Для Габриель Делакур самым ярким воспоминанием о Хогвартсе всегда будет второе испытание чемпионов. Да, она по определению не может помнить, что происходило на дне Черного озера, но почему-то стоит малышке закрыть глаза – и она видит высоких тритонов с копьями и страшных русалок со спутанными зелеными волосами и желтыми зубами. Она не знает – воображение это или реальность. Она должна была спать в толще воды, привязанная к столбу, но картины так натуральны и ужасны, что восьмилетняя девочка при всем желании не смогла бы их выдумать, даже обладая самым живым воображением.

А еще она помнит появление Гарри Поттера. Нет, нет, не убеждайте ее в обратном, она помнит! Габриель точно видела, как он мечется между пленниками, желая освободить всех. И в тот момент она понимает, что ей не на что рассчитывать, потому что Гарри ее даже не знает. Впрочем, и она с ним не знакома. Для нее он безликий чемпион Хогвартса, соперник любимой старшей сестры Флёр. Габриель не помнит, как забрали других пленников, но совершенно отчетливо ощущает страх, когда остается только пленник Гарри Поттера и она. Она уже готова смириться со смертью, потому что… Она не знает точно почему, она еще слишком маленькая, но верит, что умрет, ведь она не пленник чемпиона Хогвартса.

Следующее, что помнит Габриель – много-много людей на берегу озера и до боли сжавшие ее ручки большие ладони. И это ощущение безграничного счастья она запомнит навсегда: Гарри Поттер спас ее, поэтому он абсолютно точно герой.

А потом к ней подбегает Флёр, обнимает ее так крепко, что Габриель задыхается, но терпит: хоть сестра не спасла ее, но она все равно ее любит, а поэтому очень сильно за нее боится. Флёр – не такой герой, как Гарри Поттер, но все равно герой, потому что она Чемпион. У сестры последнее место, а у Гарри – второе. Но это все-таки несправедливо, ведь он спас ее, так почему же не первое?

Габриель никому не говорит, что она все помнит, потому что Флёр не поверит. А если и поверит, то будет беспокоиться и отвлекаться от Турнира, а для нее он очень важен. Габриель совсем никому об этом не говорит, кроме большого плюшевого мишки, которого она обнимает во сне. Несмотря ни на что, Габриель уверена, что это не выдумки: она правда помнит.



Когда приходит пора идти в школу, Габриель хочет ехать в Хогвартс, но мама не разрешает. Она говорит, что многие поколения Делакуров учились в Шармбатоне и Габриель ни в коем случае не должна нарушать традицию. Габриель всю ночь плачет в подушку, а потом ей снова снится Турнир, и Гарри спасает ее от злых и гадких русалок. Он хороший и добрый, только он может ее защитить от всего-всего плохого, но раз мама Аполлин говорит, что она должна учиться в Шармбатоне, значит, так будет лучше. В конце концов, Гарри ведь герой, он и там сможет ее оберегать. А наутро к ней пришла Флёр. Она рассказывала ей о том, как у Виктуар случился первый всплеск стихийной магии. Мари чихнула, и на кухне треснули все стекла. Габриель смеется, потому что ее племянница — маленький смешной колобочек, и она ее очень любит. Флёр спрашивает, почему она так хочет в Хогвартс. Габриель опускает голову, разглядывая носки туфель, а Флёр терпеливо ждет. Габи всхлипывает, бросается к сестре на шею и рассказывает все-все-все. Когда она заканчивает, то чувствует, что на душе стало легче. Неважно, даже если Флёр скажет, что она все выдумала. Теперь она уже не одна. И, может быть, кошмары не будут ей сниться так часто, и Гарри чуть-чуть отдохнет, потому что он наверняка устает ее постоянно вытаскивать со дна Черного озера. Флёр смотрит на нее задумчиво, а потом говорит, что Гарри Поттер уже закончил Хогвартс и женился.

— Разве он не будет больше меня спасать? – спрашивает Габриель, удивленно смотря на сестру.

