Осень в этом году выдалась неожиданно теплая. К началу сентября листва еще зеленела на деревьях, а солнце уютно укутывало теплыми лучами, чем с превеликим удовольствием пользовались все ученики Хогвартса.

Мародеры, вольготно расположившись под кроной одного из деревьев, щурились и полусонно взирали на оживленных первокурсников. Те с пугающим энтузиазмом размахивали палочками над чьей-то кошкой, которая в ответ недовольно верещала, попеременно меняя цвет с синего на красный, и отчаянно пыталась вырваться. В результате, несчастное создание все-таки умудрилось вывернуться. Подпрыгнув с диким визгом, животное задело когтями чью-то неосторожно подставленную руку и унеслось прочь. Первокурсники, толком не разобравшись, бросились врассыпную, заклинания полетели во все стороны, и вот — уже через минуту команда краснолицых и команда синелицых возбужденно орали друг на друга, пытаясь выяснить, кто же все-таки виноват, и что делать.

— Скучно... — лениво протянул Джеймс, еще больше взъерошивая свои непокорные волосы.
Он проводил взглядом разукрашенное животное и машинально закусил кончик волшебной палочки между зубов. Мать всегда ругала его за безолаберное отношение к вещам, но ободранная, поцарапанная, повидавшая виды палочка все еще держалась и исправно колдовала.

— А где Пит, кстати? — вяло спросил Джеймс и уставился на ворота школы с такой надеждой, будто вместо Хвоста оттуда должна была выбежать Лили Эванс в свадебном платье и предложить Джеймсу руку и сердце.

Сириус Блэк нехотя приоткрыл один глаз, оглядел пространство вокруг себя и закрыл его обратно.

Где-то вдалеке оскорбленно и высоко завывала кошка, наконец-то пойманная владельцем.

— Он вроде бы собирался в гостиную, сказал, что что-то там ос... ос... оставил, — произнес наконец Ремус Люпин, все-таки справившись с зевотой.

Прошедшее полнолуние оставило на нем свои отпечатки, вроде болезненной серости, мешков под глазами и изредка подрагивающих пальцев. Но Люпин мужественно штудировал конспект по Зельеварению, утверждая, что экзамены "уже совсем скоро", то есть, через девять месяцев.

— А это разве не он? — Ремус вяло ткнул пальцем в сторону замка.

Джеймс приподнялся на локтях, всматриваясь в сторону школьных ворот. Прямо навстречу к ним на полном ходу бежал худой, неприметный с первого взгляда, паренек. Немного сутулый, с блеклыми темно-русыми волосами и мелкими чертами лица. Рядом с Блэком и Поттером он выглядел хрупкой тенью и был больше похож на личного пажа, чем на равноправного друга.

Только вот Мародеры смотрели на него, как на равного, и не раз ломали кости слизеринцам, вздумавшим посягнуть на Хвоста.

Добравшись наконец до Мародеров, он согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

— Совсем ты ослабел за лето, Питер... — больше лениво, чем насмешливо произнес Блэк. — Пора всерьез взяться за твое здоровье.

— Там... там...

— Что случилось, Хвост?

— Там он! A&B вернулся!

Мародеры пару секунд ошарашенно смотрели на Петтигрю, а затем, вскочив на ноги, рванули к воротам замка. Всю сонливость как рукой сняло.



Друзья вбежали в главный холл и ошеломленно застыли. У противоположной стены толпились ученики, все перешептывались и с открытыми ртами смотрели на большую аббревиатуру, словно впечатанную в стену на высоте как минимум пятнадцати футов. Надпись, а именно две таинственные буквы — "A&B", переливалась синим и зеленым, слабо фосфоресцируя в полутемном холле.

Ниже были видны какие-то строчки меньшего размера, тоже, словно высеченные на стене: изящная сине-зеленая вязь. Сириус очнулся первым, стремительным шагом он преодолел расстояние от дверей до собравшихся у стены людей, и, не особенно церемонясь, начал проталкиваться ближе к надписи. Мародеры поспешили следом, чувствуя странную смесь азартного предвкушения и ощущения надвигающихся, гм... проблем.

