Визг тормозов, заметавшийся в голове обезумевшей птицей страх, тупой удар в грудь и ватная тишина.
Несколько мгновений Джинни сидела, не шевелясь, заново ощущая собственное тело. А затем прижала ладонь ко рту и выскочила из машины.
Секунда рассеянности, когда она вытирала бегущие по щекам слезы, расплывшаяся перед глазами реальность и силуэт пожилого маггла в считанных метрах впереди.
У нее не было шанса избежать столкновения. Ни вывернуть руль, ни произнести слов заклинания. Да и какого Мерлина ради? Даже заколдованные машины не взмывают вертикально вверх, а эта была самой обычной.
Все это проносится где-то вдалеке, пока в висках бухает совсем другая мысль — она убила человека. По собственной глупости. Просто потому, что не сумела совладать с эмоциями. Потому что не относилась к маггловскому транспорту с достаточной серьезностью, разогнавшись на пустынной дороге.
Растерянно оглядевшись, Джинни бросилась на подгибающихся ногах к обочине, на ходу вынимая палочку. Мужчина лежал на дне неглубокой канавы лицом вниз и не шевелился. Только бы он был жив! Она ведь знает только базовый набор заклинаний, это в Мунго справляются почти со всем, кроме смерти.
Опустившись на колени перед распластавшимся телом, Джинни прижала пальцы к шее мужчины. Что-то смущало ее, помимо очевидного, но сейчас было не время придаваться анализу, потому что… Джинни с облегчением выдохнула. Под ее пальцами пульсировала жизнь.
— Эй? — тихо позвала она. — Вы меня слышите? — и легонько потянула мужчину за плечо.
Никакой реакции.
Основной удар явно пришелся спереди. Со спины Джинни не видела никаких повреждений, и даже его руки и ноги казались целыми. Вот только пальцы были чуть влажными… Джинни отдернула руку и увидела на ней кровь. Что же делать? В таком виде аппарировать с ним было опасно. Даже простой переворот на спину мог оказаться фатальным — пусть она не была колдомедиком, но многому выучилась за тот мрачный год с Кэрроу, да и спортивных травм повидала немало. И все же у нее не оставалось выбора. Если она хочет успеть, она должна сделать все, что можно, прямо сейчас.
Примерившись получше, она собралась с духом, достала палочку и произнесла нужные слова — тело мужчины плавно приподнялось от земли и перевернулось. Джинни ойкнула, едва не уронив его, но все же сумела в последний момент удержать контакт.
Пострадавший снова лежал на земле, теперь уже лицом к ней. И нет, она не убила пожилого маггла. Но очевидно сбила волшебника. Потому что молодой темноволосый парень, что лежал перед ней, был совсем не похож на того, кого она успела заметить перед столкновением. И да, именно это и смутило ее на мгновение — черная смоль вместо мелькнувшей перед ее полными ужаса глазами седины.
Оборотка? Да, должна быть она. Но ведь она не могла слететь от удара, это так просто не работает… Впрочем, сейчас для всего этого было не время и не место.
Несколько раз проведя палочкой над телом пострадавшего и убедившись, что его повреждения не так сильны, как она боялась, Джинни сделала несколько глубоких вдохов, сжала в своих ладонях безжизненную руку и аппарировала в приемный покой Мунго.
Кажется, в последнее время она бывала там слишком часто.

В пятой смотровой густо пахло зельями первой помощи.
— Кто ж его так, — вздохнула преклонных лет медсестра, выполнив весь набор необходимых манипуляций.
Диагностические чары, кровеостанавливающее, заживляющее.
— Я, — выдавила Джинни, отказавшаяся подождать в коридоре.
Женщина бросила на нее хмурый взгляд и пробормотала что-то себе под нос. Джинни расслышала «Мордред бы побрал этот квиддич» и «будто нам и так забот мало». Стало невыносимо стыдно, но она лишь молча поджала губы.
— Доктор Льюс придет, как освободится, — сказала медсестра. — Назначит лечение и переведет мистера…
Джинни запаниковала, времени на раздумья было слишком мало.
— Колин… Колин Олдридж, — сказала она, сама не понимая, зачем лжет.
Ведь сейчас он придет в себя, и все выяснится: ее безответственное поведение, едва не стоившее парню жизни; тот факт, что его травма не имеет никакого отношения к спорту; и что они вовсе не знакомы, а значит, она не может знать его имени. Но сказанного не воротишь, а незнакомец и правда отдаленно напоминал ей Олдриджа, загонщика Паддлмира.
— Переведет мистера Олдриджа в палату, — кивнула медсестра.
— Скажите, как он? — тихо спросила Джинни.
— В целом очень даже неплохо, учитывая силу удара. Должно быть, сработали какие-то защитные чары…
— Защитные чары?
Женщина кивнула.
— Уж очень сильный магический фон, хоть и нестабильный. Ну, или он просто везунчик. Думаю, должен скоро прийти в себя.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Джинни, стараясь не поддаться панике при этом известии.
Женщина кивнула и вышла, а Джинни нерешительно приблизилась к койке. В голове пронеслась предательская мысль о том, что если она сейчас уйдет, то, скорее всего, никто так и не узнает, что именно произошло. Едва ли он успел хоть что-то рассмотреть и запомнить, а о подаренном ей Гарри маггловском автомобиле знают единицы. Но Джинни раздраженно отогнала ее. Она никогда не была трусихой и задолжала этому парню как минимум извинения. И оплату счетов за лечение, конечно. А если он захочет дать делу ход — что ж, это его право.
Парень зашевелился и тихонько застонал. Джинни инстинктивно отпрянула, а затем переборола себя и коснулась его руки кончиками пальцев.
— Тихо, все будет хорошо, — мягко произнесла она.
— Гаюс… — пробормотал он. — Нет, Гаюс, сколько можно… пусть сам чистит свои доспехи!
Брови Джинни поползли вверх, но она не успела толком осмыслить сказанное, как глаза незнакомца распахнулись.
Какое-то время они молча рассматривали друг друга.
— Кто… кто вы? — прохрипел он, скользнув взглядом ей за спину. — Где я?
— Вы в больнице Святого Мунго, вы попали в аварию, точнее это я…
— Мисс Уизли, как тут мистер Олдридж? — распахивая дверь и почти врываясь в палату, проговорил доктор Льюс. — О, вы уже пришли в себя? Отлично! Как ваше самочувствие, Колин?
Джинни закусила губу, ожидая разоблачения, и все же не удержалась от пристального взгляда на врача. Тот едва заметно качнул головой в ответ. За последние две недели это превратилось в своего рода ритуал.
— Нормально… вроде бы, — парень оглядел себя и попытался сесть, но тут же со стоном откинулся на спину.
— О, нет, так не пойдет, — сказал Льюис. — Давайте-ка я вас хорошенько осмотрю, — он подошел и, мягко, но уверенно удерживая пациента за плечо, сначала прощупал повреждения рукой, а затем провел магическую диагностику. — Боюсь, без костероста тут не обойтись. Ну, мы ведь и так это знали, верно? Вообще-то у вас удивительная способность к регенерации, так что, думаю, обойдемся малой кровью, а точнее — малой дозой, — хохотнул колдомедик.
Обычно Джинни раздражали излишний оптимизм и словоохотливость Льюиса, но не в этот раз.
— Это да еще парочка-другая зелий, крепкий сон и будете, как новенький, мистер Олдридж.
Наблюдавший за ним с некоторым недоумением пациент заметно напрягся.
— Как вы меня назвали?
— Что-то не так? — удивился Льюис.
— Видите ли, дело в том… — начала Джинни.
— Это мое имя? — нахмурившись, переспросил пострадавший, и она замолчала на полуслове. — Я его почему-то не помню. И вообще… — он снова огляделся по сторонам, посмотрел на врача, на Джинни и опять на врача, — ничего не помню.
— Вы имеете в виду несчастный случай? — уточнил Льюис.
— Да нет же, — мотнул головой тот. — Ничего.
Он не выглядел потерянным, скорее, сбитым с толку, зато Джинни пришла в ужас.
— Как это возможно, доктор Льюис? — она беспомощно посмотрела на врача.
— Не понимаю, — пробормотал тот. — Я не нахожу никаких повреждений… — он снова сделал несколько пассов руками над головой пациента, тянущийся за палочкой тонкий золотистый свет таял, едва появившись. — Хотя… — он прикрыл глаза, словно прислушивался к чему-то, — вот здесь, — он снова вывел неровный зигзаг, — кажется, какой-то блок… но я не могу сказать наверняка, какова его природа.
— Обливиэйт? — предположила Джинни.
— Нет, что вы, мисс Уизли, его ни с чем не спутаешь.
— Но тогда что это может быть?
— Последствия травмы. Шок. Какой-то стихийный выброс, — пожал плечами Льюис. — Что бы это ни было, оно должно пройти. Покой, уход, домашняя обстановка, и память вернется. А я выпишу рецепт на укрепляющее зелье.
— Довольно сложно укрепить то, чего нет, — заметил пациент.
Джинни нервно хихикнула, хотя на самом деле ей было совсем не смешно. Что же теперь делать? Она ведь даже не знает, откуда этот человек и кто он. И как теперь вернуть его в домашнюю обстановку?!
— Давайте так, — сказал Льюис, — эту ночь я подержу вас в отделении Вы немного отдохнете, восстановитесь, и завтра, думаю, уже сможете вернуться домой. Будем надеяться, что к утру все будет в порядке. А пока мисс Уизли немного расскажет вам о вас, договорились? Только не перегружайтесь, оставьте долгие разговоры до завтра. Тем более что минут через пятнадцать подействует успокаивающее зелье. А я вынужден вас покинуть. Дела, сами понимаете, — он мазнул взглядом по Джинни, и у нее привычно сжалось сердце.
— Хорошо, — пациент неуверенно кивнул, — спасибо вам, доктор.
— Выздоравливайте, мистер Олдридж, — кивнут тот и вышел.
— Кем бы я ни был, — задумчиво проговорил парень, еще раз внимательно оглядев себя — поношенная куртка и шаровары неопределенного грязно-зеленого цвета, — кажется, я очень давно не обновлял свой гардероб.
Джинни скованно улыбнулась. Ее восхищало такое присутствие духа, но оно же заставляло чувствовать себя еще паршивее. Кто-то наверняка сходил с ума, разыскивая этого парня прямо сейчас, а она понятия не имеет, как исправить то, что натворила.
— Так, значит, меня зовут Колин? Колин Олдридж? — медленно проговорил он, прислушиваясь к звучанию чужого имени.
Джинни набрала в грудь побольше воздуха, собираясь с силами, и покачала головой.
— Нет, — он вскинул на нее удивленный взгляд. — Простите меня, — она подошла ближе. — На самом деле я сбила на машине и понятия не имею, как вас зовут…
Рассказывая о случившемся, Джинни была готова провалиться сквозь землю. В горле стоял комок из слез и душившего ее чувства вины. Зато парень почему-то совсем не выглядел рассерженным или шокированным ее признанием, скорее озадаченным.
— Простите, — в который раз повторила она и сморгнула слезы.
— Я прощу вам что угодно, если вы прекратите плакать, — сказал он. — Я верю вам…
— Джиневра… Джинни.
Он как будто слегка вздрогнул, а потом кивнул.
— Я верю вам, Джинни, и не сомневаюсь, что вы не хотели причинить мне вреда.
— Это все моя невнимательность и…
— Перестаньте, — он фыркнул. — Я жив и почти здоров. А поскольку я ничего не помню, кто знает, может это я кинулся вам под колеса?
Джинни покачала головой. Поразительно. Он не только не злился, но еще и пытался ее утешить.
— Спасибо вам. Я сейчас же расскажу все, как есть, — твердо сказала она. — Вдруг вас уже хватились, — она сделала движение, чтобы уйти, но он остановил ее легким прикосновением.
— Возможно, вы и правы, но, с другой стороны… может, пока не стоит этого делать?
— Не стоит? — Джинни растерянно моргнула.
— Не знаю, в чем тут дело, но вам не кажется произошедшее странным?
— Что именно?
— Даже если вы отвлеклись от дороги, что случилось со мной? Довольно трудно не заметить несущийся на тебя автомобиль. Должен был сработать элементарный защитный рефлекс… И что с моей памятью? — он покачал головой. — Я бы хотел разобраться в этом, прежде чем сюда явится кто-то, кого я даже не смогу узнать.
— Вы уверены? — она все еще сомневалась, но не могла не признать, что в его словах было зерно здравого смысла.
Джинни потому и решила, что сбила маггла. Любой уважающий себя волшебник должен был аппарировать в такой ситуации. Конечно, она могла слишком резко вильнуть к обочине, но была почти уверена, что ехала прямо, хоть и слишком быстро.
— Уверен. Если это обычный несчастный случай, то вскоре все разрешится, а если нет… лучше выгадать немного времени.
— А что именно вы помните? — не удержалась от вопроса Джинни.
— Помню, что я маг. Помню, какой сейчас год, и что я в Лондоне. Помню, как зовут королеву, а также всех ее предшественников, — он по-мальчишески улыбнулся, но глаза оставались серьезными. — Но ничего о том, кто я или что делал на той дороге.
— Это действительно странно, — согласилась Джинни.
Ее смущало еще кое-что — он выглядел ее ровесником, и определенно был британцем, но она не помнила его в Хогвартсе.
— Поэтому и не стоит торопиться, — он откинулся на подушку и прикрыл глаза.
По всему выходило, что он подозревал здесь какой-то умысел. И тут она вспомнила то, о чем успела совершенно забыть за всеми этими тревогами. Его внезапное омоложение. Если оно, конечно, ей не почудилось. Что, если он прав, и случившееся вовсе не случайно? Однако сейчас ему определенно требовался отдых. Возможно, грядущая ночь сама разрешит все загадки. Если же нет, она еще успеет сказать ему.
— Вам нужно поспать, — сказала Джинни. — Я приду завтра, хорошо?
Он приоткрыл глаза.
— Хорошо. Но только с одним условием…
— С условием?
— Да. Мы перейдем на ты.
Джинни хмыкнула.
— Думаю, вы… то есть ты определенно это заслужил. До завтра…
— Пусть будет Колин, — пробормотал он.
— До завтра, Колин.
— До завтра, Джинни.
Она легонько сжала его плечо, прежде чем выйти. Постояла в холле, пытаясь осмыслить случившееся, а затем медленно пошла знакомым путем. Пусть время посещений давно вышло, и она уже провела здесь половину этого утра, Джинни не могла уйти, не повидавшись.

