За окном одуряюще пахли флоксы, высаженные в этом году Джинни, и Альбус, поморщившись, перевернулся на другой бок, надеясь досмотреть ускользающий сон. Желанная темнота под веками сменилась едва заметным светом, и ему пришлось-таки открыть глаза – в незашторенные окна нахально врывалось солнце.

— Альбус! Альбус, вставай! – радостно крича, в комнату ввалилась Лили, сжимая что-то в спрятанной за спиной руке. – Угадай, что я тебе принесла?

— Лилс, отстань, — неразборчиво пробурчал он, пытаясь укрыться от вездесущей сестры.

— Не-а, — словно издеваясь, протянула она. – Ты непременно должен угадать!

Тяжело вздохнув, он перевернулся на спину и, по-прежнему не открывая глаз, принялся перечислять:

— Френки, книгу, пирожное, яблоко… — собственное монотонное бормотание начало его вновь погружать в дрему.

— Так не пойдет, — надулась Лили и вскочила прямо на кровать, больно отдавив руку.

— Слезь с меня немедленно, — проворчал Ал, окончательно просыпаясь. – Что там у тебя?

Он вытянул голову, пытаясь заглянуть ей за спину, но Лили, хитро улыбнувшись, ловко спрыгнула с кровати и отступила подальше к столу.

— Вылезай, и тогда я тебе покажу.

Альбус красноречиво посмотрел в сторону двери, и Лили, недовольно бурча, все же направилась к выходу.

— Жду тебя через пять минут внизу, иначе никогда не узнаешь, — пригрозила она, нахмурив брови.

Едва за сестрой закрылась дверь, Альбус вновь упал на кровать – только Лили могла додуматься превратить обычное получение письма из Хогвартса в игру-угадайку. Закрыв глаза от бьющего солнечного света, Альбус едва слышно рассмеялся – он все-таки получил письмо, что бы не говорил по этому поводу Джим, желая подколоть еще сильнее.

К его приходу Лили уже вся извелась от ожидания: письмо представляло собой довольно помятый конверт, на котором ярко-зелеными чернилами вились буквы «Альбусу Северусу Поттеру».

— Ты такой медлительный! – недовольно буркнула она, резко разрывая конверт.

— Эй, письмо мое, — попытался было возмутиться Альбус, но тут же рассмеялся, увидев выражение глаз Лили: они буквально светились от радости за него, за Альбуса.

С громким визгом Лили повисла у него на шее, словно это она только что была зачислена на первый курс Хогвартса.

— Я так рада, так рада, Ал! Сегодня самый замечательный день!

— Глупышка, — ласково погладил он растрепавшиеся рыжие волосы, — это значит, что я теперь буду проводить больше времени вне дома, целых восемь месяцев…

— Вне дома… и ты не будешь мне читать? И играть тоже не будешь…

Она, казалось, даже не думала о том, что случится после того, как Альбус уедет утром первого сентября в Хогвартс.

— Ну ты даешь, Лилс, — Джеймс лениво облокотился о перила лестницы, — ты теперь будешь совсем одна. И только плюшевый Френки скрасит твое одиночество… Хнык-хнык, — он передразнил ее, когда Лили тихонько всхлипнула, осознавая всю необратимость сложившейся ситуации.

— Ты плохой, Джим! Я с тобой не буду дружить! — и она резко выбежала во двор, оглушительно хлопнув стеклянными дверьми.

— И зачем ты это сказал? – Альбус рассерженно взглянул на брата. – Зачем ты ее расстраиваешь?

— Я сказал ей чистую правду. Незачем обманываться, потом будет только хуже. Или ты хочешь, чтобы она соплями залила всю платформу?

— Какой же ты придурок, Джеймс! Она маленькая.

— И глупенькая, — покивал он в такт его словам. – Но это не значит, что я не забочусь о ней, просто это мой способ заботы – говорить только правду, даже если она людям не по душе.

Альбус только фыркнул и ушел вслед за Лили на улицу – надо было постараться смягчить впечатление от слов этого… он даже замялся, пытаясь правильно подобрать слово, характеризующее брата.

