Гермиона приходит в гости не с пустыми руками: домашнее печенье и книги с кричащими названиями «Как спасти брак» и «Как уйти от жены без скандала». Гарри неловко мнется у камина, запихивает ногой под диван вчерашнюю мантию, нервно поправляет очки и ставит печенье поверх недописанного отчета. Гермиона тепло улыбается и предлагает помочь прибраться в доме:

— Кричеру пора на пенсию. — Она подходит к большому окну и открывает шторы, поднимая в воздух облако пыли.

— Не могу же я его выгнать. — Гарри запускает руку в волосы. — Это его дом.

— Это твой дом, Гарри. — Гермиона достает палочку и засучивает рукава. — И здесь слишком грязно.

— Много работы.

Гермиона тихо хмыкает под нос и принимается наводить порядок. Гарри направляется на кухню, ставит чайник и моет две кружки. Роется в шкафах в поисках варенья или мармелада, но так ничего и не находит. У Кричера своя система хранения продуктов.

Гарри, левитируя перед собой поднос, возвращается в гостиную. Гермиона к этому времени наводит в комнате порядок и открывает настежь большое окно. Он молча разливает чай по чашкам и садится в старое и поскрипывающее под его весом кресло. Гермиона делает небольшой глоток, отставляет в сторону чашку, кладет руки на колени и прямо спрашивает:

— Что с тобой происходит, Гарри?

Он пожимает плечами.

— Ты замкнулся в себе, все время проводишь на работе и никуда не ходишь, вечно чем-то загружен, перестал улыбаться. — Гермиона подталкивает к нему книги.

— Очень тонко намекаешь на то, что у меня два выхода? Либо спасти брак, либо уйти от Джинни?

Гермиона заправляет за ухо прядь волос.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — говорит она и зачем-то добавляет: — Всегда этого хотела.

— Я просто устал. Скоро все наладится.

Гарри не удается убедить в этом ни себя, ни Гермиону.



Гарри устало трет глаза и смотрит на недописанный отчет. На столе возвышается стопка непроверенных отчетов от его подчиненных и кружки с темными ободками от кофе. К кофе у него нездоровая любовь — так говорит Гермиона. Но только горький напиток помогает ему справиться с работой и не заснуть от скучной бумажной рутины. От энергетических зелий у него начинается изжога. Лишь себе Гарри признается — это приближается старость.

В дверь несколько раз тихонько, словно стесняясь, стучат.

Гарри неохотно отрывается от документов и хрипло произносит:

— Войдите!

— Привет, Гарри! — Роза не входит, а влетает в кабинет, захлопывая за собой дверь.

— Роза! — Он едва заметно улыбается и встает, чтобы обнять ее.

— Свежие отчеты. — Роза машет перед его лицом папками с делами. — А это пончики. — Протягивает большую розовую коробку. — Мама сказала, что ты питаешься только кофе.

— Спасибо, — несколько растерянно отвечает Гарри.

Роза пожимает плечами и убирает за ухо огненную прядь волос

«Совсем как Гермиона», — думает Гарри, но отмахивается от этой мысли и предлагает:

— Выпьешь со мной кофе?

— Не люблю, — кривится Роза. — Мне нужно идти. — Она чуть виновато улыбается. — Много работы, а начальник у меня строгий.

Гарри тихо смеется, словно боится, что его застанут за таким неподходящим для главного аврора делом.

— Понимаю, — кивает он. — Передай привет аврору Люпину.

— Еще увидимся. — Роза тепло улыбается и быстро уходит.

А спустя пару секунд после ее ухода Гарри ловит себя на мысли, что стоит посреди кабинета с коробкой пончиков и улыбается как дурак.



Гарри слишком много на себя берет. Словно если он лично не проконтролирует каждое дело — мир рухнет, Волдеморт воскреснет, а преступники вырвутся из Азкабана.

Гарри Поттер живет на работе и работой: если его нет в кабинете — ищите по всему Аврорату, если не найдете — бегите на площадь Гриммо, 12, потому что там он не живет, а тоже работает. Еще есть дом в Годриковой Впадине, но Гарри не был там несколько недель. И никакого разумного объяснения этому у него нет.

Дети заглядывают в обед или приходят на Гриммо: «Пап, как дела? Дай немного денег». У его детей слишком понимающий взгляд и — к огромному удивлению Гарри — совсем не осуждающий. Словно это нормально, то, что отец не живет дома. Удивительно, как про это еще не прознала старушка Скитер.

Жена у него хорошая, просто замечательная, только почему-то Гарри не хочет возвращаться домой. «Прости, милая, слишком много работы. Сегодня останусь на Гриммо, нужно закончить проверку». Патронус с этими или чуть измененными в угоду ситуации словами все чаще вырывается из кабинета главного аврора, а потом Гарри вообще перестает предупреждать о том, что не придет. А Джинни к тому моменту перестает готовить еще и на него: просто устала оставлять на столе приборы и обновлять чары на плите, чтобы ужин оставался горячим.

Гарри не может с уверенностью сказать, что больше не любит жену, просто знает, что перестал чувствовать себя рядом с ней счастливым. Глядя на то, как она собирается в командировку в Швецию, Болгарию или Италию, Гарри не раз ловит себя на мысли, что хочет, чтобы работа приносила ему столько же удовольствия. Возможно, стоило в свое время оставить Аврорат и принять предложение какой-нибудь квиддичной команды, тех же «Паддлмир Юнайтед», например. Вот только тогда Гарри думал, будто его предназначение — ловить преступников. Зато сейчас — жалеет об утраченных возможностях.

К двадцати семи годам Гарри добился всего, о чем не посмел бы и мечтать среднестатистический маг: победил одного из самых могущественных и точно самого злого волшебника, создал семью, купил дом и даже стал начальником Аврората. Только счастья ему это не принесло. Что ж... бывает.

Сейчас Гарри прилично за сорок: в непослушных волосах виднеются серебристые нити, а левую щеку украшает шрам, напоминающий о первом проваленном деле некогда молодого аврора. Бесконечная бумажная рутина посадила ему еще и зрение — тут магия бессильна. И если в глубине души Гарри ощущает себя восемнадцатилетним, то отражение в зеркале намекает, что старость не за горами. Гермиона сотню раз говорила, что по меркам магического мира он молод, но Гарри не хочет и слышать.

У главного аврора кризис среднего возраста, но он не признается в этом даже себе. Разве что один раз допускает мысль об этом, напившись в одиночестве на Гриммо. А потом все списывает на алкоголь. Так проще.



Гарри обещает себе закончить освидетельствование протоколов задержания и прерваться на обед. Гермиона права: нельзя питаться только кофе. В его-то возрасте!

Едва он заканчивает с протоколами, как на стол ложится увесистая папка с делом о махинациях с лечебными зельями. Спокойная жизнь магического мира превыше всего.

Гарри только начинает вникать в суть, как его прерывает настойчивый стук в дверь.

— Привет!

Гарри отмечает, что Роза всегда влетает к нему в кабинет так, словно за спиной у нее крылья. С теплотой в глазах, а на губах — искренняя улыбка.

— Мама сказала, что ты ее не слушаешь, а меня, возможно, услышишь. Я принесла тебе обед.

— Очень мило с твоей стороны. — Гарри чуть заметно улыбается. — Составишь мне компанию?

— Конечно, — кивает Роза и снимает с себя мантию стажера, оставаясь в легком голубом платье. — Кто же откажется от бабушкиного пирога?

Они садятся за стол друг напротив друга, и Гарри просит домовика принести им чай.

Роза не замолкает ни на секунду. Рассказывает то о своей стажировке под началом Тедди, то вспоминает учебу в Хогвартсе, то переключается на интересные факты, которые вычитала в книге, подаренной Гермионой.

Гарри просто наслаждается моментом: приятное общество, домашняя еда, и это позволяет на время забыть обо всем. Все, что за пределами кабинета, кажется незначительным. И ему не хочется, чтобы это ощущение исчезало.

Когда Роза уходит, Гарри пытается сохранить в памяти все детали. Почему-то это кажется важным. Голубое платье, тихий смех и искорки в ярко-синих глазах.



Гарри выходит — вываливается усталый как собака — из камина в доме на площади Гриммо. Джинни сидит на диване, перед ней на журнальном столике кружка с чаем и книги, что принесла Гермиона.

Гарри судорожно сглатывает.

— Привет, — говорит Джинни.

— Привет. — Ему почти удаётся выдавить из себя улыбку. Виноватую улыбку.

— Мне Гермиона принесла такие же книги.

Гарри шумно выдыхает и садится в старое кресло у камина.

— Ты тоже считаешь, что у нас только два выхода? — Он встречается с ней взглядом.

— Один. — Джинни нервно крутит обручальное кольцо на пальце. — Ни ты, ни я не виноваты, что чувства угасли. Так случается. Мы взрослые люди и должны принять непростое решение. К счастью, дети выросли, и это облегчает нам выбор.

— Дети должны нас понять, — соглашается Гарри.

— У нас замечательные дети и брак был чудесным. — Джинни улыбается ему. — Мы не будем спасать его, потому что так будет правильно. Не надо мучить друг друга, мы должны просто отпустить. — Она не без труда снимает обручальное кольцо. — Я благодарна тебе за все. Ты делал меня счастливой не один год.

— Джинни…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Мы останемся друзьями. Попытаемся быть друзьями. Развод — единственный выход. Мы не любим друг друга как раньше. Прошлое не вернуть.

Она встает и кладет на книгу «Как уйти от жены без скандала» обручальное кольцо.

Гарри поднимается на ноги, подходит к — пока еще — жене и крепко обнимает. Груз, что лежал столько времени на его плечах, медленно исчезает.

— Спасибо за то, что была рядом. — Гарри заглядывает ей в глаза. — И за наших детей. Я буду рядом, если понадоблюсь тебе.

Джинни делает шаг назад, вытирает выступившие слезы на глазах и подходит к камину.

— У нас впереди вся жизнь. Возможно, кто-то другой сможет сделать нас снова такими же счастливыми, какими мы были в семнадцать.

Гарри согласно кивает.

«Возможно» — очень точное слово.

Джинни исчезает в зеленом пламени, а Гарри падает на диван и просит Кричера принести ему огневиски и что-нибудь поесть. Алкоголь — не выход, он не помогает, лишь создает видимость, что все нормально. А Гарри только это и нужно — иллюзия нормальной жизни.



У Гарри бардак в кабинете, голове и личной жизни. Среди документов затерялось заявление на развод, а в мыслях об утраченных возможностях застряла Роза Уизли.

— Ты совсем перестал улыбаться, — говорит она во время обеда, помешивая чай в кружке.

— Так заметно, что у меня плохое настроение?

— Да. Для тех, кто смотрит на тебя. Если кто-то смотрит.

— Ты смотришь. Ты замечаешь.

— Да.

А потом, когда она уходит, чтобы вернуться к работе, потому что перерыв, как и все на свете, имеет свойство заканчиваться, Гарри остается в одиночестве и замешательстве.

Он наливает огневиски на два пальца в пузатый бокал — пить на работе моветон, но главному аврору это необходимо, и тут же выпивает. Повторяет еще раз. Снова и снова прокручивает в голове разговор с Розой. Она смотрит на него, видит, что у него не все гладко. Внутренний голос противно заявляет, что это обычная вежливость.

Гарри понимает, что в его жизни слишком много Розы и что он совсем не против.



Роза приходит пару раз в неделю или отправляет ему записки, в которых спрашивает, пообедал ли он. Приносит ему еду, рассказывает о своей стажировке или о чем-то не слишком важном, но увлекательном. Гарри сидит напротив, слушает все, что она говорит, не перебивая. Ему интересно. Он замечает, что иногда Роза смотрит на него так, словно он что-то значит. Гарри убеждает себя, что это просто игра воображения. Хорошие девочки не западают на мужчин старше их на целую жизнь.

Гарри почти признается себе, что у него кризис среднего возраста: интерес к молодой девчонке, новая скоростная метла и заявление на развод.

Когда Роза заходит в кабинет, Гарри не мигая смотрит на пергамент в руках. Да, они решили, что это будет правильное решение, но почему тогда он не спешит ставить свою подпись?

— Что случилось?

— Пришли документы на развод от Джинни.

Роза замирает около стола и вглядывается в написанное на пергаменте.

— Одна подпись, и я снова буду один.

— Ты не будешь один.

— Я уже старый.

— Нет, ты не старый!

— Почти весь седой.

Роза устало закатывает глаза.

Гарри отрывается от пергамента и смотрит на нее. Рассматривает с ног до головы и откладывает документ в сторону. Он подумает об этом позже.

После будто украденных минут с Розой на душе становится теплее. Даже случайная встреча в одном из длинных коридоров Аврората делает Гарри на некоторое время счастливей. И ее запах кружит голову сильнее самого крепкого огневиски из старых запасов Блэков.

Гарри не хочет думать, к чему это приведет.

Он будет наслаждаться моментами.



В субботу, кроме дежурящих авроров, в Аврорате обычного никого нет. С недавних пор в выходной на работу приходит Гарри Поттер. Он предпочитает проводить время за проверкой бесконечных отчетов о рейдах на торговцев нелегальными зельями, только бы не посещать семейные обеды у друзей или в Норе. Гарри терпеть не может эти сочувствующие взгляды, разговоры о том, что у него все еще впереди. Гарри на самом деле не так уж и много лет, но отражение в зеркале насмешливо говорит ему каждое утро: «Стареешь, парень!»

И кто только придумал зачарованные зеркала?

Гарри снимает очки и устало трет глаза. Гермиона права: нельзя так много работать. Даже она, вечный трудоголик, не вкалывает по выходным.

Поттер берет в руки отчет и почти с ненавистью впивается в него взглядом. Несмотря на то, что он едва ли увлечен написанным, вздрагивает, услышав стук в дверь.

— Привет, Гарри. Так и знала, что ты здесь.

— Должен же кто-то работать. — Он едва заметно улыбается.

— Совсем себя не бережешь. — Роза подходит к нему и отбирает отчет и откладывает в сторону.

— Ты тоже в субботу на работе.

— Я — стажер. Стажеры дежурят и в выходные, и в праздники.

— В первую очередь ты — девушка, а потому не должна перегружать себя.

— Беспокоишься обо мне? — Розе не удается сдержать улыбку.

— Да.

Щеки Розы заливает румянец.

— Уж тебе, Гарри, как никому, известно, что аврор — существо бесполое.

В ответ он качает головой и вызывает домовика, пока Роза занимает свое любимое место за столом.

— Давно хочу спросить: почему ты перестал играть в квиддич?

— Нужно было ловить преступников.

Роза морщится.

— Ты никогда не жил для себя.

— Говоришь, как Гермиона.

— Я тут подумала… — Роза замялась, — может быть, полетаем?

— Давай на следующих выходных? — неуверенно отвечает Гарри. — Мне нужно разобраться с накопившимися делами.

— Ловлю тебя на слове.



Гарри готовится к совещанию у министра магии, когда перед ним на стол ложится записка. Аккуратные буквы, ровные строчки — идеальный почерк для отличницы. Коей и является Роза Уизли. Лучшая во всем.

Гарри чувствует себя подростком, выводя пером ответ.

Ответная записка прилетает спустя пару минут. Гарри читает ее и откладывает в сторону. Чуть позже он ответит. Отчет по безопасности на предстоящем Чемпионате мира по квиддичу нужно еще раз перепроверить, показать, что они учли все замечания, которые были у экспертной комиссии.

Гарри как раз собирается выходить из кабинета, когда получает еще одну записку — Роза нарисовала грустную рожицу. На обратной стороне он размашисто выводит: «Немного занят».

Больше Роза ему не пишет. И даже не приходит в обед. Гарри с ней сталкивается случайно в коридоре, она без улыбки говорит, что у нее много работы. Гарри не понимает, что происходит.

В пятницу вечером он отправляет Розе записку:

«Завтра вечером полетаем?»

Ответ приходит не сразу.

«Да».

Гарри облегченно выдыхает.



Они встречаются на квиддичном поле Аврората, обычно здесь проводятся товарищеские матчи между аврорами или отрабатываются полеты.

Несколько часов они гоняются за снитчем. Золотой мячик почти оказывается в руках то одного, то у другого, но в последний момент — ускользает. Гарри не важна победа, он просто наслаждается ощущением свободы, что дарит ему полет, развевающимися волосами Розы и ее смехом, который слышен, несмотря на ветер.

Роза ловит снитч в тот самый момент, когда Гарри засматривается на нее, на то, как уверенно она держится на метле, как ее губы расползаются в улыбке, пока пальцы тянутся к золотому мячику.

Гарри готов проигрывать ей всю жизнь.

Роза ложится на траву, грудь вздымается от тяжелого дыхания, метла валяется рядом. Гарри садится неподалеку.

— Сейчас отдохнём и еще полетаем. — Роза поворачивается к нему. — Позволю тебе отыграться.

— Разве у тебя нет более интересных планов на субботний вечер?

— Откуда им взяться?

— Самое время прожигать жизнь, — пожимает плечами Гарри. — Влюбляться.

— Влюбляться? Ха! — несколько истерично выходит у Розы. — Даже Скорпиус выбрал твою дочь, а не меня.

— У него нет вкуса.

— И в чьем же я тогда вкусе, мистер Поттер? — насмешливо спрашивает Роза.

Гарри понимает, что угодил в собственную ловушку.

— Так что насчет реванша? — Он садится на метлу и отталкивается от земли. — Сможешь еще раз поймать снитч?



Роза приходит к Гарри с десятком правил Аврората, которые, на ее взгляд, устарели и требуют пересмотра. Она кладет увесистую папку ему на стол и невинно улыбается. Гарри вызывает домовика с чаем для Розы и кофе для себя и предлагает ей сесть за стол. Он предлагает начать с чая, а потом перейти к работе. Роза пожимает плечами, словно у нее нет никаких планов на вечер, и она может остаться на работе допоздна.

— Расскажи мне что-нибудь, — просит Роза, помешивая чай.

— Сказку? — Гарри улыбается ей.

— Не откажусь. Можно про смелого мальчика, который выжил и спас магический мир?

— Подлиза, — качает головой Гарри. — Мальчик был не так уж и смел.

— В Гриффиндор не отправляют трусов, — пожимает плечами Роза.

— Шляпа тебе предлагала выбор?

— Да, — кивает она. — Я решила, что Уизли на Гриффиндоре будет слишком тривиально.

— Зато Гермиона была рада, что ты попала на Рейвенкло.

— Но не была рада, когда я сказала, что пойду в авроры.

— Кстати, почему ты решила стать аврором?

— Я хотела быть такой, как ты. — Она с достоинством выдерживает его взгляд. — Ловить преступников, быть лучшей.

— Как я? — переспрашивает Гарри.

— Как ты, — подтверждает Роза. — Сильный, умный, храбрый… что еще нужно девчонке, чтобы влюбиться?

Гарри удивленно смотрит на нее и находит в себе силы спросить:

— Что ты нашла во мне?

В место ответа Роза встает со своего места и подходит к Гарри, а он напряженно следит за каждым ее движением. Она осторожно, едва касаясь кожи, проводит подушечками пальцев по его лицу, очерчивает губы, будто решая для себя что-то действительно важное. А затем наклоняется и легко целует его. А Гарри, вместо того, чтобы оттолкнуть, как стоило бы, наверное, сделать, отвечает на поцелуй.

Гермиона его проклянет.

Рон его убьет.

Роза — дочь его лучших друзей.

Гарри нехотя открывается от ее губ. Роза, с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами, смотрит на него так лучисто, что он ощущает себя до странного счастливым.

— В моем, — неожиданно говорит он.

— Что? — приподнимает брови Роза, кажется, не совсем понимая, что он вообще имеет в виду.

— Ты в моем вкусе.

Дождь не переставал лить уже целую неделю. Для поздней осени это была вполне обычная погода, но Розе сейчас происходящее казалось кощунством: все - даже природа - скорбят о матери. В отличие от неё.
С похорон прошло уже восемь дней, но жизнь Розы практически не изменилась. Она так же стажировалась в Министерстве, шла домой через сквер, вечером выполняла кучу дел, а ближе к полуночи ложилась спать. Сразу после окончания школы Роза подумывала снять квартиру, но потом решила пожить с родителями до Рождества. Наверное, это был перст судьбы: глядя сегодня утром на бледного осунувшегося мужчину, Роза с трудом могла узнать в нём своего весельчака-отца. Ради него она и обязана была держаться: ведь если не она, то кто?

Ничто не предвещало беды – не было никаких дурных предчувствий, ничего такого. Обычная проверка Азкабана: условий содержания, соответствия их указам и тому подобное. Мама, как заместитель начальника департамента правопорядка, ездила туда каждые три месяца. Никто не мог предсказать, что именно в этот день дементоры выйдут из-под контроля. Авроры во главе с дядей Гарри опоздали буквально на несколько минут – Гермиона, вставшая на защиту узников, не смогла справиться с дементорами. Попытавшись сбежать, она упала с лестницы, но в последние минуты жизни, пока дементоры высасывали её душу, всё ещё была в сознании.
Когда Роза увидела в гостиной плачущих отца и Хьюго, она буквально услышала в голове голос матери, которая строгим тоном выговаривала ей, что нечего «разводить сырость». И действительно, на раскисание просто не было времени. Нужно было заниматься подготовкой к похоронам, отвечать на письма, присматривать за отцом и братом. Хьюго ведь только недавно стукнуло пятнадцать, а папа… это действительно стало для него ударом.
Она никогда не считала брак родителей идеальным: отличавшаяся наблюдательностью, Роза давно поняла, что родители слишком разные люди, да и частенько бывала свидетелем их споров. Она вообще в какой-то момент пришла к выводу, что идеальных браков не существует. И пусть Роза всегда понимала, что родители близкие друг другу люди, она совершенно не ожидала, что смерть мамы сломает отца.

