Бриг Британского торгового флота догорал в лучах заката. Море отливало алым: не то отблески солнца, не то кровь моряков, павших в неравной битве. Так или иначе, капитан быстроходного фрегата «Нагини» Том Реддл с хищной улыбкой смотрел на горизонт, где гордо поднимало паруса лучшее судно его пиратского флота — шестидесяти шести пушечный «Темный Лазарь».

— Люциус, подзорную трубу, — Реддл протянул руку, и верный старпом вложил в нее трубу.

— Мой капитан, надеюсь, вы не разочарованы в моем сыне?

— Ни капли, Люциус, — кивнул тот, наблюдая, как команда «Темного Лазаря» сносит в центр палубы награбленное добро. — Признаюсь, поначалу я думал, что Драко не справится с таким кораблем, как «Темный Лазарь», но теперь вижу, что ошибся.

— Я очень рад, сэр, что мой сын…

— Куда это он? — внезапно воскликнул Реддл.

— Куда... кто? — похолодел Люциус.

— Он разворачивается!

И впрямь «Темный Лазарь» со всем добром разворачивался в направлении, противоположном тому, в котором располагалась бухта, облюбованная капитаном Реддлом в качестве порта.

— Он что, уходит? — Реддл в гневе отшвырнул подзорную трубу. Звон разбитого стекла растворился в шуме волн, а осколки на палубе блеснули сотнями искр.

— Капитан, — Люциус заискивающе заглянул ему в глаза, — если вы позволите… Я мог бы доплыть до него… Уговорить вернуться… Драко еще молод, горяч. Я уверен, он послушает меня.

Капитан Реддл повернул голову и смерил Люциуса долгим взглядом.

— Чтобы ты примкнул к нему, и я остался без старшего помощника? Нет-нет, Люциус, я не настолько глуп, — прошипел он и потер руки. — Нет, друг мой Люциус, ты не сойдешь с этого корабля, пока твой сын не вернется. Ты не в ответе за его поступок, и я не смогу считать твою пожизненную службу на этом судне уплатой его долга. Но если ты достойно воспитал сына, он вернется за тобой.

— Я заложник? — Люциус побледнел сильнее обычного. — Мне проследовать в трюм?

— Нет. Ты мой старший помощник. А посему достань новую подзорную трубу и найди карту. Если теперь мы с твоим сыном по разные стороны баррикад, а я, как назло, отдал в его командование едва ли не самый быстрый корабль, нам стоит быть расторопнее. Британский торговый флот идет в сторону Индии, и это шанс поживиться.

Люциус вздохнул с явным облегчением и двинулся прочь.

— Но у меня есть кое-что для тебя, Драко Малфой, — мрачно протянул капитан Реддл и прищурился, глядя вслед стремительно уходящему «Темному Лазарю». — Пускай же никто не сможет убить тебя, Драко, как бы ни старался. Пусть ни пуля, ни ядро, ни шпага, ни иное орудие не принесут тебе смерти — лишь боль и страдания. Пусть твой путь будет долгим и исполненным тьмы.

Вода вокруг «Нагини» вспенилась и позеленела. Ярко-зеленая пена, поднимаясь все выше и выше, ползла против течения, протягивая свои щупальца к «Темному Лазарю».

***

— Вы уверены, капитан Малфой? — старший помощник Нотт с тревогой смотрел на своего капитана.

— Абсолютно. Мы можем справиться со всем и без капитана Реддла. Наш корабль — один из самых быстрых, а команда — самые яростные и горячие парни по эту сторону экватора. Увидишь, нас будут бояться даже сильнее, чем Реддла.

— Капитан Малфой, — осторожно начал Нотт, — многие из наших ранены, и я не думаю, что мы сможем вылечить их. Крэбб умирает. Его почти насквозь проткнули шпагой, а…

— Черт меня раздери! — прокатился над палубой рев.

Капитан Малфой и старший помощник Нотт повернулись на источник звука. Один из матросов, Гойл, с воплями пятился, в то время, как его приятель Крэбб (пронзенный шпагой, как успел отметить Нотт) с кряхтением поднимался на ноги. Шпага, так и оставшаяся в его животе, колебалась от каждого движения. Остальные раненые тоже начинали ворочаться.

— Что происходит? — с некоторой опаской спросил Нотт.

— Они оживают! Оживают! — Забини, местный кок, с отчаянным воплем пробежал через всю палубу и юркнул в трюм.

Команда пришла в смятение: одни доставали шпаги и вставали с ними на изготовку перед рядом воскресающих собратьев, другие — порывались последовать за коком, бросившись наутек. Гойл достал пистоль и выстрелил во Флинта. Тот недоуменно посмотрел сначала на Грегори, потом на свой живот, широко ухмыльнулся и пырнул Гойла шпагой. Тот какой-то миг таращился на вошедший в плоть клинок, а затем с легкостью извлек его и бросил на палубу, загоготав. Спустя секунду и остальная команда подхватила его смех.

— Они оживают, — Малфой расправил плечи и гордо поднял голову. — Моя команда стала бессмертной! — восхищенно воскликнул он. — Что скажешь, Нотт? Бессмертная команда на самом быстром корабле?.. Отныне название «Темного Лазаря» будет вселять в других моряков ужас и предчувствие скорой смерти. Это стоит отметить.

Словно в подтверждение его слов, Крэбб выпрямился, вытащил из своего тела шпагу и звучно отрыгнул.

— Рому! — крикнул он. — Я, черт вас подери, только что воскрес! Дайте рому!

— Всем рому! — воскликнул Малфой. — Сегодня мы будем пировать!

— За победу! — взревела команда. — За «Темного Лазаря»! За капитана Малфоя!

— За капитана Малфоя, — этом повторил Нотт, хотя вид у него был не самый вдохновленный.

Расправив паруса, «Темный Лазарь» устремился навстречу багровеющему закату.

5 лет спустя

Гермиона Грейнджер чуть подалась вперед и оперлась на стол.

— То есть вы, мистер Фостер, хотите сказать, что наш порт не может принять пять кораблей одновременно?

Мистер Фостер смерил ее недовольным взглядом и повернулся к ее отцу.

— Губернатор Грейнджер, я…

— Отвечайте на поставленный вопрос, Фостер. Неужели наш порт не может принять пять кораблей одновременно?

— Не может, сэр, — кивнул тот.

— Но тогда почему бы нам не расширить пристань? Это ведь наша прибыль! Когда все узнают, что мы расширились, к нам пойдет больше кораблей, а от этого зависит и развитие торговли. Разве я не права, отец?

— Права, милая, — губернатор Грейнджер кивнул. — Фостер, почему вам нужно объяснять очевидные вещи?

— Для меня очевидной вещью является лишь то, что ваша дочь, губернатор Грейнджер, интересуется вопросами, в которые леди лезть не положено. При всем уважении, сэр, ей стоит выбирать шляпки у модисток и думать о замужестве, но никак не о расширении порта.

— При всем уважении, Фостер, моя дочь, будучи молодой леди, не просто лезет в эти вопросы, как вы позволили себе высказаться, но еще и разбирается в них куда лучше умудренного опытом джентльмена, коим являетесь вы. Моя дочь может стать губернатором хоть завтра с ее-то знаниями и пытливым умом.

— При всем уважении, губернатор Грейнджер, мисс Гермионе никогда не стать губернатором. Она, как вы изволили заметить, леди, а им в политике не место.

— Раз уж мы начали о месте, Фостер... Ваше место сейчас на пристани. Займитесь ее расширением вместо того, чтобы раздавать непрошеные советы.

Гермиона поджала губы, отодвинулась от стола и скрестила руки на груди. То, как мистер Фостер позволял себе разговаривать с отцом, было недопустимым. Она прекрасно понимала, что ей не дадут занять кресло губернатора, даже будь она способна щелчком пальцев вызывать дождь из золотых монет, а потому не тешила себя иллюзиями. Но все это все равно было невероятно интересно, куда интереснее выбора шляпки у модистки.

Фостер вышел, и отец повернулся к Гермионе.

— Милая, ты расстроена?

— Нет, отец, — покачала она головой. — Не из-за Фостера. Не только из-за него. Почему он решает, что я должна делать? Почему кто угодно может решить, что я должна делать?

— Милая моя Гермиона, — отец грустно улыбнулся и погладил ее по голове. — Если бы ты только знала, как я горжусь тобой. Ты дашь фору любому мужчине в этом городе, и, видит Бог, я готов писать самому королю, чтобы он позволил тебе стать губернатором, когда соберусь на покой.

Гермиона покачала головой.

— Дорогой отец, я надеюсь, ты будешь еще долго здравствовать, и мне не понадобится заменять тебя на этом посту.

— Губернатор Грейнджер, сэр! — в кабинет ворвался начальник городской охраны, и Гермиона с отцом одновременно повернули головы.

— Что-то стряслось? Что за спешка? Неужто в порту снова пожар?

Гермиона напряглась. Отец был прав. Так бесцеремонно вламываться начальник городской охраны позволял себе только в крайне важном случае: однажды это был пожар на пристани, во второй раз — вспыхнул склад. Во всех остальных случаях полагалось стучать и ожидать дозволения войти.

— Нет, губернатор Грейнджер. Куда хуже. Корабль на горизонте.

— А у нас нет свободного места на пристани?

— Нет, сэр. Это не торговый корабль. Не хотел бы пугать леди Грейнджер, но это «Темный Лазарь».

Гермиона вздрогнула. О «Темном Лазаре» ходили легенды. Если капитан Реддл наводил на моряков страх, то капитан Малфой внушал ужас. Говорили, что команда этого корабля — самые опасные пираты во всех морях, что они бессмертны и совсем не берут пленных — убивают всех, кого видят, а потом пожирают тела. Многое рассказывали о «Темном Лазаре» и его капитане, но что из этого было правдой, никто не знал, а потому любое появление этого корабля на горизонте вызывало у людей панику.

— Ступай домой, милая. Запрись и не выходи наружу, пока я не приду и не скажу, что все утихло. Может, беда и обойдет наш порт стороной.

— Я буду молиться об этом, отец, — Гермиона кивнула и поспешила домой.

Судя по панике, царившей в городе, новость о том, что на горизонте появился «Темный Лазарь», разлетелась быстро. Все бежали кто куда, в домах хлопали двери и ставни, скрежетали замки и задвижки. Мужья окрикивали жен, матери звали детей, лошади ржали, а с пристани доносились вопли моряков.

Гермиона взбежала по ступеням, заскочила в дом и закрыла дверь. Она, несомненно, не верила в сплетни о пиратах-мертвецах, но прекрасно понимала, что могут сделать с молодой невинной девушкой оголтелые пираты после долгого пребывания в море. Особенно те, что связаны с капитаном Малфоем.

Гермиона поставила на дверь засов, подбежала к окну, захлопнула ставни и повернула защелку. Она не верила в те истории, что рассказывали моряки, но любила останавливаться во время прогулок у таверны и слушать, о чем там судачат. Особенно интересно было узнавать, как устроены другие города или даже страны. Хотя в последние пять лет разговоры о Малфое и команде «Темного Лазаря» слышались куда чаще, чем рассказы о дальних странах.

— Капитан Малфой отказался от сотрудничества с капитаном Реддлом ради служения самому морскому дьяволу! — рассказывал на днях старик Джо, чьи паруса повидали самые отдаленные уголки света. — Как есть говорю. Продал душу, забрал у Реддла корабль и ушел на нем.

— Казнили у берегов Португалии! — вторил ему Джаред по прозвищу Кривой Гарпун. — Малфоя и всю его команду. Вздернули всех разом! Я лично видел! А через неделю столкнулся с их кораблем.

— Так корабль-то не казнили, — хохотали остальные моряки.

— Нет, слушайте! Слушайте! — Кривой Гарпун замахал руками. — Я его лично видел! Смотрю, вроде как «Темный Лазарь» идет. Я, главное, глядь в подзорную трубу, а на мостике Малфой. Живехонький! И головорезы его суетятся.

— Врешь! — крикнул кто-то из зала. — Был бы это Малфой, ты бы тут не сидел!

— Так мы на весла налегли и как рванули оттуда! — признался Кривой Гарпун. — Да, бегство. И что? Жизнь-то дороже. Зато я сижу с вами тут, в нашей славной таверне, и хлещу медовуху, а не кормлю рыб на дне морском.

— Не рыб, — хмуро бросил старик Джо. — Людоеды они. Все до одного. Никого не оставляют в живых. Всех убивают и съедают.

— Но прежде пожирают их души, — прошептал совсем молоденький паренек, Фредди.

— Точно, — закивал Джо. — Был я у берегов Франции, когда их расстреляли. Прямо на корабле. Так из них ни капли крови не выжали. Ни из одного! А хохотали они, что твои демоны в аду. А потом развернулись и отчалили. Хоть порт не тронули.

— Что ты заливаешь, Джо? — гаркнул Смитсон, крепкий, рослый мужчина, чье обветренное лицо было испещрено шрамами. — Я тоже был у берегов Франции в день их расстрела. Так они мало того, что ни капли крови не потеряли, так еще и сошли в порт, вырезали всех гвардейцев, пожрали их души и тела.

— И два барка утопили, — напомнил Фредди.

— Три, — Смитсон поднял указательный палец вверх. — Три барка они утопили.

— Мой капитан говорил, что два, — Фредди пожал плечами. — Мы в Испании с ними столкнулись. Малфоя с командой на костер повели, а им хоть бы что.

— Мы тоже в Испании с ними столкнулись, — другой паренек, юнга Сэмми, подал голос. — Малфою голову отрубили. А она захохотала. Глазищами вращает, смеется. Тело взяло ее в руки, достало из карманов камзола два апельсина и начало жонглировать.

— А что потом?

— А пес его знает, — отмахнулся Сэмми. — Мы убрались оттуда, даже трюм не разгрузили.

Так или иначе, команда «Темного Лазаря» наводила ужас. Гермиона слышала панические крики, доносившиеся с улицы. Горожане заколачивались в своих домах, впрочем, не особенно веря, что ставни и двери уберегут их от призраков.

Гермиона Грейнджер же хоть и не верила в призраков, морского дьявола и прочие сказки старых нянюшек, зато прекрасно понимала, что головорезы капитана Малфоя владеют шпагами и пистолями, умеют драться и убивать.

Со стороны пристани донесся грохот пушек, и Гермиона вздрогнула. Она аккуратно приоткрыла ставни и выглянула на улицу. Из окна ее комнаты хорошо было видно море, и обычно этот вид навевал спокойствие, умиротворение, но не теперь, когда «Темный Лазарь» уже подошел слишком близко к пристани. Быть того не могло. Слишком быстро он двигался, будто бы по волшебству. Пожалуй, теперь она могла бы поверить в сказки о выходцах из самого ада. Как будто целью пиратов стал город.

Гермиона захлопнула створки и сцепила руки в замок.

— Под твою защиту прибегаем… — начала она и замолкла.

С улицы донесся звон стали. Пираты уже были в городе. Не иначе, как вмешались темные силы. Спустя минуту комнату заволокло едким дымом. Гермиона ощутила запах горящего дерева и сжала пальцы еще сильнее, до пятен на бледной коже. Осознание скорой смерти накрыло ее: неужели, суждено погибнуть то ли от руки пирата, то ли в пожаре?

— Под твою защиту прибегаем, Пресвятая Богородица, — прошептала она снова и закашлялась.

В ставни что-то ударило. Гермиона отскочила вглубь комнаты и осмотрелась в поисках хоть чего-то тяжелого, чем можно было бы отбиться от нападающего. Наконец взгляд упал на тяжелый подсвечник, стоящий на тумбочке, Гермиона схватила его и крепко сжала.

Еще удар по ставням — доски затрещали, но не поддались. А затем еще удар и еще. Они сопровождались звоном задвижки, которая под натиском начинала неумолимо разбалтываться. В конце концов ставни не выдержали и слетели с петель. В окне показалась отвратительная пиратская рожа: круглая, испещренная оспинами и шрамами, с горящими от жажды наживы глазами. Впрочем, выглядел он достаточно живым, но от этого страх не таял.

— Иди-ка сюда, пташка, — хрипло произнес пират и улыбнулся, обнажив гнилые зубы.

Гермиона выставила вперед руку с подсвечником. Любая другая девушка, наверное, уже бы завизжала или хлопнулась в обморок, но не она. Страх не парализовал ее, напротив, разгорячил. А потому, когда пират бросился к ней, Гермиона замахнулась и со всей силы ударила его по голове подсвечником.

Если бы это только дало хоть какой-то результат. Пирату, казалось, все нипочем. Как муха укусила, только и всего. Он сгреб Гермиону в охапку и перекинул через плечо. Она брыкалась, колотила кулаками по его спине, по голове, пинала ногами в живот, но хватка головореза от этого не ослабевала. А потом он просто стиснул ее крепче. В легких стало слишком мало воздуха, и Гермиона, обмякнув, повисла у него на плече.

Когда Гермиона пришла в себя, первым, что она услышала, был плеск волн. Она с трудом приоткрыла глаза и уставилась в обшитый досками потолок. Судя по всему, она лежала на кровати, но это явно не было ее комнатой. Гермиона потерла виски, вспоминая последние события: нападение пиратов капитана Малфоя на их город, сама она, заколоченная в комнате, громила-пират, сорвавший ставни с петель, сильное давление на ребра — и темнота. Гермиона переполошилась, заглянула под плед, которым была укрыта, и с облегчением выдохнула. Платье было на месте, как и исподнее. Конечно, это было довольно странно, учитывая все, что Гермиона слышала о пиратах — обычных, не мертвых, — но в то же время это не могло не радовать. По крайней мере, пока она была в беспамятстве никто не надругался. Скорее всего, им нужно было, чтобы жертва верещала, вырывалась, пытаясь сопротивляться, молила о пощаде.

Гермиона села на койке и осмотрелась по сторонам. Каюта выглядела довольно уютной, насколько это вообще возможно на пиратском судне. По крайней мере, здесь было чисто, да и пахло приятно. Возле жесткой койки стояла тумба, на которую кто-то заботливо поставил графин с водой и стакан, в углу — небольшой стол, а на нем — ваза с цветами. У двери стояла вешалка, правда, без вещей. Гермиона даже потерла глаза и ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не спит. Но нет, это не было сном.

Она поднялась с койки — туфли аккуратно стояли у тумбы — налила себе воды и подошла к небольшому окошку, из которого была видна палуба. Странно, но на ней было всего три человека. Наверняка «Темный Лазарь» лег на весла. Гермиона прищурилась, высматривая, кто стоит на капитанском мостике. Высокий, стройный, темноволосый пират с острыми чертами лица вглядывался вдаль, и Гермиона задумчиво нахмурилась. Странно, во всех рассказах капитан Малфой был светловолосым, но уже становилось понятно, что чужим рассказам вообще нельзя верить. Да, ее похитили пираты, но они не надругались над ней, не убили и уж тем более не съели. Более того, поставили в каюте воду и цветы. Она повернула голову и посмотрела на букет лилий. Нет, что-то подозрительное было во всем происходящем. Что-то очень подозрительное.

