Ты говоришь: «Да», я говорю: «Нет»,
Ты говоришь: «Стоп»,
А я говорю: «Вперёд»…
О нет.
Ты говоришь: «Прощай»,
А я говорю: «Привет».

(«Hello, Goodbye», The Beatles ).


Какое-то огромное удовлетворение заключалось в том, чтобы, взяв ручку, проставить на листе бумаги номера и записать подходящий случаю список. Не имело значения, был ли это список дел, которые необходимо сделать, целей, которых нужно достичь или просто перечень покупок в ближайшем магазине. Любой из них давал Гермионе Грейнджер чувство благополучия и уверенности в будущем, когда она только начинала его составлять, и чувство выполненного долга и удовлетворения, когда все пункты были уже реализованы.

Гермиона всегда составляла списки: когда ставила перед собой какие-либо цели, решала сложные задачи или хотела отсеять важное от простого и обыденного. Но самым любимым был список под заголовком «Необходимо сделать», потому что независимо от того, мал он был или велик, Гермиона чувствовала, что покорила гигантское препятствие, когда выполняла до самого последнего пункта всё то, что было в нём перечислено.

Она жила по таким принципам долгое время. Этим же принципам она подчинилась и в тот день, когда, сидя на краешке кровати в палате госпиталя Святого Мунго, держала в руке маггловскую ручку и изучала лежащий перед ней, пожалуй, самый главный список в её короткой жизни.

Он был новым, этот список, но уверенности в будущем не давал. Скорее наоборот: Гермиона чувствовала, что сегодня начался обратный отсчёт оставшихся дней. Она только что переехала в абсолютно новую квартиру, только что бросила старую работу, только что попрощалась с двумя лучшими друзьями, только что покинула госпиталь Святого Мунго и, самое главное, она только что дала себе обещание выполнить все пункты того, что «необходимо сделать».

Теперь, когда «главный список» вместе с маггловской ручкой лежал на аккуратном столике в её новой квартире, Гермиона внимательно прочитала его ещё раз.

«Может, поменять пункт номер три? Смогу ли я справиться с седьмым? Успею ли выполнить все двадцать?.. К чёрту! Ничего больше менять не буду!»

Легко улыбнувшись, она оставила список на столе и вышла из квартиры, плотно закрыв за собой дверь.

Прогуливаясь по парку, она вспоминала с чего начался этот день... А начался он со списка...

(Ранее в тот же день)

Сидя на краешке своей кровати в палате госпиталя Святого Мунго, с маггловской ручкой в руке и двумя листами пергамента на столе перед ней, Гермиона придумывала название её последнему списку того, что «необходимо сделать». Пока она остановилась на таком: «Двадцать вещей, которые Гермиона Грейнджер хочет сделать прежде, чем ей исполнится двадцать семь лет». До этой даты оставалось полгода, и она искренне надеялась, что учитывая жёсткие временные рамки, составила не слишком много пунктов. Вздохнув, она подумала, что, вероятно, следует на первом листе написать пункты только с первого по шестнадцатый, а последние четыре позиции (с 17 по 20) оставить на втором листе.

Во-первых, хоть она и рассказала уже Гарри и Рону об этом списке, но делиться с ними четырьмя желаниями со второго листа Гермиона не хотела. Вторая причина была ещё проще: она не надеялась, что успеет выполнить эти последние четыре пункта за те шесть месяцев, что ей осталось прожить.

Гермиона Грейнджер умрет 19 сентября, на её двадцать седьмой день рождения... Это было неизбежно, неотвратимо, предрешено. Когда она поехала на задание в Южную Америку в качестве невыразимца, то попала там под какое-то древнее проклятье, как и два других члена её команды. Оба уже умерли, каждый в день своего двадцатисемилетия. Гермиона была единственной, оставшейся пока в живых.

На тот момент, когда заклинание активировалось, самому старшему члену экспедиции Алексу МакУортеру до роковой даты оставалось всего шесть недель, по прошествии которых он умер точно в свой день рождения 4 декабря. Конечно, они уже были в курсе, что на них наложено проклятие, но наивно полагали, что это очередная бабушкина сказка, призванная отпугивать от места раскопок туристов и любопытных, и что ничего плохого с ними не случится. Тот факт, что оно всё-таки сбылось, стал тяжёлым ударом для молодой жены и двух детей МакУортера.

Элисон Глисон скончалась 1 марта, на её двадцать седьмой день рождения, спустя три месяца после смерти Алекса. К этому времени ликвидаторы заклятий и некоторые коллеги невыразимцы уже искали решение проблемы, но не успели найти его достаточно быстро, чтобы утешить родителей Элисон и её четырёх сестёр.

Так что теперь единственным оставшимся в живых членом их команды была Гермиона Грейнджер. И жить ей оставалось всего шесть месяцев.

Хотя после смерти Алекса и Элисон всем, имеющим доступ к этой тайне ликвидаторам заклятий, аврорам, невыразимцам и даже целителям из госпиталя Святого Мунго было поручено найти контрзаклятье, успехов до сих пор не наблюдалось. Поэтому Гермиона кое-что решила. Она не собиралась хоронить себя заживо в оставшиеся ей полгода. Нет. Она собиралась втиснуть в эти месяцы всю ту жизнь, которой её лишили.

