В полумраке терялось все: уходящие ввысь стены, арки, огромные окна, грязные от копоти факелов, и сами факелы, которые еле освещали длинный коридор. Все растворялось в темноте и исчезало где-то далеко за пределами коридора. Страшное эхо превращало каждый шаг и каждый шорох в громкий гул и уходило вглубь замка. Барельефы и статуи отбрасывали длинные корявые тени на полуразрушенные стены, на грязный, давно не мытый пол, на камни, разбросанные по нему. Все это когда-то могло поражать воображение, привлекать сотни пламенных взглядов, слышать множество восторженных вздохов. Но это было когда-то.

Эти коридоры все еще помнили крики и стоны, лучи и отблески заклинаний, звуки падающих тел, алую кровь, растекающуюся по белому мраморному полу. Они помнили сражения, битвы и смерти. Они помнили, как здесь расставались с жизнью люди, как они боролись за нее, как кто-то безжалостно убивал, а кто-то защищал ценой своей жизни. Но эти же коридоры помнили, как дети восхищенно осматривались, входя в парадные двери, как они радовались, садясь за столы, и весело переговаривались, уходя из зала, как бежали, услышав звук колокола, как проказничали и улыбались, как признавались в любви, перешептывались и сплетничали. Эти коридоры видели множество жизней, предугадали и проследили за множеством судеб. Коридоры Хогвартса помнили все, они не могли забыть.

Сейчас они были почти безлюдны. Даже приведения боялись лишний раз показываться в них, чтобы не попасться на глаза Пожирателям. Только дети иногда проходили по длинным коридорам, спеша на уроки, чтобы не получить очередного наказания. Никто не осмеливался нарушить эту гробовую тишину. Все проходили молча, опустив глаза. Почти у всех здесь погибли друзья и родственники. Только слизеринцы шествовали по этим коридорам, брезгливо фыркая и гордо поднимая голову. И только они не знали про маленький крестик, который стоял в небольшом углублении в стене на третьем этаже западного крыла. Он стоял там, не замечаемый Пожирателями. Никто, проходя мимо него, не смел заговорить. Никто не мог даже выдавить из себя улыбку. Никто просто не мог забыть. Иногда к нему приходили две девушки: одна с взлохмаченными каштановыми волосами, а другая с заплетенными в хвост медно-рыжими, в свете факелов похожих на алые. Они осторожно клали несколько фиалок так, чтобы их почти не было видно, чтобы никто не мог убрать их и обсмеять, чтобы те, кто хотели и помнили, могли пройти мимо, взглянуть на них и воспрянуть духом, чтобы те, кто отчаивались, не забывали про жертвы, принесенные остальными, и продолжали бороться. Бороться и помнить, надеяться изменить будущее. Но все реже и реже стали приходить сюда дети, все реже и реже они оглядывались, проходя мимо. И только девушки не забывали класть фиалки. А потом одна из них перестала приходить, и в выемке появилась маленькая вазочка с цветком. Вторая девушка пришла еще несколько раз, а потом перестала появляться. Через несколько месяцев сюда стал прибегать маленький мальчик. Он прибегал каждый день и, смотря в небольшую выемку, мягко улыбался, утирал рукавами слезы и быстро убегал, не оглядываясь назад. За ним иногда пробегали несколько людей, держащие наготове палочки, но они никогда не могли догнать мальчика, который бегал так же быстро, как маленький волчонок, и у которого волосы были цвета лепестков нежно-светлой розы. А в вазочке всегда стояла огненно-рыжая лилия с небольшими красными крапинками на лепестках, а рядом с ней лежал медальончик с четырьмя инициалами: G.W. H.P., R.W. и H.G. Джинни Уизли, Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер.