Лили он нашел на детских качелях, которые отец мастерил еще для них с Джимом. Она сидела, низко опустив голову, еле-еле отталкиваясь каблуками туфель от земли, и качели слегка скрипели.

— Не обращай на него внимания.

— Ага, — она громко шмыгнула носом. – Но, Ал, это так обидно!

— Я знаю, Лили. А ты знаешь, что сейчас будет? – попытался отвлечь ее Альбус, беря за руку.

Лили заинтересовано на него взглянула и даже чуть подалась вперед. Все-таки, как ни крути, а она была обыкновенной пятилетней девчонкой, обожающей сюрпризы и новые впечатления.

— Мама сейчас нас позовет, и мы…

— Мы пойдем в Косую аллею! – радостно подпрыгнула она, чудом удержавшись.

— Точно, — серьезно кивнул он, пряча улыбку. – И знаешь, я не думаю, что ты хотела бы появиться там впервые заплаканной, верно?

— Ой!

Лили тут же спрыгнула с качелей и убежала в дом, приводить себя в порядок. Альбус вздохнул: если бы все проблемы можно было так же легко решить, жизнь стала бы определенно проще.



— Все в сборе? – Джинни аккуратно расправила воротник на платье Лили и строго взглянула на сыновей. – Джеймс, что это на тебе надето?

— Мам, это подарок дяди Джорджа, и она действительно крутая!

— Нет ничего крутого в том, чтобы ходить с Темной меткой на груди. Сними немедленно!

— Смотри, ты не все еще видела, — тут же запротестовал тот, что-то шепнув себе под нос: — Видишь, теперь это феникс!

Принт на футболке и правда поменял свою форму, и теперь на груди Джеймса переливался огненно-красный феникс, раскрывая крылья и гордо запрокидывая голову.

— Ладно, — тяжело вздохнула она, — можешь идти в ней. Только будь добр, следи, чтобы рисунок так и остался фениксом.

— Но это скучно…

— Ты хочешь остаться дома? – Джинни деловито перекладывала вещи в сумке в поисках ключа от ячейки в Гринготтсе. – Не слышу ответа?

— Нет, мам.

— Вот и отлично. Альбус, ты не забыл список?

— Я помню его еще с прошлого года.

— О, мой маленький братец выучил все наизусть, — умилился Джим, уворачиваясь от пинка Альбуса. – Ты, наверное, боялся, что так никогда и не попадешь в Хогвартс.

— Заткнись, — глаза Альбуса нехорошо сверкнули.

— Мальчики!

— Да, мама.

Братья обменялись пренебрежительными взглядами и направились следом за Джинни, крепко держащей Лили за руку, к камину.

— Косая аллея!

Выйдя из полумрака магазина, Альбус зажмурился от бьющего прямо в глаза летнего солнца. Проморгавшись, он взглянул в ту сторону, откуда доносился звонкий голосок Лили – сестра стояла, уткнувшись носом в витрину магазина «Домашние питомцы на любой вкус», и что-то оживленно рассказывала склонившейся к ней матери.

— А вот этот смотри, какой милый, — тонкий палец указывал на клетку с пушистыми разноцветными клубочками.

— Лили, ты же помнишь, что случилось с Грегом? – чуть устало, словно повторяла это уже раз в сотый, проговорила Джинни.

— Ну мам… — жалобно протянула та, дергая мать за руку. – Честное слово, я буду за ним ухаживать.

— Нет, не в этот раз, Лили, — стояла на своем Джинни. – Давай посмотрим на них потом, дорогая, сейчас надо собрать мальчишек к школе…

— Хорошо, — тяжело вздохнула Лили и в последний раз тоскливо посмотрела на витрину, где резвились пушистики.

— Первым делом, надо зайти в банк, — сверившись с блокнотом, произнесла Джинни, подталкивая их всех в сторону белых стен Гринготтса. – Потом купим книги, и пока продавец будет собирать комплекты учебников под твоим присмотром, Джеймс, мы с Альбусом успеем побывать у мадам Малкин.

Альбус внутренне содрогнулся от мысли, что за покупку его учебников будет ответственен Джеймс. Зная брата, тот обязательно купит что-то ненужное и наоборот, забудет самое необходимое, будь то Трансфигурация или Зельеварение.