Поэтому, когда она сидела на постели в госпитале Святого Мунго и составляла тот самый список «необходимо сделать», Гермиона дала себе две клятвы: первую — это был её самый последний список, вторую — она сделает всё от неё зависящее, чтобы выполнить каждый пункт. Ничто и никто не сможет ей помешать. Какими бы глупыми и обыденными, жуткими и развратными не были её желания. Гермионе оставалось прожить всего шесть месяцев, и за отпущенное время она собиралась задать всем жару.

Написав на первом листе пергамента заголовок и проставив цифры от 1 до 16, Гермиона отложила его в сторону, оставив пока пустым, и сосредоточилась на другой половине списка. Потому что, на самом деле, те четыре пункта, которые она хотела вписать во второй лист, были самыми простыми, и, в то же время, Гермиона почти со стопроцентной уверенностью знала, что ей не удастся их выполнить. Но записать всё равно следовало, ведь, даже если эти желания и останутся неосуществлёнными, для неё они значили очень многое.

Вообще-то, последние четыре пункта списка имели огромное значение для большинства женщин, пусть и не все признавались в этом. Гермиона пронумеровала второй лист цифрами от 17 до 20 и быстро набросала то, о чём всегда мечтала, но теперь никогда уже не получит.

«17 – родить ребёнка. Вообще-то я хотела бы иметь много детей, но не буду привередничать: одного мне для счастья было бы вполне достаточно.

18 – найти мужчину, который будет любить меня, и которого я смогу полюбить, и жить с ним долго и счастливо. (Как романтично!)

19 – хоть я и не такая пустышка, чтобы грезить о «Свадьбе мечты», но свадьбу МОЕЙ мечты я бы хотела устроить. (На свежем воздухе, в прекрасную погоду, с кружащимися осенними листьями и тому подобным)

20 – дожить до старости. (То есть найти лекарство от проклятия, которое якобы убьёт меня через шесть месяцев, потому что, ну, кому действительно захочется умирать в двадцать семь лет?)»

Стремительно прочитав этот короткий список, Гермиона смяла его и выбросила в мусорное ведро, но потом, немного подумав, вытащила обратно. Решив сохранить, она аккуратно сложила его и спрятала внутрь книги, лежавшей рядом на кровати. Да, четыре пункта из двадцати были недостижимы, но это совершенно не означало, что она не хотела их сохранить. Всё равно кроме Гермионы никто и никогда не увидит этого списка: она хотела убедиться, что ни один человек не будет высказывать ей соболезнования или жалеть её из-за сложившейся ситуации.

Вот почему она снова достала пергамент из книги и постучала по нему палочкой. Список просто исчезнет 19 сентября.

Как и сама Гермиона.

После этого она села заполнять первый лист, пронумерованный числами от 1 до 16. Она то задумывалась, то снова начинала писать, одни пункты выкидывала полностью, над другими размышляла некоторое время, а третьи записывала сразу. Поставив точку, Гермиона ощутила то самое, приятное чувство удовлетворённости, которое всегда приходило, когда она заканчивала составлять список вещей, которые «необходимо сделать». Теперь перед ней снова стояли трудные задачи, и она могла двигаться по жизни дальше, решая их. Словно с ней всё было в полном порядке. Она даже могла уже представить, как замечательно будет чувствовать себя, проставляя галочки напротив каждого выполненного пункта!

Покусывая губу, Гермиона заново прочла список, и некоторые пункты вызвали у неё смех.

— Над чем смеёшься? — спросил Гарри из другого конца комнаты.

— Ты просто обязан посмотреть, что я записала под номером 14, — сказала она, всё ещё улыбаясь. — Это самое забавное. Даже если я кроме него ничего больше не смогу выполнить, я всё равно буду счастлива.

— Сколько всего пунктов в твоём списке? — спросил он, сняв очки и потирая пальцами покрасневшие глаза.

Улыбнувшись, она подняла голову и уже начала отвечать, но тут заметила, как плохо он выглядел. Вид у Гарри был не просто усталый, а измученный и печальный. Возле окна стоял Рон, и, взглянув на него, Гермиона отметила те же усталость и печаль.

— Давайте-ка забудем пока про мой список, — решила она.

Двадцать пунктов на двух листах пергамента. Если бы у неё было больше времени, она бы, наверное, успела придумать больше желаний. Но у неё в запасе этого времени не было, потому что Гарри и Рон сегодня вечером уезжали в Перу. И на выполнение вещей, уже перечисленных в списке, ей тоже больше времени не дали.

Гермиона взглянула на список в последний раз, сложила листы пергамента вчетверо и спрятала между страниц любимой книги «Убить пересмешника», лежащей рядом на кровати. Она отодвинула стол, на котором писала, подальше от кровати и грустно улыбнулась. Да, видит Бог, она будет счастлива, если ей удастся выполнить до своего двадцатисемилетия хотя бы половину того, что она запланировала.

Печальней всего было то, что Гермиона знала: даже если бы у неё был в запасе целый год, и тогда она бы не успела закончить список и выполнить пункты с 17 по 20. Вообще-то, некоторым не удаётся выполнить их в течение всей долгой жизни.

А у неё и того не было. Только шесть коротких месяцев.