Гермиона снова посмотрела в окно. Над морем разливался алым закат, отражаясь в воде причудливыми переливами. На мостике никого не было, и Гермионе это показалось весьма странным. Но не успела она подумать, чем вообще может заниматься капитан пиратского корабля, как в дверь постучали. Отшатнувшись от окна, она вернула стакан на тумбу и присела на краешек койки. Потом подумала и встала — сидящая на кровати молодая девушка могла выглядеть вызывающе. Стук повторился.

— Да-да, — изо всех сил стараясь унять дрожь в голосе, отозвалась Гермиона.

Дверь открылась, и в каюту вошел тот самый темноволосый мужчина. Теперь, рассмотрев его поближе, Гермиона заключила, что он был довольно симпатичным для пирата: стройный, но не тощий, с острыми чертами лица, глубокими зелеными глазами и тонким орлиным носом.

— Прошу прощения за вторжение, мисс Гермиона. Старший помощник Нотт к вашим услугам.

Гермиона опешила и от удивления все же присела на койку. Да капитаны мирных кораблей грубее разговаривали! Старший помощник Нотт тем временем повесил на вешалку пышное платье бледно-зеленого цвета.

— Что это?

— Капитан Малфой велел передать вам это платье, — Нотт улыбнулся. — Он желает, чтобы вы отужинали с ним в этом наряде.

— Можете передать капитану Малфою, что я не голодна, — фыркнула Гермиона и отвернулась.

Позади нее послышались тихие, почти кошачьи шаги, и прохладная рука Нотта коснулась ее плеча.

— О, капитан предусмотрел это, — раздался его шепот над самым ухом. — Он надеялся, что цветы смягчат вас. Очень не хотелось бы угрожать и, обещать, что в случае отказа вам придется ужинать с командой в одном исподнем. Мне бы не хотелось шантажировать такую очаровательную леди, как вы. А уж капитану Малфою тем более. Он против такого обращения с гостьей.

Гермиона скривилась.

— Чтоб вы провалились вместе с вашим капитаном! — почти прорычала она. — И я не гостья, а пленница! Вы украли меня из дома!

— Я бы назвал это безапелляционным приглашением. Я жду вас снаружи, чтобы проводить к капитану, — Нотт рассмеялся и вышел из каюты.

Гермиона вздохнула, задернула шторы и, мысленно проклиная капитана Малфоя на все лады, стала переодеваться.

Она не могла не отметить, что платье было подобрано идеально — достаточно строгое, чтобы не заставлять ее слишком сильно обнажать тело, но при этом выгодно подчеркивающее фигуру. Да и цвет Гермионе нравился. Судя по всему, у капитана Малфоя был утонченный вкус. Она была бы в полнейшем восторге, если бы не обстоятельства, при которых пришлось так наряжаться. Вздохнув и в последний раз осмотрев себя — даже в столь неподобающем обществе она должна была выглядеть безупречно, — Гермиона вышла из каюты.

— Пойдемте, мисс Гермиона. Капитан Малфой ждет.

Нотт заложил одну руку за спину, вторую согнул в локте и предложил ей. Гермиона смерила его долгим взглядом, даже не пытаясь скрыть презрения, и покачала головой. Хоть старший помощник Нотт и был довольно симпатичным, он оставался пиратом. Разбойником и убийцей. Врагом Короны. И дочери губернатора не пристало ходить с такими под ручку.

Нотт изобразил легкое разочарование, кивнул и двинулся вперед. Она брела за ним, стараясь усмирить разрастающийся в душе страх. В конце концов ее вели к капитану Малфою, предводителю опаснейших пиратов, державших в страхе не одну страну.

Наконец Нотт поднялся на капитанский мостик и остановился. Гермиона замерла в двух шагах от него.

— Прошу, — он распахнул двери капитанской каюты и замер. Она поджала губы, но вежливо склонила голову и вошла.

Удивительно, но и здесь было довольно чисто и аккуратно. Посреди каюты стоял большой стол, уставленный яствами, у стены — стол поменьше, заваленный картами и свитками пергамента, у противоположной стены — кровать, довольно большая для одного человека. У стола с бумагами стоял, чуть согнувшись, светловолосый мужчина.

— Так вы и есть тот самый капитан Малфой? — Гермиона изо всех сил пыталась унять дрожь в голосе.

Тот повернулся и впился в нее взглядом холодных светло-серых глаз.

— Мисс Гермиона Грейнджер, — протянул капитан Малфой. — Добро пожаловать на борт «Темного Лазаря». Надеюсь, вас не испугал мой посыльный?

Гермиона едва не задохнулась от возмущения.

— Он выкрал меня из отчего дома! О, нет, мистер Малфой, он не испугал меня, а привел в бешенство.

— Как жаль, — холодно, без единой нотки раскаяния, произнес Малфой. — И, я так понимаю, цветами и платьем моей вины не искупить?

— Поверьте, подданные моего отца будут искать вас, они будут гнаться за вами по всем морям, пока не спасут меня. Помяните мое слово, вашему мнимому бессмертию конец.

Капитан Малфой надменно усмехнулся.

— Мисс Гермиона, у вашего отца осталось всего три судна. На одном из них служит капитан Поттер, на втором — Уизли, на третьем — МакЛагген. Не думаю, что ваши шансы на спасение велики. Даже если они есть, вам стоит еще дождаться этих героев, а потому не рекомендую отказываться от ужина. К тому же наш кок старался вас удивить. Присаживайтесь, мисс Гермиона. Составьте мне компанию.

— А если я откажусь?

— Что ж, вы меня расстроите, — Малфой пожал плечами, но все же отодвинул для Гермионы стул. Она окинула взглядом плоды трудов кока, столовые приборы и все же села за стол.

— Вы так уверены в собственной неуязвимости, капитан Малфой?

— Определенно, — он занял место напротив нее и улыбнулся.

— Надеюсь, вы не ждете, что я начну умолять отпустить меня, плакать и заламывать руки?

— Не думаю, — он улыбнулся чуть шире. — Боюсь, я достаточно успел узнать о вас, мисс Гермиона, дочь губернатора Грейнджера. Вы не из тех дам, что будут рыдать и унижаться. Удивительно, насколько отважными могут быть некоторые женщины.

— И чего же вы ждете? — Гермиона замерла в ожидании ответа.

— Думаю, вы могли бы поинтересоваться, с какой целью вас пригласили на корабль, а потом мы бы обсудили детали сотрудничества.

— Вряд ли, — Гермиона крепко сжала в руке нож. — Я не сотрудничаю с пиратами.

Она резко вскочила, опрокинув стул, с силой замахнулась и вогнала лезвие в грудь капитану. Весь нож. По самую ручку.

Капитан Малфой улыбнулся еще шире, положил холодные пальцы на ее руку и стиснул.

— Я же говорю: отважнее многих.

Гермиона отдернула руку и отшатнулась. Малфой тем временем невозмутимо вытащил нож из грудной клетки, взял со стола салфетку и протер его.

— Если вы хотели, чтобы я поухаживал за вами, могли бы просто попросить, — произнес он, поднимаясь, затем обошел стол и поставил на место стул. — Присаживайтесь, мисс Гермиона. Правильно ли я понял, что этим странным жестом вы просили нарезать вам стейк?

Ноги вмиг стали ватными, и она крайне неуклюже рухнула на стул.

— И все же. Нарезать?

Гермиона мелко закивала. Похоже, капитана Малфоя и впрямь нельзя было убить. Зато сама она оставалась смертной, и если бы сейчас ему в голову пришло нарезать на кусочки не стейк, а, например, ее, никто и ничто не смогло бы его остановить.

— Ваш стейк, — холодный, властный голос Малфоя вырвал ее из пучины задумчивости и вернул в капитанскую каюту.

— Надеюсь, я не оскорбила вас? — дрожь в голосе была очевидной.

— Ни в коем случае. Я понимаю ваши чувства, мисс Гермиона, а потому не могу винить за этот порыв.

— Вы похитили меня из дома!

— Прошу прощения. Но думаю, если бы я прислал письмо с приглашением, вы бы проигнорировали его. Это в лучшем случае. В худшем случае меня ждал бы агрессивный отказ, а вашего отца — потеря части флота.

— Агрессивный отказ?

— Отказ с применением корабельных пушек и прочего оружия, — Малфой рассмеялся. — И, смею вас заверить, я отдавал приказ привести только вас. Никакого разбоя и разрушений, никаких человеческих жертв.

— Капитан Малфой, если я узнаю, что хоть один человек в моем городе пострадал…

— Говорите как будущая губернатор, — отметил Малфой. — Я могу ручаться лишь за то, что отдал вполне конкретный приказ. Но если кто-то из моих людей позволил себе некоторые вольности, он будет наказан.

— Вы казните своего человека?

— Как вы заметили, казнить кого-то на этом корабле довольно проблематично, — Малфой поднял графин и посмотрел через него на свет. — Не желаете ли вина?

Гермиона поджала губы. Пить вино в компании капитана пиратов казалось плохой идеей.

— Клянусь, мисс Гермиона, я и пальцем вас не трону. Всего лишь хорошее вино к хорошему мясу, не более.

Гермиона кивнула и протянула бокал.

— Только если немного.

Шансы пережить этот вечер без вина уменьшались с каждой секундой. Одно только то, как капитан Малфой просто достал нож из груди и нарезал им стейк, уже было весомым поводом для обморока. Но коль скоро Гермиона не потеряла сознание, нужно было срочно унять беспокойство. И красное вино прекрасно для этого подходило.

Ночью Гермиона просыпалась несметное количество раз от одного и того же кошмара: капитан Малфой вынимает из груди нож, улыбается и вытирает его салфеткой. Наверное, это было расплатой за то, как спокойно она отреагировала в его каюте. Она никак не могла понять, почему не умерла от ужаса в тот же миг, не упала в обморок — даже не взвизгнула, в конце концов! Но самым страшным во сне было не это, а липкие, холодные щупальца парализующего ужаса, опутывающие ее.

К утру Гермиона чувствовала себя вымотанной, будто всю ночь вместе с остальной командой работала веслами. Вечером это подтвердил за ужином капитан Малфой, хоть и был немногословен. Сама Гермиона тоже не рисковала лишний раз раскрывать рот, несмотря на то, что обычно неплохо справлялась с короткими беседами на отцовских приемах, званых ужинах и прочих увеселительных вечерах. Однажды отец даже взял ее с собой ко двору, где Гермиону отметила одна из герцогинь. Наверное, дело было в том, что она совершенно не представляла, о чем можно беседовать с пиратским капитаном. О его команде? Об обороте награбленного? О погоде?

Или же о том, как он получил удивительную неуязвимость. Это пугало, но в то же время будоражило воображение и порождало нездоровый интерес.

Утром третьего дня Гермиона наспех привела себя в порядок и выглянула в окошко каюты. На капитанском мостике все так же маячил Нотт, на палубе стало куда больше пиратов, чем днем ранее: наверняка, «Темный Лазарь» оторвался от преследователей, если они были. Раз уж Малфой настаивал на том, что она не пленница, а гостья, значит, можно было не сидеть безвылазно в каюте, а немного прогуляться, подышать свежим воздухом, полюбоваться удивительно высоким небом и послушать успокаивающий плеск волн.

Она вышла из каюты и побрела по второму ярусу палубы к трапу. Хотелось спуститься на палубу, опереться о фальшборт и подставить лицо легкому бризу.

— Доброе утро, красавица.

— Решила нас порадовать?

Гермиона вмиг пожалела о том, что спустилась на палубу. Пираты одергивали ее, отвешивали сальные комплименты, бросали вслед шуточки почти после каждого ее шага. Наконец она столкнулась нос к носу с ним — громилой, что ворвался в ее дом.

— Привет, милая, — он раскинул руки, преграждая ей путь. — Как прошла ночка?

Гермиона сделала пару шагов вправо, чтобы обойти мерзавца, но тот тоже шагнул и снова оказался на ее пути. Она шагнула влево — и он тоже. Гермиона заметалась и уже собиралась закричать, как властный голос старшего помощника Нотта прокатился над палубой:

— Крэбб, у тебя какие-то проблемы?

Громила на миг отвлекся, чем Гермиона и воспользовалась. Она подобрала юбки и бегом бросилась к капитанскому мостику, взлетела на него по трапу и юркнула за Нотта, который хоть и был стройнее Крэбба, имел над ним власть.

— Э, нет, сэр. Ничего, сэр.

— Постойте тут, мисс Гермиона. Я сейчас вернусь, — бросил через плечо Нотт и двинулся вниз, на палубу.

— Сэр, я просто шутил, — Крэбб пятился от надвигающегося на него Нотта. Если бы не страх и смущение, Гермиона сочла бы эту сцену комичной.

— Если о твоих шуточках узнает капитан Малфой, если наша гостья будет чувствовать себя неуютно на нашем судне, ты пожалеешь об этом. Ты и любой, кто рискнет тронуть ее хоть пальцем. Надеюсь, ты это уяснишь и передашь другим. Мисс Гермиона — ценная гостья, с ней стоит обращаться так же учтиво, как с самим капитаном, если не сильнее.

Гермиона почувствовала, как щеки вспыхнули огнем. Нет, конечно, она привыкла к учтивости, будучи дочерью губернатора, но никак не могла понять, почему Нотт так разозлился, почему Малфой велел обеспечить ей все возможные удобства, почему этот плен оказался таким странным.

— Мисс Гермиона, простите за это ужасное недоразумение. Такого больше не повторится.

Она вздрогнула — надо же, не заметила, как Нотт вернулся на мостик и теперь стоял рядом.

— Я… Спасибо. Все в порядке.

— Вы что-то хотели?

— Да, — неожиданно резко ответила Гермиона. — Я ведь гостья, а не пленница на вашем судне, а потому решила прогуляться и подышать воздухом. Гостье ведь можно не сидеть в каюте целыми сутками, выбираясь оттуда под конвоем, если капитану вдруг понадобится компания для ужина.

Судя по выражению лица Нотта, такая пламенная отповедь его обескуражила.

— Разумеется, мисс Гермиона. Все, что пожелаете. Кстати, вы ведь не завтракали?

Гермиона поджала губы и покачала головой.

— Что ж, значит коку не очень-то нужна вторая рука, — Нотт скрипнул зубами. — Какое-то время он и без нее продержится. Я велел подать вам завтрак к моменту пробуждения.

Гермионе стало неловко. Она даже не знала беднягу кока, который, судя по недавнему ужину, очень старался.

— Не судите его строго, мистер Нотт. Возможно, мы разминулись. Или же я не заметила завтрак. Привыкла, знаете ли, к утренним прогулкам.

Нотт фыркнул и покачал головой.

— О вашем милосердии, мисс Гермиона, мне известно.

— И откуда же?

Вместо ответа Нотт повернулся к карте и внимательно уставился на нее, затем вернулся к штурвалу, достал компас и сверился с ним.

— Мистер Нотт, почему я оказалась здесь?

Нотт продолжал переводить взгляд с компаса на штурвал и обратно.

— Это тайна?

— К сожалению, это вам должен поведать не я. Прошу меня простить.

— А кто может мне это сказать? Капитан Малфой? Я хранила себя, ожидая достойного мужчину, а не для того, чтобы составить партию пирату, пусть и такому обходительному, как ваш капитан. Новости о вашей команде разлетаются быстрее птиц, и я прекрасно знаю, что капитан Малфой — разбойник и убийца, а не милый джентльмен, коим он пытается казаться. Я не запятнаю себя подобной связью.

Нотт захлопнул крышку компаса, и Гермиона невольно сделала шаг назад.

— Не пугайтесь, мисс Гермиона, я не причиню вам вреда. И никто на этом корабле не посмеет вас тронуть. А что до нашего капитана, смею заверить, он и пальцем к вам не прикоснется, пока вы сами ему не разрешите.

— Этому не бывать, — отчеканила она и горделиво вскинула голову.

— На все ваша воля, — Нотт пожал плечами и вернулся к карте.

Как бы красиво ни звучали заверения, в душе Гермиона не верила в благородство Малфоя и в то, что он не тронет ее. А потому оставалось лишь надеяться, что подданные отца догонят «Темный Лазарь» раньше, чем Малфою надоест изображать джентльмена, и он надругается над ней. От одной этой мысли вмиг стало зябко. Плечи покрылись мурашками, солнце из приятного стало невыносимо ярким, а скрип мачт, казавшийся мелодичным, резанул по ушам. Гермиона вцепилась в балюстраду фальшборта, боясь упасть и потерять сознание от внезапно накатившего страха.

Волны настойчиво бились о борт, и в голову пришла совершенно безумная идея. Если подданные отца не догонят «Темный Лазарь» или будут разбиты, если Святая Дева отвернулась от верной своей дочери… Лучше утонуть в море, чем разделить ложе с мерзким пиратом.

— Мисс Гермиона, вам нездоровится?

То ли ее состояние изменилось так резко, что это стало заметно, то ли проклятый Нотт неведомым образом прочел ее мысли, но его фигура маячила в опасной близости. Гермиона даже ощущала его дыхание на вмиг похолодевшей коже.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешила она покачать головой.

— Прошу прощения, но мне так не кажется. Вы слишком сильно побледнели. Пожалуй, вам лучше прилечь. Позвольте отвести вас в каюту.

— Не стоит. Я сама с этим справлюсь.

Гермиона с трудом отняла руки от балюстрады и медленно двинулась к трапу. Нотт шел за ней, хоть и держался в некотором отдалении. Члены команды следили за ней немигающими взглядами и сторонились, освобождая путь. Наверное, дело было в идущем позади Нотте, хотя вполне могло статься, что никто не собирался оказаться на месте Крэбба.

— Я же сказала, что дойду сама, — бросила Гермиона через плечо, когда они пересекли палубу и дошли до трапа, что вел на второй ярус.

— Я всего лишь слежу, чтобы вы не упали, — голос Нотта звучал спокойно, размеренно, даже немного успокаивающе. — К тому же мне предстоит проверить отрезать ли коку руку, если у вас все же случится голодный обморок.

— Вот из-за таких речей вашему капитану и стоит оставить все надежды. Мне претит жестокость. Благочестивые люди должны быть милосердными.

Нотт лишь фыркнул. Похоже, идея о милосердии его не прельщала.

Наконец Гермиона остановилась у двери своей каюты, и Нотт тут же распахнул ее.

— Что ж, похоже кок сохранит обе руки, — произнес он и посторонился, пропуская Гермиону внутрь.

И впрямь, на столе обнаружилось блюдо с завтраком. Гермиона проскользнула в каюту, и Нотт закрыл за ней двери. Дождавшись, пока его шаги стихнут, она принялась за еду.

Все же кока Гермиона пожалела не зря. Будь он хоть сто раз пиратом, легчайшее суфле могло стать искуплением половины его грехов. Вторую половину стоило отпустить за нежные лимонные пирожные. Этот незнакомец явно старался, так что Гермиона не зря защищала его перед Ноттом.

Вот уж кого ей было совершенно не жалко. С виду это был довольно привлекательный молодой мужчина, но при ближайшем рассмотрении — жестокий и кровожадный. Чего только стоила его тяга отрывать руки и ноги по малейшему поводу. И если с угрозами в адрес Крэбба Гермиона еще могла согласиться, то кок явно не заслуживал такого наказания.