Обойдя очередную лужу, Роза подняла глаза на серое небо, вспоминая день похорон. Ей хотелось плакать, но слёз не было, а в голове набатом звучало: «Нельзя!». Папа неотрывно смотрел на светлый гроб. Было очень много людей, пришедших принести соболезнования их семье. И Роза благодарила их, разговаривала с ними и старалась не показывать эмоции. Она понимала, что надо просто перетерпеть этот день – завтра Хьюго вернется в Хогвартс, отец выйдет на работу, и она сможет рыдать хоть без перерыва и перебить все сервизы в доме.
Вот только спустившись на следующее утро на кухню, Роза поняла, что не может себе этого позволить. Отец держал в руках мамину чашку и, обернувшись, растерянно спросил:
– Рози, как же так? Ведь война давно кончилась.
Отец так сильно погрузился в своё горе, что Розе стало по-настоящему страшно. Когда-то она слышала, как страдал дядя Джордж, потеряв своего близнеца – и, наверное, сейчас с отцом происходило что-то подобное. Папа не ходил на работу, почти ни с кем не разговаривал и перебирал мамины вещи.
Роза понимала: единственное лекарство от этого – показать, что жизнь продолжается. Этим она и занималась. Хозяйничала в доме, заставляла отца есть, постоянно что-то рассказывала, хотя ей по-настоящему не хватало его шуточных комментариев. И это всё напоминало не очень талантливую иллюзию на настоящую жизнь. Но Роза больше никаким образом не могла облегчить его скорбь.
Зато смог дядя Гарри. Он пришел на пятый день после похорон с бутылкой огневиски. Роза тенью бродила межу ними, накрывая на стол, а после ушла к себе. Ведь это они дружили с мамой всю сознательную жизнь, и Роза понимала, что при их разговорах её присутствие определенно будет лишним.
Они пили всю ночь, и утром Роза делала завтрак для троих, заодно помогая дяде Гарри привести в порядок аврорскую мантию. Отец выглядел неважно: с кругами под глазами, уставший, - но он тоже засобирался на работу, наблюдая за приготовлениями Розы и дяди Гарри.
Теперь это превратилось практически в норму. Дядя Гарри оставался у них каждый вечер, они с отцом просиживали как минимум полночи в компании огневиски, а Роза старалась им не мешать.
Где-то на задворках сознания бродила мысль, что такая привычка попахивает алкоголизмом, но Роза понимала, что сейчас им это действительно необходимо. Кого-нибудь другого, того же Хьюго, наверное, удивило бы, что дядя Гарри почти по-свойски обосновался у них дома и почти не появлялся у себя – но, во-первых, тетя Джинни была в очередной командировке, а во-вторых, уж Роза давно заметила, что Гарри Поттера и Джинни Уизли кроме детей ничего и не объединяло.
Поэтому, общаясь через камин с бабушкой Молли, Роза ни разу не упомянула о присутствии дяди Гарри – лишь отвечала, что всё в порядке и пока они справляются. Она хотела бы сейчас видеть рядом еще и Альбуса, но не хотела своим эгоизмом прерывать ту экспедицию, которую Ал со Скорпиусом готовили целых полгода.

– Я дома! – как можно задорнее крикнула Роза, открывая входную дверь. Дом ответил ей тишиной, и она, скинув туфли и повесив мантию, прошла на кухню, чтобы сделать ужин.
Готовка никогда не представляла для нее проблем – она с детства считала это своего рода волшебством. Смотреть, как закипает вода, распределять ингредиенты, помешивать определенное время – чем-то даже похоже на зельеварение. Маму всегда это радовало, потому что для неё даже по прошествии многих лет готовка оставалась чем-то чужеродным. Иногда летом она даже поручала Розе заниматься воскресными ужинами, и это было здорово: накрыть стол на девятерых и потом слушать похвалу за очередной кулинарный эксперимент.
Полностью погрузившись в свои мысли, Роза не сразу услышала, что пришли отец и дядя Гарри. По их разговору она догадалась, что они были в магазине Ужастиков Умников Уизли и, судя по тону, уже успели выпить с дядей Джорджем.
Сдержав свой порыв прочитать им нотации, Роза поставила на стол тарелки и стаканы и уже хотела уйти, но неожиданно отец поймал её за руку и с улыбкой спросил:
– Милая, посидишь с нами?
Роза, немножко удивившись этому обращению, всё-таки кивнула. Грея руки о чашку с чаем, она села на стул, на котором обычно сидел Хьюго, чтобы не мешать им. Дядя Гарри ловкими движениями разливал виски, а папа задумчиво заговорил:
– Помню, как мы сидели так же на Гриммо после победы… виски, мёртвая тишина и облегчение. Помнишь, Гарри?
– Разумеется.
– А я ведь тогда сидел и вспоминал каникулы на нашем пятом курсе. Ох, милая, – обратился он к Розе, – ты не представляешь, как я тогда был счастлив. Всё хотел затащить тебя под омелу, но в последний момент струсил.
Роза удивленно уставилась на отца, а он вдохновенно продолжал:
– Сколько же у нас было удивительных моментов… Настоящие сокровища. Мы были счастливы, были уверены, что можем всё. Ты не представляешь, как я рад, что мы снова сидим вот так, втроём, как раньше. Правда, Гарри? Гермиона, а что ты молчишь?
Роза нервно сглотнула и, справившись с замешательством, кивнула:
– Я тоже рада, конечно… Сейчас, вернусь буквально через пару минут.
Практически выбежав из кухни и не обращая внимания на проницательные взгляды дяди Гарри, Роза быстрыми шагами направилась к себе.
Она не любила волшебные зеркала, так что отражение молчало. Зато иллюстрировало реальность лучше любых слов. В детстве Роза считала себя похожей отца, но сейчас от него в ней остались лишь голубые глаза и лоб. В остальном Роза была копией матери, не считая густых темно-рыжих, а не каштановых волос.
Взяв с полки фотографию, Роза начала пристально её изучать. Она была сделана после окончания второй магической войны, на дне рождения дяди Гарри: он смущенно улыбался, а по бокам от него стояли родители, и они втроем крепко обнимались. Розе по какой-то необъяснимой причине это фото нравилось с самого детства.
Но теперь оно вызывало у нее лишь злость – слишком уж на нем было очевидно её сходство с матерью. Если по этой причине отец еще больше погрузится в свою скорбь…
Вернувшись к зеркалу, Роза еще раз внимательно посмотрела на отражение и распустила волосы. Идея пришла внезапно: отрезать их – и сходство станет менее заметным. По крайней мере, если она будет с короткой стрижкой, отец даже в самом сильном опьянении больше не перепутает её с матерью.
Неожиданно ножницы вылетели из рук. Роза обернулась и увидела на пороге дядю Гарри.
– Это ведь глупости, Роза, – мягко сказал он.
– Нет, – возмущенно отозвалась она, – я не собираюсь потакать этим фантазиям!
– Он просто скорбит, Рози, – дядя Гарри подошел ближе и положил руки ей на плечи.
– А я не скорблю? А ты?! Но мы же не собираемся уходить в мир иллюзий! Или того хуже – бросить его! Как она бросила всех нас… Почему? Как она могла сдаться и бросить нас? Ты же всегда рассказывал, что она боролась даже тогда, когда ты считал, что поражение неизбежно! Как она смела сдаться?
Роза почувствовала, как слёзы застилают глаза, а дядя Гарри прижал её ближе к себе, бережно обнимая. Уткнувшись ему в грудь и ощущая так необходимое тепло, Роза впервые со дня смерти мамы позволила себе зарыдать. Она плакала и плакала, а дядя Гарри гладил её по волосам и говорил что-то успокаивающее, но она его совсем не слышала.
– Мне так не хватает её, – всхлипнула Роза.
– Я знаю, – ответил дядя Гарри, отстраняясь и заглядывая ей в глаза. – Я тоже скучаю по ней.
– Я стараюсь показать ему, что жизнь продолжается… Но я не такая сильная, как мама…
– Ты сильна уже тем, что ты – это ты, Рози. Ты столько заботилась обо мне и Роне, не говоря ни слова о том, что творится в твоей душе. Ну просто маленький оловянный солдатик. Но иногда надо давать волю эмоциям, поверь мне.
– Но ведь…
– Кто-то должен сдерживаться, знаю-знаю. Только давай теперь это буду я, хорошо? – дядя Гарри улыбнулся, и Роза впервые задумалась о том, что ему, наверное, должно быть не намного легче, чем отцу. Всё-таки они с мамой были близкими друзьями и всегда так понимали друг друга…
– Знаешь, – продолжил дядя Гарри, – когда мне было пятнадцать лет и умер мой крестный Сириус, мне было очень плохо. Я даже устроил погром в кабинете директора Дамблдора…
– Правда? – переспросила Роза.
– Ага, – кивнул он, улыбаясь, – так что давай договоримся о некоей преемственности. Если что – мой кабинет всегда к твоим услугам.
Она всё еще плакала, но после этой фразы не удержалась и рассмеялась.
– Спасибо, – ответила, крепко его обнимая. Дядя Гарри снова потрепал её по волосам и поцеловал в лоб.
– Всегда к твоим услугам.

После этого разговора прошло уже несколько дней, и Роза начала чувствовать, что ей и правда становится легче. Она перестала думать о себе как о бездушном роботе и гораздо крепче спала.
С отцом было сложнее – утром он почти становился прежним, даже иногда шутил, но каждый вечер его настроение основательно портилось, меняясь только к приходу дяди Гарри. И они снова вспоминали молодость, вот только теперь Роза сидела в углу кухни и слушала их, потому что отец просил об этом.
Изредка он вновь называл её Гермионой, но теперь Роза не воспринимала это так остро – потому что лучше пусть говорит так, чем молчит, уставившись в стену, или спит в ворохе маминых вещей. Исцеление у каждого происходит по-разному. Они справятся, ведь иначе и быть не может.

А в один из вечеров так вышло, что они с дядей Гарри уходили из Министерства вместе.
– Домой? – спросил он, пока они ехали в лифте.
– Угу, – кивнула Роза.
– Если хочешь, можем сразу вместе и аппарировать.
– Ну… обычно я немного гуляю в сквере, дышу воздухом.
– Здорово. Это полезно на самом деле, – задумчиво проговорил дядя Гарри, – а как ты смотришь на то, чтобы немного изменить традиции и прогулять по Гайд-парку?
– Почему бы и нет, – улыбнулась Роза и радостно взялась за предложенную руку.
Они аппарировали на окраину парка и медленно побрели по усыпанной листвой аллее. Сегодня дождя не было, только промозглый ветер, и Роза покрепче взяла дядю Гарри под руку.
Пусть время рабочего дня уже прошло, но людей здесь было немного. Да и само место окружало спокойствием и какой-то умиротворяющей энергетикой.
– Здесь очень красиво, – проговорила Роза.
– Да, – согласился дядя Гарри. – Как-то во время обеденного перерыва в Министерстве Гермиона привела меня сюда: была уверена, что это место скажется на мне благотворно, и, как и всегда, оказалась права. У нас после этого появилась своеобразная традиция – обсуждать некоторые рабочие моменты именно здесь, подальше от посторонних глаз.
– Расскажи мне еще что-нибудь о ней, – попросила Роза.
– А что ты хочешь услышать?
– Не знаю… что-нибудь, чего я никогда не знала. Ты всегда рассказывал, что мама была очень бесстрашной. Но ведь было что-то, чего она боялась?
– Сложные вопросы задаешь, – ответил дядя Гарри с ностальгической улыбкой. – Мне всегда казалось, что единственное, чего Гермиона боится – не сдать экзамены или в чём-то оказаться неправой. Потом я был уверен, что её единственный страх – не успеть сделать что-то важное. Правда, было еще кое-что, но это страшная тайна, – он с заговорщицким видом склонился к уху Розы. – Она до ужаса боялась летать.
– Серьезно?
– Да. До сих пор вспоминаю, с какой силой она вцепилась в меня, когда мы летали на гипогриффе. Возмущалась, что техника безопасности совершенно отсутствует.
– Никогда ведь об этом не слышала, – улыбнулась Роза. – Мама как-то любила всё преуменьшать, рассказывая о ваших приключениях. А папа наоборот - преувеличивать...
Роза шла, вспоминая эти весёлые истории, а потом в её голове всплыл хмурый мужчина на кладбище, пришедший с огромной охапкой белых хризантем:
– Скажи, а это правда, что Виктор Крам ходил за мамой хвостом?
– Не совсем, – засмеялся дядя Гарри. – Но правда, что он пригласил её на Святочный Бал. И что был ею очарован – тоже. Я думаю, Виктора покорило, что Гермиона видела в нем только человека, а не звезду квиддича. Это вообще её очень сильно отличало от других – она ценила людей за то, какими они были на самом деле, а не за славу или должности.
– Не все, наверное, верили в это, – хмыкнула Роза, – всё-таки она была лучшей подругой величайшего героя магического мира.
Они дружно засмеялись, и Роза с удивлением поняла, что впервые с того ужасного дня её покинуло ощущение иллюзорности происходящего вокруг. Они молча прошли еще несколько аллей, думая каждый о своём, пока не пришли к мемориалу принцу Альберту.
Роза вспомнила королеву Викторию – когда-то она читала, что та тоже тяжело пережила уход мужа, но всё-таки справилась с этим горем. И отец тоже справится – ведь у него есть и она, и Хьюго, и Гарри…
– Ну что, теперь домой? – прервал её мысли голос дяди Гарри, и Роза кивнула.
Это была замечательная прогулка – совершенно точно лучше, чем её обычное времяпрепровождение.

Когда тетя Джинни вернулась из командировки, Роза была уверена, что теперь-то всё изменится. Но этого не произошло – дядя Гарри по-прежнему проводил почти все вечера у них, а временами и ночевал в комнате Хьюго. Иногда он даже предлагал Розе во время обеда опять прогуляться по Гайд-парку и перекусить в одном из ближайших кафе.
Роза понимала, что он так проявляет свою заботу и устраивает ей своеобразный реабилитационный период, и с большим удовольствием принимала эту поддержку. Потому что где-то в сердце зарождался огромный заряд энергии, которой она самозабвенно делилась с отцом, с радостью замечая, как пропадают его болезненная бледность и круги под глазами.

Этим вечером Роза пришла домой в хорошем настроении и даже раньше обычного. Вместо обеда они снова гуляли с дядей Гарри по парку: сегодня он объяснил это предложение желанием отвлечься перед ночным дежурством в Аврорате.
Дом встретил её отдаленным шумом голосов в гостиной. Прислушавшись, Роза различила голос тети Джинни, и в подтверждение этой догадки та появилась в дверях, и они столкнулись в прихожей.
– О, Рози, – тетя Джинни обняла её. – Как ты, дорогая моя?
– Спасибо, всё хорошо, – немного смущенно ответила Роза. – А как твоя командировка? Так жалко, что ты не предупредила о приходе – я бы вернулась пораньше и что-нибудь приготовила.
– Ох, хорошая моя, не переживай, я все равно заскочила ненадолго – проведать непутёвого братца да узнать, как поживает мой муж, а то нечасто вижу его в последнее время, – усмехнулась тетя Джинни. – Командировка прошла прекрасно, в понедельник снова уезжаю, но теперь поближе – в Ирландию.
Глядя на цветущую тетю, Роза едва прикусила язык, чтобы не сказать ничего по поводу того, что проживание в одиночестве и большое количество командировок пошли ей на пользу.
Они поговорили еще немного, после чего тетя Джинни аппарировала, а Роза, перебросившись парой слов с непривычно хмурым отцом, ушла к себе. К сожалению, ничего полезного сделать не получалось – она не могла перестать думать о приходе тети и поводе, по которому та могла поцапаться с отцом. В голове, разумеется, был только один вариант, но тогда вставал вопрос: почему же она не пришла раньше?
Безуспешно пытаясь отвлечься чтением книги, Роза всё-таки решила спуститься вниз и попробовать разговорить отца - слишком уж сильно её грызло любопытство.
Отец сидел в полутемной гостиной, попивая виски. Роза возмущенно шикнула – раньше он все-таки не позволял себе пить в одиночестве.
– Родная, – поднял голову отец и улыбнулся. – Ты всё-таки пришла. Посидишь со мной?
Роза кивнула, прекрасно понимая, что он снова видит не её, а мать. Она села на стул напротив, и отец сжал её ладони и уткнулся лбом в них. Шестое чувство настойчиво шептало, что ей не надо вводить его в заблуждение, не сегодня… Но отец заговорил, и она уже не решалась его прервать:
– Джинни приходила сегодня, ругала меня. Сказала, что я должен отпустить тебя. И я пытаюсь, любимая, честное слово. Каждый божий день я просыпаюсь с мыслью о том, что больше не буду с тобой разговаривать, но потом снова начинаю. Ведь ты всегда была моим голосом разума – как же я теперь без тебя? Вот только знаешь, сегодня я наконец понял главную причину, почему у меня не получалось тебя отпустить.
Мы прожили в браке двадцать лет, но я так и не смог признаться тебе… Тогда, когда вы с Гарри остались вдвоем в палатке, а потом я вернулся к вам, – тогда я был готов отпустить тебя к нему, хоть и ужасно этого не хотел. И тогда-то медальон Слизерина показал мне мой самый страшный страх – что ты всё-таки выбрала Гарри, а не меня. Вы счастливы, а я не нужный, снова лишний… Гарри, разумеется, сказал, что это всё неправда, и что ты ему как сестра. А потом ты простила меня, и мы прожили жизнь, в которой были и радости, и печали. Но я всегда был слишком малодушен, чтобы рассказать тебе о том, что показал мне медальон. И о том, что, может, я так сильно боялся не тебя потерять, а снова оказаться лишним, ненужным вам обоим. Скажи мне, Гермиона, ты простишь меня за это?
Роза слушала признание отца, затаив дыхание и совершенно не веря. Это была тайна на двоих, о которой не знал больше никто. И теперь Розе казалось, что вся её жизнь была неустойчивым воздушным замком, который теперь рухнул в одно мгновение.
– Рон, – дрогнувшим голосом проговорила Роза, сжимая ладони отца в ответ. – Я прощаю тебя.
– Спасибо, – прошептал отец, обнимая её, и Роза всеми силами старалась сдержать слёзы. Она сделала самое главное – освободила отца от чувства вины, и теперь эти иллюзии не будут мучать его, и он сможет жить дальше.
Они так и просидели какое-то время, после чего Роза смогла уложить отца спать, в то время как к ней сон совсем не шел.
Сделав несколько кругов по комнате и наскоро собравшись, Роза аппарировала в Министерство. Она шла, почти не разбирая дороги, – благо знала эти коридоры наизусть. Распахнув дверь кабинета главы Аврората, она сразу встретилась взглядом с напуганным и удивленным дядей Гарри.
– Рози… что-то случилось?
– Ты лгал мне! – крикнула она, и пока гнев не полностью украл её способность контролировать себя, резко захлопнула многострадальную дверь. – Ты любил её!
– Роза, – он знакомым нервным жестом поправил очки и встал из-за стола. – Я совсем не понимаю, о чём ты говоришь.
– Отец сегодня опять думал, что говорит не со мной, – усмехнулась она. – И вспоминал, что бросил вас с мамой вдвоём. И когда он рассказал это, для меня всё стало предельно ясно: ты тоже любил её! А может, и она тебя – откуда мне знать?! Ведь пока шла сюда, я вспоминала, как летом после моего третьего курса, она сказала, что мы с Алом больно уж на вас похожи. И говорила она это совсем без радости!
– Роза…
– Что Роза? – спросила она, уже не сдерживая не только криков, но и слёз. – Ты же врал мне! Ты тоже искал во мне замену! Всё было обманом!
– Глупая маленькая девочка, – Гарри быстрыми шагами подошел к ней и, не обращая внимания на её попытки вырваться, прижал к себе. – Я никогда не видел в тебе Гермиону…
– Нет, видел! – всхлипнула она. – Ты любил её!
– Она всегда была для меня самым близким и родным человеком…
– Вот только я никогда ею не стану!
– В этом я не сомневаюсь, – неожиданно тихо засмеялся Гарри, заглядывая ей в лицо. – Думаешь, Гермиона могла бы заявиться ночью в мой кабинет, чтобы устроить скандал? Это скорее в стиле Рона. Или даже в моём.
Эти слова неожиданно подействовали на Розу как ведро холодной воды. Она совершенно бестактно заявилась на работу к взрослому человеку и начала обвинять его в том, что совершенно точно было не её делом. Даже если это озарение и стало правдой: кто она, Роза, такая, чтобы осуждать его?
– Но-но-но, – предупреждающе заговорил он. – Я же разрешал устроить тебе здесь погром, если будет нужно. А погром и скандал – это почти синонимы.
Дядя Гарри смотрел на неё с улыбкой, которую Роза видела только на старых фотографиях, и она неожиданно почувствовала, что краснеет.
Было странно, а главное – очень стыдно. Потому что Роза поняла, что со стороны это смотрелось как сцена ревности. И кого! И к кому!
А потом случилось самое странное, что только могло произойти – Гарри погладил её по щеке и поцеловал. Роза задохнулась от этих ощущений, не до конца понимая, как это произошло. Ей казалось, что она с головой погрузилась в ледяную воду, и выныривать оттуда совсем не хотелось.
Когда Гарри отстранился, Роза уткнулась ему в грудь, до ужаса боясь встретиться с ним взглядом.
– Рози, – заговорил он, перебирая её волосы. – Я всегда отдаю себе отчёт, кто передо мной. И эти дни я проводил с самоотверженной девушкой, которая, сама того не понимая, помогла мне и вернула краски в жизнь. И вовсе не потому что она похожа на свою мать. Теперь ты это понимаешь?
Роза неуверенно подняла глаза, осознавая, что Гарри говорил совершенно серьезно. И теперь сложно было врать самой себе: на самом деле её жизнь кардинально изменилась. И вопреки всему за проливным дождем начало потихоньку выглядывать солнце.