Ей никогда не приходило в голову, что жизнь может так резко поменяться. Гермиона не «жила моментом» и по типу характера была «планировщиком». «Создательница списков» и «разработчица планов», она никогда не жила экспромтом, не делала что-нибудь спонтанно и не поступала так, «как левая пятка захотела». Она составляла подробные планы и схемы для любого шага в своей жизни, изучая каждый аспект, каждую точку зрения и каждое решение. Каждый день и каждый час были тщательно спланированы, продуманы и рассчитаны.

К тому же Гермиона всегда мастерски составляла списки. Она составляла их, рассматривая доводы «за» и «против», когда собиралась купить что-то важное или принять судьбоносное решение. Она составляла перечни продуктов перед тем, как идти на рынок, даже если ей нужно было купить всего-то три наименования. Гермиона составляла список книг, которые хотела прочитать, прежде чем отправлялась в книжный магазин. За неделю до отпуска она составляла список вещей, которые нужно было взять с собой. Она упаковывала чемодан за два дня до отъезда и проверяла его дважды: утром и вечером накануне отъезда. И знаете... Для неё всё это было в порядке вещей. До сих пор Гермиона Грейнджер жила упорядоченной жизнью, наполненной всевозможными списками.

Но теперь с этим покончено. Да, до сегодняшнего дня каждый момент её жизни был тщательно спланирован, но в ближайшие полгода всё будет с точностью до наоборот. Никакие часы, календари и уж тем более списки больше не смогут управлять её желаниями.

Хотя, постойте... Небольшая ложь всё-таки имела место быть. Один список по-прежнему управлял всеми поступками Гермионы, а один календарь бесстрастно отсчитывал оставшиеся дни.

И как бы она не внушала себе, что должна жить полной жизнью ближайшие шесть месяцев и выполнить как можно больше пунктов из составленного перечня, она понимала, что её новые принципы до ужаса походили на её же старые... те самые — о списках, сроках и календарях. Отличалось только одно: хотя они по-прежнему управляли Гермионой, в этот раз ей никто не предоставил выбора. Никакого. Этот последний список отличался от любого, составленного ею когда-либо, а отведённый ей срок был назначен изменчивой судьбой. Какая ирония...

Так что следующие полгода Гермиону будет интересовать только одно — степень выполнения её «главного списка».

Прервав эти размышления, к ней подошёл Гарри и, присев на другую сторону кровати, спросил:

— Можно мне посмотреть на весь список?

Гермиона протянула ему книгу, в которую были вложены пергаменты, но тут же выхватила второй лист. Друг достал список, прочёл его, издав странный булькающий звук горлом, и передал Рону. Повернувшись к Гермионе, он улыбнулся, но улыбка эта вышла какой-то фальшивой, и не трудно было заметить, что Гарри практически насильно выдавливает её из себя.

Забрав из его рук книгу, Гермиона вернула второй лист на отведённое место и с напускной весёлостью произнесла:

— Не забывай, Гарри, ты обещал мне не грустить. Ты сам решил, что проведёшь вечер перед отъездом со мной, так что давай не будем его портить.

Друг поднялся с кровати и усмехнулся:

— Не забывай, Гермиона, я уже взрослый мужчина, и ты больше не водишь меня за руку и не указываешь, что мне делать.

— Ты уверен? — поддразнила она. — Большую часть нашей жизни я говорила тебе, что делать. И даже оставшиеся полгода я могу, если пожелаю, заниматься тем же. Я могу даже внести это в мой список... Например, двадцать первым пунктом: указывать Гарри Поттеру, что ему надлежит делать всю мою жизнь, или оставшиеся шесть месяцев — смотря что закончится раньше.

От этого замечания её бывший парень Рон Уизли, стоявший возле большого, во всю стену, окна в другом конце комнаты, вздрогнул. Он тоже прочёл список, но как-то мельком. Скользнув по пергаменту взглядом ещё раз, Рон махнул рукой и сделал умное замечание:

— Глупая идея... Все эти твои желания...

Потом отдал ей список, повернулся к окну, в которое пялился последние два часа и замолчал.

Наконец, уже в десятый раз за этот день он повторил:

— Что-то надо делать! — он умоляюще смотрел на Гарри, а не на Гермиону. — Чёрт побери! Я имею в виду, должно же быть что-то, нейтрализующее это проклятье!

— Если это что-то существует, — начала она, тоже обращаясь к Гарри, — я уверена, вы найдете его. Видит Бог, я уже потратила впустую четыре месяца своей жизни, пока искала это непонятное что-то и не собираюсь пустить псу под хвост ещё полгода.

Она засунула список обратно в книжку-хранилище.

Рон не выдержал её строгого взгляда и снова отвернулся к окну. Оставив книгу на кровати, Гермиона встала, подошла к нему и, приобняв за талию, мягко сказала:

— Целители, невыразимцы и ликвидаторы заклятий так же как ты, Гарри и я пытались выяснить способ разрушить это проклятье. За последние несколько месяцев много чего было перепробовано, но решения пока никто не нашёл. Рон, мы должны смотреть фактам в лицо. Я проживу до моего дня рождения, то есть до 19 сентября, и потом для меня всё будет кончено. У меня осталось всего шесть месяцев, и я не хочу тратить их попусту. Я видела, как бесполезно провели последнее отпущенное им время мои родители, когда умирали. И я не хочу повторять эти ошибки. У меня есть выбор, которого не было у них. Я не больна и прекрасно себя чувствую. Я просто проклята. Поэтому мне необходимо воспользоваться тем, что с моим здоровьем всё в порядке, что у меня есть шесть прекрасных месяцев. Я должна получить от жизни столько, сколько успею и делать то, что мне хочется. Пожалуйста, попробуй меня понять.

