Оповещение из Министерства магии пришло в воскресенье за завтраком, аккурат перед выходом в Хогсмид. Даже если бы ублюдки в красных мантиях специально подгадывали самое удобное время, лучше бы все равно не придумали — невозможно скрыть что-то при всей школе.

Теодор, однако, успел перехватить конверт, который сова жутко официального вида сбросила ему практически в тарелку с овсянкой, до того, как дорогие однокурсники что-то поняли. Перехватил, аккуратно вскрыл под столом, бегло прочел… и не без усилия смял пергамент в кулаке. Ни к чему окружающим — во всяком случае сейчас — знать о том, что мистер Вольфганг Нотт задержан Авроратом по подозрению в нелегальной торговле темными артефактами; его сын Теодор в связи с недостижением семнадцатилетнего возраста временно передавался под опеку родственникам или добрым волшебникам, которые изъявят желание о нем позаботиться, о чем оного Теодора крайне вежливо уведомляли в письме. О том, кому именно его передадут под опеку, его собирались уведомить позже.

Нелегальная торговля темными артефактами, ну да, ну да. Видимо, авроры трясли всех, кто теоретически мог быть причастен к позавчерашнему побегу из Азкабана, но те в который раз откупились. Они же с отцом хоть и не считали последние кнаты, как Уизли, но и позволить себе взятку в пару тысяч галеонов тоже не могли. Или же…

Что «или», Теодор предпочел не додумывать.

— Сочувствую, — раздался рядом голос Забини; разглядел-таки письмо, засранец. — Это… неприятно.

Теодор не ответил, только коротко кивнул. Забини хотя бы был искренен — еще до того, как они пошли в Хогвартс, его мать мало не поймали за руку на смерти очередного мужа. Ее тогда тоже задержали, а сам Забини пару месяцев прожил у дальних родственников, о чем ныл всей спальне всю первую неделю в школе. Но это Забини, остальные в большинстве просто скривят притворно-сочувствующие лица, мысленно благодаря всех небожителей, что у них-то в сейфах золота достаточно, чтобы не попадаться на нелегальной торговле. Тьфу.

Сидевший рядом и тоже углядевший письмо Бобби Мальсибер понял все по-своему и осторожно погладил его по плечу.

— Это еще не страшно, — робко произнес он. — Это же не Азкабан…

На свое счастье, Бобби Мальсибер входил в число тех, кто мог понять Теодора как нельзя лучше.

— Разумеется, — он усилием воли взял себя в руки, разжал кулак и постарался как можно спокойнее улыбнуться мальчишке. — Скорее всего, это просто ошибка. Уверен, до конца следующей недели отца отпустят, просто… красный цвет и девиз «Слабоумие и отвага» тесно связаны. И относится это не только к Гриффиндору, — многозначительно закончил он.

Бобби неуверенно захихикал — в их небольшом кругу шутки над аврорами любили.

— Но письмо лучше спрячь, — шепнул он. — А то мало ли, амбриджата увидят…

Теодор поперхнулся — в последний момент удалось выдать смешок за кашель.

— Вообще-то, двое из них — наши старосты, — снова — на этот раз тихо — влез Забини. — Поэтому, Мальсибер, если не хочешь неприятностей, лучше их так не называть.

— Но Венди их так называет!

— Роберт, — серьезно сказал Теодор. — Если ты действительно не хочешь очень серьезных неприятностей, никогда и ни за что не называй ее Венди. Нигде и ни при каких обстоятельствах, даже если ее нет рядом.

Кстати, где она?

Теодор бегло оглядел стол факультета и напрягся — Гвен за ним не было. Он взял за правило присматривать за ней с первого курса, но в этом году следовало стараться особенно — после того, как Сигнус умудрился взорвать себе в лицо целый котел весьма ядовитого зелья и уехать в Мунго на неопределенный срок, она осталась одна. И это было страшно — она не просто еще сильнее замкнулась в себе, но, казалось, вернулась на свой первый курс, когда их с братом только-только нашли: часами сидела в самом дальнем и темном углу гостиной и смотрела в никуда, иногда пытаясь связать что-то из обрывок веревок или рисуя на пергаменте странные, искаженные портреты. Иногда Теодору казалось, что от окончательного падения в молчаливое безумие Гвен удерживают только он сам и лекарственные зелья, регулярно присылаемые из дома — правда, зелья она скорее всего сливала в умывальник в женских спальнях, и даже Темный Лорд не заставил бы ее выпить хоть одно.

— Отрабатывает навыки вивисекции на сове Драко, — дернул плечом Забини в ответ на немой вопрос Теодора. — Или на жабе Лонгботтома где-нибудь в укромном уголке… ой, да не морщись так, я шучу! Уже поела и сбежала бродить у озера, чтобы с нашими не встречаться.

— И глушит сейчас русалок Авадами, представляя, что это Паркинсон, — натянуто пошутил Теодор, но беспокойство его не отпускало. У него не было никого ближе отца и Гвен; одного он уже почти потерял, а если не убережет вторую... в этом случае был смысл поинтересоваться, нет ли в палате Лонгботтомов свободной койки.

Он напрасно надеялся, что о пришедшем письме и его содержании никто не узнает: новости каким-то образом расползлись по факультету сразу после завтрака. Когда пришло время всем отправляться в Хогсмид, Теодора уже трясло от стыда, смешанного с яростью; он кивал в ответ на притворно-сочувствующие взгляды и такие же фальшивые соболезнования, каждый раз сгорая от унижения и еле удерживая себя в рамках. На выходе из школы он натянул капюшон зимней мантии на глаза и зашагал так быстро, как только мог — просто чтобы оказаться подальше от однокурсников, неважно, в Хогсмиде или где-то еще.

Уже почти в самой деревне его окликнули из-за спины:

— Нотт! Эй, Нотт, подожди!

Теодор обернулся и едва удержался от того, чтобы сплюнуть в снег — ситуация была одной из худших: под ручку с Паркинсон к нему приближался Малфой. Крэбб и Гойл традиционно топали чуть поодаль, чтобы не портить патрону подобие романтической прогулки.

— Слышал про твоего отца, — в своей обычной вальяжной манере протянул Малфой, поравнявшись с ним. — Сочувствую, Нотт. Попадаться властям всегда неприятно.

Был бы Теодор таким же вспыльчивым, как, скажем, Поттер, он разбил бы Малфою лицо в кровь, но для него это было слишком нерационально.

— Спасибо, — чуть наклонил голову он, стараясь, чтобы это выглядело хоть сколько-нибудь непринужденно. — Полагаю, твоего отца тоже подозревали в… нелегальной торговле?

— Да, мне написали, что к нам домой вчера приходили авроры, — Малфой зашагал рядом с Теодором так, будто они были лучшими друзьями. — И к Крэббу с Гойлом тоже. Но наши отцы нашли достаточно доказательств своей невиновности.

Значит, не «или», значит, трясли всех.

— Ну а у моего отца этих доказательств не нашлось, — холодно сообщил Теодор; Малфою хватило зачатков совести покраснеть. — Но, полагаю, несмотря на все доказательства вашим родителям доставили немало неприятностей.

— О да. Мама написала, что авроры весь дом перевернули сверху донизу, — пренебрежительно фыркнул Малфой. — Как будто мы можем укрывать у себя беглых преступ…

Он осекся, вспомнив, с кем говорит и о чем. Теодор подумал, что хорошо, что этого не слышала Гвен. Или наоборот — жаль, что не слышала, зрелище было бы кровавым, но в высшей степени прекрасным. И ее хотя бы удалось расшевелить.

— Ну разумеется. Вы же добропорядочная семья, — с ледяной вежливостью парировал он; Малфой покраснел еще гуще. — К слову о добропорядочности. Никто из вас не встречал Гвен? Я не видел ее ни за завтраком, ни в общей гостиной и начинаю…

— Вот ты где.

Гвен, как и всегда, возникла словно из ниоткуда — Теодор терпеть не мог эту ее привычку, да и не только он — и выглядела настолько нормально, насколько для нее это было возможно. Разрозовевшаяся, — явно долго ходила по морозу, где-то потерявшая перчатки, но вроде бы невредимая и даже без следов чьей-то крови на одежде. И даже чуть более оживленная, чем обычно.

— Я ушла одной из первых, Филч, старый су… сквиб, еще выпускать не хотел, — пояснила она, игнорируя Малфоя с компанией. — Извини. Надо было дождаться тебя хоть у ворот.

— Нет, все в порядке, — Теодор взял ее за руку. — Я должен был догадаться, что ты сбежишь ото всех при первой возможности.

— Вообще-то, она действительно могла подождать тебя, Нотт, — протянул Малфой. — И меня тоже. Вообще всех нас.

Гвен посмотрела на него так, будто у него вторая голова выросла — то есть с непониманием пополам с отвращением.

— Что, прости?

— М… — Малфой немного смешался. — Хотя, нет, наверное, я должен был попросить Панси задержать тебя в спальне… как-нибудь… чтобы пойти в Хогсмид всем вместе… и ты не оставалась одна… надолго.

Теодор подумал, что в Запретном лесу сдохло что-то не меньше гиппогрифа, если Малфой начал заботиться о Гвен. Помнится, с первого курса он держался от них с братом как можно дальше и даже от родства как-то пытался откреститься.

— С чего вдруг такой приступ внимания ко мне? — судя по яду в голосе, Гвен с Теодором была более чем солидарна.

— Ну… я все-таки старше тебя, должен о тебе заботиться…

— На два месяца, и вспоминаешь об этом хорошо если на Рождество и Пасху.

— …и мама волнуется, — наконец нашелся Малфой. — Она писала мне, что беспокоится о том, как на тебя повлияли последние, хм, события… и просила присмотреть за тобой, чтобы ты не сорвалась и не… наделала глупостей.

Лучше бы он этого не говорил. Гвен очень недобро сощурилась и задышала чуть чаще, ее коротко остриженные темные локоны начали вставать дыбом; Теодор мысленно выругался — вот уж воистину, бойтесь своих желаний, — и, пользуясь паузой, потянул ее к Хогсмиду.

— Как… мило, — выдавила Гвен, наконец справившись с собой. — Передай своей маме, что я в порядке и ей совершенно не о чем беспокоиться. Я не доставлю ей... проблем.

— Конечно, нет, — Теодор на всякий случай взял ее под руку, просто чтобы успокоить. — Ты вся дрожишь. До «Трех метел» ближе всего, погреемся там?

Зря он это сказал. Очень зря.

— О-о-о, так вы встречаетесь? — жадно протянула до сих пор молчавшая — слава Мордреду, Моргане, Гекате и кто там еще есть — Паркинсон. — Венди, ты об этом не говорила!

Гвен снова сощурилась. Насколько знал Теодор, Паркинсон она не любила так же, как и прозвище "Венди", и при сочетании этих вещей взрыв был практически неминуем.

— Наверное, боялась, что ты ревновать будешь, Паркинсон, — флегматично ответил он, медленно, но верно увлекая кипящую Гвен подальше. — Или разозлишься, что я нашел кого-то лучше. Хотя, если честно, с кем я встречаюсь — абсолютно не твое дело.

Надо отдать должное Паркинсон — она молчала и сопела долго, минут пять, а то и все десять. На большее ее невеликого терпения не хватило, и она заорала, наплевав на окружающих:

— Было бы, чему завидовать! Мой тебе совет, Венди: найди себе нормального парня! Этот же за кнат удавится, такой же нищеброд и неудачник, как папаша!

Это был перебор — впрочем, Паркинсон, при всех своих недостатках, всегда умела бить по больному. Теодор всерьез подумывал о том, чтобы вернуться и придушить ее на месте, по-маггловски, и не марать палочку — и вернулся бы, если бы не вцепившаяся в локоть Гвен: теперь была ее очередь тащить его от необдуманных поступков. Они молча проскочили Главную улицу с магазинами и группками школьников — несколько раз их окликнули знакомые, но они не отозвались — и вышли на околицу; миновали покосившуюся Визжащую хижину и уже подходили к кромке леса, когда Гвен наконец открыла рот.

— Почему Паркинсон обложила тебя нищебродом?

Теодор помассировал горло — после вопля Паркинсон ему сковало глотку от злости.

— Я позвал ее в Хогсмид на третьем курсе. То есть… Малфой тогда был куда больше занят квиддичем и Поттером, у Забини был кто-то с четвертого курса, и из приличных парней, на взгляд Паркинсон, остался только я. Она стала намекать, что не прочь составить мне компанию в Хогсмиде, а я решил, что проще дать ей то, что она хочет, чтобы она от меня отвязалась.

— И что?

— Да ничего, — пожал плечами Теодор. — Ей пришлось заплатить самой за себя у Паддифут. Разумеется, я как воспитанный человек заплатил бы за нее… если бы она не выбрала самое большое и дорогое пирожное, и у меня хватило бы денег.

