У Драко Малфоя, наследника состояния и чистой крови (ибо только это ему и можно было оставить, да и то с оговорками) означенного достойного семейства, раз в месяц случались небольшие неприятности. Нет, Грейбек здесь был не при чем и нет, это не то, о чем могли бы подумать некоторые извращенные личности. Просто Драко раскаивался.

Он раскаивался, начинал винить себя во всех грехах, бывших и будущих, и тут же принимался искупать их всеми возможными средствами. Обычно дело не заходило дальше торжественной раздачи старых носков домовым эльфам, но случалось, что Драко заносило; так, например, однажды он решил публично извиниться перед Грейнджер за все нанесенные обиды. Как назло, рядом с грязно... сей юной леди обретались два ее верных оруженосца — Поттер с Уизелом — которые не оценили прекраснодушия молодого Малфоя и свели дело к банальному маггловскому мордобою. Драко свои попытки принести извинения оставил, но и Грейнджер не оскорблял аж целых две недели — он же раскаялся все-таки.

Нечто похожее произошло с ним и на этот раз.

Незадолго до того Нарцисса читала в гостиной один очень увлекательный дамский роман и нечаянно забыла книжку на диване. Еще не раскаявшийся, но уже готовый к этому Драко ее нашел, прочел, проникся, несколько дней ходил бледен и задумчив, и в итоге решил, что самое благородное дело — это устройство счастья какой-нибудь бедной девицы. Даже девица нужная нашлась — Нимфадора Тонкс, дочь тетки-отщепенки Андромеды. Что значит "она аврор и хорошо зарабатывает"? Она полукровка? Полукровка. А полукровки стоят ниже чистокровных волшебников, значит, она бедная!

А как можно облагодетельствовать бедную девицу? Только удачно выдать ее замуж! И кандидатура была подходящая — достаточно молодой, чистокровный, состоятельный, красивый и умный (во всяком случае, так утверждали Панси и Миллисента) маг! Чего еще можно пожелать?

Да ничего, но вот здесь-то гений благотворительной мысли и спотыкался. Нимфадора-то согласится, это к Трелони не ходи, не дура же она от такого счастья отказываться, а вот с потенциальным женихом могли возникнуть проблемы. Драко был не первым, кому приходила в голову замечательная идея связать сего достойного человека узами брака, но тот стоял насмерть и отбивался, к вящему неудовольствию чистокровных мамаш, руками, ногами и Круциатусами — в особо критических случаях, посему разговаривать с ним напрямую было травмоопасно. Требовался парламентер. К счастью, Драко был Малфоем, а значит, у него все было продумано до мелочей — в том числе и то, кто будет этим парламентером — поэтому он влез в мантию понаряднее, оседлал верный "Нимбус" и, сделав "бочку" на вылете из окна, направился к тетке.

У Лестрейнджей ему не открывали долго — полчаса, а то и больше. Только когда обозленный и почти забывший про раскаяние Драко начал стучать в дверь ногами, окованная железом дубовая громадина чуть отодвинулась, и из-за нее высунулся лохматый, заспанный и очень злой кандидат в переговорщики:

— Ну, чего тебе надо? Какого драккла будишь людей в такую рань?

Драко выразительно посмотрел на небо, солнце на котором давно перевалило за полуденную черту, но ничего не сказал.

— Ты не сердись, — миролюбиво, как и положено раскаявшемуся человеку, ответил он. — У меня к тебе дело есть.

Сигнус скептически прищурился. Как правило, после этих слов он сам начинал крупно жалеть, что происхождение и социальное положение не позволили тете Нарциссе сделать аборт шестнадцать лет назад.

— Что за дело?

Драко вдохнул, выдохнул, выпятил грудь колесом и торжественно начал:

— Видишь ли, дорогой братец, на днях я переосмыслил свое поведение и раскаялся...

Сигнус несильно стукнулся головой о дверь, приманил откуда-то из недр дома подзорную трубу и, потеснив родственника, принялся с завидной внимательностью разглядывать горизонт.

— Ты чего делаешь? — опешил Драко от манипуляций кузена.

— Всадников Апокалипсиса ищу, — буркнул Сигнус. — Отец говорит — когда Малфой раскается, конец света настанет.