***
Первая жертва появилась четвертого ноября. Актон Чапмэн. Сотрудник Департамента международного магического сотрудничества. Он же стал первым, кто умер две недели спустя, несмотря на все старания колдомедиков.
К тому времени жертв набралось уже на две палаты. Сейчас, насколько знала Джинни, под них был отведен целый этаж.
Все они были сотрудниками Министерства Магии. Разные отделы, разные должности, кто-то из них был знаком или даже состоял в родстве, иные едва знали друг друга по именам или в лицо. Никакой видимой связи кроме мордредова здания, в котором они проводили свои будни.
Сначала подозрение пало на изгнанных из Азкабана дементоров. Но первый же внимательный осмотр показал: это не последствия поцелуя. Да, кожа неестественно холодная и весь организм словно впал в оцепенение, но ни пустых распахнутых глаз, ни полной необратимости случившегося. Все пострадавшие от загадочной хвори были без сознания, но судя по срывавшимся с их губ стонам и бормотанию — не утратили себя окончательно, а у некоторых даже могли наблюдаться кратковременные улучшения. Но в конце концов все они слабели, день ото дня становясь все холоднее и неподвижнее, и никому не удавалось ни остановить, ни обратить этот процесс вспять. Только замедлить — и то, с переменных успехом.
Джинни волновалась за всех них. За Гарри, за Рона, за Гермиону. Пусть все еще было больно, это ничего не меняло. Они были своими, они были семьей. За отца она тоже боялась, но он был таким убедительным, рассказывая о мерах предосторожности, о том, что подлая хворь предпочитает ярких и молодых, о своем собственном расследовании и о том, о чем мало кто знал.
Когда ее попросили явиться в Мунго, она думала о ком угодно, кроме него. Джинни и не знала, что в ней может быть столько слез. Она выплакала их дома, в своей пустой и темной квартирке на Олд-Комптон-стрит. А в больнице она просто держала отца за руку и горячо умоляла Мерлина вернуть его ей, не произнося при этом ни слова.

— Это как-то странно, разве нет? — он склонил голову набок. — И потом, ты ведь совершенно не обязана этого делать.
Выглядел Колин совершенно здоровым. Он, очевидно, выспался, восстановился и даже не жаловался на завтрак — склизкая на вид овсянка, которую он доедал, когда Джинни зашла в палату, вызвала у нее легкий приступ тошноты. Но Колин преспокойно отправил в рот последнюю ложку и не без интереса глянул на бумажный пакет в ее руках.
То, что он ничего не вспомнил, она поняла, как только увидела его. Впрочем, Джинни на это почти не рассчитывала, и еще вчера вечером, сидя за поздней чашкой чая у себя на кухне, поняла, что единственное верное решение тут может быть только одно. Именно его она и озвучила Колину после слов приветствия, как только он с громким хрустом и явным удовольствием надкусил одно из принесенных ею яблок.
— А мне кажется, что как раз наоборот — очень даже логично, — возразила Джинни, тоже потянув руку к яблокам, но в последний момент отдернув ее. — И да, обязана. Иначе я буду мучиться чувством вины до конца своих дней. Ты этого хочешь?
— Определенно, нет, — фыркнул он. — Пожалуйста, угощайся.
И тут произошло нечто, что заставило Джинни распахнуть глаза от изумления. Колин не доставал палочку — была ли она у него вообще или осталась на той злополучной дороге? Не произносил слов заклинания. Однако более румяное яблоко из двух оставшихся вдруг само прыгнуло ей в руку.
— Как ты это сделал? — поразилась она.
— Что именно?
— Яблоко… это ведь ты?
Он неуверенно кивнул.
— Мне просто показалось, что ты хотела…
— Хотела, — отозвалась Джинни, заставляя себя перестать на него таращиться. — Спасибо.
Наверное, в этот момент ей стоило бы хорошенько задуматься — стоит ли вести к себе домой незнакомого парня, который так искусно владеет невербальной беспалочковой магией. Магией, которая что в Европе, что в Америке считалась слишком непредсказуемой, подвластной лишь самым опытным и сильным волшебникам. Которой якобы в совершенстве владели Дамблдор и Риддл и вроде бы занимались некие закрытые сообщества магов, но все это больше смахивало на досужие домыслы и обычные сплетни. Но вот перед ней волшебник, который колдует, даже не задумываясь о том, что ему для этого может что-то понадобиться.
— Все в порядке? — осторожно спросил Колин.
А если к этому прибавить подозрительные обстоятельства вчерашнего происшествия и его нежелание себя обнаруживать — определенно, любой аврор, включая ее бывшего парня или брата, строго настрого запретил бы ей делать то, что она собиралась. Но, во-первых, ни один из них никогда не мог ей указывать, а во-вторых, Джинни Уизли всегда поступала так, как считала правильным. А сейчас правильным было позаботиться о человеке, который попал в беду по ее вине.
— Да. Просто… поговорим об этом дома. Если ты, конечно, согласен.
Он почесал макушку, еще немного подумал, а потом все же кивнул.
— Мне не хочется обременять тебя, но это определенно облегчит мне жизнь до тех пор, пока я все не вспомню.
— Ну, и отлично, — сказала Джинни, поднимаясь. — Ты собирайся, а я пока проведаю кое-кого. Встретимся внизу, у стойки администратора.
Дождавшись еще одного кивка, Джинни вышла из палаты. Она надеялась, что мама уже ушла, потому что хотела поделиться новостями только с отцом. Каждый день она рассказывала ему обо всем, что с ней случалось, делилась с ним своими сомнениями, страхами и надеждами, надеясь, что ее голос сумеет пробиться к нему сквозь чары. А еще ей почему-то казалось, что он бы понял ее. Возможно, только он бы и понял.


— У тебя тут очень уютно, — сказал Колин, топчась в узком коридорчике и оглядывая небольшую, почти полностью просматриваемую квартирку.
Лишь дверь в спальню оказалась прикрыта, остальное же пространство — небольшая кухонька со шкафами светлого дерева и отделявшаяся от нее барной стойкой гостиная с узким окном, диванчиком и телевизором — были как на ладони.
— А еще очень не убрано, — пробормотала Джинни, мысленно отругав себя за то, что так и не нашла вчера сил привести дом в порядок.
Утром-то ей точно было не до того, она и так отпросилась с тренировки почти на час раньше. Интересно, что сказала бы мама, увидев эту гору посуды в ее раковине и ворох мантий и свитеров на диване, который давно служил ей чем-то вроде походной гардеробной.
Впрочем, Джинни никогда не любила долго придаваться самобичеванию. А бардак это всего лишь бардак, сейчас она понимала это как никогда ясно.
— Проходи и располагайся, — она легонько подтолкнула Колина к кухне. — Будем пить чай с сэндвичами. Ты ведь наверняка голоден? — спросила она, скидывая куртку и доставая палочку. — Руки можно помыть в ванной, — она кивнула в сторону нужной двери. — А я тут пока немного… — один взмах — и пакет из ее рук переместился на барную стойку, второй — и обувь выстроилась по порядку, третий — и губка принялась с усердием драить посуду.
Уж что-что, а бытовые чары она знала в совершенстве. Никто не мог выпорхнуть из семейного гнезда Уизли, не овладев ими.
Краем глаза она заметила направленный на ее палочку взгляд Колина, но решила поговорить об этом чуть позже, за чаем. Им обоим нужно было справиться с первой неловкостью, а ей самой лишний раз напомнить себе, что она поступает правильно, пуская в дом незнакомого волшебника.
Не говоря уж о том, что она почти год жила одна, а ее последним и единственным соседом по этой квартире был ее бывший. Тот самый, что вчера перестал наконец скрывать очевидное и позволил запечатлеть себя на фото со своей новой подружкой, а точнее — со старой боевой подругой. И пусть она знала об их отношениях уже несколько месяцев, вид прячущей на плече у Гарри смущенное лицо Гермионы переполнил чашу ее терпения. И нет, она больше не хотела быть с Гарри, и да — она так устала от дерьмовых новостей и постоянного страха последних недель, что тоже хотела бы иметь плечо, на которое смогла бы опереться. Вместо этого ей приходилось быть сильной. Утешать и убеждать маму, что все обойдется. Забегать на обед к Джорджу, которого угроза новой потери словно выдернула на несколько лет назад, в те страшные послевоенные дни, и отвлекать его болтовней. Списываться с Чарли, который должен был прибыть в Англию со дня на день. Оставаться понимающей сестрой Биллу и Перси, которые успели стать отцами собственных семейств, — чтобы им не приходилось нянчиться и с ней тоже. И нет, Джинни была не против, она действительно давно выросла, но как же иногда не хватало одного молчаливого объятия. Объятия, в котором было сосредоточено все понимание, вся любовь и мудрость этого мира. Но так ее обнимал только один человек. Самый прекрасный, умный и добрый, в этом Джинни была убеждена с самого детства. Ее папа.
Встряхнувшись, она мысленно велела себе собраться и занялась столом. На полноценный обед это не тянуло, но они что-нибудь придумают. Прогуляются вместе до магазина — надо же Колину осваиваться на местности, да и не помешало бы купить для него хоть какие-то вещи, или заглянут в небольшой итальянский ресторан в конце улицы — когда-то они с Гарри любили там ужинать, но, похоже, пришло время прошлому становиться прошлым. А завтра они отправятся в Косой переулок, купят прописанные ему зелья и все необходимое, что не сумеют отыскать в маггловской части города.
— Это очень вкусно, спасибо, — сказал Колин, дожевывая второй сэндвич с бужениной и, заметно смущаясь, добавил: — Кстати говоря, у меня была при себе кое-какая наличность, и мне хотелось бы как-то поучаствовать…
— Оставь. Пусть это будет твой неприкосновенный запас, — отмахнулась Джинни, как всегда ощущая легкий укол вины и одновременно приятное головокружение, с такой небрежностью отказываясь от денег.
Первое время, играя за Гарпий, она не могла придумать, куда потратить образовавшийся излишек. Привычка экономить была таким же наследством дома Уизли, как и бытовые чары. Со временем, конечно, стало проще, а результаты модного шопинга можно было наглядно наблюдать на диване.
— Я все верну, — заверил он, — как только все вспомню… ну, или найду работу.
— Ты все вспомнишь, — твердо сказала Джинни, убеждая обоих. — А сейчас я предлагаю немного отдохнуть, а потом прогуляться, если ты, конечно, не против.
— Ты не обязана меня развлекать, — мягко заметил он.
— И в мыслях не было, — фыркнула Джинни. — На самом деле я собиралась затащить тебя в магазин: терпеть не могу ходить одна за продуктами.
— Ничего не имею против, — Колин улыбнулся, откидываясь на спинку стула. — А потом я мог бы приготовить ужин в качестве благодарности. Чего бы тебе хотелось? Крольчатина, свинина или, может быть, рыба? Времени для того, чтобы хорошенько промариновать мясо мало, поэтому я бы посоветовал что-нибудь понежнее. Кстати, здесь нет поблизости рынка? Нам понадобится зелень, хорошая, свежая… что? — спросил он, заметив ее взгляд.
— Да ты просто послан мне судьбой! — со смехом сказала Джинни. — Я терпеть не могу готовить.
— А я видимо люблю, — улыбнулся Колин. — И, кажется, довольно часто это делаю.
Смеяться расхотелось, стоило представить себе семью, которую она, похоже, оставила без его кулинарных изысков. Колин был достаточно молод, почти юн и едва ли успел обзавестись большой семьей, но у него могли быть братья и сестры, родители, с которым он мог по-прежнему делить кров. И да, он вполне мог быть мужем и даже отцом. В конце концов, родителям Гарри не было и двадцати, когда он появился на свет.
— Что ж, — сказала Джинни, чуть отворачиваясь, чтобы скрыть свое замешательство. — Тогда решено…
— Прекрати себя винить, ладно? — Колин прикоснулся к ее руке, заставляя посмотреть на себя. — Мы вообще не знаем, что там произошло. Ты вот говоришь, что видела перед ударом совсем не меня, — она успела рассказать ему об этом еще в палате, пополнив их собственный список «странностей», — а я почему-то не смог избежать вполне предсказуемой аварии. Мы разберемся с этим, обещаю. Но будет гораздо легче, если ты не будешь каждый раз представлять мою несчастную, покинутую, вполне возможно даже несуществующую семью. Договорились?
— Да, — немного помедлив, Джинни кивнула, — да, договорились.
— И вообще, — он пожал плечами и отхлебнул чая, — вдруг они счастливы, что наконец избавились от меня?
— Это не смешно, — невольно фыркнула Джинни, успокаиваясь. — Так, спать ты будешь на диване, — сказала она, одним взмахом палочки собирая с него всю одежду и отправляя в спальню.
И снова встретила заинтересованный взгляд Колина.
— Твоя палочка, да, — со вздохом сказала она. — Видимо придется пока купить тебе новую. При тебе ее не было, и я обыскала место аварии на несколько ярдов вокруг — ничего.
— Можно? — спросил Колин с каким-то почти детским любопытством, едва слушая то, что она говорила.
Джинни засомневалась на мгновение, а потом вспомнила, что вообще-то ему вовсе не требуется палочка, чтобы колдовать, и протянула ее Колину.
Произошедшее секунду спустя, заставило Джинни испуганно вскрикнуть, а ее гостя поспешно вернуть палочку хозяйке. Стоило его пальцам сомкнуться на теплом дереве, как по палочке побежали золотистые искры, а из ее кончика вырвалось голубоватое пламя не меньше двух футов высотой.
— Что… что это было?
— Не знаю, — он покачал головой. — Довольно странные ощущения.
— Еще бы, — она быстро осмотрела свою любимицу, но на ней не было ни царапины. — Медсестра говорила что-то про нестабильный магический фон. Может, все дело в этом? Ну, или она просто тебе не подходит. Так иногда бывает, — неуверенно сказала Джинни. — Завтра пойдем в Косой переулок и попробуем подобрать ту, которая будет тебя слушаться.
Он только кивнул в ответ, а Джинни задумалась — насколько вообще нужна палочка тому, кто прекрасно справляется без нее? В этой мысли было что-то пугающее, и она решила отложить ее до поры до времени.
Вечер выдался на удивление приятным. Они сделали небольшой круг по кварталу и Джинни обнаружила, что ее нечаянный гость знает о маггловском Лондоне столько, сколько не знал ни один ей знакомый маг, даже пожалуй в этом Лондоне выросший. И в конце концов Колин действительно все сделал за нее. Выбрал продукты, ловко почистил и нарезал овощи, мелко порубил мясо, смешал специи, пользуясь руками и магией одинаково искусно и, кажется, даже не задумываясь об этом, а потом угостил ее вкуснейшим рагу, которое могло бы посоревноваться с рагу самой Молли Уизли. Они обсудили планы на завтра, условились о времени похода в Косой переулок и решили лечь спать пораньше: у Джинни с утра была тренировка, а Колину еще нужно было восстанавливаться.
И только закрыв дверь спальни, Джинни ощутила, как давит на плечи знакомая тяжесть. Она взмахнула палочкой, и небольшом камине в углу заплясали веселые язычки пламени. Отчего-то вспомнилось, как они с Гарри искали эту квартиру — неподалеку от магического Лондона, непременно с камином — чтобы Гарри мог в любой момент отправиться в Академию и не опоздать на занятия, даже если проснулся минут за десять до их начала, небольшую и уютную, на не самой оживленной улице города. И они были так счастливы здесь первый год, может быть, полтора. А потом с ними случилась жизнь. То, с чем не справилась ни война, ни Воландеморт, оказалось подточено, расшатано, а потом и разрушено повседневностью — плотным графиком тренировок и занятий, частыми разъездами, отсутствием времени, а иногда и желания на разговоры.
Рону и Гермионе до года не хватило пары месяцев, правда у них был свой отягощающий фактор — приехавшая к сестре на каникулы пятнадцатилетняя Габриэль Делакур. Рон клялся, что не имел ничего такого даже в мыслях, но то, что откровенные заигрывания юной полувейлы не оставили его равнодушными, мог не заметить только слепой. Гермиона Грейнджер слепой не была, да и, кажется, была не прочь воспользоваться столь удачным поводом — оказалось, что иногда школьные влюбленности не более чем красивая сказка, тобою же самой и придуманная. Так что вскоре Гарри и Гермиона уже снова занимались сверхважными, сверхсекретными и свехопасными делами под чутким руководством Шеклболта, а спустя еще полгода вынужденной самоизоляции к ним вернулся Рон. Трио воссоединилось, и самой Джинни в нем по-прежнему не было места.
Переодевшись в пижаму, она забралась под одеяло и еще какое-то время смотрела в огонь. А затем закрыла глаза и велела себе спать. Завтра будет новый день. А новый день это почти что новая жизнь, если правильно им распорядиться.

