Мне повезло с родителями.

Они никогда не говорят, что мне делать и как жить. Они не делают выбор за меня и позволяют учиться на своих ошибках. Мои родители — очень мудрые и дальновидные люди, а потому мне с ними очень повезло. Моя — мама прекрасная хозяйка и отличный садовод, в их доме на берегу океана шикарный цветник, которому позавидуют многие флористы. Мой папа — лучший на свете повар и великолепный садовый скульптор. То, что он вытворяет обычным секатором, не снилось даже Микеланджело, куда там местным садоводам. Моя младшая сестра Елена — чудесный ребёнок. Она послушная и дружелюбная девочка с двумя тоненькими косичками и широким чистым лицом — ни веснушек, ни буйного куста вместо волос на голове. Она носит красивую школьную форму и здоровается с соседями, помня всех поимённо.

Раз в неделю родители устраивают пикник, а на праздники — такие, как дни рождения или важные даты, — приглашают друзей и знакомых на барбекю на заднем дворе. У них собирается почти вся улица, потому что они приятные и вежливые люди. Глядя на них, я думаю, как мне с ними повезло.

— Вот, Гермиона, возьми немного мяса, ты совсем ничего не ешь сегодня, — мама протягивает мне деревянную тарелку с небольшими кусочками курицы и листьями салата на ней. Я благодарно принимаю её и стараюсь улыбнуться.

— Спасибо, — улыбка выходит вымученная и кривая, но мама делает вид, что не замечает этого.

— Декабрь в этом году не жаркий, — она поплотнее запахивает шаль и всматривается в кромку воды, где резвится Елена с друзьями. — Дочка так быстро растёт.

— И правда, — кусок не лезет в глотку. — Уже восемь.

— Девять, — мама поправляет меня, не отрывая взгляда от Елены, и мне кажется, будто она чего-то недоговаривает. — Уже девять.

— Прошу прощения, я…

— Ничего, — наконец, она поворачивается ко мне, и я вижу в уголках её карих глаз слёзы. Она быстро смаргивает их. — Иногда я испытываю острое чувство дежавю, Гермиона. Порой мне кажется, что всё это уже было со мной… И не со мной вовсе.

Мне хочется сказать, что я не понимаю, о чём она, и перевести тему. Заговорить ей зубы или отвлечь внимание на что-то ещё, но…

Но я только молчу, вглядываясь в горизонт, и думаю о том, что испытываю до боли знакомые чувства.

— Когда ты уезжаешь? — к нам подходит папа и, обнимая маму за талию, останавливается переброситься парой слов со мной. — Мы всегда рады тебя видеть, Гермиона, не подумай! Просто миссис Ригсли интересуется, к ней приезжает внук, и она…

— Ох, только не это! — эта забавная миссис Ригсли уже стала легендой их пригорода, а потому я могу представить, какой у неё внук. — Пожалуй, я вынуждена отказаться сразу.

Папа пожимает плечами и хитро мне подмигивает. Сердце внутри плавится и кровоточит.

— Жаль, конечно, — продолжает отец, сдерживая смех, — он славный парень…

К нам подбегает Елена — вся в конфетти и блёстках. У неё смешно топорщатся уши, а зелёные колготки в полоску и платье в тон делают её похожей на маленькую фею из детских маггловских книг. Тех книг, которыми я зачитывалась до того, как узнала, что магия на самом деле существует, а феи — не такие уж приятные существа.

— Гермиона! Гермиона! — она подлетает и в мгновение ока кидается мне на шею. Я сдаюсь под этим напором искренней радости и приседаю на одно колено. — Смотри, я похожа на пикси!

— К-кого? — мне, наверное, кажется, потому что Елена чётко повторяет слово "фея" и поправляет выбившийся локон за ухо.

— Ты такая смешная, Гермиона!

— Елена! — в один голос одёргивают родители. — Сколько раз повторять?! Ко взрослым нужно обращаться уважительно!

— Но ведь мне можно, потому что я любимая ученица! — Елена надувает губы и смотрит на них исподлобья, только ногой не топает от досады. — Мне Гермиона разрешила!

Родители переводят взгляд на меня, и становится неловко. Секундная слабость, а какие последствия.

— Мне очень жаль, — я опускаю взгляд. — Я только хотела поощрить Елену…

— Ничего, — мама смягчается первой. — Всё в порядке, Гермиона, мы понимаем.

— Действительно, ты же была её няней столько лет! — тут вступает отец, и мне становится совсем не по себе. — Уж тебя-то она может хоть иногда называть по имени.

— Вот видишь, Гермиона! — Елена поворачивается ко мне, и её плохого настроения как не бывало. — Я же говорила, что родители не рассердятся!

Я глажу её по макушке и закусываю губу от досады.

— Мне уже пора идти, Венделл, Моника, — я по очереди жму руки родителям и напоследок обнимаю сестру. — Помнишь, о чём мы договаривались?

— Помню, — без энтузиазма откликается она и прячет взгляд. Мне приходится снова присесть на одно колено и взять её лицо в свои ладони.

— И ты больше не будешь бояться спать без ночника?

Она отрицательно качает головой.

— Вот и умница, — подавляю неуместный порыв поцеловать сестру в лоб и выпрямляюсь во весь рост. — С днём рождения тебя ещё раз, малышка.

Елена обнимает меня на прощание и, улыбнувшись, я направляюсь к своей машине. Меня провожают всей семьёй и долго смотрят вслед, как будто прощаются навсегда.


* * *

Странное чувство умиротворения и смирения накатывает на меня, стоит вернуться в свою квартиру в городе. Я простой учитель начальных классов и мне не по карману жильё за городом, но родители часто приглашают к себе в гости, а иногда я даже посещаю местный пляж — опять же с подачи мамы и папы, — народу там меньше, чем на центральном городском, и океан чище.

Мне повезло с родителями.

Они не читают мне нотаций, не ругают за ошибки и не пытаются устроить мою жизнь так, как с их точки зрения было бы лучше. Они добродушные и открытые люди и всегда рады меня видеть. Моя мама дарит мне всякие безделушки на праздники, а папа частенько предлагает помощь с машиной или техникой. Из путешествий они отправляют мне открытки и фотографии, которые я бережно храню, — на холодильнике живого места нет. Они никогда не лезут в мою личную жизнь и всегда готовы помочь, если потребуется.

Мне повезло с родителями.

Ведь они меня не помнят.