Один день, 12 часов, 47 минут и сколько-то там секунд назад закончилась война. Но вместо радости и облегчения я чувствую опустошение; я разбит, и мне кажется, что я умер вместе со всеми, но в итоге почему-то жив.
Две бутылки виски назад я послал к черту все и всех. Я не могу радоваться победе, ведь в ней я потерял почти всех, кто дорог. Да-да, остались Джинни, Рон и Гермиона, но я никого не хочу ни видеть, ни слышать. Им не понять меня.
Два дня, 7 часов и 10 минут назад пришло ощущение опустошенности и меланхолии.
Последний раз я плакал три бутылки виски назад — когда вспоминал маму и просил прощения у Снейпа.
Несколько часов Кикимер назад принес мне сигареты; сейчас в пачке осталась лишь одна, и у меня возникло ощущение, что я — как эта сигарета: вот меня окружают семья, друзья, однокурсники, а через пару мгновений я уже один против лицемерного мира.
Три дня, 2 часа и 58 минут назад я понял, что кроме малыша Тедди у меня никого нет, и что если я не перестану столько пить и курить, то он лишится и меня.
Одну бутылку виски назад я послал к черту Кингсли Бруствера и Минерву Макгонагалл. Мне не нужны их сочувствие и их жалость. Ничто и никто мне не нужен.
Четыре дня, 8 часов и 19 минут назад я потерял друга. Рон опять говорил, что я не понимаю ни его, ни его сестру, ни его семью. И что это совсем не удивительно, ведь у меня нет ни семьи, и вообще никого у меня нет. Я даже не пытался оправдываться — он ведь не поймет, что я потерял больше, чем он себе представляет.
Пять дней, 4 часа и 32 минуты назад я получил письмо от Джинни. Она писала о том, что и ей, и мне нужно время, что мы пока не будем видеться — ей нужна семья, а семье — она. Ну а я… в общем, нет.
Две пачки сигарет назад я чуть не заавадил Министра Магии с его Орденом Мерлина.
Шесть дней, 11 часов и 29 минуты назад я наконец-то осознал, что мой мир рухнул. Не просто рухнул, а разлетелся на миллиарды маленьких осколков, которые затем превратились в пыль. И сейчас я один стою на распутье — жить или не жить?
Начинался седьмой день моего затворничества, когда я почувствовал, что кто-то пытается пройти сквозь защиту дома на площади Гриммо. Сначала я подумал, что это кто-то из последователей Волдеморта, и что сейчас мой персональный ад закончится, но на пороге дома стояла Гермиона Грейнджер. Уверенным движением палочки она открыла все окна в доме, что-то приказала Кикимеру и, не обращая внимания на меня, начала собирать с кухонного стола пустые и полные бутылки виски и пачки из-под сигарет.
— Что ты делаешь? — собственный голос кажется мне хриплым и чужим.
— А что, не видно? — невинно спрашивает она и одним взмахом уничтожает все мои запасы.
— Уходи.
— Нет, я, пожалуй, останусь, — задумчиво прикусив губу, пробормотала она, осматриваясь.
— Я сказал… — договорить я не успеваю, так как в меня летят Силенцио и Ступефай.
— Прости, Гарри, но это только ради тебя, — слышу ее голос рядом с собой и чувствую, как она проводит рукой по моим взлохмаченным волосам.
— После того, что я собираюсь с тобой сделать, ты либо возненавидишь меня, либо поблагодаришь.
В ответ я что-то промычал. Я слышу, как Гермиона копается в своей сумочке, а потом чувствую, как она подносит к моим губам какой-то флакон и заставляет выпить содержимое, а потом я проваливаюсь в спасительную темноту.

***

Когда я открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. Тусклый свет одинокой свечи помогает мало, но вскоре я понимаю, что я в комнате Сириуса, за окном темно, и я не знаю — это раннее утро, или еще ночь. В кресле у кровати, свернувшись калачиком, спит Гермиона. Стоило мне подняться с кровати, как она открыла глаза.
— Привет, — сказала Гермиона и изобразила некое подобие улыбки.
— Зачем?
— Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо заявила она. — Ты бы принял душ, а я пока найду что-то поесть.
Она вышла из комнаты, а мне не оставалось ничего, кроме как сделать то, о чем она меня просит.
Когда я вошел на кухню, Гермиона сидела за столом и пила кофе, а с другой стороны стола Кикимер накрывал завтрак для меня. Заметив меня в дверях кухни, Гермиона кивнула и указала на пустующий стул. Мне ничего не оставалось, как сесть за стол и начать есть. Мой желудок довольно заурчал, так как я давно не ел ничего приличного.
— Паршиво выглядишь, — сказала она и с вызовом посмотрела на меня.
— Да, спасибо, видел в зеркале. Зачем все это? — опять спросил я.
— Гарри Джеймс Поттер, — Гермиона резко встала из-за стола, хлопнула по нему кулаком и, нависнув надо мной, продолжила: — Хватит строить из себя мученика! Ты не виноват в этой войне, пойми же ты! Благодаря тебе тысячи людей остались живы!
Я только открыл рот, чтобы возразить ей, но она не дала такой возможности:
— И не смей меня перебивать. Ты не будешь думать о тех, кого уже не вернуть, ты будешь думать о тех, кто жив и кому ты нужен, — к концу этой пламенной речи весь ее запал затих, и последнее она уже говорила почти шепотом, откинувшись на спинку стула. — Гарри, ты нужен Рону и Джинни. Ты нужен мне… — Она взяла мою руку в свою. — Подумай о Тедди.
В комнате повисла угнетающая тишина, Гермиона сидела напротив меня с закрытыми глазами и, наверное, впервые за то время, что мы сидели вместе за столом, я впервые ее разглядел. Гермиона выглядела чертовски уставшей, под глазами у нее залегли темные круги, а кожа была бледнее обычного. Глядя на знакомые с детства черты, я заметил несколько морщинок у глаз.
— Гермиона, как ты? — спрашиваю первое, что приходит в голову, лишь бы не слышать этой тишины.
— Глупый вопрос, — она уныло улыбается и открывает глаза. — Тебе нужно еще поспать. Возле кровати на тумбочке стоит зелье Сна без сновидений. Поговорим позже, — она поднялась из-за стола. — Если что, Кикимер подготовил мне гостевую комнату.