За свою недолгую жизнь Рон успел побывать уже на нескольких свадьбах, но ни одна не оставила в его душе приятных впечатлений. Конечно, на некоторых он был еще в неосознанном возрасте, но вот свадьбу Билла, например, до сих пор вспоминал с содроганием.
И как бы ни хотелось, чтобы свадьба его лучших друзей оказалась светлым пятном в этом ряду, Рон понимал, что это вряд ли случится. Потому что он был шафером, мать его за ногу!
Столько ответственности не сваливалось на него со времен назначения старостой, а здесь ситуация была гораздо хуже: Гарри и Гермиону он боялся подвести гораздо больше, чем учителей в Хогвартсе.
– Рон, – голос Гермионы заставил его обернуться. – Где Гарри?
Она стояла, подозрительно прищурившись, будто знала обо всех событиях вчерашнего мальчишника.
– Напоил его, чтобы он не пришел на свадьбу, и я мог бы тебя украсть, – подмигнул Рон, но Гермиона лишь фыркнула. – Мерлин, да всё в порядке. Просто готовит тебе еще один сюрприз.
Рон надеялся, что никогда еще не выглядел и не будет выглядеть таким идиотом, как его лучший друг сегодня. Вчера он случайно узнал от Невилла, что Гермионе нравятся лунные орхидеи, и зажегся идеей вручить ей перед церемонией букет из них. И вместо того, чтобы отсыпаться или планировать план побега – или о чём обычно думают женихи перед свадьбой? – Гарри в данный момент носился по магическому Лондону, ища эти чертовы цветы.
– Точно? – подозрительно осведомилась Гермиона. – Ничего не случилось?
– Гермиона, что за паранойя? Война уже давно закончилась, – Рон рассмеялся и обнял её. Та облегченно выдохнула. – А вообще негоже тебе интересоваться местонахождением жениха. Как же всякие приметы про платье?
– Ты же видишь, что оно еще не готово, – раздраженно сказала она, указывая на отсутствие рукавов и слишком длинный подол.
– Тем более, – сказал Рон, аккуратно подталкивая её обратно к входу в дом. – У тебя и так осталось мало времени, а ты отвлекаешься на такие мелочи.
Гермиона вернулась к своим заботам, и Рон позволил себе на пару минут расслабиться. До свадьбы оставалось еще два часа, так что он должен был всё успеть.
Убедившись в наличии колец, он достал из того же кармана список и еще раз пробежался по нему глазами. Нужно было проверить наличие фейерверков, рассадку гостей, отсутствие желтого цвета в драпировке, а еще дождаться доставки светлячков.
Перво-наперво Рон направился в шатры. Если что-то пойдет не так, Гермиона будет припоминать ему это до конца жизни. Всё-таки он сам вызвался заняться организацией свадьбы, видя, что ни Гарри, ни Гермионе журналисты просто не дают прохода. Еще бы, ведь они «Золотая пара Магического мира».
Рон хмыкнул, припоминая лица своих друзей, когда Скитер выпустила эту приторную статейку. Неудивительно, что после этого Гермиона сказала, что если увидит хоть что-нибудь желтое на церемонии, то кого-нибудь проклянет. А уж Рон точно не собирался оказаться этим человеком.
Проверка по списку проходила настолько гладко и спокойно, что Рон ожидал какого-то подвоха. Слишком уж всё идеально – такое только в сказках и бывает.
И проблема, конечно же, появилась. До церемонии оставался всего час, а Гарри так и не объявлялся. Молясь всем известным волшебникам, чтобы платье по Гермионе подгоняли как можно дольше, Рон отправил Гарри очередного патронуса.
– Рон, почему ты так напряжен? Всё выглядит довольно мило, – к нему подошла Луна. Рон ожидал увидеть её в очередном причудливом наряде или, не дай Мерлин, даже в золотом, но она надела достаточно простое сиреневое платье, и оно очень даже шло ей.
– Привет, Луна, – поздоровался Рон, – нервничаю немного, а так всё в полном порядке.
– А мне кажется, нет, – склонив голову на бок, заметила она. – Ты постоянно хлопаешь себя по карманам и вертишь в руках палочку – верный признак напряженности.
– Ну… боюсь, что, как всегда, забыл что-нибудь, – быстро ответил Рон. Луна со свойственной ей «тактичностью» могла нечаянно растрепать об отсутствии Гарри, и тогда кто-нибудь обязательно поднял бы панику.
– Гарри еще не пришел, да? – с проницательной улыбкой спросила она.
– А с чего это ты взяла?
– Ну… будь он здесь, вы бы сейчас стояли вместе, – пожала Луна плечами. – Так что он по какой-то причине опаздывает. Но не волнуйся, я этой ночью спрашивала у фей, как пройдет свадьба, и они сказали, что она будет по-настоящему волшебной. Тебе нечего беспокоиться…
– Угу, конечно, – хмыкнул Рон.
– Тем более вон Гарри уже бежит, – невозмутимо продолжила Луна.
Рон обернулся: и правда, Гарри несся к ним со всех ног с охапкой этих дурацких цветов. Разумеется, взъерошенный и в помятом пиджаке, но главное не опоздал.
– Привет, – улыбнулся Гарри так, будто поймал сто снитчей.
– Да, дружище, – оглядел его Рон. – Ты очень вовремя, ничего не скажешь. Теперь только незаметно проскользни в дом и приведи себя в порядок. А с твоим веником что-нибудь придумаю.
– Для букета? – понимающе спросила Луна и аккуратно забрала цветы. – Я последние полгода занималась флористикой, могу пока быстро что-нибудь сделать.
– Эм… Уверена, что справишься? – уточнил Рон, представляя, как Гермиона с подозрением крутит в руках что-то лишь отдаленно напоминающее букет, а потом в буквальном смысле прожигает его взглядом.
– Спасибо, Луна! – радостно закивал Гарри, и та просияла.
– Если что, я скажу Гермионе, чья эта была идея – тебя, в отличие от меня, она убивать-то не будет, – прошептал Рон Гарри на ухо и потащил его в дом, чтобы к началу церемонии они оба выглядели презентабельно.

То ли Луна как в воду глядела, то ли ей и правда феи нашептали: всё прошло изумительно. Сначала Гермиона чуть не расплакалась, когда они вручили ей букет из орхидей, который и правда вышел красивым. Потом чуть не задушила Рона в объятиях, когда вошла в шатер после свадебной церемонии. А после речи Гарри таки начала рыдать.
Но при всём при этом Гермиона в первый раз выглядела настолько счастливой и будто бы светилась изнутри. И атмосфера праздника действительно удалась: было весело, шумно, и всё казалось абсолютно правильным.
«Не жалеешь?» – прозвучал в голове Рона ехидный голос, пока он наблюдал за танцем Гарри и Гермионы. Они медленно кружились в вальсе, и эта картина была по-настоящему идиллической.
Рон прекрасно знал, кто постоянно напоминал о том, что всё могло сложиться иначе. Остатки мерзкого Волдеморта из крестража. Вот только Рон уже давно сделал свой выбор и не пожалел об этом ни разу.
Еще на третьем курсе, Трелони предсказала ему на экзамене, что он, бедный и несчастный мальчик, должен будет отдать свою первую любовь самому близкому человеку, но тогда сможет увидеть звезды.
Предсказание, как ни странно, частично оказалось верным. Гермиона была его первой любовью, а Гарри всегда будет ближайшим другом. И пока они втроём помогали в восстановлении Хогвартса, Рон в какой-то момент понял: да, Гермиона любит его, но совсем не так, как Гарри. И их взаимные чувства не братски-сестринские. Таких, как они, обычно называют половинками одного целого.
Рон смог не только понять это, но и принять: и сейчас, наблюдая за свадебным танцем своих лучших друзей, он нисколько не жалел, что не находится на месте Гарри, а испытывал только светлую грусть.
Пока никто не увидел, Рон незаметно выскользнул из шатра на свежий воздух. Гостей было все-таки слишком много, и каждый норовил подойти к нему, поговорить и выразить своё восхищение организацией свадьбы. Совсем неудивительно, что ему хотелось побыть немного в одиночестве.
Пройдя несколько шагов по мягкой траве, Рон услышал чье-то тихое пение. С удивлением подойдя ближе, он узнал голос Луны. Она лежала на траве, положив руки под голову, и любовалась небом.
– Осторожнее, Рон.
– А как ты догадалась, что это я? – спросил он.
– Звёзды рассказали. Я им пою, а они рассказывают всё, что происходит вокруг.
– Хм… ясно, – замялся Рон. – А почему ты ушла с праздника?
– Просто захотела немного побыть одна. Ты, наверное, тоже – вряд ли пришел за мной.
– Ну да, – ответил Рон, чувствуя легкую неловкость.
– Но если хочешь, – улыбнулась она, – я бы могла спеть не только звездам, но и тебе.
Подумав пару секунд, Рон всё-таки лег рядом с Луной на траву. Чувствовал он себя немного странно – вот так вдвоём они не оставались ни разу. Но Луна была настолько невозмутимой, что и Рон тоже начал чувствовать себя комфортно.
А Луна пела какую-то колыбельную, а потом начала рассказывать Рону о созвездиях, которыми было усыпано летнее небо. О туманном драконе и обширном единороге. О яркой Лире и изящном лебеде.
Луна говорила настолько вдохновенно, что Рон даже немного начал жалеть о том, что предпочитал спать на уроках Астрономии. Она указывала рукой на разные точки на небе, и… видимо, Рон выпил слишком много вина, потому что неожиданно начал думать о том, что у Луны очень изящные пальцы. А в какой-то момент вообще перевел взгляд с неба и залюбовался её профилем.
– Тебе скучно? – неожиданно обеспокоенно спросила Луна, повернувшись к нему.
– Что ты, очень интересно, – быстро ответил Рон, наблюдая за отражением звёзд в её глазах.
Луна мягко улыбнулась и продолжила свою маленькую лекцию. Рон решил, что один раз в жизни можно позволить себе рискнуть, и аккуратно взял её за свободную руку.
Пусть Трелони и была немного сумасшедшей, но с этим предсказанием она не ошиблась – теперь он и правда смог увидеть звезды.

Гарри Поттеру было необходимо побыть одному. Где-нибудь, где никто не будет беспокоить, где можно будет просто немного поразмышлять.
Направляясь к буку у озера, он понял, что сегодня вместо того, чтобы сидеть под деревом, привалившись к стволу, ему хочется залезть наверх. Когда Гарри взбирался на очередную ветку, до него донесся голос Гермионы, выкрикивающий вдали его имя. Но Поттер ничего не ответил, поскольку уже решил, что хочет побыть в одиночестве. Один. Наедине с самим собой. Гарри расслабился и закрыл глаза. Но, как только он начал засыпать, тишину нарушил мечтательный голос.
— Здравствуй, Гарри… Ты в курсе, что сидишь на дереве? — спросила Луна, пристально вглядываясь вверх.
Гарри открыл глаза. У него совершенно не было настроения.
— Очевидно — да, — огрызнулся парень. — Как я мог этого не заметить?
— Я просто подумала, что на тебя могло напасть стадо вейятрясов. Они питаются человеческими мозгами и способны контролировать действия жертвы. Поэтому, если тебя атаковали, ты можешь оказаться на дереве, не имея представления о том, как на него попал.
Гарри даже не попытался вникнуть в ее слова.
— Луна, почему бы тебе не вернуться в замок? Я хочу побыть один.
Она с любопытством на него посмотрела.
— Не думаю, что могу это сделать.
— Почему нет?
— Потому что я играю в игру.
— В темноте?
Девушка ничего не ответила, и Гарри задал другой вопрос:
— Во что ты играешь?
— В прятки, — безмятежно сообщила Луна.
— И с кем же ты играешь? — удивился Гарри.
— Ну… Точно не могу сказать. Понимаешь, я надеялась, что смогу поиграть сама. Однако это оказалось затруднительно. Порой не так просто найти себя. А, если ты прячешься… как ты должен искать себя? А если все же найдешь… то победишь или проиграешь? Это сильно сбивает с толку.
Гарри моргнул.
— Ага… Хочешь я могу поиграть с тобой? — неожиданно для самого себя спросил он.
— О… — удивилась Луна. — А ты уверен, что хочешь этого? Ты же сам сказал, что хотел побыть один.
— Нет, все… все хорошо, Луна. Я эм…. Я думаю, будет весело.
— Тогда ладно. Ты хочешь искать или прятаться?
Только она это спросила, как раздался оглушительный треск. Пытаясь определить источник звука, Гарри развернулся. От этого движения ветка, на которой он сидел, сильно накренилась.
— Что это бы… — не договорил Поттер, чувствуя, что летит вниз. Он с глухим стуком шлепнулся на траву, больно ударившись головой. Луна быстро оказалась рядом и присела на колени возле него.
— Ты в порядке? — спросила она с таким беспокойством, которое Гарри еще ни разу не приходилось слышать в ее голосе.
— Думаю да… ау, — ответил Поттер, ощупывая свою голову.
— Тебе нужно в больничное крыло?
— Нет… Я в порядке. Всего лишь головой ударился…
— Уверен? Что ж, полагаю прятки на сегодня окончены, — с грустью подвела итог Луна.
— Прости, — нахмурился Гарри.
— Нет-нет, ничего страшного. Все равно я уже немного устала. Вот, садись.
Гарри уже собирался сообщить ей, что итак уже сидит, но девушка похлопала по траве рядом с собой, давая понять, куда ему нужно сесть.
Он подполз ближе, сел, скрестив ноги и повернулся к Луне, которая мягко улыбнулась ему. В ее больших серебристых глазах отражался лунный свет. Она медленно протянула к нему свою тонкую руку и пробежалась пальцами по непослушным волосам.
Прежде чем Гарри успел спросить, что она делает, Луна произнесла:
— У тебя листья в волосах.
Она сказала это с той же простотой, с которой на пятом курсе предложила долететь до Лондона на фестралах.
— О… эмм… спасибо, — произнес Гарри слегка дрожащим голосом. Но, очевидно, Луна не заметила внезапной перемены в его голосе, так как в этот момент извлекала из своих карманов два U-образных предмета, один из которых теперь протягивала ему.
— Печеньку с предсказанием? — предложила она.
Гарри буркнул «спасибо» и взял печенье.
— Давай откроем их одновременно, — взволнованно предложила Луна. — Это принесет большое счастье.
Гарри кивнул. Она пристально посмотрела на него и, облизнула губы, от которых Гарри по непонятным причинам никак не мог оторвать взгляд.
— Готов? — спросила она. — Раз, два, три!..
Они одновременно разломили свои печеньки и извлекли маленькие полоски бумаги.
— Что сказано в твоем? — спросила Луна, наклоняясь ближе к Гарри.
Поттер взглянул на предсказание.
— «Вы магнит для девиц. Дарите любовь», — объявил он.
Луна хихикнула и легонько ткнула его в плечо.
— А что у тебя? — улыбнулся Гарри. — Что тебе уготовано судьбой?
Девушка вздохнула и прочла вслух:
— «Красота и верность — ваши лучшие качества».
Гарри подавил усмешку и откусил кусочек печенья.
Хрум.
Хрум.
Внезапно он почувствовал пристальный взгляд Луны и посмотрел на нее, вопросительно подняв брови.
— О чем ты сейчас думаешь? — прошептала она.
Сбитый с толку внезапным изменением темы разговора, Гарри проглотил печенье и, переведя взгляд на небо, погрузился в размышления.
— Хммм… Я думаю о том, что ты сегодня сказала. О том, что бывает не так-то просто найти себя.
Луна понимающе кивнула.
— Наверное пока ты это не сказала, я и не осознавал, насколько это тяжело. Полагаю, что думал только о себе. Считал, что у всех остальных были совершенно идеальные жизни, что им не надо ни о чем переживать, что на моих плечах лежит груз ответственности за весь мир. Но никогда не интересовался проблемами других. Только своими.
— Мммм…
— И, наверное, я никогда не был по-настоящему счастлив. Вообще. У меня никогда не было возможности по-настоящему разобраться в себе, поскольку всегда был слишком занят, концентрируясь на происходящем вокруг. И поэтому никогда не был счастлив — не знал, чего же на самом деле хочу я.
Гарри повернул голову и увидел, что Луна улыбается.
— Спасибо, Луна.
Девушка нахмурилась.
— Я ничего не сделала, — заявила она. — Я просто…
Закончить предложение ей не дал Гарри, нежно поцеловав в губы.
— Ого, — выдохнул он, поймав взгляд Луны, когда та отстранилась.
— Знаешь, — начала она, — ты так и не сказал мне, что было в твоем печенье с предсказанием.
Гарри достал из кармана листок бумаги.
— «Настоящая любовь найдет вас в самом неожиданном месте».
В этот момент где-то вдалеке эхом прозвучал женский голос.
— Луна?
Луна переводила взгляд с Гарри на замок.
— Мне лучше уйти. Беспокойство привлекает сатиров, — выпалила она, поднимаясь на ноги. — Пока, Гарри. Я очень хорошо провела время, — попрощалась девушка и направилась вверх по холму.
Но пройдя половину пути Луна остановилась, обернулась и, нервно теребя в руках листочек из печенья с предсказанием, вновь посмотрела на Гарри.
— Гарри? – напряженно произнесла она. — Как ты, эм, думаешь, мы могли бы это как-нибудь снова повторить?
— С удовольствием, — кивнул Поттер.
Луна улыбнулась и уже продолжила путь, но остановилась и снова обернулась.
— Вообще-то… я… имела в виду ту часть с поцелуем.
Гарри улыбнулся, заметив розовый румянец, покрывший ее щеки.
— Я понял, что ты имела в виду, Луна.

Гарри крутится в постели, размышляет над последним делом и мешает Джинни спать, пока ее нервы не выдерживают и она не отправляет его на диван.

Беременная жена опасна для здоровья. Он уяснил это в предыдущие две беременности.

Гарри заглядывает в детскую: Джеймс и Альбус спят под зачарованным звездным потолком. Волшебная лампа-фиалка, подаренная Луной, следит за их сном, отгоняя мозгошмыгов. Он подходит к их постелям, поправляет одеяло, проводит рукой по мягким волосам и с улыбкой на губах покидает комнату. Как же мало ему нужно для счастья.

Гарри спускается на кухню, делает себе травяной чай — подарок от Невилла. Греет руки о чашку и прокручивает в голове все детали дела. Нужно разобраться, пока оно не выжало из него все соки.

Неприметная сова стучит в кухонное окно, и Гарри спешит открыть. Сипуха залетает в комнату, делая круг над потолком, и садится на стол возле кружки с остатками чая. Гарри отвязывает письмо от лапки, дает сове угощение, и она оставляет его с конвертом в руках. Он достает из халата волшебную палочку и проверяет письмо на наличие темной магии — аврорская привычка.

В конверте лежит клочок пергамента, на котором накарябаны аппарационные координаты. Губы Гарри растягиваются в широкой улыбке — ненавистное дело будет закрыто к сегодняшнему обеду!



После утренней встречи Гарри торопится на работу, наслаждаясь лучами солнца. В Лондоне непривычно тепло. По дороге его перехватывает сова и отдает свежий «Ежедневный пророк», он бегло просматривает главные новости: «Колдомедик Малфой приблизился в своей попытке вернуть Лонгботтомам память», «Вуд — звездный тренер «Уимбурнских Ос» выиграл очередной трофей», «Делегация гоблинов из Египта прибыла для встречи с Министром магии и Избранным». Гарри чертыхается — он забыл о встрече — и бросает быстрый взгляд на наручные часы, подарок Джинни на годовщину свадьбы, времени катастрофически мало.

Гарри заглядывает в «Дырявый котел», на ходу отказывается от яичницы с беконом и спрашивает разрешения воспользоваться камином. Ханна молча протягивает ему летучий порох. Гарри бормочет что-то о благодарности, а затем исчезает в зеленом пламени.

В Атриуме он вываливается из камина не отрываясь от газеты, поднимает глаза только за тем, чтобы ответить на приветствия Перси Уизли и Терри Бута, встретившись с ними у лифта.

— Наш отдел готов сразиться против Аврората на квиддичном поле уже в эту субботу! — Терри подмигивает Гарри.

— Да-да! — бросает ему через плечо Гарри, пропихиваясь в лифт. — Попробуешь отобрать у меня снитч!

В лифте Гарри приходится свернуть газету — много людей, неудобно читать. Пожимает знакомым руки, что-то отвечает на их вопросы, почти искренне улыбается и поглядывает на часы.

Едва двери лифта открываются, как Гарри, распихивая всех, чуть ли не первым выходит и несется к Аврорату. На ходу достает волшебную палочку и с ее помощью открывает дверь.

— Доброе утро, Мариэтта! Кофе со сливками и без сахара, — просит он, даже не останавливаясь, и влетает в свой кабинет.

А когда через пять минут Мариэтта Эджкомб, ворча что-то о маггловских кофе-машинах, везении и избранных, стучит в дверь — ей никто не отвечает привычное «Войдите».

— Мистер Поттер? — спрашивает она, аккуратно держа серебряный поднос с чашкой и печеньем.

Кабинет главного аврора пуст. На столе открытая папка с каким-то делом, кресло придвинуто — как будто никто в него еще не садился. Камин не разожжен.



Роза Уизли знает историю исчезновения Гарри Поттера посекундно: сначала ей рассказывали об этом в детстве, а потом она изучала это дело в Академии авроров.

Вся Англия не понимает, почему на месте главного аврора сидит временно исполняющий обязанности, да еще и в другом кабинете. Словно кто-то еще надеется на возвращение Гарри Поттера.

И хотя Кингсли, Гермиона и Тедди продолжают поиски, Роза знает: они давно потеряли надежду. Со стороны виднее. Роза слишком часто слышала о Гарри Поттере, чтобы он стал ее героем, и она искренне верит, что он — жив.

Роза нервно посматривает на наручные часы — рабочий день закончился десять минут назад, авроры не спеша покидают рабочие места. Она как никогда ждет ночного дежурства.

Роза наконец-то решилась. Она собирается забраться в кабинет главного аврора. Задача не из легких, ведь нужно постараться обойти защитные заклинания Шеклболта и мамы, в их магической силе не сомневаться не приходится.

К моменту, когда стрелки часов доходят до двенадцати, Роза подумывает о том, чтобы выпить успокаивающее зелье. Она знает, на что способна, но хорошая девочка внутри нее укоризненно качает головой, и это мешает.

Роза хочет хоть одним глазком посмотреть на улики, проверить все еще раз. Нет, она доверяет маме, министру магии и Тедди, но ей нужно все посмотреть самой. Убедиться наверняка, что все исследовали: каждую улику, каждую зацепку.

Роза уверенно снимает одну защиту за другой. И не собирается останавливаться, хотя волшебная палочка уже дрожит в руке. Дверь в кабинет Поттера открывается с громким щелчком. Роза шумно выдыхает, переводит дыхание, оглядывается по сторонам и решительно заходит.

Кабинет не выглядит заброшенным. Создается впечатление, что владелец просто вышел на пару минут. Десяток коробок у стены, старые газеты, сложенные стопкой на столе, стена с колдографиями и газетными вырезками, соединенными красными нитями.

Часы над камином отсчитывают время, которое магический мир проживает без Гарри Поттера. Роза стоит посреди кабинета и не знает, за что хвататься. Так много всего нужно успеть.

Роза подходит к стене и изучает газетные вырезки. Они все с пометками. Разной степени выцветшие чернила с почерком ее мамы, Кингсли и Тедди. Роза жалеет, что не захватила с собой колдоаппарат. Даже не подумала о том, что он может пригодиться.

На клочках старого пергамента не так уж и много информации об исчезновении Поттера. Не из-за того, что Министерство хотело скрыть информацию, а потому что само едва ли что-то знало.

Роза подходит к столу и смотрит на покрытые пылью папки с делами. Проводит пальцем по корешкам, просматривая их. Одна из версий исчезновения Гарри связана с одним из его последних дел. Этот вариант расследовали, но все закончилось очередным тупиком. К слову, последнее дело Поттера так и не было закрыто.

Роза обходит стол, проводит рукой по холодной коже кресла, не решаясь отодвинуть его. Ей хочется поставить себя на место Гарри, возможно, это поможет приблизиться к разгадке тайны его исчезновения.

— Какого дементора ты здесь делаешь?

Роза вскрикивает от неожиданности и вскидывает волшебную палочку. Тедди Люпин, временно исполняющий обязанности главного аврора, стоит в дверях кабинета, наставив на нее палочку. И он чертовски злится.