Драко замялся было, но тут же оживился и ехидно спросил:

— А ты откуда про них знаешь? Это же маггловские мифы, нет? Я-то слышал, как Грейнджер Уизелу что-то похожее болтала, а ты?

Сигнус задумчиво почесал подбородок — не очень-то хотелось рассказывать всяким... альтернативно одаренным личностям семейные секреты. Секрет, то есть прабабушку Гретхен — немку по происхождению, христианку по вероисповеданию — в семье Лестрейнджей поминали исключительно нецензурно. И было за что: последовательница какой-то очень странной ветви христианства, она свято верила в то, что в день какого-то кошмарного всеобщего суда* будут оправданы и посланы в рай очень и очень немногие люди, а большинство — в том числе она сама, муж, сыновья, невестка и маленький внук — будут вечно гореть в аду.** Рабастану повезло — он бабулю в живых не застал, а вот Родольфусу повезло куда меньше, и интересных историй про четырех всадников и геенну огненную он от милой старушки наслушался по полной программе.

Если верить рассказам старого домовика, то после того, как мать отправилась в столь нежно любимое ею чистилище, Рэндальф Лестрейндж перекрестился на распятие в последний раз, сказал: "Спасибо тебе, хоть тебя и нет, прибрал мегеру", а затем отправил глиняный крест о стену, а книгу в черном переплете с таким же крестом на обложке — в камин. Но это и все за этим последовавшее было совершенно другой историей, которую Сигнус также не собирался рассказывать.

— Не у тебя одного уши есть, я тоже кое-что слышал, — пожал он плечами. — Так что за дело? Носки не дам, самому мало.

— Носки-то зачем? — не понял Драко.

— Ну, ты же эльфов освобождать будешь. Опять.

— Нет, не буду. Слушай.

И Драко поведал кузену свой гениальный план.

— Я молодец? — гордо спросил он после длинного прочувствованного рассказа, подкрепленного витиеватыми речевыми фигурами и некоторой долей красноречивых жестов.

— Ты идиот, — почти ласково ответил ему Сигнус. — И нет, я на такое не подписываюсь.

Драко кивнул — вроде как понял — и толкнул еще одну речь. В итоге еще через полчаса сплошного пафосного словесного по...тока Сигнус запоздало сообразил, что раскаявшийся кузен — это все равно, что Фенрир во время гона (проще дать, чем объяснить, почему нет), и все-таки пропустил Драко в дом.

Рабастана долго искать не пришлось — он спал прямо в гостиной, завалившись с ногами на диван. Дражайшая невестка дома по непонятным причинам отсутствовала, полоскать мозги из-за грязных сапог и того, что "у нас дома не кабак, где все по лавкам валяются" было некому, чем Лестрейндж-увы-уже-средний нагло пользовался.

— Устал, — посочувствовал родственнику Драко. — Даже до спальни не дошел. В рейд ходил, наверное.

— Ага, по линии отдела, — фыркнул Сигнус, прекрасно знавший, как именно проходят рейды у разведки, и от души пнул диван. — Отряд, подъем!

Рабастан рухнул с дивана, открыл глаза, вспомнил, как до него сравнительно недавно точно так же докапывалась племянница, и обозлился.

— Чего опять, жертвы криворукости Джоя Трэверса? Совесть поимейте, не ходите по одному! Соберитесь все вместе и скажите, какого книззла драного вам от меня понадобилось?

— Жениться хочешь? — выдал прямолинейный Сигнус, не привыкший ходить вокруг да около и благополучно пропустивший мимо ушей пассаж про совесть — толкового словаря в комнате не наблюдалось.

Рабастан посмотрел на племянника, на его белобрысого братца, открыл рот и очень понятно и подробно рассказал им, кто они сами, кем были их предки по маминой (а у Драко — еще и по папиной) линии, как это сказалось на их умственных способностях и куда они оба должны отправляться с такими предложениями. Драко то краснел, то бледнел, переваривая непривычное количество незнакомой лексики, Сигнус задумчиво листал вынутый из кармана блокнот и вдруг заорал:

— Стой!

Рабастан аж поперхнулся от неожиданности.

— Что такое?

— Еще раз с момента про бабушку Ирму, троллей, двух кентавров и Мерлина с Мордредом, — попросил Сигнус. — Я записать не успел.

