Я терпеть не могу просыпаться от стука в дверь. Просыпаться от плача ребенка я тоже не люблю, но плач – это хотя бы что-то естественное. А стук посреди ночи означает, что либо кто-то опять ошибся дверью, либо что-то случилось. Но поскольку с прошлой осени мы наконец-то наложили на наше крыло заклятье Фиделиус, то дверью больше никто не ошибается. И никто посторонний к нам не ходит, даже Темный Лорд, которому достаточно остальных трех четвертей дома, где помещается временная штаб-квартира Упивающихся Смертью.
Нет ничего более постоянного, чем временная штаб-квартира...
Конечно, это мог быть и Барти, но ему совершенно незачем стучать – у него есть ключ, он может просто войти и лечь, как он иногда и делает. Засыпаю – его нет, просыпаюсь – он спит рядышком, как ни в чем ни бывало... и как только я это обнаруживаю, то спать ему обычно не даю. Но сегодня он дежурит и ломиться в собственный дом посреди ночи ему незачем. Это может быть Нарцисса – она бывает у нас чуть ли не каждый день, может и в два часа ночи прийти... Впрочем, какой смысл размышлять – открывать надо.
Я накинула мантию поверх ночной рубашки и пошла к двери. Антарес спал в своей кроватке, как младенец. Собственно, как и положено в его возрасте. Он наконец-то перестал путать день с ночью и стал спать по ночам. Лучше бы он это сделал пораньше, честное слово! Мне хватает и Барти, которому периодически снятся дементоры и которого потом приходится успокаивать единственно верным способом.
– Иду, иду, – для порядка крикнула я, хотя скорее всего за дверью не услышали.
Искать свечку было некогда, поэтому засов отодвинула на ощупь. Не успела я открыть дверь, как кто-то бросился мне на шею, чуть не сбив с ног. Сначала я было подумала, что это Барти – по светлым волосам, но Барти обычно первым не бросается. И вообще, я подобные вещи позволяю только двоим... а раз это не Барти, значит Драко.
Он же должен быть в Хогвартсе! Что случилось?
Через пару секунд я окончательно поняла, что это Драко и попыталась отцепить его от себя, чтобы провести в комнату и поговорить в спокойной обстановке. Если у братца истерика – а у него явная истерика – то надо напоить его чаем или зельем, но я же не могу это сделать, пока он на мне висит!
– Драко, да ты что, пойдем в кухню, – бормотала я, гладя братишку по плечу.
А он как будто не слышал – уткнулся в меня и всхлипывает.
И тут раздался очень знакомый голос:
– Драко, вам не кажется, что вы ошиблись дверью? Штаб-квартира находится в восточном крыле.
Братишка мгновенно прекратил плакать и отскочил от меня на шаг. Нет, идея Нарциссы дать Снейпу доступ в наше крыло была явно плохой идеей... Но ее же и Рина поддержала – как я могла выстоять против них двоих! Барти-то сделал вид, что ему все равно, он со Снейпом и в штаб-квартире видится, привык уже.
– Профессор Снейп, – я постаралась сделать свой голос максимально ехидным, – вы не видите, что в таком состоянии Драко не может идти в штаб-квартиру?
Профессор Снейп издал неопределенный звук – наверное, это была такая усмешка. Хорошо в темноте не видно – потому что он улыбается так, что я опасаюсь, как бы у меня молоко не пропало.
– Идем, идем, – я тяну Драко на кухню, и он идет покорно, как под Империусом.
Тьфу. И зачем он только Снейпа за собой притащил? Или тот сам притащился?
В кухне я сначала посадила Драко на стул, а потом закричала в темноту:
– Винки!
Снейп не успел сказать очередную пакость, как под потолком зажегся свет, на плите закипел чайник, а у него под носом оказалась бутылка сливочного пива. А я еще и добавила для полноты картины:
– Или лучше огневиски?
Хотя если кому-то в этом доме и нужен огневиски, так это Драко. Вид у него совсем потерянный – может, его бы это и взбодрило. Хотя если ему надо в штаб-квартиру, то лучше не стоит, он там с непривычки что-нибудь не то ляпнуть может. Мне бы тоже не помешало, но я сейчас даже сливочного пива не пью. Отвыкла уже.
Себе и Драко я налила чаю. Села на стул у окна, посмотрела на братца испытующим взглядом и спросила:
– Рассказывай, что стряслось?
Братец молчит и даже про чай не вспоминает. Зато Снейп молчать не может, впрочем как и всегда.
– Странно, что вы не в курсе, мисс Лестранж, при том что живете в штаб-квартире.
– Штаб-квартира, профессор Снейп, как вы сами изволили заметить, находится в другом крыле этого дома.
Ага, ему не нравится, когда его называют профессором Снейпом. А мне не нравится, когда меня зовут «мисс Лестранж». Причем никто, кроме Снейпа, так не делает. Иногда он меня называет «миссис Крауч», и это мне не нравится еще больше. Мы с Барти решили, что фамилия Крауч не подходит ни мне, ни ему, а фамилия Лестранж слишком известна и слишком подозрительна. В результате мы теперь оба Розье – к этой фамилии я давно привыкла. И Барти для непосвященных делает вид, что он мой знакомый из Франции. Половина завсегдатаев штаб-квартиры, кстати, его и не узнала. А мы с ним иногда и по-французски говорим, причем его произношению и Эсмеральда бы позавидовала.
И я бы не сказала, что я так уж сильно не люблю Снейпа. Да и он ко мне вроде относится неплохо. Нам с ребенком зелья таскал безо всяких напоминаний. Но вот стоит оказаться рядом – мы сразу начинаем друг друга подкалывать. Правда, только по мелочам. Началось с того, что я Барти защищала, а потом мне просто понравилось.
– А ваш супруг не посвящает вас в дела?
– Мой супруг с утра дежурит, и я не собираюсь его отвлекать.
Барти, уходя в штаб-квартиру, что-то говорил о грядущей со дня на день спецоперации... но они и так каждый месяц, а мне, честно говоря, надоело слушать про убийства и аресты.
– И ваша матушка вас тоже не посвятила?
А вот это уже удар ниже пояса, потому что с матерью я не разговариваю с Рождества – и Снейпу об этом прекрасно известно. Его Беллатрикс, кстати, тоже не любит, и это взаимно. Но я-то тут при чем?
Пока мы со Снейпом препирались, Драко успел глотнуть чаю и, похоже, еще и обжечься, что приводит его в чувство. Он смотрит на меня большими глазами, в которых все еще стоят слезы, и спрашивает:
– Бетти, а мама у вас?
Снейп только что говорил о моей маме, но Драко-то спрашивает о своей, в чем я ни на секунду не сомневаюсь. Нарцисса заходит к нам чуть ли не каждый день и еще много времени проводит в штаб-квартире, где ей, по большому счету, делать нечего. Разве что ругаться с сестрой. Но это, наверное, приятнее, чем сидеть в пустом Малфой-Мэноре, где ей тоже делать нечего.
– Она утром заходила, а где сейчас – не знаю. Может, в штаб-квартире.
Драко на мгновение оживился, но сразу же сник.
Они вообще собираются мне рассказывать, что случилось? Или мне воспользоваться тем, что Барти учил меня легилименции?
Хотя Драко окклюменции тоже учился...
Снейп, услышав слово «штаб-квартира», оживился.
– Драко, вы уже допили чай? Идемте.
– Ну уж нет! – Я вскакиваю и становлюсь в позу «Беллатрикс Лестранж в гневе». Некоторые обители штаб-квартиры меня боятся, несмотря на то что я еще ни разу никого Круциатусом не приложила. Хотя на Снейпа это вряд ли подействует. – Идите в штаб-квартиру и скажите, что мы с Драко подойдем позже, потому что чай он еще не допил!
– Вы с Драко? А на кого вы оставите своего сына?
– Мой сын прекрасно может спать и в присутствии Винки.
– Пока мы с вами будем препираться, мисс Розье, – голос Снейпа преисполнен ядовитой вежливости, – Темный Лорд сам придет сюда и спросит, почему мы задерживаемся.
– Не придет, – я улыбаюсь, причем совершенно искренне, – дом под Фиделиусом, а его в тайну не посвятили.
Первое Снейпу известно, а вот второе повергает в состояние шока. Пока он раздумывает, я сажусь обратно и принимаюсь сверлить Драко взглядом. Он послушно выпивает еще глоток чая, который успел стать менее обжигающим.
И тут входная дверь громко хлопнула.
Темный Лорд к нам, конечно, не придет. Но Беллатрикс вполне может, ее в тайну посвятили, несмотря на то что она своим правом не пользуется...
– Бетти!
Нет, это всего лишь Барти. Большой, должно быть, в штаб-квартире переполох случился, если он с дежурства ушел.
– Я на кухне, иди сюда!
Он идет и видит всю нашу дружную компанию. Драко расплескивает чай, хотя чего тут пугаться – Барти совсем не страшный! Даже когда приходит по поручению Темного Лорда.
– Вот вы где! Вас обыскались уже! Сельвин сказал, что вы аппарировали одновременно с остальными, мы уже думаем, не расщепило ли вас.
Снейп хочет что-то сказать, но я его перебиваю.
– Барти, тебя что – отпустили?
– Нет, – смущенно говорит Барти, которому очень не хочется мне возражать.
– Там наверняка куча народа, они без тебя переживут! Иди спать, а я схожу с Драко в штаб-квартиру.
По лицу видно – Барти возмущает сама идея идти спать, когда он должен сидеть в штаб-квартире, даже если в этом нет никакой необходимости. Спорить с ним бесполезно, уже пыталась неоднократно. Единственный момент, где он мне уступить никак не желает.
