Я уже закрывал секционный зал, планируя отужинать в уютном кафе, когда меня окликнул Поттер.

Судя по его растрепанному и уставшему виду, старший аврор Робардс зверствовал. Естественно: в кои-то веки в лесу Магической Британии найдено столько трупов. Мне, конечно, не было дела до внутриаврорских разборок, но я не смог сдержаться:

— Тяжелый день, Поттер?

Тот прищурился, но ответил вопросом на вопрос:

— Ты смотрел? Что скажешь?

Я вздохнул. Я хотел сказать, что был ужасно голоден, устал и единственное, о чем мог думать — о теплой постели и двенадцатичасовом сне, но промолчал. У аврората были другие планы, и в ближайшее время сон мне не грозил.

Достав ключи, я отпер дверь и жестом пригласил Поттера войти. Заметил, как он поежился, но не стал комментировать — хоть ввиду профессии ему и приходилось сталкиваться с трупами, чести ковыряться в кишках был удостоен я.

— Семь жертв. Пять мужчин, две женщины. Все белые, — отрапортовал я, взмахом палочки открывая дверцы нужных камер. — Отчет уже лежит у тебя на столе.

— Я еще не был в кабинете. — Поттер подошел к одной из камер и внимательно осмотрел содержимое.

Не знаю, что знакового можно найти в обглоданных или истлевших костях, но я и не рвусь в авроры.

— Он предпочитает убивать мужчин. Это понятно: немногие женщины зайдут в такую глушь. Однако, учитывая, что среди найденных есть и женщины, мне кажется, что у него — или у них — нет предпочтений.

— Но это могут быть и случайные жертвы, — заметил я. — Кроме того, ты сам знаешь историю леса Эппинг — уповать на то, что это единичный случай, не приходится. Как и на то, что убийства совершены одним и тем же человеком.

Поттер оторвался от изучения останков.

— Не думал сменить работу?

Я пожал плечами и облокотился на металлический стол.

— Мне и с моими жмуриками хорошо.

Поттера едва не передернуло от моей зловещей ухмылки. Что поделать — издержки профессии.

— Что скажешь о возрасте? — переменил тему он.

— Мужчинам от тридцати до пятидесяти, женщины моложе — около двадцати пяти, двадцати семи.

— Проверим по общей базе без вести пропавших. Возможно, найдем совпадения. — Поттер перешел к другому отсеку. — Это Режущее заклинание? — спросил он, рассматривая отсеченную руку.

— А, эта... — Мне даже смотреть не нужно было: все-таки рука выглядела намного свежее того, что авроры притащили мне вчера. — Удивишься, но нет. Судя по очень неровным краям отсечения, ее оторвали.

Он уставился на меня.

— Как оторвали?

— Неверный вопрос, Поттер. Не как, а чем. Следов магического воздействия я не нашел, но не исключаю, что это может быть какая-то маггловская машина смерти, или же волшебное существо. Великан или нечто похожее. Это уже вам нужно искать. — Я взглянул на часы, намекая Поттеру, что его время ограничено.

— Что можешь сказать о причине смерти?

Я покачал головой.

— Без туловищ почти невозможно определить. Но в костной ткани ядов или других смертоносных веществ нет. Конечности сильно разложились или были обглоданы дикими зверьми, но мужской череп, например, старше остальных. Года два, от силы два с половиной. Остальные — год, девять месяцев, семь, двое — месяца три (как мне кажется, эти путешествовали вдвоем), и последние, рядом с тобой, самые свежие. Им около недели.

— А... — Поттер осекся, несмело глядя на меня.

Я знал, о чем он хотел спросить.

— Нет, Поттер. Ее среди них нет.

Мы замолчали, каждый думая о своем.




Поттер увязался за мной с удивительной настойчивостью и отделаться от него не удалось, поэтому ужин можно было считать безвозвратно испорченным. Я знал, что мне предстоит очередной вечер в компании Поттера и бесплотного и незримого призрака Грейнджер, неизменно возникавшего из пелены минувшего. Так всегда было, стоило затронуть тему ее исчезновения — пора бы привыкнуть, но каждый раз, когда Поттер заговаривал о ней, мне хотелось наложить на него Силенцио и Обливиэйт. Может, хоть так я избавлюсь от бесконечных разговоров о том, каким образом, почему и когда именно Грейнджер испарилась.

