Медленно и с явной неохотой сдавая свои позиции под настойчивым натиском первых нахально-жизнерадостных, а потому особенно раздражающих солнечных лучей, прохладная осенняя ночь уползала в небытие в компании обкусанного бледно-желтого месяца с тем, чтобы через время вернуться снова, еще более мрачной и властной, чем прежде. Профессор зельеварения и декан Слизерина Северус Снейп недовольно повернулся во сне, очевидно, ощущая неумолимое приближение рабочего дня.

Обычно профессор зелий не испытывал особой нужды в будильниках в виде ушастых писклявых недоразумений, в простонародье именуемых домовыми эльфами, в виду не прекращающейся вот уже вторую неделю, прилипчивой, как Директор с просьбами о немедленной сдаче учебных планов, бессонницей. Благодаря этому Снейп всегда поднимался раньше появления домовиков и в момент, когда он выходил из ванной, на кофейном столике у камина его уже ждала горячая чашка зеленого чая с бергамотом и пара тостов, к которым он обычно не притрагивался, ограничиваясь только чаем. Поэтому, как правило, он имел весьма сомнительное удовольствие встреч с домовиками крайне редко. Но сегодня ночью он был на собрании у Темного Лорда, которому внезапно приспичило в очередной раз проверить своих сторонников на верность. Процедура была довольно-таки регулярной и привычной, что, несмотря на это, не делало ее более приятной. Обычно Лорд выбирал из Ближнего круга несколько бедолаг, которые несвоевременным чихом или слишком громким вздохом имели неосторожность вызвать у него подозрения, и очень живо с помощью любимого Круциатуса интересовался, верны ли ему указанные товарищи. После нескольких часов подобного допроса с пристрастием Повелитель с чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения удалялся в свои покои, перешагивая через немногочисленные трупы особенно неудачливых и, как правило, молодых Пожирателей. В следствие этого Темный Лорд по праву гордился своей оставшейся братией, в рядах которых, благодаря лордовым проверкам, остались может и не самые честные особи, но, несомненно, самые выносливые.

А сегодня ночью честь общения с подозревающим всех и вся Темным Лордом выпала именно Северусу, который посчитал забавным добавить в бодроперцовое зелье, сваренное по просьбе Эйвери, крылья златоглазок, что в сочетании с рогом двурога создает условия для возникновения у зелья, помимо согревающего эффекта, еще и эффект слабительный... Сделано это было, конечно, нарочно, в благодарность Эйвери за то, что тремя днями ранее он, в попытке выгородиться перед Лордом за срыв налета на маггловский населенный пункт, попытался поставить под удар Снейпа, поделившись с Повелителем своими сомнениями в его, Северуса, искреннем служебном рвении. Бестолочь. И сам "приватной беседы" не избежал, и товарища подставил. Но кто ж знал, что зелье нужно было не Эйвери, а Волдеморту?! И вот Повелитель, под воздействием приступа безграничной признательности, назначил Северусу встречу, целью которой было сказать ему "спасибо" за незабываемое времяпрепровождение. После встречи злой и замученный Снейп, вернувшись в свои апартаменты в Хогвартсе и не удосужившись даже раздеться, грязным пыльным мешком тяжело рухнул в объятия Морфея...

Пребывать в блаженном забытьи ему предстояло еще всего пару каких— то часов. Затем надо привести себя, насколько это возможно, в относительный порядок и бодрым шагом ворваться в полутемный мрачноватый кабинет, освещаемый тусклым светом факелов, с тем, чтобы в очередной раз предстать пред ясные и не очень взоры подрастающего поколения недоумков, лишь по недосмотру Мерлина именуемых студентами Хогвартса.

Тщедушное тельце маленького домовика в застиранном вафельном полотенце— это, конечно, не совсем то, с чего хотелось бы начать и без того мерзкое утро, но сегодня без этого было не обойтись. Иначе вконец добитый профессор наверняка бы безнадежно проспал. Сколь бы ни были полезны домовые эльфы, но ложка дегтя в виде крайней степени подобострастия портила всю бочку меда их полезности. И вот сейчас это лупоглазое создание стояло в покоях профессора зельеварения возле широкой кровати, покрытой темно-синим пологом с мелкой черной бахромой по краям и уже третий раз повторяло противным писклявым голоском:

— Мастер Северус Снейп, проснитесь пожалуйста! Вам пора вставать, сэр!

