Великий шеф сверлил взглядом стол. А Гермиона боролась с искушением вынуть палочку и произнести «Фините инкантатем». То, что говорил шеф, не лезло ни в какие ворота. Разработка игры продвигалась семимильными шагами. Посещаемость достигла показателей стабильного роста. Маркетологи осторожно забрасывали удочки на предмет релиза на дисках. По сведениям Пола, которые он принес из очередной вылазки в свой персональный туалет, суммы прибыли вполне могли поразить воображение провинциального Билли Гейтса. И что? Вот, перед ней сидит Великий Шеф, и вместо большого человеческого спасибо в пухлом конверте одаривает ее такой головомойкой, какой она в жизни не получала. Даже в школе. Даже от Снейпа. Потому что по его начальственному мнению вся группа разработчиков — и она в первую очередь — занимается «цацками-пецками, а не работой!
— А можно поконкретнее? — с досадой поинтересовалась Гермиона. — А то, знаете, «цацки-пецки» в моей профессии — это почти комплимент.
Шеф дернулся, словно хотел поднять голову и одарить ее взглядом, что твой василиск, но в последний момент передумал.
— Вы тормозите разработку основных локаций и образов, — монотонно произнес он.
— Мы сейчас дорабатываем геймплей! — взвыла Гермиона. — Вы сами подписали календарный план — и мы в него укладываемся. Вы лично утвердили войну — и я сейчас заканчиваю с ней возиться. Локации — те, которые уже подключены — все в рабочем состоянии. Образы функционируют. А развивать их можно потом — хоть до второго пришествия...
— А Синяя Борода? — рявкнул шеф. — А тайная комната? Она по-прежнему недоступна!
Гермиона сделала два глубоких вдоха. Так, значит, Прелати охмуряет Великого Шефа... Да что там — уже охмурил. Может, все-таки «империо»? Она еще раз с сомнением осмотрела напряженную фигуру за столом. Не может нормальный взрослый человек, съевший зубы на игровом бизнесе, нести такую ахинею. И, главное, если это рука Прелати — хоть с «империо», хоть без оного — нет никакого смысла упираться...
— Значит так, — веско произнес шеф, по-прежнему не поднимая на нее глаз. — Или вы в ближайшее время долизываете основную локацию...
— Замок Синей Бороды — это не основная локация, — не выдержала Гермиона. — Это всего лишь одна из локаций. И далеко не для всех сюжетных линий она вообще нужна!
— Я сказал...
— Если уж об основных локациях, — продолжала горячиться Гермиона, — надо срочно заканчивать Грин… Гоблинский банк. И Магическую школу. И Министерство магии. И аврорат!
Шеф ударил ладонью по столу так, что подпрыгнул мобильный телефон.
— Вы будете делать то, что вам сказано, мисс Грейнджер! — рявкнул он. — Или можете быть свободны — вместе с вашей никому не нужной разработкой. Или вы думаете, что найдется еще одна контора, готовая терпеть ваше... В общем, вас.
Гермиона задохнулась и открыла было рот, чтобы потребовать, в таком случае, немедленно ее рассчитать — уж она не пропадет, можете не сомневаться. И ее игра тоже...
Но шеф поднял руку и, не дав ей сказать слова, указал на дверь.
— Все. Идите работать. И извольте отчитываться о ходе выполнения работ. Скажем, каждый вторник.
Гермиона вылетела из кабинета шефа, едва не сбив с ног кого-то из сотрудников, выскочила из приемной в коридор и уже собиралась повернуть в сторону каморки Пола, но тут заметила в конце коридора знакомую фигуру. Прелати. Она испытала жгучее желание вынуть палочку и хорошенько его проклясть. Что он сделал с шефом? Что ему наговорил? Что посулил? Или все-таки заколдовал? Прелати, увидев ее, направился было в ее сторону, но остановился, не сделав и трех шагов. Видимо, что-то понял. Или просто вспомнил о чесоточном проклятии? Гермиона смерила его взглядом и подумала, что в следующую встречу — буде она состоится в более приватной обстановке — она с этого начнет разговор. А может, на этом его и закончит.
Это решение несколько примирило ее с реальностью, и в каморку она заявилась уже не пышущая яростью, а всего лишь злая до чертиков.
— Начальственный гнев — что женские слезы, — философски заметил Пол, указывая на кресло. — Легко появляется, легко исчезает, не оставляя отметин на сердце.
Гермиона ничего не ответила. Она вообще отказывалась открывать рот и говорить, пока не получила свою чашку кофе и не сделала пару глотков.
— Они требуют тайную комнату, — наконец мрачно произнесла она.
Пол пожал плечами.
— Не то чтобы они были так уж неправы, Миона.
— Пол, ты бы слышал, что он мне наговорил, — простонала Гермиона. — Вообще, как он со мной разговаривал. Как с нашкодившей девчонкой. С глупой, ленивой графоманкой, которой он по доброте душевной дал работу, чтобы ноги с голоду не протянула.
Она перевела дух и закончила:
— И все из-за того, что не готова тайная комната.
Она снова припала к чашке. А потом подняла взгляд на Пола и прошептала:
— Пол, тут что-то не так. Зачем этому Прелати тайная комната?
— Паблишер заинтересован в игре, — Пол пожал плечами. — Как может стимулирует разработку.
— Да уж, стимулирует, — проворчала Гермиона.
— Ну, шеф, может, был неправ по форме, но прав по сути, Миона. Замок Синей Бороды, фактически, готов. В нем только эта самая комната не функционирует. И, кстати, если ее сделать — это будет первая полностью готовая локация в игре. Может, поэтому они и сепетят? Хотят увидеть готовый фрагмент. Может, презентацию планируют.
Гермиона покачала головой.
— Для презентации хватит и того, что есть — лишь бы движок не глючил, да функции персонажей работали. А презентационных персонажей у нас — солить впору. Тут что-то другое...
Гермиона крепко зажмурилась. Хорошо бы с кем-то посоветоваться. С кем-то совершенно незаинтересованным. Вот, хоть с Полом. Да как ему объяснишь, что их игра каким-то странным образом переплетается с магической реальностью? А тут еще Прелати, оказывается, не просто вице-директор фирмы-паблишера — он, судя по всему, представляет некую службу безопасности. Она не знает безопасности кого и от чего — инквизиция, в общем. И ему просто позарез нужен ее муж — тот, который в игре сделан из Жиля де Рэ и некоего профессора Северуса Снейпа, он же в перспективе — Синяя Борода. Хотя, на самом деле, она уже и сама не поймет, что это за персонаж и во что выльется его адвентюра. И ее, кстати, тоже. Потому что они связаны родовой — она же темная — магией. А родовая магия, Пол, — это тебе не пасьянс «Косынка».
А еще, Пол, у нас там какая-то невидимая война. И нестабильно работающая магия. И авроры со своими репрессиями. Нет, ничего особенного, обычные чистки после подавления путча. Это же даже не война была, Пол. Перемолотили кучу народу — магглов, магов, чистокровных, магглорожденных — но это не война, ни-ни, как можно. Теперь вот люди пропадают. А в последнее время — еще и появляются неизвестно откуда. И не только люди. Ты, например, Пол, знаешь, что такое таежная веланика? Как не стыдно — это же третий класс! И еще, Пол, у меня есть друг Гарри Поттер, который влип в очередную историю — это, кстати, о родовой магии. И еще, кстати, о том же — мой бывший жених собирается жениться на другой. Пока мой нынешний муж читает мне по ночам лекции по темной — она же родовая — магии и уверяет, что от этой информации скоро будет зависеть жизнь. Моя. А может, не моя. А может, от какой-то другой информации, которую я пропустила мимо ушей, потому что думала о моем несостоявшемся женихе. Или о некоем Стене Смотрицки, которого я не знаю, но каждый день жду его письма... О, нет, моя личная жизнь ясна, как стекло. А то, что я начинаю плутать в трех мужчинах — так это просто с непривычки. А еще, Пол, я магглорожденная ведьма. Что это такое? Расходный материал. Как картридж в принтере — можно перезарядить, но проще выбросить и купить новый... Да, Пол, так что ты мне в связи со всем этим посоветуешь?
— Знаешь, что я тебе посоветую, Миона, — сказал вдруг Пол.
Гермиона вздрогнула всем телом.
Она что, думала вслух?
— Да, Миона, — ответил Пол на ее удивленный взгляд. — Я дам тебе совет. Совершенно бесплатный. Не потребую даже поцелуя, памятуя о том, кто твой муж.
Гермиона с сомнение посмотрела на него, хлебнула из чашки и скривилась — кофе совершенно остыл.
— Они хотят тайную комнату? Делай им тайную комнату, — сказал Пол. — Неспешно. Набросай схемку и представь ее шефу во вторник. Потом добавь к этой схемке пару деталей, причем изведи на черновики чертову кипу бумаги — и всю эту кипу подсунь шефу в следующий вторник. Потом, когда у тебя кончится первая пачка бумаги, принимайся за свою нумерологию. Делаешь расчеты. А в них — случайно, естественно, — допускаешь досадную ошибку. Нет, не ты допускаешь — она прокрадывается в твои расчеты. Сама. Понимаешь?
Гермиона хмыкнула. Ошибки? В ее расчетах?
— В результате ты будешь заниматься тем, чем считаешь нужным, а отчитываться — по тому, по чему им хочется получать отчеты, — резюмировал Пол. — Твоя цель проста: быть хорошей девочкой или даже целым добрым Гудвином, а может и самим Марксом-Энгельсом, который торжественно обещал всем и каждому по потребностям.
— Иногда на имитацию бурной деятельности уходит больше времени и сил, чем на саму бурную деятельность, — проворчала Гермиона.
— Это не наш метод, — отрезал Пол. — Ты себе хоть приблизительно представляешь, что обычно находится в тайных комнатах?
— Отлично представляю, — мрачно ответила Гермиона. — Василиск. Что же еще?
А для того, чтобы победить василиска, Пол, нужны всего лишь феникс, меч Годрика Гриффиндора, — продолжила она мысленно. — Ну и, по-хорошему, Гарри Поттер. Но это все чушь, Пол. Потому что не имеет никакого отношения к Синей Бороде. В нашем Замке не может быть василисков. Да и Гарри Поттера я там тоже видеть не желаю.
— Ты забыл? Мы хотели расставить там консервы, — напомнила она.
— А, маринованные жены...
— На самом деле я пока ума не приложу, что там, — призналась Гермиона. — Надо сделать расчеты. И главное, нужно подумать, как туда попасть. Как открыть дверь…
— А если использовать нашу головоломку? — предложил Пол.
— Головоломку?
— Ту, что мы сделали из рисунков с изразцов, — Пол заскакал в кресле и потер руки. — Смотри, для того, чтобы открыть комнату, нужно собрать их все. Каждый рисунок — на каком-то объекте. Вход в лабораторию...
— Банковское хранилище, — подхватила Гермиона. — Скажем, оружейная в поместье... Главное, чтобы эти локации и объекты были связаны либо с Синей Бородой лично, либо с его родовой магией, либо с темной магией вообще.
Пол энергично закивал.
— Надо как-то сбалансировать этот сюжет, — бормотала Гермиона — она уже увлеклась.. — Героиня должна иметь веские причины как открыть эту комнату, так и наоборот — не открывать ее ни в коем случае. Как в сказке — с одной стороны любопытство, с другой — угроза. А то... — Гермиона неопределенно помахала кистью. — Слишком... просто, что ли. Здесь надо придумать что-то... судьбоносное. Героиня должна тем самым решать судьбу — не только свою.
— Только не судьбу мира, Миона! — взвыл Пол. — Давай мы хотя бы раз в жизни не будем спасать мир.
Гермиона передернула плечами. Хорошо бы...
— Мне этот апокалипсис на каждый день, этот повседневный катаклизм надоел хуже горькой редьки, — вещал Пол. — Это я тебе как геймер говорю.
— Согласна. Я тоже за что-то... человекомерное, — ответила она.
— Но так, чтобы геймеру понравилось, — Пол погрозил ей пальцем из-за монитора. — Пипл в большинстве своем консервативен — он любит спасать мир. Так что...
— Хорошо, будет и спасение мира. Я подумаю. В смысле, посчитаю.
— Ну вот, видишь — и тайная комната пошла в разработку, — с умиленной улыбочкой произнес Пол. — Все мы, Миона, гордые птицы ежи — пока не пнут, не полетим. Так что плюнь на методы Великого шефа. Прими как аксиому то, что он велик, а значит, его логика нам, маленьким, недоступна.
Гермиона скривилась. У нее не было ни малейшего желания обсуждать с Полом собственные сомнения на тот предмет, откуда именно у Великого шефа возникла потребность в подобных методах.
— А сами тем временем займемся спасением мира, — предложил Пол. — Что у нас с ангелами?
— Пока ни одного претендента, — со вздохом ответила Гермиона.
Она поднялась из кресла, потянулась и направилась к двери.
— Да, Миона, — сказал ей в спину Пол. — Не знаю, что имел в виду шеф, но от меня тебе большое человеческое спасибо. Я даже поцелую тебя — потом, если ты захочешь. Магазин волшебных приколов — это не локация. Это полные штаны геймерского удовольствия.
Гермиона покинула каморку. Она совсем уже собиралась направить стопы, как обычно, к запасному выходу, но вспомнила о Прелати. Можно быстренько проклясть его и идти дальше по своим делам. Но она все еще не была уверена, что удержится от чего-нибудь более существенного, чем обычный зуд в ботинках. А потому она передумала идти на лестницу и вообще аппарировать. Сегодня она прокатится на метро. Для занятой женщины это была непозволительная роскошь. Но туда, куда она сейчас направлялась, ей не хотелось. Очень не хотелось.
Поздним утром, вернувшись в свою лондонскую квартиру из Тупика Прядильщиков, она обнаружила приглашение в аврорат. Не повестку, к счастью — именно приглашение. «Для беседы». У нее было достаточно опыта — она прекрасно знала, что не явись она «для беседы», через два дня придет повестка, а еще через день — конвой. Было уже... У нее до сих пор горела кожа, когда она вспоминала, как ее провели через все, казалось, здание министерства двое авроров с каменными мордами и палочками в руках. А она всего лишь ездила в отпуск...
Гермиона зашла в вагон метро и забилась в уголок. Хорошо, что в это время дня народу было мало. Она сидела и задумчиво крутила в пальцах сферу, сложенную из рисунков с изразцов. Со стороны она выглядела как богато разрисованный шарик — чуть больше мячика для пинг-понга. И лишь маг мог увидеть, что это не рисунки по пластику — что сама сфера соткана из живых, переменчивых линий. По какому-то совпадению она именно сегодня вспомнила об этой головоломке и сняла, наконец, магическую копию 3D-модели. Ей нравилось держать ее в руках, рассматривать, следить за игрой рисунков. Было в этом что-то... от палимпсеста Смотрицки. Может, веленовая тетрадь и эти рисунки на изразцах как-то связаны? А если еще не связаны — кто мешает связать их в игре? Гермиона начала прикидывать в уме сетку расчетов, в которые она уложит рисунки, и попыталась припомнить какие-нибудь записи в тетради, которые можно было бы использовать.
До кабинета начальника аврората она дошла как во сне. Это было к лучшему — иначе она всю дорогу гадала бы, зачем ее вызывают, и готовила бы ответы на вопросы, которые сама же сочинила. Она была уверена, что ее попробуют уговорить сделать расчеты по зонам нестабильности.
И почти угадала.
— Миссис Грейнджер!
Начальник аврората изобразил сердечную радость, когда увидел ее на пороге. Гермиона покопалась в памяти, но так и не смогла вспомнить его имя. Это было удивительно — ни один из героев войны, кроме Артура Уизли и самого министра, не получили более-менее заметных постов при новом правительстве. Ладно Гермиона и Рон — просто дети, друзья Гарри. Но сам Гарри... Да что там — было достаточно взрослых членов Ордена Феникса, которые могли на что-то претендовать. А вот поди ж ты... Даже кандидатуру Минервы МакГонагалл на пост директора Хогвартса насилу удалось провести через Попечительский совет. Да и то, наверное, лишь потому, что вторым претендентом оказалась Долорес Амбридж...
Гермиона села на краешек стула и взглянула главному аврору в глаза. Он по-прежнему удерживал на лице маску радушия.
— Что ж вы, миссис Грейнджер, не хотите с нами сотрудничать? — спросил он как бы в шутку.
Но Гермионе шутка не понравилась.
— Вот, не хотите сделать для нас расчеты, — продолжал аврор. — А мы в них так нуждаемся. Вы же знаете, что творится на белом свете?
— Я читаю прессу, — осторожно ответила Гермиона.
— Ну, пресса не всегда... — аврор сделал неопределенный жест.
Это она не решилась комментировать.
— У меня сейчас нет времени на выполнение частных заказов, — сказала она. — Много работы.
Как она и ожидала, лицо начальника аврората помрачнело. «Частный заказ»... Именно так, милостивый государь. Она-то не работает на правительство.
— Видите ли, миссис Грейнджер. Иногда наступают такие времена, когда работа на правительство должна быть в числе приоритетов, — сказал аврор. — Даже если формально вы не являетесь работником министерства. Вы все равно член магического сообщества.
— Какие — такие времена? — уточнила она.
— Нарушение стабильности в работе магии, — веско произнес аврор. — Мы подозреваем, что происходящее... неестественное явление. Это проявление чье-то воли. Недружественное проявление. Вы понимаете, о чем я говорю?
Гермиона кивнула.
— Разумеется. Но знаете, сэр, это у вас незримый бой. А я свое отвоевала. И мне приходится зарабатывать себе на жизнь, ради чего я кручусь, как белка в колесе, с утра до вечера.
Это был рискованный ход. Напомнить ему о том, что она, в отличие от него, приняла в прошедшей войне самое активное участие, но, во многом благодаря повышенной бдительности аврората, найти место под солнцем в магическом мире так и не смогла. И она знает о той роли, которую сыграл в ее деле лично главный аврор. И он знал, что она об этом знает. А еще у нее действительно было до чертиков работы. И все, что сейчас было нужно — заставить этого очень ответственного господина сказать, наконец, ради чего он ее сюда пригласил и отпустить на все четыре стороны. Или предъявить обвинение и препроводить в камеру. Там она, по крайней мере, выспится...
Ее тактика возымела эффект. Аврор помрачнел еще больше.
— Все, что нам от вас нужно — это расчеты, — сухо сказал он. — В первую очередь.
Гермиона покачала головой, но он поднял руку в предупредительном жесте.
— И еще нам очень нужен человек по имени Станислас Смотрицки.
А хорошо, что у нее именно сегодня случилась стычка с Великим шефом. Она слишком сильно перенервничала там, чтобы остро реагировать еще и здесь. Поэтому она лишь приподняла бровь, непроизвольно копируя повадку Снейпа.
— А при чем здесь я?
В ответ аврор вынул из ящика стола «Алхимик» со статьей Смотрицки, кинул на стол и, направив палочку, открыл на нужной странице.
— Научный редактор утверждает, что эту статью ему прислали вы, — сказал он.
Гермиона кивнула.
— Чистая правда. Это статья моего мужа. Видите, она подписана литерой «С». Это значит «Снейп».
— Научный редактор утверждает, что «С» означает «Смотрицки».
— В таком случае, обратитесь к редактору, — Гермиона пожала плечами. — А я могу предоставить вам черновики моего мужа, по которым я готовила статью. Графологическая экспертиза — это же несложно?
Аврор кивнул и уставился ей в переносицу.
— Снейп, — задумчиво повторил он. — Интересно, что же с ним все-таки случилось... Он так и не появлялся?
Гермиона не ответила, но аврору и не нужен был ответ. Он посмотрел в окно.
— Вы теперь ведете уединенный образ жизни в Тупике Прядильщиков... Поттер как-то пытался туда проникнуть...
Аврор покачал головой.
— Вы, должно быть, знаете — он очень хотел найти вашего мужа. Так хотел, что даже решился на некоторые э-э экстренные меры. Он связал себя с этим домом посредством магии...
Гермиона затаила дыхание. Зачем он ей об этом говорит? Зачем? А аврор, словно в задумчивости продолжал:
— Да, магглы говорят — «плохое место». Как вы там живете? Дом просто пропитан темной магией. Как вам удается ее поддерживать, миссис Грейнджер? И, главное, зачем? Вы что-то прячете? Или кого-то?
Гермиона хотела ответить что-то дерзкое. Злое. Это не его дело — где она живет. И что она прячет. И вообще... Но она прикусила язык. Ей было что скрывать. Ей было за кого волноваться. Мерлин, ну не напрасно же он вспомнил о Гарри. А еще был Снейп. И Смотрицки.
Гермиона, девчонка, тебе действительно пора что-то делать со всеми своими мужиками. Проку-то от них никакого. Зато проблем...
— Мне интересно, как вы могли позволить вашему сотруднику связать себя со столь темным местом, сэр, — сказала она. — Это же наверняка какой-то темный ритуал?
Аврор развел руками.
— Во-первых, он сам на этом настаивал. А во-вторых, это имело смысл, поскольку могло вывести нас на след вашего мужа.
— Но вы же знаете, что он мертв!
— По всей видимости.
— Так почему тогда Гарри...
— Миссис Грейнджер, вы же не ждете, что аврорат станет отчитываться перед вами? — с досадой перебил ее аврор. — Мы защищаем покой и безопасность магической Британии. Ваш в том числе. Для вас этого должно быть достаточно. И в связи с этим самым покоем я настоятельно прошу вас взяться за расчеты по зонам нестабильности.
Он встал.
— Вы, кажется, говорили, что очень заняты. Поэтому я предлагаю больше не тратить время.
Его тон, как и поза, говорили о том, что он не ждет возражений и попросту не станет их выслушивать.
Что ж... Гермиона тоже поднялась.
— Хорошо, — стараясь сдержать гнев, произнесла она. — Вы знаете мои расценки.
Аврор открыл было рот, но она не дала ему сказать слова.
— Плюс десять процентов за срочность.
Вернее, за шантаж, — добавила она про себя, развернулась и пошла к двери.
Выйдя из кабинета и не успев даже дух перевести, она оглянулась по сторонам и испытала что-то вроде дежа-вю. В конце коридора маячила фигура Прелати. Он шел по направлению к ней. И он был не один.
— А, Гермиона, рад видеть тебя, девочка!
— Д-добрый день, мистер Уизли, — промямлила она, переводя затравленный взгляд с Артура на Прелати.
Тот снова лучился благожелательностью.
— Ну что, Канингем тебя уговорил? — Артур указал глазами на дверь, которую она только что закрыла.
Канингем? А, точно, Эдвард Канингем. Уговорил? Вот как это теперь называется...
Она вскинула брови и выразительно посмотрела на Прелати. Но Артура это ничуть не смутило.
— Мы пытаемся убедить Гермиону сделать для нас расчеты по этим зонам нестабильности, — пояснил он Прелати.
Тот кивал — несомненно, ему не нужно было объяснять, о чем идет речь.
— О, это, должно быть, интересная работа, — сказал Прелати, обращаясь одновременно к Артуру и Гермионе. — И очень ответственная.
Гермиона смотрела во все глаза на Артура, а тот смотрел в рот Прелати.
— И вы согласились, миссис...
— Грейнджер, — подсказал Артур. — Гермиона Грейнджер.
— Ах, да, Грейнджер, — повторил Прелати, словно что-то припоминая.
Гермиона кивнула. Прелати улыбнулся — и Гермионе очень не понравилась его улыбочка. Какая-то она была... гнусненькая, что ли.
— Рад за вас, — сказал Прелати. — Вполне возможно, что вы сумеете сделать очень интересную работу. Артур, — он повернулся к мистеру Уизли.
Артур кивнул Гермионе, и они с Прелати пошли дальше по коридору. А она стояла на месте, не в силах пошевелиться, и смотрела им вслед. Прелати, прежде чем завернуть за угол, оглянулся через плечо и заговорщицки ей подмигнул.
Гермиона аппарировала домой. Там она написала письмо Смотрицки. Довольно смелое письмо. Но что было делать? Она нуждалась в совете. И раз дело дошло до аврорского шантажа... Впрочем, это поразило ее меньше, чем Прелати, идущий под ручку с Артуром Уизли. Что-то шевельнулось у нее в мозгу, когда она смотрела, как они удаляются по коридору — шерочка с машерочкой. Гарри уверял, что ни он, ни Джинни не предупреждали Рона о том, что она собирается его проклясть... О том, что Рон помолвлен, она узнала от Прелати. И в лавке ее встретил именно Артур... И как давно помощник министра магии Арутр Уизли общается с мистером Прелати? В чем состоит их общение? Колдография в Пророке... Вот кого ей напоминал человек, отвернувшийся от камеры — Прелати! Помощник маггловского премьера? Советник по магическим делам? И в то же время, условно говоря, инквизитор. Которому зачем-то позарез нужен Снейп. Причем, судя по неадекватному поведению директора фирмы JANY-SOFT — нужен как можно скорее.
Снейп... Гермиона глянула в окно. Уже стемнело. Пора было выбираться в Тупик Прядильщиков. Когда Снейп заявил, что она должна там бывать — она возмутилась до глубины души. А теперь, пожалуй, была даже рада, что имеет повод лишний раз убедиться, что с ним все в порядке. Не то чтобы она не была уверена в его способности постоять за себя, или слишком им дорожила — Мерлин избавь. Гермиона сама не понимала, почему чувствует себя в ответе — за Снейпа, за Гарри, за Смотрицки...
— За Синюю Бороду и за василиска, — закончила она вслух и покачала головой.
Снейп прав — она просто удивительно умеет выбирать друзей.
И все-таки она испытала что-то вроде облегчения, когда обнаружила его дома. И тут же, едва переступив порог, рассказала ему все, что было, по ее мнению, необходимо. О Прелати, его интересе к Снейпу и Смотрицки, возможном сотрудничестве с Артуром и маггловским премьер-министром. Снейп слушал внимательно, не сводя с нее цепкого взгляда. Но, к ее удивлению, не стал ничего уточнять и задавать вопросы. Несмотря на то, что собственные попытки кое-что утаить она сама оценила бы не выше «отвратительно». Гермиона по-прежнему была уверена, что Снейпу не стоит знать ни об игре, ни о ее связи с магической реальностью, ни о Гарри и ритуале присвоения крови. Возможно, ему и о Прелати знать не следовало. Но это, в конце концов, могло оказаться опасным для него.
— Это не министерские. Во всяком случае, не только министерские, — закончила она. — Я пока сама не знаю, чьи. Не могу поверить... Неужели Артур... Или не Артур?
Она беспомощно замолчала.
— Во всяком случае, не только Артур, — ответил Снейп после краткого молчания. — Правда, сюрприз? Для тех, кто не в курсе его прошлой деятельности. А с виду милый, мирный, добрый волшебник, простофиля под каблуком у бойкой жены...
Снейп холодно усмехнулся.
— У него здоровые инстинкты. Он очень сильно и очень искренне любит свою семью. Он же чистокровный маг. Хоть и магглофил.
— Вы хотите сказать, что его семье что-то угрожает? Они шантажируют его?
Снейп поднял бровь.
— Кто — они, мисс Грейнджер? — спросил он. — И что значит шантажируют? Артур Уизли чистокровный маг, глава рода, последовательный борец с темной магией, — Снейп пренебрежительно хмыкнул. — Но, в отличие от Дамблдора, Артур не осознает ее возможностей, ее способности не только давать силу магу, но и использовать мага. Родовой магией нужно владеть, осознавать ее — хотя бы для того, чтобы понимать, когда она использует тебя, и как себя при этом вести.
— Значит, его все-таки используют? — настаивала Гермиона.
Ей очень хотелось, чтобы это было так. Она любила Артура — своего, она была когда-то в этом уверена, будущего тестя. Милого. Отважного. Доверчивого... Ее личный счет к Прелати рос, как на дрожжах...
Снейп пожал плечами.
— Артур любит магглов, — с сарказмом произнес он. — Платонически. В смысле, знает о них столько же, сколько и о собственной магии. Кстати, — Снейп повернул голову и посмотрел ей в глаза. — Я правильно понял, что Поттер теперь тоже часть семьи Уизли?
Гермиона кивнула.
Снейп встал с кресла и прошелся туда-сюда по гостиной. Гермионе показалось, что он неспокоен. На него произвел впечатление ее рассказ? Снейп постоял посреди комнаты, прикрыв глаза. Тонкие ноздри дрогнули. Он потер руки — казалось, ему стало зябко.
— Где вы сегодня были, — спросил он, не открывая глаз.
Гермиона честно перечислила.
— Аврорат...
Снейп подошел к ней, взял ее за подбородок, приподнял голову и уставился в глаза. Гермиона дернулась — она подумала, что он собирается покопаться в ее сознании. Но он тут же отвел взгляд и провел ладонью перед ее лицом.
— Следящие чары, — пробормотал он. — Это не страшно... Это не то...
Он отвернулся и теперь стоял к ней спиной: все, что она могла видеть — это то, что он напряжен. Как готовый к броску зверь. Потом он резко повернул голову. Его взгляд остановился на сумочке, которую Гермиона бросила на столе. Она не успела сказать ни слова, как он протянул руку, схватил сумочку и вывернул все ее содержимое на стол.
— Профессор, это мои личные...
Снейп метнул в нее короткий холодный взгляд, заставивший тут же захлопнуть рот. Он порылся в рассыпанных вещах и выудил то, что Гермиона про себя называла «сферой живых линий». Покрутил ее в длинных пальцах. Потом перевел взгляд на Гермиону и тихим, шелковистым голосом, от которого просыпались самые страшные школьные воспоминания, произнес:
— Что это, Герйнджер?
Гермиона нервно сглотнула.
— Я спрашиваю, что это и откуда оно у вас? — так же, не повышая голоса.
Он подошел поближе и навис над ней, как туча.
— И не вздумайте лгать.
Это Гермиону возмутило.
— Головоломка, — ответила она. — Просто головоломка.
Снейп с минуту смотрел на нее совершенно пустым, холодным взглядом.
— Головоломка, — повторил он безо всякого выражения. — Этот артефакт, полный темной магии, называется головоломкой...
Гермиона снова нервно сглотнула. Ей очень не нравился его тон.
— Откуда вы его взяли, Грейнджер? Кто его создал?
— Это...
Ну, как ему объяснить?
— Это дизайнеры сделали, — с отчаянием произнесла она. — Наложили рисунки и отрендерили. Есть такие специальные компьютерные программы... Этот, кажется, в 3D-Studio делали, — она кивнула на сферу. — А я потом сняла магическую копию...
— А рисунки?
— Рисунки я им дала — с ваших изразцов скопировала.
Снейп сжал сферу в руке. Гермиона подумала, что не будь она магической — наверняка рассыпалась бы в пыль.
— Магглы, — выплюнул он. — Вы понимаете, что вы сделали, глупая девчонка? Вы дали неизвестно в чьи руки магию, защищающую этот дом. Нашу родовую магию.
Гермиона посмотрела на сферу. Что ж, были у нее подозрения на предмет этих изразцов.
— Рисунки на изразцах...
— Скажем так, некоторые фрагменты родового заклятия. А то, что у вас получилось...
Он поднес сферу к самому ее носу.
— Ключ. Темномагический ключ.
Он положил сферу на стол, сел в кресло, откинулся на спинку и уставился в потолок.
— И вы носите это в кармане? — его голос был полон сарказма.
— В сумочке.
— Да, существенная разница...
Гермиона принялась складывать в сумочку рассыпанные вещи. Когда дело дошло до сферы, она заколебалась.
— Профессор, это... опасно — носить его с собой?
— Опасно не знать, что у вас в руках, Грейнджер, — ответил Снейп. — Опасно было бы, если бы вы воспользовались им без моего ведома. А так... Носите, если вам не мешает темный артефакт в кармане. Только не потеряйте, — язвительно закончил он.
Гермиона решительно сунула сферу в сумочку.
— Она успокаивает мне нервы, — пробормотала она и хмуро усмехнулась. — Может, на ночь под подушку класть?
— Вам снятся кошмары? — сухо поинтересовался Снейп. — До сих пор?
— Только один, — ответила Гермиона. — Я отступаю, отбиваясь от проклятий. У меня под ногой что-то хрустит. Я смотрю вниз и вижу, что наступила на чью-то руку, а хрустнули, скорее всего, кости. Это мальчишка — не старше пятого курса. Зеленая мантия. Слизеринец. И у меня только одна мысль, с которой я просыпаюсь: за чью победу он отдал жизнь? Идиотская мысль... — с отвращением закончила она.
— Почему же идиотская? — спросил Снейп.
— Да потому что это-то как раз не имеет ни малейшего значения! — раздраженно ответила Гермиона.
Она упала на диван и прикрыла глаза. Услышала, что Снейп встал, куда-то ушел, потом пришел, но так и не открыла глаз, пока до ее слуха не донеслось характерное бульканье. Разлепив веки, она увидела перед собой на столе бокал, до половины наполненный янтарной жидкостью.
— Я правильно понял из вашей переписки — вы предпочитаете арманьяк?
Гермиона удивленно глянула на Снейпа и кивнула.
— Тогда пейте. Вам на пользу.
Какое-то время они молча пили. А потом Снейп сказал:
— Да, мисс Грейнджер, это действительно жуткий сон. Я таких не вижу.
Гермионе послышалась насмешка в его голосе. И она немедленно ощетинилась.
— А какие видите вы? — с вызовом спросила она. — Смерть директора?
— Альбуса? — Снейп мельком глянул в ее сторону, вскинув бровь. — Нет, с чего бы...
Он сделал глоток, отставил бокал в сторону и прикрыл глаза.
— Вам не приходило в голову, что я имею основания не жалеть о том, что убил Альбуса? Почему вы думаете, что именно это должно стать моим ночным кошмаром?
Гермиона открыла было рот — она сама уже жалела, что завела об этом речь. Но Снейп поморщился и жестом заставил ее молчать.
— Не трудитесь, я скажу, почему, — сказал он с холодной насмешкой в голосе. — Альбус был велик. От него многое зависело. Вам, наверное, вовсе казалось, что на него опирается весь мир. Даже когда он был уже полумертв. По собственной, кстати, глупости. Не стоило старику мнить себя титаном, даже если на самом деле он был сильнее, чем титан. Просто когда умер Альбус, вам показалось, что осиротел целый мир. А когда умирала какая-нибудь молодая маггла, сиротой оставался всего лишь один младенец. Вам кажется, что первое страшнее. И вы, скорее всего, ошибаетесь.
С этими словами он поднялся, подхватил свой бокал и пошел к стеллажу, скрывающему лестницу наверх.
— Спокойной ночи, мисс Грейнджер, — не оборачиваясь, произнес он.
Следующие два дня Гермиона почти не выходила из дому — один раз аппарировала в контору с очередной порцией расчетов и один раз выбралась в лондонскую квартиру в надежде на письмо от Смотрицки. Все остальное время она проводила в гостиной у стола — за расчетами и довольно тяжелыми размышлениями. Она ерзала на стуле, куталась в плед, пила горячий чай. Ей было не то чтобы холодно — как-то зябко. Не от сквозняков, не от промозглой сырости — холодок поднимался откуда-то изнутри, разрастался, затапливал все тело. Время от времени ее кидало в крупную дрожь — и Гермиона не могла сказать определенно, был это холод или расшалившиеся нервы. На всякий случай она спустилась в лабораторию и приготовила себе успокаивающий отвар. А когда он не помог, снова спустилась в лабораторию и принялась за согревающее зелье. Очень скоро она что-то перепутала. А спустя еще какое-то время в лабораторию зашел Снейп и застал ее сидящей на столе с кружкой в руках. Она никак не решалась выпить густую зеленоватую бурду, которая и близко не походила на изумрудное согревающее зелье. Гремиона рассудила, что жидкость, по крайней мере, горячая, точно не ядовитая, да и ингредиентов жаль... Снейп, по всей видимости, собирался разразиться тирадой, способной превратить в отраву даже родниковую воду, но почему-то передумал — молча забрал у нее из рук кружку и вытолкал из лаборатории.
Гермиона вернулась к расчетам. Вопреки желанию Великого шефа и интригана Прелати, она занималась совсем не тайной комнатой, а судорожно заканчивала расчеты по аврорату. Ей нужно было разобраться, что происходит в треугольнике Артур-Канингем-Прелати. Ради Гарри. На следующее утро после посещения аврората Гермиона отослала ему сову с короткой запиской, в которой строго-настрого запретила посвящать Артура в историю с ритуалом присвоения крови. Артур был помощником министра, правой рукой и очень осведомленным — возможно, самым осведомленным — человеком в магический Британии. Но о ритуале он мог и не знать. Гарри утверждал, что в это были посвящены только начальник аврората и сам министр — операция была строго секретной. То, что аврорат с подачи министра прибег к темной магии, можно было считать гарантией молчания участников. И если Артур до сих пор не знал о связи Гарри с Гермионой, то сообщать ему об этом сейчас было бы неразумно. Не исключено, что, узнай об этом Артур, через несколько минут об этом узнает и Прелати. Еще один повод для шантажа. Конечно, была вероятность, что и Артур, и Прелати — или хотя бы один из них — знают о ритуале. Но ей почему-то казалось, что это не так — уж Прелати точно постарался бы использовать это в своих целях. Впрочем... Кто сказал, что он уже выложил все карты на стол?
Гермиона автоматически строчила формулы, пока ее мысли бродили от Артура к Гарри, от Гарри к Джинни... Какая он все-таки скотина — ее друг. Джинни не заслужила такого обращения… Мерлин, она же просила Джинни, чтобы та постаралась выяснить, во что влип Гарри — когда еще сама не знала о ритуале. Что, если Джинни попробует подключить к этому отца, а тот… Интересно, в каких отношениях Прелати с министром. Если он помощник маггловского премьера, то ему вряд ли нужно посредничество Артура, чтобы добраться до Кингсли лично...
Какую игру, в таком случае, ведет Канингем? Не похож он на простого служаку-исполнителя. Да и с министром накоротке... Кстати, не прилетела ли в лондонскую квартиру сова с договором? Вряд ли. Эта машина работает медленно. В отместку за шантаж Гермиона поставила условие: пока все бумаги не будут подписаны и аванс не ляжет на ее счет в Гринготтсе, к пакету с документами она пальцем не прикоснется. Все покривились, пометали в нее угрожающие взгляды, но деваться некуда — кивнули головами и сказали «да». Она выиграла чуть-чуть времени.
Так же, как и с тайной комнатой. На самом деле ей самой было интересно узнать, что там скрывает Синяя Борода. Вернее, Синей Бороды как такового еще нет. Он проявляется с развитием образа. Что-то такое происходит, после чего некто, один из персонажей, подходящий по предыстории, уровню и возможностям, обрастает Синей Бородой. А еще задействовать темномагический ключ и тетрадь Смотрицки...
Гермиона потерла виски и снова поежилась. Интересно, что она могла насчитать и сколько ошибок наделать, думая о совершенно посторонних вещах. Вообще нумерология не терпит небрежности и рассеянности — Гермиона потому и достигла в ней столь многого, что ни в том, ни в другом ее нельзя было упрекнуть. Она отодвинула бумаги, потянулась к ноутбуку и вдруг обнаружила рядом с собственным локтем кружку. Наверное, она стояла там уже давно. Но, судя по пару, поднимавшемуся над изумрудной поверхностью, согревалась магией. Гермиона включила ноутбук и, пока он загружался, взяла кружку и обхватила ее ладонями. Вот она, магия — она еще не сделала глотка, а от кружки по телу уже пошли волны тепла.
— Спасибо, профессор, — пробормотала она.
Поэтому магглы не верят в магию, — подумала она, глядя, как над кружкой поднимаются и свиваются в призрачные колечки струйки пара.
— Почему?
Гермиона вздрогнула. Она думала вслух?
— Вот эта чашка нарушает законы термодинамики. По крайней мере, второе начало — точно. А может, и первое.
Снейп вошел в ее поле зрения, и Гермионе показалось, что он рассматривает ее с долей любопытства. Она хлебнула из чашки и отметила, что вкус у зелья довольно приятный.
— Мед? — удивленно спросила она. — Вы добавили в согревающее зелье мед?
Снейп кивнул.
— У вас довольно высокая вкусовая чувствительность. Жаль, что она сопровождается неспособностью сварить зелье за третий класс... Природа иногда очень бестолково распределяет блага — вы не находите?
Гермиона пожала плечами.
— Так почему вы считаете, что начала термодинамики несовместимы с магией?
— Это не я так считаю. В этом меня все время убеждает мой коллега. Иногда я готова с ним согласиться. Вот хоть эта кружка… — Гермиона снова с удовольствием отхлебнула зелье. — Можно подумать, демон Максвелла в действии.
Снейп усмехнулся углом рта.
— Магглы. Демоны... Как поэтично. Вам по теории магии поставили удовлетворительную оценку только из-за того, что у вас орден Мерлина? Или потому, что вы подруга блистательного Поттера?
Он фыркнул.
— Ну, раз вам сказки про демонов понятнее, чем теоретическая магия, скажем так: все, что нужно сделать магу, — правильно сформулировать запрос-заклинание и четко адресовать его нужному демону.
Гермиона задумалась. Снейп был прав — теорию магии они проходили в школе очень поверхностно. В университете ею занимались только те, кто действительно очень сильно этого хотел. А таких было мало. Волшебники, как правило, интересовались прикладными разделами магии. Но она-то и здесь умудрилась прочитать больше, чем требовал школьный курс.
— Вещества и поле... В смысле, субстанции и силы в природе направляются магом, а не вероятностью... Что-то вроде флуктуаций? — на ходу соображая, спросила она. — Только если исключить фактор случайности. Флуктуцация по требованию, — она усмехнулась и тут же покачала головой. — Но механизм все равно непонятен.
— Ключевое слово — демон, мисс Грейнджер, — с насмешкой в голосе напомнил Снейп. — Демоны в вашем маггловском представлении, кажется, носители постоянных функций? В таком случае, в следующий раз скажите вашему коллеге, что магия — это общение с демонами. Запрос-заклинание всегда адресован определенному демону или группе демонов — магических силовых констант, которые активизируют и направляют тот процесс изменения вещества или поля, с которым связаны. Механизм один и тот же как для макроуровня, так и для микроуровня — магии, работающей в области элементарных частиц и квантовых полей.
Гермиона кивнула. Пожалуй, Полу это было бы понятно. Нет, ему это понравилось бы.
— И уверяю вас, закон сохранения непременно действует, — продолжал Снейп. — Если вы наколдовали себе бифштекс, где-то в мире убавилось веществ, из которых он состоит. Но не советую вам этого делать, — он сокрушенно вздохнул. — Магическая молекулярная кулинария дает превосходные результаты. У настоящих мастеров. А их на белом свете еще меньше, чем толковых зельеваров.
Последнее, по всей видимости, было сказано о ней и для нее. Но она пропустила это мимо ушей.
— Значит, демоны — магические сущности, — задумчиво произнесла Гермиона. — А стало быть, заклинание они воспринимают не как словесную формулу?
Снейп кивнул.
— Разумеется. Словами пользуются люди и только люди — и то просто потому, что никак иначе формулировать свои запросы мы не умеем. Сознание — это язык и vice versa.
— Но они-то не люди. Они принимают сигнал, понятный для них, — размышляла Гермиона. — Что преобразует сигнал?
Снейп насмешливо приподнял бровь.
— Палочка, — выдохнула она.
— Вернее магическая сущность, которая в ней содержится, — Снейп даже слегка улыбнулся. — Поэтому маг и его палочка привыкают друг к другу, и их магия в идеале становится совместным действом.
— А как же тогда магия без палочки?
— Да так же, как и с палочкой. Только вместо магической сущности используются другие магические ресурсы. Дети, например, безотчетно используют силу магии природы — вокруг нас на самом деле полно подобных преобразователей. Просто мы о них не знаем, не чувствуем и, соответственно, не умеем ими пользоваться. Разучились.
— Удивительно. Так похоже на информацию, — Гермиона с легкой улыбкой посмотрела на ноутбук. — Для разных типов передачи информации — разные способы кодировки.
Снейп внимательно посмотрел на нее и медленно кивнул.
— Можно сказать и так. Вам, как маггле, проще себе представить магию как информационный обмен, правда? Или как энергетический. Впрочем, на это вам образования не хватит.
— А вам, конечно, хватит, — беззлобно огрызнулась она.
Снейп лишь кивнул. И Гермиона подумала, что для мага он действительно неплохо подкован в маггловской науке. По крайней мере, у него поворачивается язык произносить слова «информация» и «квантовое поле»...
Значит, демоны… Она прикрыла глаза. Что ж, это логично и по-своему красиво. Демоны против ангелов. Постоянные функции против случайных метаморфоз. О том, что зоны нестабильности могут оказаться точками бифуркации, она догадывалась. Догадывалась? А что такое поливариантная игровая вселенная, девочка моя? Не своими ли ручками ты заложила в основу игры пространственно-временные, — они же в нашем случае событийные — бифуркации? Остается только понять главное: что выступает в роли управляющей переменной.
Что?
Или кто?
Ох, Мерлин. Маг. Это же у Смотрицки в «Придире»: маг и бесприютный человек.
Ангел…
Гермиона опомнилась, когда увидела направленный на нее взгляд Снейпа. Его черные глаза сверлили ее переносицу, лицо застыло, сама поза выдавала напряжение. Но Гермиона почему-то была уверена, что он не пытается сейчас прочитать ее мысли. Он просто чего-то ждет. От нее. Прямо сейчас.
— Профессор? — неуверенно спросила она.
Он словно очнулся — на миг расслабился и тут же снова подобрался. Но уже в более привычной для себя личине — сложил руки на груди, поплотнее завернулся в мантию.
— Мисс Грейнджер, вам, наконец, надо принять решение, — он сделал паузу, будто подбирая слова. — Вам надо определиться с тем, кому вы будете доверять, а кому — нет. И в дальнейшем — просто придерживаться выбранной линии.
Гермиона нервно сглотнула.
— Профессор, что вы…
Он поднял руку, и она замолчала.
— Сейчас я вас оставлю. Я не могу тратить на вас весь свой день. А вы подумайте над моими словами.
Он резко развернулся и направился к стеллажу, закрывавшему коридорчик, ведущий в тайную комнату. Стеллаж, словно испугавшись его стремительных движений, отлетел в сторону. Снейп вступил в коридорчик и, вместо прощания, бросил:
— И ради Мерлина, не доверяйте свой выбор нумерологии. Постарайтесь раз в жизни просто пораскинуть мозгами и проанализировать слова и поступки людей, которые, на свою беду, имеют с вами дело.
Он исчез. Стеллаж мягко качнулся и встал на место. Гермиона тупо уставилась на него.
Вот тебе, девчонка, — кисло подумала она. И скажи теперь, что он не прав. Сама же мучилась последние недели, металась, хотела посоветоваться. Так давай — выбирай. Но уж тогда выкладывай все. Начистоту. Вот только кому лучше это все выложить?
Со свойственной ей педантичностью, Гермиона открыла блокнот и записала на чистом листе имена всех возможных кандидатов. По сути — всех, кто оказался так или иначе вовлечен в историю с игрой и магической нестабильностью. Подумав еще минуту-две, она переписала имена таким образом, чтобы под каждым оставалось достаточно места для заметок. В список вошли Снейп, Прелати, Смотрицки, Гарри, Канингем, Артур Уизли, министр Шеклбот. Поначалу она с разгону вписала также Великого шефа, Пола, Джинни и Рона, но потом их вычеркнула. Потом подумала еще немного и снова вписала Рона. А вычеркнула Гарри. Он не в том положении, чтобы можно было рассказать ему все.
В конце концов, в ее списке остались только Снейп, Смотрицки и Артур Уизли. А спустя еще какое-то время она поймала себя на том, что всерьез раздумывает, почему так решительно вычеркнула Прелати.
А правда, почему? Гермиона изо всех сил пыталась найти хоть одно рациональное объяснение своей неприязни к Прелати. То, что он не тот, за кого себя выдает, не было аргументом. Потому что все остальные в ее списке отличались тем же. Да и почему «не тот»? Он действительно вице-директор Микроидса. И то, что он, условно говоря, инквизитор — он ей тоже дал понять достаточно ясно. Из чего следует, что Прелати с ней по-своему честен. Пытался кое-что утаить? А кто из ее списка поступает иначе? Может, Снейп? Или Гарри Поттер? Или Артур Уизли? Значит, степень откровенности вообще не может быть критерием выбора. А то, что Прелати в хороших отношениях с Артуром, что он уж точно не симпатизирует темной магии, и наверняка не в его планах преследовать магглов и магглорожденных…
Он ее шантажировал. Канингема она вычеркнула из списка именно поэтому. С другой стороны, что ему остается, если она не делает то, что нужно? Как, что? Сказать, какого черта он от нее хочет и для чего ему это надо! У него могут быть веские основания не делать этого. Достаточно вспомнить, как дозировано выдавал информацию Дамблдор. И попробуйте его в этом упрекнуть, учитывая обстоятельства…
Ладно, Прелати снова был вписан в список претендентов на доверие. Теперь Гермиона прицелилась к фамилии Снейпа. О, она очень хотела ему доверять. И это ее пугало. Нет, это было просто глупо — доверять ему после того, как он показал, с какой легкостью может заставить ее верить себе и тут же убить эту веру. Взять хоть их ночной разговор о его воспоминаниях... Как можно доверять человеку, который сам изо всех сил старается твое доверие подорвать? С другой стороны, Дамблдор доверял ему безоговорочно — и оказался прав. Или нет?.. И Волдеморт, в свою очередь, тоже доверял ему… Мерлин, этот человек водил за нос куда более трезвых и опытных людей, чем она. Но повод ли это не доверять ему в данном случае? Оставлять в списке и Снейпа, и Прелати казалось ей противоестественным. А впрочем, может, Снейп не против встретиться с Прелати? Может, это фрагмент какой-то большой игры, в которой Гермиона — только проводник на коротеньком участке пути?
На самом деле ей больше всего хотелось обо всем рассказать Смотрицки. И это пугало еще сильнее, чем готовность посоветоваться со Снейпом. Потому что Стена Смотрицки она в глаза не видела. Двумя словами с ним не обменялась. Он вообще до сих пор оставался фигурой виртуальной. Может, в этом все дело? Реальные люди всегда кажутся опаснее. И это, вполне вероятно, ошибка.
А еще оставался Артур. И хотя, положа руку на сердце, Гермиона признавалась самой себе, что ее желание все рассказать Артуру держится на одних эмоциях, дела это не меняло ничуть. Он отец Рона, и едва ли ее вина, что он не стал и ее отцом тоже. Главой ее семьи. Это просто желание маленькой девочки залезть на колени к папе, все ему рассказать и предоставить ему возможность решить все-все ее проблемы. Одно оставалось непонятным: почему ее так тянуло именно к Артуру, а не к собственному отцу? Да, он маггл. Но чертовски разумный и рассудительный человек.
И тут Гермионе снова стало зябко. Она вспомнила рассказ Снейпа о механизмах родовой магии: невеста жертвует девственную кровь и таким образом становится частью семьи. Учитывая тот факт, что Рон был ее первым мужчиной, и никого другого у нее никогда не было... Значит, Артур в некоторой степени может считаться главой ее рода — не юридически, не фактически, но, вполне вероятно, магически. А это в волшебном мире что-нибудь да значит…
Гермиона, превозмогая себя и мысленно извиняясь перед Роном, Артуром и всеми Уизли до седьмого колена, вычеркнула Артура из своего списка. В конце концов, в нем осталось всего три фамилии: Прелати, Снейп и Смотрицки. Что ж, это уже было лучше, чем вначале.
Она сунула в сумку блокнот, собрала расчеты, несколькими движениями палочки привела себя в порядок и отправилась в контору, по дороге подумав, что решение по кандидатуре Прелати лучше отложить. Со Смотрицки придется сначала встретиться — доверять подобную информацию сове она не желала. Значит, пока в ее руках оставался только Снейп. Но откровенничать со Снейпом... К этой мысли надо было хотя бы привыкнуть. В конце концов, кто сказал, что решение надо принять именно сегодня? Сегодня надо забросить Великому шефу «куклу» тайной комнаты образца Салазара Слизерина. А Полу — расчеты по аврорату. Делать Канингема своим наперсником она, конечно, не будет. Но пощупать его стоило. И лучше всего сделать это в игре.
Но какой поворот сценария! Если бы сама сочиняла — нипочем такого не выдумала бы. Основной квест для группы персонажей — обнаружить ангела. Найти, вычислить, поймать чужими руками, просто обрести контроль над этой сущностью... Зачем? Если принять как гипотезу, что ангел — это и есть переменная в точке бифуркации, смысл очевиден: контролируя поведение переменной, контролируешь сам процесс метаморфозы. То есть в магическом смысле обретаешь огромную власть. Возможно, власть над самой магией. И ведь ничего в ответ не пикнешь: не контролировать, пустить на самотек — значит, позволить метаморфозе развиваться в любом направлении, в конечном итоге реализуясь как в свет, так и во тьму. Идеальная ситуация: ребята, если мы сейчас не возьмем этого «ангела» в свои руки, одетые в изящные ежовые рукавицы… Вопрос только в том, чьи руки до него дотянутся раньше.
Но почему тогда Прелати столько времени морочил ей голову Снейпом? Для отвода глаз? А на самом деле ему нужен Смотрицки? Что ж, темный маг. Возможно, чистокровный. Так что может иметь что-то общее и с Жилем де Рэ, и, соответственно, с Синей Бородой. Кстати, его тетрадь она вовсю использовала, когда работала над образами. А диаграммы Снейпа и Жиля ни тролля не совпадали. Впрочем, не факт, что Синей Бородой был именно Жиль. Почему не предположить, что Прелати ищет Снейпа для того, чтобы выйти на Смотрицки? Во всяком случае, пока из всех, причастных к этой истории, только Снейп признает свое знакомство с этим человеком. Да что там — хотя бы не сомневается в его существовании.
Что ж, с тем, кто в этой истории выступает в роли ангела, она определилась. Станислас Смотрицки. С его статьи в «Алхимике» началась катавасия с нестабильностью магического поля. А может даже раньше — с дома Снейпа, после того, как она нашла и открыла его тетрадь-палимпсест.
Гермиона отвлеклась от своих раздумий только дома, когда обнаружила на мониторе знакомую сову. Ее тревоги тут же улетучились. Настроение стало стремительно улучшаться. И ощущение холода, глодавшего ее изнутри два дня, проведенных в Тупике Прядильщиков, наконец, исчезло. Она только взяла в руки как обычно неподписанный конверт, а на лицо уже выползла улыбка. Определенно, если этот человек и был ангелом, то она, хоть и ведьма, ничего не имела против чуда.
Письмо оказалось почти полностью посвящено веленовому палимпсесту. Даже непременные колкости были вытеснены на поля. Смотрицки сухо, но довольно обстоятельно описал известную ему часть истории тетради. По его сведениям, она была сделана магом, но вряд ли в качестве магического артефакта — скорее, просто как добротная и удобная книга для записей. В дальнейшем принадлежала то магам, то магглам — все записи проследить невозможно. Перед тем, как надолго выйти из обихода, она принадлежала магглу — судя по записям, сделанным чернилами и киноварью, как ему удалось выяснить. Это было нелегко, возможны ошибки, так как тетрадь попала к нему в руки уже очищенная от предыдущей записи. Их сути уже не уловить. Предположительно в нее были переписаны образцы прованской поэзии. Книга была изъята приблизительно в середине пятнадцатого века и, судя по тому, что она надолго пропала, легла в спецхран. Возможно, дело было в том, что не каждый мог ею воспользоваться: любые чернила — как маггловские, так и магические — не оставляли на ней следа. С этой историей тетрадь попала ему в руки. И, как ни странно, его писания пошли тетради впрок. Все остальное, как писал Смотрицки, ему не хотелось бы вверять ненадежным лапам совы, а еще меньше — кудрявой головке легкомысленной молодой особы.
Гермиону это ничуть не обидело. Напротив. В Тупик Прядильщиков она вернулась вполне удовлетворенной. День был прожит не зря: она сумела найти способ оттянуть решительно все — от шефа она отделалась на ближайшую неделю, нагрузив василиском, аврорат занимался бумажной волокитой, а решение о том, с кем посоветоваться, она примет, например, завтра. Просто потому, что ей сначала надо найти Смотрицки. Во-первых, он, по ее разумению, и есть ангел. А во-вторых, он, возможно, именно тот человек, с которым ей захочется быть откровенной.
Гермиона была достаточно честным человеком, чтобы признаться самой себе: то, что она сейчас делает, по меньшей мере, неразумно. События вышли из-под контроля и развиваются быстро. Слишком быстро. Гораздо быстрее, чем она соображает. Что это страусиная политика — откладывать в долгий ящик проблемы, с которыми надо разделаться, пока они не разделались с тобой. Если Прелати использует ее с тем, чтобы потом списать — он сделает это в любой момент. Если Снейп использует ее с тем же намерением — ему тоже ничто не помешает. Смотрицки же вообще ведет совершенно неизвестную ей игру, и она в ней вполне может оказаться заложником. Она ни тролля не понимает в происходящем, но нутром чует, что оно затягивает петлю у нее на шее.
— Все это не повод помирать с голоду, — громко сказала она, заходя на кухню и сгружая на стол пакеты.
Гермиона выудила из буфета тарелки и разложила на них снедь. Бризоли из лавки, располагавшейся в цоколе ее лондонского дома. Ломти ноздреватого швейцарского сыра. И к нему — две большие сочные груши и несколько слив. Оценив размеры порций, Гермиона покачала головой. Сколько раз она клялась себе не покупать еду в состоянии зверского голода? Это всегда заканчивается одинаково — она покупает приблизительно в три раза больше, чем может съесть. Да, бризоли в этой лавке готовят превосходно — но что делать с эдакой горой пускай даже самых лучших бризолей в мире? Гермиона со вздохом направила палочку на блюдо и пробормотала согревающее заклинание. Есть их холодными уж точно не стоило.
Не успела она проглотить и кусочка, как в гостиной послышались быстрые шаги, и в кухню черным вихрем влетел Снейп. Увидев, Гермиону, он остановился на пороге и, ей показалось, едва не спросил, что она здесь делает. Но вместо этого осмотрел стол и подозрительно повел носом.
— Если вам не нравится, можете сварить себе манную кашу, профессор, — безмятежно произнесла Гермиона. — А если не хотите каши — садитесь и ешьте, что дают.
Снейп развернулся и вылетел из кухни.
Гермиона пожала плечами — пускай скажет спасибо, что она не отправила его мыть руки. Впрочем, Снейп вскоре вернулся — уже без мантии, в привычном черном сюртуке, застегнутом под горло. Он сел на табурет и осмотрел стол голодными глазами.
— Что тут у вас? — буркнул он. — Кто это стряпал?
— Не волнуйтесь, профессор. Это не мои упражнения в молекулярной кулинарии. Не спешите радоваться, — она с удовлетворением отметила, как рука Снейпа замерла над блюдом. — Это делали магглы. Отвратительные глупые магглы.
Снейп одарил ее презрительным взглядом и подцепил бризоль. Гермиона жевала свой и украдкой рассматривала профессора. Выглядел он неважно. Круги под глазами. Глубокие, словно следы резца, морщины. Щетина на подбородке. Волосы еще более неопрятные, чем всегда.
— Мясо, — удовлетворенно пробормотал он.
Он подхватил еще один бризоль, поднялся и, на ходу жуя, направился к буфету. Буфет уплыл в сторону, и Снейп исчез в проеме. Гермиона проводила его взглядом. Есть в лаборатории, по ее представлениям, было дурным тоном. Впрочем, Снейп вскоре вернулся, держа в одной руке вилку, на которой уже не было бризоля, а в другой — винную бутылку, покрытую такой плотной коркой пыли и паутины, что разобрать цвет было невозможно. Повинуясь помахиванию пальца, из буфета выплыли и встали на стол два бокала. Пробка выскочила из горлышка.
— Что за вино? — принюхиваясь, спросила Гермиона.
— Маггловское, — коротко ответил Снейп, наполняя бокалы.
Он снова принялся за еду. Гермиона смотрела, как тает гора бризолей, и думала, что не ошиблась с количеством.
Какое-то время они ели молча.
— Вы подумали о том, о чем я вам говорил днем? — спросил вдруг Снейп.
Гермиона неопределенно пожала плечам.
— Я думала, но…
Она затолкала в рот ломтик груши — это избавило ее от необходимости говорить на скользкую тему.
— Если вам это поможет, Грейнджер… — Снейп хмыкнул. — Или хотя бы утешит... Я думаю, уже не слишком важно, кому именно вы все расскажете и с кем будете советоваться. Это не особенно повлияет на ситуацию.
— А на что повлияет? — мрачно поинтересовалась Гермиона.
— Например, на вашу судьбу.
— Ну да, тогда совсем неважно, с кем я посоветуюсь. Вы правы… — голос Гермионы сочился ядом. — Кого интересует судьба индейца? В смысле, магглорожденной ведьмы.
Снейп оперся затылком о стену, расстегнул несколько пуговиц и распустил узел шейного платка.
