Было еще слишком рано, и Косой переулок дремал, словно пёстрая ящерица, изредка выдыхая пар из волшебных ноздрей-окон. На опустошенной аллее, змеившейся вдоль ярких, перемигивающихся даже в предрассветный час гирлянд, не было ни души.

Миновав «Аптеку Малпеппера» и «Лавку Олливандера», Гермиона заметила, что в обшарпанных и треснувших от времени оконцах «Волшебного оборудования для умников» зажегся слабый огонек. Она осмотрелась и для пущей уверенности наложила Дезиллюминационное заклинание.

Не стоит привлекать внимание. Впрочем, первое, что проверит охрана — наличие отводящих чар.

Гермиона плотнее закуталась в меховой воротник мантии и пожалела, что оставила в «Дырявом котле» перчатки — последние дни зимы в Лондоне выдались на удивление холодными, да такими, что незадачливых прохожих пробирало до костей. Окоченевшие пальцы лишились чувствительности, а руки щипал мороз, пронзая кожу сотней раскаленных змеиных игл, северный ветер норовил забраться под длинные полы зимней мантии, снег хрустел под подошвами ботинок из драконьей кожи, словно кости мелких грызунов.

Дорога к Гринготтсу занимала не более пятнадцати минут, и уже к пяти утра Гермиона неслышно скользнула в тупичок за магазином мадам Малкин. Грозя попасть под крепкие подошвы, мимо шмыгнула упитанная крыса, задев носки ботинок. Гермиона мрачно усмехнулась. Порой Орден Феникса, вернее, его остатки, напоминал таких же крыс, которые прятались в темных углах и под страхом смерти боялись высунуть розовые блестящие носы на свет божий.

В мире, где Гарри Поттер потерпел поражение в Битве за Хогвартс, не было месту былому Ордену. Они стали не более чем кучкой повстанцев, целью нового Аврората, бельмом на глазу Авгурии, стремившейся раздавить их, словно упитанных червей. Не сказать, что у нее это плохо получалось. Из сотен опытных магов выжили немногие. Постоянные облавы авроров на очередное убежище сильно подкашивали силы, однако уцелевших все же было больше. А те, что погибали под градом смертельных заклятий, пытались прихватить с собой побольше прихвостней нового порядка.

Нынешний состав Ордена был уверен, что, устрани они Авгурию, режим Волдеморта будет подорван окончательно. Но десятки неудачных покушений и отобранных жизней — все было зря. Авгурию охраняли тщательней, чем нижние хранилища Гринготтса, и еще ни один волшебник из Ордена Феникса не смог подобраться к ней настолько близко, чтобы даже ранить. Отдел обеспечения магического правопорядка не давал им такого шанса.

Карабкаться по отвесной стене было тем еще удовольствием. Обветренные и потускневшие от времени и непогоды кирпичи крошились под носками ботинок, оледеневшие на морозе пальцы тщетно пытались схватиться за выступы, наколдованные днем ранее, напряженные мышцы отказывались повиноваться и стонали под плотной тканью зимней мантии.

Сделав последнее усилие, Гермиона подтянулась на руках, обломанными ногтями впиваясь в обжигающий снег, и перевалилась через маленький парапет. Лежа на спине и тяжело дыша, она широко распахнутыми глазами смотрела в хмурое, затянутое темными брюхатыми тучами небо. На изрезанный первыми морщинами лоб опускались крохотные снежинки. Сбросив с себя наваждение, Гермиона перевернулась на живот и осторожно поползла к противоположной стороне здания. Ей предстояло долгое ожидание.

На исходе первого часа похороненные глубоко внутри воспоминания вольготно раскинули свои сети, сея в мыслях сомнения. Ту ли цель выбрала?

Он не имел очевидного отношения к лагерям магглорожденных, где пытки и сожжения заживо неугодных новому порядку были обычным делом. Он не платил маггловскому министру, более того — казалось, что он не стремился к власти. Власть у него уже была: простиралась от одной крайней точки Британских островов до другой, зловещей тенью нависала над жизнями всех волшебников, которым не посчастливилось улизнуть из страны в первые часы после того, как Гарри был убит.

На что они надеялись? Что из пепла, которым стало тело Гарри, возродится новый Избранный, словно феникс взмыв в черное от копоти небо и унеся с собой самого могущественного волшебника? Глупые, до чего же глупые надежды. Не произошло внезапного переворота, не появился новый Спаситель, отряды Пожирателей смерти и егерей безраздельно пировали костях сотен жертв под презрительным взглядом своего Господина. Словно обезумевшие шишуги, которым на растерзание отдали живых гномов.

Гермиона смахнула с ресниц подтаявший снег и снова прищурилась, высматривая в оптический прицел пустынную аллею, величественные колонны и бронзовую дверь, ведущую в банк.

Ее источник сообщил, что Малфой появится на пороге Гринготтса к семи, пока Косой переулок еще не наводнен волшебниками, снующими от лавки к лавке по своим волшебничьим делам. Удивительно, как годы повлияли на него. Раньше, в прошлой жизни, он считал себя центром Вселенной и делал все возможное, чтобы взгляды были обращены только на его сиятельную персону. Пальцы непроизвольно сжали приклад, скользнув по язычку предохранителя. Он мог обмануть своей политикой невмешательства кого угодно, даже Орден давно сбросил его со счетов. Столь недальновидное решение для прожженных бойцов.