— Отстань,— весьма нелюбезно отозвался "Мастер Северус Снейп".

— Винни не может отстать, Мастер Северус Снейп, сэр! Если Мастер Северус Снейп опоздает на занятие, Винни будет вынужден себя наказать!

Слово "наказать" нахлынувшими свежими воспоминаниями заставило Снейпа тут же открыть глаза и резко сесть на кровати.

— Все? Разбудил? Исчезни!— рявкнул профессор.— И чтобы я тебя больше сегодня не видел!

Несколько раз растерянно хлопнув от неожиданности глазами, Винни поспешно испарился. Обычно Северус общался с эльфами гораздо более сдержанно. По правде говоря, он старался их не замечать вовсе, лишь изредка отдавая им четкие, лаконичные указания. То, что он сорвался на Винни сегодня, было для него довольно нетипично. Неудивительно, что маленький домовик от удивления не сразу сообразил, что от него требуется, задержавшись у постели зельевара на целых две лишних секунды после прямого приказа исчезнуть...

К раздражению на надоедливого домовика добавилась еще и злость на самого себя за несдержанность. Невероятным усилием воли заставив себя подняться с кровати и бормоча себе под нос ругательства, Северус отправился в ванную. Наспех приняв холодный душ, он умылся, применил бреющее заклинание и мрачно уставился на свое отражение. Из зеркала на него смотрело лохматое черноволосое существо с крючковатым носом и горящими лихорадочным огнем черными глазами на бледно-желтом лице. Вызывающе ухмыльнувшись своему зеркальному двойнику жутковатой, напоминающей волчий оскал, улыбкой, Снейп удовлетворенно кивнул и, закутавшись в неизменную черную мантию, стремительным шагом вышел в коридор, не удостоив вниманием традиционную чашку чая с бергамотом.

На ходу лишив Хаффлпафф двадцати баллов, а Гриффиндор— двадцати пяти, до Большого Зала он добрался с вполне обычным для себя настроением, когда тяга к жизни еще не проснулась, но необходимость собственного существования осознается с неотвратимой ясностью. Подойдя к учительскому столу, едва кивнув слизеринцам и не удостоив вниманием остальные факультеты, Снейп в обычной для себя манере принялся без особого рвения и с каким—то зловещим удовольствием ковырять яичницу с беконом, представляя на месте несчастных кусочков хорошо прожаренного бекона то Лорда, то Эйвери. Однако справедливости ради следовало признать, что он еще легко отделался. Любого другого Пожирателя Смерти за подобную выходку Темный Лорд заавадил бы без сожаления и промедления. Но Северуса он ценил... Еще бы. Где он еще найдет себе зельевара такого уровня? При мысли об этом Снейп самодовольно усмехнулся.

Поймав на себе испытующий взгляд Дамблдора и настороженный— МакГонагалл, Снейп слегка склонил голову в знак приветствия, давая понять, что все с ним относительно нормально. Долорес Амбридж, новый преподаватель ЗОТИ, одарила Северуса одной из своих самых сладких улыбок и поприветствовала его тоненьким звонким голоском, в котором яда было больше, чем в запасах профессорских зелий. Сделав себе мысленную пометку пополнить вышеуказанные запасы, мастер зелий насмешливо кивнул этому большому, до тошноты розовому, пятну и снова углубился в созерцание яичницы. Он уже успел выковырять из тарелки почти весь бекон, когда его отвлек оживленный спор двоих студентов. С напускным равнодушием он поднял взгляд от тарелки и с чувством горькой обреченности осознал, что позавтракать ему, судя по всему, сегодня суждено в той же степени, что и выспаться. Поттер и Малфой. Какая неожиданность!

Переглянувшись и одновременно поднявшись со своих мест, Снейп и МакГонагалл поспешили к выходу для учеников. Там, с воинственными выражениями на лицах, создавали затор невысокий черноволосый паренек в очках и надменный сероглазый блондин с ярко выраженным синдромом собственного превосходства. И за тем, и за другим уже собиралась группа поддержки из особо заинтересованных в исходе спора учеников, причем некоторые из них даже делали ставки. Подходя ближе, Северус сразу попытался вникнуть в суть спора и просчитать, как отмазать своего обормота и при этом не дать Минерве выгородить ее собственного.

