Сказки бывают разные: добрые и злые, грустные и веселые, поучительные и бессмысленные, но они всегда пропитаны волшебством. Гермиона никогда всерьез не воспринимала эти истории, придуманные кем-то много лет назад. Куда интересней было читать о реальных чудесах, таких, как законы физики, поражающие своей простотой и гениальностью, химические реакции, с помощью которых можно создавать удивительные вещества. Ведь это все настоящее, способное приносить пользу. Одиннадцатилетняя мисс Грейнджер всегда все старалась разложить по полочкам, изучить и проанализировать, а потом применить полученные знания на деле. Это ей казалось единственным верным способом понимать окружающие ее вещи. Так просто и логично. Но в жизни далеко не все можно объяснить с помощью логики…

7 июля 1991г.

— Гермиона, скорее! Нам нельзя опаздывать на день рождения Клариссы.

— Да, папа! — воскликнула я, забираясь на заднее сидение машины.

Сдвинув коробку с подарком для моей кузины вправо, я села возле окна и положила себе на колени увесистый том в красивой коричневой обложке. На форзаце большими позолоченными буквами было написано: «История Хогвартса». Эта книга, как и многие другие волшебные вещи, была куплена в Косом переулке — месте, где расположено огромное количество магазинов для волшебников. Смешно, но если бы еще неделю назад кто-нибудь задал мне вопрос: «Верю ли я в волшебство?» — я бы ответила, что волшебники и магия существуют только в сказках. Но тогда, первого июля, произошло событие, которое в корне изменило мой взгляд на этот вопрос.

Я получила письмо, в котором сообщалось о моем зачислении в школу волшебства и чародейства Хогвартс. Профессор МакГонагалл, принесшая это послание, рассказала мне о волшебном мире, чье существование скрыто от магглов, и о том, что я волшебница, способная колдовать с помощью палочки, о школе, в которой юных чародеев обучают управлять своей силой. В тот вечер мы очень долго говорили с ней о магии, и с каждой произнесенной фразой, с каждым словом, взглядом я все больше верила в то, что волшебство реально, иначе как объяснить те странные вещи, которые иногда происходят со мной? Взорванный стакан, летающие в воздухе игрушки, опухшая рука Дэнни Саера, которому нравилось дергать меня за волосы, — вот всего лишь несколько примеров этих «странностей». После того как женщина, попрощавшись, покинула мой дом, мне в голову пришла жуткая мысль, что все это чья-то злая шутка. Но я сразу же отбросила ее как слабую попытку уверить себя в нелепости этой ситуации. Глупо с моей стороны отрицать очевидные факты. Я — волшебница, и это самое логичное умозаключение, к которому я когда-либо приходила.

— Джейн, ты звонила Эллен?

— Да, — ответила мама отцу. — Она сказала, что если мы снова опоздаем, то о торте можно забыть.

Папа весело рассмеялся, услышав эту «угрозу». Я тоже невольно улыбнулась, глядя на родителей. Какие же они счастливые! Когда я вырасту, у меня обязательно будет такая же дружная семья.

Машина плавно ехала по дороге, отец с мамой о чем-то тихо разговаривали, а я разглядывала яркие двигающиеся картинки в книге. На одном рисунке был изображен герб Слизерина. Ниже размещался портрет мужчины, который держал в руках посох. Весь его облик, начиная от козлиной бородки и заканчивая длинными бледными пальцами, не внушал расположения. Но вот глаза… Эти пронзительные синие глаза завораживали, и я, глядя в них, никак не могла заставить себя перевернуть страницу книги. «Салазар Слизерин», — гласила надпись в левом верхнем углу. Судя по тому, что я прочитала об этом волшебнике, моя возникшая антипатия вполне объяснима. Он ненавидел магглорожденных, считал слабостью любые проявления эмоций и был известен как гордый и хитрый человек. Я слишком увлеклась размышлениями об этом волшебнике, поэтому не сразу поняла, что папа меня о чем-то спрашивает.

— Что? — переспросила я, отрывая взгляд от книги, и замерла, с ужасом глядя в лобовое стекло на приближающуюся серебристую Хонду.

Папа с мамой выжидающе смотрели на меня и поэтому не видели надвигающейся опасности. Я открыла рот, собираясь закричать, предупредить об угрозе, но от сковавшего меня страха не смогла издать ни звука. Господи, как страшно! Считанные секунды отделяли две машины от столкновения, и я отчетливо понимала, что отец не успеет развернуть машину. Нет, нет, нет! Я не хочу!

Крепче сжав в руках книгу, я с отчаяньем посмотрела на маму, и… Удар, противный скрежет сминающегося металла и разлетающееся вдребезги лобовое стекло. Последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в темноту, был пронзительный женский крик.


7 июля 1938г.