В Косом переулке уже вовсю шли приготовления к Рождеству. Нарядные витрины, подмигивающие гирлянды, искрящийся в предвечернем свете волшебный снег. Джинни задержалась на тренировке: чем ближе было начало сезона, тем мрачнее и суровее становилась Джонс, гоняя их, словно нашкодивших пикси, — а потом, как обычно, навещала отца. Колин встретил ее горячей едой и свежеубранной квартирой.
«Я должен чем-то отблагодарить тебя за заботу», — сказал он, а она только закатила глаза. Этот парень просто невозможен! Ему отшибло память, а он благодарит ее и наводит порядок.
И вот они уже медленно прогуливались вдоль витрин, выставленных прямо на тротуар клеток с животными, армии метел — конечно же, не самых последних моделей (те занимали свое почетное место за стеклом), — тележек со всевозможными товарами и сладостями. Музыка смешивалась с разговорами, детским смехом и криками — вид преображающейся на глазах магической улицы будоражил маленьких волшебников и волшебниц, а отсутствие старших братьев и сестер позволяло не делиться родительским вниманием и повышало шансы выпросить новую игрушку или полосатый леденец. Уже были куплены зелья, одежда, несколько книг — Джинни успела заскучать, пока Колин с жадностью книголюба изучал самые дальние и пыльные полки «Флориш и Блоттс», а еще забавный приплясывающий мини-Санта, на которого она засмотрелась, и которого Колин успел купить, стоило ей на секунду отвлечься. Он так и не дал ей заплатить за него, но позволил угостить себя чаем с пончиками.
Теперь они направлялись к Оливандеру, и Джинни отчего-то волновалась. Возможно, из-за вчерашней истории с палочкой, но, скорее, потому что позднее у них была назначена встреча с Роном. Как бы она ни крутила эту ситуацию в голове, по всему выходило, что это стоило сделать. Куда еще могли обратиться родственники Колина, как не в Аврорат? А еще у нее появилась новая догадка, и если она была верна, то получить нужную информацию они смогут только в Министерстве. Она пришла ей на ум вчера перед сном. Логично было предположить это с самого начала, но, видимо, Джинни слишком замоталась, чтобы просто остановиться и подумать.
Должно быть, Колин какое-то время не жил в Лондоне, а еще вероятнее — рос и учился заграницей. Америка, Австралия или даже Африка… его необычные умения хорошо вписывались в эту теорию. Да, он прекрасно знал город, но это ничего не доказывало. Возможно, он просто время от времени бывал здесь, навещая кого-то из близких. Он мог оказаться полукровкой и у него могли быть родственники среди магглов. Тем более что магический Лондон хоть и не был для него в новинку — по крайней мере, он ориентировался в местных лавках, — но все же как будто не вызывал того яркого чувства узнавания, как маггловский. Словно он был тут гостем, а не постоянным жителем. Он с интересом оглядывался, иногда подзывал ее то к одной, то к другой витрине, и долго рассматривал крупную ушастую сову — рыжевато-бурую, пеструю, с густой россыпью белых пятен на груди.
«Вспомню, кто я, и заведу себе такую», — сказал он и улыбнулся своей невозможной широченной улыбкой.
«Может, у тебя их уже пять», — сказала Джинни.
«Будет шестая, — пожал он плечами и снова посмотрел на сову. — Хороша».
Птица одобрительно ухнула и вывернула голову, разглядывая их своими глазами-блюдцами, а Джинни тихонько вздохнула. Как можно быть таким спокойным и строить планы, оказавшись в подобной ситуации?
Чем больше времени они проводили вместе, тем больше он удивлял ее, вызывая неподдельный интерес. Она даже задумалась — сотри кто-нибудь ее личность, что бы от нее осталось? Была бы она хоть вполовину такой же стойкой и жизнерадостной?
Так или иначе, по всему выходило, что разговора с Роном не избежать. Если Колин действительно приезжий, он должен был пройти регистрацию. Пусть они не знают, кого искать, но у них будет возраст и краткая характеристика, а еще он может вспомнить свое имя, увидев его в списке. По крайней мере, стоило попробовать. А уж если это не сработает… Джинни вздохнула. Тогда ей видимо придется сделать следующий шаг и обратиться за помощью ко всему Трио, и всезнающая Гермиона Грейнджер наверняка что-нибудь придумает.
— Пришли, — сказала Джинни, когда они оказались напротив нужной лавки.
Золотистые буквы тускло поблескивали, отражая мерцающие огни разноцветных фонариков из магазинчика напротив.
— Заходим? — Колин вопросительно взглянул на нее, почувствовав нерешительность Джинни.
Та тряхнула головой, прогоняя сомнения, и уверенно кивнула.
В лавке царила знакомая полутьма, пахло пылью и деревом и стоял странный, еле слышный гул.
— Мистер Оливандер? — позвала Джинни.
После всего пережитого мастер здорово сдал, и волшебное сообщество ожидало, что он со дня на день передаст дело сыну. Но старик держался и каждый год отправлял юных волшебников в Хогвартс с новой партией палочек.
— А, мисс Уизли, — раздался скрипучий голос. — Рад видеть вас, — Оливандер появился из-за стеллажей, медленно приближаясь. — И вы, мистер… — он вдруг замолчал, прислушиваясь.
— Это Колин, — сказала Джинни, — он мой друг. Так получилось, что он остался без палочки, и ему нужна новая…
Оливандер поднял вверх палец, призывая ее к молчанию.
— Как странно, — пробормотал он себе под нос и взял с ближайшей полки первую попавшуюся коробку.
Он снял крышку, и Джинни невольно приподнялась на цыпочки, чтобы увидеть, что там происходит. Сначала ей это не удавалось, но потом она поняла, что смутило мастера и, скорее всего, вызывало тот самый тихий, но неумолчный гул — палочка в коробке слегка подрагивала и словно бы ерзала от нетерпения.
— Я слышал о таком от своего отца, но никогда не видел прежде, — продолжил говорить сам с собой пораженный Оливандер. — Когда Альбус Дамблдор пришел сюда за палочкой, сразу несколько из них пожелали стать его. Они словно бы ворочались в своих коробках… так говорил отец, — он покачал головой, а потом посмотрел на Колина, да так пристально, что тот заметно смутился.
— Пожелали? — переспросила Джинни, до которой только сейчас начало доходить, что именно произвело такое сильное впечатление на старого мастера.
Сразу несколько палочек «пожелали» принадлежать Дамблдору. Но сейчас, казалось, почти все они не находили себе места.
— Так, — сказала она громко, желая прекратить и этот гул, и свое замешательство, — давайте уже просто выберем что-то…
— О, нам не надо ничего выбирать, — покачал головой Оливандер. — Просто наберитесь терпения, мисс Уизли.
«Терпения?» — фыркнула она про себя. Кажется, она давно истощила его запасы.
Какое-то время все трое молчали, слушая нарастающий гул. Джинни и Колин успели недоуменно переглянуться, прежде чем откуда-то сверху, из самой темноты, вырвалась одна из коробок и понеслась прямо на них. Она не долетела считанных дюймов, а мгновение спустя выскользнувшая из нее золотисто-коричневая палочка впрыгнула в руку Колина и осыпала всех фонтаном искр. Невероятных размеров, почти под самый потолок, словно гигантский факел он осветил лавку, каждый ее закуток, и пораженные лица присутствующих.
— Невероятно! — выдохнул Олливандер. — Почему-то я так и думал, что это будет она… Жила отца драконов. Семейная реликвия, которая хранилась многими поколениями Олливандеров. И вот мой прапрадед решился наконец использовать ее… Он выбрал английский дуб, по понятным нам всем причинам, и сделал палочку, как он надеялся, достойную своего будущего хозяина… Вот только он все не находился. Одно время я думал, что мистер Поттер… впрочем, не важно. Она не подчинялась никому, кто бы ни пробовал брать ее в руки. Ни Альбусу Дамблдору, ни… — он запнулся — Тому Риддлу, — все же закончил Олливандер тихо. — Невероятно! — повторил он. — Как, вы говорите, вас зовут, молодой человек? — спросил он, с жадным интересом глядя на нового обладателя уникальной палочки.
— Колин Олдридж, — смущенно произнес тот фальшивое имя.
— Мы немного торопимся, мистер Олливандер, — выпалила Джинни. — Сколько мы вам должны?
— О… ничего не надо, — покачал головой хозяин лавки, продолжая рассматривать ее спутника. — Это подарок мистеру Олдриджу.
— Да? Тогда спасибо вам огромное, — сказала она и буквально вытащила Колина из лавки, который тоже едва успел поблагодарить мастера за такую неожиданную щедрость.
— Интересные времена грядут, — тихо произнес Олливандер, продолжая глядеть им вслед.
Гул в лавке постепенно стихал, хотя какое-то время ему еще казалось, что он может слышать недовольство оставшихся палочек и даже их тихие вздохи.

Несколько минут шли в молчании, лавируя между волшебниками и волшебницами, и едва не сбивая их с ног. Наконец они остановились почти напротив Гринготтса, и Джинни замерла, глядя, как посетители втекают в его огромные двери прерывистым ручейком. Ее слегка лихорадило, и она обхватила себя руками.
— Эй, — Колин дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула.
Он поспешно убрал руку.
— Прости, — сказала Джинни, поглубже вдохнув и выдохнув. — Просто… Мерлин! Да кто ты вообще такой?
Теперь вздрогнул он. Нахмурился. Опустил голову. И тогда сожаление толкнуло Джинни в грудь горячей волной.
— Я не должна была! — сказала она, шагнув к нему. — Просто такая сила меня немного пугает… На то есть свои причины.
Колин кивнул, но его потерянный вид заставил ее только острее испытывать вину.
— Прости, я не хотел тебя расстроить… — сказал он.
И Джинни, не выдержав, порывисто взяла его за руку. Колин неуверенно улыбнулся, перевернул ладонь и мягко сжал ее пальцы.
— Похоже, мы так и будем весь день торчать тут и просить прощения, — смущенно хмыкнула она.
— Зато в этом есть и приятная сторона, — чуть хрипловато заметил он.
Они все еще держались за руки, и Джинни осторожно высвободила свою, упрекая себя в несдержанности.
— Я просто хочу сказать, что ты не должен извиняться за то, кто ты есть, — сказала она, возвращаясь к разговору. — И ты не расстроил меня, а скорее напугал. А я этого не люблю. Но в конце концов это ведь и хорошая новость.
— Хорошая?
— Ну да. Ты очень сильный волшебник, а значит, тебя должно знать немало людей. Ты, скорее всего, не живешь в Лондоне постоянно — иначе я обязательно заметила бы тебя в Хогвартсе. Да все бы заметили. Следовательно, по прибытии ты должен был зарегистрироваться в Министерстве, — озвучила она свои предположения. — Невозможно воспользоваться международным порталом без регистрации.
— Но ведь я мог и на самолете прилететь. Или там, приплыть на корабле… Ты же видела, у меня было с собой и золото, и обычные фунты, — пожал он плечами, заставляя Джинни возмущенно на него уставиться. — Что?
— Ты просто невероятен! — она вздохнула. — Ты, возможно, самый искусный волшебник, которого я когда-либо знала, а я была знакома с Дамблдором и даже в каком-то смысле — Волдемортом, но при этом так запросто заявляешь о том, что мог бы воспользоваться маггловским транспортом. Это… это просто ненормально, Колин!
— Но почему? — он пожал плечами. — Мир огромен. В нем столько всего интересного и удивительного. Магия, она ведь повсюду. И здесь, — он кивнул на Косой переулок, — и в тех удивительных вещах, которые изобретают люди.
Джинни сощурилась, внимательно на него глядя.
— Ну, по крайней мере, мы знаем, что ты не придерживаешься никаких радикальных идей.
— Или хорошо притворяюсь, — заметил Колин с невинным видом, заставляя ее фыркнуть.
— Ладно, — сказала она. — Давай уже сделаем это. Рон наверняка ждет. Только, Мерлина ради, не показывай при нем своих фокусов, а то он от нас не отвяжется.
— Фокусов?
Она слегка смутилась.
— Я имею в виду — пользуйся палочкой, когда колдуешь... А еще лучше — просто пей чай.
— Как пожелаете, миледи, — он поклонился.
Джинни закатила глаза.
— Ну, почему со мной всегда случается что-то подобное…