Никогда не понимал стремление людей, переживших утрату, ковырять едва зажившие душевные раны воспоминаниями, снова и снова ворошить былое, бережно вытаскивая на свет божий то, что давно пора предать забвению. Я думаю, Грейнджер не хотела бы этого, знай она, как Поттер растравливает себе душу каждый раз, заставляя меня выслушивать все предположения, догадки и домыслы о том, где она может находиться сейчас. Уизли давно отпустил ситуацию и забылся в работе: слышал, что их семейный магазин открыл уже несколько филиалов по всему Соединенному Королевству. Я тоже рад бы забыть, но Поттер избрал меня своей жертвой, и каждый раз, когда мы пересекаемся, меня ожидает очередное погружение в царство отчаяния и безысходности. Почему я все это выслушиваю? Видимо, во мне осталась еще малая толика совести, или же это чувство вины.

Мне стоило раньше заметить, что с Грейнджер творится неладное, но тогда мы в очередной раз находились в состоянии холодной войны, и я предпочитал не обращать на нее внимания. Наверное, я ее все-таки любил, хотя часто она меня доводила до белого каления. Порой даже казалось, что наш с ней роман был плохой затеей. Но что-то постоянно мешало мне послать ее ко всем чертям и забыть вообще, что на свете существует Гермиона Грейнджер.

Говорить об этом Поттеру я, безусловно, не собирался, иначе меня ожидало бы повторение того случая, когда ему стало известно о нас с Грейнджер — плевать, что отношения между нами снова находились в стадии охлаждения задолго до ее исчезновения. Встречаться с Грейнджер — как сидеть на спящем вулкане, — никогда не знаешь, когда тебя сожжет дотла проснувшаяся стихия.

Хоть за свою целительскую практику мне приходилось не раз вправлять сломанные носы другим, применять Заживляющее к себе, пока двое авроров еле удерживали беснующегося Поттера, готового сделать из меня отбивную, было не очень удобно. Опять же, концентрация не та. До сих пор поражаюсь, какому идиоту пришло в голову слить Поттеру мои воспоминания, учитывая, что его отстранили от дела. К воспоминаниям, к слову, он возвращался не раз и не два, что заставляло меня жалеть о том, что я оставляю это безнаказанным. Вмешательство в личную жизнь уголовно наказуемо, между прочим, и я мог бы засудить Поттера в два счета... Понять не могу, что меня останавливает даже сейчас.

Поттер вертел в руках бокал с вином, изредка поглядывая в окно, за которым давно уже сгустились сумерки. Я доедал бифштекс и считал секунды до того, как мы разойдемся — ненавижу вечера в компании Поттера, мне потом всю ночь снятся кошмары. Вежливость диктовала справиться о продвижении его последнего дела.

— Так, кхм... — Я кашлянул, привлекая внимание. — У вас есть подозреваемые?

Он очнулся от раздумий и поставил на стол бокал.

— Мы работаем над этим. — Ответ, достойный выкормыша Робардса.

— Значит, подозреваемых нет. — Я усмехнулся и отодвинул пустую тарелку.

— Я вообще впервые такое вижу. — Поттер покачал головой, признавая поражение. — Аврорат очень редко сотрудничает с маггловской полицией, поэтому практики в подобных делах у меня нет. Я видел всякое, но такой жестокости и изощренности (если судить по твоему предварительному заключению) не наблюдалось даже у самых отпетых темных магов.

Я мог бы многое сказать о жестокости и изощренности, которые встречались мне за то время, пока я изучал судебную медицину, но вряд ли мои познания могли сколько-нибудь помочь Поттеру. Каждое преступление по-своему уникально и таит множество подводных камней, и мое дело — лишь определить причину смерти и сдать отчет вовремя, а не строить предположения, кто и почему делает так, что в секционной мне всегда есть чем себя занять.

— Останки, которые вы нашли, были захоронены в одном месте?

Поттер кивнул и снова потянулся за многострадальным бокалом.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Убийца вполне мог хранить их, как некие сувениры, или оставил их, как трофеи...

— Но это не объясняет, почему они настолько повреждены. Если это трофеи, он не мог допустить, чтобы к ним добрались дикие животные. — Я вспомнил вмятины от клыков на костях. — Разве что... — Сама мысль о том, чем именно могли служить тела людей для предполагаемого убийцы, вызывала дрожь отвращения. — Не хочу об этом думать, но то, что вы нашли в лесу, вполне может быть его пищей.

Поттер замер. Наверное, его не посещала такая мысль.

— Если это людоед, то не исключено, что найденные останки — лишь вершина айсберга. Он мог орудовать в лесной глуши годами. Маггловская полиция оцепила лес и прочесывает этот район, и вполне возможно, что наша находка не единственная. Местность весьма популярна среди туристов, в особенности тех, кто путешествует пешком и в одиночку.

Я мысленно вернулся к жертвам, покоящимся сейчас в камерах морга.