***

Война закончилась вчера, а это значит, что сегодня нас ждет потрясающий новый мир, — так думала я еще несколько часов назад, а сейчас… Гарри аппарировал, никому ничего не сказав. Я понимала, что ему нужно побыть одному: не каждый день узнаешь, что был пешкой в чьей-то игре, а человек, которого ты считал предателем, оказался почти единственным, кому можно было верить.
Два часа назад Рон прислал письмо; он писал, что сейчас нужен семье и что Гарри послал всех к Мерлину в зад. И я его понимаю: нужно время, чтобы понять, что все закончилось, и он снова может быть просто Гарри.
Вчера многие остались в Хогвартсе, чтобы помочь профессору Макгонагалл справиться с потерями и начать реставрацию замка, ведь в сентябре сюда должны приехать новые студенты.
Я тоже осталась в Хогвартсе, ведь дома, по сути дела, меня никто не ждал, да и вообще в маггловском мире все забыли о моем существовании. Мне нужно время, чтобы прийти в себя после пережитого и найти родителей, чтобы рассказать о том, что я, дементор его раздери, Героиня чертовой Войны.
Три дня назад закончилась война, а мы все продолжаем спать с палочками в руках и просыпаемся от каждого шороха. Сегодня должна состояться церемония прощания с погибшими. Собрались почти все, не было только Гарри, и никто его не винит за это, он потерял слишком многих. Утром к нему ходили профессор Макгонагалл и Кингсли, открыл им Кикимер, сообщивший, что мистер Поттер не желает их видеть, и захлопнувший перед ними дверь.
На следующий день ко мне аппарировал взбешённый Рон — кричал, что Поттер его не понимает, и что ему, Рону, тоже плохо, и он, между прочим, потерял брата в этой войне, а этот чертов Избранный сидит на площади Гриммо и пьет. Мне стало противно от его речей; оставив его наедине с его желчностью, я ушла помогать мадам Помфри.
А потом мне пришло письмо от Джинни, где она сообщала, что они с семьей на время уедут во Францию к семье Делакур, так как война изрядно помотала их. Внизу была приписка, что Гарри справится сам, а она, Джинни, нужна семье. От ее ядовитого тона меня затошнило.
В тот же день со мной связался новый Министр Магии Кингсли Бруствер, сообщивший, что через месяц будет вручение Ордена Мерлина для героев войны. Сегодня он видел Гарри, который жутко выглядел. Кингсли считает, ему нужна помощь.
Утром, извинившись перед профессором Макгонагалл, я аппарировала на площадь Гриммо. Я дала Гарри достаточно времени, чтобы прийти в себя, но он настолько увлекся саморазрушением, что теперь я вынуждена собрать его по крупицам. Нет, вообще-то это Джинни должна быть рядом с ним, ведь они любят друг друга, но.… Но почему-то на ее месте оказалась я.
Мне ничего не стоило пройти сквозь защиту дома, и вот я внутри. Первым же делом открываю все окна, прошу Кикимера подготовить для Гарри комнату Сириуса и начинаю собирать с кухонного стола бутылки и пачки из-под сигарет.
— Что ты делаешь? — голос Гарри звучит хрипло; такое чувство, что он уже давно не говорил.
— А что, не видно? — спрашиваю я и одним взмахом уничтожаю все его запасы.
— Уходи.
— Нет, я, пожалуй, останусь, — пробормотала я, осматриваясь.
— Я сказал… — договорить он не успевает, так как я кидаю в него Силенцио и Ступефай.
— Прости, Гарри, но это только ради тебя, — говорю я и провожу рукой по его всклокоченным волосам. — После того, что я собираюсь с тобой сделать, ты либо возненавидишь меня, либо поблагодаришь.
С этими словами я достала из сумочки зелье Сна без сновидений.
Отлевитировав его в комнату Сириуса, я устроилась в кресле у кровати и попыталась обдумать план действий.