Они договорились встретиться в маггловском пабе. Точнее сначала они договорились в своем обычном месте, неподалеку от Вредилок — тем более что за такими встречами к ним нередко присоединялся Джордж, но потом Рон прислал сову и попросил ее прийти в «Круглый стол». Наверное, подсознательно Джинни сразу поняла, что к чему. Конечно, она не слишком рассчитывала, что он станет держать язык за зубами, но одно дело — разболтать по секрету, и другое — сразу притащить с собой на встречу Поттера и Грейнджер. Прилипли они друг к другу, что ли? Она зыркнула на брата так, что тот едва не поперхнулся пивом, не сливочным, а самым обычным, а потом кивнула всем троим и представила своего спутника.
— Это Колин, — сказала Джинни, с запозданием понимая, что слишком привыкла называть его этим вымышленным именем.
— Рон.
— Гермиона.
— Гарри.
Назывались они строго по очереди, и Джинни едва сдержала смешок. Было в этом что-то комичное. Но и печальное тоже. Она слегка передернула плечами и села.
— Гарри Поттер? — уточнил Колин, присматриваясь к тому, кто последним жал его руку.
Тот неохотно кивнул, очевидно ожидая опостылевших восклицаний и благодарностей. Но Колин только улыбнулся и тоже сел.
— Очень приятно.
Гарри это понравилось. Джинни заметила это по затаившейся в уголках губ улыбке. Да и выпрямившаяся было на стуле Гермиона расслабилась. Вообще-то одно время они оба утверждали, что хотят самой обычной жизни. И верили в это, Джинни не сомневалась. Тогда она тоже была уверена, что хочет и может дать все это Гарри: обычную жизнь, семью, детей. Но между тем, чего хотел Гарри Поттер, и тем, что стало его второй натурой, оказался слишком большой зазор. Да и она сама уже не была уверена, что это для нее. Однажды — возможно. Но не в двадцать лет, когда непознанный, большой и удивительный мир еще так манил. Они видели войну. Видели, как один возомнивший себя бессмертным ублюдок чуть не нанес ему непоправимый урон, но самого мира они не знали. Колин прав — он слишком велик, чтобы так просто отсекать большую его часть и жить в уверенности, что оставшегося крохотного куска тебе хватит на всю жизнь.
На пересказ событий последних дней ушло минут двадцать. Она рассказала почти все: и про аварию, и про то, что произошло потом в больнице, не упомянув только особую магию Колина. Впрочем, она на всякий случай упомянула о нестабильном магическом фоне, сама не зная, зачем словно бы выгораживает Колина перед этими тремя. Когда она закончила, заговорил сам Колин, подтвердив ее историю по своим обрывочным воспоминаниям. И пока он рассказывал, Джинни исподволь наблюдала за Трио. Во взгляде Рона предсказуемо читалось неодобрение, адресованное ей (сестренка умудрилась вляпаться в историю, усевшись за руль маггловского авто, а он ведь столько раз предупреждал ее, что это не шутки), и подозрение в адрес Колина. Тут тоже не было ничего удивительного, война сделала осторожность его второй натурой. По мнению Джинни, иногда он становился чересчур мнительным, но Гарри говорил, что бдительность Рона не раз выручала их из серьезных передряг. Сам Гарри слушал внимательно и встревожено — конечно, это же он подарил ей машину и уже наверняка успел обвинить себя во всех смертных грехах. И только Гермиона оставалась привычно спокойной и сосредоточенной.
— Думаю, я сумею завтра достать списки, — первой заговорила она, как только Джинни высказала предположение насчет недавнего приезда Колина. — За последние три месяца точно. Более поздние придется заказывать из архива. Но ты уверена, что это поможет? С тем же успехом можно просто перебирать имена и надеяться, что Колин узнает свое.
— Нет, не уверена, — вздохнула Джинни. — Но надо же с чего-то начать.
— Мы с Роном просмотрим все объявления о пропаже, но я почти уверен, что там нет ничего подходящего, — сказал Гарри. — Люди сейчас пропадают редко.
— Да, сейчас не то, что раньше, — подтвердил Рон, и на мгновение за столиком воцарилась тишина.
То, что должно было стать поводом для радости, по-прежнему отзывалось тоскливым чувством потери.
— Ну а что насчет магии? — спросила Гермиона. — Вы пробовали какие-нибудь заклинания? Или может легилименцию?
Джинни покачала головой.
— Льюис пробовал, но бестолку. Сказал про какой-то блок, неосторожное воздействие на который может повлечь за собой серьезные проблемы, и велел пока ничего не делать. Он надеется, что память вернется сама. Назначил зелья и рекомендовал побольше отдыхать. И явиться к нему для осмотра через неделю.
— Отличные рекомендации! — фыркнул Рон. — Сам бы попробовал…
— Рон, — мягко прервала его Гермиона.
Джинни прекрасно понимала истинную причину злости Рона на Льюиса, но в данном случае была с ним согласна. Как вообще можно отдыхать, если одному Мордреду известно, кто ты такой?
— А ведь ты бы могла… — заметил Гарри, поворачиваясь к Гермионе, но она покачала головой.
— Нет, не стоит. Если колдомедик говорит, что мы можем только навредить…
— Ты владеешь легилименцией? — удивилась Джинни и почти сразу же сообразила, что к чему.
— Ну да, — Гермиона неловко улыбнулась. — У Гарри проблемы с окклюменцией, и мы подумали, что это может помочь, если он будет тренироваться с кем-то… знакомым.
— Верно, — кивнула Джинни, глядя на свои руки.
— Знаешь, если ты уверена в своих силах, — Колин пожал плечами. — Почему бы и нет.
Все это время он практически молча пил чай, изображая покорность и бросая на Джинни преданные и одновременно лукавые взгляды, как бы говоря: видишь, я делаю все, как ты велела. Каждый раз ей приходилось сдерживать улыбку или прятать ее за чашкой кофе.
— Может, и правда, попробуешь, а, Гермиона? — поддакнул Рон, которому явно нравилась готовность Колина открыть им свое сознание.
— Ты могла бы сделать это осторожно… ну, как со мной, — сказал Гарри.
— Но если Льюис ничего не увидел…
— Попробуй, — приободрил ее Колин, и Джинни подумала, что как бы он ни крепился, на самом деле ему очень тяжело.
Она тоже кивнула, надеясь только, что Гермиона ни за что не согласилась бы, если бы не была уверена в своих силах. Все они прекрасно знали ее способности к обучению.
— Ну, если только совсем неглубоко, — выдохнула та.
Гарри быстро накинул на их компанию магглоотталкивающие чары, а Гермиона достала из рукава палочку, направила ее на Колина и тихо произнесла:
— Легилименс.
Следующие несколько минут растянулись для Джинни в маленькую бесконечность. Волнение и чувство совершаемой ошибки захлестнули ее, и она едва сумела сдержать себя от восклицания, прекрасно понимая, что грубо прерванный сеанс сделает только хуже.
Убирая палочку, Гермиона шумно выдохнула, и Джинни выдохнула следом. Сжимавшие столешницу пальцы Колина расслабились.
— Ну? — первой не выдержала Джинни.
Он мотнул головой, и она легонько сжала его плечо в утешающем жесте.
— Поразительно, — пробормотала Гермиона, и сердце Джинни тревожно дрогнуло.
— Что именно? — спросил Гарри.
— Там действительно стоит блок, доктор Льюис прав, но из-за него словно бы льется свет — такой теплый, ровный свет… — она слегка прикрыла веки, погружаясь в то ощущение покоя и радости, охватившее ее, пока она была «внутри». — Не знаю, как это объяснить… Словно кто-то закрыл дверь, но свет все равно пробивается через щели, — тихо сказала она и с нескрываемым интересом посмотрела на Колина.
А следом за ней и Гарри с Роном.
— Так, ладно, — сказала Джинни, допив кофе и поставив чашку на стол. — Все это, конечно, очень любопытно, но пока, увы, бесполезно. А нам уже пора уходить…
Ей действительно не терпелось уйти и увести отсюда Колина. От въедливого взгляда брата, оценивающего — бывшего парня, и слишком уж заинтересованного, едва ли не восхищенного — Гермионы Грейнджер.
Словно он был только ее, Джинни, тайной, которой она не желала делиться.
— Останься, — первым пришел в себя Гарри. — Мы хотели поговорить с тобой еще и о том… другом деле. Мы, собственно, поэтому и пришли.
— Да, именно, — поддакнул Рон, которому явно хотелось запоздало оправдаться.
Джинни с сомнением посмотрела на уже поднявшегося Колина. Едва ли ему стоило слышать то, о чем они будут говорить, да и выражение лица брата недвусмысленно на это намекало.
— Ты тогда иди, а я… присоединюсь к тебе чуть позже, хорошо? — она смущенно посмотрела на него. — Нам надо обсудить кое-что личное, и…
— Конечно, не волнуйся — он кивнул. — Я доберусь через камин в «Дырявом котле» и буду ждать тебя дома.
— Договорились, — Джинни тепло улыбнулась, решив разбираться с проблемами по одной.
Колин попрощался с остальными и вышел из паба, а она опустилась обратно на стул и, прежде чем кто-то успел открыть рот, строго посмотрела на брата и подняла руку, пресекая любые дурацкие вопросы:
— И не смей читать мне нотаций, Рон Уизли, — сказала она. — Да, Колин остановился у меня, потому что ему буквально некуда идти. По моей вине. И будет жить со мной столько, сколько потребуется. А если ты хоть словом обмолвишься маме или кому-то еще, то очень сильно об этом пожалеешь, это я тебе гарантирую.
Гермиона подозрительно закашлялась, Гарри понадобилось срочно протереть очки, а брат еще какое-то время сверлил ее взглядом, даже покраснев от натуги, но все же нехотя кивнул.
— Хорошо, — тоже кивнула Джинни и тут же переключилась на другую, куда сильнее волновавшую ее тему. — Давайте, выкладывайте. Что вам удалось выяснить?

Тренировки, визиты в больницу, осмотр Колина, который не показал ничего нового (ментальный блок был на месте, состояние — удовлетворительным), встречи с братьями и мамой, вечерние прогулки и вкусная домашняя еда, по которой она успела соскучиться. Гермиона присылала списки волшебников, недавно прибывших в Лондон со всех концов земли, но сколько бы Колин ни вчитывался в каждое имя, сколько бы Джинни ни зачитывала ему весьма скудные сведения, это не приносило никаких результатов.
Так прошла неделя, неумолимо приблизив назначенную дату. Джинни изнывала от нетерпения и одновременно боялась того, что их план окажется пустышкой. Напряжение росло, но она старалась ничем не выдавать этого внешне. Помогало присутствие Колина в ее жизни. Совместные завтраки и ужины, перешучивания, разговоры до полуночи обо всем на свете и капелька флирта. Сначала Джинни подумала, что это совсем неуместно, учитывая обстоятельства — не только его, но и ее жизни, — но потом махнула рукой. Он был обаятельным и открытым, а она живой молодой девушкой. Так ли странно, что он ей симпатичен? А она, хотелось в это верить, симпатична ему?
Впервые она всерьез задумалась об этом, когда взяла Колина на тренировку. Вообще-то Джинни не любила отвлекаться от дела, да и никто прежде не выказывал подобных желаний. Но Колин спросил об этом с такой надеждой. Он, должно быть, сходит с ума со скуки, забралась в голову тревожная мысль, и она согласилась.
Всю тренировку Джинни чувствовала на себе его внимательный взгляд и старалась выложиться по полной.
— Ну, наконец-то, Уизли, — одобрительно хлопнула ее по плечу Джонс в перерыве. — Вот такой результат я и хочу видеть на поле.
Она растерялась, потому что капитан впервые заикнулась о том, что была чем-то недовольна.
— Ты взвинченная, — заметив ее взгляд, пояснила Гестия. — И я отлично все понимаю, но всему свое время и место.
— Да, спасибо, — сдержанно кивнула Джинни.
— Должно быть, он приложил к этому руку? — хмыкнула Джонс и махнула в сторону сидевшего на пустой трибуне Колина. — Или не только руку, а, Уизли?
— Мы просто друзья.
— Что ж, тогда ты будешь не против, что девчонки не знают, что еще придумать, лишь бы привлечь его внимание, — хохотнула тренер. — Приводи его почаще, раз уж это так благотворно сказывается на игре.
— Еще чего, — буркнула Джинни, отходя на пару шагов.
Она пристально посмотрела на девчонок из команды, которые действительно перешептывались и поглядывали на Колина.
— Вечно тебе везет, рыжая, — фыркнула Мариэтта, проходя мимо. — Где ты их берешь?
— Где беру, там уже нет, — отбрила Джинни и натянула перчатки.
Разубеждать Мариэтту она не стала, и вторую половину игры носилась над полем огненной фурией, вымотав под конец всю команду не хуже Джонс, которая только посмеивалась и смотрела с раздражающим пониманием.
Едва выбравшись из раздевалки, Джинни закинула на плечо сумку и подошла к Колину. Его глаза горели, но она решила не разбираться в причинах. Она видела, как гарпии подходят к нему по очереди, заговаривают, строят глазки. Что ж, если ему по душе такое дешевое внимание, его дело.
— Идем?
— Потрясающе! — сказал он.
— Что, прости?
— Как ты играла. Не уверен, что квиддич — это мое, но то, что ты там делала, по-моему превращает его в искусство.
Впервые за очень долгое время Джинни почувствовала, как у нее заалели кончики ушей. И даже его отношение к квиддичу не имело сейчас ровным счетом никакого значения.
— Спасибо, — только и сказала она.
Потому что — ну что тут еще скажешь?
Какое-то время она продолжала ощущать на себе этот его взгляд, и он наполнял ее смутной, тревожной радостью. Погода в тот день тоже радовала, и они немного прогулялись, а потом зашли в кондитерскую.
— Яблочный пирог? — удивилась она простоте выбора.
— Не так хорош, как мой, конечно, но тоже вполне ничего, — заявил он, и она рассмеялась. — Что? Я приготовлю и ты убедишься!
Они расстались возле дверей Мунго, куда Колин вызвался ее проводить. Он знал, что отец Джинни один из тех, кто попал под загадочное проклятие, но не выспрашивал подробностей и вообще не лез в душу. Лишь коснулся ее руки и слегка погладил кожу большим пальцем.
— Жду тебя дома.
— Хорошо, — сказала Джинни и вдруг подумала, что начинает к этому привыкать.
Как глупо. Она попыталась вразумить себя, но дурацкое легкомыслие никак не желало уступать доводам рассудка, поэтому в палату она зашла все еще витая в облаках. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы разрушить магию этого дня. Отцу стало хуже. Джинни поняла это прежде, чем сидевший у его кровати Чарли успел открыть рот.

