Глава 14


Следующий день, наверное, не принес бы ничего нового, если бы не моя вчерашняя выходка. Стоило мне утром показаться в Большом Зале, как все тут же затихли и уставились на меня, словно я обзавелась головой Волдеморта. А затем они начали громко шептаться, и у меня не было никаких сомнений, что новость о моем поведении с профессором Снейпом облетела все факультеты.
Приняв гордый, независимый вид, и стараясь не смотреть на учительский стол, дабы избежать убийственного взгляда вышеобозначенного профессора, я села между Роном и Джинни и принялась невозмутимо поглощать завтрак. Когда шепот поутих, я, было, приободрилась и почувствовала себя более непринужденно. Но тут в зал влетели более сотни сов. Одна из них – Клавдия, новая почтальонша Уизли – подлетела к Рону и бросила прямо ему в тарелку письмо, в котором мы без труда узнали вопиллер. Красный конверт привлек не только наши взгляды, и скоро уже весь гриффиндорский стол смотрел на нас с опасением и легкой насмешкой.
Рон нервно сглотнул, а Джинни заботливо положила руку ему на плечо.
- Лучше открой, - прошептала она.
На лице Рона появилось страдальческое выражение, но он всё же разорвал конверт.
И в следующее мгновение зал заполнил громовой голос миссис Уизли:
- РОНАЛЬД И ДЖИНЕВРА УИЗЛИ! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ СОТВОРИТЬ ТАКОЕ? И НЕ ОБМОЛВИЛИСЬ И СЛОВОМ! ЕСЛИ БЫ Я ТОЛЬКО УЗНАЛА, ЧТО ВЫ ПОСМЕЛИ СДЕЛАТЬ, ВАМ БЫ НЕ ПОЗДОРОВИЛОСЬ!
- В таком случае, её не должно удивлять, что мы промолчали, - пробормотал покрасневший до кончиков ушей Рон.
Щеки Джинни тоже порозовели, и она несчастным взглядом смотрела то на брата, то на меня. Передать мое собственное смущение я не в силах.
- Я УДИВЛЕНА, ЧТО ВАС НЕ ВЫГНАЛИ ЗА ПОДОБНОЕ ИЗ ШКОЛЫ! БУДЬ Я ДИРЕКТОРОМ, НОГИ БЫ ВАШЕЙ ТАМ НЕ БЫЛО! ОХ, Я ДО ВАС ДОБЕРУСЬ!
Более позорной сцены, казалось бы, вообразить нельзя, но тут миссис Уизли обратила свой гнев и на меня, чего я уж никак не ожидала.
- ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР! – прокричала она, - ОТ ТЕБЯ Я ПОДОБНОГО НЕ ОЖИДАЛА! ГДЕ ТВОЕ БЛАГОРАЗУМИЕ? ТВОИ РОДИТЕЛИ ВСЕ МНЕ РАССКАЗАЛИ, И Я НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ ЭТОГО НЕ ПРЕДОТВРАТИЛА!
От изумления и возмущения я приоткрыла рот, но тут же его закрыла, понимая, что мои оправдания не достигнут цели.
- ЕСЛИ ВЫ ПРОВИНИТЕСЬ ОПЯТЬ, Я ЗАБЕРУ ВАС ИЗ ШКОЛЫ!
Письмо уже сгорело и превратилось в пепел, а мы с Джинни и Роном всё еще сидели, понурив головы, каждый размышляя о своем.
Другие ученики тихо обсуждали, за что же нам так досталось, и что же мы опять наделали, но к нам, к счастью, с расспросами никто не лез.
- С маминой стороны это просто ужасно, так нас опозорить, - подала, наконец, голос Джинни.
- Вот именно, как будто нам все еще двенадцать лет, - согласился Рон.
- Как будто бы так и есть, - недовольно откликнулась я, - Если бы в ваши взрослые головы не пришел тот глупый, нелепый, совершенно бессмысленный план с зельем, ничего бы не произошло, и мы бы сейчас спокойно готовились к Т.Р.И.Т.О.Нам, которые, между прочим, уже на носу.
- Какое зелье? – спросила Натали МакДональд, оказавшаяся рядом, и я едва не подпрыгнула от испуга – так неожиданно было её появление.
- Не важно, ты что-то хотела?
- Да, я… миссис Уизли была так зла, что я подумала… с Драко Малфоем и Гарри Поттером действительно все в порядке?
Мое лицо, должно быть, выражало такое неудовольствие и раздражение, вызванные её вопросом, что она тут же залилась краской и смущенно опустила глаза, но продолжала стоять рядом, ожидая ответа.
- Они чувствуют себя прекрасно. - Ответила я, подавляя эмоции. - Единственная причина, по которой они остаются в Больничном Крыле, это то, что им нравится там быть, и они успешно дурачат всех вокруг, притворяясь больными.
Натали понимающе кивнула и удалилась, а я взглянула на Джинни. Та проводила девушку взглядом, полным любопытства, но затем, очевидно вспомнив о нашем общем позоре, серьезно уставилась в тарелку.
- Может быть, мы уже пойдем на занятия? – предложила я, - У меня совершенно нет аппетита.
Друзья поддержали меня, и мы поспешили покинуть Большой Зал, провождаемые сотнями взглядов.
- Зачем твоя мама рассказала все нашей? – задал Рон мучавший нас всех вопрос, когда мы были у класса Защиты от Темных Искусств.
Я не видела Тонкс уже сотню лет, и еще пару дней назад я думала о том, с каким удовольствием поболтаю с ней после занятий. Но теперь мое настроение было испорчено, и радость предстоящей встречи омрачалась событиями утра.
- Я не имею не малейшего понятия, Рон, - ответила я другу, - Но и сильного удивления у меня это не вызывает. По правде говоря, это всё глупости по сравнению с тем, что было бы, если бы МОЯ мама умела посылать вопиллеры. Они приходили бы мне по сто раз на дню.
- Ты её переоцениваешь, - ответила Джинни шутливо, - На самом деле, как бы там ни было, сейчас главное сохранить всё в тайне. Потому что, я уверена, интерес к нашим…эм, «делам» возрос после завтрака многократно.
- Такая вероятность есть, - не могла не согласиться я, - И вся тяжесть устранения этого обстоятельства ложится на ваши плечи, друзья мои. Мне же предстоит нелегкая участь няньки.
Рон и Джинни фыркнули.
- Раньше тебе было правда хуже, чем нам,- сказал Рон, - но теперь Гарри и Малфой не такие мелкие, и за ними почти не надо присматривать.
- Ах да, я же не рассказала вам о том, что случилось вчера вечером…
Завершив историю, которая вызвала у друзей множество охов и вздохов, а также возмущений поведением профессора Снейпа и высокой оценки способностей Драко, я увидела, как к нам по коридору приближается Тонкс.
Радостно поприветствовав меня, она предложила нам троим пройти в класс, пока остальные ученики находились на завтраке.
Расспросив меня о Драко и Гарри – а она, конечно, была в курсе событий – она выразила свое мнение по поводу моего поведения на вчерашнем уроке Зелий.
- Ну ты даешь, настоящая гриффиндорка! Другой бы никогда не решился на такую шутку со Снейпом. Потрясающе!
Её восхищение приободрило меня. Я застенчиво улыбнулась и спросила, видела ли она, как профессор отреагировал на утреннее представление.
- Честно говоря, я была увлечена речью Молли, - ответила Тонкс, смахивая ненароком пергамент со своего стола, и тут же ловко ловя его, - но так как за завтракам Снейп сидел рядом со мной, я слышала, как он пару раз презрительно фыркнул, а когда Молли сказала, что, будь она директором, давно выгнала бы вас из школы, буркнул что-то вроде «Не она одна». В общем, как всегда – Снейп он и на Ямайке Снейп.
Мы кивнули, соглашаясь.
- А еще было смешно, когда Молли упомянула твою маму, Гермиона. В этот самый момент он делал глоток кофе, и закашлялся, чуть не выплюнув всё на стол. Ладно, может быть, я преувеличиваю, - тут же произнесла она, садясь за свой учительский стол, - Но он действительно подавился. Я заметила, потому что со Снейпом такие случайности обычно не случаются.
С этими словами она привстала, чтобы поправить стул, и уронила его. С грохотом тот упал на пол, и в этот же момент в класс вошел первый ученик – Чосер Харпер из Слизерина. Он пришел один, но наш разговор все равно был окончен, так как мы избегали дружеских разговоров с Тонкс на глазах у остальных студентов.
Я, Рон и Джинни расселись по своим местам и стали ждать начала занятия. Харпер сидел позади меня, и нервно покашливал. Обычно это весьма уверенный в себе мальчик, без обычной для многих слизеринцев заносчивости, но всё же знающий себе цену. Более того, он был вполне приятным внешне, и, насколько можно судить из рассказов Джинни, встречался с девушкой из Хаффлпаффа, что, на самом деле, многое говорит о его характере. Иной слизеринец просто постеснялся бы заводить отношения с представительницей этого факультета, боясь, что его засмеют. Но Харпер не скрывал своих чувств и своей горделивой уверенностью и умом заставлял злоязычников находить другой предмет для насмешек.
И вот этот уверенный в себе молодой человек сейчас был определенно взвинчен – его нервозность наполняла воздух вокруг напряженностью и почти осязаемой тревогой.
- Гермиона, - произнес, наконец, он, и я вздрогнула.
Обернувшись к нему, я вопросительно взглянула в его ясные голубые глаза.
- Я хотел сказать, что… сожалею по поводу вопиллера. Это всегда очень неприятно.
- О! Спасибо. Ничего страшного, это не самая большая неприятность в моей жизни.
- Да уж... Наверное, тебе досталось вчера от профессора Снейпа? Не знаю, что значил тот разговор между вами на занятии, но профессор был определенно зол. Я бы даже сказал, взбешен.
- Взбешен – подходящее слово, - согласилась я. – Но на самом-то деле взыскание не состоялось. Потому что…мм, Гарри почувствовал себя нехорошо и я не смогла оставить его. Поэтому вечер в компании профессора Снейпа состоится сегодня.
Харпер ободряюще улыбнулся.
- В таком случае, тебе не стоит волноваться. К сегодняшнему вечеру он успокоится, и наказание не будет таким страшным, как могло бы быть.
- Весьма оптимистично, но он представляется мне достаточно злопамятным человеком, не привыкшим прощать оскорбления, каковым он и считает мое вчерашнее поведение.
Харпер хотел ответить, но тут в класс вошли ученики. Двое слизеринцев презрительно взглянули на моего собеседника и демонстративно сели подальше.
- В чем дело? – шепнула я, - Кажется, ты чем-то разозлил своих друзей.
- Не бери в голову, - отмахнулся он, хотя было очевидно, что что-то терзает его.
Но мы не были настолько близки, чтобы я могла начать расспрашивать его, и поэтому поспешила закончить беседу. Урок начался, и я была полностью увлечена рассказом Тонкс о пусть и известных мне, но крайне интересных защитных чарах.
Лишь после последующих Трансфигурации и обеда, я снова увидела Харпера. Он выглядел подавленным, и часто бросал взгляды в мою сторону. Это меня встревожило. Но я решила не придавать этому большого значения прямо сейчас, так как множество других проблем терзало мои мысли и чувства.
После Нумерологии я поспешила в свою комнату, чтобы проверить, в порядке ли Драко и Гарри. Точнее, в порядке ли сама комната. К моей радости, жилище выглядело в точности таким, каким я видела его утром, уходя на завтрак. Но вместо мирно играющих мальчиков я обнаружила на полу клубок из двух дерущихся детей. Они катались по комнате и с таким остервенением и самозабвением лупили друг друга, что я сперва побоялась вмешиваться. Но, собравшись духом, я прочистила горло и громко произнесла:
- Гарри Джеймс Поттер и Драко Люциус Малфой! Какого дьявола вы здесь устроили?
Но должного эффекта мои слова не произвели. Тогда мне пришлось достать палочку и заставить драчунов отлепиться друг от друга.
Когда Гарри и Драко предстали передо мной во всей красе, вися в воздухе, похожие на двух воробышков, я едва сдержала смех. Оба они были в ссадинах и весьма вероятно готовящихся налиться синяках. Волосы их были взъерошены, одежда наполовину порвана, наполовину стянута или надета самым невообразимым образом.
- Сейчас я опущу вас на пол, и вы, как хорошие мальчики, не будете пытаться убить друг друга, а объясните мне, что произошло.
Но стоило мне поставить их на пол, как Драко тут же кинулся к торжествующему Гарри.
- Я первый его поймал! – заорал он, пытаясь отобрать что-то у своего друга.
Я подошла, и схватив обоих за шиворот, оттащила подальше друг от друга. Только тогда я заметила, что Гарри крепко сжимает в руке золотой снитч.
- О Небеса! Вы неподражаемы. Неужели вы подрались из-за снитча?
- Я первый его поймал, а этот идиот отобрал его у меня, - зло ответил Драко.
- Такие правила. Ты сам сказал, что у кого снитч, тот и выиграл, - отозвался Гарри, крепко сжимая трофей.
- Выиграл тот, кто его первый поймал, придурок! А поймал его…
- Довольно!
Я была зла, да и день выдался тяжелый. А ведь еще предстояло идти на взыскание к профессору Снейпу. Я была совершенно не настроена на выяснение отношений между этими двумя.
- Драко, прекрати обзываться. Гарри, ты действительно неправильно понял правила. Но поскольку вполне очевидно, что вы оба не умеете играть в подобного рода игры, я забираю снитч.
Я отпустила мальчиков и протянула руку. Гарри колебался, не желая отдавать игрушку.
- Гермиона! – тут же воскликнул Драко и, подойдя ко мне, нежно обнял, - Не забирай снитч, пожалуйста, мы будем хорошо себя вести. Честно!
Сказав это, он чуть отстранился, чтобы я могла видеть его чистые светлые глаза, полные искреннего желания вести себя как примерный ребенок. Но я была непоколебима.
- Вы получите его, когда я вернусь от профессора Снейпа. Если действительно будете хорошими мальчиками и докажете, что я могу оставлять вас без присмотра.
Драко недовольно поджал губы, но затем кивнул. Гарри плюхнулся на мою кровать и уставился в потолок. Я сочла это знаком согласия и поспешила переодеться для взыскания.
Профессор Снейп сидел за письменным столом в своем кабинете, когда я вошла. Он мельком взглянул на меня и приказал сесть и подождать, пока он закончит с делами.
Я послушно выполнила его указания, и, пока он делал какие-то пометки в большой книге, принялась размышлять, как бы сделать так, чтобы я могла контролировать поведение мальчиков, сохраняя при этом возможность посещать уроки. Было очевидно, что они все еще нуждались в присмотре, но я не собиралась говорить кому-либо об этом, поскольку это означало бы новое заключение, до тех пор, пока они снова не повзрослеют.
- Итак, мисс Грейнджер, - прервал мои мысли голос профессора.
- Да, сэр, - откликнулась я.
- Мы с вами говорили о том, насколько этичным можно считать мое поведение в отношении ваших родителей.
Я поджала губы, но затем, набравшись храбрости, ответила:
- Мне кажется, здесь больше нечего обсуждать. Я поняла вашу точку зрения, согласно которой ваше лживое поведение относительно моих родителей было ничем иным, как простая вежливость, и я не имею никакого права злиться на вас по этому поводу.
Снейп открыл было рот, чтобы прокомментировать мой выпад, но неконтролируемый поток слов, изливавшихся из моего рта было не остановить:
- Вот только вы не подумали о том, - продолжала я, - какие последствия может принести эта ваша вежливость. То, что я сказала насчет желания тети Роузи посетить нас на пасху – не было шуткой. И мама ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ждет вас на чай и просит передать горячие приветы. Я уже слышу звон свадебных колокольчиков, профессор Снейп, и вы напрасно думаете, что сможете так легко отделаться от моей мамы.
Очередная попытка профессора прервать меня вновь не увенчалась успехом:
- Да вы и сами стали жертвой своего поведения, когда профессор МакГонагалл обвинила вас в… - тут я немного смущенно замолчала, и неловко завершила предложение, - в том, в чем она вас обвинила. В глазах директора вы заслуживаете порицания, и пока что она – единственный судья ваших поступков. Но что, если этот нелепый слух – о наших воображаемых «отношениях» - распространится по школе. Люди могут быть глупыми и жестокими, и никто не станет искать правды. Я понимаю, вам это кажется невозможным, но сегодня утром вы были свидетелем одной примечательной сцены. Вообразите, если бы моя мама рассказала миссис Уизли больше, чем просто о детях! Хотя, я уверена, она и так поделилась с ней своими впечатлениями о том, какой вы во всех отношениях приятный человек. А миссис Уизли могла бы упомянуть это в своем послании, и вся школа сочла бы её слова правдой. А если вспомнить мое поведение, и ставшее причиной моего пребывания здесь, вся Хогвартская общественность уверилась бы в том, что между нами завязались недостойная связь.
Закончив свою пылкую речь, я, тяжело дыша, откинулась на спинку стула, стараясь избегать взгляда профессора.
- Весьма проникновенно, - прокомментировал он, спустя несколько мгновений, - Но я не вижу во всем, что вы описали своей вины. Если бы ваша мать не испытывала столь сильного желания выдать вас замуж, если бы Молли Уизли не понимала, что посылать вопиллеры взрослым детям, унижая их на глазах всей школы, не очень достойно, если бы, наконец, вы вели себя соответственно моему и вашему положению, и не позволяли себе столь дерзких выходок, мы бы с вами не оказались в подобной ситуации.
Я выразительно фыркнула.
- Естественно, вы не признаете своей вины.
- Мисс Грейнджер!
- Сэррр, - добавила я, выказывая полное неуважение.
- Что ж, - произнес профессор после некоторой паузы, - Я вижу лишь два пути выйти из сложившейся ситуации. Первое – вы в срочном порядке найдете достойного молодого человека и представите его своей матушке.
- Вздор! Я не сделаю ничего подобного, профессор! – тут же перебила я, но Снейп, кажется, не обращал на меня внимания.
- Второе – и это в большей степени зависит от меня, чем от вас – необходимо заняться вашим воспитанием. Хотя, боюсь, мы с этим несколько запоздали, но кто же знал, что за ликом примерной отличницы скрывается такая заносчивая дерзкая девчонка.
Я вспыхнула от негодования. Да как он смеет!
- И кто же, позвольте узнать, займется этим моим воспитанием? Уж не вы ли?
- Безусловно, я бы не стал браться за такое занятие. У меня и без вас масса дел. Но, я подозреваю, никто другой не видит в этом необходимости, и потому я буду так любезен, что возложу на себя еще и эту обязанность.
Во мне все трепетало от гнева. Если не брать в расчет мою своенравную натуру, мою гордость и моё отвратительное настроение, достаточно хотя бы упомянуть то, что мне было девятнадцать, и я привыкла ожидать соответствующего к себе отношения. В конце концов, он разговаривал с молодой женщиной, и подобное неуважительное, оскорбительное отношение… у меня не было слов, чтобы описать свое возмущение.
- Не стоит утруждать себя, сэр. Поверьте, вы не получите должной благодарности, - сказала я со всем возможным спокойствием.
- Я привык к этому, мисс Грейнджер, - был невозмутимый ответ.
Профессор с интересом рассматривал меня, очевидно, забавляясь моей реакцией. Конечно, от него не укрылось мое недовольство.
- Это не стоящая привычка, вам бы лучше от неё избавиться, профессор Снейп, - произнесла я, усмиряя собственный гнев, - Кроме того, ваша задумка кажется мне тщетной. Мне слишком много лет, чтобы какие-либо воспитательные меры могли изменить мой характер.
Снейп усмехнулся. Сложив руки домиком, он чуть прищурился, и ответил:
- Я не намереваюсь менять ваш характер, моя цель – научить вас хорошим манерам.
- Мои манеры кажутся мне весьма сносными, сэр.
- Сносность – не то качество, которое я привык ожидать от вас. Поскольку вы во всем стремитесь к безупречности, я льщу себя надеждой, что и в том, что касается вашего поведения, мы добьемся совершенства, которое свойственно вам в любом начинании.
- Я принимаю эти слова за комплимент, - ответила я без тени кокетства, - но все же настаиваю на том, что ваши старания ни к чему не приведут. Я слишком упряма, чтобы поддаться благостному воздействию вашего воспитания. И теперь, зная о ваших намерениях, буду целенаправленно демонстрировать вам полное неповиновение.
Стоило мне сказать это, как профессор поднялся из-за стола и подошел ближе.
- Я вижу, вы стали чувствовать себя в моем обществе несколько раскованнее, чем раньше, раз позволяете себе подобные выступления?
Я тут же напряглась, интуитивно чувствуя опасность. По мере приближения профессора, моя уверенность, равно как и красноречие, испарялись.
- Ну что же вы, мисс Грейнджер, замолчали? Когда я желаю, чтобы вы не произносили ни звука, вы безостановочно говорите, но стоит мне обратиться с вопросом, и вы тут же замолкаете.
- Дело не в вопросе, сэр, - ответила я несмело, - Вам и самому должно быть прекрасно известно, что нарушение личного пространства заставляет человека чувствовать себя не в своей тарелке.
- О, простите, мисс Грейнджер! – притворно воскликнул Снейп, - Я вовсе не намеревался нарушать ваше «личное пространство». Но видите ли – границы его никак не обозначены, и я не имею возможности знать, когда же совершаю этот тяжкий грех и нарушаю территориальную целостность вашего раздувшегося эго.
Завершена речь была злым голосом, и я сжалась в комочек от этого рассерженного тона.
Профессор уже нависал надо мной, как туча, и я сочла лучшим встать, чтобы не находиться в столь уязвимом положении. Не смотря на то, что Снейп был на голову выше меня, всё же я почувствовала себя увереннее.
Моя собственная злость придала мне и сил, и смелости, и я дерзко ответила, глядя ему прямо в глаза:
- Вы можете представить эти границы, это не составит вам никакого труда. Просто вообразите собственное эго, а затем поделите его вдвое.
- Нахальная девчонка! – возмутился профессор, делая однако, шаг назад – ему, так же, как и мне было некомфортно, когда мы находились так близко друг от друга.
- Не более нахальная, чем вы от меня ожидаете, сэр.
Разговор зашел в тупик, и, возможно, вечер завершился бы без кровопролитий, но что-то заставило меня сказать последнюю фразу:
- Вы не можете ожидать от меня проявления большего уважения, чем я испытываю. А поскольку вы делаете всё возможное, чтобы меня от этого обременительного чувства избавить, вполне возможно, что скоро я потеряю к вам последние его капли.
- В самом деле? - Лениво протянул профессор, но я еще не замечала поджидающей меня опасности.
- Я всегда защищала вас перед Роном и Гарри…
- Какое благородство.
- …Но всему есть пределы. И даже то, что вы – мой преподаватель, не дает вам права обращаться со мной так, как вам заблагорассудится. Если вы просите уважения, проявите в ответ свое.
- Непременно…
Только в этот момент я заметила, что профессор снова подошел ко мне непозволительно близко, а в следующий момент он одним легким, почти незаметным движением достал из рукава волшебную палочку. В следующую секунду я почувствовала, как её сухой теплый кончик упирается мне в шею.
- А теперь послушайте, что я вам скажу, - прорычал он, кажется, едва сдерживая эмоции, - Я буду вести себя по отношению к вам так, как мне заблагорассудиться, ибо пока вы в стенах этой школы, я остаюсь вашим профессором, а, следовательно, выше вас по положению. Более того, я сильнее вас как маг, и вынуди вы меня прибегнуть к силе, вы бы непременно оказались в проигрыше. Я, смею вас заверить, знаю такие заклинания, которые не обнаружит ни один детектор, но способные сделать вашу жизнь невыносимой. И, в завершение, хочу напомнить, что, как вам прекрасно известно, директор проиграла мне возможность безнаказанно снимать баллы с факультетов, поэтому я с удовольствием и без зазрений совести снимаю с Гриффиндора пятьдесят баллов.
Я приоткрыла рот от возмущения, но когда Снейп со злой насмешкой опустил взгляд на мои губы, изображавшие букву «о», я тут же упрямо сжала их.
- Далее, что касается вашего поведения. Вы уверяете меня, словно очень упрямы, и не поддаетесь дрессировке. Что ж, я докажу вам обратное. И поверьте, я не постесняюсь в средствах, достигая своей цели.
Я смотрела в глаза преподавателю, и не смогла не вспомнить о том, как часто нам приходилось сталкиваться с ним за последний месяц. И каждый раз при новых обстоятельствах. Всё это было так странно, и вызывало во мне столько смешанных чувств, что разобраться в них по сложности было бы равносильно созданию философского камня.
Как я могла испытывать перед ним благоговейный страх и трепет, вместе с постоянным желанием отвечать на каждый его язвительный комментарий очередной колкостью, демонстрируя всю дерзость, на которую только способна? Профессор всегда был для меня человеком-загадкой, и чувства и эмоции, которые он вызывал во мне, были не более понятными, чем его натура.
Не зная, что ответить на его речь, да и не полагая разумным искать ответа, когда в горло упирается палочка одного из сильнейших волшебников Британии, я просто молчала, должно быть, несколько испуганно глядя ему в глаза.
Только много позже, я подумала о том, что это было моей ошибкой. Не владея окклюменцией, я была перед ним как на блюдечке. Он, без сомненья, мог видеть вся мои чувства и волнения, а давать ему такое преимущество было крайне глупо с моей стороны. В голову тогда невольно пришло сравнение профессора с собакой, которой ни за что нельзя смотреть в глаза, и нельзя испытывать в её присутствии страх, иначе она непременно воспользуется этим.
Но там, в кабинете профессора, я не могла совладать с собой, и только когда он отошел от меня на почтительное расстояние, я обрела способность ясно думать.
- Сейчас, мисс Грейнджер, если мы разобрались с претензиями в адрес друг друга, я думаю, вы можете приступить к выполнению вашего задания на сегодняшний вечер.
Голос Снейпа был невозмутимым, словно не он сейчас угрожал превратить мою жизнь в ад.
- Что же за задание, сэр? – спросила я ядовито, желая показать, что на меня его угрозы никак не подействовали, что, конечно же, было совершенно не так.
- Верхние полки с заспиртованными гадами нуждаются в уборке. Необходимо стереть пыль и очистить банки от осевших на них осадков от зелий, которые варились в этом кабинете. Чистящие средства и тряпки вы найдете у шкафа.
Я молча кивнула и принялась за уборку. Существа в банках выглядели премерзко. Более отвратительных созданий мне, пожалуй, видеть не приходилось. Но, сжав зубы, и стараясь не смотреть на содержимое, я тщательно протирала каждую банку, в надежде оттереть несмываемые коричневые разводы и пятна.
Уверена, Снейп знал, что очистить эти банки практически невозможно, но я, с упорством, достойным лучшего применения, терла их, уверенная, что когда-нибудь ему надоест издеваться надо мной и он отправит меня к себе.
Так и произошло, но руки к тому моменту болели нещадно, а профессор перед моим уходом проинспектировал полки, и заявил, что я не справилась с заданием, а потому он ждет меня на следующий день, в это же время.
Я не стала спорить, слишком уставшая для этого, и поспешила к себе в комнаты.
Идя по коридору, я представляла, как сейчас упаду на кровать и засну сладким сном, но моим мечтам не суждено было сбыться.
Только спустя пару минут после того, как я оказалась у себя, я заметила отсутствие одного важного элемента. Точнее двух элементов.
Гарри и Драко пропали.

Глава 15


Гарри и Драко пропали. Спустя полчаса после обнаружения этого факта я все еще не могла в него поверить. Я продолжала упорствовать, ища детей в комнате и ванной, испробовав все заклинания обнаружения – но тщетно. Двое паршивцев как сквозь землю провалились. Было очевидно, что я нуждалась в помощи.
Связавшись через камин с профессором МакГонагалл, я уже через сорок минут стояла рядом с ней у хижины Хагрида. Там же был профессор Снейп, Рон, Джинни, Тонкс и мадам Помфри. То есть все те, кто был посвящен в нашу тайну.
С помощью особого заклинания, Тонкс удалось проследить, что дети выбрались на улицу через окно, и если учесть то, что жили мы на седьмом этаже, можно вообразить, какую гамму чувств я испытала, услышав такое известие. К счастью, на земле не было и капли крови – не говоря уж о безжизненных тельцах моих подопечных, которые я себе без труда представила - а то же заклинание позволило Тонкс определить, что два бандита направились в сторону Запретного Леса. У хижины Хагрида их следы терялись: слишком сильно было магическое воздействие существ, населявших лес.
И вот мы стояли, решая, кто куда направит свои стопы в поисках мальчиков.
Профессор МакГонагалл разбила нас на пары: Рон отправлялся с самой директрисой, Джинни с Тонкс, я с мадам Помфри, ну а профессор Снейп сам по себе.
- Жаль, что Хагрида нет, - заметила Джинни, - Он знает лес, как никто другой.
- А может они с мадам Максим могли бы воспользоваться камином и помочь нам? – тут же предложил Рон.
Но профессор МакГонагалл не поддержала идею, ответив, что у нас нет времени на то, чтобы связываться с ними и вызволять из Франции. И мы все разбрелись кто куда, держа палочки наготове и беспрестанно окликая детей.
Прошло не меньше получаса, а мы с мадам Помфри все еще брели по полузаросшей тропе, так и не обнаружив никаких следов Гарри или Драко. Было темно, и лес был пугающе тих. Лишь где-то вдали раздавались завывания неведомых животных и крики их жертв. Вблизи же слышался лишь хруст веток под ногами и наше сбившееся дыхание.
Внезапно мне послышался какой-то шорох. Я обернулась, но увидела лишь темноту. В следующий момент задушенное «Ах!» раздалось со стороны мадам Помфри, но когда я повернулась, чтобы узнать, что случилось, её и след простыл. Я застыла, боясь пошевелиться. Внезапный страх парализовал все тело. Я сжимала палочку так крепко, что казалось, она может треснуть. Ногти впились во влажные ладони, тело было напряжено до предела. Тихий звук достиг моего сознания, и вскоре я поняла, что слышу рычание. Медленно повернувшись, я едва сдержала испуганный крик. В нескольких футах от меня стояло огромное трехголовое чудище и свирепо смотрело на меня шестью блестящими в темноте глазами.
- Пушок, - прошептала я.
С тех пор, как эта с позволения сказать собака была снята с охраны двери на третьем этаже в Хогвартсе, её отправили на постоянное место жительства в Запретный Лес. Но я, честно говоря, и не мечтала встретить любимца Хагрида снова.
Мое сердце бешено колотилось в груди, я пыталась понять, куда делась мадам Помфри, и как мне быть с трехголовым псом. Ответ на первый вопрос я получила скоро, когда услышала, как кто-то зовет меня. Опустив взгляд, я увидела яму. Очевидно, мадам Помфри упала в неё, и теперь звала меня на помощь. Но кто бы помог мне?
Вспомнив тот единственный способ, который мог заставить Пушка забыться безмятежным сном, я начала тихонько напевать, и даже немного оскорбилась, когда пес не принял мое пение за музыку.
Мне ничего не оставалось сделать, как оглушить его. Припомнив хорошее сильное заклинание, я подняла руку с палочкой, но Пушок, очевидно узнавший магический предмет, громко рыкнул и в два счета оказался передо мной. Не ожидая его нападения, я сделала шаг назад, споткнулась о торчащие корни дерева, и упала на землю, больно ударившись всем, чем только можно удариться при таком падении. Но синяки и ссадины были сущим пустяком по сравнению с тем, что моя палочка упала на землю.
Я принялась судорожно шарить рукой по сухой поверхности, но среди сучков и веток найти волшебную палочку было невероятно сложно. А Пушок тем временем подходил все ближе и ближе. Я уже чувствовала запах, исходящий от него, его горячее смрадное дыхание опаляло мою кожу. Я чувствовала, как мышцы его лап напряглись, готовые сделать финальный прыжок, слюна стекала с его челюсти, заставляя желтые зубы блестеть в темноте.
Все еще надеясь на чудо, я продолжала искать палочку, но та словно исчезла. Голос мадам Помфри звучал все глуше, мир вокруг сократился до бликов в черных маслянистых глазах. И вот Пушок совершил едва заметное движение, которое ясно дало мне понять, что ничто меня не спасет, как громкий голос, как мне показалось, где-то за сто миль от меня, произнес то самое заклинание, которое намеревалась применить я, прежде чем моя палочка так бесследно пропала.
Собаку отбросило на много ярдов, она упала, издав неприятный звук и затихла. Тут же моя рука наткнулась на гладкую поверхность палочки. Я позволила воздуху покинуть легкие, и затем, быстро встав, обернулась к спасителю.
- Рон! – воскликнула я, и кинулась ему навстречу.
Буквально упав в объятия друга, я зашептала:
- Я так испугалась! Как хорошо, что ты оказался рядом, как хорошо!
Рон нежно погладил меня по спине и заверил, что теперь все в порядке.
- Нужно достать мадам Помфри, - опомнилась я, - Она упала в яму.
Мы подошли к предполагаемому месту падения моей спутницы и услышали её голос.
- Сейчас мы вас достанем, мэм! – крикнула я, следом трансформировав длинную сухую ветку, валявшуюся на земле, в веревку, - Мы не можем просто поднять мадам Помфри, - пояснила я Рону, - Потому что мы её не видим. Но если она ухватится за конец веревки, а второй её конец будет у нас в руках, мы сможем просто поднимать веревку с помощью Вингардиум Левиоса.
Рон кивнул и принялся опускать конец веревки в яму. План оказался удачным, и уже через минуту колдунья была освобождена. Выглядела она, конечно, прескверно: волосы спутались, мантия сбилась и местами порвалась, на лице и руках были следы крови и грязи. Но я и сама, наверное, не была похожа на подсолнух на поляне. А вот действительно серьезно было то, что мадам Помфри сломала при падении ногу. И теперь нам с Роном пришлось сооружать импровизированные носилки и левитировать больную к Хогвартсу.
- А где профессор МакГонагалл? – спросила я, пока мы шли к школе.
- Мы повстречались с кентаврами, и у нас произошел неприятнейший разговор, - ответил Рон, поморщившись, - Она должна быть сейчас уже в Больничном Крыле, а я сказал, что не могу уйти, пока ты и Джинни еще в лесу.
- И она отпустила тебя одного! Но это же опасно! – тут же возмутилась я.
- Нет, она не отпустила. Просто у неё не было выбора.
Голос Рона звучал так бесшабашно, что я разозлилась. Как можно быть таким беспечным, он же мог погибнуть!
- И не думай меня отчитывать, - заявил Рон, - Если бы я не пришел, Пушок имел бы сегодня очень плотный ужин.
Я вздрогнула, вспомнив псину, и послушно замолчала.
- Как же нам быть с Гарри и Драко? – спросила я чуть позже, не сумев скрыть тревогу в голосе.
- Тонкс с Джинни прочесывают территорию, принадлежащую Хогвартсу. Там не так опасно, как здесь, в чаще, поэтому они еще поищут. Да и Снейп еще, скорее всего, не вернулся.
- Ох уж они у меня найдутся, маленькие проходимцы! – беззлобно сказала я.
Только тогда я поняла, как мама и папа, должно быть, волновались за меня, отпуская в Хогвартс. Они ведь могут только предположить, какие опасности таит магический мир! Ох, неведение убивает.
Как только мы вышли из леса, Рон оставил мадам Помфри на мое попечение, а сам поспешил вернуться в это полное опасностей место, чтобы помочь Джинни и Тонкс. Я, конечно, не хотела его отпускать, но он убедил меня, что его помощь может пригодиться и негоже оставлять девушек ночью в лесу одних. Даже не смотря на то, что одна из них – аврор.
Согласившись с доводами друга, я пожелала ему удачи, а сама продолжила путь к Хогвартсу. Оказавшись, наконец, в Больничном Крыле, я начала ухаживать за профессором МакГонагалл и мадам Помфри. Последняя, лежа в кровати, давала мне указания и объясняла, какие зелья где можно взять.
Играя роль целителя, я совсем не заметила, как прошел целый час – хотя я, конечно, ни на минуту не переставала думать о том, куда подевались Драко и Гарри, и все ли с ними в порядке. Моё волнение было столь сильно, что в какой-то момент я едва не дала профессору МакГонагалл Костерост вместо Заживляющего зелья.
Но, наконец, двери Больничного Крыла отворились и в помещение вошли помятые Рон и Тонкс. На руках у них были мои беглецы. Мальчики мирно спали, и я едва сдержала порыв обнять их так крепко, как только можно.
- Как вы их нашли? Где они были? С ними все в порядке? – засыпала я Рона вопросами, пока он клал Драко на кровать.
- С ними все хорошо, они просто немного устали, - ответила за Рона Тонкс, кладя Гарри на кровать рядом, - Как и все мы. Джинни уже пошла в гриффиндорскую башню. Она сказала, что после всех этих волнений и утомительных поисков просто валится с ног. И я, пожалуй, последую её примеру и пойду спать.
Рон согласно кивнул.
- Я тоже. И ты, Гермиона, иди спи.
Но я не могла оставить Гарри и Драко в Больничном Крыле и уйти без них. Да и профессору МакГонагалл или мадам Помфри могла потребоваться помощь.
- Я останусь здесь, - ответила я, а когда Рон и Тонкс уже почти ушли, я вдруг спросила, - А профессор Снейп! Он вернулся? Кто-нибудь видел профессора Снейпа?
Рон кивнул.
- Естественно! – ответил он, - Это же он…
- Грейнджер, Грейнджер, Худо-няня! – завопил вдруг кто-то, и мы все подняли головы, чтобы увидеть довольного Пивза, нарезающего круги под потолком.
- Заткнись, Пивз! – тут же крикнул на него Рон.
- Худо-няня Грейнджер детей потеряла, пока их волки ели, она в носу ковыряла! – верещало несносное создание.
Рон направил на полтергейста палочку, но тут суровый голос профессора МакГонагалл произнес:
- Пивз, тебе запрещено появляться в Больничном крыле!
И только тогда Пивз заметил директора и мадам Помфри. Показав всем на прощание язык, он, однако, тут же ретировался.
Рон покачал головой, и вышел, а я, заботливо укутав Гарри и Драко в одеяла, легла на соседнюю кровать, и сразу же уснула.
***
Проснулась я неожиданно. Открыв глаза, я несколько секунд прислушивалась к тишине. Сев на кровати, я тут же удостоверилась, что дети на месте. На дворе стояла глубокая ночь, и лишь тусклый свет свечей озарял Больничное крыло, вырисовывая причудливые тени на стенах. Внезапный шорох привлек мое внимание, я оглянулась на звук, и увидела профессора Снейпа.
Он стоял ко мне спиной у полки с зельями.
- Сэр? – прошептала я, - Вам чем-нибудь помочь?
Снейп замер, услышав звук моего голоса, затем его плечи опустились, и он, не оборачиваясь, ответил:
- Чем вы можете помочь мне, безмозглое создание? Вы уже достаточно помогли, глупая девчонка.
Нетрудно догадаться, что подобное обращение меня оскорбило.
- Кто дал вам право так меня называть? – тут же зло, впрочем, все еще тихо, спросила я.
- Говорить правду имеет право каждый, не так ли? – отозвался профессор.
Я лишь приоткрыла рот от негодования. Намереваясь что-то ответить, я встала с кровати, но Снейп настолько резко развернулся и так быстро прошел мимо меня, что я не успела произнести и звука. Уже через мгновение он покинул Больничное крыло, и последнее слово осталось за ним.
Раньше, я, наверное, могла бы снести и эти, и еще тысячу оскорблений с его стороны. Я воображала сотни извинений для его поведения – от необходимости все время притворяться, до нелегкой судьбы и, наконец, огромного ума, обладая которым, возможно, непросто оставаться добрым человеком. Ведь приходится постоянно видеть глупость вокруг.
Но теперь… теперь что-то изменилось – что-то, что заставляло меня каждый раз дрожать от гнева и обиды, стоило ему применить ко мне неприятный эпитет. Казалось бы, извинения оставались, но они уже ничего не значили, ибо доводы рассудка также потеряли вес в моем сознании. Дивясь той чувствительности и эмоциональности, которая стала присуща мне в последнее время, я поспешила за профессором.
Клокоча от злости, я без труда нагнала его в коридоре. Шел он непривычно медленно.
- Послушайте, профессор Снейп! – окликнула я его, и он остановился, всё еще не снисходя до того, чтобы повернуться ко мне лицом.
Я тоже не искала его взгляда, который лишь заставлял меня смущаться, и решила вести беседу с его спиной. Впрочем, и его позы было достаточно, чтобы понять, что ничего, кроме скучного безынтересного лепета мои слова для него не представляют.
- Мы уже говорили об этом, но я вижу, мои слова не достигли цели. Я уже не ребенок, чтобы вы могли позволять себе обращаться со мной подобным образом. Если бы не война, вы бы уже не были моим учителем, и должны были бы обращаться со мной как с молодой женщиной, со всеми вытекающими из этого правилами хорошего тона. Всякого рода оскорбления с вашей стороны всего лишь демонстрируют вашу невоспитанность и грубость. Пора бы начать вести себя как мужчина, профессор Снейп!
- Слишком много «бы» в вашей речи, мисс Грейнджер, - отозвался Снейп с явной насмешкой, чем сильно задел меня.
- Вы смеетесь надо мной, - сказала я, сохраняя спокойный тон, несмотря на в высшей степени раздраженное состояние, - Но где бы вы сейчас были, если бы ни я, Гарри и Рон? Если бы мы не дали показания в вашу пользу, вполне вероятно, вы сейчас находились бы в Азкабане, в компании Люциуса Малфоя. Это было бы подходящее для вас общество, в самом деле! Вы не уважаете никого, кроме себя, но на самом-то деле, вы – последний человек, достойный уважения. Всё, чего вы на самом деле заслуживаете – это презрение и неприязнь, и теперь вы добились того, что и я, человек, который всегда был на вашей стороне, проникся этими неприятными чувствами.
Мгновение – или вечность - Снейп не шевелился.
Затем он медленно повернулся, прислонившись спиной к стене и чуть закинув голову назад. Его лицо было скрыто в тени, но я чувствовала, как его взгляд, полный ненависти, прожигает меня.
- Какое несчастье, - произнес он с издевкой в голосе.
Мне было нечего ответить на это. Этого бесчувственного человека невозможно было пронять ничем, никакими словами или действиями, и я решила, что не хочу больше тратить свое время на самого отвратительного мужчину в Британии. Несколько секунд я просто смотрела на него взглядом, в котором была лишь ответная ненависть и отвращение, а затем вознамерилась уйти, но он тихо и с какой-то новой интонацией произнес.
- Мисс Грейнджер.
Я замерла, пытаясь разглядеть выражение его лица. Но тщетно – было слишком темно, а его поза тем более затрудняла выполнение моего намерения.
- Да, сэр? – спросила я с холодной вежливостью, когда пауза затянулась.
- Подойдите, - произнес профессор, но я заколебалась, - Подойдите же, я вас не съем.
- Не думаю, что могу доверять вам. Ваши намерения всегда скрыты, - ответила я, делая маленький шаг в его направлении.
- Не думайте, что я доставлю вам удовольствие отравиться вами. Подойдите же ближе. Мне нужно вам кое-что сказать.
Я была растеряна. У профессора определенно было что-то на уме. И подойти к нему означало бы совершить большую глупость, довериться заведомо известному лжецу и хитрецу. Но что он мог мне сделать? Он не стал бы причинять студентке физический вред – как бы отвратителен он не был, на такое он был не способен. К тому же, он мог использовать палочку, или, в конце концов, подойти сам. Мысли пронеслись в моей голове за считанные секунды. Я колебалась, но боясь показаться глупышкой или трусихой, все же сделала шаг к профессору.
Я подошла довольно близко – стоило мне протянуть руку, и я могла бы дотронуться до собеседника. Мог и он. Как только я оказалась достаточно близко, он схватил меня за мантию, дернул на себя и затем придавил к стене.
- Какого черта! – придушенно воскликнула я.
Снейп стоял рядом, облокотившись о стену, прижимая меня одной рукой к каменной кладке. Попытки выбраться не привели к успеху, я добилась лишь того, что он придвинулся ближе, так, что его грудь касалась моего левого плеча. Я почувствовала знакомый горьковато-мятный запах, но в тот момент не осознала, что это значило.
- Не дергайтесь, - довольно грубо сказал он, а затем добавил елейным голосом, - Мы же не хотим, чтобы «молодая женщина» пострадала или заработала новые синяки.
Во мне боролось два чувства: панический страх и праведное возмущение. Какое из них преобладало, я вряд ли смогу когда-либо сказать.
- Я лишь хотел сказать вам, мисс Грейнджер, что не предупреждаю по десять раз. Одно предупреждение было дано, вы его проигнорировали. Теперь вам придется за это поплатиться.
- И что же вы мне сделаете? – спросила я, как мне показалось, беспечно, - Убьете меня?
Вышло как-то жалко.
- Не будьте так патетичны. Кроме того, одной смерти на моей совести вполне достаточно… Но, может быть, мне действительно стоит забыть о том, что вы моя ученица, и начать вести себя с вами как с «молодой женщиной»?
Сказав это, он положил свободную руку мне на живот и медленно погладил его. Я едва не закричала от испуга.
- Да как вы смеете! – прошептала я, чувствуя, что глаза зажгло от слез.
- Вы правы, это не подходит, - его рука исчезла с моего живота, но на коже словно остался ожог.
Я снова попыталась освободиться, но он крепко держал меня, не позволяя сдвинуться с места. В глазах уже все расплывалось, и я боялась, что стоит мне моргнуть, и слезинка покатится по щеке, доставляя Снейпу еще больше радости.
- Потому что я, несомненно, испытал бы слишком большое отвращение, - продолжал он, - стоило бы мне только прикоснуться к вам как к женщине.
- Оставьте меня! Я вас ненавижу! – воскликнула я, не владея голосом.
- Для меня вы навсегда останетесь ученицей, - зло произнес он, - Настырной всезнайкой, которая доставляет одни неприятности и раздражает каждым своим словом. И никогда вы не дождетесь от меня другого к себе отношения!
Злость, обида, страх – все это смешалось, затрудняя дыхание и вызывая невиданную ярость. Мне хотелось ударить его, залепить пощечину, сделать хоть что-нибудь, чтобы задеть его!
- Слава Небесам! – ответила я почти истерично, - Потому что я бы не вынесла даже вашего прикосновения. Вы омерзительны, и мне противна одна мысль о вас! Я вообще сомневаюсь, что хоть в ком-то вы вызываете или когда-либо вызвали иные чувства. Не удивительно, что Лили Эванс предпочла вам Джеймса Поттера!
Как только эхо последних звуков, произнесенных мною, пронеслось по коридору, раздался свирепый рык, и профессор Снейп, оттолкнув меня в сторону, со всей бешенной силой и неукротимым неистовством, нанес каменной кладке сокрушительный удар. Сокрушительным, правда, он оказался для кулака Снейпа.
- Профессор! – воскликнула я испуганно.
Повисла гнетущая тишина. Снейп заботливо прижимал к себе руку, и, сгорбившись, прислонялся к стене. Черные волосы свисали, закрывая лицо, и я не видела, никак не могла увидеть, какое выражение на нем было – хотя теперь профессор и стоял ближе к свету.
Я же чувствовала себя так, словно искупалась в грязи. Ощущение безнадежности нахлынуло на меня, заставляя все другие желания и эмоции бесследно исчезнуть. Даже вина, которая затронула мое сердце после реакции Снейпа, не задержалась надолго. Всё было просто ПЛОХО.
Затем он гордо выпрямился, словно вспомнив, что не один, и… я увидела его лицо.
- Что с вами? – прошептала я.
Профессор был бледнее, чем когда-либо в его жизни. Кожа нездорово блестела, синяки под глазами казались просто неестественно темными в тусклом свете факелов. Словно кто-то нарисовал их углем. Вена на виске была видна так отчетливо, что казалась, она лопнет.
- Что с вами, сэр? – повторила я вопрос.
Но Снейп лишь молчаливо сделал несколько шагов в направлении подземелий. Оказавшись ко мне спиной, он холодно бросил:
- Убирайтесь отсюда, - и поспешил в свои комнаты.
- Извините, но я просто не могу оставить вас в таком положении, - ответила я, идя чуть позади.
- Убирайтесь ЖИВО! – прорычал он,- Я снимаю сто баллов с Гриффиндора за ночные прогулки по школе, и сниму еще столько же, если вы немедленно не уберетесь.
- Нет, - ответила я.
- Еще минус сто баллов с Гриффиндора.
- Профессор…
- ВАША помощь мне не нужна. Не хочу заставлять вас лишний раз прикасаться ко мне. Не хотелось бы, чтобы вам – или мне - стало дурно.
Я не успела даже оскорбиться, как вдруг пришло осознание…Этот запах! Мятный, с чуть горьковатыми нотками и едва ощутимым ароматом имбиря.
- Вы принимали Настойку Ньюмэна, – констатировала я, - Противоядие от укусов магических животных и разновидности ядов, основанных на секрециях этих существ. Имеет легко узнаваемый запах и приятный освежающий вкус. Начинает действовать в течение часа.
- Пять баллов Гриффиндору за правильный ответ… - произнес Снейп, - … я дал бы, если бы вы меня так не раздражали, а я имел бы привычку начислять баллы вашему факультету.
Я лишь покачала головой, сдерживая собственное недовольство. К счастью, шли мы небыстро, и мне не приходилось прилагать усилия еще и к тому, чтобы не отставать.
- Как давно вы приняли противоядие? – спросила я.
- Не ваше дело. Послушайте, мисс Грейнджер! – зло сказал он, - Я требую, чтобы вы немедленно вернулись в Больничное Крыло и оставили меня в покое. Это приказ, и если вы его не выполните, я сниму с вас еще сто баллов.
- Может говорить и делать что хотите, я вас в таком виде не брошу. Хотя мне и неприятно вам помогать, я не могу оставить человека в столь скверном состоянии.
- Какое самопожертвование... Прекрасно. Принесите мне из Больничного Крыла еще восстанавливающего зелья, а также Крем Крепкие Кости, я, похоже, сломал руку. Я буду в своих комнатах.
Я кивнула и побежала выполнять поручение. На поиск Крема Крепкие Кости у меня ушла масса времени, но я так и не обнаружила такого средства в хранилище мадам Помфри. Решив не будить ведьму, я заменила крем Целительным Эликсиром, который способствовал заживлению ран и восстановлению сломанных костей. Также захватив зелье, снимающее боль, я поспешила в подземелья. И лишь оказавшись у двери в кабинет профессора Снейпа, я осознала две вещи: мне не было известно месторасположение его комнат, как и пароль, и второе – Снейп знал об этом и послал меня в Больничное Крыло нарочно, чтобы избавиться от моей назойливой помощи. Вполне вероятно, что такого средства, как Крем Крепкие Кости вообще не существует. Не удивительно, что я никогда не слышала о нем раньше.
Не сдержавшись, и выругавшись вслух – то есть произнеся одно неприличное слово трижды – я побрела назад в Больничное Крыло. В конце концов, Снейп был прав – он мог сам о себе позаботиться. И мы слишком ненавидели друг друга, чтобы принимать и оказывать помощь друг другу без последствий.
***
Следующим утром я чувствовала себя отвратительно. Это было то самое утро, когда едва разлепив глаза, понимаешь – лучше из кровати не выбираться и проспать до следующего, более благоприятного пробуждения. Но я не могла позволить себе такой роскоши. Гарри и Драко уже проснулись, и в другом конце зала с ними о чем-то беседовала профессор МакГонагалл – судя по виду, также вставшая не так давно. Я поднялась, поправила мантию, в которой до сих пор была, и подошла к ним.
-…что означает, что вам и будет назначено взыскание, - говорила профессор МакГонагалл.
- А что нам нужно будет делать? – спросил Гарри испуганно.
- Это вы узнаете позже, - был ответ директора.
Тогда Драко поднял полный надежды и раскаяния взгляд голубых глаз и произнес самым своим кротким голосом:
- Пожалуйста, профессор МакГонагалл, не наказывайте нас. Мы больше никогда никому не причиним неприятностей. Мы понимаем, что мы и так всем только мешаем, - здесь он отвел глаза в сторону и горестно вздохнул, - А то, что мы убежали в лес совсем-совсем плохо, и мы принесли столько несчастья вам и всем остальным. Мы честно-честно никогда так не будем!
Договорив, он отчаянно закусил губу и уставился на профессора МакГонагалл огромными глазами, блестевшими от слез.
- Хороший спектакль, Драко, - директриса похлопала мальчика по спине, - Но вы БУДЕТЕ наказаны, потому что нужно уметь отвечать за свои поступки.
Драко сник. Мученическая маска спала с его лица, и он выглядел крайне раздосадованным и слегка испуганным.
- О, мисс Грейнджер, доброе утро, - заметила меня профессор МакГонагалл.
Я поздоровалась и взглянула на детей. Оба, увидев меня, приняли виноватый вид и потупили взоры. И даже Драко казался искренним.
- Здравствуй, Гермиона, - тихо произнес Гарри.
- А с вами двумя я разговаривать не хочу, - отрезала я.
Они продолжали стоять, глядя в пол, порозовевшие щечки выдавали смущение.
- Мы просто… мы просто… - начал Гарри.
- У вас всегда все очень просто, мальчики. А я волновалась так, как не волновалась никогда в жизни. Если бы с вами что-то случилось, я бы никогда себе этого не простила!
- Какой образец эгоизма, - послышался голос профессора Снейпа, и я удивилась, обнаружив его, сидящим у окна.
До этого из-за ширмы мне не было его видно.
Выглядел он мрачным и надменным, как и всегда. Значит, настойка Ньюмена подействовала.
Комментарий я пропустила мимо ушей, но теперь пришлось быть на стороже и следить за каждым словом.
- Мы больше так не будем, Гермиона! – воскликнул Гарри с отчаянием, - Честно-пречестно. Мы просто хотели посмотреть на тупоноса… как это…губоноса…
- Остроноса тупогубого, - произнес Драко, своим любимым тоном «какой же этот Гарри дурачок», - Мы прочитали о нем в твоей книжке. Там написано, что они водятся в Запретном лесу, и нам стало интересно.
- Небеса! А том, что кроме этих безобидных существ в лесу водятся сотни опаснейших тварей, вы не прочитали? – воскликнула я.
Мальчики молчали, уставившись в пол.
- Как вы выбрались из комнаты, позвольте узнать? – спросила я спокойнее.
Оба пожали плечами.
- Как это понимать?
- Ни один из них не помнит, - ответила за мальчиков профессор МакГонагалл, - По крайней мере, они так говорят. Поэтому я позвала профессора Снейпа.
- Без него-то нам не обойтись, - буркнула я.
Профессор МакГонагалл удивленно подняла брови, но сделала вид, что не услышала моего комментария.
- Он использовал легилеменсию, - пояснила она, - И, судя по всему, детям просто удалось аппарировать.
- Просто аппарировать?! – воскликнула я удивленно.
Но объяснения были прерваны, поскольку в помещение вошла мадам Помфри. Её нога уже была в порядке, и она, поприветствовав меня, забрала Гарри и Драко, чтобы отвести их в отдельную комнату для тяжелобольных. Вернуть их обратно в нашу комнату планировалось ночью, чтобы не было опасности встретить других студентов. Когда мадам Помфри ушла, профессор МакГонагалл продолжила:
- Они видели хижину Хагрида из окна, взялись за руки и принялись думать о том, где хотят оказаться. Четко представив себе цель, они приложили все желание, которое у них имелось к тому, чтобы переместиться. Так уж устроена магия – иногда она выполняет детские желания, очевидно, помогая им выживать даже в трудных условиях. Но порой она действует не на пользу, а на вред. Дети, не умея отличить хорошее от плохого, используют свою силу себе же во вред.
- Это звучит настолько неправдоподобно, что я готова в это поверить, - ответила я, растерянная.
Было просто страшно подумать, какой силой обладали эти малыши, и ЧТО они могли сделать, не обладая разумностью взрослых. Странно, что мир вообще до сих пор не перестал существовать, когда дети обладают таким оружием.
Очевидно, угадав мои мысли, директор сказала:
- Обычно родителям удается контролировать детскую магию. Или, по крайней мере, сдерживать её. Материнский инстинкт зачастую позволяет женщине во время предупредить шалости ребенка. Ведь между ведьмой и ее чадом существует гораздо более сильная связь, чем между матерью-маглой и её ребенком. Кроме того, не все дети проявляют свои магические способности так активно, а нам, к тому же, стоит учитывать необычность ситуации. Ведь не стоит забывать о том, что мальчикам восемнадцать.
Я кивнула, соглашаясь с такими доводами.
- Как же я хочу, чтобы они выросли, - проговорила я, присаживаясь на кровать.
- Я разделяю ваши чувства. Ведь это приблизит ваше наказание, - заявил Снейп.
- Не помню, чтобы спрашивала вашего мнения, - зло ответила я.
- Мисс Грейнджер! – возмущенно произнесла профессор МакГонагалл, не способная пропусить мимо ушей подобную наглость.
- Не стоит, Минерва. Мисс Грейнджер уверена, что может вести себя так, как ей заблагорассудится. Особенно со мной, ведь я стольким ей обязан.
Интонация, с которой это было сказано, почти заставила меня закричать от бешенства. Как же легко он выводил меня из себя!
- Нет, сэр, вы не совсем верно трактуете мое поведение. Дело лишь в том, что я решила отбросить вежливость при беседе с вами, поскольку это не что иное, как ложь и притворство. А я не люблю ложь и притворство. Кроме того, я решила демонстрировать к вам такое же отношение, какое вы демонстрируете ко мне. Другими словами, выказывая неуважение, вы вынуждаете меня отвечать взаимностью.
- Интересно, что наши с вами отношения построены на, скажем так, взаимной взаимности, поскольку мое поведение диктуется вашим. Раньше я относился к вам, как ко всем другим ученикам. Теперь же вы, пожалуй, опередили даже Поттера и занимаете в моем сердце *особое* место.
- Какая честь, сэр, - ответила я не менее саркастично, - Но здесь наши чувства не совпадают, потому что вы мне абсолютно безразличны.
- Вчера вы говорили другое, - притворно оскорбился профессор.
- Мы, девушки, так непостоянны.
- Не более, чем *молодые женщины*… Впрочем, откуда вам знать, - ответил Снейп сардонически, и я вспыхнула от гнева.
- Вы просто невозможный, отвратительный человек! – сказала я страстно, - Я мечтаю, когда окончу школу и расстанусь с вами навсегда!
- И чувства снова взаимны…
- Что здесь, в конце концов, происходит? – вмешалась профессор МакГонагалл, о чьем присутствии я совсем забыла, - Мисс Грейнджер, как вы позволяете себе разговаривать с профессором Снейпом? Он ваш преподаватель!
Говорила она со смесью удивления и возмущения. Конечно, ей было сложно поверить в то, что я способна на проявление такого неуважения.
- Я говорю ей то же самое, - глумливо ответил Снейп.
Мне стало ужасно обидно. Я понимала, что для профессора МакГонагалл я – наглая девчонка, возомнившая себя черт знает кем. Ведь она не знала всей предыстории. И мне так хотелось объяснить!
- Вы не знаете, как он ведет себя со мной, когда мы наедине! – сказала я эмоционально, - У меня есть все причины говорить с ним в такой манере. Вы просто не знаете всего… - я вдруг растеряла всё красноречие.
Чего я никогда не умела, так это оправдываться, потому что мне казалось, что меня заведомо считают виноватой, и каждое мое слово лишь усугубляет положение.
- Он… его поведение, оно просто неприемлемо! Стоит нам оказаться одним, и он…
- Мисс Грейнджер, - произнесла профессор МакГонагалл, и, как мне показалось, в её голосе звучало обвинение.
Конечно, она не верила ни одному моему слову. Или считала, что его оскорбления в мой адрес не являются достойной причиной грубить в ответ. Естественно, ведь «он мой учитель». Фраза, которую я возненавидела всем сердцем.
Почувствовав себя совсем беззащитной, я нервно всхлипнула, и выбежала из Больничного крыла.
Оказавшись за дверью, я прислонилась к ней спиной, чтобы перевести дух. И вдруг услышала возмущенный возглас профессора МакГонагалл:
- Северус Снейп! Что всё это значит?
Я совсем не хотела снова подслушивать их разговор. Но тон и слова директора заставили меня предположить, что она поняла меня, что она на моей стороне… Я просто хотела убедиться в этом. Честно.
- Я не могу поверить, что ты посмел так поступить с девочкой? – продолжала, тем временем она.
- Что ты имеешь в виду? – в свою очередь спросил Снейп, голос его был спокоен, как всегда.
- Ты обещал, что не причинишь ей вреда! – возмущенно сказала профессор МакГонагалл.
- Я ничего ей не сделал. К чему ты, черт возьми, ведешь? – в голосе Снейпа послышалось раздражение.
- Ты прекрасно знаешь, к чему. Она сказала, что ты недостойно вел себя, когда вы были наедине. Что ты сделал с ребенком?
- Ребенком? – прорычал зельевар, - Не далее, как вчера она заявила мне, что уже давно не ребенок, а «молодая женщина», требуя, чтобы я обращался с ней соответствующе. И как я должен реагировать на подобную дерзость?
- Ох! – у профессора МакГонагалл, кажется, не было слов, - А ты и рад стараться. Как же ты мог! Как ты можешь обвинять её в этом. Я не ожидала, Северус, что ты можешь так поступить… я просто не знаю, что делать.
- Выпороть её, - с трудом расслышала я ответ Снейпа, и сжала кулаки, сдерживая раздражение.
- Северус! Я просто отказываюсь понимать… Ты надругался над девочкой и теперь еще смеешь…
Я вздрогнула от этих слов.
- Надругался?! – вскричал Снейп.
Я быстро промотала в голове своё выступление, и с ужасом поняла, как восприняла мои слова директор. Но разве я не упомянула, что меня возмутили не действия, но слова?
- Да ты в своем уме? Я не прикоснусь к этой самодовольной пустоголовой дуре даже за деньги.
- Северус!
- Она просто девчонка. Глупая надменная девчонка. И как ты могла подумать, что я посмел… Она говорила о том, как я с ней РАЗГОВАРИВАЮ. Ей не нравится, что я груб с ней. Но не в физическом плане. Я бы никогда…
- Но Северус, - голос профессора МакГонагалл звучал несколько растерянно и с долей сожаления, - я бы не подумала так, если бы не слова мисс Грейнджер. Ваши отношения в последнее время действительно… перешли на новый уровень. Вам приходится много времени проводить вместе и…Она сказала это так, что у меня не осталось сомнений. Согласись, такое поведение для неё необычно…нет-нет, не фыркай, это действительно так. Она очень воспитанная и никогда не устраивает истерик без повода. А то, как она разговаривала сегодня с тобой могло означать лишь то, что между вами произошло что-то действительно серьезное… Кроме того, ведь уже был прецедент…
- Тогда была совершенно другая ситуация. Для начала, мисс Элизабет Брайан училась на МОЕМ факультете, а не на вашем чертовом Гриффиндоре. И именно она проявила инициативу, если можно применить это бесцветное слово к тем заигрываниям, ужимкам и откровенному соблазнению, которые она применяла ко мне. Более того, мне тогда было не многим больше двадцати, это было начало моей карьеры, а она была весьма развитой как в физическом, так и умственном плане девушкой, младше меня на каких-нибудь пять лет. Мне же требовалось что-то, что позволило бы мне снова почувствовать себя живым… Не думаю, что тот случай достоин теперь упоминания.
- Что ж… - профессор МакГонагалл, кажется, успокоилась и взяла себя в руки, - А что насчет мисс Кэндл?
- Наши *отношения* с мисс Кэндл, точнее миссис Рэйнсборо – студенткой так же моего факультета, прошу заметить – едва ли можно назвать выходящими за рамки приличия. До того, как она окончила школу, между нами не было ничего, что противоречило бы школьным правилам. В противном случае, как вам прекрасно известно, директор непременно узнал бы об этом.
- Да… красивая была девушка. Жаль, что ей пришлось выйти за того торговца. Эти «выгодные» браки по требованию родителей, сколько страданий они приносят молодым людям.
- Я уверен, миссис Рэйнсборо без труда забыла обо мне. Молодые девушки достаточно ветрены, чтобы едва прекратив отношения с одним мужчиной, выйти за другого. Тем более, если первый – это я, а второй – богатый или красивый настырный самовлюбленный тип.
В голосе профессора прозвучала горесть, а мне стало стыдно за слова, которые я сказала ему ночью в коридоре. Зачем же я упомянула Лили Поттер?
- Северус, ты слишком строг к себе, - заметила профессор МакГонагалл, - Ты мог бы быть очень привлекательным для женщин, если бы не отталкивал их от себя намеренно.
- Вы могли заметить, что ни одна история в моей жизни, связанная с женщиной, не закончилась для меня хорошо. Начиная с матери, и кончая, пожалуй, мисс Грейнджер.
- История с мисс Грейнджер еще не окончилась, - заметила профессор МакГонагалл, - Я запрещаю тебе позволять вашим отношениям заходить слишком далеко, пока она студентка Хогвартса, но показать, что она тебе не безразлична, и начать разговаривать с ней вежливо, тебе ничто не мешает.
Я едва не закашлялась от слов директрисы. Как могла она говорить такое? Да он, наверное, убьет её прямо сейчас просто за то, что она предположила нечто подобное!
- Я уже сознался ей, что она мне не безразлична. Она вызывает во мне такую злость, какую способен вызывать не каждый. Впрочем, это ответное чувство – она ненавидит меня не менее яростно.
- Ох, Северус, Северус. Может быть, мисс Грейнджер слепа, но не я. Я всё вижу, мальчик мой, всё вижу…
Я услышала стук каблуков – профессор МакГонагалл приближалась к двери, и я поспешила спрятаться за ближайшую колонну.
- Что же вы видите, позвольте узнать? – услышала я голос профессора Снейпа, когда профессор МакГонагалл раскрыла дверь.
- От любви до ненависти один шаг, - был ответ.
- Что за чушь вы несете? Я вам каких-то пять минут назад сказал, что она для меня лишь студентка, а десять секунд назад объявил, что не выношу её. И вы воспринимаете эти слова как завуалированное признание в любви?
Профессор МакГонагалл, неожиданно для меня направившись в мою сторону, поравнялась со мной, и обернулась к Снейпу.
- Именно так я их и воспринимаю. Ты можешь обманывать себя и мисс Грейнджер, но не меня. Твоя ненависть объясняется лишь тем, что ты сам решил для себя - ненавидеть её проще, чем любить. Но долго это не продлится.
С этими словами, она отвернулась от него, бросила на меня довольный взгляд и ушла. Снейп, для которого мое пребывание в коридоре так и осталось тайной, направился в сторону подземелий, недовольно бурча что-то себе под нос.
Я же осталась прятаться за колонной, не в силах пошевелиться. Снейп встречался со студентками? Снейп С КЕМ-ТО встречался? Снейп был влюблен в меня? Нет, последнее было, конечно же, не так. Профессор МакГонагалл заблуждается – заблуждается так глубоко, что глубину её заблуждений нельзя измерить, как нельзя измерить длину или ширину космоса.
Затем я подумала, что бы почувствовала, если бы Снейп был действительно влюблен в меня? Пришлось признаться себе самой, что мне бы это польстило. Не потому, что он стал нравиться мне больше, или потому, что я сама, как мог бы кто-нибудь подумать, была влюблена в него. Но если девушка узнает, что к ней питает чувства взрослый мужчина, может ли это не льстить её самолюбию? Может ли она оставаться равнодушной и не чувствовать собственного превосходства над ним? Ведь каким преимуществом я бы обладала над профессором Снейпом, влюбись он в меня.