Гвен еле заметно фыркнула и ослабила хватку на его локте.

— А мистер Нотт тут при чем? Он ей чем не угодил?

Теодор вспомнил об утреннем письме, и его чуть замутило.

— Отец, он… в следственной камере Аврората. Его арестовали позавчера.

— О.

В этом ее «О» было больше сочувствия, чем у всего остального факультета.

— В чем пытаются обвинить? — спросила Гвен после паузы.

— В нелегальной торговле темными ар… Подожди, — Теодор остановился. — Ты сказала «пытаются обвинить»?

— Ну конечно, — вздохнула Гвен. — Теодор, даже вон тому пню понятно, что твоего отца взяли… — она запнулась, — сам-знаешь-почему. Наверное, приходили ко всем…

— Не наверное, а ко всем. Малфой трепался об этом по дороге, — о том, в каком ключе Малфой это делал, Теодор все же предпочел умолчать. — У отца просто не хватило денег на взятку, только и всего.

Что-то не давало ему покоя. Что-то во всей этой истории не сходилось. Да, приходили ко всем, кто мог помочь беглецам, да, отец не нашел достаточно золота… что же еще было не так?

— Добро пожаловать в наш маленький клуб неудачников, — мрачно хмыкнула Гвен. — Судя по всему, тебе у нас не очень нравится.

Теодор выпустил ее руку, подошел к ближайшему дереву и уткнулся лбом в шершавый ствол.

— Я не думал, что это будет… так, — выдавил он. — Так унизительно. Все эти взгляды, вздохи… ой, Нотт, мы так тебе сочувствуем, но так рады, что мы не на твоем месте! Мы так рады, что у наших папаш достаточно толстые кошельки, в отличие от твоего! Хотя жаль тебя, конечно, тяжело быть сыном неудачника, спустившего три четверти семейного сейфа на откупы после того Хэллоуина, в наших-то сейфах еще много осталось! — он врезал кулаком по дереву и выдохнул, пытаясь загнать себя обратно в рамки самоконтроля. Получалось плохо: злость требовала выхода. — Как вы живете с этим? Ты, Боб Мальсибер, Эйлин…

— С чем живем?

Едва прикрытые снегом листья рядом с огромным провалом у соседнего дерева зашевелились, и из провала показалась знакомая светло-русая голова. Эйлин Трэверс, как и все выросшие в Лютном переулке, была абсолютно не брезглива и почти так же бесцеремонна; видимо, поэтому она считала нужным вмешиваться в каждый разговор, в котором звучало ее имя.

— Ты что, следила за нами? — скрестила руки на груди Гвен.

— Вот еще, своих дел хватает, — Эйлин не без усилия влезла на край ямы и принялась отряхивать верх мантии от земли и листьев. — Которыми я и занималась, пока вы не приперлись и не начали орать, как резаные… Так с чем мы там живем, Нотт?

— С тем, что у нас родители в Азкабане… были, — ответила за Теодора Гвен, не сводя с Эйлин глаз и — Теодор был готов поставить малфоевский «Нимбус» против веника Филча — прицела палочки в рукаве.

— А, это-то, — зевнула Эйлин. — Как тебе сказать, Нотт… Я, например, привыкла. Школа, то-се, кабак наш, чтоб ему провалиться, да и за дядей присмотр нужен — только зазеваешься, как он вылакает даже тот виски, что на продажу. Бобби Мальсибер своего отца вообще не помнит и почти не заморачивается. А Гвен…

— А я не живу, — негромко сказала Гвен.

— А ты не живешь, — покладисто согласилась Эйлин. — Ты тихо терпишь и мечтаешь спалить всех, кто тебе не нравится, Адским пламенем к фестральей матери. Ну или поиграть с ними в «догони меня, Круцио».

Гвен негодующе фыркнула, а Теодор невольно улыбнулся: Эйлин со своими описаниями попала в яблочко, но главное — она не лезла его утешать.

— Извините, дамы. Я… немного распустился, — Эйлин прыснула, а Гвен чуть приподняла брови: обе явно не представляли себя дамами. — Прости, что потревожили, Эйлин. Что ты там делала, если не секрет?

— Профессор Снейп попросил поискать кое-какие ингредиенты. По-родственному, так сказать, — Эйлин вытряхнула из волос остатки листьев. — Ну, один я уже нашла, — она повертела в руках сомнительного вида бледный гриб, — а за корнями черного паслена придется идти вон за тот холм, ближе он не растет.

Теодор сощурился, навскидку оценивая расстояние.

— Туда полдня пути, не меньше. Пока ты дойдешь, уже совсем стемнеет, а уж возвращаться…

— И что, что стемнеет? — Эйлин поднялась на ноги. — Черный паслен темноту любит — это раз, а возвращаться… Мне семнадцать, если что. Туда прогуляюсь, а обратно просто аппарирую к воротам, — она оглядела Теодора и Гвен. — Если хотите, можете прогуляться со мной, обратно аппарируем вместе. Судя по всему, проветриться вам не помешает.

На памяти Теодора это был самый странный день. Они действительно пошли пешком за дальние холмы, почти к самым горам; поднявшийся ветер на открытых пространствах чуть не сбивал с ног, но Теодор, к своему удивлению, чувствовал себя странно спокойно — видимо, ветер выдувал из головы все дурные мысли — а Гвен даже начала улыбаться, что с ней в последние полгода редко случалось. На привале под какой-то сосной они наспех перекусили увеличенными Энгоргио сэндвичами Эйлин, а до нужной поляны добрались, как и предсказывал Теодор, уже в сумерках, но Эйлин это нимало не смутило — она показала, как запускать в воздух небольшие, но дававшие достаточно света шарики и как искать под снегом черный паслен. К тому моменту, как они набрали достаточно корней, Теодор промочил ноги и края брюк, расцепил веткой школьный шарф, ушел от Хогвартса как никогда далеко — в общем, умудрился сделать все то, что в обычное время ему бы и в голову не пришло — но впервые за сегодня ему полегчало. Он благодарно улыбнулся Эйлин, и та подмигнула ему в ответ.

— Когда паршиво на душе, нет ничего лучше хорошей далекой прогулки, — сообщила она, завязывая мешочек с корнями. — Почему, ты думаешь, Гвен все время… — она замерла. — Тихо. Вы слышали это?

— Что? — вскинулась Гвен от соседнего дерева.

— Ветка как будто хрустнула, — Эйлин продолжала напряженно прислушиваться и вглядываться в темнеющий за их спинами лес; света от ее шариков хватало только на поляну. — Может, показалось, может быть, зверек, а может…

— Сзади!!! — хором закричали Теодор и Гвен.

Они не успели на какую-то долю мгновения — почти одновременно с их криком на Эйлин из леса бросился темный силуэт. Ее палочка отлетела в снег; Ступефай Теодора и Режущее Гвен прошли в доле дюйма от нападавшего, но он, отскочив в сторону, живым щитом выставил перед собой Эйлин и хрипло заорал:

— А ну замерли, иначе ваша подружка сдохнет!

Теодор сделал Гвен знак не шевелиться и встревоженно посмотрел на Эйлин. Та была спокойна, даже слишком; поймав взгляд Теодора, она только опустила ресницы — все в порядке, мол.

— Палочки на землю, детишки, — нападавший тяжело дышал, как будто удерживать Эйлин ему стоило изрядных усилий. — Если не хотите, чтобы ваша подружка…

— Пострадала, да, мы поняли, — так же спокойно, даже равнодушно, отозвалась Гвен. — Считаете до трех?

— Э… да, — опешил нападавший. — Раз… два… ау-у-у-уф!

Счета «три» не последовало — нападавший согнулся пополам от боли: видимо, Эйлин врезала ему школьным ботинком по колену или куда повыше. Разогнуться ему было не суждено — три Инкарцеро спеленали его как куколку.

— А при хорошей долгой прогулке нет ничего лучше хорошего приключения, — отдуваясь, сообщила Эйлин. — Хотя я бы все-таки обошлась без него. Что с этим-то делать будем?

— Люмос, — Теодор поднес палочку к лицу нападавшего, и тот поморщился от яркого света. Выглядел он как человек — точнее, как маггл — несколько лет проживший вдали от людей: длинные волосы явно были недавно и недостаточно вымыты и расчесаны хорошо если наполовину; борода была острижена неровными клоками, а бесформенные маггловские вещи выглядели достаточно потрепанными для шотландской зимы… и все же было в его лице что-то смутно знакомое. — Эйлин, ты умеешь стирать память? У нас всех и так проблемы с Авроратом, не хватало, чтобы их стало еще больше из-за одичавшего маггла.

— Только в теории, — фыркнула Эйлин. — И предпочитаю, чтобы этим занимались профессионалы, хоть бы и в том же Аврорате.

При слове «Аврорат» нападавшего затрясло. Теодор нахмурился — маггл вряд ли бы так отреагировал.

— Это не маггл, — прошептала Гвен, нервно облизнув губы; Теодору показалось, что она видит его мысли насквозь. — Вы что, не видите? Он крикнул нам, чтобы мы бросили палочки… и он дрожит, когда вы упомянули Аврорат… и он… Мерлин и Моргана, он как будто из…

Внезапно Теодор понял, что в лице маггла показалось ему знакомым. Почти такое же лицо, только тринадцатилетнее, сидело около него за завтраком.

— Мис… Мистер Мальсибер? — неуверенно спросил он.

— Совершенно верно, юноша, — холодно подтвердили из темноты. — И вам лучше освободить его, чтобы у вас и ваших подруг не было неприятностей.

Из-за деревьев к ним приближался еще один человек — с палочкой в руке, но тоже длинноволосый и оборванный. И его Теодор тоже узнал.

— Мистер Руквуд, — сказал он севшим голосом.

Как минимум двое из десяти, примерно полтора суток назад сбежавших из Азкабана, были здесь. Вряд ли они разделились, подумал Теодор, и это значило...

— И опять совершенно верно, — Августус Руквуд подошел к ним практически вплотную. — Не стоило вам приходить сюда, молодые люди. Впрочем… — он сощурился, разглядывая шарфы Теодора и девочек, — вы, кажется, слизеринцы?

— Мы слизеринцы! — затараторила Эйлин. — Мистеру Мальсиберу не надо было на нас нападать, мы бы его не выдали… Бобби бы нам не простил… мы помогли бы ему!

Мальсибер на мгновение перестал извиваться в веревках.

— Бобби? Вы… вы знаете моего сына? Знаете Роберта? Август… Август, это что же… наши?

— Помогли бы, вот как? — Руквуд, недоуменно сощурившись, разглядывал их, и на его лице проступало узнавание. — Мне кажется, или я видел вас, юная леди… и вас, юноша, правда, вы оба были существенно моложе, чем сейчас… а уж вашу подругу…

— Руквуд! Мальсибер! Что у вас там происходит?

Кричала женщина.

При звуке этого голоса Гвен задохнулась так, будто ее ударили в живот, и стиснула руку Теодора враз заледеневшими пальцами. Теодор ободряюще приобнял ее в ответ; на мгновение ему захотелось оказаться на ее месте… нет. Все-таки почти всю жизнь без отца он не выдержал бы.

— Здесь школьники, Белла, — медленно произнес Руквуд. — Слизеринцы, курс пятый-шестой. И если глаза меня не обманывают, то нам опять здорово повезло.

Из-за деревьев в третий раз вышел человек — на этот раз это была женщина, оборванная и нечесаная, как Мальсибер и Руквуд, но все еще красивая. И ее Теодор тоже знал — не по фотографиям и даже не по рассказам, а потому, что ее молодая копия сейчас цеплялась за него, как утопающий за соломинку.

— Похоже, ты прав, Руквуд, — Беллатрикс Лестрейндж склонила голову на плечо и рассматривала их в упор. — Мальчишка смахивает на Вольфа Нотта, вон та белобрысая — явно родня Трэверса, а третья…

Она запнулась и неверяще уставилась на Гвен, замершую рядом с Теодором. Гвен молчала — только крепче стискивала его руку и дышала так, будто пробежалась с Астрономической башни в общую гостиную Слизерина. Странной походкой, как будто на негнущихся ногах Беллатрикс подошла к ней и очень осторожно, как будто боясь, что Гвен исчезнет, провела иссохшими пальцами по лицу… а потом с коротким полувздохом-полувсхлипом прижала к себе, чуть укачивая, как младенца.

Гвен уткнулась в плечо матери и впервые на памяти Теодора разрыдалась — беззвучно и почти бесслезно. Он прикусил губу и уставился на снег под ногами.

От этой сцены у него отчего-то очень сильно жгло глаза.