***

Гермиона шла по темному коридору Хогвартса, что-то сжимая в своей руке. Свитер с эмблемой Гриффиндора обтягивал ее грудь и талию, юбка была чуть выше колена, остроконечная шляпа спадала на глаза, а подолы мантии подметали пол. Частично форма ей стала мала, а шляпа и мантия были велики. Пожиратели не слишком заботились о том, чтобы обеспечить своих студентов формой, особенно магглорожденных. После того, как Лорд победил, магглорожденные вообще стали равняться домовым эльфам. Их даже продавали чистокровным магам в конце их пятого курса. До седьмого курса доучивались только чистокровные волшебники. Сейчас Гермиона как раз училась на пятом курсе, и она уже была «девушкой на продажу». Точнее, она должна была быть на шестом, и ей недавно исполнилось семнадцать, но над ней решили «поиздеваться» и отправили вместе с Джинни и Луной на пятый курс. А заодно и научить «как правильно вести себя при господине». Сначала это было даже к лучшему, но потом все поменялось… Очень сильно поменялось. Аукцион, как его называли дети и подростки, которых должны были продать, состоялся сегодня, поэтому девушка спешила совершить то, к чему так давно готовилась. Она собиралась изменить то, что произошло. Конечно, пути обратно у нее не было, но зато Гарри, Рон,Джинни и все остальные, кто погиб и та Гермиона, которая была в прошлом, смогут спокойно жить. Для этого ей нужен был всего лишь хроноворот и зелье, рецепт которого и ингредиенты ей помог достать профессор Снейп. Да, именно профессор зельеварения Северус Снейп. Во время войны ребята узнали, что он был двойным шпионом, и что он ненавидит Лорда, поэтому он помог Гермионе приготовить зелье. Но сейчас не об этом. Волшебница шла к своему крестнику. Маленький бедный Тедди. Ему было всего два годика. Почему Пожиратели оставили его в живых и приказали (именно приказали) ей следить за ним, Гермиона не знала. Девушка свернула в еще один коридор и вошла в небольшую комнатку. Там стояло несколько кроватей, а на них спали дети. Всем им было где-то лет по восемь, может чуть больше, и почти все они потеряли всех своих родных во время магической войны. Гермионе, Джинни и Луне когда-то поручили заботиться об этом детском саде, как они его называли. Тут изначально было не очень много малышей, а сейчас их стало еще меньше. Грейнджер подошла к самой дальней кроватке и осторожно взяла на руки своего крестника. Он тут же открыл глаза. Мальчик спал очень чутко, и слух у него был, как у маленького волчонка.

— Гермивона… — пробурчал малыш. Ее имя было одним из первых слов, которое он сказал.

— Тише, Тедди, тише, — прошептала девушка. — Тедди, милый, мне надо будет тебя оставить, — мальчик округлил глаза: он еще не совсем знал значения слов, но, видимо, понял Гермиону. — Но я тебе обещаю, что приду. Будь хорошим мальчиком и не обижай тетю Луну. А я тебе оставлю вот это, — она протянула мальчику небольшой медальончик, на котором были выгравированы инициалы, и одела его ему на шею. — У тебя будет тот, который мне отдал дядя Гарри. Это медальон с воспоминаниями. Видишь, у меня такой же, — она показала мальчику небольшой кулон, висевший у нее на шее. — А тот, который я тебе дала, потом положишь к крестику и лилии, — мальчик не совсем понял крестную, но закивал головой. Гермиона провела по его розовым волосам рукой и что-то прошептала. — Вот, теперь ты точно не забудешь, — она положила малыша обратно в кровать, но тот не хотел ее отпускать. — Тедди, — улыбнулась Гермиона, — я тебе обещаю, что вернусь, а пока меня не будет тетя Луна позаботится о тебе, — мальчик нехотя отпустил ее руку.

— Тетя Джин прийти? — он вопросительно посмотрел на Гермиону своими полными печали карими глазами.

— Она пока не может, — проговорила Гермиона, едва сдерживая слезы. Девушка поцеловала мальчика в макушку, прошептала что-то и выбежала из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. А мальчик улыбнулся и потянулся ручкой к медальону, который висел у него на шее, и точная
копия которого висела на шее Гермионы Грейнджер.

Гермиона вновь бежала по коридорам Хогвартса. Теперь она не может повернуть обратно, она обещала Тедди, и она выполнит свое обещание. Она сдержит свое слово ради Тедди, Джинни, Гарри, Рона, Ремуса, Нимфадоры, Фреда, Джорджа, Молли, Артура… мамы и папы… Ради всех! Ради всех, кого она потеряла. Ради всех, кто умер, защищая Хогвартс. Она сделает это ради всех тех, кто пожертвовал собой ради свободы. Она сделает все возможное…

— Эй, грязнокровка!

Нет, только не он. Гриффиндорка повернулась. В нескольких шагах от нее стоял высокий, смазливый, высокомерный блондин в шелковой мантии и с эмблемой слизерина на груди.

— Да, Ваше чистокровие, — еле-еле выдавила из себя Гермиона новое «прозвище» для чистокровных волшебников.

— Ммм… Запомнила. Я просто хотел поиграть со своей новой собственностью, — ухмыльнулся Малфой. У Гермионы перехватило дыхание. Нет, не может быть, чтобы ее продали Малфою. Нет… Только не это! Волшебница осторожно достала из внутреннего кармана мантии небольшой сосуд.

— Что же ты молчишь, Грейнджер? — протянул Малфой. — Знаешь, мне очень понравилась идея отца купить подружку Поттера…

Пальцы тянутся к маленькой крышечке.

— Ну что, давай-ка пройдем в «кабинет». Так, похоже, вы его называете…

Да, именно так они называли комнату пыток. Крышечка упала на пол, и эхо разнеслось по всему коридору.

— Грейнджер, что это ты там делаешь…

— Ступефай! — красный луч полетел в Малфоя.

— Беспалочковая магия. Неплохо, Грейнджер. Пока по лесам с Поттером бегала, научилась? — ехидно спросил слизеринец, небрежно доставая свою палочку.

Девушка быстро поднесла бутылочку к губам и опустошила ее.

— Грейнджер! — проревел Малфой и, спохватившись, направил свою палочку на девушку.

— Экспелиармус! — выкрикнула Гермиона, выставляя свою палочку вперед. Она, конечно, владела беспалочковой магией, но не настолько совершенно, чтобы драться ею с Пожирателем. — Ступефай! — Малфой отлетел на несколько шагов. Гермиона быстро достала хроноворот и, накинув на шею цепочку, закрутила колечко. Малфой встал, но было уже поздно. Засияв ярким светом, Гермиона исчезала в вихре времени.

— Секо, — выкрикнул благородный слизеринец, вновь вскидывая палочку. Заклинание полетело в девушку и исчезло вместе с ней.

А в это время маленький Тедди лежал в своей кроватке в темной комнате. В его несмышленой головке крутились разные, никак не связанные между собой мысли. Он знал, что ещё очень долго не увидит свою крестную. Так когда-то исчезли папа и мама, дядя Гарри и дядя Рон, тетя Джинни. Но мальчик знал, что Гермиона выполнит свое обещание и вернется. И поэтому малыш лежал и сжимал в руке маленький медальончик. Тедди Люпин никогда не забудет слов, сказанных своей крестной, пока снова не увидит ее.

«Тедди, я верну твоих родителей, я обещаю. Я изменю судьбу!»

Джеймс Поттер и Сириус Блэк бежали по коридорам Хогвартса. Два неразлучных друга планировали очередную шалость к выпускным экзаменам и балу и сейчас усиленно к ней готовились. В следующем году они тоже будут выпускниками. Как быстро летит время. Но друзья не отчаивались: у них еще был целый год, чтобы устраивать шалости, а потом они вместе планировали стать аврорами. Поэтому гриффиндорцы, не унывая, раскладывали бомбы—вонючки и различные вредилки собственного производства. Они преспокойно расправлялись с последним этажом, когда услышали странное заклинание.

— Секо! — прокричал кто-то очень громко и отчетливо, но ни Джеймс, ни Сириус не знали ни этого заклинания, ни этого голоса, хотя он был очень похож на голос Люциуса Малфоя.

Друзья бросились в ту сторону, где по их предположению произнесли это странное заклинание. Они услышали, как кто-то упал на пол. Юноши осторожно выглянули из-за угла. На холодном кафеле лежала девушка. Одета она была в мантию с эмблемой Хогвартса и в остроконечную шляпу. Остальной одежды было не видно из-за мантии, которая полностью окутывала незнакомку и, видимо, была велика ей на несколько размеров. Ее головной убор был довольно странным, потому что в Хогвартсе, конечно, носили шляпы, но они были не такие. Гриффиндорцы уже хотели подойти к девушке, как она пошевелилась и тихо вздохнула. Только сейчас они заметили на ее руке глубокий порез. Друзья быстро отошли за угол.

— Давай поможем ей, — прошептал Джеймс.

— А что, если она Пожиратель? Давай лучше расскажем директору, — таким же шепотом ответил ему Сириус.

— Но мы не можем оставить ее здесь, а тем более не можем тревожить директора, сейчас же выпускной бал.

— Ничего страшного, переживет этот выпускной бал.

— Ты говоришь прямо как слизеринец… — закатил глаза Джеймс

— Тихо, — Сириус приложил палец к губам, выглянув из-за стены. Незнакомка уже сидела, облокотившись на стену и зажимая рану рукой. Она осмотрелась по сторонам и, видимо подумав, что никого нет, начала ругаться.

— Чертов хорек! И как я теперь избавлюсь от этой раны? Конечно, я смогу ее убрать, но шрам же останется, и, тем более, одежда порвана. Не так же к директору идти. А рассказать ему все надо! — вслух размышляла она.

Из-под шляпы девушки, которая слезала на глаза и закрывала тенью ее лицо, выбивались несколько спутанных прядей волос.

— Ну точно ведьма, — хихикнул Джеймс, а девушка резко повернула голову в их сторону. Друзья еле-еле успели спрятаться за стеной, так и не увидев ее лица. Девушка долго молчала. Потом она не очень громко закричала:

— Пивз! — видимо она приняла гриффиндорцев за Хогвартского полтергейста. Сириус улыбнулся. Примерно через несколько секунд они услышали голос призрака.

— Ух ты, какая девочка-девчонка! Что ты забыла здесь, дорогая, и зачем тебе нужен я?

— Скажи мне число и год, — немного хриплым голосом процедила незнакомка.

Сириус и Джеймс снова выглянули из-за угла. Девушка все еще сидела у стены, а полтергейст летал над ней.

— А зачем тебе? — все не давал ответа он. — Кстати, я тебя раньше здесь не видел. Кто ты?

— Не твое дело, — огрызнулась девушка.

— Ну, ну, ну. Не надо так грубо, а то я полетел, — Пивз развернулся.

— Никуда ты не полетел, — девушка выхватила палочку и прошептала какое-то заклинание. Привидение встало на месте как вкопанное.

— Что ты со мной сделала?! — заверещал Пивз. — На меня не действуют заклинания!

— Друзья придумали, — хмыкнула волшебница. — А теперь говори, а то провисишь здесь, пока кто-нибудь не найдет контрзаклинание, а его найти будет очень трудно!

— Хорошо, хорошо, скажу, — как-то очень быстро согласился Пивз. — Сегодня пятое июня тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.

— Спасибо, — девушка, кажется, нахмурилась. — Можешь идти, — она махнула палочкой, снимая с полтергейста заклинание, и того как ветром сдуло.

— Немного не туда, куда хотелось бы, — пробурчала «ведьма», — но сойдет, — она навела палочку на свою рану, сказала какое-то заклинание, и рана начала затягиваться, но на ее месте остался длинный розовый шрам. — Так-то лучше. Теперь можно и к директору. Только вот плохо, что мантия порвана, но ничего не поделаешь, — волшебница еще раз оглянулась по сторонам и исчезла с легким хлопком.

— Что это было? — простонал Джеймс. — В Хогвартсе же нельзя аппарировать.

— Не знаю, — ответил ему Сириус. — Но нам срочно надо к директору, а точнее к его кабинету. — Блэк сорвался с места и побежал в сторону кабинета директора Хогвартса.

— Что-то мне это не нравится, — сказал Джеймс на бегу.

— Мне тоже, — ответил ему друг, когда они, пробежав по многим лестницам и миновав бесчисленные коридоры, наконец-то добежали до горгульи. Но волшебники успели увидеть только подол черной грязной мантии, скрывающийся на лестнице, после этого горгулья подъехала обратно, и у мальчиков больше не было никаких шансов узнать, что произошло. Друзья даже не могли пойти к МакГонагалл, потому что та им не поверит. Если бы они видели лицо той девушки…

***
Директор рассматривал странную посетительницу. Он услышал ее голос после того, как прочел речь перед выпускниками. Общалась незнакомка с ним ментально. Она просила его выйти из зала и поговорить с ней. Сначала он сомневался. Но голос уверил его, что все будет в порядке. Директор почему-то поверил, хотя в это время стоило опасаться таких «сомнительных предложений». Выйдя из зала, он увидел эту девушку, стоящей у дверей. Она была одета в школьную форму Хогвартса, но было несколько непонятных моментов. Во-первых, сам Дамблдор никогда этой девушки не видел. Во-вторых, свитер и юбка девушке были малы, а мантия явно довольно велика, хотя форму в Хогвартсе обычно подгоняли и выдавали по размеру. В-третьих, на девушке была странная остроконечная шляпа, которая спадала ей на глаза. Дамблдор про себя отметил, что таких шляп дети в Хогвартсе не носили, хотя похожие у них были. Поэтому он сначала решил, что эта девушка может быть Пожирательницей, но она была слишком юна. Все ее руки были в шрамах, лицо выглядело измучено, а под глазами были синяки и мешки, что свидетельствовало о том, что она очень долго не спала. Но Дамблдору незнакомка почему-то внушала доверие. Сейчас она сидела напротив него и с легкой улыбкой посматривала на огонь в камине.

А Гермиона, сев в мягкое кресло в кабинете директора, почувствовала, что ее окутало приятное тепло, исходящее от огня. Языки пламени извивались, складываясь в причудливые узоры, и отсветами играли в очках-половинках директора. Тот в задумчивости гладил свою бороду и посматривал на девушку. Фоукс сидел на своей жердочке, спрятав голову под крыло, а на столе был обычный беспорядок. Здесь царили уют и спокойствие. Как же ей этого не хватало!

— Могу я спросить Вас, мисс… — услышала она мягкий и успокаивающий голос директора.

— Грейнджер, — ответила Гермиона, — Гермиона Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, мы же раньше не встречались?

— И да, и нет, — загадочно ответила девушка.

— Если нет, — продолжил Дамблдор, — то откуда Вы меня знаете? Я, конечно, понимаю, что это странный вопрос для англичанки, но вот за границей мое имя обычно не очень популярно, а я могу предположить, что Вы именно оттуда, потому что в Хогвартсе я Вас раньше не видел.

— Понимаете, директор, это очень долгая история. Я расскажу Вам ее довольно кратко и без подробностей. Вы можете мне не верить, но я надеюсь на обратное. Я из будущего, и там не все так гладко. Как вам известно, некий Волан-де-Морт, — Дамблдор вздрогнул, но виду того, что удивился, не подал, — сейчас активно пытается захватить власть. Но вскоре появится пророчество. В пророчестве будет говориться примерно следующее: на исходе седьмого месяца родится ребенок, родители которого трижды бросали вызов Темному Лорду, и именно этот ребенок будет способен победить его, — Дамблдор слегка улыбнулся. — Тут нечему улыбаться, директор, — вздохнула Гермиона. — На самом деле все очень печально. Ребенок родится, но его мать отдаст за него жизнь, когда на них нападет Волан-де-Морт, а смертельное заклятие Авада Кедавра, отразившись от мальчика, попадет в Лорда, и он падет. Мальчик будет жить сиротой в ужасной семье, а в одиннадцать лет пойдет в Хогвартс, как и все маги. Там его каждый год будут пытаться убить последователи Лорда, и, наконец, к концу четвертого курса Волан-де-Морт возродится после того, как мальчик поучаствует в Турнире Трех Волшебников…

— Но там могут участвовать только совершеннолетние, и следующий турнир будет… — попытался возразить Дамблдор.

— Да, только трое, и только совершеннолетние, но он будет четвертым и несовершеннолетним. А турнир будет именно в том времени, откуда я пришла, — немного некультурно перебила директора Гермиона. — Можно я продолжу? — Дамблдор кивнул. — Лорд возродится, а на пятом курсе мальчик потеряет крестного, единственного родственника, которого мальчик узнал только в конце третьего курса и с которым даже не мог нормально видеться, потому что его повсюду разыскивало Министерство. После этого все начнёт рушиться, я не буду с Вашего позволения рассказывать подробности, — Гермиона поежилась, а директор снова кивнул. — Так вот, в скором времени Лорд убьет Избранного и завладеет магическим миром. Как это произошло, я вспоминать не хочу. Затем падут почти все, кто продолжал сопротивляться. Один очень хороший зельевар поможет мне сварить зелье, усиливающее действие хроноворота, с помощью которого я и перенеслась сюда.

— Предположим, что я Вам верю, мисс. Но Вы знаете, что можете сильно изменить ход жизни, — Дамблдор укоризненно посмотрел на нее.

— Я знаю, директор, — сказала Гермиона, вставая, — я за этим сюда и пришла. Просто понимаете, я не могла жить, когда все, кого я знала, мертвы… Но я немного промахнулась. Я хотела перенестись на год позже и не дать Лили и Джеймсу умереть… — Девушка замолчала, поняв, что сболтнула лишнего.

— Так Лили и Джеймс все-таки будут вести совместную жизнь, — улыбнулся старик. — А я-то думал, Лили никогда не согласится. Так жаль мистера Поттера, пытающегося который год добиться ее внимания.

Гермиона глубоко вдохнула. Директор понял все правильно и не собирался ей мешать.

— Спасибо, директор, — сказала она.

— Итак, милочка, Вы будете учиться на седьмом курсе? Я предполагаю, что Вам сейчас примерно семнадцать?

— Конечно! — воскликнула Гермиона.

— Какой факультет? — спросил директор, лукаво рассматривая ее форму из-под очков-половинок.

— Гриффиндор, — улыбнулась волшебница. — И можно занести меня в списки, как Гермиону Джейн. Ах да, и еще. Я попросила бы вас отселить от Сириуса Блэка, Джеймса Поттера и Ремуса Люпина от Питера Петтигрю. Мне все равно, кто будет жить с ними, но только не Петтигрю. Спасибо, — поблагодарила девушка, увидев кивок Дамблдора, и развернулась, чтобы выйти из кабинета.

«Она, наверное, не просто знает историю, а, скорее всего, очевидец событий или даже лучший друг этого самого героя, раз она решилась на такое. И из этого следует, что она сильный маг», — подумал Дамблдор. — «В таком юном возрасте!»

Девушка повернулась и улыбнулась директору.

— А Вы умеете делать правильные выводы, директор. Как всегда. Только не затрудняете себя, чтобы поставить блок.

— И еще Вы очень сильный и искусный окклюмент, — подытожил старый волшебник. — Мисс Джейн, можно я теперь буду называть Вас так, мисс Грейнджер? — волшебница кивнула, — я в этом году планировал открыть дуэльный клуб для шестых и седьмых курсов в связи с разгорающейся войной. Почти дуэльный… Я хотел, чтобы там студенты научились драться, не как на дуэлях, а как на войне… Вы меня, наверное, понимаете… И я подумал спросить, не можете ли Вы стать там преподавателем?

— Я? — удивилась Гермиона.

— Да, мисс. Как я вижу, Вы отличный маг, окклюмент, и, если я не ошибаюсь, то и анимаг тоже? — девушка только коротко кивнула. — Тем более у вас есть отличный опыт ведения боя, поэтому я попрошу Вас занять эту должность. Всем скажем, что Вы прибыли к нам из Сибирской школы боевых искусств для того, чтобы сравнить обучение, и никто даже не сможет возразить. Для всех это будет обязательный дуэльный клуб, а студентам вы объясните, что это на самом деле. Только у меня к Вам будет одна просьба: постарайтесь, чтобы ученики не видели Ваших шрамов, особенно на запястье.

— Хорошо, я позабочусь об этом, — девушка кивнула и опять развернулась, чтобы выйти, но остановилась, вновь посмотрев на волшебника. — Профессор Дамблдор, я еще могу помочь Вам и Ордену Феникса в поисках крестражей Тома, — сказав это, девушка исчезла с тихим хлопком.

Директор улыбнулся. Эта волшебница была довольно странной, но почему-то у него не было оснований не доверять ей, и он чувствовал, что она говорит правду. Ему достаточно было посмотреть на ее испещренные шрамами руки и понять, что эта особа не врет ему. Она знала про Орден Феникса, который только основался, про крестражи, про настоящее имя Волан-де-Морта, не боялась произносить его имя. Дамблдор достал из пакета лимонную дольку и засунул ее себе в рот. Потом он посмотрел на то место, где недавно стояла девушка. Он был уверен, что увидит Гермиону Джейн в следующем году за столом Гриффиндора, но он не был уверен в том, что она делает все правильно. Но с другой стороны, Дамблдор понимал, что она знает, что будет в будущем, и она изменит все так, чтобы никто не пострадал. И все-таки он не мог понять, почему доверяет ей.

Гермиона, аппарировав до барьера, перешагнула за него и снова исчезла. В следующий раз она появится здесь только в начале следующего года. Теперь ее путь лежал в Лондон, в Дырявый Котел.

Джеймс Поттер и Сириус Блэк все стояли у горгульи и ждали таинственную незнакомку. Но она так и не появилась, и гриффиндорцы ушли, расстроенные тем, что не поймали ее, и им уж точно никто не поверит. Друзья поклялись отыскать ее и раскрыть эту тайну в следующем году.

А Дамблдор все сидел за своим столом и улыбался. Он жевал лимонные дольки, вспоминал эту таинственную девушку и думал о том, что раньше никто, кроме него не знал, что в Хогвартсе можно аппарировать, но нельзя аппарировать за его пределы.