— Во всем виноват твой отец, Малфой, и такие, как он! Он Пожиратель Смерти и убийца! Я видел его там, на кладбище, в ту ночь, когда погиб Седрик Диггори! Попомни мои слова, я найду способ доказать это, и тогда Азкабан будет для него наилучшим исходом!— надрывался в расстроенных чувствах Гарри Поттер, личный геморрой профессора Снейпа, что из года в год, с тех пор как поступил в школу, бесконечно нарывался на неприятности, заставляя Северуса терять от беспокойства сон, аппетит и свое личное время, которое он вынужден был тратить на то, чтобы по ночам наворачивать круги по школе, вылавливая глупого ребенка, с завидной регулярностью стремящегося найти на свою не слишком умную голову побольше приключений.

— Смелое заявление, Поттер. Рекомендую тебе изучить законодательный кодекс, особое внимание уделив размерам штрафов, предусмотренных за бездоказательное обвинение, оскорбление личности и клевету. И да,— тут Малфой неприятно улыбнулся,— я бы на твоем месте не оскорблял чужих родителей. А то ведь недолго и о своих правду услышать. Может обсудим твою мамашу-грязнокровку?

— Мерзкий слизняк! Закрой пасть! Ступефай!— проревел Поттер, с завидным проворством выхватывая волшебную палочку.

Однако заклинание Гарри ударило в невесть откуда взявшийся щит. Драко не успел достать палочку, и щит был создан его верной подпевалой Пэнси Паркинсон. Воспользовавшись возникшим счастливым стечением обстоятельств, Драко выхватил палочку и послал в соперника ответный Ступефай, который также был отбит щитом Поттера, и сразу следом— прицельный Экспеллиармус. Понимая, что Гарри не успеет отразить заклинание Малфоя, Рон Уизли просунул руку под локоть друга и послал Петрификус, чтобы изменить траекторию полета малфоевского Экспеллиармуса, но промахнулся на пару дюймов. Луч полетел прямиком в Драко, который, немедленно сориентировавшись, поставил щит так, чтобы отразить заклинание Рона непосредственно в отправителя...

Все произошло очень быстро. Северус успел только осознать, что заклинание Уизли имело ошибки в произношении некоторых звуков и завершающем взмахе палочкой, видимо, обусловленные толкучкой и суматохой. А в следующий момент он уже закрывал собой растерянного Поттера от заклинания с непредсказуемым действием...

Breaking Benjamin / Breath

Первым, что, очнувшись, услышал Северус, была непривычная звенящая тишина. Настороженно поведя длинным носом и почувствовав знакомый запах зелий и снадобий, Северус открыл глаза и внимательно огляделся. Помещение было ему незнакомо ни по каким параметрам, не считая все того же стойкого зельеварческого запаха. Так обычно пахло в материной импровизированной лаборатории в подвале их дома, где она изредка варила зелья от ушибов и простуды, когда отца не было дома или он был не в состоянии воспринимать окружающую действительность вследствие крайней степени невменяемости и опьянения.

Но это помещение, за исключением запаха, не имело ничего общего ни с лабораторией матери, ни вообще с какой-либо из комнат их маленького, полузаброшенного неуютного домика. Северус лежал на узкой кровати, застеленной ослепительно белыми хрустящими простынями, отгороженной такой же белой, как и простыни, ширмой. Светло-салатовые стены комнаты были украшены портретами каких-то сомнительных личностей, многие из которых были изображены в одежде еще более странной, чем доводилось носить ему самому. Скользнув цепким взглядом по портретам и сладко зевнув, Северус так и остался пораженно сидеть с открытым ртом. Люди на портретах двигались! По-настоящему, как живые, двигались! Именно так, как рассказывала мама!

Привычно быстро справившись с собственными эмоциями, Северус наконец закрыл рот и начал думать. Во-первых, что это за помещение и как он здесь оказался? А во-вторых, где мать? Или хотя бы отец... И в-третьих, самое главное— почему он не помнит ничего из того, что всему этому предшествовало? Он помнил мать, отца, свой дом в Паучьем Тупике, грязную речку неподалеку и даже заброшенную мельницу, на которой он не единожды имел сомнительное удовольствие объяснять местной маггловской детворе особенности стиля своей одежды и прически. Но отчаянная попытка вспомнить хотя бы вчерашний день не увенчалась успехом. Северус запаниковал. Он помнил все о себе и своей жизни, но как только он пытался вспомнить что-либо из конкретных событий этой самой жизни, вроде того, когда и что он последний раз ел, как спал и чем до этого занимался, мозг предательски отказывался воспроизводить нужную информацию.