— А может, я сам схожу? – нерешительно предложил Альбус, косясь на довольную мину Джеймса, уже явно что-то придумавшего.

— Не волнуйся, братишка, я прекрасно справлюсь со столь ответственным заданием. Все будет на высшем уровне.

Едва слышный стон сорвался с губ Альбуса – если Джеймс говорил что-то подобное, да еще и таким тоном, то определенно стоило ждать проблем, которые навалятся в геометрической прогрессии. Благо ему было прекрасно известно, чем грозит эта самая прогрессия наивным дуракам, к коим он себя не причислял никоим образом.

— Мам, а в Гринготтсе правда есть самые настоящие гоблины? – Лили увлеченно крутила головой в разные стороны, и Альбус не переставал удивляться, как она – голова – не отвалилась еще в первые пять минут после их прибытия в Косую аллею.

— Да, только не стоит так заострять на этом внимание.

— А почему? – бесхитростно удивилась Лили.

— Понимаешь, — Джинни неуверенно провела рукой по волосам, заправила длинную прядь за ухо, а потом снова выпустила ее назад, — в обществе не принято подчеркивать разницу между нашими двумя видами. Это неприлично и некультурно, а еще очень невежливо по отношению к ним.

— Но почему?..

— Вот вырастешь, и обязательно поймешь.

Джинни чуть сильнее дернула ее за руку, и задумавшаяся Лили послушно пошла за ней следом. Было видно, что ее не на шутку заинтересовал этот вопрос, и можно было только понадеяться, что ей не взбредет в голову спросить об этом у самих гоблинов.

— А я могу остаться здесь? – Альбус посмотрел на мать, прикидывая, насколько у той хорошее настроение. – Все равно буду только мешаться под ногами…

— Да ты просто струсил, братишка, — ухмыльнулся Джеймс. – Признайся, тебя пугают драконы? Мы ведь их обязательно увидим, если ты пойдешь с нами.

— Глупости, — Альбус фыркнул, — из нас двоих в питомнике у дяди Чарльза испугался именно ты, когда дракониха выпустила пламя.

— А вот и нет!

— А вот и да! – в тон ему ответил Альбус. – Ты потом вообще отказался наотрез подходить к вольерам и…

— Перестань! Сейчас же! – по лицу Джеймса пошли красные пятна злости. – А не то я…

— Мальчики! – в который раз за это утро прикрикнула на них Джинни. – Альбус, побудь у Фортескью, купи себе чего-нибудь, пока будешь нас ждать.

Джинни протянула ему пару сиклей, и Альбус благодарно улыбнулся, помахав Лили на прощание рукой.

Дождавшись, пока спины родных скроются за высокими дверьми Гринготтса, Альбус зашагал в сторону места, где продавали самое вкусное мороженое во всем Косой аллее. Высокие фигуры волшебников окружали его со всех сторон, и он ощущал некоторую робость, идя среди них. Дойдя до открытой веранды кафе Фортескью, Альбус невольно обернулся – ему померещилось, что за поворотом он увидел спешившую по своим делам Гермиону Грейнджер. Дернувшись за ней, он вылетел на соседнюю улочку, чтобы убедиться в своей догадке. Там и правда торопливо шла женщина, одетая в легкую серую мантию и держащая небольшой сверток в руках.

— Гермиона! – радостно воскликнул Альбус, хватая облаченную в серую мантию волшебницу за рукав.

— Альбус? Здравствуй, — обернулась она. – Что ты тут делаешь? Где Джинни?

— Мама вместе с Джимом и Лили отправилась в Гринготтс, а я решил провести это время у Фортескью.

— Стал самостоятельным? – лукаво усмехнулась Гермиона, взъерошив темные волосы Альбуса.

— Совсем скоро я уже буду студентом Хогвартса! – он даже чуть надулся от гордости, но потом весело рассмеялся, представив, насколько нелепо, должно быть, выглядит.

— Я рада, Ал, — она взглянула на запястье, где тикали изящные часы: — Думаю, я могу составить тебе компанию у Фортескью. Давненько я не заходила туда.

