Последний год обучения близнецов. Фред и Джордж готовят побег из погрязшего в терроре Амбридж Хогвартса, исследуя самые отдаленные уголки замка. Однажды любопытство заводит их в мрачное заброшенное подземелье, где они встречают кое-кого очень интересного.
Прошло два года спокойной и безбедной семейной жизни. Локи и Гермиона пытаются ужиться друг с другом, но смогут ли они смириться с его высокомерием и её занудством? Особенно тогда, когда выпадает такой прекрасный шанс все поменять... *** "Ты не наш!" - в синих окнах трепетали огни. "Ты продашь, ты предашь за гривну" - знали они..." Мельница - Чужой
Этот фест придуман в самых лучших упоротых традициях наших сайтов (да, если кто еще не знает, встречайте новичка: МарвелSфан) с одной единственной целью — получить фан в процессе и вдохновить других на творчество. UPD. Фест подарил нам множество увлекательных и неожиданных работ, которые никогда бы не родились при иных обстоятельствах. И у нас уже есть итоги. Первое место разделяют Хогс и
Прошло два года спокойной и безбедной семейной жизни. Локи и Гермиона пытаются ужиться друг с другом, но смогут ли они смириться с его высокомерием и её занудством? Особенно тогда, когда выпадает такой прекрасный шанс все поменять... *** "Ты не наш!" - в синих окнах трепетали огни. "Ты продашь, ты предашь за гривну" - знали они..." Мельница - Чужой
19 марта 2015 года, Лондон — Ты хоть понимаешь, чем тебе грозит твое непослушание, смертная? — прошипел Локи, прижав Мышку к стене и крепче сомкнув пальцы на ее подбородке. Другая его рука удерживала большое темно-зеленое полотенце, то и дело норовившее соскользнуть с бедер. Гермиона, сглотнув, отвела взгляд. Ее глаза выражали крайнюю степень испуга и полного осознания своей вины. Ведь он просил ее… Неужели выполнить его просьбу — такое сложное дело? — Смотри на меня, — приказал он резко, наклоняясь к самым ее губам. — Отвечай. — Я не… — замямлила она едва слышно, но тут же собралась и, взглянув ему прямо в глаза, произнесла уже громче: — простите, мой принц. Локи в ответ лишь прищурился, чуть отстранившись. Мышка выглядела покорной и полностью смирившейся со своей участью, но что-то подсказывало ему, что это не так. Он знал, что рано или поздно она покажет свои зубки, не выдержит давления, но оттого было еще интереснее. — Вряд ли я готов так просто забыть твой проступок, — заметил он, хищно оскалившись. Мышка мелко задрожала. О, она знала, что ей сулит такой его взгляд… Он отпустил полотенце, и то свободно рухнуло вниз. Его ладонь легла Гермионе на грудь чуть ниже ключицы, и она, казалось, в испуге затаила дыхание. Локи, любуясь произведенной реакцией, опустил руку ниже, к поясу халата, но не успел даже коснуться — Гермиона, отстранив его от себя, произнесла жалобно: — Прошу, не надо… Перехватив ее руки, упершиеся ему в грудь, Локи завел их ей за спину и зажал Мышку между собой и стеной. — Не зли меня, — процедил он, резко дернув ее за завязанный на поясе узел, отчего тот легко развязался. Полы халата разъехались в сторону, открывая взгляду светлую короткую шелковую сорочку, почти не скрывающую под кружевным декольте молочно-белых полушарий груди, а под подолом — длинных, стройных ног. Губы коснулись аккуратного ушка, и Локи зубами ухватил его за мочку, чуть прикусив. Мышка задергалась в его руках, силясь вырваться из крепких объятий, но он лишь сильнее вжал ее в стену, не давая шелохнуться. Медленно, предвкушающее медленно Локи оголил плечо Мышки, вместе с халатом стянув и бретель сорочки. Ткань, и без того свободно висевшая, сдвинулась ниже, и он дразняще обвел пальцем мгновенно затвердевший приоткрывшийся сосок. — Нет, — взмолилась она на выдохе, но Локи, снова поймав Гермиону за подбородок, впился в ее губы поцелуем. Он провел по второму ее плечу — и халат с сорочкой упали к ее ногам, оставив Мышку полностью обнаженной. Ее руки уперлись в его плечи, и, издав глухой рык, Локи перехватил их своей ладонью у нее над головой. Чуть отступив, он полюбовался открывшейся перед взором картиной: взлохмаченная, раскрасневшаяся, голая, Мышка запрокинула голову и прикрыла глаза, инстинктивно плотнее сведя ноги. Глупая, она думала, что ее это спасет. Усмехнувшись, Локи резко подался вперед, коленом разводя ноги Гермионы в стороны, и, склонившись, прихватил зубами сосок и чуть потянул. Мышка всхлипнула, прикусив нижнюю губу, когда свободной рукой он огладил ее бедро, а затем, не теряя времени, ввел в ее лоно сразу два пальца, большим массируя клитор. Гермиона заерзала, силясь избежать наказания. — Не надо, — продолжила умолять она, снова попытавшись свести ноги, и Локи глухо зарычал. Ее сопротивление и злило, и заводило одновременно. Практически как тогда, в их самый первый раз. Но, пожалуй, стоило напомнить наглой девчонке ее место: — Ты принадлежишь мне, — отрезал он, выпрямившись и нависнув над Мышкой неотвратимой карой. — И мне решать, что и когда с тобой делать. Поняла? Чуть помедлив, она кивнула, и только после этого Локи ослабил хватку. — Тогда иди, — он, шлепнув ее по обнаженной заднице, направил Мышку в сторону кровати. — Я жду, — подогнал ее Локи, хотя сам продолжил стоять на месте. Ему нравилось ее обнаженное тело: стройные длинные ноги с соблазнительной родинкой на внутренней стороне правого бедра, тонкая подтянутая талия, аккуратная высокая грудь… Беременность и роды и так практически не сказались на ее фигуре, а после частых тренировок тело обрело пластику и грацию. Подойдя к кровати, Гермиона стала забираться на нее, встав на четвереньки, и Локи не выдержал — он в два шага преодолел разделявшее их расстояние и поймал Мышку за бедра, чтобы она не уползла от него дальше. Повалив ее на кровать, он забрался сверху, прокладывая по коже Гермионы влажную дорожку из жестких поцелуев и легких укусов, от ступни и выше, по внутренней стороне бедра к той самой родинке — Локи знал, что кожа вокруг нее особо чувствительна к прикосновениям. Обведя ее языком, он поднялся еще чуть выше и задержал свое внимание на и без того влажных складках. Несколько раз дразняще проведя языком по клитору, Локи обхватил его губами и пососал, наконец-то вызвав у Мышки протяжный, сдавленный стон — она уже почти не могла совладать с собой, окончательно потеряв контроль. Она комкала простыни, извиваясь, точно змея, и вцеплялась ему в волосы пальцами. Почти доведя Гермиону до пика, Локи прервался в самый последний момент, отчего она едва слышно чертыхнулась. — Быть может, оставить тебя так? — издевательски протянул он, поднявшись к ее лицу и почти соприкасаясь с ней губами. Мышка отрицательно замотала головой, и Локи отстранился, изогнув бровь. — Прошу, мой принц, — выдохнула она, наконец, сообразив, что он от нее требует. Фыркнув, он впился в ее рот диким поцелуем, прикусив за нижнюю губу. Да, ей нужна была его помощь, а он, как отзывчивый господин, готов был эту помощь ей оказать… Локи хотел уже войти в нее, чтобы завершить начатое, когда из соседней комнаты раздалось протяжное: — Мама! — Мордред! — цокнула Гермиона. — Суртур! — рявкнул Локи одновременно с ней. Он скатился с Мышки на кровать, давая ей возможность подняться и пойти к дочери. — Ей наверно что-то приснилось, — предположила она и, прикусив его за плечо, язвительно усмехнулась: — Не беспокойтесь, мой принц, мы еще продолжим. А здесь я управлюсь сама. — Как бы мне не пришлось управляться самому… — протянул он не менее язвительно и обреченно уронил голову на подушку. Хихикнув, Гермиона подхватила с пола свой халат и, по пути натягивая его прямо на голое тело, скрылась за дверью, оставив Локи одного. Хотелось хоть чем-то отвлечься от чувства жуткой неудовлетворенности, и Локи, укрывшись одеялом, отлеветировал с тумбочки книгу, которую читал последние несколько дней. В принципе, он мог собой гордиться — беспалочковые чары левитации удавались ему все лучше и лучше. И неудивительно — все это время, каждую свободную минуту, Локи тренировался в заметно просевших магических навыках. Вначале, первые месяцы после ссылки, тяжело было даже с волшебной палочкой. Бузина и шерсть ругару. Тонкая, послушная и податливая, палочка прекрасно подчинялась своему новому хозяину. Локи долго не мог выведать у Мышки, где она ее взяла — он сомневался, что Отдел Тайн без всяких вопросов позволил бы ей приобрести вторую, к тому же малоподходящую. Оказалось, она заказала ее, как и подаренную в первое Рождество трость, в Америке у знакомого мастера под Непреложный обет. Само существование палочки было секретом, и Локи это устраивало. Он тренировался практически постоянно и уже достиг уровня знаний среднестатистического мага. Гермиона искренне хвалила его успехи, утверждая, что Локи за два года осилил то, что любой другой нарабатывал только за семь лет обучения в школе и последующие годы практики, но сам Локи был сильно недоволен. Необходимость махать глупой деревяшкой изрядно бесила, и потому он достаточно быстро перешел на беспалочковые чары. Все давалось слишком уж медленно, со скрипом, сил едва хватало, чтобы при помощи магии двигать предметы и зажигать тусклый светлячок. Вот и все. Ему, тому, кто привык дышать магией в полной мере, пропускать ее через каждую пору своего тела, управлять огромными потоками и менять реальность по своему малейшему желанию, тяжело давалось осознание, что балаганные фокусы — это потолок. Под бдительным взором Локи книга поднялась к самому верху, обогнула люстру по кругу, а затем спикировала ему точно в руки. «Виды магических энергий и их влияние на окружающий мир». То, над чем Локи работал последние полгода. Это было самое полное издание, что находилось в ведении Отдела Тайн, и он должен был еще больше расширить имеющийся список. Но сейчас думать о работе не хотелось. Отшвырнув от себя книгу, Локи поднялся и, накинув халат, выглянул из комнаты наружу. Дверь детской была приоткрыта, и оттуда доносился тихий, мелодичный голос Гермионы. — Облака будут сгущаться, грозы — свирепствовать, но ты в безопасности в моих объятиях, — негромко напевала она. — Ливни будут хлестать, волны — бушевать, но ты в безопасности в моих объятиях*. (*Вольный авторский перевод песни группы Plumb — «In my arms».) Мышка стояла рядом с кроваткой, держа дочку на руках и слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Руна положила свою темную кудрявую макушку матери на плечо, но со своего места Локи видел, что она не спит. Она едва слышно всхлипывала и сжимала маленькими пальчиками ворот халата Гермионы. — Замки могут разрушиться, мечты — не сбыться, — продолжила Мышка, поглаживая Руну по спине. — Но знай, ты никогда не будешь одна, потому что я всегда, всегда буду любить тебя… Услышав звук шагов, Гермиона обернулась и, увидев Локи, послала ему извиняющийся взгляд, на что он ответил ничего не значащей ухмылкой. Прикрыв за собой дверь, Локи повернулся в сторону лестницы и стал спускаться вниз, по пути теряя налипшую на лицо маску. Порой от необходимости притворяться становилось по-настоящему тошно. Он безмерно устал. Надоело заточение в четырех стенах, необходимость отчитываться о каждом своем чихе и согласовывать любой свой шаг с Отделом Тайн. Надоел удушающий надзор Министерства и полное отсутствие каких-либо перспектив. Надоел соглядатай-Фоули с его ежедневными визитами. Даже сама Мышка порой бесила до одури — своими принципиальностью и правильностью, ответственностью и удушающим вниманием, которое она по недоразумению называла заботой. Правда, последние несколько месяцев она практически не появлялась дома, сегодняшний вечер можно было назвать редким исключением: и в том, что Мышка задержалась лишь на час, а не больше, и в том, что она с ходу подключилась к «игре». Последнее время ее с трудом можно было заинтересовать сексом, она то и дело ссылалась на усталость и головные боли. Без Гермионы было немного спокойнее, но это тоже, как ни странно, бесило — Локи, вынужденный в ее отсутствие оставаться в одиночестве или в компании сидевшей с внучкой Джин Грейнджер, был уже готов лезть на стену. Признаться, он удивлялся ее выдержке — почти два года Гермиона сидела дома и не совала свой нос в дела Министерства, но, в конце концов, и ее терпению пришел конец. Она прожужжала Локи все уши насчет того, какой Пратчет подлец, впрочем, Локи не мог с ней не согласиться — человеком нынешний министр был премерзким. Были, конечно, и те, кому нравился Тревор Пратчет. Со страниц газет он казался рассудительным, справедливым чиновником, радеющим за безопасность всех магов на британских островах, пусть и в несколько консервативной форме. Но это была лишь видимость. Локи был готов общаться с такими как Пратчет и его команда — ему не привыкать за тысячелетие жизни. Все лучше, чем провести оставшиеся лет сто вот так вот, в строгом ошейнике и на коротком поводке. Даже тому же Тору сейчас было веселее. «Буду наблюдать за братом и контролировать его поступки», — обещал он матери. Вот только заскакивал Громовержец лишь раз в пару месяцев, и то больше понянчиться с Руной, чем проведать Локи. Нет, сам Локи был не против столь редких визитов, его бы воля — Тор не приблизился к крыльцу и на пушечный выстрел. Больше раздражало, что Тор жил активной, насыщенной жизнью — он помогал Мстителям в каких-то мелких конфликтах, то и дело появлялся на разных ток-шоу и прочих передачах, пропадал у своей Фостер. В общем, делал все, что захочет. Спустившись на кухню, Локи налил воды и сел за стол, задумчиво водя пальцем по ободку стакана. Порой ему казалось, что лучше было провести вечность в темнице, чем сотню лет здесь — в иллюзии свободы и добровольного сотрудничества. Там он не зависел ни от чьих капризов и мог жить в свое удовольствие, спокойно пользуясь своей магией. В пределах камеры, конечно же. Эти горькие мысли, полные бессильной злобы и жгучей досады, немного отступали только тогда, когда Локи глядел на свою дочь. Как бы он ни бесился, Локи не мог отрицать, что Руна занимала отдельное почетное место в его сердце. Девчушка была бойкой, не по годам смышленой, и напоминала асгардцу его самого в раннем детстве, притом не только внешне. Уже сейчас она отличалась завидной хитростью — если Руну что-то не устраивало или она не сходилась во мнении с родными или другими ребятами, с которыми играла в ближайшем парке, она не поднимала крик и не затевала скандалов. Она мстила — тихо, исподтишка, доводя всех окружающих до белого каления. Локи единственный, кого шалости Руны обходили стороной, — девочка обожала отца и не смела даже помыслить о проказах в его сторону. Ему самому импонировала такая любовь дочери, хоть он и не любил подавать вида. Более-менее успокоившись, Локи устало прикрыл глаза и опустил стакан на стол. Тяжесть в груди не давала продохнуть — он ощущал себя загнанным в клетку зверем… Мышка все не спускалась — по сути, освободившись, она должна была отправиться на поиски Локи, но ее не было. Устав ждать, он решил вернуться обратно в спальню. Дверь детской была все так же приоткрыта, но сейчас оттуда не доносилось ни звука. Руна спала в своей кроватке, укутанная в одеяло по самые уши, рядом с ней, сидя на стуле и опустив голову дочери в ноги, спала Гермиона. Вздохнув и закатив глаза, Локи подхватил Мышку на руки — он знал, что будить ее сейчас бесполезно. Она много работала, спала урывками по несколько часов, держась только на кофе и безмерной силе воли, и потому, когда у нее выдавались такие вот тихие, спокойные минутки, она засыпала крепким, беспробудным сном. Отнеся Гермиону в их спальню, Локи уложил ее на кровать прямо так, в халате, укрыл одеялом и опустился рядом. Мышка тихо посапывала во сне, положив под щеку ладонь, и он, последовав ее примеру, прикрыл глаза. Казалось, только на секунду…
— Папа! — радостный окрик выдернул Локи из сна. Руна, забравшись к отцу на кровать, прыгнула на него, заехав коленкой в бок. Угольно-черные кудряшки, собранные в высокий хвост, пружинили в такт повторяющимся прыжкам. — Доброе утро! — прошипел он, ссаживая с себя юную хулиганку. — Ты забыла, что приличные юные леди так себя не ведут? — Доброе утро, папочка! — широко улыбнулась она, прильнув к его боку и полностью проигнорировав вторую его реплику. — Бабуля зовет завтракать. — И при чем здесь я? — Локи невольно изогнул бровь. С родителями Мышки у него сложились достаточно… странные отношения. Локи знал, что не нравится им — он был для них слишком мутным. История появления Лукаса Колдсона до сих пор оставалась для Грейнджеров покрытой завесой тайны, да и сам Локи не стремился что-либо рассказывать. К тому же Джин не нравилось, что супруг ее дочери все время проводит дома и, по факту, не работает. С этой точки зрения она оказалась довольно консервативной и считала, что настоящий мужчина должен быть опорой семьи, защищать, заботиться и вести главенствующую роль. Со стороны же казалось, что в их отношениях рулила Гермиона. Так что Локи был уверен, что в вопросе про завтрак его имя даже не упоминалось — не заслужил. Он повернул голову — постель со стороны Гермионы была пуста. Неудивительно, наверняка Мышка уже была в Министерстве — она приходила туда рано, порой еще до начала рабочего дня, и возвращалась едва ли к полуночи. Первое время Локи даже немного радовался такому повороту событий — с Мышкой становилось все сложнее найти общий язык и о чем-то договориться. Но потом, когда такой режим работы Гермионы стал нормой, он прочувствовал всю степень неприглядности сложившегося положения вещей. Она бросила его, оставила один на один с собственным заключением — только и всего. — Я хочу кушать с тобой, — заявила Руна бескомпромиссно, не обращая внимания на не слишком-то радужное настроение отца. Впрочем, он мог легко скрыть свое недовольство. Ради дочери — так точно. Что ж, когда она делала такое лицо — насупленное и хмурое, — спорить с ней было совершенно бесполезно. — Как пожелает моя леди, — Локи невесело усмехнулся и стал выбираться из постели. Руна было повисла на его ноге, но он отцепил от себя детские ладошки и заставил малышку идти рядом. Джин и периодически заявляющаяся в гости Фригга совсем избаловали ее, она порой могла позволить себе что-то, за что самому Локи в детстве крупно доставалось. Пытаться увещевать собственную мать он даже и не думал, а миссис Грейнджер после одного-единственного замечания гордо вздернула нос и напомнила, что, в принципе, делает Локи и Гермионе большое одолжение, помогая нянчиться с внучкой. Но может прекратить, если родителям что-то не нравится в ее методах воспитания. Наскоро умывшись под бдительным взором Руны, Локи спустился вниз, на кухню, ведя дочь за собой. — Папа пришел! — радостно возвестила девочка, зайдя на кухню. — Доброе утро, — сдержанно поздоровался Локи, встретившись взглядом с Джин. — Доброе, — кивнула она прохладно, но довольно вежливо. Миссис Грейнджер была крайне воспитанной, и ей хватало такта не грубить и не воротить нос от человека, которого, как она думала, выбрала ее дочь, и одного этого уже было достаточно, чтобы сносить ее присутствие. Хотя мрачные, недовольные взгляды женщины вымораживали сильнее любой ётунской магии. Как только перед Руной поставили тарелку с кашей, она тут же увлеклась едой, не обращая ни на кого внимания, Локи же, взмахнув палочкой, поставил на плиту турку — можно было даже не пытаться попросить миссис Грейнджер сварить ему кофе. Кроме того, у Джин никогда не получалось сварить такой, чтобы Локи остался доволен, все это время подобное удавалось одной лишь Мышке. Женщина тут же поджала губу и отвернулась. Она не любила колдовство в принципе, особенно после того, как Гермиона изменила им память. Наскоро перекусив предложенным омлетом, Локи предпочел скрыться в кабинете — их личной с Мышкой вотчине, в которую миссис Грейнджер даже и не думала лезть. Можно было заняться делами, к тому же подступало время сдачи очередного отчета в Отдел, а Локи еще даже не приступал. Суртурова бюрократия, от которой, тем не менее, зависело качество пребывания Локи в этом скучном мирке. Изначально он еще должен был пересекаться со специалистами Щ.И.Т.а и стать едва ли не еще одним негласным членом Мстителей (посмотрел бы он на лица Старка и Бартона, когда они бы об этом узнали) — но не срослось. Сперва не было повода включать Локи в эту веселую компанию, а затем и Щ.И.Т., руководство которого могло продавить его кандидатуру, развалился, прогнив изнутри. И что самое интересное, Локи не приложил к этому никаких усилий! От этого было даже еще забавнее. Теперь Мстители были сами по себе, руководил ими, как ни странно, Роджерс, видимо, как самый честный и ответственный, но от этого команда, по мнению Локи, слышавшего рассказы Тора об операциях, только проигрывала. «Капитан Сосулька», как звал его Старк, был слишком прямолинеен, справедлив и великодушен — не самые положительные качества для лидера такой организации. Сейчас Локи, вопреки своему прошлому нежеланию, с удовольствием включился бы в игру с этими доброхотами (исключительно чтобы поглумиться над их несостоятельностью), но его никто не собирался звать. А ведь это был бы еще один способ вырваться из осточертевшего замкнутого круга. Именно из-за всего этого, из-за неуемной скуки и плещущей через край жажды деятельности, Локи с нетерпением ждал завтрашнего дня — Мышка обещала, что впервые за последний месяц она возьмет себе полноценный выходной и не сорвется при этом на работу «на пару часиков». Ему нужно было посмотреть кое-какие книги и ингредиенты в Косой алее, да и хотелось просто проветриться, покинуть опостылевшие стены и полной грудью вдохнуть хоть какую-то иллюзию свободы. Кроме того, Поттеры устраивали какой-то мелкий праздник, на который Гермиона и Руна были приглашены, и обе захотели, чтобы Локи отправился с ними. Раздражало одно — сам Локи не мог решать, когда и куда выходить. Перемещаться вне дома он мог лишь под присмотром Гермионы, а еще лучше — в компании надзирателя из Отдела. Но последний факт как-то совсем не прельщал. Работа не шла от слова «совсем». Раздражение не стихало, оно скреблось на границе сознания и постепенно сводило с ума. Локи никак не мог собраться с мыслями и записать их на бумаге, голова гудела и, казалось, вот-вот взорвется от роящихся там мыслей. Самое ужасное — он не знал, чем отвлечь себя, чем занять свободное время. Непомерная скука не давала покоя, заставляя метаться из угла в угол. В итоге к вечеру настроение Локи стало еще более скверным, чем раньше, и ни кофе, ни чтение не могли выправить ситуацию. Он вышел из своего убежища ближе к ужину, зная, что вот-вот с работы должна появиться Гермиона — она обещала вернуться к ужину, пятница как-никак. Правда, она часто нарушала свои же обещания, потому что почти всегда находились более важные дела. — Папа вернулся! — обрадовалась Руна, и Локи на краткий миг стало совестно, что из-за своего дурного настроения он уделил дочери слишком мало внимания. Порой он читал девочке что-нибудь легкое про магию или рассказывал о других мирах, как когда-то ее матери. Руна слушала с упоением, не сводя с отца своих колдовских зеленых глаз. Но последние пару недель они проводили всего лишь несколько часов вместе после ужина и до сна малышки. Джин, сидевшая с Руной до самого ужина, к этому моменту уже уходила домой, причем порой делая такой вид, будто делает родителям огромное одолжение, сидя с их дочкой, хотя сама вызвалась, узнав, что Локи с Гермионой подумывают о няне. Отсутствие внимания к своему ребенку тоже не добавляло Локи очков рейтинга в глазах миссис Грейнджер. Отвлекшись на дочь, Локи не сразу заметил, что на кухне есть посторонний. За столом, уплетая приготовленную Джин Грейнджер курицу с овощами, сидел Уолтер Фоули. — Добрый вечер, мистер Колдсон, — поздоровался гость, особо выделив обращение интонацией. Намекал на фальшивость имени, не иначе. Он гордо, с серьезной долей высокомерия выпрямился, пытаясь придать себе важный вид, но выглядел скорее как нахохлившийся, мелкий и доставучий воробей. Локи усмехнулся и приветственно кивнул, по местным обычаям протянув Фоули руку для пожатия, хотя с бо́льшим удовольствием начистил бы эту надутую физиономию. Уолтера Фоули назначили его куратором от Отдела Тайн практически сразу, как Локи поселился в этом доме. В обязанности мальчишки входило наблюдение за бытом сосланного асгардского принца, контроль за его работой и передвижениями. Уолти был первой и самой неприступной инстанцией, ограничивающей Локи доступ к свободе. Без его ведома он не мог ступить и шагу, любой чих и вздох должен был быть согласован с этим наглецом. Фоули откровенно недолюбливал Локи, считая его плохой для Гермионы парой. Особенно его отношение стало очевидно после разговора, который Локи чисто случайно подслушал в один из первых визитов артефактора. Он вышел из комнаты, чтобы принести кое-какие документы, и, когда вернулся… — Но ведь он убийца, Гермиона! — воскликнул Уолти слишком эмоционально. — Из-за него погибли тысячи маглов, а ты его выгораживаешь! Зачем? Неужели он так тебе дорог? — Он помогал мне много раз, — Мышка, напротив, заговорила тише, яростным шепотом, что Локи едва расслышал ее. — Он не заслужил быть заключенным в застенках аврората или в вашей вотчине — лабораторной крысой. Он добровольно пошел на сотрудничество с Отделом, с тем условием, что будет жить здесь и сможет воспитывать свою дочь. И я не собираюсь больше это обсуждать, даже с тобой, прости. — Но… — Никаких «но»! — отрезала Гермиона, и разговор тогда на этом прервался. Но за прошедшие два года ситуация не слишком-то изменилась. Уолти по-прежнему глядел на Локи волком, но на рожон не лез, опасаясь гнева Мышки и предполагая, что в таком случае она ограничит его ежедневные посещения до одного-единственного в неделю, как и было оговорено изначально. И ладно бы только неприязнь мальчишки — все усугублялось тем, что Фоули открыто, не скрываясь, сох по Гермионе. Нет, ничего лишнего он себе не позволял — стеснялся, — но его тоскливые, щенячьи взгляды, бросаемые на Мышку украдкой, действовали на Локи похлеще красной тряпки. Впрочем, было смешно смотреть, как Уолти перекашивало каждый раз, когда Локи позволял себе обнимать или даже целовать Гермиону. Мышка называла Уолти другом. Вот только к ее настоящему другу — Гарри Поттеру — у Локи не было никаких претензий. Наверно, потому, что Гермиона виделась с ним последний раз месяца три назад. Или потому, что Поттер не пускал слюни на то, что принадлежало Локи. Именно поэтому он неожиданно для всех согласился, когда в очередной раз зашла речь о браке. Мышке, как известной персоне и важной чиновнице Министерства, было не комильфо состоять в свободных отношениях непонятно с кем — это бросало большую тень на ее имидж. Потому Локи был официально представлен магической общественности как маг-полукровка (какая ирония!) из Норвегии (Щ.И.Т. расстарался и даже сделал ему документы), после чего через несколько месяцев их отношения были зарегистрированы в Министерстве. Локи не был против, просто потому, что, выяснив все, что можно, про проводимый обряд, он узнал, что тот не несет в себе никаких особых обязательств и последствий. В Асгарде магические брачные ритуалы связывали супругов на астральном и магическом уровне, там была замешана серьезная энергия, здесь же работник из Министерства просто произнес над ними короткое заклинание, которое сделало запись в специальной книге. И все. Удивительно, что подобной ерунде здесь придавали столько значения. — Вечер добрый, — отозвался Локи в ответ, вполне себе дружелюбно растянув губы в улыбке. Такая «радушность» тоже почему-то не нравилась Фоули до зубовного скрежета. — Лукас, ты уж извини, не смогла тебя дозваться, — посетовала Джин скромно, с лукавой хитрецой во взгляде. — Ничего, что я пустила Уолтера? — Конечно, ничего, — пожал Локи плечами, усаживаясь на свое место — во главе стола. — Я его как раз ждал. Точнее, предполагал, что тот снова заявится. И ничего удивительного в том, что миссис Грейнджер доброжелательно пустила Фоули в дом. Она тоже была в курсе его чувств к своей дочери, и, в отличие от загадочного и такого неоднозначного Лукаса Колдсона, скромняга, трудяга и просто отличный парень Уолти нравился ей куда больше. Когда с расшаркиваниями было покончено, Фоули вернулся к еде, Локи же кусок не лез в горло. Вместо этого он налил себе большую кружку кофе и все это время буравил гостя насмешливым взглядом. Джин, умыв расправившуюся с ужином Руну, отправила девочку смотреть мультики, а сама засобиралась домой — время было уже достаточно позднее. — Как продвигается отчет? — невзначай поинтересовался Фоули, когда дверь за женщиной закрылась. На его лице проскользнуло слегка ехидное выражение — наверняка, он догадывался, что дела шли не очень. — Прекрасно, — ответил Локи с усмешкой, от которой уже сводило скулы. — Почти закончил. — Хорошо, а то я хотел бы завтра обсудить с тобой пару вопросов о… — Завтра мы идем в город, — отрезал Локи безапелляционно, чем слегка выбил Фоули из настроя. Когда арестант общается с надзирателем в подобном тоне — это непривычно. — Не уверен, что это разумно, — процедил мальчишка, постаравшись скопировать интонации собеседника. — И безопасно. «…для общества», — явно просилось ему на язык, но Фоули промолчал. Пальцы Локи невольно сжались в кулаки, ему было досадно, что нельзя воспользоваться палочкой — хотелось проклясть наглеца чем-нибудь позаковыристее из своего арсенала. Тем не менее маска на лице даже не дрогнула. — Уговор есть уговор, — напомнил Локи, прищурившись. Этот «выход в свет» обговаривали еще почти месяц назад, Поттеры подстроили под него свой выходной (а это дело непростое, особенно если вспомнить должность Поттера-старшего), и в тот раз Уолти был не против, передал эту информацию выше — мистеру Грею — и тот дал добро. — Всегда могут измениться обстоятельства, — пожал плечами Фоули и отвел взгляд. Желание размазать наглеца по стенке стало почти нестерпимым, но Локи не собирался уподобляться Тору в решении подобных вопросов. По крайней мере, снова, но в тот раз ситуация была несколько другой. — Разбирайтесь со своими обстоятельствами сами, — холодно отчеканил он. — Но меня при этом не трогайте. Я согласился на сделку с вами не для того, чтобы целыми днями здесь прозябать. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия, — не менее холодно ответил Уолти. С него как-то разом слетела вся мягкотелость и неуверенность, которую легко было увидеть в мальчишке в обычной жизни. Сейчас это был настоящий воин, готовый до конца сражаться за то, что ему дорого. Тор бы похвалил. И это был отнюдь не аргумент в его пользу. — Может, ты и прав, — легко согласился Локи, продолжая улыбаться. — Вот только согласится ли с твоим мнением начальство, когда узнает, что ты в своих оценках слишком предвзят? Мальчишка разом побледнел и хотел было что-то ответить, но ему помешала влетевшая на кухню Руна. — Мама пришла! — улыбаясь, воскликнула девочка, подбегая к Локи. Для нее это было настоящим событием — в последние дни Гермиону Руна видела довольно редко. Следом за дочерью на кухню заглянула Мышка. Усталая и растрепанная, она пахла сажей — видимо, устала настолько, что была не в состоянии сосредоточиться на аппарации, и потому прошла камином. Рабочую мантию она оставила в гостиной, и сейчас на Гермионе было только черное офисное платье-карандаш до колен. Локи невольно сжал руки в кулаки — от него не укрылся жадный, оценивающий взгляд Фоули, брошенный в сторону Мышки. Парень, правда, осознав, что за ним наблюдают, стыдливо потупил глаза. — Добрый вечер, — кивнула она обоим, с улыбкой подхватив на руки снова подбежавшую к ней Руну. — Не ожидала тебя здесь увидеть, Уолти. Как твои дела? — Все нормально, — скромно улыбнулся он. — Так, заходил по делам, хотел узнать, как продвигается отчет. Как будто нельзя было просто позвонить. Смертные для этих целей придумали замечательный агрегат — телефон. Зря, что ли, маги его приспосабливали для своих нужд? Впрочем, выражать свое недовольство вербально Локи не стал. Он подошел к Мышке, вставшей у плиты и начавшей колдовать над кофе, и забрал у нее Руну. — Мама устала, — сказал он дочери. — Иди, досмотри свои мультики, мы скоро подойдем. Девочка насупилась, но перечить отцу не стала. — Спасибо, — Гермиона смогла вздохнуть свободнее. Наверняка совесть не позволяла ей отправить восвояси дочь, и без того обделенную материнским вниманием. Приобняв Мышку за плечи, Локи поцеловал ее в висок, намеренно задержавшись в такой позе дольше, чем то было необходимо. — Я помогу, — произнес он как можно мягче, крепче прижав девушку к себе. — Присядь, ты наверняка набегалась за сегодня. Гермиона через плечо бросила на Локи задумчивый, мало что выражающий взгляд, выдохнула и только после позволила себе робкую благодарную улыбку. Прежде чем отпустить Мышку к столу, он задержал ее в своих объятиях, заглянув в глаза долгим, многообещающим взглядом, и медленно, смакуя момент, поднес ее ладонь к своему лицу и поцеловал запястье. Кожа Гермионы покрылась мурашками, она сглотнула, не смея отвести взгляд. Звон ударившегося об стол бокала вывел ее из транса, заставив вздрогнуть — она будто забыла, что кроме них в комнате есть еще кто-то. — Что ж, думаю, мне пора, — наигранно воодушевленно произнес Фоули, поднимаясь. Его губы были растянуты в улыбке, но в глубине глаз плескалась ярость, смешанная с отчаянием. Игра на нервах, особенно на нервах этого глупого смертного, всегда стоила свеч. — Спасибо за ужин, — продолжил мальчишка. — Гермиона, передай своей маме, что все было очень вкусно. Она кивнула, очевидно, стараясь скрыть смущение. Мышка всегда чувствовала себя неуверенно, когда их отношения выставлялись напоказ таким вот образом. Собственно, Локи не так уж часто позволял себе подобные вольности, только если надо было сыграть на публику. Фоули собирался уже уходить, когда Локи, насмешливо улыбнувшись, поинтересовался у него: — Так что насчет завтрашнего дня? Что там не так с обстоятельствами? Мальчишка замер в проходе, и его ссутулившаяся спина выражала крайнюю степень напряженности. — Что-то случилось, Уолти? — нахмурилась Гермиона, когда воцарившаяся в комнате пауза стала казаться неловкой. — Руководство считает нецелесообразным давать Локи столько воли, — пояснил Фоули, собравшись с мыслями. — Они опасаются, что может случиться что-то непоправимое. Я убедил их не рубить с плеча и подождать с крайними мерами — до первого замечания, но…. Я предложил Локи не высовываться какое-то время, только ему эта идея, похоже, не слишком пришлась по душе. Локи готов был чертыхнуться вслух. Пытаясь утопить мальчишку, он сам оказался повернут не самой своей лицеприятной стороной. — И я согласна с Локи, — в голосе Мышки зазвучала сталь. Даже плечи ее расправились, а во взгляде зажглось опасное пламя. Именно такой она была для своих коллег из Министерства — жесткой, волевой, эдакой «железной леди». Дома все обычно выглядело несколько иначе. — Мы изначально договаривались на один свободный день в месяц под мою ответственность, я ради этого даже разрешила Отделу наблюдать за развитием нашей дочери. И я не позволю им безо всякой причины идти на попятную. То, что Мышка не причисляла Фоули к враждебным «им», резало слух и портило настроение. На месте Гермионы он бы не стал так слепо доверять этому мальчишке. Лицо Уолти стало бледным и больше напоминало фарфоровую маску, тем не менее он как можно более беззаботно пожал плечами: — Это ваше решение. Лично я доверяю тебе и твоим суждениям, — заверил он. — Удачного вам выхода. Махнув на прощание рукой, Фоули скрылся в дверном проеме. Повернувшись к Локи лицом, Гермиона уткнулась носом ему в грудь, но он отстранился, придержав ее за плечи. — Что не так? — Мышка недовольно поджала губы, с прищуром изучая его лицо. Да все не так! В этом суртуровом затхлом мирке все не так! Из-за натянутых, как струна, нервов, излишние прикосновения девчонки порой злили без всякого повода. Но говорить об этом он не собирался. Улыбнувшись по мере сил, Локи слегка подтолкнул Гермиону к столу. — Все в порядке, — ответил он. — Присядь, отдохни. Выудив из потайного кармашка палочку, Локи положил Мышке еды и приготовил кофе, при помощи магии это не заняло у него и двух минут, зато Гермиона заметно ослабила бдительность и вновь благодарно улыбнулась. — Ужинай, мы будем ждать тебя в гостиной, — проговорил он и пошел проведать дочь. Руна, наплевав на мультфильм, собирала башенку из разноцветных деревянных кубиков. Та была в высоту уже больше девочки и при этом опасно накренилась, но продолжала стоять, и Локи предположил, что малышка опять колдует. Правда, это практически все, на что была способна Руна, но и это впечатляло. Местные маги обретали свои силы к пяти-семи годам, Руна же обладала слабыми зачатками волшебства практически с рождения, исподволь используя его в повседневной жизни. Не став отвлекать девочку от ее занятия, Локи сел на диван и погрузился в размышления. То, что творил Фоули, он считал стопроцентно его личной инициативой, но было ли это так на самом деле? Быть может, он не солгал, рассказав о недовольстве в руководстве Отдела? В таком случае вставал вопрос: за что его так невзлюбил Грей? Изначально между ними не было какого-либо недопонимания или агрессии, Джонатан Грей являлся человеком дела, способным отбросить личное мнение и досужие домыслы. Все эти годы у начальника не было никакого недовольства или нареканий в отношении Локи. Что могло не понравиться невыразимцу сейчас? Месяц назад желание Локи проветриться и встретиться с друзьями жены не вызывало вопросов, но, видимо, за последний месяц ситуация изменилась… Это если, конечно, верить Уолтеру Фоули, а Локи не доверял мальчишке от слова «совсем». Но все же сбрасывать со счетов его слова не стоило. Вряд ли он стал бы так откровенно врать Мышке — что-то из его слов она могла проверить. В гостиную зашла Гермиона, уже успевшая переодеться в домашний костюм — теплый светло-бежевый шерстяной пуловер и темно-коричневые вельветовые брюки. — Мама, помоги, пожалуйста! — позвала ее Руна, и две кудрявые макушки, одна черная и одна каштановая, склонились над грудой кубиков. Пока Мышка учила дочку складывать из букв, нарисованных на кубиках, простые слова, Локи решил пощелкать по каналам, но ни на одном не было ничего интересного, а наткнувшись на новостной ролик о том, как Тор с Мстителями посещают какую-то детскую онкологическую больницу, он, скривившись, и вовсе выключил телевизор. Время неумолимо приближалось к девяти, и Гермиона собралась укладывать Руну спать. Умывшись и переодевшись ко сну, малышка, тем не менее, встала в позу. — Сказку, — потребовала она, сурово нахмурив лоб. — Я почитаю тебе сказку, — легко согласилась Мышка, но Руна притопнула ногой: — Нет, папа расскажет! Локи лишь выжидательно, с сарказмом повел бровью. — Папочка, ну пожалуйста! — осознав, что ее подход не принес должных результатов, она сменила тактику. — Почитай мне сказку! Я же тебя так люблю… Она повисла на его ноге, сжав ее в объятиях, и Локи сдался: — Манипуляторша, — выдохнул он, подхватив дочь на руки. — Интересно, в кого бы это?.. — протянула Мышка, усмехнувшись. — Понятия не имею, — пожал плечами Локи и понес Руну в ее комнату. — И какую же сказку ты хочешь услышать? — вздохнул он, уложив малышку в постель и укрыв одеялом. — О принце. — Хорошо, — присев на стул рядом с кроватью, Локи начал свой рассказ: — В одной далекой прекрасной стране жил-был принц — великий, могущественный маг. Был он умен и хитер и мог бы в будущем стать прекрасным королем, но был у него старший брат — сильный и могучий воин, хоть и умом недалек… Рассказывая Руне о своих юношеских похождениях, Локи вновь окунался в яркие воспоминания о тех беззаботных годах, что он провел в Асгарде и даже не задумывался о том, что неродной для своей семьи. Жизнь, а особенно первая пара сотен лет, была радостной и по-настоящему волшебной. Но все эти воспоминания сейчас были омрачены… Ложь, все ложь. Все, кто когда-то ценил Локи и восхвалял его умения, бросили его. Отец и думать забыл о нерадивом приемыше, мать едва находила время на свои визиты, брата больше интересовали подвиги и прелести его смертной зазнобы… Дочь и Мышка — вот и все, что осталось у него… Но от этого было не легче. На третьем рассказе Руна сладко засопела, уткнувшись носом Локи в бок. Аккуратно, чтобы не потревожить малышку, он поднялся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Мышка нашлась в кабинете, зарывшаяся носом в какие-то бумаги. Локи знал о проблемах, снедавших девушку, лишь опосредованно и, в принципе, не особо хотел вникать. Зачем, если он по факту не мог ничем ей помочь, а его советы Гермиона отвергала как слишком жестокие и неприемлемые. — Кто-то, помнится, хотел отдохнуть от работы… — усмехнулся Локи, остановившись в проходе и прислонившись плечом к дверному косяку. Вздрогнув, Мышка чертыхнулась. — Ты прекратишь незаметно подкрадываться? — спросила она резко, поправив пряди, выбившиеся из неаккуратного пучка. — А ты прекратишь зарываться в бумаги хоть иногда? Между прочим, твой супруг также жаждет твоего внимания. Локи требовалось срочно сбросить сводившее его с ума напряжение, и доступный способ был только один. Хотя можно было бы спуститься в подвал и погонять Гермиону по тренировочному залу — это помогло бы выпустить пар им обоим. — Ну, простите, мой принц, что пытаюсь спасти последние крохи собственных достижений… — бросила она резче, чем следовало бы. Локи недовольно прищурился, и Мышка тут же изменилась в лице. — Прости, просто я очень устала… — Я понимаю, — кивнул он, хотя внутри все снова покрылось льдом холодной ярости. — Может, нам обоим стоит немного развеяться. Как насчет небольшой тренировки? Она смерила его взглядом, полным сомнения. Ее несложно было понять — Гермиона едва пришла с работы, на которой пропадала сутками, наверняка ей хотелось просто лечь и поспать, но Локи знал, что вся эта усталость — в большей степени отголоски нервного напряжения, что не отпускало Мышку ни на секунду. Ей надо было просто сменить сферу деятельности, переключиться на что-то другое. Хотя бы ненадолго. Раньше именно так Локи, зарывшегося в библиотеке дворца, вытаскивали на тренировки. И такая тактика на самом деле помогала. — Ладно, уговорил, — обреченно выдохнула Мышка, захлопывая папку с документами и отправляя их в свою стоявшую рядом безразмерную сумочку. Наспех переодевшись в спортивные костюмы, Локи и Гермиона спустились в подвал. Здесь, в дальнем закутке по соседству с лабораторией, разместился небольшой спортивный зал: несколько простых магловских тренажеров (в том числе беговая дорожка); длинная темно-зеленая боксерская груша с приклеенной на ней живой фотографией Тревора Пратчета (которая при желании сменялась изображением Тора или даже наглеца-Фоули); стойка с оружием — мечом, двумя телескопическими деревянными шестами, дюжиной метательных ножей и даже луком со стрелами; прямо посередине закутка была небольшая площадка, ярко выделенная начерченным прямо на полу квадратом три на три ярда. До того, как Мышка сбежала от Локи на работу, они почти каждый день пропадали здесь, пока Руна спала. Более-менее восстановившись после ранения, он захотел вернуть подобие своей прежней формы, да и Гермионе следовало подтянуть гибкость и ловкость. За больше чем полтора года тренировок она достигла определенных результатов — не Сиф, конечно, но постоять за себя без всякой магии могла. После пятиминутной легкой разминки Локи снял с крепления оба шеста, бросил один из них Мышке и, не дожидаясь, пока она сориентируется, атаковал. Она едва не пропустила удар, но вовремя закрылась, уйдя в защиту. Вот что значит — несколько месяцев не появляться в тренировочном зале. Уже забыла о его самых безотказных приемчиках. Впрочем, следующие несколько ударов Гермиона вполне успешно парировала, правда, Локи сам особо не напрягался, пробуя разные комбинации ударов. Он вальсировал вокруг Мышки под мерный стук ударов и ее тяжелое дыхание, все же длительный перерыв плохо сказался на ее выносливости. Подсечка — и Гермиона лежит на полу, зачарованному становиться мягким матрасом, чтобы не расшибиться ненароком. — Один — ноль, — усмехнулся Локи, приставив к горлу Мышки конец палки. Убрав оружие, Локи протянул ей руку, но девушка отмахнулась от нее, просверлив его хмурым, недовольным взглядом. Новый раунд начала Гермиона, сделав пробную атаку, но после неудачного удара ей пришлось практически сразу уйти в защиту. Последний выпад она пропустила, из-за чего поплатилась проехавшимся по ребру шестом, следующий удар пришелся бы охнувшей Мышке прямо в челюсть, благо Локи успел вовремя остановиться. Минута передышки — и третий раунд. Они тренировались уже больше получаса и оба были слегка вымотаны (в случае Гермионы — не слегка). Хлесткий удар пришелся ей прямо по пятой точке, она ойкнула, и Локи обогнул Мышку со спины и прижал ее к своей груди шестом, не давая отстраниться. — Все, сдаюсь, — обмякла Гермиона, отдышавшись. — Ты меня загонял… — Еще нет, — усмехнулся Локи ей в кудрявую макушку, вдыхая неповторимый аромат полевых трав. Он по-прежнему чувствовал, как пахнет ее магия, или, может, это был естественный запах самой Мышки?.. Настроение, весь день плескавшееся у самого плинтуса, поднялось на уровень колен. Даже прикосновения совершенно не раздражали. — Локи, — выдохнула Гермиона, облизнув губы. — Нам надо в душ… — Вместе? — Локи насмешливо изогнул бровь, правда, она вряд ли могла это видеть. Мышка попыталась вырваться из его неослабевающей хватки, но все ее старания оказались тщетны. Правда, когда она негромко охнула, Локи пришлось-таки ее отпустить. Приподняв футболку Гермионы, он увидел приличных размеров гематому, наливающуюся на ее боку синим цветом. — Прости, — повинился Локи довольно искренне. Он подошел к аптечке первой помощи, стоявшей немного в стороне, ближе к выходу, и принес оттуда специальную мазь. — Ничего, — улыбнулась Мышка, протянув ему руку: — Давай, я сама… Но Локи отдернул баночку с мазью, говоря тем самым, что хочет помочь. Пусть радуется, пока не передумал. Окунув пальцы в прохладную мазь, Локи стал аккуратно наносить ее на кожу. — Не дергайся, — шикнул он, когда Гермиона вздрогнула от болезненного прикосновения. Она затихла почти на все то время, что Локи обрабатывал синяк, но почти в самом конце не выдержала: — Так что произошло сегодня между тобой и Уолти? Локи невольно ткнул ее в бок сильнее, чем нужно, и Мышка скривилась от боли. Настроение как-то резко упало обратно… Вот надо было ей вспомнить об этом… назойливом воробье! — Ничего, что могло бы тебя заинтересовать, — процедил Локи недовольно. И неожиданно для самого себя продолжил: — Но иногда я задумываюсь, а не попросить ли поменять куратора… Пока он заканчивал наносить мазь, в комнате воцарилось гнетущее молчание — Гермиона, стиснув зубы, терпела процедуру, даже, кажется, не дыша. — Не самая удачная мысль, — выдохнула она, когда Локи закончил. В ответ он лишь удивленно изогнул бровь. — Неизвестно, что за человек придет вместо него, — пояснила Мышка. — Пусть у вас с Уолти сложились довольно непростые отношения, он, тем не менее, прикрывает нас, когда это нужно. Не удивлюсь, если он в курсе того, что ты можешь использовать магию, но при этом никуда не доложил об этом. Он хороший друг. — Может, больше, чем просто друг? — бросил Локи, прищурившись. Его задел сам факт того, что она выгораживала мальчишку. То есть заведомо была на противоположной стороне. — Не говори глупостей, — отмахнулась Гермиона, одернув полы футболки и двинувшись к лестнице. У самой первой ступеньки она обернулась и бросила на Локи ехидный взгляд. — Или ты ревнуешь? — Мне что, больше нечего делать? — скептически протянул он, сделав несколько шагов следом за ней. — Видимо, да, раз ты на людей бросаешься просто так, — пожала Мышка плечами. Холодная ярость вместе с кровью забурлила по венам. — Просто так? Просто так?! — прошипел он и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние. Гермиона невольно попыталась отгородиться от него, выставив вперед ладони, но Локи перехватил ее руки за запястья. — Знаешь, мне не слишком нравится, — прошептал он в самые ее губы, — когда кто-то зарится на то, что принадлежит мне. А ты моя — и только! Поняла? Мышка сглотнула, и в глубине ее глаз зажглось опасение — не то наигранное подобие, что она изображала вчера во время их игры, а настоящий животный инстинкт самосохранения. — Отпусти меня, мне больно, — отчеканила она, справившись с собой. Ее взгляд, ее тон слегка отрезвили Локи, и он разжал пальцы, но только затем, чтобы впиться в губы Гермионы болезненным, хищным поцелуем. Она уперлась ладонями ему в грудь, силясь оттолкнуть, но он притянул ее к себе за затылок, не дав отстраниться. Чуть прикусив ее за нижнюю губу, Локи запутал пальцы в ее волосах и оттянул их назад, заставив Мышку запрокинуть голову еще сильнее. Проведя языком по гладкой, солоноватой коже шеи, он добрался до аккуратного ушка и обхватил губами мочку. — Прекрати, — процедила Гермиона, стараясь придать голосу твердости, но выходило у нее не слишком-то убедительно. Что бы она ни говорила, как бы ни сопротивлялась, он знал, что Мышке нравится его властность и жесткость. Учащенный пульс и заалевшие щеки с лихвой выдавали ее к этому отношение. Проигнорировав ее просьбу, Локи припал губами к венке на шее, оставляя темно-бордовый засос. Свободной рукой он проник под ее футболку, приспустил бюстгальтер и зажал меж пальцами сосок, заставив Гермиону охнуть. Ее сопротивление с каждой секундой становилось все слабее, и, в конце концов, она просто обессиленно опустила руки, отдав себя в его полную власть. Он мог бы поиздеваться над ней, спросив, прекратить ли ему, — обычно ему нравилось, когда Мышка признавалась в своих постыдных желаниях. Но конкретно сейчас у него не было никакого желания развлекаться. В этот раз им руководствовала мало обузданная, животная ярость — то качество, которое Локи обычно приписывал своей ётунской ипостаси. Его едва хватало на то, чтобы сдерживать ее и не натворить глупостей. Гермиона, будто почувствовав это, позволила ему оттеснить себя обратно к скамье и сама притянула Локи к себе для поцелуя. Стянув с нее тонкие черные спортивные бриджи прямо вместе с трусами, он перевернул Мышку к себе спиной и заставил наклониться, оперевшись руками о скамью. Недолго думая, он практически сразу вошел в ее жаркое, влажное лоно. Издав протяжный стон, Гермиона подалась навстречу, помогая Локи проникнуть еще глубже. Их обоих не хватило надолго, уже через пять минут он излился в нее, почувствовав, как сама она кончила, еще сильнее сжимая его в себе. Едва придя в себя, Мышка поправила штаны и, не оборачиваясь, скрылась на лестнице. Вздохнув, Локи последовал за ней. Никаких сил — ни душевных, ни физических — не осталось. Одна пустота, что противно тянула в груди, засасывая в себя все возникающие эмоции. Она была и раньше, но сейчас казалась совсем нестерпимой. Несмотря ни на что, оставшийся вечер все было как будто бы нормально — Гермиона не выказывала никаких признаков обиды и даже пару раз улыбнулась Локи вполне натурально, и он позволил себе отринуть лишние мысли. Следующий день предвещал долгожданную свободу. Возможно, думал Локи, завтра жизнь начнет казаться хоть чуточку лучше. Хотя, надежды почему-то было мало.
21 марта 2015 года, Лондон Гермиона потянулась, окончательно вырываясь из сковавшего ее липкого сна, полного туманных, тревожных видений. Вчера она ложилась не в самом позитивном расположении духа, и не было ничего удивительного в том, что ночью сны ее были беспокойными и безрадостными. Воспоминания о вчерашнем тяжким грузом ложились на душу, и без того придавленную проблемами сверх всякой меры. Хватало ей трудностей на работе, так на тебе! Развлекайся и дома. Не сказать, что поведение Локи оказалось совсем уж неожиданным… Что-то назревало уже давно. Будто тучи, сгрудившиеся у горизонта и грозившие скрыть серостью и мрачностью мирное, безоблачное небо. Это было во взглядах, в легком, едва заметном изломе губ в те моменты, когда Гермиона изо всех сил старалась донести до Локи свою точку зрения. Объяснить ему все то, что он считал глупым и неправильным, не стоящим его драгоценного внимания. Почти невозможно за два года изменить человека, привыкавшего к определенным действиям и реакциям в течение тысячи лет. Локи часто пугал своей непримиримостью, саркастичной жесткостью и высокомерным пренебрежением. С ним в принципе было сложно с самого начала. Привыкшая к своему неприкасаемому авторитету даже в кругу друзей, Гермиона не могла свыкнуться с тем, что собственный супруг не стесняется высмеивать ее и потешаться над ней, порой в довольно грубой и обидной форме. Или, по крайней мере, от его слов было намного обиднее, чем от подколок той же Джинни. Не суть. Чего только стоили одни тренировки в магии. Предметы рядом с Гермионой или даже в ее руках могли в любой момент сломаться, переместиться или даже трансформироваться во что-нибудь немыслимое. В какой-то момент она ощутила стойкое чувство дежавю, представив себя в Хогвартсе на пятом курсе, когда близнецы Уизли распространяли свои товары среди студентов, а она, староста и заучка, единственная со всего факультета пыталась хоть как-то притормозить их незаконную деятельность, сводящую всех с ума. Тем не менее радовало, что, в отличие от близнецов, Локи знал границы и старался их не пересекать. До вчерашнего дня. Гермиона, потерла ладонями лицо и нехотя выбралась из кровати. На соседней половине было пусто — этот день начался для Грейнджер позже обычного, и Локи, скорее всего, уже был где-то внизу, с Руной. Наспех умывшись и приведя себя в порядок, Гермиона, все же задержалась в ванной, переводя дух. На губах и во рту было горько, и она знала, что никакая чистка зубов, никакой прием пищи эту горечь не снимет. Это шло изнутри, из сердца, тяжелыми перестуками сотрясавшего грудь. Не оставалось сомнений, что, когда она спустится вниз, Локи продолжит вести себя как ни в чем не бывало. Так происходило каждый раз, как он позволял себе что-то из ряда вон. Впрочем, Гермиона не знала, чего хотела от него. Извинений? Ползания на коленях? Мордред, нет! Несмотря ни на что, Гермиона ощущала странное, иррациональное чувство вины перед ним — она вела активную, свободную жизнь, дышала полной грудью, пока сам Локи медленно сходил с ума, запертый в четырех стенах. И вряд ли редкие, раз в месяц, «выгулы» могли спасти положение. Можно было бы попросить о большем, но это и так был самый лояльный, самый мягкий вариант, на котором они смогли сойтись с Щ.И.Т.ом и Отделом Тайн. Посмотрев на свое искаженное переживаниями лицо через зеркало, Гермиона несколько раз глубоко вздохнула и постаралась расслабиться. «Я ведь люблю его», — напомнила она себе. Самое обидное, что это было правдой. За эти два года ее чувства только окрепли, вросли под кожу, въелись в самое нутро без всякой надежды на освобождение. Локи, если хотел, мог быть милым, заботливым и даже нежным, и такие его проявления еще больше привязывали Гермиону к нему. Она сама часто спрашивала себя, откуда взялось это чувство, что питало его, придавало ему сил — и не могла найти ответа. «Любовь вопреки» — так говорят об этом поэты, но они, похоже, не улавливали даже сути. Это было то чувство, когда с человеком тяжело, но без него — еще хуже. «Это просто временные трудности», — убеждала себя Гермиона. В конце концов, она обещала самой себе с будущей недели начать больше времени проводить дома — ради них всех, ради семьи. Семья. Растянув губы в почти естественной улыбке, Гермиона последний раз глубоко вздохнула и вышла из своего убежища. Пора было спускаться вниз — следовало позавтракать, к тому же сегодня у них была целая уйма дел. Локи и Руна нашлись в гостиной. Они, заговорщицки склонив друг к другу темноволосые макушки, катали по рельсам зачарованный паровозик. Это довольно милое зрелище вернуло ее к мыслям о семье и размышлениям о собственном браке. Даже два года спустя все это казалось каким-то нереальным, и Гермиона до сих пор до конца не верила в произошедшее. С того злополучного Рождества, когда тема свадьбы была поднята первый раз, родители не переставали наседать на Гермиону с этим вопросом, но девушка отбрыкивалась как могла. Если в случае с Роном она не хотела обременять себя лишними в то время обязательствами, то сейчас ей не хотелось вешать это бремя на Локи. Он и без того был связан по рукам и ногам надзором Отдела Тайн и жил под их колпаком, и вешать на него еще больше проблем… Да и если уж и выходить замуж, то за человека, который этого хочет и на самом деле готов на такой серьезный шаг, их же с Локи отношения были слишком сложными для этого «судьбоносного» решения. Гермиона избегала этой темы как могла и еще больше усилий она прилагала, чтобы Локи больше не услышал ни о чем подобном. Ей хватило его недовольного, шокированного и даже немного оскорбленного выражения лица за праздничным столом, чтобы все понять. Вот только все разрешилось само и достаточно странным образом. Это произошло в двадцатых числах февраля две тысячи тринадцатого года. К Гермионе на чай заглянула Джинни Поттер, и они сплетничали в гостиной, пока Локи работал в кабинете. — А как вы отметили годовщину? — поинтересовалась вдруг подруга, закончив распинаться о том, что Гарри отказался дарить ей подарок да День святого Валентина, аргументируя это тем, что «Я не влюблен в тебя, я тебя люблю». — Годовщину? — не поняла Гермиона, нахмурившись. — Ну, годовщину знакомства, — пояснила Джинни, закатив глаза. — Неужели вы про это забыли? Грейнджер смерила подругу удивленным и даже слегка шокированным взглядом. — Джинн, как ты можешь спрашивать о подобном, если знаешь всю историю? О каком праздновании вообще может идти речь? В ответ Джинни лишь картинно вздохнула. — Только не говори, что вы не рады сложившейся ситуации… Вы вместе, вы друг другу небезразличны, у вас есть дочь, что вам еще надо? Радуйтесь! Устройте себе праздник! Удивляло то, насколько у Джинни порой все было бесхитростно и просто. Ей легко было судить — не ее дом превратился в тюремную камеру для сосланного принца древней инопланетной цивилизации, не ей приходилось жить с ним и растить дочь… В своем отношении к происходящему Гермиона не сомневалась: как бы ей ни было стыдно, она не могла не признать, что была рада присутствию Локи в их жизни. Вот только отношения с ним были похожи на дикие танцы над пропастью. Неверный шаг — и ты провалишься в самые темные и ужасные глубины Ада… — И вообще, твои родители правы, Гермиона, — выдала миссис Поттер, прервав поток не самых радужных мыслей Гермионы. — Вам нужно пожениться. Тебе по статусу не положено сожительствовать с каким-то непонятным мужчиной и растить ребенка вне брака. Как бы ни хотелось Гермионе возразить, она понимала, что подруга, в принципе, права. Это началось еще до того, как она вернулась из Асгарда. Пока Гермионы не было, ее имя вовсю полоскали журналисты и все магическое общество Британии. Кто отец ребенка? Из-за чего разгорелся скандал с Оливией Бруствер? Куда после лечения в Мунго пропала национальная героиня? Жива ли она вообще? Предположений было множество, слухи росли и плодились, как снежный ком, угрожая похоронить под собой выстраиваемый Гермионой имидж. Когда национальная героиня вернулась, слухов меньше не стало. Напротив, их стало еще больше. Поскольку ни Локи, ни ребенка никто не видел (кроме работников Мунго), самой рабочей версией оставалось то, что Гермиона забеременела от Кингсли, долго пыталась это скрыть, а когда правда всплыла на приеме, Первая леди напала на соперницу и вызвала у той преждевременные роды. Ребенок при этом не выжил. Гермиона осознавала, что ее версии событий мало кто поверит. Впрочем, ей самой было глубоко безразлично мнение общественности по поводу ее личной жизни. С другой стороны, Гермиона Грейнджер была не последней личностью в Магической Британии, она имела определенный вес в обществе, более того, все это время она не собиралась останавливаться на достигнутой должности, а это накладывало определенный отпечаток… Да, она могла доказать, что не спала с Кингсли, — стоило просто представить Руну общественности, но тогда вставал вопрос об отцовстве. Так же легко показать всем Локи, не нарвавшись на конфликт с Отделом Тайн, не получилось бы в любом случае, да и что им показывать? Одно дело, когда Гермиона просто жила с Роном, не особо афишируя на публике сам факт отношений, другое — Локи. Опять же, Джинни права, ей было не по статусу растить дочь, не состоя при этом в браке с мужчиной. Но Гермиона не желала давить на Локи с браком, она стеснялась даже заикнуться об этом. Удивительно, но бойкая и храбрая героиня войны робела перед собственным любовником и не могла выйти с ним на диалог. — Достаточно того, что сплетни о тебе и Кинге до сих пор не утихают, — продолжила тем временем Джинни, подтверждая мысли Гермионы. — Быть может, тебе стоит дать интервью, показать всем Руну? Еще бы и Локи предъявить, но… — Отдел не позволит. — Еще бы «не позволит», — пробубнила Джинни и продолжила уже нормальным голосом: — И вообще, я не понимаю, зачем тогда позволять оставаться здесь, с тобой? Или у вас все серьезно и тогда вы женитесь и предстаете перед всеми как счастливая семья, или пусть Отдел устраивает своего гостя со всевозможным комфортом на своей территории… Гермиона протяжно вздохнула. Она бы ни за что не позволила отобрать у нее Локи. Его отправили на Землю, чтобы он мог быть со своей семьей, а не для того, чтобы менять одни застенки на другие. Только в словах Джинни был определенный резон. Нужно было поговорить с Локи, обсудить ситуацию, но что-то внутри Гермионы противилось необходимости действовать. Она была готова до хрипоты спорить с министром, воевать с чиновниками, да даже появись перед ней Волдеморт — она бы вступила в сражение с ним не моргнув и глазом. Но вот поговорить с Локи по душам — нет уж, увольте. — Поговори с ним, — настаивала Джинни. — Объясни ситуацию. Вдруг он передумал? Поджав губы, Гермиона попыталась придумать хоть какие-то аргументы против слов подруги. — Передумал насчет чего? — делано безразлично поинтересовался объект их обсуждения, застыв в дверном проеме и сложив руки на груди. Отсутствие магии почти никак не сказалось на его аномальной способности быть практически незаметным, когда он того хотел. Сколько Локи стоял здесь? Как много слышал? Оказалось, много. Когда Джинни, вкратце пояснила ему суть проблемы, Локи не выглядел удивленным, он не скривился и не попытался отговориться. Напротив, он усмехнулся, прошел в комнату и опустился на подлокотник дивана со стороны Гермионы. — Почему бы и нет? — бросил Локи слишком уж беззаботно, что означало, что он наверняка что-то скрывал. — Не вижу смысла отказывать, особенно если это нужно для дела. Меньшее, чего она хотела, чтобы Локи делал это ради общественности и прессы. Что-то в такой его смене мнения ей не нравилось, но что именно — Гермиона не могла сказать точно. Договориться с Отделом получилось неожиданно просто, они, казалось, даже восприняли идею с браком если и не с воодушевлением, то со снисходительностью точно. Ради этого Локи не без помощи Щ.И.Т.а подготовили продуманную легенду, сделали серьезные послабления в режиме заключения. Также он был официально представлен общественности как маг-эмигрант из Норвегии и смог посещать вместе с Гермионой различные торжественные мероприятия в Министерстве. Вот только устраивать пышную церемонию, как того требовал случай, они не стали — просто по-тихому зарегистрировались в Министерстве, и ни у кого, в принципе, это не вызвало вопросов. Все знали Гермиону и ее желание скрыть ото всех детали своей личной жизни. Зато она в очередной раз уверилась, что Локи не просто так с легкостью согласился. Когда девушка-регистратор произносила требуемые заклинания, с лица асгардца не сходило проказливо-снисходительное выражение. Им явно двигало не глубокое, светлое чувство. Это какое-то время заставляло Гермиону нервничать. Она упорно ожидала подвоха, пока в итоге ее нервы окончательно не сдали, и девушка обратилась к Фригге. Царица должна была знать своего сына и примерно представлять его мотивы. Выводы, к которым пришла мать Локи, оказались до ужаса тривиальными и совсем не похожими на те безумные предположения, которые строила в своей голове Гермиона. Правда в том, что с точки зрения магии Локи с Гермионой никак не были связаны. Отдел, и сама Грейнджер в частности, рассчитывал создать из этого очередное ярмо, которое они, по их мнению, так легко накинули на шею своему своенравному заключенному. Просто они не учли, что Локи даже брак мерил совершенно другими мерилами, и в его глазах их обоих совершенно ничего не связывало. Стоит сказать, что Гермиона тогда ни с кем не поделилась таким печальным, что уж тут скрывать, событием, и не дала Локи знать, что в курсе его маневра. Было ли это так важно, в конце концов? Она не рассчитывала на этот брак, так что ничего толком и не изменилось, зато для общественности национальная героиня состояла в нормальных, традиционных отношениях, и ее семью можно было назвать эталоном. На публике, конечно. Мордредова публика! Хоть Гермиона и осознавала положительное влияние выходов в свет на эмоциональное состояние Локи, каждое мероприятие было для нее сущей пыткой. Он не стеснялся выказывать своего презрения зажравшимся чинушам в Министерстве, пытавшимся контролировать неизвестно откуда появившегося выскочку, Локи всегда говорил о них как о людях третьего сорта, достойных безжалостных пыток и долгой, мучительной смерти. Но не столько такое поведение Локи пугало Гермиону, сколько то, что медленно, но верно эта его идеология проникала в нее. Потихоньку, по капле, она пропитывалась ей, соглашаясь с супругом сначала в мелочах, а после — и в более серьезных вещах. Подобное пугало — Гермиона всегда казалась себе образцом неподкупности и справедливости. Да, она порой совершала неблаговидные поступки, могла высказаться грубо или жестко, но никогда ее слова или действия не были направлены во вред людям. Даже с тем же Пратчетом, которого Локи всерьез предлагал по-тихому убрать, Гермиона предпочитала бороться честными и законными методами, не несшими в себе угрозы. Из-за всего этого Грейнджер опасалась однажды проснуться самым настоящим чудовищем, для которого чужая жизнь не будет стоить и ломаного кната. Нет, Локи, конечно, тоже проникался идеями Гермионы и ее человеколюбием, но это было настолько легко и почти незаметно, что ей становилось стыдно за себя и свое неумение объяснить, показать и доказать. Или, быть может, это Локи стал менее восприимчив к ее влиянию? Гермиона порой пыталась давить сильнее, но в такие моменты ловила на себе слишком уж прохладный и недовольный взгляд мужа, те самые холодные огоньки, что с самого начала предостерегали ее от необдуманных поступков. Правда, почему-то Гермиона никогда не прислушивалась к доводам разума, продолжая, будто таран, продавливать собственное мнение. Она никак не могла отделаться от всех этих мыслей. Гермиона боялась, искренне и иррационально, что однажды в один далеко не прекрасный день Локи просто отвернется от нее. Выбросит, как ненужную игрушку, и двинется дальше. Словно она для него — лишь костыль, та трость, которую он до сих пор не выпускал из рук. Просто вещь, призванная быть рядом и поддерживать в трудную минуту, вещь, важная, удобная, но чаще всего не очень-то нужная. Гермиона понимала, что по сути деваться Локи все равно некуда, но от этого легче не становилось… И пусть такие вот моменты, как сейчас, с легкостью разбивали мрачный настрой Гермионы, эти мысли, тайные опасения, никогда не исчезали бесследно. Они тенями прятались в дальних закоулках души, застывали в глубине глаз потаенной болью. Но Грейнджер только и оставалось, что молчать. Она знала, что если Локи узнает о ее переживаниях, то скривится и обзовет дурой. Или придумает несколько более нелестных эпитетов. Это так в его стиле. А еще посмотрит, с издевкой и плохо прикрытым пренебрежением, расшатывая тем самым и без того хлипкие бастионы душевного спокойствия Гермионы. Но сейчас это все было неважным. Сейчас Локи, лучезарно и вполне искренне улыбаясь, катал с Руной паровозик, залихватски кружившийся по закольцованным рельсам, тарахтящий и испускающий колечки самого настоящего дыма, изрядно приправленного разноцветными искорками. Только в присутствии Руны Гермиона ощущала, как отпускает сковывающий ее страх. Здесь, рядом с дочерью, Локи никогда не был заносчивым и высокомерным. Он позволял себе быть просто любимым папой, обычным смертным без всяких царских и властных замашек. И вот такие тихие, уютные минуты Грейнджер любила больше всего. И потому, улыбнувшись, Гермиона уверенно шагнула в зал. — О, ты посмотри! — усмехнулся Локи, подняв взгляд. — Руна, посмотри, кто проснулся… — Мама! — воскликнула малышка, разом забыв про свою игрушку. Эта искренняя, честная детская любовь трогала сильнее всего. И Гермионе было искренне жаль, что взрослые не могли настолько открыто показывать собственные чувства — только ребенок мог радоваться встрече после нескольких часов разлуки так, будто прошел как минимум год. — Доброе утро, — поздоровалась Гермиона, подхватывая дочку на руки. Та крепко прижалась к матери, опустив свою голову ей на плечо. — Я очень ждала тебя, мамочка, — пробубнила ей Руна на ухо, отчего сердце предательски защемило. Последние несколько месяцев ей практически не удавалось видеться с малышкой, Гермиона скучала до тяжести в груди, до жгущих глаза слез, но ничего не могла поделать. Она не собиралась позволять Пратчету исподволь разрушать все то, что Гермиона создавала эти годы своим кропотливым трудом. Она бы ни за что не бросила собственного ребенка без весомой на то причины, все же Гермиона — не из тех, что сбегает на работу от трудностей материнства. Более того, ей то и дело напоминали, какова цена ее «хорошего поведения» — благополучие дочери дорогого стоило. И Гермиона терпела, терпела довольно долго, по газетным вырезкам и рассказам друзей наблюдая за тем, как министр отменяет или видоизменяет ее начинания, делая их совсем не тем, что было задумано изначально. Но когда загребущие руки Пратчета дорвались до начальной магической школы — ее самого важного и нужного детища, — она не выдержала. Впрочем, Отдел Тайн, по всей видимости, тоже не устроила мысль министра перенести младшие классы в «более защищенный и безопасный» Хогвартс. Возможно, идея была не так уж и плоха, и многие обыватели явно были готовы ее поддержать на волне истерии после Схождения и сопутствующих ему событий. Но Гермиона знала, к чему все шло. Какой здравомыслящий родитель, особенно магл, отправит свое пятилетнее чадо в закрытый интернат куда-то в горы Шотландии? Значит, довольно скоро вся затея с начальной школой для юных волшебников грозила развалиться из-за отсутствия учеников. Маглорожденные бы не получали необходимых знаний о волшебном мире, снова, как в прошлом веке, оставаясь за бортом Магической Британии, магическое образование полукровок оставалось бы на совести их родителей, а магловские знания были бы доступны только обеспеченным чистокровным семьям. Все это привело бы к заметному падению знаний и умений юных волшебников, что, несомненно, было только на руку аристократии. Осознание, кому же все это было нужно, вызывало в Гермионе неподдельную дрожь ужаса. Чистокровные консерваторы вновь набирали в обществе вес, и это мало нравилось в Министерстве кому-либо, кроме самих консерваторов. Грейнджер прежде и не подозревала, что Пратчет может быть ставленником чистокровных, но со временем она уверилась в этом, хоть у нее и не было доказательств. Тревор Пратчет, как и Пий Тикнесс в свое время, был темной лошадкой, именем, всплывшим с самых низов непонятно за какие заслуги. Он исподволь наводил в обществе старые довоенные порядки под эгидой заботы о подрастающем поколении и защиты магического мира от опасностей извне. Что самое обидное: обыватели, как и всегда, верили. Пратчет снискал уважение среди широких масс и считался очень мудрым и справедливым министром, ему пророчили не один избирательный срок в обозримом будущем… Долго размышлять о работе не хотелось, и так все это крутилось в голове Гермионы практически ежедневно. Прижав дочь к себе покрепче, Гермиона закрыла глаза, пытаясь хотя бы ненадолго отвлечься от проблем и обрести внутреннее равновесие. Они простояли так почти минуту, пока Руна не завозилась в ее объятиях, силясь выпутаться на свободу. — Паровоз сейчас уедет без машиниста, — сказал Локи Руне, тем не менее глядя на Гермиону. Губы его улыбались, но взгляд казался каким-то холодным, остывшим. — То, что ты позавтракала, не значит, что мама тоже не хочет есть. Гермиона опустила дочку на пол, и та стремглав бросилась к паровозу, который без управления заметно снизил скорость и перестал выбрасывать клубы разноцветного дыма. — Скоро нам выходить, — бросил Локи Гермионе вслед, когда она уже была практически в коридоре. — Я помню! — крикнула она через плечо, впрочем, не ощущая никакого душевного подъема. На столе, прикрытая чарами согрева, стояла кружка с кофе. От сердца, вопреки доводам рассудка, отлегло — хотелось верить, что, если бы Локи совсем уж охладел к ней, он не стал проявлять такие вот приятные и даже милые знаки внимания. С другой стороны, на Локи порой «находило» что-то подобное, и Гермиона убеждала себя, что пора бы привыкнуть к таким вот качелям. На скорую руку соорудив себе завтрак, Гермиона перекусила яичницей с беконом, но вот кофе позволила себе посмаковать несколько минут. — Мама! — влетела в комнату Руна, но, услышав выразительное покашливание вошедшего следом отца, замедлилась и сказала уже спокойнее: — Пойдем гулять. — Сейчас пойдем, дорогая, — улыбнулась Гермиона, пригладив дочери выбившуюся из хвостика прядь. — Надо только собраться… Поттеры ожидали их в кафе у Фортескью через час — у пятилетней Лили-Лу был праздник в честь первого магического выброса. Собрались тоже довольно быстро. Гермиона одела Руну в бархатное салатовое платье до колен с кружевным белым воротничком и широким темно-зеленым поясом, завязывающимся на спине в большой, аккуратный бант. Волосы дочери она по мере возможности заплела во французскую косу, но несмотря ни на что несколько черных прядей выбились из прически, обрамляя светлое, округлое лицо. Сама Гермиона нарядилась в бутылочно-зеленый брючный костюм и привычно собрала волосы на затылке в нарочито небрежный пучок. — Вы готовы? — Локи появился на пороге детской, опираясь на подаренную Гермионой трость. Нога давно зажила, но расставаться с аксессуаром он не спешил — и неудивительно, ведь там скрывалась волшебная палочка. К тому же, одетый в строгий костюм, светло-зеленую рубашку и темно-зеленый, почти черный, галстук, с тростью в руке, Локи выглядел очень импозантно. Принц, одним словом, и даже довольно коротко обстриженные локоны не портили вида. Он больше всего напоминал самого себя на том самом злополучном приеме в Министерстве и мог заткнуть за пояс любого британского аристократа. — Готовы, — ответила Гермиона с улыбкой. Втроем они спустились вниз, накинули теплые мантии и схватились за портал в виде длинного, прочного жгута. — Портус, — произнесла Гермиона, и с негромким хлопком пространство вокруг них схлопнулось, утягивая в воронку портала.
Косая аллея встретила их по-весеннему солнечным днем. Им всем, и Поттерам, и семье Гермионы, повезло с погодой — везде было сухо. Не хотелось бродить по слякоти и грязи под привычной холодной лондонской моросью, и, слава Мерлину, им и не пришлось. Гермиона, Локи и Руна очутились в небольшом закутке в самом начале улицы. Гермиона хотела сразу же выскользнуть отсюда, но притормозила, обернувшись на медлившего Локи. Он пару секунд стоял, прикрыв глаза и глубоко вдыхая воздух, будто пытался насытится им вдоволь. «Не им, а магией», — вспомнила Гермиона. Локи когда-то, еще при первых посещениях Аллеи, рассказывал, что здесь он почти что мог чувствовать магическую энергию, наслаждаться ее течением. Здесь этой самой магией, по его словам, был пропитан каждый дюйм. Сама она не была настолько восприимчива. Да, при каждом своем визите сюда Гермиона ощущала некий подъем внутренних сил, но это было практически незаметно. Может, она просто привыкла, или Локи был более чуток. Или, в конце концов, он искренне хотел верить в свои способности, кто знает? Довольно усмехнувшись, Локи открыл глаза и предложил Гермионе локоть. Его усмешка была настолько заразительной, что Грейнджер не могла не усмехнуться в ответ. В груди снова слегка потеплело. Но ненадолго. На выходе из переулка их уже ждали. — Доброго дня, — улыбнулся им Уолти. Гермиона кожей ощутила, как напрягся Локи, но что можно было поделать? Присутствие куратора являлось одним из условий посещения асгардцем общественных мест. Локи это заметно не радовало, он словно совсем забыл об этом печальном для него факте. — И тебе не хворать, воробей, — откликнулся он, не глядя на собеседника. Уолти проводил прошедшего мимо него Локи нечитаемым взглядом и постарался улыбнуться Гермионе. Ей в очередной раз стало его по-настоящему жаль, она, хоть и могла понять своего мужа, считала, что Фоули не заслужил такого к себе отношения. Все-таки он много делал для их семьи, покрывал перед Отделом и отстаивал их с Локи интересы. Его безответные чувства к ней были для Гермионы еще одним поводом для безотчетной жалости. Она много раз, пока Локи не слышал, предлагала Уолтеру отказаться от должности куратора, но тот упорно стоял на своем: если он все бросит, Гермионе и Локи жить будет намного тяжелее. «Все хорошо», — заверял он, но продолжал смотреть на Гермиону глазами побитого щенка. Оттого злость Локи пугала ее, она металась между супругом и другом. Здравый смысл говорил ей быть на стороне Локи, но что делать, если он был не прав? Не став нервировать супруга еще больше, Гермиона лишь стыдливо улыбнулась Уолти и поспешила нагнать Локи. Подхватив его под руку, она ощутила, что Локи напряжен и собран, как пружина, готовая вот-вот распрямиться, и ей это очень не нравилось. Обычно, невзирая даже на присутствие Уолтера Фоули, асгардец заметно расслаблялся, выходя за порог дома. Впрочем, вряд ли кто-то еще мог заметить что-то такое, но вот Гермионе было не по себе… Одна лишь Руна фонтанировала бескрайней радостью и энтузиазмом. Она, крепко держа обоих родителей за руки, едва ли не подпрыгивала, не затыкаясь ни на секунду. Даже Локи, обычно одергивавший дочь, сейчас не спешил делать ей замечание. Впрочем, не сильно-то она и выделялась, напротив, сейчас она больше обычного напоминала простую двухлетнюю девочку… На них почти сразу стали оборачиваться частые прохожие, народу было очень много, будто их кто-то предупредил о прибытии национальной героини. Хотя, если Гарри и Джинни были где-нибудь здесь последние минут двадцать-тридцать, слухи уже могли разнестись. Гермиона скрыла лицо за привычной невозмутимой маской, точно за броней, и расправила плечи, будто готовясь с головой окунуться в ледяную воду. Локи, напротив, наконец-то расслабился и расплылся в ядовитой, насмешливой улыбке — ему льстило всеобщее внимание, он наверняка ощущал себя царем, вышедшим к народу. Правда, расслабился он явно не до конца — в глубине его глаз по-прежнему ворочалось что-то мрачное, темное и жестокое. То, что Гермиона видела во взгляде Локи вчера, и ей это ну совсем не нравилось. Впрочем, виду она старалась не подавать. Наверняка со стороны они казались идеальной семьей, вышедшей на обычный субботний променад — милая, улыбчивая дочурка, красавец-отец и строгая, степенная мать. И все несказанно счастливы. «Было бы в реальности все так просто», — вздохнула про себя Гермиона, но быстро подавила эту мысль, улыбнувшись скосившемуся на нее Локи. Он также продолжал усмехаться, похоже, снова совершенно забыв про последний свой раздражитель — Уолти, — который неторопливо шел вслед за ними, благоразумно делая вид, что его здесь нет. Сначала сделали небольшой крюк по Аллее — Гермиона понимала, что Локи надо надышаться, слегка прийти в себя после месяцев заточения в ее доме, и они с Уолтером были готовы дать ему такую возможность. У них было, по крайней мере, минут двадцать до встречи с Поттерами — слишком мало, чтобы пройтись по магазинам за всем тем, что требовалось Локи, но слишком много чтобы сразу идти на место встречи. Только так сразу дойти до кафе-мороженого оказалось не так просто: если Локи и Гермиона задержались у витрины букинистической лавки всего на пару минут, то отойти от витрины магазина зачарованных игрушек удалось лишь через десять. — У тебя и так много игрушек, — заметил Локи строго. — Я женщина, и у меня должен быть большой выбор, — ответила Руна, гордо вздернув нос. Гермиона не знала, то ли краснеть, то ли смеяться. Одно она решила точно: больше она не будет просить Джинни Поттер посидеть с дочерью. Ощущалось ее влияние. — Кажется, эту женщину ждет дома суровое наказание, — нахмурился Локи, хотя он, как и Гермиона, с трудом сдерживали улыбку. — Нет, — нахмурилась Руна с определенным вызовом. Разве что ногой не топнула. — Нет, ты меня не накажешь! — Почему это? — Локи поджал губы, тень улыбки пропала с его лица. Дочка, видимо, поняв сменившуюся ноту, виновато потупила взгляд и тут же обхватила отца за ногу. — Потому что ты меня любишь, — улыбнулась она, преданно заглядывая Локи в глаза. — Это не аргумент, — отметил он тем же тоном, но без недовольства, с прежней смешинкой. Наблюдая за ними, Гермиона ощущала всплеск въедливой, липкой ревности. Пусть Руна скучала по маме и не скрывала своих чувств к ней, отца она все-таки любила больше. В такие вот моменты Гермиона казалась себе ненужной, лишней, брошенной и преданной. Но это было слишком иррациональное чувство, чтобы воспринимать его всерьез. — Идемте скорее, — улыбнулась она. — Нас уже ждут. Подхватив Руну на руки и посадив ее на сгиб локтя, Локи предложил второй Гермионе, и, когда она обхватила его за локоть, они все вместе двинулись дальше. У кафе Флориана Фортескью собралась небольшая толпа. Зеваки, почти не стесняясь, толпились рядом, заглядывали в окна и о чем-то очень громко переговаривались. Ясно, Гарри уже здесь. — Вот они! — раздалось из толпы, и в их сторону повернулись десятки глаз, и если Гермиона только сильнее нахмурилась, то Локи, напротив, расправил плечи и усмехнулся. — Никаких лишних разговоров с общественностью и прессой, — заметил напомнивший о себе Уолти, поравнявшись с ними. Усмешка Локи превратилась в гримасу злости и отвращения, и все четверо под предводительством Фоули стали прокладывать себе путь внутрь кафе. Чтобы избежать подобного бедлама внутри заведения, Гарри зарезервировал все кафе, благо средства позволяли. Так что внутри должно было быть довольно тихо. — Гермиона! — радостно воскликнул Поттер, когда Гермиона и Локи смогли протиснуться сквозь толпу и проскользнули за стеклянные двери, тут же отрезавшие гомон и шум улицы. На место их пришла задорная, веселая детская песенка, лившаяся прямо из-под потолка. — Привет, Гарри, — улыбнулась Гермиона в ответ, обняв друга. — Лукас, — менее тепло улыбнулся Гарри, переведя взгляд на Локи, но все-таки без враждебности и неприятия. Все это время между мужчинами сохранялся стойкий нейтралитет. Гарри, доверяя выбору Гермионы, не лез в ее отношения с Локи, тот же, в свою очередь, воздерживался от язвительных комментариев в его сторону. Правда, совсем уж хамских перепалок с Джинни это не отменяло, но это была отдельная тема. — Рад вас видеть, — искренне улыбнулся Гарри и сразу же склонился над Руной. — А это что за юная прекрасная принцесса? — Дядя Гарри, — она сделала немного неловкий книксен, а затем, не сдержавшись, бросилась к нему в объятия. — А где Ли-Лу? — Там, с другими ребятами… — кивнул Гарри куда-то вглубь кафе. — Я отведу, — вдруг вызвался Уолти, вынырнувший из-за спин Локи и Гермионы. — О, здравствуй, Уолти, — пожал ему руку Поттер, тот в ответ скованно кивнул. Гермиона лишь благодарно улыбнулась, ей хотелось немного поговорить с друзьями, Локи не слишком-то горел желанием отпускать дочь с Фоули, но, с другой стороны, вряд ли ему хотелось лично возиться с малышней. Выбрав из двух зол меньшее, Локи отпустил ладонь Руны и, кивнув, позволил ей пойти с Уолти. — Неужели собралось так много народу? — удивилась Гермиона. Ее клятвенно заверяли, что будут только самые-самые. — Ну… — немного замялся Гарри, сильно напоминая того мальчишку, каким бравый аврор был еще в школе. — Лилс пригласила ребят из своего класса, плюс родные, так что… Вроде все свои, а набралась толпа, — он тут же посерьезнел, слегка нахмурившись. — Если у вас из-за этого будут проблемы — ты только скажи, Гермиона. — Нет, не думаю, что будут, — ответила Гермиона, переглянувшись с Локи. Тот был невозмутим, и маска на его лице не дрогнула. Порой по нему было сложно сказать, что он думает или чувствует, особенно если Локи прикладывал все силы, чтобы не выдать своих эмоций. — Но спасибо. Она улыбнулась другу, и он, не имея больше свободного времени, приглашающее махнул им рукой в сторону довольно многочисленной группы взрослых — родителей приглашенных детей. Были тут и родные Джинни: Артур и Молли, Билл и Флер, Джордж с Анжелиной, Чарли, а также их друзья: Невилл, Ханна и Луна. Троих или четверых взрослых Гермиона знала не очень хорошо, двоих — только в лицо (наверняка видела в Министерстве), еще двоих не знала вовсе. Детей тоже было достаточно, среди макушек Поттеров и Уизли то тут, то там мелькали незнакомые лица. И это еще некоторых не было: Тедди, Мари-Виктуар и Доминик были в Хогвартсе, Молли и Люси тоже не пришли — то ли Перси не захотел лишний раз встречаться с родней, то ли они с Одри были заняты. Ну и, конечно же, не было Рона, Милли и Гэлвина (их сына, названного в честь капитана квиддичной команды Рона), но этому Гермиона была несказанно рада. — Гермиона! — к ним подлетела радостная, но немного взлохмаченная Джинни, сейчас больше всего напоминающая свою мать. Не считая фигуры, конечно. — И тебе привет, Ледышка. — С каких это пор гнезда разговаривать научились? — усмехнулся в ответ Локи. Сощурившись, Джинни беззлобно фыркнула. — Проходите, угощайтесь, — махнула она им на небольшой фуршетный стол с легкими угощениями. — О Руне не беспокойтесь, Джим и Френк обещали присмотреть за младшими… Джеймсу Сириусу уже было одиннадцать, и он собирался осенью идти в Хогвартс, так что он был достаточно взрослым, чтобы присмотреть за остальными. К тому же его лучшего друга, Френка Лонгботтома, можно было считать вполне ответственным и серьезным малым. — …да и с ними там будет клоун, — закончила свою мысль Джинни. — Видишь, — Локи наклонился к самому уху Гермионы. — Не я один считаю Уолти клоуном. Гермиона смерила его недовольным взглядом. — Мило, конечно, — снова фыркнула Джинни, которая явно все слышала. — Но я имела в виду аниматора. Гермиона и Локи прошли к столу, откуда им уже радостно махал рослый, плечистый Невилл, о чем-то до этого разговаривавший с Луной. — Давно не виделись, — улыбнулся он. И правда, давно — Невилл почти безвылазно сидел в Хогвартсе, профессорство и увлечение травологией не оставляли ему свободного времени. Да и с Луной они не виделись в последние два года — она с мужем и детьми все пропадала где-то в Южной Америке. — Тебе надо больше отдыхать, Гермиона, — заявила Луна в своей привычной манере, без всякого приветствия. — Ты разве не знаешь, что те, кто много работает, становится лакомой добычей для хвосторогой смердявки? Вот с Луной всегда так: не знаешь, то ли она фантазирует, то ли шутит, то ли говорит всерьез. Правда с тех пор, как они с Рольфом открыли не один вид разных и загадочных тварей, к ее словам сложно было не прислушиваться. — Порой мне кажется, у нас больше половины Министерства боится этих… хвосторогих смердявок, — улыбнулась Гермиона. — А вторая половина ими и является, — не удержался от комментария Локи. Все четверо звонко рассмеялись. Локи, если хотел, легко мог вписаться в любую компанию. Даже в такую заумно-странную, как Невилл и Луна. — А где Ханна и Рольф? — поинтересовалась Гермиона. — Ханна пошла проверить, как там Алиса, — ответил Невилл. — Малышка не очень комфортно чувствует себя в больших компаниях, ты же знаешь. Гермиона слышала об этом. Дочь Невилла и Ханны была скромной и стеснительной, как и ее мать в школьные годы. — А Рольф помогает дедушке в его зверинце, — лицо Луны стало еще светлее и мечтательнее. За то время, что Рольф и Луна были женаты, знаменитый магозоолог Ньют Скамандер стал для нее по-настоящему близким, почти что родным дедом. — Дина, молодая самка взрывопотама, сильно приболела, так что там нужно много за ней ухаживать… Что было хорошего в Луне — почувствовав, что собеседникам не слишком интересно и они кивают исключительно из вежливости, она почти незаметно переводила разговор в другую тему. Минут через десять началась развлекательная программа для детей, и многие взрослые с умилением наблюдали за тем, как ребята выполняли задания актера и смотрели шоу. Кому-то, правда, было интереснее общаться. Например, Локи и Невилл начали приглушенный, оживленный разговор о свойствах разнообразных, в основном инопланетных, растений (Отдел Тайн часто привлекал Лонгботтома к исследованиям как высококлассного специалиста, он также был в курсе истинного происхождения Локи). Правда, потом достаточно быстро его перехватил Джордж Уизли, два трикстера нашли друг друга почти два года назад и с тех пор при встрече неплохо общались. Дети с интересом смотрели шоу волшебных мыльных пузырей, когда дверь кафе открылась. — Ох, простите за опоздание, — прощебетала впорхнувшая внутрь эффектная блондинка. — С трудом оторвались от витрины магазина игрушек. На секунду, от начала представления прошло уже минут двадцать. Следом за блондинкой ввалился ее муж, держа на руках сына, выразительно надувшегося и всхлипывающего. — Могли бы нас подождать, — беззлобно, с лучезарной голливудской улыбкой произнесла девушка. — Если бы я только знала, что вы придете, — пожала плечами Джинни и также улыбнулась в ответ, хотя ее улыбка больше походила на оскал больного коликами. Она оставила фразу недосказанной, хотя Гермиона, стоявшая рядом, отчетливо услышала продолжение: — …то начала бы еще раньше. — Как же я рада вас всех видеть, — блондинка подпорхнула к ним и расцеловала откровенно не желавшую этого Джинни в обе щеки. Совершенно не замечая кислой мины миссис Поттер, незваная гостья принялась за Молли Уизли, стоявшую рядом с дочерью. — Спасибо за приглашение, Молли, не знаю, что бы без вас делала — наше, похоже, к нам и не долетело… Гермиона была готова поспорить на сто, нет, даже на тысячу галлеонов, что никакого первоначального приглашения не было. Джинни на дух не переносила Рона и его жену Милли, и она, скорее всего, даже и не думала их приглашать. А вот сердобольная Молли, которая после смерти Фреда стала еще более щепетильно относиться к семейным узам, наверняка и исправила «досадную оплошность» дочери. Конечно, понять ее Гермиона могла. Только вот что делать с новой пассией своего бывшего парня — ей в голову не приходило. С одной стороны, она не чувствовала ни ненависти, ни злобы, ей, наоборот, было даже немного жаль девушку после того, что сделал Рон два года назад. Но с другой, где-то глубоко внутри зудела девичья гордость, заставлявшая не слишком-то хорошо относиться к той, что оказалась лучше нее и смогла отбить у Гермионы молодого человека. — Я и не знала, что нужно как-то подтверждать свое согласие, — продолжила тем временем Милли своим приторно сладким, как мед, голосом. И тут она будто впервые заметила Гермиону. — О, Герми! Сколько лет, сколько зим! — она железной хваткой вцепилась в плечи Гермионы и несколько раз коснулась губами воздуха у ее щек. У Гермионы свело скулы от такого панибратского отношения и оттого, что ее имя безбожно исковеркали и сократили. — Гермиона, — поправила Грейнджер, но Милли ее будто не услышала, уже собравшись переключиться на следующего гостя. — Быть может, я могу продолжить? — поинтересовался актер, который все это время просто молча ждал. — Ох, да, конечно! — радостно воскликнула Милли. — Винни просто мечтал увидеть шоу! Немного покоробило то, что ребенка называли в честь медведя из сказки. Правда, его на самом деле звали Гэлвин, но об этом уже мало кто помнил. — Рон, ну что ты стоишь? — по-прежнему сладким голосом воскликнула Милли. Казалось, что она вообще не умела злиться, ругаться или что-то подобное. Этим она в какой-то степени напоминала Луну, но если Лавгуд была настоящей, естественной, то о Миллисенте такое сказать было сложно. Почему-то, как и в случае с Фрейей, Гермиона ощущала подвох. Она напоминала героиню какого-нибудь старого американского ситкома. Или героиню Риз Уизерспун из фильма про блондинку. До встречи с Милли Гермиона искренне считала, что все анекдоты про блондинок были жутким преувеличением. Но в данном случае она поняла, насколько жестоко ошибалась. Или Милли настолько умело всех разыгрывала? Не суть. Она была стройной, несмотря на вторую беременность, о которой они с Роном сообщили всего пару недель назад, на его тридцатипятилетии, ее волосы были уложены в аккуратную прическу в стиле пятидесятых и забраны ярким коралловым ободком в цвет широкому, но короткому платью-колоколу. Милли явно много ухаживала за собой, к ее внешнему виду сложно было придраться, но Гермиона не ощущала зависти, она догадывалась, что за этим всем стоит тяжелый, кропотливый труд. И даже Рон в браке с ней вышел на какой-то новый уровень, так что можно было предположить, что она уделяла супругу немало времени и заботы. Одетый в опрятные брюки, рубашку и свитер, аккуратно причесанный и гладко выбритый, Рон Уизли выглядел тем, кем и был, — звездой спорта и капитаном успешной квиддичной команды. Видимо, Милли нашла к ленивому и неаккуратному Рону какой-то свой подход и сделала из него человека. Вот только более счастливым от этого выглядеть он не стал — на его лице поселилось выражение бесконечной усталости и неудовлетворенности собственной жизнью. Подлетев к мужу, Милли перехватила сына и, опустив его на пол, подвела к остальным ребятам. — Зачем ты их позвала? — прошипела Джинни матери, пока Милли не могла их услышать. — Они — тоже часть семьи, — помрачнев, ответила Молли. — Рон — твой брат, и тебе надо почаще вспоминать об этом. — Я не обязана общаться с человеком, если он мне неприятен, даже если это мой родной брат! Неужели ты не понимаешь, что их присутствие здесь не очень уместно? От Гермионы не укрылось, что Джинни стрельнула в нее выразительным взглядом. Молли, которая стояла к ней спиной, на секунду обернулась на Грейнджер и тут же отвернулась обратно, и Гермиона надеялась, что собеседницы не обратили внимание, что она все отлично слышит. Хотя для той же Джинни это наверняка не было секретом. Молли не стала отвечать на заданный вопрос, а ее дочь не стала нагнетать — каждая определенно осталась при своем. — Играй, солнышко, — тем временем чмокнув сына в щеку, Милли улыбнулась и упорхнула обратно, к остальным родителям. Она сразу же начала что-то вещать, ни к кому конкретно не обращаясь. Она, казалось, была везде и разговаривала со всеми сразу, никого не обойдя стороной. Миллисента Уизли обожала находиться в центре всеобщего внимания и сейчас активно занималась тем, что привлекала его к себе. Говорила она громко, звонко, но так, что уже минут через пять ты терял нить повествования и просто отключался от ее щебета. Видимо, только так Рон и выживал в браке с ней. На его лице царило серьезное, но отсутствующее выражение, с которым он, не торопясь, пожевывал какую-то закуску. Локи переместился ближе к Гермионе и стоял с кислым, скучающим выражением лица, впрочем, как и у многих собравшихся. — О, Герми, я не говорила тебе, что у тебя замечательный костюм, — проворковала Милли, неожиданно оказавшись рядом с Гермионой. — Слизеринский, — буркнул себе под нос Рон, но Грейнджер все равно услышала и чудом воздержалась от комментария, что Рону давно пора вырасти из детских предрассудков. Он до сих пор ненавидел зеленый цвет, ассоциируя его с ненавистным школьным факультетом, оттого Джинни часто любила на семейные вечера наряжаться в зеленое, утверждая, что этот цвет подходит к ее волосам и глазам Гарри. Впрочем, зеленый ей и правда шел. — Видимо, не успела, — ответила ей Гермиона, натянуто улыбнувшись и совершенно проигнорировав Рона. Милли продолжила свой щебет, но тут его прервал неожиданный визг с детской площадки — Гэлвин сидел на полу и надсадно ревел. Милая и доброжелательная Миллисента в долю секунды превратилась в самую настоящую Малефисенту, она, как ястреб, бросилась к сыну, прижала его к себе и накинулась с упреками на актера. — Почему мой мальчик плачет? — прорычала она, ткнув аниматора в грудь наманикюренным пальцем. — Он упал, мэм, — вежливо ответил Френк Лонгботтом, спускаясь с наколдованного аниматором облачка. Такие витали по детской зоне, создавая собой небольшой городок, дети постарше залезали почти на два фута вверх, кто был помладше — могли забираться только на самый нижний уровень. Помощник аниматора следил за малышами и страховал их, на городке были наложены всевозможные защитные чары, и как Гэлвин умудрился оттуда рухнуть — оставалось непонятным. — Он попытался забраться повыше и соскользнул, мэм, — по-прежнему вежливо отрапортовал Фрэнк. Милли нахмурилась. — Мой мальчик не мог сам упасть, — высокомерно и гордо отчеканила она, глядя на Френка едва ли не с презрением, считая, что он врет. — Он прекрасно держится на высоте, его наверняка кто-то толкнул! Кто был рядом с ним? Но аниматор вклинился первым: — Мэм, здесь невысоко, и Джон подхватил мальчика еще в воздухе, это его обязанность. Мальчик просто немного испугался… Словно не услышав его слов, Милли продолжила разглядывать пристальным взглядом толпу детей, часть из которых уже успела спрятаться за спинами подошедших родителей. — Так кто из вас был рядом с ним? — снова спросила она, и ее лицо обрело острое, ложнодружелюбное выражение. — Я, — раздался из толпы звонкий голос, в котором Гермиона с удивлением узнала голос собственной дочери. Тем временем к Милли пробился и Рон, выглядящий еще более мрачно, чем в начале вечера. — Тебе не говорили, девочка, что толкаться нехорошо, — строго, но добродушно спросила Милли. Только от этой улыбки у любого застыла бы в жила кровь. — Я не толкала. — Врать тоже нехорошо. Ее взгляд резко похолодел, а улыбка превратилась в самый настоящий оскал. Гермиона наконец протиснулась между собравшимися, подошла к Руне и подхватила ее на руки. Выражение лица Миллисенты резко изменилось — глаза ее округлись, а рот приоткрылся в удивлении, будто она не знала, чей ребенок перед ней стоит. — Моя дочь не имеет привычки лгать, — процедила Гермиона, ощущая вскипающий в груди гнев. Ладонь Локи легла на плечо, успокаивая, невольно даря уверенность и поддержку. — Угу, — буркнул себе под нос Рон и что-то проговорил еще тише, что Гермиона не разобрала. — Что-то не так? — сощурила она глаза. В зале воцарилось напряженное молчание. — Что ты, нет, — кисло улыбнулась Милли, не рискнув пойти на конфликт с Гермионой. — Винни сам случайно упал, много раз говорила ему быть осторожнее… Да, сынок? Она прохладно поцеловала всхлипывающего сына в висок, не сводя взгляда с Гермионы. — Пойдем, Ронни, дорогой, — Милли повернулась к мужу и стала потихоньку отталкивать его назад, в сторону фуршетного стола. Рон, бросив нечитаемый взгляд куда-то за спину Гермионы (где наверняка стоял Локи), отвернулся и вновь что-то пробубнил — она слышала только часть, но примерно представляла, что он сказал. Будь Гермиона одна — она ни за что бы не промолчала, заставив Рона пожалеть о сказанном, но рядом были Руна и Локи. Одну не хотелось травмировать, другого — провоцировать. И так его не очень-то хотели выпускать за пределы дома. Но Локи неплохо провоцировался и без всякого гермиониного участия. — Ей, ничтожество! — прошипел он. — Если у тебя есть какие-то претензии, найди в себе смелость высказать их в лицо! — Я не ничтожество! И не трус! — побагровел Рон. — И я сказал: «Что мать, что дочь — обе стервы!» Гермиона не успела ответить, потому что одним едва заметным движением Локи задвинул ее себе за спину и крайне холодно заметил: — Ты сейчас оскорбил моих жену и дочь. Настолько ледяной тон говорил о крайней степени ярости, и Гермиона никому бы не пожелала в этот момент встать у Локи на пути. — Да, и что? — набычился Рон. — На дуэль меня вызовешь? Он вел себя так, будто это не его два года назад вышвырнули из дома Гермионы за шкирку. Это было, по меньшей мере, странно. Чего он добивался? Или, может, считал, что здесь, на людях, Локи ему ничего не сделает? Но Гермиона знала Локи, для него быть жестоким на публике было в порядке вещей. Локи сделал шаг вперед, но ему дорогу тут же заступил вынырнувший из толпы Уолти. Он постарался придержать подопечного, что-то шепотом ему вменяя, наверняка пытался напомнить условия пребывания в общественных местах, но Локи отмахнулся от мальчишки, будто от жужжавшей над ухом мошки. Едва он отстранил от себя Фоули, дорогу ему преступил Гарри. Недолгое сражение взглядами, и Локи, высокомерно вздернув нос, скривился: — Я бы вызвал… — процедил он. — Но руки марать неохота. Уизли хотел было сказать что-то еще, но Гарри на этот раз повернулся к старому другу. — Прекрати, Рон. Я был о тебе лучшего мнения. Гарри не выглядел довольным. Кому понравится окончательно разочаровываться в человеке, с которым прошел огонь и воду. — Нам, наверно, пора идти, — проговорила Гермиона, придержав Локи за рукав. Он смерил жену нечитаемым взглядом, от которого у Грейнджер по коже прошел холодок, и только после этого кивнул. — У меня еще много дел. — А как же ребята? — всхлипнула Руна, надув губы. — Я хотела еще поиграть… Вряд ли у остальных было желание играть. Дети, кто вернулся на площадку, не были слишком уж веселыми. — Уже уходите? — понимающе, но тем не менее расстроенно уточнила Джинни, когда Гермиона с семьей двинулись к выходу. К матери, обхватив ее за талию, прижималась печальная Лили-Луна. — Да, мы еще планировали кое-куда заглянуть, — ответила за всех Гермиона. — Еще раз с праздником, Ли-Лу. Она поцеловала девочку в лоб и протянула ей подарок — зачарованные краски. То, что было нарисовано ими, оживало на бумаге. Поблагодарив, девочка побежала хвалиться братьям. — Прости, что все так вышло, Гермиона, — повинилась Джинни, с грустной улыбкой проводив взглядом дочь. — Не бери в голову, — отмахнулась Гермиона, обняв подругу. Миссис Поттер хотела что-то еще возразить и продолжить извиняться, но ей не дала быстро собравшаяся вокруг них толпа. Друзья и знакомые, поняв, что Гермиона собирается уходить, поспешили подойти и попрощаться. Следующие минут десять слились в сплошные обнимания и заверения увидеться снова. Невилл пообещал собрать всех друзей на пасхальных каникулах, Руну едва оттащили от Ли-Лу и Алисы, даже Локи перебросился парой слов с Джорджем и Гарри. К Гермионе протиснулась Луна и обняла подругу крепко-крепко, будто они не смогут увидеться еще ближайший год, не меньше. — Будь осторожна, Гермиона, — проговорила она едва слышно. — Грядут холода, не разбейся об лед. Больше ничего не сказав, Луна отскочила, махнула им на прощание и скрылась в окружившей их толпе, оставляя Гермиону размышлять, что это было. Странный прогноз погоды. И не совсем к месту. На улице по-прежнему было много народа, их ждали, поэтому было решено аппарировать в небольшой закуток рядом с букинистической лавкой. Гермиона прижала Руну к себе, Уолти невозмутимо протянул руку Локи — пусть Фоули мог подозревать, что магия в заключенном все-таки осталась, прямых доказательств этому не было и не должно было появиться. Как только мужчины вынырнули из воронки аппарации, Локи тут же отдернул руку и потряс ей, будто ладонь его была испачкана в чем-то грязном. Гермиона, переместившаяся с Руной первой, застала эту картину и недовольно нахмурилась, но ничего не сказала. — Пойдемте, — бросил Уолти, недовольный подобным пренебрежением, и Гермионе вновь стало обидно за него. Вывернув из проулка, компания сразу же завернула в старую букинистическую лавку — в «Волшебных страницах», в отличие от «Флориш и Блоттс», было намного больше раритетных и ценных изданий. Гермиона, взяв Руну за руку, прошлась мимо стеллажей, она не собиралась искать что-то конкретное, ей просто было интересно. Руна следовала за матерью, скучающе разглядывая не слишком интересные, на ее взгляд, корешки и периодически зевая — дело шло к обеду, и малышка явно хотела спать. Обернувшись на Локи, Гермиона заметила, что тот увлеченно изучал стеллаж с книгами по теории магии, наверняка подыскивал дополнительную информацию для своей текущей работы. Вздохнув, Грейнджер отвернулась обратно. — Хорошая книга, — склонился к ней возникший из ниоткуда Уолти, кивнув на фолиант, который Гермиона тоскливо вертела в руках. «Сложносоставные снадобья и их применение» казалась вполне интересной книгой, но у Гермионы практически не было времени на «легкое чтение». — Там есть пара интересных составов, полезных в артефакторике, мне они не раз помогали в работе, — признался Фоули. — Интересный фолиант. Кстати, Гермиона, а ты знала, что… На Гермиону потоком полились интересные факты на стыке зельеварения и артефакторики, и она невольно заслушалась — было на самом деле увлекательно. — Если вы не очень заняты, — с неприятной улыбкой к ним подошел Локи, — то мы можем идти. Не говоря больше ни слова, они все вместе двинулись дальше. Еще Локи настаивал на том, что ему надо заглянуть в аптеку — в их домашней лаборатории заканчивались некоторые ингредиенты, которые Локи использовал в опытах. Сама Гермиона не лезла к Локи с вопросами и советами — она слишком давно не появлялась в зельеварне, чтобы знать, что нужно было приобрести. Пока асгардец под контролем Уолти разговаривал с продавцом, Гермиона взяла дочь на руки и вполголоса простыми словами рассказывала ей о свойствах некоторых ингредиентов. Спустя несколько минут вопросы стали сыпаться реже, а через десять Руна замолчала совсем, понемногу засыпая в объятиях матери. Заметив, что мужчины засобирались на выход, Гермиона первой покинула аптеку, укачивая дочь на руках. Зазвонил колокольчик на двери — это вышли Локи и Уолти. Обернувшись через плечо, она удостоверилась, что они и правда вышли, и тогда двинулась дальше по улице. Они хотели зайти еще в пару мест, но сейчас Гермиона не была уверена, что сможет все это время носить на руках уснувшую Руну. Она завернула за угол, зайдя в очередной проулок, и встала в ожидании спутников, но тех все не было. Гермиона вернулась обратно, намереваясь поторопить мужчин, но звуки ссоры заставили ее красться тише. — Просто предупреждаю, — голос Локи был тихим и холодным: самое опасное сочетание, которое Гермиона знала. — Еще один взгляд в ее сторону, и ты пожалеешь. — Из-за взгляда? — Я убивал и за меньшее. Гермиона легко представила, как лицо Локи расплывается в хищном, полубезумном оскале, от которого по коже бежали мурашки страха. — Ты мне угрожаешь? — Уолти тоже сбавил тон, очевидно не собираясь сдавать позиции. — Нет, что ты. Просто предупреждаю. Они резко вывернули из-за поворота и тут же наткнулись на Гермиону. Она не и не думала тушеваться и чувствовать вину за то, что подслушала их разговор. — Что происходит? — спросила она требовательным шепотом. — Ничего, Мышка, не бери в свою милую голову, — улыбнулся Локи, аккуратно перехватывая у Гермионы дочь. — Просто дружеские разговоры. — Я все слышала, — прищурилась она недовольно. — Ну и молодец, — пожал плечами он как ни в чем не бывало. Пристальный взгляд на Уолти тоже ничего не дал — он лишь развел руками и немного смущенно улыбнулся. Мерлин, как же ее достали эти два идиота! — Возвращаемся домой! — прошипела она. — Как скажешь, дорогая. — Вас проводить? — встрял Фоули. — Справимся сами! — отчеканили Локи и Гермиона в один голос. — Спасибо, — добавила она. Портал вырвал их из пространства и выплюнул в прихожей их дома. Что удивительно, Руна не проснулась от пространственного рывка, продолжив спать на плече отца. — Локи, мне… — начала Гермиона шепотом, но он, усмехнувшись, оборвал ее: — Тихо, ты разбудишь Руну! Выдохнув, чтобы успокоиться, она попыталась начать снова, только на этот раз ее прервал громкий стук в дверь. Лицо Локи опять приобрело раздраженное, неприятное выражение, он тихо зашипел, укачивая завозившуюся дочь. — Доброго дня! — громогласно воскликнул Тор, когда Гермиона распахнула дверь. Увидев, что племянница спит, он сразу же сбавил тон, но помогло не очень. — Рад вас видеть, друзья. — Здравствуй, Тор! Мы тоже рады тебя видеть, — вежливо ответила Гермиона. Кислое лицо Локи прекрасно иллюстрировало, насколько они были рады видеть незваного гостя. Нет, на самом деле Гермиона была рада встрече, Тор не навещал их довольно давно, но сейчас его появление было очень уж не вовремя. — Проходи, — кивнула она, пропуская Громовержца внутрь. Кто же знал, что он был не один… — Здравствуйте, — поздоровался мистер Грей, прежде скрытый могучей фигурой Тора. С трудом выйдя из охватившего их ступора, Локи и Гермиона поздоровались и, наконец, впустили гостей в дом. — Присаживайтесь в гостиной, нам нужно уложить Руну в кровать, — сказала им Гермиона, и они с Локи поднялись наверх, в детскую. При помощи магии аккуратно сняв с Руны лишнюю одежду, Гермиона осторожно уложила малышку в ее кроватку и закрыла одеялом. Вместе с Локи они вышли из детской и аккуратно притворили дверь. — Не думал, что твой Фоули так быстро нажалуется, — скривился асгардец. — Интересно, что он такого доложил, что они сразу подключили тяжелую артиллерию в лице моего братца… И как быстро прибыли! — Хватит! — Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы топнуть ногой. — Пора перестать думать о людях только самое плохое, — уже более спокойно заметила она, совладав с собой. Локи лишь хмыкнул в ответ и, отвернувшись, стал спускаться по лестнице. — И Уолти не мой! — бросила ему вдогонку Гермиона. Было отчего-то почти до слез обидно. — Дурак. Больше не говоря ни слова, они вдвоем спустились вниз, в гостиную. — Чем обязаны? — поинтересовался Локи с напускным добродушием, в то же время принципиально наплевав на известные ему местные традиции долгих разговоров ни о чем. — Отличная сегодня погода, не правда ли? — в голосе абсолютно спокойного и невозмутимого Джонатана Грея сквозило ехидство. — Сомневаюсь, что вы на самом деле хотели поговорить именно о погоде, — тон Локи резко похолодел. — Так что давайте спасем друг друга от ненужной болтовни. У меня на этот вечер были совершенно другие планы. — Думаю, ваши планы на сегодня кардинально изменятся, мистер Колдсон, — загадочно проговорил мистер Грей. Гости молчали, напряжение росло. Первым не выдержал Тор, и слова его казались подобны грому: — Мы нашли твой Скипетр.