— А что, профессор, разве что-то происходит? — Гермиона изобразила на лице невинное выражение и как следует хлебнула из бокала. — Какие такие события? Какая такая ситуация? Вы о чем?
Снейп пожал плечами и занялся сыром. Гермиона какое-то время смотрела на него, разрываясь между желанием швырнуть в него бокалом или уткнуться в плечо и разрыдаться.
Спокойно, девчонка, — сказала она себе и еще раз как следует приложилась к вину. — Ты же понимаешь — это магия. Если тебя так тянуло все рассказать Артуру только потому, что он глава твоей так и не состоявшейся семьи, то что говорить о главе твоей нынешней семьи. Это магия. Только магия. И не сам ли Снейп тебя об этом предупреждал: магия использует мага.
— Профессор, мне очень хочется все рассказать вам, — грустно произнесла она. — Но я не вижу ни одного рационального основания для этого. Вы же сами сознательно убили во мне доверие к себе.
— Грейнджер, я дал вам понять, что не стоит доверять — не только мне, но и всем прочим, — он досадливо поморщился. — Но ограниченность, которой вы отличались еще в школе, как я посмотрю, осталась при вас.
Он нехорошо усмехнулся.
— Вы не думаете, что я просто не хочу всего этого знать? Если бы хотел — давно вытрусил бы это из вас. Есть с десяток не самых трудоемких, а в некоторых случаях даже довольно приятных способов добыть информацию у собственной жены — в том числе вопреки ее воле.
Гермиона опустошила свой бокал и уставилась в него.
— Налейте мне еще, — попросила она.
Снейп с сомнением посмотрел на нее, но налил до краев.
— Кажется, от вина вы пьянеете быстрее, чем от бренди, — проворчал он.
Гермиона кивнула и быстренько набила рот сыром со сливой.
— Поговорите со Стеном. Судя по его письмам, он к вам благоволит, — Снейп издевательски усмехнулся. — Это плохое знакомство, Грейнджер. Поэтому запомните: что бы он вам ни сказал, к чему бы не пытался подтолкнуть, три раза подумайте, стоит ли соглашаться. А еще лучше, послушайте его внимательно и поступите наоборот.
— Вы так и делали, профессор? — невнятно произнесла она.
Снейп покачала головой.
— Нет. О чем сильно потом сожалел.
— Я бы давно уже поговорила с мистером Смотрицки, — Гермиона, наконец, проглотила все, что было во рту, и смогла поддержать беседу. — Но он не хочет со мной встречаться. А я не хочу обо всем этом писать.
— Вы и так доверили совам больше, чем следовало, — проворчал Снейп. — Ладно, вы — безголовая девица. Но от Стена я ожидал большей... осторожности.
Кажется, он хотел сказать что-то другое, но косо глянул на Гермиону и прикусил язык.
— Что же вам мешает с ним встретиться?
Гермиона глупо хихикнула.
— Да то, что его нет, профессор. Вы разве не знаете? Ах, да, откуда вам знать. В аврорате уверены, что он появился только после статьи в «Алхимике». И еще у него нет палочки. Или он ею не пользуется. А значит, он, скорее всего, не маг. Или его на самом деле нет. По крайней мере, раньше не было.
Снейп покачал головой и с сомнением посмотрел на бокал в ее руке.
— И этот человек морочил мне голову термодинамикой, — пробормотал он.
Гермиона сама чувствовала, что голова идет кругом. Но ей это ощущение нравилось. От бренди, даже от самого хорошего арманьяка, она хмелела медленно и совершенно иначе — в ней зажигался огонек, сам черт ей был не брат... А сейчас ей просто становилось легко, тепло, она словно заворачивалась во что-то мягкое, но дающее самую надежную защиту...
— Вы все-таки маггла, — с презрением произнес Снейп. — У вас в руках одно из самых совершенных магических орудий, а вы сидите тут и распускаете слюни, как второклашка.
Гермиона приподняла брови — ей не хотелось расставаться с этим уютным опьянением.
— Вы нумеролог, Грейнджер. А нумерология — это магия. И только потом формулы и уравнения. Вы можете достать Смотрицки хоть в другой Галактике.
Гермиона покачала головой.
— У меня слишком мало данных, — ответила она. — Я не могу рассчитать его местонахождение. Даже координаты для аппарации — только весьма приблизительно.
— Аппарировать по приблизительным координатам — довольно сложный способ самоубийства, — раздраженно произнес Снейп. — Но какой гоблин вам мешает рассчитать параметры порт-ключа?
Вот теперь хмель с нее слетел — и она даже не подумала сопротивляться. Мерлин, ну, конечно, для того, чтобы рассчитать порт-ключ у нее было все, что нужно. Достаточно просто писем. А еще и веленовая тетрадь... Но... Гермиона снова обмякла на своем табурете и расстроено покачала головой.
— Рассчитать можно, — сказала она. — Но как я его создам? У меня нет лицензии.
— Заколдуйте здесь, — Снейп обвел рукой кухню.
— Вам для полного счастья не хватает в собственном доме наряда авроров? — кисло поинтересовалась Гермиона.
Снейп с минуту смотрел на нее взглядом, напоминавшим о школьном детстве. Причем не ее собственном — скорее, о детстве Гарри. Или Невилла.
— Грейнджер, — с ядовитой интонацией произнес Снейп. — Вы заметили, что в этом доме я пользуюсь палочкой? Своей палочкой. И ни разу не задались вопросом, почему до сих пор ни один аврор не поинтересовался воскресшим Северусом Снейпом?
— Может, они на вашу палочку уже и внимания не обращают, профессор — они же уверены, что вы умерли.
Снейп отмахнулся.
— В этом доме вы можете творить любую магию, ничем не рискуя. Кроме непростительных заклятий, разумеется.
В кухне снова стало тихо. Но ощущение уюта и покоя не возвращалось. Голова стала отвратительно ясной. Гермиона смотрела на Снейпа, который опять прикрыл глаза и потягивал вино, опершись спиной о стену. Почему-то она подумала, что на черном сюртуке останется белый след, и едва успела одернуть себя, чтобы не посоветовать ему отодвинуться от стены, или, еще лучше, просто переодеться. Чего вдруг? Кто он ей? Вообще, почему она сидит с ним на кухне и поддерживает пародию на семейный ужин?
— Профессор, дайте мне развод, — сказала она вдруг — совершенно неожиданно для самой себя.
Снейп приоткрыл один глаз и покосился на нее. Гермиона уставилась в стол и сжала руки на коленях.
— Я хочу нормально жить, — сказала она, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы это прозвучало спокойно. — Обычной жизнью. Выйти замуж за нормального человека. Родить детей. Готовить им манную кашу, работать, как лошадь, с утра до вечера и ходить в зоопарк по выходным...
Гермиона почувствовала, что голос срывается, и замолчала. Она не ждала ответа. Поэтому вздрогнула, когда он заговорил.
— Я понял. Ключевое слово «нормальный», — с легкой иронией произнес он. — Завидую, Грейнджер. Вы все еще верите, что это возможно. Не можете обрести, но верите, что могли бы. Интересная разновидность глупости.
— Это называется оптимизм, профессор, — прошептала она, не доверяя своему голосу.
— Я не склонен к эвфемизмам, — отрезал Снейп. — Пускай глупость называется глупостью — иначе мы совсем запутаемся.
Сдерживаться дальше у нее не было ни сил, ни желания. Это все-таки вино. Никак иначе ни в тот момент, ни потом она не могла объяснить свое поведение. Она вскочила, шагнула к нему и, наклонившись к самому его лицу, зашипела:
— Мне наплевать, что вы думаете о моих интеллектуальных способностях. Да, я обычная безмозглая курица. Самка. Глупая баба со своими бабьими потребностями.
Снейпу, по всей видимости, не слишком понравился ее тон. Он мерзко ухмыльнулся ей в лицо и издевательски-сочувствующим тоном произнес:
— Брачный контракт не запрещает вам... м-м реализовать свои бабьи, как вы изволили выразиться, потребности. Или мистер Уизли оказался настолько впечатлен моими методами преподавания, что...
Закончить фразу она ему не дала — коротко размахнулась и закатила пощечину. Снейп стукнулся затылком о стену. Гермиона отшатнулась и испугано сжала горящую ладонь.
Снейп медленно поднялся. Он стоял вплотную к ней, глядя ей в глаза, и непроизвольно кончиками пальцев потирая алую щеку. А потом он вдруг отнял руку от своего лица и потянулся к Гермиониному. Она зажмурилась, хотела отшатнуться и поняла, что не может сдвинуться с места.
Снейп легко коснулся пальцами ее лба. Гермиона замерла.
— Темперамент, — тихо, с ноткой удовлетворения произнес он. — В некоторых случаях с успехом компенсирует недостаток опыта.
Он медленно провел кончиками пальцев по ее брови, словно приглаживая. Отвел упавшую на щеку прядь и аккуратно заправил за ухо. Она закрыла глаза и почувствовала, как заливается краской.
— Какое первоклассное колдовство — не находите? — шелестел над ней бархатистый голос. — Двигаться не можете, но чувствительность не пропадает — даже, кажется, наоборот...
— Прекратите! — выдохнула она.
— Вам не нравится? — всего лишь легкое удивление.
Пальцы заскользили вниз по щеке. Слегка ущипнули за подбородок. Медленно скользнули по губам.
— А мне вот нравится, — продолжал Снейп. — У вас такая приятная кожа. Такая... бархатная. Да, бархатная... Вас смущает то, что вы не можете мне ответить? Или ваша беззащитность?
Она открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Он задумчиво улыбался, наблюдая за движением собственных пальцев.
— Нет, скорее, то, что вам это нравится, — он покачал головой. — Ласка — ужасная вещь, я согласен с вами. Самое жестокое насилие не идет с ней ни в какое сравнение. В случае насилия у вас остается внутреннее оправдание: вы просто оказались слабее. А тут... Ваше собственное тело предает вас. И никаких оправданий — вы сами хотите этого.
— Вы самоуверенный ублюдок. Я ничего не хочу, — рявкнула Гермиона.
— Тогда зачем так кричать? — вкрадчиво поинтересовался Снейп.
Он поднял вторую руку и осторожно, будто что-то очень хрупкое, обхватил ладонями ее лицо. Его голос понизился до шепота.
— Не стесняйтесь, мисс Грейнджер. Я, в конце концов, ваш муж — так что не бойтесь своих желаний. Не ошибитесь только в главном — это похоть или страсть? Помните: то, что легко гасит огонь похоти, только подливает масла в огонь страсти. Так что хорошенько подумайте, прежде чем идти на поводу у своих желаний.
— Нет у меня никаких желаний, — Гермиона чувствовала, что начинает задыхаться. Сердце давно сбилось с привычного ритма и неслось вскачь.
Снейп отпустил ее лицо и отступил на шаг. Улыбка стала откровенно издевательской.
— Что, совсем никаких? Тогда к чему была эта сцена по поводу вашей... неудовлетворительной жизни? Или вы не уверены в природе своих желаний?
— У меня нет никаких желаний, — упрямо повторила она.
Потом с трудом перевела дух и попробовал съязвить:
— Простите, профессор, у меня не так много опыта, чтобы поддерживать разговор на подобные темы.
— Выбор между похотью и страстью, основан не на опыте, а на семантике, — скучающим тоном отвечал Снейп. — Так что тут вам и карты в руки. Я правильно понял, ваш маггловский диплом — по лингвистике?
Он отошел еще на шаг, и Гермиона обнаружила, что снова может двигаться. Она упала на табурет и тут же свернулась в тугой комок, поджав ноги и обхватив себя руками.
— Зачем вы это делаете? — глухо спросила она. — Вам нравится демонстрировать свою власть?
— Демонстрировать? — он вскинул бровь. — Нет. Пожалуй, нет. Ощущать — да.
Гермиона спрятала лицо в коленях. Ее трясло, и она никак не могла унять дрожь. Когда он прикоснулся к ее руке, она отшатнулась и едва не упала с табурета. Он подхватил ее под локоть, сунул ей в руку бокал с вином и отошел к окну. Гермиона залпом осушила бокал.
— Не нервничайте. Мы, кажется, решили оставаться в рамках договорных отношений, — с ноткой пренебрежения произнес Снейп. — Вы же не думаете, что я нарушу слово?
— Кто вас знает, — хмуро ответила Гермиона. — Слизеринцы хозяева своего слова — захотели дали, захотели обратно взяли.
— Что вы знаете о слизеринцах, Грейнджер? — с сарказмом поинтересовался Снейп. — Да, мы не гриффиндорцы — для нас договор есть договор. И никакие высокие соображения совести, справедливости, победы добра и прочие химеры не заставят нас от него отступить. Поэтому у слизеринцев всегда безупречная деловая репутация. Возьмите хоть Люциуса. Знаете, почему он сохранил и свободу, и имущество? И почему он сохранит их при любом режиме и любой власти?
— Потому что он самая хитрая задница во всей магической Британии, — буркнула Гермиона.
Снейп усмехнулся и удовлетворенно кивнул.
— Повторите ему эти слова при встрече — он будет польщен. А на самом деле, это все только потому, что сделка, гарантом которой выступает Люциус Малфой — это самая надежная сделка в магическом мире. И неважно, речь идет о карточном долге в два сикля или о сделке на миллион галеонов.
Гермиона прикрыла глаза и принялась покачиваться на табурете из стороны в сторону. Все это нереально — Снейп, его кухня, ее жизнь, она сама…
— Дай мне развод, — сказала она — теперь уже совершенно спокойно.
Он покачал головой. Она скорее угадала, чем увидела этот жест.
— Почему?
— А что бы ты хотела услышать? — спросил он после короткой паузы. — Например: я не хочу тебя потерять — подойдет?
— Нет. Ты не можешь меня потерять. Я никогда не была твоей.
— А если бы была?
— В данном случае сослагательное наклонение неуместно — тебе не кажется?
Он кивнул, соглашаясь.
— Будут другие версии? — спросила она.
Он несколько секунд смотрел на нее, будто подыскивая нужное слово, а потом просто покачал головой.
Гермиона слезла с табурета и направилась в ванную. Ей нужен душ. А потом сон. Долгий сон. А когда она проснется, все в ее жизни окажется совсем не так...
Так оно, можно сказать, и случилось. Потому что назавтра выпал снег. Поднявшись с постели, Гермиона выглянула в окно и поняла, что теперь все иначе. И, возможно, навсегда...
Кто-то — кажется, Джинни — говорил ей, что сменам сезона и вообще атмосферным явлениям люди радуются тем больше, чем меньше они имеют настоящих поводов для радости. Гермиона не могла с этим согласиться. Ее жизнь трудно было назвать счастливой — но уж безрадостной она точно не была. Тем не менее, она всегда радовалась наступлению осени, капели, первому снегу. Особенно снегу. Потому что он каждый год обещал ей кое-что — и никогда еще не нарушал своего обещания. Чувство отрешенности, внезапное, временами просто абсурдное при ее образе жизни ощущение покоя. Молитвенная сосредоточенность. В душе поднималось всегда неуместное, но успокаивающее ощущение необратимости. Глядя на первый снег она ловила себя на мысли: это навсегда. Снег укрывал все, к чему был привычен глаз — менял очертания, искажал реальность, заставлял поверить в то, что все на самом деле совсем не так. А еще это означало приближение Рождества с его вечным возвращением к неистребимому внутреннему ребенку...
С первым снегом у Гермионы открывалось второе дыхание. Так случалось из года в год — когда в воздухе появлялись первые снежинки, Гермиона напоминала сама себе загнанную лошадь, которую следовало поскорее пристрелить — для ее же блага. Вопреки расхожему мнению, Гермиона не была трудоголиком. Просто ей приходилось работать немного больше, чем всем остальным. Это вошло в привычку — с детства. В маггловской младшей школе — чтобы компенсировать подозрительную отчужденность, связанную с ее магическими способностями. В Хогвартсе — чтобы компенсировать свое маггловское происхождение и, что уж тут скрывать, Снейп прав, — непонимание множества вещей, само собой разумеющихся для детей, выросших в магических семьях. После школы, вопреки всем ожиданиям, стало еще хуже. Раздвоенность превратилась в хроническую болезнь, и теперь Гермиона прилагала неимоверные усилия, чтобы в обоих мирах не то что укорениться — просто сойти за свою. Возможно, редуцированная личная жизнь была следствием привычки работать чуть больше, чем можешь — на глубокие переживания уже не оставалось душевных сил.
Гермиона безропотно выпила найденный на столе в гостиной флакон с чисто кэрролловской этикеткой «выпейте — не повредит». Интересно, маггловских знаний Снейпа хватало, чтобы понять и оценить тот факт, что в данном случае он выступал в роли Белого Кролика? Образ Снейпа, который мечется по дому и бормочет что-то о забытых перчатках, перед тем, как шмыгнуть в свою потайную дверь... Мерлин, тайная комната! Ей надо, наконец, расспросить его о тайной комнате. И обо всем остальном тоже. Еще вчера надо было это сделать. Или нет? Когда это она приняла решение посоветоваться именно со Снейпом? До того, как отвесила ему пощечину или уже после?
Гермиона почувствовала тошнотное посасывание под ребрами. Это ж надо, как ее вчера разобрало. Неужели от вина? Или не только? Что-то она стала слишком чувствительной. Нервной даже. У нее до сих пор волоски на загривке дыбом встают, когда она вспоминает о вчерашнем. Только о чем именно? О том, как она съездила ему по морде, или о его пальцах на своей коже? Что-то он теперь о ней подумает? То есть он и раньше думал о ней не слишком хорошо. Поводов она дала предостаточно: сначала вела себя как истеричка, потом как психопатка. К каким выводам он придет теперь? Ну, например, что она пьет, как сапожник, и во хмелю буйна. Кстати, что-то она и правда в последнее время стала пить до неприличия регулярно. Собственно, с тех самых пор, как в ее жизни появился Снейп.
Гермиона выскочила за дверь, набрала горсть снега и потерла им лицо. Еще одна детская привычка. К тому же, от тяжелых мыслей спасает получше снейповых зелий. Хотя вряд ли Снейп варит зелья, способные спасти от дурных мыслей. Это не под силу даже ему. От них помогает коньяк. Но так и спиться недолго...
В дом Гермиона вернулась полная решимости. Она все расскажет Снейпу. Именно ему. Наплевать, что это влияние магии. Может, не так уж это глупо — подчиниться ее влиянию. Даже если она темная. Вот только встретится сначала со Смотрицки... А может, не стоит откладывать? Надо еще порт-ключ заколдовать. Лучше, чтобы Снейп при этом был дома. Мало ли, как дом отреагирует на такую сложную магию. Да и аврорат… В общем, лишняя защита лишней не будет.
Приободренная это мыслью, она обложилась письмами Смотрицки и принялась за расчеты. Снейп прав — данных у нее достаточно. Но расчет параметров порт-ключа — дело муторное. К тому же их лучше лишний раз перепроверить — иначе занесет тебя этим порт-ключом туда, где Макар телят не пас. А ключик-то — билет в один конец. Вкладывать в рассчитанный таким образом порт-ключ еще и функцию возврата не стоит — количество возможных ошибок пропорционально количеству заложенных в девайс функций. Не верите — спросите Пола, почему он презирает коммуникаторы. Кстати, о Поле...
Гермиона отложила готовые расчеты по порт-ключу и исписала еще несколько листков формулами и уравнениями. После чего мысленно приказала себе сохранять спокойствие — хватит с нее вчерашней выходки — и заставила себя смириться с необходимостью визита в контору. А также с отсутствием надежды на то, что удастся избежать встречи с Прелати. Честно говоря, сейчас она с большим удовольствием обменялась бы парой реплик со Снейпом. Пускай даже нелицеприятных — это прибавило бы ей куражу. Но Снейп не появился ни в гостиной, ни на кухне. Судя по тому, что буфет стоял на месте — его не было и в лаборатории. А если и был, то не желал никого там видеть. Значит, соваться не стоило. В его спальню она бы тоже ни за что не полезла. А уж в закрытую тайную комнату ломиться и вовсе смысла не было.
Поэтому Гермиона собралась и вышла из дома. Она с детским восторгом обнаружила, что по присыпанной снегом дорожке еще никто не успел пройти — да и кому тут ходить-то? А значит, ее следы будут первыми. И, возможно, единственными. Снежок скрипел под ногами. Холодный воздух казался чистым, как кристалл. Присыпанные снегом руины. Черная полоса реки. Незримое и оттого еще острее ощущаемое присутствие древней великой магии. До конца улицы — обычного места аппарации — Гермиона добралась с легким головокружением и абсолютной, спокойной, монолитной уверенностью: все изменилось. Навсегда.
Она ненадолго забежала в свою лондонскую квартиру, чтобы отправить Смотрицки письмо — короткую записочку с предупреждением о скором визите. Наверное, это было не слишком вежливо — так откровенно набиваться в гости. Но обстоятельства не позволяли разводить церемонии. Во всяком случае, Гермиона предпочитала так думать — и находила в этом оправдание собственному любопытству и желанию непременно увидеть, наконец, загадочного Стена Смотрицки. Да что там — просто убедиться, что этот человек существует.
После этого Гермиона отправилась в контору. Но аппарировала не на площадку запасной лестницы, как обычно, а в укромный уголок за стойкой охраны, присмотренный заранее. Это было рискованно — хлопок мог привлечь внимание. Но встречаться с Прелати раньше времени и с расчетами по Смотрицки в сумочке она не желала. Сначала надо было закончить работу. Поэтому она решительно толкнула дверь в каморку Пола.
Тот едва кивнул на ее приветствие. Гермиона с минуту с завистью смотрела, с какой скоростью он стучит по клавиатуре. Судя по выражению мрачной решимости на его как обычно плохо выбритом лице, она сделала вывод, что работа идет на пропасть. В таких случаях лучшая тактика — быстро, по-деловому, выложить, зачем пришла, и убираться восвояси. Так она и поступила. Пол едва глянул в ее листки.
— Когда?
— Сейчас.
Он лишь дернул плечом. Гермиона вздохнула, собрала грязные чашки, вышла и вскоре вернулась с вымытыми. Более того, в одной из них был кофе — не из автомата, а настоящий, сваренный только что ее собственными руками на офисной кухне. Она поставила чашку с кофе перед Полом. Тот нервно потянул носом и, наконец, посмотрел ей в глаза.
— Ладно, — протянул он, сцапав чашку. — Если ты скажешь мне, что это тайная комната, я брошу все.
Гермиона покачала головой.
— А что — все? — спросила она.
— Твой аврорат. Заканчиваю.
— Можешь пока отложить. Сегодня мне надо проверить это, — она показала глазами на свои листки.
Пол взял их со стола и принялся просматривать.
— Нумерология, — проворчал он. — На словах что-то будет?
— По моим расчетам, должна быть локация, — сказала она. — И мне важно, чтобы она оказалась именно там, где я ее рассчитала.
Идея проверить с помощью игры правильность параметров порт-ключа ей самой казалась одновременно абсурдной и удачной.
— И что за локация? — Пол поморщился. — Вообще-то ты распыляешься, Миона. Надо добить что-то одно — Замок Синей Бороды, например. А потом уже...
— По моим расчетам — дом волшебника, — ей хотелось поскорее закончить с этим.
Пол скривился.
— А другого названия не будет?
— Как угодно. Приют алхимика. Кстати, на него можно навесить один из рисунков из головоломки, — она искательно заглянула в глаза Полу.
Разумеется, он купился.
— А, так это будет частью квеста по тайной комнате?
Гермиона энергично закивала. Пол одним глотком осушил чашку, скривился, поплевался гущей и решительно схватился за листки.
— Хорошо, основу сделаю прямо сейчас. А там — как карта ляжет.
— Когда что-то получится — ты мне сразу сообщение сбрось, — попросила Гермиона.
Пол рассеянно кивнул и снова ушел с головой в работу.
Гермиона выскользнула из каморки, два раза глубоко вздохнула и твердой ровной поступью направилась к запасному выходу.
Разумеется, он был здесь. Возможно, уже давно — так как сидел на ступеньке, тяжело облокотившись о колени. Когда она закрыла дверь, Прелати поднял на нее взгляд, и Гермиона не увидела в его глазах ничего, кроме усталости. Ее вдруг охватило сочувствие. Острое чувство сопричастности. Неважно, на чьей он стороне — и существует ли вообще в этой странной войне такое понятие, как «сторона». Он точно так же не был в восторге от всего происходящего, от собственного спектакля, от необходимости иметь дело с ней, с ее плохим настроением, с ее ежеминутным и, в общем-то, беспричинным желанием его проклясть, как и она — от необходимости иметь дело с ним, его интригами и стремлением использовать ее втемную.
— Здравствуйте, миссис Грейнджер, — бесцветным голосом произнес он, чем-то неуловимо напомнив ей Снейпа.
Она кивнула и остановилась напротив, опершись пятой точкой о дверь.
— Готовитесь к бегству? — с кислой насмешкой спросил он. — Не бойтесь. Вам-то чего бояться? Я, в отличие от некоторых, не имею дурацкой привычки чуть что размахивать палочкой.
— Мало ли, какие у вас дурацкий привычки, — проворчала Гермиона.
Они немного помолчали. Казалось, каждый ждал, что разговор начнет другой.
— Что вам от меня нужно? — наконец, спросила Гермиона. — Только не врите.
— Я думал, вы заметили, что я предпочитаю не лгать без крайней необходимости, — ответил Прелати.
Гермиона криво усмехнулась.
— Но и всей правды говорить не спешите.
Прелати пожал плечами.
— Я не совсем понимаю, что такое «вся правда», миссис Грейнджер. Конкретизируйте запрос. А то снова рискуете получить ответ, который вам не понравится.
Гермиона задумалась лишь на секунду.
— Что вас связывает с Уизли? С Артуром Уизли? — спросила она.
Прелати изобразил на лице удивление.
— А вы уверены, что это ваше дело? — спросил он. — Что это вообще вас хоть как-то касается?
— Хоть как-то — точно касается. Это вы предупредили Артура о том, что я узнала о планах Рона на женитьбу?
— А что тут такого? Так, к слову пришлось.
— Что такого? То, что когда я пришла к этому... моему бывшему жениху, чтобы его проклясть, меня там встретил Артур. С отеческими увещеваниями.
Прелати пожал плечами.
— Артур, видимо, знает о вашей... импульсивности. Можете быть уверены — я его туда не отправлял.
Мерлин, о чем мы говорим?
— Вы работаете на Министерство магии?
— С чего вы взяли? — он довольно удачно изобразил на лице удивление. — А, наша встреча в аврорате... В определенном смысле — да. Выполняю некоторые поручения. Так же как и вы — я правильно понял?
— Какие поручения?
Прелати тихо засмеялся.
— Консультант, — ответил он. — Всего лишь консультант. Или, как теперь говорят, эксперт.
— По каким вопросам?
Давайте, мистер Прелати, говорите, не заставляйте меня вас подталкивать.
— Ну, вы же в курсе дела, миссис Грейнджер — в магическом мире происходит что-то странное.
— Вы имеете в виду нестабильность? — уточнила она.
Прелати кивнул.
— И это тоже.
— Какое это имеет отношение к вам?
— Вы знаете о моей маггловской работе?
— Вице-директор компании Микроидс?
Прелати кивнул.
— И что?
— Это значит, что я специалист в такой тонкой области, как моделирование реальности, миссис Грейнджер, — задушевным тоном произнес он. — Вам-то это должно быть понятно.
— Игровой реальности, — с нажимом произнесла Гермиона. — Виртуальной реальности. При чем здесь аномалии магического поля?
Прелати снова пожал плечами.
— Вот я и пытаюсь понять, при чем, — ответил он просто.
— Понять, — повторила Гермиона с нескрываемым сарказмом. — Просто понять.
Прелати кивнул, невинно глядя на нее.
— Интересно наблюдать за людьми — в том числе наделенными магическими способностями — в подобной ситуации, — доверительно сообщил он ей. — Ведь что такое стабильность? Остановка в развитии. Тепловая смерть Вселенной. А как нам, людям, ее хочется — этой стабильности. Вот и вам тоже, не так ли, миссис Грейнджер? Что это? Воля к смерти?
Гермиона вздрогнула.
— Почему к смерти? — пробормотала она, чувствуя, что ее сбивают с толку.
— Нестабильность — на редкость продуктивное состояние, — продолжал Прелати, не обращая на нее внимания. — И довольно естественное в нашем случае. Двадцатый век для магического мира оказался просто переполнен потрясениями. Как и для маггловского, впрочем — но маги все воспринимают гораздо болезненнее. Сначала война Гриндевальда, потом Волдеморт-первый, следом Волдеморт-второй. Целые поколения, фактически, занимались тем, что боялись, делали выбор, воевали, промывали друг другу мозги... Добавьте разрушение системы родовой магии. И вы хотите после этого стабильности? И главное — зачем? Мир меняется. А вы просто не успеваете меняться вместе с ним.
Повисла пауза. Гермиона пыталась понять, как все сказанное относится к ней. К ее игре. К Снейпу, наконец.
— К этому сводится ваше консультирование нашего министерства? — спросила она наконец. — Сложить лапки и принять все как должное, потому что это естественный процесс изменения мира?
— К этому сводится моя работа с вами, миссис Грейнджер, — жестко ответил он. — Да, я считаю: хорошо, что расчеты по зонам нестабильности будете делать вы. Возможно, хоть это заставит вас понять: то, что происходит, действительно опасно, хотя и естественно. Тайфуны, знаете ли, тоже естественны. И то, что происходит, выходит за границы компетенции как магов, так и магглов. Вы можете сколько угодно кривиться по поводу излишнего контроля, закручивания гаек и прочего. Но на самом деле закручиванием гаек занимается ваш доблестный аврорат. А мы… — он усмехнулся. — Мы просто спасаем мир.
Гермиона засмеялась — надрывно и горько. Некстати вспомнились слова Пола: только давай без спасения мира, мне надоел этот повседневный катаклизм...
Прелати вопросительно посмотрел на нее и кивнул.
— Я знал, что вы оцените, — сказал он с ноткой удовлетворения. — Мне нравится ваша реакция.
— Чего вы от меня хотите? — спросила она прямо.
— Ничего. Кроме того, что от вас требуется, как от сценариста. Просто работайте.
— А вы будете всякий раз напускать на меня шефа, когда вам покажется , что я не дорабатываю? — пренебрежительно фыркнула Гермиона. — Чем вы его купили? Я была готова поверить, что вы держите его под проклятием подчинения.
Прелати мечтательно улыбнулся.
— Я уже говорил вам, что непростительные проклятия — это плоско и неинтересно. И, ко всему прочему, незаконно. Надо уметь работать с людьми, миссис Грейнджер. И уверяю вас, можно научиться делать это безо всякой магии. Вот ваш шеф, например, — Прелати аж причмокнул от удовольствия. — Технарь. С гуманитарной подготовкой у него очень плохо. Более того, как все технари, он, скорее всего, к гуманитарному знанию относится пренебрежительно. В чем-то он прав: это не наука. Гуманитарная подготовка дает нам умение мыслить критически. Знание о механизмах моделирования реальности. Вернее, реальностей. Это, представьте себе, особенно трудно налезает на головы людям с научно-техническим мировоззрением. Они почему-то упорно верят в то, что реальность одна, и она полностью совпадает с действительностью.
Прелати фыркнул.
— Если человек сам не в состоянии контролировать щелканье тумблеров в собственной голове, управлять его реальностью становится легче, чем играть в тетрис. Вот, например, ваш шеф. Он, как и почти все люди, любит две вещи: быть причастным к тайне и спасать мир. Универсальные категории. Просто константы маркетингового успеха. Вам, как разработчику, это должно быть хорошо известно.
Прелати больше не выглядел усталым. Он едва не пел, мечтательно прикрыв глаза. Да, он, по всей видимости, очень любил свою... хм... работу, что ли...
— А зачем вам Снейп?
Гермиона с долей злорадства наблюдала, как с лица Прелати сползает мечтательное выражение, и оно снова становится угрюмым.
— Нам есть о чем поговорить, — отрезал он.
— Жаль, что ваше желание не может быть удовлетворено, — Гермиона с наигранным сочувствием покачала головой. — Вам еще не сказали? Он умер. Погиб в битве при Хогвартсе.
Прелати поднял на нее взгляд и глумливо усмехнулся.
— Вы боитесь, миссис Снейп, — сказал он.
— А что, у меня нет повода? — холодно поинтересовалась она.
— Мера ответственности определяется мерой участия, моя дорогая. Вы придумали эту игру. Вы создали условия, при которых активизировался... хм, ангел — если не сами его активизировали. Идея поиска — охоты на ангела — тоже ваша. И способы ее реализации — исключительно изящные, должен признать — также ваших рук дело. Как специалист по моделированию реальностей, — его ухмылка стала еще шире, — я в восторге и с замиранием сердца жду продолжения.
— Значит, свою роль вы сводите...
— К консультациям. Разве я вам не говорил?
— А мне казалось, вы предлагали себя в качестве наставника для магглорожденной ведьмы.
Прелати кивнул.
— Консультант. Эксперт. Наставник. Как хотите. Кто хотите. Или у вас есть кандидатура получше? — он развел руками. — Пожалуйста, я не против. Только определитесь, наконец. А также поймите и запомните: от вашего выбора зависит только одно. Ваша собственная судьба. Надеюсь, вы цените мою заботу? Я мог вам этого не говорить.
Вот только мне об этом уже сказал кое-кто другой, — мрачно подумала Гермиона. И, Мерлин великий, — примерно теми же словами! Не слишком ли часто эти двое совпадают? В плане лексики. А может, и в плане семантики. Значит ли это, что в плане магии тоже?
— Он умер, — упрямо произнесла Гермиона.
Прелати покачал головой.
— Нет. Пока нет.
Гермиона вздохнула и тоже присела на ступеньку. Она устала. А у нее впереди еще долгий день. И, вполне возможно, не самый легкий вечер.
— Хорошо. Но у меня тоже есть условие, — сказала она. — Оставьте меня в покое. Я не могу работать, когда мне в затылок кто-то дышит. Расчеты требуют тишины.
— Миссис Грейнджер, вы можете быть совершенно спокойны, — задушевным тоном ответил Прелати. — Лично я лично вас ни за что не обижу. За все остальное — не ручаюсь. Это не от меня зависит.
— А Снейп? — спросила она.
— Снейп, — как эхо повторил Прелати.
Он встал, отряхнул брюки и направился к двери.
— Снейп — больше не ваша забота, — жестко сказал он.
И с тем покинул лестничную площадку.
Ее решение рассказать все-все Снейпу, как только она доберется до дома в Тупике Прядильщиков, окрепло.
Но когда она, наконец, там появилась, Снейпа снова не оказалось дома. Теперь она уже искала его — и в спальне, и в лаборатории, и даже подергала дверь в «тайную комнату», которая снова не поддалась.
Ранние сумерки застали ее за столом в гостиной. Она сидела, сложив руки, как первоклашка, и ждала двух вещей: сообщения от Пола и появления Снейпа. Она честно пыталась отвлечься. Но читать не получалось. Делать расчеты — тем более. Даже веленовая тетрадь не могла надолго удержать ее внимания. Гермиона не знала, сколько времени она провела в таком положении, переводя взгляд со стеллажа, за которым скрывался коридор в «тайную комнату», на мобильный телефон, лежавший на столе, и обратно.
Телефон ожил первым. Он нервно дернулся и коротко мяукнул, давая понять, что пришло SMS. Гермиона дрогнувшей рукой схватила его и, не попадая по маленьким кнопочкам, открыла сообщение. «Интересная локация. Приходи, покажу. Пальчики оближешь по самые локти».
Гермиона отложила телефон, медленно развернула пергамент с расписанным на нем заклинанием изготовления порт-ключа. Теперь ей нужен был подходящий предмет — небольшой и привычный, по возможности, принадлежащий ей достаточно давно. Она порылась в сумочке, пошарила в карманах и положила на стол рядом с пергаментом латунный медальон размером с сикль на латунной же цепочке. Она носила его с первого класса — сначала на шее, но латунь постоянно оставляла на коже грязный зеленоватый след, поэтому медальон перекочевал в карман. Когда она была совсем маленькой, она верила, что это ее талисман. Она нашла его при довольно странных обстоятельствах в театре, куда она пришла с мамой на какое-то детское представление. Ее что-то напугало, и она непостижимым для себя образом оказалась в душной, захламленной комнате, заполненной музыкальными инструментами. Там, в пыли под наполовину развороченным роялем, где она пришла в себя после удивительного перемещения, она случайно наткнулась на этот медальон. Потом, став старше и уже будучи ученицей Хогвартса, она проверила медальон и убедилась в том, что он никак не может претендовать на роль талисмана — в нем не было и следа магии. Но по-прежнему носила в кармане.
Теперь ему предстояло стать магическим артефактом. Гермиона стояла над ним с палочкой в руке. Ничто не мешало ей заколдовать медальон прямо сейчас. Но она по-прежнему надеялась, что вот-вот придет Снейп — в его присутствии ей было бы спокойнее. Поэтому она спрятал палочку, пошла на кухню и сварила кофе. Потом сделала пару бутербродов и аккуратно выложила их на тарелку вместе с большим румяным яблоком. Все это она перенесла в гостиную и поставила на стол. Приготовления были закончены. А Снейпа по-прежнему не было. Гермиона вздохнула, решительно вынула палочку и принялась за изготовление порт-ключа.
Это заняло не слишком много времени. Но когда она закончила, от усталости дрожала всем телом. Для нее, не имевшей привычки к подобной магии, манипуляции с медальоном оказались очень изнурительными. К тому же она очень боялась сделать ошибку и перепроверяла себя по несколько раз. Закончив, Гермиона упала в кресло и взялась за бутерброды. Хорошо, что они были приготовлены заранее. Гермиона испытывала лютый голод, но сейчас у нее не хватило бы героизма заниматься приготовлением обеда .
Вскоре с едой и кофе было покончено. А Снейп так и не появился. Гермиона еще немного посидела в кресле, отдыхая. Потом вышла из дома и прошлась туда-сюда по заснеженной улице. Наконец ее терпение лопнуло. Она вернулась в дом. С помощью осколка зеркала и палочки привела с себя в порядок — насколько это было возможно. И, мысленно попросив прощения у Смотрицки, который в эту минуту вряд ли ждал гостей, взялась за медальон.
Что ж, порт-ключ — он порт-ключ и есть.Гермиона, конечно, не грохнулась с воплем, как это случилось при первом в ее жизни перемещении. Но приятного все равно было мало — она неловко развернулась, уже после того, как потеряла опору в гостиной Снейпа, и в результате пребольно ударилась о какой-то угол — то ли комода, то ли тумбы — уже в комнате Смотрицки. Во всяком случае, она надеялась, что попала именно в его дом.
Осмотреться как следует было непросто. Комната оказалась небольшой, с простой, но удобной мебелью, камином, круглым столом, заваленным книгами и пергаментами. Несколько полок. Большое окно, за которым на фон сиреневого неба накладывалось хаотическое переплетение черных кривых — Гермиона почему-то не сразу сообразила, что это ветви деревьев. Комната, по всей видимости, находилась на втором этаже. Гермиона вынула палочку и прошептала «люмос».
Никой реакции.
— Люмос, — строго повторила Гермиона уже громче.
Снова ничего.
— Люмос максима! — она занервничаала.
На кончике палочки чуть засветился огонек, но его свет тут же был поглощен полумраком комнаты. Точно так же у нее не получилось разжечь камин. И открыть дверь, которая оказалась запертой. Она перепробовала массу заклинаний перемещения, направив палочку на книги, сваленные на столе, но добилась неимоверными усилиями лишь легкого шевеления пергаментов.
В конце концов, она просто упала в кресло у холодного очага, свернулась калачиком и принялась ждать. Когда-нибудь сюда кто-то придет и найдет ее. Может, стоило рискнуть и заколдовать порт-ключ в оба конца? Конечно, «обратный билет» мог стоить ей слишком дорого. Но теперь она просто сидит взаперти, без магии и всякой надежды на быстрое освобождение.
На этой мысли Гермиона, кажется, задремала. Потому что когда открыла глаза, то увидела, что в камине пляшет огонь, и, судя по шелесту страниц, в комнате находился кто-то еще. Вот только по-прежнему почти темно — огонь камина не самое лучшее освещение. Как же он читает? И кто — он?
— Мистер Смотрицки? — спросила она хриплым со сна голосом, попробовала повернуть голову и охнула от резкой боли в затекшей шее.
Рядом с ней появился человек. Он вошел в поле ее зрения, прошел к камину и повернулся к ней лицом, небрежно опершись о каминную полку.
— Миссис Грейнджер, — чуть слышно произнес он.
Его голос был похож на шелест — не понять интонаций, не определить тембра...
— Простите, я не предупредила о визите...
— Нет, вы как раз о нем предупредили, — был ответ. — Вы не посчитались с моими желаниями — это другое дело.
Гермиона растирала шею.
— Простите, — повторила она. — Мне надо было с вами увидеться.
Он кивнул.
— Хоть вам это, как я понял, неинтересно, но ваше желание в данном случае совпало с моим.
Он снова обошел ее кресло.
— Вы воспользовались порт-ключом, — сказал он. — Вот это лежало на столе.
У лица Гермионы появился медальон. Но прежде, чем она успела протянуть за ним руку, он исчез.
— Эта вещица у вас уже давно. Очень давно.
Она повернула, наконец, голову и посмотрела на Смотрицки поверх спинки кресла. Но увидела лишь силуэт на фоне уже почти темного окна. Он стоял, склонив голову, и что-то вертел в пальцах. Ее медальон?
— Да, — ответила она. — С детства.
— Оберег?
— Нет. Это маггловская вещь.
Судя по движению, он повернул к ней лицо.
— Вы превратили в порт-ключ маггловскую вещь?
Она кивнула и подумала, что в полумраке комнаты это движение осталось незамеченным.
— Вам следовало уточнить в вашем письме время, — сказал Смотрицки. — Я не знал, когда вы появитесь. Вам долго пришлось ждать?
— А который час?
— Начало одиннадцатого.
Гермиона охнула. Значит, она проспала не меньше трех часов. Неудивительно, что так шея болит...
— Простите, — в третий раз повторила она.
Но Смотрицки сделал нетерпеливый жест.
— Я ждал вас, — ответил он. — Я знал, что рано или поздно вы меня найдете.
— Тогда почему вы столько времени уклонялись от встречи? — спросила Гермиона.
— Я хотел, чтобы вы нашли меня сами, — был ответ. — Когда будете готовы...
Гермиона завозилась, выбираясь из кресла. Тело тоже затекло и не хотело слушаться.
— Значит, порт-ключ, — шелестел в полутьме Смотрицки. — Вы сами рассчитали параметры? И рискнули им воспользоваться без проверки?
— Его проверили, — ответила Гермиона. — Мой друг.
— Друг?
В его фигуре, проступавшей черным силуэтом на фоне темно-синего окна, ей почудилось напряжение.
— Не волнуйтесь, — сказала она с усмешкой. — Он маггл.
— Маггл может проверить расчеты параметров порт-ключа? — вот теперь в его шелесте появилась нотка удивления.
— Вам даже представить себе трудно, на что способны магглы, — вздохнула Гермиона.
Она чувствовала себя странно — одновременно спокойно и неуверенно.
— Мистер Смотрицки...
— Стен, если вас не затруднит.
Гермиона кивнула.
— Стен. Нельзя ли зажечь свет? Я... — она замялась. — У меня не получается почему-то...
— Неудивительно. Это мой дом, и он слушается только меня, — был ответ. — Странно, что он не сыграл с вами какую-нибудь милую шутку.
Слова о «милой шутке» Гермионе не понравились. Она немного знала о специфическом чувстве юмора Станисласа Смотрицки — по его письмам.
— А я не люблю яркого света, — продолжал Стен. — Я привык к полумраку. И прекрасно вижу в темноте. Но раз вы настаиваете...
Он сделал небрежное движение кистью, и в комнате зажглись две свечи.
— Хватит? — спросил он.
Мрак слегка рассеялся. Но лишь слегка. Свечи горели неярко — словно знали о предпочтениях своего хозяина.
— Вы голодны? — спросил он. — Впрочем, уже довольно поздно. Хотите выпить?
— Нам надо поговорить, — сказала Гермиона не слишком уверенно.
— Одно другому не мешает, — ответил Смотрицки. — Вино?
— О нет, только не вино! — вырвалось у нее.
Она подумала, что ее реакция могла вызвать удивление, и поспешила пояснить:
— Последнее время после вина я веду себя... не совсем адекватно.
— Что ж, в таком случае, выбор очевиден, — теперь в его шелесте ей чудилась насмешка. — Херес. Вино, которое помогает держать себя в руках ровно столько времени, сколько нужно.
С этими словами он покинул комнату и вскоре вернулся, неся в одной руке бутылку, а в другой — два бокала. Книги и пергаменты — словно подчиняясь безмолвному приказу — переместились на полку, освободив круглый столик. Смотрицки поставил на него вино и бокалы и подманил пальцем кресло, стоявшее у камина.
— Если вам надоело это кресло — можете сесть в другое, — сказал он.
Гермиона с удивлением отметила, что он открывает бутылку с помощью штопора.
Она села в кресло, подвинув его так, чтобы хоть немного лучше видеть Стена. Но немного рассмотреть его ей удалось только в один краткий момент — когда он приблизился, чтобы передать ей бокал. Короткие взъерошенные волосы — светлее, чем у нее, хотя в таком неверном свете оттенок разобрать было трудно. Недобрый прищур. Резкие мимические морщины — у рта, на лбу. Впрочем, это тоже могло быть всего лишь игрой света и тени... В тот миг, когда Гермиона взяла из его рук бокал, он посмотрел ей прямо в глаза. Она вздрогнула. Но он тут же отвел взгляд, и неясное ощущение ускользнуло.
Или нет?
Он уже отошел и сел в кресло напротив, а она все еще не могла справиться с собой. Да что там — не могла понять, что происходит. Если бы она успела хотя бы пригубить вина, то подумала бы, что в него что-то подмешали.
— Что происходит? — словно издалека прошелестел его голос. — Что происходит... Гермиона?
Она снова вздрогнула. Ее собственное имя в устах Смотрицки показалось ей странным.
— Что происходит? — как эхо повторила она.
— Ты появилась в моем доме. В этой комнате. Воспользовавшись маггловской побрякушкой в качестве порт-ключа. У этого должна быть причина.
Она отпила из бокала. Причина? Ей надо было с ним поговорить. Рассказать об игре. О том, что его ищут. Что он, скорее всего, ангел. Возможно, посоветоваться — с ним, а не со Снейпом. Но сейчас это все показалось ей несущественным. Она скользила взглядом по его лицу, едва различимому в полумраке комнаты. По очертаниям фигуры. Смотрицки был худощав, и у Гермионы возникла мысль, что его скелет предназначался для гораздо большей мышечной массы, чем была на самом деле.
— Гермиона?
Она тряхнула головой, отгоняя наваждение.
— Извини, Стен. Это, наверное, со сна...
Это оказалось очень легко — называть его по имени.
— Ты прав. Нам надо поговорить. Вернее, мне надо тебе кое-что рассказать.
Он слегка пожал плечом.
— Дело не терпит отлагательств? — снова в шелесте его голоса ей чудилась насмешка.
Она не была в этом уверена.
Сколько они просидели в тишине? Его бокал был уже пуст. Он поставил его на стол, поднялся и протянул ей руку.
Она тоже отставила свой бокал.
— Иди ко мне.
Его ладонь оказалась горячей и жесткой.
Это случилось само собой. Будто все, что она делала до сих пор — все последние полгода, проведенные над его тетрадью, расчетами, игрой, все ссоры, открытия, сомнения — все это лишь прочертило ей дорогу к нему. Она сделала по ней последний шаг. Шаг, к которому она уже давно была готова...
Потом она лежала, обхватив руками подушку, и чувствовала его сонное дыхание в своих волосах. Кончики пальцев лениво скользили по ее спине.
— Ты спрашивал, что происходит, — невнятно пробормотала она.
— Угу, — такой же невнятный ответ.
— Синдром дворняги. Страшная вещь...
Легкий смешок.
— Догадываюсь, раз ты здесь... — ответил он. — Неужели до меня никому не пришло в голову тебя погладить? У тебя такая приятная шерстка...
Теперь была ее очередь хихикнуть.
— Ты в своей темной берлоге просто не рассмотрел, какие у меня большие и страшные зубы.
— Здесь есть вещи поинтереснее. Вот эта родинка, например. Она похожа на шоколадную каплю.
Снова горячие губы на ее коже...
Мерлин знает где. С человеком, которого она и не рассмотрела толком. Неизвестно, в какой реальности.
Но, наконец-то, дома.
Тело, благодарное и за любовный пыл, и за долгий здоровый сон, казалось, пело. Она проснулась одна в чужой кровати, в незнакомой комнате, но не испытывала по этому поводу ни малейшего неудобства — ни обид, ни сожалений, ни угрызений совести. Ночью она несколько раз просыпалась, разбуженная тем, что Стен во сне беспокойно шарил руками по кровати, находил ее на самом краешке, и прижимал к себе, как плюшевого мишку. Она улыбнулась. Похоже, Стен редко спал с кем-то вместе. У нее, правда, и во всем остальном опыт, как она смогла оценить этой ночью, был довольно убогий. Рон... Наконец она поняла, что имела в виду Джинни, когда сомневалась, что ее братец мог чем-то блеснуть. Их опыт был равным — они постигали премудрость любви вместе. Если бы у них было больше времени... Она почему-то подумала о том, что Рон никогда не оставался с ней на всю ночь. Не мог. Боялся, что без него может что-то случиться дома. Что ж, у него были основания для беспокойства. После гибели Фреда Джордж долгое время путал время суток и вел, фактически, ночной образ жизни — слонялся по дому, выходил гулять, летал на метле... Несколько раз он терялся и под утро, когда Молли должна была вот-вот выйти из своей спальни, Рон брал метлу и отправлялся на поиски — исчезновение еще одного сына могло выбить мать из состояния хрупкого равновесия, в котором ее удавалось поддерживать.
Поэтому прошедшая ночь стала для Гермионы первой полностью разделенной с другим человеком. С мужчиной. Он исчез лишь под утро — за окном уже серело. Она разлепила веки, когда почувствовала рядом осторожное движение, легкое прикосновение губ к плечу. Потом снова закрыла глаза, услышала шепот — но не поняла слов, затем кровать мягко качнулась и до ее слуха, словно сквозь плотный полог, донесся тихий шелест босых ступней по полу. И Гермиона снова погрузилась в сон, пряча в подушку довольную улыбку. Пожалуй, она была даже признательна ему за то, что он предоставил ей возможность проснуться в одиночестве.
Гермиона выскользнула из кровати и, на ходу заворачиваясь в простыню, ломкой походкой направилась на поиски ванной. Она обнаружилась прямо рядом со спальней и, к счастью, не требовала применения волшебства. Приняв душ, Гермиона разыскала свою одежду. О ней кто-то позаботился — помнится, вечером одежда была сброшена кое-как и даже, кажется, местами пострадала. Но теперь вещи висели на спинке стула — аккуратно, без единого пятнышка, складочки, все пуговицы на своих местах.
Гермиона оделась и почувствовала, что готова, наконец, встретиться с хозяином дома. А заодно позавтракать и выпить кофе. Да, есть хотелось зверски. Но сначала следовало найти Стена. Она прошлась по дому, заглядывая во все комнаты, которые удавалось открыть. Спустилась вниз — в небольшую гостиную. Вышла на кухню. Стена нигде не было. Оставались запертые двери — одна на втором этаже и одна на первом. Скорее всего, кабинет и лаборатория — представить себе, что у алхимика в доме нет хотя бы небольшой лаборатории, Гермиона не могла. Был еще чердак. Но туда она решила пока не не лезть. И что еще очень удивило Гермиону — ни одна из комнат, в которые она заглядывала, нисколько не была похожа на ту, в которой они со Стеном давеча пили херес.
Гермиона вернулась в гостиную, подошла к окну и потянула раму. Та не поддалась. За окном был виден сад — деревья, покрытые инеем, вызвали у Гермионы беспокойство. Поразмыслив, она поняла причину: снег выпал вчера утром. А вечером из окна второго этажа она видела голые ветви — без всякого следа снега. Конечно, она могла ошибиться — ведь это были всего лишь черные линии на фоне неба. Но, Гермиона была уверена, ветви без снега от ветвей, покрытых снегом, она отличила бы легко — даже по силуэту. Может, окна заколдованы? Дорогое удовольствие — волшебные окна. Предмет роскоши? Или мера предосторожности? Судя по повадкам Стена и довольно простой обстановке дома, скорее второе. Впрочем, возможно, хозяину слишком не нравился вид из окна. Ведь на самом деле там могло быть все, что угодно. Дом мог стоять на шумной лондонской улице, его окна могли выходить в заплеванный двор и открывать чудесный вид на мусорные баки или прямо в соседские окна, в которых по вечерам без всякого стеснения маячит толстая тетка в неглиже и папильотках в крашеных волосах. Да, в таком случае она, Гермиона Грейнджер, обязательно потратилась бы на пару волшебных окон. Но стал бы так делать Стен Смотрицки? Что ж, на самом деле это легко проверить. Гермиона быстрым шагом пересекла гостиную, потом маленькую прихожую и нажала на ручку входной двери. Разумеется, заперта. Разумеется, магией — поскольку не было даже намека на замок. На стандартные открывающие заклятия не реагировала, как и следовало ожидать. Что же это? Как ей выбраться? Стен в доме? Или он скоро вернется? А может, он сознательно посадил ее под замок? Она пленница?
С этой нехорошей мыслью Гермиона вернулась в гостиную. Еще хуже становилось от крепнущего в душе подозрения, что проснулась она совсем не в том доме, в который попала вчера, воспользовавшись порт-ключом. Мерлин, похоже, это путешествие — самое глупое, что она совершила за все послевоенные годы. Очертя голову кинуться в неизвестное место, к человеку, знакомому лишь по письмам. Не запастись порт-ключом, который перенес бы ее обратно. Ни слова никому не сказать о том, куда и к кому собираешься... Впрочем, Снейп может догадаться. А ведь он ее предупреждал, что Смотрицки — опасное знакомство. Хотя он же и дал ей совет, как до него добраться. Значит — в случае чего Снейп будет ее искать. Будет? Так ведь она же не вернулась этой ночью в Тупик Прядильщиков! Значит, он ее уже ищет. И может запросто попасть в какую-нибудь ловушку. Или так и было задумано? Вряд ли. Откуда Стену Смотрицки знать о содержании их договора? Откуда ему вообще знать о том, в каких отношениях она состоит со Снейпом?
Гермиона села в кресло возле камина и только теперь обратила внимание на свиток пергамента, лежащий на низком столике рядом. Она схватила его, развернула и, видимо по привычке, улыбнулась, узнав почерк:
Глядя на то, как ты спишь, можно подумать, что у тебя чистая совесть. Увы, я так не умею. Завтрак под салфеткой — просто подними ее. Если тебе покажется, что кофе мало, вспомни (или хотя бы поверь более опытному в этом вопросе человеку), какая гадость большинство сердечных зелий.
С.
PS. Не хочется об этом писать. Но представляю, во что может превратить мой дом разъяренная магглорожденная ведьма с твоим темпераментом. Когда пожелаешь уйти, приложи руку к двери и представь то место, в которое хочешь попасть. Сработает как порт-ключ.
С.
Гермиона перевела дух. Значит, все не так плохо — она может покинуть дом, когда пожелает. Еще раз перечитав записку — теперь уже совершенно спокойно, она снова улыбнулась. Их обширная переписка приучила ее к манере Стена Смотрицки здороваться, благодарить, извиняться и даже высказывать нежные чувства, избегая слов и фраз, обычно употребляемых в таких случаях.
Гермиона подняла салфетку, лежавшую здесь же на столике, и под ней, словно грибы, прямо из поверхности стола выросли тарелка с гренками, розетка с джемом, масленка и довольно большой керамический кофейник. Позавтракав и выпив кофе, — превосходный, надо признать, кофе, — Гермиона вернулась в то блаженное состояние, с которым проснулась этим утром. Конечно, загадки оставались. В первую очередь — дом. Нет, в первую очередь все-таки Стен, а уж потом его дом. Мерлин, она же явилась сюда — или все-таки не сюда? — чтобы что-то узнать. И чем все закончилось? Она снова почувствовала, как на лицо выползает глупая довольная улыбка. Ну, закончилось вполне неплохо. Очень даже хорошо закончилось. Вот только не узнала ничего. Но стоит ли всю жизнь стремиться к знаниям в ущерб удовольствию? А что до знаний... Их она тоже получит. Очень скоро. Если, конечно, дверь сработает, как обещал Стен.
Дверь не подвела. Гермиона довольно удачно упала на диван в собственной гостиной. Вообще-то у нее было сильное желание отправиться не домой, а прямиком в Тупик Прядильщиков. Но что-то ее остановило. Во-первых, не стоило Стену Смотрицки до выяснения обстоятельств знать о ее связи со Снейпом. Мало ли какую информацию о перемещении может предоставить хозяину его собственная дверь. А во-вторых, прямо сейчас она не была готова к встрече со Снейпом. Их брачный договор не ограничивал ее личную жизнь — Снейп сам ей об этом любезно напомнил. Но факт остается фактом: этой ночью она изменила мужу. То, что муж фиктивный — смягчающее обстоятельство. Но юридически... Ох, а магически? В общем, она пока не готова предстать пред ясные очи супруга — только не в таком разнеженном состоянии и не с такой сияющей от удовольствия физиономией.
Поэтому она включила компьютер и, пока он грузился, набрала номер Пола. Тот откликнулся немедленно.
— Пол, я сегодня поработаю дома, — сказала она. — Так что о новой локации, пожалуйста, на словах.
— Превосходная, — невнятно пробормотал Пол — он что-то жевал. — То есть у тебя они все хороши, но эта — что-то особенное.
— Что именно особенное? — осторожно спросила Гермиона.
— Нестабильность, — ответил Пол. — В этой локации с персонажем могут происходить изменения. Произвольные. Как положительные, так и отрицательные. Он может приобрести или потерять новые возможности, получить или утратить знания и экспу, метаморфозы способностей, просто переход с уровня на уровень. Можно продумать и прописать подробнее. Но мне кажется, интереснее будет, если оставить нестабильной. Это добавит остроты.
Гермиона молчала, переваривая эту информацию. Что ж, это вполне соответствовало образу Смотрицки-ангела.
— Если бы я не знал о нумерологии, алхимии и прочих твоих штучках, я бы непременно спросил, как ты это делаешь, — болтал между тем Пол. — Но у тебя все равно спросят — не я, так паблишер, например. Придумай приличную отговорку. Ну, скажем, что ты — реинкарнация Парацельса.
— Парацельс был магглом, — думая о своем, брякнула Гермиона и тут же прикусила язык.
— Вот-вот, магом, — к счастью, Пол не расслышал. — Скажи, что ты установила с ним ментальную связь. Или нет, лучше не с ним, а самим Жилем де Рэ — чернокнижником и некромантом.
— Хорошо, Пол, я подумаю, — ей было не по себе от этого разговора. — Скажи лучше, как там аврорат.
— А что аврорат? Готов твой аврорат, — бодро отрапортовал Пол. — Так что, девчонка, если ты в ближайшие два-три дня не загрузишь меня новыми расчетами, будет зафиксирован простой.
— Вот и чудесно. Отладишь, наконец, Банк гоблинов, — с ноткой злорадства сказала Гермиона.
— Я творец, Миона, — проникновенно произнес Пол. — Отладкой у нас занимается младший персонал — всякие там пророки и апостолы. Так что глюки с обменом валют и застревающими тележками — это их грешки.
— А ты у нас, конечно же, безгрешен.
— Я выше этого, Миона.
На том они расстались. Гермиона села к машине и совсем уже собиралась направить героиню в Приют алхимика, когда что-то ее остановило. Нет. Пока нет. Ей нужно время. И ему, возможно, тоже. Конечно, это всего лишь виртуальная встреча... Нет, даже виртуально — не стоит. В конце концов, это должен сделать он. Найти ее, прийти к ней. Написать хотя бы. Теперь его ход. Она заглушила противный голосок, говоривший о том, что он может и не захотеть делать этот ход. И направила свои виртуальные стопы к аврорату.
Аврорат получился на славу. Все-таки она недаром провела там столько времени — ей казалось, что даже табличка на двери начальника скошена точно так же, как в реальности. Она побродила по кабинетам, пошарила по шкафам. Получила вполне ожидаемый access denied у двери в Отдел тайн. Забрела в архив, где ей тоже почти все было заказано. Заглянула для ознакомления в хранилище артефактов с дурацкой мыслью о мизерикордах Малфоя. Разумеется, их там не было, и Гермиона подумала, что когда программеры отладят Гринготтс, обязательно сходит в виртуальное хранилище Снейпа — просто посмотреть, так ли там все, как в реальности. Ну и мизерикорды, конечно... Нет, она не собиралась отдавать их Малфою. Даже если они были изъяты у его семьи — почему вдруг она должна укреплять магию его рода? Тот еще род, доложу я вам...
