СПАСИБО большое за отзывы! Я обожаю их читать и перечитывать :)
Личные дела вынудили меня растянуть процесс написания главы, но оно, на самом деле, и к лучшему: так вы острее почувствуете тягость ожидания, которое довелось испытать Гермионе и скорее проникнетесь атмосферой)))
Приятного чтения!




Не прилагай столько усилий, все самое лучшее случается неожиданно.
Габриель Гарсиа Маркес


1 марта, вторник


Первое марта. Пришла весна, забыв почему-то оповестить о своем пришествии зиму. На улице все еще стоял мороз, и ничто не могло согреть меня.
День сменял день также незаметно, как одна капля сменяет другую в бесконечном потоке воды. Двадцать первое февраля было похоже на двадцать третье, а двадцать четвертое на двадцать пятое, как будто они были копиями, вылитыми из одного слепка, и теперь никто не удивлялся, если на вопрос «какое сегодня число?», я отвечала «не знаю».
В первый день весны у нас с Клаудией состоялся такой разговор:
- Гермиона, у тебя авитаминоз. Сегодня же нужно купить тридцать фунтов апельсинов!
- И потом неделю бороться с аллергией.
- Это невозможно, я не могу смотреть, как ты угасаешь!
- Не смотри.
- Ты сама себя угнетаешь!
- Тебе-то что?
- Неблагодарная! Вернется твой Вейнс, два месяца – не такой уж большой срок.
- При чем тут он?
- Гермиона… ты меня последней дурой считаешь?
Я тяжело вздохнула. Было действительно немного наивно полагать, что Клаудия не поймет, что меня печалит.
- Почему я все время чувствую себя несчастной? – задала я риторический вопрос.
Но Клаудии такая разновидность вопросов была неизвестна.
- Потому что ты не умеешь быть счастливой, - сказала она.
Я посмотрела на нее с выражением лица, которое как бы говорило «что за глупости?». Клаудия встала передо мной, лежащей на кровати, уперла руки в боки, и тоном, каким детям объясняют, почему зимой нужно тепло одеваться, сказала:
- Одни люди умеют радоваться жизни, видеть в жизни только прекрасное и довольствоваться тем, что имеют, а другие - нет. Чтобы быть счастливой, нужно обладать определенным талантом. А ты из тех, кто не позволяет себе наслаждаться тем, что есть вокруг. Ты все время ищешь – и, конечно же, успешно находишь – какие-то препятствия, причины, по которым тебе нельзя быть счастливой. Ты сама строишь для себя темницу, прячешься в нее, запираешься и выкидываешь ключ в окно, а потом жалуешься, что тебе там не нравится. Так вот, знаешь, что я тебе скажу? Хватит распускать нюни! Соберись, в конце концов, и смотри в будущее. Ты никогда не знаешь, что случится завтра, кого ты встретишь, и о чем узнаешь. Нельзя зацикливаться на одной стороне жизни, она слишком многообразна, чтобы так бессовестно её прожигать, страдая и плача каждую ночь. Если ты несчастна, думай не о том, что было, а о том, что будет. Если счастлива, думай о том, что есть. Это же так просто!
Я покачала головой.
- Это не просто, - был мой ответ.
- Ты даже не пытаешься!
- Я не хочу. Я устала, оставь меня, пожалуйста.
- Нет, не оставлю! – воскликнула Клаудия, и, подскочив ко мне, попыталась стащить с кровати.
Я недовольно закричала, но подруга был неугомонна. Добившись, наконец, того, что я оказалась на полу, она сердито сказала:
- Если завтра же я не увижу, как ты сидишь в Шоколадушке, пьешь какао и разговариваешь с кем-то, помимо меня и Эмиля, я сделаю что-то такое, о чем ты очень сильно пожалеешь. Так и знай!
С этими словами она ушла к ждущему её Джейсону, а я снова забралась на кровать, начав внутренний диалог. Клаудия в некотором роде была права, но как я могла заставить себя чувствовать что-то, чего я не чувствую? Разве это возможно? С другой стороны, хандра – признак слабости характера, а я никогда не считала себя слабохарактерной. Значит, нужно было найти компромисс, выход из сложившейся ситуации, при котором ни мое достоинство, ни моя честность по отношению к себе не пострадали бы. Решив, что радикальные меры тут неуместны, я подумала о том, чтобы начать выходить из душевного кризиса постепенно, и начать с ланча в Шоколадушке в компании одногруппников. Необходимость разговаривать с людьми, вместе с природной вежливостью, а также нелюбовь к вопросам типа «почему ты такая грустная?» и «что с тобой?» заставили бы меня хотя бы попытаться выглядеть веселой. Ну, или, если не веселой, то по крайней мере не несчастной.
К тому же, нельзя было недооценивать Клаудию – она действительно могла выкинуть какую-нибудь глупость.



2 марта, среда


- Почему ты просто не напишешь ему письмо? – спрашивала меня Клаудия на следующий день.
Мы собирались на ланч, и одновременно разговаривали на тему, которая моей подруге, кажется, не надоедала никогда.
- Какое письмо, о чем ты говоришь? Он уехал, даже не предупредив меня. Тебе не кажется, что писать ему после этого было бы немного унизительно? – А затем, спохватившись, добавила, - и вообще, студенты не пишут своим преподавателям письма, чтобы узнать, как те поживают.
Сидя у зеркала и заплетая волосы в хвост, Клаудия ответила:
- Нет, мне не кажется, что это унизительно. Мне кажется, это нормально, - и пропустив вторую часть моей маленькой речи, сказала, - Ну, давай подумаем, *почему* он уехал?
- Потому что не хочет больше меня видеть.
- Он бросил работу, уехал в другую страну, языка которой не знает, если не считать строчки из какого-то там романа, сменил место жительства и коллектив, к которому успел привыкнуть, оставил с десяток студентов, пишущих у него дипломы и курсовые, из-за того, что не хочет тебя больше видеть? Мне кажется, легче просто лишится зрения.
Я закусила губу. Если поставить вопрос так, то действительно, звучало все немного неправдоподобно.
- Тогда, может быть, из-за слуха, который КТО-ТО пустил?
- Я не пускала этого слуха, я уже говорила! Когда папа спросил, я просто «не стала опровергать», потому что сама точно не знала. Я сказала ему правду, и всё. Тем более, вы действительно друг другу нравились, а ты такая молчунья, откуда мне было знать, не произошло ли между вами что-то действительно интересное! И вообще… я сомневаюсь, что он уехал бы из-за какого-то дурацкого слуха. Тоже мне, девица на выданье! Да кого волнует его репутация?
- Его? – саркастично спросила я.
- Глупости. Тем более, с его стороны слишком наивно рассчитывать на то, что у такого мужчины, как он, будет репутация Девы Марии. Нет, Гермиона, люди не уезжают в вечные льды из-за глупых слухов.
-Тридевятый университет находится на юге России. Там не вечные льды.
- Все равно, твоя версия не состоятельна, - заявила Клаудия упрямо, и я не стала спорить.
Вместо этого предложила другую:
- Ладно, может, он на самом деле захотел поработать в другом месте, а на меня ему просто плевать.
- Я тебя умоляю! Плевать ему, как же. Тогда он, по крайней мере сообщил бы, что у тебя теперь будет новый руководитель, а не сбежал тайком. К тому же то, что он решил поторопить дело сразу же после ресторана, не может быть совпадением.
- Ну а что тогда? – спросила я, в тайне действительно надеясь, что Клаудия сможет дать мне ответ.
- Я не знаю… может, ты дала ему понять, что он для тебя ничего не значит? – предположила она.
- Боже мой, да даже если и так, это тоже не причина! Мы ведь не парочка какая-нибудь, чтобы так себя вести. Он тоже постоянно давал мне понять, что я для него ничего не значу, я же никуда не уехала.
Подруга призадумалась.
- А может, - проникновенно произнесла она, - он понял, что влюбился и испугался собственных чувств?
При этом она умиленно подняла брови и блаженно улыбнулась.
- Угу, так и было. Всё, пойдем, - буркнула я.
Мы вышли из комнаты и спустились во внутренний дворик, чтобы пройти к Шоколадушке. Там, помимо прочих посетителей, были наши одногруппники. Мы сели к ним за стол, и началась оживленная беседа. Сперва я молчала, но потом тоже начала изредка вставлять слово или два.
Спустя минут сорок в кафе вошел профессор Ростов. Мы общались с ним только на консультациях по четвергам, и я старалась не заводить разговоров на посторонние темы, но теперь, немного приободрившись и набравшись сил, я решилась заговорить с ним о том, о чем думала последние две недели.
Извинившись перед ребятами, я встала из-за стола и подошла к столику профессора Ростова. На мой вопрос, могу ли я присесть рядом, он ответил широкой улыбкой и приглашающим жестом.

- Сэр, я хотела спросить… - произнесла я, и тут же замялась, не зная, как бы лучше сформулировать вопрос и не вызывать при этом лишних подозрений.
- Спрашивайте, не стесняйтесь, - подбодрил меня профессор, - я готов ответить на любой вопрос, если он не касается египетских пирамид.
Я растерялась.
- Простите, сэр?
- Египетские пирамиды. Извечная загадка для всего человечества. Я совершенно ничего о них не знаю, поэтому даже не спрашивайте, как египтянам удалось их соорудить.
Я посмотрела на него с удивлением.
- Вы думаете, что я сумасшедший? – спросил профессор, и я поспешила заверить его, что это не так.
Хотя я немного слукавила.
- Моей племяннице пять, - сообщил Ростов, - и когда я пообещал ей, что отвечу на любой вопрос, она спросила о пирамидах. Я был вынужден нарушить обещание, и не хочу, чтобы это повторилось снова.
Объяснение вызвало у меня улыбку. Профессор лукаво смотрел мне в глаза, ожидая, пока я заговорю.
- Нет, я хотела спросить не о пирамидах. Вообще-то, я просто хотела поговорить с вами.
- О, я польщен. Не часто со мной хотят побеседовать за жизнь такие талантливые и красивые юные леди.
Смущенно улыбнувшись, я промямлила слова благодарности, и уже более уверенно спросила:
- Как вам нравится здесь, в Англии? Наш университет оправдал ваши ожидания?
- Мне здесь очень нравится, - заверил меня профессор.
В этот же момент к столику подлетел поднос с его заказом. Он поставил чай и сырный пирог на стол, и продолжил:
- Я непоседливый человек, и люблю время от времени менять обстановку. Поэтому то, что Персеус согласился произвести обмен, было настоящей радостью для меня. До него на этой должности работал другой человек – да, вы же его знаете, он должен был вести у вас – и обмен был неосуществим по личным причинам.
- Да, я понимаю. А как… как ваши студенты в России? Вы, наверное, интересовались, как они восприняли то, что вас сменил другой человек?
- Да, конечно, - отозвался Ростов, наливая молоко в чай, - они всем довольны.
- Странное дело, - произнес он задумчиво после небольшой паузы, - дома я никогда не пью чай с молоком, но каждый раз, приезжая в Англию, непременно добавляю молоко.
Я вздохнула. Решив, что ждать, когда профессор сам заговорит о Снейпе, было слишком оптимистично, я спросила:
- А как профессор Вейнс? Ему нравится в вашем университете, сэр?
- Персеус *удовлетворен* тем, что увидел в России. Уровень знаний у моих студентов *вполне приемлемый*, а то, что почти все из них говорят по-английски, он находит в *высшей степени благоприятным*.
Я рассмеялась, поняв, что профессор передразнивал Снейпа, цитируя его слова. Но недолго я веселилась.
- Кстати, он и о вас спрашивал, - сообщил вдруг Ростов.
Я не смогла скрыть удивления.
- Хотел узнать, не доставляете ли вы мне хлопот, - насмешливо продолжил он.
- Хлопот? – переспросила я.
- Именно. Странный он тип, но мне нравится. Есть в нем что-то трогательное.
Я опешила. Вот уж какой характеристики я не ожидала услышать о профессоре Снейпе!
- Да, мне он кажется в высшей степени милым парнем с отменным чувством юмора.
Я засмеялась.
- Милым?
- Да, почему нет?
- Думаю, он бы не обрадовался, услышь такие слова о себе.
- А я говорю это и не для того, чтобы его порадовать.
После этого наша беседа с профессором Ростовым свернула в другое русло, и к теме профессора Вейнса мы больше не возвращались.



5 марта, суббота


В ту субботу я снова пошла с Клаудией на квиддич, и впервые с тех пор, как узнала о том, что среди Карателей был Кеннет, я встретила его самого. Он снова начал приставать ко мне, и тогда я отвела его в сторонку, и зло прошипела:
- Тебе не кажется, что заигрывать с девушкой после того, как ты её чуть не убил, по меньшей мере некрасиво?
Кеннет определенно удивился.
- Ооо, ты не понимаешь, о чем я говорю? – спросила я саркастично. – А слово «каратели» тебе о чем-нибудь говорит?
Он тут же изменился в лице. Побледнев, он испуганно посмотрел куда-то в сторону и, нервно теребя пальцы, произнес:
- Я…я… я не знал, что это была ты. Честно!
Я закатила глаза.
- Не знал, значит?
- Я клянусь тебе своей волшебной палочкой! – воскликнул он, на мгновение взглянув в мои глаза, но тут же отвернувшись. – Если бы я только знал, что мы собирались напасть на тебя, я бы отговорил… или предупредил. Но я понял, что это ты только когда мы уже были там. Не мог же я вдруг запретить всем тебя трогать. Я там даже не главный.
- И ты действительно думаешь, что меня волнует, знал ты, или нет? Вы поступили подло и низко, напав целой толпой на одну девушку, и ничто не оправдает тебя в моих глазах.
- Но Гермиона, я бы никогда не напал на тебя, если бы знал…
- А какая, собственно, разница? – спросила я вкрадчиво. – Вы напали на маглорожденную ведьму, коей я и являюсь. И то, что ты знаешь меня, не делает меня чистокровной. Твои взгляды сами по себе мне противны. Я и мои друзья боролись против подобных тебе. Люди умирали! Эта война была кошмаром моего детства, и меня тошнит от одной мысли о том, что все, что мы пережили, было напрасно, что ты и тебе подобные загрязняют этот мир своей ненавистью и тупостью. Я не хочу больше видеть тебя и слышать твой голос, и если ты еще хоть раз подойдешь ко мне, я клянусь, я прокляну тебя!
Выплюнув последние слова, я развернулась, и ушла подальше от этого отвратительного человека. Мое настроение снова упало, все стало мне противно. Я отправилась на прогулку по Профессорскому садику, раздраженная и расстроенная. Было ощущение чего-то неприятного, чего-то гнетущего. Ничего не хотелось, и казалось, солнце не осветит мой жизненный путь уже никогда.


10 марта, четверг


Прошедшую неделю я работала в лаборатории, и в четверг мне предстояло продемонстрировать профессору Ростову первые результаты. Когда я рассказала и показала всё, что было сделано, профессор похвалил меня и выдвинул предположение, что профессор Вейнс будет очень доволен, когда узнает о моих успехах.
- Вы часто с ним общаетесь, сэр? – спросила я, затаив дыхание.
- Весьма, - отозвался профессор Ростов, рассматривая бутылочки с различными зельями, которые стояли на моем рабочем столе.
Я ужасно хотела услышать хотя бы что-то о Снейпе, и поэтому задала следующий вопрос:
- Вы переписываетесь, или встречаетесь лично?
- Переписываемся или связываемся по камину, - ответил Ростов, легонько ударив ногтем по хрустальному сосуду, добившись тихого звона.
Я негромко вздохнула.
- Я вижу, вы скучаете по своему преподавателю, - произнес вдруг профессор.
На мгновение растерявшись, я ответила:
- У нас сложились весьма дружеские отношения, насколько это возможно при нашем социальном положении.
Ростов мягко рассмеялся.
- Когда юные леди вроде вас отвечают с такой чопорностью, у меня сразу появляется ощущение, что они скрывают истинные чувства.
- Сэр?
- Не берите в голову. Знаете, что забавно? Когда я рассказывал Персеусу о том, каких успехов в работе над курсовым проектом достиг мистер Смит, он сказал «Смит? Это кто? Ах, этот рыжий болван…». А когда я заговорил о вас, он десять несчастных минут изображал безразличие, так ни разу меня и не перебив. Помните, вы удивились, когда я назвал его трогательным. Как же еще это можно назвать?
Покраснев до кончиков волос, я уставилась в пол. Услышав смешок профессора Ростова, я, не осмелившись поднять взгляд, произнесла:
- Профессор Вейнс действительно не любит проявлять свою заинтересованность в людях. Однако он вложил в меня немало усилий… не думаю, что будет чересчур нескромно предположить, что он получал удовольствие, обучая меня и передавая свои знания. Поэтому не удивительно, что он интересуется результатами моей работы.
- Конечно, конечно… - пробормотал профессор Ростов, - что ж, думаю, вы можете быть свободны.
Я попрощалась с профессором и ушла.
По дороге в свою комнату, я мысленно проигрывала состоявшийся разговор.
«Он спрашивал обо мне! Нет-нет, Ростов сказал, что Он слушал обо мне десять минут, это не значит, что Он сам же и спросил. Однако же, Он слушал и не перебивал. Значит, Ему действительно было интересно. И, кажется, Ростов что-то заметил… то есть, конечно, это ничего не значит, но эти намеки… «вижу, вы скучаете по своему преподавателю». Что он имел в виду? Был ли это просто невинный вопрос, или намек на какие-то чувства с моей стороны? Ему кажется, я скрываю свои истинные чувства… И потом, зачем он стал рассказывать о том, что профессор Вейнс слушал рассказы обо мне? Значит ли это, что он заметил, что я… что меня волнует профессор Вейнс? И значит ли эти его слова, что и профессор Вейнс ко мне небезразличен? Господи, что же все это значит?»
Так думала я, идя по общежитию, и с такими мыслями я упала на собственную кровать, бессмысленно глядя на потолок. Самое печальное во всем этом было то, что, несмотря на выработавшуюся привычку в мыслях называть профессора Вейнса профессором Снейпом, мое сознание рисовало образ красивого светловолосого молодого мужчины. Именно ему были посвящены мои страдания, именно о нем мечтала я в своих снах, именно он поселился в моем сердце, и не желал оттуда выбираться. И все тише становился голос разума, твердивший мне, что профессора Вейнса на самом деле нет, а есть только Северус Снейп.


11 марта, пятница


Вечером пятницы Клаудия вытащила меня в город. Она, Джейсон и я отправились в паб Шестнадцать унций, чтобы выпить чего-нибудь и развеяться. Мы сели за один из столиков и принялись болтать о всякой ерунде. Со временем я расслабилась, и Джейсону даже удалось меня рассмешить. Негромкая музыка, приятная обстановка, яблочный сидр и неспешная дружеская беседа наполнили мое сердце нежной грустью. Я была так рада быть здесь, с близкими людьми, ощущать их любовь и слышать их смех, но мне так не хватало человека, который был для меня недостижим. Вздохнув, с печальной улыбкой на губах, я встала из-за стола и отправилась в дамскую комнату. На обратном пути, когда я уже почти подошла к ребятам, мне преградил путь какой-то верзила.
- Эй, привет, - сказал он не совсем трезвым голосом, - давай потанцуем.
- Я не танцую, спасибо, - ответила я, намереваясь обойти высокого парня, но он мне помешал, сделав стратегический шаг в сторону.
- Чё ты ломаешься? Я ж только потанцевать.
Выглянув из-за настойчивого молодого человека, я увидела, что Клаудия и Джейсон были увлечены друг другом, и едва ли видели, что происходило. Поняв, что придется выходить из ситуации своими силами, я попыталась начать с вежливого повторения отказа:
- Извините, сэр, но я действительно не настроена танцевать. Мне кажется, вам лучше найти кого-нибудь еще. В пабе достаточно девушек кроме меня.
Верзила нахмурил кустистые черные брови и очень ловким для такого неуклюжего на вид человека, достал из рукава палочку, направив её на меня.
- Если Джон пригласил танцевать, ему не отказывают.
- Джону я, быть может, и не отказала бы, - процедила я сквозь зубы, высчитывая секунды, чтобы достать свою палочку и проклясть «кавалера» до того, как он успеет произнести хоть слово.
Но в следующее мгновение я увидела, как лицо верзилы изменилось, и скорее почувствовала присутствие кого-то рядом. Сердце отчего-то екнуло.
- Дама сказала, что она не танцует, - голосом, не терпящим возражений, произнес некто за моей спиной.
Затем этот незнакомец обошел меня и встал между мною и верзилой. Кончиками пальцев отодвинув направленную на нас волшебную палочку, он взглянул в глаза моему обидчику.
- Иди, пока не нарвался на неприятности.
И, к моему удивлению, верзила, что-то прогнусавив себе поднос, отправился восвояси. Мой спаситель повернулся ко мне, и я тут же сердечно поблагодарила его за помощь. Приняв благодарность, он замолчал, глядя на меня. Я тоже молчала, не отрывая взгляда от его лица. Он был далеко не красавцем, но что-то – может быть, взгляд, словно проникающий в душу – не позволяло мне отвести глаза.
- Марк Джонсон, - представился, наконец, молодой человек, словно нехотя.
Я удивилась – он вовсе не был обязан представляться, если не хотел – но ответила максимально вежливо:
- Гермиона Грейнджер.
- Мисс Грейнджер, вам не стоит быть одной в таких местах, как это.
- О, я не одна, я с друзьями, - я обернулась, чтобы увидеть, что Клаудия сидела у Джейсона на коленях и самозабвенно его целовала, - просто они немного заняты… друг другом.
- В таком случае, - медленно произнес Марк, - может быть, вы составите компанию мне?
Он указал на столик, рядом с которым я стояла. Немного замешкавшись, я снова взглянула на друзей, и, решив, что не стоит им мешать, согласилась.
- Только пожалуйста, зовите меня Гермиона, - попросила я, садясь напротив Марка, спиной к нашему с ребятами столику.
- Как пожелаете, - отозвался он, - позвольте чем-нибудь вас угостить.
Отчего-то смутившись, я ответила, что не откажусь от сидра. Кивнув, Марк отошел к барной стойке, чтобы сделать заказ. Я поерзала на стуле, оглядываясь по сторонам. Это было так странно для меня – принять приглашение какого-то незнакомца, позволить ему угощать меня напитками… я даже не представляла, о чем мы могли говорить. Но и уходить почему-то не хотелось. Было в Марке что-то, что притягивало меня, вызывало интерес.
Когда мой взгляд остановился на нем самом, я принялась внимательно рассматривать его, пока он не видел. Черная мантия, вполне обыкновенная, такая же, какие носили сотни магов, была немного испачкана в пепле и каминном порошке. Значит, он прибыл сюда через камин – но это ничего о нем не говорило. Никаких знаков отличия на его одежде не было, значит, он не был ни студентом, ни преподавателем. Впрочем, на студента он и не был похож – во-первых, судя по всему, ему было уже около тридцати, в таком возрасте немногие идут в университет, а во-вторых, уверенная манера двигаться и говорить выдавали в нем человека, привыкшего руководить.
Пока я проводила свой анализ, Марк успел расплатиться за напитки и вернуться за наш столик. Я взглянула на чашку чая, которую он заказал для себя, и он тут же пояснил свой выбор:
- Скоро я отправляюсь в дальнее путешествие, не стоит злоупотреблять алкоголем.
Я кивнула, принимая объяснение.
- Вы не из этих мест? – предположила я.
- Нет, я родом из Нориджа, но последние несколько лет практически не бывал в Британии. Сюда приехал недавно, но сегодня снова отправляюсь в дальние страны.
- Вы любите путешествовать?
- Ненавижу, - ответил Марк, кажется, искренне.
Я вопросительно подняла брови.
- Я не люблю перемены, но род моей деятельности вынуждает меня часто переезжать с места на место.
- Чем же вы занимаетесь?
- Вы всегда задаете столько вопросов, Гермиона? – спросил Марк с насмешкой в голосе.
Я улыбнулась и ответила:
- Да.
- Тогда посмотрим, так ли страстно вы любите на них отвечать. Вы студентка?
Я кивнула и сказала:
- Последний курс.
- И чем вы занимаетесь?
Я ответила. Мой рассказ был долгим и увлеченным, вскоре я даже забыла о том, с кем разговаривала, пустившись в разглагольствования о перспективах развития зельеварения. Марк слушал, не перебивая.
- Я ничего не понимаю в зельях, но ваш рассказ не мог бы оставить равнодушным никого, - сказал он, когда я закончила.
И я не смогла понять, насмехался он, или говорил откровенно.
- Вам не кажется, что будет честно, если теперь вы расскажите, «о роде вашей деятельности»? – спросила я.
- Нет, не кажется, - отозвался Марк, скривив губы в подобии улыбки.
Я пожала плечами и посмотрела куда-то в сторону. Повисла тишина. Мне она казалась некомфортной, но когда я повернулась к Марку, то увидела, как он задумчиво рассматривал мое лицо. Заметив, что я за ним наблюдаю, он ухмыльнулся и сделал большой глоток чая…
Спустя полчаса мы уже вовсю обсуждали законодательство магического общества и права магических существ.
- Ваши идеи не состоятельны, - говорил Марк, - просто потому, что сами эльфы не готовы принять их.
- Но виноваты в этом именно мы, волшебники. Именно мы внушаем им мысль о том, что они ниже нас и обязаны исполнять любые наши приказы.
- Эльфы НЕ равны волшебникам ни по умственным способностями, ни по магическим, именно поэтому мы указываем им, что делать, а не наоборот.
- Но это варварство!
- Нет, Гермиона, это закон природы. Кто сильнее, тот и устанавливает правила.
Я вздохнула.
- В этом споре нет смысла, вы все равно будете стоять на своем.
- Да, потому что мне нравится, что каждые выходные в моей спальне меняется постельное бельё, а по утрам на столе появляется чашка кофе. И мне не приходится за это платить. А если вы не можете убедить в правильности ваших взглядов даже меня, то на то, чтобы убедить в этом эльфов можете даже не рассчитывать.
- Не все эльфы настроены так категорично. Я знала одного эльфа…
- Исключения лишь подтверждают правила, как гласит популярная поговорка, - перебил меня Марк.
Я хмыкнула.
- В любом случае, я и не ставила перед собой задачу переубедить вас. Скоро вы уйдете и забудете обо мне и о нашем разговоре. Какой смысл пытаться заставить вас изменить мнение?
Марк посмотрел на меня, чуть прищурившись.
- В споре рождается истина. Уж простите, что использую так много клише.
Я улыбнулась.
- Хорошо, я вас прощаю, - сказала я, и, чуть помолчав, добавила, - странно, но у меня такое ощущение, что я знаю вас очень давно, а ведь мы знакомы меньше часа.
- Так бывает, - отозвался Марк, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
- У меня не часто, - призналась я.
- А я и не говорил, что со мной такое происходит каждый день.
Вздохнув, я задумчиво посмотрела куда-то в пространство. В последний раз я испытывала это ощущение уюта рядом с человеком, когда танцевала с профессором Снейпом. Тогда тоже было это чувство – как будто мы на одной волне, как будто живем в одном ритме. И еще ощущение тепла и безопасности.
- О чем вы задумались? – вдруг спросил Марк.
Я взглянула на него и невольно вздрогнула от выражения глаз на спокойном лице – как будто он *знал* ответ на вопрос.
- Ни о чем особенном, - ответила я, пряча глаза.
- Вы лжете, - насмешливо произнес Марк.
Хмыкнув, я все же посмотрела на него и ответила:
- Может и так…
- И вы так бессовестно в этом признаетесь? – иронично спросил он.
- Да, признаюсь, я честная по натуре. Совесть не позволяет мне лгать, если меня спрашивают, лгу ли я.
- Вы противоречите сами себе.
- Нет, я противоречу вам. Большая разница.
Марк издал смешок, с любопытством разглядывая меня.
- Вы остры на язык – ценное качество. Для жулика, например, - поддразнил он.
Я чуть склонила голову на бок и ответила:
- Еще в школе я открыла для себя простую истину – острый язык может порезать больнее, чем нож. Такое оружие может оказаться полезным в любой момент, и очень удобно, что оно всегда со мной. Но если его не подтачивать, оно затупится и станет бесполезным. Я не хочу в ответственный момент оказаться безоружной.
- Мне кажется, вы получаете удовольствие от словесных битв.
- Да, если есть достойный соперник.
Я с вызовом посмотрела Марку глаза. Он чуть сощурился и затем едва заметно склонил голову, словно принимая вызов.
- Думаю, опытный боец легко вас одолеет, - заявил он.
- Не часто приходится таких встречать, - отозвалась я.
- Сегодня вам повезло.
- Не имеете ли вы в виду себя?
- Уж определенно не Джона.
- Джона?
Марк кивнул.
- Джон. Настойчивый молодой человек, которому вы так самонадеянно отказали в танце.
- Ах, Джо-он, - протянула я, - да, действительно, он едва ли смог бы претендовать на победу в сражении со мной. И я имею в виду не только обмен язвительными замечаниями.
- Помилуйте, вы же не хотите сказать, что я зря вмешался?
-Вы разрешили ситуацию мирным путем, и заслуживаете не только мою благодарность, но и благодарность Джона.
- Я бы не хотел испытать на себе благодарность Джона, - отозвался Марк.
- А мою? – игриво спросила я, улыбаясь.
Лицо Марка приобрело серьезное выражение, и мое настроение тут же изменилось. Я подумала, что сказала лишнее – хотя когда Клаудия вела себя с молодыми людьми подобным образом, никто не делал такое недовольное лицо!
Но затем я решила, что если уж проиграла в битве за расположение Марка ко мне, то выиграю словесный бой.
- О, вижу, вы и моей благодарности опасаетесь. Не волнуйтесь, я сжалюсь над вами. Вы и выглядите немного устало, а я всегда снисходительно относилась к людям, испытывающим недостаток физических сил.
О, уроки профессора Снейпа определенно не прошли даром!
Марк медленно поднял на меня взгляд. В его взгляде читались смешанные эмоции – гнев и восхищение, желание убить и поаплодировать. Эти эмоции могли бы выразиться словами «вот стерва!», произнесенными восторженным голосом. Мне это понравилось.
- Вы ведь не находитесь в серьезных романтических отношениях с кем-либо? – спросил он вдруг.
Я удивленно подняла брови.
- Нет, а что?
- Я так и думал, - отозвался Марк, издевательски улыбаясь, - не многим по силам вынести такую язву.
О-о-о, мы перешли на личности.
- Вам-то точно не по силам. Точнее, не по зубам.
- О, моим зубам поддавались и не такие орешки, как вы.
- Вы хотите меня расколоть? Так знайте же, мне нечего вам сказать. Ничего такого, за что нет опасности схлопотать неприятное проклятие.
-В самом деле? Удивите меня. Я обещаю, не пользоваться палочкой, что бы вы ни сказали.
- Удивить? Ну смотрите, профессор Снейп, как вы думаете…
Марк дернул головой, как бы собираясь взглянуть на салфетку, которую я перед ним положила, но вдруг застыл. Несколько секунд мы оба сидели, затаив дыхание.
Я не знала, почему так сделала. Я не была ни в чем уверена, мысль о том, что Марк очень похож на профессора Снейпа была где-то на задворках сознания, но я даже не думала о том, чтобы проверить его, попытаться подловить. Это вышло случайно, просто потому, что он сделал вызов, а я привыкла отвечать на вызовы.
И я еще не успела даже осознать, что означало это движение головы, эта пауза, только сердце забилось чаще, только рука крепче сжала салфетку.
«Марк», наконец, снова ожил.
- Простите? – произнес он, словно не расслышав моих слов.
- Смотрите, эта салфетка не кажется чем-то особенным. Но мне она на многое открыла глаза.
«Марк» изобразил непонимание, а затем взглянул на часы, и притворно воскликнул:
- Уже столько времени! Мне давно надо было идти.
Он встал из-за стола, я тоже встала.
- Было приятно познакомиться, Гермиона, - сказал он, и, неловко поклонившись, поспешил покинуть паб.
Мои губы расплылись в глупой улыбке. Профессор…
- Гермиона, - услышала я голос «Марка» через несколько секунд, и обернулась.
- Да?
Он вернулся, и теперь внимательно смотрел на меня.
- Где ваши друзья? – спросил он.
Я, словно очнувшись, взглянула на столик, за которым сидели Клаудия и Джейсон. Их там не было. Вот мерзавцы! Ушли и даже не предупредили.
Пожав плечами, я сказала:
- Кажется, они ушли.
- Вы же не собираетесь идти по улице одна? – спросил он с нотками раздражения.
Мои губы снова расплылись в улыбке. Я пожала плечами. «Марк» покачал головой.
- История ничему вас не учит?
Я вопросительно подняла бровь.
- Вы думаете, Джон единственный, кто может захотеть «потанцевать» с вами?
Я снова беззаботно пожала плечами.
- Что вы дергаетесь? – недовольно спросил «Марк», передразнивая мое движение. – Вы совершенно не думаете о собственной безопасности.
- Гермиона! – услышала я голос Клаудии и оглянулась.
Подруга сидела за столиком в углу зала в компании Джейсона, Терри, Джинны и еще двух девушек, имен которых я не знала. Она помахала мне рукой, и я ответила ей тем же, а затем, вновь повернувшись к «Марку», увидела лишь его удаляющуюся спину. Хмыкнув, я подошла к столику, где сидели ребята и села на свободный стул.
- Ну? – Клаудия выжидательно смотрела на меня.
Я лишь улыбнулась в ответ.
- Тебе он понравился, да? – радостно спросила она.
Моя улыбка стала шире. Мне хотелось пуститься в пляс.
Профессор Снейп был здесь. Единственной причиной, по которой он мог прибыть в Англию из России в чужом обличии, было намерение поговорить со мной. Это просто не могло быть совпадением, что мы оказались в одно и то же время в одном и том же пабе… И он разговаривал со мной. Он мог бы этого не делать, ведь так? Но он пригласил меня составить ему компанию, угощал напитками. Боги, неужели он скучал по мне?
Я почувствовала, как слезы начали подступать к глазам, но это были светлые слезы радости, и глупая улыбка блуждала на моих губах...
…О, а какое наслаждение было снова разговаривать с ним. Как глоток свежего воздуха, как фейерверк, как взрыв, всплеск адреналина, грибной дождь жарким летним днем.
Я была счастлива.
- Вы договорились, когда снова встретитесь? – услышала я голос Клаудии сквозь шум в ушах.
- А? А, да. То есть, не совсем. Он вынужден много путешествовать, поэтому не знает, когда вернется. Но он вернется. Точно.