22 марта 2015 года, Нью-Йорк Дверь с мягким хлопком закрылась, и Тони набрал на приборной панели хитрый код и приложил к сканеру свою ладонь. Все, больше никто не сможет попасть в кабинет Старка без его позволения. Даже Пеппер, у которой был неограниченный доступ в любые помещения Башни. Даже Наташа, шаловливые руки которой вскрывали его защиты в течение пяти-тридцати минут (точнее, Старк позволял ей, это была своего рода игра: Тони закрывал то или иное помещение, делая вид, что что-то прячет, а Наташа пыталась туда проникнуть. Любопытства ради). Опустившись в удобнейшее офисное кресло, Тони нахмурился и откинулся назад, тем не менее ощущая, как все тело сковывает напряжением. В груди привычно закололо, и в этот раз отмахнуться от неприятных и, скорее всего, фантомных ощущений было очень трудно, но и обращать на них внимание он не собирался. Не до того. Он, как ни пытался, не мог оторвать взгляда от экрана монитора. Сама мысль, что та же Пеппер могла застать его за чем-то подобным, пугала, скрывать что-то от любимой девушки не хотелось, но она могла его неправильно понять. Впрочем, тут практически не было ничего такого. И речь была не о просмотре порно. — Джарвис, выведи на экран главный вход. На голографическом мониторе появилось изображение с камер видеонаблюдения, расположенных над главным входом в Башню Мстителей. Как раз в этот момент к самому входу подъехал черный «Chevrolet Impala», без каких-либо эмблем и опознавательных знаков. Простой легковой автомобиль, который мог затеряться среди бетонных джунглей Нью-Йорка. Тони не знал, чего ожидал. Возможно, ему хотелось увидеть что-нибудь посолиднее, например, «Chevrolet Tahoe» или… Проклятье! Возможно, Тони было бы спокойнее, если бы к транспортировке заключенного он приложил свою руку, но ему никто не дал возможности вмешаться. Да и где-то глубоко в душе Старк понимал, что ему лучше во все это не лезть. Во избежание. Двери машины одновременно открылись, и оттуда вышагнули четверо: первым с переднего пассажирского сидения выскользнул неизвестно как поместившийся в машине широкоплечий Тор, он что-то говорил остальным и даже улыбался; потом появился невзрачного, незапоминающегося вида мужчина в сером пальто, подавший руку темноволосой худенькой девушке, своей помощнице, по всей видимости. Тот, кто интересовал Тони больше всего, вышел последним: высокая фигура в костюме-тройке и черном пальто царственно вышагнула из авто. — Черт бы тебя побрал! — в сердцах выругался Старк. Он, конечно, не ожидал, что Локи Лафейсон — первоисточник кошмаров Тони на протяжении нескольких месяцев — будет выглядеть измученным и заморенным арестантом, но в душе надеялся на это. Реальность же оказалась довольно разочаровывающей: Локи по выправке и внешнему виду легко мог соперничать со Старком в вычурности и харизматичности. Он выглядел как преуспевающий бизнесмен, приехавший в Башню на важные переговоры: стильная стрижка, легкая, явно смоделированная щетина, дорогой деловой костюм, трость с костяной рукоятью… Черт! Тони и сам не до конца понимал, зачем они решили позвать сюда этого Северного Оленя. Несколько дней назад, когда Капитан «Не-выражайся» Сосулька это предложил, все казалось вполне логичным. Они только-только отвоевали у Штрукера Скипетр и растерянно не знали, что с ним делать. — Осталось понять, как его использовал противник… — задумчиво проговорил Роджерс, разглядывая инопланетный артефакт, лежащий в продолговатом защитном кейсе. Это был животрепещущий вопрос. Почувствовав, что запахло жареным, Штрукер удалил все свои данные и наработки. А это, на секундочку, два с половиной года активных исследований Скипетра — у Тони при всем желании не будет столько времени. Артефакт в качестве дипломатического жеста доброй воли было решено передать асгардцам, и Тор, который должен был осуществить эту самую передачу, согласился задержаться всего на несколько дней ради торжественного пира. — Вряд ли Штрукер так просто согласится поболтать с нами по душам, — невесело усмехнулся Тони. — Тогда, может, обратиться к тому, кто активно пользовался Скипетром до Штрукера? — задумчиво, будто у самого себя, спросил Роджерс. — Ты сейчас о?.. — уточнил Тор и прервался, глядя на Капитана. Тот молчал, переводя напряженный взгляд с Тора на Тони и обратно. В конце концов, он остановился на Старке и несколько секунд пристально его разглядывал, будто стараясь вывернуть из Тони все самое сокровенное одним только взглядом. Сам Старк находился в легком шоке. Он не ожидал, что после стольких лет молчания Капитан Сосулька сам первым вспомнит об их враге. После того Рождества, когда Фьюри рассказал, что Локи было решено держать на Земле, Тони пытался найти в архивах Щ.И.Т.а какую угодно информацию о его местонахождении. Но Фьюри умело замел всевозможные следы, так что Тони остался ни с чем. Позже Старк рассчитывал проследить за самим директором и в этом стремлении проявил почти маниакальную дотошность, чем едва не довел Пеппер до нервного срыва. — Хватит, Тони, — ворвалась она однажды в лабораторию Старка. — Твое помешательство на этом инопланетянине переходит все границы! Тони не ответил, бросив на свою девушку не слишком-то довольный взгляд. Ее можно было понять — он опять почти все время проводил здесь, в лаборатории, вот только на этот раз костюмы не мастерил. Ну, по крайней мере, не в таких количествах, как еще несколько месяцев до этого, перед Рождеством. Сейчас он больше интересовался передвижениями Фьюри, тот бывал в разных местах, но вот добиться подтверждения того, что где-то там прятался Локи, не удавалось. — Хватит, — проговорила Пеппер вкрадчиво, осознав, что строгий тон не впечатляет любимого. Но опять не сработало. — Вот объясни, чего ты добиваешься своими преследованиями? — спросила она, выдохнув. — Чего ждешь? Ну, узнаешь ты, где прячут этого Локи, и что дальше? Что ты сделаешь? — Я просто хочу удостовериться, что он надежно охраняется и больше не причинит нам проблем. Я чуть в портале из-за него не погиб! Я имею право знать! — А что, если тебе не понравится то, как его содержат? Если ты сочтешь, что условия слишком мягкие? Убьешь его? Тони многозначительно промолчал, и это молчание Пеппер истолковала по-своему. — Ты не боишься, что из-за всего этого ты можешь переступить черту? Ты уже ее переступаешь. Если ты не прекратишь, я… — Наябедничаешь Фьюри? — кисло усмехнулся Тони. — Нет, я уйду. Насовсем. Слова ее прозвучали до ужаса весомо, и кожа Тони покрылась липким потом. Как бы он ни бахвалился своей крутостью и самодостаточностью, Пеппер он потерять боялся. Особенно после того, как несколько месяцев назад целых десять минут был уверен, что она погибла. — Я устала, Тони. Ты нужен мне здесь, рядом со мной, а не где-то там, у неведомого врага, который и так сидит в клетке без всякого твоего участия. Бросив это, Пеппер развернулась на каблуках и быстро сбежала из лаборатории, оставив Тони размышлять над бренностью бытия. Размышлял он не слишком-то долго, на следующее утро Старк разбудил Пеппер завтраком прямо в постель, чтобы порадовать свою любимую женщину. И уж точно не ради того, чтобы загладить свою вину, потому как вины-то как раз Тони за собой и не ощущал. Но, тем не менее, от поисков Локи отступился. На время. Когда распался Щ.И.Т., он решил попытаться второй раз. Роджерсу, как прежнему сотруднику агенства, Фьюри сплавил всю организационную и административную работу, а также большую часть информации и заданий. Тони долго тряс заклятого друга на предмет данных о Локи, но тот упорно молчал и только спустя почти месяц объяснил, что не может выдать местоположение Оленя, просто потому, что его не знает. Фьюри обхитрил всех и оставил эту информацию себе, так что… Нет, Тони, конечно, предполагал, что Тор мог знать, где содержится его брат, но к асгардцу предпочитал не лезть во избежание политических конфликтов межпланетного масштаба. О том, что попытки найти Локи также могут этот конфликт спровоцировать, Старк благополучно не вспоминал. Как оказалось, Роджерс слегка схитрил, сказав, что не обладает этой информацией. Он просто не упоминал, что в любое время мог ей разжиться. Так что там же, в квинджете, было решено наконец-то призвать Оленя к ответу за все злодеяния — именно так это предпочитал воспринимать Тони. И вот теперь тот совершенно наглой, хозяйской походкой зашел в здание Башни, едва опираясь на сжимаемую в руке трость — очевидно, что та ему не особо требовалась и лишь составляла определенный элемент имиджа. Осознав, что потихоньку теряет контроль над эмоциями, Тони переключил свое внимание на спутников гостя. Златовласку он и без того видел довольно часто, а вот двое других… — Джарвис, информацию! — велел Тони своему помощнику, и тот почти сразу откликнулся: — Информации минимум, сэр. Изображения двоих неизвестных застыли на экране рядом с двумя карточками досье, и если о мужчине было неизвестно ровным счетом ничего, то вот о девушке… — Гермиона Джин Грейнджер, одна тысяча семьдесят девятого года рождения, место рождения: Лондон, Великобритания… Самое интересное, что, начиная с тысяча девятьсот девяносто первого года о Гермионе Грейнджер практически ничего не было известно. Что оканчивала? Где работала? Словно все это время она была скрыта ото всех где-то на секретном объекте и не контактировала с внешним миром. Наверняка еще одна пешка Щ.И.Т.а, коей прежде являлась та же Романова. Окинув беглым взглядом стройную фигурку, темные кудрявые волосы, приятные черты лица, Тони вновь чертыхнулся. Такие миловидные особы не должны приближаться к Оленю и на пушечный выстрел! Слишком жирно для такого ублюдка. В целом она выглядела очень молодо для своего возраста. В почти тридцать шесть ей едва можно было дать двадцать пять. — Н-да, магия… — пробормотал Тони задумчиво, но быстро выкинул эту мысль из головы. Из всех вопросов молодость гостьи интересовала его меньше всего. Что ж, значит, не зря он уговаривал Роджерса не отменять вечеринку — это был неплохой способ получше узнать тех, кто следил за Локи. И чем дольше он разглядывал давнего противника, тем сильнее укоренялся в мысли, что просто обязан сделать все возможное, чтобы Локи остался под непосредственным контролем Мстителей…
22 марта 2015 года, Нью-Йорк Машина притормозила у парадного входа, и Локи с усилием подавил нервный тремор в руках. Вот он, мемориал его позора, место, где он потерпел сокрушительное поражение… И сейчас ему придется встретиться с теми, кто в этом самом поражении был повинен. Собравшись с духом, Локи открыл дверь автомобиля и вышагнул на улицу — он не привык пасовать перед трудностями и в этот раз тоже не собирался. Когда вчера домой к Мышке заявился Тор вместе с начальником Отдела Тайн, последнее, чего Локи ожидал, так это то, что ему предложат лично осмотреть Скипетр и рассказать о его свойствах. — И зачем же мне ради этого лететь в Нью-Йорк? — поинтересовался Локи, картинно изогнув бровь. Почти два года назад он готовил для невыразимцев отчёт о Скипетре, и те должны были передать его Щ.И.Т.у, а Локи не любил повторяться. Да даже если ему бы и пришлось, не могли же они всерьез полагать, что для того, чтобы рассказать о Скипетре, ему необходимо обязательно находиться рядом с ним? Не то чтобы он был против, но… Внезапная мысль поразила Локи и заставила его губы расплыться в ехидной усмешке. — Великодушные Мстители требуют предоставить им поверженного противника? Спустя столько времени? Я-то думал, они захотят растоптать меня сразу же, как узнают, что я тут. — Именно во избежание этого мы договорились с директором Фьюри оттянуть момент вашего… теплого воссоединения… — пояснил мистер Грей с ответной ехидцей. — Хм, и каково вам плясать под дудку простых магглов? — оскалился Локи. — Хотят — требуют моего присутствия, хотят — нет… — Прекрати, Локи! — почти в унисон процедили Тор и Мышка. Спелись! Он недовольно помрачнел, смерив жену тяжелым взглядом. — Пусть вы находитесь здесь, в Лондоне, и именно нам, магам, разрешено в полной мере с вами сотрудничать, именно Щ.И.Т. нес за вас ответственность, — продолжил Грей. — После его расформирования эта ответственность перешла к Мстителям. Если что-то не устраивает лично вас, мистер Колдсон, — в этот раз обращение прозвучало как самая настоящая насмешка, — то мы можем передать вас им. Локи помрачнел еще сильнее — меньшее, чего он хотел, это находиться со своими прежними противниками постоянно. И возможный надзор брата ситуацию не улучшал, а лишь усугублял. Мистер Грей, вышедший победителем из этого противостояния, усмехнулся и посоветовал Локи посвятить вечер сборам, потому что завтра днем, в два часа пополудни, его должен был ждать самолет. — Я тоже полечу, — встряла Мышка. — Нет, — отчеканил Локи. Ему не хотелось брать ее с собой, ее присутствие на разборках с Мстителями казалось неуместным. Присутствие Гермионы накрепко свяжет ему руки и заткнет рот. Где это видано — отдавать врагу в руки все карты и показывать собственную уязвимость! Что удивительно, в этот раз Тор был с ним совершенно согласен, одобрительно кивнув. — Это можно устроить, — немного подумав, мистер Грей решил все по-своему. — Но только будьте готовы скрывать свои отношения. Никаких намеков, лишних прикосновений и сантиментов, поняла, девочка? Недовольно поджав губы, Мышка кивнула. Что ж, такой вариант был удобнее, по крайней мере, Мстители не смогут провести параллели между ним и Гермионой… Несложно было догадаться, для чего все это нужно было Грею — он также получал рычаг воздействия на заключенного во время поездки. Так тому и быть! В итоге Локи и Мышка достаточно быстро собрались (поездка-то планировалась всего на пару дней) и уже следующим днем, оставив Руну с бабушкой и дедушкой, сели на самолет до Нью-Йорка. Весь полет Локи не мог отделаться от воспоминаний о том, как два с лишним года назад он сбегал от Мстителей, сидя в первом классе, попивая дорогой виски и внутренне насмехаясь над тем, как хитро он от них сбежал. Да, Локи тогда ожидал, что Хаймдалл рано или поздно отыщет его, и свобода казалась временной, но то, что герои остались с носом, — тонизировало и заставляло ехидно усмехаться. Кто знал, что все это было глупой иллюзией? Уже тогда Локи ошибался, и эта самая ошибка многого ему стоила. Сможет ли он отыграться за все обиды? Взгляд невольно скашивался в сторону Мышки, зарывшейся в книгу и не замечавшей ничего вокруг. Конечно же, она будет следить за ним и его поведением, Локи нисколько в этом не сомневался. Как же это раздражало! В аэропорту их уже ждали небольшая черная машина и непривычно серьезный Тор, который прилетел сюда при помощи Мьёльнира еще вчера, не доверяя «опасным железным птицам». Будто с ним при авиакатастрофе могло хоть что-то случиться. Этого таракана-переростка не раздавит и атомный взрыв! Эфир, например, так и не смог. У Башни Старка они оказались раньше, чем Локи был к этому готов, но он не собирался хоть кому-то показывать свои истинные чувства по поводу будущей встречи с неприятелем. Потому, когда Локи вышел из машины, на его лице было привычное выражение насмешника. Попасть внутрь в этот раз было намного проще, чем в прошлый. Тогда Бартону и Селвигу пришлось взламывать защиту Башни, чтобы вытеснить контроль созданного Старком искусственного интеллекта, сейчас же двери распахнулись сами. Их уже ждали. Первым сквозь широкие стеклянные створки вошел Тор, и Локи последовал за ним, оставляя магов сзади. Взгляд невыразимца жег спину — Грей не терял бдительности, наблюдая за пленным, Мышка благоразумно держалась ближе к Грею, в его тени, всячески не привлекая к себе внимание. Именно так они вошли в лифт и поднялись на самый верхний этаж. Туда, куда Локи меньше всего хотел попасть. Пентхаус сложно было узнать, единственное, что осталось прежним, — это высоченные, от пола до потолка окна, обстановка же была совсем другой: теперь это не была вотчина одного Старка, здесь периодически базировались и остальные Мстители, что накладывало свой отпечаток. Места стало больше, Старк объединил сразу два этажа огромной гостиной со вторым светом, просторным баром, приличной зоной отдыха с танцполом и бильярдной — все это учитывало и вкусы других постояльцев. Сами Мстители собрались за большим, но невысоким столиком на втором ярусе рядом с входом, вольготно расположившись на диванах. Что показательно, все сидели так, чтобы видеть входную дверь, и потому заметили появление Локи сразу. Но никто толком не успел ничего сказать, потому что Грей, оглядевшись по сторонам, нахмурился и негромко произнес: — Я думал, здесь не будет посторонних… Дюжина человек в униформе — очевидно, обслуживающий персонал — мельтешили по помещению, подготавливая его к какому-то мероприятию. — Мы хотели устроить торжественный пир, — повел бровью Старк, махнув рукой в сторону Тора. — Сейчас разберемся со Снежной Королевой и ее посохом, — он кивнул на Локи, — и отпразднуем победу. Не став комментировать неуместность такого вот совмещения, мистер Грей протянул руку Старку: — Меня зовут Джонатан Грей, и я возглавляю службу, курирующую пребывание мистера Лафейсона на земле. — Люди в черном? — усмехнулся Старк, намекая на строгий костюм, в который был одет невыразимец, и только после этого ответил на рукопожатие. — Отдел Тайн Секретного Департамента Министерства внутренних дел Великобритании. — Сколько секретности, — фыркнул Бартон вполголоса, но его все-таки услышали. — Я слышу сарказм в голосе бывшего сотрудника секретного агентства? — усмехнулся Локи. — О котором, кстати, не слышали только совсем уж глухие. На самом деле, насколько Локи успел понять, в обществе ходило много слухов о существовании Щ.И.Т.а, и совсем уж секретной эта организация не была. Бартон скривился, но промолчал. — А это Гермиона Грейнджер, начальник отдела внешних связей Секретного Департамента Министерства внутренних дел Великобритании, — проигнорировал его Грей. — И по совместительству… — …моя надсмотрщица, — оскалился Локи, вызвав недовольство на лицах Старка и Бартона. Еще бы, вряд ли они именно так представляли себе того, кто его стерег. Мышка бросила на него ничего не выражающий взгляд, сохраняя на лице маску деловитой отстраненности, но внутри ее глаз зажегся огонек обиды. А что, разве не так? — Куратор, — поправил его Грей так же невозмутимо. Именно таким образом они решили объяснить присутствие Мышки на встрече. К тому же, по сути, ни Локи, ни Грей ни в чем не слукавили. Именно она была основным наблюдателем, отвечавшим за Локи и его действия. — Приятно познакомится, мистер Грей, — взял слово Роджерс. Именно он здесь всем заправлял, несмотря на то, что Старк отчаянно пытался перетянуть на себя это одеяло. — Я думаю, нам стоит сразу перейти к делу. Тони, не мог бы ты нас проводить? Проводить решили все вместе — нужно было лишь спуститься на один этаж, чтобы попасть в небольшую закрытую лабораторию, где на центральном столе в специальной подставке стоял он. Скипетр. Суртур, сколько же времени прошло! Самому Локи казалось, что целая вечность. Под пристальными, напряженными взглядами окружающих он сделал несколько шагов, но, не дойдя пары футов, остановился, выпрямившись и оперевшись на трость. — Так и что вы хотели? — спросил Локи, обернувшись. Было забавно видеть удивление и непонимание на лицах почти всех собравшихся, будто они на самом деле ожидали, что он, только заметив Скипетр, бросится к нему и попытается с ним сбежать. Он еще не настолько выжил из ума, в конце концов. — Мы хотели, чтобы ты как можно больше рассказал нам о Скипетре, — ответил за всех Роджерс. — Помнится, я уже делился этой информацией, разве нет? — делано удивился Локи, обернувшись на Грея, чье лицо не выражало ровным счетом ничего. — Даже если и так, то сейчас, боюсь, эта информация или уничтожена, или и вовсе находится в плохих руках… — И потому вы позвали меня? Что-то не сходилось. Зачем им информация по Скипетру, если уже завтра он будет в Асгарде? — Мы позвали тебя, — вмешался Старк, — чтобы увидеть, насколько ты готов сотрудничать. Но если тебе нравится сидеть в заточении… там, где ты сейчас находишься, то пожалуйста, я хоть сейчас могу выделить для тебя квинджет. — Отчего же, — пожал плечами Локи после двадцатисекундного размышления. — Я прилетел исключительно с добрыми намерениями и надеждой на сотрудничество. Как будто все ему так сразу и поверили… — Доподлинно неизвестно, когда и кем был создан Скипетр, — начал Локи, когда все рассредоточились по комнате и расселись по местам. — Это удобное многофункциональное оружие с уклоном в ментальную сферу… Невзирая на то, кто перед ним, Локи довольно быстро увлекся рассказом. Ему нравилось, что недруги неотрывно внимали ему, тщательно ловя каждое слово. Он честно рассказал почти все, что знал: об основных свойствах Скипетра, его возможностях и недостатках — почти слово в слово повторяя один из первых своих отчетов. Умолчал он лишь об одном, как и в первый раз, — о том, что в основе всего лежит один из Камней Бесконечности. Локи не хотелось раскрывать свою осведомленность — Один, увидев Скипетр, сразу же поймет, что за игрушка оказалась в его руках, землянам же необязательно было знать подробности. В своей алчности и жажде власти жители Мидгарда могли слишком далеко зайти… — Интересно, — хмыкнул Старк, когда Локи закончил. Никто ничего не записывал, но можно было не обольщаться — высокоинтеллектуальный помощник Старка записал и перевел в текст каждое слово. — С помощью этого Скипетра один из руководителей «Гидры», барон Фон Штрукер, проводил опыты на людях, — пояснил Роджерс. — Многие погибли, известно, что выжили только двое — близнецы Пьетро и Ванда Максимофф. Он двигается со сверхзвуковой скоростью, она обладает продвинутыми способностями к телекинезу и телепатии. — Скороход и ведьма, — добавила Романова, скосившись на хмыкнувшую Гермиону. Ту явно насмешило слово «ведьма». — Мутанты. — Нам уже один раз пришлось с ними столкнуться, и в этом столкновении было мало приятного, — продолжил Капитан. — Скипетр дал им силу, и мы не можем понять, как и чего теперь ожидать… — Энергия, которую излучает Скипетр, сложно описать, — ответил на невысказанный вопрос Локи. — Она сильна и не дается в руки простым смертным — это аксиома, которую вряд ли что-то может нарушить. Но, — остановил он поток возможных уточнений, — из любого правила есть исключения. Если смертный достаточно силен — сила такого артефакта может его изменить, и чем сильнее человек, тем сильнее будут изменения. Я не могу предположить, как… сила Скипетра, — Локи с трудом удержал себя от слова «магия», — повлияла на этих ваших близнецов, и то, почему они выжили, мы тоже вряд ли узнаем. Одно могу сказать — держитесь от них подальше. Иногда «мутанты», появившиеся при контакте с таким вот артефактом, были сродни бомбе с часовым механизмом, и кто знал, когда она могла рвануть, погребая под собой окружающих. Это мог быть какой-то неучтенный поворот в мутации, новые открывшиеся неконтролируемые способности, безумие… В данном конкретном случае напрягали способности сестры — Локи не любил тех, кто умел мастерски копаться в чужих головах. Сам он больше не был защищен собственной магией от посягательств извне, да и сработала бы эта защита — тот еще вопрос. — Простите, что вмешиваюсь, господа, — раздался из-под потолка голос помощника. — Мистер Старк, почти все гости уже прибыли, все ждут только вас. — Полагаю, — вмешался Грей, — нам все-таки лучше избежать подобных сборищ… — Я настаиваю, мистер Грей, — улыбнулся Старк, наверняка предполагая, что выглядит ослепительно. — Вы два года терпели нашего пленника, так что мы обязаны позволить вам отдохнуть. Да и сам он заслужил награды за сотрудничество. Правда, Северный Олень? Если бы взглядом можно было убить, Тони Старк уже был бы мертв. — Я не думаю, что… — снова начал Грей, но на этот раз его перебил Роджерс: — Мы все настаиваем. К тому же этот вечер только «для своих», так что много людей не будет. Формально, мистер Грей не мог не подчиниться, не вызывая подозрений, и он это знал. Обреченно выдохнув, невыразимец махнул рукой: — Ведите. Всей толпой они двинулись обратно наверх, в огромную гостиную. За окном стемнело, и в помещении царил приглушенный полумрак, разбавляемый небольшими светильниками, разбросанными по всей комнате. Фоном играла какая-то энергичная мелодия, собравшиеся гости рассредоточились по всему помещению, переговариваясь друг с другом. Народу и вправду было немного, всего сотни-полторы приглашенных. Слыша о Старке и его похождениях из светских хроник, Локи предполагал, что людей будет в два раза больше. — А вот и Мстители! — провозгласил кто-то, увидев всю компанию в дверном проеме, и взгляды присутствующих устремились в их сторону. Их встречали бурными овациями, и Локи, случайно затесавшийся среди остальных, ощутил острый укол зависти. Ему нравилось такое восхищение толпы, но направлено оно было не на него, да и Локи понимал, что если бы они знали, КТО оказался в рядах их любимчиков, то не стали бы так бурно выражать свою радость. — Прошу, — пропустил их вперед Старк. — Благодарю, — мрачно усмехнулся Грей и, кивнув своим спутникам, проводил их к небольшой барной стойке, видневшейся сбоку. — Не теряем маски, ребята, — напомнил он вполголоса, едва перекрывая шум музыки, когда они достаточно отдалились от группы Мстителей, которых тут же обступили собравшиеся. — Мне все это не очень нравится. — Не вам одному, — скривился Локи, облокотившись о стойку левой рукой и до побелевших костяшек сжимая трость в правой. Наличие палочки, конечно, успокаивало, но было слабым утешением. — Я думал, они отменят пир, — к ним, наконец, пробрался Тор. Он выглядел напряженным и немного виноватым, но Локи сомневался, что эти чувства поселились в его брате надолго. — Не переживай, братец, — усмехнулся Локи. — Я больше чем уверен, что это просто еще один способ надо мной посмеяться. Кто же упустит возможности поглумиться над повергнутым противником? Не Старк — это точно. Да тот же Тор сам обожал насмехаться, особенно над тем же Локи. Правда, сейчас он не спешил издеваться над братом, впрочем, еще не вечер. — Здесь никто не даст тебя в обиду, — серьезно заявил Тор, и Локи не мог поверить, что тот был настолько наивным, чтобы верить в подобную чушь. Пока Локи шел от входа до барной стойки, он поймал на себе больше десятка неприязненных, злых взглядов — здесь, как сказал Старк, были все свои, в том числе и бывшие сотрудники Щ.И.Т.а, которые два года назад присутствовали при эпохальном появлении Локи в Нью-Йорке. Одна из них стремительной походкой двигалась в их сторону, и знакомы они были едва ли не лично. Еще бы, ему ли не знать первую помощницу Ника Фьюри Марию Хилл. — Добрый вечер, — вежливо поздоровалась она, окинув Локи холодным взглядом, и протянула руку Грею для рукопожатия. — Мистер Грей, мы уже с вами заочно знакомы. Я координатор Мстителей Мария Хилл. — Добрый вечер, — улыбнулся ей Локи. — Как там поживает директор Фьюри? Два года назад Бартон в числе прочего рассказал, что она была безответно влюблена в своего непосредственного начальника. И то, что сейчас он залег на дно, наверняка было для нее тяжелым испытанием. Лицо Хилл посерело, но она мгновенно взяла себя в руки и улыбнулась в ответ: — Вполне неплохо, спасибо. И переключилась на Гермиону. Пока они знакомились, к ним подоспел Джеймс Роудс, он же Воитель, он же Железный патриот. — Кстати, — Хилл вернула свое внимание Грею, — директор Фьюри просил с вами обсудить пару конфиденциальных вопросов, и если после вечера у вас будет время… — Боюсь, после может не оказаться времени, — нахмурился Грей и, отведя женщину чуть в сторону, активировал Кольцо Конфиденциальности. Пока Мышка и Воитель вели светскую беседу о сравнительной характеристике Соединённых Штатов и Британии, Локи оглянулся вокруг. Тор, отвернувшись к бару, задумчиво потягивал заказанный виски, остальные были заняты разговорами, и никто в принципе, не обращал на узника никакого внимания. Преступная халатность!Воспользовавшись ситуацией, Локи наложил на себя легкие чары отвлечения внимания и невозмутимо двинулся к выходу — он просто не мог не воспользоваться ситуацией и не вернуться к Скипетру…
Сложно описать, что Локи чувствовал по отношению к этому артефакту. Считается, что часто и преступник, и жертва возвращаются на место преступления, и сейчас Локи ощущал себя и тем, и другим одновременно. Как ни странно, его ничто не остановило по пути сюда, даже дверь в саму лабораторию открылась легко и просто, без всяких помех. Быть может, это ловушка Старка? Наживка, расставленная, чтобы Локи ее проглотил? Замерев практически сразу у входа, он оперся на трость. Его тянуло к Скипетру, как магнитом, соблазн рискнуть и попробовать заполучить эту силу был слишком велик, но кому как не Локи было знать, что у всего есть цена. Камень Разума, запрятанный в самом сердце Скипетра и отвечавший за его работу, был не простым артефактом, за короткое время, что он был у Локи в руках, тот понял, что тут замешано подобие самосознания. Скипетр имел свою личность, и еще вопрос в том, кто кем руководит: человек — артефактом или артефакт — человеком. Локи помнил это ощущение липкого паразита, протягивавшего к нему свои склизкие отростки каждый раз, как асгардец терял бдительность. Локи приходилось упорно сопротивляться этому влиянию, час от часа доказывать, кто здесь хозяин… И это было до того, как его лишили большей части его сил. Что же будет сейчас, когда Локи слаб и жалок? Ответ прост — Скипетр сам лично захватит сознание Локи, подавит его, заглотит полностью и без остатка. Не один только Эфир питался человеческой жизнью. Каждый из Камней Бесконечности брал от носителя что-то свое. Реальность питалась настоящим человека, его жизненной энергией; Разум — разумом, его мыслями и воспоминаниями; Сила — силой; Душа — чувствами и эмоциями; Время — временем; Пространство брало энергию магическую. Притом камни славились своей жадностью — своего хозяина, если тот был слаб, они выпивали досуха. И только по-настоящему сильное существо могло владеть хотя бы одним из имеющихся камней. Именно поэтому Локи вначале скептически отнесся к плану Таноса. Используя все шесть Камней, одним щелчком ополовинить Вселенную? Что за чушь? Только после он понял, что это чудовище могло и сдюжить. Танос и без всяких Камней был неимоверно опасным противником, а уж заполучив хотя бы один из них… Впрочем, как раз один он и сумел раздобыть — Скипетр. Но, доверившись Локи, потерял его, оказавшись ни с чем. Несмотря ни на что, Локи не боялся расплаты за провал. Пройдут тысячи лет, прежде чем Танос со своей армадой доберется до Земли, — он останавливался едва ли не на каждой населенной планете, причиняя там добро и насаждая справедливость, и пока титан был на другом конце Вселенной, можно было быть спокойным. А если все-таки их пути снова сойдутся, Локи был готов отправить Мышку и Руну в Асгард, под крыло Фригги (воевать против Одина Танос вряд ли осмелится без хотя бы одного камня в запасе), жизни остальных же землян Локи не сильно интересовали. Кроме того, Эфир был безвозвратно утрачен, так что план Таноса с самого начала был обречен на провал… Тессеракт в Асгарде, Скипетр тоже в ближайшее время к нему присоединится. Был ли у титана шанс найти оставшиеся три Камня, чье местонахождение было неизвестным?.. Мысли о Таносе оседали в душу противным осадком, особенно воспоминания о допросах и пытках. Но злило и, чего уж там, пугало не только это, но и то, как Танос добился от Локи верности. Тогда эти липкие щупальца Скипетра въелись в мозг, заставляя Локи присягнуть. Нет, отправился в Мидгард он по своей воле, по ней же чинил там хаос, смерть и разрушения, но… Суртур, кто по своей воле согласится отдать такую безграничную силу, что дарил Камень Разума? Вот и Локи бы ни за что не отдал, но Танос вместе со своим Скипетром были очень убедительны. Удивительно, что владение Скипетром не сняло с него все эти закладки, но после Локи осознал, что дело в силе каждого хозяина, и только более сильная воля нового хозяина могла сбросить установки предыдущего. Но Локи оказался слишком слаб. Хорошо, что неплохая встряска, что учинил ему Беннер, помогла быстро справиться с наваждением. — Что ты здесь делаешь? — раздался за спиной напряженный голос. Локи даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто говорит. — Вам никогда не хотелось вернуться в прошлое, чтобы исправить произошедшее, капитан? — спросил Локи и только затем обернулся. Стоило отдать Роджерсу должное — застав противника там, где того не должно было быть, он, тем не менее, не схватился за оружие. В глубине глаз Роджерса мелькнула застарелая боль, но он все равно улыбнулся: — Только не говори мне, что хотел бы остановить все то, что натворил здесь два года назад… — Нет, — оскалился Локи. — Я бы закончил начатое. Нецелесообразность этого поступка ему доказала Мышка еще два года назад, но ему просто нравилось злить Мстителей, правда, конкретно этого Мстителя было неинтересно злить. Слишком честный и прозорливый «Капитан Сосулька» — тот, кто ставит долг превыше чувств. — Сомневаюсь, — ответил Роджерс, встав рядом с Локи. — Из той задумки вряд ли бы вышло что-то стоящее. С этим сложно было не согласиться, тогда Локи действовал скорее на эмоциях, чем разумом. — Тебя не потеряют твои… компаньоны? — Надзиратели, ты хотел сказать? Нет, — Локи поднял руку, на запястье которой был нацеплен следящий браслет, больше напоминающий по виду обычные наручные часы. — Я на коротком поводке. Это — еще одна причина, почему Локи даже не думал о побеге. Как бы он ни старался скрыться, Грей узнает о его местоположении раньше. А ставить под угрозу жену и ребенка просто так, из-за глупой прихоти… — Не слишком-то кроткий поводок, — хмыкнул Роджерс. — Я хорошо себя вел. — Старк думал, что ты попытаешься сбежать со Скипетром… — внезапно произнес Капитан после небольшой паузы. — Так и знал, что это ловушка, — фыркнул Локи и пояснил под недоуменным взглядом: — Здесь было не заперто, я смог войти без помех. Скорее всего, Старк предполагал, что Локи не удержится и схватит Скипетр — наверняка на подставку было навешано что-то сигнальное, что не позволило бы Локи скрыться с места преступления. Роджерс недовольно покачал головой, поджав губы: — Авантюры Тони порой переходят все границы. — Пусть строит козни, сколько угодно, — пожал Локи плечами. — А я посмотрю на его лицо, когда он осознает, что потерпел провал. Даже его искусственный помощник подтвердит, что я здесь ничего не трогал. — Джарвис? — поинтересовался капитан, подняв взгляд к потолку. — Гость ни к чему не прикасался, сэр, — ответил полумеханический голос из динамиков. Роджерс усмехнулся, будто этого и ожидал. Или предвкушал то, как будет смеяться над Старком. Слишком уж странные отношения связывали этих двоих — эдакие заклятые друзья. Впрочем, много ли он сам понимал в дружбе? Он всегда был слишком самодостаточен для подобной ерунды, к тому же единственного, кого он мог назвать своим другом, Локи слишком рано потерял. — И все же почему? — не унимался Капитан. — Неужели Бог Хитрости и Обмана, захватив Скипетр, не сможет обвести вокруг пальца своих соперников? — Отчего же, мог бы, — пожал плечами Локи. — Но не исключено, что сейчас Скипетр просто уничтожит меня при попытке им завладеть. А я еще хочу жить, — и добавил едва слышно: — Хотя бы отведенные мне лет сто. — Сто лет — немалый срок. — Не для того, кто прожил тысячу и готовился прожить еще четыре как минимум. — И это меня называют ископаемым? — усмехнулся Роджерс. Если бы кто-то еще несколько месяцев назад рассказал Локи, что он будет спокойно разговаривать с одним из Мстителей, он бы ни за что не поверил. С самого начала Роджерс вызывал в нем меньше всего агрессии, неудивительно, что именно он стал негласным руководителем этой шайки. — Ладно, пора возвращаться, — без угроз, зато настойчиво проговорил Капитан, кивнув Локи на дверь. Наверху за эти полчаса практически ничего не поменялось, только к компании у бара присоединился хозяин вечеринки. Локи, обреченно вздохнув, двинулся в ту сторону, Роджерс пошел было следом, но на полпути его перехватил незнакомый темнокожий парень, и Капитан, махнув Локи, увязался за ним. У бара все собрались вокруг Тора, который, яростно жестикулируя, увлеченно рассказывал какую-то историю: — …волоку я его к вражеской страже, кричу: «Помогите! Помогите, он умирает!». Те застыли, ничего не понимают, и тут я швыряю Локи в толпу: «Помогите вот ему!». Почти все в повержены, остальных я добил в два счета. Закатив глаза, Локи скрипнул зубами. Унизительный и глупый прием «На помощь!», и меньше всего ему хотелось, чтобы брат рассказывал об этом своим смертным друзьям. Особенно злило, что те дружно смеялись над историей. — Поосторожнее с рассказами, брат, — усмехнулся Локи ехидно. — Я тоже знаю много занимательных, веселых историй. Например, как ты однажды, после особо роскошного пира, проснулся в постели с Фандралом, своим лучшим другом. Стоило ли говорить, что в то время Локи усиленно тренировал чары левитации?.. Было смешно поутру наблюдать за их пунцовыми рожами. Часть собравшихся не удержалась от смешков, да и самому Локи было приятно смотреть на то, как покраснел брат, — та история аукалась им с Фандралом еще лет сто, если не больше. Только трое — Старк, Грей и Мышка — смотрели на Локи без улыбок. — Где пропадал, Олень? — поинтересовался Старк как бы невзначай, но его напряжение и неприятие легко угадывались в мимике и скованности. Во взгляде читался вопрос: «Какого хрена ты еще не в моей ловушке?». — Проветривал голову. Я два года провел в заточении, здесь для меня сейчас слишком людно. Не переживай, Жестянка, они, если что, сразу узнают, если я начну хулиганить, — Локи махнул рукой в сторону Грея и Мышки. Старк проследил за его взглядом, и Грей кивнул ему в подтверждение этих слов. Правда, гений не слишком-то поверил этому, поскольку явно хотел сказать что-то еще, но его мгновенно перебили: — Эй, Тони, а где Пеппер? — поинтересовался Роудс невозмутимо, будто обстановка в компании не была накалена до предела. — Она не придет? — О, да, и где твоя Джейн? — поддержала его Хилл, обращаясь к Тору. — Где ваши дамы-то, джентльмены? Старк перевел взгляд на собеседников: — О, мисс Поттс у нас нынче магнат… — ответил он горделиво. — А Джейн сейчас дает лекции в Оксфорде, — не менее горделиво ответил Тор. Началось! — Ее труды по Схождению миров снискали славу… — Кстати, — не унимался Старк. — Моя девушка Пеппер возглавляет крупнейший технический конгломерат планеты… — уточнил он для новых людей в компании. Как будто кому-то это было на самом деле интересно. — Такой размах! — Говорят, Джейн хотят дать Нобелевскую… — не отставал от него Тор. — Видимо, хоть кто-то занят делом, — насмешливо заметила Хилл. — Пока вы тут меряетесь… кхм… тестостероном… — она явно хотела сказать совершенно другое слово, но деликатно закашлялась. — Простите! Она отошла в сторону, и Роудс увязался следом за ней. — А Джейн круче! — не мог не поставить точку Тор. Удивительно, что Старк промолчал, эти два остолопа могли спорить до скончания века. Время тянулось липкой патокой. Грею и Мышке то и дело представляли остальных гостей, тех, кто был Мстителям ближе всего, и почти с каждым им приходилось перекидываться хотя бы парой слов. Даже Старк снизошел до разговора: — Интересно, почему начальник отдела внешних связей был назначен куратором преступника? — поинтересовался Старк у Мышки как бы невзначай. — Возможно, — на губах Гермионы замерла по-деловому холодная улыбка, — потому что ситуация так или иначе затрагивает представителей инопланетной цивилизации, а это, в свою очередь, внешняя связь. Разве нет? Старку только оставалось, что согласно кивнуть. — Одного в толк не возьму: что за секретный департамент? Я, допустим, слышал только о Ми-6, а мне, между прочим, доступны большие объемы информации… — Потому что это секрет, мистер Старк, — улыбнулась Мышка чуть менее формально. — Что-то вроде Ми-7, назову это так. — Ваши слова о секретности и инопланетных цивилизациях наводят меня на мысли о «Людях в черном», — признался Старк. — Или о Зоне 51. Вместо ответа Мышка усмехнулась, а Локи ничего не оставалось, кроме как скрипеть зубами. Он чувствовал себя абсолютно чужим на этом празднике жизни, многие собравшиеся обходили его разговорами и вниманием, они даже старались лишний раз на него не смотреть, будто он прокаженный. Чужой. Где бы ни был. Но уж лучше полное игнорирование, чем усиленное внимание со стороны некоторых индивидуумов. Что Старк, что Бартон не сводили с Локи взглядов, чем доводили его до кипения, а Старк еще не стеснялся мелко, но болезненно жалить оппонента, то называя его обидным прозвищем, то вскользь напоминая Локи о его шатком здесь положении. Хотелось назло им всем устроить какое-нибудь особо жестокое представление, но присутствие Мышки останавливало. Только ее саму не сильно-то волновал супруг, в новой компании она спешила завести как можно больше новых знакомств… Ближе к полуночи основная часть гостей разошлась, остались только самые-самые. Элита элит. В ее число вошли все Мстители, Мария Хилл, темнокожие друзья Старка и Роджерса, а также знакомая Беннера — доктор Хелен Чо. Ну и, конечно же, Грей, Мышка и Локи. Их тоже не особо собирались отпускать, убедив, что завтра днем квинджет отвезет гостей домой. Компания расположилась на диванах — тех самых, где днем Мстители встречали Локи. Обсуждали последнюю победоносную битву, сравнивали ее с другими стычками, болтали о разных мелочах. Локи старался слушать то тех, то других, понимая, что вряд ли ему еще представится такая возможность — узнать своих противников ближе. Да, какую-то общую информацию он знал и так, но разные нюансы были бесценны. Так, например, от Локи не укрылось, что Черная Вдова всерьез заинтересовалась скромнягой-Беннером, тот, в свою очередь, был бы рад ответить ей взаимностью, но стеснялся своего альтер эго. У Старка были явные проблемы со своей девушкой, как, впрочем, и у Тора, к которому подбивала клинья доктор Хелен Чо, а Роудс комплексовал по поводу того, что Воителя воспринимали всерьез меньше, чем Железного человека. Именно из-за Роудса разговор вновь плавно превратился в соревнование «кто круче». Маги, тоже сидящие здесь и участвующие в разговорах, скромно молчали, изображая простых смертных, Хилл, Чо и Романова даже не думали доказывать свою значимость. Бартон и Беннер быстро сошли с дистанции (последний — исключительно из-за собственной скромности), Роудс и Уилсон тоже долго не продержались, потому что, по сути, просто пользовались чужими изобретениями, Роджерс хитро отступил, предоставив право бодаться двум баранам в лице Старка и Тора. — Мальчики, остыньте, — Хилл постаралась их вразумить, но выходило не ахти. Сошлись на ничьей. Пусть Старк не обладал никакими сверхчеловеческими особенностями, и его костюм — тоже только изобретение, которое может использовать кто угодно, на его стороне был выдающийся интеллект (Локи непроизвольно хмыкнул, когда это услышал, чем заслужил очередной недовольный взгляд Старка), Тор владел Мьёльниром, что давался в руки только избранному. — Одного не пойму: почему такая короткая рукоять? — спросил Бартон, когда речь зашла о молоте, выразительно стоявшем на невысоком столе. Потому что нечего доставать брата подколками и вместе с тем требовать подарок на именины. В то время Локи был жутко зол — мало того, что Громовержец бесил его сверх меры своими шутками, он еще умудрился у него и девушку отбить. В итоге досталось и Тору, и Сиф, и самому Локи. Не самые приятные воспоминания юности, что сказать. — У него вообще много чего короткого, — как ни в чем не бывало бросил Локи. Невзирая на напряженное к нему отношение окружающих, многие не сдержали ехидных смешков. Тор, недовольно сощурившись, скрестил руки на груди. — Не знаю, кто о чем подумал, — протянул Локи, — но я имел в виду ум. Ум у него короткий. Даже Бартон, то и дело глядевший на него волком, насмешливо фыркнул. — Да это трюк! — воскликнул он. Наивный. — Ну не скажи… — Тор расплылся в довольной улыбке, ему нравилось быть в центре всеобщего внимания. — «Только лишь достойнейшему дарована сила поднять…», — Бартон попытался его спародировать, но тут же отмахнулся: — Нам-то мозги не пудри! — Ну что ж, изволь… — Тор кивнул на молот, предлагая лучнику самому попробовать его поднять. — Давай, давай! — подбодрил Старк, с усмешкой глотнув виски. — Я этот фокус видел тысячи раз! — Бартон, видно, уговаривал сам себя. В его глазах читалась хорошо скрытая надежда всех поразить, подняв молот, но его ждало жестокое разочарование. — Так и не понял, как ты это делаешь… — Он делает это руками, Леголас, — рассмеялся Старк. — Уймись, твой удел — лук и стрелы. Бартон чуть обиженно прищурился и предложил: — Тогда вперед, Старк, твой выход! — Кто я такой, чтобы не принять брошенный вызов? — рисуясь, Старк поднялся и совершенно пижонским движением распахнул пиджак. — Чистая физика! Значит, кто поднимет его, тот станет царем Асгарда? — уточнил он в самый последний момент. — Да, конечно, — легко согласился Тор, наверняка совершенно уверенный в провале Железного человека. — Закреплю за собой право первой ночи, — усмехнулся Старк и попытался оторвать молот от пола. — Хм… Не поднимается… О, ну Старк просто сам напросился! Неужели Локи мог себе позволить промолчать в такой момент? — Не переживай, Старк, — процедил он злорадно, — со смертными мужами в твоем возрасте такое — в порядке вещей… В этот раз Старк даже не взглянул на него, он лишь скривился, когда девушки и Роудс с Уилсоном засмеялись. — Я на секунду, — бросил Старк и куда-то отошел, чтобы уже через минуту вернуться с надетой на руку перчаткой от костюма. Но ни она, ни помощь Воителя не смогли сдвинуть молот с места, и даже Беннеру, так и не сумевшему воззвать к своему зверю (не очень-то он и пытался), не удалось побороть заклятье Одина. Не им тягаться с такой могучей силой. Правда, когда к Мьёльниру подошел подзуживаемый всеми Роджерс, Локи невольно подался вперед — именно у Капитана Америки были все шансы победить в этом глупом соревновании. И Ожидания Локи оправдались — молот в руках землянина сдвинулся с места, пусть на долю дюйма, но Роджерсу удалось шевельнуть его. Оттого видеть пораженный взгляд Тора — было подобно бальзаму на израненную душу. — Мистер Грей, — предложил Старк, по-хозяйски кивнув на молот. — Воздержусь, — усмехнулся невыразимец. — Боюсь, не выдержу провала. Локи знал, что где-то около года назад едва ли не весь Отдел и несколько человек из Аврората пробовали себя в этой незамысловатой забаве, но провалились все без исключения. Тогда было интересно, смог бы Поттер осилить эту ношу, но он тогда отказался, сославшись на то, что с него и так достаточно старинных привязчивых артефактов. — Наташа? — поинтересовался Беннер, предлагая и ей испытать судьбу, но та лишь улыбнулась: — Я в конкурсах не участвую, — пояснила она, прихлебнув вина. — Дамы? — переспросил Старк у Мышки, Хилл и Чо, которые именно в такой последовательности сидели рядом с Локи. — Куда нам, мальчики, — ответила за всех Хилл. Гермиона, отрицательно покачав головой, продолжила нервно и как-то смущенно крутить в руках бокал. — При всем моем уважении к Громовержцу — он химичит! — пожурил Тора Старк, совершенно забыв предложить Локи попытать счастья. Он, в свою очередь, и не думал напрашиваться. Ему хватило прошлого раза, когда Мьёльнир брата не дался ему в руки, не хотелось повторять ситуацию, тем более на глазах у посторонних. Позориться Локи предпочитал в одиночестве. — Да черта с два! — выругался Бартон, удивительно, что он настолько верил в непогрешимость Тора. — Стив! Он сказал плохое слово! — усмехнулась Хилл на какую-то их внутреннюю шутку. — Всем уже разболтал, да? — укоризненно спросил Роджерс у Старка. — Рукоять с гравировкой… А вдруг это шифр? — начал рассуждать тот, проигнорировав товарища. — «Строго для Тора и только». В переводе на человеческий… — Что ж, это весьма любопытная теория, — с улыбкой Тор поднялся на ноги и, вальяжно подойдя к столу, на котором стоял молот, легко поднял его, очевидно красуясь. Позер! — Только дело в другом — вы все просто недостойны. — Не-до-стой-ны… — проскрипел за спиной Локи механический голос.
23 марта 2015 года, Нью-Йорк Несмотря на то, что Гермиона еще со школьных времен отрицала всякую пользу прорицаний и дара предвидения, она не могла не согласиться с тем, что в любом маге, даже таком скептически настроенном, как она сама, было нечто, что можно было назвать высокоразвитой интуицией. Потому что Грейнджер не могла никак иначе объяснить свое дурное предчувствие, возникшее, едва только мистер Грей упомянул о поездке в Нью-Йорк. Гермиона, конечно же, не могла не восхищаться Мстителями: они не раз рисковали жизнями, чтобы спасать людей, первыми бросались «на амбразуру» во многих стычках, но в то же время она понимала, что они — тоже люди со своими достоинствами и недостатками, интересами и желаниями. К тому же все они наверняка не слишком-то дружелюбно относились к Локи. Потому ей совсем не хотелось отпускать его туда, тем более одного. Гермиона не очень-то представляла, чем могла помочь, но это было не особо важно. Ей хотелось верить, что Локи оценит ее помощь и поддержку, впрочем, особо счастливым он все равно не выглядел. Бросив все дела, оставив Руну на попечение матери, Гермиона ринулась вслед за любимым, нутром чуя нависшую над ним угрозу. Кто знал, что все окажется настолько плохо? Мстители встретили их не слишком-то радушно, они были напряжены и явно ожидали от Локи подвоха, и, видя это, он с маниакальным удовольствием подливал масла в огонь своим поведением. Весь вечер Гермиона не знала, то ли пытаться приструнить Локи, то ли выступить в его защиту, искренне хотелось сделать и то, и другое, но она старалась не вмешиваться. По крайней мере, пока ситуация не выйдет из-под контроля. Весь вечер Грейнджер отгоняла от себя дурные мысли — предчувствие шептало о грядущих проблемах, и Гермиона связывала их с присутствием Мстителей. Она еще в самолете изучила краткое досье на каждого и в целом более-менее представляла себе, чего от них ожидать, но все равно присматривалась. Самым безобидным, что интересно, можно было считать того, кто два года назад смог победить Локи, — доктора Брюса Беннера. В своей обычной ипостаси он был спокойным, рассудительным и мягким человеком, с которым оказалось очень интересно общаться на научные темы. Бывшая наемница Наташа Романова тоже не казалась слишком уж конфликтной, а капитан Стив Роджерс вообще представлял собой эталон справедливости и спокойствия. Зато оставшихся двух (Гермиона не считала Тора, его она довольно хорошо знала) с лихвой хватало, чтобы трепать и без того расшатанные нервы ведьмы. Тони Старк и Клинт Бартон весь вечер дурачились и доводили Локи, а вместе с тем и Гермиону, своими дурацкими подколами. Она уже всерьез раздумывала над тем, чтобы применить к ним магию, но ее останавливало прямое указание мистера Грея — при маглах никакой магии. Ближе к концу вечера Локи стал более замкнут и напряжен, Гермиона кожей ощущала его неприятие ситуации и злость на то, что происходило вокруг. Ему не хотелось быть здесь, и она была совершенно с ним солидарна. Скорее бы вернуться домой! Но Мстители, очевидно, не собирались так быстро их отпускать, вечер уже закончился, а их даже не отпустили в отель, убедив, что гости смогут в случае чего воспользоваться апартаментами на нижних этажах Башни. В этой веселой и дружной компании Гермиона чувствовала себя совершенно посторонней, ей было неуютно — сказывалась разница менталитетов и интересов. Возможно, с каждым по отдельности она бы нашла о чем поговорить, но вот так вот, всем вместе… Они смеялись каким-то своим шуткам, спорили и соревновались, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как натянуть на лицо вежливую улыбку и за всем наблюдать. От нее не укрылось, что и Локи ощущал себя не в своей тарелке, но это и неудивительно — он когда-то пытался убить всех этих людей и едва не преуспел в этом. Тор — единственный, кто ощущал себя здесь вольготно, очевидно, они не первый раз так собирались. Да, вначале он тоже был напряжен, но со временем расслабился, и сейчас с удовольствием наслаждался тем, как остальные раз за разом проваливались в попытках поднять Мьёльнир. Когда же Гермионе и самой предложили рискнуть, она отказалась, не собираясь участвовать в происходящем вокруг фарсе. Несмотря на прошедшее время, Гермиона не чувствовала расслабленности, она была напряжена, и нервы ее казались натянутой струной. Мистер Старк предположил, что, возможно, молот слушался только своего хозяина, коим и был Громовержец, и, зная Одина, Гермиона бы на самом деле не слишком-то удивилась. — Что ж, это весьма любопытная теория, — ответил Тор, красуясь перед друзьями. — Только дело в другом — вы все просто недостойны. — Не-до-стой-ны… — вдруг проскрежетал за их спинами механический голос из динамиков. — Все… О чем тут говорить? Убийца на убийце… Все собравшиеся обернулись, чтобы увидеть неуклюже ковылявшего к ним железного легионера Старка. Шлем робота был покорежен и чем-то прожжен, половина обшивки начисто отсутствовала, в некоторых местах торчали провода, и вообще непонятно, как этот механизм вообще передвигался. Сердце Гермионы гулко стукнуло о грудную клетку, после некоторых просмотренных в декрете фильмов на эту тему она слегка опасалась робототехники, и сейчас казалось, что не зря. — Старк? — капитан Роджерс нервно позвал напарника, не сводя взгляда с робота. — Джарвис? — обеспокоено спросил мужчина, копаясь в планшете. — Прошу прощения, я спал. Точнее, был видением… — робот ковылял к ним и выглядел растерянным настолько, насколько вообще это было применимо по отношению к роботу, но эта растерянность казалась какой-то наигранной. — Джарвис, перезагрузи систему, один из легионеров глючит, — процедил Старк, переводя нервный взгляд с планшета на робота и обратно. — …ужасный грохот, и я в переплетении цепей… — продолжал тот, будто не слыша перешептываний окружающих. — Пришлось убить того, второго, — вдруг повинился он. — Он был хорошим парнем… — Убить? Кого? — напрягся капитан Роджерс, нахмурившись. — …не хотел, но пришлось, — не умолкал робот. — Что поделаешь? Мир суров, и у нас не всегда есть выбор… — Кто твой хозяин? — прервал его Тор, и на этот раз робот отреагировал. Из динамика, скрытого в конструкции робота, зазвучал записанный прежде голос мистера Старка: — «Я обеспечу Землю несокрушимой броней…» — Альтрон? — Беннер явно не верил своим глазам. Гермиона не очень-то понимала, в чем все дело и что это за «Альтрон», но происходящее ей решительно не нравилось, как, впрочем, и Локи, и мистеру Грею. Последний, увидев, что Гермиона потянулась к своей сумочке, где была спрятана палочка, одобряюще кивнул. Локи же не смотрел на нее, сжимая в руках рукоять трости. Главное, он не был безоружен. — Во плоти… Точнее, еще нет. Пока лишь в коконе, — от Гермионы не укрылось, что и остальные тоже подобрались, предчувствуя неладное. В руках Марии Хилл и Наташи Романовой мелькнули пистолеты, Тор удобнее перехватил молот. — Но я готов к своей миссии. — Какой миссии? — спросила Наташа дрогнувшим голосом. — Мир здесь и сейчас. В ту же секунду за спиной Альтрона, разбивая стену, в зал влетели еще несколько роботов. Один из них, набирая скорость, полетел прямо к Роджерсу, но тот ловким ударом ноги умудрился опрокинуть стол и прикрыться им так, что противник сбился с курса. Стоявшая рядом Мария Хилл опрокинулась на пол и успела выпустить в робота несколько пуль, но Гермиона не была уверена, что те попали в цель. Второй робот влетел в спешно выставленный Гермионой магический щит, но это только слегка замедлило его. Вышедший из-за ее спины Локи со всего размаху ударил по нему своей укрепленной тростью, и свет в глазах дроида погас. — Отступайте, — бросил им Грей, стоявший рядом, кивнув на укромный закуток слева. Там защититься было намного проще. Кивнув, Гермиона схватила Локи за руку, и они вместе аппарировали к стене, Грей появился рядом секундой позже. Заклинание сокрытия позволило им не беспокоиться о внимании роботов, защитное — позволяло не переживать о шальных рикошетах. Остальные по мере возможности попытались повторить этот ход — найти укромное место, чтобы перегруппироваться и слегка осмотреться. Появление Альтрона ошеломило их, было слишком неожиданным и заставляло срочно мобилизовать все скрытые резервы. В другой ситуации Гермиона бы хотела помочь, вклиниться в битву, переводя часть огня на себя, но она понимала, что в этой комнате собрались лучшие герои, и не только Британских островов, как она сама, а всего мира. Гермиона и сейчас хотела, но понимала, что может только помешать своей порывистостью и отсутствием большого опыта в противостоянии машинам. Действовали ли на них заклинания? Если да, то какие? Попытка выяснить это опытным путем могла стоить Гермионе жизни… На самом деле Мстители и правда более-менее справлялись. Гермиона не переставая крутила головой из стороны в сторону, пытаясь уловить все детали, но что-то то и дело упускала — слишком быстро разворачивались события. В комнате появилось еще полдюжины роботов, один из них держал в руках Скипетр. Мстители, заметив это, бросились к дроиду, но остальные пятеро встали на его защиту, чтобы тот мог скрыться в дыру в окне, которую минутой до этого собой проломил Джеймс Роудс, лежащий теперь в отключке на балконе. Мистер Грей и Гермиона, переглянувшись, синхронно выпустили из-под щита две Бомбарды — и два ближайших к ним робота разлетелись на куски. Оглянувшись на Локи, Грейнджер заметила на его губах довольную усмешку, будто ему нравился царящий вокруг хаос. Хотя почему «будто»? За два года Гермиона успела слегка отвыкнуть от такой открытой кровожадности мужа — с врагами он был жесток, и сейчас он откровенно радовался их трудностям. В голове мелькнула мысль, что Локи почти полчаса отсутствовал на вечере. Где он был в это время? Мог ли он служить виной происходящему? Верить в это не хотелось, и пока Гермиона отбросила от себя эти мысли. Мордред, ей очень не хотелось разочаровываться в нем! Ее отвлек сдавленный, испуганный вздох. Хелен Чо, единственная «гражданская» в этой комнате, была зажата в угол одним из дроидов, готовым выпустить в нее энергетический луч (или чем там стреляли роботы Железного Легиона). Все Мстители так или иначе были заняты и не могли прийти девушке на помощь, и Гермиона нацелила на дрона свою палочку, но ракурс был не самым удобным, заклинание могло отрикошетить от многочисленных зеркал и стекол и в кого-то попасть. Надо было выбираться из своего убежища, но мистер Грей опередил ее, бросив: — Стойте здесь! — и аппарировал, возникнув в паре футов позади робота. Дрон разлетелся на кусочки, но вдруг в мистера Грея влетел второй, и невыразимец не успел ни увернуться, ни закрыться щитом. Вдвоем они влетели в окно, проделав в нем вторую дыру, прокатились по балкону и, протаранив ограждение, сорвались вниз. — Нет! — воскликнула Гермиона, дернувшись вперед, но Локи удержал ее, схватив за плечи. — Он знал, что делает, и сказал нам быть здесь, — холодно заметил он, и Гермиона, дернулась из его хватки, но преуспела далеко не сразу. Локи отпустил, и она бросилась было к окну, но ее остановил механический голос: — Ах, накал страстей! — патетично бросил Альтрон. Манерой говорить он слишком напоминал Волдеморта, и от этой ассоциации бросало в дрожь. Андроид ни к кому конкретно не обращался, он говорил со всеми сразу. Оказалось, Мстители успели расправиться со всеми роботами, кроме того, что скрылся со Скипетром. — Прошу простить, — продолжил Альтрон. — Ваши помыслы чисты, но несколько однобоки. Вы хотите сберечь планету, но противитесь эволюции. В чем смысл человечества, остановившегося в развитии? В этом… — он поднял за шлем одного из разбитых роботов и, смяв его в пальцах, брезгливо отбросил от себя. — В этих игрушках? Мир установится лишь тогда, когда Мстители вымрут. Первым не выдержал Тор, он славился своей нелюбовью к долгим, занудным речам и был человеком действия. Его молот влетел прямо в грудь Альтрона, обрушивая робота на пол. — Я свободен ото всех цепей… — прошелестел голос робота, затихая, и по коже Гермионы пробежали крупные мурашки. Огни в глазах дроида погасли окончательно, и все, наконец, смогли выдохнуть. — Один из них забрал Скипетр, — проговорила Наташа Романова, оглянувшись на разбитое окно. Не став ничего отвечать, Тор, одним взмахом поменяв земной наряд на свои привычные асгардские доспехи, отправился в погоню. Гермиона бросилась следом, но остановилась у разломанного ограждения балкона и осторожно заглянула вниз. С такой высоты улица внизу казалась тонкой полосой, на которой совершенно ничего нельзя было рассмотреть. Что случилось с мистером Греем? Аппарировать в полете было возможно, главное — сосредоточиться, но невыразимец не вернулся. Неужели схватка с роботом так сильно его задержала? Рядом завозился пришедший в себя Роудс. Гермиона помогла мужчине подняться, и они вместе вернулись в зал. — Что это вообще было? — отмер, наконец, Клинт Бартон. — Альтрон, — задумчиво протянул доктор Беннер, и лучник недовольно скривился: — О, это многое объясняет! — проговорил он с сарказмом. — Тони? — нахмурился Роджерс, ожидая от товарища объяснений. Энтони Старк выглядел растерянным и подавленным. Так и не ответив на вопрос, он двинулся в сторону выхода, все остальные направились следом. У мисс Хилл зазвонил телефон, и она, едва успев ответить, тут же передала трубку Стиву. Тот, выслушав информацию, шепнул что-то Бартону. — Последние несколько дней мы с Тони работали над новым проектом, — начал рассказ доктор Беннер, когда все, кроме куда-то свернувшего Бартона, спустились вниз, в ту самую лабораторию, где прежде находился Скипетр. — Инициативой «Альтрон», программой, которая должна была отслеживать и предупреждать всевозможные опасности, грозящие нашей планете. Мы использовали за основу искусственный интеллект, содержащийся в Скипетре, и… — Что? — откашлялся Локи. — Вы использовали Скипетр для создания искусственного интеллекта? — Да, но мы… Не дав ему закончить, Локи издевательски рассмеялся — дико, пугающе, — заставив всех Мстителей вздрогнуть. Даже Старк и Беннер оторвались от ввода каких-то кодов в лабораторные компьютеры. — Интересно, чья это была идея? — насмешливо протянул Локи. — Хотя я могу предположить, — его взгляд скользнул по Тони Старку. — Смертные, какие вы все недалекие… Когда жизнь вас научит не лезть туда, в чем вы ничего не смыслите? — Работа не была закончена, — раздраженно ответил Старк скорее своим товарищам, чем Локи. — Мы обрабатывали интерфейс, интегрировали функции, просчитывали вероятности… Ничего еще не было закончено, выскакивала ошибка, и Джарвис следил за ходом эксперимента. Я не представляю, что произошло и почему. Хотя тоже могу предположить… Последние слова Старк процедил, очевидно, для Локи, намекая про те полчаса, что асгардца не было на вечере. Они смотрели друг на друга холодно, с нескрываемой ненавистью, только сейчас в глазах Старка было напряженное недоверие, а во взгляде Локи — надменное злорадство. — Я все время был на виду, даже этот твой Джарвис это подтвердит, — заметил Локи на выпад соперника. Гермиону тоже интересовало, где в тот момент был ее муж, но Грей, имевший возможность отследить передвижения Локи, сказал, что все под контролем и за пленником следит кто-то из Мстителей. И пояснил, что тот новый браслет, который Локи надели перед самым вылетом в Нью-Йорк, имел еще и функцию прослушки. Старк как-то слишком мрачно хмыкнул и снова зарылся в свой компьютер. — Что не так было со Скипетром, — Роджерс обратился к Локи, перейдя от пустой болтовни сразу к сути дела, — и почему его нельзя было использовать при создании этого… Альтрона? Хмыкнув, Локи присел на один из лабораторных столов и сложил ладони на груди. — Капитан, если вас попросят срочно провести жизненно важную хирургическую операцию… допустим, на мозге одного из ваших товарищей, вы согласитесь? Роджерс нахмурился. — Я не медик, поэтому не рискнул бы, — ответил он. — Так почему тогда вы считаете, что можно лезть в работу опасного магического артефакта и пытаться скопировать его структуру? — Магии не существует, — как-то слишком уж уверенно отрезал Старк. — Скажите это той, что стреляла бомбами из простой деревяшки, — хмыкнула Романова, кивнув на Гермиону. Если Старк и капитан Роджерс еще были слишком заняты, чтобы увидеть, как сражались Гермиона и Грей, то вот Черная Вдова успела углядеть часть сражения, когда пробегала мимо в укрытие. — Я работал со Скипетром и нашел только редкий вид энергии. Не магию. — А что такое магия, как не неизведанный вид энергии, мистер Старк? — бросила Гермиона. — Любая достаточно развитая технология не отличима от магии, в древние времена даже самые простые для нас вещи считались происками богов и проявлением настоящего чуда. Оценив его скептический взгляд, она продолжила: — Вы можете верить, а можете не верить, но рядом с вами живет немало тех, кто обладает сверхъестественными способностями. Я сейчас говорю не про мутантов, а про нас, тех, что называет себя волшебниками. Под воздействием ее силы лежащий на одном из столов карандаш сперва поднялся в воздух, затем превратился в тонкую металлическую спицу, потом в небольшую белую розу, а напоследок — в маленькую желтую канарейку. Птичка, облетев лабораторию по кругу, опустилась на тот же стол и превратилась обратно в карандаш. — Если вы о чем-то не знаете, это не значит, что этого не существует, мистер Старк, — резюмировала Гермиона. — Магия в неумелых руках может быть опасна. Вы должны это осознать, раз уж у вас достаточно влияния, чтобы получить себе для экспериментов артефакт, которому не одна тысяча лет. — Хочу предупредить, что информация об увиденном не должна выйти за пределы этих стен, — продолжила за нее Мария Хилл. Она, как помощница Ника Фьюри, вскользь знала о магическом мире и была в курсе царящих там правил. — Вам можно доверять, так что не думаю, что дело дойдет до спецслужб. Она явно намекала на обливиаторов, но… — Это не вам решать, — парировала Гермиона. — И даже не мне. Когда вернется мой коллега, мистер Грей, он доложит руководству о сложившейся ситуации… — Кстати о возвращении мистера Грея, — начал Капитан, но его прервал звук открывшейся двери. В лабораторию вошел Клинт Бартон в сопровождении двух охранников с эмблемой в виде скошенной буквы «М». Охрана Башни. Мужчины внесли внутрь подобие носилок, на которых угадывалось тело, прикрытое большим куском какой-то ткани. Разместив тело на одном из лабораторных столов, мужчины тут же поспешили ретироваться, оставив остальных в гнетущем молчании. На ватных, негнущихся ногах Гермиона приблизилась к столу и дрожащей рукой откинула ткань. Дурное предчувствие, последнюю минуту воющее в голос, не обмануло ее — на столе под большой простыней лежало изломанное тело Джонатана Грея.
Тошнотворный ком подступил к горлу, и Гермиона непроизвольно закрыла рот ладонью, отступив на шаг от стола. Несмотря на дурное предчувствие, она не могла до конца поверить, что все, что видят сейчас ее глаза, — правда. Джонатан Грей всегда казался Гермионе силой, тем столпом, на котором держался не самый простой отдел. Бывший командир оперативной группы Отдела Тайн пережил множество мелких стычек с темными магами, две войны с Волдемортом, нападение эльфов на Лондон… и вот теперь он был мертв. Собравшись, Гермиона достала палочку и произнесла над лежащим на столе телом несколько диагностических заклинаний. Где-то внутри теплилась надежда, что Грея еще можно спасти, но результаты обследования показывали, что невыразимец окончательно и бесповоротно скончался. Скорее всего, он умер еще до того, как коснулся земли — в груди зияла приличных размеров прожженная лазером дыра. Мордред! Гермионе даже было сложно представить, насколько все теперь станет плохо. Что бы Грейнджер ни думала о Джонатане Грее, она понимала, что может в какой-то степени ему доверять. Он взял опасного преступника под свой надзор, обеспечивая ему при этом приемлемые условия содержания, хранил в тайне его истинную сущность от руководства Министерства в общем и от министра в частности, поддерживал его интересы и так или иначе защищал. Что будет теперь, когда власть в Отделе сменится? Чего ждать от нового руководства? Впрочем, это были не самые насущные проблемы. Перво-наперво следовало уйти из-под контроля Мстителей и вернуть Локи домой… — Что ж, — Гермиона окончательно взяла себя в руки. Обернувшись, она по очереди смерила каждого из Мстителей внимательным взглядом. Они были задумчивы и мрачны, и только доктор Чо казалась испуганной и шокированной — девушке явно было нелегко от мысли, что человек, спасший ее жизнь, погиб. Один Локи, хоть и не улыбался во все тридцать два зуба, недовольным не выглядел. В глубине его глаз затаилось мрачное удовлетворение от царящего вокруг бедлама и оттого, что Мстители сейчас испытывали определенные трудности. Да и смерть мистера Грея не сильно его опечалила, и Гермиона не понимала этой его недальновидности. Он радовался здесь и сейчас, совершенно не думая о проблемах, которые ждали их всех в будущем. — Я просто обязана сообщить начальству о произошедшем и вернуть тело мистера Грея его близким, — проговорила Гермиона, совладав с голосом. Она слукавила дважды. Во-первых, Гермиона никак бы не смогла сообщить начальству Грея о произошедшем просто потому, что у нее не было контактов. Запутанная система связей Отдела была известна Грейнджер только постольку-поскольку. Она знала, что фактически Отдел не подчинялся министру, точнее подчинялся, но лишь функционально. На самом деле должность начальника Отдела Тайн была лишь немногим ниже должности министра магии, Отдел имел право решать, какие из указаний министра выполнять, а какие — нет. Руководила Отделом Конфедерация, она же «заказывала музыку». Гермиона, конечно же, могла сообщить о случившемся в Конфедерацию, окольными путями выйдя на контакты, но это заняло бы слишком много времени. А действовать надо было быстро. В голове мелькнула мысль. Она знала, к кому обратиться. Капитан согласно кивнул на ее слова. — И, конечно же, я обязана забрать своего подопечного и доставить обратно в место содержания. Локи должен вернуться домой! Вернуться к ним с Руной! — Не стоит так торопиться, мэм, — остановил ее Капитан, натянуто улыбнувшись. — Мы должны все тщательно обдумать. Сперва надо разобраться в том, что только что произошло… Ей хотелось эмоционально воскликнуть: «Да что тут думать?!» — но она усилием воли сдержалась. Показывать себя — не время и не место. Свое возмущение она решила облачить в более вежливую форму, но доктор Беннер не дал ей произнести ни слова: — Все труды насмарку… — посетовал он, цокнув языком. — Альтрон ушел через интернет — и поминай, как звали. — Альтрон… — фыркнул Роджерс, закатив глаза. — Он все здесь прошерстил: файлы, разведданные, — поддержала доктора Вдова. Она стояла за его спиной и заглядывала мужчине через плечо, пока он копался в компьютере. — Знает нас как облупленных, лучше нас самих. — Он во всех базах, по всему интернету… — процедил молчавший до этого Роудс. — А что, если он надумает поразвлечься? Пощекотать нервишки? — Ядерные коды? — нахмурилась мисс Хилл. — Допустим, — подтвердил ее мысль Воитель. — Так, надо звонить — и срочно. Если связь еще есть… — Вы думаете, этот Альтрон хочет обречь людей на смерть? — спросила у мужчины Гермиона. Невзирая на ее желание скрыться и вернуться вместе с мужем к дочери, где-то внутри Грейнджер осталась той прежней девчушкой, лезшей в пекло по зову долга. Вот и сейчас ей хотелось присоединиться к этой компании, помочь им в их деле. Но Гермиона не доверяла им — никому из них — и не могла позволить Локи здесь остаться. Для него они по-прежнему были если не лютыми врагами, то уж соперниками, противниками точно. А значит, как ни прискорбно это признавать, и для Гермионы тоже… — Не на смерть. На вымирание, — ответил за него Роджерс. — А еще он убил кого-то, — нахмурился Бартон, стрельнув глазами в тело Грея. Кого еще могло убить это чудовище, порожденное гением Старка? — Но в здании кроме нас никого не было… — проговорила Хилл задумчиво. — Нет, было, — Старк вышел в центр и активировал какую-то голограмму. Посередине лаборатории в воздухе зависла золотистая сфера, разбитая на мелкие куски. — Как? Какой-то бред, — ошарашенно проговорил доктор Беннер, очевидно понимая, о чем идет речь. — Джарвис был первой линией обороны, тем, кто мог отключить Альтрона. Логично, — предположил Роджерс. — Нет, Альтрон мог его поглотить, — пробормотал Беннер задумчиво. — Здесь не логика, здесь… — Чувства? — добавила Гермиона, когда доктор замолчал. — Что? — вырвался он из своих размышлений. — Вы сказали, что вместо того, чтобы поглотить этого вашего помощника, он его уничтожил, — продолжила Гермиона свою мысль. — Но еще он мог просто неожиданно напасть на нас, использовать одного из исправных Легионеров, а не устраивать это дешевое представление с изломанным роботом и заштампованной речью картонного злодея… — Да, наверно, вы правы, — подумав, ответил Беннер. Остальные были с ним вполне согласны. — Это больше похоже на чувства. Показушничество, несвойственная машине ярость... — Или это больше похоже на то, что кто-то, любящий показушничество и заштампованные речи картонных злодеев, вмешался в ход эксперимента, — процедил Старк, смерив Локи пристальным взглядом. — Мне безумно приятно, что ты такого высокого мнения о моих умственных способностях, что считаешь, что я, не обладая техническими знаниями, смог вмешаться в работу твоего искусственного интеллекта, — проговорил Локи. — Но повторюсь: это — не я. И мои речи никогда не были заштампованными. — Хватит, — Роджерс тут же погасил разгорающийся конфликт. — Соглашусь, у нас нет оснований полагать, что все это — НЕ дело рук Локи, — он замолчал, выдержав паузу. — Но нет и доказательств обратного. Так что давайте не будем бросаться голословными обвинениями и нападать друг на друга. Локи смерил Капитана недовольным взглядом и помрачнел. Он выглядел как человек, чьи ожидания не оправдались. Дверь снова открылась, и в нее стремительными шагами вошел Тор в полном боевом облачении. Громовержец направился прямо к Старку и, схватив его за горло, поднял над полом. — А что, ему нападать можно? — как-то слишком уж несерьезно поинтересовался Бартон. — Словами, приятель, — с трудом проговорил Старк, хватая ртом воздух. — Сказал бы, кто ты, да нет таких слов, Старк, — процедил Тор. — Тор! — крикнул ему Роджерс. Одновременно с ним Гермиона, стоящая ближе всех, повисла у мужчины на плече: — Перестань, Тор! Меньше всего Гермионе хотелось, чтобы Мстители поубивали друг друга. Пусть она им не доверяла, но они нужны планете, особенно сейчас. Нехотя Тор разжал ладонь, и Старк упал на пол. — Все, ушел, — недовольно доложил Громовержец. — И след затерялся к сотне миль к северу. А с ним и Скипетр! Снова искать, отвоевывать… Гермиона сомневалась, что Тор был против битв как таковых, все дело в том, что опасный противник скрылся с опасным артефактом, и кто мог пострадать в будущем — оставалось загадкой. — Джинн вырвался из бутылки, — вздохнула Романова. — И имя ему «Альтрон». — А все потому, что кто-то лезет туда, куда его не просят, — Тор метнул злой взгляд в Старка. — Все потому, что у чьего-то братца слишком шаловливые руки и злобный характер, — парировал Старк, но Гермиона не дала ему продолжить: — Перестаньте. Виноват Локи или нет, именно вы, мистер Старк, первым сделали шаг не в ту сторону. Пусть цели у вас были самые благие, сложно оправдать выбор средств. Компьютерная программа, контролирующая человечество? Какой больной мозг мог это придумать? Впрочем, Гермиона видела какой. Мордред, у нее была аллергия на людей, творящих дичь ради общего блага… — Я хотел поступить как лучше, чтобы люди всего мира могли жить спокойно, без оглядки. Никто не ожидал, что эксперимент выйдет из-под контроля. Старку явно не нравилось, что Гермиона пыталась перевести все стрелки на него, впрочем, как и ей то, что он старался всячески очернить Локи. Она могла понять ярость и злость Железного Человека, едва не погибшего из-за Локи два года назад, но и слепо винить его во всех смертных грехах… — Какое досадное упущение с вашей стороны, мистер Старк… — процедила она сквозь зубы ледяным тоном. — Неужели вы не знали, что бывают ситуации, когда все выходит из-под контроля? — Досадное упущение, — фыркнул Бартон. — О, этот непередаваемый английский андерстейтмент! Я бы высказался иначе: это полный… кошмар. Кто бы спорил?.. — Я не понимаю… — взволнованно и как-то испуганно проговорила доктор Чо. — То есть, ваша программа хочет убить своего творца? Старк хмыкнул, а затем нервно захихикал под неодобрительные взгляды товарищей. — По-твоему, это смешно? — зло спросил Тор. Гермиону радовало, что хоть кто-то из присутствующих не собирался спускать на Локи всех собак. Он отчаянно доверял брату, несмотря ни на что, и Грейнджер ощущала облегчение, понимая, что не одна. — Нет, нисколько, напротив, — ответил Старк слишком жизнерадостно и воодушевленно. — Все просто ужасно! Все просто… нет, правда, ужасно! Да, может, я и вправду в чем-то виноват, — добавил он не очень-то виновато, — и каюсь. Прикол в том, что до вас не доходит — это было необходимо… — Тони, не надо… — жалобно попросил доктор Беннер. — Серьезно? — воскликнул Старк. — Отступаешься? Пацифист! Будешь показывать брюшко каждый раз, как кто-то рявкнет? — Только если сотворил монстра… — во взгляде доктора появилась сталь. — Я своей вины не отрицаю. — Вины… — выплюнул Старк. — Мы хотели сделать мир лучше, но и близко не подошли к решению, даже ни на сантиметр! Вот в чем вина! Гермионе не очень нравилось, что конфликт Мстителей перекинулся на их внутренние разборки, но, с другой стороны, он перестали обвинять Локи во всех смертных грехах. А он тем временем продолжал ухмыляться. — Прежде чем делать мир лучше, надо было сто раз подумать, — заговорил Роджерс укоризненно. — Именно всеобщей безопасностью прикрывался Пирс, запуская проект «Озарение», именно из-за этого развалился Щ.И.Т. Мстители задумывались как его антипод, и… — Слушайте, неужели никто не помнит, как я спас Нью-Йорк? — Старк бесстыдно прервал словоизлияния товарища. — Нет, не помню такого… — раздраженно отмахнулся недовольный Роудс, едва закончивший приглушенный разговор по телефону. А Гермиону затошнило от попыток Старка надавить своим авторитетом, припоминая остальным свои прошлые геройства. Настоящие герои так не поступают. Тот же Гарри, например, никогда не позволял себе бравировать победой над Волдемортом, его уважали и без этого. Либо здраво опасались. Но, в любом случае, он никогда не позволял себе напоминать другим о той войне. — Как я рванул в портал с ракетой? — продолжал Старк. — Нет, не припоминаю… — Напомнить? — процедил он, заметно обидевшись на друга. — На Землю через портал обрушилась армада пришельцев, мы встречали врагов внизу… Мы же Мстители! Можно вязать наркоторговцев день за днем, но вот это вот — апофеоз, — Старк многозначительно ткнул пальцем наверх, где больше двух лет назад над городом навис огромный портал. — Как отражать угрозы такого плана? — Вместе, — ответил Капитан. — А вдруг однажды мы просто не сможем? — спросил Старк, и Гермиона поняла, откуда у этой идеи росли ноги. Железный Человек боялся смерти, и Гермиона не могла его в этом винить, но она также знала, что этот страх может сильно навредить. — Не справимся, даже вместе. Ты не боишься погибнуть, Кэп? — Погибать — так плечом к плечу, — безапелляционно отрезал Роджерс, и по его тону стало понятно, что обсуждение закончено. — Тор прав, Альтрон бросил вызов. Найдем его до того, как он будет готов. Мир не так уж и тесен, сузим круг поисков… Осознав, что общее обсуждение ситуации плавно перерастает в разработку тактического плана действий, Гермиона откашлялась, привлекая к себе всеобщее внимание, и заговорила: — Ваше рвение похвально, господа… и дамы, — она кивнула Романовой и Хилл, — но, учитывая сложившуюся ситуацию, я бы предпочла вместе со своим подопечным вернуться в Британию… — Мне жаль, мэм, — прервал ее Роджерс, — но это исключено. Огонь немыслимой ярости всколыхнулся в груди Гермионы, но она не позволила дрогнуть ни единому мускулу на своем лице. — Как это понимать? — холодно уточнила она. — Учитывая сложившуюся ситуацию, мы бы предпочли, чтобы ваш… подопечный остался под нашим бдительным присмотром. «Они винят его, они до сих пор винят во всем его!» — осенило Гермиону. Пусть тема и была переведена, но подозрения остались прежними. — Если вы опасаетесь этого вашего Альтрона, то будьте уверены, я смогу за себя постоять. Как только спрячет Локи и Руну там, куда лапы Альтрона точно не дотянутся — хотя бы в тот же Хогвартс… Выдержит ли он взрыв ядерной бомбы? Должен, щиты после войны там были восстановлены в полной мере, на крайний случай еще было Министерство, располагавшееся под чарами на приличной глубине — своего рода непроницаемый бункер. — Я сильнее, чем кажусь, — добавила Гермиона, когда во взгляде Капитана и всех остальных сквозило сомнение. — И что же ты сделаешь, дорогуша? — сощурился Старк чуть насмешливо. — Превратишь Альтрона в жабу? Нет, мы должны… — Если вы не прекратите фамильярничать, мистер Старк, я превращу в жабу вас, — еще более прохладно обратилась к нему Гермиона. — Я это учту, — почувствовав угрозу, Старк тут же сложил свой павлиний хвост, перестав хорохориться. — Не шути с ней, Старк, — предупредил Тор на полном серьезе. — Не буду, — обещал мужчина, но верилось с трудом. — Так же, как и не буду ходить вокруг да около: мы не знаем, где и когда нападет враг, и мне не очень хочется в момент опасной заварушки беспокоиться еще и о том противнике, хоть и бывшем, что я оставил за спиной. Без обид, Олень. — Какие тут обиды, жестянка? — в тон ему произнес Локи. — Ты на удивление мягок. Я предполагал, что после всего, что произошло, меня посадят на цепь, как шелудивого пса… — Моя бы воля, я бы на тебя еще и намордник надел! — прошипел Старк, приблизившись к нему. — Не-е-ет, — издевательски протянул Локи. — На кого здесь надо надеть намордник и заковать в кандалы, так это на тебя. Я творил ужасные вещи, полностью отдавая себе в этом отчет, и в полной мере несу наказание за каждого погибшего смертного, не скрывая вины. Ты же в своей глупости и неуемном любопытстве во сто крат страшнее меня, поскольку, даже имея на руках чужую кровь, всячески отрицаешь свою причастность или прикрываешься «общим благом». Из нас двоих здесь именно ты — самое настоящее чудовище, и я надеюсь, что ты когда-нибудь в полной мере это осознаешь и расплатишься за все… — Хватит! — рявкнула Гермиона, видя, что своими словами Локи вконец добил своего противника. В глазах Старка полыхало яростное пламя, и казалось, мужчина был готов применить силу. — Да, Локи, — скривился Старк. — Слушайся мамочку, она плохого не посоветует… — Это касается и вас, мистер Старк! Взываю к вашему благоразумию… Локи насмешливо хмыкнул и тут же был удостоен укоризненного взгляда со стороны Гермионы. Она пыталась вывести его из-под удара, а он в это время сам лез на рожон! Уловив ее взгляд, Локи помрачнел. — Если вы хотите и дальше собачиться, то я пас, — добавила она. — Я бы предпочла вернуться домой, к семье. — Напомню, что конкретно вас никто не держит, — едко заметил Старк. Гермиона ему явно не нравилась, но ей было все равно. — Я готов хоть сейчас предоставить квинджет. — Позвольте отказаться, — ответила Гермиона после секундного молчания. — К тому же я не могу просто так оставить мистера Лафейсона. Он мой подопечный, и я обязана быть рядом с ним вне места его содержания… — Мы понимаем, что это ваша работа, мэм, — примирительно сказал Роджерс. — А потому не лишаем вас выбора. Вы вольны остаться, если хотите. Сейчас у нас на счету любые руки… Кивнув, Гермиона отошла чуть в сторону и достала из сумочки телефон. Она срочно должна была позвонить… — Гермиона? — раздался в трубке напряженный голос Уолти. — Что-то случилось? — Да, у нас проблемы, Уолти, — проговорила она негромко. Вполголоса Гермиона вкратце изложила Уолти ситуацию. — Хочешь, я приеду и сменю тебя? — спросил он, отойдя от первого шока. Никто из них не ожидал, что их компания, отправившись на другой континент, попадет в такую заварушку. — Нет, — ответила Гермиона, почти не раздумывая. Локи и Уолти не очень-то ладили. Пусть Грейнджер и доверяла Фоули, ничего хорошего из их соседства бы не вышло. — Нет, — повторила она. — Но ты знаешь, чем может быть чревата смерть Грея. Ты нужен мне там. — Да, понял, — отозвался Уолти более собранно. Отлично, Гермиона знала, что может на него положиться. — Хорошо, спасибо. И позаботься о Руне. Еще в те дни, когда Гермиона всерьез опасалась Отдела, она договорилась с Уолти, что, если она не сможет по каким-то причинам позаботиться о дочери, Уолти, как допущенное к ней лицо, должен был передать малышку под защиту и опеку Поттеров. Только там Руна могла быть в полной безопасности. — Да, — раздалось в трубке, и Гермиона тут же сбросила звонок. — Ты должна вернуться домой, — процедил над ухом холодный, полный озлобленных ноток голос. Обернувшись, Гермиона встретилась с колким взглядом зеленых глаз, в которых плясал огонь ярости. — Нет, — ответила она, упрямо вздернув подбородок. — Я останусь с тобой, Локи. — Прекрати упрямиться, Мышка! — прошипел он ей в лицо. — А ты прекрати вести себя так, будто ты единственный тут что-то решаешь, — отчеканила она и направилась обратно к компании Мстителей, обсуждавших грядущие поиски Альтрона. Еще недавно Гермиона жалела, что не может присоединиться к ним, стать частью команды… Что ж, пожалуйста! Сколько раз она говорила себе, что нужно быть осторожнее со своими желаниями?
23 марта 2015 года, Нью-Йорк Локи лениво растянулся на кровати, всячески делая вид, что его ничего не волнует. Он сложил руки за головой и прикрыл глаза, растянув губы в усмешке, — но как же это все было далеко от того, что он чувствовал на самом деле! Суртуровы Мстители! Суртуров Грей! Суртурова Мышка! Хоть Локи не ждал от этой компании ничего хорошего и нисколько не удивился, когда они попытались обвинить во всем его. Но все равно, когда Роджерс поддержал Старка — стало как-то иррационально обидно. Вот тебе и справедливый Капитан Америка! Впрочем, плевать. Локи за всю свою жизнь привык к такому отношению, ему не впервой. Проблемы Мстителей, их междоусобная грызня доставляла Локи ни с чем не сравнимое удовольствие, и даже смерть Грея не могла испортить ему настроение. Напротив, он не слишком хорошо относился к невыразимцу, сейчас покоившемуся в сумке Гермионы в виде небольшой деревянной фигурки, и не мог не ощущать мрачного удовлетворения от его безвременной кончины, хоть и давал себе отчет, что теперь их привычная жизнь может оказаться под угрозой. Кто бы мог подумать, что эта угроза возникнет настолько быстро? Мстители, дорвавшись до него, явно не планировали отпускать Локи обратно так сразу, но к чему-то подобному он был морально готов. И даже попытался увести из-под удара Мышку, но она категорически отказалась уезжать без него. Ее своеволие и упрямство сводили с ума, но Локи понимал, что угрозами и требованиями от девчонки ничего не добиться. Он не мог не поражаться (и злиться, чего уж там), что Гермиона спокойно оставила их дочь одну. И на кого? На Уолти! Будь Локи на ее месте, Фоули стал бы последним в списке доверенных лиц. В ушах до сих пор звучало ее приглушенное «Ты нужен мне», сказанное в адрес этого доставучего воробья… Наметив общий план действий, Мстители отправили своих гостей отдыхать, выделив им комнаты, что неудивительно — каждому свою. В распоряжение Локи достались вполне пристойные апартаменты, больше похожие на номер в неплохом отеле. Он-то полагал, Старк запихнет его в какую-нибудь тесную, затхлую каморку, но, видимо, Роджерс не позволил. Дверь тут же была заперта снаружи (будто Локи не мог открыть ее одним взмахом палочки), и что-то подсказывало, что здесь даже в спальне ведется видеонаблюдение. Мстители бы не рискнули оставить Локи без присмотра, это на них не похоже. Поэтому Локи не собирался выдавать свои истинные чувства, старательно продолжая делать вид, что он полностью доволен происходящим. Можно было бы вздремнуть, но сон не шел, очевидно, сказался сумасбродный вечер, к тому же Локи всерьез опасался, что Старк или Бартон проберутся к нему под покровом ночи, чтобы убить. Дверь отворилась ранним утром, в комнату вошла Мышка с по-прежнему невозмутимым выражением лица, но Локи, хорошо ее знающий, видел, что она тоже не спала всю ночь — слишком напряженная, уставшая еще больше, чем обычно. Возможно, она, как и он, даже не ложилась. За спиной Мышки возвышался Роджерс, спокойный и собранный, как и всегда. — Пойдемте, нам многое нужно обсудить, — позвал капитан, и Локи хотел бы ответить каким-нибудь едким комментарием, но промолчал под мрачным взглядом Гермионы. — Есть какие-то новости? — напряженно поинтересовалась она, когда их компания подошла к лифту. Мышка, похоже, тоже провела всю ночь в отведенной ей комнате и теперь страдала от информационного вакуума. Двери лифта разъехались, внутри оказалась Мария Хилл. — Кстати о новостях, — невесело усмехнулся Роджерс. — Есть что-то? — спросил он у Хилл. Женщина кивнула и, бросив на Локи подозрительный взгляд, все же начала отчет: — Он по всему миру: лаборатории, оружейные склады, конструкторские бюро. Роботы нападают, все выносят. Действуют по одному или скопом. — Потери есть? — помрачнел Капитан. — Убитых мало, большинство в состоянии помутнения: потеря памяти, дезориентация, панические атаки. Говорят о чем-то промелькнувшем. — Близнецы… — выдохнул он. Локи вспомнил, что вчера ему рассказывали про двух мутантов, получивших силу, благодаря Скипетру. — К кому еще пойти, как не к барону Штрукеру? — Барона нет, — произнесла Хилл и протянула ему планшет, поджав губы. Локи успел уловить то, насколько сильно изменилось лицо Роджерса от увиденного, но ему самому не удалось заглянуть мужчине через плечо — лифт остановился, и Хилл и Капитан вышли, будто совсем забыв о гостях. Нахмурившись, Мышка недовольно покачала головой, она привыкла к собственному авторитету в обществе, к тому, что с ней советуются и ищут ее поддержки. Такое откровенное пренебрежение, очевидно, не очень ее устраивало. «Добро пожаловать в мой мир», — хотел бы сказать Локи, но не стал. Его вечно недооценивали и не брали в расчет, но сейчас на это жаловаться не было смысла. Они снова были все в той же лаборатории, за компьютерами сидели Беннер и Романова, над душой доктора навис не очень довольный Тор. Из какого-то закутка выполз Бартон, до этого разговаривавший по телефону. — Есть новости? — тут же оживился Бартон, увидев Капитана, но, заметив Локи и Гермиону, скис. Роджерс кивнул, подняв планшет. — Что это? — поинтересовался Старк, протянув руку, но Тор оказался быстрее, выхватив планшет из рук Роджерса. Правда, долго любоваться на изображение он не стал, почти сразу передав гаджет Старку. — Сообщение, — ответил Роджерс тем временем. — Альтрон убил Штрукера… — И в духе Бенкси оставил для нас послание? — хмыкнул Старк, передавая планшет дальше. Локи с Гермионой, наконец, получили возможность увидеть, что там было изображено. На дисплее во весь экран застыла фотография: серые, грязные стены какого-то подземелья, окровавленный труп в углу, расположенный сидя так, чтобы можно было разглядеть лицо, а сверху во всю стену было старательно выведено кровью слово «мир». — Странно, — нахмурилась Мышка. — Чего Альтрон хотел добиться этим убийством? — Барон фон Штрукер был не самым законопослушным и добрым человеком, — пояснил Беннер и тут же предположил: — быть может, это такой извращенный способ сделать мир лучше? Избавить его от негодяев? — Вряд ли, — протянул Роджерс задумчиво. — Скорее, Штрукер знал что-то, чего нам знать не следовало… — Например, о результатах его экспериментов со Скипетром, — продолжил за него Беннер. — Если бы Альтрону хотелось узнать об экспериментах, он не стал бы так быстро убивать Штрукера, — заметила Мышка. Она выглядела собранно и по-деловому, и Локи не мог сдержать горькой усмешки, скрывавшей под собой все ту же злость. По Гермионе было видно, что она не просто вынуждена быть здесь, она этого хочет. Ее жажда действия толкала девчонку на импульсивные, опасные действия, и одно это бесило и пугало до дрожи. Кроме того, Локи не мог избавиться от иррационального чувства ревности — сейчас Мышка ощущалась чужой, как и все остальные. Она была с ними заодно: обсуждала, планировала. Локи же никто не звал. Он был здесь главным подозреваемым, тем, с кого не спускают глаз, чтобы не получить удара в спину. Конечно же, Локи бы с удовольствием воспользовался ситуацией, чтобы этот самый нож воткнуть — чисто из принципа… — Возможно, дело в чем-то другом… — продолжила Гермиона. — Или ком-то, — тут ей в голову явно пришла какая-то мысль. — Вы сказали, что Альтрон крадет оружие и материалы в разных лабораториях и складах, — обратилась она к Хилл. — Но это все места, о которых так или иначе можно узнать через интернет. А вдруг ему нужно что-то, что так просто не найдешь в интернете? Может, ему понадобилось что-то с черного рынка и он искал у Штрукера контакты? — Теория интересная, — поджала губы Романова. — Только вся информация о Штрукере исчезла. — Вся — да не вся… — криво усмехнулся Роджерс и увел куда-то Бартона и Тора. Минут через десять они вернулись с полудюжиной объемных картонных коробок, на поверку оказавшихся забитыми множеством различных документов. — Вот, — продолжил усмехаться Капитан. — Порой полезно быть ископаемым, — он бросил многозначительный взгляд на Романову. — Я хранил бо́льшую часть доступной мне информации на Штрукера в бумажном формате. Не доверяю я этим вашим гаджетам. — И не зря, — грустно вздохнул Беннер и, открыв первую попавшуюся коробку, начал выкладывать документы. — Известные сообщники? Остальные последовали его примеру, сразу же зарывшись в коробку и углубившись в имеющуюся у них информацию. Даже Мышка взяла в руки несколько толстых папок, один только Локи, усевшись на диван, активно делал вид, что его все это не касается. — Не думал, что у Штрукера столько друзей, — пробормотал Тор себе под нос, листая многочисленные страницы. — Упаси Бог от таких друзей, — открестился Старк и тут удивленно вскинул брови: — О, знакомое лицо. Знавал я его, — пояснил он, показывая всем остальным фото широкоплечего, коренастого светлокожего мужчины со светлыми, выгоревшими на солнце волосами и темной, полуседой короткой бородкой. — Из африканских контрабандистов. Оружие продает. А что такого? — вскинулся Старк под недоуменными взглядами. — Просто знакомый, я с ним дел не имел. Все трындел про новинку, что взорвет черный рынок. Радикал… Только тогда этой татушки не было. Он ткнул пальцем в шею изображенного на снимке контрабандиста — там красовался какой-то заковыристый знак. — Вот это тату, а это клеймо, — поправил его Тор, недовольно скривившись. К клеймам у братца было особо презрительное отношение — Тор не любил рабства и все, что на него так или иначе намекало. Помнится, это брало свои истоки из довольно раннего детства, когда асгардцы еще правили Мидгардом и особо ретивые из них радели за закабаленное положение местных жителей. Хотя, возможно, неприятие Громовержца брало свои начала в большей степени в прежнем желании Локи лишить смертных свободы, отдав их на растерзание читаури. Беннер, отсканировав фото, запустил на компьютере распознавание. — На одном из африканских диалектов означает «вор», — сообщил он через полминуты и добавил: — в нецензурном выражении. — На каком диалекте? — вдруг напрягся Старк. — Ваканада… Ваканда. Похоже, это о многом говорило, потому что Старк и Роджерс многозначительно переглянулись. — А что, если он наведался в Ваканду и кое-что у них свистнул? — предположил Старк. — Твой отец говорил, что забрал последнее, — заметил Роджерс, нахмурившись. Остальные смотрели на них недоуменно, очевидно, тоже не очень-то понимая, что же происходит. — Объясните, что он взял у Ваканды? — не выдержал, наконец, Беннер. — Прочнейший из всех металлов… — выдохнул Старк, обернувшись на скромно притулившийся в углу звездно-полосатый щит Капитана. Локи хмыкнул. Он был наслышан об этом странном металле. Вибраниум, если он правильно помнил, что рассказывал ему Бартон два года назад под Скипетром. — Думаете, Альтрону нужен вибраниум? — с сомнением уточнила Романова. — В свое время, когда я делал свой первый костюм, я использовал самый лучший из доступных мне сплавов, — пояснил Старк. — Альтрон утверждал, что находится в коконе — пока, — и я уверен, что первое, что он сейчас сделает, — соорудит для себя достойное вместилище. Я бы на его месте сделал бы все, чтобы использовать лучший на земле состав. — И где искать этого твоего друга? — спросил Роджерс после длительного молчания. Ответить Старк не успел, потому как Мышка громко и выразительно откашлялась. — Ваше рвение вызывает уважение, — произнесла она, когда Мстители обратили на нее свое внимание, — но перед тем, как вы соберетесь бросаться в бой, я бы предпочла уточнить о том, что ждет нас. На этот раз Роджерс и Старк даже не переглянулись, но как-то синхронно помрачнели. Похоже, судьба Локи была давно определена, но то, что получилось, никому не нравилось. — Это очень сложный вопрос, мэм, — признался Капитан. На его лице застыло виноватое выражение, и смотреть на это было откровенно противно. — Вы не дали мне увезти моего подопечного обратно и в то же время не говорите, что его ожидает. Как я вчера говорила, я бы предпочла вернуться домой… — Как я вчера говорил, — ответил ей в тон Старк, — конкретно вас здесь никто не держит… — Это не смешно, мистер Старк, — заметила Мышка прохладно. — А я и не смеюсь, — пожал он плечами с усмешкой. Локи невольно сжал руки в кулаки — только ему позволено бесить Мышку. И точка. — Остынь, Тони, — урезонила Старка Романова и обратилась к Гермионе: — Мы понимаем ваши чувства, миз* Грейнджер… (*Миз — в данном случае часть делового этикета, обращение к женщине, чья фамилия известна, но неизвестно семейное положение или на нем не делается упор. Как-то так.) — Хватит, — остановила ее Мышка. — Мне не нужны ваши извинения и понимания, я просто хочу знать: что вы задумали в отношении моего подопечного? Вы сказали, что хотите оставить Локи под вашим бдительным присмотром. Как вы планируете это осуществить? Что-то подсказывало Локи, что в такое непростое время они бы не стали запирать его здесь одного. Но кого они могли оставить за сторожа? Старк и Бартон отметаются — Роджерс им не позволит, против Тора будут настроены сами Старк и Бартон. Роджерс — лидер, Беннер — ударная сила. Остается одна лишь Романова, и это был на самом деле неплохой для Мстителей выбор, потому что Черная Вдова — единственная, кто два года назад смогла обвести Локи вокруг пальца. Хитра плутовка, достойный соперник, но в этом случае наверняка будет против сама Гермиона. — Мы предполагали взять его с собой, — произнес Роджерс, по-прежнему не обращая на Локи никакого внимания. Все Мстители делали вид, что его тут нет, и Локи поклялся себе, что не оставит этого просто так. Их желание взять его в бой удивляло. Они не доверяли ему, чтобы отпустить, но вместе с тем брали с собой на опасное для жизни задание. — Как вы себе это представляете? — Мышка изумленно изогнула бровь, и Локи с удивлением узнал себя в этом выражении лица. Она, конечно же, понимала, что оставлять противника за спиной во время опасности — глупо, да и Мстители тоже должны были это осознавать. — Вы обвиняете Локи в произошедшем, но при этом хотите, чтобы он был там вместе с вами? Зачем? В ее тоне сквозило недоверие, Мышка явно опасалась, что бравые герои рискнут пустить его в расход под шумок. Кто бы им еще дал такую возможность… — Мы ни в чем никого не обвиняем, — Роджерс примирительно поднял ладони вверх. — И не собираемся ставить жизнь Локи под угрозу. Он поедет с нами, но останется на квинджете в присутствии вас и одного из нас. Наташи. Хех, он так и думал. С одной стороны забавно, с другой — эту рыжую бестию будет не так легко обвести вокруг пальца. Уж лучше бы это был Тор. По лицу Гермионы было заметно, что она тоже не осталась сильно довольной таким выбором. Было интересно, почему — Локи не заметил, чтобы вчера у нее с Романовой вышел какой-нибудь конфликт. Или это иррациональная ревность? Нашла к кому. — И как долго вы планируете держать моего подопечного при себе? — невозмутимо уточнила Мышка, лишь слегка поджав губы, что выдавало крайнюю степень раздражения. — Давайте решать вопросы по мере их возникновения, — вздохнул Роджерс, но, наткнувшись на требовательный взгляд, обреченно продолжил: — Мы с товарищами, конечно, обсуждали это. Нам бы хотелось своими глазами увидеть место, где содержится Локи, а также познакомиться с тем, кто будет отвечать за его охрану. — В данном случае за его охрану отвечаю я, — заметила Гермиона. — Так в чем дело? По смутившемуся Роджерсу стало понятно, что они познакомились и остались недовольны кандидатурой Мышки. Она, похоже, тоже это поняла, потому что вспыхнула от злости и стыда. Но конфликтовать не стала, что делало ей честь. По сути, она могла бы потребовать, чтобы их отвезли к месту содержания Локи, но вряд ли бы Мстители удовлетворились тем, что должны были увидеть. Наверняка, Отдел захочет подготовить удобоваримую легенду и поддельную камеру (в том же Министерстве, например), но сейчас на это не было времени. В любом случае не было смысла сейчас что-то предпринимать — Мстители не были готовы отпустить Локи, и этим все сказано. — Просто давайте сейчас разберемся с Альтроном, — предложил Роджерс, — а затем вернемся к этому вопросу. Знания Локи о Скипетре могут помочь отыскать Альтрона, а ваши способности.... Нам нужна ваша помощь, миз Грейнджер. Вас обоих. Суртур! Локи знал, что одной этой фразой Роджерс купил Мышку с потрохами. Для Гермионы помощь другим была не просто зовом долга, а какой-то отчаянной необходимостью. Без альтруизма она ощущала себя ненужной и жалкой, и Локи нередко этим пользовался. Стоило им крупно поссориться, он тут же оказывался в каком-то сложном положении, и Мышка сломя голову неслась его выручать. Только сейчас это жутко раздражало. Но что удивляло — Мстители вдруг о нем вспомнили! — Так вы хотите моей помощи? — насмешливо протянул Локи. — Мы, может, обошлись бы и без нее, Олень, — процедил Старк, — но, помнится, ты сам рассчитывал на сотрудничество, нет? Не хочешь получить условное? Нравится твоя камера? Или как там называется та нора, откуда тебя достали? — Что-то вы сегодня безумно щедры… — удивленно заметил Локи в ответ. — Еще вчера вы все были готовы линчевать меня на месте. — Я и сейчас готов, — огрызнулся Бартон. — Клинт, — шикнул на него Роджерс. — Успокойся. Никто вчера никого не собирался линчевать. Все просто были слишком шокированы, чтобы обдумать ситуацию. К тому же мы нашли видео с камер, так что думаю, сейчас ни у кого к Локи нет претензий… Старк и Бартон в один голос фыркнули. — …поэтому мы сейчас же собираемся и вылетаем, — как ни в чем не бывало продолжил Роджерс. — Только надо найти для вас что-то подходящее из защитного. Нат, поищешь? — Пороюсь в закромах, — пожала она плечами. Их с Мышкой снова развели по комнатам. Только минут через двадцать Вдова вернулась с большой спортивной сумкой, из которой достала стандартное боевое облачение оперативника Щ.И.Т.а, только сейчас на нем не было каких-то опознавательных знаков — просто защитная и удобная униформа. — Переодевайся, — бросила Романова и добавила, ненадолго задержав на Локи свой взгляд: — вернусь минут через десять. Оставшись один, Локи с легкой неприязнью и даже отвращением разглядывал костюм, совершенно не желая его надевать, но здравый смысл говорил, что это единственная нормальная альтернатива. Не в деловой же одежде отправляться на задание? У Мышки в сумке, конечно, наверняка прозапас лежало несколько комплектов вещей, но вряд ли там можно было найти что-то защитное. Костюм оказался на удивление в пору, и даже обувь — крепкие ботинки на удобной толстой подошве — по размеру. Вернувшись под надзором Романовой в лабораторию, Локи наткнулся на два насмешливых взгляда. — Ты проспорил мне двадцатку, Старк, — с усмешкой произнес Бартон. — А говорил, что он это не наденет. Локи лишь закатил глаза. Его взволновало другое — он вдруг обнаружил, что Мышка еще не вернулась. Но только он успел об этом подумать, как двери лифта снова открылись, и оттуда вышагнула Гермиона. Она также была в защитном костюме, только тот, по всей видимости, ей одолжила Романова. Вряд ли где-то здесь завалялся подходящий костюм на женщину-оперативника. Мышке, очевидно, было не очень комфортно в подобном наряде. Плотный облегающий комбинезон с защитными вставками на груди, спине и бедрах довольно сильно ее обтягивал, совершенно не скрывая фигуры. Сапоги на толстой рельефной подошве делали облик Гермионы непривычно агрессивным. Волосы она собрала в высокий хвост и заплела в косу, сейчас мерно покачивающуюся у нее за спиной. Даже Старк, не очень-то дружелюбно относящийся к Мышке, не мог отвести удивленно-оценивающего взгляда. И правда, эффектно. Роджерс быстро собрал всех и повел на крышу, где их ожидал квинджет. Локи удалось слегка отстать, поравнявшись с Гермионой, шедшей последней. — Я все еще против, — заметил он спокойным тоном, хотя в груди все клокотало от с трудом сдерживаемой ярости. — Ничего не могу поделать, — Мышка упрямо поджала губы. — Можешь, — произнес Локи с нажимом. — Попроси их забросить тебя в Лондон по пути. Сомневаюсь, что они откажут. — Я не брошу тебя. — Не твори глупостей, Мышка. Ты сейчас нужна в Лондоне. Если Альтрон соберется сотворить там свой Армагеддон, ты… — О Магической Британии есть кому позаботиться, — проговорила Мышка недовольно. — Я уже обо всем договорилась. — С Уолти, — это был даже не вопрос. Локи ядовито выплюнул ненавистное ему имя, и Гермиона оскорбленно вспыхнула. — С Гарри, — отрезала она. — О, это все меняет… — протянул он ехидно, лишь бы что-то сказать. На самом деле к кандидатуре Поттера он никаких претензий не имел. — Я хочу, чтобы ты вернулась домой. Нечего тебе тут делать. — Я нужна здесь — и точка, — отрезала Мышка бескомпромиссно. В ее взгляде была сталь и несгибаемая уверенность в собственной правоте, и это стало для Локи последней каплей. Он резко остановился и притормозил Гермиону, сильно ухватив ее рукой за плечо. — Ты хоть понимаешь, что стоит на кону? — прошипел он ей в лицо. Неужели ей было все равно на дочь, которая могла остаться совсем одна? На близких и друзей, которые могли не справиться без нее? Это Локи был там, в общем-то, никому особо не нужен, но сама Гермиона! Мышка молчала, и в глазах ее рядом с решимостью можно было увидеть отчаяние и страх. Она понимала, все прекрасно понимала, но осознанно делала этот выбор. И, что характерно, далеко не в первый раз. Когда-то, когда у Гермионы была возможность выбирать между спасением мира и собственной семьей, она выбрала первое — и делала это снова. Суртур! — Я-то все понимаю, — произнесла она тихо, по-прежнему не отводя взгляда. Она даже не стыдилась своего решения. — А ты? Не дожидаясь ответа, Мышка скинула с себя его руку и поднялась по трапу в квинджет.
23 марта 2015 года, Йоханнесбург Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула, перебарывая острый приступ тошноты. Дело было даже не во взлетевшем самолете — квинджет очень плавно набирал высоту, и перегрузки почти не ощущались. Все происходящее беспокоило и оставляло в душе мерзкое чувство, отзывающееся в теле тошнотой, и особенно гадко было от мысли, что Локи так ее и не понял. Она видела это во взгляде, в его пышущем яростью лице — он думал, что она делала это из страсти к геройству, из жажды справедливости, но ошибался. Локи старался уповать на то, что она была больше нужна дома, в Лондоне, и должна была находиться рядом с дочерью, и Гермиона это понимала. Да, она хотела к Руне, желала защитить ее от всех невзгод, но сейчас это желание разбивалось о необходимость быть рядом с Локи. Гермиона даже и не думала о том, чтобы бросить его здесь, в окружении недругов, он был ее семьей, ее мужем. Она любила его, но Локи это, очевидно, не очень-то понимал. Можно было бы поговорить с ним, объяснить все, но сейчас не время и не место. Под пристальным взглядом Мстителей ей не хотелось вести подобных бесед. Ей хватало их подозрительных и полных недоверия взглядов. — Так куда именно мы летим? — спросила Гермиона, когда квинджет под управлением Старка стал набирать скорость. Дурнота слегка отступила, но от этого не стало легче. — В Йоханнесбург, — ответил Роджерс. — Начнем искать Кло оттуда — именно там находится его логово, насколько знает Тони. — И каков план? — уточнила она, лишь бы не молчать. Ей хотелось заполнить возникшую в голове пустоту хоть чем-то, и обдумывание операции неплохо подходило под это. — Найдем контрабандиста и убедим не связываться с Альтроном, — пожал плечами Капитан. — Вы думаете, это поможет? — Гермиона поразилась его наивности. — Мы можем быть очень убедительными, — вместо лидера пояснил Бартон. — Года два назад, например, мы легко убедили Локи и его армию не громить Нью-Йорк. Гермиона промолчала, хотя подобные уколы в сторону Локи уже начали выводить ее из себя. Чего они добивались этим? Тешили свое раздутое эго? Самые настоящие герои, победители зла… Роджерс смерил товарища недовольным взглядом. — Вы останетесь здесь, — продолжил Роджерс, вернув свое внимание чужакам. — С Брюсом. И Наташей, — добавил он. Подобный выбор был оправдан: доктор Беннер сам по себе не казался слишком уж умелым бойцом, а его вторая ипостась не очень-то управляема, и сам Беннер очень редко использовал ее по своему желанию. Что же до Романовой — она, насколько Гермиона знала, была хитрым и опасным противником, но как боец не впечатляла настолько, насколько, например, Тор, Роджерс или Старк в своем костюме. С ней по «слабости» мог сравниться разве что Бартон, но сама Гермиона ни за что бы не позволила ему приблизиться к Локи и на милю. — Я бы попросил вас — вас всех — попытаться найти Альтрона через Скипетр. Он, скорее всего, излучает какой-либо вид энергии, и… — Магическую, — поправил Роджерса Локи. — Как я говорил, Скипетр излучает особый вид магической энергии, имеющий определенное влияние на ментальность. Можно попробовать эту энергию отследить, но на это понадобится время и оборудование. — Как только мы побеседуем с контрабандистом, у тебя будет доступ к любому необходимому оборудованию, — заверил Локи Роджерс после некоторого раздумья. Такая щедрость заставила Старка удивленно и оскорблено вскинуть бровь, но в кои-то веки рассудок подсказал ему промолчать. То же касалось и Локи — по его расплывшемуся в хищном оскале лицу было нетрудно догадаться о заготовленной порции отменного яда, но он не стал травить противников еще больше, вынуждая их передумать. Говорить особо было не о чем, Гермиона, конечно, могла бы еще бесконечно уточнять о деталях операции, но что-то ей подсказывало, что они сами не очень-то задумывались о таких мелочах. Команда Мстителей была сработанной настолько, что могла действовать по ситуации, не опираясь на конкретный план, что спасало их от неудач в тех случаях, когда происходило что-то непредвиденное и заставляло их свернуть с намеченного пути. Поэтому сейчас все сохраняли напряженное молчание. Беннер и Романова склонились над планшетом, едва слышно обсуждая что-то, касающееся дела, Старк был занят пилотированием — как Гермиона поняла, обычно этим занимался искусственный интеллект Джарвис, тот самый, который был уничтожен Альтроном, а доверять сейчас новому гений не рискнул. Тор, казалось, спал, сначала он хотел полететь своим ходом, но потом решил все же не отрываться от команды, между членами которой и так прошел холодок. Бартон тоже уткнулся в телефон, но, в отличие от Беннера и Романовой, очевидно, то ли играл, то ли смотрел фильм. Роджерс с задумчивым выражением лица листал документы на того самого контрабандиста, Улисса Кло, на «переговоры» к которому они и летели. Гермиона не могла отделаться от мысли, что Мстители хватались за первую попавшуюся соломинку, лишь бы не сидеть сложа руки. Вот только время, как вода, утекало сквозь пальцы, и как бы не оказалось, что их команда потратила его на пустую зацепку. Только Гермиона, как посторонняя, вряд ли имела здесь хоть какое-то право голоса, к тому же ей нечего было сказать. Локи закрыл глаза, уйдя куда-то вглубь себя. Гермиона не стала беспокоить его — пусть лучше витает где-то в своих мыслях, чем дразнит Мстителей. Полет, казалось, длился бесконечно, хотя на поверку прошло всего несколько часов. Приземлившись, квинджет раскрыл свои огромные двери, из которых тут же пахнуло жарким пыльным воздухом и еще влажностью — Гермиона видела воду в иллюминатор. То ли озеро, то ли очень широкая река, на которой теснились огромные баржи. — Будьте здесь, — попросил Роджерс строго. — Если что-то случится — дайте знать. Он подошел, вложил в ладонь Гермионы крохотный наушник. Это ее очень удивило — такой жест своеобразного доверия. Конечно, это ничего не меняло, но, с другой стороны, Гермиона не могла не быть признательной — она не любила собственную неосведомленность, и Роджерс избавил ее от этого. Он развернулся, остановив свой взгляд на Локи и будто раздумывая, не дать ли наушник еще и ему, но, задержавшись на мгновение, едва заметно покачал головой и двинулся на выход. — Наташа, ты за главную, — бросил он напоследок и спустился по трапу. Шпионка, криво усмехнувшись, согласно кивнула, оставшись на своем месте, как и Беннер, который не выглядел таким уж уверенным и спокойным, скорее — взволнованным и даже чуточку напуганным. Ударная часть команды вышла, последним квинджет покинул Тор, бросивший на брата долгий, пристальный взгляд, полный беспокойства. Дверь-трап неспешно поднялась и встала на место, пресекая любую возможность побега. Правда, Гермиона об этом самом побеге даже и не думала. Она бегло взглянула на Локи, и то, что видела, — ей очень не нравилось. Маска беззаботного дурачества, которую он старательно пытался сохранить, трещала по швам, выдавая его истинную ярость и злость. Он, казалось, был готов рвать и метать и никак не мог успокоиться, несмотря на то, что главные его «раздражители» ушли. Беннер почти сразу закопался в бортовой компьютер, остальные же продолжали сидеть на своих местах, даже не глядя друг на друга. Гермионе казалось, что они так и будут молчать до самого возвращения Мстителей, но Романова все же нарушила тишину: — И как тебе земное гостеприимство? — поинтересовалась она, впервые за сегодняшний день, на памяти Гермионы, обратившись к Локи напрямую. — Поражает, — ответил он тягуче, усмехнувшись, но при этом опасно сверкнув глазами. Гермионе все это жутко не нравилось и рождало дурное предчувствие. — Чем дальше, тем больше. Удивляюсь, как я до сих пор жив. Несколько секунд Романова продолжала разглядывать Локи, а затем насмешливо фыркнула: — Гляжу, живя в Британии, ты успел обзавестись поистине английским чувством юмора. — Я был его родоначальником еще тысячу лет назад… — парировал он. Пытаясь унять всколыхнувшееся в груди раздражение, Гермиона глубоко вздохнула, ненадолго прикрыв глаза. Почему нельзя говорить нормально, не пытаясь то и дело язвить и подставлять себя под удар? — Что, тяжело вам с ним? — поинтересовалась Романова участливо, переведя взгляд на Грейнджер. Она враз ощутила себя шагающей по лезвию ножа. Наташа Романова была опытной шпионкой, и это накладывало определенный отпечаток. Гермиона могла бы поставить сто галлеонов на то, что сейчас, в такой вот, казалось бы, простой беседе, она считывает намного больше информации, чем ей хотели рассказать. Не дать раскрыть себя — вот что волновало сейчас Гермиону. — Терпимо, — расплывчато ответила она, безэмоционально улыбнувшись. — Не самое трудное, с чем я сталкивалась в жизни. К тому же я не боюсь трудностей… — Это я заметила. Для той, кто убеждает всех, что лишь желает вернуться домой, вы слишком легко ввязываетесь в неприятности. «Знала бы ты насколько», — печально вздохнула Гермиона в собственных мыслях. — И при атаке Альтрона вы смогли быстро собраться, не выглядя ни испуганной, ни растерянной. Будто сражаться для вас… не впервой? — Это так, — не стала скрывать Гермиона. — Я впервые оказалась в смертельной опасности в двенадцать лет, и попадала в них каждый год, а в восемнадцать оказалась втянута в самую настоящую войну. — Тогда зря они не взяли вас с собой, раз вы настолько опытный боец… — сложно было сказать, то ли Романова не слишком удивилась, то ли хорошо умела держать лицо. — Я бы все равно не пошла, — пожала Гермиона плечами. — Навоевалась, потому и хочу вернуться к семье. Но я должна оставаться здесь. Потому что здесь тоже оставалась часть ее семьи. — Понимаю, — кивнула Романова. — Это ваше задание. А как вы вообще оказались в числе кураторов Локи? Это был очень непростой вопрос. Нет, Гермиона могла бы ответить, но у нее не было уверенности, что Романова не почует ложь. — Не думаю, что это слишком интересная история. — И все же? Она переводила взгляд с Гермионы на Локи, и казалось, что делает она это из праздного любопытства, но у Гермионы оставались серьезные сомнения на этот счет. Грейнджер выдержала взгляд, но недовольно поджала губы, решив промолчать. В конце концов, это не допрос. — Не доверяешь нам, — это был даже не вопрос. Романова отлично понимала, что ни о каком доверии здесь и речи быть не могло. — Конечно, — усмехнувшись, ответила Гермиона, будто это разумелось само собой. — Не слишком умно доверять незнакомым людям, даже если весь мир называет их героями. Романова хмыкнула и хотела что-то сказать, но вдруг как-то резко вся встрепенулась, обратившись в слух. Наушник ожил, и с той стороны послышался запыхавшийся голос Роджерса. — Альтрон здесь, — произнес он. — С ним близнецы. Наушник на какое-то время снова замолчал, а потом оттуда донесся разъяренный голос Альтрона: — …Старк — он как проказа! — Ох, сынок, — протянул Железный Человек. — Разобьешь папе сердце. — Если придется, — легко согласился Альтрон. Недолго думая, Беннер включил трансляцию на полную громкость, давая и Локи возможность все слышать. — Не надо ничего разбивать, — миролюбиво вклинился Тор. Сейчас его голос был каким-то… жизнерадостным? Возможно, так он пытался скрыть свои истинные чувства. У Громовержца тоже была своя маска, и сейчас он ее, однозначно, натянул. — Хочешь омлет — разбей яйцо… — парировал Альтрон. — Буквально снял с языка, — усмехнулся Старк. — Хах, — раздался приглушенный незнакомый голос. Мужской, если можно было так сказать, но молодой. Совсем еще парнишка — очевидно, один из близнецов. — Вы такой шутник, мистер Старк. Ну как, вам нравится тут, среди ракет? — Нет, брат, это не про меня… — Вы еще можете уйти, — вклинился Роджерс, обратившись к близнецам. — Мы-то уйдем, — ответила девушка угрожающе. — Вы много страдали… — Капитан начал морализаторскую беседу, не слишком уместную, казалось бы. На его месте Гермиона бы сначала схватила близнецов, обезоружила — и только потом попыталась бы завести диалог. Впрочем, закончить Роджерсу не дали: — Капитан Америка, — фыркнул Альтрон. — Ну да, ходячая мораль! Будто он сможет жить без драк и борьбы. Стошнило бы, да конструкция не позволяет. — Говоришь, ты за мир? — вновь вклинился Тор. — Так мы тоже! — Только не надо путать «мир» и «покой». — Ага, — отмахнулся Старк. — А на кой тебе вибраниум? — Очень хороший вопрос! — издевательски протянул Альтрон. — Я как раз хотел изложить суть своего коварного плана… Диалог прервался, сменившись шумом боя. Беннер и Романова сидели, словно боясь шелохнуться, чутко ловя каждый звук. Их лица были белыми и обеспокоенными. Сама Гермиона наверняка не слишком-то от них отстала, а вот Локи, напротив, усмехался. — Ребята, — заговорил Беннер, на что-то решившись, — Зеленый не нужен? — Нет, — ответили с той стороны, и Гермиона даже не смогла определить, кто это был. Похоже, Старк. Не выдержав напряжения, Беннер поднялся, открыл дверь и замер в проходе, устремив взгляд в освещенную ярким солнцем саванну. — Брюс… — тихо и как-то отчаянно позвала Романова, и Гермиона вдруг осознала, что их с доктором связывают не только товарищеские отношения — слишком много эмоций было в этом выдохе. — Я здесь, — вздохнул Беннер. — Вот только впервые жалею об этом. Альтрон — моя вина, и я должен быть там. А Гермиона впервые поняла, почему же Беннера держат в Мстителях. Не за Халка, и не за его собственные научные достижения. За эти его стойкость и самоотверженность. Он, если нужно, шел в бой, отринув страх потерять самого себя. — Пока с ними Ванда Максимофф — это слишком опасно, — напомнила ему Романова. Человеку с подобными психическими проблемами лучше не встречаться с тем, кто может этой самой психике навредить… Динамик снова ожил голосом Тора: — Девчонка полезла с гипнозом. Поосторожней там, человеческий мозг беззащитен, не то что у всемогущих… — он замолчал, будто отвлекшись на что-то. Странный звук заставил всех обернуться — Локи смеялся, пугающе и издевательски. — Что смешного? — недоуменно уточнила Романова. — Мой брат — самый настоящий глупец, запомните это. Самоуверенный глупец, что еще хуже. — Почему? — Потому что я бы на его месте так уверенно не говорил о силах, дарованных мощнейшим ментальным артефактом. Он не знает, насколько сильна девчонка, а вот я бы ее опасался. Ей только стоит взять кого-то из вас под контроль — и дело будет проиграно. Сможете ли вы сражаться против своих? — Я сражалась, — Романова недовольно поджала губы, очевидно, вспомнив, как Локи когда-то заколдовал Бартона. — И победила. — Ты победила равного тебе по силе, — парировал Локи. — А сможешь ли ты остановить, допустим, Тора или Роджерса, или, быть может, — он сделал театральную паузу, стрельнув взглядом в Беннера, — своего обожаемого доктора? Сможешь сражаться, если они всерьез попытаются тебя убить и на кону будет стоять твоя собственная жизнь? — Заткнись, — рявкнула Романова, заставив Локи расплыться в хищной усмешке. — Прекрати, Локи, — попросила Гермиона, понимая, что ее муж переходит все границы. Он смерил ее нечитаемым взглядом — и на самом деле заткнулся. Молчание искрило между ними, заставляя сердца бешено колотиться. — Кто еще в строю — уходим, — раздался из динамиков голос Бартона. — Народ? Романова, бросив перестрелку взглядами с Локи, обратилась к товарищу: — Клинт? Что у вас там происходит? — Эта алая… ведьма! — процедил лучник. — Она прошлась по всем нашим. Я нейтрализовал ее, но ее братец успел ее оттащить… Нат, встретишь нас? — Мы ждем вас, — ответила Романова и подошла к Беннеру, по-прежнему стоявшему у самых дверей. Они встали боком друг к другу, но смотрели при этом в разные стороны: она снова принялась пилить Локи взглядом, Беннер же разглядывал пейзаж за бортом. — Ох, черт! — вздрогнул он через пару минут. — В чем дело? — нахмурилась Романова, повернув голову к доктору, но не разворачиваясь. — У нас гости. Гермиона подошла ближе, чтобы видеть, о чем идет речь. К квинджету со стороны водоема приближались двое — парень и девушка — неуловимо похожие друг на друга. Близнецы. Она не помнила, сколько им точно лет, но выглядели они очень молодо, едва ли на семнадцать-восемнадцать, несмотря на то, что пережили за свою жизнь немало потрясений. — Не думал, что мы оставили за порогом так много гостей, — усмехнулся парень, хотя эта самая усмешка не коснулась его глаз, оставшихся холодными и озлобленными. Его сестра даже не стала пытаться изображать улыбку — ее губы кривились в презрительном оскале, а поза напоминала готового ринуться в атаку зверька. Она раскинула руки чуть в стороны и назад, медленно шевеля пальцами, между которыми проскакивали алые искры. — Вы не стесняйтесь, проходите, — продолжал глумиться парень. — У нас там весело. Ваши друзья уже успели оценить… Романова, усмехнувшись, сделала выпад вперед, будто собираясь последовать их совету, но в последний момент потянулась и нажала на кнопку, закрывающую дверь. На самом деле отличный ход — наверняка они хотели, как и Локи в прошлом, использовать неуравновешенность Беннера. Но если они не смогут к нему подобраться, то… Додумать Гермиона не успела, потому что, как только трап начал подниматься вверх, сестра вскинула ладонь и сжала руку в кулак. Что-то в механизме, поднимавшем дверь, хрустнуло, и трап рухнул обратно на землю. — Ай-яй-яй, — посетовал брат, в мгновение ока оказавшийся рядом с Романовой и сложивший руки на груди. Казалось, будто он стоял здесь всегда и не находился в другом месте еще секунды назад. — Уходить по-английски, не прощаясь — не очень-то вежливо. — А мы не здоровались, — пожала плечами Романова, с удивительной силой вышвырнув парнишку обратно на улицу. Гермиона сразу же прикрыла проход заклинанием, в которое тут же снова врезался Пьетро Максимофф, и его снова отбросило в сторону. В последний момент сестра успела поймать его магией и опустила на землю. — О, тут тоже есть мутанты? — удивился Пьетро. Ванда вскинула руки и, сосредоточившись, стала медленно разводить их в стороны. Квинджет закачало, накренило, а затем металлические листы у входа начало корежить в разные стороны, расширяя вход. Не удержав равновесие, Гермиона пошатнулась, потеряв концентрацию, и щит спал, чем не преминул воспользоваться Пьетро, в доли секунды оказавшийся внутри. Гермиона, чертыхаясь про себя, попыталась выцепить его заклинанием, но скороход оказался неуловим. Это было странное ощущение: мелькнувшая перед ней тень выхватила у нее из рук палочку, сделала то же самое с тростью Локи, лишила Романову пистолета и выкинула ее на улицу, а затем проделала тот же самый трюк с Беннером. Сестра была не настолько быстра, но и ей хватило времени, чтобы подбежать к Мстителям и окутать их головы алым туманом. Гермиона приманила обратно свою палочку и вскинула руку, но вдруг и ее вынесло наружу и больно приложило о землю. Задохнувшись, она закрыла глаза, а когда открыла, то поняла, что находится в зале суда Визенгамота. Всюду люди, но лиц не видно, только перешептывания, а порой и возмущенные возгласы: «Убийца!», «Казнить его!». Сама она сидит на самом нижнем ярусе, справа от нее все Мстители с мрачными, полными праведного гнева лицами. Но не столько все это пугает ее, сколько личность того, кто сидел на стуле для подсудимых, закованный в тяжелые цепи… — Локи… Он грязен и лохмат, его волосы слишком длинные, как тогда, когда они еще не были женаты, и падают на лоб, закрывая половину лица. Глаза впавшие, с огромными синяками под ними. Видно, что он измотан, но при этом губы его кривятся в полубезумной хищной усмешке, будто не его тут собрались судить, а наоборот. — Локи Лафейсон, — говорит Роджерс, и в зале суда воцаряется полная тишина. — Ты обвиняешься в многократных попытках захвата власти, понесших за собой гибель миллионов землян. Ты согласен с этими обвинениями? — Нет, — протягивает Локи насмешливо. — Я виноват только в том, что не переубивал вас тогда, когда у меня была возможность… — Есть ли у кого что-то в защиту подсудимого? — интересуется Роджерс устало, ему явно не нравится эта роль, но он выполняет ее с присущей ему дотошностью и спокойствием. Гермиона пытается что-то сказать, но ее почему-то никто не слышит. Она начинает кричать, биться в истерике, но ей зажимает рот холодная мужская рука. Скосив взгляд, она видит за спиной Бартона. — Кто за то, чтобы признать Локи виновным и приговорить к смертной казни? — от безэмоционального голоса Роджерса в жилах стынет кровь. В воздух одна за одной поднимаются руки, их ужасающе много. Кажется, что нет ни одного в зале, кто против. Причём Гермиона не видит лиц, они спрятаны в тени. Видны только руки — самый настоящий лес, выросший, чтобы поглотить жизнь Локи без остатка. — Единогласно, — подтверждает Роджерс подозрения о количестве согласных. — Исполнить приговор прямо в зале суда. Кажется, двери сейчас откроются и в помещение влетит дементор, но вместо этого со своего места встает Романова, поднимает руку с зажатым в ней пистолетом и делает несколько точных выстрелов. Из ран в голове и груди льется густая, алая кровь, и Гермиона бьется в захвате, что есть сил, но у нее ничего не выходит. Тело Локи обмякает, и вдруг все преграды и все люди разом исчезают. Гермиона делает шаг к мужу, протянув руку и зажав другой свой рот в попытках сдержать крик отчаяния. Ей страшно, она не может поверить, что это правда. Ноги почти перестают слушаться, в голове становится совсем мутно, будто в Гермиону насильно влили литр крепкого алкоголя. Она валится на пол, не дойдя всего несколько шагов. Голова кружится, в горле застыл тошнотворный ком, глаза ослепли от застилающих их слез. Когда уже кажется, она сойдёт с ума от мысли, что Локи больше нет, сознание ускользает в спасительную темноту.
