Альбус Северус Поттер не читал газет, ну разве что «Вестник зельевара» по работе. Однако в этот солнечный июньский день, Ал поудобнее уселся с поздним завтраком и, с наслаждением попивая горячий кофе, приготовленный заботливым Кикимером, случайно раскрыл свежий номер «Ежедневного пророка», только что принесенного совой. В столовой давным-давно никого не было — все домашние, кроме догуливающего последние дни отпуска Ала, встали намного раньше и уже разбежались по своим делам.

Кофе был восхитительно-крепким, именно им Ал и забрызгал сероватые газетные страницы. Прямо на первой странице прыгали огромные буквы: «СКАНДАЛ В СЕМЬЕ МАЛФОЕВ. ДОЧЬ ГЕРОЯ — ПОХИТИТЕЛЬНИЦА МУЖЕЙ!» Надпись была омерзительно-красной, но и без неё большая фотография буквально притягивала взор. На ней невысокая и ослепительно-красивая девушка поспешно отворачивалась от камер, закутываясь в изумрудную мантию. Не узнать Лили Поттер было просто невозможно. Её спутника, впрочем, тоже — бледный Драко Малфой с каменным лицом уводил свою спутницу от журналистов. Ал откашлялся и поспешно принялся читать статью:

«Все знают, как важно благородным семьям блюсти свою честь. Большие почести — большая ответственность. Но сегодня мы узнали нечто такое, что заставит сердца читателей наполниться благородным негодованием. Драко Малфой — глава старинного рода и крупнейший банковский деятель Магической Британии, до сегодняшнего дня безупречный муж и счастливый отец — был замечен в обществе одной из самых известных юных красавиц высшего света, яркой представительницы «золотой молодёжи» — Лили Поттер! Дочери всенародного героя всего девятнадцать лет, но уже не один достойный юноша попал под её чары. Однако юной леди этого мало! Она явно намеревается стать Леди Малфой, несмотря на то, что глава рода Малфоев вот уже более двадцати лет вполне счастливо (или мы чего-то не знаем?) женат на Астории Малфой — в девичестве Гринграсс. Их сын и наследник Скорпиус старше предполагаемой мачехи! Но, похоже, мисс Поттер это не сильно смущает, как и брак её влиятельного поклонника. А может это любовь? Или высший свет ценит святость семьи куда меньше чувственных развлечений? В любом случае остается только предполагать, что скажут родители юной прелестницы, или герои войны, занятые спасением мира, не смогли уделить должного внимания своим детям?»

Ал в бешенстве отшвырнул газету на диван. Подпись журналиста можно было и не читать, только у одной твари могло хватить наглости, дерзости и пронырливости. Старуха Скитер — этот корифей от папарацци была по-прежнему на коне. Но Лил...

Она без сомнения превзошла по красоте свою мать, а ведь Дженевра Поттер до сих пор считалась одной из привлекательнейших женщин высшего света. Лили Поттер с её роскошной копной тёмно-рыжих волос, падающих ниже бёдер, хрупкой фигурой и улыбкой вейлы пользовалась бешеным успехом, как в Хогвартсе, так и после него. Кроме того ни безбашенный, весёлый Джеймс, ни тем более сдержанный, покруженный в свои книги Ал не могли посостязаться с сестрой в стремлении к лидерству. Альбус знал, что Лили умна, искренна и добра, но он также видел то, чего не видели ни родители, ни окружающие — невероятное честолюбие, легкомысленность и, что греха таить, истинный эгоизм до невозможности избалованного ребёнка. Альбус с трудом представлял, что Лил нашла в сухом старшем Малфое с вечным ледяным выражением лица и ранними залысинами. Он неплохо выглядел, но всё куда хуже их собственного обаятельного и моложавого отца... Отец! Он ведь ещё не знает! Надо было рассказать ему эти новости до того, как их поведает кто-нибудь посторонний. Мама была на сборах, так что письмо к ней пришлось отложить.



Ярость отца было не описать словами. Вообще Гарри Поттер был куда сдержаннее и мягче своей жены, поэтому именно к нему в случае чего бежали каяться нашкодившие дети. Но сегодня отец с таким гневом швырнул злосчастный Пророк в камин и зажег там огонь, что древняя кладка разлетелась в щепки. Ал вздрогнул — редкая ярость героя войны пугала.

— Она хоть понимает, ЧТО она наделала?! Она опозорила нас! Она повела себя, как... как...

Гарри явно не смог применить подходящее слово к своей дочери, поэтому упал в высокое кресло и устало пробормотал:

— Это наша вина — что-то упустили, были вечно заняты.

— Перестань, — вздохнул Ал и заклинанием смахнул крошки от разбитого камина со стола, — никто не виноват. Лил, конечно, сглупила, но у нас ведь не девятнадцатый век.