Пробравшись сквозь толпу, "великолепная" четверка наконец-то смогла разглядеть так взбудоражившие всех строки:

"Господа Мародеры!

Я рад снова поприветствовать Вас в нашей с Вами общей школе! Знаете, когда в прошлом году я решил забросить свое шутовское ремесло, я думал, что оставляю школу в хороших руках, и Вы-то уж точно не дадите нам заскучать. Однако Ваши шутки, к сожалению, становятся все более банальными. Они начинают бледнеть. Вы теряете хватку, мои дорогие несостоявшиеся конкуренты! Поэтому я рад сообщить, что возвращаюсь к Вам с новыми силами, идеями и, конечно же — шалостями.

Уступите мне дорогу, Мародеры, или мои шутки будут обращены против Вас, а Вы ведь не хотите этого, мои милые скучнеющие друзья?

Всегда Ваш конкурент, A&B".

Повисла нехорошая тишина.

Все смотрели на Мародеров, Мародеры смотрели на стену, стена молча терпела, но продолжала стоять.

Через мгновение Блэк сделал шаг назад и повернулся к толпе — студенты поспешно отшатнулись, изумленные и непонимающие. Редко кто видел Сириуса в такой ярости — безмолвной, но оттого не менее сокрушительной.

— Бледнеть? Бледнеть? — выдал Сириус Блэк с побелевшими от ярости глазами. Его голос вопреки здравому смыслу стал еще более хриплым и низким, словно потяжелев от раскаленной злобы. — Да что этот "аб" себе позволяет?! — еще тише, перейдя почти на шипение, спросил он.

— Не "аб", а "ЭйБи", Сириус, — наставительно отозвался Ремус, единственный, кто остался безмятежным.

— Действительно! — голос Блэка взлетел. — Несомненно необходимое сейчас уточнение!

— Нам надо успокоиться? — очень неуверенно произнес Питер, и его слова прозвучали больше, как вопрос, чем утверждение. — Джеймс?

Джеймс молчал и только хмуро смотрел на многострадальную надпись. Его привычная веселость и расслабленное благодушие безвозвратно растворились в сыром воздухе огромного холла.

Гриффиндорец молчал, словно заколдованный "Силенцио", в то время как Блэк напротив, казалось, раздулся от злости и стал выше и толще.

— Джеймс, — твердо сказал Блэк. — Джеймс! Ты слышишь меня, Сохатый? Мы не можем проигнорировать это снова, — Сириус понизил голос, недовольно зыркнув на студентов, и те, словно по команде, сделали еще один шаг назад. — Это наш последний год в школе, мы просто не имеем права позволить какому-то "абу" занять наше законное место.

Рядом раздался саркастический смешок, достаточно громкий, чтобы быть услышанным. Блэк резко обернулся и раздраженно вздохнул — на него исподлобья весьма насмешливо взирала худенькая темноволосая девушка с нашивкой факультета Когтевран на мантии.

— Чего тебе, Паркер? — почти пролаял Сириус.

— Тебе стоит подучить английский алфавит, Блэк. Особенно ту часть, которая связана с произношением первой пары букв, — ее голос оказался низким и тягучим, с легкой хрипотцой.

— Я прекрасно знаю, как они произносятся, Паркер, — Сириус улыбнулся одной из самых бархатных своих улыбок, казалось, еще секунда — и из-под верхней губы выдвинутся клыки. — Что ты здесь забыла, девочка?

— Искала Ремуса, хотела отдать ему книги, — когтевранку буквально перекосило от этого снисходительного обращения.

Взгляд девушки переместился на Люпина. Ее серые глаза мгновенно потеплели, а тонкие светлые губы чуть тронула мягкая улыбка:

— Вот. Я все дочитала, Ремус. Огромное тебе спасибо — ты спас меня от скуки этим летом, — с этими словами девушка вытащила из сумки три потрепанных толстенных тома и всучила их Люпину.

— Всегда пожалуйста, Мэл. Был рад помочь, — Люпин кивнул с ответной улыбкой и опасливо покосился на Блэка. — Ты извини, мы пойдем. Надо бы Сириуса, э... успокоить.