23 марта 2015 года, Йоханнесбург Он не мог понять, сколько прошло времени и куда же делись все его товарищи. Тор брел по мрачным, темным коридорам, толком не представляя, куда идет. Он знал, что ему нужно было выбраться отсюда, но где это «здесь» и куда следует идти — не понимал. Перед глазами вспыхивали те страшные картины, что наслала девчонка: полуразрушенный, полыхающий Асгард, ослепший, безумный Хаймдалл и странный, до дрожи жуткий пир полуживых людей. И виной всему происходящему он, Тор. В ушах играла заунывная, потусторонняя мелодия, но вскоре через ее аккорды стали пробиваться звуки реального мира. — Мне бы не помешала помощь! — раздавалось в ухе не истерично, но близко к этому. Хозяина голоса Тор знал, но почему-то не мог связать его имя с конкретным лицом. Голова гудела, как никогда прежде, словно он перепил эльфийского эля. — Где вы все? — снова спросил слегка запыхавшийся голос. — Я немного занят общением с нашим зеленым другом, — другой голос, более насмешливый, но со скрытым в нем беспокойством. — Так что прости, Леголас. Справишься сам? — Пытаюсь, — процедил первый голос. — Где остальные? — Они со мной, только Тора нет. Я не успел найти его на барже. — Я… Я здесь, — откашлявшись, просипел Тор, все больше возвращаясь в реальность. Мстители. Кло. Альтрон. Битва. Близнецы. Суртуровы близнецы! — Слава Богу! — воскликнул Бартон. — Тащи свой молот к квинджету, у нас проблемы! Наконец, Тор смог подняться наверх и выйти на воздух. Стало легче, и он рискнул долететь оставшуюся пару сотен футов, но сил почти не было, молот не слушался, и Громовержец едва не рухнул прямо в воду, с трудом дотянув до берега. Он предпринял вторую попытку полететь, но потерпел неудачу, впрочем, оказавшись почти рядом с летающим кораблем Мстителей. И сначала подумал, что те решили улететь без него, потому что нечто, похожее на квинджет, взмыло в воздух и, стремительно набирая скорость, скрылось за горизонтом. Вот только это был не их квинджет. То, что осталось от квинджета Мстителей, вряд ли могло в ближайшее время взлететь: об этом говорили раскуроченная дверь, сломанное шасси, а также огромного размера вмятина в боку. Посреди поляны стоял Бартон, отстреливающийся от окруживших его дроидов, ему кое-как помогал Капитан, но видно, что тот, как и Тор, действовал через силу. Роботов осталось трое, одного стрелой взорвал Бартон, второй оказался разрезан напополам щитом Роджерса, третьего разнесло на куски Мьёльниром. — Настоящие герои появляются в самый последний момент? — язвительно поинтересовался Клинт, опустив лук. Роджерс обессиленно рухнул прямо в траву, раскинув руки в стороны. Тор даже не мог толком сказать, видел ли он Капитана настолько слабым хоть когда-нибудь. Осмотревшись, он увидел лежащих рядом с квинджетом девушек: и Наташа, и Гермиона были без сознания. Кого-то не хватало. Старк гонялся за Беннером, это было понятно, но… — Где мой брат? — требовательно спросил Тор. — Где Локи? Выразительное молчание ему слишком не понравилось, но, прежде чем он успел повторить свой вопрос, Роджерс ответил — тихо, с хрипотцой, но слишком виновато: — Когда мы подошли, дроны Альтрона грузили Локи, Наташу и мисс Грейнджер на свой корабль. Мы смогли отбить только двоих. Сердце болезненно забилось в груди. Он снова не защитил, не помог… На этот раз взлететь удалось без проблем, странная смесь из боли, ярости и отчаяния разгоняла кровь, прочищала голову и придавала энергии. Только Тору хватило пяти минут, чтобы понять: это его попытки догнать самолет похожи на соломинку, за которую хватается утопающий, — тщетно, все тщетно, впрочем, как и всегда. С тяжелым сердцем вернувшись на поляну, Тор застал на ней Старка, в костюме, но уже без шлема, с лежащим у его ног Беннером — тот был в своем человеческом обличии, но без сознания. Что, в принципе, даже радовало. Бартон, уже расшевеливший Романову, которая теперь не лежала, а сидела, привалившись к дереву и разглядывая всех мрачным взглядом исподлобья, теперь усиленно пытался привести в чувство Гермиону. — Вставай, красавица, солнце уже высоко, — сказал он, чуть скривившись, и Гермиона, наконец, вздрогнула и открыла глаза. Вдруг она посмотрела на Клинта с ужасом, забилась в его захвате и пронзительно закричала. От неожиданности Бартон отступил на шаг и поднял руки вверх, показывая, что безоружен и неопасен. Будто не видя этого, Гермиона стала отползать от него, пока не наткнулась спиной на подоспевшего к ней Тора. Не трудно догадаться, что дело было в видении. Тор не знал, что такого эта ведьма наслала на Гермиону, но предполагал, что это было по-настоящему для нее страшно. Он слишком любил и ценил Гермиону — почти как сестру, которой у него никогда не было, — чтобы позволять ей пережить это в одиночестве. Он развернул ее к себе и слегка приобнял, как бы защищая ото всех. — Эй, все хорошо, это было лишь видение… — пошептал Тор Гермионе на самое ухо, ловя на себе озадаченные взгляды товарищей. Плевать. Гермиона тяжело дышала, пытаясь размять сведенные судорогой пальцы. — Все нормально? — уточнил Тор, когда девушка в его руках слегка успокоилась. — Да, — сглотнув, с трудом ответила она и сразу же спросила: — А Локи в порядке? Ей, очевидно, было страшно самой посмотреть, но когда Тор не ответил — у нее не осталось выбора. Отстранившись, Гермиона огляделась по сторонам, бегло пройдясь взглядом по присутствующим. Она мелко задрожала, и Тор пальцами ощутил, как бурлят в ней те крохи магии, что прятались в этом хрупком тельце. — Где Локи? — спросила Гермиона громко и ровно, на удивление совладав с голосом, и на лице Роджерса снова застыло виноватое выражение. Жаль, что только на его лице, потому что остальные подобным даже не удосужились. Поневоле в душе стало как-то мерзко, но Тор пытался убедить себя, что понимает их. В какой-то степени. Для них он был чужаком, вторгшимся в их мир, чтобы его разрушить, им не за что было ценить его и переживать о его жизни… — Что случилось с моим подопечным? — переспросила Гермиона еще громче и требовательнее. — Близнецы забрали его с собой, — пояснил Роджерс. — Они пытались забрать всех, но мы успели им помешать похитить вас и Наташу. Локи отбить мы не смогли. — А пытались? — поинтересовалась она, прищурившись. Бартон оскорбленно вспыхнул, но Роджерс не дал ему вставить и слова: — Сделали все возможное, мэм, — произнес он почти по-армейски четко и добавил уже мягче: — Мы найдем его, обещаю. У вас не будет проблем с начальством. Тор был уверен, что проблемы с начальством волнуют сейчас Гермиону меньше всего. Она потеряла мужа, и вставал вопрос, смогут ли они его найти. — Столько шума из-за Оленя, — процедил Бартон тихо, но в наступившей тишине этот его шепот был очень хорошо слышен. Суртур! Тор, конечно, понимал желание его товарищей высмеивать Локи, но сейчас это переходило всякие границы. Впрочем, пока он лишь возмущенно открывал и закрывал рот, Гермиона посмотрела на Клинта без открытой злобы, но так разочарованно, что того проняло. Да что там, сам непрошибаемый Тони нахмурился, и в этом выражении виднелась если не вина, то недовольство самим собой — точно. — Не ожидала такого от вас… от вас всех, — произнесла Гермиона пустым, холодным голосом. — Чего вы не ожидали? — спросил Роджерс, явно догадываясь об основных ее претензиях. — Вот этого, — махнула она рукой на Бартона и Старка. — Глумления. Вы издеваетесь над поверженным противником, радуетесь его неудачам и втаптываете его еще больше в грязь. Вам не стыдно? — Он ведет себя не лучше, — парировал Старк кисло. — Он защищается! — вкрадчиво заметила Гермиона. — Что ему еще делать? Сдаться и получать заслуженные, по вашему мнению, пинки и оплеухи? Он не такой! Тот же Тор вам подтвердит. Роджерс, Старк и Бартон перевели свои взгляды на Тора, и одно то, что он смотрел на них укоризненно, явно говорило о том, на чьей стороне он оказался в этот конкретный момент. — Он тот, кто чуть не разрушил наш мир, — скривился Старк. — Любой может ошибиться! — воскликнула Гермиона, но сразу же взяла себя в руки, добавив спокойнее: — Разве не так? Неужели никто из вас прежде не совершал ошибок? Никто? Она обвела их взглядом, и Тор, видел, что буквально все опустили головы. Даже, казалось бы, безгрешный Роджерс — выглядел наиболее мрачным и виноватым из всех. — А вы сами, мистер Старк? — уточнила Гермиона, остановившись на Тони. — Вам совсем не о чем сожалеть? Тони Старку нечего было сказать, и дело даже не в нынешних событиях, за которые Тони нес ответ. Тор слышал, что после того, как в груди Старка появился реактор, он превратился из мота, пьяницы и повесы в почти что кающегося грешника. Не без конфузов, конечно, но в целом он с тех пор круто поменял свою жизнь. Так что вопрос попал в точку. В болевую точку. — Я пытаюсь искупить все свои грехи, — выдохнул Старк сквозь зубы после длительного молчания. — Он тоже, — пожала плечами Гермиона. Бартон, не сдержавшись, фыркнул, и в этот раз Гермиона все-таки вспыхнула: — Думаете, нет? — обратилась она к Клинту. — Его лишили сил, лишили бессмертия. Представьте, что вам, мистер Бартон, оставят лишь пять лет жизни и скажут за этот срок искупить все то ужасное, что произошло по вашей вине. А его после этого еще и заперли, как дикого зверя. Но он не стал огрызаться и сопротивляться — он сотрудничает! И не по мере сил, а столько, сколько вы ему позволяете. — Вряд ли мы сможем когда-либо ему доверять, — бросил Старк, снова накинув на лицо свое привычное насмешливое выражение, плохо скрывающее его раздражение. — Когда я привел Локи сюда, я не просил доверять ему, — вклинился, наконец, Тор. Он не хотел мешать Гермионе спускать пар, да и в целом был согласен с ее словами, а сам вряд ли сказал бы лучше. — А зачем ты вообще его сюда привел? — сорвался на него Тони. — Так было нужно, — ответил Тор, всячески стараясь не кинуть взгляда в сторону Гермионы. — Я объяснил причины Нику Фьюри, и он со мной согласился. — Может, поделишься и с нами? — прищурился Старк, но Гермиона оборвала его: — Сейчас это не имеет значения. Неважно, что вы думаете по поводу Локи. Он сейчас не только мой подопечный, но и ваш, и нам всем надо вытащить его. Напряженное молчание в очередной раз повисло между всеми ними, пока его не прервала Романова: — Ты ведь любишь его, — произнесла она хрипло, не поднимая головы, свернувшись клубком и прижав колени к груди. Тор видел, что лицо Гермионы побелело. Она постаралась сделать вид, что Наташа несет вздор, но, в конце концов, сдалась и прошептала, прикрыв глаза: — Да, — ее голос стал таким же хриплым, как и у собеседницы. Гермиона горько усмехнулась. — Но это мало что сейчас значит. Ее лицо стало опустошенным и обреченным, словно одна мысль о собственных чувствах приносила ей неимоверную боль. Наверно, потому, что Гермиона знала, что Локи не может ответить ей взаимностью, — Тор знал это, как и о чувствах Грейнджер к его брату. — Не-е-ет, — протянул Старк. — Это много значит. Например, неплохо объясняет то, почему ты, дорогуша, так ратуешь за его спасение и… — А что, хотите сказать, что его не надо спасать? — поинтересовалась она, быстро вернув на лицо чуть строгое, деловое выражение и посмотрев на Старка. Тот легко начал с ней сражение взглядами, но в итоге сдался, отступив на шаг и опустив глаза. — Мы ничего не хотим сказать, — миролюбиво произнес Роджерс. — Мы отправимся на поиски Локи, как только слегка восстановим силы и… — продолжил Роджерс, но Старк, раздраженный проигрышем, его перебил: — И как только дождемся другого квинджета, потому что этот больше никуда не полетит. — Мы не можем больше тут оставаться, — тихо проговорила Наташа. Это на самом деле было опасно — контрабандисты, разгневанные жители. Рано или поздно кто-то сунется сюда, и тогда никто не даст за жизнь Мстителей и гроша. — Я могу помочь с квинджетом, — отозвалась Гермиона, чуть скривившись. — И как же? — спросил Старк ехидно. — Быть может, вы, мэм, знаете устройство новейшей техники? Или, возможно, храните где-то под рукой все необходимые для ремонта инструменты и материалы? Нам придется… — Нет, мистер Старк, — остановила она его. — Просто владею магией. С этими словами Гермиона подошла ближе к квинджету и вскинула руки вверх, в одной из которых была зажата палочка. Словно прислушавшись к самой себе, она кивнула, затем сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла: — Репаро Максима. Квинджет натужно заскрипел, чуть приподнявшись над землей. Раскуроченная дверь медленно распрямилась, встал на место приводящий ее в действие механизм, проем выправился, заращивая трещины и пробоины, после чего квинджет плавно опустился обратно на землю, призывно сверкая восстановленным видом, будто с конвейера. — Магия — это не только балаганные фокусы, — назидательно бросила Гермиона, закончив и отступив на шаг. Мстители удивленно смотрели на такое чудо, не до конца веря своим глазам. — Полезная штука, — пробормотал Бартон. — Вполне, — невесело усмехнулась Гермиона. Тор вздохнул. В такие вот моменты ему иногда было жаль, что он слишком мало внимания уделял основам магии, и волшебник из него — так себе. Ему хватало знаний, чтобы использовать свою силу по прямому назначению, но, впрочем, и все. — Теперь мы можем лететь? — уточнила Гермиона чуть высокомерно, обернувшись к Старку. Тот выглядел немного смущенно, но поспешил скрыть это смущение за привычной усмешкой. — Надеюсь, что это так, — пожал Старк плечами и хозяйским жестом предложил Мстителям подняться в квинджет. Тор подал руку Гермионе и помог ей забраться внутрь — девушка не слишком твердо стояла на ногах и в целом выглядела уставшей, ослабленной и подавленной. Собственно, ничего удивительного. Как только все расселись по местам, а Беннера уложили прямо на пол, закутав в теплый плед, Старк запустил двигатели и поднял квинджет в воздух — что ни говори, здесь и правда было опасно оставаться. — Слава богу! — раздался в динамиках голос Марии Хилл, когда Бартон, принявший у Старка управление, поспешил с ней связаться. — Я уже не знала, что и думать. Как вы там? Что произошло? — Мы опоздали, — отрапортовал Роджерс без всякого энтузиазма. — Альтрон заключил сделку с Кло и забрал вибраниум. Мы подоспели к самому концу и нарвались на близнецов, и… нас немного потрепало. — Насколько немного? — настороженно уточнила женщина. — Локи похитили. На том конце провода повисло шокированное молчание. — Что вы планируете делать? — спросила она, совладав с собой. — Пока сложно сказать, — вздохнул Роджерс и перевел взгляд на Беннера, который, видимо, потихоньку начал приходить в себя. — Что сейчас происходит в СМИ? — Вы — главная новость дня, — ответила Хилл. — Битва Тони и Халка наделала шума. Вас все ненавидят. Пока ордер на арест Беннера не выписан, но это дело времени… — Фонд ликвидации последствий? — поинтересовался Старк. — Уже на месте. Как команда? — Ничего, — отмахнулся он, обернувшись на остальных. — Нам досталось. — Вам бы сейчас залечь на дно где-нибудь в глуши… — задумчиво проговорила Хилл. На самом деле для остальных это было неплохое предложение, но вот Тор не был с этим согласен. Он должен найти брата, но где же искать? Куда мог запрятаться этот Альтрон? — Что, хвост поджать? — возмутился тем временем Старк, но не слишком резко. Все же он тоже понимал, что команде надо восстановить силы. — Пока не найдем Альтрона, я другого выхода не вижу, — с нажимом произнесла Мария. — Да, мы тоже, — ответил за Старка Роджерс. — Есть идеи? — Парочка, — усмехнулся Бартон, и все посмотрели на него, но ни удивления, ни интереса в этом взгляде не было. Сам же он выглядел решительно, будто убедив себя в чем-то, но в то же время немного растерянно, будто не был до конца уверен в своем решении. — Ладно, я продолжу мониторить ситуацию, — сказала Хилл. — Вы осторожнее там и не пропадайте. — Хорошо, — в унисон сказали Роджерс и Старк и отключили связь. Тор, устроившийся на одном из сидений, облокотился на колени и уткнулся подбородком в сцепленные в замок руки. Его мысли то и дело крутились над двумя вопросами: что же он все-таки видел в том своем видении и как теперь искать брата. — Я попробую найти его при помощи магии, — тихо проговорила сидящая рядом Гермиона, будто прочитав мысли Тора. — На нем был браслет, но его, похоже, нейтрализовали. — Мы найдем его, — попытался приободрить ее он. Ему и самому хотелось искренне в это верить. — Я знаю, — решительно произнесла она, но Тор видел, как тяжело дается ей эта решимость. — Я использую все известные и доступные мне способы поиска. Я его из-под земли достану… — Я знаю, — ответил Тор и ободряюще сжал ее трогательно маленькую ладошку в своих. Гермиона благодарно улыбнулась и погрузилась в размышления, Тор последовал ее примеру. Он раз за разом прокручивал в голове свое видение и те неясные вспышки, что вклинивались в тот ужасающий сюжет. Ему казалось, что он видел что-то знакомое… Суртур! Вот Локи бы быстро сообразил, в чем дело. Полет обратно длился несколько долгих, томительных часов. Они снова оказались в Штатах, но Тор толком не мог сказать, где именно, — он примерно представлял, где находятся крупные города, но Бартон привез их в какую-то глушь (как, впрочем, и задумывалось), так что Громовержец терялся в догадках. Правда, не он один. — Что это за место? — спросил Роджерс, когда они вышли из квинджета в поле. Чуть вдалеке виднелся небольшой светлый домик с выцветшей зеленой черепичной крышей, огороженный невысоким деревянным забором. — Без понятия, — ответил Старк, нахмурившись. — Мой дом, — выдохнул Бартон, ведущий Романову за плечи. Просторное крыльцо с чуть поскрипывающими ступеньками, большие, занавешенные светлыми шторами окна. Признаться, Тор представлял себе жилье Бартона совсем иначе — в его воображении это было какое-нибудь мрачноватое, пустынное логово, заваленное оружием и прочей опасной рухлядью. Это могла быть маленькая квартирка в одном из больших городов или какой-нибудь заброшенный, полуразвалившийся с виду домишка… Но нет, дом Клинта Бартона выглядел… нормально. Даже слишком нормально для человека, часто пропадающего на заданиях Щ.И.Т.а. — Дорогая, я дома! — вдруг крикнул Бартон, открыв входную дверь. Он провел их через прихожую в, очевидно, гостиную, связанную с кухней-столовой большим арочным проходом. Все в этом месте говорило о том, что тут живут, и живут постоянно, а не редкими наездами. С кухни, неся в руках какие-то журналы, вышла глубоко беременная темноволосая девушка, которой Бартон радостно улыбнулся. Это была не обычная его усмешка, язвительностью которой Клинт мог соревноваться с Локи, а простая, чуть смущенная и теплая улыбка. — Привет! — произнес он. — Встречай гостей. Прости, что не предупредил. — Какая-нибудь спецагентесса… — предположил Старк почти в шутку, потому что никто в здравом уме не предположил бы в этой девушке спецагента, слишком уж простой она была. — Джентльмены, моя Лора, — представил девушку Бартон, приобняв ту за плечи. Как оказалось, у Бартона была не только жена, но и дети. Тор до конца не мог себе объяснить, отчего чувствовал себя неловко, со странной примесью досады, обиды и стыда. Он понимал, что им всем нужна эта передышка, но страх за брата толкал к действию, и это противоречие загоняло Тора в угол. — Простите за вторжение, — тем временем Роджерс взял разговор на себя. — Да, — вклинился Старк чуть ехидно. — Мы бы позвонили, но понятия не имели о вашем существовании. — Да, это Фьюри позаботился, — проговорил Бартон, будто бы извиняясь, — еще когда брал меня в Щ.И.Т., чтобы о семье — ни слова. Хорошо бы все так и осталось. Никто не стал спорить — все понимали желание спецагента скрывать существование своей семьи. Забавно было думать, что и этим они были похожи с Локи, потому что Тора тоже попросили скрывать все, что касалось жизни брата в Мидгарде. Им выделили комнаты, и Роджерс, выразив благодарность за всех, предложил разойтись. Первой сбежала в комнату Гермиона — им с Наташей предоставили одну на двоих, но Тор видел, что Романова почти сразу куда-то ушла. Тор попытался предложить Гермионе помочь в поисках Локи, но она, недолго думая, отказалась: — Мне проще и быстрее сделать все самой, — призналась Гермиона с грустной улыбкой, и Тор понимающе кивнул. Локи тоже никогда не любил, когда Громовержец лез в его занятия магией, к тому же все его вмешательства были подобны прогулке слона по посудной лавке. — Но спасибо. Расположившись все в той же гостиной, Тор опустился на диван и спрятал лицо в ладонях. Сейчас ему казалось, что он остался один на один с целым миром. И хотя дом и его окрестности были полны его товарищей, он никогда прежде не чувствовал себя таким одиноким. Да и слово «товарищи» отдавало неприятной горечью. Прискорбно, что он остался один на один со своими мыслями, воспоминаниями и кучей вопросов, ответов на которые у него не было. Но у кого были? Быть может, у Локи, но его рядом нет… Минуты складывались в часы, Тор, казалось, периодически проваливался в недолгую дрему, но быстро вырывался из нее, задаваясь одним-единственным вопросом: что делать? — Это лишь норнам ведомо, — пробормотал Тор про себя, в очередной раз очнувшись. И тут же ухватился за эту мысль. Он знает, куда идти. Но сперва заглянул к Гермионе. — Открыто, — раздался из-за двери тихий, приглушенный голос. Войдя в небольшую комнатку, явно принадлежащую Романовой, Тор застал Гермиону сидящей на кровати и копающейся в целом ворохе предметов. — Тор, — подняла она голову. Во взгляде ее была крайняя степень усталости и обреченности. — Я ничего не могу сделать. Все то, что доступно мне сейчас, не помогло. Мне нужно домой, но это займет слишком много времени… Это было почти что отчаяние, и Тору оказалось слишком больно видеть всегда собранную Гермиону настолько разбитой. — Видения дали мне намек, — Тор поспешил хоть как-то ее утешить. — И я теперь знаю, где искать ответы, но мне понадобится твоя помощь. Ты пойдешь? Вместо ответа Гермиона поднялась, при помощи магии собрала все свои вещи в сумку и решительно последовала за Тором.
24 марта 2015 года, ферма Бартонов Когда Гермиона Грейнджер в компании Тора, наконец, покинула ферму, Тони смог вздохнуть свободнее. Эта… женщина (назвать ее девушкой не поворачивался язык, несмотря на ее кажущуюся молодость) вызывала в нем оторопь и какой-то животный испуг. Мир Старка, прежде достаточно простой, поддерживаемый научной базой, рассыпался на глазах под натиском одной только мысли о существовании магии. Ему некомфортно было даже перед самим собой за такие унизительные чувства, но и поделать с этим ничего не мог. Потому и продолжал насмехаться и язвить по любому поводу. И ведь, главное, понимал, в чем дело, но… Самое паршивое, что она говорила здраво, по делу, но признать это даже самому себе было крайне сложно, сказать же об этом вслух — вообще за гранью фантастики. Тони на самом деле был виноват во всем, что происходило. Сейчас он отлично понимал это, несмотря на то, что всячески старался перевести стрелки. Но именно это вгоняло Старка в такую тоску, какой он прежде никогда не ощущал. Даже тогда, когда четыре года назад умирал от отравления палладием. Чтобы отвлечься, он одним из первых вызвался помочь Бартонам в простых бытовых делах, до которых у вечно занятого на миссиях Клинта банально не доходили руки. Так Старк нашел неплохую отдушину в колке дров, правда, заниматься этим в одиночку ему не дали — к Тони быстро присоединился Кэп, и если бы не его внешнее спокойствие, он бы заподозрил, что Роджерс также просто пытался снять за работой напряжение. Для полного комплекта им сюда не хватало Тора, но тот, очевидно подавленный собственным видением, поспешил забрать с собой Грейнджер и скрыться. Интересно, куда? Громовержец перед уходом пояснил, что видел в насланном мороке что-то… что могло бы пролить свет на текущие события и на то, как их разрулить. Но счел ниже своего достоинства вдаваться в детали. — Тор тебе не говорил, куда пошел за ответами? — спросил он наконец у Роджерса. — Со мной мало кто откровенничает, — невесело вздохнул тот с определенной укоризной. — Надеялся, Тор станет исключением. Тони скривился, но не стал уточнять, был ли это камень в его собственный огород. Похоже, ситуация с этим экспериментом грозила аукаться им с Беннером еще очень долгое время. — Дай ему время. Мы не знаем, что Максимофф ему показала. Они все были придавлены своими видениями, и сам Тони не стал исключением. Он попал под удар Ванды Максимофф самым первым, еще на базе Штрукера, и если бы не это, то Альтрона вообще бы, наверно, не случилось. Но что уж теперь… — Супергероев Земли порвали, как клок сахарной ваты, — вздохнул Роджерс, по-прежнему не отрываясь от работы. Его гора расколотых дров казалась в два раза больше той, что успел сделать Старк, хотя начал он позже. Тони было обидно, несмотря на то, что он понимал, что тягаться с суперсолдатом — та еще глупость. — Ты-то особо не пострадал, — с обидой бросил Тони. Скорее даже констатировал факт, ничего более. Но это, на удивление, Роджерса задело. — И в чем проблема? — прищурился он, остановившись. — Не верю людям без демонов, — Тони опустил топор, сделав шаг к товарищу и позволив себе добавить подозрительности во взгляд. — Старомоден, каюсь. — И ты так жаждешь увидеть моих? — процедил Роджерс холодно. Тони даже предположить не мог, что это его разозлит. Возможно, общение с этой… алой ведьмой не прошло для Капитана бесследно? — Альтрон нас натравливает друг на друга, — вздохнул Старк, отступаясь. Он уже пожалел, что дал волю эмоциям и сорвался на Кэпе. Их отношения сложно было назвать дружескими, в жизни они не сходились во многих вопросах, но это не отменяло того факта, что Тони, не задумываясь, доверил бы Стиву Роджерсу свою жизнь. Это доверие не хотелось рушить, но Старк понимал, что в нынешний момент оно трещит по швам. И ведь он сам был этому виной… — Это понятно, — кивнул Роджерс. — И у него получается. А началось все с вашего секрета… Да, черт побери! Сколько можно? — Мы ставили опыт! — воскликнул Тони. Почему никто не понимает важности того, что он пытался сделать? Почему все стремятся пнуть его за этот просчет, невзирая на то, что в данном случае цель оправдывала средства? Да, он, конечно, виноват, что не продумал все детали, но… Черт побери! — Судьбоносный для всего мира, — ответил Роджерс. — Ставящий конец на любой угрозе! — он вновь попытался донести свою мысль, но осознавал, что выдыхается, выгорая изнутри. Все, кому он верил… Они все против него. — Разве не в этом смысл? Не за это мы бьемся? Чтобы покончить с войной — и по домам! Ведь именно этого он хотел — чтобы не было повторения Нью-Йорка, чтобы никому из этих ребят не пришлось жертвовать своими жизнями ради всего мира… Роджерс неожиданно изменился в лице и просто так, голыми руками разломал на две половины полено, не желавшее раскалываться. Все же ведьма чем-то его задела, но он оказался слишком замкнут, чтобы показывать свои слабости перед остальными. — Всегда цена победы в любой войне — это гибель людей, — вкрадчиво произнес Стив, успокоившись. — Ты готов ее заплатить? Перед глазами всплыло то ужасное видение, что настигло Тони в Заковии — трупы, сотни и тысячи трупов. И его товарищи — в первых рядах. Готов ли он к жертвам? Нет, в том-то и дело, что нет. Именно для этого и задумывался Альтрон… Но ответить Старк не успел — его перебил высокий, слегка смущенный голос: — Простите, — неловко улыбнулась миссис Бартон. — Мистер Старк, Клинт отправил к вам. У нас что-то трактор барахлит — не заводится. Не могли бы вы… Разговор не закончен, но Тони не был уверен, что готов продолжать. Да и Роджерс, очевидно, не был настроен на дальнейшие дискуссии, потому, выдохнув, чтобы слегка прийти в себя, Тони ответил: — Сейчас посмотрим, — и добавил, стараясь разрядить напряжение, нависшее между ним и Кэпом: — С моей кучи дрова не брать. Сарай не представлял из себя ничего примечательного, напротив — это был самый типичный сарай из всех сараев, какой Тони только мог представить. Сено, разные приспособления, о назначении которых Старк имел очень смутное понятие, а также фермерская техника. Темно-зеленый массивный трактор стоял практически посередине. Не новый, с ржавыми пятнами на корпусе, но и не на столько старый, чтобы подозревать его в безвременной кончине. Но даже если и так, разве он, Тони Старк, не справится с его починкой? — Привет, старичок, — улыбнулся Тони, подходя к трактору и почти любовно оглаживая его по металлическому боку. — Ну, рассказывай, что где болит… Подобная работа всегда казалась Тони медитативной, и он искренне надеялся, что сейчас сможет немного отвлечься от переживаний. Но, как оказалось, не судьба. — Очень прошу, хотя бы его не оживляй, Тони, — раздался за спиной до боли знакомый голос. — Ай, миссис Бартон, ай, лиса! — искренне восхитился Старк. Да и этот… прохвост… тоже неплох. Наверняка догадывался, что Тони не захочет разговаривать, так подстраховался, подкараулив втемную. — Небось, Хилл настучала? Она так на тебя и работает? Обернувшись, Тони встретился с чуть насмешливым, но по-отечески грустным Ником Фьюри. Между ними была не такая уж большая разница, но почему-то именно в общении с этим человеком Старк ощущал себя наивным, глупым мальчишкой, которым легко управлять. — Искусственный интеллект… — с философской задумчивостью проговорил Фьюри, проигнорировав вопрос. — А как же оценить все угрозы и риски? Цокнув, Тони отвел взгляд. Меньше всего ему сейчас хотелось снова слышать нотации в свой адрес. Тем более от Фьюри, к которому накопилось немало вопросов. — День был нудным и долгим, как романы Юджина О’Нила, — отмахнулся Старк. — Может, перейдем сразу к делу? Насмешливо-добродушное выражение сползло с лица Фьюри — теперь он казался крайне серьезным и обеспокоенным. — Поклянись, глядя мне в глаз, что уничтожишь Альтрона и больше никогда не вернешься к вопросу его создания, — попросил, точнее — почти потребовал Ник строго. — Ты не директор мне больше, — оскорбленно отметил Тони. Его коробило от подобного тона, заставляя снова и снова злиться. — Я никому не директор, — ответил Ник неожиданно печально. — Просто старик, которому ты по-прежнему дорог. Это участие, неприкрытая поддержка в голосе, будто прорвали плотину в душе Тони. Все то, что он усиленно скрывал последние дни, просилось наружу. Ему казалось, что он не может больше нести в себе этот груз. Впрочем, черт с ним! — А я тот, кто погубил Мстителей, — отведя взгляд, признался Тони дрогнувшим голосом. — Я это видел, но никому не сказал… Как я… они погибли, Ник, разом… А с ними весь мир. Из-за меня. Я был не готов, не смог их спасти. — Девочка-мутант, — вздохнул Фьюри. — Это ее работа. Тебе внушили… — Не внушили — показали! — воскликнул Тони, снова сорвавшись. Боже, он никогда так часто не терял самообладания! — Не кошмар — закономерный итог! Конец пути, по которому мы все идем. Тони, собравшись с духом, наконец, посмотрел Нику в глаза, ожидая увидеть в них… Осуждение? Недовольство? Но уж точно не сочувствие, которое увидел на самом деле. — На твоем счету много изобретений, Тони, — напомнил Ник. — Но война — не одно из них. — Смотреть, как гибнут твои друзья — ты думаешь, страшнее этого ничего не бывает? Нет, самая жуть не в этом… — Жуть в том, что ты выжил. Это было настолько метко, что Тони даже нечего было добавить. Заклятье Ванды Максимофф напомнило ему, что все Мстители уязвимы и при неудачном стечении обстоятельств могут погибнуть. И он, оказывается, совсем этого не хотел. За два с лишним года Тони привязался к этим людям, они стали его друзьями, и потерять их теперь было бы ужасно. Он не мог этого позволить. Именно из-за подобных мыслей Тони и придумал Альтрона, именно из-за них он все это время искал Локи. Кстати о нем. — Почему ты согласился оставить Локи на Земле? Этот вопрос донимал Тони очень долгое время, и сейчас он искренне надеялся, что сможет получить ответ. Ник посмотрел на него . — Потому что так было необходимо. — Кому? — вспылил Тони. — Самому Локи? Как можно было настолько халатно отнестись к его заключению, что даже его тюремщица влюбилась в него и готова защищать до потери пульса? Взгляд Фьюри похолодел и стал чуть укоризненным. — Я успел достаточно узнать Гермиону Грейнджер, чтобы понимать, что в нужный момент она будет руководствоваться разумом, а не чувствами. — Заметно, — Тони выразительно закатил глаза, скрестив руки на груди. — Но я все равно не понимаю почему? Тор забрал Локи в их инопланетную темницу. Что заставило вас все переиграть? Он даже и не ожидал ответа. Главное, что усвоил Тони при общении с Ником Фьюри, — что тот будет хранить свои секреты до самой смерти. Но он вдруг решил ответить: — Их мать, — пояснил Ник. — Она настояла, чтобы Локи содержался у нас. И мы согласились — уж больно заманчивыми были условия. — Его даже собственная мать не выносит? — Тони насмешливо вскинул бровь. — Не удивлен. И что же это за условия, если не секрет? — Скипетр. Тор должен был переправить его в Асгард, но потом было решено… подарить его нам. В качестве жеста доброй воли. А вот это была самая настоящая наглость. — В качестве какого жеста? Мы отвоевали его, понесли сокрушительные потери… Он был по праву наш! — Это дипломатия, Тони, — пояснил Ник терпеливо, будто неразумному ребенку, и этот его тон взбесил похлеще иных упреков. — Ты никогда не был в ней особенно силен. Дело даже не столько в Скипетре, сколько в том, что нам, после всего, что мы пережили, после Нью-Йорка и Лондона, не нужно было еще одно кровавое сражение. К тому же Локи оказался довольно ценным приобретением, и поверь — Щ.И.Т. ни на секунду не пожалел об этом. Быть может, все так. Но это все равно ничего не объясняло. — Но почему тогда вы спрятали его? Он натворил здесь дел, которые нам же потом пришлось разгребать, а сам… Мы даже не знаем, где и как он содержался! — Я думал, что ты доверяешь мне чуточку больше, — прозвучало укоризненно. — Как я сказал, Локи оказался очень полезным приобретением, но это было бы совсем не так, если бы мы отправили его куда-нибудь в Рафт*. Нам пришлось выбирать между местью и здравым смыслом. (* Рафт — подводная тюрьма, в которую заключались люди со сверхспособностями.) Тони не стал отвечать, недовольно поджав губы. Нет, он мог бы что-то сказать, но эти самые слова не находились. В конечном итоге, в чем-то Фьюри был прав, но черт возьми, как не хотелось эту самую правоту признавать! — В любом случае, Тони, — продолжил тем временем тот, — сейчас уже нет смысла перетряхивать чье бы то ни было грязное белье. Ты ведь не хочешь, чтобы команда вспомнила о твоем? Звучало как угроза. И Тони достаточно хорошо знал Ника, чтобы понимать, что тот, при случае, не постесняется ткнуть самого Тони Старка в его же собственное дерьмо. Так, для профилактики, чтобы не зазнавался. Потому сейчас и предупреждал, мол, цени мое добродушие. Сволочь… Сдаваясь, Тони отвел взгляд. Побежденный, но не смирившийся. Ну и пусть, даже такая победа, похоже, Ника вполне устроила. — Вот и отлично, — усмехнулся он более добродушно. — Каким бы засранцем ни был Локи, нам нужно его вытащить. А для этого мне надо поговорить со всей командой. Вдвоем они пошли в дом. Уже вечерело, и миссис Бартон накрыла скромный ужин. Серьезного разговора сразу не получилось, сначала маленькие бартонята ели (младшая при этом умудрялась что-то рисовать), а после виртуозно сопротивлялись попыткам выпроводить их по комнатам. Наконец, Лора смогла увести их наверх, оставив Мстителей наедине с них НЕдиректором. — Радует одно — никто из вас серьезно не пострадал, — первое, что сказал Ник, долго разглядывая каждого. — Это как посмотреть, — негромко вздохнул Роджерс с кислой улыбкой. Но Фьюри все равно услышал. — Главное, что вы живы, с остальным так или иначе можно справиться. Нам всем не впервой сталкиваться с собственными кошмарами, но это не повод искать утешение у мамочки, — Старк и Романова одновременно бросили на Фьюри недовольные взгляды, явно желая возразить, но он даже не дал им шанса, продолжив: — Альтрон вывел вас из строя, чтобы выиграть время. Он задумал что-то масштабное, и, боюсь, африканская партия вибраниума — лишь звено в цепи. — Самого Альтрона нашли? — не стал спорить Роджерс. — Найти-то нашли, он не особо прячется. Его уже сотни. Парень плодится быстрее, чем кролики-католики, и обосновался сразу в нескольких местах. Проблема в том, что мы не можем точно знать, где, так сказать, головной офис и откуда будет сделан основной удар. Как и то, что конкретно он замышляет. — Ему нужны ядерные коды? — прищурилась Наташа обеспокоенно. Они все уже думали об этом и не понимали, почему Альтрон медлит, если мог обзавестись неплохим оружием массового поражения. — Да, нужны, — подтвердил Ник. — Но попробуй до них доберись. Вот это вообще легче легкого. — Я еще в школе на спор крякнул сайт Пентагона, — Тони не сдержал уничижительности. Да, он сам, конечно, тот еще гений, но вряд ли Альтрон уступал ему по части взламывания нужных кодов. — Я связался с друзьями из Нексус на этот счет… — Нексус? — не понял Роджерс. — Всемирный хаб, — пояснил Беннер. Он, кажется, молчал весь сегодняшний день и, если бы не Фьюри, вообще бы не вылез из комнаты. — Находится в Осло. КПП всех данных в мире, скорость доступа нереальная. — Ну и что? — оборвав их, спросил Тони у Ника. — Он рвется к ракетам, но коды доступа постоянно меняются, — усмехнулся тот. — Кто их меняет? — нахмурился Бартон. — Темная лошадка… — У нас есть союзник? — воспряла Романова. — Скорее, у Альтрона есть недруг, — поправил ее Ник. — Не стоит путать понятия. И я бы много отдал, чтобы его увидеть. Он бы тоже не поскупился. Найти того, кто вставляет палки в колеса Альтрону — дорогого стоит. И если сейчас Фьюри называл этого неизвестного просто темной лошадкой, то Тони на самом деле хотел бы сделать этого человека их союзником. Потому как если они могли справиться с многочисленными марионетками и телами противника, то вот выкурить его из сети было намного сложнее. А выбирая из двух вариантов: сражаться ли в костюме или бороться, сидя за компьютером — Тони, как ни странно, склонялся к первому. Так что эта темная лошадка им просто необходима. — Надо смотаться в Осло, поискать неизвестных, — решил, наконец, Тони. Он завербует этого хакера и скинет на него борьбу с Альтроном в интернете. И тому явно все это небезразлично, потому как он уже борется, но только сам по себе. — Это все просто замечательно, босс, — скривилась Романова. — Но я ожидала, что у нас будет более серьезная поддержка. — Она могла у вас быть, — укоризненно заметил Ник. — Гермиона Грейнджер — опытный и сильный союзник, за плечами которой стоит могущественная организация… — Влюбиться в заключенного — не самый лучший показатель опытности, — парировала она. — Возможно, так и есть, — не стал он спорить. — Но в любом случае, там слишком запутанная ситуация, чтобы объяснять ее сейчас. Могу сказать только одно — теперь миз Грейнджер сделает все, лишь бы вызволить Локи из плена. И даже Альтрон не станет ей помехой. — Тогда давайте не будем вмешиваться, пусть она с ним разберется… — пошутил Тони. Возможно, не очень удачно. — Вы думаете, они еще вернутся? — спросил Роджерс одновременно с ним. — Однозначно, — уверенно кивнул Ник. — Ни Тор, ни Гермиона Грейнджер не кажутся мне теми, кто ставит собственную гордость и обиды выше людских жизней. Они не справятся с Альтроном вдвоем, поэтому они снова придут к нам. Или приведут подмогу с другой стороны. Но ни тот, ни другой вариант не позволяют нам оставаться в стороне. — Мы и не будем, — помрачнел Кэп, будто его уличили в трусости. — Отлично, — кивнул ему Ник уже без напряжения во взгляде. — Я рад, что у меня есть вы. В свое время у меня были глаза повсюду и уши везде, где можно, оснащение, о котором можно только мечтать. И вот нам опять спасать землю, полагаясь только на себя, свои мозги и преданность делу. Альтрон уверен: единственное, что его отделяет от цели, — Мстители. Признает он это или нет, но его цель — глобальная ликвидация. Все вот это обратить в прах. Так вперед. Обставьте платинового урода… — Только при Стиве не выражайтесь, — усмехнулась Романова, но почему-то ее избитая уже шутка была органичнее, чем его собственная. Не самое приятное ощущение, словно он перестал ощущать эту команду, быть в полной мере ее частью. Не хотелось, чтобы эта пропасть росла. — Знаешь что, Романова?.. — прищурился Роджерс незлобливо. — Так что же ему нужно? — прервал все веселье Бартон. — Стать совершеннее, — ответил Старк хрипловато. — Стать лучше нас. Он штампует тела… — По нашему подобию, — добавил Беннер. — Заметьте, биологически человек, как модель, устарел, но он придерживается канонов. — Поздравляю, — усмехнулся Фьюри. И констатировал: — С программой по защите человечества вы крупно облажались. — Людям нужна не защита, — поправил его Брюс, горько усмехнувшись. — Стимул к развитию. Альтрон эволюционирует. Когда мы первый раз встретились, он сказал, что находится в коконе. И, я думаю, сейчас он хочет из этого кокона выбраться. — Как? — нахмурился Роджерс. — А кто-нибудь созванивался с Хелен Чо? — задумчиво поинтересовался Беннер.
24 марта 2015 года, Норвегия Гермиона осторожно ступала по влажным камням, с опаской оглядываясь по сторонам. Ей до сих пор с трудом удавалось подавить в себе нервную дрожь — все же перелет через полмира на чужеродном артефакте без всякой страховки (лишь полагаясь на защитные свойства самого молота) был не самой лучшей идеей. Но выбора не было изначально. В сумке Гермионы, как она помнила, завалялась обычная метла, старенький Чистомет, но тот был слишком медленным для такого длительного перелета, потому Тор предложил рискнуть. Те несколько часов, которые она провела, повиснув на спине Громовержца и панически обхватив его за шею, могли считаться одними из самых пугающих в жизни Гермионы Грейнджер. И когда они, наконец, достигли места назначения, она была готова в буквальном смысле целовать землю. Тор привел их в какой-то скальный массив на берегу живописного фьорда. Нетронутая человеком природа поражала своей первобытной прелестью, но Гермионе, к сожалению, было не до местных красот. Недолго поплутав по скалам, они, наконец, нашли хитрозапрятанный вход в пещеру, и Гермиона была готова поклясться, что на этом месте лежит какая-то своеобразная естественная магическая защита, потому что не замечала ее ровно до того момента, пока Тор на нее не указал. В самой пещере она ощущала себя неуютно, что-то, какое-то шестое чувство, гнало ее отсюда, но девушка упрямо шагала за своим спутником след в след — как он того и потребовал. Сейчас Тор был предельно серьезен, от его привычного образа вечного шутника и балагура не осталось и следа. Все же дело им предстояло не из простых… Гермиона вспоминала все то, что рассказывали ей братья про это место. Как объяснил Тор, норны могли дать ответ на многие интересующие их вопросы, но отправляться в Асгард и искать встречи лично Громовержцу было некогда. Оставался такой вот вариант — окунуться в воды источника Урд, чей поток пронзает весь Иггдрасиль и чье отражение есть в каждом из девяти миров. Тор бы отправился и один, но ему нужен был человек, с кем через него будут общаться норны. Не факт, что сам он что-то увидит и услышит. К тому же воды эти были опасны даже для бессмертных. Впереди в тусклом свете Люмоса темными переливами сверкал водоем. Он казался небольшим, не очень глубоким и совсем безопасным. Но Гермиона знала, что эта ложная видимость. — Это они и есть? Воды познания? — уточнила она настороженно. — Да, — кивнул Тор. — Держись подальше — для тебя даже прикосновение к этой воде может оказаться смертельным. Если духи вод меня примут, они заговорят с тобой через меня, и мы найдем, что оба ищем. — Входящие в эти воды по легенде плохо заканчивают, — мрачно напомнила Гермиона. — Будем надеяться, я не из их числа, — криво усмехнулся Тор и стал стягивать с себя одежду. — Норнам нужна жертва, без нее говорить они не будут. Оставшись в одних кожаных штанах, он начал медленно входить в воду, тихо что-то нашептывая на незнакомом языке. Поверхность вокруг медленно колыхалась и со стороны казалась похожей на густой темный кисель. Дойдя до середины, Тор так же неспешно погрузился прямо с головой, и вода сомкнулась над ним, мгновенно став совершенно спокойной, будто там, в глубине, никого и нет. Удары сердца отсчитывали секунды. Три. Пять. Десять. Пятнадцать. Тридцать. Сорок пять. Гермиона сглотнула, подавляя панику. Он ведь не мог утонуть там, правда? Минута. Когда она уже была готова попытаться хоть как-то вытащить Тора при помощи магии, тот вдруг резко вынырнул сам, громко вздохнув. — Тор! — позвала Гермиона. — Тор, ты в порядке? Внезапный удар молнии, шедший, казалось, из самой груди Громовержца, заставил его выгнуться дугой и болезненно вскрикнуть. — Тор! — воскликнула Гермиона, дернувшись вперед, но остановилась в последний момент, заметив, как вода у берега хищно хлынула ей навстречу. Гермиона вскинула палочку, но Тор вдруг засмеялся. Негромко, но смех его разносился по пещере десятком разных голосов. — Давно никто не взывал к нам с этих земель… — проговорил он так же многоголосно, и его снова прошило молнией, но в этот раз он будто этого не заметил, продолжив. — Глупцы… Наши ответы стоят слишком дорого. Гермиона сглотнула. Тор ее предупреждал о чем-то подобном и просил не вестись на угрозы. — Как нам победить Альтрона? — задала она первый вопрос, не особенно надеясь на ответ. Но ошиблась. — Жертва… Мысль о жертве заставила Гермиону в очередной раз подумать о Локи и сглотнуть болезненный ком в горле. — Какая жертва? — Человеческая, конечно… — усмехнулись норны губами Тора. Его прошил очередной разряд. Он сопротивляется, — поняла Гермиона. Изо всех сил. Поэтому она не могла медлить. Кто знал, сколько Тор продержится под натиском могущественных бессмертных сущностей? — Врага не так-то просто убить, — продолжили норны. — Потому что имя ему — легион. Вам поможет лишь человек с камнем во лбу. И жертва. Если вначале Гермиона еще искренне надеялась, что ответы норн будут конкретнее, то теперь стало очевидно, что каждое слово из них придется тянуть клещами, притом каждый раз гадая, то ли они имели в виду, что она подумала. Больше всего Гермиона ненавидела… вот это вот все. Она не понимала провидцев, ее раздражали их заумные, витиеватые фразы. Еще со времен Сивиллы Трелони. И общаться сейчас с этими существами было для нее слишком, но ничего поделать Гермиона не могла. — О каком камне идет речь? — нахмурилась она, решая спрашивать последовательно. — Том, что сейчас у врага, — ответили норны, и Гермиона предположила, что речь идет о камне, находящемся в Скипетре. Тот как раз был в руках Альтрона. — Одним из шести. Камнем Разума. — Их шесть? — удивилась она. Гермиона помнила, что Локи рассказывал о Скипетре и хранящемся в нем камне, но тот и слова не упомянул о том, что таких камней больше, чем один. Знал ли он об этом? И если знал, то почему не сказал? — Разум, Сила, Пространство, Время, Реальность и Душа, — произнесли голоса. — Чтобы получить хоть один — нужно дорого заплатить. Но есть тот, кто заплатит любую цену. И от него не скрыться никому из вас… — Альтрон? — сглотнула Гермиона. Если Скипетр обладает настолько поразительными способностями, то насколько могущественным станет человек, завладев подобным артефактом. А если их будет два? Три? Или, не дай Мерлин, все шесть? И ведь Альтрон уже захватил один из камней… — Нет, не Альтрон, — усмехнулись норны. — Тот, кто уже за спиной и тянет к вам свои руки. — Один камень в Скипетре. Где искать остальные? — Не надо искать то, что вскоре само вас найдет. Но это не принесет вам ни радости, ни счастья. Подавив раздражение, Гермиона на мгновение прикрыла глаза. — Жертва, — перевела она разговор, осознав, что тратит время впустую. — Каким образом она нам поможет? — Не бывает сражений без жертв. Иногда лишь лестница из мертвецов поможет подняться на вершину и победить. Перед глазами встало окровавленное тело Локи из видения, насланного Вандой Максимофф. — Где нам найти Локи? — все же спросила она, опасаясь, что не успеет задать этого вопроса. Тору все сложнее было сопротивляться: прошивающие его слепящие всполохи стали чаще, а из уголков губ текли тонкие алые струйки. — Ты найдешь его в крови. Тогда, когда поиски уже станут бессмысленны. Гермиона ощутила, как силы покидают ее, но она не могла просто так поддаться собственной слабости: Тор, стоявший до этого в воде по пояс, припал на одно колено, погрузившись по грудь. — Спрашивай еще, — процедил он, наконец, уже своим голосом, но Гермиона отчаянно покачала головой, вскинув палочку. — Хватит, Тор! Нам надо остановиться! Подцепив его магией, она дернула его на берег. Вытаскивать Тора из воды оказалось почти непосильной задачей, и лишь благодаря магии Гермиона все же смогла отлевитировать его от воды. Аккуратно уложив Тора на камни, она сразу же проверила его состояние. Громовержец был сильно ослаблен и фактически лежал без сознания, не отзываясь, но казалось, ничего непоправимого не произошло. Ему просто надо дать несколько часов отдыха, но, Мерлин, кто бы знал, как тяжко было даже подумать о подобной задержке. Надо уйти подальше от воды — это первое, что пришло Гермионе в голову. Она подняла Тора заклинанием и плавно понесла его на выход, точнее, туда, где он должен был быть. Больше всего она боялась заплутать в многочисленных ответвлениях коридоров, но Гермионе, как ни странно, повезло — вскоре впереди забрезжил свет, а в лицо подул свежий ветерок. Выходить на улицу из пещеры она не спешила, еще неизвестно, какие опасности могли поджидать их снаружи, а Тор был явно не в состоянии давать кому-либо отпор. Достав из сумки четыре пледа, два Гермиона постелила чуть в стороне от входа и уложила на них Тора, третьим накрыла его, в четвертый же закуталась сама. Вечерело. Промозглый весенний воздух пробирал до кости, и Гермиона наложила на них с Тором согревающие чары. Снова проверив его состояние и удостоверившись, что ухудшений нет, она плотнее закуталась в плед, свернулась рядом с Громовержцем в клубок и опустила голову на его плечо. Мысли то и дело возвращались к разговору с норнами. «Ты найдешь его в крови», — сказали они, и от этих слов сердце болезненно сжалось. Гермиона отчаянно не хотела думать, что с Локи что-то случится в плену у Альтрона. Он не может так глупо погибнуть, и она сделает все, чтобы спасти его. Гермионе хотелось бежать и делать хоть что-то, такое сидение на месте вымораживало сильнее могущественной ётунской магии. Только куда и как бежать без Тора? Оставалось только ждать и искренне надеяться, что этот его сон не продлится слишком долго… Погруженная в свои мрачные мысли, Гермиона не заметила, как уснула, и во сне она снова оказалась в зале суда, заново переживая весь кошмар видения. Только на этот раз оно не прервалось на последовавшем за выстрелом мгновении. В своем сне Гермиона с трудом смогла добраться до Локи. Ее ладони хаотично перемещались от раны к ране — у Гермионы не было палочки, чтобы хоть как-то все залечить. Кровь, теплая и липкая, утекала сквозь ее пальцы вместе с жизнью мужа, и Гермиона кричала что-то, звала на помощь, просила Локи не умирать… — Гермиона, — от легкого прикосновения к плечу она вздрогнула, подскочив, и тут же оказалась в теплых объятиях. — Все хорошо, Гермиона, успокойся. Это только сон. Ей понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя и разобраться, что же происходит. Они с Тором были все в той же пещере, и Громовержец, посвежевший и заметно поднабравшийся сил, прижимал Гермиону к себе, успокаивая. — Мы вытащим его, — негромко, но уверенно сказал Тор, немного неуклюже проведя своей большой ладонью по растрепавшимся волосам Гермионы. — Я так боюсь, — призналась она, прикрыв глаза. В ее голосе не было стыда — возможно, Тор единственный, кто понял и оценил ее слова правильно. С ним она могла не быть сильной и стойкой, чего не позволяла себе даже рядом с Локи. Его — ну еще и Гарри, конечно же, — Гермиона могла назвать своими родственными душами, братьями, которых у нее никогда не было. Тор не стал отвечать, уткнувшись носом в ее волосы. — Как ты? — спросила, наконец, Гермиона, взяв себя в руки. Она отстранилась от Тора и заглянула ему в лицо. Он был излишне бледным, но в целом выглядел бодрым. Следовало бы, конечно, проверить его магией… — Ничего, главное — жив, — усмехнулся Громовержец, поднимаясь и подавая руку Гермионе. Как ни странно, Тор на самом деле был почти в порядке. Ему бы, по правде, следовало сегодня отдохнуть, но Гермиона даже не заикнулась о подобном — у них не было времени, да и Тор ни за что не согласился бы настолько медлить. К тому же оказалось, что они и так безбожно проспали — выглянув из пещеры, Гермиона осознала, что уже, скорее всего, далеко за полдень, а значит, они проспали больше двенадцати часов. Вот что значит физическое и моральное истощение организма… Лишь бы только ничего непоправимого не случилось за это время! Было решено устроить быстрый перекус, во время которого Гермиона пересказала Тору свой разговор с норнами, а он объяснил, что снова окунулся в свое видение, но только в этот раз дополненное и расширенное сценами о Камнях Бесконечности — рассказами отца о них, что Тор успел забыть за сотни лет разгильдяйства. Надо было отправляться — им нужно было найти Мстителей и объединиться с ними, хотя бы временно. Вот только Тор не знал, где их искать. Улетая с фермы Бартонов, Тор и Гермиона не особо обращали внимания на ее местоположение. Да и стали бы Мстители так долго прятать головы в песок? Нет, наверняка они уже выдвинулись куда-то, только куда? — Предлагаю добраться до Башни, — задумчиво сказал Тор. — Даже если они не вернулись туда, там должна быть Мария, а она сможет с ними связаться. Перспектива очередного трансконтинентального перелета на Мьёльнире не сильно воодушевляла Гермиону, но иного выхода она не видела. Из доступных средств передвижения лишь молот Тора был самым быстрым и легкодоступным. Не лететь же на обычном самолете, потратив на это еще половину суток? Магия молота, густо сдобренная ее собственными защитными заклинаниями, позволяла Гермионе крепко удерживаться за Тора, так что они снова добрались до места без эксцессов. Приземлившись, по обыкновению, на специально укрепленном для него балконе, Тор зашел в Башню, и Гермиона последовала за ним. Смотреть на последствия недавней схватки с Альтроном было малоприятно, а особенно от мысли, чего им стоила эта самая битва — трансфигурированное тело Джонатана Грея по-прежнему лежало у Гермионы в сумке, незримо оттягивая ее неподъемным грузом. Заглянув в лабораторию, они нашли там большой саркофаг, внутри которого лежал… — Человек с камнем во лбу… — пробормотала Гермиона едва слышно, но Тор уловил этот шепот. — Но он не выглядит тем, кто сможет помочь нам в борьбе с Альтроном, — ответил Тор, нахмурившись. — Возможно, дело еще не закончено… — Знаешь что, — вдруг решил Тор. — Спрячь нас. Я хочу посмотреть, что они задумали. Со стороны. Какие-то мгновения они молча смотрели друг другу в глаза, и после этого Гермиона кивнула и отвела его в дальний угол лаборатории. Она взмахнула палочкой, сотворяя целый комплекс чар, способных сокрыть их о чьего бы то ни было внимания. Теперь ни вид, ни запах, ни звуки, ни температура не должны были выдать окружающим их месторасположение. Разве что кто-нибудь полезет сюда, в этот угол, и наткнется на них самих — все же сделать бесплотными тела Гермиона была не в силах. Еще оставалась опасность, что какие-нибудь датчики, заснявшие их появление в Башне, выдадут или уже выдали Мстителям присутствие Тора и Гермионы. Но стоило рискнуть. — Почему ты хотел посмотреть со стороны? — спросила Гермиона, закончив колдовать. И сама же поняла ответ. — Ты… больше не веришь им? — Я… — Тор замялся, сложив руки на груди и прислонившись спиной к стене, — хочу верить. И замолчал, прикрыв глаза. — Это страшно — спустя тысячу лет понять, что вокруг тебя нет никого, кому бы ты мог безоговорочно доверять. — Ты слегка утрируешь, разве нет? — улыбнулась она как можно мягче. — Пусть Мстители и… попали в такую неловкую ситуацию, они будут поддерживать и помогать тебе. А твои асгардские друзья? Разве они не умрут за тебя, только намекни? — Все так, — вздохнул Тор. — Но никому из них жизнь брата я доверить не могу. И те, и другие ненавидят его. А если не можешь доверять в чем-то одном, то как вообще доверять? — Его жизнь ты можешь доверить мне, — заметила Гермиона. — И ты уже сделал это, приведя его на Землю два с лишним года назад. — Да, — медленно произнес Тор, не глядя на Гермиону. — Но если тебе придется выбирать между ним и мной, чью сторону ты займешь? Вопрос был фактически риторическим. Тор и не ждал ответа — они оба понимали, кому на самом деле принадлежит лояльность Гермионы. Дверь неожиданно распахнулась, впуская Старка, Бартона и Беннера, и все внимание Гермионы и Тора переключилось на их разговор. Они обсуждали свою частично удавшуюся, частично провалившуюся вылазку в Корею: Наташа так же, как и Локи, попала в плен, зато Мстители получили вместо нее новых союзников — тех самых близнецов, — а также отбили у Альтрона саркофаг, в котором «дозревала» новая оболочка дроида. Бартон ушел пробивать местоположение подруги по своим каналам, Старк же легко и виртуозно вновь убедил сопротивлявшегося вначале Беннера фактически повторить трюк с Альтроном, только запихнуть вместо него в тело Джарвиса. И Тор, и Гермиона ощущали себя не очень уютно. С одной стороны, было страшно получить второго Альтрона, с другой — именно это сказали им норны. Вряд ли им в борьбе с противником могла помочь пустая оболочка. Потому, пока два ученых гения колдовали над саркофагом, им ничего не оставалось, кроме как ждать. И молиться. Когда дело уже было практически сделано и до окончания загрузки осталась всего пара-тройка минут, в лабораторию ворвался разъяренный Роджерс в сопровождении близнецов. — Скажу только раз, — начал он, но Старк его ехидно перебил: — Что так много? — Отключи его, — приказал Капитан. — И не подумаю, — пожал Старк плечами. — Вы не ведаете, что творите. — А она, конечно, ведает, — укоризненно процедил Беннер, кивнув в сторону Ванды. — Я знаю, ты в ярости… — на удивление вежливо и вкрадчиво начала она, но он мгновенно ее перебил с непривычной язвительностью: — Какая уж тут ярость? Могу свернуть тебе шею — и даже не позеленеть. — Вспомни, чем все обернулось в прошлый раз, — сказал Роджерс, посмотрев на Старка. Поднялся жуткий галдеж — Старк объяснял свою позицию, Капитан наступал, Ванда Максимофф тоже что-то пыталась донести. Один только Пьетро, ехидно усмехнувшись, разогнался, на невидимой глазу скорости подобрался к кабелю и с силой выдернул его, отсоединив саркофаг от питания. — Ну вот, прости, — невинно пожал плечами парень. — Случайно споткнулся. Стеклянный пол под его ногами внезапно лопнул, и Пьетро рухнул на нижний ярус к Бартону. Старк схватился с Роджерсом, а Беннер взял в заложники Ванду. Скандал не то что грозил перерасти в потасовку, он ей становился. И тогда Тор решился. Ринувшись к саркофагу и разрывая вязь охранявших их заклинаний, он вскочил на эту конструкцию сверху и, призвав молнию, ударил ей в саркофаг. Гермиона, поспешившая за ним, прикрыла Тора щитом от возможной атаки его прежних товарищей. Какое-то мгновение ничего не происходило, а затем крышку саркофага вытолкнуло изнутри. Краснотелое человекоподобное существо с камнем во лбу ринулось на свободу и, столкнувшись с Тором, напало на него, получив мгновенный отпор. Существо отлетело к самому окну, но не врезалось в него, а зависло прямо в воздухе, разглядывая огни раскинувшегося внизу Нью-Йорка. Тор остановил Мстителей, бросившихся в атаку, продолжая настороженно наблюдать за существом, которое сам же и выпустил на свободу. То больше не проявляло агрессию, и Громовержец опустил Мьёльнир на стол. Гермиона отвела руку с палочкой и спрятала ее в рукав. — Простите за этот… сумбур, — вкрадчиво и негромко сказало существо, опускаясь на пол. Он обернулся и, увидев Тора, окинул его долгим взглядом. — Благодарю, — кивнул он Громовержцу вежливо и после недолгих раздумий создал похожий алый плащ просто из воздуха. Мгновенная беспалочковая трансфигурация. Такое рядом с Гермионой проворачивал только Локи, и в любой другой ситуации она бы многое отдала, чтобы изучить существо и его непонятные способности, как жаль, что сейчас было не до этого. — Тор… Ты помог его создать? — непонимающе и как-то растерянно спросил Роджерс. — Мне было видение, — ответил Тор. — Водоворот, в котором канет все живое. И в самом его центре — вот это, — он ткнул пальцем в небольшой оранжевый камешек, торчащий во лбу существа. — Камень? — Камень Разума, — пояснила Гермиона. — Один из шести Камней Бесконечности. — Во Вселенной нет силы, что сравнится с ними по разрушительности, — добавил Тор. — Тогда зачем вы?.. — не понял Капитан. — Потому что мы видели это, — сказала Гермиона. — Нам не победить Альтрона… — …в одиночку, — добавило существо. Оно говорило вкрадчиво, интонационно разделяя слова. Голос его был негромким и мягким, такой неосознанно хотелось слушать. Неудивительно, что Тони Старк придал ИскИну именно такой тембр. — Почему у твоего создания голос Джарвиса? — обратился Роджерс к Старку. — Мы взяли за основу его матрицу и создали нечто совершенно новое, — ответ прозвучал резко и даже как-то вызывающе, впрочем, это же Старк. — Может, хватит уже нового? — нахмурился Капитан. — Вы думаете, я дитя Альтрона? — поинтересовалось существо, пресекая на корню разгорающийся конфликт. — А кто же еще? — Я не Альтрон, — уверило их существо. — Я даже не Джарвис. Я видение. Вижн. Ванда шагнула вперед, опасливо вскинув руку. — Я смотрела в твой разум и видела там смерть. — Присмотрись снова, — бросил он, ни на секунду не замешкавшись, и такой внезапный напор заставил девушку замяться. — Я бы не доверял ее оценке, — выплюнул Беннер. Ванда Максимофф неслабо по нему проехалась, и это было заметно. Хотя Брюса как раз можно было понять — из-за этой девушки множество людей пострадало от рук Халка. — Вы можете не верить нам, но мы хотим помочь… — сказала ему Ванда. — А до этого хотели помочь Альтрону. — Мы хотели уничтожить Тони Старка, — в ее голосе зазвучала удивившая Гермиону ненависть. — Но Альтрон не собирался останавливаться на Мстителях. Мы не хотим, чтобы другие переживали то же, что и мы… В глазах Ванды плескалась застарелая боль, и это, как ни странно, заставило всех немного успокоиться. — Зачем вы хотели меня уничтожить? — не понял Тони Старк. — Потому что из-за ваших разработок мы потеряли все, — ответил за сестру Пьетро. — Мы долгие часы лежали под завалами своего дома рядом с одной из ваших бомб, молясь, чтобы та не рванула. Как глупо. То же самое, что злиться на Олливандера за все те палочки, что он когда-то сделал для Пожирателей. — Тони Старк не в ответе за тех, кто использовал произведенное его компанией оружие, — сказала Гермиона. — К тому же он сейчас не занимается его разработкой. Если бы кто-нибудь ей раньше сказал, что она будет защищать Тони Старка перед его противниками, то Гермиона ни за что бы в это не поверила. Но сейчас этой команде нужно было какое-никакое единство. Правда, было очевидно, что близнецы не сильно прислушались к ее словам. Наверняка здесь было замешено еще и что-то психологическое. Несколько сеансов с хорошим психологом-легилиментом привели бы их мозги в порядок… — Сейчас нет времени, — обратился ко всем Тор. — Мы должны объединиться и работать вместе. То, с чем мы имеем дело, — не игрушка. Сила близнецов, их давние кошмары, да и Альтрон — все это порождения Камня. Его мощь в своей сокрушительности безмерна, и раз уж он, — он махнул рукой в сторону Вижена, в чьем лбу мерцал означенный Камень, — за нас… — Разве? — усомнился Роджерс. — Ты, Вижн, за нас? — Боюсь, все не так просто… — Вижн отвел взгляд. — Так упрости. Для непонятливых. — Я на стороне землян, — пояснил он. — Я за Жизнь. В этом я не Альтрон. — Зачем он тянет время? — спросил Беннер. — Ждет. — Где? — В Заковии, на базе Штрукера, — ответил за Вижена Бартон. — И Наташа там. Им всем стоило выдвигаться — и чем раньше, тем лучше. И Капитан, похоже, тоже это понимал. — Если ты нас обманываешь… — сказал он. — Если ты тот, кем тебя задумал Альтрон… — Я не Альтрон, — повторил Вижн, начав делать круг по лаборатории под пристальные взгляды. — Я не желаю смерти Альтрону. Он уникален. И он страдает, — печально вздохнул он. — Но страдания эти аукнутся миру. Его придется уничтожить. Все его ипостаси. Стереть все следы его в сети. Причем безотлагательно. Ни один из нас не справится без остальных. Может, я и монстр, — пожал он плечами, — со стороны, наверное, виднее. Я не один из вас. Я даже не ваш замысел. Так что доверять вы мне не обязаны. Но время не ждет. С этими словами Вижн протянул Тору зажатый в руке Мьёльнир, незаметно взятый им со стола. На такую демонстрацию даже Роджерс не нашелся с достойным ответом. — Три минуты, — приказал он. — И стартуем. — Погодите, — вклинился Бартон с какой-то неприятной, кислой усмешкой. Его взгляд остановился на Гермионе и замер. — У меня есть новости. Нат передала еще кое-что. — Что? — спросила она, сглотнув, предполагая самые дурные вести. Но все равно ошиблась, потому что она никак не ожидала услышать: — Локи перешел на сторону Альтрона.
24 марта 2015 года, Сеул, Корея Тронный зал дворца привычно сверкал позолотой и роскошью. Она слепила до рези в глазах, до тошноты, и Локи опустил свой взгляд в пол — белоснежный мрамор хотя бы не вызывал слез своей почти зеркальной чистотой. Здесь было крайне многолюдно, собрался почти весь Асгард. Толпа шумела, как растревоженный улей, отчего голову сдавливало неприятной, ноющей болью. Локи чувствовал себя отвратительно, словно пытался без всякой магии перепить брата и, по обыкновению, провалился в этом невыполнимом деле. Но нет, все, очевидно, было не так просто. Руки свело от тяжести навешанных на них кандалов, горло сдавило узким ошейником… ничего нового. — Локи, сын Лафея, — от холодного, властного голоса по коже Локи невольно побежали мурашки. Он поднял голову, чтобы встретиться взглядом со своим приемным отцом, и замер. Те, кого Локи сперва принял за асгардцев, ими не являлись. Зал заполонила толпа людей, разномастных по росту, возрасту и телосложению, но к местным жителям они не имели никакого отношения. В мидгардской одежде, грязной и местами заляпанной кровью, они представляли ужасающее зрелище, и Локи вдруг с внутренним содроганием понял, кто все эти люди. Нью-йоркцы, погибшие при атаке читаури в две тысячи двенадцатом году. Вон, например, в одном из мужчин в первом ряду Локи распознал того, чью личину использовал когда-то… Смотреть на эти лица было отчего-то слишком тяжело, и Локи вернул свое внимание к восседавшему на троне Одину. Рядом с отцом, что прежде было почти невиданным событием, стоял Тор, показывая тем самым свой высокий статус, ниже расположились его друзья, еще на несколько ступеней ниже — вообще неслыханное зрелище — попарно разместились Мстители. Роджерс и Старк, Бартон и Романова, Беннер и… Мышка. С Руной на руках. Локи сначала не поверил своим глазам, но не видел смысла сомневаться. Это была Гермиона, она смотрела на Локи укоризненно, с нескрываемым презрением и высокомерием. Он никогда не встречал такого ее взгляда, но подспудно ожидал его все эти годы. Она ненавидела его — и не скрывала этого. Мышка предала его, перешла на сторону противника, и в какой-то степени Локи мог ее понять. Но менее больно от этого не становилось. Руна, прижавшаяся к матери, выглядела напуганной и какой-то затравленной, но Локи, принявший этот страх на счет большого числа людей вокруг, вдруг понял, что она боялась его, родного отца. Ее взгляд исподлобья, полный почти животного ужаса, был направлен на Локи и прожигал до самого сердца, заставляя болезненно содрогнуться и спрятать глаза. Пусть остальные злорадствуют — он не мог этого больше выносить. — Ты поставил под угрозу существование целого мирного мира, — заговорил Один после продолжительной паузы. — В очередной раз. Тебе давали шанс на искупление, но ты не использовал его. Тебе больше нет доверия, причем не только с нашей стороны. Даже твоя новоиспеченная семья отвергает тебя. Локи вновь поднял взгляд, фактически поневоле, и все, что он видел в ответ, — неприязнь. Не было никаких сомнений в том, что Мышка его ненавидела. — Нового шанса не будет, — отрезал Один, но Локи и не ожидал иного. — За все твои преступления тебя ждет казнь. Несмотря на то, что все к этому шло, Локи от этих слов бросило в дрожь. Как бы он ни храбрился, смерти он боялся сильно и неподдельно. Этот страх жил в Локи неизбывно, он подстегивал его во многих опасных ситуациях, заставлял виться ужом и преклонять колено перед любым врагом… Все, что угодно, чтобы сохранить себе жизнь. Тор всегда называл его за это трусом, но Локи предпочитал считать это изворотливостью. Умереть в бою может любой дурак, но вот выжить, когда все против тебя… Только сейчас Локи не видел ни одного пути к спасению, и оттого было по-настоящему жутко. Не привыкший к такому, он ощутил ярость зверя, загнанного в угол. В тот момент он ненавидел всех: и лживого приемного отца, и недалекого братца, и напыщенных, самоуверенных Мстителей. И даже предательницу-Мышку. — Есть ли кто-то в этом зале, кто готов оспорить приговор? — уточнил Всеотец холодно. Локи даже не было необходимости оглядываться по сторонам, чтобы понять, что никто не поднял руки. Его больше волновало, что этого не сделала Гермиона. Она стояла, почти не шевелясь, лишь гордо вскинув голову и прижимая к себе дочь. — Тебе есть что сказать напоследок? — спросил Один, обратившись к Локи. Он перевел на отца взгляд исподлобья и оскалился, криво усмехнувшись. — Что мне жаль, — проговорил Локи хриплым, чуть сдавленным голосом. — Жаль, что не воспользовался случаем и не перебил вас всех. Говоря это, Локи обращался к Роджерсу. Мстители — вот кто всему виной. Он вглядывался в эти неприязненно скривившиеся лица и не мог унять собственного гнева. — Привести приговор в исполнение, — проговорил Один, и в ту же секунду в Локи вонзились острия копий, заставляя его задохнуться от нахлынувшей боли. Он закрыл глаза, рухнув на пол и пытаясь сделать хотя бы один вдох. Ему казалось, что он тонул в глубоком, липком, беспросветном омуте, которому не было видно края. Та боль, что сковала его от ударов оружием, казалась ерундой по сравнению с тем, что он ощущал сейчас. Но внезапно все схлынуло, оставив после себя лишь смутное воспоминание и ноющие мышцы. Локи ощутил себя лежащим на холодном каменном полу, руки его были связаны, как, впрочем, и ноги. Он не спешил открывать глаза — голова кружилась даже так, а во всем теле царила сильная слабость, не дававшая толком пошевелиться. Он смутно помнил, что произошло, события в Йоханнесбурге казались нечеткими и блеклыми, на первый план выходило то уродливое, тошнотворное видение, очевидно, насланное девчонкой. Локи достаточно оклемался, чтобы понимать, что вряд ли бы он так легко оказался в Асгарде, значит, все, что он видел, было ложью. Но, Суртур побери! Видение было настолько ярким и живым, что ему приходилось прикладывать усилие, чтобы помнить, что всего этого не было. Но что тогда было? Воспоминания вставали в неровный строй… Мельтешащий перед глазами мальчишка сильно раздражал, но был слишком резв для того, чтобы получить по заслугам, да и девчонка оказалась сильнее, чем Локи мог предположить. Близнецы легко вывели из строя Романову, Мышка выбыла следующей, Беннера быстро околдовали, воззвав к его зверю, а затем дорвались и до Локи. Суртур! От того, как быстро его скрутили, ему было по-настоящему стыдно, а стыдиться он очень не любил. Что произошло дальше — можно лишь гадать. Алые всполохи ведьминской магии окутали его, и Локи погрузился в свое видение. — Можете не притворяться, мистер Лафейсон, — процедил почти над самым ухом высокомерный женский голос. — Я знаю, что вы уже пришли в себя. — Кто сказал, что я притворяюсь? — хрипло ответил Локи, по-прежнему не открывая глаз. Горло тут же начало саднить, захотелось пить, но он даже и не собирался унижаться до просьб. Что-то подсказывало, что он уже не с Мстителями, хотя, проснувшись, Локи и предположил именно такой вариант. Те спокойно могли его связать, невзирая на возможные протесты Мышки. Но голос был ему смутно знаком. Девчонка, одна из близнецов, а значит, он в цепких металлических клешнях Альтрона и… был готов благодарить Богов за такой нетривиальный подарок судьбы. Главное сейчас — узнать, есть ли кто еще из Мстителей рядом, потому что от этого зависело очень многое. — Локи Лафейсон, — проскрежетал металлический голос. Тяжелые шаги раздались совсем близко, и Локи, наконец, нашел в себе силы, чтобы открыть глаза. Хорошо, что помещение, в которое его поместили, было мрачным и темным и приглушенный свет не так ударил по глазам. Потому что смотреть по сторонам было больно и не очень приятно. Его даже не поместили в камеру (возможно, только пока), бросив у стены в большом помещении, полном разной современной техники и механизмов. Что-то вроде лаборатории. Ближе всего стоял, как ни странно, Альтрон, он возвышался могучей громадой всего в паре-тройке футов от Локи, позади него вальяжно, но слишком горделиво, словно адъютант, замер мальчишка, девчонка же стояла еще чуть дальше, и поза ее казалась напряженной. Собрав все свои силы, Локи приподнялся и сел, оперевшись спиной о холодный камень стены. Голову прострелило болью, и Локи зажмурился, стараясь унять маленькие молоточки, стучащие в его висках, как вдруг давление резко схлынуло. Открыв глаза, он увидел, как гаснут алые всполохи вокруг девичьих ладоней. — Альтрон, — невозмутимо бросил Локи, вернув свое внимание роботу. Будто он не сидел связанным в логове чудовища, а встретился со старым знакомым где-то на мирной прогулке по Косой Аллее. Локи не собирался выдавать присутствующим собственные опасения, правда, он понимал, что любые его старания обесценятся присутствующей здесь Ведьмой. Он кожей ощущал этот взгляд — цепкий, сверлящий. Заглядывающий в самое нутро… — Я, конечно, рассчитывал на большее число гостей, — наигранно расстроенно вздохнул Альтрон, и Локи поразился этой страсти к позерству. — Но рад и такому. — Что же остальные? — поинтересовался он, не стесняясь допустить в интонации немного язвительности. — Не приняли великодушное предложение посетить твою скромную обитель? — Нет, они, к сожалению, решили отказаться. — Не слишком-то вежливо с их стороны, — усмехнулся Локи. — Впрочем, ничего иного от Мстителей можно и не ожидать. — Ты знаешь, что они бросили тебя? — уточнил Альтрон с плохо скрытым злорадством. — Позволили похитить с удивительной легкостью. Я даже на какое-то мгновение задумался: «А не ловушка ли это?». Быть может, лучше избавиться от подарка в твоем лице? — Так что же не избавился? — Локи вскинул брови в делано равнодушном интересе, несмотря на то, что внутренне заледенел от мысли, что мог, оказывается, уже не проснуться. — Я знаю, кто ты такой, Локи Лафейсон, — произнес Альтрон, окинув его долгим взглядом, будто не заметив вопроса. — Брат Тора, попытавшийся захватить власть на Земле. И так бездарно провалившийся в этом. Локи потребовалось все доступное ему самообладание, чтобы не измениться в лице. Такой укол был малоприятен, и, к тому же, хотелось верить, что Альтрону известно лишь про события двухлетней давности. Руна не должна была оказаться под ударом, что бы ни произошло дальше. А потому играть нужно было тонко. — В таком случае ты знаешь, что у меня нет причин поддерживать Мстителей, — отметил Локи, ощущая, как липкие щупальца чужой магии аккуратно проникают ему прямо в мозг. Он не смотрел на девчонку, но той, похоже, не нужен был зрительный контакт, чтобы читать его мысли. Потому, собравшись, Локи вытащил на первый план все свое негодование, всю злобу и презрение, которые испытывал по отношению к своим прежним пленителям. — Ты собрался растоптать их? Тогда я всецело на твоей стороне. В тот момент он искренне верил в собственные слова. Ни опасность, ни реакция Мышки его не интересовали — все меркло перед возможностью взять реванш. Альтрон молча смотрел на него, очевидно, раздумывая над словами. — Он не врет, — заметила девчонка, продолжая буравить Локи взглядом. — Я вижу его ненависть. — Люди, — снисходительно процедил Альтрон. — Такие недалекие и забавные в своей злобе. — Я — асгардец, — отрезал Локи. Ему не нравилось пренебрежение, сквозившее в голосе андроида в его адрес, но еще больше не нравилось то, что тот говорил. Локи отчетливо увидел сходство этого существа с самим собой. Сейчас Альтрон буквально озвучивал его прежние мысли, притом с таким же высокомерием и чувством собственного превосходства. А еще они оба — и Локи, и Альтрон — ненавидели своих «отцов». Забавное совпадение. Правда, если ненависть Локи к Одину здесь была совершенно ни при чем, то вот отношения между Альтроном и Тони Старком можно было умело использовать. Главное — знать как. — Могу предположить, что нет никакой особой разницы, — отмахнулся Альтрон. — Но сейчас не время для подобных дискуссий. Позволь откланяться и… чувствуй себя как дома. — Но не забывай, что в гостях, — нахально усмехнулся мальчишка, впервые за все время давший о себе знать. Альтрон развернулся, и вся троица неспешно двинулась в сторону выхода из лаборатории. Как-то все это было… Странно. Приветствовать «гостя», чтобы практически сразу уйти, к тому же так демонстративно. Несложно было догадаться, какую игру ведет Альтрон, вот только все было настолько грубо и топорно, что даже в какой-то степени смешно. Но, впрочем, чужой дом — чужие правила. — Стойте, — позвал Локи, будто бы сдаваясь. Андроид хотел именно этого — чтобы он сам позвал его, попросился в команду. Унизился. Не особо понятно, для чего ему это было нужно, возможно, создавая свое детище, Старк на самом деле вложил в него какие-то эмоции и чувства — и, в том числе, высокомерие. Что же, Локи не был настолько гордым. Ради выживания он иногда терпел и большее унижение. Но всегда после заставлял платить за это сполна. — Подождите, — повторил Локи, опустив голову. Наверняка со стороны он казался слабым и уязвимым, но не видел смысла чураться подобного. Иногда полезно, когда тебя недооценивают, хоть и не всегда приятно. Они остановились и развернулись лицом к нему, всячески изображая вежливое внимание, хотя мальчишка даже особо и не старался держать маску, откровенно насмехаясь. — Я… Я хочу присоединиться к тебе, — произнес Локи, пристально посмотрев на Альтрона. — Мстители — как бельмо на глазу. Как раковая опухоль. Они отравляют этот мир, и если ты планируешь избавиться от них… Я хочу поучаствовать. Взгляд дроида пугал — по нему было практически нельзя ничего понять. Он разглядывал Локи как диковинную зверушку, и оттого неприятнее было от мысли, что от этого… существа сейчас зависит его жизнь. — Интересно, и что же ты можешь мне предложить в качестве помощи? — Альтрон склонил голову вбок. Хороший вопрос. Альтрон наверняка был высокого мнения о себе и считал, что справится и сам… Чем он мог ему помочь? Но этих болезных он зачем-то пригрел? И Локи, кажется, даже догадался зачем. — Я на многое способен, — оскалился он, — но в данном случае все дело как раз в том, что Мстители должны понять, что я играю за сторону противника. Если они увидят меня рядом с тобой, то потеряют контроль над собой. Ярость ослепляет, а двое из них и без того из-за меня не видят дальше собственного носа. Бартон и Старк. Вот уж кто не удивиться, зато зол будет — дальше некуда. — Заманчивое предложение, — протянул Альтрон. — «Враг моего врага — мой друг», — так, кажется, здесь говорят… Попытки Альтрона абстрагироваться от человечества даже при помощи речи забавляла. Это был далеко не первый раз на памяти Локи, когда он всячески подчеркивал свое превосходство над простыми людьми. «Здесь», «они»… Так… театрально, но именно потому забавно. Девчонка, продолжавшая шарить в его голове с невозмутимой наглостью, нахмурилась, но ничего не сказала. Усмехнувшись, Локи попытался вышвырнуть ее из своих мыслей, но ожидаемо в этом провалился. Ее сила — узконаправленная ментальная магия, подаренная могущественным инопланетным артефактом, — позволяла обходить все его естественные защитные барьеры, и Локи даже не был уверен, что смог бы сопротивляться, обладая всеми своими прежними способностями. Правда, удовольствия ей его сопротивление не доставило, заставив ее скривиться от наверняка не очень-то приятных ощущений. — Мне будет приятно обрести такого… союзника, — Альтрон явно думал сказать что-то более уничижительное, и Локи это заметил, но не стал комментировать. Пусть думает, что хочет. — Особенно если ты выполнишь свое обещание. С этими словами путы, сдерживающие Локи, спали сами собой, блеснув алым на мгновение. — Пора показать нашему новому товарищу окрестности, — решил Альтрон, и Локи усмехнулся. Ему было интересно узнать, куда же его утащили. Размяв затекшие конечности, Локи первым делом поинтересовался, где его трость. Оказаться здесь без оружия было бы намного хуже, но на его счастье мальчишка из интереса захватил ее с собой. Под удивленные взгляды близнецов Локи трансфигурировал из боевого облачения, выданного Мстителями, обычный деловой костюм, которым не изменял во время своих выходов «в свет». — Я готов к экскурсии, — кивнул он, и Альтрон повел их на выход из лаборатории. Вся их компания находилась в каком-то большом исследовательском центре в Сеуле. Они поплутали по коридорам и, наконец, вошли в ярко освещенный зал, где над каким-то открытым ящиком-саркофагом склонилась смутно-знакомая фигура. — Это доктор Хелен Чо, — представил ее Альтрон, хотя в этом не было практически никакой необходимости. Эту девчонку Локи видел на вечеринке у Старка, именно спасая ее погиб Джонатан Грей. Со строгой прической, в медицинском халате она выглядела старше, чем показалось Локи на первый взгляд. К тому же сейчас в ее взгляде крылось хорошо знакомое ему опьяняющее сумасшествие, ярко мерцающее голубыми всполохами на радужке. Альтрон взял ее под контроль. Кстати, Скипетр стоял тут же, на подставке, приманивая к себе взгляд. — А это, — продолжил дроид, — будущий я. Во плоти, так сказать. В саркофаге в какой-то жидкости, просвечиваемое многочисленными лазерами, лежало тело с темно-бордовой кожей. — Как все движется? — поинтересовался Альтрон, подходя ближе. — Превосходно, — улыбнулась Чо с невиданным прежде энтузиазмом и возбуждением. — Атомы вибраниума не просто совместимы с клетками тканей, они связывают их. Щ.И.Т. и не догадывался, что… — Самое универсальное вещество на планете, а они из него делают фрисби, — оборвал ее Альтрон. — Одно слово — люди. Все-то у них поверхностно, нет бы копнуть… поглубже. Локи завороженно следил за тем, как Альтрон задумчиво взял в одну руку Скипетр, второй вытащил из крепления сияющий в нем голубой камень и… раздавил, обнажая более мелкое желто-оранжевое нутро — Камень Разума. Подойдя к саркофагу, Альтрон разместил Камень в районе лба существа, и тот тут же пустил по телу яркие оранжевые «корни». Локи с кислой усмешкой разглядывал останки Скипетра. Несмотря на изъятый камень, он представлял собой неплохое оружие из инопланетных сплавов, которое при определенном старании можно было превратить в артефакт-заменитель волшебной палочки. Насколько Локи помнил, первые местные маги использовали не палочки, а посохи и жезлы. Чем он, Локи, хуже. К тому же к самому Скипетру Локи питал ностальгические чувства, поэтому, недолго думая, он собрал все, что осталось, уменьшил и убрал в карман. Близнецы пристально следили за его манипуляциями, но не стали ничего говорить, Альтрон же был занят доктором Чо, она подсоединила его проводами к компьютеру и, по всей видимости, записывала какие-то данные, чтобы перенести сознание дроида в новое тело. Следить за этой работой было довольно нудно, и Локи от скуки подошел к близнецам. — Ну что, — поинтересовался он у них, — какие планы? — Лично я планирую расхреначить Мстителей, остальное меня не сильно волнует, — пожал плечами брат с усмешкой. Очевидно, сильнее «расхреначивания Мстителей» его интересовала только хорошенькая кореянка — помощница Хелен Чо, которая маячила тут на заднем плане. Парнишка бросал на нее однозначные взгляды, глуповато улыбаясь. Его сестра, напротив, казалась не столь легкомысленной. Она напряженно и хмуро наблюдала за происходящим у саркофага, все больше и больше хмурясь. — С чего бы такая кровожадность? — Локи повел бровью, вновь оборачиваясь к брату. Но ответила сестра: — Тысячи людей нашей страны погибают от оружия, произведенного Тони Старком, — с ненавистью выплюнула девчонка. — Мстители только порождают еще больше воин, и… — Войну порождают любые люди, — оборвал ее Локи. — Бессмертные или нет, с суперсилами или нет, это в их природе — убивать себе подобных. Уничтожьте всех Мстителей, и ничего не изменится. Все так и будут воевать со всеми… — Тогда зачем против них выступаешь ты? — не понял брат. — Потому что это личные счеты. Когда я шел к своей цели — они встали на моем пути. И если у меня есть возможность взять реванш… — То есть ты мстишь Мстителям? — хохотнул парень. — Ты сам принес к нам войну, — в глазах девчонки сверкнула злоба. Она обратилась к брату: — Сколько нью-йоркцев тогда оказались в той же ситуации, что и мы? Сколько из-за него лишились жизни, родных, дома? Парень недовольно поджал губы. Он, очевидно, об этом прежде не подумал. — То, что ты с нами против Мстителей, — не значит, что мы тебе доверяем и хотим с тобой работать, — закончила девчонка и вновь устремила свой взор на саркофаг. — Мне не нужно ваше доверие, — криво усмехнулся Локи. — Вы сами-то вообще не особо нужны, особенно здесь. Я бы на вашем месте бежал отсюда сломя голову. Ему было отчасти жаль этих детей. Они влезли в то, о чем не имели никакого представления из-за своих призрачных обид. Вряд ли Альтрону было хоть какое-то дело до них, для него близнецы были лишь средством достижения цели, тем, что должно было раззадорить Мстителей и заставить их ошибаться. И, как только они будут не нужны, он сломает и выбросит их, оставив ни с чем. Если они вообще выживут. Локи не питал иллюзий насчет планов Альтрона, и сейчас, когда внимание Ведьмы было адресовано саркофагу, он мог хотя бы немного об этом подумать, не опасаясь подслушивания и подглядывания. Но мальчишка не дал ему сосредоточиться, оскалившись: — Не лезь в то, что тебя не касается, дядя. Пусть ты и какой-то там божок, но я вижу… — Ничего ты не видишь, — прошипел Локи, взмахом трости заставляя собеседника заткнуться, просто убрав его рот. — И в будущем думай, что и кому говоришь. Если я, конечно, когда-нибудь разрешу тебе говорить. Мальчишка протестующее замычал, пытаясь привлечь внимание сестры, но та была всецело занята Альтроном и его детищем. — Я читаю его мысли, — произнесла вдруг она. — Он… видит сон. — Я бы не назвала это сном, — бросила Хелен Чо деловито. — Скорее, базовым сознанием. Информационным шумом… Альтрон попытался надавить на доктора, чтобы она поторопилась, та начала упираться, а девчонка в это время сделала несколько неуверенных шагов к саркофагу в полной задумчивости. Ее брат тоже замер, провожая сестру взглядом, и Локи решил, что тот пока остережется болтать лишнего. Ладони Ведьмы коснулись саркофага, она склонила голову, вчитываясь в свои видения, и вдруг с криком отпрянула, тут же угодив в объятия брата. — Как же ты… — спросила она у Альтрона, все еще задыхаясь. Мальчишка смотрел на сестру непонимающе, а вот Локи практически сразу догадался, что она могла увидеть в своем видении. — Как же я… что? — уточнил Альтрон делано вежливо. — Ты говорил: «Мы только уничтожим Мстителей, сделаем мир лучше». — Он будет лучше, — ответил Альтрон. — Когда людей не станет? В этот момент в глазах ее брата появилось понимание. Не за то вы сражались, детки? Кому, как не Локи, знать, к чему ведет насилие? — Да при чем… Человечеству еще не поздно взяться за ум. Одуматься. Удивительно, что Альтрон вообще решил перед ними оправдываться. Их карта уже была разыграна, он получил более крупную, почему бы не сбросить балласт? Или дроид рассчитывал на что-то еще? — А если нет, тогда что? — поинтересовался мальчишка. — Спроси Ноя, — усмехнулся Альтрон. Ответ для Локи был не совсем очевиден, но вот мальчишка явно понял, о чем речь, и нервно хмыкнул. — Ты психопат! — с надрывом воскликнула сестра. — Планета пережила с десяток глобальных катаклизмов еще до того, как вымерли динозавры, — Альтрон пытался ее переубедить. Но Локи понимал, что все безуспешно. — Только на Земле все устаканится, Бог швыряет в нее камень. И поверьте мне, он уже замахнулся. Надо идти вперед. На планете нет места для слабых. — И кто же будет судить, кто слаб, а кто нет? — прищурился мальчишка. — Жизнь, — произнес дроид, не задумываясь. — Жизнь всех рассудит, — вдруг он отвлекся, посмотрев куда-то сквозь стену. — К нам гости. Квинджет. — Это не проблема… — чуть дрогнувшим голосом сказала доктор Чо, и Локи, посмотрев на нее, заметил, как затряслись ее руки. Она начала набирать что-то на приборной панели, и полупрозрачные экраны перед ней замерцали красными сообщениями об ошибке. Она очнулась, понял Локи. Вместе с ним это понял и Альтрон, с разочарованным вздохом выпустив из репульсора огонь в ее сторону. Второй выстрел предназначался близнецам, но те успели рвануть к выходу, прикрытые едва заметным щитом Локи, сбившим прицел. Но Альтрон, кажется, этого не заметил. — Уходим, — решил он, и Локи не видел смысла спорить. Меньше всего ему сейчас нужно было пересекаться с Мстителями.
С Мстителями он так и не пересекся. Альтрон погрузил саркофаг в грузовик исследовательского центра, уехал на нем в город и практически сразу был атакован командой героев. Локи же достался квинджет, на котором прежде летали близнецы, и, как ни странно, ему удалось исчезнуть практически незаметно. Удивительно, но они не насторожились, увидев неопознанный самолет, но возможно, Альтрон успел выдать себя. Со стопроцентной уверенностью Локи мог сказать, что Ванда и Пьетро Максимофф переметнутся к Мстителям, это нетрудно было понять. Пусть близнецы и ненавидели их, но позволить Альтрону уничтожить планету они не могли. Сам Локи, как ни смешно было это осознавать, оказывался примерно в таком же положении. Летя в неизвестном направлении заданным Альтроном курсом, он, наконец, смог расслабиться и перестать культивировать в себе жгучую ненависть к своим давним противникам. При Ведьме Локи запрятал все мысли о Мышке и Руне как можно глубже, не давая прорываться им на поверхность, чтобы не позволить девчонке увидеть его слабость. Теперь же в этом не было никакой необходимости, а потому Локи мог спокойно обдумать все происходящее. Первоначально, только очнувшись и осознав, где находится, он бегло набросал предварительный план дальнейшего развития событий. Это был, по его мнению, вполне неплохой план: присоединиться к Альтрону и из-за его спины наблюдать, как гибнут Мстители, но вместе с тем совершенно не вмешиваться в происходящее, чтобы в случае чего выйти сухим из воды. Так можно было дождаться, когда дроид выполнит свое предназначение, оно же страстное желание уничтожить Мстителей. А затем, когда от прославленных героев уже ничего бы не осталось, Локи бы «воткнул нож» в спину Альтрону, разобравшись, как его уничтожить при помощи магии. Локи давал себе отчет, что план был сырым и непродуманным, но он славился своей изворотливостью и умением действовать по обстоятельствам. Но кто же знал, что все пойдет совсем не так. Да, Альтрон предложил ему реванш, но, оказалось, что в замыслах дроида есть строчка про глобальное уничтожение всего человечества. Платить за месть смертями жены и дочери Локи был не готов. Защитить их, отправив в Асгард? Неплохой вариант, и он был согласен обратиться к нему на худой конец. Но в таком случае Локи сомневался, что Мышка его простит. Она любила свой мирок, и в нем было слишком много тех, кого бы она ринулась спасать. Проще было уничтожить Альтрона до того, как он приведет свой план в исполнение. С этими невеселыми мыслями Локи вышел из квинджета. Самолет приземлился на крыше какой-то закрытой базы, и само место казалось холодным и северным. Здесь все еще лежал снег, тонким слоем укрывая землю и виднеющийся неподалеку лес. С другой стороны чуть в отдалении притулился небольшой городок, серый и грязный с виду, весь изрытый следами старых взрывов и бомбежек. Дверь на базу была открыта, и Локи зашел. Внутри было безлюдно, но отнюдь не пусто. Железные легионеры Альтрона, суетясь, что-то мастерили, и это что-то явно было очень объемным. Миньоны не обращали на Локи никакого внимания и совершенно не мешали ему всюду совать свой нос, и потому он легко мог оценить те непонятные конструкции, что устанавливали роботы под базой и, похоже, не только под ней. Локи в деталях не знал, что задумал Альтрон, но это ему заранее не нравилось. Сложно было понять, сколько же легионеров было на базе. Сотня? Две? С какой скоростью Альтрон мог возобновлять свой «автопарк»? Слишком много вопросов, а ответов не было, и это тоже Локи не нравилось. Все сводилось к тому, что без Мстителей Альтрона не прижать, а без этого Мидгарду наступит конец. Вместе с ним, самим Локи, поскольку он до ужаса смертен, вместе с Мышкой, которую не спасет никакое колдовство, вместе с Руной, защитить которую будет совершенно некому, если никого из родителей не останется… Впрочем, о своем желании поддержать Альтрона Локи тоже не жалел. Отсюда, изнутри, он мог что-то сделать. Узнать уязвимое место дроида и в подходящий момент нанести по нему удар. Если бы кто-то раньше заявил Локи, что он будет всерьез подумывать о геройстве, он бы не поверил. Альтрон прибыл спустя час, потрепанный и злой. Мало того, что его союзники переметнулись к противнику, так он еще потерял тот самый ценный саркофаг, который в качестве трофея забрали себе Мстители. У него, конечно, тоже был один трофей — бессознательная рыжеволосая тушка Черной Вдовы, но это был отнюдь не равнозначный обмен. Локи в очередной раз смог убедиться, что Альтрон — не просто машина, запрограммированная на уничтожение человечества. У него были мысли и чувства, например, сейчас он был хладнокровно-решителен. Было видно, что проигрыш Мстителям и уход близнецов расстроили и разозлили его, но он, тем не менее, был готов нанести решающий удар, пусть уже без прежнего задора. Чувствовалось, что и Романову он прихватил так, случайно, без какой-то особой цели и что с ней делать сейчас — не представлял. Зато вот Локи очень даже знал, что можно с ней сделать. Но для этого нужно было подождать, пока она очнется. Они втроем находились в самой большой лаборатории базы. Целые ряды столов с разнообразным оборудованием выглядели странно, еще более странно было от мысли, что эта база меньше месяца назад принадлежала ныне побежденному противнику Мстителей, но они после победы над Штрукером даже не удосужились все отсюда вывезти. Как-то же Альтрон наклепал своих марионеток? Он как раз доделывал себе новое вместилище — старое было изрядно потрепано Мстителями и выглядело… так себе. Локи, сидевший чуть в стороне, в небольшой тени, с ленивым интересом наблюдал за его действиями. Как можно было догадаться, в сплав своей последней марионетки Альтрон добавил вибраниум, и Локи оставалось только гадать, как магия отреагирует на данный металл. Помнится, раньше энергетические лучи Скипетра отскакивали от щита Роджерса, а это показатель. Если прочность будущего тела Альтрона будет хотя бы в половину такой же, их всех ждут большие проблемы. Да и как вывести из строя подготавливаемое дроидом оборудование — тот еще вопрос. Рисковать не хотелось, а потому Мстители нужны были здесь и как можно скорее — Альтрон успел обмолвиться, что все почти готово. Романова, брошенная связанной у одной из стен, завозилась, и это не ушло от внимания Альтрона. — Не думал, что ты так быстро придешь в себя, — произнес он, не оборачиваясь. — Впрочем, рад. Правда, особой радости Локи в нем не видел. — Я расскажу вам кое-что… — продолжил Альтрон. — Раз больше рассказать особо некому. Я много думал о метеоритах. Их очищающий огонь, конец и новое начало. Новорожденный мир для новых поколений. Локи уже был в курсе, что Альтрон задумал превратить столицу Заковии в один большой метеорит. Конструкции под городом должны были поднять его в воздух, а потом сбросить вниз. Всех мидгардцев, конечно, убило бы вряд ли, но с лица планеты была бы стерта Европа, центральная часть России, часть Северной Африки и часть Ближнего Востока. И никто не отменял последствий в виде изменения климата, что тоже дало бы о себе знать и могло выкосить оставшуюся часть человечества. В любом случае, Локи все это не устраивало — ведь гарантий сохранности ему самому никто не давал. Да и оставлять Руну под угрозой… — Я должен был стать им — новым блистательным миром, — не замолкал Альтрон, бросив свое занятие. — Люди смотрели бы в небеса с надеждой и упованием. Теперь они смотрят со страхом — и все из-за вас, — он бросил на Романову укоризненный взгляд, подходя к ней ближе. — Отдаю вам должное, вы потрепали меня. Но, как сказал мудрец: «Что нас не убивает… — законченная марионетка поднялась, и, одними руками разорвав предыдущее тело Альтрона, продолжила начатую фразу: — делает нас сильнее». Скривившись, Локи отвел взгляд. Он никогда не задумывался над тем, насколько глупо позерство выглядит со стороны. Романова не могла найти слов. То ли еще не до конца пришла в себя после пленения, то ли была шокирована происходящим (что, зная Черную Вдову, вряд ли), то ли не видела смысла в дискуссиях. — Запри ее где-нибудь, — бросил ему Альтрон и вышел, и Локи, нехотя поднявшись, решил сейчас не уточнять, что он вроде как союзник, а не подчиненный. — Ты, — выдохнула Романова, заметив Локи. — Я, — не стал он спорить. — Мы готовили спасательную операцию, чтобы вызволить тебя, а ты… — Слишком долго готовили, — скривился Локи. — Спасайте лучше себя и свою никчемную планетку. Она, по всей видимости, хотела что-то ему сказать, но передумала. Ее лицо стало мрачным и каким-то непримиримым, а во взгляде горела самая настоящая ненависть. Но Локи не было никакого дела до чувств этой девицы. Главное, она должна была сыграть в происходящем важную роль, и она ее сыграет, он был уверен. Альтрон просил запереть ее? Грубо подняв Романову за локоть, Локи довел ее до камеры, толкнул внутрь, задвинул решетку и магией запер замок. Не обратив никакого внимания, что камера, похоже, долгое время использовалась как склад какого-то старого, ненужного, но рабочего оборудования. «Ну же! Это твой шанс! Действуй! Позови своих дружков тебе на помощь!» — мысленно взывал Локи, ретируясь на нижние уровни базы под неприязненный, испепеляющий взгляд в спину. Сам он не сильно разбирался во всей этой технике, и все его попытки что-то сделать наверняка будут восприняты Альтроном с подозрением. Телефона у Локи не было, магия так далеко бы не дотянулась. Зато Романова наверняка могла найти выход — у таких, как она, куча запасных вариантов. Время неслось слишком быстро. Локи блуждал по катакомбам базы и, казалось, уже выучил их наизусть. Делал это он с определенной целью — как можно незаметнее накладывал на доступные ему альтроновские конструкции проклятья отложенного действия, чтобы в нужное время те вышли из строя. Локи сомневался, что успеет обойти все, не вызвав при этом у Альтрона подозрений. Он скрывался как мог, используя слабые мидгардские иллюзии, чтобы спрятать свои действия от вездесущего «союзника». Локи не мог совсем исчезнуть из виду, но вот скрыть свое истинное магическое влияние… Ему бы прежнюю свою силу — и тогда от Альтрона не осталось бы и следа, но… С дроидом Локи все-таки пересекся пару часов спустя, когда уже стало светать. — Почти готово, — сказал Альтрон, оглядывая одну из своих конструкций. Его металлические пальцы почти любовно оглаживали подъемный механизм по блестящему боку. — Еще немного, и я помогу этому миру переродиться… — Позволю себе спросить, где во время этого перерождения буду находиться я, — спросил Локи. Не мог не спросить, потому что в противном случае это могло быть подозрительно, и рано или поздно Альтрон наверняка бы об этом задумался. — Ты сомневаешься во мне? — уточнил Альтрон вопросом на вопрос. — Я не обладаю способностью менять вместилища по щелчку пальцев, — чуть раздраженно заметил Локи. — Я, как бы мне ни было противно, смертен. Так же, как и все местные жители. Им ты решаешь устроить Рагнарек, я же не горю желанием попасть под раздачу. Или сохранность твоего единственного союзника тебя не волнует? А что, позлил Мстителей — и довольно. Это неплохо вписывалось в представления Локи об Альтроне. — Нет, что ты, — неожиданно мягко произнес дроид. — Я умею быть… благодарным. Есть много способов спастись в глобальных катастрофах, не вижу проблем с использованием хотя бы квинджета. Впрочем, что говорить, планы имеют свойство рушиться в самый нужный момент, так что… Договорить мысль он не успел, тут же сменив тон на предвкушающе-задумчивый: — И снова гости, — вздохнул Альтрон, расправляя и без того могучие плечи. — Порядочный хозяин должен их встретить… Альтрон двинулся по одному из коридоров, но Локи не последовал за ним. Сейчас находиться в непосредственной близости от дроида было опасно. Подстраховавшись одним из энергетических ружей, припрятанным на местном складе, и превратив свой костюм обратно в боевое облачение, он поднялся наверх, рассчитывая осмотреться и понять, что же происходит и где сейчас Мстители, как вдруг в коридоре наткнулся на одного из них. Беннер крался с осторожностью гиппопотама и безалаберностью человека, на сто процентов уверенного в своей неуязвимости. Он шел один, в своей человеческой ипостаси и без всякого оружия. Клинический идиот, даром что гений. В глазах Беннера всколыхнулась злость, но, похоже, недостаточная для превращения. — Где Наташа? — спросил он, слегка склонившись вперед и, очевидно, готовясь броситься на противника прямо так, голыми руками. Локи, по-прежнему державший в руках ружье, выстрелил в стену справа, заставив Беннера отпрянуть. — Там, — ответил Локи, кивнув в сторону получившегося пролома. Без него горе-ученому пришлось бы плутать здесь еще минут десять-пятнадцать, прежде чем лабиринт привел бы его к камере Романовой. А так — два поворота, и он уже на месте. Положив ружье на пол, Локи подопнул его в сторону Беннера и, не дожидаясь реакции от ошарашенного мужчины, развернулся и пошел дальше. Возможно, после всего дерьма этот поступок зачтется Локи в качестве бонуса, но он отчего-то не рассчитывал на подобную милость.
26 марта 2015 года, Нью-Йорк Нет, она отказывалась в это верить. Пусть Локи недолюбливал Мстителей, он не мог перечеркнуть последние два года, бросить ее и собственную дочь ради мифического отмщения. Нет. Ведь нет же? Сглотнув, Гермиона попыталась взять себя в руки. Она бросила мимолетный взгляд на Тора и удостоверилась, что тот тоже не верит пришедшим из Заковии новостям. — Быть может, мисс Романова что-то не так поняла? — предположила Гермиона и тут же поймала на себе взгляд Старка. Он смотрел на нее холодно и немного брезгливо, как на умалишенную, и от этого взгляда стало тошно. Но это не значит, что Гермиона могла позволить себе отступить. — Вы можете думать обо мне что угодно, мистер Старк, — процедила она, просверлив его в ответ таким же неприязненным взглядом. — Скажу только, что мы не знаем, что побудило Локи это сделать. Потому я прошу не рубить сгоряча и не трогать его, если он сам не проявит агрессии. — Он хочет нашей смерти — вот что его побудило «переобуться», — пожал плечами Бартон. — Переход на сторону врага не всегда значит желание убить. Ему могли не оставить выбора. Он просто мог хотеть выжить. — Значит, он просто трус, — выплюнул Старк. — Значит, он просто человек, — парировала Гермиона. — Далеко не все готовы принять смерть, лишь бы не запятнать свою честь. Нет ничего дороже жизни. — То-то он дорожил жизнями ньюйоркцев два года назад… — Почему-то близнецы, несколько раз поменявшие сторону ради мести и выживания и которые пришли к Альтрону, потому что хотели убить вас, мистер Старк, не вызывают у вас такого отторжения. — Я до сих пор не прочь его убить, — пожал плечами Пьетро, за что удостоился укоризненного взгляда Гермионы, и продолжил: — Но сейчас мы готовы работать с ним и со всеми вами просто потому, что Альтрон делает ровно то, против чего мы с сестрой боролись в нашей стране. — Мы не хотим быть здесь, — добавила его сестра, — но еще больше не хотим, чтобы пострадали невинные люди. — Что-то тебя не особо интересовали невинные люди, когда ты выпускала Халка на целый город, — укоризненно процедил Беннер. — Мы тогда не думали, что вы пойдете туда, — повинилась Ванда, ей даже хватило совести покраснеть. — Мы рассчитывали, что вы останетесь там, на базе контрабандиста, и нападете на своих же товарищей. Никто не должен был пострадать. — Тебя, девочка, никто не учил, что далеко не всегда все идет по плану? — Хватит, — оборвал Беннера Роджерс. — У нас нет времени на препирательства. Альтрон не ждет, и мы должны настроиться на дело, все остальное — после. Простояв пару секунд в напряженном молчании, компания как-то резко зашевелилась, и все разошлись по своим делам, готовясь к грядущей вылазке. Чтобы не мешать, Гермиона отошла к окну и замерла, обхватив себя за плечи. Город внизу казался завораживающе прекрасным, но ей сейчас не было почти никакого дела до красот мегаполиса. Все ее мысли были о Локи. Она не могла понять, что же происходит. Неужели он на самом деле поддался жажде мести, наплевав на все? На нее, на Руну, на собственную мать, которую такой выбор очень разочарует? — Я правда видела его ненависть, — раздался сзади тихий голос Ванды. — Я была там, когда Альтрон принял его в команду. Слова Ведьмы обожгли, заставив задохнуться болью. — Мы тоже ненавидим Тони Старка, — продолжила Максимофф, — но, мы здесь и готовы встать с ним плечом к плечу. Я просто хотела сказать, что ненависть далеко не всегда определяет наши действия. Кто бы спорил. Гермиона и сама все это прекрасно понимала, но она также слишком хорошо знала Локи и понимала, что он не настолько сильно привязан к ним с дочерью, чтобы бояться ими рисковать. Он мог переметнуться, хоть она и не хотела в это верить. Но от этого как раз было хуже — когда веришь, но понимаешь, что вера твоя может быть беспочвенной. — Зачем ты мне все это говоришь? — нахмурилась Гермиона, не понимая мотивов Ванды. Зачем ей оправдывать Локи в ее собственных глазах. — Я видела, что он как-то прикрыл нас от атаки Альтрона, когда мы уходили, — пояснила она. — Если бы не он, кого-то из нас уже могло не быть в живых. Пусть он совершил много ужасного, но он заслужил честного суда, а не линчевания. Как и мы… Не став говорить больше ни слова, Ванда удалилась к брату, которого сейчас снаряжали на вылазку, Гермиона же осталась у окна. Ей ничего не было нужно — все необходимое ей уже было выдано, когда они отправлялись в Африку. — Кто-то из нас не вернется, — Старк был непривычно серьезен и напряжен. Они разговаривали с Беннером, но слова эти слышали все. — Если уцелеет хоть один железный болванчик — мы проиграли. Это свидание со смертью — Я сегодня вечером свободен, — попытался отшутиться Роджерс. — Я беру на себя здоровяка, — усмехнувшись, продолжил Старк. — Он ждет встречи со мной. — Верно, — серьезно кивнул проходивший мимо Вижн. — Вас он терпеть не может. — И не он один, — фыркнул Пьетро, но на удивление незлобиво. Его сестра, к примеру, явно была настроена к хозяину дома более негативно. Она окинула брата недовольным взглядом, но промолчала и в насмешку получила в лицо найденной Пьетро алой короткой курткой. Какие же они все-таки еще дети. Сколько им? Не больше двадцати, Гермиона не помнила, говорил ли кто вообще об их возрасте. Сама бросившаяся в горнило войны еще до совершеннолетия, Гермиона совсем не хотела, чтобы кто-то поступал таким же образом. Но взгляды этих ребят уже давно были далеки от детской беззаботности и прятали в себе боль одинокого, полного боли и страданий детства. Сборы длились не три минуты, но закончились достаточно быстро, чтобы Гермиона успела сделать пару важных звонков, но не успела себя накрутить. У нее еще была возможность сделать это — в конце концов, лететь до Заковии придется несколько часов. Все погрузились в квинджет и расселись по местам. Старк загрузил нового искусственного помощника, названного Пятницей, и они полетели. Гнетущее молчание сохранялось на протяжении всего пути. Каждый думал о своем, и мысли эти наверняка были не очень радужными. Интересно, каково сейчас было Ванде? Могла ли она «отключать» свои силы при необходимости. Если нет, то как же ей наверняка было отвратно по жизни. — Не сомневаюсь, что Альтрон нас ждет, — вздохнув, начал Роджерс сурово, когда они уже были на подлете. — И будет встречать шквальным огнем. Гермиона закрыла глаза, откинув голову на подголовник. Почему жизнь ее ничему не учит? Почему она всегда оказывается в эпицентре опасных для жизни событий? И ведь ни отступить, ни отказаться. Как всегда — только вперед. — И мы знаем, на что идем, — продолжил тем временем Роджерс. Он говорил негромко, вкрадчиво, оттого и очень проникновенно. — Но жители Заковии ни при чем. Так что в первую очередь выводим людей. Они хотят простой мирной жизни, но сегодня их ждет война. Мы обязаны защитить их, и это в наших силах. Выясним, что он там мастерит, найдем Романову и выведем население. Хорошо или плохо, что он никак не вспомнил о Локи? Гермиона не стала спрашивать, что ждет ее мужа, если его найдут. В принципе, если он не будет нарываться — его не тронут. Но, зная Локи… Это был такой мизерный шанс… — Это только наша битва. Для Альтрона мы — проказа, поразившая планету. Мы не просто его победим, мы докажем, что он неправ. Пламенная речь как могла настроила всех на боевой, решительный лад. На самом деле, в такие моменты не трудно было понять, почему именно Роджерса выбрали главным. За ним хотелось идти в бой. Квинджет приземлился чуть в стороне от Новиграда, столицы Заковии, и Мстителям пришлось разделиться: Тони Старку требовалось найти Альтрона и отвлечь его от происходящего; Роджерс, Бартон и близнецы должны были организовать эвакуацию горожан; Беннер, Тор и Гермиона отправились в бывшие владения барона фон Штрукера, чтобы найти потерянных и, наконец, разобраться, что же все-таки задумал Альтрон. Лично Гермиона планировала найти Локи, и ей хотелось верить, что она найдет его на базе Альтрона целым и невредимым. Темные катакомбы встретили их мрачностью и тишиной. Необработанный камень стен пах сыростью и почему-то тленом. На душе стало мерзко и противно, и такого ощущения Гермиона не испытывала даже в пещерах Вод Познания. — Нам надо разделиться, — предложил Беннер. Он стремился найти Наташу, и терять здесь время в поисках Локи ему было не с руки. — Соглашусь, — деловито кивнула Гермиона, так они могли охватить больше территории. Тору же эта идея понравилась не настолько сильно. Он нахмурился, бросая на Гермиону обеспокоенные взгляды. — Не переживай, — сказала она и поспешила ему напомнить: — Ты же знаешь, я могу постоять за себя. Он кивнул, но менее обеспокоенным не стал. Неподалеку коридор разветвлялся на несколько частей, и они разошлись в разные стороны. Гермиона плутала по запутанным тоннелям, периодически натыкаясь на непонятные металлические конструкции. Здесь было пустынно, несмотря на то, что, похоже, еще недавно тут кипела работа, и одно это казалось подозрительным. Она продвигалась вперед, крепко сжимая в ладонях палочку и то и дело опасливо озираясь по сторонам. Порой Гермионе казалось, что она видела впереди темную фигуру Локи, но каждый раз это видение истаивало, как морок. Дроиды появились внезапно, будто из ниоткуда. Их было очень много, настолько, что в какой-то момент Гермиона по-настоящему испугалась за свою жизнь. Помогало само местоположение — в узком коридоре роботам приходилось нападать поодиночке, так что Гермиона, прикрывшись щитами, отстреливала их по одному. — Вижн удалил Альтрона из сети, — доложил Старк по общей связи. — Теперь уничтожим всех его марионеток — и дело с концом. — Да легко, — раздался чуть запыхавшийся голос Бартона. — Каждый день уничтожаю таких пачками. — Будешь ныть, принцесска, — подарю игрушечную диадему, — подколол его Старк. — Ну, любой дурак справится, напялив костюм, — ответил он. Продолжить пикировку Старк не успел: земля задрожала и стала уходить из-под ног, температура в коридоре резко возросла, в воздухе запахло дымом и чем-то химически-едким. Чтобы дышать, Гермионе пришлось наложить на себя заклинание «головного пузыря». — Что происходит? — спросила она, сползая по стене спиной. — Город… — ответили ей, и из-за низкого гула она даже не разобрала, кто именно. Ладно хоть слова смогла разобрать. — Альтрон запустил его в небо. Он хочет сбросить его на Землю, как метеорит. — Мы не успели всех вывести, — это уже был Пьетро, и Гермиона расслышала в его голосе нотки отчаяния. Впервые за долгое время в ней проснулось отвратительное чувство неуместности собственных стремлений. Она хотела быть здесь, найти Локи и защитить его от Мстителей, но… сейчас ей надо было все это бросить, потому что в городе Гермиона могла принести настоящую пользу и спасти жизни. Успокаивало одно — если Локи не было здесь, возможно, он скрывался где-то в городе? — Странно, судя по анализу конструкций, скорость подъема должна быть выше, — заговорил Старк будто бы сам с собой. — Тебя что-то не устраивает? — усмехнулся Бартон. — Гермиона! — раздалось поблизости. Из-за поворота выскочил грязный, с ног до головы покрытый гарью и пылью Тор. — Здесь становится опасно, — крикнул Громовержец, перекрывая гул. — Надо уходить отсюда. Гермиона не стала спорить, согласно кивнув. Тор быстро повел ее куда-то по коридору, а в один момент вообще раскрутил молот и полетел. Они выбрались на улицу неожиданно — один из коридоров внезапно оборвался, открывая вид на распластавшийся внизу город. Откуда-то сверху сыпалась земля и обломки зданий. Тор поднял их двоих на самый верх, и Гермиона смогла оценить огромную, размером почти с весь город, глыбу земли, что медленно, но верно поднималась все выше и выше. В воздухе над этой глыбой в одну сторону стекался целый рой альтроновских марионеток. — Кэп, встречай гостей, — крикнул Старк, явно подразумевая группу противника. — Так уже заявились, — Роджерс тяжело дышал, очевидно, занятый боем. — Старк, думай, как помягче посадить город. У остальных одна задача — громить роботов. Ранили — отбивайтесь. Умирать запрещается. Гермиона, не сдержавшись, горько усмехнулась. Тор опустил их вблизи эпицентра атаки и сразу же ринулся в бой, помогая остальным защищать мирных граждан, сгоняемых в одно из офисных зданий. Гермиона не могла позволить себе остаться в стороне, она не помнила, когда последний раз столько колдовала. В какой-то момент ей показалось, что она вернулась во второе мая девяносто восьмого. Сейчас ее особо не волновало, что простые жители видели творимое ей колдовство. Жизни этих людей были важнее. Да и тех не волновало, с помощью чего незнакомая им девушка спасала их от кружащих и выползающих отовсюду роботов. — Вы всех не спасете, — раздалось сверху насмешливое. — Вам не успеть… Роджерс, видневшийся неподалеку и только что спасший из рухнувшей в пропасть машины девушку, отправил очередного робота в бездну и поинтересовался: — Не успеть что? Договаривай! — У нас чисто! — отчитался Бартон по общей связи. — У нас еще нет, — ответил ему Роджерс. — Тогда мы идем к вам. Это было бы неплохим подспорьем, сейчас казалось, что без помощи им не справиться. Для Гермионы бой слился в сплошные атаки и металлическую крошку, в которую разлетались роботы. Иссякли они как-то неожиданно. Просто в один момент Гермиона осознала, что бить больше не по кому. Мстители устало и слегка растерянно переглядывались друг с другом, занявшись простыми людьми. Гермиона умудрялась в это время озираться в поисках Локи, подходя все ближе к остальным. — Следующая волна на подходе, — резюмировал Роджерс. — Старк, что-нибудь придумал? — Не особо, — вздохнул тот. — Можно подорвать город, расколоть глыбу на части, если успеете уйти. Замерев, Гермиона уставилась на Роджерса со страхом и надеждой. Он решал, что произойдет дальше, и Гермиона искренне опасалась за его выбор. Все же Локи она так и не нашла, да и местных жителей, оставшихся на метеорите, никто бы не смог спасти. Попытаться наделать порталов? Было ли у нее время на это? — Мне нужно решение, а не план побега, — ответил Роджерс, и Гермиона смогла выдохнуть. Все же Капитан оказался именно таким, каким ей его описывали. — Радиус поражения возрастает с каждой секундой, пора уже решать, — настаивал на своем Старк. — Кэп, этих нам не эвакуировать, — проникновенно проговорила Романова, подойдя к Роджерсу. — Если Старк знает, как взорвать… — Не с населением, — отрезал Роджерс, и Гермиона ощутила некоторое уважение к его решительности и стойкости. Не бросать никого, что бы ни случилось. — Пара тысяч против миллиардов людей? — попыталась убедить его Романова. — Что тут думать? От этих ее слов стало по-настоящему мерзко. Еще один вершитель судеб, уверенный, что пара тысяч жизней стоит жизней миллиардов. — Я не брошу здесь ни одного мирного, — не сдавался Роджерс. — А кто бросает? — усмехнулась Романова с горечью. — Просто вместе уйдем. Где еще такое напоследок увидишь? — она кивнула на открывшийся с глыбы вид. Кусок земли уже достиг облаков, и легко было увидеть, как рассветное солнце красиво освещает их розовым и оранжевым. Кому-то не давали покоя лавры Альбуса Дамблдора. Не так уж благородно, как кажется, — спасая всех, умереть, не доделав при этом дела. Ведь Альтрона они так и не победили. — Нравится вид, Романова? — вклинился в наушники смутно знакомый насмешливый голос. — Так мы с друзьями его приукрасим. Откуда-то снизу всплыл огромный хеликарриер, сверкая начищенными боками. — Красота? С парой старых друзей отряхнули от пыли, — пояснил он. — Грязноват, да, но на ходу. — Фьюри, сукин ты сын, — выругался Роджерс с заметным облегчением. — О, кого-то по губам отшлепать? — фыркнул Фьюри. — Потом будете друг друга шлепать, — прервал их пикировку другой знакомый голос. — Давайте займемся мирными. Гермиона, наведи порядок в этом дурдоме. Гермиона, всхлипнув, прикрыла рот ладонью, с трудом сдерживая слезы облегчения. Она звонила ему, но не была уверена, что он успеет. Но он успел. — Гарри, о чем речь, если я за двадцать пять лет не смогла призвать к порядку тебя? — Волшебная подмога? — с интересом уточнил Старк. — Тяжелая кавалерия, — ответил за них Фьюри. — Аврорат пришел на подмогу? — Нет, — в голосе Гарри сквозило недовольство. — Мы здесь в частном порядке. Ладно, все потом. Приступаем. С хеликарриера в воздух поднялись более маленькие судна-лодки и около трех десятков всадников на метлах, одна часть которых осталась в воздухе, наблюдая за обстановкой, а вторая спикировала вниз, чтобы заняться эвакуацией. Порталы уносили местных в неизвестном направлении, но это даже было хорошо. Сейчас лучше находиться как можно дальше отсюда. Снова появились дроиды, они вылетели откуда-то снизу, нападая на судна, увозившие на хеликарриер гражданских. Гермиона подняла самый объемный свой щит, прикрывая вереницу людей от выстрелов. И все, о чем Гермиона могла в тот момент думать, — что Локи по-прежнему неизвестно где. — Альтрон и его марионетки прорываются к установке, — сдавленно сказал Тор. Гермиона только сейчас осознала, что давно не видела его в поле своего зрения. — Он готов сбросить город раньше, если он это сделает — погибнут миллиарды. Мы не удержим их. — Сейчас будем, — пообещал за всю команду Старк. — Мстители, хватит прохлаждаться. Если бы Гермиона могла, она бы трансгрессировала на место, но она ни разу там не была. — Летим, Гермиона, — Гарри притормозил прямо рядом с ней, и Гермиона, недолго думая, перекинула ногу через метлу и приобняла друга за плечи. После трансконтинентального перелета на одном молоте ей уже ничего не было страшно. Гарри привез Гермиону в какую-то полуразрушенную церковь, посередине которой торчал шпиль. Вся команда собралась вокруг него довольно быстро, последней была Романова, прикатив на огромном мусоровозе и давя им роботов направо и налево. — Что дальше? — спросила Гермиона, когда поток дроидов стал заметно слабее. — Вот это типа триггер, — снизошел до ответа Старк. — Если Альтрон доберется до него — нам всем конец. Гермиона понятливо кивнула. Пока она накладывала всевозможные защитные заклинания, Гарри прикрывал ей спину. Как в старые не очень добрые времена. Альтрон появился неожиданно, спустившись с небес будто мессия, широко расставив руки в стороны. — Это все, на что ты способен? — запальчиво крикнул Тор, выступив вперед. Дроид не ответил, он лишь раскинул руки еще шире. Позади него из-под земли, из-за ближайших обломков, с воздуха потянулись сотни роботов. Они громоздились уродливой темной тучей. — Это все, на что я способен, — усмехнувшись, ответил Альтрон. — Именно так и задумывалось. Все ваши силы, против моих. И как вы меня остановите? Мстители шокированно переглянулись, один лишь Старк не растерялся: — Ну, как сказал мудрец: «Все вместе». Волна роботов накрыла их. Гермиона не подпускала дроидов к установке, Гарри прикрывал ее и себя, Роджерс уничтожал противников щитом, Тор пускал в ход молот и молнии, Старк и Вижн выкашивали сверху, Бартон едва успевал натягивать лук, Халк рычал где-то сбоку, сминая дроидов голыми руками, Романова отстреливалась плазменными пистолетами, Ванда разрывала роботов телекинезом, ее брат тенью мелькал между остальными, оставляя за собой шлейф из металлолома. Когда Альтрон попал под обстрел, Гермиона так и не поняла. Просто в один момент противники почти закончились, а схватка перекочевала на улицу. Три энергетических луча сошлись, оплавляя даже прочный вибраниум и оставляя на обшивке дроида уродливые подпалины. — Похоже, я погорячился, — признал Альтрон, но как-то неискренне. Продолжить ему не дали, ответив очередным залпом. Легионеры Альтрона обратились в бегство. — Не дайте им уйти, — рявкнул Старк по громкой связи. Мстители рванули на перехват — кто куда. Гермиона с Гарри разделились, тот на метле попытался догнать Альтрона, Гермиона же решила вернуться к пункту эвакуации. Шла она медленно, постоянно озираясь по сторонам в поисках противников и, что скрывать, Локи. Потому, когда с той площадки раздались выстрелы, она была еще далеко. Дурное предчувствие взвыло сиреной, и Гермиона, не тратя времени, аппарировала. Вынырнув из аппарационной воронки, она тут же огляделась… …чтобы практически наткнуться взглядом на Локи, всего покрытого кровью.