— Это было бы замечательно, — Альбус торопливо ухватил ее за руку и потянул к кафе. – А ты знаешь, у меня на днях осознанно получилось починить разбитую чашку!

Глаза Альбуса лучились радостью, когда он, захлебываясь от переживаемого вновь триумфа, торопливо рассказывал Гермионе о своем новом достижении.

— Очень хорошо, — похвалила она его, — но я надеюсь, ты не будешь этим злоупотреблять. Колдовать за пределами Хогвартса вообще-то запрещено.

— Это да, — чуть поник он, — но ведь запрещено колдовать с палочкой, а я – без.

Альбус улыбнулся и засунул в рот новую порцию мороженого.

— Я перед своим первым курсом тоже пыталась что-то наколдовать, и у меня даже получалось, совсем малость, но это было так здорово!

Гермиона чуть прикрыла глаза, погружаясь в давно позабытые ощущения. И Альбус замер, боясь пошевелиться: в такие моменты, ему казалось, что под маской неприступной холодности можно вновь увидеть смешливую девочку с отцовских колдографий.

— Ух ты, — восхитился он. – А как это было?

— Ну, я попробовала…

— Гермиона? Приятно тебя увидеть, — голос Джинни оборвал ее на полуслове.

— Здравствуй, — Гермиона поднялась и обменялась с Джинни дежурным поцелуем в щеку. – Как там драконы, еще живы? – с улыбкой спросила она у Джеймса, от чего тот сразу же воспрял духом, и следующие десять минут его непрерывного монолога были посвящены этим невероятным охранникам несметных сокровищ Гринготтса.

— Гоблины утверждают, что мимо них никто не сможет пройти, но ведь ты с отцом и дядей Роном прошла? Как у вас это получилось?

Он пытливо уставился на нее, словно надеясь прочитать ответ на свой вопрос на ее лице.

— Нам тогда помогал Грипфук, и еще на нашей стороне была невероятная удача вашего отца, — Гермиона по очереди улыбнулась каждому из сидящих перед ней Поттеров. – Если бы не она, вряд ли бы мы смогли выбраться оттуда невредимыми. Но даже наша последующая победа не сделала меня желанным гостем банка Гринготтс, поэтому я теперь веду свои дела только через посредника.

— Злопамятные они, — кивнула своим мыслям Джинни, — даже через столько лет помнят все.

— Так и люди обладают не худшей памятью, — возразила Гермиона.

— Верно. Так, дети, доедаем и нам пора отправляться по магазинам.

— Мне тоже пора, — сверившись с часами, поднялась Гермиона. – Была рада вас всех увидеть.

— В субботу придешь?

— Конечно, Ал. Постараюсь забрать тебя пораньше. Удачных покупок, и до субботы! — она вновь взъерошила ему волосы и, поцеловав на прощание перемазанную в шоколаде мордашку Лили, ушла в сторону Министерства Магии.

Остаток дня проплыл для Альбуса как в тумане: покупка книг, которую он так и не доверил брату, поход к мадам Малкин и долгая примерка, ведь Джинни хотелось, чтобы у ее детей было только лучшее, счастливая Лили, ставшая обладательницей приглянувшегося платья, и поход к Олливандеру, которого Альбус ждал больше всего.

Магазин Олливандера произвел на него неизгладимое впечатление, и пусть он был готов к подобному благодаря рассказам отца, увидеть воочию место, где волшебники становились волшебниками, оказалось просто невероятно, словно сбывшийся сон. За те полчаса, что они провели в магазине, тишину помещения нарушали только тихое покашливание продавца да шелест сменяющих друг друга коробок.

— Вот ваша палочка, мистер Поттер. С вас десять галлеонов.

Джинни молча расплатилась и покинула магазин, уговаривая Лили не сильно шуметь из-за того, что ей не разрешили взять в руки ни одной палочки из тех, что не подошли Альбусу.



До отъезда в Хогвартс оставалось еще три недели, и Альбус старался проводить как можно больше времени с заметно приунывшей Лили. Подолгу возился с игрушечными фигурками магических зверей, выдумывая для маленькой Лили целые неизведанные миры, читал ей сказки и пытался, как мог, скрасить предстоящие месяцы разлуки.

