичем и вообще вел себя очень по-правильному.
Когда они взошли на крыльцо замка, он спросил: понравилось ли ей и не хочет ли она как-нибудь прогуляться по территории или заглянуть к ним на тренировку, на что Лили ужасно засмущалась и промямлила что-то напоминающее согласие. В этот момент она уже решила, что он наверняка обидится на ее глупое мямлянье, но он лишь радостно улыбнулся и попросил разрешения обнять ее. Попросил. Разрешения. На объятия. А не стал хватать ее за шею, как любил делать чертов Поттер. Причин отказывать ему у Лили не было совсем.

 — Только обнять? И все-е-е? — Мэри явно была разочарована.
Лили хмуро зыркнула на нее из-под упавших на лицо огненных прядей.
 — Ой, прекрати ныть, Макдональд, — возмутилась Алиса. — Не всем же быть таким, как ты!
 — Ага, — не обидевшись на выпад Стоун, Мэри вскочила с кровати и крутанулась вокруг себя. — Кто-то должен быть целомудренно правильным, я знаю! Лили, если бы ты сейчас откровенно не призналась, что он тебе приглянулся, то я бы наверняка попробовала замутить с ним. А так операция «Поттер, иди в зад!» официально в действии!
 — Ты же сейчас с Дирком? — удивилась Бэт.
 — Ой, я пока с Дирком, Бэтти, но он вполне может подвинуться, — хитро прищурилась Мэри, словно сытая кошка на подоконнике в солнечный день.
 — А может придумаем другое название этой операции? — вклинилась Лили, накручивая на палец прядку волос, слушать о любовных планах Макдональд ей не хотелось.
 — Нет, — Мэри фыркнула. — Мне нравится так.
Лили пожала плечами и незаметно прикусила губу. Кое о чем она не рассказала девочкам и, как бы странно это не было, умолчала она о Поттере, целующемся с Гестией Джонс — пуффендуйкой пятикурсницей, темноволосой и румяной, настоящей, правда смуглой, Белоснежкой из сказки, с фигурой, о которой худенькая Эванс могла только мечтать. Лили, правда, загнала это абсурдное чувство какой-то странной и бессмысленной обиды в самый дальний закоулок сознания, но оно все равно отдавалось горечью в горле. Эванс очень надеялась, что это глупое наваждение скоро пройдет. Во всяком случае, она ведь еще не сказала девчонкам, что Ричард пригласил ее пойти с ним на прием к Слизнорту. Эта вкусная деталь Мэри точно обрадует.

***
Барти брезгливо обхватил рукой с салфеткой, протянутую Аберфортом, бутылку огневиски и, увлекая палочкой за собой вереницу стаканов, стал пробираться от барной стойки к двери, ведшей в отдельную комнатку «для особых господ», как говорила местная шепелявая ведьма-официантка, по рассказам местных пьяниц когда-то лучшая проститутка какого-то дохрена богатого лондонского сутенера. Барти в эту байку верилось с трудом. Войдя в душную, скудно освещенную деревянную коробку «для особых господ», Барти поставил бутылку на стол и опустил по стакану перед каждым из присутствующих. В «Кабаньей голове» в этот раз собралась вся слизеринская, и не только чистокровная элита Хогвартса. Здесь был и Энтони Мальсибер, и Эван Розье, и Райан Эйвери, и Генри Уорингтон, и Луи Забини, близнецы Кэрроу и еще несколько людей, имен которых Барти либо не помнил, либо не знал вообще.
 — Вчера утром прилетела сова с письмом от Люциуса, — произнес Крауч, заклинанием вскрывая бутылку и отправляя ее разливать янтарный напиток по стаканам. — В Хеллоуинскую ночь игра официально начнется. Скажем так, будет нанесен пробный удар. И если все пройдет так, как запланировано, то наша цель будет достигнута в рекордный сроки и без каких-либо потерь с нашей стороны, господа. Сегодня мы празднуем и больше ничего.
Барти поднял свой бокал. Все повторили за ним.
Все уже началось, но скоро оно и закончится.
Крауч одним глотком осушил бокал.

***
На северо-западе Англии в лесной пещере примерно в это же время, пришел в себя темноволосый, худой парнишка и испуганно схватился за грудь, на которой должны были остаться следы от когтей чертовой ведьмы, но их не было. А потом он начал тонуть в собственной голове, захлебываться чем-то вязким, темно-бордовым. В мозгу ревело пламя и требовало воздуха. Парню было больно, холодно и страшно. Он знал, что ему нельзя позволить себе отключиться. Он помнил, что ему говорили, помнил страшные слова о разлитом гневе, о ярости, об убийствах, но он задыхался, терялся. Все чувства будто бы разом предали его: он не мог понять сидит он, лежит или стоит; он видел только размытые бледные пятна, и даже на собственные руки посмотреть не мог, и двинуть ими тоже не мог. И вообще у него еще есть руки? Он ничего не осязал, словно плавал в воздухе. Он ничего не слышал кроме того самого рева пламени, которым была пульсация крови, требовавшей действий, но не его, а другого. Чего-то или кого-то другого, что было им и одновременно не было. Это оно! Это из-за него было так странно, жутко, не больно, но страшно до безумия. Это сводило с ума, грызло, извивалось под кожей, забиралось в глаза, в уши, в ноздри.
Желание, действие, необходимость.

ТАК И ПОШЛО ВСЕ НАХРЕН! ПУСТЬ ОНИ ПОЛУЧАТ ЧТО ХОТЯТ, А ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ!

Пламя утихло, кровь успокоилась.
Пришла тишина.
Парень провалился в черное ничто.
Элайджа сдался.

Примечание:
Пасхалочка к следующей главе: http://alsmiana.tumblr.com/post/167197981124/лови-день-глава-9-хеллоуин-без-шалостей-но-с