Гермиона задумчиво прижала ложечку к губам. Нотт ведь был всего лишь старшим помощником. Чего в таком случае стоило ожидать от капитана Малфоя? Она погладила пальцем чашку остывшего чая с кусочками фруктов и вздохнула.

Снаружи послышались крики, и Гермиона выглянула в окошко. На палубе Нотт распекал на чем свет стоит Крэбба и еще одного пирата — чуть ниже ростом, плотнее сбитого, с немного приплюснутым носом. Оба выглядели крайне испуганными, а Нотт — разозленным до предела. Казалось, еще миг — и он начнет отрывать руки и вешать всех вокруг. От одной этой мысли Гермиона вздрогнула. Пока что ей вполне хватало того, как спокойно капитан Малфой отреагировал на удар ножом.

Не раздумывая, она задернула шторы и уселась. На тумбе стоял прохладный морс, а в выдвижном ящике обнаружилась книга. Гермиона сбросила туфли и забралась на койку с ногами и раскрыла первую попавшуюся страницу. Содержание не слишком волновало ее — лишь бы убежать от жестокой реальности в маленький вымышленный мирок.

Следующие три дня на «Темном Лазаре» были похожи один на другой. Гермиона просыпалась, завтракала, прогуливалась по палубе — после угроз Нотта пираты сторонились ее, и можно было спокойно стоять, опершись о фальшборт, смотреть на воду и мысленно молиться о том, чтобы подданные отца догнали их. Затем она возвращалась в каюту на обед, немного дремала, немного читала, и к закату выходила на капитанский мостик, откуда наблюдала за закатом. Удивительно, но за все это время она ни разу не столкнулась с капитаном Малфоем. Это казалось немного странным.

— Нотт, — задумчиво произнесла Гермиона в один из вечеров.

— Да, мисс Гермиона?

— А где капитан Малфой? Разве не он должен управлять кораблем?

— Капитан всецело мне доверяет, — он уверенно поправил штурвал и сверился с компасом. — У меня есть курс, карта и компас. Капитан Малфой занят другими, более важными делами.

— Какие дела могут быть важнее управления собственным судном?

Нотт подчеркнуто внимательно посмотрел на горизонт и, Гермиона поняла, что, похоже, ответа ждать не стоило.

— Не хочу показаться грубой, но капитан Малфой не так учтив, как пытался показаться, — проговорила она, пожав плечами.

Нотт отвел взгляд от горизонта и покосился на нее.

— Что вы хотите этим сказать, мисс Гермиона?

— Всего лишь то, что он выкрал меня из родного дома, хоть вы и называете это приглашением в гости. Пусть так. Но вам не кажется невежливым пригласить даму в гости и оставить ее в полнейшем одиночестве на этом огромном корабле? Я бы сказала, что разочарована, но капитану Малфою не удалось меня очаровать.

Нотт явно удивился, но смолчал. Гермиона поджала губы и отвернулась. За правым бортом резвились в лучах закатного солнца дельфины, и она уже почти успокоилась, когда Нотт за ее спиной внезапно тихо откашлялся.

— Да, старший помощник Нотт?

— Я надеюсь, никто из команды больше не донимает вас?

— Нет. Ваши угрозы произвели на них впечатление.

Конечно, Гермиона не вполне понимала, почему угрозы сработали. Если все рассказы о команде «Темного Лазаря» были правдой и остальные пираты были такими же, как их капитан, — а в его неуязвимости она уже успела убедиться, — то любые угрозы были для них пустым звуком. Или они не столь же стойкие, или же суть была в чем-то ином.

— Мисс Гермиона, вы не замерзли? Холодает.

Похоже, Нотт пытался тактично спровадить ее с мостика. Солнце уже закатилось, и на мир вокруг опускались сумерки.

— Да, вы правы, Нотт. Я, пожалуй, пойду.

Подобрав юбки, она двинулась к своей каюте. К тому же близилось время ужина, и Гермионе не терпелось узнать, чем же сегодня побалует ее кок.

Время Гермиона решила скоротать за чтением. Когда в дверь постучали, она была в полнейшей уверенности, что это кок, а потому довольно сильно удивилась, обнаружив на пороге Нотта.

— Мисс Гермиона, капитан Малфой ждет вас к ужину. Он передал вам платье.

— Еще одно? — она удивленно уставилась на нежно-персиковый сверток в его руках.

— Разумеется. Впрочем, он сам все объяснит. Жду вас за дверью.

Гермиона приняла из его рук сверток и закрыла дверь.

На сей раз платье было чуть более открытым, но все же довольно изысканным. Даже Нотт, обычно скупой на эмоции, невольно вздохнул, когда Гермиона вышла из каюты.

— Старший помощник Нотт, — произнесла она, вспомнив об одном моменте, что пришел ей в голову прошлым вечером.

— Вы что-то хотели, мисс Гермиона?

— Мне немного неловко. Я чувствую себя обязанной вам из-за того, что вы защитили меня от команды.

Нотт рассмеялся:

— Не стоит, мисс Гермиона. Я сделал это не столько затем, чтобы к чему-то вас обязать, сколько ради команды, которую капитан Малфой выбросит за борт, если с вами что-то случится.

— Я нужна ему невредимой?

— Вам следует говорить об этом не со мной, — отрезал Нотт и остановился у двери в капитанскую каюту. — Вас ждут.

Кивнув, Гермиона шагнула в заботливо распахнутую дверь.

— Прошу прощения, мисс Гермиона, — капитан Малфой выглядел виноватым. — Я ужасно не гостеприимен. Признаться, на корабле редко бывают гости, особенно столь очаровательные, — он отодвинул стул и сделал приглашающий жест. Гермиона села, и Малфой тут же наполнил ее бокал вином. — Надеюсь, вы ничего не имеете против белого?

— Ничуть.

Она опустила взгляд, заметив, что Малфой улыбается.

— Нотт сказал, что вы сегодня спрашивали обо мне.

— Да. Мне показалось странным, что капитан корабля даже не выходит из своей каюты, не говоря уж о том, чтобы управлять судном.

— Только и всего? — его улыбка стала грустной. — Я уж посмел надеяться, что вы соскучились по мне.

— Не по вам, капитан Малфой. Но у меня всего одна книга со сказками, и один собеседник, если вашего старпома можно так назвать.

— Прошу прощения, мисс Гермиона. Это моя вина. Мне стоит больше времени уделять моей обворожительной гостье.

— Кстати, о Нотте.

Малфой нахмурился.

— Не слишком ли много внимания простому старшему помощнику?

— Он обо всем вам докладывает?

— Да.

Неловкость повисла в воздухе. Казалось, ее можно было потрогать, разрезать ножом, проткнуть вилкой. С одной стороны, Гермионе очень хотелось спросить, знает ли Малфой о выходке Крэбба. С другой же — если это единственное, о чем Нотт посмел умолчать, вопрос мог поставить под удар и его тоже.

— Я знаю об инциденте с Крэббом, — наконец произнес Малфой. — Его спасли только заверения Нотта в том, что больше такого не повторится.

Гермиона с облегчением вздохнула.

— Вы очень милосердны, мисс Гермиона, — продолжал Малфой. — Меня это радует, но в то же время и тревожит.

Он очень странно смотрел — так, словно она должна была без объяснений понять, о чем речь.
Некоторое время они молчали: Гермиона неторопливо поглощала ужин, Малфой же продолжал сверлить ее этим странным взглядом. К еде он так и не притронулся, лишь изредка отпивал из своего бокала.

— Вы совсем не едите, — заметила Гермиона, когда пришло время десерта.

— Мне льстит ваша забота.

— Это не забота, а всего лишь наблюдение.

Малфой хмыкнул.

— Пусть так. Но я все же позволю себе объясниться. Как вы успели заметить в первый вечер, я, в некотором роде, неуязвим.

Удивительно, как тактично он опустил тот факт, что Гермиона собственноручно пыталась его убить.

— Меня нельзя зарезать, утопить, сжечь, застрелить, повесить. Была попытка отрубить мне голову — думаю, слухи о ее исходе донеслись и до вас.

— Сочла их просто моряцкой байкой.

— Очень жаль, — Малфой покачал головой. — То была одна из моих лучших шуток. Так вот, в числе прочего мне не страшна смерть ни от голода, ни от жажды.

— Но ваш кок…

— Был едва ли не счастливее меня, когда вы почтили наш корабль своим присутствием. Блейз обожает готовить, так что до вашего появления был не у дел.

Почтила своим присутствием, как же.

— Даже не надейтесь, я не смягчусь от ваших речей, Малфой. Каждую минуту я напоминаю себе о том, что вы выкрали меня, сколько бы мнеы не твердили о приглашении, — Гермиона гневно выдохнула и сделала довольно большой глоток вина.

— За что я не устану просить прощения.

— Судя по тому, с каким рвением ваш старший помощник меня оберегает, а вы стараетесь задобрить, я рискну предположить, что нужна вам.

— Ваша проницательность, мисс Гермиона, бьет в цель не хуже пистоля.

— И с какой же целью? Вы совершили набег на мой город ради одной пленницы.

— Гостьи.

— Прекратите, — отчеканила Гермиона и тут же удивилась собственной смелости. Впрочем, Малфоя это не разозлило — скорее, огорчило.

— Вы злы на меня, мисс Гермиона, и я прекрасно понимаю ваши чувства. Но иного выхода у меня не было.

— Так объясните, зачем вы все это затеяли. Я хочу понять, почему именно на меня пал ваш выбор.

— Клянусь, в ближайшее время вы узнаете это.

— И если я выполню то, что вы попросите, я вернусь домой?

— На все ваша воля, — Малфой неопределенно повел рукой.

Гермиона торопливо схватила бокал, обнаружив, что пальцы дрожат. С одной стороны ей претила мысль о сотрудничестве с пиратом, с другой же — желание вернуться домой и тревога за отца усиливались с каждым часом. Конечно, неизвестно, о чем Малфой собирался попросить.

Это-то и пугало сильнее всего.

— Мисс Гермиона, я вас испугал? Вы дрожите.

Гермиона сделала еще один глоток вина, опустошив бокал.

— Здесь зябко, — неуверенно пробормотала она.

Сказала — и только потом поняла, как двусмысленно это прозвучало. Впрочем, Малфой явно не заметил неловкости, напротив, помрачнел и задумчиво уставился на нее.

— Если вас не смутит это, я мог бы предложить свой камзол, — он потянулся к верхней пуговице.

— Мы ведь шли на запад, — растерянно произнесла Гермиона. — Почему так похолодало?

— Это к ночи, — туманно ответил Малфой и накинул Гермионе на плечи камзол. — Еще вина?

Она кивнула и протянула бокал. Гермиона даже не солгала: в каюте стремительно начинало холодать. Казалось, еще немного — и стены покроются инеем. А потому она с особым интересом отнеслась к вину: от него по телу расходилось приятное тепло.

— Мисс Гермиона, думаю, вам стоит меньше налегать на вино. Я не хотел бы, чтобы мы с вами оказались в неловком положении.

Гермиона почувствовала, как щеки заливает краска.

— Я думала, вы похитили меня с определенной целью.

Малфой улыбнулся, прищурив правый глаз.

— Если бы я хотел воспользоваться наивностью молодой девушки, я бы попросту сошел на берег в любом порту. Что до цели вашего визита, в скором времени вы все узнаете. Десерт?

Гермиона посмотрела на пирожные и покачала головой. В висках тут же загудело.

— Мисс Гермиона, все в порядке?

Ужасно хотелось плакать. Или спать. Или все сразу.

— Я провожу вас до каюты, — Малфой подал ей руку.

Однако же, когда они вышли на палубу, у дверей стоял Нотт.

— Теодор, позаботься о том, чтобы пирожные попали в каюту мисс Гермионы. И поставь два графина воды с лимоном.

— Да, капитан, — отчеканил тот.

Гермиона, с усилием передвигая ноги, брела по второму ярусу. Корабль мягко покачивался на волнах, и пришлось ухватиться за заботливо подставленный локоть Малфоя, чтобы не упасть. Перед глазами все плыло, и мир вокруг ускользал от нее. Холодный локоть капитана помогал все меньше и меньше. Наконец грань между сном и явью исчезла, и все вокруг потемнело.

Проснувшись наутро, Гермиона обнаружила, что лежит в своей каюте под одеялом. Платья на ней не было, но исподнее оставалось на месте. На тумбе у койки обнаружилось два графина воды с лимоном, а на столе — пирожные. Похоже, капитан Малфой и впрямь не воспользовался ее беспомощностью, что в определенном смысле делало ему честь. Если у пирата вообще таковая была.

Дни потянулись своим чередом. Малфой после второго ужина с Гермионой снова безвылазно заперся в своей каюте, так что из собеседников остался только Нотт.

— Скажите, Теодор, — робко начала Гермиона однажды вечером, когда на уже устала от чтения и созерцания бескрайней водной глади.

— Да, мисс Гермиона?

— У капитана Малфоя всегда такие холодные руки?

— К сожалению, — Нотт улыбнулся непонятно чему.

— Что вас развеселило?

— Вас интересуют руки капитана Малфоя. Отрадно это слышать.

— Нет-нет, мне совершенно неинтересны его руки. Я просто раз за разом нахожу подтверждение тем слухам, что ходят о команде «Темного Лазаря» и его капитане. Я не смогла ранить его ножом, его руки холодны, как лед…

— А если не секрет, мисс Гермиона, какие слухи о нас ходят?

— Всякие, — она поежилась и посмотрела на горизонт. — Вы — восставшие мертвецы, каннибалы, пожиратели человеческих душ. К кому из них вы себя можете причислить?

— Точно не к каннибалам, — Нотт рассмеялся. — Я полагаю, капитан Малфой успел пояснить, что ни он, ни другие члены команды в пище не нуждаются. Так что каннибализм — однозначно не наше призвание.

— А что насчет высасывания душ у добропорядочных моряков?

Нотт довольно громко рассмеялся — некоторые матросы даже повернули головы и с удивлением посмотрели на капитанский мостик.

— Мисс Гермиона, как вы себе представляете существ, способных высосать чужую душу?

— Не… знаю, — Гермиона замялась. — Я вообще их не представляла.

Похоже, Нотта веселила эта беседа.

— А вы попробуйте представить, мисс Гермиона. Может, мы, по-вашему, должны носить черные хламиды до пят? Или иметь рот во все лицо?

Гермиона хихикнула и прикрыла рот рукой.

— Что ж, не думаю, что вы были бы этому рады.

— Тогда сойдемся на том, что никто из команды «Темного Лазаря» не пожрал ни одной души, будь то добропорядочные моряки или же другие пираты. Что у вас осталось?

— Восставшие мертвецы. И это мне кажется наиболее близким к истине. Я не смогла навредить капитану Малфою.

— Вы уже дважды упомянули об этом, еще три раза я слышал пересказ в исполнении самого капитана, — Нотт снова усмехнулся. — Признаться, в тот момент, когда команда «Темного Лазаря» получила неуязвимость, практически все были живы, так что называть нас восставшими мертвецами не вполне уместно.

— А рассказы обо всех казнях вашей бравой команды? Капитан Малфой подтвердил даже байку об отсечении его головы.

— Положим, здесь вы наполовину правы, мисс Гермиона. Мы уже несколько десятков раз должны были стать мертвецами.

— И теперь капитан решил отвести мне какую-то важную роль. Не думаю, что он бы так пекся о безопасности не самой важной гостьи.

— О вашей роли…

— Да-да, капитан Малфой уже сказал, что собирается приоткрыть завесу этой тайны. И все же, этот холод как-то связан с его неуязвимостью?

— Не хотелось бы вас испугать, но да.

— И у вас тоже, Нотт? Такие же холодные руки?

— И у меня, и у любого другого члена команды. Прошу прощения, не советую вам проверять, — Гермиона как раз потянулась к нему, чтобы убедиться в этом, но отдернула руку и откашлялась.

— Это касается только кожи или на холод в каюте состояние капитана тоже влияет?

Нотт вмиг нахмурился и устремил взгляд к горизонту.

— Капитан Малфой что-то говорил об этом. Я пока с подобным не сталкивался. Если вы пожелаете, я распоряжусь, чтобы для вас нашли второе одеяло.

— В моей каюте все хорошо. Но каюта самого капитана вчера словно льдом покрылась.

Нотт прищурился, не отводя взгляда от горизонта.

— Мисс Гермиона, вечереет. Не пора ли вам вернуться в каюту?

— Мне нельзя находиться на палубе после заката?

— Нежелательно. Не потому, что вы пленница или что-то в этом роде. Исключительно ради вашего спокойствия и безопасности.

— Благодарю, Нотт. В таком случае, мне и впрямь лучше вернуться в каюту. Не стоит меня сопровождать, — она развернулась на каблуках и бросилась прочь с капитанского мостика.

***

Проснувшись на следующее утро Гермиона твердо решила, что и шагу не ступит за порог каюты. Однако не успела она допить чай, как в дверь постучали — сначала тихо, потом более требовательно.

— Мисс Гермиона, надеюсь, вы не заняты? — на пороге стоял Нотт.

— Как раз планировала светский прием для пауков, мышей или кто там водится у вас в трюме.

Нотт покачал головой и улыбнулся:

— В таком случае, я вынужден настаивать на том, чтобы вы перенесли этот раут. Вам придется пойти со мной.

— Неужели капитан Малфой решил пригласить меня на завтрак, раз уж вчера пропустил ужин?

— Не хочу вас разочаровывать, но я отведу вас не к капитану. Впрочем, я передам ему ваши пожелания насчет завтрака.

Гермиона поежилась. Зря она это сказала. Еще не хватало спровоцировать Малфоя, которого нельзя убить ни одним из доступных людям способов. Но времени на раздумья не было. Нотт ждал. Пришлось допить чай и последовать за ним.

Они спустились на палубу и двинулись в сторону, противоположную капитанскому мостику и капитанской каюте.

— Вы ведь не в трюм меня ведете? — Гермиона немного всполошилась. — Старший помощник Нотт, я пошутила про светский прием для мышей. Простите мне эту глупую забаву.

— Мисс Гермиона, мы и впрямь идем в трюм, но исключительно затем, чтобы вы могли узнать о роли, что отвел вам капитан Малфой. Я помогу вам спуститься.

Нотт открыл люк, ведущий в трюм, начал спускаться, но остановился и подал ей руку. В трюме было темно. Пахло сыростью и потом, поскрипывали доски, волны мягко бились о борт, в углах что-то скреблось, наверное, пресловутые мыши. Гермиона не поняла, откуда в руках Нотта взялась довольно крупная свеча, но в ее тусклом свете стало не так страшно.

— Вы можете назвать нас изуверами. Поверьте, мы предлагали ей отдельную каюту, но она предпочла трюм.

— Кто — она?

— Знакомьтесь, мисс Гермиона. Это Сивилла.

На скамье сидела, укутавшись в добрый десяток шалей, женщина, чей возраст нельзя было угадать. Она могла быть тех же лет, что и Гермиона, могла годиться ей в матери, а могла и в бабушки.

— Ты! — взвыла Сивилла, едва Гермиона подошла близко. — Ты!

— Простите, я вас не знаю.

