Фанфик писался пару лет назад на Турнир минификов, но тогда мне было лень доводить его до ума. Сейчас сама идея страшно исказилась, превратившись из милого флаффа про любофф в немного шизоидный ангст.

Каждый раз, заходя в кабинет директора Хогвартса — в уже свой кабинет на протяжении долгих лет — Минерва МакГонагалл бросала взгляд на небольшую вазочку с лимонными дольками, неизменно стоявшую на краю стола и накрытую заклинанием Стазиса. Небольшое напоминание об Альбусе.

Сев за стол, она разложила бумаги — нужно было рассмотреть заявки на пополнение запасов ингредиентов, утверждение списка учебников и прочие нудные, но такие необходимые вещи. Отодвинув недавно присланные резюме преподавателей по Защите от Тёмных Искусств и придавив их той самой вазочкой, Минерва рассеянно взяла лимонную дольку и положила её в рот. Она всегда так делала, когда задумывалась или вспоминала прошлое — эти незатейливые маггловские сладости стали своеобразной соломинкой, напоминанием об Альбусе и о тех годах, когда он с неизменной улыбкой, такой же приторно-сладкой, как и эти сладости, предлагал взять конфету.

— Минни, открой ротик и скажи ам! — его голос за спиной прозвучал настолько реалистично, что Минерва резко повернулась, надеясь увидеть его хотя бы призраком — что за глупые мысли? — но перед её взором предстала лишь стена.

Тогда, в те далёкие годы, она с отчаянием ждала того момента, когда Альбус заразительно улыбнётся, потянется за неизменной вазочкой и примется закармливать её лимонными дольками. «Только не снова», — мелькало каждый раз в её голове, но раз за разом она безропотно протягивала руку и принимала предложенную сладость, словно исполняя какой-то ритуал, известный лишь им двоим. И Альбус каждый раз улыбался так же, как в день, когда они решили открыть друг другу истории своих жизней — момент, ставший переломным, почти интимным в их отношениях, сплотивший их и открывший их души друг другу.

В начале её карьеры в Хогвартсе на посту профессора Трансфигурации про них с Альбусом ходило много сплетен: люди путали уважение и покровительство, а впоследствии и тесную дружбу, с влюблённостью — сейчас она с улыбкой вспоминала об этом. Глупые. Минерва всегда была немного скрытной, держа свои эмоции под неусыпным контролем и не позволяя фактам из собственной жизни просочиться в люди. Не потому, что чего-то боялась или стеснялась, а просто не видя в этом необходимости. Мало кто из окружающих — кроме немногочисленных коллег — знал о её прошлом: начиная с отца-маггла, хотя этот факт её биографии просто не всплывал в разговорах, и уж конечно же, Минерва не стыдилась его, и заканчивая тем, что когда-то давно она была талантливым игроком в квиддич.

Учась в Хогвартсе, Минерва уже тогда обрела в лице Альбуса Дамблдора не только наставника и замечательного учителя по её любимой Трансфигурации, но и человека, с которым было просто приятно общаться. Он не смотрел на неё сверху вниз с позиции профессор-ученик, но в то же самое время умудрялся держаться с ней практически как с равной, не теряя при этом достоинства и не допуская панибратства. Минерва часто задерживалась после уроков, чтобы обсудить интересную статью в "Трансфигурации сегодня" или содержание одной из книг из списка для дополнительного чтения.

Сейчас же, открывая очередную статью в журнале и находя в ней интересные факты, она с трудом подавляла возникающее желание поговорить об этом с Альбусом. С человеком, который давно уже покинул этот мир, оставив ей щемящие воспоминания, иррациональную любовь к лимонным долькам, которую она осознала лишь после его смерти, и парадный портрет.

Портрет. Слабое напоминание о самом себе, сохраняющий лишь внешность и общие черты, но не внутренние качества.

Минерва подняла голову от бумаг и встретилась взглядом с безмятежно улыбающимся Альбусом — он смотрел на неё внимательно, не отводя таких пронзительных голубых глаз.

— Минерва?

Они редко разговаривали — она боялась испортить воспоминания, добавить что-то своё, то, чего никогда и не было. Ведь по сути своей волшебные портреты — лишь отражение того, что ты знаешь об ушедших, нарисованные люди ведут себя так, как ты от них этого хочешь. А после смерти все склонны идеализировать — о мёртвых либо хорошо, либо никак? Кажется, так.

— Не бойся запутаться, я всегда буду рядом и помогу тебе.

Не веря в эти слова, Минерва отвела взгляд и остановила его на неизменной вазочке с лимонными дольками. Протянула руку и провела пальцами по прохладному, чуть засахаренному краю. Контраст гладкого хрусталя и кожи рук, на которую время уже давно наложило свой отпечаток, не испугал её, а напротив, она улыбнулась своим мыслям. Скоро, совсем скоро они встретятся. А дожидаясь этого момента, она не будет бояться.

— Альбус умер, а портрет знает только то, что знаю я, и говорит то, что я хочу услышать, не так ли? — спросила она, грустно улыбаясь и смаргивая непрошенную слезу.

Ответа она не дождалась ни сейчас, ни по прошествии некоторого времени.

Каждый раз, предлагая посетителям своего кабинета взять лимонную дольку из неизменной вазочки, Минерва улыбалась. Не так добродушно и всепонимающе, как Альбус. Нет, подобное было совсем не в её привычках. В этот момент она видела только себя и его, как когда-нибудь они снова встретятся где-нибудь там и на этот раз уже будет её очередь:

— Лимонную дольку, Альбус?

06.05.2014