— Тедди… — Его тяжелый взгляд говорит о том, что не время давить на семейные узы. — Аврор Люпин, я понимаю, что нарушила правила, но вы должны понимать, как для меня важно…

— Роза… — Тедди устало выдыхает и закрывает дверь. — Ты должна понимать, что это дело повышенной секретности, по правилам я должен доложить об этом министру и уволить тебя.

— Я знаю, Тед. — Она пытается поймать его взгляд. — Ты можешь уволить меня, выгнать с позором из Аврората, но позволь мне посмотреть…

— Нет, Роза, — он качает головой, — я не могу пойти на это. Это против правил.

— Правила! Вечно эти правила, Тед! — Роза повышает голос. — Вдруг я замечу то, что вы пропустили? Новый взгляд на дело.

— Хватит, Роза. Гарри пропал двадцать один год назад и….

— Вот именно, Тедди! — перебивает она его и нервно заправляет прядь за ухо. — Прошло столько времени, а дело стоит на месте.

— Лучшие из лучших им занимались.

— Я тоже лучшая.

— Я знаю, Роза. — Он запускает руку в синие волосы. — Это останется между нами. Но ты должна пообещать мне больше никогда не проникать в этот кабинет.

Роза прикусывает губу и опускает взгляд. Она не может этого обещать Тедди. Ей нужно найти — героя — Гарри Поттера.

— Пойдем. — Тедди распахивает дверь.

Розу переполняет желание найти Гарри назло Тедди, маме и Кингсли. Утереть им нос. Показать, что она, в отличие от них, смогла раскрыть тайну исчезновения Поттера.

Когда тебе что-то запрещают — этого хочется еще больше.



Тедди снимает Розу со всех ночных дежурств. Без объяснений. Роза, конечно же, знает причину, но другим ее никто не стал озвучивать. Пробраться в кабинет Поттера днем — невозможно. Даже если ты лучшая выпускница Академии авроров, конечно же, после Тедди Люпина.

Роза злится на себя за то, что попалась, и злится на Тедди за то, что не позволил посмотреть найденные зацепки. Желание отыскать Гарри с каждым днем увеличивается. И тогда она решается на почти отчаянный шаг.

Роза без стука заходит в кабинет мамы.

— Привет, милая.

— Мам, нам нужно серьезно поговорить. — Роза заламывает руки, словно ей пять лет и она должна рассказать маме о том, что нашкодила.

— Садись. — Гермиона указывает на большое красное кресло, точно такое, как было в гостиной Гриффиндора.

— Я не буду ходить вокруг да около и скажу все как есть.

— Мерлин, Роза, скажи, что ты не беременна!

— Мама! — Она краснеет до корней волос. — Конечно же, нет.

— Хорошо, тогда хорошо, — выдыхает Гермиона.

— Как ты вообще могла так обо мне подумать? — Роза качает головой. — Я хочу попасть в кабинет Гарри.

— Что?

— Я хочу попасть…

— Я слышала, что ты сказала, Роза. Но у тебя нет нужного уровня доступа.

— И ты туда же! Мам, ну пойми: для меня это важно. Я хочу…

— Твоего «хочу» недостаточно.

— Если ты мне не поможешь, я пойду к Кингсли. Ты знаешь — я могу.

— Мы не один год искали Гарри.

— И не нашли.

— Думаешь, что ты сможешь?

— А вдруг?

Гермиона задумчиво крутит обручальное кольцо на пальце и внимательно смотрит в глаза дочери. Несколько минут она обдумывает просьбу Розы.

— Хорошо, — сдается Гермиона. — Я попробую что-то сделать.

— Ты самая лучшая на свете! — Роза кидается ей на шею.



Роза не знает как, но маме удается выбить для нее час на осмотр кабинета Гарри. В этот раз она собирается провести время с пользой. Обследовать все, что позволит отведенное ей время.

В кабинете ничего не изменилось с ночного проникновения Розы. Так ей кажется на первый взгляд. Она надеется, что Тедди — или кто-то еще — ничего не спрятал от нее. Не то чтобы у Розы есть повод не доверять им.

Она просматривает папку за папкой, надеясь все запомнить. Магический след исчезает в кабинете в семь утра пятьдесят восемь минут. Гарри видели то в Нью-Дели, то в Ватикане, то в Софии…

Роза подходит к его столу. Любовно поглаживает столешницу, отодвигает кресло и садится на место, которое никто не посмел занять. Она заглядывает в каждый ящик, смотрит на вещи, которые были важными для Гарри. На столе несколько колдографий: с женой, с друзьями, с детьми. Роза с нежностью поглаживает старые снимки.

Она достает пергамент из стола, тянется за чернильницей, удивляется тому, что за столько времени чернила не засохли.

— Магия… — хмыкает под нос Роза и берет перо Гарри.

Хочет представить, как он им работал: записывал свои мысли, подписывал несомненно важные документы и просто крутил в руках, о чем-то размышляя.

Перо нагревается и, кажется, подрагивает в руке Розы, а она не успевает ни о чем подумать или что-то предпринять, когда ее затягивает в воронку.

Роза Уизли исчезает из кабинета Гарри Поттера вслед за ним.



Роза оказывается в незнакомом лесу. Она чувствует исходящую от него опасность и… магию. Кажется, что каждый миллиметр наполнен волшебством, оно витает даже в воздухе.

Она делает глубокий вдох и убеждает себя, что еще не время для паники.

— А когда можно начинать паниковать? — спрашивает саму себя Роза и оглядывается по сторонам. — Аппарировать домой или проверить, куда меня занесло? Мама меня убьет…

Роза решает проверить, где же очутилась. Возможно, много лет назад сюда же занесло и Гарри Поттера.

Она, сделав глубокий вдох и доверившись своему чутью, идет прямо по протоптанной дорожке. В Академии авроров их учили ориентироваться на незнакомой местности, даже в этом Роза была лучшей. Хоть ей и не удалось побить многие рекорды Тедди и Гарри.

Спустя время Роза выходит к городу. С виду обычный город, каких тысячи на различных картах мира. Небольшие цветные дома с цветочными клумбами под словно ненастоящими окнами. Роза выходит на главную улицу и осматривается по сторонам.

— Кажется, самое время паниковать, — выдыхает она и крепко сжимает в кармане мантии рукоять волшебной палочки.

Она чувствует, как ком встает в горле.

— Я могу вам чем-то помочь? — К ней подходит мальчик лет четырнадцати в смешном клетчатом шарфе и с доброй улыбкой.

У Розы хватает сил только на то, чтобы кивнуть.

— Меня зовут Генри. Моя мама шериф. — Он еще шире улыбается. — Что бы у тебя ни случилось — она поможет.

— Где я?

— Это Сторибрук.

— Стори… что?

— Сторибрук, — повторяет Генри и внимательно рассматривает Розу. — Как тебя зовут и почему ты здесь оказалась?

— Отведи меня к своей маме. — У нее гудит голова, мешая мыслить здраво.

Что это за место такое — Сторибрук?

Генри пожимает плечами и развернувшись идет вниз по улице. Роза крутит головой, пытаясь все рассмотреть. Ее взгляд цепляется за старое здание с часами.

— Это библиотека, — объясняет Генри, поймав ее взгляд.

— Обязательно зайдем… Люблю книги. — Даже в такой паршивой ситуации Роза остается собой.

— Там хозяйничает Белль. Она тоже любит книги, и если ты собираешься у нас задержаться, то вы подружитесь.

Роза неуверенно качает головой и прикусывает губу. Ее уверенность тает, как снег при первых лучах весеннего солнца. Она чувствует себя маленькой испуганной девочкой, и как жаль, что рядом нет мамы, способной прогнать монстров взмахом палочки.

— У тебя странный наряд.

— Это мантия.

— Мантия? Прям как у волшебников? — Генри улыбается и придерживает дверь в участок.

— Типа того, — тихо отвечает Роза.

— Ма-а-а-ам! У нас гостья, — прямо с порога кричит Генри. Розе неловко.

— Я — Эмма Свон. Шериф. А кто ты? — Она откладывает папку в сторону и поднимается на ноги.

— Меня зовут Роза Уизли, я — аврор, — по привычке выпаливает она.

— Кто?

— Помощник шерифа, — не краснея заявляет она, посматривая на значок Свон.

— Что ты забыла в Сторибруке? — Эмма указывает на стул, и Роза, помявшись на месте, все же садится.

— Я ищу одного человека.

— Рассказывай. — Эмма складывает руки на груди и внимательно смотрит на Розу. — Но учти: у меня есть особый дар — я распознаю ложь.

— Его зовут Гарри Поттер и ему сорок девять. Он пропал в Лондоне двадцать один год назад. Поиски привели меня в Сторибрук.

— Я не слышала ни о ком по имени Гарри Поттер.

— Он брюнет, невысокого роста, зеленые глаза. У него шрам на лбу в виде молнии, на руке шрам — «Я не должен лгать», шрам от укуса змеи на другой руке. Носит круглые очки.

— Мы бы запомнили человека с таким количеством шрамов, — встревает в разговор Генри.

— Мы поможем тебе найти Гарри Поттера, — уверенно обещает Эмма.

— Хорошо, — кивает Роза. — Генри, можешь провести меня в библиотеку? Мама всегда повторяет: если что-то не можешь найти — иди в библиотеку.



В библиотеке Розе становится легче. Она чувствует себя комфортно. Прикасается к старым книгам, бегает глазами по корешкам, выбирая что же почитать. Белль терпеливо отвечает на вопросы и предлагает свои любимые книги.

— Я могу взять эту? — Роза достает с полки толстый фолиант.

— Да, конечно.

— Белль… у меня еще один вопрос: где я могу снять номер?

— «У бабушки». Это вниз по улице.

— Спасибо, — Роза едва заметно улыбается, — в Сторибруке очень добрые люди.

— Не все, — с сожалением выдыхает Белль, но Роза все равно слышит.



Роза засыпает, едва голова касается подушки. Она так устала, что не видит сны. А может, проснувшись, просто их не помнит. Открыв глаза, она не сразу понимает, где находится, хватается за волшебную палочку, а после вспоминает — она в неизвестном городке со странным названием. В Сторибруке.

Сюда ее перенесло из кабинета Поттера. Осталось самое важное — найти его самого.

Хоть бы он был здесь.

Розе нужен план, но в голове нет ни одной рациональной мысли. Она понятия не имеет, с чего начать поиски. Нет, в Академии авроров подробно разбирали, как искать магов, по практическому занятию Роза получила высший балл, но жизнь — не пробный урок. Здесь нет права на ошибку.

Она ощущает тяжелый груз ответственности, что лежит на ее плечах. Да, она сама взвалила его на себя, но поздно поворачивать назад.

Роза все детство только и слышала, что рассказы о Гарри Поттере: мальчике, который выжил, который стал одним из лучших авроров, который пропал однажды утром. Мама рассказывала о нем как-то по-особенному. Словно он значит намного больше, чем она хочет показать. Но Роза ее не смела и упрекнуть в этом — для нее он тоже особенный. Не потому что он Избранный, а из-за того, что стал ее героем. Роза все детство мечтала о том, чтобы стать похожей на него.

Роза смотрит на себя в зеркало, умывается холодной водой, делает глубокий вдох и шепчет себе под нос:

— Ты справишься. Ты найдешь Гарри Поттера, где бы он ни был.

Это придает уверенности в себе. Сила убеждения великая вещь.

Роза представляет проулок возле участка, собираясь аппарировать, но у нее ничего не выходит.

Липкий пот покрывает спину. Что она может без магии? Роза с едва заметной дрожью в руках достает из кармана мантии волшебную палочку и неуверенно шепчет:

— Люмос.

На конце палочки появляется слабый огонек. Роза выдыхает с облегчением. Хоть какая-то магия у нее осталась.

Роза направляется к шерифу Свон. Эмма вызывает у нее доверие. Да и больше никого готового помочь она не знает.

В участке с Эммой сидит Белль, она вызвалась помочь с поисками. У Эммы на столе несколько увесистых папок с досье почти на каждого жителя Сторибрука. Роза надеется, что среди жителей этого странного городка есть Гарри.

Он просто обязан быть здесь.

Роза верит в это.

Больше ничего ей не остается.

Они просматривают дело за делом, почти не разговаривая. Белль попыталась завязать разговор, но Роза отвечает очень осторожно, боясь раскрыть себя и магический мир, и из-за этого разговор не клеится.

Спустя несколько часов безрезультатных поисков, Эмма предлагает пойти к бабушке на обед. Голова раскалывается от просмотра сотни дел, и Роза, не очень-то и сопротивляясь, идет на перерыв.

Белль, ссылаясь на важные дела в библиотеке, оставляет их по дороге. Они обедают, почти не разговаривая, — им обеим есть, что скрывать.

— Привет, красавица. — К ним за столик садится мужчина с крюком вместо руки. — У нас гости?

— Меня зовут Роза. Я из Лондона.

— Киллиан. — Он протягивает ей нормальную руку.

— Ты словно герой из сказки, что мне в детстве читала мама. — Роза улыбается ему.

— В душе я — пират. — Киллиан смеется.

Эмма его едва заметно одергивает, но Роза все равно замечает. Она же одна из лучших выпускниц Академии авроров.

— И как же тебя занесло в Сторибрук? — обнимая Эмму, спрашивает он.

— Магия. — Роза пожимает плечами и нервно смеется.

Киллиан с Эммой странно переглядываются. Роза не решается, спросить, в чем дело. Она не уверена, что хочет знать.

Поиски после обеда так же не приносят никаких результатов. Роза не позволяет себе отчаиваться. Лучшие маги искали Гарри больше двадцати лет, едва ли ей удастся найти его за пару дней.



Роза в Сторибруке неделю, а поиски Гарри стоят на месте.

— Сторибрук больше, чем кажется, — утешающе говорит Генри, тепло улыбаясь Розе, но ей от этого совсем не легче.

В воскресенье она делает перерыв в поисках. Целый день сидит в библиотеке и пытается занять себя чтением.

Белль отвлекает ее разговорами, пытаясь узнать, кто же такая Роза и как попала в Сторибрук, но она не идет на контакт. Хоть и хочется довериться хоть кому-то и рассказать всю правду.

Роза не может до конца доверять жителям странного города, который искрит от чужой магии, поглощая ее, и не позволяет колдовать.

Белль наконец-то оставляет ее в покое, и Роза погружается в чтение. Она наслаждается книгой, когда входная дверь громко хлопает. Свон с сыном решительно направляются в ее сторону. Роза нехотя закрывает книгу и откладывает в сторону.

Эмма странно на нее смотрит, а Генри прижимает к груди какую-то книгу.

— Что-то случилось? — Розе тревожно: неужели они узнали, кто она и что скрывает?

— Сторибрук — необычный город, — загадочно улыбаясь, говорит Генри.

— Успела заметить, — рассеянно кивает Роза и осторожно сжимает в кармане мантии волшебную палочку.

— И ты необычный человек, — добавляет Эмма. — Как и Гарри Поттер, которого ты ищешь.

Роза надеется, что у нее хватит магии на то, чтобы создать защитное заклинание.

На всякий случай.

— Это волшебная книга. — Генри кладет ее перед Розой.

— Книга сказок? — с недоумением спрашивает она, открыв ее.

— Эти сказки реальны.

Роза не удивляется: она выросла на реальных сказках.

— Все мы — жители Сторибрука — есть в книге, — продолжает рассказывать Генри. — И сегодня я нашел это… — Он открывает книгу на нужной ему странице.

Роза замирает, боится моргнуть — вдруг всего лишь показалось — и зажимает рот ладонью.

— Эта сказка не дописана. Я бы даже сказал, что она едва начата.

Роза не слышит, что продолжает говорить Генри. Она не мигая смотрит на изображение в книге. Молодой, задумчиво улыбающийся Гарри Поттер в своих круглых очках и со шрамом на лбу, кажется, что сейчас оживет и подмигнет Розе.

— Он точно в городе, — словно сквозь вату слышит она голос Эммы. — И мы знаем, где его искать. — Она показывает на фон рисунка: «Мастерская Джеппетто» написано на вывеске за Гарри.



Роза не верит своим глазам — перед ней стоит Гарри Поттер и выглядит он совсем не на сорок девять. Он точно такой, как на снимке, что публиковали из года в год в «Ежедневном пророке», — вечные двадцать восемь.

— Это Гэри. Мой помощник, — говорит с улыбкой ничего не знающий Джеппетто. — Посмотрите, какие замечательные вещи он делает!

Роза чувствует, как в горле появляется противный комок.

Гэри улыбается ей, поправляет круглые очки и чешет голову за ухом. Он не понимает, почему на него так смотрят.

— Это волшебные палочки без волшебства, — говорит Гэри. — Детям очень нравятся. А я считаю их просто деревяшками.

Роза начинает быстро-быстро моргать, стараясь сдержать слезы. Она смотрит на полки, которые занимают все свободное место в мастерской: деревянные олени, выдры, собаки… Спазм противно сжимает горло невидимыми руками.

Нужно постараться дышать.

Эмма сжимает ее плечо. Роза и забыла, что они с Генри пошли с ней. Она нашла Гарри и теперь абсолютно не знает, что делать дальше. В Академии авроров такому не учили, в книжках о таком не писали, мама о таком не предупреждала.

— С тобой все в порядке? — тихо спрашивает Эмма, Роза находит в себе силы на то, чтобы кивнуть.



Роза не мигая смотрит прямо перед собой. Руки бьет мелкой дрожью, а мысли ускользают, как песок сквозь пальцы. Она выполнила свою миссию — нашла Гарри.

— Что теперь делать дальше? — Роза не замечает, как вопрос соскальзывает с губ.

Эмма переглядывается с Генри и сочувственно смотрит на Розу. У нее так же нет идей.

— Как без магии я смогу вернуть ему память? По силам ли мне это? — Роза задает вопрос себе и вздрагивает, когда Эмма отвечает ей:

— Есть один способ. — Заметно, что он ей не нравится. — Реджина может вернуть ему память.

— Она делала это уже не раз, — подтверждает Генри.

— Есть какое-то «но»? — взволновано спрашивает Роза.

— Не должно быть. Она на нашей стороне. — Генри улыбается. — Она моя вторая мама.

— У меня так много вопросов, — шепчет Роза. — Но я не знаю никого, кто способен ответить хотя бы на половину из них.

— Все будет хорошо. — Эмма улыбается ей. — Обязательно. Для героев всегда припасен счастливый финал.

Роза с надеждой смотрит на нее. Ей хочется в это верить.



Роза ворочается всю ночь и не может заснуть. Мысли в голове такие громкие, что хочется к ним применить оглушающее заклинание. У Розы нет даже скелета плана того, как они с Гарри выберутся из Сторибрука.

Она пытается вспомнить все, чему ее учили в Академии авроров, или хотя бы советы мамы, но ничего не помогает. Роза действительно старается. Для нее вернуть героя в магический мир — самое важное задание.

Едва она закрывает глаза, как перед ней встает образ Гарри, который считает себя Гэри и на первый взгляд кажется довольным жизнью. Ему двадцать восемь, как и в день исчезновения. Все те же круглые очки, все так же вызывающе горит шрам на лбу.

У Розы перехватывает дыхание, когда она вспоминает слова Гарри: «Волшебные палочки без волшебства». Есть ли шанс, что он самостоятельно что-то вспоминает? Или это лишь игра подсознания?

Кому потребовалось перемещать Гарри в странный город Сторибрук, в котором оживают герои сказок? Зачем кто-то лишил его воспоминаний и оставил в возрасте двадцати восьми лет?

Голова трещит от бесконечных мыслей и вопросов, на которые Роза не знает ответы. Хорошо бы выпить болеутоляющее зелье, но у нее его с собой, конечно же, нет.

Роза жмурится и выдыхает сквозь плотны сжатые зубы. Ей нужно поспать. Утро вечера мудренее.



Утром легче не становится. Роза радуется тому, что в Сторибруке нет зачарованных зеркал и она не слышит, что о ней думает отражение. Как будто ей есть до этого дело.

Она спешит на встречу с Эммой и Реджиной. Надеясь, что у них есть хоть какой-то намек на план. Розе нужна помощь. Она несколько раз пыталась вызвать патронуса, но не вышло. Она боится представить, что происходит с родителями, которые не могут получить от нее весточку. И Роза, зная маму, предполагает, что та винит себя в пропаже дочери. Ее магический след теряется в кабинете Поттера, и это определенно всех сводит с ума. Роза надеется, что кто-то догадается поставить себя на ее место и перенесется в Сторибрук. Тогда станет легче. Вместе с кем-то она сможет придумать план, как выбраться.

Роза приходит в участок, и Эмма знакомит ее с Реджиной. Та в курсе происходящего и уверено говорит, что с легкостью может вернуть память Гарри. Роза кивает, но облегчения не ощущает.

— Это ведь то, чего ты хочешь? — Эмма заглядывает ей в глаза.

— Конечно, — кивает Роза. — Возможно, он помнит, что произошло, и знает, кто за всем этим стоит.

— Тогда идем в мастерскую Джеппетто.



Гарри стоит у станка и делает очередную волшебную палочку без магии. Он выглядит довольным своей работой. И на мгновение у Розы появляется сомнение: она подумывает попросить Реджину не возвращать Гарри память. Может быть, так для него лучше: не помнить о смерти родителей, Сириуса и Люпина, не помнить о войне с Волдемортом и потерях.

Почему до этого момента никто не задавался вопросом: а может, Гарри исчез, потому что этого хотел? Хотел скрыться от магического мира, забыть все ужасы, что пережил, и не видеть кошмары каждую ночь?

Гарри замечает их, откладывает в сторону незаконченную палочку, добродушно улыбается и вытирает руки.

— Ты смотришь на меня словно после долгого расставания. Нашего расставания, — задумчиво проговаривает Гарри, обращаясь к Розе. — Но я во второй раз тебя вижу. Мы не можем быть знакомы, не так ли?

Роза не знает, что ответить.

Если так посудить: они действительно не знакомы. Но с другой стороны, она знает о нем едва ли не все. Какой кофе он пил, какую музыку слушал, за какую квиддичную команду болел.

— Закрой глаза, Гэри. — Из уст Реджины это звучит как приказ.

— Почему я должен это делать? — Он хмурится.

— Доверься нам. — Роза пытается в эти слова сложить всю уверенность, что в ней есть.

— Вы понимаете, насколько это странно?

— Пожалуйста.

Гарри колеблется, поправляет очки, потирает шрам и по очереди смотрит на каждую из них. Причин не доверять шерифу у него нет… Сделав глубокий вдох, он все же закрывает глаза.

Реджина выходит вперед. Оглядывается на Эмму с Розой, они медленно кивают ей. Реджина закатывает глаза и выставляет вперед руку. Гарри окутывает магией, он сжимает руками голову и кричит.