— Это ты! Ты! — голос Сивиллы становился ниже и грубее, глаза бешено вращались, а руки, украшенные множеством колец и браслетов, дрожали.

— Ты! — прохрипела Сивилла. — Дева, чьи помыслы, душа и тело не тронуты ни одним мужчиной. Придет та, чьи мысли чисты, чья душа непорочна, а тело — невинно. Лишь она сможет разрушить чары, одна она разорвет порочный круг смертей и возрождений, изгонит зло и излечит боль. Та, что раскроет душу только перед капитаном, та, что вверит ему свое сердце. Только она способна снять проклятие «Темного Лазаря». Придет та, чьи мысли чисты… Придет… Придет… Ты!

Сивилла рухнула со скамьи и забилась в конвульсиях. Нотт сунул свечу в руку оторопевшей Гермионе, метнулся в сторону, схватил кружку и окатил бедолагу водой.

— Придет-придет-придет, — пробормотала она, вытянулась, повернулась на бок и громко захрапела.

— Мисс Гермиона, надеюсь, вы в порядке?

Она хотела бы сказать, что все хорошо, но не могла так безбожно лгать. Оцепенение и дрожь в руках выдавали ее.

— Мисс Гермиона…

— Оставьте меня! — воскликнула она, всучила Нотту свечу и бросилась к светлому пятну люка.

План капитана Малфоя был воистину чудовищным. Изначально она полагала, что он намеревается воспользоваться ее телом, но нет. Все оказалось куда ужаснее. Капитан Малфой посягнул на святое — на ее душу.

Перед глазами все расплывалось из-за слез, которые Гермиона на ходу утирала тыльной стороной ладони. Пару раз она запнулась, один раз даже наступила на хвост мыши, и та взвизгнула так, что уши заложило.

По трапу Гермиона взлетела, почти как птица, и вырвалась на палубу под слепящее солнце и свежий ветер. Она на миг замерла, пытаясь привыкнуть к свету, а потом подобрала юбки и бегом бросилась через всю палубу к трапу, ведущему на второй ярус. Пираты разбегались от нее не хуже мышей в трюме. Она уже поднялась на второй ярус и двинулась было к своей каюте, когда заметила на капитанском мостике фигуру. Если только Нотт не умел перемещаться из одного места в другое по волшебству, это не мог быть он. Гермиона утерла слезы и чуть не ахнула от удивления: капитан Малфой собственной персоной стоял у руля.

Обида и негодование подтолкнули ее к безумному, невозможному шагу. Позабыв о том, что Малфой — опасный и неуязвимый пират, а сама она — хрупкая смертная девушка, Гермиона решительно развернулась и двинулась к капитанскому мостику.

— Мисс Гермиона, — капитан улыбнулся, увидев, как она поднимается по трапу. Он еще не знал, что та вовсе не рада его видеть, скорее, наоборот.

Громко стуча каблуками, будто вкладывая в каждый шаг всю ненависть и презрение, она подошла к Малфою и отвесила ему звонкую пощечину.

— Мерзавец!

Голова Малфоя мотнулась. Вряд ли он почувствовал боль, но унижения хлебнул сполна. Как назло, на палубе собралась почти вся команда.

— Ублюдок! Подлец! Негодяй! Грязный пират! Мерзкий таракан!

Она остервенело хлестала его по холодным как лед щекам, на которых не появилось даже маленького пятнышка. А затем резко замерла и уставилась на Малфоя горящими праведным гневом глазами.

— Мисс Гермиона, что-то случилось?

— Вы — самый отвратительный из всех когда-либо живших на свете людей! Этого никогда не будет! Никогда, слышите! Никогда я не раскрою перед вами душу! Я не отдам сердце гадкому пирату. Я лучше выпрыгну за борт, чем стану думать о вас, как о мужчине. Если и впрямь только я могу снять с вас чары, то вы будете прокляты вечно!

Гермиона отвесила последнюю пощечину, развернулась на каблуках и зашагала к своей каюте.
Только когда дверь захлопнулась, она поняла, что натворила. А вслед за этим пришло и понимание того, как сильно она рисковала, унижая капитана Малфоя при его команде. Конечно, у него было безграничное влияние на них, но такое оскорбление он вряд ли спустит ей с рук.

Гермиона обессилено бросилась на койку и всхлипнула. Малфой сказал, что освободит ее, как только предназначение будет исполнено — значит, когда падет проклятие. Теперь-то все встало на свои места: вот почему Нотт охранял ее от посягательств других пиратов, как цепной пес, но в то же время держался отстраненно, к чему были платья, ужины и невероятная обходительность. Но, коль скоро Гермиона не собиралась снимать проклятие, она рисковала остаться вечной пленницей на «Темном Лазаре». Если только кто-то из подданных отца не догонит их.

Она сцепила руки в замок, но тут же горестно заломила их. Любой из подданных отца, догнавший корабль Малфоя, окажется в смертельной опасности. Лучше бы никто из них никогда не догнал «Темный Лазарь». Пираты Малфоя были неуязвимы, и при этом умели отлично стрелять, резать, душить и топить. Да и сам Малфой в этом наверняка преуспел.

Холодок пробежал по спине. Гермиона вдруг поняла, что ее отказ мог не только оскорбить, но и разозлить Малфоя. Раз она не собиралась снимать проклятие, то больше не представляла никакой ценности. И тогда вечный плен на «Темном Лазаре» казался самым легким и безопасным исходом.

Снаружи раздался грохот, за которым последовали вопли пиратов. Гермиона вскочила с койки и прильнула к окошку.

К правому борту «Темного Лазаря» стремительно приближался «Отшельник», фрегат под командованием капитана МакЛаггена. На миг Гермиона возликовала, но затем вспомнила, что представляет из себя Малфой и его команда, и горестно заломила руки. МакЛагген шел на верную погибель, и никак нельзя было предупредить его.

Снова раздался грохот, и корабль покачнулся. «Отшельник» открыл огонь из пушек.

— Капитан МакЛагген, вы идиот? — воскликнула Гермиона в пустоту каюты. — Вы хотите спасти меня или утопить?

Конечно же, тот не мог ее услышать, а потому продолжал палить по «Темному Лазарю». Корабль качался от каждого попадания ядра — и только. Похоже, судно было столь же неуязвимо, как и его капитан. Гермиона перебирала пальцами тонкую занавеску и гадала, как скоро капитан МакЛагген догадается, что обстрел «Темного Лазаря» — пустая трата ядер. Судя по количеству ударов, это был не самый сообразительный из отцовских подданных.

Наконец МакЛагген отчаялся проделать хоть одну трещину в борту и решил сменить тактику. В воздух взлетели абордажные крюки.

Пираты Малфоя с радостным гиканьем бросились навстречу матросам «Отшельника». Если бы Гермиона была на месте Кормака, даже не зная об особенностях команды «Темного Лазаря», она бы удивилась тому, что пираты идут в бой с пустыми руками. Одно только это должно было насторожить. Но не МакЛаггена, и уж тем более не его команду. Они, со шпагами и пистолями наперевес, ворвались на палубу и начали беспорядочно палить в пиратов, резать и колоть. Тем же не было никакого дела до пуль и клинков. Нотта пронзили насквозь, но он лишь запрокинул голову и расхохотался, потом оттолкнул совсем молоденького матроса, вынул шпагу из своего живота, замахнулся и одним ударом снес бедняге голову. Тело, истекающее кровью, рухнуло на палубу, конвульсивно дернулось и застыло. Гермиона взвизгнула и прикрыла рот рукой.

Поступок старшего помощника будто бы развязал руки остальным. Теперь пираты не просто смеялись в ответ на выстрелы и удары шпагами — они отнимали оружие у насмерть перепуганных матросов МакЛаггена и вступали в ответный бой. Один за другим освободители падали, как срезанные колосья в поле, заливая все вокруг кровью. Они судорожно хватали воздух, зажимали вспоротые животы, словно силясь затолкать обратно выпущенные наружу органы, да так и замирали с лицами, искаженными ужасом и агонией.

На капитанском мостике развернулась отдельная битва. МакЛагген напирал на Малфоя, а тот, похоже, находил эту странную пляску забавной: все увороты и уходы от ударов в его исполнении и впрямь выглядели недурно. Гермиона даже втайне надеялась, что МакЛагген сможет вымотать Малфоя, и тот отпустит и его, и ее. Тем более после ее столь категоричного отказа. С другой же стороны она довольно давно знала капитана МакЛаггена, помнила, что он ничего не делает просто так, и уже несколько лет имеет на нее определенные виды, а значит, может потребовать ее руки в случае удачного исхода.

Не успела Гермиона как следует испугаться этой мысли, как МакЛагген насквозь пронзил Малфоя шпагой и застыл с видом победителя.

Миг триумфа был недолог: Малфой расхохотался, сделал два шага вперед, насадившись на шпагу по самый эфес, и расхохотался МакЛаггену в лицо. Тот отшатнулся — и зря. Малфой воспользовался этим, вытащил шпагу из груди и одним хлестким движением вспорол МакЛаггену живот. Гермиона почувствовала, как корабль покачнулся (а может, это ее шатало от ужаса и омерзения) и все вокруг померкло.

***

Когда Гермиона пришла в себя, то не сразу поняла, была битва час назад или днем ранее. Судя по пирожным, фруктам и чаю на столе, она провела без сознания остаток дня и всю ночь. Кто-то — должно быть, Нотт — перенес ее на койку. Завтракать не хотелось, только плакать. Хоть она и недолюбливала Кормака МакЛаггена, он не заслуживал смерти. Особенно такой.

Гермиона выглянула в окошко. Вся команда «Темного Лазаря» драила палубу, время от времени выливая за борт темно-красную воду. Тел погибших моряков уже не было — наверняка Малфой или Нотт приказали сбросить их в море. В любом случае, от одного только вида смеси воды, крови и грязи хватало, чтобы вызвать рвотные позывы. Гермиона с трудом сглотнула тугую, вязкую слюну, задернула шторы и отошла от окошка. Покидать каюту совершенно не хотелось.
Чтобы побороть тошноту, она выпила пару стаканов воды с лимоном, и тут же ощутила, что голодна. Сев за стол, Гермиона с удивлением обнаружила, что помимо завтрака ей принесли еще и новые книги. Должно быть, Малфой предвидел, что ей не захочется выходить на окровавленную палубу. Пришлось подавить отвращение: после увиденного днем ранее побоища Малфой и его приспешники были омерзительны вдвойне, и принимать от него даже такие обыденные вещи, как завтрак или книга, было неприятно. Но голод сделал свое дело, и Гермиона принялась за пирожные.

Когда с завтраком было покончено, она прилегла на койку с одной из новых книг. На сей раз более подходящей по возрасту — это были заметки какого-то путешественника, изучавшего животный и растительный мир. Гермиона увлеклась не столько детальным описанием каждого нового уголка мира, сколько гравюрами, некоторые из которых занимали целый разворот. Она никогда не жаловалась на воображение, но гравюры повторяли зарисовки самого путешественника, сделанные на месте, и это было невероятно увлекательно.

К полудню, когда в дверь постучали, она уже заставила себя на время забыть, что находится на пиратском корабле, где днем ранее зарезали добрую сотню ее соотечественников, и в мыслях отправилась на прогулку с автором книги по странному острову, любовалась цветами размером с человеческую голову, ела сочные, сладкие плоды и кормила птиц едва ли больше собственного ногтя.

— Обед, мисс Гермиона, — произнес смуглый улыбчивый кок, когда она открыла дверь, и прошествовал внутрь каюты, чтобы поставить на стол поднос.

— Благодарю, Блейз, — улыбнулась она через силу.

— Надеюсь, утренние пирожные пришлись вам по вкусу?

— Сожалею, но сейчас я не чувствую вкуса еды. Вы ведь в курсе вчерашней бойни?

Блейз опустил взгляд и кивнул.

— И вам, судя по всему, известно, что это были подданные моего отца.

— Я понимаю вашу боль, мисс Гермиона. Прошу простить мою несообразительность. Может, вы желаете бокал вина? В трюме есть бочонок легкого розового, оно поможет приглушить тоску.

— Не стоит, Блейз, — Гермиона покачала головой. — Пока что я забываюсь за доброй книгой.

— Возможно, к ужину? Поверьте, это вино достойно самой королевы.

Гермиона невольно улыбнулась. Трогательная забота немного облегчала ее страдания, хотя и не способна была воскресить ни капитана МакЛаггена, ни других моряков.

— Поговорим об этом вечером.

— Хорошо, мисс Гермиона. Наслаждайтесь обедом. Я старался. По сути вы единственная на этом судне, кто может в полной мере оценить плоды моих трудов, — Блейз посмотрел на нее, умильно округлив глаза, и скомкал подол фартука

Тут уж Гермиона не удержалась от тихого смешка. Такое волнение все же было очень забавным.

— Отрадно слышать ваш смех, — он широко улыбнулся. — Все, исчезаю, — и выскользнул из каюты, бесшумно прикрыв за собой дверь.

До самого вечера Гермиона читала, растягивая удовольствие, и даже не выглядывала за окно. Она почти забыла о том, что произошло днем ранее, и только когда свет стал тускнеть, оторвалась от книги и с тоской осмотрела каюту. Лимонная вода закончилась. Наверное, стоило попросить у Блейза принести еще графин. Она уже хотела выйти на его поиски, как в дверь постучали, и Гермиона с радостью распахнула ее, надеясь, что это Блейз. Но нет. На пороге стоял Нотт с очередным платьем в руках.

— Нет, — отрезала Гермиона раньше, чем он успел раскрыть рот.

— Мисс Гермиона, капитан Малфой ждет вас в ужину.

Как будто она недостаточно ясно выразилась!

— Я сказала нет, Нотт.

— Капитан Малфой обеспокоен. Вы пробыли без сознания весь вчерашний день, а сегодня не выходили из каюты.

— Вчера я сказала капитану Малфою все, что он хотел от меня услышать.

— Он хочет вас видеть, мисс Гермиона, — настойчиво повторил Нотт.

— Передайте капитану Малфою, что я благодарна за новые книги, но видеть его не желаю. Я больна от страха. Оплакиваю капитана МакЛаггена и других подданных моего отца. Что угодно из этого или все сразу. Ужинать с исчадием ада — увольте.

— Я оставлю вам платье и буду неподалеку на случай, если вы передумаете.

— Не утруждайте себя, Нотт.

— И я повелю Блейзу подать ужин.

— Ужин, графин лимонной воды и бокал того вина, о котором он говорил днем. Не утруждайте себя ожиданием, мой отказ ужинать с капитаном Малфоем окончателен.

Нотт изобразил полупоклон, повесил платье на вешалку и вышел. Через несколько минут в дверь снова постучали. На сей раз на пороге стоял Блейз с подносом.

— Ужин, мисс Гермиона, лимонная вода и вино. Все, как вы просили.

— Благодарю, Блейз.

Он поставил поднос, графин и бокал на стол, грустно улыбнулся и удалился, оставив Гермиону в полном одиночестве.

Прежде, чем приступить к ужину, Гермиона зажгла свечи — в каюте было уже совсем темно. Горели они странно, то и дело потрескивая и стреляя искрами. Это немного пугало, да и подсвечник пришлось отодвинуть подальше, чтобы искры не попали на волосы или платье.

Еда была вкуснейшей. Блейз наверняка готовил его по велению капитана Малфоя, который явно желал удивить Гермиону и привести ее в чувство после разгрома МакЛаггена. Когда со всеми блюдами было покончено, Гермиона вознамерилась еще немного почитать, но пламя свечей было настолько неровным, что глаза устали от мерцания еще до того, как она раскрыла книгу, и теперь болели. Лучшим решением показалось лечь спать.

Она задула свечи, сняла платье и забралась под одеяло. Стоило ей смежить веки, как снаружи вдруг донесся жуткий, душераздирающий вопль. Судя по звуку, кого-то пытали. Гермиону передернуло. В конце концов, Нотт обещал оставить кого-то из команды без руки или ноги, а может, это и вовсе был Малфой — вымещал таким образом злость за то, что Гермиона не стала с ним ужинать.

Вопль боли повторился. Даже сидя в каюте, Гермиона морщилась, а выйди она на палубу — рисковала бы оглохнуть. Человек на палубе кричал так, словно его резали заживо.

Это было довольно странно. Она вспомнила, как вонзила нож в грудь капитана Малфоя — он не издал ни звука тогда. Нотт утверждал, что вся команда «Темного Лазаря» ничем не уступает капитану. Так кто же теперь мог кричать от боли?

Безумная мысль озарила Гермиону: вдруг кто-то из команды «Отшельника» все же уцелел, его взяли в плен и теперь пытали?

Она вскочила на ноги, прикрылась одеялом и выглянула из каюты, чтобы рассмотреть происходящее.

Однако же на капитанском мостике никого не было, да и палуба пустовала. Лишь один человек корчился от боли, катаясь по отдраенным до блеска доскам. Гермиона прищурилась, силясь понять, что на самом деле происходит. Судя по всему, пират действительно испытывал адскую боль без видимой причины. Крики его звучали более чем убедительно. Это был Крэбб. Так, кажется, его звали. Тот самый громила, что смутил ее в первый день пребывания на «Темном Лазаре». Несмотря на то сальное замечание, крик звучал так, что его становилось невольно жаль.

— Мистер! — слабо позвала Гермиона. — Мистер Крэбб! С вами все в порядке?

Но он не реагировал. С одной стороны, хотелось спуститься и осмотреть его: возможно, у Крэбба был приступ или что-то вроде того. И в то же время ей стало боязно: если приступ закончится так же внезапно, как начался, тогда Гермиона рисковала оказаться в ловушке. Темной ночью в одном исподнем, прикрытая лишь одеялом, наедине с огромным свирепым пиратом. Она еще несколько мгновений металась, а затем вернулась в каюту, затворила дверь, для надежности подперла ее стулом, забралась в койку, укуталась с головой, закрыла уши подушками и зажмурилась.

— Под твою защиту прибегаем, — зашептала Гермиона и тут же закашлялась. Будто невидимая рука сдавила ей горло, не давая произнести слова молитвы. Так она и лежала, скованная страхом, пока сон не одолел ее.

Проснулась Гермиона от стука в дверь. Кошмар минувшего вечера вмиг пришел на смену доброму сну, и она вскочила с койки и осмотрелась. Ну конечно, она ведь подперла дверь стулом, наверное, именно поэтому Блейз не мог попасть внутрь. Она прикрылась одеялом, отодвинула стул и юркнула обратно на койку.

— Войдите! — крикнула Гермиона и торопливо осмотрела себя, все ли прикрыто одеялом.

— Доброе утро, мисс Гермиона, — Блейз вошел в каюту и с тревогой посмотрел на нее. — Я уже начал тревожиться. Вы подперли дверь на ночь? Вас кто-то испугал? Желаете, чтобы я доложил об этом капитану Малфою или старшему помощнику Нотту?

— Это из-за Крэбба. Вы ничего не слышали минувшей ночью?

— Крэбб? Ах он мерзкий!

— Да нет же, я не о том! Я слышала, как он кричал ночью на палубе. Вышла спросить, не могу ли чем-то помочь, но он катался от боли по всей палубе и, похоже, не видел и не слышал меня.

Блейз молчал.