— А ты этого хочешь? – она задумывается, накручивая серебристый локон на палец, а потом смело вскидывает голову и громко произносит:

— Я хочу, чтобы он всегда меня спасал, потому что тогда мне будет не страшно, даже если русалки с тритонами утащат меня на самое дно, — Флёр смотрит на нее серьезно-серьезно, гладит по голове и говорит:

— Он будет тебя защищать, пока ты этого хочешь, — а сама отчаянно желает, чтобы маленькая сестренка поскорее забыла детского кумира.

— Всегда, — торжественно провозглашает Габриель и улыбается Флёр.

На следующий день она уезжает в Шармбатон, спокойная и непоколебимая. Но никто не знает, что Габриель взяла с собой старую колдографию, на которой запечатлены чемпионы Турнира Трех Волшебников тысяча девятьсот девяносто четвёртого года.



Габриель четырнадцать, и она лучшая ученица своего курса. Она ангельски поет и божественно рисует, но кроме учебы ее ничто не интересует. Соседки за спиной называют ее чокнутой, потому что стены у ее кровати увешаны портретами Гарри Поттера, нарисованными самой Габриель. За прошедшие три года она повзрослела и осознала, что означает женитьба. Нелегко расставаться со своими героями, но что поделаешь. За Габриель многие ухаживают, но она остается равнодушной, потому что никто не дотягивает до Гарри Поттера. Детская влюбленность ушла, но идеал парня остался. Она не видела его шесть лет, но старательно собирает информацию о его жизни из прессы. Никто не понимает ее увлечения, но ведь их же Гарри Поттер не спасал, так с чего бы им понимать?

А потом появляется Пьер. Высокий, красивый, мужественный и совсем не похожий на Гарри. Огромные букеты цветов под дверью, пламенные серенады под окном, изысканные комплименты за завтраком, обедом и ужином, безупречные манеры и обезоруживающее очарование. Какая пятнадцатилетняя школьница устоит? Вместе с Пьером в настоящем Гарри ушел в прошлое. Теперь о ней было кому позаботиться. Родители и Флёр, кажется, вздохнули с облегчением.

Габриель же наслаждается жизнью цветка, которого все любят, холят и лелеют, не задумываясь о завтрашнем дне. Она настолько привыкла к всеобщему обожанию, что не замечает перемен в Пьере. Чем ближе ее выпускной, тем сильнее мрачнеет Пьер. Иногда ей кажется, что за ним неотступно следует невидимый дементор и высасывает всю радость. Подруги косятся с каким-то виновато-затравленным выражением лица, а за спиной все чаще раздаются перешёптывания, но Габриель, кажется, и этого не замечает. Она предвкушает жизнь за пределами школы, не обременённую опекой родителей и открывающую дверь в мир больших возможностей. Она мечтает о карьере журналистки и двух очаровательных малышах, у которых непременно будут ее серебристые волосы и глубокие карие глаза Пьера.

Вот только в планы Пьера это определенно не входит, о чем она узнает совершенно случайно. Устав от духоты танцевального зала, Габриель выбегает в сад, украшенный цветочными гирляндами в честь окончания школы выпуска две тысячи четвертого года, но не успевает сделать и несколько шагов, как натыкается на Пьера и Аннет. Они самозабвенно целуются, не замечая ничего вокруг, а Габриель слышит звон тысяч хрустальных осколков разбитого сердца. Глаза мгновенно наполняются слезами, и она, ни секунды не раздумывая, аппарирует к небольшому коттеджу на берегу моря. На улице давно ночь, Билл с Флёр наверняка уже спят, а она настырно барабанит в дверь, потому что больше идти ей не к кому. Только сейчас она понимает значение всех сочувственных взглядов и перешептываний. Но почему никто не сказал? Почему все молча смотрели, как ее предают и обманывают лучшая подруга и жених? Почему, почему, почему? Мир принцессы Габриель разрушен, и она совершенно не знает, что делать с его руинами.