— И что ты в ней находишь, Лунатик? — более-менее утихомирившийся Блэк вместе с друзьями направлялся в гостиную Гриффиндора. — Пятый элемент, — мимоходом бросил он Полной Даме, та распахнулась в ответ, принимая пароль. — Ни груди, ни задницы, плоская, как доска, с людьми не разговаривает, и пахнет... странно.

— Как библиотечная пыль, — хохотнул Джеймс.

— Она интересный человек, Блэк, и у нас похожие вкусы в литературе, — ровно ответил Ремус.

— Да она выползает на свет Божий из своей гостиной только, чтобы сходить в библиотеку за новой порцией макулатуры, — фыркнул Джеймс. — Я даже не уверен, что она хоть что-нибудь ест. Не припомню, чтобы она появлялась в Большом Зале.

— Почему же — она там часто бывает, — мгновенно отозвался Сириус. — Правда, иногда за змеиным столом. Вместе с Нюниусом и своей слизеринской подружкой.

— И не напоминай.

Гостиная встретила Мародеров, погруженная в оживленные разговоры. Сквозь распахнутое окно внутрь врывался ветер, пахнущий клевером и теплом уходящего лета, в камине трепетал золотой огонь, на стенах, драпированных красно-золотым, застыли горделивые фигуры львов.

Все было как обычно. Ну... почти.

Старшие курсы обсуждали возвращение А&В, младшие увлеченно расспрашивали обо всех шалостях, совершенным этим таинственным шутником.

— А кто такой — этот "ЭйБи"? — рядом раздался звонкий девчоночий голос. Наверное, первокурсница, ибо все остальные уже знали подробности с прошлого года.

— A&B — это что-то среднее между отъявленным шутником и борцом за справедливость, — включился в разговор Фрэнк Лонгботтом. — Он появился три года назад. Никто не знает, как он выглядит, и кто это вообще такой, но... он явный конкурент Мародеров.

— А почему борец за справедливость? — любознательно уточнил новый, мальчишеский, голос.

— Потому что если кто-то переходит черту, всегда есть возможность пожаловаться А&В. Он может так проучить этого... нехорошего человека, что век не забудешь, — Фрэнк на секунду задумался. — В прошлом году у них с Мародерами была самая настоящая война за власть и, честно говоря, они до последнего шли с равным счетом. Но в конце года А&В неожиданно исчез, испарился без объяснений, и вот — теперь также неожиданно вернулся вновь. Вы бы только знали, что они...
Мародеры, не особенно желая дальше слушать прекрасно известную им историю, отошли к мягким креслам, стоящим в углу гостиной.

— Если все будет как в прошлом году... — Сириус рухнул в объятия красного бархата и откинулся на спинку.

— Это будет довольно весело, — беззаботно пожал плечами Джеймс. В его глазах все еще бродило некое удивление от произошедшего, но Ремус видел — Джим справился с "сюрпризом", и в срочном порядке придумывал план развития ситуации.

— Не скажи, Сохатый. Вспомни только — этот противный "аб" обошел нас по всем статьям, — Сириус горько вздохнул. — Помнишь, на Чарах мы склеили одежду слизеринцев друг к другу? — по лицу Блэка расползлась довольная широкая ухмылка.

— Еще бы! — усмехнулся Джеймс. — Они тогда еще не могли "расклеиться", и им пришлось раздеваться.

— Думаю, ублюдки по достоинству оценили, какой подарок я сделал им. Нечасто увидишь мою кузину... разоблаченной.

— От тебя это звучит особенно пошло, — скривился Джеймс и тряхнул головой. — А потом в ответ "ЭйБи" прислал Слизерину букет фиалок с пустой открыткой и своей подписью, и, как только они сели за стол, все их мантии перекрасились в ярко-розовый цвет и покрылись рюшками и кружевами.

— Им ведь действительно это подошло! — Блэк расхохотался. — А помнишь, мы трансфигурировали одежду Филча в женскую сорочку с цветочками?

— А в ответ А&В превратил миссис Норрис в пуделя!