— Блейз, вы этого не слышали?

Он только взгляд отвел.

— Блейз…

— Мисс Гермиона, мне пора. Наслаждайтесь завтраком.

Он выскочил за двери раньше, чем она успела хоть что-то сказать. В полнейшем смятении Гермиона уселась за стол и принялась за завтрак. Капитан Малфой утверждал, что команда «Темного Лазаря» не чувствует ни жажды, ни голода. Она лично видела, как пираты переносят попадание пуль и удары клинков, а потому терялась в догадках, что же могло стать причиной криков Крэбба.

Она съела только половину завтрака, когда любопытство и непонимание достигли пика. Хотелось вскочить и немедленно побежать с расспросами если не к капитану Малфою, то хотя бы к Нотту.

Для начала Гермиона выглянула в окошко и обвела взглядом палубу. Крэбб и остальные пираты, как ни в чем не бывало, занимались своими делами, а на капитанском мостике стоял Нотт. Увидев, что с командой все в порядке, — по крайней мере, непереносимых страданий они явно не испытывали — она немного успокоилась и вернулась к столу.

Когда с завтраком наконец-то было покончено, Гермиона надела платье (то самое, что принес прошлым вечером Нотт), причесалась, собрала волосы и вышла из каюты. Команда «Темного Лазаря» по-прежнему не обращала на нее ни малейшего внимания. Нотт, похоже, был слегка обижен. Во всяком случае, он не улыбнулся, когда Гермиона поднялась на мостик и встала у фальшборта, на свое привычное место.

— Нотт, вы обижены на меня?

— Как можно, мисс Гермиона, — он выдавил-таки улыбку.

— Я вижу, что вы подавлены. Капитан Малфой выплеснул на вас гнев?

— За моим капитаном такого не водится. Прошу меня простить, я дурно спал сегодня.

— Разве существам вроде вас нужен сон? Если верить Блейзу, в еде вы особо не нуждаетесь. Да и ваш капитан говорил то же самое.

— Все верно, — Нотт кивнул.

— В таком случае смею предположить, что и сон вам не нужен. Так в чем же причина вашего дурного настроения, Нотт?

Тот молчал.

— Я слышала ночью кое-что. Крики боли. Ввыглянула из каюты и увидела, что один из ваших матросов катается по палубе и кричит. Но он был один, никто его не трогал. И я не поняла, как такое возможно: пират, которого нельзя даже ранить, кричит от боли без видимой причины.

Нотт тяжело вздохнул:.

— Все так, мисс Гермиона. Мы не чувствуем голода и жажды, нам не нужен сон, нас нельзя ранить и убить. Но мы можем чувствовать боль от всех нанесенных нам увечий.

— После битвы?

— Нет, мисс Гермиона. После захода солнца. От всех когда-либо нанесенных ран.

Гермиона в ужасе прижала руки ко рту и, обернувшись, стала рассматривать команду «Темного Лазаря». Только в недавней битве каждого из них смертельно ранили хотя бы по одному разу, а до этого были и другие сражения, равно как и безуспешные казни. Сколько же боли сносили они после захода солнца?

— Погодите, — Гермиона встрепенулась. — Я уже без малого неделю на вашем корабле, но до сегодняшней ночи я не слышала ничего подобного.

Нотт молчал, глядя то на горизонт, то на компас.

— Бросьте, Нотт. Вы делаете так постоянно, когда не хотите отвечать на мои вопросы.

— Как делаю? — он с преувеличенным интересом взглянул на нее.

— Изображаете, будто ужасно заняты.

— Мисс Гермиона, я просто не уверен, что вправе отвечать на этот вопрос.

— Ну конечно! — она всплеснула руками. — А теперь вы скажете, что мне лучше задать его капитану Малфою.

— Именно так.

— А знаете что, Нотт? Я пойду и спрошу. Прямо сейчас. Неважно, насколько сильно он занят.

— Мисс Гермиона…

— Вот так! — она топнула ногой. — Пойду и спрошу.

Гермиона развернулась и, не обращая ни малейшего внимания на протестующие возгласы Нотта, двинулась к каюте капитана Малфоя.

Уже перед самой дверью она остановилась и задумалась. Малфой наверняка злился на нее, даже был оскорблен. Еще бы: Гермиона отхлестала его по щекам, как мальчишку, отвергла приглашение на ужин, а теперь собиралась заявиться, как ни в чем не бывало, и задать интересующий ее вопрос. Впрочем, если Малфой все еще хотел, чтобы она сняла проклятие, то должен был простить и шквал пощечин, и отказ от ужина. Наверное, никому другому это бы с рук не сошло.

Гермиона три раза вдохнула и выдохнула, занесла руку и коротко стукнула, после чего, не дожидаясь ответа, толкнула дверь и вошла. Малфой сидел за своим столом и читал. Перед ним были разложены в совершенном беспорядке раскрытые книги и пергаменты, а сам он выглядел крайне изможденным.

— Капитан Малфой, — робко позвала Гермиона, и он повернул голову. Под его глазами залегли тени, казавшиеся почти черными на фоне мертвенно-бледного лица.

— Мисс Гермиона? Что привело вас в столь ранний час в мою каюту?

— Я знаю, негоже врываться без приглашения, но меня волнует один вопрос.

— И что же так сильно озаботило вас, что вы пришли ко мне, особенно после той пламенной речи?

— Крэбб. Меня беспокоит Крэбб.

Малфой гневно отбросил перо.

— Я ведь велел Нотту…

— Нет-нет, капитан Малфой, он и пальцем меня не тронул. Вчера ночью я наблюдала нечто ужасное. Крэбб катался по палубе и вопил от боли, будто его пытают, но рядом никого не было. Я спросила у вашего старшего помощника о природе этого явления, но он отправил меня к вам.

— А, это, — вздохнул Малфой. Тон у него был будничный, даже скучающий. — Видите ли, мисс Гермиона…

— Погодите, про боль от всех увечий Нотт успел объяснить, но он не ответил, почему я раньше этого не слышала. Я ведь здесь не первый день.

— Ах, этот вопрос, — он нахмурился. — Что ж. До вашего появления, мисс Гермиона, подобные крики оглашали палубу каждую ночь. Но с вашим приходом у меня появилась надежда на избавление от проклятия. Теперь же я ее потерял.

— Но при чем тут Крэбб?

— При том, мисс Гермиона, что я проклят. Но я — капитан, а значит, и команда, и корабль всецело зависят от меня.

Гермиона невольно попятилась. Получалось, что отняв надежду у него, она обрекла на мучения всех членов команды.

— Вся команда? И Нотт? И Блейз?

— Вся команда, мисс Гермиона. Конечно, Блейз не участвовал в сражениях, и досталось ему куда меньше, чем остальным.

— Меньше?

— Пару раз его вешали вместе со всеми, — Малфой мрачно усмехнулся.

— А как же вы?

Он поднялся со своего места, пересек каюту и подошел к Гермионе вплотную, настолько близко, что она ощущала могильный холод, исходящий от его тела.

— Сильнее любого из них, мисс Гермиона.

Она тихо пискнула и покачнулась. Ледяные пальцы тут же вцепились в ее плечо.

— К счастью, вам это не грозит. И, раз уж вы здесь, я попытаю счастья. Не желаете остаться на обед?

Гермиона застыла на миг, раздумывая, а потом медленно кивнула.

— Надеюсь, я не слишком оскорбила вас? — поинтересовалась она, пока Малфой убирал со стола книги и пергаменты.

— Чем именно? Пощечинами или отказом?

Гермиона пожала плечами.

— Не могу сказать, что ничего из этого меня не оскорбило. Но это было закономерно, отрицать не буду.

— Встреча с Сивиллой и ее слова меня испугали, не скрою. Да и капитан МакЛагген…

— Он мертв, — довольно грубо отрезал Малфой. — Даже если он что-то и значил для вас, мисс Гермиона, он в прошлом.

— Я слышу ревность, капитан Малфой?

Тот не отвечал, чересчур аккуратно перекладывая свои бумаги.

— Я не питала никаких чувств к МакЛаггену, хоть он и довольно настойчиво добивался моего расположения. Но он в любом случае был подданным моего отца, а потому его потеря, как и потеря всей команды «Отшельника», стала для меня ударом.

Лицо Малфоя после этих слов немного смягчилось, и подойдя он отодвинул для Гермионы стул.

— Присядьте. Я пока повелю передать Блейзу, чтобы ваш обед принесли в мою каюту, — он выглянул за дверь. — Нотт!

— Да, капитан Малфой!

Судя по топоту, Нотт чуть ли не подбежал к каюте.

— Передай Блейзу, чтобы обед мисс Гермионы принесли в мою каюту.

— Да, капитан. Будет сделано.

Малфой закрыл дверь и занял место за столом напротив Гермионы.

— Вы опечалены, — отметил он. — И дело не только в гибели капитана МакЛаггена.

— Да, верно, — она кивнула.

— Так поведайте, в чем дело. Может, я смогу облегчить вашу тоску?

— Не стоит, капитан Малфой.

— В таком случае, я могу попробовать развеселить вас. Не могу спокойно смотреть на даму в печали.

— Вы можете заинтересовать даму. Например, рассказом о том, чем вы занимаетесь целыми днями. Чем увлечены настолько, что даже не выходите на капитанский мостик? Какая задача заставила вас безвылазно запереться?

Малфой протянул руку и коснулся пальцев Гермионы своими. Она отдернула руку. Даже ради ответа она не готова была терпеть подобное.

— Мисс Гермиона, это ужасно сложное и в некоторой мере пугающее изыскание. Не думаю, что вам стоит забивать этим голову.

— Но мне интересно! Вы пригласили меня на корабль, но не уделяете внимания. Должна же я знать, из-за чего.

— Вам мало моего внимания?

— Можно и так сказать.

Это было безумием — вот так кокетничать со свирепым неуязвимым пиратом, о котором ходили разнообразные слухи, половине из которых Гермиона нашла подтверждение.

— Мисс Гермиона, ваша жестокость меня поражает. Как можно давать надежду после того, как отняли ее? Даже я не настолько жесток.

— Капитан Малфой, вы ведь не хотите, чтобы дама тосковала?

Он вздохнул. Казалось Малфой разгадал ее игру, но продолжил светский разговор.

— Что ж, мисс Гермиона, как вы знаете, я был проклят капитаном Реддлом за то, что предал его, да еще и присвоил лучший корабль. Поначалу мы наслаждались новыми возможностями, потом страдали. Но все это время меня занимал лишь один вопрос: как капитану Реддлу вообще удалось меня проклясть?

— И в этих книгах и свитках вы ищете ответ?

— Ответ, мисс Гермиона, давно мне известен. Реддл в одном из своих путешествий нашел источник чистой силы, о которой не мог мечтать никто из живущих. В книгах и свитках я ищу курс к нему.

— Вы хотите найти источник, чтобы получить силу, способную снять проклятие?

— Уверен, вы справитесь с этим раньше. Я ищу источник, чтобы уничтожить Реддла и самому воцариться на всех известных и неизвестных морях.

В каюте повисла звенящая тишина.

После обеда Гермиона немного успокоилась, хотя бы в той части, где она переживала о природе припадка Крэбба. С другой же стороны, после объяснения капитана Малфоя стало только хуже, и тяжелые мысли так и роились в ее голове. Она была ключом к спасению всех этих пиратов от боли и кошмаров минувших сражений. Жуткий вопль Крэбба еще не стерся из памяти. В какой-то степени это было даже лестно, и в тоже время она не могла побороть в себе порыв спасти этих людей. Гермиона просто не могла не думать о том, что может все исправить. Но ее также не отпускала и мысль, что ее насильно обрекли на эту роль, а теперь еще и заставляли полюбить. И кого? Пирата!

В глубочайшей задумчивости Гермиона пересекла палубу, оперлась о фальшборт и устремила взгляд к горизонту, то ли желая увидеть там корабли Поттера или Уизли, то ли надеясь, что никто не появится. По какому бы принципу Малфой ни избрал ее для спасения от проклятия, никто более не заслуживал смерти. Вполне хватало того, что случилось с капитаном МакЛаггеном и матросами «Отшельника». К тому же капитаны Поттер и Уизли были ее друзьями детства. Потерять и их будет невыносимо.

Гермиона просто смотрела на воду, на мягкие волны с гребнями пены, на отражение корабля и думала. Все же, откуда капитан Малфой знал, что она подходит на роль той, что снимет проклятие?

Она взглянула на люк, ведущий в трюм. Затем оглянулась — Нотт склонился над картой и явно был ужасно занят. А значит, вряд ли обратил бы внимание на то, куда и зачем идет Гермиона. Пользуясь моментом, она подхватила юбки и полезла в трюм.

Сивилла, как и в прошлый раз, сидела на лавке, подобрав под себя ноги, и покачивалась, отчего ее браслеты и бусы тихонько позвякивали.

— Сивилла, здравствуйте, — пробормотала Гермиона, подойдя ближе. — Я хотела поговорить о том, что вы сказали несколько дней назад. Якобы я могу снять проклятие с капитана Малфоя.

— Пророчество, — перебила ее Сивилла.

— Да, наверное.

— Пророчество, — повторила она. — Это пророчество!

— Да, прошу прощения. Я хотела поговорить о вашем пророчестве.

— Дева, чьи тело, душа и мысли не знали мужчины…

— Да-да, именно эта часть, Сивилла. Допустим, о том, что мое тело не знало мужчины, многим известно. Я не замужем, не была даже помолвлена, воспитана в строгости и берегу себя для достойнейшего. Но что насчет души?

Сивилла протянула руку и коснулась щеки Гермионы тонкими дрожащими пальцами.

— Ты ни в кого не была влюблена. Твоя душа не ведала любви.

— Неправда. Я люблю отца, любила мать и продолжаю лелеять память о ней, люблю моих добрых друзей.

— Милая, я говорю о романтической любви к мужчине.

— О, — Гермиона смутилась. И впрямь, романтической любви она не знала, а представление о ней имела в лучшем случае из книг. — Полагаю, говоря о мыслях, вы имели в виду то же самое? Что я ни о ком не думала, как о мужчине? В романтическом смысле?

— Да, милая, именно это я и говорила.

— Но как вы или капитан Малфой узнали, что именно я подхожу для этой роли?

— Я увидела тебя в хрустальном шаре, — Сивилла запустила руку за пазуху и извлекла из складок бесчисленных шалей прозрачный шар. — Тебя, твой город идом.

Гермиона почувствовала, как внутри растет негодование.

— Вы хотите сказать, что это по вашей указке в мой дом ворвались пираты? Это из-за вас на мой город напали? Хоть капитан Малфой и клянется, что никто не пострадал, я не верю ему! — Гермиона в отчаянии выбила шар из рук Сивиллы, развернулась и зашагала прочь, с трудом сдерживая слезы. И только выбравшись на палубу, она наконец дала себе волю: оперлась о фальшборт, обхватила голову руками и расплакалась.

— Мисс Гермиона, с вами все в порядке? — Нотт появился рядом в считанные секунды.

— Нет, со мной не все в порядке! Вы похитили меня из родного дома только из-за того, что какая-то помешанная увидела меня в своем никчемном шаре! А вдруг это ошибка и я не могу снять проклятие?

— Мисс Гермиона, прошу вас…

— Не надо ни о чем меня просить! Невозможно полюбить по указке! Особенно мерзкого пирата!

— Я всего лишь прошу вас успокоиться, не более, — голос Нотта успокаивал. — Могу я проводить вас в каюту? Если желаете, я велю Блейзу сделать для вас мятную воду. Это поможет успокоить нервы.

— Я прекрасно знаю, где моя каюта, и без вас, Нотт! — отрезала Гермиона, развернулась и двинулась к трапу.

Вернувшись к себе, она первым делом взяла в руки книгу, но чтение не шло. Мысль о том, что она может спасти от проклятия целую команду, все также не давала покоя. Невольно вспомнился дом, отец, возлагавший на нее надежды, и его подданные, которые не разделяли этого воодушевления. Гермионе очень не хотелось бы сравнивать отца и капитана Малфоя — особенно с учетом того, что второй явно был сторонником жестких методов, — но при этом одно лишь напоминание о его возможном недовольстве заставляло всех затихнуть. Отец, к сожалению, так не умел.

А потом вспомнилась мать, ее добродетель и сочувствие ко всем: молодым и старым, здоровым и больным, богатым и бедным. В миг отчаяния к ней шли все, и для каждого у нее были добрый совет, ласковое слово, теплый взгляд. Она была утешением для всех, а потому, когда ее не стало, горевали не только Гермиона с отцом — весь город оплакивал ее.

Гермиона выглянула в окошко и посмотрела на пиратов. Каждую ночь к ним возвращалась боль от всех полученных увечий. Никто, даже самые отъявленные злодеи, не заслуживали такого. И если от Гермионы действительно что-то зависело, она чувствовала, что не имеет морального права отказаться от их спасения.

До самого захода солнца Гермиона размышляла над тем, что собиралась сделать. От раздумий ее отвлек стук в дверь — только тогда она заметила, что начало смеркаться.

На пороге стоял Нотт. В руках у него был очередной сверток.

— И откуда вы берете новые платья? — усмехнулась Гермиона.

— Вам не понравится ответ. Поэтому просто скажу, что капитан Малфой ждет вас к ужину.

— Спасибо, Нотт, — она приняла сверток и улыбнулась.

Она еще не вполне отдавала себе в этом отчет, но в конце концов решение уже было принято. Она сделает это. Попытается снять проклятие. Осознав это, Гермиона ощутила внутреннюю дрожь.

— Мисс Гермиона, вы взволнованы, — отметил Нотт, пока они шли к каюте Малфоя. — В чем дело?

— Я ждала приглашения на ужин, — неуверенно произнесла она. Не хотелось раньше времени давать Нотту надежду. Но, кажется, он все же угадал ее намерение — или часть его — потому что тонкие губы растянулись в улыбке.

Гермиона перешагнула порог каюты капитана и задержала дыхание.

«Мама, — мысленно взмолилась она. — Дай мне сил быть хотя бы вполовину такой же добродетельной, как ты».

— Мисс Гермиона, — голос Малфоя звучал мягко, даже вкрадчиво. — Вы чем-то обеспокоены?

— Нет, — чересчур поспешно ответила она. — То есть да.

Он отодвинул стул и жестом пригласил сесть.

— Расскажете о причине волнения?

— Да, но… — она вздохнула. — Сначала ужин, я думаю.

— Прекрасно.

Он все еще стоял рядом, не убирая рук со спинки стула, и от этого у Гермионы по коже пробежали мурашки.

— Вина?

Она сдержанно кивнула, втайне надеясь, что вино придаст уверенности и смелости. Капитан Малфой наполнил бокалы, занял место напротив Гермионы, сцепил в замок тонкие бледные пальцы и замер, глядя, как она ест.

— Вы не могли бы хотя бы сделать вид, что едите? Мне не очень удобно ужинать самой.

— Ваша добропорядочность удивительна, мисс Гермиона. Конечно, отец воспитывал меня в лучших традициях, но в последние несколько лет я пребываю в том обществе, где манеры имеют меньше веса, чем умение стрелять или обращаться со шпагой.

Гермиона опустила взгляд и улыбнулась.