Она не ошиблась. Температура тела упала еще на несколько градусов. Ни зелья, ни чары, ни обычное физическое тепло больше не справлялись. После наступления этой стадии болезни, счет шел на дни.
— Я не буду есть, — глухо сказала она Колину, встречавшему ее дома у двери.
Он не стал задавать вопросов.
Какое-то время она просто лежала в тишине в своей комнате, ощущая сгущавшиеся вокруг сумерки как часть своей души — измотанной и потемневшей от горя. Джинни не любила плакать, слезами ведь ничего не изменишь и никого не спасешь. Но, кажется, сегодня жизнь не оставила ей ничего другого. Если конечно не считать их сумбурный, полубезумный план, который, даже если им все удастся, мог ни к чему не привести.
Дверь тихонько приоткрылась, когда она не сумела сдержать особенно громкий всхлип.
— Если хочешь, я могу уйти, — сказал Колин.
Джинни промолчала и почувствовала, как прогнулась кровать под его весом.
— Хочешь чая? — предложил он. — Или выговориться? Или чтобы я заткнулся?
Она вымученно улыбнулась и подняла голову.
— Отцу стало хуже, — сказала она. — Утром привезли еще двоих, один из них стажер, совсем мальчишка. И теперь… если мы не сможем ничего сделать…
— А что именно мы можем? Скажи, и я сделаю все, что в моих силах.
Джинни вздохнула.
— Ты удивительный, Колин. Как бы там тебя ни звали на самом деле. Когда я говорила мы, я имела в виду себя, Рона, Гарри и Гермиону, — она пристально посмотрела на него. — Ай, к Мордреду. Дело в том, что папа, еще когда был здоров, обратил внимание на пропажу одного из сотрудников… Они каждый раз здоровались с ним в лифте и перекидывались парочкой дежурных фраз. Но недели за две до того, как все это началось, он пропал. Сначала папа думал, что тот в отпуске, потом — что тоже заболел… как ты понимаешь, вспомнил он о нем далеко не сразу. Но когда стал расспрашивать, никто словно бы и не слышал о парне. Он заподозрил неладное, хотел поговорить с Шеклболтом, а затем… в общем, он тоже слег. И разговаривал с министром уже Гарри. Вместе им удалось выяснить, что тот сотрудник, Киан Роджерс, судя по всему, работал в Отделе тайн. Хотя они и продолжают все отрицать. Гарри с Роном понадобилось все их упрямство, чтобы выяснить, что тот был как-то связан с одной из особых комнат… Но что в этой комнате, мы не знаем. Гарри удалось отыскать семью Роджерса. Конечно, они связаны обетом, но его жена исхитрилась сообщить Гарри, что последний раз она видела мужа двадцать третьего октября.
— За двенадцать дней до того, как заболел Чапмен, — сказал Колин, который успел изучить стопку газет на столике в гостиной от корки до корки.
— Именно.
— И теперь вы хотите проникнуть в Отдел тайн, верно?
Джинни отрывисто кивнула.
— Если это не поможет, если мы не поймем, что происходит, то папа… — она закусила губу, чтобы сдержать новый виток истерики, и тогда Колин бережно привлек ее к себе.
Джинни не возражала, прижавшись к его груди и не пытаясь больше сдерживать слезы. Оказывается, их накопилось так много…
Долгое время они сидели в тишине, пока Колин не наклонился и не спросил вполголоса:
— Разжечь камин?
— Давай.
Она едва успела договорить, как по комнате заплясали рыжие отблески, а на кровать прилетела упаковка салфеток.
— Можно?
Он достал одну из них и вытер ее влажное от слез лицо. И тогда Джинни поцеловала его. Прижалась губами к теплым губам в поисках ласки и утешения. А затем, спохватившись, отпрянула.
— Прости, я что-то сама не своя... — пробормотала она, пряча взгляд.
— Вроде бы не за что, — она почувствовала в его голосе улыбку, и едва не закатила глаза.
Теперь уже Колин поцеловал ее, мягко обхватив прохладными ладонями пылающее от недавних слез и смущения лицо.
— Нам, наверное, не стоит, — пробормотала она, понимая, что поцелуй перестает быть невинным. — Если у тебя кто-то есть…
Он отстранился и помолчал.
— Ты права. Но одно я знаю точно — ни жены, ни невесты у меня нет.
— Откуда такая уверенность?
— Проверил. Простое заклинание, которое выявляет крепкую романтическую привязанность. Ты же наверняка его знаешь. Смотри, — он вытянул вперед левую руку и произнес заклинание, которое Джинни слышала впервые, хотя и не спешила в этом сознаваться.
Ничего не произошло.
— Если бы у меня кто-то был, на безымянном пальце появился бы силуэт кольца, — пояснил он.
Не особенно раздумывая, зачем она это делает, Джинни повторила вслед за ним. Ничего. Или у нее не получилось, или чувство, которое жило в ней годами, действительно прошло. Хотя еще несколько месяцев назад, она почти не сомневалась в обратном.
— Но ты должен знать, кто ты и откуда… — неуверенно проговорила она.
Потому что сейчас она уже ни в чем не была уверена.
— И ты тоже, — согласился Колин и хотел было подняться, но Джинни удержала его.
— Расскажи мне, как ты это делаешь, — попросила она, глядя в огонь. — Твоя магия — без слов, без палочки…
— Не знаю, — Колин пожал плечами. — Это просто есть.
Он чуть наклонил голову, и вот очередной сноп искр не истлел в воздухе, а собрался в светящуюся фигурку летящей на метле девушки, ее длинным волосы развевались за спиной огненным шлейфом.
Джинни затаила дыхание.
— Знаешь, первое волшебство Чарли было похожим, — тихо сказала она. — Только, кажется, это был дракон. Родители рассказывали.
— Вот так? — спросил он, и фигурка девушки истаяла, а на ее месте уже планировал остромордый дракон.
Пара взмахов золотистых крыльев, и он тоже растворился в очередном сполохе.
— Удивительно, — выдохнула Джинни. — Кажется, ты тоже умеешь кое-что превращать в искусство. Магию.
— Мне кажется, это все умеют, — пожал плечами Колин. — Ты вот вспомнила своего брата, и это верно — дети не ведают ограничений, их магия рождается из самой их сути. Давай, попробуй. Без палочки, без слов, просто представь…
Джинни замерла.
— Нет, я…
— Попробуй, — снова сказал Колин, и она чувствовала улыбку в его голосе.
— Имей в виду, если я спалю квартиру, нам негде будет жить.
Он хмыкнул и уткнулся подбородком ей в плечо. А потом обхватил ее ладонь своей и вытянул их руки вперед.
— Подумай… что бы ты хотела сейчас увидеть больше всего на свете.
Сначала ничего не происходило, а потом она почувствовала… Все то, о чем говорила Гермиона. То, что не раз замечала она сама. Особую силу, теплоту и свет, исходившее от него. Они напитывали, сливались с ее магией, искали выхода. Одно из поленьев в камине оглушительно треснуло, пламя взметнулось вверх, и в веере искр без труда угадывалось такое родное, любимое лицо.
«Джинни…»
— Папа, — выдохнула она, и мираж развеялся.
К горлу снова подступил комок, и она спрятала лицо в ладонях.
— Прости, пожалуйста, прости, — зачастил Колин, разворачивая ее к себе, — я идиот, я просто не подумал…
— Все нормально, — выдохнула она, убирая руки. — И знаешь что, — Джинни прищурилась, — пошло оно все. Если ты хочешь…
— Хочу.
Она улыбнулась.
— Ты можешь пойти с нами, если хочешь, — договорила она. — Только подумай хорошенько.
— Уже подумал.
Джинни лишь покачала головой, а потом потянулась и коснулась губами его щеки.
— Спокойной ночи, Колин.
— Спокойной ночи, Джинни.

Чешуя переливалась алыми искрами в свете заходящего солнца, над озером закричала чайка. Исполинские крылья развернулись, обдувая мокрое от слез лицо холодом.
«Нет… Килгарра, нет! Он не должен был умереть… не должен…»
— Колин… Колин! — Джинни потрясла его за плечо. — Эй, проснись, это всего лишь сон.
Он резко втянул носом воздух и открыл глаза, в уголках которых собралась влага. Какое-то время взгляд его все еще блуждал где-то далеко, за пределами этой реальности. И лишь, остановившись на ее лице, обрел ясность.
— Джинни?
— Да, это я. Прости, что разбудила, просто ты метался и бормотал что-то… Что тебе снилось? Что-то плохое? — она нежно, не до конца отдавая отчет в своих действиях, прикоснулась тыльной стороной ладони к его лбу.
Вчера, засыпая, она боялась, что поутру им будет неловко. Но стоило ей увидеть, как он мучается кошмаром, и от неловкости не осталось и следа.
— Дракон. Мне снился дракон, — сказал он, приподнимаясь и подкладывая под спину подушку. — Килгарра.
— Килгарра? — скептически переспросила Джинни. — Отец драконов? — она вздохнула. — Олливандер совсем задурил тебе голову, да и я тоже хороша. Ты же не поверил в подлинность этой его реликвии? Сам подумай, жила отца драконов… да существуй такое на самом деле, оно бы не пылилось веками в их лавке, а продавалось с аукциона за сотни тысяч галеонов.
— Джинни Уизли, ты оказывается прагматик? — усмехнулся Колин, и от того, как он произнес ее имя, по спине поползли мурашки.
— А ты, значит, у нас романтик? — спросила она с тихим смешком. — Но знаешь, в этом может быть кое-какой смысл, — добавила она, разливая по чашкам чай.
— И какой же?
— Ты можешь быть драконологом. Думаю, стоит поговорить с Чарли, пока… — она запнулась, — пока он в Лондоне. Если ты известен в своей области, он должен был хотя бы слышать о тебе. Скажи, ты испытываешь неестественную тягу ко всему огромному, чешуйчатому и огнедышащему?
Колин задумался.
— Возможно. Очень даже возможно, — сказал он, прислушавшись к себе. — Но мне снился не только дракон, там был кто-то еще, — Колин откинул одеяло, спустил ноги на пол и замер. — Кто-то, кто бы мне дорог, но… — он долго молчал, а затем вдруг вздрогнул. — Не помню.
Сердце Джинни привычно сжалось. Она вернулась и, протянув ему одну из чашек, села рядом.
— Ты скоро вспомнишь, я уверена, — как обычно сказала она. — Думаю, сны о прошлом это хороший признак. И кстати, — Джинни хлопнула ладонью по лбу, — как я могла забыть! Тебе уже снилось что-то там, в больнице… и ты тогда называл одно имя — Гаюс.
— Гаюс? — переспросил он, пытаясь сосредоточиться на как будто промелькнувшем, но растаявшем без следа образе. — Кажется знакомым… наверное.
Джинни прикусила губу с досады. Ей так хотелось помочь, но она понятия не имела чем.
— Ты снова волнуешься, — заметил Колин, легонько толкнув ее плечом в плечо.
— Ничего подобного, — больше для вида возмутилась она и поднялась. — Ну, раз я не могу помочь тебе вспомнить, значит, могу кое-что другое — накормить тебя завтраком! Тренировки сегодня нет, в больницу я отправлюсь чуть позже, а сейчас мы можем спокойно поесть и обсудить детали ночной вылазки, если ты, конечно, не передумал идти с нами.
— Не передумал, — мотнул он головой. — Но меня беспокоит другое…
— Что именно? — она живо обернулась, держа в каждой руке по яйцу.
— Ты точно уверена… насчет завтрака?
— Хей! — воскликнула Джинни. — Я умею готовить! Просто не очень люблю… Но сегодня мне хочется.
— Тогда не смею мешать, — все еще посмеиваясь, сказал Колин, отправляясь в ванную. — В конце концов, яиц у нас с запасом.
— Знаешь, если бы я уже не сбила тебе машиной, то задала бы тебе сейчас! — заявила она, левитируя сковородку на маггловскую плиту.
Из ванной послышался хохот.