18 марта, пятница


Ожидание было томительным. Я уже не чувствовала себя Госпожой Несчастье, но тоска порой сжимала мое сердце, заставляя хныкать в подушку.
В ту пятницу я сидела в библиотеке, читая старую книгу, написанную чрезвычайно высокопарным слогом. Поддерживая голову рукой, я лениво переворачивала страницы, иногда выписывая ключевые моменты. Но в какой-то момент мои мысли понеслись в неизведанные дали фантазий и снов. Я подумала о том, что, может быть, профессор Снейп тоже сидел сейчас в библиотеке, листая какую-нибудь толстую книгу. И, может быть, вспоминал обо мне…
Да нет, конечно, он-то, в отличие от меня, всегда мог сконцентрироваться на работе. Впрочем, раньше я тоже могла. Раньше чтение отвлекало меня от душевных переживаний. Но сейчас было кое-что новое – я не страдала, не переживала, не чувствовала себя несчастной. Напротив, я была счастлива. Я скучала – да, но я была счастлива. Несмотря на сомнения, которые одолевали меня, не смотря ни на что.
Обмокнув перо в чернильницу, я занесла его над пергаментом и начала линию, плавно идущую вниз, совершающую небольшой изгиб, под наклоном уходящую влево и затем под острым углом снова вправо. Чуть вниз, два небольших изгиба и, наконец, вычерчивается уже узнаваемая форма подбородка. Жирными линиями нарисовав черные волосы до плеч и белый воротничок, я с умилением взглянула на профиль, красовавшийся на моем пергаменте. Подрисовав глаз, я улыбнулась получившемуся портрету. Конечно, сходство с профессором Снейпом было весьма отдаленным, но основные черты были переданы более или менее верно. Задумчиво глядя на рисунок, я аккуратно провела пальцем по нарисованным волосам. Не успевшие высохнуть чернила размазались, испачкав, заодно, и мой палец. Недовольно вздохнув, я взяла палочку и удалила пятно с кожи.
- Кого-то мне это напоминает, - раздался голос рядом со мной, и я, инстинктивно прикрывая рисунок руками, подняла голову, чтобы встретиться с насмешливым взглядом профессора Ростова.
- Теперь вы испачкали еще и ладони, - заметил он, и я, перевернув руки, убедивлась в правоте профессора.
- Где я мог видеть этого типа? – спросил Ростов, пока я удаляла чернильные пятна.
Я пожала плечами.
- Я рисовала вымышленный образ, - ответила я, стараясь звучать безразлично.
- Правда? О, а что это вы делаете, выписываете тезисы? – спросил профессор, беря в руки мой пергамент.
Сжав губы, я терпеливо кивнула.
- Прекрасно! Просто прекрасно. Через час у меня лекция, и мне как раз нужны были выписки именно из этой книги. Вы не будете сильно возражать, если я возьму у вас этот пергамент? А для вас я могу сделать копию.
С этими словами он взмахнул палочкой, и передо мной возникла точная копия моего собственного пергамента.
- Вы ТАК любезны! – радостно возвестил чокнутый профессор и скрылся из виду.
Я тихонько прорычала, и продолжила работу над книгой.


24 марта, четверг


Оставалось совсем немного времени до защиты дипломной работы, и почти все основные главы были готовы, кроме одной. Я не выходила из лаборатории. К счастью, лекции закончились, а последние зачеты – сданы, и теперь я могла позволить себе полностью отдаться работе.
В четверг, как всегда, профессор Ростов пришел в лабораторию, чтобы посмотреть, каковы мои успехи.
- Они были бы гораздо выше, если бы каждые пять минут сюда не забегали младшекурсники с их глупыми опытами, - заметила я недовольно.
- Так хорошо оснащенная лаборатория на вашем факультете, к сожалению, только одна, поэтому не удивительно, что раз или два вас беспокоили другие студенты, - отозвался Ростов с долей ехидства.
Я поджала губы.
- Но мне кажется, вы и так многого достигли. Работа выходит действительно очень хорошая, - сказал он, заглядывая в котлы.
- Очень хорошая, - повторила я, - а я хочу, чтобы она была отличная.
- Мне нравится ваш перфекционизм, однако не стоит придавать такое большое значение диплому. Оценку вы в любом случае получите самую высокую, а действительно стоящие открытия только впереди.
Я вздохнула.
- Для меня важна любая работа, которую я делаю, профессор, - сказала я, - и волнует меня не только оценка.
- Вы уже приняли решение по поводу будущего года? - внезапно спросил Ростов. – Вы примите приглашение одного из университетов, или останетесь здесь?
Я помедлила.
- Профессор Вейнс не хочет, чтобы я уезжала, - негромко ответила я.
Ростов хмыкнул.
- Ну конечно же. Он не хочет.
- Хотя, сам-то уехал, - заметила я.
- Да, это так.
- Но он скоро вернется.
- Безусловно.
- Хотя, если бы он не уехал, все было бы гораздо проще, - заметила я, словно разговаривая сама с собой.
- Не исключено.
- И это было нечестно с его стороны. Отговаривал меня оставлять университет, а сам уехал из Англии, как только появилась возможность.
- Так он, отверженный судьбою, - вдруг произнес профессор, глядя в никуда, - бежал от прелести твоей, чтоб не грустить перед тобою, не звать невозвратимых дней, чтобы, из края в край блуждая, в груди своей убить змею. Мог ли томиться возле рая и не стремиться быть в раю!
Я тревожно посмотрела на него, и он пояснил:
- Байрон, «Даме, которая спросила, почему я уезжаю весной из Англии». Недавно прочитал это стихотворение, а тут к слову пришлось… Так что, я думаю, вы все закончите еще до защиты. Но мне кажется, будет не лишним послать Персеусу выводы и тезисы основных глав. Как вы думаете?
Я радостно ответила, что это блестящая идея.
Тем вечером я отыскала в библиотеке томик стихов Байрона и нашла тот, фрагмент из которого зачитал мне профессор Ростов. Прочитав строки, написанные два столетия назад, я еще долго сидела, сжав книжку в руках, и размышляя.

Как грешник, изгнанный из рая,
На свой грядущий темный путь
Глядел, от страха замирая,
И жаждал прошлое вернуть.

Потом, бродя по многим странам,
Таить учился боль и страх,
Стремясь о прошлом, о желанном
Забыть в заботах и делах, -

Так я, отверженный судьбою,
Бегу от прелести твоей,
Чтоб не грустить перед тобою,
Не звать невозвратимых дней,

Чтобы, из края в край блуждая,
В груди своей убить змею.
Могу ль томиться возле рая
И не стремиться быть в раю!


28 марта, понедельник


До защиты оставалось полторы недели. Я уже начала нервничать, и уже продумывала все возможные вопросы, которые могли бы возникнуть у комиссии. Кажется, работа действительно выходила хорошая, но я бы не смогла сдать даже автореферат, пока с дипломом не ознакомился бы профессор Снейп. Наконец, я была готова отправить ему письмо, и вот уже битый час мучилась со вступлением. Мне хотелось, чтобы письмо звучало не слишком официально и холодно, но и не слишком фамильярно. Чтобы в нем была нотка дружеского тепла, но при этом оно не переходило границы отношений преподаватель-студент.
В результате у меня вышло такое послание:
«Здравствуйте, профессор Вейнс.
Сегодня я закончила работу над дипломом и готова сдать её. Но прежде, чем я это сделаю, я бы очень хотела узнать ваше мнение. Я понимаю, что вы очень заняты в России, ведь на вас лежит ответственность за студентов профессора Ростова, но для меня очень важно, чтобы именно вы прочитали и оценили то, что я сделала. Ведь здесь есть и ваш вклад: я использовала те знания, которые вы успели дать нам за прошедшие полгода. Кроме того, официально вы все еще остаетесь моим научным руководителем (как бы по этому поводу не злорадствовала профессор Питч). Профессор Ростов, безусловно, замечательный специалист, но вы всегда будете для меня авторитетом и лучшим зельеваром в мире.
Искренне ваша, Гермиона Грейнджер»
Перечитав письмо, я была вынуждена признать, что оно было все же чересчур откровенным и немного слащавым, особенно эта фраза про лучшего зельевара. Но как еще могла я выразить хотя бы толику своих чувств? Как еще могла сказать, как он важен для меня? К тому же, если посмотреть на сей образец эпистолярного жанра беспристрастно, не зная об обстоятельствах, то можно было счесть, что письмо вполне невинно. Что-то среднее между посланием подхалима и глупенькой восторженной студенточки.
Всунув письмо вместе с копией дипломной работы в лапы сове, я отправила её в далекое путешествие. Сама же села на подоконник и уставилась в окно, наблюдая, как ветер треплет еще не покрывшиеся листвой ветви деревьев, и как бегут ручейки талого снега, и как колышется высокая желтая трава.



31 марта, четверг


Первого апреля я должна была сдать работу, но я так и не получила ответа от профессора Снейпа. Я уже было решила, что он проигнорирует мое письмо. Но уже вечером, лежа в кровати и читая книжку, я услышала знакомое царапанье о стекло. Торопливо открыв окно, я впустила сову. Дав ей угощение, и позволив немного отдохнуть на моем столе, я взяла у неё послание.
«Здравствуйте, мисс Грейнджер.
Вы поступили совершенно правильно, выслав мне копию вашего диплома. И не только потому, что я нашел в вашей работе ряд ошибок и недочетов, которые необходимо исправить (см.Приложение на листе №2), но и потому, что я действительно являюсь вашим руководителем и обязан контролировать процесс вашего обучения. Я не хотел настаивать на этом, считая, что подобное поведение может оскорбить профессора Ростова, и то, что вы сами догадались послать мне образец, делает вам чести. Если только это не была идея самого профессора Ростова.
Если говорить о вашей дипломной работе в целом, то можно сказать, что вы проделали большой труд и заслуживаете хорошей оценки. Глубокое понимание предмета, увлеченность, а также старательность и трудолюбие являются вашими отличительными качествами. Однако мне показалось, что вы могли бы достичь большего. Я подозреваю, что вы так и не прислушались к моим словам, и не отдались работе целиком и полностью, продолжая поддаваться дурному влиянию своих друзей и тратя драгоценное время на развлечения. Я могу лишь осудить подобное поведение, поскольку иные меры принимать уже поздно.
В любом случае, я желаю вам успеха на защите.
Всяческих благ,
Профессор Вейнс»
Я медленно отложила письмо и взяла в руки список ошибок, которые необходимо было исправить. Однако мысли мои все еще витали вокруг содержания письма. Конечно, я не ожидала восторженного отзыва – не от профессора Снейпа. То, что он приписал мне «глубокое понимание предмета, увлеченность, старательность и трудолюбие» уже было величайшим комплиментом с его стороны. Могла ли я ожидать такого еще несколько лет назад, учась в школе? Конечно, нет.
И все же, со школы многое изменилось... Как, например, я должна была воспринимать это его постоянное недовольство тем, что я якобы слишком часто хожу в пабы, бары и клубы, а также рестораны и театры? Клаудия меня называет занудой и затворницей – что бы она, в таком случае, сказала о профессоре Снейпе? С другой стороны, вспомнив трогательную заботу о моей безопасности, я подумала, что его недовольство могло быть вызвано тем, что я, с его точки зрения, слишком часто подвергаю себя опасности. Это было бы очень мило…
…Трогательно, мило – я позаимствовала слова у профессора Ростова. И, кажется, он был действительно прав, используя эти эпитеты.




8 апреля, пятница


Защита прошла для меня как какой-то сон. К утру пятницы волнение мое достигло того предела, когда уже перестаешь волноваться, испытывая только усталость и огромное желание, чтобы «всё это, наконец, закончилось». Отдав себя в руки Клаудии, позволив ей полчаса колдовать над моей прической и еще столько же над макияжем, я бессмысленно повторяла текст защиты. Надев то, что дала мне подруга, я, в её сопровождении отправилась в корпус Мерлина. Весь путь от факультета до здания, где должна была проходить защита, меня почему-то очень волновал цвет помады – я опасалась, что комиссия решит, что он слишком яркий. Сообщив о своих переживаниях Клаудии, вместо нормального ответа я получила какое-то нечленораздельное восклицание. Она тоже волновалась.
Помада позабылась быстро, как только мы вошли в небольшую комнату, обставленную шкафами со старинными книгами. Там, на деревянных резных стульях за таким же столом сидели некоторые из наших одногруппников, а также профессор Ростов и профессор Питч. Обстановка была не официальной, но напряженной.
- Ах, а вот и мисс Грейнджер, - громко произнес профессор Ростов, и все на меня обернулись, - будущее зельеварения во всем своем блеске.
Я нервно улыбнулась и села на один из свободных стульев. Клаудия опустилась на стул рядом.
- Так, из тех, кто защищается сегодня, это все, - констатировала профессор Питч, окидывая всех взглядом.
Казалось, она тоже немного волновалась. Хотя, отчего бы? Для нее защита диплома – уже давно не событие. Сколько их было в ее жизни? Не один десяток, это точно.
Однако вскоре я узнала причину её переживаний.
- Вы сейчас будете представлять лицо нашего факультета и нашего университета, - сообщила она, на что я вопросительно подняла брови.
Не совсем те слова, которые ожидаешь услышать перед защитой.
- Поэтому постарайтесь проявить себя с лучшей стороны, - продолжила декан, - на вас будут смотреть не только преподаватели, но и члены международной ассоциации магов.
Многозначительность, с которой были произнесены последние слова, заставила всех присутствующих – кроме Ростова, конечно, - в ужасе взглянуть на профессора Питч.
- Да-да, в этом году честь проводить защиту в присутствии МАМы выпала именно нам, - произнесла она.
Недовольный гул голосов дал понять, что все согласны – мы могли бы обойтись без подобной чести.
Потом началась какая-то непонятая чехарда: кто-то входил в кабинет, кто-то из него выходил. Ростов постоянно пытался сказать мне какие-то ободряющие слова, на которые я лишь молча кивала. Потом он подходил к другим студентам, а я начинала разглядывать корешки книг на полках, отмечая, что большинство из них почему-то было на немецком.
Ощущения «экзамена» не было. Казалось, что мы все просто собрались в этом кабинете с неопределенной целью, и скоро уйдем, так и не дождавшись ничего грандиозного.
Скоро кто-то начал рассказывать забавную историю, все засмеялись и начали вспоминать свои анекдоты. Спустя час все оживились. Я – уже давно не переживая – бездумно смотрела в пространство, не имея сил ни слушать, что рассказывали мои одногруппники, ни, тем более, смеяться.
Вдруг что-то привлекло мое внимание. Сквозь голоса Терри, Клаудии и Мари, я услышала другой – более низкий и более твердый.
Медленно повернув голову, я увидела профессора Снейпа в обличии Вейнса. Мое сердце пропустило пару ударов, а в животе все сжалось в тугой узел.
Он разговаривал о чем-то с профессором Ростовым, очевидно, только войдя в комнату. Слушая своего коллегу, он осматривал помещение, людей, собравшихся в нем, и, наконец, его взгляд остановился на мне. Но не успела я как-то отреагировать на это, как в комнату влетела профессор Питч, истеричным голосом сообщая, что мы все должны идти в Зал Фламеля. Все тут же поднялись и толпой повалили в коридор. Я пыталась подойти к профессору Снейпу, чтобы хотя бы просто поздороваться с ним, но ребята ловко вытолкнули меня в коридор, так и не дав возможности даже встретиться с ним взглядом.
Зал Фламеля был довольно уютным помещением полукруглой формы. С двух сторон от входа, также полукругом, повторяя форму стен, располагались деревянные трибуны с тремя ярусами скамеек, навевая воспоминания о залах судебных заседаний. С одной стороны сидели профессора и представители международной комиссии. С другой сели мы, студенты. Напротив трибун, в центре на небольшом помосте стояла кафедра, с которой нам и предстояло читать тексты защиты. Справа от кафедры располагался рабочий стол с котлами и заранее подготовленными зельями. Слева в воздухе висела обычная школьная доска.
Последними в зал вошли профессор Ростов и профессор Снейп, все еще о чем-то переговариваясь. Началась защита.
К своему стыду, я совершенно не слушала моих одногруппников. Вместо этого я сначала разглядывала членов международной комиссии, их шикарные мантии изумрудного цвета с маленькими эмблемами Международной Организации Зельеварения и Гербологии на груди и их серьезные лица. Был среди них и профессор МакКейн – тот самый преподаватель Сэлемского университета, которого так страстно любил профессор Ростов, и который задавал мне массу вопросов на конференции.
Но постепенно мой взгляд все чаще и чаще стал обращаться к парочке на последнем, самом верхнем ярусе. Там, на третьем ряду, о чем-то переговаривались профессор Ростов и профессор Снейп. Первый постоянно улыбался, а второй периодически ехидно ухмылялся. То, что трибуны располагались полукругом, и находились практически напротив друг друга, позволяло беспрепятственно разглядывать двух мужчин. Но в какой-то момент я поняла, что и они могут прекрасно меня видеть.
Первым то, что я за ними наблюдаю, заметил профессор Ростов. Он пихнул Снейпа локтем и мотнул головой в мою сторону. Профессор Снейп повернул голову, сперва не понимая, что хотел показать ему его коллега. Но затем он встретился взглядом со мной, и в его глазах забрезжило понимание. Я, тут же смутившись, опустила взгляд, делая вид, что мне гораздо интереснее рассматривать собственные ногти. Но через несколько секунд снова посмотрела на профессоров. Ростов с довольной усмешкой шептал что-то Снейпу, на лице которого читалось раздражение. Первый определенно это видел и наслаждался реакцией.
Тут за рукав мантии меня дернула Клаудия. Я повернулась к ней, чтобы узнать, в чем дело.
- Я следующая, - прошептала она.
- Почему? Еще рано, - ответила я тихо.
- Ты еще не поняла? Тут не по алфавиту, а по научным руководителям. Сейчас идут все студенты моего. Потом все студенты кого-то другого.
- Мм. Ясно. Ну, удачи тебе.
Отвернувшись от подруги, я снова взглянула на трибуну напротив и увидела, как профессор Снейп, до того определенно смотревший на меня, отвел взгляд в сторону.
Защиту Клаудии я слушала внимательно. В общем, мне понравилось – говорила она, как всегда, бойко, её звонкий голос не позволял отвлечься от ее речи. Сама работа также была содержательной, написанной на интересную и тщательно изученную моей подругой тему.
Еще час томительного ожидания – и пришла моя очередь. Спокойно выйдя к кафедре, я прочитала свой текст, не видя перед собой никого и ничего, продемонстрировала образцы зелья и другие необходимые опыты и выжидательно посмотрела на трибуну преподавателей.
Мне задали несколько малоинтересных вопросов, МакКейн, чьего вопроса я даже опасалась, не нашел мою тему достаточно спорной или провокационной, чтобы спрашивать что-либо, и меня отпустили.
Чувство облегчения не пришло. Я еще не понимала, что все закончилось. Целый этап моей жизни подошел к концу, но я не хотела осознавать этого. Слишком привыкнув учиться, я не могла представить жизнь вне университета. Впрочем, я ведь не обязана была его покидать, ведь так?
Наконец, все студенты выступили, и нас отправили обратно в ту же комнатку, в которой мы ждали начала защиты. Комиссия удалилась на совещание. По словам Клаудии, теперь у нас была пара часов, пока профессора за чашечкой чая неспешно обсуждали семейные дела, иногда вскользь упоминая защиту. Большинство оценок было выставлено еще до защиты рецензентами, и судя по тому, как спокойно протекало мероприятие, никто не собирался ничего оспаривать.
Ко всеобщему удовольствию, на столе появился кофе, чай, молоко и сдобные булочки. Оголодавшие и изнервничавшиеся студенты набросились на еду, словно не ели, как минимум, неделю. Задумавшись, я поняла, что у меня во рту за последние двадцать четыре часа даже маковой росинки во рту не было, и тоже принялась уплетать пирожок с корицей и яблоком.
Спустя какое-то время нас вновь впустили в Зал Фламеля, дабы огласить оценки. Мне, конечно, поставили «отлично». Клаудия получила «хорошо», но, кажется, была довольна этим. Я же считала, что она вполне заслуживала высшего балла.
Наконец, все начали подниматься, чтобы выйти из уже порядком надоевшего глазу помещения. Я встала у трибун, за которыми сидели преподаватели, и дождалась, пока сверху спустились профессор Ростов и профессор Снейп. Они оба остановились рядом со мной, видя, что я хотела что-то сказать.
- Здравствуйте, профессор Вейнс, - произнесла я, улыбнувшись.
- Мисс Грейнджер, - он кивнул, глядя прямо мне в глаза.
«Как же я соскучилась!» - хотелось мне закричать. Но я спокойно произнесла:
- Я хотела поблагодарить вас, сэр, и вас, профессор Ростов, за помощь в работе над дипломом.
- Это полностью ваша заслуга, - уверил меня Ростов.
- Нет-нет, если бы не ваша помощь, - эти слова были адресованы профессору Снейпу, - и не ваша поддержка, - повернувшись к Ростову произнесла я, - мне бы никогда не удалось сделать ничего подобного.
- Ерунда. Эй, погодите-ка, Ричард уже ушел? – вдруг воскликнул последний. – Ах ты старая маккейновская задница, он должен мне двадцать баксов! Я поставил на Пушки просто из чувства противоречия, и кто бы мог подумать, что они победят… - с этими словами он поспешил покинуть зал.
И только тогда я поняла, что кроме нас со Снейпом в помещении больше никого не осталось. Повисло неловкое молчание.
- Что ж, примите мои поздравления, - произнес, наконец, он.
- Спасибо, - ответила я боясь посмотреть ему в глаза, - а вы… вы вернулись? Навсегда, я имею в виду?
- Я предпочитаю не загадывать на такой большой срок, как вечность, но да, я планирую пробыть здесь еще некоторое время.
Я ухмыльнулась. Все же посмотрев на профессора, я едва заметно вздрогнула. Почему-то теперь внешность профессора Вейнса не вязалась с образом того человека, в которого я была влюблена. Если раньше мне всегда представлялся зеленоглазый блондин, даже когда я узнала, что он – профессор Снейп, то с недавних пор его образ стал более темным и менее определенным. Слащавое личико этому человеку, как мне теперь стало казаться, не шло.
- Профессор… можно вас попросить кое о чем? – спросила я.
Его брови чуть поднялись, придавая лицу вопросительное выражение.
- Я бы хотела провести с вами, то есть, увидеть, и поговорить, точнее побыть, некоторое время, просто чтобы посмотреть…, - вздохнув, я наконец, собралась с мыслями и прошептала, - я бы хотела увидеть вас в настоящем обличии.
Отчего-то покраснев, я посмотрела куда-то в сторону, ожидая ответа. Или, быть может, встречного вопроса – например, зачем мне это нужно.
Но Снейп, после небольшой паузы ответил:
- До пятницы я буду вынужден принимать участие в защитах дипломов и последующих праздниках, но, думаю, один вечер я мог бы, - тут он на мгновение замолчал, видимо, подбирая слово, - найти. Что вы думаете о… среде?
- Я думаю, что она подходит, - ответила я.
- В таком случае, я буду ждать вас вечером в среду, примерно после обеда у себя дома, - сказал Снейп, и у меня было ощущение, что он чувствует себя неловко.
Но наваждение быстро прошло, когда он твердо сказал:
- А сейчас мне нужно идти, у меня еще масса дел. До свидания, мисс Грейнджер.
С этими словами он быстрым шагом покинул зал, оставив меня одну. Глубоко вздохнув, я облокотилась на деревянную балюстраду, пытаясь успокоить участившийся пульс.



10 апреля, воскресенье

В воскресенье, после целой субботы отмечания защиты диплома, я навестила родителей. Мама приготовила праздничный ужин, в гости пришли Гарри, Джинни и Рон. Наевшись и подняв несколько тостов за успешное окончание учебы, Гарри и Рон радостно сообщили мне, что их диплом тоже почти готов.
Я тут же сосредоточила на мальчиках все свое внимание, даже не дорассказав маме о том, как проходила защита.
- Во-первых, мы решили взять показания у портретов директоров Хогвартса в кабинете директора, - начал рассказ Гарри. – Сам Дамблдор ничего рассказать нам не мог, поскольку выяснилось, что он был нарисован за год до смерти директора и, соответственно, никакой важной информацией не обладал. Но зато другие портреты…
Здесь Гарри выдержал драматическую паузу, и я почти закричала на него.
- Остальные портреты слышали множество всяких разговоров, и были в курсе всех дел, - продолжил он.
- Но нам они сказать ничего не могли, - недовольно вставил Рон, - видите ли, это «не наше аврорское дело».
- А точнее, на них был наложен запрет на разглашение – наложен самим Дамблдором, - пояснил Гарри.
- Но мы пошли в библиотеку и нашли заклинание, которое снимало этот запрет, потому что он мешал установлению истины, - довольно заявил Рон.
А Гарри продолжил:
- Да, есть такая статья, согласно которой запрет на неразглашение можно снять если все, кого он касается и кому он может причинить вред, мертвы, и тайна мешает восстановлению справедливости. Все это довольно запутанно и очень неоднозначно: кто может сказать, что справедливо, а что нет? Но у меня сложилось впечатление, что статью закона писал какой-то слизеринец, и это сыграло нам на руку. Мы произнесли заклинание, и запрет был снят.
- И тогда на нас посыпалась просто куча информации! – воскликнул Рон.
- Дамблдор все равно умирал и попросил Снейпа убить его, чтобы этого не пришлось делать Малфою, получившему приказ от Волдеморта, - сказал Гарри торопливо, ведь мы и так знали об этом, - они иногда обсуждали это в кабинете - со Снейпом, я имею в виду - и портреты все слышали. Они также слышали, как Снейп отказывался выполнять просьбу директора, но тот был настойчив.
- Отлично, - радостно сказала я, едва не подпрыгивая на стуле, - что же дальше?
- Портреты не могут давать показания в суде, - охладил мой пыл Гарри.
Мои плечи поникли.
- Но зато они знают, кто может, - заявил Рон.
Я с надеждой взглянула на него.
- Снейп заключил нерушимую клятву с Нарциссой Малфой. Он должен был выполнить то задание, которое Драко Малфою дал Волдеморт. Но, заключая клятву, он не знал, на что подписывался, он согласился только чтобы, во-первых, подтвердить свою лояльность перед Волдемортом в глазах Беллатрикс, которая и была свидетелем при заключении клятвы, во-вторых, чтобы выяснить, что это было за задание. Ну и, я так думаю, он действительно хотел помочь Малфою.
- Но что это дает? - спросила я. - Только то, что сам профессор Снейп умер бы, если бы не убил директора после того, как Драко отказался. Но вряд ли это поможет обелить его имя.
- Действительно, не поможет, - согласился Гарри, и я снова испытала разочарование.
- Хотя Малфой согласился дать показания в защиту Снейпа, - сообщил Рон, - никогда бы не подумал, что Хорек станет помогать нам.
- Ну, о его роли в войне и так всем известно, а с профессором они, кажется, были в хороших отношениях, - заметила я.
- Да, но одних показаний Малфоя не достаточно, - сказал Гарри.
Я вздохнула, но тут вмешалась Джинни, до этого молчаливо наблюдавшая за нашим разговором:
- Да скажите уже ей! Видите, ее это очень волнует.
Я вопросительно посмотрела на мальчиков. Те улыбались во весь рот.
- С помощью одного из портретов мы нашли тайник Дамблдора, - сказал Гарри.
- Хотя это было не просто – тайник находился далеко в горах, запрятанный у подножья самой высокой вершины, - сообщил Рон,- а охранных заклятий на нем было столько, что можно составлять энциклопедию.
Гарри согласно кивнул.
- Нам даже пришлось вызывать подмогу, - сказал он, - ну и, естественно сторонних наблюдателей, чтоб потом не говорили, что мы фальсифицировали то, что там нашли. На всякий случай – и оказались правы. Знаешь, что мы нашли в этом тайнике?
Я едва не подпрыгивали на стуле от нетерпения.
- Что? – спросила я как можно ровнее.
- Дневник Дамблдора! – провозгласил Гарри.
- Да ну! – воскликнула я.
- Ага, - мой друг довольно кивнул, - и там всё написано. Понимаешь? ВСЁ!
Я неверяще помотала головой. Гарри продолжил:
- Осталось провести пару экспертиз для подтверждения подлинника – и если все пройдет гладко, со Снейпа будут сняты все обвинения, поскольку «по законам военного времени убийство директора не было уголовно наказуемым преступлением. С точки зрения норм морали и нравственности деяние Северуса Снейпа также не вызывает порицания». Это мы уже написали в заключении.
- Вы просто молодцы! – воскликнула я, вставая из-за стола.
По-очереди обняв друзей, я села обратно и попросила их в подробностях рассказать о том, как они достали дневник и что именно в нем было написано.
Забавное совпадение – но тайник Дамблдора находился у подножия горы Эльбрус в России, и Гарри с Роном были там в то же время, когда профессор Снейп преподавал в Тридевятом Университете. Мои друзья были так близко к Снейпу, тогда как я в тот момент отдала бы все, чтобы оказаться с ним рядом.
Но теперь-то мои мучения подходили к концу – в среду мне предстояло пойти к Снейпу в гости и, наконец, увидеть его «во всем своем блеске». Кажется, с того лета, когда я узнала, что пойду учиться в школу волшебства и чародейства, я не испытывала большего нетерпения.

Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.
Габриель Гарсиа Маркес

12 апреля, вторник

Пожалуй, нет необходимости подробно описывать, как я волновалась перед обедом со Снейпом, и с каким нетерпением ждала среды. Особенно тяжким это ожидание делал тот факт, что подошла к концу учеба, и мне, по большому счету, даже нечем было себя занять. Хотя во вторник я «ходила в гости» к профессору Ростову – он предложил мне переместиться вместе с ним в Россию и посмотреть на их университет. Он все еще надеялся, что я решусь на стажировку в Тридевятом, и у него были все основания так считать – я все еще не ответила ни одному университету.
Посещение России ограничилось обедом в небольшом студенческом кафе и осмотром кабинета Ростова.
В кабинете все еще оставались вещи Снейпа, которые он намеревался забрать чуть позже. Я подошла к письменном столу, коснулась свитков пергамента, пера, лежащего на специальной подставке, провела пальцами по столешнице. Затем мой взгляд наткнулся на что-то, чего я не ожидала увидеть ни на профессорском столе, ни где-либо еще. На одной из книг лежал обрывок пергамента, на котором был изображен профиль Снейпа – тот самый, который я нарисовала в библиотеке. Я подняла голову, чтобы вопросительно посмотреть на профессора Ростова. Тот стоял, опершись плечом о дверной косяк, руки убраны в карманы брюк, на лице насмешливое выражение.
- Да, мисс Грейнджер? – произнес он, когда пауза затянулась.
В моей голове быстро началась складываться логическая цепочка: «Ростов взял у меня рисунок и затем показал его Снейпу. Значит, он знал, кто был нарисован на пергаменте и знал, где сей персонаж находится. Профессор Ростов знал, что Вейнс – это не Вейнс. Он также не сделал копию, так как знал, что Снейп проверил бы пергамент на чары, и, заметь хоть какое-то применение магии, ни за что бы не поверил в то, что это нарисовала я. Для пущего убеждения на пергаменте был образец моего почерка».
- Давно вы знаете? – спросила я, наконец.
- О Снейпе или о ваших чувствах к нему? – спросил Ростов в ответ.
Я приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но затем решила, что в этом нет смысла.
- О втором вы, очевидно, узнали даже раньше, чем я. Меня интересует профессор Снейп.
Ростов кивнул и подошел к письменному столу. Небрежно усевшись на его угол, он посмотрел куда-то вдаль, приготовившись к долгому рассказу.
- Тогда на конференции ваш «профессор Вейнс» очень заинтересовал меня. Было очевидно, что он не простой любитель в области зельеварения и обучался не по книжке «Как сварить зелье в домашних условиях». Побеседовав с ним несколько раз, я пришел к выводу, что он практикующий зельевар с огромным багажом знаний, и было странно, что я никогда не слышал о нем раньше. То, что он ушел от ответа на вопрос о месте обучения, только раззадорило мое любопытство. Я провел кое-какие исследования и выяснил, что волшебник по имени Персеус Вейнс никогда не числился ни в одном учебном заведении. Более того, такой волшебник никогда не существовал. Я даже подключил знакомых маглов – ничего. Ни один человек на всем земном шаре по фамилии Вейнс не был настолько одержим греческой мифологией, чтобы дать своему сыну имя Персеус.
Ростов набрал воздуха в грудь и продолжил:
- Тогда я решил узнать побольше о том, как он попал в ваш университет. Практически ничего узнать не удалось, и это говорило о многом. Про любого «нормального» профессора легко накопать кучу информации, а в случае с Вейнсом все было покрыто завесой тайны толщиной с Китайскую стену. Я решил подойти к вопросу с другой стороны. Вейнс знал МакКейна. Он сказал, что они пересекались, и знал о яде, о котором не было известно даже мне. На очередном чаепитии Лучших Зельеваров во Вселенной я завел с Ричардом разговор об этом яде, и мой дорогой приятель раскололся. Не сразу, конечно, но Огневиски порой творит чудеса. Не удивился бы, если бы он входил в состав Веритасерума. В том рассказе впервые мелькнуло имя Снейпа. Я кое-что слышал о нем, об этом Снейпе, и решил разузнать побольше. Но поиски привели меня в тупик – бедняга умер пять лет назад. Однако, несмотря на такой недостаток, как бытность мертвецом, парнем он мне показался интересным – работал на Волдеморта, потом стал педагогом, иногда писал статьи в научные журналы, затем, лет семь тому назад прекратил свою научную деятельность, после чего началось возрождение Волдеморта, все дела… В общем, я нашел рукопись Снейпа – взял ее просто потому, что было интересно почитать его исследование. И представьте мое изумление, когда я понял, что почерк Северуса Снейпа был практически идентичен почерку Персеуса Вейнса, с которым я на тот момент вел активную переписку (по поводу нашего обмена преподавательским опытом). Он изменил кое-какие буквы и наклон, но у меня глаз на такие вещи с детства наметан – знаете ли, увлекался шпионскими фильмами, играл с мальчишками в Штирлица… в общем, не важно. Я понял, что нашел ответ на большинство вопросов. То, что он преподавал в Хогвартсе, где учились – и *когда* учились – вы, и его особый интерес к вашей персоне лишь подтверждали мои догадки. Ну, а о том, что он занимался разработкой Оборотного зелья и говорить не стоит. Когда я понял, что его имя является анаграммой, решил действовать. И по счастливому совпадению именно тогда он написал мне письмо, что согласен произвести обмен. Мы провели два дня бок о бок, рассказывая друг другу о своих обязанностях и студентах, и когда между нами наладился контакт, дал ему понять, что знаю правду о нем, но намерен молчать, если он дополнит картину недостающими деталями.
- Наладили контакт? – уточнила я. – Да вы *настоящий* волшебник.
- Ваша ироничность очаровательна. Но я из тех наивных чудаков, которые считают, что с каждым можно найти общий язык.
- Особенно это вам удается с профессором МакКейном, не так ли?
- Я не сказал, что НАХОЖУ его с каждым, я сказал только, что это возможно. И, к вашему сведению, мисс Язва, мы с Ричардом ладим. Я издеваюсь над ним, а ему это нравится. Не удивлюсь, если в шкафу с бельем он прячет наручники и цепи, и достает их, когда одна из тех цыпочек, с которыми он проводит время за спиной у жены, приходит к нему.
- За спиной у жены? – повторила я осуждающе.
- Ну да. Она, конечно, женщина широких взглядов, но даже ей вряд ли понравилось бы наблюдать, как какая-нибудь проститутка шлепает ремнем её мужа.
Ростов, наконец, взглянул на меня и, очевидно, заметив слегка шокированный взгляд, сказал:
- Да хватит строить из себя чопорную англичанку… ой, вы же и есть чопорная англичанка. Тогда извините, продолжайте.
Шутливый тон профессора заставил меня улыбнуться.
- Итак, о чем это я… ах да, мы нашли со Снейпом общий язык. Я в деталях узнал историю его злоключений и понял кое-что о его характере. Затем я оказался в Англии и узнал еще кое о чем.
- О чем? – спросила я, не пытаясь сдержать любопытство.
- О вас.
Я посмотрела на Ростова, ожидая продолжения. Оно не последовало.
- Что вы имеете в виду?
- Сначала я стал одним из сотни носителей страшной тайны о ваших с ним отношениях. В разных интерпретациях вы либо давно спали друг с другом, либо являлись кровными братом и сестрой. В общем, ваша парочка была второй по интересности сплетней среди преподавательского состава университета.
- А первая какая? – спросила я.
- Первая касалась беременности горячо любимой кошки профессора Зельцберга. Видите ли, он анимаг, его животная форма – кот, и поэтому…
- Не хочу знать, - перебила я.
- Ладно, - легко согласился Ростов, - я просто хотел, чтобы вы знали, что на второе место вас сместил достойный противник. Не расстраивайтесь.
- Я постараюсь, - ответила я сардонически.
- Так вот, я не верю сплетням, я верю лишь собственным впечатлениям. И согласно моим впечатлениям, мне нужно больше доверять людям. Вы действительно влюблены друг в друга.
Я взволнованно сжала руки в замок. Он сказал «вы влюблены друг в друга»! Он правда так сказал.
- А если бы те, кто распускают слухи, лучше знали вас со Снейпом, - продолжил он тем временем, - то ставшая достоянием общественности информация была бы более точной – между вами, несмотря на нежные чувства, никогда ничего не было… Впрочем, тогда это были бы уже не сплетни, а голые факты, - задумчиво добавил профессор.
- Я не спрашиваю по поводу себя, - произнесла я, - потому что, возможно, мой интерес действительно был очевиден. Но профессор Снейп… с чего вы взяли, что он тоже… питает… какие-то чувства… ко мне…?
- Что это? Я стал причиной нарушения речи? – насмешливо спросил Ростов, а затем продолжил. – Снейп может демонстрировать равнодушие ко всему – к моим дружеским подколам, к шуткам насчет его ситуации, или его мрачности, или чего угодно еще. Но стоит мне заикнуться о его чувствах к вам, как он тут же начинает обзываться и все отрицать. Как маленький, короче. А каким убийственным взглядом он одарил меня, когда я намекнул на наши с вами «тесные отношения»! Правда, он быстро раскусил меня, но первая реакция была бесценна.
- Хорошие же у вас доказательства. Я бы скорее поверила, если бы вы сказали, что гадали на картах.
- А я гадал. Но подумал, что вы не воспримите это всерьез и выдумал всю эту историю.
По тону профессора я поняла, что он надо мной издевается, и поэтому сказала:
- Ну допустим, а есть у вас что-то еще, более… надежное?
- Куда уж надежнее, чем Таро?
Я недовольно поджала губы и сложила руки на груди. Ростов вздохнул. Посмотрев мне в глаза, он сказал почти серьезно:
- Вы же знаете, что он был в Англии, пока якобы был в России. Опять пил Оборотное зелье, разговаривал с вами в обличии другого парня, был вами раскрыт и позорно бежал…
- Да, знаю, - согласилась я.
- И вам мало такого доказательства? Вы что, его совсем не знаете?
Я тяжело вздохнула.
- Я знаю… я понимаю, ему, наверное, непросто было решиться на такое. Он, наверное, проклинал себя последними словами и считал полным идиотом – по крайней мере, я точно чувствовала бы себя именно так. Но… еще я понимаю, что ни одно его действие нельзя воспринимать однозначно. Никогда не знаешь, это то, чем кажется, или то, чем он хочет, чтобы это казалось. Профессор Снейп – хитрый и расчетливый человек. Ему можно доверять, но нельзя верить.
- А вы, к тому же, сомневающаяся в себе и во всем вокруг юная леди, которая хочет неоспоримых доказательств, так что у вас двоих проблемы.
Я согласно кивнула. Он продолжил:
- Мисс Грейнджер, мы не на судебном заседании, и вам придется полагаться не на доводы разума, а на чувства. Иногда так можно делать, честно.
Я усмехнулась.
- Уж если Снейпу можно доверять, - продолжил Ростов, - то вашим собственным чувствам тем более.
Закусив губу, я задумчиво взглянула на портрет, нарисованный мною. Можно ли?



13 апреля, среда.

Перед тем, как идти на обед к профессору Снейпу, я долго пыталась решить серьезную проблему: что надеть. Нет, дело, конечно, было не в том, что мне не нравились мои платья и мантии, или я не могла подобрать подходящие туфли. Просто необходимо было выбрать: чем была наша встреча, просто обедом или *свиданием*. Если это был просто обед, то достаточно было бы обычной мантии, если свидание – нужно было выбрать что-то красивое и женственное. Намеренно стараясь скрыть от Клаудии свою дилемму – её точка зрения на этот вопрос и так была понятна – я пыталась решить для себя, как отношусь к предстоящему событию, и как к нему относится Снейп.
Долгие размышления и составленный список «за» и «против» свидания привели меня к следующим результатам: я была влюблена в профессора Снейпа, он вполне вероятно испытывал ответные чувства, и либо он не собирался делать первый шаг, и тогда я должна была каким-то образом продемонстрировать ему свои намерения, либо он собирался делать первый шаг, и тогда это действительно было свидание. Другими словами, я бы хотела, чтобы это было свидание, и, соответственно, должна была вести себя так, словно это было свидание. И тогда, даже если Снейп вообще никаких чувств ко мне не испытывал, я об этом узнала бы со стопроцентной уверенностью.
И тогда пришло время подключать Клаудию. Она подошла к подготовке со всей ответственностью, одолжив мне очень красивое темно-изумрудное атласное платье с довольно глубоким декольте и сделав подходящий макияж. Накинув черную весеннюю мантию, я отправилась в профессорский городок.
Погода была чудесной: в воздухе пахло весной, солнышко ласкало мое лицо, на деревьях уже начали появляться молодые листочки, а в Профессорском садике вовсю цвели первоцветы.
Грядка под окном профессора Снейпа представляла более широкий выбор цветущих растений, но большинство из них были не слишком привлекательными. Красота – не то качество, которое ценится в ингредиентах для зелий.
Постучав в дверь хозяина грядки, я быстрым движением поправила волосы и платье под мантией. Через несколько секунд дверь открылась. За нею никого не было, и я безмолвно вошла в дом. Дверь за мною громко захлопнулась. Поразмыслив, я прошла в гостиную.
Комната выглядела иначе, чем когда я была в ней в последний раз. Диван, кресла и кофейный столик исчезли, вместо них в центре стоял сервированный стол. Изменилось освещение: оно стало более теплым и создавало ощущение уюта. В общем, помещение приняло более обжитый вид, и мне это понравилось. Не зная, что делать, я так и осталась стоять между дверью и столом. Тут послышались шаги. Кто-то медленно спускался по лестнице. Я замерла, в нетерпении и каком-то странном трепете.
Красавице предстояло, наконец, увидеть своё Чудовище.
Профессор Снейп вошел в комнату, и я развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы взглянуть на него. Он был в своем настоящем обличии – благородно избавив меня от необходимости наблюдать трансформацию – и я почувствовала, как кровь прилила к лицу, громко пульсируя в ушах.
Несколько секунд продолжалась немая сцена. Я жадно пожирала глазами своего бывшего – теперь уже дважды – преподавателя, а он бесстрастно разглядывал меня.
Я заметила несколько вещей: волосы профессора стали намного длиннее, чем были раньше. Это было естественно – ведь они росли, а Снейп в своем истинном обличии находился не слишком часто. Стричься не было смысла…
«Как будто раньше он стригся, чтобы окружающим нравилось на него смотреть», подумала я насмешливо.
Во-вторых, на нем была мантия из более дорогого материала, чем он носил раньше, явно новая и почти «нарядная». Значит, все-таки свидание.
В-третьих, он не показался мне таким отталкивающим, как это было в школе, или в тот раз, когда я наблюдала его превращение из красавца Вейнса.
- Наверное, стоит соблюсти глупую традицию и поздороваться? – иронично прервал мои размышления Снейп.
У меня сбилось дыхание от его голоса. Я и забыла, каким низким и приятным он был.
- Здравствуйте, профессор Снейп, - произнесла я, наконец.
- Здравствуйте, мисс Грейнджер, - ответил он, - поскольку это «обед», я думаю, будет не лишним сесть за стол.
И приглашающим жестом он предложил мне пройти к моему стулу. Галантно отодвинув его, Снейп позволил мне сесть, вслед зачем сам сел напротив.
Затем он взмахнул палочкой, и на тарелках появился салат. Профессор налил нам вина.
- Вы сами готовили, сэр? – спросила я, пытаясь завязать беседу.
- Нет, я заказал еду из ресторана, - ответил он, глядя в тарелку.
А затем добавил:
- И давайте оставим эти формальности. Не нужно постоянно говорить «сэр». Зовите меня просто… профессор Снейп.
Издав смешок, я сказала, что не уверена, что смогу позволить себе такую вольность, но сделаю все возможное, чтобы выполнить его просьбу.
- Салат отменный, вы не находите? – спросила я через несколько секунд, все еще надеясь, что нам удастся начать непринужденный разговор.
- Сочетание курицы и апельсинов довольно неожиданно, но приятно.
- Да. Никогда не пробовала ничего подобного.
После этого моего – довольно бессмысленного – комментария, в комнате повисла тишина. Снейп размеренно натыкал на вилку кусочки курицы и отправлял их в рот, продолжая гипнотизировать тарелку, а я разглядывала его, не отрывая взгляда.
Теперь я, наконец, поняла, о чем говорил Эмиль когда-то: всё, что раньше казалось в Снейпе некрасивым, теперь мне нравилось. Чем дольше я смотрела на него, тем отчетливее понимала, насколько сильны мои чувства к этому человеку. Это даже пугало.
- Послушайте, мисс Грейнджер, если вас что-то не устраивает, я могу пойти наверх и выпить Оборотное зелье, - выдал, наконец, профессор, гневно посмотрев на меня.
- Но я молчала!
- Вы меня разглядываете.
- Удивительно, что вы заметили это, если учесть, что сами не отрываете взгляда от тарелки, - ответила я недовольно, вслед за чем раздраженно добавила, - может быть это я, кому стоит выпить Оборотное зелье? Потому что очевидно, вам не слишком хочется на меня смотреть.
- Я не смотрю на вас потому, что мне не нравится ваш взгляд, - ответил Снейп, теперь, однако, глядя мне прямо в глаза, - Вы как будто увидели платье на витрине, и теперь все не можете понять, нравится оно вам, или нет.
- Почему же? Могу. Мне нравится, - сказала я с вызовом.
Профессор на мгновение лишился слов, и я продолжила:
- Только у меня такое ощущение, что я не смогу его получить, потому что оно слишком дорогое.
- У вас скверный вкус на платья, - ответил Снейп.
Затем его взгляд опустился вниз, задержавшись на моем декольте, и он произнес:
- Я не имел в виду буквально. Это платье… которое на вас… нормальное.
- Спасибо за столь щедрый комплимент, сэр.
- Я же сказал, не зовите меня «сэр», - недовольно сказал он.
- Простите, профессор Снейп. Сложно привыкнуть к такой привилегии.
Почти целую минуту мы ели в молчании.
- У вас есть какая-нибудь музыка? – спросила я, желая нарушить эту давящую тишину.
- Я не слушаю музыку, - отозвался профессор, - но, кажется, я видел здесь эти музыкальные поганки. Если хотите, они вон там, в углу. Я не уверен, что знаю, как ими пользоваться.
Я без труда нашла этот эквивалент магловского радио и настроила волну, играющую ненавязчивую инструментальную музыку.
Сев обратно за стол, я взглянула на Снейпа, который делал вид, что увлечен чтением этикетки на бутылке вина.
- Знаете, профессор, если бы я захотела пообедать в тишине, я бы осталась в своей комнате, - сказала я.
- Вы хотели посмотреть на меня в моем настоящем облике, - отозвался Снейп, - о том, что мне нужно будет еще и разговаривать, речи не было.
Склонив голову на бок, я задумчиво посмотрела в пространство.
- Вчера я была в России, - сообщила я.
- Мои сожаления. Более бездарно потратить время вы не могли.
Я проигнорировала ответ и молча продолжила есть салат. Через несколько секунд Снейп спросил:
- И что же вы там делали, позвольте узнать?
- Обедала с профессором Ростовым – это он меня пригласил.
- С Ростовым? – с нотками раздражения в голосе спросил Снейп.
- Да, - я беспечно кивнула головой, - очень интересный собеседник и прекрасный специалист в области Зельеварения.
- Да, вам же так не хватает общения со специалистами в области Зельеварения.
- Ну, на самом-то деле, кроме вас, у меня больше нет знакомых, дотягивающих до его уровня.
- Погодите, я зажгу свечку в знак радости по этому поводу, - язвительно отозвался Снейп.
- Почему вы злитесь? – спросила я, глядя на него невинным взглядом.
- Я – злюсь? – переспросил он, насмешливо поднимая бровь. – С чего бы мне злиться?
- Вот и я спрашиваю.
Еще несколько секунд прошли в тишине.
- И о чем вы, интересно, разговаривали? – спросил мой собеседник.
- Он снова приглашал меня в Тридевятый университет на следующий год. Ведь я еще не дала ответ ни одному университету.
- И вы, конечно же, сказали «нет»? – полуутвердительно-полувопросительно произнес Снейп.
- Я, конечно же, ничего не сказала, так как еще не приняла решение.
- Мне казалось, мы с этим разобрались – вы остаетесь здесь.
Я отрицательно покачала головой.
- Мы с этим НЕ разобрались. Хотя бы потому, что вы так и не объяснили мне, почему я должна остаться.
- Я всегда считал, что у вас отменная память. Но, кажется, ваша милая головка начинает давать сбои.
- Ах, ну да! – воскликнула я в притворном озарении. – Вы же сказали, что я должна остаться, потому что вам так хочется, а идея со стажировкой в другом университете – глупа.
Снейп кивнул, как будто объяснение было вполне логичным.
- Хм, действительно, ведь это не ответ неверный, а вопрос, - признала я. - Вот новый вопрос: почему вы хотите, чтобы я осталась?
- Ваша страсть к вопросам может сослужить вам плохую службу в будущем.
- Почему? – настойчиво повторила я.
- Другие люди проходят этот период «Почемучки» в возрасте пяти-семи лет. Не думал, что вы *настолько* отстаете в развитии от других детей.
- Я не ребенок.
- То же самое я говорил своей матери, когда мне было четырнадцать, и она не хотела отпускать меня в путешествие по Африке.
- Вы не хотите сказать мне правду, но хотите, чтобы я осталась. Это нечестно.
- Этот мир полон несправедливостей.
Я посмотрела на Снейпа с укором. Тот казался довольным собой – конечно, ведь он оказался на родных просторах сарказма.
- Вы просто трус, - сделала я последнее, весьма смелое заявление.
Больше козырей у меня не было, это был последний шанс расшевелить Снейпа и вывести его на откровенный разговор.
По убийственному взгляду его черных глаз я поняла, что попала в точку.
- Не смей, - прошелестел он.
Это приободрило меня.
- Правда глаза режет, да, профессор Снейп? Сейчас вы боитесь назвать мне истинную причину вашего желания, чтобы я осталась в Англии на следующий год, два месяца назад вы испугались слухов и сбежали в Россию. Как еще это назвать?
- Будет не очень красиво, если я убью вас до того, как подам десерт, - проговорил Снейп, прожигая меня взглядом.
- Не очень, - согласилась я.
- Тогда поспешим.
Он взмахнул палочкой, и салат сменился фаршированным цыпленком. Пару минут мы поглощали удивительно вкусное блюдо в тишине. Затем она была снова нарушена мной.
- Профессор Ростов рассказал, что все знает о вас, - сказала я.
- Именно поэтому я давно мечтаю лишить его языка.
- Нет, я сама поняла, что ему все известно и спросила, как давно он был посвящен в вашу тайну.
- С ним оказались более сообразительной, не так ли?
Я вздохнула.
- Профессор Снейп, пожалуйста! У нас же свидание. Хотя бы притворитесь, что получаете от него удовольствие.
- Свидание? – хмыкнул он. – А я и не знал.
- В самом деле? Тогда почему надели новую мантию?
- Она не новая, - тут же, пожалуй, слишком быстро, ответил Снейп.
- Она новая, более того, из новой весенней коллекции мисс Паркинсон – после того случая, когда мы ходили в театр, я начала следить за её карьерой. Вы просто модник, профессор.
- Я купил новую мантию и решил надеть её. То, что это событие совпало с нашим обедом – ничего не значит.
- Тогда зачем вы солгали, что она не новая?
- Вы придираетесь к словам, - отозвался Снейп.
- Вы заказали обед и накрыли стол в гостиной.
- Я был голоден. Было бы некрасиво, если бы я заставил вас смотреть, как я ем.
- Убрали всю мебель из комнаты, сервировали стол…Интересно, вы для всех студентов так стараетесь? – язвительно поинтересовалась я.
- Нет, только для тех, которые носят платья с глубоким декольте.
- Мы договорились встретиться после обеда, вы могли бы пообедать *во время обеда*.
- Я же сказал вам, что сейчас идут защиты дипломов. Расписание профессоров совершенно сбито. Но, судя по тому, как вы уплетаете цыпленка, вы тоже не поели.
- Я была занята подготовкой к нашему СВИДАНИЮ.
- Мерлин! Вы упрямы.
- Удивлены?
- В общем, нет. Вам сложно меня удивить.
Я нехорошо ухмыльнулась.
-Вы уже говорили такое однажды. И через десять секунд после этого покинули бар Шестнадцать унций, как ошпаренный. И мне кажется, вы *были* удивлены.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - отозвался Снейп.
Я насмешливо посмотрела на него.
- Нет смысла отпираться, «Марк». Ростов подтвердил мои догадки – сам первый заговорил со мной об этом, позволив убедиться, что я не ошиблась.
- Запомните тот разговор, это был последний раз, когда вы имели счастье видеть Ростова, способного разговаривать, - зло произнес Снейп.
- Почему вы не хотите признать очевидное? – спросила я, чуть подаваясь вперед.
- Что от Ростова легче избавиться по старинке, Авадой Кедаврой, а не мучиться с ампутацией языка?
- Что я вам нравлюсь, - самоуверенно заявила я, внутренне сжимаясь от страха услышать ответ.
- Вы? Мне? – удивленно уточнил Снейп. – Вы мне нисколько не нравитесь, в этом-то и трагедия.
Мое сердце учащенно забилось. Это еще ничего не значило, ведь так? Он говорил это специально, просто не хотел признаваться…
- Ну что же, - ответила я, стараясь сохранить ровный тон, - в таком случае мне больше не нужно думать о том, какой университет выбрать. На будущий год я поеду в Россию. Напишу письмо профессору Ростову и ректору Тридевятого завтра же.
Воцарилась тишина.
- Вы там не уживетесь, - произнес, наконец, Снейп негромко, - у них совершенно другой менталитет. И режим дня иной. Если быть точным, у них нет режима дня, он полностью подчиняется настроению и состоянию души.
- У них нет расписания?
- Режим не обязательно подчиняется расписанию. Не в России.
-Ничего, я справлюсь.
- А зимой там жуткие холода.
- Я знаю парочку отличных согревающих заклинаний.
- Вы не знаете языка.
- Зато русские в большинстве своем знают английский. Сегодня это почти интернациональный язык.
- Там… плохие комнаты. Дизайнер интерьера - явно не та профессия, в которой у них работают люди с хорошим вкусом.
- Я переживу это.
- И вы непременно поправитесь. Эта их еда – кажется, она направлена на то, чтобы откармливать людей, превращая их в упитанных быков.
- По вам не скажешь. Послушайте, зачем вы отговариваете меня, если я вам даже не нравлюсь? – спросила я, наконец.
- Если вы мне не нравитесь, это не значит, что… я не хотел бы, чтобы вы остались.
- Вам нравится, когда вас окружают люди, которые вам не нравятся? Тогда те годы, когда вы учили Гарри Поттера, были для вас настоящим блаженством.
- Я не понимаю, чего вы добиваетесь?
- То же самое могу сказать вам.
- Вы хотите услышать то, в чем и так уверены, - сказал Снейп после небольшой паузы.
Я недовольно вздохнула.
- Я ни в чем не уверена. Я была – до того, как встретилась с вами сегодня – но теперь я уверена только в одном: вы не собираетесь говорить того, что я хочу услышать. Но вот по какой причине: из вредности, из трусости или из-за того, что я ошиблась?
Снейп задумчиво посмотрел в свою тарелку. Затем взглянул куда-то в сторону. Сделал глоток вина. Повертел ножку бокала между пальцами.
- Возможно, первое. И еще… я старше вас на двадцать лет...
Я закатила глаза и устало застонала.
- Вы думаете, я об этом не знала? И вы только что открыли мне глаза на правду? Или я не способна к математике? Это было важно, когда вам было столько же, сколько мне сейчас – я тогда только родилась. Это было важно, когда я пришла в школу и училась там – разница была действительно заметна, и я была ребенком, вы – учителем. Но сейчас – все изменилось. А когда мне будет сто, а вам сто двадцать, это вообще не будет иметь значения.
- У вас далеко идущие планы, - заметил Снейп.
Я чуть смутилась.
- Просто привела пример. Послушайте, если вы действительно воспринимаете меня как ребенка, то мы прямо сейчас закончим этот бессмысленный разговор, и я уйду.
Я замолчала, выжидательно глядя на профессора. Его взгляд задержался на вырезе платья.
- У детей, которых я знаю, нет таких… - он взглянул мне в глаза, - интеллектуальных данных.
На мгновение на моих губах появилась усмешка. Я почувствовала громадное облегчение.
- Тогда остается только ваша вредность? – спросила я.
- Нет, вообще-то есть еще множество причин: как вы сами однажды заметили, я далеко не красавец, и вряд ли тот человек, которым девушка стала бы хвастаться перед подружками; характер у меня тоже не подарок; более глупой затеей, чем строить со мной «отношения», может быть лишь прыжок с Эйфелевой башни без парашюта и страховки. Вам это не по силам.
- А что, многие пытались? – поинтересовалась я.
- Достаточно сказать, что даже когда я в облике профессора Вейнса, немногие способны меня терпеть.
Что-то в его тоне заставило меня насмешливо приподнять бровь.
- И что самое любопытное – вам это нравится, - сказала я, - вы гордитесь тем, какой вы страшный и неприступный.
Снейп приподнял бровь в ответ.
- Вы не так склонны к самобичеванию, как может показаться на первый взгляд, - продолжила я, - да, вам не нравится собственная внешность, пожалуй, вы акцентируете на этом даже слишком много внимания. Но вы просто в восторге от собственного ума, хитрости, язвительности и бесчувственности. Вы даже, возможно, собой восхищаетесь. И, очевидно, вам нравится быть несчастным. Сейчас вы докажете мне, что с вами невозможно даже поужинать, я уйду, вы останетесь один и приметесь упиваться собственным одиночеством. Вы скажете себе: «конечно же, она ушла, ведь я такой ублюдок. Теперь можно полноправно считать себя несчастным и стать еще большим ублюдком».
Наконец, я замолчала и уткнулась в собственную тарелку. Мой гнев, так быстро появившийся, угас не менее быстро, и осталось чувство пустоты. Я знала, что мои слова сделают только хуже, но ничего не могла с собой поделать – Снейп лишал меня всякого самообладания.
Спустя несколько долгих секунд, он вкрадчиво произнес:
- Какой тонкий психоанализ. Вы не думали о том, чтобы сменить профессию?
Я молчала.
- Думаю будет только честно, если я отвечу вам тем же, - продолжил он.
- Оскорбляя меня, вы ничего не добьетесь, - предупредила я.
- А я думал, это было не оскорбление, а что-то вроде диагностики, - саркастично отозвался Снейп.
Я сделала большой глоток вина и посмотрела на собеседника.
- Ну давайте, - сказала я ему.
- По моему скромному мнению – которое я считаю единственно верным, ведь я такой мерзавец – вы вообще никому не нравитесь. Поттер и Уизли дружили с вами в школе потому, что вы соображали за троих, помогали им с учебой и вытаскивали из всех передряг. Мисс Маринеску дружит с вами потому, что чувствует что-то вроде извращенной ответственности. Она понимает, что без нее вы засохли бы в библиотеке, и ей нравится, что от нее зависит чья-то жизнь – по большому счету, это единственное, что от нее зависит, поскольку более безответственного человека, чем она, встретить сложно. Мистеру Кеннету вы нравитесь потому, что он псих. Некоторым психически нездоровым людям нравится резать себя ржавыми гвоздями – это просто аномалия. Всем остальным вы просто не нравитесь, потому что вы замкнутая, неуравновешенная заучка, которая постепенно из маленького книжного червячка превращается в малопривлекательный синий чулок. Вы не нравитесь даже себе, и теперь ваши глаза блестят от слез потому, что вы знаете – все, что я сказал, правда. Что касается вашей «симпатии» ко мне – она вызвана рядом причин: моим поведением в облике профессора Вейнса, которое было, напомню, притворством, вашей склонностью героизировать меня, какими-то комплексами – возможно, у вас были сложные отношения с отцом – и отсутствием на горизонте личной жизни хотя бы какого-то более или менее приемлемого кандидата на место в вашем сердце. Если учесть, что ваш выбор пал на меня – вы в отчаянии.
Умолкнув, он уставился мне в глаза, ожидая реакции.
Я попыталась проглотить комок в горле, сквозь мутные слезы глядя на него. Моргнула, и слезинка покатилась по моей щеке. Сердито смахнув её, я встала. Он все еще выжидательно смотрел на меня.
Да, он умел делать больно – этот талант я заметила еще в школе. И чем ближе он был, тем разрушительнее было его воздействие. И я подумала – действительно ли я была готова подпустить его настолько близко, чтобы от него зависела моя жизнь? Ведь он мог бы легко уничтожить меня, приди ему в голову такая идея. Порой он так жесток… Но, черт побери, я влюбилась! ТАКОГО еще не было. Это было что-то особенное, что-то, что, возможно, бывает один раз в жизни. Готова ли я была бросить все это ради собственного душевного спокойствия? Обрела бы я это спокойствие, оставь Снейпа? Да, я понимала, профессор никогда не изменится: чуть откроется, подпустит ближе – может быть, но не изменится. И потому речь шла о том, была ли я достаточно смела, чтобы решиться на борьбу. Была ли достаточно смела, чтобы ощутить последствия осуществления мечты о взаимной любви?
- Вы хотите услышать, что победили? – спросила я звенящим голосом, сложив руки на груди. – Ждете, что я сейчас расплачусь и убегу?
- Вы уже плачете, - резонно заметил Снейп.
Я вытерла мокрые щеки и сказала:
- Это просто реакция организма на стресс, не обращайте внимания. Вам будет не сложно, ведь вам все равно, как сильно вы меня задели. Что я хотела сказать, это то, что вы НЕ победили, - тут я горько усмехнулась, - самое смешное, что я не совсем понимаю, в чем заключается соревнование. Кто кому сделает больнее? Или кто кого упрямее?
Я замолчала. Профессор изучающее смотрел на меня.
- Я задала вопрос, - отчеканила я.
- Это вы сказали, что у нас соревнования. Я бы назвал это диалогом, - ответил, наконец, он.
- Прекрасно, потому что я намерена продолжить диалог.
Сев за стол, я упрямо взглянула на Снейпа. Выражение его лица было непроницаемым.
- Вы говорили что-то о десерте, - напомнила я.
Профессор молча махнул палочкой, и на столе появилось мороженое с фруктами и фруктовый коктейль.
- Отличный выбор, - заметила я, все еще чувствуя, что глаза были влажными, а голос немного дрожал.
Какое-то время я молча ела мороженое, стараясь успокоиться. Снейп делал то же самое, даже не глядя на меня.
- Скажите мне правду, - внезапно сказала я.
Профессор поднял на меня вопросительный взгляд.
- Что вы чувствуете ко мне? – уточнила я.
- Вы мне не нравитесь, - ответил Снейп после некоторой паузы.
- Это мы уже выяснили. Но вопрос был не в том, что вы НЕ чувствуете ко мне, а наоборот – что чувствуете. Вы меня ненавидите? Или я вас просто раздражаю? Или что-то еще?
Он глубоко вздохнул, и, сделав еще один глоток вина, сказал:
- В школе у вас был кот.
Я удивилась. Не понимая, к чему относился этот комментарий, просто кивнула.
- Он жив?
- Да, - ответила я, - он живет у родителей.
- Вы его не любите?
- Конечно, люблю!
- Тогда почему же он живет с родителями?
Я растерянно посмотрела на Снейпа.
- Здесь не самое лучшее место для животных. Ему было бы… - тут постепенно понимание стало настигать меня, - … плохо со мной. Но вы не можете сравнивать! Мой кот не способен сам принять решение! Он не может решить, что для него лучше. Если бы он все понимал, я бы сказала ему, что его ждет здесь, со мной, в университете, и дома с родителями, и предоставила бы возможность выбора.
- Вы ослеплены чувствами и не способны адекватно оценивать ситуацию, - ответил профессор на полном серьезе.
- Боже! – воскликнула я, вставая со стула из-за переизбытка эмоций. – Да даже если и так, то что? Ну будет потом плохо, но сначала-то будет хорошо. Сначала я получу удовольствие от того, что я люблю, и меня любят. Это в сто раз лучше, чем безрадостные серые будни в депрессии, среди книг и котлов.
- Я, я, я. Эгоистичное создание. Я сейчас волнуюсь не о вас.
Я взглянула на Снейпа с удивлением.
- И вы рассуждаете как наркоман, - заметил он. – Курильщики говорят то же самое: «да, в сорок у меня будет рак легких, но зато до этого я двадцать лет буду получать удовольствие от сигарет». Вы же не хотите сказать, что согласны с ними?
- Это совсем другое, - сказала я, устало опускаясь на стул.
- Слишком много слов, слишком много движений, слишком мало здравого смысла.
Я закатила глаза.
- Иногда можно забывать о здравом смысле и доверяться эмоциям и чувствам.
- Кто это вам сказал? Ростов?
- Не ерничайте. Просто попробуйте.
- Ну, вы, я вижу, попробовали. Нравится?
Поджав губы, я посмотрела на тающее мороженое. По радио зазвучала очень красивая медленная мелодия, и я решила рискнуть.
- Я думаю, сегодня мы достаточно сказали друг другу, - с этими словами я поднялась из-за стола.
Затем протянула профессору руку.
- Сейчас я уйду, но напоследок попрошу вас об одолжении.
Снейп вопросительно посмотрел на мою ладонь.
- Один танец, - пояснила я, - обычный медленный танец, без всяких сложных па. Очень люблю эту композицию.
Он нахмурился, посмотрел куда-то в пространство, затем снова на мою руку, вздохнул и, наконец, поднялся.
Мы отошли от стола и встали друг напротив друга. Я сделала шаг навстречу и положила руки на его плечи. Он осторожно обнял меня за талию. Мы начали медленно двигаться в такт музыке.
- Мне нравится с вами танцевать, - сказала я после того, как почти минуту мы танцевали молча.
- Я понял это из того, что это стало вашей последней волей на этом свидании.
- Значит, вы согласились, что это было свидание, - поддразнила я его.
- Когда леди так настаивает, невежливо ей отказывать.
- Да вы сама галантность. Как же я раньше не заметила?
Снейп усмехнулся.
Мы продолжили танцевать, и я попыталась сократить расстояние между нами.
- Вы… слишком близко ко мне танцуете, - заметил профессор.
- Если вы пытаетесь таким тонкими намеком сообщить мне, что я только что нарушила ваше личное пространство, то должна заметить, оно у вас необычайно маленькое – не больше миллиметра. И целую минуту до этого все было в порядке.
- Вы придвинулись.
Я закатила глаза.
- Неужели я вам настолько не нравлюсь? Или, может, вам стоит обратить внимание на молодых людей? У меня есть на примете один очень симпатичный гей.
Сильные руки почти болезненно сжали мою талию. Ойкнув, я подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Он был разъярен.
- Вероятно, это означает «нет»? – уточнила я издевательски.
- Вы нарываетесь на неприятности.
- Я ЛЮБЛЮ неприятности. И самая большая неприятность в моей жизни – это вы.
Музыка закончилась, я отстранилась от Снейпа, и, бросив на ходу «до свидания», поспешила покинуть его дом.
Кажется, не смотря ни на что, этот раунд оказался за мной.