— О, они шика-а-арно смотрелись вместе...

— А помните, — неожиданно включился в разговор Ремус, — как А&В каким-то непонятным образом половину слизеринцев на четырнадцатое февраля опоил амортенцией?

— Ага! Они еще неделю тогда приставали друг к другу и к Гриффиндору с предложениями руки и сердца!

— Не понимаю, почему слизеринцы до сих пор не объявили А&В вендетту, — отсмеявшись, произнес Джеймс. — Но согласись, Бродяга, ту твою выходку "аб" перекрыть не смог!

— Ты про что, Сохатый? — Блэк забавно наморщил лоб.

— О том случае, когда ты въехал на своем маггловском мотоцикле в Большой Зал, подарил МакГонагалл букет ромашек и, трансфигурировав ее шляпу в кошачью голову, унесся прочь, разбив потолок?

— Она тогда еще начислила Гриффиндору двадцать баллов за "блестящее владение искусством трансфигурации", — лениво кивнул Блэк.

— Ага, — весело улыбнулся Ремус, — и назначила тебе пять вечеров отработки у Филча за "неуважение к преподавательскому составу и порчу школьного имущества".

Мародеры затихли, прокручивая в памяти события прошлого года, и, как бы им не хотелось это признавать, чувствовали самую капельку тоски.

— Я думаю... — Питер оглядел друзей. — Я думаю, все довольно очевидно, не так ли?
Джеймс скосил на него глаза и хитро улыбнулся:

— Никому и никогда не обойти Мародеров.

— В таком случае, нам нужно лишь разгадать эту загадку, — пожал плечами Ремус. — Ты же любишь загадки, Сохатый?

— Не люблю, — мотнул головой Джеймс. — Обожаю. Значит, решено?

— Решено, — кивнул Блэк и тяжело опустил кулак на стол.

Вслед за ним на шоколадную столешницу рухнул порывистый и энергичный кулак Джеймса, плавным спокойным движением опустилась рука Ремуса, размеренно и неторопливо осела ладонь Питера.

Мародеры замолчали, думая каждый о своем, и совершенно не обратив внимания на то, как в этот самый момент, с подоконника у открытого окна взлетела маленькая бабочка. Сине-зеленого цвета.

Вторая учебная неделя начиналась со сдвоенного урока Трансфигурации: Гриффиндор-Когтевран. Традицией были занятия со Слизерином, но, памятуя о магической дуэли, которую Блэк и Малфой устроили в конце прошлого года, преподаватели решили отложить битву Гриффиндор vs Слизерин до урока зельеварения. Профессор МакГонагалл лично выразила Дамблдору все свое мнение об учениках, срывающих экзамен по трансфигурации и отлеживающихся потом, вместо него, в больничной палате с многочисленными переломами. "Петушиные бои, Альбус, это не то, чему я обучаю студентов!" — сообщила она директору перед всей школой, и тот со вздохом уступил.

В этот светлый день Мародеры решили прийти на занятия без опозданий, и, как выразился Сириус Блэк, разбуженный неумолимым Люпином: "В первый и последний раз за этот семестр!" Ремус лишь с улыбкой покачал головой, насмешливо разглядывая взъерошенного и мокрого с ног до головы Блэка, на котором он только что практиковал "Агуаменти", как способ пробуждения.

— Даже Джеймса удалось поднять без таких радикальных мер, Бродяга. Неужели так сложно проснуться хотя бы за двадцать минут до начала занятий?

— Ты действительно считаешь, что я хочу променять драгоценные двадцать минут эротического сна с участием Мэйгрид Каллаган на лицезрение твоей скучной физиономии? — Блэк взмахнул палочкой, пытаясь высушить одежду и голову, в результате чего штаны на нем начали обугливаться, а волосы вздыбились и распушились. — Черт! Да что сегодня за день такой!

— Ты похож на одуванчик, Блэк! — расхохотался Джеймс. — Каллаган обязательно одобрит твой новый имидж. А, кстати, кто она?