Северус растерянно оглядывал комнату в поисках хоть какой-нибудь подсказки, которая помогла бы ему пролить свет на происходящее. Он бы наверняка заплакал, если бы не отцовское воспитание, которым он все же, хоть и изредка, находил возможность заниматься. Благодаря этому Северус рано усвоил, что любое проявление собственной слабости, будь то жалобы или, не приведи Мерлин, слезы, чревато тем, что ударят потом как раз по самому больному. Поэтому плакать он благоразумно поостерегся.

От грустных мыслей его отвлекли легкие шаги за ширмой. Шаги стали ближе, и вскоре из-за белой занавеси показалась взволнованная седовласая дама с испытующим взглядом обеспокоенных и цепких серо-зеленых глаз. Северус тут же отметил про себя, что одежда дамы напоминает одежду медсестры, только в несколько... необычном стиле. Она была в белой мантии и белом же чепце, что придавало ей сходство со светлыми волшебницами из маггловских книжек, которые он как-то урывками успел увидеть в маггловской школе. Северус тогда так и не понял, что за удовольствие было таскать с собой книги, содержание которых остается для тебя загадкой в виду собственного полного неумения читать. Самому ему было четыре, когда он, с помощью навязчивых просьб и настойчивости, упросил мать научить его читать, и с тех пор читал все, что попадало ему под руку,— от старых маггловских газет до потертых вывесок на улицах родного маленького городка. Когда мать, сдаваясь под натиском отца, твердящего о необходимости "нормального" воспитания ребенка, отправила его в маггловскую начальную школу, Северус уже на пару лет опережал своих сверстников по развитию и уровню познаний, что, вкупе со странной, не по размеру, застиранной и заплатанной, одеждой и не соответствующей общепринятым маггловским стандартам прической, отнюдь не способствовало налаживанию взаимоотношений с одноклассниками...

Дама в белых одеждах тревожно воззрилась на него и произнесла полувопросительно-полуутвердительно:

— Ты очнулся? Слава Мерлину! Как ты себя чувствуешь, Северус?

— Нормально,— отозвался он. И уже с нотками настойчивости в голосе поинтересовался:

— А где мои родители? Кто вы и что я здесь делаю?

Дама в белом посмотрела на него с нескрываемым интересом и с еще большей степенью обеспокоенности на лице, хотя это и казалось уже невозможным.

— Я колдомедик больничного крыла Хогвартса мадам Помфри. Здесь ты и находишься.

Далее она замялась. Пробормотав себе под нос что-то вроде "Это будет сложнее, чем я предполагала", но, впрочем, сейчас же взяв себя в руки, женщина спросила уже более уверенно:

— Ты помнишь, кто ты такой?

Северус был немного ошарашен таким вопросом. Разве эта мадам Помфри не знает кто он? Она же только что называла его по имени!

— Северус Тобиас Снейп,— раздраженно, будто выплевывая каждое слово, буркнул он и сверкнул на странную женщину колючими черными глазами из-под длинной челки.

— Очень хорошо,— произнесла она с таким видом, словно ничего хорошего во всей этой ситуации на самом деле не видела.— А сколько тебе лет, Северус?

— Семь. В январе будет восемь.

Мадам Помфри воззрилась на Северуса с крайней степенью растерянности и, попросив его оставаться здесь и никуда не уходить, с криками: "Директор, похоже, все хуже, чем мы предполагали!" кинулась куда-то прочь из палаты.

Северус еще с минуту смотрел на захлопнувшуюся дверь палаты, все отчетливее понимая, что случилось что-то абсолютно из ряда вон выходящее. Он вспомнил просьбу мадам Помфри сидеть в палате и никуда не выходить и недоверчиво хмыкнул. Чего бы ради ему сидеть в палате, когда он совершенно определенно не болен? Подумав о том, что неплохо было бы осмотреться и понять, что же все—таки происходит, Северус пораженно вскочил. Только сейчас до него дошло, что мадам Помфри назвалась КОЛДОМЕДИКОМ больничного крыла ХОГВАРТСА! Так значит она волшебница, как и его мать? А Хогвартс— это же та самая школа магии, про которую ему рассказывала матушка и в которую он должен был поехать только по достижению им одиннадцати? А где, все—таки, собственно, мать? Решив немедленно это выяснить, Северус придирчиво оглядел то, во что оказался облачен. На нем была белая пижама с синими полосами по краям штанин и рукавов. Но никакой бы то ни было обуви, ни хотя бы носков им обнаружено не было... Решительно тряхнув волосами, он предпочел не обращать на данное обстоятельство внимания и двинулся в сторону той самой двери, в которую пятью минутами ранее резво выбежала мадам... Как ее там? Неважно.