NPC-ов в этой локации оказалось довольно много. Для смеху ей хотелось разыскать Гарри и посмотреть, что из него вышел за NPC — может, выдаст пару служебных тайн. Но вместо этого она зашла в кабинет начальника аврората и, без всякого удивления, обнаружила Эдварда Канингема за рабочим столом. Когда она вошла, он поднялся и коротко кивнул на стул. Однако Гермиона не стала с этим спешить — сначала обошла кабинет, рассматривая полки, подергала за ручки выдвижных ящиков, попробовала снять с полки какие-то свитки. Канингем все так же стоял у стола и ждал, когда она, наконец, сядет. Служивый, жертва простенького алгоритма, ты постой, постой, хоть в ногах правды и нет... Наконец ей надоело обшаривать кабинет, в котором все равно ничто не давалось ей в руки. Значит, в этой локации ее в данной точке сценария ожидает только разговор. Она — вернее, ее героиня — села на предложенный стул. Алгоритм образа хозяина кабинета двинулся в заданном направлении — аврор сел в свое рабочее кресло и заговорил:
— Я ждал вас.
Ей показалось, или у него действительно слишком напряженная поза? Дизайнерам по голове настукать, что ли. Человек в своем кабинете, начальник — он должен быть собран, допустим, но не напряжен, как пятиклассник при сдаче СОВ.
— Я знал, что вы еще появитесь здесь, — продолжал NPC-Канингем. — Я имею в виду до того, как возьметесь за расчеты.
Гермиона замерла перед монитором. Она что, и это в сценарий засунула? Зачем? Троллев Прелати...
— У меня к вам просьба, — он, казалось, колебался, — личная просьба.
Ага, все-таки квест.
— Сделайте эти расчеты. Обязательно. Я не знаю, почему им так надо, чтобы это делали именно вы. То есть да, вам это хорошо удается. Но есть и другие специалисты... Я не знаю, что у них за игры.
— У них?
Канингем качнул головой.
— Я не могу сказать яснее — не знаю, у кого. Думаю, у нашего министра с маггловским премьером. Во всяком случае, этот его советник к нам что-то зачастил.
— Советник? — набрала Гермиона в текстовом окошке. — Вы имеете в виду мистера Прелати?
Глаза Канингема сузились.
— Вы его знаете? — спросил он с ноткой подозрительности в голосе.
Гермиона с минуту поколебалась и написала:
— Нас представил друг другу Артур Уизли.
Канингем еще мгновение сверлил ее взглядом, а потом опустил глаза и нервно забарабанил пальцами по столу.
— Ах, да, вы же близко знакомы с Уизли...
Он с сомнением посмотрел на Гермиону с экрана.
— И все же я надеюсь на вашу... лояльность.
— Это смотря кому. Или чему, — написала Гермиона.
— Хорошо, — решительно произнес Канингем. — Я понимаю, мне придется поделиться с вами кое-чем. Вам уже известно, что последнее время стали появляться места, в которых магия работает нестабильно?
— Да.
— Странно, — сказал Канингем с нехорошей ухмылкой. — Мы пытались это скрыть — чтобы не сеять панику.
— Считайте, что у вас плохо получилось, — написала Гермиона.
Канингем кивнул.
— Официально мы признаем, что это делается со злым умыслом и является следствием применения темной магии, — он сделал паузу, словно раздумывал, стоит ли продолжать. — Так вот. Темная магия тут ни при чем.
Не то чтобы это ее удивило...
— Так в чем же дело? — осторожно спросила она.
— Пока не знаю. Кое-кто пытается нас уверить в том, что это все-таки дело рук темных магов. Но есть и другое мнение: что это какие-то спонтанные изменения, которые происходят помимо воли волшебников, хотя, может, и не без их участия.
— Что же вас смущает?
— Я хочу знать наверняка, — ответил Канингем.
— Расчеты не дают точных ответов, — напомнила Гермиона. — Нумерология работает с вероятностями.
— Я знаю, как обрабатывать нумерологические данные, — Канингем поморщился. — Но я вынужден работать вслепую. Вернее, меня вынуждают принимать чью-то точку зрения на происходящее. Мерлин с ним. Но меня вынуждают также вести расследование, исходя из чьих-то спекуляций. Расследование ситуации, возможно, более опасной, чем минувшая война.
Гермиона с минуту подумала. Потом написала:
— Чего вы хотите от меня?
— Чтобы вы представили мне результат расчетов. Лично. Хотя бы за день, а лучше за два до того, как официально перешлете их письмом в Министерство.
— В Министерство? Не вам?
Канингем покачал головой.
— Этот вопрос находится под личным надзором министра. Вернее, я так подозреваю, его помощника. А еще вернее, — Канингем хмыкнул, — консультанта его помощника. Так что все, что мы получаем — мы получаем после них. И, я подозреваю, получаем лишь то, что они сочтут нужным нам передать.
— Если я соглашусь, что я получу взамен? — написала она.
— Что вам нужно? — спросил Канингем. — Снейп. Смотрицки. Работа...
— Поттер, — написала Гермиона. — Гарри Поттер. Вы проведете разрешительный ритуал.
Канингем молчал довольно долго.
— Чем вам мешает Поттер? — наконец спросил он с ноткой безнадежности.
— Я не могу позволить своему другу сойти с ума, — Гермиона с таким чувством грохнула по enter, что клавиатура подпрыгнула.
— Хорошо, — бесцветным голосом произнес Канингем. — Я сделаю это, раз вы до такой степени чихали на собственную безопасность.
— Безопасность? Вы просто пытаетесь меня контролировать.
— Контроль и безопасность — вы думаете, одно возможно без другого? Или вы предпочитаете полностью довериться контролю со стороны Уизли?
— При чем тут Уизли?
— Вы, кажется, едва не вышли замуж за одного из них?
Гермиона почувствовала, как пальцы на клавиатуре деревенеют. Однако взгляд на экран ее немного успокоил — кажется, Канингем сам был не рад тому, что сказал.
— Ладно, — он устало потер пальцами лоб. — Давайте о безопасности. Вы знаете, где сейчас находится научный редактор «Алхимика»?
— Нет.
Он снова откинулся на спинку. На лице появилась кривая усмешка.
— Вот и мы не знаем, — произнес он.
Снова пауза.
— Вы по-прежнему не желаете пользоваться защитой, которую вам предоставляет аврорат? — наконец спросил Канингем.
— Вы имеете в виду Гарри? — уточнила она.
И, получив в ответ кивок, написала:
— Все в силе, мистер Канингем: мои расчеты в обмен на освобождение Гарри Поттера от последствий ритуала присвоения крови.
Канингем медленно кивнул, и на мониторе появилась табличка со словом accept.
Гермиона покинула локацию и вышла из игры.
Все это следовало обдумать. Лучше всего за чашкой кофе. А еще лучше за обедом. А по совсем большому счету — обсудить. Со Снейпом. И чем скорее, тем лучше. Тем более что после виртуальной встречи в аврорате ее разнеженное утреннее состояние как рукой сняло. Мерлин великий, что за игра! Или это не совсем игра? А может, не игра вовсе? Гермиона подскочила к камину и вызвала Годрикову лощину. Ей срочно нужно было обменяться хотя бы двумя словами с Гарри. Дом Поттеров не отозвался. Неудивительно — середина рабочего дня. Гермиона заставила себя смириться с промедлением, нацарапала записку и отправила ее с совой. А пока она решила все-таки пообедать. И подумать заодно.
К счастью, Гарри был не слишком далеко. Она едва успела прикончить дежурный «фиш-энд-чипс», купленный в знаменитой лавке в цоколе ее дома и наспех разогретый магией, как в камине что-то грохнуло и, ругаясь и отряхивая местами прожженную мантию, густо засыпанную пеплом , в кухню ввалился Гарри Поттер.
— Герми?
Ох, снова этот собачий взгляд. Ничего, Гарри, недолго осталось. Мне этих расчетов дня на четыре — не больше. Все заброшу. Спать-есть не буду... Гоблиново семя. Этот ритуал и на меня, что ли, действует?
— Сядь.
Поттер подчинился. Гермиона поставила на плиту кофейник и подумала, что больше всего ей хочется знать, вернулась ли Джинни домой — или так и мается, бедняжка, в Норе. Артур... Значит, он не знает, что Гарри привязан к роду Снейпов и к ней в частности. В частности или даже в первую очередь. Скорее всего, это была инициатива аврората. А Артур, стало быть, сохраняет контроль над ней посредством родовой магии. Причем, вполне возможно, он сам об этом не знает. Снейп что-то говорил на тот счет, что Артур ничего не понимает в родовой магии, но она, магия то есть, сама его использует. И в аврорате об этом знают. Поэтому на всякий случай пристегнули к ней Гарри. Чтобы нейтрализовать влияние Уизли. Или хотя бы знать о нем. А заодно контролировать родовую магию Снейпов-Принцев. Ну и каша. Просто интриги мадридского двора. Гермиона невесело усмехнулась. Тогда уж вальядолидского — или где там была столица у этих «католических королей».
— Гарри, как дела с «Алхимиком»? — спросила она осторожно.
— Почему ты спрашиваешь?
Гермиона раздраженно пожала плечами.
— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, — процедила она сквозь зубы. — Статейку, знаешь, хочу тиснуть. О колдомедицинских свойствах маггловского красителя, известного как бриллиантовый зеленый.
Гарри смотрел на нее круглыми от изумления глазами.
— Зеленка, Гарри, — буркнула она. — Обычная зеленка. Тебе что, в детстве коленки разбитые ею не мазали?
Гарри хмыкнул.
— Дурсли не признавали зеленку. Они пользовались йодом.
Гермиона вздохнула. Не стоило говорить с Гарри о детстве.
— Так что с «Алхимиком»?
Гарри покачал головой.
— Это правда, что пропал научный редактор? — прямо спросила она.
Глаза Гарри снова округлились.
— Откуда... — он сглотнул, — откуда ты знаешь?
— Значит, правда...
Она вдруг почувствовала странную слабость во всем теле.
— Герми?
Гермиона отмахнулась и опустилась на табуретку. В этот момент на плиту с шипением полился сбежавший кофе. Гарри кинулся к плите и, обжигаясь и снова ругаясь на чем свет стоит, подхватил кофейник и переставил его на подставку.
— Да что с тобой, Герми? — воскликнул он, разворачиваясь к ней. — У тебя никогда в жизни ничего не сбегало!
Гермиона покачала головой.
— Это из-за «Алхимика», да? — спросил Гарри. — Откуда ты знаешь о редакторе?
Гермиона слабо помахала кистью.
— Так... Не бери в голову.
— Что? Об этом знает всего два с половиной человека!
— Кто?
— Мой шеф, министр. Ну и Артур Уизли, возможно.
— Что ж, ты ответил на свой вопрос, — мрачно произнесла Гермиона. — Один из этих двух с половиной мне и сказал. Откуда бы мне еще знать?
Гарри посмотрел на нее откровенно подозрительно.
— Ты у нас вообще очень осведомленная, Герми, — тихо сказал он. — Я бы не удивился, если бы оказалось, что ты узнала об этом раньше, чем все остальные.
Гермиона внимательно посмотрела на него.
— Та-ак, — протянула она. — Значит, подозрения. И в чем же? Может, я на досуге занялась киднапингом? У магглов, знаешь ли, платят плохо — надо же как-то выкручиваться одинокой женщине.
Гарри сокрушенно покачал головой.
— Ты просто ничего мне не рассказываешь, Герми, — с упреком произнес он. — Что я должен думать?
— Думай, что хочешь, — отрезала Гермиона.
В конце концов, она выяснила у него все, что было нужно. Редактор «Алхимика» действительно пропал.
— Расскажи мне о своем шефе, — попросила Гермиона, сама не до конца понимая, зачем ей это. — Какие у него отношения с Артуром?
Гарри пожал плечами.
— Да никаких. Канингем классный аврор. Ну, может, не такой, как Хмури...
Гермиона усмехнулась. Откуда им знать, каким аврором был Хмури? Но Гарри так трепетно хранил память обо всех участниках той войны. Они остались для него не просто героями — самыми лучшими людьми, которых он потерял. Ох, Гарри, в чем-то Снейп прав — ты действительно слишком сосредоточен на себе. Своих чувствах, обязанностях, памяти, потерях...
— Правда, Артур как-то что-то говорил... — Гермиона насторожилась. — Канингем — полукровка. Его отец чистокровный маг, а мать маггла. И отец этот, кажется, не вызывал доверия у Артура. Но как это относится к моему шефу, я толком не понял. Во-первых, его отец ни в чем не был замешан. Во-вторых, даже если бы был — он же не в ответе за отца...
Гермиона задумалась. А ведь стоило в школе хоть чуть-чуть ознакомить их с тем, что такое родовая магия и как она работает. А то сидит у нее на кухне матерый аврор, великий и ужасный Гарри Поттер, и пожимает плечами — как чистокровный отец может бросить тень на сына-полукровку. И невдомек ему, что Артур, хоть сам и не владеет родовой магией, о ее существовании и силе знает. И очень не любит... Что ж, вот теперь, кажется, она действительно выжала из Гарри все, что хотела. И пришло время подумать. Крепко подумать. И увидеться со Снейпом. Мерлин, она хочет его видеть. Она должна с ним поговорить как можно скорее. Она заболеет, если не встретится с ним в течение ближайших часов.
Гермиона покачала головой. Что это с ней? С каких пор ее стало так тянуть к Снейпу? Ах, да, магия. Она в затруднительном положении, а он — глава ее рода. Тролль с ним. Пускай магия. Она хочет с ним увидеться — и она это сделает. Пускай даже он начнет с того, что отделает ее за проведенную неизвестно где ночь.
Гермиона выпроводила Гарри и вскоре материализовалась в Тупике Прядильщиков. Сегодня даже в сгущавшихся сумерках улица казалась просто безобразной. Снег растаял, превратив все вокруг — включая развалины домов — в подобие каши из грязи. Гермиона, содрогаясь, поспешила в дом. Который оказался пуст. Обшарив его весь — включая спальню Снейпа и лабораторию — но так и не найдя хозяина, она устроилась в кресле в гостиной и принялась ждать. Читала, просматривала записи аврората по зонам нестабильности, начала расчеты и даже увлеклась ими. Но беспокойство и нетерпение не покидали ее. Гермиона постоянно посматривала на циферблат мобилки, прислушивалась к каждому шороху, несколько раз отодвигала стеллаж и подходила к двери в «тайную комнату», которая, как и прежде, не думала открываться. В конце концов, она прислонилась к ней спиной и стояла так, пока ноги не ослабли — и тогда сползла по двери на пол и просидела там неизвестно сколько, обхватив руками колени. К полуночи ее уже трясло — то ли от беспокойства, то ли от холода. Из-под двери сквозило — или ей только казалось — наполняя коридорчик едва уловимым, но уже знакомым ароматом разогретой степи и морского ветра. Мерлин, что там за ней, за этой дверью? И когда он соизволит явиться? И придет ли вообще?
Глубокой ночью Гермиона перебралась на диванчик в гостиной и уснула беспокойным сном. А когда проснулась — еще не начало светать. Но было понятно, что Снейп так и не появлялся. И что уснуть снова ей не удастся. Тогда она принялась слоняться по дому. Потом сварила кофе на горелке в лаборатории и забралась в спальню к Снейпу — теперь это уже была обычная жилая комната, напоминавшая ту, которую заняла Гермиона. Она посидела в его кровати, завернувшись в плед и снова дрожа. А когда окончательно рассвело, Гермиона почувствовала, что если останется в этом доме еще хоть на час — просто сойдет с ума. Лучше она вернется сюда вечером. И снова даст ему по морде. Сволочь. Мерзавец. Он что, не понимает, как она за него переживает? Девочка моя, а как ты поступила в прошлую ночь? Может, он тоже вот так метался по дому, не находя себе места от беспокойства? Может. А может и нет. Чего вдруг он станет о ней беспокоиться? Ну, разве что в договоре что-то такое записано...
Она понимала, что ищет оправданий себе. Бесплодное занятие. Что сделано — то сделано. Вечером — она заставила себя верить в это — вечером они, наконец, увидятся и как следует поскандалят. А сейчас она аппарировала домой в Лондон.
Войдя в квартиру, Гермиона почувствовала, как сердце дало сбой. На подоконнике под открытой форточкой — оставленной в расчете на визит Птицы — топталась сова. В первое мгновение Гермиона со смятением подумала, что это и есть Птица — и сама не поняла своих чувств. Радость? Удовлетворение? Раздражение? За всю ночь она ни разу не вспомнила о Смотрицки. И его письмо, которого она вчера ждала, как звездочки в Сочельник, сейчас показалось ей до крайности неуместным.
Впрочем, это была не Птица. И письмо — не от Смотрицки. Гермиона крутила в руках простой серый конверт с затейливой министерской печатью и никак не решалась вскрыть. Наконец она вынула сложенный вдвое казенного вида пергамент, развернула его и прочитала:
Миссис Грейнджер.
Сим уведомляем вас о том, что факт смерти вашего мужа, Северуса Снейпа, установлен и подтвержден в официальном порядке. Согласно показаниям двоих совершеннолетних магов, чья дееспособность не подлежит сомнению, ваш муж, Северус Снейп, погиб 01 мая 1998 года во время Битвы при Хогвартсе. Для получения документов, подтверждающих смерть вашего мужа, и разрешения на вскрытие завещания, вам надлежит явиться в Отдел регистраций в течение пяти дней со дня получения настоящего письма.
Аделаида Паттерсон,
Отдел регистраций,
Британское Министерство Магии.
Гермиона положила пергамент на подоконник, разгладила его ладонями и уставилась невидящим взглядом в окно, за которым занимался новый тусклый день.
Гермиона сидела на самом краешке стула, — так, чтобы рама давила на копчик, –прижавшись виском к столешнице и широко раскинув руки. Точно так же, как в прошлый раз. И точно так же на уголке стола лежал тубус с министерскими документами, касающимися ее личной жизни. Не то чтобы сейчас она чувствовала себя хуже, чем тогда. Но, определенно, не радостно. Да что там — она вовсе ничего не чувствовала — будто эту функцию сознание отключило. За ненадобностью? Или чтобы предохранители не сгорели? Впрочем, хватало и тела. Ее трясло — как начало ночью, так и не отпускало вот уже полдня.
— Этого не может быть. Это ошибка.
Сколько раз за сегодня она повторила эту фразу? Гермиона никак не могла избавиться от ощущения дежа вю — четыре с половиной года назад она стояла в том же кабинете и твердила те же слова под таким же сочувствующим взглядом. Только тогда с ней разговаривал пожилой маг, а теперь — довольно молодая ведьма.
— Никаких ошибок, миссис Грейнджер. Вот, пожалуйста, подтверждение, — она выудила из тубуса свиток пергамента. — Факт смерти установлен на основе свидетельства двоих совершеннолетних магов. Вы желаете знать их имена?
Гермиона равнодушно пожала плечами.
— А впрочем, да, хочу.
Интересно, где эти умники были четыре, нет, уже скоро пять лет назад,— когда ей позарез нужно было избавиться от невесть откуда взявшегося мужа?
Аделаида Паттерсон развернула один пергамент, другой.
— Ах, вот, — сказала она наконец. — Это мистер Малфой, Люциус Малфой, — уточнила она. — И... Станислас Смотрицки.
— Что?
Гермиона открыла рот. Она не слышала почти ничего из того, что говорила ей министерская ведьма дальше. В висках стучала кровь. Смотрицки. И Малфой. Нет, главное — Смотрицки. Зачем? Почему именно сейчас? Как раз в тот день, когда... Или нет, раньше. Гораздо раньше — это же министерство. Пока они почешутся... Или...
— Простите, — хрипло пробормотала она.
Ведьма, прерванная на полуслове, удивленно посмотрела на нее.
— Простите, — повторила Гермиона, справившись с голосом. — Я могу узнать, когда вы получили эти свидетельства?
Ведьма пожала плечами и снова принялась рыться в пергаментах. Наконец, она нашла то, что нужно.
— Вчера утром, — ответила она с ноткой самодовольства. — Знаете, мы стараемся все делать быстро. Тем более, такие обстоятельства...
— Какие обстоятельства?
Ведьма снова сверилась с записями на пергаменте.
— Тут написано, что вас следует оповестить как можно скорее. Никаких пояснений. Видимо, эти господа что-то сказали непосредственно начальнику отдела...
— Они были здесь? Оба?
— Во всяком случае, мистер Малфой — я его видела. И, да, кажется, он был не один.
— Как выглядел второй?
— Ну, ростом чуть пониже мистера Малфоя. Волосы острижены — так, довольно коротко...
Она покачала головой.
— Больше ничего не припомню, — призналась она с ноткой удивления.
Гермиона кивнула. Троллев Стен. Чары неприметности — вне всякого сомнения. Конечно, теперь эта курица ничего не припомнит. Под чарами, да еще рядом с Малфоем... Значит, он знаком с Малфоем? Что ж, если он был в стане Волдеморта одновременно со Снейпом, имел все шансы познакомиться и с Малфоем — что тут удивительного. Важно другое — он вполне мог знать, что связывает Гермиону и Снейпа. Скорее всего, когда она опубликовала его статью в «Алхимике», он наводил о ней справки. И ничто не мешало ему поинтересоваться, в частности, у Малфоя. Впрочем, а знает ли Малфой о ее браке? Волдеморт точно знал. Но счел ли нужным шепнуть Люциусу? Который, кстати, в то время не исключено, еще был в Азкабане...
Пока она шла по министерству к каминам, в голове несколько прояснилось. Но тело словно слилось с душой, превратившись в один комок глухой боли. Снейп исчез. Так или иначе, слова Прелати о том, что «Снейп больше не ее забота» резонировали со словами самого Снейпа — его обещанием, что она от него освободится. А чего ты хотела, девчонка? Он просто выполнил твою просьбу. Вполне возможно, встретившись с Прелати. Или просто исчезнув — туда, откуда явился. В какую-то свою норку. Подальше от этой непонятной войны. Тем самым, кстати, развязав ей руки — теперь в списке возможных объектов для шантажа было на одну позицию меньше. Эх, это имело бы смысл, если бы не было на свете Гарри Поттера и Стена Смотрицки.
Смотрицки. Еще один приступ боли. Его действия Гермиона не могла точно классифицировать — пока она колебалась между предательством и циничным расчетом. Она больше не вспоминала об удовольствии. Ее кидало в дрожь от осознания того факта, что это был просто эпизод в игре — в чужой игре. Ее использовали и выкинули прочь. Что ж, на войне как на войне — не об этом ли ей толковал Снейп. А уж он-то разбирается в таких вещах... Но как именно использовал ее Стен Смотрицки в сговоре с Люциусом Малфоем? Для чего? Выманить Снейпа из его убежища? Зачем такие сложности? Неужели Малфой не мог добраться до Снейпа как-то иначе? Или ему хотелось сделать это именно так — чтобы заодно унизить и грязнокровку Грейнджер?
Глупости. Ну, выманили бы — и успокоились. Нет никакой причины после этого являться в Министерство и свидетельствовать о героической смерти бывшего профессора в битве при Хогвартсе. Если только... Если только в этом же сговоре не участвовал и сам Снейп. Подсказал ей идею с порт-ключом, наверняка зная, что в случае чего Стен ее задержит. Интересно, представлял ли он, каким именно способом... А впрочем, вообще нужен ли им был сам Снейп? Или достаточно официального признания его смерти — причем чем скорее, тем лучше? И это еще не все — им нужно было, чтобы она, Гермиона, об этом узнала. Что им до нее и до ее осведомленности, если она уже сыграла свою роль в их интриге? Значит, еще не доиграла?
Завещание. Это же очевидно. Вскрыть завещание может только она — единственная прямая наследница Снейпа.
Ладно, с этим разобрались. Как быть со всем остальным? С тем, в частности, что случилось в ту самую ночь между ней и Смотрицки. Если отбросить все предположения касательно интриг Снейпа, в сухом остатке Стен Смотрицки официально превратил ее в свободную женщину. А если даже это не совпадение, получится, что она — свободная женщина, унаследовавшая чертову уйму всякого снейповского магического хлама. Пардон, темномагического. Ради чего же, в таком случае, вы это все затеяли, мистер Смотрицки? Гермиона нервно хихикнула. Вот уж никогда не думала, что станет достойной целью для охотника за приданым... А если еще принять во внимание характер этого приданого...
К счастью, на этом месте размышления пришлось прервать. Копчик болел нестерпимо, а в ее рассуждениях было так много допущений, что она за короткое время запуталась окончательно. Стоило сварить кофе и попробовать заполнить хотя бы часть белых пятен во всей этой истории с очередной смертью Снейпа.
Поэтому Гермиона приказала себе успокоиться и, несмотря на свое прежнее решение предоставить ему возможность сделать следующий шаг, написала письмо Смотрицки. Обстоятельства изменились. Теперь речь шла не о романе и его возможном продолжении, а о вещах куда более прозаических, но не менее серьезных. В своем письме она коротко и сухо потребовала у Смотрицки объяснений по поводу его роли в истории с установлением факта смерти Снейпа. Она долго раздумывала, признаваться в том, что бывший профессор ее муж, или нет. Оставалась крошечная вероятность, что Смотрицки не знал об этом. В таком случае не исключено, что это была сольная партия Малфоя. И в этой игре пешкой могла оказаться не только она, но и Стен. Поразмыслив, Гермиона решила, что это не так чтобы совершенно невероятно. Поэтому о своей связи со Снейпом она на всякий случай решила умолчать. Зато очень четко дала понять, что знает о том, что Снейп не погиб и еще совсем недавно видела его живым. Мелькнула мысль, что Стену покажется подозрительным ее интерес к судьбе Снейпа. Но Гермиона подавила эту мысль.
Отправив сову, она решила связаться с Канингемом. На сей раз в реальности. Для разговора с главным аврором у нее были и причина, и повод. Поводом стало то, что она взялась за расчеты по зонам нестабильности. Первые результаты она уже получила — но настолько отрывочные и приблизительные, что о них и говорить не стоило. Причина же состояла в том, что, поскольку Снейп теперь официально мертв, у Канингема не было оснований и дальше держать Гарри под действием ритуала. Да, она прекрасно понимала, что не в Снейпе дело. Но официально признанная смерть Снейпа могла стать поводом для Гарри просить разрешительного ритуала. Так оно и было бы, если бы он не завяз с этим... синдромом дворняги. А еще ей было очень нужно осторожно «прощупать» Канингема на предмет того, насколько реален был их вчерашний разговор и, соответственно, договоренности.
Она вызвала приемную начальника аврората. К счастью, приемная была оборудована камином, и Гермионе не было нужды снова переноситься в министерство, чтобы поговорить с главным аврором. У камина оказалась девица-секретарь.
— Мистера Канингема? — переспросила она, глупо хлопая ресницами.
Но смотрела при этом не на Гермиону, а куда-то в глубину приемной. Гермиона вытянула шею, и ей показалось, что там кто-то есть — стоит у самой двери, ведущей в кабинет начальника.
— А вы, простите...
— Грейнджер. Гермиона Грейнджер.
— Миссис Герйнджер? — зачем-то громко переспросила секретарша, снова кося глазом вглубь приемной.
Там Гермионе снова почудилось движение.
— А... э... простите, мистер Канингем сейчас на совещании у министра, — ответила наконец секретарь.
Хоть бы врать научилась, — раздраженно подумала Гермиона.
— Что ж, мистеру Канингему это нужно не меньше, чем мне, — тоже нарочито громко произнесла она. — Когда появится, передайте ему, что он может со мной связаться. Я дома. Он поймет, о чем речь.
Гермиона отошла от камина и села в кресло. Канингем ее избегает? Почему? Знает, что ей нужно? В таком случае ни тролля пьяного не станет он с ней связываться еще дня два, не меньше. Он слишком давно в аврорах, чтобы не понимать, что за одну ночь расчеты такой сложности не делаются.
Тем не менее, она ждала. Ждала ответа от Смотрицки. Появления Канингема. Ждала, когда утихнет боль. Пройдет дрожь, по-прежнему сотрясавшая тело. Совы и правда прилетали — из министерства, с напоминанием о необходимых юридических процедурах и предупреждениями о сроках. Из нотариальной конторы — сообщить о смерти Снейпа, вдруг она еще не знает... А потом о том, что из министерства получены необходимые документы, подтверждающие полномочия... А потом — с просьбой как можно скорее определиться с датой вскрытия завещания и намеком на то, что чем раньше это случится, тем лучше... Мерлин, они что, правда, думают, что в ее сутках сорок восемь часов? Почему она должна сделать это все за один день? Завтра. А лучше — послезавтра. А еще лучше — вообще никогда...
Тем не менее, после трех часов сидения у камина она поняла, что пора бы хоть чем-то заняться. Иначе станет совсем плохо. И раз так, то почему бы не заглянуть в нотариальную контору — ознакомится с завещанием прямо сегодня? А то гоняют сов туда-сюда. Птичку жалко... А еще жальче себя — все время открывать им окно, с приступом сердцебиения убеждаясь, что это снова не та сова... Вот и еще одна, кстати, и снова от мистера Фобстера. Нет, лучше собраться — и поскорее. А то вместо совы пришлет клерка. И если это опять окажется, как там его, Хиггинс, что ли — она за себя не ручается.
Кряхтя и охая, Гермиона кое-как доползла до ванной и привела себя в порядок. На полочке очень кстати нашелся пузырек бодрящего зелья. Гермиона опрокинула его в рот и через несколько минут почувствовала себя вполне прилично. Что ж, в пузырьке было никак не меньше двух доз. О том, что с ней будет, когда действие зелья закончится, она предпочла не думать.
В контору Фобстера Гермиона попала уже под конец рабочего дня. Тем не менее нотариус встретил ее очень радушно и уверил, что ради ее дел он готов задержаться сам и задержать своих сотрудников — хоть на всю ночь. Гермиона выразила слабую надежду, что ночь она все-таки проведет дома, в своей постели, а не в конторе мистера Фобстера. Потом ее усадили в кресло и принялись суетиться. Она автоматически что-то подписывала, просматривала какие-то инструкции, выслушивала выдержки из законодательства, подписывалась под тем, что она «ознакомлена», потом в каких-то графах в амбарной книге, потом под описями, потом снова ее с чем-то знакомили и она снова подписывалась.
Наконец формальности были улажены. Откуда-то появилось двое свидетелей — магов, которых Гермиона впервые видела, но которые тоже под чем-то подписались и покивали головами на что-то сказанное устно. Гермионе передали пергаментный свиток, и в комнате установилась подобающая случаю торжественная тишина. Гермиона сломала печати, но не успела развернуть пергамент, как он был выхвачен у нее из рук и передан незнакомому магу-свидетелю. Тот развернул пергамент, прочистил горло и торжественным тоном принялся зачитывать присутствующим волю покойного Северуса Снейпа.
К счастью, список желаний профессора был не слишком длинным. Все свое имущество он завещал жене. Было лишь несколько условий, которые она должна была соблюсти. Они касались дома в Тупике Прядильщиков и того, что осталось в его хранилище в Гринготтсе. На отдельном листе прилагался список того, что должно остаться там и ни в коем случае не переходить в чужие руки, так как являлось частью фамильной магии рода Снейпов. Гермиона быстро просмотрела список и почему-то испытала облегчение от того, что не обнаружила в нем ритуальных мизерикордов. В самом деле, они не принадлежали роду Снейпов или, если быть точным, Принцев — поскольку, по крайней мере, в игре, принадлежали семье Малфоев. Интереснее оказалась та часть завещания, которая касалась дома в Тупике Прядильщиков. Гермиона была обязана сразу по оглашении завещания взяться за продажу этого дома и одновременно — покупку другого, вместо этого, на свое усмотрение.
— Зачем? — удивленно спросила Гермиона, ни к кому не обращаясь. — Меня устраивает этот дом.
Мистер Фобстер покачал головой.
— Вы обязаны выполнить условия завещания, миссис Грейнджер, — сказал он. — Это магическое обязательство. Если вы не выполните его, завещание потеряет силу — и все имущество за неимением других наследников перейдет в распоряжение Министерства магии.
Мерлин, Снейп же говорил, что в его хранилище полно компромата...
— Если вы не возражаете... — мистер Фобстер помялся. — Наша контора работает с несколькими специалистами в области недвижимости. Я мог бы рекомендовать вам кое-кого...
Ну еще бы, — кисло подумала Гермиона. — Кто же станет упускать из рук хорошую сделку. Вот, безутешная и столь же беспомощная вдовушка — прекрасный клиент. Почему бы не получить с нее малую денежку?
— Если вы согласны, агент свяжется с вами завтра утром.
— Куда такая спешка? — Гермиона начала раздражаться.
Хоть бы постарались остаться в рамках приличия! Понятно, что мы тут все комедию ломаем. Ну так играли бы каждый свою роль. Я — убитую горем вдову. Они — сочувствующую массовку.
Мистер Фобстер еще немного помялся, а потом подхватил ее под локоть и увлек в свой кабинет.
— Видите ли, миссис Грейгнджер, — произнес он и нервно пожевал губу. — Магия вашего дома — дома вашего супруга — скоро ослабнет настолько, что за сохранность всего того, что находится внутри...
— Бросьте, судя по этой писульке, — она помахала свидетельством о смерти, которое до сих пор держала в руках, — мой муж преставился восемь лет назад. За это время магия дома должна была развеяться, раз уж она такая непрочная...
— Во-первых, не стоит недооценивать родовую магию, миссис Грейнджер, — прервал ее Фобстер. — Во-вторых, у вас странные представления. Магии дома ничего не угрожало эти восемь лет. Потому что смерть мистера Снейпа не была магически установленным фактом.
Глаза Гермионы округлились.
— Вы хотите сказать, что смерть Сн... моего мужа, фактически, произошла...
— Восемь лет назад, — кивнул Фобстер. — Но магически — только в момент должным образом оформленного признания сего факта. А что касается имущества — в момент, когда была сломана печать на завещании.
Гермиона кивнула. Что ж, это имело смысл. Биологическая смерть организма имеет лишь биологическое и связанное с ним социальное значение. Магическое же признание — оповещение демонов, так сказать. И теперь они возьмутся за работу. Или, скорее, наоборот — уволятся. Она криво усмехнулась своим аналогиям. Фобстер с тревогой наблюдал за ней.
— И все же я не понимаю, зачем такая спешка с покупкой нового дома, — призналась она.
— Это очевидно, — ответил Фобстер. — Вы можете отложить это хоть на год, хоть на сто лет. Но родовая магия, которая теперь сосредоточена только в вас, требует пристанища.
— Тогда зачем продавать дом? Пускай там и остается. Вместе со мной.
Фобстер покачал головой.
— Вы ведь магглорожденная ведьма? — произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно.
Гермиона кивнула.
— И вы думаете, что справитесь с родовой магией, заклинаниями, наложенными мистером Снейпом и его предками? — он понизил голос до свистящего шепота. — Темной магией, миссис Грейнджер — вы отдаете себе в этом отчет? Вы уверены, что вообще хотите иметь с этим дело? Или хотя бы что вам это простят?
Гермиона пожала плечами. Она вспомнила, как пыталась пригласить в дом Гарри и что из этого вышло. Впрочем, тогда она не была официально главой рода.
— А кроме того, я понимаю мистера Снейпа. Тупик Прядильщиков — далеко не самое лучшее место для приличной молодой женщины, — светским тоном закончил Фобстер.
Но Гермиону не оставляло ощущение, что нотариус нервничает.
— Мистер Фобстер, — сказала она. — Нам будет легче понять друг друга, если мы станем чуть-чуть откровеннее. Не все ли вам равно — ну, ослабнет магия дома. Может, и вовсе развеется. И пускай. Темной магии туда и дорога. Не так ли?
Фобстер поерзал в кресле.
— Видите ли, миссис Грейнджер, — нерешительно произнес он. — Дом мистера Снейпа хранит множество... Множество вещей, свидетельств... В общем, я бы не хотел, чтобы кое-что из того, что хранится в этом доме, открылось.
— Вы уверены, что в доме, а не в Гринготтсе? Или еще где-нибудь?
Фобстер покачал головой и снисходительно улыбнулся.
— Такие вещи не хранят в банках, миссис Грейнджер.
Гермиона пожала плечами. Она представления не имела, о чем идет речь. В конце концов, это не ее дело. И все же…
— А я была уверена, что вы и ваша контора не имеет никаких проблем с законом.
Фобстер удивленно посмотрел на нее.
— С законом? О, можете быть уверены — никаких, — он нервно хохотнул. — После войны нас очень тщательно проверили.
— Так в чем же дело? Скажите, и, возможно, я просто отдам вам то, что там хранится. То, что вас тревожит. Или интересует.
— Это нельзя отдать, миссис Грейнджер, — тон Фобстера стал торжественным. — Это не принадлежит ни мне, ни моей семье. Просто моя семья кое-чем обязана мистеру Снейпу. И мне не хотелось бы, чтобы суть этих... обязательств стала достоянием общественности. Это все, что я имею право сообщить вам — да и то только потому, что вы теперь глава рода. Все остальное — не может быть сказано вслух. Во всяком случае, не мной.
Гермиона наклонила голову. Мерлин, она когда-нибудь научится понимать волшебников?
— Хорошо, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал безразлично. — Оставьте себе все, что считаете нужным. И не вижу причин отказываться от ваших услуг.
Фобстер так явственно расслабился, что Гермиона едва не покачала головой. Интересно, это настолько опасно — быть обязанным Северусу Снейпу? А профессор, по всей видимости, умел работать с людьми... Что он там говорил о слизеринцах и их деловых качествах? Кажется, они не столько сами держат слово, сколько умеют заставить других делать это. Даже после смерти.
— Наш агент свяжется с вами завтра утром, — предложил Фобстер. — Если вы не возражаете.
— Только, Мерлина ради, не раньше девяти часов, — поморщившись, попросила она.
Гермиона раскланялась с Фобстером и вернулась в свою лондонскую квартиру. По-хорошему, сегодня следовало нанести визит в Тупик Прядильщиков и проверить, не появился ли Снейп. Но сначала ей хотелось увидеть письмо Смотрицки. И узнать, не появлялся ли Канингем.
Письма не было. Зато был Гарри Поттер. Он нервно мерил шагами гостиную, и когда Гермиона, наконец, ввалилась в дом, кинулся к ней.
— Герми, ты уже все знаешь?
— Все — это про Снейпа? — уточнила она.
Гарри кивнул.
— Я только что ознакомилась с завещанием, — ответила Гермиона. — Устала, как собака. Так что, Гарри, если ты по делу — пожалуйста, говори и проваливай.
Она упала в кресло и прикрыла глаза. Гарри нахмурился.
— Я вообще-то от шефа, — сказал он сухо. — Канингем просил передать, что ваши вчерашние договоренности остаются в силе.
Гермиона с трудом разлепила веки и подозрительно посмотрела на Гарри. Вчерашние договоренности? Ах, так значит, они были... И в силе...
— И еще, — продолжал Гарри. — Он просил, чтобы ты больше не появлялась в аврорате — он сам с тобой свяжется. Герми?
Бодрящее зелье выветрилось. Гермионе казалось, что на нее навалилась колоссальная тяжесть. Что ее вот-вот раздавит. Во рту появилась мерзкая горечь — словно желчь разлилась.
— Прости, Гарри. Я очень занята, — едва ворочая языком, пробормотала она. — Вот, добралась до ваших зон нестабильности. Хотела с Канингемом об этом... Потом поговорим, ага?
Гарри подозрительно посмотрел на нее.
— Это он рассказал тебе о редакторе «Алхимика»?
Она не стала отвечать. Просто снова закрыла глаза. Гарри потоптался у ее кресла, невнятно попрощался и исчез в камине.
Ей не стоит появляться в аврорате. Что бы это значило? Завуалированный совет залечь на дно и не высовываться? Это как раз то, что ей сейчас нужно. Можно и вовсе сбежать в Тупик Прядильщиков. Кстати, посмотреть, не появился ли Снейп. Она была почти уверена в том, что нет, не появился. И, возможно, уже не появится. Письмо с уведомлением о его смерти подвело некую черту в их договоре — он выполнил свои обязательства. Гермиона была свободна. Была ли? Она же знает, что он не погиб в битве при Хогварсте. Он был жив еще несколько дней назад. И нет никаких оснований считать его мертвым сейчас. Мерлин, это когда-нибудь закончится? Еще недавно она была женой мертвеца. А теперь она вдова при живом муже. Он, правда, считает, что выполнил условия и освободил ее. Официально — да. Но фактически... Нет. Она должна себе в этом признаться. Она не может считать себя свободной. Потому что ее муж жив.
Или все-таки мертв?
Гермиона сновала туда-сюда по квартире. Потом аппарировала в Тупик Прядильщиков, но вскоре вернулась, убедившись в том, что Снейпа там нет и, судя по всему, не было. Этим ее волнения не ограничивались. Потому что она ждала совы от Смотрицки. Ждала, не находя себе места, уже второй день.
Сова не прилетела ни на следующий день, ни через день. Если бы Гермиона не была так занята старыми и новыми заботами, она, скорее всего, сошла бы с ума. Ну, как минимум, впала бы в депрессию.
Но на следующий день ровно в девять утра в ее камине появился человек, представившийся Майком Вудом, агентом по недвижимости. Он оказался довольно энергичным мужчиной средних лет, к огромному облегчению Гермионы не склонным к долгим беседам и напрочь лишенным привычки вникать в обстоятельства клиента. Мистер Вуд выслушал ее пожелания: ей нужен небольшой дом, оборудованный камином и хотя бы маленькой лабораторией — Гермиона оставила профессиональные занятия алхимией, но любила иногда повозиться в лаборатории хотя бы с простейшими зельями. Агент уточнил детали касательно местоположения и цены, в ответ на что Гермиона только пожала плечами.
— В таком случае, я рекомендовал бы вам повременить с продажей вашего нынешнего дома, — сказал Вуд.
Гермиона неопределенно пожала плечами — об этом она еще тоже не думала.
— Я навел справки и разузнал кое-что весьма любопытное об этом вашем Тупике Прядильщиков, — продолжал Вуд. — Земля в этом районе давно скуплена одной маггловской строительной компанией. Вам это известно?
Гермиона покачала головой. Вуд удовлетворенно кивнул.
— Так вот, они не могут начать работы, пока не получат ваш участок.
— Из-за магии, или им просто не хватает этого клочка под проектные нужды? — уточнила Гермиона.
— И то и другое, — ответил Вуд. — Так вот, они несут убытки. И готовы будут переплатить, только бы наконец иметь возможность начать работы. Цена на ваш участок сейчас совершенно нереальна, миссис Грейнджер. Думаю, этим стоит воспользоваться.
— Что вы предлагаете?
— Найти подходящий дом для покупки, договориться о цене, а потом торговаться с магглами за Тупик Прядильщиков — с тем, чтобы сумма от продажи покрыла покупку.
Гермионе это предложение понравилось. Ей, возможно, понадобится время на то, чтобы перенести все, что нужно, из одного дома в другой. Не держать же Снейповы книги по темной магии в лондонской квартире, пока она будет подыскивать замену его берлоге в Тупике Прядильщиков...
Мистер Вуд отбыл в свою контору — просмотреть каталоги и подыскать приемлемые предложения. А Гермиона взялась за свои повседневные обязанности. К счастью, их накопилось великое множество. Начиная с расчетов по зонам нестабильности и заканчивая игрой. Как ни странно, она ощутила прилив энтузиазма по поводу тайной комнаты. Творческий порыв дополнялся совершенно неудовлетворительным состоянием тела — ломило кости, ныла поясница, каждый вдох давался немалым трудом, и дрожь, снова дрожь, которая не оставляла ее вот уже который день. А что ты хотела, девочка моя? Экий удар по гормональному балансу после многолетнего воздержания... И совы все нет. Сукин сын...
К счастью, расчеты для аврората оказались довольно муторным делом. Особенно в ее нынешнем состоянии. Данных было много, и были они довольно подробными, а она за последнее время так привыкла работать с широкими рамками вероятностей, что переход к максимально точным расчетам воспринимался едва ли не как насилие над собой.
Поэтому когда расчеты в который раз зашли в тупик, наверняка из-за очередной неточности в выборе переменной, Гермиона отложила заказ аврората и взялась за веленовую тетрадь. Она выбрала из нее несколько записей и вооружилась списком уже придуманных локаций, обозначенных рисунками с изразцов. Собрала воедино все квесты, которые были связаны с этими локациями у героинь, в чьи сценарии потенциально вписывалась тайная комната. Потом, подумав, собрала также параметры всех образов, претендующих на маску Синей Бороды. И, наконец, занялась свободным творчеством. Это вам не аврорат, милостивые государи — это поистине работа для художника. Который, впрочем, ума не приложит, что получит в результате. Гермиона криво усмехалась, предвкушая вид Пола, которому она просто передаст длинные ряды чисел и функций без всяких пояснений. А что ты хотел, Творец на жаловании? Вот подключишь, мы туда влезем — и все-все узнаем, что там на самом деле у Синей Бороды припрятано...
Когда дрожь стала донимать слишком сильно — начали стучать зубы, а при попытке сдержаться челюсти сводило судорогой, — Гермиону прервали. Возможно, к лучшему. Это было всего лишь обычное творческое возбуждение — очень знакомое для нее состояние. Само по себе совершенно безобидное. Но сейчас организм протестовал. Поэтому появившегося в камине мистера Вуда она встретила довольно приветливо.
Агент снова был немногословен. Он подобрал несколько наиболее симпатичных вариантов. И было бы неплохо, если бы миссис Грейнджер, не откладывая в долгий ящик, аппарировала вместе с ним по двум-трем адресам. Гермиона согласилась, не колеблясь. Проветриться и заставить тело подвигаться — как бы оно не возражало — показалось ей прекрасной идеей. А кроме того, пока она будет осматривать дома, она не будет ждать Птицу. Она вообще не будет думать о письме, которого все нет. И она не появится в Тупике Прядильщиков. Ни за что. Ни сегодня, ни завтра, ни до тех самых пор, пока не наступит время продавать дом. Вон пускай теперь Вуд туда мотается.
Тем не менее, она аппарировала в Тупик Прядильщиков — и в этот вечер, и в следующий. Чтобы убедиться в том, что никого там нет и не было. Как не было и письма от Стена.
День сменялся ночью, ночь — днем, она потеряла бы счет этим сменам, если бы не Пол и Вуд, которые регулярно появлялись в ее жизненном пространстве и заставляли хотя бы менять положение за столом — а в идеале вообще выйти из дому и куда-то идти, на что-то смотреть, с кем-то разговаривать. Под конец третьего дня она отнесла Полу первые результаты по тайной комнате. В конторе ей пришлось приложить немало усилий, чтобы избежать рандеву с Прелати — судя по многозначительному взгляду, брошенному на нее в коридоре, он желал с ней поговорить. Но это никак не совпадало с ее собственными планами. Ей было не до него. Ее по-прежнему била дрожь. Бодрящее и укрепляющее зелья стали ее основным питанием. Ломота в теле не проходила, а теперь еще и дополнялась постоянными головными болями, с которыми с трудом справлялись маггловские таблетки. А ей нужно было спешить на встречу с Вудом, который нашел, по его собственным словам, идеальный вариант. Для Вуда , пожалуй, было сказано слишком уж эмоционально. И Гермиона поклялась самой себе страшной клятвой, что этот дом будет последним. Каким бы он ни был — она его купит. Просто для того, чтобы это прекратилось.
Что ЭТО, девчонка?
Все. Пускай просто прекратится все...
Дома, в ожидании Вуда, который обещал заглянуть за ней, чтобы проводить на осмотр, она сделала вещь, которую никогда не сделала бы в любом другом состоянии души и тела. Написала письмо Люциусу Малфою. Не письмо — так, короткую записочку с просьбой о встрече. В конце концов, Снейп сам ей советовал...
Но чем она может заинтересовать Малфоя? Мизерикорды? Бред. Это не игра. Да и выносить темномагические артефакты...
Двадцатый раз повторяя про себя, что еще сильно об этом пожалеет, Гермиона вытолкнула сову в окно. Она больше не может жить в неизвестности. И раз Стен не желает отвечать на ее вопросы... Не желает вообще иметь с ней дела... Остается только Малфой. Который, конечно, не скажет ей правды. Конечно, посмеется над ней. Не преминет лишний раз напомнить о том, где ее место и кто она такая. Чего от него еще ждать...
Так зачем тебе эта встреча, девочка моя? Мерлин великий! Чтобы мне хоть кто-то хоть что-то, наконец, сказал. Хоть ложь. Хоть оскорбление. Лишь бы не молчание, от которого можно сойти с ума. Мелькнула мысль обо всем рассказать Артуру Уизли, но Гермиона от нее отмахнулась. Тогда уж лучше идти прямо к Прелати. От которого она сегодня откровенно удрала. Может, стоило его пощупать? Нет. Бессмысленно. Он же уже сказал ей, что Снейп — не ее проблема. А Малфоя еще был шанс заинтересовать. Хоть бы теми же мизерикордами. Заодно и проверить, так ли он чистоплотен в плане сделок, как рассказывал Снейп... Который больше не ее забота... Гоблиново семя! Не значит ли это, что о Снейпе уже позаботились — и совсем не Малфой со Смотрицки, а Прелати? Или они все в одной лодке?
К счастью, Вуд снова появился вовремя — в тот самый момент, когда Гермиона со скверной горечью во рту начинала подумывать о надвигающемся сумасшествии. Он подхватил ее под руку и активизировал порт-ключ.
Оказавшись в доме, который еще час назад собиралась купить хоть с завязанными глазами, Гермиона испытала странное чувство. Она определенно бывала здесь раньше. Но когда? При каких обстоятельствах? С кем здесь виделась? Ни малейшего предположения... Но ведь бывала... Точно... И, по всей видимости, неоднократно. Она безошибочна определила где расположена кухня, как пройти в лабораторию — маленькую, но очень разумно обустроенную, как раз такую, о какой она мечтала. С первого раза обнаружила скрытую дверь, ведущую через короткий коридорчик в библиотеку. Даже некоторые предметы обстановки находились именно там, где она ожидала... Окно. Гермиона провела рукой по раме, и ей показалось, что ладонь вспомнила нечто, ускользнувшее от сознания.
— Окна, безусловно, заколдованы, — раздался за спиной голос Вуда.
Гермиона оглянулась.
— А где мы?
Вуд пожал плечами.
— Хозяин предпочитает не раскрывать места, — ответил он со снисходительной усмешкой. — До тех пор, пока вы не определитесь по принципиальным вопросам — нравится ли вам сам дом, хотите ли вы его купить. Тогда он выдаст координаты для аппарации и адрес.
Вуд покачал головой. Поведение хозяина дома не казалось ему рациональным.
— Сказать по правде, — продолжал он, — мне это не нравится. Я предпочитаю иметь дело с людьми, которые ничего не скрывают.
Гермиона согласно кивнула.
— А как мы сюда попадем, если нам нужно будет посмотреть еще раз? — спросила она.
Вуд передал ей карандаш. Обычный маггловский цанговый карандаш. Гермиона вопросительно подняла брови.
— Порт-ключ, — ответил Вуд на ее немой вопрос. — Хозяин заколдовал его для клиентов.
— То есть я могу воспользоваться им в любой момент? — уточнила Гермиона.
— Так сказал хозяин дома, — Вуд снова пожал плечами. — Странный человек. Как будто он тут вообще никогда не бывает. Хоть глубокой ночью — это его собственные слова.
Гермиона кивнула и положила карандаш в карман. Она вдруг совершенно ясно поняла, о чем ей напоминает этот дом... Он был совсем не такой. И в то же время как будто тот самый...
— Я куплю его, — сказала она.
Вуд хотел было что-то возразить, но Гермиона подняла руку и с нажимом произнесла:
— В этом доме есть все, что мне нужно. Не вижу смысла терять ваше и свое время на осмотр других домов, если этот мне полностью подходит.
Вуд кивнул.
— Завтра, — прикинув что-то про себя, сказал он. — Завтра мы встретимся с агентом хозяина дома и обсудим детали. Думаю, мы с вами внесем первый взнос, потом продадим ваш дом, и тогда отдадим остаток суммы.
Гермиона нетерпеливо кивнула. Она ощущала страшную слабость. За последние дни она почти привыкла к этому ощущению, но сейчас поняла, что больше не может бороться. Они с Вудом, воспользовавшись порт-ключом, вернулись в ее квартиру. Вуд сразу откланялся и отбыл через камин. А Гермиона последним нечеловеческим усилием заставила себя спуститься в лавку и купить две банки яблочного сока. На поход не то что в магическую — даже в ближайшую маггловскую аптеку за углом собственного дома — у нее не осталось сил. Она доковыляла до кровати и, не раздеваясь, повалилась на подушки, прислушиваясь к тому, как голова наливается жаром, а тело сотрясается от крупной дрожи.
Угол комнаты с фрагментом стеллажа, в который она пялилась без единой связной мысли, вскоре превратился в мозаику. Вот она начала произвольно перестраиваться. Потом стала черно-белой. А потом исчезла. Вместо нее появился каток, по которому скользила пара фигуристов. И Гермиона принялась придумывать для них танец, поминутно одергивая, отчитывая, и при этом прекрасно осознавая, что это обычный температурный бред...
Пробуждение было удивительным. Во-первых, Гермионе удалось разлепить веки — без особых усилий и болезненных ощущений. Во-вторых, от дрожи не осталось и следа — наоборот, тело казалось легким и расслабленным, вот разве что потянуться... А еще вместо безумных мозаик, осколков видений, красноватого марева, ее взгляду предстала ее собственная спальня, залитая утренним солнцем. Дышать стало легко. Исчезла царапающая боль в горле. И вообще, было так хорошо, словно все, что ее преследовало последние месяцы, просто оказалось вязким кошмаром, который, наконец, окончился счастливым пробуждением. Гермиона потягивалась как кошка и улыбалась, жмурясь от удовольствия. Подумать только, всего одна ночь...
Одна?
Ее взгляд упал на придвинутый к кровати журнальный столик. На котором стояли две пустые банки из-под яблочного сока и еще одна — она не помнила, из под чего. Или не знала? Гермиона задумалась. Она припоминала, как свалилась с температурой и запоздало поняла, что в течение двух или трех дней ее организм пытался справиться с какой-то болезнью. Судя по всему, с гриппом — обычная вещь в это время года. И, в конце концов, сдался. Уже в полубреду она успела запастись соком. Но все остальное...
Во-первых, она не могла вспомнить, чтобы тянула в спальню столик из гостиной. Во-вторых, а в этой-то банке что было? То есть не в банке — в колбе. Гермиона осторожно взяла со столика сосуд и принюхалась. Обычный антивирусный коктейль — перцовое зелье, жаропонижающее, снотворное. Впрочем, Гермионе чудилось, что было еще и восстанавливающее — отдельно. Она помнила его вкус. Но откуда? У нее в доме совершенно точно не было и половины из этих зелий. А те, что были — уже давно пора было выбросить за негодностью.
Гермиона вылезла из-под одеяла и поняла, что еще не так. На ней была старая вытянутая футболка, в которой она занималась преимущественно хозяйственными делами. Но никогда не одевала на ночь. Она не помнила, как переодевалась, но была уверена, что если бы делала это сама, то не одела бы эту футболку. А одела бы, например, пижаму. Ту, что лежит в ящике под кроватью. Значит, у нее кто-то был? Кто-то, кто ее переодел и снабдил необходимыми зельями…
Гермиона соскочила с кровати, еще раз с удовольствием отметив превосходное состояние тела. Определенно, восстанавливающее зелье было. Вид ее маленькой квартирки, залитой солнцем, прибавил ей хорошего настроения. Но и посеял новые сомнения. Кто мог к ней прийти? И как? Гермионе очень хотелось думать, что это не Гарри снимал с нее все, в том числе нижнее белье, и одевал в первое, по всей видимости, что подвернулось под руку.
Она села на краешек кресла у камина и изо всех сил напрягла память. Ну, что вам сказать? Бред. Больше ничего. Фигуристы. Какие-то растения, которые она почему-то обрезает, удобряет и с которыми при этом ведет увлекательные ученые беседы. Картинки из маггловского еще школьного детства. Гобелен. Тот, что висел дома возле ее детской кровати — на синем фоне коты в цветовой гамме от рыжего до кофе с молоком, склонившиеся над шахматной доской. Причем одна из кошек — вылитая Минерва МакГонагалл, а ее визави — определенно, миссис Норрис. Мерлин, а ведь и правда, похожи — без всякого бреда. Это знак, что она уже тогда — трех лет отроду — была обречена на Гриффиндор? А, еще было какое-то видение — то ли Стен, то ли Снейп, то ли Прелати, а может, и вовсе Люциус Малфой, которые все время менялись, превращались друг в друга и в вовсе незнакомых людей, а потом картинка стала плоской, упала на пол и разбилась на миллион малюсеньких осколков. Она помнила, как долго терла глаза, словно засыпанные песком, пытаясь сконцентрироваться на лице, нависшем над ней, на шевелящихся губах, силилась услышать голос, но не чувствовала ничего, кроме какого-то полузнакомого аромата. Зелья? Или что-то еще? Взгляд так и не сфокусировался, и она промямлила что-то вроде «будь ты проклят» и, перевернувшись на другой бок, уснула.
Что ж, хотя бы бредовые видения. Плохо, когда совсем ничего не помнишь. Гермиона поднялась с кресла и продолжила обход квартиры, удивляясь все больше. Ее одежда нашлась рядом с кроватью — аккуратно сложенная на стуле. Вообще в доме кто-то прибрал. Почта, которой накопилось за время ее болезни немало, лежала на столе и отражала педантизм визитера — конверты к конвертам, свитки к свиткам. Значит, все-таки не Гарри.
Может, Джинни? — с надеждой подумала Гермиона. Это было бы наименьшим из зол. О том, что это мог быть Снейп, или Стен, или даже целый Прелати, ей не хотелось даже думать. Хотя толково составленный коктейль и, судя по результатам, превосходно приготовленное восстанавливающее зелье говорили скорее в пользу Снейпа. Или Стена. Но ведь эти зелья — не Бог весть что. Их в любой магической аптеке можно хоть литр купить. Так что вероятность того, что о ней позаботилась Джинни, оставалась и по-прежнему казалась самой привлекательной.
Конечно, приятно было бы думать, что это Стен... Но не стоило. Хватит с нее разочарований, связанных с мужчинами. Ха, Стен. Она бы еще подумала, что это Рон.
Рон...
Гермиона повторила про себя это имя трижды. И ничего не почувствовала. Желание блаженно жмуриться на солнышке в предвкушении чашечки кофе никуда не делось. Внутри ничего не сжалось. Дыхание не перехватило. Не больно... Клин клином. Гермиона взъерошила волосы и тихонько захихикала. Что ж, мистер Смотрицки, хоть за что-то вам большое человеческое спасибо. А больше она не будет думать о Стене. Его ищут? За ним охотятся? Он в опасности? Так ему и надо. Пускай сам о себе заботится — большой уже мальчик. Кстати, Снейпа тоже касается. Зачем она взваливает на себя чужие проблемы? Школьная привычка? Мальчишки придумывают приключения на свои головы, а она, позабыв обо всем на свете, кидается их вытаскивать. Вот и Снейп ее упрекал, что она жить не может без сирых и убогих. Могу, профессор. Еще как могу. Сами убедитесь.
А теперь она разблокирует камин и узнает, что за ней действительно ухаживала Джинни. Между прочим, когда это она успела камин заблокировать? Гермиона разыскала свою палочку — к собственному удивлению, под подушкой. Она никогда не клала палочку под подушку — в самые опасные времена она держала ее на полу рядом с кроватью. Учитывая привычку спать на самом краешке, какой бы ширины кровать ей не досталась, схватить палочку и воспользоваться ею она могла молниеносно. Но под подушкой...
Гермиона покачала головой и направилась к камину. По дороге, впрочем, с камином она решила повременить, понимая, что стоит ей только открыть его, как оттуда посыплется, как из дырявого мешка. Кстати, а почему телефоны-то молчали? А, мобильный сел. Стационарный... Ага, трубка, как обычно, лежит отдельно от базы и тоже села. Неудивительно, что никто не мешал болеть. Телефоны она пока тоже включать не будет. В очередь, средства связи, в очередь. Сначала — почта.
Гермиона принялась перебирать послания, сложенные на столе. Из министерства. Из аврората. От Артура — ему-то что нужно? От Малфоя — надо же, снизошли... От Вуда. От нотариуса. От Смотрицки по-прежнему ничего. Гермиона поняла, что перетасовывает конверты и свитки в поисках одного единственного письма — и обругала себя. Она же приняла решение, не правда ли? И ей же лучше, если она будет его придерживаться.
Тем не менее, настроение испортилось. Не окончательно, но довольно заметно. Поспевший кофе немного поправил ситуацию. Но Гермиона выпила уже полчашки, а распечатывать письма даже не начинала. Не хотелось. Она крутила в пальцах свиток от Малфоя и спрашивала себя, не выбросить ли его, не читая. Министерский вот прочитать придется. И из аврората тоже. Да и от Вуда — можно. А от Малфоя... Равно как от Артура. А, тут еще записка от Гарри. И... это еще что?