– Тогда подожди минуту, я оденусь и пойдем вместе. Пошли, поможешь.
Помощь Барти при переодевании мне, конечно, не нужна и даже вредна. Нет, он первым ко мне приставать не начнет, но всегда смотрит так, что начинаю я. А сейчас некогда.
Но, может, хотя бы он расскажет, что там стряслось?
– Что там стряслось? – спрашиваю я, пока Барти застегивает мне пуговицы на платье.
– Тебе не сказали? Дамблдор убит.
Я вздрагиваю так, что пуговица расстегивается и Барти чуть не теряет равновесие.
– Как? Кто его убил? Драко?
Я вспомнила – Драко ведь должен был убить Дамблдора... только никто не верил, что он это сделает. Ни я, ни Нарцисса... Нарцисса была уверена, что ему поможет Снейп, а от Снейпа никаких разъяснений не дождешься.
– Нет, Снейп.
– Так вот почему он сегодня такой мрачный!
– А я бы сказал – как всегда.
Ну почему я сразу не сообразила? Потому что у них каждый день спецоперации, а у меня ребенок на руках? А Драко мне толком ничего и не рассказал, да и не видела я его с лета.
Вышли из дома все вчетвером. Барти шел впереди, Снейп за ним, а я взяла Драко под руку.
– Драко, – тихо сказала я, – если тебя ищут, ты можешь пока пожить у нас.
– А мама?
– Вместе с мамой. У нас есть свободная комната.
Вот что было надо, чтобы вывести Драко из состояния шока. Он наконец-то вспомнил, как улыбаться – даже в темноте видно.
– Бетти! А хочешь я Антаресу детскую метлу куплю? Я же ему подарок на первый день рождения так и не сделал!
– Нет, Драко, – засмеялась я в ответ, – лучше не надо. Если мы захотим уничтожить Организацию, достаточно будет дать Антаресу метлу и выпустить его в штаб-квартиру. Никакие авроры и никакой Орден Феникса не справятся лучше.
Шутки шутками, но ребенок на метле – это стихийное бедствие. Нарцисса рассказывала, как Драко в три года подарили метлу – весь Малфой-Мэнор, включая домовых эльфов, потом очень об этом сожалел. А в год так точно рано.
Больше мы поговорить с Драко не успели, потому что дошли до парадной двери. Дом, где мы поселились, намного меньше Хогвартса, но кажется огромным. Уж не знаю, где его нашел Малфой и что тут было раньше. Вроде он принадлежал каким-то магглам и ему уже лет четыреста, если не больше. Его старые хозяева все умерли, а новым что-то не понравилось. Наверное, привидение, которое здесь живет. Оно действительно очень вредное, но я его один раз осадила и больше оно к нам не суется. Не знаю, появляется ли оно в штаб-квартире, наверное нет, потому что Темного Лорда испугается даже мертвый, не то что живой.
Дом, между прочим, Люциус для нас нашел, а вовсе не для штаб-квартиры. Здесь даже сложных охранных чар не установлено.
В гостиной полно народа. Первая, кого я вижу – Нарцисса, и пока я с ней здоровалась, обнаружилось, что мои спутники успели разбежаться. Снейп с Драко в гостиную даже и не входили, а сразу направились на второй этаж, к Темному Лорду. И Барти с ними – сидеть под дверью и ждать, пока понадобится позвать кого-нибудь еще. И зачем, спрашивается, я сюда пришла? Нарциссу успокаивать? Ну разве что...
Рассказывать мне ей нечего – и без меня все рассказали. Это по лицу видно. Я и рот открыть не успела, как она спрашивает меня первая:
– Бетти, что ты здесь делаешь? А с кем ребенок остался?
– Ребенок спит, – ворчливо отвечаю я. – Ничего с ним не случится. А вы с Драко можете пока пожить у нас, места хватит.
– Иди домой! А мы с Драко подойдем попозже.
– Может, это вы пойдете домой к нам, а мы с Драко подойдем попозже? – парирую я,
Нарциссу такой вариант не устраивает. Она решила сидеть до победного конца, как, впрочем, и я. Хотя мы с тем же результатом могли сидеть и дома – Драко от нас никакого толку не будет, да и нам самим тоже. Но Нарциссу не убедишь.
За последние два года мы с тетей Нарциссой как-то очень быстро и неожиданно нашли общий язык. Особенно после рождения малыша. Она, оказывается, еще не забыла, как обращаться с младенцами, и давала мне очень много ценных советов. Не то что Беллатрикс, с которой мы поругались, собственно, из-за малыша, а вовсе не из-за Темного Лорда, хотя из-за него тоже могли. Матушка упрекнула меня, что я слишком много вожусь с ребенком, что она меня грудью вообще не кормила и есть множество дел куда более полезных. После чего она была послана к своему красноглазому уроду заниматься полезными делами и больше у меня не появлялась. Что мне до того, что принято в чистокровных семействах Англии: у меня французское воспитание, я на английские обычаи могу наплевать. Особенно на те, которые касаются детей. Нарцисса со мной оказалась солидарна, а Барти долго возмущаться не смог – он вообще этого не умеет. Тем более потом оказалось, что он с нами тоже солидарен. Его мама с ним возилась еще больше, чем я с Антаресом. Причем муж ее в этом не упрекал, потому что ему было некогда.
А что до того, что я назвала Лорда красноглазым уродом... А кто же он еще – зеленоглазый красавчик? И в глаза я бы его так никогда не назвала: он у нас нервный – сначала убьет, а потом пожалеет о сделанном. Барти тоже нервный, но он сначала жалеет, а потом не убивает. За что ему меня убивать?
Пока я говорила с Нарциссой, я особенно не обращала внимания на остальных. Зато они на меня обратили. Неудивительно – при моей-то внешности! А я-то даже не помню, как кого зовут, потому что в штаб-квартире появлялась хорошо, если пять раз за два года, и то когда там только Барти да Снейп торчали. Если я хочу кого-то видеть, я лучше к себе позову. А если не хочу – зачем мне в штаб-квартиру приходить? Тем более тут теперь живет моя матушка, которую Нарцисса выставила из Малфой-Мэнор. И правильно – к ним авроры с обысками ходят чуть ли не каждую неделю, зачем их радовать? Как бы я к матери ни относилась, я не хочу, чтобы она снова в Азкабан отправилась. Сейчас ее не видно, опять небось сидит у Лорда под дверью, это ее любимое место. Зачем, спрашивается, вообще в штаб-квартире дежурный, если Беллатрикс околачивается там постоянно?
– Миссис Малфой, – раздался голос над самым моим ухом, – не представите свою очаровательную собеседницу?
Я подняла глаза. Лицо смутно знакомое и очень неприятное. Наверно, видела на колдографиях, потому что если бы я его где-нибудь встретила, то запомнила бы. Дело даже не в том, что он некрасивый. Снейп тоже некрасивый. Но со Снейпом хоть поговорить по-человечески можно, а с этим...
Пока я на него пялилась, Нарцисса успела ответить первая:
– Моя племянница, Бетти.
– Миссис Розье, – поправила я. Для этого типа я точно не Бетти!
– Александер Яксли, – представился тот.
Я даже знаю, кто это. Ничего хорошего о нем не слышала. Даже от Барти, который о своих очень редко отзывается плохо.
Надо было сказать традиционное «Очень приятно», но как я скажу, если мне не приятно, а ровным счетом наоборот? Бывает, когда человек с первого взгляда нравится – как Рина, например, – а бывает, когда сразу же вызывает отвращение.
– Вы дочь Беллатрикс Лестранж? Я о вас много слышал. Что же вы так редко у нас появляетесь?
– У меня семья, – сухо ответила я. Интересно, что он обо мне слышал. И от кого. От Снейпа – одно, а если от матери... Она такого нарасскажет – в зеркале себя не узнаю!
– Все равно, вы должны быть в курсе дел, как одна из нас. Вы ведь знаете, какой сегодня день? Я ведь был там, в Хогвартсе!
– И что? – спросила я помимо воли.
Говорить с Яксли мне совсем не хотелось, но надо же узнать, что там произошло! Драко лучше не трогать, от Снейпа ничего не добьешься...
– Ваш кузен сумел открыть проход в Хогвартс, а вот когда до дела дошло, оплошал. Ему приказ был Дамблдора убить, а он не справился.
Вот мне бы такое спокойствие, как Нарциссе. Как будто и не про ее сына говорят.
Яксли думает, что, раз я молчу, то я его очень внимательно слушаю и начинает рассказывать, как они напали на Хогвартс. Причем таким тоном, как будто это исключительно его заслуга, а то, что никого не убили, кроме Дамблдора, – досадное упущение. И в этом он ни коим образом не виноват!
Когда он замолк, чтобы перевести дух, сбоку возникла еще чья-то физиономия и воскликнула:
– Мы должны отметить это событие!
Физиономия знакомая – кажется, это Амикус Кэрроу. Я видела его в штаб-квартире, он попытался пристать ко мне с расспросами, но был послан. И сестрица его, разумеется, тут же. И они, похоже, уже отметили, судя по тому, какая красная у Амикуса физиономия. Или он постоянно что-нибудь отмечает?
Алекто услужливо подсовывает мне рюмку с чем-то прозрачным. Судя по запаху, огневиски.
– Я не пью, – говорю я, отстраняясь.
– Даже за победу Темного Лорда? – Яксли смотрит на меня очень тяжелым взглядом.
Снейп тоже мог бы сказать эти же самые слова, но с иронией, а от этого можно ожидать чего угодно, вплоть до Круцио.
– У меня грудной ребенок, мистер Яксли, так что за победу Темного Лорда я выпью молока.