Она повернулась лицом к Гарри, который всё ещё помалкивал в противоположном конце комнаты.

— Вот почему вы, мои лучшие друзья, нужны эти полгода здесь, рядом со мной. Пожалуйста, не уходите. Не уезжайте в Перу. Мы уже искали способ разрушить проклятие и не смогли ничего найти. Останьтесь со мной, пока ещё есть время.

Гарри кинул на неё свирепый взгляд и почти выкрикнул:

— Нет! Может ты и отказалась искать решение проблемы, но я-то нет! Ты поступай, как хочешь, и живи ближайшие шесть месяцев так, словно больше никаких забот нет. Словно вся жизнь впереди. Занимайся, чем хочешь и выполняй пункты своего проклятого списка, а мы поедем в Южную Америку. Вернёмся на место раскопок вместе с Чарли и Биллом и разберёмся, почему вы были прокляты и как снять это заклятье.

Он развернулся и выскочил из маленькой госпитальной палаты.

Пытаясь привлечь её внимание, Рон накрыл ладонь Гермионы своей.

— Давай переберёмся подобру-поздорову из Святого Мунго в твою новую квартиру, чтобы мы с Гарри быстрее отправились в дорогу. Просто ему не терпится начать поиски.

Она слабо улыбнулась.

— А я хочу поскорее приступить к исполнению своих желаний. В Мунго у меня точно это не получится сделать, так что ты прав: надо выбираться отсюда. В конце концов, у меня составлен список, и я должна успеть выполнить все его пункты.

Противный Мистер Горчица спит в парке,
Стрижется в темноте, пытаясь сэкономить деньги,
Спит в яме на дороге
Копит себе на одежду,
Сует свой нос в чужие дела.
Такой противный старик!

(«Mean Mister Mustard», «The Beatles»)

На гладком деревянном столе, справа от антикварной чернильницы и рядом с шеренгой маггловских ручек и волшебных перьев, лежал белый пергамент. Сложенный вчетверо, он особенно выделялся на этом полупустом столе, стоящем в углу аккуратной, крошечной квартиры на четвёртом, верхнем этаже обычного городского дома.

В комнату зашёл мужчина. Заметив пергамент, взял его и, поглаживая лощёную бумагу пальцами, некоторое время стоял, обдумывая трудную дилемму: может ли он прочитать, что там написано, или должен вернуть чужое письмо на место нераспечатанным? В итоге он всё же решил прочесть. Внимательно оглядев небольшую комнату, гость убедился, что никто не увидит его за таким неблаговидным занятием. Правда, он и так знал, что на данный момент здесь никого кроме него не должно быть. Гермиона Грейнджер, недавно переехавшая сюда, в этот день была в Министерстве, провожала лучших друзей-тупиц, которые уезжали в Южную Америку.

На всякий случай удостоверившись, что в квартире действительно кроме него никого нет, мужчина сел в кресло рядом со столиком и, развернув лист, медленно и вдумчиво начал читать.

Затем, не веря своим глазам, перечитал его ещё раз.

Это был список. Не обычный, вроде перечня покупок, списка приглашённых на вечеринку или мест, где хотелось бы побывать на праздник. Это оказался список желаний и дел, которые по какой-то причине необходимо было реализовать. Кроме того, его составила серьёзная и правильная Гермиона Грейнджер, о которой сам гость был очень высокого мнения. Правда, об этом мало кто знал, и вряд ли этот факт когда-то станет известен Гермионе.

«Это какой-то розыгрыш... Наверное... Скорей всего, Грейнджер предполагала, что я или кто-то из моих друзей сможет войти в квартиру, наткнуться на пергамент и прочитать. Точно! Вот почему она написала этот список и оставила его на виду. Она просто хотела вдоволь посмеяться над тем бедолагой, который прочтёт этот чёртов листок, и посмотреть, как он будет ломать голову, ничего не понимая.

Хотя, опять же, она ведь знала, что ни мне, ни моим друзьям совершенно незачем заходить к ней в квартиру, а тем более копаться в её вещах. Значит, это настоящий список настоящих желаний, а никакой не розыгрыш? Даже несмотря на то, что некоторые из них совершенно не в её характере?»

Все-таки, он никак не мог понять, для чего Грейнджер составила такой несерьёзный список. Конечно, она уже выполнила большую часть из шестнадцати пунктов в этом списке, озаглавленном “Двадцать вещей, которые Гермиона Грейнджер хочет сделать, прежде чем ей исполнится двадцать семь”...

«Подождите... Двадцать? Но ведь в списке только шестнадцать пунктов!»

Он перевернул лист пергамента, но на обратной стороне было пусто. Внизу страницы аккуратным почерком было написано: «Продолжение на листе номер два».

«Где, чёрт возьми, этот второй лист?»

Гость осмотрел весь стол в поисках второй страницы, но не нашёл ничего кроме какой-то глупой магловской книги с непонятным названием, лежавшей под пергаментом. Он даже слегка разозлился, что не смог прочитать весь список полностью, но в конце концов пожал плечами и решил перечитать все пункты заново.