* * *

— Прости, что напал на тебя, — виновато сказал Мальсибер Эйлин — наверное, в двадцатый раз за последние полтора часа. — Но у вас были палочки… а шарфов я не разглядел, там же такая темень была…

— Ничего страшного, мистер Мальсибер, — терпеливо и так же в двадцатый раз ответила Эйлин, выводя грязь с отцовской куртки. — Я все понимаю.

— Она все понимает, Найджел, а я все помню, — ровным голосом сообщил старший Трэверс. — Не думай, что это сойдет тебе с рук так просто.

Теодор едва заметно улыбнулся и подбросил хвороста в костер. Беглецы нашли убежище в одной из пещер в горах, до которых они с девочками так и не добрались; здесь было сухо и достаточно тепло, но вместе с тем слишком близко от Хогвартса. А еще их легко найти аврорам, если они будут оставаться на одном месте, подумал Теодор. Здесь совершенно негде спрятаться, даже бокового туннеля нет.

Об этом в пещере, кажется, старались не думать. Эйлин, едва ступив на порог, тут же захлопотала ничуть не хуже, чем в таверне своего деда; в результате полупогасший костер пылал ярким пламенем (за хворостом пришлось идти Теодору: ни Эйлин, ни тем более Гвен родные не отпускали от себя ни на шаг), над ним в трансфигурированном из камня котелке весело булькала похлебка из пойманного кем-то и освежеванного Гвен кролика, а сама Эйлин села за чистку одежды отца и его товарищей. Теодор обсушивался у костра, иногда подбрасывая хворост в огонь; у противоположной стены клубком свернулась Гвен, положив матери голову на колени и немигающе глядя на камни, которыми обложили костер. Беллатрикс рассеянно гладила ее по волосам — казалось, она все еще не могла поверить, что кто-то из ее детей рядом с ней.

— Нам и впрямь повезло, — Долохов грузно опустился подле костра рядом с Теодором. — Встретить в лесу не чьих-то детей, а наших собственных — о такой удаче нельзя и мечтать.

— Час давно прошел, на маскирующие чары мы их проверили, поэтому это действительно ваши дети, — флегматично отметил Руквуд. — Уйми свою семейную паранойю, Рудольф.

— Она и не расходилась, — Родольфус Лестрейндж покосился на жену, а затем перевел взгляд на Теодора. — Ты — друг моей дочери, верно?

— Да, сэр. Мы подружились еще на первом курсе.

— И ты — сын Вольфа Нотта? — продолжал Родольфус.

У Теодора нехорошо засосало под ложечкой.

— Да, сэр.

Родольфус пожевал губами и уставился в огонь.

— Или она отвратительно разбирается в людях, что вряд ли, или мальчишка такой хороший актер, или… — пробормотал он. — Не расскажешь, что случилось?

— Простите, сэр… о чем вы?

— О том, из-за чего мы сейчас здесь.

В пещере повисла тишина — даже Мальсибер со старшим Трэверсом перестали переругиваться из-за Эйлин. Теодор почувствовал, что на него все смотрят; внезапно ему стало тяжело дышать.

— Простите, сэр… я не понимаю, о чем вы.

— Парнишка, кажется, ни о чем не знает, Руди, — мрачно сказал Долохов. — Вряд ли Вольф ставил его в известность. Оно и правильно, не знает — не проболтается.

Пещера поплыла у Теодора перед глазами.

— Отец… Отец участвовал в вашем побеге?!

— Он и Корбан Яксли сумели договориться с дементорами, чтобы те открыли двери наших камер, — негромко ответил Родольфус. — Нам удалось убить двух охранников и завладеть паромом…

— Мне казалось, вам помогали… более серьезно, — Гвен села прямо. — Вывезли под оборотным или еще как-то.

— Мы думали, что вы уже в безопасном месте, — поддержал ее Теодор. — В Малфой-мэноре, например.

У него язык не повернулся сказать, что они должны были быть где угодно, но не здесь, подвергаясь риску быть схваченными вновь — впервые на его памяти и Гвен, и Эйлин выглядели такими счастливыми.

— Изначально основным планом был действительно тот, что с обороткой, — невесело хмыкнул Рабастан. — Но после того, как раскрылась вся эта история с Барти, охране приказали проверять всех на оборотное зелье… поставили в ходах мини-водопады вроде «Гибели воров» в Гринготтсе.

— Мы переправились на берег, — продолжил Родольфус. — Аппарировать мы не могли — дементоры здорово тянут силы, знаешь ли, — поэтому нас должен был ждать человек с палочками и порталом в безопасное место. Но человека не оказалось, а время поджимало. Не знаю уж, как нам удалось за сутки столько пройти, но вчера ночью мы были здесь. Хотели было остаться в маггловской охотничьей хижине по пути сюда, но она была слишком близко к тому месту, где мы высадились, поэтому мы выгребли оттуда тряпки и кое-что из съестного и пошли дальше.

— Отец, — медленно произнес Теодор. — Вас должен был встречать мой отец.

— Именно. И нам всем очень хотелось бы узнать, почему он этого не сделал.

Теодор прикрыл глаза — голова у него все еще кружилась. Увы — не настолько, чтобы из услышанного не складывалась весьма неприглядная картина.

— Парень сейчас в обморок грохнется, — встревоженно заметил кто-то, кажется, Мальсибер. — Руди, ты очень резко взял.

— Нет, я в порядке, — Теодор выдохнул и в упор посмотрел на отца Гвен. — Мистер Лестрейндж, мой отец не мог вас встретить потому, что в тот момент, когда вы высадились, он был в камере предварительного следствия Аврората.

В пещере снова стало очень тихо.

— Ты уверен? — спросил Родольфус.

Теодор через силу кивнул.

— Ему письмо с утра пришло, — подала голос Эйлин. — Ну это, из Министерства, с уведомлением о передаче под опеку, и там вроде как стояла дата. Я поэтому его с собой и взяла, он аж черный был весь…

Беглецы угрюмо переглянулись.

— Дело дрянь, — резюмировал Долохов. — Поздравляю вас, Ближний круг. Мы застряли в этой дыре без возможности выбраться или хоть спрятаться, с двумя палочками на десятерых и на подножном корму.

Эйлин с нечленораздельным воплем бросилась к котелку, но всем остальным было явно не до подгоревшей похлебки.

— Да бросьте, не все так плохо, — наморщил нос Мальсибер. — Ребята сейчас вернутся в Хогвартс, пошлют сову Люциусу, и нам пришлют кого-то вместо Нотта…

— Есть один нюанс, — хриплым от долгого молчания голосом сказала Беллатрикс. — Если взяли Вольфганга, то к и Люциусу наверняка приходили. Он просто побоится нам помогать, трус несчастный.

— Драко болтал о чем-то таком сегодня утром, — подтвердил Теодор. — Говорил, будто вчера к нему, Крэббу и Гойлу домой приходили авроры и перевернули все вверх дном.

Еще Малфой, правда, чуть не ляпнул, что его семейка не собирается укрывать беглых преступников, но об этом Теодор говорить не стал. С миссис Лестрейндж сталось бы при встрече убить племянничка на месте за подобные слова.

— На Люциусе и его, хм, подручных, люди не заканчиваются, — задумчиво произнес Руквуд. — Что, если связаться с кем-то более надежным? Макнейром? Яксли? Роули?

— Если приходили к Люциусу, к ним тем более заглянули, — качнул головой Родольфус. — Сейчас все они попрячутся по своим норам и… Стой! — он резко повернулся к Теодору. — Младший Малфой говорил, что к нему домой приходили вчера?

— Да, сэр, ему написала мать.

— А твоего отца арестовали в день нашего побега?

— Д… — Теодор осекся на полуслове; он понял, на что намекал отец Гвен, и о чем он сам думал сегодня утром. — Скорее всего, он просто не смог откупиться, сэр. Не могли же отец Малфоя и прочие…

— Могли, — осадил его Родольфус. — Необязательно они, но вполне могли. К твоему отцу пришли первыми, и не просто с обыском, а с арестом — пусть и по надуманному поводу, я прав? — причем именно тогда, когда он должен был встретить нас с порталом. И вряд ли они с Корбаном болтали о плане налево-направо, скорее всего, о нем знали очень немногие.

Беллатрикс с присвистом втянула воздух сквозь зубы — как будто рассерженная кошка зашипела. Теодор уставился в огонь — в висок набатом билась мысль о том, что его отца могли сдать свои, свои, свои…

Если утром Забини и Бобби Мальсибер понимали его чувства, то сейчас он очень хорошо понимал Гвен — их с Сигнусом фамильная паранойя и тотальное недоверие практически ко всем софакультетникам перестало казаться ему смешным. В самом деле, кому и как можно верить, если каждый — каждый! — может оказаться изменником?

— …Так что дорогие соратнички отпадают все, — как сквозь вату донесся до него голос Долохова. — Боюсь, что вариантов у нас немного — или бегать по лесам, пока все не уляжется, или подыхать здесь, как крысы в крысоловке. Бегать мы долго не сможем, сами понимаете почему, так что… увы. Потому что помощи ждать неоткуда.

В возникшем подавленном молчании девчоночий голос прозвучал даже слишком резко:

— Неоткуда? А нас, значит, вы со счетов сбросили?

Теодор поперхнулся: встреча с родителями влияла на Гвен более чем благотворно, последний раз она так говорила еще прошлой весной. Все недоуменно уставились на нее; Гвен чуть порозовела, но продолжила не менее вызывающе:

— Я не для того ждала отца и мать — ну, и тебя, дядя, — четырнадцать лет, чтобы так просто отдать вас аврорам. А ты, Эйлин?

— Нет, — Эйлин моментально поняла, куда ветер дует. — Вот вообще нет. Вам ведь не только палочки нужны, но и еда, лекарства, теплые вещи…

— А мы живем в долбаном замке, полном всякого долбаного барахла, — закончила Гвен. — И мы можем все это достать. И уж мы-то вас точно не бросим.

Теодор ожидал, что беглецы — во всяком случае Лестрейнджи и Трэверс — будут протестовать, но этого не случилось. Видимо, положение было безнадежным настолько, что никакая помощь не была лишней.

— Это опасно, — после долгой паузы произнес Родольфус. — За вами могут следить, вас могут поймать… но выхода у нас нет. Будьте осторожны, вы обе.

— Дожили, — пробормотал Рабастан. — Нам некому помочь, кроме двух девчонок.

Теодор откашлялся.

— Двух девочек и одного мальчика, — как можно более невозмутимо произнес он. — Я с ними.

— Мне кажется, юноша, или семья Ноттов и так уже понесла некоторые… потери? — поинтересовался Руквуд.

— Значит, мне уже нечего терять, сэр, — деланно непринужденно пожал плечами Теодор. — Потом мне кажется, что если я доведу до конца то, что начал мой отец, это будет справедливо. Да и… девочкам не помешает голос разума.

Должен же хоть кто-то за ними присматривать, чтобы и впрямь не сорвались и дров не наломали, добавил он про себя.

— Значит, решено, — Долохов тяжело поднялся от костра, внимательно посмотрел на Теодора, потом, так же внимательно — на Гвен и Эйлин и, видимо что-то решив, кивнул самому себе. — Не хотелось бы вас пугать, ребятки, но придется: вы — наша последняя надежда. Иначе попадем мы, как этот кроль в похлебку… кстати, Трэверс, твоя дочка зря волновалась — похлебка вышла вполне съедобная.

К отбою они опоздали. Не потому, что девочки не хотели уходить — хотя Гвен явно не отказалась бы не возвращаться в школу и остаться с родителями в пещере, — а потому, что Эйлин при аппарации умудрилась промахнуться мимо школьных ворот на добрую милю.

— Дементорова мать!!! — взвыла она, глядя на огни замка вдалеке, пока Теодор пытался отдышаться после протаскивания через трубу. — Никогда такого не было!

— Может, ты просто в паре никогда не аппарировала? — просипела Гвен. — А уж тем более в тройке?

Или просто промахнулась на радостях, мысленно попытался оправдать Эйлин Теодор, но получилось плохо: радость или не радость, но теперь им предстояла пробежка до школы и почти наверняка грозило взыскание. Впрочем, возможно им повезет, и они проберутся в свою гостиную, никого не встретив...

Не повезло. На крыльце их ждали сердитая Макгонагалл и взбешенный Снейп, и Теодор с тоской подумал, что ближайшую неделю и он, и девочки будут проводить вечера за мытьем котлов или потрошением рогатых жаб. Как с учетом этого передать все необходимое группе в горах, он не представлял.

— Наконец-то, молодые люди, — сухо произнесла Макгонагалл. — Быть может, у вас есть какое-то объяснение тому, что вы вернулись в школу не только позже установленного времени, но и позже времени, когда вам троим полагается быть в постелях?