— Кажется когтевранка или пуффендуйка... а хотя, какая разница? — пробормотал Сириус, прыгая на одной ноге и пытаясь стащить испорченную штанину. — Аргх! Жжется!

— Да ну вас! — Ремус вдруг развернулся, махнув рукой. — Питер, пойдем без них, все равно толку от этих двоих на занятиях никакого.

И, под возмущенные крики догоняющих их друзей, смеющиеся Ремус с Питером спустились по лестнице и направились на урок.

***

Класс уже почти полностью был заполнен учениками. Когтевранцы, как самые ответственные и стремящиеся к знаниям представители Хогвартса, практически в полном составе восседали за партами. Кто-то раскладывал перед собой пергаментные листы, перья и баночки с чернилами, кто-то сосредоточенно штудировал учебник.

Гриффиндорцы в большинстве своем, (а скорее в меньшинстве) разлеглись на стульях, уронив головы на сложенные руки перед собой, и сладко дремали. Некоторые изредка похрапывали.

На первой парте, совершенно не обращая внимания на удивленные взгляды, сидела черноволосая девушка. Ее волосы были затянуты в тугой хвост и перевязаны зеленой лентой. Закинув ноги в тяжелых черных сапогах с рифленой подошвой на стол, она придирчиво рассматривала ногти на правой руке, а пальцами левой нетерпеливо барабанила по столу. Ее черная мантия была небрежно распахнута, свисая с плеча и подметая краем пыль под столом.

Беата Спринклс. Лучшая ученица Слизерина.

— Спринклс! Ты аудиторией не ошиблась? — Блэк приподнял бровь, насмешливо взирая на нее с высоты своего роста.

Девушка мельком глянула на него, и по ее лицу расползлась ядовитая ухмылка.

— Отлично выглядишь, Блэк! Новый стиль, модная прическа? Честно говоря, я несколько удивлена, увидев тебя здесь. Не думала, что ты хоть раз в своей жизни заходил в класс так далеко — аж до первой парты.

И не дав вставить ему ни слова, она продолжила:

— Не считаю, что должна отчитываться перед тобой, но я жду Паркер. Исчезни с горизонта, чудо. Твоих волос слишком много — они заполняют все пространство.

Блэк, собиравшийся сказать в ответ что-нибудь не менее язвительное, был бесцеремонно прерван.

— Спринклс! Убери свои грязные ноги с моего чистого стола! — Паркер промаршировала прямо к девушке, без предисловий спихивая ее со стула и забрасывая сумку на столешницу.

— О Мерлин, Паркер, не будь такой занудной! — простонала Беата, не очень грациозно поднимаясь с пола и отряхиваясь.

Сегодня Паркер выглядела еще мрачнее, чем обычно. Черные волосы неаккуратно перетянуты резинкой, мантия запахнута и застегнута на все до последней пуговицы. Высокая, с прямой спиной и гордо поднятой головой. Когда она обернулась к Блэку, парню почудился звук меча, вынимаемого из ножен. Ее взгляд приобрел режущую остроту, странно органично сочетающуюся с мягкой, ироничной улыбкой.

— Сириус Блэк? Великолепный выбор прически! Если подуть на твои волосы, они слетят так же, как с одуванчика?

Сириус, оправившись от наваждения, тут же пошел в наступление:

— Рискнешь проверить, Паркер? Сначала убедись, что ветер дует не в твою сторону.

— О, я всегда предусматриваю все до мелочей... Си-ри-ус, — она неожиданно совершенно по-детски хихикнула, от чего Блэк растерялся. А потом вдруг, сделав шаг вперед, оказалась под самым носом у парня. Точнее ее макушка оказалась. Легкий почти неуловимый аромат лилий вскружил голову, и он был уверен, что это не духи. Впрочем, его подозрения не успели толком оформиться, так как в следующий момент девушка подняла голову и, снова по-детски улыбнувшись, дотронулась кончиками пальцев до чрезмерно пушистых волос Блэка.

Секунду они смотрели друг другу в глаза. Он — зачарованно и удивленно одновременно, она — ехидно и насмешливо, не убирая руки от его головы.