Конверт вырвался из пальцев Гермионы и взлетел на уровень ее носа. Вопиллер, тролль его за ногу...
— Герми! Что случилось? Куда ты пропала? Почему я не могу попасть в твой дом! Ты не отвечаешь на письма! Если ты в течение суток не появишься, я буду вынужден заявиться к тебе с отрядом авроров и взломать твою троллеву защиту!
Гарри... Какую защиту? Ее дверь отпирается обычным заклятием, известным каждому школьнику... Или нет? Она подошла к двери и проверила ее. Действительно, заблокирована. К тому же Гермиона обнаружила на ней сигнальные чары. Она аккуратно их сняла и открыла дверь. После чего направилась к камину. Надежда на то, что за ней ухаживала Джинни, таяла. Во всяком случае, в ее доме был кто-то еще. Скорее всего, Снейп. А может и Стен. Они, кажется, одинаково чокнутые на безопасности. Есть еще Гарри — он тоже мог. Но не стал бы после этого присылать вопиллер. Разве что совершенно спятил за эти дни.
Кстати, какой день-то сегодня? Гермиона с сомнением посмотрела на компьютер, потом ей в голову пришла идея получше. Она порылась в сумочке, вытащила КПК, включила его и тупо уставилась на дату. Не может быть. Четыре дня? Или настройки сбились? Даже магглы, заболев гриппом, не валяются в бреду по четыре дня! Гермиона покачала головой и вернулась к камину. Если действительно прошло столько времени, к ней не то что отряд авроров — сам Великий шеф лично в гости заявится...
Гермиона вызвала Годрикову Лощину, в надежде, что Гарри еще не убежал на работу. Но, к ее вящей радости, ответила Джинни.
— Ох, Джин, ты здесь? — вырвалось у нее.
Джинни усмехнулась.
— Что, не ожидала, подруга?
Ее интонации Гермионе не слишком понравились.
— Не то чтобы, — осторожно ответила она. — Просто Гарри говорил, что ты в Норе... И я рада, что ты вернулась домой.
— Неужели?
Определенно, что-то было не так.
— В чем дело, Джинни? — спросила Гермиона, ощущая отвратительное нытье под ребрами. — Что-то случилось?
Джинни снова нехорошо усмехнулась.
— Ах, в чем дело? Ты не знаешь? Наша честная благородная Гермиона...
— Прекрати, — взвизгнула Гермиона. — Или отвечай толком или...
— Или что? — рявкнула Джинни. — Проклянешь меня? Превратишь в жабу? Изуродуешь? Ты умеешь, я знаю. Давай! Хуже ты мне уже не сделаешь.
Гермиона почувствовала, что снова наливается жаром.
— Джинни, пожалуйста, — из последних сил сдерживаясь, попросила она. — Просто скажи, что случилось.
— Это я у тебя хочу спросить, — с деланным равнодушием ответила Джинни. — Что ты сделала с моим мужем? И зачем. Решила отомстить, да? И не придумала ничего лучше, кроме как свести Гарри?
— Свести? Ты о чем?
— Знаешь, о чем, — отрезала Джинни. — Но я-то тоже ведьма. Вижу, что он околдован.
— И ты думаешь, это я? — Гермиона чувствовала себя страшно глупо.
— А кто? — Джинни снова сорвалась на крик. — Кто еще, если он тобой бредит?
— Мной?
— Что, не удалась собственная жизнь — для разнообразия решила разбить нашу? Одним ударом отомстить всем — мне, Гарри, Рону. Всей нашей семье.
— Джинни, это... — залепетала Гермиона. — Это совсем не то...
Она спрятала лицо в ладонях. Мерлин, звучит так, как будто она действительно в чем-то виновата. Что сказать? И как?
— А я тебе поверила, — не слушая ее, продолжала Джинни, теперь в ее голосе явственно слышались слезы. — Поверила... Следила за ним... Шпионила... Дошпионилась, дура набитая.
Гермиона резко отняла ладони от лица и посмотрела в глаза подруге.
— Джинни, тебе не кажется, что если бы у меня были планы на твоего мужа, я бы не предложила тебе за ним следить? Наоборот, попыталась бы скрыть.
— Не кажется, — отрезала Джинни. — Тебе же не это надо было. Тебе вообще мужики не нужны — ты и без них себя прекрасно чувствуешь. Тебе просто надо было причинить боль. Мне. Ему. Всем нам. Что ж, у тебя получилось. Но запомни, подруга, я тебе этого не прощу. Ты могла проклясть Рона, Гарри, меня — допустим, у тебя был повод... Но ты замахнулась на нашу семью, — Джинни глотала слезы, но говорила твердо, пожалуй, даже торжественно. — Ты пожалеешь об этом. Я обещаю.
Сказав это, Джинни исчезла. Гермиона почувствовала непреодолимое желание расхохотаться. И постаралась подавить истерику в зародыше. Джинни, бедняжка. Она ведь даже не знает, что ее угрозы страшны в первую очередь ей самой. Ей и Гарри. Потому что сейчас она, Гермиона, глава их рода. И любой вред, который Джинни попытается ей нанести, вернется ей стократ. Чертов ритуал... Впрочем, есть еще все прочие Уизли. Джинни может говорить не только от имени семьи Поттеров.
Гермиона вздрогнула и нервно оглянулась на стол, на котором, по-прежнему нераспечатанное, лежало письмо от Артура. Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Если семья Уизли объявит ей войну... Учитывая то, что это чистокровные маги, владеющие — ну, по крайней мере, обладающие — родовой магией... Против магглорожденной ведьмы... Не говоря уж о том, положении, которое сейчас занимает Артур. И том, которое занимает она.
Гермиона вдруг необычайно остро осознала то, что старательно гнала от себя прочь все эти годы — собственную отверженность в мире, за который она когда-то так страстно боролась. Мерлин, как это... несправедливо. Победители. Герои... Гарри, которого, не раздумывая, подставили в очередной раз. Рон, который старается тихо сидеть в своей, то есть Джорджевой, лавке, изо всех сил играя роль Фреда. Она сама... Как там Снейп говорил? За справедливость воевать надо, но стоит ли доживать до ее победы?. Что ж, он, кажется, знал, о чем говорил. Вот и сам изо всех сил старается оставаться мертвым. Общество, особенно магическое, слишком консервативно, чтобы жаловать героев. Это можно понять. Герои всегда запятнаны. Кто кровью, кто темной магией, кто просто провалами в биографии. Вот хоть Альбуса Дамблдора взять... А они-то совсем детьми были, когда ввязались в эту войну. И, главное, почему? За что эта отверженность? Они же так и не стали убийцами. Не вкусили крови. Не запятнали себя тьмой. Не переступили черту, за которой стали бы ровней чудовищам, с которыми воевали.
Вот только кто в это поверит? Кто поверит, что победа в этой войне — это победа любви, а не силы? Ведь все и каждый знает, что в войнах побеждает тот, кто сумеет стать зверем. А однажды им ставший — навсегда им останется. А если совсем уж честно — то так оно и есть. Потому что это не люди их оттолкнули. Они сами не могут найти себе места среди людей. Прячутся. Боятся вылезти из своих раковин. Потому что раны не заживают, потому что до сих пор больно. И страшно, что кто-то обязательно по этому больному ударит. Неважно, случайно или с умыслом. Поэтому некого винить — тебе нет места среди этих людей, потому что ты сам его себе не находишь. Ведь это действительно не была война всей магической Британии, как они сами почему-то были уверены тогда. Чихать, что было бы, если бы они этого не сделали. Их поблагодарили. Их наградили орденами. И даже, кажется, к десятилетию битвы при Хогвартсе собираются соорудить мемориал. И жить им, на самом деле, никто не мешает — они сами не в состоянии нормально жить. Не в состоянии вписаться в рамки, соответствовать требованиям нормального общества. Бесприютные. Нестабильные.
Гермионе снова пришлось подавить приступ глупого смеха. Странно думать о себе, как о ненормальной. Хоть она-то могла к этому привыкнуть с ранних лет — с маггловской школы. Да и в Хогвартсе было не легче. А ведь как упорно она за это цепляется — за желание жить нормально.
Завидую, Грейнджер, вы все еще в это верите. Не можете обрести, но верите, что могли бы. Глупость...
Что же, Снейп прав? Гермиона покачала головой. Возможно, сейчас она с ним согласилась бы. Но что-то не позволяет... Потому что она знает, что, пускай ненормально, пускай глупо, как угодно — но она может, уверена, что может обрести хотя бы иллюзию покоя. Которую она вполне готова назвать счастьем. Будь проклят Стен Смотрицки за то, что открыл ей это. За то, что теперь она не в состоянии просто поверить Снейпу и поставить на своих надеждах крест. За теплые объятия, в которые она шагнула однажды без всяких раздумий, и сделает это снова, если он даст ей шанс. Просто потому, что нет для нее в этом мире другого пристанища. Мерлин великий, как легко манипулировать женщиной! Это же ее единственная реальность, единственное место существования — собственная кожа, по которой скользят горячие губы...
Гермиона нерешительно подошла к столу и едва ли не с ужасом воззрилась на почту. Теперь она готова была поверить, что провалялась с горячкой четыре дня. Все поджилки тряслись от внезапной слабости — обычное дело после болезни. У магглов. Которые не знают, что такое восстанавливающее зелье. А вот она его пила — точно помнила, что пила. Поэтому слабость у нее не от болезни. А от разговора с Джинни. Гермиона криво усмехнулась. Ну что ж, она же связывалась с Годриковой Лощиной, дабы узнать, не Джинни ли за ней присматривала. Ответ она получила.
А теперь почта...
Но не успела Гермиона сломать печать на первом министерском конверте, как в камине снова полыхнуло, и из него выскочил Гарри Поттер.
— Герми, ну, наконец-то, — с облегчением воскликнул он. — Джинни сказала, что ты меня искала...
— Это все, что она сказала? — устало спросила Гермиона. — Или что-то еще добавила?
Гарри потупился.
— Она думает, — промямлил он. — Ну, что мы с тобой...
Гермиона отмахнулась.
— Она мне уже сказала, что она о нас думает.
Гарри оперся о каминную полку.
— Где ты была все эти дни? — тихо спросил он.
— Дома, — ответила Гермиона честно.
Гарри покачал головой.
— Тебя искали, — бесцветным тоном сообщил он.
Гермиона пожала плечами.
— А что случилось?
— Случилось, — Гарри хмыкнул. — Много чего случилось. С чего начать?
— С начала, — Гермиона почувствовала, что начинает раздражаться.
Гарри без лишних слов вынул из кармана газету и передал ей. Гермиона развернула ее. «Пророк». С первой полосы тут же закричали заголовки: «Новая угроза над магической Британией! Магия меняет свойства! Реванш темных магов!» Гермиона поморщилась и свернула газету в трубочку.
— Что за бредятина? — спросила она. — Вы же собирались это скрыть, дабы не сеять панику...
— И как долго, по-твоему, нам удалось бы это скрывать? — Гарри скривился. — Кроме того, ты знаешь, как я отношусь к идее скрывать что-то по-настоящему опасное с целью избежать паники.
Гермиона кивнула. Ей тоже подобные идеи были крайне неприятны. С другой стороны, «Пророк» всегда отличался умением извратить даже самую правдивую информацию.
— А при чем тут темные маги? — спросила она. — Это «Пророка» выдумка или ваша?
— А почему выдумка? — вопросом же ответил Гарри. — Это версия аврората.
Гермиона отмахнулась. Она знала от Канингема, что они используют эту версию для маскировки.
— Гарри, мне этим можешь голову не морочить, — сказала она строго. — Во-первых, я, если ты помнишь, располагаю всеми данными по зонам нестабильности, которые есть у министерства. И некоторыми — которых у министерства еще нет.
— Ты закончила расчеты? — живо поинтересовался Гарри.
— Не совсем, — ответила Гермиона уклончиво. — Но кое-что у меня уже есть. А во-вторых, сам Канингем говорил мне о том, что темная магия здесь ни при чем.
— Когда? — внимательно глядя ей в глаза, спросил Гарри.
— Что — когда? — не поняла она.
— Когда он тебе это говорил?
— Несколько дней назад.
Гарри нехорошо усмехнулся.
— Вот только незадача: Канингем исчез.
Глаза Гермионы округлились.
— Как исчез? — спросила она внезапно севшим голосом.
Гарри сделал неопределенный жест.
— Как и редактор «Алхимика», я подозреваю. Позавчера.
Гермиона тяжело опустилась в кресло.
— И это еще не все, — продолжал Гарри, сверля ей взглядом переносицу. — Вчера случилось еще кое-что очень любопытное. С нашим старым другом Рональдом Уизли...
У Гермионы что-то оборвалось внутри.
— Он жив? — спросила она, едва справившись с губами.
Герри вскинул брови.
— А почему он не должен быть жив?
Гермиона не ответила. Она ждала продолжения.
— Вчера около одиннадцати часов утра в лавку Умников Уизли вошел человек, — принялся рассказывать Герри. — Он подошел к Рону и по всем правилам вызвал его на дуэль. После чего сунул в руку какой-то предмет, оказавшийся порт-ключом, и они с Роном перенеслись Мерлин знает куда — в какие-то ледяные пещеры. Где дуэль и состоялась. К счастью, Рон, как ты знаешь, неплох в боевой магии. Но ему здорово досталось.
— Как он выбрался? — спросила Гермиона, с трудом подавив дрожь в голосе.
— О, это самое интересное, — ответил Гарри. — В тот момент, когда он, фактически, уложил этого парня и собирался его обездвижить и разобраться, наконец, что к чему — все исчезло. Его перенесло обратно в лавку. И что еще интереснее — в ту самую минуту, в которую он исчез. Это видела Эмми. Она говорит, что он пропал и тут же появился — только уже весь побитый.
Гермиона слушала, открыв рот.
— С ним все в порядке? — снова спросила она.
Гарри кивнул.
— С ним — да.
— А что не так?
— Лавка, — коротко ответил Гарри. — Мы ее проверили.
— Нестабильность, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Гермиона.
Гарри снова кивнул.
— Вы знаете, кто это был — тот, кто напал на Рона?
Гарри покачал головой.
— У Рона нет врагов, ты же знаешь, — нерешительно произнес он. — Кроме...
Он умолк.
— Продолжай, — потребовала Гермиона.
— Это всем известно... То, что произошло между вами, — пробормотал Гарри. — И то, что ты обещала ему отомстить.
— Нападавший был мужчиной, — напомнила Гермиона, стараясь сдержать гнев.
Гарри пожал плечами. Да она и сама понимала, что это слабый довод. Полиморфное зелье кого угодно превратит в кого угодно.
— А как же время? — спросила она растеряно. — Как он мог вернуться в ту же секунду?
— Это я у тебя хотел спросить, — ответил Гарри.
— У меня? Почему у меня?
Гарри выдержал паузу, а потом произнес:
— Ну, например, потому, что ты пользовалась хроноворотом. И вообще...
Он снова умолк.
— Что вообще? — вкрадчиво поинтересовалась Гермиона. — Ты договаривай. Ты меня подозреваешь, да? Что я выпила полиморфное зелье, украла где-то хроноворот и пришла мстить Рону, — она едва не срывалась на крик. — Ты идиот, да? Думаешь, мне, чтобы проклясть Рона, нужно такой огород городить? Гарри Поттер! Если бы я хотела убить Рона Уизли — его ничто не спасло бы. Но мне на него чихать!
Гарри стоял у камина, понурив голову.
— Где ты была эти дни, Герми? — тихо спросил он. — Тебя искали. Когда пропал Канингем. Когда напали на Рона. И не могли найти. Твоя квартира была закрыта очень надежно. Слишком надежно. Слишком — как для тебя и вообще как для человека, которому нечего скрывать.
Гермиона снова ощутила слабость.
— Я просто болела, Гарри, — сказала она. — Гриппом. У меня четыре дня была высокая температура. И я не вставала с кровати. Вот и все.
— Болела? — брови Гарри поползли вверх. — Гриппом? Герми, это же маггловская болезнь.
— А я и есть маггла, — огрызнулась Гермиона. — Тебе надо напоминать о моем происхождении?
— Но ведь достаточно выпить зелье...
— Если оно у тебя есть, — ответила Гермиона. — У меня не оказалось под рукой зелья, когда я слегла. А я, знаешь, одинокая женщина — мне некого было послать в аптеку. Вот и болела, как самая обычная маггла.
Ну вот, теперь он покраснел. И глаза снова стали щенячьими.
— Тебя искали, — который раз повторил он. — Из-за того, что ты не отзывалась, тебя начали подозревать. И я... — он замялся. — Я сказал, что ты была все это время со мной.
— Я — что? — переспросила она ошалело.
— Была со мной, — хмуро повторил Гарри. — Я, разумеется, не хотел этого, поэтому молчал до последнего. И только когда стало ясно, что дела твои плохи...
Гермиона не знала, смеяться ей или плакать. Он ее прикрыл, тролль его за ногу...
— И что? — спросила она, просто чтобы спросить. — Кого теперь подозревают?
— Эдварда Канингема, — ответил Гарри.
Гермиона захихикала. Кажется, истерике все-таки быть...
— Артур придумал? — ехидно поинтересовалась она.
Гарри неопределенно дернул плечом. Хихикать расхотелось. Гермиона тяжело вздохнула.
— Гарри, а ты не подумал, как мы будем объясняться с Джинни? — спросила она. — Если она узнает, о моем... алиби.
Гарри не ответил. Он стоял, тяжело опираясь на каминную полку, и смотрел в пол. Мерлин, это же если Канингем пропал, значит, некому провести разрешительный обряд...
— А кто теперь вместо Канингема? — спросила она безнадежно.
— У нас чрезвычайное положение, Герми, — ответил Гарри. — Так что авроратом сейчас заправляет лично министр магии.
Они еще какое-то время посидели молча. Потом Гарри, не говоря ни слова, исчез в камине. Гермиона с некоторым облегчением перевела дух и в который раз обратилась к почте.
Два письма из министерства и аврората, которые она открыла в первую очередь, фактически, дублировали друг друга. Это была настоятельная просьба, граничащая с приказом: расчеты и документы, которые ей предоставило Министерство магии, по окончании работ передать непосредственно в приемную министра магии. Еще одно письмо из аврората оказалось требованием зарегистрировать волшебную палочку ее покойного супруга, если она находится в ее распоряжении, или письменно заверить аврорат в том, что она не владеет ею. Второе письмо из министерства за личной подписью министра было соболезнованием по поводу смерти ее супруга. «Не дождетесь», — пробормотала Гермиона и, немного поколебавшись, с нехорошим холодком внутри, вскрыла письмо от Артура. Что-то ей подсказывало, что он вряд ли станет ей соболезновать.
Артур действительно ни словом не упоминал в письме Снейпа. Он просил ее «несмотря на смену обстоятельств» все равно закончить расчеты и при любых затруднениях обращаться прямо и лично к нему. Также в письме был намек на «возможные угрозы» и в связи с этим предложение «предоставить ей персональную защиту». Гермиона вспомнила слова Канингема о связи безопасности и контроля и подумала, что, хотя этого имени в письме нет, оно подразумевается. Вполне вероятно, как раз в связи с «угрозой». Неужели они действительно до такой степени не любят друг друга? Впрочем, в связи с исчезновением Канингема этот вопрос уже не актуален. А вообще интересно, что значит «исчез»... Неужели Артур мог использовать магическую нестабильность, чтобы тихонько убрать Канингема? Ведь он ему не доверял. И, кстати, как раз в с темной, в смысле родовой, магией... И что за намек в таком случае скрывается за вежливыми до нейтральности строками письма? Словно в игре: лишь две кнопки «да» и «нет». Одна запускает алгоритм родовой мести Уизли. Вторая, впрочем, тоже ничего не обещает...
Гермиона покачала головой. Артур и подобные методы — невозможно. Это же Артур Уизли — добрый, честный и совершенно бесхитростный человек. Впрочем, что-то Снейп такое говорил, что Артур, мол, не так прост, как кажется. Мерлин, этот человек, даже исчезнув из ее жизни, продолжает отравлять ей сознание. Или о чем-то предупреждать? Как он вообще умудрился, ничего ей толком не говоря, дать столько информации? А так же, как зелья преподавал — ничего, казалось, не объясняя, научил всему, что было нужно…
Гермиона, осененная внезапной идеей, включила компьютер. Пока он загружался, она развернула свиток Малфоя.
Мисс Грейнджер, никак не возьму в толк — почему вы решили, что мне захочется говорить с вами? Если у вас есть хотя бы одна причина, по которой я должен это сделать — пожалуйста, я готов ее принять. Скажем, в пятницу в полдень в моем офисе на Диагон-аллее.
Впрочем, если у вас окажется пять причин, — тогда разговор будет совсем другим. В этом случае я предпочел бы принять вас в Малфой-менор, в тот же день в пять часов.
Пришлите письмо, в котором просто укажите, сколько у вас причин. Если их нет — можете не отвечать. Потому что в этом случае нам не о чем говорить.
Л.М.
Пять причин. Мерлин...
Гермиона раздумывала довольно долго, рассеянно рассматривая изящный вензель, в который Малфой умудрился превратить свои инициалы. Потом она написала на клочке пергамента цифру «5» и отправила ее с совой в Малфой-менор. После чего села, наконец, к машине и отправилась в виртуальный аврорат.
В кабинет Канингема ее впустили. Но его самого там не оказалось. Она пошарила по полкам, по ящикам стола, но ничего путного не обнаружила. Тогда она вышла в приемную, попыталась поговорить с секретаршей. Та отделывалась от нее фразами, сводившимися к «не мешайте работать». Гермиона еще немного побродила по аврорату, поцеплялась к тамошним NPC с вопросами о Канингеме, но так и не добилась ничего более информативного, чем покачивание головой. Поразмыслив, она направилась к приемной министра — почти через все министерство — но и там не получила никакой информации. Здесь бывшего начальника аврората будто и не знали. Попытка проникнуть в кабинет министра закончилась неудачей. Тут ей открытым текстом сказали: не те права. Видимо, «те права» были только у админов. Ну, может, еще у модераторов. Вот Пол, наверняка, может...
Пол.
Гермиона схватила мобильный телефон, подключила его к сети, подпрыгивая на стуле, дождалась, пока он проморгается, и набрала Пола.
— Это я, — сказала она вместо приветствия.
— Хорошее начало... — буркнул в ответ Пол. — Куда пропала?
— Болела.
— А, я им так и сказал, — Пол несколько оживился.
— Им?
— Великий шеф очень интересовались. Нет, не тобой — не пугайся. Тайной комнатой. Ты хоть бы позвонила.
— Плохо мне было, Пол, — призналась она. — Чуть ноги не протянула.
Она вдруг подумала, что говорить об этом Полу — очень естественно. Вот Гарри ни за что не сказала бы такого. Он так привык к тому, что она сильная... И Рон тоже...
— То, что тебя не убьет — сделает тебя сильнее, — философски отвечал Пол. — В следующий раз сопротивляемость организма окажется выше. А вообще у нас эпидемия, Миона. Полконторы с гриппом валяется.
— Пол, у меня тут персонаж пропал, — сменила тему Гермиона — ей все-таки было не очень удобно обсуждать свои болячки. Даже с Полом.
— Как — пропал? — переспросил он.
— Так. Дал квест и пропал.
— Может, надо что-то сделать, чтобы появился? — предположил Пол. — Куда-то сходить, что-то принести, по морде кому-то...
— Кстати о морде... — спохватилась Гермиона. — Что у нас с магазином приколов?
— О, Миона, это кладезь, а не локация...
— Ты его подключил? — перебила Гермиона излияния коллеги.
— Целиком и полностью. И опробовал неоднократно. Приколы — с ума сойти. Не знал, что у тебя такая богатая фантазия.
— Будем считать это комплиментом, — буркнула она.
— Это не комплимент, — серьезным тоном отвечал Пол. — Это естественное мужское любопытство.
— Ты мне лучше скажи, как все-таки пропадают персонажи, — огрызнулась Гермиона.
— Известно как. Админы забанили — и все дела, — обыденным тоном отвечал Пол. — Возможны, конечно, программные глюки. Но ты понимаешь, я этого не признаю никогда. Даже под пытками инквизиции.
— Админы забанили, — задумчиво повторила Гермиона. — А кто у нас нынче в админах?
— Бог их знает, — ответил Пол. — Это к Великому шефу, плиз. Но если паблишер уже взял нас нежно в свои ежовые рукавицы, то Великий шеф может укрыться коммерческой тайной по самые уши и ни пса тебе не скажет.
Паблишер... Прелати, тролль его за ногу.
— Спасибо, Пол. Это пока все.
— Все? — патетически вскричал Пол. — А тайная комната? Или ты думаешь, я снова кинусь грудью на пулемет Великого шефа? Нет уж, девчонка. У тебя грудь посущественнее моей — такую даже шефу жалко станет. Так что сама, сама.
— Пол, комната почти готова, — простонала Гермиона. — А я еще немного болею.
— Немного — это сколько?
— Ну, еще дня три вполне за заразную сойду.
— Гут. Три дня.
Пол отключился, а Гермиона вернулась к игре. Она подумала, что еще ни разу не была в виртуальном доме Снейпа в Тупике Прядильщиков. С этой мыслью она, вернее ее героиня, аппарировала на замусоренный берег.
И тут же увидела в перспективе улицы знакомую фигуру. Нет, не Снейпа. Прелати. Его Гермиона почему-то никак не ожидала увидеть в виртуале. Первым ее желанием было быстренько вывалиться из игры. Но она преодолела эту слабость. В крайнем случае, спрячется в доме. Она подошла поближе, и Прелати повернулся к ней лицом.
— А вот и вы, — он улыбнулся. Его улыбка здесь была несколько более постной, чем в реальности, и Гермиона решила уже поставить дизайнерам на вид, а потом подумала, что так, пожалуй, органичнее.
— Вы меня ждали? — набрала она в текстовом окошке.
— Я ждал хоть кого-нибудь, — уклончиво ответил Прелати. — Мне все равно, кто это сделает.
— Сделает — что? — спросила она.
— Мне нужен палимпсест, — ответил Прелати. — Отдайте его мне.
— И что мне за это будет?
Жаль, буквы на экране не накачаешь ядом...
— Вам — ничего, — ответил Прелати. — Это лучшее, что я могу для вас сделать.
— Учту, — набрала Гермиона. — Но ничего не обещаю.
— Так ведь и я вам ничего не обещаю, — безмятежно отвечал Прелати.
— Где мой муж? — набрала она.
Взгляд Прелати стал удивленным. Нет, дизайнерам она слова кривого не скажет — экая мимика у обычного NPC...
— Я же вам уже говорил: это больше не ваша проблема. Вы, если не ошибаюсь, сами хотели от него избавиться. Еще недавно.
— А если я передумала?
Прелати покачал головой и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Гермиона прошла мимо него в дом. Ей хотелось посмотреть, как он получился в игре.
Что ж, очень похоже. Она побродила по спальням, вышла на кухню, спустилась в лабораторию. И в самую последнюю очередь подошла к двери в «тайную комнату». Разумеется, access denied. Ну и ладно, все равно там еще ничего нет.
Гермиона вышла из игры. Вообще-то в Тупик Прядильщиков она ходила в расчете на Снейпа. Интересно, он-то куда из игры делся? Тоже забанили? Так ведь он, вроде бы, NPC. Постойте, так ведь и Канингем — NPC... Гермиона призадумалась. Но ничего лучше, чем поговорить с шефом о том, кто еще, кроме разработчиков — то есть, фактически, Пола — имеет доступ к кодам игры, не придумала. А насчет коммерческой тайны... Так ведь она ничего коммерческого спрашивать и не собирается.
Гермиона вернулась к столу и взяла в руки последний нераспечатанный конверт. От мистера Вуда. Она прочитала письмо раз, другой и ощутила, как ее охватывает глухое раздражение. Ну почему у нее никогда ничего не может получиться просто? Даже когда этим чем-то занимается кто-то другой.
Миссис Грейнджер.
Я Вас предупреждал, что хозяин выбранного Вами дома — престранный человек. На встречу со мной он явился лично. Чтобы сообщить, что передумал продавать дом, с которым у него, по его собственному признанию, связаны слишком приятные воспоминания. Он, видите ли, успел обзавестись этими воспоминаниями уже после того, как выставил дом на продажу. И теперь сильно волнуется, чтобы ставший ему таким дорогим дом не попал в нехорошие руки. В конце концов, он согласился, что, возможно, продаст дом Вам — но только после личной встречи, и в том случае, если убедится, что Вы станете этому дому достойной хозяйкой.
Если Вы по-прежнему желаете получить этот дом — встретьтесь с хозяином прямо там, воспользовавшись порт-ключом. В любое время суток — он повторил эти слова еще раз. Но если хотите знать мое мнение — лучше подыщите что-то другое. Хозяева, влюбленные в свою собственность, не знающие, хотят они ее продать или нет — очень неудобны. К тому же, они, как правило, склонны запрашивать непомерную цену.
Сообщите мне о Вашем решении письмом.
Всегда к Вашим услугам,
Майк Вуд
Гермиона опустила голову на руки и прикрыла глаза. Стоило выныривать из одного бреда, чтобы погрузиться в следующий?
Вечером. Она отправится туда этим же вечером. Она не отступится от этого дома. Кто бы ни был хозяин — ему придется продать дом ей. Она заставить его сделать это. Ей, кажется, терять особо нечего — она уже и так одной ногой вне закона. А когда еще и мизерикорды из хранилища вытащит...
А вытащит ли? Они же могут быть просто заколдованы против выноса из банка. К тому же перемещение темного артефакта могут засечь авроры. В том, что это заметят гоблины — и сомневаться не приходится... Мерлин, несколько часов назад она пообещала себе, что бросит это все.
Что ЭТО, девочка моя?
Все. Снейпа. Малфоя. Смотрицки. Гарри Поттера.
Ты сама-то в это поверила?
Гермиона сделала два глубоких вдоха, пообещала себе, что пообедает в «Дырявом котле» и принялась одеваться.
Последние годы Гермиона часто сомневалась в том, что Распределяющая Шляпа поступила правильно, отправив ее в Гриффиндор. Дело было, конечно, не в Шляпе, а в том, что она сама порастеряла те качества, которые когда-то в себе так ценила , за которые ее любили друзья. Что ж люди меняются — и ей было немного смешно слушать Гарри и Рона, которые по сей день называли себя «гриффиндорцами» и страшно этим гордились. Впрочем, до последнего времени Гермиона была уверена, что они сохранились лучше, чем она. До последнего времени... Теперь ей казалось, что она все больше отдаляется от той девочки, которая, вслух успокаивая себя — привычка одинокого ребенка — шла к высокому табурету в Большом Зале Хогвартса. Но и сейчас еще эта девочка время от времени давала о себе знать откуда-то из глубин подсознания — так громко и настойчиво, что Гермиона искренне понимала Шляпу и не сомневалась в ее приговоре, даже если повторить процедуру прямо сейчас — со взрослой версией Гермионы. Вот скажите на милость, куда еще можно отправить на первый взгляд вполне разумную женщину, с упорством, достойным лучшего применения, пытающуюся купить дом, который ей, судя по всему, никто не собирается продавать? Приглашение хозяина «приходить в любое время суток» оказалось равноценным приглашению «приходите, когда меня нет дома». Она исправно переносилась в этот дом — за два дня четыре раза в разное время, в надежде застать хозяина. Разумеется, впустую. Последний визит она нанесла вчера вечером — в совершенно расстроенных чувствах и разбитом состоянии, так как перед этим с величайшими предосторожностями изъяла из хранилища Снейпа в Гринготтсе пять малфоевских мизерикордов. Гермиона припрятала их в Тупике Прядильщиков — не нести же в лондонскую квартиру темные артефакты! Но переживания и общение с темной магией смутили и разволновали ее не сильнее, чем то интересное обстоятельство, что на двери хранилища она обнаружила знак, напоминающий рисунок на изразце в доме Снейпа. Она уставилась на него круглыми глазами. Потом воззрилась на гоблина, который словно чего-то ждал от нее.
— Вы собираетесь вступить в права абсолютного владения? — неприятным голосом спросил он.
Гермиона кивнула — это был официальный повод ее визита в Гринготтс.
— В таком случае, подтвердите свои притязания, — он дернул головой в сторону двери.
Гермиона не представляла, как именно это делается. За неимением лучших идей, она просто провела ладонью по рисунку. И тот ожил — принялся переливаться разными цветами, менять очертания. Гоблин удовлетворенно кивнул и распахнул перед ней дверь хранилища. Там Гермиона провела довольно много времени, в основном накладывая разнообразные маскирующие и нейтрализующие чары на сверток с кинжалами.
Она так устала, что совершенно не собиралась вечером оправляться в ТОТ дом. Поэтому когда все-таки там оказалась, страшно разозлилась на себя. Гермиона активизировала порт-ключ едва ли не помимо своей воли. Почему ее сюда так тянет? Заколдованное место? Да, этот дом ей кое-что напоминает. Но достаточно ли этого, чтобы вести себя так глупо? Она уселась в кресло в небольшой гостиной, прикрыла глаза и сидела так, пока не поняла, что засыпает. Тогда она поднялась, совершила еще один обход комнат в поисках хоть одной живой души и, никого не найдя, вернулась в свою квартиру.
Ей нужен был отдых. По возможности — здоровый крепкий сон, о котором она и не помышляла с тех пор, как пришла в себя после гриппа. Слишком много дел накопилось — как в магическом, так и в маггловском мирах. И Гермиона по привычке урывала время у сна, по полночи проводя над расчетами, а днем бегала по инстанциям магического мира, улаживая формальности, связанные с признанием смерти Снейпа. Она даже представить себе не могла, каков на самом деле размах магической бюрократической машины...
А еще она срывала график сдачи игры. И сто лет не появлялась у родителей. И дома закончилось в один момент решительно все — с туалетного мыла начиная, туалетной бумагой заканчивая. И ворох счетов — за все на свете, даже за то, чем она, кажется, никогда не пользовалась. Не говоря уже о маячащем впереди Рождестве и очередной клятве не откладывать покупку подарков на последнюю сумасшедшую неделю.
Но самое ужасное состоится завтра: она должна встретиться с Люциусом Малфоем. В пять часов. С мизерикордами. Учитывая чрезвычайное положение, отслеживание палочек и передвижений даже вполне безобидных артефактов, а также повышенный интерес к ее персоне... Да она, кажется, действительно спятила, раз на полном серьезе собирается это сделать.
Так какого тролля пьяного ей тратить время и силы еще и на сумасброда, который никак не решит, продает он дом или не продает? Нет уж, она больше туда не ходок... А впрочем, встреча с Малфоем в пять. Что ей помешает навестить этот дом, скажем, рано утром? Должен же он там хоть иногда появляться, этот неуловимый Снарк. Дом совсем не выглядит необитаемым...
Разумеется, утренний визит дал ровно столько же, сколько все предыдущие — ничего. Зато раздражение в адрес хозяина несколько отвлекло Гермиону от предстоящего визита в Малфой-менор. Поэтому она не успела толком задуматься над собственным поступком и его последствиями. Только когда Гермиона материализовалась у ворот Малфой-менора и увидела знакомый по игре и смутным военным впечатлениям вычурный декор в виде змей и хищных птиц, у нее засосало под ложечкой. Что ты делаешь, девчонка? Это же не игра... Впрочем, ситуация была настолько абсурдной, что пять мизерикордов, которые NPC-Малфой требовал у нее в виртуальной реальности, казались ей и в этой, самой настоящей реальности, достаточным основанием для того, чтобы перед ней по крайней мере открыли ворота. Мерлин, это же так наивно — взять и притащить их сюда все. Припрятала бы, принесла один, пообещала бы отдать все остальные потом — в безопасном месте, после того, как получит то, что ей нужно.
Вот только что именно ей нужно? И что такого Снейп за довольно короткое время между воскрешением и возвращением в статус мертвеца, сотворил с ее мозгами, что она пришла сюда, согласившись на довольно эфемерно описанную сделку? Она готова довериться Люциусу Малфою? Нет, пожалуй, пока речь шла о доверии Снейпу. Значит, все-таки, она решила ему доверять?
Ее размышления были прерваны появлением домового эльфа. Как для малфоевского, он выглядел вполне прилично — пожалуй, даже несколько нахально. Поклонился, впрочем, достаточно низко, но окинул Гермиону взглядом, за который какой-нибудь незадачливый завсегдатай паба средней руки вполне мог получить чесотку в интимном месте. Гермиона уже давно рассталась с идеей искоренения рабства домовых эльфов — не без сожалений, надо признать. Но за эту мысль ей стало немного стыдно. Особенно при виде того, , как перекосилась мордочка домовика, когда она проходила мимо него в ворота поместья. Что это с ним? Может, мизерикорды учуял? Как бы там ни было, домовик поклонился еще раз — теперь еще ниже, и засеменил вперед, показывая ей дорогу. Гермиона пошла по коридорам и лестницам, стараясь не смотреть по сторонам и закрыться от воспоминаний. Казалось, чуть не с каждой картины на нее глядят безумные глаза Беллатрисы Лестрейндж. Она когда-нибудь избавится от этого кошмара?
Наконец они с домовиком остановились перед дверью, обтянутой тканью в тон стенам. Домовик скользнул внутрь. Гермиона осталась снаружи ждать приглашения. Прошло не больше минуты, и на двери, на тканевой обивке, проступили, проявились знакомые линии. Рисунок с изразцов. Гермиона по наитию подняла руку и провела по нему ладонью. Казалось, ткань заколыхалась — рисунок ожил.
— Мне кажется, наша гостья уже поняла, что может войти, — донесся из-за двери насмешливый голос. — Убирайся.
Последовавший за этим хлопок убедил Гермиону, что последнее слово относилось не к ней. Она снова протянула руку к двери и та сама собой распахнулась.
— Пунктуальны. Точны.
Люциус Малфой стоял посреди комнаты — скорее всего, кабинета, — его взгляд медленно скользил от ее лба к носкам туфель и обратно.
— Надеюсь, это касается не только времени, но и принятых вами на себя обязательств, — закончил он, видимо, удовлетворенный осмотром.
Малфой сделал приглашающий жест, и Гермиона, безотчетно ему повинуясь, прошла к креслу. Люциус не спешил начинать беседу. Он сам удобно устроился в кресле напротив и продолжал рассматривать Гермиону. Она ответила ему тем же. Какое-то время они молча пялились друг на друга. Гермиона избегала смотреть Малфою в глаза — она была уверена, что игру в гляделки ей не выиграть. А проигрывать не хотелось. Она и так чувствовала себя не в своей тарелке и готова была поклясться, что хозяин кабинета сделал все, чтобы это чувство расцвело в ней буйным цветом.
Снова появился домовой эльф. Он левитировал поближе к ним столик, на котором появилась чайная посуда.
— Обычно в это время я пью чай, — уронил Малфой, по-прежнему не спуская с Гермионы взгляд. — Вы составите мне компанию.
Он не спрашивал. Видимо, был уверен, что оказывает ей честь. Гермиона пожала плечами.
— Я предпочитаю кофе, — сказала она, стараясь сделать так, чтобы ее голос прозвучал разочаровано.
— А я коньяк, — в тон ей произнес Малфой. — Курвуазье. Некоторые сорта Мартеля. Северус, вот, не любил курвуазье. Хотя, будучи сносным зельеваром, не мог не признавать достоинств этого напитка. Но... — Малфой сделал изящное движение кистью, — недостаточно быть сносным зельеваром — надо еще быть утонченным человеком, чтобы понять прелесть настоящего коньяка.
Гермиона сделала глубокий вдох. Что ж, он это все сказал определенно не ради того, чтобы выслушать ее мнение о курвуазье. Кстати, оно вряд ли сильно отличалось бы от снейповского...
— Почему же — был? — осторожно произнесла она.
Малфой приподнял бровь.
— Вы имеете в виду Северуса?
Гермиона кивнула.
— А вы разве не знаете? Он умер.
Домовик налил по полчашки чаю и исчез. Малфой сделал приглашающий жест и взял свою чашку.
Гермиона почувствовала отвращение — к Малфою, к себе, к происходящему. Ну что за фантазии ее сюда привели, Мерлин великий! А теперь... Ну не удирать же, в самом деле. Значит, выхода у нее нет — придется говорить. Она зашла слишком далеко. Да что там — фактически, влезла в ловушку. Но спросить, ничего не сказав, не получится. Что он может знать? Что Снейп — ее муж? Что она знакома со Смотрицки? Об игре? О палимпсесте? О Прелати? Об Артуре и Канингеме? О зонах нестабильности?
— Вы принесли то, о чем мы говорили, — сказал Малфой.
Холодно. Сухо.
Гермиона кивнула — непроизвольно, подчиняясь его тону.
— Позвольте полюбопытствовать, — Малфой протянул руку.
Гермиона заколебалась. Малфой усмехнулся уголком рта.
— Я не смогу их взять, если вы не передадите их мне добровольно, — снисходительно пояснил он. — Даже если... — он дернул углом рта, — просто убью вас, они не перейдут в мое владение и не станут служить мне. Я думал, вы понимали это, когда шли сюда.
Последние слова были сказаны уже с откровенной насмешкой в голосе.
— Впрочем, откуда вам это знать. Вы же магглорожденная, насколько я помню. Учились на Гриффиндоре. Да еще при Дамблдоре. Что вы можете знать о подобной магии?
Он презрительно усмехнулся, и Гермиона почувствовала необходимость огрызнуться:
— Да уж кое-что знаю. Как видите, сумела взять в руки и при этом не обжечься.
Судя по всему, Малфою пришлось крепко сжать зубы, чтобы удержать рвущиеся наружу слова. Но он справился и лишь качнул головой.
— Итак...
Гермиона открыла тубус и вынула оттуда один из кинжалов. Глаза Малфоя засияли.
— Да, определенно, — выдохнул он, и его рука дрогнула от нетерпения.
Гермиона осторожно протянула кинжал Малфою, рукояткой вперед, как обычный нож. Но Малфой отдернул руку, глянул на нее едва ли не с ужасом, и его красивое лицо исказила гримаса — то ли страха, то ли отвращения, то ли ненависти. Гермиона озадаченно уставилась на кинжал.
— Вижу, вы распоряжаетесь им вполне по-хозяйски, мисс Грейнджер, — с кривой улыбкой заметил Люциус. — Или мне не стоит больше называть вас мисс? А может, вовсе не Грейнджер?
Гермиона пожала плечами — в конце концов, это не имело смысла скрывать.
— Как будто вы сами не знаете, — сказала она раздраженно. — Как будто не для того вы затеяли всю эту возню вокруг смерти моего мужа. Ну, это все? — спросила она агрессивно. — Или вам нужно что-то еще из моего наследства? Если да — назовите, и мы поторгуемся.
К ее удивлению, Малфой не пришел в ярость, выслушав эту тираду. Наоборот, он, кажется, успокоился и даже нашел в себе силы приподнять угол рта в почти вежливой улыбке.
— Ах, значит, правда... Я, признаться, думал, что он шутит. Знаете, у Северуса такая интересная манера шутить — не поймешь, шутка или нет, пока не почувствуешь, что пора принимать антидот.
Гермиона передернула плечами.
— Вам тоже этому учиться не надо, — проворчала она.
Малфой, кивнул, словно благодаря за изящный комплимент.
— А почему вы не пьете чай? — спросил он. — Думаете, вам что-то подмешали?
— Не исключаю, — огрызнулась она.
Ей действительно было не по себе от того, что она пьет чай с Люциусом Малфоем.
— Не в моих интересах, — с видимым сожалением вздохнул Люциус. — Мне надо, чтобы вы оставались в здравом уме и трезвой памяти. Никак иначе вы не сможете передать мне кинжалы. А я очень хочу их получить. Достаточно, уберите, — он помахал рукой в сторону кинжала, который она по-прежнему держала в руке, и на его лице снова мелькнуло выражение отвращения. — Я уже убедился, что это они. Надо же, значит, это был Северус... Или все-таки кузен...
Гермиона убрала кинжал в тубус.
— Кузен? — сам собой вырвался вопрос.
Малфой кивнул. Он пил чай, поэтому ответил не сразу.
— Я не знал, кому из них удалось собрать комплект — Северусу или Станисласу. Но я уверен, они оба над этим работали. Собственно, Северус делал это как раз для того, чтобы комплект не достался Стену. А Стен, я не исключаю, для того, чтобы он не достался Северусу.
Люциус откинул голову и засмеялся мягким мелодичным смехом. Неискренним, отметила Гермиона. И тут же ее словно ударило:
— Значит, Станислас Смотрицки — ваш кузен? — спросила она.
— Да. А что не так? — Малфой театрально поднял брови.
— Он чистокровный маг?
Люциус сокрушенно покачал головой.
— Нет.
— Значит, в вашей семье тоже не все благополучно с чистокровностью? — злорадно отметила Гермиона.
Люциус вздохнул.
— До тех пор, пока в моей семье все благополучно с магией, я не переживаю по поводу ублюдков, — почти доверительно произнес он. — Дело же не в чистокровности самой по себе. Вот ваш супруг не был чистокровным...
— И ваш Волдеморт, — в тон ему продолжила Гермиона, с удовольствием отметив, что Люциус едва заметно вздрогнул. — Странно, правда? Полукровка. Ублюдок. Вы считали его самым сильным магом на свете. А его победил мальчишка. Гарри оказался сильнее.
Это была маленькая месть. И Гермиона заставила себя оставить ее маленькой — потому что ее так и подмывало продолжить аналогией с Драко, который не сумел победить Дамблдора, несмотря на всю мощь родовой магии Малфоев. Впрочем, Люциус в тот момент был в Азкабане...
Ей хотелось вывести его из себя, заставить эту маску надменной холодности треснуть. Но Малфой снова поступил совсем наоборот — он слегка пожал плечом и безразлично произнес:
— Иллюзии юности, мисс Грейнджер. Пора бы понять: это не Поттер оказался силен, а Темный Лорд слаб. У него была одна единственная слабость — к сожалению, именно в том месте, где у Поттера была сила. Тоже, кстати, не его собственная, а переданная ему матерью. У каждого есть слабости. Каждый рано или поздно встретится с кем-то или с чем-то, что не сможет победить и что его убьет, если он решится атаковать. Вам особенно хорошо стоит это запомнить, моя дорогая.
Он равнодушно скользнул по ней взглядом и снова принялся за чай. Гермиона тоже решилась отпить из своей чашки.
— Задавайте ваши вопросы, мисс Грейнджер — мне позволено так вас называть? И покончим с этим, — его голос снова был холоден.
Она шла сюда спрашивать — о Снейпе, Стене, роли самого Малфоя. Но почему-то сейчас ей в голову приходило совсем не это. Игра. Вот о чем ей уже так много дней хотелось поговорить. К тому же, это был совет Снейпа...
— Расскажите мне о кинжалах.
Малфой резко качнул головой.
— Это не вашего ума дело, — жестко произнес он. — Это часть нашей родовой магии. Если бы вы принадлежали к чистокровному роду, — он хмыкнул, — вы бы знали, что подобные вопросы... неприличны.
Гермиона замотала головой.
— Меня не интересует магия, — сказала она. — Меня интересует история. Люди.
— Кто именно? А, впрочем, догадываюсь, — еще одна ленивая ухмылка. — Графиня де Лаваль. А еще вернее, ее любезный кузен Жиль. Лишивший свою семью последнего кинжала. Я прав?
Гермиона кивнула.
— Кстати, прекрасный образ получился. Спасибо, — Малфой благожелательно покивал. — Значит, маринованные существа в банках... У вас определенно есть воображение. Что неудивительно — с вашими успехами в нумерологии... — он возвел глаза горе, выражение его лица стало мечтательным. — Да, я согласен с вами — Синяя Борода и Жиль де Рэ, определенно, не одно и то же лицо.
Гермиона смотрела на него во все глаза. Образ? Это он о чем? Люциус Малфой — геймер?
— Что вы так на меня уставились, мисс Грейнджер, — поморщившись, спросил он. — Вы влезли в историю моей семьи. Переворошили ее, использовали по собственному усмотрению и думали, что я этого не замечу? Вы все-таки маггла, — выплюнул он. — И, как все грязнокровки, не ведаете, что творите. Но сильно обижаетесь, когда вас за это заставляют отвечать. Скажите, вам ведь страшно обидно из-за того, что на кострах инквизиции горели в основном магглорожденные ведьмы, а чистокровные колдуны почти никогда? Вас оскорбляет история с выдачей Моффрэ? Кстати, это у нее был изъят тот кинжал, которым вы так интересовались.
— Она взяла его у Жиля? — быстро спросила она.
Люциус покачал головой.
— Вы предполагали — и весьма верно — что Жиль подарил этот кинжал своей возлюбленной Жанне из Домреми, — он презрительно фыркнул. — Несчастный человек. Сам толком не успел понять, что из себя представляет, как его уже обложили грязнокровками.
— Как же кинжал попал к Моффрэ? — спросила Гермиона.
Она принципиально не обращала внимания на оскорбительное слово — чего еще ждать от Малфоя?
— А это я у вас хочу спросить, — Малфой смотрел на Гермиону с нескрываемой насмешкой — злой и надменной. — Вы у нас специалист по выдумкам и трюкам магглорожденных ведьм.
Гермиона искренне не понимала, о чем он говорит. Зато ей стало ясно, что так ранило Люциуса, когда он увидел вожделенный кинжал. То, что этот кинжал, часть его родовой магии, находится в руках магглорожденной ведьмы. Неприятные ассоциации, надо думать. Она усмехнулась этим мыслям.
— Не понимаю, о чем вы, — отрезала она.
Не станет же она рассказывать Люциусу о совпадении нумерологических диаграмм Жанны, Моффрэ и ее собственной...
— Мне следовало бы оставить все как есть, — раздраженно произнес Малфой в пространство.
Глаза его сузились — он больше не играл утомленного неприятным визитером аристократа. И теперь Гермиона видела, какой глубокий след оставила на нем последняя война. Он был... потрепан. Лучше не скажешь. Ему было неуютно, неудобно — не от ее присутствия. Во всяком случае, не только. Ему просто было неуютно — в собственном доме, в собственном теле. Человек, потерявший себя и не обретший ничего взамен. И дело не в том, что он проиграл эту войну. Это то, о чем говорил Снейп, — вдруг поняла Гермиона. Непростительные заклятия опасны для мага, который их накладывает. То, что они с Полом интуитивно воспроизвели в игре — каждое непростительное уносит частичку жизни. Частичку себя самого. Дементор, выпивающий душу по капле. До тех пор, пока ты не начинаешь коченеть изнутри от могильного холода — без всякой надежды согреться. Хоть в огонь прыгай. Хоть курвуазье литрами в себя вливай. Хоть десятком женщин обложись. Все равно ничего не почувствуешь, кроме холода. И Люциусу еще ничего — он мог использовать силу родовой магии. А что происходит с теми, кто лишен такой подпитки? Или с теми, у кого она не такая мощная? Ведь среди Пожирателей и тех, кто использовал непростительные, были не только чистокровные магии, но и полукровки, и даже магглорожденные. Гермиона с содроганием подумала о Снейпе. А ведь это, к тому же, затягивает — однажды младший Малфой обронил, что непростительное дает совершенно неповторимые ощущения, не сравнимые ни с какими другими — пускай даже темными — заклятиями. Сила. Могущество. Власть. Блеск. Ради короткого мига подобных переживаний можно рискнуть. Нужно. Мерлин... Она-то тогда подумала, что Хорек рисуется. Впрочем, может, это от человека зависит — вот Гарри не любит вспоминать, как пытался проклясть Беллатрису. А она-то определенно испытывала наслаждение, когда пытала ее, Гермиону, круциатусом. Помнит она ее глаза. Ее лицо. Экстаз...
Ее вывел из оцепенения голос Малфоя.
— Вы слушаете меня, мисс? — сердито вопрошал он. — Я хочу быть уверен, что вы усвоите мои слова. Этого требует, — он коротко хмыкнул, — честь. Договор есть договор. Вы принесли то, что мне было нужно. Я готов обменять это на информацию, которая может вас заинтересовать. Которая должна вас заинтересовать. Если вы хотите исправить ситуацию, в которой не можете винить никого, кроме себя. Если вы, наконец, просто хотите спасти свою жизнь. Хоть она, надо сказать, не кажется мне слишком большой ценностью. Но пока было бы лучше, чтобы вы были живы.
Гермиона сглотнула — воспоминание о Беллатрисе совершенно выбило ее из колеи. Она жадно припала к чашке и залпом допила остывший чай. После чего кивнула Малфою, чтобы он продолжал.
— То, что я вам скажу, касается непосредственно вас. Хотя речь пойдет о других людях. Например, о... — он усмехнулся. — На самом деле, неважно даже о ком именно. Назовем ее Моффрэ. Назовем это инквизицией — за неимением лучшего определения...
— Назовем его Прелати, — рассеянно подсказала Гермиона.
Малфой кивнул.
— Как вам угодно. Вы нумеролог, поэтому, я надеюсь, понимаете: когда речь идет о функции, неважно, какие переменные вы подставите в формулу и как именно назовете результат. Нумерология — метаязык, к счастью.
— Так назовите функцию, — потребовала Гермиона.
Малфой вынул палочку и ленивым движением начертил прямо в воздухе «знак Рыб». Следующее мгновение он не без удовольствия наблюдал за выражением гермиониного лица.
— Есть законы магии. Есть законы природы. Мы описываем их с помощью формул. Как и магглы, насколько я знаю. И в данном случае вы, мисс, имеете дело с чистой функцией, которая в определенных магических условиях может воплотиться в чем-то или в ком-то — в человеке, организации, случае, литературном произведении, а точнее — в самом событии, которое формирует эту личность, или предмет, или группу людей.
— То есть инквизиция... — Гермиона, открыв рот, смотрела на Малфоя.
Тот кивнул.
— И инквизиция тоже. Я повторяю — дайте этому воплощению любую форму, любое имя. Оно не перестанет быть просто частным случаем определенной функции. В данном случае вот этой, — он ткнул палочкой в висящий в воздухе «знак Рыб».
— Значит, на самом деле... на самом деле этого нет?
— Что означает «на самом деле»? — Малфой одарил ее презрительным взглядом. — Как для нумеролога... как для отличницы вы отвратительно излагаете свои мысли, мисс.
— Это всего лишь иллюзии, вызванные к жизни тем, что сработала некая функция?
— Всего лишь иллюзии... — казалось, Малфой едва сдержал смешок. — Я начинаю понимать, за что Северус любил гриффиндорок. Простодушие — это так... мило.
Он помахал рукой и «знак Рыб», вспыхнув, исчез.
— Иллюзии правят миром, мисс Грейнджер. И хорошо, что так. Потому что когда они рушатся, миром правят голод, страх и похоть.
— Я думала, вам это нравится.
Малфой кивнул и самодовольно улыбнулся.
— Все, что нужно — это отдавать себе отчет в том, какие иллюзии вы вызываете к жизни, и какие иллюзии вам навязывают другие, — наставительным тоном произнес он. — Это война, моя дорогая. А посему любая маска скрывает зверя. Так стоит ли докапываться до того, что на самом деле двигает человеком? Плодите иллюзии — это лучшее, что вы можете сделать. Впрочем, вы так и делаете. И, как это ни противно лично мне, приходится надеяться на вас. В этой конкретно войне, я имею в виду.
— Любопытно, за что такая честь.
— Вам известно, что такое синдром дворняги? — спросил Малфой.
Гермиона вздрогнула.
— Разумеется, — осторожно произнесла она. — Привычка цепляться к тому, кто погладил.
— В общем, да. Но сути вы не уловили, — заметил он. — Синдром дворняги — это когда шелудивый дворовой ублюдок из последних сил цепляется за ускользающую иллюзию, чтобы не опрокинуться в дикость. Изо всех сил — хотя бы ценой собственной жизни...
— Шелудивая дворняга. Как любезно, мистер Малфой, — нетрудно было догадаться, кого он имеет в виду. — А почему именно ублюдок?
— Да потому, что он, в отличие от породистой собаки и волка, осознает в себе эту грань и знает, насколько она тонка.
— Значит, вы думаете, я стану спасать чьи-то иллюзии ценой собственной жизни? — уточнила Гермиона не без яда.
— У меня есть основания так думать, — он пренебрежительно усмехнулся. — Вы дали множество поводов... И продолжаете давать. Но меня сейчас не это интересует. И вас я призываю подумать о том, с чего мы начали. Что могло заставить сработать функцию, которую вы условно — и не без основания — назвали «инквизицией»? Во что она воплотилась? Или в кого? И что с ней делать дальше? Каков вообще сценарий разворачивания этой функции? Можете ли вы еще на него повлиять? Вам достаточно — или продолжить?
— Пока хватит, — ответила она. — Почему вы говорите об этом мне?
— А почему вы явились сюда с этими мизерикордами? — Малфой насмешливо приподнял бровь.
Ох, Мерлин. А ведь она ждала этого вопроса — и даже придумывала какие-то ответы.
— Но это всего лишь игра... — вырвалось у нее.
— Так сыграйте, тролль вас дери, глупая маленькая маггла! — раздраженно процедил Малфой. — Только определитесь, в конце концов, за кого. Или за что. Надеюсь, тут вам подсказки не нужны?
— Уж точно не от вас, — фыркнула Гермиона. — Навряд ли я окажусь на вашей стороне.
— Стороне?
Малфой, наконец, не выдержал и расхохотался. Получилось странно. Лучше бы он продолжал играть.
— Вас интересует что-то еще? — спросил он.
И Гермиона поняла, что они уже довольно долго сидят молча.
— Впрочем, это неважно. Вы меня утомили. Передайте мне мизерикорды и покиньте, наконец, дом.
Гермиона встрепенулась. А как же...
— А как же Снейп? — выпалила она.
— Снейп? — Малфой поморщился. — Я так понял, что вы получили все, что хотели, мисс.
— Он жив? — с нажимом спросила она.
Малфой пожал плечами.
— Какая разница? Вы имеете все основания думать, что он мертв, и жить и действовать соответственно.
— Но я хочу знать правду! — воскликнула Гермиона.
— Правду? — протянул Малфой, и ее передернуло от издевательской ухмылки, перекосившей красивое породистое лицо. — В таком случае, вы обратились не по адресу, дорогая.
Гермиона поняла, что больше ничего не добьется. Да ей и так, если честно, хватало...
— Что я должна сделать, чтобы передать их вам? — спросила она, брезгливо кивая на тубус.
Малфой произнес формулу, которую Гермиона послушно повторила. После чего хозяин кабинета, ни слова больше не говоря и даже не кивнув гостье, подхватил приобретение и направился к двери. Через секунду после того, как он исчез, в кабинете появился домовой эльф, который проводил Гермиону до ворот.
Едва выйдя за пределы поместья, Гермиона сунула руку в карман и, сама не понимая зачем, активизировала порт-ключ. Через мгновение она стояла у чужого камина и пялилась в стенку. В голове гудело — то ли от перемещения, то ли от нервного напряжения, то ли от полученной информации. Нет. Не может быть. Функция? Просто функция? Значит все, что происходит — в порядке вещей. А сам порядок задается формулой «Знак Рыб». В которую она сама подставила произвольные переменные. Снейп. Жиль де Рэ. Жанна. Моффрэ. Она сама. А еще Малфой, Канингем — да что там, целый магический мир, так или иначе, оказался втянут в разворачивание этой функции. А еще Прелати. Нет, не сходится. Прелати дал понять, что этот знак — знак некоей организации, какой-то маггловского-магической службы безопасности. Да и Снейп говорил о какой-то конвенции... Значит, это не может быть безличностной функцией. Во всяком случае, сам Прелати реальнее самой реальности, как выражается Пол. Кстати, что-то они пересекаются в суждениях с Малфоем. Об иллюзиях и моделировании реальностей. Это случайность? А в магическом мире вообще бывают случайности?
Игра... Грохнуть ее к черту, — вдруг с ожесточением подумала Гермиона. Грохнуть и уволиться. Уйти в себя. Утонуть в хогвартсом озере, сжить со свету кальмара и занять его место...
Гермиона рухнула в кресло и только тут поняла, где находится.
В том самом доме. В том самом кресле, в котором уснула... когда? Неделю назад. Две? Мерлин, всего две недели... Тот же полумрак. И только одно было ново.
Гермиона смотрела на стену над камином и как-то отстраненно слушала, как в висках стучит кровь. На стене переливался разными цветами рисунок с изразца. Гермиона медленно закрыла глаза, открыла. Рисунок никуда не делся.
— Гермиона?
Она вздрогнула так сильно, что потеряла равновесие. Но вместо того, чтобы просто упасть, провалилась в мягкую, уютную черноту.