— Простите, мэм, — Теодор почтительно склонил голову, переводя гнев Макгонагалл на себя; Эйлин, насколько он знал, почти два года назад с треском провалила СОВ по трансфигурации, Гвен ударилась бы в молчанку, чем только усугубила ситуацию, а к нему Макгонагалл относилась неплохо. Можно сказать, на их курсе он был ее любимчиком, если бы у нее вообще были любимчики. — Мы... заблудились.

— Заблудились, мистер Нотт, вот как? Неужели дорога из Хогсмида столь длинна и терниста, что трое старшекурсников не могут преодолеть ее вовремя?

— Боюсь, это в некотором роде моя вина, Минерва, — вмешался Снейп. — Я попросил... этих троих сходить за кое-какими ингредиентами в рощу на том конце деревни. Но я, как и вы, думал, что они вернутся намного раньше.

Эйлин залилась румянцем.

— Простите, профессор, — пробормотала она. — Мы немного не уследили за временем. А потом я промахнулась с аппарацией, ну и... — она беспомощно махнула рукой в темноту позади себя.

Макгонагалл внимательно посмотрела на нее, потом — на Теодора (он постарался изобразить раскаяние), с пару минут всматривалась в Гвен, а потом покачала головой.

— Надеюсь, Северус, вы больше не будете давать студентам подобных... заданий, — неодобрительно сказала она. — После того, что недавно случилось, опасно бродить после заката, даже возле Хогвартса.

— То, что недавно случилось, не причинит нам никакого вреда, — процедила Гвен.

— Напрямую — нет, мисс Лестрейндж, — Макгонагалл посмотрела на нее поверх очков. — Но то, что может, скорее всего будет с этим связано... — она чуть повернула голову, словно вслушиваясь во что-то в боковом коридоре. — Полагаю, вашим студентам пора в постель, Северус. Спокойной ночи. Спокойной ночи, молодые люди.

— Ну и напустила туману, прямо как Трелони, — пробормотала Эйлин, шагая следом за Снейпом в сторону подземелий. — Что это на нее нашло?

Теодор не ответил, но был уверен, что видел, как в том коридоре, к которому прислушивалась Макгонагалл, мелькнула до омерзения знакомая пушистая розовая кофта. Он покосился на Гвен, и она на мгновение опустила ресницы — она тоже это видела.

Снейп, в отличие от Макгонагалл, не собирался отпускать их так легко. Вместо гостиной он довел их до класса зельеварения, кивком велел зайти и запер дверь на два заклинания.

— Профессор... — пискнула Эйлин, но Теодор дернул ее за рукав, заставляя замолкнуть.

— Не надо, — шепнул он. — Только хуже сделаешь...

— Верное замечание, мистер Нотт, — Снейп сел за преподавательский стол и уставился на них, как сова на мышей. — А сейчас я хочу слышать правду. Где вы были?

Теодор оглянулся на девочек: Эйлин то краснела, то бледнела и нервно кусала губы, Гвен по-прежнему молчала, но ее явственно колотило — совсем как утром. Видимо, объясняться с деканом придется ему.

— Мы были на дальних холмах, сэр, — вежливо ответил он. — Собирали корни черного паслена.

— Вы ходили к самым пещерам? — Снейп откинулся на спину стула.

— Да, сэр, — выдавила Эйлин. — Простите, сэр. Это я их туда повела.

— Извиняться будете потом, мисс Прин... Трэверс, — Снейп побарабанил пальцами по столу. — Около пещер вы никого не встретили? Я слышал, сейчас там... небезопасно.

Он знает, с пугающей ясностью понял Теодор. Снейп знал, кто именно прячется в горах... но почему ничего не делал?

— Нет, сэр, никого.

— Правда? — голос Снейпа стал пугающе вкрадчивым.

Теодор уставился на свои ботинки — еще утром блестящие, а сейчас потерявшие всякий вид из-за грязи. Думать о ботинках, о домашнем задании, о пустом трепе Малфоя в спальне... не вспоминать пещеру... костер... Гвен, свернувшуюся клубочком рядом с матерью и — почему он это заметил только сейчас? — удивительно красивую в свете костра...

Снейп с присвистом выдохнул и скривился.

— Вы — трое... — он оборвал себя на полуслове и бессильно уронил голову на руки. — Вы хоть понимаете, что и кому пообещали?!

— Я пообещала родителям, что сделаю все, чтобы не остаться сиротой, сэр, — тихо, но очень зло ответила Гвен.

— Я пообещала отцу то же самое, — неловко добавила Эйлин.

— Я пообещал девочкам, что помогу им, чем смогу, — Теодор не видел смысла это скрывать. — Раз уж так вышло.

— Прекрасно, — саркастически бросил Снейп. — И как же вы, трое школьников, собираетесь выполнять свои обещания? Вероятно, вам не стоило их давать?

— А что нам было делать?! — тут же вскинулась Гвен. — Пожать плечами и сделать вид, что ничего не слышали?

Теодора как молнией ударило. Как они сразу не сообразили, он и Эйлин? Гвен со Снейпом не очень-то ладит, но они...

— Профессор, а вы можете связаться с... вы понимаете, с кем? — осторожно спросил он. — Чтобы им прислали помощь?

— Теоретически — могу, мистер Нотт, — Снейп переплел пальцы. — Но делать этого не буду.

Эйлин уставилась на Снейпа так, будто впервые его видела. На Гвен Теодор не смотрел, но ему и не надо было смотреть, чтобы понимать — она в бешенстве.

— Но почему? — только и смог выдавить он.

— Вовсе не потому, мистер Нотт, о чем сейчас думает ваша подруга — к слову, мисс Лестрейндж, если я еще раз услышу от вас подобное, вслух или в мыслях, я применю к вам мылящее рот заклинание, — спокойно ответил Снейп. — А потому, что за мной тогда придет Альбус Дамблдор.

Гвен распахнула глаза, на мгновение приоткрыла рот, будто желая что-то сказать... и тут же сникла.

— Простите, профессор. Об этом я забыла.

— Я заметил, — холодно кивнул ей Снейп. — Итак. Как вы все знаете, Темный Лорд направил меня сюда, чтобы я продолжал шпионить за Альбусом Дамблдором; мне в свое время удалось войти к нему в доверие, но... не до конца. Во всяком случае, если на меня падет подозрение в... помощи, Дамблдор незамедлительно выдаст меня Министерству.

— Но ему не поверят! — возразила Эйлин. — Профессор, его же обливают грязью со всех сторон, делают лжецом и маразматиком, как и Поттера!

— Что, несомненно, на руку и Темному Лорду, и всем нам, мисс Трэверс, но... — Снейп сделал многозначительную паузу. — Боюсь, в этом вопросе Дамблдору поверят. Вы разве не видите, как испуган Фадж? Не читали новый Декрет об образовании нашего, — он чуть скривился, — многоуважаемого Генерального инспектора? В Министерстве схватятся за любую соломинку, чтобы кинуть ее обывателям как кость.

Теодор бездумно поскреб засохшую грязь на рукаве мантии. Вариант попросить о помощи декана был таким простым, таким надежным... и он тоже оказался тупиком.

— Значит, мистер Долохов прав? Им не на кого надеяться, кроме нас?

— Мистер Долохов не знает текущего положения вещей, — резко ответил Снейп. — О возникших... затруднениях уже известно остальному Ближнему кругу, и мы все сейчас пытаемся выйти из ситуации без потерь — и для себя, и для тех, кто в пещере, — он еще раз оглядел их и прикрыл глаза ладонью. — Я так понимаю, вы не уйметесь, пока не сделаете хоть что-нибудь. Мисс Трэверс, возьмите у меня со стола ключ, ступайте в кладовую и отберите лекарственные зелья в том количестве, в котором необходимо.

— Ч-что? — поперхнулась та.

— Эйлин, — теперь декан выглядел не рассерженным, а очень усталым. — Что слышала. Пойди в кладовую и возьми все, что нужно, тебе я верю. Мне надо поговорить с этими двумя.

Эйлин вихрем вылетела из класса, ее каблуки процокали по каменному полу в сторону кладовой с зельями. Снейп снова посмотрел на Теодора с Гвен.

— Сядьте, — он провел рукой по лицу. — Вы слышали профессора Макгонагалл?

— Слышали, сэр, — мрачно отозвался за них обоих Теодор. — И еще кое-что видели.

— Значит, поняли, почему Минерва выразилась так... витиевато, — Снейп поднялся, обошел стол и присел на краешек. — Начнем с вас, Теодор. Что вы знаете о работе своего отца?

— Немногое, сэр. Знаю только, что у него была должность в Отделе магических популяций и контроля.

Отец не считал нужным держать что-то в тайне от Теодора с тех пор, как умерла мама, и обо всем рассказывал ему как взрослому... обо всем, кроме того, чем занимался в Министерстве, причем далеко не так формально, как отец того же Малфоя. "Политика — это грязное дело, Тео, — говорил он, ероша Теодору волосы. — Успеешь еще запачкаться".

Вот Теодор и запачкался. Вляпался по колено, причем считая от головы, если говорить прямо.

— И достаточно крупная, — Снейп помолчал. — За несколько часов до того, как... известные вам лица прибыли на этот берег, в Отдел магического правопорядка пришел анонимный донос на вашего отца. По наводке из доноса авроры отправились в Лютный переулок и арестовали Вольфганга прямо на крыльце "Борджин и Бэркс", при этом у него с собой нашли значительную сумму.

— Они решили, что он шел покупать что-то... запрещенное, сэр? — напряженно спросил Теодор. — Или продавать?

— Именно так, — кивнул Снейп. — Сейчас, насколько мне известно, ему не предъявлено никаких обвинений... пока. Авроры проверяют, действительно ли он продавал что-то Борджину, до второй проверки... — он осекся.

— Второй? — переспросил Теодор. — Сэр... зачем нужна вторая проверка?

Несколько минут Снейп смотрел на него у пор, словно гадая, говорить ему или нет; наконец он отвел глаза и нехотя произнес:

— В доносе также был намек на то, что продавать или покупать темные артефакты Вольфганг Нотт мог в связи с... побегом. В Министерстве уже знали о том, что известные вам лица как-то выбрались из камер, убили охрану и завладели паромом; их готовились перехватить на причале, но на их счастье буря отнесла паром далеко на север.

Теодор уставился на свои руки. Намекнуть на уже произошедший побег могли только те, кто знал о нем... заранее знал.

— Я не совсем понимаю, при чем здесь Амбридж, профессор.

— По нашим сведениям, донос исходил из кругов, приближенных к Фаджу, — негромко ответил Снейп. — А у Вольфганга на тот момент был конфликт с мадам Амбридж... что-то по поводу резерваций для оборотней. Кажется, Амбридж пыталась выбить из министра деньги на устройство — с присвоением доли себе, за труды, так сказать, — но Вольфганг не дал ее проекту хода, и финансирования она не получила. Полагаю, вы способны сложить два и два.

Теодор кивнул: по всему выходило, что на отца донесла или Амбридж, или кто-то из ее приближенных. Или кто-то подал им эту идею, отметили в его голове голосом Родольфуса Лестрейнджа. Не забывай о намеке на побег.

— Я не просто так рассказываю вам все это, — продолжил Снейп. — Вам ведь пришло уведомление о временной опеке?

— Да, сэр. Сего... то есть, уже вчера утром.

— Корбан Яксли — он и рассказал мне о ситуации с Вольфгангом — сумел сделать так, что вам не назначат никого, пока идет проверка по делу вашего отца. Но... после вашего отца Амбридж постарается надавить на вас, Теодор. Еще одна выходка, подобная сегодняшней — и опекуны для вас найдутся тут же. И вряд ли они будут к нам лояльны. Вы понимаете меня?

— Да, сэр, — Теодор выпрямился. — Полагаю так же, что в случае... оплошности эти опекуны заберут меня из школы до СОВ? В связи с... тем, что придумают?

— Правильно полагаете, — Снейп отвернулся от него. — Теперь вы, Гвендолин.

— Пожалуйста, профессор, — Гвен содрогнулась. — Когда меня называют полным именем, это значит, что я в глубокой...

— Именно там вы и находитесь, — отрезал Снейп. — Вам не кажется, что перманентные прогулы защиты от Темных искусств, дерзости преподавателю, не говоря уже о выходках наподобие сегодняшней — я не только про вашу прогулку, а про то, что вы и мисс Трэверс втравили мистера Нотта в достаточно опасную авантюру с помощью беглым заключенным — несколько не соответствуют тем обещаниям, под которые вас вообще отпустили в Хогвартс в этом году?

— Я не думала, что она услышит, — буркнула Гвен. — А про прогулы и остальное... — она болезненно дернула плечом, — мне уже все высказали.