***

Когда я проснулась, за окном было уже светло. Я посмотрела на наручные часы, которые по привычке забыла снять, — начало третьего. Встав с постели, приняв душ и переодевшись в чистую одежду, я пошла на поиски Гарри.
В комнате Сириуса было темно и пахло алкоголем, из маггловского магнитофона играла Nirvana — About a girl, Гарри сидел в кресле у камина и пил виски из горла. Мне хватило нескольких секунд, чтобы подлететь к нему, отобрать бутылку и швырнуть в сторону. Я уже замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он перехватил мою руку и грубо оттолкнул; я, не ожидавшая такого от друга, оступилась, и палочка выпала из моих рук. Гарри крепко держал меня за предплечья; несколько секунд мы стояли и смотрели в глаза друг другу, потом он толкнул меня в кресло, где сам только что сидел, и, нависая надо мной, прошипел:
— Ты. Не будешь. Лезть. В мою. Жизнь, — лицо Гарри было так близко, что его нос почти касался моего, а я чувствовала отвратительный запах алкоголя. — Сейчас ты встанешь и уберешься из этой комнаты, а лучше — из этого дома и моей жизни. Ты меня поняла? — он еще крепче сжал мои предплечья, и я поморщилась от боли.
— Гарри…
— Убирайся. Из. Моей. Жизни. Мисс Я-Всем-Хочу-Помочь, — выплюнул он, и от его слов мне было больнее, чем от того, что он сжимал мои руки.
Он перехватил мои запястья одной рукой, другой поднял мою палочку и, протягивая мне, сказал:
— Забирай и проваливай. И смотри мне — без глупостей, — он рывком поднял меня с кресла и подтолкнул в сторону двери. Мне ничего не оставалось, как сделать то, что он требовал. Когда я у дверей обернулась, Гарри сидел в кресле, в одной руке держал новую бутылку, а в другой была палочка, направленная на меня.
— Даже не думай, — сказал он тихо, но от того, каким голосом это было сказано, у меня по спине побежали мурашки, и я ушла из его комнаты, громко хлопнув дверью на прощание.

Когда за Гермионой закрылась дверь, я посмотрел на четверть пустую бутылку, сделал еще один большой глоток обжигающей жидкости и сделал музыку громче. В комнате Сириуса я нашел много маггловской музыки, среди кассет были The Doors, Nirvana, The Scorpions и The Rolling Stones. Слушая их песни, я думал, что если бы я был знаком с Куртом Кобейном или Джимом Моррисоном, мы бы нашли общий язык. Мне кажется, они бы меня поняли, как никто другой.
Я сделал музыку еще громче, мне казалось, что стекла дрожат не только в этой комнате, но и во всем доме. Усмехнувшись собственным мыслям, я сделал еще один глоток и позвал Кикимера — мне нужны были сигареты.

***

Вылетев из комнаты Гарри, я сразу же кинулась в свою комнату, взяла сумочку и тут же аппарировала к воротам Хогвартса. Я не помню, как оказалась возле горгульи, а потом и в кабинете директора. Очнулась я только тогда, когда почувствовала, что в мои дрожащие руки ложится чашка с чаем, и услышала заботливый голос профессора Макгонагалл:
— Мисс Грейнджер, я добавила в ваш чай успокоительное зелье, — она положила руку на мое плечо. — Расскажите мне, что произошло, и почему вы плачете.
Я подняла на профессора заплаканное лицо и кивнула. Профессор села за свой стол, а я сделала несколько глотков чая, и начала говорить:
— Я была у Гарри, профессор. Сначала все было хорошо, а сегодня он словно с цепи сорвался…. Он сказал, чтобы я исчезла из его жизни, — дрожащим голосом поведала я и почувствовала, как на мои глаза снова наворачиваются слезы.
— Ему нужно время, мисс Грейнджер, так же как и всем нам.
— Да, вы правы, профессор. Успокоюсь и завтра снова приду к нему. Я должна вернуть его.
— Если вам будет нужна помощь или поддержка, помните, что вы всегда сможете получить ее здесь.
— Спасибо, профессор Макгонагалл. Можно я переночую в Хогвартсе?
— Конечно, это же ваш дом.

***

Выйдя из кабинета Макгонагалл, я сразу же направилась в Больничное крыло, чтобы предложить мадам Помфри свою помощь. Может быть, ей нужны какие-то зелья, а у меня есть свободное время. Подходя к Больничному крылу, я услышала детский плач и поспешила к двери.
Посреди лазарета стояла мадам Помфри и качала ребенка.
— А, мисс Грейнджер, проходите-проходите, — увидев меня в дверях, заулыбалась медиковедьма.
Я нерешительно потопталась у входа, а потом сделала несколько шагов в направлении мадам Помфри. Ребенок в ее руках начал успокаиваться, и когда я подошла к ним, он посмотрел на меня и поменял цвет волос с черного на красный. Я удивленно смотрела то на него, то на мадам Помфри.
— Тедди Люпин? — удивленно воскликнула я.
— Да, это он.
— Что он тут делает?
— Андромеду Тонкс забрали в Мунго — совсем расклеилась, бедняжка, стольких потеряла, — женщина покачала головой. — А Тедди передали в Орден, думали, что за ним присмотрит Молли Уизли, но они уехали во Францию, и его отдали мне. А у меня рук не хватает на него…
— Можно, я его подержу? — неуверенно и тихо спросила я.
— Да-да, мне как раз нужно проверить моих пациентов, — мадам Помфри передала мне ребенка. — Поддерживай головку, — и прежде чем уйти, она трансфигурировала стул в кресло-качалку.
Я сделала несколько острожных шагов в направлении кресла и так же осторожно в него села. Он такой крошечный… Мы изучали друг друга, привыкали к новым ощущениям; неожиданно Тедди сменил цвет волос на розовый, а глаза у него стали карими. Наверное, этот процесс происходил неосознанно, и я улыбнулась ему, и он улыбнулся мне в ответ своим беззубым ротиком. Я прижала его к себе и поцеловала в лоб.
Спустя несколько минут он уже спал у меня на руках; его волосы стали светло-русыми. Я осторожно встала с кресла, положила Тедди в кроватку, кивнула на прощание мадам Помфри, вышла из лазарета и понеслась к Макгонагалл. У меня был план, как спасти Гарри.