26 марта 2015 года, Заковия Тишина подземелий давила, и Локи старался абстрагироваться от этого неприятного чувства, продолжая свой незамысловатый саботаж. Если повезет, город вообще не взмоет в воздух. Впрочем, Локи не слишком на это надеялся. Пробежавшие по коридору роботы стали сигналом к началу действа. Куда они бежали — неизвестно, наверняка туда, где есть противник. Правда, его самого они не тронули, продолжая считать за своего. Отлично. В любом случае, Локи был готов дать отпор, но предпочел бы оставаться в стороне как можно дольше. Он почти дошел до следующей точки, когда практически наткнулся на знакомую массивную фигуру, с опаской разглядывавшую одну из многочисленных подземных конструкций. — Пришел навестить меня, братец? — усмехнулся Локи, поравнявшись с Тором и встав рядом с ним. — Локи, — скривился Громовержец. — Я до последнего надеялся, что Романова солгала или неправильно что-то поняла. Но ты здесь и даже не под замком… Не удержавшись, Локи закатил глаза. Ему надоело раз за разом учить этого остолопа, что порой вещи могут быть совсем не тем, чем кажутся. Все же из Тора был отвратительный ученик. — Впрочем, от тебя не стоило ничего другого ожидать, — произнес тот с презрением и злостью. — Только Гермиону и Руну жаль. Интересно, а Мышка так же повелась на его ложь. Уж она-то не должна была быть настолько слепа и недальновидна. Локи хотелось верить, что Гермиона знала его куда лучше, чем собственный брат. — Что это за конструкции, — грозно спросил Тор, не дождавшись какого-либо ответа. — Тебе стоит адресовать этот вопрос Альтрону, — протянул Локи с некоторой манерной ленцой. — А что, твой новый друг перед тобой не отчитывается? — парировал Тор чуть насмешливо. Что, братец отрастил острый язык? — Отчитывается, но я не обязан делиться этим с тобой. — Не заставляй меня применять силу, — Тор развернулся к Локи и сделал угрожающий выпад, но тот быстро увернулся, отшагнув в сторону. От дальнейшей братской потасовки их спасли зажегшиеся на конструкции огни. Она вся засветилась голубым и низко, пока едва слышно загудела. — Я не буду тебе ничего объяснять, — бросил Локи, пока Тор отвлекся на машину. — Скажу лишь одно: убирайся отсюда. Для своего же блага. И сам же последовал собственному совету, аппарировав на поверхность, на крышу базы. Подземные толчки едва не сбили Локи с ног, но он присел, коснувшись пола ладонями, чтобы придать себе устойчивости. Он до последнего надеялся, что городу не хватит мощности, чтобы взлететь, но либо сам Локи где-то ошибся, либо конструкции Альтрона были мощнее, чем можно было подумать, но Новиград оторвался от земли и стал медленно, но верно набирать высоту. — Суртур, — выругался Локи, аппарировав во двор базы. Сейчас устойчивость строений вызывала определенные опасения. Убраться бы отсюда куда подальше. Локи вдруг в полной мере осознал, что полностью свободен. Ведьма избавила его от следящего артефакта, никого рядом нет, чтобы поймать за шкирку, а Хаймдалл не мог видеть почти лишенного сил Локи из Асгарда. Можно было легко скрыться отсюда, а там — слишком много возможных путей отступления. Такая альтернатива манила, звала за сбой, и Локи уже был готов поддаться… Перед глазами стояло лицо Руны — наивное, доверчивое, с широко распахнутыми глазами. Если он сегодня решится на побег, то больше никогда не увидит дочь. Удивительно поворачивается жизнь. Несколько лет назад он был готов спокойно уйти, бросив Руну, сейчас же эта мысль отозвалась неожиданной болью. Нет, на такое он не был готов пойти. Правда, был еще один вариант — сбежать и сразу же выкрасть дочь у родителей Гермионы, но Локи отдавал себе отчет, что в таком случае искать его будут намного жестче и интенсивнее. Им с Руной придется скрываться и постоянно менять место жительства, лишь бы никому не удалось выйти на их след. Хотел ли он для нее такой жизни, полной опасностей, погонь и постоянного беспокойства? Нет, конечно же нет. — Суртур, — снова выругался Локи, но более обреченно. Оставалось одно — пережить сегодняшний день, а после вернуться в свою темницу. Полный мрачной решимости, он направился в сторону города, прикрывшись защитными и дезиллюминационными чарами. На улицах Новиграда творился хаос. Местные жители, не успевшие эвакуироваться, бежали, гонимые целым легионом альтроновых марионеток. Порой в зоне видимости возникали Мстители, но их помощь на самом деле была мизерной. Люди гибли под обстрелом, под рушившимися зданиями, под ногами друг друга. Бой, шум и весь ажиотаж аккумулировались на дальнем конце глыбы. Здесь, близ базы Штрукера, тоже были люди, правда, меньше. Все спешили под спасительное крыло защитников, остались в основном те, кто не успел или не мог сбежать. — Хелена! — раздался неподалеку оглушительный, полный отчаяния крик. — Хелена! — Мама! — донесся откуда-то приглушенный плач. Маленькая девчушка, чуть старше Руны, провалилась в большую трещину, образовавшуюся рядом с домом. Трещину настолько глубокую, что было непонятно, как девчушка вообще осталась жива. Также было очевидно, что женщине никак ее не достать. Скривившись, Локи выступил вперед и поднял волшебную палочку, которую для удобства достал из трости. Девчушку мягко подняло в воздух под обескураженным взглядом женщины. Схватив дочь и оттащив ее от ямы, женщина заозиралась по сторонам и встретилась взглядом с Локи, с которого спали защитные заклинания из-за потери концентрации. Она явно хотела броситься на шею к спасителю своей дочери, но его холодный, чуть брезгливый взгляд остановил ее. Женщина сглотнула и кивнула: — Спасибо. — Уходите, — бросил им Локи, и женщина не стала больше мешкать, прижав к себе ребенка и направившись в ту сторону, куда до этого бежали все остальные мирные жители. Сам Локи нехотя пошел в туда же. Где-то здесь должна была быть Мышка, он был уверен, что такое-то «веселье» она никак не могла пропустить. Наткнуться бы на нее самой первой и по-тихому увести с поля боя — встречаться с остальными Мстителями отчаянно не хотелось, особенно после того, как была возвращена в строй Романова. Если она раньше не сдала Локи, то обязательно сдаст сейчас, а ее товарищи вряд ли бы стали впопыхах разбираться, предавал он их или нет. Хотя о каком предательстве вообще может идти речь, если Локи никогда не был на стороне Мстителей. Шум битвы слегка стих. Главное, чтобы с Мышкой ничего не случилось. И ведь связаться с ней не было никакой возможности… Где-то впереди в воздух из-за глыбы поднялся огромный корабль, с которого стартовали судна поменьше. Локи уже видел подобные махины и мог предположить, чьих это рук дело. Фьюри. Добравшись до площади, с которой Щ.И.Т. начал эвакуацию местных жителей, Локи обнаружил, что Мышки и Мстителей здесь нет. Зато были бывшие сотрудники агентства, а также английские авроры, часть из которых Локи знал в лицо. Эвакуация шла полным ходом, корабли под защитой Воителя перемещали мирных жителей на хеликарриер, но Локи не верил, что Мстители и Гермиона ушли в первых рядах. Все, очевидно, еще не было кончено. Локи, конечно, мог бы, недолго думая, проследовать на хеликарриер и уже там дождаться Мышку, но его не покидало смутное беспокойство. Она по глупости своей могла сунуться куда не следует и попасть под удар. Где же она? И спросить-то не у кого. Небольшая группа роботов вылетела откуда-то из-за домов и походя начала обстреливать мирных жителей. Локи, чтобы самому не оказаться под обстрелом, пришлось прикрыть себя и ближайших к нему людей щитом. Пара прицельно брошенных заклятий, и от ближайших дроидов не осталось следа. Еще одного разорвало взрывом от попавшей в него хорошо знакомой стрелы. Из-за поворота на площадь с луком наголо выскочил Бартон. — Ты? — едва не взревел он, осмотревшись. — Я! — усмехнулся Локи, распыляя еще одного робота. — Вы с твоей подругой удивительно схожи, она меня первым делом спросила о том же. Что, есть какие-то сомнения в моей личности? Радовало, что Соколиный глаз не спешил с расправой, хотя это последнее, что от него можно было ожидать. Он не глядя выстрелил в еще одного робота, спросив: — Что ты делаешь? — Не даю этому цельнометаллическому болванчику всех здесь убить, — пожал Локи плечами как ни в чем не бывало, искренне радуясь недоумению, написанному на лице Бартона. — Ты со мной? Или у вас другая цель? Отвечать он не стал, вернувшись к прерванному занятию, но радости в его взгляде не было. Вдвоем они быстро очистили площадь от дроидов, тех изначально было не очень много. — Что-нибудь вытворишь — и я лично всажу тебе стрелу в лоб, — предупредил Бартон не слишком дружелюбно, удостоверившись, что вереница беженцев в безопасности. — Стой здесь. — С каких это пор тебя сделали командиром? — усмехнулся Локи, скрестив руки на груди. — Можешь не слушаться. Я даже буду рад — неплохой повод с тобой покончить. Отвечать Локи и не думал. Он уже догадался, что Бартон не выполнит своей угрозы. Собака лает, но не кусает. Соколиный глаз отошел к ближайшему транспортному кораблю. Почти всех мирных жителей переправили, и стоило убедиться, что больше никого не осталось. Проходя мимо одной погруженной в транс женщины, Бартон случайно задел ее коленом, отчего она вздрогнула, словно очнувшись. Локи предположил, что ее контузило одним из взрывов — на ее коже и платье были кровь, пыль и грязь. — Мой сын, — пробормотала она. — Кастэль… Мы были здесь, на рынке… Кастэль! Словно безумная, она вцепилась в ногу растерянному Бартону. — Где он?! — крикнула женщина. И Бартон, и Локи начали оглядываться по сторонам. Мальчишка нашелся в дальнем углу площади, такой же контуженный, с испуганным, ничего не понимающим взглядом. Бартон, стоявший на спинках сидений, имел более выгодную позицию для обзора и защиты мирных жителей, и терять эту позицию ему, очевидно, не хотелось. Локи же, несмотря на то, что стоял ближе к мальчишке, не должен был сходить с места. Усмехнувшись, он сделал приглашающий жест в сторону ребенка, и Бартону ничего не оставалось, кроме как направиться за мальчишкой самому. Он уже успел дойти до цели и взять ребенка на руки, как откуда-то с дальней стороны глыбы вылетел квинджет, открывший по площади шквальный огонь. Бартон побежал, рассчитывая спрятаться за обломком здания, но Локи было очевидно, что ему не успеть. Бросившись наперерез, он поднял самый мощный из известных ему щитов, прикрывая им и себя, и Бартона с мальчишкой. Первые залпы увязли в накрывшем их полупрозрачном пузыре, четвертый, пятый и шестой заставили щит мелко задрожать, а седьмой и восьмой разбили защиту вдребезги. Локи невольно отвернулся, мысленно костеря себя за собственную глупость и понимая, что новый щит возвести не успеет. Звук выстрелов продолжился, и он ждал боли, но ее не было. Когда все стихло, и Локи открыл глаза, он понял, почему его не затронуло. Прямо перед ним, закрывая от пуль и его, и Бартона, стоял Пьетро Максимофф. — Что, — усмехнулся он, глядя на Соколиного глаза, — зрение подводит? И упал прямо в руки Локи, потеряв сознание. А он замер, не имея даже сил пошевелиться. Перед глазами вставала другая картина тысячелетней давности… — Локи… — звенело в ушах тихое, — прости, брат… — Черт! — ругнулся сзади Бартон, вырывая Локи из липкого видения и возвращая его в реальность. — Иди, — бросил Локи Соколиному глазу. — Отведи мальчишку к матери, я тут справлюсь. Хорошо, что Бартон не стал спорить — на препирательства не было никакого времени. Аккуратно уложив Пьетро прямо на землю, Локи поднял палочку. Целительских заклинаний в его арсенале было не слишком много, но достаточно, чтобы хотя бы попытаться. Все это время с того самого дня Локи не мог пройти мимо подобной ситуации. Юные воины, умиравшие слишком рано и отдавшие свою жизнь в бою… Все это слишком напоминало ему о его внутренних демонах и дне, переломившем жизнь Локи на «до» и «после». Потому, когда у него была возможность спасти — он спасал, вопреки мнению окружающих о его черствости и злобности. Действовать надо было быстро, оказались задеты жизненно важные органы. Одно плохо — у Локи с собой не было никаких зелий, без них шансы спасти мальчишку трепыхались где-то около нуля процентов. Сюда бы Мышку с ее сумкой… Словно в ответ на эту мысль неподалеку раздался приглушенный хлопок аппарации. Локи поднял взгляд, рассчитывая, что у пришедшего на помощь мага могла быть с собой аптечка первой помощи. Но на счастье это оказалась именно Гермиона. Секунду она озиралась по стонам, пытаясь понять, что происходит, а затем столкнулась взглядом с Локи. На ее лице возникло испуганное, обреченное выражение, будто она увидела призрака. Мышка зажмурилась, сглотнув, но быстро взяла себя в руки. Открыв глаза, она бросилась к Локи и села рядом с ним, доставая палочку. Вдвоем они тянули мальчишку, не давая ему уйти за грань. В ход шел весь возможный арсенал зелий и заклинаний, но, несмотря на это, жизнь Пьетро утекала сквозь пальцы. — Ну же, держись, — молила Мышка, отслеживая при помощи заклинания пульс, пока Локи наносил ранозаживляющее на внешние участки ран. Зелья наконец начали действовать, и сердцебиение мальчишки выровнялось. Все, что могли, они сделали. Оторвавшись о лечения, Локи увидел, что рядом с ними стояли Роджерс и Тор. — Как он? — спросил Капитан скорее у Мышки, чем у самого Локи. — Пока жив, — ответила она, — но его нужно показать целителям как можно скорее. Мы не медики. Она бросила на Локи взгляд исподтишка, полный беспокойства вперемешку с плохо скрытой радостью. — Ты в порядке? — прошептала она почти одними губами, едва слышно, и Локи лишь кивнул. — Надо уходить, — вклинился Роджерс, будто ничего не заметив. — Его можно переносить? — Хуже уже не будет, — кивнула Мышка и отошла, дав Капитану возможность оттащить мальчишку на корабль, все еще их дожидавшийся. Локи и Гермиона последовали за ним, но не успели дойти десятка футов, как земля под ногами резко ухнула вниз, на несколько мгновений оставив их зависнуть в воздухе. — Суртур! Схватив Мышку за локоть, Локи аппарировал ее прямо на видневшийся сбоку хеликарриер. Глыба тем временем стала резко набирать скорость, устремившись к земле с высоты нескольких тысяч футов. Из дыма и обломков выскочил последний оставшийся корабль, на всех порах спешивший к своему более крупному собрату. Приземлившись, корабль открыл двери, пуская пассажиров на хеликарриер, где солдаты провожали их дальше, внутрь воздушной крепости. На палубу приземлилось краснокожее тело, в котором Локи опознал потерянную марионетку Альтрона. В руках он нес бледную, ослабленную Ванду. В этот момент медики перекладывали на носилки ее брата и как раз собирались унести его в медблок, и, увидев Пьетро, она бросилась к нему, но андроид не дал ей сделать и шага. — Он жив, — вкрадчиво заметил он, когда девчонка перестала вырываться из его хватки. — Ваше присутствие там сейчас будет неуместно и только мешать врачам. Голос робота был очень похож на голос прежнего помощника Старка, Джарвиса. Очевидно, Тони Старку снова дали возможность провернуть свой план, только в этот раз он подселил в тело более лояльное Мстителям сознание. Окинув андроида озлобленным взглядом, Ванда все же вырвалась, но внутрь не пошла, оставшись на палубе чуть в стороне. Где-то внизу раздался взрыв: глыба, не достигнув земли, раскололась на более мелкие осколки, разлетевшиеся в разные стороны. Мышка, никого особо не стесняясь, провела по щеке Локи ладонью, возвращая его внимание. Ее пальцы были измазаны кровью. — Ты весь в крови, — выдохнула она и, закрыв глаза, уткнулась носом в его плечо. — На долю секунды я подумала, что это твоя кровь. Поразмыслив, Локи не стал отстраняться, хотя это было бы самым правильным шагом с его стороны. — Если бы не он, — он кивнул на удалявшихся с мальчишкой медиков, — это бы так и было. Они какое-то время стояли молча, пока Локи не спросил: — Почему город все же упал? — Ванда должна была охранять пусковой механизм от марионеток Альтрона… — пояснил Роджерс и замолк, решив не продолжать. Ее можно было бы упрекнуть за халатность, но, видя ее опустошенный взгляд, брошенный вслед брату, и поникшие плечи, ругаться не хотелось. — Что с Альтроном? — вскинулась Гермиона, окинув взглядом собравшихся здесь Мстителей. — Остался последний робот, — ответил андроид, немного подумав. — Я разберусь. Он взлетел и тут же нырнул куда-то вниз, чуть ли не в гущу оседающих обломков и пыли. — Пойдемте внутрь, — предложил Роджерс устало. Все, кто собрался сейчас на палубе, выглядели измотанными и обессилевшими. Дело было почти сделано, и на место адреналиновому возбуждению приходило опустошение. Вряд ли они все были так уж довольны исходом битвы — слишком много мирных жителей пострадало в процессе. Впрочем, Локи это не слишком волновало. Они победили, важных ему людей не затронуло. А беспокоиться о толпе незнакомцев… так можно и с ума сойти. Зайдя внутрь, Ванда практически сразу направилась в сторону медблока. Ее попытались остановить, но встряла Мышка: — Оставьте ее, — попросила она. — Если ей хочется сидеть под дверью — дайте ей этот шанс. Лицо Гермионы выражало крайнюю степень сочувствия. Ничего нового. — Ну что, Мстители, можно поздравить вас с победой, — усмехнулся Ник Фьюри, когда вся их группа проследовала в командный пункт. Усмешка мужчины была также не слишком-то веселой, что неплохо вписывалось в его ироничный характер. Никто не спешил отвечать на подначку. Дверь открылась снова, и внутрь зашли Старк в местами покореженном костюме и Тор, отчего-то весь мокрый. — Вы даже нашли нашу «потеряшку», — продолжил Фьюри, заметив присутствие Локи. — Я сам нашелся, — ответил он, по-хозяйски расположившись в кресле капитана. Тот усмехнулся еще шире, отчего его улыбка все больше походила на оскал, но прогонять Локи не стал. — Никто не против, если я ему вдарю? — уточнил Старк. — Я против, — Локи перевел взгляд на него. — Тем более что делать это решительно не за что. — Ты перешел на сторону врага, как только тебе представилась такая возможность, — воскликнул Старк оскорбленно. — Думаю, это уже достаточно весомая причина. — Никогда не слышал о двойном шпионаже? — усмехнулся Локи, многозначительно поведя бровью. — О диверсиях и саботаже? Старк впервые на его памяти не нашелся, что сказать. — Кто еще из вас смог бы втереться в доверие к противнику, вызнать его планы и старательно их нарушить? — продолжил он. — Может быть, ты? — обратился Локи к Старку. — Альтрон убил бы тебя прежде, чем ты успел бы даже заикнуться о своем намерении. Или, быть может, наш справедливый и верный до мозга и костей Капитан Сосулька? Или, быть может, недалекий, но доблестный и отважный Громовержец? Или наши отъявленные шпионы, чья преданность команде никогда не вызывала сомнений? — он посмотрел на Бартона и только-только подошедшую Романову. — Что ты такого сделал, чтобы сейчас так выпендриваться? — уточнил Старк неприязненно. Что показательно, костюм снимать он не спешил. Нарывался на поединок? — Благодаря мне город не взмыл в стратосферу за считанные минуты, как рассчитывал Альтрон. — Предлагаешь нам тебе медальку на грудь повесить? — спросил Фьюри, прищурив глаз. — Мне было бы достаточно расширения моих свобод. Не хотелось бы томиться в заточении и дальше. Краем глаза Локи успел заметить мрачно-виноватый взгляд брата, а также то, как на лицо Мышки набежала тень. Благо она не стала встревать в разговор. — Об этом мы еще успеем поговорить, — заметил Фьюри и настойчиво продолжил, когда Локи хотел возразить: — Сейчас не время. Все слишком устали. — К тому же лично я бы хотел оценить, о чем весь сыр-бор, — добавил Старк, все же вышагнув из костюма, тут же собравшегося обратно в робота. А вот эта идея Локи решительно не нравилась. Мышке, очевидно, тоже. Не хотелось ставить под удар еще и Руну. — Но вернемся к нашим баранам. Как там Альтрон? Вижн? — С Альтроном покончено, — отчитался андроид. — Отлично. Не вижу Беннера. Где Халк? — Связь с ним потеряна, — ответила Романова севшим голосом. — Квинджет для нас невидим, а сам Халк сбросил звонок. Она тщательно скрывала свои чувства, но Локи видел, что исчезновение доктора ее очень сильно волновало. В ее глазах в равной степени плескались боль и вина. — Каков дальнейший план? — поинтересовался Роджерс, глядя на своих товарищей. — Лично я планирую вернуться домой, — отрезал Бартон, устало откинувшись в одном из кресел и смежив веки. — Хороший план, — согласился Фьюри. — Фонд ликвидации последствий здесь все разрулит, вам же я предлагаю немного передохнуть. Передышка — это хорошо. Только для Локи это значило возвращение в свою клетку…
26 марта 2015 года, Лондон Квинджет мягко приземлился в пригороде Лондона. Узнать, где же все это время прятался Локи, захотел весь основной состав Мстителей, и ни у Гермионы, ни у Локи, ни у Фьюри не получилось их переубедить. А настаивать дальше было бы и так слишком уж подозрительно. Самое главное, Гермиона успела предупредить мать, чтобы та забрала Руну к себе, а Джинни должна была зайти и припрятать все, что могло выдать присутствие в доме маленького ребенка. Даже фотографии следовало заколдовать — не навсегда, но так, чтобы о Руне не говорило вообще ничего. Всю компанию ожидал небольшой минивэн, после сегодняшних событий не хотелось светиться слишком уж сильно. Пока машина петляла по улицам города, Мстители хранили напряженное молчание. Каждый, очевидно, думал о своем, и Гермиона не собиралась это менять. Ей и самой было о чем подумать, вот только размышления эти ничем приятным не оборачивались. Она осознавала, что, скорее всего, своим недовольством Локи просто старался манипулировать Мстителями, чтобы добиться освобождения или хотя бы серьезных послаблений режима. Но от мыслей об этом не становилось менее больно. Противный ком застрял в горле и не давал толком вздохнуть. Минивэн остановился у подъездной дорожки. — Вот на это ты жалуешься? — спросил Старк с долей иронии и здравого удивления, озираясь по сторонам. — Тебе не понять, — ответил Локи как можно более спокойно, но Гермиона видела, как на его лице заиграли желваки. Хлопнув дверью машины, он самым первым направился к крыльцу и поднялся по ступеням. Переглянувшись друг с другом, Мстители направились следом, Гермиона и Фьюри замыкали процессию. Без всяких слов Локи открыл дверь и вошел в прихожую, остальные столпились за ним, разглядывая спокойную, уютную обстановку в пастельных тонах. Джинни явно сюда заходила, потому что не было видно многочисленных пар разномастных сапожек, туфелек и ботинок, принадлежащих Руне, как не было розового трехколесного велосипеда, на котором малышка каталась по подъездной дорожке и прилегающему к нему тротуару. На кухне пропала лишняя посуда, в хозяйской и гостевой спальне — игрушки и личные вещи малышки. Детская вообще была зачарована одной цельной иллюзией небольшой дополнительной гостевой комнаты. В гостиной со стены и каминной полки исчезли несколько фотографий, на которых были Руна или Локи. На остальных осталась одна Гермиона, и по расположению рамок было невозможно сказать, что каких-то снимков недоставало. Теперь не было ощущения, что здесь жила целая семья, это был исключительно дом Гермионы Грейнджер, в котором по некоему недоразумению, будто непрошеный гость, жил Локи. Восхищение перед мастерством подруги не имело границ — Гермиона не была уверена, что смогла бы обставить все так же в такие короткие сроки. — У вас здесь уютно, мисс Грейнджер, — вежливо улыбнулся Роджерс, когда после «экскурсии» все расселись в гостиной на диване и в креслах у маленького журнального столика. — Как я понимаю, это именно ваш дом? Гермиона, натянуто улыбнувшись, кивнула в ответ. — Оцени степень доверия, Старк, — произнес Фьюри. — Мы могли бы подготовить поддельную тюрьму, чтобы пустить вам пыль в глаза, показать все хуже, чем в реальности, чтобы у вас не было определенных претензий. Но я доверяю тебе, Тони, доверяю вам всем, показывая правду… — И почему, каждый раз, как ты так говоришь, я ощущаю какой-то подвох? — уточнил Старк. — Будто ты что-то не договариваешь. Парировать Фьюри не успел. На втором этаже раздался приглушенный хлопок, следом за ним — топот маленьких ног, от комнаты вниз по лестнице. — Мама! Папа! — радостно воскликнула Руна, влетая в гостиную. Она притормозила на пороге, на секунду опешив от количества находящихся там людей, но, быстро сориентировавшись и найдя в толпе отца, бросилась к нему в объятья. — Я так соскучилась. — Я тоже, малышка, — прошептал Локи едва слышно, криво усмехнувшись и потрепав дочь по голове. Присутствующие, кроме Фьюри, замерли, неверяще разглядывая представленную сюрреалистичную картину. Первым отмер Старк, переведя взгляд с Локи на Бартона. — Вы сговорились? — едва ли не воскликнул он, очевидно, вспомнив недавнее знакомство с семьей Соколиного глаза. Посмотрев на Роджерса, Старк уточнил: — А ты ничего от нас не скрываешь? За что получил укоризненный взгляд от Капитана. — Дорогая, — произнесла Гермиона мягко, но достаточно требовательно. — Как ты вообще здесь оказалась? — Я очень-очень захотела вас увидеть, — затараторила девочка восторженно. — Захотела домой, а затем хлоп — и я в своей комнате! Ее возможности все больше и больше поражали Гермиону. Стихийная аппарация в таком возрасте! — У тебя ничего не болит? — уточнил Локи, отстранив от себя дочь, но та, продолжая радостно улыбаться, отрицательно покачала головой и снова уткнулась ему в плечо. Он снова настойчиво ее отстранил. — Тогда поиграй у себя в комнате, будь хорошей девочкой. Руна внимательно посмотрела на отца, с сомнением осмотрела присутствующих, подошла к Тору и прошептала достаточно громко, что было слышно всем: — Ты ведь не дашь папу в обиду? — Конечно, нет, — заверил ее Тор с улыбкой и потрепал по голове. — Беги. Гермиона же не могла не заметить кислой мины, которая появилась у Локи. — Я один не очень понимаю, что происходит? — нахмурился Бартон, когда за девочкой закрылась дверь. — Ей на вид года два-три, это как-то не укладывается у меня в голове… — Я думаю, миз Грейнджер лучше расскажет свою историю, — перевел стрелки Фьюри. — По крайней мере, большую ее часть… Гермиона смерила Фьюри долгим, не слишком довольным взглядом, покосилась на Локи, лицо которого мало что выражало, что говорило о высшей степени его недовольства. Но это было ясно изначально — хоть что-то рассказать все же придется. — Мы с Локи познакомились в феврале две тысячи двенадцатого года, — начала Гермиона, вздохнув. Взгляды всех собравшихся скрестились на ней, отчего стало неуютно. Эти люди, герои во всей своей красе, сейчас препарировали ее и, без всяких сомнений, осуждали за связь с опасным преступником. Они считали Гермиону наивной и глупой, это было видно по их глазам, и ей пришлось с определенной настойчивостью напомнить себе, что их мнение ни на что не должно влиять. Они тоже лишь люди, и их слова и мнения — не истина в наивысшей инстанции. — Я тогда не знала, кто он и откуда, наше общение не было слишком уж долгим, а потом Локи исчез. Он нашел меня спустя полгода, на следующий день после атаки на Нью-Йорк, глубоко беременной и медленно умирающей от магии, что передалась от него нашему ребенку. — И вы не сдали его властям? — прищурился Бартон недовольно. — Я должна была, — кивнула Гермиона, криво улыбнувшись. — И если бы все повернулось как-то иначе, то я бы, скорее всего, так и сделала. Локи послал ей такую же кривую, не слишком радостную усмешку. — Но я умирала, а Локи предложил сделку — помощь мне за укрывание от вашего бдительного внимания. — Только мы все равно его нашли, — отметил Старк самодовольно. — Да, — согласилась Гермиона. — Нашли и отправили в Асгард. А я отправилась с ним — его спасать. Но не вышло, и я несколько месяцев жила там, когда на город напали, а меня и Джейн Фостер похитили. — То есть все это время Джейн была в курсе? — удивилась Романова. — Вот же… Похоже, ей было обидно, что она так и не раскусила Фостер, — наверняка в разговорах Мстителей речь заходила и о Локи, и Джейн, присутствующая на некоторых встречах, смогла не выдать себя даже перед прозорливой и очень внимательной Черной Вдовой. — Да, конечно, — кивнула Гермиона с улыбкой. — Они с Тором гостят у нас каждое Рождество. — Вот же… — выругался Старк, проглотив последнее слово. — Тор и Локи спасли нас, но Локи был серьезно ранен во время схватки с эльфами, мы оба оказались в больнице. И Тора, и Локи потом, после битвы, забрали в Асгард, чтобы показать местным лекарям, а я… все это время я была уверена, что больше Локи не увижу. Она опустила взгляд, еще больше окунаясь в воспоминания. Сейчас Гермиона понимала, что весь первый месяц после родов она находилась просто в жутком состоянии, отчаяние и страх не давали продохнуть, сводили с ума. Лишь Руна худо-бедно держала ее на плаву, помогла не окунуться в пучину собственного бессилия. Причем тогда Гермионе не была полностью очевидна вся плачевность собственного состояния, как и то, что для нее оно было совсем нетипичным. Но это все уже было не столько важным, поскольку осталось в прошлом. — Но его было решено лишить магической силы и отправить сюда, на Землю. — Решено кем? — уточнил Роджерс. — Нашей матерью, — ответил Тор. — А землян, как обычно, не спросили, — фыркнул Старк, скрестив на груди руки. — Мы получили достаточно, чтобы не сильно из-за этого расстроиться, — заметил Фьюри. — Я уже это тебе говорил, Тони. Будь терпимее. — Я — сама терпимость, — бросил Старк слегка раздраженно, а затем перевел взгляд на Локи: — Но тебе, Олень, грех жаловаться. Хотя… — протянул он, бросив косой взгляд на Гермиону, и, на свое счастье, умолк, потому что в противном случае схлопотал бы что похуже летучемышиного сглаза. Увидев ее реакцию, Старк вызывающе усмехнулся, очевидно, не ощущая себя неправым. Вернув свое внимание Локи, он продолжил: — Одного не могу понять, Олень: для чего нужно было настолько сильно нагнетать обстановку? Ты едва не разрушил Нью-Йорк и отделался за это лишь… домашним арестом? Не слишком-то справедливое наказание, как по мне. Так что не вижу смысла… — Зато сегодня я спас полпланеты. — Спорный вопрос. — Перестаньте, — осадил их обоих Фьюри, когда конфликт начал набирать обороты. — Думаю, все согласятся, что одного показательного случая недостаточно, чтобы оценить степень лояльности мистера Лафейсона. К тому же это слишком серьезный вопрос, чтобы решать его вот так, сгоряча. Небольшой тайм-аут будет в самый раз, Локи в это время освоится в команде… — В команде? — уцепилась за слово Романова. — Вы хотите, чтобы он присоединился к Мстителям? По лицам остальных было понятно, насколько они воодушевлены подобной перспективой. — На «внештатной» основе. Локи — настоящий кладезь полезной информации, эксперт мира магии, к тому же сегодняшний день показал, что и свои боевые навыки он не растерял. — Для меня все это — совсем не аргумент, — сказал Старк. — Сотрудничество — обоюдный процесс, — заметил Фьюри. — Компромисс. Конкретно ты, Тони, хочешь держать Локи под контролем, он же, в свою очередь, хочет добиться свободы. Мое предложение позволит исполнить оба ваших желания. Напряженное молчание было ему ответом. — В одном вы правы, директор, — произнес Роджерс. — Подобные решения нельзя принимать сгоряча. Нам надо подумать какое-то время. — Что ж, думайте, — не стал наседать Фьюри. — И если вы собираетесь и дальше испытывать гостеприимство миз Грейнджер — дело ваше, а мне еще надо до конца урегулировать ситуацию в Заковии. С этими словами он поднялся, вежливо попрощался с Гермионой, кивнул Локи и двинулся к выходу. Его примеру последовали и остальные — основное было сказано, дом осмотрен. Им явно было не очень комфортно находиться здесь, на чужой территории, и Гермиона в чем-то их понимала. Так же скованно она ощущала себя в их башне. Проводив гостей на выход и закрыв за ними дверь, Гермиона хотела бы выдохнуть спокойнее, но понимала, что не могла. После шума сражения, пыли, дыма и множества смертей мирная и тихая обстановка этого дома казалась ей сюрреалистичной, словно из сна. Сложно было по-настоящему поверить, что все кончилось. От мыслей Гермиону отвлек звонок мобильного. — Мама? — подняла она трубку. — Гермиона, — задыхаясь, едва ли не плача, запричитала в трубку миссис Грейнджер. — Я не знаю как… она была у себя, а сейчас… я думала, она спит, но… Поняв причину истерики матери, Гермиона ощутила жуткий стыд — увидев дочь, она даже не вспомнила, что та изначально была у бабушки и Джин наверняка очень сильно переживает. — Руна переместилась домой, мам, — поспешила заверить ее Гермиона, зажмурившись и ощущая, как горят от стыда щеки. — С ней все в порядке. Прости, что не предупредила, у нас здесь с Мстителями был очень важный разговор… — Господи, — облегченно выдохнула миссис Грейнджер. — Эта ваша стихийная магия скоро сведет меня с ума. Как вы там? — В порядке, — ответила Гермиона, сглотнув. Ни черта у них было не в порядке, но матери об этом лучше не говорить. И так обо всей этой ситуации она знала непозволительно много. Единственное, наверно, о чем Джин Грейнджер так и не знала, — что именно Локи был повинен в разрушении Нью-Йорка. Брат Тора, спрятанный на Земле от гнева приемного отца, — так ей сказали. — Помощь нужна? Гермиона задумалась. С одной стороны, хотелось во всем окончательно разобраться и банально отдохнуть, но с другой — Руна почти неделю не видела родителей, использовала магию, лишь бы побыть с ними, и оставлять ее сейчас с бабушкой было бы верхом жестокости. — Нет, спасибо, мама, — решившись, сказала Гермиона. — Все хорошо. По крайней мере, сегодняшний вечер они могли бы провести втроем. Закончив разговор, Гермиона вернулась в гостиную. Локи по-прежнему сидел там в кресле с хмурым, застывшим взглядом. Одним взмахом палочки разведя огонь, она присела на подлокотник кресла мужа и ободряюще приобняла его за плечи. — Мне очень жаль, что так получилось, — выдохнула Гермиона с печальной улыбкой. Локи глубоко вздохнул, будто успокаиваясь, раздраженно скривился, выпутавшись из ее объятий, и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Спустя несколько секунд чуть в отдалении хлопнула дверь кабинета. Стало до боли обидно, казалось, что Локи винил именно ее в произошедшем, и это было очень несправедливо. Но в то же время Гермиона могла понять его, потому постаралась загнать свою обиду как можно глубже. Впрочем, осадок все равно остался. Не став лезть к Локи, чтобы не нервировать его еще больше, Гермиона занялась дочерью. Они вместе с Руной пообедали (вдвоем, потому что на громкий стук и предложение поесть ей ответила оглушительная тишина), потом вместе наводили порядок, возвращая спрятанные ранее вещи по их прежним местам. Они провозились почти до самого ужина, но скучно не было. Гермиона почти неделю не видела дочь и сейчас с удовольствием проводила с ней время. Решение остаться дома до выходных далось достаточно легко — сегодня был четверг, она уже пропустила четыре рабочих дня, и пятый совершенно ничего бы не изменил. Гермиона успела связаться со своим секретарем и запросить у нее отчет о произошедшем за неделю — с основными проблемами она могла ознакомиться и дома и как раз за выходные разработать план дальнейших действий. К ужину Локи соизволил покинуть скромную обитель своего добровольного заточения, привычно делая вид, что ничего не произошло. Гермиона, конечно, видела, что это не так: по мрачному взгляду, плохо скрытому за натянутой улыбкой; по сжатым в кулаки рукам; по напряженной позе — но не собиралась это хоть как-то комментировать, давая Локи право на злость. Пока она не была направлена на саму Гермиону, с ней можно было мириться. Весь ужин Руна бойко рассказывала родителям о всяких мелочах, что наполняли ее жизнь в прошедшие дни, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как внимательно слушать, с мягкой улыбкой глядя на дочь. Спать Руну укладывала Гермиона, несмотря на то, что девочка упрашивала отца, но тот, очевидно, был не в настроении, потому малышка быстро сдалась, съежившись под его неодобрительным взглядом. Ближе к одиннадцатому часу в прихожей раздался сдвоенный хлопок, и в прихожей появились те, кого Гермиона ожидала все это время. Гарри и Уолти. — Как дела? — обратилась она сперва к лучшему другу. — Лучше, чем могло бы быть, — устало усмехнулся Гарри, вольготно расположившись на диване. Вчетвером вместе с не слишком-то довольным Локи они собрались в гостиной за горячим чаем. — По крайней мере, — продолжил Поттер, — мы все смогли провернуть так, что к нашему участию придраться сложно. К тому же после драки кулаками не машут, наше присутствие на поле боя должно сойти за жест доброй воли, помощь в ликвидации последствий атаки террориста. Причем исключительно личная, я никого из тех, кто был в Заковии, не неволил, все было совершенно добровольно. — Не представляю, как вы это пережили, ребята, — признался Уолти со смущенной улыбкой, отчего Локи глянул на него с плохо скрытым презрением. Встретившись с укоризненным взглядом Гермионы, он отвернулся к окну. — Дело привычки, — отмахнулся Гарри, усмехнувшись, и добавил более мрачно: — Жителям Заковии досталось больше. Несколько тысяч погибло, десятки тысяч были ранены, сотни тысяч лишились жилья. Щ.И.Т. разбирается там сейчас, но сомневаюсь, что они смогут оперативно решить все проблемы. Я обратился к Пратчету с предложением помочь заковианской магической диаспоре, он пока размышляет. Как и Визенгамот. — Эта самая помощь обойдется заковианцам слишком дорого, — пространно проговорил Локи, не поворачиваясь к ним, и в тот момент Гермиона была готова с ним согласиться. От всей этой политики бросало в дрожь. Никто не мог просить помощи без угрозы показаться слабым и быть растерзанным более крупным зверем. Вот только заковианцы вряд ли справятся сами. Да и им не дадут — еще до Альтрона эта маленькая европейская страна была лишь плацдармом для боевых действий, полотном, которое более обеспеченные соседи перетягивали каждый в свою сторону. — И мы, как назло, сейчас не можем вмешаться, — раздосадованно произнес Уолти. — Смерть мистера Грея серьезно ударит по отделу, и пока новый глава не будет выбран, мы, по сути, выбыли из каких-либо игр. Вспомнив о спрятанном в недрах своей сумочки теле, Гермиона приманила ее и передала Уолти фигурку. — И много у вас кандидатов на эту роль? — спросила она, впрочем, нисколько не интересуясь их личностями, поскольку знала, что Уолти не имел права разглашать их имена без их ведома или разрешения руководства. — Немало, — вздохнул Уолти. — Но основных — двое. Главная проблема в том, что один из них — школьный друг Тревора Пратчета, а второй… — он замялся, бросив напряженный взгляд на Локи. — Он в курсе того, кто Локи на самом деле, в курсе всей ситуации с ним и, в отличие от Джонатана Грея, не был так благостно настроен к его присутствию в Магической Британии. Гермиона выразительно посмотрела на Локи взглядом из разряда «я же говорила». Правда, речь тогда шла больше о Уолти, но она была уверена, что если выиграет второй кандидат, они столкнутся с похожей проблемой. — Речь именно о Британии? — уточнила Гермиона. Мысль о вероятном переезде была еще неоформленной, туманной и не слишком желанной, все же ее слишком многое держало на родине. Но Гермиона была готова обдумать подобную перспективу. — Думаю, у нас нет полномочий отвечать за весь мир, — скромно улыбнулся Уолти. — Неужели нет других подходящих кандидатов? — поинтересовался Гарри. — Тех, кто мог бы стать достойной сменой для Грея? — И те, кого я назвал, стали бы неплохой сменой, иначе их бы не пророчили в руководители. Но я понял, что ты имеешь в виду. Многие из тех, кто поддерживал политику Грея почти по всем вопросам, слишком молоды, чтобы претендовать на должность начальника отдела. Самому старшему из них едва исполнилось тридцать. — Мне было намного меньше, когда я возглавил Аврорат, — заметил Гарри. — Не сравнивай их с собой, — пожал плечами Уолти. — Ты — Гарри Поттер. Не удивлюсь, если ты через один-два срока сменишь на посту Пратчета. — Не-е-ет, — протянул Гарри, отрицательно помотав головой. — Это место зарезервировано за Гермионой. Он усмехнулся, за что тут же получил газетой по голове от Гермионы. Но такое мнение друга все же льстило. — Это было бы самым лучшим вариантом, — согласно закивал Фоули. — Не знаю никого, кто бы более подошел на эту должность… Договорить он не успел, потому что Локи, громко хлопнув ладонями о подлокотники кресла, резко поднялся и произнес с кривой усмешкой: — Сегодня был трудный день, — заметил он. — Если моего присутствия в обсуждении не требуется, я бы предпочел пойти отдохнуть. Гарри и Уолти согласно кивнули, практически не обратив внимания на застывшее на лице Локи выражение. У Гермионы же кровь застыла в жилах — ей не нравилось такое напряженное и гневное состояние мужа. Она понимала, что это был жирный намек на то, что им стоит закругляться, но они, на самом деле, толком ничего не обговорили. Локи ушел, смерив Гермиону долгим, тяжелым взглядом. — Все в порядке? — спросил Гарри, когда за Локи закрылась дверь. — Да, — ответила Гермиона, устало улыбнувшись. — Просто это была трудная неделя, ты знаешь. — Я успел оценить, хотя принял участие лишь в самом конце. Не став больше терять время попусту, Гермиона вернула разговор в деловое русло. Они продолжили обсуждать возможные варианты поддержки, которые могли бы оказать ставленнику Грея. Основной минус в том, что Отдел Тайн был, по сути своей, отдельным «тайным» сообществом в Министерстве, и что там происходило — оставалось загадкой для простых обывателей. Те же Гарри и Гермиона, несмотря на свой достаточно высокий статус в обществе, мало что могли предпринять. Дискуссия затянулась за полночь, было взято на вооружение несколько идей, так что… Спать Гермиона пошла с тяжелым сердцем почти в два часа ночи. Она ожидала, что Локи встретит ее злостью или холодностью, но он просто… спал. Увидев его вольготно раскинувшимся на кровати, Гермиона подошла и присела рядом, на самый краешек со своей стороны. Ей не хотелось его разбудить даже случайно по той же самой причине, по которой она опасалась подниматься в комнату. Нет, она не боялась гнева Локи, но он ей был очень неприятен с той точки зрения, что она не могла никак решить снедавшие его вопросы. Что она могла сделать? Гермиона и так защищала его как могла. Несмотря ни на что, даже во сне лицо Локи продолжало хранить какое-то хмурое, недовольное выражение. Ему явно снилось что-то неприятное, мрачное. Усталость снедала Гермиону, а потому она, не тратя больше времени попусту, опустилась на кровать рядом с Локи, близко, но не касаясь кожей, закутала их обоих одеялом и прикрыла глаза, практически сразу погружаясь в сон. Гермиона вряд ли могла бы с точностью сказать, что ей снилось, но она запомнила, что видения были мутными, неприятными и засасывали, словно трясина. Благо к утру от них не осталось и следа. Она не могла понять, что выдернуло ее из сна столь рано, на обычных магловских электронных часах, стоявших на прикроватной тумбочке, не было и семи утра. Сила привычки, что сказать. С самой юности она приучала себя вставать как можно раньше, и сейчас, несмотря на усталость, привычка сработала. Оставшись лежать, но при этом даже не пытаясь вновь уснуть, Гермиона повернулась к Локи и опустила голову на локоть, вглядываясь в лицо мужа. Сейчас, под утро, он уже не казался таким же мрачным или напряженным, как вчера, его лицо обрело безмятежность спящего человека. Протянув руку, Гермиона, не удержавшись, провела ладонью по щеке Локи. При воспоминаниях о его отношении к ней, ее дому в груди ширилась глухая тоска. Что он чувствовал к ней? О чем думал, глядя на нее? В этот момент Гермиона как никогда прежде жалела, что они почти никогда не разговаривали о чувствах. Раньше эти разговоры казались неуместными, не приходящими ко времени. Она все никак не могла найти повода, чтобы заговорить, спросить, а Локи, очевидно, даже не собирался ничего обсуждать. После последних событий эти вопросы могли быть еще более неуместными. Локи, и без того ощущавший себя в клетке, мог окончательно сорваться от ее попыток прижать его. Мордред, ведь она могла понять его чувства, но в то же время ей было больно, чертовски больно, что он так ко всему относился. Все это заставляло Гермиону считать себя нищенкой, выпрашивающей внимания, как высшей милости, что было чуждо ее горделивому характеру… Нахмурившись, Локи медленно открыл глаза. — Доброе утро, — Гермиона попыталась изобразить на лице улыбку, но не была до конца уверена, что у нее получилось достоверно. — Доброе, — кивнул Локи, улыбнувшись в ответ. Вот только в улыбке совсем не было хоть какого-нибудь тепла. Напротив, от нее Гермиону окинуло холодом, стало еще более тоскливо до того, что ей пришлось зажмуриться, чтобы не дать волю чувствам. Возможно, виноват стресс, но сейчас Гермиона ощущала все острее, чем прежде. Она не сомневалась, что Локи и раньше относился к ней так же, но она позволяла себе не замечать этого. Теперь же, обратив внимание на самое отвратное, она уже не могла отвести взгляда и не ужасаться. Кровать едва слышно скрипнула, затем хлопнула дверь, и Гермиона осталась в полной тишине и раздрае. Долго скучать ей не пришлось — проснулась Руна, и Гермиона заставила себя подняться и заняться ребенком и домашними делами. Вот только делать особо было нечего — миссис Грейнджер в отсутствие дочери неплохо следила за порядком, к возвращению Гермионы она подготовилась, наготовив еды. Все остальные мелочи легко решались по мановению волшебной палочки. Если бы так же легко можно было решить все остальное... Локи вышел к завтраку, но на этот раз практически ничего не говорило о его недовольстве. Он улыбался Руне, играл с ней, спокойно разговаривал с Гермионой на отвлеченные темы, но, несмотря на это, она не могла спокойно вздохнуть. Она ощущала царившее в доме напряжение кожей как легкий, затаившийся по углам холодок, и поэтому даже от спокойных слов Локи становилось не по себе. Долго ли Гермиона могла выдерживать такое состояние? Втроем они вышли во внутренний дворик, где находился небольшой детский комплекс с лесенкой, качелями и горкой, и Руна тут же забыла о родителях, занявшись своими играми. Гермиона и Локи расположились на уютном ротанговом диванчике, вполглаза наблюдая за дочерью. Разговор не клеился — ему, очевидно, было комфортнее молчать, она же не могла найти слов. Оказалось, Гермиона задремала, уткнувшись носом Локи в плечо, и поняла она это только тогда, когда он слегка шевельнул рукой, пытаясь ее разбудить. — Руне пора спать, — пояснил Локи с нечитаемым выражением лица. — Я мог бы и сам, но один сурок отлежал мне плечо. Гермиона, невольно вспыхнув, перевела взгляд на дочь, играющую с куклами на траве и периодически трущую от усталости глаза. Накормив Руну и уложив ее спать, Гермиона едва смогла побороть острое желание последовать ее примеру. Надо было хотя бы немного вникнуть в произошедшее на работе за последнюю неделю, а также по возможности решить несколько вопросов с секретарем. Да и с настроением Локи тоже надо было что-то делать. Сам Локи сидел в гостиной на диване и что-то читал, и Гермиона не стала его отвлекать, просто примостившись рядом. Хотелось еще приблизиться, оказаться в уютном кольце его рук, но она не рискнула, опасаясь недовольства. Окунувшись с головой в работу, Гермиона не заметила, как прошло несколько часов. Очнулась она только тогда, когда Локи привел в гостиную еще слегка вялую ото сна Руну. Вечер пролетел еще быстрее, наполненный какими-то мелкими бытовыми вещами; Гермиона и Локи по большей части занимались всем вместе — играли с дочерью, готовили, прибирались после ужина, — но при этом будто были порознь. Это угнетало. Уже уложив Руну спать, Гермиона спустилась вниз, в гостиную, где вновь застала Локи за чтением. А что ему, собственно, оставалось? — Локи, — позвала она негромко, присев рядом. Он невнятно угукнул, не отвлекаясь от книги. — Поговори со мной, — попросила Гермиона. Слишком редко он выражал словами то, что думал. Только сейчас она по-настоящему испугалась, что это может очень сильно повредить их отношениям. — О чем? Выдохнув, Гермиона закрыла глаза. Почему с ним всегда так сложно? — О том, что происходит. Я знаю, что ты зол, но… — Я не зол, — пожал Локи плечами, будто не понимая, что что-то не так. Он старался выглядеть нормально, но эта маска трещала по швам от наплыва эмоций, и Гермиона легко могла разглядеть каждую трещинку, каждый изъян. Вот только если он сам не захочет говорить, все бесполезно. — Локи… — Все в порядке, — уверил ее он, подняв взгляд. Все было в этом взгляде как прежде. Казалось бы. Вот только раньше там не было пустоты. — Я же вижу, что… — Все в порядке, — с нажимом повторил он, откладывая книгу в сторону. Гермиона ощущала исходившее от него раздражение. Он не хотел, чтобы она лезла в его дела, но она не могла все оставить как есть. — Ты слишком часто лезешь в то, что тебя не касается, — холодно заметил Локи. Гермиона бы могла поспорить с этим утверждением, сказать, что он ее муж, и это в любом случае ее касается, но он не дал ей такой возможности. — Все в порядке. Пойдем спать. Поднявшись, он протянул ей руку, и Гермиона не смогла ее не принять. Если это был такой способ справиться со стрессом, она и не думала отказывать в помощи. В постели Локи казался грубее обычного, в его прикосновениях не было и капли тепла и нежности. Гермионе отчего-то живо вспомнился их самый первый раз в том замызганном отеле три года назад, и эта ассоциация на корню изничтожила крохи страсти, зарождавшиеся в Гермионе. Все выходные пролетели практически незаметно. Гермиона наверстывала упущенное в общении с дочкой, не пытаясь больше вывести Локи на разговор, сам он тоже не спешил идти на контакт, не слишком натурально делая вид, что все в порядке, чем раздражал жену. Понедельник наступил как-то внезапно, но Гермиона даже была этому рада, потому что он позволил вернуться в привычные рамки и отвлечься на посторонние дела. Закончив на работе с менее важными задачами, она вернулась к самой главной своей головной боли — младшей школе. Вопрос с ее месторасположением не был до конца решен и сегодня как раз должен был обсуждаться на собрании попечительского совета. Встреча была назначена в здании школы, в небольшом зале для совещаний, и после рабочего дня Гермионе ничего не оставалось, кроме как отправиться в школу камином. Младшая школа находилась в просторном особняке в северной части Лондона. Здание, выполненное в классическом стиле, не выглядело настолько же впечатляюще и фундаментально, как старый замок в Шотландии, где по-прежнему обучались дети с одиннадцати до семнадцати лет, но, тем не менее, был местом, где Гермиона ощущала себя в своей тарелке. Иногда она задумывалась над тем, чтобы все бросить и отправиться преподавать — Гермионе нравилось общаться с детьми, рассказывать им что-то новое, видеть их восторженные взгляды. Прежде, еще до встречи с Локи, она довольно часто наведывалась сюда и принимала участие в уроках, и этот опыт был одним из самых приятных. Она любила это здание, именно Гермиона выбрала это место несколько лет назад, она вложила сюда много сил и времени, многие идеи, воплощенные в этой школе (от полного интерната для детей-сирот до предоставления маглорожденным ученикам Хогвартса возможности летних факультативных занятий), были высказаны именно ей. Школа была ее детищем — любимым и драгоценным. Переместившись сюда камином почти за полчаса до начала встречи, Гермиона не могла отказать себе в удовольствии пройтись по тихим, просторным и светлым коридорам, заглядывать в классы, где еще несколько часов назад слышался гомон и детский смех. Гермиона дышала этим местом и никак не могла насытиться им сполна, ощущая, что все проблемы отпускают ее, уходят на второй план хотя бы на какое-то время, позволяя ей успокоиться и прийти в равновесие с собой. В зал для собраний Гермиона пришла уже умиротворенной, но в то же время собранной и настроенной на деловой лад. Прибыла она одной из последних, не хватало только кого-то одного. Гермиона оглядела собравшихся. Ханна Лонгботтом, непривычно серьезная, с деловой прической, была погружена в чтение каких-то бумаг. Элеонора Забини, мать Блейза, статная, роковая женщина с темными, почти чёрными волосами без признаков седины, вполголоса разговаривала с Девидом Оуэном, тучным и полулысым обеспеченным полукровкой, который лет десять назад поднялся на продаже зачарованной магловской техники. Лиана Старксвилл — заслуженный профессор трансфигурации, создательница упрощенного учебника по теории трансфигурации для старших классов младшей школы и единственная, кто состоял в совете, но при этом не имел в школе учащихся родственников, с интересом слушала бойкий рассказ Эдварда Степсона, магла, владеющего одной из крупнейших строительных фирм Лондона, и по совместительству отца одного из учеников. Привычно надменный Драко Малфой, чей отец последние несколько лет снова возглавлял попечительский совет старого Хогвартса и который сам метил в кресло председателя уже новой школы, спорил о чем-то с нынешним председателем совета Альбертом Фоксли. Альберт, сидевший лицом к входу, заметил появление Гермионы и как-то неприятно усмехнулся. Чистокровный аристократ в пятом поколении, он относился к Гермионе с презрением и недовольством. Впрочем, не к ней одной. После войны много маглорожденных смогли прорваться на достаточно высокие посты в Министерстве, и всех их Альберт небрежно называл «нуворишами от магии». Несмотря на это, он был опытным и ответственным управленцем, школа при нем процветала. Но в нем всегда ощущалось стремление уязвить, задеть за живое — особенно в адрес Гермионы. Только ей не было до этого никакого дела, пока он оставался профессионалом и воспринимал ее идеи исключительно в рамках целесообразности и перспективности. — Мисс Грейнджер, — воскликнул Альберт, будто был рад ее видеть. — Не ожидал вашего появления на этой неделе. Вы были так заняты… — Уже освободилась, — пожала она плечами и прошла к своему месту между Ханной, посмотревшей на нее странно виноватым взглядом, и светловолосым, светлоглазым Оуэном. — Добрый всем вечер. Миссис Старксвилл, пожилая седовласая и дородная мадам, поприветствовала ее сдержанным, вежливым кивком. Малфой обдал неприятной усмешкой и промолчал, как и миссис Забини. Мистер Степсон, темноглазый подтянутый шатен, единственный из всех улыбнулся открыто и даже привстал, приветствуя леди. — Мы ждем только мистера Витсфилда? — уточнила Гермиона, вспомнив о самом тихом и скромном члене совета. Ему было уже за сто пятьдесят, но Кристиану Витстфилду это нисколько не мешало быть достаточно активным и участвовать в общественной жизни. — Не совсем. Улыбка Альберта решительно не понравилась Гермиона, как и то, что Ханна одновременно с ней затараторила: — Прости, Гермиона, я должна была предупредить... я хотела написать, но Алиса заболела и я... Тряхнув головой, Гермиона повернулась к Фоксли. — Мистер Витсфилд последнее время чувствует себя не очень хорошо, — ответил он. — А потому решил уйти в отставку и освободить место. Его быстро заняли. — И кто? — тихо спросила Гермиона, внутренне похолодев и уже предчувствуя неладное. Ответом ей послужили приглушенный стук каблуков и широко раскрывшаяся дверь. — Всем добрейшего вечерочка, — протянул высокий, жеманный голос. Гермиона посмотрела в сторону двери, чтобы встретиться с наигранно бодрым и добродушным взглядом Миллисенты Уизли.
22 июля 2015 года, Лондон — Доброе утро, — нарочито бодро воскликнул Локи, проходя на кухню. Было раннее утро, Мышка только-только собиралась на работу. Несмотря на хорошую погоду (на небе с самого рассвета не было ни единого облачка), на занимательные планы (Локи рассчитывал провести всю первую половину дня в лаборатории, чтобы провести кое-какие опыты), настроение было не ахти, но он упорно не хотел поддаваться унынию. Довольно быстро после возвращения из Заковии жизнь вошла в привычную колею, только это совсем не значило, что все было хорошо. Локи прекрасно понимал, что после отказа Мстителей дать ему больше свобод его лимит терпения сократился раза в два. Любая ерунда могла мигом вывести его из себя, и это нервировало. Но ничего поделать с собой он не мог. Хотя старался, например, как сейчас. — Доброе, — кивнула ему Гермиона, скованно улыбнувшись. Последнее время она казалась какой-то странной, отчужденной и слишком погруженной в собственные мысли. Очевидно, сказывались проблемы на работе и в совете попечителей школы. Да, насколько Локи слышал, Мышка смогла отстоять месторасположение своего «детища», но зато теперь ей приходилось раз в несколько недель встречаться лицом к лицу с нынешней своего бывшего. Локи никогда не понимал этих заморочек. Тоже себе проблема. — Эй! Это мой кофе! — воскликнула Мышка, когда Локи мимоходом вытянул из ее рук кружку свежесваренного напитка. — Что? — пожал он плечами, делая большой глоток. — Ты же сделаешь себе еще? Спасибо, у тебя получается лучший кофе на свете. — Я на работу опаздываю! — донеслось ему в спину, когда он, не останавливаясь, стал спускаться в подвал. — Совсем нет! Он проверил. До начала рабочего дня было еще целых сорок минут. Гермиона крикнула ему вслед что-то еще, но Локи уже не расслышал. Взмахнув рукой, он снял запирающее заклинание с лаборатории и прошел внутрь, плотно прикрыв за собой дверь и в свою очередь наложив на нее сигнальные и легкие запирающие чары. Пару месяцев назад Локи в процессе написания очередного отчета вдруг вспомнил про свои опыты по химерологии. Он заинтересовался этой темой и почти целый месяц втайне изучал достижения местных химерологов, оказавшиеся в итоге весьма скудными. Ему было сложно ориентироваться в полной мере, поскольку местные магические реалии сильно влияли на создание химер. В Асгарде он смог создать Слейпнира, восьминогого коня Одина, которому не было равных по скорости, силе и разуму. Несмотря на свое негативное отношение к приемному сыну, Всеотец не стал отказываться от его подарка. Сможет ли он создать что-то подобное здесь, в Мидгарде? Причем так, чтобы обойти все запреты, наложенные на эту область знаний. Как же глупо, в конце-то концов! Местные маги столько всего отнесли к запретным темным искусствам, даже не удосужившись задуматься, что темна не магия, а люди, ее применяющее не туда, куда следует. Впрочем, Локи ли об этом философствовать. Его легко можно было отнести к темным магам, даже если следовать собственной логике. Конкретно сейчас Локи не собирался делать что-либо противозаконного, так, несколько интересных экспериментов с зельями… Это настолько захватило Локи, что он пропустил обед и едва не прозевал ужин. Когда он поднялся наверх, еще не ушла миссис Грейнджер, зато уже успела вернуться Мышка. В сопровождении Уолти. Джин с чудаковатой улыбкой хлопотала вокруг гостя, лишь обдав Локи мимолетным взглядом, Гермиона слушала какой-то его пространный монолог, даже не обратив сначала внимания на хлопнувшую дверь подвала. Одна лишь Руна, завидев отца, соскочила с коленей Мышки и бросилась к нему обниматься. Локи в очередной раз пообещал себе поменьше времени уделять ерунде, а побольше — дочери, но уже заранее предполагал, что вряд ли исполнит свое обещание. Уолти, встретившись с ним взглядом, приветственно кивнул, и Локи ощутил, как все благодушие, накопленное за день, мигом испаряется, оставляя после себя лишь глухое раздражение. Заставив себя кивнуть в ответ, он занял отведенное ему место. Бесило, что этот мальчишка наведывался к ним едва ли не каждый день, маскируя свои шатания служебной необходимостью. Он, конечно, по-прежнему кропотливо выяснял, чем же занимается его «подопечный», но остальное время он обсуждал с Мышкой какие-то свои темы, в которые Локи не был вовлечен по определению. Ощущать себя не очень-то нужным в этом доме было не слишком приятно. Попрощавшись, миссис Грейнджер поспешила домой, практически не перебросившись с зятем и словом. Собственно, Локи тоже было нечего ей сказать. Так они и сосуществовали — обходя друг друга, как два танкера в открытом море. Доев, Руна убежала в зал играть, оставив взрослых одних. На какое-то время в комнате воцарилось неловкое молчание. — Сегодня был подписан приказ, — вздохнул Уолти. И никому особо не надо было объяснять, о чем идет речь. После смерти Джонатана Грея на должность начальника Отдела Тайн был временно назначен некто Сэмюель Смит — тот, кто, по словам Фоули, был в курсе истинного положения дел с Локи и не особо его жаловал. Насколько Локи слышал, против этого типа в Отделе выступала целая оппозиция, но это никому не помогло. Теперь Смит был полноправным начальником, и если прежде его что и сдерживало в поступках, то сейчас это делать нечему и некому. — Что теперь нас ждет? — нахмурилась Гермиона, бросив на Локи обеспокоенный взгляд. Он же поджал губы и откинулся на спинку стула. Думать особо было не о чем, они уже сотни раз обговаривали возможные сценарии дальнейшего развития событий. Стоило ли делать это снова? Им особо некуда прятаться. Переехать? Было бы куда. Мышка предлагала попросить убежище у Мстителей, но тем, очевидно, было немного не до него. Несмотря на инициативу Фьюри, обновленному, набирающему силы Щ.И.Т.у пока был не нужен в своих рядах бывший преступник. По крайней мере, официально. Да и сами Мстители не особо желали видеть Локи в числе своих соратников. А быть там заключенным… Тогда в чем смысл переезда? — Не уверен, — признался Уолти. — Но вряд ли Смит оставит вас в покое. Он, скорее всего, попытается взять ситуацию под личный контроль, только ничем хорошим это для вас не закончится. Я, конечно, попытаюсь сгладить углы… Локи не сдержал неприятной усмешки, не ускользнувшей от внимания Уолти и Гермионы. Как бы воробей ни хорохорился, что-то изменить он был не в силах. Смог бы сам Локи что-то сделать? — Проблема в том, что я за последнее время тоже слишком разонравился Смиту, — пояснил Уолти после паузы. — Я бы на вашем месте опасался, что меня отстранят. Эта идея явно не понравилась Мышке, она нахмурилась сильнее обычного, задумчиво закусила губу и опустила взгляд в свою чашку с кофе. Локи молчал. Он, с одной стороны, понимал, что уход Фоули может грозить им целым рядом проблем, Мышка права — еще неизвестно, что за личность займет его место. Но с другой, ему сложно было не радоваться подобной перспективе. Пусть катится к Суртуру в пекло. Без всякого толка они еще какое-то время помусолили эту тему, после чего Уолти засобирался домой. — Ты думаешь, нам и правда что-то грозит? — напряженно спросила Мышка уже поздним вечером, когда они ложились спать. Сложный вопрос. Локи, по сути, находился под патронажем Мстителей, и вряд ли Смит решит вступить с ними в конфронтацию, к тому же не стоило списывать со счетов и Фриггу, которая не даст в обиду приемного сына и внучку. Да и сам Локи был готов защищать себя и дочь до последнего, так что что-то серьезное с ними вряд ли могло произойти. Но ему ли не знать, как порой выбешивали самые мелочи… — Не забивай свою хорошенькую голову подобной ерундой, — пренебрежительно сказал Локи. Гермиона бросила на него оскорбленный взгляд. — Это совсем не ерунда! — воскликнула она, громко захлопнув книгу, которую прежде листала. — Ты нагнетаешь. — Стараюсь просчитывать варианты. Нагнетать любишь ты. Возможно, она имела в виду его поведение за ужином и стабильно нелестное отношение к мальчишке Фоули. Его срывы ей, очевидно, не нравились, она частенько укоряла его за чрезмерную язвительность, чем только сильнее злила. Он не хотел срываться на Мышке еще больше, потому просто спустился вниз, на кухню, чтобы немного прийти в себя. Локи видел, что его жесткость, не переходящая черту, но подбирающаяся к ней, ранила Гермиону, он даже пытался быть мягче и терпимее, но спустя время снова срывался. Да и сама Мышка тоже изменилась. Если раньше она стойко сносила его дурное настроение, то сейчас от нее все чаще можно было услышать разного рода претензии. Только их еще Локи не хватало. В какой-то степени Гермиона была права, опасаясь неприятностей со стороны Отдела. Это подтвердилось спустя неделю, когда в дом постучали незваные гости. Был уже вечер, приближалось время ужина, и они уже никого не ждали. Мышка, читавшая до этого Руне книжку, встала и, попросив дочь подняться к себе, открыла дверь. На крыльце стояли двое незнакомцев, но когда они представились, все встало на свои места. Локи даже представить не мог, что Сэмюель Смит решит навестить его лично. Он появился в сопровождении высокой брюнетки, по «байкерскому» внешнему виду которой сложно было представить ее в роли секретаря или помощника. Сам мистер Смит выглядел как местечковый мелкий чиновник: полноватый и лысоватый мужчина за шестьдесят в строгом костюме и накинутой поверх него мантии. Лицо его, как и у многих сотрудников Отдела, было практически незапоминающимся, слишком «средним» и никаким, что подчеркивало образ, если бы не осознание, что виной этому было специальное маскирующее заклинание. Мистера Смита было бы сложно воспринимать всерьез, если бы не взгляд — прямой, холодный и пронизывающий. — Безумно рад встрече с вами, мистер Лафейсон, — произнес мужчина без тени улыбки, занимая предложенное ему в гостиной место. — Взаимно, — кивнул Локи без какого-либо намека на радость. — Здесь очень уютно, — на этот раз Смит улыбнулся, но улыбка эта была формальной и совершенно не коснулась глаз. — Вам несказанно повезло оказаться именно здесь. Звучало безобидно, но Локи уловил в этих словах едва слышное предупреждение. — Я это ценю. — Насколько я знаю, не очень, — заметил Смит. — Настолько, что пытаетесь вырваться при каждом удобном случае. Могло бы прозвучать укоризненно, если бы он не говорил это каким-то бесцветным, лишенным ярких эмоций голосом. — Порой очень хочется проветриться, — бросил Локи с определенным вызовом. Тон собеседника стал на несколько градусов прохладнее, хотя непонятно, куда уж больше: — С вашим послужным списком очень опасно потакать своим желаниям. Локи ощутил неясную угрозу, исходящую от Смита, хотя на лице мужчины не дрогнул ни один лишний мускул. — Что вы сейчас хотите этим сказать? — напрягся Локи, загоняя тревогу вглубь себя и стараясь выглядеть как можно более невозмутимо. — Мой предшественник был человеком очень лояльным и отзывчивым, но в какой-то степени безалаберным и самонадеянным, — негромко продолжил Смит, флегматично растягивая слова и делая в некоторых местах практически театральные паузы. Обычно такая манера говорить могла усыпить собеседника, наскучить ему и заставлять отвлекаться, здесь же она работала от обратного — в его слова хотелось напряженно вслушиваться, ощущая себя загнанным в ловушку зверем. — Это его и сгубило. Не хочу повторять его ошибки. Поселять преступника — отъявленного жестокого убийцу, на секундочку, — практически в самом сердце большого города… Не самая лучшая идея. И дело даже не столько в ваших… наклонностях, хотя и это обязательно надо иметь в виду, сколько в том, что наверняка найдутся те, кто захочет найти вас и… отомстить. Меня пугает мысль, что при этом может погибнуть не только ваша семья, но и множество других мирных жителей. Повисла тяжелая пауза, которую сам же Смит и нарушил: — Вам не организовали должного контроля, — заметил он, — и я решил исправить это нарушение. Мисс Аманда Фрай, — он кивнул на сидевшую рядом с ним женщину, — будет вашим новым куратором и станет следить за тем, чтобы вы не нарушали правил… Не удержавшись, Локи бросил долгий оценивающий взгляд на этого куратора. Непривычно высокая для женщины, с коротко стриженными темно-вишневыми волосами с ярко-красными «перьями» на концах, с тонким, чуть островатым носом, темными, ярко подведенными, глубоко посаженными глазами, насыщенно-алыми губами, в нарочито-грубой кожаной одежде и тяжелых армейских сапогах, она совсем не выглядела ведьмой. Заметив его взгляд, она поджала губы и склонила голову набок, совершенно не смущаясь и не показывая практически никаких эмоций, кроме скуки. — У Локи уже есть куратор, — сказала Мышка. — Уолтер Фоули прекрасно справляется со своими обязанностями, он… — При всем моем уважении, — прервал ее Смит и тут же сделал паузу, во время которой несложно было догадаться, что мальчишку на самом деле нисколько не уважали, — Уолтер Фоули — отличный артефактор, замечательный специалист чар, юный гений, которому в отделе нет равных. Заставлять такое дарование тратить свое время на заключенного — слишком расточительно. К тому же мы в курсе, что здесь его держит еще и личный интерес, что кажется не очень профессиональным. А мисс Фрай — одна из лучших наших оперативных сотрудников, у нее есть необходимый опыт работы в опасных для жизни ситуациях. В ней мы уверены. Неудивительно, что в отделе знали о чувствах «воробья» к Мышке, странно, что никто не принял мер, позволяя ему крутиться вокруг. — Хм, этот вариант надсмотрщика мне нравится значительно больше, — произнес Локи без всяких эмоций. — Куратора, Локи, — поправила его Мышка, как ни в чем не бывало. Хотя в ее взгляде мелькнуло что-то темное. — Куратора. Не угадать в ее голосе нотки ревности было невозможно. Пусть, ей полезно. — И отчего же, позвольте спросить, я вам больше нравлюсь? — заговорила вдруг гостья. Голос ее был низким и глубоким, чуть с хрипотцой. — Вы хотя бы не будете бегать за моей женой, роняя слюни, — бросил Локи, неприятно усмехнувшись. Ему не было нужно, чтобы эта женщина усмотрела в нем какой-то интерес, да и вводить в заблуждение Мышку не стоило. Пошутили — и хватит. — Не моя тема, — пожала она плечами, не удостоив Гермиону каким бы то ни было взглядом. Да и на самого Локи смотрела без какого-либо энтузиазма. Хорошо. — Есть еще пара замечаний, — Смит вернул их к основной теме. — Во-первых, насколько нам успели доложить, определенный объем магии вам все-таки доступен? Очевидцы в Заковии уверяют, что у вас была волшебная палочка, при помощи которой вы творили заклинания. Локи ощутил, как все внутри него холодеет. Там, в Заковии он не особо задумывался над тем, стоит ли прятать свою магию, жизнь казалась важнее. Да и он всерьез рассчитывал, что после помощи Мстителям на его открывшиеся способности просто закроют глаза. Не зря же эта тема ни разу не всплыла в том самом разговоре после битвы. — Очевидцы могут уверять, что я летал на драконе и раскидывался фаерболами, но это еще не значит, что так оно и было… — парировал Локи, не давая собеседникам увидеть собственной нервозности. — На вашем месте я бы строго дозировал шутки, мистер Лафейсон, — осадил его Смит. — Отдел крайне удивлен, что вы не рассказали о таком своем умении. Вы использовали магию, причем без всякого на то разрешения, и в случае с Заковией мы еще можем сделать скидку на опасную для жизни ситуацию, но сейчас я бы попросил вас сдать свою волшебную палочку. Суртур! — Я не собираюсь ничего вам отдавать, — отрезал Локи, невольно сжав руки в кулаки. — Мистер Лафейсон, — одно это обращение ощущалось как ведро холодной воды, вылитое на голову, — позвольте вам напомнить, что вас отправили сюда не для отдыха или какой-нибудь командировки. Вы здесь — заключенный. Мы пошли вам навстречу, позволив остаться с семьей, посадив вас «под домашний арест» вместо настоящего заключения. Не заставляйте нас передумать. Смит ждал. Локи, отвернувшись, сжал губы в тонкую линию — его загнали в самый угол, но сдаваться он и не думал, судорожно ища возможные решения вопроса. Он мог бы сказать, что это была чья-то чужая палочка, что он ее выбросил там же, в Новиграде, что… да что угодно! Вопрос в том, насколько быстро Смит сможет организовать здесь обыск, как бы не оказалось, что необходимые документы есть у него при себе… — К тому же, — продолжил Смит, так и не дождавшись какой-либо реакции, — вам стоит быть благодарным за то, что я не пытаюсь узнать, откуда у вас волшебная палочка, явно приобретенная не здесь, в Британии, и не зарегистрированная по всем правилам в Министерстве. Это является серьезным нарушением и карается несколькими годами Азкабана. Давайте не будем проверять, что сильнее — судебная система, карающая преступника, или общественное мнение, защищающее свою героиню. Суртур! Смит явно знал, что палочка сейчас здесь и что Локи ее не подбирал. Мышка тщательно скрывала факт покупки палочки, если Смит это раскопал, значит, у него есть доказательства. Мышка оказывалась под ударом. Судорожно вздохнув, Локи вытащил палочку из специального кармана домашних брюк и выложил на журнальный стол. — Прекрасно, — Смит сдержанно кивнул, достал продолговатый футляр и при помощи магии положил туда палочку. — Мы не изверги, мистер Лафейсон. Я могу понять ваше желание хотя бы так держаться за то, кем вы были в прошлом, хоть и не одобряю этого. Ваша палочка будет в целости и сохранности, думаю, вы даже сможете иногда использовать ее под присмотром куратора. — Под присмотром? — переспросила Мышка недоверчиво. Она посмотрела на Локи, и в ее взгляде царило сожаление, вот только вместо успокоения оно принесло ему лишь глухую, плохо сдерживаемую ярость. — Это как раз второе, что я хотел вам сказать, — ответил Смит. — Отныне любые магические практики без надзора куратора запрещены. Чары, трансфигурация, зельеварение… Насколько я знаю, в распоряжении миз Грейнджер есть неплохая домашняя лаборатория? Я вынужден буду наложить на нее специальные охранные чары, которые мисс Фрай в последующем будет лично снимать и навешивать. Суртур! — И как нам теперь пополнять нашу домашнюю аптечку? — уточнила Гермиона дрогнувшим голосом. Она явно все больше проникалась тем, насколько все на самом деле плохо. — Все давно уже продается в магазинах по вполне умеренной цене, — пожал плечами Смит. — Но… — попыталась возразить Мышка, и Локи прервал ее резким: — Хватит, я понял. Но она, упрямо тряхнув головой, продолжила: — Вы начинаете переходить границы, мистер Смит, я уверена… — Миз Грейнджер, а что вы хотели, поселяя у себя преступника? Из-за чувств, затмивших ваш разум, вы, возможно, и позволяли своему… супругу слишком многое, но мы не можем быть настолько халатными. Мышка вспыхнула, но не отступилась. — Он помогал в борьбе с Альтроном, — яростно воскликнула она, — разве этого недостаточно, чтобы смягчить условия? — Мистер Лафейсон выступил против Альтрона, когда все уже почти было решено, так что я бы не стал считать это достойным поводом. Это был уже серьезный удар по самообладанию Локи. Чувство, что его предали, было иррациональным, глупым, но неприятным и прилипчивым. Отмахнуться от него не получалось, что бы он ни делал. Злость клокотала внутри, грозясь вырваться наружу стихийным выбросом, и Локи не знал, как с этим справиться. — Но… — ничего не замечая, Мышка еще пыталась спорить. — Хватит, — повторил Локи, резко вставая со своего места. — Я вас понял. Он бы мог сказать что-то еще, бросить несколько колких, обвиняющих фраз, только он знал, что на людей, сидящих перед ним, они не произведут должного эффекта. Это были люди другого сорта, другого образа мысли. Стоило ли сотрясать воздух. — Делайте что хотите, — процедил Локи, скривившись, и, больше ничего не говоря, поднялся наверх.
17 августа 2015 года, Лондон Я склоняю голову, чтобы помолиться, Я прошу о том, чтобы худшее казалось лучше, чем есть. Господи, покажи мне, как Достучаться до него сквозь его истончившуюся кожу. У меня есть сотни миллионов причин, чтобы уйти, Но, милый, мне нужна только одна веская, чтобы остаться. Lady Gaga — «Million reasons» Гермиона глубоко вздохнула и, собравшись с мыслями, шагнула в камин. Несколько последних недель ей было морально и физически тяжело возвращаться домой. Локи, лишенный последней возможности использовать магию, был не самым лучшим собеседником — разозлить его могла любая мелочь, любой неверный взгляд, и все это время они с Руной жили будто на пороховой бочке. Она пару раз пыталась с ним об этом говорить, предлагала обратиться к Тору или кому-то из Мстителей, чтобы они как-то повлияли на ситуацию, но все эти разы узнавала много нового о своих мыслительных способностях. Локи отгораживался от семьи неприступной стеной своей холодной ярости, но Гермиона начала думать, что эта стена была между ними всегда. И она чертовски устала пытаться преодолеть ее в одиночку. Гермиону раздражало, что Локи злился от сложившейся ситуации, но при этом совершенно ничего не хотел делать, чтобы ее исправить. Обращаться к Щ.И.Т.у или Мстителям он считал ниже своей гордости. Пару недель назад Гермиона не сдержалась и написала Фьюри сама, но тот не ответил, и она не стала говорить об этом Локи, потому что он бы посмотрел на нее взглядом «я-же-говорил». Еще и присутствие этой мисс Фрай... «Фридом», «Свобода», как она просила себя называть. И это неплохо ее характеризовало. Она была раскованной и безбашенной, без каких-либо представлений об этике или морали. В первый же визит без Смита она приехала на каком-то мощном спортивном байке, переполошив всю улицу своим лихим заездом, нисколько не заинтересовалась Руной и даже смотрела на нее с некоторой неприязнью, была недовольна и в целом выглядела так, будто ее силком заставили приехать. — Сегодня у меня нет времени с вами возиться, — сказала Фрай, даже не удосужившись переступить порог. — Приду на следующей неделе, дальше буду заходить через день, чтобы он мог колдовать по теме своего отчета. Если появится что-то не по теме — будем работать по выходным. Лениво махнув рукой, она вернулась к мотоциклу, оседлала его, завелась и уехала, не дожидаясь ответа. Взгляд Локи не предвещал ничего приятного для этой наглой особы, и Гермиона в тот момент была с ним солидарна. Ей не нравилась Фрай чисто по-женски, как человек, явно не имеющий никаких комплексов, и мысль, что она теперь будет часто виться рядом с ее мужем, заставляла Гермиону нервничать. Реальность была, с одной стороны, хуже, а с другой — лучше, чем она себе представляла. Хуже — потому что Фрай оказалась умней, чем можно было подумать, не раз Гермиона заставала их с Локи обсуждающими тот или иной научный вопрос. Лучше — потому что сам Локи при этом не выглядел сильно довольным. Ему не нравилась Фрай, он злился на нее за то, что она подчинялась Смиту и не пошла на уступки, отдав Локи палочку (хотя Гермиона предполагала, что она и не могла без определенных указаний. Скорее всего, волшебная палочка Локи в остальное время хранилась где-то под охраной и выдавалась только под роспись). К тому же хотелось верить, что он считал ее слишком вульгарной, хотя словами он ни разу это не выразил. Сегодня как раз должен был быть один из плановых визитов Фрай, и Гермиона уже заранее начала ощущать гадливое, тошнотворное чувство, возникающее у нее при виде этой особы… Вышагнув из камина в собственной гостиной, Гермиона первым делом наткнулась на их новую постоянную гостью, неожиданно мирно разговаривающую о чем-то с Руной. Это было странно просто потому, что все свои предыдущие визиты Фрай усиленно избегала общества девочки. Она, очевидно, боялась и недолюбливала детей, потому особо не стремилась знакомиться с Руной поближе. — На, не ломай больше, — Фрай протянула девочке ее зачарованный проектор сказок в виде разрисованного во все цвета радуги кубика. — Спасибо, тетя Свобода, — улыбнулась малышка, хватая свое сокровище. Тут она наконец заметила мать и бросилась обнимать ее ноги: — Привет, мамочка. Я побегу. На полной скорости Руна выскочила из комнаты, топот ее ног раздался с лестницы. — Не бегай! — только и успела она крикнуть дочери вдогонку. — Забавная мелкая, — Фрай с каким-то непонятным выражением лица проводила Руну, заставив Гермиону напрячься. — Раньше она вас не особо интересовала, — заметила она, недовольно поджав губы. Если такой интерес вызван указанием свыше, то значит, Отдел забыл обо всех договоренностях и нацелился на малышку. Все же она для них — лакомый кусок, и у Гермионы может не хватить влияния, чтобы ее защитить. — Был не очень удачный опыт общения с малявками, — пожала плечами Фрай, и на лицо ее вновь вернулось чуть брезгливое, скучающее выражение. — …как я говорил, — на пороге гостиной возник Локи, листавший какие-то свои записи, — то при одновременном использовании скрывающих чар и того зелья сила первого возрастает по экспоненте и… Тут он заметил Гермиону и… просто кивнул. Настолько холодный прием заставил сердце болезненно и тоскливо сжаться. Нет, она понимала, что чего-то большего от него ожидать не приходилось, но в то же время Гермиона с грустью думала о своих родителях, которые и после почти сорока лет брака были нежны друг с другом и заботились друг о друге. Локи и Фрай углубились в обсуждение, и Гермиона, выдохнув, собралась проведать дочь, поужинать и заняться некоторыми делами, но разговор вдруг привлек к себе ее внимание. — Закончить этот опыт мы все равно не успеем, — произнесла гостья с заметной леностью в голосе. — Почему? — уточнил Локи, прищурившись. — Потому что в пятницу мы летим в Нью-Йорк, — ответила она спокойно, будто это был давно известный всем факт. — Мстители хотят видеть тебя к концу этой недели. Прошлый раз, когда Мстители захотели увидеть Локи, закончился не слишком хорошо, и услышанная новость не вызвала в Гермионе никакого энтузиазма. — Я тоже полечу, — решила она, развернувшись на каблуках. Что бы ни случилось, что бы ни решили Мстители, Гермиона должна быть рядом с Локи, когда они вынесут свой вердикт. — Вряд ли, — произнесла Фрай пренебрежительно. — Почему? — поинтересовалась Гермиона, взяв себя в руки и успокоившись. — Они собирают отряд новичков, — страсть Фрай к отрывистым, коротким фразам уже начинала раздражать. — Учения или что-то в этом роде, на месяц-два. Сказали, что, раз ты хочешь содействовать, то будь одним из них. — А если я не хочу быть одним из них? — спросил Локи, недоуменно изогнув бровь. — Можешь и не хотеть, — безразлично бросила Фрай. — Оставайся здесь, тухни, как дохлая рыба, тебя никто силком не тянет. Он едва слышно выругался, заставив Фрай призрачно усмехнуться. Что-то было в этой усмешке, что заставило Гермиону внутренне похолодеть. — К тому же, — добавила гостья, — им передали убедительную просьбу забрать тебя на какое-то время. Фрай настолько выразительно посмотрела на Гермиону, что только идиот бы не догадался, о ком идет речь. Но, Мордред побери, как можно было настолько чудовищно испоганить контекст?.. Локи явно не понял шутки и смерил Гермиону холодным, неприятным взглядом, но не бросился выяснять отношения, что уже было хорошо, а она пока не стала объясняться. Успеет, когда они останутся одни. — Так что до пятницы, — произнесла Фрай с чувством «выполненного долга». Гермиона и не сомневалась, что она была из тех людей, кто получал удовольствие оттого, что делал другим гадости. Поднявшись, Фрай направилась к выходу из комнаты. — Покеда, — сказала она, не оборачиваясь, и скрылась в коридоре. Хлопнула входная дверь, следом раздался приглушенный рев мотора. Вздохнув, Гермиона прикрыла глаза и опустила голову. Локи не шевелился, замерев в мрачной, задумчивой позе, и это ощущалось слишком тревожным, чтобы оставлять как есть. — Локи, — позвала она негромко, поднимая на него взгляд. — Что? — спросил он слишком резко, вопросительно изогнув бровь. — Ты все не так понял, я… — Гермиона снова выдохнула. Воздуха не хватало, во рту пересохло, а пальцы онемели. — Да, я звонила Фьюри, но я просто хотела, чтобы они вспомнили о тебе, хоть как-то повлияли на Смита… — Я просил тебя об этом? — уточнил Локи вкрадчиво. — Нет, — тряхнула она головой, — но… — Я просил тебя об этом? — повторил он громче, заставив Гермиону вздрогнуть. — Нет, — ответила она, сглотнув. — Тогда не лезь не в свои дела! — рявкнул Локи и вышел из комнаты. В тот вечер он больше не разговаривал с ней, заставляя Гермиону разрываться между чувством вины перед ним и злостью на него же. Мордред побери, она же хотела как лучше! Причем у нее неплохо вышло — Мстители все же вспомнили о Локи и решили взять его под свое крыло. Правда, все это совершенно не успокаивало. За прошедшие месяцы Гермиона не стала полностью доверять героям, но они хотя бы могли вырвать Локи из опостылевшего ему круга и вытряхнули бы его из состояния постоянной злости. В пятницу Гермиона отпросилась с работы, чтобы проводить Локи в аэропорт — Старк переправлял своего бывшего недруга небольшим частным самолетом. Фрай тоже была здесь — приехала на своем монструозном мотоцикле, с поразительной легкостью уменьшила его и убрала во внутренний карман кожаной куртки. — Папочка, ты ведь скоро вернешься? — спросила Руна, подергав Локи за полы пальто. Он присел рядом с ней на колено, и малышка повисла на его шее, уткнувшись носом в его плечо. — Постараюсь, — улыбнулся Локи, погладив дочь по голове. Гермиона грустно улыбнулась. Да, Локи часто казался отстраненным и каким-то чужим, но он тем не менее всегда был рядом, и она настолько к этому привыкла, что сейчас было почти физически больно от мысли, что придется отпустить его на целый месяц. Или два. «Я буду скучать», — хотелось сказать ей, но Гермиона понимала, что это будет выглядеть глупым и неуместным. Не в присутствии Фрай и стоявшего рядом Смита. Да и сам Локи вряд ли бы сильно обрадовался подобному проявлению чувств. — Вам пора, — прервал церемонию прощания Смит, посмотрев на часы на своей руке. Локи попытался подняться, но Руна не собиралась его отпускать, а потому ему пришлось встать вместе с ней и в таком виде передать Гермионе. Определенное усилие понадобилось, чтобы девочка все же разжала свои ладони. — Не скучай, — Локи поцеловал дочь в лоб, отстранился от нее и, развернувшись, направился к трапу. Не сказав Гермионе ни слова. Все возможные силы понадобились, чтобы удержать лицо и не показать, насколько это ранило ее. Она прижала Руну к себе и зарылась носом в ее кудряшки, удерживая на губах улыбку, но ощущая, как жжет глаза от непролитых слез. Нет, не здесь. — Нам, думаю, тоже пора, — произнес Смит, окинув Гермиону недовольным взглядом и поджав губы. Самолет готовился к взлету, так что им на самом деле пора было уходить. — До встречи. Раздался хлопок, и Смит исчез. — И мы пойдем, да, дорогая? — улыбнулась Гермиона, доставая портал до дома. Секунда — и они с Руной оказались в собственной прихожей. — Я буду скучать по нему, — призналась девочка, скуксившись. — Я тоже, — ответила Гермиона, опустив ее на пол и присев рядом. — Но он скоро вернется, и вряд ли он хочет, чтобы мы тосковали слишком сильно. Руна согласно кивнула и улыбнулась, хоть и с долей печали. Вот только скучать по-настоящему Гермионе было особо некогда, по крайней мере днем. На основной работе был Пратчет, донимающий ее придирками и подвергающий сомнению многие ее инициативы, в школе — Фоксли и «Малефисента», тоже не сильно упрощающие жизнь. От Локи не было никаких вестей, но Гермиона уже ничему не удивлялась. Она могла попробовать позвонить сама, но не знала конкретного номера, а связываться через посредников… Не случилось ничего критичного, чтобы выставлять себя на посмешище попытками дозвониться. Все, что знала Гермиона, — что Локи содержится на недавно построенной полусекретной базе Мстителей. Это то, что сказал ей Смит и что было подтверждено Марией Хилл. Его никто не держал там насильно, как объяснила ей Хилл, если Локи хотел — он мог в любой момент все бросить и вернуться домой, к Гермионе, но тогда потерял бы возможность «сотрудничать» с Мстителями на предложенных ими условиях. Условиях, которые могли бы дать ему относительную свободу. Гермиона тешила себя мыслью, что, как только Локи получит желаемое, он вернется и у них все наладится. В один из дней, через три с лишним недели после отъезда Локи, Гермиона встретила в одном из коридоров Министерства Уолти. Она не видела Фоули с того самого момента, как Смит привел в их дом самодовольную и наглую Фрай. Насколько Гермиона слышала, он почти сразу отправился куда-то в Африку. — Перекусим? — предложил Уолти. Дело близилось к обеду, так что его предложение было довольно кстати. Вот только он повел ее не в министерскую столовую, где обедала большая часть сотрудников, а в небольшую магловскую кофейню неподалеку. — Прости, что почти не писал, — повинился он, когда они устроились и сделали заказ. — Смит отправил меня в командировку в Африку, там вскрыли гробницу одного древнего вождя, я должен был разобраться с найденными там артефактами. — Я понимаю, — кивнула Гермиона. Она на самом деле понимала. Если Смит действительно недолюбливал Уолти, если ему не нравилась его кандидатура в качестве куратора Локи, в его интересах было убрать Фоули с горизонта. — Смит не хочет, чтобы я ошивался рядом с вами, — подтвердил он ее подозрения негромко и вкрадчиво. — Берегись его, Гермиона. Он себе на уме, не пойму, что именно он задумал, но мне это в любом случае не нравится. Уолти нервно облизнул губы и собирался было продолжить, как вернулся официант, принеся им заказанный кофе и круассаны. — И я, как назло, не могу вас защитить… — выдохнул он, прикрыв глаза, когда официант отошел. Гермиона грустно улыбнулась, такое искреннее проявление заботы грело душу. — Не переживай за нас, Уолти, — произнесла она. — Я не дам в обиду ни себя, ни Руну… Взгляд, который он бросил на нее, был тяжелым и полным беспокойства. — Ты не знаешь, что это за человек, Гермиона, — заговорил Уолти сдавленным шепотом. — Я… не могу всего тебе сказать, — замялся он, — но будь осторожна. Взяв в руки чашку с кофе, Уолти сделал большой глоток. Гермиона, отведя взгляд, последовала его примеру. Круассаны, лежавшие на тарелке между ними, пахли замечательно, но ей кусок не лез в горло. Положив один круассан перед собой на блюдечко, Гермиона стала задумчиво отламывать от него небольшие кусочки, даже сперва не замечая этого. — Твой муж правильно сделал, что свалил, — выдохнул вдруг Уолти, кисло усмехнувшись. Она посмотрела на него недоумевающе, и Фоули продолжил, как бы поясняя: — На вашем месте я бы отправился следом за ним. Подальше от Смита. — Ты думаешь, он нацелен на Локи? — Инопланетный преступник, до которого, при случае, никому не будет дела? Гермиона не стала бы так убежденно это утверждать. У Локи оставались люди, которым было до него дело, и если саму Гермиону можно было не брать в расчет полностью, потому что она, хоть и стала бы отстаивать мужа до последнего, для Смита, возможно, была фигурой не слишком весомой. Как он недавно правильно заметил: что окажется сильнее — обвинение в укрывательстве преступника и незаконном хранении волшебной палочки или ее имидж героини войны? Да, у Гермионы было влияние, были полезные связи, но помогло бы ей все это, если бы правда о Локи вскрылась? Ей не хотелось проверять. Но, в любом случае, она была готова все бросить и уехать при острой необходимости. Как бы ей ни были важны собственные достижения в политике и свои проекты, жизнь дочери и ее благополучие были важнее. — Если будет нужно, мы и правда уедем, — успокоила Уолти Гермиона. Вид у него был слишком тревожный. — Искренне на это надеюсь, — несмело улыбнулся он из-под взъерошенной челки. Гермиона была благодарна ему за предупреждение, впрочем, она и так не особо доверяла Смиту, так что ничего нового она не узнала. Обед подходил к концу, Гермионе пора было возвращаться на работу. Напоследок Уолти с грустью сообщил, что снова отправляется в Африку, на этот раз на менее продолжительное время. Гермиона прежде не видела, чтобы он относился к работе с таким отсутствием энтузиазма. Правда, у нее самой этого энтузиазма было не слишком много. Груз ежедневных проблем, непонятные отношения с Локи, постоянные переживания — все это давило, пусть и не сводя с ума, но истощая все силы. Настолько, что однажды Джинни, заглянувшая в гости в первых числах октября, недоуменно спросила: — Кто ты и куда дела мою подругу? — Что ты имеешь в виду? — не поняла Гермиона, посмотрев на нее хмурым взглядом. Это был выходной, и она уютно устроилась в кресле в гостиной с большой ароматной чашкой кофе, завернувшись в плед. Денек выдался на удивление теплый, так что миссис Грейнджер забрала Руну гулять, и Гермиона могла спокойно посвятить себя общению с подругой. Вот только сразу же поняла, что удовольствия ей это не принесет. — Ты на саму себя не похожа, подруга, и меня это настораживает. — Ну и что же во мне не так, по твоему мнению? — сильнее нахмурилась Гермиона. — Вы с Локи поговорили или нет? — поинтересовалась Джинни, склонив голову набок. — Ты ведь хотела. Это на самом деле так. Она безумно устала от этой недосказанности, от постоянных опасений. Хотелось поговорить по душам, расставить все точки над «i». — Нет, конечно, — удивилась Гермиона. — Локи в Америке, я не собиралась обсуждать с ним все это по телефону. — Мерлин, Гермиона, не прикидывайся дурочкой, — закатила Джинни глаза. — Именно поэтому я тебя и не узнаю, ведь о необходимости все обсудить ты мне говорила еще в Рождество. Чтобы та Гермиона, которую я знаю столько лет, пасовала перед необходимостью поговорить?.. Гермиона отвела взгляд и недовольно поджала губы. Она понимала, что подруга права, что это все тянется невообразимо долго и что похоже на какой-то бразильский сериал, но… — Джин, — протянула Гермиона почти с мольбой. Ей не хотелось все это ворошить, но она понимала, что Джинни не отступит. Если уж она решила встряхнуть подругу, она сделает это так, что отголоски будут преследовать Гермиону не один день. — Что «Джин»? — взорвалась Поттер, едва ли не вскакивая с дивана. — Прижми его в угол и выскажи все, что думаешь! Почему ты одна должна искать какие-то компромиссы? Что он к тебе чувствует? Чего он хочет от этих отношений? Как он видит ваше будущее? — Легко тебе говорить, — выдохнула Гермиона, прикрыв глаза и откинувшись в кресле. — Вы легко нашли с Гарри общий язык, и… Вся эмоциональность разом спала с Джинни, будто выключили газовую горелку. — Нет, — произнесла она, невесело скривившись. — Легко нам не было. Мы чуть не развелись тогда, и полгода со свадьбы не прошло. Что? — усмехнулась она шире на невысказанный вопрос во взгляде Гермионы. — Мы никому не говорили, делали вид, что все хорошо. Они обе молчали. Джинни, очевидно, собиралась с мыслями, чтобы продолжить, Гермиона же просто не могла найти слов. Отношения Гарри и Джинни всегда казались ей неким эталоном отношений, символом настоящей любви. Все эти годы они относились друг другу с трепетом и нескрываемой теплотой, были друг для друга всем, и казалось, что ничего, даже Смерть, не способна их разлучить. Да, они ссорились, но это всегда выглядело несерьезным, всегда оставалось осознание, что как только самые пылкие эмоции схлынут — они сядут, поговорят и разрешат все к всеобщему удовольствию. — Ты сама знаешь, в какой семье он рос, и… — продолжила Джинни упавшим голосом. — Я почти сразу поняла, что он просто не понимает, что такое настоящая семья, что он словно бы не создан для этого. Он постоянно пытался обособить себя, скрыться за своей броней. Все свои проблемы он предпочитал решать сам, несмотря на то, что с чем-то можно было справиться намного проще, если спросить меня как или попросить моей помощи. Категорически не хотел ничего мне рассказывать. В быту тоже не легче… Он опасался сделать неверный шаг, допустить ошибку. Если я пыталась что-то узнать или хоть как-то помочь, он отстранялся еще сильнее, выстраивал между нами стену, считал, что не заслуживает всего этого. И однажды я просто сказала ему, что если он не хочет, чтобы я была рядом и стояла с ним плечом к плечу, пусть уходит. Уходить он не захотел, но, Мерлин… Его отпустило окончательно только тогда, когда я забеременела Джеймсом, но до этого... Это была война. Она вдохнула так глубоко, что едва не захлебнулась воздухом. А Гермиона по-прежнему не могла в это поверить до конца. — Так что если вам надо поговорить — поговори, — произнесла Джинни требовательно, но с определенным надрывом. Еще больше съежившись в кресле, Гермиона прикрыла глаза. — Я боюсь его потерять… — призналась она сдавленным голосом. Она боялась. Боялась, что, надавив, потеряет то единственное, что держало их вместе. — А себя потерять ты не боишься? Неужели тебе так нравится вязнуть в этом болоте одной? Ты, — Джинни выразительно ткнула в сторону Гермионы пальцем, — ты счастлива от того, что происходит? А ваша дочь? Ты думаешь, она счастлива, когда ее родители собачатся, словно два оборотня? — Мы не собачимся, — заметила Гермиона. Они не собачились. Они просто почти не разговаривали. — И что? Ты думаешь, всем от этого легче? Ответить было нечего. Все же Джинни была права, и Гермиона не собиралась этого отрицать. Возможно, разговор с подругой что-то сдвинул в ней, позволил посмотреть на ситуацию со стороны. Так не могло больше продолжаться. Переживания об отношениях с Локи, его холодность и принципиальное молчание выпивали из Гермионы последние силы. Поэтому в следующую же пятницу она купила билет до Нью-Йорка, чтобы встретиться там с мужем и поговорить. В аэропорту ее встретила Мария Хилл. — Как я уже говорила, Локи сейчас находится на базе, — заговорила женщина, когда они уже разместились в машине, которую спецагент вела сама. — Он не особо спешит работать в команде, чем всех доводит до белого каления. Капитан Роджерс и Романова не хотят отпускать его прежде, чем он покажет себя в деле, покажет свою лояльность. Но и отправить его в поле пока не рискуют, потому что никто особо не желает с ним работать. Ничего удивительного. — И сколько он здесь пробудет? — Зависит от него самого, — пожала плечами Хилл. — Насколько хватит его упрямства? — Лет на сто, — вздохнула Гермиона. — Именно поэтому никто не стал противиться вашему приезду, миз Грейнджер. Возможно, вы сможете повлиять на вашего мужа. Искренне сомневаясь в этом, Гермиона, тем не менее, поджала губы и согласно закивала. Пусть надеются дальше. Хотя, если они смогут поговорить и все выяснить, Локи найдет причину отставить в сторону собственную гордость? Хилл вела машину уверенно и спокойно, неспеша они покинули пределы города практически в полной темноте — уже был десятый час по местному времени. Темы для разговоров быстро иссякли, Хилл не занималась напрямую новыми Мстителями, потому рассказать что-то конкретное не могла. А то, что могла, Гермиона знала сама. К базе они подъехали только к полуночи, несмотря на то, что ехали на высокой скорости. Обширное двухэтажное здание, обнесённое внушительным забором с серьезной охраной на КПП, не то чтобы поражало, а скорее неплохо олицетворяло собственное назначение военной базы и оставляло тревожное ощущение опасности. Гермиона сама не могла объяснить источник этого чувства, но внутренне напряглась. На КПП их продержали некоторое время, досконально проверяя и саму Хилл, и Гермиону. — Неужели вас так каждый раз досматривают? — удивилась Гермиона, когда они отъехали по направлению к главному зданию. — Когда я одна — нет, — пояснила Хилл. — Но сейчас со мной ехали вы, а в век, когда любой супергерой может запудрить тебе мозги, никакая перестраховка не может быть лишней. Невольно Гермиона вспомнила, что для самой Хилл знакомство с Локи началось с того, что он превратил в своих приспешников несколько хороших ребят. — Здесь Мстители отдыхают, расслабляются. Для многих из них это — единственный дом. И нам меньше всего хочется, чтобы здесь они были уязвимы. — Это... радует, — улыбнулась Гермиона. Хотелось верить, что к безопасности Локи они подходили так же ответственно. — Не думаю, что вы сейчас настроены на экскурсию, — Хилл ответила ей усталой улыбкой. — Если захотите, Локи вам завтра сам все покажет. Гермиона и сама не была настроена на какие-либо экскурсии, хотелось, наконец, увидеть Локи, обнять его и выкинуть из головы все проблемы. Ее привели в просторную гостиную, выполненную в стиле Хай-тек, в которую вели шесть одинаково-серых дверей. — Комната Локи — первая слева, — сказала Хилл и, попрощавшись, оставила Гермиона одну. Постояв пару секунд, она сделала глубокий вдох, за которым последовал такой же глубокий выдох, поправила ремень сумки, норовивший сползти с плеча, сделала решительный шаг к двери и отворила ее. И поняла, что ее мечтам обнять Локи не суждено сбыться... ...потому что к нему, вцепившись пальцами в волосы и засунув язык ему в рот, уже прижималась Фрай.