Глава 16


За завтраком я рассказала Джинни всё о профессоре Снейпе и о моих чувствах к нему – о том, как ненавижу его и хочу поскорее распрощаться с этим невыносимым человеком. Рон, к счастью, был настолько поглощен завтраком – а завтрак Роном – что ни одного слова из нашего разговора не услышал.
- Это действительно смешно, - сказала Джинни, когда я замолкла, - Неужели МакГонагалл правда думает, что Снейп мог бы влюбиться в тебя? То есть, я не хочу сказать, что в тебя нельзя влюбиться, но Снейп?
- Я думаю также, - согласилась я.
- Хотя это было бы забавно… - она мечтательно закатила глаза, - Представь, как мы могли бы повеселиться!
- Джинни! Конечно же, ты не имеешь в виду, что стала бы шутить над чувствами профессора!
Джинни скорчила невинную рожицу, и сказала:
- Конечно же нет. Сама ситуация была бы настолько веселой, что необходимости шутить на эту тему просто не было бы.
- Когда же, наконец, все наладится, Джинни? – спросила я отчаянно, - Я устала нянчиться с детьми, я устала от постоянных споров с профессором, устала от маминых писем. - Я помахала перед подругой очередным посланием от родительницы, в котором она вновь интересовалась делами Снейпа. - Я хочу спокойно доучиться, сдать экзамены и начать, наконец, новую жизнь.
- Я тебя понимаю. Но осталось совсем немного. Во-первых, Снейп наверняка скоро приготовит антидот и Гарри с Драко повзрослеют.
- Я сомневаюсь, что их когда-нибудь постигнет такое несчастье.
- Вернутся в свой настоящий возраст тогда. - Поправилась Джинни. – И жизнь вернется в свое русло. Ты сможешь часами сидеть в библиотеке, а мы попытаемся выиграть кубок по квиддичу. Сейчас впереди Рэйвенкло. Хаффлпаф они разгромят, это точно, но…
- Джинни, не забивай мне голову еще и квиддичем, пожалуйста! – попросила я.
- Ладно, - легко согласилась моя подруга, - Тогда, пожалуй, поговорим об уроках.
Я вежливо улыбнулась на такое предложение, внутренне благодаря её за смену темы. Но моя благодарность тут же исчезла, стоило Джинни довольно улыбнуться и сказать:
- Помнишь ли ты о том, что сейчас у нас Зелья?
Я тут же поставила чай, который намеревалась выпить, на стол и уставилась в пространство.
- Плохие новости, - прокомментировала, наконец, я.
Джинни пожала плечами.
- Что касается меня, это первый раз, когда я жду Зелий с нетерпением! – сказала она, и я взглянула на неё как на сумасшедшую.
- Неужели?
- Конечно, потому что, во-первых, я хочу проследить за профессором Снейпом, чтобы проверить, насколько права профессор МакГонагалл…
- Но это же ерунда! Ты же сама сказала, что не веришь в то, что он мог бы… испытывать определенные чувства ко мне.
- Да, но если МакГонагалл сказала, что видит что-то, есть смысл понаблюдать за Снейпом и понять, что же такое могло натолкнуть на мысль о том, что он влюблен.
- Не думаю, что тебе удалось бы что-нибудь заметить, даже будь это правдой. Профессор МакГонагалл знает Снейпа уже много лет, и, возможно, считает, что видит, что творится у него в душе. Но тебе разглядеть, что скрывается за этой надменностью, не удастся никогда.
- Ты меня недооцениваешь, Гермиона.
- Он – шпион со стажем, - не сдавалась я.
- Но он не будет знать, что я наблюдаю за ним, не так ли? И в какой-то момент он непременно расслабится, потеряет бдительность – тут-то я его и поймаю!
- Ооо! Я поняла. Для тебя это просто очередное приключение! Но я бы на твоем месте ни на что не рассчитывала: он непроницаем, и он не влюблен. По крайней мере одно из этих утверждений верно, и значит, ты напрасно потратишь время.
- Посмотрим-посмотрим, - сказала Джинни скорее самой себе.
***
Когда мы пришли в класс Зельеварения, там уже были все, кроме Снейпа.
- Привет, Гермиона! – поспешно поздоровался со мной Харпер, стоило ему заметить меня.
Я вернула приветствие и заняла своё место. К моему удивлению, Харпер подошел и сел на свободный стул рядом.
Я вопросительно подняла брови.
- Как прошло твое взыскание? – спросил он, неотрывно глядя мне в глаза, что смущало неимоверно.
- О, терпимо. Я оттирала те банки, - я указала на верхние полки шкафа с заспиртованными гадами.
- Нет! – воскликнул Харпер возмущенно, - Он не мог быть так жесток к тебе! Все знают, что эти банки невозможно отмыть, и профессор заставляет их оттирать, когда хочет заставить студента вымотаться до изнеможения.
- Вероятно, именно это и было его целью, - сказала я, улыбнувшись.
- Но я бы, честно говоря, не удивился, если бы тебе удалось отмыть их, - произнес Харпер так, словно ему было трудно дышать.
Вероятно, мое лицо выдало мое замешательство и удивление, и юноша торопливо заверил меня, что не имел в виду ничего оскорбительного.
- Просто тебе всегда все удается, - пояснил он, - Кажется, нет ничего, с чем бы ты не справилась.
- Оу… это большое преувеличение, - ответила я, слегка покраснев.
- Нет-нет! – горячо заверил меня Харпер, - Скорее преуменьшение.
- Слышь, Харпер, если ты запал на Гермиону, так ей и скажи, - вдруг встрял Рон, - Она не любит, когда с ней кокетничают.
Я вспыхнула от смущения и возмущения.
- Рон! – воскликнула я, не зная, что еще добавить.
- Извини, - ответил в свою очередь Харпер,- но если ты привык вести себя как бабуин, это твое дело. Моё желание поговорить с Гермионой действительно объясняется большой симпатией к ней, но я не стану несчастнее, если ты не будешь давать мне советы, Уизли. Я предпочитаю вести себя как джентльмен.
- Джентльмен! – фыркнул Рон, но тут Джинни толкнула брата локтем в ребра, и тот замолк.
Я же не знала, куда деть взгляд.
- Извини, Гермиона, - произнес Харпер, вставая, - Я не хотел смутить тебя. Приятно было поговорить.
- О, нет! Это ты извини. Не твоя вина, что кое-кто из моих друзей до сих пор не научился хорошим манерам… - сказала я, недовольно взглянув на Рона.
- Прежде, чем осуждать чужие манеры, взгляните на свои, - неожиданно произнес профессор Снейп.
А я даже не заметила, когда он вошел в класс.
- Минус двадцать баллов с Гриффиндора за разговоры во время урока, - добавил он, прожигая меня взглядом.
Я демонстративно пожала плечами, мол, меня это не волнует.
Харпер прошел на свое место. Стоило ему сесть, как его друг Уркуорт начал что-то сердито ему нашептывать.
Но Снейп, конечно же, не обратил на это никакого внимания.
Начался урок, в течение которого Снейп в общей сложности снял с Гриффиндора семьдесят баллов. В каждом снятом балле была, естественно, повинна я. То ему казалось, что я разговариваю, готовя зелье – а я лишь шептала названия ингредиентов – то я слишком громко стучала ножом, то я просто была невнимательна.
Значит, это и была его попытка воспитать меня и отомстить за плохое поведение? Что ж, должна была разочаровать его – баллы давно не имеют для меня такого огромного значения. Конечно, это было неприятно, но я вполне могла восполнить всё растраченное на других уроках. Хотя те баллы, что он снял прошедшей ночью, восстановить будет непросто. Сколько там вышло, двести?
- А теперь мисс Грейнджер, пройдите сюда, к доске, - приказал профессор внезапно, когда мое зелье было уже готово.
Я подняла на него вопросительный взгляд. С какой стати?
- Выйдете и встаньте перед классом, - повторил преподаватель.
- Зачем, сэр? – спросила я, не думая вставать.
- Выйдете – и узнаете, - процедил Снейп.
Некоторое время он просто сверлил меня взглядом, и я была вынуждена послушаться.
- Итак, - он набрал немного зелья из моего котла в пиалу, проинспектировал его, и, наконец, подал мне, - сейчас мисс Грейнджер продемонстрирует нам действие эликсира Истинной Сущности.
Я взглянула на профессора с недоверием.
- Я не стану этого делать! – произнесла я с вызовом.
- Еще как станете, - был ответ.
- Я не буду пить это зелье на глазах у всего класса. Это… это слишком личное. Вы не имеете права!
- Вы так часто напоминаете мне о моих правах, мисс Грейнджер. Что ж, позвольте, я процитирую вам выдержку из школьного устава. «Преподавателю дозволяется требовать от студента выполнения любого задания, если только оное не причиняет необратимого вреда физическому или психическому здоровью второго. В случае отказа выполнить приказ преподавателя, студент может быть подвергнут наказанию вплоть до исключения из школы». Итак?
Снейп сложил руки на груди и самодовольно посмотрел на меня.
- Эти правила были написаны в средневековье, - пробормотала я.
- Мисс Грейнджер, вам нечего боятся. Зелье лишь покажет нам вашу истинную сущность, ни более, ни менее. Это не причинит вам никаких неудобств, я уверен… или, быть может, вы опасаетесь, что ваше зелье приготовлено не достаточно хорошо? В таком случае я поставлю вам ноль за работу на уроке, и вы можете занять свое место.
Я сжала пиалу крепче, заставляя все язвительные ответы умереть в моей голове. Достаточно я уже надерзила. Если бы не мой несдержанный язык, я бы здесь не стояла, находясь в близкой опасности от самого позорного разоблачения в жизни.
- Уверен, ваша сущность не может быть настолько нелицеприятна, чтобы была причина её скрывать, - добавил Снейп, когда я все еще не решалась выпить канареечно-желтую жидкость с приторно-лимонным запахом.
Я не могла быть так уверена на этот счет. Моей сущностью могло оказаться что угодно – от хнычущего младенца до огромной пыльной книги. И я не могу сказать с уверенностью, во что превратиться мне хотелось бы меньше.
Я взглянула на остальных учеников. Рон с отвращением смотрел на Снейпа, Джинни же не отрывала взгляда от сосуда в моих руках и медленно качала головой. Харпер казался очень напряженным, словно в любой момент готов был вскочить со стула и выбить пиалу у меня из рук. Его друзья же наблюдали за мной с нескрываемым интересом. Как, впрочем, и многие другие.
Посчитав паузу затянувшейся – а профессора Снейпа упрямым мстительным типом, чьей сущностью определенно является противный пятилетний ребенок – я сделала глубокий вдох и залпом выпила вязкую жидкость. Несколько секунд, кажется, ничего не происходило, как вдруг все вокруг засветилось мерцающим светом, сотни маленьких звездочек совершили круг вокруг меня и рассыпались в пыль, оставив меня стоять под любопытными взглядами.
- Что за черт! – раздался голос Снейпа.
Я вздрогнула и с опаской опустила взгляд. Я определенно осталась человеком – что уже приятно. Но почему-то я стояла на холодном каменном полу босиком. На мне было нечто вроде белой шелковой сорочки, что заставило меня стыдливо прикусить губу и покраснеть. Я осмотрела руки – это были мои обычные руки, только… бледнее и худее, чем обычно. Да и вся я казалась какой-то маленькой, худенькой и беленькой.
- И как это прикажете понимать? – спросил Снейп, наколдовав плед.
Он подошел ко мне, аккуратно укутал в мягкую ткань и внимательно посмотрел в лицо.
- В кого я превратилась? – спросила я не своим голосом.
- Я хотел бы узнать ответ на тот же вопрос, - ответил Снейп, подходя к моему котлу и вновь проверяя зелье, - Эликсир сварен верно.
- Профессор, нужно отвести её в больничное крыло, - подал голос Харпер, - посмотрите, ей же холодно.
- И она босая, - добавил с заботой – кто бы вы думали? – его друг Уркуорт.
- Позвольте мне отвести её, - предложила Джинни, поднимаясь из-за парты.
- Я помогу! – тут же воскликнул Рон.
- Я сам разберусь, - отрезал Снейп, подходя ближе ко мне, - Ни один из вас еще не закончил зелье.
Наколдовав для меня еще и мягкие темно-зеленые – под цвет пледа – тапочки, профессор жестом предложил мне выйти в коридор.
- Сваренные зелья оставить на моем столе, - бросил он напоследок, и мы вышли из класса.
До Больничного крыла мы шли молча. Снейп изредка поглядывал на меня, но я старалась делать вид, что не замечаю этого. Однако румянец на щеках выдавал меня с головой.
Ощущения были странными. Я казалась сама себе такой хрупкой, почти эфемерной. Это была как будто я и не я одновременно.
Внезапно споткнувшись о небольшой выступ, я едва не упала на пол, но профессор ловко подхватил меня и поставил на ноги. Я залилась краской пуще прежнего.
Профессор поправил плед, задержав руки на моих плечах. Я стыдливо опустила глаза. Но, не выдержав долго, подняла голову и взглянула на профессора.
- Ваше внутренне «я» - настоящее чудовище, мисс Грейнджер, - произнес профессор, всё еще держа руки на моих плечах.
- Но кто же я?
Но Снейп не стал отвечать на мой вопрос. Он резко отвернулся и пошагал в сторону Больничного крыла. Я поспешила за ним.
***
Там началась настоящая кутерьма. Мадам Помфри начала носиться со мной так, словно я – хрустальная ваза, которая может вот-вот упасть и разбиться.
- Но позвольте же мне взглянуть в зеркало! – жалобно попросила я, и моя просьба была тут же выполнена.
К кровати, на которой я лежала, подплыло небольшое зеркало, в которое я с жадностью взглянула.
Укутанная в сотни пледов, передо мной предстала видоизмененная я. Черты лица были те же, но кожа казалась более бледной, губы на её фоне напротив – алыми. А глаза… в эти глаза невозможно было смотреть без трепета. Большие, наивные карие глаза, кажется, умоляли вас помочь, позаботиться, защитить.
- Это значит, что внутри я – слабая? – спросила я, на глаза тут же навернулись слезы.
- Конечно же нет! – воскликнула мадам Помфри, - Ну же, дитя мое, не надо плакать, - она нежно погладила меня по голове.
- Всё это лишь значит, - ответил Снейп, сидевший рядом на стуле, - что, демонстрируя самоуверенность и нахальство, а также смелость и все прочие атрибуты Гриффиндора, внутри вы мягкий человек, нуждающийся в защите и внимании. Вы прячете эти черты, справедливо полагая их слабостью. Но сейчас, когда ваша внешность отражает этот внутренний мир, вы вызываете во всех желание защитить, с которым сложно бороться, - на последней фразе его в его голосе послышались незнакомые нотки.
Но внезапно меня окружил огонь. Всё вспыхнуло красным, невиданный жар охватил мое тело, но уже через секунду все прошло.
Я взглянула сперва на Снейпа, затем на мадам Помфри.
- Действие зелья закончилось? – спросила я, знакомым мне голосом.
- Судя по всему, да, - ответила мадам Помфри.
Профессор хранил молчание, неотрывно глядя на меня.
- Уф, слава Богу. Это так… неприятно, когда твоя душа обнажена и все видят тебя слабой и уязвимой. Словно я была неодета. Ох, кстати!
Я заглянула под плед и убедилась, что форма и мантия снова на мне.
- Так лучше, - прокомментировала я, выбираясь из кровати.
- Нет-нет, тебе нужно еще полежать! - Воскликнула мадам Помфри, а затем другим тоном добавила. – Странно, но хотя твой прежний вид вернулся, я всё еще вижу эту… ранимость в твоих глазах.
Я удивленно вскинула брови.
- Это, должно быть, побочное действие зелья. Но скоро это пройдет, наверняка.
Я перевела взгляд на профессора, ожидая, что он подтвердит мои слова.
Но он резко встал, и, не сказав ни слова, вышел из Больничного Крыла. Я еще продолжала удивленно смотреть ему в след, когда мадам Помфри заметила:
- Это не пройдет, мисс Грейнджер, ведь это часть вас.
- Какой же он невоспитанный нахал, - сказала я в свою очередь, не услышав слов собеседницы.
Узнав у мадам Помфри о том, как ведут себя мальчики, и услышав, что они втроем прекрасно ладят, я поспешила на Трансфигурацию, которая уже пять минут, как началась.
Стоило мне войти в класс, как все повернули головы в моем направлении и с живейшим интересом уставились на меня.
- Мисс Грейнджер, проходите. Мисс Уизли предупредила меня, что вы можете опоздать.
После Трансфигурации, профессор МакГонагалл попросила меня задержаться.
- Мисс Грейнджер, - произнесла она, и в течение последующих двадцати секунд молчала, решаясь сказать то, что хотела, - Завтра у профессора Снейпа день рожденья.
Мои брови взлетели вверх от удивления. Я ожидала многого, но не этого.
- Что ж, - ответила я, - он определенно козерог. Я всегда знала, что астрология – такая же наука, как и все другие.
- Да-да. Но видите ли… Он редко празднует свой день рожденья. Если говорить откровенно, едва ли я вспомню хотя бы один год, когда он устраивал бы настоящий праздник и был похож на именинника.
- Не могу сказать, что меня это удивляет. Но я могла бы предположить, что его это устраивает.
- Возможно. Но мне подумалось… почему бы не приготовить для него сюрприз?
Произнеся это, профессор МакГонагалл выжидательно уставилась на меня, и я готова поклясться – никогда еще на её лице я не видела такого выражения. Примерно такое же лицо было у Джинни, когда ей в голову приходила очередная гениальная идея.
Мне стало не по себе.
- Это прекрасная мысль, мэм. Но чем я могу помочь?
- Я думаю, будет замечательно, если мы устроим небольшое празднование в преподавательской комнате. Но приглашать одних только профессоров – неинтересно. Поэтому почему бы вам с мистером Уизли и мисс Уизли не придти? Я приглашаю именно вас, поскольку вас многое связывает. Жаль только мистер Поттер и мистер Малфой не смогут принять приглашение.
- Да, в самом деле, но профессор… - я была в замешательстве, - Я не думаю, что профессор Снейп будет рад увидеть меня или Рона с Джинни.
- О, на ваш счет я не сомневаюсь.
- Профессор МакГонагалл! – воскликнула я, но затем заставила себя успокоиться, и вежливо произнесла, - Мне кажется, у вас сложились неверные представления о наших с профессором Снейпом отношениях. Мы не выносим друг друга. И если вы видите в этом что-то большее, позвольте вас заверить, вы ошибаетесь.
Директриса откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на меня.
- Ясно, - произнесла она задумчиво.
- Вот и славно, - обрадовалась я, - Тогда, я пойду, мэм?
- Конечно…
Я уже почти подошла к двери, когда голос профессора МакГонагалл догнал меня:
- Вы ведь, конечно же, не хотели бы очаровать профессора Снейпа и доказать ему, что являетесь умной молодой девушкой, а не просто выскочкой-студенткой…
Я замерла.
- Что вы имеете в виду? – спросила я, медленно оборачиваясь.
- Я всего лишь хотела сказать, что этот праздник стал бы прекрасной возможностью для вас продемонстрировать, НАСКОЛЬКО вы выросли. Несколько заклинаний и красивое платье – и ни один мужчина не посмеет быть грубым с вами. Даже профессор Снейп. Но нет, вам это неинтересно. Вы предпочитаете, чтобы он видел вас лишь в вашей ученической мантии.
- Профессор МакГонагалл, мне показалось, или директор Хогвартса только что предложил мне соблазнить моего преподавателя? – спросила я, не веря ушам своим.
Профессор МакГонагалл поднялась из-за стола и серьезно посмотрела на меня.
- Мисс Грейнджер, я безусловно не стала бы предлагать вам такое. Это запрещено правилами школы. Но между соблазнением и очарованием есть огромная разница. Вы хотите добиться от профессора Снейпа уважительного отношения. Но вполне очевидно, что ваши методы, как то демонстрация ума и неукротимого нрава, не помогают достичь цели. И так уж повелось, что лучший способ для женщины добиться чего-либо от мужчины – очаровать его. Очарование, моя дорогая, ваше лучшее оружие.
Не согласиться с этим было трудно. Тем более в свете произошедших на Зельях событий. Но ведь во мне не было и капли настоящего очарования, того, которое помогало другим моим подругам по несчастью заставлять мужчин склонять перед ними головы или смотреть с восхищением и обожанием.
- Я не думаю, что заряд моего оружия достаточно силен, чтобы пробить броню профессора Снейпа, - ответила я.
- О, поверьте, вам это не составит никакого труда. Просто будьте уверены в себе. Забудьте на мгновение о том, что вы лучшая студентка школы, и вспомните о том, что вы – девушка.
Я вздохнула. Возможно ли было сделать из меня красавицу за сутки?
- И не просто девушка, но ведьма, - напомнила профессор МакГонагалл, и сдержанно улыбнулась.
Я улыбнулась в ответ.
- Но почему… почему вы позволяете это?
- С возрастом мы все становимся немного сентиментальными…
- Мэм?
- Не берите в голову, мисс Грейнджер. Просто послушайте моего совета.
- Спасибо, мэм… пожалуй, мы придем.
***
На следующий день, в субботу, намечался поход в Хогсмид, и мы с Джинни решили воспользоваться этим и зайти в магазин одежды.
Покупать праздничную мантию она запретила мне категорически. Поскольку я посвятила её в план профессора МакГонагалл о необходимости очаровать Снейпа, дабы добиться нормального к себе отношения, Джинни взялась за меня всерьез.
- Вчера я поняла, как тебе идет белый шелк, - заявила она, просматривая разные платья.
- Я не хочу белое, это слишком… привлекает к себе внимание.
Джинни повернулась ко мне, сложила руки на груди и строго спросила:
- А мы что хотим, затеряться в толпе или привлечь *чье-то* внимание?
Я недовольно вздохнула и принялась ждать, пока Джинни найдет что-нибудь подходящее. Никакого желания искать что-либо самой не было. Впрочем, у меня его никогда не бывает.
Наконец, было отобрано три платья для примерки. Четвертому, выбранному подругой, я сказала категорическое «нет», поскольку в ночном пеньюаре я выглядела бы скромнее, чем в этом кусочке шелка.
И к моей великой радости, нам не составило большого труда выбрать из трех одно платье из атласа, цвета, как сообщил продавец, «брызги шампанского». На мой взгляд, оно было белым, но, оказалось, что у белого существует множество оттенков, и именно этот носил столь интересное название.
- Гермионаааа, - протянула Джинни, - глядя на меня, - Какая у тебя потрясающая фигура!
Здесь я, конечно, не могла согласиться. И платье, которое лишь подчеркивало все недостатки, поддерживало меня.
- Ты что, посмотри на эти огромные бедра. Они размером с Африку, - ответила я, недовольно замечая, что Лаванда Браун могла бы сказать то же самое с той же интонацией.
Это не было мне комплиментом.
- Ты что, они идеальны. Именно такими должны быть бедра, - не согласилась Джинни.
Я же не без зависти посмотрела на её худенькую, субтильную фигурку. Я бы предпочла иметь такие формы, как у неё. Такая миниатюрная, аккуратная, с тоненькими ручками и совершенно плоским животиком. Я по сравнению с ней выглядела настоящей коровой.
- Джинни, я не хочу покупать это платье, - вдруг сказала я, - Давай уйдем отсюда. Я пойду в школьной мантии.
Магазины одежды действуют на меня удручающе. Мало того, что я становлюсь похожей на всех этих дурочек, помешанных на собственном весе и модной одежде, так еще и настроение становится хуже некуда.
- Нет, Гермиона, мы возьмем это платье. Если ты такая глупенькая, и ничего не понимаешь в женских фигурах, я буду заставлять тебя делать то, что считаю правильным. Пусть ты будешь думать всякие глупости, но зато окружающие будут восхищаться тобой.
- Ты говоришь полную ерунду, - сказала я, недовольно, - Платье красивое, я согласна, но я в нем никуда не пойду. Я буду чувствовать себя последней идиоткой.
- Потому что ты такая и есть! – воскликнула Джинни, - посмотри, как оно здорово обтягивает твою попку!
- Джинни! – взвизгнула я, бросая взгляд в сторону продавца.
Тот, не молодой уже мужчина, между прочим, кажется, был согласен с Джинни. По крайней мере тот взгляд, которым он смотрел на мое тело, говорил именно об этом.
- Я ухожу, - сказала я, прячась в примерочной.
Уже через пару секунд, платье сменилось моей собственной одеждой, и я вышла, протягивая наряд продавцу.
- Мы берем его, - сказала Джинни.
- Нет! – возмутилась я.
Но продавец уже заворачивал покупку.
- Я сама оплачу, если ты такая вредная, - заявила подруга.
Она знала, что я не позволю ей сделать этого. Как только я расплатилась, мы вышли из магазина.
- Ты отвратительна. Совершенно отвратительна, - сказала я ей.
- Ты права. И еще больше утвердишься в своем мнении, когда я скажу, что мне тоже нужно платье.
Я застонала.
- Пожалуйста, я больше не вынесу…
- Вынесешь. Тем более, я, кажется, знаю, что хочу.
К моему превеликому удовольствию, мы справились действительно быстро, и уже через полчаса направились к Трем Метлам, чтобы встретиться там с Роном.
- Как Гарри и Драко понравилось у мадам Помфри? – спросила Джинни, пока мы шли по улице.
- О, им очень понравилось. Мадам Помфри позволила им поиграть в целителей и они оживили стул.
- Что?!
- Да. Они долго ухаживали за ним, воображая, что это пес, а затем, пока мадам Помфри была на обеде, пробрались в её кладовую и украли несколько зелий. Драко уверяет, что они прежде прочитали, что было написано на этикетке.
Джинни, не веря, смотрела на меня, я же невозмутимо продолжала рассказ.
- После процедур стул начал бегать по комнате, вилять спинкой и ласкаться. Вообрази удивление мадам Помфри, когда она обнаружила это создание, вернувшись из Большого Зала.
Я вспомнила, как сама едва не закричала от ужаса, когда стул подскочил ко мне, сидящей на кровати, и поставил передние ножки на мои колени.
- Умертвить его не удалось, и теперь он живет в нашей комнате. Стульчик очень игривый и ласковый, легко обучается командам. Ест, как выяснилось опилки и иногда металлическую стружку. Только вот не знаю, как часто его нужно выгуливать…
- Гермиона, - робко произнесла Джинни, - Мне кажется… ты только не обижайся, но ты… сошла с ума.
Я рассмеялась.
- Может быть. Но посмотри… кто это с Роном?
Джинни посмотрела в направлении Трех Метел и увидела у входа брата, который чесал сидение довольно потягивающегося стула.
- Стульчик! – крикнула я.
Тот радостно побежал ко мне, и едва не сбил с ног, живо приветствуя, ласкаясь и ставя передние ножки мне на живот.
- Кошмар какой, - прошептала Джинни.
***
Целый день мы гуляли с Роном, Джинни и Стульчиком. Мое настроение, испорченное посещением магазина, поднялось, и мы отлично провели время. Правда, я иногда начинала грустить, представляя, что Дракои Гарри сидят сейчас в комнате совершенно одни, но что я могла поделать?
Ближе ко второй половине дня я начала нервничать из-за предстоящего вечера. Идея устроить Снейпу сюрприз уже не казалась мне такой хорошей. Напротив – я ощущала всю её опасность и в некотором роде глупость.
Но отступать было поздно. В любом случае, кроме меня Рона и Джинни, а также преподавателей, как я узнала, были приглашены старшекурсники-слизеринцы. То есть, откажись я придти, Снейпа это от предстоящего праздника, а гостей от его реакции, не избавило бы.
Хотя, оказаться в момент поздравления где-нибудь подальше от Хогвартса было бы очень разумно…
Джинни заглянула ко мне в комнату за полчаса до того, как нам надо было оказаться в преподавательской. Я боролась с непослушными локонами, вспоминая четвертый курс, и проклиная чертовы кудри.
- Очень красиво, - похвалила Джинни, внимательно осматривая прическу.
- Черта с два, - ответила я зло, - Видишь, эта прядь никак не хочет укладываться.
- А ты выпусти её из прически, вот так, - она подошла ко мне и быстро привела всё в порядок.
Я довольно повертелась перед зеркалом.
- У тебя золотые руки, спасибо.
- Покажи! – закричал Гарри, подлетая к Джинни и хватая её за руки, - Но они обычные, - разочарованно протянул он.
Джинни улыбнулась, обняла мальчика и начала объяснять ему значение поговорки.
- Так легко представить, что это ваш с Гарри сын, - заметила я, наблюдая за ним в зеркало.
Джинни порозовела и принялась щекотать ребенка. Тот захихикал и попытался вырваться.
- Идиллическая картинка, - прокомментировала я.
Затем резко встала и бросила последний взгляд на свое отражение.
- Джинни, я готова, - сказала я, словно меня собирались бросить в логово к змеям.
- Ты обворожительна, - ответила подруга.
- Драко, не шалите, не пытайтесь выбраться из комнаты, не используйте магию, перед сном умойтесь и выпейте молоко, - последние указания я всегда давала, обращаясь к Драко как к более ответственному, - Поздно не ложитесь. Ах, и уберите за Стульчиком.
- Я не буду трогать стульчиковые какашки! – тут же воскликнул белобрысый мальчишка.
- Это всего лишь ДСП, - ответила я, выходя в коридор.
- Не буду! – донеслось до меня, и я заперла дверь.
***
В преподавательской было уже довольно много гостей. Все суетились, перешептывались и нервно хихикали, прекрасно осознавая всю опасность затеи.
Комната была украшена в слизеринских тонах, в центре висела гирлянда с надписью «С днем рожденья Профессор Снейп!», на серебряных столиках стояли угощения и напитки, а в углу комнаты, очевидно, были сложены подарки. Я положила свою коробочку рядом с остальными и отыскала в толпе Тонкс. Та, ради случая, окрасила волосы в зеленый цвет.
- Фиолетовый тебе лучше, - заметила Джинни.
- Спасибо, а тебе зеленый, - ответила Тонкс, имея в виду изумрудно-зеленое платье, которое действительно очень шло рыжим волосам моей подруги.
- Он идет! – вдруг закричал кто-то, и в комнате поднялась невообразимая возня.
Но вот все заняли свои места – я, к счастью, оказалась хоть и в первом ряду, но где-то с краю – и погасили свет.
Несколько томительных секунд мы слышали лишь приглушенный стук каблуков. Но вот, наконец, со скрипом отворилась дверь, и Он вошел в комнату.
- Что за черт? – произнес знакомый низкий голос.
- СЮПРИЗ! – вдруг заорали все, и свет зажегся.
Этот крик еще долго звучал в моих ушах, хотя в комнате воцарилась гробовая тишина. Все наблюдали за именинником, который застыл, словно изваяние с вытянутой палочкой. И когда только он успел её достать?
- Вот это реакция… - прошептал стоящий рядом со мной Рон.
- С днем рождения, Северус! – громко произнесла профессор МакГонагалл.
- С днем рождения! – не слишком дружно произнесли все остальные.
Профессор Снейп всё еще не шевелился.
- Кто-то кинул в него Петрификус Тоталус! – предположила мадам Хуч.
- Нет, я в порядке, - «ожил», наконец, виновник торжества.
Хотя настороженное выражение не покидало его лица и на секунду.
- Мы решили устроить тебе сюрприз, Северус, - объяснила профессор МакГонагалл, - ты ведь никогда не празднуешь день рожденья! Это совершенно неправильно.
- В самом деле? – Снейп замялся, было видно, что в подобной ситуации он оказался впервые, - Что ж… благодарю.
Редко можно услышать менее искреннюю благодарность.
- Ну-ну, не будь нюней, Северус! – воскликнула мадам Хуч, и профессор одарил её таким убийственным взглядом, что я удивилась, почему преподаватель полетов не упала там же замертво.
Тем временем, по какой-то неведомой мне причине, мне пришла в голову идея разрядить обстановку.
- Похоже, нам действительно удалось удивить вас, сэр, - произнесла я, улыбаясь.
Взгляд Снейпа тут же метнулся ко мне, и, Боже, я хотела расхохотаться от выражения лица, которое появилось у него, когда он увидел меня. Точнее, когда понял, кто перед ним.
Несколько томительных секунд он не спускал с меня пронзительного взгляда, и я начала нервничать.
- Но это была не моя идея, - сказала я, опасаясь, что меня обвинят еще и в этом.
- Что ж, теперь можно перейти к угощениям,- провозгласила директор, - Северус налить тебе бокал вина?
- Я сам себя обслужу, благодарю, Минерва, - ответил Снейп, его глаза ни на мгновение не оставляли моего лица.
- Он похож на удава, - прошептал Рон, - Того и глядишь набросится на тебя и задушит.
- Ага, в объятиях, - хихикнула Джинни, за что получила мой неодобрительный взгляд.
Когда же я вновь повернулась к профессору, он уже стоял у одного из столиков, наливая себе и профессору МакГонагалл вина.
Набравшись смелости, я подошла к ним.
- Вы позволите? – произнесла я, протягивая пустой бокал.
- Студентам запрещено употреблять алкогольные напитки в стенах школы, отчеканил Снейп, теперь избегая смотреть на меня.
- Ох, Северус, но сегодня особый день, - вступилась за меня директор.
- Минерва!
- Тем более, я уже совершеннолетняя, - заметила я.
Снейп зло взглянул на профессора МакГонагалл, выхватил у меня из рук бокал и налил в него совсем немного вина.
- Спасибо, - ответила я, пытаясь поймать его взгляд, но профессор упрямо избегал смотреть на меня.
- Ну а теперь, когда наши бокалы полны, - провозгласила директор, - Давайте же поднимем их в честь нашего именинника, Северуса Снейпа!
- За Северуса Снейпа! – хором ответили гости, и пригубили напитки.
- Вы в самом деле никогда не празднуете день рожденья, сэр? – спросила я светским тоном.
- Нет, - был краткий ответ.
- Но почему?
- Не ваше дело.
Я закусила губу. Снести это оскорбление и продолжить, подобно воде, точить камень, или же оскорбиться и уйти? Но ведь он даже на меня не смотрит!
Конечно же, ведь я ему совершенно безразлична. Глупо было надеяться, что мне удастся очаровать его, не имея никакого очарования.
- Извините, - шепнула я, и вернулась к Рону и Джинни.
- Ну что? – тут же поинтересовалась подруга.
- Он груб, как всегда, - раздосадовано ответила я.
- Конечно, зачем ты вообще к нему полезла? – тут же влез Рон.
- Не твое дело, - отрезала Джинни, и принялась расспрашивать меня, о чем мы говорили.
Но у меня не было настроения отвечать. Все мои старания были напрасными, и я теперь чувствовала себя совершенно нелепо в этом платье и с этой вычурной прической. Нужно было продолжать демонстрировать ему свое безразличие! А теперь он может подумать, что я нарядилась ради него, и посмеется над глупой Грейнджер.
Я было надумала покинуть праздник, как передо мной возник Харпер.
- Гермиона, ты просто великолепна сегодня, - сказал он, и галантно предложил пройти к одному из столиков.
По совпадению, у того же столика стояли профессор Снейп и профессор МакГонагалл, и о чем-то спорили.
- Ох, мистер Харпер, - произнесла директор, - Не знала, что вы дружите с мисс Грейнджер.
А я не знала, мэм, что вы так интересуетесь моей личной жизнью.
- Разве можно оставить без внимания столь красивую девушку? – ответил Харпер, улыбнувшись.
Я не могла не улыбнуться в ответ.
- Действительно, разве можно? - сказала профессор МакГонагалл, глядя отчего-то на профессора Снейпа.
Тот стоял к нам спиной, накладывая в тарелку какие-то закуски и, кажется, демонстративно не поворачивался к нам.
- Вы всегда славились любовью к представительницам чужих факультетов, мистер Харпер, - сказал он внезапно.
Повернувшись, он впился взглядом в своего ученика.
- Не думал, что это запрещено, сэр, - ответил Харпер с достоинством.
- Конечно же нет. Если вас не беспокоит собственная репутация.
- Северус! – тут же воскликнула профессор МакГонагалл.
- Репутация Харпера куда лучше вашей, сэр, пока вы позволяете себе оскорблять девушек и вести себя не как джентльмен, - сказала я, не в силах больше терпеть его нападки и продолжать изображать Мисс Правильность.
- Как джентльмен я веду себя только с леди, - заявил он, и это переполнило чашу моего терпения.
Я залепила ему звонкую пощечину, и, не глядя ни на кого, поспешила покинуть комнату. Все провожали меня недоуменными взглядами.
- Гермиона! – крикнули в один голос Рон, Джинни и Харпер.
Но я не собиралась продолжать терпеть это. С меня было довольно! Я открыла дверь, но замерла, увидев там Люпина с рукой, занесенной, чтобы постучать.
- Ремус! – радостно воскликнула я, и буквально кинулась ему на шею.
- Гермиона, я тоже рад тебя видеть, - немного обескураженный таким приветствием отозвался он.
Я отпустила его и сделала шаг назад, позволяя Тонкс поприветствовать своего мужа. Затем с ним поздоровались остальные преподаватели. Снейп сдержанно кивнул, всё еще не отходя от того места, где я его оставила.
- Надеюсь, теперь ты не уйдешь? – спросила Джинни, когда шумные приветствия поутихли.
- Ты что, собиралась уходить? – спросил Ремус расстроено.
- Да… но теперь, пожалуй, останусь, - ответила я.
- Тогда я уйду, - надменно произнес Снейп, но вдруг замер, словно его парализовало.
- Никуда ты не пойдешь, Северус Снейп, - строго сказала профессор МакГонагалл, стоя с палочкой в руке, - Либо ты научишься цивилизованно общаться с людьми, либо будешь весь вечер изображать статую. День рождения без именинника проходить не может.
С этими словами она безмолвно взмахнула палочкой, и профессор обрел способность двигаться.
Гордо подняв подбородок, он удалился в самый темный угол комнаты и уселся там в кресло.
Я же решила, что буду веселиться, не смотря ни на что. И плевать я хотела на этого самодовольного, надменного, спесивого, грубого, чванливого человека.
Я болтала с Люпиным и Тонкс об их планах на будущее, о их новом доме, о работе Люпина, затем вдруг ввязалась в спор между мадам Хуч и профессором Вектор о возможностях Гриффиндора выиграть в этом году кубок школы. Точнее, об отсутствии этой возможности. После этого Харпер, который не отходил от меня и на минуту, ближе познакомил меня со своими друзьями – Уркуортом и Амендой Деррик. Мы довольно мило побеседовали о Т.Р.И.Т.О.Н.ах, погоде и о чем-то еще малозначительном.
Удивительно, но я перестала чувствовать себя неловко из-за своего внешнего вида, напротив – я наслаждалась комплиментами, которые делали мне все вокруг. Особенно Харпер – он был просто неутомим и придумывал все новые и новые слова, чтобы заставить меня смутиться.
Единственное, что доставляло мне беспокойство – это профессор Снейп и то, что он не спускал с меня взгляда. Если я не видела этого, то чувствовала. К концу вечера я поняла, что больше оставаться под его пристальным взглядом просто невозможно.
Я оставила Харпера с его друзьями, и подошла к Снейпу, одиноко просидевшему в кресле весь праздник.
- Я не желаю с вами разговаривать после оскорбления, которое вы мне нанесли, - произнес профессор, стоило мне открыть рот, но я была настойчива.
- Профессор Снейп, - надменный тон давался мне легко, - Я понимаю, что мое общество вам неприятно, и, возможно, даже находится в одной со мной комнате для вас – сущее наказание. Поверьте, я чувствую то же самое в отношении вас.
Вероятно, ему стало неудобно от того, что приходилось смотреть на меня снизу вверх, и он встал.
- Но я была бы вам крайне признательна, - продолжила я, - если бы вы были столь любезны и перестали сверлить меня взглядом. Ваша неприязнь и без того довольно ощутима, чтобы была необходимость преследовать меня таким образом.
Снейп молча смотрел на меня, не говоря ни слова.
- Сэр, я настоятельно прошу вас…
- Зачем вы пришли? – вдруг спросил он.
- Простите? – я недоуменно взглянула на него.
- Вы явились сюда в этом вашем белом платье, пытались быть милой, подарили подарок…
Я бросила взгляд в сторону коробок: моя лежала сверху, и на ней крупными буквами было написано «Профессору Снейпу от Гермионы Грейнджер».
- И я интересуюсь, зачем вам это нужно? Что вы задумали, мисс Грейнджер? Что у вас на уме?
Пришла моя очередь прятать взгляд, потому что испытать на себе его способности в легилименции мне бы не хотелось.
- Каждый человек заслуживает того, чтобы его поздравили с днем рождения, даже вы. Явиться без подарка было бы некрасиво, грубить имениннику - тем более. А что до платья – не понимаю, какие нарекания вызывает у вас ОНО?
- Нарекания? – спросил профессор сквозь зубы, - О нет, никаких нареканий, лишь удивляет ваше бесстыдство.
- Я не желаю это слышать, - сказала я, намереваясь уйти, но Снейп вдруг схватил меня за запястье.
- Нет уж, послушайте, - прошипел он, не желая привлекать внимание гостей, - Ваше платье, на мой взгляд, лишний раз свидетельствует о вашей распущенности, потому что ни одна воспитанная ведьма не позволила бы себе надеть что-либо подобное. Оно больше показывает, чем скрывает, и вы наслаждаетесь мужским вниманием к вашим оголенным ножкам и…
Повисла пауза.
- И…? Что же, профессор, у вас даже язык не поворачивается произнести слово «грудь»? Да вы самый настоящий ханжа, вот вы кто! Обвиняете меня черт знает в чем, а сами пялитесь на меня весь вечер. Теперь-то мне ясно, чем я заслужила подобное внимание, - издевалась я, - Дело вовсе не в неприязни. А что касается моей «распущенности», как вы соизволили выразиться, никогда мне еще не делали более нелепых и глупых замечаний!
- О да. Ваше поведение – образец скромности и добродетели.
- Именно так!
- Профессор, при всем уважении, - вдруг произнес неизвестно откуда взявшийся Харпер, - я не позволю вам оскорблять Гермиону. Мне очень неприятно это говорить, но я вынужден требовать у вас, чтобы вы извинились перед ней.
- Нет, Харпер, не стоит… - попыталась остановить его я, но тщетно.
- Сэр?
Лицо Снейпа исказила гримаса ярости.
- Щенок, - процедил он.
- Сэр, я повторяю, что мне это очень неприятно, но я буду вынужден вызвать вас на магическую дуэль, если вы немедленно не извинитесь перед Гермионой.
- Харпер! – воскликнула я, хватая его за рукав.
Но он лишь спокойно убрал мою руку и смело взглянул в глаза преподавателю.
- Дуэль. Прекрасно, - ответил профессор.
- Северус Снейп, ты не сделаешь ничего подобного! – сурово произнесла профессор МакГонагалл.
В тот момент я осознала, что уже все внимание в комнате было приковано к нам.
- Дуэль со студентом! – Возмущенно произнесла директор. – Совершенно возмутительно!
- Харпер, не глупи, - в свою очередь успокаивала я юношу.
Профессор Снейп презрительно взглянул на меня, потом на Харпера, и, бросив ему тихое «мы еще поговорим об этом», стремительно покинул комнату.
- Подарки он, я думаю, посмотрит завтра, - сказала профессор МакГонагалл.

Глава 17


Вокруг знакомые лица, одни и те же люди изо дня в день, из года в год. Как же много должен являть собой человек, чтобы представлять интерес для окружающих даже после многих лет знакомства! И что же должно быть в человеке, чтобы вызывать в тебе сумасшедшие чувства, когда кажется, ты понял его и разгадал, и знаешь, чего ожидать? А чувства – они как маленькие дети, такие же искренние и непослушные. Голос разума может заставить их вести себя тихо, разговаривать шепотом и пугливо озираться вокруг. Но разум – насколько он силен и могуществен, настолько же слаб перед чувствами. Я всегда знала, что мой разум – мое оружие, мой верный помощник и друг, мой спаситель и судья, это то, что всегда будет в моем распоряжении, даже если не останется ничего больше. Но так всегда случается с порождениями разума, со знаниями такого рода – они вдруг оказываются хрупкими ледяными скульптурами, которые тают под жаром эмоций, рушатся под давлением чувств. И они НЕПОНЯТНЫ. Их нельзя исследовать, найти рациональное объяснение, невозможно подчинить или найти способ избавиться.
За окном непроглядная тьма, а я вижу там, за стеклом, лицо профессора Снейпа. Он смотрит на меня недовольно и почему-то осуждающе. Мне неудобно сидеть на узком подоконнике, на твердых холодных камнях, но я не могу оторваться от этих черных глаз. Может быть, он мог бы объяснить мне, почему все так сложно, почему я не могу разобраться в себе, почему не могу установить диктатуру разума в собственном внутреннем мире, и, наконец, как заставить себя относиться ко всему безразлично? Но нет. Профессор умен, но чувства – и не его стезя. Откуда мне это знать? Но разве это не ясно по тому, как он ведет себя, как так же, как и я, не справляется с собственными эмоциями? Кажется, для него их в последнее время слишком много. Он похож на котел с зельем, в который я всё продолжаю и продолжаю добавлять ингредиенты, тогда как он давно полон и зелье выплескивается наружу. Неудивительно, что я получаю ожоги.
Новая попытка проанализировать себя не приводит ни к чему. Если бы я смотрела на себя со стороны, то приняла бы эту неспособность за нежелание. Что-то слишком опасное и неправильное виделось бы мне в глубине собственной души. Но я не склонна к такому самокопательству, поэтому решаю оставить всё, как есть. Кто-то назовет это слабостью? Пускай. А я назову это разумным решением.
Уткнувшись лбом в холодное стекло, я продолжала всматриваться в темноту за окном. Мысли расплавлялись, в голове звучала старая, давно забытая мелодия, а где-то вдалеке, за Запретным лесом, небо медленно становилось светлее. Забрезжил рассвет. Удивительные чувства вызывает созерцание рождения нового дня – ночь, которая казалась непобедимой, черной и густой, как старые чернила, вдруг с такой легкостью сдается перед кажущейся хрупкой силой утра, складывает свое оружие, забирая страхи и вымыслы, и медленно отходит.
Зарозовел восток, и я отчетливо увидела Гелиоса в его колеснице. Он был прекрасен, и я любовалась им сквозь запотевшее окно, находясь где-то на грани между сном и явью.
Чувство светлой тоски и печальной радости было нарушено звоном будильника. Я едва не упала с подоконника, когда этот ужасный звук разорвал тишину. Направив на нарушителя спокойствия волшебную палочку, я заставила его замолчать. Затем потерла глаза и удивленно уставилась в окно – на улице было всё еще темно. Удивительно – мне приснился рассвет. И каким реальным он казался! Тут же на ум пришло воспоминание из далеких времен. Однажды я пролистывала одну из книг по Предсказаниям, и, признаюсь честно, с некоторым любопытством прочитала несколько страниц о толковании снов. «Если вам приснился рассвет, - говорилось там, - это означает Начало Понимания, Просветление, Новое Начало». Сонникам я не доверяла, но Новое Начало – это именно то, в чем я нуждалась.
Не торопясь умывшись и одевшись, я подошла к кроваткам Драко и Гарри, чтобы посмотреть на спящих ангелочков, но к некоторому удивлению обнаружила там двух подростков. Оба спали, неудобно скрючившись, поскольку кроватки были им малы. Одежда на них порвалась, и я поспешила укрыть их пледами. Затем, было решено их разбудить.
Драко подскочил, стоило мне дотронуться до его теплого плеча. Он уставился на меня бешенным взглядом и несколько секунд не шевелился.
- Всё в порядке, Драко, - произнесла я успокаивающим ласковым голосом, - Ты в Хогвартсе. Произошел инцидент с зельем, и ты превратился в ребенка. Четыре недели я заботилась о тебе и Гарри, который также пострадал, и теперь ты, кажется, вернулся в свой прежний возраст. Возможно, действие зелья, которое вылилось на вас, закончилось. Ты помнишь, что произошло?
Драко медленно пожал плечами.
- Сколько тебе лет, Драко? – спросила я.
- Пятнадцать.
Стараясь не демонстрировать испытанное разочарование, я сказала:
- Что ж, значит, вы просто снова повзрослели. Что ты помнишь, Драко?
- Я не знаю, - ответил он неуверенно, - Мне кажется… почему ТЫ за нами… присматривала? – спросил он через мгновение со знакомыми надменными нотками в голосе.
- Потому что профессор Снейп и профессор МакГонагалл сочли меня главной виновницей, надо думать.
- Я тоже не испытывал огромного удовольствия жить с тобой в одной комнате столько времени, - ответил он, сложив руки на груди.
Я уперла руки в боки.
- Надеюсь, ты недолго пробудешь в этом возрасте. Кажется, в пятнадцать ты был совсем несносным. Так что же ты помнишь, ответь, наконец?
Блондин некоторое время смотрел на меня оценивающе, затем его плечи опустились, словно он сдался:
- Я помню как мы с Поттером были у тебя дома, кажется, виделись там с Уизли. И Снейп там тоже был. А, и твой отец! Он рассказывал про то, как работают часы.
Я едва заметно улыбнулась. Вспомнив о моем папе, Драко заговорил более искренне, без этой его глупой заносчивости.
- Помню, как мы с Поттером жили здесь, но почти не помню, что мы делали. А! Он превратился в рыбу, - сказав это, блондин рассмеялся, но вспомнив о моем присутствии, снова стал серьезен, - Еще мы… о, хотя, это неважно…
Щеки Драко внезапно порозовели.
- Что? – настороженно спросила я.
- Неважно, я же сказал. Еще я помню, как мы ходили в Запретный лес, и потом Снейп спас нас от дендрапента. Помню, как мы играли со стулом, представляя, что это собака и…
- Стоп, - резко сказала я.
Драко вопросительно взглянул на меня.
- Снейп спас вас?
Драко кивнул.
- СНЕЙП? – повторила я громче, и Гарри в соседней кроватке недовольно заворочался.
Драко скорчил рожицу, которая, вероятно, означала раздражение.
- Профессор Снейп? – переспросила я, все еще не доверяя собственным ушам.
- Грейнджер, ты что – тупая? Я же сказал - Снейп, - ответил Драко, недовольно вздыхая, - Профессор Снейп, мой декан, Мастер Зелий.
Я сделала несколько шагов назад, чтобы наткнуться на свою кровать и сесть на неё, глядя в пространство.
- Но я думала это Рон, Джинни и Тонкс нашли вас.
- Нет. Мы с Поттером забрели черт знает куда и не могли найти дорогу к Хогвартсу. Мы еле убежали от каких-то огромных сороконожек, как тут же наткнулись на гигантскую псину с десятью головами. Она почти заметила нас, но вдруг что-то её отвлекло, и она убежала. Тогда мы решили, что надо забраться на дерево и с верхушки можно будет увидеть огни школы. И как только мы попытались сделать это, как с дерева начали сползать эти твари. Я раньше не встречал их, но не думал, что они такие огромные. Вообще-то, я читал, что дендрапенты это небольшие животные, чуть больше метра длинной, похожие на змей с двумя головами и небольшими лапками с острыми когтями, которые помогают им карабкаться по деревьям. Якобы совершенно безобидные, если их не беспокоить. Но, тролль меня раздери, если они действительно такие «милые». Штук двадцать этих уродов окружили нас. Глазели на нас своими красными глазищами – наверное, думали, кого первым сожрать. Тогда-то и появился Снейп. Начал отбрасывать дендрапент от нас, и те стали бросаться на него. Он, конечно же, без проблем справился бы и с сотней таких уродов, но оказалось, что одна из этих гадюк всё еще была на дереве. Наверное, самая главная из них. Она незаметно подползла к нему со спины и набросилась. Яд дендрапент не смертелен, но вызывает сильную слабость, головную боль и снижение магических сил. Но Снейп все равно покончил со всеми этими гадами, и повел нас в Хогвартс. По пути мы встретили Уизли и, кажется, там действительно была Тонкс. Что было потом, я не уверен. Следующее, что я помню, это…
Драко замолчал. Я так заслушалась его рассказом, что эта неожиданная пауза словно вырвала меня из задумчивого состояния.
- Что? Вы, должно быть, проснулись в Больничном Крыле… - подсказала я, но Драко не торопился продолжать, - Ну же, Драко?
- То зелье, которое пролилось на нас с Поттером – как это произошло? – вдруг спросил он.
Я удивилась такой резкой смене темы, но ответила:
- Мы готовили его в туалете Плаксы Миртл. Вы с Гарри повздорили и уронили котел.
- Почему я готовил его с вами?
Драко прилагал немало усилий, чтобы сочетать в своем голосе нормальные интонации и присущую ему в пятнадцать лет надменность. Вероятно, он еще не определился, какую манеру поведения выбрать, и потому пытался компилировать.
- Потому что… - я, было, хотела сказать, что он сам напросился, что шантажом заставил нас принять его, но тут же поняла, что это было бы ошибкой, - мы подружились после войны.
Драко скептически посмотрел на меня.
- Мы? Подружились? – недоверчиво произнес он.
- Да, что тебя смущает? Или сейчас ты считаешь, что идеи Волдеморта были стоящими, и убивать грязнокровок – достойное чистокровного мага занятие? И поэтому тебе трудно поверить, что ты встал на нашу сторону и мы, в конце концов, нашли общий язык?
Драко какое-то время молчал.
- Я не знаю. Я… не хочу говорить об этом. Особенно с тобой.
Я какое-то время молчала.
- Что тебя беспокоит, Драко? Скажи мне. Мы друзья, и ты можешь доверять мне. Честно.
Драко сохранял тишину.
- После всех этих дней – этих недель – ты стал мне очень близок. До инцидента мы были друзьями, хотя отношения наши были довольно своеобразными…
- В каком смысле?
- Нууу, ты как будто в шутку заигрывал со мной, а я как будто в шутку сердилась, - ответила я, отчего-то смущаясь.
Драко сдержанно кивнул.
- Теперь же ты для меня как… не знаю, младший брат, что ли.
- Брат?! – воскликнул Драко, - Младший?!
Гарри недовольно заворчал во сне, но так и не проснулся. Я же сказала:
- После того, как я кормила тебя, купала, меняла подгузники и читала книжки на ночь, едва ли можно ожидать от меня других чувств. Но это очень теплые чувства, поверь. И еще поверь, что мне не просто в этом сознаваться. Просто я чувствую, что если мы сейчас же не разъясним это, то снова отдалимся, а я этого не хочу. Я слишком привыкла к вам двоим все время рядом.
Драко некоторое время сосредоточенно разглядывал свои ногти, затем поправил плед и взглянул на меня.
- Просто… - проговорил он медленно, - я ЗНАЮ, что не люблю тебя. Я знаю, что ты раздражаешь меня, что ты всего лишь…
Я прикусила губу. Было больно слышать это – больнее, чем я предполагала. Но Драко оборвал фразу на полуслове. Помолчав, он продолжил:
- Но я этого не чувствую. Понимаешь? Я помню, что должен грубить тебе, потому что я всегда так делал, но я не чувствую ненависти. Скорее наоборот. То есть, я имею в виду...
Юноша вдруг залился краской. Затем сердито взглянул на меня, словно я была повинна в его смущении:
- То, что ты сказала, насчет того, что я для тебя как младший брат – я, как будто, чувствую примерно то же самое. Как будто ты… я доверяю тебе. И чувствую себя… спокойно с тобой.
Я быстро подошла к нему и обняла его белобрысую голову. Прижав Драко к себе, я погладила его шелковистые волосы.
- Ээ, Гермиона. Несмотря ни на что, я всё еще парень. Так что постарайся сделать так, чтобы мое лицо не прикасалось к твоей груди, - я тут же отодвинулась и смущенно улыбнулась, - Иначе, - продолжил он, - братские чувства уступят место несколько иным.
Я хмыкнула и отошла к кроватке Гарри.
- Черт, - проговорил Драко, взъерошив свои волосы, - Это ужасно странно. У меня в голове полная каша, а уж что говорить о… об остальном. Как будто я – это два разных человека.
Я понимающе кивнула.
- Значит, ты помнишь только события, произошедшие до того, как тебе исполнилось пятнадцать? – уточнила я на всякий случай.
- Приблизительно, - ответил Драко, - Хотя я ни в чем не уверен.
- Надо разбудить Гарри, - проговорила я задумчиво.
Блондин кивнул.
- А потом дать нам одежду и покинуть комнату, - заметил он.
Я согласилась. Потрепав Гарри по плечу, я подождала, пока он откроет глаза и сядет на кровати, удивленно глядя на меня. Хотя он, казалось, был менее шокирован, чем Драко. Он просто вопросительно оглядывался, недоумевая, почему кровать такая маленькая, и что здесь делает…
- Драко? – спросил, наконец, он хриплым голосом.
- Поттер.
- Малфой, - тут же поправился Гарри и прокашлялся.
Затем он снова вопросительно взглянул на меня. Я объяснила ему ситуацию, и его взгляд стал более осмысленным. Наконец, когда ситуация прояснилась, я увеличила для них кое-какую одежду, и вышла в коридор.
Поразмыслив, я отправилась на поиски директора. Долго искать не пришлось – она уже завтракала в Большом Зале. К счастью, в связи с воскресеньем, студентов в зале было еще не так много, и поэтому то, что я подошла к профессору МакГонагалл, что-то прошептала ей, и мы вместе быстро покинули помещение, осталось почти незамеченным. Профессора Снейпа за преподавательским столом еще не было, и поэтому он компанию нам не составил.
Когда мы оказались в нашей с мальчиками комнате, те уже были одеты и тихо сидели в креслах с книгами в руках. Оба казались какими-то странно притихшими.
Оглядев Гарри и Драко, профессор МакГонагалл заключила, что их так давно не видели, что если двое объявятся на завтраке и начнут посещать занятия – никто и не заметит изменений во внешности. Проблемы с памятью можно будет объяснить долгой болезнью, а то, что они выглядели несколько моложе, чем те Гарри и Драко, которых мы знали, как было упомянуто, едва ли бросится в глаза. Я радостно согласилась. Но сперва мне надо было растолковать обоим некоторые моменты, связанные с их теперешней жизнью. Драко, например, стоило узнать о том, что некоторые слизеринцы его не жалуют из-за того, что он перешел в Орден Феникса. А также о том, что его отец находится в Азкабане. Последняя новость блондина очень удручила, но я просто не могла не сказать, помня о его привычке всем угрожать влиянием своего папы. Для Гарри у меня было больше приятных новостей – например, насчет Джинни. К сожалению, Гарри прелесть того, что он теперь встречается с мисс Уизли, не оценил. Более того, он невероятно этому факту удивился. Ну что ж, Джинни быстро заставит его изменить свое мнение...
Из-за долгого разговора, мы едва не пропустили весь завтрак.
Конечно, когда мы вошли в Большой зал, нам пришлось пережить несколько неприятных минут всеобщего внимания. Мне-то почти не досталось, а вот Драко и Гарри были окружены вниманием, которого не помнили давно. Особенно иронично это звучит в сложившейся ситуации.
К вечеру новость о возвращении юношей облетела весь Хогвартс и лишь тогда страсти немного поулеглись.
Драко весь день пропадал в подземельях, и мы его почти не видели. Гарри же, с немного ошалелым видом, отвечал на многочисленные вопросы однокурсников и вообще всех обитателей школы. Вечером нам, наконец, удалось собраться у камина в гостиной Гриффиндора, как в старые добрые времена, и просто помолчать.
Это был странно - сидеть в этом глубоком кресле, обитом бордовым бархатом, в знакомой с детства обстановке, и лениво листать книгу, слушая краем уха разговоры остальных гриффиндорцев, поглядывая иногда на Рона и Гарри, играющих в шахматы, на Джинни, мечтательно глядящую на своего бойфренда… Можно было даже представить, что всё стало «как прежде».
Только вот, к сожалению, оно не стало. Гарри исподтишка бросал взгляды на Джинни, и читался в этих украдких взорах панический страх, а не страстная любовь, как хотелось бы. Рон же со странным выражением смотрел на Гарри. Казалось бы, не такая большая разница в возрасте была сейчас между ними, но жизненный опыт был разным. Мы все вместе менялись, а Гарри вдруг вернулся назад, и Рона это сбивало с толку. Нет, едва ли он испытывал из-за этого какие-то негативные эмоции или вдруг стал хуже относиться к другу. Просто это было *странно* для него.
Что же до меня… мое состояние можно было охарактеризовать одним словом – апатия. Признаться честно, мне было немного жаль, что мальчики выросли. Потому что для меня это означало не «возвращение», а «перемены». Я привыкла жить в ТОЙ комнате с двумя маленькими непоседами. А теперь вот надо было переезжать в Гриффиндорскую башню, расставаться с малышами. Конечно, мы будем видеться и довольно часто, но то время, что мы провели, пока они были детьми, не вернётся никогда.
Кроме того, я скучала по Стульчику, которого было решено отдать под опеку Драко, поскольку мы все – Гарри, Джинни, Рон и я – были вместе, а Драко там, в слизеринских подземельях, совсем один.
Но всё это не беспокоило меня так сильно, как нечто другое. Раздумья прошедшей ночи привели меня к тому, что я начала мысленно постоянно возвращаться к профессору Снейпу. Мысли эти были неопределенного характера, как будто это были и не мысли вовсе, а просто его образ являлся мне, каждый раз говоря «помни обо мне, я всегда где-то здесь, на краю твоего сознания». Его имя вдруг всплывало в памяти, и я тут же старалась утопить его в потоке слов и образов. Его голос вдруг звучал в голове, и я углублялась в содержание книги, чтобы отвлечься.
Усугубляло ситуацию то, что я за весь день ни разу его не увидела. А мне бы хотя бы одним глазочком взглянуть, убедиться, что он, вообще-то, не плод моего воображения, а вполне реальный человек. Невыносимый, ужасный… почему-то эти слова приелись.
Каждый раз, проигрывая сцены прошедшего вечера – его дня рожденья – я задавалась одними и теми же вопросами: почему он так вел себя? А я почему? Зачем он говорил все те слова, и зачем я отвечала? Если мы были так противны друг другу, почему бы нам было просто не выбрать оружием игнорирование? И почему я не чувствовала той ненависти, которую должна была? Почему меня снедало чувство – нет, не вины, но сожаления? Все вдруг опротивело. Хотелось все исправить, вернуться назад и отменить этот чертов день рожденья. Не то чтобы это изменило бы ситуацию, но это определенно её не ухудшило бы.
Да еще этот открывшийся факт, свидетельствующий о том, что именно Снейп нашел Драко и Гарри. Да не просто нашел, а спас! Это предавало ситуации запутанности, а его образу – блеска рыцарских доспехов.
Уже ложась в постель – в общей спальне девочек – я дала себе твердое обещание: больше не спорить с профессором Снейпом. Я должна быть умнее, в конце концов, и просто не обращать внимания на все его оскорбления. Тогда и ему станет неинтересно издеваться надо мной.
Что ж, профессор Снейп, вы победили! Вы больше не услышите ни одного грубого слова от меня!
***
Следующим утром почти шокирующая новость облетела Хогвартс: профессор Снейп уехал. Все Зелья временно заменялись другими предметами – старостам были выданы расписания замен.
После Трансфигурации я подошла к профессору МакГонагалл.
- Извините, мэм, - сказала я, - но как скоро следует ожидать возвращения профессора Снейпа? Не поймите меня неправильно, но я волнуюсь за Гарри и Драко. Следующей трансформации можно ожидать когда угодно, действие зелья определенно не прекратилось, и есть большая опасность того, что они продолжат взрослеть и, со всей вероятностью могут состариться.
Профессор МакГонагалл жестом предложила мне присесть.
- Я понимаю ваше беспокойство, мисс Грейнджер. Меня это волнует не меньше. Именно из-за последних изменений мы с профессором Снейпом решили, что следует действовать решительно. Профессор отправился в Буркина-Фасо, чтобы собрать там некий редкий ингредиент. По его словам, это может занять неделю, возможно полторы. После он продолжит активные исследования, но он убежден, что с этим ингредиентом создание антидота будет делом времени.
Я была рада такому повороту дела.
- Это замечательно, мэм. Профессор Снейп – прекрасный зельевар. Уверена, скоро мальчики снова станут самими собой.
Прозвучало это, несмотря на искренность слов, неестественно, так мне показалось. Я виновато взглянула на профессора МакГонагалл, та вернула мне сочувственный взгляд.
- Всё будет хорошо, - сказала она, и я поспешила уйти.
Что ж, по крайней мере, целую неделю я буду держать данное мне обещание и не скажу Снейпу ни одного невежливого словечка!

***
Прошло две недели, а профессор Снейп не объявился. Я уже дважды разговаривала с директором, но она отвечала лишь, что зельевар проводит какие-то исследования, и не может сейчас вернуться в Англию. Я говорила, что волнуюсь за Драко и Гарри, профессор МакГонагалл отвечала, что всё понимает.
Ах, если бы она действительно понимала! Да, я, конечно же, переживала из-за мальчиков, но это ни шло ни в какое сравнение с тем, как я извелась от желания увидеть самого профессора Снейпа.
Сперва я убеждала себя, что это связано лишь с любопытством относительно «редкого ингредиента», за которым он отправился в Африку, затем я объясняла себе эту странную жажду надеждой проверить собственную силу воли и узнать, смогу ли я действительно быть с ним предельно вежливой и не выходить за рамки отношений учитель-ученик.
К исходу второй недели я больше не могла обманывать себя подобными уговорами. Я – сейчас, я скажу это – сильно, ужасно, невыносимо, скучала. Каждая клеточка моего тела прибывала в нетерпении, ожидая его возвращения. Я мечтала увидеть его за завтраком, каждый раз, стоило мне войти в Большой Зал, смотря на преподавательский стол, но каждое утро мои мечты разбивались о суровую действительность.
От друзей не укрылось мое странное состояние. Рон поначалу постоянно спрашивал меня «чего я такая кислая», но когда он задал этот вопрос уже в тысячный раз, и я сорвалась, не слишком вежливо попросив оставить меня в покое, он стал проявлять заботу более сдержанно. Джинни пару раз пыталась откровенно поговорить со мной, убеждая, что видит, что со мной что-то не так. Но я не хотела ни о чем говорить. Я молчала, как партизан, и на все ее вопросы отвечала «всё нормально». Гарри, довольно быстро пришедший в себя, был так занят личными делами, что не слишком часто тормошил меня. Он влюблялся в Джинни и этот процесс поглощал его полностью. Драко я часто видела одиноко выгуливающим Стульчика, и иногда мы беседовали на отвлеченные темы. Нет, он общался и с обоими и Уизли, и особенно с Гарри, но видимо он был слишком горд, а может, стеснителен, чтобы лишний раз подойти к нам без приглашения, и поэтому с независимым видом прогуливался в гордом одиночестве. Мне было интересно разговаривать с ним, когда мы были наедине, и он, кажется, приветствовал мою компанию. Но слишком личных разговоров мы не заводили никогда.
Харпер – вот кто порой действительно действовал мне на нервы. Нет, он был само обаяние. Я не могу сказать, что он делал или говорил что-то не так, и его навязчивое внимание в другой ситуации, наверное, показалось бы очень милым ухаживанием. Он был внимателен, романтичен, но не слишком, что бы вызывать ощущение сахара на зубах, он был идеален, но он был Харпером. Этот единственный недостаток портил совершенно все и делал его любовные игры бессмысленными и раздражающими.
Не его вина была в том, что мои мысли были заняты другим человеком, но я порой так злилась на него, что могла быть грубой и даже жестокой. Но он прощал мне все. Это тоже злило. Я удивлялась, как у человека может отсутствовать элементарная гордость, которая заставила бы бросить все ухаживания после первого же моего невежливого слова? Но потом отвечала самой же себе – он был слишком хорошим и умным человеком, чтобы сердиться на меня и принимать мои слова близко к сердцу.
Но, в конце концов, он всё же понял тщетность своих ухаживаний. В тот вечер он попросил меня прогуляться с ним по Хогвартсу, и я согласилась, желая развеяться.
- Гермиона, - произнес он твердо, - Я никогда не скрывал от тебя своих чувств. Ты мне очень нравишься… ты нравишься мне настолько сильно, что я не вижу ничего и никого, кроме тебя, словно остального мира не существует. Я готов сделать что угодно, чтобы ты была счастлива. Ради тебя, я пойду на всё.
- Да, - ответила я задумчиво, - Я помню, как ты вызвал профессора Снейпа на дуэль. Сумасшедший, совершенно сумасшедший поступок.
Харпер едва заметно улыбнулся.
- Жаль только, он уехал на следующий же день, - сказал он.
- О нет! Это большая удача для нас всех. Особенно для тебя. Я не имею в виду, что ты слабый, но профессор гораздо более опытный волшебник. Гораздо, - весомо сказала я.
- Возможно… но я хотел поговорить не об этом. Ты знаешь, что я… восторгаюсь тобой и боготворю тебя. И готов подтвердить искренность моих чувств любым самым безумным поступком. Тебе нужно лишь попросить. Но… я не слепец. Я вижу, что что-то тревожит тебя, и у меня есть основания полагать, что твое сердце уже занято.
Последние слова дались ему с большим трудом, но я не могла сделать ничего, чтобы сделать это проще для него.
- Гермиона, прошу, скажи мне правду, если это так. Скажи прямо, не тая, каковы мои шансы завоевать твое расположение?
«Этот человек прибыл из прошлого века» - мелькнула в голове мысль, прежде чем я попыталась сформулировать ответ. Не смотря ни на что, Харпер был мне симпатичен, и я совсем не хотела сделать ему больно. Хотя, едва ли мой ответ – в какую бы форму он не был обличен – мог стать более приятным для него.
- Ты… я… я не хочу говорить банальностей. Уверена, ты и так знаешь, какой ты хороший человек. Ты привлекателен и внутренне и внешне, но… не для меня. Извини.
Какое-то время мы шли рядом, молча.
- Ничего, - произнес он, наконец, но я отчетливо понимала, что для него это вовсе не «ничего».
- Мне правда очень жаль! – заверила его я, - Я хотела бы, о как хотела бы, чтобы я могла ответить на твои чувства взаимностью. Но я не могу. И, боюсь, никогда не смогу.
Я остановилась и дернула Харпера за рукав мантии, заставляя остановиться. Он замер, глядя на меня своими печальными карими глазами, заставляя меня задаться вопросом, как же он попал на Слизерин с таким благородством и честностью. Я не сдержала порыва, и обняла его. Его руки тут же сжали меня крепко-крепко, с какой-то отчаянностью.
- Так-так-так, - промурчал знакомый баритон, заставив нас вздрогнуть, и отскочить друг от друга на добрых полметра.
- Профессор Снейп! – воскликнула я со смешанными интонациями.
Кто-то мог услышать в них радость, кто-то удивление, а кто-то, может быть, и возмущение.
- Мисс Грейнджер, я должен был догадаться… - проговорил он, пристально глядя на меня.
Я не менее пристально смотрела на него в ответ. Вечность спустя, мы, наконец, оторвались от созерцания друг друга и синхронно посмотрели на Харпера.
- О Мерлин, - вдруг прошептал он и посмотрел на меня с выражением такой обреченности на лице, что мне стало страшно – что же такое ему пришло на ум?
- Ээ, сэр, как ваши успехи с исследованием? – спросила я, голос мой нервно дрожал.
Взгляд Снейпа снова метнулся ко мне. Какое-то время он молчал, очевидно, решая, стоит ли отвечать. Затем он все-таки произнес:
- Есть все шансы, что нужное зелье будет готово через две недели.
- Две недели, - повторила я бессмысленно.
- Именно. Две недели, - таким же бесцветным голосом произнес профессор.
- Прекрасно, - сказала я.
- Да, это вполне удовлетворяет нашим требованиям. Если только не произошло каких-либо новых изменений?
- Нет, никаких изменений, - поспешно ответила я.
- Хорошо.
- Хорошо.
Воцарилась тишина. Нарушил её Харпер.
- Что ж, я пойду. До свиданья, Гермиона. Профессор Снейп.
Я взглянула на юношу. Он что, собирался бросить меня с профессором наедине?
- Мне тоже нужно идти, - быстро сказала я, избегая смотреть на Снейпа.
- Но нам в разные стороны, - напомнил Харпер, когда я сделала шаг в его направлении.
- Да конечно…
И Харпер ушел. Ушел так поспешно, что я едва успела сообразить, как мы остались со Снейпом в коридоре совершенно одни.
Он смотрел на меня непроницаемым взглядом, лицо его не выражало никаких эмоций. И тогда я разозлилась на собственную нервозность. Заставив себя успокоиться, я произнесла:
- Гарри и Драко уже посещают занятия.
- Я знаю, - тут же ответил Снейп, кажется, еще до того, как я закончила предложение.
- Никто не заметил, что они стали младше.
Профессор кивнул.
- Я так и думал, - ответил он.
Я немного помолчала.
- Что ж, я пойду…
- Идите.
- До свидания, - сказала я, и поспешила оставить профессора Снейпа одиноко стоять посреди коридора, растерянно глядя мне вслед.
***
Какое-то время я шла, но сердце билось так быстро, а все тело было так напряжено, что я, не в силах сохранять спокойный ритм шага, побежала. Бежала я до самого портрета Толстой Дамы, и лишь у неё остановилась, чтобы отдышаться. Согнувшись и уперев руки в колени, я стояла, пытаясь понять, что же меня так разволновало.
Конечно, ответ был очевиден – уж определенно не признание Харпера. Но почему мое тело выбрало именно такую реакцию на встречу со Снейпом – трясущиеся руки, быстрый пульс и неровное дыхание? Тысячу раз я представляла эту первую встречу после его отсутствия, и все они были какими угодно, но не такими.
В моих мыслях – фантазиях? – я была то мисс Холодная Уверенность, всем своим видом демонстрирующая гордость и независимость, и поражающая его своей сдержанностью и спокойствием, то мисс Солнечная Улыбка, вдруг широко и по-доброму ему улыбающаяся, и обезоруживающая этим проявлением сердечности. В других, моделируемых моим мозгом ситуациях, я входила в Большой Зал – не замечая никого и ничего вокруг – отчего-то очень красивая и невозмутимая, проходила к преподавательскому столу, чтобы сказать что-то профессору МакГонагалл, и вдруг, подойдя совсем близко, замечала Снейпа. Он тоже замечал меня в последний момент и его рука с чашкой кофе замирала на пол пути ко рту, который, к слову сказать, слегка приоткрывался. Всё выдавало то, что профессор удивлен преображению, произошедшему со мной, и рад встрече. В следующий момент он вспоминал, где находится, и что вокруг полно народу, но посылал мне такой горящий взгляд, что я знала – я полная идиотка, потому что никогда такого не произойдет!
Я всё еще пыталась убедить себя, что то, что я чувствую – желание нравится. Нормальное для девушки желание, и даже то, что я хотела нравиться совершенно определенному мужчине, а не всем вокруг, можно было назвать типичным. И то, что мне хотелось, чтобы он поскорее вернулся, вполне объяснялось этой теорией. Как же я могу нравиться ему, когда он где-то в Африке?
И да, я хотела не просто «очаровать» его. Я не хотела, чтобы он воспринимал меня как милую девушку, издеваться над которой – нехорошо. Добиться такого отношения мы пытались с профессором МакГонагалл на треклятом дне рождения. Теперь я брала выше – я мечтала, чтобы он был от меня без ума. Шутка ли, обворожить профессора Снейпа!
И вот теперь, после двух ужаснейших недель постоянных переживаний, внутренних споров, многочисленных теорий, ярких фантазий и цветных снов, эта встреча произошла. И что же?
А – он увидел меня, обнимающейся с Харпером.
B – я не была ни красива, ни спокойна, ни жизнерадостна, я была всё – только не это.
C – наш разговор был менее чем содержательным и более чем нелепым
D – все мои переживания, теории и проч. остались при мне.
Из этого списка только пункт «А» можно было назвать более или менее удачным. То, что я пользуюсь успехом у мальчиков, должно было заставить его подсознательно понять, что я привлекательна. НО… больше жирное НО – этим «мальчиком» был Харпер, о симпатии ко мне которого профессор уже знал, более того, был вызван им на самую нелепую в мире дуэль. То есть, в мыслях Снейпа, вероятно, я нравилась глупому наглому парню, позорящему имя Салазара Слизерина.
«Может ли быть хуже?» – спросила я себя мысленно, и тут же заставила заткнуться, ибо каждый раз, когда ты задаешь себе такой вопрос, непременно случается что-то, что позволяет тебе твердо и уверенно ответить: «ДА».
…Может быть, это такая попытка Судьбы заставить тебя быть оптимистом? Ведь помогает! Сто раз ты задашь себе этот проклятый вопрос, столько же раз убедишься, что, вообще-то, раньше всё было не так плохо по сравнению со сложившейся ситуацией, и уже в сто первый раз ты сам скажешь себе «Могло быть и хуже», не дозволяя Судьбе совершить очередную шутку.
***
- Гермиона! Гермиона! Проснись! Гермиона, вставай! – шептал кто-то мне в ухо.
- Драко, я еще посплю, - проворчала я, переворачиваясь на другой бок.
- Ой, хорошо, что кроме меня, этого никто не слышит, - произнес голос Джинни, - А то тебя могли бы не так понять.
Я с трудом разлепила глаза. Сев на кровати я уставилась на довольную подругу. Она была уже накрашена и одета лучшим образом.
- Боже, сколько времени? – прогнусавила я, потирая глаза.
- Пол шестого.
- И чего тебе не спится?
- Вставай скорее. Мне надо тебе что-то показать!
- А до утра это не подождет? – спросила я, зевая.
- Уже утро, глупая! Вставай же!
Зная, что если Джинни что-то взбрело в голову, она не отступится, пока не добьётся желаемого, я сладко потянулась, и слезла с кровати.
Наспех собравшись, я пошла за подругой. Спустившись по лестнице, мы вышли в Гриффиндорскую гостиную. На диване у камина сидел Гарри.
- Так, я решительно отказываюсь понимать, что происходит, - сказала я, недовольно, - Если вам обоим не спится, зачем было будить меня? И что такого срочного случилось, что я не могла проспать до звонка будильника?
Джинни нетерпеливо вздохнула и подвела меня ближе к Гарри. Тот смотрел на меня немного рассеянно.
- Ну? Ничего не замечаешь?
Я посмотрела на Джинни, затем снова на Гарри.
- О боги! – проговорила я, наконец, поняв, в чем дело, - Ты повзрослел!
Гарри кивнул.
- И сколько тебе сейчас? – спросила я, рассматривая новое лицо друга.
Оно как будто бы осталось прежним, но погрубело и стало более мужественным. В тусклом свете факелов разглядеть это было непросто, но вот при свете дня, должно быть, Гарри выглядел совершенно иначе, чем двенадцать часов назад.
- Тридцать один, - ответил он знакомым, но чуть хрипловатым голосом.
Я села в кресло напротив него. Джинни же устроилась рядом с ним, любуясь как новой метлой.
- Какой он сексуальный, правда? – спросила она с придыханием.
Гарри усмехнулся – знакомая смущенная улыбка смешалась с уверенной ухмылкой. Я предпочла не отвечать на вопрос, хотя должна была признать, что в нем действительно появилось что-то новое, что-то интригующее.
Но довольно быстро мои мысли сфокусировались на проблеме.
- Гарри, что ты помнишь? – задала я уже приевшийся вопрос.
- Да в принципе всё, - ответил он, на лице его появилось сосредоточенное выражение.
- Пока ты был ребенком, у тебя были воспоминания Гарри того возраста, в каком ты был. То есть, когда ты превратился в семилетнего, ты помнил, что живешь у Дурслей, когда тебе стало пятнадцать, ты помнил только то, что произошло с тобой до пятого курса. Сейчас у тебя должны быть все воспоминания, которые были у Гарри до инцидента, и затем, начиная от смутных воспоминаний проведенного у меня дома Рождества, и кончая, что логично, воспоминаниями до настоящего момента.
Я замолчала на мгновение.
- Я понимаю, что все это звучит несколько запутанно, но английский язык вдруг кажется слишком бедным, чтобы описать всю ситуацию более доступно.
- Не беспокойся, я понял тебя, - ответил Гарри, задумчиво потирая подбородок, - Все именно так, как ты описала.
- Но откуда ты знаешь, сколько тебе лет?
Он просто пожал плечами.
- Не знаю. Просто знаю. Меня, честно говоря, волнует другое, - сказал Гарри, – почему сначала я взрослел медленно, а теперь совершаются такие большие скачки?
- Думаю, дело в том, что зелье как бы моделирует человеческую жизнь. Знаешь, есть поговорка: в детстве время ползет, в юности – идет, в старости – бежит?
Гарри кивнул.
- То есть дальше он будет взрослеть еще быстрее и скоро состарится? – спросила испуганно Джинни.
- Вот именно, так что наслаждайся, пока есть возможность, - насмешливо произнес Гарри, за что получил шутливый толчок.
- Кажется, скачки идут почти с математической точностью. Сперва вам с Драко было совсем мало, лишь несколько месяцев, а затем вы превратились в годовалых детей. Следующий скачок – три года. То есть на два больше, чем было. Дальше – семь лет. На четыре больше, чем было. Следующий – пятнадцать лет, на восемь больше, и теперь тридцать один – на шестнадцать больше.
Гарри и Джинни одинаково нахмурили брови.
- Сколько же это выходит… - бормотала Джинни, - В следующий раз ему будет… будет…
- Шестьдесят три, если моя логика верна.
Джинни испуганно распахнула глаза.
- Надо, чтобы Снейп срочно приготовил антидот! – воскликнула она.
- Он делает все, что возможно.
- А нужно делать невозможное!
- Всё будет в порядке, не волнуйся, - сказал Гарри, обнимая разволновавшуюся девушку, и она притихла, пряча лицо у него на груди.
У меня в груди что-то ёкнуло при виде этой сцены, но я поспешила сосредоточиться на вопросе о взрослении Гарри.
- Предположим, что в следующий раз тебе, как и Драко, станет шестьдесят три. Тогда после следующего скачка вам исполнится сто…двадцать…семь? Да, верно. Что ж, этот возраст для волшебников вполне нормален. Думаю, еще два скачка вы переживете. А вот следующий – уже маловероятно, - добавила я, нахмурившись.
- Снейп приготовит нужно зелье, я уверен, - сказал Гарри, - Может быть, прямо сейчас он добавляет последние компоненты.
Мы с Джинни грустно взглянули друг на друга.
- Эй, не кисните. Кстати, надо еще Рону сказать. А то он опять обидится, что узнал последним.
- И так обидится, - сказала я, вздохнув.
Поразмыслив, я решила, что Гарри не стоит идти на завтрак в Большой Зал и правильнее всего будет отправить его в Больничное Крыло. Не стоит ему появляться в своем новом обличии на глазах у всех. И не только чтобы избежать лишних расспросов. Вряд ли Джинни захочется, чтобы у неё появилось пару десятков лишних соперниц, а это вполне могло бы произойти…
Мы решили идти в Больничное Крыло немедля, чтобы избежать возможных свидетелей. Дружно посетовав на то, что теперь Рон точно рассердиться – ведь мы пустились в запрещенную прогулку по Хогвартсу без него. Всё, что мы могли сказать в свою защиту – до дозволенного времени подъема, то есть до шести утра, оставалось всего десять минут. Так что наше путешествие в Больничное Крыло едва ли было так увлекательно, как могло бы, пустись мы в него глубокой ночью.
Открывая дверь во владения мадам Помфри, я ожидала увидеть там тусклый свет факелов, возможно, спящих на кроватях учеников и услышать тишину. Но, к моему удивлению, в Больничном Крыле было светло, как днем, мадам Помфри стояла в центре зала, громко споря о чем-то с профессором Снейпом, директором и неким высоким статным блондином с длинными волосами.
Услышав звук открывающейся двери, спорщики обернулись на нас, и я удивленно уставилась на лицо блондина.
- Мистер Малфой? – вырвалось у меня, но в следующее мгновение, когда я встретилась со взглядом смеющихся голубых – таких молодых и задорных – глаз, я воскликнула, - Драко! Какая же я глупая.
Драко, улыбаясь, подошел к нам, внимательно посмотрел на Гарри. Они обменялись рукопожатиями, затем он снова взглянул на меня.
Я, честно говоря, была несколько растеряна. Если Гарри стал просто казаться более уверенным в себе и спокойным, то Драко… у меня не было слов описать это. Гордая осанка, уже не такие тонкие, но по-прежнему красивые черты лица, и что-то в его ауре… он словно источал сексуальность.
- А вот и твой младший братик, - насмешливо произнес он, заставив меня смутиться.
- Да, действительно, - вот и всё, что смогла пробормотать я.
Затем нас посвятили в суть спора. Оказалось, что профессор Снейп почти приготовил антидот – оставалось сделать совсем немного. Но была небольшая проблема – чтобы сделать это, нужно было два человека. А Снейп категорически отказывался работать с кем-либо еще. Он настаивал, что справится сам, и что ему потребуется не намного больше времени, чем если у него под ногами будет путаться какой-нибудь «помощник». Профессор МакГонагалл настаивала, чтобы зельевар перестал упрямиться и взял ассистента. Драко предлагал собственную кандидатуру, а мадам Помфри просила всех перестать шуметь в Больничном Крыле.
Я в свою очередь рассказала о своих подсчетах, касающихся следующих трансфигураций.
- Совершенно очевидно, что нужно торопиться, - сказала профессор МакГонагалл, - Нельзя терять и минуты.
- Именно поэтому я предлагаю завершить этот бессмысленный спор и позволить мне отправиться в лабораторию и заняться делом, - ответил Снейп, сложив руки на груди.
- Северус, ты сам сказал, что завершить зелье в одиночку практически невозможно, - не сдавалась директриса.
- Верно. А пятью минутами позже я же заметил, что вполне в состоянии преодолеть подобные трудности и завершить начатое без постороннего вмешательства. Почему же, в таком случае, ты доверяешь одним моим словам, и не доверяешь другим?
- Потому что первые ты сказал честно, а вторые – из гордости и упрямства.
- Ты так уверена, что знаешь меня, Минерва…
- Такова обязанность директоров Хогвартса, - тут же отозвалась профессор МакГонагалл.
Снейп стал мрачнее тучи. Он смотрел куда-то в пространство и теперь упрямо молчал, игнорируя все доводы директрисы.
- Почему вы не хотите, чтобы я вам помог? – спросил Драко, кажется, уже не в первый раз.
И Снейп, наконец, снизошел до ответа:
- Потому что, во-первых, не смотря на определенные способности в зельеварении, ты не достаточно внимателен к мелочам, которые в данном случае могут быть смертельно опасными. Поверхностный подход здесь может убить и тебя, и Поттера. Мерлин с тобой, но убийство спасителя волшебного мира мне точно не простят, - тон профессора был саркастичен, и я приоткрыла рот от возмущения.
Но внезапно Драко рассмеялся, а за ним и Гарри. Губы профессора чуть дрогнули в некоем подобии улыбки, но тут же он снова стал сосредоточенным и недовольным.
Какое-то время профессор МакГонагалл продолжала толочь воду в ступе, как вдруг Джинни тихо произнесла:
- Тогда, может быть, Гермиона вам поможет?
Внезапная тишина воцарилась в помещении. Все взгляды устремились на меня, и сам Снейп впервые посмотрел мне в глаза за все время моего пребывания в Больничном Крыле. Я почувствовала, как сердце бешено заколотилось где-то в горле. Проклиная себя за нервозность, я молча смотрела на профессора, сверлившего меня взглядом.
- Это прекрасная идея, - произнесла, наконец, МакГонагалл, - Как мне самой это в голову не пришло, ума не приложу… Северус?
- Исключено, - выплюнул он, едва директриса произнесла его имя.
- Но поче…
- Я не подпущу её к… лаборатории ни на шаг.
- Почему?
- Для неё туда вход закрыт.
- Почему? – не сдавалась профессор МакГонагалл.
Снейп уже не смотрел на меня, упрямо сжав губы, он снова устремил взор вникуда.
- Северус, объясни. Если ты приведешь весомые доводы, я перестану тебя убеждать, и ты сможешь отправиться в свои подземелья, варить зелье в гордом одиночестве.
Снейп продолжал молчать. Затем он, наконец, снизошел до ответа:
- Я не думаю, что мисс Грейнджер также способна справиться с заданием. Её успехи в зельеварении также посредственны, как и успехи всех других студентов.
- Но это не правда, дядя Северус! – возмутился Драко.
- Я тебе не дядя, - процедил Снейп.
Но Драко это, кажется, только позабавило.
- Все здесь прекрасно знают, что Гермиона – лучшая в классе Зелий, и она легко справится с любым заданием. Так зачем же вы говорите неправду? Почему вы НА САМОМ ДЕЛЕ не хотите, чтобы она вам ассистировала?
- Я уже сказал, что не хочу, чтобы кто-то путался у меня под ногами. Особенно мисс Грейнджер.
- Чем она тебе не угодила? – спросила профессор МакГонагалл, недовольно поджав губы.
- А чем она мне угодила? – отозвался Снейп, - Давайте посмотрим… - он изобразил задумчивость, словно подсчитывал что-то в уме, - она считает, что имеет право не выполнять мои указания, что является недопустимым качеством для ассистента, обязанного делать всё, что скажет Мастер; она считает нужным спорить со мной каждый раз при любых возможных обстоятельствах, что выведет из себя и святого, коим я не являюсь и даже в младенчестве не мог приблизиться к этому образу; она считает, что достаточно взрослая, чтобы вести себя со мной невежливо и грубо, что совершенно не соответствует действительности, и даже будь она старше меня, я бы не позволил ей обращаться со мной таким образом; НАКОНЕЦ, она считает допустимым оскорблять меня, более того, оскорблять на глазах у других. И ты, Минерва, спускаешь все это ей с рук.
- Ради твоего же блага, - тихо произнесла профессор МакГонагалл.
- Профессор Снейп, я прошу прощения за то, что вела себя подобным образом, - громко сказала я, и все снова удивленно уставились на меня.
Я же избегала смотреть на кого-либо, избрав предметом внимательнейшего изучения каменный пол. На самом деле, я не совсем чувствовала себя виноватой, и на эту длинную тираду профессора могла много чего возразить. Но мне подумалось, что я уже достаточно наговорила, и уж если я не могла взять свои слова обратно – я могу за них извиниться. Подобное публичное унижение – я хотела сказать извинение – вполне могло искупить мое прошлое поведение. Ну и, в конце концов, как бы я обворожила его, если бы он злился на меня?
- Мне действительно стыдно за то, что я наговорила вам на вашем дне рождения, и тогда в коридоре, и на уроке… - я определенно должна научиться держать язык за зубами! – Эта ситуация с Гарри и Драко, постоянная ответственность расшатали мои нервы, и я не совсем владела собой.
Я и теперь не владею.
- Очень проникновенно, мисс Грейнджер, - сухо ответил Снейп, его глаза изучали мое лицо, - Извинения приняты.
Я прикусила губу, чтобы не выдать собственного разочарования. Нет, конечно, я не ожидала, что он снизойдет до того, чтобы извиниться в ответ, хотя он был ни чуть не более вежливым со мной, чем я с ним! Но он мог бы хотя бы не сообщать мне о том, что я прощена с таким надменным видом. Словно от этого зависела моя жизнь.
- Прекрасно, Северус, прекрасно, - сказала профессор МакГонагалл с довольным блеском в глазах, - теперь ты можешь позволить мисс Грейнджер ассистировать тебе.
- Абсолютно нет, - тут же ответил Снейп, слегка закатив глаза, когда директриса начала убеждать его с еще большим энтузиазмом.
Драко подхватил МакГонагалл, аккомпанируя ей по мере возможностей. Иногда помогал Гарри.
Это было как небольшое соревнование: кто упрямей – профессор Снейп или трое его уговаривающих. Наконец, спор мне порядком наскучил, и я, вспомнив, кстати, о богатом выборе моделей поведения, которые я для себя придумала, решила побыть мисс Солнечная Улыбка.
- Профессор Снейп, позвольте мне вам ассистировать. Это была бы честь для меня, - сказав это, я мягко улыбнулась.
Снейп медленно перевел взгляд с разъяренного лица профессора МакГонагалл на мое. Его брови удивленно поползли вверх.
- Простите? – произнес он.
- Я действительно хотела бы помочь вам закончить это зелье, сэр. Позвольте мне сделать это.
Я старалась смотреть на него невинным взглядом, улыбаясь, возможно, слегка идиотской улыбкой. Он, со свойственной ему подозрительностью, сузил глаза, пытаясь понять, во что я играю. Но я была сама честность и простота.
- Позволь ей, Северус, - произнесла профессор МакГонагалл.
- Вы же знаете, что вам пригодится её помощь, - поддержал её Драко.
- Не будьте же таким упрямым, - подал голос Гарри.
- Иначе мальчики состарятся и умрут, - едва не плача, сказала Джинни.
Снейп молчал, неотрывно глядя на меня.
- Ну же, Северус, - прошептала мадам Помфри.
Профессор продолжал сверлить меня взглядом.
- Нет, - громко сказал, наконец, он, и, эффектно взмахнув мантией, направился к выходу из Больничного Крыла, - в этом месте совершенно невозможно работать. Вы идите или нет, мисс Грейнджер? Я по сто раз вас звать не буду.
Все просияли. Профессор МакГонагалл облегченно вздохнула.
- Уу, я главный Бука Британии, - прошептала Джинни, и я, усмехнувшись, поспешила догнать профессора, уже покинувшего Больничное Крыло.