— А этот Малфой! — прорычал вновь заводящийся Гарри. — Я думал: он человеком нормальным стал, а он... мою дочь!

— Совратил? — хмыкнул Альбус и в своей привычной язвительной манере добавил. — Ты хоть сам в это веришь, пап?

— Ей всего лишь девятнадцать, — весьма вяло попытался отбиться старший Поттер.

— И над головой у неё нимб сверкает, — отрезал Ал.

В его душе начинала зарождаться злость на сестру — ведь их с самого детства приучали к жизни под прицелами сотен и сотен глаз, они должны были беречь имя, данное родителями. Тем более что последние старались, как можно меньше ограничивать их свободу, а эта избалованная девчонка совсем совесть потеряла! Всыпать ей надо было ещё на третьем курсе!

— Она — истинная ведьма, пап, в лучшем и худшем смысле этого слова.

— В любом случае разгребать это мне, — вздохнул Гарри, принимаясь наводить порядок.

— Тебе помочь? — отозвался Ал.

— Не стоит, за убийство Малфоя в Азкабан сяду я, — мрачно пошутил старший Поттер. По крайней мере, Альбус надеялся, что это была шутка.



Свадьба была очень скромной. Скорпиус стоял дальше всех и с ненавистью смотрел на невесту. Он ни за что бы ни пришёл сюда, но он не мог ослушаться и огорчить мать — Астория же была непреклонна:

— Ты должен пойти на свадьбу отца, Скорпиус. Тебе нельзя терять с ним связь — ты наследник. Постарайся поладить с его... хм, новой женой.

В её голосе было столько истинного достоинства, а в глазах столько грусти... о, если бы Скорпиус мог — он бы задушил эту сучку Поттер голыми руками! Он бы протащил её за рыжие патлы по всему Лютному, где этой шлюхе самой место!

Как договорились Гарри, свет его, Поттер и отец, Скорпиус не знал, но буквально через две недели после скандала состоялась свадьба. Тихий развод был почти незамечен — Астория не унизилась до свар. Конечно, мать получила неплохое содержание, но она больше не была ни хозяйкой Малфой-Мэнора, ни Леди Малфой.

— Не то миссис Малфой, не то мисс Гринграсс, — однажды едва слышно пробормотала мать.

Ей прислали все её драгоценности, кроме фамильных сокровищ Малфоев, но коробки и ларцы так и стояли нераспечатанные, а на голове грязной выскочки — невесты красовалась старинная диадема.

— Сука! Какая сука! Мерзкое гриффиндорское отродье, как только «герои» выродили такую бл..дь! — шипел сквозь стиснутые зубы Скорпиус.

Отец стоял, как каменный истукан, но всё же он не смог сдержать едва заметной улыбки, целуя юную жену, новая мачеха тоже скалилась во все тридцать два. Поттеры едва разжали губы, поздравляя молодых, а на лице Альбуса Северуса проскользнула тень мрачной усмешки, так, во всяком случае, показалось Скорпиусу.

Когда молодожены шли между редких гостей, Скопиус вдруг поймал быстрый, но заинтересованный взгляд мачехи. Он не был подобострастным, скорее вызывающим, но с ноткой какого-то примирения — вот ведь шалава! Скорпиус, до последнего надеявшийся, что гриффиндорская тварь одурманила отца какими-то мерзкими чарами, которые спадут у древнего алтаря, как любое любовное колдовство, с ужасом понял, что чувства жениха имеют вполне естественную природу. «А мама, чья честь чище самих небес, прячется от стыда в старом родовом доме и хочет уехать из страны! Так чего доброго их новый выблядок займёт и моё место, как рыжая потаскушка заняла место мамы». И тут Скорпиус понял, что битва ещё не закончена. Он откинул свои длинные волосы, цвета фамильной платины, шагнул вперёд и склонился в элегантном, хоть и сдержанном поклоне перед молодоженами. Поттер радостно улыбнулась, но с отцом следовало быть осторожнее, поэтому поздравление было предельно сухим. Теперь Скорпиус знал, что делать: отец положил свою репутацию ради этой девчонки, и он не потерпит измены.



Новая Леди Малфой охотно приняла его в зелёной гостиной. В целом всё осталось по-прежнему, как при маме, что не могло не раздражать. Однако некоторые современные новшества, явно внесенные в интерьер с лёгкой руки молодой хозяйки, сразу были замечены опытным глазом, и они раздражали ещё больше. Скорпиус не мог не признать, что замысловатое платье и лёгкая мантия чрезвычайно к лицу выскочке, как и признавал то, что мачеха на редкость красива. Недаром за ней бегала половина Хогвартса, сейчас же Поттер стала только лучше.