Эмма хватает крепко Розу за руку, готовую было вмешаться. Та сжимает в кармане рукоять волшебной палочки, от которой пользы не больше, чем от тех игрушек, что делает Гэри.

Гарри падает на колени, продолжая стискивать голову и выть сквозь зубы. Реджина решительно смотрит на него, не прекращая ритуал. Еще немного, и он все вспомнит.

Реджина опускает руку, поправляет воротник пальто и едва улыбаясь поворачивается к Розе.

— Готово.

— Гарри? — Роза нерешительно делает шаг к нему.

Он стоит на коленях, склонив голову, упираясь руками в пол, и рвано дышит.

— Гарри? — повторяет она. — Я — Роза Уизли. Дочь твоих лучших друзей.

Поттер поднимает на нее глаза.

— Где я? Что со мной произошло?

— В Сторибруке, и это длинная история. — Роза делает к нему еще пару шагов. — История длинной в двадцать один год.

Гарри поднимает на ноги, опирается о стол. Его пошатывает.

— Голова раскалывается.

— Пройдет, — пожимает плечами Реджина. — Воспоминания возвращаются на свое место.

— Кто-то объяснит мне, что происходит? Кто вы такие? — Гарри вытирает очки краем футболки. — Последнее, что я помню, как утром зашел в свой кабинет, мне нужно было проверить последнюю зацепку, и дело должно было наконец-то закрыться.

— Это было двадцать лет назад, — чуть слышно говорит Роза.

— Что?

— Мы вас оставим. — Эмма сжимает плечо Розы. — Вам многое нужно обсудить.

— Спасибо. — Роза смотрит на них с Реджиной по очереди.

Они быстро уходят.

— Ты исчез из своего кабинета двадцать один год назад. Тебя искали лучшие из лучших, но никаких следов не было.

— Ты смогла найти меня. — Гарри ловит ее взгляд.

— Это случайность, — признается Роза. — Хотела поставить себя на твое место. Исследовала твой кабинет, смотрела коробки с уликами, сидела за твоим столом. Взяла твое перо и оказалась здесь.

— Удивительно, что за двадцать лет никто не сделал этого, — с сомнением произносит Гарри.

— Все искали Гарри Поттера, а я пыталась быть тобой. Представить, что ты мог бы делать в то утро в своем кабинете.

— Узнаю в тебе Гермиону. — На губах Гарри на мгновение появляется слабая улыбка. — Уверен, ты одна из лучших выпускниц Хогвартса и Академии авроров. Ты же аврор?

— Да, я — аврор, — подтверждает Роза. — И да, одна из лучших.

Они замолкают на несколько минут. Пытаются найти нужные слова, чтобы обсудить то, что происходит.

— Ты так смотришь на меня… — снова говорит это Гарри, разрушая затянувшееся молчание.

— Я выросла на маминых сказках о тебе, а теперь ты передо мной, и я не могу поверить, что ты настоящий. И слава Мерлину, живой.

— Нужно послать патронуса или сову Кингсли, Гермионе или… Джинни. Мерлин, она же ждала ребенка, когда я… — Гарри замолкает.

— Джинни родила девочку. Назвала ее Лили. — Роза внимательно рассматривает пол в мастерской. Она не готова и не хочет рассказывать все Гарри.

— Мы должны вернуться домой, — уверенно говорит Гарри.

— Все не так просто, — остужает его пыл Роза. — Наша магия здесь практически не работает. Я здесь достаточно долго, но так и не нашла способ вернуться домой. В книгах об этом ни слова.

— Мы что-то придумаем. Обязательно придумаем. — Гарри сосредоточен и мысленно разрабатывает план. — Я тоже один из лучших авроров.

Роза находит в себе силы, чтобы улыбнуться ему.



Они приходят в лавку к Голду, Эмма сказала: им с Белль есть, чем помочь. Роза нервничает, а Гарри выглядит подозрительно спокойным. Прошло несколько дней, а они продолжают топтаться на месте.

— Я бы не советовал вам пересекать границу города, — говорит Голд, едва все собираются в его магазинчике, напичканном магическими штуками.

— Это еще почему? — Роза хмурится.

— Вы можете забыть не только Сторибрук, но и свою жизнь до него.

— Значит, мы навечно застряли здесь?

— Я могу поискать в книгах… — начинает Белль.

— Книги не помогут, — перебивает Голд. Вернуть домой их может только Сказочник.

— И кто из вас — Сказочник? — Роза смотрит на всех по очереди.

— Не спеши, моя дорогая, — тянет Голд. — Все не так просто.

— Вы не знаете, кто он, — догадывается Гарри.

— Мы в процессе его поисков.

— Значит, мы должны найти Сказочника? — уточняет Роза.

— Да. Он должен написать для вас конец, — кивает Голд.

— Счастливый? — с нервным смешком спрашивает она.

— Такой, где вы оказываетесь дома.

— Замечательно. Просто замечательно.



Роза находит Гарри в мастерской Джеппетто. Несмотря на то, что ему вернули память, его тянет в это место. Он продолжает делать волшебные палочки без волшебства и игрушки. Это его успокаивает и помогает все обдумать.

— Я искала взрослого мужчину, а нашла тебя, — без предисловий говорит Роза, заходя в мастерскую.

— Мне двадцать восемь. — Гарри натянуто улыбается. — Много лет я был узником города, в котором остановилось время. Не помня себя и своей жизни. И вот теперь ты меня нашла.

— Мама, дядя Кингсли и Тедди никогда не прекращали поиски.

— А моя жена?

Роза опускает глаза.

— Ты всегда опускаешь взгляд, стоит мне упомянуть Джинни.

— Я не уверена, что должна говорить тебе об этом. — Она нервно облизывает губы.

— Моя жена продолжила жить без меня? — Конечно же, он понимает это. — Это нормально, если такое можно так назвать. Джинни не замерла на месте, не сломала свою жизнь. Я не имею права ее осуждать. Она заслуживает счастья.

— Ты тоже, — выпаливает Роза.

Гарри тепло ей улыбается.

— Однажды мы найдем способ вернуться домой, — уверенно произносит он.

— Я тебе верю, — улыбается Роза ему в ответ. — Мы обязательно найдем Сказочника.

— Мы же лучшие авроры, — согласно кивает Гарри.



— У нас есть план. — В мастерскую врываются Голд, Реджина и Генри.

— План? — переспрашивает Роза, не веря своим ушам.

— Да, — подтверждает Генри. — Мы знали одного человека, который больше всех приблизился к Сказочнику.

— И что с ним произошло? — Гарри нервно крутит в руках палочку, которую делал, пока его не прервали.

— Он стал ребенком и все забыл, — отвечает Реджина.

— Ты поможешь ему вспомнить? — с надеждой спрашивает Роза.

— Я не обладаю такой магией.

— Зато обладаю я, — не скрывая самодовольного тона, говорит Голд и достает из пиджака кинжал.

— Джеппетто! — зовет Генри. — Нам нужен Пиноккио.

— Пиноккио? — Гарри трет шрам.

— Нам нужно вернуть его к обычной жизни. Снова сделать Августом.

— Что вам нужно? — в мастерскую заходит Джеппетто, крепко сжимая руку сына.

— Только Август может вернуть их домой, — объясняет Генри.

— Мой мальчик…

— Помоги нам по-хорошему, Джеппетто. — В голосе Реджины слышатся стальные нотки.

— А что будет с моим мальчиком?

— Он станет героем. — Последнее слово из уст Голда звучит как ругательство.

— Он и так герой, — шипит Джеппетто. — В отличие от вас двоих.

— Джеппетто, — повторяет попытку Генри. — Только Август может нам помочь найти Сказочника.

— Почему мой мальчик? Почему? — В его глазах стоят слезы.

Ответа на этот вопрос ни у кого нет.

— Я люблю тебя, Пиноккио. — Джеппетто опускается перед сыном на колени. — В любом обличии и возрасте. Ты мой сын.

— Все будет хорошо, папа. — Он улыбается.

Пиноккио медленно подходит к Голду.

— Это не больно.

— Я не боюсь.

Голд проводит над ним кинжалом. Воздух начинает вибрировать, и спустя пару мгновений на месте, где стоял Пиноккио, оказывает Август. Он лежит на полу без сознания.

— Мой мальчик! — Джеппетто кидает к нему.

— Ему нужно время, чтобы прийти в себя, — уверенно говорит Реджина. — Встретимся у Голда, — бросает она и исчезает вместе с Августом; за ней уходит и Голд.



Август лежит на кушетке, и все замерли в ожидании, когда же он очнется.

— Вы уверены, что он знает, где или кто Сказочник? — Роза нервно кусает губу.

— Да, — уверенно отвечает Эмма. — Август должен знать.

— Ненавижу ждать. — Реджина ходит из угла в угол небольшой комнаты, в которой они дожидаются пробуждения Августа.

— Может быть, помочь ему проснуться? — предлагает Гарри.

— Лучше не стоит, — качает головой Голд. — Все должно идти своим чередом.

Август тихо стонет, и Белль кидается к нему. Он медленно открывает глаза, а она подносит к его губам стакан с водой.

— Я снова взрослый, — едва слышно говорит Август.

— Не время для сантиментов, — резко бросает Голд. — Мы должны как можно быстрее найти Сказочника.

— Все еще надеешься спасти себя, Темный? — спрашивает со слабой ухмылкой Август. — Хочешь хороший финал для себя?

— Сказочник нужен не ему, — вмешивается Гарри. — А нам с Розой. Без него мы не можем вернуться домой.

— Ты знаешь, где он? — нетерпеливо спрашивает Роза.

— Никто не может знать наверняка. — Август облизывает губы. — Я лишь догадываюсь.

— И где же он? — Генри выглядывает из-за Эммы.

— В книге.

— В книге?

Август кивает.

— Прячется от Ученика чародея.

— И как нам вытащить его из книги? — хмурится Гарри.

— Открыть дверь, — прежде чем отключиться, выдыхает Август.

— И какую дверь мы должны открыть? И где ее искать? — Гарри смотрит на всех по очереди.

— Может быть, эту? — Генри достает из кармана пальто сложенный в несколько раз лист бумаги.

На рисунке из книги сказок изображена старинная дверь, рядом с которой приклеен стикер с надписью: «Автор?».

— Осталось найти ключ, способный открыть нарисованную дверь. — Эмма передергивает плечами.

— Голд, — резко говорит Реджина. — У тебя в лавке нет ключа способного открыть рисунок?

— Нет, дорогуша. Я даже не уверен, что такой ключ существует.

— Я знаю, где может быть ключ, — задумчиво тянет Генри.

— Ну и где же? — недоверчиво спрашивает Голд.

— В доме волшебника, конечно же. — Генри довольно улыбается.

— Тогда вперед на поиски. — Гарри резко разворачивается и направляется к выходу из лавки Голда.

— Я останусь с Августом, — говорит сидящая рядом с кушеткой Белль. — Вы справитесь без меня.



Они несколько часов проводят за поисками ключа. Несомненно, безрезультатно. Гарри с Розой повторно исследуют кабинет.

— Как жаль, что мы не можем воспользоваться магией. — Роза опускается в кресло и крутит в руках свою волшебную палочку. — Акцио — и все готово. Чувствую себя бесполезной.

— Мы слишком зависимы от магии, — кривится Гарри. — Так не должно быть.

— Магия — часть нас, — пожимает плечами Роза. — Что если мы не найдем Сказочника? Или он не сможет написать для нас нужный конец?

— А ну не отчаиваться, аврор Уизли, — с нервным смешком произносит Гарри. — Это приказ.

— Что если нас не смогут вернуть домой? — Роза даже не улыбается. — Мы станем узниками этого города?

— Мы не узники.

— Мы не часть этого мира, — Роза ловит его взгляд, а Гарри подходит к ней и опускает на корточки, берет ее руки в свои. — Мы герои другой сказки. Нам здесь не место.

— Если Сказочник не вернет нас домой, мы продолжим искать способ.

— На это могут уйти годы.

— Роза, — он сжимает ее ладони, — ты смогла найти меня. Не теряй надежду сейчас, ладно?

— Я хочу домой. В наш мир, где снова смогу не только чувствовать, но и использовать магию. Понимаешь?

— Понимаю. — Гарри встает, тянет на себя Розу и крепко обнимает.



Генри находит ключ — словно по волшебству — случайно.

Все собираются в библиотеке дома волшебника. Перед ними на столе лежат рисунок с дверью и ключ.

— Мы так долго ждали этого, — довольно говорит Голд.

— Не терпится получить свой счастливый конец? — усмехается Реджина.

— Как и тебе, дорогуша.

— Интересно, а кто может открыть дверь? — прерывает их Генри.

— Спасительница? — предполагает Реджина.

— Или Избранный? — в тон ей спрашивает Роза.

— Слишком много особенных, — с пренебрежением тянет Голд.

— Я думаю, что должен попробовать Гарри, — задумчиво говорит Эмма. — Что если Сказочника может выпустить лишь тот, кто в нем отчаянно нуждается?

— Если у меня не получится, попробуешь ты, — улыбается ей Гарри.

— Или Голд, — со смешком говорит Реджина. — Он, в отличие от вас, не герой, но так же отчаянно мечтал о счастливом финале для себя с Белль.

Гарри медленно берет в руки ключ, смотрит на каждого и задерживает взгляд на Розе. Она нервно улыбается и чуть заметно кивает.

Едва он подносит ключ к рисунку, как воздух вокруг них начинает вибрировать. Все непроизвольно делают шаг назад. Рисунок увеличивается, и перед ними появляется большая дверь. С громким скрипом она открывается, и из нее выходит человек.

— Нужно было нарисовать комнату побольше. — Он разминает спину. — Кто же знал, что я настолько задержусь в книге.

— Наконец-то мы нашли тебя, — улыбается Генри.

— А я-то как этому рад, — Сказочник улыбается. — Довольно одиноко жить в книге.

— Нам нужно, чтобы ты написал для нас счастливый финал, — нетерпеливо говорит Роза.

— Счастливый финал для героев? Это так тривиально, — кривится Сказочник и достает из сумки через плечо блокнот и перо. — Не мог дотянуться, чтобы самостоятельно выбраться.

— Ты не поможешь нам? — удивленно спрашивает Генри.

— Конечно же, нет. — Сказочник хохочет, открывает блокнот и записывает: — И прежде чем они успели опомнится и схватить его — он исчез.

— Совсем не этого я ждал от Сказочника, — озадаченно качает головой Генри.

— Мы заставим его написать для вас счастливый финал, — в голосе Эммы звучат стальные нотки. — Но сначала снова найдем его.



Роза снова находит Гарри в мастерской. Он делает очередную игрушку.

— Особенное место, — говорит он ей. — Тянет меня сюда.

Роза пожимает плечами.

— Что-то не так? Я чувствую, с тобой что-то происходит, — говорит она, останавливаясь за спиной Гарри, он поворачивается к ней.

— Я не уверен, что хочу возвращаться.

— Как так?

— За двадцать лет магический мир изменился, а мне по-прежнему двадцать восемь. — Он говорит медленно, стараясь подобрать нужные слова. — Моя жена живет дальше, дети — выросли. Авроратом управляет другой маг…

— Тедди, — перебивает его Роза. — Тедди Люпин — временно исполняющий обязанности главного аврора.

— Временно? — Гарри не скрывает своего удивления.

— Никто не посмел занять твое место.

— Как бы там ни было, но магический мир справляется без меня. Им больше не нужен Избранный.

— А ты хочешь быть для них только Избранным? — с нескрываемым разочарованием интересуется Роза.

— Разве кому-то нужен просто Гарри?

— Конечно, нужен.

— Кому?

— Например, мне. — Роза с вызовом смотрит ему в глаза.

— Для тебя я герой из маминых рассказов. Нераскрытое дело из Академии авроров. Ты не знаешь меня.

— Так позволь мне узнать тебя. — Роза кладет руку ему на шею и нежно проводит. — Позволь мне узнать, какой на самом деле Гарри Поттер.

— Зачем тебе это?

— Я столько времени была одержима желанием найти тебя, что ты стал для меня больше, чем просто герой маминых рассказов или нераскрытое дело. — Она нервно облизывает губы.

Гарри задумчиво переводит взгляд с ее глаз на губы. Напряжение между ними можно потрогать рукой. Гарри делает глубокий вдох, словно перед прыжком, и наклоняется, чтобы поцеловать ее.

Его губы почти касаются ее губ, когда их прерывает Генри, влетевший в мастерскую.

— Если Сказочник не напишет для вас счастливый конец, мы отправим вас домой на «Веселом Роджере». Ой, я не вовремя?



Гарри приходит в номер к Розе, он говорит, что им нужно серьезно поговорить. Она не находит себе места, пока он не появляется на пороге, но едва Гарри заходит в комнату — становится еще сложнее.

Роза все время крутит в руках волшебную палочку и не знает, куда деть взгляд. Гарри садится в кресло и так же заметно нервничает.

— Ты о чем-то хотел со мной поговорить, — напоминает ему Роза.

— Да, конечно. — Гарри кивает. — Это касается моего последнего дела.

— Его так и не закрыли.

— Я так и думал. — Он совсем не удивлен. — Перед тем как оказаться здесь, я получил письмо от своего информатора. Собирался закрыть дело к обеду.

— Ты раскрыл дело?

— Да. — Гарри улыбается. — Я нашел того, кто убил Уоррингтона.

— Кто? — У Розы от предвкушения загораются глаза.

— Прежде чем я назову тебе имя, я хочу рассказать одну историю, — загадочно улыбаясь, говорит Гарри. — Больше двадцати лет назад у меня на столе оказалась толстая папка с делом Уоррингтона. Охотник за сокровищами. Он работал не только в Лондоне или ближайших городах, но развернул свою деятельность на несколько стран. В Лондоне он бывал редко, только если нужно было встретиться с покупателем или посмотреть какой-то артефакт. Он скитался по миру в поисках самых темных и опасных штуковин. Ему удавалось скрыться каждый раз до прихода авроров. Везунчик еще тот.

— Я слышала, что его почти поймали в Париже.

— Тогда-то и началась его черная полоса. Сначала Париж, потом София, а затем Портленд. И он исчез из нашего поля зрения. Информаторы говорили, что в Портленде он совершил крупную сделку и залег на дно: встретил торговца, который за копейки отдал ему чуть ли не все, что у него было. Уоррингтон же видел реальную стоимость тех артефактов и ощущал в них присутствие чужой — незнакомой — магии. И тогда он вернулся в Лондон. Начал искать тех, кто сможет разобраться с артефактами и подыскивал покупателей.

— А нашел свою смерть.

— Уоррингтон был слизеринцем. Пусть я и считаю, что не стоит судить человека по тому, выходцем какого факультета он был, но здесь не подберешь более точного слова. — Гарри поправляет очки. — Он вел дела нечестно, но что еще ждать от преступника? Уводил клиентов из-под носа коллег, сдавал их аврорам, продолжать можно долго — список его прегрешений очень большой.

— Однажды он перешел дорогу не тому человеку, — кивает Роза. — Ожидаемо.

— Да. Именно так все и было. Мы получили вызов: сильнейший выброс магии. Прибыв на место — домой к Уоррингтону — мы нашли обезображенный труп и кучу артефактов, которым позавидуют «Горбин и Бэркес» и мистер Голд. Уоррингтон был преступником и сыном владельца «Ежедневного Пророка», мы понимали, что дело будет под большим контролем.

— Дело отдали тебе.

— Я был лучшим, — подтверждает, не скрывая довольной улыбки, Гарри. — Я решил, что убийцу найду в том случае, если отыщу того, кто хотел заполучить то, что было у Уоррингтона. Когда мы были в лавке Голда, я увидел несколько вещиц, они похоже на те, опись которых делали в доме Уоррингтона.

— А Голд не мог быть тем торговцем из Портленда?

— Этого мы не узнаем. Но это вполне в его духе.

— И что было дальше? — с нетерпением поторопила его Роза.

— Мы выяснили, что изъятые предметы не представляют угрозы, и хоть в них есть чужая магия — нам они ничего не сделают. Мы сдали дела в архив. Несколько вещиц меня заинтересовали, и я решил проверить их еще раз. В архиве в тот день была суматоха. Пропало несколько ящиков с нелегальными болеутоляющими зельями и… знаешь, как у нас это бывает. Другое дело стало приоритетней. Я был главой Аврората, меня пустили к уликам, и я показал себя во всей красе. Я брал интересующие меня вещи и на ходу составлял акт приема-передачи. Я взял перо из коробки с вещами Уоррингтона.

Роза зажала рот руками. Гарри смущенно пригладил растрепанные волосы.

— Главные авроры допускают даже такие ошибки. Свое перо я забыл, или, когда записывался в журнале перед входом в архив, оставил. Ты же знаешь, что перья у нас вечно куда-то деваются.

— Знаю, — кивает она. — Тедди вечно ругается по этому поводу.

— Так это перо оказалось у меня.

— Но почему оно не активировалось раньше?

— У меня есть теория. Странная, но теория. В то утро я пришел в кабинет, сел за свой стол, взял перо и подумал о том, что наконец-то ненавистное мне дело почти закрыто и скоро увидит свой конец. Я думаю, что это могло его активировать.

Роза пожимает плечами.

— Вернемся в Лондон и займемся тем, что будем исследовать магию, которая живет в Сторибруке.

— Узнаю в тебе Гермиону.

— Так кто же убил Уоррингтона?

— Наземникус Флетчер. Он не мог вынести конкуренции с более молодым и амбициозным охотником за сокровищами. Решил, что нет Уоррингтона — нет проблем.



— Пока вы искали Сказочника, я смог вернуть свое сокровище. — Киллиан довольно улыбается. — «Веселый Роджер» снова мой. И он готов покорять воды всех миров.

— Пришло время прощаться. — Эмма грустно улыбается.

Они стоят на пристани у «Веселого Роджера». Приняли решение, что искать Сказочника нет смысла, если есть другой способ вернуться домой.

— Со Сказочником мы разберемся сами, — уверенно заявляет Реджина. — Он не ваша проблема.

— Если будет нужна помощь — ищите нас в Лондоне, — улыбается Гарри. — Мы вам обязаны.

— А вы возвращайтесь к нам, — предлагает Генри. — Если сможете найти Сторибрук.

— Мы же лучшие авроры. — Роза смеется. — Мы обязательно найдем дорогу в Сторибрук.

— Пора. — Киллиан указывает на корабль.



Киллиан мастерски управляется с кораблем, а Гарри и Роза стоят на палубе и смотрят, как он через портал несется домой.

— Что теперь будет с моей жизнью? — Гарри очень волнует этот вопрос.

— Если хочешь — я буду рядом и помогу со всем разобраться.

— Хочу, — уверенно говорит он. — Очень хочу.

Роза улыбается и облизывает губы.