15 апреля, пятница

Четверг мы с Клаудией потратили на то, чтобы найти платья для выпускного и для вечеринки по поводу выпускного, которые должны были состояться в субботу. В пятницу же я решила отдохнуть. Прихватив книжку, написанную и подаренную мне Ростовым (и, к счастью, переведенную на английский язык), я отправилась в город, в небольшую кофейню недалеко от Каминной.
Спустя два часа, три главы и четыре чашки какао, я услышала знакомые голоса. Подняв голову, я увидела, что в кафе вошли профессор Вейнс-Снейп и профессор Ростов. Поддавшись необъяснимому импульсу, я, быстро опустив взгляд, сделала вид, что не заметила их. Но в следующую секунду Ростов воскликнул:
- О, Вейнс, смотри-ка! Это же мисс Грейнджер.
Снейп что-то пробормотал в ответ, а мне пришлось взглянуть на бывших преподавателей.
- Добрый день, - поздоровалась я, натянуто улыбнувшись.
Профессора подошли к моему столику.
- Вы не возражаете, если мы присядем? – спросил Ростов.
Я мельком взглянула на Снейпа – тот делал вид, что разглядывает что-то за окном.
- Нет, пожалуйста, присаживайтесь, - сказала я, ухмыльнувшись.
Ростов тут же приземлился на стул напротив, оставив Снейпу место рядом со мной. Тот посмотрел на свободный стул и сказал:
- Вообще-то мы собирались поговорить о важных делах. Думаю, мисс Грейнджер будет нам мешать.
- Ты так не думаешь, - отозвался Ростов беззаботно, и принялся диктовать заказ подлетевшим перу и пергаменту.
Снейп, скривив губы, все же сел и заказал чашку черного кофе.
- Вы его, наверное, еще и без сахара пьете? – спросила я.
Взгляд зеленых глаз впился в мое лицо.
- Какая проницательность. Это вас на ваших курсах психоанализа научили?
Я надменно фыркнула и, вложив в книгу закладку, отложила её на край стола.
- О, моя книжка! – воскликнул Ростов. – Как приятно дарить свои труды людям, которые не просто ставят их на полку и хвастаются подписью автора перед друзьями, но еще и читают.
Улыбнувшись, я ответила:
- Вы очень интересно пишите. А ваша теория по поводу использования ядов в качестве антидотов к другим ядам просто фантастична.
Ростов смущенно пожал плечами. Снейп недовольно покосился на него.
- Фантастична – правильное слово. Но, надеюсь, вы не собираетесь обсуждать сейчас его книгу? – спросил он. – Я читал её и мне совсем не интересно ни пересказ в вашем исполнении, ни ваше мнение, мисс Грейнджер. Тем более с содержанием знаком профессор Ростов.
- Ты тоже читал! – воскликнул Ростов. – Ты не говорил.
- Я читаю не меньше трех книг в неделю и еще огромное количество периодики. Тебе присылать списки с совой или отчитываться лично? – ядовито спросил Снейп, и Ростов по-дружески хлопнул его по плечу.
Снейп скривился, но ничего не сказал.
- Ну, как вы двое пообедали в среду? – спросил Ростов, как только снял с подлетевшего подноса свой капуччино.
И я, и Снейп сделали вид, что не расслышали вопрос.
- Я говорю, как вы двое…
- Это не твое дело, - рыкнул на него Снейп.
Ростов сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
- Так-так-так, что же произошло? – спросил он, довольно ухмыляясь.
- Ничего, - сказала я.
- И это «ничего» превратило нашего отзывчивого и доброго друга Вейнса в грубияна и хама? Кстати, приятель, этому лицу не идут мимические морщины на лбу.
- Иди к черту, Ростов, - мрачно ответил Снейп.
- Итак? – спросил улыбающийся профессор, игнорируя друга и глядя на меня.
- Еда была отменной, - ответила я вежливо, - мы побеседовали и узнали друг о друге и, что важно, о себе много нового. Профессор поведал мне о том, что он старше меня на двадцать лет и привел идиотскую метафору с моим котом. Я сказала, что умею считать и обладаю более уверенной способностью принимать решения, чем кот.
- Продуктивно. А ты, Вейнс, что скажешь?
- Да что тут добавишь? – сардонически ответил Снейп, делая глоток черной, как нефть, жидкости.
Я взглянула на него, затем на улыбающегося Ростова, и мысленно потерла ручки.
- А как у вас дела, профессор Ростов? – спросила я.
- Отлично. Здесь с дипломами разобрались, мои студенты сейчас в панике дописывают свои – защиты начинаются только в мае. У меня что-то вроде каникул.
- Значит, завтра вы свободны?
- Для вас я всегда свободен, - сказал Ростов, лучезарно улыбаясь и краем глаза поглядывая на угрюмого Снейпа.
Последний разглядывал крошки на столе с таким видом, словно эти маленькие точки только что обозвали его тупицей.
- Вас уже наверняка пригласили на официальную часть выпускного вечера? – сказала я.
Ростов ответил утвердительно.
- Но я хотела бы увидеть вас и на неофициальной. Ночью будет вечеринка в клубе. Надеюсь, что вы придете.
Многозначительно поводив бровями, я продолжила:
- Оставлю вам один танец.
Легкое удивление мелькнуло в чертах профессора, но затем, заметив, как конвульсивно сжались кулаки Снейпа, понимающе кивнул и ответил:
- Почту за честь.
- Отличный спектакль, спасибо, - вдруг язвительно произнес Снейп, поднимая голову и глядя то на меня, то на своего приятеля.
- О чем ты? – спросил Ростов, глядя на него невинным взглядом.
- Мне особенно льстит то, что все это вы затеяли ради меня одного – не сочтите за нескромность, но больше зрителей я здесь не наблюдаю. Но меня уже мутит от ваших разговоров, так что сделайте одолжение, заткнитесь оба.
Повисла тишина. Мы с Ростовым самодовольно ухмылялись, Снейп бездумно смотрел в окно. Вдруг он издал что-то вроде приглушенного рыка раненного зверя, и мы с Ростовым взглянули туда, куда был направлен взгляд Снейпа. В кафе заходили Клаудия и Джейсон.
Войдя внутрь, они сразу же заметили нашу компанию и пожелали присоединиться.
- Это что, единственное кафе в округе? – недовольно спросил Снейп.
- Нет, но тут лучший кофе, - беззаботно ответила моя подруга, - и, к тому же, близко от Каминной. Мы только что вернулись от Джейсона. Точнее, не совсем от Джейсона – мы были в гостях у его бабушки. Старушка милая, но кофе у нее отвратительный. Решили зайти сюда, приглушить этот привкус керосина.
- Это был риторический вопрос, девочка, которая не знакома с сарказмом, - отозвался Снейп.
Клаудия улыбнулась.
- Я по вас соскучилась, профессор Вейнс. Или теперь нам можно называть вас просто Вейнс? Или даже по имени – Персеус? Не-не, Перс! Классно звучит.
Ростов засмеялся, следя за реакцией Снейпа. Я тоже ухмыльнулась. Клаудия же, правильно истолковав убийственный взгляд бывшего преподавателя, сказала:
- Ну ладно, не нравится, так не нравится. Будет Вейнс, - и значительно тише добавила, - скукота какая.
- Я думаю, нам надо идти, - процедил сквозь зубы Снейп.
Ростов вздохнул.
- Ладно. Если тебя посадят за убийство, кто же будет меня веселить? – сказал он, поднимаясь.
- Кстати! – воскликнула Клаудия, когда профессора уже выбрались из-за стола. – Вы ведь придете на нашу вечеринку в честь выпускного?
Ростов кивнул:
- Мисс Грейнджер была так добра и пригласила меня. Вот насчет моего дорогого друга не уверен.
- Приходите, профессор Вейнс, - произнесла Клаудия и многозначительно добавила, - Гермиона будет рада.
Снейп закатил глаза и вышел из кафе. Ростов, попрощавшись, поспешил за ним.
- Он душка, - сказала Клаудия, и я не стала уточнять, кого именно она имела в виду.



16 апреля, суббота

В субботний полдень все пятикурсники, преподаватели университета, а также друзья и родные выпускников собрались на лужайке перед корпусом Мерлина. На нас – пятикурсниках – были парадные синие мантии и остроконечные колпаки, символизирующие наш новый статус. Белые воротнички воланами сверкали на солнце, подчеркивая бледные и изможденные, однако счастливые лица. Все пришедшие стояли небольшими компаниями, разговаривая, делясь впечатлениями и знакомя своих университетских друзей с родителями, братьями и сестрами. Я расположилась недалеко от входа на наш факультет, окруженная мамой, папой, Гарри, Роном и Джинни.
- Синий – не твой цвет, - говорила мне мама.
- Я знаю, Клаудия меня уже оповестила.
- Ничего, скоро вам можно будет снять эти мантии и ходить в нормальной одежде, - продолжала она, - Платье, которое ты купила – очень красивое. И так тебя стройнит.
- Белый не может стройнить, - ответила я, а затем, взглянув на Джинни, добавила, - хотя свадебные платья таинственным образом преображают невест. Но, думаю, тут все дело в магии.
Джинни улыбнулась.
- Лично я уже согласна даже на коричневое, лишь бы поскорее состоялась свадьба, - сказала она.
- Надоело жить во грехе? – издевательски спросила я.
- Гермиона! – одернула меня мама, на что я просто пожала плечами.
Джинни, ничуть не смутившись, ответила:
- Подготовка сводит меня с ума. Нужно столько всего держать в голове, столько всего еще сделать, столько всего проверить, чтобы в день Икс ничего не сорвалось. Я просто хочу, чтобы все поскорее закончилось.
- Ну… я ж тебе помогаю, правда ведь? – сказала я неуверенно. – Я заказала цветы и договорилась со здешним рестораном по поводу праздничного банкета.
- Да, - сказала Джинни, - осталось только разослать приглашения, которые не дошли из-за бури, уточнить список гостей, нарисовать схему рассадки гостей в зале и, соответственно, заказать рассадочные карточки. Фотограф, которого мы заказали, в последний момент умер – ты понимаешь, умер! Его даже обвинить в этом нельзя. И теперь я ищу нового, не менее хорошего и не более дорогого. Еще оказалось, что моя двоюродная тетя, её муж и сын – вегетарианцы, как и мать Флер, которая тоже будет на нашей свадьбе, поскольку Флер на этом настояла. И теперь мне нужно согласовать меню с шеф-поваром ресторана. Эльфы, которые должны были делать мне прическу, отказались её делать, когда узнали, что ты – подружка невесты. Этот момент хочу отметить особенно: мои поздравления, твоя деятельность по освобождению эльфов никогда не была столь эффективна. Правда, в плохом смысле. Я могу говорить бесконечно, но вам уже должно было стать ясно, как все это тяжело.
- Не хочу замуж, - констатировала я.
- Не говори так, - серьезно сказала мама.
- А еще я не могу найти красивые белые чулки, - закончила свои жалобы Джинни.
- Серьезно? – удивилась я.
- Да. Мне понравились одни, но они были черными.
- Существенный недостаток для белых чулок. Но ты же ведьма, - напомнила я.
- Нет-нет, не хочу, чтобы в самый ответственный момент они поменяли цвет.
- Но это можно сделать в магазине, - ответила я, краем глаза замечая, как и Рон, и Гарри осторожно качают головой, - любой продавец...
- Продавец тоже может напортачить, - довольно эмоционально заявила Джинни, - неверно поставит ударение в заклинании, и все полетит к чертям. А что, если они не просто поменяют цвет, а, например, исчезнут? А? Ты об этом подумала?
По нарастающей громкости голоса подруги, я поняла, что значили движения голов Гарри и Рона.
- Кстати, Гермиона, по поводу Снейпа, - вдруг встрял Жених, перебивая разнервничавшуюся Невесту.
Я тут же переключила внимание на Гарри.
- Экспертиза прошла успешно. Дневник признали настоящим, и теперь он будет доказательством в суде. Малфой тоже согласился дать показания, а в качестве защиты согласился выступить один очень хороший адвокат. Слушанье состоится в предстоящий понедельник.
- Если все пойдет по плану – а все пойдет – уже во вторник Снейп перестанет быть преступником, а станет героем войны, - сказал Рон. - Возможно, его даже посмертно наградят орденом Мерлина.
- И чтобы вы сообщили об этом, я должна была довести Джинни до истерики? – уточнила я, довольно улыбаясь.
- Это была не истерика, - сердито сказала подруга.
- Мы просто выжидали подходящий момент, - ответил Гарри.
- А если учесть то, как ведет себя Джин в последнее время, было не сложно догадаться, что подходящим моментом станет та секунда, когда её голос станет слышен в радиусе большем, чем десять футов, - завершил объяснение Рон.
Через некоторое время заиграла торжественная музыка. Хор, расположившийся у Обеденного зала, запел что-то на латыни, все гости прошли к скамьям, стройными рядами стоящим на лужайке. Толпа Синих Мантий заняла первые ряды, гораздо меньшая толпа Бородовых Мантий разместилась на помосте напротив, лицом ко всем присутствующим. Самая главная Бордовая Мантия вышла к небольшой кафедре и, произнеся заклинание Сонорус, заговорила:
- Я, как ректор этого университета, от лица всего преподавательского состава, и от себя лично, хочу поздравить всех выпускниов…
Его голос был слышен далеко вокруг. Я представляла, как его слова раздавались в пустом зале Уробороса Корпуса Мерлина, эхом отражались от стен аудиторий и лабораторий в здании Фламельс колледжа, проникали в комнаты нашего общежития, где уже стояли упакованные сундуки, и где в будущем году поселятся новые первокурсники; как звуком наполнялся Обеденный зал, сейчас освещенный лишь солнечным светом, льющимся из окон, и выхватывающим из воздуха пылинки, парящие в невесомости; как голос ректора достигал библиотеки, зданий других факультетов, в том числе Триффани колледжа, где учились Дик и Джейсон, сидевшие сейчас где-то позади меня; как звуками наполнялся Профессорский садик, по которому я так любила гулять, и Профессорский городок, где столько всего произошло; я представляла, как звуковые волны проносились над ручьем, по мостику, и достигали поля для квиддича и Бладжера, любимого кафе всех игроков и болельщиков. Я не слушала речь Ноумена, я мысленно прощалась со всем тем, что окружало меня последние пять лет, что стало для меня домом: не вторым, а первым.
- Я не хочу уходить, - прошептала я Клаудии, сидевшей рядом со мной.
- А ты можешь остаться, - тихо ответила она мне.
- Я знаю, но… я сделаю это в двух случаях: либо если Вейнс скажет, почему хочет, чтобы я осталась, и мне понравится причина, либо если он уйдет.
Клаудия удивленно посмотрела на меня.
- Но если он не скажет то, что ты хочешь чтобы он сказал, но ты останешься, у тебя еще будет шанс добиться желаемых слов. А если уйдешь – то вряд ли.
- Я дала ему шанс. И еще раз дам. Если он им не воспользуется, я больше не буду издеваться над собой и просто попытаюсь его забыть. Получилось с Диком, получится и с ним.
- Ты сама-то в это веришь?... Ой, у меня дежа вю. У нас правда уже был похожий разговор, или мне кажется?
- Я готова бороться с его упрямством и нежеланием признавать правду, но не готова бороться с безразличием ко мне, если это действительно то, что он чувствует.
Конец моей фразы был заглушен аплодисментами: ректор Ноумен закончил свою речь. Началась церемония вручения дипломов.
Синие Мантии по-очереди выходили к помосту, и одна из Бордовых Мантий вручала Синей свиток пергамента с золотистой ленточкой и пожимала руку. Я была среди первых. Когда я подошла к помосту, шаг вперед сделал профессор Вейнс-Снейп и протянул мне мой диплом. На ватных ногах я подошла к нему, протянула руку и сжала свиток. Профессор не отпустил его, глядя мне в глаза.
- Поздравляю, мисс Грейнджер, - сказал он, - надеюсь, вы не оставите стены родного университета в будущем году ради сомнительного удовольствия работы в России.
- Все зависит от одного человека, - ответила я, тяня на себя пергамент, - и от его слов.
- Мне кажется, вы достаточно умны, чтобы обращать внимание на поступки, а не на слова.
- А мне кажется, мы слишком долго перешептываемся и вам давно пора отдать мне мой диплом. Если только вы не хотите, чтобы все решили, что слухи о нас были верны.
- Если это поможет заставить вас остаться, я готов сам распространять эти слухи, - процедил профессор, наконец, отпуская помявшийся свиток.
- Более глупой идеи в жизни не слышала, - сказала я и направилась к своему месту.
- В этом споре победить могу только я, - донеслось мне вслед.
Я на мгновение остановилась, но затем, покачав головой, пошла вперед. Многие студенты с интересом смотрели на меня, и я поспешила сесть рядом с Клаудией.
- Что он тебе сказал? – последовал предсказуемый вопрос.
- Что желает удачи, - ответила я.
- На семи языках?
- Забудь, - устало ответила я, и подруга оставила меня в покое.
Вскоре и она получила заветный свиток. Когда дипломы оказались в руках у всех выпускников хор запел гимн студентов. Все поднялись со своих мест, и те, кто знал слова, принялись подпевать. К моему сожалению, среди последних была и Клаудия. Она орала гимн так громко, что когда музыка закончилась, мне показалось, что я оглохла.
Затем начался праздник. По мановению руки ректора Ноумена скамьи исчезли – к радости многих заставив некоторых гостей, не услышавших просьбы подняться на ноги, упасть на землю - и на лужайке возникли столы с закусками.
Спустя полчаса после начала этого массового пикника, я обнаружила себя, стоящей рядом с мамой и папой, и смотрящей, как три жонглера ловко управляются с тридцатью предметами. Внезапно над моим ухом раздался голос:
- Мисс Грейнджер, не познакомите меня со своими родителями?
Едва не подпрыгнув от испуга, я обернулась, чтобы увидеть профессора Вейнса-Снейпа, выжидающе глядящего на меня. Мама, к сожалению, услышала его слова, и тоже повернулась. Закатив глаза, я произнесла:
- Мама, это профессор Вейнс, под его руководством я писала диплом. Профессор Вейнс, это моя мама, Джейн Грейнджер. А там стоит мой папа, но он слишком увлечен жонглерами, извините.
- Миссис Грейнджер, очень приятно, - галантно произнес Снейп и широко улыбнулся.
Давно я не видела этот оскал.
- Профессор Вейнс! Гермиона много о вас рассказывала. И всегда только хорошее, - в свою очередь ответила моя мама, внимательно глядя на молодого человека перед собой.
- Другого и не ожидал, - сказал Снейп, - мисс Грейнджер всегда почтительно относилась к преподавателям и не выказывала ничего, кроме уважения.
Мама благодарно улыбнулась. Она любила, когда посторонние люди хвалили мои манеры. Хотя, на мой взгляд, это было мило, когда мне было пять. Теперь это немного раздражало.
- Но, к сожалению, у нас с мисс Грейнджер возникла одна проблема, по которой мы никак не можем прийти к согласию, - с притворным огорчением продолжил профессор.
Мама вопросительно вскинула брови.
- Не может быть, - сказала она с беспокойством, - что же это за проблема?
- Это очень важный вопрос о будущем вашей дочери. Ведь мисс Грейнджер решила на следующий год уехать в Россию, чтобы пройти там стажировку...
Я одарила Снейпа убийственным взглядом, но тот лишь с фальшивым сожалением покачал головой. Мама же воскликнула:
- В Россию?! – посмотрев на меня взглядом, полным изумления, она спросила, - Гермиона, это правда?
Тяжело вздохнув, я признала, что профессор не лжет.
- Этого не может быть, это просто… какая-то нелепость! Гермиона, детка, ты не могла согласиться на такое!
- Почему, интересно? – мрачно поинтересовалась я.
- Россия – дикая страна. Уж лучше бы ты поехала куда-нибудь в Конго, я и то переживала бы меньше.
- Мама…
- Нет, Гермиона, ты действительно плохо подумала, прежде чем принять такое решение. Я просто не могу позволить тебе уехать в Россию. Там… постоянные снегопады и настолько холодно, что люди просто спиваются. Я видела передачу про эту страну, там пьют водку вместо воды. Её даже детям дают! Ох, профессор Вейнс, большое вам спасибо, что сказали мне об этом, пока еще не слишком поздно!
- Рад был помочь. Я сделал это только потому, что меня не менее вашего волнует судьба мисс Грейнджер.
Коротко поклонившись, Снейп, самодовольно улыбаясь, оставил нас, решив, что дело сделано. Но он не знал двух вещей: мама никогда не умела переубедить меня, если я приняла решение, а папа всегда был на моей стороне. Если мне предстояло действительно принять приглашение Тридевятого, родители не стали бы мне преградой.
Однако подобная попытка повлиять на мой выбор не могла не разозлить меня. Поспорив немного с мамой, я предоставила ей возможность обсудить проблему с папой, а сама отправилась на поиски Снейпа.
Уже заприметив его бордовую мантию и белобрысую голову, я была перехвачена Гарри и Роном.
- Гермиона, смотри, что мы выиграли! – закричали они в один голос, демонстрируя мне миниатюрные метлы.
- Мои поздравления, - ответила я, пытаясь пройти дальше, но мальчики очень хотели поделиться своими впечатлениями.
- Там был конкурс, в котором надо было участвовать парами, - начал торопливо рассказывать Рон, - Гарри завязали глаза и он должен был с помощью палочки переносить шарики из одной корзины в другую, а я должен был словами направлять его.
- Мы перенесли все шарики, - радостно сказал Гарри.
- Такого никому еще не удавалось! Поэтому нам дали самый крутой приз – миниатюрные летающие метлы Хаггет!
Я взглянула на раскрасневшееся лицо Рона, на лучезарную улыбку Гарри, и тоже улыбнулась.
- Рада за вас, - сказала я искренне, - когда вы подрастете, такие навыки обязательно вам пригодятся.
Мальчики хмыкнули, но вдруг как-то подобрались и приняли очень важный вид. С нехорошим предчувствием я обернулась и увидела довольное лицо профессора Вейнса.
- Что теперь? – раздраженно спросила я.
- Добрый день мистер Поттер, мистер Уизли, - игнорируя меня, произнес Снейп, протягивая руку для рукопожатия.
Я изумленно взглянула на протянутую ладонь, на то, как Гарри, а затем Рон закрепили приветствие рукопожатием, и навострила уши. Мне было интересно, что Снейп хочет сказать моим друзьям. Некоторые подозрения у меня были, и все же...
- Приятно снова видеть вас в нашем университете, - сказал Снейп.
- Спасибо, профессор Вейнс, - ответил Гарри, пряча миниатюрную летающую метлу Хаггет в карман мантии, - мы тоже рады снова здесь оказаться. Мне очень нравится этот университет.
- Жаль, что ваша подруга не разделяет ваших симпатий, - с сожалением в голосе произнес Снейп, на что я лишь закатила глаза.
Гарри и Рон удивились.
- В каком смысле? – уточнил Рон. – Гермиона любит учиться!
Снейп на мгновение скривил губы. Мне было очевидно, что он не получает удовольствия от беседы, однако в следующую секунду он снова улыбался, и мальчики наверняка ничего не заметили.
- Любит. Но не здесь… неужели вы тоже не знаете?
Обернувшись ко мне профессор издевательски спросил:
- Мерлин и Церцея, вы и им не сказали?
Я скорчила рожицу, которая означала что-то вроде «очень смешно» и Снейп изобразил крайнее удивление.
- Мисс Грейнджер собирается на следующий год в Россию, - сообщил он моим друзьям.
Гарри и Рон были ошеломлены.
- Это правда? – спросил Гарри, очевидно, надеясь, что я скажу, что профессор пошутил.
- Почему все ставят под сомнение честность профессора? - пробубнила я. - Я собираюсь послать сову с согласием послезавтра. И если у меня не появится какой-нибудь ОЧЕНЬ уважительной причины этого не делать, то это станет правдой.
- Гермиона, зачем? – спросил Рон таким тоном, будто я сказала, что собираюсь отобрать его миниатюрную летающую метлу Хаггет.
- На то есть причины, Рон. Ты же не думаешь, что я бы решилась на такое, не взвесив все «за» и «против»? К тому же, мы по-прежнему сможем видеться с вами на выходных, как это было всегда. Каминную сеть никто не отменял.
- Да, - встрял Снейп, - но только вам придется платить за каждое перемещение, и, кстати, не мало. Переместиться в другую страну – совсем не то же самое, что переместиться в другой город. Кроме того, аппарация на территории Тридевятого запрещена, а ближайшая каминная находится в пяти милях. Не думаю, что вы с вашей занятостью, мисс Грейнджер, сможете покидать территорию университета слишком часто. Ах, и забыл сказать: если вы будете заняты в каком-либо важном проекте, ваше право на перемещения за пределы России будет ограничено.
Слова оказали желаемый эффект на Гарри и Рона, и они принялись убеждать меня, что это совсем не то, что мне нужно. Закатив глаза, я начала отражать их атаки. Но и Снейп сдаваться не собирался.
- Я могу понять мисс Грейнджер, - заявил он как бы между делом, - в Тридевятом университете ее ожидает молодой привлекательный профессор. У них с мисс Грейнджер сложились очень… теплые отношения. Быть может, она даже захочет остаться там навсегда, если вы понимаете, о чем я…
Мальчики поняли и принялись с еще большей горячностью убеждать меня, что я должна остаться в Англии. Снейп же, снова решив, что сделал свое дело, удалился.
Мне хотелось его задушить. Именно с этим намерением спустя каких-то двадцать минут я избавилась от навязчивой компании моих друзей и отправилась на очередные его поиски. Но и в этот раз, когда я почти достигла цели, мне помешали. Теперь это был профессор Ростов.
- Мисс Грейнджер, вы видели эльфов, танцующих чечетку? – спросил он взволнованно. – Вон там, где стоит толпа людей.
Я отрицательно покачала головой. Лицо Ростова тут же приняло озабоченное выражение.
- В чем дело? Вы выглядите усталой.
- Снейп, - тихо ответила я.
Профессор выжидательно посмотрел на мен.
- Он издевается надо мной, - мрачно сообщила я, - познакомился с моими родителями, разговаривал с Гарри и Роном – а он их ненавидит! – сообщил всем, что я собираюсь в Россию. И все затем, чтобы они начали меня отговаривать. Он знает, что мнение семьи и друзей для меня важно. Думает, если они все скопом накинутся на меня, я останусь.
Ростов жестом предложил мне отойти в сторонку. Мы присели на одну из скамеек чуть в стороне от веселящейся толпы, и он сказал:
- Я не понимаю вашего настроения, мисс Грейнджер. Вас это должно не огорчать, а радовать.
- Что меня должно радовать? – воскликнула я. – Что он ведет себя как маленький, вредничает и натравливает на меня моих же близких?
Ростов закатил глаза.
- Гермиона, вы же умная девушка, а элементарных вещей не понимаете.
Я тяжело вздохнула.
- Я понимаю, что вы имеете в виду. Что он делает это все потому, что хочет, чтобы я осталась, и это значит, что у него есть чувства ко мне. Но я не… я хочу, чтобы он просто *сказал*, чтобы я точно знала, что для него значу. Эти его игры – я не хочу в них играть... Он говорит, что я ему не нравлюсь, потом намекает, что, в общем-то, нравлюсь, но мне будет плохо с ним, и тут же делает все возможное, чтобы я осталась именно с ним. Я не понимаю его, я хочу ясности.
Разглядывая рисунок, который только что начертила на песке носком туфли, я продолжила:
- Он знает, чего я хочу, и что заставит меня остаться в Стоунхендже. Три слова … «ты мне нравишься», «ты нужна мне», «я лю…», ну ладно, хотя бы первые два – что это, так сложно? Но нет, он ведет себя как идиот и делает все, кроме того, что нужно сделать.
Ростов покачал головой.
- Я думал, для вас важнее поступки, чем слова, - сказал он.
Я устало запрокинула голову назад. Глядя на безоблачное небо, я раздраженно ответила:
- Да-да-да, поступки важнее. Но в данном случае главным поступком было бы СКАЗАТЬ.
- Он скажет вам то, что вы хотите услышать, когда будет готов. Вы же понимаете, как ему тяжело это сделать.
- Ооо, ему тяжело, - протянула я.
-Для него эти слова значат, наверное, даже больше, чем для вас, - продолжил профессор, - он чувствует их вес, чувствует ответственность – это, пожалуй, ключевое слово. Снейп знает силу слов, поэтому так часто ими пользуется в своих целях. Большинство людей считают, что слова – просто способ выражения мыслей. На самом деле – это мощнейшее… орудие. Представьте, что слово – это нож. Дайте его в руки одному человеку – он нарежет салат, дайте другому – он выстругает фигурку из дерева, дайте третьему – он убьет человека. Снейп относится к тем, кто способен к третьему, и он понимает это. Если что-то имеет для него значение, то он ощущает ответственность за все, что говорит на этот счет. Он может солгать, но и тогда будет внутренне переживать. Будет делать все, чтобы как-то это исправить. Именно тогда его поступки будут расходиться с его словами, и сбивать с толку.
Я внимательно смотрела на Ростова, слушая его.
- Откуда вы все это взяли? – спросила я после паузы.
- Читать людей – особый дар, которому нигде не научат.
Я скептически подняла одну бровь. Заметив это, профессор добавил:
- А совместное распитие алкогольных напитков позволяет узнать человека значительно лучше.
Усмехнувшись, я спросила:
- Значит, вы считаете, он солгал, когда сказал, что я ему не нравлюсь, и теперь своими поступками пытается доказать обратное?
- Ну… вроде того. Хотя, я думаю, вы действительно ему не нравитесь.
Мои брови удивленно взлетели вверх.
- Это нечто гораздо большее. Я убежден, что он любит вас, - сказал Ростов, - мне кажется, он имел в виду именно это.
Я нахмурилась.
- Он ведь никогда не говорил вам, что не любит вас? – уточнил Ростов.
Я отрицательно покачала головой.
- Что и требовалось доказать.
Опустив голову на ладони, я устало потерла лицо.
- Все это какой-то бред, - пробубнила я, - ножи, слова, игры подсознания… вы противоречите сами себе: то говорите, что слова не имеют значения, а имеют только поступки, то заявляете, что Снейп придает словам такое большое значение, что не может сказать, что испытывает ко мне.
- Люди по своей натуре противоречивы. Странно, что вас это удивляет.


После этого разговора мне так и не довелось увидеть Снейпа, и все мое внимание было направлено на родителей, Гарри и Рона. Джинни моей любви не требовала, ибо было увлечена долгой беседой с Клаудией о предстоящей свадьбе. На глаза мне они обе показались лишь в конце праздника.
- Джинни пойдет с нами в клуб, - сообщила мне Клаудия.
- А Гарри и Рон? – спросила я.
- Неееет, - категорично ответила Джинни, - хочу от них отдохнуть.
Я пожала плечами. Честно говоря, меня это мало волновало.
- Эмиль тоже обещал приехать, - сказала Клаудия.
- Я помню, - был мой ответ.
А еще я помнила, что собиралась провести операцию «Развенчание культа личности Ричарда Монтегю». Но этого моей подруге знать было не обязательно.
Вскоре гости университета стали стайками отправляться в город, чтобы оттуда через Каминную отправиться домой. Я, Клаудия и Джинни поспешили в общежитие, чтобы подготовиться к вечеринке.