— Я очень рада, что ты нас навестил, Скорпиус, к сожалению Драко в Министерстве, но он придёт буквально через час, — она проворно разливала чай по фарфоровым чашкам, — может послать за закусками?

«Быстро же ты привыкла приказывать», — с ненавистью думал Скорпиус, забывая о том, что дочь Избранного и до свадьбы жила не в лачуге.

— Я не голоден, благодарю, — мягко улыбнулся Малфой и взял чашку.

Стройная талия, обтянутая тонким шёлком упругая грудь, эта безумная лавина волос — мда, захотеть её несложно, тем лучше — легче будет воплотить свой план.

Лили немного помолчала, потом осторожно заметила:

— Я очень рада, что ты не держишь на меня зла. Я... я невольно являюсь причиной...

Её губы немного подрагивали, но она по-прежнему мило улыбалась — привыкла, что за её очаровательные улыбки ей всё прощается. Скорпиус с удовольствием бы ещё послушал её оправдательное блеяние, но он боялся, что потом задохнется от гнева, и не скажет свою старательно отрепетированную речь, поэтому взмахнул рукой:

— Довольно оправданий, Лил, всё получилось, как получилось. В этом никто не виноват, разве что зеваки и чёртовы папарацци, которые лезут ни в своё дело. Нам всем пришлось нелегко, не хватало ещё раздоров в семье. Нам предстоит выстоять против злобного и дотошного света, постараемся же быть вместе. Мне тяжело... моё сердце с мамой, — Скорпиус то понижал, то повышал голос, глядел в глаза мачехи, в её бесстыдные карие глаза, — но моё сердце и с отцом.

Он замолчал, словно сам пораженный своим признанием, а потом взял маленькую ручку Лили и целомудренно поцеловал.

Девушка, распахнув глаза, смотрела на него, на её щеках горел румянец, а потом она вдруг разрыдалась так по-детски и искренне, но Скорпиус всё равно не верил ей. Однако он мягко утешал расстроенную даму, параллельно думая, что усыпить бдительность отца будет куда сложнее.



Лили была счастлива — она поступила по велению своего сердца, и пусть весь мир катится к чёрту! Её муж — самый лучший человек на свете, кто же виноват, что он оказался Драко Малфоем? Бывшим подсудимым, женатым мужчиной и ровесником её отца. Крупным банкиром, главою древнего рода и одним из влиятельнейших людей в стране. Будь он нищим маглом, живи он в трущобах — она бы всё равно кинулась в его объятия.

Папа был настолько разгневан, что вначале сердитая мама даже кинулась защищать дочь. Каких только порицаний не пришлось выслушать бедной Лил! А газеты словно сорвались с цепи. Какое им дело до её жизни, её любви, её постели, в конце концов?!

Драко сидит в кресле, усталый такой. Лили мягкими ладонями разглаживает глубокие морщины на сухом лице. Снимает строгие очки с мужа, и целует его в губы. Драко притягивает её к себе на колени и едва заметно улыбается. Как хорошо, что он помирился со Скорпиусом, а то любимый просто не находил себе места, и огорчение, смешанное с чувством невольной вины омрачало Лили счастье. Скорпиус очень милый и так похож на своего отца, только моложе, почему они не дружили в школе? Впрочем, тогда бы она познакомилась с Драко раньше, и того привлекли бы за совращение малолетних. Лили хохочет.

— Ты чего? — спрашивает Драко, рассеянно целует её пальчики, нежно, по одному, с каким-то затаённым трепетом.

— Я счастлива, — радостно шепчет, выдыхая ему прямо в губы. — А ты?

— И я, — бормочет Драко, стягивая с неё мантию и лихорадочно целуя, — и я.



Скорпиус спокоен и вежлив, как никогда. Приветливая улыбка не сходит с его лица, когда он раскланивается с гостями. Они все, все эти стервятники в шелках, ловят каждый жест наследника — вдруг не сдержится, вдруг выдаст себя? Когда его матушка почти в изгнании, а титул «Леди Малфой» носит сопливая и распутная девчонка. Но Скорпиус радушный хозяин и галантный кавалер. Скорпиус танцует один танец с Лили и улыбается в ответ на её радостную улыбку. Скорпиус ловит сдержанный благодарный взгляд отца. Скорпиус мысленно смеётся в лица всем гостям — они никогда не разгадают его игру! Скорпиус невольно отворачивается от отца — похоже, тот счастлив с маленькой рыжей шлюшкой, а сын хочет разбить эту мечту. Но он непреклонен: «Для твоего же блага», — бормочет он Лорду Малфою вслед и приносит Лили мороженое.