Гермиона откинулась на спинку рабочего кресла и глянула на часы. Хорошо проведенная ночь — залог высокой работоспособности. Она справилась с последними расчетами для министерства меньше, чем за три часа. Теперь можно было позволить себе чашку кофе. Еще одну. Пускай не такого хорошего, как тот, который она выпила с самого утра. Интересно, Стен сам его варит? Или он мастер молекулярной кулинарии? Скорее, все-таки, варит. Он же алхимик...
Гермиона направилась в кухню, понимая, что события вчерашнего вечера придется-таки обдумать. Она же пообещала себе — закончит с расчетами и вернется... к этому.
Гермиона никогда раньше не падала в обморок. Даже когда сильно хотела. Даже когда на то были весьма веские причины. И вдруг вот так — просто от неожиданности. Или не просто? С тех пор, как она вынырнула из бреда, ее не оставляло ощущение, что все происходящее ей только кажется. А на самом деле бред продолжается — в улучшенной версии, такой похожий на реальность, что не отличить. А может, она настолько погрузилась в игру? Конечно, это игра — как иначе объяснить появление рисунков на дверях и стенах? Этого просто не может быть в реальности! А Малфой? Малфой, рассуждающий о нумерологических формулах — вот это уж точно чистый, незамутненный бред.
— Почему — бред? Малфой — если ты имеешь в виду Люциуса — всегда был силен в нумерологии, — послышался рядом шелестящий голос.
Она поняла, что пришла в себя. И кажется, говорила вслух. Впрочем, говорить вслух, как и слышать голоса, можно и в беспамятстве — разве нет? Она облизала губы, стараясь подавить ощущение, что движется по какому-то сумасшедшему кругу. Вот, опять вкус восстанавливающего зелья...
— Люциус не стал действительно приличным нумерологом только из-за... происхождения, — звучал где-то рядом голос Смотрицки. — Воображения у него достаточно, а вот с логикой... как у всех чистокровных магов.
Она разлепила веки и увидела его. Стен стоял у стола и собирал в коробку флаконы с зельями. Гермиона сделала пару глубоких вдохов и осторожно приняла сидячее положение. Услышав, что она зашевелилась, Смотрицки оглянулся.
— Какого гоблина тебя понесло к Малфою? — с ноткой досады в голосе спросил он.
Что тут скажешь? Никаких рациональных объяснений. Она запуталась. Она устала. Она хотела поговорить, узнать. О чем? О Снейпе. Но говорила почему-то об игре. И что в сухом остатке? Получалось, что к Малфою она пошла только для того, чтобы передать ему эти троллевы мизерикорды. Тем не менее, ее не оставляло ощущение, что после разговора с Малфоем что-то изменилось — что-то настойчиво стучится в ее сознание. И она вот-вот поймает какую-то очень важную и довольно простую мысль...
— Я отдала ему мизерикорды из хранилища Снейпа, — сказала она.
Ей показалось, или Стен действительно вздохнул? Гермиона почувствовала острую потребность защититься.
— А что мне оставалось? — агрессивно спросила она. — Снейп исчез. Ты исчез.
— И не осталось во всем магическом мире никого, кроме Люциуса Малфоя, — язвительно произнес Стен.
Не стоило ему так говорить с ней. Гермиона вскочила и заметалась по комнате, игнорируя до сих пор трясущиеся поджилки и серую пелену, возникшую перед глазами от резкого движения. Наконец она остановилась прямо перед ним и рявкнула:
— Мистер Смотрицки, какого черта? Вы не соизволили ответить на мои вопросы. Вы вообще не дали себе труда меня выслушать. Вы предпочли благородно исчезнуть и разыгрывать фарс с продажей дома. И у вас поворачивается язык в чем-то меня упрекать? Да, я отдала бы эту дрянь вам, раз она вам так нужна. Вы...
Она закашлялась и только махнула рукой. Злость угасла так же внезапно, как вспыхнула, и теперь Гермиона почувствовала, что едва держится на ногах. Она отошла от Смотрицки и рухнула в кресло.
— А тебе не пришло в твою светлую голову, что я просто не мог ответить на те вопросы, которые ты задала в своем письме?
Шелест его голоса преобразовался в шипение.
— Что я вообще в силу определенных причин не мог с тобой связаться?
— Но смог явиться в министерство под ручку со своим кузеном и заявить о смерти моего мужа, — раздраженно произнесла Гермиона.
— Это было твое желание.
— Мистер Смотрицки...
— Стен, если тебя не затруднит.
— Затруднит, — отрезала она. — И не смейте меня перебивать. Как вы двое, или трое, или сколько вас там на самом деле — хорошо осведомлены о моих желаниях!
На самом деле Гермиону легко было довести до точки кипения даже в более спокойные дни ее жизни.
— Вас раздражает, что мы осведомлены о ваших желаниях лучше, чем вы сами, миссис Снейп?
— Грейнджер, если вас не затруднит. Моя фамилия Грейнджер.
— Затруднит, — отрезал Смотрицки. — Да и какая разница, что там у вас за фамилия, если вы на самом деле миссис Снейп?
Смотрицки обошел кресло и встал прямо перед ней.
— Кстати, об откровенности. Что вам мешало просветить меня насчет вашего семейного положения самостоятельно, а не предоставлять эту честь моему несравненному кузену?
Гермиону передернуло. О, в устах Люциуса Малфоя это должно было звучать...
— Тут не о чем говорить, — глухо произнесла она. — Это фиктивный брак.
— Тем не менее, как я понимаю, он не пожелал дать вам развод, когда надобность в этом браке отпала, — сказал Смотрицки. — А так, после нашей... любезности, вы вдова. Свободная женщина. И...
Он развел руками.
— И? — с нажимом повторила Гермиона.
— Вы могли бы устроить свою жизнь, — вкрадчиво произнес Стен.
Например с ним, — подумала Гермиона и почти не удивилась этой мысли. Почти. Потому что она совершенно не сомневалась, что Станислас Смотрицки затеял это совсем не потому, что ему нужна была Гермиона Грейнджер. То есть, нужна, но не для того, чтобы устраивать с ней жизнь. Сейчас, пожалуй, ей было разве что немного любопытно — та ночь ему понадобилась, чтобы наверняка взять ее под контроль, или он преследовал еще какие-нибудь цели? Случайно ли то, что после ночи, проведенной с ним, у Гермионы пропало всякое желание делиться своими сомнениями с Артуром Уизли? Что она освободилась от этой зависимости? Вернее, сменила одну зависимость на другую. Проклятая магия. Проклятые маги...
Она закрыла глаза и постаралась взять себя в руки.
— Все это прекрасно разыграно, мистер Смотрицки, — сквозь зубы процедила она. — Но вот маленькая незадача: Снейп-то жив. Что бы вы там не нагородили в министерстве. И я, следовательно, совсем не свободна.
— О, этот так... по-честному... — его голос был полон яда. — А заслуживает ли Северус Снейп вашей честности после того, как распорядился вашей жизнью, даже не поставив вас в известность? Насколько я осведомлен о ваших обстоятельствах, у вас нет повода ему симпатизировать. Он использовал вас. Попутно сломав вашу жизнь.
— Моя жизнь — это я. И у меня, как видите, все цело, — жестко произнесла Гермиона, безотчетно повторяя слова и копируя интонацию Снейпа. — Если что-то и ломало меня, то это была война. И мои собственные друзья. И я сама. А Северус Снейп был для меня не больше, чем школьным учителем. Он не был мне так близок, чтобы суметь нанести сколько-нибудь заметный удар. А что до того, что меня использовали... Да. Всю мою сознательную жизнь. И теперь, как я вижу, — не иначе. Только его тоже использовали. И куда циничнее, чем меня. Чем любого из нас в этой дрянной войне. Потому что его, в отличие от всех прочих, готовили не в герои, а в подлецы.
— Ну, некоторых для этой роли и готовить не надо, — в шелесте голоса Смотрицки явственно слышалась насмешка.
— А вам не кажется, что это крайне незавидная судьба — своими руками толкать на смерть тех, кто тебе дорог? Не один раз — по глупости, а на регулярной, так сказать, основе.
— Мерлин, какое красноречие... — с нескрываемым сарказмом произнес Смотрицки. — Если его адвокаты были хотя бы вполовину так... горячи, как вы... И главное, как просто — кем бы ты ни был, чем бы ты ни был, только найди подходящую девчонку. Такую, которая от тебя даже ничего не потребует взамен... Или он вас все-таки чем-то купил?
Ухмылка Смотрицки была такой мерзкой, что Гермионе захотелось его ударить. Возможно, она так и поступила бы. Но тут ее осенила догадка.
— Вы просто сами его ненавидите, правда? Признайтесь, мистер Смотрицки!
— А я и не скрываю, — легко согласился он. — Мне не за что его любить — так же, как и вам. Не терплю, когда кто-то крепко держит меня за горло и отмеривает вдохи и выдохи.
— А, он убежал от вашей мести на тот свет, и вы решили мстить мне — его жене, — почти спокойно подытожила она. — Что ж, это можно понять. Ненависть требует выхода, и рассудок тут бессилен. Валяйте. Вам больно. Мне тоже больно. Это превосходная идея — мучить друг друга.
Превосходная идея... Она действительно так думала. Мучить друг друга — пока боль не перевалит за границы чувствительности. Говорят, за ними уже ничего не страшно. Границы боли, границы страха. Границы здравого смысла...
— Вы слишком отличница, — едва слышно произнес Смотрицки — К тому же женщина. Сейчас вам кажется, что вы сходите с ума. Но на самом деле вы просто живете в ситуации абсурда. Это не одно и то же. Не беспокойтесь за свой разум. Он не пострадает. Пожалуй, даже наоборот...
Гермиона затрусила головой и, не совсем понимая, зачем, хрипло произнесла:
— Северус Снейп жив.
Отчаянная попытка уцепиться за ускользающую реальность, не для Сомтрицки — для себя, для этого чертового безумия, которое захлестывало ее, несмотря на уверения в том, что ее разум в безопасности. Она едва заметила, как Смотрицки пожал плечом.
— Как вам будет угодно, — безразлично произнес он и опустился в соседнее кресло. — Жив так жив. И все-таки не пойму, почему это для вас так важно...
Гермиона вздохнула. Действительно, почему, девчонка? Потому что он ее муж. Глава рода. Просто человек, который сделал для нее достаточно добра. И его затея с браком имела смысл — он дал ей объяснения, вполне разумные объяснения. Теперь она даже готова была допустить, что у него были причины не отпускать ее... пока.
— И, наконец, — произнесла она вслух, — я должна знать наверняка, могу ли провести разрешительный обряд. Потому что если он жив...
— Разрешительный обряд? — переспросил Смотрицки.
— Да. Гарри Поттер — вам известно это имя?
Смотрицки нетерпеливо кивнул.
— Когда авроры пытались найти Снейпа, они провели обряд присвоения крови.
— Зачем? — Смотрицки, казалось, был ошеломлен. — Ведь это темная магия, если не ошибаюсь.
— Еще какая, — со вздохом ответила Гермиона. — Но они считают, что это им не помеха. Они же для благородных целей...
— Для каких же? Просто найти Снейпа? Они были уверены, что он мертв!
Гермиона пожала плечами.
— Не знаю, что именно ими двигало, — сказала она, решив, что Смотрицки совсем не обязательно знать о подозрениях Снейпа, да и о ее собственных. — Факт тот, что мой друг теперь медленно сходит с ума.
— Победитель Темного Лорда настолько уязвим для темной магии? Кто принял его в авроры? — пренебрежительно прошипел Смотрицки.
— Дело не в магии, — ответила Гермиона. — Просто у Гарри никогда не было семьи — такой, в которой он был бы ребенком…
— И теперь он ищет утешения в ваших материнских объятиях, — закончил за нее Смотрицки. — Я вас понимаю — от этого действительно хочется поскорее избавиться. Впрочем, не спешите. Поттер может оказаться полезным. Вы знаете, что если он подпадет под власть крови, то станет рабом вашей семьи?
Гермиона кивнула.
— Я так понял, он уже готов, — с ноткой злорадства пробормотал Смотрицки. — Они дали вам в руки неплохое оружие.
Гермиона разозлилась.
— Я не собираюсь использовать Гарри, — отрезала она. — Все, что мне нужно — избавить его от этого. Поэтому я должна знать, имею ли я право провести разрешительный ритуал.
— Только в том случае, если ваш муж мертв, — мрачно произнес Смотрицки. — Мертв во всех смыслах. Иначе вы сильно рискуете.
Гермиона опустила голову. Какой-то порочный круг...
— Так что, вы мне скажете правду — Снейп жив или мертв?
Смотрицки качнул головой.
— Это несколько усложняет дело, — пробормотал он. — Все, что я вам могу сказать — ни в коем случае не пытайтесь провести ритуал.
— Значит, жив?
— Я сказал, что сказал, — устало ответил Смотрицки. — Не ищите в моих словах то, чего там нет. Кроме того, разрешительный ритуал может провести и тот, кто проводил посвящение.
Гермиона кивнула.
— Я знаю. Но это невозможно.
— Почему? Кто это был?
— Эдвард Канингем, — ответила Гермиона.
— Ах, Канингем... Неудивительно, — пробормотал Смотрицки себе под нос.
— Почему? — Гермиона насторожилась. — Что — неудивительно?
Смотрицки пожал плечом.
— Это, знаете ли, темная магия. И заниматься такими вещами без ущерба для себя могут далеко не все волшебники. Так вот, Канингем может.
— Вы его знаете? — спросила Гермиона.
— Лично — нет. Но я знаю эту семью.
— Он полукровка.
— Так же, как и ваш муж. Так же, как и я, — сказал Смотрицки. — Это не имеет значения, главное — владение определенным типом магии. У Канингема это есть. Не может не быть. Так почему он не проведет разрешительный ритуал — раз уж смерть Снейпа стала магическим фактом? У аврората нет оснований...
— Канингем пропал, — перебила его Гермиона. — Исчез. Никто не знает как, куда и почему.
— Ах, вот как...
Смотрицки усмехнулся. Или ей так показалось в полутьме гостиной?
Они какое-то время сидели молча. Потом Смотрицки снова заговорил:
— А кинжалы, стало быть, теперь у Малфоя... — его голос прозвучал устало, в нем чувствовалась безнадежность, едва ли не обреченность.
Гермиона кивнула.
— Что вы получили взамен?
— Почти ничего, — безразлично ответила она.
— Не верю, — жестко произнес Смотрицки. — Малфой честен в сделках.
— Это правда, что он ваш кузен?
— В некоторой степени.
— Зачем вам нужны были эти мизерикорды? — спросила она. — И зачем они нужны были Снейпу?
— Снейп собирал множество вещей, которые совершенно его не касались, — с ноткой раздражения отвечал Смотрицки.
Гермиона вспомнила нотариуса, который болел за дела семьи Снейпа, как за свои собственные, и усмехнулась. Не касались... как сказать.
— А вам они зачем? Часть магии вашей — то есть, не совсем вашей — семьи?
— Ах, вы и сами все знаете.
Смотрицки определенно был доволен: ее небрежное замечание избавило его от необходимости давать разъяснения. Гермиона чертыхнулась про себя. Разговор со Смотрицки требовал ничуть не меньшей осторожности, чем разговор со Снейпом или Малфоем.
— Если бы вы не исчезли, я отдала бы эти троллевы кинжалы вам, раз они вам так нужны, — раздраженно бросила она.
— Нет, пускай уж лучше будут у Малфоя, — рассеянно пробормотал он.
А потом вдруг спросил:
— Почему? Почему — мне?
— Потому что мне надо кому-нибудь доверять, — устало ответила Гермиона. — Я готова была довериться Снейпу, но именно в этот момент он исчез. Я готова была довериться вам, но вы тоже предпочли скрыться.
— И тогда вы решили довериться Малфою...
— Ни черта подобного, — огрызнулась Гермиона. — Я пошла к нему за информацией. И, подозреваю, поступила правильно.
— Ага, значит, он вам все-таки что-то сказал, — удовлетворенно произнес Смотрицки.
— Он мне много чего сказал, — сварливо ответила Гермиона.
Чертов Малфой с его аристократической манерностью и иносказаниями! Ей, наконец, нужна ясность. Просто ясность — неужели она так много просит?
— Ваш кузен умеет формулировать свои мысли так, что собеседник впадает в ступор, — она понимала что, возможно, этого не стоит говорить, но не могла остановиться. — Ему нравится смотреть, как лицо собеседника становится лицом законченного идиота. И со мной это ему удалось в полной мере. Вы довольны мои отчетом?
Смотрицки покачал головой.
— Очень... эмоционально, — кисло пробормотал он. — Но что он вам, все-таки, сказал? Вы поняли, ради чего он пригласил вас?
— Поняла, — буркнула Гермиона. — Но не поверила.
Смотрицки кивнул.
— Верить или нет — это ваше дело. Главное, что вы уловили суть, — он усмехнулся. — Жаль, что меня там не было. Интересно было бы посмотреть на Люциуса. Он наверняка был впечатлен появлением кинжалов. Да еще и в ваших руках.
Гермиона кивнула.
— Можете не сомневаться. Его просто перекосило от отвращения.
— Отвращения? О, нет. Не думаю... Скорее, страх. Пожалуй, даже ужас. Наверное, незабываемое зрелище — Люциус в ужасе...
В его шелесте появились мечтательные нотки.
— Страх? Перед чем? — удивилась Гермиона.
— Настоящий страх у мага может вызвать только одно, миссис Снейп — магия, — наставительно произнес Смотрицки. — И другой маг. Люциус столкнулся с магией, которая его поразила. А то, с какой легкостью эта магия поглотила, вобрала в себя магию его собственной семьи — просто привело в ужас. Думаю, после вашего ухода старина Люциус напился до бесчувствия.
— А... маг? Вы хотите сказать, я...
Смотрицки кивнул. Он, казалось, развлекался от души.
— Магглорожденная ведьма. Кошмар любого чистокровного мага. А учитывая драматическую историю семьи самого Малфоя… И то, что это именно те кинжалы. И именно вы, а не кто-то другой. Мне даже трудно себе представить глубину раны...
Смотрицки засмеялся тихим смехом, в котором прорезалась какая-то напряженная, болезненная нотка.
— Что с вашим горлом? — спросила Гермиона.
— А, старая рана, — поморщившись ответил Смотрицки.
— Змея укусила? — неожиданно для себя самой брякнула Гермиона.
Смотрицки удивленно поднял брови.
— Змея? Нет. При чем тут змея?
— Простите, — Гермиона смутилась. — Аналогия. Профессор Снейп — это ему змея прокусила горло. Повредила артерию, по всей видимости. У него и шрам остался...
— И вы хотите сказать, что он после этого выжил? — иронично поинтересовался Смотрицки.
Гермиона пожала плечами. Не было смысла возвращаться к разговору о жизни и смерти Снейпа. К счастью, Смотрицки тоже к этому не стремился.
— Боевое ранение, — сказал он, притрагиваясь к горлу. — Кажется, кинжал.
— Кажется? Вы не помните, как вас ранили?
Он покачал головой.
— Нет, конечно. В бою быстро пьянеешь от крови — невозможно запомнить, даже рассмотреть толком, кто тебя, кого ты...
Гермиона содрогнулась. Это было совсем не то, о чем она хотела бы знать. Помнить. Впрочем... В бою?
— Магглы? Это был бой с магглами?
Смотрицки сделал неопределенный жест.
— Магглы. Маги. Все вместе.
— Не припомню таких войн, — пробормотала Гермиона. — Если, конечно, вы не называете так нападения Пожирателей Смерти на маггловские семьи.
— Нет, — он резко качнул головой. — Это было... в другое время и в другом месте. А что до подобных войн... Не лукавьте, миссис Снейп. Кому в этом разбираться, как не вам?
Гермиона набрала было в грудь побольше воздуха, чтобы сказать ему что-то... Она пока не решила, что именно, но определенно очень резкое. Но он жестом прервал ее.
— У нас есть дела, миссис Снейп, — сухо произнес он. — Вы же сюда зачем-то примчались, верно?
Гермиона растерялась.
— Я... — начала она.
Но он снова прервал ее.
— После ужина. Вы составите мне компанию за столом.
Он не спрашивал. И не предлагал. Он ставил ее перед фактом. Мерлин, кажется, он действительно родственник Малфоя...
Ужин прошел мирно и тихо. Они почти не разговаривали, ограничиваясь лишь репликами о качествах блюд. От вина Гермиона решительно отказалась — она все еще была напугана собственным обмороком. Смотрицки не настаивал. Она была рада, что он не вынуждает ее поддерживать светскую беседу. Вообще, Стен Смотрицки оказался человеком, с которым молчать было вполне комфортно. Пользуясь этим, Гермиона пыталась привести в порядок собственные мысли и, если не сформулировать более-менее четкий ответ на вопрос, который неизбежно будет задан, то, по крайней мере, успокоиться...
— Итак, чего же вы от меня хотите, миссис Снейп?
Гермиона прикрыла глаза. Вот он, этот вопрос. Что ей нужно от Станисласа Смотрицки, малфоевского кузена? Разъяснений по поводу судьбы Снейпа? Она уже услышала все, что ей готовы были сказать. Их собственные отношения? Да. Но готова ли ты услышать правду — даже если тебе ее соизволят сказать, девочка моя? Готова ли ты услышать, что тебя в очередной раз использовали? О, нет, ничего страшного — тебе не привыкать. И это даже правильно — на войне как на войне. Но готова ли ты услышать это сейчас? И от него? Небось, струсишь... Ты же знаешь — и он наверняка это понимает — что ты позволишь себя использовать, даже если будешь об этом знать. Ты все равно будешь цепляться за свои иллюзии. Из последних сил. Хоть бы ценой самой жизни. Просто потому, что они тебе нравятся. Потому что ты больше не хочешь быть сильной. А хочешь стать целой. Целой... Для этого нужно не так уж много — другой человек. О, без этого вполне можно обойтись. Может даже, одиночество — предпочтительнее. Только это не жизнь. Это, в лучшем случае, полужизнь. Кому и знать, как не тебе — ведь ты эксперт по полужизни.
— Продайте мне этот дом, — сказала она, наконец. — Я за этим, собственно, и пришла.
Смотрицки долго смотрел на нее, а потом просто покачал головой. Гермиона раздраженно вздохнула.
— Почему?
— Зачем он вам?
— Мне нужен новый дом. Этот мне подходит.
— В Британии полно других домов. Или у вас с этим связаны приятные воспоминания?
— Это у вас с ним связаны приятные воспоминания.
Смотрицки кивнул. Гермиона снова вскочила и заметалась по комнате.
— Зачем вам это? — спросила она с истерической ноткой в голосе. — Зачем этот фарс? Неужели и правда месть?
— Может, мне просто нравится, что вы сюда приходите? — прошелестел он в ответ. — Я не хочу вас отпускать.
— Почему?
— А почему вас не захотел отпустить ваш муж?
— Не знаю, — потерянно произнесла она. — Он мне так и не объяснил.
— Ну почему вам все нужно объяснять! — раздраженно прошипел Смотрицки. — Какие еще катаклизмы должны произойти с миром и с вами, чтобы вы научились пользоваться головой по назначению? Попробуйте, наконец, подумать самостоятельно. Попробуйте понять его мотивы. Мои мотивы. И тогда...
— И тогда?
— И тогда, возможно, вы поймете, почему вам это на самом деле совершенно не нужно, — жестко произнес он.
Гермиона снова опустилась в кресло и свернулась в тугой клубок. Смотрицки отошел к окну и, по всей видимости, не собирался нарушать молчание. Она закрыла глаза. Сознание плыло. То ли слабость, то ли сытая дрема — она уже не помнила, когда нормально ела в последний раз. К тому же зелье... превосходно составленное зелье... Она вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей щеке. Смотрицки сидел на корточках у ее кресла и заглядывал ей в лицо.
— Я на самом деле хочу, чтобы ты от него освободилась, — прошептал он.
— Зачем? — хрипло спросила она. — Я и так сделаю то, что тебе нужно. Ты знаешь об этом.
Он кивнул.
— Но будет лучше, если ты поступишь так, как нужно тебе.
Она силилась что-то ответить, но только беззвучно шевельнула губами. Что она хотела сказать? Он сжал ее пальцы в своей жесткой ладони и слегка потянул к себе — как тогда, в их первый вечер.
— Иди ко мне...
А наутро она снова проснулась одна. И нашла завтрак под салфеткой на столике в гостиной — вот только, кроме всего прочего, там была еще тарелка овсянки, которую пришлось съесть, потому что пока тарелка не опустела, кофе из кофейника выливаться не желал. Она снова перенеслась в свою лондонскую квартиру, приложив ладонь к входной двери. Но в этот раз была уверена, что вернется в этот дом — в любое время, когда это придет ей в голову, — и найдет там Стена. Что она больше не будет одна...
Гермиона сняла с огня кофейник и вернулась к рабочему столу. В целом, зоны нестабильности были готовы. Хоть сейчас в приемную министра. Но ей не хотелось с этим спешить. Во-первых, надо кое-что проверить. А во-вторых, самой любопытно. В ее обязанности по договору не входила интерпретация результатов — совсем наоборот, считалось, что это совершенно не ее дело и ей не следует совать в него нос. Будь это обычные расчеты — она бы избавилась от этой работы сегодня же. Сейчас же. Но она больше не считала, что зоны нестабильности ее не касаются. Еще как касаются. Возможно, больше, чем кого-либо другого. Ее, и еще Стена. И, наверное, Прелати. А может, и Малфоя?
Гермиона посмотрела на расчеты, склонив голову к плечу, что-то про себя прикинула и поняла, что самое время наведаться в контору. Кстати, почему бы не попросить Пола проверить расчеты его методами? Помнится, с порт-ключом у него получилось просто замечательно. К тому же надо, наконец, разобраться, кто кого и каким образом забанил. Когда пропадают персонажи — это ерунда. Но реальные люди...
Гермиона проглотила остатки кофе, собрала расчеты и аппарировала в контору.
Аппарация прошла не слишком удачно. Поскольку Гермиона решила пока не встречаться с Прелати, она в очередной раз поменяла площадку. На сей раз это был техэтаж. Аппарировать туда было рискованно. Но Гермиона уповала на то, что в это время дня там никого не будет. Зато она не представляла, насколько захламленным окажется помещение. В результате ей пришлось наскоро залечить синяк и вытащить пару заноз. Она забросила Полу расчеты по зонам нестабильности и окончательный вариант тайной комнаты и тут же кинулась к шефу. Ей нужно было узнать, кто администрирует игру.
— Все вопросы к паблишеру, — недовольно ответил шеф. — Администраторы мне не подчиняются. И я не сильно интересуюсь, кто они. И вам, — он грозно посмотрел на Гермиону, — не советую.
— Почему? — невинно спросила она. — Что за тайны? Админ в комьюнити — публичная фигура.
— Это не вам решать, — отрезал Великий шеф. — И не мне.
Гермиона насторожилась.
— Как так? Разработка еще не закончена. Администраторы...
— Мисс Грейнджер, — оборвал ее шеф. — Мы заканчиваем разработку.
— Нет, — сказала Гермиона. — Проект еще далек от завершения. Вы же сами подписали…
— Да, — рявкнул шеф. — Вы сдаете «тайную комнату» — и на этом ваша миссия, как и моя, окончена!
Гермиона опешила.
— Но сэр!
— Все, — сухо сказал Великий шеф. — Я вас не задерживаю.
— Объяснитесь, — потребовала она.
— Не обязан. Если вы чем-то недовольны — можете побузить. Но, само собой, не в моем кабинете.
Гермиона выскочила за дверь и помчалась к Полу.
— Пол, что происходит? — завопила она с порога.
Пол поморщился — он терпеть не мог женских воплей. Особенно когда пил чай.
— А что-то, наконец, происходит? — спросил он.
— Ты знаешь, что они сворачивают игру?
Пол ошалело воззрился на нее поверх монитора.
— Как — сворачивают? — спросил он, едва не подавившись сухариком. — Это же суперуспешный проект!
Гермиона покачала головой.
— Ну, может, не сворачивают. Но мы ею больше не занимаемся. Как только подключим «тайную комнату»... — она застыла, что-то на ходу соображая. — Пол, не подключай ее пока. Вообще не трогай. Даже в тестовой версии. Просто держи наготове, хорошо?
Пол кивнул, вернул очередной сухарик в пакет и отодвинул чашку на край стола. Судя по всему, аппетит у него пропал.
— Саботажем проблемы не решить, Миона, — кисло пробормотал он. — Рано или поздно заставят подключить.
— Значит, мы сделаем это, когда будет поздно, — процедила Гермиона сквозь зубы.
У нее появилась идея.
— Для начала нам надо узнать, почему они решили свернуть игру, — сказала она.
Пол пожал плечами.
— Остынь. Это их проблемы, девчонка. Они понесут убытки. А нам... — он расстроено махнул рукой. — Ну, на одну бутылку пива меньше выпьем.
Гермиона покачала головой.
— Ты не понимаешь...
— Да понимаю я все, — Пол скривился. — Дурацкая привычка гореть на работе и класть живот на алтарь правого дела.
Гермиона хотела было возразить, но тут же захлопнула рот. Пол был прав. Вот только он не знал... Не мог знать... А если ему рассказать? Ну, не все — кое-что. Он же умница. Мерлин, почему она столько времени раздумывала, с кем бы посоветоваться, и ей ни разу не пришло в голову, что этим человеком может стать Пол?
— Я же не возражаю, — продолжал между тем коллега. — За правое дело стоит повоевать...
— Но стоит ли доживать до победы, — пробормотала Гермиона. Что-то подобное она уже слышала.
— М-м, разумно, — согласился Пол. — Но я не о том. Воевать имеет смысл только в том случае, когда речь идет именно о правом деле. А не об очередной игрушке, призванной лишить потребителя малой денежки и огромного количества времени. Которое оный потребитель мог бы использовать с большим толком.
Гермиона нетерпеливо отмахнулась и принялась торопливо совать в сумочку все, что пришлось оттуда вынуть, чтобы найти расчеты. Мерлин, кто придумал эти очаровательные дамские сумочки, в которые помещается столько же, сколько в вещмешок средних размеров, но никогда не найдешь того, что в данную минуту нужно!
— С другой стороны, наш потребитель редко использует свободное время продуктивно — печально продолжал Пол. — Вместо нашей превосходной игры он, скорее всего, не напишет «Записок охотника», не сочинит Аппассионату и даже не выпьет пива в приятной компании, как надлежит благопристойному бюргеру. А будет он смотреть дурацкий ящик или путешествовать по порносайтам. Так что я с тобой, Миона, — Пол заговорщицки подмигнул. — Если ты знаешь, как спасти игру — можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо, Пол, — искренне произнесла Гермиона.
Она, наконец, справилась с сумочкой, выскочила из каморки и едва не бегом понеслась на техэтаж..
Оттуда она аппарировала в Годрикову Лощину. Без всяких церемоний. Ничуть не удивившись тому, что защитные барьеры, поставленные Гарри, ее не сдержали. У нее мелькнула мысль, что если Джинни это увидит, она уверится в ее связи с Гарри. Но сейчас ей было начхать на всех Уизли вместе взятых. Ей нужен Гарри Поттер. Немедленно.
Разумеется, дома его не было — она ожидала, что так и случится. Зато отсюда она могла связаться с ним по внутренней министерской сети, к которой были подключены дома сотрудников аврората. Всего через несколько минут Гарри стоял перед ней в собственной гостиной.
— Гарри, мне нужен веритасерум, — сказала она, не тратя времени на предисловия. — Несколько капель хватит.
— Но Герми...
За годы аврорской практики Гарри научился быстро соображать и ориентироваться в нестандартных ситуациях. Но сейчас, судя по выражению его лица, он был огорошен сверх всякой меры. Всем сразу — тем, как легко она проникла в его дом, тем, что она вообще сюда заявилась, не боясь встретиться с Джинни, тем, что она, невзирая на все предупреждения, воспользовалась аврорской сетью, наконец, ее просьбой, лучше даже сказать — требованием.
— Гарри, тебе не кажется, что, используя кого-то, надо иногда расплачиваться? — нетерпеливо поинтересовалась Гермиона. — Ты по-прежнему хочешь найти Снейпа?
Она с садистским удовлетворением наблюдала, как Гарри нервно сглотнул.
— Тогда гони веритасерум, — закончила она.
— Гермиона, ты…
— Да, Гарри, я понимаю, это сложно и незаконно...
Гарри отчаянно замотал головой, и она замолчала.
— Ты больше не злишься? — тихо спросил он.
О, Мерлин!
— Я не злюсь? Гарри, если бы ты только знал, как я злюсь, — рявкнула она. — Больше всего на свете я хочу тебя сглазить. И я бы это сделала прямо сейчас. Но мне нужен веритасерум. И это твой единственный шанс не быть изуродованным до конца дней своих. Ты знаешь, на что я способна.
Гарри кивнул и исчез в камине. А Гермиона принялась нервно мерить шагами его гостиную, гадая, кто появится раньше — Гарри или Джинни. Включаться еще и в скандал с оскорбленной миссис Поттер Гермиона определенно не была готова.
К счастью, не прошло и десяти минут, как Гарри вернулся. С флаконом, на дне которого плескалось немного прозрачной жидкости.
— Вот, осталось однажды немного, — отдуваясь, произнес Гарри. — Возможно, слегка выдохся — просто дай чуть побольше. Тут минут на двадцать. Хватит?
Гермиона лишь кивнула. Она выхватила у него флакон и, на ходу запихивая его в сумочку, побежала к выходу. Она, конечно, глава рода, но аппарировать прямо из дома все равно не решалась.
Уже спускаясь с техэтажа, Гермиона сообразила, что ее план имеет существенный изъян — она пока не придумала, как заставить Великого шефа принять веритасерум. Помнится, он любит хорошо заваренный кофе... И разве она не ведьма? Конечно, это предполагает использование магии на магглах... Впрочем, она уже и так вымазалась по самые уши. И то ли еще будет...
Секретарша в приемной Великого шефа, как обычно, была слишком занята своими ногтями, чтобы заметить странный скользящий жест мисс Грейнджер, появившейся в дверях с кофейником в руках, и уж тем более палочку, на мгновение чуть-чуть выглянувшую из ее рукава.
— Послушай, я тут сварила нам с Полом — но как-то много получилось... — нерешительно остановившись на пороге, произнесла Гермиона.
Секретарша просияла и поднялась Гермионе навстречу. Мерлин, что делает с людьми магия — она же, оказывается, на человека похожа, эта кукла силиконовая. А всего лишь простейшее заклинание умиротворения и чуть-чуть теплоты в голосе... Нет, Снейп прав: непростительные — это плоско и неинтересно. Или это из Прелати?
— О, мисс Грейнджер, как любезно!
Ух ты, даже фамилию вспомнила... На стеклянном чайном столике появился поднос с тонкой фарфоровой чашкой. Гермиона проводила глазами секретаршу, величавой походкой уплывшую в кабинет любимого начальника, прислушалась, как она воркует. Никогда бы не подумала, что у одного и того же человека могут быть такие разные голоса — каждый на свой случай. Пожалуй, Пол прав — не стать ей секретаршей. Тут талант нужен. Это вам не километры беспомощных сценариев писать... Она глянула на часы. Минут через пять — ее выход. Вернее, вход.
— Что шеф? Как настроение? — спросила она у все еще разнеженной секретарши, когда та появилась на пороге.
— О, вы знаете, он очень любит крепкий кофе, — отвечала та тем же воркующим голоском. — Это так вредно...
Ага, особенно учитывая, что ты, девочка, варить кофе ни тролля пьяного не умеешь...
— А я с ним сегодня повздорила, — грустно произнесла Гермиона. — Пойти, что ли, извиниться.
Секретарша пожала плечами.
— Ну, он, вроде, сейчас ничего... А еще кофе хлебнет... Иди. С Богом.
Секретарша ободряюще похлопала ее по руке. Гермиона улыбнулась ей со всей сердечностью, на которую только была способна, и шмыгнула в кабинет.
— Мисс Грейнджер? — грозно вопросил начальник. — Что вам еще нужно?
Нет, как не старайтесь, Великий шеф, а до Снейпа, мужа моего, вам — как до неба.
Она повернулась к двери, вынула палочку и наложила запирающее и заглушающее заклятия.
— Что вы делаете? — громыхнул шеф. — Что за ребячество, мисс Грейнджер? Как вы себя ведете?
— Тихо, — приказала она и села в кресло по другую сторону стола, удивляясь собственному самообладанию. — Сейчас вы ответите мне на парочку вопросов.
— Да что вы говорите?
Гермиона покачала головой. По части сарказма шеф тоже не блистал.
— Немедленно покиньте кабинет, — рявкнул он.
Тоже не слишком убедительно. По всей видимости, он чувствовал себя неважно — веритасерум уже начал действовать на сознание. Не самое приятное ощущение, надо думать...
— Не шумите, — Гермиона поморщилась. — Это состояние скоро пройдет. А пока побеседуем.
Шеф вскочил и попытался выйти из-за стола, но Гермиона была к этому готова. Она направила палочку на начальника, тот упал назад в кресло и потерял возможность двигать руками и ногами.
— Не надо, — мягко произнесла Гермиона. — У меня превосходная реакция. А еще у нас совсем немного времени. Расслабьтесь. С вами все будет хорошо. Обещаю.
Шеф прикрыл глаза. Гермионе стало немного жаль его — ведь сейчас он абсолютно уверен в том, что сошел с ума. Или в том, что стал жертвой нападения инопланетян. Все зависит от того, в какую именно «тайну» посвятил его Прелати.
— Почему вы сворачиваете разработку игры? — спросила она.
— Я больше этим не занимаюсь — я вам уже говорил, — ответил шеф. — Но работы над игрой, меня уверили, будут продолжены.
— Кто вас уверил?
— Прелати.
— Этим теперь займется Микроидс?
— Не совсем, — ответил шеф. — Микроидс — это прикрытие. Но, как я понял, они собираются использовать их мощности — программистов, дизайнеров, креаторов.
— Сценарий?
Шеф покачал головой.
— Базовым сценарием будут заниматься другие.
— Кто?
Шеф пожал плечами.
— Я не посвящен во все подробности, мисс Грейнджер. Этим будет заниматься организация, которую представляет мистер Прелати.
— Что за организация?
— Своего рода служба безопасности, насколько я понял — ответил шеф. — Отдел по аномальным явлениям.
— Каким это — аномальным? — поинтересовалась Гермиона.
— Это вы у меня спрашиваете? — он хмуро уставился на палочку в ее руке.
— У Прелати тоже есть такое? — Гермиона покрутила палочку в пальцах.
— Никогда не видел. Он и голыми руками неплохо справляется, — проворчал шеф.
— Чем они мотивируют интерес к игре?
— По словам Прелати, эта игра дает возможность вмешиваться в какую-то реальность, — шеф хмыкнул — ему, казалось, самому было не слишком понятно. — Он говорил о преобразовании реальности, корректировке информационных потоков, пространственно-временных бифуркациях и прочей сайенс-фикшн. Якобы наша игра дает возможность моделировать подобные процессы — на информационном уровне.
Гермиона подняла брови.
— И что они с ней сделают, с нашей игрой?
— Это меня не интересует, — ответил шеф. — Я просто продаю им код.
— Когда?
— Мы собирались заключить сделку, как только закончим разработку Замка Синей Бороды, — отрывисто произнес шеф.
Кажется, он пытался бороться с действием веритасерума. Пока безуспешно.
— Но сегодня мистер Прелати связался со мной и попросил поторопиться с продажей, — продолжал он, нервничая все заметнее. — Даже если Замок не будет готов. Так что, дня через два-три — как только программеры, бухгалтерия и юристы подготовят документацию.
Гермиона кивнула. Веритасерум, кажется, действительно выдохся. Эти троллевы авроры когда-нибудь научатся хранить зелья? При правильном хранении веритасерум, фактически, вечен. Или это шеф — такой здоровый детина? Как бы то ни было, с дальнейшими расспросами рисковать не стоило.
— Спасибо, — сказала Гермиона. — Теперь попробую разобраться, что здесь правда, а что — лапша на маггловские уши.
— Что?
Гермиона направила на шефа палочку, сосредоточилась на только что состоявшемся разговоре, и произнесла заклинаний забвения. На всякий случай — вслух. Ей не хотелось рисковать умственным здоровьем начальника.
Тот моргнул и потряс головой.
— Что-то мне нехорошо, — пробормотал он. — Простите, мисс Грейнджер, о чем...
— Я еще раз приношу свои извинения, сэр, — смиренно произнесла она. — Я не должна была разговаривать с вами в таком тоне...
Шеф моргнул, глупо глядя на нее, но тут же напустил на себя начальственный вид и помахал кистью в сторону двери.
— Все нормально, мисс Грейнджер, я все понимаю — стрессы. Такое сейчас время, — он попытался выдавить понимающую улыбку, но получилась гримаса. — Ничего, скоро работа закончится, и мы все немного расслабимся.
Гермиона вылезла из кресла, подошла к двери, беззвучно сняла заклятия, вышла из кабинета и кинулась в каморку.
— Они продают код, — с порога объявила она. — Завтра, может, уже сегодня, получишь ЦУ готовить документацию.
Пол посмотрел на нее круглыми глазами.
— Это дня на три работы, — пробормотал он. — А кому?
— Службе безопасности, — Гермиона рухнула в кресло.
— А серьезно?
— Формально — Микроидсу. А на самом деле... Игрой якобы заинтересовался отдел по аномальным явлениям. Есть такой в полиции.
— А, Х-файлы, — Пол заулыбался. — Только в нашу игру не слишком вписывается. Совсем другой антураж. Там же не волшебники, а НЛО.
Гермиона его не слушала. Она судорожно соображала, что можно сказать Полу, а что — не стоит.
— Постой. И наш Великий шеф это все тебе выложил? — спросил Пол недоверчиво. — С какой это радости?
— Я просто его спросила, — Гермиона постаралась, чтобы это прозвучало беспечно. — А он не мог не ответить.
Пол покачал головой.
— Миона, ты, конечно, потрясающая девчонка. Я верю, что ты можешь предложить нечто такое, что я бы сам не смог удержаться от ответа. Но коммерческая тайна...
— Я дала ему сыворотку правды, Пол, — поморщившись, призналась Гермиона. — Такую гадость, от которой выбалтываешь все секреты.
Пол нервно сглотнул.
— У тебя что, брат в полиции работает? — спросил он.
— Да. Как раз в отделе по аномальным явлениям, — раздраженно ответила Гермиона. — И еще ты забыл — у меня муж колдун и зельевар.
Пол кивал головой, как китайский болванчик, после каждого ее слова.
— А... — выдавил он из себя. — А что теперь Великий шеф с тобой сделает?
— Ничего. Он не вспомнит о нашем разговоре, — ответила Гермиона. — Я стерла ему память.
— Что... Что ты сделала?
Гермиона уповала только на то, что натура Пола — здоровая, жизнерадостная, удобренная пивом и орешками — выдержит это испытание.
— Стерла память, — терпеливо повторила она. — И ты лучше забудь об этом, Пол. Иначе я и до твоей памяти доберусь.
— У меня все под паролями, — Пол неуверенно ухмыльнулся. — Так просто не влезешь.
— Окклюменция от obliviate не канает, Пол, — с угрюмой насмешкой произнесла Гермиона.
— Обливиат? Это кряка такая? — уточнил Пол.
Все-таки он неплохо справлялся с наплывом информации. Профессионал, тролль его за ногу...
— Нет, Пол. Кряка — это легиллименция. А заклятие забвения стирает фрагмент информации и таким образом изменяет воспоминание, — объяснила она с ноткой безнадежности в голосе.
— Вот и я говорю: нет лучшего средства от obliviate, чем бэк-ап, — Пол напустил на себя важный вид, маскируя под ним полнейшую растерянность, и поднял палец к потолку. — По возможности в нескольких копиях на разных носителях.
Гермиона откинула голову на спинку и прикрыла глаза.
— Да, это, пожалуй, даже понадежнее, чем думоотвод, — пробормотала она сама себе.
— Думоотвод? — Пол нервно хихикнул. — Это из репертуара брата или мужа?
— Обоих.
Она вздохнула, подняла голову и внимательно посмотрела на Пола. Он не выглядел слишком потрясенным.
— А теперь слушай меня, — жестко произнесла она. — Мы ведь не сдадим им нашу аномальную игру без боя, правда?
Пол кивнул.
— На войне как на войне, Миона. Только покажи пальчиком, кого мочить.
Гермиона потянулась к столу и взяла в руки расчеты по зонам нестабильности.
— Я думаю, разгадка должна быть здесь... — она постучала ногтем по листкам. — И мы никого не будем мочить, Пол. Я завязала с боевыми действиями, когда мне было семнадцать.
Пол кивнул.
— Уважаю. А я вот по сей день люблю человечков погонять. Геймерская зависимость. Теперь, говорят, от этого даже лечат — как от алкоголизма.
Он взял у нее из рук расчеты и уставился в ряды чисел.
— Значит, будем вести партизанскую войну? Подрывные действия? Теракты?
Гермиона устало улыбнулась — Пол выглядел, как мальчишка, которому принесли новую игрушку.
— Главное не перестараться, Пол. Нам не нужно разрушать мир.
— Но и спасать его я тоже не намерен, — капризно произнес Пол. — Давай для разнообразия не будем этого делать на сей раз.
Гермиона согласно кивнула.
— Да уж, — пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к коллеге. — Тут бы собственную шкуру спасти — что там мир...
— Давай просто пошалим, — с сияющими глазами продолжал Пол. — Организуем d-o-s— атаку и завалим сервер. Вирус какой-нибудь запустим — мелкий, но вредный. Обязательно задействуем приколы. Как тебе такая идея?
Гермиона недоуменно посмотрела на него.
— Приколы?
— Ну, там, всплывающий боггарт. Сопливый огурец. Надувной...
Гермиона поперхнулась.
— Ты откуда о боггартах знаешь? — спросила она.
— Тут у нас, — он постучал пальцем по системному блоку, — в лавке магических приколов рассказали. Там такой NPC — с ума сойти... Мы с ним почти договорились об одном квесте — так, смастерить кое-что из области приколов. Но я пока в толк не возьму, как это сделать. В смысле, сделать такую штуку, пожалуй, несложно — но как ее потом в игру впихнуть?
Гермиона кивала головой, слушая Пола вполуха. Потом она вернула его внимание к листкам с расчетами.
— Ты посмотри, что тут у нас, ага? И после решим с приколами...
Пол кивнул и схватился было за расчеты, но тут у него на столе зажурчал селектор. Шеф требовал главного программиста к себе. Гермиона многозначительно кивнула, покинула каморку и аппарировала домой.
Теперь ей снова нужен был Гарри. А еще — необъятный бутерброд и чашка кофе. Ее трясло от возбуждения — она понимала, что вот-вот найдет, поймает то, что ускользало от нее до сих пор, хотя лежало, фактически, на поверхности. Она подавила желание немедленно бежать прямо в аврорат и вернулась домой. Гарри можно просто написать письмо. Ей от него нужно только одно — проверить Прелати в маггловском мире. Хоть бы через этот их отдел аномальных явлений. Возможно, даже с хроноворотом — как они проверяли Смотрицки. Если правда то, что Малфой сказал о функции, имеет смысл, по крайней мере, разобраться, когда именно она была запущена. И имеет ли это отношение к Прелати. В том, что это имеет отношение к Стену, Гермиона не сомневалась. И это ее очень тревожило.
Поэтому вместо того, чтобы бежать назад в контору и пытаться вывести на чистую воду Прелати; вместо того чтобы все-таки встретиться с Гарри и сделать строгое внушение — на всякий случай, чтобы не вздумал тянуть кота за хвост с ее заданием; вместо того чтобы вернуться в каморку Пола и подскакивать в кресле от нетерпения, пока он возится с расчетами по зонам нестабильности; вместо того чтобы просто метаться по квартире, заламывая руки от волнения, она спустилась в лавку и накупила еды дня на три. Потом посетила аптеку и пополнила запасы лекарственных зелий. По дороге — аппарировать она не стала — Гермиона зашла в банк и оплатила счета, вместо того, чтобы расправиться с этим, как обычно, с помощью Интернета. И когда ходьба и неспешное передвижение маггловского транспорта — из пробки в пробку — достаточно ее успокоили, она уселась в кресло в гостиной и принялась размышлять.
Каким образом эта игра могла сказаться на судьбе Стена Смотрицки? Смешной вопрос. Его тетрадь — веленовый палимпсест, найденный в доме Снейпа, — был заложен в основу разработки. Именно это и позволило Гермионе создать такую богатую вселенную, в которой органично переплелось маггловское и магическое. Сама игра во многом повторила принцип тетради — магия нумерологии, воплощенная в маггловской технологии. В тот момент, когда она это сделала, она еще не догадывалась, что тетрадь — палимпсест. Хотя могла бы догадаться — когда стало ясно, что вселенная, регулируемая закономерностями, основанными на этих записях, поливариантна. Смотрицки дал ей подсказку в своем комментарии в «Придире» — произвольная комбинация смыслов, зависящая лишь от того, кто, чье сознание, входит в контакт с палимпсестом. Вернее, в ее случае, с игрой. И в это же примерно время он писал ей в письме, что тетрадь — маггловско-магического происхождения. Что до него в ней писал какой-то маггл. И ничто иное, как куртуазную поэзию. Гермиона хмыкнула. Интересно, то, что произошло между ней и Стеном — в первую же встречу — как-то с этим связано?
Пока без ответа оставался еще один — возможно, главный — вопрос: каким образом игра связана с зонами нестабильности. Конечно, она приняла во внимание объяснения Стена в «Придире»: зоны нестабильности проявляют в человеческом сознании качества палимпсеста и таким образом провоцируют изменение реальности. Магической реальности. Вполне логично. Но как они возникли, эти зоны нестабильности? Каким образом этот самый маг и бесприютный человек их создает? Она готова принять как гипотезу и то, что некто является переменной в точке бифуркации. Агентом чуда. Ангелом. Чем-то, приводящим в смятение до сих пор стройную семантическую систему. Саму магию. Но каким образом этот некто связывает магическую реальность с виртуальным миром игры, накладывает их друг на друга и провоцирует эффект палимпсеста?
Все это снова неизбежно приводило ее к Стену. Она сама придумала охоту на ангела. На эту переменную — кого-то неизвестного, скрытого, как будто вовсе несуществующего, спрятанного за строками. Впрочем, она тогда еще не понимала, что ангел и этот неизвестный окажется одним и тем же лицом. Стеном Смотрицки. Который теперь, ее милостью, стал объектом охоты.
А еще в перспективе маячит Синяя Борода. Кто же он? Стен? Снейп? Малфой? И что же, тролль задери, у каждого из них может находиться в тайной комнате? Ну, допустим, в тайную комнату Малфоя она и за все сокровища мира не полезет. Хотя интересно было бы посмотреть, как белокурый красавец Люциус обрастает синей бородой длинной с Дамблдорову...
Гермиона посмотрела на часы и решила, что пора отправляться к Стену. Она еще утром обещала себе, что непременно вернется в его дом, когда закончит работу. Ей было не по себе. Все еще била нервная дрожь, напоминая о приключении с веритасерумом. Мерлин, а когда-то она так старалась не нарушать правил... Но какие могут быть правила, если не покидает чувство, что вот-вот все станет ясно? А еще — что вот-вот все провалится в тартарары. Все рухнет. А она каким-то чудом снова уцелеет — должен же кто-то картинно сидеть на пепелище...
Гермиона вынула из сумочки карандаш и сомнением повертела его в пальцах. Она вынуждена была себе признаться — сейчас ее трясло не столько от недавнего перевозбуждения, сколько от тошнотворного предчувствия неминуемого предательства. Самообман, на который она безоглядно соглашалась еще вчера, сегодня ее пугал. Через несколько мгновений она вернется в его дом. Встретится с ним. И снова согласится. Когда он был рядом, она не находила в себе сил противиться желанию доверять ему. Но сейчас она была одна, в своем собственном доме, среди привычных вещей. Здесь она была сама собой — помогали стены. Они придавали ей форму — постоянную, неизменную, какие бы бури не бушевали снаружи, как бы они ее не гнули, как бы ни заставляли корчиться, изменяя самой себе. Гермиона с усмешкой смотрела на растительный орнамент на обоях. Таежная веланика. Покровительствует магглорожденным ведьмам.
Сейчас, дома, наедине с собой, она должна принять верное решение.
Не об игре речь. Не о зонах нестабильности. Не о магии. А о том, как ей поступить со Стеном Смотрицки и той необъяснимой, ее самое с толку сбивающей властью, которую он над ней имеет. Гермиона все еще верила, что, пускай огромным усилием, но сможет переломить эту власть, прекратить их странные встречи, оттолкнуть этого человека и побороть в себе желание верить ему. Нет, зависеть от него — давай называть вещи своими именами, девочка моя, или, как говорил профессор Снейп, мы совсем запутаемся.
Между прочим, Снейп говорил и кое-что еще: послушайте Стена и поступите наоборот. Интересно. Так, значит, Стена все-таки имеет смысл хотя бы выслушать? Будьте вы прокляты, профессор! Как вы могли так со мной поступить? Ничего не сказать... Нет, запутать совершенно, не оставить ничего, кроме сомнений — и бросить. В тот самый момент, когда были так нужны мне. Когда я готова была довериться вам. Когда... Мерлин. Когда я так устала от этого всего и захотела, чтобы мне кто-то умный и сильный, наконец, указал, как правильно. И я могла бы с чистой совестью списать все свои и чужие неприятности на него. Это и означает быть главой магического рода — нести ответственность за все, даже за то, на что не можешь повлиять?
Я хочу, чтобы ты от него освободилась. Я хочу, чтобы ты поступала так, как нужно тебе...
В этом случая я тоже должна сделать все наоборот?
Гермиона прикрыла глаза. А ведь можно просто начхать на все. Вот она, спасительная мысль: бросить игру, разработку — все равно она тупиковая. Они могут продать код, купить код — но они не купят принцип. Они больше ничего не смогут создать — только эксплуатировать то, что уже есть. А если этого достаточно? Впрочем, им еще нужна тайная комната...
К гоблинам! Она не будет больше этим заниматься. Никакой тайной комнаты. Сейчас она пойдет готовить ужин. И больше никаких сомнений, метаний и слабостей. Стен. Снейп. Малфой. Прелати. Да хоть сам Великий шеф...
Гермиона, не глядя бросив порт-ключ на рабочий стол, пошла на кухню. Надо, наконец, заняться делом. С этой мыслью она полезла в ящик и принялась с ожесточением выхватывать оттуда картофель и кидать его в раковину. Неплохая идея — бросить все. Остаться здесь, в своей скорлупе. А все прочие пускай выбираются из этой ерунды как знают. Она больше носа не сунет в Тупик Прядильщиков, в этот проклятый дом, с которого все началось. Который приводит ее на грань истерики. В котором находится эта дрянная тайная комната. В которой исчез Снейп. Почему она уверена, что он исчез именно там? Нет, не уверена. Но не все ли равно, раз она приняла решение больше не иметь с этим дела? Почему она должна сходить с ума, охраняя снейпов компромат, или что там у него спрятано, способное изменить чьи-то жизни и судьбы? Некоторые жизни и судьбы как раз неплохо было бы изменить...
Пускай сами разбираются. А она будет сидеть здесь, в своей кухне, и варить картошку. Как-то она жила все эти годы — без Стена, Снейпа, без троллевой игры. Без Гарри Поттера с его собачьим взглядом. Без обозленной семейки Уизли...
Она сделала неловкое движение, нож соскочил, и Гермиона глубоко разрезала палец. Выругавшись, она по детской привычке сунула палец в рот и пошла в комнату за кровоостанавливающим зельем. Обычно монотонная работа по хозяйству помогала ей успокоиться, взять себя в руки и поразмыслить здраво. Но не сегодня. Гермиона вынула из аптечки флакон с зельем и уставилась на палец, из которого сочилась кровь. Ничего особенного — порез как порез. Но ей отчаянно захотелось разреветься. Мерлин, за что ей все это? На белом свете такое количество магглорожденых ведьм. Так почему именно она? Гермиона скривилась и, плеснув на палец зелье, смотрела, как затягивается ранка. Точка бифуркации. Выбор и случайность. Ее собственный выбор и непредсказуемое поведение переменной — Стена Смотрицки.
Гермиона закрыла глаза, с минуту постояла, чувствуя, как проходит боль от пореза. Что ты выберешь, девочка моя? Лучше, чтобы это был правильный выбор... Но, знаешь, бывают ситуации, в которых, какой бы выбор ты ни сделала, — он будет неправильным. Она открыла глаза, метнулась в кухню и наспех вытерла руки. Потом вернулась в комнату и разыскала небрежно брошенный карандаш. Не желая разбираться, что именно ею движет — бабья слабость или гриффиндорское безрассудство, — она активизировала порт-ключ.
На сей раз Гермиона появилась не в гостиной, а в кабинете. Она слишком нервничала, чтобы перемещение закончилось удачно — в результате в момент прибытия ее кинуло вбок, ударило о край массивного письменного стола и, как она ни пыталась за что-нибудь ухватиться, едва не упала. В последний момент ее подхватили и поставили на ноги. Она, не поднимая глаз, не пытаясь рассмотреть в привычном для этого дома полумраке человека, так кстати оказавшего рядом, шагнула к нему, ткнулась лбом в грудь и крепко обхватила руками за талию. Разве ее вина, что единственное место, где ее не бьет дрожь, не мучают сомнения, не пугает то, что произойдет завтра — его дом? И он сам.
— Пожалуйста, пожалуйста, — невнятно бормотала она, зарываясь лицом в складки его мантии.
Она сама толком не понимала, чего просит. Помощи? Понимания? Пристанища?
Он попытался отстраниться, но она не позволила, сцепив в замок руки у него за спиной.
— Что происходит, Гермиона?
Вопрос, заданный в их первый вечер. Снова ее несет по какому-то безумному кругу. Абсурд. Бред. Игра... Ей уже было нечем дышать, но она пыталась прижаться к нему еще теснее. Втиснуться. Исчезнуть. Раствориться. Когда он с силой разомкнул ее руки и отстранился, она испытала приступ паники. Но тут же все прошло, унялось, потому что он наклонился и коснулся губами ее виска. Что-то прошептал. Она не уловила смысла слов. Даже не пыталась. Единственное, что имело значение, единственное, что вообще сейчас существовало — легкое скольжение жестких обветренных губ по ее коже...
Много позже, после того, как был съеден ужин и они снова забрались в постель, она смогла, наконец, говорить связно. И тут, в кольце его рук, окутанная его присутствием, она рассказала ему об игре. Получился на удивление короткий рассказ. Ей даже показалось, что молчание, последовавшее за ним, тянулось намного дольше.
— Что же ты решила? — спросил он.
Ей снова почудилась в его голосе обреченность.
Она дернула плечом.
— Ты имеешь в виду тайную комнату? — спросила она. — Я не понимаю, почему им это нужно. Мне кажется, эта часть игры должна была касаться только меня.
Он молчал, рассеянно поглаживая кончиками пальцев ее шею. Во мраке она не могла разобрать выражение его лица.
— Только тебя, — повторил он наконец. — Возможно. Тогда и все прочее касается только тебя.
Гермиона вздохнула. Эти слова ничуть не проясняли ситуацию.
— Ты знаешь, что находится в тайной комнате? — спросила она прямо.
Стен хмыкнул.
— А ты совсем ничего не заметила? — спросил он. — Неужели ты не попыталась в нее проникнуть?
Гермиона кивнула.
— Я видела, как он в нее входил, — пробормотала она.
— Он?
— Снейп.
Судя по движению, он кивнул.
— И что ты успела рассмотреть?
— Рассмотреть — ничего, — ответила Гермиона. — Там был запах. Разогретая солнцем степь и морской ветер.
— Степь? — с сомнением переспросил Стен. — Нет. Не думаю. Луга. Или пустоши. Довольно хмурые места. Солнце там нечастый гость. Но правда, когда выглядывает, нагревает землю очень быстро — и тогда появляется этот запах. Он смешивается с запахом моря и не пропадает еще много дней после того, как солнце снова спрячется. Даже далеко от берега от этого аромата никуда не деться.
Сердце Гермионы замерло.
— Где это? — шепотом спросила она
— Неужели не догадываешься? — прошелестел он. — Разумеется, Бретань.
— Бретань? — Гермиона открыла рот.
Стен отстранился, чтобы понаблюдать за ее лицом. Видимо, это зрелище его позабавило.
— Замок Тиффож, — как бы между прочим сообщил он.
И снова был вознагражден — Гермиона выпучила глаза и на какое-то время потеряла дар речи.
— Замок Жиля де Рэ? — наконец сумела выдавить она.
— А где еще ты собиралась искать тайную комнату Синей Бороды? — насмешливо поинтересовался Стен.
— Но это же разные люди! — воскликнула Гермиона. — Жиль де Рэ и Синяя Борода... Вот и Малфой так говорил.
— А я и не говорю, что это один и тот же человек, — ответил Стен. — Но при определенных условиях... Тайная комната могла быть создана Жилем — это вполне вероятно. И именно для жены. В смысле, для той женщины, которую он ждал. Ради которой вел переговоры с демонами.