***

Пробуждение было ужасным, жутко хотелось пить, голова раскалывалась, а от сна в кресле болела спина. Я встал с кресла, потягиваясь, дошел до ванны, принял бодрящий душ. После душа призвал зелье от похмелья и головной боли — спасибо Сириусу: в его запасах чего только не было.
Я спустился на кухню, Кикимер что-то проговорил, завидев меня, и тут же начал хлопотать и накрывать на стол. Я достал палочку и призвал виски, а домовик поставил передо мной бокал и пачку сигарет.

***

Я лежал на софе в гостиной, пил виски, курил одну за одной и старался ни о чем не думать, когда почувствовал, что через защиту дома опять кто-то пытается пройти. Пошатываясь, я встал с софы и направился в коридор, за мной семенил Кикимер, и мы встали у дверей в ожидании незваного гостя.
Дверь открылась, и внутрь вошла Гермиона — я мог бы и сразу догадаться. В одной руке она держала палочку, а в другой у нее была корзинка.
— Я же сказал, чтобы ты убиралась, — вместо приветствия сказал я.
— О, Гарри, привет, — беззаботно улыбаясь, сказала она. — Кикимер.
— Да, мисс? — тут же поклонился ей эльф. С тех пор как Гермиона стала Героиней Войны, Кикимер слушается ее непререкаемо.
— Подготовь комнату для Тедди, — сказала она, протягивая Кикимеру корзинку. Внутри был ребенок с голубыми волосами. При этом Гермиона полностью игнорировала мое присутствие.
— Благородный дом Блэков уже давно не слышал крика младенца. Хозяйка так обрадуется, — кланяясь, сказал Кикимер и исчез вместе с ребенком.
— И зачем ты его притащила?
— Гарри, — удивленно-возмущенно воскликнула она. — Прости, но поближе я познакомлю вас попозже, Тедди нужно поспать.
— Гермио… — договорить я не успел, так как меня окатило ледяной водой.
— Гарри, ты весь мокрый, иди, переоденься, — нахально заявила она, поднимаясь по лестнице. — Мне нужно распаковать наши с Тедди вещи, поговорим после.
Я проводил ее хмурым взглядом, достал палочку, осушил свою одежду и вернулся в гостиную, где меня ждали виски и сигареты.

***

Оказавшись в своей комнате, я устало рухнула на постель. Все прошло примерно так, как я и рассчитывала. Гарри явно нужно время, чтобы смириться с тем, что я не оставлю его в покое, и что Тедди теперь будет жить тут. Не мог не радовать и тот момент, что Кикимер на моей, как ни странно, стороне.
Позвав к себе Кикимера, я приказала ему добавить в еду Гарри зелья Сна без сновидений. Итак, я готовилась приводить свой план в исполнение.
В послеобеденные часы Тедди спал наверху в комнате с Кикимером, а мы с Гарри обедали, сверля друг друга взглядом. Точнее я ела, а Гарри холодно и осуждающе смотрел на меня. Я еле сдержала ликующий вопль, когда Гарри положил в рот ложку бульона.
— Что за… — договорить Гарри не успел, так как зелье начало действовать, и я еле успела его подхватить, чтобы он не упал лицом в тарелку.
Я направила на Гарри палочку, отлевитировала его в комнату Сириуса, уложила на кровать, и произнесла связывающее заклинание — не хочу быть убитой на месте. Я бы осталась с Гарри, чтобы все ему высказать, когда он проснется, но не могла: нужно еще покормить Тедди.
Всю ночь я читала книги о том, как обращаются с маленькими детьми, и с каждой прочитанной книгой моя решительность угасала, но я находила в себе силы не отказаться от идеи спасти Гарри Поттера.
Спустя несколько часов я зашла в комнату Гарри, чтобы проверить, как он там.
— Проснулся? — я отменила Связывающее заклинание.
— Опять твои штучки? — зло прошипел он.
— Не надо благодарности, — я подошла к нему. — Тебе нужно это выпить, — и протянула ему флакон с зельем.
— Отравить хочешь? — он хрипло смеется.
— Пей.
— А то что — Империо применишь?
— Если нужно будет, применю, — пообещала я, и в доказательство своих слов подняла палочку чуть выше.
— 5 баллов Гриффиндору, мисс Грейнджер, за правильно сваренное зелье, — ухмыляясь, сказал он и допил зелье до конца. — Хорошее зелье, быстро приводит в чувство. Сваришь мне еще такого?
— Нужно решать что-то с Тедди. Андромеда не может заниматься его воспитанием.
— Я здесь причем?
— Кроме тебя у него никого нет, — ответила я, пожимая плечами.
— Да, но ты забыла добавить, что именно из-за меня у него никого больше нет, — выплюнул он.
— Гарри Джеймс Поттер! — я опять сорвалась на крик, хоть и обещала себе не кричать. — Мне кажется, мы уже обсуждали этот вопрос! Нет, не смей меня перебивать! Если ты не возьмешь опеку над Тедди, его ждет детство не лучше твоего!
— У него в родственниках Дурсли?
— Идиот! Его ближайшие родственники — Малфои! Старший коротает дни в Азкабане, а Нарцисса с хорьком в поместье под наблюдением! Такой жизни ты для него хочешь? Или в приют отдадим? Хотя знаешь, мне кажется, что лучше Малфои, чем ты…
— Замолчи, — Гарри резко встал с кровати и, схватив за плечи, прижал меня к стене. — Замолчи. Ты не знаешь, о чем говоришь, — его рука легла мне на рот. — Не смей сравнивать меня с ними!
Я укусила его за ладонь, он сильнее вжал меня в стену.
— Ломай свою жизнь, как хочешь и сколько хочешь, но жизнь Тедди я тебе ломать не позволю, — и, собрав все свои силы, я отпихнула его от себя.
— Если тебе нужна новая игрушка, о которой нужно заботиться, так бы и сказала. Я подпишу документы — и делай с ним все, что хочешь.
— Он не игрушка и не моя прихоть! Гарри, да что с тобой такое?
— Что там с документами? — он проигнорировал мой вопрос.
— Профессор Макгонагалл все уладит, — ответила я, потирая плечо.
— Ясно. А сейчас проваливай, мне нужно побыть одному.