При отце он изысканно-вежлив, но наедине с мачехой он дурачится, отпускает шуточки, играет с ней. Она, как ребёнок, избалованный ребёнок, который привык, что все его прихоти с великой радостью исполняются окружающими. А ещё Лили скучно: после скандала братья значительно меньше общаются с ней, да и ряды подруг поредели. Вот она и цепляется за Скорпиуса, тот хочет сказать, что она похотливая дрянь, но он не может лгать себе — Лили если флиртует с ним, то скорее по привычке очаровательной женщины, почти неосознанно, чем всерьез. Она не понимает. А Скорпиус знает, что более серьезного и взрослого человека, чем его отец, просто не сыскать. Драко Малфой занудный, до тошноты правильный и невыносимо чопорный — остается только удивляться, как это он рухнул с головой в омут имени Лили Поттер. Скоро той станет с ним скучно, а Скорпиус будет терпеливо ждать.



Они с хохотом летят на американских горках. Лили визжит и обхватывает Скорпиуса за шею, почти падая на его колени, он притягивает её к себе и болтает всякую ерунду в маленькое розовое ухо. Лили пахнет сладкой ватой — слишком приторный запах, но отчего-то не оторваться. Это ощущение Скорпиус называет «магией Лили Поттер» — сладкое, вязкое, но при этом нежное и лёгкое, теперь он лучше понимает отца. Теперь он знает, что эта девчонка в своей наивности опаснейший противник, но он не отступит.

Отец сам отпустил их на аттракционы вдвоём. Мол, он был там один раз — по-моему, дикость магловская, но если Лили нравится... «Лили нравится» — это девиз, это молитва отца, за это Скорпиус почти его презирает. Поттер, конечно, сладкая шл... нет, не шлюшка, но всё равно ничего особенного в ней нет.

Отец не ревнует. Он слишком доверяет жене... или Скорпиусу? Об этом младший Малфой старается не думать, иначе стальной молот начинает бить в груди. Скорпиус, как все маги, выросшие после войны, о магловской культуре неплохо осведомлён, да и возраст у него более подходящий для американских горок — это же только представить на них такого прилизанного, в строгих очочках отца! Но Лили нравится...

Правда, как только аттракцион останавливается, она мягко освобождается из объятий Скорпиуса.



Скорпиус возвращается в Малфой-Мэнор под Рождество — дела филиала их банка слишком важны, он не может отложить их ради даже своего плана. Впрочем, может это и к лучшему, пусть Лили побудет без приятной компании своего пасынка только лишь в обществе серьезного и вечно занятого мужа.

И вот, как не хочется провести Рождество с мамой, но Скорпиус принимает приглашение отца на маленький рождественский вечер. Празднество действительно очень скромно — приглашены только самые-самые близкие люди.. Панси и Грегори Гойлы всегда были больше друзьями отца, мать они принимали исключительно, как его жену... так же, как они теперь принимают Лили. Скорпиусу противно, он с трудом, не чувствуя вкуса, глотает пряный глинтвейн. Но самое ужасное, что младший Малфой знает, какого мнения все вокруг о его неожиданной дружбе с мачехой — весь высший свет уверен, что он просто боится за свой титул и наследство, поэтому и благоразумно предпочел новую семью отца изгнанной матери. Скорпиус не исключает, что и сам отец думает также. И поэтому ненависть к мачехе всё сильнее.

А она сидит у ног мужа, прямо на ковре в центре круга. Рыжие волосы вопреки всем правилам моды не убраны в затейливую прическу, а вольной, огненной лавиной струятся по плечам и узкой спине. Золотистое платье с дерзким декольте притягивает взор, Скорпиус невольно сглатывает и поспешно отворачивается к Женевьев Гойл — за эти два месяца отлучки он и забыл, насколько его мачеха красива. Женевьев — его давняя подруга, почти сестра — рассказывает ему какую-то забавную историю про их бывших однокурсников, Скорпиус заставляет себя смеяться.

А потом Лили берёт в руки гитару, и неожиданно сильный голос наполняется гостиную. Все замолкают, вслушиваясь в слова:

— Про Чёрную башню знаю одно:

Пускай супостаты со всех сторон,

И съеден припас, и скисло вино,

Но клятву дал гарнизон.

Напрасно чужие ждут,

Знамёна их не пройдут.

Стоя в могилах спят мертвецы,

Но бури от моря катится рёв.

Они содрогаются в гуле ветров,

Старые кости в трещинах гор.

Лицо Лили вдруг становится взрослым и серьёзным. Карие глаза вспыхивают странным огнём. Тонкие пальцы пляшут по струнам. Её голос завораживает, и Скорпиус неожиданно и сам слышит звук труб — ведьма, настоящая ведьма!