Гермиона наморщила лоб.
— С демонами, — задумчиво повторила она. — Я видела его трактат о призвании демонов... Он... Он же просто создавал заклинания... — она ахнула. — Вот оно что. Общение с демонами — это просто магия. Любая магия. Совсем не обязательно темная. А все думали, что он занимался некромантией.
Стен кивнул.
— Он создал место, в котором эта женщина однажды должна была появиться перед ним, — Стен криво усмехнулся. — Когда он, наконец, договорился бы с демонами.
— А, все-таки некромантия... — Гермиона сама не могла понять, почему это ее расстраивает.
Стен покачал головой.
— Некромантия не помогла, — прошептал он. — Жиль экспериментировал с гальванизацией трупов — их потом предъявляли на суде, ты знаешь.
— Значит, трупы все-таки были. Те несчастные мальчики...
— Чушь, — отрезал Стен. — Трупов в то время было в изобилии. Шла война. Повторю — он от этого отказался. Эта женщина нужна была ему живой, настоящей, теплой. Не в виде духа, инферна или привидения — того, с чем имеет дело некромантия. Поэтому, отказавшись от некромантии, он нащупывал иной путь, двигаясь по которому она минует момент гибели и придет к нему живая, не ведавшая смерти.
— Альтернативный сценарий? — спросила Гермиона задохнувшись.
Стен пожал плечом.
— Тебе виднее.
— Значит, — Гермиона что-то судорожно соображала. — Значит, он сейчас там, в замке Тиффож, ждет ее...
Стен снова сгреб ее в охапку и уткнулся носом в волосы.
— Кто он и кого ее? — невнятно спросил он.
— Снейп. Лили, — просто ответила Гермиона. — Мерлин, какая я глупая. Это же Лили — магглорожденная ведьма, которую он потерял, как Жиль Жанну. И ждет ее там — в тайной комнате. А я писала Жанну...
— С себя, — закончил Стен и, щекоча губами ухо, прошептал: — Забудь о них.
Гермиона хихикнула — она боялась щекотки.
— О Жиле и Жанне? — уточнила она.
— О Снейпе и Лили, — ответил Стен. — Ты все сделала правильно. Я рад, что это именно ты.
И едва-едва слышно:
— И я...
Гермиона закрыла глаза, прислушиваясь сразу ко всему — телу, сердцу, разуму. Каждый тянул ее сознание в свою сторону, в свою реальность. Но Гермиона не ощущала от этого неудобства. Да, она понимала, почему так случилось. Магия. Она сама проложила себе этот путь, написав именно такой сценарий. Да что там, много чести — просто подставила себя и Стена с его палимпсестом как переменные в некое уравнение. Простое такое уравнение. Тристан и Изольда. Парис и Елена. Жиль и Жанна. Мерлин... Не отдавая себе отчет. Не заметив даже.
Вот, значит, как магия использует мага. Гермиона разгадала влияние магии за тягой к Уизли. Ускользнула от Снейпа — скорее благодаря случайности, чем собственным усилиям. И все равно угодила в ловушку. Вот она, эта ловушка — жилистые руки, прижимающие ее к худому телу, горячее дыхание в ее волосах, бессвязный шепот... Ну и тролль с ним со всем. Да будет так... В конце концов, разве она не ведьма? Может, это и означает — войти в магический мир? Не просто пользоваться магией — стать частью ее. Быть пронизанной ею. Сильной ею. Принадлежать.
— И как долго вы собираетесь бегать от меня, миссис Грейнджер?
Гоблиново семя! Прелати... Как не вовремя. Ей бы сначала с Гарри поговорить.
— Мистер Прелати? — Гермиона надеялась, что холодное удивление ей удалось. — Вы сказали — бегать?
— Именно так я и сказал, миссис Грейнджер, — язвительно отозвался Прелати.
Он больше не выглядел благожелательно или даже устало. На слегка обрюзгшем лице проступил лихорадочный румянец. Губы кривились в нехорошей усмешке. Глаза не казались ни близорукими, ни водянистыми — у него был взгляд хищника, готовящегося к прыжку. Гермиона осторожно стряхнула в руку палочку.
— Перестаньте, — Прелати поморщился. — Я не собираюсь заниматься такой ерундой, как магическая дуэль с глупой девчонкой.
— Недооценивать соперника — большая ошибка, мистер Прелати. Чтобы не сказать — глупость.
Он лишь фыркнул.
— И я не имею привычки бегать, — продолжала Гермиона, осторожно делая шаг в сторону — ей хотелось занять позицию удобную для обороны.
Впрочем, не исключено, что придется нападать.
— Я лишь избегаю людей, общение с которыми мне неприятно, — закончила она.
— Вот как, — голос Прелати был полон яда. — Интересно, чем не угодил. А ведь так старался. Ни одного вопроса, оставшегося без ответа. Я думал, вы-то это оцените, миссис Грейнджер.
Подумайте, какая осведомленности относительно ее любознательности...
— Считайте, что меня не удовлетворили ваши ответы, — невозмутимо парировала она. — Что вы сделали с моим мужем?
Прелати покачал головой.
— Тем не менее, вы продолжаете задавать их, — насмешливо произнес он. — А что, если мой ответ опять вас не удовлетворит?
— Будет лучше, если удовлетворит, — сквозь зубы процедила Гермиона. — В ваших же интересах.
Прелати издевательски захихикал.
— А почему вдруг вы спрашиваете меня о мистере Снейпе? — спросил он. — С чего вы взяли, что я имею хоть какое-то отношение к нему? И вообще — к происходящему?
Гермиона пожала плечами.
— Если не имеете — убирайтесь. И дайте мне пройти.
Прелати кивнул.
— Не раньше, чем закончим разговор, — сказал он. — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия — не находите? После всего, что вы натворили...
— В каком же я положении? — спросила Гермиона. — Что еще вы на меня повесите?
Прелати покачал головой и снова мерзко ухмыльнулся.
— Не думаю, что на вас еще что-то нужно вешать, миссис Снейп, — с сарказмом произнес он. — Мало вам зон магической нестабильности? Сокрытия факта воскрешения Снейпа? Вашей связи с находящимся в розыске Смотрицки? Пропажи редактора «Алхимика» и главы аврората? Мне напомнить, как именно они были связаны с вами? О, если вам этого мало, то я продолжу, — он сделал шаг к ней, и она покрепче сжала в руке палочку. — Вы, глупая, безответственная девица, занимаетесь незаконными манипуляциями. Например, передали темномагические артефакты Люциусу Малфою, вместо того, чтобы сдать их в аврорат. Думаете, за это погладят по головке, учитывая чрезвычайное положение? Ну, а если вам и этого мало, давайте подмешаем в этот славный коктейль применение магии на магглах, использование веритасерума. Я правильно понял — веритасерум?
— Я даже не буду спрашивать, как вы догадались, — резко ответила Гермиона.
Прелати кивнул.
— Это очевидно. Вы стерли из памяти вашего шефа фрагмент разговора. Что могло вас интересовать, кроме игры? Что он мог скрывать от вас, кроме факта продажи кода? И как, во имя Мерлина, вы могли заставить его говорить? Вы же не станете применять заклятие подчинения.
— Нет, мистер Прелати, непростительные — это плоско и неинтересно, — напомнила Гермиона с изрядной долей яда.
— Вы быстро учитесь, — парировал Прелати. — Жаль, что не успеете воспользоваться плодами образования. И согласитесь, миссис Снейп, — голос его стал вкрадчивым. — Это только справедливо. Эта игра действительно ваших рук дело. Так не угодно ли саночки возить?
— Но вы...
Прелати отмахнулся. Его не интересовали ее возражения.
— Вам дали шанс уйти в сторону, — отчеканил он. — Вы могли согласиться с официальной версией — насколько мне известно, Канингем посвятил вас в нее еще до того, как об этом затрубили газеты. Было так легко списать все на темных магов и позволить сценарию развиваться... — он сделал витиеватый жест, — по имманентным законам. А теперь... назад дороги нет. Вы в очень незавидном положении.
Он снова не удержался и издевательски засмеялся. Но в его смехе Гермионе почудилась истерическая нотка.
— Вы просто находка, миссис Снейп — я готов понять вашего мужа, — выплюнул Прелати. — Ни черта не смыслите в происходящем. Но любопытны, самоуверенны, упрямы и готовы глотку перегрызть за идеалы, смысла которых сами не понимаете.
Мерлин, а что, если он прав? — с ужасом подумала Гермиона. Ведь она действительно с самого начала и по сию секунду не ведала, и по-прежнему не ведает, что творит. Думая, что просто разрабатывает игру, она на самом деле стала пешкой в какой-то другой, чужой игре. Как многие магглорожденные ведьмы до нее. Моффрэ. Жанна из Домреми. Самоуверенная и глотку готовая перегрызть... Идеальный исполнитель. Идеальная жертва.
— Каков же этот... имманентный путь развития, которому я воспрепятствовала? — хрипло спросила Гермиона.
Она не желала вступать в дискуссию о своих человеческих качествах. Более того, подозревала, что Прелати намеренно ее провоцирует. Вот только зачем?
Прелати пренебрежительно хмыкнул.
— Снова самоуверенна до идиотизма, — с мстительным удовлетворением произнес он. — Имманентным процессам не так легко воспрепятствовать, миссис Снейп. Все, что должно произойти, произойдет — уверяю вас. Может, не так гладко. Не так скоро. И уже без вас.
Гермиону охватила досада. Почему она стоит тут и выслушивает эту болтовню? В ней крепла уверенность, что ситуация, которой она и так не слишком уверенно владела, теперь совершенно вышла из-под контроля. Причем контроль потеряла не только она — вот и Прелати отчего-то нервничает. Очень сильно нервничает. Кажется, эти имманентные законы не так просты и прозрачны, как ему хотелось бы. Скверно лишь то, что он, судя по всему, знает о них куда больше, чем она. И с ней уж точно своими знаниями не поделится. И еще она очень четко поняла — что бы ни происходило, какие бы игроки сейчас не обдумывали следующий ход, у всех у них счет времени пошел на часы. Если не на минуты. А значит, пора закругляться с Прелати. Ей срочно нужен Гарри.
— Ладно. К делу, — подстегнула она его. — Что вам нужно?
Глаза Прелати опасно сузились. Он подобрался и сделал в ее сторону неожиданно стремительное для его оплывшей фигуры, скользящее движение. Гермиона выхватила палочку и направила на него. Он растянул плотно сжатые губы в жутковатую усмешку.
— Уберите. Я не собираюсь помогать вашему аврорату, — властно произнес он. — Отдайте мне палимпсест, и я постараюсь исправить ваши ошибки.
— Какой палимпсест? — несмотря на то, что сам воздух в помещении, казалось, звенел от напряжения, невинный тон ей вполне удался.
— Не морочьте мне голову! — рявкнул Прелати. — У вас скромный выбор. Вы можете передать мне палимпсест — это решит многие ваши проблемы. Кроме того, вы сохраните код игры. Микроидс откажется от сделки. В противном случае мы получим код. И, как вы сами понимаете, палимпсест все равно окажется в моих руках... Это будет длинный путь, но по-своему не лишенный приятности.
— Зачем вам тетрадь? — спросила Гермиона.
— Тетрадь? Какая тетрадь? — теперь Прелати, казалось, потешался над ней.
— Этот палимпсест! — процедила она.
— Ах, так это тетрадь...
Он вдруг захохотал. Гермиона подумала, что в более глупое положение ее не мог поставить даже Снейп.
— Впрочем, какая разница? Пускай тетрадь, — пробормотал Прелати. — Отдайте. Вы уже и так выжали из нее все, что могли. На большее вам не хватит воображения. Да и времени. Дайте и другим поиграть.
Гермиона внимательно смотрела на него, раздумывая, не ударить ли его оглушающим заклятием, после чего перенести в укромное местечко и хорошенько порасспросить. Ее не оставляло ощущение, что Прелати изо всех сил сдерживает панику.
— Я все еще могу вам обещать в обмен на этот маленький презент защиту, — мрачно произнес он.
Гермиона покачала головой.
— Значит, нет?
Определенно, ее ответ привел его в ярость. Ненормальную для человека, который держит ситуацию под контролем.
— Я даю вам последнюю возможность одуматься, — едва сдерживая дрожь в голосе, произнес он. — Вы знаете, где меня найти. До полуночи у вас есть время. Это мое последнее слово, миссис Снейп.
Гермиона не стала терять время даже на кивок и дисаппарировала.
В дом Поттеров она ворвалась, как вихрь. Но тут же у дверей остановилась, как вкопанная, и едва подавила неуместный смешок, рвавшийся наружу. Прямо перед ней стояла Джинни. Ее палочка указывала Гермионе в лицо, как несколько минут назад ее собственная палочка указывала в лицо Прелати.
— Явилась, — с плохо скрытым торжеством произнесла Джинни.
Гермиона покачала головой.
— С тобой я поговорю потом, если хочешь, — сказала она. — А сейчас мне нужен твой муж.
Лицо Джинни вспыхнуло. И Гермиона поняла, что не отделается легким сглазом. Джинни была настроена сотворить с мнимой соперницей что-то поистине ужасное. Гермиона снова почувствовала приближение неуместного веселья. Вот ведь абсурд...
— Джинни, успокойся, — попросила она. — Не вздумай причинить мне вред — ты сильно об этом пожалеешь.
Джинни криво усмехнулась.
— А ты трусишь, подруга, — с ноткой злорадства произнесла она. — Ты палочку вынуть не успеешь, а я уже сделаю с тобой все, что захочу.
Гермиона покачала головой.
— А я хочу, — заверила ее Джинни. — Очень хочу сделать с тобой кое-что. Например...
Ее глаза заблестели, лицо стало решительным и по-особому прекрасным. Гермиона наблюдала за подругой удивительно отстраненно, словно это не на нее собирались наслать проклятие. Она почти восхищалась Джинни в эту минуту — та была неотразима и близка к экстазу. Вот, значит, как выглядит настоящая ведьма в тот момент, когда соединяется с магией своего рода...
Джинни произнесла заклинание. В тот же миг на пороге гостиной показался Гарри. Он едва успел что-то крикнуть, протянув руку к Джинни, но тут же согнулся и повалился на пол. Гермиона зажмурилась в ожидании действия чар. Но ничего не случилось. Через мгновение она открыла глаза и увидела растерянное личико Джинни, которая перевела взгляд с Гермионы на лежащего без движения Гарри, недоуменно осмотрела свою палочку, а потом, подобравшись, снова злобно уставилась на Гермиону.
— Ах ты... ведьма, — прошипела она. — Как ты это сделала?
Гермиона тоже смотрела то на нее, то на Гарри. Наконец она шагнула к другу, по-прежнему без движения лежащему на полу. Но Джинни тут же снова направила на нее палочку.
— Не смей, — тихо приказала она.
Гермиона раздраженно вздохнула и жестко произнесла:
— Джиневра Поттер. Я приказываю тебе убрать к троллям эту деревяшку. Или ты искалечишь собственного мужа. И себя, не исключено.
На лице Джинни отразилось сомнение. Потом внутренняя борьба. А в следующее мгновение рука, сжимавшая палочку упала. А Джинни, привалившись спиной к стене, медленно сползла на пол, будто внезапно лишившись сил. Гермиона наклонилась и встревожено заглянула ей в лицо. Вот еще не хватало приводить в чувства всю семейку Поттеров! К счастью, Джинни обладала крепкой, здоровой натурой Уизли. Она посидела тихо несколько секунд. Потом провела ладонью по лицу и снова посмотрела на Гермиону.
— Тебе лучше расколдовать Гарри, — насколько могла мягко произнесла Гермиона. — Надеюсь, ты знаешь контрзаклятие?
Джинни качнула головой.
— Это женское проклятие, — пробормотала она. — На мужчин действует как обычный удар.
Гермиона кивнула головой, подошла к Гарри и, вынув, наконец, свою палочку, обрушила на друга небольшой водопад. Гарри зашевелился.
— Как ты это сделала? — все еще довольно слабым голосом спросила Джинни без всякого выражения. — Как ты отбила заклятие в Гарри?
Гермиона прикрыла глаза. У нее не было времени объясняться.
— Джинни, спроси у Гарри, — попросила она. — Мне ты все равно не веришь. А ему...
— Я спрашивала, — глухо произнесла Джинни. — Я спрашивала его сто раз. Он не желает со мной говорить о... об этом. И, кажется, вообще ни о чем...
Гарри поднял голову и ошалело посмотрел на жену. Потом перевел взгляд на Гермиону.
— Герми? — едва шевеля губами, произнес он. — С тобой все в порядке?
Гермиона кивнула.
— И с Джинни тоже все хорошо, — поспешно произнесла она.
— Джинни?
Гарри снова посмотрел на жену. Взгляд его стал недобрыми.
— Как ты могла? — грозно спросил он. — Как ты посмела поднять руку на Гермиону?
— Заткнись! — рявкнула Гермиона и едва не пнула друга, все еще полулежавшего у ее ног. — Поднимись немедленно!
Гарри, пошатываясь, встал.
— Значит так, — произнесла Гермиона деловито. — Сейчас ты расскажешь мне все, что узнал. Ты ведь узнал то, о чем я тебя просила?
Гарри кивнул, и Гермиону в который раз передернуло от его преданного взгляда.
— А потом, — Гермиона уставилась ему в переносицу. — Ты объяснишь Джинни все. Абсолютно все. Даже если она немедленно побежит жаловаться Артуру.
Это, возможно, даже к лучшему, — добавила она про себя.
— Все? — растерянно переспросил Гарри.
— Все, — твердо повторила Гермиона. — О ритуале и лжи во спасение — обязательно. Все остальное — на твое усмотрение. Но если я узнаю, что вы не помирились — пеняй на себя, Гарольд Джеймс Поттер. Я не желаю из-за твоего головотяпства еще раз иметь дело с разъяренной ведьмой и магией семейки Уизли.
Гарри растерянно переводил взгляд с Гермионы на Джинни и обратно.
— Но Герми, ты можешь пострадать... — нерешительно начал он.
Но она его перебила.
— Пострадать можешь ты — когда в следующий раз твоя драгоценная супруга попытается меня проклясть. Какая же ты сволочь, Гарри, — с сердцем воскликнула она. — Ладно, тебе наплевать на себя и свою жизнь — тебя так воспитали. Но как ты посмел распоряжаться ее судьбой? Она же теперь тоже принадлежит моей семье!
Гарри стоял, понурив голову.
— Я не знал, — прошептал он с отчаянием, достойным сопливого подростка. — Я не думал, что все произойдет именно так...
Гермиона отмахнулась. Эта бредовая ситуация ее изводила. Она пришла сюда за информацией о Прелати, а не для того, чтобы спасать чей-то семейный очаг. И даже чью-то глупую голову, раз уж на то пошло. Поэтому она увлекла Гарри на кухню, оставив Джинни одну на полу в холле.
— Что о Прелати? — спросила она без предисловий.
Гарри знакомым жестом взъерошил волосы.
— Спутала ты меня, Герми, — с укором произнес он. — Я-то думал, Прелати — это человек. Ну и наводил поначалу справки как о человеке.
Гермиона уставилась на друга расширившимися глазами.
— А человека такого никто не знает, — Гарри развел руками. — Я уж подумал, ничего не узнаю, когда случайно набрел на это слово — просто папку увидел.
Так вот, «Прелати» — это кодовое название какой-то программы. Что-то маггловско-магическое. У магглов любая информация на эту тему проходит через отдел аномальных явлений под грифом «совершенно секретно». У нас маркируется значком, похожим на букву Х.
Гарри начертил пальцем в воздухе воображаемый знак.
— «Знак Рыб», — пробормотала Гермиона.
— Рыб? Не знаю, — нетерпеливо произнес Гарри. — В папке было только то, что сейчас в работе. Но, судя по нумерации листов, у этой программы довольно обширное прошлое.
Гермиона кивнула.
— А что она представляет собой сейчас, эта программа?
— Какая-то кибернетическая разработка, — ответил Гарри. — То ли компьютерная игра, то ли что-то вроде того. Кстати, ты в этом специалист.
Гермиона неопределенно пожала плечами.
— Я впервые слышу о маггловско-магической программе, — призналась она, лукавя лишь чуть-чуть. — И я уверена в том, что Прелати — это человек.
— Тебя это не удивляет? — спросил Гарри.
— Что именно? — осторожно уточнила Гермиона.
— Ну, предполагается, что в маггловском мире о волшебниках не знают, — сказал Гарри.
Гермиона раздраженно отмахнулась.
— Ты сам веришь в это? — спросила она. — Сквибы, изгнанные маги, члены семей магглорожденных волшебников, хозяева транзитных территорий — это далеко неполный список тех, кто живет в маггловском мире и при этом осведомлен о магах и их возможностях.
Она смотрела на Гарри и не могла понять, отчего так сияют его глаза.
— Как же здорово — маги и магглы вместе! — воскликнул он.
Еще полгода назад она, наверное, подхватила бы этот возглас. Она сама могла произнести эти слова. Но сейчас... Сейчас у нее возник один простой вопрос. Зачем? Все равно абсолютное большинство магглов как не знало, так и не будет знать о волшебном мире. Гриф «совершенно секретно», утвердившийся за этой, с позволения сказать, «программой» веке эдак в ХІ, если не раньше, говорит сам за себя. Как и то, что абсолютное большинство магов знать не знает, что обозначает «знак Рыб». И это, скорее всего, правильно. Потому что если магглы узнают о магах и магии — они отнесутся к этому как к фокусам. Или, что гораздо хуже, как к опасности. Уж ей-то вы можете не рассказывать, как большинство магглов воспринимает людей с аномальными способностями. Так зачем? Чтобы это стало орудием в чьих-то руках? В какой-то очередной войне, в которой их — и магов, и магглов — снова будут использовать втемную? В странной, необъявленной, тайной войне, в которой как бы между прочим пропадают люди, ломаются судьбы, истончается магия...
— Что ты узнал о программе? — спросила Гермиона, очнувшись от размышлений.
— Я мало что понял, — признался Гарри. — В общем, не знаю, кто это выдумал, но получается здорово. Речь идет о развитии новой магической системы, в которой напрочь будет исключен элемент темной магии.
Гермиона прикрыла глаза. Ну вот и еще один фрагмент мозаики. Что ж, последние лет пятьдесят все идет к окончательному изживанию родовой магии. Война Гриндевальда, войны Волдеморта — последние предсмертные судороги. Жуткие, как всякая агония. Отвратительные. Не прибавляющие желания реанимировать пациента. Очень удобный момент, чтобы поставить этот вид магии вне закона. Упрямые чистокровные семьи никак не захотят расставаться со своими глупыми традициями. Но без постоянной практики, постоянного возвращения к живому смыслу, ритуалы и заклинания превращаются в пустые формы. Их будут зазубривать, возможно, еще тысячу лет, как молитву на непонятном языке. Но это уже не будет магией. Это будут мертвые символы, свидетели былого величия — как гербы давно угасших фамилий. Магия, которую не практикуют, умирает. Не буквально, конечно — она остается разлитой в мире. Демоны бессмертны. Просто маги теряют способность с ними общаться, лишаясь огромной части магического могущества.
Девчонка, о чем ты? Еще несколько лет назад ты бы только обрадовалась, если бы узнала, что с лица земли исчезнут темные маги и темная магия. А теперь ты судорожно соображаешь, как это остановить и можно ли еще — или система, согласно своим «имманентным законам», избавится и от тебя, когда ты попытаешься «препятствовать развитию». Не это ли имел в виду Прелати? Не это ли погубило Жанну? И Моффрэ?
— Гарри, ты считаешь, — она запнулась, — ты считаешь, это правильно — полностью уничтожить темную магию?
Гарри пожал плечами.
— Я аврор, Герми, — сухо произнес он. — Да, я считаю, что без темной магии мир станет безопаснее. Я только до сих пор не верю, что это возможно.
У Гермионы сжалось сердце. Гарантировать безопасность. Всякий раз маггловско-магические конвенции упирались в вопрос безопасности. И всякий раз находился компромисс, за который магам приходится расплачиваться свободой в использовании магии. Расплачиваться самой магией.
Наверное, она изменилась в лице. Потому что Гарри посмотрел на нее с тревогой.
— Самый безопасный мир — это мертвый мир, Гарри, — устало произнесла она. — Но тебе ведь не приходит в голову счастливая идея уничтожить все живое на планете, чтобы гарантировать полную и безоговорочную безопасность?
— Что ты хочешь сказать? — Гарри нервно облизал пересохшие губы.
— Например, то, что безопасность — это контроль, — бесцветно произнесла она. — Твоего начальника, между прочим, слова. Ты не хочешь поразмыслить над вот каким вопросом: кто и зачем хочет контролировать магов? Или даже саму магию?
— Ты думаешь, кто-то пытается подчинить магов?
Гермиона покачала головой. Еще недавно она, может, так бы и подумала. Но не теперь. То, о чем говорил Малфой, стало ей понятно, когда она услышала от Гарри о Прелати. Нет на самом деле никакой организации, никакой инквизиции. Есть некий естественный закон сосуществования магического и немагического. Закон этот сводится к формуле, обозначаемой «знаком Рыб». При определенных условиях приходят в действие силы, которые упорядочивают пошатнувшуюся систему. Задают порядок на новом уровне развития. С долей самодовольства Гермиона подумала о том, что не ошиблась, назвав зоны нестабильности точками бифуркации. Вернее, ошиблась — самую малость. Точкой бифуркации, пожалуй, сейчас был уже весь магический мир. Как и ее собственная жизнь. Эти силы пришли в действие — возможно, в ходе последней войны, а может, и раньше. И война не закончена, пока они не завершат свою работу. А воплощаться эти силы могут во что угодно — стихийные бедствия, группы людей, отдельных магов или маггловские технологии — лишь бы в нужное место в нужное время. Хронотоп.
— Герми?
Гарри встревожено вглядывался в ее лицо. Она, наверное, чертовски плохо выглядит.
— Что происходит?
Гермиона вздохнула. Она должна ему сказать. Он вправе знать. Это теперь все вправе знать. Может даже, должны... Но сейчас у нее нет времени на долгие разговоры.
— Кое-что происходит, — сухо произнесла она. — Кое-что, что потребует от всех нас выбора.
Гарри криво усмехнулся.
— Нам снова придется выбирать между плохим и очень плохим? — спросил он.
Гермиона нетерпеливо кивнула. Она-то уже знала, что ей делать.
— Не совсем, Гарри. В этот раз нам не придется выбирать сторону. Просто придется приложить усилие, чтобы остаться на своей стороне. А это, знаешь ли, будет нелегко.
— А своя — это какая? — с ноткой безнадежности в голосе спросил Гарри.
— Я волшебница. Ты волшебник. Какие могут быть сомнения?
Странно, ей стало легче от собственных слов. Она даже потрепала друга по щеке, отчего тот, кажется, едва не пустил скупую мужскую слезу. Гермиона подумала, что этого ей не выдержать. Она вскочила и выбежала из кухни. По дороге к двери она отметила, что Джинни уже нет в холле, и подумала, не к Артуру ли та помчалась — рассказать все-все о вероломстве мужа и бывшей лучшей подруге. Эта мысль снова заставила Гермиону усмехнуться. Мерлин, ну что за бред — ее жизнь...
В себя Гермиона пришла после второй чашки кофе, выпитой залпом в каморке Пола. Разговор с Прелати, хоть после него и прошло всего два-три часа, казался совершенно нереальным. Как и информация, полученная от Гарри. Она могла сопоставить слова Гарри и Малфоя о функции и о том, что Прелати — не человек. Теоретически это выглядело вполне правдоподобно. Но на практике сводило ее с ума. Она-то знала, что он человек. Самый настоящий. Его сегодняшняя ярость и тщательно скрываемая паника не оставляли сомнения в человеческой природе. Ни одному креатору не под силу выковать такого реального NPC-а. До нытья в зубах реального. До искреннего и необоримого желания дать по морде.
В связи с особым случаем Пол сам сходил на кухню и сварил настоящий кофе. Он не был так хорош, как гермионин — Пол не получал степени в области алхимии. Его даже не обучали в школе точной науке и высокому искусству зельеварения. Приняв это во внимание, Гермиона вынуждена была признать, что Пол неплохо справился.
Когда к ней вернулась способность ясно мыслить, Пол торжественно выложил перед ней распечатки с результатами проверки ее расчетов. Гермиона взяла со стола первый листок, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в пальцах.
— Это то, чего мы добивались, Миона, — воркующим голосом произнес Пол. — Ты гениальна, девчонка, ты знаешь об этом? Это и есть те самые точки в сценарии, в которых срабатывает идея случайного выбора альтернативной реализации инварианта.
— Точки бифуркации, — автоматически подсказала Гермиона.
Пол кивнул. Он сиял, как начищенный пятак.
— Это самая совершенная игра, — все тем же замирающим голосом продолжал он. — Я не верил, что такое возможно. И, хоть давно зарекся, я снова хочу тебя спросить: как ты, черт возьми, это делаешь?
Гермиона отложила листок и крепко потерла ладонями лицо. Хорошо, что она уже много лет не пользуется косметикой...
— Это магия, Пол, — устало произнесла она. — Нумерология — это в первую очередь магия, а только потом набор чисел и уравнений.
Пол кивнул.
— Это я понял, — сказал он, игнорируя сомнение во взгляде коллеги. — Но каким образом ты выдавила из этого множественность? У магов какие-то особые представления о детерминизме? Хотя, вполне вероятно — магия ведь противоречит термодинамике...
Гермиона замотала головой.
— Нет, Пол, не противоречит, — сказала она. — Если хочешь, магия — это парадокс Максвелла, только не на уровне мысленного эксперимента, а в действии.
Пол задумчиво кивнул.
— Обмозгую, — пообещал он. — А пока верю. Поскольку магический мир у тебя получился очень логичным с точки зрения человека с научным складом ума — все должно сойтись. Но вот пространственно-временные бифуркации... То есть для меня, скромного работника информационного фронта, это понятно. Но лишь на уровне теоретической модели.
— Во-первых, нумерология работает именно с вероятностями, — сказала Гермиона. — Чем принципиально отличается от прорицаний — я тебе уже об этом говорила. Но главное — во-вторых: в основе разработки палимпсест.
Она столько думала на эту тему, что сейчас ей показалось, что сказано достаточно. Но Пол покачал головой.
— Выдумщица ты, Миона, — протянул он почти с нежностью. — То в основе разработки алхимическая формула. То палимпсест. Но, веришь или нет, мне это ничего не объясняет. Хоть Святое Писание. Я не получил ответа на вопрос, каким образом ты генерируешь в игровой вселенной бифуркации и моделируешь процессы внутри них. Я же вижу — это моделируемые процессы, — он указал подбородком на листки.
— Моделируемые?
Гермиона задумалась. Что ж, можно было догадаться...
— Видишь ли, Пол, — пробормотала она. — Есть такая функция, — она быстро начертила прямо поверх распечатки «знак Рыб». — Думаю, дело в ней. Она задает определенные параметры, ограничивая выбор путей реализации сценария. Я тебе говорила — этих путей много, но не бесконечно много.
— Хорошо, а что провоцирует срыв системы в бифуркацию? — спросил Пол.
— Ангел, — просто ответила Гермиона. — Он же в содействии с этой функцией обеспечивает максимальную свободу в формировании новой реальности.
— То есть функция направлена на сохранение системы?
Гермиона замотала головой.
— Система хранит себя сама. А функция запускается только после срыва и направлена именно на моделирование, скажем так, желаемого результата.
Гермиона, хоть и чувствовала себя ужасно, была рада, что Пол попросил объяснений — она смогла, наконец, кое-что прояснить сама для себя. И это кое-что ее сильно смутило. Ведь согласно расчетам тоже получалось, что Прелати представляет собой функцию...
— А ангел — переменная в бифуркации? — Пол смотрел на Гермиону с уважением, граничащим с восхищением. — Да, девчонка. Это... нечто. Я начинаю жалеть, что не познакомился с нумерологией поближе.
Он вздохнул.
— Хотя я предпочел бы более близкое знакомство с нумерологом. Или правильно — «нумерологиней»?
Гермиона хмуро глянула на него. Но лицо Пола было совершенно невинно.
— Так получилось, что она замужем, — доверительно сообщил он. — За зельеваром, алхимиком и просто настоящим колдуном. Куда мне, скромному программисту с небольшой коллекцией пивных бутылок под столом до Синей Бороды с целой кладовкой банок с маринованными женами?
Гермиона, наконец, рассмеялась. Пол тоже улыбнулся.
— Вот так-то лучше, — пробормотал он. — А то сидит тут как на иголках... Женщины в моем кресле должны выглядеть счастливыми и расслабленными. Я, может, для того его сюда и ставил. Может, я без этого работать не могу.
Гермионе действительно стало легче — она не почувствовала себя счастливее, но дрожь в пальцах унялась.
— А теперь о грустном, — объявил Пол, внимательно посмотрев на нее. — Эту прекрасную игру, моего любимого ребенка от любимой женщины, хотят у нас отнять и, возможно, испоганить.
Гермиона кивнула и снова помрачнела.
— Все гораздо хуже, Пол, — сказала она. — Эту игру хотят использовать в не самых лучших целях. Мне не нравится то, что пропадают люди. Реальные люди.
Пол поднял брови.
— Миона, не перегибай палку с киберпанком — мы же договаривались, — строго произнес он. — Это не какая-то там беспомощная «Матрица». У нас колдуны, а не пещерный пипл против говорящих самосвалов.
Гермиона тяжело вздохнула.
— Пол, поверь мне, я проверила по своим каналам. Это связано — пропажа в игре и пропажа в реале. Люди пропадают — и все из-за этих точек, — она потыкала пальцем в распечатки.
Пол задумчиво посмотрел на нее.
— Через брата проверила? — спросил он.
Гермиона не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом кивнула.
— Ну, тогда ладно, поверю, — проворчал Пол. — Но только из уважения к Х-файлам.
Они немного помолчали. А потом Пол спросил:
— Что делать будем? Грохнем все или что-то оставим для потомков?
Гермиона поморщилась. Грохнуть все было заманчиво. Но насколько прочно игра срослась с магической реальностью? Не станет ли магический мир в результате их широкого жеста «совершенно безопасным», в смысле, необитаемым?
— Мы же решили не разрушать мир, — напомнила она. — Мы договорились, что постараемся всего лишь спасти несколько шкур.
Пол кивнул.
— Думаю, если свернуть эти зоны нестабильности... — неуверенно произнесла Гермиона. — Кажется, это очевидно.
— Это убьет игру, — горячо воскликнул Пол. — Я ничего не хочу сказать — у тебя классный сценарий. Но непредсказуемость сюжета, изменчивая вселенная — это изюминка. Мы не можем ее исключить.
Гермиона почувствовала, как ее охватывает злость. Настоящая ярость, направленная на глупого, налитого пивом маггла, который готов принести в жертву своим инфантильным развлечениям... Она приказала себе успокоиться. Пол не знает. И будет лучше, если так и не узнает.
Наверное, ее чувства снова отразились у нее на лице. Пол насторожено посмотрел на нее и произнес, уже мягче:
— Надо попробовать справиться с этим, Миона.
Гермиона еще раз с сомнением глянула на распечатки. Ее взгляд наткнулся на «знак Рыб».
— А можно разрушить только то, что связано с этой функцией? — нерешительно спросила она.
— Убрать детерминанту? — уточнил Пол.
И тут Гермиону едва не подбросило на кресле. Детерминанта. Она не просто ограничивает выбор и задает параметры. Она задает их согласно неким маггловско-магическим координатам. Это же знак инквизиции, занимавшейся маггловско-магическими отношениями. Символ рыб, плывущих в разные стороны. Символ диалектического единства. Единства, будь оно неладно... Свободный выбор системы в точке бифуркации ограничивается функцией, воплощающей некий маггловско-магический интерес...
— Пол, надо придумать, как их разорвать, понимаешь? — она едва не захлебнулась. — Просто разорвать эти реальности? Магическую и... технологическую. Они как раз соприкасаются в этих точках. Первым был Замок Синей Бороды — я уверена, хотя его, конечно, никто не проверял. Но это был хронотоп. Точно. Смещение реальностей началось уже тогда — когда ты подключил его!
Пол затрусил головой.
— Стоп-стоп-стоп! — закричал он, выставив вперед ладони в защитном жесте. — Каких реальностей? О чем ты?
Гермиона прикусила язык. То, что она говорила, должно было показаться Полу бредом. Что ж, последнее время вся ее жизнь представляется чистым бредом. Она, можно сказать, привыкла. Но ведь это не повод сводить с ума хорошего человека и вполне пристойного программиста.
— Я к тому, что надо просто нейтрализовать эту функцию, — осторожно произнесла она. — Причем не трах-бах, а исподволь. Изящно. Чтобы все подумали, что так и надо.
— Множественность реализации инварианта останется? — уточнил Пол.
— Даже станет еще интереснее — без детерминанты, — пообещала Гермиона, хотя на самом деле не была уверена в этом.
— Тогда выбор очевиден, — сказал Пол.
Гермиона затаила дыхание и с надеждой воззрилась на коллегу.
— Вирус, — изрек тот.
— Вирус?
— Самое изящное из возможных решений, — сказал Пол, мечтательно заведя глаза. — Как нумеролог — или все-таки нумерологиня? — ты должна оценить. Ведь вирус — это тоже своего рода диалектическое единство. Не живой и не мертвый. Полужизнь.
Гермиона сильно вздрогнула, хотя сама толком не поняла, отчего ее при этих словах словно холодом обдало.
— Конечно, кибернетический вирус — это не то, что грипп какой-нибудь, — Пол заливался соловьем: идея ему очень нравилась. — Но в данном случае мы сотворим как раз полужизнь, которая инфицирует и удалит все, что связано с нашей, — он ткнул пальцем в «знак Рыб», — детерминантой. Будем лечить подобное подобным. Как алхимик, пардон, алхимичка, ты должна оценить.
— Принцип? — хрипло спросила Гермиона, все еще не понимая, почему ее бросило в жар.
Пол пожал плечами.
— Как ты смотришь на термодинамику? Второе начало?
Гермиона покачала головой.
— Хаос?
Пол фыркнул.
— Вот они, приверженцы лженауки во всей красе своего невежества, — проворчал он. — Мы имеем дело с полуестественной-полуинформационной системой. В одной энтропия возрастает, в другой — движется встречным курсом. Согласно учению классиков, в котором тут кое-кто позволяет себе усомниться.
Гермиона фыркнула.
— Ты сам в нем сомневаешься.
Пол кивнул.
— Но сейчас не об этом. Ты еще помнишь, что я творец? — он строго посмотрел на Гермиону поверх монитора.
— Ага. На жаловании, — ехидно произнесла она.
— Вот именно, — Пол поднял палец. — Это означает, что я профессионал, а не энтузиаст-любитель. Так вот, с помощью нашего вируса мы моделируем обратные процессы, переводя систему с одного уровня существования на другой — в зависимости от вызова детерминанты. Таким образом, магия получит возможность остаться магией, а технология технологией именно в те моменты, когда происходит срыв системы. А тот, кто попытается ограничить одно другим, получит картами по наглой рыжей морде. Мы оставляем нетронутой прекрасную идею нашего сценариста, — кивок в сторону Гермионы, — о сосуществовании магии и технологии. Но лишаем систему возможности контроля одного средствами другого. Маги в восторге машут палочками, а программеры пьют пиво и гонят код.
Пол выдохся, откинулся на спинку кресла, потом полез под стол и вынул оттуда бутылку с пивом. Гермиона помотала головой в ответ на его приглашающий жест. Пол пожал плечами и припал к горлышку. Гермиона терпеливо ждала. Пока идеи Пола ей казались вполне приемлемыми.
Пол, наконец, оторвался от бутылки, получил одобрительный кивок и, окрыленный, продолжил:
— Это позволит нам избежать главной опасности — тотализации системы, которая дала бы возможность контролировать ее на любом этапе. Неважно, как именно она реализуется, кто сидит «на кнопке» — админ, отдел аномальных явлений или магический аврорат.
— То есть система совершенно не будет регулироваться? — с сомнением уточнила Гермиона.
— Миона, — с укоризной произнес Пол. — Любая живая система регулирует сама себя — начиная с твоего организма заканчивая галактикой. Знаешь, почему человечество до сих пор не вымерло? Учитывая то, что человек — единственная тварь, убивающая себе подобных только потому, что его одолевает жажда крови и желание всех-убить-одному-остаться? Потому что научилось рисовать. Сначала на стенах пещеры, потом на заборах, а потом — в 3d-studio. Это самый прекрасный образчик саморегулирования системы — и наш с тобой трудовой подвиг отлично в него вписывается.
— Иллюзии, не дающие опрокинуться в дикость, — пробормотала Гермиона, глядя в стол.
— Точно, — подтвердил Пол. — Правда, приятно думать, что ты работаешь не только за компот, но каждой новой строкой кода спасаешь человечество? Впрочем, мы же решили в этот раз начихать на человечество. Извини. Геймерские стереотипы.
Его красноречие, наконец, вызвало у Гермионы слабую улыбку.
— Так что, — он склонил голову к плечу, — запустим им наш милый вирус?
Гермиона с сомнением посмотрела на него.
— А мы с ним потом справимся? Он же этим, — она кивнула на распечатки, — не ограничится... дальше пойдет разрушать системы и подрывать устои.
— Антивирус, — просто сказал Пол. — Кроме того, какое-то время мы сможем локализировать вирус в каком-то фрагменте игровой вселенной. Пока он не сделает все, что нужно. А потом — грохнем.
Гермиона кивнула.
— Сколько тебе понадобится времени? — спросила она.
Пол пожал плечами.
— Около часа на выбор схемы и еще часа три на реализацию.
— И сразу запустишь?
— А надо?
Гермиона пожала плечами.
— Точно не знаю, — с сомнением произнесла она. — Страшно.
— Тогда запустим — но в латентном состоянии, — предложил Пол. — А распакуется, только когда его спровоцируют. Скажем, прицепится к персонажу — и развернется.
— А как спровоцировать?
— Ну, это уж ты придумай, — Пол сделал приглашающий жест. — Я что, и сценарий теперь сам пишу, что ли? Я и так тут перед тобой Ваньку валяю уже битый час, а ты все равно норовишь впасть в депрессию. Эх, Миона, кто еще о тебе так заботиться будет, как я, а?
Он подмигнул ей и залпом допил оставшееся пиво.
Гермионе не хотелось признавать, что Пол прав. Что она медленно но верно погружалась в депрессию — с того момента, как покинула дом Поттеров. А еще что она просто боялась. Боялась своей собственной разработки — игры, сценария, того что уже написала, и еще больше — того, что могла написать. Кто знает, что она сейчас натворит...
Гермиона обошла стол и подтолкнула Пола в плечо.
— Пусти к машине, — потребовала она. — Мне в игру залезть надо. Как я тебе иначе сценарий напишу?
Пол вздохнул.
— А говорила, избавилась от геймерской зависимости, — проворчал он и нехотя уступил ей кресло. — Ты не то что играть — ты и работать-то можешь только в виртуальной реальности...
Он ревниво наблюдал, как Гермиона устраивается за его машиной. Сейчас ей предстояло определить персонаж и действия, на которые отреагирует вирус. И ее тошнило от мысли, что она знает, кто это будет, и чем это для него закончится.
Оба работали молча в течение часа. Гермиона вынырнула из игры с готовыми расчетами, о подлинном смысле которых она, как обычно, не догадывалась. Признаться, ей и не хотелось. Она была уверена, что увидит результаты воочию. Если успеет хоть что-то увидеть. С тяжелым сердцем она передала листки Полу. Тот скользнул по ним взглядом.
— Хорошо, — сказал он. — Я тоже нашел принцип.
Гермиона вернулась в кресло, а Пол снова устроился за монитором.
— Теперь — название, — сказал он. — Нам нужно дать нашему монстру какое-то звучное имя. По возможности инфернальное.
— Темный Лорд, — с мрачным, мазохистским удовольствием произнесла Гермиона.
Она поняла, наконец, почему ей так не понравилось слово «полужизнь».
Пол скривился.
— Плоско и неинтересно, — отрезал он.
— Лорд Волдеморт, — предложила Гермиона, сама себе удивляясь.
Пол посмотрел на нее, пошевелил губами и снова покачал головой.
— Длинно.
— Риддл, — упрямо произнесла Гермиона.
Пол закатил глаза, изображая задумчивость и, наконец, кивнул.
— Отлично. Вот это действительно отлично. Вирус Риддл. Так и запишем.
Он застучал по клавишам, а Гермиона еще какое-то время просто сидела в кресле, погруженная в раздумья, больше похожие на депрессивную жвачку.
Значит, вирус Риддл. Какая все-таки ирония! Маленькая программка имени лорда Волдеморта должна разорвать виртуальную реальность игры и реальность магического мира. Кто станет его жертвами? Ведь без них не обойдется. Имя Темного Лорда тому гарантия. В первую очередь, надо думать, пропадут артефакты — те персонажи, которых на самом деле в магической реальности нет. Но что значит «на самом деле», если игра уже запустила их сценарии в реальности? Она сжалась в кресле и с трудом поборола желание завопить, чтобы Пол немедленно прекратил. Что не будет никакого вируса. Пускай все идет как идет. В конце концов, это ее разработка. Ее вина. Впрочем, ты-то в любом случае за все расплатишься, девочка моя. Однажды запущенный сценарий необратим. И неважно, чья именно диаграмма превалирует в твоем — Жанны или Моффрэ. Обе окончили дни свои на костре. А еще есть Стен. Вполне возможно, что для него это тоже конец.
Для них...
С этой мыслью Гермиона вылезла из кресла, не отвлекая Пола, погруженного в работу над вирусом, выскользнула из каморки и, спрятавшись на запасной лестнице, активизировала порт-ключ.
Стен сидел в гостиной и, казалось, ждал ее. Едва она появилась на пороге — порт-ключ на сей раз забросил ее в кухню — как он отложил книгу, в которую, казалось, и до этого не смотрел, и напряженно уставился на нее. Он чего-то ждал — Гермиона не знала, чего именно. Но выглядел так, словно ждал удара. Гермиона присел на подлокотник его кресла и уставилась на огонь, пляшущий в камине. Она хотела все поскорее рассказать. И боялась. Ждала, что он ей поможет — хотя бы вопрос задаст. Но Стен молчал. Она понимала, что он ее ни о чем не спросит. Никогда не спрашивал. Она сама приходила к нему и рассказывала. Искала совета. Хотя бы просто поддержки. Или ее иллюзии. Он не предлагал — представлял ей возможность... Взять? Обмануться? Вот и сейчас молчит. Не спрашивает. Просто ждет ее действий. Ждет, как удара... Что ж, если она хочет хотя бы озвучить собственные сомнения, ей придется заговорить первой.
Но как только она набрала воздух и открыла рот, Стен вдруг спросил:
— Знаешь, что вкуснее хереса?
Гермиона поперхнулась.
— Хереса? — растерянно переспросила она.
Определенно, этот человек всеми силами удерживал ее в кругу бреда.
Стен кивнул и посмотрел на нее снизу вверх. Наверное, вид у нее был довольно смешной — несмотря на напряжение, сквозившее в каждом его движении, Стен слегка улыбнулся. Гермиона нерешительно пожала плечами.
— Наверное, на свете есть довольно много вещей вкуснее хереса, — предположила она.
Стен покачала головой.
— На самом деле только одна, — прошелестел он. — Херес с молодыми грецкими орехами.
Он поднялся из кресла и покинул гостиную. Гермиона слышала его шаги — сначала он направился в кухню, потом, по всей видимости, в лабораторию и, через некоторое время, обратно. Он появился на пороге в сопровождении зависшего в воздухе подноса, на котором стояла бутылка, два бокала и мисочка с белыми, молочной спелости, уже очищенными от всех шкурок, грецкими орехами.
— В это время года? — Гермиона удивленно посмотрела на Стена.
— Я не лакомка, — ответил он. — Единственное, на что я накладываю консервирующие чары и храню в доме круглый год — молодые грецкие орехи.
— У тебя было не самое сытое детство, — наобум произнесла Гермиона.
Его рука дрогнула, бутылка звякнула о край бокала. Он мельком глянул на нее и снова занялся хересом.
— Почему ты так думаешь?
Гермиона пожала плечами. Судя по его реакции, она угадала.
— Те, кто пережил голод, больше всего на свете любят ржаные сухари, — пояснила она. — А для тебя, наверное, именно грецкие орехи были едва ли не единственным доступным лакомством. Молодые грецкие орехи — значит, ты едва мог дождаться, когда они, наконец, станут съедобными.
— Логично. Но слишком велика доля допущения.
Стен засмеялся своим шелестящим смехом.
— Мерлин, кто бы мог подумать, что тебе будет интересно копаться в моем прошлом.
Гермиона пожала плечами. Ей не казался странным интерес к человеку, с которым ее связывало столь многое. Впрочем, откуда она знает, что именно их связывает? Снова иллюзии...
— Просто удивилась — откуда такая любовь к молодым грецким орехам у человека, который вовсе не лакомка и привык довольствоваться малым, — с досадой произнесла она. — Впрочем, должна признать, у тебя в доме вкусно кормят.
Стен взял бокал, подхватил из мисочки несколько бледных ядер и вернулся в кресло.
— Если ты не забыла — я алхимик, — сказал он, с видимым удовольствием принюхиваясь к содержимому бокала. — У меня высокие требования к вкусовым ощущениям. И, кстати, что бы ты ни думала о моем детстве, именно поэтому — молодые грецкие орехи с хересом. Мне просто нравится это сочетание.
Гермиона открыла было рот, но Стен поднял руку и не дал ей сказать ни слова.
— Ты хотела поговорить о чем-то совсем другом, — сказал он.
И Гермиона поняла, что она готова рассказать ему все. Теперь это не составило ей труда. Он сам пригласил ее к этому разговору. И она передала Стену содержание своей беседы с Прелати, с Гарри и даже вскользь упомянула о стычке с Джинни, чем вызвала мимолетную усмешку.
К концу рассказа она снова была на грани истерики. Мерлин, это, кажется, и правда было слишком много для одного дня. Короткая встреча с Джинни вымотала ее гораздо сильнее, чем она подумала вначале. А еще она вдруг запоздало испугалась собственной идеи назвать вирус именем Темного Лорда.
Стен же слушал ее с совершенно невозмутимым видом, запивая хересом орешки. А когда она закончила, даже слегка улыбнулся углом рта.
— Магглорожденная ведьма, — изрек он, задумчиво разглядывая Гермиону.
Этот взгляд вызвал у нее приступ глухого раздражения. Можно подумать, он ее впервые видит, или она скрывала от него свое происхождение... Чертовы Малфои с их снобизмом!
— Ни с чем не сравнимое удовольствие, — прошелестел Стен, не обращая внимания на ее гримасу.
Гермиона сжалась и с нехорошим чувством попыталась вспомнить, где и от кого слышала подобные слова.
— Удовольствие? — насторожено переспросила она.
Смотрицки кивнул.
— Это истинное удовольствие — смотреть, как она врывается в этот самодовольный, застывший, чванливый магический мир — и ставит его на дыбы, — с мечтательным выражением произнес он. — И все этим маги разной степени чистокровности вынуждены снова и снова делать выбор, анализировать себя, пытаться понять, кто они есть, чем живут и надо ли им меняться.
Гермиона, открыв рот, выслушала эту тираду, а потом неуверенно спросила:
— Значит, все из-за меня, да? Прелати прав. И Малфой...
Стен покрутил в пальцах опустевший бокал и отставил его в сторону.
— А ты не понимаешь? Не чувствуешь этого? Ты же сама только что битых полчаса рассуждала о каких-то там силах, приводимых в движение. Это же ничто иное, как сама магия.
Гермиона нетерпеливо кивнула.
— Это я и так понимаю. Демоны... Но почему именно магглорожденная ведьма? Почему именно я? — она почти выкрикнула эти слова и тут же прикрыла рот ладошкой.
Меньше всего ей хотелось, чтобы Стен заметил, как она издергана. Как она боится. Как ей противно то, что она сама натворила. По своей безголовости. Глупости. Самоуверенности. Это ж надо было превратить магию в игру, в развлечение для магглов. И ладно бы только развлечение...
— А ты не думала, что общение с демонами, приводящими в действие именно эти силы, подвластно только магглорожденным ведьмам? — спросил Стен.
— Потому что мы принадлежим обоим мирам?
— Скорее, не принадлежите ни одному. Обоим мирам, скорее, принадлежат полукровки. Такие, как я.
— Бесприютность, — прошептала Гермиона. — Но я не хочу. Я не хочу ничего менять в магии, в магическом мире. Не хочу!
— Ты уверена? — насмешливо прошелестел Стен. — А как же домовые эльфы? Равные возможности? Справедливость?
Гермиона сердито фыркнула, проклиная длинный язык Малфоя.
— Если тебя это успокоит, я тоже не знаю, как правильно, — сказал Стен. Его тон снова был серьезен. — Никто не знает. Мы можем только сделать выбор — и совершить ошибку.
Гермиона тоже отставила бокал, из которого едва отпила, и прикрыла глаза. Что ж, это ей тоже приходило в голову. Сделать выбор — и совершить ошибку. Просто потому, что правильного решения в этой точке сценария нет.
— Если мы застынем в традиции — мы закроемся, замкнемся и получим тепловую смерть, — говорил между тем Стен. — А если мы выберем прогресс — как магглы, — мы и превратимся в магглов. Только умеющих показывать фокусы.
— Что же выбрать? — бесцветным голосом спросила она, заранее зная, что не получит прямого ответа.
— Абсурдная ситуация, правда? — Стен усмехнулся. — А ведь выбирать придется.
С этими словами, сказанными уже с откровенной горечью, он резко встал и шагнул к камину. Через минуту из зеленого пламени показалась голова Люциуса Малфоя. Гермиона выскользнула из своего кресла и встала так, чтобы из камина ее не было видно.
— Ах, кузен, — услышала она голос Малфоя. — Новости от нашей милой... миссис Снейп?
Гермиона была уверена, что он хотел назвать ее совсем иначе. И наверняка эта пауза была хорошо продумана. Но если Люциус не успел ее рассмотреть, кому адресовалась гадость? Впрочем, Стен полукровка — он тоже может болезненно реагировать на подобные вещи.
— Он придет, — коротко сказал Стен. — Надо собираться.
— Прекрасно, — вот теперь голос Малфоя прозвучал довольно искренне. — Где?
— Тупик Прядильщиков. Он будет ждать. Не забудь об... оружии. Я прибуду туда первым. Встречу тебя. И... его, возможно.
— Ты? Один? — в голосе Малфоя послышалось удивление. — Кузен...
— Так надо, Люциус, — в шелесте Стена явно послышалась угроза.
— Э-э, я только хотел спросить — ты уверен, что получится без... нее? — неуверенно произнес Малфой.
Стен помолчал какое-то время, потом отрывисто кивнул.
— Предполагаю, что хватит и меня. Не стоит выбрасывать все козыри сразу.
Несколько секунд было тихо. А потом Малфой снова заговорил. Голос его, как показалось Гермионе, прозвучал надломлено:
— Кузен, ты снова собираешься наступить на те же грабли?
— Наоборот, кузен, — Гермионе показалось, что это слово жгло Стену язык, — я собираюсь не наступить на них хотя бы один раз в жизни.
Стен разорвал связь и вернулся в кресло. Гермиона тоже села в свое и выпила залпом все, что оставалось в бокале.
— Куда ты собрался? — спросила она — резче, чем хотела.
Он не ответил.
— Это касается Прелати, да? Ты с ним собираешься встретиться?
Стен мельком глянул на нее и снова уставился в камин.
— Прелати больше не твоя забота, — прошелестел он.
Всякий раз, как я слышу подобную фразу, забот у меня прибавляется, — кисло подумала Гермиона.
— Какое оружие должен взять Малфой? — спросила она.
— То, что ты ему принесла, — безучастно ответил Стен.
— Мизерикорды? Зачем? И зачем там Малфой? Вообще, чего ради ты собираешься с ним встречаться?
Она почти кричала. Напряжение этого дня, наконец, сломило ее, и Гермиона почти смиренно ждала начала истерики.
— Как много вопросов, — Стен криво усмехнулся — Гермиона уже научилась угадывать его мимику в полумраке дома. — Меня заинтересовал твой рассказ. Кажется, этот Прелати любопытный собеседник. А я люблю интересные беседы.
Гермиона не собиралась отступать.
— Малфой? — спросила она.
На более длинные периоды ей уже не хватало дыхания.
— Он, его родовая магия и его кровь, — так же коротко отвечал Стен. — Тебе лучше знать, какое отношение род Монморанси-Лаваль имеет ко... всему этому. Если ты помнишь, Люциус — родня Жилю де Рэ.
— Следовательно, ты тоже?
Он неопределенно повел плечом.
— Вот пускай Малфой и разбирался бы, — буркнула Гермиона.
— Мерлин, Гермиона, иногда твоя тупость меня просто удивляет, — прошипел Стен. — Ты, случайно, не откроешь мне тайну: на ком сходятся вероятностные кривые в твоей гениальной игре?
— И ты собираешься туда идти? Прямо ему в лапы? — она вскочила и подошла вплотную к Стену. — Кто угодно — только не ты!
— Кто угодно не знает, что нужно делать, как и когда, — жестко ответил Стен. — Кто угодно вообще не станет этого делать. Или сгинет — сам собой, потому что, если ты сама еще не поняла, система самоочищается от некоторых видов магии. Я надеюсь на родовую магию Малфоев, которая уже сталкивалась с этой... функцией. Возможно даже, именно с этим ее воплощением.
— Прелати?
Стен кивнул.
Гермиона отошла от него и снова упала в кресло.
— Стен, ты не понимаешь, — истерические нотки в ее голосе звучали все более явственно. — Ты ангел. Скорее всего, это именно ты.
Гермиона понимала, что Стену ее слова наверняка покажутся чушью — она же не рассказала ему о том, кто такие ангелы. Она краем сознания попыталась представить, какой поток яда Смотрицки обрушит на нее за такое сентиментальное сопоставление. Но сейчас она сама плохо понимала, что говорит. Сознание почему-то поплыло. Язык начал заплетаться. Неужели можно было опьянеть от одного бокала хереса? Троллев Стен, она же предупреждала, что вино на нее плохо влияет... Гермиона изо всех сил постаралась сосредоточиться.
— Ангел. Инфорационный агент, нарушающий смысловую стабильность семантической системы. Ты сам говорил в «Придире»... — она почувствовала, что теряет нить рассуждений, и потрусила головой. — Они этого и хотят — заполучить ангела. Это условия игры. Если их выполнить, игра окончена. Выиграна. Нет, проиграна. Нет...
Стен внимательно посмотрел на нее и кивнул — можно было подумать, что происходящее его вполне удовлетворяет.
— Ты был к этому готов? — несколько ошеломленно спросила Гермиона. — Ты знал, что можешь оказаться ангелом?
С минуту он просто молча смотрел на нее. Гермиона постаралась сосредоточиться на его глазах, поблескивающих в полумраке. Какое-то время у нее это получалось. Наконец, он сухо произнес:
— Я не был готов к тому, что ангелом можешь оказаться ты.
Он отошел к окну. Гермиона повернула голову, перед глазами снова поплыло.
— Мерлин, как же это... по-идиотски, — донесся до нее его приглушенный шелест. — Ведь так просто...
Он невесело засмеялся.
Гермиона снова открыла рот.
— Я? Но тогда я пойду и...
— О, только давай без героизма, — ядовито прошипел Стен. — Дай возможность и другим хоть иногда принимать решение — вдруг у них получится не хуже, чем у тебя. Или ты этого не допускаешь?
Гермиона подперла руками отяжелевшую голову. Истерическое возбуждение странным образом сменилось отупением. Она из последних силы пыталась понять логику происходящего.
— Ты пытаешься переломить мой сценарий? — спросила она.
— Нет, — резко ответил он. — Я пытаюсь хоть как-то контролировать свой. Это единственное, что каждый из нас может сделать — попробовать справиться с собственной жизнью.
Тебе стоит прислушаться к этим словам, девочка моя, — отстраненно подумала Гермиона. Послушайте Стена, мисс Грейнджер, и поступите наоборот... Она попыталась снова сосредоточиться на шелестящем словно издалека голосе.
— Каждый шаг требует выбора. И это единственное, что удерживает нас на поверхности. Выбор — это то, что преодолевает абсурд. Заставляет нас преодолевать его... Ты еще слышишь меня? — ровно, не повышая голоса.
Гермиона автоматически кивнула. В том, что говорил Стен, был смысл. Гермиона подозревала, что поняла бы его лучше, если бы каждая попытка напрячь тело или разум не отдавались звоном в ушах — пока чуть слышным, но довольно тревожным. Действительно, как сделать выбор, если паришь в пустоте, и ни одна бинарность не имеет смысла? Если находишься за границей боли, страха, здравого смысла, самой жизни? Необходимость выбора — это необходимость найти то, что хотя бы на миг даст опору. Станет точкой отсчета. Неподвижной точкой. Абсолютной. Как место крепления маятника Фуко. Хотя бы на миг...