Двадцать вещей, которые Гермиона Грейнджер хочет сделать прежде,
чем ей исполнится двадцать семь лет:


1. Воскресным днём поиграть с мальчишками в квиддич, несмотря на то, что я ужасно летаю, ненавижу игры и боюсь высоты. (Да, и ещё я хочу получить от всего этого удовольствие.)

2. Научиться водить маггловский мотоцикл.

3. Научиться играть в покер, а затем сыграть в мужском клубе с волшебниками и выиграть, даже если мне придется сжульничать.

4. Победить свой страх клоунов. (Б-р-р-р, клоуны, тьфу-тьфу!)

5. Научиться готовить какое-нибудь действительно вкусное французское блюдо, а затем разделить его с тем, кто важен для меня, в каком-нибудь романтичном месте. (Эйфелева башня подойдёт в самый раз.)

6. Поплавать с акулами.

7. Совершить восхождение на гору.

8. Спеть перед публикой, а затем повторить на бис. (на бис! НА БИС!) Ну, а если не получится спеть, тогда хотя бы научиться свистеть.

9. Опубликовать один из моих рассказов, стихотворений или очерков. Другими словами, увидеть свое имя в печати.

10. Поучаствовать в настоящей магической дуэли. Но только ради интереса, чтобы не было угрозы для здоровья и конечностей. (этого мне и в жизни хватило!) И чтобы это было весело!

11. Узнать, чем занимаются бывшие слизеринцы, встречаясь в их закрытом и таинственном клубе «Змеиное логово», а затем стать первой женщиной и первой гриффиндоркой, присоединившейся к ним, неважно, насколько предосудителен или порочен может оказаться этот клуб!

12. Научиться танцевать вальс, а потом применить свои знания на практике: нарядиться в бальное платье и сходить на вечер танцев в стиле Одри Хёпберн... "Я танцевать хочу, я танцевать хочу до самого утра..."

13. Стать анимагом.

14. Остричь волосы Люциусу Малфою, но так, чтобы он не догадался, кто это сделал.

15. Напиться «в стельку» первый раз в жизни и не чувствовать себя потом ни больной, ни виноватой.

16. Тихо, словно призрак, прогуляться вокруг Хогвартса ночью. Исследовать каждый закоулок, но так, чтобы меня не поймали.

Список на этом заканчивался, хотя последний пункт был под номером 16, а не 20. Гость ещё раз оглядел оборотную сторону листа, но не обнаружил никаких подсказок.

Он уже собирался положить список на то место, где нашёл, но тут в голову ему пришла замечательная идея. Как он понял, маленькой мисс всезнайке уже было известно об их тайном клубе «Змеиное логово», так почему бы членам клуба не узнать про этот список? Сейчас он его скопирует и принесёт на следующую их встречу. Последнее время парни совсем закисли и жаловались на ужасную скуку, не знали чем занять своё время, кроме выпивки и азартных игр, больше подходящих для обыкновенных пожилых заезженных работой тёток на отдыхе. Этот составленный Гермионой Грейнджер список выдернет парней из трясины, в которой они погрязли от лени и скуки, как пробку из бутылки! Они, наконец, найдут, чем заняться и заодно помогут Грейнджер с реализацией её списка.

Это была беспроигрышная ситуация. Члены «Змеиного логова» помогут гриффиндорской святоше выполнить все пункты из её чёртового списка, сколько бы их там не было (шестнадцать или двадцать — всё равно) до её двадцатисемилетия, но это ей дорого встанет. Да, Грейнджер придётся расплатиться с ними, потому что «змеёныши» никому, никогда и ничего не делали бесплатно.

Моя малышка, лёд растает постепенно,
Моя малышка, жизнь не безоблачна была.
Восходит солнце, восходит солнце,
И тает душу окружающая мгла.

(«Here Comes the Sun», «The Beatles)


Драко Малфой вошёл в большой городской дом, который делил со своим другом Теодором Ноттом и прокричал:

— Дорогая, я дома!

Сбросив свой мокрый плащ на паркетный пол большой прихожей, он повернул налево и, на ходу стряхивая капли дождя с белокурых волос, вошёл в парадную гостиную. Там его встретили белые диваны, столы из стекла и хрома и впечатляющий размерами камин. Но кроме мебели и уродливых образчиков современного искусства на стенах в комнате никого и ничего не было.

Подойдя к бару, он налил себе в бокал на три пальца виски и пошёл гулять по комнатам, время от времени выкрикивая:

— Нет, серьёзно! В этом чёртовом доме хоть кто-нибудь есть?

Он шёл всё дальше по просторному четырёхэтажному таунхаусу, пока не услышал, как в бильярдной на втором этаже кто-то зовёт его по фамилии:

— Сюда, Малфой. Поднимайся.

Он взбежал вверх по лестнице, по пути расплёскивая на пол виски, и наткнулся взглядом на тех, кого совершенно не ожидал увидеть в этот вечер в своём собственном доме и в своём собственном бильярдном зале — клуб «Змеиное логово» в полном составе.

— Привет, змеёныши! Что случилось? Кто-то умер? — спросил Драко.