— Ты мне будешь писать, Ал? – как-то спросила она, передвигая маленьких дракончиков по зеленому морю травы. – Ты же не забудешь обо мне?

Альбус вздрогнул от прозвучавшей в ее голосе грусти. Лили сидела, опустив голову, и Альбусу никак не удавалось увидеть выражение ее глаз.

— Хочешь, буду писать каждый день?

— Каждый день? Было бы хорошо, — она улыбнулась, — вот только сов жалко, они очень устанут летать туда-сюда.

— Тогда раз в неделю?

— Обещаешь?

— Обещаю, — Альбус крепко обнял ее и легонько пощекотал. Лили взвизгнула и вывернулась из его рук.

— Что, малышня, делать нечего? – нарисовался на пороге комнаты Джеймс, поигрывая надкушенным яблоком. – Тебе бы, Альбус, только с девчонками и возиться, это все, на что хватает твоего развития.

Альбус едва слышно скрипнул зубами от накатившей злости.

— Мог бы и сам уделить ей больше времени!

— Еще чего, — Джеймс удивленно взглянул на брата с сестрой, — мне с малявками неинтересно, вечно у нее на уме одни куклы и сказки…

— Джеймс!..

В голосе Лили прорезались обиженные нотки.

— Просто проваливай.

— А вот и…

Он не успел договорить – дверной звонок зашелся звоном.

— Иди, это точно Гермиона пришла тебя выгуливать.

Джеймс заржал над своей шуткой и увернулся, когда взбешенный Альбус запустил в него одной из фигурок драконов. Та расправила крылья и, угрожающе шипя, начала носиться над головой удирающего Джеймса.

— Не бери в голову его слова, Лили, — наклонился он к обиженно сопящей сестре. – Это же Джеймс, он вовсе так не думает.

— Обидно.

— Я знаю, Лили. Вечером обязательно прочтем сказку о Трех братьях, — посулил Альбус, и Лили ожидаемо улыбнулась, вмиг забывая о нанесенной обиде.



В эту субботу Альбус и Гермиона ели мороженое и любовались цветами в Риджент-парке. Это место ей очень нравилось, и они приходили сюда каждый раз, как выбирались в Лондон. Гермиона со смехом рассказывала о своем однокурснике Невилле Лонгботтоме, который был просто гением в Травологии и мог вырастить абсолютно все, что когда-либо вообще росло на Земле.

День неизбежно подходил к концу: небо темнело, полыхая алым закатом, и наступило время возвращаться домой. Альбусу страшно не хотелось отпускать Гермиону, зная, что стоило ему только уйти – и живые карие глаза чуть потемнеют, скроются за ледяной коркой отчужденности, и привычная, знакомая ему Гермиона снова превратится в далекую незнакомку.

Как только они ступили на порог, дверь распахнулась, открывая взору Джинни, что-то радостно рассказывавшую Одри, жене дяди Перси. Против Одри он ничего не имел, но дядя Перси совершенно не нравился Альбусу, несмотря на то, что тот был представителем славной семьи Уизли.

— Спасибо огромное, Гермиона, — произнесла Джинни, целуя ее в щеку, — ты меня здорово выручила. Даже не знаю, как сказать, но только с тобой он ведет себя хорошо. Признайся, что ты с ним делаешь?

Она оживленно болтала, мимолетом бросив взгляд на Альбуса и скомандовав: «Мой руки и живо за стол». Ответа Гермионы он не услышал, взбегая по лестнице, но ему очень хотелось верить, что она сказала что-нибудь резкое, чтобы стереть с лица матери эту фальшивую улыбку.

Очутившись в ванной, он в изнеможении прислонился к закрытой двери, пережидая, когда сердцебиение придет в норму. Открутив кран с холодной водой, Альбус с каким-то садистским наслаждением медленно мыл руки, стараясь по возможности оттянуть тот момент, когда ему придется выйти из ванной и спуститься к общему столу. Пальцы сводило от холода, но он не спешил закрыть кран и убрать руки из-под бьющей сильной струей ледяной воды.

