Гермиона Герйнджер всегда была очень умной ведьмой. Возможно — самой умной ведьмой выпуска, не исключено — самой умной ведьмой Хогвартса за последние… -надцать лет. И все равно временами ей очень хотелось замуж. Вот прямо замуж и все тут.
Иногда это подлое чувство настигало ее в полном одиночестве, иногда приходило вместе с волнующими снами, но чаще всего — когда Гермиона очень старалась не прислушиваться к бессмысленной болтовне соседок по комнате про ребят вообще и про Рона в частности. Про того самого Рона Уизли, которому Лаванда практически пела дифирамбы, до сих пор ревниво поглядывая на Гермиону, никак не в силах поверить, что та вот так просто отказалась от такого классного парня. Но Гермионе было наплевать. Она давно, еще при первых симптомах своего «недуга», постаралась подойти к проблеме объективно. Результатом всестороннего анализа этого внезапного и странного желания замужества стали четкие требования, выдвинутые Гермионой Грейнджер к потенциальному супругу.
Во-первых, серьезная профессия или собственное дело. Никаких спортсменов, писателей и прочей богемы. Хватит уже. Во-вторых, общие интересы, покладистый характер и вытекающее из них взаимопонимание — это важнее неземной страсти и романтики. В-третьих, хотелось бы иметь мужем человека, с которым было бы уютно просто молчать. Просто сидеть вечером вдвоем у камина, читать книгу или статью, изредка фыркая над наивностью автора или выписывая важные ссылки, и, не отрываясь от чтения, протянуть: «М-м-м?» И слышать в ответ: «Угу», — и все понятно, нужно звать домовика и чай просить.
Или чтобы на международной конференции гордо пройти через толпу в холле плечом к плечу, усесться на первом ряду, а потом, выступая с очередным открытием, что точно потрясет весь магический мир, искать поддержку и одобрение во взгляде друг друга. Или, допустим, в лавке придирчиво осматривать ингредиенты, синхронно морща нос и всем видом сомневаясь в их свежести и вообще маломальской пригодности, а при расчете с хозяином еще раз обсуждать вслух: «Златоглазки? — Взяли. — А рог двурога? — Да вроде был еще».
А потом в лаборатории ставить вместе очередной эксперимент или варить зелье. И понимать друг друга с полуслова, а говорить — одной фразой и по существу.
И никаких: «Ах, Ронникин, я должна тотчас пересказать тебе ужасную историю, что произошла сегодня на Прорицаниях! Ты не поверишь, мадам Трелони предсказала…»
И уж точно никаких: «Гггы, Лав, ты только глянь! «Пушки Педдл» в субботу проведут показательную тренировку на стадионе Хогвартса! Офигительная новость! Однозначно пойдем!»
Почему-то Гермиону совершенно не пугала перспектива прожить с мужем всю жизнь и при такой интенсивности общения сказать ему… слов сто от силы. Ей казалось абсолютно естественным, что людям, действительно близким по духу, достаточно будет:
— М?
— Мг-м!
Однако при таких требованиях Гермионе впору было давать объявление: «Ищу молчаливого мужа со склонностью к наукам. Любовь к чтению обязательна, неприхотливость в быту желательна. Цель — прожить вместе жизнь. Сов присылать Гермионе Грейнджер, Хогвартс, женская спальня Гриффиндора».
Женихов подобного склада поблизости не наблюдалось. Совсем. А замуж почему-то хотелось все чаще и сильнее. Прямо-таки накатывало временами. Тогда Гермиона решила «затянуть пояс» и подсократить требования к будущему супругу до необходимого минимума. Любовь к науке, чтению и молчанию она, конечно, оставила. А на характер претендента сделала скидку. И кандидат тут же нарисовался – на ближайшем уроке ЗОТИ. Немногословная четкость формулировок даже в снятии баллов, несомненная любовь к науке, профессионализм и препоганый нрав сочетались в Северусе Снейпе самым удачным образом. В профессоре Северусе Снейпе, естественно. И как же не к месту случилось все то, что случилось дальше!
Гермиона только начала детальную разработку плана подбора «ключика» к Хогвартскому Ужасу подземелий, как пришлось бежать, терять и геройствовать, скрываться в палатке, терпеть манеры Рона и исправлять ошибки Гарри. А как больно было разочаровываться в избранном кандидате на роль мужа! К счастью, события закружились с такой скоростью, что страдать Гермионе приходилось по каким угодно поводам, но только не по потере вероятного супруга. Да и замуж как-то расхотелось. Впрочем, оказалось, что временно. Позабытое чувство накатило вновь, стоило увидеть распростертую на земляном полу Визжащей хижины фигуру Северуса Снейпа.
Гарри действовал, как какой-то автомат, а вот у Гермионы резко защемило в груди, когда они уже почти вышли из хижины.
«А если он еще жив? Может, ему все же можно помочь? Ребята не пропадут, а он… И замужество тут совершенно ни при чем!»
— Гермиона, ты чего?
— Я найду вас в Хогвартсе, идите!
И побежала назад.
Гермиона и сама не знала, что ожидала увидеть, вернувшись. Ну уж точно не безжизненное тело в луже крови, хотя именно его она и лицезрела какими-то пятью минутами ранее. Девушка вбежала в комнату, почти упала на колени рядом со Снейпом, дрожащей рукой начала беспорядочно взмахивать палочкой, накладывая вперемешку диагностические и лечебные чары.