***
Жизнь начала налаживаться – вот что я решила после четырех дней ассистирования профессору Снейпу.
Во-первых, я занималась любимым делом – всё свое свободное, а иногда и несвободное, время я тратила на зелье. О, это было поистине прекрасно! Я так погружалась в процесс, что порой не замечала, как проходило несколько часов. И профессор давал мне столько новых знаний, сколько я, наверное, не получила за все семь лет обучения. Я чувствовала, что оказалась в своей колее, что это именно то, чем я хотела бы заниматься, что моя жизнь теперь станет пустой и бессмысленной, если в ней не будет места этой науке.
Во-вторых, Гарри и Драко, снова поселившиеся в комнату, в которой провели свои «детские недели», больше не доставляли мне хлопот. Теперь мне не надо было бояться, каждый раз открывая дверь их обиталища, что сейчас обнаружу двух уток вместо мальчиков, или потоп в комнате, или что они случайно аппарировали в другую страну, или что они создали собственных клонов, или еще что-нибудь в этом роде.
Нет, теперь мы с Джинни и Роном приходили к Гарри и Драко, болтали, пили чай или сливочное пиво, играли во взрывного дурака или шахматы, в общем, общались. Я, правда, проводила с ними не так много времени, поскольку постоянно была занята зельем, но часа – или сорока минут – в день мне вполне хватало, чтобы отдохнуть, расслабиться и получить удовольствие от дружеской беседы.
В-третьих, Харпер перестал навязывать свою компанию так активно. Мы все еще иногда беседовали, но он всеми силами старался не проявлять чувств и не говорить лишнего. Когда мы встретились в последний раз, он предложил на выходных как друзья сходить вместе в Хогсмид. Я согласилась, предупредив, правда, что с нами еще пойдут Рон, Джинни и Стульчик.
Ну, и в-четвертых, хотя это, пожалуй, было самым главным для меня. Ну или таким же главным, как первый пункт. Я, кажется, наладила отношения с профессором Снейпом. Всегда вежливая, я не получила от него за эти четыре дня ни одного настоящего оскорбления. Конечно, он, как всегда, ворчал что-нибудь, выражая недовольство то моей нерасторопностью, то тем, что я слишком много говорю, то еще чем-нибудь в этом роде. Но большую часть времени он просто угрюмо молчал, и я могла назвать это настоящим прогрессом.
Ах, а один раз он даже похвалил меня!
- Вы нарезали эти стебли так, словно пользовались линейкой, мисс Грейнджер, - сказал он, - Кубики вышли идеально *кубическими*. Ваше бы усердие да в правильные руки…
- Ну, ваши руки кажутся мне достаточно *правильными*, сэр, - ответила я тогда, стараясь избежать фривольных ноток в голосе.
Профессор промолчал в ответ и вновь вернулся к работе.
На пятый день такой жизни, после утомительной работы в подземельях, я, как всегда пришла в комнату Гарри и Драко. Джинни и Рон уже были там, первая сидела на коленях Гарри, второй играл с Драко в шахматы.
- Наконец-то ты пришла! – воскликнул Драко, когда я вошла.
- Мы уже не надеялись тебя дождаться, - поддакнул Рон, - Снейп тебя скоро совсем замурует в своих подземельях.
- А что, - удивилась я, - у нас что-то намечается?
- О дааа, еще как! – довольно ответила Джинни.
Я тут же подобралась и посмотрела на подругу недобрым взглядом.
- Если это была ТВОЯ идея, то я отказываюсь, что бы это ни…
- Вообще-то, это моя идея, - перебил меня Драко.
- Шах и Мат! – возвестил Рон, но Драко даже ухом не повел, поднимаясь из-за игрового столика и подходя ко мне.
Я вопросительно подняла бровь.
- Гермиона, ты умеешь плавать? – спросил блондин, откидывая за плечо длинную светлую прядь.
Я лишь ухмыльнулась на подобное манерное поведение. Я, как истинный ценитель кошачьей грации, как и всего кошачьего вообще, конечно, не могла не любоваться Драко, но воспоминания о том, как меняла ему пеленки и видела его самозабвенно плачущим, как-то мешали мне поддаться его очарованию.
- Умею, - ответила я, всем своим видом показываю, что ожидаю объяснений.
- Тогда сегодня ночью ты это продемонстрируешь, - заявил он.
Я сложила руки на груди и родительским тоном спросила:
- Что вы задумали?
- Просто немного искупнуться. Ничего более, - был невозмутимый ответ.
- Где, простите? В ванной?
- Ванной тоже неплохо, - заметил Гарри, - особенно когда у тебя есть хвост.
- Мальчики предложили пойти на озеро, - прояснила, наконец, ситуацию Джинни.
- На какое озеро? – спросила я, тон мой означал только одно: я считала их полными кретинами.
- На хогвартское озеро, какое еще, - отозвался Рон.
Я закатила глаза, даже не думая задавать вопросы, которые у меня, безусловно были. Я просто сказала, что более глупой и нелепой идеи не слышала с тех пор, как Джинни предложила шутки ради сварить зелье.
- Но ведь это действительно очень… разнообразило нашу жизнь, разве нет? – сказала подруга.
Я одарила её взглядом, заключающим в себе многословный ответ с непечатными выражениями.
- Это будет весело, Гермиона, соглашайся! – высказался Рон.
- Нет, хорошо, - сказала я, якобы принимая их предложение, - Но только после того, как вы ответите мне на пару вопросов. Во-первых, подумали ли вы о том, что будет, если нас поймают? После этого эпизода с зельем за такое нарушение нас просто выгонят из школы – это как пить дать.
- Нас не поймают, - твердо заявил Драко, - потому что я знаю одно место, где нас никто не заметит.
- Пойдем дальше. Что насчет существ, которые обитают в озере? По-моему, в нем купаться просто опасно.
- Мы поставим магический щит, - тут же ответил блондин, явно обо всём подумавший.
- И, наконец, как быть с тем фактом, что на дворе ЗИМА?
Драко насмешливо посмотрел на меня сверху вниз.
- Мы волшебники, или кто?
Я, сердито насупившись, недовольная тем, что все мои аргументы были разбиты, прошла внутрь комнаты, села на одну из кроватей, и уставилась в пространство.
- Мерлин, как же она похожа на Снейпа! – воскликнула Джинни, и я, оскорбившись, сложила руки на груди и уставилась на неё возмущенным взглядом, - Он выглядел в точности так же, когда мы просили взять тебя в ассистентки.
- То, что они похожи, давно известный факт, - заметил Гарри, - Оба упрямые до невозможности и любят, чтобы их уговаривали.
- Я не люблю, чтобы меня уговаривали! – тут же возмутилась я.
- А еще оба любят командовать, - заметил в свою очередь Рон, - и заумно говорить.
- Идите к черту, - рыкнула я.
- Мерлин, и вправду похожа! – воскликнул Драко с явной насмешкой в голосе.
Все, кроме меня, рассмеялись.
- Ладно, - вдруг сказал Гарри, - если Гермиона не хочет идти, пусть не идет.
Джинни хотела возразить, но Гарри прижал палец к её губам.
- Нет-нет, это её дело. Если она не хочет рисковать – это вполне понятно. Для одних самое важное в жизни веселье, для других учеба. Одни готовы совершать бесшабашные поступки, другие нет. Мы не можем заставить Гермиону пойти против своей натуры и вдруг стать душой компании.
- Да, Поттер абсолютно прав, - согласился Драко, тяжело вздыхая, - с нашей стороны это просто некрасиво, заставлять её вести себя как если бы она была какой-нибудь легкомысленной девушкой, легкой на подъем и тому подобное. Она серьезный, уравновешенный человек. Логичный и всегда продумывающий все наперед. Такие внезапные немного глупые поступки – не для неё.
В комнате повисла тишина, а я вспомнила, совсем не к месту, как на первом курсе Гарри и Рон не хотели со мной дружить, считая меня занудой и заучкой, как на третьем курсе Трелони назвала меня «безнадежно приземленным человеком», как множество раз меня называли скучной и закатывали глаза, стоило мне сказать что-нибудь.
Но я была не настолько глупа, чтобы купиться на этот психологический трюк. Я твердо стояла на своем, и не собиралась сдавать позиций.
***
Три часа мы сидели в комнате Гарри и Драко. Ребята собирались отправиться в предстоящее приключение в полночь. Я бы, наверное, уже сотню раз отговорила их от затеи, если бы вдруг не выяснилось, что у мальчиков – не ясно откуда, возможно это как-то связано с Тонкс – к шкафу хранятся две бутылки вина.
Сперва я согласилась выпить лишь один бокал, чтобы расслабиться. Но Драко так ловко подливал мне еще и еще, что я, сама того не заметив, выпила достаточно много. Я не опьянела настолько, чтобы у меня заплетался язык или я не могла подняться из кресла, но определенные, сдерживающие меня тормоза, испарились, а здравый рассудок был временно подавлен Бесшабашной Гермионой, которая решила пуститься во все тяжкие.
- А почему бы мне не пойти с вами! – заявила я, когда все засобирались.
Радостный гул моих друзей заставил меня широко улыбнуться, и мы с Джинни скрылись в ванной, чтобы преобразовать свое нижнее белье в купальники.
Вскоре мы уже бежали по коридорам Хогвартса, тихо перешептываясь и хихикая. Карта Мародеров, которую Рон всегда носил с собой, помогла нам избежать и Филча, и Снейпа, и уже через несколько минут мы стояли у закрытых дверей школы.
- Черт, стоило догадаться, что её не оставляют открытой на всю ночь, - прошептала я.
- Она закрыта для студентов. Но изнутри любой взрослый, я так полагаю, может открыть её, - проговорил Драко, толкнул массивную дверь, и та легко открылась.
- Потрясающе! – взвизгнула Джинни, и мы оказались на улице.
Жуткий холод заставил меня немного протрезветь – ровно настолько, чтобы земля перестала качаться у меня под ногами – но настроение ничуть не ухудшилось, и мы бегом добрались до озера, а затем обогнули его и примерно через двадцать минут оказались на противоположной от Хогвартса стороне.
- Надо пройти вот туда, там среди деревьев что-то вроде маленькой бухты, - сказал Драко, показывая направление, - Ни из Хогвартса, ни с дороги её не видно. Мы уже купались там однажды.
Осознание того, что мы нарушали правила, приятно щекотало нервы, но вот желание купаться немного поубавилось – зимой ночью в Шотландии действительно чертовски холодно.
И вот мы оказались в той самой бухте. Драко деловито прошелся по местности, затем направил палочку на озеро и отгородил бухту от всего озера магическим щитом.
- Сейчас Поттер, помоги мне, - сказал он, и Гарри тоже достал свою палочку.
Они вместе произнесли неизвестное мне заклинание, и начали поворачиваться вокруг своей оси, держа палочки на вытянутой руке. Когда палочка Драко оказалась направленной на меня, я почувствовала приятное тепло, и уже через несколько секунд, оглядевшись, я увидела, что в радиусе метров пятнадцати не было и следа снега.
Почувствовав, что мне стало жарко в зимней мантии, я начала раздеваться. Начали и мои друзья.
Весело переговариваясь, смеясь и шутя, мы готовились окунуться в прохладу.
Первыми пошли Гарри и Джинни. Они подошли к кромке воды, и Джинни протянула ножку, чтобы кончиком большого пальца узнать температуру. Довольно вскрикнув, она с разбегу нырнула в воду. Вынырнув, она крикнула:
- Вода теплая, как парное молоко! Так здорово! Гарри, скорей иди сюда!
Дважды уговаривать его не пришлось.
Драко и Рон уже освободились от одежды, оставшись в боксерах, и ждали, пока я стяну с себя остатки наряда. Оставшись в одном нежно-голубом купальнике, я предложила ребятам тоже пройти к воде. Рон тут же поспешил вперед, а Драко же немного отстал.
- Хватит на меня пялиться, - шутливо сказала я ему, ударив по накачанному животу.
- Я не пялюсь, - притворно возмутился он.
- Тогда иди впереди меня, - сказала я.
- Чтобы ты могла на меня пялиться? – спросил он, - Без проблем.
Сказав это, он довольно обогнал меня, спеша к озеру. Я лишь покачала головой.
Рон, чуть замедлив ход, кинул на меня критический взгляд, и заметил:
- Ты как-то похудела. С этими твоими зельями, скоро ты совсем исчезнешь.
- Ты прямо как миссис Уизли, - ответила я.
- Да? Разве мама поступила бы так…? – он вдруг подхватил меня на руки, бегом добежал до озера, зашел в него по пояс, и бросил меня в воду.
Побарахтавшись в действительно теплой воде, я вынырнула, и начала брызгать в Рона водой, заставляя его уворачиваться и убегать.
Вскоре к игре присоединились и все остальные. Сколько времени мы так провели, веселясь и купаясь, я не знаю, но вдруг кто-то случайно зацепился за мой купальник, и сильно дернул за лямочку. Та оторвалась.
Держа её так, чтобы это было не заметно, я вылезла из воды, направляясь к своим вещам.
- Гермиона, ты куда? – крикнул Драко.
Я обернулась и ответила:
- Сейчас приду, я на минуту.
Блондин кивнул, и скрылся под водой, а я еще не успела повернуться обратно, чтобы смотреть, куда иду, как врезалась во что-то твердое и сухое.
Застыв, словно изваяние, я даже перестала дышать. Затем медленно – очень медленно – я стала поворачивать голову, чтобы упереться взглядом в ряд черных пуговиц на черном сюртуке. Так же медленно я подняла глаза и увидела бледное лицо профессора Снейпа.
Его губы были плотно сжаты, подбородок чуть выдвинут вперед, словно он стискивал зубы, но взгляд, вместо того, чтобы прожигать меня, заставляя сгореть со стыда или умереть от страха, блуждал по моему телу. Я нервно сглотнула.
- Мисс Грейнджер, - процедил Снейп, смотря куда-то в район моего живота.
Больше всего на свете в тот момент мне хотелось провалиться сквозь землю, или хотя бы добраться до мантии.
- Сэр… это… не то, что вы думаете, - прошептала я, совершенно не понимая, что говорю.
Я обняла себя, чуть ли не со слезами на глазах глядя на профессора. Его взгляд медленно поднялся от моего живота к лицу, заставляя все внутри сжаться то ли от ужаса, то ли от чего-то другого.
Несколько секунд он смотрел мне в глаза, затем быстро взглянул на плещущихся в воде друзей. Те, кажется, не заметили нежданного гостя.
Никто не ожидал испанскую инквизицию.
- Следуйте за мной, - бросил вдруг Снейп, и, развернувшись, пошагал к ближайшему толстому дереву.
Я, дрожа, последовала за ним, но в последний момент решила сперва взять свою мантию и палочку. Снейп, словно почувствовав мое намерение немного изменить траекторию, зло сказал:
- Я сказал «за мной».
Обнаруженная в такой компрометирующей ситуации, я не смела ослушаться. Мы обогнули дерево, встав так, что ребята с озера не могли нас видеть. Меня немного трясло. Чтобы как-то объяснить это, я произнесла:
- Мне холодно, сэр. Могу я взять свою палочку и высушить себя?
Снейп некоторое время смотрел на меня, затем достал из кармана идеально белый носовой платок и легким жестом превратил его в небольшое полотенце.
- А вы не могли бы просто произнести высушивающее заклятие, профессор? – спросила я, с удивлением глядя на то, что протягивал мне Снейп.
Он лишь пожал плечами, продолжая держать полотенце. Мне ничего не оставалось, как принять его. Одной рукой все еще держа оторвавшуюся лямочку, я пыталась вытереть мокрую кожу.
- А купальник вы мне не почините, профессор Снейп? Или, может быть, вы все же позволите мне взять пало…
Снейп взмахнул волшебной палочкой, и купальник стал как новый.
Наконец, вытерев тело и немного просушив волосы, я обратила любопытный взгляд на профессора. Он снова смотрел на мое почти обнаженное тело, но едва заметив, что я наблюдаю за ним, отвел взгляд в сторону.
Моя дрожь прекратилась, но я всё еще нервничала – отчасти от того, как Снейп смотрел на меня, отчасти от того, что я не знала, что у него на уме.
Я подумала о том, что можно было бы обернуть бедра этим небольшим полотенцем, потому что стоять в одном купальнике перед полностью экипированным профессором было неуютно. Но стоило подобной мысли придти ко мне в голову, как Снейп взмахнул палочкой, и полотенце исчезло.
Я закусила губу, и, сложив руки на груди, выжидательно уставилась на него. Он молчал, задумчиво глядя на меня. Я тоже молчала, краснея от смущения.
- Сэр? - произнесла я вопросительно, а затем вдруг поток слов полился из моего рта, выдавая внутренне волнение, - Я понимаю, что мы нарушили правила, и уже в который раз. Я осознаю, что наше поведение совершенно не лезет ни в какие рамки, и это просто ужасно, действительно ужасно, что мы совершили то, что совершили, и мне просто нечего сказать в наше оправдание, кроме того, что мы молоды и нам хочется развлекаться. И, я знаю, это наглость высшей степени, но я прошу вас… не выдавайте нас! Я понимаю, я всё понимаю, но профессор, наша судьба в ваших руках, и… ох, вы, конечно, с удовольствием выгнали бы нас из школы, и теперь это точно произойдет, если только вы не сжалитесь над нами. Пожалуйста, профессор, - я сложила руки в молитвенном жесте, - пожалуйста, будьте… совершите этот добрый поступок, и я буду вечно вам благодарна. И я обещаю, что мы никогда не сделаем ничего подобного опять! Я обещаю!
Снейп продолжал смотреть на меня изучающим взглядом. Оттолкнувшись от ствола дерева, на который он опирался, он подошел чуть ближе ко мне.
- Вы действительно думаете, что я укрою ваш проступок от директора? – спросил он.
Я смотрела в его глаза точно запуганная лань.
- Я не знаю, сэр. Это вам решать, - прошептала я, и его взгляд отчего-то стал подозрительным и удивленным в одно время.
Он вдруг коснулся пальцами моего подбородка и чуть склонился к моему лицу, шумная вдыхая.
- Вы употребляли алкоголь! – произнес он строго, чуть отходя.
Я тут же виновато опустила глаза.
- Если бы не это, меня бы здесь сейчас не было, - проговорила я, не желая смотреть на профессора.
Тот поплотнее укутался в мантию, хотя в зоне, заколдованной Драко и Гарри было очень жарко.
- Что же мне с вами делать, мисс Грейнджер? – спросил он вдруг совсем беззлобно, но скорее хитро.
Моё сердце ёкнуло от этих интонаций. Я сглотнула и тихо ответила:
- Не знаю…
- Что ж… ваш поступок действительно абсолютно возмутителен и вам впору идти собирать вещи и катиться из школы на все четыре стороны.
Я страдальчески взглянула на суровое лицо учителя.
- Но, пожалуй, есть кое-что, что могло бы спасти вас, - он сказал это столь двусмысленным тоном, что меня бросило в жар.
- Сейчас от вас, мисс Грейнджер, зависит не только ваша судьба, но и судьба ваших друзей. Готовы ли вы на что угодно, чтобы остаться в Хогвартсе.
- Ну… не то чтобы на ВСЁ, что угодно, но на многое, определенно, - произнесла я неуверенно.
- Прекрасно. Дать мне то, чего я хочу от вас, не составит для вас никакой проблемы. Я хочу, чтобы вы стали должны мне.
Я несколько раз глупо моргнула.
- Магический долг? – уточнила я, - Вы хотите, чтобы я оказалась у вас в долгу?
- Совершенно верно. Сейчас я ухожу, делая вид, что ничего не видел, и тогда вы будете обязаны мне. И вы будете должны выполнить любую просьбу, с которой я к вам обращусь. Ну, естественно не совершенно любую, но равную той услуге, которую я оказываю вам.
- Да, я знаю, я читала об этом, - поспешила его заверить я.
- Ну естественно вы читали.
Я задумалась. С одной стороны, у меня не было выбора, но оказываться в долгу у СЛИЗЕРИНЦА? У профессора Снейпа? Не опасно ли это?
Набравшись смелости, я всё-таки согласилась.
Снейп дотронулся до меня кончиком палочки, мы произнесли необходимые слова, и я почувствовала, что, возможно, совершила самый роковой поступок в своей жизни. В доказательство тому Снейп одарил меня самой слизеринской из своих улыбок.
- Гермиона! – послышался голос Драко.
- До встречи, мисс Грейнджер, - произнес довольный собой Снейп и исчез в кустах.
Я же откликнулась на зов.
- Где ты так долго пропадала? – спросил Драко, который уже вылез из воды и искал меня.
- Не думаю, что тебя это касается, - многозначительно ответила я.
Вернувшись к друзьям, я уговорила их вернуться в замок. Чудом нам удалось добраться до своих комнат без приключений.
Как только я оказалась в постели, сотни мыслей закрались в мою голову. Преимущественно они касались некоего профессора, который одним своим появлением на озере устроил в моей душе совершеннейший хаос. Если не считать того, что я до ужаса боялась возвращения долга, не желая даже представлять, что Снейп мог бы потребовать, я просто не могла забыть, как он смотрел на меня. Тогда мне было некомфортно и страшно, ведь в его руках была моя судьба. Но теперь, в темноте комнаты я снова и снова вспоминала этот взгляд, и легкая дрожь проходила по моему телу. И вызвано это было далеко не испугом или недостатком тепла.
Долго ворочаясь, пытаясь запрятать ненужные мысли в самые дальние уголки сознания, я, наконец, отдалась во власть Морфея.

Глава 18


Дорогие читатели,
Спешу вас порадовать - это предпоследняя глава, а последняя почти дописана. Так что, осталось совсем чуть-чуть *рыдает*
Спасибо вам за вашу поддержку



Вопрос доверия никогда не был для меня слишком сложным. Я, по-детски деля людей на хороших и плохих, всегда знала, на кого могу положиться, и кому могу доверить себя полностью, а кого стоит избегать и ни в коем случае не позволять вводить себя в заблуждение. Хотя, казалось бы, в моей жизни случилось множество событий, которые должны были заставить меня изменить отношение к этому вопросу. Но в последнее время жизнь стала более спокойной, и я снова смогла составить для себя список тех людей, кто заслуживал моего доверия и, вроде бы вернуться к тому состоянию уверенности, которое было присуще мне раньше. Моуди часто любил повторять одну и ту же фразу: «Полная Бдительность!», рычал он, заставляя нас подпрыгивать от испуга. Но я никогда не умела быть столь подозрительной, и если человек не раз показывал себя с лучшей стороны, я предпочитала верить ему. Постоянное ожидание подвоха превратило бы мою жизнь в ад.
Но вот, когда в руках профессора Снейпа оказалось мое обещание выполнить любую его просьбу, я начала сомневаться. Я доверяла ему, но можно ли НА САМОМ ДЕЛЕ доверять человеку, когда он обладает таким оружием против вас? Я уверяла себя, что он никогда не потребует ничего, что причинит мне вред, и, в принципе, на то были причины. Никогда раньше он не делал ничего, что могло бы действительно угрожать моему физическому или психическому здоровью, но напротив – защищал всех нас. Не думаю, что стоит принимать во внимание его постоянные придирки и наши сложные взаимоотношения в последнее время. В конце концов, если он потребует от меня чего-нибудь вроде «ежевечерних взысканий до конца учебы» или «молча сносить все оскорбления», я переживу. Потому что первое будет хоть и жестоко, но терпимо, а второе я и так пообещала себе делать после треклятого дня рождения.
Но маленький червячок сомнения, намекавший, что фантазия профессора может подсказать ему что-нибудь более изощренное, не давал мне покоя.
Следующие два дня прошли почти незаметно. Уроки, работа над зельем почти в полной тишине. К Гарри и Драко я не заходила, поскольку свободное от работы со Снейпом время проводила в библиотеке, составляя сочинение для профессора МакГонагалл и выполняя задание по Нумерологии, оказавшееся очень сложным и требующим полной концентрации.
Но вот, наконец, настала суббота, а значит – поход в Хогсмид. Харпер поджидал меня, Рона и Джинни внизу у входа. Стульчик весело бежал рядом, предвкушая долгую прогулку. Пока мы шли до деревни, Рон весело болтал о матче по квиддичу между аргентинской командой La Escoba Nueva и Wirbel, представительницей Германии. На этом матче, состоявшемся неделю назад, был поставлен рекорд по количеству повреждений. Каждый игрок каждой команды получил хотя бы один перелом, вывих или сотрясение мозга. Более жестокой игры, по словам Рона, магический мир не видел. Джинни тут же вспомнила другой случай, когда встретились две команды, совершенно разные по уровню мастерства, и тогда ловцу досталось столько ударов бладжерами, сколько никому и не снилось. Слово за слово, брат и сестра настолько увлеклись историями из жизни игроков в квиддич, что совершенно забыли о нас с Харпером. Последний тут же воспользовался ситуацией и начал разглагольствовать о том, как не выносит грубость и драки.
- О чем же ты думал, когда назначал дуэль профессору Снейпу? – спросила я, когда рассуждения молодого человека показались мне слишком затянутыми.
- О тебе, конечно! – воскликнул он, но тут же взглянул мне в глаза несчастнейшим взглядом, - Извини, я не хотел. Просто мне так тяжело сдерживать свои чувства. Но я постараюсь, я ведь сильный.
Я хотела было заметить, что иногда он бывает излишне патетичным, но не стала, пожалев его чувства. В конце концов, в последнее время я очень отчетливо поняла, как чувствует себя человек, когда кто-то, кому он хочет понравиться, груб с ним. А Харпер все еще хотел мне понравиться, в этом у меня не было сомнений.
- Ничего, я понимаю, - ответила я, вздохнув, - И всё же постарайся в следующий раз не ввязываться в такие переделки. Если бы профессор Снейп не уехал, я бы сейчас выбирала цветы на твою могилку. А на надгробном камне написали бы «Здесь покоится Чосер Харпер, совершивший самое изощренное самоубийство, какое видел мир». Честно говоря, я вообще удивлена, что профессор оставил это дело. Это на него совсем не похоже.
Харпер некоторое время молчал.
- В самом деле, это очень странно, что он как будто о нем забыл, - произнесла я, на это раз задумчиво.
- Вообще-то… - проговорил слизеринец неуверенно.
Я вопросительно подняла брови и посмотрела на него.
- По правде говоря…
Он закусил губу и посмотрел куда-то вдаль.
- Я не должен говорить об этом, - сообщил он, наконец, слова определенно давались ему с трудом, - Но дуэль в некотором роде состоялась.
- В каком смысле? – спросила я, не сумев скрыть удивления.
- Я пришел к профессору Снейпу в то утро, когда он уехал. Гермиона… я совершенно точно не должен говорить об этом, извини, - сказал вдруг он.
Но я, конечно, не могла оставить этого просто так, теперь, когда знала, что есть что-то еще, о чем я и понятия не имела.
- Нет уж, говори, раз начал, - настойчиво произнесла я.
- Нет, это нечестно по отношению к моему декану. Я пообещал ему, что ни одна живая душа не узнает об этом, и я сдержу обещание.
На этот раз губу закусила я.
- Эй, Гермиона, - позвал меня Рон, - нам с Джинни нужно зайти за полиролью для метел. Вы с нами?
- О, нет. Увольте, - ответила я, прекрасно зная, что это непременно обернется получасовым пребыванием в магазине, полном метел, всяких приспособлений по уходу за ними и прочей ерунды, - Мы подождем вас здесь. Тем более, Стульчику вряд ли можно входить в магазины. Мистеру Флюму не понравилось, когда мы зашли с ним в Сладкого Герцога.
Рон кивнул, и они с Джинни исчезли из виду.
- Итак, Харпер, расскажи, что произошло между тобой и профессором Снейпом, - тут же сказала я заговорщицким тоном.
- Я не...
- Отказ не принимается, - подумав мгновение, я коснулась его руки, - Ты же не хочешь расстроить меня, Чосер?
Прикосновение ли, или то, что я впервые назвала его по имени, развязало ему язык.
- Что ж. Но помни, ты сама меня попросила. Итак, когда я пришел к профессору, он выглядел как-то… скверно. И тогда я сказал ему, что пришел из-за дуэли, но вижу, что он, кажется, не здоров, и будет лучше, если эта дуэль не состоится. Но профессор не согласился со мной, сообщив, что это невозможно, и коль скоро я вызвал его, то не должен быть таким трусом и теперь пытаться увильнуть. Я пытался объяснить ему, что дело вовсе не в этом, но я просто не хочу сражаться с соперником, который слабее меня. Но ведь его невозможно уговорить!
Я согласно кивнула, пытаясь представить, насколько ужасно должен был выглядеть Снейп, чтобы Харпер решил, что профессор слабее его. Я видела Харпера на защите от Темных Искусств, и могу сказать, что он никогда не блистал. Хотя, как представитель чистокровного семейства, знал несколько фамильных заклинаний, которые передаются из поколения в поколение. И, кроме того, у него были определенные способности к невербальным заклинаниям.
- Тогда мы прошли в класс зелий – разговор проходил в его личном кабинете – встали спиной друг к другу, сделали по десять шагов, и в тот момент, когда я развернулся и кинул невербальное заклинание, которому научил меня отец, то понял, что с профессором что-то не так. Он тоже развернулся, но слишком медленно. Я удивился, поскольку знал о его прекрасной реакции. А он даже не успел произнести заклинание. От моего он упал на пол и его начали бить судороги, но я тут же снял свое проклятье.
Я не могла поверить в то, что он рассказывал.
- Бедный профессор Снейп! – воскликнула я, - Он, должно быть, чувствовал себя совершенно ужасно! Что же с ним случилось?
Я тяжело дышала, пытаясь вообразить, что за напасть постигла профессора Снейпа, что он проиграл дуэль своему студенту.
- Бедный-то бедный, - продолжил Харпер, после некоторой паузы, - но когда он встал, то вместо того, чтобы признать поражение, бросил в меня сильнейшее проклятие. Кровь начала покидать мое тело, жуткая боль скрутила все внутренности. Я едва не погиб.
Я огромными глазами уставилась на юношу. Удивленная, медленно опустилась на Стульчик, который как раз оказался рядом, видимо, почувствовав мое состояние.
- Он не имел права так с тобой поступать, это… это просто бесчестно!
- К счастью, все обошлось, - произнес он успокаивающе, - Профессор вовремя остановился и сам залечил меня. Когда я пришел в себя, то сказал, что несмотря на то, что он проиграл дуэль и едва не убил меня, я никому не скажу о произошедшем. Ведь это позорит честь моего декана! Я не из тех, кто стал бы гордиться подобным. Но ты так просила меня рассказать, зная, как сложно мне отказать тебе. Да, к тому же, это имеет к тебе некоторое отношение.
- Да, ты правильно сделал, что рассказал мне, - произнесла я, несколько потерянно, - Хотя мне трудно во все это поверить.
Тут вернулись Джинни и Рон. Мы пошли гулять по Хогсмиду, заглядывая в разные магазинчики, и, наконец, оказались в Трех Метлах. Мадам Розмета, к счастью, позволила нам войти со Стульчиком, только Джинни пришлось на него сесть. Ребята весело болтали, а вот я была задумчива и тиха.
История Харпера потрясла меня до глубины души, и особенные душевные страдания доставляло то, что я не знала – на чьей я стороне. Казалось бы, Харпер поступил честно и благородно, в итоге чего пострадал. Но с другой стороны – в каком же состоянии должен был быть профессор Снейп, чтобы позволить произойти подобному! Мое сердце разрывалось от жалости к нему, и в то же время – от разочарования... Да, это чувство, оно горше чем девяносто девяти процентный шоколад и кофе без сахара.
Наконец, настала пора возвращаться в Хогвартс. Я была очень рада этому обстоятельству, так как общество Харпера стало тяготить меня как никогда. Считая его виновником, пусть и невольным, этой истории с дуэлью, я, сама того не желая, злилась на него.
Когда мы уже вошли в школу, Рон и Джинни сказали, что собираются пойти навестить Гарри и Драко, которые, по официальной версии, снова оказались в Больничном Крыле. Мне же нужно было идти в библиотеку, но я пообещала, что присоединюсь к ним позже.
Харпер вызвался проводить меня, и мы вместе направились к перемещающейся лестнице, чтобы подняться на пятый этаж.
Уже когда мы оказались в пустынном в субботний вечер коридоре, ведущем в библиотеку, он вдруг коснулся моей руки, призывая остановиться.
- Гермиона, насчет той истории с профессором Снейпом…
- Да?
- Я бы попросил тебя никому о ней не говорить. Особенно самому профессору. Для него мысль о том, что тебе все известно, будет невыносимой.
Я согласно кивнула.
- Конечно, я понимаю.
Намерившись идти дальше, я попыталась сделать шаг, но почувствовала, что Харпер взял меня за руку.
- Гермиона, я…
Он хотел что-то сказать, но затем взгляд его устремился в темноту коридора за моей спиной, и в следующий момент он притянул меня к себе и поцеловал.
Каким был этот поцелуй, я сказать затрудняюсь, потому что удивление, которое обрушилось на меня в тот момент, а затем шок от последующих событий напрочь лишили меня возможности прочувствовать момент и осознать свои эмоции. Уверена лишь, что это не было приятно.
А последующие события, о которых я упомянула, начались с того, что я услышала звенящий от гнева голос профессора Снейпа.
- Мистер Харпер. Мисс Грейнджер, - произнес он.
Я отскочила от слизеринца, который менее охотно убрал руки с моей талии, и испуганно уставилась на профессора. Его взгляд вызвал во мне непреодолимое желание оправдаться.
- Профессор, сэр, я не имела в виду. Мы просто… Это Харпер, он…
- Оставьте свои заикания для профессора МакГонагалл, мисс Грейнджер, - произнес холодно он, - Минус двадцать баллов с Гриффиндора за неподобающее поведение в стенах школы.
- Но сэр! – воскликнула я, против воли, однако тут же умолкла.
- Не хочу ничего слышать от вас, распущенная, испорченная девчонка, - отрезал в свою очередь профессор с такими интонациями, что я почти поверила в то, что являюсь отвратительнейшим созданием в Британии.
Причины сего крылись, вероятно, в том, что в это верил Снейп. Снейп, который, было, вознамерился уйти гордой поступью, оставив нас упиваться собственным позором. Но в последний момент он передумал и сообщил:
- Вы противны мне, мисс Грейнджер. У вас нет никаких понятий о приличиях.
Я промолчала, не желая спорить.
- Вы не просто ветреная, пустоголовая дурочка, каких я видел много. Вы – тот самый отвратительный тип женщин, падких на бравады и широкие жесты, которые купаются в мужском внимании, не разбирая, кто с ними рядом и почему, погрязая в пороке и разврате.
Обида обожгла мое сердце, но я проглотила и это, не желая злить его еще больше.
- Если бы у вас была хоть капля собственного достоинства, вы бы никогда не стали связываться с этим ничтожеством, - произнес, наконец он, указывая на Харпера.
На этот выпад не ответить я не могла - во мне заложено вечное стремление бороться за права униженных и оскорбленных. Я могу стерпеть многое, если придется, но когда вижу, как угнетают ни в чем неповинных людей – или других живых существ – во мне просыпается мощнейшее чувство, с которым невозможно совладать. Сердце сжимается, как от боли, щеки вспыхивают, нескончаемая энергия ищет выхода, и, как правило, находит его.
- Ничтожеством, сэр? Ничтожеством? Да как вы смеете так его называть! Вы даже пальца его не стоите, - сказала я, едва сдерживая рвущийся наружу крик, - Вы не имеете никакого понятия о достоинстве, иначе никогда не поступили бы с ним так, как поступили.
- Гермиона, - тихо произнес Харпер, хватая меня за руку.
- Простите? – произнес Снейп, сложив руки на груди и глядя на меня со смесью веселого любопытства и едва сдерживаемого гнева.
- Вы знаете, о чем я говорю, - ответила я.
- Гермиона, я прошу… - снова произнес Харпер.
- Не имею малейшего представления, просветите меня, мисс Грейнджер.
Профессор чуть приблизился ко мне, грозно нависая над моей маленькой хрупкой фигуркой – такой, по крайней мере, она казалась мне в тот момент. Но ощущение быстро прошло, и, питаемая гневом, я заставила себя перебороть страх и ответить:
- Я говорю об инциденте с дуэлью.
- Гермиона, замолчи, - строго приказал Харпер, но я не обращала на него никакого внимания, все мое существо сейчас было способно воспринимать только один голос, реакцию только одного человека, и только его эмоции.
Снейп же, кажется, сохранял способность различать и посторонние, кроме моего голоса, звуки.
- Нет-нет, мистер Харпер, я настаиваю. Мисс Грейнджер, продолжайте.
- Когда он пришел к вам, чтобы выполнить вызов, вы плохо себя чувствовали, и Харпер предложил вам отказаться от дуэли. Но нет, вы слишком упрямы, слишком горды и тщеславны, чтобы принять заботу. Вы так жестоки, что не упустите момента, чтобы выместить злобу на ком-нибудь. Хотя вам было прекрасно известно, что Харпер слабее вас, и вы без труда можете победить его. Конечно, возможно, тогда вам показалось, что ваши силы равны из-за вашей слабости, но это не меняет того, что вы отвергли предложение Харпера отменить дуэль.
Профессор смотрел на меня с удивительным спокойствием, и мой энтузиазм немного поутих. На какое-то время я замолчала.
- Продолжайте же, мисс Грейнджер, мне очень интересно.
- То, что вы не смогли принять поражение от его руки и нанесли удар, когда он этого совсем не ожидал… я могла бы ожидать от вас многого, но не такой подлости.
Эти слова я произнесла более спокойно, с нотками сожаления в голосе. Профессор же, кажется, наоборот, распалился пуще прежнего.
- Поражение? – спросил он, сохраняя вежливый тон, но по его лицу и позе было очевидно, что он едва сдерживает гнев, - Должен сказать, мисс Грейнджер, сейчас меня интересует не столько то, что наговорил вам этот крысеныш, а то, как вы могли в это поверить. Неужели вы действительно считаете меня настолько низким человеком, который…
Я испуганно отпряла, когда руки Снейпа сжались в кулаки. На какое-то мгновение мне показалось, что он хочет ударить меня.
- Харпер! – прорычал он вдруг.
- Да, сэр? – тихо отозвался слизеринец.
- Вон с глаз моих. Сейчас же.
И мой «рыцарь» скрылся с места преступления в мгновение ока, оставив меня на растерзание бешеному тигру.
Глядя на профессора, я начала медленно отступать к библиотеке.
- Стоять, - приказал он, и я замерла, не смея дышать.
- За мной, - бросил он, и, развернувшись на каблуках, понесся по коридору к узкой винтовой лестнице, по которой можно было спуститься в подземелья.
Замешкавшись лишь на секунду, я поспешила за ним, понимая, что сердить его еще больше не стоит. Да и разговор не был окончен.
Когда мы оказались в его кабинете, он наложил на двери Запирающие и Заглушающие чары, снял с одной из полок тяжелую каменную чашу с рунами по краю и поставил её на стол. Движения его были резки, а выражение лица выказывало упрямую решимость.
- Я понял, что вы считаете меня полным ничтожеством, раз смогли поверить мистеру Харперу, и отсюда делаю вывод, что не поверите моим словам. Посему я предлагаю вам своими глазами увидеть, что произошло в то утро.
Сказав это, он прикоснулся палочкой к виску, и серебристая нить потянулась от его головы к кончику палочки.
Когда воспоминание оказалось в Думосбросе, коим и являлась каменная чаша, профессор резким жестом предложил мне подойти. Когда я оказалась рядом, он двумя пальцами коснулся моего плеча, заставляя склониться над чашей, и только светящаяся субстанция коснулась моего лица, как меня закружил водоворот.
Я оказалась в том же кабинете, в каком и была секунду назад, но только профессор Снейп сидел за своим столом, склонившись над пергаментом так низко, что его черные волосы вполне могли размазать чернила, наносимые тонким белым пером. Он был сосредоточен, но при этом абсолютно спокоен.
Внезапно раздался стук в дверь. Когда Снейп дал разрешение войти, в комнату просочился Харпер. Он встал перед столом своего декана, исследуемый цепким взглядом черных глаз.
- Чем я могу помочь, мистер Харпер? – спросил профессор с холодной вежливостью.
- Сэр, я хотел поговорить с вами о том, что произошло вчера. Я понимаю, что вел себя совершенно недостойно, и совершенно точно не должен был вызывать вас на дуэль. И не только потому, что это глупо и слишком по-гриффиндорски, но еще и потому, что любому ясно – от меня не останется и горстки пепла, стоит вам взмахнуть палочкой.
Мое сердце бешено забилось. Начало было явно не похоже на то, что рассказывал Харпер, и уже тогда мне стало ясно, что мерзавец просто обманул меня. На душе стало беспокойно, но увлеченный диалогом, разум еще не до конца осознал всю унизительность, весь ужас ситуации, в которую меня завел мой острый язык.
- Но вы должны понять меня, сэр, - продолжал тем временем Харпер, - Гермиона Грейнджер должна принадлежать мне, и ради её расположения я готов изображать доблестного рыцаря. Но изображать и быть – совершенно разные вещи. Я не настолько глуп, чтобы идти на верную смерть ради «чести прекрасной дамы», зато достаточно находчив – прошу простить мне мою нескромность – чтобы ИЗОБРАЗИТЬ этот шаг.
- И что же вы предлагаете, мистер Харпер? – спросил Снейп, брезгливое выражение сменило бесстрастную маску.
- Я предлагаю сочинить какую-нибудь историю, которая удовлетворит и вас, и меня. Сэр, мы можем сказать, что дуэль не состоялась по определенным обстоятельствам…
- Для этого нет необходимости. Если кто-либо, в том числе она сама, спросит меня о том, что произошло, я не стану лгать, и отвечу, что вы попросили аннулировать вызов… Однако, сегодня я вынужден покинуть Хогвартс на несколько дней, возможно на неделю. Если бы вы не пришли спозаранку, то, несомненно, не застали бы меня, - многозначительно закончил он, а затем, после паузы, добавил, - Быть может, мисс Грейнджер ко времени моего возвращения забудет о вашем намерении устроить драку ради её снисходительной улыбки.
Харпер расплылся в довольной улыбке, которую мне видеть раньше не доводилось, и ответил:
- Это прекрасно, сэр. Я уверен, что через неделю все её мысли буду занимать только я, а о вас она уже и не вспомнит.
Я взглянула на профессора, чтобы увидеть его реакцию на эти слова, но тот уже склонился над своим пергаментом, выцарапывая на нем мелкие буквы.
- Вы свободны, - бросил он.
Когда Харпер уже коснулся ручки двери, профессор Снейп, все еще не поднимая головы, холодно произнес:
- В любом случае, не думаю, что вам удастся завоевать её сердце. Она слишком умна для вас.
Харпер уже стоял спиной к профессору и ко мне, но я уверена, что слышала усмешку.
- Уповаю, моя молодость и привлекательность привлекут её, а там природа возьмет свое. Спасибо, сэр, вы очень добры.
Едва только за Харпером захлопнулась дверь, как профессор гневно смял пергамент, и бросил его вдогонку за своим студентом. Я, удивленная такой реакцией, хотела посмотреть, что будет дальше, но что-то вырвало меня из этой реальности, закружив в вихре, и опору под ногами я обрела только, оказавшись у чаши Думосброса. Снейп стоял рядом, держа меня за плечи.
Едва я успела отметить, что он касался меня лишь пальцами, не позволяя всей ладони лечь на плечо, как он убрал руки.
Некоторое время я стояла неподвижно, пытаясь осознать полученную информацию. Харпер обманул меня как последнюю дурочку. Как я могла быть так наивна? Как я могла поверить ему? Как могла решить, что профессор мог бы проиграть дуэль этому никчемному, отвратительному типу? И, о Боже, что я наговорила профессору в коридоре! Что он должен был почувствовать!
Удивительно, но оскорбив другого человека, я чувствовала такую боль, словно оскорбили меня. Кроме того, я ощущала всю тяжесть вины за нанесенную обиду, и мое раскаяние за слова, обращенные к профессору Снейпу, еще никогда не было таким искренним и опустошающим.
Глаза мои, отражая внутренние переживания, увлажнились, и мир вокруг стал размытым и искривленным. Заставляя себя успокоиться, судорожно сглатывая, надеясь избавиться от кома в горле, я думала о том, что теперь можно сделать. Извиниться? Разве может этого быть достаточно? Быть может, он простит меня, но никогда теперь – НИКОГДА – не сможет полюбить. Как бы ни были эгоистичны эти мысли, но они разрывали мое сердце на части.
- Что ж, мисс Грейнджер, - произнес профессор достаточно сухо, - теперь вы можете идти. Надеюсь, то, что я открыл вам глаза на некоторые нелицеприятные черты характера вашего избранника, не испортит ваших чудесных отношений.
Я хотела ответить, что нет никаких отношений, и не было вовсе, что мне не нужен Харпер, что в моем сердце давно поселился другой образ. Но из-за нахлынувших чувств и просящихся наружу слез, мне было сложно дышать, не то что говорить. К тому же, я не могла доверять своему голосу, подозревая, что он сорвется на середине первой же фразы, что слезы непременно польются ручьем из моих глаз и Снейп увидит самое мерзкое зрелище, какое ему когда-либо доводилось видеть. И его отвращение ко мне только возрастет.
- Вы можете быть свободны, - отчеканил профессор, но я продолжала стоять, словно статуя.
- Идите прочь из моего кабинета! – приказал он, и я, резко развернувшись, рванула к двери, надеясь, что он не заметит моих слез, вырвавшихся на свободу.
Но в последний момент, когда я готова была повернуть ручку двери и покинуть комнату, он поймал меня за плечи, развернул к себе и гневно спросил:
- Вы еще имеете наглость плакать? И что же вы оплакиваете, мисс Грейнджер? Неужели теперь, когда выяснилось, что мистер Харпер – обычный лжец, вы перестанете оказывать ему знаки внимания… а если быть точным, принимать их? Не будьте так мелочны, мисс Грейнджер, - он встряхнул меня разок, - Не будьте ханжой, вы ведь тоже далеко не ангел.
- Простите меня, сэр, - прошептала я, задыхаясь, - Я так обидела вас.
- Обидели? – насмешливо спросил профессор, отпуская мои плечи и отступая назад, - Вы? Не пытайтесь рассмешить меня, мисс Грейнджер. Вы не можете задеть ни одной струны моей души. Вы даже жалость вызвать во мне не способны. Тем более вам не дано обидеть меня.
Но я не слушала. Я знала, им говорит уязвленная гордость и злость. Вместо столь же жгучего ответа, я произнесла:
- Профессор Снейп, простите меня, прошу, я не знаю, как я могла быть так глупа, чтобы поверить Харперу. Ведь он мне совсем не нравился, почему я продолжала общаться с ним? Почему позволяла быть рядом, входить в доверие? Неужели я не видела его лживой натуры? – теперь, кажется, я спрашивала саму себя, - Но он был так обходителен, так вежлив…
Снейп усмехнулся.
- И снова к вопросу о вежливости, - произнес он.
- Профессор Снейп…
- Уходите. Я не желаю быть свидетелем этой поистине душераздирающей сцены, - язвительно сказал он.
Я всхлипнула.
- Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, - мой голос был совсем тихим, но я повторила, - Не надо ненавидеть меня, сэр.
Я обняла себя и прислонилась спиной к двери. Закрыв глаза, я позволила слезам катиться по щекам, оставляя холодные следы на коже.
- Прекратите немедленно, - снова потребовал Снейп, - Я не терплю слезы.
Я вздрогнула и открыла глаза. Затем, взмахнув палочкой в направлении собственного лица, я прошептала заклинание, и слезы бесследно исчезли. Мое лицо теперь не оставило и тени истерики, случившейся минуту назад.
Профессор смотрел на меня, стиснув зубы. Я глубоко вздохнула, и произнесла:
- Извините меня, пожалуйста, сэр. И за то, что я вам сказала, и за слезы. В последнее время я сама себя ненавижу за всё, что делаю, и просто глупо с моей стороны ожидать, что другие люди станут питать ко мне другие чувства. Но все же, профессор, я прошу вас, забудьте всё, что я когда-либо сказала вам. Забудьте о моем существовании. Пожалуйста.
Не дождавшись ответа, я вышла из кабинета и побежала в свою комнату так быстро, словно за мной гнался тролль. Возможно, если бы я не спешила так сильно, а мой слух был более тонок, я бы услышала, как мне вслед профессор Снейп тихо произнес:
- Если бы я только мог.

***
Не добежав до гриффиндорской башни и собственной комнаты, я спряталась в одной из ниш в стене коридора на четвертом этаже, и попыталась отдышаться. Сердце мое колотилось, как сумасшедшее, щеки горели, а на душе было невыразимо тоскливо.
Когда дыхание выровнялось, я выпрямилась и огляделась.
Вот она я, Гермиона Грейнджер, умный, как мне всегда казалось, человек, стою в темной каменной нише, под ногами хрустит что-то, жутко напоминающее крысиный скелетик, рядом никого, и можно услышать как горит факел, прикрепленный к стене. Но где бы я ни была, в каком бы нелепом месте ни оказалась, одно было неизменно, и я больше не могла скрывать это от себя. Я влюбилась в профессора Снейпа, что мне ни в коем случае нельзя было делать. И дело даже не в том – хотя это тоже важно – что он мой преподаватель, и старше меня, и так далее, и так далее. Дело в том, что эта любовь будет губительной для меня, если я ей поддамся. Он никогда не ответит мне взаимностью, и я буду постоянно страдать, осознавая безнадежность собственного положения.
И в тот момент, когда я, наконец, приняла свои чувства, вдруг воспрял разум. «Ты же сильная Гермиона, - сказал он мне, - Ты справишься с этим. Главное, не давать себе поблажек, не позволять надежде касаться твоего сердца, а фантазиям завладевать сознанием. Твердость характера и сила воли не подведут тебя, только прикажи себе не поддаваться соблазнам, не позволять чувствам расцветать, но прятать их, заточая в сердце, как стыдливый секрет. Пройдет время и те оковы, которые ты налагаешь на собственную душу, сами собой исчезнут, оставив лишь пустоту. Однако это будет не сухая пустошь, но невозделанная сырая земля, готовая взрастить новые, благодатные ростки, которые принесут пользу и тебе, и тому, кто будет пожинать плоды твоей любви».
Так сказал мне мой разум, так я и поступила. Я отправилась к Гарри и Драко с твердым духом и ровно бьющимся сердцем. Теперь ничто не поколеблет моего спокойствия, ничто не заставит пульс учащаться, а дыхание сбиваться. Вернулась прежняя Гермиона, всегда уравновешенная и разумная.
Однако стоило мне войти в комнату мальчиков, как уверенность в собственном рассудке пошатнулась. Я совершенно точно помнила, как подошла к двери и постучала в неё. Та открылась и я вошла, как вдруг осознала, что нахожусь… на потолке.
Сперва я ничего не поняла, потому что мантия задралась вверх, и я с большим трудом стянула её с себя. К моему изумлению, та подлетела к потолку. Я подняла голову, и увидела, что на потолке вверх тормашками висела вся мебель, а ребята, едва сдерживая смех, наблюдали за мной. Оглянувшись, я уже через мгновение поняла, почему пол был перекрыт деревянными балками, мои волосы стояли торчком, а голова вдруг закружилась, и появилось неприятное ощущение в носу. Оглянувшись, я увидела, что дверь начинается не от пола, но выше.
- Гермиона, что ты там делаешь? – спросил Драко насмешливо.
Подняв голову, которая в таком положении кружилась меньше, я потребовала вернуть комнату в нормальное положение.
- Но она в нормальном, это ты почему-то оказалась на потолке, - ответила Джинни, уткнувшись затем Гарри в плечо и начав хихикать.
- Прекратите сейчас же! – крикнула я, голова казалась свинцовой, а шутка совсем не казалась смешной.
- Пусть спускается, - произнес Рон, видимо, услышав угрозу в моем голосе.
Драко согласно кивнул.
- Просто подойди к стене и иди по ней.
Я не совсем поняла указания, но попыталась их выполнить. Стоило мне поставить ногу на стену, как комната словно перевернулась и теперь стена стала для меня полом, а пол и потолок – стенами. Поняв систему, я прошла, перешагнув через окно, к следующей стене, и вскоре оказалась в одной со всеми присутствующими в комнате плоскости.
Голова кружилась, и я поспешила сесть на Стульчик, который, как всегда, услужливо оказался рядом.
- По-вашему, это смешно? – спросила я, когда немного пришла в себя.
- Вообще-то, мы с Малфоем надеялись, что ты будешь в юбке, - заметил Рон, но тут же получил суровый взгляд от Драко.
- Я ни на что подобное не надеялся. Это ты со своими подростковыми желаниями только и мечтаешь, как бы заглянуть ей под мантию.
- Заткнитесь оба, - приказала я, - Драко, сделай мне чай.
Желания разбираться с их детскими забавами не было. Тем более что поставить их в угол или наказать я не могла. Пусть и хотелось.
Драко, очевидно почувствовавший за собой некоторую вину, беспрекословно выполнил мою просьбу, как я и рассчитывала.
- Гермиона, - произнес он, протягивая мне чашку и присаживаясь рядом на ручку кресла, в котором восседал Рон, - Джинни сказала, что вы ходили в Хогсмид с Харпером, и что он с тебя глаз не сводил?
Я лишь пожала плечами в ответ.
- Я просто хотел предупредить тебя. Это, конечно, твое дело, но если у вас действительно что-то серьезное, ты должна знать, что он тот еще малый. Не хотелось бы, чтобы он обманул тебя, или… эрм, кхм, сделал что-нибудь еще.
Я с улыбкой посмотрела на блондина. Сейчас он выглядел обеспокоенным, но в серых глазах его мелькало любопытство.
- Спасибо, Драко, но ты немного опоздал.
Все удивленно и с некоторым испугом уставились на меня.
Поняв, что теперь придется всё рассказать этим несносным шутникам, я принялась излагать события последнего часа. Лишь вскользь я упомянула собственные слезы и извинения, и уж конечно, промолчала о своих размышлениях в нише.
- Какой он, оказывается, мерзавец! – воскликнула Джинни, - А мне он показался таким милым.
- Малфой тоже часто кажется мне милым, - заметил Гарри, - но это не значит, что он такой и есть. Такая уж у них природа, у слизеринцев.
Драко обернулся на Гарри и насмешливо поднял одну бровь.
- Почему это я не милый? – спросил он иронично, - Что заставляет тебя думать, что я не такой?
Гарри ответил ухмылкой.
- Ну что же, если не поминать, как ты постоянно склонял меня к нарушениям различных правил, пока мы были детьми, и как пытался потом загладить вину перед Гермионой невинными взглядами и лестными словами… - произнес он, и Драко поднял руки, словно защищаясь.
- Нет-нет, так не пойдет, - произнес блондин, - Кто между старым и новым не видит разницы – тому метлу в его белую…эрм… глазницу, - неловко закончил он.
- Что ж, хорошо. Тогда рассмотрим тот раз, когда ты убеждал Снейпа – да-да, я знаю, профессора Снейпа, Гермиона – взять тебя в ассистенты. Как будто бы ты действительно хотел помочь… Но мы-то с тобой знаем, что, на самом деле, ты хотел добраться до хранилища зелий и стать счастливым обладателем Веритасерума. Подозреваю, что и Снейп об этом знал.
- Что? – воскликнула я, - Зачем тебе Веритасерум, Драко?
Он пожал плечами.
- Это всегда интересно, - ответил он безразлично.
- Ах ты… - я не договорила, потому что Драко приложил палец к моим губам, - Побереги силы, детка, Поттер, надо полагать, еще не закончил.
Гарри ухмыльнулся.
- А ты хочешь, чтобы я замолчал? – спросил он.
- А есть вероятность, что ты исполнишь мое желание?
- Тебе нужно лишь вежливо попросить…
- Тогда, пожалуйста, Поттер, заткни свою пасть, - тон Драко был светским, а лицо безмятежным.
Но вот глаза настороженно следили за Гарри.
- Интересное понятие о вежливости. Но, на этот раз, я приму такую просьбу. В будущем же советую тебе научиться употреблять меньше таких грубых фраз.
На этом их обмен любезностями закончился, но меня не покидало ощущение, что они что-то скрывают. Однако думать об этом не хотелось, и я постаралась просто расслабиться.
***
Неделя прошла незаметно. Я углубилась в учебу целиком и полностью, постоянно пытаясь заставить и ребят прилагать больше усилий. Драко и Гарри, например, нужно было как можно скорее нагонять нас, ведь они столько пропустили! Но эти лентяи делали все спустя рукава. Под натиском моих уговоров и выговоров, они занимались два-три часа в день, но этого было недостаточно. Когда у меня было свободное время, я пыталась разобрать с ними некоторый материал, и тогда они были весьма прилежны, но стоило мне заняться своими делами, как они тут же доставали игрушечный снитч и гонялись за ним по комнате, как ненормальные. Соперничество между ними в те дни иногда доходило до предела.
- Предполагается, что вы – взрослые, - говорила я им, на что они лишь усмехались, трепали меня по плечу, и говорили, что я ничего не понимаю.
Рон начал целыми днями пропадать на квиддичном поле, тренируясь не только с гриффиндорской, но и с хаффлпаффской командой. Амалия Уитби, капитан Хаффлпаффа, как я поняла по словам Рона, питает к нему определенные светлые чувства, и Рон с удовольствием принимает знаки её внимания.
Только Джинни разделяла мой энтузиазм в учебе. Конечно, ей недоставало моего усердия, а время от времени, когда мы сидели в библиотеке, или в гостиной, выполняя важное задание, ей на ум вдруг приходила какая-нибудь тема для беседы, которую никак нельзя было отложить. Я не могла этого понять, поскольку, когда я читаю книгу или пишу эссе, то всегда вся поглощена процессом. Как в это время могут возникать посторонние мысли – я ума не приложу.
Но в общем, мысль о предстоящих экзаменах немного пугала её, и она старалась сделать всё, чтобы получить хорошие оценки. Нередко она прибегала к моей помощи, и однажды заметила, что я хорошо объясняю и могла бы стать отличным преподавателем.
- Не думаю, что мне хватило бы терпения, - ответила я, - Через пару лет я превратилась бы в профессора Снейпа и дети с ужасом плелись бы на мои уроки, а за спиной придумывали б мне обидные прозвища. Я почти вижу этого маленького запуганного мною мальчика, шепчущим своему другу «Сегодня у меня взыскание у профессора Воронье Гнездо», и личико его искривляется в ужасе и отвращении.
Джинни рассмеялась на такой ответ, и заверила меня, что я себя недооцениваю.
- Во-первых, тебе же хватило терпения нянчиться с Драко и Гарри. Больше того, тебе хватает терпения общаться с ними сейчас, хотя иногда они ведут себя просто ужасно. И я думаю, ты бы стала не Снейпом, а МакГонагалл. На нее ты похожа больше. Такая же правильная и строгая.
- Чопорная, ты хотела сказать? – уточнила я с легкой насмешкой.
- Ну, иногда…
- А насчет правильности – я уверена, что мы совсем не знаем профессора МакГонагалл. Известно ли тебе, например, что она вышла замуж за своего преподавателя, который работал в Хогвартсе?
- Нет! – воскликнула Джинни, её глаза тут же загорелись, - Не может быть! Откуда ты знаешь?
- Мне сказал профессор Снейп, - ответила я, уже жалея, что заикнулась об этом.
Вообще-то, я не сплетница, но теперь чувствовала себя именно ею.
- Профессор Снейп? – удивилась Джинни, - И… зачем же он тебе это сказал? – спросила она подозрительно.
- Ты задаешь слишком много вопросов, - отмахнулась я, - Давай вернемся к Чарам.
- Нет, но постой… вдруг он сказал это…ну, с намеком? – в глазах Джинни плескалось чисто девчоночье любопытство с нотками восторженного ужаса.
- Нет, он не сказал это с намеком, - ответила я бесстрастно.
- Откуда ты знаешь?
- Сова на хвосте принесла. Давай заниматься, - сказала я, не сумев скрыть раздражение.
Одно только упоминание его имени заставляло меня прилагать все усилия, чтобы сердце не ёкало, а щеки не алели. Подобный же разговор мог вполне свести меня с ума. Моя воля была крепкой, но не несгибаемой.
А ведь мне все еще приходилось помогать ему с зельем! Он, по всей видимости, намеренно, старался сократить мое пребывание в лаборатории к минимуму, обращаясь к моей помощи только когда это было действительно необходимо, но эти часы – или чаще минуты – были самым тяжелым временем суток. Несмотря на то, что приготовление зелья проходило в полной тишине, нарушаемой лишь фразами вроде «профессор, передайте пожалуйста нож» или «Мисс Грейнджер, убавьте огонь», я постоянно чувствовала себя напряженной.
Наконец, мои мучения подошли к концу. После очередного урока зелий, в течение которого Снейп не обращал на меня, как и всю прошедшую неделю, никакого внимания, он попросил задержаться.
- Зелье готово, я думаю, стоит опробовать его на мистере Малфое и мистере Поттере, - сказал он, когда мы остались одни.
- Да, сэр, - ответила я.
Он прошел к своему личному кабинету и вышел оттуда с несколькими бутылочками.
- Следуйте за мной, - сказал он, пряча бутылочки в карманы, и мы направились в комнату Гарри и Драко.
Когда мы вошли, двое валялись на своих кроватях с книжками в руках.
- Надеюсь, вы читаете что-нибудь полезное, а не тратите драгоценное время на всякую ерунду, как обычно? – спросила я.
- Конечно, Гермиона, - ответил Драко серьезным тоном, - Я как раз дошел до главы «Как сбить спесь с властной девчонки вроде Гермионы Грейнджер».
- Неужели? – отозвалась я язвительно, - И каковы твои успехи? Или ты еще не дочитал этот раздел?
- Почти дочитал. Автор предлагает несколько интересных способов, но если ты все еще относишься ко мне как к младшему брату, то они будут походить на извращение.
- Я всегда думала, что подобная сексуальная озабоченность свойственна лишь подросткам, и с годами притупляется, - ответила я невозмутимо.
- Не знаю, - пожал плечами Драко, - Спроси у дяди Северуса.
Я тут же покраснела, а профессор из-за моей спины привычно прорычал:
- Я тебе не дядя.
Я оглянулась, чтобы посмотреть, что он делал. Снейп расставлял на столике баночки с зельями, тщательно проверяя каждое.
- Мисс Грейнджер, подойдите, - сказал он, и я послушалась.
- Сначала нужно будет дать вот это, - профессор показал на баночки с молочно-белой жидкостью, - Обязательно проследить, чтобы было выпито все до последней капли, но ничего не пролилось. Ясно?
Я кивнула, но он этого не увидел, поэтому произнесла:
- Да, сэр.
- Далее, по всей вероятности, они потеряют сознание, и нужно немедля влить вот это зелье, - теперь он указывал на две бутылочки с янтарным зельем, похожим на мед.
- Да, сэр, - ответила я.
- Как вы помните, это должно начать превращение, и следующее зелье должно быть дано до того, как они вновь станут младенцами и исчезнут с лица земли.
- Да, сэр.
- Вопросы есть?
- Нет, сэр.
- Тогда начнем.
- Да, сэр.
Профессор издал утробный звук, но когда он повернулся ко мне, его лицо выражало хладнокровное спокойствие. Он передал мне три флакончика, и мы синхронно подошли к Гарри и Драко.
Я встала рядом с Гарри, поставив зелья на тумбочку в том порядке, в каком нужно было их давать. Снейп проделал то же самое рядом с Драко.
Мгновение в комнате царила напряженная тишина.
- Начинаем, - сухо сказал профессор, и мы начали неторопливо открывать первое зелье.
Я протянула бутылочку Гарри, чтобы он сам его выпил, но Снейп, заметив это, бросил:
- Из ваших рук, мисс Грейнджер.
И вскоре мне стало ясно, с чем было связано такое решение. Гарри начал терять сознание еще до того, как половина зелья оказалась внутри него, и мне пришлось держать его подбородок, чтобы он не закрыл рот, а затем надавить на горло, чтобы он сглотнул.
Удивленно заметив, что руки совсем не дрожат, хотя волнение было сильным, я быстро открыла вторую бутылочку, и, глубоко вздохнув, влила её содержимое Гарри в рот. Он еще не успел проглотить медовую субстанцию, как я потянулась за следующим флакончиком с болотисто-зеленым зельем.
Черты лица Гарри на моих глазах стали постепенно сглаживаться, кожа приобретала большую упругость, щетина вскоре совсем исчезла, и я поспешила, так как изменения происходили очень быстро. Когда он, наконец, проглотил зелье, передо мной уже лежал восьми- или десятилетний мальчик. Я мельком взглянула на Драко – он казался старше, ближе к двадцати годам.
Мы с профессором Снейпом застыли над нашими пациентами. Те лежали неподвижно, последнее зелье пока только остановило действие второго, но не вернуло мальчикам прежний вид.
- А что, если последнее зелье не подействует, и они останутся такими, как сейчас, профессор Снейп? – спросила я. – Драко кажется почти нормальным, а вот я не успела так быстро дать третье зелье, и Гарри сейчас не больше одиннадцати.
- Имейте терпение, мисс Грейнджер, - ответил профессор, попеременно глядя то на Драко, то на Гарри.
Спустя семь минут напряженного молчания, я снова произнесла:
- По моей вине Гарри навсегда останется ребенком.
- Прекратите паниковать. Вы все сделали правильно, - ответил Снейп, и вдруг его брови едва заметно дернулись, а в глазах мелькнуло… что-то, похожее на радость или триумф.
Я взглянула на мальчиков: с Драко, кажется, ничего не происходило, а вот Гарри начал меняться - теперь в обратную сторону. Его подбородок стал менее узким и острым, скулы - заметнее, брови - гуще.
Почти одновременно они с Драко открыли глаза и сели на кроватях. Оба оглядели себя, затем посмотрели друг на друга.
- Кажется, всё пришло в норму, - заметил Гарри.
- Вероятно, да, - подтвердил Драко.

Глава 19


Я немного погорячилась, когда сказала, что это будет последняя глава. Она получилась просто огромной, но все равно не последней, а предпоследней =)


***
Жизнь начала входить в привычную колею. Гарри и Драко снова стали посещать занятия, я продолжала готовиться и готовить своих ленивых друзей к экзаменам. Необходимость видеться с профессором Снейпом так часто, как и прежде, отпала, и теперь я почти не сходила с ума от его присутствия, поскольку теперь это самое присутствие озаряло мою жизнь только на уроках. На уроках, которые теперь пролетали со скоростью снитча. А я – о, ирония судьбы – все бы отдала за возможность находиться с ним в лаборатории, только вдвоем, и бросать на него взгляды исподтишка...
Харпер, который так долго от меня прятался, был пойман Гарри, Роном и Драко и, по их словам, сурово наказан. Мальчики отказались сказать мне, что же они сделали, но знаю, что профессор Снейп и профессор МакГонагалл имели с ними затем длинную беседу.
Что касается наказания за изготовление зелья, которое грозило нам еще давно – меня от него освободили. Профессор МакГонагалл посчитала, что я уже была наказана необходимостью следить за детьми, и что это было достаточно сурово. Профессор Снейп, к моему удивлению, спорить не стал. Лишь сардонически произнес:
- Ну, естественно.
Зато Гарри, Рону, Драко и Джинни было назначено ежевечернее взыскание до конца учебного года. Освобождались они от него лишь по воскресеньям, в дни матчей по квиддичу, в праздники, в каникулы и во время подготовки и сдачи экзаменов. Директор решила, что отрабатывать взыскания они будут с тем преподавателем, которому нужна будет помощь в тот вечер. А поскольку всему педагогическому составу было сообщено, что вышеозначенные студенты тяжело провинились, и теперь будут служить в качестве бесплатной рабочей силы, работы ребятам предстояло немало. Филч, на свою радость, также был оповещен о возможности использовать несчастных на свое усмотрение.