Оглушительный стук в дверь вырвал из задумчивости. Альбус поморщился, когда услышал громкий голос брата, приказывающего наконец-то освободить ванну и проваливать вниз. Он тщательно вытер руки о полотенце, прикусив губу от пронизывающей ладони колкой боли, и вышел. Джеймс стоял, прислонившись спиной к перилам лестницы.

— Что? – бросил ему Альбус, проходя мимо.

— Мама хочет с тобой поговорить, — безразлично ответил он и скрылся в только что освобожденном помещении.

Альбус спускался настолько медленно, насколько это было вообще возможно. Двенадцать ступенек, семнадцать шагов, осторожно приоткрыл двери – мама сидела за столом, рядом расположился дядя Перси со своей женой и близняшками. Одри что-то сосредоточенно говорила, изредка согласно кивая в ответ на слова Джинни. Альбус прислушался:

— …На первое число назначили пробы в Гарпиях, — говорила она, хмурясь.

Он вздохнул: значит, она все же решила, что Лили уже достаточно взрослая. Альбус надеялся, что та не станет возвращаться в спорт до того момента, пока Лили не уедет в Хогвартс. Ему очень не хотелось, чтобы сестра пережила то же, что в свое время выпало ему – осознание ненужности никому, даже собственной матери…

— Я не смогу проводить мальчишек в школу. Хотела попросить маму, но она не может отойти от отца в такой ситуации.

Перси сокрушенно кивнул, но Альбус мог бы поспорить, что тому совершенно все равно, выкарабкается дедушка или нет. Он вообще не всегда мог понять, почему дядю Перси так любят ставить ему в пример? Не дядю Фреда или Рона, не отца, а именно эту министерскую крысу.

Впервые это выражение он услышал от Гермионы, когда она рассказывала о ком-то из своих подследственных из числа сотрудников Министерства. Вспомнить фамилию того человека он не мог, но презрение, звучавшее в словах Гермионы, он запомнил навсегда. Примерно так же он относился и к гибкому, изворотливому дядюшке, вечно старающемуся быть лучше, чем он есть на самом деле.

— Мы, конечно же, отвезем мальчиков на вокзал, — вклинилась Одри.

— Огромное спасибо! – в голосе мамы прозвучало облегчение, и он решил, что это самый лучший момент появиться на кухне.

— Добрый вечер, — вежливо произнес Альбус, усаживаясь на свободный стул и отодвигая от Лили вазочку со сладким. Мама все время забывала, что той нельзя. Недовольное лицо сестры лучше всяких слов свидетельствовало о том, что она сейчас думала о нем.

Джинни взмахом палочки призвала тарелку с ужином, и та, проплыв полкухни, замерла прямо перед ним. Вкусный аромат распространился по обширному помещению, вызвав голодное бурчание в желудке. «Вот предатель», — подумал Альбус, ведь они вместе с Гермионой успели побывать в уютном ресторанчике и попробовать замечательное рыбное филе. Он вздохнул: до следующей субботы, которая, к слову, будет последней, ужасно долго ждать.

— Альбус, — произнесла мама, поправив и так ровно стоявшую вазу с цветами, — я не смогу проводить вас с Джеймсом в Хогвартс. Тетя Одри и дядя Перси любезно согласились меня выручить.

Голос Джинни звучал ровно и спокойно, словно она каждый день отправляла своих детей на целый год из дома. Альбус молча кивнул и постарался ничем не выдать своей обиды. Какое ему дело до того, что толкало ее на подобное?

— Ты будешь теперь играть в квиддич?

— Если пробы пройдут удачно, — оживилась она, и он понял, насколько сильно той хочется скорее ощутить себя в воздухе, несущейся на ворота противника с квоффлом под мышкой.

Альбус безразлично кивнул:

— Поздравляю.

— Еще рано, глупый, — рассмеялась Джинни. — Вот когда мама пройдет, тогда вы и поздравите ее, да, Лили?

Лили рассмеялась в ответ на ее улыбку, и он тоже заставил себя улыбнуться. Пусть все идет так, как и должно быть.



