— Вам не кажется это несколько коротковатым, чтобы бегать в таком виде по дому? — в голосе Сируса Блэка смешались беспокойство и веселье, а сам он уставился на нее с дивана в библиотеке.

Гермиона покраснела: ей пришлось взять одежду у Джинни, потому что все ее собственные вещи были в стирке. Она еще не освоила магический способ чистки одежды, ведь в Хогвартсе об этом заботились эльфы (несмотря на то, что она пыталась помочь им в прошлом году, заработав строгий выговор от профессора МакГонагалл и полные ужаса взгляды самих эльфов), а неожиданное пребывание на площади Гриммо на время Рождественских каникул застало ее врасплох. Джинни пыталась объяснить, как все работает, но Гермиона только растерянно разводила руками, когда дело доходило до бытовых чар.

Джинни была выше и более хрупкой, поэтому одолженная ею рубашка была слишком облегающей, отчего Гермиона чувствовала себя некомфортно, и, Сириус был абсолютно прав, юбка оказалась чересчур короткой. То, что это все заметил крестный Гарри, было чудовищной катастрофой, отчего Гермиона страшно смутилась, но в то же время немного обрадовалась.

— Я не «бегаю», мистер Блэк, — чопорно сказала она, замедлив шаг, когда проходила мимо развалившегося в кресле рядом с книжными полками Блэка.

— Приношу свои извинения, мисс Грейнджер, — отозвался Сириус голосом, в котором не было даже намека на извинение. На столике рядом с ним стоял наполненный янтарной жидкостью стакан, и, видя расслабленную позу Сириуса, Гермиона могла с уверенностью сказать, что он был пьян. — Тем не менее, — продолжил Блэк, глядя на нее испытующе, — очевидно, вы хотите привлечь к себе внимание всех молодых людей, живущих в этом доме.

Гермиона едва не фыркнула — Сириус, изображающий из себя строгого родителя, выглядел забавно. Она заметила, как его взгляд слегка задержался на ее голых ногах, прежде чем опять вернуться к лежащей на коленях газете, что придало Гермионе небывалой самоуверенности. Она решила, что Сириусу тоже не помешает ощутить на себе подобную «опеку».

— Можем об этом поговорить, — сухо сказала она, присаживаясь напротив него с пыльным фолиантом, только что снятым с верхней полки. — Учитывая, сколько в доме девушек, вам, возможно, стоит сменить свои кожаные брюки…

Гермиона очень гордилась собой, видя выражение потрясения на лице Сириуса. Он выглядел так, словно кто-то наслал на него Конфундус. Она почувствовала, что он внимательно смотрит на нее, и начала поспешно перелистывать страницы книги, стараясь не дрожать от волнения под его пристальным взглядом.

— Вы не понимаете, что говорите, — грубо бросил Сириус, но Гермиона знала, что он просто шокирован и не хочет этого показывать. — Вы слишком невинны, чтобы…

Она слушала его, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, вызванная его пренебрежительными словами, и надеялась, что одним взглядом сможет передать ему все, что думает по этому поводу. Этого действительно оказалось достаточно, чтобы он прервался посреди фразы, и Гермиона даже почувствовала легкое волнение, когда он заерзал в кресле.

— Здесь предостаточно парней, которые будут смотреть на вас так, — сказал Сириус наконец, прочистив горло, и схватил Ежедневный пророк.

— Так?.. — переспросила Гермиона, которой напряжение, повисшее в комнате, придало смелости. Она точно знала, что Сириус имел в виду, но смутное желание увидеть его реакцию не давало ей отступить.

— Так, как я на огневиски. Хотите узнать его вкус? — отрезал Сириус, сделав большой глоток и опустив стакан на место.

— Я знаю вкус огневиски, — соврала Гермиона. Газета громко зашуршала, когда Сириус поднялся на ноги и направился к двери. Странное чувство разочарования нахлынуло на Гермиону. Что случилось с тем дерзким Мародером, о котором она столько слышала?