— Вы не поняли, Гвендолин, — оборвал ее Снейп. — Будь на вашем месте кто-то другой... Вы не помните, чем для вас закончился прошлый год?

Гвен молчала.

— Нет? Тогда я освежу вашу память. Вы и ваш брат весь год выполняли поручения Бартемиуса Крауча-младшего, пожизненно осужденного преступника, которого власти официально считали мертвым. Крауч не хотел вас выдавать, но сыворотка правды решила иначе. После этого у ваших опекунов были огромные проблемы в Министерстве магии...

— А потом огромные проблемы были дома у меня, — пробормотала Гвен. — Причем только у меня, Сай очень удачно уехал в Мунго. Не мог меня с собой захватить, гад!

— ...но Люциус как-то сумел добиться того, чтобы вам позволили вернуться в Хогвартс и доучиться хотя бы до СОВ, — продолжал Снейп. — При этом он признал законным то, что если преподаватели Хогвартса сочтут вас опасной для прочих студентов, вас тут же удалят из школы на домашнее обучение. Так вот: Долорес Амбридж иначе как "бунтарское" и "опасное" ваше поведение не называет — а в текущей ситуации ее голос заглушит голоса всех тех, кто считает вас просто вздорной девчонкой, пусть и не совсем здоровой разумом!

Гвен молчала.

— Вы понимаете, что все сказанное мистеру Нотту, относится и к вам? — напирал Снейп. — Еще одна оплошность — и вы так же можете попрощаться со школой. А учитывая письма, которые шлет домой мистер Малфой, и то, что Люциус показывал, будто в прошлом году вы с братом помогали Краучу, будучи под заклятием Империус... боюсь, на этот раз вас все же признают повредившейся рассудком и запрут в святом Мунго. И никто не будет этому мешать.

Гвен угрюмо смотрела в парту перед собой. Теодор ободряюще погладил ее по плечу; Снейп смерил взглядом их обоих и вернулся за стол.

— У Темного Лорда есть взрослые и опытные соратники, — сухо сказал он. — Они и займутся данной... проблемой. А вам двоим я советую не лезть в это дело и заняться подготовкой к экзаменам или еще чем-нибудь полезным, чтобы не усугублять свое и без того непростое положение.

— Поттеру можно укрывать Блэка, а нам родителей нельзя? — вздернула бровь Гвен.

— Мисс Лестрейндж, чтобы этого я тоже от вас больше не слышал. Ни один из Поттеров не может быть примером для подражания, — отрезал Снейп; Теодору на миг показалось, что в неприязни декана к Поттерам есть что-то глубоко личное. — Зелья так и быть передаст Эйлин — во всяком случае, она умеет уходить и возвращаться незамеченной. Свободны.

Теодору ничего не оставалось, как проводить Гвен и отправиться в спальню. Все остальные уже давно спали; на мгновение ему показалось, что с кровати Малфоя доносится не очень ровное дыхания, как будто тот ждал его возвращения... нет, все же показалось.

Теодор сбросил ботинки, мантию, в рубашке и брюках влез на кровать и задернул полог. Совет декана — не соваться и предоставить все взрослым — был весьма разумным, так и стоило сделать, но... девочки раньше изведутся, особенно Гвен. Да, помощь отправят, но как, когда? И отправят ли вообще, ведь, судя по доносу на отца, его автор знал — или знала — о готовящемся побеге и том, какое участие в нем принимает отец? Что, если в Ближний круг действительно затесалась крыса, о которой они не знают? И потом, он всегда сдерживал свои обещания; даже если Эйлин и откажется от участия, то Гвен уж точно не останется в стороне, и плевать ей будет на все угрозы и аргументы, это же Гвен. Он не может ее бросить...

Из-за этих мыслей уснуть Теодору далось только незадолго до подъема.

* * *

— Снейп сказал, что зелья передаст Эйлин, — давя зевок, тихо сказал он Гвен перед уроком защиты следующим утром. — Наверное, одежду и остальное тоже возьмет на себя она. Значит, на нас с тобой остаются только палочки.

— Хорошо, — Гвен сосредоточенно черкала что-то на лежавшем перед ней пергаменте; это явно была весьма карикатура, но Теодор пока не мог понять, на кого — Снейпа, Амбридж или кого-то из Малфоев. — Значит, все в силе?

— Я вам обещал...

— Извини, — Гвен с силой провела руками по лицу. — Голова кругом. Есть идеи, где достать?

— К Олливандеру нам ход заказан, — пожал плечами Теодор. — Нужно искать в Лютном. Начать с Боджина... — он умолк — к первой парте прошли Малфой с Паркинсон, — а там видно будет. Где-нибудь найдем. Нужно только выбраться из школы, я думаю тайным ходом до... — он снова замолчал — за Малфоем и Паркинсон протопали Крэбб с Гойлом, — "Сладкого королевства", а там камином. Эйлин дергать не будем, а "Ночным рыцарем" небезопасно.

Гвен подняла голову и посмотрела на передние парты, где расселись Малфой с компанией.

— Ты теперь всегда будешь дергаться, когда эти проходят мимо?

— Ты же слышала, что говорили твой отец и Снейп, — Теодор тоже покосился на них. — Тот, кто донес на отца, знал о побеге. Амбридж и ее конфликт с моим отцом могли использовать как прикрытие.

Малфой под его взглядом заерзал, обернулся и тут же сморщил нос.

— Что с тобой такое, Нотт? Что ты на меня так уставился?

— Влюбился и хочет взаимности, — ехидно прощебетала Паркинсон. — С Венди у него, кажется, не задалось. И правильно: какая девушка захочет получить дыру в кармане с папашей-неудачником?

Все. Эта... стерва доигралась.

Теодор начал приподниматься, но тут на запястье ему легли ледяные пальцы Гвен.

— Смотря что ты имеешь в виду под "задалось", Панси, — бросила она. — Если то, чем ты с моим кузеном занимаешься в чулане для метел, тогда еще как не задалось.

Паркинсон сравнялась по цвету с гриффиндорским знаменем и только хотела что-то ответить, как прозвенел колокол к началу урока, и в класс вкатилась Амбридж.

— Доброе утро, пятый курс! — пропела она, тут же получив в ответ хоровое "доброе утро, профессор Амбридж!". — Минус пять баллов Слизерину, мистер Нотт, за неготовность к уроку. Не вижу вашего учебника. Впрочем, — Амбридж докатилась до стола, и Теодор увидел, что она откровенно торжествующе улыбается, — вы в последнее время совсем меня не радуете, мистер Нотт, совсем не радуете. Домашняя работа, которую вы сдали...

Амбридж чихвостила его минут пять; передние парты злорадно подхихикивали, а пальцы Гвен у него на запястье стискивались так, что Теодор не сомневался, что к вечеру там будет синяк. Он пожал ее руку под столом — успокойся, мол, я все понимаю, она просто меня провоцирует. Как Поттера, но я-то не Поттер.

— Да, профессор Амбридж, — тоном, полным ледяной вежливости ответил он, когда Амбридж выдохлась. — Я все понял, мадам, и учту все ваши замечания.

Амбридж, явно не ожидавшая такого отпора, еще несколько мгновений сверлила его взглядом, потом пробормотала свое обычное "откройте учебники, читайте главу, от разговоров можно воздержаться" и засеменила на свое место. Теодор решил не давать ей шанса поймать себя на чем-либо — как знать, вдруг донос и впрямь ее авторства — и весь урок являл собой образец примерного ученика, а после звонка первым вышел из класса.

— Летишь как на пожар... — уф-ф, — Гвен догнала его только в конце коридора и заглянула в лицо. — Она так тебя выбесила?

— Есть немного, — Теодор прижался к стене, пропуская стайку первокурсников. — Ерунда, не стоит внимания.

— Зато кое-что другое стоит, — Гвен оперлась на стену рядом. — Мы забыли про деньги.

— Какие деньги?

— Деньги на палочки, — Гвен понизила голос до шепота — так, что Теодору пришлось прижаться к ней вплотную. — Вряд ли в Лют...

— Ничего себе! Посмотрите на них! Про нас что-то говорят, а сами обжимаются на виду у всех!

Паркинсон стояла посреди коридора, скрестив руки на груди и с выражением злобного торжества на мопсоподобном личике. Гвен потянулась за палочкой, но Теодор сгреб ее за руку, утащил в боковой коридор и нырнул за доспехи — только девчоночьих разборок ему и не хватало, особенно из-за него.

— Так вот, — опомнилась Гвен. — Деньги. В Лютном цены поменьше, чем у Олливандера, но галеонов пять палочка стоит. Нам нужно восемь палочек, итого сорок галеонов. Где мы их возьмем?

Теодор покачал головой.

— У меня нет. А у тебя?

— У меня тем более, — Гвен помрачнела. — Мне до самых СОВ передают только на самое необходимое и только через Малфоя. Вдруг опять сбегу.

— Опять? — нахмурился Теодор. — Ты... погоди, ты сбегала из дома? На каникулах?

— На летних, — нехотя созналась Гвен. — Три недели жила у Эйлин с мистером Принцем, помогала им в таверне. Снейп не знал — он у них за все время был раза три, приходил ненадолго, они же с мистером Принцем терпеть друг друга не могут, общаются только ради Эйлин... я в это время на чердаке отсиживалась.

Теодор кивнул. Отец упоминал, а Снейп вчера подтвердил, что у Люциуса Малфоя были неприятности, когда в Министерстве узнали, что его подопечные оказались замешаны в истории с фальшивым Моуди... а раз Сигнус оказался в Мунго, то все недовольство старших Малфоев обрушилось на Гвен. Теодор на ее месте тоже бы сбежал.

— Теперь понятно, откуда ты знаешь, сколько стоит палочка у Борджина, — пошутил он. Шутка вышла натянутой, но Гвен слабо улыбнулась. — Но деньги откуда-то брать надо. У нас дома был небольшой запас...

Дома. Запас.

Интересно, почему последние пару дней все нужные мысли приходят ему в голову уже после того, как он влез в неприятности?

— Теодор? — Гвен дернула его за рукав. — Ты чего?

— Снейп сказал, отца арестовали за несколько часов до того, как он... — медленно произнес Теодор. — Что, если у него уже было все готово? — он выглянул в коридор. — Наш камин не должны были пока отключить от сети Летучего пороха. Я схожу сначала домой, а если ничего там не найду — тогда в Лютный.

— Мы сходим, ты хотел сказать? — вскинула бровь Гвен.

— Нет, — твердо ответил Теодор. — Я пойду один. Если я попадусь, ничего страшного не произойдет, новых опекунов я как-нибудь переживу. А для тебя все кончится больницей святого Мунго.

Гвен глубоко вдохнула, явно желая возразить, но Теодор положил ей руки на плечи и — внезапно даже для себя — притянул к себе.

— Не спорь, пожалуйста, — прошептал он ей на ухо. — Я знаю, что делаю.

— Надеюсь на это, — Гвен осторожно положила голову ему на плечо, чуть приобняв в ответ. — Будь осторожен. И... я прослежу, чтобы твоего отсутствия никто не заметил.

* * *

Уроки тянулись, казалось, целую вечность. Теодор изо всех сил старался казаться спокойным, но все же время от времени поглядывал на часы; когда пробило шесть, он поднялся, с максимально невозмутимым видом вышел из гостиной и так же невозмутимо отправился к статуе одноглазой горбуньи. Уже на пороге гостиной краем глаза заметил, что Малфой дернулся было за ним, но к Малфою почти сразу подсела Гвен с какой-то болтовней; Теодор едва заметно улыбнулся ей и получил в ответ откровенно мученический взгляд — общество кузена Гвен едва выносила.

Их камин не заблокировали, что уже было удачей; дома было пыльно, тихо, но следы обыска отсутствовали — по всей видимости, авроры еще не успели сюда добраться. Теодор поднялся из каминного зала на второй этаж, к отцовскому кабинету, старательно перешагивая через прогнившие ступеньки, и дернул за ручку двери. Заперто.

— Алохомора, — дверь тихо щелкнула, открываясь, и Теодор моргнул: казалось, отец вышел отсюда пять минут назад. Все так же валялся на диване скомканный плед — отец любил прилечь в перерыве между работой, все так же на краю стола стояла чашка из-под кофе... а рядом с пресс-папье лежал сверток коричневой бумаги. Теодор бросился к нему, развернул — да, так и есть: десять подержанных на вид волшебных палочек и... медальон?

Теодор осмотрел медальон — ничего, кроме портрета его матери, в нем не оказалось; вероятно, отец положил его сюда второпях или по рассеянности — и повесил себе на шею: отдавать такую вещь аврорам не хотелось. Завернув палочки обратно, он прилег на диван — тот, казалось, был еще теплым, хотя в кабинете явно не топили уже несколько дней — и прикрыл глаза: он только немного отдохнет...