Осторожно выглянув за дверь и стараясь не замечать пристально наблюдающие за ним и перешептывающиеся за спиной портреты, он проскользнул в длинный коридор с высокими сводчатыми стенами. Так значит, это и есть Хогвартс? Что ж, в первую очередь нужно найти мать. Отца здесь конечно, как справедливо рассудил Северус, наверняка нет и быть не может. Пройдя по коридору примерно метров двести, он оказался на развилке. Внимательно прислушавшись к собственным ощущениям и к негромкому шуму с правой стороны, Северус решил повернуть налево. Но не успев сделать и десяти шагов, вжался от неожиданности в нишу с правой стороны коридора, когда мимо, откуда ни возьмись, пронеслось на бешеной скорости самое настоящее привидение, да так, что он не успел разглядеть не только внешность призрака, но и даже его пол! Сердце все еще бешено колотилось, но, как обычно, усилием воли взяв себя в руки, он решил продолжить путь. Один поворот направо и один— налево он преодолел почти без приключений, не считая того, что ему пару раз приходилось прятаться то в нишах стен, то за железными доспехами от пары студентов с Рейвенкло и гриффиндорской компании из троих парней и девчонки, оживленно обсуждающих какое-то настолько захватывающее событие, что они почти в упор не заметили черноволосого босоногого мальчишку в пижаме, замешкавшегося и не сразу сообразившего отступить в тень. Вот ведь взбрело же им в голову пройтись тем же маршрутом, что и Северусу! И чего им по спальням не сидится? Куда только их преподаватели смотрят... Вот он, Северус, непременно на их месте снял бы с нахальных детей столько баллов, чтобы они и думать забыли, как мешать занятым людям направляться по своим делам!

Предаваясь праведному гневу, Северус не сразу заметил человечка в смешной аляповатой одежде, похожей на клоунский костюм и со скоморошьим колпаком на голове, висевшего посреди коридора вниз головой и по-турецки скрестившего ноги, а заметив, остановился резко, будто врезавшись в невидимую стену. Человечек ухмылялся настолько мерзопакостно, что Северус сразу понял, что ничего хорошего от этой встречи ждать не придется.

— Эй, парень, здороваться не научили?— поинтересовался этот клоун, резко перевернувшись в воздухе и приблизив свое лицо к лицу Северуса, который, хотя и вздрогнул от неожиданности, однако быстро сориентировался и ответил вопросом на вопрос:

— А вас не учили, что приставать к незнакомым людям некрасиво?

Клоун рассмеялся.

— Это ты, что ли, человек, лохматое недоразумение? Хоть бы прическу в порядок привел. Иди сюда, помогу.

И с этими словами Клоун достал из кармана безразмерных разноцветных штанов ножницы, с великой целью помочь ближнему сориентироваться в вопросах моды и стиля. Однако сам неблагодарный "ближний" почему то не проникся несомненно благородными намерениями законодателя моды и, наплевав на сохранение остатков собственного достоинства, предпочел сохранение привычной длины своей шевелюры, припустив со всех ног по коридору мимо жуткого клоуна, с такой скоростью, что тот даже перевернулся в воздухе в исходное положение...

Лишь преодолев еще пару коридоров и, кажется, три лестничных пролета, Северус остановился, чтобы отдышаться и огляделся. Он стоял в одном из многочисленных коридоров Хогвартса, который отличался от остальных степенью освещенности и большой каменной статуей безобразной горгульи, за спиной которой обозначалась кованая дверь. За дверью, судя по всему, кто-то обсуждал что-то невероятно важное и волнующее, так как резкие голоса слышались даже в коридоре, хотя слов было не разобрать.

