Она идет босиком по острым обломкам рыбьих хребтов, шипастым панцирям морских гадов, ее ноги скользят на торчащих то тут, то там зазубринах драконьих пластин. Острые, как лезвия, обломки немилосердно вспарывают кожу, режут мышцы и вены. Ей больно. Ее шатает. Но Грейнджер упрямо идет вперед, старательно держа равновесие, опасаясь, как бы колени не подогнулись в самый неподходящий момент. Сорок футов по прямой. Под пристальными взглядами любопытствующих. Она приняла решение сама. Очень боялась опоздать, но успела. Смогла убедить, добиться пересмотра вопроса, отвоевала право принести жертву и пройти испытание. Все сама. Все от отчаянья. И от боли. От той боли, что намного сильнее физической. Той, что съедает изнутри и никак не находит выхода, изводит день ото дня. Любовь бывает мучительной. И потому Гермиона дойдет. Обязательно дойдет. Сможет.

Ее ступни окровавлены, с каждым футом все труднее держать равновесие. У конца испытательной дорожки Гермиону поджидает обеспокоенный Поттер. Он то и дело бросает ненавидящие взгляды на Северуса Снейпа. Весь его вид говорит о том, что лучше бы Снейп сгинул, добровольно кинулся бы в пучину горного озера. Снейп и сам сожалеет, что не проделал этого вовремя. Он просто не ожидал такого развития событий. Ему и в голову не могло прийти, что найдется желающий побороться за его жизнь, за право существовать в надводном мире, дышать воздухом, чувствовать себя нужным.

Грейнджер спотыкается и едва не падает. Снейп вздрагивает, не в силах дышать от волнения. Если она не устоит — смерть. Если покачнется и ухватится за одну из стен, что по обеим сторонам от нее, — смерть. Если Грейнджер не дойдет и умрет от болевого шока — Снейпу уже ничто не поможет. Смерть же Гермиону ждет медленная и мучительная. И все ради чего? Зачем она вмешалась?

Снейп неимоверно зол на нее, на себя, на весь этот треклятый мир. Потому как все, что сейчас может сделать, — лишь смотреть вслед Грейнджер и просить судьбу быть милосердной к этой бестолковой девчонке. Все неправильно. Чудовищно несправедливо. И так больно. Бесконечно больно осознавать, что Грейнджер обрекла себя на мучения по его вине.

Она все продолжает идти: медленно, осторожно балансируя руками. Снейп хотел бы зажмуриться и не видеть всего этого. Но должен смотреть. Обязан. Потому что Грейнджер хочет этого. Она иногда оборачивается, ее взгляд обращен только на Снейпа.

«Я дойду. Ты должен мне верить…»

И он верит. Он безумно боится потерять эту веру. Пальцы сводит судорогой — так сильно он сжал кулаки. Но это сейчас неважно. Важнее, чтобы она дошла.

С левой стороны от Грейнджер зачарованная ледяная поверхность — прикоснешься и навеки застынешь куском льда. Справа — стена огня, абсолютного, сжигающего без остатка. И вот Грейнджер идет босиком по острым обломкам в своем светлом шелковом платье, ее волосы выбились из-под заколки, и ветер нещадно треплет их. Гермиона снова оборачивается и ловит его взгляд, судорожно облизывает пересохшие от волнения губы. Виновато улыбается.

«Все ради тебя. Видишь? Я не могла не пойти. Не могла все оставить так…»

Шаг, еще шаг… Сил у нее все меньше. Боль, наверное, уже нестерпима.

Зачем? Зачем все это?

Ведь бессмысленно. После войны, чудом уцелев, Снейп ожидал скорой расправы. На суде ему повезло, оправдали — Поттер расстарался. Затем начались постоянные покушения на его жизнь якобы от лица бывших темнолордовских соратников. Но Снейпу и тут удивительно везло, всегда выживал: что после удара проклятием в спину, что после клинка под ребро, что после особо редкого яда. Но личные недруги не оставили попытки извести его. В этот раз решили совместить приятное с полезным. Министерские из особого отдела вляпались в какое-то не слишком приличное дельце. Им пришлось просить об одолжении у русалов. У тех особая магия, позволяющая переиграть уже произошедшее. И русалы запросили, естественно, за свою услугу специфическую плату: им требовался сильный маг или же зельевар. В зельеварческих талантах они никогда не были сильны. Вот и решили министерские и расплатиться, и заодно избавиться от Снейпа, бывшего приверженца Темного лорда. Два года работ на русалов. Не хлопотное вроде дело и не опасное. Одна загвоздка: два года под водой для мага — тут никакие заклинания воздушного купола не помогут. Решение лишь одно: инициация, насильственная и необратимая. Прощай, надводный мир. Прощай, человеческое существование. Такая участь хуже, чем у утопленника. Вечное рабство под толщей воды.