Раз в два-три часа я вставала ночью, чтобы успокоить Тедди или чтобы поменять пеленки. Эта ночь была адом. И я не преувеличиваю: мне хотелось последовать примеру Гарри — забить на все и напиться.
К утру я чувствовала себя разбитой, и мне не хотелось ничего. Когда Кикимер позвал меня к завтраку, я еле нашла в себе силы, чтобы встать с постели.
Когда я спустилась с Тедди к завтраку, Гарри уже был за столом и поглощал свой завтрак. Поставив возле себя корзинку с Тедди, я принялась за еду. Завтрак проходил в полной тишине, которую нарушила сова с почтой.
— Это вероятно тебе, — Гарри протянул мне пачку документов.
— Угу, — я взяла протянутые бумаги и начала их читать. Через некоторое время, я сказала: — Тебе нужно подписать…
Гарри молча вырвал из моих рук документы, призвал чернильницу и перо, расписался и сказал:
— Теперь можешь радоваться. Тебе есть, о ком заботиться, — и, поднявшись из-за стола, он вышел из кухни.

***

Я поднялся в свою комнату, поставил на комнату Заглушающее, врубил Nirvana на всю, полез в сундук Сириуса и достал оттуда отменное огневиски. Мне казалось, что эти запасы нескончаемы! Я не помню, какая по счету это была бутылка, но главное, что мне было хорошо. Алкоголь делал свое дело — он позволял мне ни о чем не думать. Доставая очередную бутылку, я обратил внимание, что в сундуке двойное дно. Я не знаю, как я в таком состоянии умудрился рассмотреть, но факт остается фактом. Вытащив все из сундука, я вынул дно. Под ним оказалось еще несколько бутылок огневиски, несколько бутылок русской водки и маленький сверток. Я развернул его и замер на мгновенье. Это была травка.
С блаженной улыбкой я сел в кресло, дрожащими пальцами свернул самокрутку и сделал первую затяжку. Стало хорошо и легко. Я знал, что это именно то, что мне нужно.

***

Пробуждение было странным: казалось, что я до сих пор сплю. Лежа на своей кровати, я видел вокруг странный туман.
— Привет, Гарри, — раздался знакомый жизнерадостный голос.
— Здравствуй, герой, — повторил за ним еще один голос из прошлого.
Я хотел нащупать очки, но понял, что и так хорошо все вижу. Кое-как поднявшись на локтях, я посмотрел на стоящих возле кровати людей.
— Привет, Тонкс, Ремус, — пробормотал я пересохшими губами. — Я умер?
— Нет, конечно, — улыбаясь, ответила Тонкс и села возле меня на кровать, а Ремус остался стоять рядом, опираясь на подоконник.
— Тогда я ничего не понимаю, — откидываясь на подушки, сказал я.
— А ты и не должен ничего понимать, — сказал Ремус.
— Ты лучше расскажи нам, как Тедди? — продолжила Тонкс.
Я сглотнул: перед глазами сразу замелькали кадры из прошлого: Ремус учит меня вызывать Патронуса, вот Тонкс вместе с Орденом переправляют меня на площадь Гриммо, вот рядом с Фредом лежат уже мертвые Тонкс и Люпин. Но самым ярким остался эпизод в коттедже «Ракушка»:
— Гарри, мы просим тебя стать крестным для Тедди, — сколько счастья было на лице Ремуса!
Это был последний раз, когда я видел его таким счастливым!

***

Вынырнув из воспоминаний, я начал жадно хватать ртом воздух. Я лежал на кровати, возле меня валялось несколько окурков и пустых бутылок. Протянув руку к палочке, призвал еще одну бутылку, сделал несколько глотков и провалился в спасительную темноту.
Чувствуя, что больше не сплю, я не мог заставить себя открыть глаза. Я не знал, где нахожусь: в реальности? Или сейчас опять увижу кого-то из прошлого?
— Гарри! — позвал меня знакомый голос.
— Мистер Поттер, актерские способности всегда были вашим слабым местом, — да я смогу узнать этот голос из сотни других! Я резко открыл глаза.
На том месте, где прежде сидела Тонкс, сидел Сириус, а на месте Ремуса сейчас стоял Северус Снейп.
— Сириус! — я кинулся на шею к крестному.
— Оставьте свои сантименты на потом. У нас мало времени.
— Ты прав, Снейп.
— Здравствуйте, сэр, — пробормотал удивленный я.
— Стоило мне умереть, как вы наконец-то проявили ко мне уважение.
— Что ты с собой делаешь? — воскликнул Сириус, но не успел я ответить, как его поддержал Снейп:
— И ради этого люди собой жертвовали, Поттер?
— Гарри, остановись, пока не поздно!
— Мистер Поттер, вы выполнили свою миссию, теперь вы можете жить!
— Снейп прав, — сказал Сириус. — У тебя есть Тедди, остановись хотя бы ради него.
И я поражен их единодушию. Просто не верится, что передо мной два заклятых врага. Но я не успеваю ничего им сказать, как меня опять поглощает темнота.