— Пришельцы хотят запугать солдат,

Купить, хорошую мзду суля:

Какого, мол, дурня они стоят

За свергнутого короля,

Который умер давно?

Так не всё ли равно?

Меркнет в могилах лунный свет,

Но бури от моря катится рёв.

Они содрогаются в гуле ветров,

Старые кости в трещинах гор.

Лили прижимается спиною к коленям мужа, глядит в какую-то видимую только ей темноту. А Драко, видимо сам не осознавая, что делает, запускает пальцы в роскошные волосы жены. Отец и мачеха сейчас настолько едины, что Скорпиуса вдруг пронзает новое и острое чувство зависти.

— Повар—пройдоха, ловивший сетью

Глупых дроздов, чтобы сунуть их в суп,

Клянется, что слышал он на рассвете

Сигнал королевских труб.

Конечно, врёт, старый пёс!

Но мы не оставим пост.

Всё непроглядней в могилах тьма,

Но бури от моря катится рёв.

Они содрогаются в гуле ветров,

Старые кости в трещинах гор[1].

Лили замолкает. Маленькая гостиная разражается искренними аплодисментами. Скорпиус и сам горячо хлопает, думая, как редко бывает в их круге такое нелицемерие.

Драко легонько тянет жену за волосы, поворачивая себе:

— Какая героическая, чисто гриффиндорская песня, — смеётся он, — обращаешь нас в свою веру?

Лили звонко хохочет, мгновенно вновь превращаясь в легкомысленную вертушку:

— Конечно!

Скорпиус мрачно цедит крепкое вино. Женевьев мягко глядит его ладонь — когда-то мисс Гойл считалась его невестой.

— Лили очень мила, — тихо говорит Женевьев.

Если бы Скорпиус внимательнее пригляделся, то увидел бы в тёмных глазах подруги неприкрытую, хоть и старательно сдерживаемую горечь, но Скорпиусу не до неё. Он с трудом останавливает себя, чтобы не выйти из комнаты, а потом одаривает отвернувшихся мачеху и отца таким ледяным взглядом, что те бы сразу всё поняли, если бы заметили. «Это не глупый любовный романчик с приторно-сладким концом. Он доведёт свою месть до конца — он ведь Малфой!» — и Скорпиус залпом опрокидывает бокал.

А Лили никуда не денется, пусть она хоть сколько притворяется, что любит отца. Пусть она даже на самом деле думает, что любит Лорда Малфоя! «Никто не совершенен, — говорила когда-то его мать, — даже, когда ангелы ходят по небесам, из-под их ног поднимается пыль».



Атласные туфли валяются на полу. Лили тянется за поцелуями Скорпиуса, как ласковая кошка. Тот всячески старается удержать ясное сознание — воспоминания нужны чёткие, чтобы отец видел, что его драгоценная женушка не зачарована и не опоена зельем. Да, она немного пьяна, но вполне способна осознавать свои действия. И вот она бесстыдно льнёт к Скорпиусу, перебирая его платиновые волосы, такие же, как у Драко, только без седины.

А любовник спускается всё ниже, ласкает её языком. Лили глухо стонет и выгибается, выгибается, словно сейчас встанет на мостик. Умопомрачительное зрелище — это Скорпиус и сам осознаёт. Это представление будет прекрасным подарком отцу на их первую годовщину свадьбы! Лили уже срывается на крик. Рыжие волосы разметались по подушке, на высоком лбу блестят капельки испарины, Лили задыхается, кусает губы:

— Пожалуйста... пожалуйста!

— Что?

— Трахни меня, — глаза мутные и наполненные первобытным неистовством.

И Скорпиус резко насаживает девушку на себя. Та пытается закусить ладонь и подавить стон, но потом что-то бессвязно шепчет, притягивая любовника к себе.

— Скажи, моё имя! — требует Скорпиус.

В глазах у Лили мелькает стыд, смешанный с каким-то отчаянием, она на несколько секунд замолкает, но он делает сильный толчок, и с зацелованных губ срывается стон:

— Скорпиус!

От этого сладкого на выдохе крика Скорпиус и сам взрывается.

В мышцах до сих пор звенит напряжение. Постель влажная и жаркая. Ненавистная и желанная мачеха разметалась на простынях, как блудница из древних легенд, из приоткрытого алого рта вырывается прерывистое, пока ещё быстрое дыхание. Скорпиус слизывает её вкус со своих губ и ухмыляется удовлетворенно и зло, но у Лили закрыты глаза — она не видит этой усмешки.