...и тут же подскочил от заполошного стука в дверь.

— Теодор! Теодор! Теодор, дементор тебя зацелуй, Нотт, открой сейчас же, или я до конца твоей жизни буду звать тебя "мишка Тедди!".

Теодор знал только одного человека, который мог так угрожать, и именно этот человек обнаружился — вернее, обнаружилась — на пороге кабинета.

— Ты в своем уме?! — Гвен просочилась мимо него в комнату. — Ты... ты тут спал, что ли?

— Задремал немного, — проворчал Теодор, потирая глаза; за окном было темно, и он не мог понять, который час. — Ты что тут делаешь? Мы же договорились...

— Я отвлекала их, сколько могла! — яростно выкрикнула Гвен. Вид у нее был встрепанный: школьная форма измята, застежка мантии съехала набок, а на шее виднелся продолговатый синяк. — Но не до бесконечности же! Пришлось сказать, что ты застрял в библиотеке и... Ты... ты что, все время тут проспал?..

— Все в порядке, больше никуда не надо, — Теодор помахал свертком с палочками, и Гвен заметно расслабилась. — Все было здесь... разве что портала я так и не нашел, но теперь они смогут протянуть до подхода, хм, помощи. Ты чего такая?

— Какая? А, — Гвен взъерошила волосы. — Ехала сюда на "Ночном рыцаре". Деньги взяла у Драко из кошелька, и мне крышка, если его мать об этом узнает. А потом битых два часа искала тебя по всему дому, вот уж не думала, что он у вас такой огромный.

— Два часа? А сколько...

Внизу, в гостиной, часы глухо прозвонили два раза. У Теодора по спине пробежал холодок. Он не спал почти всю ночь, и его сморило на диване, но он даже представить себе не мог, насколько сильно.

— Уже два? — Гвен смертельно побледнела. — Но... я уходила около девяти, через статую...

— Бежим! — Теодор сунул сверток за пазуху, схватил ее за руку и бросился вниз. — Нет времени через Хогсмид, давай сразу в школу, может, нас еще не заметили, — он зачерпнул Летучего пороха и бросил его в камин. — Хогвартс, общая гостиная Слизерина!

Само собой, его надежды не оправдались. Сцена в гостиной до странности напомнила ему вчерашнюю сцену на крыльце... вот только вместо Макгонагалл рядом со Снейпом стояла Амбридж с Малфоем и Паркинсон за спиной. Хуже не бывает.

Едва они появились из камина, Амбридж, сохранявшая жеманно-благолепное выражение жабьей физиономии, поперхнулась и выпучила глаза так, что они едва не выскочили из орбит; Снейп закашлялся, Паркинсон присвистнула, Малфой выглядел ошеломленным, но на его острой роже мало-помалу расцветало предвкушение. Теодор сначала не понял, отчего, но потом представил, как они выглядят со стороны — он сам, помятый после сна, и Гвен в измявшейся одежде и с синяком на шее, про который она не докажет, что ударилась о поручень.

И еще они вернулись намного позже отбоя, как и вчера.

Проклятье.

— Ну, знаете ли... — дрожащим голоском проговорила Амбридж. — Я всякого насмотрелась в этой школе, но такого откровенного... бесстыдства... еще не встречала. Удрать из школы среди бела дня, чтобы!.. — Она ткнула пальцем-сосиской в Теодора и Гвен. — Я... сейчас же напишу вашим семьям, молодые люди. Р-разврата в этой школе я не потерплю, поэтому можете считать себя временно исключенными до экзамена на Стандарты Обучения Волшебству. Как только... как только наглости хватило...

— Мистеру Нотту некуда поехать, профессор Амбридж, — холодно сообщил Снейп, не глядя на них. — Его отца задержали, и ему...

— Я в курсе семейной ситуации мистера Нотта, Северус, — сладко улыбнулась Амбридж. Сама же и подстроила, зло подумал Теодор. — Я лично займусь этим вопросом. Пока разведите этих двоих по их спальням и проследите, чтобы они... не встречались.

Снейп склонил голову и не поднимал, пока Амбридж не вышла прочь, а потом смерил Теодора взглядом, полным разочарования.

— Я вас предупреждал, мистер Нотт, — тихо сказал он. — Мне казалось, из вас двоих вы — голос рассудка, — он перевел взгляд на Гвен. — Мисс Лестрейндж, вы уедете из школы завтра вечером. Так и быть, я дам вам время... попрощаться.

— Профессор, пожалуйста! — Теодор впервые видел Гвен настолько напуганной. — Все не так, как подумала Амбля... Амбридж! Если нас исключат на два семестра...

— Мой отец тебя убьет, — ехидно ввернул Малфой. — Впрочем, для этого ему придется позвать некроманта, чтобы тебя воскресить, потому что сначала тебя убьет мама-а-а!

Зеленый луч Авады прошел в полудюйме от его головы; Гвен тяжело дышала, наставив на него палочку, и вид у нее был едва ли более вменяемый, чем у ее матери на фотографии в «Пророке».

— Мисс Паркинсон, отведите Гвендолин в спальню и дайте успокоительного зелья, она не в себе, — ровным голосом сказал Снейп. — Мистер Малфой, вам не стоило ее провоцировать. Будем считать, что ничего не случилось.

— Профессор, я не останусь в одной комнате с этой...

— Мисс Паркинсон, вам значок старосты не нужен? — рявкнул Снейп. — У меня и без ваших капризов забот хватает, поэтому будьте любезны делать то, что вам сказано! Малфой, Нотт — к вам то же относится!

— Спокойной ночи, профессор, — Теодор невзначай проверил сверток за пазухой и шагнул к мужским спальням. Гвен брела к женским, опершись на кривящуюся Паркинсон; на мгновение их взгляды пересеклись, и Теодор понял, что Гвен в ужасе — но не столько от перспективы уехать, сколько от того, что они не смогут теперь передать палочки тем, кто в пещере.

Кажется, они только что провалили первое в жизни задание.

— Если хочешь, можешь объяснить моей матери, чем вы с Гвендолин вчера занимались, — вальяжно сообщил Малфой, пока Теодор завязывал галстук перед зеркалом. — Она приедет вечером.

— Это что-то изменит? — холодно спросил Теодор. — Гвен оставят в Хогвартсе?

— Нет, мама все равно ее заберет, — Малфой потянулся. — Но так ей хотя бы меньше влетит.

Теодор промолчал.

— Мама отчаялась с ней справиться, — Малфой принял его молчание за согласие и продолжал разглагольствовать. — Она говорит, что Гвендолин всегда была дикой, особенно после того, как умер старик Лестрейндж...

— Я слышал, они с братом полгода прожили в одном доме с его трупом, а до этого старик свихнулся окончательно, — сухо сказал Забини, не отрываясь от сбора сумки. — Твердил им, что кругом враги и верит никому нельзя. А потом их дядя Рейнгольд сдал их не то в секту, не то в приют, где из них убийц готовили. Кто угодно на их месте одичает.

— Э... да, ты прав, наверное, Забини, — осекся Малфой. — Но они у нас уже почти пять лет и...

— Вы входили в число врагов, если ты не понял, — Забини забросил сумку на плечо. — Нотт, идешь? Последний завтрак в Хогвартсе лучше не пропускать.

— Да, сейчас, — Теодор, сделав вид, что поправляет мантию, проверил за пазухой сверток с палочками — может, удастся незаметно передать его Эйлин, сейчас или днем — и вышел следом. — Как Гвен? — спросил он у вышедшей из женских спален Миллисенты.

— Честно? Паршиво, — вздохнула та. — Сидит на своей кровати и смотрит в никуда. Это правда, что она вчера в Малфоя Авадой засветила?

— Угу. При Снейпе и Паркинсон.

— То-то Панси ее по широкой дуге обходит, — хохотнула Миллисента, но тут же посерьезнела. — Ты-то сам как?

Теодор дернул плечом — терпимо, мол.

— И куда ты теперь? — отчего-то шепотом спросила Миллисента.

— Не знаю пока. Днем должны сказать.

Когда они пришли в Большой зал, совы уже принесли почту. Теодору удалось незамеченным подсесть к Забини — тот вроде бы не возражал. С другой стороны от него Миллисента отвязала от лапы своей сипухи номер "Пророка" и уткнулась в разворот.

— Да, плохи дела, — протянула она через какое-то время.

— Ты о чем? — Теодор заставлял себя глотать овсянку с джемом; при мысли о Гвен ему кусок в горло не лез, вдобавок на завтраке не было видно Эйлин.

— Да вот об этом, — Миллисента ткнула в достаточно крупную заметку. — В лесу этим утром нашли мертвого маггла-лесника, по всем признакам — Авада, да и в отделе правопорядка что-то там сработало. Думают, это... — она запнулась, — те, кто из Азкабана сбежал. А так как к школе близко, пишут, что Аврорат тщательно проверит местность...

Теодор выхватил у нее газету и почувствовал, как сердце уходит в пятки. Это было не просто близко к школе — это было почти в двух шагах от той самой пещеры.

Где чертова Эйлин Трэверс?! Так бы у них хотя бы был шанс все же передать палочки, да и остальное — вряд ли Эйлин вчера уходила... как-то предупредить об облаве... Снейп был прав — они просто школьники, взявшие на себя слишком многое, и в итоге подставившие всех.

Теодор надеялся только, что еще можно что-то исправить.

— Я... — он выбрался из-за стола. — Я сумку забыл в спальне.

— Ты же почти ничего не съел, — удивилась Миллисента. — Может, поешь сначала, потом заберешь?

— Нет, спасибо, я сыт, — Теодор высматривал Эйлин в дверях Большого зала, но Эйлин все не было. — Благодарю за заботу, Миллисента, правда.

В общую гостиную он возвращался почти бегом — на его счастье, все или почти все софакультетники были на завтраке, даже с Малфоем удалось разминуться. В гостиной тоже никого не было; Теодор выругался, поднялся в спальню за сумкой — поди объясни потом всем, почему пришел без нее — и замер на пороге.

На его кровати сидели Гвен и Эйлин. Очень хмурые и собранные Гвен и Эйлин.

— Это мужские спальни, — сказал Теодор первое, что в голову пришло. — Вам сюда нельзя.

— Начхать, — мрачно ответила Эйлин.

— Ты видел газету? — не менее мрачно спросила Гвен. — Я в порядке, не волнуйся. Пришлось разыграть... представление.

— Видел, но... — Теодор тоже нахмурился. — Вас же не было на завтраке, как ее видели вы?

— Барнеби Кафф-младший с шестого курса должен мне... в общем, должен, — пояснила Эйлин. — Его папаша присылает ему утренние номера до общей рассылки, а с тех пор как... случилось, Барни отдает их мне.

— Отлично, значит, у нас есть время, — Теодор вытряхнул из-за пазухи сверток с палочками. — Отец оставил их на столе, как будто чувствовал. Эйлин, я тебя искал...

— Не части, — поморщилась Эйлин. — Зелья и остальное я отнесла еще вчера, если что. А вот с этим, — она кивнула на палочки, — будет посложнее.

— Почему?

— Потому, что я проверила пещеру, как только увидела газету. И там никого нет.

Теодор с размаху сел на кровать Забини.

— Как — нет? Это точно та пещера?

— Пещера та, — покачала головой Эйлин. — Видимо, маггла и впрямь они — нечаянно, скорее всего. Решили уйти от греха подальше, не дожидаясь нас.

И с двумя палочками на всех. Хотя в пещере им тоже нельзя было оставаться.

Теодор врезал кулаком по подушке Забини. Если бы он не заснул вчера...

— Перестань, — внезапно очень спокойно и очень жестко сказала Гвен. — Сейчас наша задача — найти их, передать палочки и то, что на них идет облава. Вряд ли они ушли далеко, поэтому предлагаю искать не дальше мили от пещеры.

— Кто ты и что сделала с нашим диким зверьком-Гвен? — весело вскинула брови Эйлин. — Это на тебя встреча с родителями так повлияла? — она тут же посерьезнела. — Если мы не поторопимся, она станет последней. Нотт, давай палочки.

Теодор посмотрел на Гвен, Гвен — на Теодора, и оба они дружно уставились на Эйлин.

— Что? — спросила та. — Вы ведь не хотите сказать, что вы идете со мной?

— Да, — ответила Гвен.

— Именно так, — подтвердил Теодор.

— А вас не смущает, что вы оба уже в таком... драконьем навозе, что глубже некуда? — уперла руки в боки Эйлин. Выглядела она при этом достаточно угрожающе, и Теодор от души посочувствовал тем несчастным, которые имели неосторожность не заплатить за выпивку или сотворить что-то непотребное в заведении ее деда. — Вас вышвырнули из школы до самых СОВ!