Ночь с 16 на 17 апреля

Настроения идти в клуб у меня не было. Клаудия и Джинни бегали по комнате, подбирая туфли и делая макияж, а я лежала на кровати и пыталась читать книжку. Платье у меня уже было – то самое, белое, о котором я разговаривала с мамой – макияж и прическа, много времени не заняли, и, что самое главное, я совершенно не хотела никуда идти, а уж тем более прихорашиваться ради мероприятия, которое меня тяготило.
Причин такому настроению было не мало: Ростов со своей философией и психологией, мои подруги с фанатичным блеском в глазах и свадебной чушью в головах, дурацкие разговоры о будущем, прощально-хвалебные стансы от людей, с которыми во время учебы я почти не общалась, надвигающийся отъезд домой и, самое главное, непонятный Снейп. Я привыкла решать проблемы, или просто пускать все на самотек, выжидая, пока случится что-то такое, с чем уже можно будет работать. В отношении Снейпа у меня не было ни желания что-то решать, ни времени, чтобы дождаться развития событий. И что особенно тяготило меня – я начала сомневаться в правильности собственного подхода. Мысли вроде «а может Ростов прав?» стали посещать меня все чаще. Может, действительно стоило забыть на время о том, как сильно я хотела получить от Снейпа признание, и начать тихо радоваться тому, что он страстно желал, чтобы я осталась?
Все выше сказанное объясняет, почему я только «пыталась» читать книжку. Мысли мои были заняты чем угодно, но только не содержанием главы.
Наконец, Клаудия и Джинни были готовы, и мы отправились в клуб. Там уже собралось довольно много людей, но нам удалось найти свободный столик. Мы заказали напитки, и Клаудия с Джинни принялись обсуждать звучащую музыку. Меня этот аспект вечеринки интересовал мало, и я стала разглядывать толпу в поисках знакомых лиц.
В первую очередь был замечен Дик. Он был в компании девушки-американки и казался счастливым. Заметив меня, он как будто бы немного растерялся, но когда я улыбнулась и помахала ему рукой, расслабился и ответил приветственным кивком головы.
Затем из толпы выделилась ругающаяся парочка – Терри и Джинна снова выясняли отношения.
Возле бара я заметила Кеннета. С ним была какая-то девушка, но, казалось, ей не удавалось завладеть вниманием своего спутника – тот бездумно пил какой-то напиток, глядя в пространство.
Через некоторое время рядом с нашим столиком оказался Джейсон со своим другом. Первый сразу увел Клаудию танцевать, а второй начал откровенно флиртовать с Джинни. К моему удивлению, она не предприняла даже скромной попытки избавиться от парня и вступила в оживленную беседу.
Осуждающе покачав головой – так, чтобы Джинни непременно заметила – я встала из-за стола, толком даже не зная, куда пойти. Как вдруг передо мной оказался профессор Ростов. В этот момент – как раз вовремя – зазвучала медленная композиция, и профессор напомнил мне, что я обещала ему танец. Мы вышли на танцпол, Ростов положил руки на мою талию и мы принялись медленно двигаться, покачиваясь в такт музыке.
- Снейп пришел? – без церемоний спросила я.
- С трудом, но мне удалось его заставить. Знаете как?
Я покачала головой.
- Я сказал, что кто-то должен следить за вами, чтобы вы не наделали глупостей. Ночь выпускного – самое горячее время для глупостей, особенно среди пай-девочек. За вами сегодня нужен глаз да глаз.
- Как мило с вашей стороны, профессор, - ответила я сардонически.
- Главное, что он купился, - отозвался Ростов, явно веселясь.
Некоторое время мы танцевали молча.
- И что мне, по-вашему, делать? – спросила я отчаянно.
Ростов хмыкнул.
- Мне тридцать шесть, у меня нет ни жены, ни детей, ни даже более или менее долговременной привязанности. Вы все еще хотите знать мое мнение?
Я тяжело вздохнула.
- Ну да. И в людях вы ничего не смыслите, и советы давать не любите.
- Как вы точно меня описали.
- Профессор Ростов, ну вы же знаете его лучше, чем я. И вы мужчина. Что мне сделать, чтобы он сделал шаг навстречу?
Мой партнер по танцу призадумался.
- Изобразите жертву, - произнес, наконец, он.
- Простите?
- Вызовите в нем инстинкт защитника. Он знает, что вы сильная натура и так далее, но он не сможет устоять, видя, как его любимая страдает.
- Сомневаюсь…
- Не нужно.
- Это глупо. Как это может помочь? Я была уверена, что вы посоветуете вызвать в нем ревность, или попытаться соблазнить, или, на худой конец, заморозить его каким-нибудь хорошим заклинанием и запереться в одной комнате на двадцать четыре часа.
Ростов рассмеялся.
- Последнее мне нравится. Хотел бы я посмотреть на него после такой пытки. Но не хотел бы оказаться на вашем месте. Что касается первых двух пунктов: во-первых, ревность вы уже пробовали – не достаточно эффективно. Во-вторых, он уже соблазнен, но при любой вашей попытке наступления непременно сбежит, понимая, что в этом поединке у вас заранее есть преимущество.
Я поджала губы. Звучало довольно разумно.
- И как мне изобразить жертву? – спросила я. – Жертву чего? Или кого?
- Подключите фантазию, - посоветовал профессор.
Музыка закончилась, и, наградив меня галантным поклоном, Ростов скрылся из виду.
Я окинула толпу людей хищным взглядом. Как можно было воплотить в жизнь совет Ростова? Может быть, стоило просто упасть замертво прямо посреди танцпола, предварительно убедившись, что Снейп это видит… не похоже на хороший план, но пока не придумался новый, стоило руководствоваться этим.
- Привет, Гермиона, - прорвался сквозь громкую музыку чей-то голос.
- Эмиль! – воскликнула я, обернувшись.
Он стоял передо мной с широкой улыбкой и грустными глазами и я, поддавшись сиюминутному порыву, сжала его предплечье.
- Рада тебя видеть! – громко произнесла я, но Эмиль, кажется, не услышал.
Он жестом предложил мне пройти в более тихое место. Пока я шла за ним, в моей голове складывался новый план – воспользоваться помощью моего голубого друга и временно стать его жертвой. Например, разыграть сценку, в которой он пытается отомстить мне за то, что я целовалась с Диком. Выйти на террасу, попросить Ростова или даже Клаудию выманить туда Снейпа, сыграть эту небольшую пьесу, затем поплакать на плече у профессора. Кажется, Ростов имел в виду что-то в этом роде?
Но относительно Эмиля у меня был еще один план, который необходимо было воплотить до того, как возьмусь за план Покорения Снейпа.
- Эмиль, - произнесла я, и затем замолчала.
Внимание юноши тут же было привлечено моей нерешительностью. Он вопросительно взглянул мне в глаза, всё в нем словно молило о продолжении.
- Я давно хотела тебе кое-что сказать… но не знаю… как решиться… то есть я… впрочем, не важно.
Выдавив это, я повернулась к Эмилю боком и уставилась в пространство. Он был заинтригован.
- В чем дело, Гермиона? Ты можешь сказать мне все, что угодно.
- Да, я знаю, - задумчиво ответила я, - но это касается тебя, а я не хочу сделать тебе больно.
Проникновенный взгляд с моей стороны – и незамедлительная реакция с его.
- Скажи мне, скажи. Что случилось? Я справлюсь с чем угодно!
- Мы с Диком женимся, - заявила я, но увидев, как побледнело лицо Эмиля, тут же добавила, - я пошутила. Просто хотела проверить, действительно ли ты справишься «с чем угодно».
Эмиль казался ошарашенным. Теперь он был почти готов к новому потрясению.
- Но то, что я на самом деле хотела сказать, тоже касается Дика, - были мои следующие слова.
Мой собеседник, со все еще диким взглядом, кивнул, как бы давая понять, что готов выслушать.
- Я знаю, что ты любишь его и все прочее, но, думаю, ты должен знать кое-что о нем.
Еще кивок – но нужен был завершающий штрих.
- Только поклянись мне, что ничего не предпримешь, и никогда никому ничего не скажешь о том, что я тебе сейчас скажу.
- Да, Гермиона, хорошо, я клянусь. Скажи же, наконец, в чем дело, - нетерпеливо попросил Эмиль.
По его лицу было ясно – он был готов к худшему. Что ж, сейчас действительно должно было произойти что-то страшное: я собиралась убить чистое и светлое чувство наивного юноши и, вполне вероятно, разбить его сердце. Но я считала это верным поступком, даже несмотря на сильную нелюбовь к тем, кто вмешивается в чужие дела. ЭТО дело касалось и меня. В некотором роде.
- Может быть стоит взять магическую клятву? – Спросила я как бы саму себя, но потом добавила, - впрочем, нет, я тебе доверяю.
Подчеркнув последнее слово, я снова посмотрела ему прямо в глаза. Там читалось полное подчинение моей воле, и было ясно насколько мое доверие весомо и значимо. Теперь он не рассказал бы о том, о чем я собиралась ему поведать, даже если бы под угрозой оказалась его жизнь.
- Дик – один из Карателей.
Эти слова прозвучали как приговор. Впрочем, это и был приговор. И Дику, и Эмилю с его чувствами, и мне, как честному человеку. Отныне я была запятнана громадной ложью. Но почему-то чувствовала себя скорее злым гением, чем морально уродливым человеком.
- Этого не может быть, - наконец выдавил из себя Эмиль.
- Я узнала об этом случайно, но сомнений быть не может. Он был среди напавших на меня тогда в Профессорском садике. Впрочем, он убеждал меня, что не знал, что жертвой должна была стать я. Но разве это имеет значение?... хотя, ты, наверное, сможешь простить его, ведь ты так его любишь…
- Я… я… о, Мерлин, я не знаю! – кажется, он был в отчаянии.
- Я понимаю, как тебе трудно, и я пойму, если ты скажешь, что для тебя не имеет значения то, что я сейчас сказала. Я просто подумала, что ты должен знать правду. Но что с нею делать – это только твое дело.
Я выразила сочувствие похлопыванием по спине, но Эмиль от этого жеста склонился к барной стойке так низко, словно моя рука весила по крайней мере сто фунтов. На секунду уверенность в правильности моего поступка пошатнулась, но я быстро справилась с собой.
- Ты как? – спросила я его.
- Я… в порядке, - проговорил он, пряча лицо в ладонях, - меня просто как будто разрывает на части, но в остальном все… нормально.
- Да, это и есть определение слова «нормально», - заметила я, и Эмиль нервно дернулся – видимо это был своего рода смешок и хмыканье.
- Я не могу поверить, - десятью минутами и порцией Волшебной Лампы Алладина позже сказал он мне.
Я в очередной раз пожала плечами. Эта фраза начала вызывать у меня раздражение: во-первых, потому, что он повторил ее не менее семи раз, во-вторых, потому, что ему действительно не стоило верить, и эти слова были своеобразным укором моей совести. Моей совести это не нравилось.
- Я всегда считал его идеалом, - жаловался Эмиль, вливая в себя нечто под названием Ведьмина кровь, поставленное перед ним барменом секундой раньше.
- Ты уверен, что это можно смешивать с джином? – поинтересовалась я.
Волшебная Лампа Алладина была коктейлем из джина и секретного магического ингредиента, а Ведьмина кровь делалась из водки, томатного сока и разных трав. Я ничего не смыслю в алкогольных напитках, но, сдается мне, такие сочетания не могут привести к хорошему самочувствию.
- Я боготворил его, думал, что нет на земле человека более красивого, умного, доброго, понимающего… - продолжал мой собеседник, игнорируя мой вопрос.
- Так это обычно и бывает, - согласилась я, - пока не приходит жестокое разочарование. Поэтому лучше сразу объективно оценивать своего любимого. Тогда не будет никаких неожиданностей в будущем.
Эмиль сокрушенно покачал головой.
- Я не умею быть таким как ты – таким сдержанным, рациональным. Я чувствую. И не могу по-другому. Но теперь мои чувства разбились о жестокую реальность. Я любил несуществующего человека.
- Да, это именно то, что я пыталась донести до тебя, - сказала я, наблюдая, как Эмиль жестом просит бармена повторить заказ.
- Слушай, я понимаю, ты расстроен, но может не стоит топить горе в бокале? – спросила я.
Эмиль пьяным жестом предложил мне заткнуться. Я примирительно кивнула.
- Знаешь, что самое ужасное? – спросил он меня.
Вопросительный взгляд был ему ответом.
- То, что даже сейчас, зная, что он натворил, зная, что он пытался сделать тебе больно, я испытываю чувства к нему. Я бы так хотел, чтобы это оказалось неправдой!
Я закатила глаза.
- Ты что мне не доверяешь? – нагло спросила я.
Он тяжело вздохнул, поддерживая теперь голову рукой, чтобы та не падала безжизненно на барную стойку.
- Доверяю, конечно. Я просто не хочу верить в то, что он не тот, кем я его считал. Я просто не могу любить человека с его взглядами, не могу любить человека, решившегося на такой ужасный поступок. Ведь он пытался обидеть ТЕБЯ! Если бы это был другой человек, может быть кто-то, кого я не знал, я бы смог сделать вид, что ничего не знаю. Но ты для меня… ты для меня богиня! Ты само совершенство, я не могу простить никого, кто пытался тебя обидеть... Ma déesse!
Боги, это не лечится. Бедный, бедный Эмиль.
- Знаешь, тебе стоит перестать так слепо боготворить людей. Никто не совершенен, у каждого есть свои недостатки и свои скелеты в шкафу. Тебе нужно уметь любить людей такими, какие они есть, а не такими, какими они предстают в твоем рафинированном воображении.
Мои слова скорее всего прошли мимо сознания Эмиля, поскольку он был поглощен своим горем. Вздохнув, я сказала:
- Не возражаешь, если я пойду, прогуляюсь.
- Да, конечно, - безразлично ответил мой приятель.
Я поднялась и ушла. От него теперь было мало толку.
Через некоторое время я оказалась на террасе. Народу там было немало, поскольку вечер был довольно теплым, а ночное небо безоблачным, предоставляя всем на показ миллиарды звезд. Чуть постояв у маленького фонтанчика, я двинулась к остриженным в форме шаров и конусов кустам. За ними начинался лабиринт из живой изгороди, и, судя по всему, людей там было гораздо меньше, чем на террасе. Оглядевшись по сторонам, я вошла в узкий темный коридор. Факелы парили над всем лабиринтом на расстоянии около десяти футов друг от друга – этого было достаточно, чтобы создавать комфортное освещение. Но отсутствие на моем пути к центру лабиринта хотя бы какого-нибудь живого существа немного пугало. Ну, или по крайней мере, настораживало.
Продолжая свой путь, я начала напевать песенку, недавно звучащую в клубе. Внезапно мне показалось, что я услышала что-то еще помимо собственного голоса и шороха гравия под ногами. Я остановилась. Тишина и темнота окутывали меня, почти сдавливая, заставляя дыхание и пульс участиться. Но я пошла дальше. Еще несколько шагов – и снова это ощущение, что где-то рядом есть кто-то еще. Я нервно сглотнула. Оглянувшись, никого не увидела, но теперь мне оставалось совсем чуть-чуть до центра лабиринта. Сделав еще несколько шагов, я оказалась на небольшой лужайке со скамейками и фонтаном в центре. Подойдя к одной из скамеек, я села на нее и прислушалась – вокруг было тихо. Как вдруг рядом с моим ухом раздался знакомый мужской голос:
- Привет, Гермиона.
Я вздрогнула, но не успела оглянуться, как некто выбил мою палочку у меня из рук, заставив ту откатить на добрых три фута, а сильные руки обхватили меня, не давая возможности двигаться.
- Как здорово, что ты решила избрать именно это место для нашего свидания.
- Кеннет! – закричала я в ответ. – Отпусти меня немедленно! Ты грязный, подлый…
Закончить гневную тираду мне не позволила потная ладонь, зажавшая мой рот. Я начала вырываться, но Кеннет был силен, и у меня ничего не получалось. Все еще держа меня, он сел на скамейку, усадив меня к себе на колени.
- И не надо обзываться, - протянул он своим гнусавым голосом, - Ты сейчас не в той ситуации, когда можно быть грубой, моя прелесть. Хотя, если ты любишь грубости…
Он убрал руку с моего рта и тут же впился в мои губы поцелуем. Я попыталась закричать, но лишь неясное мычание вырывалось из моего рта. Наконец, Кеннет оторвался от меня и я грозно прошипела:
- Не смей так больше делать!
А затем, гораздо громче:
- Отпусти меня, кретин! Не смей прикасаться ко мне! Я тебя прокляну!
Кеннет неприятно рассмеялся.
- Я так не думаю, - надменно сообщил он мне, - ведь у тебя нет палочки…
- Зато у меня есть, - провозгласил низкий мужской голос, и в следующий момент я почувствовала, как Кеннет вдруг обмяк, упал на скамейку, а затем и вовсе сполз на землю.
В ту же секунду я отскочила от него как можно дальше, огромными глазами уставившись на своего спасителя.
- Профессор Сн-Вейнс! – воскликнула я, дрожа от нервного напряжения.
- Мисс Грейнджер, какого черта вы потащились сюда одна? – гневно спросил Снейп, подходя ко мне.
Я сжалась от страха и испуганно закусила губу. Заметив это, профессор вздохнул и произнес заметно мягче:
- Вы, кажется, в порядке, но вам просто повезло, что я оказался здесь.
Повезло, как же.
- С-спасибо, сэр, - пролепетала я.
Вызвать слезы в такой ситуации оказалось пустяковым делом, и вот я уже смотрела на Снейпа блестящими от влаги глазами. Он сделал еще пару шагов в моем направлении, и оказался совсем рядом. Вдруг раздался хлопок аппарации – Кеннет, очнувшись, тут же поспешил удалиться, не желая нарваться на дуэль со Снейпом.
- Гаденышшшшшь, - прошипел Снейп, метнувшись в ту сторону, где только что был Кеннет.
Чтобы привлечь внимание профессора обратно к собственной персоне, я шмыгнула носом, а затем упала на ближайшую скамейку, спрятав лицо в ладонях. Несколько секунд ничего не происходило, но в следующий момент я почувствовала, как кто-то сел рядом со мной. Сквозь пальцы я посмотрела на Снейпа, сидящего рядом. Он протянул мне мою волшебную палочку, а когда я взяла ее, уставился в пространство перед собой. Затем, тяжело вздохнув, он краем глаза взглянул на меня. Я тут же всхлипнула.
- Мисс Грейнджер, надеюсь, у вас есть логичное объяснение тому, зачем вы отправились в безлюдный лабиринт в три часа ночи в одиночестве? – спросил он недовольно.
Я трижды кивнула головой.
- Я заинтригован.
- Я хотела побыть одна, - пробурчала я.
- Вы как всегда, поддаетесь своим желаниям, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Я не всегда буду рядом, чтобы защитить вас, и вам пора привыкнуть к мысли о том, что некоторые кретины не способны принять от вас отрицательный ответ. И уберите, наконец, руки от лица, - сказал вдруг он, и, схватив меня за кисти, отвел мои руки в сторону.
Я низко опустила голову, боясь, что Снейп увидит мою счастливую улыбку.
- Мне становится грустно, когда я думаю, что некому меня защитить, - сказала я искренне, - это ужасное чувство, не просто одиночество, но… уязвимость, беззащитность… иногда я завидую Клаудии, когда Джейсон вступается за нее в споре с другими ребятами. Я всегда вынуждена стоять сама за себя. И с Кеннетом то же самое, и с тем верзилой в Шестнадцати унциях.
- Это не правда, у вас есть друзья…
- И вы? – спросила я.
Ответ прозвучал не сразу. Лишь спустя несколько секунд я услышала усталое:
- И я.
- Я благодарна вам за это, - сказала я и посмотрела ему в глаза.
И в тот момент поняла, что Ростов дал мне верный совет: на лице профессора, сидящего рядом со мной, читалось плохо скрытое беспокойство, сочувствие и почти нежность. Но эти эмоции очень быстро сменились более привычным раздражением или даже злостью.
- Мисс Грейнджер… - произнес Снейп как будто бы сдерживая себя.
- Да? – произнесла я тихо, глядя на него как запуганный зверек.
- Вы…
Он встал и начал расхаживать передо мной взад-вперед.
- Вы… - снова выплюнул он.
- Сэр?
- Вы не просто маленькая лгунья, вы еще и лицемерка. Авантюристка. Притворщица.
Я нахмурилась, а Снейп издал смешок.
- Вот поэтому слизеринцы лучше гриффиндорцев. Мы, по крайней мере, не скрываем свою подлость за лучистыми глазами, псевдодобрыми словами, и красивыми жестами...
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказала я, стараясь казаться удивленной и чуть напуганной.
- Эта фраза всегда означает противоположное самой себе значение. Хватит с меня вашего лицедейства. Следуйте за мной.
Сказав это, он направился в сторону выхода из лабиринта. Я поспешила за ним. Спустя пару минут, которые прошли в тишине, мы оказались на террасе клуба.
- А теперь идите внутрь и не попадайтесь мне на глаза, - приказал он мне, а затем, посмотрев куда-то за мою спину, сощурил глаза и крикнул, - Ростов! На минутку тебя.
И, обогнув меня, поспешил к своему другу. Я была слегка растерянна. Войдя обратно в клуб, я подошла к бару и тут же увидела Кеннета. Он поозирался по сторонам, и, не заметив нигде Снейпа, подошел ко мне.
- Ну как? – спросил он тихо, делая вид, что рассматривает меню.
- Он меня раскусил, - ответила я, скривив губы.
- Как? – удивился Кеннет.
- Откуда я знаю?
Видимо, потому, что он легилемент, а я слишком громко думала.
- Но это не из-за меня? Я хорошо справился со своей ролью?
- Слишком! - ответила я с долей раздражения. – Целовать меня было совсем не обязательно.
Кеннет неприятно усмехнулся.
- Я не мог упустить такой шанс.
- Какой же ты мерзавец, - с отвращением произнесла я, - извините, можно Сумасшедший Квофл? – обратилась я к бармену.
Тот кивнул и начал у меня на глазах готовить коктейль.
- Эй, похоже, ты сильно расстроилась, - заметил Кеннет, наблюдая, какое количество алкогольных напитков смешивал бармен.
- Весьма. Но не думай, в твоей компании я пить не собираюсь. Так что можешь потушить этот мерзкий огонек в твоих глазах.
Кеннет пожал плечами.
- Я помог тебе…
- И я тебя официально простила, как мы и договаривались.
Получив свой напиток, я отошла от бара, оставив там стоять разочарованного Кеннета, и отправилась на поиски кого-нибудь, кому можно будет доверить мое тело в случае, если оно перестанет подчиняться мне.
- Гер-мир-мооона! – протянул кто-то, и я заметила за пустым столиком Эмиля, чьи покрасневшие глаза блуждали по стенам, и людям вокруг, и моему лицу, так и не решаясь задержаться на чем-то одном.
- Это… это ты? – спросил он, едва шевеля языком.
Закатив глаза, я села рядом с ним.
- Кажется, это наша судьба, - произнесла я со вздохом, и сделала глоток Сумасшедшего Квофла.
Спустя время – какое, сказать было затруднительно – я поняла, что чувствую себя не очень хорошо. Окинув взором столик, я увидела голову Эмиля, три бокала из-под Сумасшедшего Квофла и три маленькие бутылочки, из которых что-то пил мой друг. Скривив губы, я сглотнула слюну и медленно поднялась из-за стола. Вокруг все плыло, пол качался из стороны в сторону, будто я была на корабле во время качки. Мигающая цветомузыка расползалась неясными пятнами. Главной задачей на тот момент для меня было дойти до дамской комнаты. Но когда я начала движение, то поняла, что сумасшедшая качка мешает идти прямо. Я остановилась и попыталась собраться с мыслями.
- Давай, - тихо сказала я сама себе, - это же не так сложно. Ты умеешь ходить сколько себя помнишь.
Еще несколько шагов, и я осознала, что не важно, будет ли траектория моего путешествия прямой, или нет, важно было успеть дойти до уборной ДО того, как мой организм решит распроститься с содержимым желудка. Я быстро сглатывала слюну, стараясь сдержать тошноту, и продолжала упорно идти к цели. Вдруг передо мной возникло – довольно расплывчатое – лицо Ростова. Я тихонько застонала.
- Ты как? – спросил он озабоченно.
В ответ я лишь помахала руками, чтобы он меня пропустил.
- Тебе нехорошо? – задал он еще один вопрос, но я просто толкнула его и пошла дальше.
Когда я оказалась в кабинке туалета, сидя на корточках рядом с унитазом, я даже не испытывала чувства стыда, хотя знала, что оно придет позже. Я просто чувствовала физическое облегчение. Правда, когда я поднялась на ноги и вышла из кабинки, надежда на то, что теперь, когда меня стошнило, количество алкоголя в организме уменьшилось, и качка начнет сходить на нет, угасла. Все вокруг по-прежнему крутилось, мешая мне с первого раза нажать на кран и нормально помыть руки. Я старалась не думать о девочке, мывшей руки рядом, и видевшей, в каком состоянии я была. Опять же, я знала, что все сожаления по этому поводу придут позже. В тот момент мне просто было плохо. Так плохо, как не было никогда раньше.
Остаток ночи прошел для меня как во сне. У меня пропало чувство времени, но, судя по всему, я около двух часов просидела за столиком рядом со спящим Эмилем, бездумно глядя в пространство. Позже, когда я восстанавливала в памяти события вечеринки, мне казалось это маловероятным, но поскольку я не помнила себя, делающей что-то другое, а между тем, как я присоединилась к Эмилю и тем моментом, когда все закончилось, прошло не менее двух часов.
Как потом мне сказали, около половины шестого утра ко мне подошел Ростов и снова начал интересоваться моим самочувствием. Я не помню, что отвечала, помню лишь, что очень старалась отвечать разумно и четко, чтобы он не заподозрил, что я слегка пьяна.
Потом он повел меня на террасу. Там был профессор Снейп. Он смотрел на меня, но поскольку я не могла сфокусировать взгляд на его лице, я не знала, какие эмоции он испытывал. Глядел ли он с укором, или его веселило мое состояние – это навсегда останется тайной.
Я помню, как Снейп взял меня за руку, прижал покрепче к себе и потом все закрутилось. Когда мир перестал вращаться слишком быстро, а твердая земля вернулась под ноги, я поняла, что там, в туалете, вышло не все, что было в моем желудке. Оттолкнув профессора, борясь со сжимающими горло спазмами, я добралась до ближайших кустов. Теперь чувства постепенно возвращались ко мне, и мне было ужасно стыдно. Я даже подумала о том, чтобы сбежать от Снейпа, чтобы он не видел меня в таком состоянии, но он довольно скоро подошел ко мне и снова взял под руку. Я не стала сопротивляться и поплелась следом, попутно что-то ему говоря. Всех слов я не помню, но смысл был примерно в том, что я никогда-никогда в жизни не напивалась до такого состояния, и теперь готова была провалиться сквозь землю.
Вскоре я поняла, что мы пришли в Каминную. Каминный порошок, камин, пламя, и вот мы вышли в другом – но все равно знакомом помещении. Хотя тогда я так и не смогла вспомнить, что это было за место.
- Вы справитесь с еще одной аппарацией? – поинтересовался Снейп.
Я пожала плечами. Я действительно не знала.
- Постарайтесь. На счет три.
Он снова прижал меня к себе и, досчитав до трех, аппарировал. В этот раз я была более или менее в порядке – только дико кружилась голова, и чувство тошноты усилилось, но внешне ничего не изменилось...
…Светало. Мы оказались у какого-то дома, освященного тусклыми лучами утреннего солнца. Снейп открыл передо мной дверь, жестом предлагая войти внутрь. Мне не хотелось – на улице сознание как будто бы чуть-чуть прояснялось и тошнило не так сильно. Но спорить сил не было. Я вошла внутрь, проследовала за профессором к какой-то комнате с большой деревянной кроватью в центре и вскоре оказалась одна в незнакомом помещении. Я слышала, как Снейп произнес запирающее заклинание, уходя, и поняла, что таким милым способом он приказал мне лечь спать.
В другой ситуации я бы, быть может, начала выяснять, в чем дело, попыталась бы узнать, где нахожусь и зачем меня сюда притащили. Осмотрела комнату, на худой конец. Но мне было так плохо, что, не раздеваясь, я упала на кровать, с трудом вытащив из-под себя же одеяло, и забылась крепким сном.

Вот, собственно, и всё. Ледиз энд джентльмен, представляем вашему вниманию заключительную главу.
Я благодарю всех, кто поддерживал меня на протяжении всех этих месяцев, оставлял комментарии и просто читал и получал удовольствие.
Мне всегда немного страшно выкладывать последнюю главу, потому что это особенно сложная для написания часть. Но я надеюсь, вам все же понравится.
Спасибо!