Паркер вдруг ухмыльнулась и, приподняв бровь, обманчиво мягким голосом произнесла:

— Что, уже на что-то рассчитываешь, Блэк?

— Сумасшедшая, — пробормотал он, опомнившись и отступая на шаг. Развернувшись, он поспешил к Джеймсу, уже храпевшему за последней партой. Лили Эванс недовольно оглядывалась на последнего, бросая на него сердитые взгляды.

— И что это было, Мэл? — Беата хитро прищурилась, наблюдая за выражением лица Паркер.

— Всего лишь любопытство и немножко коварства, Беа. Небольшой эксперимент, если быть точной, — Паркер беспечно пожала плечами, возвращая своему лицу привычное отстраненное выражение. — Так чего ты хотела?

— Вот. Это список книг по зельям, которые нам с тобой нужно проштудировать до пятницы, — Беата вытащила из кармана помятый листок со списком, состоящим, по меньшей мере, из шести пунктов.

— Не проблема. В библиотеке во время ланча?

— Ага, буду ждать, — и, закинув сумку на плечо, слизеринка неспешным шагом догуляла до двери и скрылась в коридоре, напоследок окинув хитрым взглядом подругу и отпустив еще один язвительный смешок в сторону Блэка.

***

— Вот объясни мне, Джеймс, почему эти две ненормальные являются лучшими подругами, а? — Сириус, успешно расшевелив недовольного Поттера, теперь мучал его вопросами. Джеймс, снова пытающийся поуютнее устроиться, поймал на себе сердитый взгляд Лили и как по команде принял позу "по стойке смирно", впрочем, оставаясь сидеть на стуле.

Он попытался невинно улыбнуться ей, но девушка уже отвернулась, на что Джеймс лишь грустно вздохнул и повернулся к другу:

— Может, потому что они входят в десятку лучших учеников школы?

— Ты хотел сказать — в число Самых Главных Занудных Заучек? А ты, Лунатик, не хочешь вступить в их клуб? Можете основать общество самых "блистательных" учеников Хогвартса, — Блэк хмыкнул и развалился на стуле, вольготно вытягивая ноги под партой. Люпин промолчал, все еще слегка шокированный выходкой Паркер, обычно мрачной и отстраненной.

— Нет, я понимаю, что одна из них с Когтеврана — ей положено быть невменяемой. Но вторая... — Сириус забавно скривился, выражая всю свою степень презрения к слизеринке.

— Я не уверен, — задумчиво отозвался Питер, — но мне кажется, они не такие уж и поклонницы учебы. Я имею в виду, — поправился он, заметив взгляд Сириуса, — что они читают книги не из советуемого списка литературы. Они довольно часто засиживаются в запретной секции.

— Наверно ищут страшные проклятия и черные заклинания, — проворчал Блэк.

— Бродяга, — вступил в разговор Люпин, — мне кажется, нам есть о чем сейчас задуматься. А&В — это наша проблема.

— Ты серьезно? Лунатик, ты ли это? Так волнуешься за нашу победу? — наперебой отозвались удивленные Джеймс и Сириус.

— Я не о победе думаю. В прошлом году, когда А&В начал с нами борьбу за власть, — Люпин поморщился, — под конец года начались совсем уж опасные шутки. Я хочу сказать, что нам нужно сдавать ТРИТОН, а не думать о подобных глупостях. Кроме того, если дело зайдет еще дальше, кто знает — кто-нибудь может пострадать. Все замыслы А&В были очень... масштабны. Он не разменивается по мелочам, и мне это совсем не нравится.

— Весьма верный ход мыслей, мистер Люпин, — в класс широким шагом зашла МакГонагалл. — Как раз сейчас настало время подумать об учебе. Прошу открыть учебники на первой главе, сегодня мы попытаемся изучить трансфигурацию неживых объектов в крылатых насекомых. Для начала попытаемся превратить вот эти камешки в...

— Брось, Лунатик, — уже шепотом, склонившись, продолжил Сириус. — Он ни разу не трогал тех, кто не был причастен к нашей "войне". Ни Пуффендуй, ни Когтевран, наверное, даже не заметили, что происходит.