Был бы тут Снейп, я бы еще добавила, что молоко очень любят змеи, так что это самый подходящий напиток для чествования Темного Лорда. Но у Яксли, судя по всему, полностью отсутствует чувство юмора. Он и без того видит в моих словах издевку.
– А ты выпьешь, Нарцисса? – спрашивает Амикус. – У тебя ведь не грудной ребенок!
Нарцисса рюмку принимает и пьет с совершено бесстрастным видом. Да, Драко, конечно не грудной ребенок, но проблем от него не меньше.
Пока все пьют, я чувствую себя полной идиоткой. Потому что мне пить нечего – молока здесь, конечно же, нет. А звать Винки я и не собираюсь. Если в штаб-квартире узнают, что в этом доме есть собственный домашний эльф, они ж ее загоняют! Кто с ребенком сидеть будет?
– Я надеюсь, вы будете здесь появляться? – спрашивает Яксли. – У нас у всех одно дело.
Ага, как же, одно. Мне ваших дел не надо, мне хватает одного маленького ребенка, одного большого и теперь еще и братца непутевого успокаивать. Что с того, что у него своя мама есть? Мама из него не вытрясет всего, что вытрясу я, даже если мне понадобится для этого воспользоваться легилименцией.
Пока я думаю, как бы поприличней ответить Яксли, дверь гостиной открывается и входит Барти. Вид у него примерно как у старосты курса, которого декан посылает унять факультетскую пьянку. Меня это всегда веселит, зато Барти потом обижается. Но самое забавное в том, что Барти все-таки удается заставить себя слушаться.
– Яксли, Кэрроу, – произносит он вроде бы негромко, но очень весомо. – Идите наверх, вас ждут.
Вот что нужно было, чтобы сбить с Яксли спесь! Напомнить, что вообще-то не он тут самый главный, а еще и Темный Лорд где-то есть.
Дождавшись, пока Яксли и парочка Кэрроу выйдет, Барти обращается ко мне.
– Бетти, иди домой.
– А ты?
– А я утром приду.
Утром он придет, как же. Без него прямо-таки Темный Лорд не обойдется! При том что за последний год Барти в спецоперациях не участвовал, а сидел безвылазно в штабе. Хотя, может, и была от него какая-то польза, я же не спрашивала...
А зря. В следующий раз буду спрашивать.
– А где Драко?
– Он тебя внизу ждет.
Побоялся заходить в гостиную, пока там Яксли с Кэрроу? Похоже на братца.
– Тетя Нарцисса, пойдемте?
Но Нарциссу и звать не надо – едва услышав про Драко, она сорвалась с места первая. И когда я дошла до прихожей, они уже стояли там, обнявшись, и мне пришлось дернуть братика за мантию, чтобы осознал, на каком он свете.
– Драко, идем домой.
– Действительно, – спохватывается Нарцисса, – что мы здесь стоим. Идемте.

Проснулась я от запаха кофе. Это было гораздо приятнее, чем от стука в окно посреди ночи. Полминуты соображала, кто я и где, потом вспомнила, что отправила Нарциссу разговаривать с Драко, а сама решила подождать и немного вздремнуть. Вот и вздремнула... Если ребенок не разнес полдома, будет совсем хорошо. Но судя по тому, что никаких воплей не слышно – ни возмущенных, ни восторженных – все-таки не разнес.
Когда я влезла в халат и вышла на кухню, моим глазам открылась идиллическая картина семейного завтрака. Драко увлеченно уплетал яичницу с беконом, и, судя по аппетиту, не ел он перед этим дня четыре. Нарцисса задумчиво намазывала тост маслом. Барти кормил ребенка кашей и даже успешно, судя по отсутствию каши на скатерти и мантиях окружающих. Идиллию нарушал один Снейп, который ничего не ел и только внимательно оглядывал окружающих.
Я бы не удивилась, если бы Снейпа притащила Нарцисса, но вряд ли их с Драко еще раз понесло в штаб-квартиру. Тогда остается Барти, но у них всегда были напряженные отношения, хотя я чего только ни делала, чтобы их помирить. Я Барти даже с Драко помирила, а вот со Снейпом они все еще смотрят друг на друга косо.
– Доброе утро! – радостно воскликнула я. – Барти, ты спал сегодня?
– А? – Барти вздрогнул, ложка в его руке, разумеется, тоже – и на скатерти появилось пятно.
Ну какой же завтрак без испачканной скатерти! Только обычно этим занимается младший ребенок.
– Не спал, – сделала я вывод. – Подождите меня, сейчас я приду.
Не буду же я садиться за стол неумытой и непричесанной!
Вернувшись через десять минут, я обнаруживаю за столом ту же картину, за исключением того, что ребенок под надзором Барти пьет чай. Во избежание новых пятен на скатерти я решаю мужа пока не трогать, а спрашиваю Снейпа:
– Профессор, вам чай, кофе? Или яичницу с беконом?
И пусть только попробует отказаться – с ложки буду кормить, как Антареса!
Снейп наконец-то соглашается на кофе, и идиллия становится полной.
– Мама, – говорит ребенок.
– Да, – соглашаюсь я, – мама пришла завтракать. А кто еще здесь, можешь сказать?
Малыш смотрит на меня круглыми черными глазенками, оглядывается на Барти и уверенно произносит:
– Папа.
– А еще кто?
На этот раз он думает чуть дольше, потом показывает на Нарциссу и радостно объявляет:
– Баба!
А что еще делать, если родная бабушка к нам не ходит? Называть так бабушку двоюродную. Нарцисса даже и не обижается. Как на такое чудо можно обижаться?
Пока Анти узнает родственников, я спокойно ем яичницу. Я не Снейп, я не буду делать вид, что у меня вселенский траур и есть мне не хочется. Тем более и поводов для траура в этом доме не вижу. После бегства из Хогвартса и встречи с Темным Лордом Драко жив и здоров, что еще надо?
– Анти, а это знаешь кто? – говорю я, показывая на Драко. – Это дядя Драко. Скажи «дядя Драко».
– Дада, – произносит ребенок и хлопает ручонкой по столу.
Драко смущенно улыбается.
– Как он у тебя вырос! Когда я его в последний раз видел, он совсем крохотный был...
– Еще бы! Это прошлым летом было, он тогда был примерно как ты перед моим отъездом во Францию. Когда я тебя уронила, помнишь?
Он помнит – не как уронила, конечно, а как об этом рассказывала. И ужасно смущается. А мне, как всегда, становится смешно – и от его смущения, и от того, как смотрит на него ребенок. Они определенно найдут общий язык, Драко от малыша недалеко ушел. И ему полезно будет, чем о гадостях всяких думать, вроде Темного Лорда.
Снейпа я ребенку так и не представила, поскольку его имя малыш произнести не в силах. Пусть пока к Драко привыкает. И Драко к нему тоже пусть привыкает. Нарцисса уже освоилась с ролью бабушки, пусть Драко побудет дядей, ему полезно.
Антарес уже выпил весь чай, и ему становится скучно. Он пытается выбраться из стульчика и залезть на стол. Выбраться он точно не сможет, стульчик для того и сделан, и вдобавок заколдован, чтобы малыши из него не вываливались. Но развлечь ребенка чем-то надо, пока я ем.
– Драко, – говоря я, – возьми его на руки.
– Я? – Ответом мне был недоуменный взгляд.
– Ты! Помоги сестренке, дай ей спокойно поесть!
Спокойно поесть, глядя на эту парочку, конечно же, не удается, потому что выглядят они ужасно забавно. Драко держит малыша так, как будто это очередной выведенный Хагридом монстр, а малыш как ни в чем не бывало цепляется за его мантию, словно ища там игрушку. И не мне одной забавно – все улыбаются, даже Снейп. Барти растерянно моргает, видимо, пытаясь понять, почему я ребенка доверила Драко, а не ему. А потом вдруг спохватывается и говорит:
– Бетти, я совсем забыл! Мы планируем побег из Азкабана.
– Как? – одновременно вскрикнули я и Драко.
Драко побледнел, насколько это вообще возможно при его и без того бледной физиономии. Сейчас, при дневном свете, он похож на помесь инфери и узника Азкабана, хоть и умял целую сковородку яичницы. Его надо еще неделю покормить в таком же режиме, тогда, может, и поправится немного. Плюс прогулки на свежем воздухе и никаких Темных Лордов поблизости.
Я смотрю в первую очередь на Драко, и только через пару секунд до меня доходит, что сказал Барти. Свою собственную физиономию я не вижу, но, наверное, на ней тоже нарисовалось что-нибудь интересное.
– Как – это наша забота, мисс Розье, – отвечает Снейп.
У Драко загорелись глаза. Он смотрит то на Барти, то на Снейпа и совсем не замечает, что ребенок, пользуясь потерей бдительности с его стороны, сцапал его ложку и стал увлеченно колотить ею по всему, до чего смог дотянуться.
– А когда? А можно мне...
– Драко! – предостерегающе восклицает Нарцисса, но тот ее и не слышит.
Мало ему Хогвартса, да? Кто только что ночью плакал у меня на груди?
– Я думаю, можно, – говорит Снейп. – И не волнуйся так, Нарцисса, это не опаснее, чем битва в Хогвартсе, из которой мы, как видишь, вышли живыми.
– Барти, ты тоже туда собрался?
Барти смущается и не отвечает. Кажется, его опять не берут. Ну и правильно, Азкабана ему только и не хватало! Что с того, что дементоров там нет – у него от одного вида тюремных стен произойдет сердечный приступ и его придется откачивать. Пусть уж лучше в штабе посидит. Куда охотнее, чем Драко, я бы сама приняла участие в организации побега, но кто ж меня возьмет!
Снейп угадывает мои мысли, а может и прочитывает, Мерлин его знает.