***

- Гермиона, я хотел бы с тобой поговорить, - сообщил однажды Драко, пока мы вдвоем прогуливались во внутреннем дворе.
Стоял февраль, и было довольно холодно, поэтому я посильнее закуталась в мантию и попросила его быть кратким.
- Кратким… - повторил он, - Хорошо. Что с тобой происходит?
- Прости? Не уверена, что понимаю, о чем ты.
- Мне кажется, у тебя увеличилась грудь, - сказал он вдруг, - Можно потрогать?
Я устало вздохнула.
- Драко, хватит, - ответила я, разглядывая тяжелое серое небо.
- Вот видишь! – торжественно воскликнул он, - С тех пор, как мы с Поттером избавились от действия зелья, ты ведешь себя странно. Когда я шучу, ты не смеешься, когда я говорю пошлости, ты лишь устало вздыхаешь, когда Джинни начинает болтать без умолку, ты просто её слушаешь, но никогда ничего не отвечаешь. Ты не заставляешь Поттера и Уизли готовиться к экзаменам, ты почти ничего не ешь, на уроках бываешь рассеянной, а вчера целый час сидела над книжкой, не перелистнув и страницы.
- Не думала, что ты так внимательно за мной наблюдаешь, - ответила я без каких-либо эмоций.
- Я не один это заметил. Вчера мы вчетвером отрабатывали взыскание в теплицах у Спраут, и обсуждали твое поведение.
Я остановилась в одном из арочных проемов галереи, прислонившись спиной к стене.
- Значит, вы обсуждаете меня за моей спиной? – уточнила я.
- Нет, разговор шел о другом, и случайно мы затронули в нем тебя. Слово за слово, и оказалось, что все давно подмечают твои странности, но никто не решался поговорить с тобой.
- Не решался? Я что, похожа на тролля?
- Скорее на трехголового пса, живущего в Запретном Лесу, которого, оказывается, зовут – представь себе - Пушок. Я всегда считал этого вашего полувеликана абсолютным… эрм, чудаком… не важно, я хотел сказать, что ты иногда бываешь действительно пугающей, и только сладостные речи, увещевания и комплименты могут растопить твое сердце и позволить подойти ближе. Вот как я сейчас.
Он действительно подошел ко мне довольно близко, и я почувствовала дискомфорт, о чем поспешила сообщить блондину.
- А мне очень комфортно, - отозвался он.
- Драко, иногда ты переходишь границы, - заметила я.
- Я тебе не нравлюсь? – спросил он спокойно, почти равнодушно.
Я же растерялась. Не желая его обидеть, и не желая врать, я не знала, что ответить.
- Гермиона, не томи себя, - произнес он почти нежно, - Просто ответь.
- Нет, - сказала я, - Ты, конечно, хороший человек, и…
- Вот не надо, - оборвал он, но тут же сменил тон на прежний, ласковый, и спросил, - Тогда кто же терзает твои мысли, мм? Не пытайся выкрутиться, я точно знаю, что ты влюбилась, причем окончательно и бесповоротно.
Я закусила губу.
- Ну же, не бойся. Ты можешь всё мне рассказать, - он ободряюще положил руку мне на плечо, - Поделись с Драко своими переживаниями, и тебе сразу станет легче, я обещаю. Даже самым скрытным людям нужно иногда давать выход своим чувствам. Нужно с кем-то поговорить о том, что их терзает.
«Наверно, именно так говорит змей-искуситель», - подумалось мне, пока я наблюдала за сочувственным выражением лица Драко и его наполненными добротой глазами.
- Ну же, Гермиона, скажи мне, кого ты любишь? – увещевал он, - Кому отдано твое сердце? Что за человек не дает тебе покоя ни ночью, ни днем?
Я продолжала молчать, язык словно приклеился к небу. Мне почти хотелось сказать. Я почти произнесла ответ, но сухие губы не разомкнулись, чтобы издать эти сладостные звуки – звуки Его имени. Тогда Драко продолжил, взяв теперь мою холодную ладонь в свои теплые большие руки.
- Тебе, наверное, снятся сны, правда, Гермиона? И он всегда там. Скажи своему младшему братику Драко, он прав?
Я лишь кивнула.
- И что он делает? Он целует тебя?
Я отрицательно покачала головой. Драко обнял меня, и тихо прошептал:
- Он делает что-то еще?
Снова отрицательный безмолвный ответ.
- Что же он делает?
Наконец, я смогла еле слышно произнести:
- Он просто там. Всегда.
- Моя маленькая бедная Гермиона, - Драко по-отечески погладил меня по голове, - Ты так страдаешь, так мучаешься. Я же вижу это. И тебе не с кем поговорить, некому облегчить душу. Но если бы ты только позволила Драко помочь тебе. Это ведь так просто. Просто расскажи ему, что тебя терзает, и на сердце станет легче.
Я чувствовала себя такой маленькой и беспомощной, а Драко дарил ощущение защищенности и уюта. И, не желая больше бороться с собой, поддавшись его ласковому тону и успокаивающим словам, я кивнула.
- Хорошо, тебе тяжело сразу назвать его имя, - произнес Драко, обнимая меня крепче и прижимая к себе, - Я буду задавать вопросы, а ты просто отвечай, да, или нет.
Я кивнула.
- Он учится в Гриффиндоре?
Я отрицательно покачала головой.
- В Слизерине?
Снова нет, хотя менее уверенно.
- В Рейвенкло?
Ни в коем случае.
- В Хаффлпаффе? – в голосе Драко послышалось легкое изумление.
Но я снова ответила отрицательно.
Драко замолчал. Я несмело подняла голову, чтобы увидеть его сосредоточенное лицо.
- Значит, это все-таки профессор Снейп, - произнес он, скорее констатируя факт, чем спрашивая.
Я кивнула, спрятав лицо в складках его мантии.
- Ну-ну, всё в порядке, - сказал Драко, хотя я различила в его голосе некоторое сомнение.
Я судорожно закачала головой, сообщая таким образом, что вовсе не считаю, что всё – или что-либо – в порядке.
- А он что?
Я резко подняла голову, случайно ударив Драко затылком по челюсти. Он зашипел от боли, но меня не отпустил.
- Извини, - прошептала я, - просто ты спрашиваешь такие глупости, что я не могу не удивляться.
Драко тут же поинтересовался, когда это он спросил глупость, и я ему объяснила.
- То есть, ты считаешь, что профессор терпеть тебя не может, основываясь на его поведении? – уточнил Драко, почти улыбаясь.
- Нет, я гадала на чаинках! – возмущенно ответила я, - Естественно я сужу по его поведению и по его словам.
- Как наивно. Гермиона, я не перестаю тебе удивляться. Ты кажешься такой умной, когда дело касается учебы, и такой глупенькой, когда речь идет о мужчинах.
- Замолчи. Ты обещал помочь мне, а не оскорблять.
- Хорошо.
Я помолчала, ожидая продолжения. Но оно так и не пришло.
- Что, «хорошо»? – спросила я.
- Я помогу, - ответил Драко невозмутимо. – А сейчас нам пора возвращаться в Хогвартс. Мы рискуем остаться без ужина.

~~~~~~~~~~~~~~
Драко шел по тихому коридору, ведшему к кабинету его декана. Никто не встретился ему на пути, никто не отвлек от мыслей о коварном плане. Вчера он выяснил, что тревожит Гермиону, и хотя и был немного разочарован тем, что влюблена она была все-таки не в него, твердо решил сделать всё, что сможет. Сегодня утром она рассказала ему историю её с профессором отношений, и у Драко возникли некоторые предположения… Удивляясь самому себе и собственному порыву альтруизма, он постучал в тяжелую дверь темного дерева.
- Войдите, - раздался голос профессор Снейпа, но чтобы увидеть его, Драко пришлось сперва пересечь класс зелий и пройти еще через одну дверь, заметно меньшего размера, чем первая.
- Мистер Малфой, чем могу помочь? – спросил Снейп, перечеркивая целый абзац из чьего-то сочинения по зельям.
- Дядя Северус, у меня к тебе одно дело, - заявил Драко нахально, решив, что с той деликатной темой, с которой он пришел, нельзя оставлять эти «сэр» и «мистер Малфой» между ними.
- Драко, - угрожающе произнес Снейп, жирно обводя очередной фрагмент сочинения, надписав сверху «Чушь».
- Да ладно тебе, ты же действительно мой троюродный дядя.
- Родственники моей матери, как тебе прекрасно известно, отказались от любых родственных связей со мной. Поэтому официально мы с тобой никак не связаны.
- Но ведь кровь не водица…
- Ясно, - Снейп, наконец, поднял глаза от пергамента, и посмотрел на молодого человека перед собой, - Что тебе нужно? Что бы это ни было, я говорю «нет», но удовлетвори мое любопытство.
Драко едва заметно улыбнулся.
- Мне просто нужно поговорить с вами. О Гермионе Грейнджер.
- Я вас слушаю, - сухо ответил Снейп.
- По правде говоря, это я вас хотел послушать.
- В самом деле?
Драко надменно ухмыльнулся и произнес:
- Мне стало кое-что известно о ней. А если быть более точным, то о вас…
Сейчас наблюдательные серые глаза заметили, как плотнее сжались тонкие губы профессора, как сузились его глаза.
- И, кстати, не стоит утруждать себя и пытаться применить лигелеменсию, - на всякий случай заметил Драко,- Как вы помните, тетя Белла постаралась обезопасить меня от подобного, совершенно невежливого, вторжения в мой мозг.
- Я прекрасно помню об этом, - процедил Снейп, - Что же вы имели в виду, говоря, что знаете «что-то»?
- Вы сами знаете.
- Напомните же мне.
Драко колебался лишь мгновение. Да, он блефовал, но не собирался сдаваться. Он решил идти ва-банк.
- Мне известно о ваших чувствах к Гермионе, - ответил он, старясь сохранить максимальное спокойствие.
Снейп резко встал из-за стола, обогнул его и подошел к молодому человеку. Последний не шевельнулся, не смотря на то, что им начал овладевать страх. Больше всего он боялся ошибиться, ведь уверенность в собственных словах была минимальной. Лишь некоторые события из прошлого, да пару взглядов, украдкой брошенных профессором на Гермиону и замеченных Драко, давали ему повод надеяться, что его предположения верны.
- О каких чувствах идет речь? – спросил, тем временем, профессор Снейп, нависая над Драко.
Хотя, к досаде первого, юноша был достаточно высок, и нависать над ним было довольно сложно.
- Право же, дядя, ты не хочешь, чтобы я произнес это вслух! – воскликнул Драко в притворном изумлении.
На несколько секунд в комнате повисла тишина.
- Откуда было бы взяться такой информации? – профессор внимательно и подозрительно изучал лицо своего студента.
- Всего лишь наблюдательность. Гермиона много рассказывала о ваших отношениях, и я, в отличие от неё, не думаю, что ваше поведение вызвано ненавистью. Особенно если вспомнить тот случай с Харпером – вас должно было действительно беспокоить, что о вас думает Гермиона, чтобы вы стали тратить свое время на демонстрацию воспоминаний. Но позвольте, я начну сначала…
Со словами «разреши, дядя», Драко вольготно расселся на стуле, и, дождавшись, пока профессор медленно пройдет к своему и устремит взгляд черных глаз на своего племянничка, начал:
- От разных людей я слышал ту историю про Рождество, когда вам пришлось провести его в гостях у Грейнджеров. Да я и сам кое-что помню. Но тогда я не придал этому значения, просто обрадовавшись, что вижу знакомое лицо. Теперь же я обдумал то событие и попытался представить это: дядя Северус, Грозный декан Слизерина – празднует рождество у магглов? Наслаждается праздничным ужином в обществе собственной студентки? Это же просто нонсенс. В любом случае, что бы вас не сподвигло на такой шаг, очевидно одно – никакой ненависти к Гермионе вы не питали.
Профессор Снейп сидел неподвижно, не подтверждая, и не опровергая слов Драко, поэтому молодой человек продолжил.
- Но что-то меняется в вашем к ней отношении. Вдруг вы начинаете цепляться к ней по поводу и без. Вы просто не можете не задеть её, как только выдается такая возможность. В чем же причина? В том её глупом высказывании, что-то насчет письма её мамы? Мерлин с вами, вы злопамятны и не терпите вольностей, но то, как вы стали обращаться с ней, даже для вас было слишком. Если бы я совсем вас не знал, я бы действительно решил, что Гермиона смертельно вас оскорбила, и вы мстите ей за это. Но, во-первых, я знаю, что ничего подобного она не совершала – ну, по крайней мере до эпизода с пощечиной - а, во-вторых, вы всегда наиболее жестоко обходились с теми, кто вам дорог. Или может стать дорог. Вы всегда стараетесь держать окружающих на дистанции, опасаясь, что кто-то станет вам слишком близок, а ведь для вас близость – это зависимость, следовательно – слабость. Дело в том, что мой отец всегда был таким же. Вы с ним вообще во многом похожи, наверное, поэтому я, позвольте уж говорить откровенно, к вам так привязан. Кстати, что касается Поттера, для меня многое теперь стало ясно в вашем отношении к нему. Отец вкратце рассказывал вашу историю, касающуюся Джеймса и Лили Поттер – не надо сердиться, я имею право знать о судьбе моего дяди, не так ли? – и, на первый взгляд, ваше отношение к Гарри Поттеру было вполне объяснимым. Но, я думаю, тут кроется кое-что еще. Вы опасались, что тоже проникнитесь к нему симпатией, ведь он был сыном своей матери, чьи глаза, как я слышал, он унаследовал. А это было бы не допустимо, если помнить о том, кем был его отец. Ведь, что бы там не говорили, вам симпатины многие люди! Мой отец, например, или профессор Дамблдор, или я…
- Вы скромничаете, - произнес, наконец, профессор Снейп тихо, но саркастично, - вы просто сводите меня с ума.
- Ну что ты, дядя, не стоит, - Драко изобразил притворное смущение, - Итак, я продолжу, если ты не против. Оставим Поттера, он отношения к нашему разговору не имеет. Итак, в один момент из строгого преподавателя, прекрасно знавшего, что такое хорошие манеры, вы стали монстром в человеческом обличии. Но, вы не учли одного – доводя Гермиону до исступления, вы, сами того не желая, пробудили в ней ответные чувства.
Снейп резко встал.
- Мистер Малфой, я понял вашу точку зрения. Позвольте мне оставить право соглашаться с ней или не соглашаться за собой. А теперь…
Драко тоже встал.
- Теперь я точно вижу, что не ошибся, - сказал он.
- Я настаиваю, чтобы вы покинули мой кабинет, сейчас же, - строго произнес профессор, и Драко не мог ослушаться.
- Я оставлю вас, сэр. Но я еще вернусь, и мы продолжим разговор.
- Здесь не о чем разговаривать, - отрезал Снейп.
- О, почему же! Напротив, тут есть много о чем поговорить. Например о том, что…
- Мистер Малфой…
- Хорошо-хорошо, профессор Снейп. Я покидаю вас. Спасибо, что уделили время.
С этими словами Драко покинул кабинет, оставив Снейпа в задумчивости сидеть за своим столом.
Теперь, уверенный в своих подозрениях, юноша намеревался навестить дядю Северуса чуть позже, когда полученная информация переварится, и он будет готов продолжить беседу.
***
Через два дня Драко снова постучался в кабинет своего декана. На этот раз Снейп обнаружился за письменным столом в классе Зелий.
- Здравствуй, дядя, - поприветствовал его молодой человек и присел на переднюю парту.
- Здравствуй, Драко, - отозвался профессор, очевидно, пребывая в лучшем, чем обычно, расположении духа.
Отложив книгу, декан Слизерина внимательно взглянул на своего студента и по совместительству родственника.
На самом деле, профессору нравились их странные отношения. Пока Драко был маленьким, Снейп часто проводил с ним некоторое время – достаточно короткое, чтобы не утомиться от компании малыша, но достаточно длительное, чтобы привыкнуть к нему. Затем, в школе, он всегда выказывал Драко некоторое предпочтение, но больше не ради самого мальчика, самомнению которого это только вредило, но скорее назло всем остальным: Поттеру, Минерве, иногда даже Альбусу. Однако за стенами классной комнаты они нечасто виделись, разговаривали редко и в основном по делу.
Но во время войны им пришлось провести довольно много времени бок обок, Снейп стал настоящим учителем для юного слизеринца – как в искусстве шпионажа, так и в искусстве игнорирования чужих мнений, согласно многим из которых теперь они были гнусными предателями.
И поэтому грозный профессор позволял Драко Малфою некоторые вольности при общении с собой – по крайней мере, когда они были наедине. Он почти привык, что наглый мальчишка, дразня его, называет дядей, и даже не убил за то, что он наговорил при последней встрече. Хотя, как только юноша покинул кабинет Мастера Зелий, последний тут же представил себе надгробный камень: «Драко Люциус Малфой. Он слишком много знал. R.I.P.».
- Итак, я полагаю, ты пришел не любоваться мной, - произнес профессор Снейп, удобно устроившись на стуле и приготовившись выслушать продолжение истории Драко.
- Если бы у меня было больше времени, я мог бы зайти и за этим. Но, к сожалению, я - что хозяйка большого дома перед Рождеством, весь в хлопотах.
Голос Драко был притворно сожалеющим, и Снейп в той же манере выразил ему глубочайшее сочувствие.
- А поговорить я хотел о вызвавшей у вас такое отвращение в прошлый раз теме – о Гермионе.
- Я предполагал такое развитие событий, - откликнулся Снейп, сложив руки домиком, и Драко лишний раз убедился, что профессор был в приподнятом настроении.
- Я так понимаю, вы уже приняли тот факт, что мне известно о вашем к ней расположении? – деликатно спросил молодой человек.
Профессор Снейп некоторое время молчал.
- Я не думаю, что хочу говорить о моем воображаемом расположении, - сказал он, - Давайте лучше вы расскажите мне о том, о чем я не позволил вам рассказать в прошлый раз.
- О, нет, профессор. Это будет нечестно. Прежде, чем я совершу этот без сомненья низкий поступок, и раскрою вам чувства Гермионы, я должен быть уверен, что вы дадите мне что-то взамен.
Бровь профессора вопросительно взлетела вверх.
- И это…?
- И это подтверждение моих слов о том, что вы – простите, что использую это неприятное для вас слово – влюблены в Гермиону Грейнджер. Не надо так морщиться, дядя, что естественно, то небезобразно.
- Когда-нибудь ты поплатишься за это, Драко. И если возмездие настигнет тебя не в моем лице, то в лице какой-нибудь пустоголовой красотки.
- Не знал, что вы такой фаталист. Но прочь эту болтовню. Признайтесь в своих чувствах, и мы продолжим.
- Зачем мне это делать, если вы и так уверены, что правы? – спросил Снейп, играя пером в своих длинных пальцах.
- Теперь это что-то вроде дела принципа, дядя, - ответил Драко, - Но послушайте, если вы не можете признаться в своих чувствах мне, как вы признаетесь в них Гермионе?
Профессор тут же фыркнул.
- Я не собираюсь ни в чем ей признаваться!
- Нууу, - протянул Драко, закатывая глаза, - Хорошо, об этом мы поговорим позже. Для начала давайте мы получим ваше подтверждение.
Профессор какое-то время сверлил Драко тяжелым взглядом.
- Хорошо, предположим, я признаю.
- Не предположим…
- Я признаю! – громко ответил Снейп,- Доволен?
- Вполне. Теперь вернемся к Гермионе. Представьте, она, чем больше споря с вами и скандаля, тем больше чувствовала какое-то притяжение. Переломным моментом, по её мнению, стал ваш день рождения. Тогда, после всего, что произошло, она не спала целую ночь, и раскаялась во всем, что сказала и сделала.
- О, да, эти гриффиндорцы всегда сперва говорят, а потом думают и извиняются, - ответил профессор, - Тогда как гораздо лучше с их стороны было бы не извиняться на каждом шагу, а просто меньше разговаривать и помнить о манерах.
- Право же, профессор, представьте, как сложно с ними бы тогда было! Но, к счастью, даже самыми умными из них довольно легко манипулировать. Знали бы вы, как легко мне удалось вытянуть из Гермионы её признание. Итак, на чем я остановился? Ах, да, затем вы уехали. И те две недели, по её словам, были для неё настоящим кошмаром.
- Для меня это тоже был не отпуск, - заметил Снейп.
- В самом деле?
- Вы бывали в Африке? – осведомился профессор светским тоном.
- Нет, не случалось, - ответил Драко, хотя его декан и так знал ответ.
- И не надо. Для англичанина там совершенно невыносимый климат и ужасающая фауна.
- Спасибо за совет, дядя. Но что же насчет Гермионы, вы думали о ней?
- Время от времени, - уклончиво ответил профессор.
- О, понятно, - многозначительно протянул Драко, правильно переведя слова Снейпа на язык людей, склонных выражать свои чувства более открыто, - Мысли о ней вам тоже не давали покоя. Итак, наконец, вы вернулись – и о Мерлин – увидели её обнимающейся с Харпером! И, наверное, подумали тролль знает что. А на самом деле, Гермиона лишь сказала ему, что её сердце уже занято, и они не могут быть вместе. Дружеские объятия закрепили их договор общаться только лишь как друзья.
- Могли бы закреплять свой договор где-нибудь, где не ходят порядочные маги, - вставил Снейп, и Драко едва заметно ухмыльнулся.
- Не думаю, что имеет смысл пересказывать дальнейшие события, если вы взгляните на них с новой точки зрения, с новым знанием, уверен, откроете для себя в поведении Гермионы много нового. Скажу лишь, что она, как и вы, пытается отречься от своей любви, осознавая её безнадежность. Но не очень-то у неё это получается, скажу я вам. Она конечно, сильная и упрямая, как маленькая львица, но совершенно не умеет подавлять чувства. Видели бы вы её беззащитную фигурку, когда она рассказывала мне о том, как сильно вас любит, её несчастное лицо, когда говорила о том, как сильно ненавидите её вы…
- Драко?
- Простите, сэр, я тоже поддаюсь эмоциям. С самого начала знал, что общение с гриффиндорцами до добра не доведет. Поттер – это вообще катастрофа. Он такой наивный и честный, что иногда обманешь его – и становиться не по себе. Словно младенца вокруг пальца обвел. «Что это? - спрашиваю я себя в такие моменты. – Неужели совесть?». Хотя, тут выяснилось, что он не так прост…
- Вы отвлекаетесь, - заметил профессор Снейп, которому было куда как более интересно слушать об определенной гриффиндорке, чем о славном Гарри Поттере.
- Ах да, прошу меня извинить. Гермиона. Она совершенно уверена, что вы её презираете, и, судя по тому, что она мне рассказала, у неё есть на то причины. Не всякий поймет, что за словами «Вы мне противны» скрывается «Я себе противен, за то, что люблю вас».
- Мистер Малфой. Вы слишком много на себя берете, - строго сказал Снейп, которому не нравилось, с какой точностью Драко удавалось объяснить каждый его шаг.
- И снова прошу прощения. Вот видите, я и эту привычку перенял у моих друзей с вражеского факультета. Итак, позвольте мне обрисовать ситуацию: вы любите Гермиону, она любит вас, вы оба страдаете, и не желаете признаваться в своих чувствах, считая, что они безответны. Но нет, постойте! Ведь вы теперь знаете правду!
Снейп сузил глаза, с подозрением взглянув на Драко.
- Что же вы намерены делать? – спросил тем временем молодой человек.
- Ничего.
- Что? Вы что, не слышали всего, что я вам рассказал?
- Во-первых, мистер Малфой, откуда мне знать, что всё, что вы рассказали, не является маленькой шуткой, подстроенной вами и вашими новыми друзьями, просто чтобы посмеяться надо мной?
Брови Драко удивленно поползли вверх.
- Вы действительно считаете, что я стал бы участвовать в подобном мероприятии? Да это, просто напросто, опозорило бы честь моего факультета. Но знаете что, у меня есть план, который поможет вам узнать всю правду, и у вас не будет никаких сомнений по поводу моих слов. А там вы уж сами решите, что делать с этим подтверждением.
- Я обратился в слух, - отозвался профессор.



***
С того разговора с Драко прошло четыре дня и настал самый страшный день в году. День Святого Валентина. Я надеялась избежать слишком частого выхода в свет, прячась то в собственной комнате, то в библиотеке. Но уроки и приемы пищи пропускать я не могла, а потому мне все же приходилось сталкиваться с результатами работы чьей-то больной фантазии: ярко-розовыми сердечками, парящими в воздухе, маленькими – о боги! – розовыми совами, летающими по школе и разносящими валентинки, огромным диваном в виде сердца в Холле, на котором все парочки могли сделать совместные фотографии. Для чего предназначались розовые облачка с блестками, летающие то тут, то там, я узнала только к вечеру. Это были Тучки Любви, которые, оказавшись над двумя влюбленными друг в друга людьми, поливали их розовым дождичком из блесток, маленьких блестящих камушков и бутончиков роз размером с ноготь. Бррр.
В знак протеста, я оделась во все черное, перебегая от кабинета к кабинету с полузакрытыми глазами, чтобы не видеть царящего вокруг ужаса.
Гарри и Джинни появлялись только на уроках, всё остальное время они наслаждались прелестями, которые приготовила школа для влюбленных. Тем же занимался и Рон с капитаном квиддичной команды Хаффлпаффа.
После обеда, когда у меня не было урока, я отыскала Драко. Он сидел на высоком дереве во внутреннем дворе.
- Забирайся сюда, - крикнул он мне.
- Нет, спасибо. Лучше ты спускайся.
Но Драко отрицательно покачал головой, и, достав палочку, поднял меня над землей и посадил на ветку рядом с собой.
- Она не сломается под моим весом? – опасливо поинтересовалась, я, озираясь.
- Смотря сколько ты весишь, - отозвался Драко, - Если больше тонны – то вероятность есть.
- Как тебе день Святого Валентина? – поинтересовалась я.
- Я только что получил валентинку, - отозвался Драко, помахав перед своим носом белым конвертом.
- Эта девушка, кто бы она ни была, достойна тебя, - сказала я серьезно.
- С чего ты взяла?
- Конверт белый. Не многие изберут из многообразия розовых и красных конвертов и конвертиков с золотистыми и серебристыми каемочками простой белый.
- Ну что ж… посмотрим, что она пишет…«Милый Драко!» - блондин начал читать валентинку, которая оказалась вообще зеленой и необычайно радовала глаз.
Но я его остановила.
- Не надо читать вслух! Ведь это личное послание.
Слизеринец лишь пожал плечами.
- Я даже не знаю, кто это такая. Натали Макдональд…
- Да ну! – воскликнула я, едва не упав с ветки.
- Да, ты должна её знать, она гриффиндорка, только сейчас на пятом курсе. Мелкотня.
- Она очень красивая, между прочим. У нее такие же белые волосы, как у тебя, а личико, как у куколки. Но я была уверена, что она влюблена в Гарри. Теперь все понятно!
- А мне нет.
И я рассказала Драко, о том, как эта Натали справлялась о его и Гарри здоровье, и мы с Джинни были уверены, что главным интересом девочки был известный Гарри Поттер.
- Хорошо же, покажи мне её, - попросил Драко, кажется, девушка его заинтересовала.
Я согласно кивнула, и прежде, чем он спустил меня на землю, сказала:
- По-моему, зеленая валентинка делает ей чести.
Ближе к вечеру, после того, как расстались на время урока и ужина, мы с Драко снова встретились всё в том же внутреннем дворике.
- Я поговорил с Натали, - заявил он, очевидно, довольный, - Она очень даже ничего. Красивая, и фигура на месте.
- А какая она сама по себе? – спросила я.
- Я же сказал, красивая.
- Я имею в виду характер.
- Гермиона, за кого ты меня принимаешь, за чтеца мыслей или великого предсказателя? Я поговорил с ней в лучшем случае пятнадцать минут, и все, что заметил, это её красивое лицо, ухоженные волосы и отличную грудь. Даже побольше, чем у тебя, кстати.
Я ткнула друга локтем, зная, что он специально говорит это, чтобы подразнить меня.
- Ну а ты, - спросил он, - послала валентинку?
- Нет, конечно, - отозвалась я.
- Почему?
- Я даже отвечать не стану.
Драко остановился, уперев руку о стену, преграждая мне путь.
- Ну а получила? – спросил он.
- Нет.
- Еще есть время… - многозначительно произнес он.
Я лишь отмахнулась.
- Кстати, ты слышала о том, что вечером приедет предсказательница Опхтальма? – спросил он.
- Нет. Что еще за предсказательница?
Драко сделал круглые глаза.
- Ооо, это бабка из Греции. Опхтальма – одна из самых известных предсказательниц в мире. Специализируется на любовных делах. Профессор МакГонагалл знакома с ней лично и попросила приехать, погадать студентам.
- Какие глупости, - ответила я, - Я в это все равно не верю. Да даже если у этой Опхтальмы и есть дар предвидения, я бы не хотела узнать свое будущее. Вдруг скоро со мной случится что-то плохое? Не хочу знать об этом наперед и бояться всё оставшееся время.
- Как можно быть таким скептиком, учась в школе магии? Твои взгляды на этот вопрос совершенно маггловские.
- Пусть так, - отозвалась я.
Когда мы вернулись в школу, я заметила, что всюду висели плакаты, оповещающие о скором визите необычной гостьи. Впрочем, неудивительно, что я ни разу не заметила их за целый день – я так быстро старалась проходить по коридорам, не смотря по сторонам и не вдыхая приторный запах сахарной ваты, которую разносили маленькие леприконы, что могла бы упустить из виду даже дракона.
Когда я, наконец, встретилась с Джинни, Гарри, Роном и его новой подружкой, они в один голос начали кричать мне о том, как же это здорово, что приезжает Опхтальма, и что они обязательно к ней пойдут, и мне тоже очень советуют. Но я отклонила все их предложения.
- В конце концов, представьте, какая здесь будет очередь. Наверняка, все захотят посетить гадалку.
Джинни широко раскрыла глаза, а потом защебетала о том, что нужно срочно занять очередь, если она есть, и создать её, если её нет.
Встречали Опхтальму торжественно, всей школой собравшись в Холле. Ученики, что не поместились на большой лестнице, на верхней площадке, на лестницах, ведущих в подземелья слизеринцев и к кухне, расположились вдоль стен Холла, а также выглядывали из Большого Зала, едва не взбираясь на столы, чтобы получше разглядеть ведьму.
Я, не желая участвовать в этом фарсе, как только открылась массивная входная дверь, поспешила скрыться в одном из коридоров, ведущих к передвигающимся лестницам, но тут же остановилась, так как едва не сбила с ног профессор Снейпа.
- Спешите занять очередь, мисс Грейнджер? – спросил он, не смотря на то, что я шла в противоположную от предполагаемого места расположения шатра предсказательницы сторону.
Я опустила взгляд, и спросила у его ботинок:
- Какую очередь в имеете в виду, сэр?
- К старухе Опхтальме, конечно, - был ответ.
- Нет, я не собираюсь посещать её, - ответила я.
Профессор на мгновение замолчал.
- Неужели вам не интересно, что ждет вас в будущем? – спросил он.
- Нет, сэр, - произнесла я, обращаясь к его коленям.
- Может быть, вы соизволите смотреть мне в глаза, когда я с вами разговариваю?
Удивленная, я подняла взгляд и посмотрела ему в лицо.
- Так-то лучше, - прокомментировал профессор, - Итак, вы уверяете меня, что вам совершенно неинтересно ваше будущее. Но разве не вы всегда так стремились к знанию?
- Это не то знание, которое я хотела бы получить. Я уверена, что люди слишком слабые существа, чтобы доверять им столь ценную информацию. Лишь избранные способны воспользоваться ею по достоинству, - эти слова я произнесла чуть смелее.
- Хорошо, но неужели нет ничего, что вы хотели бы узнать о настоящем? – задал Снейп еще один вопрос, обескураживая меня собственным любопытством.
- Не думаю. О настоящем мне и так все известно.
- А что, если нет? – спросил он, и его тон – чуть хитрый и двусмысленный – заставил меня широко раскрыть глаза.
- Я… я не знаю, сэр, но думаю, что все же права. В любом случае, сейчас там будет такой ажиотаж, что вряд ли мне повезет попасть на сеанс.
Почти минуту Снейп смотрел на меня задумчивым взглядом, и я, почему-то, не хотела уходить и позволяла ему изучать меня.
- Что же, мисс Грейнджер, - заговорил, наконец, он, - Я совершенно уверен, что вам нужно посетить предсказательницу. Настолько уверен, что прошу вас сделать мне такое *одолжение*.
Я опешила.
- Вы хотите, чтобы я вернула вам долг… посетив гадалку?
- Совершенно верно. Мисс Грейнджер, - официальным тоном произнес профессор, коснувшись кончиком палочки моего лба, - Прошу вас вернуть мне долг, посетив Опхтальму, - убрав палочку, он попрощался и растворился в темноте коридора.
А я всё еще стояла неподвижно, с удивленным выражением на лице.
***

Несколько часов в Большом Зале царствовал хаос. Все столы были убраны, остались лишь длинные деревянные скамьи, на которых сидели довольные студенты. В углу зала был сооружен небольшой лиловый шатер, вышитый золотыми звездами и рунами. Примерно каждые пять минут туда входил какой-нибудь студент, или реже влюбленная парочка, и выслушивал, что его ожидает.
Когда к гадалке входили «первопроходцы», все остальные с замиранием сердца ждали, когда они выйдут и поделятся впечатлениями. Разговаривали ученики тихо и почти не покидали своих мест.
Но когда уже больше тридцати студентов были посвящены в загадки будущего, общественность потеряла интерес к чужим предсказаниям, и каждого волновало только одно – что же скажет гадалка именно ЕМУ. Ну, и еще его друзьям. Разговоры стали вестись в полный голос, ребята стали бродить туда-сюда, стараясь обсудить Опхтальму, гадания и предсказания с как можно большим числом людей.
Преподаватели не слишком старались навести порядок, позволяя ученикам немного расслабиться. Лишь самым шумным из них были сделаны замечания.
Мы сидели втроем – я, Гарри и Джинни, да еще Стульчик бегал рядом, пытаясь играть с подолом моей мантии. Рон куда-то исчез со своей новой подружкой, а Драко болтал в стороне с Натали Макдональд.
По словам Джинни, мы с ней были семьдесят второй и семьдесят третьей в очереди к гадалке (к слову сказать, Гарри отказался идти к ней, сообщив, что с него довольно прорицаний) и наше время должно было настать очень скоро. Пока Гарри рассуждал о преимуществах отработки взыскания у профессора Спраут над отработкой у профессора Флитвика, Джинни нервно плела маленькие косички на кончиках своих длинных волос, а я рассматривала зал.
Во-первых, я пыталась отыскать глазами Харпера. Мне было просто любопытно, нашел ли он мне замену. Не потому, что меня это могло задеть или разозлить… просто женское любопытство. Но его нигде не было: вероятно он решил отказаться от услуг предсказательницы. Затем я принялась озираться в поисках профессора Снейпа, но и его не было в зале. Зато профессор МакГонагалл, прохаживающаяся между студентами и следящая за порядком, вскоре оказалась совсем рядом с нами.
- И вообще, - вещал в это время Гарри, - Тонкс могла бы вызывать нас на взыскания почаще, и мы бы просто пили чай и болтали о всякой ерунде. Почему она не хочет облегчить нашу учесть, хотя бы немного?
- Может быть потому, что ей было запрещено это делать? – произнесла директриса, стоя прямо за спиной Гарри.
Тот покраснел и осторожно поднял голову.
- Эээ, - протянул он.
- Вы не первый, мистер Поттер, кому пришло в голову использовать личные отношения с преподавателем себе на пользу, - произнесла профессор МакГонагалл и вдруг многозначительно посмотрела на меня.
Мои глаза округлились. Она не могла иметь в виду себя!
- И я не собираюсь потакать подобным планам. По крайней мере, не в вашем случае, - и еще один красноречивый взгляд в мою сторону.
Я покраснела с головы до пят и мечтала спрятаться от этого взгляда под скамейку, на которой сидела.
- Хотя именно сегодня строгие школьные правила немного смягчаются. Немногие знают, - произнесла она, понизив голос, - что в день святого Валентина и студентам, и преподавателям дозволяются некоторые вольности. Влюбленные могут выразить свои чувства друг к другу, даже если это не совсем… законно.
Пока она говорила это, её глаза не покидали моих. У меня пересохло во рту, и я просто молча смотрела на преподавателя.
- Ну, я бы не сказал, что мы влюблены в Тонкс, мэм, - промямлил Гарри, который не совсем понял смысл речи директора,- И тем более наши отношения вполне…эээ, законные.
- Конечно, мистер Поттер, - профессор МакГонагалл взглянула на Гарри, кивнула и пошла дальше.
Когда она отошла, Гарри изобразил удивление. Джинни же была более наблюдательна и понятлива.
- Гермиона! – шепотом произнесла она, - Что все это значит?
Я пожала плечами, делая вид, что не знаю, о чем идет речь.
- Не притворяйся! Она обращалась к тебе, - настаивала подруга.
- Может быть. Но я не хочу говорить об этом. По крайней мере не сейчас.
Джинни несколько секунд смотрела на меня, сощурив глаза, словно пытаясь прочитать мысли, но потом кивнула и обратила взгляд к шатру. Туда как раз вошел Драко.
- О, я следующая! – воскликнула она, - Гермиона, пойдем, сядем поближе.
Я подчинилась. Стульчик побежал за нами, но вскоре его внимание привлекли какие-то младшекурсники. Дети давно хотели познакомиться с нашим домашним любимцем, и теперь всеми силами пытались уговорить его поиграть с ними. Стульчик, всегда готовый веселиться, с радостью принялся скакать среди мальчишек и девчонок, им на радость, и хватать их за кончики мантий.
Через десять минут рядом со мной сидел Драко, а Джинни уже слушала речи Опхтальмы.
- И ты думаешь, всё, что она сказала – правда? – поинтересовалась я у слизеринца, который отказался рассказывать, что именно узнал.
- Похоже на то. Знаешь, она ведь не рассказывала мне распорядок каждого последующего дня моей жизни. Предсказания были довольно расплывчатыми, и трактовать их можно по-разному. Хотя, в свете последних событий, у меня есть предположения... В общем, не важно. Если всё произойдет так, как я думаю всё произойдет, я тебе расскажу.
- Боже, я уже не уверена, что хочу знать, - ответила я шутливо, - Звучит слишком запутанно.
- Думается мне, скоро твое собственное предсказание завладеет твоими мыслями и тебе уже будет плевать на моё.
Я пожала плечами.
- Кто знает…
Вскоре из шатра вышла Джинни. Лицо её светилось счастьем. Я улыбнулась подруге, и, откинув тяжелую ткань в сторону, вошла во временное обиталище провидицы.
Внутри оказалось довольно просторно. Множество маленьких сиреневых свечей витало в воздухе, тяжелый запах лаванды кружил голову. В центре стоял маленький столик с тяжелой бархатной скатертью. На нем располагались хрустальный шар, чашка и толстая высокая свеча, рядом лежали колода карт, зеркало, расческа и толстая книга. Самой старухи не было.
Я немного растерялась, не зная, что делать. Но тут раздалось звяканье браслетов, и из-за многослойной белой шторы вышла гадалка.
Она была укутана во множество шалей фиолетового и синего цветов. Её черные волосы аккуратно лежали на плечах, открывая морщинистое лицо с мелкими чертами и ярко-голубыми глазами, которые наблюдали за мной цепким проницательным взглядом. Высокая, но горбатая, она на удивление проворно обогнула стул и села за столик. Рукой, затянутой в черную перчатку, она предложила мне присесть на стул напротив. Я послушно села.
- Здравствуйте, мэм, - произнесла я без каких-либо эмоций.
- Здравствую, здравствую. И ты не хворай. Ну, рассказывай, что же тебя интересует?
Я пожала плечами.
- Ааа, вижу, не по своей воле пришла. Не хочешь, значит, свое будущее узнать?
- Нет, мэм.
- А настоящее?
- Оно мне известно, мэм.
- Ты так считаешь, дитя моё. Но я вижу, на душе у тебя неспокойно. Кто же не дает этому сердцу биться ровно?
Я отвела глаза в сторону.
- Никто, мэм.
- Как не хорошо обманывать пожилую леди. Не пытайся лгать мне, я вижу тебя, как на ладони, девочка.
- В таком случае, мне нет необходимости рассказывать вам что-либо, ведь вам все и так известно.
Взгляд Опхтальмы, цепкий и расчетливый, заставил меня поежиться.
- Хммм, - протянула она, - Как только ты вошла сюда, я сразу поняла, что ты упряма. Хорошо же.
С этими словами она взяла в руки потрепанную колоду.
- Если ты не хочешь рассказать мне, что у тебя на сердце, карты расскажут.
Я нервно сглотнула.
- Я вижу, что ты влюблена в одного человека… - произнесла она, когда несколько карт оказались перед ней.
Я ничего не ответила, продолжая наблюдать за манипуляциями колдуньи.
- Он черноволос, - произнесла она и бросила на меня пронзительный взгляд.
Сама того не желая, я согласно кивнула.
- Так-так, и много старше тебя?
Я снова кивнула, на лице отобразилось легкое удивление. Старуха, увидев такую реакцию, принялась раскладывать карты нетерпеливыми, жадными движениями, словно ей самой стало интересно.
- Расстояния вас не разлучают, он всегда рядом с тобой. Но что-то другое не позволяет вам… поддаться чувству.
Я покраснела, но продолжала смотреть на длинные пальцы гадалки, которые ловко перетасовывали колоду и доставали из неё новые и новые карты.
- Вас разделяет социальное положение, и, вероятно, разница в возрасте?
- Разница в возрасте не имеет значения, - тут же ответила я, - По крайней мере, для меня, - закончила я тише.
- Но ты еще совсем юна. Ты не видела жизни. Он, должно быть, очень красив, раз сумел заинтересовать тебя? – спросила предсказательница, словно заведомо зная, что ответ будет отрицательным.
- Нет, совсем нет. Я бы даже сказала, наоборот.
Опхтальма выглядела довольной подобным ответом.
- Тогда он, должно быть, обаятелен и добр? – и снова вопрос прозвучал так, словно ответ был заранее известен.
Я вздохнула.
- Нет, он саркастичен, часто угрюм и хмур. Кажется, ненавидит детей, большинство взрослых и меня. Или меня он ненавидит потому, что тоже считает ребенком.
- Какой честный, но печальный ответ.
Я пожала плечами.
- Но, наверное, в нем есть что-то, за что ты его любишь, дитя мое?
- Я люблю в нем все, но не потому, что это «все» так привлекательно – скорее наоборот, это все так привлекательно, потому что я люблю.
На это ведьма лишь хмыкнула.
- Теперь я вижу, что не ошиблась в тебе.
- Что вы имеете в виду, мэм?
- Ты совсем не глупа, если не считать того, что влюбилась в своего преподавателя, вдвое старше тебя, уродливого морально и физически. Но ведь это не признак скудного ума, а скорее связано с твоими душевными качествами.
- Я не говорила, что он мой преподаватель, - сказала я, удивленно.
- А я не права? – тут же спросила ведьма.
Я замялась. С одной стороны, мне все еще претила мысль рассказать совсем незнакомому человеку о своих чувствах. С другой – кажется, ей и так все было известно.
- Да, но… - я замолкла, не зная, как продолжить предложение.
- Я ведь предсказательница, не так ли? – насмешливо произнесла старуха, - Итак, ты влюблена в некоего профессора, но мой внутренний глаз видит, что твоя влюбленность не продлится долго. Ты окончишь школу, уедешь отсюда, поступишь в университет и забудешь его.
Я пожала плечами.
- Я знаю, что вы правы, я сама убеждаю себя в этом, - ответила я, - Это единственная мысль, которая спасает меня, когда я сижу на его уроках. Но сейчас этому так сложно сопротивляться. А мысль о том, что он ненавидит меня делает ситуацию еще более невыносимой. Если бы только он мог… Мне было бы достаточно, чтобы он просто хорошо относился ко мне, чтобы не смотрел с таким презрением.
Повисла тишина. Ведьма внимательно рассматривала свои карты, иногда доставая из колоды новые. Её взгляд был сосредоточен, и даже хмур, и я не решалась прервать её.
- Сильно любишь? – спросила вдруг она.
Ответила я не сразу. Какое-то время я обдумывала вопрос, которым до сих пор ни разу не задавалась.
- Я не знаю, раньше я никогда не испытывала подобных чувств, и не знаю, насколько они сильны, мне просто не с чем сравнивать. Определенно, это нельзя назвать простой симпатией, потому что этот человек, кажется, просто не может нравиться. Он умный, очень умный, талантливый зель-волшебник, безусловно, смелый, сильный, пожалуй, хитрый, но в хорошем смысле этого слова. Долг для него превыше всего. Он сдержанный, в нем чувствуется уверенность, рядом с ним я чувствую себя защищенной. Но это, кажется, всё, что можно сказать о нем хорошего. В остальном он язвителен, груб, иногда похож на маленького ребенка, капризного и вредного, а иногда на каменную глыбу, такую же непрошибаемую и бесчувственную. Мне кажется, худшее, что с ним может случиться в жизни это любовь. Других это чувство возвышает, делает добрее, а он… не могу представить, чтобы он поддался чувству, признался в нем, или попытался насладиться. Нет, он, скорее всего, предпочтет замкнуться в себе, никому ни о чем не рассказывать и страдать, упиваясь собственным одиночеством и гордостью.
- А ты не такая? – спросила Опхтальма с нотками язвительности.
- Я? Может быть в чем-то я похожа на него, но, все же, способна принять любовь. Я добрее него, и не только к окружающим, но и к себе. Если бы – гипотетически – оказалось, что он тоже в меня влюблен, я бы не стала отказываться от возможного счастья. Он же в такой ситуации, узнай о моих чувствах, только посмеялся бы над ними, а затем, уединившись в своих комнатах, принялся бы сетовать о своей несчастной любви к студентке, которая моложе его, да к тому же подружка Гарри Поттера и прочее, и прочее. И ни за что бы не позволил нам… узнать друг друга ближе. Я имею в виду, - мои щеки заалели от смущения, - что ничего бы мне не сказал, и не дал бы нам шанса, заведомо решив, что мы обречены на страдания.
- Ты так уверена, что хорошо знаешь его, - заметила предсказательница.
- Нет, конечно. Это всего лишь мои предположения. Мне просто трудно представить его, говорящим мне, что любит меня, или…ну, целующим.
- Конечно, он не мог бы поцеловать тебя, иначе об этом сразу же узнала бы Минерва. А та, в свою очередь была бы обязана сообщить об этом совету попечителей, и твоего профессора уволили бы.
- Да, это так. Хотя профессор МакГонагалл сказала, что сегодня можно.
- Что можно?
- Ему можно было бы поцеловать меня. Потому что в день Святого Валентина все влюбленные имеют право признаться в любви и закрепить признание поцелуем. Об этом написано и в Истории Хогвартса, в дополнительных главах. Пока профессор МакГонагалл не сказала, я об этом и не помнила.
- В самом деле?
- Да, но это не важно. Все это только слова. Мы говорили о другом. Вы спросили, сильно ли я люблю его. Так вот, как я уже сказала, мои чувства к нему определенно нельзя назвать простой симпатией. С другой стороны – я совсем его не знаю. Да, я как будто нарисовала его психологический портрет, но это все наблюдения, мелочи, подмеченные за семь лет знакомства, мои предположения. На самом же деле мы с ним никогда по-настоящему не разговаривали. Ну, может быть на Рождество, когда он гостил у меня. Но это было так давно, кажется, вечность назад. И он никогда не общался со мной на равных. Конечно, ведь я для него всего лишь глупый ребенок. Значит, это не может быть глубокой любовью, привязанностью, ведь так? Но это и не влечение, потому что, - здесь я смущенно запнулась, но все же продолжила, - я, конечно, хотела бы, ну, обнять его или даже поцеловать. А иногда мне просто ужасно хочется к нему прикоснуться. К руке или лицу. Знали бы вы, как сложно бывает сосредоточиться на занятиях, и думать о том, что я делаю, а не о том, что… ох, в общем-то, это не важно. Удивительно, как вам удалось так разговорить меня, практически не разговаривая.
- Синдром попутчика, - предположила предсказательница, казавшаяся увлеченной моими рассуждениями.
- Да, наверное. Так вот, не смотря на то, что мне хочется прикоснуться к нему, я почти не думаю ни о чем таком. В смысле, я даже представить не могу что-то большее, чем поцелуй. Выходит, я не знаю, как ответить на ваш вопрос, потому что не знаю, что это за чувства, которые я испытываю к нему. Знаю только, что я постоянно думаю о нем. Каждую секунду мои мысли возвращаются к нему, его образ постоянно в моей голове, профессор снится мне почти каждую ночь, и это похоже на проклятье. Честно говоря, я даже проверяла, не проклял ли меня кто-нибудь на самом деле, и не подлил ли в тыквенный сок любовного зелья. Но, вообще-то, всё это началось давно. Сначала я узнала, что он может быть приятным – насколько это слово можно применить к такому человеку, как он. Возможно, услышь он такое определение, непременно оскорбился бы, - предсказательница едва заметно улыбнулась на подобное замечание, - Затем меня начало волновать, что он думает обо мне, и вскоре я больше всего на свете захотела понравиться ему. Поначалу я думала о нем только с этой точки зрения, и сама не заметила, как он начал занимать все мои мысли. Когда он рядом, то все мое внимание посвящено только ему. Я ловлю каждое его слово, каждое движение, приходится прилагать просто нечеловеческие усилия, чтобы готовить зелье, а не смотреть на него, как будто он какой-то редкий цветок. Я просто в ужасном состоянии – я, кажется, знаю, чего хочу, но знаю, что никогда не получу этого. А если вдруг, по какому-то сумасшедшему стечению обстоятельств, получу, то не представляю, что с этим делать. Неопределенность сводит с ума, а то, что я не могу совладать с собственными мыслями, заставляет меня задуматься о зелье Холодного Сердца...
- Ни в коем случае! – воскликнула Опхтальма, и я едва не подпрыгнула на месте.
- Я еще не решилась…
- Если вы сделаете это, это будет глупейший поступок в вашей жизни. Эффект зелья практически необратим. Вы исковеркаете себе судьбу.
- Можно сварить антидот…
- Он работает лишь в пятидесяти процентах случаев и с вашей рациональностью, подозреваю, в эти пятьдесят процентов вы не попадете.
Я нахмурилась. Гадалка знала о зельях на удивление много. В конце концов, Холодное Сердце – не то зелье, о котором можно прочитать в «Зельеварении для чайников».
- Итак, дитя мое, - произнесла Опхтальма спокойнее, - Я вижу, что твое положение действительно тяжело. Но ты заметила, что, ответь он тебе взаимностью, не знала бы, что с этим делать. Что ты имела в виду?
- Именно это и имела, мэм. Но я не хочу думать об этом, потому что стоит мне представить, что я симпатична ему, как мысли уносятся в бескрайние края фантазий и снов наяву. Мне приходится постоянно контролировать себя, только бы не поддаться слабости и не начать мечтать.
- И всё же, представь, что ты узнала, что он разделяет твои чувства, - настаивала гадалка.
И я решила подчиниться её просьбе. Прикрыв глаза, я вообразила, что профессор говорит мне, что любит меня…
Неожиданный смех сотряс комнату.
- В чем дело? – спросила изумленная предсказательница.
- Простите, я пытаюсь представить профессора, признающимся мне в любви. Почему-то, на нем белая мантия, а волосы завиты в тугие локоны.
Опхтальма закатила глаза.
- Мисс Грейнджер, будьте серьезней. В конце концов, сейчас решается ваша судьба.
Я стыдливо опустила глаза.
- Простите, мэм.
- Итак, представьте, что вы узнаете о том, что ваши чувства взаимны, каким-нибудь другим способом. Скажем, об этом вам сказал не он сам, а кто-нибудь другой, кому вы доверяете.
Я снова закрыла глаза и вообразила Драко, который выдает мне тайну профессора Снейпа.
- Гермиона, он любит тебя, - шепчет Драко, обняв меня за талию, - Любит тебя, так же сильно, как я…
- Ой! – воскликнула я, - Это ужасно.
- Что именно? – поинтересовалась Опхтальма.
- Драко, мне кажется, он… уф, я надеюсь, это не правда.
- О чем идет речь? – кажется, ведьма была немного раздражена, и мне стало неловко.
- Не важно. Просто один мой друг. Мне показалось, что он относится ко мне не просто как к другу.
- Вы должны были представить, что он говорит вам о профессоре, а не о себе.
- Я знаю, - капризно сказала я, - Я не виновата, что он сначала сказал о профессоре, а потом о себе.
- Мерлин! Это же ВАШЕ воображение. И в нем происходит то, что хотите вы, а не то, что вздумается ему самому.
- Может быть, у вас это происходит именно так, мэм, - ответила я, - А мой мозг иногда создает образы, которые не подвластны мне. И они ведут себя так, как им хочется, не зависимо от моего желания.
- Хорошо, - согласилась Опхтальма, недовольно, - Представьте, что вы получили письмо от профессора, в котором он сознается в своих чувствах.
Я закрыла глаза и попыталась сделать это. Затем промычала, дав гадалке понять, что смогла настроиться на нужную волну.
- Что вы чувствуете?
- Я не верю. Мне кажется, что это чья-то шутка.
- Вы получили письмо за завтраком в Большом Зале?
Я согласно промычала.
- Тогда представьте, что вы взглянули на профессора за преподавательским столом, и он послал вам недвусмысленный взгляд.
- Теперь я думаю, что это шутка профессора.
Колдунья пробормотала что-то сквозь зубы, а затем мягко произнесла:
- Это не шутка. Вообразите, что это не шутка. Что вы намерены делать дальше?
- Я намерена подойти к нему после урока и поговорить.
- Прекрасно. Вы подошли. Все студенты покинули кабинет, вы остались наедине. Что вы говорите?
Картинка в моем воображении была так отчетлива, что мне не составило труда представить наш со Снейпом разговор.
- Я говорю, что хотела бы узнать, что он имел в виду своим посланием, - ответила я.
- Представьте, что он отвечает, что имел в виду именно то, что написал.
- Тогда я говорю, что… что…
Мое сердце учащенно забилось. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО представила, что это правда, и мне стало трудно дышать от переполнявших чувств.
- Я не могу говорить, мне сложно дышать, - прошептала я.
- Почему? Что вы чувствуете?
- Я счастлива, - ответила я, не раздумывая.
- Вы не можете стоять так вечно, наслаждаясь своей радостью, не так ли? – поинтересовалась Опхтальма, - Что вы делаете дальше?
- Может быть, я подожду, пока он что-нибудь сделает? Может быть… может быть…
- Может быть что?
- Может быть, он обнимет меня? – вопрос был задан осторожно, словно я боялась спугнуть эту хрупкую фантазию.
- Мне кажется, он проявил достаточно инициативы. Теперь ваша очередь сделать что-то, показать, что вы принимаете его чувства.
Я согласно кивнула.
- Тогда я подхожу к нему. Он смотрит на меня и мне немного страшно. Мне кажется, что он может исчезнуть в любой момент.
- Но он здесь, он рядом, - произнесла предсказательница тихо.
- Да… я обниму его.
- Он принимает объятие. Что дальше?
- Я…я не знаю. Ничего. Наверное, нам нужно поговорить.
- Снова разговоры…
- Но я не могу ничего сделать! Ведь я не хочу, чтобы его уволили, а меня выгнали из школы!
- Да, верно, - согласилась предсказательница.
- Тогда что же вы намерены делать? Как вы будете продолжать учиться, сдавать экзамены, не имея права даже прикоснуться друг к другу?
Я задумалась лишь на мгновение.
- Зато у нас будет время лучше узнать друг друга. Мы могли бы иногда просто разговаривать, быть рядом, просто в одной комнате. Это ведь не запрещено. Мы с Хагридом часто пили вместе чай, а с Тонкс вообще хорошие друзья. И что позволило бы нам проверить чувства лучше, чем подобное общение?
- Действительно так, - согласилась гадалка.
И затем я почувствовала резкую боль, словно кто-то дотронулся каленым железом до моего сердца. Я так ярко представила себе ситуацию, настолько оживила фантазию, что начала представлять дальнейшее развитие событий, чувствуя непередаваемую радость. И вдруг я поняла, что все это неправда. Что жизнь моя сера и безрадостна, а остаток учебного года я буду видеться с профессором Снейпом только на уроках. Я упала с небес на твердую землю, усыпанную острыми камнями и осколками от разбившихся надежд.
Вздрогнув, я открыла глаза… чтобы встретиться со взглядом черных пронзительных глаз профессора Снейпа.
Вскрикнув, я дернулась в сторону и упала со стула. Гадалка – или профессор? – подбежала ко мне, чтобы помочь подняться.
- В чем дело? – спросила она, всё еще своим голосом.
Я села, упираясь руками о каменную кладку пола и тяжело дыша. Первое, на что наткнулся мой взгляд, когда я немного пришла в себя – черные кожаные туфли со знакомыми серебряными змейками по бокам. За последнее время я изучила каждый миллиметр профессора Снейпа, доступный взгляду. И эти туфли я узнала бы из тысячи. У змейки на левой туфле был малюсенький зеленый глазик, а у второй камушек выпал и вместо него зияла черная пустота. На правом туфле по лини сгиба ноги шла небольшая трещина. Ошибки быть не могло.
Я медленно подняла взгляд, и увидела облако сиреневых тканей. Еще выше – все то же облако, и, наконец, я увидела лицо – это было лицо профессора Снейпа. В моей голове все быстро встало на свои места.
Всё это время Опхтальмой притворялся профессор Снейп, но он наложил чары только на лицо, решив всё остальное спрятать в шалях. Во мне заклокотала ярость. Как он мог? Как он только посмел?!
Но невероятным усилием воли я заставила себя промолчать. Я поняла, что профессор не заметил, как исчезла его маскировка. Такое возможно, если человек не имеет в этом деле достаточной практики, потому что сам волшебник видит себя таким, какой он есть на самом деле, а исчезновение того едва ощутимого чувства чар на твоем лице можно легко не заметить.
И я решила воспользоваться ситуацией. Хотя внутри меня бушевали эмоции, я злилась, мне было ужасно стыдно, и я пыталась вспомнить все, что успела сказать, внешне я сохраняла полное спокойствие.
Настала моя очередь поразвлечься.
Я поднялась и села обратно на стул. Снейп вернулся на своё место.
- Извините, но я так углубилась в фантазии, что совсем не ожидала, открыв глаза, увидеть вас. Я была уверена, что сейчас передо мной окажется сам профессор.
- Я вас понимаю, - ответил подлец женским голосом.
- Итак, - произнесла я, - Поскольку уж я пришла к вам, скажите же мне, какие чувства питает ко мне мой профессор?
- А вы уверены, что готовы услышать? – спросил меня Снейп.
- Конечно, разве не за этим я сюда пришла? Только прошу вас, не щадите меня.
Поборов желание добавить, что всё, что я сказала до этого – наглая ложь и глупая шутка, я выжидательно уставилась на лже-гадалку.
- Ваша правда, - ответил профессор, взглянув на столик перед собой, - Что же… карты говорят, что ваши чувства более чем взаимны.
Ну конечно.
- А ваше внутренне око? – спросила я.
- И оно тоже, - был ответ.
- А хрустальный шар?
- Не думаю, что есть необходимость прибегать и к его помощи, - отозвался профессор.
Было очень забавно слышать, как грозный зельевар разговаривает голосом старухи. Но мне было не до смеха.
- Но эта новость кажется мне настолько неправдоподобной, что, на мой взгляд, просто необходимо проверить её правдоподобность как-нибудь ещё.
Профессор на мгновение задумался.
- Я могу посмотреть на вашу ладонь.
- Прекрасная идея!
Я склонилась над столом и протянула ему праву руку.
- Не эту, левую, - сказал он.
Было глупо надеяться, что я подловлю его на такой мелочи, но попытаться стоило.
Как только его пальцы, пусть и обтянутые перчаткой, коснулись моей ладони, по телу пробежала дрожь.
- Вам холодно, дитя мое? – поинтересовался Снейп.
- Нет, я просто нервничаю. Кто знает, что написано на моей руке? Что предначертано мне судьбой? Это всё очень волнительно.
- Ну конечно.
Он начал разглядывать мою руку.
- Может быть, вам стоит снять перчатки? – поинтересовалась я, пока его указательный палец следовал по линии сердца.
- В этом нет необходимости.
Он ответил так потому, что его руки не были зачарованы. На мгновение мне стало невероятно смешно от того, что профессор Снейп сидел передо мной в облаке органзы и шелка, сосредоточенно разглядывая ладонь, чтобы рассказать будущее. Но я сдержала смешок, внимательно следя за ним.
- Так и есть, - вдруг сказал он, отпуская мою руку, - Он тоже.
- Тоже что? – уточнила я, возвращаясь на свой стул.
- Тоже испытывает к вам чувства.
- Почему вы так морщитесь каждый раз, произнося слово «чувство»? – спросила я, издеваясь.
- Вам показалось.
- Может быть… а скажите, каковы его чувства? Это любовь или просто душевная привязанность.
- Я склонна думать, что первый вариант.
- Это какой?
- Любовь, - недовольно отозвался профессор, но потом произнес уже менее раздражительно, - Поверь мне, дитя мое, это так. Это так же очевидно, как то, что завтра начнется новый день, и так же точно, как то, что ему будет предшествовать ночь.
- Но я всё еще не уверена…
Я задумалась лишь на мгновение, и тут же в моей голове родился план.
- Я знаю, что нужно сделать.
- В самом деле? – бровь профессора удивленно поднялась.
Я достала волшебную палочку, сделала ею петлю, с последующим взмахом вверх.
- Фантом Эссентия профессор Снейп, - произнесла я, и перед нами возникла точная копия профессора.
Единственное, что отличало её от оригинала – мягкое свечение и легкая прозрачность. Наколдованный профессор не был похож на приведение, но и человеком назвать его было никак нельзя.
Зато у фантома был целый ряд преимуществ: он был осязаем, молчалив и готов исполнить всё, что я пожелаю. Правда, времени на это было совсем немного – минута, максимум полторы.
Поэтому, не теряя ни секунды, я мысленно приказала ему подойти.
- Что вы делаете? – спросил изумленный профессор.
- Проверяю.
Фантом подошел ко мне настолько близко, насколько это было возможно.
Профессор Снейп встал из-за стола.
- Каким образом фантом может помочь? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.
- Сейчас увидите.
«Положи руки на мою талию и прижми к себе», - послала я еще одну ментальную команду, и созданный мною профессор тут же послушался.
- Мисс Гр… ффр дитя мое! – воскликнул настоящий, смотря на меня удивленно.
«Поцелуй меня»
Лицо фантома склонилось к моему, его губы нежно коснулись моих.
- Что вы делаете? – раздался настойчивый голос Снейпа, но я его не слушала.
«Целуй еще. Больше страсти!» - руководила я мысленно, и невсамделишный Снейп углубил поцелуй, заставив настоящего зарычать. «Гладь мою спину. Так, опусти руки ниже. Еще ниже…»
К сожалению, поцелуй фантома не мог дать тех ощущений, какие дал бы настоящий поцелуй профессора. Этот наколдованный Снейп даже не ощущался как настоящий человек – он был каким-то ненастоящим, эфемерным.
Но мысль о том, что профессор Снейп наблюдает, как я целую его копию, будоражила кровь.
Внезапно фантом был отброшен в сторону, вслед за чем он растворился в воздухе. Передо мной стоял разъяренный Снейп в лилово-синих пышных одеяниях. Вспомнив об этом, он сорвал с себя наряд гадалки, оставшись в привычном черном сюртуке. Хотя, без мантии поверх он выглядел немного странно, но не более странно, чем в сиреневой шали.
Достав палочку, он произнес «Фините Инканататем», на что я лишь усмехнулась.
- Не трудитесь, сэр, чары спали еще несколько минут назад.
Глаза профессора опасно сверкнули, а я лишь улыбнулась.
- По-вашему, это смешно? – прорычал он.
- А, ПО-ВАШЕМУ, это было смешно, - тут же воскликнула я, улыбка исчезла с моего лица, - выдавать себя предсказательницей, заставлять меня рассказать всё?
Профессор подошел чуть ближе.
- Но вы же не рассказали бы по-другому? – спросил он, чуть спокойнее.
- Нет, конечно! Чтобы вы насмехались надо мной?
- Насмехался?
- Конечно. Ведь именно за этим вы затеяли весь этот маскарад. Хотя это совершенно глупо, притворяться предсказательницей, чтобы поиздеваться над учениками.
- Причем тут «ученики»? – спросил Снейп, словно не веря, что я это сказала, - С другими студентами беседовала действительно Опхтальма. Я бы не стал изображать её с другими ни за какие деньги. Мне были интересны только вы.
- За что же такая честь, сэр? – спросила я со смесью злости и обиды.
- А почему бы нет? – откликнулся профессор.
- Когда вам надоест издеваться надо мной?
- Я над вами издеваюсь? В самом деле? Может быть, это я создал фантома, чтобы целовать его на ваших глазах? – спросил Снейп издевательски.
- Это же был ваш фантом! – ответила я, повышая голос, - И я вас не обманывала, выпытывая информацию таким подлым образом!
- Таким «подлым образом» я не только выпытывал информацию, но и делился ею.
- Я не верю ни одному вашему слову! Я вас ненавижу! – выкрикнула я отчаянно.
Снейп фыркнул, неприятная ухмылка появилась на его лице.
- Совсем недавно вы утверждали обратное, - заметил он.
- Я врала! – ответила я.
Он сделал шаг в моем направлении.
- Неужели? Зачем?
- Я… я знала, что вы – это вы с самого начала, и решила пошутить над вами, - заявила я, понимая, как неправдоподобно это звучит.
- Ооо, что вы говорите! – сардонически отозвался профессор, подходя ближе.
- Да, я хотела, чтобы вы подумали, что я действительно вас люблю, а потом почувствовали разочарование, когда узнали, что это не так. Потому что… потому что вас невозможно любить, потому что вы эгоистичный, подлый, хитрый слизеринец, который забавляется другими людьми, словно они игрушки, вы…
Но я не смогла закончить фразу, поскольку профессор решил заставить меня замолчать, избрав самый банальный, самый действенный, и, должна признать, самый приятный способ.
И мир перевернулся вверх дном. В Атакаме пошел снег, в Антарктиде – дождь, люди научились летать, а собаки разговаривать человеческим языком; черное стало белым, а белое черным, ночь обратилась в день, а днем засияли звезды; Волдеморт восстал из мертвых и пригласил Гарри на медленный танец, а все его верные приспешники пожертвовали деньги на строительство приюта для маггловских детей. Но всё это было ерундой по сравнению с тем, что произошло в этом маленьком полуосвещенном шатре посреди Большого Зала, наполненного десятками учеников, ожидающих возможности узнать свое будущее.
Профессор Снейп поцеловал меня!
Шквал эмоций, обрушившихся на меня, мог бы снести с лица земли небольшое графство. То, что я почувствовала невозможно описать ни словами, ни жестами, ни какими-либо другими средствами коммуникации. И, может быть, этот поцелуй не был ни нежным, ни осторожным, но больше похожим на попытку жаждущего напиться из ведра, когда вода льется вокруг него бурным потоком, но он не может остановиться, не может заставить себя пить аккуратными маленькими глотками. Это было неважно. Сам факт того, что мои губы касались вот этих самых профессорских губ, которыми он говорил, которыми произносил свои едкие замечания, которые поглаживал указательным пальцем, когда размышлял о чем-то, был просто ошеломляющим.
«Я целуюсь с профессором Снейпом!» - говорила я себе, и не могла поверить.
- Нельзя, - вдруг выдохнул он, отстраняясь.
- Сегодня можно, - прошептала я, цепляясь за его мантию.
Он мягко усмехнулся, послав мурашки по телу, и убрал мои руки от себя, отходя подальше.
Я тоже сделала пару шагов назад, стараясь увеличить дистанцию между нами.
- Вы же понимаете, мисс Грейнджер, насколько все это… неуместно, - произнес он.
Я кивнула.
- Пока я ваш преподаватель, невозможно, чтобы между нами были какие-либо… - он замолчал на пару мгновений, а потом почти отчаянно воскликнул, - черт возьми, я не могу говорить об этом!
Настала моя очередь криво усмехнуться.
- Странно, что вам так тяжело даются разговоры о любви. Ведь у вас уже были отношения со студентками, - заметила я.
- Они не имели ничего общего со, скажем так, романтическим аспектом дела.
- Оу, ясно. А сейчас, значит, общее имеется?
- В некотором роде, - ответил профессор, сложив руки на груди.
Я повторила его жест.
- Что значит, в некотором роде?
- Это значит «да, вполне, но я не хочу говорить об этом», - откликнулся Снейп, и в его голосе было столько недовольства и раздражения, что я не рискнула рассмеяться.
- Но ведь вы знаете все о моих чувствах, почему же не хотите позволить мне узнать хоть что-то о ваших?
- Вам известно достаточно. Кроме того, вы рассказали о своих не мне, а гадалке.
- Но я подозреваю, вы узнали всё еще раньше, иначе не решились бы на этот маскарад?
- Возможно, - был туманный ответ.
Тут меня озарила догадка.
- Драко, - процедила я сквозь зубы, и когда профессор ничего не ответил, устремив взгляд куда-то в сторону, я поняла, что не ошиблась, - Я убью его.
- Я сделаю вид, что не слышал. Не хотелось бы стать сопричастным к подобному преступлению. А укрывательство…
- Прекратите уходить от темы, - потребовала я.
- А разве у нас была какая-то тема? – спросил Снейп удивленно.
Я плотно сжала губы, не позволяя больше ни единому звуку вырваться из моего болтливого рта. У меня тоже была гордость, в конце концов. Теперь была его очередь что-либо предпринимать.
Но он хранил молчание, словно дал обет безмолвия.
- Хорошо, - сказала я немного позже, стараясь скрыть разочарование, - Я думаю, на сегодня достаточно эмоций для нас обоих. Да и там еще масса студентов, которые хотели бы побеседовать с Опхтальмой…
Профессор продолжал упрямо молчать, рассматривая парящие в воздухе свечи.
- Я сейчас пойду, сэр. А завтра зайду к вам вечером… чтобы поговорить… насчет зелья?
Я неуверенно смотрела на Снейпа, который, наконец, удостоил меня своим – удивленным - взглядом.
- Какого зелья? – спросил он, но увидев мое озадаченное и растерянное лицо, тут же спохватился. – Ах, да, конечно. Я готов обсудить с вами любое зелье. Это может пригодиться для экзамена. Жду вас завтра после ужина.
Я несмело улыбнулась и поспешила покинуть шатер.
Я с ужасом представляла, что сейчас окажусь в светлом Большом Зале, полном людей. Но, к моему удивлению, отодвинув ткань, я увидела лишь темноту. Большой Зал был пуст. Факультетские столы уже стояли на своих местах, единственным источником света была большая луна на волшебном потолке.
Через несколько секунд из шатра вышел профессор Снейп.
- Я подумал, что мне стоит проводить вас. Уже был объявлен час отбоя.
- Да, сэр, конечно. Но где все?
- Как только вы вошли в шатер, было объявлено, что Опхтальма продолжит «прием» завтра, - пояснил Снейп, когда мы вышли в тускло освещенный коридор.
- Аа, - протянула я, - ясно.
Несколько минут мы молчали, и, должна сказать, это не была приятная тишина между двумя близкими людьми. Это было напряженное молчание, когда ты перебираешь в голове все возможные темы, на которые можно было бы поговорить, но не находишь ни одной.
- Только не думайте, что это изменит что-либо между нами, - внезапно произнес мой спутник.
- Только не думайте, что это совсем ничего не изменит, - отозвалась я, лукаво улыбнувшись.
Профессор устало потер лицо.
- Мисс Грейнджер, поймите…
- Я всё понимаю, - перебила я его, меняя тон с шутливого на серьезный, - Я не стану прибегать к вам в кабинет после отбоя или сдавать эссе на бумаге с сердечками. Я не начну называть вас Севви, - профессор поднял на меня мятежный взгляд, стоило мне произнести это слово, - или рассказывать кому-либо о наших… нашей ситуации. Но и вы должны понять, что всё будет по-другому. Не внешне, но внутренне. Я не буду больше страдать, думая о вас, но мое сердце будет наполняться радостью. И ваш образ перестанет быть для меня призраком дяди-утопленника. Он не будет тяготить меня. Нет, теперь это будет как маленькое солнце в моей душе. Если только все это не снится мне сейчас.
- Я хочу верить, что это не сон, - произнес он.
Я довольно улыбнулась. До портрета Толстой Дамы мы дошли молча, но теперь тишина не была такой гнетущей. Скорее, она была волнительной, ведь предстояла минута расставания – нашего первого расставания. Во мне все трепетало, я боялась думать о том, как это произойдет. Поцелует ли он меня? Или я должна попытаться сделать это? Даст ли он мне такую возможность? Или, быть может, он просто уйдет, не сказав ни слова? Мое сердце бешено колотилось, словно мне предстоял сложнейший экзамен.
Вот мы оказались у входа в гриффиндорскую гостиную, и мы с профессором одновременно остановились. Я повернулась к нему лицом.
- Что же, - произнесла я тихо, - спокойной ночи, сэр.
- Спокойной ночи, мисс Грейнджер, - ответил он, напряженно глядя в мои глаза.
Затем он протянул руку. Я неуверенно вложила свою ручку в его длинную узкую ладонь, и он легонько сжал мои холодные пальцы. Чуть склонившись, он приблизил мою руку к своим губам и едва ощутимо коснулся ими кончиков моих пальцев. Я тяжело дышала, неотрывно глядя на его склонившуюся голову, на его руку, держащую мою. Тот момент казался мне смущающим, но волнующим – настолько волнующим, что румянец не сошел с моих щек ни когда я вернулась в гостиную, застав там Рона, Джинни и Гарри, поинтересовавшихся, что со мной случилось, ни когда бегом поднялась в спальню и увидела свое отражение в зеркале. Уснуть в ту ночь мне удалось не сразу, но на этот раз моему безмятежному сну мешали не муки любви, а непомерное счастье.



P.S. Спасибо за вдохновление Ш.Бронте и Маркизе!

Действительно последняя глава


А это действителльно последняя глава, которую я выкладываю совсем сырой - перечитала её только два раза, так что, возможно, заметила не все ошибки. За ранее прошу прощения.
И, да, еще будет эпилог.


Начиная с того дня Святого Валентина всё действительно изменилось, как я и предсказывала. Я приходила к профессору после занятий раз или два в неделю, якобы чтобы поговорить о каком-нибудь зелье, задать мучавший меня вопрос или уточнить что-нибудь по поводу предстоящего экзамена. Он всегда сидел за своим столом в классе зелий, я садилась за первую парту, и мы начинали обсуждение проблем зельеварения. Плавно разговоры переходили в другое русло. Стараясь сохранять видимость отношений преподаватель-студент, мы пытались узнать друг о друге как можно больше. И хотя иногда он вел себя так холодно, что я даже забывала, что он меня любит, большую часть времени он был спокоен и отвечал почти на все мои вопросы.
- Извините, сэр, - сказала я однажды, когда мы покончили с формальной частью, и беседа о форме сдачи Т.Р.И.Т.О.Н.ов подошла к концу, - Могу я задать вам нескромный вопрос?
- Вопрос не может быть нескромным, - отозвался профессор, - нескромным может быть ответ.
- Я хотела узнать насчет мисс Брайан и мисс Кэндл, - я старалась сказать это кротко, но нотки ревности, кажется, скрыть не удалось.
Снейп тем временем, сощурившись, посмотрел на меня.
- Так-так, мисс Грейнджер и откуда же вам известно об этих леди? – спросил он, ухмыляясь.
- Я подслушала ваш разговор с профессором МакГонагалл, - ответила я, потупив глазки.
- Ай-ай-ай, мисс Грейнджер, как нехорошо. И это уже не первый известный мне случай вашего шпионажа. Вы просто испорченная девчонка.
Мои губы расплылись в усмешке.
- Простите, сэр, у меня не было намерения следить за вами, это вышло случайно.
- Ну конечно… Итак, что же вы хотите узнать о мисс Брайан и мисс Кэндл?
- Нууу… просто всё. Расскажите мне о них.
- Манеры, мисс Грейнджер.
- Пожалуйста, сэр, - добавила я, закатив глаза.
- Так-то лучше. Итак, мисс Брайан. Когда я начал преподавать, она была на шестом курсе. Я еще не был деканом Слизерина, но благосклонность к этому факультету выражал уже тогда. Мисс Брайан, как это свойственно некоторым молодым девушкам, захотела добиться еще большего расположения от человека, от которого во многом зависела её оценка на экзамене, а значит и дальнейшая судьба, применив свои женские чары. Долгое время я давал ей повод думать, что ей это удается, не позволяя, естественно, ничего лишнего. Так было до тех пор, пока она не сдала экзамен, едва не провалившись. Можете представить, каким разочарованием для неё была новость о том, что все её старания были напрасны. Узнав свои оценки, она заявилась ко мне домой и начала выяснять отношения. Я сообщил ей о том, что её намерения были ясны мне с самого начала и – вообразите – ей стало стыдно. Или уж не знаю, какое чувство заменяет стыдливость у таких, как она. Но, в конечном счете, она… скажем так, загладила свою вину. Больше мы не встречались.