Гарри протягивает к ней руку и заправляет за ухо мешающую прядь. Рука опускается на шею, и он притягивает Розу к себе.

— Ты особенная, Роза. И пусть я не знаю, что будет с моей жизнью потом, когда мы вернемся, чем я буду заниматься и как жить. Я рад, что могу разделить с тобой все свои переживания.

— Да поцелуй ты меня наконец, — не терпеливо шепчет она.

Гарри, посмеиваясь, касается ее губ своими.



— Мы на месте? — спрашивает Киллиан их, когда корабль останавливается в озере у большого замка.

— Да. Это Хогвартс — значит, мы дома.

У Гермионы была традиция – каждый четверг она шла на работу через Бруклинский мост. Потому что именно по четвергам случались самые важные события в её жизни.
Именно в один из четвергов на пороге их дома появилась профессор МакГонагалл и рассказала ей о волшебстве и Хогвартсе. Именно в четверг на Хэллоуин Гарри и Рон спасли её от тролля, и она обрела двух лучших друзей.
При мыслях о Гарри сердце Гермионы вновь наполнилось тоской. Прошло уже столько времени, с тех пор как он уехал, бросив их, и уже почти не было надежды, что он все еще жив. Но шестое чувство подсказывало Гермионе, что будь Гарри мёртв, она бы точно это знала. В тот Хэллоуин их троих связала нерушимая нить – гораздо крепче, чем хорркркуса с хозяином, и Гермиона не сомневалась: если бы с Гарри случилось что-то ужасное, она бы это действительно почувствовала.
Гарри уехал сразу после победы, и Гермиона оказалась последней, кто его видел. Если бы она тогда знала об этом…
…Когда места были найдены для всех раненых, и большая часть из них спокойно заснула, Гермиона решила пойти в гостиную Гриффиндора и тоже немного поспать. Голова гудела, а ноги еле слушались, но рухнуть прямо в коридоре её совсем не прельщало.
Оказавшись в гостиной, она обнаружила там лишь одного Гарри. Он сидел, сгорбившись и закрыв лицо руками, а рядом шумело старенькое радио. Гермиона буквально кожей чувствовала, насколько он устал и как ему тяжело. Но совсем не знала, как ему помочь, поэтому замерла рядом, как истукан.
Идея пришла внезапно, когда из радио полилась песня Фрэнка Синатры. Она вспомнила, как танцевала с Гарри в палатке и как это помогло ей встряхнуться. Гермиона приблизилась к Гарри, он поднял голову и встретился с ней глазами. Гермиона протянула ему руку, и он, чуть усмехнувшись, взялся за её ладонь. Они медленно двигались в такт музыке, и в какой-то момент на лице Гарри появилась такая знакомая и родная улыбка.
Рассмеявшись, Гермиона начала подпевать Синатре, и через какое-то время Гарри последовал её примеру. Последнюю строчку «Journeys end lies over the Brooklyn bridge» они пропели вместе.
– Мне будет тебя не хватать, – сказал Гарри, обнимая её и целуя в лоб, а потом твердой походкой направился в свою комнату. Тогда Гермиона до конца не понимала, что он имел в виду…
Когда к вечеру они с Роном обнаружии, что Гарри уехал из школы, то надеялись, что пройдет пара недель, и он вернётся. Они ждали, но потом не выдержали и отправились на Гриммо – и нашли длинное письмо, адресованное им. Гарри писал, что они всегда останутся самыми дорогими для него людьми , но он решил уехать, отказаться от магии и просил его не искать.
Рон ужасно расстроился и просто не мог поверить, а Гермиона пришла в бешенство. Она ходила по Гриммо, кричала, возмущалась, что надо быть последним глупцом, чтобы уехать сейчас, когда они наконец победили и всё закончилось.
Гермиона не могла так просто сдаться: она перерыла всю библиотеку – и Хогвартса, и на площади Гриммо в поисках заклинания обнаружения людей, но ни одно из них, к сожалению, не помогло ей найти Гарри.
Тогда она решилась обратиться к Кингсли и попросить у него доступ в Отдел Тайн. Гермиона надеялась, что ему, как и ей, нужно, чтобы Гарри вернулся в волшебный мир, пусть и по другим причинам.
Кингсли пошел ей навстречу, и несколько невыразимцев помогали ей в отборе заклинаний и применении их на практике. Но снова ничего не получилось, и вердикт невыразимцев был предельно прост – раз заклятья поиска не работают, значит, человек мёртв.
Но Гермиона не могла в этом поверить. Она убеждала всех и каждого, что Гарри жив, но нашел способ защититься от этих заклятий – может быть, благодаря мантии-невидимки, которую он забрал с собой, или потому что перестал пользоваться магией.
Она пыталась поставить себя на место Гарри и понять, куда он мог бы отправиться. И попробовала зацепиться за единственную пришедшую на ум ниточку: Гарри рассказывал ей, что Сириус хотел отвезти его в Норвегию, когда всё закончится. Гермиона рискнула и поехала туда, собираясь проверить как мир магов, так и мир магглов. Она понимала, что найти человека, который этого совсем не хочет, почти невозможно, и знала, что Гарри мог сменить имя, внешность и даже дату рождения. Но надеялась, что ему не удастся полностью поменять свой характер и совсем не пользоваться магией.
Гермиона расспрашивала людей о Гарри, показывала фотографии, рассказывала. Как-то у нее даже появилась надежда, когда одна старушка рассказала о замечательном юноше Джеймсе – своём соседе. И Гермиона почти уверилась, что это Гарри, но всё оказалось лишь совпадением.
Зато в Норвегии Гермиона впервые использовала заклятье поиска с пользой. Как-то, тоже в четверг, она разговаривалась в кафе с одной женщиной, Джейн, которая уже почти два месяца искала сына и даже не знала, жив он или мертв. Ворочаясь целую ночь и думая, имеет ли право вмешиваться в жизнь магглов, Гермиона решила рискнуть.
Заклинание сработало как надо – они нашли сына Джейн, и Гермиона с трудом справилась с неловкостью, которую испытывала, когда ей вручали огромный букет цветов.
Вот тогда Гермиона задумалась о том, что каждый год пропадает не одна сотня людей. Кто-то оказывается в дурных компаниях, кто-то умирает, а кто-то просто уезжает по личным причинам. К томе же ей надо было на что-то жить. Так почему бы не стать частным детективом, занимающимся поиском людей? Может быть, тогда она поймет, как найти Гарри?
Своим настоящим именем Гермиона не желала пользоваться, поэтому в городе, где она живет, появилась детектив Мэри Уотсон. Остроумно – для тех, кто захотел бы провести параллели.
Постепенно Гермиона привыкала к почти что маггловской жизни и своей работе. Ей нравилось узнавать характер незнакомого человека по крупицам информации, полученной от его близких. Ей нравилось ощущение победы, когда она, поставив себя на место беглеца, понимала, куда он мог бы отправиться и что сподвигло его на такой поступок. Гермиона погружалась в жизнь пропавшего с помощью его вещей, произносила заклинание, и всё происходило почти само собой.
Гермиона встречала самых разных людей, как бежавших от чего-то, так и искавших кого-то. Она сталкивалась с разными причинами, мотивациями и действиями, но так и не смогла найти для себя ответ на самый важный вопрос: почему Гарри оставил их.
Прошло уже больше трех лет с окончания войны, когда Гермиона нашла для себя новую ниточку – и это снова случилось в четверг. Она засиделась в баре после встречи с клиентом, и неожиданно там зазвучала та самая песня Синатры, про Бруклинский мост. И слова о том, что все дороги заканчиваются на Бруклинском мосту долго не выходили у неё из головы.
Это было странно, но Гермиона почему-то не сомневалась, что когда-нибудь Гарри захочет увидеть тот самый Бруклинский мост, про песню о котором они когда-то танцевали.
Тогда-то Гермиона и решила перебраться в Нью-Йорк. Первая ассоциация, которая приходила ей в голову про этот город, была: «Чересчур». Чересчур броский, чересчур шумный, чересчур оживленный.
Но Нью-Йорк Гермионе нравился. В нём было больше свободы и меньше границ чем в Лондоне, а главное – меньше воспоминаний. Задумываясь о том, что за время поисков Гарри, война почти стерлась из её головы, она могла понять, почему он уехал. Но совсем не могла принять или простить, что Гарри просто взял и бросил их.
Признав, что четверг в её жизни имеет особую магию, Гермиона решила, что будет правильно начинать этот день с прогулки по Бруклинскому мосту.
И в это солнечное утро она шла в свой маленький офис и размышляла над новым делом. Майкл Риверс, шестнадцать лет, сбежал из дома после ссоры с родителями из-за проваленных экзаменов в колледж. Прошло уже пять дней, но он не появился ни у кого из друзей. Куда мог отправиться обиженный на весь мир подросток?..
Открывая дверь офиса, Гермиона чётко почувствовала ощущение опасности, а интуиция подводила её редко. Проверив наличие палочки в кармане, она резко толкнула дверь и обнаружила перед собой мужчину средних лет, на вид совершенно безобидного. Он вертел в руках трость и определенно был мыслями далеко не здесь.
Но, увидев Гермиону, он тут же поднялся и неспешно произнес:
– Доброго дня, мисс Уотсон.
– Доброго, мистер…
– Мистер Голд, – он протянул ей ладонь для рукопожатия. – Я к вам на приём.
– Да-да, разумеется. Пойдемте.
Они прошли в её кабинет, и, делая чай, Гермиона догадалась, по какой причине интуиция могла шептать ей об опасности. Мистер Голд не сводил с неё сканирующего взгляда, что было достаточно неприятно: казалось, этот человек просто видел её насквозь.
Взяв себя в руки, Гермиона поставила перед ним чай и спросила:
– Так чем я могу вам помочь, мистер Голд?
– Я приехал сюда, чтобы найти своего сына. Мне необходим помощник.
– Вы уверены, что он сейчас в Нью-Йорке?
– Абсолютно. Я даже могу вам указать его дом. Но… если он захочет сбежать, мне нужен человек, который сможет удержать его или отыскать снова.
– Несколько… странно, – задумчиво произнесла Гермиона.
– Я думаю, вам попадались люди, которые не хотели, чтобы их нашли, дорогая Мэри, – усмехнулся Голд, а Гермиона похолодела.
– Да, такие случаи в моей практике были, – кивнула она, быстро справившись с собой.
– Ну вот и я о том же, – кивнул Голд, чуть прищурившись. – И, кстати, не могу не сказать: ваше имя... чересчур резкое и короткое. Как-то так сложилось, что я специалист по именам и думаю, вам бы подошло что-то более королевское… может быть, Георгина?
Гермиона потянулась за палочкой, а он, всё также невозмутимо, продолжал:
– Хотя нет… оно похоже, но другое. Ваше имя Гермиона.
– Кто вы? – жестко спросила она, наводя на него палочку.
– Всего лишь человек, который не мог не почувствовать магию, исходящую из этого места, – снова усмехнулся Голд, разводя руками. – И это магия волшебников, но не фей. Так почему вы держите в руках палочку?
– Зачем вы пришли ко мне?
– Я действительно ищу своего сына и не планирую причинить вам зло.
– Неужели? – поинтересовалась Гермиона.
– Могу дать вам слово. Всё, что мне от вас нужно, информация.
– Какого рода?
– О природе магии в этом мире. Я правильно понимаю, что здесь палочка – проводник той силы, что живет внутри каждого волшебника?
– В этом мире? – переспросила Гермиона, наблюдая за эмоциями Голда. Она жалела, что никогда не училась легилименции, потому что её опыта сейчас не хватало, чтобы понимать, чего Голд хочет на самом деле.
– Не трудитесь, дорогуша, – покачал он головой. – Вам не удастся прочесть мои мысли. Зато ваши для меня – открытая книга. Вас гложет чувство вины за какой-то поступок, совершенный в прошлом. И не только благородные порывы привели вас к такой профессии – вы отчаянно хотите понять, почему люди начинают прятаться от своих близких… чтобы найти дорогого вам человека. Вот только вы упускаете главное: люди бегут не от других, а от самих себя.
Гермиона почувствовала, как палочка в её руках дрожит. Голд с совершенно невозмутимым видом смотрел на неё и ждал каких-то слов.
– Чего вы хотите?
– Предложить вам сделку, Гермиона. Вы найдете и расскажете всё о природе магии здесь, а взамен я помогу вам отыскать того, кто дорог вам.
– Это невозможно, – глухо ответила Гермиона. – Я использовала все способы, чтобы найти его.
– Способы этого мира, но не другого, – усмехнулся Голд.
– Что это за другой мир, о котором вы говорите?
– Если вас так гложет любопытство, то это можно добавить в нашу сделку. Способ найти человека и рассказ о природе магии моего мира. Согласны?
Голд протянул ей руку, и Гермиона начала лихорадочно взвешивать в голове все «за и против», а её интуиция молчала.
– Не сомневайтесь, – заговорил он. – Сделки для меня - это святое. Но в качестве залога могу сказать вам кое-что еще…
Голд ленивым жестом взял с её стола одну из рамок, разумеется, выбрав ту, в которой была фотография Гарри.
– Ваш спаситель уехал, потому что любил вас и не хотел мешать.
Гермиона возмущенно открыла рот, чтобы поспорить с Голдом, но потом вспомнила обо всём, что связывало её с Гарри. Они никогда не оставляли друг друга в беде и поддерживали, несмотря ни на что. Их последний танец, и сияющие глаза Гарри, пока он длился. Он, что же, ушел, чтобы не стоять между ней и Роном? Но ведь этого не может быть, Гарри влюбился Джинни, и Гермиона отошла в сторону…
Она снова взглянула на Голда, который смотрел на неё, как на нерадивое дитя. Поколебавшись с минуту, Гермиона пожала его руку в ответ.
– Договорились. Я найду вашего сына и научу вас всему, что знаю о магии, как вы выражаетесь, в этом мире.
– Прекрасно, Гермиона, – улыбнулся Голд.
– Так что вы говорили… о способах другого мира?
– Существует зелье поиска. Достаточно полить им вещь человека, и она приведёт вас к нему, где бы он ни был – живой или мертвый. Я думаю, подходящий предмет у вас должен был остаться?
– Да, – кивнула Гермиона. – Но, как я понимаю, по условиям нашей сделки это зелье я получу, когда отыщу вашего сына?
– И научите колдовать, не забывайте об этом. Но вам в любом случае придётся отправиться со мной в город, который считается порталом между вашим и моим миром – Сторибрук. Только там действует моя магия, а значит, только там я смогу приготовить это зелье.
– Но что это за мир?
– Мир, откуда пришел Мерлин. Мир, ставший для вас далёкой легендой. Мир, где волшебство было частью жизни каждого человека. Если вам так проще будет воспринять, для вас это всегда был лишь мир сказок.
– Как это возможно?
– Так же, как и то, что вы колдуете с помощью этой деревяшки, – с каким-то неуловимым презреньем указал Голд на её волшебную палочку.
– Давайте, кстати, проверим, – задумалась Гермиона. – Возьмите её в руку и скажите, чувствуете ли вы что-нибудь.
Голд аккуратно взял её палочку и повертел в руках какое-то время. Гермиона с любопытством наблюдала за этим. Она не была уверена, что палочка будет работать, но если он действительно был магом в том мире, из которого когда-то здесь появился Мерлин, то это было вполне вероятно.
– Да. Тепло.
– Хорошо. Значит, вы сможете колдовать с помощью палочки, она станет проводником вашей магии. Останется только выбрать для вас подходящую. Ну что ж, мистер Голд, что сначала: ваш сын или волшебная палочка?

…В это же время Эмма Свон говорила с еще одним новым посетителем Сторибрука, улыбчивым зеленоглазым парнем. Он казался вполне искренним, но она чувствовала, что он что-то от неё скрывает. Внимание Эммы привлекла фотография девушки, которая хранилась у него в машине. Шестое чувство подсказывало, что если она сможет установить личность этой девушки, то найдет и разгадку, зачем этот парень приехал в Сторибрук…
… А Гарри Поттер, разговаривая с шерифом Сторибрука, ловил каждую мелочь, чтобы понять, действительно ли этот город являлся волшебным. И если информация, полученная от Грега, верна, Гарри готов был сделать всё, чтобы помешать этим сумасшедшим продолжить заниматься уничтожением магии.
Гермиона с фотографии улыбалась, и, глядя на эту улыбку, он был уверен, что способен на всё.

Гермиона оторвалась от бумаг и взглянула на часы. Маленькая стрелка неумолимо приближалась к полуночи, а работы всё еще оставалось невпроворот. Надо было дописать поправки к законопроекту о нелегальном использовании магии, расставить по алфавиту архивные данные, написать несколько писем и не забыть проверить график встреч на завтра.
Самый молодой заместитель руководителя департамента магического правопорядка. Гермиона была счастлива, когда её назначали, пусть все вокруг и говорили, что это слишком важная и ответственная должность. Но разве это могло её испугать? У Гермионы были силы, желание и возможности, разве она могла не справиться?
И Гермиона справлялась. Присутствовала на всех заседаниях Визенгамота, ездила на встречи с зарубежными коллегами, подготавливала черновики законопроектов. Мистер Фоули очень ценил её и относился почти как к дочери.
Но у всего есть обратная сторона. Гермиона не смогла бы вспомнить, когда последний раз у нее был полноценный выходной в этом году. Или когда ей удавалось поспать дольше четырех-пяти часов. Или когда она беззаботно проводила время с друзьями, а не продумывала в голове очередной вариант отчета или законопроекта.
Гермиона сделала глоток давно остывшего кофе и поморщилась. Горький и вязкий, этот напиток совсем ей не нравился, но только он помогал проснуть и мыслить логически. А так хотелось выпить чего-нибудь сладкого и свежего, например, яблочного сока или фруктового чая. Но на работе был лишь один выход – ненавистный кофе.
Потянувшись, Гермиона откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Даже если отложить архивные данные и заняться ими завтра, законопроект нужно было закончить сегодня. Ей надо было убрать в нём любые строки, которые можно воспринимать как разрешение не брать на работу оправданных или выпущенных на свободу Пожирателей.
Законопроект был написан Марком Муном, потерявшим во время войны жену и дочь. Его можно было понять, но человеком надо оставаться всегда. Наличие метки лишало возможности получить хоть какую-то работу в Косом переулке или Министерстве, даже если человек являлся родственником бывшего Пожирателя и никогда не поддерживал их политику. Гермиона понимала, что надо что-то менять – иначе лет через десять это может грозить новой магической войной, и в этот раз их сторона не будет правой.
Гермиона вновь склонилась над пергаментами, вчитываясь в пятый пункт и вычеркивая фразу «связанные с безопасностью магического сообщества». Множество умельцев использовали эти строки, говоря, что приготовление зелий и даже работа во Флориш и Блотс связана с безопасностью волшебников.
Сделав еще один глоток кофе, Гермиона почувствовала, что её уже подташнивает. Она открыла ящик стола в надежде найти какую-нибудь булку или сэндвич – Мэри что-то приносила. Но обнаруженный сэндвич с ветчиной был отправлен в мусорку. Мэри-то приносила его в понедельник, а сегодня… среда или четверг?
Гермиона потёрла глаза и тихо застонала. Она сейчас помнила только числа, на которые были запланированы встречи, а месяц и день недели – с трудом. Ей нужно было отдохнуть, вот только когда?
Стрелки часов напевали «тик-так», напоминая, что за окном уже темно, но завтра будет новый день. Может, и правда отложить сегодня все дела и пойти домой? Тогда она успеет застать Гарри, и, возможно, он даже посидел бы рядом, пока она будет ужинать.
При мысли о Гарри Гермиона не могла не улыбнуться. Её любимый, внимательный и заботливый Гарри всегда оставлял ей ужин и сквозь сон прижимал к себе, стоило ей лечь в постель. Он всё понимал и не требовал от Гермионы бросить работу или уделять ей меньше внимания, пусть они и видели друг друга лишь спящими и иногда могли полчаса поговорить в её кабинете в Министерстве.
Любой другой человек уже давно бы поставил Гермионе ультиматум, отменил бы свадьбу... Когда она говорила об этом, Гарри смеялся, целовал её в макушку и обещал, что после свадьбы украдёт её на месяц, тем более что им обоим пора в отпуск.
При мысли о свадьбе Гермиона тяжело вздохнула. Они пока молоды, но Гарри когда-нибудь захочет детей… А если к этому времени она не успеет сделать всё, что запланировала, а ждать уже будет нельзя? К тому же детям нужны будут внимание и забота обоих родителей – сможет ли она совмещать свою работу и семью?..
В этот момент дверь бесцеремонно распахнулась и в кабинет вошла Панси Паркинсон.
– Выглядишь ужасно, Грейнджер, – вместо приветствия бросила она и плюхнулась в личное кресло мистер Фоули
– Очень мило с твоей стороны, Панси, – процедила Гермиона. – И что же ты делаешь здесь… в одиннадцать вечера?
– Ну как тебе сказать, – ухмыльнулась Панси, – была на свидании с одним идиотом из транспортного отдела. Как убедилась, что он совершенный кретин, соврала, что забыла отдать тебе отчет. Он меня проводил до дверей Министерства и смотрел глазами преданной собачки. Я даже пожалела, что непростительные заклятья являются непростительными.
– Ты не считаешь, что опасно говорить такие вещи в кабинете заместителя начальника департамента? – приподняла бровь Гермиона.
– Конечно нет, – Панси неожиданно вытащила из-за спины небольшой бумажный пакет, – я же принесла взятку.
Запах свежих пончиков буквально одурманил Гермиону. Неужели она сейчас сможет наконец-то перекусить?
– Даже без яда? – хмыкнула Гермиона, вытаскивая самый большой пончик.
– Достаточно того, что это мучное. Вот будешь весить под двести фунтов, тогда и поймешь, что яд был бы предпочтительнее.
Гермиона не выдержала и улыбнулась. Паркинсон в своё время ужасно комплексовала из-за своей фигуры и потратила много сил, чтобы сбросить лишние фунты, и уже совсем не походила на мопса.
Когда после объявления о помолвке Малфоя Паркинсон пришла устраиваться на работу в Министерство, Гермиона онемела от подобной наглости. Да, у неё не было метки, но крик «Хватайте Поттера!» до сих пор звенел в ушах Гермионы. Вот только Фоули посмотрел на это иначе.
«Мисс Грейнджер, вы же сами говорили, что родственники Пожирателей не должны расплачиваться за их дела. Мисс Паркинсон – идеальная кандидатура, чтобы показать нашу лояльность не только на словах».
Именно так Гермиона и взяла к себе в подчинение Панси Паркинсон. И та всячески выводила её из себя. То приходила в кабинет с подобострастной улыбкой и говорила совершенно дурацкие комплименты. То играла в бесполезного и недалекого сотрудника, постоянно переспрашивая детали порученного задания. Нервы Гермионы были накалены уже почти до предела, но она продолжала улыбаться и старалась ничем не выдать своё отношение к Панси. Ведь Министерство справедливо ко всем.
Так продолжалось до того дня, пока они обе не задержались в департаменте после восьми вечера и Гермиона упала в обморок от переутомления. Паркинсон привела её в чувство и даже отдала свой ужин овощной салат, но это была хоть какая-то!). Гермиона тогда впервые искренне сказала ей спасибо, на что Паркинсон лишь отмахнулась и ответила: «Если бы с тобой что-то случилось, твой драгоценный Поттер обвинил бы именно меня, а мне и так проблем хватает».
С того дня их общение существенно изменилось. Сдержанные беседы превратились в вечные подначки – но лишь после конца рабочего дня, дабы не нарушать субординацию. И по прошествии стольких лет работы в Министерстве Панси оказалась единственной, кто осмеливался учить Гермиону жизни.
«Грейнджер, Мерлин великий, да съешь ты уже хоть что-нибудь! Хоть даже пончики свои любимые! Не понимаю, как тебя до сих пор не сдуло ветром».
«Каталог свадебных мантий мадам Малкин?! Грейнджер, если что-то делать у неё, то лишь под заказ, иначе на тебя нацепят мешок, скажут, что сидит идеально, а ты даже не заметишь, что что-то не так».
«Грейнджер, Поттер, что, выгнал тебя, наконец из дома? Нет? Тогда какого чёрта ты сидишь на работе в половине первого ночи?»
Но их отношения совсем нельзя было назвать дружбой. Да, Гермиона несколько раз выслушивала откровения Панси, когда та позвала выпить вечером по бокалу вина, и даже сама предложила снова врезать Малфою за то, что он бросил Панси и женился на Гринграсс. И да, именно Панси дала Гермионе много дельных советов по поводу организации свадьбы – говоря откровенно, гораздо более толковых, чем Джинни.
Вот только это всё объяснилось достаточно просто: Гермионе, несмотря на наличие двух чудесных друзей мужского пола, иногда всё же не хватало женского общения, а Паркинсон, видать, просто было одиноко.
– Как идёт подготовка к свадьбе? – спросила она, когда пакет с пончиками опустел.
– Честно говоря, я не очень в курсе, – ответила Гермиона. – Гарри и Рон что-то организовывают, но у меня нет времени вникнуть в суть.
– Боже мой, Грейнджер, – покачала головой Панси, – ты, что же, хочешь, чтобы этот день стал самым ужасным в твоей жизни? Уизел там такое напридумывает – страшно представить.
– Я вообще хочу перенести эту свадьбу, – вздохнула Гермиона.
– Грейнджер, – Панси округлила глаза, – ты таки поехала головой с этой работой?!
– Панси… – Гермиона помассировала виски и слабо улыбнулась, – понимаешь, чем ближе этот день, тем чаще я думаю, действительно ли я та девушка, которая нужна Гарри?
– Я тебе никогда не говорила, что ты дура? Нет? Тогда сейчас говорю. Как можно додуматься до такого, скажи мне?
– Мы уже неделю даже поговорить не можем с этой работой. Утром, когда он уходит, я просто не в состоянии, а ночью когда я возвращаюсь, он уже спит. Но Гарри пока это терпит – ведь он очень добрый и понимающий, но ему захочется домашнего уюта. Смогу ли я его создать с такой загрузкой?
– Если бы он хотел бы жениться на хозяйственной клуше, то выбрал бы Уизли. Но он с тобой, Гермиона! Может быть, его заводит, что ты больше двенадцати часов проводишь на работе. Ни разу не пробовал разложить тебя прямо на этом столе?
– Панси! – возмутилась Гермиона, чувствуя, что краснеет
– А предложи, вдруг вам обоим понравится, – подмигнула Панси, а Гермиона только фыркнула. – Но если ты всё-таки поведешь себя как дура и вдруг бросишь Поттера – давай я узнаю об этом первой. Стать женой героя магического мира – неплохая перспектива для меня.
– А с чего ты взяла, что он на тебя вообще польстится? – усмехнулась Гермиона.
– Ну как же, я приду его утешать и соблазню, – Гермиона не выдержала и прыснула, и последняя фраза потонула в их общем хохоте. – А он благородный – еще сам предложит.
– Но если серьезно, – откашлялась Панси, – я уверена, что Поттер не мечтает переехать на Коста-Рику и заставлять тебя зарабатывать на жизнь вязанием шапочек для домовых эльфов. Ты устраиваешь его такая, какая есть, разве может быть что-то важнее?
Гермиона задумчиво взглянула на Панси и кивнула. В её жизни было не так много людей, которые никогда не пытались её переделать, а принимали такой, какая она есть. Проявляли заботу, поддерживали и помогали привести мысли в порядок, когда ей это действительно было нужно.
– Спасибо, что зашла, Панси. Я, наверное, пойду домой.
– Первая дельная мысль за этот вечер, – Панси поднялась из кресла и отряхнула юбку. – Если хочешь, я могу посмотреть твои поправки – возможно, замечу что-то свежим взглядом.
Гермиона с улыбкой кивнула и уткнулась в пахнущие яблоком темные волосы. Сказал бы ей кто-нибудь еще год назад, что она будет думать, будто такие люди, как Панси, – сокровище, она бы не поверила. Но это действительно так.
И совсем неважно, друзья они, враги или любимые. Важно, что они всегда будут рядом.

