Ньют не понимает желание людей постоянно прикасаться друг к другу, не принимает стремление Тесея его обнимать. Одно дело животные — они не могут проявлять свое отношение иначе, и это не кажется ему противоестественным. У людей же есть слова, поступки, в конце концов, поэтому объятия ему кажутся чем-то чуждым, странным. Каждый раз ему неловко, когда Тесей порывисто прижимает его к себе, но Ньют терпит, потому что отвергать неловко: это же брат, он имеет право на свои причуды. Так продолжается до тех пор, пока не погибает Лита. Разум твердит, что это ее выбор и Ньют должен его принять. Сердце кричит, что поступок Литы бессмысленен, они бы нашли способ выбраться.

Она дает им время скрыться и остановить разрушение Парижа, не допустить начала войны прямо сейчас. Наверное.

Но Литы больше нет, этого не исправить. И как жить дальше? В мыслях пустота. Ньют нуждается хоть в каком-то успокоении —впервые за всю свою жизнь. Ощущение потери и выбитой из-под ног почвы заслоняет собой остальное. Ньют не умеет горевать, но ему необходимо хоть на кого-то опереться, чтобы не взвыть от боли, клокочущей в каждой клетке тела.

Литы больше нет.

Ньют тяжело сглатывает, поворачивается к брату и крепко его обнимает. Сам. Отчетливо понимает, что не он один ее потерял. Есть еще Тесей, который наверняка винит себя. Зря. Это Ньют привел ее на кладбище под руку с Тиной. Мог бы попытаться отговорить или хотя бы не оставлять одну. Мог бы. Но разве Лита послушала бы? Она всегда все делала по-своему, не позволяла другим решать за нее. Только однажды согласилась, когда слишком боялась, и словно в отместку за это наказывала себя с тех пор. Словно искала способ расплатиться с ним, с Ньютом. А ведь он и не просил. Ему бы и в голову не пришло. Тогда ему было куда идти, а Лите нет — вот и вся разница. Гигантская пропасть, если разобраться. Он ни разу не пожалел о решении взять вину на себя — и сейчас поступил бы точно так же. Заслонил, уберег.

Но Литы больше нет.

А у него нет оправдания. Если только Тесей, который сжимает его до хруста костей, который столько всего не знает, но Ньют и не расскажет. Несмотря ни на что это не только его секреты. Да и какой смысл? Последнее, что говорит Лита: «Я люблю тебя». Она правильно поступает. Даже если признается и не Тесею. Даже если и не только Тесею. Ньют не сможет сделать брату еще больнее.

Потому что Литы больше нет.

— Почему она это сделала?

Тесей не ждет ответа, потому что не допускает, что у нее могли быть причины. Настолько весомые и значимые. Самые разные и непонятные никому, кроме нее. Ньют не знает наверняка и поэтому молчит, подбирает правильные слова. Но разве есть такие, когда у самого ком в горле? Где-то в глубине души он еще надеется, что Лита появится. Она не может так просто умереть. Это же Лита, упрямая как тысяча чертей. Лита, которая никогда не сдается.

— Она спасала тебя.

Ньюту еще никогда так трудно не давались слова, хоть он и уверен в их правдивости. Проблема в том, что правдивы они только отчасти, а недоговорить — все равно что соврать. Ньют не любит ложь, но хочет верить, что она все-таки бывает во спасение. Пусть это и противоречит его убеждениям. "Теперь уже нет", — поправляет он себя. А какой у него выбор? Только самоустраниться, как он делал всегда. Не так тяжело. Не так больно. Наверное, ему стоило чаще бывать дома, не замыкаться, не проводить все время с животными. Наверное. Но тогда это был бы уже не он, ведь...

"Так, — звучит голос Литы в его голове, — не бросай его. Ты ему нужен”.

Ньют открывает глаза. Он надеется увидеть ее за спиной брата, но нет. Лишь галлюцинация, отчаянное желание, чтобы она оказалась рядом. Живая.

— Если бы я знал, никогда бы не пустил ее за порог Министерства.

— Ты не мог знать.

— А должен был!

Ньют хлопает Тесея по спине и разжимает объятия. Хватит. Вряд ли сейчас хоть что-то может помочь... смириться. Нужно время, много времени, чтобы осознать, понять и принять. Ньют не уверен, что в силах, но обязательно попытается. Лита бы хотела. Он сам бы того хотел, если бы он умер, а она выжила.
Литы больше нет.

Они оба ее любят. Оба теряют. Оба не умеют говорить о чувствах, но общее горе ведь объединяет. Так говорят? Ньют не знает, но готов поверить. Оставаться в одиночестве сейчас слишком больно. Оставаться с Тиной невыносимо. Думать о приближающейся войне лицемерно. И как он ни старается отгонять этот образ, перед глазами раз за разом появляется Лита в синем пламени.. Лита, которая выдыхает: «Я люблю тебя». Когда-то он спас ее от отчисления, теперь она спасла его от смерти. А стоило ли?

Литы больше нет.

— Мои приключения закончились, а твои продолжаются.

Он резко оборачивается, но, естественно, никого не видит. Даже призрака. Даже тени. Тем более живой Литы. Но голос такой реальный, такой вкрадчивый, такой близкий. И говорит те самые, правильные и понятные именно ему слова. Его слова. До их расставания. Когда они были вместе.

Ньют ежится от порыва ветра. Он хочет, чтобы она жила, поэтому подсознание выдает желаемое за действительное. Но он все еще пытается найти разумное, чтобы не сорваться в пропасть. Так или иначе Лита останется в его голове. Она помогла ему не заблудиться, когда другим было безразлично. Теперь он снова в начале пути — и без нее боится оступиться, ведь Лита уже не сможет вытащить.

Литы больше нет.