— Заметили они или нет — дело не в этом. Дело в том, что наша жажда победы может завести нас очень далеко. Поэтому у меня есть идея насчет того, как узнать, кто такой этот А&В...

— Мистер Люпин! Будьте добры, включитесь в работу! Мне достаточно ваших вечно бездельничающих друзей.

Мародеры притихли и вяло уставились на лежащие перед ними камешки.

— На перемене расскажу, — шепнул Ремус и, открыв учебник, погрузился в чтение.

***

Как только прозвенел звонок, Мародеры побросали свои вяло шевелящиеся камешки (Питер даже смог добиться некоего подобия глаз) в предназначенную для этого коробку и спешно вылетели из класса.

— Давай, Лунатик, вещай!

— Меня несколько пугает твой энтузиазм, Бродяга, но ладно, слушайте, — Ремус на секунду задумался. — В общем, сначала мне пришло в голову: эта его метка, метка "ЭйБи" — это наверняка стандартное рисующее заклятье. Однако, чтобы волшебная палочка не использовалась только в качестве рисовальной кисточки, в заклинание можно внести несколько дополнений. Придание формы, цвета, стиля....

— Мы поняли, поняли. Дальше что?

— Терпение, Бродяга. Дело в том, что изменение всех этих параметров обычно производится уже после нанесения, скажем, какого-то определенного цвета на ту же стену. Но в данном случае практически невозможно создавать идентичные метки, а у А&В это получается.

— Лунатик, не нужно читать нам курс по Чарам!

— Ну, может быть, хоть на этот раз вы его прослушаете хотя бы частично? Ладно, ладно, — Ремус усмехнулся, глядя на сердитые лица друзей. — Я полагаю, что это не просто метка, это — подпись.

Люпин победно уставился на Мародеров. Джеймс с Сириусом обменялись непонимающими взглядами и вопросительно уставились на Ремуса. Питер нахмурился и вдруг, будто настигнутый озарением, медленно произнес:

— Я, кажется, понял, что ты имеешь в виду...

— И что он имеет в виду? — хором спросили Джеймс и Сириус, явно оскорбленные тем, что только они вдвоем до сих пор не догадались что к чему.

— А повторный курс по Чарам был бы не лишним, — весело протянул Ремус. — Заклинание Подписи неизбежно учитывает характер своего хозяина. Это то же самое, что расписываться пером — ваш почерк вас выдаст. Только здесь используется волшебная палочка, но суть та же.

— Кажется, я начинаю понимать... В метке А&В можно найти, при желании, всю информацию про него самого? Характер, привычки, факультет и прочее?

— Не всю, но суть ты уловил. Скажем, мы сможем найти некий отпечаток, слепок характера и постараться вычислить его владельца.

— Но в Хогвартсе несколько сотен студентов! — воскликнул Питер.

— Хвост, я уверен, что никто из пуффендуйцев или когтевранцев на такое не способен. Первые слишком правильные и скромные, вторые — себе на уме. Их только учеба интересует да научные открытия. Гриффиндорцы тоже отпадают — никто из наших не катит на роль конкурентов. Да и зачем им воевать с собственным Домом? Значит, остаются змейки... — Блэк скривился.

— Твоя логика, Бродяга, слишком категорична.

— Лунатик прав, Сириус, — Джеймс задумчиво уставился на стену, будто собираясь разглядеть там имя А&В и полное досье на него. — Если он со Слизерина, мы бы уже вычислили его. Это кто-то, кого мы подозреваем меньше всего.

— Мы уже собирали данные на всех, Сохатый, и это ни к чему не привело.

— Да... Но в тот раз мы старались играть честно. Хотели показать этому весельчаку, что Мародеры уделают кого угодно, и что ничто им не помешает. Мы не особо пытались выяснить его имя.

— То есть сейчас, когда мы пытаемся раскрыть его личность, это означает, что мы признали свое поражение? — Сириус выглядел оскорбленным до глубины души.

— Мерлин, Бродяга! — раздраженно воскликнул Люпин. — Дело не в дурацком споре "кто круче", а в том...