Над Лондоном полыхает яркая молния, расчерчивая небо пополам. Габриель страшно, в солнечной Франции не бывает такого буйства стихии. Гроза там деликатнее, спокойнее и тише. Редкие капли дождя неторопливыми струйками стекают по стеклу, но с каждой секундой их становится все больше. И вот уже они барабанят по крыше, заставляя Габриель содрогаться всем телом. Она смотрит в окно, но ничего не видит. Дождь пеленой застилает окружающее «Ракушку» пространство. Она всегда была любопытной, поэтому выходит на улицу, пока Флёр успокаивает расплакавшуюся Виктуар. Запах озона ударяет в ноздри, заставляя ее чуть поморщиться от свежести и неожиданно нахлынувшего чувства свободы. Она раскидывает руки в стороны и выходит под дождь, поднимая лицо к небу. Он омывает ее красивое личико прозрачными каплями, смывая усталость, неопределенность и сомнения. Габриель чувствует себя птицей, будто стоит чуть оттолкнуться от земли – и она воспарит к небесам. Впервые за долгое время ей наконец хорошо. Она не обращает внимания, что дождевая вода забирается в нос и уши. В душе она мурлычет, радуясь долгожданному избавлению, а на губах играет счастливая улыбка. Габриель не замечает, как кто-то подкрадывается к ней сзади, пока над ухом не раздается хриплое: «Не замерзла?» Она резко оборачивается и видит перед собой промокшего до нитки, но улыбающегося Гарри Поттера. Габриель чуть краснеет, ведь последний раз она видела Гарри десять лет назад, когда покидала Хогвартс после Турнира Трех Волшебников. Он изменился. Тогда Гарри был совсем мальчишкой, а теперь перед ней стоит молодой мужчина, знающий себе цену. Он совсем не похож на того героя, которым виделся ей в детстве. Мокрая футболка так облепляет мускулистую грудь, что, кажется, будто ее и нет совсем. Почему-то от осознания этого становится жарко.

— Привет, Гарри, — говорит она, чтобы сгладить неловкое молчание.

— Привет, а мы знакомы? — Габриель округляет глаза, глядя в смеющиеся напротив, и пытается понять, шутит он или действительно не узнает. В конце концов, десять лет – внушительный срок, да и она была совсем маленькой в то время.

— Я Габриель, — отчего-то ей становится стыдно. Из-за срывающегося голоса или недвусмысленных желаний, всплывающих в ее голове при виде натренированных мышц? Или чего-то еще? Он смеется, запрокидывая голову. Громко, задорно и так заразительно, что она улыбается в ответ.

— Малышка Габи, конечно, я тебя узнал, — он порывисто обнимает ее и взлохмачивает мокрые волосы, — сложно забыть ту, что спасал из плена русалок, рискуя жизнью. К тому же ты очень похожа на Флёр, не нужно быть особо наблюдательным, чтобы заметить это, — Габриель тяжело вздыхает. Вот так всегда. Ее сравнивают с Флёр все без устали, словно они однояйцевые близнецы. Иногда ей кажется, что даже родители видят в ней лишь продолжение сестры. Никакой индивидуальности, а ведь она совершенно другая.

— Да, как две капли воды похожа, — она снова вздыхает.

— Ты чего? Обиделась? — он заглядывает ей в глаза, словно пытается там прочитать ответ.

— С чего бы? Все в порядке, — она дергается, вырываясь из его рук, и спешит уйти в дом. Дождь утрачивает свою привлекательность, а груз обреченности и боли возвращается. Ее всегда будут сравнивать с сестрой, не видя, насколько они отличаются. Интересно, если бы на ее месте была Флёр, изменил бы ей Пьер? Косые струи хлещут по лицу, а холодный ветер сдувает с ног, словно сама природа хочет, чтобы она вернулась к ничего не понимающему Гарри, который изумленно смотрит ей вслед. Но Габриель упорно продолжает идти к дому, не замечая ничего вокруг. И как она умудрилась уйти так далеко от дома? Она вязнет в песке по лодыжку, он мешает идти, упирается. А может, это ей не хочется возвращаться в дом, где каждый не перестает удивляться, как же она напоминает Флёр в год их с Биллом свадьбы, или сочувственно гладит по волосам, будто она смертельно больна? Габриель встает как вкопанная, наконец понимая, что ей нужно сделать, чтобы отвлечься от всего сумасшествия, творящегося в ее жизни. Она падает на песок и разводит в стороны руки, снова подставляя лицо дождю. Через несколько минут Гарри опускается рядом, закрывая глаза и беря ее за руку.