9 октября 2015 года, Нью-Йорк — Может, бросишь корпеть над этой ерундой? — лениво поинтересовалась Свобода, откинувшись на спинку стула. — Предлагаю где-нибудь прошвырнуться… Заманчивое предложение с учетом того, сколько Локи мечтал вырваться из опостылевшего заключения, вот только вариант спутницы его не особо устраивал. Что, впрочем, не помешало Локи усмехнуться и отложить тетрадь, в которой он последний час делал записи. Аманда Фрай была личностью неординарной, это Локи понял быстро, и все же понять ее до конца не мог. Она была умной, начитанной, но в то же время совершенно не интересовалась наукой, поскольку та казалась ей скучной. Всевозможные исследования Локи не интересовали ее от слова «совсем», разве что только в рамках работы. Но сейчас выполнять ее Свобода была не намерена. Именно так она сказала ему еще в самолете полтора месяца назад. — Значит так, — усмехнулась она, хлопнув ладонями по широким подлокотникам кожаного сидения. К слову, самолет был частным и явно дорогим, все в нем оказалось выполнено со вкусом и любовью к роскоши, Локи даже удивился такому, искренне ожидая подвоха. Несложно догадаться, почему от Старка можно было ожидать всего самого худшего, но здесь либо «миллионер-плейбой-филантроп» решил пустить Локи пыль в глаза, либо самая подстава ждала его впереди. Впрочем, он всегда был начеку. — Лично мне нет никакого дела на всякие там запреты и правила, особенно сейчас, когда мы летим Мордреду в задницу, — продолжила Свобода, откинувшись на сидении и нагло закинув свои ноги, обутые в тяжелые мотоциклетные ботинки, прямо на небольшой столик, разделявший их места. — Твоя палочка. Она протянула Локи его волшебную палочку, но он не спешил ее забирать, несколько долгих секунд переводя свой взгляд с девушки на артефакт и обратно. В какую игру она играет? — Да не ссыкуй, — фыркнула Свобода, протянув палочку ближе. — Это в твоих же интересах. — С чего такая доброта? — уточнил Локи, обхватив пальцами протянутую ему рукоять. — Предлагаешь то и дело выдавать ее тебе и забирать обратно? — ответила она ему в тон и многозначительно повела бровью. — Нравится каждый раз выпрашивать у меня разрешения, словно сосунок у своей мамочки? Могу устроить, — усмехнулась она и добавила, выразительно облизнув свою верхнюю губу: — Мне нравятся такие игры… Ее неожиданный напор слегка шокировал Локи, прежде она такого себе не позволяла. Да что говорить, за весь этот месяц она никак не выразила свой к нему интерес как к мужчине, напротив даже. Все, что прежде Локи видел на ее лице, — скука. Он не позволил смятению отразиться на собственном лице, Локи лишь туманно усмехнулся в ответ, вытащив палочку из ладони Свободы. Мысли закипели. Что это вообще такое было? Вариантов только два: либо Фрай, и без того не знавшая берегов, дорвавшаяся до «внеочередного отпуска» и обрадованная расстоянием между собой и начальством, окончательно пошла в разнос, либо… Либо Отдел, пользуясь разлукой Локи и Мышки, решил внести в их отношения окончательный разлад, подстелив под него своего спецагента. Последствия подобного могут стать катастрофическими, как на них ни посмотреть… Отдел повышал ставки? Что ж, Локи тоже не лыком шит, в эту игру можно играть и вдвоем. — Ты не боишься, что я сбегу или буду использовать магию в каких-нибудь своих корыстных целях? — поинтересовался Локи, неторопливо покручивая палочку между пальцами. Он успел соскучиться по ней. Нет, за этот месяц ему приходилось держать ее в руках, но это все равно было совсем не то. — А ты не боишься в таком случае рискнуть благополучием жены и дочери? — поинтересовалась Свобода в ответ. — А если я скажу «нет, не боюсь»? — Мне-то какое дело? — пожала она плечами. Сейчас уже ничто не говорило о той топорной попытке заигрывания. Быть может, и правда приказ Отдела? Не видел Локи сильного энтузиазма. — Если тебе плевать на свою семью, то почему это должно меня волновать? Локи хмыкнул. Нет, ему было не плевать, но Фрай это знать не обязательно. Оставшееся время полета его не покидало ощущение, что Свобода скрытно изучает его из-под полуопущенных ресниц. Локи не спешил удостоверяться в собственном ощущении, сделав вид, что с головой погрузился в чтение, — он решил максимально игнорировать Фрай, чтобы посмотреть, что она предпримет. В Нью-Йорке их встретили — бронированный внедорожник ждал их сразу же на посадочной полосе. За рулем была Романова, насколько Локи слышал, она была одной из тех, кто занимался непосредственно «молодняком» — вторым составом Мстителей. Кроме нее из старого состава остался только Роджерс, остальные разбежались. Беннер пропал еще в марте, Старк и Бартон ушли в бессрочный «отпуск», обещав появиться в случае серьезных проблем, Тор… тот метался между необходимостью искать Камни Бесконечности и желанием чаще бывать со своей Фостер, так что, по факту, в Мстителях он тоже взял некоторый перерыв. Но при этом частенько наведывался на ту базу. Да, только навязчивого братца Локи и не хватало. «Молодняк» был не то чтобы совсем уж молодняком. Из возрастной категории выбивались Сокол и Воитель — оба ветераны если не по возрасту, то по статусу. Кроме них в команде были близнецы Максимофф и Вижн. База, на которую их привезли, располагалась в пригороде Нью-Йорка на каком-то просторном полигоне. Давно уже Локи не видел столько свободного пространства. Сколько окружало базу. Охрана была выстроена на высшем уровне, это он отметил практически сразу. Покой новой команды супергероев охраняли, вероятно, не менее серьезно, чем президента США, и это оставило у Локи двоякое чувство. Хотели сберечь их от посторонних или всех остальных от них самих? — Жить вы будете здесь, — пояснила Романова, приведя их в просторное помещение, больше похожее на огромную гостиную в каком-нибудь особняке. Перед этим Локи и Свободу больше получаса водили по всему остальному зданию, точнее тем местам, где команде придется находиться чаще всего: тренажерном и тренировочном залах, общей столовой, казармах для остальных военных. Теперь пришла очередь помещений, отведенных конкретно для Мстителей. — Локи в командном крыле, мисс Фрай… — Свобода. Называйте меня «Свобода», — прервала ее девушка. — …мисс Фрай, — не повелась Романова, — будет жить в служебном крыле, потому что на ее постоянное присутствие мы не рассчитывали. Прозвучало как укор, но Фрай лишь усмехнулась: — Я сама не рассчитывала ехать, но мне приказали. Разбирайтесь с моим начальством. — Обязательно, — усмешка, появившаяся на губах Черной Вдовы, не предвещала Свободе ничего хорошего. Локи предположил, что приезд Фрай либо нарушил какие-то планы Мстителей, либо был не согласован с ними. Ну, или просто девица не очень впечатлила Романову, впрочем, Локи не мог винить ее в предвзятости. Комната отдыха представляла собой несколько визуально почти никак не разделенных зон: прямо посередине большой подковой расположился темно-коричневый кожаный диван со стеклянным журнальным столиком и большой плазмой напротив; слева вся стена представляла собой один большой книжный шкаф, внизу которого расположились две выемки-двери в спальни, а перед ними стояла пара удобных кресел; прямо за телевизором в ряд шли еще четыре двери, напротив последней из которых стоял бильярдный стол; вся стена справа была стеклянной, за ней виднелся общий бассейн для всей команды. Еще дальше взгляд упирался в дверь, которая вела из тренажерного зала. Размах, с которым все здесь было обустроено, поражал. На самом деле, Локи ожидал чего-то более спартанского, но даже если не учитывать того, что все это было сделано на военной, на секундочку, базе… Ладно, он делал скидку на то, что те же близнецы и Вижн, а также, возможно, Уилсон, должны были здесь жить постоянно, это был их новый дом. Да и комнаты Роджерса и Романовой были неподалеку… Дело было даже не в этом, а в том, что это все предназначалось и ему, Локи. — Вы меня поражаете, — признал он, оглядевшись. У телевизора на диване сидели близнецы и Вижн. — После всего я ожидал, что меня приведут в темницу. — Мстители — не совсем солдаты и имеют право на некоторые… привилегии, — пояснила Романова. — Они касаются и тебя, пока ты ведешь себя прилично и соблюдаешь правила. В противном случае у тебя будет отличная возможность оценить и местные тюремные камеры. Ее усмешка не касалась глаз. — И о каких же правилах идет речь? — ответил Локи усмешкой. — Не участвовать в возникающих конфликтах и не создавать новых, не использовать свои способности во вред окружающим без специального на то разрешения, не покидать территорию базы без разрешения… Локи нахмурился. — И чем все это отличается от того, как я жил в Лондоне? — Я не сказала, что магия запрещена совсем. И не говорила, что разрешение на выход за территорию не будет дан, — Вдова расплылась в еще более ядовитой усмешке, от одного вида которой Локи заскрипел зубами. И было от чего. — Покажи себя хорошим мальчиком, Локи, — добавила она, — и получишь, что хочешь. Кислая усмешка, возникнувшая на лице Локи наверняка о многом ей сказала. — Можешь особо не сомневаться, половина твоих новых товарищей, — Романова кивнула на сидящую на диване компанию, — все это время находилась точно в таком же положении, так что… Распорядок дня и список обязательных занятий — на столе в твоей комнате, — она указала на крайнюю слева дверь. — Мисс Фрай, прошу. Она поманила Свободу пальцем, и та скривилась, но послушно последовала за Романовой. В комнате повисла тишина — его новые «товарищи» выключили звук на телевизоре, пока шел разговор. — До последнего не верил, что они все же тебя позовут, — произнес Пьетро, не скрывавший удивленного выражения лица. — Это было ожидаемо, — в свою очередь произнес Вижн, Ртуть смерил его недовольным взглядом. — Любой заслуживает второго шанса. — Так уж и любой? — усмехнулся Локи. В какой-то степени вся собравшаяся здесь сейчас компания должна быть под подозрением за разного рода преступления, за исключением, разве что, Вижена, но ему тоже не было доверия. Кто-то до сих пор, спустя полгода, все еще видел в нем Альтрона. Близнецы — так точно. — При определенных обстоятельствах — да, — не отошел от своего Андроид. — И для тебя они сложились сегодня. Как и для всех них. Кучка отбросов, которым дали второй шанс. — Слишком много патетики, — отмахнулся Локи, уйдя в предоставленную ему комнату. Та была достаточно скромной и больше напоминала одноместный номер в отеле: полутороспальная кровать, шкаф, письменный стол — вот и все убранство. Справа от входа — дверь в небольшую ванную комнату. Не темница — и ладно. Локи изучил оставленное на столе «расписание занятий» и усмехнулся. Ранний подъем и завтрак, затем совместные занятия и налаживание командной работы, а после обеда каждого ждали личные тренировки. Воскресенье — общий выходной. Насыщенность предложенного расписания не слишком поражала, выросший в мире бравых воинов, Локи счел подобные нагрузки слишком легкими и несерьезными. Все началось на следующее же утро — их подняли в шесть, а к семи уже согнали в просторный зал, где им предстояло учиться взаимодействовать друг с другом. Здесь собралась вся команда, даже Роудс, который, по факту, на базе и не жил. — Что ж, команда, — встретил их всех Роджерс. — Не буду сейчас распинаться перед вами, скажу одно — от того, как вы сейчас приспособитесь работать вместе, в будущем будет зависеть ваша жизнь, когда вы начнете выполнять задания. А вы начнете, — Кэп выразительно посмотрел на Локи, — что бы там себе ни думали. Локи на самом деле сомневался, что его допустят до «поля», но если Мстители были настолько глупы… Он безразлично пожал плечами. — Каждое наше занятие вы будете делиться на две команды по три человека, которые в последующем будут сражаться друг с другом в рамках разных тренировочных заданий. Состав групп будет меняться раз в неделю, чтобы вы лучше понимали, как взаимодействовать с вашими товарищами… Локи определили к близнецам, и, «играя» с ними в одной команде, он не ожидал особых успехов. Девчонка все еще не слишком уверенно использовала собственные силы, Ртути же не хватало выносливости для длительного использования сверхскорости. К тому же обоим, очевидно, не хватало опыта, а против них были бравые вояки Сокол и Воитель, да и Вижена сложно было списать со счетов. Кроме того, Локи, Вижн, Пьетро и Ванда были в предоставленных им серых спортивных костюмах с эмблемой Мстителей на груди, а Уилсон и Роудс нарядились каждый в свой спецкостюм просто потому, что без них были… просто людьми. Но вот в них… Было сложно, и дело заключалось даже не в защищенности противника, а в том, что в той команде собрались «хорошие парни», которые, не уставая, отпускали колкие шуточки в адрес проигрывающей стороны, к их подколкам присоединились и обнаружившие себя зрители: Старк, Тор и Фрай. Причем половину шуточек Локи даже расслышать не мог, но предполагал, что ничего лестного не пропустил — слишком уж выразительными были лица шутников. Свобода же молчала, но ее пристальный, чуть насмешливый взгляд о многом говорил. Локи, конечно же, тоже за словом в карман не лез, но это не отменяло поднимавшегося глубоко внутри раздражения, выливавшегося в резкости к близнецам. Ну не умел он работать в команде, не умел и учиться не хотел. К обеду их отпустили на небольшую передышку, и на все это время Локи заперся у себя, он и на обед бы не вышел, если бы это не выглядело самой настоящей слабостью. Обедали они в общей столовой за отдельным столом большой компанией — двойной состав Мстителей привлекал внимание рядовых работников, но те старались не слишком рьяно выражать собственный интерес. Можно было окончательно утвердиться в мнении, что эта база была создана совсем недавно и сами Мстители появились здесь на днях и еще не стали для местных военных обыденностью… Локи не спешил особо ни с кем разговаривать, доев, он собрался уходить, когда услышал свое имя, произнесенное дрогнувшим голосом. — Эрик Селвиг? — удивился он, увидев своего старого «товарища» по битве за Нью-Йорк. — Никак не ожидал увидеть тебя здесь. Неужели ему не сказали, что Локи будет на базе? — Я тоже, — ответил он, справившись с собой. — Здравствуй, друг Эрик, — увидев их встречу, сюда поспешил наигранно радостный Тор. — Локи, Эрик отвечает здесь за отдел разработок, я думаю, вам будет о чем поговорить на досуге. — Даже не сомневаюсь, — ответил Локи, с трудом удержавшись от хищной ухмылки, и поспешил ретироваться. Он не знал, что всколыхнула в нем эта встреча. Этот человек видел все самое темное, что было в Локи, он пострадал по его вине, если не физически, то морально. От Джейн Фостер он знал, что то порабощение оставило глубокий след на психике ученого. Чувствовал ли Локи вину? Селвиг в целом не казался сломленным или раненым, но… После обеда Локи снова ждал Роджерс, но уже тет-а-тет. — Что ж, напомни мне, чего ты стоишь без своей магии, — усмехнулся он, и Локи с удовольствием отложил палочку. Следующие два часа превратились для него в упоительную череду побед и поражений. Он и не представлял, что за это время настолько сильно соскучился по достойному противнику, такому, с кем не будет нужды сдерживать свою физическую силу. На стороне Капитана была супер-сыворотка, на стороне Локи — его тысячелетний опыт и остатки былой физической формы. Они перепробовали несколько видов холодного оружия, дошли до рукопашной и в итоге сошлись на ничьей, хотя Локи делал скидку на то, что Кэп, скорее всего, сдерживался. Хотя и он тоже дрался не совсем всерьез… — Что ж, для начала — неплохо, — скупо улыбнулся Роджерс, заставив самого Локи неприязненно скривиться. «Для начала»? Да и сам Роджерс не стал акцентировать свое внимание на недовольстве Локи. Кивнув ему, он вышел из зала, практически сразу же связавшись с кем-то по телефону. Локи, отойдя к лавочке, стоявшей у входа, взял с нее чистое полотенце и, задумавшись о происходящем, стал вытирать пот. Ему все это не нравилось. С самого начала Локи думал, что приезжать сюда — дурная идея, и в целом оказался прав (хоть у него и не было выбора). Почти повсюду здесь он видел пристальные, презрительные взгляды, не только Мстители, но и остальные обитатели базы ненавидели его и в то же время, насмехались над ним, над его унижением. Его зависимым положением. И что самое обидное — Локи не мог ответить им. Огрызаться на них — значит показывать свою уязвимость, свою слабость, а они и так знали слишком много его болевых точек. Возможно, вдруг осенило его, вся эта авантюра с новыми Мстителями призвана лишь довести Локи до точки кипения. Чтобы он сорвался и показал героям, что не достоин свободы. Это даже выглядело логичнее, но, если так, он знал, как им ответить. — А ты дерешься как бог, — усмехнулась возникшая в дверях Фрай. Локи удивлялся, что эту особу спокойно пускали здесь ходить в полном одиночестве. Сам бы он поостерегся ей настолько доверять. — Я и есть Бог, — ответил он ей в тон, изобразив на лице подобие ухмылки. Ее оценивающий взгляд прошелся по Локи с макушки до пят, но комментировать это как-либо она не спешила. — Тебе что-то нужно? — уточнил Локи, многозначительно изогнув бровь. Она стояла прямо посередине проема, загораживая выход. — Я, вроде как, должна приглядывать за тобой? — заметила она. — Это ты мне скажи, что ты должна, а что — нет, — прищурился он. — Уж очень мне интересно. Свобода улыбнулась как-то хищно, склонив голову набок. — Не знала, что ты так сильно мной интересуешься, — произнесла Фрай, сделав шаг к Локи и оказавшись к нему почти вплотную. Вместо того, чтобы отстраниться, он навис над ней, едва не столкнувшись с ней носом. — Не думай о себе слишком много, — усмехнулся он, и только после этого шагнул назад. Подхватив полотенце, Локи обошел Свободу и, уже выйдя за дверь, вдруг услышал ехидное: — Ты тоже. Не став отвечать, он направился к себе. Такое ее отношение немного выбивалось из всего того, к чему Локи успел привыкнуть за последние три года. Мышка боготворила его и увивалась за ним хвостом, брат насмехался, Мстители презирали, но Фрай… Она не скрывала своего интереса, но в то же время не собиралась идти у него на поводу. Обходила кругами, точно кошка, но в руки не давалась. Что же она замышляла? Впрочем, у него еще было время во всем разобраться…
В общей гостиной было довольно шумно: Уилсон, Роудс и Пьетро Максимофф устроили настоящее соревнование в бильярд, Ванда с насмешкой наблюдала за ними с дивана, вместе с этим умудряясь читать книгу, Вижн сидел в другом углу дивана и, казалось бы, думал о чем-то своем, но взгляд его то и дело скользил в сторону девушки. С ее способностями вряд ли она этого не замечала, но, очевидно, изо всех сил игнорировала. Или, внезапно осенило Локи, за эти полгода Ванда Максимофф научилась «отключать» фоновое чтение мыслей, иначе с такой способностью слишком легко было сойти с ума. Взгляды, которыми наградили его новые Мстители, заставили Локи скривиться. Он тоже не горел желанием с ними общаться, так что, ни на кого не оглядываясь, прошел в свою комнату, по пути схватив пару интересных книг, которые приметил еще утром. Правда, здесь было не особо интересное собрание книг, в основном представленное разнообразной художественной литературой. Локи предпочитал что-либо научное. Но не идти же за этим к тому же Селвигу? Хотя, это было бы даже забавно. Кстати о Селвиге. За ужином Локи уже его не застал — тот то ли не жил здесь круглосуточно, то ли решил пропустить ужин, избегая самого Локи. Не удивительно. Слабый, трусливый смертный. Следующий день обещал стать самым первым выходным, но, как Локи подозревал, ничего с этим не выгорит. И как в воду глядел — слишком уж мало времени они провели здесь, чтобы заслужить отдых. Тем более вне стен базы. С утра в воскресенье их снова собрали на тренировку. — Сегодня я бы хотел преподать вам очень важный урок, — обратился Роджерс к не сильно довольному Пьетро. — О том, что нельзя никому доверять, — бросил Локи, скрестив руки на груди. — О том, — выразительно продолжил Роджерс, повысив голос и глянув на Локи укоризненно, — что ваша помощь может понадобиться людям в любое время. У геройства нет выходных и отпусков, и вам важно никогда об этом не забывать… Локи насмешливо хмыкнул, отведя взгляд. Как же, как же. В любом случае, Кэп его совсем не убедил. Благо Роджерс не стал комментировать его реакцию, да и вдохновенную речь тоже свернул практически сразу. Или, возможно, ее и не планировал. В этот раз Локи поменяли с Виженом, и он оказался в одной команде с Роудсом и Уилсоном. С одной стороны, это был плюс — оба опытные вояки, умели работать в команде, вот только они привыкли вести открытый бой с высоты, Локи же предпочитал не лезть на рожон. На самом деле близнецы могли быть для Локи идеальными сокомандниками, вместе они представляли собой отличную диверсионную группу, способную тайно действовать в самом тылу врага. Но что Пьетро, что Ванда были слишком слабыми и неподготовленными для открытых схваток, им не хватало умений и опыта, чтобы представлять собой серьезную угрозу. Нянчиться же с ними Локи совершенно не хотелось, хоть и приходилось. Что касается Сокола и Воителя — они сами не спешили работать с Локи, но другого отношения он и не ждал. — Отвлеки внимание близнецов, — приказал Роудс как само собой разумеющееся, — а там мы разберемся. — Не скучай, принцесска, — добавил Уилсон, и они оба взмыли под потолок тренировочного ангара, оставив Локи на земле. Вокруг теснились ящики различных размеров, а также огромные сорокафутовые контейнеры, из которых были сооружены запутанные узкие кварталы. Самое то, чтобы затеряться. Поймать в ловушку Ванду оказалось не слишком сложно, и уже минут через пять она спала крепким магическим сном, а вот с Пьетро за счет его скорости пришлось повозиться, но несколько прицельных замедляющих заклинаний сделали свое дело. Сокол и Воитель увязли в схватке с Виженом, но планомерно загоняли его просто потому, что у того не было возможности сражаться сразу с двумя, не нанеся им при этом серьезного урона. В этом был значительный минус — как сражаться, когда противник должен остаться невредим? Уж если и выбивать, то серьезно, а еще лучше — насмерть. Убедившись, что близнецы больше не представляют угрозы, Локи вновь постарался затеряться среди окружавших его конструкций. Занятый ветеранами Вижн представлял собой неплохую мишень, другое дело что двигался он на одной скорости с заклинаниями, потому попасть в него было той еще задачей. Впрочем, оглушившему Ртуть Локи это оказалось не слишком трудно, главное — не промахнуться, потому что второго шанса могло и не быть. К рухнувшему прямо в груду коробок Вижену тут же подлетели и Сокол, и Воитель, вот только на их лицах не было радости победы. — Ты мог убить товарища! — недовольно заметил Роудс, помогая Вижену выбраться из завалов, хотя тот, в принципе, не выглядел слишком поврежденным, на нем не было даже мелких ссадин — все же Локи учитывал, из чего состоит тело андроида. — Это ведь нечестно! — возмутился Пьетро, когда их собрали после тренировки на разбор полетов. — Он ударил прямо в спину! Что логично, потому что Локи уступал Ртути в быстроте реакции, и если бы тот заметил атаку, то смог бы увернуться. — Зато я одержал победу, — ответил Локи с высокомерной насмешкой в голосе. — И, как минимум, избавил свою команду от серьезных проблем, а как максимум — спас их жизни? Теоретически. Что Роудс, что Уилсон по-прежнему светили кислыми минами. Возможно, переживали, что весь бой вытянул один Локи. — В чем-то Локи прав, — согласился Роджерс вдруг. — Враг не будет вызывать вас на честный бой и ждать, пока вы будете готовы к его атаке. Бдительность и осторожность — вот что может уберечь вас от провала и, что хуже, смерти. Ванда, будь уверенней, не бойся использовать свои способности для защиты. Пьетро, — он перевел взгляд на фыркнувшего Ртуть, — тебе, напротив, стоит убавить свою самоуверенность. Не забывай, что ты быстр, но не неуязвим. Вижн, у тебя есть команда, не стоит бросаться в бой, забывая про них. Да, их тоже надо защищать, но они, в свою очередь, в нужный момент могут прикрыть и тебя. Роуди, Сэм, вы хорошо работали вместе, дополняли друг друга. Вы — отличная команда, — те переглянулись и улыбнулись, но Локи ощущал здесь какой-то подвох и не прогадал: — но в команде вас было трое. Бросать товарища, не координироваться с ним действиями — не слишком хорошо. Локи, — Роджерс замолчал, а потом неожиданно бросил: — молодец. Но все слова про командную работу касаются и тебя. Локи, скривившись, отвел взгляд. — Послеобеденных тренировок не будет, так что можете быть свободны, — продолжил Капитан. — Пока — в пределах базы, — добавил он, и Пьетро картинно застонал. Что показательно, последнее касалось исключительно их «прокаженной» четверки: и Роудс, и Уилсон — оба не были ограничены в своих перемещениях, а потому практически сразу куда-то исчезли. Но вернулись ближе к ужину в компании Тора и Старка, решивших устроить для новых Мстителей небольшую вечеринку. В итоге в общую комнату набились оба состава Мстителей — и старый, и новый, а также узкий круг приближенных к ним оперативников Щ.И.Т.а — тех, кого им представили, как их будущих инструкторов по разным военным дисциплинам. И Фрай. Умеренная музыка, легкие закуски, немного выпивки — неплохой способ отдохнуть, но не для Локи. Правда, выбора ему не оставили — он должен был поприсутствовать хотя бы чуть-чуть. Ему не очень-то было весело, но он остался, не желая устраивать конфликт на пустом месте, хотя его никто и не спешил трогать. Старк, Роудс, Уилсон и Роджерс, разбившись на две команды, устроили партию в бильярд, за ними с интересом наблюдал Пьетро Максимофф. Романова и Хилл о чем-то негромко переговаривались в сторонке, потягивая вино. Большая часть остальных гостей, а также Ванда и Вижн, с интересом слушали байки, что травил им порядком захмелевший Тор. Локи устроился на диване с книгой в руках, демонстративно в нее уткнувшись, пока рядом не возникла Фрай. — И чем это ты занят? — с ленцой поинтересовалась она, скинув куртку и по-хозяйски устроившись рядом. Для такого «праздничного» вечера Свобода принарядилась, сменив кожаные брюки и майку-борцовку на миниатюрное малиновое, в цвет волос, платье, почти не скрывающее объемной груди и длинных стройных ног. Только кожаная мотоциклетная куртка и мощные высокие сапоги остались на месте. — Между прочим, Отдел не снимал с меня обязанности каждый месяц предоставлять им информацию, — заметил Локи, не отрываясь от своего занятия. — Скука, — протянула Фрай и зевнула. — Лучше присоединяйся к остальным, — она кивнула на бильярд, — Или, еще лучше, прошвырнемся где-нибудь. Хочу город глянуть. — Иди, — пожал он плечами. — А ты разве не хочешь? Хотел. О, как он хотел просто выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, не испытывая при этом на себе ничьих взглядов. Скажи ему кто раньше о том, что он будет мечтать о подобной мелочи, — ни за что б не поверил. — Нас пока никуда не выпускают. — Не думала, что ты так ревностно решишь соблюдать все правила, — оскалилась Свобода. Он бы и не соблюдал, но, как узнал Локи, здесь особо не разгуляешься. Аппарация в пределах базы была кем-то ограничена, так что так просто не исчезнешь, а количество разных датчиков поражало воображение. Чтобы сбежать отсюда, надо было знатно постараться. И рисковать всем просто ради нескольких часов на свободе не хотелось. — Я могу быть хорошим мальчиком, когда захочу, — улыбнулся он, подняв взгляд. — А если я скажу, — произнесла она томным шепотом, наклонившись к Локи так, что было сложно смотреть на нее и не опускать взгляда в слегка приоткрывшееся декольте, — что могу помочь выбраться отсюда? На этот вечер. Удержав лицо, Локи продолжал смотреть Свободе в глаза с отстраненным интересом. Заманчиво, если бы только он мог ей доверять. — Интересное предложение, — протянул Локи. — Но сегодня вынужден отказаться. И отвернулся, так и не опустив взгляда. — Как хочешь, — она цокнула языком и отстранилась. — Если захочешь оторваться — только скажи. — Обязательно, — кивнул он. — Ваша очередь, мисс, — на горизонте внезапно возник Старк, и Локи никогда прежде настолько не радовался его появлению. Внимание Фрай, как ни странно, угнетало его. Она, объективно, была привлекательной молодой женщиной, те же Пьетро Максимофф, Уилсон и Роудс провожали ее заинтересованными взглядами, но что-то в Локи отвергало саму мысль принять ее заигрывания всерьез. Нет, он не думал резко отгонять ее от себя, в какой-то степени опасаясь проблем с Отделом и не желая терять такой рычаг влияния на нее. Но и подпускать ее, позволяя вцепиться в себя коготками… Нет. Еще в самом начале вечера к бильярдному столу образовалась небольшая очередь из игроков, и теперь к столу спешили два агента, чьих имен Локи не знал, а также мальчишка Максимофф. Хмыкнув, Свобода поднялась, оправила чуть задравшуюся юбку и двинулась к столу. Ее место на диване занял Старк. — Где ты берешь таких надсмотрщиц? — поинтересовался он. Провожая Фрай долгим любопытствующим взглядом. — Там, где взял, уже нет, — отозвался Локи, снова утыкаясь в книгу. Он скорее слышал, чем видел, что вокруг быстро собрался старый состав Мстителей. — Нет, серьезно, — продолжил Старк. — Уже вторую сменил, и обе вьются вокруг тебя, как кошки. Мне даже интересно, что было бы, если бы на ее месте был мужчина. Тоже его охмурил? Черт, я бы на это посмотрел… — Никогда бы не подумал, что тебя интересуют однополые отношения в принципе, — усмехнулся Локи ехидно. — Решил сменить ориентацию, Старк? Или ты всегда был?… Старк хотел было еще что-то сказать, но его вкрадчиво оборвал Роджерс: — Хватит, Тони, — он выразительно посмотрел на Старка, и тот пожал плечами. Всячески показывая, что вообще ничего плохого и не замышлял. Романова перевела разговор, и Локи перестал прислушиваться. Слова Старка напомнили ему о Мышке. Вряд ли она обрадуется, узнав, что Локи пытался заигрывать с другой. Да и сам Локи ничего подобного не хотел — если бы все вскрылось, по местным законам Руна осталась с матерью, и тогда вероятность видеться с дочерью стремительно приближалась к нулю. Нет. Но, Суртур побери, как было заманчиво так вот легко вызнать все, что знала эта Фрай, просто охмурив ее. Самое смешное, что об охмурении думал не он один. Пьетро Максимофф изо всех своих сил распускал свой павлиний хвост, пытаясь произвести на Свободу впечатление крутого супергероя. Но выглядело это как перечисление собственных заслуг, и Локи на мгновение стало интересно, с чего все началось, но застал он лишь конец разговора. — …Конечно, — продолжал он свою мысль, стараясь выглядеть внушительнее, — я — самый быстрый парень, которого ты когда-либо видела. Но Фрай не очень-то повелась на его выпендреж. — Тогда сочувствую тем девушкам, с которыми ты трахался, Скорострел, — едко произнесла она, точным ударом отправив шар прямо в лузу. Локи поймал ее насмешливый взгляд, после чего Свобода выпрямилась, обошла стол, встав к дивану спиной, и стала примеряться к одному из тех, что еще остались на столе. При этом и без того узкое платье сильнее обтянуло ее задницу. Фыркнув, Локи опустил взгляд в книгу. Все это еще нужно было не раз обдумать, а уже после решать. Да и если что-то предпринимать — то явно не у всех на виду. Отбросив все эти мысли до лучших времен, Локи погрузился в работу — он сомневался, что в будущем у него останется много времени на отчеты. И был прав, потому что, начиная с понедельника, интенсивность нагрузок на тренировках возрастала по экспоненте. Кроме командной работы у каждого из Мстителей были занятия по общей физической подготовке, рукопашному бою, работе с холодным и огнестрельным оружием, а также, самое главное, тренировки личных «суперспособностей». Что-то назревало, Локи ощущал это нутром, но Роджерс и Романова, непосредственно курирующие их тренировки, отмалчивались и делали вид, что все нормально. Правда вскрылась в следующую пятницу вечером. — Команда, — выразительно начал Роджерс, придя к ним в общую гостиную, и Локи поневоле ощутил дурноту. Когда Капитан обращался к ним подобным образом, ничем хорошим для них это не оборачивалось. — Завтра вас ждет ваше первое боевое задание. Пьетро и Ванда напряженно переглянулись, Вижн, по обыкновению, казался невозмутим, Уилсон и Роудс же не казались сильно пораженными этой новостью — они, скорее всего, уже все знали. Ливийские террористы планировали ввести в США огромную партию контрабандного оружия и взрывчатки, завтра их танкер должен подойти к морской границе страны. План казался незамысловат: высадить десант в лице Мстителей и устранить угрозу. Мелковато по сравнению с тем же Альтроном, но, как пояснил Роджерс, — это было самое то, чтобы «набить руку» и потренироваться командной работе. Если бы еще кто-то хотел нормально работать с Локи в команде. Роудс и Уилсон и так не уставали подкалывать его по любому поводу, Пьетро с удовольствием присоединился к ним, пытаясь мелко мстить за поражение в предыдущее воскресенье, совершенно забыв о том, кому вообще обязан жизнью. Ванда и Вижн занимали нейтралитет, но от этого не становилось легче. Конечно, сам Локи не без удовольствия колол в ответ, что только накаляло обстановку, но как по-другому — он даже не представлял. Позволять им вытирать об себя ноги он не собирался. Утром близнецов и Локи уже ждали их личные костюмы — они единственные, кто еще не был экипирован. Локи с удивлением разглядывал новую амуницию, очень похожую на свои старые доспехи: переплетения плотной темно-зеленой и черной ткани образовывали кафтан с аккуратными металлическими вставками, к плечам которого двумя зажимами в виде литеры «М» крепился ярко-изумрудный плащ. Кожаные штаны и сапоги были более универсальными и, скорее всего, являлись обычной частью стандартной униформы оперативников Щ.И.Т.а. Шлема не было, но Локи его бы и не надел. По крайней мере, не сейчас. Все это означало, что, с одной стороны, Мстители не желали совсем уж избавлять его от прежнего образа, но в то же время не хотели, чтобы он ассоциировался с тем чародеем, напавшим три года назад на Штутгарт. Примерив форму, Локи хмыкнул и вышел в общую гостиную. Остальные уже собрались там, полностью готовые к вылету: Роудс в костюме Воителя выглядел громоздко даже в этом обширном помещении; Вижн облачился в свое привычное одеяние, которое создал себе в первые минуты после своего «рождения», хотя все это время носил обычную человеческую одежду, предложенную Мстителями; за плечами Сокола виднелся ранец с его крыльями, пока сложенными, но сейчас на нем дополнительно было что-то вроде легкого бронежилета, хотя на тренировках тот защитой несколько пренебрегал; костюм Ванды отдаленно напоминал доспехи самого Локи — тот же приталенный камзол, только с темно-бордовым отливом и без какого-либо плаща, брюки также были черными, а вот сапоги — красными; наряд Пьетро очень напоминал тот, в котором он был в Заковии, — черные штаны, кроссовки на толстой пружинистой подошве, плотная толстовка асфальтного цвета, но на вид она была чуть плотнее (вероятно, из более прочного материала), и через всю грудь на ней шла светло-серая зигзагообразная полоса. И у всех на груди напротив сердца была выгравирована скошенная буква «М». — Мстители, — в дверях появился Роджерс в своей обычной форме, за его спиной маячила Романова. — Сегодня для вас важный день, но я уверен, что вы справитесь. Особенно если будете работать сообща. Выразительный взгляд в сторону Локи заставил того закатить глаза. Будто бы причина была в нем одном. Их проводили на крышу центрального здания и усадили в квинджет, который практически сразу взмыл в воздух. Пока Роджерс раздавал каждому вставляющиеся в ухо мини-коммуникаторы, он продолжил свой инструктаж, напоминая: — Работаем в командах по трое. Локи и близнецы должны незаметно проникнуть внутрь и аккуратно захватить как можно больше членов террористической группы, не убивая их. Нам в будущем понадобится больше информации. Сэм, Роуди и Вижн — прикрывают и вмешиваются, если поднимется шум. Основные принципы атаки, методы защиты и отступления — все это они так или иначе разбирали на тренировках. И, если честно, Локи не отрицал мысли, что это неожиданное задание тоже может быть лишь особой тренировкой, потому что кто в здравом уме пустит их сражаться без острой необходимости. Но им этого, естественно, никто не скажет. Даже если это и представление, все будет как можно более правдоподобно вплоть до степени опасности, в которой они окажутся, если что-то пойдет не так. В любом случае, лучше не расслабляться. Затерявшись среди облаков, нависших над водами, квинджет открыл люк, выпустил группу летунов, затем сделал широкий крюк, спрятался за невидимостью и, опустившись над самой водой на расстоянии в несколько десятков ярдов, вновь опустил рампу. Ртуть, усмехнувшись, исчез из поля зрения, пронесшись на полной скорости прямо по воде; Ведьма, разбежавшись, применила силу и взмыла вверх, не без труда удерживая себя на некотором расстоянии над водной гладью. Локи, обернувшись на Роджерса, оставшегося в квинджете, пожал плечами и просто аппарировал прямо на борт. Он как раз успел вовремя, чтобы заклинанием выдернуть Ртуть вверх. Ведьма приземлилась рядом пару секунд спустя. Вокруг еще было тихо, «летунам» было приказано держаться в стороне, так что Локи, недолго думая, наложил на всех троих дезиллюминационное заклинание. — Мы на месте, — тихо проговорила Ванда. Из-за ящиков вышагнул один из террористов, держа в руках автомат. Нет, он не готовился к бою, его взгляд был направлен куда-то в сторону, и он явно не ожидал, что противник окажется у него «за спиной». Локи среагировал первым, вскинув палочку, и мужчина рухнул на палубу прямо на середине шага. — Эй, я хотел сам это сделать! — раздался откуда-то сбоку возмущенный голос Ртути. Основная проблема — что Локи сам не видел свою команду. — Тогда иди и делай, — оскалился он в пустоту, понимая, что и его самого тоже не видно. — Здесь целый корабль преступников, на всех хватит. С тихим скрипом открылась ближайшая дверь, заставив Локи вздрогнуть, но за ней никого не было, и он понял, что Пьетро убежал. — Я найду его, — вздохнула Ванда, затем послышался приглушенный звук торопливых шагов. — Не разделяйтесь без крайней необходимости! — напомнил им Роджерс через коммуникатор, и Ведьма замерла. Вздохнув, Локи тихо шикнул: — Идем, — и добавил уже в коммуникатор: — Ртуть, возвращай свой зад сюда. Но на том конце была тишина. Методично прочесывая корабль, они медленно продвигались вперед, периодически натыкаясь на бессознательных противников — эдакий след из «хлебных крошек», оставленных Ртутью. На его счастье, он догадался прятать побежденных, чтобы никто не поднял тревогу раньше времени. Но террористы встречались и им, и тогда Локи давал Ведьме возможность действовать самой. Внезапно ожила сирена, а откуда-то спереди раздался звук выстрелов. — Пьетро! — сдавленно воскликнула Ванда и бросилась на шум, Локи ничего не оставалось, как последовать за ней. По пути он потерял концентрацию, и дезиллюминационное заклинание с них обоих спало. Они оказались на развилке, и Ведьма напряженно заозиралась, пытаясь понять, куда идти. — Вы чего копаетесь так долго? — возмущенно воскликнул Ртуть, неожиданно оказавшись рядом. — Все веселье пропустите! И снова исчез в одном из коридоров. С другой стороны послышался взрыв — или террористы что-то пытались предпринять, чтобы нанести Мстителям урон, или вступила в бой вторая часть команды. — Надо проверить, — кивнул Локи, но Ванда покачала головой. — Нам приказано не разделяться. Мы должны найти Ртуть и только после этого пойти туда. — Нам приказано не разделяться, а не искать идиотов, которые не могут приказ выполнить. — Я уже тут, — снова возник Ртуть. — Ты бесишь, — бросил ему Локи. — Еще раз — и будешь разбираться с Роджерсом сам. Пьетро поднял ладони вверх, признавая поражение. — Хорошо, мамочка, только не говори папочке. Заклинание ватных ног скосило Ртуть неожиданно — Локи не говорил ни слова, а рука его почти не шевельнулась. — Продолжишь в том же духе — и оставлю тебя здесь вот в таком состоянии. Посмотрим, сколько ты проживешь. И, не дожидаясь ответа, снял заклинание. Безалаберность Ртути его раздражала, он очень напоминал ему Тора в его первые годы нескончаемых геройств, но у того хотя бы была асгардская регенерация. Дальше свой путь они уже продолжили втроем, Пьетро больше не пытался так рьяно выделываться, Ванда казалась более собранной. Локи же смог немного расслабиться, несмотря на то, что вокруг стало оживленнее. Все это время Локи не покидала мысль, что все это на самом деле подстроено. Слишком все как-то... карикатурно. Да и приказ никого не убивать это в какой-то степени подтверждал. Зачем так много потенциальных источников информации? Хватало бы и одного-двух. Закончив с трюмами, они поднялись наверх. Роудс, Уилсон и Вижн кружили над кораблем, отвлекая на себя внимание более трёх десятков террористов, и потому не очень ожидаемый удар тем в спину решил почти все дело. Несмотря на это, на палубе было жарко, что заставило Локи в какой-то момент усомниться, что это все — просто представление. Защитное поле Ведьмы не выдержало напора и растаяло, и она просто не успела возвести новое. Шальная пуля влетела ей куда-то в район груди, пробив кости и отбросив ее назад. Локи при всем желании никак не успел бы среагировать, к тому же он не ожидал, что все зайдет так далеко. Чертыхнувшись, Локи аппарировал перед ней, тут же возводя щит и прикрывая от новых ударов. Что интересно, Вижн повторил его маневр, приземлившись рядом и развернув энергетическое поле. — Она жива, — облегченно выдохнул Пьетро, оказавшийся рядом с сестрой. — Прикрой, — бросил Локи андроиду и, дождавшись согласного кивка, развернулся, подхватил Ванду на руки и аппарировал обратно на квинджет, видневшийся чуть вдалеке. — Захвати Ртуть, — приказал ему Роджерс, сидевший до этого за штурвалом. — Пятница, прими управление. — Да, сэр, — отозвался приятный женский голос. Локи уложил Ванду на специально развернутую для этого лежанку и вновь аппарировал, чтобы вернуться уже с Пьетро. Тот первым делом бросился к сестре, но Роджерс успокоил мальчишку: — Угрозы жизни нет, — заверил он Ртуть, но тому явно не стало спокойнее. Да и Локи ощущал неприятное, гадливое чувство, будто бы это лично он не уберег, не защитил. Суртур! Отогнав от себя мрачные, кровавые видения собственного прошлого, вновь неожиданно и непрошенно нахлынувшие, он занял свое место и устало прикрыл глаза. — Пятница, на базу, — приказал Роджер спустя минуту, когда Сокол и Вижн также вернулись на квинджет, закончив дело. Роудс заверил, что дождется вызванные команды Щ.И.Т.а и доберется своим ходом. — Да, Капитан, — квинджет плавно развернулся и начал набирать ход. Где-то на подсознательном уровне Локи ожидал, что вот сейчас начнется разбор полетов, но Роджерс упорно молчал даже тогда, когда, по факту, уже закончил оказывать Ведьме первую помощь. После этого он вернулся за штурвал и перехватил управление у ИскИна. Но и без него никто не спешил что-либо говорить. В таком гнетущем молчании квинджет прибыл на базу. Роджерс, Пьетро и Ванда сразу же отправились в медблок, последняя уже пришла в себя и тоже сильно радостной не выглядела, несмотря на то, что выжила. Вероятно, собственный промах расстраивал ее больше. Остальных Капитан распустил, разрешив отдохнуть. Едва Локи успел дойти до своей комнаты, на пороге объявилась Фрай. Признаться, он не очень-то хотел ее пускать, но Свобода в своей беспардонной манере разрешения и не спрашивала. Решив отвлечься работой, Локи погрузился в свои записи, Фрай же по-хозяйски расположилась на его кровати, сбросив куртку, но оставив сапоги. Он ожидал от нее надоедливости и был готов разъяриться, но она просто… молчала. На какое-то мгновение Локи даже подумал, что она уснула, но, обернувшись, понял, что она все это время пристально, но ненавязчиво разглядывала его. На его вопросительный взгляд она лишь пожала плечами, но после все же достала телефон и уткнулась в него. Удивительно, но ее присутствие почти не раздражало, и Локи не стал настаивать на том, чтобы она ушла. Хорошо, что переживание о Ванде удалось легко загнать в дальний угол, — Роджерс заверил, что ничего серьезного, и, в принципе, у Локи не было оснований ему не верить… Но и верить — тоже. В любом случае, он ничего не мог сделать, но эта нервозность душила, и сейчас Локи как никогда раньше захотел оказаться где-то не здесь. Просто выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, прочистить мысли. Сбросить все, что накипело. Но кто бы ему дал. Роджерс вызвал его под самый вечер, уже после ужина, одного. Локи был одним из последних, остальные уже ходили не слишком довольные разговором. Капитан ждал его в комнате, чем-то напоминающей небольшой кабинет — строгий и по-кэповски минималистичный. Территория, на которой он мог вести дела как руководитель Мстителей. Локи опустился на предложенный Роджерсом стул, откинулся назад и закинул ногу на ногу, всячески показывая уверенность в себе и том, что происходит, постаравшись хотя бы на время отделаться от той тяжести, что на него навалилась. — Отличный бой, — похвалил его Роджерс с ничего не выражающим лицом. — Ты неплохо справился. И даже на какое-то время взял на себя обязанности лидера… Кто бы сомневался, что это так и было. А если бы мальчишка не валял дурака — было бы еще лучше. Но Локи все равно был не очень-то доволен тем, как все прошло. Да и Роджерс, в принципе, не должен был. — Пытаешься меня подбодрить? — удивился он, выпрямившись и сцепив ладони перед собой. — Зачем? — Потому что знаю, что ты способен на большее, — сдержанно улыбнулся Капитан. — И я говорю правду — справлялся ты неплохо. — Тогда, возможно, я заслужил немного свежего воздуха? — Не в эти выходные, — с сожалением произнес Роджерс. Локи невольно подавился воздухом. — Мы с Наташей не против, но руководство Щ.И.Т.а считает, что одной миссии недостаточно, чтобы… — Фьюри? — раздраженно уточнил Локи, нагло перебив собеседника. — Есть люди и повыше, — он продолжал выражать напускное (как Локи казалось) сожаление, чем еще больше раздражал. — Старый Щ.И.Т. скомпрометировал себя. То, что ты видел в Заковии полгода назад, — нечто новое, построенное на старых идеях и особо рьяных энтузиастах своего дела. Но нам не доверяют. Поэтому не доверяют и тому, что мы им говорим, в том числе и о тебе. Твоя возможность свободного выхода в город еще находится на стадии согласования. — И сколько, позволь спросить, «они» будут думать? — Этого никто не знает. Но им не нравятся твои проблемы с командной работой. Последняя фраза заставила Локи изумленно изогнуть бровь. — Ты не слишком-то стараешься взаимодействовать с товарищами, — пояснил Роджерс все тем же тоном, но во взгляде его появилось нечто холодное. Локи бы не удивился, узнав, что Капитан считает именно такое его поведение причиной того, что Алая Ведьма оказалась в лазарете. — И у меня для тебя есть предложение. — От которого я не смогу отказаться? — уточнил Локи с ядовитой усмешкой. Ему не нравилось, что Капитан начал ходить вокруг да около. — Вполне можешь, — помрачнел тот, словно мысль, что Локи откажется, была для него неожиданной и по меньшей мере неприятной. — Но, если не откажешься, это скажется в твою пользу при принятии решения. Дав пару секунд осмыслить сказанное, Роджерс продолжил: — Я хотел поговорить с тобой о близнецах. Им тяжело дается использование их сил, а мы мало что можем предложить в качестве помощи, разве что кроме… тебя. Мысли о близнецах в принципе не были радужными, сейчас же они были приправлены горечью. Все то, что Локи пытался отогнать от себя хотя бы на время этой короткой встречи, вновь подступилось к нему, протягивая склизкие, неприятные щупальца. — Их силы даны Камнем Бесконечности, — Роджерс говорил, не замечая окаменевшего выражения лица собеседника, — его магией, а ты знаешь эту тему, ты также пользовался этой силой. Потренируй их. Пожалуйста. — Даже так? — усмехнулся Локи одними губами и замолчал. — Они… — начал Капитан, но он его безжалостно перебил: — Почему именно сейчас? — Что? — Почему эта просьба возникла именно сейчас? У вас было полгода, чтобы обратиться ко мне, но вы делаете это только сейчас. После того, как девчонка пострадала. Роджерс смерил его долгим, мрачным взглядом. — Тех знаний и навыков, что даем Ванде мы, недостаточно, это стало понятно сегодня. Мы ничем не можем ей больше помочь. — Если вы не хотите нянчиться с ней, почему это должен делать я? — Локи удивленно повел бровью. — То, что мы не можем помочь Ванде, еще не значит, что не хотим. Ей нужна помощь, им обоим нужна. Твоя. Неужто ты откажешься от возможности показать всем свое мастерство? Локи молчал, и тогда Роджерс продолжил: — Если ты не поможешь им, кто знает, как они пострадают в следующий раз? — вкрадчиво сказал он. — Не выпускайте их в «поле», пока они не наработают опыт, и тогда они не пострадают. — Не самый лучший способ научить их. — Самый лучший способ научить их — это научить их. Здесь, на базе. А не бросать в самое пекло, заставляя вчерашних детей проливать свою и чужую кровь. — Именно для этого они здесь. Чтобы учиться. Вы все здесь за тем, чтобы учиться — каждый своему. «И тебе бы тоже не помешало», — говорил его взгляд, и губа Локи нервно дрогнула. Он ощутил, что и руки его мелко подрагивают. Сжал их в кулаки, оперся ими о стол и медленно поднялся, сделав глубокий вдох. — Я отказываюсь, — процедил он, едва сдерживая внезапно нахлынувшую ярость. — Я не собираюсь идти вам на уступки, не видя ответных шагов. Я согласился жить здесь, согласился слушаться и выполнять ваши приказы. Но нянчиться с двумя оболтусами, решившими поиграться в супергероев… увольте. — Локи… — Хватит, — бросил он и, не став слушать оправданий Роджерса, вышел, громко хлопнув дверью. Да, возможно он был не прав, утрируя ситуацию. Пьетро на самом деле, казалось, лишь игрался в супергероя, для него все это было слишком уж несерьезно, но Ванда искренне старалась. Вот только одно желание без всякого таланта мало что дает. Локи даже не хотел сейчас думать обо всем этом. Его жгло изнутри, магия грозила вырваться наружу стихийным всплеском, и ему чудом удавалось сдерживать себя. Он летел по коридору, собираясь закрыться в своей комнате, но в какой-то момент столкнулся с кем-то, неожиданно выскочившим из-за угла. — Воу, полегче, приятель, — воскликнула Свобода, едва не потеряв равновесие, но восстановив его не без помощи Локи, ухватившего ее за плечи. — Что? — спросила она, когда он, глубоко дыша, задержал ладони на ее плечах дольше, чем было необходимо. — Твое недавнее предложение еще в силе? — спросил он с нечитаемым выражением лица.
Шумный клуб где-то в центре Нью-Йорка давил своей громогласностью, стены сотрясались от мощных басов, за прерывистым гулом которых, казалось, не слышно и собственных мыслей. Яркие вспышки стробоскопа перемежались с мельканием разноцветных лазеров и светодиодных прожекторов, к чему глаза Локи все никак не могли привыкнуть, но даже вся эта какофония была лучше, чем удушливое заточение на базе. Лениво потягивая виски со льдом за барной стойкой, Локи перевел взгляд на танцпол, где в толпе людей танцевала Фрай. Вытащить его с базы оказалось для нее не слишком-то сложным делом. Он сам не мог ни аппарировать оттуда, ни уйти — волшебство, датчики и камеры не оставляли Локи простора для фантазии, но вот Свобода не была настолько ограничена в перемещениях. Предупредив Роджерса, что уедет на вечер, Фрай проводила Локи до его комнаты, где превратила его в какой-то предмет, — небольшой изумруд, как она позже призналась. Затем она просто создала для него незамысловатую оправу в виде ожерелья, надела на шею и так пронесла наружу, заклинанием заперев его дверь и наложив на нее отталкивающее заклинание. Теперь все, кто захотели бы проведать Локи, вдруг нашли бы дела поважнее. Это, конечно, слабая защита от целой команды супергероев, но ему было все равно. Превратив Локи обратно уже в центре города, Фрай дождалась, пока он накинет на лицо иллюзию, затащила его в ближайший ночной клуб, и он в тот момент решил не сопротивляться, хотя лучше прост бы прогулялся по все еще оживленным улочкам. Медленно, с каждым ударом сердца, Локи ощущал, что может дышать свободнее. Невидимые путы, стягивавшие его грудную клетку, спадали один за другим, груз на плечах становился все меньше. Локи бросил задумчивый взгляд на танцпол. Свобода была одна, но ей, казалось, для веселья и не нужна компания. Ее высокий рост, короткое красное платье, трансфигурированное из обычной майки, мощные сапоги, придающие образу агрессивности — все это неплохо обращало на нее внимание окружающих. Но это самое внимание не составляло для нее никакого интереса. Фрай будто закрылась в себе, ритмично и неожиданно эстетично двигалась под музыку, лишь пару раз кинув многозначительный взгляд в сторону Локи. Вот и сейчас, каким-то неведомым образом уловив на себе его внимание, она посмотрела на него, усмехнулась и поманила пальцем, приглашая присоединиться. Ответив ей невеселой ухмылкой, Локи отвернулся, почти залпом осушив свой бокал. — Никогда бы не подумала, что ты — такой бука, — раздалось над самым ухом, и Фрай, отстранившись, присела на соседний стул. — Какой есть, — ответил он приглушенно, отведя взгляд. Он понимал, что если он хочет с ней играть, то надо действовать, но что-то неприятно зудело внутри, не давая начать пудрить девчонке голову. — Хочу воздухом подышать, — решил Локи, поднимаясь из-за стойки и коротким, незаметным взмахом палочки заставив бармена подумать, что гость расплатился. Свобода скуксилась, явно желая остаться, но Локи на это не купился. Все же он хотел вырваться из душной, тесной базы не для того, чтобы снова забиться куда-то. Центр Нью-Йорка был не тем местом, где было спокойно и тихо ночью. Город гудел, как разворошенный улей, сверкал, как рождественская гирлянда, и неприятно поражал количеством людей на улицах. Это ему не очень нравилось, но всем этим прохожим не было никакого дела до Локи. Никто не смотрел на него больше необходимого, во взглядах окружающих не было откровенной ненависти и призрения, и наконец Локи отпустило. Он не торопясь брел, особо не разбирая дороги, и Фрай безмолвно следовала за ним. Локи ожидал чего угодно — нытья, флирта, откровенных приставаний… чего угодно. Но не этой спокойной тишины, которая с той же Мышкой, например, показалась бы ему даже уютной. Мысль о жене оказалась внезапной и не очень привычной, но от того не менее неприятной. Он легко мог себе представить, что она подумает, увидев его прогуливающимся в подобной компании, и от этой мысли стало неуютно. Он должен был выудить информацию из этой девчонки, ради Руны и Мышки, но смогла бы последняя это правильно понять? Вытряхнув из головы все лишнее, Локи скосил взгляд на Фрай. За это время она успела обратно накинуть свою куртку и вернуть одежде первоначальный вид. Засунув руки в карманы брюк, Свобода шагала рядом, отставая всего на шаг, на Локи она не смотрела, погруженная в собственные размышления. Он притормозил, чтобы с ней поравняться, и это не ушло от ее внимания. Она окинула его вопросительным взглядом, и Локи нацепил на лицо самое свое миролюбивое выражение лица. Еще какое-то время они шли бок о бок в тишине, пока Локи не спросил: — Почему же все-таки ты отдала мне палочку? — уточнил он, особо не надеясь на какой-либо ответ. Этот вопрос мучил его всю неделю, но не пришелся к слову, чтобы его задать. — Если не нравится — могу забрать, — повторила она свою прежнюю угрозу, но Локи не собирался так легко сдавать позиции. — Это не ответ, — отметил он укоризненно, на что она лишь хмыкнула. Он уже начал думать, что так и не услышит ответа, когда она заговорила — непривычно тихо и как-то… не-по своему. — Потому понимаю тебя, — Фрай отвела взгляд на сверкающие витрины, но свет их не отражался в глубине ее глаз. Там было непривычно пусто. — Понимаю, что значит быть взаперти, среди завышенных требований, предрассудков и всеобщего презрения… Что-то неприятно заскреблось в душе, то, чему Локи пока не мог найти названия. Это не было похоже на сочувствие, но в то же время было к этому близко. К тому же он никак не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. Свобода задумчиво затеребила висевшее на шее ожерелье с довольно крупным рубином — Локи видел его и раньше, но никогда не придавал значения. Сейчас же он, скосив взгляд, всмотрелся внимательнее. Достаточно неплохо разбираясь в украшениях (сколько он повидал на матери, и сколько при этом носил сам), Локи мог сказать, что украшение было старинным, скорее всего передавалось в каком-нибудь древнем британском роду из поколения в поколение. Проследив за его взглядом, Фрай скривилась и пояснила: — Папашин подарок. Богатый, зараза. Я нечистокровна, родилась вне брака. Долгое время папаша и не вспоминал обо мне, а потом, когда его семья передохла, вдруг показался на горизонте. Признал, хотел пристроить «в хорошие руки», пытался дрессировать, но я не комнатная собачка. Послала его на хрен и свалила. Локи хмыкнул, отведя взгляд. Такую, как Свобода, сложно было представить в шелках и бархате на богатом приеме. Но это было ее особой изюминкой, некой харизмой. Он нутром чуял, что Фрай не врет, хотя и не договаривает до конца. Впрочем, ему не было особого интереса до тех деталей, что девчонка скрывала, но сам факт откровений и их смысл позволял ощутить с ней некое… родство? Это даже было несколько странно, но Локи решил подумать об этом, когда останется один. — И он позволил? — поинтересовался он. — А кто его спросил? — задорно усмехнулась она. — Там, где я сейчас, у него нет никакого влияния. Отдел, насколько знал Локи, защищал своих сотрудников от всяких посягательств «извне». Видимо, это был как раз тот случай. Локи невольно вспомнился Один, от его внимания тоже хотелось сбежать куда подальше — он был таким же любителем дрессировки. В душе всколыхнулась волна гнева в адрес приемного отца, и Локи пришлось приложить усилие, чтобы ее погасить. — Прокатиться не хочешь? — вдруг спросила Фрай, доставая откуда-то из внутреннего кармана куртки свой мотоцикл, уменьшенный до размеров указательного пальца. — Могу даже дать порулить. — С чего такая щедрость? — Локи вопросительно повел бровью, заставив Свободу неприязненно скривиться. — Далеко не во всем обязательно искать подвох, она кивнула на байк в своих руках. — Лично мне это помогает мозги прочистить, когда психую. Или можем вернуться на базу. — Нечестно играешь, — фыркнул Локи, хотя был не прочь проехаться. Конкретно на местных мотоциклах Локи еще не приходилось ездить, но он не думал, что это сложнее, чем на инопланетных средствах передвижения. Они отошли в более уединенное место, и Фрай вернула мотоциклу его первоначальный размер. Она села позади Локи и без всякого стеснения обхватила его поперек груди руками. — Насколько я знаю, сзади есть специальная ручка, — бросил он через плечо, но Свобода лишь усмехнулась и ответила: — Тут газ, там — тормоз, и осторожнее на поворотах. Погнали. Долго упрашивать Локи не пришлось, и, немного повозившись с зажиганием, он медленно двинулся вперед, стараясь привыкнуть к управлению. Первые несколько минут они неторопливо петляли по ближайшим улицам, пока Фрай не прокричала ему на самое ухо: — Прибавь газу! Не дрейфь, нас никто не видит. Это окончательно решило дело, и Локи, начавший потихоньку приноравливаться, увеличил скорость. Сам того не замечая, он расплылся в широкой, чуть сумасшедшей улыбке, ощущая ни с чем несравнимое чувство… свободы. Пока они летели по полупустым улицам, двигаясь от центра города к его окраинам, Локи чувствовал, как окончательно спадает давление, как вскипает в груди легкая эйфория. Холодный встречный ветер не мешал, он словно сдувал с него все лишнее, наносное, оставляя одну только голую суть. И даже присутствие Фрай, чьи руки по-прежнему вольготно лежали на его груди, не мешало наслаждаться этим пьянящим чувством полета. Очнулся он только тогда, когда Свобода похлопала его по плечу, попросив остановиться. Они давно уже покинули пределы Нью-Йорка и колесили по окраинам. Было еще темно, но, посмотрев на часы, Локи понял, что время близится к утру. Пора было возвращаться на базу. Как бы он ни хотел продолжить прогулку, он понимал, что подставляться не стоит. Со скрипом вновь позволив Фрай наставить на себя палочку, Локи ощутил, как весь мир вокруг померк, оставив только странное ощущение невесомости и пустоты, как и в первый раз. Все вернулось обратно неожиданно. Раз — и Локи оказался в своей комнате на базе. Уже светало, но сегодня был выходной, так что никакую тренировку он не должен пропустить. Если, конечно, Роджерс не решит устроить внеочередное собрание. Отдав Фрай, как прикрытие ее внезапного раннего прихода, свою тетрадь с законченным, наконец, отчетом, Локи проводил ее до двери. — Спасибо за прогулку, — произнес он приглушенно, чуть изогнув губы в усмешке, и открыл дверь. — Не за что, — ответила Свобода игриво и, наклонившись к Локи ближе, прошептала: — обращайся. Подмигнув ему, она ушла. Локи, оставшийся на пороге собственной комнаты, встретился с осуждающим взглядом сидевшей в общей комнате Романовой. — Не слишком ли часто она вьется вокруг тебя? — спросила она. — Не слишком ли сильно тебя интересует то, что тебя не касается? — парировал Локи без всякого стеснения. — Она — мой куратор, и этим все сказано. Он закрыл дверь, погасив в себе легкое раздражение ненужным вопросом. Да, Фрай вилась вокруг него, но что он мог безболезненно сделать? Да, он мог бы попросить другого куратора, сославшись на то, что та имеет в деле слишком личный интерес, но пока был шанс хоть что-то вызнать, он не собирался что-либо предпринимать. А та же Романова, да и все остальные могли думать, что хотят. Главное, чтобы, если эти глупые слухи все же возникнут, они не дошли до Мышки. Весь оставшийся день Локи провел у себя, вначале отсыпаясь почти до самого обеда, а после — занимаясь самостоятельными тренировками в магии. Во время ежедневных тренировок с Мстителями он вдруг осознал, что его магические умения недостаточно развиты для того, чтобы использовать их в бою. Нет, заклинаний и чар знал Локи предостаточно, но он все-таки порой сталкивался с ситуациями, когда приходилось медлить, чтобы выбрать и произнести то или иное заклинание, а это в определенный момент могло стоить ему жизни. Не было наработанного автоматизма в действиях, это Локи взялся исправить. Что можно было повторять в своей комнате, он повторял, составляя порой целые связки из последовательно составленных друг с другом заклинаний. На личных тренировках он взялся отрабатывать остальное. Раз он как-то предложил спарринг Свободе, но та отказалась, заявив, что все это — скука, и быть грушей для битья она не намерена. Не забывал Локи и о новых заклинаниях. В принципе, ему неплохо давалась высшая трансфигурация, а также сложные чары иллюзий — все это, так или иначе, он умел и прежде, механизм отчасти был похож, отличаясь лишь нюансами и наличием волшебной палочки. Сентябрь начался внезапно и сразу же полетел стремительными темпами. Общие тренировки продолжались, хотя общих вылазок больше не было. Довольно скоро к занятиям вернулась Ванда, более собранная и целеустремленная, чем прежде, она с головой окунулась в самосовершенствование, хоть давалось ей все со скрипом. Да и Пьетро, глядя на сестру, стал меньше валять дурака, но занозой от этого быть не перестал. В какой-то момент Локи, наблюдая за усердием близнецов, пожалел, что отказался помочь, но идти на уступки Мстителям не собирался — те продолжали нарушать свое обещание выпускать его в выходные. Впрочем, Локи справлялся без них. Раз-два в неделю Свобода подпольно утаскивала его в город (удивительно, как Мстители этого не замечали), где они прогуливались по улицам, сидели в кафе или катались на мотоцикле. В одну из прогулок Локи решил рискнуть, спросив Фрай, зачем она все это делает. — В отделе никто не будет высказывать претензии, что ты позволяешь мне так свободно разгуливать? — поинтересовался он. — Ну ты же под моим присмотром… — она повела бровью, многозначительно улыбнувшись. — То, как ты за мной «присматриваешь», тоже может никому не понравится. — Ну, главное, что это нравится тебе. Локи не стал отвечать на такую явную провокацию. — Какая им, нахрен, разница? — продолжила Свобода. — Ты никуда не лезешь, ведешь себя примерно. Они мне сказали: делай, что хочешь. Вот я и делаю — что хочу. Это было настолько в ее стиле, что даже не удивляло. Порой Локи склонялся к мысли, что весь флирт с ее стороны — это ее личная инициатива, никак не связанная с работой, но пока он не был уверен до конца, он не думал отступать. И вообще, чем больше он узнавал Фрай, тем более двойственные чувства ощущал. Она была довольно легкой в общении, если хотела, и очень простой, но при этом… Свобода совершенно не знала никаких границ, удивительно еще, как с ее замашками ок оставалась в Отделе. Она без зазрения совести могла что-либо украсть, пробраться на закрытые объекты просто потому что это весело, да и в целом словно вообще плевала на такое понятие, как закон. Фрай была свободна, и Локи помнил, что раньше сам мечтал о чем-то подобном, и даже уверенно шел к этому, но сейчас настолько беспринципно агрессивное поведение его коробило. Где-то на задворках сознания звучал возмущенный голос Мышки: «Так же нельзя!», — говорила она, и это, в свою очередь заставляло Локи злиться. Причем, он сам не мог определиться, что же конкретно ему не нравится во всем этом. Тренировки и прогулки, прогулки и тренировки — все сливалось в однообразную массу, и Локи уже не понимал, для чего он здесь. Он бы предпочел вернуться в Лондон — все равно его держали взаперти, так какая разница, где находиться? Там хотя бы была дочь… Но нет, Роджер вознамерился сколотить из них команду, похоже, не осознавая, что все это — дохлый номер. К концу сентября рутина окончательно стала сводить Локи с ума. Очередной отчет шел со скрипом, общие и личные тренировки перестали так сильно выматывать, прогулки уже особо не радовали, оставляя после себя неприятный осадок, занятия магией застопорились на не самом сложном, как казалось Локи, заклинании… От нечего делать он даже заинтересовался игрой на гитаре, которую как-то в выходной приволок откуда-то вездесущий Пьетро. Ртути она быстро надоела, а вот Локи решил вспомнить молодость, когда мать пыталась привить своим сыновьям любовь к искусству. У него раньше неплохо получалось музицировать, но из-за насмешек брата, считавшего это все девчачьей ерундой, со временем забросил. А вот сейчас вспомнил… Сентябрь плавно перетек в октябрь, но легче не становилось. Вполне ожидаемое предложение от Фрай прогуляться где-то не слишком прельщало, но отказываться было глупо. Локи, отложив тетрадь, поднялся, на ходу натягивая лежавшую рядом куртку. Как знал, что позовет — в этом она была довольно предсказуема. — Только чур в клуб, — произнесла Свобода, с громким стуком опустив передние ножки стула на пол и вскочив на ноги. — Делать там тебе нечего, — хмыкнул Локи, после того первого раза отказывавшийся посещать ночные клубы. Слишком уж шумно и бесцельно. — Мне-то как раз есть, что, — протянула она, и тут же продолжила на его саркастичный взгляд. — Но, если такой взрослый мальчик, как ты, не знает, зачем люди ходят в подобные места, то очень жаль… — Просвети. — Ну… — снова протянула Фрай, делая шаг в его сторону, — хотя, так не интересно. Я и забыла, что ты женат. Правда, многим это не мешает. Она продолжила подходить, остановившись рядом с ним. Несмотря на то, что за это время Локи слегка привык к ее дурной привычке нарушать личное пространство, он он насторожился. Только на лице при этом не дрогнул и мускул — он продолжал смотреть на Свободу с легким, чуть ехидным любопытством, как, в принципе, и всегда. — Может, я из тех, кому мешает? — Ты? — она выразительно фыркнула. — Верится с трудом. С поразительной скоростью и ловкостью Свобода преодолела остатки разделявшего их расстояния, и, повиснув у Локи на шее, втянула его в требовательный, откровенный поцелуй. Ее цепкие пальцы затерялись в его шевелюре, и ему пришлось приложить определенное усилие, чтобы отстранить ее от себя. — Ну и что ты творишь? — непонимающе спросил Локи, сделав шаг назад. — Должна же была подтвердить или опровергнуть твои слова, — непринужденно произнесла Фрай, будто для нее не произошло ничего сверхъестественного. Вдруг она перевела взгляд на дверь и слегка изменилась в лице — там было удивление со странной долей злорадства. Локи и сам понял, что что-то произошло. Краем глаза он отметил, что дверь открыта, и на пороге кто-то стоит, и предположил, что это, скорее всего, Романова — по росту подходило. Но реальность оказалась неприятнее — в дверях стояла Мышка с нечитаемым выражением лица. Заметив, что на нее смотрят, она, вопреки ожиданиям Локи, не побежала, а лишь поправила сползающую с плеча сумку и сделала решительный шаг вперед. — Убирайся, — отчеканила Мышка, испепелив Фрай взглядом. Та хищно усмехнулась, но подняла ладони в знак капитуляции и выскользнула за дверь. Напускная невозмутимость в выражении лица Гермионы была подобна гулу земли, предвещающему извержение вулкана. Ощущение назревающей катастрофы стало отчетливее, когда Локи понял, что его чувства не обманывают — чужая магия прокатывалась по комнате мелкой рябью. — Прекрати истерику, — бросил он, не изменившись в лице. — О какой истерике ты говоришь? — уточнила Мышка наигранно-спокойным тоном. Локи скосил взгляд на дребезжащий на столе стеклянный стакан. Тот мгновенно остановился, но ощущение жаркой, удушливой силы никуда не ушло. — Ты ничего не хочешь мне объяснить? — спросила Гермиона все тем же тоном, но в нем появились требовательные нотки. «Мне нечего тебе объяснять», — хотел, было, сказать он, но это была бы неправда. Все, что крутилось у Локи в голове, больше походило на пустые, комедийные отговорки. Но что он еще мог сказать? «Ты все не так поняла»? «Это не то, о чем ты подумала»? «Она первая начала»? Суртур. И нужно было Мышке появиться так не вовремя! И что она вообще здесь делала? Именно это он и решил спросить. — Что я здесь делаю? — повторила она его вопрос, в удивлении изогнув брови и ответила таким тоном, будто говорила самую очевидную на свете вещь: — Приехала навестить мужа, который за полтора месяца ни разу не позвонил, даже чтобы узнать, как там поживает его дочь. Ее слова всколыхнули в нем неприятное чувство вины. — Я делал все, чтобы поскорее вернуться к ней. — Я вижу, как много ты делал, — едко выплюнула Мышка, вызвав в нем новую вспышку злости — он и сам, наверно, не смог бы сказать, на что конкретно. — Отдел что-то задумал, и я пытаюсь узнать, что именно, — все же попытался объясниться он. — Притащив его сотрудницу в свою постель? — Между нами ничего не было. — Совсем ничего… Необходимость оправдываться вытаскивала загнанный до поры гнев из самых глубин, поднимала на поверхность все самое неприятное, что копилось в Локи месяцами. Но он все равно попытался сдержаться. — Ты мне поверишь, если я скажу, что она первая налетела на меня с поцелуем всего за секунду до твоего прихода? — Какое милое совпадение, — фыркнула Мышка язвительно, скрестив руки на груди. — Не понимаю, в чем проблема, — прищурился Локи. — Когда вокруг тебя увивался этот мальчишка Фоули — я должен был молчать и верить твоим искренним заверениям, что вы лишь друзья… — Он хотя бы не пытался засунуть свой язык мне в рот! — запальчиво воскликнула она. — Пока, — осадил ее он. — Пока не пытался, хотя только слепой бы не заметил, что он очень хотел. Мышка выдохнула и спросила более спокойно: — То есть, Уолти во всем виноват? Он бы с удовольствием согласился с ее словами, если бы это не выглядело самым настоящим ребячеством. Нет, Фоули, хоть и был безмерно доставуч и глаз с Гермионы не сводил, оставался до отвратительности честным. Он бы ни за что не перешел границ, как это сделала та же Фрай. Не дождавшись ответа, Мышка сделала глубокий вздох. В ней в раз будто что-то перегорело, и от былого праведного гнева не осталось и следа, но вместе с ним пропало и то тепло, с которым она всегда на него смотрела. Не было ничего, будто злость выжгла в ней все остальные чувства и эмоции, оставив после себя пустую оболочку. Она выглядела уставшей, поблекшей и Локи, не выдержав неприятного, досадливого чувства вины, отвел свой взгляд. — Я приехала сюда, чтобы увидеть тебя, — заговорила Мышка тихо. Глаза ее были закрыты, голова опущена. — Чтобы поговорить. Понять, что вообще происходит. Тебя нет полтора месяца, новости о тебе я узнаю из третьих рук… — Могла бы попросить эти «третьи руки» позвать меня к телефону. Она невесело хмыкнула и снова посмотрела на него. — Могла бы, но скажи, что бы это дало? Ты уехал, даже не попрощавшись со мной, за ту неделю, что ты готовился к отъезду, ты не сказал мне и десятка фраз, делая вид, что обижен на весь мир. Для чего мне было тебе звонить? Чтобы услышать, что ты занят и не хочешь со мной разговаривать? Локи не нашелся, что ответить. Он мог бы попытаться что-то соврать, в очередной раз постараться запудрить ей мозги, но не был до конца уверен, что это сработает. Он был слишком зол для того, чтобы правдоподобно играть. — Знаешь, Локи я… — она снова вздохнула, — я устала. Устала от твоих насмешек и пренебрежения, от того, что ты ни во что не ставишь мои чувства и мое мнение. Устала от твоего постоянного брюзжания и попыток вину за все проблемы свалить на меня. Устала слышать, что тебя все не устраивает. В том числе и мы… Тишина, возникшая следом, угнетала, но Локи не решался ее нарушить. Мог ли он найти подходящие слова? — Знаешь, что обиднее всего? — спросила она с горечью, склонив голову на бок. Локи бросил на нее взгляд и видел в ее глазах лишь боль и пустоту. — Я любила тебя! Все это время! Пыталась сделать так, чтобы ты не чувствовал себя здесь чужим. В глубине души я верила, что ты поймешь все и оценишь, что все же сможешь найти себе место рядом со мной, но… тебе ведь все равно? Она продолжала испытующе смотреть на него, и тогда Локи, наконец, ответил: — Любовь — самое глупое из всех возможных чувств. Брешь в броне. Мышка замерла, будто превратившись в мраморную статую, ее лицо побледнело сильнее обычного, отчего отчетливее проступили залегшие вокруг глаз темные круги. — Знаешь, — произнесла она вдруг, чуть звенящим от эмоций голосом. — Тебе стоит остаться жить в Нью-Йорке. Здесь теперь есть, кому тебя развлекать… И аппарировала в неизвестном направлении.
11 октября, Нью-Йорк Тор зашел в комнату брата на базе и недовольно поджал губы, тот лежал на своей кровати и лениво перебирал струны какого-то местного музыкального инструмента. Его длинные тонкие пальцы двигались ловко, и получавшаяся музыка была красивой, но немного печальной. Услышав, что кто-то вошел, Локи поднял голову и тут же изменился в лице: холод во взгляде быстро заменили злость и презрение. — Кого я вижу! — протянул он ехидно. — Мой братец, наконец, решил почтить меня своим присутствием. — Я был занят делами. Они на самом деле не виделись почти месяц, да и до этого Тору было не до брата. Узнав о Камнях Бесконечности, он засел в Асгарде в дворцовой библиотеке в попытках найти о них как можно больше информации. Но той было тревожно мало, и долгое время Громовержец разрывался между необходимостью отправляться на поиски и желанием остаться в Мидгарде. — Знаю я, как зовут твои дела, — фыркнул Локи, снова откидываясь на подушки. Упоминание о Джейн — а Локи явно намекал именно на нее — всколыхнуло болезненные воспоминания. Тор видел ее буквально вчера, и итог этого свидания был крайне печальным. Их отношения вообще складывались не слишком-то просто. Она вечно была занята своими исследованиями, он — геройством, но вначале это не мешало им всецело наслаждаться друг другом. Только последний год становилось все сложнее. Множество недомолвок, обид и потраченных нервов — вот во что все вылилось. Бог и смертная — что их ждало? Порой Тор искренне жалел, что смог вернуть свое бессмертие, потому что тогда все было бы намного проще. Локи на троне, он — в Мидгарде с Джейн… Каждый бы получил что хотел. Чего Тор хотел сейчас — он не знал. То, что могущественные космические артефакты были разбросаны непонятно где, пугало его. Он считал себя обязанным найти их и хотя бы удостовериться в их сохранности. Именно так он и сказал Джейн, когда она сама вызвала его на важный разговор к себе домой. Сидя на ее диване, Тор ощущал себя пловцом, решившим сигануть в открытое море. Но утаивать от нее все он тоже не собирался. — Ты должен улететь? — переспросила она его, враз побледневшая и какая-то растерянная. — Надолго? В том-то и дело, что он и сам не представлял. Поиски могли занять годы, и для него, асгардца, это не казалось таким уж страшным. Но для нее могла пройти вся жизнь. — Не знаю, — ответил Тор. Что еще можно сделать или сказать? Одно он мог обещать: — Я буду возвращаться. Так часто, как смогу, я… — Стой, — остановила она, подняв на него свой взгляд. В глубине ее глаз зажглась отчаянная решимость, и Тор послушно умолк, ожидая того, что Джейн хочет сказать, но она медлила. — Я как раз об этом хотела с тобой поговорить, — произнесла она, наконец. — Тор, так не может больше продолжаться. Эти свидания урывками, встречи от случая к случаю. Ты нужен своему царству, нужен землянам, а я… я устала жить в постоянном ожидании. Нам надо разойтись. Тор не верил, что она это говорит. — Ты уверена, что этого хочешь, Джейн? — спросил он. — Да, — сказала она, не засомневавшись ни на секунду. Он не стал ее уговаривать, что-либо просить или объяснять. Мысль, что он портит ей жизнь, удерживая рядом с собой, уже давно засела в нем. Что он мог дать Джейн? Одни пустые обещания и крохи отношений? Никогда смертной не стать царицей Асгарда, отец не уставал напоминать ему об этом каждую их встречу. Тор не принадлежал себе в полной мере, а если он не мог отдать себя Джейн целиком, для чего тогда это все? Смертная жизнь скоротечна, и разве милая, умная и славная Джейн заслужила провести ее в ожидании непонятно чего? — Прости меня за все, — с горькой улыбкой сказал ей Тор на прощание и целомудренно поцеловал в лоб. — Спасибо тебе. За все, — ответила ему Джейн, прикрыв глаза. И он ушел. Оставшийся вечер и всю ночь он мотался по Нью-Йорку без всякой на то цели, и только здравый смысл останавливал его от желания зайти в какой-нибудь бар, чтобы заглушить тупую, ноющую боль в алкоголе. Он любил Джейн, любил всем сердцем так, как никого прежде не любил. Но, удерживая ее рядом с собой, он только портил ей жизнь, и хорошо, что хотя бы у нее самой хватило духа это признать. Все, что ни делается, — к лучшему, зато теперь Тор мог со спокойной душой отправляться на поиски, не разрываясь на части от желания быть с той, кто ему дорог. Его здесь больше ничто не держало. Нет, здесь, конечно, оставался Локи, но у него были Гермиона и Руна, да и Мстители тоже могли за ним присмотреть… Но все же стоило со всеми попрощаться. И начать Тор решил с племянницы. В Лондоне он оказался утром и уже с восходом солнца постучался в дверь к Гермионе. Та открыла спустя всего пару минут, одетая в простой домашний халат, но было видно, что встала Гермиона не только что. — Тор? — спросила она настороженно. Выглядела она бледной и не слишком радостной, складывалось ощущение, что она либо вообще не спала эту ночь, либо спала очень мало и, возможно, плакала. — Гермиона? — нахмурился Тор. — Все в порядке? Первым делом он испугался, что что-то случилось с Руной. — Нет, все… — Гермиона отвела взгляд, не справившись с голосом, — все в порядке. Проходи. Она сделала шаг в сторону, пропуская Тора внутрь, и он увидел в конце коридора с любопытством выглядывающую из-за угла Руну. — Дядя Тор! — радостно воскликнула малышка, бросаясь к нему в объятья. Поймав неугомонную пигалицу, Тор поднял ее на руки и прошел внутрь. — Прости, что столь рано, — повинился он, обернувшись к Гермионе. Та скованно улыбнулась, обняв себя руками, и жестом пригласила Тора на кухню. Получив объемную кружку с кофе, он с интересом слушал сбивчивый рассказ Руны о последних событиях в ее жизни, не забывая краем глаза следить за ее матерью. Гермиона, налив кофе и себе, также разместилась за столом напротив Тора. На гостя или дочь она не смотрела, погрузившись в свои мысли, и выглядела непривычно мрачной. — Дорогая, пойди поиграй в игрушки, — сказала она Руне спустя минут десять ожидания. — Нам с дядей Тором надо серьезно поговорить. Руна чмокнула его в щеку и нехотя слезла с его коленей. Тор и сам не очень хотел ее отпускать, но говорить лучше было наедине. Весь вид Гермионы — ее мимика, поза, движения — говорил о том, что ее просто подмывало спросить, зачем же он пришел, но она отчего-то не решалась. Потому решился он сам. — Я улетаю, — выдохнул Тор, — надолго. Просто подумал, что вы должны знать. Она посмотрела на него удивленно и спросила: — Куда? — Все это время я искал любую информацию о Камнях Бесконечности. Здесь и в Асгарде, но все тщетно. Три из шести Камней всплыли всего за три последних года, оставшиеся — неизвестно где, и я хочу удостовериться, что они не попадут в дурные руки, но… — Тор замялся, опустив взгляд на сложенные на столе руки. — …сколько это будет длиться, ты не знаешь, — закончила за него Гермиона. — Да. — А Джейн в курсе? Вопрос напомнил о самом больном, но Тор не видел необходимости скрывать правду. — Мы говорили с ней вчера и… решили расстаться, — сказал он, прикрыв глаза. Гермиона как-то непонятно хмыкнула, устремив свой взгляд в кружку с кофе. — Что? — не понял Тор такой страной реакции. — Нет, ничего, — махнула она рукой, разом снова помрачнев. — Просто… Я ушла от Локи. Эта новость ошеломила Тора. — Как? — Долгая история. — она устало прикрыла глаза. — Признаться, я вначале думала, что он сказал тебе. И ты пришел сюда уговаривать меня вернуться. Нахмурившись, Тор покачал головой. — Нет, я… Нет. Боги, я даже предположить не мог. Нет, Локи, конечно, тот еще засранец, но… Но почему? Гермиона фыркнула. — Потому что Локи тот еще засранец, — горько улыбнулась она. — А если серьезно — мы не нужны ему. Совсем. Он считает любовь, привязанность — глупостью. Для него находиться рядом с нами подобно пытке, и я… решила не мучить его. — Но мне казалось, он любит вас… — Мне тоже так казалось, — вздохнула Гермиона. Разговор на этом как-то иссяк. Тор не мог найти слов, чтобы посочувствовать Гермионе или попытаться уговорить ее вернуться, — все же он переживал о брате и не хотел, чтобы тот остался один. Но Локи слишком уж хорошо отпугивал от себя окружающих без какой-либо посторонней помощи. — Удачи тебе, Тор, — пожелала Тору Гермиона, когда он спешно засобирался дальше. Перед отправлением ему еще следовало навестить братца, наворотившего дел со своей жизнью. — Береги себя. Он кивнул, крепко прижав ее к себе. — Дядя Тор! — в его ногу вцепилась Руна, Громовержец подхватил и подкинул ее, отчего малышка радостно взвизгнула. — Пока-пока! А ты скоро еще приедешь? — Постараюсь, — пообещал Тор, с горечью подумав, что вряд ли может выполнить свое обещание настолько скоро, насколько это считает его племянница. Весь обратный перелет до Нью-Йорка Тор не мог не думать обо всем, что происходит. Почему они с братом не могут быть просто счастливы здесь? Почему все хорошее вечно оборачивается для них бедой? Хотя в данном конкретном случае они оба сами виноваты. Локи предавался рефлексии в своей комнате и, завидев Тора, по обыкновению стал плеваться ядом, но Громовержец и не думал на это вестись. Мысли о Джейн, на которые его навел брат, заставили уйти его немного в другое русло. — Мы с Джейн решили расстаться, — признался он брату, разом сбив с него язвительность. К чести Локи, он не стал глумиться над этим, лишь бросил мало что говорящее «Сочувствую». — Локи, — вздохнул Тор, пройдя в комнату и усевшись на протяжно скрипнувший под ним стул. — Я знаю про вас с Гермионой и… — Тебе не стоит лезть в то, что тебя не касается, брат, — предостерег его Локи, опасливо прищурившись. — Неужели тебе и правда все равно? — удивился он, не веря в это. Да, Локи оказался в доме Гермионы не совсем по своей воле, точнее, совсем не по своей, но… Тор не мог и подумать, что для брата это настолько в тягость. Руна, Гермиона… разве он не полюбил их? Локи ничего не ответил, вернувшись к прерванному занятию — игре на гитаре, но на лице его Тор заметил целую гамму чувств. — Пора перестать быть таким засранцем, Локи, — вздохнул Тор. — И без того единственную, что любила тебя по-настоящему, ты потерял… — К твоему удовольствию… — выплюнул брат, невольно напомнив Тору их разговор трехлетней давности в Свартальфхейме. Тогда Локи с радостью бросился спасать Гермиону из лап темных эльфов, он признавал, что она небезразлична ему. Что же переменилось за эти три года? Почему он так сильно к ним остыл? — Я никогда и не помышлял о вашем расставании, — произнес Тор, у него даже не было сил, чтобы оскорбиться. То ли все последние события вконец его измотали, то ли он разучился злиться на брата за все его глупые выходки. — Мне жаль, что так получилось, — продолжил Тор, но Локи оборвал его, резче, чем нужно. — И ты пришел, чтобы «вправить мне мозги»? — Нет, я пришел, чтобы сказать, что улетаю. С каждым новым разом объяснение давалось Тору все проще и проще, вот и сейчас Локи слушал его с пристальным вниманием, глядя исподлобья. — Что ж, иного я и не ожидал, — хмыкнул Локи чуть презрительно и вновь пару раз провел пальцами по струнам. — Прощай, брат, — вздохнул Тор и, не дождавшись ответа, развернулся, чтобы выйти. — Тор, — негромкий голос заставил его замереть в проходе. — Не ты один ищешь Камни, и… Если встретишь бугая с сиреневой кожей, зовущего себя Таносом, или кого-то из его команды… Не лезь на рожон. — Я буду осторожен, — улыбнулся Громовержец, обернувшись, чтобы встретиться с братом взглядом, но Локи не смотрел на него, вернувшись к своему занятию. — Спасибо. Такая нехитрая забота брата приятно грела душу. Быть может, он ещё не до конца потерян? Жаль, что у Тора совсем не было времени как-то помочь Локи и Гермионе исправить все то, что они натворили со своими отношениями. Да и смог бы он? Такта и тонкости в словесных манипуляциях Громовержцу сильно не хватало... Закрыв за собой дверь, Тор отправился к Роджерсу. Осталось попрощаться со старыми товарищами.
31 октября 2015 года, Лондон — Ты уверена, что все в порядке? — уточнила Джинни настороженно. Гермиона, Ханна и Луна сидели за столиком в кафе, краем глаза наблюдая за детьми, завороженными представлением, которое для них разыгрывал аниматор. Тот показывал театральную постановку при помощи специального разноцветного дыма, по его указке обретающего определенные силуэты. Беспокойство Джинни было легко оправдать — именно ей пришлось приводить в чувство вернувшуюся из Штатов подругу. Сбежав тогда с базы, Гермиона сразу же переместилась в аэропорт на специальную площадку для магов. Ей казалось, что она вот-вот задохнется от сковавшей грудь боли, от которой хотелось выть в голос. Перед внутренним взором Гермионы то и дело возникала картинка того, как Локи и Фрай слились в жарких объятиях, и от одного этого видения становилось дурно. Первым делом она поменяла билет, выбрав ближайший рейс до Лондона. Все, чего сейчас хотелось Гермионе, — это оказаться дома. Ощущение загнанности не покидало ее, казалось, что остановись она хоть на секунду, ее догонят. Умом она понимала, что ее никто не будет преследовать, что страх ее — непонятный, нерациональный — не имел под собой никаких оснований. Позже, уже в Лондоне и не без помощи той же не в меру мудрой Джинни, до Гермионы дошло, что боялась она самой себя и той власти, что Локи имел над ней все это время. Мог бы он в тот момент что-то изменить? Исправить? Страшнее всего, что у Гермионы не было на этот вопрос однозначно отрицательного ответа. Если бы Локи попытался остановить ее всерьез, еще в Нью-Йорке, смог бы с ней поговорить, попытаться убедить ее — Гермиона сдалась бы во власть своих эмоций и чувств. Но Локи даже не попытался. Скорее всего, он и не мог, и в тот момент она была даже этому рада — это позволило Гермионе остыть, тщательно обдумать произошедшее и понять, что поступила она верно. Ей осточертело в одиночку пытаться преодолеть ту стену, что Локи воздвигал вокруг себя. «Грядут холода, не разбейся об лед», — предупредила ее когда-то Луна, но Гермиона слишком поздно поняла, что подруга имела в виду. Тогда, когда разбилась и медленно, с трудом собирала себя по осколкам. И Джинни была права, ей не стоило тянуть с этим разговором так долго. Потому что, когда Гермиона все-таки решилась на него, он уже не имел никакого смысла. Даже для нее самой. Какое-то время она всерьез опасалась, что Локи, вопреки ее словам, появится и попытается как-то манипулировать Гермионой, чтобы вернуть все обратно, но он не предпринял даже этого. Что неплохо подтверждало ее собственные слова, сказанные ему «на прощание». Она просто была ему не нужна, вот и все. От подобных мыслей становилось горько даже сейчас, хотя Гермиона убеждала себя, что переболела всем этим и теперь очень медленно шла на поправку. Расставание с Локи далось ей намного тяжелее, чем расставание с Роном. Убрав из своей жизни младшего Уизли, Гермиона через какое-то время поняла, что стало намного легче, словно груз, что держала она на плечах много лет, был сброшен в один момент. С Локи же ее не покидало ощущение, что она совершает глупую ошибку. — Все отлично, — ответила она, улыбнувшись подругам. Иногда их жалостливые взгляды злили, заставляя чувствовать себя какой-то неполноценной. Все трое были много лет счастливы в браке, и одна Гермиона второй раз так обидно обжигалась. Впрочем, она не собиралась показывать девочкам свои негативные эмоции — поскольку все эти мысли были иррациональны. Глупо обижаться на искреннее сочувствие и желание помочь, к тому же почти ненавязчивое. Почти. — Все правда нормально. — Он так и не позвонил? — печально спросила Ханна, выразительно кивнув в сторону сидевшей среди остальных малышей Руны. Ее красивое пышное кремовое платье сверкало пайетками, когда она двигалась, в уложенных в высокую прическу черных кудрях блестела золоченая диадема. Настоящая маленькая принцесса. Гермиона грустно улыбнулась, ощущая свою вину перед дочерью. — Нет, не позвонил, — ответила она. Не считать же за звонок короткое сообщение, присланное с незнакомого номера на ее сотовый недели полторы назад. «Я имею право видеть дочь», — гласил его текст, и Гермиона не стала бы с этим спорить. Нет, на самом деле Локи имел право видеть Руну, девочка отчаянно скучала по отцу и ежедневно спрашивала, когда же он вернется. Да и Локи можно было назвать неплохим отцом, вот только все это время Гермиона не могла решить, как же организовать их встречу. Самой пересекаться с мужем ей отчаянно не хотелось, просить родителей слетать в Штаты ей не хватало духу, обращаться к кому-то из друзей тоже пока не было никакого желания. Зато вина перед Руной неумолимо разрасталась, давя своим весом на и без того загруженные плечи Гермионы. Она уже почти дозрела до принятия решения и уверяла себя, что в ближайшее время тщательно обо всем этом подумает, но результат пока оставался все тем же. Снова посмотрев на дочь, Гермиона вздохнула. Совсем не верилось, что уже прошло три года с тех самых пор, как она впервые взяла ее на руки. Казалось, что было это только вчера. — Козел, — скривилась Джинни, вернув Гермиону к теме разговора, и та не стала напоминать подруге, что она сама когда-то подталкивала ее в объятия Локи. Потому что тогда Гермиона сама была рада в эти объятия прыгнуть, причем, что самое обидное, прекрасно представляя, на что подписывается. — Давайте не будем об этом, — попросила она, не желая ворошить больную тему в такой день. Девочки согласно кивнули, нацепив на лицо улыбки. Луна ни с того ни с сего начала рассказывать о своей недавней поездке куда-то в Южную Америку, отвлекая этим всех. К вопросам о Локи больше не возвращались, и Гермиона была за это очень благодарна. Ей нужно было проветриться, за прошедшие несколько недель она выходила из дома исключительно на работу, не находя в себе желания и сил выползать куда-либо еще. Даже сегодня с утра она ощущала себя неготовой к подобным подвигам, но оставлять ребенка в такой день без праздника было бы слишком жестоко. Зато сейчас, сидя в шумном людном месте, в компании хороших подруг, Гермиона чувствовала, как отступает боль, сковавшая сердце, как становится легче дышать, как отступает апатия. Хотя бы на чуть-чуть — но это уже был прогресс. — Быстро они растут, — вздохнула Джинни, глядя на толпу ребят со светлой грустью. Среди них не было Джеймса Сириуса, первого сентября тот впервые отправился в Хогвартс, и разлука с сыном, очевидно, сильно печалила миссис Поттер. Гермиона понимала, что ее саму в будущем ждет что-то подобное, но пока эта перспектива казалась бесконечно далекой. И был ли смысл отправлять асгардку-полукровку в обычную школу для смертных? Руна уже заметно превосходила окружающих ее ребят в магической силе, ее мощи и насыщенности. Локи, скорее всего, справился бы с ее обучением лучше, но… Мысленно отругав себя за всколыхнувшуюся в душе печаль, Гермиона протянула руку и ободряюще сжала ладонь подруги в своей. Ханна со своей стороны повторила жест — она лучше всего могла представить, что сейчас чувствовала Джинни, поскольку ее сын, Фрэнк, в следующем году тоже станет первокурсником. Снова погрузиться в невеселое настроение им в очередной раз помешала Луна, ее туманные, сюрреалистичные реплики в духе «а вы знали, что…» неплохо разряжали обстановку. Время, отведенное под праздник, неумолимо заканчивалось, день клонился к вечеру, пора было собираться домой. — Если хочешь, — предложила Джинни, — могу отправить Ала и Лилс к бабушке и заглянуть к тебе в гости… — Не стоит, — сдержанно, но благодарно улыбнулась Гермиона, — нас дома ждут мои родители, так что скучать мне будет некогда. Она слегка лукавила. Нет, Джин и Джон и правда собирались навестить внучку, чтобы поздравить ее с днем рождения, но основной причиной отказа было то, что Гермиона сама желала побыть одной. Да, встреча с подругами развеяла тоску, заставила встряхнуться и позволила отвлечься, но по прошествии некоторого времени она начала ощущать определенную тяжесть. Слишком много тем приходилось избегать им всем, чтобы Гермиона не возвращалась к своим мрачным мыслям, а это, к сожалению, убивало всю легкость, все удовольствие от общения. И если до этого все было вполне выносимо, то ближе к вечеру стало совсем плохо. Похоже, Гермиона еще не излечилась полностью и ей требовалось какое-то время, на восстановление. Оказавшись вместе с дочерью и ее многочисленными подарками в прихожей своего дома, Гермиона смогла облегченно вздохнуть. Но ненадолго. — Гермиона, это вы? — раздался с кухни окрик матери. — Да, — крикнула она в ответ и добавила для Руны приглушенно: — Слышишь, дорогая, — улыбнулась Гермиона дочери, помогая ей снять верхнюю одежду, — бабушка и дедушка уже здесь, пришли тебя поздравить. Так что зря ты переживала, праздник еще не закончился. — А папа тоже придет? — спросила Руна с надеждой во взгляде. И как же больно было эту надежду рушить. Отчасти Гермиона полагала, что в такой день Локи заявится сам, не дождавшись от нее ответа, она одновременно и ждала, и страшилась этого. Не мог же он забыть о дне рождения собственной дочери? — Он сейчас очень занят, котенок, — ответила Гермиона, поправив Руне выбившуюся из прически прядь. — Не грусти, иди поздоровайся с бабулей. Вздохнув очень по-взрослому, Руна кивнула и без всякого энтузиазма пошла в кухню. Но уже на пороге она значительно оживилась и с криком «Бабуля!» бросилась внутрь. Улыбнувшись, Гермиона сняла теплую мантию, обувь и прошла на кухню вслед за дочерью, ожидая увидеть там родителей. Чего она не ожидала — что рядом с Грейнджерами за столом на почетном месте гостя будет сидеть и Фригга, а за ее спиной, чуть в отдалении, — стоять бессменная Лив. — Моя царица, — скованно поприветствовала ее Гермиона и почтительно поклонилась. Нет, она была рада видеть Фриггу, та не заглядывала в гости едва ли не полгода, и Гермиона искренне успела соскучиться, но в свете своего расставания с Локи она вдруг почувствовала себя неуютно. Она опасалась, что эта замечательная женщина будет ею недовольна. Но, вопреки ее ожиданиям, Фригга открыто и искренне улыбнулась, одной рукой крепче перехватив сидевшую у нее на коленях Руну, а вторую протянув Гермионе. И она, не сдержавшись, подошла ближе, оказавшись в теплых материнских объятиях. — Помнится, я просила тебя называть меня Фриггой, дорогая, — заметила царица, и Гермиона крепко сощурилась, ощутив, как непролитые слезы жгут глаза. Она вдруг подумала, что, Фригга, возможно, не знала всей правды. Да, Хаймдалл по ее просьбе «присматривал» за ними, но все ли он видел и знал? Все ли передавал своей царице? — Давайте все-таки поужинаем, — вклинилась Джин Грейнджер с улыбкой. К приходу гостей она уже накрыла на стол, так что ждать и правда не было смысла. Гермиона сомневалась, что сможет съесть хоть кусочек, но тем не менее заняла свое место между Руной, размещенной во главе стола, и своей матерью. За ужином Фригга завела с миссис Грейнджер какой-то пространный разговор, Гермиона даже не стала прислушиваться, погрузившись в свои невеселые мысли. Что скажет Фригга, узнав всю правду? После ужина Лив увела Руну в гостиную, родители Гермионы, бросив на нее ободряющий взгляд, улизнули следом, оставив ее наедине с Фриггой. В комнате повисла удручающая тишина, и Гермиона впервые за долгое время не находила в себе смелости ее нарушить. Сейчас Фригга спросит, почему не приехал ее сын, и…. Но, подняв на царицу взгляд, Гермиона вдруг поняла, что та все знает. — Я… — она сглотнула, прикрыв глаза. — Простите меня, Фригга, я… — За что ты просишь прощения, дорогая? — Когда-то вы сказали, что я смогу сделать его счастливым… — с горечью ответила Гермиона. — Я не смогла. — Я ошиблась, — повинилась Фригга печально. — Но не тогда, когда это сказала. Я ошиблась, когда навязала вас друг другу, заставила жить вместе. Я не учла его строптивый характер — Локи ненавидит, когда им пытаются манипулировать, руководить. Как и все мужчины, впрочем. — Я тоже наделала немало глупостей, — призналась Гермиона тоскливо. — Но это его нисколько не оправдывает! — Я и не пытаюсь никого оправдать, дорогая, — вздохнула царица. — Ты поступила так, как сочла нужным, и я не вправе тебя отчитывать. А боль... — Фригга смахнула с щеки Гермионы слезинку, которую та даже и не заметила. — Она пройдет со временем. Время — субстанция волшебная, она лечит не только физические, но и душевные раны, меняет людей и их взгляды на мир. Жаль, что Смерть ей неподвластна… Говоря это, Фригга становилась все более задумчивой и отстраненной, а последние слова вообще вызвали у Гермионы невольную дрожь. Но царица быстро вернула прежнее выражение лица. — Я хотела поговорить о Руне, — перевела Фригга тему. — Думаю, в такой значимый для нее день девочка хочет встретиться со своим отцом… Гермиона, вздохнув, опустила взгляд. Царица заботилась в первую очередь о собственном сыне, и она могла это понять и принять, к тому же Фригга не давила, давая право выбора. — Она хочет, — призналась Гермиона. — Только я… еще не решила, как это все устроить. Ей самой было стыдно от собственной трусости, но по крайней мере сейчас она бы предпочла второй раз сразиться с Волдемортом, чем снова видеть Локи. Гермионе отчаянно не хотелось вновь попасть под его отравляющее душу влияние. — Я понимаю, — кивнула Фригга, и у Гермионы не было причин полагать, что это не так. — Потому предлагаю тебе принять помощь Лив. — Лив? — удивилась Гермиона. Фригга утвердительно кивнула. — Ей будет только в радость, ты же знаешь, как она любит нашу маленькую принцессу. Лив всегда сопровождала царицу во время ее визитов на Землю и с удовольствием нянчилась с Руной с самого младенчества, да и Руна с интересом играла со служанкой бабушки. Вот и сейчас девочка хвасталась Лив, показывая ей игрушки, что ей надарили на день рождения друзья и родные. Гермиона и Фригга, пришедшие в гостиную, смотрели на это с улыбками. Насчет помощи… Гермиона доверяла Лив в достаточной степени, чтобы отпускать с ней дочь, так что здесь проблем не было. Но, Мерлин, как же тяжело было отправлять малышку так далеко от дома, пусть даже к родному отцу. К тому же непонятной оставалась еще и техническая сторона вопроса. — Хаймдалл протянет Радужный мост, — пояснила Фригга вполголоса. Грейнджеры, сидевшие рядом, внимательно прислушивались. — Могу поклясться, что ничего дурного с ней не произойдет. К тому же на первый раз я отправлюсь тоже. — Радужный мост точно безопасен для нее? — уточнила Гермиона обеспокоенно. Царица утвердительно кивнула, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Руна, детка, не хочешь вместе с бабушкой и Лив отправиться к папе? — спросила она, окликнув дочь. Девочка посмотрела на нее, и от радости, зажегшейся в ее взгляде, стало совестно. Конечно, она хотела! — А ты пойдешь с нами, мамочка? — спросила Руна без всякой задней мысли, и Гермиона с трудом удержала на лице ответную улыбку. — У меня появились срочные дела, дорогая, — пояснила она, и от необходимости лгать она ощутила самую настоящую дурноту. — Так что как-нибудь в другой раз. Когда Гермиона будет уверена, что встреча эта произойдет без потерь с ее стороны. Собирались они на удивление быстро, непоседливой Руне не терпелось увидеть отца как можно скорее, так что минут через двадцать вся троица погрузилась в предоставляемый Отделом автомобиль, и водитель увез их на специальную площадку, с которой царица вместе с сопровождающими могла спокойно, не привлекая внимание маглов, отправиться в Асгард. Грейнджеры порывались остаться, но их отослала сама Гермиона. — Ничего, идите, — сказала она им. — Кто знает, сколько придется ждать? — Ты точно не хочешь, чтобы мы побыли с тобой? — в последний раз уточнила Джин, и Гермиона ощутила, как ее скулы свело судорогой в попытке удержать на лице мягкую, вежливую улыбку. Словно то, что она ушла от мужа, было какой-то смертельной болезнью… На самом деле больше злило то, что такое поведение окружающих заставляло Гермиону жалеть себя, чего она совершенно не хотела. Так что родителям пора было возвращаться домой — и так она сегодня провела в обществе времени больше, чем могла бы вынести. В сотый раз заверив родителей, что все в порядке, Гермиона наконец закрыла за ними дверь, оставшись наедине с самой собой. В доме стало непривычно тихо, и она, пройдя в зал, уселась на диван. Но почти сразу ее заставил подскочить достаточно громкий стук в дверь. Поспешившую открыть Гермиону одолевали сразу сотни мыслей: что-то случилось с Руной? Вернулись родители? Джинни все же решила навестить подругу? Но никакие ожидания не оправдались, поскольку за порогом внезапно обнаружился Уолти. — Здравствуй, — немного скованно улыбнулся он, глянув на Гермиону из-под растрепанной челки, отросшей за последние несколько месяцев больше обычного. С того самого разговора они больше не виделись, Фоули снова заслали в длительную командировку, так что его даже не было в Британии. Но, видимо, сейчас он вернулся. — Здравствуй, — кивнула ему Гермиона, изобразив на лице улыбку. — Поздравляю с рождением дочери, — он протянул ей небольшой, милый букет алых роз. Гермиона, смутившись, поблагодарила его и пригласила войти. — А где именинница? — спросил Уолти, и она только сейчас заметила большой бумажный пакет, который он держал в руках. — В гостях, — пространно ответила Гермиона, чтобы не вдаваться в ненужные подробности. — Ну тогда я отдам ей подарок в следующий раз, — немного нахмурился он, но уходить не собирался. После некоторой паузы, которая показалась Гермионе слишком уж неловкой, Фоули продолжил: — Я хотел поговорить с тобой, Гермиона. Вдвоем они прошли на кухню, и Гермиона взмахом палочки поставила турку на плиту. — Говори, — сказала она, повернувшись к нему лицом и сложив руки на груди. Получилось немного агрессивно, но Гермиона ничего не могла с собой поделать. О чем хотел поговорить Уолти? Уж не о своих ли чувствах? Подобная перспектива пугала ее и вызывала злость, но Гермиона постаралась взять себя в руки и успокоиться. Фоули смерил ее долгим, внимательным взглядом и только затем заговорил. — Я слышал, что Смит рассчитывает забрать Руну в Отдел и посадить под надзор. Внутри Гермионы все оборвалось, совсем не это она ожидала услышать. — На каком основании? — спросила она, хотя догадывалась, что Уолти мог на это ответить. Когда Руна только родилась, Гермиону предупредили, что за ней будут тщательнейшим образом наблюдать. Шутка ли — первый асгардец-полукровка за последнюю тысячу лет, ее до сих пор едва ли не ежемесячно обследовали в Отделе, впрочем, пока не замечая ничего сверхъестественного. Да, магически она развивалась намного быстрее, чем ее сверстники, но Гермионе удавалось кое-как контролировать всплески стихийной магии. Правда, за последние месяца полтора случались инциденты, когда Руна начинала сильно капризничать, один из таких произошел на Косой Аллее, но Гермиона искренне надеялась, что почти никто ничего не заметил. Оказалось, что она ошиблась. Еще мистер Грей предупреждал Гермиону, что, если Руна выйдет из-под контроля, он будет вынужден максимально изолировать ее от общества. Гермионе тогда пришлось согласиться, но она считала, что Джонатан Грей был человеком чести и, если что-то такое случиться, это на самом деле будет вынужденная мера и только тогда, когда она сама не будет видеть иного выхода. Смит же легко мог злоупотребить такой договоренностью, используя любой надуманный повод как, например, сейчас. Каждый стихийный магический всплеск даже у земного ребенка был потенциально опасным, но никто не спешил изолировать других детей вплоть до самого Хогвартса. Да, магия Руны проявила себя раньше, чем это обычно происходило с другими, но она и не была обычной. Гермиона худо-бедно справлялась со всем этим и совершенно не видела смысла в столь кардинальных мерах. Очевидно, что это все подковерные махинации самого Смита. Злоба вмиг развеяла всякую усталость и уныние, Гермиона сжала ладони в кулаки, прикрыв глаза. Пусть он только посмеет… — Гермиона, — позвал Уолти обеспокоенно. — Я постараюсь помочь, чем смогу. Я уже отказался от очередной поездки, в которую меня хотели услать, буду следить за тем, что происходит в отделе… Фоули говорил и говорил о том, каким образом собирается помочь ей и Руне, а Гермиона, хмыкнув, поджала губы. Для многих его симпатия в ее адрес была достаточно очевидной, именно по этой причине Уолти постарались убрать из Британии, так что вряд ли ему удастся вовремя узнать что-то стоящее. — Я найду способ, — заверил ее Фоули, когда она высказала ему свои опасения. — Они даже не поймут, что за ними следят. Не став спорить, Гермиона налила кофе и себе и присела рядом с Уолти за стол. — Если бы не Фрай, я бы посоветовал вам найти защиту у Мстителей… — вздохнул он после некоторой паузы. И он тоже все знал. Такое ощущение, что новость о ее разрыве с мужем напечатали все центральные газеты! На самом деле никакого официального объявления сделано не было, для всех интересующихся Лукас Колдсон отбыл по важным делам в Штаты, но, несмотря на это, слухи все равно пошли. Это было неудивительно, та же Фрай, скорее всего, доложила начальству свежие новости. Да, впрочем, это было не очень-то важно. Взволновало Гермиону немного другое. — Скажи, Уолти, — проговорила она, смерив его пристальным, въедливым взглядом, — как ты думаешь, это все могло быть спланированной акцией? Он поджал губы, задумавшись, и в итоге ответил: — Сомневаюсь. Я не слишком-то хорошо знал Фрай до всего… этого. Она и прежде вела себя довольно… свободно, так что ее интерес к твоему мужу мог быть ее личной инициативой. К тому же я ничего об этом не слышал, — и добавил, заметив ее скепсис: — Да, знаю, что это не аргумент. Даже если ей не дали прямого указания… — Ее могли назначить куратором только потому, что знали о ее характере. Уолти согласно кивнул, подтверждая эту мысль. Но это все равно ничего не меняло. Если бы Локи не захотел — она не подошла бы к нему и на милю, уж Гермиона знала, каким ее муж мог быть «колючим» и неприступным. Уловив ее нерадостное настроение, Уолти попытался изобразить на губах улыбку. — Если тебе понадобится помощь — любая, даже самая маленькая, — обращайся, — проникновенно сказал Фоули, всего на мгновение коснувшись лежащей на столе ладони Гермионы и тут же чуть нервно отдернув руку. Его щеки предательски заалели, и она в очередной раз поразилась тому, насколько он все еще мальчишка — это было в его мимике, жестах, зажатости. Он явно не ощущал себя взрослым, несмотря на свои годы, стеснялся себя и своих поступков, что, правда, не мешало ему всегда поступать так, как то диктует совесть. — Спасибо, — кивнула Гермиона благодарно. — Уолти, спасибо, но тебе не стоит… — Ты мой друг, Гермиона, — оборвал он ее, — один из немногих, и я никому не позволю причинить вам вред. Она не нашлась, что на это ответить, и потому лишь просто кивнула. Почувствовав все нарастающую неловкость, Уолти спешно засобирался домой, и Гермиона не стала его останавливать. Не давали покоя слова, сказанные Локи о том, что Фоули спит и видит себя рядом с ней… Оставшись наконец одна, Гермиона сначала обосновалась на кухне за очередной кружкой кофе, затем перебралась в гостиную, надеясь отвлечь себя просмотром телевизора, после перекочевала в библиотеку, намереваясь взять что-то для легкого чтения, но после сдалась и стала просто бесцельно бродить по дому. В душе роилось непонятное беспокойство, скорее всего вызванное долгим отсутствием Руны и непростым разговором с Уолти. Гермиона переживала за дочь и была готова ради ее жизни, ради ее счастья практически на все, и явная угроза в ее адрес сильно беспокоила. Возможно, Уолти был прав, говоря, что где-нибудь в Америке под покровительством Щ.И.Т.а или Мстителей было надежнее, чем в Британии, но пока Гермиона не собиралась принимать никаких скоропалительных решений. К подъездной дорожке подрулила хорошо знакомая машина Отдела, закрепленная за Фриггой. Руна вернулась. Кстати, именно Фригга была еще одной причиной, по которой Гермиона пока не собиралась пороть горячку и сбегать прямиком «в никуда»: если с ее внучкой что-то случится, царица Асгарда не оставит от Отдела камня на камне, и Смит не должен об этом забывать. А если забудет — Гермиона с удовольствием напомнит. К тому же на ее стороне был и Аврорат с главным аврором в первых рядах… Но подстраховаться не мешало — следовало в очередной раз перетряхнуть свою «тревожную сумку». Лив осторожно вышла из машины с уснувшей на руках Руной и аккуратно прошла по скользкой, мокрой от мороси подъездной дорожке. Фригги с ними не было, она либо осталась в машине, либо, что более вероятно, не смогла вырваться из Асгарда для повторного визита. Мысль, что Царица, добившись своего, просто плюнула на нее, Гермиона отмела самым жестким образом. В четыре руки раздев Руну при помощи магии, Гермиона и Лив спустились вниз. — Царица просила передать свои извинения, она хотела зайти и сейчас, но срочные дела не терпели отлагательств, — повинилась девушка, скромно потупив взор. — Жаль, — вздохнула Гермиона, ободряюще улыбнувшись. — Передай ей, что я все понимаю и… спасибо ей, за все. Улыбнувшись в ответ, Лив кивнула. — Я передам, миледи… — Гермиона, — в сотый, если не тысячный раз поправила ее Грейнджер, понимая, что все равно бесполезно. Ее саму она величала «миледи», Руна же была «принцессой». Лив, по своему обыкновению, лишь скромно потупилась. — Как все прошло? — внезапно даже для самой себя спросила Гермиона, хотя половину вечера уговаривала себя, что не хочет ничего знать. — Принцесса была рада увидеться с отцом, — пожала плечами Лив. — Он показал ей базу, купал ее в бассейне… Вопрос о Фрай просился на язык, но его-то Гермиона точно не собиралась озвучивать. Да и о том, как там поживает сам Локи — тоже. Но Лив и не надо было спрашивать. — Он тоже был рад, очень… Простите мне мою дерзость, миледи, но видно, что ваш муж очень скучал по принцессе. Кто бы сомневался. Заметив мрачное выражение лица Гермионы, Лив замялась и быстро засобиралась домой. Самой Гермионе стало отчего-то совестно за такую неловкость. — Спасибо, что согласилась помочь, — нашлась она, чтобы хоть как-то сгладить момент. — Не за что, миледи, вы знаете, что ради принцессы я сделаю все. Лив села в машину, и та, проехав до конца улицы, скрылась в полумраке. Поднявшись обратно в детскую, Гермиона с тоской посмотрела на сладко спящую дочь, совершенно не зная, как поступить: расстаться с Локи окончательно или дать ему второй шанс? Злость и обида, снедавшие Гермиону, ратовали за первый вариант, но здравый смысл и любовь к Руне просили не пороть горячку. С одной стороны, если все вернется на круги своя, никому от этого легче не будет. Джинни, бесспорно, была права, говоря, что Руна не станет счастливее, постоянно наблюдая за склоками и вечным недовольством родителей. Это совсем не та атмосфера, в которой Гермиона мечтала растить дочь. Но, с другой стороны, жить без любимого отца и видеть его изредка по праздникам — тоже будет для маленькой девочки тяжело… Эти мысли терзали ее весь последний месяц. Поцеловав Руну в лоб и сморгнув злые слезы, Гермиона ушла к себе, ожидая очередную полубессонную ночь. Весь прогресс, который она замечала за собой последние дни, сошел на нет — опустошение и отчаяние вгрызлись в нее с той же силой, что была в первые дни, а слезы душили, не давая продохнуть. Следующее утро стало для нее тем еще испытанием на стойкость: проснувшаяся Руна воодушевленно рассказывала, как весело она провела время с бабулей и папой. Слушать ее было почти физически больно, попросить замолчать — жестоко, поэтому Гермиона скованно улыбалась, фальшиво восхищаясь таким интересным приключением дочери. Хорошо, что та, казалось, ничего не заметила и, позавтракав, умчалась в гостиную играть со своими новыми игрушками. Когда они с Руной стали собираться на утреннюю прогулку, на пороге возник Фоули. Он поздравил малышку с праздником и присоединился в их недолгой прогулке на детскую площадку. Так дальше повелось, что Уолти, как преданный рыцарь, снова стал появляться едва ли не каждый день после работы. Он играл с Руной, отвлекал Гермиону разговорами от тяжких раздумий, дарил им всякие мелкие приятные презенты. И называл все это дружбой, хотя самой Грейнджер, почти уверенной, что здесь запрятано нечто большее, было крайне неловкое. Но на все попытки завести об этом разговор Фоули отмахивался или отмалчивался, наверняка зная, чем все это может закончиться. Гермиона снова погрузилась в рутину обычных будней. Дом-работа-дом. Один выходной она полноценно проводила с дочерью, в воскресенье же малышка в компании Лив отбывала в Америку на целый день, где проводила время с отцом. Ближе к началу декабря СМИ взорвались новостью: Тони Старк и Стив Роджерс предъявили миру целый выводок своих преемников: Железный Патриот, Сокол, Вижн, Локи, Ртуть и Алая ведьма. Новые Мстители были везде — в новостях, разных ток-шоу, Ртуть даже пару раз засветился в рекламе. Их атрибутика тут же появилась в магазинах, куда ни глянь, на нее отовсюду смотрел Локи. Из-за этого Гермиона практически перестала смотреть телевизор и читать магловские газеты, но что-то все равно прорывалось сквозь ее барьеры. Локи, наряду с Ртутью, лидировал по количеству фанатов, особенно среди женской аудитории, и это несмотря на не слишком-то положительный, можно даже сказать мрачный образ темного волшебника. Мамочки на детской площадке с придыханием обсуждали новых супергероев, довольно часто упоминая загадочного красавца-чародея. Вообще, Гермиона стала задумываться о том, чтобы сменить место прогулок, потому что на детской площадке, куда она водила дочь, малышня начала играть в Мстителей, разбирая роли. Руна частенько играла с ними, неизменно выбирая образ собственного отца под удивленные взгляды других мам. Гермионе с трудом удавалось уговорить девочку не рассказывать всем вокруг, что вот этот вот супергерой — ее папа и что у нее самой тоже есть суперсилы. Руна расстраивалась, но к словам матери прислушивалась и собой, что удивительно, не светила. Но Гермионе все равно было страшно. Эта информация просочилась и в магический мир, и сразу же местные журналисты атаковали Гермиону — они с легкостью узнали в новом герое мужа знаменитой Стальной Грейнджер. В первых числах декабря ей поступило предложение о встрече, от которой она не смогла бы отказаться в принципе. Сэмюэль Смит захотел встретиться на нейтральной территории и обговорить несколько вопросов. — Вот, миз Грейнджер, ознакомьтесь, — он положил перед ней несколько листов бумаги, заполненных текстом. — Я, конечно, понимаю, что мы должны были передать вам это несколько раньше, до того, как начнется вся эта шумиха… Он замолчал, а Гермиона окунулась в текст. Перед ней была немного переделанная биография Лукаса Колдсона. На самом деле речь шла о довольно опасной игре — Британское Министерство магии яро протестовало против самой идеи открыть существование магов маглам. В этом плане такая политика скрытности шла вразрез с текущим курсом МКМ, который ратовал за максимальное и безопасное сближение с миром простых людей. И Локи выступал в числе Мстителей именно как представитель Конфедерации, несмотря на то, что его «магическое» происхождение нигде не афишировалось. Мало ли в мире фриков и разных мутантов? Несмотря на то, что жил Локи в Британии, по документам он считался гражданином Норвегии, так что злившемуся на происходящее министру оставалось только кусать локти. А Гермионе — готовиться к осаде еще и со стороны Пратчета. Сделать слишком много он не сможет, но по нервам проедется. К тому же такой поворот был благоприятен для всего британского магического общества и мог помочь ему вернуться в нужное русло более мирных отношений с магловским миром. Главное, чтобы нигде не всплыло никакой «дряни». Были две самые знатные проблемы в земной биографии самого Локи — Штутгарт и Нью-Йорк, но в первом случае поработали специалисты-обливиаторы еще пару лет назад, а во втором… Мало кто из обывателей, на самом-то деле, знал правду, а те, кто знал, — будут молчать, в этом Гермиона была уверена. Гермиона продолжала смотреть на эти листы, уже даже не видя текста. Ей отчаянно не хотелось говорить с кем бы то ни было о Локи и том, что между ними происходит, но еще она знала, что покоя ей не дадут. Журналисты из магических изданий будут терзать ее, задавать кучу неуместных вопросов, на которые она не желала давать ответы. Это было зло, но зло неизбежное. — Я все поняла, — вздохнула Гермиона, отложив от себя листы. — Дальнейшее развитие этой истории зависит от вашего решения, — отметил Смит. — Захотите ли вы разойтись с мистером Лафейсоном, или он после всего этого вернется в Лондон… — Я непременно сообщу, когда мы это решение примем, — холодно бросила Гермиона. — Мне не хочется обсуждать сейчас эту тему. — Ваше право, — пожал он плечами. И не стал больше ничего говорить. Ее так и подмывало спросить о Руне, но она осознавала, что это только все испортит. Смиту не надо знать, что она в курсе его планов. Хотя, конечно же, это тоже тот еще секрет. Одно только постоянное присутствие Уолти — такой зыбкий фактор, Гермиона не должна была забывать, что через него Отдел может сливать дезинформацию… Хоть он не раз говорил, что сам это осознает. Это начало походить на самую настоящую холодную войну… И наводило на определенные, не самые радужные мысли. Гермионе таки пришлось дать несколько пространных интервью, но от нее довольно быстро отстали. Но она все равно ощущала себя тревожно, словно надвигалась какая-то катастрофа. Куда уж хуже, думала Гермиона... Но оказалось, было куда. От очередной встречи Совета попечителей младшей школы Гермиона заранее не ожидала ничего хорошего. Ничего плохого, впрочем, тоже, так что шла туда она с деловым настроем, морально готовясь к очередному спору о методах и средствах обучения молодых дарований. — Здравствуй, Гермиона, — обрадованно улыбнулась Милли, будто они были лучшими подругами и не виделись лет сто. Со всех сторон раздался нестройный хор приветствий, лишь Малфой и Фоксли обошлись кивками. — Добрый вечер, — сдержанно ответила Гермиона. — Рада, что ты пришла! — продолжила щебетать Уизли. — Мы тут как раз обсуждали последние магловские новости, все эти супергерои — это что-то... даже представить не могла, что твой муж к ним примкнет. Каково это — быть женой всемирно известного кумира? Гермиона пожала плечами, ничего не ответив. — Слушай, не возьмешь для нас автограф? — спросила вдруг Милли и протянула Гермионе газетную вырезку. — А то нигде твоего Лукаса не встретишь, все геройствами занят, наверно. Подвох ощущался очень остро, потому Гермиона настороженно подвинула к себе лист. Это была первая полоса какой-то магловской светской газетенки, с большим «желтушным» уклоном. Во всю полосу шла большая фотография Новых Мстителей, явно сделанная профессиональным фотографом на какой-то пресс-конференции. Вся команда стояла на сцене под светом софитов, гордые и такие... геройственные. В чем подвох Гермиона, поняла сразу, как только скосила взгляд на несколько более мелких фото с подписями. На трех из них была какая-то ерунда, но вот четвертая... Вечерняя темная улица без каких-либо опознавательных знаков, такая может быть в любом мало-мальски крупном городе, под светом фонаря стояли две фигуры, в одной из них легко опознавался Локи. Он был в кожаной куртке, легком свитере и джинсах, что не очень-то на него походило, но сомнений почти никаких не было — это он. Да и второго человека, прижавшегося к нему в поцелуе, сложно было не опознать по ярким алым волосам... Гермиона закрыла глаза и отодвинула от себя вырезку, усилием воли заставив себя не думать об увиденном. — Он пока слишком занят в Штатах, не думаю, что я в ближайшее время смогу взять у него автограф, — ответила Гермиона не дрогнувшим голосом и подняла на Милли спокойный взгляд. На лице той злорадное предвкушение сменилось легким удивлением. — Очень жаль, — протянула она с нечитаемым выражением лица, а Гермиона перевела свой взгляд на Фоксли: — Начнем? — Да, конечно, — кивнул он как ни в чем не бывало, и они приступили к обсуждению самых актуальных вопросов... Закончили они почти к десяти, и Гермиона, первой поднявшись, вежливо попрощалась и горделиво прошла на выход. Чем дальше от этого скопища гадюк она находилась, тем слабее становилась ее защита и тем больше накатывало отчаяние. К камину она приблизилась, уже едва передвигая ноги. Вышагнув в собственной гостиной, Гермиона потеряла равновесие и рухнула на колени. — Дочка! — взволнованно воскликнула Джин Грейнджер, подбегая к ней, но та уже пришла в себя и вымученно улыбнулась. — Все хорошо, мама, я просто немного устала. Миссис Грейнджер явно не поверила, но Гермиона все равно не собиралась принимать помощь. — Я... пойду спать, ладно, мам? Спасибо, что с Руной посидела. Отправляйся домой. — Но, Гермиона... — Пожалуйста, — взмолилась Гермиона. Она поцеловала мать в лоб и, не оглядываясь, ушла в свою комнату. Не раздеваясь, Гермиона рухнула на кровать, ожидая слез, которые она сдерживала все это время, но... их не было. Остались лишь только холод и пустота. И мысли. То фото она особо и не разглядывала, но помнила каждую деталь. Фрай. Эта наглая мадам по-прежнему ошивалась в Штатах рядом с Локи, и выпроваживать ее оттуда он не намеревался, хотя ничто не мешало ему сменить куратора. Почему? Почему все так? Удивительнее всего для Гермионы было осознание, что она все это время, несмотря на обиду, хранила глубоко в душе надежду, что у них все наладится, но сейчас... нужна ли ей эта надежда? Если Локи наплевать на нее и какая-то профурсетка ему важнее семьи, то почему она должна и дальше страдать, ожидая непонятно чего? Раз ему без них так хорошо, раз он так хотел свободы, то может, стоит ему эту свободу дать?
31 октября 2015 года, Нью-Йорк Локи молча наигрывал какую-то мелодию, сам не вслушиваясь в то, что получалось, предполагая, что это та еще какофония. Впрочем, сделать ему замечание было ровным счетом некому, потому что своими мрачными проигрышами он уже разогнал всю остальную команду и те прятались кто где, ссылаясь на жутко важные дела. Даже непрошибаемый андроид — и тот где-то прохлаждался, хотя прежде не был замечен за страстью к длительным прогулкам. За первые пару недель Локи, казалось, прошел все стадии принятия неизбежного. Первые дни он не мог до конца поверить, что Мышка всерьез решила уйти, после — злился на нее и на себя за то, что произошло. Главное, что его волновало на тот момент, — это разлука с дочерью, и невозможность ее видеть вгоняла Локи в отвратительное настроение. Правда, довольно скоро он справился с этим, напомнив себе, что Мышка не из тех, кто будет науськивать Руну против отца, что бы ни случилось между ними самими. Здесь, скорее, был другой вопрос — каким образом он мог бы встречаться с дочерью, если был, по сути, в очередном заключении. Он, конечно, осознавал, что было бы намного проще не нагнетать конфликт с Гермионой, а потом просто как-нибудь выторговать у Щ.И.Т.а возвращение в Лондон, но… Локи подумал, что с них двоих хватит. Очевидно же, что из идеи Фригги обеспечить его семьей ничего толком не вышло. Он только мучил Мышку, в этом она была права. Такому, как он, лучше оставаться одному. К тому же, глядя на все эти пляски с бубнами, которые устраивал Отдел, Локи искренне верил, что, пока он окончательно не разберется во всех этих интригах, семье лучше держаться от него подальше. За это время он еще больше уверился в том, что что-то происходит, но, тщательно подумав, не мог найти убедительных доводов в пользу того, что охотились лично на него. Что с него мог взять отдел сверх того, что и так уже получил? Знания? Так он предоставлял им их в глобальных масштабах. Опыты над его телом? Из-за почти полного отсутствия магии Локи физически еле отличался от обычного смертного. Попытки влиять на Асгард? Как игры с изгнанным и проклятым принцем помогут им добиться чего-то от могущественного и сильного королевства?.. Хотя… Локи навскидку мог накидать пару-тройку вариантов. Из самого очевидного: разлучить его со всеми, потом подставить под какое-нибудь тяжкое преступление, а затем — стребовать с Асгарда виру. Вроде, «мы приютили вашего принца, а он отплатил нам черной неблагодарностью…». Мало ли что можно сторговать с высшей расы могущественных магов? И ведь Локи сам неплохо создавал плацдарм для подобного плана. Но это было не единственное логичное предположение. Ему, в принципе, было не так страшно пострадать самому, но то, что вся эта ситуация могла затронуть Руну… Локи искренне надеялся, что у руководства Отдела достаточно мозгов, чтобы понимать, что размолвка между ним и Мышкой не заставит Фриггу снять своего покровительства с внучки и, если с малышкой что-то случится, то… Стоило ли говорить, что сам Локи побаивался мать в гневе, а что ждало иномирских ублюдков, если они решат навредить ее близким, он предпочитал не представлять, несмотря на всю свою богатую фантазию. Тщательно все обдумав, Локи решил пока не торопиться действовать. Что бы ни задумали Отдел в общем и Смит в частности, они могли ощущать, что близки к цели. А ничто так сильно не заставляет расслабиться и начать совершать ошибки, как близость к победе. После того поцелуя и эпичного появления Мышки Фрай исчезла едва ли не на неделю, но после появилась однажды вечером в его комнате практически как ни в чем не бывало. Но сразу же наткнулась на практически неприкрытый гнев Локи. — Не хмурься, красавчик, — усмехнулась она, завидев его мрачное лицо. — Тебе не идет. — Назови хотя бы одну причину, почему я не должен думать, что это все было подставой, — поинтересовался Локи вкрадчиво, склонив голову набок. — Потому, что ты мне нравишься, — пожала она плечами, как само собой разумеющееся. — Что не отменяет того, что все это подстроено. — Разве может джентльмен обвинять леди в подобном? — делано возмутилась Свобода. — Я не джентльмен, да и ты на леди не очень-то похожа. — Гад, — оскалилась она, и Локи не выдержал. В один короткий рывок он преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за горло. Мало того, что она подставила его перед семьей, так еще и продолжала делать вид, что совершенно ничего не произошло. Локи и не думал, что Фрай испугается, и она оправдала ее ожидания — на его выпад лишь шире улыбнулась. — Какой злюка, — фыркнула она чуть хрипловато. — Продолжай пытаться напугать меня, но ты все равно ничего не сможешь мне сделать. — Я могу попросить сменить куратора, — ответил он ей, разжав ладонь. — Можешь, — согласилась Фрай, потирая ноющую шею. — Но не думаю, что тебе от этого станет легче. Вместо меня пришлют… у них на самом деле три кандидатуры, но все они тебе вряд ли понравятся. Если сейчас ты ощущаешь себя будто пес на цепи, то любой из них испоганит твою жизнь настолько, что ты ощутишь себя закованным в Железную деву*. (*Железная дева — средневековое орудие пыток в виде саркофага, нашпигованного острыми иглами. Вдруг кто не знает.) Он окинул ее недовольным взглядом, почти не сомневаясь в правдивости ее слов. Если все на самом деле так, как он подумал, еще удивительно, как Фрай не сменили, как только Гермиона покинула базу. Или они надеются на что-то еще? — Да ладно тебе страдать, выглядишь жалко, — закатила она глаза. — Сразу бы сказал, что ты верный семьянин, — ничего бы этого не было. — Ничего бы не было, если бы ты не полезла ко мне. Самое неприятное — как бы Локи ни отрицал, девчонка-то была права. Он попробовал играть с ними в войну, и первый бой не обошелся без потерь. Ничего, он еще отыграется, только обзаведется кое-каким помощником. — Пф, ну если только во мне дело, могу сгонять в Лондон, — ответила тем временем Свобода. — Поговорю с этой твоей мадам. Объясню все. — Не надо, — мрачно бросил Локи, отойдя на шаг. — Вот и ладушки, — обрадовалась она и сделала попытку снова повиснуть на его шее, но он ловко вывернулся из объятий и, наклонившись, проговорил: — Да ты прямо из трусов выпрыгиваешь. Выглядишь жалко. Взгляд Свободы не обещал ему ничего хорошего, впрочем, Локи был уверен, что это так, временное. Позлится и забудет. Такие, как Фрай, слишком толстокожи, чтобы так просто пробить их броню самоуверенности. Был у него уже опыт общения с подобными индивидуумами. Если Локи так уж нужен Свободе, то она ни за что от него не отступится из-за подобной мелочи. Сам же он, продолжая исподтишка наблюдать за Фрай, тем временем пытался добиться хотя бы разрешения на выход в свой свободный выходной. Еще ему был нужен свой телефон, но это здесь предоставляли по просьбе — чаще всего не слишком навороченные, но вполне нормальные модели. Так что отправить пару сообщений, в том числе одно конкретно Мышке, он смог. На ум просилось многое, но Локи, разозлившись на самого себя, лишь только написал жене, что имеет право видеть дочь. Гермиона так за это время и не ответила, и он, злившийся на необходимость ждать, доводил окружающих до нервного срыва своими холодными, едкими комментариями. Дни своей унылостью походили один на другой, и еще больше раздражало, что из-за необходимости сидеть здесь в четырех стенах он даже не мог купить Руне тот подарок, который она действительно заслуживает. У Локи была пара идей, но все они требовали свободного допуска к магазинам… — …И если любишь — отпусти, — негромко запел он приевшуюся песню. Порой Ртуть слишком громко слушал музыку, что она доставала всех. А конкретно эта неплохо подходила под настроение. — Не обернувшись убеги. В моей душе совсем черно, все, что там есть, — идет на дно. Оставь меня моей судьбе, я буду сам тонуть во мгле. С тобой я быть не заслужил… Улыбку мне пришлось отдать, и если я смогу найти — мне лучше и не знать… (*авторский перевод песни группы «Slipknot» — Snuff.) Изогнув губы в опустошенной усмешке, Локи продолжал бездумно перебирать струны. От неприятных мыслей его отвлек заглянувший в общую комнату Старк. — Все бренчишь, — хмыкнул он. — Выглядишь как сопливая малолетка. — Ну, хотя бы не как престарелый рок-фанат, — парировал Локи с нечитаемым выражением лица, продолжая лениво терзать струны. — Ты так просто или по мне соскучился? Последнее время только редкие перепалки с Тони Старком привносили в скучные будни хоть какое-то разнообразие. — Тут к тебе подпольный посетитель, — сказал Старк. — Согласился провести его только после его клятвенного заверения, что он пришел к тебе не с добром. Локи потребовалась секунда, чтобы понять, кто это вообще мог быть. Впрочем, этой секунды хватило и Гарри Поттеру, чтобы аккуратно сдвинуть с прохода своего провожатого и решительно зайти внутрь. Он сделал несколько широких шагов по направлению к Локи, и взгляд его не предвещал асгардцу ничего хорошего. Преодолев разделявшее их расстояние, Поттер, недолго думая, заехал ему по лицу кулаком и был практически сразу остановлен возгласом Старка: — Эй, только не портите мебель! Для этого есть тренировочный зал. — Не думаю, что он мне понадобится, — холодно заметил Поттер и смерил Локи пристальным взглядом: — Поговорим? Тот в ответ лишь усмехнулся, откладывая гитару и поднимаясь. — Занятный у тебя способ вести диалог, Поттер, — Локи тронул разбитую губу, отчего на пальцах осталась кровь. — Пошли. Он кивнул на дверь своей комнаты и первый двинулся в ее сторону. — Удивлен, что ты не празднуешь Хэллоуин с семьей, — бросил Локи через плечо. — Не самый мой любимый праздник, — отозвался Поттер из-за его спины. У Локи от его въедливого и недовольного взгляда по спине поползли мурашки. Он никогда не позволял себе недооценивать штатного героя всей Магической Британии, так что примерно представлял, что его сейчас ждет. На самом деле, Локи ожидал этой встречи, он знал, что она просто не может не произойти. Оставалось только принять «бой» со всей доступной Локи честью. — Я получил твое сообщение, — сказал Поттер, закрыв за собой дверь и в дополнение накинув сверху запирающее и несколько заглушек — чтобы наверняка. — Я заметил, — скривился Локи, пошевелив челюстью из стороны в сторону. Та неприятно ныла, но перелома вроде не было. Очевидно, Поттер сдерживался, хотя сам Локи бы на его месте не отказал себе в удовольствии. — Думал, что ты его проигнорируешь. — Слишком уж высок был соблазн приехать и надавать тебе по роже за то, как ты обошелся с Гермионой. Не смог устоять, — губ Поттера коснулась призрачная улыбка, которая тут же сменилась льдом отчуждения. — Ты писал, что Гермионе и Руне грозит опасность… Вздохнув, Локи вкратце описал собеседнику события последних месяцев. — Все, что сейчас происходит, — не случайно, — закончил он. — Эта Свобода повисла на мне ровно в тот момент, когда зашла Мышка. Это само по себе подозрительно, и это я еще не говорю о том, что все эти пляски с бубнами вокруг нас не могут не беспокоить. — Именно поэтому ты решил оставить Гермиону одну, в раздрае и без защиты… — Поттер, скрестив руки на груди, недовольно сжал губы. — Она никогда не будет одна, мать не допустит… — заметил Локи, но собеседник даже не дал ему закончить. — Твоя мать находится в мордредовом космосе за миллиарды световых лет от нас, так что я не стал бы бросаться такими громкими словами. — Не забывай о возможностях Радужного моста, — парировал он. — И ты недооцениваешь царицу Асгарда. Она сделает все ради тех, кто ей дорог. — Я бы лучше посмотрел, как это «все» сделаешь ты. Эти слова неожиданно больно кольнули Локи где-то глубоко внутри. — Я и так делаю все, что могу, — попытался он убедить, в первую очередь, самого себя. Он буквально ожидал, что Поттер скажет: «Этого все равно недостаточно», но тот промолчал, продолжая смотреть на Локи с непонятной смесью чувств. — Ладно, — выдохнул он, сняв очки и сжав пальцами переносицу. — Что ты хочешь лично от меня? — Я знаю, у тебя есть связи. Присмотри за Смитом, наверняка у него где-то припрятано грязное белье. Нужна возможность на него надавить, а лучше — сместить. Поттер снова посмотрел на него, на этот раз удивленно. — Ты предлагаешь мне шпионить за начальником самого секретного отдела Министерства Магии Британии? — Боишься запачкать руки? — Я главный аврор, так что лучше даже не заикайся о чистоте моих рук, — процедил он. — И не пытайся поймать меня на слабо, мне не двадцать, чтобы покупаться на такие дешевые фокусы. — Даже и не думал на чем-то тебя ловить, — заверил его Локи, привычно усмехнувшись. Нет, конечно же, он не считал Поттера таким уж дураком. — Но ты должен понимать, что у меня нет возможности заняться этим лично, тем более отсюда. Непонятно, кто на самом деле является целью Отдела — я или Руна, так что я хотя бы смогу разобраться, нужно ли им что-то от меня, но разорваться надвое физически не могу. — Почему ты не сказал обо всем Гермионе? — спросил Поттер, и Локи скривился. Слишком уж скользкой была тема. — Она бы сама неплохо подстраховалась. Он выдохнул, пытаясь сформулировать собственные мысли по этому поводу. Идея посвящать во все Мышку ему отчаянно не нравилась, Локи с самого начала даже не рассматривал ее. — Она в фокусе их внимания, и меньшее, чего я хочу, — подвергать их обеих еще большей опасности. К тому же Мышка — далеко не актриса и долго играть роль не смогла бы при всем желании. А так — все совершенно натурально. — Ты подумал, что вас всех ждет потом? — «Потом» может и не быть… Фраза, брошенная мрачным, холодным тоном, заставила Поттера задуматься. — Я все же считаю, что стоит рассказать обо всем Гермионе и… — произнес Поттер, что-то для себя решив, но Локи уверенно произнес: — Нет. — Ты слишком плохо ее знаешь, Локи, она… Упрямство Поттера раздражало, Локи повысил голос, хлопнув по столу: — Нет! Не заставляй меня жалеть, что я обратился к тебе… Взгляд собеседника из мало что выражающего стал отчетливо жалостливым, заставляя глубже загонять вспыхнувший гнев. — Локи, что ты творишь, а? — Им обеим лучше держаться от меня подальше, — ответил Локи, не глядя на собеседника. — Я отравляю все, чего касаюсь… — Так учись этого не делать! — запальчиво воскликнул Поттер. — Я вырос без родителей, провел детство с родственниками, что ненавидели меня все мое детство, в чулане под лестницей, думая, что лишь ненормальный урод, который никому не нужен. Учиться доверять, ценить и защищать — сложно, по себе скажу, но ведь ты сам даже не пытался?.. Гнетущее молчание было ему ответом. Не совсем такого Локи ожидал от их разговора, но обдумывать все это сейчас он не собирался. — Я не буду ничего рассказывать Гермионе, — сдался Поттер, не дождавшись реакции. — Пока. Как только я найду хоть что-то — я во всем ей признаюсь. Это было лучшее, на что Локи мог надеяться. — Ладно, — согласился он. — Что ты будешь делать с этой Фрай? Я знаю о ней слишком мало, чтобы хоть что-то понимать. Отвечать не хотелось хотя бы потому, что Локи сам до конца не был доволен своим решением. Обман и манипуляции — то, чем он жил многие сотни лет, но он не помнил, чтобы раньше он был настолько не уверен в своем плане. Просто потому, что предполагал, что результат всего этого мог оказаться несопоставим с ценой… — После того раза она держит дистанцию, но я вижу, что она медленно подбирается ко мне, ища повод начать общение. Ее интерес — неподдельный, но не могу гарантировать, что это не было задумано изначально. Найти агента, что заинтересуется им как мужчиной и найдет в себе наглости влезть в чужие семейные отношения? Что может быть проще? — Ты хоть понимаешь, сколько боли приносит Гермионе одна мысль, что Фрай все еще здесь? Отошли ее, от этого ничего не поменяется. — Никто этого не может гарантировать. Если Отдел планировал внедрить ее ко мне, кто знает, что произойдет, если они хотя бы допустят мысль, что дело провалено. Форсировать события — не в наших интересах. — И как далеко ты готов зайти, подыгрывая им? Если бы Локи сам это знал. Поттер явно желал заехать ему по лицу еще раз, но все же воздержался. Зато его тон в дальнейшем стал заметно прохладнее, Локи даже и не предполагал, что было куда. — Если что выясню — постараюсь передать. Он хотел было еще что-то сказать, но, вздохнув, запахнулся в свое короткое темно-серое пальто и вышел, оставив Локи на растерзание не самых светлых чувств. Выползать из своей раковины сегодня не хотелось, кроме того, все тренировки на сегодня были закончены, так что он имел полное право остаться в своей комнате. Правда, долго рефлексировать Локи не дали, ближе к вечеру к нему заглянул Роджерс. — Живой? — поинтересовался тот с легкой полуулыбкой, вопросительно изогнув бровь. — Если я скажу, что нет, это что-то изменит? — в тон ему спросил Локи. — Не бережете вы свой кадровый состав, капитан. Посетитель мог смертельно меня ранить, и я бы за эти два часа давно истек кровью… — Не драматизируй, — отмахнулся Роджерс, и это сказало Локи об очень многом. — Хм, давно предполагал, что вы следите за мной и здесь… — он в очередной раз с интересом оглядел комнату, по привычке отмечая предполагаемое расположение камер и датчиков. — Так чего хотел? — К тебе опять гости. — Боюсь, новых встреч мое лицо сегодня больше не выдержит. — Не переживай, думаю, в этот раз все обойдется, — пообещал Кэп, что заставило Локи напрячься еще сильнее. И зря, потому что в общей комнате его ждали те, кого он меньше всего ожидал увидеть. — Папа! — радостно воскликнула Руна и бросилась к отцу в объятия. От захлестнувших его чувств он едва не задохнулся. По дочери Локи безумно соскучился, и держать ее сейчас в своих руках — дорогого стоило. На диване, царственно разместившись на самом краешке, сидела Фригга, поднявшаяся при виде сына. Никого не стесняясь, она подошла ближе и… обняла его вместе с внучкой, хотя он искренне думал, что получит от нее в лучшем случае пощечину. Слишком уж сильно она ценила Мышку и при многих конфликтах была ближе к ее стороне. — Здравствуй, сын, — улыбнувшись, сказала царица, и Локи не смог сдержать ответной улыбки. — Меня бабуля привела, — затараторила восхищенная Руна. — Папа, она покатала меня на самой настоящей радуге, представляешь? — Представляю, — улыбнулся он, зарывшись лицом в темные кудри малышки. Горло снова сдавило, и Локи крепко зажмурился — ему тоже вдруг стало совершенно все равно на собравшихся вокруг Мстителей. Да и вообще на все. Отступив на шаг, Фригга обернулась к остальным собравшимся и вежливо поинтересовалась: — Что ж, надеюсь, молодые люди соблаговолят показать мне место, где последние месяцы живет мой сын? Первым отмер Роджерс, слегка склонив голову. — Всенепременно, мадам, — ответил он, сделав приглашающий жест в сторону выхода. — прошу. Уилсон и Роудс ушли за ними, Вижн и близнецы остались, и только сейчас Локи обнаружил, что в помещении находится еще и служанка матери Лив. — Крутая у тебя матушка, — восхищенно присвистнул Пьетро, Ванда явно была с ним согласна. Ничего удивительного в том, что близнецы Максимофф так впечатлились — как измененные Камнем Разума, они наверняка могли хоть немного, но ощущать магию в особо сильных людях и артефактах. — Она очень крутая! Когда я вырасту, то стану царицей Асгарда, прямо как она! — заявила Руна, гордо вздернув нос. Локи ухмыльнулся, представив возможную реакцию Одина на такие слова внучки. Мало того, что Руна — наполовину смертна, в ней течет и его, Локи, кровь. Кровь ледяных великанов. И даже тот самый ритуал этого особо не изменил. И пусть это — лишь наивные детские мечты (слишком уж созвучные с его собственными мечтаниями), и они со временем наверняка забудутся, сменившись чем-то более приземленным, за дочь было по-настоящему обидно. Как бы она ни старалась, трона Асгарда ей не видать. — Ты — моя маленькая принцесса, — Локи поцеловал дочь в макушку. — С днем рождения тебя. Чем бы ты хотела заняться? В глубине ее глаз загорелся азарт. — Тут есть бассейн! — проговорила Руна громким шепотом, словно это был самый большой на свете секрет. — Хочу купаться! — Как прикажет моя леди, — Локи насмешливо склонил голову и понес малышку к себе — сперва надо было взять полотенца. — Ты можешь быть свободна, — бросил он шагнувшей следом Лив. Отдохни. — Как прикажете, мой принц, — она присела в низком поклоне и осталась на месте. На Локи пахнуло ностальгией. Из всех, кого Локи встречал за последние три года, только эта девушка хоть как-то напоминала ему о его прошлом величии. «Принц»… Ничтожество в изгнании. В бассейне Локи и Руна провели едва ли не весь оставшийся вечер, время уже близилось к девяти, и малышку пора было отправлять домой. Ее сытно накормили в столовой, провели по всей базе, так что волей-неволей Локи пришлось прощаться с Руной. Они несколько минут молча обнимались, и он, все еще терзаемый неприятным чувством вины, печально сказал дочери: — Прости, малышка, я был так занят, что не смог приготовить тебе подходящий подарок. — Ты — мой подарок, — ответила она, улыбнувшись, и уткнулась лицом ему в плечо. — Папа, ты скоро вернешься домой? — Не знаю, — ответил Локи честно. Он понимал, что Гермиона вряд ли объясняла что-либо ребенку, Руна для этого была слишком мала, но и тешить ее пустыми обещаниями тоже не хотелось. Вернется ли он вообще когда-нибудь? Ему нечего там делать. Лив забрала усиленно трущую глаза Руну, и Радужный мост унес их прямо с внутреннего двора базы. Фригга же осталась с Локи. — Я все еще надеюсь, что ты покажешь мне местные красоты, — улыбнулась царица, протянув сыну свою ладонь. Он, на секунду сжав ее в своих пальцах, положил руку матери себе на сгиб локтя. Вдвоем они двинулись по широкой пустой дороге вокруг базы. Обычно по ней по утрам гоняли личный состав базы на пробежке, а иногда заодно и самих Мстителей. Фригга молчала, не спеша начинать разговор, и Локи не хотел ее торопить. — Если честно, я думал, что ты сразу начнешь ругаться… — признался он, когда не дождался ни слова. — Я не хочу лезть в вашу жизнь, сын, — печально выдохнула Фригга. — Однажды я рискнула — но сделала только хуже… Но что ты теперь намерен делать? Неужели оставишь все как есть? Хороший вопрос. — Я здесь, что я еще могу предпринять? Да и стоит ли? Пусть этот мальчишка Фоули действует, Мышке с ним будет лучше. Он будет таскаться за ней по пятам и целовать землю, по которой она ходит… — Это ты так решил? — вкрадчиво уточнила Фригга. — Локи-Локи… — вздохнула она. — Судьбы других — не игра, и ты не кукловод, чтобы руководить остальными, как марионетками. Ты великодушно отдаешь ее… да, тот мальчик добр и мил, но… Ты спросил у нее, нужно ли ей это? Будет ли она от этого счастлива? Будешь ли ты от этого счастлив? Самое неприятное, что на последний вопрос Локи и сам не знал ответа. — Я не принуждаю ее бросаться к кому-либо в объятия, — бросил он чуть раздраженнее, чем следовало. Эти проникновенные разговоры уже начинали его злить. — Но если она захочет — пусть, мне все равно. Не став его разубеждать, Фригга поцеловала его в лоб и отправилась домой. А Локи вернулся к размышлениям о дочери. Необъяснимым чудом царице удалось договориться с руководством базы, что Руна вместе со своей «няней» будет навещать отца каждое воскресенье, когда у Локи будет выходной, но ему самому очень не нравилась идея на целый день запирать дочь на базе, полной психованных военных. Ему в очередной раз пришлось просить содействия у Роджерса — у того было больше всего контактов в высших кругах организации. — Поговори с ними снова или дай это сделать мне, — попросил он у капитана на следующей же неделе. — Возможно, они согласятся, если не ради меня, то хотя бы ради ребенка… — Выглядит так, будто ты пытаешься манипулировать ее именем в своих корыстных целях… — Я пытаюсь поступать как отец, который обречен видеть своего ребенка лишь раз в неделю под прицелами камер наблюдения в замкнутом пространстве секретной военной базы, на которой, по сути, вообще ребенку не место. — Хорошо, я постараюсь, — пообещал Капитан, и это уже было что-то. Оставался один вопрос, который требовалось решить: что делать с Фрай. Подпускать ее к Руне не хотелось, но и держать ее совсем в отдалении не было никакой особой возможности.