— А тебя, если поймают, посадят в Азкабан за соучастие, потому что ты — совершеннолетняя, в отличие от нас, — парировал Теодор. — Так мы хотя бы тебя прикроем — как ты нас в тот раз.

— И потом, ты же не хочешь сказать, что сама будешь обшаривать всю округу? — невинно спросила Гвен.

— Я... — Эйлин прислушалась и чертыхнулась: в гостиной зашумели голоса — их софакультетники возвращались с завтрака, и в спальню вот-вот мог кто-то зайти. — А, Годрик с вами! Я им предлагаю и родителям помочь, и самим не увязнуть, а они сами в пекло лезут! Да на здоровье, раз головы не дороги!

— Вот так бы сразу, — улыбнулся Теодор и достал палочку. — Наложить на вас Дезиллюминационное? А то не только Малфоя, но и Забини удар хватит, когда они увидят меня в спальне сразу с двумя девчонками.

* * *

— Мы могли бы угнать фестрала, — ворчала Эйлин полчаса спустя, когда они брели вдоль кромки озера по направлению к Хогсмиду, выбирая место для аппарации — точнее, выбирала Эйлин, а Теодор и Гвен благоразумно не оспаривали. — Мы могли бы угнать этого дракклова фестрала и не скакать туда-сюда!

— Ты забываешь, что к фестралу прилагался Хагрид, а к Хагриду — наш курс, — напомнила Гвен. — Я бы не отказалась, конечно, приложить чем-нибудь братца или Паркинсон, да и Грейнджер меня бесит, но свидетелей все равно много.

— И не всех их стоит убирать, среди них есть и приличные люди, — отметил Теодор.

Эйлин фыркнула и огляделась.

— Так, отсюда уже можно — вон, дома видны. Держитесь крепче. Один... два... три!

На этот раз она не промахнулась — после перемещения Теодор не удержался на ногах и рухнул ко входу в пещеру. Они разделились, разбредясь в разные стороны; Теодор, осматривавший рощи рядом с пещерой, вскоре услышал крик Эйлин:

— Эй! Сюда, быстро! Здесь чьи-то следы!

На место Теодор и Гвен добежали одновременно. Эйлин стояла на краю пологого обрыва, всматриваясь во что-то на дне оврага; чуть сощурившись, Теодор тоже разглядел цепочку следов на снегу — как будто кто-то бродил по оврагу туда-сюда.

— Отсюда не видно, но вроде человеческие, — неуверенно сказал он.

— Я про то же, — кивнула Эйлин. — Надо бы спуститься посмо...

Она неосторожно сделала шаг вперед; снег, казавшийся надежным, затрещал и осел под ее школьными ботинками. Эйлин неловко взмахнула руками, но удержаться или ухватиться за Теодора или Гвен не успела и скатилась с обрыва, упав внизу бесформенной черной кучей.

— Проклятье, — выдохнул Теодор. — Надо посмотреть, все ли с ней...

Он попался в ту же самую ловушку, что и Эйлин — высматривая ее, неосторожно шагнул вперед. Падение выбило из него дух, но на полпути вниз он как-то сумел сгруппироваться и поэтому, когда рухнул рядом с Эйлин, смог подняться на ноги. Пусть и не без усилия: левая сторона лица горела огнем, ребра тяжело ныли, правая брючина на колене стремительно намокала — кажется, он рассадил ногу краем камня, пока падал.

— Вы живы там?! — Гвен бочком съехала по оврагу, как с ледяной горы, и бросилась к Эйлин. — Она дышит, это точно...

— Я в порядке, — Теодор проверил сверток с палочками за пазухой и едва успел отпрыгнуть в сторону: прямо ему под ноги ударило три ярко-красных луча. — Ау, не надо! Это мы, Теодор, Эйлин и Гвен!

— Кто? — из-под снегового навеса на той стороне оврага выглянул Рабастан Лестрейндж — уже куда менее оборванный, чем два дня назад. — Дети, чтоб вас дементор засосал! Мы же могли вас убить!

— Даже Азкабан не разучил тебя сначала палить, потом спрашивать! — рявкнула на него Беллатрикс. Теодор почувствовал, как на него подуло теплым ветерком — их вновь проверили на маскирующие заклинания. — Не обижайтесь, но...

— Мы не в обиде, — быстро сказал он. — Мы принесли вам волшебные палочки.

Один за одним беглецы потянулись из ниши под оврагом; старший Трэверс тут же бросился к Эйлин, все еще неподвижно лежавшей на снегу.

— Что с ней?

— Упала с обрыва, — ответила Гвен, отдавая палочки родителям и дяде. — Там снег на краю намерз, и мы не заметили... Теодор тоже упал, но обошлось.

— Посторонитесь, молодой человек, — Руквуд, уже с палочкой, опустился на колени рядом с Эйлин; тут же над ней замерцали диагностирующие заклинания, и по мере их мерцания лицо старшего Трэверса разглаживалось.

— Что еще случилось? — спросил Долохов, примеряясь к новой палочке. — Палочки — дело хорошее, но вполне терпело до вечера...

— А вы пришли в разгар школьного дня, — чуть нахмурился Родольфус. — Что произошло, что вы не побоялись сбежать с уроков из-под носа Снейпа и... кхм... не только?

— Кто маггла убил? — поспешно — даже слишком поспешно — ответила Гвен вопросом на вопрос; Теодор ее понимал: рассказывать родителям, только что сбежавшим из тюрьмы, что тебя исключили на два семестра — не лучшая идея. — Это вы?

— Мальсибер, — проворчала Беллатрикс. — Видимо, не до конца отошел от Азкабана: поставили его караулить, а он начал палить Авадами по кустам, едва в них что-то зашуршит... а что?

Теодор сглотнул. Повисла пауза; прочие беглецы, до этого переговаривавшиеся о чем-то своем, тоже стали на них оборачиваться.

— Что? — настойчиво повторила Беллатрикс.

— Его уже нашли, — Теодор сумел не дрогнуть голосом. — Сегодня утром... в "Пророке" заметка была. Сюда идет облава.

— Это вы очень удачно с уроков сбежали, — Долохов хлопнул в ладони, привлекая общее внимание. — Слушайте сюда, Ближний круг: у нас возникли небольшие неприятности...

— Сигнус в школе? — тихо спросил Родольфус у Гвен. — Прикрывает вас? Его ни разу не было.

— Он в... больнице, — запнувшись, ответила Гвен. — Взрыв котла. Скоро должны выписать.

Она бросила уничтожающий взгляд на Теодора — молчи, мол; он чуть пожал плечами — он не собирался выдавать, что Сигнус в больнице уже полгода, что он взорвал котел с Напитком живой смерти себе в лицо, и что выписывать его не будут еще как минимум месяц. Этого старшим Лестрейнджам тоже лучше было не знать.

— А кто тогда...

— Никто. У нас Хагрид... то есть, уход за магическими существами, потом травология. Нас никто не должен заметить.

— Тогда вам лучше вернуться прямо сейчас, — Беллатрикс чуть приобняла Гвен и коснулась губами ее макушки; Гвен прильнула к матери в ответ. — Спасибо. Вы даже не представляете, как помогли нам и... Темному Лорду. Ни он, ни мы этого не забудем, но сейчас вам нужно уходить.

— Мэм, видите ли... — осторожно начал Теодор. — Мы не можем уйти. Сюда нас перенесла Эйлин, но она... упала. А сами мы аппарировать не можем.

Все-таки Снейп был прав: нужно было отойти в сторонку и не мешать взрослым. Наверное. Но ни вчера, ни сейчас Теодора не оставляла мысль, что взрослых-то он и не видел — практически все сделали они втроем.

— Прекрасно, — Родольфус развернулся к Долохову. — Антонин! У нас еще одна проблема. Не очень большая, но неприятная.

* * *

Они цепочкой пробирались по дну оврага; каждый заметал следы впереди идущего, а замыкающий — еще и свои собственные. Они — это Теодор, Гвен с родителями, старший Трэверс и Долохов. Носилки с так и не пришедшей в себя Эйлин плыли рядом с ее отцом.

После того, как Теодор сказал, что они с девочками не могут вернуться, поднялась небольшая буря. Эйлин все еще была без сознания, аппарировать с ней, по словам Руквуда, также было нежелательно; их решили отвести по оврагу, оказавшемуся пересохшей рекой, на заброшенную ферму гиппогрифов (Теодор всерьез заподозрил, что гиппогрифы, которых Хагрид показывал им на третьем курсе, были одними из последних, выведенных там) примерно тремя милями южнее Хогсмида. Оставался вопрос, кто именно их поведет; в результате горячих (в том числе и в прямом смысле — несколько брошенных заклятий растопили снег) споров с ними остались родители Гвен, отец Эйлин и Долохов — как он сам сказал, для огневой поддержки в случае чего; остальные аппарировали, куда — Теодор не знал.

Пробираться по оврагу было сложно — снег местами доходил до голени, вдобавок под ним оказывалась не до конца промерзшая грязь; в ботинках у Теодора хлюпало, край мантии набух от снега и стал практически неподъемным, но он не жаловался — никто не обещал, что будет легко. Овраг петлял, как подстреленная шишуга, но, по всей видимости, срезал изрядный угол: еще даже не начало смеркаться, как они вышли к полуразвалившемуся дому с внушительным, но уже рассохшимся дощатым загоном рядом. Хогвартса отсюда почти не было видно — Теодор разглядел только верхушки башен вдали.

— Ну вот, — Долохов левитировал носилки с Эйлин в дом. — Передохните тут, если надо, а дальше сами. Легенду сможете придумать?

— Конечно, сэр, — кивнул Теодор. — Что-нибудь придумаем.

Для Эйлин, мысленно добавил он. Нам-то уже ничего не страшно.

— Ну что, тогда... с первым успешно выполненным заданием, мистер Нотт, — Долохов протянул ему руку. — Еще встретимся, думаю, что даже скоро.

Пожатие у Долохова было прямо-таки медвежьим, но Теодор этого почти не заметил — все его силы ушли на то, чтобы не разулыбаться до ушей. Никто с их курса, особенно Малфой, даже мечтать не смел, чтобы сам Антонин Долохов когда-нибудь пожал ему руку как взрослому волшебнику.

К ним подошли Лестрейнджи: Родольфус впереди, Беллатрикс и Гвен — чуть позади. Вид у последней был изрядно расстроенный, но, кажется, вовсе не разлукой.

— С вами хочет? — кивнул на Гвен Долохов.

— Именно, — отозвался Родольфус.

— Я бы тоже не отказался, — бездумно сказал Теодор. — В этой школе с каждым днем только хуже.

— У тебя отец, — строго сказал Родольфус. — Не сомневаюсь, что Корбан его вытащит, но последнее, что Вольфгангу сейчас надо, так это то, чтобы тебя взяли с нами. И у нас пока что не будет постоянного убежища — до весны, скорее всего — но благодаря вам менять их станет значительно проще.

— Давай сделаем так, — Беллатрикс поправила дочери шарф. — Если тебе станет совсем плохо, дай знать через Снейпа. Мы заберем тебя к себе, как устроимся, идет?

— Белла...

— Руди, ей пятнадцать, и она знает, что делает.

Гвен коротко кивнула; на мгновение Теодору показалось, что она расплачется, как тогда у пещеры, но Гвен сдержалась.

— Ну... вам пора, — неловко сказала она; из дома вышел успокоившийся старший Трэверс — кажется, Эйлин пришла в себя. — Мы тут справимся.

— Не сомневаюсь, — Долохов отошел от прогнившего крыльца. — Так, аппарируем в оговоренные точки. На счет "три": три!

Ничего не произошло. Долохов нахмурился.

— Что за...

Гвен приподнялась на цыпочки и ахнула, прижимая ладонь ко рту и указывая куда-то за спины родителям. Теодор посмотрел в ту сторону, и у него по спине пробежал холодок.

Со стороны Хогсмида к ним полукругом шла цепь фигур в форменных красных мантиях.

— Это не мы, — зачем-то сказал Теодор. — Это не мы их привели...

— Ясен цапень, что не вы, Август вас с головы до ног проверил! — Долохов сплюнул в снег. — Надо было догадаться, тут же Хогсмид рядом, миль на пять вокруг что антиаппарационные навешали, что сигналки! Давайте в дом, мы с Беллой прикроем!

Теодор сгреб Гвен за руку, и они тремя прыжками оказались в полуразрушенной прихожей. Вслед за ними, отбиваясь и уворачивась от разноцветных лучей, влетели остальные; повинуясь взмахам палочек врослых, из остатков мебели перед дверью выросла баррикада.

— Пап? — Эйлин силилась приподняться на носилках. — Ребят, что там?

— Авроры, — Теодор упал на пол рядом с ней. — Много авроров.