Лили тихонько встаёт с постели и крадётся в ванную. Скорпиус расслабленно дремлет. Но проходит полчаса, а мачехи всё нет — Малфой настороженно прислушивается: «Сколько можно плескаться?». Бросает в дверь ванной заклинание-прослушку и слышит тихие всхлипы — только этого не хватало! Вдруг в голове проносится совершенно абсурдная и жуткая мысль: «А если она там вены режет?! Кто знает, что взбредёт в голову этой ненормальной Поттер?» Скорпиус быстро взламывает запертую дверь.

Лили, растрепанная и несчастная, сидит прямо на полу — на бледно-розовом гостиничном коврике в ванной. Рыжие волосы тяжелым занавесом закрывают лицо.

— Ты ещё долго? — предельно сухо спрашивает Скорпиус.

Он ведь не сволочь, просто так правильно.

— Ты расскажешь... всё... Драко, да? — тихо шепчет Лили, поднимая на него несчастный взгляд.

Сейчас никто не назовёт её красавицей — глаза опухшие, губы тоже, по нежному лицу от рыданий пошли красные пятна.

— Лили, — жутковатым, спокойным голосом говорит Скорпиус, — мне тоже надо в душ — пожалуйста, освободи ванную комнату.

— А что очищающие заклинания не действуют? Или их мало, чтобы от меня отмыться? — неожиданно зло спрашивает Поттер, слёзы высыхают, а припухшие губы презрительно кривятся.

Она бьёт точно в цель, и внезапно Скорпиус думает, что, если бы жизнь сложилась иначе, они могли бы стать лучшими друзьями или даже... а впрочем — не важно.

Он пропускает момент, когда Лили вдруг выхватывает свою волшебную палочку и кидается на него:

— Обливеэйт!

Уже, уклоняясь, он отбивает летящие в него заклятья забвения — мачеха, будто бесноватая, палочка так и пляшет у неё в руках. Конечно, дети героя не выросли слабаками, но Лил никогда не блистала в дуэлях, полагаясь больше на свои улыбочки и блестящие глаза. Однако Скорпиус помнил, как полгода назад был громкий суд над одной волшебницей — никчёмная тётка, чуть ли не сквиб, одним заклятьем взорвала и неверного мужа, и его девицу в супружеской постели. А ведь любовники были аврорами: она — курсант, а он и вовсе с боевым пятилетним стажем.

Скорпиус под напором взбешенной ведьмы отступает в комнату, но потом ему всё же удаётся обезоружить Лили старым добрым Экспеллиармусом. Девушка тяжело дышит и прямо-таки пожирает глазами теперь недоступную ей волшебную палочку.

— Может, всё-таки поговорим? — мягко и капельку насмешливо спрашивает Скорпиус. Он всеми силами старается не выдать своей вспышки секундного страха.

— О чём? — выплевывает Лили и плюхается на диван.

На ней только тоненький, как паутинка, кружевной пеньюар, он небрежно скользит по гибкому нежному телу, и Скорпиус сам не знает, чего хочет, но, пожав плечами, отвечает:

— О сложившейся ситуации.

— Презираешь меня, да? А ты на себя посмотри! Нет идеальных людей. Только чтобы ты там себе не думал, я люблю Драко! Так сильно люблю, что ты и представить себе не можешь!

— Действительно не могу, — тихим, ледяным тоном замечает Скорпиус и небрежно касается рукою засоса на своей шее, оставленного пылкой любовницей.

— Мерлин! Как же всё так получилось?! — Лили начинает трясти сухая и беззвучная истерика. — Я же доверяла тебе. Он доверял тебе.

Малфой сглатывает, но молчит.

— Я живая, Скорпиус! У меня никогда не было других мужчин, кроме твоего отца, я была девственницей. А потом была эта скорбная свадьба — это надругательство над нашей любовью! И пустота вокруг меня. Друзья, приятели отвернулись, даже родные и те разговаривают сквозь зубы. О, ты даже себе не представляешь, что значит пустота.

Скорпиус вдруг вспоминает бледную, одинокую и прекрасную в своём благородстве мать и резко шагает вперёд:

— У тебя был муж. Любимый — как ты утверждаешь. А сколько людей никогда до конца не отмоются от этого скандала — они заплатили своей репутацией, а некоторые и своим счастьем за вашу любовь! А ты...

— Пожалуйста, Скорпиус! — Лили вдруг сползает с дивана и падает на колени. Пеньюар опасно скользит по хрупким плечам. — Не разрушай нашу семью! Если ты отпустишь мне этот грех, то возможно когда-нибудь и тебе кто-то отпустит твои.