Надо ли говорить, что первая миссия по облагодетельствованию Нимфадоры после этих слов с треском провалилась?

Впрочем, Драко не унывал. Потерев ушибленный копчик, он присел на нижнюю ступеньку лестрейнджевского крыльца и глубоко задумался. Рабастан, конечно, в своем праве — аврор-полукровка не самая лучшая партия — но Нимфадора несчастной остаться не должна была. Все свои холостяки разом отпадали — опять же, из-за личности невесты, нужно было поискать среди орденцев. Итак, нестарый, чистокровный, красивый... О! Идея!

— Ты пойми, так даже лучше будет, — вещал Драко кузену по дороге на площадь Гриммо. — У них сходные интересы, вкусы... вроде как тоже. А то, что разница в возрасте большая и что родственники — ну, такое иногда бывает...

Сигнус обреченно кивал. С Драко он на этот раз потащился по своей воле: его фамильная спинно-мозговая интуиция усиленно шептала, что у Блэка будет какое-то... веселье, аккурат в том смысле, который вкладывала в него матушка. А раз так, то грех пройти мимо этого веселья и никак в нем не поучаствовать.

Фамильная интуиция не ошиблась. Почти. Разговор с Блэком вышел еще более коротким и неприятным, чем с Рабастаном.

— Он что, опять раскаялся? — недоуменно спросил Сириус у отпрыска старшей кузины, левитируя на мостовую оглушенного отпрыска младшей. — Вроде месяца не прошло еще...

Сигнус пожал плечами — как видите, мол. Сириус вздохнул, вытащил из кармана полупустую бутыль огневиски и душевно глотнул.

— Знал бы ты, как он меня достал, — доверительно сообщил он Сигнусу. — На Рождество приходил, представляешь? Ну, тогда-то его Гарри с лестницы спустил, а сейчас Гарри в школе... А вы, кстати, почему не в Хогвартсе?

— Драко Снейп разрешил, — шмыгнул носом Сигнус.

— А ты?

— А чего там делать?

— Прогуливаешь, значит? — Сириус глотнул из бутылки еще раз. — Не учишься, по подозрительным компаниям шатаешься, куришь — вон у тебя пачка из кармана торчит — со старшекурсниками, наверное, пьянствуешь... Куда только Беллка смотрит?

— А вы сами за своим крестником сильно смотрите? — съехидничал Сигнус.

— Ты на моего крестника гиппогрифов не гони, — посуровел Сириус. — Говорю же, сам хорош. И вообще, забирай это чудо в перьях и проваливай, наши скоро на собрание придут. Маме привет и дементора на Поцелуй поласковее.

— Ага, она вам тоже просила передавать привет и Круцио в печень, — ответил вежливый и добрый мальчик Сигнус.

Сириус хмыкнул и убрался в дом. Аппарировавший на Гриммо Шизоглаз похлопал Сигнуса по плечу и добродушно прогудел: "Терпи, пацан, вон твой отец твою мамашу двадцать лет терпит — и ничего". Сигнус в ответ только вздохнул, пнул все еще валявшегося в отключке Драко и тоскливо закурил.

Не надо думать, что две неудачи сподвигли Драко отказаться от своего благородного дела. Вовсе нет. Третью кандидатуру в мужья для бедной кузины он отбирал уже более тщательно: слал кому-то письма, копался в каких-то книгах, что-то высчитывал... И, наконец, гордый донельзя, положил перед кузеном, которого уже считал своим верным соратником в этой нелегкой миссии, колдографию. Всего одну.

— У него девушка есть, — осторожно сообщил Сигнус, размышляя о том, что надо было слушать родителей и с Малфоями вне Круга дел не иметь. Вообще никаких. По возможности.

— И что? — не понял Драко.

— Она вейла.

— И что?

— И то! — рявкнул Сигнус. — Ты на Уходе за магическими существами чем слушал, глиста белобрысая? Вейлы в своих мужчин вцепляются всем, чем только можно, живьем не отдерешь!

— Живьем? — переспросил Драко, деликатно не заметив "глисту" в свой адрес. — А у кого из нас сестра-близнец — подающий надежды молодой киллер, у меня или у тебя?

Сигнус взвыл и стукнулся головой о стол — на этот раз почти с размаху. Почему-то он знал, чем закончится дело.

И почти не ошибся.

— Завалить вейлу? — прошипела Гвен, переводя взгляд с одного брата на другого. — Вы что, с Гремучей Ивы рухнули оба, что ли? Я похожа на самоубийцу?!

Сигнус только глаза рукой прикрыл — я, мол, предупреждал. Драко сложил ладони на груди, умоляюще глядя на кузину.

— Ладно, — внезапно сдалась та. — Двести галеонов.

— Какие двести галеонов? — изумился Драко.

— Не поняла, — насторожилась Гвен. — Ты ко мне прибежал?

— Прибежал.

— Вейлу мне заказал?

— Заказал.

— Я ее убью?

— Ну... наверное. Да.

— Где аванс?

— Какой аванс?

— Киллерам положено аванс платить, ты не знал? — съязвила Гвен. — Двести галеонов, остальные триста отдашь после того, как я закончу.

— А...

— Хорошо, сто, и двести по выполнении.

На Драко было жалко смотреть — из его глаз, казалось, улетучивалась вся вера в человечество в целом и в бескорыстность в частности. Гвен тяжело вздохнула.

— Просто скажи — что я с этого буду иметь?

Драко задумался.

— Ты... эм... будешь подружкой невесты на свадьбе?

Гвен Лестрейндж была девочкой не только умной, но и практичной. Тщательно обдумав предложение кузена и взвесив все "за" и "против", она решительно направилась в Лютный переулок. На перекрестке с Косым набрала камней в карманы мантии, нашла среди толпы знакомую розововолосую голову у витрины квиддичного магазина и, довольно хмыкнув, двинулась к соседней витрине с вполне ясными намерениями и еще более ясными последствиями.

— Ну и зачем? — ворчала Тонкс, курируя младшую родственницу за шиворот в штаб-квартиру авроров. — По-человечески не могла прийти поговорить?

— Наши бы не оценили, — буркнула Гвен. Тонкс кивнула, соглашаясь, и достала из шкафа чайник, две чашки и корзинку с пирожками — Андромеда словно чувствовала, когда племянников должны были замести, и каждый раз снабжала дочь домашней выпечкой.

— Ты просто так или случилось что-то?

— Случилось, — Гвен цапнула один пирожок, откусила, прислушалась к внутренним ощущениям и бодро смолотила остаток. — Без Веритасерума, ням-ням. У тебя проблемы.

— До семнадцати лет без разрешения родителей или опекунов права не имеем, ты же знаешь, — Тонкс разлила чай. — У меня проблемы? Какие?

— Драко раскаялся, — потянулась за вторым Гвен.

— А я при каких делах?

— Так он тебя замуж захотел выдать.

Тонкс взвыла.

— И он?! Мало мне мамы с Шизоглазом, так еще и эта малявка... За кого?

— За Билла Уизли.

— Так у него же девчонка есть!

— Драко попросил меня разобраться.

— А ты ко мне пришла?

— Я что, похожа на дуру — с вейлой связываться?

Тонкс закрыла лицо руками. Гвен продолжала флегматично наворачивать пирожки.

— Ты протокол задержания писать собираешься или нет? — недовольно спросила она после затянувшейся паузы. — Мне домой надо, а то потеряют.

— Сейчас, — Тонкс не без морального усилия приманила бланк и чернильницу. — Я тебя к Малфоям заброшу, ладно? Мне с ними поговорить надо. Корзинку забери, мама сказала, это вам с братом.

Разговор с Малфоями вышел непростым. После пространной лекции Тонкс о пользе невмешательства в личную жизнь младшего командного состава аврората Люциус долго ходил, как в воду опущенный, а потом позвал к себе сына. Драко после беседы с отцом почесал спину и решил, что больше не будет устраивать ничью судьбу, да и вообще раскаиваться — не ценят окружающие прекрасные порывы широкой малфоевской души, не ценят.

Зато Гвен выдохнула с облегчением — она, вообще-то, как киллер на стажировке находилась, и ей нельзя было брать частные заказы. А Сигнус, отжавший у сестры корзинку с тетиными пирожками, подумал, что в следующий раз стащит у Гойла квиддичную биту.

А то Круциатуса кузен может и не выдержать.

* — Страшный суд, если что. Но Сигнус об этом не знает.

** — очень утрированно, но кальвинизм, ИМХО, опознать можно.