Грейнджер никогда не понимала нездоровой тяги к шалостям и хаосу, который так поощряли близнецы-нам-все-можно-Уизли. Мало того, они не просто поощряли этот беспредел, а становились творцами и королями почти всех подобных в замке происшествий.

Что, конечно же, жутко раздражало пай-девочку Грейнджер — как обожал называть её один из близнецов.

К своему седьмому курсу те совсем распоясались - чудили и творили беспорядки почти что на каждом углу, желая, видимо, оставить после себя как можно больший след в истории Хогвартса.

Это раздражало, бесило, выводило из себя и заставляло девушку буквально полыхать от гнева каждый раз, потому что она впустую тратила бесценные нервные клетки и время, которое, как точно знала Грейнджер, уже было никогда не вернуть.

Это время было отпущено ей чтобы учиться, постигать незнакомые науки, открывать новые горизонты и расширять свой кругозор, а не для того, чтобы попрекать и ловить близнецов.

Это отнимало много времени.

Драгоценного, чёрт подери, времени.

Фред и Джордж — после того, как первый находился при смерти — оставались неразлучны, восполняя те несколько месяцев, что Фред пролежал в коме, изводя не только своих родных, но и Гермиону, которая, почему-то, переживала за него, казалось, даже больше Рона.

Но после того, как утекло достаточное количество воды, замок был восстановлен, а все желающие снова были приглашены на учебу, и близнецы решили — их заставили — вернуться на свой незаконченный седьмой курс.

Дальше пошло по накатанной.

Всё вернулось в прежнее русло, правда состав курсов слегка изменился, и ученики вновь взялись за прилежную учебу, радуя своими успехами родителей и преподавателей.

А у Гермионы, как у старосты девочек, — от статуса старосты школы она отказалась, ссылаясь на экзамены — Макгонагалл попросила помощи в поддержании порядка и дисциплины в Гриффиндоре, что — из-за кое-кого — давалось девушке с огромным трудом.

И вот сейчас, когда последние дни сентября безвозвратно утекали сквозь пальцы, Грейнджер сидела — кто бы мог подумать — в библиотеке, разбирая свитки по рунам и просто отдыхая от суматохи и проделок, которые уже успели натворить Уизли за столь короткий срок.

Когда последняя книга была отложена в сторону, солнце уже клонилось к закату, оставляя после себя лёгкую дымку тусклого света и розоватые разводы, толстой кистью оставленные на небесном полотне.

Послышались шаги, и в отражении на стекле появилась до боли знакомая фигура рыжего проказника, который, сверкнув своими голубыми глазами, прокашлялся, стараясь привлечь её внимание.

— Пс, Грейнджер, — шепнул парень, слегка трогая девушку за плечо.

— Ну чего тебе, Уизли? — Гермиона повернулась, недобро упирая руки в боки, готовая в любой момент достать палочку или сделать ноги, — что было актуально среди учеников в последнее время.

Она с удивлением заметила два розовых пятнышка, проступивших на щеках юноши и потупила взор, чувствуя, как сердце, почему-то, ускорило свою работу.

— Какое заклятье нужно для создания воды? — на одном дыхании выпалил Фред, тут же закатывая глаза на свою глупость.

Грейнджер, к счастью, этого не заметила.

— Агуаменти, — растерянно отозвалась она, искренне не понимая, зачем он спрашивает такие элементарные вещи.

— Благодарю, — Уизли шутливо откланялся, тут же спеша как можно быстрее ретироваться с места действия и пытаясь унять бешено бьющееся в груди сердце.

Он хотел спросить кое-что другое, на что у мастера шуточек и подколов просто не хватило смелости — стыд для Гриффиндорца — и решительности, так не вовремя покинувшей своего обладателя.

А Грейнджер всё так же стояла возле окна, совершенно сбитая с толку, и, почему-то, не могла убрать глупую и такую неуместную улыбку с лица, не в силах решить это, вроде бы, простое уравнение.

Примечания: Интерлюдия — («междудействие») пьеса или сцена, разыгрываемая между действиями основной пьесы.


Девчонка встала прямо напротив него, яростно сверкая своими большими карими глазами, которые отдавали желтизной — нет, скорее золотом — тряхнула головой, еще сильнее взбивая и без того непослушные пряди, и слегка приоткрыла рот, наверняка готовясь сказать что-то отвратительное.

— Это возмутительно!

Да, он был безусловно прав.

— Вы подводите своего декана и весь Гриффиндор!

Фред уже не помнил, из-за чего, собственно, малявка на него злилась, зыркая глазищами и упирая руки в бока — он еще не знал, что будет наблюдать эту ее позу довольно часто — но ему было как-то абсолютно безразлично, что подумает эта зазнайка.

— Расслабься, — вальяжно ответил стоявший рядом Джордж, похлопывая девчонку по плечу. — Как тебя зовут?

— Гермиона, — девочка гордо вздернула подбородок. — Гермиона Грейнджер.

— Вот и славненько, Гермиона Грейнджер. А меня...

— Наслышана, — отрезала малявка-Грейнджер, слегка притопнув маленькой ножкой. Она снова повернулась к Фреду и, отчаянно пропитывая голос сарказмом, медленно и чётко проговорила, выразительно приподнимая правую бровь. — Фред и Джордж Уизли.

Браво, тону позавидует сама Макгонагалл.

— Вот и познакомились, — сладко пропел Джордж, хватая брата под руку и уводя его подальше.

— Надеюсь на скорую встречу, мисс Гермиона Грейнджер, — бросил Фред почти у выхода, наблюдая, как два розовых пятнышка расплылись по смуглым щекам девчонки.

Он видел копну волос, подпрыгнувшую у лестницы, и ухмыльнулся, полагая, что, пожалуй, это может быть довольно интересно.

А Грейнджер, быстрее поднимаясь по старым ступенькам, не могла нормально перевести дыхание; слушала своё ускорившее ритм сердечко, падая на кровать и закрывая лицо ладошками.

Неуправляемые, вздорные мальчишки, решившие, что им всё можно!

Она схватила первую попавшуюся книгу, бездумно листая страницы старого фолианта, и нахмурилась, замечая за собой эту возмутительную странность в поведении.

Это просто-напросто отнимало её драгоценное время, которое можно было потратить на изучение чего-то занимательного и полезного.

И не стоило думать о голубых сверкающих глазах, дразнящих ее хрупкий девичий мирок.

Ведь это же просто возмутительно![/hide]