— Человек пятнадцать, — уточнила Гвен, вглядываясь в мутное стекло. — Тут есть задняя дверь, я видела, когда подходили. Может?..

— Не получится, они сейчас еще навешают, — мрачная Беллатрикс оперлась на косяк. — Пятнадцать? А нас четверо, с нами двое подростков и раненая.

— Они окружают дом! — крикнул Трэверс от другого окна. Эйлин побелела. — Теперь и через двор не уйти!

Гвен с тихим стоном сползла-стекла по стене. Теодор механически отжимал край мантии. Неужели все закончится... вот так? Девочки, да и он сам, ни за что не простят себе, если из-за них погибнут те, ради кого они и пошли на это...

— Есть у меня одна идея, на грани удовлетворительной, — медленно произнесла Беллатрикс. — Теодор, верно? Поди-ка сюда.

Теодор поднялся и осторожно подошел к ней. Беллатрикс взяла его за плечо и вдруг резко ткнула пальцем в левую скулу. Теодор взвыл — боль, пронзившая челюсть, была сопоставима разве что с Круциатусом.

— Мам! — укоризненно вскрикнула Гвен.

— Ничего, так и должно быть, — Беллатрикс встряхнула Теодора. — Где еще болит?

— Ребра и колено...

— А если хорошо подумать?

— Ничего больше, мэм, — озадаченно ответил Теодор.

— Ладно, сойдет, — Беллатрикс выпустила его. — Ты же понимаешь — к вам это тоже относится, девочки — что если они войдут сюда, они спросят, что вы здесь делаете? И ты понимаешь, что нужно сделать так, чтобы вас об этом не спросили.

Теодор кивнул, поморщившись от боли... и внезапно понял ее идею.

— Умный мальчик, — одобрительно усмехнулась Беллатрикс. — Сыграть сможешь?

— Кого сыграть? — заглянул в комнату Долохов.

— Заложника, Антонин. Напуганного мальчишку, которого злые страшные дяденьки и тетенька схватили, когда он гулял с двумя подружками.

Несколько мгновений Долохов в упор рассматривал Беллатрикс, словно пытаясь понять, не шутит ли она.

— Они нам не поверят, — наконец с сомнением протянул он.

— Но попробовать-то можно, — пожала плечами Беллатрикс. — В крайнем случае все вместе будем в одной камере.

— Попробовать можно, — согласился Долохов. — Ты как, парень?

— В порядке... то есть, меня пытают, сэр, — Теодор на всякий случай рванул застежку с мантии, растрепал волосы и стянул с себя шарф. — Так лучше?

— Сойдет, — Долохов сжал его за основание шеи. — Ребра и под глазом слева, так? Сделай лицо испуганнее... вот, уже лучше. Идем.

Его взашей вытолкали на террасу; картина вокруг открывалась нерадостная. Пятнадцать или двадцать авроров, окруживших развалюху и державших ее на прицеле... добрая половина из которых спала с лица, когда увидела Теодора.

— Эй, кто там! — гаркнул Долохов прямо у него над ухом. — Скажите своим засранцам опустить палочки! У нас заложники!

Авроры медлили. Долохов страдальчески выдохнул и ткнул Теодора под ребра.

— Нам долго ждать? — спросил он, пока Теодор корчился у него в руке, силясь дышать: ребра явно пострадали больше, чем он думал. — Пацан не железный, загнется — проблемы будут у вас!

Сквозь пелену не до конца отступившей боли Теодор увидел, как те, кто стоял ближе к дому, опустили палочки.

— Что за заложники? — спросил тот, что впереди.

— А не знаю, — беспечно отозвался Долохов. — Гуляли тут какие-то школьники, курс пятый-шестой, мы их и взяли... как чувствовали, что вы нас загонять будете.

Аврор впереди — похоже, он был за главного — подозвал к себе коллегу; до Теодора донеслись слова: "Хогвартс... все ли студенты..."

— Вы нам не верите? — на террасу вышел Родольфус. — Там еще две девчонки. С одной мы перестарались — она даже не встает, а вторая...

— Вторая свихнулась, Руди! — крикнула из дома Беллатрикс. — Сидит, уткнулась в колени, трясется и молчит!

Теодор фыркнул: Гвен наверняка умирала со смеху, слушая этот балаган.

— Ну-ка, цыц, — Долохов перехватил его поудобнее. — Ты в заложниках.

— Я помню, сэр, — Теодор едва справился с собой. — Простите.

— А этот что здесь делает? — вскинулся Родольфус.

По полю, следом за посланным в Хогвартс молодым аврором, быстрым шагом шел профессор Снейп.

— Нас искал, наверное, — прошептал Теодор, наблюдая за тем, как Снейп переговаривается с аврорами и косится на дом. — Он же наш декан...

— Декан? — изумился Долохов. — С ума сойти. Кого я вижу! — заорал он еще громче. — Малыш Снейп!

— Мистер Долохов, — Снейп голос практически не повышал, но его было слышно даже на террасе. — И мистер Лестрейндж-старший. Я как раз искал своих учеников, самовольно покинувших школу, когда мне сообщили, что трое студентов Хогвартса попали в заложники к беглым преступникам. Боюсь, что это они и есть.

— Похоже на то, мистер Снейп, — с холодной вежливостью ответил Родольфус. — Парень и две девушки в форме Слизерина?

— Именно так, мистер Лестрейндж. Возможно, вас обрадует, что одна из них — ваша дочь, а вторая — дочь вашего друга Трэверса.

— Вот как? — притворно изумился Родольфус. — А мы их и не узнали и, боюсь, что немного... перестарались, выбивая из них информацию. Вот что бывает, когда десятилетиями не видишь своих детей.

Тех авроров, что были поближе, явственно заколотило.

— Ничего, Руди, — Теодор вскрикнул: Долохов снова двинул его под ребра для достоверности. — Сами породили — сами и убьем... если нам не дадут уйти, разумеется.

— Они на это не купятся, — тихо сказал Родольфус.

— Спорим, что купятся? — прошипела из дома Беллатрикс.

Авроры, на взгляд Теодора, вполне купились: большинство опустило палочки и с опаской поглядывало на дом. Старший аврор о чем-то спорил со Снейпом, причем, судя по напряженной позе Снейпа, позиция оппонента ему не нравилась. С заднего двора донесся треск, полыхнуло зеленым, а затем из дома раздались рыдания Эйлин — Теодору они показались несколько натянутыми, но авроры стояли дальше.

— Тут один юный герой решил спасти прекрасных дам в одиночку! — прокричала Беллатрикс. — Герой теперь на том свете, а дамы... — Эйлин снова зарыдала, отчаяннее и фальшивее. — В следующий раз первая Авада полетит в них!

Старший аврор и Снейп заспорили еще яростнее.

— Спорят о том, дать нам уйти или взять дом штурмом, — прокомментировал Родольфус. — Снейп опасается, что вы можете погибнуть. Портал бы сюда, конечно, да настраивать долго.

В голове у Теодора что-то щелкнуло. В свертке с палочками лежал медальон... может, не просто так?

И опять до него дошло слишком поздно.

— Сэр, — шепнул он. — У меня на шее... нужно зайти в дом...

— Понял, — Долохов потащил его обратно. — Совещайтесь пока, господа, мы не желаем мерзнуть, — крикнул он аврорам. — Что у тебя на шее, парень?

— Вот! — Теодор вытащил медальон. — Он лежал в свертке с палочками... я подумал, что отец положил его туда случай...

Перед глазами у него замелькали звездочки — подзатыльник у Долохова вышел мощный.

— И ты молчал?!

— Я только сейчас понял!

— Мальчик головой ударился, Антонин, отстань от него, — Родольфус шепнул какое-то заклинание, и медальон едва заметно засветился голубым. — Да, это портал, уже настроенный.

— Долохов! Лестрейндж! Кто там еще есть! — раздался снаружи голос старшего аврора. — Мы согласны отпустить вас, если вы не тронете детей. Выведите их к нам — и мы снимем антиаппарационные чары.

— А свою голову на блюдечке вам не подарить? — гаркнул Долохов. — Снимайте чары — и мы уйдем, а вы заберете детишек!

— Мы должны убедиться, что заложники живы! — не сдавался старший аврор. — Выведите их на площадку перед домом — и мы дадим вам уйти!

— Не дадут, — мрачно сказал Трэверс.

— А нам и не надо, — качнул порталом Родольфус. — Берите свою дочку, Джозеф. Гвен, иди с матерью. И помните — вы все очень напуганы.

Первыми вышли Долохов, так и не разжавший хватки на шее Теодора; следом за ними старший Трэверс нес на плече Эйлин, а Беллатрикс рывками тащила за собой упиравшуюся и не поднимавшую глаз от земли Гвен. Долохов, шепнув "Извини, парень", пихнул на землю Теодора; рядом с ним упала Гвен и тут же свернулась в клубок прямо на снегу, однако Теодор успел заметить, что она улыбается. Последней рядом положили постанывающую Эйлин; улучив момент, она повернула голову и подмигнула Теодору.

— Как видите, детки в порядке, — ухмыльнулся Долохов. — Ну почти.

— Хорошо, — старший аврор шагнул вперед, отгораживая Теодора и девочек Щитовыми чарами. — Вы можете идти... обратно по своим камерам. Огонь!

На несколько мгновений разноцветная вспышка ослепила Теодора; когда он смог проморгаться, там, где стояли беглецы, уже никого не было.

— Как... — потрясенно выдавил старший аврор, — как они сумели...

— Это все же особо опасные преступники, мистер Долиш. Не исключено, что их возможности намного превышают возможности вас и ваших коллег, — Снейп стащил плащ и накрыл им Эйлин. — С вашего позволения, я сопровожу моих студентов в Хогвартс, им потребуется помощь колдомедика. Мисс Трэверс, мисс Лестрейндж, мистер Нотт — как вы себя чувствуете?

— Теодора пытали на глазах у всех, Эйлин не встает, а меня взяла в заложницы и чуть не убила собственная мать, — прошипела Гвен. — Как еще мы можем себя чувствовать, профессор?

Губы Снейпа тронула легкая улыбка.

— Очень хорошо, мисс Лестрейндж. Рад, что в вашей компании разум есть не только у мистера Нотта. Надеюсь, что вы сможете повторить то, что сказали мне... и не один раз.

Эпилог

— Значит, тебя отпустили? — спросил Теодор.

Они с отцом сидели в Больничном крыле — вернее, сидел отец, а Теодор лежал в постели. Кровать справа была занята Эйлин; на кровати слева разместилась Гвен, в данный момент сосредоточенно чистившая апельсин, позаимствованный у Теодора — Малфои, убедившись, что она в порядке, не пожелали ее навестить, но Гвен не особенно от этого страдала.

— Да, донос признали ложным, — спокойно ответил отец. — Никаких доказательств моей вины не нашли. Что до того, будто я якобы причастен к побегу... в Аврорате совершенно справедливо решили, что я не стал бы подвергать сына такому риску.

— А донос? Его будут проверять?

— В Министерстве магии — нет, — вздохнул отец. — Но Корбан пообещал проверить по своим каналам... и не только Корбан, — добавил он понизив голос. — В любом случае, подобное вряд ли повторится.

Теодор устроился поудобнее и чуть поморщился — ребра все еще ныли.

— Значит, после того, как меня выпишут, я еду домой?

— Директор Дамблдор постановил, что ты и твоя подруга были исключены без веских оснований, а значит, ваше исключение недействительно, — мягко сказал отец. — Впрочем, родители или опекуны вправе забрать вас домой, раз уж за вашей безопасностью не уследили в школе... твоих подруг, правда, оставили.

— Меня забирать некому, — фыркнула Эйлин. — Дед опять глушит виски как не в себя.

— Меня тоже, — Гвен с ожесточением рванула апельсиновую корку. — Если кое-кто может от меня избавиться — они это делают.

— Ты слишком жестока к дяде и тете, — упрекнул ее отец. — Уверен, Нарцисса тебя любит, хотя и признает, что ей тяжело с тобой.

Гвен в ответ только дернула плечом.

— Я тоже останусь, — поспешил перевести разговор Теодор. — Нам лучше держаться всем вместе.

— Да, у вас неплохо получается, — улыбнулся отец. — Я горжусь тобой, сынок. И девочками тоже гордятся, я уверен. Вы — настоящие Вальпургиевы рыцари.

— Какие из нас рыцари? — хмыкнула Эйлин. — Так, оруженосцы разве что.

— Вальпургиевы оруженосцы, — словно смакуя, повторил отец. — Тоже неплохо звучит.

Теодор мысленно произнес это про себя — валь-пур-ги-евы ору-же-нос-цы — и мысленно же согласился с ним. Звучало и впрямь неплохо.

Особенно для тех, кто был — пока — всего лишь школьниками.