Я слегка покраснела, за что тут же себя отругала. Нельзя постоянно смущаться, стоит ему только намекнуть на что-то более интимное, чем поцелуи! Но румянец жег мои щеки против моей воли, и я поспешила заговорить о второй девушке.
- Мисс Кэндл… - произнес профессор задумчиво, - Долгое время я не замечал её, как и всех других студенток. Не надо думать, что я испытываю удовольствие, когда мое внимание вдруг привлекают такие юные девушки, как вы, или что это происходит очень часто. Собственно говоря, после мисс Кэндл я зарекся иметь дело с собственными студентками. Пока вы не…
- Я что? – спросила я, умирая от любопытства и желания узнать, как же все-таки случилось, что он обратил на меня внимание.
- Это не тема нашей сегодняшней беседы, - отрезал Снейп, и я разочарованно вздохнула, - Мисс Кэндл долгое время была для меня обыкновенной ученицей. Ничего выдающегося: посредственные способности в зельеварении, глупенькая, пустоголовая девица, не обладающая ни умом, ни хитростью, ни свойственным женщинам особым обаянием. Но когда она приехала в Хогвартс после летних каникул на седьмом году своего обучения, я был крайне поражен. Она изменила прическу, и черты её лица чуть вытянулись, стали более взрослыми. Тогда-то я и заметил, как сильно она похожа на одного человека…
- Лили Эванс, - констатировала я, стараясь произнести имя без эмоций.
- Лили Поттер, именно, - отозвался Снейп. – Когда я увидел её, входящей в мой класс, я сперва решил, что это призрак. Схожесть с Лили была просто ошеломляющей. К сожалению, внешностью сходство ограничивалось. Ни умней, ни интересней мисс Кэндл не стала. Однако, она не избежала моего особого внимания. Я назначал ей взыскания так часто, что она волей-неволей начала принимать их за нечто большее, чем просто воспитательные меры. К моему неудовольствию, когда она сделала это открытие, то решила, что может вести себя со мной более откровенно и стала часто разговаривать. Мне пришлось объяснить ей, что разговоры – не то, чего от нее ожидают. После того, как она окончила школу, мы встречались с ней несколько раз, а затем она вышла замуж за некоего богатого джентльмена. На этом история закончилась. Итак, надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
- Да, вполне, сэр. Спасибо, - ответила я, - А скажите, когда я привлек…?
- Боюсь, сегодня мы не сможем больше продолжать нашу беседу, - неожиданно перебил меня профессор, - У меня есть несколько неотложных дел.
Я раздосадовано прикусила губу, но согласно кивнула и ушла.
О профессоре со мной часто разговаривал Драко, но я почти ничего ему не говорила. Чаще я просто слушала детские воспоминания друга о том, как Снейп играл с ним или читал книги вслух. Рассказывал он и том, как они вместе притворялись Пожирателями Смерти, часто стоя на самом краю пропасти.
- Это было страшно, - признался однажды Драко, - Так страшно, что иногда мне хотелось просто убежать оттуда и никогда не возвращаться. Но я знал, что даже если мне это удастся, наказание понесут мой отец и профессор. А может быть, и моя мать. Единственное, что поддерживало меня тогда, это мысль о том, что профессор Снейп занимается этим уже не первый год, и что он очень разочаруется во мне, если я провалюсь.
- А что твой отец? – спросила я тогда.
- Мой отец подозревал Снейпа в том, что он ведет двойную игру. И заметив, как много времени я с ним провожу, понял все и на мой счет. Но он знал, что будучи шпионом, я получаю больше шансов. Веришь ты или нет, но для него главным было вовсе не то, стану я настоящим Пожирателем, или нет. Для него всегда самым важным было, чтобы я и мама были в безопасности. И уж если я был втянут в эту войну, я должен был иметь как можно больше шансов остаться в выигрыше. В той ситуации, в которой я оказался, в случае победы любой стороны я был бы на коне.
- То есть, если бы победил Волдеморт, ты бы…
- Я бы постарался сделать всё, чтобы выжить. И чтобы защитить свою семью.
- Но профессор Снейп сказал, что ты отказался ехать на рождественские каникулы домой. Почему?
- Всё оказалось сложнее, чем я думал. Мне… не хотелось видеть дом без отца.
Вторым человеком, который вскоре узнал о моих, если можно так сказать, отношениях с профессором была Джинни. Её проницательность в амурных делах не могла не удивлять. И хотя весть о том, что моим сердцем завладел ни кто иной, как наш зельевар, лишила её дара речи минут на десять (что, надо заметить, совсем немало для такой общительной особы, как она), вскоре моя подруга не могла остаться со мной наедине, и не заговорить о нем.
- А он целовал тебя еще хоть раз после дня Святого Валентина? – спрашивала она, и я была вынуждена объяснять ей невозможность такого поступка без нежелательных последствий.
- Но тебе хотелось бы? – не отставала Джинни.
- Я не хочу говорить об этом.
- Значит хотелось бы!
Иногда она заводила совершенно смущающие разговоры.
Однажды мы шли по коридору, когда она спросила:
- Как ты думаешь, какой он в постели?
- Кто? – спросила я, слишком погруженная в мысли об эссе для профессора МакГонагалл.
- Снейп, конечно.
- Джинни! – воскликнула я, мое лицо и шея тут же покраснели.
- Что? Это обычный, как ты любишь выражаться, «девчачий разговор», не надо так реагировать. Мне просто интересно, он такой же холодный и сдержанный, как всегда, или в нем просыпается дикое необузданное животное, которое…
- Джинни! – повторила я свое восклицание, на этот раз я, наверное, была похожа на смущенного Рона, у которого краснеют даже уши, - Прекрати сейчас же! Здесь не место и не время обсуждать такие вопросы, - прошипела я, - Точнее, для этого вопроса место и время не будут подходящими никогда. Твое любопытство и непомерно болтливый язык ни к чему хорошему не приведут. Я уже жалею, что все тебе рассказала.
- Хорошо-хорошо, - отозвалась Джинни, и после паузы добавила, - Я всё же думаю, что второй вариант…
Сзади послышался смешок, и мы с Джинни одновременно остановились и обернулись. Мимо нас на скорости снитча пронеслись профессор Снейп и Драко. Первый пролетел невозмутимо, сохраняя суровое выражение на лице. Драко же, когда они оказались впереди нас, обернулся, положил одну руку на живот и, тыча в нас пальцем второй, изобразил безмолвный хохот. Это дало мне понять, что они слышали каждое слово.
Я медленно повернулась к Джинни, с яростью глядя на неё.
- Еще раз выкинешь что-нибудь в этом роде…
- Прости, прости! – воскликнула она, теперь тоже красная от смущения, - Я была идиоткой. Ужас…
Через пару дней после того случая я собиралась навестить профессора, но он попросил задержаться после урока и сказал, что мы не сможем «обсудить то сложное зелье, о котором я спрашивала в прошлый раз», поскольку у него опять появились неотложные дела. И когда мы снова сможем встретиться, он не знает, но обязательно сообщит, как только у него появится свободный вечер. Я попыталась извиниться за наш с Джинни разговор, но он не дал мне такой возможности и попросил уйти.
Две недели я пребывала в подавленном состоянии. Две недели от профессора не было никаких вестей, более того, он старательно избегал меня. Поняв, что такими темпами у него не обнаружится ни одного свободного для меня вечера до конца года, я пошла на военную хитрость.
Решив рискнуть всем, я устроила небольшую аварию на уроке зельеварения. При этом испортила я не свое зелье, а Драко, котел которого был рядом с моим. И сделала я это достаточно демонстративно, чтобы у профессора Снейпа не было другого выхода, как назначить мне…
- Взыскание.
- Да, сэр.
- Сегодня.
- Да, сэр.
- С Филчем!
Последнее он произнес с таким триумфом, что я с трудом удержала себя от того, чтобы пустить в него какое-нибудь заклинание. Но на выручку пришла Джинни.
- Простите, сэр, но сегодня Филч разбирается с какими-то первокурсниками. Поэтому и нам назначено взыскание у профессора МакГонагалл.
- В таком случае, завтра, - процедил Снейп.
- Завтра тоже, сэр, - тихо произнесла Джинни, потупив глазки.
Я видела, что это притворство, я видела, как удивленно смотрели на неё Рон и Гарри, и понимала, что всё это наглая ложь. Понимал и профессор.
- Но сэр, вы же не можете оставить эту подлую выходку безнаказанной, - заметил Драко, выражение обиды на его лице было настолько натуральным, что я, было, испугалась, что он на меня сердит.
Но когда Снейп, недовольно бросив, что в таком случае взыскание мне придется отрабатывать у него, Драко весело подмигнул мне и принялся счищать остатки зелья с парты.
- Впрочем, этим займешься ты на взыскании, - пробормотал он, бросив утомительное занятие.
На взыскании профессор заставил меня, как и предположил Драко, ликвидировать последствия моей «хитрости», отказываясь начинать разговоры на какую-либо тему.
- Вы же понимаете, что я сделала это специально, - сказала я, раскрасневшаяся от тяжелой работы.
- Понимаю, - ответил Снейп, - именно поэтому делаю всё, чтобы вы поняли бесполезность подобных фокусов.
- Но, сэр. Вы не можете вот так без объяснений перестать разговаривать со мной! – воскликнула я, - Или вы врали мне? Вы солгали о ваших чувствах, надеясь повеселиться, но развлечение вам наскучило, и теперь вы решили избавиться от меня?
Я не верила в то, что дела обстояли именно так, я была уверена, что есть какая-то причина поведению профессора. Но я постаралась придать голосу как можно больше слезливости и тоски.
- Конечно, нет, - отозвался Снейп угрюмо.
Затем он взглянул на меня, и удивление отразилось на его лице.
- Что вы делаете? – спросил он.
- Снимаю мантию. Тут жарко.
- Тут не бывает жарко, особенно в начале апреля, это подземелья.
Я выразительно фыркнула.
- Попробуйте потереть эту парту полчаса, вам не только мантию захочется снять.
- В таком случае, не стесняйтесь. Снимаете всё, что вам покажется нужным.
Профессор, очевидно, наслаждался собственным остроумием, но я не собиралась позволять ему победить в этой маленькой битве.
Сказав «Оу, спасибо, сэр», я демонстративно вытащила заправленную рубашку из юбки и принялась расстегивать пуговицы.
- Что вы делаете, мисс Грейнджер? – воскликнул профессор.
- Как, вы же сказали, что я могу не стесняться, - отозвалась я невозмутимо, надеясь, однако, что он меня остановит, поскольку застегнутыми оставались только три пуговицы.
Снейп сузила глаза, а затем откинулся на спинку стула, сложил руки и заявил:
- Тогда продолжайте, мне очень интересно.
Я уперла руки в боки.
- Какой вы бесстыжий нахал!
- Не более бесстыжий, чем вы.
Какое-то время мы просто молча смотрели друг на друга. Затем я улыбнулась, и он тяжело вздохнул.
- Драко сказал, что по Слизерину пошли слухи, - сказал он. - Якобы мы с вами слишком часто встречаемся у меня в кабинете.
- Он мне ничего не говорил, - удивилась я.
- Я его об этом попросил.
- Но зачем? – мое удивление возросло, - Чтобы я мучилась, не зная, что и думать, как понимать ваше нежелание видеть меня?
- Именно за этим, - саркастично отозвался профессор.
Я стиснула зубы, надеясь все же услышать достойное объяснение. И оно не заставило себя долго ждать.
- Я не хотел, чтобы вы волновались из-за таких вещей. Для вас ваша репутация важнее, чем многое другое, и я…
- Решили всё за меня, - закончила я за профессора, - Моя репутация для меня важна, но не настолько, чтобы прекращать общение с вами. Кроме того, мы могли бы что-нибудь придумать вместе. Да даже если и нет, я бы, по крайней мере, знала, что мы не видимся не потому, что я вам надоела, или вы разочаровались во мне.
- Мисс Грейнджер… - Снейп устало потер лицо, - Я думаю, это не те отношения, о которых вы мечтали, и которых вы заслуживаете.
- Ооо, теперь мне все понятно! – тут же воскликнула я, подходя к его столу, - Вы просто струсили.
Его глаза опасно сузились.
- Очень любопытная теория, - произнес он сквозь зубы.
Я прикусила язык, решив, что вовсе не к чему злить его сейчас.
- Вы так легко заводитесь, - пошутила я, попытавшись придать голосу томные нотки.
Профессор растерялся от такой перемены и не сразу нашелся, что ответить. Я же, вздохнув, пододвинула стул к его столу, уселась на него, и, облокотившись на столешницу, посмотрела Снейпу в глаза.
- Послушайте, сэр, я тоже боюсь. Я не знаю, куда нас все это заведет, и что будет, когда закончится учебный год. Мне страшно не меньше, но даже, скорее всего, больше чем вам. Ведь у вас гораздо больше опыта в таких делах.
Он фыркнул на это заявление, но перебивать не стал.
- Я не знаю, как это всё будет, как… я никогда не слышала о таких странных отношениях, и совершенно не могу вообразить, как они будут развиваться.
- Да, я помню, что у вас проблемы с воображением, - отозвался Снейп, усмехнувшись.
Я улыбнулась в ответ.
- Ну, так что же, сэр?
- Что же… вы не справились со своим заданием, - он указал на недочищенную парту, - Поэтому я жду вас на взыскание завтра.
Моя улыбка стала еще шире.
- И, кстати, когда увидите мисс Уизли, передайте ей, что я снимаю с Гриффиндора десять баллов за её враньё.
Я хотела было возразить, но нарочито невозмутимый взгляд профессора дал мне понять, что любое мое слово будет использовано против меня. Вздохнув, я попрощалась и покинула кабинет профессора. Моего профессора.
***
Не раз еще после того случая между нами разгорались ссоры. Иногда совсем нешуточные. Он ругался на меня, я смеялась в ответ, он снимал с меня баллы, я негодовала, он дразнил меня на глазах у других учеников или преподавателей, и я ничего не могла ответить.
- Как я могла влюбиться в такого бесчувственного человека? – спрашивала я у него, на что он лишь пожимал плечами и едва заметно улыбался.
Но к концу учебного года он стал для меня самым родным человеком. Я не могла представить жизни без него и с ужасом ожидала выпускного вечера. Будущее представлялось неясным, а жизнь безрадостной.
- Завтра у тебя экзамены, - сказал он мне, когда я пришла к нему в очередной раз, - Тебе нужно лечь пораньше и как следует выспаться.
- Вы пытаетесь меня выпроводить, профессор? – спросила я, занимая своё привычное место за первой партой.
- Вовсе нет. Мне прекрасно известно, что от тебя не так просто избавиться.
Он усмехнулся, и я усмехнулась в ответ.
- Профессор? – я научилась произносить это слово с настолько разными интонациями, что иногда он мог сразу понять, что последует за этим обращением.
- Какой этап моей личной жизни интересует тебя на этот раз? – тут же отозвался он.
- Последний.
- О последнем тебе, по-моему, все известно, разве нет?
- Нет, не всё. Ты так ни разу и не рассказал мне, как же всё началось.
Мой профессор тут же недовольно поморщился. Он рассказал мне и о Лили Эванс, и о своем тяжелом детстве, и даже немного о том, как стал Пожирателем Смерти – хотя эта тема ему совсем не нравилась. Но разговоров о том, как же он «дошел до жизни такой» и влюбился в меня, он избегал с тщательностью, достойной лучшего применения.
- Ну, давай же. Я изнываю от любопытства, - подбодрила его я, чем заработала уничижающий взгляд, - Тогда я тоже тебе что-нибудь расскажу.
- Тоже мне, Шехерезада, - фыркнул он, - Ну хорошо, я попытаюсь что-нибудь вспомнить, но ничего обещать не могу. С тех пор прошло уже полгода, и я почти ничего не помню о тех временах.
- Ну, конечно, - иронично отозвалась я.
- Я затрудняюсь сказать, с чего именно все началось. Может быть, меня задело то, как ты обращалась с детьми.
- Я никак с ними не обращалась, - хмыкнула я, - Я еле справлялась. Вряд ли я была похожа на Мадонну с младенцем.
- Будешь перебивать, сама будешь рассказывать, - заметил Снейп, и я прижала ладошку ко рту, давая понять, что больше он от меня не услышит ни слова, - Так. Как я сказал – дети. Видеть Поттера и Драко снова маленькими детьми было несколько странно, поскольку я видел их обоих в том возрасте – ведь им был меньше года после первого превращения, не так ли? Это вызвало некоторые воспоминания, не все из них были приятными, но всё же я как будто увидел тебя с новой точки зрения. Впрочем, тогда ты еще не перестала раздражать меня. А уж когда ты отравилась и потребовала, чтобы я поцеловал тебя… мне хотелось тебя задушить.
- Почему? – спросила я, но суровый взгляд заставил меня замолчать.
- Я не целую своих студенток, - я откровенно издевательски усмехнулась, - Если только они не… если я не захочу, - я закатила глаза на такую формулировку, - Затем я согласился на рождественский ужин у тебя дома. И это было главной ошибкой.
- Ошибкой?... Молчу, молчу!
- То Рождество, кажется, расположило меня к тебе, чему я, естественно, не обрадовался. А затем я просто возненавидел тебя. Ты злила меня так, как редко кому удавалось, требуя, чтобы я увидел в тебе женщину. Что же, могу поздравить, ты этого добилась. Особенно жестоко с твоей стороны было надеть то белое платье…
- Оу, твой день рожденья…
- Именно, - Снейп сжал руки в кулаки, в то время как взгляд его скользнул по моему телу, словно я и сейчас была в том платье.
- Я не хотела. Я просто хотела выглядеть нарядной, хотела, понравиться тебе. Просто чтобы ты перестал меня так ненавидеть.
- Но достигла обратного эффекта. В то время как я постоянно напоминал себе о том, что ты всего лишь студентка, ты делала все мои усилия напрасными подобными выходками.
- Подобными выходками? – тут же возмутилась я, - Я не делала больше ничего подобного.
- Неужели? Разве ты не спорила со мной? Разве не целовалась с этим Харпером прямо в коридоре? Разве не являлась передо мной едва одетой у озера?
Напоминание о встрече у озера заставило меня слегка покраснеть.
- Ты слишком часто краснеешь для такой дерзкой девчонки, - заметил он, кончики его губ чуть приподнялись в некоем подобии улыбки.
- Я не краснею, это… отсвечивает от галстука.
- Ну да, ну да.
- А как…?
Я замолчала, не решившись задать вопрос.
- Что «как»? – спросил профессор.
- Как я тебе без мантии? – спросила я смущенно, но все же внимательно глядя на него.
Его лицо тут же окаменело, как это случалось каждый раз, когда он пытался скрыть свои эмоции.
- Чего ты добиваешься, Гермиона? – спросил он строго, а я в ответ лишь бесшабашно улыбнулась.
- Угадай, - сказала я игриво.
- Уходи, - вдруг сказал он, - мы увидимся завтра после экзамена.
Я вздохнула. Вот так всегда – стоит мне начать флиртовать с ним, как он тут же просит меня уйти. Я изобразила обиженное лицо – в конце концов, он мог бы быть и повежливее.
- И не надо дуться, как пятилетний ребенок. Ты дразнишь меня, а я не могу и слова в ответ сказать?
Я пожала губы. Пятилетний ребенок, значит? Постояв с руками, сложенными на груди, и упрямо поджатыми губами с полминуты, я сдалась. Профессор уже усердно делал вид, что занят какими-то бумагами, и на меня внимания не обращал.
Я обогнула его стол, подошла к нему и обняла со спины. Он, как всегда, напрягся, но ничего не сказал. Прижавшись своей щекой к его, я произнесла:
- Я не дразню тебя, я просто хочу большего, чем просто разговоры. Я знаю, что нам *нельзя*, но я больше не могу терпеть.
- Разве наши «отношения» - не лучший способ проверить наши чувства? – спросил он сдержанно.
Я усмехнулась.
- Отойди, пожалуйста, - в его голосе послышались просительные нотки, что происходит нечасто, даже если он просит о чем-то.
Я провела рукой по его волосам, и отошла.
- Помнишь ту песню, которую мы слышали у меня дома? – спросила я, - «Не стой так близко ко мне».
Профессор кивнул.
- Она про нас.
- Какое меткое наблюдение. А теперь иди. Иначе Минерва опять сделает мне выговор по поводу того, что я держу тебя у себя в подземельях слишком долго.
- Она делает тебе выговоры? – удивилась я, впервые об этом слыша.
- О, да. И как минимум раз в неделю напоминает о том, что может стать причиной увольнения преподавателя. Кстати, хотел поблагодарить тебя за то, что ты посвятила в нашу тайну еще и Тонкс.
- Это не я! Это Джинни. Ты же знаешь, у неё язык без костей.
- Меня не волнует, кто это сделал. Теперь Тонкс постоянно делает двусмысленные намеки в мой адрес и шепчется о чем-то с Минервой. Я не привык быть объектом женских сплетен и прошу тебя избавить меня от подобной участи в дальнейшем.
Голос его был строг, и я серьезным тоном ответила:
- Это не от меня зависит, сэр. Женские сплетни не в моей компетенции. Хотя, возможно, нам придется пережить еще одну небольшую бурю. Мы с Джинни постепенно намекаем Рону и Гарри на то, что ты можешь быть вполне сносным, и в тебя даже можно влюбиться, а также на то, что мне нравятся мужчины постарше. Когда-нибудь, я верю, они поймут, к чему мы клоним, и надежда на их спокойную реакцию крайне мала.
- Если они тоже вздумают вызвать меня на дуэль, скажи им, чтобы катились к троллям, хватит с меня неуравновешенных подростков.
- Да, сэр. Будет исполнено, - отозвалась я шутливо.
- А теперь иди уже. У тебя завтра экзамен.
- Я не забываю об этом ни на минуту.
Я на прощание коснулась его руки и упорхала из кабинета.
***
Экзамены прошли как в тумане. После каждого испытания на прочность начиналась подготовка к новому, и казалось, что эта череда никогда не закончится. Я потеряла счет и дням, и экзаменам, когда всё, наконец, подошло к концу. Наша учеба в Хогвартсе закончилась. Восемь лет мы были связаны с этим местом, и теперь пришла пора покидать его. Все относились к этому по-разному: кто-то был счастлив покинуть школу, строя грандиозные планы на будущее, кто-то относился к этому безразлично, просто понимая, что один этап их жизни закончился, и скоро начнется новый. Другие же, как, например, я, или Гарри, для которого Хогвартс стал не вторым, но первым домом, с тоской думали о том, что больше ничто нас здесь не держит. Когда экзамены и уроки, строгие правила и взыскания были позади, мысли то и дело возвращались к более приятным воспоминаниям. Что может быть печальнее расставания с детством? Конечно, для нас оно закончилось уже давно, но этот последний год словно дал нам шанс вернуть то время, что мы потратили на борьбу со злом и спасение мира.
Конечно, мы старались делать вид, что счастливы. В некотором роде, ожидания, предвкушения будили в нас сладостные чувства, но то, насколько неясным представлялось нам будущее, пугало и заставляло думать о Хогвартсе как о лучшем месте на земле.
Меня угнетало еще и то обстоятельство, что тогда как я покидала школу, мой профессор оставался. Хотя он намекнул, что у нас есть всё лето, чтобы надоесть друг другу, я переживала по поводу дальнейшего развития наших отношений.
Как бы то ни было, расставанию со школой предшествовал выпускной бал. В Большом Зале намечалась небольшая вечеринка, и каждый счел своим долгом нарядиться так, чтобы никто не забыл его костюм до встречи выпускников десять лет спустя. Джинни попыталась уговорить меня снова пойти по магазинам, но я сообщила ей, что у меня есть прекрасное белое платье и я не вижу причин покупать новое. Она, конечно же, сообщила мне, что это просто дурной тон, надевать одно и то же платье на две вечеринки подряд, но я была непреклонна. Последним аргументом был намек на то, что в прошлый раз платье пленило профессора Снейпа.
Большой Зал был украшен цветами всех факультетов, почти как в тот день, когда объявлялось, кому достался кубок школы. Кстати, о кубке, он, впервые за многие годы, достался Рейвенкло. Слизеринцы в некотором роде были довольны, гриффиндорцы приняли этот удар судьбы с достоинством, решив, что Рейвенкло – не Слизерин, и такую подножку от фортуны пережить можно.
Факультетские столы стояли вдоль стен, ломясь от всяческих вкусностей, а в центре было освобождено место для танцев.
Когда я, Гарри, Рон и Джинни вошли в зал, там было уже довольно много народу, играла танцевальная музыка, но почти все стояли небольшими компаниями рядом со столами. Учителя восседали за преподавательским столом, кто с умилением, кто с радостью, а кто со злорадством (угадайте, кто) смотрели на студентов. Когда профессор Снейп заметил, что я вошла, он, окинув меня цепким взглядом, покачал головой и отвернулся. Отвернулся, чтобы встретиться взглядом с довольной профессором МакГонагалл. Последняя сразу же начала что-то говорить ему, и Снейп закатил глаза. Наблюдая эту сцену, я рассмеялась.
Едва мы успели немного перекусить, как со своего места поднялась директор. Началась официальная часть. Профессор МакГонагалл произнесла проникновенную речь, после которой добрая половина собравшихся в зале девушек прослезилась. Затем несколько слов произнесли другие преподаватели.
Наконец, были объявлены танцы. С кем я только не успела потанцевать: с Люпиным, который был гостем на нашем выпускном, с Гарри и Роном, с Колином Криви, с профессором Флитвиком, и, наконец, с Драко. Последний во время танца так сильно прижимал меня к себе, что я начала опасаться за собственные ребра.
- Гермиона, - прошептал он, когда танец уже подходил к концу, - как бы мне хотелось, чтобы всё сложилось по-другому.
- Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Он помолчал, а затем ответил:
- Ничего, - и музыка затихла, а Драко растворился в толпе.
В растерянности стоя посреди зала, я вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я, конечно, увидела, что на меня пристально смотрит профессор Снейп. Он стоял рядом со столом, недалеко от выхода из Большого Зала, и я поспешила в его сторону. Встав между ним и столом, я сделала вид, что выбираю сладости.
- А вы почему не танцуете, сэр? – спросила я.
- Есть области, в которых я не могу продемонстрировать хотя бы удовлетворительных способностей. Танцы – одна из них, - ответил профессор безразлично.
- Вы просто стесняетесь, - ответила я.
- Мисс Грейнджер, - процедил Снейп, глядя на меня сверху вниз, - Вы испытываете мое терпение.
- Да, сэр, - ответила я, - И испытание подходит к концу.
Бросив на него многозначительный взгляд, я добавила:
- Знаете, я решила совершить небольшую прогулку по школе. Напоследок посмотреть на родные стены.
- Поздравляю, - отозвался Снейп, - Надеюсь, вы не намерены почтить своим присутствием и подземелья.
- Намерена, - отозвалась я, и покинула Большой Зал.
Мой путь лежал прямо к кабинету зелий. О нет, я не наслаждалась прогулкой по Хогвартсу, который скоро должна была покинуть. Я не любовалась «родными стенами». Я спешила в подземелья, и мое сердце колотилось как сумасшедшее.
Класс оказался открыт. Я прошла к ставшей такой родной первой парте и села за неё. Мои руки дрожали, а щеки горели. Через минуту я услышала, как дверь приоткрылась, а потом также тихо захлопнулась.
Какое-то время в классе стояла тишина, и я тщетно прислушивалась, надеясь услышать знакомую мягкую поступь. И я тихонько взвизгнула от испуга, когда холодные руки прикоснулись к моему плечу. Профессор мягко рассмеялся, и я повернулась к нему, глядя со смесью недовольства и смущения.
- У тебя холодные руки, - тихо произнесла я, поднимаясь.
Он кивнул, смотря на меня напряженным взглядом.
- Профессор…
- Теперь ты можешь звать меня Северус, - произнес он, привлекая меня к себе.
Я, сама того не желая, хихикнула. Называть его по имени – это так странно.
- Северус, - прошептала я и покраснела.
Почему-то это казалось гораздо большей вольностью, чем прижиматься к нему всем телом. Он ухмыльнулся.
Мы стояли так близко, я смотрела на его губы с такой жадностью, словно это был оазис в пустыне, по которой я бродила уже неделю. Но он, намеренно дразня меня, очень медленно склонялся к моему лицу, не позволяя моим губам дотянуться до его.
Наконец, наши губы встретились, и это был самый сладостный поцелуй в моей жизни.
Спустя какое-то время, когда Северус устроился на стуле за своим письменным столом, а я на его коленях, я тихо спросила:
- Так что же, мы теперь вроде… встречаемся?
Он скривил лицо, и я дотронулась пальцем до его морщинок.
- Нам обязательно придумывать какое-то название? – спросил он.
Я пожала плечами.
- Просто мне нужно как-то представить тебя родителям, когда ты придешь к нам в гости. «Мой экс-профессор» звучит как-то не очень. «Мой профессор», как я называла тебя последние месяцы тоже не совсем то, что нужно.
- Ты так меня называла? – удивился он.
- Да. Согласись, это лучше, чем Летучая Мышь или Сальноволосый Мерзавец.
- Мне казалось, с эпитетом Сальноволосый используется другое определение.
- Тебе виднее, как правильно… - ответила я, за что получила шутливый шлепок по бедру.
Какое-то время мы просто сидели так, прижавшись друг к другу, целуя друг друга и наслаждаясь долгожданной близостью.
- Тебе уже нужно идти, - сказал, наконец, Северус, - Как бы тебя не хватились.
Я согласно кивнула, нехотя покидая его колени. Он сжал мою руку на прощание и коснулся внутренней стороны запястья губами.
- Пульс учащенный, - констатировал он, ехидно улыбаясь.
- Продолжи в том же духе, и я покажу тебе, что такое учащенный пульс, - отозвалась я.
- Звучит заманчиво. Но стоит помнить о том, что мы всё еще в школе и определенные правила на нас по-прежнему распространяются.
Я изобразила невинное личико.
- Не знаю, о чем ты говоришь. Я ни на что не намекала.
- Я тоже, - ответил он, и я залюбовалась им.
Удивительно, как любовь может изменить твое восприятие человека. Теперь для меня не было никого красивее Северуса Снейпа. Все, кто хоть раз видел его, решили бы, что я сумасшедшая.
- Я люблю тебя, - прошептала я и поспешила покинуть класс зелий.

Эпилог


Ну, вот и эпилог. Теперь можно считать этот рассказ завершенным. Спасибо всем, кто читал, всем, кто оставлял комментарии, я вас обожаю!!!

Эпилог маленький и почти никакой смысловой нагрузки не несет. История Северуса и Гермионы "закончилась" в предыдущей главе, а в эпилоге... в общем, Гермиона сама всё расскажет :)



Когда в рассказе можно поставить точку? Обычно счастливые истории любви заканчиваются описанием пышной свадьбы и перечислением многочисленного потомства влюбленной пары. Но самое интересное-то произошло не в день нашего бракосочетания(единственное, что мне запомнилось с торжества это то, что Гарри случайно поджег шевелюру тети Роузи и нам пришлось применить к ней Обливиэйт). И о наших двух отпрысках я могла бы написать целую книгу. Наша с Северусом история после моего окончания школы, начни я её рассказывать, обернется в новый роман, что пока что моей целью не является.
Намерение же мое – рассказать о том, что стало с моими родными и близкими.
Начать хотелось бы с Драко. Через два года после окончания Натали МакДональд школы, после четырех лет серьезных с ней отношений, Драко сделал ей предложение, которое она, конечно же, приняла. И я была бы счастлива за него, если бы меня не терзало неприятное чувство, которое я, стоило вспомнить о друге, тут же прятала в дальний угол сознания. В психологии это, кажется, называется вытеснением… Вместе эти двое казались прекрасной парой. Оба белокурые, красивые настолько, что захватывает дух, они приковывали к себе взгляды и заставляли любоваться собой всех вокруг. И Натали любила Драко до беспамятства, но вот в чувствах блондина я сначала не была так уверена. Нет, никто никогда не заподозрил бы, что Драко неискренен… если бы только не увидел, как он смотрел на меня, когда нам случалось оказаться наедине. Взгляд его холодных голубых глаз выражал в такие моменты столько потаенных желаний и чувств, столько эмоций! Он ни разу не позволил себе сказать хотя бы слово о своих душевных переживаниях, сделать мне хотя бы один непристойный намек, но я не могла не видеть, как меняется его голос, взгляд, манера разговаривать, стоило мне оказаться слишком близко. Более того, не могла этого не видеть и Натали. Однажды я попыталась поговорить об этом с Северусом, но он ответил, что Драко справится, а мне надо просто забыть об этом. Бесчувственный чурбан! Как я могла, ведь Драко был моим другом?
Впрочем, со временем у него всё наладилось. Еще после школы Драко занялся налаживанием отношений с отцом, а Натали была чистокровной ведьмой, идеальной женой для Малфоя. Именно такой, какой её хотел бы видеть Люциус. Через год после свадьбы, у четы Малфоев родился сын, и Драко устроил грандиозное представление встречи деда с внуком. По такому поводу он сумел убедить министра (уж это-то Малфои умеют), позволить Люциусу прибыть в Святого Мунго, чтобы подержать на руках своего наследника. Посмотреть на слезную сцену были приглашены репортеры и некоторые министерские работники. Слезу пустили все, включая Драко, Люциуса, и ребенка. Впрочем, Скорпиус, самый младший из Малфоев, дал форы всем. Он, мирно сопевший на руках у Люциуса, разразился оглушительным плачем, стоило целителю попытаться забрать мальчика с рук деда. Подозреваю, что и этот момент был продуман Драко, дабы заставить сердца всех присутствующих дрогнуть. Сердца дрогнули, и срок мистера Малфоя был заменен на меньший. Всего двадцать лет вместо ста, которые были даны ему изначально. Если учесть, что пять лет в Азкабане он уже провел, оставалось всего пятнадцать. А если учесть хитрость и любовь к работе на публику у всех представителей семейства Малфоев, можно предположить, что будет применен еще какой-нибудь «гениальный слизеринский план», чтобы свободный волшебник Люциус смог помахать Скорпиусу платочком с платформы 9 ¾, когда тот в первый раз будет отправляться в Хогвартс.
Но даже не это почти-воссоединение явилось важной вехой в судьбе Драко. С рождением сына, изменилось и его отношение к Натали, что было особенно приятно и для меня, и для Натали, и даже, думаю, для Драко. Они стали ближе друг другу, что, как признался мне однажды Драко, началось с чувства огромной благодарности. Благодарности за то, что она подарила ему сына, мальчишку, который стал для моего друга самым дорогим созданием на земле. Он никогда об этом не говорил, но достаточно было увидеть их вместе – красивый молодой папаша и похожий на ангела белокурый малыш – и было ясно, что эти двое души друг в друге не чают.
В тот же год, в который родился Скорпиус, моей двоюродной племяннице исполнилось два. Дочка моего кузена Дерека и его жены Анжелины была очаровательным созданием, похожим на свою мамочку как песчинка может быть похожа на песчинку. Впрочем, такие нежные чувства я испытывала к девочке только если мне не предстояло провести в её обществе более часа, потому что она была настоящим сорванцом. Тоже мамины гены. Ведь мама-то её – бывший капитан гриффиндорской команды по квиддичу. Когда Дерек впервые представил меня своей жене, я не могла поверить своим словам. Передо мной стояла Анжелина Джонсон, собственной персоной. Темнокожая девушка казалась не менее удивленной, чем я. Но еще больше был удивлен Дерек, поняв, что я тоже колдунья, как и его возлюбленная. Стоит ли говорить, насколько ближе мы стали друг другу. Кроме того, если не считать Драко и Натали, Дерек и Анжелина, что удивительно, были единственной парой, компанию которой Северус переносил без душевных травм, поэтому мы иногда приглашали их к себе в гости на семейный ужин. Правда, маленькую Меган Северус всё время запугивал до полусмерти, чтобы она не бегала вокруг стола и не дергала его за мантию. Поэтому девочка не прониклась теплой любовью к своему дядюшке. Это, кстати, послужило одной из причин, по которым я долго думала над тем, готова ли выйти замуж за Северуса и родить от него детей. Я не хотела, чтобы мой сын или дочь дрожали перед своим отцом в священном трепете. К счастью, к своим детям он оказался более терпим.
Мечта Джинни о маленькой копии Гарри также сбылась, притом многократно. Рекорда семейства Уизли по количеству детей они не побили, но магически мир обзавелся еще тремя полноценными членами общества.
Один только Рон долгое время не вносил посильный вклад в этот детский сад, являясь всеобще любимым дядей Роном, популярным квиддичным игроком, сваливающимся периодически как снег на голову и заявляющим, что приехал погостить на пару деньков, превращающихся в неделю, а то и две. Гарри с Джинни, правда, страдали гостеприимством больше, чем мы с Северусом, поэтому Рон чаще останавливался у них, но на выходных он непременно забирал всех-всех детей, оказывающихся под рукой, и вел их куда-нибудь развлекаться и объедаться мороженным до тошноты.
Однако недавно пошли слухи, что Рон уже целых четыре месяца встречается с одной журналисткой из Испании… может быть, скоро в нашей огромной семье появится прибавление. И это замечательно, ведь дети это цветы жизни. Венерины мухоловки, как любит в ответ на это утверждение шутить Северус.

СПАСИБО большое за отзывы! Я обожаю их читать и перечитывать :)
Личные дела вынудили меня растянуть процесс написания главы, но оно, на самом деле, и к лучшему: так вы острее почувствуете тягость ожидания, которое довелось испытать Гермионе и скорее проникнетесь атмосферой)))
Приятного чтения!




Не прилагай столько усилий, все самое лучшее случается неожиданно.
Габриель Гарсиа Маркес


1 марта, вторник


Первое марта. Пришла весна, забыв почему-то оповестить о своем пришествии зиму. На улице все еще стоял мороз, и ничто не могло согреть меня.
День сменял день также незаметно, как одна капля сменяет другую в бесконечном потоке воды. Двадцать первое февраля было похоже на двадцать третье, а двадцать четвертое на двадцать пятое, как будто они были копиями, вылитыми из одного слепка, и теперь никто не удивлялся, если на вопрос «какое сегодня число?», я отвечала «не знаю».
В первый день весны у нас с Клаудией состоялся такой разговор:
- Гермиона, у тебя авитаминоз. Сегодня же нужно купить тридцать фунтов апельсинов!
- И потом неделю бороться с аллергией.
- Это невозможно, я не могу смотреть, как ты угасаешь!
- Не смотри.
- Ты сама себя угнетаешь!
- Тебе-то что?
- Неблагодарная! Вернется твой Вейнс, два месяца – не такой уж большой срок.
- При чем тут он?
- Гермиона… ты меня последней дурой считаешь?
Я тяжело вздохнула. Было действительно немного наивно полагать, что Клаудия не поймет, что меня печалит.
- Почему я все время чувствую себя несчастной? – задала я риторический вопрос.
Но Клаудии такая разновидность вопросов была неизвестна.
- Потому что ты не умеешь быть счастливой, - сказала она.
Я посмотрела на нее с выражением лица, которое как бы говорило «что за глупости?». Клаудия встала передо мной, лежащей на кровати, уперла руки в боки, и тоном, каким детям объясняют, почему зимой нужно тепло одеваться, сказала:
- Одни люди умеют радоваться жизни, видеть в жизни только прекрасное и довольствоваться тем, что имеют, а другие - нет. Чтобы быть счастливой, нужно обладать определенным талантом. А ты из тех, кто не позволяет себе наслаждаться тем, что есть вокруг. Ты все время ищешь – и, конечно же, успешно находишь – какие-то препятствия, причины, по которым тебе нельзя быть счастливой. Ты сама строишь для себя темницу, прячешься в нее, запираешься и выкидываешь ключ в окно, а потом жалуешься, что тебе там не нравится. Так вот, знаешь, что я тебе скажу? Хватит распускать нюни! Соберись, в конце концов, и смотри в будущее. Ты никогда не знаешь, что случится завтра, кого ты встретишь, и о чем узнаешь. Нельзя зацикливаться на одной стороне жизни, она слишком многообразна, чтобы так бессовестно её прожигать, страдая и плача каждую ночь. Если ты несчастна, думай не о том, что было, а о том, что будет. Если счастлива, думай о том, что есть. Это же так просто!
Я покачала головой.
- Это не просто, - был мой ответ.
- Ты даже не пытаешься!
- Я не хочу. Я устала, оставь меня, пожалуйста.
- Нет, не оставлю! – воскликнула Клаудия, и, подскочив ко мне, попыталась стащить с кровати.
Я недовольно закричала, но подруга был неугомонна. Добившись, наконец, того, что я оказалась на полу, она сердито сказала:
- Если завтра же я не увижу, как ты сидишь в Шоколадушке, пьешь какао и разговариваешь с кем-то, помимо меня и Эмиля, я сделаю что-то такое, о чем ты очень сильно пожалеешь. Так и знай!
С этими словами она ушла к ждущему её Джейсону, а я снова забралась на кровать, начав внутренний диалог. Клаудия в некотором роде была права, но как я могла заставить себя чувствовать что-то, чего я не чувствую? Разве это возможно? С другой стороны, хандра – признак слабости характера, а я никогда не считала себя слабохарактерной. Значит, нужно было найти компромисс, выход из сложившейся ситуации, при котором ни мое достоинство, ни моя честность по отношению к себе не пострадали бы. Решив, что радикальные меры тут неуместны, я подумала о том, чтобы начать выходить из душевного кризиса постепенно, и начать с ланча в Шоколадушке в компании одногруппников. Необходимость разговаривать с людьми, вместе с природной вежливостью, а также нелюбовь к вопросам типа «почему ты такая грустная?» и «что с тобой?» заставили бы меня хотя бы попытаться выглядеть веселой. Ну, или, если не веселой, то по крайней мере не несчастной.
К тому же, нельзя было недооценивать Клаудию – она действительно могла выкинуть какую-нибудь глупость.



2 марта, среда


- Почему ты просто не напишешь ему письмо? – спрашивала меня Клаудия на следующий день.
Мы собирались на ланч, и одновременно разговаривали на тему, которая моей подруге, кажется, не надоедала никогда.
- Какое письмо, о чем ты говоришь? Он уехал, даже не предупредив меня. Тебе не кажется, что писать ему после этого было бы немного унизительно? – А затем, спохватившись, добавила, - и вообще, студенты не пишут своим преподавателям письма, чтобы узнать, как те поживают.
Сидя у зеркала и заплетая волосы в хвост, Клаудия ответила:
- Нет, мне не кажется, что это унизительно. Мне кажется, это нормально, - и пропустив вторую часть моей маленькой речи, сказала, - Ну, давай подумаем, *почему* он уехал?
- Потому что не хочет больше меня видеть.
- Он бросил работу, уехал в другую страну, языка которой не знает, если не считать строчки из какого-то там романа, сменил место жительства и коллектив, к которому успел привыкнуть, оставил с десяток студентов, пишущих у него дипломы и курсовые, из-за того, что не хочет тебя больше видеть? Мне кажется, легче просто лишится зрения.
Я закусила губу. Если поставить вопрос так, то действительно, звучало все немного неправдоподобно.
- Тогда, может быть, из-за слуха, который КТО-ТО пустил?
- Я не пускала этого слуха, я уже говорила! Когда папа спросил, я просто «не стала опровергать», потому что сама точно не знала. Я сказала ему правду, и всё. Тем более, вы действительно друг другу нравились, а ты такая молчунья, откуда мне было знать, не произошло ли между вами что-то действительно интересное! И вообще… я сомневаюсь, что он уехал бы из-за какого-то дурацкого слуха. Тоже мне, девица на выданье! Да кого волнует его репутация?
- Его? – саркастично спросила я.
- Глупости. Тем более, с его стороны слишком наивно рассчитывать на то, что у такого мужчины, как он, будет репутация Девы Марии. Нет, Гермиона, люди не уезжают в вечные льды из-за глупых слухов.
-Тридевятый университет находится на юге России. Там не вечные льды.
- Все равно, твоя версия не состоятельна, - заявила Клаудия упрямо, и я не стала спорить.
Вместо этого предложила другую:
- Ладно, может, он на самом деле захотел поработать в другом месте, а на меня ему просто плевать.
- Я тебя умоляю! Плевать ему, как же. Тогда он, по крайней мере сообщил бы, что у тебя теперь будет новый руководитель, а не сбежал тайком. К тому же то, что он решил поторопить дело сразу же после ресторана, не может быть совпадением.
- Ну а что тогда? – спросила я, в тайне действительно надеясь, что Клаудия сможет дать мне ответ.
- Я не знаю… может, ты дала ему понять, что он для тебя ничего не значит? – предположила она.
- Боже мой, да даже если и так, это тоже не причина! Мы ведь не парочка какая-нибудь, чтобы так себя вести. Он тоже постоянно давал мне понять, что я для него ничего не значу, я же никуда не уехала.
Подруга призадумалась.
- А может, - проникновенно произнесла она, - он понял, что влюбился и испугался собственных чувств?
При этом она умиленно подняла брови и блаженно улыбнулась.
- Угу, так и было. Всё, пойдем, - буркнула я.
Мы вышли из комнаты и спустились во внутренний дворик, чтобы пройти к Шоколадушке. Там, помимо прочих посетителей, были наши одногруппники. Мы сели к ним за стол, и началась оживленная беседа. Сперва я молчала, но потом тоже начала изредка вставлять слово или два.
Спустя минут сорок в кафе вошел профессор Ростов. Мы общались с ним только на консультациях по четвергам, и я старалась не заводить разговоров на посторонние темы, но теперь, немного приободрившись и набравшись сил, я решилась заговорить с ним о том, о чем думала последние две недели.
Извинившись перед ребятами, я встала из-за стола и подошла к столику профессора Ростова. На мой вопрос, могу ли я присесть рядом, он ответил широкой улыбкой и приглашающим жестом.

- Сэр, я хотела спросить… - произнесла я, и тут же замялась, не зная, как бы лучше сформулировать вопрос и не вызывать при этом лишних подозрений.
- Спрашивайте, не стесняйтесь, - подбодрил меня профессор, - я готов ответить на любой вопрос, если он не касается египетских пирамид.
Я растерялась.
- Простите, сэр?
- Египетские пирамиды. Извечная загадка для всего человечества. Я совершенно ничего о них не знаю, поэтому даже не спрашивайте, как египтянам удалось их соорудить.
Я посмотрела на него с удивлением.
- Вы думаете, что я сумасшедший? – спросил профессор, и я поспешила заверить его, что это не так.
Хотя я немного слукавила.
- Моей племяннице пять, - сообщил Ростов, - и когда я пообещал ей, что отвечу на любой вопрос, она спросила о пирамидах. Я был вынужден нарушить обещание, и не хочу, чтобы это повторилось снова.
Объяснение вызвало у меня улыбку. Профессор лукаво смотрел мне в глаза, ожидая, пока я заговорю.
- Нет, я хотела спросить не о пирамидах. Вообще-то, я просто хотела поговорить с вами.
- О, я польщен. Не часто со мной хотят побеседовать за жизнь такие талантливые и красивые юные леди.
Смущенно улыбнувшись, я промямлила слова благодарности, и уже более уверенно спросила:
- Как вам нравится здесь, в Англии? Наш университет оправдал ваши ожидания?
- Мне здесь очень нравится, - заверил меня профессор.
В этот же момент к столику подлетел поднос с его заказом. Он поставил чай и сырный пирог на стол, и продолжил:
- Я непоседливый человек, и люблю время от времени менять обстановку. Поэтому то, что Персеус согласился произвести обмен, было настоящей радостью для меня. До него на этой должности работал другой человек – да, вы же его знаете, он должен был вести у вас – и обмен был неосуществим по личным причинам.
- Да, я понимаю. А как… как ваши студенты в России? Вы, наверное, интересовались, как они восприняли то, что вас сменил другой человек?
- Да, конечно, - отозвался Ростов, наливая молоко в чай, - они всем довольны.
- Странное дело, - произнес он задумчиво после небольшой паузы, - дома я никогда не пью чай с молоком, но каждый раз, приезжая в Англию, непременно добавляю молоко.
Я вздохнула. Решив, что ждать, когда профессор сам заговорит о Снейпе, было слишком оптимистично, я спросила:
- А как профессор Вейнс? Ему нравится в вашем университете, сэр?
- Персеус *удовлетворен* тем, что увидел в России. Уровень знаний у моих студентов *вполне приемлемый*, а то, что почти все из них говорят по-английски, он находит в *высшей степени благоприятным*.
Я рассмеялась, поняв, что профессор передразнивал Снейпа, цитируя его слова. Но недолго я веселилась.
- Кстати, он и о вас спрашивал, - сообщил вдруг Ростов.
Я не смогла скрыть удивления.
- Хотел узнать, не доставляете ли вы мне хлопот, - насмешливо продолжил он.
- Хлопот? – переспросила я.
- Именно. Странный он тип, но мне нравится. Есть в нем что-то трогательное.
Я опешила. Вот уж какой характеристики я не ожидала услышать о профессоре Снейпе!
- Да, мне он кажется в высшей степени милым парнем с отменным чувством юмора.
Я засмеялась.
- Милым?
- Да, почему нет?
- Думаю, он бы не обрадовался, услышь такие слова о себе.
- А я говорю это и не для того, чтобы его порадовать.
После этого наша беседа с профессором Ростовым свернула в другое русло, и к теме профессора Вейнса мы больше не возвращались.



5 марта, суббота


В ту субботу я снова пошла с Клаудией на квиддич, и впервые с тех пор, как узнала о том, что среди Карателей был Кеннет, я встретила его самого. Он снова начал приставать ко мне, и тогда я отвела его в сторонку, и зло прошипела:
- Тебе не кажется, что заигрывать с девушкой после того, как ты её чуть не убил, по меньшей мере некрасиво?
Кеннет определенно удивился.
- Ооо, ты не понимаешь, о чем я говорю? – спросила я саркастично. – А слово «каратели» тебе о чем-нибудь говорит?
Он тут же изменился в лице. Побледнев, он испуганно посмотрел куда-то в сторону и, нервно теребя пальцы, произнес:
- Я…я… я не знал, что это была ты. Честно!
Я закатила глаза.
- Не знал, значит?
- Я клянусь тебе своей волшебной палочкой! – воскликнул он, на мгновение взглянув в мои глаза, но тут же отвернувшись. – Если бы я только знал, что мы собирались напасть на тебя, я бы отговорил… или предупредил. Но я понял, что это ты только когда мы уже были там. Не мог же я вдруг запретить всем тебя трогать. Я там даже не главный.
- И ты действительно думаешь, что меня волнует, знал ты, или нет? Вы поступили подло и низко, напав целой толпой на одну девушку, и ничто не оправдает тебя в моих глазах.
- Но Гермиона, я бы никогда не напал на тебя, если бы знал…
- А какая, собственно, разница? – спросила я вкрадчиво. – Вы напали на маглорожденную ведьму, коей я и являюсь. И то, что ты знаешь меня, не делает меня чистокровной. Твои взгляды сами по себе мне противны. Я и мои друзья боролись против подобных тебе. Люди умирали! Эта война была кошмаром моего детства, и меня тошнит от одной мысли о том, что все, что мы пережили, было напрасно, что ты и тебе подобные загрязняют этот мир своей ненавистью и тупостью. Я не хочу больше видеть тебя и слышать твой голос, и если ты еще хоть раз подойдешь ко мне, я клянусь, я прокляну тебя!
Выплюнув последние слова, я развернулась, и ушла подальше от этого отвратительного человека. Мое настроение снова упало, все стало мне противно. Я отправилась на прогулку по Профессорскому садику, раздраженная и расстроенная. Было ощущение чего-то неприятного, чего-то гнетущего. Ничего не хотелось, и казалось, солнце не осветит мой жизненный путь уже никогда.


10 марта, четверг


Прошедшую неделю я работала в лаборатории, и в четверг мне предстояло продемонстрировать профессору Ростову первые результаты. Когда я рассказала и показала всё, что было сделано, профессор похвалил меня и выдвинул предположение, что профессор Вейнс будет очень доволен, когда узнает о моих успехах.
- Вы часто с ним общаетесь, сэр? – спросила я, затаив дыхание.
- Весьма, - отозвался профессор Ростов, рассматривая бутылочки с различными зельями, которые стояли на моем рабочем столе.
Я ужасно хотела услышать хотя бы что-то о Снейпе, и поэтому задала следующий вопрос:
- Вы переписываетесь, или встречаетесь лично?
- Переписываемся или связываемся по камину, - ответил Ростов, легонько ударив ногтем по хрустальному сосуду, добившись тихого звона.
Я негромко вздохнула.
- Я вижу, вы скучаете по своему преподавателю, - произнес вдруг профессор.
На мгновение растерявшись, я ответила:
- У нас сложились весьма дружеские отношения, насколько это возможно при нашем социальном положении.
Ростов мягко рассмеялся.
- Когда юные леди вроде вас отвечают с такой чопорностью, у меня сразу появляется ощущение, что они скрывают истинные чувства.
- Сэр?
- Не берите в голову. Знаете, что забавно? Когда я рассказывал Персеусу о том, каких успехов в работе над курсовым проектом достиг мистер Смит, он сказал «Смит? Это кто? Ах, этот рыжий болван…». А когда я заговорил о вас, он десять несчастных минут изображал безразличие, так ни разу меня и не перебив. Помните, вы удивились, когда я назвал его трогательным. Как же еще это можно назвать?
Покраснев до кончиков волос, я уставилась в пол. Услышав смешок профессора Ростова, я, не осмелившись поднять взгляд, произнесла:
- Профессор Вейнс действительно не любит проявлять свою заинтересованность в людях. Однако он вложил в меня немало усилий… не думаю, что будет чересчур нескромно предположить, что он получал удовольствие, обучая меня и передавая свои знания. Поэтому не удивительно, что он интересуется результатами моей работы.
- Конечно, конечно… - пробормотал профессор Ростов, - что ж, думаю, вы можете быть свободны.
Я попрощалась с профессором и ушла.
По дороге в свою комнату, я мысленно проигрывала состоявшийся разговор.
«Он спрашивал обо мне! Нет-нет, Ростов сказал, что Он слушал обо мне десять минут, это не значит, что Он сам же и спросил. Однако же, Он слушал и не перебивал. Значит, Ему действительно было интересно. И, кажется, Ростов что-то заметил… то есть, конечно, это ничего не значит, но эти намеки… «вижу, вы скучаете по своему преподавателю». Что он имел в виду? Был ли это просто невинный вопрос, или намек на какие-то чувства с моей стороны? Ему кажется, я скрываю свои истинные чувства… И потом, зачем он стал рассказывать о том, что профессор Вейнс слушал рассказы обо мне? Значит ли это, что он заметил, что я… что меня волнует профессор Вейнс? И значит ли эти его слова, что и профессор Вейнс ко мне небезразличен? Господи, что же все это значит?»
Так думала я, идя по общежитию, и с такими мыслями я упала на собственную кровать, бессмысленно глядя на потолок. Самое печальное во всем этом было то, что, несмотря на выработавшуюся привычку в мыслях называть профессора Вейнса профессором Снейпом, мое сознание рисовало образ красивого светловолосого молодого мужчины. Именно ему были посвящены мои страдания, именно о нем мечтала я в своих снах, именно он поселился в моем сердце, и не желал оттуда выбираться. И все тише становился голос разума, твердивший мне, что профессора Вейнса на самом деле нет, а есть только Северус Снейп.


11 марта, пятница


Вечером пятницы Клаудия вытащила меня в город. Она, Джейсон и я отправились в паб Шестнадцать унций, чтобы выпить чего-нибудь и развеяться. Мы сели за один из столиков и принялись болтать о всякой ерунде. Со временем я расслабилась, и Джейсону даже удалось меня рассмешить. Негромкая музыка, приятная обстановка, яблочный сидр и неспешная дружеская беседа наполнили мое сердце нежной грустью. Я была так рада быть здесь, с близкими людьми, ощущать их любовь и слышать их смех, но мне так не хватало человека, который был для меня недостижим. Вздохнув, с печальной улыбкой на губах, я встала из-за стола и отправилась в дамскую комнату. На обратном пути, когда я уже почти подошла к ребятам, мне преградил путь какой-то верзила.
- Эй, привет, - сказал он не совсем трезвым голосом, - давай потанцуем.
- Я не танцую, спасибо, - ответила я, намереваясь обойти высокого парня, но он мне помешал, сделав стратегический шаг в сторону.
- Чё ты ломаешься? Я ж только потанцевать.
Выглянув из-за настойчивого молодого человека, я увидела, что Клаудия и Джейсон были увлечены друг другом, и едва ли видели, что происходило. Поняв, что придется выходить из ситуации своими силами, я попыталась начать с вежливого повторения отказа:
- Извините, сэр, но я действительно не настроена танцевать. Мне кажется, вам лучше найти кого-нибудь еще. В пабе достаточно девушек кроме меня.
Верзила нахмурил кустистые черные брови и очень ловким для такого неуклюжего на вид человека, достал из рукава палочку, направив её на меня.
- Если Джон пригласил танцевать, ему не отказывают.
- Джону я, быть может, и не отказала бы, - процедила я сквозь зубы, высчитывая секунды, чтобы достать свою палочку и проклясть «кавалера» до того, как он успеет произнести хоть слово.
Но в следующее мгновение я увидела, как лицо верзилы изменилось, и скорее почувствовала присутствие кого-то рядом. Сердце отчего-то екнуло.
- Дама сказала, что она не танцует, - голосом, не терпящим возражений, произнес некто за моей спиной.
Затем этот незнакомец обошел меня и встал между мною и верзилой. Кончиками пальцев отодвинув направленную на нас волшебную палочку, он взглянул в глаза моему обидчику.
- Иди, пока не нарвался на неприятности.
И, к моему удивлению, верзила, что-то прогнусавив себе поднос, отправился восвояси. Мой спаситель повернулся ко мне, и я тут же сердечно поблагодарила его за помощь. Приняв благодарность, он замолчал, глядя на меня. Я тоже молчала, не отрывая взгляда от его лица. Он был далеко не красавцем, но что-то – может быть, взгляд, словно проникающий в душу – не позволяло мне отвести глаза.
- Марк Джонсон, - представился, наконец, молодой человек, словно нехотя.
Я удивилась – он вовсе не был обязан представляться, если не хотел – но ответила максимально вежливо:
- Гермиона Грейнджер.
- Мисс Грейнджер, вам не стоит быть одной в таких местах, как это.
- О, я не одна, я с друзьями, - я обернулась, чтобы увидеть, что Клаудия сидела у Джейсона на коленях и самозабвенно его целовала, - просто они немного заняты… друг другом.
- В таком случае, - медленно произнес Марк, - может быть, вы составите компанию мне?
Он указал на столик, рядом с которым я стояла. Немного замешкавшись, я снова взглянула на друзей, и, решив, что не стоит им мешать, согласилась.
- Только пожалуйста, зовите меня Гермиона, - попросила я, садясь напротив Марка, спиной к нашему с ребятами столику.
- Как пожелаете, - отозвался он, - позвольте чем-нибудь вас угостить.
Отчего-то смутившись, я ответила, что не откажусь от сидра. Кивнув, Марк отошел к барной стойке, чтобы сделать заказ. Я поерзала на стуле, оглядываясь по сторонам. Это было так странно для меня – принять приглашение какого-то незнакомца, позволить ему угощать меня напитками… я даже не представляла, о чем мы могли говорить. Но и уходить почему-то не хотелось. Было в Марке что-то, что притягивало меня, вызывало интерес.
Когда мой взгляд остановился на нем самом, я принялась внимательно рассматривать его, пока он не видел. Черная мантия, вполне обыкновенная, такая же, какие носили сотни магов, была немного испачкана в пепле и каминном порошке. Значит, он прибыл сюда через камин – но это ничего о нем не говорило. Никаких знаков отличия на его одежде не было, значит, он не был ни студентом, ни преподавателем. Впрочем, на студента он и не был похож – во-первых, судя по всему, ему было уже около тридцати, в таком возрасте немногие идут в университет, а во-вторых, уверенная манера двигаться и говорить выдавали в нем человека, привыкшего руководить.
Пока я проводила свой анализ, Марк успел расплатиться за напитки и вернуться за наш столик. Я взглянула на чашку чая, которую он заказал для себя, и он тут же пояснил свой выбор:
- Скоро я отправляюсь в дальнее путешествие, не стоит злоупотреблять алкоголем.
Я кивнула, принимая объяснение.
- Вы не из этих мест? – предположила я.
- Нет, я родом из Нориджа, но последние несколько лет практически не бывал в Британии. Сюда приехал недавно, но сегодня снова отправляюсь в дальние страны.
- Вы любите путешествовать?
- Ненавижу, - ответил Марк, кажется, искренне.
Я вопросительно подняла брови.
- Я не люблю перемены, но род моей деятельности вынуждает меня часто переезжать с места на место.
- Чем же вы занимаетесь?
- Вы всегда задаете столько вопросов, Гермиона? – спросил Марк с насмешкой в голосе.
Я улыбнулась и ответила:
- Да.
- Тогда посмотрим, так ли страстно вы любите на них отвечать. Вы студентка?
Я кивнула и сказала:
- Последний курс.
- И чем вы занимаетесь?
Я ответила. Мой рассказ был долгим и увлеченным, вскоре я даже забыла о том, с кем разговаривала, пустившись в разглагольствования о перспективах развития зельеварения. Марк слушал, не перебивая.
- Я ничего не понимаю в зельях, но ваш рассказ не мог бы оставить равнодушным никого, - сказал он, когда я закончила.
И я не смогла понять, насмехался он, или говорил откровенно.
- Вам не кажется, что будет честно, если теперь вы расскажите, «о роде вашей деятельности»? – спросила я.
- Нет, не кажется, - отозвался Марк, скривив губы в подобии улыбки.
Я пожала плечами и посмотрела куда-то в сторону. Повисла тишина. Мне она казалась некомфортной, но когда я повернулась к Марку, то увидела, как он задумчиво рассматривал мое лицо. Заметив, что я за ним наблюдаю, он ухмыльнулся и сделал большой глоток чая…
Спустя полчаса мы уже вовсю обсуждали законодательство магического общества и права магических существ.
- Ваши идеи не состоятельны, - говорил Марк, - просто потому, что сами эльфы не готовы принять их.
- Но виноваты в этом именно мы, волшебники. Именно мы внушаем им мысль о том, что они ниже нас и обязаны исполнять любые наши приказы.
- Эльфы НЕ равны волшебникам ни по умственным способностями, ни по магическим, именно поэтому мы указываем им, что делать, а не наоборот.
- Но это варварство!
- Нет, Гермиона, это закон природы. Кто сильнее, тот и устанавливает правила.
Я вздохнула.
- В этом споре нет смысла, вы все равно будете стоять на своем.
- Да, потому что мне нравится, что каждые выходные в моей спальне меняется постельное бельё, а по утрам на столе появляется чашка кофе. И мне не приходится за это платить. А если вы не можете убедить в правильности ваших взглядов даже меня, то на то, чтобы убедить в этом эльфов можете даже не рассчитывать.
- Не все эльфы настроены так категорично. Я знала одного эльфа…
- Исключения лишь подтверждают правила, как гласит популярная поговорка, - перебил меня Марк.
Я хмыкнула.
- В любом случае, я и не ставила перед собой задачу переубедить вас. Скоро вы уйдете и забудете обо мне и о нашем разговоре. Какой смысл пытаться заставить вас изменить мнение?
Марк посмотрел на меня, чуть прищурившись.
- В споре рождается истина. Уж простите, что использую так много клише.
Я улыбнулась.
- Хорошо, я вас прощаю, - сказала я, и, чуть помолчав, добавила, - странно, но у меня такое ощущение, что я знаю вас очень давно, а ведь мы знакомы меньше часа.
- Так бывает, - отозвался Марк, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
- У меня не часто, - призналась я.
- А я и не говорил, что со мной такое происходит каждый день.
Вздохнув, я задумчиво посмотрела куда-то в пространство. В последний раз я испытывала это ощущение уюта рядом с человеком, когда танцевала с профессором Снейпом. Тогда тоже было это чувство – как будто мы на одной волне, как будто живем в одном ритме. И еще ощущение тепла и безопасности.
- О чем вы задумались? – вдруг спросил Марк.
Я взглянула на него и невольно вздрогнула от выражения глаз на спокойном лице – как будто он *знал* ответ на вопрос.
- Ни о чем особенном, - ответила я, пряча глаза.
- Вы лжете, - насмешливо произнес Марк.
Хмыкнув, я все же посмотрела на него и ответила:
- Может и так…
- И вы так бессовестно в этом признаетесь? – иронично спросил он.
- Да, признаюсь, я честная по натуре. Совесть не позволяет мне лгать, если меня спрашивают, лгу ли я.
- Вы противоречите сами себе.
- Нет, я противоречу вам. Большая разница.
Марк издал смешок, с любопытством разглядывая меня.
- Вы остры на язык – ценное качество. Для жулика, например, - поддразнил он.
Я чуть склонила голову на бок и ответила:
- Еще в школе я открыла для себя простую истину – острый язык может порезать больнее, чем нож. Такое оружие может оказаться полезным в любой момент, и очень удобно, что оно всегда со мной. Но если его не подтачивать, оно затупится и станет бесполезным. Я не хочу в ответственный момент оказаться безоружной.
- Мне кажется, вы получаете удовольствие от словесных битв.
- Да, если есть достойный соперник.
Я с вызовом посмотрела Марку глаза. Он чуть сощурился и затем едва заметно склонил голову, словно принимая вызов.
- Думаю, опытный боец легко вас одолеет, - заявил он.
- Не часто приходится таких встречать, - отозвалась я.
- Сегодня вам повезло.
- Не имеете ли вы в виду себя?
- Уж определенно не Джона.
- Джона?
Марк кивнул.
- Джон. Настойчивый молодой человек, которому вы так самонадеянно отказали в танце.
- Ах, Джо-он, - протянула я, - да, действительно, он едва ли смог бы претендовать на победу в сражении со мной. И я имею в виду не только обмен язвительными замечаниями.
- Помилуйте, вы же не хотите сказать, что я зря вмешался?
-Вы разрешили ситуацию мирным путем, и заслуживаете не только мою благодарность, но и благодарность Джона.
- Я бы не хотел испытать на себе благодарность Джона, - отозвался Марк.
- А мою? – игриво спросила я, улыбаясь.
Лицо Марка приобрело серьезное выражение, и мое настроение тут же изменилось. Я подумала, что сказала лишнее – хотя когда Клаудия вела себя с молодыми людьми подобным образом, никто не делал такое недовольное лицо!
Но затем я решила, что если уж проиграла в битве за расположение Марка ко мне, то выиграю словесный бой.
- О, вижу, вы и моей благодарности опасаетесь. Не волнуйтесь, я сжалюсь над вами. Вы и выглядите немного устало, а я всегда снисходительно относилась к людям, испытывающим недостаток физических сил.
О, уроки профессора Снейпа определенно не прошли даром!
Марк медленно поднял на меня взгляд. В его взгляде читались смешанные эмоции – гнев и восхищение, желание убить и поаплодировать. Эти эмоции могли бы выразиться словами «вот стерва!», произнесенными восторженным голосом. Мне это понравилось.
- Вы ведь не находитесь в серьезных романтических отношениях с кем-либо? – спросил он вдруг.
Я удивленно подняла брови.
- Нет, а что?
- Я так и думал, - отозвался Марк, издевательски улыбаясь, - не многим по силам вынести такую язву.
О-о-о, мы перешли на личности.
- Вам-то точно не по силам. Точнее, не по зубам.
- О, моим зубам поддавались и не такие орешки, как вы.
- Вы хотите меня расколоть? Так знайте же, мне нечего вам сказать. Ничего такого, за что нет опасности схлопотать неприятное проклятие.
-В самом деле? Удивите меня. Я обещаю, не пользоваться палочкой, что бы вы ни сказали.
- Удивить? Ну смотрите, профессор Снейп, как вы думаете…
Марк дернул головой, как бы собираясь взглянуть на салфетку, которую я перед ним положила, но вдруг застыл. Несколько секунд мы оба сидели, затаив дыхание.
Я не знала, почему так сделала. Я не была ни в чем уверена, мысль о том, что Марк очень похож на профессора Снейпа была где-то на задворках сознания, но я даже не думала о том, чтобы проверить его, попытаться подловить. Это вышло случайно, просто потому, что он сделал вызов, а я привыкла отвечать на вызовы.
И я еще не успела даже осознать, что означало это движение головы, эта пауза, только сердце забилось чаще, только рука крепче сжала салфетку.
«Марк», наконец, снова ожил.
- Простите? – произнес он, словно не расслышав моих слов.
- Смотрите, эта салфетка не кажется чем-то особенным. Но мне она на многое открыла глаза.
«Марк» изобразил непонимание, а затем взглянул на часы, и притворно воскликнул:
- Уже столько времени! Мне давно надо было идти.
Он встал из-за стола, я тоже встала.
- Было приятно познакомиться, Гермиона, - сказал он, и, неловко поклонившись, поспешил покинуть паб.
Мои губы расплылись в глупой улыбке. Профессор…
- Гермиона, - услышала я голос «Марка» через несколько секунд, и обернулась.
- Да?
Он вернулся, и теперь внимательно смотрел на меня.
- Где ваши друзья? – спросил он.
Я, словно очнувшись, взглянула на столик, за которым сидели Клаудия и Джейсон. Их там не было. Вот мерзавцы! Ушли и даже не предупредили.
Пожав плечами, я сказала:
- Кажется, они ушли.
- Вы же не собираетесь идти по улице одна? – спросил он с нотками раздражения.
Мои губы снова расплылись в улыбке. Я пожала плечами. «Марк» покачал головой.
- История ничему вас не учит?
Я вопросительно подняла бровь.
- Вы думаете, Джон единственный, кто может захотеть «потанцевать» с вами?
Я снова беззаботно пожала плечами.
- Что вы дергаетесь? – недовольно спросил «Марк», передразнивая мое движение. – Вы совершенно не думаете о собственной безопасности.
- Гермиона! – услышала я голос Клаудии и оглянулась.
Подруга сидела за столиком в углу зала в компании Джейсона, Терри, Джинны и еще двух девушек, имен которых я не знала. Она помахала мне рукой, и я ответила ей тем же, а затем, вновь повернувшись к «Марку», увидела лишь его удаляющуюся спину. Хмыкнув, я подошла к столику, где сидели ребята и села на свободный стул.
- Ну? – Клаудия выжидательно смотрела на меня.
Я лишь улыбнулась в ответ.
- Тебе он понравился, да? – радостно спросила она.
Моя улыбка стала шире. Мне хотелось пуститься в пляс.
Профессор Снейп был здесь. Единственной причиной, по которой он мог прибыть в Англию из России в чужом обличии, было намерение поговорить со мной. Это просто не могло быть совпадением, что мы оказались в одно и то же время в одном и том же пабе… И он разговаривал со мной. Он мог бы этого не делать, ведь так? Но он пригласил меня составить ему компанию, угощал напитками. Боги, неужели он скучал по мне?
Я почувствовала, как слезы начали подступать к глазам, но это были светлые слезы радости, и глупая улыбка блуждала на моих губах...
…О, а какое наслаждение было снова разговаривать с ним. Как глоток свежего воздуха, как фейерверк, как взрыв, всплеск адреналина, грибной дождь жарким летним днем.
Я была счастлива.
- Вы договорились, когда снова встретитесь? – услышала я голос Клаудии сквозь шум в ушах.
- А? А, да. То есть, не совсем. Он вынужден много путешествовать, поэтому не знает, когда вернется. Но он вернется. Точно.



18 марта, пятница


Ожидание было томительным. Я уже не чувствовала себя Госпожой Несчастье, но тоска порой сжимала мое сердце, заставляя хныкать в подушку.
В ту пятницу я сидела в библиотеке, читая старую книгу, написанную чрезвычайно высокопарным слогом. Поддерживая голову рукой, я лениво переворачивала страницы, иногда выписывая ключевые моменты. Но в какой-то момент мои мысли понеслись в неизведанные дали фантазий и снов. Я подумала о том, что, может быть, профессор Снейп тоже сидел сейчас в библиотеке, листая какую-нибудь толстую книгу. И, может быть, вспоминал обо мне…
Да нет, конечно, он-то, в отличие от меня, всегда мог сконцентрироваться на работе. Впрочем, раньше я тоже могла. Раньше чтение отвлекало меня от душевных переживаний. Но сейчас было кое-что новое – я не страдала, не переживала, не чувствовала себя несчастной. Напротив, я была счастлива. Я скучала – да, но я была счастлива. Несмотря на сомнения, которые одолевали меня, не смотря ни на что.
Обмокнув перо в чернильницу, я занесла его над пергаментом и начала линию, плавно идущую вниз, совершающую небольшой изгиб, под наклоном уходящую влево и затем под острым углом снова вправо. Чуть вниз, два небольших изгиба и, наконец, вычерчивается уже узнаваемая форма подбородка. Жирными линиями нарисовав черные волосы до плеч и белый воротничок, я с умилением взглянула на профиль, красовавшийся на моем пергаменте. Подрисовав глаз, я улыбнулась получившемуся портрету. Конечно, сходство с профессором Снейпом было весьма отдаленным, но основные черты были переданы более или менее верно. Задумчиво глядя на рисунок, я аккуратно провела пальцем по нарисованным волосам. Не успевшие высохнуть чернила размазались, испачкав, заодно, и мой палец. Недовольно вздохнув, я взяла палочку и удалила пятно с кожи.
- Кого-то мне это напоминает, - раздался голос рядом со мной, и я, инстинктивно прикрывая рисунок руками, подняла голову, чтобы встретиться с насмешливым взглядом профессора Ростова.
- Теперь вы испачкали еще и ладони, - заметил он, и я, перевернув руки, убедивлась в правоте профессора.
- Где я мог видеть этого типа? – спросил Ростов, пока я удаляла чернильные пятна.
Я пожала плечами.
- Я рисовала вымышленный образ, - ответила я, стараясь звучать безразлично.
- Правда? О, а что это вы делаете, выписываете тезисы? – спросил профессор, беря в руки мой пергамент.
Сжав губы, я терпеливо кивнула.
- Прекрасно! Просто прекрасно. Через час у меня лекция, и мне как раз нужны были выписки именно из этой книги. Вы не будете сильно возражать, если я возьму у вас этот пергамент? А для вас я могу сделать копию.
С этими словами он взмахнул палочкой, и передо мной возникла точная копия моего собственного пергамента.
- Вы ТАК любезны! – радостно возвестил чокнутый профессор и скрылся из виду.
Я тихонько прорычала, и продолжила работу над книгой.


24 марта, четверг


Оставалось совсем немного времени до защиты дипломной работы, и почти все основные главы были готовы, кроме одной. Я не выходила из лаборатории. К счастью, лекции закончились, а последние зачеты – сданы, и теперь я могла позволить себе полностью отдаться работе.
В четверг, как всегда, профессор Ростов пришел в лабораторию, чтобы посмотреть, каковы мои успехи.
- Они были бы гораздо выше, если бы каждые пять минут сюда не забегали младшекурсники с их глупыми опытами, - заметила я недовольно.
- Так хорошо оснащенная лаборатория на вашем факультете, к сожалению, только одна, поэтому не удивительно, что раз или два вас беспокоили другие студенты, - отозвался Ростов с долей ехидства.
Я поджала губы.
- Но мне кажется, вы и так многого достигли. Работа выходит действительно очень хорошая, - сказал он, заглядывая в котлы.
- Очень хорошая, - повторила я, - а я хочу, чтобы она была отличная.
- Мне нравится ваш перфекционизм, однако не стоит придавать такое большое значение диплому. Оценку вы в любом случае получите самую высокую, а действительно стоящие открытия только впереди.
Я вздохнула.
- Для меня важна любая работа, которую я делаю, профессор, - сказала я, - и волнует меня не только оценка.
- Вы уже приняли решение по поводу будущего года? - внезапно спросил Ростов. – Вы примите приглашение одного из университетов, или останетесь здесь?
Я помедлила.
- Профессор Вейнс не хочет, чтобы я уезжала, - негромко ответила я.
Ростов хмыкнул.
- Ну конечно же. Он не хочет.
- Хотя, сам-то уехал, - заметила я.
- Да, это так.