Северус приблизился к горгулье и остановился в паре метрах от нее, поостерегшись подходить ближе, и теперь нервно переминался с ноги на ногу от холода и любопытства. Эх, сейчас бы палочку! Но чего нет, того нет... Неизвестно, сколько бы еще стоял Северус перед злополучной горгульей, если бы та внезапно не подвинулась, пропустив выходящих из открывшегося прохода двух мальчиков лет пятнадцати, черноволосого и светленького. Мальчишки, судя по всему, были сильно обеспокоены и расстроены, потому что, погруженные в свои мысли, даже не заметили Северуса, резко метнувшегося в сторону, противоположную направлению их движения. Постаравшись слиться со стеной, Северус замер, в то время как мальчишки, не говоря ни слова, поплелись почти синхронным шагом к ближайшему повороту. "Да что же, черт возьми, происходит в этом долбаном замке?! Умер что ли кто-то?"— раздраженно подумал Северус и стукнул кулачком по стене с такой силой, что самому больно стало. Зашипев, он потер костяшки пальцев, на которых уже зрела пара ссадин, и услышал из-за поворота яростную перебранку тех двух мальчишек, которые препирались без особого энтузиазма, а скорее по привычке. Бесшумно прокравшись на цыпочках ближе к тому углу стены, за которым скрылись спорщики, он внимательно прислушался.

— Замечательно. Конечно же, виноваты теперь будут все, кроме распрекрасного Поттера! Он же у нас сама невинность!— прошипел первый голос.

— А кто виноват?! Я, что ли?!— вскинулся второй.— Тебе напомнить, кто так "удачно" отбил заклинание?

— А тебе напомнить, кто автор сего гениального творения магической мысли? Хотя... Мы же говорим об Уизли. А у них никаких мыслей кроме пожрать и подраться сроду не водилось.

— Не смей так говорить о нем!— возмутился первый голос.— Рон не виноват, там просто толкучка была!

— Ну разумеется, этот недоумок не виноват! Кто бы сомневался! Святые гриффиндорцы! Это я виноват, что защищался! Дуэль затеяли вы, и по вашей вине мы теперь без декана! И что дальше будет с профессором Снейпом— неясно!

— Как бы там ни было, твой профессор заслужил! Сволочью он был редкостной, надо признаться.

— Попридержи язык, Поттер. Он, между прочим, тебя собой закрыл!— угрожающе прошептал тот, кого Северус мысленно называл "первым".

— А я его об этом просил?— огрызнулся "второй". — Его мерзкой сущности это не меняет.

— Заткнись, Поттер! Последний раз предупреждаю. Иначе...— угрожающе протянул "первый".

— Иначе что? Расскажешь папочке? — насмешливо поинтересовался второй.

— Отец все равно обо всем узнает. Забыл, что Дамблдор обещал сообщить нашим семьям? Представляешь, что отец сделает, узнав, кто виноват в этом неприятном происшествии со Снейпом?

И тут Северус не выдержал. Выйдя из укрытия и сжав кулаки от напряжения, он обвел спорщиков пронзительным взглядом и спросил требовательно и уверенно, что редко свойственно семилетним детям:

— О ком вы говорите?

— Отвали, малявка,— явно не особенно желая прерывать столь увлекательную дискуссию, буркнул блондин, едва скользнув по Северусу взглядом. Нахмурившись и решив во что бы то ни стало и чем бы это ни грозило привлечь внимание мальчишек, Северус , скопировав материнские интонации и припомнив дословное содержание фразы, виденной им однажды в одном маггловком романе, холодно произнес:

— Я все же смею надеяться, молодые люди, что ваши родители не настолько безнадежны в вопросах вашего воспитания, как вы стремитесь показать. Поэтому было бы предпочтительнее для всех, если бы вы проявили хоть малую часть воспитанности и соизволили, наконец, ответить на поставленный вопрос.

Внутри у Северуса все сжалось при мысли о том, что эти парни, почти взрослые волшебники, могут с ним сделать за подобный тон и нахальство. Но цели своей он достиг. Пораженно замолчав, оба парня повернулись к нему и уставились на него с таким видом, будто перед ними был не ребенок, а как минимум готовящаяся к прыжку мантикора. Черноволосый пришел в себя раньше блондина.

— Это вы?!— выдохнул он. Северус растерянно оглянулся в поисках людей, к которому этот очкарик мог бы обратиться на "вы", но никого кроме его самого по направлению взгляда этого мальчишки не было.