***

Когда я открыл глаза в следующий раз, то увидел перед собой родителей, и слезы полились по моим щекам. Я кинулся к маме, обнял ее и попросил прощения за все, что успел натворить. А она гладила меня по голове, приговаривая:
— Тише-тише, маленький мой, все хорошо. Мама с тобой. Все хорошо.
— Ты же герой! — я оказался в объятиях отца.
— Я больше не герой, папа, а просто Гарри, — я прячу лицо на груди отца.
— Сынок, ты не должен сдаваться. Вспомни нас!
— Даже когда была война, мы не забывали жить! Гарри, нас поддерживала любовь!
— А у меня ее нет, — я криво усмехнулся.
— Хорошо присмотрись, — проговорила мама, улыбаясь, но улыбка тут же исчезла с ее лица, как только она коснулась моего лба: — Ты ведь горишь, Гарри! А ну марш в постель.
И только тогда я понял, что на самом деле мне душно, нечем дышать, и что футболка прилипла к телу. Папа уложил меня в постель, а мама сняла с меня липкую футболку; в ее руках откуда-то взялось мокрое полотенце, и она положила его мне на лоб. И мне казалось, что сейчас я вижу перед собой не маму, а Гермиону, и слышу ее голос:
— Мерлин, Гарри, да что с тобой такое?
Я повернулся на голос и увидел перед собой Гермиону. Она сидела на моей постели и вытирала пот с моего лба. Заметив, что я на нее смотрю, она тихо произнесла маминым голосом:
— Поспи, тебе станет легче. Я буду рядом, — и поцеловала меня в лоб.

***

В этот раз я падал, будто в Омут памяти, сквозь свои воспоминания. Но казалось, что где-то за пределами моего сознания, кто-то прижимал меня к себе, и я пытался вспомнить, откуда мне знакомы эти объятья. Передо мной тут же материализовалась картинка: вот мы с Гермионой на первом курсе идем за философским камнем.
— Но Гарри. — Гермиона побледнела. — А что, если с ним Ты-Знаешь-Кто?
— Ну… Мне ведь повезло когда-то, ты же знаешь. — я дотронулся до шрама. — Может быть, мне повезет еще раз.
У Гермионы дрожали губы, словно она готова была расплакаться. Она вдруг метнулась ко мне и крепко обняла.
— Гермиона! — изумленно воскликнул я.
— Гарри, ты великий волшебник, — прошептала Гермиона мне на ухо.
— Но я не так хорош, как ты, — произнес я, когда Гермиона разжала объятия. Я чувствовал себя смущенным.
— Я? — удивилась Гермиона. — А что я — ум и книги, вот и все! Но, оказывается, есть куда более важные вещи — например, дружба и храбрость. И, Гарри… будь осторожен! *
Это были руки Гермионы. Как я мог забыть их тепло? Ведь сколько раз они меня обнимали и утешали? Вспомнилось, как Гермиона неслась ко мне через весь зал на втором курсе после того, как ее выпустили из больничного крыла. С какой силой она кинулась в мои руки.
Друзья…
А потом третий курс, мы с ней спасаем Сириуса, и она, несмотря на свой страх высоты, доверчиво прижимается ко мне, пока мы летим на Клювокрыле.
А потом был четвертый курс… У меня даже где-то осталась колдография из «Пророка». Из всего Тремудрого Турнира, кроме смерти Седрика, я помнил поддержку Гермионы, и ее объятия перед состязанием с драконами.
А пятый курс! Если бы не она, я бы, наверное, никогда бы не создал Армию Дамблдора! Гермиона всегда верила в меня, даже тогда, когда я переставал…
Каким же слепцом я был!
Я вспомнил, как Гермиона рвалась идти со мной в Запретный лес, как цеплялась за мою одежду и как просила не умирать…

***

Когда я очнулся в этот раз, я чувствовал себя разбитым, будто проспал не один год. Я попытался встать с кровати, но сил хватило лишь на то, чтобы чуть выше подняться на подушках.
— Кикимер, — просипел я.
Домовик тут же появился передо мной.
— Чего желаете, хозяин?
— Вынеси все эти бутылки… к чертям… пожалуйста…
— Хорошо, хозяин.
Я отвернулся к окну, за ним светило солнце, и казалось, уже было лето, но я помню, что когда засыпал, был май. Я услышал, как осторожно открылась дверь, и Гермиона робко вошла в комнату. Она меня боится, я видел это в ее глазах, — иначе почему она жмется к стене, сжимая в руке палочку? В голове опять замелькали кадры из прошлого, и мне кажется, что я до сих пор ощущаю тепло ее рук.
Я резко поднялся с постели и сделал несколько шагов в ее направлении, невзирая на головокружение. Последние шаги дались мне с трудом, и я почти упал, прижав ее к стене своим телом. Я порывисто обнял ее, вдохнул запах ее волос; она пахла медом и яблоками, и кажется, молочной кашей. Она дрожала в моих руках, словно боялась, что я причиню ей боль. А я просто обнимал ее и повторял, как заведенный:
— Что же я наделал…
Наконец, я выпустил ее из своих объятий и осел рядом на пол, привалившись к стене; она упала передо мной на колени и посмотрела на меня с грустной нежностью.
— С Днем рождения, Гарри! — проговорила она и обняла меня сама. — Как же хорошо, что ты вернулся!