- Но он скоро вернется.
- Безусловно.
- Хотя, если бы он не уехал, все было бы гораздо проще, - заметила я, словно разговаривая сама с собой.
- Не исключено.
- И это было нечестно с его стороны. Отговаривал меня оставлять университет, а сам уехал из Англии, как только появилась возможность.
- Так он, отверженный судьбою, - вдруг произнес профессор, глядя в никуда, - бежал от прелести твоей, чтоб не грустить перед тобою, не звать невозвратимых дней, чтобы, из края в край блуждая, в груди своей убить змею. Мог ли томиться возле рая и не стремиться быть в раю!
Я тревожно посмотрела на него, и он пояснил:
- Байрон, «Даме, которая спросила, почему я уезжаю весной из Англии». Недавно прочитал это стихотворение, а тут к слову пришлось… Так что, я думаю, вы все закончите еще до защиты. Но мне кажется, будет не лишним послать Персеусу выводы и тезисы основных глав. Как вы думаете?
Я радостно ответила, что это блестящая идея.
Тем вечером я отыскала в библиотеке томик стихов Байрона и нашла тот, фрагмент из которого зачитал мне профессор Ростов. Прочитав строки, написанные два столетия назад, я еще долго сидела, сжав книжку в руках, и размышляя.

Как грешник, изгнанный из рая,
На свой грядущий темный путь
Глядел, от страха замирая,
И жаждал прошлое вернуть.

Потом, бродя по многим странам,
Таить учился боль и страх,
Стремясь о прошлом, о желанном
Забыть в заботах и делах, -

Так я, отверженный судьбою,
Бегу от прелести твоей,
Чтоб не грустить перед тобою,
Не звать невозвратимых дней,

Чтобы, из края в край блуждая,
В груди своей убить змею.
Могу ль томиться возле рая
И не стремиться быть в раю!


28 марта, понедельник


До защиты оставалось полторы недели. Я уже начала нервничать, и уже продумывала все возможные вопросы, которые могли бы возникнуть у комиссии. Кажется, работа действительно выходила хорошая, но я бы не смогла сдать даже автореферат, пока с дипломом не ознакомился бы профессор Снейп. Наконец, я была готова отправить ему письмо, и вот уже битый час мучилась со вступлением. Мне хотелось, чтобы письмо звучало не слишком официально и холодно, но и не слишком фамильярно. Чтобы в нем была нотка дружеского тепла, но при этом оно не переходило границы отношений преподаватель-студент.
В результате у меня вышло такое послание:
«Здравствуйте, профессор Вейнс.
Сегодня я закончила работу над дипломом и готова сдать её. Но прежде, чем я это сделаю, я бы очень хотела узнать ваше мнение. Я понимаю, что вы очень заняты в России, ведь на вас лежит ответственность за студентов профессора Ростова, но для меня очень важно, чтобы именно вы прочитали и оценили то, что я сделала. Ведь здесь есть и ваш вклад: я использовала те знания, которые вы успели дать нам за прошедшие полгода. Кроме того, официально вы все еще остаетесь моим научным руководителем (как бы по этому поводу не злорадствовала профессор Питч). Профессор Ростов, безусловно, замечательный специалист, но вы всегда будете для меня авторитетом и лучшим зельеваром в мире.
Искренне ваша, Гермиона Грейнджер»
Перечитав письмо, я была вынуждена признать, что оно было все же чересчур откровенным и немного слащавым, особенно эта фраза про лучшего зельевара. Но как еще могла я выразить хотя бы толику своих чувств? Как еще могла сказать, как он важен для меня? К тому же, если посмотреть на сей образец эпистолярного жанра беспристрастно, не зная об обстоятельствах, то можно было счесть, что письмо вполне невинно. Что-то среднее между посланием подхалима и глупенькой восторженной студенточки.
Всунув письмо вместе с копией дипломной работы в лапы сове, я отправила её в далекое путешествие. Сама же села на подоконник и уставилась в окно, наблюдая, как ветер треплет еще не покрывшиеся листвой ветви деревьев, и как бегут ручейки талого снега, и как колышется высокая желтая трава.



31 марта, четверг


Первого апреля я должна была сдать работу, но я так и не получила ответа от профессора Снейпа. Я уже было решила, что он проигнорирует мое письмо. Но уже вечером, лежа в кровати и читая книжку, я услышала знакомое царапанье о стекло. Торопливо открыв окно, я впустила сову. Дав ей угощение, и позволив немного отдохнуть на моем столе, я взяла у неё послание.
«Здравствуйте, мисс Грейнджер.
Вы поступили совершенно правильно, выслав мне копию вашего диплома. И не только потому, что я нашел в вашей работе ряд ошибок и недочетов, которые необходимо исправить (см.Приложение на листе №2), но и потому, что я действительно являюсь вашим руководителем и обязан контролировать процесс вашего обучения. Я не хотел настаивать на этом, считая, что подобное поведение может оскорбить профессора Ростова, и то, что вы сами догадались послать мне образец, делает вам чести. Если только это не была идея самого профессора Ростова.
Если говорить о вашей дипломной работе в целом, то можно сказать, что вы проделали большой труд и заслуживаете хорошей оценки. Глубокое понимание предмета, увлеченность, а также старательность и трудолюбие являются вашими отличительными качествами. Однако мне показалось, что вы могли бы достичь большего. Я подозреваю, что вы так и не прислушались к моим словам, и не отдались работе целиком и полностью, продолжая поддаваться дурному влиянию своих друзей и тратя драгоценное время на развлечения. Я могу лишь осудить подобное поведение, поскольку иные меры принимать уже поздно.
В любом случае, я желаю вам успеха на защите.
Всяческих благ,
Профессор Вейнс»
Я медленно отложила письмо и взяла в руки список ошибок, которые необходимо было исправить. Однако мысли мои все еще витали вокруг содержания письма. Конечно, я не ожидала восторженного отзыва – не от профессора Снейпа. То, что он приписал мне «глубокое понимание предмета, увлеченность, старательность и трудолюбие» уже было величайшим комплиментом с его стороны. Могла ли я ожидать такого еще несколько лет назад, учась в школе? Конечно, нет.
И все же, со школы многое изменилось... Как, например, я должна была воспринимать это его постоянное недовольство тем, что я якобы слишком часто хожу в пабы, бары и клубы, а также рестораны и театры? Клаудия меня называет занудой и затворницей – что бы она, в таком случае, сказала о профессоре Снейпе? С другой стороны, вспомнив трогательную заботу о моей безопасности, я подумала, что его недовольство могло быть вызвано тем, что я, с его точки зрения, слишком часто подвергаю себя опасности. Это было бы очень мило…
…Трогательно, мило – я позаимствовала слова у профессора Ростова. И, кажется, он был действительно прав, используя эти эпитеты.




8 апреля, пятница


Защита прошла для меня как какой-то сон. К утру пятницы волнение мое достигло того предела, когда уже перестаешь волноваться, испытывая только усталость и огромное желание, чтобы «всё это, наконец, закончилось». Отдав себя в руки Клаудии, позволив ей полчаса колдовать над моей прической и еще столько же над макияжем, я бессмысленно повторяла текст защиты. Надев то, что дала мне подруга, я, в её сопровождении отправилась в корпус Мерлина. Весь путь от факультета до здания, где должна была проходить защита, меня почему-то очень волновал цвет помады – я опасалась, что комиссия решит, что он слишком яркий. Сообщив о своих переживаниях Клаудии, вместо нормального ответа я получила какое-то нечленораздельное восклицание. Она тоже волновалась.
Помада позабылась быстро, как только мы вошли в небольшую комнату, обставленную шкафами со старинными книгами. Там, на деревянных резных стульях за таким же столом сидели некоторые из наших одногруппников, а также профессор Ростов и профессор Питч. Обстановка была не официальной, но напряженной.
- Ах, а вот и мисс Грейнджер, - громко произнес профессор Ростов, и все на меня обернулись, - будущее зельеварения во всем своем блеске.
Я нервно улыбнулась и села на один из свободных стульев. Клаудия опустилась на стул рядом.
- Так, из тех, кто защищается сегодня, это все, - констатировала профессор Питч, окидывая всех взглядом.
Казалось, она тоже немного волновалась. Хотя, отчего бы? Для нее защита диплома – уже давно не событие. Сколько их было в ее жизни? Не один десяток, это точно.
Однако вскоре я узнала причину её переживаний.
- Вы сейчас будете представлять лицо нашего факультета и нашего университета, - сообщила она, на что я вопросительно подняла брови.
Не совсем те слова, которые ожидаешь услышать перед защитой.
- Поэтому постарайтесь проявить себя с лучшей стороны, - продолжила декан, - на вас будут смотреть не только преподаватели, но и члены международной ассоциации магов.
Многозначительность, с которой были произнесены последние слова, заставила всех присутствующих – кроме Ростова, конечно, - в ужасе взглянуть на профессора Питч.
- Да-да, в этом году честь проводить защиту в присутствии МАМы выпала именно нам, - произнесла она.
Недовольный гул голосов дал понять, что все согласны – мы могли бы обойтись без подобной чести.
Потом началась какая-то непонятая чехарда: кто-то входил в кабинет, кто-то из него выходил. Ростов постоянно пытался сказать мне какие-то ободряющие слова, на которые я лишь молча кивала. Потом он подходил к другим студентам, а я начинала разглядывать корешки книг на полках, отмечая, что большинство из них почему-то было на немецком.
Ощущения «экзамена» не было. Казалось, что мы все просто собрались в этом кабинете с неопределенной целью, и скоро уйдем, так и не дождавшись ничего грандиозного.
Скоро кто-то начал рассказывать забавную историю, все засмеялись и начали вспоминать свои анекдоты. Спустя час все оживились. Я – уже давно не переживая – бездумно смотрела в пространство, не имея сил ни слушать, что рассказывали мои одногруппники, ни, тем более, смеяться.
Вдруг что-то привлекло мое внимание. Сквозь голоса Терри, Клаудии и Мари, я услышала другой – более низкий и более твердый.
Медленно повернув голову, я увидела профессора Снейпа в обличии Вейнса. Мое сердце пропустило пару ударов, а в животе все сжалось в тугой узел.
Он разговаривал о чем-то с профессором Ростовым, очевидно, только войдя в комнату. Слушая своего коллегу, он осматривал помещение, людей, собравшихся в нем, и, наконец, его взгляд остановился на мне. Но не успела я как-то отреагировать на это, как в комнату влетела профессор Питч, истеричным голосом сообщая, что мы все должны идти в Зал Фламеля. Все тут же поднялись и толпой повалили в коридор. Я пыталась подойти к профессору Снейпу, чтобы хотя бы просто поздороваться с ним, но ребята ловко вытолкнули меня в коридор, так и не дав возможности даже встретиться с ним взглядом.
Зал Фламеля был довольно уютным помещением полукруглой формы. С двух сторон от входа, также полукругом, повторяя форму стен, располагались деревянные трибуны с тремя ярусами скамеек, навевая воспоминания о залах судебных заседаний. С одной стороны сидели профессора и представители международной комиссии. С другой сели мы, студенты. Напротив трибун, в центре на небольшом помосте стояла кафедра, с которой нам и предстояло читать тексты защиты. Справа от кафедры располагался рабочий стол с котлами и заранее подготовленными зельями. Слева в воздухе висела обычная школьная доска.
Последними в зал вошли профессор Ростов и профессор Снейп, все еще о чем-то переговариваясь. Началась защита.
К своему стыду, я совершенно не слушала моих одногруппников. Вместо этого я сначала разглядывала членов международной комиссии, их шикарные мантии изумрудного цвета с маленькими эмблемами Международной Организации Зельеварения и Гербологии на груди и их серьезные лица. Был среди них и профессор МакКейн – тот самый преподаватель Сэлемского университета, которого так страстно любил профессор Ростов, и который задавал мне массу вопросов на конференции.
Но постепенно мой взгляд все чаще и чаще стал обращаться к парочке на последнем, самом верхнем ярусе. Там, на третьем ряду, о чем-то переговаривались профессор Ростов и профессор Снейп. Первый постоянно улыбался, а второй периодически ехидно ухмылялся. То, что трибуны располагались полукругом, и находились практически напротив друг друга, позволяло беспрепятственно разглядывать двух мужчин. Но в какой-то момент я поняла, что и они могут прекрасно меня видеть.
Первым то, что я за ними наблюдаю, заметил профессор Ростов. Он пихнул Снейпа локтем и мотнул головой в мою сторону. Профессор Снейп повернул голову, сперва не понимая, что хотел показать ему его коллега. Но затем он встретился взглядом со мной, и в его глазах забрезжило понимание. Я, тут же смутившись, опустила взгляд, делая вид, что мне гораздо интереснее рассматривать собственные ногти. Но через несколько секунд снова посмотрела на профессоров. Ростов с довольной усмешкой шептал что-то Снейпу, на лице которого читалось раздражение. Первый определенно это видел и наслаждался реакцией.
Тут за рукав мантии меня дернула Клаудия. Я повернулась к ней, чтобы узнать, в чем дело.
- Я следующая, - прошептала она.
- Почему? Еще рано, - ответила я тихо.
- Ты еще не поняла? Тут не по алфавиту, а по научным руководителям. Сейчас идут все студенты моего. Потом все студенты кого-то другого.
- Мм. Ясно. Ну, удачи тебе.
Отвернувшись от подруги, я снова взглянула на трибуну напротив и увидела, как профессор Снейп, до того определенно смотревший на меня, отвел взгляд в сторону.
Защиту Клаудии я слушала внимательно. В общем, мне понравилось – говорила она, как всегда, бойко, её звонкий голос не позволял отвлечься от ее речи. Сама работа также была содержательной, написанной на интересную и тщательно изученную моей подругой тему.
Еще час томительного ожидания – и пришла моя очередь. Спокойно выйдя к кафедре, я прочитала свой текст, не видя перед собой никого и ничего, продемонстрировала образцы зелья и другие необходимые опыты и выжидательно посмотрела на трибуну преподавателей.
Мне задали несколько малоинтересных вопросов, МакКейн, чьего вопроса я даже опасалась, не нашел мою тему достаточно спорной или провокационной, чтобы спрашивать что-либо, и меня отпустили.
Чувство облегчения не пришло. Я еще не понимала, что все закончилось. Целый этап моей жизни подошел к концу, но я не хотела осознавать этого. Слишком привыкнув учиться, я не могла представить жизнь вне университета. Впрочем, я ведь не обязана была его покидать, ведь так?
Наконец, все студенты выступили, и нас отправили обратно в ту же комнатку, в которой мы ждали начала защиты. Комиссия удалилась на совещание. По словам Клаудии, теперь у нас была пара часов, пока профессора за чашечкой чая неспешно обсуждали семейные дела, иногда вскользь упоминая защиту. Большинство оценок было выставлено еще до защиты рецензентами, и судя по тому, как спокойно протекало мероприятие, никто не собирался ничего оспаривать.
Ко всеобщему удовольствию, на столе появился кофе, чай, молоко и сдобные булочки. Оголодавшие и изнервничавшиеся студенты набросились на еду, словно не ели, как минимум, неделю. Задумавшись, я поняла, что у меня во рту за последние двадцать четыре часа даже маковой росинки во рту не было, и тоже принялась уплетать пирожок с корицей и яблоком.
Спустя какое-то время нас вновь впустили в Зал Фламеля, дабы огласить оценки. Мне, конечно, поставили «отлично». Клаудия получила «хорошо», но, кажется, была довольна этим. Я же считала, что она вполне заслуживала высшего балла.
Наконец, все начали подниматься, чтобы выйти из уже порядком надоевшего глазу помещения. Я встала у трибун, за которыми сидели преподаватели, и дождалась, пока сверху спустились профессор Ростов и профессор Снейп. Они оба остановились рядом со мной, видя, что я хотела что-то сказать.
- Здравствуйте, профессор Вейнс, - произнесла я, улыбнувшись.
- Мисс Грейнджер, - он кивнул, глядя прямо мне в глаза.
«Как же я соскучилась!» - хотелось мне закричать. Но я спокойно произнесла:
- Я хотела поблагодарить вас, сэр, и вас, профессор Ростов, за помощь в работе над дипломом.
- Это полностью ваша заслуга, - уверил меня Ростов.
- Нет-нет, если бы не ваша помощь, - эти слова были адресованы профессору Снейпу, - и не ваша поддержка, - повернувшись к Ростову произнесла я, - мне бы никогда не удалось сделать ничего подобного.
- Ерунда. Эй, погодите-ка, Ричард уже ушел? – вдруг воскликнул последний. – Ах ты старая маккейновская задница, он должен мне двадцать баксов! Я поставил на Пушки просто из чувства противоречия, и кто бы мог подумать, что они победят… - с этими словами он поспешил покинуть зал.
И только тогда я поняла, что кроме нас со Снейпом в помещении больше никого не осталось. Повисло неловкое молчание.
- Что ж, примите мои поздравления, - произнес, наконец, он.
- Спасибо, - ответила я боясь посмотреть ему в глаза, - а вы… вы вернулись? Навсегда, я имею в виду?
- Я предпочитаю не загадывать на такой большой срок, как вечность, но да, я планирую пробыть здесь еще некоторое время.
Я ухмыльнулась. Все же посмотрев на профессора, я едва заметно вздрогнула. Почему-то теперь внешность профессора Вейнса не вязалась с образом того человека, в которого я была влюблена. Если раньше мне всегда представлялся зеленоглазый блондин, даже когда я узнала, что он – профессор Снейп, то с недавних пор его образ стал более темным и менее определенным. Слащавое личико этому человеку, как мне теперь стало казаться, не шло.
- Профессор… можно вас попросить кое о чем? – спросила я.
Его брови чуть поднялись, придавая лицу вопросительное выражение.
- Я бы хотела провести с вами, то есть, увидеть, и поговорить, точнее побыть, некоторое время, просто чтобы посмотреть…, - вздохнув, я наконец, собралась с мыслями и прошептала, - я бы хотела увидеть вас в настоящем обличии.
Отчего-то покраснев, я посмотрела куда-то в сторону, ожидая ответа. Или, быть может, встречного вопроса – например, зачем мне это нужно.
Но Снейп, после небольшой паузы ответил:
- До пятницы я буду вынужден принимать участие в защитах дипломов и последующих праздниках, но, думаю, один вечер я мог бы, - тут он на мгновение замолчал, видимо, подбирая слово, - найти. Что вы думаете о… среде?
- Я думаю, что она подходит, - ответила я.
- В таком случае, я буду ждать вас вечером в среду, примерно после обеда у себя дома, - сказал Снейп, и у меня было ощущение, что он чувствует себя неловко.
Но наваждение быстро прошло, когда он твердо сказал:
- А сейчас мне нужно идти, у меня еще масса дел. До свидания, мисс Грейнджер.
С этими словами он быстрым шагом покинул зал, оставив меня одну. Глубоко вздохнув, я облокотилась на деревянную балюстраду, пытаясь успокоить участившийся пульс.



10 апреля, воскресенье

В воскресенье, после целой субботы отмечания защиты диплома, я навестила родителей. Мама приготовила праздничный ужин, в гости пришли Гарри, Джинни и Рон. Наевшись и подняв несколько тостов за успешное окончание учебы, Гарри и Рон радостно сообщили мне, что их диплом тоже почти готов.
Я тут же сосредоточила на мальчиках все свое внимание, даже не дорассказав маме о том, как проходила защита.
- Во-первых, мы решили взять показания у портретов директоров Хогвартса в кабинете директора, - начал рассказ Гарри. – Сам Дамблдор ничего рассказать нам не мог, поскольку выяснилось, что он был нарисован за год до смерти директора и, соответственно, никакой важной информацией не обладал. Но зато другие портреты…
Здесь Гарри выдержал драматическую паузу, и я почти закричала на него.
- Остальные портреты слышали множество всяких разговоров, и были в курсе всех дел, - продолжил он.
- Но нам они сказать ничего не могли, - недовольно вставил Рон, - видите ли, это «не наше аврорское дело».
- А точнее, на них был наложен запрет на разглашение – наложен самим Дамблдором, - пояснил Гарри.
- Но мы пошли в библиотеку и нашли заклинание, которое снимало этот запрет, потому что он мешал установлению истины, - довольно заявил Рон.
А Гарри продолжил:
- Да, есть такая статья, согласно которой запрет на неразглашение можно снять если все, кого он касается и кому он может причинить вред, мертвы, и тайна мешает восстановлению справедливости. Все это довольно запутанно и очень неоднозначно: кто может сказать, что справедливо, а что нет? Но у меня сложилось впечатление, что статью закона писал какой-то слизеринец, и это сыграло нам на руку. Мы произнесли заклинание, и запрет был снят.
- И тогда на нас посыпалась просто куча информации! – воскликнул Рон.
- Дамблдор все равно умирал и попросил Снейпа убить его, чтобы этого не пришлось делать Малфою, получившему приказ от Волдеморта, - сказал Гарри торопливо, ведь мы и так знали об этом, - они иногда обсуждали это в кабинете - со Снейпом, я имею в виду - и портреты все слышали. Они также слышали, как Снейп отказывался выполнять просьбу директора, но тот был настойчив.
- Отлично, - радостно сказала я, едва не подпрыгивая на стуле, - что же дальше?
- Портреты не могут давать показания в суде, - охладил мой пыл Гарри.
Мои плечи поникли.
- Но зато они знают, кто может, - заявил Рон.
Я с надеждой взглянула на него.
- Снейп заключил нерушимую клятву с Нарциссой Малфой. Он должен был выполнить то задание, которое Драко Малфою дал Волдеморт. Но, заключая клятву, он не знал, на что подписывался, он согласился только чтобы, во-первых, подтвердить свою лояльность перед Волдемортом в глазах Беллатрикс, которая и была свидетелем при заключении клятвы, во-вторых, чтобы выяснить, что это было за задание. Ну и, я так думаю, он действительно хотел помочь Малфою.
- Но что это дает? - спросила я. - Только то, что сам профессор Снейп умер бы, если бы не убил директора после того, как Драко отказался. Но вряд ли это поможет обелить его имя.
- Действительно, не поможет, - согласился Гарри, и я снова испытала разочарование.
- Хотя Малфой согласился дать показания в защиту Снейпа, - сообщил Рон, - никогда бы не подумал, что Хорек станет помогать нам.
- Ну, о его роли в войне и так всем известно, а с профессором они, кажется, были в хороших отношениях, - заметила я.
- Да, но одних показаний Малфоя не достаточно, - сказал Гарри.
Я вздохнула, но тут вмешалась Джинни, до этого молчаливо наблюдавшая за нашим разговором:
- Да скажите уже ей! Видите, ее это очень волнует.
Я вопросительно посмотрела на мальчиков. Те улыбались во весь рот.
- С помощью одного из портретов мы нашли тайник Дамблдора, - сказал Гарри.
- Хотя это было не просто – тайник находился далеко в горах, запрятанный у подножья самой высокой вершины, - сообщил Рон,- а охранных заклятий на нем было столько, что можно составлять энциклопедию.
Гарри согласно кивнул.
- Нам даже пришлось вызывать подмогу, - сказал он, - ну и, естественно сторонних наблюдателей, чтоб потом не говорили, что мы фальсифицировали то, что там нашли. На всякий случай – и оказались правы. Знаешь, что мы нашли в этом тайнике?
Я едва не подпрыгивали на стуле от нетерпения.
- Что? – спросила я как можно ровнее.
- Дневник Дамблдора! – провозгласил Гарри.
- Да ну! – воскликнула я.
- Ага, - мой друг довольно кивнул, - и там всё написано. Понимаешь? ВСЁ!
Я неверяще помотала головой. Гарри продолжил:
- Осталось провести пару экспертиз для подтверждения подлинника – и если все пройдет гладко, со Снейпа будут сняты все обвинения, поскольку «по законам военного времени убийство директора не было уголовно наказуемым преступлением. С точки зрения норм морали и нравственности деяние Северуса Снейпа также не вызывает порицания». Это мы уже написали в заключении.
- Вы просто молодцы! – воскликнула я, вставая из-за стола.
По-очереди обняв друзей, я села обратно и попросила их в подробностях рассказать о том, как они достали дневник и что именно в нем было написано.
Забавное совпадение – но тайник Дамблдора находился у подножия горы Эльбрус в России, и Гарри с Роном были там в то же время, когда профессор Снейп преподавал в Тридевятом Университете. Мои друзья были так близко к Снейпу, тогда как я в тот момент отдала бы все, чтобы оказаться с ним рядом.
Но теперь-то мои мучения подходили к концу – в среду мне предстояло пойти к Снейпу в гости и, наконец, увидеть его «во всем своем блеске». Кажется, с того лета, когда я узнала, что пойду учиться в школу волшебства и чародейства, я не испытывала большего нетерпения.

Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.
Габриель Гарсиа Маркес

12 апреля, вторник

Пожалуй, нет необходимости подробно описывать, как я волновалась перед обедом со Снейпом, и с каким нетерпением ждала среды. Особенно тяжким это ожидание делал тот факт, что подошла к концу учеба, и мне, по большому счету, даже нечем было себя занять. Хотя во вторник я «ходила в гости» к профессору Ростову – он предложил мне переместиться вместе с ним в Россию и посмотреть на их университет. Он все еще надеялся, что я решусь на стажировку в Тридевятом, и у него были все основания так считать – я все еще не ответила ни одному университету.
Посещение России ограничилось обедом в небольшом студенческом кафе и осмотром кабинета Ростова.
В кабинете все еще оставались вещи Снейпа, которые он намеревался забрать чуть позже. Я подошла к письменном столу, коснулась свитков пергамента, пера, лежащего на специальной подставке, провела пальцами по столешнице. Затем мой взгляд наткнулся на что-то, чего я не ожидала увидеть ни на профессорском столе, ни где-либо еще. На одной из книг лежал обрывок пергамента, на котором был изображен профиль Снейпа – тот самый, который я нарисовала в библиотеке. Я подняла голову, чтобы вопросительно посмотреть на профессора Ростова. Тот стоял, опершись плечом о дверной косяк, руки убраны в карманы брюк, на лице насмешливое выражение.
- Да, мисс Грейнджер? – произнес он, когда пауза затянулась.
В моей голове быстро началась складываться логическая цепочка: «Ростов взял у меня рисунок и затем показал его Снейпу. Значит, он знал, кто был нарисован на пергаменте и знал, где сей персонаж находится. Профессор Ростов знал, что Вейнс – это не Вейнс. Он также не сделал копию, так как знал, что Снейп проверил бы пергамент на чары, и, заметь хоть какое-то применение магии, ни за что бы не поверил в то, что это нарисовала я. Для пущего убеждения на пергаменте был образец моего почерка».
- Давно вы знаете? – спросила я, наконец.
- О Снейпе или о ваших чувствах к нему? – спросил Ростов в ответ.
Я приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но затем решила, что в этом нет смысла.
- О втором вы, очевидно, узнали даже раньше, чем я. Меня интересует профессор Снейп.
Ростов кивнул и подошел к письменному столу. Небрежно усевшись на его угол, он посмотрел куда-то вдаль, приготовившись к долгому рассказу.
- Тогда на конференции ваш «профессор Вейнс» очень заинтересовал меня. Было очевидно, что он не простой любитель в области зельеварения и обучался не по книжке «Как сварить зелье в домашних условиях». Побеседовав с ним несколько раз, я пришел к выводу, что он практикующий зельевар с огромным багажом знаний, и было странно, что я никогда не слышал о нем раньше. То, что он ушел от ответа на вопрос о месте обучения, только раззадорило мое любопытство. Я провел кое-какие исследования и выяснил, что волшебник по имени Персеус Вейнс никогда не числился ни в одном учебном заведении. Более того, такой волшебник никогда не существовал. Я даже подключил знакомых маглов – ничего. Ни один человек на всем земном шаре по фамилии Вейнс не был настолько одержим греческой мифологией, чтобы дать своему сыну имя Персеус.
Ростов набрал воздуха в грудь и продолжил:
- Тогда я решил узнать побольше о том, как он попал в ваш университет. Практически ничего узнать не удалось, и это говорило о многом. Про любого «нормального» профессора легко накопать кучу информации, а в случае с Вейнсом все было покрыто завесой тайны толщиной с Китайскую стену. Я решил подойти к вопросу с другой стороны. Вейнс знал МакКейна. Он сказал, что они пересекались, и знал о яде, о котором не было известно даже мне. На очередном чаепитии Лучших Зельеваров во Вселенной я завел с Ричардом разговор об этом яде, и мой дорогой приятель раскололся. Не сразу, конечно, но Огневиски порой творит чудеса. Не удивился бы, если бы он входил в состав Веритасерума. В том рассказе впервые мелькнуло имя Снейпа. Я кое-что слышал о нем, об этом Снейпе, и решил разузнать побольше. Но поиски привели меня в тупик – бедняга умер пять лет назад. Однако, несмотря на такой недостаток, как бытность мертвецом, парнем он мне показался интересным – работал на Волдеморта, потом стал педагогом, иногда писал статьи в научные журналы, затем, лет семь тому назад прекратил свою научную деятельность, после чего началось возрождение Волдеморта, все дела… В общем, я нашел рукопись Снейпа – взял ее просто потому, что было интересно почитать его исследование. И представьте мое изумление, когда я понял, что почерк Северуса Снейпа был практически идентичен почерку Персеуса Вейнса, с которым я на тот момент вел активную переписку (по поводу нашего обмена преподавательским опытом). Он изменил кое-какие буквы и наклон, но у меня глаз на такие вещи с детства наметан – знаете ли, увлекался шпионскими фильмами, играл с мальчишками в Штирлица… в общем, не важно. Я понял, что нашел ответ на большинство вопросов. То, что он преподавал в Хогвартсе, где учились – и *когда* учились – вы, и его особый интерес к вашей персоне лишь подтверждали мои догадки. Ну, а о том, что он занимался разработкой Оборотного зелья и говорить не стоит. Когда я понял, что его имя является анаграммой, решил действовать. И по счастливому совпадению именно тогда он написал мне письмо, что согласен произвести обмен. Мы провели два дня бок о бок, рассказывая друг другу о своих обязанностях и студентах, и когда между нами наладился контакт, дал ему понять, что знаю правду о нем, но намерен молчать, если он дополнит картину недостающими деталями.
- Наладили контакт? – уточнила я. – Да вы *настоящий* волшебник.
- Ваша ироничность очаровательна. Но я из тех наивных чудаков, которые считают, что с каждым можно найти общий язык.
- Особенно это вам удается с профессором МакКейном, не так ли?
- Я не сказал, что НАХОЖУ его с каждым, я сказал только, что это возможно. И, к вашему сведению, мисс Язва, мы с Ричардом ладим. Я издеваюсь над ним, а ему это нравится. Не удивлюсь, если в шкафу с бельем он прячет наручники и цепи, и достает их, когда одна из тех цыпочек, с которыми он проводит время за спиной у жены, приходит к нему.
- За спиной у жены? – повторила я осуждающе.
- Ну да. Она, конечно, женщина широких взглядов, но даже ей вряд ли понравилось бы наблюдать, как какая-нибудь проститутка шлепает ремнем её мужа.
Ростов, наконец, взглянул на меня и, очевидно, заметив слегка шокированный взгляд, сказал:
- Да хватит строить из себя чопорную англичанку… ой, вы же и есть чопорная англичанка. Тогда извините, продолжайте.
Шутливый тон профессора заставил меня улыбнуться.
- Итак, о чем это я… ах да, мы нашли со Снейпом общий язык. Я в деталях узнал историю его злоключений и понял кое-что о его характере. Затем я оказался в Англии и узнал еще кое о чем.
- О чем? – спросила я, не пытаясь сдержать любопытство.
- О вас.
Я посмотрела на Ростова, ожидая продолжения. Оно не последовало.
- Что вы имеете в виду?
- Сначала я стал одним из сотни носителей страшной тайны о ваших с ним отношениях. В разных интерпретациях вы либо давно спали друг с другом, либо являлись кровными братом и сестрой. В общем, ваша парочка была второй по интересности сплетней среди преподавательского состава университета.
- А первая какая? – спросила я.
- Первая касалась беременности горячо любимой кошки профессора Зельцберга. Видите ли, он анимаг, его животная форма – кот, и поэтому…
- Не хочу знать, - перебила я.
- Ладно, - легко согласился Ростов, - я просто хотел, чтобы вы знали, что на второе место вас сместил достойный противник. Не расстраивайтесь.
- Я постараюсь, - ответила я сардонически.
- Так вот, я не верю сплетням, я верю лишь собственным впечатлениям. И согласно моим впечатлениям, мне нужно больше доверять людям. Вы действительно влюблены друг в друга.
Я взволнованно сжала руки в замок. Он сказал «вы влюблены друг в друга»! Он правда так сказал.
- А если бы те, кто распускают слухи, лучше знали вас со Снейпом, - продолжил он тем временем, - то ставшая достоянием общественности информация была бы более точной – между вами, несмотря на нежные чувства, никогда ничего не было… Впрочем, тогда это были бы уже не сплетни, а голые факты, - задумчиво добавил профессор.
- Я не спрашиваю по поводу себя, - произнесла я, - потому что, возможно, мой интерес действительно был очевиден. Но профессор Снейп… с чего вы взяли, что он тоже… питает… какие-то чувства… ко мне…?
- Что это? Я стал причиной нарушения речи? – насмешливо спросил Ростов, а затем продолжил. – Снейп может демонстрировать равнодушие ко всему – к моим дружеским подколам, к шуткам насчет его ситуации, или его мрачности, или чего угодно еще. Но стоит мне заикнуться о его чувствах к вам, как он тут же начинает обзываться и все отрицать. Как маленький, короче. А каким убийственным взглядом он одарил меня, когда я намекнул на наши с вами «тесные отношения»! Правда, он быстро раскусил меня, но первая реакция была бесценна.
- Хорошие же у вас доказательства. Я бы скорее поверила, если бы вы сказали, что гадали на картах.
- А я гадал. Но подумал, что вы не воспримите это всерьез и выдумал всю эту историю.
По тону профессора я поняла, что он надо мной издевается, и поэтому сказала:
- Ну допустим, а есть у вас что-то еще, более… надежное?
- Куда уж надежнее, чем Таро?
Я недовольно поджала губы и сложила руки на груди. Ростов вздохнул. Посмотрев мне в глаза, он сказал почти серьезно:
- Вы же знаете, что он был в Англии, пока якобы был в России. Опять пил Оборотное зелье, разговаривал с вами в обличии другого парня, был вами раскрыт и позорно бежал…
- Да, знаю, - согласилась я.
- И вам мало такого доказательства? Вы что, его совсем не знаете?
Я тяжело вздохнула.
- Я знаю… я понимаю, ему, наверное, непросто было решиться на такое. Он, наверное, проклинал себя последними словами и считал полным идиотом – по крайней мере, я точно чувствовала бы себя именно так. Но… еще я понимаю, что ни одно его действие нельзя воспринимать однозначно. Никогда не знаешь, это то, чем кажется, или то, чем он хочет, чтобы это казалось. Профессор Снейп – хитрый и расчетливый человек. Ему можно доверять, но нельзя верить.
- А вы, к тому же, сомневающаяся в себе и во всем вокруг юная леди, которая хочет неоспоримых доказательств, так что у вас двоих проблемы.
Я согласно кивнула. Он продолжил:
- Мисс Грейнджер, мы не на судебном заседании, и вам придется полагаться не на доводы разума, а на чувства. Иногда так можно делать, честно.
Я усмехнулась.
- Уж если Снейпу можно доверять, - продолжил Ростов, - то вашим собственным чувствам тем более.
Закусив губу, я задумчиво взглянула на портрет, нарисованный мною. Можно ли?



13 апреля, среда.

Перед тем, как идти на обед к профессору Снейпу, я долго пыталась решить серьезную проблему: что надеть. Нет, дело, конечно, было не в том, что мне не нравились мои платья и мантии, или я не могла подобрать подходящие туфли. Просто необходимо было выбрать: чем была наша встреча, просто обедом или *свиданием*. Если это был просто обед, то достаточно было бы обычной мантии, если свидание – нужно было выбрать что-то красивое и женственное. Намеренно стараясь скрыть от Клаудии свою дилемму – её точка зрения на этот вопрос и так была понятна – я пыталась решить для себя, как отношусь к предстоящему событию, и как к нему относится Снейп.
Долгие размышления и составленный список «за» и «против» свидания привели меня к следующим результатам: я была влюблена в профессора Снейпа, он вполне вероятно испытывал ответные чувства, и либо он не собирался делать первый шаг, и тогда я должна была каким-то образом продемонстрировать ему свои намерения, либо он собирался делать первый шаг, и тогда это действительно было свидание. Другими словами, я бы хотела, чтобы это было свидание, и, соответственно, должна была вести себя так, словно это было свидание. И тогда, даже если Снейп вообще никаких чувств ко мне не испытывал, я об этом узнала бы со стопроцентной уверенностью.
И тогда пришло время подключать Клаудию. Она подошла к подготовке со всей ответственностью, одолжив мне очень красивое темно-изумрудное атласное платье с довольно глубоким декольте и сделав подходящий макияж. Накинув черную весеннюю мантию, я отправилась в профессорский городок.
Погода была чудесной: в воздухе пахло весной, солнышко ласкало мое лицо, на деревьях уже начали появляться молодые листочки, а в Профессорском садике вовсю цвели первоцветы.
Грядка под окном профессора Снейпа представляла более широкий выбор цветущих растений, но большинство из них были не слишком привлекательными. Красота – не то качество, которое ценится в ингредиентах для зелий.
Постучав в дверь хозяина грядки, я быстрым движением поправила волосы и платье под мантией. Через несколько секунд дверь открылась. За нею никого не было, и я безмолвно вошла в дом. Дверь за мною громко захлопнулась. Поразмыслив, я прошла в гостиную.
Комната выглядела иначе, чем когда я была в ней в последний раз. Диван, кресла и кофейный столик исчезли, вместо них в центре стоял сервированный стол. Изменилось освещение: оно стало более теплым и создавало ощущение уюта. В общем, помещение приняло более обжитый вид, и мне это понравилось. Не зная, что делать, я так и осталась стоять между дверью и столом. Тут послышались шаги. Кто-то медленно спускался по лестнице. Я замерла, в нетерпении и каком-то странном трепете.
Красавице предстояло, наконец, увидеть своё Чудовище.
Профессор Снейп вошел в комнату, и я развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы взглянуть на него. Он был в своем настоящем обличии – благородно избавив меня от необходимости наблюдать трансформацию – и я почувствовала, как кровь прилила к лицу, громко пульсируя в ушах.
Несколько секунд продолжалась немая сцена. Я жадно пожирала глазами своего бывшего – теперь уже дважды – преподавателя, а он бесстрастно разглядывал меня.
Я заметила несколько вещей: волосы профессора стали намного длиннее, чем были раньше. Это было естественно – ведь они росли, а Снейп в своем истинном обличии находился не слишком часто. Стричься не было смысла…
«Как будто раньше он стригся, чтобы окружающим нравилось на него смотреть», подумала я насмешливо.
Во-вторых, на нем была мантия из более дорогого материала, чем он носил раньше, явно новая и почти «нарядная». Значит, все-таки свидание.
В-третьих, он не показался мне таким отталкивающим, как это было в школе, или в тот раз, когда я наблюдала его превращение из красавца Вейнса.
- Наверное, стоит соблюсти глупую традицию и поздороваться? – иронично прервал мои размышления Снейп.
У меня сбилось дыхание от его голоса. Я и забыла, каким низким и приятным он был.
- Здравствуйте, профессор Снейп, - произнесла я, наконец.
- Здравствуйте, мисс Грейнджер, - ответил он, - поскольку это «обед», я думаю, будет не лишним сесть за стол.
И приглашающим жестом он предложил мне пройти к моему стулу. Галантно отодвинув его, Снейп позволил мне сесть, вслед зачем сам сел напротив.
Затем он взмахнул палочкой, и на тарелках появился салат. Профессор налил нам вина.
- Вы сами готовили, сэр? – спросила я, пытаясь завязать беседу.
- Нет, я заказал еду из ресторана, - ответил он, глядя в тарелку.
А затем добавил:
- И давайте оставим эти формальности. Не нужно постоянно говорить «сэр». Зовите меня просто… профессор Снейп.
Издав смешок, я сказала, что не уверена, что смогу позволить себе такую вольность, но сделаю все возможное, чтобы выполнить его просьбу.
- Салат отменный, вы не находите? – спросила я через несколько секунд, все еще надеясь, что нам удастся начать непринужденный разговор.
- Сочетание курицы и апельсинов довольно неожиданно, но приятно.
- Да. Никогда не пробовала ничего подобного.
После этого моего – довольно бессмысленного – комментария, в комнате повисла тишина. Снейп размеренно натыкал на вилку кусочки курицы и отправлял их в рот, продолжая гипнотизировать тарелку, а я разглядывала его, не отрывая взгляда.
Теперь я, наконец, поняла, о чем говорил Эмиль когда-то: всё, что раньше казалось в Снейпе некрасивым, теперь мне нравилось. Чем дольше я смотрела на него, тем отчетливее понимала, насколько сильны мои чувства к этому человеку. Это даже пугало.
- Послушайте, мисс Грейнджер, если вас что-то не устраивает, я могу пойти наверх и выпить Оборотное зелье, - выдал, наконец, профессор, гневно посмотрев на меня.
- Но я молчала!
- Вы меня разглядываете.
- Удивительно, что вы заметили это, если учесть, что сами не отрываете взгляда от тарелки, - ответила я недовольно, вслед за чем раздраженно добавила, - может быть это я, кому стоит выпить Оборотное зелье? Потому что очевидно, вам не слишком хочется на меня смотреть.
- Я не смотрю на вас потому, что мне не нравится ваш взгляд, - ответил Снейп, теперь, однако, глядя мне прямо в глаза, - Вы как будто увидели платье на витрине, и теперь все не можете понять, нравится оно вам, или нет.
- Почему же? Могу. Мне нравится, - сказала я с вызовом.
Профессор на мгновение лишился слов, и я продолжила:
- Только у меня такое ощущение, что я не смогу его получить, потому что оно слишком дорогое.
- У вас скверный вкус на платья, - ответил Снейп.
Затем его взгляд опустился вниз, задержавшись на моем декольте, и он произнес:
- Я не имел в виду буквально. Это платье… которое на вас… нормальное.
- Спасибо за столь щедрый комплимент, сэр.
- Я же сказал, не зовите меня «сэр», - недовольно сказал он.
- Простите, профессор Снейп. Сложно привыкнуть к такой привилегии.
Почти целую минуту мы ели в молчании.
- У вас есть какая-нибудь музыка? – спросила я, желая нарушить эту давящую тишину.
- Я не слушаю музыку, - отозвался профессор, - но, кажется, я видел здесь эти музыкальные поганки. Если хотите, они вон там, в углу. Я не уверен, что знаю, как ими пользоваться.
Я без труда нашла этот эквивалент магловского радио и настроила волну, играющую ненавязчивую инструментальную музыку.
Сев обратно за стол, я взглянула на Снейпа, который делал вид, что увлечен чтением этикетки на бутылке вина.
- Знаете, профессор, если бы я захотела пообедать в тишине, я бы осталась в своей комнате, - сказала я.
- Вы хотели посмотреть на меня в моем настоящем облике, - отозвался Снейп, - о том, что мне нужно будет еще и разговаривать, речи не было.
Склонив голову на бок, я задумчиво посмотрела в пространство.
- Вчера я была в России, - сообщила я.
- Мои сожаления. Более бездарно потратить время вы не могли.
Я проигнорировала ответ и молча продолжила есть салат. Через несколько секунд Снейп спросил:
- И что же вы там делали, позвольте узнать?
- Обедала с профессором Ростовым – это он меня пригласил.
- С Ростовым? – с нотками раздражения в голосе спросил Снейп.
- Да, - я беспечно кивнула головой, - очень интересный собеседник и прекрасный специалист в области Зельеварения.
- Да, вам же так не хватает общения со специалистами в области Зельеварения.
- Ну, на самом-то деле, кроме вас, у меня больше нет знакомых, дотягивающих до его уровня.
- Погодите, я зажгу свечку в знак радости по этому поводу, - язвительно отозвался Снейп.
- Почему вы злитесь? – спросила я, глядя на него невинным взглядом.
- Я – злюсь? – переспросил он, насмешливо поднимая бровь. – С чего бы мне злиться?
- Вот и я спрашиваю.
Еще несколько секунд прошли в тишине.
- И о чем вы, интересно, разговаривали? – спросил мой собеседник.
- Он снова приглашал меня в Тридевятый университет на следующий год. Ведь я еще не дала ответ ни одному университету.
- И вы, конечно же, сказали «нет»? – полуутвердительно-полувопросительно произнес Снейп.
- Я, конечно же, ничего не сказала, так как еще не приняла решение.
- Мне казалось, мы с этим разобрались – вы остаетесь здесь.
Я отрицательно покачала головой.
- Мы с этим НЕ разобрались. Хотя бы потому, что вы так и не объяснили мне, почему я должна остаться.
- Я всегда считал, что у вас отменная память. Но, кажется, ваша милая головка начинает давать сбои.
- Ах, ну да! – воскликнула я в притворном озарении. – Вы же сказали, что я должна остаться, потому что вам так хочется, а идея со стажировкой в другом университете – глупа.
Снейп кивнул, как будто объяснение было вполне логичным.
- Хм, действительно, ведь это не ответ неверный, а вопрос, - признала я. - Вот новый вопрос: почему вы хотите, чтобы я осталась?
- Ваша страсть к вопросам может сослужить вам плохую службу в будущем.
- Почему? – настойчиво повторила я.
- Другие люди проходят этот период «Почемучки» в возрасте пяти-семи лет. Не думал, что вы *настолько* отстаете в развитии от других детей.
- Я не ребенок.
- То же самое я говорил своей матери, когда мне было четырнадцать, и она не хотела отпускать меня в путешествие по Африке.
- Вы не хотите сказать мне правду, но хотите, чтобы я осталась. Это нечестно.
- Этот мир полон несправедливостей.
Я посмотрела на Снейпа с укором. Тот казался довольным собой – конечно, ведь он оказался на родных просторах сарказма.
- Вы просто трус, - сделала я последнее, весьма смелое заявление.
Больше козырей у меня не было, это был последний шанс расшевелить Снейпа и вывести его на откровенный разговор.
По убийственному взгляду его черных глаз я поняла, что попала в точку.
- Не смей, - прошелестел он.
Это приободрило меня.
- Правда глаза режет, да, профессор Снейп? Сейчас вы боитесь назвать мне истинную причину вашего желания, чтобы я осталась в Англии на следующий год, два месяца назад вы испугались слухов и сбежали в Россию. Как еще это назвать?
- Будет не очень красиво, если я убью вас до того, как подам десерт, - проговорил Снейп, прожигая меня взглядом.
- Не очень, - согласилась я.
- Тогда поспешим.
Он взмахнул палочкой, и салат сменился фаршированным цыпленком. Пару минут мы поглощали удивительно вкусное блюдо в тишине. Затем она была снова нарушена мной.
- Профессор Ростов рассказал, что все знает о вас, - сказала я.
- Именно поэтому я давно мечтаю лишить его языка.
- Нет, я сама поняла, что ему все известно и спросила, как давно он был посвящен в вашу тайну.
- С ним оказались более сообразительной, не так ли?
Я вздохнула.
- Профессор Снейп, пожалуйста! У нас же свидание. Хотя бы притворитесь, что получаете от него удовольствие.
- Свидание? – хмыкнул он. – А я и не знал.
- В самом деле? Тогда почему надели новую мантию?
- Она не новая, - тут же, пожалуй, слишком быстро, ответил Снейп.
- Она новая, более того, из новой весенней коллекции мисс Паркинсон – после того случая, когда мы ходили в театр, я начала следить за её карьерой. Вы просто модник, профессор.
- Я купил новую мантию и решил надеть её. То, что это событие совпало с нашим обедом – ничего не значит.
- Тогда зачем вы солгали, что она не новая?
- Вы придираетесь к словам, - отозвался Снейп.
- Вы заказали обед и накрыли стол в гостиной.
- Я был голоден. Было бы некрасиво, если бы я заставил вас смотреть, как я ем.
- Убрали всю мебель из комнаты, сервировали стол…Интересно, вы для всех студентов так стараетесь? – язвительно поинтересовалась я.
- Нет, только для тех, которые носят платья с глубоким декольте.
- Мы договорились встретиться после обеда, вы могли бы пообедать *во время обеда*.
- Я же сказал вам, что сейчас идут защиты дипломов. Расписание профессоров совершенно сбито. Но, судя по тому, как вы уплетаете цыпленка, вы тоже не поели.
- Я была занята подготовкой к нашему СВИДАНИЮ.
- Мерлин! Вы упрямы.
- Удивлены?
- В общем, нет. Вам сложно меня удивить.
Я нехорошо ухмыльнулась.
-Вы уже говорили такое однажды. И через десять секунд после этого покинули бар Шестнадцать унций, как ошпаренный. И мне кажется, вы *были* удивлены.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - отозвался Снейп.
Я насмешливо посмотрела на него.
- Нет смысла отпираться, «Марк». Ростов подтвердил мои догадки – сам первый заговорил со мной об этом, позволив убедиться, что я не ошиблась.
- Запомните тот разговор, это был последний раз, когда вы имели счастье видеть Ростова, способного разговаривать, - зло произнес Снейп.
- Почему вы не хотите признать очевидное? – спросила я, чуть подаваясь вперед.
- Что от Ростова легче избавиться по старинке, Авадой Кедаврой, а не мучиться с ампутацией языка?
- Что я вам нравлюсь, - самоуверенно заявила я, внутренне сжимаясь от страха услышать ответ.
- Вы? Мне? – удивленно уточнил Снейп. – Вы мне нисколько не нравитесь, в этом-то и трагедия.
Мое сердце учащенно забилось. Это еще ничего не значило, ведь так? Он говорил это специально, просто не хотел признаваться…
- Ну что же, - ответила я, стараясь сохранить ровный тон, - в таком случае мне больше не нужно думать о том, какой университет выбрать. На будущий год я поеду в Россию. Напишу письмо профессору Ростову и ректору Тридевятого завтра же.
Воцарилась тишина.
- Вы там не уживетесь, - произнес, наконец, Снейп негромко, - у них совершенно другой менталитет. И режим дня иной. Если быть точным, у них нет режима дня, он полностью подчиняется настроению и состоянию души.
- У них нет расписания?
- Режим не обязательно подчиняется расписанию. Не в России.
-Ничего, я справлюсь.
- А зимой там жуткие холода.
- Я знаю парочку отличных согревающих заклинаний.
- Вы не знаете языка.
- Зато русские в большинстве своем знают английский. Сегодня это почти интернациональный язык.
- Там… плохие комнаты. Дизайнер интерьера - явно не та профессия, в которой у них работают люди с хорошим вкусом.
- Я переживу это.
- И вы непременно поправитесь. Эта их еда – кажется, она направлена на то, чтобы откармливать людей, превращая их в упитанных быков.
- По вам не скажешь. Послушайте, зачем вы отговариваете меня, если я вам даже не нравлюсь? – спросила я, наконец.
- Если вы мне не нравитесь, это не значит, что… я не хотел бы, чтобы вы остались.
- Вам нравится, когда вас окружают люди, которые вам не нравятся? Тогда те годы, когда вы учили Гарри Поттера, были для вас настоящим блаженством.
- Я не понимаю, чего вы добиваетесь?
- То же самое могу сказать вам.
- Вы хотите услышать то, в чем и так уверены, - сказал Снейп после небольшой паузы.
Я недовольно вздохнула.
- Я ни в чем не уверена. Я была – до того, как встретилась с вами сегодня – но теперь я уверена только в одном: вы не собираетесь говорить того, что я хочу услышать. Но вот по какой причине: из вредности, из трусости или из-за того, что я ошиблась?
Снейп задумчиво посмотрел в свою тарелку. Затем взглянул куда-то в сторону. Сделал глоток вина. Повертел ножку бокала между пальцами.
- Возможно, первое. И еще… я старше вас на двадцать лет...
Я закатила глаза и устало застонала.
- Вы думаете, я об этом не знала? И вы только что открыли мне глаза на правду? Или я не способна к математике? Это было важно, когда вам было столько же, сколько мне сейчас – я тогда только родилась. Это было важно, когда я пришла в школу и училась там – разница была действительно заметна, и я была ребенком, вы – учителем. Но сейчас – все изменилось. А когда мне будет сто, а вам сто двадцать, это вообще не будет иметь значения.
- У вас далеко идущие планы, - заметил Снейп.
Я чуть смутилась.
- Просто привела пример. Послушайте, если вы действительно воспринимаете меня как ребенка, то мы прямо сейчас закончим этот бессмысленный разговор, и я уйду.
Я замолчала, выжидательно глядя на профессора. Его взгляд задержался на вырезе платья.
- У детей, которых я знаю, нет таких… - он взглянул мне в глаза, - интеллектуальных данных.
На мгновение на моих губах появилась усмешка. Я почувствовала громадное облегчение.
- Тогда остается только ваша вредность? – спросила я.
- Нет, вообще-то есть еще множество причин: как вы сами однажды заметили, я далеко не красавец, и вряд ли тот человек, которым девушка стала бы хвастаться перед подружками; характер у меня тоже не подарок; более глупой затеей, чем строить со мной «отношения», может быть лишь прыжок с Эйфелевой башни без парашюта и страховки. Вам это не по силам.
- А что, многие пытались? – поинтересовалась я.
- Достаточно сказать, что даже когда я в облике профессора Вейнса, немногие способны меня терпеть.
Что-то в его тоне заставило меня насмешливо приподнять бровь.
- И что самое любопытное – вам это нравится, - сказала я, - вы гордитесь тем, какой вы страшный и неприступный.
Снейп приподнял бровь в ответ.
- Вы не так склонны к самобичеванию, как может показаться на первый взгляд, - продолжила я, - да, вам не нравится собственная внешность, пожалуй, вы акцентируете на этом даже слишком много внимания. Но вы просто в восторге от собственного ума, хитрости, язвительности и бесчувственности. Вы даже, возможно, собой восхищаетесь. И, очевидно, вам нравится быть несчастным. Сейчас вы докажете мне, что с вами невозможно даже поужинать, я уйду, вы останетесь один и приметесь упиваться собственным одиночеством. Вы скажете себе: «конечно же, она ушла, ведь я такой ублюдок. Теперь можно полноправно считать себя несчастным и стать еще большим ублюдком».
Наконец, я замолчала и уткнулась в собственную тарелку. Мой гнев, так быстро появившийся, угас не менее быстро, и осталось чувство пустоты. Я знала, что мои слова сделают только хуже, но ничего не могла с собой поделать – Снейп лишал меня всякого самообладания.
Спустя несколько долгих секунд, он вкрадчиво произнес:
- Какой тонкий психоанализ. Вы не думали о том, чтобы сменить профессию?
Я молчала.
- Думаю будет только честно, если я отвечу вам тем же, - продолжил он.
- Оскорбляя меня, вы ничего не добьетесь, - предупредила я.
- А я думал, это было не оскорбление, а что-то вроде диагностики, - саркастично отозвался Снейп.
Я сделала большой глоток вина и посмотрела на собеседника.
- Ну давайте, - сказала я ему.
- По моему скромному мнению – которое я считаю единственно верным, ведь я такой мерзавец – вы вообще никому не нравитесь. Поттер и Уизли дружили с вами в школе потому, что вы соображали за троих, помогали им с учебой и вытаскивали из всех передряг. Мисс Маринеску дружит с вами потому, что чувствует что-то вроде извращенной ответственности. Она понимает, что без нее вы засохли бы в библиотеке, и ей нравится, что от нее зависит чья-то жизнь – по большому счету, это единственное, что от нее зависит, поскольку более безответственного человека, чем она, встретить сложно. Мистеру Кеннету вы нравитесь потому, что он псих. Некоторым психически нездоровым людям нравится резать себя ржавыми гвоздями – это просто аномалия. Всем остальным вы просто не нравитесь, потому что вы замкнутая, неуравновешенная заучка, которая постепенно из маленького книжного червячка превращается в малопривлекательный синий чулок. Вы не нравитесь даже себе, и теперь ваши глаза блестят от слез потому, что вы знаете – все, что я сказал, правда. Что касается вашей «симпатии» ко мне – она вызвана рядом причин: моим поведением в облике профессора Вейнса, которое было, напомню, притворством, вашей склонностью героизировать меня, какими-то комплексами – возможно, у вас были сложные отношения с отцом – и отсутствием на горизонте личной жизни хотя бы какого-то более или менее приемлемого кандидата на место в вашем сердце. Если учесть, что ваш выбор пал на меня – вы в отчаянии.
Умолкнув, он уставился мне в глаза, ожидая реакции.
Я попыталась проглотить комок в горле, сквозь мутные слезы глядя на него. Моргнула, и слезинка покатилась по моей щеке. Сердито смахнув её, я встала. Он все еще выжидательно смотрел на меня.
Да, он умел делать больно – этот талант я заметила еще в школе. И чем ближе он был, тем разрушительнее было его воздействие. И я подумала – действительно ли я была готова подпустить его настолько близко, чтобы от него зависела моя жизнь? Ведь он мог бы легко уничтожить меня, приди ему в голову такая идея. Порой он так жесток… Но, черт побери, я влюбилась! ТАКОГО еще не было. Это было что-то особенное, что-то, что, возможно, бывает один раз в жизни. Готова ли я была бросить все это ради собственного душевного спокойствия? Обрела бы я это спокойствие, оставь Снейпа? Да, я понимала, профессор никогда не изменится: чуть откроется, подпустит ближе – может быть, но не изменится. И потому речь шла о том, была ли я достаточно смела, чтобы решиться на борьбу. Была ли достаточно смела, чтобы ощутить последствия осуществления мечты о взаимной любви?
- Вы хотите услышать, что победили? – спросила я звенящим голосом, сложив руки на груди. – Ждете, что я сейчас расплачусь и убегу?
- Вы уже плачете, - резонно заметил Снейп.
Я вытерла мокрые щеки и сказала:
- Это просто реакция организма на стресс, не обращайте внимания. Вам будет не сложно, ведь вам все равно, как сильно вы меня задели. Что я хотела сказать, это то, что вы НЕ победили, - тут я горько усмехнулась, - самое смешное, что я не совсем понимаю, в чем заключается соревнование. Кто кому сделает больнее? Или кто кого упрямее?
Я замолчала. Профессор изучающее смотрел на меня.
- Я задала вопрос, - отчеканила я.
- Это вы сказали, что у нас соревнования. Я бы назвал это диалогом, - ответил, наконец, он.
- Прекрасно, потому что я намерена продолжить диалог.
Сев за стол, я упрямо взглянула на Снейпа. Выражение его лица было непроницаемым.
- Вы говорили что-то о десерте, - напомнила я.
Профессор молча махнул палочкой, и на столе появилось мороженое с фруктами и фруктовый коктейль.
- Отличный выбор, - заметила я, все еще чувствуя, что глаза были влажными, а голос немного дрожал.
Какое-то время я молча ела мороженое, стараясь успокоиться. Снейп делал то же самое, даже не глядя на меня.
- Скажите мне правду, - внезапно сказала я.
Профессор поднял на меня вопросительный взгляд.
- Что вы чувствуете ко мне? – уточнила я.
- Вы мне не нравитесь, - ответил Снейп после некоторой паузы.
- Это мы уже выяснили. Но вопрос был не в том, что вы НЕ чувствуете ко мне, а наоборот – что чувствуете. Вы меня ненавидите? Или я вас просто раздражаю? Или что-то еще?
Он глубоко вздохнул, и, сделав еще один глоток вина, сказал:
- В школе у вас был кот.
Я удивилась. Не понимая, к чему относился этот комментарий, просто кивнула.
- Он жив?
- Да, - ответила я, - он живет у родителей.
- Вы его не любите?
- Конечно, люблю!
- Тогда почему же он живет с родителями?
Я растерянно посмотрела на Снейпа.
- Здесь не самое лучшее место для животных. Ему было бы… - тут постепенно понимание стало настигать меня, - … плохо со мной. Но вы не можете сравнивать! Мой кот не способен сам принять решение! Он не может решить, что для него лучше. Если бы он все понимал, я бы сказала ему, что его ждет здесь, со мной, в университете, и дома с родителями, и предоставила бы возможность выбора.
- Вы ослеплены чувствами и не способны адекватно оценивать ситуацию, - ответил профессор на полном серьезе.
- Боже! – воскликнула я, вставая со стула из-за переизбытка эмоций. – Да даже если и так, то что? Ну будет потом плохо, но сначала-то будет хорошо. Сначала я получу удовольствие от того, что я люблю, и меня любят. Это в сто раз лучше, чем безрадостные серые будни в депрессии, среди книг и котлов.
- Я, я, я. Эгоистичное создание. Я сейчас волнуюсь не о вас.
Я взглянула на Снейпа с удивлением.
- И вы рассуждаете как наркоман, - заметил он. – Курильщики говорят то же самое: «да, в сорок у меня будет рак легких, но зато до этого я двадцать лет буду получать удовольствие от сигарет». Вы же не хотите сказать, что согласны с ними?
- Это совсем другое, - сказала я, устало опускаясь на стул.
- Слишком много слов, слишком много движений, слишком мало здравого смысла.
Я закатила глаза.
- Иногда можно забывать о здравом смысле и доверяться эмоциям и чувствам.
- Кто это вам сказал? Ростов?
- Не ерничайте. Просто попробуйте.
- Ну, вы, я вижу, попробовали. Нравится?
Поджав губы, я посмотрела на тающее мороженое. По радио зазвучала очень красивая медленная мелодия, и я решила рискнуть.
- Я думаю, сегодня мы достаточно сказали друг другу, - с этими словами я поднялась из-за стола.
Затем протянула профессору руку.
- Сейчас я уйду, но напоследок попрошу вас об одолжении.
Снейп вопросительно посмотрел на мою ладонь.
- Один танец, - пояснила я, - обычный медленный танец, без всяких сложных па. Очень люблю эту композицию.
Он нахмурился, посмотрел куда-то в пространство, затем снова на мою руку, вздохнул и, наконец, поднялся.
Мы отошли от стола и встали друг напротив друга. Я сделала шаг навстречу и положила руки на его плечи. Он осторожно обнял меня за талию. Мы начали медленно двигаться в такт музыке.
- Мне нравится с вами танцевать, - сказала я после того, как почти минуту мы танцевали молча.
- Я понял это из того, что это стало вашей последней волей на этом свидании.
- Значит, вы согласились, что это было свидание, - поддразнила я его.
- Когда леди так настаивает, невежливо ей отказывать.
- Да вы сама галантность. Как же я раньше не заметила?
Снейп усмехнулся.
Мы продолжили танцевать, и я попыталась сократить расстояние между нами.
- Вы… слишком близко ко мне танцуете, - заметил профессор.
- Если вы пытаетесь таким тонкими намеком сообщить мне, что я только что нарушила ваше личное пространство, то должна заметить, оно у вас необычайно маленькое – не больше миллиметра. И целую минуту до этого все было в порядке.
- Вы придвинулись.
Я закатила глаза.
- Неужели я вам настолько не нравлюсь? Или, может, вам стоит обратить внимание на молодых людей? У меня есть на примете один очень симпатичный гей.
Сильные руки почти болезненно сжали мою талию. Ойкнув, я подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Он был разъярен.
- Вероятно, это означает «нет»? – уточнила я издевательски.
- Вы нарываетесь на неприятности.
- Я ЛЮБЛЮ неприятности. И самая большая неприятность в моей жизни – это вы.
Музыка закончилась, я отстранилась от Снейпа, и, бросив на ходу «до свидания», поспешила покинуть его дом.
Кажется, не смотря ни на что, этот раунд оказался за мной.



15 апреля, пятница

Четверг мы с Клаудией потратили на то, чтобы найти платья для выпускного и для вечеринки по поводу выпускного, которые должны были состояться в субботу. В пятницу же я решила отдохнуть. Прихватив книжку, написанную и подаренную мне Ростовым (и, к счастью, переведенную на английский язык), я отправилась в город, в небольшую кофейню недалеко от Каминной.
Спустя два часа, три главы и четыре чашки какао, я услышала знакомые голоса. Подняв голову, я увидела, что в кафе вошли профессор Вейнс-Снейп и профессор Ростов. Поддавшись необъяснимому импульсу, я, быстро опустив взгляд, сделала вид, что не заметила их. Но в следующую секунду Ростов воскликнул:
- О, Вейнс, смотри-ка! Это же мисс Грейнджер.
Снейп что-то пробормотал в ответ, а мне пришлось взглянуть на бывших преподавателей.
- Добрый день, - поздоровалась я, натянуто улыбнувшись.
Профессора подошли к моему столику.
- Вы не возражаете, если мы присядем? – спросил Ростов.
Я мельком взглянула на Снейпа – тот делал вид, что разглядывает что-то за окном.
- Нет, пожалуйста, присаживайтесь, - сказала я, ухмыльнувшись.
Ростов тут же приземлился на стул напротив, оставив Снейпу место рядом со мной. Тот посмотрел на свободный стул и сказал:
- Вообще-то мы собирались поговорить о важных делах. Думаю, мисс Грейнджер будет нам мешать.
- Ты так не думаешь, - отозвался Ростов беззаботно, и принялся диктовать заказ подлетевшим перу и пергаменту.
Снейп, скривив губы, все же сел и заказал чашку черного кофе.
- Вы его, наверное, еще и без сахара пьете? – спросила я.
Взгляд зеленых глаз впился в мое лицо.
- Какая проницательность. Это вас на ваших курсах психоанализа научили?
Я надменно фыркнула и, вложив в книгу закладку, отложила её на край стола.
- О, моя книжка! – воскликнул Ростов. – Как приятно дарить свои труды людям, которые не просто ставят их на полку и хвастаются подписью автора перед друзьями, но еще и читают.
Улыбнувшись, я ответила:
- Вы очень интересно пишите. А ваша теория по поводу использования ядов в качестве антидотов к другим ядам просто фантастична.
Ростов смущенно пожал плечами. Снейп недовольно покосился на него.
- Фантастична – правильное слово. Но, надеюсь, вы не собираетесь обсуждать сейчас его книгу? – спросил он. – Я читал её и мне совсем не интересно ни пересказ в вашем исполнении, ни ваше мнение, мисс Грейнджер. Тем более с содержанием знаком профессор Ростов.
- Ты тоже читал! – воскликнул Ростов. – Ты не говорил.
- Я читаю не меньше трех книг в неделю и еще огромное количество периодики. Тебе присылать списки с совой или отчитываться лично? – ядовито спросил Снейп, и Ростов по-дружески хлопнул его по плечу.
Снейп скривился, но ничего не сказал.
- Ну, как вы двое пообедали в среду? – спросил Ростов, как только снял с подлетевшего подноса свой капуччино.
И я, и Снейп сделали вид, что не расслышали вопрос.
- Я говорю, как вы двое…
- Это не твое дело, - рыкнул на него Снейп.
Ростов сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
- Так-так-так, что же произошло? – спросил он, довольно ухмыляясь.
- Ничего, - сказала я.
- И это «ничего» превратило нашего отзывчивого и доброго друга Вейнса в грубияна и хама? Кстати, приятель, этому лицу не идут мимические морщины на лбу.
- Иди к черту, Ростов, - мрачно ответил Снейп.
- Итак? – спросил улыбающийся профессор, игнорируя друга и глядя на меня.
- Еда была отменной, - ответила я вежливо, - мы побеседовали и узнали друг о друге и, что важно, о себе много нового. Профессор поведал мне о том, что он старше меня на двадцать лет и привел идиотскую метафору с моим котом. Я сказала, что умею считать и обладаю более уверенной способностью принимать решения, чем кот.
- Продуктивно. А ты, Вейнс, что скажешь?
- Да что тут добавишь? – сардонически ответил Снейп, делая глоток черной, как нефть, жидкости.
Я взглянула на него, затем на улыбающегося Ростова, и мысленно потерла ручки.
- А как у вас дела, профессор Ростов? – спросила я.
- Отлично. Здесь с дипломами разобрались, мои студенты сейчас в панике дописывают свои – защиты начинаются только в мае. У меня что-то вроде каникул.
- Значит, завтра вы свободны?
- Для вас я всегда свободен, - сказал Ростов, лучезарно улыбаясь и краем глаза поглядывая на угрюмого Снейпа.
Последний разглядывал крошки на столе с таким видом, словно эти маленькие точки только что обозвали его тупицей.
- Вас уже наверняка пригласили на официальную часть выпускного вечера? – сказала я.
Ростов ответил утвердительно.
- Но я хотела бы увидеть вас и на неофициальной. Ночью будет вечеринка в клубе. Надеюсь, что вы придете.
Многозначительно поводив бровями, я продолжила:
- Оставлю вам один танец.
Легкое удивление мелькнуло в чертах профессора, но затем, заметив, как конвульсивно сжались кулаки Снейпа, понимающе кивнул и ответил:
- Почту за честь.
- Отличный спектакль, спасибо, - вдруг язвительно произнес Снейп, поднимая голову и глядя то на меня, то на своего приятеля.
- О чем ты? – спросил Ростов, глядя на него невинным взглядом.
- Мне особенно льстит то, что все это вы затеяли ради меня одного – не сочтите за нескромность, но больше зрителей я здесь не наблюдаю. Но меня уже мутит от ваших разговоров, так что сделайте одолжение, заткнитесь оба.
Повисла тишина. Мы с Ростовым самодовольно ухмылялись, Снейп бездумно смотрел в окно. Вдруг он издал что-то вроде приглушенного рыка раненного зверя, и мы с Ростовым взглянули туда, куда был направлен взгляд Снейпа. В кафе заходили Клаудия и Джейсон.
Войдя внутрь, они сразу же заметили нашу компанию и пожелали присоединиться.
- Это что, единственное кафе в округе? – недовольно спросил Снейп.
- Нет, но тут лучший кофе, - беззаботно ответила моя подруга, - и, к тому же, близко от Каминной. Мы только что вернулись от Джейсона. Точнее, не совсем от Джейсона – мы были в гостях у его бабушки. Старушка милая, но кофе у нее отвратительный. Решили зайти сюда, приглушить этот привкус керосина.
- Это был риторический вопрос, девочка, которая не знакома с сарказмом, - отозвался Снейп.
Клаудия улыбнулась.
- Я по вас соскучилась, профессор Вейнс. Или теперь нам можно называть вас просто Вейнс? Или даже по имени – Персеус? Не-не, Перс! Классно звучит.
Ростов засмеялся, следя за реакцией Снейпа. Я тоже ухмыльнулась. Клаудия же, правильно истолковав убийственный взгляд бывшего преподавателя, сказала:
- Ну ладно, не нравится, так не нравится. Будет Вейнс, - и значительно тише добавила, - скукота какая.
- Я думаю, нам надо идти, - процедил сквозь зубы Снейп.
Ростов вздохнул.
- Ладно. Если тебя посадят за убийство, кто же будет меня веселить? – сказал он, поднимаясь.
- Кстати! – воскликнула Клаудия, когда профессора уже выбрались из-за стола. – Вы ведь придете на нашу вечеринку в честь выпускного?
Ростов кивнул:
- Мисс Грейнджер была так добра и пригласила меня. Вот насчет моего дорогого друга не уверен.
- Приходите, профессор Вейнс, - произнесла Клаудия и многозначительно добавила, - Гермиона будет рада.
Снейп закатил глаза и вышел из кафе. Ростов, попрощавшись, поспешил за ним.
- Он душка, - сказала Клаудия, и я не стала уточнять, кого именно она имела в виду.



16 апреля, суббота

В субботний полдень все пятикурсники, преподаватели университета, а также друзья и родные выпускников собрались на лужайке перед корпусом Мерлина. На нас – пятикурсниках – были парадные синие мантии и остроконечные колпаки, символизирующие наш новый статус. Белые воротнички воланами сверкали на солнце, подчеркивая бледные и изможденные, однако счастливые лица. Все пришедшие стояли небольшими компаниями, разговаривая, делясь впечатлениями и знакомя своих университетских друзей с родителями, братьями и сестрами. Я расположилась недалеко от входа на наш факультет, окруженная мамой, папой, Гарри, Роном и Джинни.
- Синий – не твой цвет, - говорила мне мама.
- Я знаю, Клаудия меня уже оповестила.
- Ничего, скоро вам можно будет снять эти мантии и ходить в нормальной одежде, - продолжала она, - Платье, которое ты купила – очень красивое. И так тебя стройнит.
- Белый не может стройнить, - ответила я, а затем, взглянув на Джинни, добавила, - хотя свадебные платья таинственным образом преображают невест. Но, думаю, тут все дело в магии.
Джинни улыбнулась.
- Лично я уже согласна даже на коричневое, лишь бы поскорее состоялась свадьба, - сказала она.
- Надоело жить во грехе? – издевательски спросила я.
- Гермиона! – одернула меня мама, на что я просто пожала плечами.
Джинни, ничуть не смутившись, ответила:
- Подготовка сводит меня с ума. Нужно столько всего держать в голове, столько всего еще сделать, столько всего проверить, чтобы в день Икс ничего не сорвалось. Я просто хочу, чтобы все поскорее закончилось.
- Ну… я ж тебе помогаю, правда ведь? – сказала я неуверенно. – Я заказала цветы и договорилась со здешним рестораном по поводу праздничного банкета.
- Да, - сказала Джинни, - осталось только разослать приглашения, которые не дошли из-за бури, уточнить список гостей, нарисовать схему рассадки гостей в зале и, соответственно, заказать рассадочные карточки. Фотограф, которого мы заказали, в последний момент умер – ты понимаешь, умер! Его даже обвинить в этом нельзя. И теперь я ищу нового, не менее хорошего и не более дорогого. Еще оказалось, что моя двоюродная тетя, её муж и сын – вегетарианцы, как и мать Флер, которая тоже будет на нашей свадьбе, поскольку Флер на этом настояла. И теперь мне нужно согласовать меню с шеф-поваром ресторана. Эльфы, которые должны были делать мне прическу, отказались её делать, когда узнали, что ты – подружка невесты. Этот момент хочу отметить особенно: мои поздравления, твоя деятельность по освобождению эльфов никогда не была столь эффективна. Правда, в плохом смысле. Я могу говорить бесконечно, но вам уже должно было стать ясно, как все это тяжело.
- Не хочу замуж, - констатировала я.
- Не говори так, - серьезно сказала мама.
- А еще я не могу найти красивые белые чулки, - закончила свои жалобы Джинни.
- Серьезно? – удивилась я.
- Да. Мне понравились одни, но они были черными.
- Существенный недостаток для белых чулок. Но ты же ведьма, - напомнила я.
- Нет-нет, не хочу, чтобы в самый ответственный момент они поменяли цвет.
- Но это можно сделать в магазине, - ответила я, краем глаза замечая, как и Рон, и Гарри осторожно качают головой, - любой продавец...
- Продавец тоже может напортачить, - довольно эмоционально заявила Джинни, - неверно поставит ударение в заклинании, и все полетит к чертям. А что, если они не просто поменяют цвет, а, например, исчезнут? А? Ты об этом подумала?
По нарастающей громкости голоса подруги, я поняла, что значили движения голов Гарри и Рона.
- Кстати, Гермиона, по поводу Снейпа, - вдруг встрял Жених, перебивая разнервничавшуюся Невесту.
Я тут же переключила внимание на Гарри.
- Экспертиза прошла успешно. Дневник признали настоящим, и теперь он будет доказательством в суде. Малфой тоже согласился дать показания, а в качестве защиты согласился выступить один очень хороший адвокат. Слушанье состоится в предстоящий понедельник.
- Если все пойдет по плану – а все пойдет – уже во вторник Снейп перестанет быть преступником, а станет героем войны, - сказал Рон. - Возможно, его даже посмертно наградят орденом Мерлина.
- И чтобы вы сообщили об этом, я должна была довести Джинни до истерики? – уточнила я, довольно улыбаясь.
- Это была не истерика, - сердито сказала подруга.
- Мы просто выжидали подходящий момент, - ответил Гарри.
- А если учесть то, как ведет себя Джин в последнее время, было не сложно догадаться, что подходящим моментом станет та секунда, когда её голос станет слышен в радиусе большем, чем десять футов, - завершил объяснение Рон.