— Расслабься, Лунатик. Мы давным-давно поняли, что ты — неисправимый зануда. Ты это доказал, когда тебя назначали префектом, — ухмыльнувшись, перебил его Сириус.

— Да ну вас! Я в библиотеку — поищу что-нибудь касательно расшифровки Подписывающего Заклинания.

— Беги, беги к своей ненаглядной когтевранке!

***

По пути в библиотеку Ремус невольно задумался о последних словах Блэка, брошенных ему вслед.

Если быть до конца честным, он не мог назвать Мэл своим другом. Она была всегда такой далекой и задумчивой, будто блуждала где-то глубоко внутри себя. И только рядом с Беатой, ее лицо оживало по-настоящему, будто бы слетала тщательно прилаженная маска. Серая сталь в ее глазах плавилась, приобретая теплый оттенок, во взгляде появлялись искры и что-то до боли искреннее. Ремус, впрочем, мог сказать то же самое и про себя: отстраненно вежливый с окружающими людьми, он оживал в компании своих лучших друзей, он начинал улыбаться и смеяться, и тепло это шло от самого сердца.

С Эмили Паркер он познакомился, где и следовало ожидать — в библиотеке. Они искали одну и ту же редкую книгу и здраво рассудили, что смогут ужиться вместе за одним столом. Девушка оказалась приятной собеседницей. Отрешенно холодная снаружи, она загоралась как спичка, стоило коснуться действительно интересующей ее темы. А таких тем у них с Ремусом нашлось на удивление много. Они общались вот уже на протяжении трех лет, и Люпин с удовольствием одалживал ей книги из своей коллекции, а она указывала ему на весьма любопытных авторов.

Часами сидя в библиотеке за одним столом, они могли совершенно безмолвно заниматься собственными делами, не чувствуя неловкости или напряжения от длительного молчания. Иногда они одновременно вскидывали головы, чтобы передать друг другу понравившийся им момент из прочитанного, и начинали весело смеяться, осознав, что сделали это в один и тот же момент.

Как человек может быть настолько разным? Колючим и язвительным с Блэком и теплым, согревающим с ним — с Люпиным?

Ремус резко остановился: мысли его явно начали сходить с правильного курса. Эмили Паркер была для него другом и только, но большего здесь быть просто не могло. Он знал это так же четко, как то, что полнолуние наступит через неделю.

На него внезапно налетел какой-то старшекурсник. Люпин пошатнулся, выходя из оцепенения. Старшекурсник собрался было уже бежать дальше, но Люпин схватил его за рукав:

— Эй! Что-то случилось? — уже мягче добавил он.

— Еще одно сообщение от А&В! — выпалил тот, и, вырвав рукав из пальцев Люпина, устремился вперед по коридору.

Снова? Так быстро, да еще и посреди бела дня — это не было похоже на их прошлогоднего конкурента.

Ремус ускорил шаг и почти бегом, перепрыгивая через ступеньки большой лестницы, направился к стене, где опять собралась толпа учеников и Филч во главе. Вне себя от ярости, смотритель безуспешно пытался стереть новую надпись и переливающуюся метку А&В под потолком, и одновременно разогнать всех студентов.

Ремус протолкнулся через толпу, завидев своих друзей, уже стоящих в кругу переговаривающихся учеников. Надпись была короче вчерашней и более резкой:

"Господа Мародеры!

Вы решили узнать, кто я? Решили вычислить мое имя и личность?

Это нечестная игра, и Вы знаете об этом. По крайней мере, рад слышать, что Вы так быстро признали свое поражение!

Завтра я собираюсь нанести упреждающий "удар". Ждите.

Всегда Ваш, А&В".

— Откуда он узнал? — ошарашенно произнес Сириус, перед тем как его настиг голос декана факультета.

— Мистер Люпин, Мистер Блэк, Мистер Петтигрю, Мистер Поттер! Ко мне в кабинет, живо!
_______________________________

От автора: сразу отвечу на возникшие вопросы.

1) Эмили и Беата — А&В?

2) Является ли бабочка анимагической формой?

Отвечу просто — Вы ошибаетесь :)