Зелье на вкус было премерзким. Гарри с Роном переглянулись и синхронно скривили лица. Бр-р-р…

— Вот она какая, слизеринская сущность. Ты на вкус был значительно приятнее, — сказал Рон. Подтверди, Гермиона!..

— Угу, — донеслось из кабинки. — Не тыквенный сок, конечно, но и не гной бубонтюбера, как сей… Ой…

Гермиона, а через мгновение и Гарри с Роном, ахнули и согнулись пополам. Внутри всё жгло огнём, а открытые участки кожи стали похожи на кипящее зелье — пузырились, раздувались или наоборот сжимались, меняли цвет. Гарри вытягивался, кожа его темнела, а волосы завивались в упругие колечки. Рон стал ниже ростом, но слегка раздался в плечах и талии. Волосы его посветлели, и веснушки, с наступлением осени уже начавшие сходить с лица, исчезли окончательно.

— Фу, мерзость, — фыркнул Рон, когда трансформация прекратилась, и они с Гарри оглядели друг друга с ног до головы.

— Чтобы я ещё раз… — простонал Гарри.

— Больше и не придётся, — уверенно заявил Рон. — Окончим школу — и в аврорат. Там другие методы дознания.

Гарри кивнул: другие. И могли бы уже сейчас другими быть.

…

На их возвращении в Хогвартс настояла Гермиона. Да они с Роном и сами понимали, что необходимо доучиться и сдать ТРИТОНы. Хоть Кингсли и уверял, что зачисление в школу авроров пройдёт без проблем, несмотря на отсутствие у них аттестатов об окончании Хогвартса, Гарри с Роном вняли доводам Гермионы и вновь надели школьные мантии.

— Пусть скрывшихся от Визенгамота Пожирателей ищут те, кому это положено, — говорила она. — А нам надо доучиться, стать, как все. Вы же не хотите, чтобы вас всю жизнь потом попрекали, что вы воспользовались статусом героев войны и дружбой с Министром и незаконно получили свои дипломы.

Они не хотели. Статус Героев и так доставлял массу хлопот — интервью, обязательное присутствие на официальных мероприятиях — ещё не хватало, чтобы приятели начали тыкать пальцами и за спиной обсуждать, как им всё легко даётся. Не легко. И не даётся просто так. Но как объяснить это тем, кого может начать грызть зависть?

— К тому же, от журналистов и необходимости быть «свадебными генералами» стены Хогвартса прекрасно защищают, — выдвинула решающий аргумент Гермиона.

И Гарри с Роном согласились. В конце концов, Хогвартс они всегда любили, а к ТРИТОНам действительно лучше готовиться в школе, под руководством педагогов, а не самостоятельно — и сдавать экстерном. Вот только они никак не ожидали, что вернувшиеся в школу их однокурсники-слизеринцы будут выглядеть так подозрительно.

— Это паранойя, — уверяла Гермиона. — Им тоже надо доучиться и сдать ТРИТОНы.

— Малфою, согласен, надо! — кивнул Рон. — Нотту — тоже. И Забини вечно в библиотеке заседал…

— Хотя Нотт — тёмная лошадка, и отец его в Азкабане. — Гарри поморщился. — Забини всегда был сам себе на уме. В самом деле, не знаешь, что от них ждать.

Рон согласно кивнул и продолжил:

— Но зачем это Паркинсон? У неё же на лбу написано, что работать она никогда не будет.

— Малфой. — Гермиона пожала плечами. — Её цель — Малфой, — добавила она в ответ на их непонимающие взгляды. — Это все знают.

— Я знаю только то, что это именно она предлагала выдать Гарри Вол… — Рон привычно споткнулся о ненавистное имя, но, взяв себя в руки, всё же выговорил: — Волдеморту. А теперь она, как ни в чём не бывало, появляется в школе и шушукается по углам со своими подельниками.

— Да ну тебя, — отмахнулась Гермиона. — Их ещё ни на чём не поймали, чтобы «подельниками» называть.

— Поймают — будет поздно! — жёстко сказал Рон, и, взглянув на Гарри, твёрдо сказал: — Я хочу узнать, что они замышляют.

— Если замышляют, — поправила Гермиона.

Гарри внимательно посмотрел Рону в глаза и усмехнулся.

— Я тоже. Гермиона, ты с нами?

Гермиона вздохнула.

— Куда же я от вас?! Действуем по старому плану, да?

…

В этот раз они решили не связываться с хранилищем профессора Снейпа, а шкурку бумсланга, входящую в состав Оборотного зелья, попросили купить Джорджа. Уж кто-кто, а он всегда готов был поучаствовать в любых авантюрах и при этом не читать морали, да и полезно было его сейчас подёргать, чтобы не замыкался. Джордж к поручению отнёсся с энтузиазмом, и уже через два дня во время завтрака его ушастая сова села Рону на плечо и клюнула в ухо.

— Эй… — вскрикнул Рон, но, узнав сову Джорджа, заулыбался.

Отвязав от лапок совы свёрток, он погладил её по голове и предложил доесть из своей тарелки кусок лимонного бисквита. Сам же скорее распаковал свёрток и заговорщически подмигнул Гарри и Гермионе. По-быстрому расправившись с завтраком, они вышли из Большого зала и направились в Хогсмит.

У ворот мистер Филч и профессор Флитвик проверяли у несовершеннолетних школьников разрешения на поход в Хогсмит. Гарри помнил, как когда-то давно, будто в другой жизни, его — третьекурсника — задержала у ворот профессор Макгонагал. Сириус тогда был в бегах, а Люпин преподавал ЗОТИ. В тот день он увёл Гарри в свой кабинет, напоил чаем и рассказал много интересного о его, Гарри, родителях. А потом научил вызывать Патронуса.

И Фред тогда ещё был жив. Ведь если бы они с Джорджем не подарили Гарри карту Мародёров, он на третьем курсе в Хогсмит так бы и не попал. Не поддался общему веселью, не попробовал сливочного пива и, самое главное, не узнал бы причину, по которой его не выпускали в Хогсмит на самом деле.

Гарри вздохнул. Карта Мародёров, лежавшая во внутреннем кармане мантии, словно превратилась в камень, напоминая о грузе потерь. Пятеро её бывших владельцев были мертвы. А сколько ещё имён исчезло с неё навсегда!..

— Не грусти, дружище! — Рон похлопал его по плечу и добавил: — Сварим Оборотное, проникнем в логово Змей и разузнаем, что от них ждать.

— Да я не об этом, — сказал Гарри. — Просто, вспомнил вдруг…

Гермиона понимающе улыбнулась. Рон покачал головой, вздохнул о чём-то своём и свернул с дороги, ведущей к «Трём мётлам», на узкую тропинку. Там, сразу за почтой, находилась лавка мадам Смит, торговавшей готовыми зельями и ингредиентами к ним. Заказав растёртый рог двурога, сушёных златоглазок и пиявок, Гермиона спросила про спорыш, но мадам Смит только развела руками.

— Итак, — сверившись со списком, подвела итог Гермиона, — у нас опять, как и на втором курсе, не хватает одного важного ингредиента. Пишем Джорджу?

— Найдём, — отмахнулся Рон и подмигнул Гарри.

Гермиона посмотрела на них подозрительно. Спорыша, или птичьей гречихи, в Запретном лесу росло много, но сезон сбора уже давно прошёл, о чём она и заявила друзьям. Но их уверенное: «Спросим у Невилла», — её успокоило.


***

Целый месяц, пока готовилось Оборотное зелье, Гарри, Рон и Гермиона присматривались к слизеринцам и выбирали жертв. В итоге, выбор пал на двух неразлучных друзей с шестого курса и младшую сестру Теодора Нотта — подружку одного из них. Эта троица была достаточно близка к Малфою и компании, чтобы свободно общаться с ними, и идеально подходила для выполнения задуманного.

День X был назначен на субботу. Сразу после завтрака планировалось вывести из игры сестрицу Нотта и её кавалеров и, приняв их облик, отправиться в Хогсмит. Там примкнуть к Нотту и его друзьям и под сливочное пиво — или что покрепче — выведать все их тёмные мыслишки.

Сначала всё шло по плану. Троица шестикурсников-слизеринцев, попавшая под сонные чары Гермионы, мирно спала в Больничном крыле. На Мадам Помфри Гарри наложил Конфундус, поэтому она была уверена, что напоила их Костеростом, и бедные детишки, свалившиеся с метел, скоро пойдут на поправку. А Гарри, Рон и Гермиона, предварительно выдернув у них по волоску, спрятались в туалете Плаксы Миртл, где в дальней кабинке, скрытое отталкивающими чарами, варилось Оборотное зелье.

Сюрпризы начались после превращения. Как и шесть лет назад, под аккомпанемент смеха Плаксы Миртл Гермиона заявила, что она «на дело» не пойдёт.

— Идите без меня, — чуть не плача сказала она. — Но не забывайте о времени. Конечно, зелье получилось намного более качественное, чем на втором курсе, и действовать оно будет дольше, но всё же не бесконечно.

Гарри с Роном переглянулись. Что за ерунда? Не могла же Гермиона вновь попасть впросак с волосом. Или могла?

— Ты там как? — осторожно поинтересовался Гарри.

А Рон, напуганный смехом Плаксы Миртл, спросил:

— Надеюсь, в этот раз у тебя хвост не вырос?

— Нет, — раздалось из-за двери. Но почему-то в этом коротком ответе и Гарри, и Рону послышалось: «Лучше б уж хвост».


***

План менять не стали — так… слегка подкорректировали. В «Трёх мётлах» Гарри и Рон заказали по паре порций сливочного пива и сразу направились к столику, за которым расположились их однокурсники-слизеринцы.

— Хлою не видел? — спросил у Нотта Рон, усаживаясь рядом.

— Я думал, она с вами.

— Не, сбежала куда-то после завтрака. Мы ждали-ждали, потом подумали, может, она с подружками пошла или с тобой.

— Наверное, письмо матери пишет. Боится, что она сдержит свою угрозу и громовещатель пришлёт, — ответил Нотт, и переключил внимание на Забини.

Эссе по трансфигурации, эссе по зельеварению, редкий старинный фолиант, приобретённый матерью Забини для семейной библиотеки… Шушуканье Паркинсон и Малфоя, её якобы случайные прикосновения к нему и надутые губы… И вновь — домашнее задание по чарам, по рунам и маггловедению, связь зелий и трансфигурации…

— Ботаны какие-то, — фыркнул Рон, когда они с Гарри вышли из «Трёх мётел» и направились в сторону Хогвартса.

— Похоже, Гермиона права, и мы с тобой — обыкновенные параноики. — Гарри задумчиво пожал плечами. — Но знаешь, я рад, что они, — он кивнул в сторону кафе, — не думают «ни о чём таком». Может, хоть этот год нам удастся спокойно отучиться, без приключений?

***

Что этим мечтам не суждено сбыться, стало понятно почти сразу по возвращении в школу.

Как только Гарри и Рон переступили порог туалета Плаксы Миртл, их настигла обратная трансформация. Вернувшись в свой облик и скинув слизеринские мантии, они стали поторапливать Гермиону и наперебой рассказывать о своём походе в Хогсмит.

— А я говорила, что им сейчас не до нас, — произнесла Гермиона не своим голосом и шмыгнула носом. Она всё ещё скрывалась в туалетной кабинке и, похоже, выходить не спешила.

Гарри с Роном напряглись.

— Эй, Гермиона, ты чего там?.. — спросили они, переглянувшись. — Давай выходи.

Гермиона всхлипнула, а сидевшая на подоконнике Плакса Миртл взвилась под потолок и затянула на разные мотивы:

— Выходи, выходи, выходи… — Потом глупо захихикала и прибавила: — Не стесняйся. По крайней мере, в этот раз ты хоть шерстью не покрылась. — Довольная своей шуткой она фыркнула в кулачок и залилась смехом.

Гарри нахмурился и с ужасом посмотрел на Рона. Тот выругался и с силой заколотил в дверь. Казалось, ещё чуть-чуть и он выбьет её плечом, даже не вспомнив про палочку. Но дверь открылась сама. Рон, приготовившийся к очередному броску, застыл на месте, а Гарри от неожиданности чуть не выронил палочку.

Из кабинки вышел зарёванный профессор Снейп.

***


— Почему, почему, почему?!.. — бесновался Рон. Он расхаживал из угла в угол и старался не смотреть на голые, волосатые ноги Снейпа, торчавшие из-под короткой ему мантии Гермионы.

Гермиона пожимала плечами и всхлипывала. Стоять босыми ногами на кафельном полу туалета было холодно. Она ёжилась, но даже не пыталась трансфигурировать свои туфли в мужские ботинки.

— Ничего не понимаю, — прошептала, стиснув пальцами виски, словно у неё раскалывалась голова . — Я сняла волос с Хлои Нотт… Ну, допустим, на ней по какой-то причине был волос профессора, и я обернулась в него… Но почему не произошло обратной трансформации?

— А может, ты много хлебнула? — предположил Гарри, и Рон с надеждой кивнул, поддакивая.

— Когда же вы научитесь внимательно читать учебники? — вздохнула Гермиона и покачала головой. — Зелья — это не огневиски, их нельзя напиться впрок, здесь всё зависит не от количества, а от качества. Вспомните четвёртый курс, самозванца-Хмури и его фляжку. Зачем бы она ему понадобилась, если по утрам можно было бы выпивать не по глотку или два, а по стакану?

Довод показался убедительным, и Гарри с Роном нахмурились ещё больше. По всему выходило, что дело не в качестве зелья — ведь их трансформация прошла без проблем, — а в том особом ингредиенте, которым порция Гермионы отличалась от их порций. В волосе Снейпа, чтоб его. В волосе Снейпа, каким-то образом оказавшимся на плече Хлои Нотт.

— Мда… — протянул Рон и, покосившись на Гарри, стряхнул с его плеча длинный рыжий волос. — Похоже, пикантная история вырисовывается.

— Куда уж пикантнее, — хмуро сказал тот. — Снейп нас прибьёт к чёрту.

— Не прибьёт, он нам должен, — воскликнул Рон, вспомнив тот страшный день, когда они вытащили истекающего кровью профессора Снейпа из Визжащей хижины и переместили в Мунго. Ещё чуть-чуть, сказали тогда целители, и его было бы не спасти.

Он почесал затылок и задумчиво спросил:

— Но всё-таки, что такого необычного в профессоре, что зелье с его волосом так криво сработало?

— Вот это нам и предстоит выяснить.

Гарри достал из кармана мантию-невидимку и накинул на плечи Снейпу. Нет, Гермионе — конечно, Гермионе. Потом увеличил её туфли на несколько размеров и, приобняв за талию, прошептал:

— Всё будет хорошо.

Гермиона сглотнула подступивший к горлу ком и часто заморгала, стараясь сдержать накатившие слёзы. Она ведь всегда верила Гарри — и он никогда её не обманывал. Значит, и в этот раз он говорит правду: всё будет хорошо! Обязательно будет.


***

Сложив руки на груди, профессор Снейп в упор смотрел в лицо своего двойника — зарёванное, с опухшими глазами — и пытался прийти в себя. Он был готов к тому, что ситуация не рядовая, иначе Поттер не обратился бы за помощью к нему, но даже предположить не мог, что всё настолько серьёзно.

Застрять в теле другого человека… Человека, который несколько лет принимал антидот к Оборотному, и в которого в принципе невозможно было обернуться. Было бы… если бы не укус змеи, несколько месяцев в Мунго и никакого антидота во время процесса реабилитации — зато масса других зелий, один Мерлин ведает как среагировавших и на змеиный яд, и на принятое им, Северусом, предварительно противоядие, и на засунутый Поттером ему в горло безоар, и, конечно, на действие антидота. Гремучая смесь, а не кровь.

Надо же было так попасть! Бедная девочка. А расхлёбывать, конечно, опять ему, Северусу.

— Так-так-так… — протянул он, едва отойдя от шока. — И почему я не удивлён, что с Оборотным зельем балуетесь именно вы?! Как только профессор Спраут пожаловалась, что в теплице прорядили спорыш, я так сразу и понял: стоит ждать сюрпризов.

Гермиона вздрогнула, стрельнула глазами на друзей и смущённо потупила взор. Гарри с Роном наоборот напряглись и исподлобья уставились на профессора.

— Ладно, эти два балбеса, — кивнул в их сторону Снейп, — но вы-то… Вы-то, мисс Грейнджер, как до такого додумались? Я же — зельевар, к тому же, только недавно выписался из Мунго. Мало ли что я принимаю?..

— Да не собиралась она в вас оборачиваться, — выкрикнул Рон, задетый несправедливыми обвинениями в адрес Гермионы. — Только почему-то с плеча мисс Нотт она сняла именно ваш волос, — ехидно закончил он.

Северус застыл. Потом скривил губы в усмешке. Ну, конечно, какие ещё выводы могли сделать эти зависимые от тестостерона неокрепшие умы. Наверняка нафантазировали с три короба.

— Иных мыслей я от вас, мистер Уизли, даже не ожидал, — выплюнул он и ухмыльнулся.

Потом встретился взглядом с Гермионой, и его сердце сжалось. В глубине её — его — глаз читалась надежда.

— Вон отсюда! — посмотрев на Гарри и Рона, сказал он и указал рукой на дверь.

— Но профессор, — возмутился Рон. — Вы не мо…

— Лучше молчите, мистер Уизли, — зашипел Северус, предугадав его слова. — Лучше молчите! — И, взглянув в сторону приближающейся к двери головы своего двойника, спросил: — А вы куда, мисс Гренджер?! Или, — добавил язвительно, — к вам теперь следует обращаться «профессор»?