— Спасаетесь бегством? — с вызов бросила она, не отрывая глаз от книги, но все же услышала, что Блэк остановился у самой двери.

— Вы сами не понимаете, о чем просите, а я точно не тот, кто способен вам это дать, — голос Блэка казался сдавленным, словно ему было тяжело говорить.

Сердце Гермионы еще никогда не билось так быстро, но она ненавидела сдаваться и уж тем более не хотела делать это прямо сейчас. Она поднялась с тяжелой книгой, из которой не прочитала ни строчки, в руках и направилась к полкам, чтобы поставить ее на место.

— А о чем я прошу? — поинтересовалась она. Соседний стеллаж не давал ей возможность увидеть реакцию Сириуса, поэтому Гермионе пришлось обернуться. Она едва не задохнулась от неожиданности и странного предвкушения, обнаружив, что Сириус стоит в проходе, мешая ей пройти.

— Вам стоит флиртовать с кем-нибудь из Уизли — это гораздо безопаснее, — заметил он и продолжил все так же неподвижно стоять между стеллажами, сводя на нет весь смысл сказанного и неосознанно обольщая Гермиону.

— Меня никогда не волновала безопасность, — заявила она, игнорируя его, насколько это было возможно.

— Просто вы никогда не сталкивались с чем-то по-настоящему опасным, — резюмировал Блэк, делая плавный шаг в ее сторону.

— А вы опасны, Сириус? — спросила Гермиона вкрадчивым голосом, отчего его имя прозвучало совсем не так невинно, как должно было. Она прислонилась спиной к полкам, чувствуя прохладу древесины, так контрастирующую с пылающим взглядом Сириуса, устремленным на нее. Тело ощущалось, как туго натянутая тетива лука, и Гермионе казалось, что она вот-вот потеряет сознание от напряжения.

Сириус не ответил ей и вместо этого полностью отрезал путь к выходу, стремительно сократив расстояние между ними и нависнув над ней, смотря непередаваемым взглядом, в котором закипал гнев.

— Вы прекрасно знаете, какой я, — напряженно отозвался он, хмуря брови. — Это неуклюжая попытка доказать гриффиндорскую храбрость? Я не ручная зверушка, Гермиона.

Она решительно покачала головой, мечтая дотянуться до него, дотронуться, не опасаясь, сделать шаг навстречу. Когда она заговорила, ее голос едва заметно дрожал:

— Если бы я пыталась доказать, насколько смелая, давно бы ушла.

Сириус застонал, опираясь рукой на полку над головой Гермионы, и, склонившись к ее лицу, пристально посмотрел в глаза.

— Давай же, — в его голосе странно переплелись мольба и приказ.

— Я не могу, — покачала она головой, удивляясь красоте его серых глаз.

— Гермиона, — предупреждающе произнес Сириус, неуловимым движением подаваясь вперед.

— Я хочу узнать вкус огневиски, — прошептала она.

Сириус закрыл глаза, и Гермиона могла видеть побелевшие костяшки на его руке, которой он опирался о полки. Она знала, что все это было неправильно. Он тоже это знал, что это неправильно, но Гермионе отчаянно не хотелось, чтобы этот момент закончился, поэтому она потянулась ему навстречу, мягко проведя пальцами по линии скул. Реакция Сириуса была мгновенной: рука рванулась вверх и сжалась на плече Гермионы; у Блэка вырвался тихий рык, когда он прижался к ее губам, грубо целуя.

Поцелуй был, как сам Сириус, — неуловимый, страстный. Гермиона едва смогла удержаться на ногах, когда его губы обожгли ее прикосновением, даря пряный вкус огневиски, который, казалось, проникал прямо в кровь. Все закончилось слишком быстро, и Сириус стремительно отступил от нее, не говоря ни слова. Гермиона догадывалась, что он, скорее всего, слишком зол на себя за все, что случилось.

Гермиона смотрела на опустевший проем, и ей казалось, что она уже никогда в жизни не сможет выпить огневиски, не сравнивая его вкус с тем, что был на губах Сириуса.