Авгурия весьма удачно для Малфоя оттягивала все внимание повстанцев на себя, в то время как тот исподтишка чужими руками зачищал очаги орденцев по всей Британии. Вышколенные авроры нападали внезапно, били точно в цель и выкашивали их нестройные ряды столь стремительно, что, казалось, еще пара схваток, и Орден Феникса будет стерт с лица земли. Гермиона была уверена, что это и является начальной и конечной целью Малфоя. Целью, которая возникла еще в те времена, когда он появился у ворот Хогвартса, дрожащий, словно побитый уличный пес, и почти умолял Минерву и Кингсли спасти его семью, дать защиту. В то время ни он, ни его родители не представляли особой ценности. Малфой-мэнор был разрушен, Волдеморт перенес штаб в Министерство магии, а Малфои, попавшие в опалу, не могли владеть той ценной информацией, которая была нужна Ордену.

У ворот Хогвартса, в котором тот, кто просил помощи, ее получал, Малфой не получил ничего. И — Гермиона была в этом уверена — Орден своими руками сотворил себе погибель. Авроры не знали пощады, а Малфой вряд ли умел прощать.

Спина и плечи затекли от долгого нахождения в неудобной позе, и Гермиона позволила себе минуту слабости, откатившись от замаскированной снегом винтовки, и с наслаждением потянулась, слыша, как стонут суставы.

Ее план был дерзким и почти невыполнимым. Малфой очень редко показывался на людях, он плел свои интриги в защищенном десятками мощных заклинаний кабинете в Министерстве. Если же была необходимость все-таки выползти из своей норы, он это делал в сопровождении нескольких телохранителей, пробиться через которых не было никакой возможности. Малфой охранял себя тщательнее, чем Волдеморт Нагайну. Любые чары рассеивались, не долетая до него — это Гермиона уже проверила. Тогда она едва унесла ноги.
Гермиона была почти уверена, что он таскает с собой какой-то темномагический (кто бы сомневался) артефакт. А изъяном любого артефакта было то, что реагировал он только на магию.
Гермиона ни с кем не делилась своими планами, понимая, что, чем больше людей будет знать о них, тем вероятнее ее идея будет обречена на провал.

Кутаясь по ночам в избитое молью одеяло, найденное в очередном временном прибежище Ордена, она пыталась просчитать каждый свой шаг, хоть и понимала, что «после» — для нее уже не будет существовать. Спастись не было ее целью. Если она права, то смерть Малфоя станет первым шажком на пути к разрушению режима Волдеморта. Она только надеялась, что в этот раз Орден Феникса сообразит, что делать. В конце концов, у них еще останется Рон.

Сигнальные чары тоненько завибрировали, оповещая Гермиону о том, что время пришло. Она напряглась, осторожно перекатываясь на живот, и припала к прицелу, неслышно щелкнув предохранителем.

Внизу послышался скрип шагов, приглушенные голоса, и через мгновение в поле ее зрения оказалась группа волшебников в черных, темнее ночи, мантиях. Среди них особенно выделялась белокурая макушка. Гермиона присмотрелась к врагу, мимоходом отмечая, что Малфой уже начал седеть. В ее волосах тоже завелась седая прядь, и это было смешно — им обоим не было еще и сорока.

Неизменные телохранители окружили Малфоя плотным концом, чтобы ни одно заклинание не проскочило. Рядом с ним шел другой волшебник, чуть ниже ростом, но с таким же хмурым выражением лица и теми же родовыми чертами. Скорпиус Малфой. На мгновение Гермионе показалось, что перед ней стоит Драко Малфой времен шестого курса — так они были похожи в свои шестнадцать.

Затаив дыхание, она взвела курок и прицелилась.

Червячок сомнения все же закрался в ее душу — достойно ли это делать на глазах у сына? Но слабость была мимолетной.

Убрав с дороги Малфоя, она посеет кратковременную, но все же панику в рядах Пожирателей и авроров, даст время Ордену на захват ключевых позиций, Рон уже ждет ее сигнала.

Стиснув зубы, Гермиона сглотнула и, не давая себе времени на раздумья, навела прицел на угрюмое лицо Малфоя и спустила курок.

Глушитель вздохнул, выплюнув из себя разгоряченную пулю, которая помчалась к цели быстрее молнии. Мгновение, и на лбу Малфоя появилась крохотная точка, а сам он завалился на спину, потянув за собой сына. У Гермионы было несколько секунд до ее обнаружения, и она позволила себе полюбоваться, как из-под белесых волос на мраморных ступенях расплывается кровавое пятно, растворяя снег.

В следующее мгновение послышались хлопки аппарации, и в нее полетело несколько оглушающих заклинаний.



Гермиона вынырнула из забытья резко, будто ее наградили оглушительной пощечиной. Несомненно, это могло быть и на самом деле. Пожиратели не отличались деликатностью в отношении к повстанцам, в особенности магглоложденным.

Тело надсадно ныло, все еще страдая от последствий множественного Ступефая. Удивительно, что ее не разорвало на кусочки. Гермиона шевельнула руками, чувствуя, как в запястья врезаются веревки. Что же, вполне ожидаемо. Ей приготовили, несомненно, «радушный» прием.

— Мерлин мой, к нам пожаловала сама Грейнджер, — послышался протяжный голос.

У Гермионы похолодело в груди. Подняв голову, она попыталась сфокусировать взгляд на говорившем, но перед глазами все еще плясали разноцветные пятна. Он облегчил ей задачу, и, подойдя ближе, взял её за подбородок, разглядывая покрытое ссадинами и царапинами лицо. Пожирательский патруль не особо церемонился, когда тащил ее в отключке по снегу.

— Не думал, что ты настолько глупа, чтобы попасться на уловку с Оборотным зельем.

Гермиона попыталась высвободиться из захвата, но потерпела неудачу. Триумф на бледном лице сулил ей часы и часы пыток. С запозданием пришло осознание, что она проиграла, как и Гарри в свое время.

Впрочем, у Ордена еще остался Рон.