Он шагнул через порог и заметил Блейза Забини, сидящего в углу дивана, напротив отделанной тёмными панелями стены. Блейз, усмехаясь, ответил:

— Все пока живы. Но могу со стопроцентной уверенностью предсказать: если Тео узнает, что ты оставил свой мокрый плащ лежать на полу прихожей, сегодня тут точно кого-то убьют.

— Да ладно тебе! — заныл, кривляясь, Драко. — Ты кто? Моя мамочка?

— Что ты! У меня нет такой интересной бледности, и я, слава Богу, совсем не привлекаю Люциуса, — рассмеялся Блейз.

Тут в разговор вступил ещё один их приятель — Маркус Флинт, присевший на бильярдный стол:

— Правило Малфоя: если я буду прибирать за собой, для чего тогда вообще нужны домашние эльфы? Верно, Драко?

Третий их друг, Эдриан Пьюси, сидел на барной стойке и просто болтал ногами взад-вперёд. В клубе он был самым старшим и зачастую воспринимался как неформальный лидер. Но сейчас он молчал и сохранял спокойствие.

Драко поставил пустой стакан на шерстяное покрытие бильярдного стола и спросил:

— А где Нотт? Есть причина, по которой нас всех здесь собрали? Ведь следующая встреча должна быть в четверг.

Как раз в эту минуту в комнату вошёл Тео. Он сразу забрал со стола бокал, оставленный там Малфоем, закатил глаза и поставил его на барную стойку, рядом с Эдрианом.

— Да, причина есть. Но сначала я хотел бы узнать, почему ты опоздал. Все, кроме тебя, собрались вовремя. Хотя, во-первых, ты здесь живёшь, во-вторых, ты единственный, кто не имеет работы, на которой могут задержать сверхурочно. Но ты исправно опаздываешь на каждое собрание.

— Это точно, — с усмешкой подтвердил Эдриан.

— Возмутительная клевета, — встрял Маркус. — Быть Драко Малфоем — это тяжёлый изнурительный ежедневный труд, отнимающий практически всё свободное время.

Тео легонько пнул Маркуса и сказал:

— Брысь с бильярдного стола, Флинт, и прижми свой мускулистый зад где-нибудь в другом месте.

— А Тео Нотт круглосуточно работает придирчивым занудой.

Маркус засмеялся, спрыгнул со стола и подошёл к барной стойке, чтобы налить себе огневиски.

— Это точно, — снова поддакнул Пьюси, тихо посмеиваясь.

Маркус присел рядом с Эдрианом, держа напиток в руке, и спросил у Драко:

— Так почему ты не пришёл домой вовремя, Малфой?

— Значит, так надо было.

Лениво огрызнувшись, Малфой развернулся и с удобством устроился в противоположном от Блейза углу дивана.

— Что, мамочка слишком долго не выпускала из-за стола, да? — пошутил Флинт.

— Нет, твоя мамочка слишком долго не выпускала меня из постели, — невозмутимо парировал Драко.

Маркус показал ему неприличный жест, но потом, как обычно, махнул рукой и рассмеялся. Так уж повелось в их тесной компании: приятели с детства, они могли подначивать и дразнить друг друга, подшучивать и не очень-то прилично обзывать, но когда случалось что-то действительно серьёзное, не было друзей ближе и верней «змеёнышей».

Несколько лет назад Эдриан, самый старший из них, а следовательно и самый мудрый (по его мнению), заметив, что все они постоянно крутились друг возле друга, часто оказывая услуги (порой бескорыстно, порой из меркантильных побуждений), решил, что пора создать своего рода клуб... Эксклюзивный, конечно же.

Приятели решили дать ему название, чтобы было похоже на настоящую благотворительную организацию (хотя он таковой и не являлся). Таким образом, если бы кто-то непосвящённый и услышал про «Змеиное логово» ненароком, то решил бы, что ребята действительно собираются в клубе и обсуждают серьёзные проблемы, а не убивают время, зависая друг у друга дома. Уровень эксклюзивности был очень высок, потому что единственное нерушимое условие вступления в ряды «змеёнышей» состояло в следующем: претендентом мог стать только один из пяти друзей-слизеринцев, находящихся в этой комнате.

Они даже сочинили для «Змеиного логова» своеобразный Устав, состоящий из десяти простых правил:

1. Только для мужчин.

2. Только для бывших слизеринцев.

3. Никто не должен знать, что это ненастоящий клуб.

4. На собраниях клуба никогда не обсуждать разные скучные темы, вроде своей работы или личной жизни.

5. Никогда не выдавать секретов товарищей по клубу.

6. Первым делом — «змеёныши», ну а «девочки» — потом.

7. Если твои дела и поступки никому не мешают, то они вполне допустимы, даже если и аморальны.

8. Если члену клуба нужна твоя помощь, неважно когда, неважно где, неважно почему, ты бросаешь все дела, идёшь и помогаешь ему без вопросов.

9. Никогда не оставлять следы от стаканов и прочей посуды на мебели Тео.

10. Клуб создан для получения удовольствия.

Цели и задачи "Змеиного логова" были просты донельзя. Это было место (не определённое, а то, которое они каждый раз выбирали сами), где пятеро друзей могли встречаться каждую неделю, чтобы поговорить о том о сём, поиграть в азартные игры, вкусно поесть, сладко попить и от души повеселиться. Каждые полгода они придумывали себе «проект» и воплощали его в жизнь всем клубом. Это давало им приятное чувство, что они не почивают на лаврах, а проводят своё время с пользой. Хотя... Последние «проекты» включали в себя покраску логова Эдриана и посещение всех квиддичных матчей Маркуса Флинта.