Через некоторое время заиграла торжественная музыка. Хор, расположившийся у Обеденного зала, запел что-то на латыни, все гости прошли к скамьям, стройными рядами стоящим на лужайке. Толпа Синих Мантий заняла первые ряды, гораздо меньшая толпа Бородовых Мантий разместилась на помосте напротив, лицом ко всем присутствующим. Самая главная Бордовая Мантия вышла к небольшой кафедре и, произнеся заклинание Сонорус, заговорила:
- Я, как ректор этого университета, от лица всего преподавательского состава, и от себя лично, хочу поздравить всех выпускниов…
Его голос был слышен далеко вокруг. Я представляла, как его слова раздавались в пустом зале Уробороса Корпуса Мерлина, эхом отражались от стен аудиторий и лабораторий в здании Фламельс колледжа, проникали в комнаты нашего общежития, где уже стояли упакованные сундуки, и где в будущем году поселятся новые первокурсники; как звуком наполнялся Обеденный зал, сейчас освещенный лишь солнечным светом, льющимся из окон, и выхватывающим из воздуха пылинки, парящие в невесомости; как голос ректора достигал библиотеки, зданий других факультетов, в том числе Триффани колледжа, где учились Дик и Джейсон, сидевшие сейчас где-то позади меня; как звуками наполнялся Профессорский садик, по которому я так любила гулять, и Профессорский городок, где столько всего произошло; я представляла, как звуковые волны проносились над ручьем, по мостику, и достигали поля для квиддича и Бладжера, любимого кафе всех игроков и болельщиков. Я не слушала речь Ноумена, я мысленно прощалась со всем тем, что окружало меня последние пять лет, что стало для меня домом: не вторым, а первым.
- Я не хочу уходить, - прошептала я Клаудии, сидевшей рядом со мной.
- А ты можешь остаться, - тихо ответила она мне.
- Я знаю, но… я сделаю это в двух случаях: либо если Вейнс скажет, почему хочет, чтобы я осталась, и мне понравится причина, либо если он уйдет.
Клаудия удивленно посмотрела на меня.
- Но если он не скажет то, что ты хочешь чтобы он сказал, но ты останешься, у тебя еще будет шанс добиться желаемых слов. А если уйдешь – то вряд ли.
- Я дала ему шанс. И еще раз дам. Если он им не воспользуется, я больше не буду издеваться над собой и просто попытаюсь его забыть. Получилось с Диком, получится и с ним.
- Ты сама-то в это веришь?... Ой, у меня дежа вю. У нас правда уже был похожий разговор, или мне кажется?
- Я готова бороться с его упрямством и нежеланием признавать правду, но не готова бороться с безразличием ко мне, если это действительно то, что он чувствует.
Конец моей фразы был заглушен аплодисментами: ректор Ноумен закончил свою речь. Началась церемония вручения дипломов.
Синие Мантии по-очереди выходили к помосту, и одна из Бордовых Мантий вручала Синей свиток пергамента с золотистой ленточкой и пожимала руку. Я была среди первых. Когда я подошла к помосту, шаг вперед сделал профессор Вейнс-Снейп и протянул мне мой диплом. На ватных ногах я подошла к нему, протянула руку и сжала свиток. Профессор не отпустил его, глядя мне в глаза.
- Поздравляю, мисс Грейнджер, - сказал он, - надеюсь, вы не оставите стены родного университета в будущем году ради сомнительного удовольствия работы в России.
- Все зависит от одного человека, - ответила я, тяня на себя пергамент, - и от его слов.
- Мне кажется, вы достаточно умны, чтобы обращать внимание на поступки, а не на слова.
- А мне кажется, мы слишком долго перешептываемся и вам давно пора отдать мне мой диплом. Если только вы не хотите, чтобы все решили, что слухи о нас были верны.
- Если это поможет заставить вас остаться, я готов сам распространять эти слухи, - процедил профессор, наконец, отпуская помявшийся свиток.
- Более глупой идеи в жизни не слышала, - сказала я и направилась к своему месту.
- В этом споре победить могу только я, - донеслось мне вслед.
Я на мгновение остановилась, но затем, покачав головой, пошла вперед. Многие студенты с интересом смотрели на меня, и я поспешила сесть рядом с Клаудией.
- Что он тебе сказал? – последовал предсказуемый вопрос.
- Что желает удачи, - ответила я.
- На семи языках?
- Забудь, - устало ответила я, и подруга оставила меня в покое.
Вскоре и она получила заветный свиток. Когда дипломы оказались в руках у всех выпускников хор запел гимн студентов. Все поднялись со своих мест, и те, кто знал слова, принялись подпевать. К моему сожалению, среди последних была и Клаудия. Она орала гимн так громко, что когда музыка закончилась, мне показалось, что я оглохла.
Затем начался праздник. По мановению руки ректора Ноумена скамьи исчезли – к радости многих заставив некоторых гостей, не услышавших просьбы подняться на ноги, упасть на землю - и на лужайке возникли столы с закусками.
Спустя полчаса после начала этого массового пикника, я обнаружила себя, стоящей рядом с мамой и папой, и смотрящей, как три жонглера ловко управляются с тридцатью предметами. Внезапно над моим ухом раздался голос:
- Мисс Грейнджер, не познакомите меня со своими родителями?
Едва не подпрыгнув от испуга, я обернулась, чтобы увидеть профессора Вейнса-Снейпа, выжидающе глядящего на меня. Мама, к сожалению, услышала его слова, и тоже повернулась. Закатив глаза, я произнесла:
- Мама, это профессор Вейнс, под его руководством я писала диплом. Профессор Вейнс, это моя мама, Джейн Грейнджер. А там стоит мой папа, но он слишком увлечен жонглерами, извините.
- Миссис Грейнджер, очень приятно, - галантно произнес Снейп и широко улыбнулся.
Давно я не видела этот оскал.
- Профессор Вейнс! Гермиона много о вас рассказывала. И всегда только хорошее, - в свою очередь ответила моя мама, внимательно глядя на молодого человека перед собой.
- Другого и не ожидал, - сказал Снейп, - мисс Грейнджер всегда почтительно относилась к преподавателям и не выказывала ничего, кроме уважения.
Мама благодарно улыбнулась. Она любила, когда посторонние люди хвалили мои манеры. Хотя, на мой взгляд, это было мило, когда мне было пять. Теперь это немного раздражало.
- Но, к сожалению, у нас с мисс Грейнджер возникла одна проблема, по которой мы никак не можем прийти к согласию, - с притворным огорчением продолжил профессор.
Мама вопросительно вскинула брови.
- Не может быть, - сказала она с беспокойством, - что же это за проблема?
- Это очень важный вопрос о будущем вашей дочери. Ведь мисс Грейнджер решила на следующий год уехать в Россию, чтобы пройти там стажировку...
Я одарила Снейпа убийственным взглядом, но тот лишь с фальшивым сожалением покачал головой. Мама же воскликнула:
- В Россию?! – посмотрев на меня взглядом, полным изумления, она спросила, - Гермиона, это правда?
Тяжело вздохнув, я признала, что профессор не лжет.
- Этого не может быть, это просто… какая-то нелепость! Гермиона, детка, ты не могла согласиться на такое!
- Почему, интересно? – мрачно поинтересовалась я.
- Россия – дикая страна. Уж лучше бы ты поехала куда-нибудь в Конго, я и то переживала бы меньше.
- Мама…
- Нет, Гермиона, ты действительно плохо подумала, прежде чем принять такое решение. Я просто не могу позволить тебе уехать в Россию. Там… постоянные снегопады и настолько холодно, что люди просто спиваются. Я видела передачу про эту страну, там пьют водку вместо воды. Её даже детям дают! Ох, профессор Вейнс, большое вам спасибо, что сказали мне об этом, пока еще не слишком поздно!
- Рад был помочь. Я сделал это только потому, что меня не менее вашего волнует судьба мисс Грейнджер.
Коротко поклонившись, Снейп, самодовольно улыбаясь, оставил нас, решив, что дело сделано. Но он не знал двух вещей: мама никогда не умела переубедить меня, если я приняла решение, а папа всегда был на моей стороне. Если мне предстояло действительно принять приглашение Тридевятого, родители не стали бы мне преградой.
Однако подобная попытка повлиять на мой выбор не могла не разозлить меня. Поспорив немного с мамой, я предоставила ей возможность обсудить проблему с папой, а сама отправилась на поиски Снейпа.
Уже заприметив его бордовую мантию и белобрысую голову, я была перехвачена Гарри и Роном.
- Гермиона, смотри, что мы выиграли! – закричали они в один голос, демонстрируя мне миниатюрные метлы.
- Мои поздравления, - ответила я, пытаясь пройти дальше, но мальчики очень хотели поделиться своими впечатлениями.
- Там был конкурс, в котором надо было участвовать парами, - начал торопливо рассказывать Рон, - Гарри завязали глаза и он должен был с помощью палочки переносить шарики из одной корзины в другую, а я должен был словами направлять его.
- Мы перенесли все шарики, - радостно сказал Гарри.
- Такого никому еще не удавалось! Поэтому нам дали самый крутой приз – миниатюрные летающие метлы Хаггет!
Я взглянула на раскрасневшееся лицо Рона, на лучезарную улыбку Гарри, и тоже улыбнулась.
- Рада за вас, - сказала я искренне, - когда вы подрастете, такие навыки обязательно вам пригодятся.
Мальчики хмыкнули, но вдруг как-то подобрались и приняли очень важный вид. С нехорошим предчувствием я обернулась и увидела довольное лицо профессора Вейнса.
- Что теперь? – раздраженно спросила я.
- Добрый день мистер Поттер, мистер Уизли, - игнорируя меня, произнес Снейп, протягивая руку для рукопожатия.
Я изумленно взглянула на протянутую ладонь, на то, как Гарри, а затем Рон закрепили приветствие рукопожатием, и навострила уши. Мне было интересно, что Снейп хочет сказать моим друзьям. Некоторые подозрения у меня были, и все же...
- Приятно снова видеть вас в нашем университете, - сказал Снейп.
- Спасибо, профессор Вейнс, - ответил Гарри, пряча миниатюрную летающую метлу Хаггет в карман мантии, - мы тоже рады снова здесь оказаться. Мне очень нравится этот университет.
- Жаль, что ваша подруга не разделяет ваших симпатий, - с сожалением в голосе произнес Снейп, на что я лишь закатила глаза.
Гарри и Рон удивились.
- В каком смысле? – уточнил Рон. – Гермиона любит учиться!
Снейп на мгновение скривил губы. Мне было очевидно, что он не получает удовольствия от беседы, однако в следующую секунду он снова улыбался, и мальчики наверняка ничего не заметили.
- Любит. Но не здесь… неужели вы тоже не знаете?
Обернувшись ко мне профессор издевательски спросил:
- Мерлин и Церцея, вы и им не сказали?
Я скорчила рожицу, которая означала что-то вроде «очень смешно» и Снейп изобразил крайнее удивление.
- Мисс Грейнджер собирается на следующий год в Россию, - сообщил он моим друзьям.
Гарри и Рон были ошеломлены.
- Это правда? – спросил Гарри, очевидно, надеясь, что я скажу, что профессор пошутил.
- Почему все ставят под сомнение честность профессора? - пробубнила я. - Я собираюсь послать сову с согласием послезавтра. И если у меня не появится какой-нибудь ОЧЕНЬ уважительной причины этого не делать, то это станет правдой.
- Гермиона, зачем? – спросил Рон таким тоном, будто я сказала, что собираюсь отобрать его миниатюрную летающую метлу Хаггет.
- На то есть причины, Рон. Ты же не думаешь, что я бы решилась на такое, не взвесив все «за» и «против»? К тому же, мы по-прежнему сможем видеться с вами на выходных, как это было всегда. Каминную сеть никто не отменял.
- Да, - встрял Снейп, - но только вам придется платить за каждое перемещение, и, кстати, не мало. Переместиться в другую страну – совсем не то же самое, что переместиться в другой город. Кроме того, аппарация на территории Тридевятого запрещена, а ближайшая каминная находится в пяти милях. Не думаю, что вы с вашей занятостью, мисс Грейнджер, сможете покидать территорию университета слишком часто. Ах, и забыл сказать: если вы будете заняты в каком-либо важном проекте, ваше право на перемещения за пределы России будет ограничено.
Слова оказали желаемый эффект на Гарри и Рона, и они принялись убеждать меня, что это совсем не то, что мне нужно. Закатив глаза, я начала отражать их атаки. Но и Снейп сдаваться не собирался.
- Я могу понять мисс Грейнджер, - заявил он как бы между делом, - в Тридевятом университете ее ожидает молодой привлекательный профессор. У них с мисс Грейнджер сложились очень… теплые отношения. Быть может, она даже захочет остаться там навсегда, если вы понимаете, о чем я…
Мальчики поняли и принялись с еще большей горячностью убеждать меня, что я должна остаться в Англии. Снейп же, снова решив, что сделал свое дело, удалился.
Мне хотелось его задушить. Именно с этим намерением спустя каких-то двадцать минут я избавилась от навязчивой компании моих друзей и отправилась на очередные его поиски. Но и в этот раз, когда я почти достигла цели, мне помешали. Теперь это был профессор Ростов.
- Мисс Грейнджер, вы видели эльфов, танцующих чечетку? – спросил он взволнованно. – Вон там, где стоит толпа людей.
Я отрицательно покачала головой. Лицо Ростова тут же приняло озабоченное выражение.
- В чем дело? Вы выглядите усталой.
- Снейп, - тихо ответила я.
Профессор выжидательно посмотрел на мен.
- Он издевается надо мной, - мрачно сообщила я, - познакомился с моими родителями, разговаривал с Гарри и Роном – а он их ненавидит! – сообщил всем, что я собираюсь в Россию. И все затем, чтобы они начали меня отговаривать. Он знает, что мнение семьи и друзей для меня важно. Думает, если они все скопом накинутся на меня, я останусь.
Ростов жестом предложил мне отойти в сторонку. Мы присели на одну из скамеек чуть в стороне от веселящейся толпы, и он сказал:
- Я не понимаю вашего настроения, мисс Грейнджер. Вас это должно не огорчать, а радовать.
- Что меня должно радовать? – воскликнула я. – Что он ведет себя как маленький, вредничает и натравливает на меня моих же близких?
Ростов закатил глаза.
- Гермиона, вы же умная девушка, а элементарных вещей не понимаете.
Я тяжело вздохнула.
- Я понимаю, что вы имеете в виду. Что он делает это все потому, что хочет, чтобы я осталась, и это значит, что у него есть чувства ко мне. Но я не… я хочу, чтобы он просто *сказал*, чтобы я точно знала, что для него значу. Эти его игры – я не хочу в них играть... Он говорит, что я ему не нравлюсь, потом намекает, что, в общем-то, нравлюсь, но мне будет плохо с ним, и тут же делает все возможное, чтобы я осталась именно с ним. Я не понимаю его, я хочу ясности.
Разглядывая рисунок, который только что начертила на песке носком туфли, я продолжила:
- Он знает, чего я хочу, и что заставит меня остаться в Стоунхендже. Три слова … «ты мне нравишься», «ты нужна мне», «я лю…», ну ладно, хотя бы первые два – что это, так сложно? Но нет, он ведет себя как идиот и делает все, кроме того, что нужно сделать.
Ростов покачал головой.
- Я думал, для вас важнее поступки, чем слова, - сказал он.
Я устало запрокинула голову назад. Глядя на безоблачное небо, я раздраженно ответила:
- Да-да-да, поступки важнее. Но в данном случае главным поступком было бы СКАЗАТЬ.
- Он скажет вам то, что вы хотите услышать, когда будет готов. Вы же понимаете, как ему тяжело это сделать.
- Ооо, ему тяжело, - протянула я.
-Для него эти слова значат, наверное, даже больше, чем для вас, - продолжил профессор, - он чувствует их вес, чувствует ответственность – это, пожалуй, ключевое слово. Снейп знает силу слов, поэтому так часто ими пользуется в своих целях. Большинство людей считают, что слова – просто способ выражения мыслей. На самом деле – это мощнейшее… орудие. Представьте, что слово – это нож. Дайте его в руки одному человеку – он нарежет салат, дайте другому – он выстругает фигурку из дерева, дайте третьему – он убьет человека. Снейп относится к тем, кто способен к третьему, и он понимает это. Если что-то имеет для него значение, то он ощущает ответственность за все, что говорит на этот счет. Он может солгать, но и тогда будет внутренне переживать. Будет делать все, чтобы как-то это исправить. Именно тогда его поступки будут расходиться с его словами, и сбивать с толку.
Я внимательно смотрела на Ростова, слушая его.
- Откуда вы все это взяли? – спросила я после паузы.
- Читать людей – особый дар, которому нигде не научат.
Я скептически подняла одну бровь. Заметив это, профессор добавил:
- А совместное распитие алкогольных напитков позволяет узнать человека значительно лучше.
Усмехнувшись, я спросила:
- Значит, вы считаете, он солгал, когда сказал, что я ему не нравлюсь, и теперь своими поступками пытается доказать обратное?
- Ну… вроде того. Хотя, я думаю, вы действительно ему не нравитесь.
Мои брови удивленно взлетели вверх.
- Это нечто гораздо большее. Я убежден, что он любит вас, - сказал Ростов, - мне кажется, он имел в виду именно это.
Я нахмурилась.
- Он ведь никогда не говорил вам, что не любит вас? – уточнил Ростов.
Я отрицательно покачала головой.
- Что и требовалось доказать.
Опустив голову на ладони, я устало потерла лицо.
- Все это какой-то бред, - пробубнила я, - ножи, слова, игры подсознания… вы противоречите сами себе: то говорите, что слова не имеют значения, а имеют только поступки, то заявляете, что Снейп придает словам такое большое значение, что не может сказать, что испытывает ко мне.
- Люди по своей натуре противоречивы. Странно, что вас это удивляет.


После этого разговора мне так и не довелось увидеть Снейпа, и все мое внимание было направлено на родителей, Гарри и Рона. Джинни моей любви не требовала, ибо было увлечена долгой беседой с Клаудией о предстоящей свадьбе. На глаза мне они обе показались лишь в конце праздника.
- Джинни пойдет с нами в клуб, - сообщила мне Клаудия.
- А Гарри и Рон? – спросила я.
- Неееет, - категорично ответила Джинни, - хочу от них отдохнуть.
Я пожала плечами. Честно говоря, меня это мало волновало.
- Эмиль тоже обещал приехать, - сказала Клаудия.
- Я помню, - был мой ответ.
А еще я помнила, что собиралась провести операцию «Развенчание культа личности Ричарда Монтегю». Но этого моей подруге знать было не обязательно.
Вскоре гости университета стали стайками отправляться в город, чтобы оттуда через Каминную отправиться домой. Я, Клаудия и Джинни поспешили в общежитие, чтобы подготовиться к вечеринке.



Ночь с 16 на 17 апреля

Настроения идти в клуб у меня не было. Клаудия и Джинни бегали по комнате, подбирая туфли и делая макияж, а я лежала на кровати и пыталась читать книжку. Платье у меня уже было – то самое, белое, о котором я разговаривала с мамой – макияж и прическа, много времени не заняли, и, что самое главное, я совершенно не хотела никуда идти, а уж тем более прихорашиваться ради мероприятия, которое меня тяготило.
Причин такому настроению было не мало: Ростов со своей философией и психологией, мои подруги с фанатичным блеском в глазах и свадебной чушью в головах, дурацкие разговоры о будущем, прощально-хвалебные стансы от людей, с которыми во время учебы я почти не общалась, надвигающийся отъезд домой и, самое главное, непонятный Снейп. Я привыкла решать проблемы, или просто пускать все на самотек, выжидая, пока случится что-то такое, с чем уже можно будет работать. В отношении Снейпа у меня не было ни желания что-то решать, ни времени, чтобы дождаться развития событий. И что особенно тяготило меня – я начала сомневаться в правильности собственного подхода. Мысли вроде «а может Ростов прав?» стали посещать меня все чаще. Может, действительно стоило забыть на время о том, как сильно я хотела получить от Снейпа признание, и начать тихо радоваться тому, что он страстно желал, чтобы я осталась?
Все выше сказанное объясняет, почему я только «пыталась» читать книжку. Мысли мои были заняты чем угодно, но только не содержанием главы.
Наконец, Клаудия и Джинни были готовы, и мы отправились в клуб. Там уже собралось довольно много людей, но нам удалось найти свободный столик. Мы заказали напитки, и Клаудия с Джинни принялись обсуждать звучащую музыку. Меня этот аспект вечеринки интересовал мало, и я стала разглядывать толпу в поисках знакомых лиц.
В первую очередь был замечен Дик. Он был в компании девушки-американки и казался счастливым. Заметив меня, он как будто бы немного растерялся, но когда я улыбнулась и помахала ему рукой, расслабился и ответил приветственным кивком головы.
Затем из толпы выделилась ругающаяся парочка – Терри и Джинна снова выясняли отношения.
Возле бара я заметила Кеннета. С ним была какая-то девушка, но, казалось, ей не удавалось завладеть вниманием своего спутника – тот бездумно пил какой-то напиток, глядя в пространство.
Через некоторое время рядом с нашим столиком оказался Джейсон со своим другом. Первый сразу увел Клаудию танцевать, а второй начал откровенно флиртовать с Джинни. К моему удивлению, она не предприняла даже скромной попытки избавиться от парня и вступила в оживленную беседу.
Осуждающе покачав головой – так, чтобы Джинни непременно заметила – я встала из-за стола, толком даже не зная, куда пойти. Как вдруг передо мной оказался профессор Ростов. В этот момент – как раз вовремя – зазвучала медленная композиция, и профессор напомнил мне, что я обещала ему танец. Мы вышли на танцпол, Ростов положил руки на мою талию и мы принялись медленно двигаться, покачиваясь в такт музыке.
- Снейп пришел? – без церемоний спросила я.
- С трудом, но мне удалось его заставить. Знаете как?
Я покачала головой.
- Я сказал, что кто-то должен следить за вами, чтобы вы не наделали глупостей. Ночь выпускного – самое горячее время для глупостей, особенно среди пай-девочек. За вами сегодня нужен глаз да глаз.
- Как мило с вашей стороны, профессор, - ответила я сардонически.
- Главное, что он купился, - отозвался Ростов, явно веселясь.
Некоторое время мы танцевали молча.
- И что мне, по-вашему, делать? – спросила я отчаянно.
Ростов хмыкнул.
- Мне тридцать шесть, у меня нет ни жены, ни детей, ни даже более или менее долговременной привязанности. Вы все еще хотите знать мое мнение?
Я тяжело вздохнула.
- Ну да. И в людях вы ничего не смыслите, и советы давать не любите.
- Как вы точно меня описали.
- Профессор Ростов, ну вы же знаете его лучше, чем я. И вы мужчина. Что мне сделать, чтобы он сделал шаг навстречу?
Мой партнер по танцу призадумался.
- Изобразите жертву, - произнес, наконец, он.
- Простите?
- Вызовите в нем инстинкт защитника. Он знает, что вы сильная натура и так далее, но он не сможет устоять, видя, как его любимая страдает.
- Сомневаюсь…
- Не нужно.
- Это глупо. Как это может помочь? Я была уверена, что вы посоветуете вызвать в нем ревность, или попытаться соблазнить, или, на худой конец, заморозить его каким-нибудь хорошим заклинанием и запереться в одной комнате на двадцать четыре часа.
Ростов рассмеялся.
- Последнее мне нравится. Хотел бы я посмотреть на него после такой пытки. Но не хотел бы оказаться на вашем месте. Что касается первых двух пунктов: во-первых, ревность вы уже пробовали – не достаточно эффективно. Во-вторых, он уже соблазнен, но при любой вашей попытке наступления непременно сбежит, понимая, что в этом поединке у вас заранее есть преимущество.
Я поджала губы. Звучало довольно разумно.
- И как мне изобразить жертву? – спросила я. – Жертву чего? Или кого?
- Подключите фантазию, - посоветовал профессор.
Музыка закончилась, и, наградив меня галантным поклоном, Ростов скрылся из виду.
Я окинула толпу людей хищным взглядом. Как можно было воплотить в жизнь совет Ростова? Может быть, стоило просто упасть замертво прямо посреди танцпола, предварительно убедившись, что Снейп это видит… не похоже на хороший план, но пока не придумался новый, стоило руководствоваться этим.
- Привет, Гермиона, - прорвался сквозь громкую музыку чей-то голос.
- Эмиль! – воскликнула я, обернувшись.
Он стоял передо мной с широкой улыбкой и грустными глазами и я, поддавшись сиюминутному порыву, сжала его предплечье.
- Рада тебя видеть! – громко произнесла я, но Эмиль, кажется, не услышал.
Он жестом предложил мне пройти в более тихое место. Пока я шла за ним, в моей голове складывался новый план – воспользоваться помощью моего голубого друга и временно стать его жертвой. Например, разыграть сценку, в которой он пытается отомстить мне за то, что я целовалась с Диком. Выйти на террасу, попросить Ростова или даже Клаудию выманить туда Снейпа, сыграть эту небольшую пьесу, затем поплакать на плече у профессора. Кажется, Ростов имел в виду что-то в этом роде?
Но относительно Эмиля у меня был еще один план, который необходимо было воплотить до того, как возьмусь за план Покорения Снейпа.
- Эмиль, - произнесла я, и затем замолчала.
Внимание юноши тут же было привлечено моей нерешительностью. Он вопросительно взглянул мне в глаза, всё в нем словно молило о продолжении.
- Я давно хотела тебе кое-что сказать… но не знаю… как решиться… то есть я… впрочем, не важно.
Выдавив это, я повернулась к Эмилю боком и уставилась в пространство. Он был заинтригован.
- В чем дело, Гермиона? Ты можешь сказать мне все, что угодно.
- Да, я знаю, - задумчиво ответила я, - но это касается тебя, а я не хочу сделать тебе больно.
Проникновенный взгляд с моей стороны – и незамедлительная реакция с его.
- Скажи мне, скажи. Что случилось? Я справлюсь с чем угодно!
- Мы с Диком женимся, - заявила я, но увидев, как побледнело лицо Эмиля, тут же добавила, - я пошутила. Просто хотела проверить, действительно ли ты справишься «с чем угодно».
Эмиль казался ошарашенным. Теперь он был почти готов к новому потрясению.
- Но то, что я на самом деле хотела сказать, тоже касается Дика, - были мои следующие слова.
Мой собеседник, со все еще диким взглядом, кивнул, как бы давая понять, что готов выслушать.
- Я знаю, что ты любишь его и все прочее, но, думаю, ты должен знать кое-что о нем.
Еще кивок – но нужен был завершающий штрих.
- Только поклянись мне, что ничего не предпримешь, и никогда никому ничего не скажешь о том, что я тебе сейчас скажу.
- Да, Гермиона, хорошо, я клянусь. Скажи же, наконец, в чем дело, - нетерпеливо попросил Эмиль.
По его лицу было ясно – он был готов к худшему. Что ж, сейчас действительно должно было произойти что-то страшное: я собиралась убить чистое и светлое чувство наивного юноши и, вполне вероятно, разбить его сердце. Но я считала это верным поступком, даже несмотря на сильную нелюбовь к тем, кто вмешивается в чужие дела. ЭТО дело касалось и меня. В некотором роде.
- Может быть стоит взять магическую клятву? – Спросила я как бы саму себя, но потом добавила, - впрочем, нет, я тебе доверяю.
Подчеркнув последнее слово, я снова посмотрела ему прямо в глаза. Там читалось полное подчинение моей воле, и было ясно насколько мое доверие весомо и значимо. Теперь он не рассказал бы о том, о чем я собиралась ему поведать, даже если бы под угрозой оказалась его жизнь.
- Дик – один из Карателей.
Эти слова прозвучали как приговор. Впрочем, это и был приговор. И Дику, и Эмилю с его чувствами, и мне, как честному человеку. Отныне я была запятнана громадной ложью. Но почему-то чувствовала себя скорее злым гением, чем морально уродливым человеком.
- Этого не может быть, - наконец выдавил из себя Эмиль.
- Я узнала об этом случайно, но сомнений быть не может. Он был среди напавших на меня тогда в Профессорском садике. Впрочем, он убеждал меня, что не знал, что жертвой должна была стать я. Но разве это имеет значение?... хотя, ты, наверное, сможешь простить его, ведь ты так его любишь…
- Я… я… о, Мерлин, я не знаю! – кажется, он был в отчаянии.
- Я понимаю, как тебе трудно, и я пойму, если ты скажешь, что для тебя не имеет значения то, что я сейчас сказала. Я просто подумала, что ты должен знать правду. Но что с нею делать – это только твое дело.
Я выразила сочувствие похлопыванием по спине, но Эмиль от этого жеста склонился к барной стойке так низко, словно моя рука весила по крайней мере сто фунтов. На секунду уверенность в правильности моего поступка пошатнулась, но я быстро справилась с собой.
- Ты как? – спросила я его.
- Я… в порядке, - проговорил он, пряча лицо в ладонях, - меня просто как будто разрывает на части, но в остальном все… нормально.
- Да, это и есть определение слова «нормально», - заметила я, и Эмиль нервно дернулся – видимо это был своего рода смешок и хмыканье.
- Я не могу поверить, - десятью минутами и порцией Волшебной Лампы Алладина позже сказал он мне.
Я в очередной раз пожала плечами. Эта фраза начала вызывать у меня раздражение: во-первых, потому, что он повторил ее не менее семи раз, во-вторых, потому, что ему действительно не стоило верить, и эти слова были своеобразным укором моей совести. Моей совести это не нравилось.
- Я всегда считал его идеалом, - жаловался Эмиль, вливая в себя нечто под названием Ведьмина кровь, поставленное перед ним барменом секундой раньше.
- Ты уверен, что это можно смешивать с джином? – поинтересовалась я.
Волшебная Лампа Алладина была коктейлем из джина и секретного магического ингредиента, а Ведьмина кровь делалась из водки, томатного сока и разных трав. Я ничего не смыслю в алкогольных напитках, но, сдается мне, такие сочетания не могут привести к хорошему самочувствию.
- Я боготворил его, думал, что нет на земле человека более красивого, умного, доброго, понимающего… - продолжал мой собеседник, игнорируя мой вопрос.
- Так это обычно и бывает, - согласилась я, - пока не приходит жестокое разочарование. Поэтому лучше сразу объективно оценивать своего любимого. Тогда не будет никаких неожиданностей в будущем.
Эмиль сокрушенно покачал головой.
- Я не умею быть таким как ты – таким сдержанным, рациональным. Я чувствую. И не могу по-другому. Но теперь мои чувства разбились о жестокую реальность. Я любил несуществующего человека.
- Да, это именно то, что я пыталась донести до тебя, - сказала я, наблюдая, как Эмиль жестом просит бармена повторить заказ.
- Слушай, я понимаю, ты расстроен, но может не стоит топить горе в бокале? – спросила я.
Эмиль пьяным жестом предложил мне заткнуться. Я примирительно кивнула.
- Знаешь, что самое ужасное? – спросил он меня.
Вопросительный взгляд был ему ответом.
- То, что даже сейчас, зная, что он натворил, зная, что он пытался сделать тебе больно, я испытываю чувства к нему. Я бы так хотел, чтобы это оказалось неправдой!
Я закатила глаза.
- Ты что мне не доверяешь? – нагло спросила я.
Он тяжело вздохнул, поддерживая теперь голову рукой, чтобы та не падала безжизненно на барную стойку.
- Доверяю, конечно. Я просто не хочу верить в то, что он не тот, кем я его считал. Я просто не могу любить человека с его взглядами, не могу любить человека, решившегося на такой ужасный поступок. Ведь он пытался обидеть ТЕБЯ! Если бы это был другой человек, может быть кто-то, кого я не знал, я бы смог сделать вид, что ничего не знаю. Но ты для меня… ты для меня богиня! Ты само совершенство, я не могу простить никого, кто пытался тебя обидеть... Ma déesse!
Боги, это не лечится. Бедный, бедный Эмиль.
- Знаешь, тебе стоит перестать так слепо боготворить людей. Никто не совершенен, у каждого есть свои недостатки и свои скелеты в шкафу. Тебе нужно уметь любить людей такими, какие они есть, а не такими, какими они предстают в твоем рафинированном воображении.
Мои слова скорее всего прошли мимо сознания Эмиля, поскольку он был поглощен своим горем. Вздохнув, я сказала:
- Не возражаешь, если я пойду, прогуляюсь.
- Да, конечно, - безразлично ответил мой приятель.
Я поднялась и ушла. От него теперь было мало толку.
Через некоторое время я оказалась на террасе. Народу там было немало, поскольку вечер был довольно теплым, а ночное небо безоблачным, предоставляя всем на показ миллиарды звезд. Чуть постояв у маленького фонтанчика, я двинулась к остриженным в форме шаров и конусов кустам. За ними начинался лабиринт из живой изгороди, и, судя по всему, людей там было гораздо меньше, чем на террасе. Оглядевшись по сторонам, я вошла в узкий темный коридор. Факелы парили над всем лабиринтом на расстоянии около десяти футов друг от друга – этого было достаточно, чтобы создавать комфортное освещение. Но отсутствие на моем пути к центру лабиринта хотя бы какого-нибудь живого существа немного пугало. Ну, или по крайней мере, настораживало.
Продолжая свой путь, я начала напевать песенку, недавно звучащую в клубе. Внезапно мне показалось, что я услышала что-то еще помимо собственного голоса и шороха гравия под ногами. Я остановилась. Тишина и темнота окутывали меня, почти сдавливая, заставляя дыхание и пульс участиться. Но я пошла дальше. Еще несколько шагов – и снова это ощущение, что где-то рядом есть кто-то еще. Я нервно сглотнула. Оглянувшись, никого не увидела, но теперь мне оставалось совсем чуть-чуть до центра лабиринта. Сделав еще несколько шагов, я оказалась на небольшой лужайке со скамейками и фонтаном в центре. Подойдя к одной из скамеек, я села на нее и прислушалась – вокруг было тихо. Как вдруг рядом с моим ухом раздался знакомый мужской голос:
- Привет, Гермиона.
Я вздрогнула, но не успела оглянуться, как некто выбил мою палочку у меня из рук, заставив ту откатить на добрых три фута, а сильные руки обхватили меня, не давая возможности двигаться.
- Как здорово, что ты решила избрать именно это место для нашего свидания.
- Кеннет! – закричала я в ответ. – Отпусти меня немедленно! Ты грязный, подлый…
Закончить гневную тираду мне не позволила потная ладонь, зажавшая мой рот. Я начала вырываться, но Кеннет был силен, и у меня ничего не получалось. Все еще держа меня, он сел на скамейку, усадив меня к себе на колени.
- И не надо обзываться, - протянул он своим гнусавым голосом, - Ты сейчас не в той ситуации, когда можно быть грубой, моя прелесть. Хотя, если ты любишь грубости…
Он убрал руку с моего рта и тут же впился в мои губы поцелуем. Я попыталась закричать, но лишь неясное мычание вырывалось из моего рта. Наконец, Кеннет оторвался от меня и я грозно прошипела:
- Не смей так больше делать!
А затем, гораздо громче:
- Отпусти меня, кретин! Не смей прикасаться ко мне! Я тебя прокляну!
Кеннет неприятно рассмеялся.
- Я так не думаю, - надменно сообщил он мне, - ведь у тебя нет палочки…
- Зато у меня есть, - провозгласил низкий мужской голос, и в следующий момент я почувствовала, как Кеннет вдруг обмяк, упал на скамейку, а затем и вовсе сполз на землю.
В ту же секунду я отскочила от него как можно дальше, огромными глазами уставившись на своего спасителя.
- Профессор Сн-Вейнс! – воскликнула я, дрожа от нервного напряжения.
- Мисс Грейнджер, какого черта вы потащились сюда одна? – гневно спросил Снейп, подходя ко мне.
Я сжалась от страха и испуганно закусила губу. Заметив это, профессор вздохнул и произнес заметно мягче:
- Вы, кажется, в порядке, но вам просто повезло, что я оказался здесь.
Повезло, как же.
- С-спасибо, сэр, - пролепетала я.
Вызвать слезы в такой ситуации оказалось пустяковым делом, и вот я уже смотрела на Снейпа блестящими от влаги глазами. Он сделал еще пару шагов в моем направлении, и оказался совсем рядом. Вдруг раздался хлопок аппарации – Кеннет, очнувшись, тут же поспешил удалиться, не желая нарваться на дуэль со Снейпом.
- Гаденышшшшшь, - прошипел Снейп, метнувшись в ту сторону, где только что был Кеннет.
Чтобы привлечь внимание профессора обратно к собственной персоне, я шмыгнула носом, а затем упала на ближайшую скамейку, спрятав лицо в ладонях. Несколько секунд ничего не происходило, но в следующий момент я почувствовала, как кто-то сел рядом со мной. Сквозь пальцы я посмотрела на Снейпа, сидящего рядом. Он протянул мне мою волшебную палочку, а когда я взяла ее, уставился в пространство перед собой. Затем, тяжело вздохнув, он краем глаза взглянул на меня. Я тут же всхлипнула.
- Мисс Грейнджер, надеюсь, у вас есть логичное объяснение тому, зачем вы отправились в безлюдный лабиринт в три часа ночи в одиночестве? – спросил он недовольно.
Я трижды кивнула головой.
- Я заинтригован.
- Я хотела побыть одна, - пробурчала я.
- Вы как всегда, поддаетесь своим желаниям, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Я не всегда буду рядом, чтобы защитить вас, и вам пора привыкнуть к мысли о том, что некоторые кретины не способны принять от вас отрицательный ответ. И уберите, наконец, руки от лица, - сказал вдруг он, и, схватив меня за кисти, отвел мои руки в сторону.
Я низко опустила голову, боясь, что Снейп увидит мою счастливую улыбку.
- Мне становится грустно, когда я думаю, что некому меня защитить, - сказала я искренне, - это ужасное чувство, не просто одиночество, но… уязвимость, беззащитность… иногда я завидую Клаудии, когда Джейсон вступается за нее в споре с другими ребятами. Я всегда вынуждена стоять сама за себя. И с Кеннетом то же самое, и с тем верзилой в Шестнадцати унциях.
- Это не правда, у вас есть друзья…
- И вы? – спросила я.
Ответ прозвучал не сразу. Лишь спустя несколько секунд я услышала усталое:
- И я.
- Я благодарна вам за это, - сказала я и посмотрела ему в глаза.
И в тот момент поняла, что Ростов дал мне верный совет: на лице профессора, сидящего рядом со мной, читалось плохо скрытое беспокойство, сочувствие и почти нежность. Но эти эмоции очень быстро сменились более привычным раздражением или даже злостью.
- Мисс Грейнджер… - произнес Снейп как будто бы сдерживая себя.
- Да? – произнесла я тихо, глядя на него как запуганный зверек.
- Вы…
Он встал и начал расхаживать передо мной взад-вперед.
- Вы… - снова выплюнул он.
- Сэр?
- Вы не просто маленькая лгунья, вы еще и лицемерка. Авантюристка. Притворщица.
Я нахмурилась, а Снейп издал смешок.
- Вот поэтому слизеринцы лучше гриффиндорцев. Мы, по крайней мере, не скрываем свою подлость за лучистыми глазами, псевдодобрыми словами, и красивыми жестами...
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказала я, стараясь казаться удивленной и чуть напуганной.
- Эта фраза всегда означает противоположное самой себе значение. Хватит с меня вашего лицедейства. Следуйте за мной.
Сказав это, он направился в сторону выхода из лабиринта. Я поспешила за ним. Спустя пару минут, которые прошли в тишине, мы оказались на террасе клуба.
- А теперь идите внутрь и не попадайтесь мне на глаза, - приказал он мне, а затем, посмотрев куда-то за мою спину, сощурил глаза и крикнул, - Ростов! На минутку тебя.
И, обогнув меня, поспешил к своему другу. Я была слегка растерянна. Войдя обратно в клуб, я подошла к бару и тут же увидела Кеннета. Он поозирался по сторонам, и, не заметив нигде Снейпа, подошел ко мне.
- Ну как? – спросил он тихо, делая вид, что рассматривает меню.
- Он меня раскусил, - ответила я, скривив губы.
- Как? – удивился Кеннет.
- Откуда я знаю?
Видимо, потому, что он легилемент, а я слишком громко думала.
- Но это не из-за меня? Я хорошо справился со своей ролью?
- Слишком! - ответила я с долей раздражения. – Целовать меня было совсем не обязательно.
Кеннет неприятно усмехнулся.
- Я не мог упустить такой шанс.
- Какой же ты мерзавец, - с отвращением произнесла я, - извините, можно Сумасшедший Квофл? – обратилась я к бармену.
Тот кивнул и начал у меня на глазах готовить коктейль.
- Эй, похоже, ты сильно расстроилась, - заметил Кеннет, наблюдая, какое количество алкогольных напитков смешивал бармен.
- Весьма. Но не думай, в твоей компании я пить не собираюсь. Так что можешь потушить этот мерзкий огонек в твоих глазах.
Кеннет пожал плечами.
- Я помог тебе…
- И я тебя официально простила, как мы и договаривались.
Получив свой напиток, я отошла от бара, оставив там стоять разочарованного Кеннета, и отправилась на поиски кого-нибудь, кому можно будет доверить мое тело в случае, если оно перестанет подчиняться мне.
- Гер-мир-мооона! – протянул кто-то, и я заметила за пустым столиком Эмиля, чьи покрасневшие глаза блуждали по стенам, и людям вокруг, и моему лицу, так и не решаясь задержаться на чем-то одном.
- Это… это ты? – спросил он, едва шевеля языком.
Закатив глаза, я села рядом с ним.
- Кажется, это наша судьба, - произнесла я со вздохом, и сделала глоток Сумасшедшего Квофла.
Спустя время – какое, сказать было затруднительно – я поняла, что чувствую себя не очень хорошо. Окинув взором столик, я увидела голову Эмиля, три бокала из-под Сумасшедшего Квофла и три маленькие бутылочки, из которых что-то пил мой друг. Скривив губы, я сглотнула слюну и медленно поднялась из-за стола. Вокруг все плыло, пол качался из стороны в сторону, будто я была на корабле во время качки. Мигающая цветомузыка расползалась неясными пятнами. Главной задачей на тот момент для меня было дойти до дамской комнаты. Но когда я начала движение, то поняла, что сумасшедшая качка мешает идти прямо. Я остановилась и попыталась собраться с мыслями.
- Давай, - тихо сказала я сама себе, - это же не так сложно. Ты умеешь ходить сколько себя помнишь.
Еще несколько шагов, и я осознала, что не важно, будет ли траектория моего путешествия прямой, или нет, важно было успеть дойти до уборной ДО того, как мой организм решит распроститься с содержимым желудка. Я быстро сглатывала слюну, стараясь сдержать тошноту, и продолжала упорно идти к цели. Вдруг передо мной возникло – довольно расплывчатое – лицо Ростова. Я тихонько застонала.
- Ты как? – спросил он озабоченно.
В ответ я лишь помахала руками, чтобы он меня пропустил.
- Тебе нехорошо? – задал он еще один вопрос, но я просто толкнула его и пошла дальше.
Когда я оказалась в кабинке туалета, сидя на корточках рядом с унитазом, я даже не испытывала чувства стыда, хотя знала, что оно придет позже. Я просто чувствовала физическое облегчение. Правда, когда я поднялась на ноги и вышла из кабинки, надежда на то, что теперь, когда меня стошнило, количество алкоголя в организме уменьшилось, и качка начнет сходить на нет, угасла. Все вокруг по-прежнему крутилось, мешая мне с первого раза нажать на кран и нормально помыть руки. Я старалась не думать о девочке, мывшей руки рядом, и видевшей, в каком состоянии я была. Опять же, я знала, что все сожаления по этому поводу придут позже. В тот момент мне просто было плохо. Так плохо, как не было никогда раньше.
Остаток ночи прошел для меня как во сне. У меня пропало чувство времени, но, судя по всему, я около двух часов просидела за столиком рядом со спящим Эмилем, бездумно глядя в пространство. Позже, когда я восстанавливала в памяти события вечеринки, мне казалось это маловероятным, но поскольку я не помнила себя, делающей что-то другое, а между тем, как я присоединилась к Эмилю и тем моментом, когда все закончилось, прошло не менее двух часов.
Как потом мне сказали, около половины шестого утра ко мне подошел Ростов и снова начал интересоваться моим самочувствием. Я не помню, что отвечала, помню лишь, что очень старалась отвечать разумно и четко, чтобы он не заподозрил, что я слегка пьяна.
Потом он повел меня на террасу. Там был профессор Снейп. Он смотрел на меня, но поскольку я не могла сфокусировать взгляд на его лице, я не знала, какие эмоции он испытывал. Глядел ли он с укором, или его веселило мое состояние – это навсегда останется тайной.
Я помню, как Снейп взял меня за руку, прижал покрепче к себе и потом все закрутилось. Когда мир перестал вращаться слишком быстро, а твердая земля вернулась под ноги, я поняла, что там, в туалете, вышло не все, что было в моем желудке. Оттолкнув профессора, борясь со сжимающими горло спазмами, я добралась до ближайших кустов. Теперь чувства постепенно возвращались ко мне, и мне было ужасно стыдно. Я даже подумала о том, чтобы сбежать от Снейпа, чтобы он не видел меня в таком состоянии, но он довольно скоро подошел ко мне и снова взял под руку. Я не стала сопротивляться и поплелась следом, попутно что-то ему говоря. Всех слов я не помню, но смысл был примерно в том, что я никогда-никогда в жизни не напивалась до такого состояния, и теперь готова была провалиться сквозь землю.
Вскоре я поняла, что мы пришли в Каминную. Каминный порошок, камин, пламя, и вот мы вышли в другом – но все равно знакомом помещении. Хотя тогда я так и не смогла вспомнить, что это было за место.
- Вы справитесь с еще одной аппарацией? – поинтересовался Снейп.
Я пожала плечами. Я действительно не знала.
- Постарайтесь. На счет три.
Он снова прижал меня к себе и, досчитав до трех, аппарировал. В этот раз я была более или менее в порядке – только дико кружилась голова, и чувство тошноты усилилось, но внешне ничего не изменилось...
…Светало. Мы оказались у какого-то дома, освященного тусклыми лучами утреннего солнца. Снейп открыл передо мной дверь, жестом предлагая войти внутрь. Мне не хотелось – на улице сознание как будто бы чуть-чуть прояснялось и тошнило не так сильно. Но спорить сил не было. Я вошла внутрь, проследовала за профессором к какой-то комнате с большой деревянной кроватью в центре и вскоре оказалась одна в незнакомом помещении. Я слышала, как Снейп произнес запирающее заклинание, уходя, и поняла, что таким милым способом он приказал мне лечь спать.
В другой ситуации я бы, быть может, начала выяснять, в чем дело, попыталась бы узнать, где нахожусь и зачем меня сюда притащили. Осмотрела комнату, на худой конец. Но мне было так плохо, что, не раздеваясь, я упала на кровать, с трудом вытащив из-под себя же одеяло, и забылась крепким сном.

Вот, собственно, и всё. Ледиз энд джентльмен, представляем вашему вниманию заключительную главу.
Я благодарю всех, кто поддерживал меня на протяжении всех этих месяцев, оставлял комментарии и просто читал и получал удовольствие.
Мне всегда немного страшно выкладывать последнюю главу, потому что это особенно сложная для написания часть. Но я надеюсь, вам все же понравится.
Спасибо!




17 апреля, воскресенье

Следующим утром я проснулась от какого-то шума, лившегося, как позже выяснилось, из открытого окна. С трудом открыв глаза, я уставилась на белый потолок, поддерживаемый деревянными балками. Чуть нахмурившись, я попыталась сесть на кровати, но голова была тяжелой, словно сделанной из свинца. Отказавшись от идеи встать, я продолжила лежать, размышляя о прошедшей вечеринке. Это была самая-пресамая ужасная ночь в моей жизни. За исключением, может быть, некоторых ночей во время войны с Волдемортом, но согласитесь, это нельзя сравнивать.
Мне было невыносимо стыдно, и все еще ужасно плохо. При попытке перевернуться на бок на меня вновь нахлынуло чувство тошноты. Как будто бы я не просто повернула голову, а десять минут прокаталась на карусели.
Но стоило мне закрыть глаза, как в дверь постучали. Я попыталась сосредоточиться. Кто это мог быть? Что им было нужно? Где я, вообще-то, находилась? Прохрипев «войдите», я приоткрыла один глаз, чтобы увидеть, кто это был.
В комнату вошла темноволосая девушка с подносом в руках. Мягко улыбаясь, она подошла к моей кровати и поставила поднос на прикроватный столик. Затем, все также безмолвно, вышла.
Предприняв еще одну, на этот раз увенчавшуюся успехом, попытку сесть, я посмотрела на поднос. На нем был стакан, как я вскоре узнала, с апельсиновым соком, бутерброд с сыром, сдобная булочка и джем. От вида всего этого меня снова начало мутить. Единственное, что заинтересовало мой слабый организм – это сок. Я залпом выпила весь стакан и снова упала на кровать. Металлический шарик в моей голове от такого резкого движения подпрыгнул и устроил небольшое сотрясение мозга. Тихонько простонав, я прикрыла глаза.
Но теперь сон не шел. Несмотря на убийственное желание снова заснуть, сознание все настойчивее требовало выяснить, где я и почему мне приносят завтрак в постель.
Еще одно героическое усилие – и я оказалась на ногах. Чуть постояв, чтобы все вокруг перестало кружиться и пропали эти неприятные цветные пятна в уголках глаз, я подошла к зеркалу. Вид у меня был помятый, но более или менее сносный. Продолжая борьбу с тошнотой, я вышла из комнаты. Поозиравшись по сторонам, я увидела лестницу, ведущую вниз. Спустившись по ней, я оказалась в небольшой гостиной с цветастыми занавесками на окнах и старенькой мебелью. Прислушавшись, я услышала голоса, и, обогнув лестницу, увидела кухню. Там была та темноволосая девушка, которая принесла мне завтрак и Снейп в облике профессора Вейнса, говорящий что-то на немецком:
- Du sollte es nicht tun. Sie braucht ein Schläfchen halten. Ich zweifle ob sie frühstücken werde.
- Ja, aber Steffi sagte… - отвечала ему девушка.
Снейп усмехнулся и, чуть приобняв её, добродушно ответил:
- Steffi hat immer Recht? (*)
Удивленная, я прошла вперед, и меня, наконец, заметили. Но вместо какого-либо комментария от Снейпа – о прошедшем вечере, о моем внешнем виде, или о чем угодно еще – я услышала от него приветствие на немецком. И, несмотря на головокружение, все же смогла сообразить, где оказалась.
- Это Оберсдорф? – спросила я.
- Ja, ja! Obersdorf! – улыбаясь, произнес молодой мужчина, выглядевший в точности как профессор Вейнс.
Девушка тоже улыбнулась мне и что-то спросила. Я пожала плечами и сказала все, что знала по-немецки:
- Nein Deutsch. (**)
Девушка понимающе кивнула, и спросила по-английски:
- Завтрак хорошо?
- Аа, завтрак… Спасибо, но еда…, - сморщившись, я покачала головой и помахала рукой, давая понять, что один ее вид вызывает у меня отвращение.
А потом, подумав, добавила.
- Вот попить бы.
И жестом изобразила, будто бы пью что-то из невидимой чашки, а потом одобрительно кивнула. Девушка сразу поняла, что я имела в виду и налила стакан сока.
- Спасибо, - сказала я и с удовольствием выпила предложенный напиток.
Утолив жажду, я, наконец, вспомнила о правилах приличия.
- Гермиона Грейнджер, - произнесла я, положив руку на грудь.
- Оле Деш, - представился светловолосый мужчина.
- Аника, - произнесла девушка.
Повисла неловкая пауза. Я не могла спросить у них, что я делаю в их доме, или где Снейп, потому что даже не знала, под каким именем они его знали. Хозяева, похоже, тоже не знали, что сказать.
Тут, по счастью, на кухню вошел сам Снейп в своем истинном обличии.
- Наконец-то вы соизволили встать, - обратился он ко мне, - уже одиннадцатый час.
Я быстро обвела взглядом комнату в поисках часов.
- Десять ноль три, - сказала я, обнаружив на стене старенькие часы с боем.
- Это и называется одиннадцатый час.
Ответил он и обратился к Оле:
- Зелье fertig через пять минут, - он поднял руку, растопырив пять пальцев.
Оле кивнул и, улыбнувшись мне, вышел.
- Вы позавтракали? – поинтересовался у меня Снейп. По-хозяйски проходя на кухню и начиная возиться с посудой.
- Нет, мне… не хочется, - ответила я, рассматривая его спину.
Готова поклясться, он усмехнулся, но когда снова повернулся ко мне, выражение его лица было абсолютно серьезным.
- Как насчет чая?
Я прислушалась к собственным ощущениям. Мысль о чае не вызывала тошноты, и я согласилась.
Пока Снейп готовил чай, Аника жестом предложила мне сесть за большой деревянный стол у окна. Несмотря на желание знать, почему я оказалась в Оберсдорфе, я хранила молчание. Во-первых, потому что у меня не было никаких сил разговаривать. Просто физически такая нагрузка казалась невозможной. Во-вторых, меня все грызло чувство стыда. То, как я вела себя прошедшей ночью – начиная от фокуса с Кеннетом и кончая путешествием со Снейпом в этот дом – было просто отвратительно. Как бы мне хотелось забыть те позорные минуты! Но как бы ни так. Снейп одним своим присутствием напоминал мне о них.
Погруженная в собственные безрадостные мысли, я даже не заметила, как вышеназванный человек подошел ко мне, и обратила на него внимание, только когда фаянсовая кружка с грохотом опустилась на стол прямо перед моим носом. Я поморщилась от боли в голове и протянула руки к горячему напитку.
Снейп поставил на стол еще одну кружку, и снова мне показалось, что кто-то вскрыл мо черепную коробку и молотком ударил прямо по мозгам. Когда третья чашка опустилась на стол, я была готова заплакать. Затем профессор со скрежетом пододвинул тяжелый стул к столу, и мне показалось, что он процарапал тупым ножом линию от моего затылка до копчика. Аника, для которой и предназначалась третья чашка чая, к счастью, вела себя совершенно бесшумно и не доставляла мне столько дискомфорта.
- Вы даже не спросите, где вы? – спросил, наконец Снейп.
Я отрицательно покачала головой.
- Я уже знаю, - сказала я.
- И знаете, почему? – последовал следующий вопрос.
- Нет.
Повисла тишина. Я мысленно закатила глаза.
- Ну и почему?
- Мне кажется, вам неинтересно, - издевательски произнес Снейп.
Я тяжело вздохнула. Мысленно сформулировав фразу так, чтобы в ней было как можно меньше слов, сказала:
- Интересно. Все равно расскажете. Поэтому не спрашивала.
Снейп оценивающим взглядом посмотрел на меня.
- Голова болит? – наигранно сочувственным голосом спросил он.
Я взглянула на него, сощурив глаза.
- Нет, - был упрямый ответ.
- Ну ладно. Я хотел предложить антипохмельное зелье, но раз все в порядке…
- Это не похмелье. Я отравилась, - буркнула я.
Послышался смешок.
- Ну да. И чем же, позвольте спросить?
Надувшись, я искоса посмотрела на профессора.
- Алкоголем, - еле слышно сказала я.
- Ааа. Вот как вы это называете…
- Хватит издеваться, - потребовала я, но прозвучали слова довольно жалобно.
Снейп на несколько секунд замолчал, а затем обратился к Анике.
- Bringen bitte зеленое, - он показал на зеленое полотенце, лежавшее на столе, - зелье. Если холодное. Если Kalt. Не hiess, не горячее, а kalt.
Аника кивнула и вышла из кухни.
- Думаю, это будет вам уроком, - сказал профессор, когда мы остались одни.
Я скучающе взглянула на него.
- В следующий раз вы вряд ли подвергнете себя риску «отравиться алкоголем», - пояснил он.
Я поморщилась.
- Только не надо меня воспитывать, - сказала я, - вы не мой отец. Хотя… даже он меня не воспитывает.
- За что заслуживает самого горячего порицания. Если бы он уделял вам больше внимания, вам бы не пришло в голову поддаваться влиянию сомнительных типов и устраивать спектакли для меня.
Я фыркнула.
- Даже если закрыть глаза на то, что это было безнравственно и даже аморально, - продолжал он, - вы поступили совершенно глупо, подвергая опасности собственную жизнь. Отправились в безлюдный лабиринт… кроме мистера Кента есть немало людей, представляющих для вас опасность. Напомню, Карателей было несколько, не один очарованный вами мистер Кент. Да и его общество нельзя назвать безопасным. Что если бы я не последовал за вами? Не думаю, что его остановили бы ваши слова о том, что «вы так не договаривались».
Тщетно пытаясь спрятать голову в огромной кружке, я продолжала пить чай, делая вид, что меня не трогают его слова.
- Я думаю, самое время начать оправдываться, - заметил профессор несколькими мгновениями позже.
Я в который раз тяжело вздохнула.
- Я не могу пока что, - ответила я. – Давайте попозже.
В этот момент вернулась Аника. Она протянула профессору пузырек, и тот, проинспектировав зелье, протянул его мне.
- Анти-алко-отравительное зелье. Прошу, - иронично произнес он, и я приняла лекарство.
Аника сразу же ушла, я же, жадно выпив все до капли, прикрыла глаза. Постепенно тошнота стала проходить, тиски, сжимавшие мою голову и шею ослабили хватку, вскоре исчезла мышечная слабость. Через пару минут я набрала воздуха в грудь и выдохнула. Чертово какой-позор-похмелье прошло.
Открыв глаза, я посмотрела на Снейпа с благодарностью.
- Спасибо, - тихо сказала я.
Он безразлично пожал плечами.
- Тогда начинайте, - были его слова.
Я удивленно спросила, что именно я должна начинать.
- Оправдываться.
На это я лишь хмыкнула.
- Я вообще-то, себя виноватой не считаю, - сказала я, поразмыслив,- По крайней мере в том, в чем вы меня обвиняете.
Он вопросительно поднял бровь.
- На любви и на войне все средства хороши.
- Как по-гриффиндорски, - сардонически прокомментировал Снейп, а я нагло ухмыльнулась.
- Я думаю, мне присущи качества всех факультетов – как и многим другим, - заметила я, намеренно стараясь сменить тему. - Гриффиндор был моим осознанным выбором.
- Ну разумеется. Одинадцать лет – как раз тот возраст, когда люди принимают осознанные решения.
- Перед тем, как попасть в Хогвартс, я внимательно изучила главу в Истории Хогвартса, посвященную факультетам, и потом долго думала, куда хотела бы попасть. Слизерин не подходил по понятной причине. Хотя там и попадаются маглорожденные или полукровки, сдается мне, им не очень сладко живется среди слизеринцев. Приходится всеми силами доказывать, что они достойны учиться на этом факультете.
Снейп согласно кивнул, задумчиво глядя в окно.
- Я не боюсь трудностей, но даже если бы я добилась уважения от однокурсников, я никогда не смогла бы уважать их сама из-за их взглядов. Но все это вовсе не значит, что я не обладаю хитростью. Хаффлпафф мне не походил из-за излишнего спокойствия. Я знала, что если со мной рядом не будет кого-то, кто все время будет подстегивать меня к активной деятельности, я просто сгнию. Когда подруга моего еще магловского детства уехала в другой город, я целые летние каникулы провела в компании кузины, отличающейся редким спокойствием. Это было скучнейшее лето в моей жизни, даже не смотря на то, что я прочитала половину книг на полке в гостиной. Но в общем, те качества, которые ценятся на Хаффлпаффе, такие как доброта и честность, во мне есть. Сейчас, возможно, в меньшей степени, но в одиннадцать я была честна до ужаса и имела склонность к состраданию. Какое-то время я не могла выбрать между Гриффиндором и Рейвенкло. Потом я представила себя среди Рейвенкловцев, таких умных и начитанных, и поняла, что ничем не буду от них отличаться. Буду одна из сотни умных и начитанных. Это было неинтересно. В Гриффиндоре же, поняла я, у меня будет определенное преимущество перед остальными. Я не говорю, что считала – или считаю – своих друзей недостаточно умными, чтобы хорошо учиться. Но из того, что я прочитала в Истории Хогвартса, я поняла, что гриффиндорцы, как правило, не отличаются прилежностью. Они импульсивны, неусидчивы, горячи, старательны только тогда, когда им что-то действительно интересно. Каждый из них находит себе занятие по вкусу и демонстрирует в нем немалые успехи. Но все остальные предметы теряют для них интерес, и оценки по ним редко бывают лучше, чем «выше ожидаемого».И я поняла, что это то, что мне нужно: горячие головы и при этом не конкуренты в учебе. Правда, в первые месяцы в Хогвартсе я сильно пожалела о своем выборе, решив, что ошиблась в расчетах. Они не слишком хорошо принимали меня, потому что я была не такая, как они. Но стоило мне проявить черту, доказывающую, что я тоже достойна звания Гриффиндорки, и все изменилось. И вскоре все пошло так, как я рассчитывала.
- Вы страшный человек, мисс Грейнджер, - сказал Снейп саркастично, когда я замолчала, - по сравнению с вами, мои слизеринцы – ангелы, спустившиеся на землю, чтобы нести людям добро.
Я усмехнулась.
- И как ловко вы обвели всех вокруг пальца. Все-то считали вас маленькой доблестной гриффиндоркой, а вы, на самом деле, воплощение Салазара Слизерина в гольфах.
Еще одна усмешка с моей стороны.
- И как вы ловко сменили тему, чтобы не объяснять своё поведение, - продолжал Снейп, - я бы, может быть, даже не заметил, если бы не желал так сильно увидеть, как вы краснеете от стыда.
Я скривила губы.
- Ну что вы хотите услышать? – спросила я устало.
- Правду.
- Кажется, мы поменялись ролями, - заметила я. – Ну что ж, думаю, здесь нечего особо объяснять. Я попросила у профессора Ростова совет, как мне заставить вас прекратить вредничать и вести себя как маленький ребенок. Он предложил попытаться обратиться к вашему инстинкту защитника, что почти сработало. Сначала я хотела, чтобы мне помог Эмиль, но он… о, черт! – вдруг воскликнула я, - надо узнать, как он!
- Это может подождать, - твердо произнес Снейп.
Вздохнув, я продолжила:
- В общем, Эмиль оказался недееспособен, и я пошла искать другого помощника. Когда увидела Кеннета, подумала, что это был бы идеальный вариант. И вы бы поверили, и его не жалко, если что.
- А о том, что я мог отреагировать неадекватно и покалечить мерзавца, вы не подумали? – едко поинтересовался Снейп.
- Я же говорю, мне его не жалко, - жестко сказала я.
- А как насчет меня? Вам не кажется, что одного обвинения в убийстве для меня достаточно?
Я смущенно отвела взгляд в сторону.
- Ну… на самом деле… не думаю, что вы совершили бы что-то ужасное… Вы всегда умели держать себя в руках…
- Эгоистка, - выплюнул Снейп.
- От такого слышу, - ответила я совершенно несправедливо.
- В общем, - продолжила я тремя секундами позже, - подговорив Кеннета, я нашла Ростова и попросила его, чтобы он сказал вам, что видел, как я пошла в сторону лабиринта и за мной пошел какой-то парень. Что он, очевидно, и сделал, подгадав правильное время.
- Убью мерзавца.
- А от меня «спасибо» передайте.
Снейп метнул на меня рассерженный взгляд, но я, как ни в чем не бывало, продолжила:
- Сначала все шло хорошо, вы волновались за меня. Не смейте отрицать! – Повысила я голос, заметив, что Снейп собирается что-то сказать. – Вы, наконец, были готовы проявить свои чувства, но потом вдруг все испортили своим наглым вторжением в мой мозг.
- Вторжением? Девочка моя, вы думали так громко, что услышал бы даже глухой. Вы посылали образы Ростова и Кента с такой готовностью и трепетной радостью, словно это были рождественские открытки.
- Я действительно была рада, что все шло по плану! Буду в будущем иметь в виду вашу склонность к подсознательному проникновению в чужой разум.
После небольшой паузы, Снейп сварливо заметил:
- Приятно знать, что в тот момент, когда я сидел рядом с вами, вы думали о других мужчинах.
Я перевела на него изумленный взгляд. Затем постаралась сделать вид, что ничего такого не услышала, и ответила:
- Вы уже просто не знаете, к чему прицепиться.
- Я знаю! Вы пытались обмануть меня, обвести вокруг пальца…
- Вывести на чистую воду! – закончила я за него.
Мы оба замолчали. Спустя почти полминуты я тихо произнесла:
- Сколько можно ходить вокруг да около?
Снейп встал, прочистил горло и ровным тоном сказал:
- Я переместил нас сюда, потому что собираюсь провести здесь следующую неделю. Хозяева были настолько добры, что позволили мне пригласить вас также погостить у них. У вас есть какие-то планы на предстоящие семь дней?
Я была удивлена, но постаралась не подать виду. Растерянно посмотрев в окно, я попыталась припомнить, что собиралась делать после выпускного.
- Спасибо за предложение, сэр. Я с радостью приму его. Мне нужно будет только отправить несколько писем.
- Перо и пергамент можете найти в своей комнате на письменном столе. И я же просил оставить это «сэр».
- Да, с…профессор Снейп. Хорошо.
Снейп поморщился, но не стал ничего говорить. Он просто жестом приказал мне следовать за ним, и поспешил покинуть кухню. Я помчалась за ним.
Мы пересекли гостиную и, выйдя через заднюю дверь, оказались в малюсеньком садике. Там на разложенных на скамейке подушках сидела та самая светловолосая молодая женщина, которая приходила однажды к Снейпу в университет, и которую я видела с Оле в Оберсдорфе, когда была тут в прошлый раз. У неё на руках резвился ребенок лет трех или четырех – я плохо разбираюсь в детских возрастах. Рядом на низкой скамеечке сидел Оле и вырезал что-то из дерева. Чуть в стороне от них в плетеном кресле, прикрывшись пледом, занималась вязанием Аника.
Когда мы со Снейпом вышли к ним, они все одновременно подняли головы и дружелюбно улыбнулись. Даже на лице мальчишки появилось довольное выражение.
- Штеффи, познакомься, это Гермиона Грейнджер. Гермиона, это Штеффи, хозяйка этого дома и жена Оле.
- Очень приятно, - с немецким акцентом произнесла Штеффи, - а это Эрих, наш сын.
Она приобняла мальчика и тот начал извиваться, пытаясь выбраться из её объятий. Рассмеявшись, Штеффи отпустила ребенка и тот, спрыгнув с колен матери, побежал к песочнице, располагавшейся неподалеку.
- Мне тоже очень приятно, - ответила я, - спасибо, что разрешили погостить у вас.
- Не стоит благодарности. Друзья Северуса – наши друзья, - ответила женщина. - Моя сестра сказала, вы не завтракали, - произнесла она, указывая на Анику, - вы плохо себя чувствуете?
- О, нет, спасибо. Теперь все хорошо, профессор Снейп дал мне зелье.
К собственному недовольству, я чуть покраснела. Я надеялась, что эти люди не знали, ЧТО за зелье дал мне их «Северус».
- О, тогда славно.
- Штеффи, мы с Гермионой пойдем в город. Нужно что-нибудь купить? – поинтересовался Снейп.
- Нет, спасибо Северус. Если только Гермиона чего-нибудь хочет. Что бы вы хотели на обед, Гермиона?
Я смущенно пробормотала, что не имею никаких особых предпочтений в еде, и мы со Снейпом, попрощавшись с хозяевами, ушли. Молча пройдя через гостиную, мы остановились у камина. Я вопросительно взглянула на профессора. Он бросил дымолетного порошка на угли, что-то пробормотал, и засунул в появившееся пламя голову. Очевидно, с кем-то побеседовав, он запустил в огонь и руки, и вскоре извлек из камина мой сундук с вещами.
- О! – только и смогла произнести я.
- Ростов был так чертовски любезен, что позаботился о ваших вещах, мисс Грейнджер, - произнес Снейп.
- Э, мне показалось… вы начали называть меня Гермиона, - проговорила я, краснея.
Профессор, кажется, тоже почувствовал себя неловко, но быстро взял себя в руки и сказал:
- Да, Гермиона. Отлевитируйте сундук в свою комнату, переоденьтесь и примите душ, если это необходимо. Ванная комната в конце коридора на втором этаже. Затем спускайтесь сюда, я буду вас ждать. Мы пойдем в город.
Выслушав указания, я кивнула и отправилась к себе. Выполнив все, я, спустя полчаса, спустилась в гостиную, обнаружив там Снейпа в обличии профессора Вейнса – или теперь правильно сказать Оле Деша – и мы покинули дом.
На улице было очень людно – совсем не так, как когда мы прибыли в Оберсдорф прошедшим утром. С трудом пробираясь между волшебниками и колдуньями, мы даже не могли поговорить. Когда я едва не потерялась в толпе, Снейп схватил меня за рукав и потащил за собой. Мне такое обращение не понравилось, и я, настойчиво высвободив руку, осторожно взяла профессора под локоть. Он, кажется, немного напрягся, но потом, очевидно, решил не обращатьс на меня внимания и полетел дальше. Я едва успевала переставлять ноги.
- Где-то пожар и мы спешим, чтобы успеть достать детей из горящего дома? – спросила я, задыхаясь.
- Я привык быстро ходить.
- Ваш способ передвижения и ходьба не имеют ничего общего.
- Мы уже пришли.
Снейп указал на небольшой магазинчик Faul Kesser, прилавки которого были сплошь уставлены ингредиентами для зелий. Войдя, Снейп поздоровался с продавцом и протянул ему исписанный пергамент. Продавец – седовласый старик – начал юрко бегать от полки к полке, насыпать что-то в кульки или упаковывать в серую бумагу, периодически сверяясь с пергаментом. Затем он сложил все в один большой пакет, взмахом палочки уменьшил его и, написав что-то на пергаменте, протянул его Снейпу. Тот взглянул на цифры, которые начертил старик, и, достав из кармана деньги, отсчитал нужное количество.
Когда мы вышли из магазина, я спросила:
- Вы прожили здесь довольно долго, не так ли?
Снейп кивнул.
- Достаточно.
- Расскажите мне, - попросила я.
Профессор едва заметно вздохнул и предложил зайти в близлежащее кафе.
- Не люблю разговаривать на ходу, - поделился он.
- Естественно. Так ходить, как вы, можно только правильно дыша. Разговоры сбивают ритм.
Разместившись за столиком у окна, мы заказали по чашке чая, и я приготовилась слушать.
- После того, как я узнал, что Темный Лорд побежден, я скрылся из Англии – у меня заранее были подготовлены различные планы побега. Примерно через год после постоянных перемещений и игр в прятки, я решил осесть где-нибудь в одном месте. Было совершенно невозможно варить достаточное количество Оборотного Зелья, при этом постоянно меняя место дислокации.
Я согласно кивнула.
- Так случилось, что я оказался здесь, в Оберсдорфе и свел знакомство с Оле. Мне нужно было разузнать о том, что это за город, чтобы разработать план действий, а Оле оказался достаточно разговорчивым, чтобы помочь мне в этом. Штеффи тогда ждала сына, но беременность проходила очень тяжело. Оле рассказал и об этом, и я вызвался помочь. Сначала они не очень доверяли мне, но когда у Штеффи случился приступ, и она едва не потеряла ребенка, а я оказался рядом с подходящим зельем в руках, их настороженность в отношении меня сменилась слепым обожанием. Проблемы были на протяжении всего срока, а во время родов Штеффи была на грани смерти. Опять же, мое содействие сохранило жизнь и ей, и ребенку. Взамен я получил крышу над головой на любой удобный для меня срок и внешность. Оле не из этих мест, и мы легко убедили всех, что я его брат-близнец, проведший всю жизнь в Англии.
- Но мне показалось, что Оле не говорит по-английски, - сказала я.
- Он говорит, но очень плохо. Примерно также плохо, как я по-немецки. Но специальные заклинания и несколько пинт отменного немецкого пива стирают все языковые барьеры.
- А что за зелье вы готовили сегодня утром? О котором сказали Оле, когда пришли на кухню?
Снейп закатил глаза.
- От вашего зоркого глаза ничто не укроется.
Я, улыбнувшись, покачала головой.
- Проблемы сына Штеффи, не окончились с его рождением. Он по-прежнему нуждается в лечебном зелье. Вполне вероятно, он будет нуждаться в нем до конца своей жизни. Но не очень здоровый ребенок, по мнению этой семьи, лучше, чем мертвый ребенок.
- Значит, когда Штеффи приходила к вам тогда в университет, она приходила за зельем для Эриха?
- Какая проницательность. Да, она приходила за зельем и приносила волосы Оле для моего оборотного зелья.
После небольшой паузы я заметила:
- Они кажутся очень милыми людьми. Вам повезло, что они оказались на вашем пути, не так ли?
- Я бы сказал, им повезло, что я оказался на их. С моей стороны это не везение, а результат настойчивого стремления к цели. Если бы я не встретил Оле, я нашел бы кого-нибудь другого, кому понадобились бы мои услуги.
После еще одной паузы, более долгой паузы, я задумчиво произнесла:
- Скажите, профессор, а если бы кто-то сказал, что кто-то не… не может сказать, что ему не нравится, мм, спаржа, что бы вы подумали он имеет в виду?
Снейп в замешательстве посмотрел на меня.
- Я почти привык к тому, как резко вы меняете темы разговора, даже не пытаясь скрыть это за словом «кстати», поскольку очевидно, что это всегда некстати, - сказал он, его брови удивленно подняты, - но то, ЧТО вы говорите даже меня порой сбивает с толку.
Я вздохнула.
- Ну, вот смотрите, вы спросили кого-то: «почему тебе так не нравится спаржа?». А он ответил: «Я бы не сказал, что она мне не нравится». Какие выводы вы бы сделали?
Профессор подозрительно сузил глаза.
- С чем связан этот вопрос?
- Со спаржей, - раздраженно ответила я. – Хоть раз в жизни вы можете просто ответить мне?
- Я мог бы, если бы не чувствовал, что все, что я скажу, будет использовано против меня.
Я едва заметно улыбнулась.
- Это не относится к вам, - соврала я, стараясь не смотреть ему в глаза.
- Теперь я абсолютно уверен в обратном, - отозвался Снейп, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.
Пристально глядя на меня, он сказал:
- В вопросе определенно есть какой-то подвох, но я пока не совсем понял какой.
Я закатила глаза.
- Да нет никакого подвоха. Я просто … задаю вам разные вопросы, чтобы, мм, понять… ваш способ мышления.
Снейп скептически скривил губы.
- Что за чушь?
- Просто ответьте.
Вздохнув, профессор задумчиво посмотрел куда-то в окно.
- Что ж, очевидно, человек мог иметь в виду две вещи: либо что он относится к спарже равнодушно, то есть не испытывает по отношению к ней никаких негативных эмоций, либо что он ее ненавидит.
Триумфальное «ага», вырвавшееся из моих уст, заставило Снейпа настороженно посмотреть мне в глаза. Я широко улыбнулась.
- Поясните ваше «ага», - потребовал мой собеседник.
Самодовольно подняв подбородок, я ответила:
- Однажды вы сказали, что я вам не нравлюсь…
Намеренно оставив конец фразы недосказанным, я наблюдала, как на лице профессора появляется понимание.
- Общались на эту тему с Ростовым? – произнес он безразлично.
Я слегка удивилась.
- Мм, ну да. Но…
- Сами бы вы до такого не додумались.
Я выразительно фыркнула.
- Действительно, куда уж мне, разгадать ваши замысловатые иносказания.
Снейп едва заметно пожал плечами.
- И что же? – спросила я через несколько секунд. – Ростов был прав?
Я напряглась в ожидании ответа. Сильно сжав ручку чашки, я смотрела ему в глаза. Несколько мгновений он молчал, на лице не отражалось ни одной эмоции. И вот, он набрал воздуха в грудь, чтобы ответить. Он уже приоткрыл рот, чтобы произнести…
Как вдруг рядом с нами раздался голос, полный паники. Мы с профессором вздрогнули и подняли головы, чтобы увидеть взволнованную и запыхавшуюся Анику.
- Северус! Эрих! – выдохнула она с типичным немецким «р».
Снейп подскочил со своего стула, как ошпаренный. Бросив мне на ходу «расплатитесь», он аппарировал. Я ошарашено смотрела на место, где секунду назад стоял профессор. Растерянно засунув руку в карман, я не обнаружила там ни кната. К счастью Аника еще не ушла. Я, краснея, жестами объяснила ей, что у меня нет денег. Девушка понимающе кивнула – хотя, теперь, без улыбки – бросила на стол несколько монет и тоже аппарировала. Я решила не следовать их примеру, хотя и была уверена, что смогла бы переместиться в нужное место. Мне подумалось, я вряд ли смогу помочь – если бы это было так, профессор аппарировал бы вместе со мной.
Поэтому я вышла из кафе и пешком пошла домой.
Мне было досадно. Чертовски досадно, что Снейп не успел ответить. Мы были так близки к тому, чтобы признать очевидное, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок – и тут этот Эрих… Мысленно поругав себя за жестокость по отношению к ребенку, я продолжила упиваться собственным несчастьем.
Когда я вошла в дом, вся хозяйская семья и профессор были в гостиной. Эрих тихо спал на кровати, появившейся в центре комнаты. Рядом сидели заплаканная Штеффи и Оле. Аника расположилась в кресле у камина, с печатью беспокойства на лице. Снейп сидел в таком же кресле напротив нее, но по его чертам было сложно понять, какие чувства он испытывал.