— Похищение, убийство и расчленение такого количества людей требует опыта и навыков. Столь неоправданная жестокость в способе убийства указывает на то, что тот, кого вы ищете, либо совершал подобное и раньше, либо нечто послужило для него триггером. Временной промежуток между убийствами стремительно сократился. Не стоит также забывать о том, что у убийцы может быть сообщник или сообщники.

— Группа предполагает четкость и планомерность, но судить по одному захоронению, найденному заплутавшим туристом, сложно. Я хочу дождаться информации от поисковых групп и уже тогда делать какие-то выводы.

Я кивнул, подзывая официанта, чтобы попросить счет.

— Учитывая, сколько информации ты мне слил, я уже не могу сказать, что это не моя головная боль. Если вы думаете, что это может быть дело рук серийного убийцы, я бы посоветовал поднять архив нераскрытых преступлений, совершенных в этом лесу, как аврората, так и маггловской полиции.

Поттер согласно кивнул, но не удержался от шпильки:

— Точно не планируешь пойти в авроры?

Я фыркнул. Мне хватает и теоретической части.




Вспоминать всегда тяжело. Особенно, когда ты мог что-то сделать, но не стал по невнимательности или еще по какой-то совершенно дурацкой причине. Ненавижу чувство вины, которое ест меня поедом, заставляет изворачиваться ужом на сковородке сожалений и корить себя за прошлые ошибки.

Вид заметенной снегом маленькой гостиной и распахнутых в ночь входных дверей невозможно забыть. Ощущение полной беспомощности и бессилия отыскать в февральской вьюге хоть какие-то следы затапливает сознание даже сейчас, спустя столько лет. Кругом лишь зима, зловещее завывание ветра и отдаленный свист. Кругом лишь отчаяние и страх найти в очередном сугробе застывшее тело.

Прошло уже четыре года, но та ночь до сих пор встает перед глазами, стоит Поттеру затронуть эту тему. Мне кажется, мы с ним сложили по кусочкам всю картину, но что-то неуловимо ускользает каждый раз, когда мы пытаемся проследить цепочку причин и следствия. Между нами много разногласий, но в одном мы уверены точно: Грейнджер не могла просто так уйти в морозную ночь, тем более в том состоянии, в котором я ее видел в последний раз. И уж тем более без волшебной палочки (ее я обнаружил в спальне). На этом временном отрезке стопорилось все: ее могли похитить, она могла сбежать, ее могли убить — масса вариантов, но ни одной зацепки.

Сразу после того, как я оповестил аврорат об исчезновении Грейнджер, на ее поиски организовали целую экспедицию — авроры прочесывали участок леса рядом с нашим домом до утра, но ни артефакты, ни поля-ловушки не смогли помочь обнаружить ее или (всегда вздрагивал при этой мысли) ее тело. Детектор магического следа, настроенный на Грейнджер, зависал на пороге дома, будто она растворилась в воздухе. Но ведь это невозможно: даже аппарация оставляет отпечаток. Вариант того, что ее убили в гостиной, замели следы и похитили тело, рассматривался тоже, однако, других магических следов, кроме ее и моего, в коттедже не было. И немудрено — мы старались не афишировать свои отношения и гостей не привечали.

Авроры обыскали наш с Грейнджер дом, но не нашли ничего полезного — ничто не указывало на то, что она готовилась к побегу. Да и от чего ей бежать? Ни писем с угрозами, ни других посланий подобного характера они не нашли (я не стал говорить, что, даже если что-то такое она и получала бы, то, скорее всего, все улики давно уничтожены ею же). Следов борьбы или записки с объяснениями, почему она сбежала, тоже. Казалось, она на минуту покинула дом, чтобы тут же вернуться, но разыгравшаяся метель не дала ей этого сделать.

Кроме того: куда она могла пойти с тем жутчайшим гриппом, который ее настиг? Ночью ее так рвало, что я настаивал на госпитализации, — даже тот запас зелий, который хранился в аптечке, не помог унять тошноту и рвоту. Однако Грейнджер отказалась, объясняя свое состояние переутомлением и нервным расстройством. Тогда я ей поверил, потому что всего несколько дней назад она потеряла пациента — такое не проходит бесследно для любого целителя. Для Грейнджер это был удар, ведь признавать себя беспомощной перед сетями смерти она не привыкла. Но безрассудно броситься в темный лес, когда на улице зверствует непогода — тоже не в ее духе.

Я четыре года задавался вопросом: что могло заставить ее покинуть дом на ночь глядя? И даже в ее дневнике не смог найти ответа. Хотя вряд ли это был дневник — скорее, подборка выписок из книжных статей, вырезок из научных газет и колдографии рисунков каких-то богомерзких тварей. Часто в записях мелькали упоминания о североамериканских индейцах, но к чему это было — я так и не понял. Авроры не сочли дневник важной уликой, и он остался у меня. Возможно, Грейнджер работала над статьей, но мы совершенно точно не обсуждали эти ее наработки. Еще одна загадка, над которой мы с Поттером бились уж который год.