***
— Значит мантия-невидимка? — Колин с интересом рассматривал струящуюся ткань.
— Да, Рон предлагал оборотное, но я подумала, что тебе ни к чему глотать лишнее зелье, и отказалась.
— И это реликвия дома Поттеров?
— Ты на что-то намекаешь? — хмыкнула Джинни. — Знаешь, если тебе хочется считать свою палочку уникальной, я совсем не против. В конце концов, мы все так считаем. Правда ты своей не пользуешься… будешь брать ее с собой?
— Не знаю, — Колин взял палочку с кухонной полки и покрутил в руках. — Думаешь, стоит?
Еще утром заметив ее там, Джинни только закатила глаза и вздохнула. Если на мгновение предположить, что Олливандер говорил правду, за этой палочкой могла выстроиться очередь из охотников не меньше, чем за бузинной, а он просто сунул ее между баночками со специями.
Джинни пожала плечами в ответ на вопрос.
— Как хочешь. Но если тебе все-таки придется колдовать… Кто знает, что нас там ожидает. К тому же, нас с детства учат, что палочка — это направляющий магию инструмент. Знаю, ты к ней как будто не привык… Но пусть она лучше будет при тебе.
— Ладно, хорошо, — Колин покрутил в руках палочку и попытался запихнуть ее во внутренний карман мантии, так что она тут же оттопырила ткань.
Тогда он попытался засунуть ее в задний карман брюк.
— Нет, так я могу на нее сесть, — задумчиво проговорил он, снова достал палочку и посмотрел на нее.
Не выдержав, Джинни расхохоталась.
— Ты невозможен, — заявила она и, приблизившись, помогла ему убрать палочку в рукав, аккуратно поправив манжету рубашки.
— У тебя холодные пальцы, — приглушенно произнес Колин, не давая ей их отдернуть и задерживая в своей руке. — Ты боишься?
Джинни покачала головой.
— Волнуюсь. Если нам не удастся выяснить ничего нового, то… — она сглотнула и отвернулась.
— Удастся, — тихо сказал он. — Происходящее определенно связано с Министерством. Все нападения произошли там.
— Нападения? — Джинни сощурилась.
Он кивнул.
— У меня есть смутное впечатление, словно я читал, слышал или даже видел нечто подобное. Но как я ни стараюсь, не могу вспомнить.
— Ты не говорил…
— Не о чем. Я пытался воздействовать на это конкретное воспоминание, хотел выудить его посредством заклинаний, но ничего не вышло.
— Льюис сказал, что это опасно, помнишь? Что любые манипуляции с разумом стоит проводить очень осторожно и под присмотром опытного менталиста? — сказала Джинни, в которой боролись горячее желание спасти отца и страх перед последствиями действий Колина.
Он только виновато улыбнулся в ответ.
— Ну, я не забыл, кто ты, и это можно считать неплохим результатом. Хоть и не тем, на который я рассчитывал. Итак, мы готовы?
— Хей, — Джинни шагнула вперед и коротко обняла его. — Спасибо.
Колин осторожно отвел с ее лба прядку, выбившуюся из прически — Джинни скрутила волосы в тяжелый узел на затылке.
— Не за что, причем в самом прямом смысле слова, — сказал он.
Его лицо было в считанных дюймах, она чувствовала его дыхание, видела затаившиеся искорки веселья в темных глазах. Словно светлячки, они готовы были вспыхнуть в любую минуту — от шутливого слова, взгляда, жеста. Он был прав. Дело вовсе не в магии, а в нем самом.
Джинни почувствовала покалывание между лопаток, втянула носом воздух и с усилием отстранилась.
— Аппарируем? — спросила она, свернув мантию и засовывая ее под мышку.
Колин в ответ протянул ей руку.

Следуя указаниям Гарри, в само здание — опустевшее и довольно мрачное в это время суток — и даже на нужный этаж они попали без проблем. Но там их ждала первая неприятность. И звали ее Рон Уизли.
— Какого!.. — он аж задохнулся от возмущения. — Какого Мордреда ты его притащила? — прошипел он, не потрудившись даже отвести ее в сторону. — Извини, конечно, но дело не в тебе, — сказал он Колину. — А в моей пустоголовой сестрице! Если нас поймают, вы можем запросто вылететь с работы, что будет с вами — я не знаю, но пару ночей в камере вам обеспечено. Уверена, что это хорошее место для человека, который и так ни драккла не помнит?
— Он захотел помочь, — сказала Джинни с вызовом. — И он может такое, о чем ты, Рональд, можешь только мечтать! — сказала она и тут же пожалела, что не сумела вовремя прикусить язык.
Брат уставился на них с Колином с подозрением.
— Да, и что же?
— Не твоего ума дело! Он очень сильный волшебник, а мы понятия не имеем, с чем можем столкнуться.
Колин продолжал делать вид, что речь идет вовсе не о нем и смотрел в сторону.
— Рон, наверное, в чем-то прав, — вмешался Гарри, — но теперь уже поздно что-то менять, — закончил он, делая вид, будто не замечает убийственный взгляд Джинни.
— А как же насчет того, о чем мы говорили? — разъярился Рон еще больше, посмотрев на Гарри и Гермиону, а потом на нее. — Ты говоришь, он сильный маг? Сильный маг, который свалился тебе под колеса именно сейчас! С чего ты вообще взяла, что ему можно…
— Рон! — осадила его Гермиона, но Джинни прекрасно поняла, к чему тот вел и что они успели обсудить в своей уютной компании.
— Да ты просто свихнулся уже со своей паранойей! — прошипела Джинни, тоже дрожа от злости. — Конечно, он специально отшиб себе память, чтобы поближе подобраться к моей чрезвычайно важной персоне.
— Знаешь, — примирительно заговорил Гарри, — Джинни, пожалуй, тоже в чем-то права.
— Да вы издеваетесь!
— Рональд, не ори!
— Извините, что вмешиваюсь, — заговорил Колин, и все смолкли, — но даже если в ваших подозрениях есть доля истины, не разумнее ли держать меня поблизости? Так сказать, под присмотром?
Все переглянулись.
— Он прав, — заметила Гермиона, которая вопреки своей знаменитой осторожности, явно была на стороне Колина.
— Так мы идем? — спросил Гарри, и все один за другим кивнули, а затем двинулись за ним по узкому, тускло освещенному коридору.
— Может, он хотел с нашей помощью пробраться в Отдел тайн, — пробормотал себе под нос Рон, замыкая их осторожное шествие.
— А может, ты заткнешься и тогда сможешь завтра видеть обоими своими глазами, — в тон ему прошептала Джинни, и разговоры на какое-то время стихли.

— Я знаю, как остановить вращение примерно на час и как отпереть нужную нам дверь — Кингсли помог. Но что по ту сторону, ему тоже неизвестно, — тихо сказал Гарри, как только они оказались в Комнате дверей, от одного вида которой к горлу Джинни подступила тошнота.
Перед глазами проносились воспоминания — Зал пророчеств, рассекающие воздух вспышки заклятий, оглушительный звон бьющихся сфер и пожирающий внутренности страх. За друзей, за брата и, конечно, — за Гарри. Она никогда не переставала бояться за него, хотя научилась скрывать это так, что многие верили. Сейчас он не нуждался в ее страхе. Или в ее любви. Краем глаза она успела заметить, как их с Гермионой ладони потянулись друг к другу, как только он произнес нужное заклинание, и они переступили порог мордредовой комнаты.
Пол не вращался, но они все равно шли по нему, отсчитывая каждый шаг и ожидая подвоха. Когда они оказались в самом центре, Гарри поднял палочку и тихо, но внятно произнес:
— Алоха-ава-локус, — после чего все затаили дыхание.
Сначала казалось, что ничего не произошло, и Джинни хотела попросить его повторить, стараясь не поддаваться панике. В конце концов в глубине души она все равно верила в успех. Не могла себе позволить не верить. Но тут за одной из дверей словно бы зажегся свет — яркий, белый, он пробивался сквозь щели и освещал Комнату дверей, делая ее куда менее таинственной и пугающей.
— Сюда, — Гарри шагнул первым, но Гермиона вдруг вцепилась в его руку и сдавленно вскрикнула.
— Что? — он сразу же повернулся к ней. — Что случилось, Гермиона?
— Не знаю… — она помотала головой, — меня словно бы что-то коснулось, такой холод… ты не чувствуешь?
— Как будто слегка прохладно и что? — передернул плечами Рон.
— Не знаю…
— Я чувствую, — сказала Джинни, выдыхая изо рта облачко пара.
Казалось, словно бы что-то невидимое кружит поблизости, касаясь их сначала едва заметно, но с каждым разом все настойчивее и дольше. По спине и рукам поползли ледяные мурашки, горло сдавило, в голове появился неприятный звон. Они растерянно крутили головами, но не видели ровным счетом ничего.
— Быстрее, туда! — велел Гарри. — Давайте, — и подтолкнув Джинни и Гермиону к той самой двери, распахнул ее, пропуская каждого, заскочил сам и закрыл.
А дальше дверь просто растаяла, оставив их стоять посреди самого настоящего… леса?
Растерянно переглядываясь, они жмурились от яркого света и не могли поверить своим глазам. Каким-то образом они оказались на улице. И не просто на улице, а где-то далеко от города, судя по девственной природе вокруг. Перед их изумленными взорами слабо колыхалась зеркальная водная гладь. Над озером стелился туман, плотным кольцом обступая крохотный остров в самой его середине. Над головой шелестели деревья, хотя природа и казалось притихшей, словно бы не ожидала такого внезапного, грубого вторжения.
— Что это? — удивленно произнес Гарри.
— Хороший вопрос, — Джинни не без удовольствия втянула носом свежий, влажный воздух.
— Так это что, был портал? И почему здесь светло, хотя на дворе ночь? — задал куда более конкретные вопросы Рон.
— Смотрите, — Гермиона указала на вросший в землю крупный валун шагах в десяти от берега. — Тут что-то написано… — сказала она, подходя поближе, — это староанглийский. Я немного изучала его сама еще в школе, там были такие интересные сборники…
— Расскажешь потом об этом Гарри перед сном. По-моему самое оно, — перебил ее Рон.
— Рон, — осадил друга Гарри, а Джинни не сдержалась и хихикнула.
— Да, простите, — ничуть не смутилась Гермиона. — Я все время забываю, что это никому не интересно. Так вот, здесь написано… — она склонила голову набок и провела пальцами по высеченным на камне буквам. — Это что-то очень знакомое… Кто вырвет клинок из… здесь неясно… тот будет Британии… эм, властелин? Да, кажется так.
— Кто вырвет клинок из железных теснин, тот будет Британии властелин? — уточнил Рон.
— Да, верно!
— Они тут что, проводили тематические вечеринки? В духе артурианы? — ухмыльнулся он, тоже приближаясь и наклоняясь над глубокой прорезью в камне, где видимо должен был покоиться меч. — В детстве я обожал эти истории, — сказал он.
— А ведь верно, — улыбнулась Джинни, вспомнив единственные книжки, кроме альбомов по квиддичу, которые можно было найти на тумбочке брата.
— Не думаю, что все обстоит именно так, — приглушенно сказала Гермиона, глядя то на камень, то на озеро, и о чем-то напряженно размышляя.
— Ты же не думаешь, что… — начал и замолчал Гарри.
— Это Авалон, — тихо сказал Колин, и отсутствие сомнений в его голосе заставило остальных повернуться к нему. — Разве вы не чувствуете?
Они прислушались к своим ощущениям, которые действительно были необычными. Особая энергетика этого места окутывала их, успокаивала, дарила утешение и манила обещанием безоговорочного, безусловного счастья. Джинни поежилась.
— Странное чувство. И место тоже странное. Но в чем-то вы правы: Отдел тайн не стал бы прятать сюда что-то, не стоящее особого внимания. Поэтому… почему бы и нет?
— Авалон? Экскалибур? Да, бросьте, — отмахнулся Рон, усаживаясь на камень. — Такое невозможно скрыть, и потом…
— Рон, — предупреждение в голосе Колина было очевидным. — Рон, уйди оттуда.
— Что? Почему?
— Рон, не спорь, — сказала Гермиона, которая тоже заметила, что так напугало Колина.
Из-под камня расползалась тьма. И это была живая, шевелящаяся, быстро передвигающаяся тьма. Огромные черные слизняки одним за другим выползали наружу.
Рон вскрикнул. Одна из тварей сделала рывок и чудом пролетела мимо его лица, мазнув скользким брюхом по щеке.
— Это еще что за мерзость? — он отпрыгнул от камня, присоединяясь к остальным и выставляя вперед палочку.
— Гиэн Кэнох, — сказал Колин, отбиваясь от первой добравшейся до них твари.
— Не может быть! — воскликнула Гермиона. — Это же просто легенда!
— А не хотите поделиться с благодарной публикой, что это вообще такое? — спросила Джинни, отшвыривая еще одного слизня. Следом сразу же подпрыгнул другой, и она едва успела увернуться, раздавив его ногой.
— Это создания темной древней магии. Они способны высосать из волшебника все силы, — ответила Гермиона, отбиваясь сразу от троих.
Двух она успела перехватить в воздухе, третьего отбросил Гарри.
— И под силами ты подразумеваешь… — он взорвал землю в паре метров от них, но на месте разметавшихся в клочья слизняков появлялись новые. Все плотнее покрывая землю, они расползались по траве, словно чернильное пятно. Взмывая в воздух, твари норовили вцепиться волшебникам в лица, постепенно окружая их.
— Магию, Гарри, — в отчаянии выдохнула Гермиона.
Ужас охватил всех, сковывая движения, и две твари едва не достигли цели, выбрав своими жертвами Гермиону и Джинни.
— Так, Гарри, открывай дверь, — велел Колин. — А я попробую их задержать.
— Но как?! — Джинни прижала очередную тварь к земле, размозжив ей голову, и с омерзением отшвырнула другую, едва не угодив в Рона. — Прости!
— Не важно, что-нибудь придумаю! Гарри!
Они быстро переглянулись, и Гарри не стал спорить, громко повторив заклинание:
— Алоха-ава-локус!
Сначала появился лишь контур двери, но затем начала проступать она вся. Джинни краем глаза видела, как Колин выставил вперед обе руки, сосредоточился и выкрикнул незнакомое ей: «Брайне-леомэ!»
Несколько тварей отшвырнуло от них, в том числе и ту, что пыталась заползти по ноге Гермионы. Но это только разозлило их еще сильнее, и они бросились вперед в два раза быстрее, словно почуяв, что законная добыча пытается от них ускользнуть. И тогда, быстро опустившись на корточки, Колин прижал обе руки к земле и повторил громче:
— Брайне-леомэ, — и еще раз, уверенно и властно: — Брайне-он-элан!
Твари замерли. Задрожали, словно их начал бить озноб, заверещали так, что у Джинни заложило уши, и стали вспыхивать одна за другой. Чем все закончилось, она уже не увидела, потому что все они впятером снова оказались в Комнате дверей, а оттуда, не раздумывая, выскочили в коридор.
— Спасибо, — сказал Гарри, едва они отдышались, и посмотрел на Колина. — Не знаю, как ты это сделал, но без тебя они бы точно добрались до кого-то из нас.
Тот лишь пожал плечами в ответ.
— Этим кем-то мог оказаться и я. Или Джинни.
— Все равно спасибо, — поддержала Гарри Гермиона. — Кажется, я от страха позабыла половину заклинаний.
— Это одно из свойств Гиэн Кэнох, — сказал Колин. — Они могут подавлять волю волшебника. Всего на несколько секунд, но там их было так много… так что ничего удивительного.
— Ты много про них знаешь, — заметила Гермиона.
— Да, похоже на то, — с легкостью согласился он. — Может, я занимаюсь историей магии? Или древними проклятиями?
— Да, возможно. И то, и другое ужасно интересно…
— Так что все это значит? — вмешалась Джинни. — Этот холод, Авалон и эти мерзопакостные твари, у кого-нибудь есть предположения? Что если этот Роджерс сумел создать их, а потом просто не справился? И это они нападают на волшебников в Министерстве?
— Теория разумная, но ты забываешь, что мы прекрасно их видели, — сказала Гермиона. — И если верить преданиям, они высасывают именно магию, а не жизнь волшебника.
— Ну, значит он просто вывел какой-то особый вид — невидимый и более агрессивный, — предположил Рон.
— Может, и так, — с сомнением сказала Гермиона. — Мне кажется, нам всем нужно отдохнуть и обдумать увиденное, а завтра с утра встретиться и решить, что мы будем со всем этим делать. А я пока поищу что-нибудь в библиотеке Блэков — там хватает старинных гримуаров по темной магии.
Джинни неохотно кивнула. Несмотря на пережитый страх, ей хотелось действовать прямо сейчас, но пока они понятия не имели, что именно со всем этим делать. Стоило дать Гермионе время, да и самой хорошенько подумать. А еще у нее из головы никак не шел вид колдующего Колина.
— Тогда до завтра? — спросила она у троицы, которая должна была выбираться из здания уже после них.
— До завтра, — кивнул Гарри, охотно пожимая Колину руку.
Его примеру последовали Рон с Гермионой.
— Колин, — окликнула последняя, когда они уже повернулись, чтобы уйти. — Это ведь тоже был староанглийский, верно? — прищурилась она. — Твое заклинание…
Он ненадолго задумался, а потом кивнул:
— Да, пожалуй.