Но стоило ему только дать неуверенности отпечататься на своем лице, как чертов очкарик громко рассмеялся.

— Подумать только... Кому рассказать— не поверят! Пробник профессора! Декан в миниатюре!— еле выдавливал этот четырехглазый сквозь истерический смех. Блондин был, по видимому, растерян не хуже самого Северуса и только переводил взгляд с него на очкарика и обратно. Злость поднялась в Северусе подобно гигантской снежной лавине, набрала силу и накрыла с головой. Никто не имеет права над ним смеяться! И ни разу, ни одной живой душе Северус не спускал этого с рук! Не собирался он изменять своим принципам и впредь.

— Прекрати сейчас же!— кипя от злости, приказал он очкарику. Тот, как ни странно, послушался и язвительным тоном произнес:

— Прошу прощения, профессор, сэр, больше не повторится. Только баллы не снимайте. — И с этими словами четырехглазый, с выражением обреченной горечи и вины на лице, размашистым шагом удалился, оставив злого и измученного этим сумасшедшим домом Северуса в компании слизеринца, который до сих пор хранил молчание.

Чувства потерянности, обиды и безграничной злости захлестнули и тут же исчезли, оставив после себя емкую и глухую пустоту, подобно волнам прибоя, которые, нахлынув на берег, уносят с собой в небытие все то, что было нарисовано зонтиком на желтом песке, и он, не в силах больше сдерживаться, тяжело опустился прямо на пол.

— Что здесь происходит, а?— бесцветным голосом спросил он у холодного каменного пола, не особенно надеясь на ответ.— О ком вы говорили?

Похоже, вид несчастного ребенка, сидящего на холодном полу с опущенной головой и занавешенным длинными черными волосами лицом наконец вывел слизеринца из ступора. Несмело подойдя ближе, он протянул руку, но тут же опустил ее, так и не осмелившись прикоснуться к Северусу.

— Профессор Снейп... Северус...— мягко позвал он.

Северус поднял голову и внимательно вгляделся в лицо светловолосого сероглазого слизеринца.

— Мы знакомы?— спросил он. — И почему ты зовешь меня профессором? Тоже издеваешься?

Блондин посмотрел на Северуса оценивающим взглядом, казалось, наспех прикидывая что-то в уме. Наконец он осторожно спросил:

— Как тебя зовут и сколько тебе лет?

— Может хватит уже?— наконец взорвался Северус.— Сговорились вы все, что ли? Сначала называете меня по имени, а потом тут же спрашиваете о нем!

Резко вскочив, Северус направился было прочь от этого блондина с его глупыми вопросами, однако парень ухватил его за плечо и резко развернул к себе лицом.

— Постой, я не издеваюсь. Пожалуйста, просто ответь на вопрос. Меня, например, зовут Драко. Драко Малфой. А тебя?— явно чувствуя себя не в своей тарелке, спросил он.

Недоверчиво посмотрев на него, Северус второй раз за день, чувствуя себя невероятно глупо, произнес:

— Северус Снейп. Мне семь лет.

Нахмурившись, Драко задумчиво кивнул и, изобразив подобие приветливой улыбки, протянул ему руку. Северус пожал протянутую руку с чувством, близким к панике. Он не считал себя трусом, но неизвестность обычно пугала его до одури. Еще ни разу в жизни ему не подал руки ни один коуквортский оборванец, не говоря уже о холеных самодовольных блондинах аристократической наружности. И чего от этого можно ожидать, он не знал. Но слизеринец только произнес с чувством собственного достоинства, манерно растягивая слова:

— Добро пожаловать в Хогвартс, мистер Снейп. И постарайтесь не расстраиваться из-за каждого гриффиндорца.

Но отреагировать на приветствие Северус не успел. Из-за того самого угла, за которым он прятался десятью минутами ранее, буквально вывалилась целая толпа людей.

— Вот он где! Мы же тебя обыскались уже! Разве я не просила тебя сидеть в палате и ждать моего возвращения?— возмущенно отчитывала его мадам Помфри.

— Снейп и Малфой. Вам это ничего не напоминает, Минерва?— спросил с лукавой улыбкой высокий длиннобородый старик в лиловой мантии у волшебницы в темно-зеленом, со строгим пучком на затылке.— Кажется, у меня дежавю. А у вас?

Bear McCreary /Martial Law