Гермиона долго стояла перед зеркалом с отсутствующим взглядом, смахивая несуществующие пылинки со своего чёрного платья. Она давно была готова, но ей не хотелось спускаться в гостиную к родителям, сотый раз выслушивать одни и те же причитания мамы, нервные вздохи отца, которому приходилось слушать во избежание обиды. Поэтому сборы на официальные мероприятия выматывали ее ещё больше, чем оные. Она избегала их с детства, как могла, прячась в своей комнате, как в бастионе, среди книг и уютного пледа.

Гермиона мечтательно вздохнула, словно наяву почувствовав на языке сладость горячего шоколада. Она отвернулась от зеркала, услышав просьбу мамы спуститься вниз.

— Пора, — беспокойно произнесла Гермиона, стараясь не думать о том, как «чудесно» проведёт время.

— Гермиона, — воскликнула Джейн Грейнджер. — Только тебя и ждём.

Мама суетливо поправила воротник ее платья и расправила несуществующие складки, на что отец закатил глаза, словно говоря — и так каждый раз. Гермиона улыбнулась краешком губ, на все сто процентов понимая его.

— Нам точно стоит ехать? — спросила она, выдавая нервозное состояние. — В магическом мире неспокойно.

— Ты же сама говорила, что за порядком следит магическая полиция, разве нет? — заметила миссис Грейнджер. — К тому же, мы не можем вечно сидеть дома. Так и до паранойи недалеко.

— Д-да, — замялась Гермиона. — Просто я волнуюсь.

Она нахмурилась, вспоминая отрывки из волшебного пророка о происшествиях с магловскими семьями.

В лицо дохнул ветер, напоминающий больше осенний, нежели летний. Лето в этом году было холодное, природа будто чувствовала назревающую войну в магическом мире.

Гермиона быстро села в машину, пока накрапывающий дождик не усилился, а ее тщательно уложенные в прическу волосы не распушились от влаги в воздухе.

Она с отсутствующим взглядом наблюдала, как сменялись пейзажи за окном, собираясь в калейдоскоп воспоминаний. Тёплый воздух из кондиционера равномерно прогревал салон машины, медленно прогоняя тревогу из сердца Гермионы.

— Почти приехали, — внезапно заметил отец, вырывая ее из коматозного состояния.

Она подавила зевок и обратилась к нему.

— Так кем она тебе все-таки приходилась?

— Честно, я сам точно не знаю, — признался отец. — Может быть двоюродной бабушкой. Она была себе на уме и держала всех на расстоянии. Я видел ее пару раз в своей жизни, а ты и то меньше — один раз, когда была маленькой. Странно, что нас пригласили на похороны. Мы не были близки.

— «Кто-нибудь, вроде Малфоя, точно бы знал, кто кому кем приходится, вплоть до десятого колена, — подумала она. — Что сказать, аристократы.»

— Подъехали, — сказал отец.

Дождь к этому времени уже закончился. Гермиона аккуратно закрыла дверцу машины, поворачиваясь к особняку, который выглядел внушительно и несколько готично.

Церемония прощания вышла короткой. Гермиона с родителями возложили цветы на могилу одни из последних. После всех пригласили в дом.

Удушливый запах лилий проник в нос с первого вдоха: ими полностью была заставлена большая гостиная. Но сладкий аромат все равно не перебивал горечь смерти — Гермиона остро это чувствовала. Белые цветы выделялись ярким контрастом, словно стремились заглушить мрачную обстановку дома: чёрные тяжелые портьеры, через которые едва пробивался свет, люстры из горного хрусталя, мебель из эбенового дерева — антиквариат, отголосок прошлого.

Уже позабытое чувство тревоги вернулось обратно, накрывая вязким маревом, отчего множество разговоров приглашённых гостей, ненавязчивая классическая музыка слились в единый белый шум. Она поспешила в уборную, надеясь, что холодная вода приведёт ее в чувство.

Она не заметила, как оказалась в другом крыле. Яркая сладость лилий отступила, давая Гермионе вдохнуть полной грудью и прийти в себя.

— А теперь надо найти путь обратно, — пробормотала она, оглядываясь назад.

Ведомая интуицией, Гермиона шла по пустынным коридорам особняка. Приглушённый свет ламп еле освещал дорогу, напоминая ей враждебную обстановку Блэк-хауса. Этот же дом будто бы тоже дышал магией, но она откинула эту мысль с некоторым сомнением. Лабиринт коридоров складывался в единый путь, словно он был единственным верным решением. Проблуждав минут пять, она очутилась перед резной дверью.

Та оказалась не заперта. Она помялась пару секунд, но что-то очень настойчиво требовало в ней зайти в эту комнату. Интуиция редко просыпалась в ней — Гермиона поэтому больше опиралась на логику — решила довериться этому чувству.

— Странное ощущение, как будто я нарушила правила приличия, но мне было необходимо это сделать.

Она оказалась в просторном кабинете. Мягкий ковёр заглушал стук маленьких каблучков. Большой портрет на стене сразу привлёк внимание.

— Хелена Дагворт-Грейнджер, — прочитала Гермиона, разглядывая изображение красивой, но уже не молодой женщины. — Дагворт-Грейнджер? Приходится ли она родственницей тому самому Гектору Дагворту-Грейнджеру? Не верю я в такие совпадения.

Она отвернулась и собралась уйти, пока ее кто-нибудь не обнаружил и не подумал дурного, но взгляд наткнулся на маленькую чёрную коробку. На ленте была подпись: «Гермионе Г.»

— У меня определённо есть ощущение, что я пожалею об этом решении.

Гермиона достала кулон, напоминающий глаз, а также маленькую записку. Повертев в руках, она отложила его, заинтересовавшись содержанием послания.

Дорогая Гермиона,

Настало время исполнить предначертанное. Ты — Избранная. Знаю, тебе сложно в это поверить, и вообще звучит как не смешная шутка, но это факт. Позже ты обязательно поймёшь. Береги кулон: он важен.

P.S. Друг станет твоим врагом, а твой страх твоей жизнью.

P.P.S. Пафос никогда не был моей сильной стороной.


С любовью, Гермиона.

Она быстро пробежалась взглядом по письму, с изумлением узнавая свой почерк.

— Избранная?! — воскликнула она. — Это что, вирус, передающийся воздушно-капельным путём? Так и знала, что дружба с Гарри до добра не доведёт.

Она перечитала его вновь, надеясь, что это дурная шутка ее сознания.

— Информативное послание, ничего не скажешь, — с усмешкой заметила Гермиона. — А что там с кулоном, почему его надо беречь?

Кулон обжег ее ладони, загораясь багровым светом. Рефлекторно она попыталась отбросить его, но у неё не получилось: он словно прилип к рукам.

— И во что я вляпалась, — отчаянно подумала Гермиона, прежде чем бесследно исчезнуть.