17 апреля, воскресенье

Следующим утром я проснулась от какого-то шума, лившегося, как позже выяснилось, из открытого окна. С трудом открыв глаза, я уставилась на белый потолок, поддерживаемый деревянными балками. Чуть нахмурившись, я попыталась сесть на кровати, но голова была тяжелой, словно сделанной из свинца. Отказавшись от идеи встать, я продолжила лежать, размышляя о прошедшей вечеринке. Это была самая-пресамая ужасная ночь в моей жизни. За исключением, может быть, некоторых ночей во время войны с Волдемортом, но согласитесь, это нельзя сравнивать.
Мне было невыносимо стыдно, и все еще ужасно плохо. При попытке перевернуться на бок на меня вновь нахлынуло чувство тошноты. Как будто бы я не просто повернула голову, а десять минут прокаталась на карусели.
Но стоило мне закрыть глаза, как в дверь постучали. Я попыталась сосредоточиться. Кто это мог быть? Что им было нужно? Где я, вообще-то, находилась? Прохрипев «войдите», я приоткрыла один глаз, чтобы увидеть, кто это был.
В комнату вошла темноволосая девушка с подносом в руках. Мягко улыбаясь, она подошла к моей кровати и поставила поднос на прикроватный столик. Затем, все также безмолвно, вышла.
Предприняв еще одну, на этот раз увенчавшуюся успехом, попытку сесть, я посмотрела на поднос. На нем был стакан, как я вскоре узнала, с апельсиновым соком, бутерброд с сыром, сдобная булочка и джем. От вида всего этого меня снова начало мутить. Единственное, что заинтересовало мой слабый организм – это сок. Я залпом выпила весь стакан и снова упала на кровать. Металлический шарик в моей голове от такого резкого движения подпрыгнул и устроил небольшое сотрясение мозга. Тихонько простонав, я прикрыла глаза.
Но теперь сон не шел. Несмотря на убийственное желание снова заснуть, сознание все настойчивее требовало выяснить, где я и почему мне приносят завтрак в постель.
Еще одно героическое усилие – и я оказалась на ногах. Чуть постояв, чтобы все вокруг перестало кружиться и пропали эти неприятные цветные пятна в уголках глаз, я подошла к зеркалу. Вид у меня был помятый, но более или менее сносный. Продолжая борьбу с тошнотой, я вышла из комнаты. Поозиравшись по сторонам, я увидела лестницу, ведущую вниз. Спустившись по ней, я оказалась в небольшой гостиной с цветастыми занавесками на окнах и старенькой мебелью. Прислушавшись, я услышала голоса, и, обогнув лестницу, увидела кухню. Там была та темноволосая девушка, которая принесла мне завтрак и Снейп в облике профессора Вейнса, говорящий что-то на немецком:
- Du sollte es nicht tun. Sie braucht ein Schläfchen halten. Ich zweifle ob sie frühstücken werde.
- Ja, aber Steffi sagte… - отвечала ему девушка.
Снейп усмехнулся и, чуть приобняв её, добродушно ответил:
- Steffi hat immer Recht? (*)
Удивленная, я прошла вперед, и меня, наконец, заметили. Но вместо какого-либо комментария от Снейпа – о прошедшем вечере, о моем внешнем виде, или о чем угодно еще – я услышала от него приветствие на немецком. И, несмотря на головокружение, все же смогла сообразить, где оказалась.
- Это Оберсдорф? – спросила я.
- Ja, ja! Obersdorf! – улыбаясь, произнес молодой мужчина, выглядевший в точности как профессор Вейнс.
Девушка тоже улыбнулась мне и что-то спросила. Я пожала плечами и сказала все, что знала по-немецки:
- Nein Deutsch. (**)
Девушка понимающе кивнула, и спросила по-английски:
- Завтрак хорошо?
- Аа, завтрак… Спасибо, но еда…, - сморщившись, я покачала головой и помахала рукой, давая понять, что один ее вид вызывает у меня отвращение.
А потом, подумав, добавила.
- Вот попить бы.
И жестом изобразила, будто бы пью что-то из невидимой чашки, а потом одобрительно кивнула. Девушка сразу поняла, что я имела в виду и налила стакан сока.
- Спасибо, - сказала я и с удовольствием выпила предложенный напиток.
Утолив жажду, я, наконец, вспомнила о правилах приличия.
- Гермиона Грейнджер, - произнесла я, положив руку на грудь.
- Оле Деш, - представился светловолосый мужчина.
- Аника, - произнесла девушка.
Повисла неловкая пауза. Я не могла спросить у них, что я делаю в их доме, или где Снейп, потому что даже не знала, под каким именем они его знали. Хозяева, похоже, тоже не знали, что сказать.
Тут, по счастью, на кухню вошел сам Снейп в своем истинном обличии.
- Наконец-то вы соизволили встать, - обратился он ко мне, - уже одиннадцатый час.
Я быстро обвела взглядом комнату в поисках часов.
- Десять ноль три, - сказала я, обнаружив на стене старенькие часы с боем.
- Это и называется одиннадцатый час.
Ответил он и обратился к Оле:
- Зелье fertig через пять минут, - он поднял руку, растопырив пять пальцев.
Оле кивнул и, улыбнувшись мне, вышел.
- Вы позавтракали? – поинтересовался у меня Снейп. По-хозяйски проходя на кухню и начиная возиться с посудой.
- Нет, мне… не хочется, - ответила я, рассматривая его спину.
Готова поклясться, он усмехнулся, но когда снова повернулся ко мне, выражение его лица было абсолютно серьезным.
- Как насчет чая?
Я прислушалась к собственным ощущениям. Мысль о чае не вызывала тошноты, и я согласилась.
Пока Снейп готовил чай, Аника жестом предложила мне сесть за большой деревянный стол у окна. Несмотря на желание знать, почему я оказалась в Оберсдорфе, я хранила молчание. Во-первых, потому что у меня не было никаких сил разговаривать. Просто физически такая нагрузка казалась невозможной. Во-вторых, меня все грызло чувство стыда. То, как я вела себя прошедшей ночью – начиная от фокуса с Кеннетом и кончая путешествием со Снейпом в этот дом – было просто отвратительно. Как бы мне хотелось забыть те позорные минуты! Но как бы ни так. Снейп одним своим присутствием напоминал мне о них.
Погруженная в собственные безрадостные мысли, я даже не заметила, как вышеназванный человек подошел ко мне, и обратила на него внимание, только когда фаянсовая кружка с грохотом опустилась на стол прямо перед моим носом. Я поморщилась от боли в голове и протянула руки к горячему напитку.
Снейп поставил на стол еще одну кружку, и снова мне показалось, что кто-то вскрыл мо черепную коробку и молотком ударил прямо по мозгам. Когда третья чашка опустилась на стол, я была готова заплакать. Затем профессор со скрежетом пододвинул тяжелый стул к столу, и мне показалось, что он процарапал тупым ножом линию от моего затылка до копчика. Аника, для которой и предназначалась третья чашка чая, к счастью, вела себя совершенно бесшумно и не доставляла мне столько дискомфорта.
- Вы даже не спросите, где вы? – спросил, наконец Снейп.
Я отрицательно покачала головой.
- Я уже знаю, - сказала я.
- И знаете, почему? – последовал следующий вопрос.
- Нет.
Повисла тишина. Я мысленно закатила глаза.
- Ну и почему?
- Мне кажется, вам неинтересно, - издевательски произнес Снейп.
Я тяжело вздохнула. Мысленно сформулировав фразу так, чтобы в ней было как можно меньше слов, сказала:
- Интересно. Все равно расскажете. Поэтому не спрашивала.
Снейп оценивающим взглядом посмотрел на меня.
- Голова болит? – наигранно сочувственным голосом спросил он.
Я взглянула на него, сощурив глаза.
- Нет, - был упрямый ответ.
- Ну ладно. Я хотел предложить антипохмельное зелье, но раз все в порядке…
- Это не похмелье. Я отравилась, - буркнула я.
Послышался смешок.
- Ну да. И чем же, позвольте спросить?
Надувшись, я искоса посмотрела на профессора.
- Алкоголем, - еле слышно сказала я.
- Ааа. Вот как вы это называете…
- Хватит издеваться, - потребовала я, но прозвучали слова довольно жалобно.
Снейп на несколько секунд замолчал, а затем обратился к Анике.
- Bringen bitte зеленое, - он показал на зеленое полотенце, лежавшее на столе, - зелье. Если холодное. Если Kalt. Не hiess, не горячее, а kalt.
Аника кивнула и вышла из кухни.
- Думаю, это будет вам уроком, - сказал профессор, когда мы остались одни.
Я скучающе взглянула на него.
- В следующий раз вы вряд ли подвергнете себя риску «отравиться алкоголем», - пояснил он.
Я поморщилась.
- Только не надо меня воспитывать, - сказала я, - вы не мой отец. Хотя… даже он меня не воспитывает.
- За что заслуживает самого горячего порицания. Если бы он уделял вам больше внимания, вам бы не пришло в голову поддаваться влиянию сомнительных типов и устраивать спектакли для меня.
Я фыркнула.
- Даже если закрыть глаза на то, что это было безнравственно и даже аморально, - продолжал он, - вы поступили совершенно глупо, подвергая опасности собственную жизнь. Отправились в безлюдный лабиринт… кроме мистера Кента есть немало людей, представляющих для вас опасность. Напомню, Карателей было несколько, не один очарованный вами мистер Кент. Да и его общество нельзя назвать безопасным. Что если бы я не последовал за вами? Не думаю, что его остановили бы ваши слова о том, что «вы так не договаривались».
Тщетно пытаясь спрятать голову в огромной кружке, я продолжала пить чай, делая вид, что меня не трогают его слова.
- Я думаю, самое время начать оправдываться, - заметил профессор несколькими мгновениями позже.
Я в который раз тяжело вздохнула.
- Я не могу пока что, - ответила я. – Давайте попозже.
В этот момент вернулась Аника. Она протянула профессору пузырек, и тот, проинспектировав зелье, протянул его мне.
- Анти-алко-отравительное зелье. Прошу, - иронично произнес он, и я приняла лекарство.
Аника сразу же ушла, я же, жадно выпив все до капли, прикрыла глаза. Постепенно тошнота стала проходить, тиски, сжимавшие мою голову и шею ослабили хватку, вскоре исчезла мышечная слабость. Через пару минут я набрала воздуха в грудь и выдохнула. Чертово какой-позор-похмелье прошло.
Открыв глаза, я посмотрела на Снейпа с благодарностью.
- Спасибо, - тихо сказала я.
Он безразлично пожал плечами.
- Тогда начинайте, - были его слова.
Я удивленно спросила, что именно я должна начинать.
- Оправдываться.
На это я лишь хмыкнула.
- Я вообще-то, себя виноватой не считаю, - сказала я, поразмыслив,- По крайней мере в том, в чем вы меня обвиняете.
Он вопросительно поднял бровь.
- На любви и на войне все средства хороши.
- Как по-гриффиндорски, - сардонически прокомментировал Снейп, а я нагло ухмыльнулась.
- Я думаю, мне присущи качества всех факультетов – как и многим другим, - заметила я, намеренно стараясь сменить тему. - Гриффиндор был моим осознанным выбором.
- Ну разумеется. Одинадцать лет – как раз тот возраст, когда люди принимают осознанные решения.
- Перед тем, как попасть в Хогвартс, я внимательно изучила главу в Истории Хогвартса, посвященную факультетам, и потом долго думала, куда хотела бы попасть. Слизерин не подходил по понятной причине. Хотя там и попадаются маглорожденные или полукровки, сдается мне, им не очень сладко живется среди слизеринцев. Приходится всеми силами доказывать, что они достойны учиться на этом факультете.
Снейп согласно кивнул, задумчиво глядя в окно.
- Я не боюсь трудностей, но даже если бы я добилась уважения от однокурсников, я никогда не смогла бы уважать их сама из-за их взглядов. Но все это вовсе не значит, что я не обладаю хитростью. Хаффлпафф мне не походил из-за излишнего спокойствия. Я знала, что если со мной рядом не будет кого-то, кто все время будет подстегивать меня к активной деятельности, я просто сгнию. Когда подруга моего еще магловского детства уехала в другой город, я целые летние каникулы провела в компании кузины, отличающейся редким спокойствием. Это было скучнейшее лето в моей жизни, даже не смотря на то, что я прочитала половину книг на полке в гостиной. Но в общем, те качества, которые ценятся на Хаффлпаффе, такие как доброта и честность, во мне есть. Сейчас, возможно, в меньшей степени, но в одиннадцать я была честна до ужаса и имела склонность к состраданию. Какое-то время я не могла выбрать между Гриффиндором и Рейвенкло. Потом я представила себя среди Рейвенкловцев, таких умных и начитанных, и поняла, что ничем не буду от них отличаться. Буду одна из сотни умных и начитанных. Это было неинтересно. В Гриффиндоре же, поняла я, у меня будет определенное преимущество перед остальными. Я не говорю, что считала – или считаю – своих друзей недостаточно умными, чтобы хорошо учиться. Но из того, что я прочитала в Истории Хогвартса, я поняла, что гриффиндорцы, как правило, не отличаются прилежностью. Они импульсивны, неусидчивы, горячи, старательны только тогда, когда им что-то действительно интересно. Каждый из них находит себе занятие по вкусу и демонстрирует в нем немалые успехи. Но все остальные предметы теряют для них интерес, и оценки по ним редко бывают лучше, чем «выше ожидаемого».И я поняла, что это то, что мне нужно: горячие головы и при этом не конкуренты в учебе. Правда, в первые месяцы в Хогвартсе я сильно пожалела о своем выборе, решив, что ошиблась в расчетах. Они не слишком хорошо принимали меня, потому что я была не такая, как они. Но стоило мне проявить черту, доказывающую, что я тоже достойна звания Гриффиндорки, и все изменилось. И вскоре все пошло так, как я рассчитывала.
- Вы страшный человек, мисс Грейнджер, - сказал Снейп саркастично, когда я замолчала, - по сравнению с вами, мои слизеринцы – ангелы, спустившиеся на землю, чтобы нести людям добро.
Я усмехнулась.
- И как ловко вы обвели всех вокруг пальца. Все-то считали вас маленькой доблестной гриффиндоркой, а вы, на самом деле, воплощение Салазара Слизерина в гольфах.
Еще одна усмешка с моей стороны.
- И как вы ловко сменили тему, чтобы не объяснять своё поведение, - продолжал Снейп, - я бы, может быть, даже не заметил, если бы не желал так сильно увидеть, как вы краснеете от стыда.
Я скривила губы.
- Ну что вы хотите услышать? – спросила я устало.
- Правду.
- Кажется, мы поменялись ролями, - заметила я. – Ну что ж, думаю, здесь нечего особо объяснять. Я попросила у профессора Ростова совет, как мне заставить вас прекратить вредничать и вести себя как маленький ребенок. Он предложил попытаться обратиться к вашему инстинкту защитника, что почти сработало. Сначала я хотела, чтобы мне помог Эмиль, но он… о, черт! – вдруг воскликнула я, - надо узнать, как он!
- Это может подождать, - твердо произнес Снейп.
Вздохнув, я продолжила:
- В общем, Эмиль оказался недееспособен, и я пошла искать другого помощника. Когда увидела Кеннета, подумала, что это был бы идеальный вариант. И вы бы поверили, и его не жалко, если что.
- А о том, что я мог отреагировать неадекватно и покалечить мерзавца, вы не подумали? – едко поинтересовался Снейп.
- Я же говорю, мне его не жалко, - жестко сказала я.
- А как насчет меня? Вам не кажется, что одного обвинения в убийстве для меня достаточно?
Я смущенно отвела взгляд в сторону.
- Ну… на самом деле… не думаю, что вы совершили бы что-то ужасное… Вы всегда умели держать себя в руках…
- Эгоистка, - выплюнул Снейп.
- От такого слышу, - ответила я совершенно несправедливо.
- В общем, - продолжила я тремя секундами позже, - подговорив Кеннета, я нашла Ростова и попросила его, чтобы он сказал вам, что видел, как я пошла в сторону лабиринта и за мной пошел какой-то парень. Что он, очевидно, и сделал, подгадав правильное время.
- Убью мерзавца.
- А от меня «спасибо» передайте.
Снейп метнул на меня рассерженный взгляд, но я, как ни в чем не бывало, продолжила:
- Сначала все шло хорошо, вы волновались за меня. Не смейте отрицать! – Повысила я голос, заметив, что Снейп собирается что-то сказать. – Вы, наконец, были готовы проявить свои чувства, но потом вдруг все испортили своим наглым вторжением в мой мозг.
- Вторжением? Девочка моя, вы думали так громко, что услышал бы даже глухой. Вы посылали образы Ростова и Кента с такой готовностью и трепетной радостью, словно это были рождественские открытки.
- Я действительно была рада, что все шло по плану! Буду в будущем иметь в виду вашу склонность к подсознательному проникновению в чужой разум.
После небольшой паузы, Снейп сварливо заметил:
- Приятно знать, что в тот момент, когда я сидел рядом с вами, вы думали о других мужчинах.
Я перевела на него изумленный взгляд. Затем постаралась сделать вид, что ничего такого не услышала, и ответила:
- Вы уже просто не знаете, к чему прицепиться.
- Я знаю! Вы пытались обмануть меня, обвести вокруг пальца…
- Вывести на чистую воду! – закончила я за него.
Мы оба замолчали. Спустя почти полминуты я тихо произнесла:
- Сколько можно ходить вокруг да около?
Снейп встал, прочистил горло и ровным тоном сказал:
- Я переместил нас сюда, потому что собираюсь провести здесь следующую неделю. Хозяева были настолько добры, что позволили мне пригласить вас также погостить у них. У вас есть какие-то планы на предстоящие семь дней?
Я была удивлена, но постаралась не подать виду. Растерянно посмотрев в окно, я попыталась припомнить, что собиралась делать после выпускного.
- Спасибо за предложение, сэр. Я с радостью приму его. Мне нужно будет только отправить несколько писем.
- Перо и пергамент можете найти в своей комнате на письменном столе. И я же просил оставить это «сэр».
- Да, с…профессор Снейп. Хорошо.
Снейп поморщился, но не стал ничего говорить. Он просто жестом приказал мне следовать за ним, и поспешил покинуть кухню. Я помчалась за ним.
Мы пересекли гостиную и, выйдя через заднюю дверь, оказались в малюсеньком садике. Там на разложенных на скамейке подушках сидела та самая светловолосая молодая женщина, которая приходила однажды к Снейпу в университет, и которую я видела с Оле в Оберсдорфе, когда была тут в прошлый раз. У неё на руках резвился ребенок лет трех или четырех – я плохо разбираюсь в детских возрастах. Рядом на низкой скамеечке сидел Оле и вырезал что-то из дерева. Чуть в стороне от них в плетеном кресле, прикрывшись пледом, занималась вязанием Аника.
Когда мы со Снейпом вышли к ним, они все одновременно подняли головы и дружелюбно улыбнулись. Даже на лице мальчишки появилось довольное выражение.
- Штеффи, познакомься, это Гермиона Грейнджер. Гермиона, это Штеффи, хозяйка этого дома и жена Оле.
- Очень приятно, - с немецким акцентом произнесла Штеффи, - а это Эрих, наш сын.
Она приобняла мальчика и тот начал извиваться, пытаясь выбраться из её объятий. Рассмеявшись, Штеффи отпустила ребенка и тот, спрыгнув с колен матери, побежал к песочнице, располагавшейся неподалеку.
- Мне тоже очень приятно, - ответила я, - спасибо, что разрешили погостить у вас.
- Не стоит благодарности. Друзья Северуса – наши друзья, - ответила женщина. - Моя сестра сказала, вы не завтракали, - произнесла она, указывая на Анику, - вы плохо себя чувствуете?
- О, нет, спасибо. Теперь все хорошо, профессор Снейп дал мне зелье.
К собственному недовольству, я чуть покраснела. Я надеялась, что эти люди не знали, ЧТО за зелье дал мне их «Северус».
- О, тогда славно.
- Штеффи, мы с Гермионой пойдем в город. Нужно что-нибудь купить? – поинтересовался Снейп.
- Нет, спасибо Северус. Если только Гермиона чего-нибудь хочет. Что бы вы хотели на обед, Гермиона?
Я смущенно пробормотала, что не имею никаких особых предпочтений в еде, и мы со Снейпом, попрощавшись с хозяевами, ушли. Молча пройдя через гостиную, мы остановились у камина. Я вопросительно взглянула на профессора. Он бросил дымолетного порошка на угли, что-то пробормотал, и засунул в появившееся пламя голову. Очевидно, с кем-то побеседовав, он запустил в огонь и руки, и вскоре извлек из камина мой сундук с вещами.
- О! – только и смогла произнести я.
- Ростов был так чертовски любезен, что позаботился о ваших вещах, мисс Грейнджер, - произнес Снейп.
- Э, мне показалось… вы начали называть меня Гермиона, - проговорила я, краснея.
Профессор, кажется, тоже почувствовал себя неловко, но быстро взял себя в руки и сказал:
- Да, Гермиона. Отлевитируйте сундук в свою комнату, переоденьтесь и примите душ, если это необходимо. Ванная комната в конце коридора на втором этаже. Затем спускайтесь сюда, я буду вас ждать. Мы пойдем в город.
Выслушав указания, я кивнула и отправилась к себе. Выполнив все, я, спустя полчаса, спустилась в гостиную, обнаружив там Снейпа в обличии профессора Вейнса – или теперь правильно сказать Оле Деша – и мы покинули дом.
На улице было очень людно – совсем не так, как когда мы прибыли в Оберсдорф прошедшим утром. С трудом пробираясь между волшебниками и колдуньями, мы даже не могли поговорить. Когда я едва не потерялась в толпе, Снейп схватил меня за рукав и потащил за собой. Мне такое обращение не понравилось, и я, настойчиво высвободив руку, осторожно взяла профессора под локоть. Он, кажется, немного напрягся, но потом, очевидно, решил не обращатьс на меня внимания и полетел дальше. Я едва успевала переставлять ноги.
- Где-то пожар и мы спешим, чтобы успеть достать детей из горящего дома? – спросила я, задыхаясь.
- Я привык быстро ходить.
- Ваш способ передвижения и ходьба не имеют ничего общего.
- Мы уже пришли.
Снейп указал на небольшой магазинчик Faul Kesser, прилавки которого были сплошь уставлены ингредиентами для зелий. Войдя, Снейп поздоровался с продавцом и протянул ему исписанный пергамент. Продавец – седовласый старик – начал юрко бегать от полки к полке, насыпать что-то в кульки или упаковывать в серую бумагу, периодически сверяясь с пергаментом. Затем он сложил все в один большой пакет, взмахом палочки уменьшил его и, написав что-то на пергаменте, протянул его Снейпу. Тот взглянул на цифры, которые начертил старик, и, достав из кармана деньги, отсчитал нужное количество.
Когда мы вышли из магазина, я спросила:
- Вы прожили здесь довольно долго, не так ли?
Снейп кивнул.
- Достаточно.
- Расскажите мне, - попросила я.
Профессор едва заметно вздохнул и предложил зайти в близлежащее кафе.
- Не люблю разговаривать на ходу, - поделился он.
- Естественно. Так ходить, как вы, можно только правильно дыша. Разговоры сбивают ритм.
Разместившись за столиком у окна, мы заказали по чашке чая, и я приготовилась слушать.
- После того, как я узнал, что Темный Лорд побежден, я скрылся из Англии – у меня заранее были подготовлены различные планы побега. Примерно через год после постоянных перемещений и игр в прятки, я решил осесть где-нибудь в одном месте. Было совершенно невозможно варить достаточное количество Оборотного Зелья, при этом постоянно меняя место дислокации.
Я согласно кивнула.
- Так случилось, что я оказался здесь, в Оберсдорфе и свел знакомство с Оле. Мне нужно было разузнать о том, что это за город, чтобы разработать план действий, а Оле оказался достаточно разговорчивым, чтобы помочь мне в этом. Штеффи тогда ждала сына, но беременность проходила очень тяжело. Оле рассказал и об этом, и я вызвался помочь. Сначала они не очень доверяли мне, но когда у Штеффи случился приступ, и она едва не потеряла ребенка, а я оказался рядом с подходящим зельем в руках, их настороженность в отношении меня сменилась слепым обожанием. Проблемы были на протяжении всего срока, а во время родов Штеффи была на грани смерти. Опять же, мое содействие сохранило жизнь и ей, и ребенку. Взамен я получил крышу над головой на любой удобный для меня срок и внешность. Оле не из этих мест, и мы легко убедили всех, что я его брат-близнец, проведший всю жизнь в Англии.
- Но мне показалось, что Оле не говорит по-английски, - сказала я.
- Он говорит, но очень плохо. Примерно также плохо, как я по-немецки. Но специальные заклинания и несколько пинт отменного немецкого пива стирают все языковые барьеры.
- А что за зелье вы готовили сегодня утром? О котором сказали Оле, когда пришли на кухню?
Снейп закатил глаза.
- От вашего зоркого глаза ничто не укроется.
Я, улыбнувшись, покачала головой.
- Проблемы сына Штеффи, не окончились с его рождением. Он по-прежнему нуждается в лечебном зелье. Вполне вероятно, он будет нуждаться в нем до конца своей жизни. Но не очень здоровый ребенок, по мнению этой семьи, лучше, чем мертвый ребенок.
- Значит, когда Штеффи приходила к вам тогда в университет, она приходила за зельем для Эриха?
- Какая проницательность. Да, она приходила за зельем и приносила волосы Оле для моего оборотного зелья.
После небольшой паузы я заметила:
- Они кажутся очень милыми людьми. Вам повезло, что они оказались на вашем пути, не так ли?
- Я бы сказал, им повезло, что я оказался на их. С моей стороны это не везение, а результат настойчивого стремления к цели. Если бы я не встретил Оле, я нашел бы кого-нибудь другого, кому понадобились бы мои услуги.
После еще одной паузы, более долгой паузы, я задумчиво произнесла:
- Скажите, профессор, а если бы кто-то сказал, что кто-то не… не может сказать, что ему не нравится, мм, спаржа, что бы вы подумали он имеет в виду?
Снейп в замешательстве посмотрел на меня.
- Я почти привык к тому, как резко вы меняете темы разговора, даже не пытаясь скрыть это за словом «кстати», поскольку очевидно, что это всегда некстати, - сказал он, его брови удивленно подняты, - но то, ЧТО вы говорите даже меня порой сбивает с толку.
Я вздохнула.
- Ну, вот смотрите, вы спросили кого-то: «почему тебе так не нравится спаржа?». А он ответил: «Я бы не сказал, что она мне не нравится». Какие выводы вы бы сделали?
Профессор подозрительно сузил глаза.
- С чем связан этот вопрос?
- Со спаржей, - раздраженно ответила я. – Хоть раз в жизни вы можете просто ответить мне?
- Я мог бы, если бы не чувствовал, что все, что я скажу, будет использовано против меня.
Я едва заметно улыбнулась.
- Это не относится к вам, - соврала я, стараясь не смотреть ему в глаза.
- Теперь я абсолютно уверен в обратном, - отозвался Снейп, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.
Пристально глядя на меня, он сказал:
- В вопросе определенно есть какой-то подвох, но я пока не совсем понял какой.
Я закатила глаза.
- Да нет никакого подвоха. Я просто … задаю вам разные вопросы, чтобы, мм, понять… ваш способ мышления.
Снейп скептически скривил губы.
- Что за чушь?
- Просто ответьте.
Вздохнув, профессор задумчиво посмотрел куда-то в окно.
- Что ж, очевидно, человек мог иметь в виду две вещи: либо что он относится к спарже равнодушно, то есть не испытывает по отношению к ней никаких негативных эмоций, либо что он ее ненавидит.
Триумфальное «ага», вырвавшееся из моих уст, заставило Снейпа настороженно посмотреть мне в глаза. Я широко улыбнулась.
- Поясните ваше «ага», - потребовал мой собеседник.
Самодовольно подняв подбородок, я ответила:
- Однажды вы сказали, что я вам не нравлюсь…
Намеренно оставив конец фразы недосказанным, я наблюдала, как на лице профессора появляется понимание.
- Общались на эту тему с Ростовым? – произнес он безразлично.
Я слегка удивилась.
- Мм, ну да. Но…
- Сами бы вы до такого не додумались.
Я выразительно фыркнула.
- Действительно, куда уж мне, разгадать ваши замысловатые иносказания.
Снейп едва заметно пожал плечами.
- И что же? – спросила я через несколько секунд. – Ростов был прав?
Я напряглась в ожидании ответа. Сильно сжав ручку чашки, я смотрела ему в глаза. Несколько мгновений он молчал, на лице не отражалось ни одной эмоции. И вот, он набрал воздуха в грудь, чтобы ответить. Он уже приоткрыл рот, чтобы произнести…
Как вдруг рядом с нами раздался голос, полный паники. Мы с профессором вздрогнули и подняли головы, чтобы увидеть взволнованную и запыхавшуюся Анику.
- Северус! Эрих! – выдохнула она с типичным немецким «р».
Снейп подскочил со своего стула, как ошпаренный. Бросив мне на ходу «расплатитесь», он аппарировал. Я ошарашено смотрела на место, где секунду назад стоял профессор. Растерянно засунув руку в карман, я не обнаружила там ни кната. К счастью Аника еще не ушла. Я, краснея, жестами объяснила ей, что у меня нет денег. Девушка понимающе кивнула – хотя, теперь, без улыбки – бросила на стол несколько монет и тоже аппарировала. Я решила не следовать их примеру, хотя и была уверена, что смогла бы переместиться в нужное место. Мне подумалось, я вряд ли смогу помочь – если бы это было так, профессор аппарировал бы вместе со мной.
Поэтому я вышла из кафе и пешком пошла домой.
Мне было досадно. Чертовски досадно, что Снейп не успел ответить. Мы были так близки к тому, чтобы признать очевидное, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок – и тут этот Эрих… Мысленно поругав себя за жестокость по отношению к ребенку, я продолжила упиваться собственным несчастьем.
Когда я вошла в дом, вся хозяйская семья и профессор были в гостиной. Эрих тихо спал на кровати, появившейся в центре комнаты. Рядом сидели заплаканная Штеффи и Оле. Аника расположилась в кресле у камина, с печатью беспокойства на лице. Снейп сидел в таком же кресле напротив нее, но по его чертам было сложно понять, какие чувства он испытывал.
- Все в порядке? – тихо спросила я, когда он взглянул на меня.
- Пока да. Я успел вовремя.
- Что случилось? Утреннее зелье не подействовало?
- Нет, дело не в этом. Это была аллергия. Не знаю, что он съел или выпил, но это вызвало немедленную аллергическую реакцию и анафилактический шок. Я промыл ему желудок и дал Антиаллергическое зелье, но ему все еще необходимо внимание целителя, который должен появиться с минуты на минуту.
Я удивленно взглянула на Снейпа.
- Как вы… как вы поняли, что это аллергия?
Присев на низкую табуретку рядом с профессором, я с долей восхищения уставилась на него.
- Штеффи сказала, что у ребенка заболел живот, затем его начало тошнить. Когда я сюда аппарировал, из-за отека гортани он начал задыхаться. Симптомы указывали на аллергическую реакцию.
Задумчиво потерев подбородок, он продолжил:
- У него и раньше была аллергия на шоколад и арахис, но она проявлялась в сыпи и никогда не вызывала настолько серьезных осложнений. Однако я держал здесь различные зелья на все случаи жизни – с этим ребенком нельзя иначе. Это его спасло. Но необходимо выяснить, что вызвало аллергию.
- Что если он позаимствовал из вашего хранилища какое-нибудь зелье? – предположила я.
Снейп сердито взглянул на меня.
- По-вашему, я совершенный болван? Зелья охраняются такими заклинаниями, какие даже его родители не способны снять.
Я пожала плечами.
- Я просто предположила… тогда, быть может, его родители хранят какие-нибудь зелья в более доступном месте?
- Это исключено. Они предельно осторожны. Все зелья, которые они хранят в более или менее открытом доступе направлены на избавление от возможных приступов мальчика, а не на их провокацию.
- Но очевидно, что это не пищевая аллергия, - сказала я, - это либо какое-то зелье, либо… хм…погодите… он был во дворе, когда ему стало плохо?
Снейп пожал плечами, но вместо него ответила Штеффи:
- Да, он играл в песочнице.
От нахлынувшего приятного волнения, я встала и начала расхаживать по комнате.
- Такая серьезная реакция, как я сказала, как правило, бывает вызвана либо аллергией на зелья, либо аллергией на укусы животных. Например, пчел.
На слегка удивленный взгляд профессора, я сказала:
- Об этом было в книжке профессора Ростова. Помните, там была глава о природных ядах, таких, которые выделяют насекомые или змеи.
Снейп кивнул.
- Если это так, должен быть укус, - проговорил Снейп и, подлетев к Эриху, начал его осматривать.
Через несколько секунд раздалось удовлетворенное «да». Все столпились вокруг кровати, разглядывая маленькую ладошку, которая до этого была сжата в кулак. На ней лежала мертвая пчела.
- Зелье не вывело яд из организма, а только замедлило действие, - проговорил Снейп, - необходимо нейтрализовать яд противоядием, иначе вскоре приступ повторится.
- Теперь, когда мы знаем, с каким ядом имеем дело, все упрощается, - заметила я. – Есть только одно противоядие от яда пчелы.
- Действительно, - язвительно отозвался Снейп, - только где вы сейчас его возьмете? Наколдуете?
- Ну я же ведьма.
Мы с профессором недовольно уставились друг на друга.
- Где целитель? – спросила, наконец, я. – Почему его нет так долго?
- Он был у другого пациента. Там тоже серьезный случай, - ответил Снейп.
Вдруг мы услышали всхлип и обернулись. Штеффи тихонько плакала, поглаживая Эриха по голове.
- Его губы такие бледные, - проговорила она.
Оле подошел к жене и обнял ее за плечи, тогда как Снейп чуть склонил голову, разглядывая мальчика.
- Мне кажется, его состояние ухудшается, - нервно заметила я, - мы не успеем сварить противоядие, но, может быть, можно купить его? Я видела лавку готовых зелий по дороге сюда.
- Маловероятно, что там будет то, что нам нужно, - отозвался Снейп.
Однако он попросил Штеффи послать Анику в лавку. Темноволосая девушка мгновенно дисаппарировала.
- Нужно дать ему еще Антиаллергического, пока мы не придумали, что делать, или пока не явился целитель, - сказала я.
Снейп коротко кивнул, и мы вместе влили в рот мальчика порцию зелья.
- Может, еще? – спросила Штеффи.
- Слишком много зелья может вызвать отравление, - сказала я, - передозировка может только ухудшить его положение.
Аника вернулась почти сразу. Отрицательно покачав головой, она развела руки, давая нам понять, что удача была не нашей стороне.
И тут Снейп удивил меня следующим заявлением:
- Если нет противоядия, будем лечить ядом.
Мои глаза удивленно расширились.
- Вы же не имеете ввиду… нет, вы именно это имеете ввиду! Вы же сами назвали теорию Ростова фантастичной в прямом смысле этого слова.
Я уперла руки в боки, встав так, чтобы преградить дорогу Снейпу, который вознамерился куда-то пойти.
- Я и вас оскорблял неоднократно. Вы же не воспринимали это всерьез, - заметил он, отстраняя меня.
Быстрым шагом он покинул гостиную, и, преследуемый мною, прошел в кухню, где остановился у маленькой двери. Пробормотав пароль, он вошел в небольшое помещение, бывшее, очевидно, его мастерской. Вдоль одной из стен располагались стеллажи с готовыми зельями, вдоль другой – полки и шкафчики с ингредиентами. Снейп присел на корточки у хранилища готовых зелий, и, покопавшись в его недрах, извлек на свет сосуд с рубиново-красной жидкостью. Поставив его на рабочий стол, он обратил свое внимание к другой полке, с которой вскоре снял маленький пузырек с чем-то желеобразным и мутным.
Я молча наблюдала за его действиями, но распознав последнее зелье, не выдержала и заговорила:
- Противоядие от апоптозных ядов. А это, - я указала на красное зелье, - очевидно, собственно апоптозный яд?
- Совершенно верно. Это так называемая Червонная дама. Мы дадим ребенку сначала её, а затем противоядие.
- Червонная дама не лечит аллергию и не является противоядием к пчелиному яду, - констатировала я, в то время, как Снейп положил бутылочки в карманы и направился к выходу из мастерской.
- Червонная дама – нет, а рута, в сочетании с настойкой мандрагоры, которые входят в её состав, являются.
- Но количества лечебных ингредиентов в той дозе, которую мы можем дать, не опасаясь убить мальчика, может быть не достаточно, - не согласилась я, когда мы уже шли по коридору в гостиную, - к тому же, нам придется сразу дать противоядие, и тогда все возможные целебные свойства сойдут на нет.
- Посмотрим, - лаконично ответил Снейп.
Когда мы вошли в гостиную, то увидели там мага лет пятидесяти, склонившегося над Эрихом.
- Это целитель, - пояснила Штеффи, сквозь слезы глядя на нас, - я сказала ему, что вы выяснили, и он говорит, что нужно везти Эриха в Берлин в госпиталь.
- Это невозможно, он слишком слаб, чтобы аппарировать с ним или пользоваться камином, - ответил Снейп, - а на магловском транспорте он доехать до госпиталя не успеет.
Штеффи прижала ладонь ко рту и громко всхлипнула.
- Передайте целителю, что я справлюсь здесь, а он пусть сам отправляется в Берлин и везет специалистов сюда, если считает нужным.
Пока женщина переводила слова профессора, он сам подошел к Эриху, бегло осмотрел его и достал из кармана первый флакон с Червонной дамой. Я подошла ближе и начала тихо говорить:
- Вы должны, по крайней мере, спросить разрешения у родителей. Может быть, они против того, чтобы вы травили их сына.
- Думаете, они против того, чтобы он остался жив? – поинтересовался Снейп также тихо, открывая бутылочку с зельем.
- Думаю, они имеют право знать, что вы творите, - процедила я сквозь зубы.
- Я лечу их ребенка. И мне хватает ваших причитаний, не хотелось бы, чтобы вы начали выступать со Штеффи дуэтом.
Закатив глаза, я все же замолчала и стала напряженно наблюдать, как Снейп капает на ложку три капли яда, как подносит его к бледным губам ребенка, как вливает ему в рот алые капли.
Затем, очистив ложку заклинанием, он сел на стул рядом с кроватью и принялся ждать.
- Господин Шмидт спрашивает, что ты ему дал, Персеус, - произнесла Штеффи.
Я взглянула на Снейпа, ожидая его ответа.
- Зелье с рутой, настойкой мандрагоры и еще кое-какими ингредиентами, - сказал он.
Я едва заметно покачала головой, наблюдая, как Штеффи переводит услышанное на немецкий. Профессор, заметив моё недовольство, сказал:
- В чем дело? Я сказал правду.
- Недоправду, - ответила я.
- В вашем стиле, не правда ли?
Я поморщилась и саркастично ответила:
- Нет. Я, если уж вру, то вру.
Вдруг Эрих начал ворочаться. Его личико сморщилось от боли.
- Профессор, - произнесла я, но он и сам заметил изменения.
Достав из кармана противоядие, он, однако, не спешил давать его ребенку.
- Рано, - прошептал он.
- Сэр… - угрожающе произнесла я, но он лишь отмахнулся.
- Как вы, интересно, собираетесь определить, когда уже не рано, но еще не поздно? – спросила я – голос на грани истерики.
- Когда его кожа начнет шелушиться, - отозвался Снейп, не отрывая взгляда от мальчика.
- Это будет означать, что клетки его организма начинают умирать! – воскликнула я, и Штеффи вскрикнула.
- Это будет означать, что мы не можем больше позволять Червонной даме делать свое дело.
- Северус! – простонала Штеффи. – Что ты делаешь?
- Своё дело. Не мешай, - ответил профессор жестко.
- Не надо, пожалуйста, - заплакала женщина, - прошу тебя…
Её причитания прервал слабый стон, изданный Эрихом.
- Ему больно, - прошептала я.
- Думаете? – ядовито отозвался Снейп. – А мне кажется, он кричит от удовольствия.
- Вы мучаете его!
Но профессор проигнорировал меня, склонившись к лицу ребенка.
- Пора, - вдруг сказал он и прислонил к губам мальчика баночку с антидотом.
Пока Снейп вливал в его рот мутное зелье и нажимал ему на горло, чтобы лекарство было проглочено, я рассматривала кожу Эриха. Она покрылось тонкой шелушащейся корочкой. На белых щеках покоились длинные светлые реснички. Волосы на голове тоже скорее всего начали выпадать, но пока что этого не было видно. Так действовал яд Червонная Дама, постепенно разрушая человека, медленно и болезненно.
- Теперь остается только ждать, - обратилась я к Штеффи, когда Эрих перестал ворочаться, - антидот определенно подействовал на яд, который мы ему дали, но подействовал ли он на пчелиный яд – пока сказать сложно.
А еще было сложно сказать, не успела ли Червонная дама нанести вред внутренним органам. И сложно было сказать, выживет ли мальчик, если у него случится еще один приступ.
В комнате повисла тишина.
- Мисс Грейнджер, вы хотели написать какие-то письма, - сказал через некоторое время Снейп.
Я кивнула и отправилась в свою комнату. Мне действительно надо было сообщить всем, где я была, и что со мной все было в порядке. А также мне необходимо было, наконец, написать письма в университеты – два с отказом, и один с согласием. Но настроения разбираться с делами не было, поэтому просто оповестив родных и друзей о своих планах, я покончила с почтой.
Когда я спускалась вниз по лестнице, чтобы узнать, где я могу найти сову, мне встретилась Аника. Скованно улыбнувшись, она просто сказала:
- Обед.
Я поблагодарила девушку и, с письмами подмышкой, направилась на кухню. Там был только Снейп – уже в своем истинном обличии. Взяв мои письма и пообещав отправить их, он предложил мне сесть за стол.
- Остальные обедают в гостиной, но мы, думаю, можем расположиться здесь.
- Конечно.
Я была только рада такому решению – я чувствовала себя обузой, гостя в доме, где болеет ребенок.
- Профессор, может быть, это не самое лучшее время для меня, чтобы гостить здесь? – высказала я свои переживания несколькими минутами позже.
- От вас больше ничего не потребуется, - заверил меня Снейп, - не беспокойтесь.
- Потребуется? – удивилась я. – Я не имела в виду, что меня тяготит помогать вам или этим людям. Меня волнует, что я здесь помеха.
Снейп фыркнул.
- Абсолютно нет. Если бы не вы, возможно, мы бы не скоро поняли, что вызвало аллергию, и не смогли бы принять своевременный меры.
- О, - только и смогла произнести я, а затем спросила, - значит, наше лечение подействовало? С ним все в порядке?
- Да. Если не считать несущественных повреждений от Червонной дамы.
- Насколько они несущественны?
- Пока нельзя делать окончательных выводов, но судя по тому, что состояние ребенка стабилизируется, очевидно, что никаких фатальных изменений в его организме не произошло.
- Это замечательно.
Спустя еще пару минут меня вдруг осенила другая мысль:
- Профессор, а если бы у Эриха оказалась аллергия на Червонную Даму?
Снейп безразлично пожал плечами.
- Тогда она бы ему не помогла, - ответил он сухо.
Ошеломленная, я уставилась на него.
- Вы понимали это!
Он не счел нужным отвечать.
- Вы могли убить его.
- Вы правы, лучше пчелиный яд, чем я. Не беспокойтесь, если вам станет плохо, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь.
Поджав губы, я уставилась в свою тарелку.
- Вам совсем не жалко Эриха? – спросила я.
- Моя жалость ему не поможет. К тому же недостаток сострадания с моей стороны полностью компенсируется всеми остальными окружающими его людьми.
- Интересно, а если бы это был ваш сын, вы были бы также хладнокровны?
Снейп посмотрел на меня странным взглядом. Затем ответил:
- Полагаю, нет. И тогда, по всей вероятности, мой воображаемый сын скончался бы до того, как я, наконец, нашел выход из ситуации.
- Вы жестоки.
- Я реалист.
Вздохнув, я отодвинула от себя тарелку с недоеденным обедом. Уже собираясь вставать из-за стола, я услышала голос профессора.
- Чувство привязанности не обязательно должно сопровождать чувство долга. Но если когда-либо у меня будет свой ребенок, он не будет испытывать недостатка в моем к нему расположении.
Я хмыкнула.
- Всегда думала, что это я не умею говорить о чувствах. Но, похоже, для вас признаться, что чисто гипотетически вы тоже можете кого-то любить в сто раз сложнее, чем для меня.
Снейп ничего не ответил, и я вышла из комнаты. Снова оказавшись у себя, я взглянула на часы. К моему удивлению было уже семь вечера. В связи с тем, что в предыдущую ночь я практически не спала, меня сильно клонило в сон, и, решив поддаться желанию организма, я переоделась в пижаму и легла спать.