Стен какое-то время беспокойно мерил шагами комнату и, наконец, остановился перед Гермионой. Он присел и внимательно посмотрел ей в глаза. Его лицо показалось ей расплывчатым бледным пятном, а голос, почему-то, прозвучал внутри ее собственной черепной коробки — и он был совсем не похож на голос Стена Смотрицки. Этот голос напоминал ей о чем-то... Нет, не вспомнить уже. Неважно...
— Ты знаешь, где находится тайная комната?
Она медленно кивнула, сомневаясь в том, что этот жест имеет смысл.
— Ты помнишь, для чего она была создана?
Она снова кивнула.
Стен коснулся кончиками пальцев ее лица, убрал за ухо прядь, осторожно погладил по щеке.
— Отдыхай, — прошептал он. — У тебя был тяжелый день. Ложись спать — не жди меня. Я буду поздно.
Она слышала, как стихли его шаги, но почему-то не могла пошевелиться. И вдруг через сплошной туман и гул совершенно ясно прорезалась догадка: вино. То есть не вино — успокоительное зелье. Троллев Стен! Алкоголь усиливает эффект успокоительного, вызывая заторможенность и сонливость. Заторможенность налицо. Значит, скоро потянет в сон. Как? Когда успел? Она же видела, как он наливал вино в бокалы, и потом не выпускала свой бокал из поля зрения. Почти. Ловкость рук, тролль его за ногу... И, разумеется, херес. Дубовая кора маскирует вкус и запах успокоительного. А в коньяке, в свою очередь, слишком высокое содержание спирта — это просто опасно. Так что, выбор очевиден — херес или мадера. Заморочил, значит, ей голову молодыми орешками, а сам...
С какой целью? На какое-то время вывести ее из игры? Что задумал Стен Смотрицки? И какое место в его игре отведено Гермионе Грейнджер?
Голова наливалась тяжестью. Мысли путались. Но Гермиона из последних сил сражалась с беспамятством. Пока она поняла только одно: магглорожденная ведьма в очередной раз помогла добраться до темного мага. Она-то думала, речь о Снейпе. В какой-то момент — когда вынимала из хранилища мизерикорды — подумала даже, что о Малфое. Прелати поддерживал в ней эту иллюзию изо всех сил. Но после их виртуальной встречи в Тупике Прядильщиков она уже догадывалась, что на самом деле ему нужен Смотрицки. Вот куда и к кому она должна была привести эту инквизицию наших дней. И будь она проклята — она сделала это. Прелати получит свой палимпсест. В натуральном виде. Мерлин, Стен — это же и есть палимпсест. Во всех возможных смыслах. Полукровка. Получеловек-полуперсонаж. Причем персонаж, воссозданный по текстам, составленный из других жизней — настоящих и вымышленных. Шелудивый ублюдок, цепляющийся за иллюзию, чтобы не опрокинуться в дикость. Нет, в данном случае — в абсурд. Нет, просто в небытие. Она-то думала, что это Малфой о ней говорил. Нет, не о ней. О нем.
А каковы истинные цели Прелати? Он, кажется, намекал на то, что темный маг нужен инквизиции совсем не для того, чтобы его уничтожить — это удел магглорожденных ведьм. Но что тогда Прелати может быть нужно от Смотрицки? Или Смотрицки от Прелати?
Вопросы без ответов. И никакой гарантии, что она когда-нибудь узнает эти ответы.
Зато она получила амнистию. По крайней мере — отсрочку приговора. Фактически, она же передала палимпсест Прелати.
Гермиона устала от борьбы с собственным телом, от попыток думать, когда мысли разбегаются и туманятся. А тут еще сонливость... Да, точно успокоительное зелье с алкоголем... Черт бы тебя побрал, Стен Смотрицки. Дай срок, доберусь до тебя. Такой коктейль намешаю — своих не узнаешь... Она не помнила, как добралась до спальни — ей почудилось, что она оказалась там, даже не пошевелившись. Может, магия дома? Едва коснувшись головой подушки, она уснула.
Гермионе показалось, что спала она совсем ненадолго — только и успела, что глаза закрыть, — когда кровать вдруг качнулась и по ее руке от плеча к кисти скользнула прохладная ладонь. Гермиона, еще не проснувшись, удивилась — ладонь показалась ей до странности мягкой. Она вздрогнула, просыпаясь окончательно, открыла глаза и хотела уже повернуться, чтобы посмотреть на человека, лежащего рядом. Но он прижался к ее спине и зарылся лицом в волосы.
— Стен?
— Я.
Гермиона улыбнулась. Она ни с чем не спутает это теплое присутствие. Ей даже не нужно видеть его лица.
— Цел?
— Вполне. Спи.
Она послушно закрыла глаза, чувствуя неимоверное облегчение. Никакой злости. Даже следа досады... Подробности она получит завтра. Она не отстанет... Тут Гермиона, видимо, снова соскользнула в сон — ей почудился едва уловимый аромат разогретой степи и морского ветра. Она вздрогнула и открыла глаза.
— Который час? — встревожено спросила она.
— Около трех, — прошептал он.
Гермиона вздохнула и снова расслабилась. Значит, все-таки уснула. Она почувствовала, как он отстранился.
— Останешься со мной? — спросила она, снова напрягшись.
— Если позволишь.
До ее слуха донесся шелест сбрасываемой одежды. Она улыбнулась в подушку.
— Да. Иди сюда.
Он снова лег, и она покрепче прижалась спиной к его груди. Она парила где-то между сном и явью, осознавала это, и ей нравилось это состояние. Это и есть самый настоящий мир грез, — подумала она. Мир, в котором можно все — делать, что хочешь, болтать, что вздумается... Странно, почему быть собой так легко только в мире грез?
— Запорола я эту игру, да? — сонно пробормотала она.
— Жалеешь? — прошептал он. — Сделаешь новую.
— Не-ет. Брошу я это дело...
— Не стоит. У тебя хорошо получается.
— Хорошо, — согласилась она и снова подумала, что ей все это снится — откуда Стену знать, как у нее получаются игровые сценарии? — Я напишу другую игру вместо этой.
— Какую?
— Тебе действительно интересно?
Она почувствовала, как он кивнул.
— Хорошо. Слушай. Крошечная игровая вселенная, расположенная в далекой-далекой галактике, — Гермиона с улыбкой подумала, что это похоже на сказку на ночь. — Всего два персонажа. Назовем их... День и Ночь. Неважно, кто кем окажется — потому что они все время будут меняться местами. И еще они будут постоянно воевать — какая же это игра, если в ней нет хорошей танковой атаки? — она тихонько засмеялась. — Но каждая битва будет заканчиваться бурным примирением. Никто из них не сможет жить один. Да и не захочет. Это будет слишком маленький мир, чтобы им рисковать.
— Маленький? — переспросил он.
— Не шире двуспальной кровати.
— Ты учтешь мое пожелание? — прошептал он ей на ухо.
— Смотря какое, — хихикнув от щекотки, ответила Гермиона.
— Мне все равно, как их буду звать. Кто из них будет день, а кто — ночь, кто верх, а кто низ, кто темный, кто светлый. Но женщиной должна быть ты.
— Хорошо, — ответила она. — Я запомню.
Наверное, по утрам хозяин этого дома превращается в сказочное чудовище, — думала Гермиона, выбираясь из кровати. Она снова встретила утро одна — на сей раз это ее расстроило. Она проснулась рано. А вчера рассказала ему на ночь сказку. Она имела право узнать, как прошла встреча с Прелати, едва разлепив глаза — вместо «доброго утра». Быстро приведя себя в порядок, Гермиона кинулась на поиски Стена. И едва не разревелась от досады, когда поняла, что в доме кроме нее никого нет.
С трудом подавляя желание расколотить пару фарфоровых чашек, а лучше лишить библиотеку Смотрицки нескольких особо ценных изданий, Гермиона подошла к входной двери и приложила к ней руку. Она представила свою квартиру и приготовилась к перемещению. Но ничего не произошло. Она попробовала еще раз. С тем же успехом. Тогда она подергала ручку, перебрала с десяток заклятий, в конце концов, просто пнула дверь ногой. Без всякого эффекта.
Гермиона покинула прихожую с отвратительным чувством побитой и выброшенной собаки. Она стояла посреди гостиной, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Он не просто сбежал. Он закрыл ее тут. Распорядился по-хозяйски и даже не счел нужным объясниться. Она осмотрелась в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ей... на чем хотя бы зло можно было выместить. На столике у камина лежала знакомая салфетка. Гермиона знала, что под ней — завтрак. Позаботился, значит... Она почувствовала, как в душе поднимается волна нехорошего удовлетворения. Сейчас она размажет этот его завтрак... Гермиона сбросила салфетку, из-под которой сразу же показались тарелки, чашка, кофейник. Она не стала рассматривать, что там за снедь. Просто схватила чашку с намерением швырнуть ее... например, в окно. Интересно, заколдованные стекла легко восстановить? Небось, «репаро» не поможет... Но чашка не далась — она была словно приклеена к поверхности стола. Точно так же не поддалась тарелка. Кофейник. Гермиона громко выругалась. Пошвыряться тостами? Или они тоже приклеены к блюду? Впрочем, их все-таки лучше съесть. Она схватила тост с тарелки и, отломив чуть не половину, затолкала в рот.
Потом подошла к окну и принялась, как в первое свою утро в этом доме, ощупывать раму. Потрогала стекло. Может, и правда разбить? Тут ее взгляд привлек кусочек пергамента, лежащий на подоконнике. Рядом она увидела перо. Знакомое. Гермиона взяла его в руки и с удивлением признала в нем то самое перо, которое нашла когда-то в спальне Снейпа в числе прочего хлама. Во всяком случае, очень похоже. Такое же засаленное, потрепанное и вымазанное в чернилах. Гермиона осмотрелась, но чернильницы поблизости не увидела. Тем не менее, на пергаменте писали. Гермиона развернула его и разгладила на подоконнике.
Грейнджер, не вздумай высовывать отсюда нос. Все, что ты должна была сделать — ты сделала. За что тебе большое человеческое спасибо. Ты хотела купить этот дом — он останется тебе. То есть он уже твой — в любом случае. Подумай об этом, прежде чем превращать его в руины только из-за того, что тебе не дали совершить очередную глупость. Дверь откроется, когда придет время.
С.
Гермиона тупо смотрела в пергамент. Под подписью стояла клякса — Стен хотел приписать что-то еще, но почему-то не стал. И кляксу не удалил. И бросил письмо, где писал — а не положил на столик, где она нашла бы его сразу. И писал почему-то на подоконнике, а не за столом в кабинете... Спешил? Впрочем, чернильницу убрать успел. Не в карман же он ее сунул. А вот перо бросил. Гермиона снова взяла в руки перо. Чернила казались давно засохшими. Может, другое перо? Гермиона автоматически провела пером по пергаменту и изумленно уставилась на неровную линию. Перо писало. Несмотря на свой ужасный вид — писало тонко. Заколдовано? Гермиона перевернула пергамент и написала несколько слов. Действительно, перо прекрасно писало, не требуя чернил. И было кое-что еще, от чего у Гермионы задрожали пальцы. Она не узнала собственного почерка. То есть почерк был похож — тоже округлый, та же манера не соединять буквы внутри слова, так же трудно отличить «н» от «к», но... чужой. Она перевернула пергамент и снова уставилась на записку Стена. Определенно, это его почерк. Этим почерком были написаны его письма. Этим почерком сделаны записи в веленовой тетради... Она автоматически крутила в пальцах перо. Значит, заколдовано. Не только пишет без чернил, но и скрывает авторство. Неудивительно, что она не выявила чар изменения почерка, когда проверяла палимпсест. Чар-то не было. А то, что записи сделаны заколдованным пером, без особых довольно сложных чар не определить. Значит, он забрал перо из дома в Тупике Прядильщиков. А она не обратила внимания — разумеется, кто станет оплакивать пропажу старого засаленного пера?
Гермиона на негнущихся ногах подошла к креслу и упала в него. Что он творит, этот чертов Стен? Она взяла с тарелки тост и принялась жевать. Потом пошевелила кофейник и несколько оживилась, когда поняла, что уже может оторвать его от столика. Налила себе кофе и сделала большой глоток — это восстановило пошатнувшуюся способность думать. Итак, Стен скрывал свой почерк, когда писал ей. Почему? Ответ очевиден — его настоящий почерк она могла узнать. А он этого не хотел. Впрочем, свое истинное лицо он скрывал не только от нее. В веленовой тетради он писал задолго до того, как они познакомились. Тогда, стало быть, он тоже от кого-то скрывался. Во всяком случае, скрывал авторство разработки. По времени записи примерно совпадают с первым возвышением Волдеморта. От кого он прятался? И зачем? Не мог же он предположить, что однажды ему придется воспользоваться этой маской, чтобы заморочить голову собственной жене. Гермиона закашлялась, кофе пошло носом. До этой секунды она не позволяла этой мысли заявить о себе достаточно громко: Станислас Смотрицки и Северус Снейп, судя по всему, одно лицо. Мерлин... Гермиона вытерла рукавом нос. Это все-таки звучало слишком невероятно...
Зачем ему было скрываться от нее? Не доверял? Она не сообщила аврорам о его возвращении с самого начала — с чего вдруг она стала бы это делать потом? К тому же договор... Да и Смотрицки был на прицеле у аврората. В отличие, кстати, от Снейпа. Значит, дело не в аврорате. Тогда в чем? В Прелати? В игре?
Гоблиново семя, ей срочно надо отсюда выбраться и залезть в эту троллеву игру. Кто бы ни был человек, который тут ее закрыл — Снейп ли, Стен, да хоть сам Прелати... Да уж, эти трое меня в гроб сведут. Или их только двое? А может, вовсе один? Пол все-таки прав: нумерология — это лженаука. Гермиона захихикала и приказала себе задавить истерику в зародыше.
Налив себе еще кофе, она начала все сначала. Если она хочет хоть что-то понять, а не просто тихонько сойти с ума взаперти, ей надо постараться избежать вопросов, на которые она заведомо не в состоянии ответить. Пока.
Что ж, начнем со Снейпа. Он появился в Тупике Прядильщиков, когда Пол подключил Замок Синей Бороды. В тот самый вечер, когда она узнала, что Рон помолвлен. Что еще? Ах, да, она была в истерике. Это важно? Возможно. А Стен появился после того, как в «Алхимике» вышла его статья, восстановленная Гермионой по записям в веленовой тетради и наброскам самого Снейпа.
Гермиона нахмурилась. Что-то было упущено. Какое-то звено... Она определилась со временем. Но не учла фактора места. Значит, дом в Тупике Прядильщиков и редакция «Алхимика» — по крайней мере, одна из этих локаций в дальнейшем оказалась нестабильной. Впрочем, Гермиона была уверена, что нестабильны на самом деле обе. Просто дом Снейпа никто не проверял. И, кстати, Дом Смотрицки, Пол тоже называл «нестабильной локацией». Значит, это связано с игрой? Стен и Снейп — оба персонажи?
Хотя на нынешнем витке развития игровой вселенной уже не разберешь — кто персонаж, а кто реален. Что это вообще означает — «реален»? Стен Смотрицки ничуть не менее реален, чем Малфой. А Прелати — как оказалось, вообще функция — готов был схватить ее за горло. Кстати, отчего он так нервничал? Все ведь шло по плану — по его плану, пока он не сорвался. И зачем ему палимпсест? Гермиона кисло улыбнулась собственной догадке. Видимо, не только магглорожденные ведьмы идут в расход, когда в них отпадает надобность. Функции самоликвидируются, когда заканчивается срок их действия — когда их миссия выполнена. Или прервана. А если функция воплощена в человеке, обремененном инстинктом самосохранения? Да, тут, пожалуй, впадешь в панику. Но зачем палимпсест? И что он имел в виду — тетрадь Смотрицки или самого Смотрицки? Что, тролль задери, происходит с темным магом, когда до него добирается инквизиция? Он становится ее частью? Перерождается? Идет на удобрения? Между прочим, Стен сам решил встретиться с Прелати. Ему не слишком этого хотелось — но он пошел на эту встречу. Вместе с Малфоем. Чья родовая магия «знакома» с инквизицией.
Но Стен вернулся. Они провели ночь вместе. Она рассказывала ему о новой игре. Впрочем, она не видела его лица. И запах...
Гермиона вскочила и заметалась по комнате. Определенно, человек, который вернулся к ней вчера ночью, мог оказаться как Стеном, так и кем-то другим. Снейпом? Значит ли это, что, после встречи с Прелати, когда «функция Рыб» прекратила свое существование, вместе с ней прекратил свое существование Стен Смотрицки? Ангел против детерминанты...
И тут она обмерла. Риддл. Вирус пробуждается при активизации детерминанты... Значит, он уже в игре? Мерлин. Если те, кто администрирует игру, увидят, что что-то вышло у них из-под контроля... А ведь вышло. Во-первых, Прелати — неважно, почему, но он паниковал. Во-вторых, они могут обнаружить вирус — даже если он еще не распаковался, а только инфицировал персонаж...
Гермиона похлопала себя по карманам и трясущимися руками выудила мобильный телефон.
— Пол, я в этом чертовом доме, у алхимика, — закричала она, едва Пол откликнулся. — Не могу выбраться. Ты можешь его открыть?
— А, попала в ловушку? — радостно ответил Пол. — Здорово, правда?
— Ты знал, что это ловушка? — Гермиона не верила собственным ушам.
— Ну, знал, что может так сработать, — уклончиво отвечал Пол.
— Почему ты мне не сказал? — спросила она, чувствуя, что закипает.
— Так это же твоя идея, — ответил Пол. — Кому знать, как не сценаристу?
— Не знала, — недовольно пробормотала она. — Немедленно открой и выпусти меня!
— Да ладно тебе. Приезжай лучше в контору — есть разговор.
Гермиона сделала глубокий вдох и сосчитала до пяти.
— Послушай, Пол, я не могу приехать в контору, пока ты не разблокируешь ловушку, — она все-таки сорвалась на крик. — Я сижу в этом троллевом доме!
— Миона, ты слишком увлекаешься...
— Разблокируй его, идиот, если хочешь жить! — рявкнула она. — Думаешь, они будут с тобой церемониться? Для них непростительное — как тебе глоток пива выпить!
Пол молчал, казалось, целую вечность. А потом заговорил подозрительно спокойным тоном:
— Так, девчонка, не волнуйся. Сейчас я все сделаю, хорошо?
— Я спокойна, как боаконстриктор, — жестко произнесла Гермиона. — Только если ты не поторопишься, тебе конец. И моему мужу, я подозреваю, тоже. А может, и не только вам двоим. Как там наш маленький Риддл?
— Вирус?
— Да уж не Том, ясен перец, — съязвила она. — Ты помнишь, как он активизируется?
— Цепляется к персонажу...
— Думаю, уже прицепился. Теперь вопрос — кто успеет раньше. Как там с дверью?
— Работаю, — ответил Пол.
Кажется, новость о вирусе стала для него неожиданностью.
— Может, запустить антивирус? — неуверенно спросил он.
— Ни в коем случае, — отрезала Гермиона, на ходу что-то соображая. — Ты убьешь его.
— Вирус? Ну и черт с ним.
— И носителя тоже.
— Миона, это же всего лишь персонаж, — раздраженно произнес Пол. — Нового сгенерим. Ты выбралась? А, я тебя вижу — ты внутри. Сама выходи — я не могу тебя открыть. Почему-то... Что-то не срабатывает... Глюк... Не нервничай, сейчас разберемся.
Гермиона фыркнула.
— Ни тролля пьяного ты не разберешься, — зло сказала она. — Магия.
— Я не помню, чтобы мы вешали на эту локацию...
— Не мы, Пол, — прервала она его. — Думаю, это родовая магия.
— Справишься?
— Если я права, пара капель крови — и никакого мошенничества, — сквозь зубы произнесла Гермиона. — Пол, не выходи из каморки. Проверь, права ли я насчет вируса. Закрой дверь на ключ и жди меня. Буду через пару минут.
Гермиона сунула мобилку в карман, оглянулась в поисках удобного инструмента, схватила фарфоровую чашку, ударила ею о край стола и осколком надрезала палец. Едва она коснулась ручки и пробормотала первое пришедшее в голову открывающее заклятие, дверь распахнулась. Гермиона выскочила за порог и тут же аппарировала.
У нее не было ни времени, ни желания выяснять, что почувствовал Пол, когда она материализовалась с громким хлопком прямо в кресле в его каморке.
— Собирайся, — кинула она ему, кидаясь к двери и вынимая на ходу палочку. — Все, что касается игры — бери с собой.
— Как это? — спросил ошеломленный Пол. — Все здесь.
Он хлопнул по системному блоку.
— Заберем, — Гермиона водила палочкой и бормотала запирающие заклятия. — Мерлин, да шевелись же ты, — прикрикнула она на Пола, который, как завороженный, наблюдал за ней. — Все мои бумаги, расчеты, распечатки — где они?
В этот момент кто-то постучал и, не дожидаясь ответа, нажал на ручку.
Пол вопросительно глянул на Гермиону. Та покачала головой. В дверь забарабанили настойчивее. Пол, заразившись ее беспокойством, принялся сгребать в кучу бумаги на столе. Дверь дрогнула. Приложив к ней руку, Гермиона почувствовала легкое покалывание в ладони. За дверью колдовали. «Алохомора! Алохомора!» — нетерпеливо выкрикнули два голоса. Гермиона криво усмехнулась. Ага, сначала с полдюжины запирающих заклятий, ребята, а там, может, и алохомора вам поможет...
— Готов? — спросила она Пола.
Она прекрасно понимала, что ее заклятия серьезному магу — на несколько минут работы.
— Отключай системник.
Пол беспрекословно подчинился.
— Это все? — спросила Гермиона, ткнув палочкой в кипу бумаг на столе.
— Если и не все, то без этого никто ничего не поймет, — сквозь зубы ответил он.
Гермиона уменьшила системный блок до размеров спичечного коробка и спрятала в карман. С сомнением посмотрела на бумагу.
— Отработано или еще нужно? — спросила она.
Пол пожал плечами.
— Обойдусь, — ответил он, опасливо косясь на дверь, дрожащую, казалось, совсем не от ударов — от нее исходило легкое свечение.
— Обними меня покрепче, — приказала Гермиона, одним небрежным движением палочки превращая стопку бумаг в пыль.
— Э-э, милая, может, сейчас не время?
Гермиона схватила его за пояс и дисаппарировала в ту самую минуту, когда дверь исчезла. Ворвавшиеся в каморку люди услышали только хлопок.
Они материализовались в ее квартире. Пол медленно опустился на ковер и уставился в пространство бессмысленным взглядом. Гермиона посмотрела на него с жалостью. Первая аппарация, и так драматично... Что ж, по крайней мере, его не вывернуло прямо на ковер. Она вынула из кармана системный блок и вернула ему нормальные размеры. Потом наклонилась к лицу Пола и сказала медленно и четко:
— Когда проморгаешься, подключайся.
Пол кивнул, но взгляд его был по-прежнему расфокусирован. Гермиона похлопала его по плечу и направилась в кухню. Ей хорошая чашка крепкого кофе помогала справиться со многими житейскими коллизиями.
Готовя кофе, Гермиона снова принялась гадать, с кем провела последнюю ночь. Неужели Снейп? Логично. Инвариант Стена, вернее, Жиля де Рэ, в другой игровой реальности. В этой версии после встречи с инквизицией он остался жив. Пока жив, поправила она себя. Но тоже обречен. Она не знает, куда делся Жиль де Рэ. Может только предполагать, что привело к исчезновению Стена. Но, так же как ее собственный сценарий неизбежно ведет ее по стопам Жанны и Моффрэ, Снейпа ожидает судьба Жиля. Исчезновение Стена — только подтверждение тому. Гермиона поймала себя на том, что уже не допускает мысли, что ночью рядом с ней был Стен. Зато тяга, которую она к нему испытывала, безотчетное желание забыться в его объятиях, легкость, с которой она отдалась ему... Все стало на свои места. Это не только магия, заключенная в ее сценарии, в их сценариях. Это еще и магия его семьи. Их семьи...
Мерлин, что за человек! Зачем он позволил ей заблуждаться? Почему сразу не объяснил, что Стен Смотрицки — это он сам. Тот, которого оставил в прошлом. Чьей личиной пользовался, возможно, после победы над Волдемортом. Пока она со своей идиотской игрой не выдернула его в иную реальность. Нет же, он предпочел морочить ей голову рассказами о «своем знакомом». Может, закон жанра? Нельзя же встречаться с самим собой, когда пользуешься хроноворотом. А путешествие во времени, по сути, не слишком отличается от идеи альтернативного сценария.
Гермиона вынула из буфета чашки. К сожалению, она больше не могла позволить себе обманываться, размышляя над чьими-то мотивами. И она прекрасно понимала, почему он не открыл ей факта своего единства в двух лицах — и хорошо, если только в двух. Ему нужно было закончить войну, которая все еще владела его жизнью. Продолжала держать его за горло и отмерять вдохи и выдохи. Он не давил на нее, не подталкивал, даже советов не давал — просто слушал, наблюдал и ждал своего часа. Ему — в любом его воплощении — нужно было сохранять над ней контроль. Завоевать ее доверие. А он слишком трезво смотрит на вещи, чтобы рассчитывать на ее доверие к бывшему профессору зельеварения и убийце Дамблдора...
Когда она вернулась в комнату с чашками, Пол уже вяло ковырялся с системником.
— Я к твоему монитору подключусь, Миона, — пробормотал он без всякого выражения.
Она кивнула, мягко усадила его в свое рабочее кресло и сунула в руки чашку. Нужно, чтобы он как можно скорее пришел в себя. Она не знала, сколько у них времени. Ее адрес не самая большая тайна во Вселенной. Конечно, какое-то время они продержатся на магической защите — тут, как она помнила, поработал Снейп. А может, и Стен. Даже если это один и тот же человек, магические реальности, а стало быть и магические возможности, у них разные. А в их нынешнем положении даже родовая магия Малфоев лишней не будет.
— Мне надо войти в игру, Пол, — сказала она. — Пожалуйста, соберись.
Пол кивнул, отставил опустевшую чашку и снова занялся машиной. Гермиона посмотрела на его дрожащие руки, полезла в тумбочку и вынула флакон с бодрящим зельем. Посмотрела на него с сомнением, поставила на место и достала успокоительное.
— Пол, ты как себя чувствуешь — заторможенно или потрясенно? — спросила она.
— Заторможенно от потрясения, — проворчал Пол из-под стола. — Где этот троллев порт? Миона, как ты в этой лапше не путаешься?
Гермиона пожала плечами и убрала оба пузырька в тумбочку, так ни на что и не решившись.
— Я просто туда не лезу, — ответила она.
— А вот я вынужден лазить, — проворчал Пол.
Наконец, он выполз из-под стола в пыли и очень дурном расположении духа.
— Ты мне объяснишь, наконец? — хмуро спросил он.
Гермиона кивнула.
— Вот сейчас в игру сбегаю — и объясню, — пообещала она. — То, что у нас большие неприятности, ты, думаю, и так понял.
Пол кивнул.
— Вот мне и хотелось бы узнать природу этих неприятностей, — пробормотал он.
Гермиона села в кресло, загрузила игру и, не раздумывая, направила свою героиню к поместью Малфоя. Как она и ожидала, ее в эту локацию поначалу пускать не захотели. Но Полу понадобилось не больше пяти минут, чтобы отрыть перед ней все двери и отдать Малфой-менор на разграбление. Едва она поднялась по лестнице, на ходу вспоминая, в какой из многочисленных коридоров свернуть, чтобы попасть в кабинет, Люциус собственной персоной вышел ей навстречу. Вид у него был угрожающий.
— Что все это значит? — сквозь зубы процедил он. — Как вы посмели ворваться в мой дом, наглая девчонка?
В его руках на сей раз была палочка, но гермионина героиня жестом остановила его, пока сама Гермиона судорожно набирала в текстовом окошке:
— Всего пара вопросов, мистер Малфой.
Малфой приподнял бровь и опустил палочку.
— Что произошло этой ночью?
Лицо Люциуса приобрело насмешливое выражение.
— Я думал спросить у вас, — ответил он. — Вы же у нас... сочинитель.
Последнее слово он буквально выплюнул.
— Стен и Прелати, — набрала Гермиона.
— Прелати больше не ваша забота, — холодно ответил Малфой. — А Стен... Тоже, в определенном смысле. Они вас больше не потревожат.
— А вас?
— Вас так волнует, чем я занимаю свое свободное время? — процедил Малфой.
— Мне просто надо знать, что произошло, чтобы не наделать новых ошибок.
— Знание не уберегает ошибок, — холодно ответил Малфой. — Даже хуже. Чем больше человек знает, тем более страшные ошибки совершает.
Гермиона поморщилась. Малфой-философ выглядел еще более сомнительно, чем Малфой — высокомерная сволочь.
— Вынуждена настаивать, — набрала она.
Малфой кивнул, словно ничего иного от нее и не ждал.
— Двое джентльменов пришли к взаимному согласию. Это вас устроит?
— Двое? А вы?
Малфой поморщился.
— Моя роль была скромна. Всего лишь удерживать магическое поле в стабильном состоянии. Должен признать, это отняло у меня все силы и внимание.
— Дуэль?
— Скорее, ритуал.
— Они умерли?
— Можно сказать и так.
— А как еще можно сказать?
— Каждый из них ушел по той дороге, которую выбрал из массы возможных, — задумчиво отвечал Малфой. — Но для нас с вами это похоже на смерть, потому что их дороги вряд ли когда-либо еще пересекутся с нашими.
Гермиона на минуту задумалась, а потом набрала:
— Ваша родовая магия может вернуть стабильность магическому полю?
Малфой пожал плечами.
— Скажем так: родовая магия может работать стабильно при любых условиях, если это нужно семье.
— Стен?
Малфой кивнул.
— При чем тут мизерикорды?
— О, это длинная история. Думаю, вы сами ее сочините лучше, чем я, — ответил Малфой. — Дам вам для разработки несколько деталей. Кинжалы были утеряны по одному, всякий раз это было связано с действиями... инквизиции — мы, кажется, решили это называть так. Последний имел самую драматичную историю и связал судьбы двоих, нет, троих магглорожденных ведьм, чистокровной волшебницы, чистокровного волшебника и полукровки. Сути ритуала я вам, разумеется, не открою.
— Если родовая магия может вернуть магии стабильность — почему бы вам не сделать это и не вернуть родовой магии авторитет?
Малфой захохотал.
— Благодарю вас, мисс, — произнес он, — но спасение мира никогда не входило в мое рабочее расписание. Родовая магия моей семьи касается только моей семьи. А делами вселенной пускай занимаются те, кому нечего хранить и, соответственно, нечего терять. Моя магическая сила — это мой род. Ваша магическая сила — это отсутствие подобных уз. Если вы попробуете помешать моей семье жить по своему кодексу, я вас уничтожу. Думаю, вы поступите со мной так же.
— А Снейп? — спросила Гармиона.
— О, Северус... — Малфой покачал головой. — А вы разве не знаете? Он мертв.
— Уже? Снова? — набрала Гермиона, жалея, что написанный текст не в состоянии передать интонации.
Малфой отмахнулся.
— Какая разница — уже или еще?
— Неужели никакой?
— В некоторых случаях фактор времени мало что значит, — напомнил Малфой. — Так что, поверьте, разницы действительно нет.
Гермиона подумала, что больше ничего не узнает, и направила героиню к лестнице. Но голос Малфоя ее остановил.
— Как приятно было слышать от вас об авторитете родовой магии, — произнес он насмешливо.
Она оглянулась. Малфой стоял, вальяжно облокотившись о перила. Сейчас он чем-то неуловимо напоминал Гермионе Прелати.
— Так неожиданно. Бедный кузен, — Малфой сокрушенно покачал головой и тут же тихо засмеялся. — Ему всю жизнь не везло с магглорожденными ведьмами.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что вы теперь свободны, мой ангел...
Он помахал кистью в сторону лестницы, словно этими словами отпускал ее.
Гермиона судорожно нажала на escape и, резко крутнувшись на кресле, отвернулась от экрана.
Мерлин, она... Она сама... Гермиона закрыла лицо ладонями и сжалась в кресле. Как глупо... Почему она до сих пор не подумала о себе, своей истинной роли в этой безумной игре? Нет, не в игре — к гоблинам игру. В этой войне. Они же все кричали ей об этом чуть не с самого начала — и Снейп, и Стен, и даже Малфой с Прелати.
Скромность креатора. Твой сценарий ничто — все решает дизайн, код и маркетинг. Даже когда Стен вчера сказал ей об этом — прямым текстом — она не обратила внимания.
Я не был готов к тому, что ангелом можешь оказаться ты...
Значит, он выполнил ее миссию, встретившись с Прелати? Прелати-то наверняка знал, что ангел — она. Они все об этом знали. Или хотя бы догадывались. Все, кроме нее...
Вот только он не учел, что на нее распространяется защита рода. Что глава ее семьи мог распорядиться ее ролью. Самой ее судьбой. А ведь в той точке сценария была задействована родовая магия не только Снейпа. Возможно, вовсе даже не Снейпа — а рода Монморанси-Лаваль. То бишь Малфоя. Ведь Стен Смотрицки ему кузен... Мерлин, лабиринт какой-то...
Что же теперь будет с ней? Если верить Малфою — амнистия.
Вот только вирус запущен.
— Пол, как работает наш вирус? — глухо спросила она, все еще не решаясь оторвать от лица ладони.
— Дает возможность системе произвольно упасть и стабилизироваться на новом уровне существования. А что?
— То есть он срабатывает только в нестабильной локации? — уточнила она
— Он в ней распаковывается, — ответил Пол. — А потом заражает всю игру и произвольно реагирует на проявление детерминант во всех точках вселенной.
— Значит, инфицированный персонаж — только переносчик? — спросила Гермиона, стараясь подавить невесть откуда возникшую надежду, что еще не все потеряно.
— В общем, да. Его дело донести вирус до точки нестабильности. А дальше наш маленький Риддл берется за дело сам, — отвечал Пол.
— А что происходит с персонажем?
— Это уже ты мне скажи. Ты у нас сценарист.
Интонация Пола чем-то напомнила Гермионе малфоевскую.
— Думаю, вирус с таким именем вряд ли пощадит носителя, — пробормотала Гермиона.
— Почему? — удивился Пол. — Это глупо — уничтожать того, кто тебе предано служит. Знаешь, почему черной чумы больше нет, а грипп — очень даже есть? Потому что грипп не такой дурак, чтобы уничтожать собственную кормовую базу.
Гермиона угрюмо посмотрела на Пола. Конечно, он-то не знает, что Волдеморт считал Снейпа верным слугой — и чем это помогло профессору там, в Визжащей хижине? Гермиона хмуро усмехнулась. Какая злая ирония: Риддл снова убьет Снейпа... Вот вам и инвариант. Как бы ни развивался сценарий, как бы мы не перекраивали реальность, куда бы не переносили действие — исход один... Интересно, Снейп знает о вирусе? Знает, конечно. Она же вчера все выложила Стену как на духу. И картина произошедшего этой ночью в Тупике Прядильщиков, как бы ни была покрыта мраком, в некоторых деталях ясна. Что бы ни произошло со Стеном при столкновении с детерминантой в лице Прелати, вирус прицепился к инвариантному персонажу в текущей игровой реальности. К Снейпу, то есть. И у него достаточно ума, чтобы понимать это. Вполне возможно, он даже рассчитывал на это — как на свой личный, персональный выход из этой войны. Судя по всему, ее муж собирается-таки окончательно и во всех смыслах выполнить тот пункт договора, по которому она станет свободной — «так или иначе». Но зачем? Он же может спокойно жить дальше, хоть сто лет, с этим вирусом — главное держаться подальше от зон нестабильности. При определенной осторожности... Впрочем, откуда ей знать, как вирус действует на носителя? Может, он сам принуждает его идти в ближайшую нестабильную локацию. Это здесь он просто «вирус». А там, в магической реальности, это магия. Которая, в данном случае, владеет магом. К тому же, она сама рассказала ему, что эта магия разрывает маггловско-магическую взаимозависимость в игровой реальности. Он вполне может захотеть это сделать — без всякого принуждения.
Значит, конец? Его миссия в ближайшее время будет выполнена, игра окончена? Но это же и ее игра. Она сценарист. И, как только что выяснилось, ангел. Она может хотя бы попытаться...
— Пол, мы можем найти персонаж и блокировать его передвижения? — ее голос срывался от волнения.
Пол кивнул.
— На некоторое время, — уточнил он. — При определенном количестве безответных обращений к фрагменту алгоритма система заявит об ошибке, а то и вовсе упадет полностью.
— Не думаю, что по поводу этого персонажа будет много обращений, — нетерпеливо произнесла Гермиона.
Пол пожал плечами.
— Если это NPC — можешь не сомневаться, будет.
Гермиона встала, кивнула Полу на свое кресло. Тот с удовольствием его занял.
— Кого ищем, Миона? — спросил он все еще немного дрожащим, но уже вполне живым голосом.
— Мужа моего, — мрачно ответила она.
— А что, он от тебя сбежал, наконец? — поинтересовался Пол. — Так туда ему и дорога. Не тебе за мужиками бегать, девчонка.
Гермиона отмахнулась.
— Он в серьезной опасности. Вирус прицепился к нему. Ты понимаешь, что это значит.
Пол вдруг поднял голову, посмотрел ей в глаза — в его взгляде читалось отчаяние.
— Миона, — умоляюще произнес он. — Ты задалась целью свести меня с ума? Что происходит? Что, черт вас всех возьми, происходит?
Она осторожно погладила Пола по плечу.
— Я обещаю, что все тебе объясню, — как можно мягче произнесла она. — Потом. Потому что сейчас на это совсем нет времени.
Плечи Пола поникли. Он снова уставился в экран.
— У тебя есть что-нибудь выпить? — глухо произнес он.
— Успокоительное? Бодрящее?
— Что покрепче, — буркнул он.
— С утра? — растерянно спросила она.
Пол одарил ее коротким, но таким выразительным взглядом, что Гермиона без слов пошла на кухню. У нее в шкафчике всегда стояла бутылка бренди — на всякий случай.
Пол выпил бокал, как воду. Он возился довольно долго, но в конце концов, все-таки загнал того, кто по сценарию значился Жилем де Рэ, в какую-то ловушку. Гермиона с облегчением увидела, что этот персонаж все еще есть на карте, а вирус не активизирован. Наконец Пол откинулся на спинку кресла.
— Ну, и что мы теперь с ним сделаем? — он кивнул на экран.
Гермиона задумалась.
— Вариантов всего два, — продолжал Пол. — Можно уничтожить его прямо сейчас. А можно дать распаковаться и инфицировать систему.
— Уничтожить вместе с персонажем?
Пол кивнул. Гермиона покачала головой.
— Если вирус распакуется, ему все равно каюк, — напомнил Пол. — Не все ли равно?
— И никаких других путей?
Пол пожал плечами.
— Не знаю. Можно попробовать. Вывести в другой образ, скажем — просто реплицировать и загнать под другой аватар. Если, конечно, найдем в игре подходящий.
Гермиона задумалась.
— Пол, — с замиранием сердца прошептала она. — Синяя Борода!
Пол непонимающе воззрился на нее.
— Образ Синей Бороды предполагался, как возможное воплощение персонажа, который как раз и есть мой муж.
— Значит, сделай своего мужа Синей Бородой, девчонка! — воскликнул Пол.
Бренди все-таки самое лучшее средство от потрясений. Никакие зелья ни в какое сравнение... Мерлин, о чем она думает?
— А Жиль? — спросила она, проклиная свою привычку сомневаться в собственных идеях. — Он же просто станет Синей Бородой, и все равно вирус его угробит.
— При репликации есть шанс, что Синяя Борода будет существовать отдельно, а инфицированный Жиль — отдельно, — отвечал Пол. — Во всяком случае, мы постараемся.
— Это возможно?
— Возможно. Если перехватить управление аватаром, — Пол уткнулся в монитор. — Это моя забота, Миона. А ты лучше подумай, как превратить безобидного вирусоносителя в зловещего колдуна. А заодно и о его дальнейших действиях. Ты не боишься, что, став Синей Бородой, он в первую очередь займется выяснением супружеских отношений?
О, в этом она не сомневалась. Если Синяя Борода окажется на поверку Северусом Снейпом, маринование в банке — это лучшее, на что она может рассчитывать. Да, в том только случае, если он доживет до встречи с ней. Мерлин, она же даже представить себе не может, как это будет выглядеть в реальности. А в чем она может совершенно не сомневаться, так это в том, что авроры первыми доберутся до Снейпа, который окажется виновен в активизации вируса имени Темного Лорда. А если в этом будет принимать участие Гарри... И при нем кто-то попытается напасть на Снейпа... Ох...
Гермиона кинулась к столу, схватила первый попавшийся под руки клочок пергамента и принялась писать.
Мистер Уизли. Если в ближайшие часы вам придется заниматься судьбой Северуса Снейпа, учтите следующее обстоятельство. Гарри Поттер и его жена вследствие ритуала присвоения крови находятся в полном магическом подчинении у семьи Снейп. Если сохранность рассудка вашей дочери не покажется вам достаточным основанием для того, чтобы воздержаться от поспешных действий, подумайте о том, что услуги Гарри Поттера вскоре снова понадобятся всему магическому миру. Можете мне поверить — вы же знаете, что я не только умею делать нумерологические расчеты, но и довольно точно их интерпретирую.
Искренне ваша,
Гермиона Грейнджер-Снейп
Гермиона привязала свиток к ноге совы и вытолкала ее в форточку. Теперь ей надо было в деталях продумать план создания Синей Бороды. С расщеплением образа было, в общем, ясно: завести Снейпа в любую нестабильную зону, куда он, скорее всего, и сам направляется, и дать сработать переменной. Переменная, скорее всего, она, Гермиона. А значит, в ее силах перевести Снейпа в какой-то альтернативный сценарий уже не в образе Жиля де Рэ, а, условно говоря, в образе Синей Бороды. Остается надеяться, что этот образ окажется не слишком отталкивающим. Впрочем, профессору Снейпу в этом смысле и так ни убавить, ни прибавить...
Но что должно стать переключателем? Что ей сделать, чтобы превращение состоялось? Ответ, в общем-то, на поверхности. Квест ее героини заканчивается у двери в тайную комнату. Надо просто туда зайти. Гермиона хмыкнула. Как-то слишком просто. Но времени на обдумывание нет совсем...
— Пол, сейчас я уйду, а ты выводи нашего Жиля из ловушки и веди в любую нестабильную локацию, — сказала она.
Пол кивнул и сверился с картой.
— Из действующих ближайшая — магазин магических приколов, — сообщил он.
Гермиона ощутила необыкновенный прилив злорадства. Интересно, вирус может сильно повредить локацию?
— Отлично, — мстительно прошептала она. — Как только он будет у входа, дай знать мне.
— А каков план? — поинтересовался Пол.
— Тайная комната, — ответила она просто. — Собираюсь туда заглянуть.
— То есть ты хочешь, чтобы я ее подключил?
— А она все еще не подключена?
Пол покачал головой.
— Значит, сначала комната, а потом Жиль, — сказала Гермиона. — Я отправляюсь туда. В квартире пока безопасно. Бери все, что тебе нужно. Если что — звони. И да, вот что еще, — сказала она уже с порога, — антивирус у нас наготове?
Пол кивнул.
— Разыщи в игре Гарри Поттера и прикрепи антивирус к нему.
Она схватилась за ручку, но Пол ее остановил.
— Миона, пожалуйста, — тихо попросил он. — Только один вопрос. Кто — они?
Гермиона недоуменно взглянула на него,
— Они?
— Ты говорила «они», — напомнил Пол. — Те, кто ломались в мою дверь, я так понимаю.
Гермиона вздохнула и покачала головой.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но поверь мне, неважно, кто именно это был. Темные маги. Светлые маги. Авроры. Полиция. Это просто порядок вещей. Просто он воплощен в людях, их стремлениях, действиях. Они могут думать, что защищают свою жизнь. Или семью. Или права. Или закон. А на самом деле они выполняют функцию. Знаешь, что это такое? Некие силы — магические или технологические — которые меняют мир. Помимо их и нашей воли. Нравится это нам или нет.
Пол криво ухмыльнулся.
— Ладно, считай, что я удовлетворен. И ты меня убедила — пора завязывать с геймерством.
Гермиона кивнула ему, выскочила за дверь и аппарировала в Тупик Прядильщиков. Она понимала, что Полу понадобится какое-то время, чтобы подключить тайную комнату. Но сидеть в квартире и подскакивать на месте от беспокойства и нетерпения у нее просто не было сил. Она вбежала в дом, смела со своего пути стеллаж и, сделав несколько шагов по коридорчику, остановилась у дубовой окованной двери.
Гермиона знала, что через несколько минут сможет ее открыть. Она догадывалась, что нужно сделать. И теперь, коснувшись круглой ручки, торчащей прямо посередине двери, почувствовала страшную слабость.
Мерлин, а надо ли?
Зачем она это делает? Не лучше ли грохнуть вирус прямо сейчас — и пускай все идет как идет? Возможно, это последний шанс одуматься и не сделать ошибку, за которую ее проклянут. За которую она сама себя проклянет. Родовая магия истощится — так туда ей и дорога, Гарри совершенно прав. В мир магов проникнут маггловские технологии — в этом тоже нет беды. Контроль? А что, лучше, когда магия, следуя своим имманентным законам, вытворяет с тобой, твоей жизнью, твоим миром что угодно? Кто скажет, что этот мир не должен поменяться? Не просто поменяться, повинуясь случайному выверту непредсказуемой переменной, — а сделать это так, как надо. А как надо? Так, как нравится тебе? Давай, девчонка, все в твоих руках — потому что ты и есть переменная. Твой выбор — это как раз та «случайность», от которой зависит дальнейшая судьба... Чего? Мира? Игры? Снейпа? Твоя собственная?
Давай на чем-то остановимся. Например, на том, что мы решили на сей раз не спасать мир. И это правильно. Потому что на самом деле то, о чем ты сейчас думаешь, то чего ты боишься — твоя жизнь. И думаешь ты именно о том, что можешь ее изменить — хоть сию минуту. Просто оставить Снейпа мертвым. Он ведь мертв — ты помнишь, что исключила фактор времени? Вот и Малфой тебе об этом говорил... Ты можешь выйти отсюда свободной женщиной, устроить свою жизнь, забиться в щель между кухней, детской кроваткой и супружеским ложем и оттуда наблюдать, как потешно кувыркается магический мир, пытаясь втиснуться в рамки новых требований. О, тебе это понравится. И, кстати, в этом новом мире у тебя будет куда больше шансов занять место, приличествующее такой ведьме, как ты. Ты можешь начать новую жизнь и строить ее так, как тебе понравится.
А можешь открыть эту проклятую комнату. И, возможно, дать Снейпу шанс на жизнь. У тебя снова будет муж. Скорее всего, он окажется чудовищем — страшно подумать, что может получиться при скрещивании образов Синей Бороды и профессора Снейпа. Совершенно смешно и наивно ожидать, что в нем будет хоть что-то от Стена Смотрицки. И еще смешнее надеяться, что Стен по-прежнему ждет тебя — здесь, за этой дверью, в тайной комнате. Ваши реальности больше никогда не пересекутся, помнишь? Но почему она должна верить Малфою?
Абсурд. Единственный способ бороться — делать выбор. Искать и хотя бы на миг находить точку опоры. Островок реальности. То, что крепко привязывает тебя к необходимости что-то делать, как-то жить, с чем-то бороться. Просто вставать утром с постели...
В кармане завибрировала мобилка. Гермиона. едва справляясь с собственными пальцами, вынула ее и открыла сообщение:
Комната работает. Муж на месте.
Она сунула мобилку обратно в карман и достала сферу живых линий. Когда она приблизила ее к двери, сфера ожила. Гермиона зажмурилась и прижалась пылающим лбом к холодной оковке. Чертов Стен... Любовь всегда побеждает. Но нет гарантии, что ты не окажешься в числе побежденных. А побежденным, как известно, горе.
Она решительно поднесла сферу к двери. Шарообразная ручка при касании натянула сферу на себя, как чехол, и сама заиграла линиями и красками. Гермиона толкнула дверь и шагнула через порог.
Гермиона стояла посреди ветхого дощатого сарая. В щелях свистел ветер. Странно, она не заметила, что на улице так ветрено. Впрочем, сквозняк. Она поежилась, сжалась, сцепив руки под подбородком. Пусто. Зябко. Промозгло. Единственное, что не позволило ей разреветься от разочарования, это запах. Знакомый аромат разогретой солнцем степи и морского ветра. Откуда он в этом холодном сарае?..
Глаза Гермионы немного привыкли к полумраку, и она принялась осматриваться. Сарай и сарай. По всей видимости, хозяева использовали его, когда не решались вынести пришедшие в негодность или просто ставшие ненужными вещи прямо на помойку. Но, как ни странно, он не был слишком захламленным. Вещей совсем немного — некоторые брошены как попало, некоторые аккуратно сложены. По чему-то, казалось, уже давно ходили, втаптывая в земляной пол. А с чем-то носились, не находя достойного места. Гермиона прошлась вдоль стены, под которой вещи были разложены с особым тщанием, время от времени наклоняясь, чтобы рассмотреть тот или иной предмет, брошенный прямо на полу. Хлам. Старье. Обрывки пергаментов, лоскут, мешочек с травами... В углу она скорее угадала, чем увидела нечто, напоминающее стопку книг, и кинулась туда. По дороге хотела поддеть носком ботинка нечто бесформенное... И едва не вскрикнула, в последний миг рассмотрев предмет. Позабыв о книгах, она наклонилась и взяла в руки плюшевого инвалида непонятного цвета, без лапы, с пуговицей на месте носа.
Элвис...
Гермиона осторожно опустилась на коленки и осмотрела груду добра, рядом с которой подобрала игрушку. Нет, не груду — здесь вещи, казалось, были не только сложены, но даже подобраны с особым тщанием. Гермиона подняла с пола и поднесла поближе к глазам бумажный обрывок. Колдография. С нее Гермионе улыбалась молодая женщина. Она поворачивала голову к оборванному краю, тянулась к кому-то невидимому... У Гермионы перехватило дыхание. Она знала, к кому тянется женщина — к маленькому мальчику, сидящему на руках у черноволосого мужчины в круглых очках. Колдография семьи Поттеров. Оторванный фрагмент так и остался в доме Сириуса на площади Гримо.
Гермиона отложила колдографию, вынула палочку и зажгла на ней огонек. Еще несколько вещей в этой груде показались знакомыми. Засохший каштан, лежавший когда-то на полке вместе с осколком зеркала и засаленным пером. Веленовая тетрадь. Латунный медальон, который она превратила в порт-ключ, приведший ее к Стену. Бутылка с недопитым бренди — неужели та самая? О, а вот это действительно странно: гобелен, висевший рядом с ее детской кроватью. Кошки играют в шахматы — одна похожа на МакГонагалл в ее анимагической форме, еще одна — вылитая миссис Норрис. Не точная копия ее домашнего гобелена — но довольно похоже. Откуда он здесь? Из ее бреда? Гермиона взяла в руки засохший каштан и принялась задумчиво крутить его в пальцах.
— Что ты делаешь? — услышала она вдруг звонкий детский голосок. — Зачем тебе каштаны? Это для зелья?
Дощатый сарай исчез. Гермиону окружали серые стволы деревьев. Сквозь уже поредевшие золотые кроны пробивались солнечные лучи. В ноздри ударил горький аромат опавшей листвы, запах влажной земли. До слуха Гермионы доносился какой-то низкий гул, резкие голоса, обрывки чьей-то ссоры. Смрад, исходящий от реки, стал куда более густым и отвратительным, чем она помнила. Прямо перед Гермионой на влажных листьях сидел мальчик не старше десяти лет. Неопрятные черные волосы, обтрепанные джинсы, лоснящийся заношенный плащ не по росту, тонкие обветренные губы, угрюмый взгляд. Мальчик подбирал каштаны, очищал их от колючей кожуры и бросал в холщевую сумку. Едва Гермиона успела его рассмотреть, как он повернулся и глянул через плечо — на рыжеволосую девчонку, появившуюся из-за дерева. Звонкий голосок, конечно, принадлежал ей. Гермиона вдруг совершенно ясно почувствовала его радость, смятение, жгучее желание все это скрыть и безразлично ответить: да, разумеется, для зелья. А потом рассказать о каком-нибудь страшном, опасном зелье, которое они будут варить — даром, что конский каштан напрочь лишен магических свойств... Но вместо этого он отрывисто произнес:
— Мать велела собрать. От моли.
— Точно, — девочка вышла из-за дерева и подошла поближе. — Мы тоже обычно складываем в шкаф каштаны. Но забываем их менять — потом они там лежат годами и ссыхаются. Становятся такими сморщенными, — она и себе сморщила носик. — Похожими на финики. Только круглые. Я, когда была маленькая, пыталась один съесть. Разгрызла. Гадость.
Она подошла еще ближе, опустилась на коленки рядом с мальчиком и тоже принялась подбирать каштаны и кидать в сумку. Мальчик как зачарованный следил за тонкими пальцами, очищающими каштаны от колючих шкурок. Так уверенно, не боясь уколоться, испачкать руки... Девчонки обычно так не делают...
— Эй, ты что уставился? А ну, работай! — крикнула она.
И со смехом кинула в него только что очищенный каштан. Он вскочил, сжав кулаки... Как она смеет... Маленькая нахальная маггла! Но ее смех... Ее летящие рыжие волосы... Он наклоняется, хватает каштан и тоже кидает в нее. И вот они уже носятся между деревьев друг за другом, кидаясь каштанами. Обычные расшалившиеся дети... А потом девочка вдруг исчезла. Мальчик притаился за деревом, а когда выглянул — ее уже не было. И солнце спряталось за тучу. Он прерывисто вздохнул. Убежала. А вдруг, он ее обидел? Снова сделал что-то не так... Сердце сжалось. Горло перехватило. Потом пришло спасительное раздражение. Но тут же сменилось щемящей тоской. Может, ее и вовсе не было, этой девчонки? Просто какая-то доселе неведомая разновидность солнечного зайчика, спрыгнувшего на опавшую листву с небес... Он совсем уже собирался подобрать сумку и идти домой, когда что-то вдруг скользнуло за ворот рубашки — гладкое, прохладное, — прокатилось вдоль позвоночника и застряло над поясом. Он вздрогнул от неожиданности, передернул плечами и оглянулся. Девочка стояла, прикрыв рот ладошкой, а в изумрудных глазах искрился смех. Мальчик нахмурился, подавив желание рассмеяться — от облегчения, что она есть и все еще здесь, от нелепости ситуации. Ну, как он его достанет, этот троллев каштан? Не раздеваться же прямо тут, перед ней... Он так и ходил до самого вечера с каштаном за шиворотом. Забыл о нем. И только когда раздевался перед тем, как лечь в постель...
Гермиона вздрогнула и отложила каштан в сторону — заставила себя прервать этот странный контакт с чужой памятью. Нехорошо как-то — будто в думоотвод залезла. Нет, хуже — в думоотводе только видишь, что происходит, но не переживаешь чужих эмоций. Не читаешь мыслей. Мерлин, да этот сарай не так прост...
Ее взгляд вернулся к латунному медальону. Она потянулась к нему и замерла. О, она догадывалась, что за память он в себе скрывает. Последний раз Гермиона видела его в руках у Стена — в их первый вечер. И вот он тут — среди воспоминаний Снейпа. Почему?
Ответ очевиден, девочка моя. Общая память. Даже больше — общее сознание. Значит, Стен и Снейп все-таки один человек? Но одно сознание — это еще не все. Важно и то, с какой реальностью оно соприкасается. Какой сценарий разворачивает. Нет, все-таки, один. Просто это сознание — синтез опыта разных жизней. Разных жизней одного и того же человека.
Так вот что хотел сказать Стен, когда разъяснял ей суть преобразований, происходящих в тайной комнате. Значит, и ее собственный сценарий обошел ту точку, на которой пресеклись жизни Жанны и Моффрэ? Чью же реальность переключает эта тайная комната — Жиля или Жанны? Возможно, обоих?
Гермиона с тоской посмотрела на каштан. Она не Лили. Но она и искала тут Стена, а не Снейпа. Что же ждет ее теперь? Кем окажется Синяя Борода? Вот, она появилась в тайной комнате, изменив порядок событий, сценарий, саму реальность. Осмелилась прочитать и воплотить палимпсест. Создала место, в котором они встретились, как Жиль и Жанна...
А теперь он возненавидит ее. За то, что она не та, которую он ждал. И поступит с ней так, как и надлежит Синей Бороде: посадит в банку и снабдит бирочкой, как результат неудачного эксперимента. Что ж, это, наверное, не хуже, чем то, что делал Жиль де Рэ с результатами своих неудачных экспериментов — бочка с обугленными костями...
Гермиона по-прежнему не решалась прикоснуться к латунному медальону. Стен. Прекрасная возможность выяснить, что им двигало на самом деле. Какие чувства. Желания. Узнать, хотя бы, с какой целью, он ее использовал. Гермиона смотрела на медальон, прислушивалась, как от напряжения начинают ныть пальцы, и постепенно осознавала: нет, она не притронется к нему. Ни за что.
Она не хочет знать, какие чувства испытывал к ней человек, которого она больше никогда не встретит. Она не находила в себе сил снова шагнуть в его объятия, на сей раз твердо зная, что это иллюзия. Она честно призналась себе в том, что отступает просто потому, что боится. Ее иллюзия может не пережить этого знания. А значит, ей не стоит знать, о чем он думал, обнимая ее. Чего он добивался. Что искал. Какие чувства пережил. Или не пережил. Не лучше ли держаться за свои иллюзии — чтобы снова не опрокинуться в абсурд? Что сделано, то сделано, девочка моя. Возможно, теперь он останется жив — кем бы ни оказался в сценарии, который ты запустила, открыв эту дверь.
Гермиона отдернула руку от медальона. Затравлено оглядела вещи, к которым хотелось прикоснуться так, что внутри все дрожало — гобелен, бутылка, Элвис... Нет. Она зажмурилась. А когда снова открыла глаза, первым, на что упал взгляд, оказался веленовый палимпсест. Гермиона схватила его, радуясь, что может занять руки...
В комнате было жарко. Неудивительно — мансарда, под самой крышей. Не спасают ни толстые выбеленные стены, ни распахнутые настежь окна — ни малейшего движения воздуха, только шум. Где он? В каком городе? Какой стране? Ни разу не поинтересовался. Италия? Испания? Можно только догадываться по доносящемуся с улицы быстрому говору и пению по вечерам. Он не знает ни итальянского, ни испанского — только латынь. А эти языки похожи на латынь в равной степени. Лето под раскаленной крышей кажется адом. Он принимает холодный душ, заворачивается в простыню — мысль надеть на себя хоть что-то, хотя бы белье, кажется страшилищем. А простыни лежат в шкафу-нише, выдолбленной в толстой каменной стене — они всегда прохладные, даже без чар. Он почти не пользуется волшебством. Целый день может не прикасаться к палочке. Зачем? Все, что нужно — принять душ, завернуться в простыню, упасть на кровать и читать, писать в веленовой тетради, прислушиваться к себе, выводить формулы, пока простыня не высохнет и не нагреется. Тогда он достанет из шкафа следующую и снова отправится в душ...
Полукровка, воспитанный среди магглов, он очень хотел понять магию. Почувствовать, как она работает. Как он сам становится ее частью. Он учился распознавать, нащупывать магию, которой пронизан мир. Он учился отдаваться ей, позволяя управлять собой. Он постигал и записывал все в веленовой тетради — ход своих преобразований, то, что изобретал его ум под влиянием невидимых потоков магии. А иногда ему казалось, будто его рукой водит кто-то другой. Само волшебство? О, он мог почувствовать, как оно прорастает внутри него, овладевает его природой. В отличие от большинства потомственных волшебников, он мог смотреть на это словно бы со стороны. Говорить об этом. Анализировать. Он был счастлив — там, в этой раскаленной мансарде. Он мог с уверенностью сказать, что такое счастье...
Гермиона не знала, сколько она сидела над тетрадью и смотрела, как ее собственные слезы капают на страницы, как чернила расплываются в этих каплях и исчезают без следа. Она сидела на земляном полу, замерзая на сквозняке в тайной комнате Синей Бороды. Где готова была найти все, что угодно — с маринованными женами и трупами мальчиков включительно. Она втайне надеялась даже на то, что встретит здесь его самого — кем бы он ни оказался. Что ж, так оно, в общем-то, и случилось...
Гермиона очнулась — ей показалось, что стены сарая дрогнули. Она отложила тетрадь и прислушалась. Кто-то звал ее. По имени. Она нервно оглядела сарай, усилив освещение, с подозрением посмотрела на палимпсест. Но тут крик повторился, и Гермиона с облегчением поняла, что голос ей знаком и доносится, судя по всему, с улицы.