Они рассказывали семьям и друзьям, что их «клуб» занимается благотворительной деятельностью, и проекты, которые они осуществляют, приносят пользу собратьям-волшебникам, хотя обычно они приносили пользу только «змеёнышам».

На самом деле клуб служил хорошим прикрытием для того, чтобы они продолжали слоняться без дела со своими сверстниками и не чувствовали себя при этом виноватыми.

Если мать Драко, к примеру, говорила, что хочет устроить ему свидание вслепую в субботний вечер, у него была отличная отмазка, чтобы туда не ходить:

— Прости, мама, сегодня у меня по плану посещение клуба. Мы только начали проект, касающийся детей-сирот. Подумай о бедных, одиноких, обделённых судьбой сиротах, мама.

И ведь ни слова не врал, потому что всем было известно, что отец Блейза Забини давно уже лежал в могиле, а мать, хоть и была живее всех живых, для него всё равно что умерла.

Если подружка Маркуса Флинта жаловалась, что он проводит с ней недостаточно времени, тот с чистой совестью оправдывался:

— Но, милая, ты же знаешь: я обязан поехать за город с членами клуба. Мы везем обездоленного юношу в музей.

И можно было не чувствовать вообще никакой вины за то, что в следующий раз они всей компанией уехали из города на матч по квиддичу. Ведь у Маркуса действительно вечно в кармане вошь на аркане (как раз он и был тем самым «обездоленным юношей»), а тот древний стадион, где играла его любимая команда, на самом деле являлся важным историческим музеем.

В целом, это была беспроигрышная ситуация для всех вовлечённых. Просто в последнее время каждый из «змеёнышей» начал чувствовать, что их компания — не просто клуб по интересам, а нечто большее.

Как самый старший, Эдриан задал волнующий всех вопрос:

— Ты собрал нас раньше, чем планировалось. Хотелось бы узнать, почему?

— Но я никого не звал к себе на сегодняшний вечер, — ответил Тео. — Я, как и все, полагал, что следующая встреча должна была состояться в четверг у тебя дома.

— Я получил сову от Малфоя, — возразил Блэйз. — И в послании было сказано, что встреча перенесена сюда и на два дня раньше.

Качая головой, его перебил Маркус:

— А ко мне прилетела сова Эдриана, и в письме говорилось, что со встречей у него дома ничего не получается, поэтому собираемся здесь сегодня вечером.

Тут все сразу загалдели, перебивая и противореча друг другу.

— Джентльмены, джентльмены, пожалуйста, — прервал прения Эдриан, повышая голос, чтобы все его услышали. — Не думаю, что вы взяли своих сов с собой, не так ли?

— Зачем нам тащить наших чёртовых сов на собрание клуба? — спросил Малфой.

Он взглянул на Нотта и поинтересовался:

— Наши-то совы ведь уже в совятне?

Тео лишь покачал головой.

— Думаю, Эдриан имел в виду, что у кого-нибудь с собой могли оказаться приглашения, отправленные с совами. Лично я выбросил своё в мусор, после того как прочитал, но в моём случае было написано, что Блейз хотел встретиться со всеми нами сегодня вечером здесь в этой квартире.

— Отлично... Теперь с уверенностью можно полагать, что сообщения нам прислал кто-то посторонний, — сделал вывод Эдриан, спрыгивая с барной стойки. — Честно сказать, меня это несколько беспокоит. Никто не должен знать о нашем маленьком эксклюзивном клубе. Так... Давайте на минуту допустим, что кому-то известно о «Змеином логове», и этот человек захотел собрать нас сегодня вместе... Как думаете, зачем ему это могло понадобиться?

— Может быть, кто-то хочет одним ударом уничтожить всех наиболее перспективных волшебников, поэтому и собрал всех в одном месте, — пошутил Малфой.

— Если бы кто-то захотел собрать всех самых умных волшебников вместе, тебя бы здесь не было, — осадил его Тео.

Драко дважды моргнул, и затем медленно и сухо произнёс:

— А если бы им понадобился окостеневший зануда с метровой палочкой в заднице, то мимо тебя они бы точно не прошли.

— Хорош, Малфой, успокойся, — погасил зарождающийся конфликт Флинт. — Давайте вернёмся к главному. Лично меня не столько волнует, кто написал нам, сколько то, ради чего нас собрали здесь. В моём доставленном совой сообщении было написано, что наступило время для выбора нашего следующего полугодового «благотворительного проекта». Но мне кажется, что ещё рано. Или я ошибаюсь?

Блейз, по-прежнему сидя на диване, скрестил ноги в лодыжках и лениво протянул:

— Ну, давайте посчитаем... Нашим последним «благотворительным проектом» мы занимались... шесть месяцев... Так что, да, пришло время начинать новый, — он закатил глаза. — И я хотел бы выбрать что-то поинтересней, чем в прошлый раз, что-то менее скучное и обыденное. Устал я от фальшивых благодеяний, надо заняться чем-то настоящим.