*Автор частично использует отрывок из книги Дж. Роулинг «Гарри Поттер и философский камень».

Вечером мы сидели за накрытым Кикимером столом, Гермиона выглядела уставшей, но счастливой, а Тедди спал в коляске рядом с нами.
— Я хочу выпить за тебя, Гарри, — Гермиона подняла бокал с тыквенным соком. — За то, что ты наконец-то вернулся!
— Спасибо за то, что была рядом, — я сжал ее руку.
Я понимал, что впереди меня ждет еще много проблем, но если Гермиона будет рядом, я все их преодолею. Для начала мне нужно посетить Министерство Магии и сделать то, что я должен был сделать давно. Во-первых, обелить имя Снейпа и отблагодарить Нарциссу Малфой. Конечно, я знаю, что она поступила так только ради того, чтобы найти Драко, но я все равно обязан ей. А свой долг перед Снейпом я, наверное, никогда не искуплю, да уже и некому …
— Эй, — в мои мысли влезает голос Гермионы. — Прошу тебя, хотя бы сегодня отвлекись от проблем и будь просто Гарри.
— Хорошо. Прости, просто задумался. Гермиона, — неуверенно начал я. — А можно, я подержу Тедди?
— Конечно, — она тут же подскочила со своего места и достала Тедди из коляски.
Он радостно заагукал и улыбнулся ей. Гермиона подошла ко мне и осторожно передала Тедди мне в руки.
— Поддерживай головку, он сам еще не может ее держать, — подсказала она.
— Привет, малыш, я — Гарри, — вдруг я почувствовал, как слезы набежали на мои глаза. Тедди сменил цвет волос на красный.
— Ты ему нравишься, — тихо заметила Гермиона.

***

Последующие несколько дней были настоящим адом, меня преследовали журналисты, я почти все время проводил в Министерстве, пытаясь очистить имя Снейпа и вытащить Малфоев из Азкабана. А возвращаясь домой, я видел Гермиону, которая готовилась ко вступительным экзаменам в Оксфорд на кафедру Магических международных отношений и нянчилась с Тедди.
Иногда мне хотелось опять бросить все и выпить, чтобы заглушить боль, но стоило мне увидеть улыбку Гермионы или первые попытки Тедди познать мир, как я выкидывал из головы эту безумную мысль.
— Сегодня оправдали Малфоев, — падая на диван, сообщил я.
— Хорошо, — поднимая на меня взгляд, ответила Гермиона.
— Как Тедди?
— Хорошо, сейчас спит. За ним присматривает Кикимер.
— Попозже зайду к нему.
— У меня для тебя сюрприз, — вставая с кресла, заявила Гермиона и сделала шаг в мою сторону.
— Ммм… и что же это? — я схватил ее за руку и усадил к себе на колени.
— Не скажу! Это же сюрприз, Гарри.
— Скажешь, — я поправил выбившийся локон из ее прически и провел ладонью по щеке, переместив руку на шею.
— Гарри! — на полтона выше обычного воскликнула Гермиона.
— Т-с-с, — я приблизил свое лицо к ее и поцеловал.
Гермиона почти сразу же ответила мне, я все ближе притягивал ее к себе, когда послышался треск камина, и я услышал:
— Сюрприз!
Мы с Гермионой отпрянули друг от друга. Возле моего камина стояли Джинни и Рон.
— Вот так сюрприз, — протянул Рон.
— Гарри, Гермиона, — Джинни стояла, уперев руки в боки и переводила взгляд с меня на покрасневшую Гермиону. — Может быть, вы объясните, что здесь происходит?
— Гермиона, как ты могла? — Рон весь покрылся пятнами.
— Рон, — пискнула она.
— Нет-нет, я не верю своим глазам, вы не могли так с нами поступить! — завизжала Джинни.
— Друзья мои, — подал голос я. — Не могли бы вы покинуть мой дом? Нет никакого желания лицезреть вас двоих.
— Джинни пойдем, нам тут не рады, — прошипел Рон, затаскивая упирающуюся Джинни в камин. — Знаешь, Гермиона, Лаванда была права: тебе только героя подавай!

***

— Прости меня, — шептал Гарри, пока я плакала на его плече.
— Я… я так устала, Гарри, — цепляясь за его рубашку, отвечала я. — П-п-п-росто из-за меня ты п-п-потерял девушку и друга…
— Джинни — не та, с кем я хотел бы проводить свою жизнь, — он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Каждый раз, когда мне было плохо, рядом была не она, понимаешь? А ты, Гермиона.
— Она нужна была семье, — всхлипнула я.
— Гермиона, милая моя, ты тоже нужна была семье, Хогвартсу и всем-всем, но ты была здесь, рядом со мной.
— Чувствую себя святой, — недовольно пробурчала я.
— Я ведь прав, — он улыбнулся мне.