- Все в порядке? – тихо спросила я, когда он взглянул на меня.
- Пока да. Я успел вовремя.
- Что случилось? Утреннее зелье не подействовало?
- Нет, дело не в этом. Это была аллергия. Не знаю, что он съел или выпил, но это вызвало немедленную аллергическую реакцию и анафилактический шок. Я промыл ему желудок и дал Антиаллергическое зелье, но ему все еще необходимо внимание целителя, который должен появиться с минуты на минуту.
Я удивленно взглянула на Снейпа.
- Как вы… как вы поняли, что это аллергия?
Присев на низкую табуретку рядом с профессором, я с долей восхищения уставилась на него.
- Штеффи сказала, что у ребенка заболел живот, затем его начало тошнить. Когда я сюда аппарировал, из-за отека гортани он начал задыхаться. Симптомы указывали на аллергическую реакцию.
Задумчиво потерев подбородок, он продолжил:
- У него и раньше была аллергия на шоколад и арахис, но она проявлялась в сыпи и никогда не вызывала настолько серьезных осложнений. Однако я держал здесь различные зелья на все случаи жизни – с этим ребенком нельзя иначе. Это его спасло. Но необходимо выяснить, что вызвало аллергию.
- Что если он позаимствовал из вашего хранилища какое-нибудь зелье? – предположила я.
Снейп сердито взглянул на меня.
- По-вашему, я совершенный болван? Зелья охраняются такими заклинаниями, какие даже его родители не способны снять.
Я пожала плечами.
- Я просто предположила… тогда, быть может, его родители хранят какие-нибудь зелья в более доступном месте?
- Это исключено. Они предельно осторожны. Все зелья, которые они хранят в более или менее открытом доступе направлены на избавление от возможных приступов мальчика, а не на их провокацию.
- Но очевидно, что это не пищевая аллергия, - сказала я, - это либо какое-то зелье, либо… хм…погодите… он был во дворе, когда ему стало плохо?
Снейп пожал плечами, но вместо него ответила Штеффи:
- Да, он играл в песочнице.
От нахлынувшего приятного волнения, я встала и начала расхаживать по комнате.
- Такая серьезная реакция, как я сказала, как правило, бывает вызвана либо аллергией на зелья, либо аллергией на укусы животных. Например, пчел.
На слегка удивленный взгляд профессора, я сказала:
- Об этом было в книжке профессора Ростова. Помните, там была глава о природных ядах, таких, которые выделяют насекомые или змеи.
Снейп кивнул.
- Если это так, должен быть укус, - проговорил Снейп и, подлетев к Эриху, начал его осматривать.
Через несколько секунд раздалось удовлетворенное «да». Все столпились вокруг кровати, разглядывая маленькую ладошку, которая до этого была сжата в кулак. На ней лежала мертвая пчела.
- Зелье не вывело яд из организма, а только замедлило действие, - проговорил Снейп, - необходимо нейтрализовать яд противоядием, иначе вскоре приступ повторится.
- Теперь, когда мы знаем, с каким ядом имеем дело, все упрощается, - заметила я. – Есть только одно противоядие от яда пчелы.
- Действительно, - язвительно отозвался Снейп, - только где вы сейчас его возьмете? Наколдуете?
- Ну я же ведьма.
Мы с профессором недовольно уставились друг на друга.
- Где целитель? – спросила, наконец, я. – Почему его нет так долго?
- Он был у другого пациента. Там тоже серьезный случай, - ответил Снейп.
Вдруг мы услышали всхлип и обернулись. Штеффи тихонько плакала, поглаживая Эриха по голове.
- Его губы такие бледные, - проговорила она.
Оле подошел к жене и обнял ее за плечи, тогда как Снейп чуть склонил голову, разглядывая мальчика.
- Мне кажется, его состояние ухудшается, - нервно заметила я, - мы не успеем сварить противоядие, но, может быть, можно купить его? Я видела лавку готовых зелий по дороге сюда.
- Маловероятно, что там будет то, что нам нужно, - отозвался Снейп.
Однако он попросил Штеффи послать Анику в лавку. Темноволосая девушка мгновенно дисаппарировала.
- Нужно дать ему еще Антиаллергического, пока мы не придумали, что делать, или пока не явился целитель, - сказала я.
Снейп коротко кивнул, и мы вместе влили в рот мальчика порцию зелья.
- Может, еще? – спросила Штеффи.
- Слишком много зелья может вызвать отравление, - сказала я, - передозировка может только ухудшить его положение.
Аника вернулась почти сразу. Отрицательно покачав головой, она развела руки, давая нам понять, что удача была не нашей стороне.
И тут Снейп удивил меня следующим заявлением:
- Если нет противоядия, будем лечить ядом.
Мои глаза удивленно расширились.
- Вы же не имеете ввиду… нет, вы именно это имеете ввиду! Вы же сами назвали теорию Ростова фантастичной в прямом смысле этого слова.
Я уперла руки в боки, встав так, чтобы преградить дорогу Снейпу, который вознамерился куда-то пойти.
- Я и вас оскорблял неоднократно. Вы же не воспринимали это всерьез, - заметил он, отстраняя меня.
Быстрым шагом он покинул гостиную, и, преследуемый мною, прошел в кухню, где остановился у маленькой двери. Пробормотав пароль, он вошел в небольшое помещение, бывшее, очевидно, его мастерской. Вдоль одной из стен располагались стеллажи с готовыми зельями, вдоль другой – полки и шкафчики с ингредиентами. Снейп присел на корточки у хранилища готовых зелий, и, покопавшись в его недрах, извлек на свет сосуд с рубиново-красной жидкостью. Поставив его на рабочий стол, он обратил свое внимание к другой полке, с которой вскоре снял маленький пузырек с чем-то желеобразным и мутным.
Я молча наблюдала за его действиями, но распознав последнее зелье, не выдержала и заговорила:
- Противоядие от апоптозных ядов. А это, - я указала на красное зелье, - очевидно, собственно апоптозный яд?
- Совершенно верно. Это так называемая Червонная дама. Мы дадим ребенку сначала её, а затем противоядие.
- Червонная дама не лечит аллергию и не является противоядием к пчелиному яду, - констатировала я, в то время, как Снейп положил бутылочки в карманы и направился к выходу из мастерской.
- Червонная дама – нет, а рута, в сочетании с настойкой мандрагоры, которые входят в её состав, являются.
- Но количества лечебных ингредиентов в той дозе, которую мы можем дать, не опасаясь убить мальчика, может быть не достаточно, - не согласилась я, когда мы уже шли по коридору в гостиную, - к тому же, нам придется сразу дать противоядие, и тогда все возможные целебные свойства сойдут на нет.
- Посмотрим, - лаконично ответил Снейп.
Когда мы вошли в гостиную, то увидели там мага лет пятидесяти, склонившегося над Эрихом.
- Это целитель, - пояснила Штеффи, сквозь слезы глядя на нас, - я сказала ему, что вы выяснили, и он говорит, что нужно везти Эриха в Берлин в госпиталь.
- Это невозможно, он слишком слаб, чтобы аппарировать с ним или пользоваться камином, - ответил Снейп, - а на магловском транспорте он доехать до госпиталя не успеет.
Штеффи прижала ладонь ко рту и громко всхлипнула.
- Передайте целителю, что я справлюсь здесь, а он пусть сам отправляется в Берлин и везет специалистов сюда, если считает нужным.
Пока женщина переводила слова профессора, он сам подошел к Эриху, бегло осмотрел его и достал из кармана первый флакон с Червонной дамой. Я подошла ближе и начала тихо говорить:
- Вы должны, по крайней мере, спросить разрешения у родителей. Может быть, они против того, чтобы вы травили их сына.
- Думаете, они против того, чтобы он остался жив? – поинтересовался Снейп также тихо, открывая бутылочку с зельем.
- Думаю, они имеют право знать, что вы творите, - процедила я сквозь зубы.
- Я лечу их ребенка. И мне хватает ваших причитаний, не хотелось бы, чтобы вы начали выступать со Штеффи дуэтом.
Закатив глаза, я все же замолчала и стала напряженно наблюдать, как Снейп капает на ложку три капли яда, как подносит его к бледным губам ребенка, как вливает ему в рот алые капли.
Затем, очистив ложку заклинанием, он сел на стул рядом с кроватью и принялся ждать.
- Господин Шмидт спрашивает, что ты ему дал, Персеус, - произнесла Штеффи.
Я взглянула на Снейпа, ожидая его ответа.
- Зелье с рутой, настойкой мандрагоры и еще кое-какими ингредиентами, - сказал он.
Я едва заметно покачала головой, наблюдая, как Штеффи переводит услышанное на немецкий. Профессор, заметив моё недовольство, сказал:
- В чем дело? Я сказал правду.
- Недоправду, - ответила я.
- В вашем стиле, не правда ли?
Я поморщилась и саркастично ответила:
- Нет. Я, если уж вру, то вру.
Вдруг Эрих начал ворочаться. Его личико сморщилось от боли.
- Профессор, - произнесла я, но он и сам заметил изменения.
Достав из кармана противоядие, он, однако, не спешил давать его ребенку.
- Рано, - прошептал он.
- Сэр… - угрожающе произнесла я, но он лишь отмахнулся.
- Как вы, интересно, собираетесь определить, когда уже не рано, но еще не поздно? – спросила я – голос на грани истерики.
- Когда его кожа начнет шелушиться, - отозвался Снейп, не отрывая взгляда от мальчика.
- Это будет означать, что клетки его организма начинают умирать! – воскликнула я, и Штеффи вскрикнула.
- Это будет означать, что мы не можем больше позволять Червонной даме делать свое дело.
- Северус! – простонала Штеффи. – Что ты делаешь?
- Своё дело. Не мешай, - ответил профессор жестко.
- Не надо, пожалуйста, - заплакала женщина, - прошу тебя…
Её причитания прервал слабый стон, изданный Эрихом.
- Ему больно, - прошептала я.
- Думаете? – ядовито отозвался Снейп. – А мне кажется, он кричит от удовольствия.
- Вы мучаете его!
Но профессор проигнорировал меня, склонившись к лицу ребенка.
- Пора, - вдруг сказал он и прислонил к губам мальчика баночку с антидотом.
Пока Снейп вливал в его рот мутное зелье и нажимал ему на горло, чтобы лекарство было проглочено, я рассматривала кожу Эриха. Она покрылось тонкой шелушащейся корочкой. На белых щеках покоились длинные светлые реснички. Волосы на голове тоже скорее всего начали выпадать, но пока что этого не было видно. Так действовал яд Червонная Дама, постепенно разрушая человека, медленно и болезненно.
- Теперь остается только ждать, - обратилась я к Штеффи, когда Эрих перестал ворочаться, - антидот определенно подействовал на яд, который мы ему дали, но подействовал ли он на пчелиный яд – пока сказать сложно.
А еще было сложно сказать, не успела ли Червонная дама нанести вред внутренним органам. И сложно было сказать, выживет ли мальчик, если у него случится еще один приступ.
В комнате повисла тишина.
- Мисс Грейнджер, вы хотели написать какие-то письма, - сказал через некоторое время Снейп.
Я кивнула и отправилась в свою комнату. Мне действительно надо было сообщить всем, где я была, и что со мной все было в порядке. А также мне необходимо было, наконец, написать письма в университеты – два с отказом, и один с согласием. Но настроения разбираться с делами не было, поэтому просто оповестив родных и друзей о своих планах, я покончила с почтой.
Когда я спускалась вниз по лестнице, чтобы узнать, где я могу найти сову, мне встретилась Аника. Скованно улыбнувшись, она просто сказала:
- Обед.
Я поблагодарила девушку и, с письмами подмышкой, направилась на кухню. Там был только Снейп – уже в своем истинном обличии. Взяв мои письма и пообещав отправить их, он предложил мне сесть за стол.
- Остальные обедают в гостиной, но мы, думаю, можем расположиться здесь.
- Конечно.
Я была только рада такому решению – я чувствовала себя обузой, гостя в доме, где болеет ребенок.
- Профессор, может быть, это не самое лучшее время для меня, чтобы гостить здесь? – высказала я свои переживания несколькими минутами позже.
- От вас больше ничего не потребуется, - заверил меня Снейп, - не беспокойтесь.
- Потребуется? – удивилась я. – Я не имела в виду, что меня тяготит помогать вам или этим людям. Меня волнует, что я здесь помеха.
Снейп фыркнул.
- Абсолютно нет. Если бы не вы, возможно, мы бы не скоро поняли, что вызвало аллергию, и не смогли бы принять своевременный меры.
- О, - только и смогла произнести я, а затем спросила, - значит, наше лечение подействовало? С ним все в порядке?
- Да. Если не считать несущественных повреждений от Червонной дамы.
- Насколько они несущественны?
- Пока нельзя делать окончательных выводов, но судя по тому, что состояние ребенка стабилизируется, очевидно, что никаких фатальных изменений в его организме не произошло.
- Это замечательно.
Спустя еще пару минут меня вдруг осенила другая мысль:
- Профессор, а если бы у Эриха оказалась аллергия на Червонную Даму?
Снейп безразлично пожал плечами.
- Тогда она бы ему не помогла, - ответил он сухо.
Ошеломленная, я уставилась на него.
- Вы понимали это!
Он не счел нужным отвечать.
- Вы могли убить его.
- Вы правы, лучше пчелиный яд, чем я. Не беспокойтесь, если вам станет плохо, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь.
Поджав губы, я уставилась в свою тарелку.
- Вам совсем не жалко Эриха? – спросила я.
- Моя жалость ему не поможет. К тому же недостаток сострадания с моей стороны полностью компенсируется всеми остальными окружающими его людьми.
- Интересно, а если бы это был ваш сын, вы были бы также хладнокровны?
Снейп посмотрел на меня странным взглядом. Затем ответил:
- Полагаю, нет. И тогда, по всей вероятности, мой воображаемый сын скончался бы до того, как я, наконец, нашел выход из ситуации.
- Вы жестоки.
- Я реалист.
Вздохнув, я отодвинула от себя тарелку с недоеденным обедом. Уже собираясь вставать из-за стола, я услышала голос профессора.
- Чувство привязанности не обязательно должно сопровождать чувство долга. Но если когда-либо у меня будет свой ребенок, он не будет испытывать недостатка в моем к нему расположении.
Я хмыкнула.
- Всегда думала, что это я не умею говорить о чувствах. Но, похоже, для вас признаться, что чисто гипотетически вы тоже можете кого-то любить в сто раз сложнее, чем для меня.
Снейп ничего не ответил, и я вышла из комнаты. Снова оказавшись у себя, я взглянула на часы. К моему удивлению было уже семь вечера. В связи с тем, что в предыдущую ночь я практически не спала, меня сильно клонило в сон, и, решив поддаться желанию организма, я переоделась в пижаму и легла спать.


Фразы на немецком:
(*) - Ты не должна была этого делать. Ей нужно поспать. Сомневаюсь, что она будет завтракать.
- Но Штеффи сказала.

- Штеффи всегда права?
(**) Нет немецкий.






18 апреля, понедельник

В понедельник я проснулась рано – около семи утра, но чувствовала себя выспавшейся. Немного почитав книжку, я умылась, оделась и спустилась вниз. В гостиной у кровати Эриха по-прежнему сидела Штеффи. Я пожелала ей доброго утра и спросила, как ее сын.
- Лучше, - ответила она, устало улыбнувшись, - он хорошо спал всю ночь и теперь выглядит почти нормально. Только кожа и волосы плохи, но это нестрашно.
Я согласно кивнула и внимательно посмотрела на Эриха. Он действительно казался практически здоровым.
- Северус на кухне завтракает. Думаю, ты хочешь присоединиться к нему, - сказала Штеффи, и я отправилась на кухню.
- Доброе утро, - поздоровалась я со Снейпом, пьющим кофе из маленькой чашечки.
- Утро, - ответил он.
Я села за стол, не зная, имею ли право сама позаботиться о своем завтраке. Но профессор решил вопрос за меня, взмахом палочки поставив передо мной молоко, хлопья, бутерброды, булочки и джем.
- Чай и кофе на плите, - сообщил он.
Поблагодарив его, я налила себе чашку кофе, добавила в него молока и сахара, вслед за чем щедро намазала сдобную булочку яблочным джемом.
- К шестидесяти годам у вас выпадут все зубы, - прокомментировал мой завтрак профессор.
- Мои родители – дантисты. Я знаю об этом все, не пытайтесь меня запугать, - ответила я.
- В самом деле?
- Да, они частные зубные врачи. У них есть свой кабинет, и они работают там вместе. И я с детства знаю, как расположены зубы во рту у человека, как нужно правильно их чистить, и как называются различные заболевания.
- То есть вы с юных лет близки к врачеванию?
- Ну, можно и так сказать.
Повисла пауза.
- Вчера вы хорошо себя проявили, - заметил Снейп, и я смущенно улыбнулась.
- Спасибо.
- За что?
- За комплимент.
- Это не был комплимент, это была констатация факта. Я совершенно не намеревался сделать вам что-то приятное.
Я закатила глаза.
- Профессор, неужели это обязательно, добавлять в каждую бочку с медом ложку дегтя?
- Желательно, - отозвался Снейп, ухмыльнувшись, - ваше самомнение так легко поддается корректировке. Не хотелось бы, чтобы вы зазнались.
- О нет! Вы этого мне никогда не позволите!
Он согласно кивнул. Внезапно раздался стук в окно. Большая коричневая сова стучала лапкой по стеклу. Снейп впустил её, и птица подлетела ко мне. Она принесла письмо от Джинни. Открыв его, я сразу же прочла послание подруги, и едва не задохнулась от удивления.
- О, боги! – вырвалось у меня.
- Что-то серьезное? – спросил Снейп.
- Весьма. Это Джинни, она пишет, что они с Гарри отменили свадьбу.
Профессор выразительно фыркнул.
- Они крупно поссорились после вечеринки, и расстались.
Моему удивлению не было предела. Я даже проверила письмо на предмет заклинания – вдруг это была чья-то глупая шутка. Но нет, письмо было от моей подруги, написанное ее размашистым почерком и довольно скупым слогом.
- Я просто не могу поверить.
- Как бы прекрасно это не было для магического мира, но, я думаю, это расставание не продлится долго.
- Почему это было бы прекрасно? И почему вы думаете, что он не продлится долго?
- Прекрасно с точки зрения генетики. А кратковременность этого распада кажется мне вероятной, поскольку пары часто ссорятся незадолго до свадьбы. Вероятно, понимают ошибочность выбранного пути. Но затем инстинкты берут вверх, и они сходятся обратно.
- Вы имеете что-то против института брака? – поинтересовалась я, почему-то задетая его словами.
- И, как всегда, вы услышали самую главную часть из всего мною сказанного, - сардонически произнес Снейп. – И да, идея привязать себя клятвой к другому человеку кажется мне не самой успешной с тех пор, как я обзавелся татуировкой на предплечье.
Я нахмурилась.
- Едва ли ваши «отношения» с Волдемортом можно сравнивать с супружескими. Хотя, я, конечно, не знаю всей подноготной жизни Упивающихся…
- Мисс Грейнджер, - предупреждающе произнес профессор.
- Я лично не вижу в этом ничего плохого, - заявила я, - если человек подходящий. Брак дарит уверенность в завтрашнем дне. Это прекрасно, когда люди заботятся друг о друге, дают друг другу ощущение надежности. Женатый человек, идя домой, знает, что кто-то, кто любит его, ждет его там. Муж и жена – они как одно целое. Они всегда стоят друг за друга, потому что они одна семья. А потом у них появляются дети, и все счастливы… звучит довольно оптимистично, да?
- Слишком, - согласился Снейп.
Я пожала плечами.
- Конечно, не все так безоблачно, но в общем и целом…
- В общем и целом, чаще бывает совершенно иначе.
- То есть вы отвергаете романтические отношения между людьми как идею? – уточнила я.
- Нет, но для существования этих отношений пышная и дорогостоящая церемония бракосочетания совершенно не обязательна.
Вздохнув, я слизала сладкий джем с пальцев, и ответила:
- Может быть. Но я бы вряд ли стала жить с мужчиной, не оформив официально с ним отношения, и уж точно не стала бы заводить от него ребенка.
Профессор хмыкнул, и в этом его хмыке слышалась насмешка.
- Могу я спросить, с чем связаны столь утопичные взгляды?
- С тем, что если он боится взять на себя ответственность и жениться, то, значит, он не готов быть отцом.
- Тысячи людей прекрасно живут без этих условностей. Кольцо на пальце ничего не меняет между людьми. Оно ничего не значит.
- В таком случае, откуда такое категоричное отношение? – я вопросительно взглянула на Снейпа. – Вы же не устраиваете дискуссии по поводу того, могут ли люди, вступившие в брак, носить одежду разного цвета. Потому что ЭТО действительно не важно.
Он молчал несколько секунд, а затем сказал:
- Я понял вашу точку зрения. А сейчас, если позволите, я пойду обследую ребенка.
Я согласно кивнула, и Снейп ушел. Уставившись на свою чашку, я задумалась. Вообще-то, я не то чтобы очень мечтала о свадьбе, но то ли из чувства противоречия, то ли по какой-то иной причине, мне очень захотелось доказать профессору необходимость проведения этого обряда. Мысль о том, что он мог воспринять это как намек, вызвала ощущение дискомфорта, но я быстро отогнала её. На самом деле, я была так занята выяснением того, как он ко мне относится, что даже не думала о том, что будет с нами в будущем. Не думала раньше, не хотела и теперь – перспективы были слишком неясными, и оттого пугающими.
После того, как Снейп осмотрел Эриха, а я написала ответ Джинни, профессор предложил мне прогуляться. Был понедельник, и людей на улицах Оберсдорфа было немного – все работали. Этим объяснялось и отсутствие дома Оле и Аники.
Профессор выпил Оборотного зелья, и мы вышли на улицу.
Мы дошли до окраины города, разговаривая о ядах и лечении Эриха. Затем тема сменилась, мы начали обсуждать целителей в целом. Снейп отметил, что в Великобритании только в Святого Мунго могут оказать действительно высокопрофессиональную помощь. Остальные лечебницы и особенно практикующие целители, обладая широкими познаниями в целительстве, редко бывают достаточно классифицированы в отдельных областях. Другими словами, если у мага что-то более серьзное, чем чайник вместо головы – помощь таких целителей бывает бесполезна. Если не брать в расчет нескольких специалистов, работающих лишь с обеспеченными клиентами ввиду дороговизны своих услуг. Другими словами, ситуация в области магического здравоохранения была не самая обнадеживающая.
И в тот момент мне в голову пришла мысль. Не просто мысль – идея! Она так поразила меня, что я обогнала профессора и встала перед ним. Радостная улыбка на моих губах заставила и его едва заметно ухмыльнуться.
- В чем дело, Гермиона?
- А вот было бы хорошо, если бы в Англии появился еще один госпиталь, - сказала я.
- Иногда с вами сложно не согласиться, - отозвался Снейп.
- И необязательно такой, который лечит всех. Можно было бы узконаправленный. Например, работающий с теми, кто отравился ядом…
Снейп прищурился.
- Забавное совпадение – ведь и вы, и я занимаемся ядами.
Я многозначительно кивнула.
- Вы имеете в виду, что мы могли бы там работать? – уточнил он.
- И это тоже.
- Ведь вы не имеете в виду, что мы могли бы открыть его?
- Именно это я и имею в виду! – довольно сказала я.
Снейп был удивлен. Затем удивление сменилось недовольной миной.
- Вы забыли, мисс Грейнджер, но я беглый преступник. А открывать госпиталь по фальшивым документам довольно рискованно.
Я было открыла рот, чтобы внести следующее предложение, но Снейп перебил меня:
- А работать под вашим началом я ни в коем случае не собираюсь.
- Справедливо, - согласилась я, - но сама по себе идея кажется вам интересной?
- Вынужден признать, что это было бы… любопытно. Но это очень сложно: нужно собрать массу бумаг, найти спонсора, который оплатил бы первоначальные расходы, все правильно оформить, пройти аккредитацию, получить лицензию и прочее, и прочее.
Когда мы вернулись с прогулки, я получила письмо от Клаудии. Пробежав первые строки без интереса, я почувствовала, как все внутри сжалось, когда увидела следующие слова:
«… короче, Эмиль в ужасном состоянии. Вчера весь день было похмелье, а сегодня вроде бы должно было пройти, но ему до сих пор плохо. Он никогда не хочет видеть и выглядит ужасно. Мне кажется, с ним что-то случилось, так что хорошо, что я пригласила его к себе в гости, а то, у меня такое ощущение, что если бы он был дома, то наложил бы на себя руки…»
Отложив письмо, я сжала виски. Мне казалось, мой план был идеален. Моя ложь должна была заставить Эмиля разочароваться в Дике и остыть. Но, похоже, я не учла, насколько сильны были его чувства. Около часа я сидела в гостиной у камина и пялилась на огонь, думая, что предпринять. В комнате было тихо – Штеффи дремала в кресле, Эрих, который почти два часа до этого слушал, как мать читала ему книжку, тоже уснул, а Снейп был в своей мастерской.
После длительных размышлений, я решила написать Эмилю письмо и рассказать, что я его обманула. Цветасто извиняясь и подробно объясняя мотивы моего поступка, уверяя, что я сделала это только ради его собственного блага, и выражая надежду, что он поймет меня, я рассказала ему правду.
Отправив письмо, я отправилась к Снейпу. Он позволил помочь ему в приготовлении зелий, и так в неспешной работе и спокойной обстановке прошел наш вечер. Правда, профессор продолжал делать саркастичные комментарии по каждому поводу, но я не принимала их близко к сердцу, а иногда даже смеялась.
Ложась спать, я чувствовала приятное волнение – завтра должны были стать известны результаты слушания по делу Снейпа.


19 апреля, вторник
Следующим утром я проснулась около девяти, вскочила с кровати, словно в ней были флоббечерви, и, быстро приведя себя в порядок, бросилась на кухню. Пробегая через гостиную, я заметила, что кровати Эриха там уже не было.
На самой кухне никого не было. Я решила не стесняться, и быстро позавтракала тем, что нашла. Как только я проглотила последний кусочек булочки, прилетела сова. Я открыла окно, впустила её и уже через минуту внимательно изучала Ежедневный Пророк. Рядом на столе лежало письмо Джинни – именно она по моей просьбе отправила сову с газетой ко мне.
Мои ожидания были оправданы. На первой же полосе красовалась фотография профессора Снейпа – судя по всему, примерно пятнадцатилетней давности – лаконичный заголовок гласил: «НЕВИНОВЕН».
Ниже шла статья следующего содержания:
«Вчера, 18 апреля, в зале заседаний Визенгамота прошло судебное разбирательство по делу Северуса Снейпа, бывшего преподавателя и директора школы Волшебства и Чародейства Хогвартс, обвинявшегося в преступной связи с Тем-Кого-Нельзя-Называть и убийстве предшественника на посту директора школы, Альбуса Дамблдора. Долгое время это дело лежало в пыльных архивах аврората по причине смерти мистера Снейпа в битве при Хогвартсе. Однако выпускники Школы Авроров, герои войны и обладатели орденов Мерлина I степени, бывшие студенты Северуса Снейпа знаменитый Гарри Поттер - Мальчик-Который-Выжил и его верный друг и боевой товарищ Рональд Уизли решили, что не все в этом деле так ясно, как кажется на первый взгляд. Уверенные в невиновности своего бывшего преподавателя, юные герои решили взяться за расследование. Подойдя к делу с душой, будущие авроры приложили все свои силы и добились успеха. Высказав свою теорию произошедших в те темные времена событий, и приведя неопровержимые доказательства своей правоты, молодые волшебники сумели убедить Визенгамот в том, что с Северуса Снейпа должны быть сняты все обвинения. И теперь его доблестное имя очищено от клейма убийцы и сейчас идет речь о том, чтобы наградить его посмертным орденом Мерлина. Подробности этого дела читайте на странице 6»
Подпрыгивая на стуле от радости, я открыла страницу шесть и углубилась в чтение. Я так увлеклась, что не заметила, как кто-то подошел ко мне сзади, и едва не закричала, когда рядом раздался голос профессора Снейпа:
- Английские газеты в Германии?
Вскочив со стула, я спрятала Пророк за спину. Взгляд Снейпа стал удивленно-настороженным.
- Гермиона?
Я широко улыбнулась.
- У меня для вас есть сюрприз, - заявила я.
Настороженность профессора усилилась. Набрав воздуха в грудь, я вытащила газету из-за спины, расправила её и подняла так, чтобы Снейп видел первую полосу.
Его лицо все еще выражало скептицизм, когда он, переведя взгляд с газеты на меня, и потом снова на газету, подошел ближе и чуть прищурился. Но затем он вдруг резко подался назад.
- Что это? – спросил он таким тоном, будто я нарисовала на его мантии розовые сердечки.
- Это Ежедневный пророк, - ответила я, стараясь не терять бодрости духа.
Он мне не верил. Взял газету в руки, повертел, потом впился взглядом в текст. Некоторое время он так и читал, стоя, словно проглотил аршин. Лицо ничего не выражало, но руки стискивали тонкую газетную бумагу, словно это был спасательный круг. Дочитав статью на первой странице, он сел на ближайший стул и открыл страницу шесть.
Я не шевелилась, пока он не дочитал до конца. И даже когда он закончил, но продолжал бездумно смотреть на Пророк, я молчала и ждала.
Наконец, он оторвал взгляд от газеты и уставился в пространство. Мне не терпелось узнать, что он чувствовал, был ли рад, и поэтому разрушила тишину:
- Поздравляю, профессор Снейп.
Он медленно перевел взгляд на меня, а затем усмехнулся, совсем беззлобно, словно посмеивался над иронией судьбы. Потерев ладонью лоб, он еще раз посмотрел на первую полосу.
- Неожиданный поворот событий, - сказал он, наконец.
- Для кого как, - отозвалась я, - я ждала этой статьи уже не один месяц.
Снейп вопросительно приподнял бровь.
- Так вы к этому тоже причастны? Стоило догадаться. Эти олухи сами бы до всего не додумались.
Я нахмурилась.
- Вообще-то, эти олухи дали вам второй шанс. Подарили возможность жить без Оборотного зелья и без постоянных пряток. И я тут почти не при чем, я просто подала им идею.
К моему удивлению, профессор пошел на попятную:
- Хорошо, Гермиона, вы правы. Они не олухи.
И снова вернулся к созерцанию собственного лица под надписью «НЕВИНОВЕН».
- И это все? – насмешливо спросила я. – Надо почаще публиковать ваши фотографии в газетах – может, вы тогда к людям добрее станете.
На это он просто усмехнулся.
- Настоящая удача, что мальчики обнаружили дневник Дамблдора, не правда ли? – заметила я.
- Ха! Удача, как же, - отозвался профессор, и я удивленно посмотрела на него.
- Поясните.
Снейп внимательно взглянул на меня. Несколько томительных секунд изучал, затем кивнул головой и произнес:
- Дневник, который нашли ваши друзья-не-олухи был написан не Дамблдором.
Я во все глаза уставилась на профессора.
- А кем? – прошептала я.
Снейп криво усмехнулся и просто ответил:
- Мной.
- Что? Как? Это невозможно. Была проведена экспертиза… и портреты! Это портреты сообщили о местонахождении тайника.
Тяжело вздохнув, он ответил:
- Тайник действительно Дамблдора, но только он был не девочкой-тинейджером, чтобы вести дневники, а потом прятать их в укромных уголках планеты. Там были другие, гораздо более ценные вещи. Однажды мне уже довелось получить из него три предмета, только тогда мне дал их сам Дамблдор. Как раз незадолго до смерти. Это был дисфолид, который так помог нам при модификации Оборотного зелья, Лунное перо и… нечто, что не имеет значения для данной истории. С помощью Лунного пера мне удалось подделать почерк Дамблдора так искусно, что ни один детектор никогда не сможет установить, что дневник – подделка. Его стиль также был прекрасно мне известен – за свою жизнь я получил от него массу писем, читал его статьи. Собственно, разработкой дневника, его сочинительством, если хотите, я и занимался последние три года. Прошедшей зимой он был закончен, но для того, чтобы спрятать его в тайник мне необходимо было отправиться в Россию и провести там по крайней мере неделю, поскольку найти сокровищницу Дамблдора и снять с нее все охранные заклинания не просто. А мне, кроме того было необходимо спрятать туда дневник, и снова наложить мощнейшие охранные заклинание. Все это требовало большого количества времени. Каждый день аппарировать туда из Англии или перемещаться по камину я не мог, поскольку каждое перемещение за пределы страны фиксируется. Это могло вызвать подозрения. Не сразу, а потом, когда выяснилось бы, когда ВЫЯСНИТСЯ, что я жив. Аврорат непременно станет проверять, чем я занимался все эти пять лет, где скрывался. Частые визиты в Россию привели бы к множеству нежелательных вопросов. И предложение Ростова было как нельзя кстати. Сначала идея мне не нравилось, но чем дальше, тем яснее становилось, что приехать в страну по инициативе другого человека, начать преподавать – лучший выход из положения.
- Да к тому же эти слухи о нас с вами… - проговорила я.
- Слухи меня не волнуют, - резко сказал Снейп.
- Ну конечно. То-то вы так рьяно изображали в ресторане свое безразличие ко мне.
- Вам показалось.
Я насмешливо взглянула на него.
- Должен признать, я не ожидал, что аврорат возьмется за дневник так скоро. Я намеревался заняться подбрасыванием идей о тайнике Дамблдора этим… лентяям только летом. И уж тем более я не подозревал, что инициативу проявят Поттер и Уизли.
- Они больше не ненавидят вас. Гарри сказал, что мы не должны, и мы поверили. Он сказал, что многое узнал о вас…
- Не напоминайте. Это было необходимо…
Я примирительно улыбнулась.
- Что вы теперь намерены делать? – спросила я.
- А почему бы нам не прогуляться? И я, пожалуй, не буду принимать Оборотное зелье.
Да, профессор Снейп определенно был в приподнятом настроении.
Согласно кивнув, я отправилась наверх, чтобы переодеться для прогулки.
Вечером того же дня я получила еще одно письмо от Джинни, которое поразило меня ничуть не меньше, чем то, которое я получила днем раньше.
«Гермиона, забудь все, что я писала в предыдущем письме! (видимо, имелись в виду оскорбления в адрес Гарри). Мы помирились. И еще, мы решили, что не хотим пышную свадьбу. Мы женимся послезавтра. Надеюсь, ты все равно будешь подружкой невесты! Завтра девичник. Я уже пригласила Клаудию, она ответила, что будет с вашим другом Эмилем. Она сказала, что его можно пригласить на девичник. Что она имела в виду? Завтра жду тебя в Хогсмиде в пабе Кабаний хвост, в шесть часов вечера. На свадьбу можешь придти со своим Вейнсом. Надеюсь, у вас с ним все хорошо. Никому не говори, это большая тайна. Мама, наверное, убьет меня, когда узнает. Ты, наверное, сразу подумала, как же все гости, которых мы пригласили, ресторан и т.д. (Джинни меня чертовски хорошо знает, надо отметить). Торжество состоится, но это будет праздник по поводу свадьбы, а не сама свадьба. Компромисс между нашими с Гарри желаниями и желаниями всех остальных.
Жду с нетерпением завтрашнего дня,
Твоя сумасбродная подруга Джинни»
Эти двое точно сошли с ума.



20 апреля, среда

- А привет, ребятки!
Сие радостное приветствие заставило всех, сидящих в гостиной, то есть меня, Штеффи, Эриха и даже профессора Снейпа, подпрыгнуть на месте. Все повернули головы в сторону камина, чтобы увидеть торчащую из огня голову профессора Ростова.
- Что, никаких ограничений для защиты от нежелательных вторжений? – спросил Снейп у Штеффи.
Та лишь добродушно улыбнулась.
- Мадам, - Ростов галантно кивнул Штеффи (вероятно, это был поклон, но мы-то видели только голову), - Гермиона, - кивок в мою сторону, - мелкий проказник, - это было обращено к Эриху, - старина Снейп!
Профессора Ростов одарил лучезарной улыбкой.
- Ну что, вы хорошо себя вели, пока меня не было?
- Ростов, я уволил тебя с должности своей няньки сразу же, как только ты самовольно на нее вступил, - вместо ответа сказал Снейп, делая вид, что продолжает изучать пергаменты, лежащие на его коленях.
- Будешь мне грубить, не получишь сладкого, - отозвался Ростов, и я, не выдержав, рассмеялась. – Кстати, поздравляю с тем, что тебя посмертно наградили орденом Мерлина. При жизни мало кому такое удается.
- Угу, - промычал Снейп, криво усмехнувшись.
- Хотел послать тебе открытку, но не нашел ни одной с подходящим текстом. Зато купил на будущее, - голова профессора Ростова чуть опустилась, словно он держал что-то в своих руках, - написано «Поздравляю с реинкарнацией». И картинка отличная…
- Ты по делу? – прервал своего друга Снейп.
Недовольная такой грубостью, я быстро спросила:
- Как у вас дела, сэр?
Ростов улыбнулся:
- Приятно, что хоть кто-то из вас двоих обладает хорошими манерами, - сказал он. – Ваша мама, Гермиона, тоже рада этому обстоятельству. Я случайно познакомился с ней на вашем выпускном. Она спорила с вашим отцом и попросила меня поддержать её мнение о том, что Россия – ужасная страна. После того, что я ей рассказал, она считает, что она сказочная. Какой еще эпитет можно применить к месту, где медведи играют на балалайках, а люди умеют складывать друг в друга наподобие матрешек?
Я печально усмехнулась. Мама иногда бывает до смешного доверчивой.
- Ведь ничего, что я это сказал? – уточнил Ростов, чуть призадумавшись. – Вы все равно не собираетесь ехать в Тридевятый?
И хитро так подмигнул. Смущенно опустив глаза, я ответила:
- Нет. Я надеюсь, что профессор Снейп примет мое предложение, и тогда в Англии у меня будут куда более заманчивые перспективы.
- Предложение? – воскликнул Ростов. – Вы – Снейпу? То есть… нет, конечно, вы современная девушка…
Я вопросительно подняла бровь.
- Предложение по работе, - устало сказал Снейп.
- Ааа, по работе, - разочарованно протянула голова в камине.
- Но оно очень хорошее, - поспешила я заверить профессора Ростова.
- Не сомневаюсь, что даже если бы оно было плохим, Снейп принял бы его...
- Ростов, чего тебе здесь надо? – перебил приятеля Снейп.
- Профессор Ростов! – вдруг воскликнула я, снова мешая недружелюбному зельевару выпроводить голову из гостиной.
Вышеупомянутая голова выжидательно уставилась на меня.
- Вы же тоже зельевар. Тоже занимаетесь ядами, - сказала я.
- Да, я слышал об этом, - ответил Ростов.
- Тогда мое предложение может заинтересовать и вас. Слышите, профессор Снейп? – я обернулась к мрачному мужчине в кресле. – Ведь профессор Ростов мог бы работать с нами.
- Я еще даже не дал вам согласие, а вы уже думаете, кого бы еще позвать, - недовольно заявил Снейп.
- Единственным вашим доводом против принятия моего предложения было то, что вас обвиняли в убийстве. Теперь вы оправданы – преград нет.
Снейп продолжал разглядывать пергаменты на своих коленях.
- Профессор Снейп? – позвала я.
Ноль реакции. Набравшись смелости, я произнесла:
- Северус?
Снейп тут же поднял голову и посмотрел на меня. Затем его лицо приняло недовольное выражение.
- Прекратите свои махинации. Я отвечу вам, когда приму решение.
Я вздохнула и посмотрела на Ростова. Тот разглядывал Снейпа.
- Извините, дамы, - произнес, наконец, он, - вы не будете так бесконечно добры, и не позволите нам со Снейпом (или, как вы теперь его зовете, Северусом) переговорить наедине?
Мы со Штеффи и Эрихом прошли на кухню. Но мне было просто невыносимо интересно, о чем они собирались говорить. Я подозревала, что это как-то касается меня, и просто умирала от желания подслушать. Соврав Штеффи – которая, скорее всего поняла, что я вру – что забыла в комнате часы, я прошла по коридору и притаилась за лестницей, так, чтобы услышать, о чем говорят мужчины, но не выдать своего присутствия.
- … и очевидно, что в таком случае мы будем много времени проводить вместе и у нас завяжутся определенные отношения, - вещал Снейп.
- О нет! Только не «определенные отношения»! - издевательски прервал его Ростов.
- Заткнись, - потребовал Снейп и продолжил, - если я приму её предложение работать вместе, не просто работать, а открыть собственное дело, это определенным образом свяжет нас.
- Мне определенно нравится это слово – «определенный», - снова вставил свои, как он любит говорить, «пять копеек» Ростов.
- И тогда вполне очевидно, что я буду должен сделать предложение ей – предложение совсем другого рода.
- Да, открыв с ней собственное дело, ты, как порядочный человек, должен будешь на ней жениться.
- Гермиона – серьезная девушка. И у нее серьезные намерения. Если я приму ее предложение, это будет означать, что я хочу быть с ней, а чтобы быть с ней, я должен жениться на ней.
- Когда будешь рассказывать это Гермионе, постарайся убрать эту безнадежность из голоса на слове «жениться».
- Я не против этого. Я обдумал ситуацию, и пришел к выводу, что не против того, чтобы жениться на Гермионе. Пожалуй, можно сказать, что я хотел бы сделать это. По крайней мере, некоторые аспекты брака мне… меня устраивают.
- Это какие же? – фривольным тоном спросил Ростов.
- Да, именно те, о которых ты подумал, - отозвался Снейп совершенно серьезно, и я покраснела.
- Ах, жаль нельзя заниматься сексом без кольца на пальце, - притворно печальным голосом ответил Ростов.
Повисла небольшая пауза.
- Ты что, отговариваешь меня? – спросил Снейп, наконец.
- Нет, естественно нет! – ответил Ростов торопливо. – Я просто пытаюсь понять твои мотивы, и причины твоего убеждения, что принятие предложения Гермионы есть в то же время предложение ей руки и сердца. Твоя категоричность меня удивляет, а оттенок безысходности настораживает. Я не хочу, чтобы ты принял решение, основываясь на своем извращенном представлении о морали и нравственности, и сделал несчастными вас обоих. Последнее получается у тебя настолько хорошо, что я даже не уверен в успехе моего мероприятия. Однако, попытка – не пытка…
- Ты замолчишь, наконец? – в который раз перебил его Снейп. – Я объяснил, что Гермиона считает, что отношения между мужчиной и женщиной имеют право на существование только в случае, если они узаконены.
Я закатила глаза. Я совсем так не считаю – он понял меня совершенно неправильно! К счастью, там был Ростов, чтобы объяснить ему это.
- Что за чушь?
- Она мне так сказала, - заявил Снейп.
Я покачала головой.
- Что именно она тебе сказала? – поинтересовался Ростов.
- Что не стала бы жить с человеком, не выйдя за него замуж и уж тем более заводить от него детей, поскольку его отказ от брака демонстрирует его безответственность.
- В этом немного больше смысла, не находишь? Одно дело жить с кем-то и тем более, иметь детей, другое – просто, как говорит молодежь, «встречаться». Я уверен, она не имела в виду, что если ты имеешь желание продолжать общаться с ней, то просто обязан жениться. Скорее всего, вы спорили, ты приводил доводы против брака, её женские инстинкты сработали, она испугалась, что ты вообще никогда не соберешься под венец, и начала приводить контраргументы. Припугнула тебя, мол, если ты вообще жениться не собираешься, то у вас проблемы. Но это не означало ничего настолько серьезного, как это видится тебе.
- Тебя там не было, - упрямо сказал Снейп, но по его тону было ясно, что он склонен согласиться с собеседником.
- Что касается общего дела – это вообще не имеет отношения к вашим отношениям. Гермиона – прагматик. Я почти уверен, что она не станет мешать личную жизнь и работу, но если есть возможность укрепить что-то одно с помощью второго, она не откажется от шанса.
Снейп молчал. После паузы Ростов продолжил:
- И посуди сам, стала бы она предлагать это и мне… постой, или ты думаешь, у нее есть какие-то тайные фантазии по поводу нас двоих? – с наигранной заинтересованностью спросил он.
- Ростов, - строго произнес Снейп.
- Отлично, теперь ты сам понимаешь, как глупы были твои сомнения.
- Спасибо, теперь я знаю, что всегда могу положиться на тебя, если мне понадобятся доказательства собственной глупости.
- Рад помочь, друг!
Именно этот момент я выбрала, чтобы войти в гостиную. Прочистив горло, я спросила:
- Извините, но вы скоро закончите?
Снейп, сидевший в кресле, придвинутом к камину, встал и сдержанно кивнул.
- Да, я думаю, мы во всем разобрались. А сейчас извините меня, мне нужно собрать кое-какие ингредиенты в саду. Ростов, - он кивнул своему другу на прощание и вышел.
Но Ростов не торопился исчезать.
- Ну что, все слышала? – спросил он.
Я сперва смутилась, а потом ухмыльнулась и кивнула головой.
- Прими к сведению и не пугай его так больше.
- Да я сама не хочу замуж! – воскликнула я. – Пока что, по крайней мере. Мы слишком плохо друг друга знаем, и мы даже еще не… как это сказать? Не пара. Я просто хочу, чтобы он был рядом со мной.
Ростов понимающе кивнул.
- И предложение мое просто отличное! – добавила я. – Если нам удастся воплотить мою идею в жизнь, это будет бесподобно.
- Да-да, я уже заинтригован. Давай-ка, расскажи мне обо всем поподробнее.
***
Через полтора часа я, в сопровождении профессора Снейпа – или, как теперь я пыталась мысленно его называть, Северуса – шагнула в камин, чтобы переместиться в Англию.
- Вы не обязаны всюду меня сопровождать, - заметила я, когда мы оба оказались в Хогсмиде.
Северус, в облике профессора Вейнса, шел рядом со мной, не отрывая взгляда от виднеющегося силуэта Хогвартса.
- Я не сопровождаю, я охраняю, - ответил он немного рассеянно.
Я решила не развивать эту тему.
- А вот и паб.
- Я вернусь за вами в одиннадцать, - сказал Снейп, внимательно разглядывая Кабаний хвост.
Повернувшись к профессору лицом, я негодующе уставилась на него.
- Что? В одиннадцать – это рано! У нас же девичник, а не детский утренник.
- О, понимаю. Мне приготовить дополнительную порцию Анти-алко-отравительного зелья? – саркастично поинтересовался он.
Я поджала губы, упрямо глядя ему в глаза.
- Профессор…
- Не надо мне тут «профессор»-кать. В одиннадцать я приду за вами.
- В двенадцать, - потребовала я.
- В одиннадцать пятнадцать, - щедро предложил Снейп.
- Двенадцать, - настаивала я на своем.
Подойдя чуть ближе, я попыталась состроить жалобные глазки. Что-нибудь в духе Эмиля.
- Северус, - протянула я.
Снейп остолбенел.
Я подошла еще чуть ближе, оказавшись с ним почти нос к носу.
- Заберите меня в двенадцать, пожалуйста.
- Хорошо, - после небольшой паузы выдохнул профессор.
Триумфально улыбнувшись, я развернулась на каблуках, кажется, случайно хлестнув его волосами по лицу, и поспешила к пабу.
Вслед мне донеслось недовольное «ведьма!».
В пабе меня уже ждали Клаудия, Джинни, Эмиль и какая-то девушка, с которой я не была знакома. Это оказалась одна из сокурсниц Джинни, Ребекка. Поздоровавшись со всеми, я внимательно посмотрела на Эмиля. Он казался несчастным, но ничто в его поведении не выдавало негативного отношения ко мне.
Мы заказали напитки, поделились новостями, узнали душещипательную историю ссоры и примирения Джинни с Гарри и обсудили предстоящую свадьбу.
- А твоя мама не расстроится, когда узнает, что ей так и не довелось побывать на свадьбе единственной дочери? – спросила я.
Джинни чуть нахмурилась.
- Я подумывала о том, чтобы все-таки позвать её. Но так, чтоб она не знала, что это свадьба, пока не началась церемония.
Я посмотрела на подругу с сомнением.
- Ну, предположим, вам это удастся, а что мистер Уизли?
- Его тоже, естественно.
- А твои братья?
- Будет только Рон, потому что он свидетель. Все остальные смогут погулять на праздновании по поводу свадьбы, - ответила Джинни, но я видела, что ей не очень нравится такая идея.
- Тебе не кажется, что это немного нечестно по отношению к ним? Как будто ты ставишь их на второе место. Ты даже профессора Вейнса позвала – а их нет.
Невеста недовольно скуксилась.
- Но мы с Гарри хотим, чтобы это была маленькая уютная свадьба в небольшой капелле, только с самыми близкими людьми. А если мы позовем Билла, надо будет звать и Флер. А та настояла, чтобы мы пригласили её мать!
- Ну а Джордж? Ведь он живет с твоими родителями.
- Значит, Джорджа тоже позовем. А Билла, Перси и Чарли мы просто не успеем вызвать так быстро. Тем более, завтра четверг – они работают.
- Ну хорошо, - согласилась я, - значит, будут мистер и миссис Уизли, Джордж, я с профессором Вейнсом…
- Клаудия, Ребекка, Рон, и Гарри настоял, чтобы был Хагрид, - закончила за меня подруга.
- А как ты думаешь, какое платье мне надеть, - встряла Клаудия, - лиловое или небесно-голубое?
- Мое сливового цвета, - сказала Ребекка.
- О, а у меня есть чудесное аметистовое, - радостно заявила Клаудия, - ты, я и Гермиона могли бы одеться в одной цветовой гамме, это очень красиво. А Рону надо подобрать соответствующий галстук. Герми, у тебя есть что-нибудь темно-пурпурное или цвета индиго?
- Э-э, у меня есть бордовое платье.
- Бордовое ближе к вишневому, или ближе к баклажанному? Я помню только такое сангиновое, ты о нем говоришь?
Я устало посмотрела на подругу.
- Я не имею понятия, что ты имеешь в виду, - сказала я. – Бордовое и есть бордовое. Я, кажется, была в нем на какой-то из вечеринок в университете в этом году. Если мне не изменяет память, на дне рождения профессора Оливье.
- На дне рождения профессора Оливье ты была в моем темно-алом платье, - уверенно заявила Клаудия.
- В самом деле? Тогда я не знаю, как тебе описать цвет моего.
Клаудия закатила глаза.
- Ты можешь придти в любом платье, а мы заколдуем его в нужный цвет, - внесла предложение Ребекка.
- Отлично! – воскликнула Клаудия. – А теперь, Джинни, опиши нам еще раз своё.
Эмиль весь вечер молчал. Я постоянно поглядывала на него, иногда он возвращал мне взгляд, но в нем не читалось ничего, кроме тоски. Ближе к концу девичника, я не выдержала и спросила у него, получил ли он мое письмо.
- Нет, Гермиона, я ничего от тебя не получал. Я был в Румынии у Клаудии, там произошел магический сбой – не все совы долетали до адресатов. Но, кажется, Министерство Магии все исправило. Скорее всего письмо вернется тебе, но ты можешь послать его еще раз.
Я призадумалась – а стоит ли?
- Понятно… а… как ты себя чувствуешь?
- Более или менее, - ответил Эмиль, глядя на меня несчастными глазами.
- Я вижу, - с сарказмом сказала я.
- Нет, правда, мне гораздо лучше. Спасибо Клаудии. Она так помогла мне.
К счастью, Клаудия этого не слышала, так как была занята болтавней с Ребеккой и Джинни, иначе тут же вмешалась бы в разговор.
- Как… как твои чувства?
- Я почти справился с ними, спасибо. Честно, я гораздо меньше люблю его, чем раньше.
Эти слова вызвали во мне сильные сомнения.
- Послушай, ты не должен врать мне. Если ты все еще любишь его, и то, что я сказала тебе, причиняет тебе боль – скажи мне об этом.
Эмиль тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону. Вдруг его лицо изменилось.
- Смотри, Гермиона! – прошептал он, и я повернула голову, чтобы узнать, что так его восхитило.
В паб вошел очень симпатичный молодой человек лет двадцати. Он был худым, невысоким, с длинными вьющимися волосами пшеничного цвета и розовым румянцем на гладких, как попка младенца, щеках. Мягкой походкой он прошел к барной стойке и поздоровался там с другим молодым человеком, гораздо менее хорошеньким, но очень ухоженным.
- Это ангел, спустившийся с Небес, - пролепетал Эмиль.
- Сомнительно, - отозвалась я, - таких на Небесах не держат, у него даже взгляд распутный. Но, кажется, это твой клиент.
Эмиль взглянул на меня удивленно.
- Я думаю, ЭТОТ юноша способен ответить тебе взаимностью. Иди, познакомься с ним.
- Нет, ты что, Гермиона. Я не могу вот так подойти к незнакомому молодому человеку и познакомиться. К тому же, он такой красивый…
- Ну, хочешь, я подойду? – спросила я.
- Нет! – воскликнул Эмиль и залился краской.
Пожав плечами, я стала слушать, о чем говорят Клаудия, Джинни и Ребекка, но краем глаза видела, как Эмиль постоянно поглядывает на белокурого юношу.
Спустя какое-то время я заметила смущенную улыбку на губах моего друга и робкий взгляд, опущенный в пол. Я сидела спиной к бару, но предположила, что настойчивые взгляды Эмиля были замечены и встречены благосклонно. Обернувшись, я заметила, как блондин осматривает моего соседа хищным взглядом. Поморщившись, я обратилась к Эмилю:
- Он смотрит на тебя, как тигр на кусок мяса.
- Правда? – радостно спросил он и бросил еще один скромный взгляд в сторону парня у бара.
Я согласно кивнула. Спустя еще несколько минут этот парень плавной неспешной подошел к нашему столику. Лениво облокотившись о спинку моего стула, он обратился к Эмилю:
- Извините, но мне кажется, я где-то видел вас раньше.
Щеки Эмиля покрылись румянцем.
- Возможно, - ответил он, - я учусь в Стоунхенджском университете.
Я заметила, что девочки замолкли, внимательно наблюдая за молодыми людьми. Джинни и Ребекка казались удивленными, а Клаудия – удовлетворенной.
- Ах, в университете я не бывал, но какой интересный акцент... вы из Франции?
Эмиль кивнул.
- Прелестно. Просто прелестно. Вероятно, именно там мы и виделись. Мой друг, - блондин кивнул в сторону своего приятеля, - тоже бывал в этой стране. Было бы интересно обсудить её и выяснить, где же мы все-таки встречались.
Украдкой взглянув на меня и получив одобрительный кивок, Эмиль встал из-за нашего стола и присоединился к двум молодым людям.
- Теперь я понимаю, что ты имела в виду, говоря, что его можно пригласить на девичник, - сказала Джинни Клаудии.
Вскоре часы пробили двенадцать, и мне нужно было уходить, о чем я и сообщила девочкам.
- Но мы еще даже не все выпили! - воскликнула Клаудия.
- Веселье в самом разгаре, - поддержала ее Джинни.
- Профессор Вейнс уже, скорее всего, ждет меня. Я и так еле уговорила его не забирать меня в одиннадцать.
- Профессор Вейнс? – удивилась Ребекка. – Почему за тобой присматривает профессор?
- Он за мной не присматривает, - ответила я, - просто очень беспокоится.
- Он – её парень, - объяснила Клаудия.
- Тогда почему ты называешь его «профессор Вейнс»? – не унималась любопытная Ребекка.
- Он не мой «парень», - сказала я немного раздраженно, - я просто гощу у него эту неделю. И он уже заждался. Между прочим, я бы и вам не советовала сидеть здесь допоздна, иначе завтра будете выглядеть так, как будто не спали неделю. Особенно тебе, Джинни, стоит лечь пораньше.
Уже уходя, я взглянула на Эмиля, окруженного двумя молодыми людьми. Блондин положил свою руку на плечо моего друга, и они о чем-то мило беседовали. Обернувшись к Клаудии, я спросила:
- Думаешь, стоит оставлять его на попечение этих двоих?
- Он большой мальчик, - ответила подруга, - а мы ему не няньки.
Пожав плечами, я вышла из паба.
Профессор уже ждал меня на улице, и не один, а с Ростовым. Они доставили меня обратно в Оберсдорф, и, отправив меня спать, вместе с Оле устроили посиделки на кухне.


21 апреля, четверг

Следующим утром, быстро позавтракав в одиночестве, я поспешила к себе, чтобы начать собираться на свадьбу. В девять мы с профессором с помощью портключа, который Джинни дала во время девичника, должны были переместиться в капеллу, где проходила церемония. Прихорошившись, я решила убедиться, что Снейп, Северус, я имею в виду, тоже готов. Без пятнадцати девять я постучала в дверь его комнаты. Ответ раздался не сразу. Только после того, как я постучала еще дважды, раздался хриплый голос профессора:
- Кто там?
- Это Гермиона, - строго ответила я, - готовая отправляться на свадьбу Гарри.
Из-за двери послышались неясные ругательства и через несколько томительных секунд вышеупомянутая дверь распахнулась. Профессор, нарисовавшийся в дверном проеме, выглядел, прямо скажем, не лучшим образом: волосы спутаны, покрасневшие глаза того и глядишь закроются под тяжестью век, мантия, кажется, надета на голое тело. В общем, видок у него был помятый. На пару секунд мне даже стало его жалко.
Но потом я уперла руки в боки и строго посмотрела на сонного мужчину.
- Ну знаете ли! – сказала я. – Я вас вчера предупреждала, что сегодня утром нам рано вставать. И помните, что вы мне сказали? Что сами прекрасно помните, какие у нас планы на предстоящий день и, в отличие от меня, знаете меру!
Северус сильно поморщился:
- Тембр вашего голоса очень раздражающ, вы знаете? – сообщил он.
Свирепо взглянув на него, я твердо ответила:
- Через пятнадцать минут жду вас в гостиной, в нормальном виде!
Вслед за чем сильно хлопнула дверью, так, что профессор еле успел отскочить и избежать болезненного удара.
Через обозначенный период времени он, в образе профессора Вейнса, действительно спустился в гостиную – одетый скромно, но со вкусом, с причесанными волосами и более или мене нормальными глазами. Теперь он просто казался слегка утомленным.
Когда мы с помощью заколдованной расчески переместились в капеллу, там уже была Ребекка, Хагрид, Джордж и Гарри. Вежливо поприветствовав Ребекку, приобняв Хагрида, улыбнувшись Джорджу и крепко сжав в объятиях Гарри, я представила всем, кто его еще не знал, профессора Вейнса. Последний вел себя сдержанно, но не гримасничал, и не пытался всем своим видом выказать недовольство тем, что оказался в этом месте. За что я была ему очень благодарна.
- Ну что, Гарри? Ты как? – спросила я у друга.
Он нервно пожал плечами в ответ и скованно улыбнулся.
- Не знаю. Немного волнуюсь. В первый раз все-таки женюсь.
- А Рон где? – последовал следующий вопрос.
- Занимается мистером и миссис Уизли, - взгляну на наручные часы, Гарри добавил, - через пять минут он должен дать им портключ, и они переместятся в комнату, где сейчас Джинни.
- Уверена, все пройдет хорошо, - сказала я, похлопав его по плечу. – Пойду, повидаюсь с Джинни. А ты присмотри за профессором Вейнсом.
С этими словами я покосилась на Снейпа, стоящего рядом со мной и с недовольством глядящего мне в глаза.
- Не волнуйся, он в надежных руках, - ответил Гарри и с улыбкой взглянул на профессора.
Кивнув, я отправилась на поиски невесты. Она сидела в одиночестве перед зеркалом с задумчивым выражением лица, но заметив мое отражение, вскочила на ноги и, развернувшись, бросилась ко мне в объятия.
- Наконец-то! – воскликнула она.
Улыбнувшись, я отстранилась.
- Дай-ка посмотреть на тебя, - сказала я.
Джинни сделала два шага назад, и я, наконец, увидела ее во всем своем великолепии. Она действительно была красива, как никогда. Традиционное пышное белое платье очень ей шло, и макияж был сделан со вкусом, но что мне понравилось больше всего, так это белые цветы в её ярко-рыжих волосах. Я не часто говорю людям комплименты, но в этот раз не удержалась:
- Ты выглядишь просто божественно. Ты самая красивая невеста, которую я только видела.
- И много ты видела невест? – спросила Джинни с улыбкой.
Я хмыкнула. Вообще-то, не очень.
Внезапно в комнате раздался неясный шум и вдруг перед нами возникли Молли и Артур Уизли в сопровождении Рона. На лицах взрослых Уизли читалась растерянность и испуг. Рон казался довольным собой, а заметив меня, еще и расплылся в улыбке.
Раньше в себя пришла мама Джинни.
- Рональд Биллиус Уизли, сейчас же объясни, что здесь происходит! – приказала она.
Улыбка тут же исчезла с лица моего друга. Потупив взор, он ответил:
- Свадьба Джинни и Гарри.
- Что? – с негодованием воскликнула миссис Уизли. – Свадьба будет только через два месяца!
- Нет, мама, - подал голос Джинни, - мы с Гарри решили пожениться сегодня.
Прежде, чем миссис Уизли смогла сказать что-то в ответ, подруга твердо сказала:
- Это наша свадьба, и мы делаем ее такой, какой хотим. Будут только самые близкие нам люди, никакого торжественного банкета – просто семейный ужин. Мы все продумали, и все подготовили. Праздник для остальных гостей в ресторане будет, но сама свадьба пройдет сегодня.
Миссис Уизли не могла поверить своим ушам. Она начала громко возмущаться, ругать Джинни и, заодно, Рона, но в тот момент, когда она набирала воздух в грудь, чтобы продолжить тираду, мистер Уизли шагнул к дочери и обнял её.
- Поздравляю, моя девочка, - сказал он.
И миссис Уизли словно сдулась. Она взглянула на Джинни в белоснежном свадебном платье, и её глаза наполнились слезами умиления. Подлетев к дочери, она тоже обняла её и теперь плакала у неё на плече.
Решив, что имеет смысл оставить семью наедине, я тихо покинула комнату. Как только я вошла в главный зал капеллы, там из воздуха возникла Клаудия. Со своим любимым:
- Ой, я опоздала? – она быстро огляделась вокруг, поздоровалась со всеми присутствующими, и подлетела ко мне.
- Так, надо заколдовать твое платье, - без предисловий сообщила она.
- Может не надо? – жалобно спросила я.
- Надо. Зеленый тебе идет, но мы решили все быть в одной цветовой гамме. Так что дай-ка…
С этими словами она взмахнула палочкой, сделала несколько несложных пасов, и изумрудно-зеленый цвет моего одеяния сменился на фиолетовый.
- Если это все, позволь, - обогнув Клаудию, я подошла к Гарри, беседующему с Северусом и Хагридом.
- Гарри, мистер и миссис Уизли здесь, - сообщила я.
- Как они? Злы?
- Миссис Уизли была сначала, но теперь они все плачут.
Гарри поблагодарил меня за информацию, и вернулся к разговору со Снейпом:
- Так, вы правда считаете, что это дело Снейпа было стоящим?
Я усмехнулась, а Северус сдержанно кивнул.
- Спасибо. Приятно слышать,- ответил Гарри. – Я рад, что люди ценят нашу работу. Хотя, конечно же, главное, что справедливость восторжествовала.
- Несомненно, - отозвался профессор.
Вскоре в капеллу аппарировал фотограф и началась церемония. Рон и Гарри встали у алтаря, заиграл орган, я и Артур Уизли расположились с двух сторон от Джинни. Наша процессия медленно двинулась к жениху и его другу.
Мне подумалось, что мои друзья приняли верное решение: капелла была удивительно уютной и красивой, несмотря на высокие своды и голые каменные стены. Утреннее солнце проникало сквозь витражи в помещение, отбрасывая разноцветные блики на серые камни. В капелле была прекрасная акустика – звуки органа разливались по помещению, не оглушая, но можно было услышать каждую ноту. Вся атмосфера, созданная освещением, звуковым сопровождением и отсутствием большого числа гостей создавала ощущение уюта и… камерности. Это была не официальная церемония, это был светлый праздник рождения новой семьи.
Пока Гарри и Джинни произносили свои клятвы, я взглянула на немногочисленных гостей. И едва не упала, когда увидела, что профессор Вейнс начал трансформироваться в профессора Снейпа. Быстро отведя от него взгляд, чтобы не привлечь чьего-нибудь еще внимания, начала сосредоточенно размышлять. С тех пор, как я разбудила Северуса, прошло около часа… значит, он выпил не модифицированное Оборотное зелье, а простое. И, судя по тому, что он не выглядел удивленным, сделал это намеренно. Значит, он выбрал свадьбу моих друзей для воскрешения. Как мило с его стороны. Стиснув зубы, я одарила недовольным взглядом теперь уже профессора Снейпа. Тот сделал вид, что внимательно наблюдает за церемонией и не замечает моего раздражения.
Когда после заключительного поцелуя, счастливые молодожены начали принимать поздравления от присутствующих, я громко позвала их, встав так, чтобы они оказались лицом ко мне и спиной к Снейпу.
- Гарри, Джинни, вас хочет поздравить еще один человек, которого вы не ожидали здесь увидеть, но, несмотря на это, пригласили.
Все, и молодые, и гости, одарили меня недоуменными взглядами.
- Этот… сюрприз станет для вас полнейшей неожиданностью, но постарайтесь не падать в обморок. Потому что это не приведение, и не видение, это просто образец слизеринской хитрости.
Лица присутствующих все еще выражали непонимание и удивление.
- Кхм, профессор Снейп, - сказала я, и указала рукой на задний ряд, где расположился Северус.
Все медленно обернулись и почти в унисон издали возглас удивления. Фотограф начал судорожно снимать – завтра это непременно окажется в Ежедневном Пророке.
Северус встал во весь свой немаленький рост и довольно ухмыльнулся.
- Мистер Поттер, миссис Поттер, примите мои поздравления, - произнес он, очевидно больше желая поиздеваться, чем искренне выразить поздравления.
- Снейп? – наконец, выдавил Гарри.
И началось. Миссис Уизли запричитала на слишком высокой ноте, чтобы я могла разобрать слова. Хагрид вторил ей басом. Джинни говорила что-то Гарри, стоявшему с приоткрытым ртом. Рон и Джордж выдали несколько крепких выражений. Клаудия пыталась узнать у меня, тот ли это самый профессор Снейп, о котором она так много слышала. И только мистер Уизли и Ребекка с тихим удивлением взирали на происходящее.
- Я думаю, ответы на все вопросы вы сможете узнать во время обеда! – громко сказала я, пытаясь вытолкнуть всех из капеллы.
Поравнявшись с Северусом, я окинула его недовольным взглядом, и прошипела:
- Подождать вы, конечно, не могли.
Тот вопросительно поднял брови и ответил:
- Вы не согласны, что сейчас было самое время? По-моему, очень эффектно. Хотя, вы все немного испортили своим вступительным словом.
На зеленой поляне рядом с капеллой был накрыт стол с угощениями и напитками. Все уселись и начали расспрашивать Снейпа и иногда меня о том, что же все это значит. Когда все утолили свое любопытство и более или менее смирились с мыслью о том, что Северус Снейп живет и здравствует, я громко, так, чтобы всем стало стыдно, сказала:
- Гарри, Джинни, извините, что в день вашей свадьбы все увлечены Северусом, но вы же его знаете, он никогда не любил, если ты, Гарри, оказывался в центре внимания. А все остальные слишком любопытны, чтобы потерпеть с расспросами.
Все присутствующие взглянули на меня с разными эмоциями. Слово взял Снейп.
- Если ты, Гермиона, считаешь, что поступила как «хорошая девочка», то сильно ошибаешься. Ты только что выставила в плохом свете всех гостей и меня, Поттерам указала на то, что никому нет до них дела, а себя своей маленькой тирадой попыталась изобразить лучше других. И после этого ты пытаешься обвинить в тщеславии меня?
- А ТЫ, как всегда, пытаешься спихнуть вину с себя на кого-нибудь другого, - сварливо ответила я.
- А где профессор Вейнс? – вдруг спросила Клаудия.
Воцарилась тишина. Все сначала посмотрели на мою подругу, затем на меня, затем на Снейпа.
- Просто ты, Герми, так разговариваешь с профессором Снейпом, как с Вейнсом прямо, - заметила Клаудия.
- Потому что это и есть профессор Вейнс, - ответила я.
И снова нас с Северусом засыпали градом вопросов. К счастью, поначалу все избегали вопросов на личную тему.
Но после очередного тоста за молодоженов, Гарри обратился к нам с вопросом:
- Вы, кажется, подружились за этот год? – и если в его словах не было подтекста, ибо моему другу вряд ли могло придти в голову, что у нас с профессором Снейпом могут быть какие-то романтические отношения, то в жадных взглядах Клаудии и Джинни явно читался какой-то намек.
- Да… - начала я, но меня перебили.
Словно отвечая на вопрос о погоде или ситуации на рынке ценных бумаг, Северус сказал:
- Мы теперь вместе, - и чтобы ни у кого не возникло сомнений, что имелось в виду, он по-хозяйски положил руку на мою дрожащую ладонь.
Покраснев до кончиков ушей, я уткнулась взглядом в свою тарелку. Клаудия издала непонятный звук, очевидно, означающий радость. Рон подавился едой и закашлялся. Джордж снова выругался, притом очень витиевато. Молли Уизли удивленно воскликнула и начала задавать бессмысленные вопросы, вроде «Что?» или «Как?». Артур Уизли изумленно уставился на Северуса. Гарри, видимо потерял дар речи, и теперь с приоткрытым ртом и выпученными глазами, смотрел то на меня, то на профессора. Схожая реакция была и у Джинни (не зря говорят, муж и жена – одна сатана). Хагрид издал смешок и сердечно поздравил нас. И только Ребекка по-прежнему спокойно, хотя и немного недоуменно, взирала на всех.
- Как деликатно, - пробормотала я так, чтобы только Северус услышал.
- Лучше, конечно же, заливаться соловьем в наивной надежде подготовить к падению рояля на их головы, - ответил он.
Я фыркнула. Потом почувствовала, что губы готовы расплыться в улыбке, и потому судорожно схватила бокал вина и начала пить.
Значит, теперь мы официально вместе. Можно ли быть счастливее?
В это время все начали постепенно приходить в себя и задавать всяческие вопросы, на которые мы отвечали уже не с такой готовностью. На самом деле, интервью прекратилось довольно быстро, когда Северус в своей учительской манере рявкнул:
- Вас это не касается!
Все разом притихли.
- За молодых, - вдруг робко произнесла Ребекка, поднимая бокал.
Недружный хор голосов поддержал тост.
Трапеза продолжалась в довольно странном ключе, но в целом все прошло неплохо. Когда люди перестали обращать внимание на нас с профессором, обстановка разрядилась, и завершился праздник на радостной ноте.
Около двух часов гости начали расходиться. Мы все выбрались из-за стола, и начали прощаться друг с другом. Первой дисаппарировала Ребекка. После этого ко мне подошла Клаудия:
- Ну ты даешь, подруга, - сказала она, - Вейнс-то был старше тебя, но Снейп – это вообще. Я всегда знала, что ты старше своих истинных лет, поэтому и привлекаешь взрослых мужчин.
Я пару раз кивнула, не желая разговаривать на эту тему.
- Он, конечно, далеко не красавец, - тихо сказала Клаудия, - но, черт возьми, его сущность от этого не меняется. Это – тот кто тебе нужен, без сомненья.
Я чуть заметно улыбнулась.
- Наконец-то у тебя появился парень! – воскликнула подруга эмоционально и обняла меня.
А потом, уже перед самой аппарацией, добавила:
- Кстати, мне кажется, Джейсон собирается сделать мне предложение…
Затем засобирались Уизли. Но прежде, чем они ушли, Молли подошла ко мне и тихонько спросила:
- Гермиона, ты уверена, что понимаешь, что делаешь?
Я нахмурилась.
- А что я делаю? – был мой вопрос.
- Северус почти вдвое старше тебя, и…
- Я в курсе нашей разницы, спасибо миссис Уизли.
Молли с сожалением посмотрела на меня.
- Не нужно реагировать так агрессивно, девочка моя. Я беспокоюсь за тебя. Мы все давно знаем Северуса, и то, насколько он сложный человек. Ты уже познакомила его со своей матерью?
Очевидно, ожидаемым ответом было «нет». Но я удивила миссис Уизли, ответив:
- Да.
И это было почти правдой. Тогда на выпускном, я же представила его. Только он выглядел немного иначе, и был представлен как профессор Вейнс. Вздохнув, я добавила:
- Послушайте, я благодарна вам за заботу, но правда, все в порядке.
Молли покачала головой и, попрощавшись, отошла. Отошла она к Северусу и начала с серьезным лицом что-то говорить ему.
Ко мне в этот момент подошел Джордж.
- Я всегда знал, что ты немного сумасшедшая, но никогда не думал, что настолько, - сказал он шутливо.
Я лишь пожала плечами.
- Эх, такая девчонка пропадает из-за такого урода, - тихо произнес он и отошел.
Поджав губы, я встретилась взглядом с Роном. Он немного помялся, но все же подошел ко мне.
В этот момент остальные Уизли дисаппарировали.
- Слушай, скажи, что он пошутил, - попросил Рон, кивая в сторону Северуса, сейчас с видом оскорбленной добродетели в гордом одиночестве стоявшего в нескольких ярдах от нас.
- Мм, в целом, он сказал правду.
- В целом?
- Ну, у нас довольно… сложные отношения, - вздохнув, сказала я.
Рон содрогнулся и, скривившись, произнес:
- Блин, я как представлю, что он тебя целует…
- У тебя хорошая фантазия, - ответила я, - лично я никак не могу себе этого вообразить.
Рон удивленно воззрился на меня.
В этот момент к нам подошли обнимающиеся Джинни и Гарри.
- Я не могу поверить! – воскликнула я с широкой улыбкой. – Вы теперь муж и жена!
- Да, мы тоже не можем поверить, - ответил Гарри, слова явно относились к свалившейся на него информации, и по его тону было ясно, что он еще не решил, как к ней относится.
Я покосилась на Северуса. Он стоял, сложив руки на груди, и делал вид, что рассматривает капеллу. До нас ему, как будто бы, и дела не было.
- Давайте поговорим об этом позже? - попросила я.
Гарри кивнул.
- Хорошо, потому что сейчас нам надо поговорить со Снейпом. Позови его.
- Почему я? – спросила я.
- Ну, потому что ты.
Вздохнув, я громко позвала Северуса. Он со слегка удивленно поднятыми бровями посмотрел на нас и подошел ближе.
- Северус, Гарри хочет о чем-то поговорить с тобой, - сказала я, чувствуя себя глупо.
Профессор взглянул на Гарри.
- Вам нужно явиться в аврорат, - сообщил мой друг, - необходимо официально оформить ваше воскрешение, если вы хотите начать жить как законопослушный маг.
Северус кивнул.
- Конечно, придется провести несколько формальных процедур, на установление личности – то есть, чтобы мы знали, что вы действительно Северус Снейп, зафиксировать, что вы делали последние пять лет и взять кое-какие показания. Придется вносить исправления в дело о вашем оправдании, но не переживайте, то, что вы живы, не значит, что решение суда может быть изменено.
-Спасибо, Поттер, - без каких-либо эмоций произнес Северус.
- Не за что. И… не обижайте Гермиону, - хмуро сказал Гарри и, обняв молодую жену, дисаппарировал.
Рон, окинув меня взглядом, наполненным жалостью, тоже исчез.
Мы с профессором остались одни. Погода была прекрасной, и теперь все тайны были раскрыты. Я была почти счастлива.
- Они привыкнут, - сказал вдруг Северус, стоя рядом со мной.
Я обняла себя и посмотрела куда-то вдаль.
- Да, конечно, - произнесла я задумчиво.
А он внезапно заметил:
- Главное, что ты не стала опровергать мои слова.
Я подняла голову, посмотрела ему в глаза и, чуть улыбнувшись, ответила:
- Думаю, наивно ожидать от тебя более откровенного признания в твоих чувствах, чем публичное утверждение, что «мы теперь вместе». Мне думается, эта фраза войдет в анналы истории, и когда я буду рассказывать нашим детям о том, как все было, я буду смаковать эту фразу, как самое первое признание в любви.
Северус усмехнулся.
- Я имею в виду, если у нас будут дети, - вдруг сказала я, спохватившись.
А его усмешка стала еще шире, вызвав улыбку и у меня.
- Мне кажется, что наша история – это самая странная романтическая история, которую я когда-либо слышала, - заметила я после некоторой паузы.
Северус положил ладонь на мою талию.
- О, значит, ты не слышала историю про профессора Зельцберга и его кошку, - сказал он, заставив меня скривиться в отвращении.
- В чем дело? – издевательски поинтересовался он, прижимая меня к себе еще крепче. – Я думал, ты любишь кошек.
- Не так страстно, как профессор Зельцберг, - ответила я, прикрыв глаза от удовольствия.
И вдруг почувствовала, как его губы осторожно прикоснулись к моей щеке, и мне захотелось заплакать от счастья и любви, переполнявших душу. А когда он поцеловал меня в губы, мне показалось, что меня ударило током. Это было феерично, волшебно, сказочно. Совсем не так, как когда меня поцеловал Дик.
Хм, Дик… сейчас та влюбленность казалась такой смешной. И я была счастлива, что с Ричардом Монтегю у меня ничего не сложилось, потому что теперь никто на свете, кроме Северуса Снейпа, не был мне нужен.
Как пели The Rollin Stones, ты не можешь всегда получать то, что хочешь, но если постараешься, можешь обнаружить, что ты получаешь то, что тебе нужно.


You can’t always get what you want,
You can’t always get what you want,
You can’t always get what you want,
But if you try sometimes, you just might find
You get what you need.


FIN