Фразы на немецком:
(*) - Ты не должна была этого делать. Ей нужно поспать. Сомневаюсь, что она будет завтракать.
- Но Штеффи сказала.

- Штеффи всегда права?
(**) Нет немецкий.






18 апреля, понедельник

В понедельник я проснулась рано – около семи утра, но чувствовала себя выспавшейся. Немного почитав книжку, я умылась, оделась и спустилась вниз. В гостиной у кровати Эриха по-прежнему сидела Штеффи. Я пожелала ей доброго утра и спросила, как ее сын.
- Лучше, - ответила она, устало улыбнувшись, - он хорошо спал всю ночь и теперь выглядит почти нормально. Только кожа и волосы плохи, но это нестрашно.
Я согласно кивнула и внимательно посмотрела на Эриха. Он действительно казался практически здоровым.
- Северус на кухне завтракает. Думаю, ты хочешь присоединиться к нему, - сказала Штеффи, и я отправилась на кухню.
- Доброе утро, - поздоровалась я со Снейпом, пьющим кофе из маленькой чашечки.
- Утро, - ответил он.
Я села за стол, не зная, имею ли право сама позаботиться о своем завтраке. Но профессор решил вопрос за меня, взмахом палочки поставив передо мной молоко, хлопья, бутерброды, булочки и джем.
- Чай и кофе на плите, - сообщил он.
Поблагодарив его, я налила себе чашку кофе, добавила в него молока и сахара, вслед за чем щедро намазала сдобную булочку яблочным джемом.
- К шестидесяти годам у вас выпадут все зубы, - прокомментировал мой завтрак профессор.
- Мои родители – дантисты. Я знаю об этом все, не пытайтесь меня запугать, - ответила я.
- В самом деле?
- Да, они частные зубные врачи. У них есть свой кабинет, и они работают там вместе. И я с детства знаю, как расположены зубы во рту у человека, как нужно правильно их чистить, и как называются различные заболевания.
- То есть вы с юных лет близки к врачеванию?
- Ну, можно и так сказать.
Повисла пауза.
- Вчера вы хорошо себя проявили, - заметил Снейп, и я смущенно улыбнулась.
- Спасибо.
- За что?
- За комплимент.
- Это не был комплимент, это была констатация факта. Я совершенно не намеревался сделать вам что-то приятное.
Я закатила глаза.
- Профессор, неужели это обязательно, добавлять в каждую бочку с медом ложку дегтя?
- Желательно, - отозвался Снейп, ухмыльнувшись, - ваше самомнение так легко поддается корректировке. Не хотелось бы, чтобы вы зазнались.
- О нет! Вы этого мне никогда не позволите!
Он согласно кивнул. Внезапно раздался стук в окно. Большая коричневая сова стучала лапкой по стеклу. Снейп впустил её, и птица подлетела ко мне. Она принесла письмо от Джинни. Открыв его, я сразу же прочла послание подруги, и едва не задохнулась от удивления.
- О, боги! – вырвалось у меня.
- Что-то серьезное? – спросил Снейп.
- Весьма. Это Джинни, она пишет, что они с Гарри отменили свадьбу.
Профессор выразительно фыркнул.
- Они крупно поссорились после вечеринки, и расстались.
Моему удивлению не было предела. Я даже проверила письмо на предмет заклинания – вдруг это была чья-то глупая шутка. Но нет, письмо было от моей подруги, написанное ее размашистым почерком и довольно скупым слогом.
- Я просто не могу поверить.
- Как бы прекрасно это не было для магического мира, но, я думаю, это расставание не продлится долго.
- Почему это было бы прекрасно? И почему вы думаете, что он не продлится долго?
- Прекрасно с точки зрения генетики. А кратковременность этого распада кажется мне вероятной, поскольку пары часто ссорятся незадолго до свадьбы. Вероятно, понимают ошибочность выбранного пути. Но затем инстинкты берут вверх, и они сходятся обратно.
- Вы имеете что-то против института брака? – поинтересовалась я, почему-то задетая его словами.
- И, как всегда, вы услышали самую главную часть из всего мною сказанного, - сардонически произнес Снейп. – И да, идея привязать себя клятвой к другому человеку кажется мне не самой успешной с тех пор, как я обзавелся татуировкой на предплечье.
Я нахмурилась.
- Едва ли ваши «отношения» с Волдемортом можно сравнивать с супружескими. Хотя, я, конечно, не знаю всей подноготной жизни Упивающихся…
- Мисс Грейнджер, - предупреждающе произнес профессор.
- Я лично не вижу в этом ничего плохого, - заявила я, - если человек подходящий. Брак дарит уверенность в завтрашнем дне. Это прекрасно, когда люди заботятся друг о друге, дают друг другу ощущение надежности. Женатый человек, идя домой, знает, что кто-то, кто любит его, ждет его там. Муж и жена – они как одно целое. Они всегда стоят друг за друга, потому что они одна семья. А потом у них появляются дети, и все счастливы… звучит довольно оптимистично, да?
- Слишком, - согласился Снейп.
Я пожала плечами.
- Конечно, не все так безоблачно, но в общем и целом…
- В общем и целом, чаще бывает совершенно иначе.
- То есть вы отвергаете романтические отношения между людьми как идею? – уточнила я.
- Нет, но для существования этих отношений пышная и дорогостоящая церемония бракосочетания совершенно не обязательна.
Вздохнув, я слизала сладкий джем с пальцев, и ответила:
- Может быть. Но я бы вряд ли стала жить с мужчиной, не оформив официально с ним отношения, и уж точно не стала бы заводить от него ребенка.
Профессор хмыкнул, и в этом его хмыке слышалась насмешка.
- Могу я спросить, с чем связаны столь утопичные взгляды?
- С тем, что если он боится взять на себя ответственность и жениться, то, значит, он не готов быть отцом.
- Тысячи людей прекрасно живут без этих условностей. Кольцо на пальце ничего не меняет между людьми. Оно ничего не значит.
- В таком случае, откуда такое категоричное отношение? – я вопросительно взглянула на Снейпа. – Вы же не устраиваете дискуссии по поводу того, могут ли люди, вступившие в брак, носить одежду разного цвета. Потому что ЭТО действительно не важно.
Он молчал несколько секунд, а затем сказал:
- Я понял вашу точку зрения. А сейчас, если позволите, я пойду обследую ребенка.
Я согласно кивнула, и Снейп ушел. Уставившись на свою чашку, я задумалась. Вообще-то, я не то чтобы очень мечтала о свадьбе, но то ли из чувства противоречия, то ли по какой-то иной причине, мне очень захотелось доказать профессору необходимость проведения этого обряда. Мысль о том, что он мог воспринять это как намек, вызвала ощущение дискомфорта, но я быстро отогнала её. На самом деле, я была так занята выяснением того, как он ко мне относится, что даже не думала о том, что будет с нами в будущем. Не думала раньше, не хотела и теперь – перспективы были слишком неясными, и оттого пугающими.
После того, как Снейп осмотрел Эриха, а я написала ответ Джинни, профессор предложил мне прогуляться. Был понедельник, и людей на улицах Оберсдорфа было немного – все работали. Этим объяснялось и отсутствие дома Оле и Аники.
Профессор выпил Оборотного зелья, и мы вышли на улицу.
Мы дошли до окраины города, разговаривая о ядах и лечении Эриха. Затем тема сменилась, мы начали обсуждать целителей в целом. Снейп отметил, что в Великобритании только в Святого Мунго могут оказать действительно высокопрофессиональную помощь. Остальные лечебницы и особенно практикующие целители, обладая широкими познаниями в целительстве, редко бывают достаточно классифицированы в отдельных областях. Другими словами, если у мага что-то более серьзное, чем чайник вместо головы – помощь таких целителей бывает бесполезна. Если не брать в расчет нескольких специалистов, работающих лишь с обеспеченными клиентами ввиду дороговизны своих услуг. Другими словами, ситуация в области магического здравоохранения была не самая обнадеживающая.
И в тот момент мне в голову пришла мысль. Не просто мысль – идея! Она так поразила меня, что я обогнала профессора и встала перед ним. Радостная улыбка на моих губах заставила и его едва заметно ухмыльнуться.
- В чем дело, Гермиона?
- А вот было бы хорошо, если бы в Англии появился еще один госпиталь, - сказала я.
- Иногда с вами сложно не согласиться, - отозвался Снейп.
- И необязательно такой, который лечит всех. Можно было бы узконаправленный. Например, работающий с теми, кто отравился ядом…
Снейп прищурился.
- Забавное совпадение – ведь и вы, и я занимаемся ядами.
Я многозначительно кивнула.
- Вы имеете в виду, что мы могли бы там работать? – уточнил он.
- И это тоже.
- Ведь вы не имеете в виду, что мы могли бы открыть его?
- Именно это я и имею в виду! – довольно сказала я.
Снейп был удивлен. Затем удивление сменилось недовольной миной.
- Вы забыли, мисс Грейнджер, но я беглый преступник. А открывать госпиталь по фальшивым документам довольно рискованно.
Я было открыла рот, чтобы внести следующее предложение, но Снейп перебил меня:
- А работать под вашим началом я ни в коем случае не собираюсь.
- Справедливо, - согласилась я, - но сама по себе идея кажется вам интересной?
- Вынужден признать, что это было бы… любопытно. Но это очень сложно: нужно собрать массу бумаг, найти спонсора, который оплатил бы первоначальные расходы, все правильно оформить, пройти аккредитацию, получить лицензию и прочее, и прочее.
Когда мы вернулись с прогулки, я получила письмо от Клаудии. Пробежав первые строки без интереса, я почувствовала, как все внутри сжалось, когда увидела следующие слова:
«… короче, Эмиль в ужасном состоянии. Вчера весь день было похмелье, а сегодня вроде бы должно было пройти, но ему до сих пор плохо. Он никогда не хочет видеть и выглядит ужасно. Мне кажется, с ним что-то случилось, так что хорошо, что я пригласила его к себе в гости, а то, у меня такое ощущение, что если бы он был дома, то наложил бы на себя руки…»
Отложив письмо, я сжала виски. Мне казалось, мой план был идеален. Моя ложь должна была заставить Эмиля разочароваться в Дике и остыть. Но, похоже, я не учла, насколько сильны были его чувства. Около часа я сидела в гостиной у камина и пялилась на огонь, думая, что предпринять. В комнате было тихо – Штеффи дремала в кресле, Эрих, который почти два часа до этого слушал, как мать читала ему книжку, тоже уснул, а Снейп был в своей мастерской.
После длительных размышлений, я решила написать Эмилю письмо и рассказать, что я его обманула. Цветасто извиняясь и подробно объясняя мотивы моего поступка, уверяя, что я сделала это только ради его собственного блага, и выражая надежду, что он поймет меня, я рассказала ему правду.
Отправив письмо, я отправилась к Снейпу. Он позволил помочь ему в приготовлении зелий, и так в неспешной работе и спокойной обстановке прошел наш вечер. Правда, профессор продолжал делать саркастичные комментарии по каждому поводу, но я не принимала их близко к сердцу, а иногда даже смеялась.
Ложась спать, я чувствовала приятное волнение – завтра должны были стать известны результаты слушания по делу Снейпа.


19 апреля, вторник
Следующим утром я проснулась около девяти, вскочила с кровати, словно в ней были флоббечерви, и, быстро приведя себя в порядок, бросилась на кухню. Пробегая через гостиную, я заметила, что кровати Эриха там уже не было.
На самой кухне никого не было. Я решила не стесняться, и быстро позавтракала тем, что нашла. Как только я проглотила последний кусочек булочки, прилетела сова. Я открыла окно, впустила её и уже через минуту внимательно изучала Ежедневный Пророк. Рядом на столе лежало письмо Джинни – именно она по моей просьбе отправила сову с газетой ко мне.
Мои ожидания были оправданы. На первой же полосе красовалась фотография профессора Снейпа – судя по всему, примерно пятнадцатилетней давности – лаконичный заголовок гласил: «НЕВИНОВЕН».
Ниже шла статья следующего содержания:
«Вчера, 18 апреля, в зале заседаний Визенгамота прошло судебное разбирательство по делу Северуса Снейпа, бывшего преподавателя и директора школы Волшебства и Чародейства Хогвартс, обвинявшегося в преступной связи с Тем-Кого-Нельзя-Называть и убийстве предшественника на посту директора школы, Альбуса Дамблдора. Долгое время это дело лежало в пыльных архивах аврората по причине смерти мистера Снейпа в битве при Хогвартсе. Однако выпускники Школы Авроров, герои войны и обладатели орденов Мерлина I степени, бывшие студенты Северуса Снейпа знаменитый Гарри Поттер - Мальчик-Который-Выжил и его верный друг и боевой товарищ Рональд Уизли решили, что не все в этом деле так ясно, как кажется на первый взгляд. Уверенные в невиновности своего бывшего преподавателя, юные герои решили взяться за расследование. Подойдя к делу с душой, будущие авроры приложили все свои силы и добились успеха. Высказав свою теорию произошедших в те темные времена событий, и приведя неопровержимые доказательства своей правоты, молодые волшебники сумели убедить Визенгамот в том, что с Северуса Снейпа должны быть сняты все обвинения. И теперь его доблестное имя очищено от клейма убийцы и сейчас идет речь о том, чтобы наградить его посмертным орденом Мерлина. Подробности этого дела читайте на странице 6»
Подпрыгивая на стуле от радости, я открыла страницу шесть и углубилась в чтение. Я так увлеклась, что не заметила, как кто-то подошел ко мне сзади, и едва не закричала, когда рядом раздался голос профессора Снейпа:
- Английские газеты в Германии?
Вскочив со стула, я спрятала Пророк за спину. Взгляд Снейпа стал удивленно-настороженным.
- Гермиона?
Я широко улыбнулась.
- У меня для вас есть сюрприз, - заявила я.
Настороженность профессора усилилась. Набрав воздуха в грудь, я вытащила газету из-за спины, расправила её и подняла так, чтобы Снейп видел первую полосу.
Его лицо все еще выражало скептицизм, когда он, переведя взгляд с газеты на меня, и потом снова на газету, подошел ближе и чуть прищурился. Но затем он вдруг резко подался назад.
- Что это? – спросил он таким тоном, будто я нарисовала на его мантии розовые сердечки.
- Это Ежедневный пророк, - ответила я, стараясь не терять бодрости духа.
Он мне не верил. Взял газету в руки, повертел, потом впился взглядом в текст. Некоторое время он так и читал, стоя, словно проглотил аршин. Лицо ничего не выражало, но руки стискивали тонкую газетную бумагу, словно это был спасательный круг. Дочитав статью на первой странице, он сел на ближайший стул и открыл страницу шесть.
Я не шевелилась, пока он не дочитал до конца. И даже когда он закончил, но продолжал бездумно смотреть на Пророк, я молчала и ждала.
Наконец, он оторвал взгляд от газеты и уставился в пространство. Мне не терпелось узнать, что он чувствовал, был ли рад, и поэтому разрушила тишину:
- Поздравляю, профессор Снейп.
Он медленно перевел взгляд на меня, а затем усмехнулся, совсем беззлобно, словно посмеивался над иронией судьбы. Потерев ладонью лоб, он еще раз посмотрел на первую полосу.
- Неожиданный поворот событий, - сказал он, наконец.
- Для кого как, - отозвалась я, - я ждала этой статьи уже не один месяц.
Снейп вопросительно приподнял бровь.
- Так вы к этому тоже причастны? Стоило догадаться. Эти олухи сами бы до всего не додумались.
Я нахмурилась.
- Вообще-то, эти олухи дали вам второй шанс. Подарили возможность жить без Оборотного зелья и без постоянных пряток. И я тут почти не при чем, я просто подала им идею.
К моему удивлению, профессор пошел на попятную:
- Хорошо, Гермиона, вы правы. Они не олухи.
И снова вернулся к созерцанию собственного лица под надписью «НЕВИНОВЕН».
- И это все? – насмешливо спросила я. – Надо почаще публиковать ваши фотографии в газетах – может, вы тогда к людям добрее станете.
На это он просто усмехнулся.
- Настоящая удача, что мальчики обнаружили дневник Дамблдора, не правда ли? – заметила я.
- Ха! Удача, как же, - отозвался профессор, и я удивленно посмотрела на него.
- Поясните.
Снейп внимательно взглянул на меня. Несколько томительных секунд изучал, затем кивнул головой и произнес:
- Дневник, который нашли ваши друзья-не-олухи был написан не Дамблдором.
Я во все глаза уставилась на профессора.
- А кем? – прошептала я.
Снейп криво усмехнулся и просто ответил:
- Мной.
- Что? Как? Это невозможно. Была проведена экспертиза… и портреты! Это портреты сообщили о местонахождении тайника.
Тяжело вздохнув, он ответил:
- Тайник действительно Дамблдора, но только он был не девочкой-тинейджером, чтобы вести дневники, а потом прятать их в укромных уголках планеты. Там были другие, гораздо более ценные вещи. Однажды мне уже довелось получить из него три предмета, только тогда мне дал их сам Дамблдор. Как раз незадолго до смерти. Это был дисфолид, который так помог нам при модификации Оборотного зелья, Лунное перо и… нечто, что не имеет значения для данной истории. С помощью Лунного пера мне удалось подделать почерк Дамблдора так искусно, что ни один детектор никогда не сможет установить, что дневник – подделка. Его стиль также был прекрасно мне известен – за свою жизнь я получил от него массу писем, читал его статьи. Собственно, разработкой дневника, его сочинительством, если хотите, я и занимался последние три года. Прошедшей зимой он был закончен, но для того, чтобы спрятать его в тайник мне необходимо было отправиться в Россию и провести там по крайней мере неделю, поскольку найти сокровищницу Дамблдора и снять с нее все охранные заклинания не просто. А мне, кроме того было необходимо спрятать туда дневник, и снова наложить мощнейшие охранные заклинание. Все это требовало большого количества времени. Каждый день аппарировать туда из Англии или перемещаться по камину я не мог, поскольку каждое перемещение за пределы страны фиксируется. Это могло вызвать подозрения. Не сразу, а потом, когда выяснилось бы, когда ВЫЯСНИТСЯ, что я жив. Аврорат непременно станет проверять, чем я занимался все эти пять лет, где скрывался. Частые визиты в Россию привели бы к множеству нежелательных вопросов. И предложение Ростова было как нельзя кстати. Сначала идея мне не нравилось, но чем дальше, тем яснее становилось, что приехать в страну по инициативе другого человека, начать преподавать – лучший выход из положения.
- Да к тому же эти слухи о нас с вами… - проговорила я.
- Слухи меня не волнуют, - резко сказал Снейп.
- Ну конечно. То-то вы так рьяно изображали в ресторане свое безразличие ко мне.
- Вам показалось.
Я насмешливо взглянула на него.
- Должен признать, я не ожидал, что аврорат возьмется за дневник так скоро. Я намеревался заняться подбрасыванием идей о тайнике Дамблдора этим… лентяям только летом. И уж тем более я не подозревал, что инициативу проявят Поттер и Уизли.
- Они больше не ненавидят вас. Гарри сказал, что мы не должны, и мы поверили. Он сказал, что многое узнал о вас…
- Не напоминайте. Это было необходимо…
Я примирительно улыбнулась.
- Что вы теперь намерены делать? – спросила я.
- А почему бы нам не прогуляться? И я, пожалуй, не буду принимать Оборотное зелье.
Да, профессор Снейп определенно был в приподнятом настроении.
Согласно кивнув, я отправилась наверх, чтобы переодеться для прогулки.
Вечером того же дня я получила еще одно письмо от Джинни, которое поразило меня ничуть не меньше, чем то, которое я получила днем раньше.
«Гермиона, забудь все, что я писала в предыдущем письме! (видимо, имелись в виду оскорбления в адрес Гарри). Мы помирились. И еще, мы решили, что не хотим пышную свадьбу. Мы женимся послезавтра. Надеюсь, ты все равно будешь подружкой невесты! Завтра девичник. Я уже пригласила Клаудию, она ответила, что будет с вашим другом Эмилем. Она сказала, что его можно пригласить на девичник. Что она имела в виду? Завтра жду тебя в Хогсмиде в пабе Кабаний хвост, в шесть часов вечера. На свадьбу можешь придти со своим Вейнсом. Надеюсь, у вас с ним все хорошо. Никому не говори, это большая тайна. Мама, наверное, убьет меня, когда узнает. Ты, наверное, сразу подумала, как же все гости, которых мы пригласили, ресторан и т.д. (Джинни меня чертовски хорошо знает, надо отметить). Торжество состоится, но это будет праздник по поводу свадьбы, а не сама свадьба. Компромисс между нашими с Гарри желаниями и желаниями всех остальных.
Жду с нетерпением завтрашнего дня,
Твоя сумасбродная подруга Джинни»
Эти двое точно сошли с ума.