— Ого! Я прям весь дрожу в ожидании чуда! — саркастически произнёс Тео. — Блейз хочет сделать что-то хорошее! Гриффиндорским духом запахло, никто не чувствует?

— Это точно, — сказал Драко, копируя любимое выражение Эдриана. — Выпью-ка я в поддержку Тео. Не понимаю... Почему наш следующий проект должен отличаться от всех предыдущих? Что-то Блейз стал слишком самоуверенным и гриффиндористым.

— Гриффиндористым? — с интересом переспросил Эдриан.

Драко презрительно усмехнулся.

— Посмотри в словаре, держу пари, там есть это слово. Уверен, когда Святой Поттер спас весь волшебный мир, ему наверняка ещё и развлекательный парк, посвящённый его же подвигам подарили. О! Я придумал, что мы можем сделать! Давайте составим наш собственный словарь, чтобы помочь другим слизеринцам понять то, что обычно понятно только гриффиндорцам.

— У нас нет времени для подобной ерунды. Если ты не в курсе, некоторые из нас должны работать, Малфой, — терпение Маркуса было на исходе. — Да, я знаю, что мы не можем обсуждать работу во время наших встреч, но я сегодня отпахал целый день, прежде чем прийти сюда. И в отличие от Малфоя, который имеет нескончаемый поток денег, поступающих от мамочки с папочкой, хотел бы закончить эту встречу до того, как пробьет полночь, чтобы вернуться к работе полным сил.

— Ладно. Теперь послушайте меня, — снова вступил Эдриан. — Независимо от того, почему и каким образом мы попали сюда, сейчас мы здесь. Я знаю, что один из вас собрал всех сегодня не просто так, хотя он и не признался в этом. Но, пока мы здесь, давайте не будем тормозить и выберем наш следующий «проект».

— Правильно, — согласился Тео. — Как всегда, каждый запишет тот, который посчитает самым целесообразным...

— Самым интересным! — прервал его Драко.

— Самым полезным! — вставил Блейз.

— Самым весёлым! — рассмеялся Маркус.

— ... целесообразным. Мы проголосуем, как всегда анонимно, и выберем тот, который понравится больше всех, — заключил Тео, раздавая листки пергамента и перья.

После того, как каждый сдал записку со своим «идеальным проектом» в общую кучу, Эдриан прочитал их вслух. Один в особенности потряс некоторых членов клуба, и после долгих обсуждений, споров «за» и «против», а, в конце концов, даже тайного голосования, было решено, что следующим благотворительным проектом «Змеиного логова» станет помощь Гермионе Грейнджер в выполнении всех пунктов её списка.

Никто так и не захотел признаться, чья это была затея, но все сошлись во мнении, что идея великолепна. Список был откопирован и роздан членам клуба. «Змеёныши» посмеялись над одними пунктами, поиздевались над другими, но прежде всего они хотели знать только одно... Зачем всё это?

Так и не придумав что-то логичное, друзья решили, что для них это не имеет особого значения. Они помогут Гермионе Грейнджер в реализации её странного списка, и каждый «змеёныш» будет отвечать за выполнение нескольких пунктов.

Так как Грейнджер теперь жила в мансарде над квартирой Тео и Драко, большинством голосов постановили, что именно одному из них предстоит сообщить ей о решении клуба этим же вечером.

Поэтому первый «змеёныш», гордый и самоуверенный, отыскал в себе мужество, о котором даже не подозревал до сих пор. Выйдя на улицу, по лестнице, вьющейся позади дома, он поднялся к квартире Гермионы и постучал в дверь. Ещё точно не зная, что скажет ей, он тем не менее не сомневался: в нужный момент на него снизойдёт вдохновение. Он легко общался с женщинами, и язык у него был хорошо подвешен.

Второй «змеёныш» подумал, что первый совершенно не подходит для того, чтобы общаться с Грейнджер не только на эту тему, но и на любую другую, но промолчал. Он знал, что точно не хочет быть тем, кто расскажет ей о планах клуба. По правде говоря, второй всегда немножко побаивался Гермионы Грейнджер. Но ему было чертовски любопытно, что же заставило её написать этот список.

Третий решил, что его ничто не взволнует до тех пор, пока выполнять пункты списка будет весело, и пока от Грейнджер будет хоть какая-то польза в развлекательном плане. Что-то в этой маленькой гриффиндорке всегда немного возбуждало его.

Четвертый старался держаться в стороне и оставаться спокойным, потому что именно он украл её список и манипулировал «змеёнышами», заставив их прийти сюда сегодня. Это он своим спокойным ненавязчивым мнением практически вынудил друзей выбрать «проект о помощи Гермионе Грейнджер».

«Довольно-таки ловко получилось», — признался четвёртый сам себе. У него была своя причина помогать Грейнджер, но он не собирался её кому-либо открывать.

А пятый сидел себе тихо и обдумывал следующий шаг. Появление этой возмутительной бумажки в клубе его потрясло. Потому что он был одним из немногих людей, которые знали причину возникновения списка: Гермиона Грейнджер умрёт в день своего двадцатисемилетия.

Больше всего на свете пятый хотел одного: либо убедиться, что большую часть из оставшихся ей шести месяцев Грейнджер проведёт в аду, либо найти способ, чтобы она прожила намного дольше, чем отведённые ей полгода. Ведь это по его вине Гермиона и её коллеги по экспедиции были прокляты.