Девушкам войны даются сложнее, чем мужчинам. Лаванда, чудом избежавшая смерти от укуса Фенрира Сивого, понимает это, как никто другой. Наверное, если бы ее спросили, когда бы она хотела праздновать свой день рождения, она ответила бы: «Второго мая». Но ее никто об этом не спрашивает, лишь поздравляют каждый год двадцать третьего ноября.

Лаванда Браун — одна из наиболее пострадавших жертв войны. Она потеряла обоих родителей, ее дом сожгли дотла, а денег никогда особо много в семье не водилось. И все, чем отплатило ей Министерство, — профессиональные курсы. Конечно, отказываться от этого было бы непростительной роскошью, поэтому Лаванда смирилась и пошла учиться на колдомедика по специальности психиатрия.

Это не самая распространенная профессия в магическом мире, ведь у магов расстройства психики бывают очень редко, да и те, чаще всего, являются последствиями проклятий. Однако у Лаванды были свои причины, и обе были связаны с войной. Во-первых, в награду за участие в последней битве она получила целую охапку различных фобий, самыми сильными из которых стали боязнь чужих прикосновений и непереносимость открытых дверей.

Конечно, она посещала психолога — как и все ее однокурсники. Старательно следовала полученным рекомендациям и верила в лучшее, но это мало помогало. Тогда она решила, что сама себя вылечит — надо только выучиться на психолога. Потом поняла, что психиатр тут поможет больше, и сменила специальность в последний момент.

Во-вторых, эта профессия позволяла избегать прикосновений. Не нужно дотрагиваться до пациента, чтобы работать с его психическим недугом, — достаточно участливо смотреть, кивать и подталкивать на разговор. Потом выводить диагноз и назначать лечебные зелья. И повторять процедуру.

На время трудного материального положения Лаванду — по иронии судьбы, конечно, — приютила у себя Гермиона Грейнджер. Они почти не общались и очень редко виделись, но Браун этому только радовалась. Частенько к ним заходил Рон Уизли, старательно проявляя заботу и внимание к Гермионе, но та оставалась равнодушной.

Лаванда ее не понимала и в глубине души очень хотела, чтобы Рон вновь посмотрел именно на нее. Может быть, даже обнял и (трудно признаться даже самой себе) поцеловал. Дальше ее фантазия не заходила, но и этого было достаточно, чтобы тут же скрываться в своей комнате и не выходить оттуда максимально долгое время.

На курсах было много молодых людей, оказывавших Лаванде знаки внимания. Один раз она даже согласилась пойти на свидание с Симусом Финниганом, надеясь, что ее фобия распространяется только на прикосновения чужих людей. Однако стоило ему только слегка приобнять ее за плечи, как она вырвалась и испуганно отскочила в сторону, растирая место, к которому прикоснулась рука Симуса.

Ощущение было таким же, как обычно — кожа словно покрывалась ожогами, которые постоянно лопались и причиняли неимоверную боль. Конечно, Лаванда понимала, что на самом деле ничего подобного не происходит, но бороться с этим не могла. Скомканно извинившись, она аппарировала домой, тщательно заперла дверь и долго ревела в подушку, прощаясь с надеждами и планами. Кажется, именно тогда она и поняла, что ее жизнь обречена на никчемность и одиночество.

Все, что ей оставалось, — смотреть на Рона и вспоминать его прикосновения, когда они еще не приносили столько страданий. Порой в такие моменты на нее накатывала непреодолимая тоска, заставляя глаза наполняться слезами. Тогда очень хотелось сделать что-нибудь с собой, прекратить эти мучения, не дающие жить. Но Лаванда упорно отгоняла подобные мысли, заставляя себя быть сильной и не сдаваться.

Окончив курсы и заработав денег на аренду квартиры, Браун тут же съехала от Гермионы, поблагодарив ее напоследок и радуясь, что Рон не решил появиться именно в этот момент. Было трудно отказаться от возможности видеть его хоть изредка и издалека, краснеть и сбегать, пока он не заметил. Это была своего рода игра во влюбленность и чувства, дававшая иллюзию мечты.

Но Лаванда твердо решила покончить с иллюзиями и уйти в работу. Сначала она устроилась на работу в Св. Мунго, получив отличное рекомендательное письмо от своего преподавателя. Работы было немного — четыре постоянных пациента с безнадежной шизофренией. Предыдущий психиатр проработал вместе с Лавандой всего три месяца, научив ее всему необходимому, а потом ушел на пенсию.

Работа не напрягала, платили за нее хорошо, поэтому о переменах можно было не задумываться. В общем и целом, Лаванда жила неплохо: квартира комфортная, договор заключен на четыре года вперед, рыбок даже завела, чтобы не сдохнуть от одиночества. Появились хорошие знакомые, которые до друзей еще не дотягивали, но компанию в походе в кафе составить могли, а главное — знали о ее фобии.

Все было хорошо до тех пор, пока в ее отделение не поступила Сьюзен Боунс, которую Лаванда знала еще в школе. Видеть своих знакомых в таком ужасном состоянии было выше ее сил. Именно тогда Лаванда поняла, что это только начало, что таких вот несправившихся с каждым годом будет все больше и больше, а вылечить их она не сможет.

В тот день она долго сидела на кровати, забившись в угол и укутавшись в плед. Понимание легло на ее плечи тяжким грузом, но выход не находился. Утром она вспомнила, когда одна из посетительниц предлагала ей работать у них на дому, потому что хотела забрать из больницы своего мужа — одного из тех четырех.

Тогда Лаванда отказалась, но теперь задумалась. В частной практике нет ничего плохого, зато наберется хорошая клиентская база. Отправив после завра сову с извинениями и согласием, Лаванда нанесла визит своему начальнику и написала заявление об увольнении.