Я знал, что из-за Поттера и его дурацкой привычки бередить старые воспоминания в эту ночь опять не усну, потому расположился в гостиной с дневником Грейнджер в руках. За окном шумели кроны деревьев, слышались завывание и свист ветра — еще день или два, и Редбридж заметет снегом.

Наверное, нам не стоило селиться так близко к лесу, но в те времена, когда мы подбирали жилье, красочный ландшафт сулил уйму занимательных пикников и путешествий: через городок проходила туристическая тропа, и мы планировали не раз выбраться на природу. Грейнджер просто загорелась идеей купить здесь дом, а я тогда не мог ей ни в чем отказать.

Год назад ее признали без вести пропавшей и закрыли дело, но даже это не остановило Поттера. Он все еще собирал по крупицам любые сведения о последних днях, когда видели Гермиону, хотя я не мог понять даже при всем желании, как, например, американское происхождение последнего пациента Грейнджер было связано с ее исчезновением.

За окном занимался рассвет и все еще свистел ветер, а я дочитывал очередную статью об индейских обрядах по изгнанию злых духов. Поверить не могу, что Грейнджер это заинтересовало как материал для научной статьи. Такие исследования присущи больше антропологам, чем целителям. С Поттером я это уже обсуждал, и мы отбросили версию о том, что Грейнджер пострадала вследствие попытки провести какой-то ритуал. В плане чтения она была отчаянной собирушкой и буквоежкой, — читая все подряд от «Трансфигурации сегодня» до затертой копии «Некрономикона», — хотя люто все отрицала, когда я шутливо ее так называл. Но в отношении безопасности, найти человека, более помешанного на четком следовании букве закона, было невозможно. А в том, что инструкция, например, по убийству злого духа-людоеда не входит в реестр разрешенных обрядов, я был уверен на сто процентов. Да и никакой характерной для проведения ритуалов атрибутики тогда в гостиной не было. Ее вообще нигде в доме не было.

Я выпрямился и отложил дневник. Какая-то мысль тревожной мышью скреблась на задворках сознания, но я был слишком погружен в дела давно минувших дней, чтобы уловить ее. Складывалось впечатление, что нечто утащило Грейнджер через круговерть вьюги прямиком в ад, но что это было? И за что?

Треск в камине и последовавшее за ним чертыханье заставили меня отвлечься от бесполезных размышлений.

— Ты был прав. — Поттер выглядел усталым, но довольным.

— И тебе доброе утро, Поттер, — ответил я. — К твоему сведению, я всегда прав. Кстати, в чем?

Он закатил глаза и без приглашения потопал на кухню, оставляя за собой крошки каминной золы. Я смотрел на запачканный пол и цепочку следов, чувствуя, как в затылке начинает покалывать. Поттер на кухне звенел посудой и что-то насвистывал. Перед внутренним взором предстали покореженные деревья, заснеженная тропа и окровавленное тело, в которое вонзил зубы зловещий монстр. Я тряхнул головой, прогоняя видение и унимая разыгравшееся воображение — после бессонной ночи и вороха статей о всяких мифических тварях, сопровождаемых красочными иллюстрациями, еще и не такое может привидеться. У североамериканских индейцев пугающая демонология: одни выдумки о вендиго чего только стоят. Уверен, что за россказнями о пропавших в лесу людях кроется всего-навсего очередной спятивший маньяк, неспособный совладать с жаждой убийства.

Вернулся Поттер с двумя чашками свежезаваренного чая и тарелкой бутербродов. Совершенно невообразимая наглость. С недавних пор он решил, что я буду служить ему в виде эдакой палочки-выручалочки, и в последние месяцы у меня складывалось впечатление, что я вскрываю только те трупы, что проходят по делам, которыми он занимается. Не отрицаю — раскрываемость у Поттера повысилась, а он хмыкал на мои замечания об этом, что еще одна точка зрения в деле не помешает. Мы стали как чертов Херлок Холмс и доктор Малфой или как их там, тьфу!

— За последние десять лет в разных районах леса Эппинг было найдено просто огромное количество трупов, — начал он, вгрызаясь в бутерброд.

Я поморщился — порой Поттер вел себя хуже Уизли за гриффиндорским столом.

— Ты меня прямо удивил. Это излюбленное место преступников. — Я не хотел есть, но от горячего чая в такую стужу, проникавшую даже сквозь утепляющие чары, вплетенные в каменную кладку дома, откажется только дурак, потому потянулся за чашкой.