— Ты такая странная, — он чуть сжимает холодные пальцы и улыбается. — Надолго к нам?

— Навсегда, — с каждой упавшей с неба каплей решение только крепнет, — по крайней мере, пока не надоест или мне, или Флёр, — он чуть хмурится, разглядывая ее черты лица.

— Знаешь, тогда в озере я очень боялся, что не смогу вытащить вас обоих на поверхность, и только осознание, что тебе не на кого надеяться, придавало сил.

— А давай прогуляемся по Лондону! Сейчас же, — Гарри изумленно поднимает на неё взгляд и долго всматривается в глаза.

— Что, прямо так? Под дождем? В насквозь промокшей одежде? Ты и так уже неизвестно сколько находишься на улице. Простынешь, и тогда Билл меня убьет!

— К Мерлину все, я хочу гулять! — она вскакивает на ноги, таща Гарри за собой.

— Гулять так гулять, — отвечает он, лукаво улыбаясь, и утягивает ее в аппарационный поток.



Рядом с ним она летает, словно за спиной выросли крылья. И дело было совсем не в чистой и непорочной любви. С Гарри она чувствует себя свободной от предрассудков, единственной в своем роде. К тому же, с ним она забывает о Пьере. Он словно пластырь для ее сердца, но каждый раз, когда Гарри уходит, раны вскрываются вновь, кровоточа и отравляя кровь. Именно поэтому она осталась в Англии. Из-за него. Или ради него. Собственно, сей факт не имел особого значения, главное – осталась. Они гуляют по набережной, посещают музеи, однажды даже забираются на Биг-Бэн, с которого открывается потрясающий вид. В эти моменты Габи чувствует себя абсолютно счастливой. Гарри милый, понимающий и нежный. В какой-то момент она осознает, что придуманный в детстве идеал не имеет ничего общего с реальным человеком. Она не знает, лучше или хуже, просто не хочет сравнивать. Да и зачем? Ей хорошо с ним, а остальное не имеет значения.

Габриель не приходит в голову, что Гарри женат, потому что он об этом не говорит, а она не спрашивает. Флёр настороженно наблюдает за их общением, но тоже молчит. Через пару месяцев она все-таки решается спросить Гарри, как относится жена к его постоянным отлучкам. Каково же ее изумление, когда она узнает, что он никогда не был женат! В тот вечер Габриель впервые ругается с Флёр, а потом они плачут на плече друг у друга. Сестрёнка хотела, чтобы Габи жила реальной жизнью и забыла о герое Поттере, а Габриель поняла, сколького бы лишилась, если бы в свое время Флёр не обманула ее. Да и какая теперь уже разница?! Больше они к этой теме не возвращаются.

Неожиданно Гарри отправляют в командировку на несколько месяцев, а Габриель поступает на стажировку в «Пророк». Они бегло прощаются, не зная, что разлука продлится долгих три года. В тот день Гарри впервые ее целует.



Иногда Габриель ненавидит своего редактора. Вот и сейчас ей приходится сидеть в вонючем клубе, наблюдая за пьяными малолетками. Здесь накурено и душно. В воздухе неуловимо витают запахи мускуса, сладковатых женских духов (писк моды, что вы хотите) и секса. Сюда стекается молодежь со всей Франции. Девушки всерьез рассчитывают встретить своего принца, парни — найти подходящую кандидатуру для горячей ночи. Так примитивно и мелочно. Все эти расфуфыренные красотки настолько же доступны, насколько глупы и наивны. Габриель провожает безучастным взглядом очередную парочку, решившую уединиться в туалете. Лицо ярко накрашенной девушки светится счастьем, а парень еле скрывает предвкушение быстрого перепихона. Бедняжка. Неужели она всерьез думает, что секс в сортире может положить начало хоть каким-то отношениям? И приспичило же Агнесс непременно написать об этом чуде индустрии развлечений, открывшемся неделю назад! Дескать, вся золотая молодежь в восторге от сего заведения, и будет кощунством не осветить его культурную программу. Вот только о культуре здесь, похоже, никто даже не слыхивал. И Жасмин так невовремя заболела. Габриель горько усмехается, поглаживая тонкими пальцами запотевший стакан.