Малфой почти испуганно смотрит на скорчившуюся мачеху у его ног. Он хочет сказать, что она боится за своё положение, за репутацию, за титул и деньги, но Скорпиус не идиот. Он прекрасно понимает, что брак с отцом — далеко не лучшая партия для Лили Поттер. Ей бы привели женихов с почётом, а не со скандалом, лучшие Магические Семьи сражались бы за дочь героя, плетя интриги, делая ставки на знатность, состояния или привлекательность кавалеров. Вступив в брак с Малфоем, мачеха получила куда меньше, чем потеряла, значит, она и впрямь любит отца? И сейчас, покорная и растоптанная, стоя на коленях, она просит за свою любовь?

Скорпиус хотел этого, о мечтал о её унижении, а теперь... теперь он не знает, как поступить. Его месть, его любовно выпестованная, как самое дорогое дитя, месть. Его ненависть к Лили Поттер не утихла, но ещё появилась жалость и... и понимание? Скорпиус мысленно кричит на себя: «Что раздвинула рыжая шлюшка перед тобой ноги, а потом пустила слезу, и ты сразу раскис? Давай, милосердствуй, пока мать терпит незаслуженное унижение, отца обманывает любимая жёнушка с его же сыном».

Он неопределенно качает головой:

— Я не могу тебе ничего обещать.

Лили молниеносно вскакивает, длинные волосы огнённым покрывалом укутывают её. Вскидывает голову и говорит, как швыряет подаяние:

— Мою палочку, мистер Малфой! Клянусь, что я не сделаю попытки напасть на вас, когда получу её.

Она забирает палочку, быстро одевается и уходит. И только тогда Скорпиус медленно опускается на разворошенную кровать, его мутит.



К матери он приходит только на следующий день. Бесцельно проблуждав по каким-то переулкам, проспектам и мостам. Дома тепло и царит оживление. Мама в бледно-сиреневой мантии и с жемчужной сеткой на волосах деловито руководит домовиками, укладывающими вещи. Увидев сына, она отпускает эльфов и прикрывает распахнутое окно.

— Вот, документы уже все подготовлены, через три дня уезжаю, Скорпиус, — Астория внимательно смотрит на него.

Красивая, безупречно-спокойная, с мягкой улыбкой в понимающих глазах.

— Навсегда? — глухо спрашивает Скорпиус, это пугающее слово даётся ему с трудом.

— Наверное. Во Франции мне будет лучше. Всем будет лучше.

Малфою хочется кричать — мир катится из-под его рук, такой светлый, привычный и надёжный, он убегает:

— А если...

— Не стоит. Может, потом, если захочешь, ко мне переберёшься, а останешься тут — будем ездить друг к другу в гости.

Гнев вскипает с новой силой — у него есть оружие, великолепное, прекрасное и разрушительное. Чтобы не сделала Лил — рыжая шлюшка отца — ей не отпереться. Если надо, Скорпиус под Сывороткой Правды подтвердит свои обвинения.

— Скорпиус, — мама неожиданно берет его за руку, — ты сам вправе выбирать, но пообещай мне одно.

— Что?

— Оставь в покое отца и эту девочку Лили — они счастливы.

— А если они не заслужили этого счастья?! — внезапно совсем по-детски выпаливает Скорпиус.

Серый жемчуг сверкает в светлых волосах, серые глаза отливают жемчугом — Астория Гринграсс устало улыбается:

— Все его заслуживают. Даже у ангелов...

— Из-под ног летит пыль, — подхватывает Скорпиус, ему вдруг становится настолько легче, что вместо традиционного поцелуя руки, он крепко сжимает мать в объятиях.



Два года во Франции, руководство филиалами банка отца и как результат — собственное неплохое состояние — Скорпиус имел все основания гордиться собой. Дни летели бешеной круговертью выпущенных на свободу пикси. Драко основал банковскую империю в Британии, Скорпиус продвигал её на континенте. Главное было избегать открытой войны с гоблинами, которые не были в восторге от покушения на их монополию в этой замечательной сфере. Иногда Скорпиус забывал поесть и поспать, но он не жаловался. Тем удивительнее было, что сегодня ему удалось посидеть с чашечкой кофе в тихой кафешке.

Малфой с удовольствием разглядывал красивую улицу и редких волшебников, гуляющих по ней.

— Скорпиус! — он был атакован и буквально задушен в объятьях черноволосой девицей в немыслимой мантии цвета обкуренного лимона.

Не сразу пришло осознание того, что перед ним Женевьев Гойл. Скорпиус удивлённо пялился на давнюю подругу: она никогда не была красавицей, уродиной, впрочем, тоже, этакая заурядная внешность, начнёшь приглядываться — увидишь и трогательно тонкие запястья, и по-королевски высокие скулы, и живые, тёмные глаза, а так пройдешь мимо, не оглянешься. Но сейчас Женевьев просто лучилась радостью, причина которой скоро была обнаружена — к столику подошёл Альбус Северус Поттер. Его будничная чёрная мантия сногсшибательно оттеняла дикий наряд подруги. С привычной ехидной усмешкой Поттер протянул Скорпиусу руку, они обменялись вполне дружеским рукопожатием. Малфой невольно хмыкнул про себя: Ал, несмотря на всю схожесть со своим героическим отцом, отчего-то неуловимо напоминал своего тёзку и коллегу — Северуса Снейпа, впрочем, тоже героя войны, только покойного.