Поттер пропустил мимо ушей мою шпильку и продолжил:

— Большинство жертв удалось опознать, их убийц — найти и посадить, но было несколько случаев, которые до сих пор вызывают недоумение у маггловских судмедэкспертов и детективов. Почерк тот же: расчлененные тела, следы клыков, рваные края конечностей.

— И аврорат оставил эти дела без внимания? — поднял бровь я. — Одинаковый способ убийства, одна локация. Ставлю на то, что найденные — туристы-одиночки. Их позже хватятся, чем тех, кто путешествует группами. Ты хоть понимаешь, что все это ставит под сомнение компетентность аврората?

Поттер поднял руки в останавливающем жесте, и я замолчал. Он не хуже меня понимал, что если об этом деле пронюхают журналисты, аврорат смешают с грязью.

— Убийства до этого момента никто не связывал. — Поттер снял очки и потер переносицу. — Останки находили на разных участках, которые настолько далеко друг от друга, что организовывать какую-либо поисковую операцию даже в голову никому из маггловской полиции не пришло.

— Почему они обратились к вам? Как ты ранее говорил, аврорат редко сотрудничает с магглами при расследовании уголовных преступлений.

— У одного из авроров брат работает в Скотленд-Ярде. Когда нашли тела, которые ты осматривал вчера, он предположил, что тут не обошлось без магических манипуляций.

— Я же говорил тебе, что на телах нет следов какого-либо магического воздействия, — перебил его я.

Поттер кивнул и потянулся за очередным бутербродом.

— На телах — нет, но тогда мы считали, что чары наложены на само место захоронения и...

— И ничего не нашли, — перебил я.

— ...и ничего не нашли, — подтвердил Поттер. — Складывается впечатление, что преступник путешествует, причем на такие далекие расстояния, что из-за бессистемности совершенных убийств на него не вышли раньше. Сам посуди. — Поттер достал из кармана мантии блокнот. — Две с половиной тысячи гектаров, два графства, четыре с половиной миллиона туристов в год — это как искать иголку в стоге сена. Кроме того, как ты говорил, кто хватится туриста-одиночку на такой огромной территории? Тем более если то, что от него осталось после встречи с убийцей, — несколько конечностей.

— Ну. — Я пожал плечами. — Выражение «одна нога здесь, другая там» еще никогда не выглядело столь буквально.

Поттер фыркнул и попытался сурово взглянуть на меня, но потерпел неудачу и закашлялся, стараясь скрыть смех.

— Ты когда-то говорил, что с помощью моих вопросов тебе лучше думается. — Я скрестил руки на груди. — Так вот, Поттер, мой вопрос: расчёт вариантов при бессистемных убийствах с одинаковым почерком в магическом мире гораздо проще, так почему бы вам не оцепить весь лес, не расставить ловушки и не поймать убийцу (или убийц) или хотя бы выследить его путь передвижения по давности найденных останков.

— О! — Поттер поднял указательный палец вверх, будто его осенило. — Так я потому и пришел. Поисковые группы обнаружили еще несколько захоронений.

Я застонал, предвидя долгие часы сортировки костей и черепов.

— Не время унывать, Малфой! — бодро сказал Поттер, поднимаясь. — Аврорат нуждается в тебе! — добавил он настолько пафосно, что я не удержался от ругательства.

А аврорат спрашивал меня, нуждаюсь ли я в нем?




Поттер заглянул ко мне, когда я заполнял отчет, силясь не уснуть над пергаментом. Сейчас мне казалось, что лучше уж было уснуть с перспективой увидеть очередной кошмар о Грейнджер, чем увлечься чтением ее нетипичного дневника.

— Есть новости? — спросил он, заглядывая в шкаф, где я хранил дежурную жестянку с чаем.

— Мерлин, теперь я понимаю, почему Грейнджер тебя не приглашала к нам, — пробурчал я. — Ты же просто чайный маньяк... — Я осекся, понимая, что сейчас сам затронул болезненную для нас обоих тему.

Поттер уставился на меня, в волнении сжав несчастную чайную коробку.

— Нет, Поттер. — Я вздохнул и отложил перо. — Ее среди них нет.

— Как ты можешь быть уверен? — подозрительно спросил он. — Как ты можешь так говорить, имея на руках лишь мешок разрозненных костей? Одна из них вполне может быть трансфигурированным телом Гермионы! Именно так в свое время Барти Крауч младший расправился со своим отцом!

Я снова вздохнул.

— За два года, что я работаю в морге, Поттер, через мою палочку прошло столько неопознанных тел, что не сообразить обратиться к маггловским способам идентификации было бы моим целительским позором. При помощи колдовства тест на совпадение ДНК делается в разы быстрей.