Резкий толчок в область плеча выдернул меня из оцепенения. Открыв глаза, я обнаружила, что нахожусь на улице возле кирпичного здания со смешной вогнутой крышей. В руках я по-прежнему сжимала книгу и растерянно смотрела по сторонам.

«Где я? Где мама с папой? Что произошло?» — эти и еще сотни вопросов роились в моей голове, но я не могла найти на них ответы. От бессилия на глаза навернулись слезы. Закусив нижнюю губу, я старалась остановить рвущиеся рыдания. Тщетно! Не удержавшись, я расплакалась, икая и размазывая по щекам слезы. Мне было страшно. Первый раз в своей короткой жизни я ни в чем не была уверена. Рядом со мной не было никого, кто мог утешить, погладить меня по волосам и сказать, что все будет хорошо. Что лишь достаточно закрыть глаза, досчитать до десяти, и все пройдет, все забудется, как страшный сон. Мамочка, где ты?

— Эй, девочка, что с тобой? — услышала я обеспокоенный мужской голос.

Обернувшись, я увидела мужчину в бархатном костюме цвета спелой сливы. Длинные каштановые волосы и борода удивительным образом сочетались с яркими голубыми глазами. Его выражение лица было обеспокоенным, оно располагало к себе. Странный человек: что-то загадочное и неправильное было в его образе. Но вот что? Я хотела спросить его, кто он и что ему надо, но не смогла. Лишь всхлипнула и уткнулась лицом в его бархатный пиджак. Книжка выпала из моих обессилевших рук и, ударившись об асфальт, открылась. Мужчина, немного отстранившись, нагнулся и подобрал книгу.

— Девочка, откуда у тебя эта книжка? — спросил он, внимательно глядя на меня.

— Мне ее купили родители, сэр, — ответила я и, немного помолчав, добавила: — Я волшебница.

Медленно кивнув головой, мужчина осторожно поинтересовался:

— А где твои родители?

— Я не знаю. Мы ехали на машине, а потом появилась еще одна. Я… я хотела закричать, но не смогла, — сглотнув горький комок, я продолжила говорить. — Они столкнулись, и я, наверное, потеряла сознание. А потом я оказалась здесь! Сэр, я не понимаю, что произошло. Где мои родители? — выпалив это, я пытливо посмотрела на мужчину.

Он немного помолчал, а потом взял меня за руку и куда-то повел. Мне было все равно. Я слишком устала и физически, и морально, поэтому послушно шла за ним. Последней связной мыслью было, что нужно позвонить тете Эллен и сказать, что мы не приедем на день рождения Клариссы.


* * *
Профессор Дамблдор оставил меня в своем кабинете и пошел сообщить директору Диппету о произошедшем со мной несчастье. Уже прошло более часа, но он все не возвращался. Я устала от бездействия, поэтому решила осмотреть комнату. Стол, пара удобных мягких кресел и книги. Много книг. Ими были заняты все полки и стеллажи в кабинете. Даже на полу, возле окна, расположилась небольшая стопка толстых фолиантов. Подойдя к ней ближе, я прочла название на обложке верхней книги: «Кровь драконов как основа магического источника. Том второй». Мне стало любопытно, и я открыла книгу. К сожалению, многие слова были мне непонятны, поэтому, разочарованно вздохнув, я закрыла ее.

Обведя взглядом помещение, я заметила, что на одном из стеллажей лежит странный серебристый предмет. Я подошла поближе и внимательно рассмотрела его. Этот предмет внешне был похож на паука. Восемь длинных изогнутых «лапок» крепились к серебристому корпусу. На верхней части предмета находились зеленые и черные камни. Приглядевшись, я обнаружила, что в размещении камней присутствовала определенная закономерность. Три черных, два зеленых, вновь три черных и четыре зеленых — камни складывались в причудливую мозаику, завораживая своим холодным блеском. Протянув руку, я коснулась ладошкой «паука». Теплый...

— Гермиона, не стоит без разрешения прикасаться в магическом мире к неизвестным предметам. Это может быть опасно, — услышала я за спиной усталый голос профессора Дамблдора.

Оглянувшись, я увидела его, стоявшего возле окна со скрещенными руками на груди. Странно, что я не услышала, когда он зашел в кабинет.

— Сэр, а что это за предмет?

— Это? Хм, это — паучок, — ответил он, подходя ко мне.

— Для чего его используют? — продолжала я задавать вопросы. Уж очень необычно выглядел этот предмет.

— Ни для чего. Он сломан.

— Тогда почему вы его не выбросите? — спросила я профессора, глядя ему в глаза.

— Потому что он мне нравится, — с улыбкой ответил мне Дамблдор.

Я грустно улыбнулась ему в ответ и открыла рот с намерением спросить его о том, вернусь ли я домой. Но он меня остановил поднятой вверх рукой.

— Гермиона, нам нужно серьезно поговорить. Присядь, пожалуйста, в кресло.