***

— Что будет дальше? — спросила меня Гермиона, после того, как мы уложили спать Тедди.
— Не знаю, — пожал плечами я, устраиваясь на диване у камина.
— Ну, Гарри, какие у тебя планы на жизнь?
— Иду в школу Авроров, как и собирался.
— Что будет с Тедди?
— Пока я учусь, за ним будет следить Кикимер. А ты… ты останешься со мной?
— Я не знаю, — неуверенно ответила Гермиона. — Ты хочешь, чтобы я осталась с вами?
— Да, — я повернулся к ней и взял ее руки в свои. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной. И с Тедди. Но если ты не хочешь…
— Хочу, — Гермиона провела рукой по моей щеке. — Но это неправильно, Гарри, — шепотом сказала она.
— Все это неважно, — тоже шепотом сказал я, целуя ее.

***

— Меня приняли! — я кинулась на шею к Гарри. — Представляешь, меня приняли!
— Я так рад за тебя, — я закружил Гермиону по комнате.
— Гарри, нас ждет новая жизнь!
— Я знаю, милая, знаю… Теперь все у нас будет хорошо.

Апрель 1999 года

— Гарри, ну давай быстрее! — из кухни послышался голос Гермионы.
— Мы уже идем, — в ответ прокричал я, поправляя праздничный колпак на голове Тедди.
Он что-то радостно лепетал и улыбался мне, а я не сдерживал ответной улыбки. Взяв его на руки, спустился на кухню, где нас уже ждала Гермиона с праздничным тортом.
— Ну, наконец-то, Гарри, — пытаясь скрыть улыбку, недовольно сказала она.
— Прости, — улыбнулся я ей, вставая рядом.
— Мне не верится, что нашему Тедди сегодня уже год.
— Я тоже не верю, — сказал я, поворачивая Тедди так, чтобы он оказался лицом к столу.
— Кикимер, ты запомнил, как пользоваться камерой? — строго спросила Гермиона, поворачиваясь к домовику.
— Да, хозяйка, я все запомнил, — закивал домовик, крепко сжимая колдокамеру.
Гермиона взяла в руки палочку, направила в сторону свечки на торте и произнесла:
— Инсендио! — и на свечке загорелся небольшой огонек, а Тедди радостно захлопал в ладоши, не забыв при этом сменить синие волосы на красные.
— На счет три, — предупредил я, и Гермиона кивнула. — Один! Два! Три! — наклоняясь к торту, мы с Гермионой стукнулись лбами и рассмеялись.
— С Днем рождения, Тедди, — Гермиона чмокнула его в щеку.
— С Днем рождения, малыш, — я поцеловал его в другую щеку, а Кикимер не переставая снимал нас на камеру.
Тедди изворачивался на моих руках и тянулся к торту. В какую-то долю секунды кремовая розочка оказалась в его руках, а потом и на моем лице. Мой крестник был счастлив, Гермиона хихикала, Кикимер продолжал нас снимать, и я чувствовал себя счастливым.
— Тебе смешно? — угрожающе спросил я у Гермионы.
— П-п-прости, Гарри.
— О нет, Гермиона, так просто ты не отделаешься! — сказал я, усаживая Тедди на стол, и снял с торта еще розочку.
— Нет, Гарри, ты этого не сделаешь! — взвизгнула Гермиона.
— Еще как сделаю, — кивнул я и размазал крем по ее лицу.
— Гарри Поттер! Ты об этом пожалеешь! — провозгласила Гермиона и схватила с подноса кусок торта.
Тедди внимательно следил за нами, усердно размазывая крем по лицу и волосам. Пока мое внимание было обращено к Тедди, Гермиона решила воспользоваться этим. Не успел я и моргнуть, как по моей голове был размазан кусок торта. Тедди радостно залопотал и захлопал в ладоши, а потом взял кусочек и тоже кинул в меня.
— Я тоже люблю тебя, Тедди, — недовольно пробурчал я, вытирая крем с очков.
— Давай я тебе помогу, — хихикая, предложила Гермиона и, взяв мокрое полотенце, начала вытирать мое лицо.
Пока Гермиона вытирала с меня крем, Тедди размазал остатки торта по себе и по столу. Я взял чистое полотенце, намереваясь вытереть лицо Гермионы. Она, улыбаясь, смотрела на Тедди, а на ее щеке и подбородке была размазана глазурь. Не удержавшись, я поцеловал ее, слизнув шоколад.
— Ма-ма, — неуверенно сказал Тедди, и мы с Гермионой оторвались друг от друга и удивленно посмотрели на мальчика. Заметив нашу реакцию, он повторил: — Ма-ма, — и протянул к Гермионе перепачканные кремом руки.
— Иди ко мне, милый, — со слезами на глазах она взяла Тедди на руки.
— Это его первое слово, — обнимая их, прошептал я.
— Я знаю, Гарри, — вытирая слезы, сказала Гермиона, прижимаясь ко мне. — Он спать хочет.
Я применил к нам обоим очищающее заклинание, и мы пошли в комнату Тедди.

***

Мы с Гермионой сидели у камина, ее голова лежала у меня на коленях, и я перебирал ее волосы.
— Знаешь, я в который раз должен сказать тебе спасибо.
— За что?
— За то, что спасла меня. За то, что боролась за меня до конца. И за Тедди, — я притянул ее к себе и усадил на колени.
— Он назвал меня мамой, — целуя меня в шею, прошептала Гермиона.
— Гермиона, как насчет того, чтобы официально стать его мамой и моей… женой? — неуверенно спросил я, переплетая наши пальцы.
— Я согласна, — она обхватила мое лицо ладонями и поцеловала.