Свобода продолжала кружить около Локи, но эти «круги» подозрительно походили на все более сужающуюся спираль. При этом она умудрялась ходить по тонкой грани между откровенным и подозрительно выглядящим преследованием и отталкивающим сарказмом. Фрай даже (почему-то только сейчас) попыталась договориться с руководством базы о свободном выходном для Локи под свою ответственность, но получила логичный отказ — за все это время она не заслужила здесь особого доверия. Как и сам Локи. Впрочем, конкретно это он мог исправить, хоть прежде и не хотел. Если раньше Локи мог вернуться в Лондон и снова утонуть в том тошнотворном болоте скучных будней, то сейчас у него не было и этого. Сейчас, когда пути назад не осталось, надо было двигаться вперед, пробиваться. Но, Суртур, как же это было сложно. Казалось, за эти несколько лет Локи настолько «закостенел», потерял сноровку, что сейчас возвращаться к себе прежнему порой казалось непосильной задачей. Сперва он начал более активно проявлять себя на тренировках. Близнецы, с которыми Локи чаще всего ставили в пару, были совсем неглупы, Ванде не хватало уверенности в себе и опыта, а Пьетро — какой-никакой самодисциплины. Оболтус тренировался спустя рукава, больше наслаждаясь собственной исключительностью и той свободой, что ему предоставляли — все воскресенье от рассвета и почти до рассвета Максимофф пропадал в городе. Локи упорно убеждал себя, что ему не завидно. Ванда была более сдержанной в прогулках. Она предпочитала почти все свое свободное время посвящать тренировкам, за эти месяцы она неплохо прокачалась в боевой магии, но, на взгляд Локи и самой Ведьмы, этого было недостаточно. Он иногда натыкался на нее в тренировочном зале и заставал сами тренировки, занималась девчонка бессистемно, перескакивая с идеи на идею. Иногда в ее действиях проглядывали основы какой-то неизвестной школы, иногда Локи замечал собственные интересные фишки в ее нелепом исполнении… От вида того, как она старается, самому Локи порой становилось совестно — у него была пара идей, как можно было бы использовать силу Ванды, и если бы не его принципиальное желание не быть использованным… Он понимал, что Щ.И.Т.у именно это от него и нужно, но если раньше Локи не спешил идти у них на поводу, то теперь… Что ему вообще терять? Последние крохи самоуважения? — Ты загоняешь свою силу в слишком узкие рамки, — не выдержал Локи к концу недели. Он в очередной раз «застукал» Ванду на тренировке — она пыталась увеличить силу собственных энергетических шаров. — Что тебе нужно? — спросила она чуть резковато. Она знала, что Локи прежде отказался ее тренировать, и наверняка была на него обижена. За последний месяц она не перемолвилась с ним и десятком фраз, и Локи не мог ее в этом винить. Он бы тоже обиделся. Вот как бы все объяснить — даже не ей, хотя бы себе самому? Со стороны, наверно, выглядело глупо: он хотел свободы, хотел, чтобы его опустили, но при этом практически не желал ничего делать, ведя с руководством негласную партизанскую войну. И ведь Мышка ему об этом говорила. Дело скорее было в нежелании Локи прогибаться конкретно под Мстителей. Он ведь работал с Отделом, совершенно не манкируя обговоренными с ними обязанностями, так что проблема была не в этом. Локи ожидал, что, не добившись от него активного желания работать, Щ.И.Т., убедившись в его безобидности, вернет его в Лондон на более лояльных условиях. Но со временем становилось очевидным, что так просто ему не отделаться. Да и самому Локи больше некуда возвращаться. — Я просто хочу помочь, — пожал он плечами под пытливым взглядом Ведьмы. Она утерла влажным рукавом бордовой толстовки льющий со лба пот и недовольно поджала губы. — Все же от ваших успехов напрямую будет зависеть моя жизнь. — Неужели ты это понял только сейчас? — уточнила она не без издевки, на что Локи ответил усмешкой. — До последнего надеялся от всего этого откосить, — пояснил он. — В конце концов, я семейный человек, не хотелось рисковать собственной жизнью. Ее скептический взгляд сказал о многом — она не поверила ни слову из его уст. А еще она умела читать мысли, и пусть сейчас для Ванды чтение чужих мыслей было табу, этому все равно не стоило доверять со стопроцентной гарантией. — Я правда могу помочь, — Локи стер чуть дурашливую ухмылку со своего лица, постаравшись придать ему как можно более добродушный вид. — И как же? — фыркнула она, но Локи был готов простить этот тон — это практически приглашение. И ведь он на самом деле хотел девчонке помочь. Даже тогда, когда отказывался, он жалел, что приходится так поступать: молодые хорошие ребята не должны были гибнуть слишком рано просто потому, что кому-то захотелось использовать их способности в своих корыстных целях. Несмотря на сарказм, слушателем Ванда была благодарным. — Как я уже говорил, ты загоняешь свои силы в слишком узкие рамки. Ты используешь только разрушительную часть магии — это то же самое, что надеть костюм Старка и просто ходить в нем пешком по полю боя и раскидывать всех голыми кулаками, — объяснял Локи, уводя девушку обратно в общие комнаты. — Я не собираюсь использовать ментальные атаки, — нахмурилась Ванда. — Я не об этом. — Ладно, — выдохнула она. — Так когда же ты хочешь начать тренировки? — Прямо сейчас, — Локи расплылся в хищной усмешке. Они как раз достигли гостиной. Локи, бегло осмотревшись, подошел к журнальному столику перед диваном и взял в руки стоявшую там кружку с солисткой группы «Eurythmics». — Что ты… — начала было Ванда, но когда кружка выскользнула у Локи из рук и, упав на пол, разлетелась на мелкие осколки, она воскликнула: — Что ты творишь! Это любимая кружка Пьетро! — Почини, — махнул Локи рукой. — Что? — Почини. — Но я… — Ты можешь, — произнес он убежденно. — Сила Камня Разума — это больше, чем ментальные атаки, больше, чем сгустки энергии, которые ты бросаешь. Высшая постоянная трансфигурация — безвозвратное изменение материи по собственному желанию. Создавать вещи из воздуха, манипулировать реальностью — вот что тебе подвластно. По Ванде было видно, что она хотела верить его словам, но отчего-то не решалась. Она нахмурилась, рассматривая лежащие на полу осколки, и неуверенно протянула руку. На кончиках ее пальцев возник живой бордовый туман, и осколки зашевелились, медленно сползаясь друг к другу. — Ты пытаешься собрать ее при помощи телекинеза, как если бы собирала и клеила ее своими собственными руками, — укоризненно заметил Локи, и Ванда смутилась и даже слегка разозлилась. — Представь ее целой. Вообрази. Она бросила на Локи еще более неуверенный взгляд, поджала губы и вновь протянула руку. На этот раз осколки шевельнулись, но остались лежать на тех же самых местах. — Если не получится, я скажу твоему брату, что это ты ее разбила, — усмехнулся Локи, и Ванда вспыхнула от злости. Казалось, она думала, что это такая шутка, и Локи не мог ее в этом винить. Но, надо было отдать ведьме должное, рук она не опустила, и на этот раз остатки кружки взмыли в воздух, и через секунду та стояла на столе совершенно целая. — Я же говорил, — лицо Локи расплылось в хитрой усмешке, и Ванда позволила ответить себе неуверенной полуулыбкой, которая тут же исчезла, когда Локи вновь столкнул кружку со стола. — И еще раз! В тот раз его не убили только чудом. Но со временем Ванда подстроилась под особую манеру «преподавания» Локи и стала схватывать новые фишки практически на лету. Что радовало самого Локи — это наставничество на самом деле не сильно его напрягало. Раз в несколько дней он подкидывал Ведьме новые задачки, решение которых ей приходилось искать самостоятельно. О чем он и помыслить не мог, так это о том, что такое его рвение быстро оценит руководство Щ.И.Т.а — Роджерс через неделю сообщил ему, что они начали всерьез обсуждать возможность «условно-досрочного» для Локи. Так что, возможно, уже скоро он будет практически свободен. Правда, это туманное «скоро» все равно не очень-то радовало — обсуждение могло занять недели, если не месяцы, и одна эта мысль навевала тоску. Но это уже было хотя бы что-то. А пока Локи как можно сильнее старался себя хоть чем-то занять: тренировки, работа с Вандой и Пьетро (которого тоже пришлось взять «под крыло»), воскресные прогулки с Руной, собственные эксперименты на тему подарка для нее… Сама Руна все больше обосновывалась на базе. Комната Локи полнилась игрушками: как теми, что приносила девочка из дома (Локи даже в одной из стопок книг видел фотоальбом), так и теми, которыми ее щедро одаривали другие «местные жители». Девочку постоянно одаривала Романова, почти каждый визит Руны уделявшая ей не менее получаса для разных «девчачьих разговоров», пару каких-то безделушек подарил Капитан, Ванда передала несколько интересных книг со сказками, Пьетро ничего не дарил, но порой катал малышку по коридорам базы на своих плечах. Даже Старк в связи с прошедшим днем рождения презентовал ей маленький дрон на дистанционном управлении — стоило видеть его лицо, когда он понял, что Руна может управлять игрушкой без всякого пульта одной своей магией, пусть и всего несколько секунд… Самому Локи с трудом удавалось держать Руну в некотором отдалении от Свободы. Но той, на первый взгляд, и не нужно было это общение. Фрай провожала ее и сопровождавшую ее Лив нечитаемым взглядом и разговаривать сверх необходимого не спешила. Но что-то в этих ее взглядах Локи отчаянно не нравилось… Ему вообще не нравилось очень многое относительно Свободы. Он не мог до конца охарактеризовать все то, что вертолось у него в голове при взгляде на нее, словно… Мысли крутились на языке, но исчезали, стоило только о них подумать. Одно он мог сказать точно — за это время Фрай стала открываться перед ним совсем с другой стороны. В своих активных поползновениях она слегка сбавила обороты, не перестала казаться взбалмошной и беспринципной, но с каждым разговором позволяла заглянуть глубже внутрь себя. Иногда Свобода рассказывала что-то о себе. Так, однажды, когда Локи поинтересовался, как ее не раздражают настороженные и полупрезрительные взгляды, которые на нее бросали люди на базе, Фрай просто пожала плечами. — Я привыкла, — ответила она. — Меня всю жизнь презирали за то, кто я и откуда. Дети дразнили, взрослые смотрели с пренебрежением, отец… — Свобода замялась, а Локи не мог не думать, насколько это ему напоминает его собственную юность. Только он еще и не знал причин подобного отношения. — Отец же видел во мне только безмозглую племенную кобылу. Он мечтал максимально выгодно выдать меня замуж, но я знала, что ждет меня в браке — участь хуже бесправной рабыни, которой только и место, что в ногах у своего хозяина. Я много всего наворотила, чтобы сорвать его планы, — она хищно улыбнулась, но в глазах ее было пусто. — Нет ничего более отвратительного, чем быть там, где тебе не место… О, как прекрасно Локи ее понимал. Он сам столько лет был не к месту при дворе. Всеми презираемый принц… Фрай же, видимо, совсем погрузилась в себя и свои невеселые мысли. Она бездумно теребила висевшее на шее ожерелье — как почти всегда, когда речь заходила о ее прошлом. — Мой отец — жестокий, жадный до власти человек, — продолжила она потухшим голосом, — и я искренне надеюсь, что здесь он до меня не дотянется. — Я полагал, Отдел защищает своих работников от посягательств извне? — От моего отца не спасет никакой Отдел. Если он захочет — найдет меня и на другом конце вселенной… На это Локи лишь задумчиво хмыкнул. Да, он сам легко мог бы назвать несколько таких «отцов года» — половина Асгарда их, если честно. Детей там любили и ценили, но вместе с этим мужчины редко уделяли своим отпрыскам так уж много внимания. А уж когда уделяли… Из самых интересных представителей этого вида Локи бы назвал, конечно же, Одина, его хорошего друга Ньерда, да и Вольштагг как отец был так себе… Эти размышления заставили его горько усмехнуться — сам-то он чем был лучше? И таких разговоров было много. Не думать них Локи не мог, и было странно — он ощущал, что она не пыталась ему понравиться насильно, не пыталась казаться лучше, чем есть. Свобода была естественной в собственной дикости и необузданности, и это было по меньшей мере непривычно. Мышка на ее фоне казалась чопорной и излишне сдержанной, но ведь в этом и был плюс — ее было так интересно раз от раза выводить из зоны комфорта. Фрай же неплохо выходила из нее сама и умудрялась выдернуть оттуда Локи. И нельзя сказать, что ему это сильно нравилось… Ноябрь перевалил за середину, когда рутину базы всколыхнула новость — у Мстителей появилось первое по-настоящему серьезное задание. — Его зовут Брок Рамлоу, — начал Роджерс, когда вся их группа была в сборе в командном центре базы. Присутствовал и Старк, который сейчас, по сути, в команде и не состоял. На экране горели две фотографии — одна из личного дела, на которой был мужчина средних лет с заросшим щетиной лицом и короткой военной стрижкой. На второй, очевидно, он же, но на верхнюю часть его тела был надет экзоскелет, больше похожий на броню с крестом на груди, лицо же было закрыто железной выбеленной маской. — В настоящее время он также известен как Кроссбоунс, — продолжал тем временем капитан. — Агент Гидры в рядах Щ.И.Т.а, он был раскрыт во время событий двухлетней давности, едва не погиб, на долгое время исчез и сейчас вернулся вновь. Вторая фотография на экране вышла на передний план, увеличившись раза в два. Рядом в небольшом окошке возникло видео с какого-то склада, на котором этот человек в броне поливает все огнем из огнемета. Как рассказал Кэп, Кроссбоунс не был простым солдатом: опытный и обученный оперативник, он мог в открытой схватке заставить попотеть даже генномодифицированного Роджерса, а это на самом деле немало значило. — Не так давно он собрал вокруг себя свою прежнюю команду — на счету его группировки кражи оружия, новейшей техники, терроризм… — …использование уродской экипировки, — добавил Локи, заслужив недовольный взгляд Роджерса. Сбоку хмыкнул Ртуть. — У нас нет информации о том, что конкретно задумал Рамлоу, но зато мы определили предполагаемое месторасположение его базы. План Капитана был прост — силами Новых Мстителей накрыть базу, когда Кроссбоунс будет там. — Помощь не нужна? — уточнил Старк, когда обсуждение плана подошло к концу. — Для человека, взявшего длительный отпуск, ты слишком много лезешь в самое пекло, Старк… — заметил Локи. — Ну не могу же я оставить этих детишек тебе на растерзание? — ответил с усмешкой тот. Вопрос Старка заставил Роджерса всерьез поразмыслить. — Думаю, лезть на рожон не обязательно, но быть поблизости в качестве подстраховки… Так и было решено. Команду погрузили на квинджет и отправили в Южную Америку, где, по данным Щ.И.Т.а, базировался Кроссбоунс. — Будьте осторожны с Рамлоу, он хитер и жесток, — напомнил Капитан перед самой высадкой где-то в Чили. — Не отделяйтесь от своей группы, — суровый взгляд в сторону Пьетро, — не вступайте с ним в бой один на один. При возникновении трудностей тут же сообщайте. Всем все понятно? Слушатели утвердительно закивали. — Вопросы есть? — уточнил Роджерс. Локи обвел взглядом остальную команду и недовольно нахмурился. Чрезмерно взвинченные, Мстители напряженно ждали старта. Даже Уилсону и Роудсу явно было не по себе, хотя первый еще и заметно хорохорился, что уж говорить про близнецов. Один только Вижн был предельно спокоен, но у него была поистине железная выдержка. Следовало разрядить обстановку. — У меня есть вопрос, — отозвался Локи, привлекая к себе всеобщее внимание. — Почему у нас с Виженом нет супергеройских позывных? На самом-то деле эти позывные были только у Уилсона и Роудса, и те остались еще с прежних времен. Ванду многие негласно называли «Ведьмой», реже — «Алой ведьмой», Пьетро сам выбрал себе прозвище «Ртуть», но ни то, ни другое не было закреплено официально. Но вот Локи и Вижн так и оставались лишь Локи и Виженом. — Ваши имена и так уже как позывной, — ответил Капитан. — Да и что еще можно придумать? — Я уже давно придумал! — фыркнул Старк. — «Олень» для Локи — разве не подходит? — Прекрати, Тони, — осадил его Роджерс незлобливо. Они оба, похоже, поняли, чего Локи добивался своим нелепым вопросом. — Учтите, — усмехнулся он, — меньше чем на «Бог» не согласен. Пьетро забавно округлил глаза: — А что, так можно? — Нельзя, — ответили ему Роудс и Уилсон хором. Впрочем, Локи своего уже добился: напряжение было заметно сбавлено, ухмылка Пьетро перестала походить на паралитический оскал, а у Ванды перестали трястись руки. Они уже пролетали над красочным Пуэрто-Монт, когда Роджерс отдал команду приготовиться. Их высадили на небольшом предгорье в нескольких милях от базы, Локи, усевшись на предоставленный ему мотоцикл, разместил Ванду позади себя и, прикрывшись чарами, выдвинулся в нужном направлении. Роджерс и Романова неплохо устроились на втором мотоцикле, остальным же была предоставлена прекрасная возможность добраться до базы «своим ходом». Проникнуть на базу оказалось не очень сложно, труднее было сделать это так, чтобы те, кто находился внутри, этого не заметили. Именно на Локи легла задача обеспечить эту самую незаметность, и он справлялся вполне неплохо — у него была возможность потренироваться с разными вариациями скрывающих чар. Рамлоу, по данным Роджерса, должен был быть на базе, он и был — до определенного момента. Им даже не пришлось далеко пробиваться — небольшой отряд задержал Локи, Роджерса и Ванду у гаража. Как оказалось, Рамлоу копил силы, чтобы одним мощным ударом прорваться через атакующих и скрыться — несколько бронированных грузовиков, из которых на Мстителей полился шквальный огонь, пронеслись мимо, вынеся ворота. За рулем одного из них можно было различить человека в выбеленной железной маске. — Рамлоу уходит! — сообщил Роджерс по общей связи. — Преследую, — отозвался Старк. Из орудий квинджета он вывел из строя одну из машин и заставил попетлять остальные. — Присоединимся, — решила Романова, въехав в гараж прямо на байке. — Садись, ископаемое, — бросила она Роджерсу, — прокачу с ветерком. — А ты не хочешь прокатиться? — улыбнулся Локи Ванде. — Не откажусь, — улыбнулась она в ответ, отшвыривая в сторону последнего противника. — Щ.И.Т. уже у базы, приехали мусор вывезти, — отрапортовал Старк. — А Рамлоу на подъезде к городу. — Не дайте ему затеряться на улицах. — приказал Роджерс. — Сэм, Вижн, Роуди — вы где? — Нам тут одни ребята хотели местные красоты показать, — отозвался Уилсон. — Еле догнали. Сейчас и этих догоним. Над Локи, несшимся по дороге на мотоцикле, пролетел Уилсон, за ним Вижн и Роудс. Но перехватить Рамлоу до города не успели, его грузовик, последний из оставшихся, не особо заботясь о безопасности местных жителей, въехал на улицы города. Ртуть на пределе своих возможностей минимизировал ущерб, но не справлялся в одиночку, и Локи и Ванда присоединились к нему, вместе с тем пытаясь заставить грузовик остановиться. Его зажали почти в центре, Рамлоу выволокли из машины и сдернули с него шлем. — Ошибочка вышла, парни, — расплылся в гадкой улыбке прятавшийся под маской Кроссбоунса темнокожий мужчина. — Где Рамлоу? — встряхнул его Роджерс, видимо, имевший с Кроссбоунсом какие-то личные счеты. — Не знаю, о чем ты говоришь, — ответил незнакомец и рассмеялся, когда Капитан снова его встряхнул. Надо отдать ему должное, Роджерс быстро взял себя в руки. — Старк, сообщи ребятам из Щ.И.Т.а, что Рамлоу обвел нас, пусть обыщут базу и остальные машины. — Сделаем. Только обыск мало что дал: Рамлоу, видимо, предполагая скорую облаву, успел подготовиться. У этой миссии возникло внезапное, неочевидное, но вполне логичное последствие — простые чилийцы, видевшие саму спецоперацию, наперебой рассказывали представителям СМИ о новых героях, спасших десятки невинных жизней, а потому Щ.И.Т.у пришлось официально представлять всем новых Мстителей. Пресс-конференции, ток-шоу… Из графика тренировок команда выбилась больше чем на неделю, потому что их всех буквально разрывали на части. В определенный момент Локи даже успел порадоваться, что ему запрещено покидать базу — те редкие моменты, когда он все-таки делал это под надзором руководства базы, превращались в балаган. Он, конечно, когда-то мечтал о славе, внимании и власти и часто наслаждался своим новым положением суперзвезды, но… Некоторые фанатки (и даже фанаты) и их неуемная фантазия вводили его в ступор. Причем в шоке был не он один. — Черт возьми, — возмущался Пьетро в один из вечеров, когда вся команда собралась в общей комнате за чаем и не только, — я понимаю, когда Кэпа шипперят с Черной вдовой. Я понимаю, когда Ванду шипперят с Виженом, Локи или с Сэмом… Причем для некоторых ему пришлось дополнительно объяснять значение слова «шипперить». — Или мной? — уточнил Роудс. — Почему ты меня не назвал? — Уймись, жестянка номер два, — хмыкнул Локи. — Ты никому не интересен. — …но, — продолжил Ртуть, кажется, даже не заметив их короткой перепалки, — когда нас шипперят с сестрой или меня с Локи… Или даже нас втроем, всех вместе взятых, — этого я не понимаю. Локи приложил максимальные усилия, чтобы не представлять все то, что Пьетро сейчас им рассказал. Ему собственная психика была дорога в здоровом состоянии. Уж лучше бы этот недоделанный меломан вообще не лез в сеть, чтобы узнать, что о нем пишут. — Вы, смертные, вообще странные существа… — пожал плечами он. Самого Локи, если честно, больше напрягала Ванда и ее все возрастающий к нему интерес. В какой-то момент, в самом конце ноября, для него стало очевидно, что он… нравится ей? Его нетривиальные методы обучения не прошли даром — способности Алой ведьмы раскрывались для нее самой в новом свете, и все чаще Локи начал ловить на себе ее заинтересованные взгляды и видеть ее смущенные улыбки. Недолго думая, он решил разрубить этот узел, почти немедля, но в своем хитром стиле. Он не объяснялся с Вандой и не напоминал ей, что женат и у него есть дочь, он просто переключил ее внимание на новую сложную задачу и в помощники поставил Вижена. Пара слов там, пара намеков тут — и дело было почти готово. Благо того же Вижена не надо было практически никуда подталкивать, его интерес к Ванде был очевиден и без всякой телепатии — чего только стоила его привычка проникать в комнату, где находилась она, прямо через стену. И если бы Ванда не закрывалась от своего умения читать чужие мысли из этических соображений, то тоже неплохо бы поняла все сама. А Локи хватало и одной Фрай. Примерно в это же время Роджерс обрадовал Локи приятной новостью — последнее воскресение ноября он сможет провести за пределами базы. Руководство дало ему «увольнительную», и Локи не собирался упускать свой шанс. Больше половины дня они с Руной в сопровождении Фрай гуляли по магазинам и парку, и Локи казалось, что он не может надышаться. Да, Фрай прежде помогала ему сбежать с базы, и они гуляли порой по полночи по шумным улицам Нью-Йорка, но сейчас это было совершенно иное ощущение. Чувство свободы не призрачной, но настоящей. Кто же думал, что день может быть омрачен одной единственной фразой, произнесенной непосредственной Руной. Они проходили мимо детской площадки, и девочка запросила остановиться, чтобы поиграть. — Я сама буду кататься, — заявила она, — меня дядя Уолти научил. — Дядя Уолти? — вопрос сорвался с губ Локи прежде, чем он успел его до конца осознать. — Да, он почти каждый день с нами гуляет, он показал мне, как нужно самой раскачиваться. Без волшебства! Не сопротивляясь, Локи позволил дочери увести себя к качелям. Он помог Руне сесть и встал рядом, под ее требовательным взглядом убрав руку с перекладины. Гадливое чувство скрутило живот и сдавило тисками грудь. Он и не думал, что ему будет настолько неприятно узнать, что вместо него Мышка, недолго думая, выбрала этого недострелянного воробья. Что ж, если она так хочет… Локи выдохнул, заставив себя успокоиться, и натянул на лицо улыбку, чтобы дочь не видела его кислого выражения лица. К ужину Лив забрала Руну обратно, но Локи возвращаться на базу отчаянно не хотел. — Что, еще прошляемся? — уточнила Фрай с улыбкой, засунув руки в карманы. Угукнув, Локи пошел вдоль по улице. Стемнело, но свет фонарей и мерцание многочисленных вывесок не делали город темным и мрачным. Правда, сейчас Локи совершенно не хотелось всего этого великолепия. Он брел, практически не обращая внимания на то, куда ведет его дорога, Свобода шла следом, нога в ногу, и идти с ней было на удивление уютно. Она не болтала, не висла на нем, она просто… была. И от этого, как ни странно, было немного легче. Путь завел их на одну из второстепенных улиц, здесь уже не было такого засилья вывесок — лишь несколько фонарей горели, освещая дорогу редким прохожим. Локи остановился, не зная, куда идти, и даже толком не решив, хочет ли он вообще идти. — Хотите об том поговорить? — спросила Фрай, но тут же усмехнулась: — Ладно, шучу. Может, на базу? Локи повернул голову, смерив ее долгим, внимательным взглядом, и Свобода стерла с лица эту дурашливую усмешку. — Что? — спросила она чуть напряженно. Он позволил себе лишь на мгновение опустить взгляд на ее губы. Если Мышка пустила в свою жизнь другого человека, то чем он, Локи, хуже? Да, скорее всего Фрай была подослана специально, но… Это ли не возможность вывести ее и Отдел на чистую воду? Поттер спрашивал, как далеко он готов зайти? Вот и проверим. Свобода поняла все быстрее, чем можно было предположить. Или, возможно, просто ждала повода. Короткий шаг — и она повисла у Локи на шее, впившись губами в его губы. На этот раз он не стал ее отталкивать, обхватив за талию и ответив на поцелуй. Но с каждой секундой, что их губы соприкасались, он все больше убеждался, что ошибся. Ни его душа, ни тело не отозвались на этот пылкий акт. Если прежде Локи питал иллюзию, что что-то между ними возможно, то сейчас она растаяла, как дым. Нет, как бы красива и сексуальна ни была Свобода в своей откровенной дикости, Локи не хотел ее. Мало того, за это время, что они общались, он проникся к ней определенным уважением, и вот так вот ее использовать… Он не видел в ней попыток охмурить его ради того, чтобы выслужиться перед отделом, в своей страсти она была неподдельна. Быть может, и помогала ему она без всякой корысти? Тогда они оба — лишь пешки в игре, которую ведет Отдел. Отстранившись, Локи отвернулся. — Возвращаемся на базу, — обронил он едва слышно, пытаясь не дать злости на все происходящее вырваться наружу раньше времени. — Как скажешь, — пожала она плечами и достала мотоцикл. Ехали они молча практически всю дорогу. Фрай источала какое-то злорадное удовлетворение, словно наконец заполучила то, о чем давно мечтала, и даже мрачный вид Локи ее совершенно не смущал. И он сам пока не находил в себе сил ее расстроить. Хотелось верить, что до нее дойдет. Сославшись на важное дело, Локи скрылся в своей комнате. Близнецы проводили его тревожным взглядом, Вижн — задумчивым, и одно это сказало ему о многом. Как же он тогда выглядел, если они так на него пялятся? Впрочем, ему было по-настоящему все равно. Захлопнув за собой дверь, он первые пару секунд попытался продолжать держаться, но в итоге не выдержал. Ближайшая стопка книг полетела на пол. Ее примеру последовали две кружки, стул и постельное белье. Выдохнув, Локи прислонился спиной к двери и сполз по ней на пол, опустошенно прикрыв глаза. Суртур, какой же он идиот! Силы резко иссякли, не осталось никаких мыслей, никаких желаний — одна лишь пустота. Он даже толком не мог сказать, сколько просидел так, возможно, Локи даже отключился. Очнувшись, он поднялся, ощущая дикую слабость и холод и поплелся к кровати. Запнувшись обо что-то, Локи опустил взгляд вниз — под его ногой лежал раскрытый почти на самой первой странице фотоальбом. Их семейный фотоальбом, который Руна умудрилась приволочь из Лондона в своем маленьком безразмерном рюкзачке. На фото, оказавшемся сверху, были они втроем — Локи, Гермиона и Руна — с того самого первого их Рождества. Они сидели под елкой в обнимку, Мышка трепетно прижимала к себе дочь, а Локи, чуть приобняв ее за талию и уткнувшись носом в ее волосы, смотрел в камеру исподлобья с каким-то задорным предвкушением. Он тогда неплохо пошутил, изменив на фото все красное на зеленое. Зеленые свитера, зеленые украшения, в два раза более зеленая ель... Невольно Локи усмехнулся, взяв альбом в руки. Он неторопливо листал страницы, на которых оживало их — счастливое? — прошлое. На многих фото он сам улыбался, несмотря на негативное отношение к желанию Гермионы и ее матери запечатлевать на пленке каждый чих. Некоторые фото были живыми, с них Мышка махала в камеру, и взгляд ее нет-нет, да и стрелял в сторону Локи, если он появлялся в том же кадре. Насколько сильно она была предана ему, настолько же сильно она оказалась преданной им... Захлопнув альбом, Локи отложил его в сторону на прикроватную тумбочку и лег, не переодеваясь и не заправляя обратно постели... Проснулся он под утро совершенно больным и крайне раздраженным. Удивительно, но никто не спешил тормошить его или лезть в душу, лишь только Роджерс уточнил, все ли в порядке и не хочет ли Локи прогуляться до лазарета. Он отказался. Тренировка боевых приемов до самого изнеможения позволила немного отвлечься и успокоиться. Он мог бы продолжать погружаться в мрачные мысли, жалость к себе и поиск глупых оправданий, но в первый-то раз именно это все и испортило. Пора было основательно взять себя в руки и «прекратить наматывать сопли на кулак», как сказал бы Тор. Приняв после тренировки контрастный душ, Локи ощутил себя почти живым. Он пока не знал, что будет делать дальше, но в одном был уверен точно — он не позволит этому воробью-Фоули себя заменить. Это — его семья, и никому этого не отнять. Надо только разобраться со Смитом и Фрай. Со Свободой нужно было поговорить, но та сперва пропала едва ли не до среды, а затем уже Локи закружило в новом витке тренировок. В начале декабря Щ.И.Т. снова вышел на след Рамлоу, но очередная «облава» вновь не принесла результата, зато привлекла внимание прессы, так что заниматься Свободой ему было совершенно некогда. Да и сама она не торопилась что-либо делать, словно ничего между ними и не происходило. Правда, надолго ее не хватило. В одну из ночей Локи спал у себя. После он даже не мог толком сказать, что же ему снилось, но, проснувшись, он сначала даже не понял, что не так. Тяжесть чужого обнаженного тела казалась естественной, на мгновение он даже всерьез думал, что в Лондоне с женой. Реальность хлынула в голову воспоминаниями о событиях последних месяцев, задохнувшись, Локи столкнул с себя тело, тут же послав вслед связывающее заклятье. По его команде зажегся свет, и, проморгавшись, Локи увидел сидящую на полу связанную Фрай. — Не думала, что ты любишь пожестче, — усмехнулась она, попытавшись сбросить с плеч зачарованную веревку, но бесполезно — чары были добротными. — Что ты здесь делаешь? — нахмурился Локи, склонив голову и в очередной раз поразившись своей удивительно слабой реакции на представшую перед глазами картину. Перед ним сидела полностью обнаженная, связанная по рукам и ногам девушка, а ему было практически все равно. В какой-то момент он даже слегка испугался за свое здоровье, но все встало на свои места, когда представил Мышку на месте Фрай. — Что может делать красивая голая женщина в комнате красивого, но пока еще не голого мужчины? — усмехнулась тем временем Свобода. — Пришла в покер сыграть, видимо. — На желания? Или на раздевание? Если ты пришла с другой партии, то у меня для тебя плохие новости — ты совсем не умеешь играть... Она рассмеялась, Локи же позволил себе легкую вежливую полуулыбку. — Мне нравится твое чувство юмора, — просмеявшись, сказала она. — Ладно, расколдовывай меня — и продолжим. — Я расколдую тебя — и ты уйдешь, — в голосе Локи послышалась сталь, и с Фрай разом слетела ее наносная веселость. — Эй, что не так? — возмутилась она. — Ты разве не этого хотел? — Нет, — он покачал головой, ощутив неприятную липкую дурноту. — Я совершил глупость и не собираюсь ее повторять. Между нами ничего не было, нет и не будет. На ее лицо легла тень. — Неужели ты все еще грезишь о своей «Мышке»? — спросила Фрай, скривившись. — Чем я хуже нее? Локи не видел смысла отвечать. Зачем? Говорить с ней было откровенно неприятно. Вся лояльность, которую он ощущал к Свободе, очень быстро сошла на нет — было сейчас в этой женщине что-то неприятное. Взмахнув палочкой, Локи отменил заклинание. — А может, ты просто не можешь? — издевательски спросила Фрай, потерев покрасневшие запястья. — То, что я не хочу тебя, еще ни о чем не говорит. Прости, ты мне не интересна. Уходи. — Я не... — Фрай поднялась, желая что-то еще сказать, но Локи оборвал ее: — Проваливай! — рявкнул он. — Можешь возвращаться в Лондон, пусть они пришлют мне кого-то другого. Мне плевать кого. Помрачнев еще сильнее, она опустила голову, но тела не прикрыла, напротив, шире расправила плечи. «Носи свой позор с гордостью», — говорила ему когда-то его первая «учительница»... — Ты еще пожалеешь... — процедила Фрай злобно. — Уже жалею, — ответил он. — Жалею, что подпустил тебя так близко. Проваливай. Она, вылетела из его комнаты прямо так, обнаженной. Оставалось надеяться, что Локи сейчас не совершил серьезной ошибки, впрочем, новости, пришедшие ему из Лондона пару дней назад, несколько обнадеживали... Поттер просил о небольшой отсрочке — ему нужно было получить дополнительную информацию, чтобы дело было сделано до конца. Хотелось верить, что несвоевременное возвращение Фрай в Лондон не смешает ему все карты. Но Локи ничего не мог с этим поделать — оставлять ее рядом с собой означало зайти слишком далеко. Время до Рождества летело умопомрачительными темпами, две недели промелькнули перед глазами смазанным пятном из тренировок, заданий и съемок. Это было третье Рождество Локи и первое, которое он встречал вдали от семьи. Вытащить его из мрачного настроения не мог ни общий для всех Мстителей праздник, устроенный на базе Старком (присутствовал даже Бартон, от которого все это время было ни слуху, ни духу), ни обмен колкостями с самой Жестянкой. — Да ладно тебе тухнуть, Олень, — Старк приземлился рядом с ним на диване и, усмехнувшись, легко толкнул Локи плечом в плечо. — Взбодрись. — Я до отвратительности бодр, — выдохнул он, опрокидывая в себя второй или третий бокал с виски. Опьянения не чувствовалось совсем. Поставив бокал на стол, Локи продолжил размышлять. Самой главной его дилеммой было острое желание связаться с Мышкой и поговорить с ней начистоту, но было нельзя. Да и что он ей мог сказать — вот так, по телефону? — Что, Олень, не наскребли тебе на нормальный гаджет? — с насмешкой поинтересовался Старк, кивнув на небольшой кнопочный телефон, который Локи задумчиво вертел в руках. — Хочешь, тебе выделят нормальный, как у меня. — Нет, спасибо, у меня нет комплексов, — ответил он почти на автомате, кивнув на лежащий на столе старковский смартфон, дюймов семь в диагонали. Поняв намек, Старк побагровел, но ничего не сказал, к тому же тут же рядом нарисовался вездесущий капитан Роджерс. К вечеру все разбрелись: Старк утащил всю старую гвардию, а также Роудса и Уилсона, в какой-то клуб для дальнейших гуляний, Ванда и Вижн уединились где-то в зоне библиотеки, вполголоса обсуждая какой-то вопрос, Пьетро с самым загадочным видом смылся еще едва ли не в самом начале вечера — у него было назначено свидание в городе... Локи пил виски, оставаясь при этом до тошноты трезвым. В этот момент как никогда прежде он скучал по брату с его забористым эльфийским пойлом... Как там вообще поживает Тор? Каково ему было бросить все — любимую женщину, брата, родителей, трон — ради призрачного общего блага? Встретится ли он в своих странствиях с Таносом? Вопросов было больше, чем ответов. — С праздником тебя, братец, — Локи отсалютовал бокалом в полупрозрачное окно, за которым виднелось чистое звездное небо. — С праздником, Мышка... «С праздником, Локи», — почти услышал он и ощутил призрачное прикосновение губ жены к своей щеке. Грудь привычно сдавило болью. Но и после праздника легче не стало. Следующие дни потянулись вяло и тоскливо — Роджерс распустил всех до самого Нового года, объявив каникулы, да и на самой базе стало как-то пустынно. Военные разъехались к своим семьям на праздники. Ближайшего после Рождества воскресенья Локи ждал с тоскливой надеждой — он хотел увидеть дочь, и одного раза в неделю ему было мало для общения. Только воскресный день обернулся совсем не тем, чего он ожидал. А началось все с впервые на памяти Локи зазвонившего мобильного телефона, на экране высветилась фотография забавного мышонка, грызущего сыр. Секунд десять Локи не шевелился, не веря в увиденное. Чтобы она — и позвонила первая? — Привет, Мышка, — хмыкнул он, подняв трубку и ляпнул, не успев себя одернуть: — Так и знал, что ты первая не выдержишь... Всхлип, раздавшийся на том конце, заставил Локи побледнеть и забыть о собственной глупости — только сейчас он осознал, что Гермиона позвонила бы только в самом крайнем случае. И именно сейчас он и наступил. — Локи, — дрогнувшим голосом произнесла Мышка. — Руну похитили...
20 декабря 2015 года, Нью-Йорк Если бы кто-то сказал Пьетро ещё месяца три назад, что он будет так сильно мандражировать при общении с девушкой, он бы никогда не поверил. Красивые девушки всегда привлекали его внимание, и он особо не заморачивался с тем, как добиться желаемого. Харизма, правильные слова, избыток ухаживаний — это все позволяло Пьетро легко добиваться женской благосклонности. Но сейчас что-то определенно шло не так. Он смотрел на читавшую на диване девушку и ловил себя на мысли, что... что он вообще непривычно много обо всем этом думает. Обычно он просто был самим собой — чуть донжуаном, чуть разгильдяем и просто веселым парнем, но здесь изначально это работало по совершенно непонятному принципу. Впервые Пьетро увидел Ее на Хэллоуин. Светловолосое, светлоглазое чудо, всеми брошенное, с робким интересом разглядывало общую гостиную, явно не решаясь куда-либо приткнуться. И Пьетро, в полной мере оценив со стороны все достоинства новой гостьи, решил познакомиться с ними поближе. — Интересуетесь литературой, мисс? — поинтересовался он со своего места, заставив девушку вздрогнуть. Очевидно, она успела позабыть о его присутствии. Отложив сборник сочинений Шекспира, оставленный Виженом на одном из столиков, она посмотрела на Пьетро долгим пронзительным взглядом серо-зеленых глаз, и он понял, что пропал. — Я Пьетро, Пьетро Максимофф, — представился он и, за долю секунды преодолев разделявшее их расстояние, протянул для приветствия руку. Девушка вновь вздрогнула и, отойдя от шока, в ответ присела в неглубоком реверансе. — Лив, — ответила она не слишком уверенно и едва заметно улыбнулась. Она напомнила Пьетро маленького, пугливого, но любопытного зверька, настолько же робкой и настороженной она казалась. Будто единственным ее желанием было просто сбежать, но она не решалась сделать и этого. Но вместе с тем взгляд Лив исподлобья был прямым, она смотрела на Пьетро со сдержанной настороженностью, явно не зная, чего от него ожидать. Или напротив, слишком уж хорошо зная. — Очень красивое имя, — улыбнулся он, только сейчас заметив, что так и стоит с протянутой рукой, и тут же резко отдернул ее за спину. Лив кивнула, изобразив на губах призрачную улыбку: — Благодарю. Последовавшая за этим тишина заставила Пьетро напрячься, но виду он не подал, улыбнувшись еще шире — самой своей обаятельной улыбкой. — Быть может, вы тоже хотите осмотреть базу? — поинтересовался он, вспомнив, что для ее «начальницы» сейчас как раз и проводили экскурсию. Но Лив нахмурилась и, поджав губы, отступила на шаг, отрицательно помотав головой. — Спасибо, я должна оставаться здесь, вдруг принцессе понадобится моя помощь… Пьетро потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что она имела в виду маленькую дочь Локи, тот вместе с девочкой скрылся за дверьми бассейна. Даже было жаль, что эта нянечка не пошла с ними, он бы взглянул на нее в купальнике, а то просторная светлая блузка и длинная юбка в пол давали слишком уж большой простор фантазии. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы совсем уж пошлые мысли не отразились на его лице. Вместо этого Пьетро постарался сделать вид, что не очень огорчен. — Простите, — Лив опустила взгляд, но он отмахнулся: — Ничего. Но если вдруг что — я рядом. Обращайтесь. Она, конечно же, так и не обратилась, но Пьетро уже не мог выкинуть ее из головы, причем даже сам себе не мог объяснить почему. Через неделю Лив вернулась вместе с девочкой, Руной, и, забрав с собой дочь, Локи вновь бросил Лив одну скучать в гостиной. Пьетро, уточнив, не передумала ли она насчет экскурсии, и получив отрицательный ответ, не стал тревожить девушку дальше, заняв позицию стороннего наблюдателя. Он делал вид, что занимается своими делами, при этом не покидая общей гостиной. Но в то же время, находясь вне личного пространства гостьи, Пьетро краем глаза следил за ней. Она, похоже, и правда интересовалась литературой. Лив, периодически проходясь рядом с книжными стеллажами, будто бы наобум выбирала ту или иную книгу и какое-то время листала ее, затем ставила обратно. Спустя почти час она, наконец, остановилась на книге со скандинавскими мифами и все оставшееся время читала ее с неподдельным интересом и легкой туманной полуулыбкой. В третий визит Лив Пьетро перестал изображать бурную деятельность, просто оставшись в гостиной и включив телевизор на одном известном околонаучном ситкоме. Он не пытался вникнуть на происходящее на экране, мысленно прокручивая всевозможные варианты разговора с сидевшей в дальнем кресле девушкой, но все они совершенно его не устраивали. Эта дистанция между ними ощущалась очень остро, и Пьетро не представлял, как можно ее преодолеть. Не привык он вот так просто отступать. — Что это? — вдруг спросила Лив, заставив Пьетро вздрогнуть от неожиданности. Он посмотрел на нее и понял, что она показывает… на телевизор. Оказалось, она прежде никогда не видела его включенным, несмотря на то, что на земле не первый раз. Пьетро, как смог, пояснил ей о том, что это такое, внутренне ощущая легкое ликование оттого, что она сама пошла на контакт. — У нас в Асгарде, — пояснила она своим тихим, мелодичным голосом, — есть похожие устройства, но все они задействованы в охране города. Есть еще игрушки, проигрывающие разные рассказы и сказки, но вот чтобы вот так… Она склонила голову вбок, разглядывая происходящее на экране. Под ее пристальным взглядом Пьетро пощелкал по каналам, останавливаясь на каждом по несколько секунд. — Не представляю, как вы не просиживаете рядом с ним часами, — в итоге произнесла Лив, и он, не сдержавшись, рассмеялся. — Что? — нахмурилась она обиженно. — Поверь, просиживаем, — ответил он. — Для многих землян телевизор — самая настоящая зависимость, я уж молчу про более компактный вариант — смартфон. Вот где истинное зло. — Тогда это печально, — вздохнула Лив, снова опустив взгляд в книгу, а Пьетро ощутил, что дистанция между ними вновь увеличивается. Черт! — А почему ты все время здесь ждешь, а не возвращаешься в Асгард? — спросил он прежде, чем успел обдумать вопрос. — В смысле, я не против, чтобы ты тут находилась, я просто… Его прервало негромкое хихиканье, и Пьетро, ощущая себя до невозможности нелепо, впервые за долгое время почувствовал, что краснеет. — Слишком много времени тратить на перемещения туда-сюда, — пояснила Лив с улыбкой, кажется, ничего не заметив. — К тому же, если принцесса раскапризничается и захочет домой, принц Локи не сможет ее туда отправить. Радужный мост для него закрыт. Как и возвращение в Англию — понял он по ее помрачневшему выражению лица. — Ты очень хорошо относишься к Локи, — осторожно заметил Пьетро с опаской, боясь даже предположить в подобном отношении любовный интерес. Насколько он знал, Лив была служанкой во дворце, где рос Локи. А какая служанка не мечтает выйти замуж за принца? — Он всегда был ко мне… — Добр? — Безразличен. Пьетро грустно улыбнулся — каково же жить в этом их асгардском дворце, если безразличие простая служанка воспринимает как добродетель? Было заметно, что продолжать тему Лив все же не в настроении. — Ты ведь так и не осмотрела окрестности, — вспомнил Пьетро и, поднявшись, протянул ей руку. — Я должна находиться здесь и… — Мы не будем покидать территорию базы, — заверил он ее. — И я оставлю Локи записку, чтобы в случае чего он звонил мне — верну тебя сюда в мгновение ока. — Зачем это тебе? — нахмурилась Лив. — Просто хочу помочь тому, кто скучает. Тебе разве весело сидеть тут целый день как привязанной, когда можно посмотреть новые, незнакомые места? Она замялась, отведя взгляд. — Скажи, тебе кто-то приказал не сходить с этого места? Запретил куда-то уходить даже ненадолго? — Нет, но… — Тогда пойдем. Что не запрещено — то разрешено, — Пьетро подмигнул ей, и Лив заметно смутилась. — Пойдем, разомнем ноги. До последнего он думал, что она все-таки откажется, настолько настороженным был ее взгляд, но вот тонкая, узкая ладонь легла в его руку, и Пьетро невольно сглотнул, ощущая удивительную смесь ликования и мандража. Оставив записку, он повел Лив по коридорам, рассказывая об этих местах и своем пребывании здесь. Она слушала с молчаливым интересом, скромно улыбаясь на особо забавных моментах — шутить Пьетро умел. Прогулявшись по базе и показав Лив окрестности, он вернул ее обратно в гостиную. Причем так, что Локи, похоже, этого даже не заметил. Следующие ее появления Пьетро тоже старался крутиться рядом, но в присутствии Локи, который эти встречи с дочерью проводил в общей гостиной, Лив заметно стеснялась идти на контакт. Зато сам Пьетро вместе с остальными отрывался по полной — Руна была очень игривым, общительным, милым и забавным ребенком, так что за эти несколько недель стала на базе настоящей душой их компании. Пьетро, например, обычно не очень-то стремился общаться с чужими детьми, хоть и неплохо находил с ними общий язык, но маленькую принцессу он с удовольствием катал по базе на своих плечах под ее заливистый смех. А широкая улыбка Лив, которую та не скрывала, глядя на эти забавы, шла очень приятным бонусом. А потом случилась эта заварушка в Чили, и на Пьетро обрушилась слава. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не пропустить их следующую встречу — именно на воскресенье им с сестрой назначили съемку, но, к счастью (кто бы мог подумать, что он когда-нибудь воспримет это как счастье), все отменилось практически в самый последний момент. В этот раз Лив была одна — печальней, чем обычно. Локи вместе с дочерью и этой своей надзирательницей наконец вырвался в город, оставив служанку вновь тосковать в одиночестве. — Прогуляемся? — улыбнулся он, оказавшись рядом на своей привычной скорости. Вздрогнув, Лив подняла взгляд, а затем… улыбнулась. Будто ждала его, и эта самая улыбка снова затронула что-то в самой глубине его души. Прежде он и помыслить не мог, что такое бывает. Она, конечно же, тут же смутилась, но руку приняла, и они вдвоем под пристальным взглядом Ванды пошли на улицу прогуляться. — Чувствую, мне не избежать вопросов, — заметил Пьетро, когда они достаточно удалились от гостиной. Хотя для Ванды нет слова «достаточно» — ее сила достанет где угодно. Впрочем, о сестре и ее возможном недовольстве думать не хотелось. Она сама напрягала Пьетро своим странным интересом к Локи, а теперь еще этот «красноголовый чупа-чупс»… — У тебя могут быть проблемы? — опасливо поинтересовалась Лив, нахмурившись. — Нет, что ты… — заверил он ее. Разговор о Ванде был несколько странным, но Пьетро пытался донести Лив свое отношение к ней. Легко им никогда не было, они часто соперничали, не могли поделить то одно, то другое, и часто это выливалось в забавные противостояния. — Пару раз я менял обложками ее любимые книги, а пока она пыталась понять, в чем дело, менял обратно, — углубился в воспоминания он. — Она тогда в отместку через несколько дней накормила меня печеньем с зубной пастой вместо крема. А однажды я привязал к ее одежде игрушечного тарантула и... Лив прервала его, засмеявшись. — Забавно вы относились друг к другу в детстве… — выдохнула она, успокоившись. — Почему в детстве? — наигранно удивленно спросил Пьетро, предвосхищая удачную шутку. — Это было месяц назад. Она засмеялась вновь, и он не сдержал ответной улыбки — просто ничего не мог с собой поделать. — Но на самом деле она замечательная, — более серьезно сказал Пьетро. — Ванда, она… Она младше меня, но когда наши родители погибли — она постаралась заменить мне мать. Именно она первой оправилась и начала поддерживать меня. Кроме нее у меня больше никого нет. И ведь он не хотел поднимать печальные темы, но без этого рассказ о сестре был бы неполным. Пьетро ценил Ванду, она была для него всем. Все, что у него осталось. — Но не будем о грустном, — подбодрил он самого себя и попросил: — Расскажи немного о себе. — Да нечего рассказывать, — Лив как-то мигом стушевалась, поджав губы. В глазах ее загорелась плохо скрытая грусть. — Ну как же? — удивился Пьетро. — Семья, друзья, увлечения? Грусть в лице Лив стала еще более отчетливой. Она пыталась улыбаться, но это была вымученная улыбка стюардессы во время крушения самолета. — У меня нет семьи, — в конце концов произнесла она после некоторого молчания. — Меня совсем младенцем подбросили на дворцовую кухню, и воспитывалась я местными поварихами. Такая общая дочка, но при этом будто совсем ничья. Сглотнув, Пьетро отвел взгляд. Он уже начал жалеть, что поинтересовался, — это не совсем то, о чем хотелось бы говорить на прогулке. — Что до друзей… — продолжила Лив. — Меня всю жизнь только и учили, что прислуживать благородным господам, и когда ты с рассвета и до ночи бегаешь по дворцу по тем или иным заданиям, тебе не до друзей. Да и не понимали меня никогда. Многие другие служанки только и мечтали, что забраться в постель к какому-нибудь знатному вельможе, чтобы затем получать от него подарки, а я… я как могла всего этого избегала. Я всегда хотела иметь нормальную семью. Настоящую. Последние слова она произнесла едва тихо, опустив голову, словно стыдясь своей мечты — такой вроде бы обыденной, но очень милой. И Пьетро даже стало немного совестно — для него-то все началось исключительно с мимолетного интереса и желания узнать «каково это с инопланетянкой». — Но что, неужели так и не нашлось ни одного подходящего кандидата на роль мужа? — спросил он, чтобы отвлечь себя от неприятных размышлений. К тому же ему с самого начала стоило выяснить, нет ли кого постороннего на горизонте… — Когда в тебе по умолчанию видят девицу свободного нрава, только и годящуюся для постельных утех, сложно найти хотя бы одного «подходящего» кандидата. Да и… — она снова замялась, но на этот раз с полуулыбкой. — Мне, на самом-то деле, не так уж и много лет, чтобы об этом по-настоящему горевать. Пьетро закусил губу. Он неплохо по собственной шкуре знал, что тот вопрос, который крутился у него на языке, лучше не задавать. Но как зудело-то, ох! — Ты явно хочешь что-то спросить, — улыбнулась она, заметив его борьбу. — Не знаю, как в Асгарде, но у нас на Земле не принято интересоваться возрастом девушки. Но… Лив прервала его, засмеявшись, и ответила: — Пятьсот семьдесят шесть. Без всяких сомнений, его глаза сейчас полезли на лоб от удивления. Нет, он знал, что стареют асгардцы значительно медленнее людей, и также знал, что Локи на самом деле уже немало лет. Но… — Это… я… Это не укладывается в голове! На самом деле это и правда было очень сложно до конца осознать. Насколько же они на самом деле разные? — Как тебе Земля? — спросил Пьетро, чтобы перевести тему, искренне надеясь, что хоть эта не приведет к грустным воспоминаниям. Они неторопливо прогуливались, чуть углубившись в небольшой пролесок, окружавший базу. Прохладный ветер гонял по асфальтированной дорожке листья, желто-красно-коричневый наст уютно шуршал под ногами. — Мидгард? — переспросила Лив, подняв на Пьетро свой взгляд. Холодное осеннее солнце причудливыми бликами отражалось в ее глазах. — Сложно сказать. Я мало что видела. Я вообще мало что видела в своей жизни, кроме дворца. Это мое первое самое значимое путешествие. — И ты хотела все это время провести взаперти на базе? — поразился он. — Я просто обязан показать тебе город! В следующий же раз пойдем! — пообещал ей Пьетро, для себя решив, что не потерпит никаких отговорок. На лице Лив отражалась вся ее внутренняя борьба между страстным желанием и здравым опасением. Любой на ее месте хотел бы увидеть другой, малознакомый ему мир поближе, особенно когда есть такая возможность. — Что бы ты хотела посмотреть? — Я… — она замялась, начав перебирать подол своей длинной темно-синей юбки. — Даже не знаю. Наверно, все, что можно, — Лив привычно склонила голову чуть набок, и ее губы слегка изогнулись в улыбке. И Пьетро не смог не ответить ей тем же. В следующее воскресенье первым делом он напомнил ей про свое обещание. Чувствовалось, что Лив сомневалась, но Пьетро был готов ее дожать — ему отчаянно хотелось порадовать ее, снова увидеть восхищение в ее взгляде. — Идем, — он вновь протянул ей руку. — Обещаю вернуть тебя раньше, чем карета превратится в тыкву. Лив непонимающе посмотрела на него и поинтересовалась: — При чем тут тыква и карета? Пьетро лишь хитро улыбнулся и, наклонившись к смутившейся Лив, проговорил едва слышно: — Скажу, если пойдешь со мной. Смятение и опасение не давали ей сразу согласиться, но, после некоторого раздумья она все же согласно кивнула и поднялась, вложив свою руку в его ладонь. За пределами базы их ждал автомобиль, который Пьетро с трудом удалось выпросить на эти выходные. Обычно он передвигался на своих двоих, благо скорости ему было не занимать, но пугать Лив подобным сомнительным развлечением он не хотел. Как же хорошо, что Щ.И.Т. настоял, чтобы все Мстители были обучены вождению, в том числе и экстремальному, за счет реакции он сам неплохо справлялся с управлением автомобилем. Машина тронулась с места и двинулась в сторону города, и Пьетро начал рассказывать Лив какие-то общие сведения о Нью-Йорке — все, что знал из прежде посещенных экскурсий. Больше всего ее заинтересовала культурная жизнь, поэтому он акцентировал свое внимание на Бродвее. — В Асгарде все это не слишком-то распространено, — объяснила Лив свой интерес. — И как же вы тогда развлекаетесь? — У мужей почти всегда — сплошные тренировки, отдыхать и развлекаться им практически некогда… Пьетро понятливо кивнул, сам до недавних пор жил в таком ритме. Но жить так столетиями? Увольте. Видимо, надо родиться асгардцем, чтобы жить как они. — Женщины же в большинстве своем заняты хозяйством, домом, детьми… — продолжала Лив. — И совсем никаких развлечений? — Почему? Пиры, — хмыкнула она. — Множество пиров по самым разнообразным поводам. — Это… печально. — Так что там с тыквой и каретой? — переспросила Лив, когда молчание слегка затянулось. Он мог бы пересказать ей сюжет сказки, но у него внезапно появилась идея получше, оставалось только удостовериться, что все выйдет как надо. Как ни странно, но Пьетро везло. Он, сменив направление, двинулся к кинотеатру «Зигфилд» на 54-ой. Во-первых, это Бродвей, во-вторых, там как раз скоро должен был начаться показ «Золушки», вышедшей в прокат в начале этого года, и, наконец, в-третьих, если пройти на север по шестой авеню, то в течение десяти минут можно было дойти до знаменитого Центрального парка. Хотя сам Пьетро не был любителем подобных романтичных сказочек, но она как раз подходила под ситуацию, да и знакомить Лив с самим понятием большого кинематографа стоило как раз с нее. Все два часа показа девушка не отрывала взгляда от большого экрана, Пьетро же не мог отвести взгляда от нее. Круглое лицо с забавными ямочками на щеках, широко распахнутые глаза в обрамлении светлых ресниц… ее не портили ни светлые волосы, убранные в слишком простую косу, ни попытки нарядиться по земному, но при этом сохранить асгардскую сдержанность. — Жаль, что в жизни не найти хорошей феи-крестной… — вздохнула Лив, когда они вдвоем вышли из кинозала. — Хочешь, я побуду твоей феей-крестной? — улыбнувшись, спросил Пьетро и продолжил, прокашлявшись и взяв более высокую тональность: — Не желаешь ли ты попасть на бал, Золушка? — На бал? — удивилась Лив. Пьетро размышлял об этом всю прошедшую неделю, как только решил показать девушке город. Близилось Рождество, сказочный, прекрасный праздник, и ему хотелось, чтобы она увидела все это, прониклась. От разных приглашений Ртуть не знал отбоя, выбрать какое-нибудь одно не составило бы труда. Даже в то же воскресенье, за несколько дней до Рождества. — На бал, — согласно кивнул Пьетро. Он помнил себя: выросший в приюте мальчишка, у которого есть только родная сестра, он мечтал вырваться из своей темной и мрачной клетки, полной ужаса и кошмаров, чтобы посмотреть, а что там, снаружи. Каков он, другой мир? Поэтому он легко мог представить себя на месте Лив, доброй и тихой девушки, не видевшей ничего, кроме стен дворца. Она — принцесса, которую хотелось спасти из ее заточения, а он — словно храбрый рыцарь, которому подвластны любые подвиги. Лив сомневалась, но вскоре плохо скрываемый интерес и уговоры самого Пьетро возымели эффект. — Я с удовольствием бы посмотрела на этот ваш бал, — признала она. — От леди Гермионы я слышала, что они проходят несколько… иначе, чем привыкли асгардцы. Примерно представлявший себе, как выглядят асгардские пиры, Пьетро не знал, что сказать. Как объяснить, что и здесь, в современном мире, на вечеринках было немало похабщины и разного рода низостей? Но все это лишь значило, что к выбору мероприятия стоило подойти как можно более ответственно. Вернувшись на базу, Пьетро занялся перебором имевшихся у него бумажных приглашений — именно они давали доступ в места, наиболее подходящие ситуации. На более молодежные вечеринки Ртуть приглашали в большей степени устно. Эх, хотя, если признаться, он бы с удовольствием отправился на многообещающую вечеринку в одном из ночных клуб Нью-Йорка — «[Не]люди». Та девчонка, Кристалл, кажется, была очень убедительна, описывая ему все прелести запланированного там мероприятия. Но ночной клуб — не то, что стоило увидеть такой благовоспитанной девушке, как Лив. Так что выбор пал на торжественный вечер в городской ратуше. Почти всю неделю Пьетро продолжал подготовку к «балу», ему хотелось, чтобы все пришло хорошо, но для этого требовалось учесть разные мелочи: официальный костюм (которого у него не было в принципе), транспорт (который снова надо было вымаливать у руководства базы), букет (который еще попробуй выбери и найди)… Пьетро носился по базе как ошпаренный, пока в середине недели его не отловила Ванда. — Пьетро, что ты творишь? — прошипела она, ухватив его при помощи своих сил. — Что не так? — возмутился Пьетро, остановившись и перестав пытаться вырваться. — Давай поговорим. — Мы говорим, — пожал он плечами. — Ты понял, что я имела в виду, — она нахмурилась. Подхватив Пьетро под локоть, Ванда оттащила его в укромную каморку и взмахнула рукой, отчего поверхность стен покрылась пурпурной полупрозрачной дымкой. Он лишь удивленно следил за ее манипуляциями, со всей этой круговертью с Лив он не успевал следить за успехами сестры на поприще магии. — Зачем тебе все это, она же инопланетянка, — спросила Ванда напряженно, заглянув ему в глаза. От ее взгляда Пьетро стало не по себе, и он разозлился на себя за эту непонятную оторопь, что вызвал в нем вопрос сестры. — Он — тоже инопланетянин, — прошипел он Ванде, склонившись над ней, заставив ее слегка отпрянуть и сбавить обороты, — но я ни слова тебе не сказал, когда ты бегала за ним хвостом. — Он учит меня! — возмутилась она и добавила: — И я не бегаю за ним хвостом! — а затем подумала еще и вновь проговорила: — И вообще, это все в прошлом. — Да, в прошлом, — скривился Пьетро. — А в настоящем — андроид, которого еще полгода назад ты была готова уничтожить. Щеки Ванды предательски вспыхнули. — Между нами ничего нет! Укоризненный взгляд, которым Пьетро одарил сестру, должен был ей о многом сказать. Она отвела взгляд, и все в выражении ее лица показывало острую смесь несогласия и чувства вины. Словно она понимала, что недоверие брата правдиво, но это самое понимание не облегчало ее участь. — Это… сложно объяснить, — выдохнула Ванда в конце концов. — Меня… словно тянет к нему. Это неожиданное признание поразило Пьетро, сестра никогда прежде не говорила ни о чем таком. Неприятные мысли скребнули сознание: Ванда почти ничего от него не скрывала, особенно после того, как все его собственные секреты благодаря ее нестабильной поначалу силе для нее перестали быть тайной. Но сейчас?.. Конечно, хорошо, что у них обоих есть некое личное пространство, но такие вот новости — не то, что Пьетро предпочел бы пропустить мимо ушей. — Это не может быть влиянием Камня Разума? — обеспокоенно поинтересовался он, внимательно осмотрев Ванду, словно надеясь увидеть на ее лице проявления этого самого нездорового притяжения. — Не знаю, — призналась Ванда. — Или ты тоже ощущаешь это странное притяжение? Пьетро, вспомнив о том гомосексуальном бреде со своим участием, которое он не так давно нашел в интернете, невольно вздрогнул. — Скажешь тоже, — фыркнул он презрительно. Нет, сейчас никаких претензий к конкретно к Вижену Пьетро не имел, но сам факт… — Нет, не скажу, — улыбнулась Ванда как-то устало. — Но будь осторожен. В груди от ее заботы разлилось приятное тепло. Он обнял сестру, уткнувшись носом в ее волосы. — Ты тоже, сестра, ты тоже… — пробубнил он едва слышно, но по тому, как Ванда крепче сжала его в объятиях, понял, что она услышала. Этот разговор привнес в душевное состояние Пьетро некоторое спокойствие, дальнейший остаток недели прошел в заметно более умиротворенном темпе. Воскресенье настигло его совершенно неожиданно и в то же время ожидаемо. Лив вместе с Руной обычно появлялась днем, практически сразу после обеда, и это, конечно, было не очень удобным, но для себя Пьетро решил, что они просто несколько часов погуляют перед праздником, который был назначен на шесть. К тому же Лив должна была отпроситься, чтобы вернуться на несколько часов позже. Интересно, смогла ли она? Для себя Пьетро решил, что, даже если по некоторым причинам все сорвется, он не будет переживать и унывать. Мало ли в Нью-Йорке мест, куда можно сходить декабрьским предпраздничным днем? Локи и Пьетро были единственными, кто остался скучать на базе в выходной, каждый ждал свою даму. Вспышка радужного света сверкнула вокруг, и Пьетро привычно замедлил для себя время, чтобы в очередной раз полностью оценить всю красоту радужных всполохов Моста. Вдоволь налюбовавшись, он вернулся обратно, в это же время исчез световой столб, оставивший на специально подготовленной для таких перемещений площадке двоих людей. — Папа! — Руна, недолго думая, бросилась к отцу, Локи тут же поймал дочь и подхватил ее на руки, прижав к себе. — Пойдем, — сказал он девчушке, кивнув перед этим Лив в сдержанном приветствии. — Захватим вещи и отправимся гулять… — Мой принц, — окликнула его Лив, слегка покраснев и присев в невысоком поклоне. — Если вы не против, я задержусь сегодня. До полуночи. С леди Гермионой мы договорились, что принцессу я перенесу уже спящей… Локи задумчиво нахмурился, и Пьетро не мог понять причин его замешательства. Не он ли хотел проводить с дочерью больше времени? — Папочка, можно я с тобой подольше останусь? — попросила Руна, обхватив ладонями ногу отца и заискивающе заглянув ему в глаза. — Пожалуйста? — Раз мама не против, то я только за, — улыбнулся асгардец дочери, а затем поднял взгляд и стал переводить его с Лив на Пьетро и обратно. Дураком он никогда не был. Так что наверняка догадался если не обо всем, то о многом. — Веди себя с ней прилично, парень, — усмехнувшись, проговорил Локи. Его проницательный взгляд вгрызся Пьетро в самое нутро. — Сейчас она единственная, кто хоть как-то тешит мое самолюбие. — Да, мой принц, — ответил Петро, отзеркалив собеседнику его же ухмылку. — Осторожнее, — хмыкнул Локи, — а то Щ.И.Т. подумает, что я тут вербую сторонников. Вместе с дочерью он скрылся за дверьми базы, оставив Лив и Пьетро один на один. — Здравствуй, — расплылся он в непроизвольной улыбке при взгляде на стоящую перед ним девушку, правда, эта улыбка довольно быстро сменилась легким замешательством — выглядела Лив совершенно обыденно, так же, как и все разы до этого. В таком виде вряд ли бы ее пустили на хоть какое-нибудь мало-мальски значимое мероприятие. Правда, он и сам выглядел не слишком парадно, но все состояло в том, что это был такой своеобразный план. Оглядев себя с удивлением, Пьетро наигранно нахмурился, чуть сконфуженно улыбнулся и вытянув указательный палец вверх, произнес: — Подожди минутку! На сверхскорости он вернулся в комнату, переоделся в костюм, захватил букет и даже успел немного покрасоваться перед зеркалом, а затем вернулся к оставшейся на улице Лив. На все у него ушло не больше минуты. Оставалось только наслаждаться удивленным выражением лица девушки. — Это тебе, — Пьетро протянул букет бледно-розовых роз. — Спасибо, — она слегка покраснела, приняв подарок. — Тебе нужно какое-то время на сборы? — уточнил Пьетро, искренне надеясь, что его вопрос не прозвучал слишком уж грубо. Но Лив лишь отрицательно покачала головой. — Я готова. Неужто она собралась идти в таком виде? Пьетро силой задавил в себе неприятное чувство недовольства, не дав ему просочиться в мимику. — Если ты хочешь, — пожал он плечами, — мы можем пойти и так. Но не думаю, что Золушку пустили бы на бал в ее старом, заношенном платье. Возможно, я и правда смогу побыть твоей феей-крестной… Лив перебила его, негромко засмеявшись. — Ты очень милый, знаешь? — спросила она так естественно и просто, что сердце Пьетро пропустило удар. Его и прежде называли милым и даже не только сестра, но такого он не ощущал. Не дав ему отойти от замешательства, Лив сосредоточенно прикрыла глаза, даже закусив губу, будто от усердия. По ее телу с ног до головы прошлась светло-сиреневая волна чужеродной магии, на ходу меняя одежду и прическу: убранные в простую косу волосы завились и оказались заделаны в сложную высокую прическу, обнажающую тонкую, изящную шею, а привычный наряд стал светло-серо-голубым шелковым платьем, открывающим тонкость фигуры и очерчивающим плавность изгибов. На плечах Лив лежала теплая накидка из ослепительно-белого меха. Забавно, что ее наряд по цветовой гамме очень хорошо гармонировал с серо-голубым костюмом Пьетро. — Я на самом деле не знаю вашей местной моды… — призналась Лив после недолгой паузы, во время которой Пьетро усердно старался отскрести свою челюсть от пола. — Надеюсь, я не выгляжу слишком странно. — Шикарно, — выдохнул он едва слышно, но тут же собрался с мыслями. — Ты выглядишь просто замечательно. На твоем фоне я — лишь нищий попрошайка… Но… как? — Магия. — Исчерпывающий ответ, — закатил Пьетро глаза. — Прошу. Он протянул Лив свой локоть и повел ее в сторону стоявшего у входа на базу серебристого «Lexus». — Могу обещать, что после двенадцати карета не превратится в тыкву, — произнес Пьетро, галантно открыв перед Лив пассажирскую дверь. — Лучше помнить, что, если мы не вернемся после двенадцати, то принц Локи превратит в тыкву нас. Пьетро рассмеялся. — Я не шучу, — проникновенно сказала Лив, но в ту же секунду рассмеялась сама. — Постараемся не опоздать, — заверил ее Пьетро. Они выехали за пределы базы и какое-то время катались по городу, наблюдая за предрождественской суетой и болтая обо всем и ни о чем сразу. Было удивительно легко и комфортно, и, признаться, Пьетро не хотелось останавливаться. Но близилось нужное время, и им надо было выдвигаться на мероприятие… Здание ратуши встречало своих гостей яркими огнями и гомоном людей, спешивших попасть внутрь. У парадного входа их встретил хмурый охранник, явно не узнавший Пьетро, но изменившийся в лице, увидев именное приглашение. — Проходите, — отступил мужчина с прохода, и Пьетро и Лив, переглянувшись, ступили внутрь. Откуда-то издалека играла классическая музыка, фойе пестрело мишурой, гирляндами и ярко-красными шарами, посередине холла стояла большая, больше двух метров, красивая ель, украшенная алыми бантами. Люди постепенно проходили внутрь и поднимались на второй этаж по широкой мраморной лестнице. Пьетро ободряюще улыбнулся Лив и уверенным шагом повел ее вслед за остальными, хотя на самом деле он ощущал себя не совсем в своей тарелке. Его родители не были богачами, да и в бедной, разрываемой чужими войнами стране толком не пошикуешь, что уж говорить о тех годах, что близнецы провели в приюте. Да, он заслужил быть здесь, спасая чужие жизни, но это не значило, что такое времяпрепровождение было ему по нраву. Но что не сделаешь ради прекрасной дамы? Лив с интересом осматривалась вокруг, ее увлекало буквально все: само внутреннее убранство здания, праздничные украшения, люди, музыка, еда… Ее глаза разбегались. Но, стоит отдать ей должное, она быстро взяла себя в руки. — Здесь красиво, — призналась Лив с туманной полуулыбкой. — Не так, как во дворце, но тоже красиво. И тихо. — Тихо? — удивился Пьетро. Было начало седьмого, и немалая часть гостей уже подошла, так что зал наполнял гомон людских разговоров, и не стоило забывать о музыке, которая играла не то чтобы очень тихо. — Знаешь, для того, кто видел асгардкие пиры, на которых высокочтимые лорды пьют, горланят похабные песни, зажимают по углам визжащих — то ли от страха, то ли от радости — служанок, такое место покажется очень тихим. Ну, с этой точки зрения Пьетро на ситуацию не глядел. Одного он не учел — что для человека, не имеющего в городе какого-либо важного бизнеса или не относящегося к высшим кругам городской власти, этот вечер будет донельзя скучным. Пьетро заметили, попросили толкнуть небольшую речь перед собравшимися, что он худо-бедно сделал, они с Лив намотали несколько кругов по залу среди совершенно незнакомых им лиц, перекусили за шведским столом и даже немного потанцевали, причем таких смельчаков кроме них почти не было, многие предпочли танцам беседы, перетекая от одной группки людей к другой. — Я же вижу, что тебе скучно, — улыбнулась Лив печально. — Главное, чтобы тебе было интересно. — Это интересно, очень, — признала она. — Но я не вижу смысла оставаться здесь еще на несколько часов. Если бы не я, куда бы ты пошел? Сложно сказать. У Пьетро на эти дни было так много вариантов, что он терялся. — Ты правда хочешь уйти? — нахмурившись, уточнил Пьетро. — Да. Ты показал мне, каким красивым может быть это ваше Рождество. Но это, — она обвела пальцем зал, — не твой праздник. Покажи мне то, как этот день провел бы ты. Какие-то мгновения Пьетро сомневался, но решил, что, раз Лив так хочет… Они сбежали незаметно для остальных и уже через несколько минут снова оказались в машине. — Это здесь, не очень далеко, — пояснил он, выруливая в сторону Бродвея. — Только там наши наряды не очень-то котируются. Впрочем, я знаю, что можно сделать… Он слегка взъерошил свои волосы, снял пиджак и галстук, оставшись в жилетке, и выправил из брюк рубашку. Сойдет. — А в моем наряде что не так? — спросила Лив, склонив голову. Выдохнув, Пьетро постарался придумать, как помягче выразиться. — Твое платье… оно слишком длинное для клуба, — нехотя пояснил он. — Но ты можешь остаться как есть, я договорюсь, чтобы… Она не дала ему договорить, проведя рукой по подолу платья, отчего тот стал заметно короче и был выше коленей ладони на три. — Так достаточно коротко? — поинтересовалась Лив, пытливо посмотрев на Пьетро. Он бы, наверно, увидел в глубине ее глаз плохо скрываемую насмешку, если бы мог вообще в эти глаза посмотреть, оторвавшись от вида обнаженных коленей. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь его будет волновать один вид голых ног, обутых лишь в аккуратные серые сапожки? Угукнув в ответ, Пьетро перевел свой взгляд на дорогу, вспоминая лучший путь. В ночном клубе «Бабочки» Пьетро был в один из своих первых выходных, и ему там понравилось. Вспомнил он об этом месте благодаря СМС-рассылке о том, здесь начиная с этих выходных каждый день до Рождества проводятся вечеринки с бесплатным входом для «избранных». Кто определяет «избранность», Пьетро не знал, но был уверен, что уж его-то пропустят. И не ошибся. В отличие от охранника у ратуши, местный качок признал Ртуть сразу же и пропустил внутрь их обоих. Лив и Пьетро тут же накрыло громкими басами, отчего девушке даже пришлось с непривычки зажать уши. Он жестами предложил ей уйти, но Лив лишь отрицательно покачала головой и неуверенно опустила ладони вниз. Они разместились за чудом не занятым столиком в одном из укромных уголков балкона, и Пьетро заказал им по легкому коктейлю. — Тут… интересно, — отметила Лив, стараясь перекричать шум. — Но это ничем не отличается от того, к чему ты привыкла… — нахмурился он. — Я знаю. Но здесь никто не смотрит на меня так, словно я просто обязана при первом требовании раздвинуть ноги и при этом радоваться, что меня облагодетельствовали… — Это только потому… — Потому что ты со мной, я знаю. Сейчас я могу быть не прислугой, а гостьей. Кто знает, возможно, и асгардские пиры пришлись бы мне по душе, приди я туда как знатная леди? Улыбнувшись ему, Лив замолчала, став разглядывать зал. Принесли напитки, и они оба задумчиво их потягивали. На часах было начало девятого. — Хочешь потанцевать? — спросил Пьетро. — Я не… — Только не говори, что за пятьсот лет ты ни разу не танцевала? — Танцевала, но… — Идем. Не принимая никаких возражений, Пьетро взял Лив за руку и повел слабо сопротивляющуюся девушку вниз, в самый центр танцпола. — Я не знаю движений, — прокричала она ему на ухо и отвела свой взгляд. — Никто не знает, — Пьетро развел руки в стороны, а затем, сделав шаг к Лив, воспользовался возможностью и прижал ее к себе, чтобы произнести: — Просто слушай музыку и двигайся так, как хочет твое тело. Он, отступив на шаг, начал качаться из стороны в сторону в такт басам, продолжая удерживать ладони Лив в своих. Смущенная, она прислушалась к музыке и тоже задвигалась, неумело, неуверенно, но так, как подсказывали ей ее чувства. Танцы продолжались следующие несколько часов, перемежаемые короткими набегами на бар, чтобы выпить тот или иной коктейль. — На самом деле на меня почти не действует алкоголь, — признался Пьетро в один из таких перерывов у барной стойки. — Минусы суперспособности. — На меня тоже, — хмыкнула Лив. — Организм у асгардцев крепче, поэтому и алкоголь у нас намного более забористый… Но и без всякого алкоголя им было очень хорошо, охватившая их эйфория действовала лучше любого крепкого пойла. — Надо подышать воздухом, — решил Пьетро, глядя на раскрасневшиеся щеки Лив и на мелкие, тонкие, как пух, волоски прилипшие к ее тонкой шее. Улыбнувшись, Лив согласно кивнула, и он повел ее на выход. Морозный декабрьский воздух освежил их разгоряченные тела, сбавив градус веселья, но привнеся при этом некое умиротворение. — Устала? — спросил Пьетро, поправив меховую накидку на плечах Лив. Он мог бы поклясться, что щеки ее были красными далеко не только от духоты клуба. — Немного, — ответила она вполголоса, опустив взгляд. — Но не сильно. — Прогуляемся? — Да. Было легко идти по шумным улицам, даже практически не разговаривая. Ее ладонь лежала на сгибе локтя Пьетро, и он накрыл ее руку своей. До конца вечера оставалось более полутора часов, при желании Пьетро мог добраться до базы меньше чем за тридцать минут с использованием своих сил, так что у них было еще предостаточно времени, чтобы прогуляться. К тому же он задумал одну интересную вещь, оставалось только надеяться, что Лив решится… — Я хотел бы показать тебе одно любопытное место, — Пьетро чувствовал, что уголок его губы нервно подрагивал, — но для этого тебе придется мне довериться. — Я… — она выдохнула, опустив взгляд, и тут же подняла его, вкрадчиво заглянув Пьетро в глаза. — Я доверяю тебе. Хищный оскал, отразившийся на губах Пьетро, наверное, должен был напрячь Лив, но она не поменялась в лице, взирая с присущей ей наивной доверчивостью. — Тогда держись крепче, — произнес он и, подхватив Лив на руки, сорвался на бег. Он несся по улицам, ловко маневрируя между прохожими, оставляя за собой лишь размытую тень. Спустя несколько минут Пьетро достиг берега и, воспользовавшись одним из немногочисленных пологих спусков, влетел в воду, рассекая по самой поверхности. Пункт назначения замаячил впереди огромной освещенной Статуей Свободы. Используя набранную скорость, Пьетро влетел прямо на остров и оказался у самого КПП. — Клайв, — кивнул он охраннику на вахте. — Пит, — обрадовался Клайв. — Я ждал тебя чуть позже. — Обстоятельства изменились. Клайв, это моя подруга Лив. Сама Лив еще не могла отойти от таких высоких скоростей, голова ее кружилась, и девушка намертво вцепилась в плечо Пьетро. — Приятно познакомиться, мэм, — вежливо кивнул охранник и снова повернулся к Пьетро. — Как договаривались, у тебя час. Наслаждайтесь. — Спасибо, Клайв. Обязательно буду у твоего сына на дне рождения. — В последнее воскресенье января, — крикнул им вдогонку Клайв, поскольку Пьетро уже вел Лив по обширному залу со стеклянным потолком. — Зачем мы здесь? — Хотел кое-что тебе показать. Идем. Они молча поднимались по длинной, почти бесконечной лестнице, сворачивая в коридорах туда и сюда. — Это — самое первое место, которое я посетил, когда вырвался с базы, — признался Пьетро почти на самом верху. Достигнув самой верхней смотровой площадки — факела, — он вывел Лив на улицу и развернул в сторону города. Освещенные прожекторами небоскребы, тысячи разномастных уличных огней. Ночной Нью-Йорк завораживал и восхищал даже издали. — Город такой… красочный, — ахнула Лив, а Пьетро не мог отвести взгляда от ее широко распахнутых глаз, в которых отражался свет огней. — Да, — он все же посмотрел на город, но в голову в очередной раз пришли мысли о совершенно другом месте, более близком и родном. — Там, где я рос, все было намного скромнее. И мрачнее. Почти всегда война, взрывы, смерти, — Пьетро сам не мог до конца понять, почему его вдруг понесло на откровения. Возможно, он понимал, что Лив — единственная, кто сможет понять и принять то, что гложило его последние полгода. Она не осудит, это он знал точно. — Не страна — а полигон для разборок тварей покрупнее. А здесь… будто другой мир. Иногда ощущаю себя настоящим предателем. — Почему? — спросила она, склонив голову вбок. — Потому что, как бы я ни говорил, что хочу вернуться и помочь своей стране, на самом деле я… — Не хочешь? — Боюсь. Я потерял там слишком много. Жизнь едва не потерял. И снова возвращаться в этот ад? Но я должен, понимаешь? Она понимала, Пьетро видел это по ее глазам. — Мы с Вандой здесь уже больше полугода, раньше мы хоть что-то делали, чтобы помочь своей стране, а сейчас… Ванда верит, что то, что мы делаем сейчас, косвенно поможет и Заковии. К тому же после событий в начале этого года… Людям уже помогают, Старк расстарался, а я… — Далеко не каждый воин после поражения решается снова взять в руки меч, — вкрадчиво произнесла Лив, когда Пьетро замолчал не находя больше слов. — Ты сам говорил, что потерял на родине слишком много. Подожди, когда затянутся раны, и тогда ты сможешь посмотреть на все это по-новому. Сейчас ты для всех известный герой, наверняка в твоих силах сделать намного больше, чем это было раньше. Ее уверенность звучала настолько отчетливо, что Пьетро не мог ей не верить. Возможно, она права и ему просто нужно время?.. — Спасибо, — выдохнул Пьетро и добавил слегка сконфуженно: — Что-то меня занесло слегка не туда. Хотел удивить тебя красотами города, а получилось… — Получилось. Поразить получилось. Знаешь, я… — она замялась, крепче закутавшись в накидку. Здесь, на высоте, дул прохладный ветер, и Пьетро, сняв с себя захваченную из машины куртку, накинул ее на Лив. — Я настолько привыкла казаться для всех одной из многих… Быть служанкой — значит быть со всеми остальными на одно лицо, ничем не выделяться. И даже если кто-то обращает на тебя свое внимание, ты… по-прежнему остаешься никем. Царица добра, она выделяла меня, но… Ты помог мне почувствовать себя… собой. Спасибо. Пьетро не знал, что на это можно было сказать. Для него Лив с самого начала не могла быть одной из многих. — Ты уникальна, никогда не забывай об этом, — он заправил ей за ухо выбившуюся из прически прядь. Они встретились взглядами, и натянутая между ними струна завибрировала, посылая по телу восхитительную нервную дрожь. Сердце гулко билось в груди, отдаваясь ударами в ушах, такого Пьетро не помнил с тринадцати лет, когда влюбился первый раз в жизни. Наклонившись, он коснулся губ Лив своими, прижав ее к себе. Она ответила на поцелуй, обняв его за шею, и от прикосновений ее рук стало по-настоящему жарко. Пьетро хотел углубить поцелуй, но Лив вдруг отстранилась, опустив голову и отвернувшись. Почуяв неладное, он развернул ее к себе и, зажав пальцами ее подбородок, заставил поднять взгляд. Меньше всего Пьетро ожидал увидеть в ее глазах слезы. — Лив, прости, я… если я чем-то обидел тебя… Помотав головой, она поспешно стерла с лица слезы. — Это ты прости меня, Пьетро, ты здесь совсем ни при чем. — Но тогда… — Просто давай вернемся, ладно? Отвези меня на базу. Сглотнув, Пьетро кивнул. Спустившись вниз, он снова подхватил Лив на руки и разогнавшись, побежал обратно к городу. Добраться до брошенной у клуба машины не составило никакого труда, и в самом начале двенадцатого Пьетро и Лив выдвинулись в сторону базы. — Лив… — выдохнул он, собравшись с духом. — Ты тут ни при чем, — повторила Лив, отвернувшись в сторону. В отражении ее лицо казалось бледным. — Но тогда я не понимаю! — воскликнул Пьетро, сорвавшись, и тут же постарался взять себя в руки. — Ты мне нравишься. Очень. И я надеялся… — Ты тоже мне нравишься. Очень. Но, Пьетро… — протянула она жалостливо. — У нас ничего не получится. — Но мы даже не попытались… — Если попытаемся — будет только хуже, — произнесла Лив безжизненно. — Поверь мне. Но он решительно не хотел верить. — Лив… — Пьетро, пожалуйста. Давай не будем все портить. Пьетро тяжело дышал, пытаясь успокоиться и перестать злиться. Все начиналось так хорошо, и он даже не понял, из-за чего все пошло под откос. Лив отказывалась отвечать на вопросы, зажмурившись и уткнувшись лбом в стекло. И он… сдался. Если она не хочет, почему он должен заставлять ее, пытать вопросами? На базу они вернулись за полчаса до полуночи, и Лив, забрав спавшую, укутанную в теплый плед Руну, исчезла во вспышке радужного моста. Следующие дни база все больше погружалась в предпраздничное настроение. Появлялось все больше украшений, рабочие под руководством Старка готовили вечеринку, но у Пьетро совсем не было настроения. Первые пару дней он прокручивал в голове прошедшее свидание в попытках во всем разобраться, но чем больше он копал, тем больше не понимал, что же пошло не так. Пьетро злился на себя и на всю ситуацию в целом, все больше напоминая своего наставника язвительностью и колкостью. Но больше всего он злился на то, что не мог перестать думать о Лив. Обстановка общей комнаты напоминала о ней, и Пьетро старался как можно меньше там бывать. «Клин клином вышибают», — подумал он и на Рождество вместо общей мстительской попойки отправился в клуб. С одной из работниц «[Не]людей», Кристалл, он познакомился не так давно, она была интересной как внешне, так и в плане характера. Зажигательная, яркая брюнетка-бармен, Кристалл привлекала свое внимание посетителей и со всеми общалась на легкой ноте. Так что решение провести праздничную ночь в ее компании пришло как-то само собой. Почти всю ночь они говорили о том о сем, всплывали совершенно разнообразные темы, пока Пьетро в один момент не осознал, что… жалуется? — Да ладно, не бери в голову, — усмехнулась Кристалл. — Со мной всегда так, должность, так сказать, обязывает. Но насчет этой девушки, Лив… А ты не думал, что она… считает себя недостойной? Ты, наверно, не все мне рассказал, но из того, что я поняла… Нет, на самом деле он об этом даже не подумал. Восхищение затмило ему глаза, не позволив разглядеть истинное отношение Лив к самой себе, но когда Кристалл об этом сказала, то… Многое встало на свои места. — Я дурак. — Все ведут себя глупо, когда влюблены. А тебе стоит найти ее и поговорить по душам. Пьетро пытался тогда, в машине, но напирал совсем не на то, потому и ничего не добился. Но, возможно, если задать конкретные вопросы… Поблагодарив Кристалл, он вернулся на базу. Оставалось только дождаться воскресенья и надеяться, что Лив не откажется от своей почетной миссии из-за их глупой размолвки. Но все оказалось куда как страшнее. — Мне нужно в Лондон, Роджерс, моя дочь… — услышал Пьетро, возвращаясь из столовой в воскресенье. — Я знаю, — раздался голос Кэпа. — Я уже договорился, квинджет в твоем распоряжении, так что мы… — Мы?.. — Ты думал, Мстители бросят тебя в беде? — Что случилось? — вклинился Пьетро в разговор, вывернув к собеседникам из-за поворота. — Дочь Локи похитили, — ответил за Локи Роджерс. — Я тут слышал, вы команду собираете? — с другого конца коридора к ним вышел Старк. — Я с вами. — И я, — поспешно добавил Пьетро. — Мы все. Так и получилось — команда Мстителей в полном составе погрузилась на квинджет, чтобы помочь Локи найти его дочь. Вот только Пьетро не стал говорить, что преследовал, вдобавок, и другую цель. Он просто был обязан поговорить с Лив…
20 декабря 2020 года, Лондон Гермиона не торопясь передвигалась по банкетному залу Министерства, периодически здороваясь и улыбаясь знакомым и коллегам. От этой самой улыбки, намертво приклеенной к лицу, сводило скулы, и, признаться, она только и ждала положенного времени, чтобы можно было скрыться с праздника, но при этом соблюсти все приличия. Ощущение холода и полного опустошения не покидало ее, и все, чего хотелось Гермионе, — оказаться дома. Вот только там ее сейчас совсем никто не ждал, потому что Руна должна была остаться у Локи допоздна. Собственно, поэтому Гермиона и решилась пойти на рождественский вечер в Министерстве — лишь бы не прозябать в полном одиночестве в своем коттедже. Но и тут приятного было мало — ее окружал премерзкий калейдоскоп из жалостливых или насмешливых взглядов. Для всех, кто хоть как-то интересовался светской хроникой, Гермиона была той, кому изменил второй партнер подряд. Кто бы мог сомневаться, что Милли Уизли растрезвонит новость о фото в магловской газетенке всем, кому возможно. Из ее уст эту историю подхватили и журналисты магической прессы, на все лады мусоля возможное расставание и то, что Лукас Колдсон уже несколько месяцев не появлялся в Лондоне, живя где-то в Нью-Йорке. И пусть все эти сплетни и домыслы Гермиона старалась не подпускать близко к сердцу, это не отменяло того факта, что все было правдой. Ей только и оставалось, что делать хорошую мину при плохой игре. — Привет, — откуда-то сбоку рядом с Гермионой вынырнул Уолти. — Шампанское будешь? — Здравствуй, — кивнула она, снова натянув на лицо улыбку. Если честно, она не ожидала увидеть Фоули здесь — неделю назад, когда он предложил Гермионе пойти на прием вместе, она отказалась. Она и сама сначала не собиралась идти, но потом, узнав про планы Лив и Руны… Ей казалось, что, услышав «нет», Уолти и сам не пойдет, но он был здесь, и, признаться, она не была уверена, что именно ощущает по этому поводу. С одной стороны, Гермионе было радостно, что здесь есть еще один человек (кроме семей Поттеров и Лонгботтомов), который не станет смотреть на нее с жалостью или злорадством. Но, с другой стороны, в присутствии Фоули она чувствовала себя слишком уж неловко, ощущая вину непонятно за что. Уолти все же протянул ей бокал с шампанским, напоминая о своем вопросе, и Гермиона, поблагодарив его, сделала несколько глотков. — Я думал, ты не придешь… — произнес он с легкой, но не слишком веселой полуулыбкой. — Я сама так думала до последнего времени, — призналась она. Похвалив ее наряд — длинное темно-серое атласное платье, которое Гермиону заставила купить Джинни почти месяц назад, — Уолти предложил ей потанцевать. Это предложение несколько выбило Гермиону из равновесия, и Уолти, воспользовавшись ее временным замешательством, просто взял ее за руку и повел в круг. Сочтя активное сопротивление не слишком уместным, она сдалась. На самом деле, ничего страшного не случится, удели она Фоули один танец, к тому же ей стоило слегка развеять гнетущую ее тоску. Приятный разговор ни о чем слегка отвлек Гермиону от мрачных раздумий, все-таки Уолти мог часами вдохновленно говорить о своей работе и делать это вполне понятно и интересно. — Ты никогда не думал преподавать? — с легкой улыбкой поинтересовалась Гермиона. — Или взять себе ученика? — Как-то не помышлял об этом, — пожал он плечами и добавил, задорно улыбнувшись: — Или ты сама хочешь бросить Министерство и заняться артефакторикой? Невольно Гермиона рассмеялась. — Нет, никогда и не мечтала. Несмотря на внезапную легкость в общении, она не могла позволить себе слишком уж долгие танцы, поэтому им вскоре пришлось выйти из круга. Их тут же поймали вездесущие Поттеры, Гарри отвлек Уолти рабочим разговором о каком-то там артефакте, Джин же уволокла Гермиону к столу с закусками. — А он неплох, — задумчиво протянула миссис Поттер, бросив косой взгляд в сторону Фоули. — Но слишком уж молод. — Для чего? — нахмурилась Гермиона. — Для тебя, конечно, — фыркнула Джинни. — Почему ты мне не сказала, что вы придете вместе? — Потому что мы пришли НЕ вместе. — Да? Ни за что бы не подумала. Гермиона же печально отметила про себя, что точно так же «не подумали», наверняка, почти все приглашенные гости. Впрочем, плевать. — Я просто согласилась на танец — и все, — оправдалась она слегка раздраженно, чем снова заставила Джинни саркастично изогнуть бровь. — А зря, я уже говорила, что тебе стоит присмотреться к мальчику повнимательнее. И правда, она об этом говорила раз десять. Только за эту неделю. — А я тебе говорила, что мы просто друзья. Он сам это признает. На этот раз к сарказму, написанному на лице Джинни, добавилась изрядная доля снисходительности. — И вообще, что у тебя за дурная привычка то и дело меня кому-то сватать? — возмутилась Гермиона, которую подобное выражение лица подруги изрядно бесило. — Кроме того, у тебя дурной вкус на мужчин. Первые двое, которых ты считала подходящей для меня парой, я находила в объятиях с другими… — Туше! — засмеялась Джинни, поднимая ладони в знак капитуляции. В этот момент к ним вернулись мужчины, и Гарри пригласил на танец Гермиону. Сперва она ожидала, что друг, как и его жена, как-либо выскажется насчет ее гипотетических взаимоотношений с Уолти, но он молчал в легкой задумчивости почти до конца танца и, когда мелодия стихла, но еще не сменилась новой, повел ее обратно. — Нам надо поговорить, — вдруг произнес он, замерев на половине пути. — У тебя дома. Я зайду сегодня вечером? Началось! Поджав губы, Гермиона кивнула. В любом случае, этого не избежать. Гермиона провела на приеме еще почти час, прежде чем решила, что с нее довольно. Вернувшись в Атриум, она аппарировала домой, где переоделась, смыла косметику и стала дожидаться появления Гарри. Тот возник на пороге еще минут через сорок, тоже в простой одежде, и, отказавшись от напитков, расположился в гостиной на диване. — Я был у Локи, — начал друг с места в карьер. Это совсем не то, что Гермиона ожидала услышать, причем слова эти вызывали еще больше вопросов. — Зачем? — задала она самый очевидный. — Он сам попросил меня, — признался Гарри. — Это было еще на Хеллоуин… А Джинни тогда сказала, что он работал. Она тоже знала? Впрочем, какая, к Мордреду, разница? — И что? — спросила Гермиона, поджав губы. — Зачем ты говоришь мне это? — Он предположил, что все, что произошло между вами, — коварный план Смита. — О, поверь, далеко не во всем, что произошло между нами, виноват кто-то, кроме нас самих, — выдохнула она, справившись с прошившей ее болью. Ей до сих пор было тяжело об этом даже думать, не то что говорить. — Но я полагаю, речь идет о Фрай? — Не совсем, — Гарри бросил на нее напряженный взгляд исподлобья. — Слушай, Локи попросил меня приглядеть за Смитом, он полагает, что тот хотел рассорить вас, чтобы легче подобраться к Руне… — Какая гениальная мысль… — процедила Гермиона язвительно. — Успокойся, Гермиона. — Я спокойна. Выдохнув, Гарри продолжил: — Локи попросил меня приглядеть за Смитом, накопать на него какой-нибудь компромат… — И? — переспросила она, когда друг слегка замялся, подбирая слова. — Есть несколько занятных вещей, которые потянули бы на пару десятков лет Азкабана, мне понадобились все мои связи, чтобы это откопать… — И что это? — Не хочу вдаваться в подробности, — кисло усмехнулся Гарри, — но Смит прежде был одним из ведущих исследователей Отдела. Очень… активным и увлекающимся исследователем с очень широкими взглядами на этику и мораль. Представив, что бы это могло быть, Гермиона сморщилась от охватившего ее омерзения. — Опыты? — все же уточнила она. — Бесчеловечные, — кивнул Гарри. — Скажу так: тем же оборотням, например, будет что ему предъявить, если некоторые его темные делишки вскроются. Все, конечно же, на благо человечества, но менее мерзопакостнее от этого не становится. — Получается, мы теперь можем… шантажировать его? Эта мысль не слишком-то была по душе, но ради дочери Гермиона была готова пойти наперекор собственной совести. — Что-то вроде того, — Гарри криво улыбнулся. — Мне и некоторым другим людям пришлось приложить определенные усилия, чтобы раздобыть доказательства, и теперь… Но Гермиона перебила его: — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Гарри виновато отвел взгляд, а она не могла побороть неприятное чувство предательства — раньше они с Гарри всегда решали такие дела вместе, они были командой, и то, почему он вычеркнул ее, было для Гермионы не очевидным. — Потому что Локи меня попросил, — ответил Поттер, и она вспыхнула от злости, но он ее остановил: — Погоди! Я не был с ним согласен во всем, но… Гермиона, будем честными… Ты бы удержалась от расследования, если бы я все сразу тебе рассказал? Гермиона недовольно поджала губы. — Я… — и замялась. Что ни говори, Гарри знал ее как облупленную и был уверен, что она не усидит на месте, особенно если речь пойдет о Руне. — За тобой следят, Гермиона, — продолжил объяснять Гарри, — ты должна была это понять, и ни Локи, ни я не хотели тобой рисковать, зная, что ты первая же полезешь на рожон, наплевав на здравый смысл. Логика и здравый смысл в его словах присутствовали, но, Мордред, как же было обидно! — Прости, — повинился он. — Сейчас же все уже готово, остается только подождать удобного момента. Потому я и могу сейчас тебе все это рассказать. — А ты уверен, что ТВОИ шевеления не были раскрыты Смитом? — уточнила Гермиона, понимая, что в ее голосе больше яда, чем то было необходимо, но она ничего не могла с собой поделать. — Я мало что делал лично, я… — Гарри усмехнулся, — был достаточно осторожен, так что думаю, да, он не в курсе. Сделав несколько глубоких вдохов, Гермиона закусила губу, задумавшись. Бо́льшая часть обиды вместе с первым возмущением постепенно сходили на нет, остался лишь горький осадок где-то глубоко в груди. Нет, она могла бы винить Гарри в скрытности, но что бы это дало? Разумом она осознавала, что друг действовал из лучших побуждений, пытаясь защитить Гермиону. Как бы она повела себя, узнай все с самого начала? Конечно же, полезла бы в самый эпицентр событий, стараясь отвлечь себя хоть какой-то деятельностью. Но это бы, скорее всего, все испортило. Да и в какой-то мере Гермиона до сих пор ощущала за собой призрачную вину за события более чем трехлетней давности — тогда она сама не спешила делиться деталями своего состояния с друзьями, считая, что справится в одиночку, но тем самым заставила их сильно поволноваться. Так что, можно сказать, теперь они квиты. — Ладно, — Гермиона глубоко выдохнула и постаралась натянуть на лицо улыбку. — Есть идеи, когда лучше прижучить этого гада? — Мне нужно еще около недели, чтобы подтянуть все хвосты, так что, думаю, в первых числах нового года можно попробовать пообщаться со Смитом — по-хорошему. Признаться, Гермиона не была уверена в целесообразности разговора «по-хорошему», Смита хотелось придавить сразу же и бескомпромиссно, но она не была уверена, что в ней говорит не мстительность. — Еще раз прости меня, — произнес Гарри после продолжительной натянутой паузы. Вместо ответа она подвинулась к нему и просто нырнула в его объятия. Порой им не требовалось слов, чтобы что-то донести друг до друга. На душе стало чуточку теплее. Но ненадолго. — Я слышал, Фрай вернулась в Британию, — сказал Гарри вдруг. Гермиона смерила друга долгим взглядом и попыталась понять, что же она чувствует по этому поводу. Почти три месяца прошло с тех пор, как она застала Локи в объятиях другой. Три месяца. За это время он мог двадцать раз сменить куратора, но он держал эту стерву при себе. Зачем? Она и раньше думала над этим, но так и не пришла ни к какому конкретному выводу. Это могли быть и реальный интерес, и хитрая манипуляция… Имело ли это хоть какое-то значение теперь? — Мне все равно, — пожала Гермиона плечами, на ее губах отразилась призрачная, невеселая улыбка. — Гермиона… — выдохнул он, но вместо того, чтобы что-то объяснять, просто прижал ее к себе крепче. — Мне жаль. — Мне тоже, — признала она и, уткнувшись носом в его грудь, ощутила приятный запах привычного одеколона, который ему всегда неизменно выбирала Джинни. Ей на самом деле было жаль, но спроси у нее, о чем именно она жалела, — Гермиона бы, наверно, не ответила. Да и задумываться о этом не хотелось. Надо было просто взять себя в руки и двигаться дальше. Гарри остался с ней еще почти на полчаса, они даже не говорили, довольствуясь приятной тишиной. Он ушел ближе к одиннадцати, оставив Гермиону в более приподнятом настроении — почти решенный вопрос со Смитом снял с ее плеч громадный груз. Посмотрев на время, Гермиона поняла, что пора отправляться за Руной. Особо не доверяя Отделу и его водителям, она встречала Лив на окраине Лондона — каждый раз в разных местах. Лив вместе с Руной вернулась к полуночи. Девочка, ожидаемо, спала, завернутая в теплый плед, и Гермиону больше взволновала служанка — на вернувшейся из Нью-Йорка Лив практически не было лица, и это так сильно контрастировало с тем одухотворенным предвкушением, что сквозило в девушке, когда она отпрашивала Руну на более долгий срок. — Все в порядке? — уточнила Гермиона, перехватив Лив, когда та хотела вернуться на тот же самый круг, куда ее принес Радужный Мост. — Ты… плакала? — Я… — девушка всхлипнула, опустив голову. — Все хорошо, миледи, спасибо. — Лив, надеюсь, Пьетро не позволил себе лишнего? Она знала, что Пьетро Максимофф пригласил девушку на свидание, и, видимо, что-то пошло совсем не так. — Что? — она удивленно подняла голову, посмотрев на Гермиону, словно не сразу поняла, о чем ее спросили. — Нет… Он… Нет, он замечательный, просто… Простите. Лив замолчала, и Гермиона ощутила ее острое желание сбежать — та закрылась, не желая больше ничего говорить. — Я могу идти, миледи? — как-то жалобно спросила девушка, даже не дав Гермионе задать самый первый вопрос. — Лив… — Пожалуйста… — Лив… — Простите, — не выдержала она и, прикрыв лицо руками, отскочила к кругу, где ее секунду спустя уже подхватили всполохи Моста. Гермиона проводила ее грустным, задумчивым взглядом. Пьетро не казался таким уж плохим парнем… Хотелось верить, что ничего ужасного не произошло и Лив справится. Гермиона все равно никак не могла ее утешить — девушки уже и след простыл. Прижав к себе дочь, она вернулась порталом домой и уложила малышку спать. Следующие дни оказались под завязку занятыми подготовкой к Рождеству — не хотелось лишать Руну праздника, несмотря на свое не слишком-то радужное настроение. Родители тоже не собирались позволять Гермионе просто так тонуть в собственном унынии… Рождественский ужин вышел скромным, но уютным, по крайней мере до того момента, пока Руна не заговорила об отце. Она хотела, чтобы он был рядом, и все никак не могла понять, почему же он так долго занят на этой своей работе и не может вернуться домой. Возможно, подумала про себя Гермиона, стоило поговорить с ней и объяснить ситуацию как она есть. Но не сегодня. В самый разгар вечера на пороге возник Уолти. — Здравствуй, Гермиона, — улыбнулся он скованно. — С праздником! Я… Договорить ему не дала миссис Грейнджер, проходившая в этот момент по коридору и увидевшая Фоули в дверях. — Уолтер! Рада тебя видеть! Проходи! — по-хозяйски предложила она, вызвав у Гермионы легкую вспышку раздражения, но предпринимать что-либо было слишком поздно и не очень-то прилично. — Я просто… Я пришел поздравить вас с Рождеством… Он доставал из небольшой сумки свертки, упакованные в подарочную бумагу, и протянул один Гермионе, а другой миссис Грейнджер. На голоса выбежала Руна и, заметив Фоули, бросилась к нему. — Дядя Уолти! — воскликнула она, повиснув у него на шее. Поздоровавшись с малышкой, он вручил сверток и ей и практически сразу засобирался домой. — Да, — немного грустно кивнула Джин, — тебя, наверно, ждут дома… — На самом деле нет, — так же не слишком-то радостно улыбнулся в ответ Уолти. — Родители отправились к Эдгару, моему старшему брату, в Дувр, и будут праздновать с его семьей, я там не самый желанный гость. Да и… Он отмахнулся. Гермиона помнила рассказы Уолти о брате — тот, несмотря на успехи младшего брата на поприще артефакторики, считал его неудачником только из-за того, что он не пошел в более открытый и престижный отдел Министерства. Чем Эдгару не угодил Отдел Тайн — непонятно. — Это же ужасно, — нахмурилась миссис Грейнджер. — Я настаиваю, чтобы ты остался с нами на праздничный ужин… — Мама! — шикнула на нее Гермиона, еще более возмутившись самоуправством собственной матери, но та проигнорировала шипение дочери. Зато его не мог не проигнорировать стушевавшийся Уолти. — Я не… Но Джин Грейнджер не собиралась слушать возражения, заведя Фоули дальше от двери за рукав темного теплого пальто. Все уселись за праздничным столом в неловком молчании, которое, впрочем, сама миссис Грейнджер быстро переборола, начав расспрашивать Уолти о его работе — беспроигрышный вариант для того, чтобы его разговорить. Несмотря на неловкость и сумбур, вечер прошел не то чтобы очень плохо, так что злость Гермионы со временем утихла, она даже улыбалась над остроумными репликами отца и забавными историями Уолти, которых у него, как ни странно, было в избытке. Перевозбужденную Руну, на полном серьезе вознамерившуюся встретить в эту ночь Санту, Гермиона с трудом уложила к половине одиннадцатого, оставив родителей и Уолти внизу. Только когда она спустилась, Грейнджеров дома уже не было, Фоули же был на кухне, магией расставляя праздничную посуду в специально отведенном для нее серванте. — Спасибо, — сдержанно улыбнулась Гермиона, — но тебе не обязательно было… — Мне было не сложно, — пожал он плечами, и его губы мелко подрагивали в неуверенной нервной улыбке. — Спасибо, — повторила она и замялась. Ей стоило бы намекнуть Уолти на то, что ему пора домой и что она хотела бы побыть одна. Она уже даже открыла рот… — Хочешь вина? — спросила Гермиона вместо этого. — Если только с тобой за компанию, — улыбнулся он более уверенно. Они сидели в гостиной у камина, не спеша потягивая вино и негромко переговариваясь о всяких пустяках, в большей степени о смешных случаях из детства, происходивших на Рождество. — …Я тогда случайно печенье зачаровал, человечки половину рождественского вечера гонялись за Эдгаром, никто не мог их расколдовать. Только когда я перестал обижаться — они сами «разрядились»… Но представь себе глаза Эдгара, когда толпа имбирных человечков бегала за ним и грозила съесть его с молоком… В приступе смеха Гермиона уткнулась в и без того трясущегося от смеха Уолти в плечо, пытаясь перевести дыхание. Спустя десяток секунд подняв голову, она едва не столкнулась нос к носу с его лицом, красным от смущения и выпитого вина. Первым ее желанием было сразу же отстраниться, но… Перед глазами встала картина того, как Локи беззастенчиво обжимался с Фрай и… Мордред! Чем она сама хуже? Гермиона не знала, что бы сделала, будучи более трезвой, но сейчас в ее голове была лишь приятная легкость от выпитого, потому, когда Уолти неуверенно поцеловал ее, она ответила. Он был осторожен и даже робок, их губы сперва соприкасались едва-едва, но Фоули все больше распалялся, в один момент прижав Гермиону к себе с жадностью мучимого жаждой путника. Это вмиг остудило ее, позволив понять, что сама она… Она не чувствовала в себе того запала, с каким к ней приник Уолти, она, признаться, не чувствовала почти ничего. На место прежней легкости, с которой они начинали разговор, пришло лишь привычное опустошение. — Стой… — она отвернулась и попыталась отстранить от себя вцепившегося в нее Фоули, словно не замечающего, что что-то поменялось. — Уолти, стой! Он, наконец, отстранился, будто вынырнув из омута, сделал вдох и посмотрел на Гермиону затуманенным взглядом, в глубине которого стало медленно появляться понимание… — Я… Прости, Гермиона, я не… — он снова выдохнул и зажмурился. — Я не могу так больше. Я люблю тебя. Давно люблю… — Нет, это ты прости меня, Уолти. Я давно знала это, и я думала, что смогу, но… — Давай попытаемся! — воскликнул он умоляюще. — Ты знаешь, я сделаю ради вас все… Просто… Дай мне шанс! Прошу! — Уолти… — Гермиона сжала губы в тонкую линию. — Давай просто забудем, ладно? Она закрыла глаза — на лице Уолти отразилось такое отчаяние, что на него было больно смотреть. — Гермиона... — с надрывом выдохнул он, и Гермиона уловила его движение, словно Уолти хотел коснуться ее, но не рискнул. — Прости, — только и смогла сказать она, по-прежнему не открывая глаз. Шуршание вещей по воздуху — Уолти призвал их магией, — и Фоули исчез в воронке аппарации, оставив Гермиону одну. Она злилась на себя, родителей, Уолти и всю ситуацию в целом, но это была бессильная, пустая злость, с которой Гермиона не могла ничего поделать. Возможно, стоило переговорить с Уолти еще раз, после праздников на трезвую голову или... лучше не трогать и позволить ему пережить это чувство в одиночку? Гермиона терялась. Ей было жаль терять дружеские отношения с Фоули, но и мучить его, держа близко, но не подпуская, — казалось неправильным. На следующий день миссис Грейнджер пыталась узнать у дочери, как все прошло (это же был ее хитроумный план), но Гермиона как могла избегала всех вопросов, а затем и вовсе скрылась на работе. Благо дел было невпроворот — в грядущем году Британия снова проводила у себя Чемпионат мира по квиддичу, и Гермиона, как начальник целого сектора по работе с магловским миром, должна была курировать множество разнообразных вещей. Загруженность была такая, что Гермионе пришлось выйти и в воскресенье, потратив на урегулирование некоторых особо важных вопросов все утро, так что к моменту отправления Руны в Нью-Йорк она опоздала почти на полчаса. Правда, она была почти спокойна — с Лив они договорились, что в таких случаях она просто будет дожидаться Гермиону или Гарри (как доверенное лицо). После они вместе с Руной должны были сесть в машину Отдела, которая отвезла бы их на один из пустырей, откуда и произошло бы отправление к Локи. Жаль, конечно, что совсем уж без присутствия Отдела было не обойтись — не хотелось вызывать у них лишние подозрения... Аппарировав в собственную прихожую, Гермиона выглянула на улицу. Дурное предчувствие заскреблось где-то в подсознании, но сперва она отбросила его. Все дело заключалось в том, что у дома не стояло привычной черной машины. — Мама, ты тут? — позвала Гермиона Джин, которую по своему обыкновению оставила сидеть с Руной. — Да, дорогая, — выглянула женщина из кухни. — Ты уже вернулась? — Задержалась немного, — облизнув пересохшие губы, Гермиона быстро спросила: — А Лив еще не появлялась? То, как нахмурилась миссис Грейнджер, заставило дурное предчувствие взвыть в голос. — Детка, они с Руной уехали минут тридцать назад, — ответила Джин, и мир Гермионы на мгновение пошатнулся.