Я кивнула головой и села. Профессор Дамблдор сел в кресло напротив, не сводя с меня изучающего взгляда.

— Хочешь чаю? — его вежливый голос и доброжелательная улыбка совершенно не сочетались с цепким взглядом. Это меня настораживало. Но все же я согласилась на предложение профессора.

Взмах палочки — и вот передо мной появилась чашка с ароматным чаем и тарелка с печеньем. Я продолжила неподвижно сидеть в кресле, ожидая, пока волшебник заговорит.

— Твой случай, Гермиона, очень интересный и необычный. Я бы даже сказал, уникальный, — медленно произнес Дамблдор.

— Почему?

— Потому что, перемещаясь во времени, ты не использовала никаких зелий, никаких заклинаний или же артефактов. Мы с директором полагаем, что произошел неконтролируемый выброс магии. Такое часто происходит с волшебниками в твоем возрасте, и…

— Что это значит? — перебила я Дамблдора. Сцепив пальцы на коленях, я попыталась унять возникшую в руках дрожь. Эта ситуация нравилась мне все меньше и меньше.

— Это значит, что мы не знаем, как вернуть тебя в твое время.

— Я вас не п-п-понимаю, — сглотнув комок, возникший в горле, я продолжила: — Вы хотите сказать, что я никогда не вернусь домой?

— Да, — ответил волшебник, сочувственно посмотрев на меня.

Это слово прозвучало словно приговор. Нет, нет, нет! Я не верю! Должен быть способ все исправить. Я была настолько взволнована, что не заметила, как произнесла последние слова вслух.

— К сожалению, мы сейчас бессильны что-либо сделать. Возможно, более тщательно изучив этот феномен, можно…

— Что можно? Вы говорите, что не знаете, как отправить меня домой! — воскликнула я, резко поднявшись на ноги. — Я… я хочу домой, к родителям. Вы не понимает, я не могу здесь оста-а-аться и… и…

Не договорив, я разрыдалась. Предательские слезы! Но больше сдерживать себя не было сил. Все слишком сложно, запутано и страшно. Страшно, потому что я осталась одна, никому нет дела до меня, никого не волнуют мои слезы, и никто не может мне помочь.

Остаток вечера прошел смазано. Помню, как пытался утешить меня Дамблдор, как я сидела на кровати в больничном крыле, и пожилая женщина принесла мне успокаивающее зелье. А потом пришел долгожданный сон. Возможно, завтра я проснусь в своей комнате в своей мягкой кровати, и весь этот ужас окажется всего лишь ночным кошмаром?


* * *
На следующий день я проснулась и обнаружила, что все произошедшее не сон, а реальность. Слез больше не было, остались лишь боль и покорность обстоятельствам. Поэтому, когда ко мне после обеда пришел профессор Дамблдор и сказал, что нужно собрать вещи, так как мы уходим, я не спорила.

Спустя несколько часов мы шли по одной из улочек Лондона. Навстречу нам двигались редкие прохожие. Я не обращала на них внимания. В голове было слишком много мыслей. Они сплелись в клубок и не желали выстраиваться в логическую цепочку. Это еще острее заставляло чувствовать себя беспомощной.

— Сэр, а куда мы идем? — осторожно спросила я.

— Мне нужно навестить одного мальчика. Он волшебник, только пока еще не знает об этом. Я должен рассказать ему о том, кем он является, а также немного познакомить с магическим миром.

— А почему тогда я иду к нему вместе с вами?

Дамблдор резко остановился и взглянул на меня. Поправив очки, он сказал:

— Потому что Том живет в… приюте.

Я непонимающе посмотрела на волшебника и спросила:

— А зачем мне идти в приют?

— Гермиона, у тебя в этом времени нет родных. Твои родители еще не родились, а родственники в этом времени не знают о твоем существовании. Мы не можем оставить тебя в школе. Это запрещено правилами. Тебе некуда идти, поэтому было решено отправить тебя в приют Святого Патрика. Это временная мера. В сентябре ты вместе с Томом — мальчиком из приюта — поедешь учиться в Хогвартс. А пока мы вынуждены оставить тебя на попечение магглам. Так будет лучше.

— Лучше? — переспросила я безжизненным голосом. — Для кого?

Профессор не ответил, лишь крепче сжал мою ладонь и продолжил свой путь.

Я опустила голову и закусила нижнюю губу, пытаясь не закричать. Господи, за что мне все это? Как же жестоко и несправедливо. Так не должно быть! Не должно. Тем не менее, я не пыталась сбежать. Было бы глупо с моей стороны терять единственную ниточку, связывающую меня с волшебством. И я лишь крепче сжала ладонь профессора, послушно следуя за ним.

Примерно через десять минут я увидела большое мрачное здание, окруженное высоким ржавым забором с воротами. Я невесело усмехнулась. Что ж, видимо, именно здесь я проведу оставшееся время до начала нового учебного года в Хогвартсе.