Последнюю субботу перед отъездом Альбус провел в одиночестве. Джинни аппарировала согласовывать будущие тренировки, словно уже прошла пробы и стала полноправным членом команды. Лили бабушка Молли забрала на весь день к себе, посулив море вкусностей, которые непременно развеселят ее солнечную девочку. А Джеймс, вполне предсказуемо, отправился в гости к Фреду, с которым они вот уже неделю постоянно связывались через камин – не иначе, готовили к приезду в Хогвартс что-то уж и вовсе нереальное. Альбус вздохнул, даже у Гермионы – и той не получилось сегодня выбраться, какое-то срочное дело требовало ее личного присутствия.

Побродив по дому и выпив стакан фруктового сока, который теперь всегда присутствовал на столе, Альбус постоял в раздумье посреди гостиной и принялся взбираться на чердак. Чердачное помещение было обширным и большую его часть занимали вещи, убранные Джинни за ненадобностью или же во время прошлого ремонта, когда она избавилась от всего, что напоминало об отце. Альбус часто поднимался сюда, когда накатывала грусть или же ему просто хотелось побыть наедине со своими мыслями, что выглядело довольно проблематичным, живя в одном доме с Джеймсом. Для брата почти не существовало понятия «личное пространство», и Альбусу иногда хотелось наложить какое-нибудь заклятие на свою дверь, чтобы Джим напрочь забывал о своих намерениях, стоило ему только взглянуть на нее.

Папин сундук плотно закрывали запирающие чары, но для Альбуса они никогда не представляли преграды. Плотно прижав ладони к крышке сундука, он шепнул «Аллохомора» — петли со скрипом провернулись, и крышка совсем на немного отошла от основания. Поддев пальцами, Альбус откинул ее назад. Там, в обширном нутре сундука, аккуратно были сложены учебники, мантии и старые вещи, и папин альбом, который мама убрала сразу же после его смерти. Альбус точно знал, что еще где-то должны храниться мантия-невидимка и знаменитая карта Мародера, но их здесь не было.

Потертый бордовый альбом сразу же приковал к себе взгляд. Альбус бережно стер невидимые пылинки, а на самом деле представил, как этих же страниц касались руки отца. С колдографий на него смотрели разные лица: вот счастливые бабушка с дедушкой улыбались со снимка; на другом стоял и весело подмигивал Сириус Блэк, обнимая за плечи счастливых молодоженов; тут были и детские колдографии отца. Их в альбоме совсем немного, да и большинство из них ему достала Гермиона, связавшись со своими школьными друзьями, но каждая была для Альбуса на вес золота. Вот Гарри Поттер поймал снитч, вскидывая руку в победном жесте. На этой они втроем стояли на ступенях Хогвартса: рука отца лежала на худеньких плечах Гермионы Грейнджер, весело смеющейся над шуткой Рона Уизли. Он перебирал их одну за одной, вглядываясь в глаза отца. В большинстве своем они были грустными, словно на его плечах лежала слишком большая ответственность, словно он знал, что самые страшные потери его еще только ждут впереди.

Дальше колдографии сменили вырезки из Пророка и других газет. На них отец хмурился в колдокамеру, отрывисто отдавая команды оперативникам. Этих вырезок было больше, чем счастливых детских колдо, ведь с падением Волдеморта мир не стал в одночасье лучше и чище.

Последняя страница специально заклеена непрозрачной бумагой – Альбус собственноручно сделал это, лишь бы вновь не вспоминать сухие строчки пятилетней давности и не чувствовать вновь горечь потери.

Отцовские вещи окружали Альбуса, и ему даже на мгновение показалось, что и он сам находится здесь же, рядом с ним – стоит за его плечом и чуть устало улыбается. Альбус обернулся, но на чердаке не было никого, кроме него. Вздохнув, аккуратно начал складывать вытащенные вещи, долго смотрел на детские колдографии и выбрал ту, где отец и двое его лучших друзей были запечатлены под стягами Гриффиндора в факультетской гостиной. И накрепко закрыл сундук, запретив себе думать обо все остальном. Сейчас ему надо было заставить себя сделать шаг назад, и еще один, спуститься по лестнице в свою комнату и закончить собирать чемодан для завтрашней поездки.