Какой-то новомодный ди-джей крутит пластинки, сверкая белозубой улыбкой, ослепляя близстоящих дам непревзойденным, как ему, видимо, кажется, шармом. Омерзительно пошло. Она кривит губы и жестом указывает бармену на опустевший стакан.

Музыка замолкает, но едва ли это заметно из-за шума голосов. Вспыхивает яркий свет прожектора, указывая на диджейский пульт. Он, надвинув пижонскую шляпу на глаза, держит в руках микрофон. Толпа вмиг стихает, оборачиваясь на смутьяна, посмевшего прекратить веселье. Парень смотрит спокойно на возмущенную публику и спустя пару секунд произносит чуть хрипловатым голосом: «Следующий трек посвящается особенной девушке с лазоревыми глазами, в которых я однажды утонул, но так и не захотел выплыть. Я всегда буду тебя помнить, моя сладкая девочка». Габриель с любопытством рассматривает его, ловя себя на мысли, что он кажется смутно знакомым. В этот момент парень поворачивается, и их взгляды встречаются. Искрящаяся зелень и морозное небо. Габриель сначала бросает в жар, потом в холод, по позвоночнику бегут противные мурашки. Не может быть. Нет, иллюзия. Всего лишь больная фантазия, выдающая желаемое за действительное. Она решает еще с полчасика понаблюдать, как сейчас у бомонда принято развлекаться, и спокойно ехать домой, пока галлюцинации не начали прогрессировать.

Габриель делает большой глоток коктейля. Алкоголь обжигает горло, но она даже не морщится. В сердце больно колют воспоминания, которые она загоняет в самый дальний уголок души. Иногда ей даже кажется, что их отношения были сном. Впечатляюще прекрасным, но нереальным. Она делает еще один глоток и хмурится. Слишком больно. А может, все дело в лайме?

На плечо опускается чья-то рука, заставляя ее обернуться. Либо она завтра же ложится на продолжительное лечение в Мунго, либо…

— Гарри? – все это одна сплошная галлюцинация, пытается убедить себя Габриель. Иллюзия не отвечает, она как-то судорожно вздыхает, выхватывает бокал с коктейлем из ее рук и порывисто обнимает, зарываясь носом в рассыпавшиеся по плечам серебристые волосы.

— Я и не надеялся… Думал, ты меня забыла… Меня не было преступно долго… — она пытается вырваться, но галлюцинация сжимает ее слишком крепко, из чего Габриель делает вывод, что, наверное, это не совсем галлюцинация.

— Поттер, это действительно ты? – иллюзия смеется, откидывая голову назад, совсем как Гарри, и пахнет от нее также, и прижимает так же крепко. – Но как?

— Какая разница? Главное, что я вернулся, правда же? – она оценивающе на него смотрит, потом берет палочку и произносит заклинание. Теперь ошибки быть не может – он.

— Пусть не сегодня, но ты мне все расскажешь, — он снова смеется и прижимает ее к себе. Мерлин, а она ведь уже почти не надеялась, что он вернется. Министерство так и вовсе записало аврора Поттера в погибшие, а он… Мальчик-Который-Выжил, Мордред и Моргана его подери!

Габриель счастливо улыбается. Все-таки Гарри Поттер совершенно точно герой. Как иначе объяснить, что он снова выжил? Но теперь она его больше никуда-никуда не отпустит, придется миру поискать другого героя, потому что… А потому что этот теперь занят спасением ее одинокой жизни.