Гермиона на секунду зажмурилась, дотронувшись рукой до стены, глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. — Что-то не так, дорогая? — нахмурилась миссис Грейнджер встревоженно, сделав шаг к дочери. — Я говорила тебе, что не отпускаю Руну одну, я всегда сопровождаю ее и Лив, — проговорила Гермиона, сразу же натыкаясь на испуганный и непонимающий взгляд матери. Сердце бешено колотилось в груди, не давая продохнуть. Дурное предчувствие выло в голос. У Гермионы в телефоне имелся номер того водителя, что возил Лив и Руну, но на том конце провода было тихо, и следящие чары, наложенные ей на дочь, тоже молчали. Первым и самым острым ее желанием было прорваться в отдел и стрясти с них информацию о местонахождении дочери, но Гермиона отдавала себе отчет в том, что одна просто не справится. Ей нужна была помощь. Патронус серебристой выдрой сделал круг по комнате и растворился в воздухе, отправившись к адресату. Она не говорила Гарри, что конкретно случилось, но наверняка он должен был понять, что произошло нечто серьезное. И правда, спустя пять минут прямо в прихожей раздался хлопок аппарации. — Что произошло? — спросил обеспокоенный Гарри, войдя на кухню и застав Гермиону отпаивающей собственную мать успокаивающей настойкой. — Руну забрали без моего ведома, — пояснила Гермиона, окончательно собравшись. — И мама не помнит, что я ей говорила по поводу Лив. Последняя фраза была явным намеком для Гарри — после того злосчастного Обливиэйта Гермиона не решалась применять подобную магию к своим родителям, но кто-то же должен был посмотреть, кто копался в голове ее матери. В то, что миссис Грейнджер сама забыла о такой важной вещи, верилось с трудом. Так что Гарри, за годы работы в Аврорате неплохо прокачавшийся в магии разума, мог все качественно посмотреть. К тому же, несмотря на эрудицию Гермионы, делом все же должен был заниматься профессионал. — Вы не против, мэм? — уточнил он для проформы. — Я просто посмотрю. — Конечно. Гарри минут десять водил вокруг растерянной Джин палочкой, Гермиона в это время опустилась на стул, почти залпом проглотив обжигающе горячий чай с каплей успокаивающей настойки — ей еще требовалось все возможное хладнокровие и здравомыслие. — Мордред! — выругался Гарри, опустив палочку и подхватив оседающую в обмороке миссис Грейнджер. — Что с ней? — Ей надо поспать, — пояснил друг и, взяв женщину на руки, отнес ее в гостиную на диван. — Кто-то неплохо похозяйничал в ее голове, а тут еще и я… — Что ты нашел? — Я видел эту девушку, Лив. На первый взгляд, ничего предосудительного — она просто пришла и забрала Руну, будто так и было надо. — И мама даже не вспомнила о моей просьбе? — удивилась Гермиона. — Нет, не вспомнила. Это показалось мне странным, и я решил копнуть поглубже. Там странная «склейка», в самом начале, будто что-то пропущено… — И? — Гермиона, я бы на твоем месте вызвал либо нашего «мозголома» Адамсона, он на самом деле хороший специалист, намного лучше, чем я… Эндрю Адамсон, ведущий менталист Мунго, работающий с Авроратом на постоянной основе, был воистину отличным мастером своего дела, специализирующимся на преступлениях, связанных с насильственным изменением памяти. И если Гарри советовал позвать его — значит, это стоило сделать. Но сперва хотелось понять, что насторожило друга. Если до этого Гермиона еще где-то глубоко в душе надеялась, что это просто какое-то недоразумение, то сейчас лицо Поттера явно говорило, что все очень серьезно. — Что ты видел, Гарри? — Чернокожего мужчину в строгом, похоронном костюме. Твоя мать открыла дверь, на пороге стоял он, попросил привезти Руну, но она отказалась и начала пытаться выяснить, кто он такой, но он достал какой-то артефакт, похожий на толстый стержень. Затем — вспышка и приглушенный голос, навязывающий твоей матери, что она отдаст внучку приехавшей за ней Лив. — То есть специалисты Отдела… Но Гарри вдруг покачал головой: — Нет, Гермиона, в том-то и дело, что он выглядел не как специалист Отдела. Мордред, да мы с детьми смотрели этот фильм недели три назад! Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем идет речь. — Ты хочешь сказать, — ее голос невольно дрогнул, — что мою дочь похитили «Люди в черном»? — Все выглядело именно так, — он поджал губы. — Позволь мне позвать Адамсона, он лучше меня сможет понять, что сделали с твоей матерью… Кивнув, Гермиона рухнула на диван, спрятав лицо в ладонях. Надо было сообщить обо всем Локи, не следовало оставлять его в неведении — она бы сама себя после такого не простила. Подавив в себе легкий укол подозрительности, Гермиона набрала оставшийся безымянным номер и стала вслушиваться в длинные гудки. Секунда, три, десять… Когда она уже решила, что ей не ответят, гудки на том конце провода прекратились, сменившись до боли знакомым голосом. — Привет, Мышка, — раздалось насмешливое. — Так и знал, что ты первая не выдержишь... Не сдержавшись, она всхлипнула, тут же прикрыв рот ладонью. Глаза поневоле наполнились слезами. — Локи, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона. — Руну похитили... Звенящая тишина была ей ответом. — Что?.. Суртур! Я скоро буду! Локи сбросил звонок, и Гермиона опустила руку с телефоном, другой прикрыв глаза и пытаясь перебороть приступ захлестнувшего ее отчаяния. — Гермиона, — позвал ее Гарри, положив ладонь на плечо. Он как раз закончил обговаривать с Адамсоном ситуацию. — Я в порядке, — заверила его Гермиона и поднялась, стирая слезы со щек. Она хотела выйти из комнаты, но Гарри окликнул ее: — Гермиона… — Я в порядке! — крикнула она ему, обернувшись. Если она сейчас поддастся сковавшему ее унынию и начнет жалеть себя — ничего хорошего из этого не выйдет, а потому, не став слушать друга, Гермиона просто ушла. Надо было срочно придумать, что можно сделать в сложившейся ситуации. Зелье поиска! Если Отдел где-то спрятал Руну, Гермиона найдет ее, живой или нет, а для этого неплохо подходило одно очень хорошее зелье поиска на крови. Надо было только его сварить. Сидеть сложа руки решительно не хотелось, потому она ушла в библиотеку — где-то там лежала книга по сложным зельям, и это в ней тоже было, несмотря на все ограничения по его приготовлению и использованию. Осталось проверить, какие из ингредиентов были в лаборатории Гермионы в наличии, а какие — нет, она не заходила туда около месяца, так что сомневалась, что там есть все; кроме того, ингредиенты были весьма специфичны… Так и оказалось — несколько сложных, не слишком распространенных вещей в ее запасах не было, так что Гермионе в любом случае пришлось вынырнуть из своего убежища. В гостиной, кроме миссис Грейнджер и Гарри, находился высокий худощавый мужчина с острым лицом и небольшой залысиной на макушке. — Мисс Грейнджер, — кивнул мужчина сдержанно. — Мистер Адамсон, — ответила она тем же, настороженно глядя на мужчину. — Я обследую вашу мать на предмет магического воздействия, — пояснил он. — Постараюсь определить, кто, что и как с ней сделал. Гермиона снова кивнула, позволив Эндрю Адамсону начать колдовать над Джин Грейнджер, и негромко подозвала Гарри и уточнила у него, есть ли у него дома все то, что нужно для зелья — Должно быть, — кивнул Гарри собственным мыслям. — Я принесу. Он собрался аппарировать домой, но его отвлек стук в дверь. Каким-то шестым чувством Гермиона поняла, кто это мог быть… В сопровождении трех асгардских воинов в прихожую прошла Фригга, и там сразу стало тесно. — Фригга, — присутствие царицы принесло какое-никакое облегчение — за их спиной был Асгард, а это уже немало стоило. — Хаймдалл потерял Лив из виду, он не видит ни ее, ни Руну… — пояснила Фригга. Гермиона так и подумала. — Руна исчезла, — ответила она. — Мы договаривались с Лив, что она не будет забирать ее без меня, но… я сама пока толком не знаю, что произошло и кто во всем виноват. Хотя она имела определенные представления об этом. Гермионе пришлось вкратце пояснить Фригге ситуацию, каждое слово отдавалось в ней невыносимой болью. — Мы найдем ее, — заверила ее царица, на мгновение заключив Гермиону в своих объятиях. — Ансгар, Стейн, Рагнар, — обратилась она к своим спутникам-эйнхериям, облаченным в золоченые доспехи, — поищите любые возможные следы на улице. — Да, моя царица, — хором ответили молодые мужчины и вышли за порог. — Я же хотела бы посмотреть здесь, — Фригга снова вернула свое внимание Гермионе. — Если ты говоришь, что на твою мать наложили какое-то заклинание, возможно, остались какие-либо магические следы. Если да, я постараюсь их найти. В лексиконе Гермионы не хватило бы слов, чтобы выразить ту степень благодарности, что она ощущала по отношению к царице. Гарри принес недостающие ингредиенты, и Гермиона, наконец, смогла скрыться в лаборатории, чтобы начать готовить зелье поиска. Она надеялась, что эта работа хотя бы немного отвлечет ее от мрачных мыслей, но ошиблась, монотонный труд по большей степени занимал лишь руки, и в этот раз многозадачность Гермионы сыграла с ней злую шутку — мрачные картины то и дело возникали перед глазами, практически не мешая работе. Во время небольшого перерыва в варке — зелье должно было настаиваться около часа — Гермиона поднялась наверх. Следовало узнать последние новости — конечно, если бы было известно что-то очень важное, ее бы отвлекли от работы, но мало ли что всплыло в процессе расследования. Любая мелочь могла вывести на след того, кто похитил Руну. Ее ждали. Фригга и Джинни отпаивали бледную миссис Грейнджер, не похожую саму на себя, чаем на кухне, в гостиной Гарри приглушенно разговаривал с Адамсоном, но как только Гермиона поднялась из подвала, все собрались вокруг нее на кухне. — Есть какие-то новости? — сосредоточенно спросила она, взмахом палочки отправляя на плиту турку с кофе. — Пожалуй, начну я, — отстраненно бросил Адамсон, оправив качественную, опрятную и явно недешевую мантию. — На вашу мать, мисс Грейнджер, было наложено не известное даже мне заклятие. Прежде я не видел ничего подобного. Я сталкивался с некоторыми работами Отдела Тайн, это не похоже на их почерк, разве что чье-то личное изобретение. Скажу одно — подлинным является воспоминание, в котором героиня-девушка. Чары наложены филигранно, они — всего лишь обманка, чтобы запутать следы, и кто-то менее сведущий в искусстве чтения разума легко мог бы ошибиться. — То есть вы хотите сказать, что похитительницей была Лив? — спросила Гермиона, сама ни на йоту не поверив этому. Лив даже под угрозой смерти не стала бы так поступать… Выражение лица Фригги говорило о схожих мыслях. — Или кто-то, использующий ее внешность в своих корыстных целях, — предположил Гарри, что было, скорее всего, ближе к правде. — Или так, — подтвердил Адамсон. — Я успел разглядеть момент наложения заклинания, но это мало о чем мне сказало — движение палочкой было почти незаметным, а чары — невербальными. Я снял все возможные последствия, но за миссис Грейнджер еще стоит понаблюдать — возможны нарушение памяти и координации, общие слабость и вялость. Если что-то из этого проявится, обратитесь в Мунго. Или, — он на секунду задумался и, порывшись во внутреннем кармане мантии, достал оттуда визитку, — наберите мне. — Спасибо, — вежливо кивнула Гермиона, сейчас у нее не было сил даже на вежливую полуулыбку. — Если понадобится еще какая-либо помощь — также можете мне позвонить, — Адамсон поклонился. — А сейчас пока позвольте откланяться. Ему явно не хотелось мешаться под ногами, и Гермиона не могла его винить. Они с Адамсоном почти не знали друг друга, он не был обязан торчать здесь, словно привязанный. А если и правда понадобится еще какой-либо его совет, она может легко с ним связаться. — Еще раз спасибо, — кивнула она, и Эндрю вышел в коридор. Откуда раздался хлопок аппарации. — Никаких следов мы не нашли, — ответил Гарри на невысказанный вопрос, он кивнул в сторону Фригги, давая Гермионе понять, кто такие «мы». Джинни, прежде молчавшая, подошла к подруге и просто ее обняла. — Если нужна помощь, любая, ты только скажи, — прошептала она сорвавшимся голосом. И Гермиона лишь кивнула в ответ, не уверенная, что сама сдержится от слез. Сделав глубокий выдох, она так же резко вдохнула и произнесла ровным голосом: — Зелье скоро будет готово, так что пока остается только ждать. — Я был в Отделе, — признался вдруг Гарри. Гермиона корпела над зельем около трех часов. Неудивительно, что он успел за это время. — Они обвиняют во всем водителя, — Поттер криво усмехнулся. — Сегодня это Джозеф Боул. На первый взгляд, у него не было никаких мотивов, кроме как приказа от руководства. Я, конечно, подал на него в розыск, в том числе и через магловские службы, но сомневаюсь, что это что-либо даст… Он словно сквозь землю провалился. — А Смит? — нахмурилась Гермиона. — Его не было на месте. Но мне обещали, что ему передадут информацию и он тут же с нами свяжется. От едкого комментария Гермиону уберегли сработавшие сигнальные чары — целая группа людей пересекла контур, поднимаясь по подъездной дорожке к крыльцу. — К нам гости, — сказала остальным Гермиона и, достав палочку, направилась ко входу. У самой двери ее оттеснил Гарри, задвинув подругу за свою спину. Впрочем, эти предосторожности были ни к чему — на крыльцо поднялась вся действующая группа Мстителей вместе с ушедшими в отставку Старком и Бартоном. Все они были в боевом облачении, даже Железный Человек и Воитель. В другой ситуации Гермиона бы обязательно посмеялась над мыслью о том, как они в таком виде дефилировали по ее тихой улочке. Впереди всех шел Локи в своём новом кожаном камзоле, напряженно оглядываясь по сторонам. — Поттер, — кивнул он Гарри прохладно. Но увидев за его спиной Гермиону, заметно смягчился: — Мышка. Мама? — слегка удивился он, завидев Фриггу. — Сынок, — она печально улыбнулась, поравнявшись с Гермионой и протянув ему руку. Он легко сжал ее пальцы в приветствии, не став отвлекаться на более теплое проявление чувств. — Предлагаю не толпиться в коридоре, — Гермиона махнула рукой в сторону гостиной, приглашая всех собравшихся пройти туда. — Что произошло? — уточнил Локи, когда все рассредоточились по комнате кто-куда. Гостиная стала казаться катастрофически тесной от такого наплыва «гостей». Облизав сухие губы, Гермиона кратко пересказала ситуацию, отвечая на уточняющие вопросы Роджерса и Роудса. Локи слушал внимательно, но молча, лишь единожды уточнив о тех чарах, что были наложены на миссис Грейнджер. — Что? — переспросила Гермиона, когда он задумался. — Наверно, ничего, — медленно произнес он. — Но это мне не нравится. — Это никому не нравится, — ответил ему Гарри. — Так что получается, — встрял в разговор Пьетро, — Лив, скорее всего, тоже похитили? — Вероятно, это так, — сказала Гермиона, предпочтя не добавлять, что, если ее присутствие больше не было необходимо похитителям, они могли запросто убрать свидетеля. Но Пьетро наверняка сам об этом подумал — взгляд его стал мрачным и решительным. Лив ведь на самом деле была небезразлична ему, поняла Гермиона. Так не переживают за мимолетную, ничего не значащую интрижку. — Есть вероятность, что это все не связано с этим самым Отделом Тайн? — спросил Роджерс. — Всегда есть такая вероятность, — отметила Гермиона. — Но она, по мне, не слишком высока. В любом случае пока мы ждем зелье, так что… Джинни, похозяйничай тут за меня, хорошо? — попросила она подругу и, дождавшись согласия, снова отправилась вниз — пора было приступать к следующему этапу приготовления. Следом за ней в лабораторию спустился и Локи. Он ничего не спрашивал, не говорил — он лишь взял второй нож, сверился с рецептурой и принялся за подготовку одного из следующих ингредиентов. В почти полном молчании они проработали еще часа полтора. Гермиона заканчивала нарезать последний ингредиент, когда голос Локи вывел ее из задумчивости. — Гермиона! — позвал он довольно громко. Оказалось, она так погрузилась в свои мысли, что не замечала, что он что-то ей говорит. Его ладони перехватили ее руки, и только сейчас она поняла, насколько сильно, почти остервенело, она кромсала ножом лежащие перед ней ингредиенты. — Успокойся. Локи привлек ее к себе, заключив в объятия, и уткнулся носом в убранные в хвост кудри. — Мы найдем ее целой и невредимой, слышишь, — прошептал он ей на ухо. — Я обещаю тебе. Она хотела ответить ему, попросить не обещать того, что он может не выполнить, но горло сдавило давно сдерживаемыми слезами. Уткнувшись мужу в грудь, Гермиона держалась за него, как за спасательный плот, и плакала, ощущая, как раскручивается глубоко внутри пружина напряжения, отпуская ее из своих мощных тисков. Отчего-то поддержка других людей, даже Гарри и Джинни, не давала такого освобождения. Лишь только Локи мог в полной мере понять ее, разделить с ней ее боль, потому что она была общей, одной на двоих. — Хей, — на пороге лаборатории возник Пьетро. Он выглядел лишь слегка сконфуженно, так что легко можно было понять, что просто так он не уйдет. Отдышавшись и вытерев слезы, Гермиона подняла на парня взгляд: — Что? — Извиняйте за беспокойство, миз Грейнджер, там вас парнишка какой-то спрашивает… Из всех знакомых ей «парнишек» на ум приходил только Уолтер Фоули… Логично. Если Гарри обращался в Отдел и задействовал своих людей из Аврората, новость о похищении Руны могла дойти и до Уолти. Еще удивительно, как ее дом не атакуют журналисты, желающие первыми растрезвонить о сенсации. Убедившись, что благодаря Локи у нее появилось минут двадцать свободного времени, Гермиона, она решила подняться наверх и узнать, чего от нее хотел Фоули. Возможно, он сумел обзавестись какой-либо важной информацией. — Гермиона! — воскликнул парень, едва ее завидев, но замер, заметив за ее плечом Локи. — Здравствуй, Уолти, — проговорила Гермиона тихо. — Не самое лучшее время для гостей, — расплылся в хищном оскале Локи, заставив тем самым Фоули слегка отмереть. — Я не в гости! — оскорбился он. — Узнав о Руне, я решил послушать, что говорят в Отделе. Никто толком не в курсе, что произошло… — Но? — Но минут двадцать назад появился Смит, забрал с собой семь оперативных групп и вместе с ними куда-то исчез. Я пытался отправиться за ними, но они замели следы. Семь оперативных групп… Это семьдесят человек! Мстителей было десять, плюс трое магов, плюс трое асгардских воинов во главе с царицей… Семнадцать. Четверо на одного, это если не считать возможности, что людей на стороне Смита будет больше. Кто знает, какие тузы у него в рукаве? К тому же об оперативниках Отдела давно ходили самые настоящие легенды — это тебе не следователи ДМП и даже не обычные вояки из Аврората. Это — элита элит, те, кто то и дело сталкивается лицом к лицу с самой что ни на есть чертовщиной и выходит из этого столкновения живым. В том же Аврорате, при всем уважении к Гарри и его методам подбора и обучения персонала, таких было процентов сорок из тех, кто прошел вторую магическую. Остальные либо были моложе, либо менее опытными, отсиживающимися на простых делах с контрабандой или чем-то подобным. По лицу Гарри было видно, о чем он раздумывал: стоит ли подключать к делу больше своих людей. Надо было отдавать себе отчет в том, что из такого столкновения двух отделов могло выйти мало хорошего. Это могло обернуться самой настоящей войной. Если бы речь не шла о Руне, Гермиона бы сама лично попросила Гарри не рисковать. — Я скажу своим, — принял решение Поттер. — Но, как и с Заковией, дам выбор. Без прямых доказательств за такой саботаж Пратчет просто снимет с меня голову. И если мне все равно, я как-нибудь выкручусь, в крайнем случае родители оставили мне достаточно средств к существованию, ты знаешь, то остальные ребята… Их же сгнобят. Она прекрасно понимала это, так что не могла и не хотела требовать от Гарри большего. Возможно, если позвать кого-то еще из друзей?.. — Есть предположения, где Смит может прятать Руну? — обратилась Гермиона к Уолти, заставив его заметно задуматься. — У оперативников Отдела несколько явочных квартир и домов по всей стране. Я даже не уверен, что знаю обо всех из них. Их команда могла прочесывать все эти квартиры ближайшие несколько дней, но так ничего и не найти, а такое необходимое им время будет потрачено впустую. — Могу сказать одно, — продолжил Фоули. — Руну прячут где-то под серьезными защитными чарами, потому что моя следилка не может… — Твоя — что? — вкрадчиво уточнила Гермиона холодным тоном, от которого у Уолти едва ли не подкосились ноги. — Следилка, — ответил он, побледнев. Не он один, конечно же, додумался повесить на Руну следящие чары, сама Гермиона в связи с напряженной обстановкой старалась отслеживать передвижения дочери, но ее заклинание, как она поняла, было снято похитителем. Но та мысль, что Уолти также следил за Руной, к тому же без ее, Гермионы, ведома, обдала ее холодной яростью. А ведь он тоже был сотрудником Отдела… — Почему ты не сказал мне, что следишь за ней? — спросила она у Фоули, и тот заметно стушевался. — Я думал, ты знаешь… — произнес он тихо. — И как давно? Уолти отвел взгляд и почти прошептал: — Больше двух лет. Мордред! Хоть это не относилось к делу и было задумано с благими, она хотела надеяться, намерениями, но… Гермиона с трудом сдерживала клокотавший внутри гнев — то, что Уолти не сказал ей о таком вот занятном факте в данный момент ощущалось самым настоящим предательством. Возможно, все дело было и в и без того натянутых, как струна, нервах, но от этого не становилось легче. На плечо легла тяжелая, прохладная ладонь, мигом остужая весь пыл. — Прости, я не думал, что… — повинился Уолти, но Гермиона отмахнулась. — Сейчас это уже не так важно. Значит, и твои следящие чары не смогут нам помочь. — Я могу попытаться услышать ее мысли, — негромко сказала Ванда, привлекая тем самым к себе всеобщее внимание. — Мне только нужен кто-нибудь, кто будет возить меня по городу — весь его я не охвачу. — С воздуха охват будет больше, — заметил Вижн, — Я мог бы тебя понести. Ванда, с некоторым сомнением обдумав это предложение, все же согласно кивнула. Она, насколько Гермиона видела по телевизору, могла летать и самостоятельно, но, похоже, не чувствовала себя при этом уверенно. Только неизвестно, могли ли способности Ванды преодолеть возможные защитные чары, но даже если и да — никто не гарантировал, что Руна все еще в Лондоне. Аппарация, порталы и камины творили самые настоящие чудеса. Локи и Роджерс отошли в сторону вместе с Вандой и Виженом и стали вполголоса что-то с ними обсуждать, Гермиона же снова отмахнулась от подошедшего к ней с извинениями Уолти и взглянула на часы. — Мне нужно доварить зелье, — выдохнула она и вышла, отправившись в подвал.
27 декабря 2015 года, Лондон Сложив ладони на груди, Локи напряженно уставился в иллюминатор, наблюдая, как их квинджет на умопомрачительной скорости, которой здесь и не ощущалось, летел сквозь облака уже над водами Туманного Альбиона. Гнев, клокотавший внутри, усиленно требовал выхода, но Локи придерживал его, рассчитывая сорвать всю злость на похитителях собственной дочери. — Хэй, Олень, — окликнул его сидевший в кресле пилота Старк, — не переживай, найдем мы твою малышку… — Я не переживаю, — оскалился Локи хищно, хотя внутренне не ощущал подобной бодрости духа. — Я предвкушаю расправу над теми, кто осмелился забрать мою дочь, — на самом деле жажда мести и правда имела место быть, но за своей кровожадной бравадой Локи попытался скрыть страх попросту не успеть. Впрочем, Старка все это не сильно обмануло, и он лишь хмыкнул. — Меня сейчас больше интересует другое, — Локи попытался увести тему от собственных переживаний. — Я понимаю, почему со мной отправились эти охламоны, — он кивнул на сидевших позади новых Мстителей, о чем-то вполголоса переговаривающихся с Роджерсом, — но что тут забыли вы двое? Он перевел взгляд со Старка на Бартона, сидевшего в кресле второго пилота. — Ты знаешь, я не могу пройти мимо веселой тусовки, — усмехнулся Старк в ответ. — А у меня аллергия на ублюдков, похищающих маленьких трехлетних девочек с непонятными целями, — добавил Бартон невозмутимо. Что же, это Локи еще мог понять. Все же Соколиный глаз только недавно сам в третий раз (кто бы мог поверить?!) стал отцом, потому это наверняка была для него больная тема. Да и Железный Человек явно пытался показаться более «железным», чем был на самом деле. Это их небывалое единодушие в желании помочь поражало Локи. Даже эти двое, у которых насчитывалась уйма причин ненавидеть его и желать ему всякого зла, были здесь, готовые в любой момент прийти на выручку. — И вообще, разве не так поступают самые настоящие… товарищи? — пожал плечами Старк. Похоже, сюда просилось слово «друзья», но оба понимали, что до настоящей дружбы им еще очень далеко. Но, возможно, это только самое начало длинного пути? От этой мысли в глубине души стало непривычно тепло. Это чувство дарило легкое успокоение и какую-никакую надежду на что-то… На что-то такое, чему сам Локи пока не мог дать определения. А вот его полоумный братец бы сейчас громче всего гоготал и ратовал за дружбу и командную работу. Тора не хватало, поймал себя Локи. Он бы сейчас стоял в первых рядах защитников Руны и горел жаждой отмщения не меньше чем сам Локи. Но его здесь не было. Тупой героизм. Зачем быть героем, если не можешь оставаться рядом с теми, кого на самом деле стоит защищать? — Мы на подлете, — доложил Старк уже для всей команды и спросил у Локи: — Где будем десантироваться, командир? Усмехнувшись, Локи предложил отчасти наплевать на конспирацию и высадиться в ближайшем к дому Мышки парке, оттуда было всего пару минут ходьбы. Можно было, конечно, приземлиться прямо на их тихой улочке, но тогда никакие маглоотталкивающие чары не спасли бы Мышку от толпы фанатов Мстителей и нескончаемых вопросов о том, зачем они сюда прибыли. Квинджет опустился на одной из лужаек и высадил всю команду, чтобы под управлением автопилота-ИскИна взмыть за облака и остаться там для дальнейших указаний. Они привлекли внимание нескольких мамочек и заядлых собачников, но под чарами Локи и Ванды их беспокойство быстро унялось, а Мстители, никем не видимые, отправились к дому Мышки. Их там уже ждали — не успела команда дойти до крыльца, как дверь отворилась, вот только на пороге стояла не Гермиона. — Поттер, — кивнул Локи сдержанно. Иррациональная часть его мозга пыталась обвинить Поттера в том, что не доглядел за подругой и ее дочерью, что не сумел вовремя среагировать и предотвратить ужасное. Но здравый смысл твердил Локи, что винить ему кроме самого себя некого. За спиной Поттера он, наконец, заметил растрепанную кудрявую макушку и сделал шаг вперед. — Мышка, — в его голосе смешались облегчение и боль, тоска и мимолетная радость встречи. Кто бы мог подумать. А ведь он… скучал? Но не это поразило Локи больше всего. — Мама? — нахмурился он, когда царица с мягкой улыбкой сделала шаг вперед. — Сынок, — она протянула ему руку, и Локи с теплотой ее пожал, жалея, что сейчас не время для более ярких проявлений чувств. — Предлагаю не толпиться в коридоре, — Мышка деловито махнула рукой в сторону гостиной, и команда направилась туда, рассредоточиваясь по помещению. И если Ванда и Пьетро осматривались с легким интересом, потому что еще ни разу не были здесь, остальные направили свое внимание на тех, кто прибыл раньше и явно знал о ситуации более подробно. Пора приступать к делу. — Что произошло? — уточнил Локи, невольно взяв на себя все руководство операцией. Впрочем, Роджерс пока не выказывал никаких возражений, так что все было нормально. Мышка принялась за краткий и емкий пересказ ситуации, она была сосредоточена и настроена на деловой лад, что мало соотносилось с образом убитой горем матери. Но ничего иного Локи от нее и не ожидал, он знал, что Гермиона в опасных ситуациях никогда не теряла головы. Ситуация складывалась занятная, особенно Локи заинтересовал момент с чарами, наложенными на мать Мышки. Что-то, какая-то навязчивая мысль, которая, он знал, посещала его и прежде, снова заскреблась на подкорке, но Локи не успел ее ухватить — Гермиона сбила его с мысли. — Что? — переспросила она. — Наверно, ничего, — протянул он медленно, понимая, что сейчас вряд ли сможет до конца осознать, в чем тут загвоздка. — Но это мне не нравится. — Это никому не нравится, — хмыкнул Поттер в ответ, и Локи не мог с этим не согласиться. — Так что получается, — встрял в разговор Пьетро, — Лив, скорее всего, тоже похитили? Локи перевел взгляд на мальчишку, впервые за долгое время читая в нем серьезный настрой. Похоже, он ошибся, прежде считая интерес Ртути к асгардской служанке временной блажью. Так не беспокоятся о девице, которую просто хочешь завалить в постель. — Вероятно, это так, — согласилась Мышка, явно подумав о том, что именно у Лив меньше всего шансов выйти живой из всей этой ситуации. — Есть вероятность, что это все не связано с этим самым Отделом Тайн? — поинтересовался Роджерс, возвращая разговор в прежнее русло. — Всегда есть такая вероятность, — отметила Гермиона. — Но она, по мне, не слишком высока. В любом случае пока мы ждем зелье, так что… Оставив гостей на рыжеволосую Поттер, она направилась вниз, и Локи пошел за ней следом. Он не собирался сидеть сложа руки, бросив всю работу на хрупкие женские плечи. Разобравшись, на каком этапе остановилась Мышка, Локи подвинул к себе один из ингредиентов и принялся за работу, раздумывая над тем, что он вообще мог сказать. Он понимал, что сейчас не время пытаться выяснять отношения, он и не думал об этом, нет. Впервые за долгое время он, несмотря на то, что сам был далеко от душевного равновесия, хотел помочь Мышке, успокоить ее. Тем более он видел, что это ей было нужно. Бледная, ушедшая глубоко в себя, она казалась очень ранимой и уязвимой, несмотря на явные попытки казаться сильной. Ее хотелось обнять, поддержать, но Локи даже не представлял себе, как подступиться. Но момент нашелся сам собой — задумавшись о чем-то, Мышка принялась с таким остервенением кромсать лежащие перед ней корешки, что они быстро превращались в непригодную для использования массу. — Мышка… — позвал ее Локи, но она будто не слышала его. Возможно, так оно и было. Он предпринял вторую попытку: — Мышка! Гермиона! — крикнул Локи, и в этот раз Гермиона вздрогнула, подняв на него затуманенный взгляд. — Успокойся. Он сделал шаг вперед, отложив свою работу, и, перехватив руки Мышки, заставил ее отпустить нож. Притянув ее в свои объятья, Локи уткнулся носом ей в волосы, зажмурившись от охватившей его душу боли — словно даже и не своей собственной. — Мы найдем ее целой и невредимой, слышишь, — яростно зашептал он Мышке на ухо, скорее уговаривая самого себя поверить в это. — Я обещаю тебе. Она хотела что-то сказать, но лишь прикусила дрожащую губу и, не выдержав, вцепилась в его кожаный камзол мертвой хваткой, спрятав лицо у Локи на груди. Это было странное ощущение — состояние Мышки вызывало сострадание и даже боль, но вместе с тем несло с собой и облегчение. Мысль, что вдвоем они и правда справятся. Но идиллию прервал заглянувший в лабораторию Пьетро, он предупредил о странном госте. Было у Локи предположение, что за «парнишка» искал общества Гермионы, и это ему очень не нравилось. Ожидания оправдались — в гостиной на диване сидел Воробей в окружении Мстителей, препарирующих его взглядами не хуже заправских патологоанатомов. Особо в этом деле неплохо отличились Романова и Бартон, способные прочесть человека без всякой легилименции, но и остальные тоже наверняка немало мальчишку напрягали. — Гермиона! — воскликнул Фоули, завидев Мышку, но замер, заметив за ее плечом Локи, и тот едва удержался от ехидной усмешки. Не тот момент. — Здравствуй, Уолти, — выдохнула Мышка тихо. — Не самое лучшее время для гостей, — Локи все же оскалился, подозревая, что выглядит как зверь, стерегущий свою добычу от посягательств мелких зверьков-попрошаек. — Я не в гости! — оскорбленно нахмурился мальчишка. Сбивчиво он поведал о том, что Смит собрал бо́льшую часть оперативников Отдела и скрылся с ними в неизвестном направлении. — Я скажу своим, — вклинился Поттер. — Но, как и с Заковией, дам выбор. Без прямых доказательств за такой саботаж Пратчет просто снимет с меня голову. И если мне все равно, я как-нибудь выкручусь, в крайнем случае, родители оставили мне достаточно средств к существованию, ты знаешь, то остальные ребята… Их же сгнобят. Мышка полным признательности взглядом посмотрела на друга и благодарно кивнула. Попытки вызнать у Воробья возможное месторасположение Руны не увенчались успехом, он не знал, где обычно обитают оперативники Отдела. А вот новость о том, что Фоули больше двух лет следил за их дочерью, неприятно поразила. Правда, в какой-то степени Локи ожидал чего-то подобного, он никогда не идеализировал мальчишку и предполагал, что тот по глупости или мальчишеской импульсивности мог наворотить дел. Но для Мышки это стало очень неприятным известием, настолько, что Локи всерьез испугался, что она потеряет над собой контроль и сорвет на Фоули свою злость. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. — Прости, — повинился Воробей. — Я не думал, что… Только Мышка, на радость Локи, отмахнулась от его извинений, явно намереваясь уйти. — Я могу попытаться услышать ее мысли, — предложила вдруг Ванда, и Локи окинул ее долгим оценивающим взглядом. Способности Ванды на самом деле поражали воображение, и в более умелых руках эта сила была бы по-настоящему смертоносной. Особенно впечатляло ее почти природное, никем пока не ограненная возможность работы с человеческим сознанием. Сколько бы Локи ни настаивал и ни убеждал, Ванда отказывалась учиться ментальной магии более детально, и то, что она предложила сейчас, было на самом деле серьезным шагом вперед. — Мне только нужен кто-нибудь, кто будет возить меня по городу — весь его я не охвачу, — добавила девушка, слегка смутившись под всеобщим вниманием, но не опустив взгляда. — С воздуха охват будет больше, — предложил с надеждой Вижн. — Я мог бы тебя понести. Когда Ванда согласно кивнула, на губах андроида появилась едва заметная робкая улыбка. Забавно было наблюдать за результатом собственных трудов. Локи вместе с Роджерсом отвели Ванду и Вижена чуть в сторону. — Идея неплохая, — пояснил им Локи. — Но, если что, я бы не очень серьезно рассчитывал на успех. — Они могут быть уже далеко за пределами города, — понятливо кивнула Ванда. — Именно. На самом деле, больше надежд было на то зелье, что начала варить Мышка. — Знаешь, Локи, — снова обратился к нему Роджерс вполголоса. — Я тут подумал… Это не может быть ловушкой? Вы уперлись в идею, что похитителям нужна была Руна, как… редкий экспонат? Подопытный кролик?.. Но вы не рассматриваете такую мысль, что ее похитили исключительно ради того, чтобы добраться до кого-то из вас? Локи задумчиво отвел взгляд. Нет, он рассматривал подобный вариант, но…Так ли это было важно? — Я понимаю, к чему ты ведешь, — кивнул он Капитану. — Просто учтем, что нас, скорее всего, будет ждать какая-либо ловушка. Если похитители не совсем уж идиоты, они наверняка подстрахуются на тот случай, если мы их найдем. — Я скажу остальным, — выдохнул Роджерс и, ободряюще похлопав Локи по плечу, отошел. Этот жест заставил его на мгновение недоуменно замереть на месте. Нет, определенно он чего-то не понимает во всем происходящем! Заметив, что Мышка снова направилась в подвал, Локи последовал за ней, чтобы помочь. И, наконец, поговорить. — Слушай, Мышка… — начал было он, но Гермиона отрицательно покачала головой. Похоже, она не хотела сейчас вообще ни о чем разговаривать. Совсем. Не став настаивать, он оперся спиной о столешницу и скрестил руки на груди. На самом-то деле его помощь больше и не требовалась, поскольку оставалось только добавлять ингредиенты и помешивать зелье, томящееся на медленном огне. Но и оставлять Мышку наедине со своими переживаниями Локи не собирался. Наконец, помешав зелье последний раз, она достала припрятанный темный локон дочери, перевязанный тоненькой изумрудной лентой — самые первые ее волосы, срезанные, когда Руна еще была младенцем. Зелье поменяло цвет, и Гермиона перелила бо́льшую его часть в фиал. Теперь им нужен был специально заряженный кристалл. А еще лучше — хорошая карта, и Локи навскидку знал, где эту самую карту найти. Мышка даже не успела спросить у Поттера разрешения, он первым кивнул в сторону камина, приглашая Гермиону и Локи отправиться к нему. Извинившись перед остальными и сказав, что они скоро вернутся, все трое подошли к камину, чтобы отправиться на Гриммо. — Если не возражаете, я бы хотела присоединиться, — с дивана поднялась Фригга. Одновременно с ней Воробей сделал шаг вперед, и Поттер не стал им обоим препятствовать. Они вышагнули в светлой гостиной погруженного в тишину дома, и Поттер повел гостей в свой кабинет, где практически сразу активировал карту, уменьшив ее до общемирового масштаба. Сглотнув и на секунду прикрыв глаза, Мышка откупорила фиал и капнула зельем в центр карты. Капля не сдвинулась ни на дюйм. — Мордред! — ругнулся Поттер, Локи же невольно сжал руки в кулаки. — Что это значит? — спросила Фригга, склонив голову набок. — Что зелье не может найти ее, — ответил Поттер. — Ни живую, — он судорожно выдохнул, — ни мертвую. Однажды так уже было… — Гарри перевел задумчивый взгляд на Мышку. — Сомневаюсь, что кто-то отправил Руну по Радужному мосту куда-то на другую планету… — сказала она, после чего поджала губы. — Я бы знала, — согласилась царица. — Перемещаться можно не только по Мосту, — отметил Локи. — Но вряд ли кто-то, кроме тебя, знает эти пути… — произнесла Фригга. — В Отделе — знают, — мрачно подал свой голос Фоули. — По крайней мере, пару. Но те места под неусыпным контролем, и я сомневаюсь, что даже начальник отдела имеет право подходить к тропам без ведома руководства Конфедерации. На некоторое время в комнате воцарилось напряженное молчание. Мог бы кто-то из асгардцев?.. — Возможно ли, что существуют чары, препятствующие поиску с помощью этого зелья? — спросила Гермиона будто бы в никуда, сбивая его с мысли. — Я о подобном не знаю, — выдохнул Фоули. — Но это не значит, что чего-то подобного нет… Мышка опустила взгляд в стол, будто бы все еще надеясь, что мордредова капля сдвинется хоть в какую-то сторону. — Значит, и нам нужно что-то более сильное, — процедила она сквозь зубы. — Гарри, мне нужна твоя библиотека, возможно, в старых фолиантах… Что-то более сильное? Локи невесело хмыкнул. Был в его арсенале один интересный ритуал… — В чем дело, сынок? — спросила Фригга, вежливо перебив Мышку. — Я тут вспомнил о ритуале поиска потерянной крови?.. Фригга на несколько мгновений крепко задумалась. — Нет, — вдруг отрицательно покачала головой она. — Ты просто не потянешь… Хех, как будто он этого не знал. Естественно, не потянет, но это был тот малюсенький шанс, за который они должны были ухватиться, потому что время, как песок, стремительно утекало сквозь пальцы. — В чем дело? — напряглась Мышка, переводя недоуменный взгляд с Локи на царицу и обратно. — В Асгардских манускриптах я читал о сильном ритуале поиска, даже однажды ради интереса провел его, пытаясь отыскать загулявшего по Девяти мирам братца, так что в принципе даже неплохо помню, в чем там вся соль. Хороший вариант, на самом деле… — И в чем подвох? — поняв, что деталей от Локи не получит, Мышка посмотрела на Фриггу. — Ритуал помогает найти потерянного человека даже на другом конце Вселенной, но взамен отбирает большое количество магии, — пояснила она. — Чем дальше родство — тем больше магии… — А я-то думал, почему тогда едва с истощением не слег?.. — Локи оскалился в невеселой усмешке. А ведь мог бы что-то заподозрить уже тогда, полсотни лет назад, но нет же, списал все на какие-то ошибки в расчетах и исполнении. Наивный дурак. — Но ведь Руна — твоя дочь, и… — нахмурился Поттер. — Той магии, что есть в Локи, стопроцентно не хватит на ритуал, — закончила свою мысль царица. — Но, возможно, я смогу… — вступила Фригга, но на этот раз Локи отрицательно покачал головой: — Нет, мама. Для тебя это слишком опасно, я не хочу так тобой рисковать, по крови Руна для тебя — никто, и кто знает, сколько твоих сил уйдет, — уголки его губ нервно дрогнули. Локи посмотрел на Мышку: — Как ты правильно сказала, она — моя дочь. Я сам проведу ритуал. Возможно, моих магических и жизненных сил хватит, чтобы… — Нет! — охнули одновременно Гермиона и Фригга. — Мне, конечно, приятно, что ты так за меня переживаешь, Мышка, — он усмехнулся. — Но я думаю, что сам вправе решать… — Локи! — зажмурившись, она спрятала лицо в ладонях. Само это поразило Локи до глубины души. Неужели, несмотря на все обиды и разногласия, что были между ними, она не хотела, чтобы он вот так вот жертвовал собой? — Я поговорю с Одином, чтобы он вернул тебе твою магию, хотя бы ненадолго… — предложила Фригга. — На это нет времени, — хмыкнул Локи. — Сомневаюсь, что он согласится так уж легко, его придется уговаривать. К тому же, — добавил он, — после возвращения сил я еще какое-то время буду восстанавливаться, слишком долго я был без своей магии. Мы должны спешить. Но если ты найдешь тот рецепт и принесешь все необходимое, чтобы я не тратил время на подбор местных аналогов… — Локи многозначительно повел бровью. Фригга согласно кивнула, но явно была совсем не солидарна с сыном в его решении. — Я против, — отрезала Мышка. — Мы еще поищем другие варианты здесь, на Земле, или в Асгарде, и… Или, на крайний случай, я сама могу провести этот ритуал… — Исключено, — также не согласился Локи. Нет, он не мог позволить ей умереть. — Я тоже имею право… — пыталась возразить она, но Локи не дал ей вставить ни слова: — Имеешь. Но дело даже не столько в том, что я против, сколько в том, что сил у тебя меньше, чем у меня. Хотя бы с этим ты согласна? Мышка, скрестив руки на груди и отведя взгляд, поджала губы. Спорить здесь было глупо. Нет, Мышка умелая и способная волшебница, но это несколько другое. Если Локи или хотя бы тот же Поттер выигрывали именно за счет приличных объемов магии, то Гермиона — в большей степени за счет многократных повторений. Она сама рассказывала — пока в школе остальные ребята страдали ерундой, она больше предпочитала прятаться в библиотеке и заброшенных классах, где раз за разом отрабатывала чары из школьной программы. Не то чтобы новые заклинания давались ей очень сложно, но… Здесь же эта разница была ключевой — Локи, если и не переживет ритуала, результата добьется, Гермиона же могла отдать свою жизнь впустую… Дальнейшие препирательства остановил, как ни странно, мальчишка Фоули. — Кхм… — откашлялся он, опустив взгляд и засунув руку в собственную сумку почти по плечо. — Я… возможно, это и совсем не поможет, но… вы говорили о магии, и я вспомнил… Он достал руку, в которой был зажат небольшой фиал с ярко-зеленой, чуть светящейся жидкостью внутри. — Может, это вам пригодится? — Что это? — почти в один голос спросили Мышка и Фригга. Поттер смотрел на флакон со смутным узнаванием, и Локи сам вгляделся, хотя, по сути, в этом не было нужды. Он уже догадался, что находится в фиале — от него разило до боли знакомой прохладой, той, от которой у него самого остались жалкие крохи. — Интересно, и откуда это у вас? — спросил Локи, взяв из руки Фоули фиал и поднеся его ближе к своим глазам. — Три с лишним года назад, — начал Поттер, — я искал свою лучшую подругу, и вот это, — он ткнул пальцем в фиал, — единственная зацепка, которая была у меня на тот момент. Все, что осталось от непонятного, незнакомого мне мага, с которым она будто сквозь землю провалилась. — Неплохо, — хмыкнул Локи. — Я даже и представить не мог, что в тот момент выплеснулось столько магической энергии. Но я удивлен — так много собрать… Здесь на самом деле было много. В нынешнем состоянии Локи вся одномоментно доступная ему магия, сконденсированная, помещалась бы всего в паре капель. В фиале же было значительно, значительно больше. В несколько десятков раз. — Грей расстарался, — пояснил Поттер. — Он отдал ее мне, — встрял Фоули. — Я тогда должен был на основе этого сделать мощное следящее устройство… — И сделал? — спросил Локи как бы невзначай. Ему никогда особо не рассказывали, как его контролировали. Он, конечно же, носил браслет, но предполагал, что это была не единственная «следилка». — Сделал, — кивнул Воробей. — Но оно пропало вместе с вещами, что Грей хранил в своем пространственном кармане. А новое меня сделать никто так и не попросил… Локи улыбнулся Фоули — впервые на своей памяти не насмешливо, а как-то даже уважительно. Но в тот момент это все было неважно. — И что это значит? — уточнила Мышка. — Что нам, возможно, хватит магии на ритуал, — лицо Локи на несколько мгновений приобрело хищный оскал. Они разошлись, чтобы все лучше подготовить. Фригга отправилась в Асгард, Локи, Мышка и Фоули — домой к Гермионе, Поттер же отправился за новостями к своим оперативникам — возможно, кто-то из них вышел на след. Для ритуала также нужно было зелье, благо варить его нужно было всего часов восемь, готовить его было решено на Гриммо — местная лаборатория была оснащена чуточку лучше, чем та, что принадлежала Гермионе, да и сам дом, в случае чего, был защищен сильнее. Пока все ждали Фриггу, Локи связался с Виженом и Вандой, но у тех не было никаких новостей, ни хороших, ни плохих. Вернулась царица спустя час. В этот раз руководство всеми приготовлениями на себя взял Локи, Фригга, Мышка, Поттер и даже Фоули были на подхвате, слушая краткие, но емкие указания и пояснения. Возможно, благодаря этому они справились даже чуть быстрее, чем оно должно было быть. — Нам снова понадобится карта, — сказал Локи, размяв затекшие плечи. — Хотя, можно и без нее, но я бы подстраховался. За окном утреннее солнце только-только выползало из-за горизонта. Поттер вновь повел их в свой кабинет. Встав полукругом у стола, они все наблюдали за действиями Локи, он же в свою очередь начал рисовать руны прямо на столешнице, обмакивая палец в зелье, налитое в просторную глиняную чашу. Закончив, он, шепча на асгардском полумолитву-полузаклинание, обратился к высшим силам за помощью и, закончив, вылил содержимое фиала к зелью, а затем, недолго думая, резанул себя по ладони припрятанным в рукаве кинжалом так, что кровь тонкой струйкой закапала в чашу. Когда последняя капля упала вниз, Локи подхватил емкость здоровой рукой и перевернул прямо на карту. Темная, почти черная жидкость некоторое время оставалась на столешнице, а потом просто впиталась в нее вместе с нарисованными прежде рунами. Потянулись долгие секунды напряженного ожидания, когда не происходило вообще ничего. С каждым мгновением Локи бледнел все больше, ощущая резкий отток магии. Да, не зря все древние кровные ритуалы считались чрезмерно прожорливыми. Здесь же, как назло, нельзя было заменить свою кровь и магию каким-нибудь жертвенным животным или даже другим человеком. Тогда бы не сработало. Сил оставалось все меньше, и Фригга обеспокоенно шагнула вперед, явно желая поделиться с Локи своей силой, но это, опять же было запрещено — и без того нарушенная процедура могла не сработать вообще, и пришлось бы начинать все заново, уже с самой настоящей жертвой в лице Локи. Поэтому он предостерегающе поднял ладонь вверх, не сводя взгляда с карты и стараясь заглушить страх, что все прошло впустую. Спустя еще пару секунд в районе Британии зажглась светло-зеленая точка. — Да, — облегченно выдохнул Локи, позволив себе отступить и опуститься на стул. Теперь они не только видели на карте то место, где находилась Руна, теперь Локи к дочери вела невидимая нить, которая сохранится до того момента, пока он не коснется дочери. — Гарри, нужны восстанавливающие зелья, — бросила Мышка другу, и от ее заботы на душе стало чуточку теплее. Наглотавшись зелий, Локи вернулся к карте, увеличивая ее масштаб сначала до Великобритании, а потом и до Восточного Сассекса. — Я знаю это место, — задумчиво проговорил Гарри. — Неподалеку была база контрабандистов, мы с ребятами взяли ее лет десять назад. Этот район был заброшен, там какая-то больница и захудалый жилой массив… Мышка смотрела на эту светящуюся точку с огромным облегчением, Локи же по понятным причинам не мог в полной мере разделить ее энтузиазма — дело в том, что никто не мог дать стопроцентной гарантии, что в нужном месте Руна ждала их целой и невредимой. В конечном счете, этот ритуал, как и зелье, что варила Гермиона, работало и с трупами. — Выдвигаемся, — Локи поднялся с определенным трудом. Чтобы прийти в себя, ему нужно было какое-то время, которого у них не было. — Локи, ты не… — попыталась остановить его Мышка, но он отрицательно покачал головой. — Выдвигаемся, — повторил он не терпящим возражения тоном. Он не мог и помыслить о том, чтобы остаться в безопасности, пока его дочь была неизвестно где. Они вернулись домой к Мышке и собрали всех присутствующих для последнего инструктажа. Пока ждали возвращения Вижена и Ванды, Локи успел украдкой выпить еще одну порцию зелья, намереваясь участвовать в заварушке. Мышка, заметив это, бросила на него недовольный взгляд, впрочем, Локи его с радостью проигнорировал. Старк предоставил в пользование свой смартфон с голограммным проектором, и Локи с его помощью показал остальным координаты требуемого места. — По предварительным данным, там находится не менее семидесяти вооруженных магов, — заговорил он, обратившись к Мстителям. — Наша главная задача — прорваться сквозь охранный барьер и вытащить оттуда мою дочь. — Действуем по плану 12.28, — вступил Роджерс. — Ванда, Пьетро и Локи — разведывают обстановку и снимают защиту, Сэм, Роуди и Вижн — отвлекают сверху. Мы с Наташей, Клинтом и Тони в основном составе, если кто-то будет вне защиты, мы с ними разберемся. — Я помогу с защитой, — решила Мышка, похоже, не собиралась отставать от Локи в степени влипания в опасные ситуации. — Я, пожалуй, присоединюсь к третьей группе, — улыбнулась Фригга, на ходу сменяя платье на доспех с укороченной юбкой. — Мама, — нахмурился Локи. — Что? Я тоже обязана вам помочь. Да и не зря же я взяла с собой мальчиков, — она кивнула на стоящую за ней троицу эйнхериев, замерших с нечитаемым выражением лица. Только сейчас Локи узнал Рагнара, позволившего себе едва заметную хулиганскую улыбку. — С моей стороны придут еще пятеро, — добавил Гарри. — Мы разделимся на все три группы, по двое. — Я тоже с вами, — шагнул вперед Фоули. — Уолти… — поджала губы Мышка, но артефактор выглядел очень решительно. — А вдруг я смогу помочь с защитой? Ну конечно, куда же без этого стреляного воробья? — Тогда пора, — бросил Локи. Не было смысла тратить время на пустые споры. Квинджет уже ждал их все в том же парке. — Прошу, — приглашающе махнул рукой Старк и первым поднялся по трапу. — Пятница, курс на Восточный Сассекс. — Вас поняла, сэр, — раздался из-под потолка голос Пятницы. Они взлетели сразу же, едва последний член группы уселся на предложенное ему место. Лететь до Восточного Сассекса на квинджете было не то чтобы очень долго, всего минут десять. — Напомни мне подарить тебе хорошую броню, — попросил Поттер у Мышки. Перед выходом из дома она переоделась в тот самый костюм, что давала ей Романова во время заварушки с Альтроном, он был из хорошего, плотного материала. Но все же не предел совершенства. Сам Поттер также переоделся — на нем была легкая аврорская броня со вставками из кевлара и драконьей кожи. — Я напомню, — пообещал за нее Локи. Под самый конец полета слово взял Роджерс, обращаясь к Мстителям: — Действуем осторожно, но быстро. Не забывайте, что где-то там находится в заложниках маленький ребенок. — Речь идет о территории заброшенной больницы Хеллингли, — взял слово Поттер. — По нашим данным, Руна находится в одном из корпусов, — он ткнул в раскрытую Старком голограммную карту, увеличенную до пределов нужного учреждения. — Сперва осматриваемся и оцениваем обстановку, — дополнил Капитан. — А дальше действуем по ситуации. Права на ошибку у нас нет. Подлетев на оптимальное для исследования местности расстояние, квинджет начал кружить над территорией. На экранах появлялись изображения посеревших от времени, изрисованных вандалами зданий, затем их место заняла схематическая карта местности, где нужное им было выделено зеленым. Рядом возникла схема того самого здания — обычного больничного корпуса, длинного и узкого. — Обнаружен энергетический щит неизвестной конфигурации, — доложила Пятница. — Кто-то запер двери на замок? — усмехнулся Старк. — Подберем ключ, — предложил Роджерс. — Или снимем дверь с петель. Пятница, уязвимые места защиты? — Не найдены. — Значит, будем искать сами, — оскалился Локи. Остальные с удовольствием его поддержали. — Пятница, есть ли посторонние? — спросил Кэп. — Посторонних не обнаружено. — Значит, все внутри, — предположил Старк. — Или очень хорошо прячутся, — задумчиво протянул Поттер. Квинджет опустился в некотором отдалении от общежития, группа в предрассветной, ничем не освещаемой темноте рассредоточилась по территории, двигаясь в нужную сторону. Первыми отправились Локи, Ванда, Пьетро, Мышка, Поттер и Фоули. Прикрывшись всевозможными скрывающими чарами, они должны были подобраться ближе к зданию, чтобы оценить защиту. Уилсон, Роудс, Старк и Вижен вместе с двумя аврорами, которых Поттер успел позвать заранее, шагнули следом и сразу взмыли в воздух. Остальные должны были перегруппироваться, не приближаясь к зданию без дальнейших указаний. Локи в который раз бросил настороженный взгляд на Мышку. Она молчала — и молчала уже давно, — но в то же время казалась сосредоточенной на деле. Чем ближе они подходили к зданию, тем более неприятное беспокойное чувство овладевало Локи. Интуиция говорила ему, что не может быть все так просто, и… так оно и оказалось. — Мысли, — остановила их Ванда едва слышным шепотом меньше чем в ста пятидесяти ярдах от строения. — Я что-то слышу. Но очень тихо, словно… — Из-под толщи воды? — уточнил Локи, и Ведьма согласно кивнула. — Но это близко, ближе, чем дом, — добавила она, когда он уже хотел сделать шаг вперед. — Вон там, — Максимофф ткнула пальцем чуть в сторону, — человек семь. Из дома я не слышу вообще ничего. — Нас ждут, — поджал губы Поттер. — Но семь человек — не семьдесят. — Возможно, остальные внутри, — пожал плечами Фоули. Мышка поравнялась с ним, не сводя взгляда со здания, на какой-то миг Локи серьезно испугался, что она бросится туда, наплевав на все предосторожности. Но нет, она бы не стала. — Эй, Капитан, здесь, похоже, хозяева не спят, — проговорил Локи по общей связи. — Мы наготове. — Не дадим вечеринке начаться без нас? — улыбнулся Пьетро одними лишь губами, но в его взгляде же читалась та же настороженность, что и у Гермионы. Прорваться через чужую защиту, более слабую, чем на доме, они смогли без всяких проблем. За барьером было не семь, а шесть человек в чем-то, похожем на аврорскую броню, один ушел, очевидно, за подмогой. Очевидно — потому что уже спустя несколько мгновений к зданию аппарировала еще одна группа, другая оказалась у них за спиной, не подозревая, что тоже угодила в тиски. Противники напали первыми, используя «численное преимущество» и атакуя на поражение. Вспыхнувшие на мгновение спешно выставленные защитные чары тут же рухнули, но это уже было не столь важно — группу сзади отвлек на себя основной состав Мстителей, сверху на них спикировали Вижен и Старк. Защита Ванды была сильнее, потому она прикрывала наступление, ее брат пару раз молнией пронесся по рядам врагов, Локи, Гермиона и Уолти добили оставшихся, Поттер страховал спину. — И это все? — возмущенно воскликнул Пьетро, когда способных сражаться противников не осталось. — Остальные внутри, — с нечитаемым выражением лица сказала Мышка, делая шаг вперед. — Тогда не будем заставлять их ждать, — Локи шагнул к защите и поднял палочку. Вместе с ним исследованием занялись Гермиона, Поттер и Фоули. Даже Ванда приблизила свою ладонь к полупрозрачной границе, позволяя своей магии коснуться этого «мыльного пузыря». — Я никогда прежде не видел ничего подобного, — признал Фоули, его слова подтвердил и Поттер. Локи же прищурился, разглядывая причудливую вязь плетения и понимая… слишком многое понимая, на самом деле. — Я знаю, как его разрушить, — мрачно хмыкнул он и, отмахнувшись от последовавших вопросов, проговорил в наушник: — Мне нужна моя мать. Фригга вышагнула из темноты в сопровождении своей охраны, приблизившись к границе. — Мама, присмотрись, пожалуйста, — попросил он вкрадчиво. Она почти минуту рассматривала защиту, после чего с легким недоумением глянула на сына. — Они смогли сотворить что-то подобное? — удивилась она. — Хорошо, если бы так, — задумчиво протянул Локи. Картина происходящего стала складываться в его голове. — Может быть, ты хоть что-нибудь нам объяснишь? — спросила Мышка раздраженно, на что он лишь усмехнулся. — Может быть, — кивнул он. — Мне будет нужна помощь каждого, кто владеет магией, ударить нужно сразу по нескольким точкам. — У защиты же нет уязвимых мест, — спросил Петро. — Не стоит доверять словам железки, совсем ничего не смыслящей в магии, — ответил Локи. Из наушника раздался возмущенный возглас Старка. — К тому же, это не совсем неуязвимые места. Если ударить в каждую из них по отдельности, ничего не выйдет, но вот одновременно… — Что-то вроде пароля на кодовом замке? — понял Пьетро. — Верно, только иногда пароль приходится подбирать из сотни вариантов. Сейчас я эти варианты вижу. Вся команда собралась вокруг здания в ожидании распоряжений, Локи указал на нужные зоны, их всего было восемь. Один точный совместный удар — и барьер пал. Зазвучавшие со всех сторон хлопки аппарации заставили команду обернуться — их окружали стремительно, не оставляя свободы для маневра. Противник загонял их внутрь, где их наверняка уже тоже ждали. Стоило об этом подумать, как изнутри также полетели заклинания. Оставаться на улице было глупой идеей, так что команда начала прорываться внутрь. — Они перекрыли аппарацию! — крикнул Локи, попытавшись переместиться к Мышке, но не сумев этого сделать. Это было очень неприятное известие, в своих тренировках и пока немногочисленных миссиях Локи уже привык полагаться на аппарацию. Полезная штука, он не учел, что она могла не работать. Впрочем, это было не важно. Их сборная солянка из Мстителей, асгардцев и магов уже проникла внутрь, пробивая себе путь силой. Уилсон, Роудс, Вижен и Старк пытались не дать захлопнуть за ними ловушку, отрезая преследователям возможность зайти, но долго это тоже не могло продолжаться — подбили Роудса, Уилсон тоже едва не получил травму и отступил, помогая товарищу. Схлопотала какое-то неприятное проклятие Романова, двое из авроров тоже пострадали, их приходилось прикрывать, чтобы не бросать на растерзание все же прорвавшемуся за ними противнику. Сверившись с собственным ощущением, Локи скорректировал курс своей команды. Им следовало подняться на этаж выше и уйти западнее, в дальний конец здания. Знали бы, сразу пошли с той стороны, но защитные чары слегка сбивали ощущение от поискового ритуала. Все же отбиваться от нападения в узком коридоре было слегка проще, их группа медленно продвигалась дальше, в конечном итоге достигнув очередного помещения, закрытого защитными чарами. Рядом с неприметной, обшарпанной временем дверью, выделяющейся только едва заметным переливом защиты, стояла целая группа из десяти человек, встретившая их шквальным огнем. Локи и Ванде пришлось уйти в глухую оборону, из-за их спин Поттер, Мышка и Уолти бросались атакующими заклинаниями, но в один момент все противники будто разом оказались под ударом безо всякой защиты и рухнули наземь без признаков сознания. — Чего ждем? — уточнил Пьетро, пока остальные пытались осознать, что произошло. — Вам особое приглашение нужно? Вскрывайте это чертово поле! Стоял мальчишка совсем не там, где пару секунд назад, и Локи бы прибил его за подобные фокусы и риск, если бы это не было так к месту и вовремя. Этот щит был той же конфигурации, но заметно слабее, чем первый, чтобы вскрыть его, команде потребовалось не больше пяти минут. К этому моменту подоспел Роджерс с частью «кавалерии», отчитавшись о том, что все чисто, все противники нейтрализованы. Дверь, наконец, открылась с легким скрипом, и практически в полной тишине Локи первым шагнул внутрь, держа палочку наготове. Вот только, как ни странно, нападать на него никто не спешил. По ощущениям, дочь все еще была где-то здесь, осталось ее найти. Довольно просторное помещение представляло собой то ли операционную, то ли какую-то лабораторию. Остатки оборудования образовывали лабиринт, часть комнаты была огорожена полупрозрачной плотной занавеской, потрепанной временем. Локи в сопровождении остальных приблизился к занавеске и резко отдернул ее, не зная, чего ожидать. В равной степени там мог как затаиться противник, так и могло не оказаться никого. Но нет, пусто там не было. — Ты, — выдохнул Локи, прищурившись. Он до последнего не верил собственным догадкам, но... На облупившейся клеенчатой каталке в расслабленной позе, закинув руки за голову, лежала Аманда Фрай. — О, нашел меня? — усмехнулась она. — Моя очередь водить. В пару коротких шагов он преодолел разделявшее их расстояние, встряхнул Свободу за плечо, впечатав ее в подголовник, и, приставив палочку к ее горлу, почти прорычал: — Где моя дочь? Он чувствовал, что она где-то здесь, но не мог понять где, а Фрай ехидно усмехалась. — Гоменум ревелио! — взмахнула палочкой Мышка, но в помещение уже набилось слишком много народа, чтобы что-то понять. — Где моя дочь?! — повторил свой вопрос Локи, встряхнув Фрай еще раз. Но вместо ответа она лишь истерически рассмеялась. — Нет, — ахнула Ванда, зажав ладонью рот. Она не сводила взгляда с Фрай и явно считывала ее поверхностные мысли. И то, что она увидела, ее шокировало. — Нет, — вторили ей Локи и Гермиона, невольно предполагая самое худшее. — Она… — сдавленно проговорила Ванда севшим голосом. — Она своими глазами видела, как Руну… Закончить она не смогла, зажмурившись, будто от боли. — Нет! — рявкнул Локи, теряя над собой контроль. Очередной толчок вышиб из легких Фрай весь воздух. Чьи-то сильные руки, сразу несколько пар, оттащили его от Свободы и выдернули из пальцев палочку — он не ожидал такого вероломного предательства. На заднем фоне раздавался монотонный приглушенный душераздирающий вой, Локи даже сперва не понял, что этот звук издавала Мышка. — Хэй, детка, тебя не научили, что плохо копаться в чужой голове? — бросила Фрай Ванде, отдышавшись. — Локи, успокойся, — между ним и Свободой возник Роджерс. — Нам нужно допросить ее… — Позвольте мне заняться этим, — вклинился Поттер. На нем тоже не было лица, во взгляде горело неистовое адское пламя, но он хотя бы контролировал себя. — Как гражданка Магической Британии, эта женщина находится в моей юрисдикции, и… — Не находится, — мрачно перебил его Локи, встретившись с Фрай взглядом. Если раньше и могли быть какие-то сомнения, то сейчас они отпали — он слишком хорошо знал этот взгляд. Удивительно, что понял он это только сейчас. — Она не находится в твоей юрисдикции, Поттер. — Локи, ты не должен… — воспринял все по-своему Капитан, но Локи отмахнулся от него. — Давай, покажи свое настоящее лицо, тварь… — не услышал его он, продолжая смотреть Фрай в глаза. Фрай. Даже тут она сыграла с ним забавную шутку. — А я всегда говорила, что ты хам, — расплылась Свобода в не своей, совершенно чужой усмешке. Вот только эта усмешка все равно прекрасно была ему знакома. Впервые эта мысль промелькнула у него в ту ночь, когда она пришла в его комнату, то горделивое выражение лица трудно было пропустить. Но то была лишь мысль, мимолетная, совсем не отложившаяся в голове. Когда он услышал о поддельных воспоминаниях матери Мышки, он заподозрил неладное. Шутников по всей Вселенной было немало, но этот почерк — они вместе обретали его с годами. Вид защитных чар почти подтвердил эти самые подозрения, оставалось самая малость... По лицу Фрай прошла сиреневая волна магии. Прическа, одежда — остались прежними, но это уже был другой человек. Вместо Аманды Фрай, Свободы, на потрепанной, облупившейся каталке сидела полубезумно ухмыляющаяся Фрейя.
28 декабря 2015 года, Восточный Сассекс Она ухмылялась, стараясь не думать о ноющем ребре, раскалывающейся голове и охватившей все тело слабости. О том, что сил не было даже на то, чтобы встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы пытаться сражаться или хотя бы бежать. Ее окружили, и все, что ей оставалось, — ухмыляться врагам в лицо. Устало прикрыв глаза, но при этом не убрав с лица усмешки, она откинулась на каталке. Возможно, это последние секунды, когда она могла позволить себе расслабиться — сейчас это сборище клоунов разберется с тем, кто из них будет сверху, а затем приступит к «допросу». Лучше бы это был Локи — уж если и страдать, то от его рук, но «херои» вряд ли подпустят его к ней, опасаясь, что он окончательно слетит с катушек и позволит себе слишком многое. Да ладно, она любит жесткие игры. Фрейя все же посмотрела на стоящего перед ней мужчину, готового на месте растерзать ее без всяких сожалений, но перед глазами у нее стоял тот взъерошенный, до смешного важный и высокомерный мальчишка, которым она его помнила. Сколько лет назад это было? Тысячу, не меньше. Кто бы знал, что тот неоперившийся птенец вырастет в этого ворона?.. Впрочем, она-то как раз знала. Вой, раздававшийся на заднем фоне, наконец, оборвался. Скосив взгляд, Фрейя увидела, что «Мышка» оказалась в объятиях своего друга и уже приходила в себя — услышав о смерти дочери, она едва не потеряла сознание. Это зрелище вызывало у Фрейи злорадную усмешку — наглая смертная девка заслужила немного страданий за то, что отняла последнее, что у нее, Фрейи, было. Мысль о девчонке всколыхнула плохо запрятанную злость и обиду, но она усилием воли отогнала ее от себя, постаравшись представить то, что всегда ее успокаивало. Дом. От этого слова запахло пряностью луговых трав и свежестью морского бриза, как жаль, что все это — лишь воспоминание. Нет, в Ванахейме по-прежнему есть море, и там по-прежнему бескрайние просторы лугов и полей, Фрейя бывала там минимум раз в год, но больше не чувствовала радости от этого. Ванахейм — мир крыльев, ветра и свободы. Свободы для всех, кроме самой Фрейи. Но она прекрасно помнила то время, когда и сама была вольной как ветер. Когда она могла запрыгнуть на верного коня без всякого седла, как дикарка, и унестись на нем к прибрежным скалам, чтобы увидеть, как большие торговые суда проплывают к Порту, или уехать в сторону леса Бари, чтобы полюбоваться красивейшими свадебными кортежами знатных вельмож. Несмотря на полыхавшую на Западе, ближе к столице, войну, здесь, на Востоке, было довольно тихо, и желающих соединить себя узами Священной любви было немало. Именно любви, потому что в Ванахейме не было понятия брака — как дети Природы, ваны предпочитали соединять себя ритуалом Единения друг с другом и самой Природой. Иногда, не часто, Фрейя представляла себя на месте какой-нибудь невесты богатого купца или знатного чиновника — сами они с матерью и братом не то чтобы очень голодали, но жили небогато на окраине одной из прибрежных деревушек неподалеку от летней усадьбы царской семьи. Их мать Сейта приехала сюда перед самыми родами и все это время была местной знахаркой и прорицательницей, в деревне ее и почитали, и побаивались, но к детям ее — Фрейру и Фрейе — относились ровно. Фрейя помнила мелодичный, ласковый голос матери, когда та звала их с братом домой. Она сама еще вечно делала вид, что не слышала, потому что знала, что вечером мать снова начнет учить ее своему ремеслу, напирая на то, что опытная и умелая знахарка сгодится в любом селении. — Я не хочу быть знахаркой! — возмущалась вечно растрепанная, словно воробей, чумазая и босоногая девочка, еще час назад лазившая по влажным, соленым камням у приморских скал или игравшая в войну с деревенскими мальчишками. — Я хочу быть воином и защищать тебя и Фрейра! Сам Фрейр был не самым умелым воином, его больше привлекало служение Природе, он мечтал стать одним из жрецов леса Бари и уже сейчас больше времени проводил там, чем дома с матерью и сестрой. Удивительно, насколько внешне похожие близнецы были различны по своей сути. На подобные выпады дочери Сейта всегда лишь грустно улыбалась, пытаясь привести в божеский вид нередко спутывавшиеся в колтуны патлы Фрейи. Женщина смотрела так, как если бы знала что-либо о будущем, но даже если она и знала, поскольку слыла довольно сильной пророчицей, то никому ничего не говорила Сейта вообще очень мало рассказывала о себе, своем прошлом и будущем даже детям, что уж говорить о посторонних. Более того, от остальных она прятала не только свою биографию, но даже и свое собственное лицо. Что заставляло всех считать, что она — очередная жертва войны, обезображенная и, скорее всего, изнасилованная кем-либо из асов. Отца дети не знали, на все вопросы Сейта отмахивалась, говоря, что его «поглотил Запад». Тогда многие достойные мужи и жены погибли из-за алчности Асгарда, пожелавшего не платить за хлеб, выросший на плодородных землях Ванахейма, так что ни у кого не возникало вопросов. И только дети знали, что Сейта не была обезображена — ее легко можно было назвать одной из самых красивых женщин их мира. Несмотря на нежелание Фрейи учиться, Сейта настаивала, и чем старше девочка становилась, тем чаще мать брала ее с собой ухаживать за больными или проводить разнообразные ритуалы, посвященные Природе и плодородию. Конечно же, видела Фрейя не все, некоторые ритуалы не были предназначены для глаз детей даже с точки зрения достаточно свободных нравов Ванахейма. И только с годами девочка осознала, что то, чему ее учит мать, сильно выходит за рамки простой ворожбы. Да и имя матери, скорее всего, не имя, а призвание. Сейт — магическое искусство Ванахейма, и Сейтами как раз называли знахарок и знахарей, чьи силы были скромными, но позволяющими взывать к Природе и ее магии. Но существовала и каста тех, кто стоял на ранг выше в этой иерархии, тех, чья магическая сила поражала воображение. Жрецы. Они тоже служили Природе, и служение их как раз и делало Ванахейм таким, каким он и был. Магия стихий, управление погодой и плодородием — те способности жрецов, без которых их планета бы, наверно, давно превратилась в увядающую пустыню под жарким гнетом светила. Пойдя на Ванахейм войной, Асгард первым делом попытался захватить в плен жрецов, но потерпел неудачу — во время атаки на Святую Рощу столицы погибла едва ли не треть всех жрецов во главе со своей верховной владычицей Нертус, остальные разбежались кто куда и тщательно скрывали свои силы примерно так же, как это делала Сейта. — Но зачем учить меня этому? — с немалой толикой возмущения удивилась Фрейя. — Потому что мне больше некому это передать, — печально вздохнула Сейта. Фрейя этого не понимала. Ей самой было всего двадцать*, на обучение жречеству брали более взрослых и состоявшихся магов. К тому же Сейта казалась ей достаточно молодой для такого вот форсирования событий. (*не стоит забывать, что стареют ваны, как и асы, медленно. Для Фрейи двадцать лет — это почти наши десять.) Тем более война заканчивалась, столица разрушена, от царской семьи остался один лишь принц, и тот не так давно едва выкарабкался после тяжелой травмы. Взявший на себя бремя правления Совет Деревень решил, что с их мира достаточно войны, мудрые мужи были готовы отдать асам на растерзание последнего представителя правящей династии и преклонить колени перед Одином и его… армией. Все устали, да и Асгард был согласен пойти на уступки. Так что скоро все утихнет, уже шли переговоры, и жрецы найдут себе новое святилище для ритуалов, хотя бы в том же лесу Бари. А там Сейта могла бы подготовить какую-нибудь другую преемницу, страстно желающую служить Природе. Жаль, Фрейр не вышел магической силой, потому на него нельзя было сбросить все эти проблемы, он бы просто не сдюжил. Его предел — должность какого-нибудь младшего жреца. Недолго думая, Фрейя выложила матери все так долго снедавшие ее возражения. — Мы не можем знать, сколько нам отведено времени, — ответила та с присущей ей мягкостью. — Даже сейты и жрецы прорицают далеко не все. Эти силы и знания даются не каждому, но ты справишься, я знаю это. Таких, как мы с тобой, осталось непозволительно мало… То, что Сейта гордилась ей и считала достойной звания жрицы, — радовало девочку, но ей самой казалось, что это все не ее. Да и фатализм в словах матери не давал юной Фрейе покоя. Она стала больше приглядываться к Сейте и со временем начала замечать, что сила ее носила непостоянный характер, бывали моменты, когда магии женщины едва хватало на самые простенькие чары. А однажды, вернувшись с одной из своих прогулок, Фрейя увидела мать, лежащую дома на полу без сознания. Приведя ее в чувство, как могла, она смотрела на посеревшее лицо матери, казавшееся каким-то обреченным и напуганным. — Что происходит? — спросила она у Сейты требовательно, скрывая за строгостью и непримиримостью собственный страх. — Лишь то, что срок мой был отмерен и подходит к концу, — печально улыбнувшись, сказала Сейта. — Я должна была погибнуть двадцать лет назад, в Священном лесу, но меня спасли и выторговали мою жизнь у смерти. Чужой магией и силой Природы я осталась в живых, но всегда знала, что рано или поздно за это придется платить. Только жаль, что не смогла вырастить вас, поднять на ноги. Но Фрейр хотя бы при деле, за него я спокойна, но тебя, моя птичка, я так и не доучила… Фрейя сморгнула злые слезы и уткнулась матери в бок, а та лишь почти бездумно гладила ее по волосам. — Не плачь, моя птичка, я уйду не сегодня и, по воле Природы, не завтра, у нас еще будет время… — Разве нет ничего, что может тебе помочь? — спросила Фрейя сдавленно. — Есть. Есть то, что отсрочит конец, — призналась Сейта. — Зелья и ритуалы — каждый месяц. Это и спасало меня раньше, но с последнего Дня Плодородия мне просто не хватает сил… — Почему ты не сказала мне обо всем этом раньше? Со Дня Плодородия, когда весь Ванахейм возносил хвалы Природе и просил об обильном урожае в грядущий посев, прошло месяца три. Неудивительно, что матери стало плохо. — Я отправила соколов тем, кто может мне помочь, но так и не дождалась ответа. Возможно, кто-то из них уже умер, ну а кто-то… — она глубоко выдохнула и натянула на лицо грустную улыбку. — Без этой помощи я не протяну и года… — А с ней? — нахмурилась Фрейя. — А с ней лет сто, не больше. Звучало лучше, чем год. Фрейя судорожно вздохнула, уставившись в никуда. — Я никогда не хотела сваливать на тебя все это, моя птичка. Но сейчас кроме тебя у меня никого нет. — И нам больше никто и не нужен, — поджала она губы. Фрейр месяцем раньше покинул их, поселившись в Лесу, и за это Фрейя никак не могла его простить. — Ты протянешь и двести, и триста, мама, — решительно процедила она. — Я найду способ тебя спасти, я обещаю! С того дня Фрейя почти не отходила от матери, отнесшись всерьез к ее желанию передать свои знания преемнице. Впитывая знания, Фрейя с ужасом представляла тот день, когда мать «уйдет». Страх остаться одной был дополнительным стимулом, и она судорожно искала в старых записях Сейты хоть что-нибудь, что могло бы помочь, излечить женщину или хотя бы максимально продлить ее жизнь. Сколько Сейте было лет? Тысячи две, вряд ли больше. Самый расцвет для бессмертного. Ритуалы помогали, но было заметно, что эти три «пропущенных» месяца не прошли бесследно. Со временем матери становилось все хуже, порой случались приступы, когда Сейта теряла сознание на несколько часов, а после была обессиленной и с трудом могла встать на ноги. Самой Фрейе, еще совсем юной, пришлось заменить мать и вместо нее помогать жителям деревни. Когда записи Сейты были прочитаны и едва ли не выучены до каждой закорючки, Фрейя переключилась на библиотеку в прибрежной портовой деревне, а после даже чудом попала в летнюю царскую резиденцию, где книг было заметно больше, но и там не было ответов. На самом деле она понимала, что здесь, в глуши, вряд ли найдутся фолианты по высшей магии, все было в столице и сейчас, скорее всего, либо сожжено, либо вывезено в Асгард, но присущее Фрейе упрямство не давало ей остановиться. Ей уже было тридцать, но она ощущала себя на целую тысячу, а может, и больше. Те десять лет она отказывала себе во всем, что раньше составляло ее жизнь, занимаясь матерью и ее болезнью. — Ты не обязана держаться около меня, моя птичка, — убеждала ее та. — Я передала тебе все, что могла, осталось только поднабраться опыта… — Я не брошу тебя! — яростно кричала ей Фрейя на любые уговоры. — Я со всем справлюсь, мама, я смогу! Фрейя только искренне жалела о невозможности проникнуть к асам и добраться до их библиотеки, обширнее и лучше которой не было во всех Девяти мирах. Но она даже предположить не могла, что ее желание исполнится самым неожиданным образом. Это был особо неприятный день. Еще с вечера матери снова стало плохо, и она лежала, не вставая и даже почти не говоря, — в глубине ее глаз застыло стойкое сожаление, и оно злило Фрейю больше всего. Не о чем уже жалеть, ничто не сможет свернуть ее с намеченного пути, так к чему это все? Доделав все домашние дела, Фрейя не собиралась в этот день отправляться в деревню «на работу», она хотела последить за состоянием Сейты, ей все казалось, что матери могло стать еще хуже, пока ее не было. Но ближе к обеду прибежал мальчишка из деревни со срочной просьбой. Сейте удалось уговорить Фрейю пойти, дело было серьезное, и нельзя ради собственных прихотей бросать подопечных на произвол судьбы. Не было Фрейи больше трех часов, случай и в самом деле оказался на удивление серьезным, так что вернулась она уже ближе к ужину, спеша, как только можно, подгоняемая дурным предчувствием. И не то чтобы это самое дурное предчувствие никак не оправдалось… Нет, Сейте не стало хуже, она даже поднялась и самостоятельно передвигалась по дому, но… она была не одна. Фрейя тяжелым взглядом исподлобья смотрела на молодого мужчину, что с царственным видом восседал на ее любимом стуле, закинув ногу на ногу. Его дорогие, лощеные одежды совсем не вязались с этой обстановкой, он выглядел не как простой селянин и даже не как богатый купец, а как… — Принц Ньерд, — представила его Сейта, заметив дочь в дверях. Что здесь делал последний представитель царской династии Ванахейма? — А это та самая Фрейя? — улыбнулся мужчина. Его короткие темные волосы были аккуратно зачесаны назад и уложены, на это было совсем непривычно смотреть. Сразу вспомнилось недовольство местных жителей тем, что царская семья совсем уж заважничала и забыла свои корни, забыла о поистине важном — о Природе и том, что она любит простоту. Некоторые особо суеверные винили в войне именно царя, якобы именно из-за его высокомерия и стяжательства боги прогневались на их тихую, мирную обитель. Ньерд пристально разглядывал ее с легкой полуулыбкой, долженствующей выражать интерес и теплое участие, но… что-то не нравилось Фрейе, она не могла понять, что именно. — Я полагал, Нертус, что ты лучше справишься с ее воспитанием… — протянул мужчина, не меняя выражения лица и тона, но Фрейя, тем не менее, вспыхнула от злости. Он смеет выговаривать ей за ее внешний вид и манеры? Да никто не имеет права!.. — Успокойся, моя птичка, принц Ньерд здесь для очень важного разговора, — остудила ее пыл Сейта, и обратилась к принцу: — В такой глуши не до этикета, ваша милость, прошу простить. Он как-то невесело улыбнулся и кивнул. — Что происходит? — Фрейя перевела взгляд на мать, неосознанно больше выпрямляя спину, но при этом совершенно не стремясь пригладить растрепанные, короткие патлы, в которые превратились ее волосы после десяти минут быстрой скачки на лошади. — Фрейя, — мать впервые за долгое время назвала ее по имени, — это твой отец. Новость прозвучала громом среди ясного неба. Фрейя давно перестала думать о том, кем был ее отец, и даже в самых смелых своих фантазиях она никогда не представляла на его месте принца. — Нерт, ну зачем вываливать на девочку это так сразу? — ласково пожурил Сейту Ньерд. — Она столь юна… — Не настолько, насколько ты думаешь, — с вызовом, которого Фрейя прежде в ней не наблюдала, ответила мать. — Она сильнее и мудрее, чем ты можешь себе представить. И она давно заслужила знать, но то Табу… — То было не моим условием, ты же знаешь, — развел он руками. — Благословенные дети не должны были пострадать в назревающей войне. Даже по собственной глупости. — И каким это образом в мои отцы записался сам принц? — спросила Фрейя, склонив голову чуть вбок и с прищуром разглядывая новоиспеченного «папашу». Ее ничуть не волновало его недавнее замечание о ее недостаточном воспитании — он для нее был «никем», чтобы она относилась к подобному с каким бы то ни было вниманием. — И почему он так странно тебя называет? Сейта и Ньерд переглянулись, мужчина явно не собирался говорить, сохраняя на лице спокойное, участливое выражение. Не дождавшись реакции, он жестом предложил женщине начать первой. — Каждый год в ночь фестиваля Плодородия верховная жрица Ванахейма вместе с представителем царской семьи проводит священный ритуал Плодородия, — начала Сейта, явно стараясь не смотреть на дочь. — И… я рассказывала тебе, что это за ритуал. Несомненно, рассказывала. Достаточно сложный и не особо, на взгляд юной Фрейи, приятный ритуал, который обязательно должен был закончиться ритуальным соитием между теми, кто этот самый ритуал проводит. — Тридцать лет назад, через месяц после проведения этого ритуала, верховная жрица Нертус узнала, что ждет ребенка, — добавил Ньерд, и они оба замолчали. Но Фрейя не была бы собой, если бы ей требовалось все разжевывать. — Ты — Нертус, — она посмотрела на мать, и та утвердительно кивнула. — Практически сразу на наш Священный лес напали, я выжила чудом и чудом же сохранила беременность. Несмотря на сложное время — вспыхнувшую войну, необходимость скрывать себя и свои силы, — я надеялась, что вы появитесь на свет. Естественно. Дети, зачатые в ночь Фестиваля, считались счастливыми, а те, что были зачаты еще и в процессе самого ритуала Плодородия, — назывались Благословенными. Говорили, что им на роду написаны великие дела. Причем Фрейя предполагала, что была зачата в ночь Фестиваля, но ей и в голову не могло прийти… такое. — Кстати, — вдруг вспомнил Ньерд. — Вроде бы речь шла о близнецах? — Фрейр сейчас живет послушником в лесу Бари, — процедила Фрейя с плохо скрытой неприязнью. Сложно было сказать, как эту новость воспринял Ньерд — его лицо стало напоминать безликую маску, но он быстро взял себя в руки, вернув улыбку. — Пусть так, — кивнул он. — Но ему придется прервать послушничество, он тоже пойдет со мной… — Тоже? — уцепилась за слово Фрейя. — Война проиграна, девочка. Теперь здесь балом правят асы, меня же продали Одину те, кому я доверил спину. Ныне Ванахеймом руководить будет совет деревень под управлением двух знатных асгардцев, я же отправлюсь в Асгард, чтобы преклонить колени перед Одином. Мои дети обязаны пойти со мной. — А если я откажусь? — Фрейя бросила мимолетный взгляд на мать, заставив ту побледнеть. — Если ты откажешься, я не смогу тебя защитить, — ответил Ньерд. — Асы не хотят оставить моих наследников без прямого контроля. Ты либо живешь со мной в Асгарде, либо… Либо не живешь, вообще. — Поезжай, птичка, это твой настоящий шанс, — подбодрила ее мать, но Фрейя отрицательно покачала головой: — О каком шансе идет речь, если я просто пожертвую тобой? — Не думаю, что об этом стоит переживать, — отмахнулся Ньерд. — Думаю, у меня еще достаточно влияния, чтобы пригласить к Нертус хорошую сиделку, чтобы та проводила все необходимые манипуляции… — Нужны ежемесячные ритуалы, — оборвала его Фрейя. — Значит, найдем очень хорошую сиделку, — пожал плечами Ньерд. — И нам скоро будет пора отправляться, так что у тебя совсем мало времени, чтобы собраться. Фрейя пыталась еще что-то сказать, но Сей… Нертус ей не дала. — Птичка, — обняв дочь, зашептала ей женщина на ухо. — Это тебе не шутки и не требования деревенского старосты, от которых легко отмахнуться. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за своего упрямства, поезжай — ради меня. Я годами оплакивала братьев и сестер, не заставляй меня оплакивать еще и дочь… Это было нечестно, но Фрейе нечего было возразить. Она не хотела покидать мать, но другого выбора, кроме как бесславно умереть, ей не предоставили. Нет, они с Нертус, конечно, могли бы сбежать, как женщина сделала тридцать лет назад, только наверняка в этот раз так легко все бы не вышло — несмотря на свою «дикость» и свободолюбивость, у Фрейи было слишком мало жизненного опыта, чтобы надеяться на успех, да и физическое состояние матери на корню обрубало подобные планы. А бежать без нее — не было никакого смысла. Собралась Фрейя заметно раньше предоставленного ей срока — собственно, кроме записей Нертус и пары-тройки комплектов одежды ей особо и нечего было с собой брать. Нет, были, конечно, разные памятные безделушки, вроде красивой раковины или скругленного морем кусочка янтаря, но… пусть матери останется что-то на память о ней, пока сама Фрейя не вернется. А она решительно была настроена вернуться. Они ведь просто преклонят перед Одином колени?.. На улице их уже ждали сопровождавшие Ньерда эйнхерии, и, не тратя лишнего времени, вся группа отправилась в Асгард. Царственное величие этого места поражало девочку, для которой довольно небольшая и скромная летняя царская резиденция была пиком роскоши. Ее усадили на лошадь, которую под уздцы повели по Радужному мосту — одному из самых настоящих чудес Девяти миров. Это слегка раздражало, как и явное недовольство Ньерда ее «мальчишечьими» замашками и тем, что она сидела в седле по-мужски. Если бы не желание Фрейи повнимательней осмотреться вокруг (когда еще представится такая возможность?), она бы плюнула на все и сама бы ускакала далеко вперед, несмотря на любые недовольные взгляды. Чего Фрейя не ожидала, так это того, что ее поселят прямо во дворце. Это был один из нижних уровней, далеко от тех мест, где даже случайно мог пройти царь, но и без того комнаты поражали. — Какое-то время ты проведешь здесь, — со сдержанным выражением лица сказал Ньерд. — Какое-то… время? — Фрейе отчетливо не нравилась формулировка. — Официальная церемония капитуляции пройдет через месяц, на ней царская семья Ванахейма преклонит колено перед царской семьей Асгарда. За этот месяц ты должна создать хотя бы видимость достойной наследницы. Я нашел пару человек, тебя научат, как правильно себя вести в приличном обществе… — Зачем все это? — Нам предстоит провести целый день рядом с Одином, и я не хочу, чтобы он пожалел, что оставил жизнь мне и моему… потомству, — последнее слово он произнес с плохо скрываемой брезгливостью. Этого Фрейя уже не могла вынести. — Если вам так неприятна сама мысль, что я ваша дочь, — вспылила она, — так почему бы вам не заделать в будущем новую. Раз Один оказался настолько милостив, что оставил вас в живых, то и, возможно, позволит вступить в брак. Вы еще так молоды… На самом деле, насколько Фрейя слышала, Ньерду было всего чуть больше тысячи, он был значительно младше ее матери. Так сказать, самая низшая граница того, когда бессмертные решались вступать в брак. Вся жизнь впереди. Что удивительно, Ньерд заметно, по-настоящему помрачнел. — Во время атаки на столицу я был ранен и впредь не смогу иметь детей. То есть Ньерд, Фрейя и Фрейр официально были последними представителями царского рода Ванахейма. Не то чтобы это слишком поражало, но… многое объясняло. Когда от многочисленной династии, берущей свои корни от самого возникновения Ванахейма, остается лишь трое человек, один из которых больше никогда не сможет продолжить свой род, а двое других лишь «малые дети»… Ньерд был готов на все, лишь бы сохранить и эти крохи. И даже на то, чтобы признать двух диковатых простолюдинов как своих детей. Отмахнувшись от дальнейших расспросов, Ньерд ушел и вернулся через какое-то время с Фрейром. Брата Фрейя почти не видела, у них были разные учителя и разные заботы, да и она особо не скучала по нему, так и не простив «побега». Ее переодели в красивые одежды, никак не сочетающиеся с ее коротко обрезанными волосами, обули вечно босые ноги в неудобные, непривычные туфли и стали подвергать самым настоящим пыткам: учебе этикету и манерам. Месяц выдался мучительно тяжелым для непривычной к таким нагрузкам Фрейи. Она не очень-то любила учиться, если не было какого-либо стимула, к тому же весь этот этикет… Было бы проще, не считай она все это самой настоящей глупостью. Фрейе хотелось поскорее отмучиться и вернуться домой, к матери. Через отца она получала лишь короткие «весточки» от Сейты о том, что у нее все в порядке и что приставленная Ньердом сиделка неплохо справляется со своими обязанностями. Но этого было безумно мало, она сильно скучала. В день официальной капитуляции Фрейю нарядили в удивительное в своей красоте платье и сделали из отращенных магией волос тяжелую высокую причёску, от которой у нее спустя полчаса уже ломило шею. Увидев дочь, Ньерд лишь неопределенно хмыкнул, и она так и не поняла, был ли он доволен, потому что саму Фрейю все это безумно раздражало. Одно радовало: мучилась она не одна, Фрейру тоже неслабо досталось за этот месяц. Тронный зал Асгарда поражал воображение, Фрейя с трудом удерживала себя, чтобы не таращить глаза и не вертеть по сторонам головой, «словно деревенщина». Один восседал на своем золоченом троне в золоченом же доспехе. Сила царя беспокойным морем прокатывалась по залу, и даже Фрейя при ее маленьком опыте ощущала эту силу. Было страшно. Но еще больше пугала его Тень, что замерла на несколько ступеней ниже. Напротив Тени стояла молодая царица. Фригга одарила Фрейю ободряющей, мягкой улыбкой, от этого стало немного легче. Царь разразился длинной, пространной речью о доблести верных воинов Асгарда, о смелости противника, о милосердии и мире. И о том, что в качестве жеста доброй воли вся царская семья Ванахейма останется в Асгарде на неопределенный срок. Звучало как самая настоящая сказка, но Фрейя быстро убедилась, что все совсем не так уж и радужно. Они не могли вернуться домой, им фактически запретили бывать в родном мире, заперев в Асгарде, как пленников. Нет. Фрейя, Фрейр и Ньерд могли передвигаться по городу в присутствии почетного эскорта из нескольких эйнхериев, но это все были мелочи. Девушке, привыкшей к вольному ветру ванахеймских полей, хотелось свободы. — Будь примерной девочкой, не посрами меня — и я договорюсь, чтобы тебя хотя бы иногда пускали к матери, — пообещал ей Ньерд, едва закончился праздник. — Почему тогда не перевезти ее сюда? Им ведь были нужны жрецы? — с робкой надеждой спросила она у отца. — Ты думаешь, за эти тридцать лет Асгард не собрал все, что ему нужно, о магии Ванахейма? — с легкой насмешкой спросил Ньерд. — Если бы Нертус была нужна здесь, ты думаешь, я бы не предложил ей отправиться с нами? За ней присмотрят, не переживай, — он похлопал Фрейю по плечу. — Но помни, что от твоего поведения напрямую зависит благополучие матери. Фрейя нахмурилась. — Я не смогу ей помочь, если Один отвернется от меня из-за твоих выходок. Выразительный взгляд отца дал понять, что он в курсе всех проказ, что творила Фрейя весь этот месяц. Эйр, приставленная к ней служанка, докладывала отцу о не самом примерном поведении дочери. Пообещав Ньерду вести себя прилично, Фрейя с головой окунулась в учебу. Жизнь в Асгарде требовала от нее совершенно другого уровня поведения, так что всевозможные уроки этикета лишь усложнились. Это была самая настоящая муштра, и ее успокаивало только одно — Фрейр, из которого Ньерд вознамерился выковать бравого воина, тоже страдал. Чтобы отвлечься от подобных мытарств, Фрейя переключилась на то, мимо чего просто не могла пройти. Мимо царской библиотеки. Где-то здесь наверняка был способ вылечить мать, и если он есть — Фрейя его найдет. Но даже если и нет, она создаст его сама. Познания асов в магии поражали, библиотека являла собой самую настоящую сокровищницу знаний, но что больше удивило Фрейю — асгардцы всем этим почти не пользовались. Среди них почти не было настоящих полноценных магов, магия для них была лишь подспорьем, все свои силы местные жители направляли на владение оружием, пусть и обладающим разными магическими свойствами. Само же волшебство считалось глупостью, детскими фокусами, лезть с которыми на ристалище было стыдно. Но что больше расстраивало Фрейю — это значило, что учиться магии было особо не у кого. А те, кто мог бы что-то подсказать юной жрице, не стали бы тратить на девочку своего времени. Ей приходилось продвигаться в этом искусстве в одиночку, буквально на ощупь, методом многочисленных проб и ошибок… Годы неслись бурной, полноводной рекой. Больше пятидесяти лет Фрейя безвылазно прожила в Асгарде, совершенствуя свое магическое искусство и едва ли не ежедневно справляясь у Ньерда о матери, надеясь вскоре увидеться с ней, но каждый раз получала ожидаемый отказ. Пока однажды не решила обратиться к самой царице. Прежде Ньерд прямо запрещал ей просить что-либо у Фригги, но однажды Фрейя не выдержала. Женщина всегда относилась к ней с мягкостью и пониманием и Фрейе казалось, что, если она вежливо попросит, царица выслушает и не будет гневаться, чем стращал ее отец. Фригга и правда выслушала ее, но обещала ответить не сразу… Каков же был ужас Фрейи, когда через некоторое время Один в один из своих приездов подозвал их к себе на праздничном пиру. — Я много времени провожу вдали от родного дома, — сказал он. — И мне ли не знать, насколько сильна может быть тоска по родным стенам. Отныне любой из вас может посещать Ванахейм, но лишь ненадолго и поодиночке. Одного этого было достаточно для Фрейи, чтобы обрадоваться. Ей даже было все равно, что отец был явно не очень-то рад и непривычно мрачен, отпуская дочь домой. В сопровождении служанки и четырех эйнхериев Фрейя отправилась в Ванахейм к матери… …чтобы найти на месте дома одно пепелище. И одинокую могилу в ближайшем пролеске. — Господин Ньерд все никак не мог вам признаться, — сказала непривычно печальная, прежде сухая и сдержанная Эйр. — Бэкка, что приглядывала за ней, в тот день в деревню ушла… — Когда? — оборвала служанку Фрейя, ощущая жуткое опустошение. Ей ведь казалось, что она близка. Она почти нашла возможное решение… — Когда это случилось? — Месяцев пять назад. — Оставь меня. Кивнув, служанка встала поодаль, но с виду не скрылась, как и эйнхерии. Фрейя же опустилась на могилу матери, запуская во влажную после дождя землю онемевшие пальцы. Чары сплетались сами собой — она должна была знать, просто обязана. Ей даже не нужно было видеть или доставать кости, чтобы получить ответ. Магия говорила ей все и так, магия не могла ошибиться. Пепелище и правда было достаточно свежим, растения еще не успели до конца захватить власть на выжженной земле, сажа и копоть еще не смылись дождями. Да и сама могила казалась не то чтобы очень старой… Вот только тело матери пролежало здесь уже много, много лет. Не менее пятидесяти. Страшное откровение выбило из Фрейи дух. Не то чтобы она во всем полностью полагалась на отца, в глубине души она так до конца и не сумела довериться ему, но вот это… — Пойдемте, принцесса, погода снова портится, я думаю, нам стоит вернуться… — Да, стоит… Ей больше нечего было делать в Асгарде, он давно вызывал в ней стойкое отторжение — эти приторно-слащавые люди, в лицо восхваляющие ее ум и красоту, за глаза же презрительно называющие ее «Ванадис» — «отродье ванов». Но ей отчаянно хотелось посмотреть в глаза тому, кто долгие годы нагло лгал ей, пользуясь ее наивностью. Да и сбежать, когда за тобой неустанно наблюдают пять пар глаз, было невообразимо сложно. Радужный мост вернул Фрейю в Асгард. Ньерд явно ждал ее, наверняка понимая, что у нее не могло не возникнуть вопросов. Или определенных претензий. Знал бы он. Фрейя всегда была вспыльчивой и не очень дальновидной, чаще всего она сперва действовала, а только после — думала, так вышло и в этот раз. — Прости, что не сказал сразу, — повинился Ньерд, увидев дочь. — Не нашел в себе сил… — Ты искал в себе силы все эти пятьдесят лет? — она склонила голову набок, не сводя взгляда с лица отца. Напускное сочувствие сменилось напряженностью. — Не понимаю… — Не ври мне! — вспыхнула она, ударив его кулаком в грудь. От неожиданности Ньерд не успел уклониться. — Она умерла из-за тебя! Потому что ты ничего не захотел сделать! Это ты!... Еще несколько ударов обрушилось на грудь мужчины, но явно не причинили ему сильного вреда. Перехватив ее руки, Ньерд встряхнул Фрейю. — Да, я, — прошипел он ей в лицо с неожиданной злобой. — Нертус и остальные жрецы бросили нас, всю мою семью, оставив без магической поддержки тогда, когда она нужна была столице больше всего! Я просто отплатил ей тем же! Она попыталась вырваться, но он вцепился ей рукой в волосы, не давая шелохнуться. — Она оказалась не нужна мне, но ты… — Ньерд, потянув сильнее, заставил ее посмотреть себе в глаза. — Вы с Фрейром будете рядом. Я не позволю нашему роду кануть в небытие. Ты ведь будешь хорошей девочкой?.. Чужая, липкая, как смола, сила, проникла ей в голову, заполняя собой все мысли и чувства. Зрение заволокло мутной, серой дымкой, не было ни запахов, ни ощущений, посторонние звуки, доносившиеся из окна, тоже почти исчезли. И лишь холодный, вкрадчивый голос звучал в опустевшей голове. «Ты ведь будешь хорошей девочкой?..» — Буду, — выдохнула Фрейя, и только после этого Ньерд отпустил ее. — Ты будешь слушаться меня, — продолжил он. — Будешь выполнять любой мой приказ. Будешь всегда говорить мне правду. — Буду, — подтвердила она, хотя Ньерд даже не спрашивал, что заставило его улыбнуться своей прежней слащавой улыбкой. — Ты не будешь пытаться сбежать или дать кому-то понять об этом заклятье, что я на тебя наложил. Ты не будешь никому говорить об этом разговоре и о том, что на самом деле произошло с твоей матерью. Поняла? — Да. — Хорошая девочка, — похвалил он ее, похлопав по голове так, словно она была всего лишь домашним животным. Возможно, именно так он ее и воспринимал. — А хорошие девочки заслуживают награду… Я знаю, что все эти девчачьи занятия тебя не прельщают. Чем бы ты хотела заниматься? Это был очень сложный вопрос, особенно сейчас, когда над ней довлело это заклятье. Единственное, чего ей сейчас хотелось, — это угождать отцу и продолжать быть «хорошей девочкой». Но ведь он не об этом спрашивал? — Сражаться, — подумав, ответила она. — Всегда хотела научиться сражаться. Фрейя бы не удивилась, если бы он предположил, что это какая-то уловка. Она даже ощутила, что давление, оказываемое на нее, усилилось, словно он проверял, все ли в порядке. Но нет, это не было уловкой — Ньерд просил ее говорить правду, именно ее он и получил. Да и сам он должен был об этом вспомнить. Больше всего в Асгарде Фрейя восхищалась валькириями и даже как-то призналась отцу, что хотела бы стать одной из них. Он тогда лишь напомнил ей, что вряд ли девы-воительницы захотят увидеть в своих рядах чужестранку. — Что ж, я подумаю об этом, — задумчиво протянул он, а затем воскликнул, притопнув ногой: — Боги, моих детей нужно было поменять местами! Твоему брату следовало получить хотя бы каплю твоего мужества. За эти годы Ньерд сильно разочаровался в своей идее слепить из Фрейра настоящего воина, так что его можно было понять. Не став ей больше ничего обещать, он отправил Фрейю к себе… Заклятье тем временем не переставало действовать, но немного ослабило тиски. Фрейя жила в полусне-полуяви, не представляя, что теперь делать. Она всю себя посвящала поискам возможности спасти мать, теперь же это было совершенно бессмысленно. Впрочем, свое обещание Ньерд все же выполнил, найдя для нее наставника. Кьярваль, неплохо соответствующий собственному имени как внешне, так и по характеру*, был пожилым, калечным эйнхерием, толком никому не нужным, так что скрепя сердце он взялся за обучение Фрейи, подойдя к нему с неожиданной серьезностью. (*Кьярваль — спокойный кит.) Ньерд, все же немного опасаясь за то, чтобы его «питомец» не сорвался в самый неподходящий момент, постоянно обновлял заклятья, добавляя к нему все новые условия. Практически первым же условием стала для Фрейи невозможность даже помыслить о самоубийстве — видимо, подавленный вид дочери все же навел его на определенные выводы. Правда, Фрейя не была уверена, что смогла бы сама спокойно уйти из жизни. Даже вообразить это было страшно. Также, конечно же, ей запрещалось пытаться снять это заклятье. Удивительно, что он не подумал об этом раньше… Приглашение Одина на встречу застало и Ньерда, и Фрейю врасплох. Не то чтобы она боялась разоблачения. Напротив, она подсознательно жаждала этого, но вся ситуация нервировала отца, а его неуравновешенного состояния Фрейя на самом деле опасалась. От встречи с Одином можно было ожидать чего угодно, потому Фрейя старалась не тешить себя глупыми фантазиями. Все равно они были слишком далеки от реальности. — Ванахейм гибнет, — сказал им Один, когда Ньерд и Фрейя вошли в его солярий*, где царь проводил полуофициальные встречи. (*солярий — в старину приемная-гостиная у знатных лордов.) Ньерд лишь недовольно поджал губы. Фрейя знала, что отец не теряет надежды занять прежнее, «положенное ему» место, потому слова о гибели родного мира не могли прийтись ему по душе. — Зимы все холоднее, лета — засушливее, посевы не всходят, а те, что всходят, — быстро выгорают на солнце. Сперва это было не так заметно, но сейчас… — он замолчал, неторопливо меряя шагами комнату, и остановился у большого окна с выходом на Бездну. — Могу предположить, что жрецы не справляются… — пожал плечами Ньерд, делая вид, что это все его не сильно беспокоит. Мстительно. На самом деле, Один заварил все это — ему и расхлебывать. Именно так хотелось сказать, но вряд ли после этого Фрейя бы вышла отсюда живой, а особо изощренные попытки самоубийства были под запретом. — Жрецы говорят, что самый главный ритуал плодородия должен проводить Верховный жрец. — В таком случае они обычно выбирают его из общего числа жрецов… Вот только во время войны самые сильные жрецы погибли, остальные же либо не хотели сотрудничать, либо не могли сдюжить все это в одиночку. Суртур, она ведь знала, к чему все идет. — Все предложенные ими кандидатуры меня не устраивают, — бросил Один и обернулся, остановив свой взгляд на Фрейе. — За прошедшие годы ваша семья доказала свое благоразумие, и я считаю, что это достойно поощрения. Фрейя, как дочь верховной жрицы, ей же и обученная, справится с этой честью. — Я премного благодарен, мой царь, — Ньерд был не слишком доволен, но скрывал это за вежливой улыбкой. — Но она слишком юна и неопытна, к тому же о многом знает только в теории. Это большая ответственность… — С которой она справится. Неизвестно, откуда такую уверенность взял Один, но только сама Фрейя ее не испытывала. — Спасибо, что верите в нее, мой царь… До фестиваля плодородия оставалось всего ничего, не было времени на подготовку, не было времени, чтобы свыкнуться с этой ношей. Знал ли Один, на что толкал еще совсем юную девушку, которой до замужества-то еще тысячу лет? Не так себе Фрейя представляла свое становление женщиной… В Ванахейме ее встречала когорта недовольных жрецов. Для них она уже была чужестранкой, вскормленной противником, и им теперь надлежало ей подчиняться. К тому же возраст Фрейи тоже играл в этом не последнюю роль, Нертус в свои две тысячи считалась слишком молодой для Верховной жрицы, что уж говорить о ее дочери, которой едва стукнула сотня. В «партнеры по ритуалу» был выбран старшина, возглавлявший Совет деревень, и это тоже не добавляло плюсов происходящему. Дородный, пожилой маг отталкивал Фрейю одним своим видом, но пойти на попятную ей бы никто не позволил. Эту ночь, ночь Фестиваля, как и многие последовавшие за ней, Фрейя предпочла бы навсегда вычеркнуть из своей памяти. Ей теперь приходилось чаще бывать в Ванахейме, а перед самим праздником Плодородия она проводила здесь по нескольку недель. То же касалось и отца с Фрейром, они навещали родину время от времени, причем Фрейр задерживался здесь на все более долгое время, возобновив с позволения Одина свое послушничество в лесу Бари. И ни разу им не разрешили посещать Ванахейм вместе. Не то чтобы Фрейю это сильно волновало — вдали от брата и отца она, напротив, ощущала себя намного спокойнее и… целостнее. Годы и столетия давление заклятья исподволь меняло ее. Будь у Фрейи такая возможность, она давно бы покончила с собой, но даже мысль об этом не могла удержаться в ее голове. Она плыла по течению, не стремясь хоть как-то изменить бессмысленность собственной жизни. И будто собственного состояния было ей мало — сам Ньерд нередко добавлял «масла в огонь», продолжая относиться к дочери как к своей собственности. — Ты выйдешь замуж, — сказал он ей однажды. — Выйду, — согласилась Фрейя практически не задумываясь. — Но мне нет и четырехсот, кто возьмет меня в жены? И Ньерд назвал имя. Она знала этого человека, с ним отец обстряпывал свои мутные делишки. Вообще, чем больше времени проходило со дня капитуляции, тем свободнее и увереннее ощущал себя ванахеймский принц. Его план по возвращению на трон обрастал подробностями, сам же Ньерд обзаводился полезными связями как в родном Ванахейме, так и в Асгарде. Господин Фрост, за которого Ньерд хотел выдать Фрейю, был одним из советников Одина и тем, кто явно оставался недоволен текущей ситуацией, что царила в семье правителя Асгарда. То, что случилось бы в случае смерти царя, пугало многих, а молодая царица, как назло, никак не могла родить здорового, живого ребенка. За эти годы уже четыре ее беременности оканчивались плохо. Так что неудивительно, что люди искали обходные пути, и Ньерд не был бы собой, если бы не попытался воспользоваться моментом. На фоне текущих перспектив молодой, неглупый человек, хоть и ван, казался неплохим вариантом. Подобные договоренности следовало закрепить, и Фрейе, очевидно, придется выступить гарантом серьезности намерений. Только самой Фрейе не хотелось выходить замуж за этого человека. Господин Фрост был известен как мудрый и смелый воин, опытный и вдумчивый руководитель, но это не отменяло слухов о том, что он испытывал слишком уж сильный интерес к совсем молодым мальчикам-воинам. Один такой часто сопровождал Фроста в качестве охранника, тем самым только подогревая слухи. К тому же за последнюю тысячу лет он похоронил шесть жен. Каждая умирала от совершенно разных причин, но сама тенденция настораживала. Седьмой быть не хотелось. — Он готов подождать сотню-другую лет, — добавил Ньерд, отвечая на вопрос Фрейи. — И ты знаешь, что по ванахеймским меркам ты уже вполне можешь выйти замуж. Это правда. Фрейя уже давно «расцвела», а срок в тысячу лет — лишь условность, которой придерживались бессмертные, чаще всего именно в высших кругах. Простолюдины далеко не всегда мучили себя ожиданием. — Ты не будешь пытаться расстроить или оттянуть эту свадьбу, — тут же своим «особым» тоном произнес Ньерд, предвосхищая любые возражения. — Не буду, — обреченно выдохнула Фрейя. — Хорошая девочка. Она и не думала пытаться. Та апатия, с которой она двигалась, не собиралась отпускать ее. Зачем что-то менять? Зачем пытаться раз от раза подняться, если жизнь снова и снова бросала ее на острые камни? Порой не верилось, что это все — она. Фрейя в детстве была дикой, необузданной, несгибаемой и не сдающейся, заклятье же почти уничтожило ее… Почти. — Ты будешь слушаться Фроста, поняла? Я не хочу, чтобы он раньше времени разорвал все наши договоренности. — Я поняла, отец. Фрост на первый взгляд оказался не таким уж чудовищем, но только на первый. Он был сдержанно вежлив со своей юной невестой, дарил ей подарки, делал комплименты. Любая дурочка была бы счастлива повестись на его деньги и влияние… Но Фрейя видела глубоко запрятанный страх в глазах его слуг, видела его жесткость и жестокость по отношению к другим. Да и в целом ей не нравились некоторые его оговорки и обещания. Чем ближе было к свадьбе, тем страшнее становилось Фрейе. Она-внутренняя истошно билась в тисках заклятия, не желая идти на поводу у двух жестокосердных мужланов. Но помог, как ни странно, Ньерд со своим приказом во всем слушаться мужа. До церемонии оставалось всего чуть больше года, вовсю шли приготовления к пышному празднеству, на котором, по слухам, будут присутствовать сам Один с супругой. Портные уже шили для Фрейи наряд, обязанный поразить всех гостей великолепием, не хватало только украшений. Цверги славились своим мастерством, в том числе и в ювелирном деле, потому Фрост отправил свою невесту на Нидавеллир с наказом приобрести себе самые лучшие украшения из возможных, невзирая на цену. Кто же знал, что за самое лучшее свое ожерелье братья Брисинги попросят ночь с ней, Фрейей? И кто же знал, что человек, не смущающийся ее участия в сакральных ванахеймских ритуалах, посчитает ее согласие на сделку низостью? Новость об отмене свадьбы за несколько дней облетела весь Асгард. Кто-то откровенно смеялся над Фрейей и бросал вслед презрительное «Ванадис», кто-то жалел ее и выражал свои соболезнования, но ей было плевать и на то, и на другое. Где-то глубоко в груди теплилась робкая надежда когда-нибудь вырваться из неволи, стать свободной, словно птица. Отец был в ярости, он несколько раз перепроверил собственные заклятья, но они были на месте, так что ее сложно было винить — Фрейя была хорошей девочкой, ведь она по просьбе жениха купила самое лучшее ожерелье, наплевав на его цену. Брисингамен приятно оттягивал шею, напоминая о ее первой победе. Но, тем не менее, Ньерд был зол настолько, что впервые поднял на нее руку. Фрейе казалось, что выжила она тогда только чудом. Впрочем, Ньерд не был бы собой, если бы не повернул ситуацию в свою пользу. Раз его дочь ославила себя на все Девять миров как шлюху, не ему с этим спорить. Теперь речи о замужестве и не шло, он бы при всем желании не смог продать ее втридорога, но теперь Ньерд мог легко подкладывать ее в постель к нужным людям — Фрейя считалась одной из первых красавиц Асгарда, красивее ее была только Фригга. И то смотря на чей вкус. Больше всего Фрейю печалило, что Ньерд в отместку отменил ее тренировки с Кьярвалем, и, хоть она могла заниматься и самостоятельно, за эти годы она привязалась к старику, да и тот тепло относился к своей ученице. У Фрейи появилось до неприличия много свободного времени, которое она решила проводить как можно дальше от дворца. Она гуляла по городу, впервые на своей памяти узнавая его настолько подробно. Однажды внимание Фрейи привлек шум из проулка — шестеро парней окружали невысокую полноватую девчушку, та злобно скалилась, достав откуда-то из-под плаща тонкий короткий меч. — Вам лучше катиться отсюда, ребята, иначе я надеру вам ваши… — девчушка не выглядела испуганной, но численное превосходство противника ее явно нервировало. — Да ладно тебе, Брун, — оборвали ее парни. — Не будь букой, мы же просто поговорить хотели. — Я предпочитаю разговаривать без твоих потных рук под моей юбкой, Орм. — А вдруг тебе понравится? — хохотнул товарищ Орма, делая шаг вперед, но тут же отступая, когда меч Брун ткнулся ему в грудь. Вряд ли девушка смогла бы справиться со всеми сразу, парни подошли слишком близко, и, пока она отгоняла одного, с других сторон к ней подступали остальные. Фрейя не носила с собой меча, это было запрещено, но он ей и не был нужен. Два энергетических шара достигли цели, отшвыривая пару парней в стену, третий получил коленом по самому уязвимому месту, с тремя оставшимися другая девушка справилась сама. Она несколько секунд смотрела на Фрейю волком, словно бы обижаясь, что та вмешалась, но потом, еще раз осмотрев парней и переоценив обстановку, улыбнулась. — Спасибо. Безразлично пожав плечами, Фрейя развернулась, чтобы уйти. Настроение было на редкость отвратительным, общаться ни с кем не хотелось, но встреченная девушка решила по-своему. — Меня зовут Брунгильда, — бойко затараторила она, поравнявшись с Фрейей. — Но друзья зовут меня Брун. — Хороши друзья, — Фрейя с усмешкой кивнула на ребят, что тоже звали девушку «Брун», но это не помешало им попытаться ее изнасиловать. — Идиоты, — отмахнулась Брунгильда. — А тебя как зовут? Ей не хотелось отвечать, да и общаться не было никакого желания, но настырная девица следовала за Фрейей по пятам, куда бы та ни свернула, не затыкаясь почти ни на секунду. Брун не смущало, что ей не отвечали, она заполняла собой все пространство. Искоса Фрейя разглядывала свою спутницу — не из интереса, а просто поскольку ее внешность была не слишком типична для столицы. Здесь, на севере, в основном все были светловолосыми и светлоглазыми, за редким исключением, Брун же не только отличалась темно-каштановыми, почти черными волосами и большими карими глазами, сама ее кожа была смуглой. Уроженка юга, скорее всего простолюдинка. Таких здесь не очень любили. Даже интересно, что она делает здесь? — Я валькирия, — заявила Брун, когда Фрейя все же задала вопрос. — Ну, то есть почти. Ученица, так сказать. Но мне сказали, что у меня большое будущее! На это Фрейя лишь хмыкнула. Она не поверила ни слову из ее уст — все валькирии почти всегда на виду, стать их ученицей мечтает треть всех девочек Асгарда, но они очень редко выделяют кого-то. Иногда, после особо кровопролитных сражений, ведется большой отбор, но о таком обычно заявляют во всеуслышание. За последние пару сотен лет отбора не объявляли. А жаль, она бы поучаствовала… Как оказалось, Брунгильду действительно подобрали на юге, и Сван, сама предводительница валькирий, оценив способности девушки, взяла ее к себе в личные ученицы — неслыханное чудо. — Хочешь, покажу тебе, где тренируются валькирии? — вдруг предложила Брун. Фрейя и сама знала где. Но туда совершенно не пускали посторонних. — Я тебя проведу, — пообещала Брун. И Фрейя не сумела найти в себе сил отказаться. Брун проводила ее к обители валькирий — большому белому особняку с золоченой крышей, просторным садом и удобной тренировочной площадкой. Но вместо центральных, всегда наглухо закрытых ворот Брунгильда провела ее дальше, к неприметной калитке, спрятанной за большим раскидистым кустом. — Вход только для своих, — пояснила она. — Не боишься показывать его постороннему человеку? — усмехнулась Фрейя. — Ну… — Брун окинула ее оценивающим, настороженным взглядом. Серьезно? Только сейчас? — Ты мне помогла. Да и все равно ты без меня сюда не сможешь пройти, так что все нормально. Она взяла Фрейю за руку и почти силой втащила ее внутрь, но практически сразу же остановила. Не дав сделать от калитки и шага. — Только… Ты ведь магией владеешь, да? Можешь невидимость на себя накинуть? А то мало ли кого встретим… Удивительно, что Брунгильда об этом все же вспомнила. На счастье, Фрейя на самом деле владела невидимостью, поэтому после нескольких простеньких пассов рукой она растворилась в окружающем ее пространстве. — Класс! — восхищенно воскликнула Брун. — И почему асы не особо магией пользуются? От нее же столько пользы… — Далеко не у всех хватит сил и терпения выучить что-то серьезнее балаганных фокусов, — ответило пустое место. Брун провела для Фрейи короткую экскурсию, показала просторные, величественные залы, украшенные историческими барельефами, столовую, которой позавидовал бы пиршественный зал любой другой обители, длинные коридоры, увешанные портретами и картинами. Она даже показала свою комнату, которая просторностью не уступала комнатам самой Фрейи. В общем, жили валькирии очень хорошо. — Пойдем, наверняка кто-нибудь сейчас на тренировке, — позвала ее Брун, поведя за собой на улицу. — Почему тогда ты не тренируешься? — Сегодня у меня заслуженный выходной. На тренировочной площадке было больше дюжины валькирий, каждая тренировалась в чем-то своем, и Фрейя не могла отвести глаз. То, что вытворяли эти девы, ни в какое сравнение не шло с умениями самой девушки. Ощущать свою ущербность было почти физически больно, и в этот момент она была готова по-настоящему возненавидеть Брунгильду, которой все это доступно… Впрочем, эту болтушку сложно было всерьез ненавидеть. — Идем, — Брун дернула ее за руку, обходя площадку по кругу. — Эй, Брун, ты сегодня рано, — воскликнула одна из валькирий, что до этого выступала против двух других с мечом в руке. — Мы думали, до утра тебя не увидим. — Несколько идиотов все настроение испортили, — ответила она. — Решила вернуться. Тут она бросила мимолетный взгляд на то место, где должна была стоять Фрейя, и улыбнулась. — Сейчас я тебе покажу кое-что, — пообещала Брун и, повернувшись к остальным, крикнула: — Никому спарринг-партнер не нужен? Хочу кому-нибудь надрать задницу. — Ну, попробуй, — хохотнула в ответ светловолосая девушка с копьем в руке. Фрейя даже ее знала. Вива, кажется. Она не ожидала ничего сверхъестественного от этого боя, Брунгильда не казалась слишком уж умелой воительницей, она выглядела грузной и неповоротливой для валькирии, но Фрейе пришлось поменять свое мнение, когда она увидела Брун в деле. Да, невысокая, да, коренастая, но двигалась девушка с удивительной ловкостью, маневрируя вокруг Вивы, пытающейся ткнуть в нее копьем. Минут десять они танцевали вокруг друг друга, и смотреть на это было удивительно интересно. И хоть ученица Брун проиграла более опытной и умелой валькирии, проиграла она с достоинством. Фрейя не была уверена, что сама справилась бы лучше. Особенно без магии. — Ты все еще тут? — вернулась к ней Брун, слегка отдышавшись. — Тут. — Ну, как тебе? — Я поражена. Это признание вызвало на губах Брун широкую усмешку. — То-то же, а то ты наверняка думала, что я какая-нибудь рохля, которую сюда взяли за красивые глаза. Красноречивое молчание было ей ответом. — Прости, — все же выдохнула Фрейя, признавая, что недооценила новую знакомую. — Ничего, эта стерва Герд тоже не восприняла меня всерьез и очень сильно удивилась, когда я воткнула ее лицом в грязь за то, что она посмела назвать мою мать шлюхой. Зато Герд больше не валькирия, а я очень скоро займу ее место. Фрейя лишь хмыкнула. — Но нам пора, а то вон те девчонки смотрят на меня как на полоумную, потому что я с пустым местом разговариваю. — Не удивлюсь, если это для тебя обычная ситуация. Мне кажется или ты не умеешь молчать? В ответ Брун фыркнула, и они вдвоем вернулись к калитке. — На самом деле, я хотела бы научиться драться так же, как ты, — призналась Фрейя, когда они почти дошли до места. — Но ты и так неплохо дерешься. Тот дружок Орма оценил, как ты приласкала его бубенчики… Но если серьезно, то приходи. Завтра, на рассвете. Они, — Брун махнула на особняк, подразумевая остальных валькирий, — все равно так рано не встают. А я еще никак перестроится не могу. Поучим друг друга, я бы с удовольствием перехватила у тебя пару твоих фокусов… — Спасибо. — Это тебе спасибо. Брунгильда отвернулась, собираясь уйти в особняк. — И Брун… — Да? — Меня зовут Фрейя… Ее и правда ждали у самой калитки, несмотря на то, что пришла Фрейя затемно. В этот раз Брун проявила удивительное благоразумие и не стала проводить ее внутрь, хотя подсознательно именно этого Фрейя и ожидала и хотела уже начать протестовать. Если бы они тренировались на территории валькирий без всякого разрешения, им бы обеим влетело, а Брунгильда еще, скорее всего, потеряла бы свое место. Они облюбовали небольшую полянку в ближайшем парке, где в такую рань тоже почти никого не было. Так началась удивительная история их иррациональной, странной дружбы. Брун была веселой, забавной, незакомплексованной хохотушкой, тем огнем, которого так не хватало самой Фрейе. Они вместе тренировались, по вечерам при любой возможности Брунгильда сбегала к ней, и они подолгу гуляли по улицам города, болтая обо всем и ни о чем. Так получилось, что у Фрейи никогда не было настоящей подруги, в детстве ее не интересовали забавы других девчонок, а отношения с мальчишками строились на несколько ином уровне. Там не было дружбы, сплошное соперничество. И здесь оно тоже было, но это не мешало, а напротив, позволяло намного быстрее продвигаться вперед. Вот только простодушная, недальновидная Брун не смогла правильно скрывать свои исчезновения от своих наставниц, и в итоге во время одной из тренировок из застала сама Сван. — То есть вот это твоя благодарность? — оборвал выпад Фрейи холодный голос. Высокая, стройная, с развевающимися от ветра, как крылья, белыми волосами, Сван была больше похожа на мраморную статую. — Мы взяли тебя к себе не для того, чтобы ты раскрывала наши секреты и приемы посторонним. Опустив голову, Брун исподлобья смотрела на наставницу, не собираясь оправдываться. Женщина перевела суровый, пронзительный взгляд с ученицы на Фрейю, и у той возникло стойкое желание отступить, раствориться в листве при помощи магии, оставив Брунгильду разбираться с разъяренной валькирией. Но вместо этого она сделала шаг вперед, поравнялась с подругой и встала к ней плечом к плечу. — Это я заставила ее учить меня, — отчеканила Фрейя, толкнув Брун плечом, когда та попыталась возразить. — Ну что ж, посмотрим, сколько ты успела украсть у нас. Без всякого предупреждения Сван бросилась в атаку, на ходу вытаскивая меч из ножен и обезвреживая Брун, которая мешком рухнула на землю. Фрейя едва успела прикрыться тренировочным мечом, что по-прежнему был у нее в руке. Она понимала, что в открытой схватке умрет уже через минуту, потому ей следовало придумать что-то более умное. Шары энергии позволяли ей вовремя увеличивать дистанцию, поскольку без доспеха у Сван не было необходимой магической защиты. Вспышка — и предводительница валькирий оказалась ослеплена, но сдаваться не собиралась, отражая атаки на слух. Но итог все равно оказался плачевен, Фрейя, лежащая на песке, с отчаянием смотрела на уткнувшийся ей в грудь меч. — У тебя была возможность атаковать меня, — заметила Сван, возвращая себе зрение взмахом ладони. — Но ты ей не воспользовалась. Почему? — Я не бью в спину, — выплюнула Фрейя, немного оскорбившись. — Похвально, — кивнула женщина. — Но в будущем забудь об этом. Когда-нибудь это может стоить тебе жизни. Сколько тебе лет? — Шестьсот семь. — Совсем девочка еще. Кто твои родители? — Как будто вы не знаете… Какое-то время Сван с интересом разглядывала ее, наверняка отмечая раскосый разрез глаз и немного «не местные» черты лица. — Что ж, пойдем к твоему отцу, Фрейя, дочь Ньерда. И что потянуло саму Ванадис в валькирии? — Неважно. Брун верните. Несмотря на то, что считалось, что асы почти не пользуются магией, валькирия Сван управляла ей на достаточно высоком уровне. Сонные чары вышли у нее сильными и Фрейе казались почти не снимаемыми. Брун резко вскочила, схватившись за меч и заозиралась в поисках возможного противника, но, убедившись, что Фрейя и Сван просто разговаривают, слегка успокоилась. Но то, что Брунгильда была готова защищать ее даже от собственной наставницы, приятно грело душу. — Пойдемте, прогуляемся, — снова кивнула Сван и направилась в сторону выхода из парка. В сторону дворца. — Куда мы идем? — встряла Брун. — Во дворец, к моему отцу. — Ты не говорила, что живешь во дворце, — нахмурилась она. — Ты не спрашивала. Подруга обычно больше рассказывала о себе, чем задавала какие-либо вопросы. Брун совсем не умела слушать… — Ты выбрала себе в подруги одну из последних представительниц правящей династии Ванахейма, Брун. Принцессу Фрейю, — пояснила для ученицы Сван. — Ты принцесса? Класс! — Ничего классного, — буркнула в ответ Фрейя, отвернувшись и вызвав вдумчивый, долгий взгляд старшей валькирии. Отец не был сильно занят, к тому же общение с предводительницей валькирий было ему внове, так что он тут же принял всю компанию в своей небольшой гостиной. — Моя дочь что-то натворила? — спросил Ньерд предельно вежливо и спокойно, но что-то в его тоне едва не заставило Фрейю сжаться от страха. Она знала, что, что бы сейчас ни произошло, ей потом придется отвечать за все сполна. — Ваша дочь — смелая и сильная воительница, — заговорила Сван, — ее способности для ее возраста очень впечатляют. Я пришла, чтобы сказать вам, что беру ее своей ученицей. — Еще одной? — нахмурился Ньерд. Его явно не прельщала эта идея. — Я слышал, не так давно вы уже привезли с юга одну ученицу. Такой подозрительно пылкий интерес к новой крови, особенно если учесть, что численность дев не несла такого уж сокрушительного урона… Лицо Сван, и без того почти ничего не выражающее, стало похоже на мраморную маску. — То, что нам не требуется целая толпа рекрутов, еще не значит, что мы никого не берем в наши ряды. Полагаю, ваша дочь станет достойным их пополнением. — У моей дочери и без того достаточно дел… — попытался отказаться отец, но валькирия оборвала его: — Без части которых можно легко обойтись. Поверьте, ее бытность верховной жрицей нисколько не пострадает. Что же до остального… — Остальное также находится в моей компетенции, по крайней мере до того момента, пока она не выйдет замуж. А она не выйдет, потому что ни один из тех, чья кандидатура устроила бы Ньерда, не взял бы в жены настолько порченый товар. — Но, возможно, стоит спросить у самой Фрейи, — поджала губы Сван. — Ты хочешь стать валькирией? — обратилась она к Фрейе. — Да! — выдохнула она прежде, чем отец успел ее оборвать. Пусть он сорвет на ней свою злость позже, но она хотя бы попытается здесь и сейчас… — Я не думаю… — Господин Ньерд, дайте девочке шанс, — спокойно сказала Сван, но в ее голос тут же проникла сталь: — Это все же лучше, чем быть шлюхой, которую втридорога продает собственный отец. Напряженное молчание угнетало, Фрейя старалась не смотреть на отца, зато Брун, которая тоже присутствовала в комнате и на удивление все это время хранила молчание, переводила обескураженный взгляд с наставницы на Ньерда и обратно. — Или вы хотите, чтобы эти слухи неожиданно дошли до ушей царицы? — прищурилась Сван. — Хорошо, но жить она будет во дворце, — попытался оставить за собой последнее слово Ньерд. Валькирия не стала спорить. Она увела обеих девушек с собой, обещав представить Фрейю остальным девам-воительницам и все ей показать. Во второй раз. — Не думала, что у тебя такой папаша… — хмыкнула Брун, когда они с Фрейей немного отстали от наставницы. Фрейя нахмурилась и отвела взгляд, ощущая себя непомерно грязной и испорченной… — Да ладно тебе, все в порядке, — улыбнулась Брунгильда, ободряюще похлопав подругу по плечу. И начала трещать о своей родной деревеньке, не выпуская Фрейю из своих полуобъятий. На начавшихся с того дня тренировках Фрейе пришлось отдавать все свои силы. Сван была строгой наставницей, она многое давала своим ученицам, но и требовала полной самоотдачи. Часто бывали дни, когда у Фрейи не было ни на что сил, она просто падала в кровать, не раздеваясь, и засыпала беспробудным сном. Военная кампания в Мидгарде, назревающие боевые действия в Ётунхейме… Короткий мир в Асгарде закончился, Один собирал войска, но на этот раз Фрейя тоже должна была пойти. К тому моменту из ученицы она стала полноправной валькирией и обзавелась несколькими десятками сестер — несмотря на сложные взаимоотношения внутри группы, девы-воительницы всегда были готовы прийти на помощь друг другу. Жаль, что никто не мог помочь ей с оставленными в голове закладками… Отец слегка сбавил обороты, лишь изредка прося дочь «поспособствовать» в своих мутных делишках, о которых Фрейя была вынуждена молчать. Порой в Ванахейме вспыхивали восстания, к которым, она знала, Ньерд приложил руку, но у нее не было никаких доказательств, да и выдать отца она не могла при всем желании. — Тебе нужно больше друзей, — заявила как-то Брун. — Что? — воскликнула она на удивленный взгляд подруги. — Тебе нужна своя команда, я у тебя уже есть, но нам двоим с ним не справиться. Возможно, тебе стоит подружиться с царицей, она не даст отцу издеваться над тобой. От того, как он над ней издевался, ничего не могло ее спасти. Но идея была не плоха. На самом деле, отец с каждым годом дальше дальше раскидывал свою все более прочную сеть, наращивая свое влияние. Ей стоит последовать его примеру, но только оборачивать все эти знакомства себе на пользу. Вот только нелегко из молчаливой, нелюдимой дикарки превратиться в добрую и ласковую принцессу. Но Фрейя старалась. Что-то замечала Сван, она пыталась окутать Фрейю своим странным видением заботы и опеки, но все это оборвалось в один далеко не прекрасный день вместе с жизнью наставницы. Ётуны загнали небольшую группу валькирий в одно из своих каменистых, заледенелых ущелий, и Сван, и без того раненая, медленно теряла последние крохи жизни. — Выведи их, — сказала она тогда Фрейе. — Это тяжелая ноша, но ты справишься… У самой Фрейи не было такой уверенности, ей лишь недавно исполнилось восемьсот, она не была готова брать на себя такую ответственность. Но за это время ей уже приходилось руководить небольшими группками более юных валькирий, из всех, кто был в том ущелье, именно у нее было больше всего опыта в управлении. И она справилась, вернув всю группу домой, в Асгард. Ее хвалили, но сама Фрейя не понимала, за что ей такие почести. И еще больше не понимала, почему валькирии почти единогласно выбрали ее своей предводительницей. — Ты больше всех это заслужила, подруга, — улыбнулась Брун, поправляя на плече Фрейи белоснежно-белый плащ. У остальных валькирий накидки были всех оттенков синего — чем светлее, тем выше ранг. Брунгильда все еще ходила в голубом, хотя она как никто другой заслужила светло-голубой плащ. В тот день ей подарили колесницу и двух горных котят, которые уже через год должны были вымахать настолько, что могли быть взяты в упряжь. Почти столетие она с честью носила свой белый плащ, при ней валькирии не знали поражений. Но однажды отец, который, казалось бы, совсем о ней забыл, позвал Фрейю к себе. — Ты ведь хочешь быть хорошей девочкой? — спросил он с порога, и в ее голове практически сразу стало пусто. — Да. — Один хочет дать валькириям одно очень важное задание… Оно опасно, и я хочу, чтобы ты сделала все возможное, чтобы не участвовать в этом деле. Получи травму на тренировке, скажись больной, главное — ты должна остаться в Асгарде. — Могу я спросить? — отозвалась она, не поднимая взгляда. — Спроси, — великодушно позволил он. — Что это за задание? Ньерд ответил, и то, что он сказал, заставило кровь в ее жилах похолодеть. Суртур, да она сама бы сделала все возможное, чтобы не участвовать, но… — Могу я сказать остальным, чтобы они тоже не участвовали? — Нет. Я не должен был обо всем этом слышать, и, если все выйдет из-под контроля, будет только хуже. Поэтому ты никого не сможешь предупредить об этом задании… — Но… могу я сказать… хотя бы Брун? Ей одной? Пожалуйста, отец! Умоляю тебя! — Нет, мы не можем так рисковать. Если все вскроется, пострадаем и мы с тобой, и половина Асгарда. Ты никому ни о чем не скажешь, просто… не ходи. — Я не могу не пойти. Мне придется сложить свои полномочия… — Значит, сложишь. Ты знаешь, я никогда не видел хорошего в этом твоем… увлечении. Увлечении? Это была ее жизнь! То, что давало Фрейе хоть какой-то смысл… Она выполнила приказ отца. За день до того, как Один дал валькириям задание, она получила на тренировке серьезную травму, не могла даже ходить, и была вынуждена провести целую неделю в лазарете. Перед уходом Брун навестила ее, и Фрейя, вопреки наказу отца, попыталась хоть как-то отговорить подругу от участия, но она, как и все остальные валькирии, была исполнена жаждой славы. Они поссорились, и эта ссора тяжестью легла на сердце. — Этот день войдет в легенды! — оскорбленно воскликнула Брунгильда на прощание. — И ты хочешь, чтобы я пропустила все веселье? Так оно и получилось — этот день вошел в историю как крах всего отряда валькирий. Ни одна не вернулась. — Хорошая девочка, — похвалил Фрейю отец шепотом на церемонии прощания с ее сестрами. Лодки бесчисленной вереницей отплывали в сторону Бездны, тела, лежащие в них, распались мириадами маленьких огоньков и растворились в звездном небе. И она даже толком не могла сказать, кто из них кто, — настолько были изуродованы тела. — Ведь лучше быть здесь, среди живых, согласись… Но в тот момент Фрейя бы предпочла погибнуть вместе с остальными… Как последняя валькирия, она должна была заняться обучением новобранцев, но Один отменил эту идею. Обитель валькирий закрыли мощными чарами, и Фрейе, последнее столетие жившей среди сестер, пришлось вернуться во дворец, в свои комнаты. «Тебе нужны друзья», — звучал в голове голос Брун, и Фрейя старалась быть приветливой с окружающими. Она улыбалась, улыбалась тогда, когда больше всего хотелось ощериться волчьим оскалом и зарычать от боли и безысходности. Кто же мог предположить, что этим другом для Фрейи станет юный принц. Лет пятнадцать назад царица, наконец, родила первенца — принца Тора. И это в какой-то степени заставило Ньерда кусать локти. Пусть Фрейя была старше нового наследника почти на тысячу лет, династические браки заключались и при более невыгодных условиях. Но сейчас, с настолько порушенной репутацией, никто в здравом уме и не рассматривал Фрейю в качестве невесты. Так, игрушка для плотских утех, она и сама этим неплохо пользовалась, получая желаемое через полезные связи. Спустя всего несколько лет после рождения первенца, царица вновь забеременела, и на свет появился принц Локи. Вдумчивый, серьезный мальчик, он не очень сочетался с представлениями асов о бравых воинах. Он не был таким же смелым и бесшабашным, как старший брат, не был таким же сильным, как он. Фрейя видела, что младший принц больше отдавал предпочтение библиотеке, чем ристалищу, это вызывало нескончаемые и, что самое обидное, прилюдные насмешки Тора. Конечно, Локи это не нравилось, порой Фрейя, блуждая по дворцу, находила его плачущим в укромных уголках, а иногда — ранним утром где-нибудь на тренировочной площадке в попытках стать сильнее… — Не надоело себя истязать? — как-то спросила у него Фрейя, на ее памяти это был первый раз, когда она заговорила с одним из них. — Тебя это не касается, — огрызнулся мальчишка, отступив от манекена, по которому он раз за разом наносил удары тренировочным мечом. Оружие, очевидно, было слишком тяжелым для него, но сдаваться Локи не собирался. — Ты неправильно его держишь, — заметила она, кивнув на меч и склонив голову вбок. — Подними его повыше. — Он слишком тяжелый, — все же признал Локи, стыдливо вспыхнув, но в этой стыдливости было слишком много злости, так что это даже выглядело слегка забавно. — Тогда возьми какое-нибудь более легкое оружие, — пожала она плечами. — Чем тебе не нравятся кинжалы? Фрейя вытащила из сапога кинжал и бросила его, попав манекену точно в голову. — А иногда и оружие не обязательно, — продолжила она, приложив манекен энергетическим шаром. Тот пролетел несколько ярдов и развалился. — Ничего себе! — восхищенно воскликнул мальчишка, но тут же снова сник. — Тор говорит, что магией пользуются только негодяи. Настоящий воин не будет прибегать к фокусам в бою… — Настоящий воин добьется победы любым доступным ему способом, — произнесла Фрейя, вместе с тем подумав о том, что из нее самой получился дрянной воин. За все эти столетия она даже не попыталась противостоять отцу. И пусть он прямо запретил ей это делать! Боль, вспыхнувшая при этой мысли, была заметно слабее, чем раньше. Возможно ли, что Ньерд ослабил свои тиски? Или он так давно не проверял свои чары, что они начали тускнеть? — Даже нечестным? — нахмурился Локи. — Стоит ли твоя честь твоей собственной жизни? — ответила вопросом Фрейя, заставив принца задуматься, и собралась уходить. — Миледи, — позвал ее Локи, когда она почти уже скрылась под навесом дворцовых казарм. — Вы покажете мне пару… фокусов? — Я подумаю, — хмыкнула Фрейя и, подобрав юбки, ушла. Он нашел ее через несколько дней в библиотеке. — Не думал, что кому-то еще интересны книги, — удивился Локи. — Не вы одни в Асгарде умеете читать, мой принц, — усмехнулась Фрейя в ответ. — Иногда, глядя на моего брата, я думаю, что один, — признался он, фыркнув. — Сюда порой заходят люди, но далеко не всем доступно понять… очарование этого места, — пространно произнесла Фрейя, и между ними на какое-то время повисла умиротворяющая тишина. — А что вы ищете? — не выдержал Локи, кивнув на стопки книг, окружавших Фрейю. — Подчиняющие и изменяющие память заклятья, — ответила она, мысленно повторив про себя: «Я не пытаюсь снять заклятье. Я просто хочу узнать о нем побольше. Я не пытаюсь его снять. Не пытаюсь…» На самом деле происходило что-то странное. Раньше ей было страшно даже подумать о подобном поиске, сейчас же хватало простого самовнушения. — Но… зачем? — Скажем так, это личное, — она чуть кокетливо повела плечом. — Надеюсь, вы не планируете использовать их на мне? — с опаской уточнил Локи, и Фрейя с трудом удержалась от смеха. — Угадал, — кивнула она и заговорщицки склонила к нему голову. — Если не будешь слушаться меня на занятиях, я заставлю тебя кукарекать на дворцовой площади. — Вы не посмеете! — обиженно воскликнул он, и тут до него дошло. — Вы будете учить меня… фокусам? — Магии, мой принц, магии. Она и сама не знала, почему согласилась. Из жалости или интереса — результат один. Фрейя сразу предупредила отца о будущих уроках и получила одобрение. Хотя она ожидала более бурной реакции — как же, его дочь попала в фокус внимания одного из принцев. Но нет, Ньерд лишь задумчиво кивнул, что-то пробурчав себе под нос. Локи был очень усидчивым и вдумчивым учеником, он схватывал на лету практически все, что показывала ему Фрейя, и она предполагала, что придет тот день, когда он превзойдет ее в магическом искусстве. Ей самой тоже было чему у него поучиться. Для своего возраста Локи был непривычно язвителен и саркастичен, сложности во взаимоотношениях с отцом и братом довольно быстро заставили его повзрослеть. Эти уроки стали, в какой-то степени, отдушиной для Фрейи, но они не продлились так уж долго. То ли так сложились обстоятельства, то ли Один счел Фрейю не самой лучшей для сына компанией, но вскоре им пришлось прервать эти занятия — ее отправили сперва в Ванахейм, где разгорался очередной конфликт между осевшими там асами и местными жителями (причем это стало причиной серьезного конфликта между Фрейром и Фрейей — к тому моменту брат, знатно закрепившийся на родине, уже собирался жениться, а из-за ссылки Фрейи ему пришлось расстаться с невестой почти на сотню лет), а после услали в Мидгард, где также нарастали недовольства среди полукровок. Да и самому Локи стало не до нее, Фригга вскоре родила третьего сына, и внимание принца переключилось на младшего брата. В Мидгарде Фрейя оказалась в самый разгар противостояния. Полукровки, прежде пытавшиеся выдворить асов мирным путем, плюнули на эту затею, так что это была самая настоящая война. Война за независимость. Во время одного из боев Фрейя оказалась тяжело ранена проклятым копьем, что временно лишало бессмертных силы, и попала в плен к окружившим ее отряд магам. Среди них были и чародеи, что на самом деле было более весомым доводом — тот способ колдовства, что они использовали, больше подходил для боя. Предводителем этой группы магов был Од, именно он оказался обладателем того самого суртурова копья. — Что, мальчики? Хотите поиграть? — оскалилась тогда Фрейя. — Увы, я сегодня не в настроении… — Нас не интересует твое настроение, валькирия, — бросил Од. — Жаль вас расстраивать, я давно не валькирия. Только это нисколько мужчину не смутило. — Но ты все еще принцесса, — отметил он. — Так что, полагаю, асгардцы теперь захотят с нами поговорить. С их точки зрения выглядело логично — Фрейя была важной персоной, ради которой асы должны были выйти на диалог, а не пытаться подавить недовольство силой. Но знали бы они, как все обстояло на самом деле. Од также был вождем племени викингов, суровым северным мужем. Фрейю привели в их поселение и заперли в одном из домов под стражей. Признаться, она ожидала дикости и варварства, но Од держал себя в узде и не позволял своим людям вольностей. Это подкупало. Здесь, вдали от дворца, вдали от привычных мест, в окружении противников, Фрейя ощущала себя на удивление защищенной и спокойной. Возможно, сказывался определенный фатализм, с которым она стала относиться к собственной судьбе. Когда не из-за чего жить — не страшно и умереть, неправда ли? Неправда, умереть Фрейя все равно боялась, но она уже настолько устала от всего этого, что и сама бы… Нет, об этом слишком больно было думать. Асы не спешили идти на переговоры так вот сразу, пребывание Фрейи в плену затягивалось. Она все больше и больше общалась с Одом, находя его общество приятным. Он сам, впрочем, сначала относился к этому более настороженно, но со временем «оттаял». Сама не зная когда, Фрейя влюбилась. Впервые в жизни. Ни один из прежних ее мужчин не заставлял ее сердце биться быстрее, не вызывал приятного трепета, когда от одного взгляда подгибаются колени… Он был силен и как воин, и как маг, и в какой-то момент Фрейе даже почудилось, что вместе они справятся с чем угодно. Даже с Ньердом. В одну из ночей Фрейя проснулась от направленного на нее чужого взгляда. — Вот, значит, как, — протянул в ночной мгле голос, который Фрейя предпочла бы никогда больше не слышать. — Я с ног сбиваюсь, пытаясь спасти дочь из плена, а она в это время ублажает нашего врага. Неосознанно ухватившись за лежащего рядом Ода, Фрейя почувствовала, что ладони ее стали липкими от теплой крови. — Нет! — выдохнула она, пытаясь сотворить целительские диагностические чары, но чужая рука, ухватив ее за волосы, дернула назад, заставив девушку рухнуть с кровати. — Ты ведь хочешь быть хорошей девочкой? — прошептали ей на самое ухо. — Нет, отец, прошу! Позволь мне помочь ему! Туман в голове загустел, и Фрейя обессиленно опустила измазанную в крови ладонь. — Такой позор нам не нужен, не так ли? — спросил Ньерд почти что ласково. Она отстраненно наблюдала за тем, как полыхает постель, на которой она еще несколько часов назад занималась любовью с дорогим ее сердцу мужчиной. Едкий удушливый дым пробирался в горло и глаза, но Фрейя знала, что слезы текли по ее лицу отнюдь не из-за дыма. Она почти не помнила, как Ньерд вытянул ее из хижины, как вел до асгардского лагеря. Она помнила только свои слезы, что при соприкосновении с землей превращались в золото… Асгардцы проиграли в той войне, их собственные дети вытеснили иномирцев со своих земель, и Один посчитал, что возможные жертвы не стоят того. Может, он устал сражаться. А может, его подкосило известие о том, что его младший сын погиб от рук среднего. Фрейя вернулась в Асгард уже тогда, когда Локи признали невиновным и выпустили, но еще почти десять лет она практически не видела принца — он не стремился общаться с людьми, очевидно придавленный своей виной. Они встретились снова все в той же библиотеке, где кроме них не было ни души. — Гляжу, асы так и не научились читать, — усмехнулась она, опустившись на стул напротив принца, окруженного многочисленными разнообразными фолиантами. Она бесстыдно разглядывала Локи — из маленького, смешного мальчишки он превратился в статного, пусть и немного печального юношу. — Миледи, чего вы хотите от людей, что считают Тора вершиной идеала? — ответил он ей усмешкой, и впервые за долгое время Фрейя ощутила в груди тепло. Все эти годы она жила, но не позволяла себе забыть о том, что потеряла по вине отца. Она отомстит. За все отомстит, и возможно, перед ней находилось одно из орудий. Локи и Фрейя решили возобновить свои тренировки, каждый за эти пару столетий научился чему-то новому, их «фокусы» приобрели определенный лоск, так что это было очень интересно. Жизнь сама подтолкнула их друг к другу. В десятую годовщину смерти Бальдра Фрейя нашла Локи в совершенно разбитом состоянии, они в ту ночь много разговаривали, точнее, больше говорил сам Локи, но никому из них это не мешало. Так что не было ничего удивительного в том, что утро они встретили в одной постели. Ее тянуло к нему. Возможно, все дело в том, что в юном принце она видела себя — никому не понятую, всеми гонимую душу, над которой не насмехался только ленивый. Локи и прежде любили значительно меньше братьев, что уж говорить о времени после смерти младшего. Сперва Фрейя боялась снова встретиться с Локи, она даже на какое-то время сбежала в Ванахейм, но, вернувшись, первым делом наткнулась на него. — Ты избегаешь меня? — спросил он, нахмурившись. — Нет. Да. Суртур! В какой-то момент ей отчаянно захотелось рассказать ему об Оде, о страхе за жизнь Локи… обо всем, о чем могла. Но малодушно сдержалась. — Может, подогреваю к себе интерес? — Фрейя натянула на лицо свою лучшую улыбку, и, казалось, Локи поверил. — Не удивлюсь. Впрочем, Ньерд явно не был против таких отношений, так что его можно было не опасаться. Наверняка он рассчитывал на определенные преференции. Зато царю с царицей все это очень сильно не нравилось. — Фрейя… — позвала ее однажды Фригга. — Да, моя царица? — обернулась Фрейя, натягивая на лицо привычную беззаботную улыбку. — Я хотела бы поговорить по поводу ваших отношений с Локи, — начала она. Кто бы сомневался! — Мой сын и без того натерпелся горя, я не хочу… — При всем моем уважении, моя царица, — оборвала ее Фрейя, — я как никто могу понять принца в его горе. Я не собираюсь ранить его чувства, если вы об этом. Слова Фрейи заставили царицу всерьез задуматься. Она разглядывала девушку в упор, почти не скрываясь, и Фрейя упорно делала вид, что ее это не волнует. — Хорошо, — кивнула наконец Фригга. — И, Фрейя… — она выдохнула, — ты ведь понимаешь, что брак между вами невозможен? Конечно же, она об этом знала. Ей едва ли не ежедневно напоминали, что ванахеймской шлюхе не место в асгардском дворце, не место рядом с одним из принцев. Завистники были готовы сожрать ее живьем, но это — наименьшая из ее проблем. — Если бы я рассчитывала на брак, он бы уже давно был женат на мне, моя царица, — те же заклятья подчинения неплохо себя показывали. А Ньерд вообще использовал такое, что нельзя было отследить какими-либо диагностическими чарами. Скорее всего, какая-то фамильная тайна. — Мы с принцем… друзья? — Пусть так, — согласно кивнула царица, принимая этот ответ. — Можешь быть свободна. Фрейя, — снова остановила она ее, — я не возражаю, если ты будешь обедать со мной. Сейчас, когда мальчики выросли, во дворце одиноко. Склонив голову вбок, Фрейя пристально посмотрела на царицу, наверняка догадываясь о некоторых мыслях, что царили у женщины в голове. Фригга хотела приблизить к себе любовницу сына, чтобы контролировать их отношения самым нейтральным образом. Пусть. Дружба с царицей — очень приятный бонус. Столетия общения с Локи летели с умопомрачительной скоростью. Хоть они так никогда не объявляли о серьезных отношениях и не говорили друг с другом о чувствах, они много времени проводили вместе, и, пожалуй, это были самые прелестные мгновения. Сперва Фрейя надеялась использовать Локи как способ вырваться из-под контроля отца и возможность подобраться ближе к трону, оставив Ньерда ни с чем. Именно она исподволь подталкивала Локи к мысли, что он был бы лучшим царем, чем его брат. И, как ни странно, она не лгала. Для асов сила имела первоочередное значение. Несмотря на все более мирную политику Одина, асгардцы считали, что царь должен быть в первую очередь отменным воином, а после — уже все остальное. Но Тор был слишком импульсивен и инфантилен, бездумный воин-берсерк, а не политик. Локи же был хитер, умен и в меру осторожен. В сложных ситуациях он всегда предпочитал находить обходные пути и, что самое ценное, очень быстро научился манипулировать другими. С его поддержкой Фрейя стала занимать все более значимое место в иерархии Асгарда. Из почти изгоя она стала одной из первых придворных дам в свите царицы, Фригга прислушивалась к ее словам и советам, что дорогого стоило. Это, конечно же, не спасало от тени Ньерда, что по-прежнему нависала над ней. Она разобралась, что за чары наложил он на нее, но ничего не могла с ними поделать. Страх, что любое его слово определяло ее судьбу, неизбывно жил во Фрейе, он все больше злил ее, но от этого становилось не легче. Ньерд портил всю ее жизнь, он продолжал просить ее о разного рода одолжениях, она уже сбилась со счета мужчин, что побывали в ее кровати по его воле. Она не могла ни выйти замуж, ни завести детей. Однажды Фрейя забеременела, но из-за страха перед отцом ей пришлось избавиться от ребенка… Чем больше времени Локи и Фрейя проводили вместе, тем больше она привязывалась к нему. То, что началось как желание просто использовать, переросло в странное, болезненное чувство. Локи не любил ее, она это видела, его устраивало, что она находилась рядом и при случае могла оказать поддержку в его делах. И все. О взаимности речи не шло. И, что больше пугало, он все сильнее начинал замашками походить на ее отца — хитрый лжец и манипулятор с непомерными амбициями, готовый ради достижения своих целей идти по головам. Именно из-за этого они когда-то поссорились, Локи планировал сорвать коронацию брата, но некоторые пункты его плана казались сомнительными даже Фрейе. И пусть он потом пошел у нее на поводу, поменяв замыслы, они тогда так и не помирились, а затем Локи пропал на год. …чтобы потом вернуться в обществе брюхатой смертной. Фрейе понадобились все силы, чтобы не испепелить мерзавку на месте. Когда она осознала, что между Локи и этой «Мышкой» ничего толком нет, она слегка успокоилась, тем не менее не отказав себе в удовольствии поиздеваться над наивной дурочкой, решившей, что Асгард — самое прекрасное место во Вселенной. Жутко стало, когда Локи ринулся за похищенной Мышкой прямо в лапы к альвам. Он не тот, кто будет рисковать своей жизнью ради кого попало. Конечно же, он едва не погиб там, в пустошах Свартальфхейма, и, когда сам Один привез своих сыновей из Мидгарда, Фрейя приложила все усилия, чтобы оказаться рядом с Локи и выхаживать его. Пусть он этого не оценит, но все же… Чудом она сумела достать второй браслет, всерьез решив помочь Локи сбежать. Они бы могли сделать это вдвоем, Фрейя поняла, что если она ставит себе конкретный, реальный срок, чтобы вернуться, отцовский приказ «не сбегать» не срабатывал. Она ведь не убегает, она лишь отправляется путешествовать. Но на ее предложение уехать вместе Локи фактически плюнул ей в лицо… а она ведь хотела как лучше… Фрейя тогда скрылась тайными тропами сперва в Ванахейм, затем в Муспельхейм, оттуда ей уже удалось добраться до дальних систем, где Ньерд не стал бы ее искать. Хотя Фрейя знала, что при желании отец нашел бы ее хоть на краю света. Только сама она не выдержала долгой разлуки. Все эти два с лишним года она вспоминала Локи, пытаясь понять, чего же он нашел в той серой мыши. Она не была в Мидгарде тысячу лет, так что разительная перемена, произошедшая с этим захолустным мирком, по-настоящему поражала. Если асы выезжали за счет магии и сотворенных на ней артефактах, то люди додумались использовать более легкие и доступные энергии, превратив свою планету в нечто, достойное уважения. Многое из того, что видела Фрейя, увлекало ее. На какое-то время она даже отложила цель своего визита, просто знакомясь с этим миром и всеми теми благами, что он мог ей дать. Новость об инциденте в той маленькой стране, Заковии, заставила ее вернуться к делу. Используя всевозможные скрывающие и защитные чары и несколько особо интересных амулетов, Фрейя следила за Локи, его жизнью. Она быстро узнала о том, что он практически все время проводит взаперти в доме Мышки, и ей даже стало его жаль. Так ведь и с ума сойти можно. Она пробиралась и в это их Министерство магии. Она узнала о намерении Отдела тайн заменить для Локи куратора, велся подбор кандидатуры, но Фрейя быстро нашла подходящий вариант. Аманда Фрай была чудесным, полезным приобретением. Увидев ее впервые, Фрейя ненароком вспомнила о легенде, что у любого человека есть по отражению в каждом из девяти миров. Так вот, Фрай была отражением Фрейи. Нет, внешне они были не очень похожи, что даже хорошо, но следя за девушкой, она все больше находила точек соприкосновения в чертах характера. Фрай была той, кем Фрейя могла бы вырасти без гнета отца. Подтолкнуть руководство Отдела к правильному выбору было не очень сложно. Правда, Фрейя не торопилась замещать Фрай сразу же, первое время она продолжала наблюдать из тени за взаимодействием своей «альтер эго» и Локи. Особенно забавляла плохо прикрытая ревность Мышки. Локи должны были отправить на некоторое время в Нью-Йорк к остальным Мстителям, и Фрай была обязана лететь с ним. Незадолго до вылета Фрейя превратила Фрай в рубин и вставила в трансформированный Брисингамен. Вдали от родины Свободы Фрейя чувствовала себя комфортнее. Теперь ничто не мешало ей снова быть рядом с Локи и попробовать привлечь его внимание в этом новом образе. А вдруг ему просто больше нравятся эти смертные? Но как бы Фрейя ни крутилась вокруг него, Локи старался не подпускать ее близко. Да, ей удалось рассорить его с Мышкой, и это даже почти сработало, но… Он вновь выкинул ее из своей жизни. За что? Она ведь готова была подождать сотню лет! Вряд ли бы Один продержал Локи в изгнании так долго, а смертные на то и смертные, что их срок давно отмерен… Признавать поражение не хотелось. Нет, он еще все поймет… Понадобилось какое-то время, чтобы «проститься» с Нью-Йорком и до конца обдумать план, как безболезненно вернуть Фрай обратно. Девчонка неплохо ей послужила, Фрейя умела быть благодарной. Но по приезде в Британию Фрейя очень скоро столкнулась со Смитом, начальником Фрай. Он нашел ее в одном из баров Лондона и просто подсел. — Как понимаю, дело провалено, — проговорил он. Мужчина смотрелся здесь слишком чужеродно в своем костюме-тройке, но остальные посетители клуба, коих было немало, не обращали на него внимания. — Отчасти, — признала Фрейя. В принципе, это и был план Отдела — рассорить Локи и его жену, чтобы они по отдельности были более уязвимы. Правда, там и так все было совсем не радужно. — Меня это не устраивает. — Могу только посочувствовать. Она знала, что нарывается на неприятности для Фрай, но это было так приятно — спорить с кем-то, кто должен иметь над тобой определенное влияние. — Мне нужна их дочь. И ты привезешь ее ко мне. Отдел надеялся добраться до девчонки давно, с тех самых пор, как она появилась на свет. Сперва им хватало ежемесячных обследований, но девочка росла, а с ней и ее силы. А также и жадность исследователей. Им хотелось иметь доступ к исследуемому объекту двадцать четыре на семь, а не осматривать ее урывками раз в месяц. — Я? — удивилась Фрейя. Смит окинул ее пристальным взглядом и, едва заметно усмехнувшись, кивнул. — Ты. — Вряд ли после всего ее мамаша отпустит девчонку со мной. — Предоставь это мне. Когда Смит ушел, Фрейя задумчиво коснулась пальцами рубина. — Похоже, твое возвращение слегка откладывается… Ей хотелось посмотреть, что же задумал Смит. Ну и, конечно же, сама идея слегка насолить Мышке вызывала во Фрейе злорадную усмешку. Ее не трогали до самых рождественских каникул. В первое же воскресенье Смит сам вызвал Фрай в одно из заброшенных зданий на окраине Лондона. — Твое оборотное зелье, — помощник Смита просто протянул ей флакон с болотного цвета жижей. Фрейя слышала о таком. Как будто оно было ей нужно… — И в кого я превращусь? — В ту служанку, — ответил Смит как само собой разумеющееся. Ну конечно, с кем бы эту мелочь еще могли отпустить? Как Фрейя и предполагала, план был прост. Она под личиной служанки должна была забрать девочку из дома, водитель же привезет их сюда. — И где же будет сама служанка? — уточнила Фрейя. — Не хотелось бы, чтобы она появилась в самый неподходящий момент. — Не появится, — заверил ее Смит, и Фрейя невольно вздрогнула. Она и забыла, что далеко не все асиньи могли постоять за себя… — Стараемся не оставлять свидетелей? Понимаю, — усмехнулась она натянуто. — Чтобы зелье подействовало, донор должен быть жив, — встрял в разговор помощник Смита, и его замечание внесло в разговор некоторую напряженность. Видимо, факт был общеизвестен. Ну и ладно, оставалось держать хорошую мину при плохой игре. Впрочем, ей больше не задавали никаких вопросов. Уже в машине Фрейя сделал вид, что приняла зелье, сама же она просто наложила на себя нужную иллюзию, так что к моменту, когда они приехали к дому Мышки, все уже было в порядке. Встретившая их женщина, мать Мышки, сперва не хотела отпускать малявку с ней, но Фрейя быстро ее уговорила, вместе с этим оставив «небольшой подарок» для тех, кто пойдет по ее следу. — Тетя Свобода? — удивилась малявка, когда Фрейя вернула свою прежнюю иллюзию. — Вы отвезете меня к папе? — Почти, — криво усмехнулась она, накладывая на водителя подчиняющие чары. Им нужно было заехать по кое-каким делам, а водитель вряд ли бы согласился. Спустя пару часов машина привезла ее к тому самому заброшенному зданию. Фрейя вышла из машины и помогла выбраться слегка дезориентированной маленькой девочке, на которую также были наложены чары подчинения. Вдвоем они зашли внутрь, где их уже ждал Смит. Четверо магов рассредоточились по помещению, и Фрейя бы не удивилась, узнав, что где-то в здании есть еще подкрепления. В углу прямо на полу со связанными за спиной руками сидела Лив. — Хорошо, — кивнул Смит. — Это было несложно, — пожала плечами Фрейя. — Давай девчонку сюда, — приказал мужчина, и она не стала спорить, подтолкнув маленькое тельце вперед и приказав: — Иди. Без какого-либо проблеска мысли в глазах ребенок сделал несколько шагов в сторону Смита и остановился прямо перед мужчиной. Его губы изогнулись в кривой, пугающей улыбке. Наклонившись к девочке, мужчина слитным, ловким движением достал кинжал и нанес несколько точных ударов по хрупкому маленькому телу. Девочка не мучилась, умерев практически сразу. Несмотря на то, что она не была готова к такому повороту событий, Фрейя не вздрогнула, смотря на представшую перед ней картину с отстраненным любопытством. Зато служанка, Лив, извивалась в путах, пытаясь кричать сквозь наложенное на нее заклятье немоты. — Я думала, Отделу она нужна была живой, — отметила Фрейя, склонив голову вбок. — В качестве подопытного кролика. — Отделу — да, — произнес Смит, не сводя взгляда с распростертого перед ним тела. — Но мои цели несколько… шире. И для меня она полезнее мертвой. Не было ли это частью какого-нибудь ритуала? Или, быть может, дело как-то связано с политикой и Смит решил накалить отношения между Мидгардом и Асгардом? Хоть Одину и плевать на внучку, насколько Фрейя успела понять, не использовать такой шанс, чтобы надавить на взбалмошных смертных… Это бы точно был не тот Один, которого она знала. — Для меня она полезнее мертвой, — повторил Смит и медленно обернулся к Фрейе. — Но пока ее здесь нет, я не могу этого исполнить. Где девчонка? — Не понимаю, о чем идет речь, — пожала плечами Фрейя, внутренне подбираясь, готовая отражать атаку. Суртур! — Взять ее, — приказал Смит, и находящиеся в комнате оперативники бросились вперед без всяких раздумий. Это напрягало Фрейю, как и то, что вся группа мужчин стояла совершенно никак не отреагировав на смерть ребенка. Суртура вам в зад! Все произошло слишком быстро: одному оперативнику неслабо досталось, но трое других скрутили Фрейю, лишив ее возможности двигаться. — Где девчонка? — повторил свой вопрос Смит, подойдя достаточно близко. — Пошел ты, — выплюнула Фрейя ему в лицо, собирая силу для рывка. Чтобы какие-то смертные сумели ее одолеть? — Что ж, я хотел по-хорошему, — вкрадчиво выдохнул Смит, величественно выпрямляясь, словно нечто внутри него было намного больше, чем он сам. Выглядело страшно, но еще страшнее стало, когда он наклонился вперед и тихо произнес знакомым тоном: — Ты ведь хочешь быть хорошей девочкой? Нет! Нет! Этого просто не могло быть! Привычная тяжесть и пустота проникали в ее сознание, все ее прошлые попытки противостоять этому белому шуму пошли крахом, не дав никакого эффекта. — Скажи мне, где эта девчонка? — Нет! — слово болью ворвалось в мозг, лишая последних крох сознания. Но она должна была выстоять, еще ничего не кончено. Волна сырой магии рванулась откуда-то из ее груди, отшвырнув державших ее магов, Смит сумел прикрыться щитом, и у Фрейи была всего секунда, чтобы осуществить задуманное. Шаг — и тонкая девичья рука зажата в ее ладони, мгновение — и рывок портала уносит их через полстраны в какую-то глушь, которую Фрейя нашла несколько дней назад. — Что?.. — раздалось сбоку, но Фрейя, превозмогая жуткую головную боль, от которой кружилась голова и безбожно тошнило, только рыкнула: — Заткнись! Ей надо было осознать, где она, и вспомнить, что следует сделать. Якоря! Нужные чары были наложены заранее и только и ждали активации. У нее могло не хватить на это сил, и она, скорее всего, сейчас бесславно сдохнет, но, Суртур побери, это стоило того. Якоря послушно отозвались, активируя самую сильную защиту, на которую только была способна Фрейя. Ей был известен только один человек, что был способен их повторить или обезвредить. И этот человек наверняка скоро придет по ее душу, но именно это и не пугало. Почти радовало. Закончив с чарами, Фрейя наконец провалилась в блаженное небытие. Быть может, на самом деле лучше было сейчас отправиться к праотцам, но судьба решила не дарить ей таких дорогих подарков. Сознание медленно, но верно возвращалось в тело, только вместе с ним вернулась и головная боль. Одно радовало — уже не такая сильная, как прежде, но, скорее всего, эта хрень расправится с ней до конца дня. Вторым, что Фрейя почувствовала, было то, как усиленно штурмуют ее внешние, самые сильные чары. Она лежала на чем-то полужестком и липучем, ладонь, и без того слабая, никак не могла отклеиться от неприятной поверхности. — Вы в порядке? — раздалось над самым ухом, и Фрейя приложила все свои силы, чтобы не шарахнуть в ту сторону чем-то убойным. — Еще раз так сделаешь — сама будешь совсем не в порядке, — прохрипела она севшим голосом. — Воды наколдуй. — Я… — замялась девушка. — Ясно, — чуть презрительно фыркнула Фрейя, но тут ей в руку ткнулся прохладный стакан. Стало немного полегче, но ненадолго. Слабый звон, раздавшийся в ее голове, едва не добил Фрейю, но на самом деле он лишь возвестил, что внешние чары пали. Хотелось бы верить, что это именно тот, кого она ждала. — К нам гости. — Это?.. — На самом деле, я не знаю. Лив замолчала, о чем-то задумавшись. — Тот мужчина, он сказал, что Руна жива… — сколько надежды в голосе… — Поменьше доверяй малознакомым мужчинам, девочка, — усмехнулась Фрейя горько. — Он убил ее, — едва слышно произнесла Лив. — Убил бы, если бы я не привезла вместо нее какого-то забулдыгу под чарами иллюзии, — хмыкнула она. За дверью послышался шум. — Тебе пора, — напряглась Фрейя, когда нажим на внутренний щит усилился. — Куда? — не поняла Лив, но магия уже подхватила ее и пихнула в дальний шкаф прямо через периметр защитных чар. — Держи ее и не отпускай, что бы ни случилось, — приказала Фрейя, зная, что девчонка ее слышит, и мысленно готовясь дистанционно активировать последний портал. Нет, что-нибудь из происходящего точно ее доконает… Об этом лучше было не думать, потому что новая вспышка боли почти лишила ее сознания. Защита пала, раздался звук открываемой двери, и Фрейя уже мысленно готовилась принять свою судьбу, какой бы она ни была. Но послышавшийся следом голос заставил ее расплыться в усмешке. — Ты, — выдохнул Локи, делая шаг вперед. — О, нашел меня? — она, наконец, открыла глаза, посмотрев на него с радостью. — Моя очередь водить. Только сам Локи радости не оценил. Встряхнув ее, отчего Фрейя вновь чуть не потеряла сознание, он прорычал: — Где моя дочь? Они пытались использовать магию, чтобы найти девчонку, и было в этом что-то забавное. — Где моя дочь?! — повторил свой вопрос Локи, встряхнув ее еще раз. Столько эмоций, столько переживаний… Перед глазами невольно встала картина из того заброшенного здания в Лондоне. И, как оказалось, эту картину видела не она одна. — Хэй, детка, тебя не научили, что плохо копаться в чужой голове? — сказала Фрейя той рыжеволосой стерве, что читала ее мысли даже через защитный амулет. «Отомстители» все никак не могли поделить добычу, и, если бы не разрывавшая ее боль, Фрейя бы точно не удержалась от едкого комментария. — Давай, покажи свое настоящее лицо, тварь… — потребовал Локи, глядя Фрейе прямо в глаза. Надо же, а она уже думала, что он потерял всякую сноровку… Прежде у Локи отчего-то практически не было проблем с тем, чтобы раскусывать ее иллюзии. Это было даже не обидно, могла ли она тягаться в мастерстве с самим Богом лжи и обмана? Но в этот раз она несколько месяцев водила его за нос. Возможно, дело было в отсутствии в нем большей части его сил. Или в том, что Фрейя, в кои-то веки, притворяясь кем-то другим, совершенно не притворялась. Впервые за долгое время она была самой собой, той, какой хотела, без оглядки на чье-либо мнение или влияние. Вероятно, именно это и сбило Локи с толку. — А я всегда говорила, что ты хам, — расплылась она в улыбке, сбрасывая иллюзию. Да и сколько там было — этой иллюзии? Рост и фигура у них были практически одинаковыми, волосы Фрейя обрезала, вспомнив детство, покрасить их тоже ничего не стоило. Так, легкие косметические штучки, чтобы чуть изменить черты лица… Все остальные ошарашенно отступили, глядя, как Фрейя полубезумно усмехалась, смотря на мужчину, который когда-то помог ей выжить и который сейчас был готов ее убить. — Зачем ты все это сделала, Фрейя? — вступила в разговор Фригга. — Асгард был так добр к тебе… — О да, не вам ли знать, насколько Асгард был ко мне добр… — внезапно вспыхнула она. — Особенно когда ваш муж отправил маленькую девочку разгребать все то, что сам наворотил в Ванахейме. Когда все знали, что отец продает меня, как шлюху, но никто не пошевелил и пальцем, чтобы мне помочь… Когда… Нет, последнее она бы не сказала при всем желании. Никому из присутствующих не надо было этого знать. — Не вам говорить о доброте, моя царица, — выплюнула Фрейя. — Нашел! — воскликнул вдруг тот парень, «Скорострел». Во время разговора Фрейя потеряла контроль над последними защитными чарами, уже, в принципе, не такими нужными, поэтому шустрый малый смог добраться до того самого шкафа. Он помог выйти Лив, державшей на руках все еще спящую малявку. На шее мелкой девчонки висел Брисингамен с ярким рубином в центре, должным стать порталом домой в случае прорыва врага. И девчонка, и Фрай должны были оказаться в безопасности. На какое-то время Фрейя выпала из реальности — несмотря на не очень лестное мнение о команде героев, одно она знала точно, что они не позволили бы себе какой-либо жестокости по отношению к ней, особенно сейчас, когда всеобщее внимание было приковано к малявке. Очнулась она от тихого шепота на самое ухо. — Я бесконечно перед тобой виновата, — сказала Фригга едва слышно, легко проведя пальцами по ее коротким волосам. — Я столько времени увязала в других проблемах и совершенно не видела того, что происходит под самым моим носом… — Не видели, — согласилась Фрейя. Но тут сложно было винить во всем одну Фриггу. Если бы Фрейя могла, она бы попросила о помощи. И целая вереница мужчин, побывавшая в ее постели, для Фрейи была наименьшим из зол. — Ты ведь понимаешь, что тебя ждет? — уточнила Фригга, тем временем не отрывая взгляда от внучки. Ей явно тоже хотелось подойти, но в том кругу и без нее было тесно. Конечно, Фрейя понимала, что ее ждет. Если не учитывать самого похищения принцессы, которое она, на секундочку, все же совершила, на ее счету было нарушение условий проживания в Асгарде, что Один вообще мог счесть самым настоящим предательством. Знал бы он, где находится настоящий предатель. Но Фрейя не могла рассказать, от одной мысли об этом в голове вспыхивала такая боль, что она едва могла сделать вдох. — Заберите ее отсюда, — приказала Фригга сопровождавшим ее эйнхериям. — Не спускайте с нее глаз и покажите лекарям. Я вернусь и решу ее судьбу. — Да, моя царица. К тому же у них уже был свидетель всех событий, который мог обо всем рассказать. Именно это Лив сейчас и делала под пристальным вниманием героев. На самом деле, Фрейя была удивлена, что ее, по сути, увели прямо из-под носа всех остальных. Это было в какой-то степени даже хорошо, но она бы предпочла, чтобы царица была рядом. Потому что была уверена, что к ней рано или поздно придут. И она была права. Уже в Асгарде, в лазарете, со стражем у самого входа она услышала сквозь болезненную полудрему: — Сегодня ты была очень плохой девочкой, Фрейя…
28 декабря 2015 года, Лондон Она не могла найти в себе сил отойти от детской кроватки, в которой спала ее дочь. Локи утверждал, что Руна из-за наложенных на нее Фрейей чар проспит еще часа три, но все же… Этот бесконечно долгий день по праву можно было считать самым страшным в жизни Гермионы, какое-то время, пусть и всего несколько минут, она думала, что дочь умерла, и она никому не пожелала бы пережить подобного. Сейчас Руна была здесь, сладко спала в своей собственной кроватке, но ужасы прошедшего дня все никак не отпускали Гермиону из своих удушливых тисков. Она не удивилась бы, найдя в своей буйной шевелюре пару седых прядей. — Эй, Мышка, — негромко позвал ее Локи, подойдя со спины и положив ладони ей на плечи. — Нас все ждут внизу. Она никуда не денется. Через все эти чары, что наложила моя мать на наш дом, и муха не пролетит. Она слышала его, но сидела не шелохнувшись, не сводя взгляда с дочери. Обойдя ее, Локи сел перед ней на колени и обхватил ее ладони своими. — Гермиона, прошу, не заставляй меня беспокоиться еще сильнее, — попросил он неожиданно вкрадчиво. — Вернулся Поттер, у него есть важные новости… — Я… — Гермиона глубоко вздохнула, прикрыв глаза и высвободив руки. — Я в порядке. Ты прав, пойдем. Нехотя поднявшись, она первой покинула комнату, все же задержав на Руне долгий взгляд, прежде чем прикрыть дверь. В гостиной их все еще ждала вся та компания, вместе с ними спасавшая их дочь. Все Мстители оккупировали диван, оказавшийся непомерно маленьким для такой многочисленной группы людей. Старк, Роджерс, Бартон, Уилсон и Роудс вполголоса что-то обсуждали с одного края, посередине, блаженно прикрыв глаза и, очевидно, не стесняясь отдыхать, сидела Романова, в другом конце Ванда, рядом с ней — Вижн и Пьетро, притом последний то и дело бросал взгляды на Лив, расположившуюся в кресле. Фригга, опустившись на подлокотник этого же самого кресла, мягко гладила прильнувшую к ней девушку по голове. За их спинами возвышался молчаливый эйнхерий, Рагнар, кажется. Гарри с еще тремя магами о чем-то переговаривались у самого окна. Он со своей командой исчез практически сразу после того, как Руна была найдена целой и невредимой, а Лив тщательно опрошена. Ее рассказ позволил ему поднять весь свой отдел на поиски Смита, теперь у него были доказательства его виновности. Возвращение Гарри говорило о том, что ему есть что рассказать. Рассказу Лив сложно было поверить. Фрейя, которая Гермионе всегда казалась стервозной и себялюбивой, едва не погибла, защищая Руну и спасая Лив. Это не укладывалось в голове, Гермиона не понимала, почему Фрейя так поступила, но сейчас невозможно было узнать ответы на этот вопрос. Саму богиню Фригга отправила в Асгард, оценив ее плачевное состояние, пообещав пообщаться с ней позже. Очевидно, что ключевую роль во всем происходящем играл Смит, ему просто «повезло» нарваться на Фрейю, претворяющуюся Амандой Фрай. Когда Локи и Гермиона вошли в гостиную, все разговоры стихли, первой поднялась Фригга, подойдя к ним. Ее место рядом с Лив тут же занял Пьетро. — Гермиона, я бы хотела попросить тебя приютить Лив на некоторое время, — попросила царица. — Думаю, ей будет нужно какое-то время, чтобы прийти в себя. Сама Гермиона на месте Лив захотела бы вернуться домой, в привычную обстановку, но она понимала, что для девушки во дворце не было ничего близкого и родного. Девушка за это время очень привязалась к Руне, и, в отличие от самой Гермионы, которая едва не сошла с ума, только услышав о смерти дочери, своими глазами видела, как Смит наносил удары. Страшно было даже представить. — Конечно, — кивнула Гермиона. — Не имею ничего против. Она ободряюще улыбнулась Лив, поднявшей на нее усталый взгляд. — Гарри, — обратилась Гермиона к другу. — Есть какие-то новости? Уже было установлено, что Смит при содействии своего первого помощника и секретаря отправил Фрай под видом Лив выкрасть Руну, что та играючи выполнила. Фрейя привезла «девочку» в условленное место, где ее ждало вдобавок ко всему и несколько оперативников Отдела. Сумев вырваться, Фрейя воспользовалась порталом и вместе с Лив переправилась в безопасное место, где тут же активировала защитные чары. Смит, осознав, что все сорвалось, собрал всех оперативников, кого мог, и бросил на поиски. Добравшиеся до Сассекса по портальному следу специалисты окружили периметр и все это время до самого штурма пытались сами прорваться сквозь неизвестный барьер. Смит же исчез практически сразу после того, как заявился в Отдел за «подкреплением». Поттер поднялся и, поправив очки, заговорил: — Мы нашли Смита в одной из принадлежащих Отделу квартир, спасибо Уолти за известные ему адреса. Гермиона не могла не думать, что Фоули рисковал работой, разбалтывая чужие секреты. Что бы в дальнейшем ни произошло, ему наверняка влетит. — И как все прошло? — внутренне подобралась она, ожидая услышать, что авроры сильно пострадали в ходе захвата или что Смиту удалось сбежать. — Никак, — мрачно ответил Гарри. — Мы нашли его уже мертвым, лекари из Мунго предполагают, что его сильно задело направленным ударом сырой магии, когда Фрай… то есть Фрейя атаковала. — Очень неудачный год для Отдела Тайн, — фыркнул один из стоявших за Поттером авроров, но парень тут же стушевался под недовольным взглядом начальника. — По всей видимости, он недооценил урон, что нанесла ему Фрейя. Он побывал в Отделе, собрал людей, после чего отправился на квартиру, где почти сразу потерял сознание. Что, вероятно, подтверждается показаниями работников Отдела и самими оперативниками — у Смита был очень болезненный, усталый вид. В себя он уже больше не пришел. Если судить по времени, то он умер за несколько часов до начала нами штурма больницы. В этом даже была какая-то ирония, особенно если бы у Отдела все получилось и им удалось захватить Фрейю вместе с Лив и Руной. Но в груди Гермионы также шевелилось нечто темное, что отчетливо жалело, что эта тварь настолько легко отделалась. Он хотя бы должен был понести заслуженное наказание в виде Азкабана. — Одного не понимаю, — подал голос Роджерс, — если этот ваш Смит — настолько важная шишка, зачем ему рисковать всем, чтобы избавиться от ребенка? И почему ее смерть была для него выгоднее? — Если бы все пошло по плану, — задумчиво проговорил Гарри, — я уверен, что крайней оказалась бы Аманда Фрай. Наверняка задумывалось, что все должно было выглядеть, как месть отвергнутой любовницы, и в итоге мы бы просто нашли ее тело со следами самоубийства. И пусть нашлись бы те, кто подозревал во всем Смита, — он бросил выразительный взгляд на Гермиону, — подозрения к делу не подошьешь. Нам бы не удалось завести официального дела. Что же до второго вопроса… — Это, конечно, прозвучит очень натянуто, — вклинилась Гермиона, — но Смит дружен с Пратчетом, в связи с этим им двоим выгоднее, чтобы и я, и Локи были максимально ослаблены. А кто может быть слабее, чем убитый горем родитель? Им не нравилась промагловская политика, которую мы поддерживаем, и то, что Локи светит своими способностями перед маглами. — Смит не раз выражал недовольство сотрудничеством со Щ.И.Т.ом и тем, что они взаимодействуют с Асгардом, — добавил Уолти. — Но настоящих причин, я думаю, мы не узнаем, — поджал губы Гарри. — Но я сделаю все возможное, чтобы выяснить как можно больше. — Что ж, раз все так хорошо закончилось, — воскликнул Старк воодушевленно, хлопнув себя ладонями по коленям, — предлагаю это отпраздновать. — Я думаю, сейчас празднование не совсем уместно, Тони, — заметил Роджерс, бросив мимолетный взгляд на Локи и Гермиону. — Согласен с Кэпом, — кивнул Локи, подходя к остальным Мстителям. — Хорошо, ваша взяла, старички, — усмехнулся Старк. — Но с тебя вечеринка, Олень, не думай, что я забуду. Локи рассмеялся в ответ, они продолжили что-то обсуждать. Гермиона следила со стороны за тем, как легко он общался с людьми, которые раздражали его еще несколько месяцев назад. И ведь дело было не только в общении. Возможно, он и сам не осознавал, насколько слаженно работал с теми же близнецами, насколько он там прижился. Впрочем, она теперь не видела в нем стойкого отторжения к команде, Локи говорил с ними как с хорошими приятелями и чувствовал себя вполне комфортно. Все это время она не могла отделаться от мысли, что сама сильно сдала за последние годы кабинетной жизни. Первое же серьезное испытание выбило ее из колеи, выпило все силы и… в целом, Гермиона была недовольна собой. Нельзя отменить того, что Руна — наполовину асгардка, а значит, ей всегда так или иначе будет грозить опасность. И она, Гермиона, должна быть достаточно сильной, чтобы защитить дочь. Оставив гостей, она отправилась на кухню, чтобы хотя бы напоить всех чаем и кофе, на большее у нее не было сил. Почти сразу за ней выскользнул Локи, без всяких слов начав помогать — все же количество людей в этом доме било все рекорды. — Мышка, — опустив палочку, выдохнул он, явно желая ей что-то сказать, но тут в комнату заглянул Гарри с каким-то пустяковым вопросом, затем Роджерс, затем Фригга… Так что в какой-то момент Локи бросил попытки заговорить. Гермиона понимала, что поговорить им придется, столько всего необходимо было обсудить, но она сама не решалась завести этот разговор. Мордред, она уже полмесяца не решалась это сделать! В какой-то момент Гермиона осознала, что начинает отключаться практически на ходу — адреналин сошел на нет, и усталость усиленно брала свое. — Тебе нужно поспать, — заметил Локи. — Тебе тоже, — ответила Гермиона, — но ты пока не спешишь этого делать. — Еще успею, — отмахнулся он. — Иди отдохни. Спорить не хотелось, потому Гермиона поднялась наверх, но, не удержавшись, все же заглянула к Руне в комнату. Девочка все еще спала, несмотря на то, что близилось время обеда. Скоро она должна была проснуться, и Гермиона отчаянно не хотела пропустить этот момент. Сев в удобное кресло в комнате дочери, она сама не заметила, как провалилась в сон. Проснулась Гермиона уже в своей комнате, очевидно, Локи перенес ее, пока она спала. Проверив время, она удостоверилась, что это все еще был понедельник, самый вечер. Она проспала часов пять-шесть, но при этом ощущала себя вполне отдохнувшей. Намного лучше, чем за весь последний месяц. Заглянув в детскую, но не найдя там дочери, Гермиона спустилась вниз. Тишина, царящая в доме, пугала. На какое-то мгновение она подумала, что сошла с ума и возвращение Руны было лишь сном, видением, а она просто выпала из реальности еще в Сассексе. Распахнув дверь в гостиную, Гермиона невольно вздрогнула от оглушительного детского визга, тут же сменившегося заливистым смехом. Успокоив заполошно забившееся сердце, она вошла. В гостиной было шумно — Локи и Руна, по всей видимости, играли в догонялки, и он, поймав дочь, тут же начал ее щекотать. Лив, скромно уместившись в кресле, с улыбкой наблюдала за происходящим, негромко хихикая. Похоже, они наложили на гостиную заглушающие чары, чтобы не мешать Гермионе спать. — А вот и мама, — улыбнулся Локи, увидев ее в дверях. — Мама, — радостно воскликнула Руна, бросившись к ней. Подняв дочь на руки, Гермиона крепко прижала ее к себе, уткнувшись носом в темные кудри. На глазах сами собой выступили слезы. — Неужели ты развлекал ее все это время? — она посмотрела на Локи с удивлением и состраданием. Ему ведь тоже требовался отдых. — Мама присмотрела за ней, так что мне тоже удалось урвать часа три сна… Так и подмывало спросить о том, где же он спал, но Гермиона сдержалась, решив, что не хочет сейчас об этом думать. — Мама, — прошептала Руна, но так громко, что ее легко слышали все остальные, — папа приехал домой! Как тетя Свобода и обещала. — Что? — отстранилась Гермиона, непонимающе заглянув дочери в лицо. — Тетя Свобода сказала, что сделает так, что папа вернется домой, и он вернулся! А где сама тетя Свобода? — Она… — Гермиона облизнула пересохшие губы, — уехала. Далеко. И вряд ли ей позволят в ближайшее время покинуть Асгард. Фригга обмолвилась, что, скорее всего, Фрейю ждет темница. Пусть, по сути, она спасла Руне жизнь, но в ее «копилке» было немало других прегрешений, на которые Один при всем желании не сможет закрыть глаза. Напоминание о Фрейе слегка накалило обстановку, и Лив, и Локи заметно помрачнели, но сама Руна, похоже, этого даже не заметила. Она попыталась втянуть отца в игру, но верно истолковавшая ситуацию Лив перехватила девочку: — Моя принцесса, вы обещали показать мне свои рисунки, — напомнила она, уводя Руну из комнаты. Напряженная тишина угнетала, Гермиона снова облизнула враз пересохшие губы и уже собиралась открыть рот, как потревоженные сигнальные чары заставили ее напрячься. — Кто-то пришел, — пояснила она, поднявшись и достав палочку — на всякий случай. Только на пороге стоял тот, кого она меньше всего ожидала увидеть. — Перси? — переспросила Гермиона, отступая от двери на шаг. — Что ты здесь?.. — она тут же подобралась, наставив на него палочку. — Какие часы висят в гостиной Норы? Вопрос явно застал Перси врасплох, он округлил глаза, но тут же взял себя в руки, вернув на лицо невозмутимое выражение, сдобрив его легким подобием улыбки. — Понимаю, предосторожности, — он переступил с ноги на ногу, цокнув о деревянный настил металлическим наконечником зонта. — Не знаю, как сейчас, я давно не навещал родителей, но могу предположить, что речь идет о тех часах, что показывали то, где находится каждый из членов семьи. Я могу пройти? — Проходи, — кивнула Гермиона, опуская палочку и уходя с дороги. Локи, стоявший на шаг позади нее, последовал ее примеру. — Чем обязана? — спросила она, когда они расположились в гостиной. Вне всяких сомнений, Перси был не очень доволен переходом сразу к делу, он относился к той когорте людей, что готовы пару часов вести ни к чему не обязывающую беседу, постепенно подбираясь к сути и оплетая собеседника паутиной слов. Но каждый раз с Гермионой ему приходилось наступать на горло собственной привычке. Нет, она тоже неплохо владела словами и могла вести светскую беседу, но не с этим человеком и не сейчас. Впрочем, через секунду уже ничего в нем не говорило о недовольстве. Он, как никто, умел владеть собой. — Назовем это визитом вежливости, — проговорил он все с той же учтивой, но пустой улыбкой. — После всего произошедшего было бы странно, если бы никто от Министерства не пришел, чтобы… — Лучше скажите, мистер Уизли, от лица кого вы пришли говорить? — прервал его Локи. — От лица министра или?.. — Или, — впервые на памяти Гермионы что-то живое мелькнуло в глазах Перси. Он был… доволен? — Хоть я и приверженец порядка, не могу отрицать, что хаос порой может быть весьма полезен. — Ты называешь хаосом похищение нашей дочери? — вкрадчиво уточнила она, внутренне закипая. Нет, она не ожидала от Перси Уизли чего-то человеческого, но то, с какой обыденностью он все это говорил, неприятно скреблось на душе. — Не пойми меня неправильно, Гермиона, для вас это было серьезное испытание, и я рад, что для вас все закончилось благополучно. Но Отдел сейчас лихорадит, и мне придется… — Тебе? — не сразу осознала она. Но вот Локи, похоже, сразу сложил два и два. — Вас можно поздравить с новой должностью, мистер Уизли? — Пока временно, — зная Перси, легко было предположить, что это «временно» быстро перерастет в «постоянно». — Ты — тот, кто соперничал со Смитом за место начальника Отдела? — догадалась Гермиона. — Тот, кто поддерживал Грея, но был слишком молод, чтобы занять его место? — Не слишком ли быстрый скачок для того, кто просто должен был следить за министром? — не дал ему ответить Локи. — Сколько вопросов… — выдохнул Перси. — Скажу так, если бы можно было спросить у Джонатана Грея, чью кандидатуру он предложит на свое место, он бы назвал мое имя. — Скромно, — хмыкнул Локи. — Вполне. Вы оба, я думаю, не совсем понимаете ту роль, которую я играл при министре еще со времен мистера Бруствера, и что должность первого помощника — это наименьшее, что я делаю. Но о большем вам просто не стоит знать. Я, по факту, был еще и правой рукой Грея, так что, когда его не стало, было бы логичнее, если бы я стал его преемником. Но Смит оттеснил меня, у него тоже оказалось немало полезных знакомств. Но теперь, благодаря его провалу, все те, кто открыто поддерживал его и составлял его команду, сейчас не в самом выгодном положении. Смит пытался совершить бесчеловечное преступление, не думай, Гермиона, что я пытаюсь преуменьшить его вину. Это счастье, что у него ничего не вышло, но, тем не менее, его провал стал в какой-то мере удачей для меня. Гермиона смотрела на него пристально, пытаясь понять, к чему он ведет. — «В какой-то мере» — потому что и авроры, и Конфедерация в ближайшие несколько месяцев не будут давать нам продыху, поэтому я решил прийти, пока у меня есть такая возможность. Изначально Джонатан продвигал очень лояльную политику в отношении вашей семьи, и я не вижу причин не возвращаться к этому. Я пришел сказать, что пока я на своем месте, никто из Отдела не будет вам угрожать. Еще я бы хотел вернуться к ежемесячным обследованиям вашей дочери. Понимаю, насколько это будет для вас морально сложно, поэтому не настаиваю и даю возможность вам самим выдвигать свои условия по этому вопросу. Наши специалисты могут встречаться с вами где вам будет удобно. И в любом случае у вас есть время подумать. Подпускать к Руне специалистов отдела решительно не хотелось, хоть Гермиона и предполагала, что без этого не обойтись. С такими способностями ее следовало наблюдать, кто знает, что могло пойти не так. Хорошо, что Перси не требовал немедленного ответа. Ей как минимум требовалось слегка отойти от всей этой ситуации. И заодно посмотреть на то, какие передвижения будут в Отделе. — Что же касается вас, мистер Лафейсон, — Перси в легкой задумчивости постучал ручкой лежащего на его коленях зонта по подлокотнику кресла, — то мы рассчитываем также продолжить… взаимодействие. Буквально несколько часов назад к нам пришел если пока и не приказ, то очень настоятельная просьба слегка смягчить режим вашего заключения. Вам представится возможность свободно передвигаться в пределах Британии, за ее пределами — по решению Мстителей. Но вам придется предупреждать о своих перемещениях во избежание различных недоразумений. — Это понятно, — кивнул Локи с усмешкой. Что ж, он добился чего хотел. — В принципе, это все, что я хотел сказать, — Перси поднялся, вежливо кивнув, но тут будто бы вспомнил о чем-то: — И, Гермиона… насколько я знаю, ты еще не пустила в дело те документы… — пространно сказал он, но она прекрасно поняла, что он имел в виду. — Не в моих правилах лезть в чужие дела, но в данном случае от твоего решения зависит дальнейшая политика Отдела в отношении мистера Лафейсона. Ты понимаешь, что есть ряд вопросов, которые мы в случае чего не сможем решить быстро. Мордред! Локи смерил ее долгим взглядом, под которым Гермионе стало совсем неуютно, но она постаралась мысленно отгородиться от этого чувства. — Я понимаю, Перси, но не хочу пока это обсуждать. Поверь, ты узнаешь все в ближайшее время. — Хорошо. Доброго вам вечера. Перси откланялся, с позволения Гермионы аппарировав прямо из прихожей. — О каких документах он говорил? — спросил Локи с деланным безразличием, разглядывая собственные руки. Он не мог не понять, что вопрос касается его напрямую. Мордред! Гермиона на несколько секунд прикрыла глаза, коря себя за малодушие. Она ведь думала обо всем этом достаточно долго, ей казалось, что она приняла окончательное решение. Только отчего сейчас было так тяжело делать этот последний шаг? — Подожди минуту, — попросила она, поднимаясь на ноги. Ей нужно было заглянуть в кабинет. В столе, закрытая на замок от ненужных взглядов, лежала плотная кожаная папка. Взяв ее в руки, Гермиона вернулась в гостиную и протянула папку Локи. Он несколько секунд пристально всматривался в темно-синюю кожу, будто пытаясь просканировать ее так, затем поднял взгляд на лицо Гермионы, стараясь прочитать что-то по нему, и только затем поднял руку, принимая папку. — Что это? — спросил он, открывая ее, и, очевидно, обратил внимание на проявившуюся на внутренней стороне обложки текущую дату и время. Сверху было подписано «Время ознакомления». — Это документы на развод, Локи, — ответила Гермиона на выдохе, вновь прикрыв глаза. — Я хочу развестись.
28 декабря 2015 года, Лондон — Это документы на развод, Локи, — негромко произнесла Мышка. — Я хочу развестись. Первым желанием Локи было отшвырнуть папку от себя как можно дальше, но он сдержался. Вместо этого он, сжав переносицу пальцами, глубоко вздохнул. — Почему? — спросил он вкрадчиво, все-таки подняв на нее взгляд. Очевидно, этот разговор не будет легким. — Ты серьезно не понимаешь? — уточнила она спустя пару секунд. Ну, не то чтобы он совсем не понимал… — Послушай, я знаю, что вся эта ситуация с Фрай-Фрейей выглядит отвратительно, и ты наверняка никак не можешь забыть о том поцелуе, которому стала свидетелем… — Да дело совсем не в поцелуе, как ты не понимаешь! — воскликнула она, но тут же сбавила тон. — Точнее, не только и не столько в нем. — Тогда в чем? — Ты и правда не понимаешь, — обреченно произнесла Мышка, опустившись на диван рядом с Локи, но так, чтобы даже ненароком не соприкоснуться с ним. — Локи, — она опустила голову так, что чуть растрепанные волосы закрыли ее лицо. Всколыхнувшееся в нем раздражение требовало выхода, но Локи не поддался ему, понимая, что это будет выглядеть глупо. — Знаешь, — сказала Мышка после некоторой паузы, очевидно, собираясь с мыслями, — все это время я ощущала себя отстающей. Пыталась отчаянно бежать за тобой, но понимала, что не могу, не успеваю. И в один момент ты отдалился слишком сильно. Она бросила на него пронзительный, печальный взгляд, и Локи не выдержал, взглянув себе под ноги. — Ты день ото дня показывал, насколько тебе некомфортно с нами находиться, ты хотел освободиться, и я даю тебе такую возможность. Ты свободен, Локи. От всей иронии ситуации ему хотелось бы закричать, Локи сжал губы в тонкую нить и крепко прикрыл глаза, пытаясь побороть приступ острой боли где-то в подреберье. — Послушай, — выдохнул он наконец, справившись с собой. — Я понимаю, что вел себя не самым лучшим образом, но ты поверишь, если я скажу, что больше так не буду? Ее укоризненный взгляд отчетливо говорил о том, что нет, не поверит. Это злило, но мог ли Локи ее винить? Этот разговор сильно напоминал тот, что они вели там, на базе, Мышка все это уже ему говорила, но он тогда не пожелал прислушаться к ее словам. Да и вообще, он тогда в сердцах наговорил ей слишком много всего… Выдохнув, он продолжил: — На самом деле я все это время ощущал себя так же. Загнанным. Я был заперт здесь, в четырех стенах, практически совсем один, лишенный всего, что прежде составляло мою суть… Да, я отчаянно хотел свободы, и я не мог не злиться на то, что ты-то этой свободой могла спокойно пользоваться. Я знаю, что был неправ, но позволь мне все изменить. Он поднялся, отложив папку, и повернулся лицом к Гермионе. — Ты говорила, что устала бежать за мной… Пожалуйста, вот моя рука, — Локи протянул ей раскрытую ладонь. — Мы можем идти дальше вместе. Не спеша ни отвечать, ни браться за предложенную руку, Мышка смотрела на него с почти нечитаемым выражением лица. — Я понимаю, ты злишься, — не выдержал он, но Гермиона отрицательно покачала головой. — Я не злюсь больше, — заверила она его. — Я могу понять и принять то, что ты тогда чувствовал, но… Локи, я не хочу больше быть загнанной. Я устала. Давай не будем пытаться делать вид, что между нами все может быть хорошо. Буря, разбушевавшаяся в его душе из-за ее слов, требовала выхода... — То есть это, — Локи кивнул на лежащую рядом с ней на диване треклятую папку, — именно то, чего ты хочешь? Мышка отвела взгляд, и всего на секунду, но он увидел сомнение, сокрытое в самой глубине ее глаз. Впрочем, она быстро справилась с собой, посмотрев на Локи решительно и непоколебимо. — Да. Сорвавшись, он, глухо зарычав, запустил пальцы в волосы и дернул их, сделав круг по комнате, словно загнанный в клетку зверь. — А как же Руна? — спросил он, резко остановившись. — Ты думаешь, ей будет хорошо оттого, что ее родители разойдутся? — Я не собираюсь препятствовать твоим встречам с дочерью, ты даже можешь бывать здесь в разумных пределах, забирать ее к себе, когда определишься, где будешь жить. Но прошу, не трогай меня. Мольба в ее голосе удручала и заставляла еще больше злиться — уже на себя. Подхватив с дивана папку, Локи уселся на месте, погрузившись в чтение. Когда-то, еще только соглашаясь на брак с Мышкой, он узнавал и о бракоразводном процессе, но даже представить не мог, что эта информация ему когда-нибудь понадобится. Мышка, очевидно, подала заявление в отдел регистрации и контроля магического населения, где должна была указать причину развода. — И чем же ты объяснила свое желание развестись? — спросил Локи, с трудом сдерживая рвущееся наружу ехидство. Без доказательств развод — крайне хлопотное и почти бесперспективное дело. Консервативное британское магическое правительство делало все, чтобы минимизировать количество разводов в обществе, так что… — Приложение номер один к заявлению, — ответила Мышка. Пролистав документы до нужной страницы, он увидел вложенную в файл аккуратную вырезанную из газеты фотографию. На ней Локи прижимал к себе Аманду Фрай, Фрейю… Весомый аргумент. И эта женщина утверждала, что не обижена? Чушь! Мышка не выглядела злорадной, но это еще ни о чем не говорило. Также в папке Локи заметил проект дополнительного соглашения об опеке над Руной, но здесь можно было пока не вдаваться в подробности, он был уверен, что подлости в этом вопросе от Гермионы ожидать не стоило. Теперь дело было за Локи. Он, по сути, должен был поставить свою подпись под согласием на развод, после чего дело попадет в подконтрольный Визенгамоту отдел мелких судебных тяжб, где уже будут рассматриваться все остальные вопросы, в том числе и об опеке, а затем, когда суд примет решение, над ними будет проведен ритуал по разрыву брачных уз. — Насколько я знаю, у меня есть три месяца на размышления, — напомнил Локи, отрываясь от изучения документов. Именно поэтому на папке стояла дата ознакомления. С этого момента у него было три месяца, чтобы согласиться на развод или отказаться от него. Он мог бы написать отказ хоть сейчас, но в таком случае дело тут же попадет на рассмотрение в суд, а при наличии неопровержимых доказательств их в итоге разведут. Мышка слегка побледнела, но лица не потеряла, согласно кивнув: — Есть. Но я не вижу смысла… — Зато я вижу, — раздраженно отрезал Локи, захлопывая папку. — Изучу на досуге. Напряженное молчание свалилось на них неподъемным грузом, Мышка не выдержала первая. — Локи, — проговорила она мягко, — так правда будет лучше… — Кому? — Всем. — Позволь с тобой не согласиться. — Локи… — Я бы хотел все это обдумать, — оборвал он ее, не дав продолжить уговоры. — Я… Да, конечно, прости, — она грустно улыбнулась, поднимаясь с дивана. — Уже поздно, пойду уложу Руну спать. Ты можешь остаться сегодня здесь, я не против, — Мышка указала в сторону дивана и, не дожидаясь ответа, вышла. Почти сбежала. Все же отшвырнув от себя папку на диван, Локи снова вскочил, заметавшись по комнате в бессильной злобе. Он понимал, что просто не будет и что полноценное возвращение в этот дом на ПМЖ потребует от него каких-то определенных действий, но и в самом страшном своем кошмаре Локи и предположить не мог, что все обернется вот так. Мысли, полные гнева и нецензурной лексики, бессвязным облаком метались в голове, мешая думать о чем-то конкретном. Его «отпустило» почти через час, когда дом погрузился в тишину. Мышка больше так и не спустилась, оставив Локи в одиночку обдумывать сложившуюся ситуацию, и он не знал, благодарить ли ее за это. «Какая ирония», — думал он, стоя у окна гостиной. Локи хотел свободы, он ее получал, сразу и по всем фронтам. Отчего же тогда на душе было так мерзко? Осознать свои цели и желания было непросто. Локи понимал, что мысль отпустить Мышку вызывала в нем стойкое отторжение, но ему еще больше хотелось понять причины всего этого. Быть может, проще отступить? Да, прежде он не хотел отдавать Мышку Воробью, но чем было продиктовано это самое нежелание? Все это не отпускало его целую ночь, за прошедшее время Локи так и не сомкнул глаз, пытаясь определиться с собственными мыслями и чувствами. — Ты уже проснулся? — удивилась Гермиона, застав Локи на кухне ранним утром. — Что-то вроде того, — криво усмехнулся он, делая глоток обжигающе горячего кофе. — Будешь? — уточнил Локи, кивнув на стоящую на плите наполовину полную турку. — Я… — слегка замялась Мышка, но в итоге согласно кивнула: — Да, спасибо. Она хотела пройти к плите, чтобы перелить кофе себе в чашку, но Локи опередил ее, взмахнув со своего места волшебной палочкой. — Спасибо, — снова поблагодарила она, чуть смутившись. Следом за Мышкой на кухню спустились Лив и Руна. Гермиона тут же занялась завтраком, Руна со служанкой же в это время играли в игру на запоминание последовательности действий. С их стороны то и дело доносились хлопки и топания. Локи поймал себя на ощущении, что происходящее… умиротворяло. Он смотрел на Мышку, на дочь и думал о том, что хотел бы, чтобы и дальше все было так же. И даже присутствие Лив нисколько не мешало, девушка неплохо вписывалась в эту картину От того, что все это скоро закончится, стало совсем горько и тоскливо, но Локи не позволил себе опуститься в меланхолию. Суртура с два он так просто это все отпустит! Завтрак уже заканчивался, когда в дверь постучали, и если визит этого гостя заставил Мышку удивиться, то для Локи такой поворот событий не стал сюрпризом. Фригга обещала появиться сегодня — повидать внучку и сообщить последние новости из Асгарда. Руна обрадовалась бабушке так, словно не с ней она провела вчера несколько часов. Она заняла ее почти на час, уговорив немного поиграть с куклами, но потом все же позволила взрослым уйти на кухню, чтобы поговорить. — Есть какие-то новости? — вкрадчиво поинтересовался Локи у матери. — Фрейя пришла в себя вчера вечером, — ответила Фригга. — Я поговорила с ней. В присутствии кристалла истины. Она была не очень разговорчива, но в целом подтвердила все, что рассказала Лив. Она хотела вернуть ту девушку, Аманду Фрай, но наткнулась на Смита и, узнав о его планах, решила во все это ввязаться. Она привела Смиту зачарованного бродягу, но он каким-то образом раскусил ее обман. Он попытался вызнать о том, где настоящая Руна, но Фрейя сбежала вместе с Лив в заранее укрепленное место и скрывалась там до нашего прихода. — И ты веришь ее словам? — уточнил Локи. Локи ли было не знать, как все это работало. Пусть кристалл истины и позволял вычислить, когда человек лжет, он не заставлял выбалтывать всю правду и давал возможность выкрутиться. Он сам подобным нередко пользовался. На какое-то мгновение непонятная тень мелькнула в глазах царицы, но она моргнула, и видение прервалось. — У меня нет причин ей не верить, Локи, — заверила его Фригга. — Если ты опасаешься, что она могла что-то от меня утаить, то хочу напомнить, что у меня большой опыт «распутывания словесных кружев»… Она с намеком посмотрела на него, но Локи на это лишь хмыкнул, не поддавшись на провокацию. Да, царица славилась проницательностью и острым умом. — И… что ее теперь ждет? — спросила Мышка, слегка нахмурившись. Фригга молчала, какое-то время собираясь с мыслями. — Суд ее еще только ожидает, — наконец произнесла она, — но можно с уверенностью сказать, что ее заточат в темнице. Вопрос — на сколько. Мышка задумчиво опустила голову, нахмурившись сильнее. Локи и сам был в двойственных чувствах. С одной стороны, несмотря на длительные отношения с Фрейей, он не испытывал к ней особого тепла, но и отправлять ее в темницу после всего?.. Впрочем, пусть это и прозвучит малодушно, судьба Фрейи его совсем не касалась, отсюда, из Мидгарда, у него не было никаких способов как-то повлиять на ситуацию, кроме как разговоров с Фриггой, но та, думалось, и сама была рада помочь своей давней фрейлине. Они какое-то время еще обсуждали произошедшее, даже Лив, которую вся эта тема касалась напрямую, не ушла, оставшись молчаливым наблюдателем. Правда, все это были скорее пустые разговоры, как и вчера, так что еще какое-то время пообщавшись с внучкой, Фригга отправилась домой. Проводив мать, Локи вернулся на кухню. — Ты выглядишь удрученной… — услышал он голос Мышки, обратившейся к помогающей ей с обедом Лив. — Простите, миледи, я не хотела расстраивать вас своим видом, — поникла девушка, отступив на шаг от плиты. — Глупости, — отмахнулась Мышка, — ты не расстроила меня своим видом, Лив, но я полагала, что мы почти что подруги, и мне не все равно, что ты чувствуешь. Ты удручена, и я бы хотела знать почему. Но если тебе неприятно или ты не хочешь об этом говорить, то… — Нет, миледи… — замялась девушка, заметно смутившись, — я… очень рада, что вы так тепло ко мне относитесь. И… я… мне просто жаль принцессу Фрейю. — Жаль? — удивилась Мышка. — Да, — кивнула Лив более уверенно. — Я знаю, что она оставила не самое приятное впечатление о себе, и вы можете недолюбливать ее, — она бросила быстрый взгляд в сторону Локи, которого заметила в дверях. — Но… Я не слишком хорошо ее знаю, но принцесса Фрейя никогда не была жестокой или грубой со служанками, хоть и могла иногда показаться слишком резкой. Я иногда прислуживала ей, она одаривала самых расторопных и умелых слуг украшениями или золотом. А однажды она защитила меня от домогательств одного знатного лорда… Говорить об этом девчонке было не очень приятно, она мялась, но тем не менее продолжила: — И в этот раз… Она защитила принцессу Руну и спасла мою жизнь, хотя последнее вообще не обязана была делать. Меня бы наверняка убили, если бы не она. — Не стоит так сильно переживать, — заверил ее Локи, усмехнувшись. — Вряд ли это заключение продлится слишком долго. Отец Фрейи в хороших отношениях с Одином, я полагаю, он уговорит Всеотца смягчиться по отношению к дочери друга. К тому же если припомнить все былые заслуги Фрейи. На самом деле, единственное, что можно ей вменить, — это нарушение режима содержания. Однако я удивляюсь, почему Один давно не отменил этот свой запрет… Так что, возможно, ей грозит провести в заключении лишь несколько десятков лет. И то это я беру по максимуму. Хотя на самом деле он был не вполне честен. Один мог усмотреть в побеге не просто небольшое нарушение предписанного ванам режима, а открытую попытку мятежа (отягощенную постоянно вспыхивающими в Ванахейме восстаниями). В таком случае Фрейю ожидала казнь или пожизненное заключение. Но самому Локи не верилось в такой исход. Время неумолимо тянулось к ужину, атмосфера в доме становилась все более напряженной, в первую очередь из-за самого Локи. Мышка попыталась снова завести с ним разговор, но он отговорился тем, что даже еще толком не смотрел документы, хотя за прошедшую ночь успел их прочитать от корки до корки. Только дело было еще и немного в другом. По сути, ему надлежало уйти куда-либо на эту ночь, но он и не хотел. И даже не собирался. А Гермиона, очевидно, после всего не могла собраться с духом и выгнать его взашей. Мешало как минимум воспитание. Нет, Локи понимал, что уйти придется. Если он сейчас будет слишком давить на Мышку, ничего хорошего из этого не выйдет, она лишь только больше разозлится. Дилемму вечером решил возникший на пороге Пьетро. — Я думал, ты уже в Штатах, — удивленно протянул Локи, стоя в дверях и настороженно разглядывая посетителя. Парой незаметных взмахов палочкой он удостоверился, что Пьетро — именно тот, за кого он себя выдает. — Я… решил осмотреть город, — замялся мальчишка, отведя взгляд. — Но это уже неважно. Нас вызывают, квинджет прибудет за нами через два часа, но нам еще надо выбраться из города. — И ты пришел сюда, чтобы мне об этом сказать? — уточнил Локи, не скрывая сарказма. — У меня, между прочим, тоже есть телефон. Но по рассеянному виду Пьетро, который, похоже, едва сдерживался, чтобы не заглядывать в коридор через плечо, и так все было понятно. — Но, — наигранно бодро продолжил Локи, — ты в любом случае можешь пройти и подождать меня, мне нужно собрать кое-какие вещи. Пропустив Пьетро внутрь и закрыв за ним дверь, Локи скрылся на кухне. На самом деле он соврал, те вещи, что на самом деле были ему нужны, остались на базе, здесь не было ничего такого, что надо было срочно забирать с собой. А собирать оставшееся он в обозримом будущем не планировал. Но Пьетро явно хотел увидеть служанку. Пусть поговорят ребята, а он в это время достойно попрощается с дочерью — если их всех собирали, это могло обернуться для Локи отсутствием в лучшем случае до выходных. — Я видела Пьетро, — Мышка зашла на кухню, ведя Руну за руку. Она посадила девочку на стул и налила ей попить. — Я шибко понадобился Мстителям, — ответил он на невысказанный вопрос. — Ты уезжаешь? — поникла Руна, отставив стакан. — Я должен, детка, — мягко заметил Локи, подойдя к дочери и опустившись рядом с ней на колено. — Обещаю вернуться, как только смогу. Ты даже заскучать не успеешь… Но никакие убеждения не подействовали, Руна вцепилась в него мертвой хваткой и повисла на шее, не собираясь отпускать. Что ж, Локи должен был дать ей немного времени. — Я вернусь. И обещаю, что мы сразу же пойдем в парк кататься на аттракционах. — Правда? — спросила Руна почему-то шепотом. — Конечно. — И мама пойдет? — Если захочет, — заверил ее Локи, бросив на Мышку мимолетный взгляд. — Я ведь могу?.. — начал он, чтобы минимизировать недовольство Гермионы. — Да, конечно, — кивнула она с нечитаемым выражением лица. — Я говорила, что не хочу препятствовать вашему общению, ты можешь бывать здесь в разумных пределах и брать Руну к себе, если это не будет мешать ее образованию. — Так что видишь, малышка, — снова обратился он к дочери, — я вернусь, и мы пойдем гулять. Но для этого тебе придется меня отпустить. Хорошо? — Хорошо, — буркнула Руна ему в шею, но медвежьи объятия все же разомкнула. — Локи, — позвала его Мышка, когда он уже хотел выйти в коридор. — Насчет нашего разговора… — Тебе есть что добавить или ты просто хочешь знать ответ? — поинтересовался он, стараясь погасить в себе злость. Нет, не здесь и не сейчас. Этот, казалось бы, безвинный вопрос заставил Мышку слегка смутиться. — Наверное, все же второе, — признала она спустя полминуты раздумий. — Тогда ответ прежний: я еще ничего не решил. Локи вышел из кухни, с трудом удержавшись от того, чтобы хлопнуть дверью. Он, не прислушиваясь, прошел мимо гостиной, откуда раздавались приглушенные голоса, и поднялся наверх, на второй этаж, встав в проходе между дверьми в детскую и в их — бывшую, теперь уже просто в мышкину — комнату. Он решил начать с детской. Зайдя внутрь, он остановился у самой двери, оглядываясь по сторонам. Локи помнил эту комнату еще с тех времен, когда ее обитательница еще не появилась на свет, помнил, как здесь она росла, делала свои первые шаги… Сама комната незримо менялась, подстраивалась под нее — однажды небольшая кроватка с высокими бортиками сменилась неширокой односпальной кроватью у окна, стеллаж с игрушками стал больше походить на филиал детской библиотеки… Не стоило даже сомневаться, что стоит Локи согласиться, и большая часть дальнейшей жизни дочери пройдет мимо него. Как бы Гермиона ни божилась, она не стала бы ежедневно терпеть Локи у себя под боком в случае развода. Но им двигал не только и не столько страх потерять Руну. Покинув комнату дочери, Локи насквозь прошел коридор, заходя в их прежнюю с Мышкой спальню. Уже ничего не говорило о том, что здесь, кроме Гермионы, кто-то жил. Нет, скорее всего некоторые его вещи все еще лежали в шкафу, вряд ли Мышка была так зла, что собрала все и бросила где-нибудь на чердаке. Но при первом взгляде ничего не напоминало здесь о Локи. Даже их с Мышкой совместная фотография, прежде стоявшая на комоде напротив кровати, исчезла. Было странно осознавать, насколько Локи пророс в этот дом, и необходимость выдирать себя отсюда с корнями пугала и отзывалась глухой болью. Развернувшись, Локи вышел, закрыв за собой дверь, и спустился вниз. В гостиной было тихо, но из кухни выглянула задумчивая Мышка. — Пьетро ждет тебя на крыльце, — сказала она, и Локи понятливо кивнул. Он еще раз попрощался с Руной и собрался выйти. — Пока, Локи, — бросила ему Мышка на полувыдохе, стараясь не смотреть в глаза. Подавив всколыхнувшуюся в груди тоску, Локи лишь едва заметно улыбнулся. — До встречи. Пьетро и правда ждал его на крыльце. Вокруг сгустились ночные сумерки, почти не разгоняемые висевшей на противоположной стороне лампой, но мрачность парня перекрывала любой внешний сумрак. — Вижу, разговор закончился ничем… — протянул Локи на долгом выдохе. Женщины! И тут трагедия… — Да. Нет. Не знаю, — односложно бросал Пьетро и тут же воскликнул: — Я уже ничего не понимаю! Хмыкнув, Локи опустился на соседнее кресло, устало вытянув ноги. Из-за своих проблем лезть в чужие размолвки не хотелось, но оставлять мальчишку в таком состоянии… — Тогда начни с того, что ты все же понимаешь. — Я… Лив, она хорошая, она нравится мне, и она говорит, что я тоже ей нравлюсь, но… Она не хочет отношений, не хочет подпускать меня ближе. Говорит, что все будет только хуже… Но чем хуже? Я не понимаю! — А она что говорит? — Что мы не пара, что у нас нет будущего. Я… Я думаю, что готов на серьезные отношения. Быть может, не прямо сейчас, но… Мы бы могли попробовать быть вместе, завести семью — она говорила, что хочет этого, хочет замуж, хочет детей… Но, похоже, не со мной. Я даже не понимаю, в чем дело. Порой мне казалось, что она считает себя… не заслужившей все это, не заслужившей счастья. Но когда я ее спросил, она сказала, что дело не в этом. Но в чем тогда? Осмыслив все сказанное, Локи задумчиво постучал ногой по полу. — Кажется, я могу предположить. Его утверждение заставило Пьетро вытянуться, как борзую, взявшую след. Он с жадностью склонился к Локи, ожидая продолжения. — Это не стопроцентное утверждение, предупрежу сразу, — продолжил Локи. — Дело в том, что ты сам сказал, — она хочет семью… — Так я готов ей ее дать! — возмущенно воскликнул Пьетро. — Не сейчас, но… — Единственное, что ты сможешь ей дать, — это самого себя, — оборвал его Локи. И добавил, когда собеседник так и не понял, к чему он ведет. — Она асгардка, Пьетро. Асинья. Асиньи не могут иметь детей от простых смертных. Было видно, что слова Локи прозвучали для Пьетро как гром среди ясного неба. Парень выпал из реальности более чем на десять минут, погрузившись в свои мысли, и чем больше времени проходило, тем мрачнее он становился. — Понятно… — выдохнул наконец он. Его посеревшее лицо бледным кругом выделялось из полумрака. — Я не утверждаю, что она не хочет отношений с тобой только поэтому, — попытался сказать Локи, но на этот раз уже Пьетро не дал ему договорить: — Я понял. Ты прав, скорее всего так оно и есть. Но нам пора. — Пора, — согласно кивнул Локи. Мальчишку в какой-то мере было жаль. Но он сам ничего не мог для него сделать. Возможно, служанка и права, обрывая все здесь и сейчас. Дальше им обоим было бы намного больнее. Поднявшись, Локи спустился с крыльца и двинулся вперед по подъездной дорожке и лишь в последний момент обернулся. Он поклялся себе, что переступает этот порог не в последний раз. Гермиона хотела развода? Что ж, если она так наивна, то его долг не позволить ей совершить эту глупую ошибку. Он не был бы собой, если бы дал себе так легко сдаться и опустить руки. Усмешка, застывшая на губах Локи, не могла сулить Мышке ничего хорошего. Если бы она ее видела, конечно.
29 января 2016 года, Лондон — Мисс Грейнджер, я подготовила документы, которые вы просили, — в кабинет зашла Джесс, секретарь Гермионы, и положила на стол небольшую стопку картонных папок. — Да, спасибо, можешь идти, — кивнула Гермиона, не отрываясь от других бумаг, что лежали на столе. Через несколько месяцев должны были стартовать первые игры Чемпионата мира по квиддичу. В Германии. Но из-за целого ряда проблем немецким магам пришлось отказаться от проведения Чемпионата (и, возможно, самого участия в нем). И тогда Пратчет не мог не воспользоваться случаем и выдвинуть кандидатуру Британии — это же такой почет! Что удивительно, такими дураками выступили не они одни, но повезло конкретно им. Министерство стояло на ушах. Департамент магических игр и спорта тряс остальные отделы — за короткий срок требовалось столько всего подготовить, и Гермионе, как советнику министра по связям с магловским населением, не удалось остаться в стороне. После обеда у нее была назначена встреча с премьер-министром маглов, следовало, наконец, определиться с конкретным местом проведения, к этому вопросу Гермиона подошла с особенной тщательностью, вспоминая провальную конспирацию магов в 1994-м. Сейчас она вела переговоры о закрытии на время проведения Чемпионата некоторой части национального парка Кернгормс, дело уже подходило к концу, но она осознавала, что это самое начало. Когда дверь за Джесс затворилась, Гермиона прикрыла глаза, откинулась в кресле и позволила себе глубоко выдохнуть. Близилось время обеда, так что она могла взять небольшую передышку — после до самого вечера у нее, скорее всего, не будет ни одной свободной минуты. Гермиона даже не была уверена, что сможет вернуться домой вовремя. Но ничего, это ведь лишь временные трудности… Взгляд помимо воли устремился к стоящей на столе фоторамке — подарку Уолти на Новый год. На живом фото Гермиона была запечатлена вместе с дочерью, Фоули сделал его во время одной из прогулок прошедшей осенью. Ни Гермиона, ни Руна не смотрели в камеру, они просто кружились под листопадом… Но вся ценность подарка была отнюдь не в фото. Если нажать на угол рамы, фото исчезнет, сменившись картой со светящейся на ней точкой и подписанными координатами. — Могу поклясться, что это — единственный мой способ слежения за Руной, — сказал тогда Уолти, объясняя назначение подарка. — Больше у меня ничего нет. Как бы Гермионе ни было неловко, она не могла отказаться от артефакта, слишком жив еще был страх потерять Руну. Уолти подарил его в самый первый январский рабочий день, и еще несколько дней Гермиона не могла удержаться от того, чтобы каждые полчаса сверяться с картой, удостоверяясь, что дочь именно там, где и должна быть в тот или иной момент. — На самом деле я пришел не только за этим, — продолжил Уолти, когда пауза грозила затянуться. — А зачем? — с некоторым опасением уточнила Гермиона. — Я… — он выдохнул, опустив голову. — Я хотел попрощаться. Я снова уезжаю в Африку, скорее всего надолго, но… Я просто не мог не увидеться с тобой перед отъездом. Его признание ввергло Гермиону в смятение. Она и без того ощущала себя неловко от осознания, что просто не сможет ответить на чувства Фоули. По крайней мере, не в ближайшем будущем. Он был ей хорошим другом, крепкой поддержкой, и пусть ситуация с Руной слегка расшатала царившее между ними доверие, Гермионе было грустно. Но, с другой стороны, она понимала Уолти и его желание уехать, ему наверняка тоже было неимоверно больно от ее неловкости, от того, что она не могла по достоинству его оценить. Возможно, ему на самом деле лучше было уехать. Но Африка?.. — И когда? — дрогнувшим голосом уточнила Гермиона. — Уже завтра, — ответил он почти без каких-либо эмоций. Он даже старался не смотреть ей в глаза — напрямую. Но стоило ей отвести свой взгляд, он начинал разглядывать ее, будто пытаясь запомнить до мельчайших деталей. — Удачи, — выдохнула Гермиона, поджав губы. Он ушел, и она не стала его останавливать. Своим подарком Фоули отчасти добился того, чего наверняка и хотел — чтобы Гермиона не забывала о нем. Но все же она не могла вспоминать о нем именно в том ключе, каком он, скорее всего, надеялся. Если первое время Гермиона проверяла карту постоянно, то сейчас, спустя почти месяц, ей хватало всего одной-двух проверок в день. Вот и сейчас она ткнула пальцем в раму, чтобы удостовериться, что Руна дома, где и должна быть перед тихим часом. О том, что дочь там не только с бабушкой Джин, — думать не хотелось. Локи вернулся в Лондон в первых числах января. Щ.И.Т. предоставил ему в пользование одну из своих квартир, только этого практически не ощущалось, потому что он умудрялся проводить в доме Гермионы почти все свое свободное от тренировок и операций время, общаясь с дочерью как можно больше, отправляясь к себе довольно поздно и возвращаясь ранним утром. И Гермиона не могла с этим ничего поделать. Она ведь разрешила ему бывать в этом доме в разумных пределах, только ей стоило заранее подумать о том, что у нее и Локи совершенно разные представления о «разумных пределах»… Впрочем, пока Руна была по-настоящему счастлива, Гермиона не собиралась пытаться поставить одного зарвавшегося асгардца на место, к тому же идти на попятную было нечестно. Она понимала, что после всего произошедшего он тоже безумно переживал за безопасность дочери и желал как можно больше быть с ней рядом, чтобы оградить от опасности. С ее стороны было бы большой низостью сейчас выставить Локи за дверь. Да и не стала бы она этого делать в любом случае, она хотела остаться с ним друзьями, сохранить какие-никакие теплые отношения хотя бы ради дочери. И пусть у нее самой сердце обливалось кровью от необходимости вырвать Локи из своего сердца, особенно после последних его эскапад. Очевидно, он и думать не хотел о разводе, Гермиона же пока больше не спрашивала. Как бы она ни уверяла себя в правильности решения, ее саму гложили сомнения и неискоренимое чувство вины не только перед Руной, но и перед самим Локи. Гермиону поражала та пылкость, с которой он выступал против идеи о разводе, но, поразмыслив над этим, она, кажется, поняла основную причину. Локи, несмотря на заверения Гермионы, все же опасался потерять связь с дочерью, опасался, что, как только документы будут подписаны, она прогонит его из их с дочерью жизни. Человек, привыкший лгать, ожидает обмана от других. Но что тут можно было поделать? Только дождаться окончания этих трех месяцев, оформить развод — а там он сам увидит, что Гермиона чиста в своих помыслах. Но, Мерлин, как же было тяжело! Весь этот месяц Локи был сама обходительность, Гермиона не помнила мужа таким с того самого момента… да, собственно, наверно, никогда он и не был таким. Каждое утро она находила на кухонном столе свежий букет полевых цветов (она даже не представляла, откуда он их брал посреди зимы). Гермиона всегда вставала раньше дочери, но каждое утро ее ждал намазанный ореховым маслом тост и кружка свежесваренного кофе. Но даже не в такой заботе было главное дело. Несмотря на свое решение развестись, Гермиона по-прежнему любила Локи и медленно сходила с ума от его близости: от его плутовской улыбки, от его, казалось бы, совершенно невинных случайных касаний, от его наглой привычки нарушать личное пространство… Не легче было и от созерцания того, как Локи общался с Руной. Он и прежде был на удивление заботливым отцом, но сейчас тепло, исходящее от их общения, заставляло сердце обливаться кровью. Гермиона понимала, что, несмотря на все ее желания и старания, все это изменится. Хуже вряд ли будет, будет… по-другому. И им всем придется так или иначе к этим изменениям привыкать. Однако отказываться от развода Гермиона не собиралась. Она понимала, что, стоит ей пойти на попятную, Локи, скорее всего, успокоится и рано или поздно вернется к своему прежнему поведению. Люди почти не меняются, это факт… — Мисс Грейнджер, — снова заглянула Джесс. — Там вас уже ждут… Гермиона бросила быстрый взгляд на часы, чтобы удостовериться в собственных мыслях. Да, наступил обед, так что она знала личность визитера. Поднявшись со своего места, Гермиона накинула теплую мантию, подхватила сумку и вышла в приемную. — Виктор, — тепло улыбнулась она, протянув руку поднявшемуся ей навстречу мужчине. Вместо того, чтобы по-деловому пожать ее, тот легко коснулся ее ладони губами. — Гермиона, — проговорил он, выпрямившись. С Виктором Крамом Гермиона впервые за долгое время столкнулась в Атриуме Министерства недели полторы назад. — Что ты здесь делаешь? — удивилась тогда она. Она слышала от Джинни, что Виктор четыре года назад вернулся в Болгарию после тяжелого расставания с Габи. Его отношения с младшей сестрой Флер начались в конце двухтысячных, это был довольно долгий, но непростой роман. Многие знакомые удивлялись, что могло связывать сдержанного, холодного болгарина и пылкую, легкую на подъем француженку, но их чувства искрили, особенно первые пару лет. Они какое-то время даже жили в Британии, когда Крама пригласили тренировать сборную страны, так что Гермиона не понаслышке знала об их непростых отношениях. Габи часто выводила своего избранника на конфликт, пытаясь расшатать его слоновье спокойствие, когда же у нее выходило, они быстро и очень бурно мирились. Вот только чем больше проходило времени, тем сильнее Виктору надоедали эти эмоциональные качели, на которые подсадила его невеста. Ссор становилось все больше, примирений — меньше, и в один момент, незадолго до свадьбы, Крам ушел. После этого он долгое время жил на родине и даже вернулся в свою сборную, с которой они выиграли, наконец, Чемпионат мира… И вот Виктор снова был здесь. — Меня еще раз позвали тренировать вашу сборную, — пояснил он, усмехнувшись одними уголками губ. Его сложно было узнать — за эти годы Виктор отрастил волосы почти до плеч, оброс небольшой, ухоженной бородкой, но по-прежнему выглядел как влажная мечта толпы школьниц. Да и не только школьниц. В тот же день Крам пригласил ее пообедать с ним, и Гермиона не стала отказывать себе в удовольствии пообщаться со старым другом. Весь час они обсуждали прошлое, знакомых и последние произошедшие с ними события, а также говорили о работе — Виктор оказался неплохим советчиком в некоторых тонких вопросах о квиддиче, которых Гермиона не знала, даже несмотря на длительные отношения с игроком. Они договорились встретиться на обеде через несколько дней, и так продолжалось до сегодняшнего дня. Общаться с Виктором было по-ностальгически приятно, они могли все время проболтать ни о чем, с ним не ощущалось скованности или каких-то недоговоренностей. Он был обходителен и по-своему мил, но совершенно ненавязчив в этой своей обходительности. В этот раз все было точно так же. Гермиона и Виктор обедали в одном магловском кафе недалеко от Министерства, обсуждая дальнейшие планы по подготовке к Чемпионату. Крам немного рассказывал о команде, он сам был занят не меньше Гермионы, проводя на тренировках почти все свое время. Эти короткие встречи — единственное, что было ему доступно в ближайшие несколько месяцев. Не сказать, что Гермиона была сильно этим расстроена, но она в свою очередь могла посочувствовать Виктору и его занятости. — Удивляют журналисты, они знают о моей загруженности, но не перестают интересоваться личной жизнью. О какой личной жизни тут может идти речь? — Радуйся, что тебя не подозревают в романе с одним из игроков… — фыркнула Гермиона, припомнив рассказы Локи о ходящих о нем в Сети фантазиях фанаток. — Не удивлюсь, если подозревают, — скупо усмехнулся он. — Кстати о журналистах. Похоже, меня выследили. Он кивнул на большое витринное окно, за которым шумела оживленная магловская улица. Осмотревшись, Гермиона ничего не заметила, тогда Виктор уточнил: — У рекламной стойки напротив. Глаз сам соскальзывает, это верный признак заклятья отвлечения внимания, причем довольно топорного. Научился такое распознавать со временем, — добавил он на ее удивленный взгляд. — Что ж, тогда, полагаю, нам пора по делам, — скованно улыбнулась Гермиона. За ней, конечно, прежде тоже следили папарацци, просто не столь рьяно… Оставалось только предполагать, что могли понаписать журналисты, но вряд ли что-то хорошее. Что было доказано вышедшим субботним утром номером «Волшебных звезд» — одной из самых популярных желтых газетенок в магической Британии. Гермиона спустилась на кухню, и первое, что ей бросилось в глаза, — это их с Виктором фото на первой полосе под заголовком «Новая старая любовь героини войны?». Газета была в руках Локи, он закрылся ей, углубившись в чтение, и Гермиона поневоле сделала глубокий выдох, предвосхищая бурю. Которую не заслужила, но это не отменяет самого факта… Медленно опустив газету и положив ее на стол, Локи поднял свой взгляд на Гермиону. — Доброе утро, — улыбнулся он. Просто улыбнулся, без ехидства, без наигранности и колкости. В глубине его глаз притаилось нечто темное, что всегда жило в его душе, но было видно, что он борется с этим, загоняя эту темень еще глубже. — Доброе, — полувопросительно ответила Гермиона и, справившись с собственным оцепенением, прошла в кухню. На столе по обыкновению ее ждал скромный английский завтрак, отказываться было не очень-то прилично, так что, снова вздохнув и все еще подсознательно готовясь защищаться от упреков, Гермиона пригубила ароматно дымящийся кофе. — Прогуляемся? — оборвал Локи натянутую струной тишину. — Что? — Я еще на той неделе обещал Руне сводить ее в парк к ледяному замку, но меня тогда вызвали, если ты помнишь. Так что, если ты не против, я сводил бы ее сегодня. И ты могла бы пойти с нами. Нет, она не могла в это поверить — вместо того, чтобы устраивать ей выволочку, он… не обращал на произошедшее никакого внимания. И даже больше — звал Гермиону гулять. С другой стороны, это было логично. Пока он надеялся, что она вернется к нему, ему было выгоднее быть предельно сдержанным и всепрощающим. Но что-то подсказывало, что эта тема с Виктором еще не закрыта до конца… — Я… На самом деле я не могу, — призналась Гермиона. — Почему? — уточнил Локи, слегка прищурившись. Голос его был вкрадчивым, но уже не таким беспечным, как в начале. — Я обещала сегодня уделить время профессору МакГонагалл, нам нужно было решить несколько важных вопросов по взаимодействию младшей и старшей школы. — Мы могли бы пойти с тобой, — пожал плечами Локи. — Руна, насколько я знаю, давно мечтала посетить Хогвартс... Не думаю, что профессор станет высказывать какие-либо претензии, если ты придешь не одна. В его словах был некоторый резон, но… Мордред, ладно! Она же хотела показать ему, что готова на диалог, готова на взаимодействие… К тому же что плохого в том, что Локи и Руна погуляют по школе, пока она разговаривает с директором? — Хорошо, — натянуто улыбнулась Гермиона. — Тогда собирайтесь, через час нам нужно быть на месте. Кивнув, Локи поднялся и ушел за дочерью, Гермиона же, поковыряв вилкой омлет, все же отстранила от себя тарелку. Кусок не лез в горло, так что придется, похоже, обойтись одним только кофе. Пальцы сами по себе потянулись к газете. На первой полосе было только фото и анонс статьи, сам текст располагался на четвертой и пятой страницах, его-то, похоже, и читал Локи перед этим. Пробежав взглядом по статье, Гермиона не обнаружила ничего, что могло бы ее поразить. Едва только увидев «Звезды», она уже представляла, что о ней напишут… И фото, фото: объятия с Гарри (еще с Турнира Трех волшебников), танец с Виктором (со Святочного бала), Рон, Локи, Уолти… И как вишенка на торте — последние снимки с того треклятого обеда. А Гермиона еще поражалась, почему ее общение с Уолти особо не обсасывалось в прессе — им просто был не очень интересен никому не известный невыразимец. А тут целый Виктор Крам! Сплюнув, Гермиона смяла газету и точным броском отправила ее в урну. Еще со школы СМИ любили распускать о ней грязные слухи, вроде она должна была привыкнуть, но все равно на душе было гадко, будто ее изваляли в грязи. И ведь не прижучишь этих гадов… Но это все мелочи, от них стоило отвлечься. А что на самом деле нужно было сделать — это предупредить МакГонагалл, что она будет не одна. Ответный патронус-кошка заговорил голосом профессора: «Конечно приходите, с удовольствием познакомлюсь с нашей будущей ученицей». В назначенное время Локи и не скрывающая радостного возбуждения Руна уже стояли в коридоре у лестницы, ожидая Гермиону. Переместиться решили камином прямо в директорский кабинет, открытый специально для них. Когда с расшаркиваниями и знакомством было покончено, в кабинет постучали. — Входи, Невилл, — позвала директор. — Профессор Лонгботтом согласился показать школу вам и вашей дочери, Лукас, пока мы с Гермионой обсуждаем дела. — Премного благодарен, — кивнул Локи и вышел вслед за Невиллом. Гермиона задержалась у МакГонагалл больше чем на два часа, и только колокол, собирающий всех учеников на обед, заставил их закруглиться. — Не хотите вспомнить юность, Гермиона? — поинтересовалась профессор. — Приглашаю вас на обед, думаю, вашей семье тоже будет интересно увидеть Большой зал. Если, конечно, профессор Лонгботтом его уже не показал… — Мы с удовольствием побудем здесь еще, — заверила ее Гермиона. — Если я, конечно, найду своих… Впрочем, долго искать не пришлось — с улицы раздавались громкие крики и смех. Выглянув в окно, Гермиона увидела, что треть студентов школы высыпала на улицу перед главными воротами замка и устроила самую настоящую снежную баталию посреди удивительного ледяного города с улицами и домами и даже приличных размеров дворцом. И если дома и различные улицы и заграждения были явно коллективным творчеством старшекурсников, как и целый музей ледяных скульптур чуть поодаль, то создателя дворца несложно было угадать — архитектура строения была до боли знакома Гермионе, в похожем она три года назад провела несколько месяцев… — Похоже, нам стоит выйти на улицу, — с улыбкой заключила профессор МакГонагалл. — Сомневаюсь, что это кровопролитие прекратится без нашего участия. Зная участников… — Зная зачинщиков, я с вами соглашусь, — ответила Гермиона. Вблизи город поражал еще больше. Созданные при помощи магии строения блестели под зимним солнцем, превращая окружающее пространство в сказочную страну. И, как оказалось, у страны были свои правители. Точнее правительница. На просторном балконе дворца стоял самый настоящий трон, на котором на горе подушек восседала довольная Руна. Битва под стенами замка веселила ее, и сейчас она с интересом наблюдала за снежной дуэлью двух старшекурсников, перекидывающихся снежками на свободном от домов участке, больше напоминающем ристалище. Мальчишки уворачивались от летящих со стороны противника снежков, пока один из них, более невысокий и юркий юноша, не попал в своего соперника. Зрители взорвались криками — радостными и не очень. Под всеобщий смех мальчишка-победитель с улыбкой преклонил колено перед троном. Руна что-то сказала Локи, стоявшему за спинкой ее трона, и он с усмешкой провозгласил: — Поднимись, победитель, и получи заслуженную награду из рук принцессы Льдограда. Явно стараясь выглядеть царственно, Руна сползла со своего высокого места и, подойдя к резной ограде балкона, скинула вниз привезенного с собой плюшевого медвежонка. — Благодарю, моя принцесса, — фыркнул мальчишка, поднявшись на ноги. — Десять баллов Гриффиндору за замечательную победу, мистер Аткинсон, — привлекла к себе внимание МакГонагалл. — И пять баллов Слизерину, Роули, вы хорошо сражались, хоть и потерпели поражение. А теперь прошу всех на обед! — Да, профессор! — отозвался нестройный хор голосов. — Нас это тоже касается, — добавила Гермиона, повернувшись к Локи. — Да, моя королева, — крикнул тот, отвесив ей шутливый поклон. Невзирая ни на какие уговоры, ее сердце пропустило удар от этой шаловливой улыбки. Когда хотел, Локи мог быть неимоверно очарователен. Жаль, что все это — временное явление… Гермиона, убедившись, что Руна и Локи спускаются вниз, последовала за направившейся к школе МакГонагалл, которая уже была метрах в ста впереди. Сзади раздавалось негромкое перешептывание, Локи явно на что-то подбивал Руну, и та в итоге захихикала, угукнув в ответ. Впрочем, обстановка и время явно намекали, на что же асгардец подбивал дочь. И точно, через полминуты в спину Гермионы отправился предательский снежок. И если первый пролетел сильно мимо цели, то второй мог угодить ей в плечо, но в последний момент Гермиона развернулась и, перехватив снежок магией, отправила его обратно, попав Локи прямо в грудь. — Ты подговорил нашу дочь ударить снежком мне в спину? — наигранно угрожающе отчеканила Гермиона. — Это нечестно! Нельзя учить ее плохому! — В смысле?! — воскликнул Локи возмущенно, отряхиваясь от снега. — Я ее отец! Это моя святая обязанность! Несмотря на возмущение, в его глазах играли бесята. Пылающий взгляд, чуть влажные, припорошённые снегом волосы, возникшая на губах полуулыбка… Гермиона поймала себя на мысли, что хотела бы сейчас оказаться в его крепких объятиях, запустить пальцы в мягкие, слегка растрепанные локоны, вдохнуть терпкий запах его кожи. Коря себя за слабость, Гермиона резко отвернулась и, торопливо, но стараясь при этом не бежать, двинулась к замку. Хотелось верить, что Локи не заметил ее заминки… Обедать их посадили за преподавательским столом, что вызвало немалый ажиотаж среди студентов, после Локи и Гермионе пришлось задержаться: кто-то из ребят додумался попросить автограф и сделать пару снимков. Домой они вернулись позже, чем было запланировано. Руна успела уснуть на руках у матери, так что ее пришлось аккуратно раздевать и перекладывать в кровать. Когда Гермиона спустилась в гостиную, она застала там Локи, тот стоял у окна, задумчиво разглядывая пустынную улочку перед домом. — Так значит, Крам… — все-таки спросил он, когда Гермиона уже хотела уйти в кухню. — Ты хочешь об этом поговорить? — Хочу, — кивнул Локи, развернувшись к ней и сложив руки на груди. Очевидно, он сдерживался, но, тем не менее, выглядел раздраженным. — Локи, — закатила она глаза, — мы почти в разводе… — Почти — не считается, — бросил он наигранно вкрадчиво. — Прекрати. — И даже если не учитывать еще не решенный вопрос с разводом… — отмахнулся он. — Ты — мать моей дочери, все, что происходит с тобой, так или иначе отразится на ней. Я… — он выдохнул и продолжил уже намного мягче: — Я просто хочу знать, насколько все серьезно. Он казался обеспокоенным и печальным одновременно. Из-за чего? Это было похоже на ревность, но в то же время он сам говорил, что дело в Руне. Локи можно было понять, он опасался перестать быть для дочери «идеальным папой». Руна даже не была знакома с Виктором, но отец уже ревновал ее к конкуренту… Но был ли в этом какой-то смысл? Гермиона пока не рассматривала Крама как партнера, о чем тогда говорить? — Насколько серьезна может быть дружба, Локи? Мы с Виктором — старые друзья. В школе, конечно, все было несколько серьезнее, мы, можно сказать, встречались, но после у нас обоих были свои вторые половинки. Мы просто общаемся о прошлом, о работе… — Просто общаетесь… — произнес Локи с сарказмом и сомнением. Он выдохнул и снова отвернулся к окну. — Да, Локи, просто общаемся. На язык помимо воли просилось что-то колкое, хотелось напомнить Локи о его «общении» с Фрай-Фрейей, но останавливала клятва самой себе — Гермиона обещала, что оставит все это в прошлом. Но это было не так легко, как казалось. — Мы оба знаем, насколько журналисты любят коверкать факты. Некоторые до сих пор периодически пытаются подловить нас с Гарри на романе. И… Не думай, что я забываю про Руну. Если я когда-нибудь и решу с кем-то связать свою жизнь, то буду учитывать и ее интересы. Да, только стоит ли пытаться устраивать свою личную жизнь? Очевидно, Гермионе не очень-то везло в этом вопросе… Довольно скоро все вернулось «на круги своя». Следующая неделя пролетела одним днем; загруженная подготовкой к Чемпионату Гермиона едва успевала доползать до дома, чтобы немного пообщаться с дочерью перед сном, рассказать ей на ночь сказку и самой уснуть (нередко — с Руной же в обнимку на ее узкой, но вполне удобоваримой кровати). С Локи они практически не общались, но он по-прежнему присутствовал — почти незримо, но довольно заметно: букетами на столе по утрам и ароматным кофе. Привычно сумасшедший бег времени нарушился очередным приемом в Министерстве — десятого февраля Пратчету исполнилось шестьдесят. Будь ее воля, Гермиона пропустила бы это радостное событие, но, памятуя о характере министра, этого делать было никак нельзя. Не увидев своего верного советника на приеме, Пратчет бы нашел, на чем отыграться позже. Локи еще вчера улетел в Штаты, но Гермиона и не планировала идти с ним — если все вокруг и так знали об их предстоящем разрыве, тогда зачем что-то разыгрывать? — Рад видеть тебя здесь, — раздалось со спины, когда Гермиона прошла толпу насквозь и остановилась возле друзей, чтобы их поприветствовать. — Виктор! — раздался общий нестройный хор голосов. — Ты тоже здесь? — с радостным удивлением проговорила Гермиона. Перед этим он ни разу не упоминал, что будет на приеме, хотя они вообще не поднимали эту тему. — Пришлось, — ответил Крам, сдержанно улыбнувшись. — Замечательно выглядишь. — Спасибо, — искренне поблагодарила Гермиона. Ей и самой нравилось это насыщенно-бордовое платье, хотя сперва она была не особо довольна таким советом Джинни, та буквально силой заставила Гермиону его купить. — Ты тоже отлично выглядишь. И она не лукавила — в строгой парадной мантии Виктор выглядел не менее впечатляюще, чем в квиддичной форме или магловском спортивном костюме (она как-то давно видела несколько фото в одной из желтых газетенок). Стоило отметить, что ныне в зале было намного меньше любителей магловских костюмов — мужчины в подавляющем большинстве наряжались в мантии, поскольку министр был достаточно консервативен в своих вкусах. Какое-то время вся их компания обсуждала последние новости — многие из присутствующих знали о приезде Крама лишь понаслышке, но еще не успели с ним встретится. Вечер обещал быть более интересным, чем Гермиона представляла вначале. Позже друзья разбежались кто куда: Невилл увел Ханну к шведскому столу, Гарри и Джинни двинулись к танцплощадке, Луна и Рольф увидели в толпе каких-то своих знакомых и пошли их поприветствовать. Как-то слишком стремительно Гермиона и Виктор остались совсем одни. — Гермиона, потанцуешь со мной? — спросил Крам, протянув ей свою руку, и, немного подумав, она согласилась. И пусть после этого танца о ней снова пойдут грязные слухи… Правда, одним танцем все не ограничилось, Гермиона уже давно не помнила такой легкости в душе от простого общения с кем-то. Ближе к самому концу очередного круга, бегло осмотрев зал в поисках Джинни, Гермиона наткнулась взглядом на него… Локи стоял чуть в стороне, подпирая колонну спиной. Не сводя с Гермионы глаз, он медленно отпил из низенького пузатого бокала, и взгляд его был непомерно тяжелым. В отличие от многих присутствующих, он был одет в обычный (ну, может, не совсем обычный, а дорогой) магловский костюм, но такой диссонанс с окружающими, очевидно, не сильно его беспокоил. Сердце Гермионы оборвалось и рухнуло куда-то вниз. Поняв, что его заметили, Локи поставил бокал на стол и твердыми, решительными шагами преодолел разделявшее их расстояние. — Доброго вечера, — улыбнулся он одними губами, слегка склонив голову в приветствии. Крам протянул руку, и Локи крепко ее пожал. — Наслышан о вас, мистер Крам. — Как и я о вас, мистер Колдсон, — сухо ответил Виктор, ни на секунду не стушевавшись. Гермиона же упорно старалась заставить себя не краснеть, находясь меж двух огней. Она не была ни в чем виновата, но краска стыда отчего-то настойчиво подступала к лицу. Мужчины молча прожигали друг друга взглядами несколько секунд, отчего танцующие вокруг пары стали обращать пристальное внимание на них, проходя мимо. — Я бы хотел потанцевать со своей женой, — бросил Локи и, не дожидаясь ответа и не спросив разрешения у самой Гермионы, подхватил ее под руку, чтобы увести в сторону. Но тут за вторую ее руку схватился Виктор. — По-моему, вам сперва стоит спросить, хочет ли она танцевать… Отчего-то Гермионе живо вспомнилось, что ее муж однажды на одном из торжественных мероприятий убил человека. И пусть он потом клялся и божился, что тот мужчина этого вполне заслуживал за все свои тайные (и не очень) злодеяния, но сам факт… — Виктор, прости, я скоро вернусь, — она выдавила из себя виноватую улыбку и выпуталась из хватки болгарина. — Нам просто нужно перекинуться парой слов. Сказав это, Гермиона сама перехватила Локи за предплечье и увела его в сторону. — Что ты себе позволяешь?! — прошипела она возмущенно, позволяя ему положить руку себе на талию и ввести в круг. Гермиона бы могла попытаться вырваться или закатить скандал, но в таком случае это привлекло бы много ненужного внимания. — Ты хоть понимаешь, что это попросту неприлично? — продолжила шипеть она, но ее шепот, похоже, не возымел на него никакого эффекта. Как только Локи добился своего, поведя ее в танце, он заметно успокоился, и сейчас его лицо практически ничего не выражало, кроме едва уловимой усмешки. Что больше раздражало, несмотря на злость, тело Гермионы предательски заныло от его близости — в присутствии Виктора такого не было, несмотря на его брутальную мужественность. — Да, насколько я слышал, в вашем обществе не принято дарить несколько танцев подряд не своему супругу или жениху, — ответил Локи. — Но я тебя прощаю. Все-таки сравнявшись цветом лица с платьем, но не от стыда, а от злости, Гермиона недовольно поджала губы. — Ты понял, о чем я, — процедила она. — Локи, мы почти разведены. — Почти не считается, — напомнил он с мрачной усмешкой, заставив Гермиону закатить глаза. — Что ты вообще здесь делаешь? — Танцую с тобой. По-моему, это очевидно. — Что. Ты. Делаешь. В Британии? — спросила Гермиона, выделяя каждое слово интонацией, норовя взорваться, как вулкан. — Ты же улетел вчера в Штаты. — Улетел, — Локи не стал ни спорить, ни объясняться. Раздраженно цокнув языком, она отвернулась. Ну почему с ним было так сложно? — Зачем ты пришел? — выдохнула Гермиона обреченно. Почему он просто не хочет это все отпустить? Разве Локи не видит, насколько все это для нее тяжело? — Хотел побыть с тобой, — произнес он, заметно смягчившись. — Неужели я мог оставить свою жену без партнера этим вечером? — Как благородно с твоей стороны, — не удержалась она от язвительного комментария. — Может, все-таки поговорим? — Ты готов согласится на развод? — она снова вспыхнула, будто спичка. — Нет? Тогда есть ли смысл разговаривать? Его упрямство бесило. — Опыт подсказывает мне, что смысл разговаривать есть всегда. Как складно он заговорил! Где это благоразумие было раньше, когда она цеплялась за малейший шанс сохранить их отношения? Это внезапное спокойствие и отеческое понимание во взгляде вызывали лишь гнев. Но, стоило признать: он был прав, а она — слишком зла, чтобы увидеть это с самого начала. — Хорошо, пойдем, поговорим, — оборвав танец на середине, Гермиона схватила Локи за руку и потянула к одному из альковов по периметру. Свободный нашелся на удивление быстро, так что, задвинув за собой плотную бордовую портьеру, Гермиона уселась на мягкий диванчик, закинув ногу на ногу, и махнула в сторону Локи: — Прошу. Говори. Похоже, такого поворота событий он не ожидал. Очевидно, он пришел отвоевать у соперника то, что считал своим по праву, и не ожидал реального обсуждения ситуации. Заготовленной речи у него явно не было. Но Локи не был бы собой, если бы это его остановило. — Я считаю, что нам не нужно спешить с разводом. Будет лучше, если ты отзовешь заявление… Не удержавшись, Гермиона фыркнула. — Что? — нахмурился он. — Знаешь, это так для тебя типично, — проговорила она, не скрывая сарказма, — ты все за всех решаешь, не беря в расчет мнения других, — Гермиона подскочила, сделав к Локи стремительный шаг и ткнув ему в грудь пальцем: — Я не твоя вещь, Локи Лафейсон! И ты не можешь знать, чего я хочу и что будет для меня лучше! Несколько секунд он пристально смотрел на нее, наверняка отмечая и слегка растрепавшиеся волосы, и красные пятна на щеках, и тяжело вздымающуюся грудь. Мгновение — и на лице Локи появилась ехидная усмешка, заставившая сердце Гермионы забиться еще быстрее. Подавшись вперед, он склонился над ней, и теперь их лица разделяли считанные дюймы. — Ты уверена? — спросил Локи и, преодолев и это минимальное расстояние, впился в ее рубы резким, колючим поцелуем. Это даже был не просто поцелуй, а своеобразный акт подчинения: его губы, терзающие ее рот, его пальцы, запутавшиеся в волосах на затылке — это все сводило с ума, буквально требуя от Гермионы сдаться, поддаться этому безумию. Мерлин, как же она скучала по его прикосновениям! Застонав, она на секунду прильнула к нему, касаясь пальцами его груди. Где-то там, под этими слоями одежды так же заполошно, как и ее, билось его сердце. Безумно хотелось приложить ладонь к голой коже, ощутить исходящий от нее легкий холод и свежесть мяты… Вместо этого Гермиона уперлась руками и, приложив все свои силы, оттолкнула Локи от себя. — Прекрати! — воскликнула она и, замахнувшись, влепила ему пощечину. Локи замер, приложив ладонь к щеке, и Гермиона, не дожидаясь ответной реакции, выскочила из алькова, оставив своего «пока еще мужа» одного…
Ей удалось практически никем не замеченной проскочить до уборной, чтобы привести себя в порядок. Растрепанная, раскрасневшаяся, с мокрыми дорожками на щеках (она даже не поняла, в какой момент начала плакать) и припухшими от поцелуя губами — ей не следовало в таком виде появляться перед друзьями и знакомыми. Быстро приведя себя в надлежащий вид, Гермиона вышла и отправилась на поиски Виктора. Впрочем, долго искать его не пришлось… — Ты в порядке? — нахмурился он, выловив ее в толпе. — Да, я… Все в порядке. Что за ирония? Второй раз в жизни Гермиона вздорит на балу с дорогим для себя человеком. И оба раза после этого попадает на Крама. — А то мне сперва показалось, что не очень… — Виктор ободряюще улыбнулся. — Все сложно, — привычно ответила Гермиона. Это уже, похоже, был гребаный девиз всей ее жизни! Оказывается, Виктор захватил для нее бокал шампанского, и Гермиона, благодарно кивнув, слегка пригубила игристый напиток — после всего произошедшего неимоверно хотелось пить. Пока Крам отвлекся на подошедшего к ним Невилла, Гермиона бегло осмотрела зал — она не была готова снова пересечься с Локи, поэтому зорко бдила, чтобы его не было в поле зрения. Но он, похоже, и так как сквозь землю провалился. Несмотря на это, настроение было испорчено на корню. Танцевать больше не хотелось — хотелось вернуться домой и закутаться в теплый плед, чтобы вытравить из души воцарившуюся там холодную, сосущую пустоту. Правда, вечер и так уже подходил к концу. — Гермиона, — позвал ее на прощание Виктор, привычно коснувшись губами ее ладони. — Возможно, я слегка не вовремя со своим вопросом, но… Не хотела бы ты поужинать со мной? В это воскресенье? — Поужинать? — изумленно переспросила Гермиона, медленно убрав свою ладонь из его руки. — Да, поужинать. Это предложение выбило ее из колеи. Она относилась к Виктору как к другу, и ей казалось, что это взаимно, но… быть может, она ошибалась? По-серьезному, ей непросто было понять его мысли и чувства. Что им двигало? Да и еще и эта дата: День всех влюбленных… В такой день «просто друзей» не приглашают в ресторан. — Я… Я бы хотела подумать, хорошо? — уточнила она, натянуто улыбнувшись. Если Виктора что-то и не устраивало, ему хватило такта не показать вида. Снова поцеловав ее ладонь, он аппарировал, и Гермиона последовала его примеру. Следующие два дня она никак не могла решить, что же ответить Виктору на его предложение. Пойти или нет? — Сходи, — сказала Джинни, когда Гермиона рассказала ей о приглашении за пятничной вечерней чашечкой кофе. Забавно, что о разговоре с Локи она подруге так и не смогла рассказать. И его отсутствие нисколько не решало проблему выбора — с того злосчастного поцелуя Гермиона больше не видела супруга, он пропал где-то в Южной Америке на очередной операции. Но тем не менее она не находила в себе желания тут же бросаться в чужие объятия. — Это совершенно ни к чему тебя не обязывает. К тому же раз ты решила развестись, то тебе следует строить свою личную жизнь. Почему бы не обратить свое внимание на Крама? Ты же не будешь отрицать, что годы только пошли ему на пользу? Кто бы отрицал? Но отчего-то все эти «изменения» не находили в Гермионе отклика. Она не ощущала к Виктору влечения, он был красивым и по-своему обаятельным мужчиной, толпы его яростных фанаток мечтали увидеть его без одежды — но Гермиона не входила в их число. — Но он не интересует меня в этом плане… — Ну и что? — пожала плечами Джинни. — Аппетит приходит во время еды — слышала такое? — Слышала, — выдохнула Гермиона, все еще ни в чем не уверенная. — К тому же я не заставляю тебя бросаться к нему в постель на первой же встрече! У вас много общего: вы оба умные, начитанные, интересные. У обоих за плечами не самые простые отношения. Почему бы вам хотя бы не попробовать пообщаться чуть поближе, чем раньше? Просто попробовать? Просто попробовать? — повторила про себя Гермиона. Что ж, в этом был свой определенный резон. К тому же, зная Поттер-бывшую-Уизли, понимала — та не отстанет, пока она, Гермиона, не сходит на это (дурацкое) свидание. Под бдительным взглядом Джинни отправив Виктору СМС с предложением выбрать время и место встречи, она устало откинулась на диване. Может, Джинни и права? Ей пора хотя бы попытаться оставить Локи в прошлом, и, возможно, благодаря этому ей удастся начать общаться с ним по-человечески — не грезя о его прикосновениях и поцелуях. Всю субботу Гермиона провела с дочерью, хотя бы таким способом возмещая ей потерянное время. Они прогулялись по парку, посмотрели несколько старых диснеевских мультфильмов, играли, рисовали… Все это время Гермиона старалась не думать ни о ком, кроме Руны, но это было сложно. Как не думать о человеке, о котором вспоминаешь, просто глядя на дочь? К обеду воскресенья Гермиона уже оказалась в настолько разобранном состоянии, что хотелось малодушно отказаться от встречи и никуда не идти. Стоило ей об этом подумать, как минут через пятнадцать пришло СМС от Джинни: «Я знаю, что ты прокрастинируешь! Ноги в руки — и бегом на свидание. Приду — проверю!» Нервно отсмеявшись, Гермиона начала неторопливо собираться. Джин Грейнджер уже возилась с ужином на кухне, Руна играла с куклами в гостиной… Виктор должен был появиться в 19:00, однако в 18:40 из прихожей раздался хлопок аппарации. Скорее всего, Джинни решила исполнить свою угрозу и проверить готовность подруги к свиданию. — Тебе не стоило беспокоиться! — крикнула Гермиона, спускаясь вниз по лестнице. — Я уже почти готова, так что… — Готова к чему? — уточнил Локи, склонив голову чуть в бок. Он еще не успел отойти от двери, в одной его руке был большой букет алых роз, в другой — спортивная сумка. Неловко повисшее молчание оборвала выбежавшая в коридор Руна. — Папа! — радостно воскликнула она, кидаясь к отцу и повиснув на его ногах. — А вот и моя принцесса! — широко улыбнулся Локи, заставив сердце Гермионы пропустить удар. Отставив сумку назад, к двери, он схватился за букет обеими руками, а затем просто разделил его на два. — Будешь моей валентинкой, принцесса? — спросил он, протягивая дочери один из букетов. Взвизгнув от счастья, Руна ухватилась за букет. Гермиона испугалась, что дочь уколется о шипы, но цветы, похоже, их не имели. — Мама, смотри, какая красота! — Вижу, — натянуто улыбнулась Гермиона дочери. — А это тебе, — сказал Локи, протянув второй букет ей. — Спасибо, — кивнула Гермиона, принимая подарок и надеясь, что со стороны не видно, как дрожат ее руки. На шум из кухни выглянула Джин. — Не знал, что вы тоже здесь, мэм, — Локи снова натянул на лицо свою обольстительную улыбку. Взмахнув палочкой, он выудил из воздуха третий букет и вручил его теще. Та сперва выглядела не очень довольной, после решения о разводе ее отношение к зятю стало еще прохладнее, чем прежде, но тем не менее сейчас ее выражение лица слегка смягчилось. — Спасибо. Пойду в вазу поставлю, — пробурчала она, снова исчезая на кухне. — Это еще не все! — заметил Локи, подняв вверх указательный палец. Он продолжил, обратившись к Руне: — Помнится, я оставил тебя без подарка на день рождения? Я думаю, стоит исправить эту оплошность. Подтянув к себе сумку, которая на поверку оказалась переноской, Локи дернул за молнию, и изнутри раздался короткий, больше похожий на писк мявк. — Котик! — Руна захлопала в ладоши, пытаясь заглянуть внутрь. Из сумки показалось нечто рыжее и пушистое. Это был явно котенок, довольно крупный и пушистый, с длинным, мохнатым хвостом и красивым изумрудным бантом на шее. Но когда Локи развернул его к Руне мордой, Гермиона обомлела: кривоватые лапы, широкая, приплюснутая морда… — Живоглот… Ее любимого кота не стало лет десять назад, и после этого Гермиона не особо хотела кого-то заводить — во-первых, было больно, во-вторых, они с Роном жили на съемной квартире. Когда же Гермиона переехала в новый дом… В общем, ей было не до домашних любимцев. Руна просила себе кого-нибудь, но Гермиона считала, что девочка еще слишком мала, чтобы самой заботиться о зверье, ей же было некогда, так что уход свалился бы на плечи миссис Грейнджер… Они с Локи это все обсуждали, и Гермиона даже была не против — когда-нибудь, в будущем. И вот оно. Сходство котенка с ее прошлым котом было поразительным и проглядывалось, даже несмотря на его еще юный возраст — очевидно, что это был еще только котенок месяц-полтора отроду. В нем так же, как и в Живоглоте, виднелись