Она поспешно покинула сарай, плотно прикрыла дверь и через минуту на крыльце столкнулась с Гарри — он не решался зайти в дом.
— Гарри?
— Герми, слава Мерлину, — выдохнул он. — Скорее. Мы его поймали. Он возродил Волдеморта... Тебя кто-то обидел?
Гарри задыхался, его глаза лихорадочно блестели, руки терзали отворот мантии. Но, несмотря на нетерпение, он встревожено оглядел Гермиону. У нее сжалось сердце. Наверное, она просто устала от этой неопределенности. Устала держать удар. И вот перед ней ее старый друг — издерганный, уставший, но по-прежнему не обозленный. Он мог сделать глупость — но не мог предать...
Гермиона осторожно погладила Гарри по плечу.
— Обидел? — переспросила она.
— Ты плакала, — Гарри нахмурился. — Герми?
— А, ты об этом...
Она вытерла лицо, стараясь не разреветься снова — теперь уже от внезапно нахлынувшей благодарности. Мерлин, как тепло...
— Ерунда. Бабьи слезы, — она последний раз шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.
Получилось.
— Так кого поймали?
— Снейпа, — выдохнул Гарри, снова выпучив глаза. — В магазине Уизли. Он возродил Волдеморта, Герми.
— Волдеморта? — переспросила Гермиона, не зная, будет ли пристойным рассмеяться, и не отправит ли ее Гарри сразу в Святого Мунго. — Ты уверен, что именно Волдеморта?
Гарри хмуро глянул из-подо лба — его, кажется, разочаровала ее реакция на такие потрясающие новости.
— Герми, это же Снейп, — сказал он с тихим отчаянием. — И он жив. Ты разве не удивлена?
— Признаться, слегка удивлена, — честно ответила Гермиона. — Где он?
— Артур приказал доставить его в аврорат и... пока не трогать.
Гермиона удовлетворенно кивнула и похлопала друга по плечу.
— Что ж, хорошая работа. Ты его видел? — с сомнением спросила она.
Гарри кивнул.
— Как тебя.
— И что, на кого он похож? — с замиранием сердца прошептала она.
Гарри пожал плечами.
— Снейп и Снейп. Будто вчера из класса вышел.
Гермиона задумчиво кивнула, надеясь, что облегчение не слишком явно читается у нее на лице. Значит, внешность осталась прежней. А все остальное?
— Гарри, а вирус точно активизировался? — встревожено спросила она.
— Вирус? — переспросил Гарри.
— Ну, Волдеморт — он точно возродился?
Гарри снова помрачнел.
— Точно, — ответил он. — Пока нам удается сдерживать его в магазине.
— А как вы взяли Снейпа?
— На пороге лавки, — сказал Гарри. — Он оттуда выскочил, а мы тут как тут. Получили сигнал о том, что кто-то проник в зону нестабильности.
Гермиона снова кивнула.
— Отведешь меня к нему? — спросила она.
Гарри покачал головой.
— Он в аврорате. Не думаю, что тебе разрешат...
Его виноватый взгляд раздражал и смешил одновременно. Гермиона фыркнула.
— Пускай попробуют помешать, — процедила она. — Давай, аппарируем.
Ей нужно было срочно увидеться со Снейпом — или кто он там теперь. До того, как он что-либо скажет или не скажет и будет отправлен в Азкабан. И она с ним встретится, даже если ей придется отправить в отключу все Министерство магии. Раз Риддл все еще под контролем, игра продолжается. А значит, один звонок Полу — и любая дверь перед ней открыта, любой персонаж отправлен погулять — хоть он аврор, хоть министр магии, хоть сам Артур Уизли.
Она влетела в кабинет начальника аврората, едва не снеся по дороге дверь. Двое авроров, находившихся в кабинете и, по-видимому, охранявших Снейпа, удивленно взглянули на нее и потянулись к палочкам.
— Выметайтесь, — скомандовала она, нетерпеливо махнув рукой в сторону двери. — Можете охранять с той стороны.
Авроры переглянулись и вынули-таки палочки.
— Мисс... — начал было один из них, но тут же прикусил язык, встретившись с хмурым взглядом Гарри Поттера.
— Миссис, — отрезала Гермиона. — Мальчики, не доводите до греха. Гарри, — она обернулась к другу, — объясни младшим по званию.
Гарри испытующе посмотрела на нее, потом на Снейпа, с безучастным видом подпирающего стену, потом перевел взгляд на авроров и молча махнул головой в сторону двери. Те, удивленно оглядываясь на Гермиону, неохотно побрели к выходу. Едва за ними закрылась дверь, Гермиона вынула мобилку и набрала Пола.
— Я в аврорате. Ты меня видишь? — спросила она.
— Совершенно ясно. Как и твоего мужа. А он совсем не изменился. И я рад, что ты все еще не в банке.
— Это ненадолго, боюсь, — сказала она, косясь на фигуру в черном. — Закрой нас тут.
— И что? Посмотрите, кто кого? — судя по всему, Пол уже пришел в себя — он говорил бодро и от его уверенного тона Гермиону начало тошнить.
— Что-то вроде, — проворчала она. — Дай нам минут пятнадцать — а потом впускай всех желающих. И оставайся на связи.
— А то! Нам же еще с малышом Риддлом разбираться, — жизнерадостно ответил Пол. — Ах, что за вирус, Миона, что за вирус... Он уже благополучно инфицировал все, что мог.
— А как же ты нас тут закроешь? — с тревогой спросила Гермиона, и у нее все внутри похолодело. — Что, ничего не получилось? Игра по-прежнему владеет реальностью?
— Получилось, Миона, — Пол, казалось, чуть не урчал от удовольствия. — Но я же творец. В любой игре есть парочка багов, которые при необходимости превращаются в фичи. Так вот, благодаря этому маленькому несовершенству программы, я еще какое-то время смогу удерживать игру на ручном управлении. Надеюсь, вы успеете выяснить отношения.
Гермиона отключилась и спрятала мобилку в карман. Сделав глубокий вдох и приказав себе сохранять спокойствие и чувство собственного достоинства, она, наконец, повернулась к Снейпу и посмотрела ему в глаза. Он ответил ей знакомым холодным взглядом. Гермиона поежилась. Она рвалась встретиться с ним, но сейчас совершенно не знала, как заговорить. И по-прежнему не могла себе представить, кто перед ней и чего ждать от этого человека — хоть он и выглядел в точности как Северус Снейп. Какое-то время они просто стояли и сверлили друг друга взглядом, словно искали брешь в защите.
— Я открыла тайную комнату, — хрипло произнесла она.
Он медленно наклонил голову, по-прежнему не сводя с нее пронзительного взгляда. И вдруг Гермиону осенило: он же сам всматривается в нее, потому что не знает наверняка, кто перед ним — она-то тоже могла стать кем угодно, войдя в тайную комнату. Но он же легиллимент — кто мешает заглянуть в ее сознание? Пожалуйста, смотри. Я даже закрываться не стану — все равно не умею толком. И в то же время она почему-то была уверена — он не станет этого делать. Почему? А почему ты сама не стала касаться медальона в тайной комнате, девочка моя?
Ох, Стен...
— Ты на него совсем не похож, — вырвалось у нее.
Словно опровергая ее слова, он пожал плечом — такой знакомый жест...
— Извини.
Кратко. Холодно.
— Не думаю, что ты сумела хорошенько его рассмотреть.
— Ты использовал маскирующие чары? Менял внешность? — спросила она, не понимая, почему это ей так важно.
Он вздохнул и покачал головой.
— Что бы не происходило с миром, привычка сначала говорить, а потом думать, остается при тебе, — произнес он без всякого выражения. — При той степени близости, которая была у нас... у вас, вряд ли можно было бы удержать маскирующие чары.
— У нас... — автоматически повторила Гермиона.
Мерлин великий, кем бы он ни был, этот человек, — это с ним она встречалась в полутемном, всегда полутемном доме. И он же кормил ее манной кашей, вытягивал из горячки, доводил до истерики в Тупике Прядильщика, давал в письмах советы по борьбе с похмельем... Методично подталкивал к грани безумия. И теперь ничего не изменилось. И не изменится. Потому что образ Синей Бороды был пустой формой — пустым местом во вселенной, где мог появиться человек, которого она сама старательно списывала с профессора Снейпа. Ведь это его она искала, создавая западню из строк, написанных им же. В результате, он окружил ее собой — так плотно, как только мог. И все, что теперь нужно сделать — набраться мужества и назвать вещи своими именами. Иначе, как он и предупреждал, они совсем запутаются. Она же первая и запуталась. Слишком много имен для одной жизни...
— Как же мне теперь тебя называть? — спросила она, все еще надеясь, что ошибается, и в то же время страшась этого.
Он дернул углом рта и произнес не без яда:
— А ты не помнишь? У меня есть имя, данное мне при рождении. И зная о... — он сделал паузу, словно подбирая подходящее слово, — ловкости твоего языка, не сомневаюсь, ты справишься с таким нехитрым набором фонем.
Гермиона смотрела на знакомую кривую усмешку, вслушивалась в звучание голоса, в игру интонаций, улавливала болезненную нотку. Змея укусила?.. Боевое ранение, кажется, кинжал... Этот недобрый прищур...
Ей хотелось его убить. Или ударить — жестоко, чтобы заскулил от боли. Или хотя бы просто сесть на пол и разреветься. Все, что удержала ее память из облика Стена Смотрицки, несомненно, принадлежало Северусу Снейпу. А все остальное казалось теперь размытым пятном, общей фразой о светлых волосах и загрубевшей от ветра коже. Впрочем, еще она хорошо помнила его прикосновения. Его? Чьи именно, девчонка?
— Мерзавец, — прошипела она. — Как ты посмел?
— Ты о чем, милая? — насмешливо поинтересовался Снейп, заломив бровь.
— О чем? О том! — выкрикнула она, заталкивая руки поглубже в тесные карманы джинсов, чтобы не дать ему по морде сию минуту. — Значит, решил меня использовать со всей возможной приятностью?
Снейп побледнел и глянул на нее так, что Гермиона попятилась. Мерлин, она уже забыла, как он может быть страшен. Или никогда не знала? Или это не он — а Синяя Борода?..
— Ах вот как, женщина, — это я тебя использовал? — обманчиво спокойным тоном произнес Снейп. — А что, позволь узнать, ты сделала со мной? С моей жизнью? Ничтоже сумняшеся, превратила в игрушку на потеху магглам!
Он сделал шаг к Гермионе и навис над ней, отчаянно сцепив пальцы за спиной, словно последним усилием удерживая себя от рукоприкладства.
— Почему Стен Смотрицки не слишком похож на меня, хотя это, несомненно, я? Да это у тебя надо спросить! — рявкнул он. — Как ты умудрилась скрестить в своих экспериментах Жиля де Рэ и Северуса Снейпа? Палимпсест, Грейнджер! И я не знаю, что оказалось страшнее — моя тетрадь или твоя голова.
Он резко отстранился, снова привалился спиной к стене, и прикрыл глаза, пытаясь подавить ярость.
— Нет, самым жутким оказалось то, что получилось при их взаимодействии, — с горечью произнес он после паузы. — Я кузен Люциуса Малфоя...
Гермиона тоже отошла от него подальше и села за стол главного аврора.
— Как ты выжил? — спросила она. — Там, в Визжащей хижине.
— Не знаю, — ответил он.
Она сделала нетерпеливое движение.
— Действительно не знаю, — повысив голос, повторил он. — Могу только предположить, что не без твоего участия.
— Интересно, в этом мире хоть что-то происходит без моего участия? — раздраженно пробормотала Гермиона. — Но на сей раз, думаю, ты ошибаешься. Девять лет назад...
— Да хоть сто девять! — перебил ее Снейп. — Ты исключила фактор времени, если не помнишь. Пятнадцатый век. Одиннадцатый. А тут каких-то девять лет...
Он махнул рукой и снова застыл у стены. Гермиона неосознанно зашарила руками по столу Канингема, будто искала, за что ухватиться. Мерлин, это не так уж невероятно...
— Значит, любой нумеролог... — ошеломленно произнесла она.
— Не любой, — ответил он. — В данном случае, только ты. Да и то, как я понимаю, случайно.
— Я?
— Моя жена. Мы связаны родовой магией, — он неприятно ухмыльнулся. — Я об этом позаботился.
Гермиона снова завелась. Она вскочила из-за стола и заметалась по кабинету.
— Прекрасно, — шипеть она научилась разве что чуть-чуть хуже, чем он. — Надеюсь, таким образом, моя миссия в твоей жизни выполнена. Как и твоя в моей. Поэтому покончим с этим, — она обвела руками кабинет. — И разведемся, как нормальные, цивилизованные люди. Я даже не стану тебе предлагать остаться друзьями.
Снейп кивнул и осклабился.
— Спасибо, дорогая, — таким же ядовитым тоном произнес он. — Это потребовало бы от меня титанических усилий. А я всего лишь человек.
Гермиона набрала было в грудь воздуха для достойного ответа, но услышала возню за дверью и передумала. Кто-то пытался открыть дверь. Семейные отношения следовало пока отложить — Гермиона понимала, что Пол не сможет удерживать контроль над игрой слишком долго.
— Что произошло в лавке Уизли? — спросила она деловито.
— Уизли, — повторил Снейп с нескрываемым отвращением. — Когда я переступил порог, прямо передо мной появилось лицо...
— Волдеморт? — быстро спросила Гермиона.
Снейп покачала головой.
— Альбус Дамблдор, — ответил он.
Гермиона едва не открыла рот от удивления.
— Дамблдор?
Снейп кивнул — кажется, он наслаждался ее замешательством.
— А вы тоже думали, что я возродил Волдеморта, мисс Грейнджер? — с ехидцей поинтересовался он.
Гермиона потрусила головой.
— Неужели... — выдавила из себя она. — Профессор, неужели вам так хотелось дать по морде Дамблдору?
Снейп поднял бровь.
— По морде? Интересная мысль, — насмешливо произнес он. — Никогда об этом не думал.
Гермиона с минуту задумчиво смотрела на него, пытаясь сообразить, почему именно распаковка Риддла привела к появлению всплывающего боггарта в виде Дамблдора. Вообще-то, в этом был определенный смысл...
— И что было дальше? — спросила она.
Снейп снова пожал плечом. В точности как Стен. У Гермионы перехватило дыхание, и она едва услышала ответ:
— Я вышел из лавки и увидел, что окружен аврорами. Это все.
— Зачем вы вообще туда пошли?
Злость. Ей надо растравливать в себе злость. Это поможет справиться со странным желанием, возрастающим всякий раз, как она узнает в Снейпе Стена. Прижаться к нему и забыть обо всем... К кому — к нему, девочка моя? К Снейпу?
— Зачем было просто не спрятаться, не затаиться? — бушевала она, глуша в себе голос сирены, зовущий ее в тихую гавань. — Почему вы не связались со мной? Вы же знали, что меня это касается непосредственно! Зачем вы пошли на эту дурацкую встречу с Прелати? Какого пьяного тролля вы там устроили? И как вы посмели запереть меня в этом доме?
Снейп какое-то время просто смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Гермиона всматривалась в его глаза — но напрасно искала там ответ на совсем другой вопрос, мучивший ее куда сильнее. Напрасно. Она никогда не могла распознать истинных чувств человека по глазам. Она вообще сомневалась, что это возможно...
— Как много вопросов, — наконец ледяным тоном произнес Снейп и устремил взгляд поверх ее головы — в окно.
Гермиона почувствовала, что вот-вот достигнет точки кипения.
Да, Гарри прав. Все тот же профессор Снейп. Невыносимый, высокомерный, холодный и ядовитый, как гремучая змея. Ее муж. Синяя Борода. Что ж, кажется, маринование в банке — это не самый страшный исход для женщины, обреченной на совместную жизнь с этим... этим...
К счастью, благоразумие возобладало. Гермиона проглотила рвущийся наружу вопль разъяренной фурии и, стараясь копировать ледяной тон мужа, произнесла, указывая пальцем на дверь:
— Сейчас они все сюда ввалятся. Все, что от тебя требуется — молчать, кивать головой и говорить «да». Что бы я ни делала.
Снейп, казалось, на миг оторопел от такой наглости — он взглянул на нее и хотел уже что-то сказать, но Гермиона, воспользовавшись его секундным замешательством, уже подскочила к двери и распахнула ее.
— Ах, господин министр, какая честь! — воскликнула Гермиона.
Она понадеялась, что это прозвучало достаточно невинно.
— Грейнджер, — хмуро произнес Кингсли Шеклбот вместо приветствия и, отодвинув ее с дороги, вошел в кабинет. — Какого тролля пьяного ты тут устроила?
Вслед за министром вошли Артур Уизли, Гарри Поттер, двое авроров-охранников, которых Гермиона так бесцеремонно выставила за дверь, и еще двое волшебников. Их лица показались Гермионе смутно знакомыми. А вот Снейп, судя по всему, знал их лучше — они переглянулись и нервно дернули головами в немом приветствии.
Кингсли подошел чуть ли не вплотную к Снейпу. Какое-то время он смотрел в лицо бывшему директору Хогвартса тяжелым профессиональным взглядом. Снейп игру не поддержал — он едва глянул в глаза министру и снова уставился в окно. Шеклбот покачала головой, отошел от Снейпа и тяжело опустился в кресло Канингема.
— Итак, Северус Снейп жив, — с мрачным удовольствием произнес он.
Снейп ответил ему легким поклоном. Кингсли снова принялся сверлить его взглядом. Гермиона подумала, что вряд ли Шеклбот предпримет попытку проникнуть в сознание человека, который столько лет умудрялся прятать свои мысли от Волдеморта. Да и от Дамблдора, скорее всего, тоже. А ведь оба были легилиментами изрядными. Но тут ее внимание привлекло тяжелое дыхание за плечом. Она оглянулась и увидела Гарри — он напоминал сжатую пружину. Гермиона физически ощутила его стремление кинуться вперед, закрыть собой своего Патриарха, перегрызть горло каждому, кто попытается на него напасть, умереть у его ног. Гарри, по всей видимости, очень не нравилось, как министр магии смотрит на Снейпа. И Гермиона с ужасом подумала, что если Кингсли сейчас же не отведет взгляд...
Шеклбот, словно услышав ее немую мольбу, оторвался от созерцания Снейпа и забарабанил пальцами по столешнице.
— И Тот-кого-нельзя-называть...
— Вы имеете в виду Риддла, министр? — уточнила Гермиона.
Кингсли одарил ее яростным взглядом и продолжил:
— И Тот-кого-нельзя-называть тоже жив. Очень интересное совпадение. Особенно если учесть ваше, мистер Снейп, совместное с ним появление.
Он снова грозно глянул на Снейпа. Гарри дернулся. Гермиона поймала друга за руку и решила, что пора действовать:
— Появление? — переспросила она. — Вы видели Риддла, министр? И что он — сильно изменился?
Как она и ожидала, внимание присутствующих переключилось на нее. Только Снейп смотрел в окно с таким видом, будто все происходящее совершенно его не касается — за что Гермиона была ему бесконечно благодарна.
— Вам так любопытно, как теперь выглядит Волдеморт, мисс? — гневно спросил один из полузнакомых волшебников.
Гермиона испытала нечто вроде уважения — маг назвал Волдеморта по имени, хотя было видно, каких усилий это ему стоило. Мерлин великий, и это после того, как Волдеморта победили уже дважды... Она чувствовала себя довольно неуверенно — Снейп так и не ответил ей толком, на что была похожа распаковка Риддла. То, что он увидел боггарт-прикол в виде Дамблдора, только сбило ее с толку. Надо бы хоть попытаться узнать...
— Да, господин министр, господа, — осторожно заговорила она. — Я думаю, это могла быть какая-то ошибка.
— Ошибка исключена, Грейнджер, — рявкнул Шеклбот, ударив кулаком по столу. — Когда Снейп вышел из лавки, туда немедленно вошли авроры. Так вот, первый же увидел То... Волдеморта, — Кингсли заставил себя произнести это слово. — После чего пропал. Просто исчез. На глазах у всех.
— Аппарировал, — предположила Гермиона. — С перепугу.
— Вы правда думаете, что авроры не в состоянии отличить аппарацию от исчезновения? Или Волдеморта от Гарри Поттера, миссис Грейнджер? — сердито спросил один из волшебников.
Ах, вот как... Исчез. Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы расставить все по своим местам. Лавка Уизли была зоной нестабильности. А в этих зонах волшебники время от времени исчезали. Как Канингем. Интересно, этот аврор был чистокровным? Или хотя бы полукровкой? Спросить бы у Гарри... Да только как это сделать, не привлекая внимания? Впрочем, его исчезновение действительно могло быть связано с распаковкой Риддла — вышвырнул его куда-нибудь миль на двести от Лондона, в другую локацию, и дело с концом. Кстати, еще вопрос как их всех потом вернуть из альтернативных сценариев... Потом, девочка моя, потом. Сейчас надо разобраться с Риддлом. Значит, всплывающий боггарт предстал перед несчастными аврорами в виде Волдеморта. Неудивительно. Лет через пятьдесят им будут детей пугать, как магглы — бабаем.
— Так он увидел Волдеморта? — невинно хлопая глазами, спросила она и глупо заулыбалась. — Ох, сработало!
Волшебники переглянулись и подозрительно уставились на нее.
— Сработало — что? — Артур Уизли, судя по дружному кивку, высказал общий вопрос.
— Прикол, — ответила Гермиона. — Новый прикол от Умников Уизли. Он действительно хорош. Но я не думала, что им заинтересуется сам министр!
Звенящую тишину, воцарившуюся в кабинете после этих слов, Гермиона восприняла как награду за смелость.
— Что вы имеете в виду? — севшим голосом спросил Артур.
— Этот боггарт, мистер Уизли, — принялась объяснять Гермиона, всем видом изображая дружелюбие. — Вернее, кибернетический вирус. Вирус Риддл, — Гермиона истерически хихикнула. — Пол выбрал это имя. Понимаете, он договорился с вашим сыном...
— Джорджем? — лицо Артура залила краска.
Гермиона не к месту вспомнила, что точно так же краснеет Рон.
— Кажется, да, — неуверенно ответила она. — А может, с Роном — не знаю. Вот только Пол маггл. Меня очень впечатлила эта их разработка с всплывающим из-под порога боггартом — вы знаете, мистер Уизли, о чем я. И я подсказала Полу использовали эту идею. Просто люди видят того, кого... Ну, в общем, принцип боггарта.
Она беспомощно замолчала и развела руками. Этот жест заставил присутствующих, слушавших ее намеренно сбивчивую речь, затаив дыхание, вздрогнуть. Теперь все дружно уставились на Артура Уизли. Сам министр принялся сверлить взглядом своего помощника. Но тот в ответ лишь покачал головой.
— Ах, Артур, ваше увлечение магглами, кажется, передалось потомкам, — ядовито произнес один из волшебников. — А дети талантливы...
В кабинете снова воцарилось молчание. Лицо Артура Уизли полыхало, как зимний рассвет. Он несколько раз судорожно набирал в грудь воздух, словно собирался заговорить, но так и не сказал ни слова. Наконец тишину нарушил министр.
— Миссис Грейнджер, — пророкотал он. — Вы, кажется, понимаете в происходящем больше, чем мы все.
Гермиона нерешительно пожала плечами.
— Объясните и нам, пожалуйста, — просьба Кингсли больше походила на приказ. — Для начала, кто такой Пол и какие дела у него с молодыми Уизли?
— Пол — мой коллега, — охотно принялась рассказывать Гермиона. — Программист в фирме, в которой я работаю креатором, — она с удовольствием отметила, что ее маггловские словечки постепенно вводят присутствующих в ступор. — Пол познакомился с братьями Уизли через Интернет. И те предложили ему разработать пару приколов для их магазина. Пол, собственно, занимается разработками приколов для магглов. Но так получилось, что этот прикол — Риддл — попал в зону нестабильности и теперь ведет себя... непредсказуемо.
— Непредсказуемо, — с нажимом повторил министр.
Гермиона поежилась под его взглядом, но смело продолжила:
— Это свойство зон, министр. От нас их работа никак не зависит. Единственное, что я могу предположить, что этот прикол может детонировать все зоны нестабильности.
— В смысле — детонировать? — осторожно уточнил один из волшебников.
— В смысле, он может проявиться в любой из этих зон или во всех сразу, если окончательно выйдет из-под контроля.
Что ж, девочка моя, это почти правда...
— Все зоны? — ошеломленно переспросил Шеклбот. — И... И что?
Гермиона пожала плечами.
— Это означает, что вам, министр, лучше разобраться с происходящим, пока мы в состоянии его сдерживать.
Кингсли снова уставился ей в переносицу.
— Вы его сдерживаете? — подозрительно спросил он. — Как?
— О, Пол отвечает за свои разработки, министр, — оживленно отвечала Гермиона. — Он мастер своего дела.
— А Снейп? — спросил Шеклбот.
— Что — Снейп? — невинным тоном переспросила Гермиона.
— Как он с этим связан?
Теперь он снова повернулся к зельевару. Тот пожал плечом и насмешливо посмотрел на Гермиону.
— Случайность, — просто ответила она.
— Он случайно сорвал министерские печати? — видимо, с трудом сдерживая гнев, пророкотал министр. — Случайно оказался рядом с Волдемортом? Может, он так же чисто случайно вернул его к жизни?
— Не драматизируйте, господин министр, — строго произнесла Гермиона. — Вирус — это не жизнь. Это полужизнь — в лучшем случае. И именно по этой аналогии мы с Полом назвали вирус в честь Тома Риддла. Он же тоже, кажется, был не совсем живой... Но не в этом дело, — оборвала она себя, в надежде, что про Снейпа присутствующие снова забыли. — Вирус Риддл тоже своего рода полужизнь — магически-кибернетическое создание. Мы сначала думали о големе, но остановились на киборге.
Волшебники беспомощно переглянулись. Краем глаза Гермиона отметила, как Снейп дернул углом рта, с трудом подавляя улыбку.
— Это как Терминатор... — растерянно прошептал Гарри.
— Типун тебе на язык, — возмутилась Гермиона. — У Терминатора карьера — не приведи Мерлин. Нам еще Риддла-министра не хватало.
Она знала, что Шеклботу не понравится этот намек. Он развернулся и яростно посмотрел на Гермиону.
— Миссис Грейнджер, — процедил он сквозь зубы, — если этот ваш маггловский умник действительно отвечает за Вол... за этот прикол, — министр скривился, как от зубной боли — называть Волдеморта «приколом» было для него совершенно противоестественно, — так, может, он окажет нам всем любезность и уничтожит его?
Гермиона кивнула.
— Хоть сию минуту, сэр.
— Так сделайте это! — рявкнул Кингсли.
Но Гермиона покачала головой и наивно улыбнулась
— Не так быстро, сэр, — сказала она. — У меня есть кое-какие желания. И я хочу, чтобы вы их исполнили.
Шеклбот с минуту просто смотрел на нее, словно не хотел верить собственным ушам. А потом подошел к ней вплотную и угрожающим шепотом произнес:
— Шантаж, миссис Грейнджер?
Гермиона энергично замотала головой.
— Всего лишь невинное желание, — заверила она.
— Допустим, — процедил Кингсли. — Но лишь в том случае, если это не противозаконно.
После чего он резко отвернулся, отошел от нее и снова сел в кресло.
— Это уж вам виднее, министр, — сказала Гермиона, едва переводя дух от облегчения — Кингсли сейчас был действительно страшен. — Я прошу вас оставить в покое мою семью.
Повисла пауза. Волшебники принялись исподтишка рассматривать Снейпа. Даже он сам удостоил ее короткого взгляда. Если бы не напряженность момента, Гермиона, наверное, улыбнулась бы ему милой улыбкой людоедки. Но она лишь отметила про себя, что ей, похоже, удалось слегка его огорошить.
— Семью? — переспросил Шеклбот.
— А вы не в курсе, что у меня есть семья, министр? — Гермиона кивнула на зельевара, который теперь наблюдал за происходящим, как за скучным кинофильмом. — Я всего лишь хочу, чтобы наши имена не упоминались, не всплывали, были просто забыты в связи с этой войной. Вы понимаете, о чем я говорю — кажется, вы это называете «не значиться».
Тут все волшебники, как по команде, заговорили. Одновременно. Наверное, об одном и том же, но каждый своими словами — поэтому с минуту в комнате стоял просто возмущенный галдеж. Наконец Кингсли нетерпеливо взмахнул рукой и все неохотно примолкли.
— Обвинения против Снейпа... — начал было министр.
Но Гермиона прервала его:
— Сдерживать вирус вечно не сможет даже такой кулхацкер, как Пол, — резко произнесла она. — Пока Риддл развлекается с приколами Уизли. Но надолго ли ему хватит этого магазина?
Кингсли снова вскочил с кресла, шагнул к Гермиона, схватил ее за плечи и, глядя в глаза, прошипел:
— Я могу прямо сейчас арестовать вас, миссис Грейнджер. Вынудить к сотрудничеству — любыми способами. В конце концов, мы справимся с Волдемортом и без вас, не сомневайтесь. У меня есть все основания для вашего ареста. Вы связаны с воскрешением, как вы сами только что признались. Я уж не говорю о... О вашем супруге.
Гермиона, скосив глаза, глянула на Снейпа. Тот снова смотрел на нее. Бровь чуть приподнята. Ну что, милая, как ты будешь выкручиваться? Или мне все-таки будет позволено принять участие? Гермиона сделала, насколько смогла в такой ситуации, страшные глаза. Только пикни, милый. И будешь выбираться из этого сам — как знаешь. Снейп едва заметно скривился в ответ на ее пантомиму и снова безразличным взглядом уставился в окно. Гермиона же смело посмотрела в бешеные глаза Шеклбота.
— А что, Уизли тоже посадят? — нахально спросил она. — Всех или только некоторых? К тому же, сэр, доказательств моей причастности к происходящему у вас нет. Так же как причастности моего мужа. То, что он вышел из лавки, в которой якобы появился Волдеморт — ничего не означает. Лавка — зона нестабильности. За происходящее в ней вообще никто из магов не может нести ответственности.
— Но вы каким-то образом регулируете магию в этих зонах! — рявкнул министр.
— Во-первых, не я, а мой знакомый маггл. А во-вторых, регулируете — громко сказано. Какое-то время он может поддерживать зону в относительно стабильном состоянии. Какое-то время, сэр.
Время. Вот на что надо упирать. Время, которого у них нет. Ни у кого из них — ни у нее, ни у министра. Собрав в кулак всю свою волю, Гермиона заставила себя усмехнуться прямо в разъяренное лицо Кингсли Шеклбота.
— Конечно, сэр, вы можете справиться с Волдемортом и без меня. Пожалуйста. Попытка не пытка. Только поторопитесь.
Они смотрели друг другу в глаза, кажется, целую вечность. И Шеклбот, и Гермиона понимали, что он может ее арестовать — возможно, даже должен это сделать. Но имя Волдеморта по-прежнему наводило ужас на всех, кто прошел через последнюю войну. И каждый из присутствующих в этом кабинете помнил, сколькими жизнями пришлось заплатить за победу.
— В конце концов, я могу наложить на вас империо, — прошипел министр.
— Попробуйте, — севшим голосом предложила Гермиона. — Только должна вас предупредить — во избежание эксцессов мы на время заблокировали возможность использования непростительных заклятий в этой ло... В смысле, в аврорате.
Шеклбот отпустил ее и отшатнулся.
— Вы, конечно, можете подействовать на меня с помощью зелий, — окрепшим голосом продолжила Гермиона. — Но это потребует времени, я права?
Последние слова адресовались Снейпу. Тот оторвался от созерцания окна, перевел взгляд на нее и безразлично кивнул.
— Которого у вас сию минуту нет, — закончила Гермиона.
— Как вы контролируете использование магии? — ошеломленно спросил кто-то из волшебников.
— Компьютерные технологии. И только в зонах нестабильности, — ответила Гермиона,
— Аврорат... — дрогнувшим голосом произнес один из авроров. — Зона нестабильности?
Гермиона кивнула, потом нервно хихикнула и добавила:
— Я почему-то так и подумала, что вы не догадаетесь проверить министерство.
Мужчины переглянулись. Шеклбот упал в кресло, будто у него подогнулись колени. Информация о том, что аврорат — зона нестабильности и что какой-то маггл-программист сейчас контролирует использование магии в святая святых магической Британии, не придала ему бодрости.
— Как... — севшим голосом пробормотал Артур Уизили, — как ты могла, Гермиона... Раскрыть магглам тайны нашего мира...
Она исподтишка метнула в него злорадный взгляд. Ох, мистер Уизли, какая переоценка ценностей...
— Ничего я им не открывала, мистер Уизли, — небрежно произнесла она. — Пол просто из последних сил удерживает в аврорате информационную стабильность. И следит, чтобы «маленький игрушечный Риддл от Уизли» сюда случайно не влез. Он считает, что это просто он-лайн игра.
Шеклбот при этих словах дико посмотрел на Артура, потом перевел взгляд на Гермиону.
— Хорошо, — выдохнул он.
Гермиона покачала головой.
— Изменение документов, господин министр, — сказала она. — Прямо сейчас. Вы ведь имеете право на подобную магию от имени правительства? Тем более, сейчас у нас чрезвычайное положение.
— Вы понимаете, какими будут последствия? — тихо спросил Кингсли.
— Наши имена исчезнут из всех документов, связанных с войной. Этого я и добиваюсь.
— И из наградных списков, миссис Грейнджер!
— Вы думаете, я буду торговаться из-за ордена, когда речь идет о моей семье? — резко спросила она.
Шеклболт посмотрел по очереди на каждого из своих подчиненных, потом снова на нее. Гермиона почувствовала, как загривок защекотало и по спине стекла струйка пота. Шеклбот едва заметно кивнул. Она сглотнула и, подняв палочку, произнесла слова магической клятвы, пообещав, что нейтрализует вирус, как только министр магии выполнит ее требование. Краем сознания она успела ощутить испуг — а вдруг у Пола что-то не заладится, и он не сумеет удалить вирус? Но по-настоящему испугаться этой мысли она не успела. Потому что, едва она опустила палочку, министр поднял свою, нараспев произнес заклинание и начертил в воздухе замысловатый знак, который на секунду заискрился и погас. Сам министр упал в кресло и сгорбился, словно на это колдовство у него ушли последние силы.
Гермиона тоже почувствовала страшную слабость. Возможно, эти чары каким-то образом коснулись ее. Она присела на краешек стола, вынула из кармана мобилку, набрала номер Пола и переключилась на громкую связь. Пол ответил мгновенно.
— Пол, как там наш Томми? — спросила она, не тратя время и силы на приветствия.
— Ох, Миона! — срывающимся голосом произнес Пол, — с тобой все в порядке?
— Да. А что?
— Ты исчезла! — в голосе Пола послышалась истерическая нотка. — Только что. Была — и нет. Я не вижу тебя. И твоего мужа, кстати, тоже. Вы исчезли в одночасье. Заискрились и погасли. Это какой-то глюк...
— Успокойся, Пол, все так и должно быть, — произнесла Гермиона севшим голосом.
У нее слегка закружилась голова, и она ухватилась за край стола, чтобы не свалиться с него. Потом подняла взгляд и встретилась с глазами Снейпа. Нет, она так и не научилась читать по глазам чужие эмоции. Жаль. Хотелось бы знать, что чувствует человек, для которого только что закончилась война, длившаяся едва ли не всю его сознательную жизнь. Человек, ставший свободным. Неужели, так же, как она — ничего, кроме усталости? Тяжелой, душной усталости...
— Миона?
Гермиона вздрогнула и постаралась взять себя в руки. Она отдохнет. Обязательно. Вот только клятву выполнит. Риддл-то небось все еще громит лавку Уизли. От этой мысли она взбодрилась.
— Как там наш Томии? — снова спросила она.
— Риддл? — переспросил Пол. — По-прежнему в лавке. Какая локация, пресвятой Кевин Митник! Я бы на его месте тоже оттуда не вылезал. Но... он вирус, а у меня на винчестер натянут презерватив — ты же знаешь...
— Пол, кроме меня, тебя сейчас слышит не меньше полудюжины озабоченных магов, — с ноткой злорадства произнесла Гермиона. — Так что фильтруй поток.
— Да я тут только тем и занимаюсь, — весело отозвался Пол. — Будут указания?
— Гаси Риддла, — коротко произнесла она.
— Жаль. Славная программулина, — пробормотал Пол.
— Ничего, новую напишешь, — успокоила коллегу Гермиона. — Ты же у нас творец...
— Запускать Поттера? — спросил Пол — до Гермионы доносилось быстрое клацанье клавиш.
— Да. Сейчас я его туда отправлю. От магазина Уизли, я так понимаю, не слишком много осталось? — она изо всех сил постаралась скрыть удовлетворение.
— Восстановим, — бодро пообещал Пол.
— Не пугай меня, — попросила Гермиона. — Ты обещал, что это закончится.
— ЭТО закончится, Миона, — торжественно произнес Пол. — Но у меня тут кое-какие дела...
— С Уизли? — ужаснулась Гермиона.
— Да. И с Малфоем.
— О, нет... Откуда ты знаешь про Малфоя?
— Он приходил в гости. О тебе справлялся.
Гермиона закрыла глаза. Происходящее снова приобрело очертания привычного бреда. Она изо всех сил постаралась игнорировать подозрительный взгляд министра.
— Поттера в студию, — голос Пола вернул ее к реальности.
Гермиона прервала связь и посмотрела на Гарри. Тот сглотнул.
— Слушай меня внимательно, — строго произнесла Гермиона. — Сейчас ты аппарируешь к лавке Умников Уизли. Войдешь. Увидишь перед собой этот их прикол — всплывающий боггарт. Дай ему по морде и возвращайся. Главное, Гарри, — она проникновенно посмотрела в глаза другу, — никакой самодеятельности, никакой магии и никаких размышлений. Кем бы ни оказался, этот боггарт — дай ему по морде.
Ее все еще тревожил тот факт, что Снейп при распаковке Риддла увидел Дамблдора. Что, если Гарри тоже увидит кого-то, кому не сможет запросто отвесить оплеуху? Может, это самозащита вируса... Гарри кивнул ей и повернулся к двери. Но тут Артур схватил его за руку.
— Господин министр, я не понимаю, почему мы должны всему этому верить? — произнес он, снова заливаясь краской в точности как Рон. — Это же Снейп — вы знаете, что он творил во время войны. К тому же, как мы только что услышали, в деле замешан еще и Малфой. А Гермиона... Она...
— Ты знаешь, дорогая, мне не слишком нравится эта идея, — прервал Артура низкий шелестящий голос, заставивший присутствующих вздрогнуть и посмотреть на Снейпа.
Тот по-прежнему стоял у стены, скрестив на груди руки, и задумчиво рассматривал Гарри Поттера. Он говорил тихо, с той гипнотизирующей интонацией, которая повергала учеников в ужас, но не позволяла отвлечься от его речи ни на минуту.
— Превращать Поттера в эльфа в доме, где хозяйкой ты — просто неинтересно, — продолжал он, обращаясь исключительно к Гермионе. — Вот была бы на твоем месте Белла Лестрейндж…
С минуту все молчали, переваривая услышанное. Гермиону передернуло при упоминании имени Беллатрисы. Он что, специально?
— А вот миссис Поттер — другое дело, — снова заговорил Снейп. — Я не ошибаюсь — в девичестве она Уизли? Если Молли научила ее готовить хотя бы в половину так же хорошо, как готовила сама...
Гермиона с ужасом смотрела, как Артур меняется в лице. Она готова была разреветься — она же сама рассказала Снейпу о ритуале присвоения крови. Вернее, не Снейпу — Стену. Мерлин, как же теперь... Но она не успела ничего ни сказать, ни сделать — так же, как и Артур. Гарри подскочил к Снейпу, сжимая кулаки.
— Оставьте... — выдавил он из себя. — Не смейте...
Снейп смерил его знакомым презрительным взглядом.
— Поттер, какое красноречие, — ядовито произнес он.
Гарри дернулся всем телом и, борясь сам с собой, произнес:
— Я не позволю вам тиранить мою жену. Со мной поступайте, как хотите. Но Джинни...
Они смотрели друг на друга, и Гермиона видела, как Гарри начинает мелко дрожать. Она не знала, смеяться ей или плакать. Ну почему Гарри обязательно влипнуть по самые уши, чтобы понять, кого он любит и насколько сильно? Вот, пожалуйста, полез защищать Джинни, рыцарь троллев. Идиот. Чем сильнее он сопротивляется воле хозяина, тем больше власти получает хозяин над его семьей. О, вот и господин министр, кажется, понял, что к чему — заерзал. А Артур-то как испуган! Неужели знал о ритуале? Мерлин, что же делать? Гарри сейчас просто раздавит. Еще минута, и он грохнется перед Снейпом на колени, к вящему удовольствию последнего, и будет биться в истерике, пока не получит высочайшего прощения. А уж в том, что Снейп с наслаждением сыграет этот спектакль, и сомневаться не приходится...
— Мне кажется, у тебя больше оснований доверять мне, чем наоборот, а, Гарри? — громко произнесла она.
Гарри обернулся к ней. Гермиона в упор посмотрела на Снейпа. Тот в ответ вопросительно поднял бровь. Гермиона повторила пантомиму со «страшными глазами». Снейп дернул углом рта и кивнул. Нет, слегка поклонился — так, чтоб уж точно все заметили. Гермиона сжала кулаки, стараясь сдержать охватившую ее ярость. Что за человек! Он что, не понимает... Но Снейп уже потерял к ней интерес. Он снова смотрел на Гарри — как на неведомую и во всех отношениях жалкую зверушку.
— Поттер, — сказал он, как выплюнул. — Вы сомнительное приобретение для моей семьи. Поэтому буду признателен, если вы избавите нас от своей персоны. Сделайте то, что приказывает моя жена — и можете быть свободны.
Сказав это, Снейп снова вперил безразличный взгляд в окно.
Гарри развернулся к Гермионе, кивнул и был таков.
В течение следующих пяти минут в кабинете не прозвучало ни одного слова, но дышать было тяжело. К счастью, Гарри вернулся быстрее, чем ожидала Гермиона.
— Ну что? — выкрикнуло сразу несколько голосов.
Гарри пожал плечами. Он казался удивленным донельзя.
— Все, — ответил он, ошеломленно вертя головой. — Его больше нет. Лавку, правда, совсем разломали...
Гермиона шумно выдохнула и снова уселась на стол. Ей было наплевать, что о ней подумают. Она и не подозревала, что испытает такое облегчение...
В кабинете поднялся шум. Гарри расспрашивали, он что-то отвечал. Гермиона не слушала — она только смотрела во все глаза на друга. И когда он, наконец, тоже взглянул на нее, у Гермионы окончательно отлегло от сердца. Глаза Гарри горели. На лице сияла мальчишеская улыбка. Он снова был победителем. И он был свободен. Гермиона едва заметно кивнула ему и прикрыла глаза. Ну, вот и все. Mission complete. Нет, лучше и вовсе — Game over. Ей не хотелось шевелиться, думать, говорить. К счастью, ее пока и не трогали — сосредоточились на мальчике-который-снова-победил-Волдеморта. Даром, что на сей раз Волдеморт был игрушечный. Впрочем, если бы они его не успели обработать антивирусом, кто знает, во что бы вылились эти «игрушечки»...
Но ведь успели. Вот и ладушки... А теперь убраться бы отсюда, пока все эти министерские в себя не пришли...
Она разлепила веки и тут же встретилась с насмешливым взглядом черных глаз.
— Это было эффектно, Грейнджер, — сказал Снейп, и, понизив голос, добавил: — Но я все равно не дам тебе развода.
Вот что значит практика. Ей даже в уме не захотелось обозвать его мерзавцем. Она спрыгнула со стола, подошла к нему вплотную и прошипела в лицо:
— Развод? После всего, что между нами было? Вернее, не было? Вернее, и быть не могло? — она громко фыркнула. — Еще чего! Я сама его тебе не дам!
Она хозяйским жестом поправила ему ворот и похлопала по небритой щеке, мимоходом отметив, что щетина и правда имеет выраженный синеватый оттенок. После чего резко отвернулась и направилась к выходу. Уже взявшись за ручку, она метнула в мужа сердитый взгляд через плечо и произнесла с лучшей снейповской интонацией:
— Не вздумай опоздать к ужину, любимый.
После чего выскочила за дверь и понеслась по коридору почти бегом, позабыв о приличиях и чувстве собственного достоинства. Слегка сожалела она лишь об одном — страх за собственную жизнь лишил ее возможности оценить по достоинству немую сцену в кабинете начальника аврората. Как и последовавший за ней смешок, отголосок которого донесся до нее из-за поспешно закрытой двери. Мысль о бывшем профессоре, оставшемся один на один с собственным смешным положением, придала ей скорости. Месть, конечно, сладка, но жизнь дороже.
Великий Мерлин, как ты допустил существование таких долгих дней? Вообще-то Гермиона с детства была уверена в том, что когда Господь создавал сочельники, он исключил фактор времени. Но ведь сочельник только... Нет. Неужели? Завтра? Гермиона вспомнила об этом, только когда доставила Пола обратно в контору и пошла на поиски шефа. И то только потому, что секретарша в приемной наряжала елку. Гермиона едва удержалась от дурацкого вопроса, почему так рано.
Разговор с шефом получился довольно коротким и невнятным. Гермиона так и не уяснила — ее уволили или повысили. Впрочем, дело, скорее всего, было не в шефе, а в ее собственном заторможенном состоянии.
Потом она сидела в кресле Пола и отвечала на все вопросы, которые он ей задавал. Абсолютно на все вопросы. Совершенно честно, прямо, ничего не скрывая. Пол урчал от удовольствия, представляя, какие возможности открывает сотрудничество хорошего кибернетика с магами. А Гермиона слушала его и пыталась понять, означает ли это, что в точке бифуркации... Нет. Она больше не станет об этом думать. Никогда. В эту минуту она искренне понадеялась, что ее все-таки уволили.
— Э-э, Пол, — произнесла она рассеянно, перебив какой-то очередной восторженный пассаж коллеги. — А что Малфой? Откуда ты его взял?
— А, этот пижон... Он вывалился из камина, — Пол округлил глаза. — Я думал, у меня глюки на почве общения с тобой. А он эдак небрежно отряхивает одежку, смотрит на меня, как на неведому зверушку, — Пол захихикал. — Ну, поговорил с ним.
Гермиона покачала головой. Это действительно было похоже на сумасшествие. Малфой пришел к ней в дом и заговорил с магглом — причем его словами были не «круцио» и не «авада кедавра».
— Что это с Малфоем? — пробормотала она.
— Он проведывал тебя по просьбе своего кузена, — пояснил Пол.
Гермиона закашлялась.
— Кузена?
Пол кивнул.
— И?
— Я его успокоил. Показал, где ты. С кем. На мониторе показал, естественно, — Пол снова захихикал. — Кстати, отлично сыгранная миссия в аврорате, Миона. Респект. Бедняга Люциус так разволновался, что пришлось напоить его бренди.
— Ты поил Малфоя моим бренди?
О нет, ее уже ничем сегодня не удивить. Ничем. Если она удивится еще хотя бы раз...
— А что? Тебе жалко? Он не много выпил. Так плевался — что ты!
Пол засмеялся от души.
— Я же тебе толкую — пижон. Но игра ему понравилась. В общем, — Пол потер руки, — даже если Великий шеф нас с тобой уволит к гоблинам — не пропадем. У меня еще пара проектов с этими Умниками Уизли...
Гермиона сидела, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза. Мерлин великий, кое-что в магическом мире все-таки серьезно изменится. Это хорошо? Или не очень? Впрочем, участие в этих делах Малфоя и Уизли дает надежду на то, что выбор в точке бифуркации теперь действительно не лимитируется ничем. В том числе здравым смыслом. Кстати, как Малфой умудрился просочиться через ее камин? Она его заблокировала. Совершенно точно. Нет, она только видела, что он заблокирован. Тролль его разберет, этого Малфоя и его родовую магию. Может, Снейп, когда был Стеном, оставил какую-то лазейку. С табличкой «Малфоям — сюда». Специально, чтобы любимый кузен смог в случае чего ее проконтролировать. Выучила ли она уроки, съела ли творог... Ох, он что, позаботился о ней? И который из них? Снейп? Стен? Синяя Борода? Или все трое вместе? Нет, хватит с нее этой лженауки.
А ведь рано расслабляться. Сколько еще нерешенных вопросов, мать моя великая! Во-первых, пропавшие маги. Надо разыскать эти чертовы альтернативные сценарии и постараться вернуть всех на свои места. Во-вторых, зоны нестабильности. Впрочем, не много ли ты на себя берешь, девчонка? Это больше не твоя война. Так что можешь засунуть ручки поглубже в карманы. Пускай сами решают, что делать с зонами нестабильности. Возможно, рано или поздно придут к тому, что обратятся к помощи родовой магии. Или придумают что-нибудь еще. А может, эти зоны на самом деле страшно перспективны в смысле развития магии. Как бы волшебники ни носились со своим семантическим консерватизмом — эволюцию не отменить приказом министерства. В общем, все самое интересное только начинается. И она с удовольствием на это посмотрит. Со стороны. А еще лучше — издалека. Хватит с нее и Снейпа. Это, кстати, в-третьих...
— А что твой муж? — спросил Пол, заметив, что она открыла глаза.
— Муж? — переспросила Гермиона. — Тролль его разберет. Он не дает мне развода, Пол.
Коллега подозрительно посмотрел на нее.
— Миона, я уже говорил, что твой муж дурак? — спросил он.
Гермиона кивнула.
— Беру свои слова назад, — со вздохом произнес Пол.
Гермиона невесело усмехнулась.
— Дура на самом деле я, Пол, — призналась она. — Я же сама его сюда вытащила. А теперь не знаю, что с ним делать.
— Вытащила? — переспросил Пол. — Из игры?
— С того света, — буркнула Гермиона. — Помнишь, что такое хронотоп? Так вот, я его создала, этот хронотоп. Специально для своего мужа. Жиль де Рэ, Стен Смотрицки, Синяя Борода, Северус Снейп... — она подавила зевок. — Один и тот же человек. Инвариант в разных сценариях. Я просто взяла все эти сценарии, в смысле, реальности — и свела их в одну точку пространства-времени. В хронотоп, собственно. Место, в котором наши с ним сценарии пересекаются. Место существования. Появившись в нем, я провоцирую его появление — в любом подходящем под сценарий образе. Если я Жанна — значит, он Жиль. Если он Тристан — значит, я Изольда.
— Если ты Джейн — он Тарзан, понятно, — Пол потянулся и, заложив руки за голову, счастливым и совершенно обалдевшим взглядом уставился в потолок. — Тайная комната?
— Вся эта игра, скорее, — вяло отвечала Гермиона. — Тайная комната работает как переключатель между реальностями. Но в любой из них мы обречены друг на друга.
— Ох, гениально... — выдохнул Пол. — Вот что значит строить свою жизнь собственными руками.
Гермиона не имела сил спорить и доказывать коллеге, что все с точностью до наоборот — что ее жизнью распоряжались и продолжают распоряжаться все, кому не лень. Кроме нее самой. Вместо этого она закрыла глаза и провалилась в полузабытье, убаюканная воркующими интонациями Пола. С завтрашнего дня начинаются рождественские каникулы. На десять дней она закроется в своей квартире. И не высунет из нее носа. Никуда. Ни за что. Даже в магазин — она заглянет за продуктами сегодня по дороге домой, загрузит холодильник... Только не прямо сейчас, а потом, когда встанет. Когда откроет глаза...
— Он мне сказал, что вы познакомились в школе, — донесся до нее голос Пола.
Он о ком?
— С Малфоем? — спросила она, с трудом выныривая из дремы.
— С твоим мужем. Он тебя учил?
Гермиона кивнула.
— Педофилия — болезнь учителей, — Пол покачал головой. — Люди инертны. Каждый любит то, что ближе. Пастухи — коз. Учителя — учениц. И только на долю программистов остается виртуальный секс, — грустно закончил он.
Гермиона хихикнула.
— Болезнь пастухов? Хорошая аналогия...
— Не так известна, как «болезнь учителей», — согласился Пол. — Но лишь потому, что пастухи не в состоянии описать свой опыт на уровне высокой литературы. То ли дело учителя... Все знают буквы. А некоторые еще и ориентируются в конъюнктуре книжного рынка.
Гермиона хотела возразить в том смысле, что Снейп вряд ли ориентируется на маггловском книжном рынке. Но передумала. Было уже совсем поздно. Поэтому она нехотя выбралась из кресла.
— Ты что же, и Рождество тут за тачкой проведешь? — спросила она у Пола, который снова уткнулся в монитор.
— А ты собираешься предложить мне что-то получше? — поинтересовался Пол. — Только учти, я не готов иметь дело с мужем-колдуном. Ты уж меня прости, Миона, но он тебе больше подходит. Ты волшебница, он волшебник. Вас связывает магия.
— И, увы, больше ничего, — с неожиданной для себя самой горечью произнесла Гермиона.
Пол удивленно посмотрел на нее.
— Это совсем не так мало, Миона, — сказал он. — Я знаю пары, которые бегом бегут к венцу, несмотря на то, что их вообще ничего не связывает. Похоть не в счет — ежедневной пылкой страсти в течение ста лет тебе не сможет обеспечить никто. Даже я. Поэтому у людей должно быть что-то еще. Магия в этом смысле ничуть не хуже, чем любовь к джазу.
— Пол, а ты точно маггл?— насмешливо поинтересовалась Гермиона.
— Точно. Я просто мыслю аналогиями. Если девайсы при коннекте работают корректно и не заваливают систему, мне чихать, через какие порты они подключены. Магия — значит, магия. Идите, плодитесь и размножайтесь.
Пол театрально помахал кистью в сторону двери. Гермиона расхохоталась. От души. Пол, хитро прищурившись, посмотрел на нее.
— Вижу, ты не против, — резюмировал он.
— Только не говори мне, что это в твоих силах, — попросила она сквозь смех.
— Как ты могла подумать? — с укором произнес Пол. — Я всего лишь гоню код. А сценарист у нас ты.
Гермиона потрепала его по макушке и поцеловала в лоб.
— Счастливого Рождества, — сказала она и покинула каморку.
Аппарировать Гермиона не стала. Дома ее ждала перевернутая вверх дном квартира, пустой холодильник и отсутствие всякого намека на праздник. Зато на улицах было так красиво, как может быть только в канун Рождества. Был поздний вечер, но она еще успела зайти в супермаркет. Кроме того, ей посчастливилось застать хозяйку лавки в цоколе своего дома. Гермиона постучала в уже запертую стеклянную дверь и, несмотря на поздний час, все-таки получила пакет с какой-то снедью. Она даже не поинтересовалась, что именно туда положили — расплатилась и отправилась домой.
Она поставила пакеты с покупками прямо на пол под дверью квартиры и принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Ей и в голову не пришло воспользоваться магией — у нее сейчас не хватило бы сил свечу зажечь заклинанием. Но не успела она нащупать среди массы мелочей ключ, как из полумрака прозвучал тихий недовольный голос:
— Явилась, хвала Мерлину.
Гермиона, вздрогнув всем телом, выронила сумочку.
— Что? Что ты здесь делаешь? — возмущенно спросила она.
Гоблиново семя! Ей что, мало было сегодня, что он решил скрасить ей вечер театральными эффектами? Наконец она его рассмотрела. Он стоял в углу, словно умышленно прячась от тусклого света одинокой лампочки. Мерлин, что за привычка. Что за знакомая, тролль задери, привычка...
— Жду обещанного ужина, — невозмутимо отвечал Снейп. — Меня, помнится, пригласили. И я пытаюсь понять: твое поведение — это недостаток воспитания или провалы в памяти? Или ты в это время ужинаешь? Напрасно, это нездорово.
— Мог бы и отказаться, — огрызнулась Гермиона и, опустившись на колени, принялась сгребать в сумочку все, что из нее выпало.
— Несомненно, я бы так и поступил, — заверил ее Снейп. — Если бы мне дали шанс. Но вы слишком быстро покинули сцену, миссис Снейп. Ваше поспешное бегство лишило меня возможности сформулировать вежливый отказ.
— Грейнджер, — выпрямившись, с нажимом произнесла Гермиона. — Я осталась на девичьей фамилии. Или ты забыл о собственной… любезности?
— После того, как ты отказалась от развода при стольких свидетелях, я подумал...
— Я предпочитаю овдоветь, — прошипела Гермиона. — Чем раньше, тем лучше. А ты о чем подумал?
— У тебя будет шанс овдоветь — учитывая нашу разницу в возрасте. Но спешить с этим я не намерен, — он сделал шаг и вышел из тени. — Может, все же войдем? Мне до чертиков надоела эта лестница.
Гермиона пожала плечами.
— Что тебе мешало аппарировать в квартиру? Или просто открыть дверь?
— Например, такая причуда, как хорошее воспитание, — ответил он, насмешливо заламывая бровь.
— О, Северус Снейп — джентльмен? — ядовито произнесла Гермиона. — Где же вы получили такое блестящее воспитание, сэр? В рабочем квартале на берегу речки-вонючки?
Ну вот, он снова вывел ее из себя.
— О, да вы неплохо изучили мою биографию, — произнес Снейп тихим шелестящим голосом, от которого Гермиону кинуло в дрожь. — Во всяком случае, мое детство по-прежнему не дает вам покоя. Но я с ним давно расстался, если вы не заметили.
Гермиона привалилась спиной к двери.
— Что ты от меня хочешь? — спросила она безнадежно.
— Ужин. Для начала.
Гермиона вяло помахала кистью.
— Я не об этом. Чего ты вообще ко мне привязался?
Она надеялась, что это, наконец, заставит его разозлиться и уйти. Но Снейп лишь пожал плечом.
— Синдром дворняги, — сказал он. — Устраивает как одна из причин?
— Не помню, чтобы я гладила... — Гермиона помотала головой. — Чтобы я пачкала руки о такого мерзкого, лохматого ублюдка, которого сколько не гладь — все равно норовит облаять и тяпнуть.
Снейп посмотрел на нее с жалостью.
— Гермиона, запомни, когда я нападаю, я поступаю так…
Он вдруг сделал несколько стремительных шагов, и подошел почти вплотную. Он не прикасался к ней — но у Гермионы все равно возникло ощущение, что ее прижали к двери. Снейп склонил голову и тихо произнес, едва не касаясь губами ее шеи:
— Я подхожу поближе. Примериваюсь. Вцепляюсь в горло...
У Гермионы перехватило дыхание — все ее тело вибрировало, резонируя с его голосом. Как он это делает? Чертова магия...
— И не отпускаю, пока смерть не разлучит нас, — продолжал Снейп. — Без глупого предупредительного лая. Вот так...
Он слегка коснулся губами ее шеи. Горячими, обветренными губами.
Едва справившись со сбившимся дыханием, Гермиона прошептала:
— Не слишком похоже на несчастную дворнягу.
Он отстранился и посмотрел ей в глаза. Гермиона ощутила что-то вроде легкого головокружения. Мерлин, куда она смотрела? Это же его глаза. Его взгляд...
— Ты ничего не знаешь о дворнягах, девочка, — все тем же тихим шелестящим голосом произнес он. — Но у тебя есть шанс...
Он отступил на шаг. Гермиона едва заставила себя удержаться на ногах и не сползти на пол. Она попробовала разозлиться. Что он себе позволяет? Пользуется Стеновыми штучками — знает, как она на них реагирует. Это... Это нечестно! Девочка моя, ты в своем уме? Он же и есть Стен...
— Так ты откроешь дверь, или я ее выломаю? — невозмутимо спросил он, словно не замечая ее смятения.
Гермиона приказала себя успокоиться, снова запустила руку в сумочку и, к счастью, сразу же нашла ключи. Она повернулась к Снейпу спиной и принялась возиться с замком.
— Не боишься превратиться в болонку на моих подушках? — спросила она.
Ей было легче язвить, когда она его не видела.
— Мне обещали ужин, — напомнил Снейп. — Милый семейный ужин.
— Извини, забыла купить собачий корм, — сердито буркнула она.
— Не думаю, что твоя стряпня окажется намного лучше. Но готов рискнуть, — ответил он.
Гермиона, наконец, справилась с замком и, уже переступив порог, вдруг остановилась и, обернувшись, спросила:
— А какая еще причина?
Он поднял бровь.
— Ты сказал, что синдром дворняги — одна из причин. Значит, есть еще какие-то?
Он какое-то время смотрел ей в глаза, а потом хмыкнул и знакомым жестом потер бровь.
— Ну да, — немного неуверенно произнес он. — Родинка.
— Родинка? — удивленно переспросила Гермиона. — Какая родинка?
— Похожая на шоколадную каплю, — почти шепотом ответил Снейп. — На талии, левее позвоночника. Я должен увидеть ее еще раз.
Гермиона посторонилась и позволила мужу войти в дом. Глядя, как он закрывает дверь и по-хозяйски накладывает заклятия, она подумала, что Рождественские каникулы в этом году вряд ли покажутся ей слишком длинными.