— Это заметно, капитан Малфой. Если бы я не была уверена, что вы пират, решила, что вы лорд.

Он тоже отвел взгляд, и Гермионе показалось, что ей удалось его смутить.

— Так и было, пока отец не пристал под знамена капитана Реддла.

Гермиона подняла свой бокал, посмотрела на Малфоя поверх него, отпила немного и вдохнула, как перед прыжком в воду.

— Капитан Малфой, я хотела бы поговорить о проклятии.

Теперь он выглядел заинтересованным.

— Что именно мы будем обсуждать?

Гермиона сделала еще один глоток вина — довольно большой — и закашлялась.

— Сделку, — выпалила она. — Я говорила с Сивиллой. Я могла бы попробовать снять с вас проклятие, но только если вы поклянетесь, что отпустите меня домой.

— Попробовать? — он отставил бокал в сторону и хищно прищурился.

— Я не уверена, что у меня получится. Поймите меня правильно, капитан Малфой, я не думаю, что Сивилла указала на нужного человека. Вероятно, я — не та.

— Но ваша добродетель делает вам честь, — отметил Малфой.

— Я просто не смогу спокойно жить с этим! Я слышала крики боли, и…

Он поднялся на ноги, обогнул стол, зашел Гермионе за спину, положил руки на спинку ее стула и склонился к ней.

— Добродетельная, мягкосердечная мисс Гермиона. Я снова обретаю надежду.

Она повернула голову. Лицо капитана Малфоя было так близко, что ледяное дыхание щекотало ее кожу.

— Поклянитесь, что я вернусь домой. Посмотрите мне в глаза и поклянитесь.

Его холодные пальцы коснулись ее подбородка.

— Я ведь пират, мисс Гермиона, грязный и вероломный. Надеюсь, вы не забыли?

— Но воспитанный лордом. А потому смею надеяться, что ваше слово еще имеет какой-то вес.

Малфой смотрел ей прямо в глаза.

— Тогда я клянусь, — его голос как будто стал ниже. — Клянусь, что отпущу вас домой. И не просто отпущу — лично сопровожу к порогу отчего дома.

Гермиону крупно передернуло. Она с большим трудом подняла руку и положила ее на его плечо:

— Я… — выдохнула она, — снимаю с вас проклятие, — Гермиона зажмурилась и подалась вперед, прижимаясь губами к его губами.

От капитана Малфоя пахло вином и пергаментом. Странно, но того отвращения, о котором Гермиона постоянно твердила сама себе, не было — только оцепенение от причудливой смеси страха и тоски. В конце концов, она целовала мертвеца. Наверное, потому она и не сопротивлялась, когда капитан Малфой сжал ее плечи, поднял на ноги и прижал к себе. Несмотря на лед его пальцев, кожа горела огнем. Наконец Гермиона разорвала поцелуй и отстранилась. Капитан Малфой все еще сжимал ее талию, и ей хотелось одновременно и вырваться из этих тисков, и задержаться в них.

— Вы проводите даму до каюты? — Гермиона робко улыбнулась. Он кивнул, с видимым нежеланием разжал руки и распахнул перед Гермионой дверь.

— Если вы все еще настаиваете, завтра мы ляжем на обратный курс.

В голосе капитана Малфоя слышалась грусть. Неужели он рассчитывал на большее? Что она откажется возвращаться домой и до конца дней своих будет таскаться с ним по морям?

— Буду премного благодарна.

Они остановились у ее каюты и несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза, а затем Гермиона позволила распахнуть перед собой дверь и юркнула внутрь. Хотелось броситься на койку и то ли плакать, то ли смеяться, но она прильнула к окошку. Капитан Малфой взошел на мостик, коротко сказал что-то Нотту, и тот, кивнув, удалился. Сам же Малфой положил руки на штурвал и замер, глядя вдаль. В лунном свете его кожа выглядела совершенно белой, и Гермиона невольно залюбовалась. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым.

Удивившись этой мысли, она хихикнула, разделась, забралась под одеяло и закрыла глаза, наслаждаясь тихим плеском волн и похлопыванием парусов. В эту ночь других звуков не было.

Когда Гермиона проснулась, на палубе уже царила необъяснимая суета. Отовсюду слышались крики и лязг металла, будто пираты доставали оружие изо всех схронов. Гермиона взяла с подноса пирожное с легким кремом и встала у окошка, силясь рассмотреть, что происходит снаружи. Пираты и впрямь вооружались — вот только зачем?

Она торопливо оделась, наспех собрала волосы, выбежала на второй ярус палубы и замерла, как вкопанная. На горизонте развевались паруса стремительно приближавшегося «Зеленого рыцаря», корабля под командованием капитана Уизли. В памяти вмиг вспыхнули с новой силой воспоминания о битве с «Отшельником». Старине Рону она такой участи не желала, а потому поспешила к капитанскому мостику.

— Прекрасная мисс Гермиона, — капитан Малфой собственной персоной стоял у руля и улыбался. — Вы пришли скрасить мое первое смертное утро? Как видите, мне грозит скорая смерть. И это именно в тот день, когда я могу по праву считаться живым!

— Капитан Малфой, я уверена, им нужна только я. Это корабль капитана Уизли. Вы знаете, что они ищут меня.

— Знаю, прекрасная мисс Гермиона. А еще я наслышан о капитане Уизли, который никогда не уходит от битвы. Если вчера мы еще могли позволить рубить нас, как угодно, то сегодня, к сожалению, будем вынуждены защищаться.

Гермиона порывисто схватила его за руку и впилась взглядом в лицо.

— Капитан Малфой, я прошу вас, предложите им сделку. Выдайте им меня, обойдитесь без битвы. Так уцелеет и ваша команда, и подданные моего отца.

Он улыбнулся и приблизил свое лицо к ее так, что их губы едва ли не соприкасались.

— И нарушить данное вам слово, миледи?

По спине пробежал холодок, а щеки вспыхнули огнем.

— Я прощу вам это, капитан Малфой. Считайте, что уже простила, если только вы не вступите в этот бой. Пожалуйста.

Гермиона не поняла, как именно, но это подействовало на Малфоя — он прерывисто вздохнул, посмотрел ей в глаза и сжал пальцы.

— Как пожелаете.

— Убери от нее руки, грязный ублюдок! — прокатился над палубой рев капитана Уизли.
Гермиона отпрянула от Малфоя и повернулась к «Зеленому рыцарю», застывшему по правому борту.

— Капитан Уизли, Рон, они готовы меня отпустить! Все хорошо!

— Это ловушка! Отойди от него!

— Капитан Уизли, я готов пойти на сделку! Я отдаю вам прекрасную леди, а вы, в свою очередь, не развязываете бой. Идет?

Ответом Малфою стал звон абордажного крюка, зацепившегося за борт. За ним второго и третьего.

— Миледи, вам лучше спрятаться, — произнес Малфой.

Команда «Зеленого рыцаря» уже перелезала на борт «Темного Лазаря», и палуба неумолимо превращалась в поле боя.

— В мою каюту, миледи, — чересчур серьезно произнес Малфой. — Запритесь и не выходите, пока все не стихнет.

Гермиона бросилась к его каюте — и вовремя. Рон спрыгнул на капитанский мостик со шпагой наготове.

— Я предлагаю сделку, — спокойно повторил Малфой. — Вы забираете мисс Гермиону, покидаете мой корабль и возвращаетесь домой.

— Все так. Я забираю мисс Гермиону, возвращаюсь домой, но помимо этого я становлюсь тем, кто отправил в преисподнюю капитана Малфоя и сжег «Темный Лазарь».

— Не хотите мирно решать спор, — Малфой вздохнул и вытащил шпагу из ножен. — Что ж, будь по-вашему.

— Рон, нет! — взвизгнула Гермиона.

— Запрись и не выходи! Тебя могут ранить!

— Я бы попросил быть учтивее, когда говорите с леди, — холодно произнес Малфой.

Рон с ревом бросился на него. Гермиона только и успела, что юркнуть в каюту и закрыть дверь. Она зажала уши руками, но все равно слышала крики Рона и звон стали. Малфой же не издавал ни звука, и Гермионе одновременно хотелось и не хотелось выглянуть в окошко и посмотреть, что же происходит на капитанском мостике. В какой-то момент рев Рона стал особенно громким — и тут же, булькнув, оборвался. Внутри у Гермионы что-то вздрогнуло, колыхнулось, словно недоброе предчувствие. Она подкралась к окошку и выглянула наружу. Рон, разрубленный от левого бедра до правого плеча, лежал посреди мостика, уставившись мертвым взглядом в небо. Капитан Малфой стоял в паре шагов от него и вытирал свою шпагу. Шпага самого Рона торчала у него из живота.

Гермиона всхлипнула и прижала руки ко рту. Ее замысел провалился, проклятие не пало, и теперь Малфой наверняка был ужасно зол.

— Ты говорил, что проклятие снято, — раздался за дверью недовольный голос Нотта.

— Что ж, как оказалось, милосердия мисс Гермионы маловато, и Сивилла права. Но вдумайся, друг мой Теодор, будь ты сейчас смертен, ты бы уже кормил рыб на дне морском.

Гермиона опешила. Неужели Малфой не злился, и даже был доволен тем, что чары не разрушены?

— А теперь вдумайся ты, — проворчал Нотт. — Если бы ты отпустил ее, а потом обнаружил, что проклятие не снято, что бы мы делали?

— Думаю, нам не составило бы труда снова пригласить мисс Гермиону.

— И мы бы потеряли несколько месяцев!

— Ты провел в этом состоянии пять лет. Не думаю, что пара месяцев играет такую уж большую роль.

— Тогда, возможно, тебе стоит немного потрудиться, чтобы завоевать ее сердечко? Пока ты занят своими делами, твою — точнее, еще не твою — леди развлекаю я. У кого же больше шансов на ее спасительную любовь?

— Замолчи, если не хочешь вызвать мой гнев!

Гермиона затаила дыхание, чтобы ненароком не напомнить им о себе. Нотт и впрямь казался ей приятным молодым человеком, и в его словах была доля правды.

А потом она поняла еще кое-что очень важное: звуки битвы стихли.

Гермиона снова выглянула в окно. Вся палуба была усеяна телами простых моряков, и Рон — давний друг, верный подданный все еще лежал посреди мостика. К горлу подступил ком, перед глазами все закружилось, поплыло, и Гермиона оперлась об стену, боясь упасть. Но это не помогло. Ноги подкосились, и она рухнула на пол.

***

Гермиона пришла в себя в своей каюте. Будто и не было ничего: графин воды и книга на тумбочке, обед на столе, платье на вешалке. Вот только голоса Рона, Малфоя и Нотта наперебой звучали в ее голове, не давая пробиться собственным мыслям. Бедный Рон. Почему он не послушал ее, не согласился на сделку с Малфоем? Разве не ради ее спасения он гнался за «Темным Лазарем»? Они могли бы сейчас быть на пути домой, и Гермиона еще долго не узнала бы о том, что проклятие не рухнуло. Слезы сами собой заструились по щекам. Милый, отважный Рон, он всю жизнь таким был, сколько Гермиона его помнила. Еще в детстве грезил доблестными подвигами и славой героя. Во всех играх выбирал роль капитана или генерала — в зависимости от того, играли они в сухопутное или же морское сражение.

Гермиона раскрыла книгу, но тут же захлопнула, прижала к груди и всхлипнула.

— Ты всегда был стратегом, — прошептала она в пустоту каюты. — Почему же сегодня не смог поступить правильно? Неужели жажда славы затуманила твой разум?

Она посмотрела на свои руки. Кто-то из девиц однажды сказал, что Гермиона очень нравится Рону. Может, потому он не смог мирно решить спор? Увидел, как близко они стоят с капитаном Малфоем друг к другу, и обезумел? Гермиона закусила губу. Если бы Рон просил ее руки, согласилась бы она? Наверное, да.

Но теперь это было неважно, совершенно неважно. Капитан Малфой убил его. Зачем, если стало ясно, что команда бессмертна? Сам ведь сказал, что мог позволить рубить себя сколь угодно долго, если бы был неуязвим! Зачем убивать Рона? Гермиона снова всхлипнула и утерла глаза тыльной стороной ладони.

По той же причине, по которой Малфой пришел в бешенство, услышав, что у Нотта есть шанс на спасительную любовь. По той же причине, по которой он был готов отдать Гермиону без боя и так настойчиво предлагал мир. И то, как он стал называть ее «миледи». Моя леди.

Гермиона отшвырнула книгу и обхватила голову руками. Они так много говорили о чувстве голода или жажды, о боли, об ощущениях телесных, но ни слова не сказали о душе. Мог ли Малфой испытывать чувства? Привязанность, симпатию, принадлежность, ревность? Способен ли он на это?

И способен ли на это Нотт? Тон, которым он произнес ту фразу о шансах, отдавал надеждой. Больно ли было ему приносить Гермионе новые платья и отводить в каюту капитана, зная, что каждый из этих вечеров может исполнить пророчество? Что он чувствовал, когда думал об этом? Или же наоборот, отгонял эти мысли, страшился их и чувств? И прилично ли будет спросить его об этом?

Короткий стук в дверь заставил ее вскочить с койки.

— Вы уже пришли в себя, мисс Гермиона?

Дверь приоткрылась, и в каюту заглянул Нотт.

— Да. Как раз собиралась обедать, — омерзительно будничным тоном ответила она. Как будто не скорбела о погибшей команде «Зеленого рыцаря». — Вы не могли бы составить мне компанию?

Нотт отшатнулся.

— Мисс Гермиона, прошу меня простить, но…

— Теодор, прошу вас. У меня есть один вопрос, довольно деликатный, который я бы хотела задать.

— Спрашивайте, мисс Гермиона.

Он не переступил порог, оставшись в проеме, держа дверь нараспашку. Гермиона посмотрела на капитанский мостик. Ну конечно же, Малфой стоял у руля, но смотрел не на горизонт, а на них.

— Мы с вами столько говорили об ощущениях голода или боли, но я ни разу не спросила о чувствах. Способны ли вы и ваши люди чувствовать гнев, радость, печаль?

Нотт отвел взгляд.

— Только не отсылайте меня с этим вопросом к капитану. Я задала его вам и хочу услышать ответ от вас.

— Да, — Нотт тихо вздохнул и вдруг посмотрел на нее с неизбывной тоской во взгляде.

— Тогда вы поймете мою просьбу. Капитан Уизли был моим другом детства. Я хочу оплакать его, как подобает, и буду очень признательна, если сегодня меня оставят в покое.

Нотт поджал губы, кивнул и вышел из каюты.

До самого вечера Гермиона безвылазно просидела в каюте. На палубе все еще царила суета. Пираты убирали тела, и оказалось, что они куда благороднее, чем она думала. После битвы с «Отшельником» Гермиона была уверена, что тела просто сбросили в море, но теперь видела, как пираты переносят павших на их корабль. Последним на борт «Зеленого рыцаря» вернули тело Рона, более того, его подняли на капитанский мостик, после чего Нотт лично полил палубу маслом и бросил на нее зажженный факел. Он перебрался на борт «Темного Лазаря», и команда принялась перерезать канаты абордажных крюков. Наконец, последний канат упал в воду, и «Зеленый рыцарь» лег на свой последний курс, повинуясь воле течения. Гермиона задернула штору и разрыдалась.

Плакала она долго, отчаянно, то исступленно молотя руками подушку, то закусывая ее уголок. Лицо опухло и начало болеть, губы, казалось, вот-вот треснут, а глаза — вытекут вместе со слезами. Она хоронила не просто подданного своего отца, нет — огромная часть ее жизни погибла вместе с Роном, сгорела и развеялась пеплом над этими водами.

В какой-то момент ей показалось, что дверь каюты открылась и закрылась. Гермиона даже поначалу списала это на нервное расстройство, но потом увидела на столе поднос с ужином. Наверняка Блейз был в курсе ее просьбы — только он умел быть таким бесшумным. Умудрялся же он не разбудить ее, принося завтраки и лимонную воду.

Поначалу казалось, что кусок в рот не полезет, но, осмотрев говяжьи медальоны и рагу, Гермиона поняла, что ужасно голодна — наверное, сказывалось напряжение. Первым она по достоинству оценила графин мятной воды. Было это приказом Нотта или Малфоя, а может Блейз и сам решил таким образом облегчить ее участь, Гермиона не знала, но была благодарна за это.
После мятной воды и впрямь пришло успокоение, и даже удалось нормально поесть. Читать не хотелось, только лечь и забыться сном, чтобы этот ужасный день поскорее закончился. Гермиона подняла с пола брошенную книгу, провела пальцами по обложке, будто извиняясь, положила на тумбочку, сняла платье и забралась под одеяло.

И вздрогнула, когда тишину ночи расколол ужасный вопль.

Она вскочила, заозиралась, метнулась к окошку и замерла. На капитанском мостике корчился от боли Нотт, а внизу на палубе — Крэбб и еще двое пиратов, которые заканчивали отмывать кровь. Гермиона с ужасом смотрела на то, как тонкая фигура Нотта выгибается дугой, и чувствовала, как по щекам снова катятся слезы. Он не заслуживал такого. Он — точно.

Гермиона осторожно пересекла каюту, нащупала на столе спички и зажгла свечи. Неужели все пираты одновременно испытывают эту боль? Но ведь она оставалась на корабле и не злилась на капитана Малфоя. Почему же он потерял надежду?

Надев платье, Гермиона ощупала волосы. Конечно же, спутались и сбились в клубок во время истерики. Стенания снаружи становились невыносимыми, и она принялась торопливо расчесываться. Медлить до утра Гермиона не могла, ее переполняла решимость и уверенность в правильности задуманного. Пойти к капитану Малфою сейчас же, заставить его объясниться — или хотя бы успокоить, — лишь бы эти крики прекратились, лишь бы закончились мучения.

Руки дрожали, и никак не получалось собрать волосы даже в самую простую прическу. От каждого нового вопля она вздрагивала и выпускала из рук то шпильку, то гребень. Наконец Гермиона оставила эти бесплодные попытки. В конце концов, появление в недопустимом виде можно было списать на беспокойство.

Гермиона вышла из каюты и осторожно двинулась к капитанскому мостику. Нотта, все еще корчащегося в агонии, она обогнула по широкой дуге и без стука распахнула дверь капитанской каюты.

— Капитан Малфой, я…

Она осеклась на полуслове и оторопела, будучи не в силах выдавить и звука. Капитан Малфой сидел за столом, обнаженный по пояс. В руке он сжимал кинжал, а в груди его зияла огромная дыра.

— Мисс Гермиона, — убийственно безразличным тоном произнес он. — Что привело вас сюда в столь поздний час?

— Крики боли, от которой страдают ваши подчиненные. Вы снова утратили надежду. Почему? Из-за того, что я посмела скорбеть о друге моего детства?

Вот теперь она начала на него злилась.

— Нет. Просто вашего милосердия недостаточно, — холодно отрезал Малфой. — А заставить вас любить я не в силах. И потому…

Он повернул стоящую перед ним шкатулку так, чтобы Гермиона видела ее содержимое. На бархатной подкладке трепыхалось сердце. К горлу тут же подкатила тошнота, ладони стали влажными, но она сдержала рвотный позыв, приказав себе оставаться в сознании, и начала говорить:

— Что вы…

— Так в нем не поселится надежда, а значит — не будет отнята.