— Извини, я думал...

— Думал, что, раз я не стремлюсь каждую свободную минуту говорить о Грейнджер, я ее забыл? Право же, Поттер! Она исчезла из моего дома, я был последним, кто ее видел, и меня подозревали в ее похищении и убийстве. Или тебе не хватило тех воспоминаний, которые авроры выудили из меня, и пинты Сыворотки правды, которую в меня влили? Как думаешь, могу ли я ее забыть, когда ты маячишь передо мной, как вечное напоминание?

Поттеру хватило совести выглядеть пристыженным.

Но я не мог на него долго злиться. Это же Поттер — вечный символ честности и наивности.

— Самым старым костям года четыре, не больше. Самым свежим — три дня. По маркеру на мешке я предполагаю, что в последний раз он убивал неподалеку от Редбриджа. Не знаю, какой силой должен обладать человек, совершивший это, но те кости, что я осматривал прокушены. Клыками или острыми зубами.

— Это может быть оборотень?

— Вполне. Но я не знаю ни одного оборотня, который способен в буквальном смысле разорвать свою жертву на куски, или раскроить череп. Либо это оборотень-мутант, либо мы столкнулись с чем-то, что невозможно объяснить даже при помощи тех основ, которые нам преподавали по Уходу за магическими животными.

— Оборотень-мутант? — Поттер оживился. — Я проверю эту версию.

— Господи, только не говори мне, что из Отдела тайн сбежал опытный образец. Я полагал, что они прекратили свои исследования, — вздохнул я.

— Насколько я знаю, прекратили. — Поттер задумался. — Но я попрошу у Робардса пропуск и пороюсь в архиве. Если ты говоришь, что это началось примерно четыре года назад...

— Я не говорил.

— Хорошо: предположил, что все началось примерно четыре года назад, — исправился Поттер. — Нам надо запастись версиями и проработать каждую из них... Запастись... — Он замолчал, и я услышал, как в его шрамированном мозгу с бешеной скоростью завертелись шестеренки.

— Все думал, когда же ты догадаешься без меня, — протянул я.

Поттер моргнул.

— Что?

— Запасы, Поттер. Все эти самодельные братские могилы выглядят, как чертовы запасы продовольствия. Так шишуги зарывают недоеденных садовых гномов в укромных местах, чтобы потом полакомиться. — Я увидел недоумение в глазах Поттера и добавил: — У меня в детстве жила одна такая. Скармливал ей овсянку, пока родители не видели.

— Я думал об этом, — заявил он. — В смысле не о том, что ты в детстве скармливал овсянку шишуге, а о том, что эти останки не трофеи, а еда. Но по данным Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними ни одно магическое животное в этом ареале обитания не подходит под определение хищника-людоеда. Если это не человек, разделывающий трупы при помощи колдовства, и не животное, внесенное в Общий реестр магических существ, тогда что это?

— Хищник-людоед не из этого ареала обитания? — пожал плечами я. — Завезенный контрабандой или преследующий свою жертву? Злобный призрак, вселяющийся в беззащитного маггла и лакомящийся туристами, вытаптывая тропу смерти от Форест Гейта до Эппинга?

— У тебя всегда было живое воображение, — сказал Поттер после некоторого молчания. — Я спрошу у невыразимцев насчет оборотня-мутанта.

Я покачал головой. Оборотень-мутант, надо же. Поттер что, получал «Превосходно» на экзаменах по Защите от темных искусств за красивые глаза? Любой третьекурсник знает, что оборотни активизируются в полнолуние. Кроме того, оборотни не едят людей, а то, что оставляет за собой цепочку обглоданных костей — вполне.

Я уже занес перо над отчетом, собираясь закончить его, когда запоздалая мысль обрела конкретные очертания. Сам того не подозревая, я вплотную приблизился к разгадке. Я смотрел, но не видел. Слышал, но не слушал, и упустил все, что только можно было упустить.

Кажется, я догадывался, кто виновен во всех тех смертях.

Но мне все еще нужно было кое-что проверить.




Порой свободный доступ к закрытым делам аврората служил неплохую службу, особенно, когда нужно было поднять архив.

Кеннет Валентайн, житель Миннесоты, поступил в приемное отделение больницы Св. Мунго с бесконтрольной рвотой и внутренним кровотечением в четыре часа пополудни двенадцатого февраля две тысячи третьего года и, спустя несколько часов, на протяжении которых целитель Грейнджер отчаянно боролась за его жизнь, умер. Опасаясь вспышки неизвестной инфекции, после вскрытия тело Валентайна предали огню. Расстроенные родственники покойного получили только урну с его прахом.