Женевьев весело трещала — Скорпиуса вдруг кольнула тоска по прошлому, по Британии, по школьным друзьям и даже капельку по бывшей наречённой, которая теперь была невестой другого, причем — счастливой невестой.

Отца давно не видел (деловые переговоры через камин — не в счет), мачеху тоже... а впрочем, вот как раз без встречи с последней он вполне мог обойтись ещё лет десять. Но был сегодня один важный разговор с гоблинами — собственно говоря, Скорпиус и пришёл в кафе подумать о нём. Если всё получится, то бизнес выйдет на преимущественно новый уровень, однако посоветоваться с отцом совсем бы не мешало. Беда в том, что с камином рисковать нельзя — могут прослушивать, и вообще лучше не говорить, а показать... ладно!

— И нас пригласили на крестины! — выпалила Женевьев и вдруг замолчала под пристальным взглядом Альбуса.

— Да, я знаю, что у отца родился сын, — рассеянно ответил Скорпиус, пытаясь прокрутить в голове сразу две возможные комбинации заключения сделки с гоблинами.

Однако он заметил, что собеседники настороженно молчат, глядя на него. Скорпиус осознал всю нелепость ситуации и негромко хмыкнул:

— Ну, мы теперь вроде, как родственники, Поттер, надеюсь, ты осознаёшь всю торжественность этого эпохального момента?

— Просто плачу от счастья, — в тон ему отозвался Ал.

Ситуация вроде как разрядилась. Вот только теперь у отца есть ещё один сын... и Лили. Женевьев сжимает руку Альбуса — забавная парочка. Мама вполне счастлива в своей вилле на Лазурном берегу, а он... а у него сделка. Скорпиус встал и решительно запахнул свою, немного старомодную, мрачноватую мантию:

— Думаю, я смогу вырваться на крестины своего брата.

Что подумали Женевьев и Альбус, осталось тайной, но подруга радостно улыбнулась, а пронзительный взгляд зелёных глаз Поттера вдруг стал усталым и понимающим.



Мальчика назвали Септимусом — Скорпиус оценил иронию отца[2]. После трёх дней торжеств они наконец-то смогли отобедать в узком кругу семьи. Лили, настороженная с тех пор, как Скорпиус появился на пороге, почти ничего не ела, вяло откликаясь на расспросы обеспокоенного мужа о её самочувствие. Пасынок, вежливо преподнесший мачехе и брату дорогой подарок, обращал на неё внимания не больше, чем на разжиревшего до неприличия белого павлина — любимца отца.

Когда-то Скорпиус, незадолго до своего отъезда во Францию, поклялся Лили, что не расскажет Лорду Малфою о том случае. Но теперь её терзали дурные предчувствия: не расскажет, но ведь может показать воспоминания, написать письмо или... Лили сглотнула и вцепилась в чашку так, что пальцы заломило.

— Ты выглядишь уставшим, Скорпиус, — негромко и сухо сказал Драко. Человеку, знавшему его хуже, тон Лорда Малфоя показался бы до неприличия равнодушным, но не сыну.

— Дело требует определенных жертв, — пожал Скорпиус плечами.

Лили снова украдкой бросила взгляд на пасынка: худой, с бледным до серости лицом и заострившимися скулами, он выглядел одновременно жестким и затаённо-несчастным. Белые волосы были безжалостно стянуты в длинный хвост, доходивший до лопаток. Лили вдруг стало до боли жалко Скорпиуса, но тот вдруг сказал:

— Отец, я бы хотел показать тебе одно важное воспоминание.

Сердце рвануло в пропасть... вот она расплата, которую ждала, которую заслужила! Лили прижала ладонь ко рту и призвала все свои силы, чтобы не выбежать из-за стола. Её любовь рассыпалась сухими крошками осенних листьев, рассыпалась в пыль.

А Драко уже шёл в свой кабинет, Скорпиус шёл следом.

[1] Хелависа «Чёрная башня» http://www.audiopoisk.com/track/helavisa/mp3/4ernaa-ba6na/

[2] Септимус Малфой — очень влиятельный человек в Министерстве Магии в конце восемнадцатого века. Многие утверждают, что Министр Магии Анктуоус Осберт был не более чем марионеткой в его руках.