Наверное, Снейп мог бы побороться, опять попытаться выкарабкаться, задействовать старые связи. Но на него в тот миг накатила такая апатия, что он лишь равнодушно наблюдал за происходящим. Сколько веревочке ни виться, а все равно конец придет. Видимо, судьба. От нее не убежишь.

И тут вмешалась Грейнджер. Откопала в каком-то старинном фолианте нужный прецедент, настояла, чтобы дело пересмотрели. Ей, конечно же, тонко намекнули, что придется найти мага-жертву, который согласится пройти испытание. Жуткое, опасное испытание. Ну, и та, припомнив, что гриффиндорка, вызвалась сама. Кабы Снейп знал раньше, кабы ему дали выбор, он ни за что не согласился бы. Но его мнением не поинтересовались.

Русалы посмеялись над рвением Грейнджер, настояли на усугублении условий прохождения испытания. Тогда по их настоянию и были воздвигнуты две зачарованные стены огня и льда. Чтобы неугодная выскочка не смогла дойти, не смогла выжить.

И вот теперь она идет и идет, большая часть дорожки позади. Грейнджер уже не в силах сдерживать болезненные стоны, но пока еще держится, осознает, что губительные плоскости в опасной близости от нее. И почему-то улыбается. Чему-то своему, затаенному. С каждым ее удачным шагом Снейпу все больше хочется собственноручно придушить Грейнджер. За упрямство и вызов в ее больном взгляде. А еще больше хочется подхватить побыстрее ее на руки, избавить от муки, обезопасить. Даже ценою своей жизни. Но уже слишком поздно, Снейп не в силах что-либо изменить.

Грейнджер никогда раньше не смотрела на него так: отчаянно смело, с трогательной нежностью во взгляде. Губы ее задрожали лишь на короткое мгновение, перед первым шагом. Потом она сказала: «Я смогу, Северус. Я сделаю это!»

Шаг. Еще шаг. Острые осколки под ее ногами все больше окрашиваются кровавыми разводами. Шаг. Еще один. Русалы ждут. Репортеры старательно фиксируют происходящее, предвкушая сенсацию. Снейп ненавидит их всех. Была бы его воля, он утопил бы их в водах этого озера, забрал с собой навеки. Как он допустил это? Если она не дойдет? Лед и огонь. Волосы то и дело опаляет. Грейнджер дрожит от холода в своем тонком полупрозрачном платье. Снейп ненавидит цвет крови. Ее крови.

Он не выдерживает, бросается туда, где кончается пыточная дорожка. Снейп должен видеть ее глаза. И она благодарно кивает. Поттер за спиной возмущенно бурчит, но не препятствует. И на том спасибо.

— Я смогу,— шепчет она, — я дойду…

Она тянет к нему замерзшие руки.

Снейп вздрагивает и… просыпается.

Гермиона, укутанная в теплое одеяло, умиротворенно посапывает у него под боком. Такая хрупкая, знакомая и родная. Прошло уже два года с тех пор, как она дошла. Русалы, пусть и неохотно, но признали ее право решать судьбу Северуса Снейпа. Через несколько месяцев ему удалось сварить нужное зелье и исцелить изувеченные ноги жены. И теперь почти ничто не напоминает о произошедшем.

И только этот ужасный кошмар о пережитом преследует Снейпа из месяца в месяц. Гермиона дошла. Она упала на руки Поттеру и Северусу. Она смогла, как и обещала. Переупрямила саму смерть.

Но Снейп до сих пор проклинает себя за то, что тогда сдался раньше времени. За то, что Гермиона оказалась сильнее.

Но теперь Снейп всегда рядом. И сейчас пришла очередь Гермионы верить ему.

Уже нет ни льда, ни огня, ни осколков, ни крови.

Северус Снейп знает: у них непременно все получится.

Потому что он обещал ей это…