Квартира встретила их тишиной и запахом яблочного пирога, который они вместе испекли на ужин. Они разошлись по своим комнатам, едва перекинувшись парой фраз, оба погруженные в мысли. Но когда Колин уже собрался погасить настольную лампу, дверь в комнату Джинни приоткрылась и сама она невесомой тенью проскользнула в гостиную.
— Все в порядке? — спросил он, глядя на присевшую на край дивана девушку.
Она только кивнула, продолжая пристально на него смотреть. А затем протянула руку и коснулась падающих на лоб волос, пробуя их на ощупь.
— Надеюсь, это не станет очередной ошибкой… Но, если честно, мне уже почти все равно.
— Ошибкой? — переспросил Колин, придвигаясь ближе. — О чем ты?
— Знаешь, ты был так хорош там... И ты всех нас спас, — сказала она, изучая каждую черточку его лица.
Кончики ее пальцев, словно крылья бабочки, касались его лба, скул, подбородка. Он перехватил их у самых губ и поцеловал.
— Джинни… Ты уверена?
— Нет, — она покачала головой. — Я уже очень давно ни в чем не уверена. Но… Мерлин! Кажется, я просто влюбилась в тебя, вот и все, — с тихим смешком сказала она, чувствуя себя окрыленной собственной смелостью, пусть даже сердце готово было выскочить из груди. — Вот так не вовремя и некстати.
Он странно дернулся в ответ на ее слова, замер, словно выпал на мгновение из реальности, но затем обхватил лицо Джинни ладонями и всмотрелся в глаза:
— Джинни, я…
— Ничего не говори, — попросила она. — Не говори, пока ничего не можешь знать наверняка. Просто поцелуй меня.
Его не пришлось просить дважды. Джинни судорожно выдохнула, наконец оказавшись в его объятиях без всяких условностей и благовидных предлогов. Его губы исследовали ее, руки гладили спину, и это было так хорошо и правильно, как очень давно не было…

Проснулась Джинни под звук льющейся в душе воды. Сегодня им предстояло обсудить то, что произошло вчера в Отделе тайн, и выработать какой-то план действий. Но мысли то и дело возвращались к прошедшей ночи, к ласкам Колина и его поджарому, длинному телу, к которому она прижималась даже во сне — словно боялась, что он испарится на рассвете.
Наверное, так оно однажды и будет. Он просто исчезнет в своей прошлой жизни, но до тех пор у них еще было время. Время, которое она не намерена была тратить впустую. Его близость, поддержка, умение почти во всем отыскать светлую сторону были нужны ей сейчас, как никогда прежде. А еще — его магия, особая, удивительная, не подчиняющаяся никаким правилам и законам. Кто знает, может, он сумеет помочь отцу, да и другим тоже, без всяких сложных планов и схем, которые так любила троица? В любом случае, стоило попытаться...
— Привет, — улыбнулась она вышедшему из душа Колину, но ее улыбка поблекла, едва она заметила выражение его лица.
Серьезное, сосредоточенное и какое-то чужое.
— Эй, все в порядке? — спросила она, хотя уже предчувствовала ответ.
— Джинни… — начал он, но даже тембр его голоса изменился, заставляя ее сжаться от внезапной догадки.
— Ты все вспомнил, да? — севшим голосом спросила она, потуже обматывая одеяло вокруг тела и садясь. — И что? — горько усмехнулась она. — Семеро детей? Подошедшая к концу командировка?
Он покачал головой и присел рядом, но Джинни отшатнулась. Она знала, что это было нечестно по отношению к нему, но собственная боль не оставляла выбора. То, что еще вчера казалось всего лишь увлечением, сегодня обнаружило куда более глубокие корни.
— Выслушай меня и постарайся понять. Ты сама помогла мне вспомнить, — сказал он. — Я почувствовал что-то очень знакомое еще там, на Авалоне, а потом здесь, когда ты произнесла мое имя… что-то щелкнуло. И ночью уже окончательно встало на свои места.
— Твое имя? — Джинни нахмурилась, перебирая в памяти совсем скудный на слова вечер. — Я не помню, чтобы вообще называла имена. Ну, не считая Мерлина, конечно! — усмехнулась она и вдруг замерла.
То, как он смотрел на нее. То, что она знала о нем. Все те удивительные вещи, которые она пыталась объяснить привычными для себя способами. Десятки мелочей, магия, волшебная палочка Олливандера…
Молчание затянулось, сгущаясь с каждым мгновением.
— Но это же просто невозможно! — воскликнула она с нервным смешком. — Тебе должно быть тогда сколько? Тысяча лет? Полторы? Даже Фламель…
Она оборвала саму себя. Все ее доводы, все сомнения — и даже предательское желание списать все на болезнь, на безумие — разбивались об уверенность и сожаление во взгляде… Мерлин, дай ей сил!.. во взгляде Мерлина.
— Это невозможно, — сдавленно повторила она.
— Я знаю, тебе страшно, — сказал он, — но нам нужно поговорить.
Джинни резко выпрямилась. Она терпеть не могла, когда ее уличали в страхе. А еще она заметила промелькнувшую в его глазах грусть, и от этого стало только больнее. Словно он уже прощался.
— Ничуть, — заявила она, заставляя его слабо улыбнуться. — Просто… просто дай мне минуту, — она медленно вдохнула и выдохнула, интуитивно понимая, что если сейчас он поймет глубину ее потрясения, то уйдет. Уйдет навсегда. Поэтому собрав всю свою волю в кулак, как не раз делала это в небе, не говоря уже о войне, она сумела сосредоточиться на его словах: — Так о чем ты хотел поговорить?
Он внимательно посмотрел на нее, и она встретила этот взгляд, не дрогнув, а затем все же заговорил:
— О том, что происходит. О том, что случилось с твоим отцом. Кажется, я знаю, в чем тут дело, — сказал Мерлин. — Я действительно уже сталкивался с таким. Если в ночь накануне Самайна принести жертву Каэлих, то она откроет проход между мирами, позволяя темным душам свободно проникать в этот мир. Их касание смертельно для всего живого. У обычных людей встреча с ними заканчивается смертью через несколько дней. Волшебники способны продержаться дольше, их питает собственная магия и та, что их лечит, но и она не бесконечна.
— И что же делать? — спросила Джинни. — Кто вообще может быть способен на такое? Разве то, что ты рассказываешь, не имеет отношение к Старой религии?
— Имеет, — он кивнул. — Самое прямое. А способна на такое только жрица этой самой религии. И я почти уверен, что это Моргана.
— Моргана? — если у нее и был какой-то лимит способности удивляться, то сейчас Джинни исчерпала его на годы вперед. — Она тоже… жива?
— Теперь уже, боюсь, что да, — Мерлин поднялся на ноги и прошелся по комнате. — Я убил ее примерно… — он бросил на нее быстрый взгляд, — полторы тысячи лет назад. Убил экскалибуром, что, как я понимаю теперь, было не самым мудрым решением. Видимо, ее душа сумела проскользнуть в меч, используя его особую магию, и была заточена в нем все это время. А потом — тут я могу только предполагать — Роджерс сумел как-то освободить ее во время своих исследований.
— Роджерс?
— Да, полагаю, он и стал платой за то, чтобы открыть прореху. Скорее всего, Моргана перебралась сначала в него, а потом сумела заново воплотиться. Арсенал темномагических инструментов для этого довольно широк. Моя амнезия, авария и, конечно же, западня у Авалона — ее рук дело. Но это не было попыткой убить… это что-то другое… А вот какую игру она затеяла в этот раз, мне еще только предстоит выяснить.
— Нам.
— Что, прости? — Мерлин вынырнул из своих размышлений.
— Нам предстоит выяснить. Но сначала надо решить проблему с Каэлих. Правильно ли я помню, что одну жертву может уравновесить лишь другая? Или есть какие-то обходные пути?
Мерлин посмотрел на нее с сожалением.
— Нет, Джинни…
— Не смей! — воскликнула она, живо поднимаясь и наплевав на то, что из одежды на ней одни трусики. — Не смей даже думать, что ты будешь решать все это в одиночку! И не смей думать, что можешь вот так взять сейчас и исчезнуть из моей жизни. Я тебе не позволю. Я уже была терпеливой и понимающей, больше не хочу. И не буду!
Когда она закончила, то поняла, что Мерлин смотрит на нее как-то совсем иначе. Взгляд его потемнел, скользя сверху вниз и обратно по ее почти обнаженному телу. Джинни вспыхнула, обернулась в поисках одежды, но в последний момент передумала и подошла ближе.
— Я сейчас оденусь и мы вместе подумаем над планом действий, хорошо?
— Мне, если честно, и так нравится, — приглушенно заметил он, и Джинни легонько ткнула его кулачком в плечо.
От понимания происходящего голова все еще шла кругом, а колени подгибались, но ведь смогла же она любить Избранного…
— Но нам нужно поспешить, — продолжил Мерлин. — Если Моргана почувствовала, что ее заклинание разрушено, она предпримет следующий шаг. А я понятия не имею, что это может быть… Придется ориентироваться по ситуации.
— Тогда просто скажи, куда мы отправляемся, и дай одеться по погоде.
— Остров Блаженных, — немного поколебавшись, все же ответил Мерлин, и Джинни кивнула, что-то смутно припоминая из школьного курса Истории магии.
Правда, прежде все эти места казались ей мифическими.
— Пять минут, — пообещала она. — И только попробуй сдвинуться с места, — прибавила строго.
— А тост можно сделать? — спросил Мерлин уже через дверь.
— Можно. Но только если два…