В это же время номер отеля, в котором остановился Валентайн, подвергся ограблению. Все личные вещи американца бесследно пропали. Как пропала через три дня Грейнджер. Эти факты были у меня на виду все это время, но между ними не было ничего общего — того, что помогло бы раскрыть дело.

А всего лишь стоило взглянуть на это под другим углом.

Чем была примечательна болезнь Валентайна? Почему он так поспешно — судя по времени регистрации в Международном магическом транспортном отделе — покинул Соединенные Штаты? Что такого особенного узнала о нем Грейнджер, что вскрытие проводилось поздней ночью? Почему его сожгли, ведь вполне хватило бы магической дезинфекции? Какое отношение имели Грейнджер и вырезки из газет к смерти Валентайна? Что их связывало?

Неожиданная догадка, все это время маячившая на периферии моего сознания, словно молнией, пронзила меня от макушки до пят, пригвоздив к месту. Ответ все это время был у меня перед глазами. Я прикасался к нему каждый раз, когда Поттер бередил старые воспоминания. Я читал его между строк, задаваясь вопросом, почему Грейнджер вдруг ни с того ни с сего заинтересовали мифы американских индейцев. Это была не псевдонаучная статья, а эстафета. Эстафета, которую Кеннет Валентайн передал Грейнджер, обрекая ее на верную смерть от когтей плотоядного чудовища, которое приманил за собой за тысячи миль. Или все-таки привез... в себе?

Мне не нужно было перечитывать украденные Грейнджер заметки мертвого туриста, чтобы понять, с каким именно убийцей мы имеем дело. Для того чтобы замкнуть треугольник Валентайн-Грейнджер-вендиго, не хватало только десятков трупов, оставленных последним в разных уголках леса.

И у меня не было сомнений, что случилось с Грейнджер.

Оставалось только одно — выследить и уничтожить. Даже если это почти невозможно. Инстинкты ли привели духа-людоеда в Редбридж или не до конца вытравленные воспоминания о том, где его носителю когда-то было хорошо? Я не знал, но все же надеялся на последнее — так его легче застать врасплох. Охотник превращается в жертву, так, кажется, было написано в статье? Посмотрим, способна ли жертва провести охотника.

Я закрыл архив, отдал ключи дежурному магу и вышел на оживленную улицу. Центр Лондона в час пик мог посоревноваться с переполненным метро (Грейнджер как-то вынудила меня совершить «увлекательную» поездку в вагоне, набитом под завязку). Люди сновали туда-сюда, занятые своими делами. У одного из многочисленных пабов кучковалась группа туристов с походными рюкзаками. Несмотря на то, что на улице царил февраль и начинался снег, в близлежащий лес тянулись группы отчаянных пешеходов, вздумавших преодолеть тропу длиной в два графства. Проходя мимо них, я уловил отрывок разговора — туристы сетовали на то, что местные власти запретили экскурсии в Эппинг, полиция оцепила территорию и выводила путешественников из леса.

Значит, аврорат в лице Поттера последовал моему совету расставить ловушки. Надо будет при встрече порекомендовать Поттеру найти-таки себе напарника. Не все же мне смазывать шестеренки в его мозгу. Если эта встреча, конечно, состоится.

Я нашел безлюдный переулок и аппарировал в Уилтшир. Министерская каминная сеть давно была в черном списке каминов Малфой-мэнора. Поэтому до отчего дома мне пришлось добираться пешком. Закутавшись поплотней в теплую мантию, я преодолел полмили и в лихорадочных раздумьях не заметил, как оказался на пороге особняка. Родители сейчас были в Италии, и меня встретил только дряхлый домовой эльф.

Отмахнувшись от подобострастных приветствий, я взлетел по мраморной лестнице на второй этаж и направился в оружейную. Отец в свое время хвастался изысканным подарком какого-то своего американского коллеги по финансовым делам, а Сивый десятой дорогой обходил эту комнату, чуя запах мгновенной и мучительной смерти. Посмотрим, как сработает нюх заморского чудовища в условиях ловли на живца. Сможет ли оно приблизиться, зная, чем это грозит ему? Или рискнет, не в состоянии обуздать жажду крови и чуя близкий вкус человечины?

Я зарядил искусно выполненный арбалет и потянулся за секирой.

В ярком свете зажженных ламп серебро блеснуло особенно зловеще.




«Их называют вендиго — индейские демоны, покровители северной страны, духи холода и смерти. Они обладают способностью внушать свои мысли, воздействовать на предметы и погоду, навевать сны и вселяться в людей, когда временные тела самих духов изнашиваются. Разумеется, главной силой по праву следует считать возможность воскрешения мертвых. Но какой ценой? Личность воскрешённого исчезает, заменяясь волей самого вендиго, превращая погибшего в безжалостного хищника, способного сожрать человека в считанные часы.