Гермиона вспыхнула и остановилась. Потом покосилась на друзей и сказала коротко:

— Идите.

Те кивнули на прощание, пробормотали: «Спасибо, профессор!» — и собрались уже выскользнуть за дверь, когда Северус попросил Гермиону отдать Поттеру мантию-невидимку.

— Но… — начала она и залилась краской. Снять сейчас мантию — значит, предстать перед профессором во всей красе: в короткой девчачьей мантии, с голыми ногами и в красно-коричневых туфлях на небольшом каблуке и с задорным бантиком на мыске.

— Может, не надо? — спросила она, но Снейп лишь вздёрнул брови в ответ.

Спорить Гермиона не решилась; медленно, словно давая Снейпу возможность свыкнуться с мыслью, что ему предстоит увидеть, она распахнула мантию-невидимку, стянула её с плеч и передала Гарри. И под пристальным взглядом профессора почувствовала себя раздетой. Переминаясь с ноги на ногу, Гермиона ждала, что он что-то скажет, но никак не ожидала, что он пойдёт красными пятнами, потом закроет лицо ладонью и начнёт судорожно трястись в приступе нервного смеха.

Конечно, она выглядела смешно! Гарри с Роном еле сдержались, чтобы не заржать, как только её увидели, но от профессора она этого не ожидала.

— Вы себя в зеркале видели? — спросил он, словно оправдываясь, и вздохнул. Потом в миг посерьёзнел и поджал губы.

Гермиона наблюдала за происходившими с ним метаморфозами и молчала. Смеётся — значит, всё не так плохо. Хоть и отругал сначала, но потом похвалил, что пришли сразу к нему, миновав Больничное крыло.

— Мадам Помфри всё равно направила бы вас ко мне. Так что выводы вы сделали правильные. Дело не в зелье — сварили вы его правильно, раз ваши друзья в порядке, — а во мне. А раз так, то мне и разбираться.

— А долго мне… — начала было Гермиона, но прикусила губу. Ответ был очевиден — столько, сколько потребуется, чтобы решить проблему.

Она кивнула, неловко переступила с ноги на ногу, поморщилась… И тут до Снейпа дошло, что ей должно быть неудобно в своей девчачьей одежде.

Ухмыльнувшись, он подошёл к портрету Виндиктуса Веридиана. В XVII веке профессор Веридиан преподавал студентам зельеварение, а потом, когда прежний директор ушёл в отставку, стал директором Хогвартса. Его портрет, насколько помнила Гермиона, висел и в классе зелий всегда, но иногда рама пустовала. Раньше, когда они были помладше, то порой пугались пустой рамы, но потом узнали, что профессор Веридиан не исчез совсем, а просто переместился на свой другой портрет, что висел в кабинете директора.

— Что вы обо всём этом думаете, Виндиктус? — кивнув в сторону Гермионы, спросил Снейп.

Тот пожал плечами.

— Думаю, надо поставить в известность директора Макгонагалл.

— Справедливо, — согласился Снейп. — Надеюсь на вас. Но прежде, чем переместиться в кабинет директора, пропустите нас с мисс Грейнджер в мои комнаты.

— Добро пожаловать, юная леди, — чопорно сказал Виндиктус Веридиан и, не сдержавшись, хихикнул.

— Виндиктус!.. — поторопил его Снейп.

Портрет отъехал в сторону, открыв небольшую гостиную, и Снейп пригласил Гермиону войти. Она с опаской переступила порог; было странно здесь оказаться, будучи обычной студенткой, не связанной с профессором дружескими отношениями… или личными. Гермиона огляделась: старинный диван с брошенным на нём пледом, на столике с резными ножками — раскрытая книга, графин с тёмно-бордовой жидкостью, видимо, вином и немытый стакан; кресло у камина и огромный книжный шкаф во всю стену — вот и весь интерьер. Никаких излишеств — ни фотографий, ни милых сердцу безделушек — ничего, что могло бы сказать о профессоре больше, чем общеизвестные факты.

С обеих сторон от камина располагались двери. В одну из них профессор и зашёл, а вернувшись, протянул Гермионе мантию.

— Наденьте пока это, потом ещё что-нибудь подберём.

Гермиона с благодарностью кивнула и улыбнулась. Улыбка, очевидно, получилась кривая — или профессор просто не привык видеть улыбок на своём лице — потому что он подозрительно покосился и счёл необходимым Гермиону подбодрить.

— ТРИТОНы будете сдавать в своём облике, обещаю.

Гермиона ахнула. До ТРИТОНов ещё больше полугода! Неужели её состояние настолько плачевно?

Она накинула на себя мантию профессора, укуталась в неё поплотнее и уткнулась носом в воротник. Всхлипнула. И сразу успокоилась. Да ведь он шутит! — поняла. Конечно, он что-нибудь придумает!


***

И ведь придумал же! Что-то там высчитывал, замерял, писал, зачёркивал, вновь делал расчёты… Потом закрылся в лаборатории и почти двое суток не выходил оттуда — колдовал над зельем.

Жаль, всё было зря. Не сработало.

— Ничего, — сказал он усталым голосом и протянул Гермионе чашку горячего шоколада, который только что принёс старый домовик. — Каждый отрицательный результат приближает нас к правильному. — И сделал пометку в своей толстенной тетради.

А Гермиона мысленно поставила галочку в графе «милые привычки». Действительно, что может быть прекраснее после трудовых подвигов, чем чашка горячего шоколада?..

Каждый вечер, когда профессор не был занят в лаборатории, они устраивались в его маленькой гостиной, пили чай или горячий шоколад и мирно беседовали. Гермиона сидела на диване (на котором спала по ночам), профессор — в своём любимом кресле; обсуждали неудачные эксперименты, возможные составы будущих зелий, искали тот самый секретный ингредиент, который поможет всё вернуть на круги своя.

Сначала эти посиделки наедине с профессором Гермиону неимоверно смущали, но вскоре она расслабилась и даже стала находить их приятными. Когда она поделилась с друзьями, Рон только фыркнул: слово «приятно» в его сознании никак не вязалось с образом профессора Снейпа. А Гарри смотрел на неё и загадочно улыбался.

— Что? — спросила у него Гермиона, но он лишь головой покачал и перевёл разговор на другую тему.


***

Иногда, наложив на себя дезиллюминационные чары, Гермиона приоткрывала дверь, ведущую из личных покоев профессора Снейпа в кабинет зельеварения, и наблюдала, как её однокурсники варят зелья. Виндиктус Веридиан на портрете ворчал, что она нарушает правила безопасности и обещал нажаловаться профессору Снейпу, но почему-то молчал. Видимо, понимал, что она скучает и по друзьям, и по учёбе. По программе Гермиона, конечно, не отставала, наоборот, ушла далеко вперёд. Она исправно читала учебники, писала эссе, выполняла все домашние задания, которые ей приносили Гарри и Рон, а в свободное время помогала профессору Снейпу в лаборатории.

— Эксперименты экспериментами, — говорил он, — но моих прямых обязанностей никто не отменял. Осень, понимаете ли, — это в первую очередь слякоть и квиддич.

Они варили Противопростудное и Противовоспалительное, Костерост и другие зелья первой необходимости для Больничного крыла. Гермиона наблюдала за профессором: как чётко и слаженно он работает, успевает уследить за несколькими котлами сразу — и ещё и ей давать пояснения и рассказывать, почему именно тут он отошёл от общепринятой рецептуры, и как это повлияет на зелье.

Пока все непосвящённые думали, что Гермиона отлучилась из школы по семейным обстоятельствам, — а некоторые завидовали и шушукались, что Героям можно всё, — она мечтала оказаться среди них. Именно поэтому, несмотря на недовольные возгласы портрета профессора Веридиана, она раз за разом чуть сдвигала его в сторону, выглядывала в образовавшуюся щель в класс и наблюдала за однокурсниками. Восьмым курсом в полном составе — всеми теми, кто решил доучиться и сдать ТРИТОНы.

Именно так Гермиона и заметила, что Панси Паркинсон буравит взглядом то затылок Рона, то Невилла, Забини строит глазки Луне, а Нотт уже подсел к Лаванде. Гермиона нашла взглядом Малфоя — тот отирался около шкафа с ингредиентами. Вроде бы ничего странного — мало ли, не оказалось нужного ингредиента в личных запасах, — но зачем при этом суетиться и оглядываться по сторонам?

Гермиона почувствовала, что по спине побежали мурашки. Неужели это оно — то, о чём говорили Гарри с Роном, и слизеринцы действительно что-то задумали?

Она видела, как Малфой с довольным видом вернулся за парту и начал шушукаться с друзьями, и пожалела, что у неё нет удлинителей ушей. Вот бы сейчас пригодились!

Когда урок закончился, Гермиона осторожно вышла из-за портрета и направилась к шкафу с ингредиентами. Накануне вечером она, по просьбе профессора Снейпа, провела ревизию ингредиентов, поэтому ей не составило труда определить, что пропал древесный боб, ещё вчера одиноко лежавший в фиале.

В состав зелья, которое только что варил восьмой курс, древесные бобы не входили.

Крутилась какая-то мысль, но Гермиона никак не могла её уловить. Поэтому она вернулась в гостиную и начала листать учебник продвинутых зелий. А уже через несколько минут, сложив воедино всё увиденное, послала Гарри и Рону патронуса. Даже передавать с ним ничего не стала — поймут, что она ждёт встречи.


***

Гарри и Рон появились сразу, как только закончился урок.

— Чары, сама понимаешь, — сказали, словно оправдываясь.

Гермиона понимала. Чары — это не история магии, с них не улизнуть. Тем не менее, за время урока она извелась, так хотелось поскорее увидеть друзей и поделиться с ними своим открытием.

— Паркинсон и я?.. — засмеялся Рон. — Гермиона, ты совсем спятила?

— Или Невилл, — сказала она. — Она на вас обоих пялилась.

— С ума сойти! Какой бред.

— Ну, вы же не будете отрицать, что Нотт ухлёстывает за Лавандой.

— А что такого-то, если она не против.

— Если не против, то ничего. Но почему-то мне кажется, что у Паркинсон с тобой или Невиллом мало шансов.

— Никаких у неё шансов, — безапелляционно заявил Рон. — Но с чего ты взяла? Сама же говорила недавно, что она с Малфоем.

Молчавший до этого Гарри откашлялся.

— Малфой пытался флиртовать с Джинни.

— Что?! — в один голос воскликнули Рон с Гермионой.

Гарри пожал плечами.

— Я думал, мне показалось, поэтому ничего не говорил. Ну, знаете… ревность и всё такое… А теперь понимаю, что ничего не показалось.

— И древесный боб он всё-таки стащил, — подвела итог Гермиона.

— Ты уверена, что они варят именно Амортенцию? — скривился Рон. — Может это…

— Зелье от фурункулов? Возможно. Только за ним легче обраться в Больничное крыло, не находишь?

— Это, смотря на каком месте фурункул. — Рон усмехнулся. — Но вообще, ты, конечно, права. Подозрительно всё это.

— Очень подозрительно, — подхватил Гарри. — Наверняка они думают, что с помощью «правильной» женитьбы можно восстановить положение в обществе. А для слизеринцев это не пустой звук.

— Я тоже сразу об этом подумала, — кивнула Гермиона.

— Очень может быть, — согласился Рон. — У многих отцы в Азкабане, а кто отвертелся, тот сидит ниже травы.

— Идиоты. Ведь всем известно, что с помощью Амортенции невозможно полюбить. — Гермиона села на диван, согнула ноги в коленях, обхватила их руками и оперлась подбородком. И не сразу поняла, почему друзья заржали.

— Смешно сидите, профессор, — сказали они в ответ на её вопросительный взгляд.

Гермиона зарделась. Она часто сидела в такой позе, и друзей никогда раньше это не смешило. Но, видимо, сидеть так в своём облике и в облике профессора Снейпа — две большие разницы. Если уж друзья ржут, как кони, — что же думает об этом профессор?

— Конечно, идиоты, — повторил Гарри. — Но никто ведь не говорит о чувствах. А временного помутнения рассудка для женитьбы вполне достаточно.

— Не могу поверить, — вздохнула Гермиона. — Неужели они на самом деле так циничны?

— Слизеринцы-то?.. — усмехнулся Рон. — По крайней мере, если Джинни вдруг решит тебя бросить, — обратился он к Гарри, — мы будем знать, что делать.

Он задумчиво прошёлся по комнате, посмотрел на Гермиону и вдруг сказал:

— Знаешь, я тут подумал, а не использовать ли нам твой нынешний облик в своих целях? Ни у кого ведь не вызовет подозрений, если профессор Снейп наведается в гостиную Слизерина… А мы с Гарри отвлечём настоящего Снейпа.

— Нет, Рон, я не могу.

— И правда, Гермиона, — поддержал друга Гарри. — Что гадать, — да или нет? — когда можно проверить…

Гермиона откинулась на спинку дивана и застонала.


***

Следующим утром, когда профессор Снейп ушёл на завтрак, Гермиона выскользнула из его комнат и направилась в гостиную Слизерина. Время от времени она озиралась по сторонам и шарахалась от каждого шороха, но, поймав изумлённый взгляд висевшего неподалёку портрета, поняла, что именно такое поведение вызовет подозрение у любого встречного. Отдышавшись, Гермиона взяла себя в руки и к гостиной Слизерина подошла размеренным шагом, хоть внутри всё и заледенело от ужаса.

К счастью, пароль, который накануне разузнали Гарри и Рон, за ночь не сменили. Проход открылся по первому требованию, и Гермиона обомлела от восторга. Зеленоватый свет лился сквозь небольшие окна, похожие на иллюминаторы, создавая впечатление, будто она попала в потусторонний мир. Гостиная находится прямо под озером, вспомнила она, наслаждаясь невиданным ранее зрелищем, пока не услышала вежливое покашливание.

Гермиона вздрогнула и обернулась. С портрета, висевшего рядом с выходом из гостиной, на неё смотрел Финеас Найджелус Блэк.

— Добро пожаловать в гостиную Слизерина, мисс, — сказал он и, немного помолчав, добавил: — вижу, что вы под впечатлением.

Гермиона вздохнула. Чёрт, как же она могла не подумать, что у директора и декана наверняка в каждой факультетской гостиной есть «глаза и уши».

— Профессор, — начала Гермиона и потянула носом. — Свежескошенная трава, новый пергамент и… — она на секунду задумалась, — горячий шоколад…

— Горячий шоколад… — повторил Финеас Найджелус. — Значит, нам с Виндиктусом не показалось…

Гермиона покосилась на него и почувствовала, что по щекам разливается румянец. О, Мерлин, неужели бывшие директора Хогвартса в тиши кабинета директора нынешнего разводят о них с профессором Снейпом сплетни?

— Портрет над камином, мисс, — добавил Финеас Найджелус, и Гермиона усмехнулась. Ну, конечно! Портрет над камином в гостиной профессора Снейпа всегда, сколько она помнила, пустовал. Значит, не всегда…

— Профессор, — обратилась она к Финеасу Найджелусу, — можно вас попросить: не рассказывайте профессору Снейпу о…

Финеас Найджелус засмеялся.

— Мисс… Вы, гриффиндорка, хотите, чтобы я, слизеринец, обманул другого слизеринца?

— Нет, не обманул. Просто, если профессор не спросит про меня, вы и не рассказывайте. А?

— Женщины всегда из меня верёвки вили, — усмехнулся Финеас Найджелус и подмигнул ей.

Гермиона улыбнулась, но Финеас Найджелус замахал руками.

— Нет-нет, оставьте улыбки до лучших времён. А пока, возвращайтесь-ка в комнаты Северуса, а то пшик — цена нашему сговору.

Кивнув, Гермиона ещё раз оглядела гостиную Слизерина восхищённым взглядом, потянула напоследок носом, пытаясь определить, где спрятан котёл с Амортенцией, и вышла в коридор.


***

Первым, кого увидела Гермиона вернувшись в комнаты Снейпа, был Финеас Найджелус Блэк. Он восседал в шикарном кресле в картине, висевшей над камином, покуривал трубку и, казалось, даже не собирался перемещаться в директорский кабинет. Гермиону это беспокоило. Конечно, он обещал сам не заводить о ней речь с профессором Снейпом, но мало ли что придумает…

— Не беспокойтесь, мисс, — сказал Финеас Найджелус, словно прочитав её мысли, — в память о нашем прошлогоднем приключении, я сдержу своё обещание.

Гермиона хотела улыбнуться, но вовремя вспомнила, что лучше не надо. Похоже, во всём Хогвартсе был только один человек, на кого редкие улыбки профессора Снейпа действовали умиротворяюще, — она сама. Гермиона вздохнула, кивнула Финеасу Найджелусу и села писать эссе по трансфигурации. Вечером наверняка забегут Гарри с Роном и будут клянчить. Обычно это Гермиону напрягало, но сейчас вызывало чуть ли ни слёзы умиления.

***

Через пару дней, во время их ежевечерних посиделок, профессор Снейп задумчиво произнёс:

— Знаете, Гермиона, я тут подумал, провёл некоторые расчёты и понял, что все самые гениальные нестандартные решения — до безобразия просты. Вот, например, когда по утрам после дружеских посиделок трещит голова, а под рукой нет антипохмельного зелья, — нужно ещё выпить.

Гермиона непонимающе уставилась на него, пытаясь разгадать, к чему он ведёт.

— Это же общеизвестный факт: подобное лечат подобным…

— Профессор, вы хотите напоить меня Оборотным? — усмехнулась она. Мысль эта показалась ей абсолютно абсурдной, но ничего другого в голову не приходило.

— Угу, — ответил Снейп и широко улыбнулся. — Вы ведь в моём облике находитесь уже месяц…

— Вы хотите сказать, что сразу поняли, как разобраться с моей… кхм… проблемой? А как же все наши неудачные эксперименты?

— Так, стоп. Во-первых, это только гипотеза. И не факт, что пройдёт удачно. Во-вторых, Оборотное зелье варится целый месяц, и никто не мешал нам в период ожидания выдвигать другие гипотезы — ведь одна из них могла привести к более быстрому результату. Так?

Гермиона кивнула. Конечно, только гипотеза. Но почему-то казалось, что именно она сработает. Внутри всё пело. Хотелось прыгать по комнате и кричать от счастья; хотелось броситься профессору на шею и затискать в объятьях. Как много всего хотелось!..

— Ну, так что, пробуем? — уловив её настроение, весело спросил профессор.

Гермиона посмотрела на него глазами, полными надежды, и прикусила губу.

— Я боюсь, — прошептала.

Северус пересел с кресла на диван, взял её руки в свои — и тут же отдёрнул, поморщившись. Вздохнул.

— Это же не первый наш эксперимент, и неудач было уже много. Ещё одна ничего не решит — правда же?

Гермиона помотала головой.

— Сейчас всё по-другому. Вы думаете, что это должно сработать, и если не сработает…

Она замолчала. Северус ничего не ответил, что говорить, когда всё уже сказано. Он достал из внутреннего кармана мантии фиал и вопросительно посмотрел на Гермиону. Она резко выдохнула и кивнула.

Северус улыбнулся. Так хотелось её подбодрить, но его самого парализовал страх. А что, если он опять ошибся. Куда дальше двигаться, в какую сторону? Плюнув на сомнения, он выдернул пробку из фиала, кинул в него свой волос, а потом вытащил из стоявшей на столе шкатулки безоар.

Гермиона нервно захихикала.

— Безоар? Правда?!

— Угу, — кивнул он и опустил безоар в зелье. Оно забурлило, вспенилось, пошло разводами и стало похоже на воду. — Как учил нас профессор Слагхорн: в любой непонятной ситуации начинай с безоара. Попробуем воспользоваться его советом.

Он протянул зелье Гермионе. Она замялась на долю секунды, но, поймав его взгляд, взяла фиал и поднесла ко рту.

— Словно воду выпила, — сказала она через секунду. А потом началось…

Её крутило, ломало, выворачивало наизнанку, а в голове сидела лишь одна мысль: получилось.


***

— Как же хорошо-то, — прошептала Гермиона, когда процесс трансформации завершился, и она, посмотрев в зеркало, увидела в нём себя. В длинной, волочащейся по полу мантии, но себя.

Она вспомнила, как превратилась в профессора месяц назад, и усмехнулась. Это был кошмар! Ожидаешь, что превратишься в миниатюрную брюнетку, а получается, что… Плечи раздались, и пуговицы на блузке разлетелись в стороны. Трусы врезались в попу, а спереди оттопырились. И ноги… волосатые. И груди нет. Ужас! То ли дело теперь…

Улыбка заиграла на её лице, зажгла огонёк в глазах. Гермиона обернулась к Северусу. Так много хотелось сказать, но все слова улетучились. Она вздохнула и посмотрела ему в глаза.

— Спасибо! — прошептала.

Он подошёл к ней вплотную и обнял.

— Ты выглядишь замечательно.

— Я сроднилась с этой рубашкой.

— Она всегда в твоём распоряжении, — усмехнулся он.

Гермиона отстранилась.

— И всё-таки я переоденусь.

— А я пока попрошу эльфов принести нам горячий шоколад, — сказал он, просто чтобы что-то сказать. Казалось, что сейчас она наденет свои вещи и исчезнет навсегда. А он уже так отвык от одиночества…


***

Следующим вечером, сидя в кресле у камина, Северус проверял контрольные работы первокурсников, когда в дверь постучали.

— Войдите, — крикнул он и замер от радостного предвкушения. Предчувствие подсказывало, что про контрольные сегодня лучше забыть, а оно редко ошибалось.

На пороге стояла Гермиона. Девчачья мантия, туфли с бантиком, волосы стянуты розовой резинкой.

— Я долго думала, говорить ли вам, но решила, что так будет правильнее, — нерешительно начала она, помявшись на пороге. — Вы знаете, что слизеринцы варят Амортенцию?

— Уже не варят, — сказал Северус. И в ответ на её вопросительный взгляд, добавил: — Не у вас одной хорошее обоняние.

Гермиона вздрогнула.

— Так вы знаете?.. — спросила она и подозрительно покосилась на Финеаса Найджелуса.

Северус проследил за её взглядом и усмехнулся.

— Вы же не думаете, что в гостиной Слизерина висит только портрет профессора Блэка?

Гермиона вновь посмотрела на Финеаса Найджелуса, он широко улыбнулся и развёл руками. Потом подмигнул ей и заговорщически прошептал:

— А Северус тебя ждал. — И поскорее исчез с портрета.

Гермиона улыбнулась и посмотрела на профессора Снейпа. Он уже отложил в сторону контрольные и развернул кресло к дивану. Потом посмотрел на неё и улыбнулся:

— Горячего шоколада?