Ветер злился, швыряя волны на берег крохотного островка. Время сточило камни старого замка почти до основания, и лишь алтарь казался нетронутым, хранимый магией и пролитой кровью.
Мерлин смотрел на Моргану и не мог поверить, что это происходит вновь. Столько веков спустя… Он давно уже перестал считать их. Они проносились мимо, словно немое, а потом и черно-белое кино. Мерлин полюбил кино. Как любил свои книги, уединенную жизнь на берегу холодного седого моря, размышления о сути вещей и магии. И все же иногда в нем словно пробуждалось что-то, вздрагивало, ежилось от холода и снова засыпало — с каждым разом все крепче. Казалось, что для него уже не было иного пути. Сколько раз можно потерять близких, друзей, любимых, со сколькими проститься, чтобы окончательно обрести себя в одиночестве? Он принял свое бессмертие со смирением и продолжал присматривать за Альбионом, все меньше вмешиваясь в естественный ход вещей. Он все больше грезил о жизни, чем жил ею. Двадцатый век, бурный, беспокойный, жестокий, едва не пробудил его, но они справлялись, каждый раз справлялись без него.
Мерлин не забывал о своих обязанностях. Все святыни Старой религии были надежно укрыты от глаз современных волшебников и волшебниц, потому что разрушения, которые они могли принести, невозможно было сравнить ни с одной, даже самой страшной из известных им, напастью. Малую долю знаний хранили только в Отделе тайн и лишь там у него всегда был поверенный.
И вот словно бы кто-то разбудил его, с бездумной легкостью швырнув в водоворот самой обычной жизни. Прогулки, разговоры, смех и слезы, близость, вкус которой был давно и накрепко позабыт. Огненная вспышка посреди приглушенных тонов его жизни, огненная девушка, ставшая ему другом, а потом и кем-то большим… маленькая, храбрая, упрямая, страстная. И сам он — тоже стал другим. Стал тем мальчишкой, каким давно не помнил себя. Словно встретился со старым добрым другом и теперь тот смотрел на него с грустью и укоризной. Именно этот мальчишка уговорил его сдаться под напором Джинни, в то время как вернее всего было заставить ее забыть обо всем в ту же минуту. Но он не смог… Ее глаза пылали такой решимостью, а он слишком хорошо помнил вкус ее губ и мягкую, теплую кожу под пальцами. Как она прижималась к нему даже во сне.
И вот теперь она здесь. И Моргана — живое воплощение самого страшного, что могло бы случиться с этим новым, куда более хрупким миром — стояла напротив и с насмешливым торжеством изучала их обоих. А в нескольких шагах от него зияла прореха между мирами, пульсируя своим потусторонним светом… У Мерлина очень давно не было дежавю. Но сейчас оно толкнуло его в грудь с такой силой, что он и сам удивился, что устоял.
— Ну, вот мы и встретились, Мерлин, — нараспев сказала Моргана. — Ты скучал по мне?
Его передернуло от звука ее давно позабытого голоса. Пока она молчала, все это еще можно было считать дурацкой игрой подсознания. Но, в конце концов, он знал, что это не так. Чувствовал пробуждение древней магии, смотрел на живое ее воплощение. Неужели все заново, навязчиво билась в голове одна-единственная мысль.
— Я вот скучала, — продолжала Моргана. — Мне и не оставалось ничего другого. Знаешь, каково это, провести пятнадцать столетий в орудии своего убийства? В дурацком мече, вокруг которого ходили, охали и вздыхали разные болваны? Потом ты скрыл его и я бы, пожалуй, сказала тебе спасибо, но мы обойдемся без этих формальностей, правда? Ведь мы же старые друзья… да, Эмрис?
— Ты сама выбрала свой плен, — сказал Мерлин. — И да, когда-то мы действительно были друзьями.
— Уж не намекаешь ли ты на то, что ты свой не выбирал? — усмехнулась она. — Ну же, Мерлин. Столько веков и ничего? Ты меня разочаровываешь… Неужели ты так и не узнал, почему смерть обходит тебя стороной? Или, может, думал, что ты особенный? Особая магия Эмриса… Не хочется тебя разочаровывать, но все гораздо, гораздо проще. Просто этой встрече суждено было случиться. Разве Килгарра не предупреждал тебя об этом?
Мерлин ощутил знакомую тоску при упоминании старого друга. Все, что давно отболело, вдруг ожило в его сердце, словно это было вчера.
— Все возвращается, Мерлин, — словно подслушав его мысли торжествующе произнесла Моргана. — И наконец будет так, как должно! А именно — ты умрешь заслуженной, мучительной смертью… Вы все умрете.
— Не слишком ли громкие слова? — подала голос Джинни, которая до сих пор с трудом осознавала происходящее, но не могла позволить этой безумной девице так разговаривать с Мерлином и запугивать их.
Будь она хоть трижды Моргана!
— Джинни, — Мерлин обернулся и сделал шаг в сторону, чтобы полностью загородить собой.
— Что, Мерлин? Нашел себе новенькую игрушку? — спросила Моргана и хрипло рассмеялась. — Не благодари! Хотя, знаешь, может мне забрать ее себе?.. Хорошие служанки такая редкость. Вот Гвен была так себе, откровенно говоря. Хочешь служить Старой религии, деточка? — усмехнулась Моргана, глядя на Джинни. — Поверь, это лучшее предложение в твоей жизни…
— Ну почему, почему все психопаты вечно считают, что идти за ними в ад, лучшее предложение в чьей-то жизни? — раздался совсем рядом голос Рона Уизли, заставляя Мерлина резко повернуться на звук, а Джинни — облегченно выдохнуть.
У нее были считанные минуты там, в спальне, чтобы отправить Патронус с коротким сообщением: «Остров Блаженных. Мерлин. Каэлих» и надеяться, что они поймут, не заподозрив ее в сумасшествии. И слава… так, надо срочно что-то менять в своих выражениях…. они поняли!
Впрочем, Джинни никогда и не сомневалась в Гермионе.
— Что, еще новые друзья? — в темных глазах Морганы промелькнуло удивление, когда она увидела появившееся из-под мантии Трио. — Ты всегда был очень дружелюбным, Эмрис. Кстати, ты предупредил их, что иногда убиваешь своих друзей?
Мерлин посмотрел на нее почти с жалостью, и в ответ глаза Морганы вспыхнули такой ненавистью, что все присутствующие содрогнулись. Он почти позабыл, как она умеет ненавидеть.
— Зачем они здесь, Мерлин? — прищурилась она, и мантикора его задери, если он знал ответ на этот вопрос. — Они же совершенно беспомощны, — презрительно поморщилась Мограна. — Придумали себе Статут и попрятались по своим норам, как крысы. Я там немного подчистила их ряды, так, забавы ради…
— Ну, точно. Еще одна психованная, — не сдержался Рон. — Почему нам так везет на них, Гарри?
— Это очень, очень хороший вопрос, Рон, — отозвался тот, не сводя глаз с Морганы и поудобнее перехватывая палочку.
— А они остроумные, — хмыкнула Моргана, пристальнее вглядываясь в лица друзей, и одним легким движение отбросила всю троицу к стене. — Но совершенно бесполезные, как я и говорила. Так, а теперь ты и твоя очаровательная спутница…
Прежде чем она успела что-то предпринять, Мерлин сбил ее с ног. Но Моргану питала сама сутью этого места, а еще, кажется, она накопила слишком много ярости и боли. Он почувствовал это, стоило ей швырнуть в них ответной волной. Магия такой силы при желании могла сметать города. При падении Джинни ударилась затылком и осталась лежать на земле поломанной куклой.
— Джинни! — Мерлин бросился к ней, наплевав на Моргану, и ощупал ладонями голову в поисках повреждения; ее волосы быстро напитывались кровью.
Короткое целебное заклинание, и она застонала в его руках.
Что же он натворил! Зачем позволил пойти с ним? Еще и эти трое!
— Прости меня, — выдохнул он, — она слишком сильна здесь и сейчас…
В то время как он сам еще даже не полностью восстановил свои силы.
— Как трогательно, — расхохоталась Моргана. — Ты стал сентиментальным, Мерлин? О, постой, ты же всегда таким был…
— Я убью тебя, — процедил он. — На этот раз окончательно!
Но вдруг ощутил, что даже не может встать на ноги. Его вместе с Джинни пригвоздило к земле под взглядом Морганы.
— Палочка… — выдохнула вдруг Джинни, — попробуй.
Мерлин послушал ее скорее интуитивно, не задумываясь. Выхватил палочку из рукава и выкрикнул: «Астрис!» Мощная волна магии прокатилась по всему его телу, по руке, а затем огненной вспышкой врезалась в грудь Морганы. Следом полетели Петрификус Тоталус Гарри и Ступефай Гермионы. Моргану отшвырнуло на несколько ярдов, со всей силы ударив о землю. Она не шевелилась.
— Эй, ты в порядке? — спросил Мерлин у Джинни, убирая ото лба ее слипшиеся, словно поржавевшие волосы, и она кивнула. — Что они здесь делают?
— Я позвала и не собираюсь извиняться, — сказала Джинни, упрямо поджимая губы и садясь.
— А ты, правда, Мерлин? — спросил Рон и получил тычок по ребрам от Гермионы.
— Правда, я же тебе говорила, — зашипела она.
— Ну, тогда-то мы решили, что ты просто свихнулась. Да, Гарри?
— И в мыслях не было, — тут же отговорился тот и поцеловал упирающуюся девушку в висок.
Раздавшиеся хлопки заставили всех вздрогнуть. Моргана медленно поднялась на ноги, и Мерлин вскочил следом.
— Новые друзья, новые игрушки… думаю, это будет ужасно интересным.
— Это только наше дело, Моргана, — сказал Мерлин. — Пусть они уйдут. Один из нас умрет сегодня и закроет собой прореху.
— Ну, я ведь их и не приглашала, — скучающим голосом напомнила Моргана. — И нет, Мерлин, все будет совсем не так. Я вовсе не собиралась ни умирать, ни убивать тебя прямо сейчас. Так что тебе придется решить, кто из твоей группы поддержки пожертвует сегодня собой ради всеобщего блага. Конечно, ты мог бы предложить себя, но… — она подалась вперед и посмотрела ему прямо в глаза, — кто же тогда найдет и спасет моего драгоценного братца? О, он сейчас в таком необычном месте… Если выживет, значит, действительно, герой!
Издевательски усмехнувшись ему напоследок, она растворилась в воздухе.

— Она что, просто ушла? — спросил Гарри, которому стало жутко при одной мысли об этом.
Теперь в этом мире появилась древняя темная волшебница, магическая сила которой не поддавалась никакому осмыслению. Озлобленная, ненавидящая всех и вся. Ну и кто сказал, что все закончится вместе со смертью Волдеморта? Он переглянулся с Гермионой и Роном и понял, что они думают примерно о том же.
— Моргана — моя проблема, — твердо сказал Мерлин, словно прочитав, а может и на самом деле прочитав, их мысли. — Сейчас нам надо решить другую. Каэлих! — призвал он, и она не замедлила появиться.
В своем полуистлевшем плаще, все такая же бесцветная, равнодушная ко всему живому Привратница мира мертвых.
— Мерлин, — проскрипела она, — давно не виделись. Слишком давно, — со значением сказала она.
— Верно, — он кивнул, — верно. Об этом я и хотел поговорить. Давай заключим сделку: ты возвращаешь обратно все вырвавшиеся души, закрываешь прореху и даешь мне время отыскать Моргану. А потом я приведу ее к тебе и сам войду в твое царство.
— Нет! — воскликнула Джинни. — Если нужен кто-то, чтобы спасти папу, то я… — он замолчала и шагнула вперед.
— Тогда это должен быть я, — глухо сказал Рон.
— Нет, никто из вас не станет этого делать, — сказал Мерлин. — Подумай, — обратился он к Привратнице, — ты так долго не могла меня заполучить. Обещаю, что не обману и не буду искать обходных путей.
— Очень интересно, — усмехнулась Каэлих. — Но ты знаешь, как это работает, Мерлин. Твое предложение очень заманчиво, но закрыть прореху может только новая душа прямо сейчас.
— Я готова, — вскинула голову Джинни. — Пойми, без тебя эта чокнутая разрушит наш мир, — горячо заговорила она, не давая Мерлину вставить ни слова. — А я… что я? И папа будет жив.
— Ты точно никуда не пойдешь, — с мрачной решимостью сказал Рон.
— Рон прав, — кивнул Гарри. — Джинни, подумай, каково будет мистеру Уизли узнать об этом.
— Значит он не должен…
— Потому что пойду я, — сказал Рон, не глядя на Гарри. — Мы все знаем, что так будет правильно. Это мой отец и моя сестра.
— Но, Рон…
— Нет, Гарри! Мы не останавливали тебя тогда, и ты тоже…
— Так, стоп! — воскликнула Гермиона, продолжая что-то искать в своей сумочке. — Никто никуда не идет.
А потом выудила из нее узкий, изящный флакон, в котором клубилось нечто серебристое и летучее. Она подошла к Каэлих.
— Это подойдет? — спросила она, протягивая его Привратнице.
Та взяла флакон, рассмотрела его со всех сторон, поднесла к уху и вдруг улыбнулась своей жуткой улыбкой.
— Украденная душа… Идет, девочка, — сказала Каэлих, вытаскивая хрустальную пробку и выпуская рвущийся наружу эфир.
Нежно засветившись, он юркнул в прореху, а следом зашла и Привратница.
— До новых встреч, — проскрипела она, прежде чем исчезнуть в схлопнувшейся пространственной дыре.
— Да не приведи… бог! — пробормотала Гермиона, а потом обернулась и просто пожала плечами на недоуменные взгляды друзей.
— В подземельях Блэков и не такое можно найти, — сказала она. — Я вспомнила о нем, когда ты прислала свой Патронус, — она посмотрела на Джинни. — Нашла несколько месяцев назад и, когда поняла, что это такое, никак не могла решить, как поступить. Не хотелось обрекать кого-то на вечные скитания по земле, но и как отправить пойманную душу на ту сторону, я не знала. Искала ответ в книгах, а тут вот… Так удачно получилось.
— Удачно? — фыркнула Джинни и вдруг рассмеялась от облегчения.
И заразила своим примером окружающих.
— Что? — сказала Гермиона, глядя на них.
— Ничего… ничего, любимая, — утыкаясь носом ей в волосы, со смехом проговорил Гарри, — ты просто невероятная.
Глядя на них, Джинни вдруг поняла, что ей не просто все равно. Она действительно рада за них. Она перевела взгляд на Мерлина и сказала:
— Нам надо поговорить.
Он кивнул.

Они устроились прямо на берегу, и Джинни с интересом огляделась.
— Остров Блаженных, м-м? — спросила она. — Что еще ты скрываешь от нас, о великий волшебник?
— Перестань, — поморщился он и вдруг хитро улыбнулся. — На самом деле многое. Такие знания очень опасны.
— Я понимаю, — кивнула Джинни, задумчиво ковыряя песок носком ботинка. — И поэтому теперь ты собираешься заставить нас все забыть и гоняться за Морганой в одиночку…
Она не спрашивала, она утверждала.
— Но знаешь, что, Мерлин?
— Что? — спросил он с мягкой улыбкой.
— Ты не должен быть один. Никто не должен. Вот они, — она кивнула в сторону устроившейся на камнях и тоже что-то вполголоса обсуждавшей троицы, — самые смелые люди, которых я знаю. Они справлялись с таким, с чем не справлялись куда более опытные и сильные волшебники. Поверь, их помощь дорогого стоит! А что касается меня… — продолжала распаляться она.
— Да, Джинни?
— Я больше не намерена сидеть дома и кого-то там ждать! Даже если ты заставишь меня все забыть, клянусь, я найду способ вспомнить, найду тебя и устрою такой!.. — ее голос сорвался, она отвела взгляд, остановив его на размытой линии горизонта. — Даже если наше счастье будет недолгим, Мерлин… дай ему шанс. Дай его нам обоим. Если, конечно, сегодняшняя ночь что-то для тебя значила.
Он молча развернул ее лицо к себе за подбородок и прижался лбом ко лбу.
— Это ночь значила для меня очень много, — сказал он, — но если с тобой что-то случится…
— Позволь мне решать самой.
Шумно выдохнув, она ненадолго прикрыла глаза, а потом крепко поцеловала его в губы.
И он ответил. Потому что… да, пожалуй, этот глупый, наивный мальчишка, каким он был когда-то, снова слишком нахально заявлял о своих правах. Но, справедливости ради, он же был способен на многое.
— Хей! — воскликнул Рон, все трое приблизились к ним. — А ты не пробовала встречаться с кем-то попроще?
— И в мыслях не было, — заявила Джинни.
— Итак, какой у нас план? — спросил Гарри.
— А у нас есть план? — удивился Рон.
— Для начала нам стоит навестить мистера Уизли и убедиться, что все в порядке, — сказала Гермиона. — А потом… — она вопросительно и с надеждой посмотрела на Мерлина, как и Джинни прекрасно понимая, что он может по щелчку заставить их забыть обо всем.
Но Гермиона была не из тех, кто готов оставаться в стороне и ждать, пока другие решат все проблемы.
— А потом, — Мерлин поднялся на ноги и подал руку Джинни, — мы будем искать Артура.
Глаза его собеседников округлились, но лишь Рон сумел относительно внятно сформулировать мучивший всех вопрос:
— Прости, что?..