20 апреля, среда

- А привет, ребятки!
Сие радостное приветствие заставило всех, сидящих в гостиной, то есть меня, Штеффи, Эриха и даже профессора Снейпа, подпрыгнуть на месте. Все повернули головы в сторону камина, чтобы увидеть торчащую из огня голову профессора Ростова.
- Что, никаких ограничений для защиты от нежелательных вторжений? – спросил Снейп у Штеффи.
Та лишь добродушно улыбнулась.
- Мадам, - Ростов галантно кивнул Штеффи (вероятно, это был поклон, но мы-то видели только голову), - Гермиона, - кивок в мою сторону, - мелкий проказник, - это было обращено к Эриху, - старина Снейп!
Профессора Ростов одарил лучезарной улыбкой.
- Ну что, вы хорошо себя вели, пока меня не было?
- Ростов, я уволил тебя с должности своей няньки сразу же, как только ты самовольно на нее вступил, - вместо ответа сказал Снейп, делая вид, что продолжает изучать пергаменты, лежащие на его коленях.
- Будешь мне грубить, не получишь сладкого, - отозвался Ростов, и я, не выдержав, рассмеялась. – Кстати, поздравляю с тем, что тебя посмертно наградили орденом Мерлина. При жизни мало кому такое удается.
- Угу, - промычал Снейп, криво усмехнувшись.
- Хотел послать тебе открытку, но не нашел ни одной с подходящим текстом. Зато купил на будущее, - голова профессора Ростова чуть опустилась, словно он держал что-то в своих руках, - написано «Поздравляю с реинкарнацией». И картинка отличная…
- Ты по делу? – прервал своего друга Снейп.
Недовольная такой грубостью, я быстро спросила:
- Как у вас дела, сэр?
Ростов улыбнулся:
- Приятно, что хоть кто-то из вас двоих обладает хорошими манерами, - сказал он. – Ваша мама, Гермиона, тоже рада этому обстоятельству. Я случайно познакомился с ней на вашем выпускном. Она спорила с вашим отцом и попросила меня поддержать её мнение о том, что Россия – ужасная страна. После того, что я ей рассказал, она считает, что она сказочная. Какой еще эпитет можно применить к месту, где медведи играют на балалайках, а люди умеют складывать друг в друга наподобие матрешек?
Я печально усмехнулась. Мама иногда бывает до смешного доверчивой.
- Ведь ничего, что я это сказал? – уточнил Ростов, чуть призадумавшись. – Вы все равно не собираетесь ехать в Тридевятый?
И хитро так подмигнул. Смущенно опустив глаза, я ответила:
- Нет. Я надеюсь, что профессор Снейп примет мое предложение, и тогда в Англии у меня будут куда более заманчивые перспективы.
- Предложение? – воскликнул Ростов. – Вы – Снейпу? То есть… нет, конечно, вы современная девушка…
Я вопросительно подняла бровь.
- Предложение по работе, - устало сказал Снейп.
- Ааа, по работе, - разочарованно протянула голова в камине.
- Но оно очень хорошее, - поспешила я заверить профессора Ростова.
- Не сомневаюсь, что даже если бы оно было плохим, Снейп принял бы его...
- Ростов, чего тебе здесь надо? – перебил приятеля Снейп.
- Профессор Ростов! – вдруг воскликнула я, снова мешая недружелюбному зельевару выпроводить голову из гостиной.
Вышеупомянутая голова выжидательно уставилась на меня.
- Вы же тоже зельевар. Тоже занимаетесь ядами, - сказала я.
- Да, я слышал об этом, - ответил Ростов.
- Тогда мое предложение может заинтересовать и вас. Слышите, профессор Снейп? – я обернулась к мрачному мужчине в кресле. – Ведь профессор Ростов мог бы работать с нами.
- Я еще даже не дал вам согласие, а вы уже думаете, кого бы еще позвать, - недовольно заявил Снейп.
- Единственным вашим доводом против принятия моего предложения было то, что вас обвиняли в убийстве. Теперь вы оправданы – преград нет.
Снейп продолжал разглядывать пергаменты на своих коленях.
- Профессор Снейп? – позвала я.
Ноль реакции. Набравшись смелости, я произнесла:
- Северус?
Снейп тут же поднял голову и посмотрел на меня. Затем его лицо приняло недовольное выражение.
- Прекратите свои махинации. Я отвечу вам, когда приму решение.
Я вздохнула и посмотрела на Ростова. Тот разглядывал Снейпа.
- Извините, дамы, - произнес, наконец, он, - вы не будете так бесконечно добры, и не позволите нам со Снейпом (или, как вы теперь его зовете, Северусом) переговорить наедине?
Мы со Штеффи и Эрихом прошли на кухню. Но мне было просто невыносимо интересно, о чем они собирались говорить. Я подозревала, что это как-то касается меня, и просто умирала от желания подслушать. Соврав Штеффи – которая, скорее всего поняла, что я вру – что забыла в комнате часы, я прошла по коридору и притаилась за лестницей, так, чтобы услышать, о чем говорят мужчины, но не выдать своего присутствия.
- … и очевидно, что в таком случае мы будем много времени проводить вместе и у нас завяжутся определенные отношения, - вещал Снейп.
- О нет! Только не «определенные отношения»! - издевательски прервал его Ростов.
- Заткнись, - потребовал Снейп и продолжил, - если я приму её предложение работать вместе, не просто работать, а открыть собственное дело, это определенным образом свяжет нас.
- Мне определенно нравится это слово – «определенный», - снова вставил свои, как он любит говорить, «пять копеек» Ростов.
- И тогда вполне очевидно, что я буду должен сделать предложение ей – предложение совсем другого рода.
- Да, открыв с ней собственное дело, ты, как порядочный человек, должен будешь на ней жениться.
- Гермиона – серьезная девушка. И у нее серьезные намерения. Если я приму ее предложение, это будет означать, что я хочу быть с ней, а чтобы быть с ней, я должен жениться на ней.
- Когда будешь рассказывать это Гермионе, постарайся убрать эту безнадежность из голоса на слове «жениться».
- Я не против этого. Я обдумал ситуацию, и пришел к выводу, что не против того, чтобы жениться на Гермионе. Пожалуй, можно сказать, что я хотел бы сделать это. По крайней мере, некоторые аспекты брака мне… меня устраивают.
- Это какие же? – фривольным тоном спросил Ростов.
- Да, именно те, о которых ты подумал, - отозвался Снейп совершенно серьезно, и я покраснела.
- Ах, жаль нельзя заниматься сексом без кольца на пальце, - притворно печальным голосом ответил Ростов.
Повисла небольшая пауза.
- Ты что, отговариваешь меня? – спросил Снейп, наконец.
- Нет, естественно нет! – ответил Ростов торопливо. – Я просто пытаюсь понять твои мотивы, и причины твоего убеждения, что принятие предложения Гермионы есть в то же время предложение ей руки и сердца. Твоя категоричность меня удивляет, а оттенок безысходности настораживает. Я не хочу, чтобы ты принял решение, основываясь на своем извращенном представлении о морали и нравственности, и сделал несчастными вас обоих. Последнее получается у тебя настолько хорошо, что я даже не уверен в успехе моего мероприятия. Однако, попытка – не пытка…
- Ты замолчишь, наконец? – в который раз перебил его Снейп. – Я объяснил, что Гермиона считает, что отношения между мужчиной и женщиной имеют право на существование только в случае, если они узаконены.
Я закатила глаза. Я совсем так не считаю – он понял меня совершенно неправильно! К счастью, там был Ростов, чтобы объяснить ему это.
- Что за чушь?
- Она мне так сказала, - заявил Снейп.
Я покачала головой.
- Что именно она тебе сказала? – поинтересовался Ростов.
- Что не стала бы жить с человеком, не выйдя за него замуж и уж тем более заводить от него детей, поскольку его отказ от брака демонстрирует его безответственность.
- В этом немного больше смысла, не находишь? Одно дело жить с кем-то и тем более, иметь детей, другое – просто, как говорит молодежь, «встречаться». Я уверен, она не имела в виду, что если ты имеешь желание продолжать общаться с ней, то просто обязан жениться. Скорее всего, вы спорили, ты приводил доводы против брака, её женские инстинкты сработали, она испугалась, что ты вообще никогда не соберешься под венец, и начала приводить контраргументы. Припугнула тебя, мол, если ты вообще жениться не собираешься, то у вас проблемы. Но это не означало ничего настолько серьезного, как это видится тебе.
- Тебя там не было, - упрямо сказал Снейп, но по его тону было ясно, что он склонен согласиться с собеседником.
- Что касается общего дела – это вообще не имеет отношения к вашим отношениям. Гермиона – прагматик. Я почти уверен, что она не станет мешать личную жизнь и работу, но если есть возможность укрепить что-то одно с помощью второго, она не откажется от шанса.
Снейп молчал. После паузы Ростов продолжил:
- И посуди сам, стала бы она предлагать это и мне… постой, или ты думаешь, у нее есть какие-то тайные фантазии по поводу нас двоих? – с наигранной заинтересованностью спросил он.
- Ростов, - строго произнес Снейп.
- Отлично, теперь ты сам понимаешь, как глупы были твои сомнения.
- Спасибо, теперь я знаю, что всегда могу положиться на тебя, если мне понадобятся доказательства собственной глупости.
- Рад помочь, друг!
Именно этот момент я выбрала, чтобы войти в гостиную. Прочистив горло, я спросила:
- Извините, но вы скоро закончите?
Снейп, сидевший в кресле, придвинутом к камину, встал и сдержанно кивнул.
- Да, я думаю, мы во всем разобрались. А сейчас извините меня, мне нужно собрать кое-какие ингредиенты в саду. Ростов, - он кивнул своему другу на прощание и вышел.
Но Ростов не торопился исчезать.
- Ну что, все слышала? – спросил он.
Я сперва смутилась, а потом ухмыльнулась и кивнула головой.
- Прими к сведению и не пугай его так больше.
- Да я сама не хочу замуж! – воскликнула я. – Пока что, по крайней мере. Мы слишком плохо друг друга знаем, и мы даже еще не… как это сказать? Не пара. Я просто хочу, чтобы он был рядом со мной.
Ростов понимающе кивнул.
- И предложение мое просто отличное! – добавила я. – Если нам удастся воплотить мою идею в жизнь, это будет бесподобно.
- Да-да, я уже заинтригован. Давай-ка, расскажи мне обо всем поподробнее.
***
Через полтора часа я, в сопровождении профессора Снейпа – или, как теперь я пыталась мысленно его называть, Северуса – шагнула в камин, чтобы переместиться в Англию.
- Вы не обязаны всюду меня сопровождать, - заметила я, когда мы оба оказались в Хогсмиде.
Северус, в облике профессора Вейнса, шел рядом со мной, не отрывая взгляда от виднеющегося силуэта Хогвартса.
- Я не сопровождаю, я охраняю, - ответил он немного рассеянно.
Я решила не развивать эту тему.
- А вот и паб.
- Я вернусь за вами в одиннадцать, - сказал Снейп, внимательно разглядывая Кабаний хвост.
Повернувшись к профессору лицом, я негодующе уставилась на него.
- Что? В одиннадцать – это рано! У нас же девичник, а не детский утренник.
- О, понимаю. Мне приготовить дополнительную порцию Анти-алко-отравительного зелья? – саркастично поинтересовался он.
Я поджала губы, упрямо глядя ему в глаза.
- Профессор…
- Не надо мне тут «профессор»-кать. В одиннадцать я приду за вами.
- В двенадцать, - потребовала я.
- В одиннадцать пятнадцать, - щедро предложил Снейп.
- Двенадцать, - настаивала я на своем.
Подойдя чуть ближе, я попыталась состроить жалобные глазки. Что-нибудь в духе Эмиля.
- Северус, - протянула я.
Снейп остолбенел.
Я подошла еще чуть ближе, оказавшись с ним почти нос к носу.
- Заберите меня в двенадцать, пожалуйста.
- Хорошо, - после небольшой паузы выдохнул профессор.
Триумфально улыбнувшись, я развернулась на каблуках, кажется, случайно хлестнув его волосами по лицу, и поспешила к пабу.
Вслед мне донеслось недовольное «ведьма!».
В пабе меня уже ждали Клаудия, Джинни, Эмиль и какая-то девушка, с которой я не была знакома. Это оказалась одна из сокурсниц Джинни, Ребекка. Поздоровавшись со всеми, я внимательно посмотрела на Эмиля. Он казался несчастным, но ничто в его поведении не выдавало негативного отношения ко мне.
Мы заказали напитки, поделились новостями, узнали душещипательную историю ссоры и примирения Джинни с Гарри и обсудили предстоящую свадьбу.
- А твоя мама не расстроится, когда узнает, что ей так и не довелось побывать на свадьбе единственной дочери? – спросила я.
Джинни чуть нахмурилась.
- Я подумывала о том, чтобы все-таки позвать её. Но так, чтоб она не знала, что это свадьба, пока не началась церемония.
Я посмотрела на подругу с сомнением.
- Ну, предположим, вам это удастся, а что мистер Уизли?
- Его тоже, естественно.
- А твои братья?
- Будет только Рон, потому что он свидетель. Все остальные смогут погулять на праздновании по поводу свадьбы, - ответила Джинни, но я видела, что ей не очень нравится такая идея.
- Тебе не кажется, что это немного нечестно по отношению к ним? Как будто ты ставишь их на второе место. Ты даже профессора Вейнса позвала – а их нет.
Невеста недовольно скуксилась.
- Но мы с Гарри хотим, чтобы это была маленькая уютная свадьба в небольшой капелле, только с самыми близкими людьми. А если мы позовем Билла, надо будет звать и Флер. А та настояла, чтобы мы пригласили её мать!
- Ну а Джордж? Ведь он живет с твоими родителями.
- Значит, Джорджа тоже позовем. А Билла, Перси и Чарли мы просто не успеем вызвать так быстро. Тем более, завтра четверг – они работают.
- Ну хорошо, - согласилась я, - значит, будут мистер и миссис Уизли, Джордж, я с профессором Вейнсом…
- Клаудия, Ребекка, Рон, и Гарри настоял, чтобы был Хагрид, - закончила за меня подруга.
- А как ты думаешь, какое платье мне надеть, - встряла Клаудия, - лиловое или небесно-голубое?
- Мое сливового цвета, - сказала Ребекка.
- О, а у меня есть чудесное аметистовое, - радостно заявила Клаудия, - ты, я и Гермиона могли бы одеться в одной цветовой гамме, это очень красиво. А Рону надо подобрать соответствующий галстук. Герми, у тебя есть что-нибудь темно-пурпурное или цвета индиго?
- Э-э, у меня есть бордовое платье.
- Бордовое ближе к вишневому, или ближе к баклажанному? Я помню только такое сангиновое, ты о нем говоришь?
Я устало посмотрела на подругу.
- Я не имею понятия, что ты имеешь в виду, - сказала я. – Бордовое и есть бордовое. Я, кажется, была в нем на какой-то из вечеринок в университете в этом году. Если мне не изменяет память, на дне рождения профессора Оливье.
- На дне рождения профессора Оливье ты была в моем темно-алом платье, - уверенно заявила Клаудия.
- В самом деле? Тогда я не знаю, как тебе описать цвет моего.
Клаудия закатила глаза.
- Ты можешь придти в любом платье, а мы заколдуем его в нужный цвет, - внесла предложение Ребекка.
- Отлично! – воскликнула Клаудия. – А теперь, Джинни, опиши нам еще раз своё.
Эмиль весь вечер молчал. Я постоянно поглядывала на него, иногда он возвращал мне взгляд, но в нем не читалось ничего, кроме тоски. Ближе к концу девичника, я не выдержала и спросила у него, получил ли он мое письмо.
- Нет, Гермиона, я ничего от тебя не получал. Я был в Румынии у Клаудии, там произошел магический сбой – не все совы долетали до адресатов. Но, кажется, Министерство Магии все исправило. Скорее всего письмо вернется тебе, но ты можешь послать его еще раз.
Я призадумалась – а стоит ли?
- Понятно… а… как ты себя чувствуешь?
- Более или менее, - ответил Эмиль, глядя на меня несчастными глазами.
- Я вижу, - с сарказмом сказала я.
- Нет, правда, мне гораздо лучше. Спасибо Клаудии. Она так помогла мне.
К счастью, Клаудия этого не слышала, так как была занята болтавней с Ребеккой и Джинни, иначе тут же вмешалась бы в разговор.
- Как… как твои чувства?
- Я почти справился с ними, спасибо. Честно, я гораздо меньше люблю его, чем раньше.
Эти слова вызвали во мне сильные сомнения.
- Послушай, ты не должен врать мне. Если ты все еще любишь его, и то, что я сказала тебе, причиняет тебе боль – скажи мне об этом.
Эмиль тяжело вздохнул и отвел взгляд в сторону. Вдруг его лицо изменилось.
- Смотри, Гермиона! – прошептал он, и я повернула голову, чтобы узнать, что так его восхитило.
В паб вошел очень симпатичный молодой человек лет двадцати. Он был худым, невысоким, с длинными вьющимися волосами пшеничного цвета и розовым румянцем на гладких, как попка младенца, щеках. Мягкой походкой он прошел к барной стойке и поздоровался там с другим молодым человеком, гораздо менее хорошеньким, но очень ухоженным.
- Это ангел, спустившийся с Небес, - пролепетал Эмиль.
- Сомнительно, - отозвалась я, - таких на Небесах не держат, у него даже взгляд распутный. Но, кажется, это твой клиент.
Эмиль взглянул на меня удивленно.
- Я думаю, ЭТОТ юноша способен ответить тебе взаимностью. Иди, познакомься с ним.
- Нет, ты что, Гермиона. Я не могу вот так подойти к незнакомому молодому человеку и познакомиться. К тому же, он такой красивый…
- Ну, хочешь, я подойду? – спросила я.
- Нет! – воскликнул Эмиль и залился краской.
Пожав плечами, я стала слушать, о чем говорят Клаудия, Джинни и Ребекка, но краем глаза видела, как Эмиль постоянно поглядывает на белокурого юношу.
Спустя какое-то время я заметила смущенную улыбку на губах моего друга и робкий взгляд, опущенный в пол. Я сидела спиной к бару, но предположила, что настойчивые взгляды Эмиля были замечены и встречены благосклонно. Обернувшись, я заметила, как блондин осматривает моего соседа хищным взглядом. Поморщившись, я обратилась к Эмилю:
- Он смотрит на тебя, как тигр на кусок мяса.
- Правда? – радостно спросил он и бросил еще один скромный взгляд в сторону парня у бара.
Я согласно кивнула. Спустя еще несколько минут этот парень плавной неспешной подошел к нашему столику. Лениво облокотившись о спинку моего стула, он обратился к Эмилю:
- Извините, но мне кажется, я где-то видел вас раньше.
Щеки Эмиля покрылись румянцем.
- Возможно, - ответил он, - я учусь в Стоунхенджском университете.
Я заметила, что девочки замолкли, внимательно наблюдая за молодыми людьми. Джинни и Ребекка казались удивленными, а Клаудия – удовлетворенной.
- Ах, в университете я не бывал, но какой интересный акцент... вы из Франции?
Эмиль кивнул.
- Прелестно. Просто прелестно. Вероятно, именно там мы и виделись. Мой друг, - блондин кивнул в сторону своего приятеля, - тоже бывал в этой стране. Было бы интересно обсудить её и выяснить, где же мы все-таки встречались.
Украдкой взглянув на меня и получив одобрительный кивок, Эмиль встал из-за нашего стола и присоединился к двум молодым людям.
- Теперь я понимаю, что ты имела в виду, говоря, что его можно пригласить на девичник, - сказала Джинни Клаудии.
Вскоре часы пробили двенадцать, и мне нужно было уходить, о чем я и сообщила девочкам.
- Но мы еще даже не все выпили! - воскликнула Клаудия.
- Веселье в самом разгаре, - поддержала ее Джинни.
- Профессор Вейнс уже, скорее всего, ждет меня. Я и так еле уговорила его не забирать меня в одиннадцать.
- Профессор Вейнс? – удивилась Ребекка. – Почему за тобой присматривает профессор?
- Он за мной не присматривает, - ответила я, - просто очень беспокоится.
- Он – её парень, - объяснила Клаудия.
- Тогда почему ты называешь его «профессор Вейнс»? – не унималась любопытная Ребекка.
- Он не мой «парень», - сказала я немного раздраженно, - я просто гощу у него эту неделю. И он уже заждался. Между прочим, я бы и вам не советовала сидеть здесь допоздна, иначе завтра будете выглядеть так, как будто не спали неделю. Особенно тебе, Джинни, стоит лечь пораньше.
Уже уходя, я взглянула на Эмиля, окруженного двумя молодыми людьми. Блондин положил свою руку на плечо моего друга, и они о чем-то мило беседовали. Обернувшись к Клаудии, я спросила:
- Думаешь, стоит оставлять его на попечение этих двоих?
- Он большой мальчик, - ответила подруга, - а мы ему не няньки.
Пожав плечами, я вышла из паба.
Профессор уже ждал меня на улице, и не один, а с Ростовым. Они доставили меня обратно в Оберсдорф, и, отправив меня спать, вместе с Оле устроили посиделки на кухне.


21 апреля, четверг

Следующим утром, быстро позавтракав в одиночестве, я поспешила к себе, чтобы начать собираться на свадьбу. В девять мы с профессором с помощью портключа, который Джинни дала во время девичника, должны были переместиться в капеллу, где проходила церемония. Прихорошившись, я решила убедиться, что Снейп, Северус, я имею в виду, тоже готов. Без пятнадцати девять я постучала в дверь его комнаты. Ответ раздался не сразу. Только после того, как я постучала еще дважды, раздался хриплый голос профессора:
- Кто там?
- Это Гермиона, - строго ответила я, - готовая отправляться на свадьбу Гарри.
Из-за двери послышались неясные ругательства и через несколько томительных секунд вышеупомянутая дверь распахнулась. Профессор, нарисовавшийся в дверном проеме, выглядел, прямо скажем, не лучшим образом: волосы спутаны, покрасневшие глаза того и глядишь закроются под тяжестью век, мантия, кажется, надета на голое тело. В общем, видок у него был помятый. На пару секунд мне даже стало его жалко.
Но потом я уперла руки в боки и строго посмотрела на сонного мужчину.
- Ну знаете ли! – сказала я. – Я вас вчера предупреждала, что сегодня утром нам рано вставать. И помните, что вы мне сказали? Что сами прекрасно помните, какие у нас планы на предстоящий день и, в отличие от меня, знаете меру!
Северус сильно поморщился:
- Тембр вашего голоса очень раздражающ, вы знаете? – сообщил он.
Свирепо взглянув на него, я твердо ответила:
- Через пятнадцать минут жду вас в гостиной, в нормальном виде!
Вслед за чем сильно хлопнула дверью, так, что профессор еле успел отскочить и избежать болезненного удара.
Через обозначенный период времени он, в образе профессора Вейнса, действительно спустился в гостиную – одетый скромно, но со вкусом, с причесанными волосами и более или мене нормальными глазами. Теперь он просто казался слегка утомленным.
Когда мы с помощью заколдованной расчески переместились в капеллу, там уже была Ребекка, Хагрид, Джордж и Гарри. Вежливо поприветствовав Ребекку, приобняв Хагрида, улыбнувшись Джорджу и крепко сжав в объятиях Гарри, я представила всем, кто его еще не знал, профессора Вейнса. Последний вел себя сдержанно, но не гримасничал, и не пытался всем своим видом выказать недовольство тем, что оказался в этом месте. За что я была ему очень благодарна.
- Ну что, Гарри? Ты как? – спросила я у друга.
Он нервно пожал плечами в ответ и скованно улыбнулся.
- Не знаю. Немного волнуюсь. В первый раз все-таки женюсь.
- А Рон где? – последовал следующий вопрос.
- Занимается мистером и миссис Уизли, - взгляну на наручные часы, Гарри добавил, - через пять минут он должен дать им портключ, и они переместятся в комнату, где сейчас Джинни.
- Уверена, все пройдет хорошо, - сказала я, похлопав его по плечу. – Пойду, повидаюсь с Джинни. А ты присмотри за профессором Вейнсом.
С этими словами я покосилась на Снейпа, стоящего рядом со мной и с недовольством глядящего мне в глаза.
- Не волнуйся, он в надежных руках, - ответил Гарри и с улыбкой взглянул на профессора.
Кивнув, я отправилась на поиски невесты. Она сидела в одиночестве перед зеркалом с задумчивым выражением лица, но заметив мое отражение, вскочила на ноги и, развернувшись, бросилась ко мне в объятия.
- Наконец-то! – воскликнула она.
Улыбнувшись, я отстранилась.
- Дай-ка посмотреть на тебя, - сказала я.
Джинни сделала два шага назад, и я, наконец, увидела ее во всем своем великолепии. Она действительно была красива, как никогда. Традиционное пышное белое платье очень ей шло, и макияж был сделан со вкусом, но что мне понравилось больше всего, так это белые цветы в её ярко-рыжих волосах. Я не часто говорю людям комплименты, но в этот раз не удержалась:
- Ты выглядишь просто божественно. Ты самая красивая невеста, которую я только видела.
- И много ты видела невест? – спросила Джинни с улыбкой.
Я хмыкнула. Вообще-то, не очень.
Внезапно в комнате раздался неясный шум и вдруг перед нами возникли Молли и Артур Уизли в сопровождении Рона. На лицах взрослых Уизли читалась растерянность и испуг. Рон казался довольным собой, а заметив меня, еще и расплылся в улыбке.
Раньше в себя пришла мама Джинни.
- Рональд Биллиус Уизли, сейчас же объясни, что здесь происходит! – приказала она.
Улыбка тут же исчезла с лица моего друга. Потупив взор, он ответил:
- Свадьба Джинни и Гарри.
- Что? – с негодованием воскликнула миссис Уизли. – Свадьба будет только через два месяца!
- Нет, мама, - подал голос Джинни, - мы с Гарри решили пожениться сегодня.
Прежде, чем миссис Уизли смогла сказать что-то в ответ, подруга твердо сказала:
- Это наша свадьба, и мы делаем ее такой, какой хотим. Будут только самые близкие нам люди, никакого торжественного банкета – просто семейный ужин. Мы все продумали, и все подготовили. Праздник для остальных гостей в ресторане будет, но сама свадьба пройдет сегодня.
Миссис Уизли не могла поверить своим ушам. Она начала громко возмущаться, ругать Джинни и, заодно, Рона, но в тот момент, когда она набирала воздух в грудь, чтобы продолжить тираду, мистер Уизли шагнул к дочери и обнял её.
- Поздравляю, моя девочка, - сказал он.
И миссис Уизли словно сдулась. Она взглянула на Джинни в белоснежном свадебном платье, и её глаза наполнились слезами умиления. Подлетев к дочери, она тоже обняла её и теперь плакала у неё на плече.
Решив, что имеет смысл оставить семью наедине, я тихо покинула комнату. Как только я вошла в главный зал капеллы, там из воздуха возникла Клаудия. Со своим любимым:
- Ой, я опоздала? – она быстро огляделась вокруг, поздоровалась со всеми присутствующими, и подлетела ко мне.
- Так, надо заколдовать твое платье, - без предисловий сообщила она.
- Может не надо? – жалобно спросила я.
- Надо. Зеленый тебе идет, но мы решили все быть в одной цветовой гамме. Так что дай-ка…
С этими словами она взмахнула палочкой, сделала несколько несложных пасов, и изумрудно-зеленый цвет моего одеяния сменился на фиолетовый.
- Если это все, позволь, - обогнув Клаудию, я подошла к Гарри, беседующему с Северусом и Хагридом.
- Гарри, мистер и миссис Уизли здесь, - сообщила я.
- Как они? Злы?
- Миссис Уизли была сначала, но теперь они все плачут.
Гарри поблагодарил меня за информацию, и вернулся к разговору со Снейпом:
- Так, вы правда считаете, что это дело Снейпа было стоящим?
Я усмехнулась, а Северус сдержанно кивнул.
- Спасибо. Приятно слышать,- ответил Гарри. – Я рад, что люди ценят нашу работу. Хотя, конечно же, главное, что справедливость восторжествовала.
- Несомненно, - отозвался профессор.
Вскоре в капеллу аппарировал фотограф и началась церемония. Рон и Гарри встали у алтаря, заиграл орган, я и Артур Уизли расположились с двух сторон от Джинни. Наша процессия медленно двинулась к жениху и его другу.
Мне подумалось, что мои друзья приняли верное решение: капелла была удивительно уютной и красивой, несмотря на высокие своды и голые каменные стены. Утреннее солнце проникало сквозь витражи в помещение, отбрасывая разноцветные блики на серые камни. В капелле была прекрасная акустика – звуки органа разливались по помещению, не оглушая, но можно было услышать каждую ноту. Вся атмосфера, созданная освещением, звуковым сопровождением и отсутствием большого числа гостей создавала ощущение уюта и… камерности. Это была не официальная церемония, это был светлый праздник рождения новой семьи.
Пока Гарри и Джинни произносили свои клятвы, я взглянула на немногочисленных гостей. И едва не упала, когда увидела, что профессор Вейнс начал трансформироваться в профессора Снейпа. Быстро отведя от него взгляд, чтобы не привлечь чьего-нибудь еще внимания, начала сосредоточенно размышлять. С тех пор, как я разбудила Северуса, прошло около часа… значит, он выпил не модифицированное Оборотное зелье, а простое. И, судя по тому, что он не выглядел удивленным, сделал это намеренно. Значит, он выбрал свадьбу моих друзей для воскрешения. Как мило с его стороны. Стиснув зубы, я одарила недовольным взглядом теперь уже профессора Снейпа. Тот сделал вид, что внимательно наблюдает за церемонией и не замечает моего раздражения.
Когда после заключительного поцелуя, счастливые молодожены начали принимать поздравления от присутствующих, я громко позвала их, встав так, чтобы они оказались лицом ко мне и спиной к Снейпу.
- Гарри, Джинни, вас хочет поздравить еще один человек, которого вы не ожидали здесь увидеть, но, несмотря на это, пригласили.
Все, и молодые, и гости, одарили меня недоуменными взглядами.
- Этот… сюрприз станет для вас полнейшей неожиданностью, но постарайтесь не падать в обморок. Потому что это не приведение, и не видение, это просто образец слизеринской хитрости.
Лица присутствующих все еще выражали непонимание и удивление.
- Кхм, профессор Снейп, - сказала я, и указала рукой на задний ряд, где расположился Северус.
Все медленно обернулись и почти в унисон издали возглас удивления. Фотограф начал судорожно снимать – завтра это непременно окажется в Ежедневном Пророке.
Северус встал во весь свой немаленький рост и довольно ухмыльнулся.
- Мистер Поттер, миссис Поттер, примите мои поздравления, - произнес он, очевидно больше желая поиздеваться, чем искренне выразить поздравления.
- Снейп? – наконец, выдавил Гарри.
И началось. Миссис Уизли запричитала на слишком высокой ноте, чтобы я могла разобрать слова. Хагрид вторил ей басом. Джинни говорила что-то Гарри, стоявшему с приоткрытым ртом. Рон и Джордж выдали несколько крепких выражений. Клаудия пыталась узнать у меня, тот ли это самый профессор Снейп, о котором она так много слышала. И только мистер Уизли и Ребекка с тихим удивлением взирали на происходящее.
- Я думаю, ответы на все вопросы вы сможете узнать во время обеда! – громко сказала я, пытаясь вытолкнуть всех из капеллы.
Поравнявшись с Северусом, я окинула его недовольным взглядом, и прошипела:
- Подождать вы, конечно, не могли.
Тот вопросительно поднял брови и ответил:
- Вы не согласны, что сейчас было самое время? По-моему, очень эффектно. Хотя, вы все немного испортили своим вступительным словом.
На зеленой поляне рядом с капеллой был накрыт стол с угощениями и напитками. Все уселись и начали расспрашивать Снейпа и иногда меня о том, что же все это значит. Когда все утолили свое любопытство и более или менее смирились с мыслью о том, что Северус Снейп живет и здравствует, я громко, так, чтобы всем стало стыдно, сказала:
- Гарри, Джинни, извините, что в день вашей свадьбы все увлечены Северусом, но вы же его знаете, он никогда не любил, если ты, Гарри, оказывался в центре внимания. А все остальные слишком любопытны, чтобы потерпеть с расспросами.
Все присутствующие взглянули на меня с разными эмоциями. Слово взял Снейп.
- Если ты, Гермиона, считаешь, что поступила как «хорошая девочка», то сильно ошибаешься. Ты только что выставила в плохом свете всех гостей и меня, Поттерам указала на то, что никому нет до них дела, а себя своей маленькой тирадой попыталась изобразить лучше других. И после этого ты пытаешься обвинить в тщеславии меня?
- А ТЫ, как всегда, пытаешься спихнуть вину с себя на кого-нибудь другого, - сварливо ответила я.
- А где профессор Вейнс? – вдруг спросила Клаудия.
Воцарилась тишина. Все сначала посмотрели на мою подругу, затем на меня, затем на Снейпа.
- Просто ты, Герми, так разговариваешь с профессором Снейпом, как с Вейнсом прямо, - заметила Клаудия.
- Потому что это и есть профессор Вейнс, - ответила я.
И снова нас с Северусом засыпали градом вопросов. К счастью, поначалу все избегали вопросов на личную тему.
Но после очередного тоста за молодоженов, Гарри обратился к нам с вопросом:
- Вы, кажется, подружились за этот год? – и если в его словах не было подтекста, ибо моему другу вряд ли могло придти в голову, что у нас с профессором Снейпом могут быть какие-то романтические отношения, то в жадных взглядах Клаудии и Джинни явно читался какой-то намек.
- Да… - начала я, но меня перебили.
Словно отвечая на вопрос о погоде или ситуации на рынке ценных бумаг, Северус сказал:
- Мы теперь вместе, - и чтобы ни у кого не возникло сомнений, что имелось в виду, он по-хозяйски положил руку на мою дрожащую ладонь.
Покраснев до кончиков ушей, я уткнулась взглядом в свою тарелку. Клаудия издала непонятный звук, очевидно, означающий радость. Рон подавился едой и закашлялся. Джордж снова выругался, притом очень витиевато. Молли Уизли удивленно воскликнула и начала задавать бессмысленные вопросы, вроде «Что?» или «Как?». Артур Уизли изумленно уставился на Северуса. Гарри, видимо потерял дар речи, и теперь с приоткрытым ртом и выпученными глазами, смотрел то на меня, то на профессора. Схожая реакция была и у Джинни (не зря говорят, муж и жена – одна сатана). Хагрид издал смешок и сердечно поздравил нас. И только Ребекка по-прежнему спокойно, хотя и немного недоуменно, взирала на всех.
- Как деликатно, - пробормотала я так, чтобы только Северус услышал.
- Лучше, конечно же, заливаться соловьем в наивной надежде подготовить к падению рояля на их головы, - ответил он.
Я фыркнула. Потом почувствовала, что губы готовы расплыться в улыбке, и потому судорожно схватила бокал вина и начала пить.
Значит, теперь мы официально вместе. Можно ли быть счастливее?
В это время все начали постепенно приходить в себя и задавать всяческие вопросы, на которые мы отвечали уже не с такой готовностью. На самом деле, интервью прекратилось довольно быстро, когда Северус в своей учительской манере рявкнул:
- Вас это не касается!
Все разом притихли.
- За молодых, - вдруг робко произнесла Ребекка, поднимая бокал.
Недружный хор голосов поддержал тост.
Трапеза продолжалась в довольно странном ключе, но в целом все прошло неплохо. Когда люди перестали обращать внимание на нас с профессором, обстановка разрядилась, и завершился праздник на радостной ноте.
Около двух часов гости начали расходиться. Мы все выбрались из-за стола, и начали прощаться друг с другом. Первой дисаппарировала Ребекка. После этого ко мне подошла Клаудия:
- Ну ты даешь, подруга, - сказала она, - Вейнс-то был старше тебя, но Снейп – это вообще. Я всегда знала, что ты старше своих истинных лет, поэтому и привлекаешь взрослых мужчин.
Я пару раз кивнула, не желая разговаривать на эту тему.
- Он, конечно, далеко не красавец, - тихо сказала Клаудия, - но, черт возьми, его сущность от этого не меняется. Это – тот кто тебе нужен, без сомненья.
Я чуть заметно улыбнулась.
- Наконец-то у тебя появился парень! – воскликнула подруга эмоционально и обняла меня.
А потом, уже перед самой аппарацией, добавила:
- Кстати, мне кажется, Джейсон собирается сделать мне предложение…
Затем засобирались Уизли. Но прежде, чем они ушли, Молли подошла ко мне и тихонько спросила:
- Гермиона, ты уверена, что понимаешь, что делаешь?
Я нахмурилась.
- А что я делаю? – был мой вопрос.
- Северус почти вдвое старше тебя, и…
- Я в курсе нашей разницы, спасибо миссис Уизли.
Молли с сожалением посмотрела на меня.
- Не нужно реагировать так агрессивно, девочка моя. Я беспокоюсь за тебя. Мы все давно знаем Северуса, и то, насколько он сложный человек. Ты уже познакомила его со своей матерью?
Очевидно, ожидаемым ответом было «нет». Но я удивила миссис Уизли, ответив:
- Да.
И это было почти правдой. Тогда на выпускном, я же представила его. Только он выглядел немного иначе, и был представлен как профессор Вейнс. Вздохнув, я добавила:
- Послушайте, я благодарна вам за заботу, но правда, все в порядке.
Молли покачала головой и, попрощавшись, отошла. Отошла она к Северусу и начала с серьезным лицом что-то говорить ему.
Ко мне в этот момент подошел Джордж.
- Я всегда знал, что ты немного сумасшедшая, но никогда не думал, что настолько, - сказал он шутливо.
Я лишь пожала плечами.
- Эх, такая девчонка пропадает из-за такого урода, - тихо произнес он и отошел.
Поджав губы, я встретилась взглядом с Роном. Он немного помялся, но все же подошел ко мне.
В этот момент остальные Уизли дисаппарировали.
- Слушай, скажи, что он пошутил, - попросил Рон, кивая в сторону Северуса, сейчас с видом оскорбленной добродетели в гордом одиночестве стоявшего в нескольких ярдах от нас.
- Мм, в целом, он сказал правду.
- В целом?
- Ну, у нас довольно… сложные отношения, - вздохнув, сказала я.
Рон содрогнулся и, скривившись, произнес:
- Блин, я как представлю, что он тебя целует…
- У тебя хорошая фантазия, - ответила я, - лично я никак не могу себе этого вообразить.
Рон удивленно воззрился на меня.
В этот момент к нам подошли обнимающиеся Джинни и Гарри.
- Я не могу поверить! – воскликнула я с широкой улыбкой. – Вы теперь муж и жена!
- Да, мы тоже не можем поверить, - ответил Гарри, слова явно относились к свалившейся на него информации, и по его тону было ясно, что он еще не решил, как к ней относится.
Я покосилась на Северуса. Он стоял, сложив руки на груди, и делал вид, что рассматривает капеллу. До нас ему, как будто бы, и дела не было.
- Давайте поговорим об этом позже? - попросила я.
Гарри кивнул.
- Хорошо, потому что сейчас нам надо поговорить со Снейпом. Позови его.
- Почему я? – спросила я.
- Ну, потому что ты.
Вздохнув, я громко позвала Северуса. Он со слегка удивленно поднятыми бровями посмотрел на нас и подошел ближе.
- Северус, Гарри хочет о чем-то поговорить с тобой, - сказала я, чувствуя себя глупо.
Профессор взглянул на Гарри.
- Вам нужно явиться в аврорат, - сообщил мой друг, - необходимо официально оформить ваше воскрешение, если вы хотите начать жить как законопослушный маг.
Северус кивнул.
- Конечно, придется провести несколько формальных процедур, на установление личности – то есть, чтобы мы знали, что вы действительно Северус Снейп, зафиксировать, что вы делали последние пять лет и взять кое-какие показания. Придется вносить исправления в дело о вашем оправдании, но не переживайте, то, что вы живы, не значит, что решение суда может быть изменено.
-Спасибо, Поттер, - без каких-либо эмоций произнес Северус.
- Не за что. И… не обижайте Гермиону, - хмуро сказал Гарри и, обняв молодую жену, дисаппарировал.
Рон, окинув меня взглядом, наполненным жалостью, тоже исчез.
Мы с профессором остались одни. Погода была прекрасной, и теперь все тайны были раскрыты. Я была почти счастлива.
- Они привыкнут, - сказал вдруг Северус, стоя рядом со мной.
Я обняла себя и посмотрела куда-то вдаль.
- Да, конечно, - произнесла я задумчиво.
А он внезапно заметил:
- Главное, что ты не стала опровергать мои слова.
Я подняла голову, посмотрела ему в глаза и, чуть улыбнувшись, ответила:
- Думаю, наивно ожидать от тебя более откровенного признания в твоих чувствах, чем публичное утверждение, что «мы теперь вместе». Мне думается, эта фраза войдет в анналы истории, и когда я буду рассказывать нашим детям о том, как все было, я буду смаковать эту фразу, как самое первое признание в любви.
Северус усмехнулся.
- Я имею в виду, если у нас будут дети, - вдруг сказала я, спохватившись.
А его усмешка стала еще шире, вызвав улыбку и у меня.
- Мне кажется, что наша история – это самая странная романтическая история, которую я когда-либо слышала, - заметила я после некоторой паузы.
Северус положил ладонь на мою талию.
- О, значит, ты не слышала историю про профессора Зельцберга и его кошку, - сказал он, заставив меня скривиться в отвращении.
- В чем дело? – издевательски поинтересовался он, прижимая меня к себе еще крепче. – Я думал, ты любишь кошек.
- Не так страстно, как профессор Зельцберг, - ответила я, прикрыв глаза от удовольствия.
И вдруг почувствовала, как его губы осторожно прикоснулись к моей щеке, и мне захотелось заплакать от счастья и любви, переполнявших душу. А когда он поцеловал меня в губы, мне показалось, что меня ударило током. Это было феерично, волшебно, сказочно. Совсем не так, как когда меня поцеловал Дик.
Хм, Дик… сейчас та влюбленность казалась такой смешной. И я была счастлива, что с Ричардом Монтегю у меня ничего не сложилось, потому что теперь никто на свете, кроме Северуса Снейпа, не был мне нужен.
Как пели The Rollin Stones, ты не можешь всегда получать то, что хочешь, но если постараешься, можешь обнаружить, что ты получаешь то, что тебе нужно.


You can’t always get what you want,
You can’t always get what you want,
You can’t always get what you want,
But if you try sometimes, you just might find
You get what you need.


FIN