— Ну уж нет, профессор Снейп, вы от меня так просто не отделаетесь! Вы же герой, шпион и зельевар, я в жизни не поверю, что вы не предусмотрели такого исхода! Мастер зелий, умерший от яда змеи… Не смешите мои тапочки! Ну же, Северус, давай! Ты же умный, смелый, ты такой настоящий! Только представь, сколько открытий ждет нас с тобой! Мы же сможем с десяток учебников написать! Ты только живи, Снейп, ну же, живи! Эпискей! Эпискей! К черту всех этих придурков, они же мизинца твоего не стоят! Тоже мне, придумали — Ужас подземелий! Ужас — это их эссе по зельям, а ты… Ты вовсе даже и не ужас, ты харизматичный мужчина в самом расцвете сил. Завидный жених, между прочим! Давай же, дыши!..
— Мг-м? — внезапно послышалось откуда-то сзади.
Гермиона резко обернулась. На нее ошарашенно уставился редкий вид профессора Снейпа обыкновенного — слегка шатающегося, но вполне себе живого и полностью утратившего дар речи. Гермиона внезапно вспомнила все то, что она наговорила, и решила тоже что-нибудь срочно утратить. Например, сознание.
В Св. Мунго они лежали в соседних палатах. Впрочем, Гермиону там держали скорее для проформы, а вот Снейпу не только лечили малокровие, плохо поддававшееся даже кроветворным зельям, и убирали шрам на шее, но даже охраняли. На всякий случай. Впрочем, портрет Дамблдора поставил жирную точку в череде слухов и сомнений, полностью оправдав Северуса Снейпа и позволив Министерству с чистой совестью вручить ему орден Мерлина. Снейпа тут же перевели в Больничное крыло Хогвартса под присмотр мадам Помфри. Именно там, в отдельной палате и случился разговор, больше похожий на скандал, воплотивший, тем не менее, в жизнь планы Гермионы.
— А я вам говорю, профессор, что вы просто обязаны пойти туда! Орден Мерлина не каждый день вручают, вообще-то!
— А я вам повторяю, мисс Грейнджер, что я не ваш профессор и никуда не пойду! И орден мне не нужен!
— В конце концов, мистер Снейп, это традиция — отдать последнюю дань памяти погибшим! А орден уже вторым делом!
— Я уже все отдал, что у меня было, Грейнджер, и жизнь хотел отдать, да вы помешали!
— Сбежать вы тихо хотели, неблагодарный ублюдок! Даже голема приготовили!
— Да уж, подальше от ваших поучений, мисс истеричка! А вы, между прочим, все испортили! Знаете, как трудно развоплотить качественного голема?
— Ой, так значит, в газетах правду написали? Поздравляю вас обоих!
— Какую правду, мадам Помфри, о чем вы?
— Ну как же! Рита Скиттер рассказала, что мисс Грейнджер была влюблена в вас, профессор, с четвертого курса! И специально вернулась в Визжащую хижину, чтобы оплакать ваше тело или даже покончить с собой от горя! А вы еще дышали, и она вас спасла! Это так романтично!
— И так глупо!
— Ну что вы, профессор Снейп, я же вижу, когда люди подходят друг другу. Вот вы сейчас ругались точь-в-точь как мы с покойным мистером Помфри! Аж искры летели! Счастья вам, дорогие мои!
И мадам Помфри удалилась так же внезапно, как и появилась, оставив после себя неловкую тишину. Первым ее нарушил, конечно, Снейп.
— Да, Грейнджер, даже поскандалить с вами нормально не получается! Сразу всякая чушь выясняется! И зачем вы давали интервью Скиттер?
— Я ничего подобного ей не говорила!
— А я так и поверил! Что, совсем глухо на личном фронте? Решили себе романтическую историю завести? Только не за мой счет!
— Очень нужно! Да мне уже трижды замужество предлагали, трижды! А вам, небось, отказывали всю жизнь! Поэтому вы и злой такой, профессор!
— То есть, вы действительно считаете, что брак бы меня изменил? Что ж, Грейнджер, вы еще более глупы, чем я ожидал! Типичное заблуждение думать, что брак что-то меняет!
— А докажите, профессор!
— А и докажу! И вы докажете! Давайте, Грейнджер, выходите за меня замуж!
Запал, с которым Снейп это прошипел, поверг Гермиону почти что в шок, из-за которого решительное "никогда!" абсолютно непостижимым образом трансформировалось в полузадушенное "да…", подхваченное радостным возгласом мадам Помфри, вновь внезапно возникшей в палате.
И все завертелось…
Но вы же уже знаете, что Гермиона Грейнджер — очень умная ведьма? Так вот, от перемены фамилии ровным счетом ничего не изменилось.


Два года спустя…

Северус Снейп раздраженно стряхнул с мантии пепел и отошел в сторону, подавая руку супруге, чуть неуклюже вышагивающей из камина.
— Зелья не те.
— Знаю.
— И?
— Остались еще двое. В крайнем случае — обратимся к мадам Помфри.
— Хм-м-м.
— Помню, но остаться совсем без наблюдения колдомедика в первую беременность мне не хочется.
— Угу.
— Тинки, чаю и сэндвичи. Ты в лабораторию?
— М-м-м.
— Я тоже тебя люблю.