— Но ваша команда… Их боль ничего для вас не значит? Неужели вы настолько жестоки?

— Это вы, мисс Гермиона, настолько жестоки, что не можете понять мою боль. Впрочем, теперь я буду лишен ее. Без этой мерзости в груди мне не будет дела ни до чего, кроме собственного могущества.

— Ни до чего? — Гермиона отшатнулась. — Или ни до кого?

Его тяжелый взгляд был хуже любого самого страшного слова. Она сделала еще один шаг назад. Раньше у него была надежда, и еще несколько часов назад казалось, что Малфой способен на чувства. На человеческие чувства вроде привязанности или ревности. Теперь же он был совершенно безразличен.

— А что будет со мной?

Голос дрожал. Теперь, если Малфою и впрямь не стало до нее дела, он мог совершить все, что угодно.

— С вами? — он прищурился, окинув Гермиону взглядом, затем посмотрел на кинжал, покосился на шкатулку и снова поднял голову. — Я не задавался пока этим вопросом. Сначала нужно найти источник.

— Чтобы снять проклятие?

— Чтобы усилить его. Без этого досадного изъяна, вроде еженощной боли, команда «Темного Лазаря» будет воистину неуязвимой, а я смогу воцариться на морях как морской дьявол, которым меня и так именуют.

Он резко встал, захлопнул шкатулку и вонзил кинжал в столешницу.

— Ступайте к себе, мисс Гермиона. Вам будут подавать еду и питье, пока я не решу, что с вами делать дальше.

Это прозвучало ужасно. Гермиона сделала еще шаг назад и замерла. Еще вчера он был учтив, обходителен и даже в некоторой мере нежен, а теперь разве что не грозился убить ее.

— Вы обещали вернуть меня домой. Вы поклялись!

— И вы освободили меня от этой клятвы. А потому я волен делать все, что посчитаю нужным.

И все же было в словах Малфоя некое отчаяние. Казалось, он борется с собой. Гермиона решительно вдохнула и подошла к нему.

— Разве так можно, капитан Малфой? — она вцепилась пальцами в его запястье. — Скажите правду. Вы ведь не потому вынули сердце, что я не смогла снять с вас проклятие? Вы испугались собственных чувств.

— Ступайте к себе. Немедленно, — он отдернул руку.

— Капитан, не губите ни себя, ни команду.

Он схватил ее за плечи так сильно, что Гермиона пискнула от неожиданности и боли.

— В вашем сострадании, мисс Гермиона, более нет необходимости. Если желаете, можете продолжать оплакивать своих друзей и подданных, а если уж совсем невмоготу, обрушьте свое милосердие на Нотта. Поверьте, он будет счастлив.

— В вас говорит ревность, — выдохнула она.

— Вся ревность осталась там, — Малфой бросил короткий злой взгляд на шкатулку. — Если вас заботит судьба моего сердца — забирайте эту дрянь, делайте с ней, что заблагорассудится, пока я не доберусь до источника.

— А потом?

— Убирайтесь, — он оттолкнул ее. — Убирайтесь и не смейте меня жалеть. На этом корабле много мишеней для вашей жалости.

Гермиона всхлипнула, выскочила на капитанский мостик и чуть не споткнулась об распластавшегося там Нотта. Он уже не катался и не кричал — просто лежал на спине. Бледный, с перекошенным от боли лицом.

— Теодор, — Гермиона присела рядом, провела пальцами по холодному лбу и отбросила мокрые от пота пряди. — Бедный, бедный Теодор. Мне так нужен ваш совет.

Он не реагировал.

— Мне так страшно. Помогите мне. Вы стали мне добрым другом.

Из капитанской каюты послышался грохот и треск, будто Малфой крушил мебель.

— Мисс Гермиона, — слабо пробормотал Нотт. Его зрачки дернулись, словно он пытался сфокусировать на ней взгляд.

— Теодор, мне так страшно. Он обезумел, совершенно обезумел, — зашептала она.

— Что он сделал? — Нотт едва шевелил губами, слова явно давались ему с трудом.

— Вынул сердце. Отказался от надежды на спасение. А теперь, похоже, в бешенстве.

— Глупец! — раздался из-за двери гневный крик Малфоя, за которым снова последовал грохот.

— Ступайте к себе, мисс Гермиона, — выдавил Нотт. — От меня не будет толку до самого утра. Я, кажется…

Он не договорил. Глаза его закатились, и тело снова выгнулось дугой. С палубы донесся первый крик боли, за ним второй, из трюма ответил многоголосый хор.

Гермиона выпрямилась и бегом бросилась к себе. Она бежала, путаясь в собственных юбках. Волосы окончательно растрепались и лезли в лицо. Одна туфелька слетела с ноги, но страх помешал остановиться и поднять ее. Глаза застилали слезы, жалость и отчаяние подкатывали к горлу. Гермиона то и дело спотыкалась, пока наконец не сбилась с ног и не упала. Она попыталась подняться, но затылок пронзила острая боль, и вокруг все померкло.

Гермиона провалилась в густую, вязкую темноту.

Когда она открыла глаза, вокруг все плыло. Гермиона часто заморгала и наконец смогла рассмотреть потолок и стены. Это явно была не ее каюта на «Темном Лазаре». И не каюта капитана Малфоя.

Гермиона села, потерла затылок и с удивлением отметила, что окошко забрано решеткой. Тумбочки около койки не было, а стол был куда меньше, чем тот, к которому она привыкла. Она поднялась, нашарила туфельки и мотнула головой. Обе были на месте, значит, она все еще находилась на «Темном Лазаре». Или же нет?

Первой мыслью было выйти, отправиться на капитанский мостик и расспрашивать Нотта, пока он не выдаст все как на духу. Но дверь оказалась заперта снаружи.

«Пленница», — промелькнула мысль в голове у Гермионы, и она бросилась к окошку, прильнула к нему, уставившись на палубу, — и не увидела ни одного знакомого пирата. Все они были старше, грубее, покрытые шрамами, изувеченные. Гермиона отпрянула, села на койку и закрыла лицо ладонями. Это был не «Темный Лазарь».

Раздался щелчок замка, дверь открылась, и в каюту вошел высокий мужчина. Это был капитан Малфой — вот только с длинными волосами, собранными в хвост, в которых можно было заметить первую проседь Лицо его было покрыто редкими морщинами.

— Капитан Малфой… — прошептала Гермиона. — Сколько я проспала? Несколько лет?

— Нет, мисс. Одну ночь. Старший помощник Люциус Малфой к вашим услугам, — он поставил на стол миску с омерзительным на вид варевом. — Добро пожаловать на борт «Нагини».

— Люциус Малфой? Вы отец капитана Малфоя с «Темного Лазаря»?

Люциус захлопнул дверь.

— Ни слова о моем сыне, деточка, если не хотите, чтобы с наших плеч полетели головы. Здесь Драко не жалуют. Зарубите это на своем длинном носике раз и навсегда.

— И вы не жалуете? Он ведь ваш сын!

— Он предатель, а потому не сын мне более. Я воспитывал человека, верного своему слову.

Гермиона поежилась.

— Разве так можно? — спросила она, а потом вспомнила, что несколько часов назад уже задавала этот вопрос другому Малфою, и что ни к чему хорошему это не привело.

— Можно, деточка, — Люциус нахмурился. — Честь, долг и верность капитану превыше всего. Драко подвел капитана Реддла, предал его, а значит, подвел меня и предал мое доверие.

— Но…

— Я догадываюсь, с какой целью мой сын привел вас на свой корабль. Вероятно, он даже прислушивался к вашим словам и делал вид, будто придерживается того же мнения, что и вы. Но меня, будьте так любезны, избавьте меня от душеспасительных бесед.

Гермиона вздохнула и понурила голову. Если Драко стал жестким только после того, как вырезал из груди сердце, то его отец, похоже, был таким всегда.

Дверь за Люциусом захлопнулась, лязгнул замок, и Гермиона осталась наедине со своими мыслями.

Наверняка, на «Темном Лазаре» ее уже хватились. Конечно, Малфою теперь была безразлична ее судьба, к тому же, он сам подумывал убить ее, но уж Нотт-то точно всполошился. Должно быть, Малфой что-то знал о нем, о его чувствах — не это ли стало одним из поводов к тому, чтобы избавиться от сердца?

— Бедный, бедный Теодор, — пробормотала Гермиона. Глупо было отрицать, что она привыкла к нему, что они в определенном смысле стали близки. И она не солгала бы, назвав его добрым другом. Нотт и сам пытался им быть: беседовал с ней, поддерживал, но все же держал на расстоянии, чтобы ненароком не вызвать в ее сердце чересчур теплых чувств.

Гермиона подошла к окошку и с тоской посмотрела на капитанский мостик, где у штурвала стоял Люциус. Как бы она хотела сейчас видеть другую палубу, другой штурвал. Другого старшего помощника.

Или другого капитана, чья кожа была холодной, как лед, а сердце таким горячим, что совладать с кипящими в нем чувствами не представлялось возможным. Да, пожалуй, капитан Малфой действительно не смог совладать с тем, чего так искал, чего жаждал.

Он хотел найти избавление от проклятия в любви, но, похоже, попался на собственный крючок.

Гермиона невольно вспомнила их последний ужин, и к щекам вмиг прилила кровь. Да, целуя его, она испытывала страх и тоску, но лишь потому, что понимала — он мертв. Будь он чуть теплее льда, это могло бы вызвать совершенно другие эмоции. Теперь, перебирая в мыслях детали, Гермионе уже не было так отчаянно страшно. Память играла с ней, приукрашая произошедшее, наполняя вечер все новыми и новыми чувствами. А может, он и был таким на самом деле, и теперь приходило понимание этого? Гермиона не могла разобраться.

Она съела пару ложек варева и отставила тарелку. Болотно-зеленая масса не шла ни в какое сравнение с шедеврами Блейза. Как он там, бедолага? Наверное, оплакивает ее потерю едва ли не сильнее остальных. Как бы она хотела сейчас его коронных пирожных с легким кремом и лимонной воды. А лучше — мятной, чтобы справиться с тоской. И впрямь, на «Темном Лазаре» она была гостьей, пожелания которой исполнялись если не сиюминутно, то в кратчайшие сроки. На «Нагини» же оказалась пленницей на самом деле.

Гермиона снова посмотрела на капитанский мостик. Наверное, стоило сказать Люциусу, какой ужасный поступок совершил его сын. Отчего-то ей казалось, что холодная жестокость — это просто маска, и в глубине души Люциус любит сына, печется о нем и желает для него если не спасения, то хотя бы лучшей доли. Должно быть, существовало объяснение тому, что он остался под командованием капитана, проклявшего его родного сына. Не могло не быть веской причины.
Отойдя от окошка, Гермиона прилегла на жесткую койку и обхватила себя руками. Люциус знал, зачем она Драко, а значит, знал и капитан Реддл. Затем и похитил. Если сейчас рассказать о том, что Драко избавился от всех чувств, что она ему безразлична, Реддлу пленница тоже станет не нужна. Рассказать — значило проститься с жизнью. И как бы сильно ни хотелось проверить, живы ли отцовские чувства Люциуса, делать этого было никак нельзя.

Лязгнул замок, открылась дверь, в каюту заглянул Люциус.

— Капитан Реддл велел привести вас. Поднимайтесь.

Он замер в дверях, пристально глядя на Гермиону. Она невольно сравнила его с Ноттом, который всегда тактично ждал снаружи.

— Капитан Реддл не будет долго ждать.

Гермиона вздохнула, поднялась на ноги и побрела к выходу.

По второму ярусу палубы она шла, как под конвоем. Опять-таки Нотт обычно шел рядом, готовый подставить локоть, если Гермиона оступится, или же просто поддержать беседу. Люциус же шел позади нее, шаг в шаг. С палубы доносился свист и гиканье, пираты отпускали сальные шуточки в ее адрес, отчего хотелось то ли плакать, то ли кричать.

— Старший помощник Малфой, нельзя ли… — начала Гермиона.

— Отдать вас им? Можно, конечно. Как только капитан Реддл с вами закончит, — перебил Люциус, и она испуганно замолкла. — На «Темном Лазаре» вас явно разбаловали. Показали, что пираты — эдакие взбалмошные мальчишки. Здесь, деточка, под этими парусами, ходят настоящие пираты. Они не видели женщин уже год и, поверьте, стоит мне отстать от вас на три шага и отвернуться…

— Я поняла, — Гермиона кивнула.

— Но пока что я должен привести вас к капитану Реддлу, парням придется отложить веселье.

Отложить. Именно так он сказал. Гермиону бросило сначала в жар, затем в холод, и, казалось, ноги вот-вот откажут. Именно поэтому она с невероятным трудом вскарабкалась на капитанский мостик и замерла перед каютой Реддла. Люциус с коротким смешком распахнул дверь.

— Так-так, кто к нам пожаловал, — услышала она.

Капитан Реддл, похожий на скелет, обтянутый кожей, потер руки. Тонкие пальцы похрустывали при каждом движении, глаза, больше похожие на змеиные, чем на человеческие, горели огнем, а ноздри приплюснутого, будто бы обрезанного носа, жадно втягивали воздух.

— Мисс Гермиона, дочь губернатора Грейнджера, — он рассмеялся. — Последняя надежда капитана Драко Малфоя на избавление от моего проклятия.

— А вы, должно быть, капитан Реддл, — Гермиона гордо вскинула голову. — Раньше о вас много говорили.

— Да, пока этот щенок, Малфой, не отнял один из моих кораблей. Знаете, почему вы здесь, мисс Гермиона?

— Рискну предположить, что из-за капитана Малфоя.

— Именно так. Если ему так хочется спастись от проклятия, придется прийти за своей непорочной девой.

— Судя по тому, как на меня реагирует ваша команда, капитан, моя непорочность в опасности.

— Пока капитан Драко Малфой не явится сюда, вы в полной безопасности. Это мой приказ.

Люциус поджал губы и кивнул.

— Вы хотите, чтобы я убедила его вернуть вам корабль?

— Я и впрямь хочу вернуть «Темный Лазарь» в свой флот. Вот только вы и ваш дар убеждения тут ни при чем. Вы — приманка, и живой вы мне нужны только для того, чтобы Драко увидел вашу смерть собственными глазами. Не более.

— Я могла бы убедить Драко…

— Вы дали ему надежду, — фыркнул Реддл. — Но вы не простолюдинка — дочь губернатора. Завтра вы дадите ему веру в то, что он может стать добропорядочным моряком и что тогда? Нет, я убью вас у него на глазах, отниму надежду, и тогда он вернется под мои флаги. А если не вернется — я убью и его, а капитанский мостик «Темного Лазаря» займет верный, проверенный человек.

Гермиона покачнулась и обвела каюту взглядом в поисках кресла или стула, на который можно было бы присесть. Паника накатывала тяжелыми волнами, и от этого ноги становились ватными, а в горле разрастался ком.

— А до тех пор вы будете ждать его взаперти, — закончил капитан Реддл. — Увести.

Гермиона, с трудом перебирая ногами, развернулась и побрела за Люциусом.

Вернувшись в каюту, она рухнула на койку и разрыдалась. Лучше бы Драко никогда не озаботился ее судьбой. Лучше бы он отправился на поиски источника, а о Гермионе забыл навек. И пусть ей суждено провести остаток жизни в заточении, ее все равно не убьют, пока Драко не явится.
Или пускай найдет свой источник, обретет невероятную силу, а затем найдет капитана Реддла и убьет его. Только пусть не бросается сюда теперь, будучи уязвимым перед Реддлом. Ведь тот, кто проклял, может и снять чары. И тогда…

Гермиона вспомнила всех, кто погиб на ее глазах. И она не хотела бы видеть Драко мертвым: разрубленным, обезглавленным, застреленным. Она бы, наверное, не пережила этого.

— Ты теперь лишен чувств, — прошептала она. — Так, пожалуйста, будь благоразумным. Для меня, даже если я тебе безразлична, — Гермиона сложила руки в молитвенном жесте и зашептала: — Под твою защиту прибегаем, Пресвятая Богородица…

В углу каюты тихо скреблась мышь.

За зарешеченным окном стремительно темнело, а Гермиона никак не могла найти хотя бы одну свечу. Можно было, конечно, лечь спать с надеждой на то, что сон поможет отвлечься от мыслей. Она даже улеглась, укрылась тонким одеялом и смежила веки. Перед внутренним взором тут же вспыхнул образ капитана Малфоя, каким она видела его в последний раз: холодный, безразличный, с ледяным взглядом и кинжалом в руке.

«Если вас заботит судьба моего сердца — забирайте эту дрянь», — так он сказал тогда. Гермиона вздрогнула и вскочила. Матерь Божья, он ведь готов был отдать ей сердце! Если это не признание, что тогда?

— Капитан Малфой, будьте благоразумны. Делайте то, ради чего вы отринули чувства. Станьте морским дьяволом, а до того момента не вспоминайте обо мне. Я буду молиться за вас.

Мышь в углу отчаянно запищала, наверное, это было жалкое подобие хохота. И впрямь, молиться за морского дьявола — большей глупости и придумать нельзя было.

Горько усмехнувшись, Гермиона снова улеглась, повернулась на бок и съежилась под тонким одеялом, тщетно пытаясь согреться. Даже в объятиях капитана Малфоя ей не было так холодно. Скорее, наоборот. Пусть его кожа была ледяной, но от его прикосновения внутри разрасталось тепло.

Она снова села и обхватила голову руками. Что же с ней стало? Почему она не могла перестать думать о нем? Неужели она и впрямь тосковала?

Лязгнул замок, скрипнула дверь, и в каюту вошел Люциус, неся перед собой свечу, а в другой руке тарелку с таким же неприятным на вид варевом, как и утром. Вид у него был крайне безрадостный. Можно было сказать, что он был напуган, вот только вида не подавал.

— Ваш ужин, мисс Гермиона, — пробормотал он и поставил тарелку на стол. — Я оставлю вам свечу.

— Старший помощник Малфой, — произнесла Гермиона, внимательно глядя ему в лицо. Они с Драко были удивительно похожи в миг задумчивости. Она вспомнила, как ворвалась в капитанскую каюту на «Темном Лазаре» и застала его за работой, хмурого и сосредоточенного.

— Да.

— Вы и теперь считаете, что честь и верность капитану превыше всего?

— И долг, мисс Гермиона. Долг.

— Капитан Реддл пообещал убить вашего сына, — напомнила она. — Если Драко не согласится пристать под знамена Реддла, — а он не согласится, — он погибнет. И я не смогу переубедить его, потому что к тому моменту сама буду мертва. Или вы думаете, что сможете уговорить сына?

— Однажды у меня это уже не получилось, — Люциус вздохнул и прислонился к стене.

— Но вы остались на «Нагини». Почему не ушли за сыном? Вы заложник?

— Капитан Реддл велел не называть это так. И говорит, что пожизненная служба на «Нагини» не может считаться уплатой долга Драко.

— Но иначе он убьет вас. Я поняла, — она горько усмехнулась.