– Для вас, мисс Розье, и вас, миссис Малфой, тоже найдется занятие – надо подготовить комнаты в штаб-квартире.
– Те же, что и в прошлый раз? – интересуюсь я.
– Можно те же. – Снейп пожимает плечами. Его это не волнует.
А вот меня волнует все. Стоит ли отпускать Драко, хочу ли я увидеть отца и что он скажет, когда узнает, что я уже полгода не разговариваю с матерью. Тогда у нас не было времени толком пообщаться – я с новорожденным младенцем, а они только что из Азкабана. Зато сейчас, я надеюсь, его будет предостаточно.
Снейп встает.
– Спасибо за угощение, мисс Розье, я пойду в штаб-квартиру. Драко, Барти, приходите вечером.
Барти тоже порывается было встать и бежать в штаб-квартиру, но я его останавливаю:
– Иди спать! Хватит с тебя, что одну ночь не спал! А мы с Драко пойдем в сад погуляем.
Нарцисса отправляется вместе со Снейпом – посмотреть, в каком состоянии комнаты. Не думаю, что было кому устраивать там разгром – Анти за пределы нашего крыла не выходит, а Долохов в Азкабане. Есть еще Грейбэк, но этот предпочитает буйствовать на природе и в полнолуние.
А мы с Драко, дождавшись, пока все разойдутся, берем охапку игрушек, ребенка и выходим в сад.
К нашему счастью, обитатели штаб-квартиры гулять по саду не любят, а идут к главному входу по прямой дороге от ворот, у которых кончается антиаппарационное поле. А то, что у западного крыла за живой изгородью скрывается газон, две скамейки, клумбы с цветами и множество фруктовых деревьев, никто и не замечает. А мы ведь не можем все время сидеть в четырех стенах, особенно летом! Ребенку побегать надо, по траве поползать и на земле поваляться. И если я когда-нибудь куплю ему метлу, то летать он будет в саду, а не в комнатах.
Драко обрадовался зеленой траве и свежему воздуху не меньше, чем Антарес, а то и больше. Вид у него был, как у волшебника, только что вышедшего из Азкабана. Он смотрел вокруг совершенно ошалелым взглядом, спеша насладиться свободой, пока ее снова не отняли. Я бы засмеялась, но почему-то даже жалко братишку стало – настолько, что я и смеяться над ним не могла.
– Садись, – сказала я, показывая на скамейку.
Ребенку, чтобы не скучал, был брошен заколдованный мячик, за которым можно гоняться, пока не надоест. Иногда первым надоедает мячику, и малыш торжественно несет добычу мне и объявляет:
– Мя!
Иногда мне кажется, что погоня Темного Лорда за Поттером – того же котла зелье, что и этот мяч. Только Поттеру пока еще не надоело.
Стоило мне подумать про Поттера, как Драко тут же про него заговорил. Никакой легилименции не надо!
– Знаешь, Бетти, Поттер был там, на башне.
– На какой башне?
– На Астрономической, в Хогвартсе. Где я не смог...
Он не договаривает, но и так все ясно.
– С чего ты взял?
– Там было две метлы. И я знаю, что у него есть мантия-невидимка.
– То есть ты его не видел, поэтому считаешь, что он там был?
Я вовсе не хочу над братиком издеваться, для меня это совершенно обычный тон, но Драко сейчас принимает все за чистую монету и сразу же обижается.
– Что ты надо мной смеешься! Тебя там не было, а я был, я видел, как Поттер за нами гнался! Он знал, что это Снейп, и хотел его прибить, а вся школа толком и не знала ничего, они все проспали!
За девять месяцев, что мы не виделись с Драко, я совершенно отвыкла от его истерик и не знала, теперь, как утешать. Антареса можно на руки взять, по головке погладить, грудь ему дать, в конце концов... А что делать со взрослым парнем, который ведет себя, как маленький? По морде дать? Сейчас – не поможет.
– А почему он тогда тебя сам не пришиб? Из-под мантии – легче легкого! Почему он просто стоял и смотрел?
– Не знаю, – Драко отводит глаза и смотрит на ребенка, но, похоже, не видит, потому что даже не улыбается. – Он там был, я потом это понял.
– Драко, опять ты привязался к этому Поттеру, сколько раз мы с Риной тебе говорили, чтобы ты от него отстал!
– Я привязался? Да мне весь год не до него было! И это он меня чуть не убил в туалете, а ты говоришь – отстань.
– В туалете? Самое подходящее место для дуэлей – если заклинанием не получится, можно головой в унитаз окунуть.
Сработало! Драко улыбается, пусть несмело и вымученно – но улыбается. Хорошо, у него есть чувство юмора, у половины Организации его нет совсем. У того же Яксли, например.
– Бетти, – неожиданно спрашивает Драко. – У тебя есть Темная Метка?
– Что? – Я не сразу осознаю, о чем он спрашивает.
– Есть или нет?
– Ты что, с ума сошел? Какая Метка, ты что?
– Я с ума сошел, – покорно соглашается Драко. – Ты знаешь, иногда я завидую Поттеру. Он хотя бы знает, куда он идет. Пускай у него нет мозгов, пускай он спотыкается на каждом шагу, но у него есть во что верить. А у меня? Я верил отцу – а он провалил задание и угодил в Азкабан. Я верил Темному Лорду – а он сам в меня не верил. Он мне дал невыполнимую задачу и вовсе не хотел, чтобы я с ней справился!
– А я?
– А что ты? У тебя семья.
– А ты мне что – не семья? Ну ты и впрямь сошел с ума, раз такие вещи говоришь. Забудь про Поттера, он гриффиндорец, у него свои жизненные ценности, а у нас свои. Тебе нужно верить непременно кому-то, жить непременно ради кого-то? У тебя тоже есть семья! Нарцисса знаешь как из-за тебя переживала? А Люциус из Азкабана скоро выйдет, ты его увидишь. Еще скажи, что никто тебя не любит!
Он именно это и собирался сказать, но я не дала. Сгребла в охапку и поцеловала в щеку.
И в это время ребенок, которого оставили без внимания, забрался ко мне на колени и ухватил Драко ручонкой за нос. Я не выдержала и рассмеялась.
– Вот видишь – Анти тебя любит! У тебя такой замечательный племянник, а ты все переживаешь! Такого племянника не то что у Поттера – даже у Темного Лорда нет!
– Зачем Темному Лорду племянник? – растерянно спрашивает Драко.
– В том-то и дело, что незачем! – отвечаю я, и мы смеемся. Дружно и взахлеб, как в прежние времена.
Только в отличие от прежних времен, мы смеемся все втроем. Ребенок, кажется, к новоприобретенному дядюшке начинает привыкать, и это радует меня больше, чем все Темные Лорды и Темные Метки вместе взятые.

С появлением Драко жизнь в нашем крыле стала гораздо веселее. Мне и до того не было скучно – как можно соскучиться с одним годовалым младенцем и одним взрослым ребенком? – но в компании еще и кузена стало веселее в несколько раз. Еще к нам зачастил Снейп – вечером он пропадал по известным только Темному Лорду делам, а по утрам торчал у нас и занимался с Драко окклюменцией, защитными чарами, зельями и всем подряд. Ну и я, конечно, не могла остаться в сторонке, так что занимался он с нами обоими.
Барти попытался приревновать меня сначала к Драко, потом к Снейпу, но очень быстро был успокоен и разубежден на этот счет. Сначала словами, а потом все тем же старым способом. Порою в совершенно неподходящих местах, вроде нашей кухни или пустой комнаты в штаб-квартире. Причем в штаб-квартире нас кто-то видел, а кто – не знаю, Барти стоял спиной к двери и заслонял обзор. Будут потом говорить про гнездо разврата...
А пусть говорят, я имею право, в конце концов! И все можно списать на французское воспитание. Мать мне прошлым летом пыталась сделать внушение на эту тему, мы тогда еще чуть не поссорились. Она была злая на провал в министерстве, на Нарциссу, на Снейпа и на все на свете, а тут еще застала нас с Барти за поцелуем. Всего-то! А такой шум подняла, как будто мы занимались любовью в кабинете Темного Лорда, причем с его участием. Я неоднократно спрашивала Барти, о чем они разговаривают с моей матерью, когда часами торчат в штаб-квартире. Там же не постоянно собрания и совещания, большую часть времени Барти там либо читает книжки по черной магии, либо треплется с кем-нибудь, обычно – с моей матушкой. Барти сказал, что говорят они исключительно о Темном Лорде, но я в этом сильно сомневаюсь. У меня такое впечатление, что матушка ревнует не то меня к Барти, не то Барти ко мне. И скорее второе...
Если у меня и были какие-то подозрения насчет влюбленности Барти в мою матушку, то они полностью исчезли. Даже не потому, что Барти это отрицал – я же вижу, как он смотрит на нее и как на меня. И как она смотрит на Темного Лорда, тоже вижу... и молчу. А что я могу сказать? На эту тему даже Нарцисса говорить не хочет.
В преддверии побега из Азкабана жизнь в штаб-квартире кипела ключом, это было видно даже из нашего крыла. Барти ходил взбудораженный, одержимый совершенно невероятными идеями, а вот Снейп, наоборот, стал в два раза холоднее и все время его одергивал. И меня тоже, потому что я от Барти его идеями заражалась.
На следующий день после возвращения Драко зашел разговор о том, что кому-нибудь из Организации надо сходить на похороны Дамблдора посмотреть, что и как. Только посмотреть, ничего не предпринимая.
Вот, кажется, зачем мне это надо? Я же не состою в Организации, метки у меня нет, клятву верности Темному Лорду я не приносила... Все равно вскочила и выпалила:
– А давайте я пойду! Никто не знает, что я с вами, меня все только по Хогвартсу помнят.