Вендиго — дух-охотник, он любит заманивать в чащобы, а затем и загонять своих жертв, превращая самоуверенных одиночек-странников в дрожащую перепуганную дичь.

Убить вендиго — непростая задача. Даже если удалось найти логово монстра, это не значит, что удастся его одолеть. Раны у вендиго зарубцовываются очень быстро, а раненый зверь вдвойне опасен. Обладая невероятным нюхом, он способен преследовать нерадивого охотника — даже через океан — до тех пор, пока не вкусит его плоти, чтобы поглотить или же превратить в себе подобного...» — Дальше я читать не стал, ведь за столько лет почти наизусть выучил все то, что в свое время не помогло Грейнджер.

Я хотел сообщить о своих выводах Поттеру, но вовремя остановился. Он может помешать, и тогда вся моя решимость превратится в прах, как превратился в него Кеннет Валентайн, который не довел дело до конца и трусливо сбежал, зная наперед, что ему нет спасенья. Я такой ошибки не сделаю. Не хочу, чтобы моя предполагаемая смерть была напрасной. Но если, все же, сегодня круговерть внезапно разыгравшейся вьюги попытается утащить в ад меня, ей придется подождать, пока я не закончу с Грейнджер, или тем, в кого она превратилась.

А Поттеру полезно заполучить в свою коллекцию хотя бы одного «глухаря».

Решительно захлопнув бесполезный мне теперь дневник, я прислушался к вою ветра за окном. За окном снова слышался отдаленный свист, но теперь я осознавал, что это не ветер, как знал и то, кто зовет меня в ночь.

И в этот раз я пойду на зов.




Я шел на гипнотический свист, не чуя ног. Только вперед — туда, к неуловимому року, к чудовищному монстру, по тропе его смерти. Мерлин, еще никогда в моих мыслях не проскакивало столько пафоса, как перед этой, несомненно, долгожданной встречей. В ушах набирали темп незримые там-тамы — или это кровь стучала в висках? Мне не было страшно, я не чувствовал себя обреченным. Я же не Поттер и не собираюсь рисковать своей драгоценной жизнью даже ради Грейнджер, которая уже давно не Грейнджер. Я на мгновение закрыл глаза, возрождая в памяти ее образ. Когда-то она казалась мне милой. Конечно, когда не пыталась строить из себя высокомерную суку. И, да, я любил ее. А потому подарю ей легкую и безболезненную смерть.

Необычайный для этих мест холод вгрызался в мышцы острыми клыками, а разобрать дорогу в такой глуши — бессмысленная трата времени и сил, поэтом я даже Люмос не зажигал. Палочка могла еще мне понадобиться.

Вендиго не приближался, кружа неподалеку и высвистывая рулады, а я крался в ночи, словно ищейка, учуявшая теплый след. Вокруг сгущалась непроглядная тьма, с каждой минутой становясь все более вязкой и угрожающей. Морозный воздух, спавший до этого в пушистых перьях сов, давил на легкие в попытках лишить меня дыхания, но я не сдавался. Главное — глядеть в оба, чтобы она не застала меня врасплох и не нанесла удар первой.

Наконец краем глаза я заметил молниеносное движение справа. Что ж, вполне эффектно. Какие еще фокусы она припасла для меня? И будто в ответ на мой вопрос вдалеке послышался леденящий душу вой. Наверное, на этом моменте испуганные путники начинали молиться своим богам или священным макаронинам. Все-таки впечатляющий антураж: вьюга, пронзительный ветер, тьма, обретающая очертания неуловимого монстра, и музыкальное сопровождение в виде волчьего хора. Признаться, она эту партитуру ведет мастерски. Чертова королева идеальности.

Когда она оказалась совсем близко, все звуки стихли. Что ж, всему свое время. Время свистеть и время молчать. Я едва успел сотворить огненный круг, отделяющий меня от существа, которое выпрыгнуло прямо на меня. Высокое — едва ли не в полтора моих роста — полупрозрачное тело, казалось, полностью соткано изо льда, а на ощеренной в зверином оскале безгубой морде выделялись горящие красные глаза.

На мгновение я ощутил разочарование и немного сожаления. То, что взирало на меня сквозь огненную пелену, не имело ни малейшего сходства с миниатюрной и миловидной девушкой, какой она была до того, как исчезла без следа. Ее черты уже не угадать в этом отвратительном чудовище, ненасытном в своем вечном голоде.

Но все же это она.

— Здравствуй, Грейнджер, — нежно произнес я, нацеливая арбалет в ее ледяное сердце.