— Что смешного вы находите в этом, мисс Гермиона?

— Уплату долга называют службой, похищение — приглашением в гости. Но при этом продолжают грабить и убивать. Как причудливо сплелись честь и злодейство.

— Причудливо, мисс Гермиона. Так мой сын… пригласил вас на корабль?

— Да. Было пророчество. О деве, чьи душа, тело и мысли не знали мужчины и которая спасет капитана Малфоя от проклятия. Прорицательница увидела в своем шаре меня и…

— И вы были готовы помочь? Снять проклятие? Вы действительно согласились на это? — Люциус прищурился и смерил Гермиону долгим взглядом.

— Я однажды попробовала. Наверное, я неправильно поняла, что должна сделать, а Драко был слишком опьянен надеждой, чтобы указать мне на ошибку. Но теперь он исправил эту досадную оплошность.

— И как же, интересно знать? — Люциус хмыкнул.

— Поклянитесь, что капитану Реддлу это никогда не откроется. Иначе он убьет меня в тот же миг.

— Это почему же?

— Драко не придет за мной. Никогда. Я состарюсь и умру в этой каюте. Он вырезал из груди сердце, чтобы никогда более не питать надежды. Пока ваш капитан этого не знает, пока он думает, что Драко придет, я остаюсь жива. А пока я жива, есть надежда на спасение вашего сына и всей его команды.

— И морской змей кусает свой хвост, — со вздохом произнес Люциус.

— Я не хочу, чтобы Драко погиб, хотя мне и больно от одной только мысли о том, что все его чувства, само его сердце теперь под замком. И мне так неловко говорить об этом с вами.

— Но его чувства принесут ему погибель, — он кивнул. — Нет, мисс Гермиона, я ни слова не скажу капитану Реддлу об этом разговоре. Поужинайте.

— Старший помощник Малфой, могу я попросить вас о небольшой услуге? Я могу привыкнуть к жесткой койке, но не к тонкому одеялу. Если бы вы могли…

— Подождите несколько часов, когда капитан Реддл уснет. Не буду ничего обещать, но постараюсь вам помочь. И, раз уж вы собираетесь провести в заточении долгие годы, я рискну предложить вам книгу.

— Буду премного благодарна, — Гермиона улыбнулась.

Люциус кивнул и вышел, оставив ее наедине со скудным ужином.

***

Спала Гермиона плохо, хотя Люциус и принес еще одно одеяло ближе к полуночи. Она то и дело просыпалась, если не от одного кошмара, то от другого. Ей снилась собственная смерть, гибель Драко, пожар в родном городе и прочие ужасные вещи, которые заставляли вскакивать и пугливо озираться. Было ли это дурное предчувствие или же наоборот, последствие разговора с капитаном Реддлом, она понять не могла, а потому оставалось беззвучно плакать, глотая горькие слезы, и молиться.

Когда первые лучи солнца проникли в каюту, Гермиона чувствовала себя так, словно и на минуту не прилегла. Последний кошмар был скорее воспоминанием: капитан Малфой со вскрытой грудной клеткой и трепещущее сердце в шкатулке. Проснулась она от того, что плакала. И даже ласковые лучи не радовали — ржавые прутья решетки разрезали их, напоминая о плене.
Дверь распахнулась, пропуская внутрь Люциуса.

— Мисс Гермиона, надеюсь, одеяло хоть немного помогло?

— Да, спасибо. Впрочем, я все равно почти не спала. Я тревожусь за Драко.

— Я бы на вашем месте тревожился за себя.

Поспорить Гермиона не смогла: в конце концов Люциус оказался в еще более неприятном положении. Гермиона хотя бы была пленницей, что давало ей моральное право ненавидеть капитана Реддла, Люциус же должен был верно служить ему.

Самому Люциусу тоже наверняка стало некомфортно, потому что он тотчас неуверенно улыбнулся и покинул каюту. Гермиона с тоской посмотрела на три куска немного черствого хлеба и вздохнула. По сравнению с этим пребывание на «Темном Лазаре» и впрямь было безбедным. Вот только отец наверняка извелся от переживания. Два корабля из его и без того небольшого флота погибли, дочь похитили пираты — теперь это утверждение соответствовало истине в полной мере.

Гермиона расхохоталась. Надо же, одни пираты похитили пленницу у других пиратов. Какой абсурд.

Смех ее прервался только в тот миг, когда снаружи громыхнул пушечный залп. Она вздрогнула и метнулась к окну. К «Нагини» приближался пятидесятипушечный «Молниеносный», и доблестный капитан Поттер, лучший друг Гермионы с самого детства, стоял на капитанском мостике, преисполненный решимости. А за ним…

Гермиона чуть не лишилась чувств, увидев второй корабль. Великолепный и одновременно пугающий «Темный Лазарь», уверенно догоняющий «Молниеносного».

Дверь каюты распахнулась, внутрь ворвался Люциус.

— Мисс Гермиона…

— Я видела! Драко здесь. Он пришел. Я должна предупредить его…

— Вы должны избежать смерти, мисс Гермиона. Неужели вы не понимаете, что для вас сейчас попасться на глаза капитану Реддлу — все равно что прыгнуть в пасть к акуле? Вам нужно спрятаться. И вам повезло.

— Это почему же?

— Потому что капитан Реддл не знает, в какую из кают я вас определил. А потому, если закрыться здесь, задернуть шторы и не издавать ни звука, можно выжить.

Он мелко трясся. Гермиона поморщилась. Нет, он совершенно не был похож на сына. Драко бы не струсил. А Люциус не просто испугался — он был в панике.

— Чем вы и собираетесь заняться, старший помощник Малфой? Вопросом выживания?

— Я, мисс Гермиона, поднаторел в этом деле. И могу помочь вам. Я на вашей стороне.

— Драко в сотню раз смелее вас.

— Поверьте, деточка, если бы меня нельзя было ранить, я бы тоже был отважным. Но я, к сожалению, смертен, а потому не очень-то стремлюсь попрощаться с жизнью. В конце концов, у меня остался дом и любимая супруга, к которой я хотел бы вернуться, когда вся эта суета наконец-то закончится.

— Вы называете это всего лишь суетой? Ваш сын проклят!

— Не ради Драко капитан Реддл связался с источником силы, а ради вашего драгоценного капитана Поттера. У них давние счеты, еще с его отцом, Джеймсом.

— Но он погиб много лет назад.

— И ваш капитан Поттер поклялся за него отомстить. Они давно искали встречи, мисс Гермиона. Не думайте, что ваш друг здесь исключительно для вашего спасения.

Гермиона вздохнула. Наверное, и Драко вовсе волновала не она — только победа над капитаном Реддлом. А потом…

Она тихо охнула. Кто бы из них ни победил Реддла, это может породить новый конфликт. И тогда они сойдутся в бою: ее добрый давний друг и человек, который стал так дорог.

— Выпустите меня, старший помощник Малфой. Я должна предупредить Драко.

— Вы останетесь здесь. В безопасности, — отчеканил Люциус, закрыл дверь и плотно задернул шторы. — Мы должны сидеть тихо. Капитан Реддл скоро начнет вас искать.

Гермиона плюхнулась на койку и сцепила пальцы в замок, стараясь не слышать грохота орудий.

— Что там происходит? — дрожащим голосом спросила она и посмотрела на Люциуса через пальцы. Тот с опаской покосился на окно.

— Мисс Гермиона, я, признаться…

— Боитесь выглянуть, — она отняла руки от лица и вздохнула. — Если капитан Реддл узнает, что вы отсиживаетесь в каюте у пленницы вместо того, чтобы вступить в бой, он убьет вас.

— Я не могу биться с собственным сыном, — Люциус покачал головой. — Это единственное, чего капитану Реддлу не понять. Он отдал все чувства.

— Кому?

— Источнику. В обмен на безграничную силу. Он не поймет любви ни к детям, ни к родителям, ни к женщинам. Из всех доступных человеку чувств у него осталась лишь жажда власти и наживы.

Гермиона ужаснулась: неужели Драко тоже готов был пойти на такое? Нет, наверняка он просто не знал об этих условиях, вот и все.

— Именно поэтому, мисс Гермиона, я и хочу вам помочь. Только вы способны отвернуть его от этой мысли.

— Вы так думаете? Он вынул из груди сердце, чтобы не тешить себя надеждами касательно меня.

— Но он пришел за вами.

— Он пришел не за мной. Я же говорила, Драко хочет победить капитана Реддла и воцариться на морях. Правда, сначала он хотел найти источник…

— А значит, сейчас он мог прийти за вами.

— Тише, — перебила его Гермиона. — Вы слышите?

— Что я должен слышать? — Люциус понизил голос до шепота.

— Пушки стихли.

Она метнулась к окну. Борт был облеплен абордажными крюками, как ракушками. Матросы «Молниеносного» перебирались на «Нагини», пираты с «Темного Лазаря» не отставали. Гермиона закусила губу, глядя, как ловко Гарри прорубает себе путь к капитанскому мостику.

— Старший помощник Малфой, — Гермиона прищурилась, глядя, как падают раненые пираты. — Скажите, вас можно ранить?

— Да. Некоторым это даже удавалось. А почему вас это интересует?

— В одной из наших бесед Драко вскользь сказал, что хотел бы найти источник, и с его помощью исправить проклятие капитана Реддла. Сделать так, чтобы его пираты не чувствовали боли, но при этом оставались неуязвимыми. Я никак не могу понять, почему капитан Реддл не применил эту силу к своей команде.

— Потому что это невозможно, мисс Гермиона. Эта боль — расплата за неуязвимость. У всего есть цена. Особенно у того, что дает источник.

На борт «Нагини» перебрался Драко, и Гермиона сложила руки в молитвенном жесте. Люциус рассмеялся, но его смех быстро перешел в кашель.

— Мисс Гермиона, вы же не собираетесь молиться за живого мертвеца? — хрипло спросил он. — Это было бы странно. К тому же, как вы успели заметить, его нельзя ранить.

Гермиона поджала губы и обхватила плечи руками. Она одновременно боялась смотреть на то, как Драко прорывается к капитанскому мостику с другой стороны, и в то же время не могла отвести от него взгляда. Люциус, конечно, такой выдержкой не обладал, а потому не рисковал смотреть в окно. Хотя, наверное, это Гермиона должна была шарить растерянным взглядом по стенам каюты. Но нет, она смотрела, как Драко сшибает с трапа старого, но довольно крепкого пирата, как он карабкается на капитанский мостик, как бросается на капитана Реддла.

— Драко! Ты пришел ко мне. Неужели решил вернуться под мои знамена?

— Я пришел убить тебя!

Их слова прокатились над палубой как гром. Казалось, даже звон стали стал тише.

Драко и капитан Реддл схлестнулись в поединке. Гермиона напрочь забыла о том, что Гарри тоже вплотную приблизился к мостику. Она любовалась тем, как легко летает в руке капитана Малфоя шпага, как солнце играет на клинке.

И взвизгнула, когда шпага капитана Реддла пронзила грудь Драко, но тут же замолкла, вспомнив, что он неуязвим, а потом…

Наверное, вой Гермионы был слышен во всех уголках мира. Люциус метнулся к окну, выглянул наружу, побледнел и рухнул на пол. Гермиона бросилась к нему, сорвала с пояса ключ и дрожащими руками вставила в замок. Тот не поддавался всего несколько мгновений, но, казалось, прошла вечность. Наконец он лязгнул, и дверь открылась. Она вырвалась на палубу и бросилась к капитанскому мостику, где истекал кровью Драко.

— Я убил его! Убил! Убил Драко Малфоя! «Темный Лазарь» возвращается домой, — расхохотался Реддл, запрокинув голову.

Но уже через несколько мгновений удивленно булькнул и уставился на острие шпаги, торчащее у него из живота.

— Это тебе за отца, — прорычал Гарри и выдернул шпагу. Реддл покачнулся и упал ничком.

— Бросайте оружие! Сдавайтесь!

Пираты Реддла — уцелевшие — побросали шпаги. Люди Драко замешкались, словно не знали, что им делать.

Но это все было совершенно неважно. Капитан Малфой, который давно уже должен был подняться, все еще лежал на капитанском мостике, истекая кровью. Гермиона подобрала юбки и бросилась к нему. Она бежала, спотыкаясь об раненых и убитых, не обращая внимания на то, что одна из юбок выскользнула из руки и теперь волочится по окровавленной палубе.

— Драко! — Гермиона рухнула на колени возле него. — Почему? Почему?!

— Не хочу вас испугать, мисс Гермиона, но нас теперь можно ранить, — Нотт присел рядом с ней.

— Этого я и боялась. Реддл мог снять проклятие, когда увидел на горизонте «Темного Лазаря».

Нотт откашлялся и отвел взгляд.

— Я что-то не так сказала?

— Это началось немного раньше, мисс Гермиона, — тихо произнес он. — Когда капитан Малфой отдал приказ идти за «Молниеносным», мы поняли, что будет битва. Я решил почистить оружие, и…

Он закатил рукав и продемонстрировал глубокий порез.

Гермиона всхлипнула, взяла в ладони холодную руку Драко и прижала к груди.

— Он шел спасать меня?

— Наутро, когда мы обнаружили вашу пропажу, поначалу решили, что вы действительно прыгнули в море. Но затем увидели характерные царапины на борту, мокрые следы и ошметки водорослей. Так мы поняли, что вас похитили.

— А к обеду их догнал я, — Гарри присел с другой стороны от Гермионы и положил руку ей на плечо. — Сначала капитан Малфой решил, что ты на моем корабле, но в таком случае мне не нужно было бы догонять «Темный Лазарь».

— И тогда капитан Поттер сообщил, что видел «Нагини» в паре лиг от нас днем ранее.

— Ты видел «Нагини» и не бросился в бой? Как такое возможно?

— Когда ищешь похищенную подругу детства, старые счеты могут и подождать. После коротких переговоров мы решили вместе выступить против Реддла.

Их слова доносились до Гермионы словно через мягкую вату. Слезы катились градом по ее щекам и падали на тело капитана Малфоя, чью руку она все еще баюкала.

— Мисс Гермиона, прежде чем мы вас оставим, я должен выполнить последний приказ капитана Малфоя. Он хотел, чтобы это было у вас, если что-то пойдет не так.

Гермиона не поняла, откуда он достал небольшую деревянную шкатулку.

— Он просил передать ее мне?

— Ты знаешь, что внутри? — Гарри удивленно уставился на нее.

— Да.

Гермиона выпустила руку Драко, забрала у Нотта шкатулку и коснулась губами гладко отполированной крышки.

— Прошу, оставьте меня с ним.

Гарри и Нотт переглянулись. Первый поджал губы, второй покачал головой и выпрямился.

— Идемте, капитан Поттер. Нам есть, что обсудить.

— Да, старший помощник Нотт. Или мне лучше называть вас капитаном?

Они сошли с мостика, предоставив Гермионе возможность уложить голову Драко к себе на колени, гладить его по волосам и касаться губами холодного лба, щек, губ.

— Простите меня, капитан Малфой. Я молилась за вас, но Бог, видимо, отвернулся от меня.

Он не отвечал, конечно же. Гермиона провела пальцами по крышке шкатулки и раскрыла ее.
Сердце мерно пульсировало, лежа на бархатной подкладке.

— Не по-людски это, — прошептала Гермиона и принялась расстегивать камзол Драко. В груди его зияла жуткая рана, ставшая смертельной.

— Прости меня, — она покачала головой. — Я не заслуживаю такого щедрого дара. Оно упокоится вместе с тобой.

Гермиона вложила сердце ему в грудь и снова прижалась губами к его лбу.

— Прости за всю ту надежду, что я дала тебе, и за боль, которую причинила.

Стоило ей сказать это, как случилось то, из-за чего стихли все разговоры на палубе, раненые перестали стонать, и даже море застыло.

Капитан Малфой сделал вдох.

— Мисс Гермиона? — хриплым полушепотом произнес он и закашлялся.

— Дра… Капитан…— Гермиона прижалась лбом к его лбу. — Драко.

Он слабо стиснул ее пальцы. Рука у него была чуть теплой.

— Вы поможете мне подняться? Мисс Гермиона, я…

— Старший помощник Лонгботтом! — вскричал Гарри, который умудрился бесшумно подняться на мостик и теперь стоял за спиной у Гермионы. А может, она просто ничего вокруг не видела и не слышала.

— Да, капитан! — Лонгботтом, плотно сбитый парень, отозвался довольно быстро.

— Я оставлю вам половину команды «Молниеносного». Всю команду Реддла уже заковывают в цепи. Проложите курс к дому. Если будет нужно, идите на веслах. Капитану Малфою нужен лекарь.

— Гарри, прошу, не выдавай…

— Мы заключили перемирие до заката, — ответил вместо Гарри Нотт.

— Тогда я поищу какие-нибудь снадобья в каюте у Реддла, — Гермиона вскочила на ноги. — Нам нужно доставить его домой хотя бы в сознании.

— Нотт, — слабо позвал Дарко. — Пока что я доверяю тебе командование «Темным Лазарем». Жди меня через два месяца в том порту, где все началось. Ты знаешь, о чем я. Если я не явлюсь в течение трех дней, значит, мой путь окончен.

— Не говорите так, капитан Малфой, — Гермиона снова присела рядом и вцепилась в его руку. — Наши лекари поставят вас на ноги.

— Не сомневаюсь в них ни секунды, — он слабо улыбнулся. — Но, кто знает, может, к тому времени я смогу снискать помилования у Короны и оставить путь пирата?

Гермиона всхлипнула.

— Что же вы снова плачете, моя прекрасная леди? — Драко вздохнул. — Лонгботтом, черт бы вас побрал! Правьте к дому! Мне еще приносить тысячу извинений губернатору Грейнджеру.

***

— Прости, дорогая, но я даже не буду пытаться просить помилования для капитана Малфоя. Пусть он и помог убить Реддла, а его команда участвовала в пленении экипажа «Нагини». По крайней мере, так утверждает капитан Поттер. Пусть. Но помимо этого капитан Малфой совершил множество других деяний. Он приговорен к казни во всех известных мне странах.

— Я понимаю, отец, — Гермиона кивнула и понурила голову.

— И если я буду продолжать лгать, что не знаю, где он, меня посчитают соучастником его преступлений. А это прямой путь на виселицу, милая.

Гермиона вздохнула.

— Даже капитан Поттер дал «Темному Лазарю» время спокойно уйти.

— Я тоже дам капитану Малфою время на то, чтобы излечиться, но потом он должен убраться из моего города.

Гермиона вздрогнула и порывисто обняла отца.

— Я люблю тебя. Но и его тоже. И…

— Ты уйдешь с ним?

— Прости, отец. Если сможешь, прости. Я знаю, тебе не хочется меня отпускать.

— Но все же ты явилась, чтобы спросить моего моего позволения и попрощаться.

Он посмотрел на нее, затем — на бескрайнюю водную гладь.

— И если я не разрешу, тебя снова похитят пираты.

— Ты прозорлив, как и всегда.

— Что ж, значит быть мне убитым горем отцом, — он покачал головой. — Об одном прошу, дай хоть намек накануне похищения.

Гермиона грустно улыбнулась. Отец обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Так тому и быть, дитя мое. Так тому и быть.