Снейп от неожиданности подавился куском кекса, Барти побледнел, прямо как Драко перед разговором с Темным Лордом, а Нарцисса тихонько охнула и прикрыла рот рукой.
Первым опомнился, разумеется, Снейп.
– Мисс Лестранж, с кем вы, написано у вас на лице. После развешанных по всей Англии портретов вашей матушки вас трудно не узнать.
– А я розовую мантию надену и косички заплету – и никто не узнает.
Драко засмеялся, представив меня в розовой мантии, и даже Барти улыбнулся. А Снейпу хоть бы что.
– Мисс Лестранж, вас узнают даже в красной мантии в желтую полосочку.
– А если я под обороткой пойду?
– Лучше я под обороткой пойду! – вызвался Барти.
Снейп только усмехнулся.
– Кто пойдет, будет решено сегодня на собрании.
Меня на этом собрании, разумеется, не было, и кончилось тем, что на похороны пошел сам Снейп. Под обороткой. И мне ничего не рассказал. Я слышала только от Барти в пересказе, но явно не все. Снейп мог что-то умолчать, а Барти что-то забыть.
С похорон Снейп вернулся очень мрачный и из штаб-квартиры сразу пошел к нам. Сел в плетеное кресло и стал смотреть, как я играю с малышом. Час смотрел, а потом вдруг предложил почитать вместе с ним книжку.
– Вы собираетесь в год учить ребенка читать? – удивленно спросила я. – Даже Рина научилась только в три!
– Ну вот к трем как раз научится, – парировал Снейп.
Я решила не спрашивать, во сколько лет он сам научился читать. Когда мы потом обсуждали этот вопрос с Драко, тот предположил, что еще в утробе матери. Ну и что с того, что там темно и букв не видно? Снейп на все способен!
К Снейпу даже сам Барти стал относиться куда лучше, чем год назад, хотя бы потому, что в нашем крыле к нему относились хорошо и Драко, и Нарцисса, и даже Антарес. Барти, оказывается, Снейпа ревновал не только ко мне, но еще и к Темному Лорду. Вот это мне вообще казалось дикостью. Я не представляю, как этого красноглазого урода можно любить и тем более ревновать?
Утешает лишь то, что меня Барти любит больше, чем Темного Лорда. Иначе он бы меня давно заавадил за одни мысли о красноглазом уроде. Но он даже принял негласное правило нашего крыла – не говорить о Темном Лорде больше, чем необходимо. У нас и так тем для разговора достаточно, особенно с таким возмутителем спокойствия, как Антарес. Мы уже пришли к выводу, что он похож на меня, причем не только внешне, но и по характеру.
Так что затея Снейпа учить малыша читать с пеленок обречена на провал. Я только в пять лет начала – и то потому, что родилась Аннет и надо же было чем-то себя занять, пока тетя Дениза возилась с малышкой.
О побеге из Азкабана мы тоже не говорили – слишком болезненная тема для нас всех. Кроме разве что Снейпа, но и он не решался. Нарцисса развила бурную деятельность по приведению в порядок пустых комнат и говорить могла исключительно о расцветке обоев и количестве одеял. Я ее понимала, потому что сама волновалась ужасно. Но мне-то было легче – во-первых, со мной был Барти. Во-вторых, я написала километровое письмо Рине и почти успокоилась. Было бы еще лучше, если бы Рина была здесь, но я сама вместе с Нарциссой поддержала ее отъезд, так что жаловаться не на что. Хорошо хоть она уехала не в Южную Америку, а в Испанию. Она даже видела там Мануэллу – мельком, на пляже, та сделала вид, что Рину не узнала, и гордо прошла мимо.
Рина вышла замуж позже, чем я, но мы все равно договорились, что наши дети пойдут в школу вместе – ее первый и мой второй. Барти считает, что второго ребенка нам заводить еще рано – до окончательной победы. Хоть чьей-нибудь – неизменно добавляла я про себя. Наверное, он прав – хоть мы и на окраине войны, но осколков ее до нас долетает достаточно. Вот только если победит не Темный Лорд, то придется нам с Барти быстро куда-нибудь сбегать. Либо в Испанию, либо еще куда-нибудь. Зденек вон к Марте в Литву переселился и меня в гости зовет.
Но сейчас я никуда не поеду, я должна дождаться, пока все кончится, и помочь своему семейству выйти с наименьшими потерями.
Побег из Азкбана был назначен на середину июля, а за день до этого Снейп заявил, что штаб-квартиру решено перенести в Малфой-Мэнор.
– Кем решено? – тут же спросила я.
– А кто у нас отдает приказы и принимает решения? – спросил в ответ Снейп.
Нет, мне, конечно, хотелось, чтобы Темный Лорд со своей компанией отсюда свалил, но не к Малфоям же! С Драко хватит того, что его заставили дежурить в штаб-квартире. Он там ничего не делает, потому что делать там нечего, он там просто сидит. Но с него и этого достаточно, потому что Яксли не упускает случая напомнить кузену, как он опозорился в Хогвартсе. А еще Яксли все время пытался заговорить со мной, стоило мне прийти в штаб-квартиру. Мне не до него было, я отмахивалась и уходила с Нарциссой или с Драко.
– А ты знаешь, что Яксли на тебя засматривается? – спросил меня Драко как раз накануне побега.
Весь дом, не исключая наше крыло, был на нервах и не знал, куда себя деть. Говорили о чем угодно, только не о побеге и не об Азкабане.
Но Драко это все равно не извиняет.
– С чего ты взял?
– Думаешь, я маленький? Не вижу, как он на тебя смотрит? И постоянно меня о тебе расспрашивает.
– И что ты ему рассказал? – насторожилась я.
– Ничего из того, что не знали бы все. Что ты жила во Франции, училась в Бобатоне, приехала на Турнир Трех Волшебников... Про Барти я не стал рассказывать, послал его самого с ним разговаривать.
– Скажи Яксли, что ему ничего не светит. Разве что по морде, если попытается пристать.
Драко помрачнел.
– Кто он и кто я...
– Если ты про положение у Лорда, то пригрози ему Снейпом. Снейп сейчас в фаворе.
Идея идти ябедничать Снейпу ни Драко, ни мне не нравится, но мы решаем отложить ее про запас. Если Яксли совсем меня достанет. А достать меня ему проблематично, ибо в основном я сижу дома, куда Яксли хода нет.
Мы еще немного пообсуждали Яксли, но тут пришел Барти и сказал, что Драко ждут в штаб-квартире. Я думала, Барти пойдет с ним, но он не пошел.
– Там все равно делать нечего, – пояснил он. – И там Петтигрю остался.
То, что Петтигрю остался – неудивительно, от него вообще никакого толка нет. От Барти-то хоть иногда бывает.
Но все равно это на Барти непохоже.
– Что-то случилось? – спрашиваю я, садясь рядом с Барти и обнимая его за плечи.
– Да ничего. – Он смущенно улыбается. – Понимаешь, они позвали дементоров, а я не могу...
Мог бы и не продолжать – я знаю, как Барти боится дементоров. Даже Снейп с ними как-то управляется, а вот Барти не умеет. Слишком хорошо помнит, как тогда в Хогвартсе дементор его чуть не поцеловал.
Я их тоже боюсь до дрожи, хорошо хоть они в штаб-квартире редко бывают. Но на всякий случай я попросила Снейпа научить меня вызывать патронуса. Поттер умеет – а я чем хуже?
Выяснилось, что, во-первых, мой патронус – лисица, причем очень красивая, а во-вторых, трехмесячный ребенок ни одной игрушке не радуется так, как маминому патронусу. Впрочем, годовалый тоже. Еще и пытается на него забраться и очень расстраивается, что не получается.
Барти я сколько ни учила, у него ничего толкового не выходит. Только весной стала получаться серебристая дымка. Так что он старается от дементоров держаться подальше.
– Успокойся, – говорю я, – дементоров здесь нет, а целоваться я куда лучше умею. Давай проверим?
– Я и так знаю, – отвечает Барти, но проверить соглашается.
Ночью нам не было скучно, несмотря на то что мы остались вдвоем, не считая ребенка и Винки, а утром пришел Снейп и, глядя на наши заспанные физиономии, очень скептически улыбнулся и сказал:
– Вы все проспали, Барти. Вас вечером ждут в Малфой-Мэноре.
Я вскочила с места, чуть не расплескав чай.
– Как все прошло? А где Драко?
– С Драко все в порядке, он отсыпается.
– А мой отец?
– С мистером Лестранжем тоже все в порядке. Дня через два он будет счастлив вас видеть.
Вот почему у Снейпа всегда такой тон, как будто он издевается?
– А почему не сейчас?
– Потому что от вас слишком много шума, мисс Лестранж, а ему надо прийти в себя после Азкабана. Я полагал, вы осведомлены, что это такое.
Я проглотила шпильку в свой адрес, но кончить расспросы просто так не могла.
– А почему он не у нас, а в Малфой-Мэнор?
– Потому что штаб-квартира переведена туда, и Лорду удобнее, чтобы его ближайший круг находился при нем. Потом, вы же в ссоре со своей матушкой?
Вопрос риторический, и отвечать на него не надо. Я и не отвечаю. Тем более что находится удобный предлог – ребенок чуть не опрокинул чашку, я вовремя успеваю ее подхватить.
В тот же день выяснилось, что радоваться перемещению штаб-квартиры в другое место было рано. Несколько человек в восточном крыле еще остались – не всех, кто бежал из Азкабана, приняли в Малфой-Мэноре. Долохов, Руквуд и еще несколько совершенно странных личностей. Я по просьбе Снейпа пошла посмотреть, что там творится и как они устроились. Сначала я еле отделалась от предложения Долохова отметить с ним освобождение из Азкабана, а потом ко мне пристал какой-то молодой парень, которого я вообще не знала. Но его отшить оказалось просто – стоило только очень злобно на него посмотреть и он сразу попятился. Сложнее было с Руквудом, который уже вместе с Долоховым отметил и попытался прочесть мне длинный запутанный монолог о политике министерства, о технологии пророчеств, о структуре времени и чем-то еще. Я пожалела, что со мной нет Рины – она всегда находила с Руквудом общий язык.
Как я ни старалась побыстрее отделаться, застряла я часа на полтора. Когда вернулась домой, Анти уже проснулся и очень громко выражал свое недовольство. Его иногда устраивает общество Винки, а иногда нет – сразу начинает орать, как под Круцио. Пока я успокаивала ребенка, подумалось, что не так уж и плохо ходить временами в штаб-квартиру и всех там пугать. Особенно когда там нет Темного Лорда. Это Рина может обойтись без общества, а я нет. Я люблю противопоставлять себя обществу, а не отгораживаться от него.
Вечером пришел Драко. Вид у него был несколько потусторонний, и походил он даже не на узника Азкабана, а на привидение. Толку с него не было никакого – он не сумел внятно рассказать, что они там делали. Сам Драко стоял снаружи и ждал остальных. И дико трусил при появлении поблизости дементоров.
Даже сейчас, сидя в саду на скамейке, братишка боязливо оглядывался по сторонам – не осталось ли тут наших страшных союзников. Оглядывался ровно до тех пор, пока не получил в лоб мячиком. Мячик, конечно, зачарованный и летает невысоко, но если ребенок хочет им в кого-нибудь запустить, он это сделает. Даже если мячик того не желает.
Не знаю, кто из них выглядел более смешно – Драко, потирающий лоб и растерянно хлопающий глазами, или Анти, заливисто хохочущий над замешательством дяди. Оба были смешными.
– Драко, – говорю я, отсмеявшись, – как там папа?
– Чей? – Он все еще выглядит растерянным.
– Оба! – рявкаю я.
Он оглядывается в поисках не то дементоров, не то Темного Лорда, но поблизости только ребенок, увлекшийся своим мячиком.
– В порядке, – наконец отвечает Драко.
– А подробней? – не унимаюсь я. – Мне из тебя каждое слово с Веритасерумом вытаскивать? Ты моего отца видел? Как он себя чувствует?
– Хорошо, – отвечает Драко. – Прочитал нам с мамой лекцию о политике.
– Значит, в порядке, – делаю вывод я. – А что же тогда Снейп заявил, что раньше чем через три дня мне там появляться не стоит?
– Может, он хочет, чтоб дядя Рудольф с тетей Беллой поговорили? – предполагает Драко.
Ага, как же. Поговорят они. Мне жалко Малфой-Мэнор.
– А они еще не виделись? Ваш дом после этого цел?
– Я не знаю, я с папой разговаривал. Мама их в одну комнату поселила, вроде дом пока еще цел.
Я начинаю завидовать Драко. У него, в отличие от меня, нормальные родители. Даже когда Люциус был в Азкабане, у Драко все равно была семья. И только у меня не родители, а непонятно кто. Отца я видела два раза, с матерью полгода не разговариваю, а вокруг змеями ползают слухи, что я дочь Темного Лорда или же Рудольфус чуть ли не под империо убедил Беллатрикс родить ребенка. Это, собственно, и было одной из причин, по которой я редко появлялась в штаб-квартире.
– Ты можешь сегодня вечером сказать моему отцу, что я хочу его видеть?
Драко смотрит на меня, потом на ребенка, потом снова на меня и очень жалобно произносит:
– А можно я сегодня у тебя ночевать останусь?
Ну как не уважить братика, особенно когда он так смотрит! Тем более что Барти застрял в штаб-квартире. Он вернулся только к полуночи, когда я отправила Драко спать, уложила Антареса и собралась ложиться сама. Лечь я, конечно, легла... Но вот заснули мы, разумеется, не сразу.
До Малфой-Мэнора я добралась только через два дня. Барти оказался солидарен с Нарциссой и меня прямо сразу отпускать не хотел. А у меня уже началась паранойя, как у Хмури – раз меня не пускают к отцу, значит, что-то случилось. И сбежать я не могла – на кого малыша оставлю? На Винки? Можно и на Винки, но она же все расскажет Барти! Он ведь ее хозяин, а не я! Хотя именно я уговорила домовуху остаться у нас. Крауч-старший ее освободил, она могла и не возвращаться, да к тому же когда-то обещала матери Барти, что не даст ему вернуться на сторону Темного Лорда. Мне пришлось долго ее уговаривать... и в конце концов у меня получилось.
В Малфой-Мэнор я отправилась вместе с Нарциссой, которая ради такого случая за мной зашла. Я ожидала от нее подвоха, поэтому нисколько не удивилась, когда попала на семейный обед. В узком кругу, но менее официальным он от этого не стал. Я терпеть такого не могу, а у Нарциссы это, кажется, образ жизни. У нас дома все проще. У нас говорят о чем хочется, а не о чем положено. И как хочется, а не как положено. Здесь я совсем не могла рассказать отцу, почему мы с матерью не разговариваем, тем более она сидела тут же рядом. И про Азкабан спрашивать было не принято. Уже через пятнадцать минут мне захотелось сбежать. Но сбежать я смогла только через пару часов, отговорившись тем, что ребенок без меня спать не ляжет.
Драко вызвался меня проводить. Не знаю, когда они с моим отцом успели обменяться репликами, но по дороге кузен сказал:
– Дядя Рудольфус просил передать, что он завтра зайдет в старую штаб-квартиру, поговорить с Долоховым. А к обеду обещал к вам.
– А мне он это сказать не мог? – мрачно спросила я.
– Они с тетей Беллой поругались.
– А я тут при чем?
– А ты с ней давно не разговариваешь.
– Тогда зачем надо было затевать этот семейный обед? – взрываюсь я. – Сидели все, как под взглядом василиска и слова лишнего не могли сказать! А ты вообще был похож на слизеринца, случайно забредшего в грифиндорскую гостиную.
– Ты хотя бы не в штаб-квартире живешь, – обиженно говорит кузен.
Действительно. В наше крыло хотя бы Темный Лорд не мог прийти. То-то братец так полюбил ночевать у нас.
– Хорошо-хорошо, – смеюсь я. – Скажи тете Нарциссе, чтобы не забыла дать ему записку. А то в дом не попадет!

К обеду отец не пришел. И даже сову не прислал. Барти, как назло, смылся по делам, в полной уверенности, что мне с отцом не будет скучно. Мое волнение передалось ребенку, и он вместо того, чтобы спать, устроил истерику минут на пятнадцать. Не помогло ни укачивание, ни уговоры в духе: «Тебе же не четыре месяца, Антарес, ты уже большой мальчик, не надо плакать!» Помогла мне Винки. Просто подошла, подергала ушами, и Анти тут же успокоился и попытался ухватить ее за нос.
– Винки, ты уложишь его спать? – спросила я. – Мне надо в восточное крыло сбегать.
Винки заверила меня, что все будет в порядке, и я побежала в бывшую штаб-квартиру. Отсутствие Темного Лорда пошло нашему дому явно на пользу. При нем, может, и не было такого беспорядка в прихожей, где я чуть не наступила на чью-то мантию, зато можно было не бояться, что из-под шкафа выползет змея и схватит тебя за ногу. И вообще можно было ничего не бояться и ни под что не подстраиваться.
Первый, кто мне попался на глаза, был тот самый парень, пристававший ко мне в прошлый раз. Он и в этот попытался, но я встретила его таким взглядом, что он отшатнулся и шлепнулся обратно в кресло.
– Где Рудольфус Лестранж?
– Там... – Парень махнул рукой в сторону камина.
Поскольку к каминной сети дом подключен не был, то искать в камине было бесполезно. Я вышла в коридор, остановилась, размышляя, и направилась к небольшой комнатке рядом с кабинетом Темного Лорда, где обычно сидит дежурный по штаб-квартире. Может, отец он там?
Он действительно оказался там. В компании Долохова, Руквуда и десятка пустых бутылок. Впрочем, некоторые были еще не пустыми.
– Бетти! – всплеснул руками Долохов. – Садись с нами!
Все трое были уже хороши. Я уже начинала злиться – это он поговорить с Долоховым пошел? Это теперь так называется?
– Я не пью, – отрезала я.
– Совсем не пьешь?
– Я вам уже говорила неоднократно, мистер Долохов, что у меня грудной ребенок и поэтому я не пью.
Конкретно Долохову я говорила всего один раз, но все желающие со мной выпить для меня на одно лицо.
– Бетти, – говорит отец, поднимая глаза от стакана, – я сейчас к вам приду.
«Вот только встану», – мысленно заканчиваю я. Непохоже, что он способен встать.
– Ты мне ребенка напугаешь! – со злостью в голосе произношу я. – От тебя перегаром на милю несет!
Нарцисса и Беллатрикс меня бы сейчас изругали за то, что я таким тоном разговариваю с Рудольфусом. Но что за дурацкая идея напиваться, когда я его жду!
Руквуд встает. Похоже, что он из этой троицы самый трезвый.
– Антонин, пошли, – он хлопает Долохова по плечу. – У меня там еще есть.
Долохов что-то ворчит, но соглашается и, пошатываясь, встает. Еще и одну из бутылок опрокидывает. К счастью для себя, пустую. Судя по тем взглядам, которыми его наградили оба собутыльника, легко бы он не отделался.
Я сажусь рядом с отцом на диван. Подальше от стола с бутылками, хотя это уже не спасет. Пытаюсь отобрать у Рудольфуса стакан, стоящий на подлокотнике, но меня опережают. И откуда только координация берется?
– А не хватит? – спрашиваю я.
– Здесь где-то зелье есть, Руквуд вчера варил. Буду как стеклышко, не волнуйся.
– А сливочного пива тут нет?
– Здесь все есть! – радостно отвечает Рудольфус. – Accio сливочное пиво!
От охватившей меня злости спасение одно – что-нибудь выпить. От сливочного пива вреда не будет, я не Винки, в крайнем случае зелье выпью.
Первые две минуты мы в молчании пьем – каждый свое. Потом я не выдерживаю.
– На каких радостях вы так напиваетесь? Что-то случилось?
– Случилось? – Отец пожимает плечами и пододвигается ко мне поближе. – Здесь каждый день что-нибудь случается, это не Азкабан, где дни неразличимы, как дементоры.
Отодвигаться мне некуда, разве что в кресло пересесть. Но возле него разбитая Долоховым бутылка, и мне не хочется портить туфли и приносить домой кусочки стекла.
Ладно, потерпим. Сама же хотела его видеть!
– Там сейчас нет дементоров.
– Это не делает азкабанские будни более разнообразными, – усмехается отец и обнимает меня рукой за плечи. В другой руке у него стакан.
– Ну а сегодня что случилось?
– Сегодня? Сегодня ничего не случилось. Кроме того, что я пытаюсь понять нашу нынешнюю политику и у меня ничего не получается. Сначала мы потратили год на поиск пророчества, потом на убийство Дамблдора и только сейчас наконец-то задумались о захвате Министерства.
– Как? – Я даже забываю, что от него разит перегаром и перестаю отворачиваться.
– Намечено на ближайшие дни, разве Барти тебе не говорил? Или он боится сглазить?
– Наверное, боится, – соглашаюсь я. – Он спит и видит, как бы вернуться в Министерство.
– Все было бы хорошо, если бы план был продуман! Но у Темного Лорда есть какие-то свои задачи, о которых он нам не сообщает! Ему мало Хэллоуина восемьдесят первого года, когда он ни с кем не посоветовался и потерпел поражение. Но сейчас он еще меньше будет слушать советов, чем раньше. Что с того, что я вхожу в ближний круг? Моя обязанность – только соглашаться, а высказывать свое мнение от меня не требуется, как и самого мнения.
Я слушаю. Я очень внимательно слушаю и киваю на каждой фразе. С пьяными лучше соглашаться – так еще в школе учила своих подруг Эсмеральда, а они ее не слушали. Тем более что Рудольфус говорит дельное... вот если бы только более отчетливо и без руки на моем плече. Неудобно.
Можно, конечно, встать, найти Руквуда и попросить у него зелье. Но от Руквуда я рискую получить еще одну лекцию о политике, а мне этого не хочется. В исполнении Рудольфуса лекция звучит все-таки более интересно. Не говоря уже о том, сколько желающих со мной выпить может найтись помимо Долохова.
– Ты недовольна, что я напиваюсь? Думаешь, я доволен? А что делать, если я даже в структуре Организации на трезвую голову не разберусь? Понимаешь, Белла...
– Я не Белла, – возражаю я, но Рудольфус меня не слышит.
Пытаюсь убеждать себя, что все в порядке, что отцу надо дать выговориться, что наутро он все забудет... но мне все равно не по себе. Не люблю я пьяных. Если бы это не отец был – рванула бы отсюда сразу. И потом, он всего лишь недавно освободился из Азкабана...
– Хоть кто-нибудь задавался вопросом, откуда у Темного Лорда ментальная связь с Гарри Поттером? Да он сам не задавался, Белла!
– Я не Белла, – снова вставляю я, но это бесполезно.
– Когда это было нужно, он ее использовал. Потом решил, что довольно, и закрылся. Но даже не попытался спросить себя – почему? Откуда она взялась, эта связь? Скажешь, так сработала материнская защита? А вот мне так не кажется, Белла.
Я уже не возражаю, что я не Белла. Я жду, пока Рудольфусу надоест и он заснет. И надеюсь, что никто нашего разговора не слышит. Не думаю, что Темному Лорду он понравится.
– Я более чем уверен, что у Барти эта защита тоже есть! Но никакой ментальной связи у него нет! Белла, почему никто Лорда об этом не спрашивал? Почему ты не спросишь? Боишься, я знаю, даже ты его боишься.
Я молчу. Не потому, что я не Белла, а потому что действительно боюсь Темного Лорда. Не столько за себя, сколько за семью.
– Наверное, я тоже боюсь, Белла. Не то уже время и годы мои не те. Я устал, Белла. Гонка эта не для меня. И если бы знать, за чем гонишься...
В какой-то момент я перестаю злиться на отца и мне становится его жалко. Что у трезвого на уме – то у пьяного на языке. Он ведь давно так думает – может, еще со времен заключения в Азкабане. А поделиться не с кем. Беллатрикс его слушать не будет.
Я осторожно провожу пальцами по его щеке. Хочется сказать что-нибудь ободряющее, хотя бы: «Не волнуйся, папа, все будет в порядке», потому что ничего более умного мне в голову не приходит.
Но я не успеваю ничего сказать, потому что он сгребает меня свободной рукой (стакан он уже бросил, как и я свою бутылку), прижимает к себе и целует в губы.
Первая моя мысль – ну почему он не сбреет бороду? Но уже через секунду я пытаюсь выдраться. Но это не Барти, он держит меня крепко, хоть и одной рукой – второй он уже полез под мантию. И если я сейчас не отдеру Рудольфуса от себя, он меня прямо на этом диване и возьмет, в полной уверенности, что я – его жена. И плевать, что Беллатрикс далеко не двадцать лет – может, он по пьяни решил, что вернулся в прошлое и им обоим по двадцать?
Спасает меня то, что Рудольфусу нужно сначала снять с меня мантию, и у меня обе руки оказываются свободными. Я бью его что есть силы по физиономии и вскакиваю. За моей спиной что-то с громким звоном бьется, а под ногами противно хрустит.
– Белла, что ты? – обиженно бормочет Рудольфус и тянет ко мне руки.
– Я НЕ БЕЛЛА!!! – ору я во весь голос.
Хоть это-то он услышит?
Услышал. Это удивительно, но он услышал. И понял. Я никогда не думала, что человек может протрезветь мгновенно. У Рудольфуса спала вся краска с лица, он смотрел на меня ошарашенными, но все же трезвыми глазами и раскрывал рот, желая что-то сказать, но не мог. А я не стала дожидаться слов. Я выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
Если бы меня кто-то попытался сейчас окликнуть – пришибла бы, не задумываясь. Но, к счастью, никого не было – не то напились до того, что встать не смогли, не то испугались. Если бы я себя в тот момент видела – тоже бы испугалась.

Я не стала рассказывать Барти, что у меня случилось с отцом. Не смогла. Да и не хотела – как бы Барти все это воспринял? Сразу бы побежал к Беллатрикс жаловаться на Рудольфуса, или к Рудольфусу жаловаться на меня, а потом бы ко мне жаловаться на моих родителей. Или, что еще хуже, стал бы изображать Хмури – периодически на него это находит. Я Хмури не боюсь, но мне от него немного не по себе. А кому понравится, если твой любимый человек изменяется безо всякой оборотки?
Зато я все рассказала Драко, взяв с него обещание молчать. Он, конечно, первым делом обиделся:
– Ты мне не доверяешь? Считаешь, что я болтун?
Я смеюсь. Драко до сих пор, когда обижается, становится таким смешным!
– Я не считаю тебя болтуном, с чего ты взял? Но ты же перескажешь Нарциссе, а мне бы этого не хотелось.
– Ты моей маме не доверяешь?
Я вздыхаю.
– Я просто не хочу, чтобы она вмешивалась. У тебя замечательная мама, Драко, это только я – сирота при живых родителях...
Драко тут же забывает обо всех своих обидах и недоумевающе смотрит на меня.
– А что случилось? Ты не говорила с дядей Рудольфусом?
– Говорила... – отвечаю я так печально, что даже крутящийся рядом Антарес поднимает голову и смотрит на меня с удивлением – мол, мама, ты чего?
– Что случилось?
– Пить надо меньше, вот что! Мой дорогой папочка с пьяных глаз принял меня за Беллатрикс и стал ко мне приставать.
– Но ты же не пьешь! – Драко смотрит на меня с искренним непониманием.
Мне опять становится смешно.
– Драко, сколько тебе лет? Совершеннолетний уже, а простых вещей не понимаешь. Не с выпивкой приставать. Как еще он мог ко мне приставать, если за свою жену принял?
До Драко доходит. Он краснеет и смотрит на землю, точнее – на копающегося в ней ребенка.
– И что?..
– Что-что – я по морде ему дала, только после этого до него дошло. А потом я ушла.
– То-то он вчера вечером такой мрачный был, – задумчиво говорит Драко. – А ты не хочешь с ним поговорить?
– Да ты что? – машу я на него рукой. – Мне не то, что говорить, мне смотреть на него противно!
– Почему? – никак не может понять кузен. – Он же не нарочно!
– Драко, – смеюсь я, – это тебе не локтем на лестнице толкнуть, а потом извиниться: «Я не нарочно».
Может, я зря ему это говорю? Что он способен понять? Но ни с кем из взрослых я поделиться не могу, потому что они тут же начнут выяснять отношения между собой. А им и Темного Лорда достаточно, зачем еще проблемы взваливать?
– Но он правда ведь не хотел. Ты же сама сказала, что ему показалось, что ты – это тетя Белла.
– А мне от этого легче? – восклицаю я. – Мне до сих пор противно, что он до меня дотрагивался! Беллатрикс меня развратной обзывала, а я на самом деле до Барти даже ни с кем не целовалась! Не веришь?
Драко несколько раз моргает и мотает головой:
– Почему же, верю.
– Ну вот! Ты понимаешь, что я его сейчас видеть не могу. Сколько бы раз ни говорила себе, что он не нарочно. Что у них с Беллатрикс, не знаешь?
– Они уже второй день спят в разных комнатах. Мама говорила. Бетти, хочешь я с дядей Рудольфусом поговорю?
– О чем ты с ним собираешься говорить? – Я с трудом удержалась от смеха, и Драко это заметил.
– Ты опять думаешь, что я маленький? – обиделся он. – Я не маленький, я совершеннолетний уже!
– Верю, – охотно согласилась я, – но все равно не надо. Я не уверена, что он вспомнит. Он с моего удара сразу протрезвел, но потом мог еще раз набраться.
Драко нехотя со мной согласился, и мы оставили эту тему. Немного полегче мне все же стало – выговориться всегда помогает.
Но мое нежелание восстановить отношения с отцом не осталось незамеченным. Барти, вернувшись из Малфой-Мэнор, где пропадал целыми днями, спросил меня:
– Вы с Рудольфусом виделись?
– Ну да, – отвечаю я неохотно.
– Вы не поссорились?
– С чего ты взял?
– Ты про него каждый день спрашивала, а теперь перестала.
Какой Барти, оказывается, проницательный! Зелье в котле не утаишь – рано или поздно все родственники узнают.
Отвечаю уклончиво:
– Мы не поссорились, просто он напился и говорил о политике. А я в ней ничего не понимаю, ты же знаешь.
– Руди – пессимист, – вздыхает Барти, – он сам не верит в то, что делает, но делает это хорошо.
– Вы правда собираетесь захватить власть в Министерстве? Почему ты мне это не сказал?
Ответ предсказуем:
– Я бы тебе потом сказал. Не гаси огонь, пока зелье не готово.
Вот всегда так. С Барти бесполезно говорить о планах Организации – он отмалчивается, пока они не осуществились – а тогда и спрашивать никого не надо. И что он там целыми днями делает – тоже не говорит.
Раз он не хочет говорить – я не буду спрашивать. От политики одно расстройство. От моих родителей тоже, но ведь у нас с Барти своя семья! С таким созданием, как Антарес, никогда не будет скучно.
Малыш уже почти научился произносить «Драко» и узнавать своего дядю. При этом кузен так смешно смущался, что я начинала хохотать, и за мной тут же смеялись и ребенок, и сам Драко.
Через несколько дней нас соизволил посетить Снейп. Именно так – иначе я и не могла сказать, глядя на его мрачную физиономию. Знаю, что он всегда такой, но уже успела отвыкнуть.
Антарес к нему и привыкнуть не успел, поэтому испугался. Попросился на руки и уткнулся лицом мне в грудь. Видимо, чтобы я не дала страшному дяде его съесть.
– Как ваши дела, мисс Розье?
Я уже не стала его поправлять – надоело.
– Спасибо, хорошо. Чаю хотите?
Он неопределенно пожимает плечами, что я воспринимаю, как знак согласия. А Винки накрывает столик быстрее, чем Снейп успевает что-нибудь сказать.
Говорить о политике мне не хотелось, о семейных делах тоже, ибо уж кому-кому, а Снейпу о них знать вовсе не обязательно. Достаточно просто посидеть в саду и попить чаю. Барти опять убежал, Драко сидит дома... тут и Снейпу рада будешь – какая никакая, а все же компания!
– Как поживает мисс Уилкс? – спрашивает Снейп через несколько минут.
Я за это время уже успела накормить Анти кексом, сделать ему выговор за разлитый чай и отпить несколько глотков сама.
– Хорошо поживает, – отвечаю я. – Возвращаться пока не собирается.
– И прибавления в семействе не ожидает?
– Пока нет.
– И вы тоже не ожидаете?
Он издевается, что ли?
– Какое может быть прибавление, когда война идет? Вот мы победим, тогда и будем думать о прибавлении.
– А если победим не мы?
Нет, он вправду издевается. Хорошо, что тут Барти нет. Я могу иногда о подобном подумать... но только одна и тщательно потом закрыв свои мысли. А этот вслух не боится.
– Тогда тем более рано думать о прибавлении в семействе.
– Ну, думаю, что вам, мисс Розье, ничего не угрожает. Вы же не состоите в Организации.
Нет, надо прекращать такие разговоры. Он все-таки издевается или провоцирует? Но я ни того, ни другого ему не позволю.
– А мне кажется, профессор Снейп, что НАМ ничего не угрожает. Вы сомневаетесь в победе Темного Лорда?
Он усмехается, ехидно так, и отвечает:
– Я нисколько в ней не сомневаюсь, мисс Лестранж.
И здесь не может не поиздеваться! А мне не только на его издевательства отвечать надо, мне за ребенком надо следить, чтобы он вареньем не измазался и весь чай на себя не пролил. А он именно этим и занимается, пока мы беседуем.
Пока я вытираю лужу на столе и мордашку ребенка, Снейп снисходительно за нами наблюдает. Настолько подчеркнуто, что у меня мелькает мысль, что он только делает вид, а на самом деле ему очень нравится на нас смотреть. Но не признаваться же ему – боится, что засмею. А я могу.
– Антарес! – строго говорю я. – Ты уже большой мальчик, ты должен быть аккуратным! А будешь проливать чай – отдам тебя дяде. – Я показываю на Снейпа. – Он запрет тебя в подземелье и заставит чистить котлы.
Перспектива чистки котлов Снейпа пугает еще больше, чем ребенка. Он не удерживается от усмешки:
– Мисс Розье, вам кого больше не жалко – меня или вашего сына?
– А что вас жалеть, – пожимаю я плечами. – Вы же своих студентов не жалеете.
Закончив вытирать малышу мордашку, я вытаскиваю его из стульчика и спускаю на землю – пусть побегает.
– Темным Лордом вы его еще не пугаете? – интересуется Снейп.
– Я не настолько не люблю своего ребенка, чтобы его так пугать.
– Я уж было подумал, что вам жалко Темного Лорда.
– Темного Лорда тоже, – согласилась я. – Помнится, Поттер, когда его нечаянно убил, был как раз в возрасте моего Антареса.
Кажется, я зря это сказала. Снейп стал каким-то серым и не нашелся, что ответить. Я тоже не знала, что ему сказать – добивать не хотелось, раз я и так перегнула палку, а говорить что-то серьезное было ни в моем стиле, да и не в его тоже. Я сделала вид, что ничего не заметила, и обратилась к ребенку:
– Не суй пальцы в рот! Сейчас получишь по попе!
И сделала в его сторону угрожающее движение – чтобы не сомневался, что по попе действительно получит.
– А вы не хотите повидать вашего отца? – вдруг спрашивает Снейп.
Вот совершенно некстати! Ему что – Рудольфус на меня пожаловался? Или Барти? Нет, Барти не будет жаловаться, тем более Снейпу.
– Я его уже видела, спасибо, – отвечаю я, все еще продолжая наблюдать за Антаресом. В рот он пока больше ничего не тянул, но что ему придет в голову в следующий момент...
– И ваша встреча была настолько удачной, что вы больше в Малфой-Мэнор носа не показываете?
Да как он смеет! Мало мне кучи родственников, считающих, что имеют право решать за меня, так еще и этот!
– Это мои семейные дела, профессор Снейп, и всей Организации они не касаются.
– В таком случае, мисс Лестранж, вы зря рассказывали о своих семейных делах мистеру Малфою, у которого все написано на лице.
– У вас вошло в привычку читать мысли у каждого встречного?
– Скажите спасибо, что это бы я, а не Темный Лорд.
– Темному Лорду вряд ли интересны мои семейные дела.
– А в этом вы ошибаетесь, мисс Лестранж. – Он нарочито подчеркнул последнее слово.
Мне очень хотелось спросить прямо, что же он там узнал у Драко, но гордость не позволяла мне этого сделать. Драко, конечно, не стал бы ничего рассказывать сам – ведь он мне обещал. Но у Снейпа с легилименцией куда лучше, чем у Драко с окклюменцией, и он этим пользуется.
На всякий случай я загнала мысли о Рудольфусе подальше и не смотрела на Снейпа, тем более смотреть было куда – на ребенка, которого не покидала мысль попробовать на вкус найденные веточки.
– Вы тоже верите дурацким слухам, что я дочь Темного Лорда? – спрашиваю напрямик.
– Если это только слухи, почему же они тогда так вас волнуют? – парирует Снейп.
Меня охватывает чувство веселой злости. Очень забавное чувство и отчасти даже приятное. Всерьез мне задевать Снейпа не хочется – его, пожалуй, заденешь, но вот поиздеваться над ним, как он надо мной...
– Если бы про вас ходили слухи, что вы сын Темного Лорда, вы бы не меньше волновались.
Он смеется так, что я опасаюсь, как бы он не напугал малыша. Но тот не слышит наш разговор, наконец-то найдя себе занятие – пересыпать лопаткой песок. И в рот пока ничего не тянет, слава Мерлину.
– Мисс Лестранж, вместо того чтобы слушать глупые сплетни, вы лучше бы поговорили со своим отцом. Он-то в курсе, чья вы дочь.
– Вот когда он будет трезвым, тогда я с ним и поговорю.
– Тогда почему вам не поговорить с ним прямо сегодня?
Я не могла сказать этого Снейпу, хватит того, что я Драко рассказала, хотя он наверняка до конца не понял. