Гермиона любила иногда пробраться в старый класс в одном из тупиковых коридоров, чтобы почитать в тишине: библиотека порой казалась слишком шумной, а в комнате щебетали Лаванда и Парвати. В такие дни, когда раздражал любой звук, она садилась за третью парту в среднем ряду и какое-то время просто молчала, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Звуки разговоров и смеха студентов сюда не долетали, и Гермиона впитывала в себя спокойствие за чтением очередной книги. Вот и сегодня она спешила укрыться тут с новеньким томом по теории магии. Но ее надеждам было не суждено сбыться.

— Что ты здесь делаешь? — скривилась она, входя и тут же примечая Пэнси Паркинсон, устроившуюся за ее любимым столом.

Та вздрогнула и обернулась, поспешив что-то спрятать за спиной. Гермиона только и успела заметить небольшую записную книжку с черной кожаной обложкой и пакет. Пока она удивленно размышляла, чем таким странным могла заниматься Паркинсон, та нахмурилась и ядовито выплюнула:

— Грейнджер. Кто ты такая, чтобы запретить мне быть там, где я хочу?

— Это мой стол.

— Ты не расслышала? Я буду сидеть, где хочу.

Вздохнув, Гермиона прикрыла за собой дверь и, помедлив, все же прошла вглубь классной комнаты. Она слишком устала от гомона девчонок в преддверии Святочного бала, спорить еще и с Пэнси было выше ее сил.

— Перемирие? — предложила она, бросая сумку у одной из задних парт. — Я не мешаю тебе делать то… чем бы ты ни занималась, а ты — мне читать, идет?

Насупившись, Пэнси закусила губу, отчего стала еще больше похожа на мопса. Не дожидаясь ее ответа, Гермиона села и принялась читать. Паркинсон какое-то время еще посопела, уставившись на нее, но так ничего и не сказала, а через какое-то время вернулась к своему занятию.

Гермиона уже была на пятой главе, когда внезапно в тишине комнаты раздались ругательства и громкий хлопок. Оторвавшись от текста, она подняла голову. Волосы Пэнси торчали в разные стороны, а от стола поднимался дымок. Пахло палеными перьями и сгоревшим печеньем.

— У тебя все в порядке? — спросила Гермиона.

— Да! — огрызнулась Пэнси и ни с того ни с сего вдруг заплакала навзрыд.

Переборов неприязнь, Гермиона отложила книгу и подошла к ней. Они не были подругами, но остаться безучастной почему-то не получалось.

— Что случилось?

— Отвали, Грейнджер!

— Обещаю, что я никому ничего не расскажу.

Какое-то время Пэнси молчала, продолжая тихо плакать, положив голову на руки. Гермиона присела перед ней и терпеливо ждала окончания истерики. Рядом валялись опрокинутая мисочка и обрывки какой-то ткани. Капли воды попали на страницы записной книжки, и написанное расплылось фиолетовой кляксой.

— Ты не поймешь… — выдавила Пэнси из себя наконец.

Гермиона вздохнула. В конце концов, они были всего лишь девочками-подростками, неужели у сверстницы могут быть проблемы, которых ей не понять?

— Рассказывай, — сказала она тоном, не терпящим возражений, и уселась за соседний стол.

Пэнси всхлипнула в последний раз и утерла слезы тыльной стороной ладони. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели, но, когда она заговорила, голос был тверд:

— Не понимаю, почему обсуждаю это с тобой, но ты обещала молчать, — дождавшись кивка Гермионы, Пэнси продолжила: — Кругом все разговоры только про бал. А у меня все еще нет пары. Никто меня так и не пригласил. Я думала, Драко… И тогда я вспомнила… Летом у меня гостила Гробыня, дальняя родственница из России, тоже волшебница, — затараторила она. — Она рассказала мне про один приворот. Я решила попробовать. Но у меня ничего не выходит!..

Гермиона едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Глядя в полные надежды глаза Пэнси, она поняла, что та, похоже, в таком отчаянии, что готова на все.

— И что, это только ради бала?

— Да. Нет… Не совсем. Я люблю его! А он даже не смотрит в мою сторону! — в голосе Пэнси послышались истерические нотки.

— Ты же понимаешь, что это будет не по-настоящему? — осторожно уточнила Гермиона. — С точки зрения науки, любовь — всего лишь смесь химических соединений, активизирующих отделы мозга, отвечающие за эмоции. Твой приворот не заставит Малфоя тебя полюбить, а лишь вызовет прилив эмоций на короткий промежуток времени. При отсутствии подпитки, если нет предрасположенности, он и думать забудет о тебе…

— Нет! Это славянская магия, она не оставит ему шансов!

Гермиона все-таки фыркнула: о таком термине она слышала впервые.

— Это ненаучно!.. — возразила она, но Пэнси опять перебила:

— Заклинание работает! Все, что нужно — вылепить фигурку из теста, запечь ее особой искрой и прочитать заклинание! — выпалила она и сунула Гермионе в руки обугленный колобок (видимо, ту самую фигурку).

— Да уж, это едва ли напоминает Малфоя, — протянула Гермиона. — Попытайся придумать что-нибудь еще.

— Я уже испробовала все способы из записной книжки Гробыни — они не работают. И заговоры читала, и лягушку в муравейник зарывала, и даже траву тирлич у Снейпа украла. Ходила в ночи, как дура, кричала: «Тирлич, моего милого прикличь!» Бесполезно! Но от фигурки из теста оберегов нет!

Пэнси перевела дыхание, а потом вдруг посмотрела на Гермиону и выдала на одной ноте, словно боясь передумать:

— Грейнджер, помоги!

— Что-о-о? — опешила та, невольно отшатнувшись.

— Помоги охмурить Драко. Я все, что хочешь, сделаю! — умоляюще проговорила Пэнси.

— Да как я тебе помогу!

— Сделай фигурку, а дальше я уж как-нибудь сама. Я видела, что ты умеешь!

— Откуда?.. Впрочем, неважно. Не буду я тебе помогать!

— Ну, Грейнджер! Ну пожалуйста! Я обещаю, что больше никогда тебя не задену, и Драко не станет. После этого приворота он будет меня слушаться.

«Заманчивая перспектива, — подумала Гермиона, — какая-то фигурка взамен на годы спокойствия».

— Ладно, давай сюда свое тесто, — согласилась она.

Пэнси сверилась с записями, предварительно восстановленными Репаро, и замесила новую порцию. Когда та закончила, Гермиона, все еще удивляясь самой себе, принялась за работу. Она мяла тесто, изредка добавляя воду и старательно придавая липкой массе черты Малфоя.

— Ох, как похож! Сейчас добавим мантию, галстук и готово! — радостно взвизгнула Пэнси и закружилась с фигуркой по кабинету.

— Кажется, я пожалею об этом… — пробормотала Гермиона, наблюдая за ней.

Спустя несколько минут, Пэнси вновь устроилась за столом, запекла фигурку специальной искрой, а затем трепетно прижала ее к груди и с чувством произнесла, поведя палочкой:

— Встреску́с поу́шус барани́с
Охмурылли́с затуманни́с
Реéнус, крику́c, истерику́с
Пылкосердцу́с спо́тытыкус!

Какое-то время ничего не происходило. Нахмурившись, Пэнси произнесла странный набор звуков еще раз и интенсивнее взмахнула палочкой.

— Черт! Дурацкая славянская магия!..

Она попробовала еще раз, но не произошло ровным счетом ничего. Вздохнув, Гермиона заметила:

— Кажется, ты неправильно ставишь ударение.

— Да? — с надеждой переспросила Пэнси. — А как надо? Прочитай! Пожа-а-луйста! Я сама не своя, не знаю, что со мной творится! — залебезила она.


Гермиона сердито посмотрела на нее и, подумав, что с ослами спорить бесполезно, заглянула в книжку, где старательно было выведено латинскими буквами:

— Встре́скус по́ушус бара́нис
Охмуры́ллис затума́ннис
Реéнус, крику́c, истери́кус
Пылкосéрдцус спотыты́кус

Внезапно из ее палочки вылетела зеленая искра, затем еще одна и несколько секунд спустя еще. Последняя была такая большая и горячая, что едва не обожгла ей руку. Пэнси, мгновенно понявшая, что это означает, издала победный крик и выбежала из комнаты, напевая:

— А Пэнси пойдет на танцы! А Драко теперь мой!

Гермиона, ожидавшая хотя бы простой благодарности, проводила ее недовольным взглядом и начала прибираться. Внезапно из ее палочки вылетело облачко, тут же сложившееся в слова: «Поздравляем вас! В магической книге гражданских состояний сделана запись о том, что Драко Люциус Малфой полюбил Гермиону Джин Грейнджер. Пылко и пламенно. Причина чувства — дистанционная магия на фоне изначальной склонности». Гермиона, округлив глаза, закашлялась. Она перечитала слова, клубящиеся перед самым ее носом, и прошептала:

— Не может быть!.. Это ненаучно!

Надпись тут же замерцала, превратилась сначала в подмигивающую рожицу, а затем сложилась в буквы: «Но факт!» — и растаяла.