Мы, как рыбы на песке,
На свободе задыхаемся, дыша.
© Pianoboy «Лучшее, что есть»
Гермиона не знает, кто является основателем ассоциации. И все, у кого она спрашивает, в ответ лишь пожимают плечами. Но на самом деле ей плевать, кто основал их клуб. Она приходит сюда, чтобы просмотреть на таких же мертвецов, как и она сама.
Война разбила Гермиону на части, размазала по стенам Хогвартса и окропила ее кровью пол в Большом зале. Конечно, на первый взгляд она кажется живой: встает по утрам, ест, приводит себя в порядок, ходит на работу в Министерство магии, иногда улыбается. А ночью просыпается от кошмаров, которые еще не так давно были ее жизнью. Никакое зелье «сна без сновидений» не спасает. А может, она просто привыкла к нему. Точно так же, как привыкла спать пару часов, а потом просыпаться с криком на губах. Точнее, так было до тех пор, пока она не попала на собрание ассоциации мертвецов.
Они собираются по пятницам в «Дырявом котле», много молчат, иногда делятся своей болью — тихо, едва ли не шепотом. И никогда не смотрят друг другу в глаза. Несколько десятков человек, они знают друг друга другими — живыми — как работников Хогвартса, Министерства магии, бывших сокурсников или тех, кого просто однажды встречали. За пределами ассоциации многие вовсе не общаются, не кивают при встрече. За стенами «Дырявого котла» — почти незнакомцы, внутри — мертвецы.
Гермиона возвращается с войны живой. В отличие от Тонкс, Фреда, Люпина и тех, кого еще не смогли опознать. На полу в Большом зале, под белыми простынями в красных пятнах — пятьдесят тел. Одушевлять их, называя по имени или вешая ярлыки «друг, знакомый, близкий», — больно.
Все изменилось.
В памяти хочется оставить их живыми.
Хотя бы ненадолго.
Перед глазами слишком яркая картина: она осматривает замок, помогает аврорам — потому что так правильно — и видит мальчика в одном из коридоров. Гермиона на негнущихся ногах подходит к нему, опускается на колени, и он пронзает мертвым взглядом, но она все равно проверяет пульс. И ничего. Гермиона ласково закрывает ему глаза.
Она каждый раз напоминает себе, что спасти всех они не могли. Но внутренний голос шепчет: «Плохо пытались».
— Меня зовут Драко Малфой. — Он прочищает горло и вырывает Гермиону из воспоминаний.
Сидящие в «Дырявом котле» ему вяло хлопают.
— Я мертв несколько месяцев. Как и все присутствующие. — Малфой берет слово впервые со своего появление здесь. Гермиона слушает его с интересом, внимательно рассматривает: белесая челка лезет в пустые глаза, руки дрожат, и он прячет их в карманах, взгляд в пол и никогда ни на кого из присутствующих. — Я был не на той стороне. Боялся за себя и семью. Сделать правильный выбор в последний момент — недостаточно. Клеймо «пожирателя» вытатуировано не только на предплечье.
— Война происходит не между двумя сторонами, — вставляет свои пять галлеонов Гарри. — В войне участвуют мертвые и живые. Когда все заканчивается, живые превращаются в мертвых, и наоборот. Я так и не смог понять, почему так происходит. — Он ищет поддержки во взгляде Гермионы.
И она неуверенно поднимается со своего места. Она не знает ответ. Его нет ни в одной книге, а Гермиона исследовала библиотеки в Хогвартсе, в Министерстве магии, в поместье Крама и даже маггловскую в Лондоне.
— Вероятно, — прикусывает губу, — дело в том, что с теми, кто погиб, умирает часть нас. Та, что позволяет быть живыми.
— Мы не успели попрощаться, сказать важные слова, — соглашается обычно молчаливый Джордж. — Нам казалось, что признаться в любви, попросить прощения можно завтра или когда закончится война. И что теперь? Просить прощение у могил? Клясться в вечной любви надгробному камню?
— А что, если ты не знаешь, у кого просить прощения за неправильный выбор? — Голос Малфоя дрожит. — У могилы Дамблдора или, может, Снейпа? А может, тетушки Беллы? Или оббивать пороги домов тех, кого она убила?
— Ты должен простить себя сам, — тихо говорит Ханна, взмахивает палочкой, и бутылка с огневиски облетает присутствующих и наполняет их стаканы.
— Поднимите руку те, кто простил себя! — Драко даже отрывает взгляд от пола.
Ни одной руки.
— Мы будем вечно жить с этим непрощением себя. — Гермиона задумчиво смотрит в свой бокал. — Почему они, а не мы? Зачем они пожертвовали собой ради нас? Почему они, дементор их побери, не выжили! — Она запускает бокал в стену. — Прости, Ханна.
— Это пустяк, — она левитирует Гермионе новый бокал.
— Мне кажется, что я все время падаю...
— А поймать некому, — заканчивает за Малфоя Гермиона.
— Я ощущаю то же самое, — кивает Джордж.
Малфой садится на место, встает Гермиона.
— Я все время вижу того ребенка, что нашла в коридоре. В носу стоит металлический запах его крови. Я снова и снова чувствую ее во время заседаний в Министерстве, дома, когда готовлю ужин, на улицах, где хожу, даже здесь. Мне кажется, что я схожу с ума. Его взгляд меня преследует. Словно спрашивает: почему я, а не ты?
— Потому что ты герой, — хрипло говорит Малфой, а все смеются — это их любимая шутка.
— Мы не герои, мы злодеи, — отвечает Гарри. — Мы, как Волдеморт, распотрошили свою душу, и ее частички нашли пристанище в наших погибших друзьях. Мы не лучше, чем он. Я их убил, чтобы другие жили.
— Их кровь не на твоих руках, Поттер. — Малфой залпом осушает бокал. — И даже не на моих. — Он салютует Ханне, и та наливает еще. — Кровь погибших на руках моего отца, на его лице, на его идеально выглаженной мантии. Их кровь на руках тетушки и остальных. Ты не убийца.
В «Дырявом котле» на мгновение оседает тишина.
— Ты был рожден, чтобы совершить выдающееся дело — вернуть мир в наши дома, спасти нас от террора и подарить надежду на лучшую жизнь. — Джордж поворачивается к Гарри. — Ты должен поверить в себя так, как мы верили в тебя, когда один за другим прибывали в Хогвартс второго мая.
— Но я не герой, — качает головой Гарри. — Орден Мерлина повесил на дверь в комнату Сириуса. Он его достоин больше, чем я.
— Ты не жертвовал другими ради славы. — Малфой поправляет челку. — Они сделали такой выбор не ради тебя. Ради будущего.
— Как верить в Бога или богов, если они не уберегли столько людей? — шепотом спрашивает Гермиона.
— Судьба, Гермиона. — Ханна опять наполняет опустевшие бокалы. — Мы лишь волшебники, убежать от судьбы или спрятаться от смерти под мантией-невидимкой не можем. Жизнь — это не сказка со счастливым концом. Так, трагикомедия в нескольких актах.
— Поттер, да и все присутствующие... — Малфой прочищает горло. — Простите меня.
Все молча поднимают свои бокалы.
— А ты прости себя, — улыбается Ханна, и остальные смеются — кажется, у них новая шутка.
— Меня зовут Джордж Уизли, и я мертв. Мой дом выглядит чужим. Я не могу убрать вещи Фреда. Я даже хожу в его свитере, но это пугает и мучает маму. А я ничего не могу с собой поделать. Понимаете? Словно так он жив, а мертв — я. — Он переводит дыхание. — Я остался без своей лучшей половины. За мной никто не заканчивает предложения.
— Ты не одинок, Джордж. — Гермиона едва заметно улыбается. — У тебя есть мы. Этого недостаточно. Мы не Фред. Но ты должен знать, что у тебя есть мы.
— Это больше, чем ничего. Но понимаете, он больше никогда не вернется домой. Я не услышу его смех. Мое отражение в зеркале не заменит его. Хоть и пытается говорить мне гадости.
— Я скучаю по Тонкс. — Гермиона сжимает бокал в руках так сильно, что, кажется, сможет его разбить. — Она всегда знала, что нужно сказать и как поддержать.
— Тедди прекрасный ребенок. — Гарри рассматривает свои руки. — Мне жаль, что он остался сиротой.
— У него есть мы. — Джордж криво улыбается. — Да-да, ты — его крестный, бабушка. Да, ни ты, ни она, никто из нас не заменит Тонкс с ее милой неуклюжестью и Люпина с карманами, полными шоколада. Но родители продолжают жить в нем.
— Таков закон сансары, — вставляет Гермиона.
— Вечно твои заумные слова, Грейнджер!
— Мне кажется, что я даже сейчас падаю... — Гарри закрывает лицо руками.
Неожиданно раздается голос Луны, стоящей в дверях «Дырявого котла»:
— Ты не падаешь, ты — летишь. Вы все прекрасны в своей боли. Ваши души и сердца обнажены, ищут понимания и любви. Вы прячетесь здесь от себя, от призраков, что кажутся реальными, но они лишь иллюзия. Вы волшебные, но не потому, что в вашей крови таится магии. Вы волшебные, потому что выжили, потому что даже в боли и страдании ищете свет. Вы лучшее, что есть в ваших жизнях. Вы встречаетесь под покровом ночи, боитесь света. Научитесь говорить друг с другом вне этих стен.
Все удивленно переглядываются.
— Вы сможете. Поверьте друг в друга, если не можете верить в себя! — Луна качает головой. — Вы можете летать, но не позволяете крыльям вырасти за вашими спинами. Идите домой или говорите за стенами «Дырявого котла». Хватит! Ваши мозгошмыги перемешались. Вам пора начать жить.
— Луна... — начинает Гарри, но та его перебивает:
— Вы живы. Каждый день — это подарок, который вы заслужили. Ваше время не пришло, но оно убегает от вас с каждым днем. Вы убиваете время, но никак не причастны к смертям тех, чьи имена навсегда вытатуированы в наших сердца.
Все медленно поднимаются со своих мест и взглядом дают друг другу понять, что в следующую пятницу «Ассоциация мертвецов» снова соберется вместе.
Гермиона выходит из «Дырявого котла», окликает Малфоя, берет под руку и на его удивленный взгляд только пожимает плечами. Их догоняет Гарри и с другой стороны берет ее за руку.
Гермиона улыбается.
— Что? — Малфой щурится.
— Вместе мы со всем справимся. — Ее голос звучит твердо и убедительно. — Однажды мы покинем «Ассоциацию мертвецов».
— Но не сегодня, — выдыхает Гарри.
— Не сегодня, — соглашается Малфой.
— Мы справимся. Я правда в это верю.
Они больше не говорят ни слова, да им и не нужно. Говоря о своей боли, о своем непрощении себя и смерти родных, они нашли опору друг в друге. Почему? Неверный вопрос. Почему так поздно? Куда правильнее. Почему именно они? Потому что судьба — та еще шутница.
— Знаете, — вдруг прерывает молчание Малфой, — когда мы справимся, закатим вечеринку в Мэноре. У отца отменная коллекция огневиски.
— Может, прямо сейчас? — предлагает Гарри.
— Будем учиться жить? Давно пора, — соглашается Гермиона.
Малфой берет их за руки и аппарирует.
Они справятся.
Не сегодня, не завтра, но однажды.
В день, когда их война превратится в главу в «Истории Хогвартса», что перепишет Гермиона.
«Ассоциация мертвецов» навсегда захлопнет перед ними двери.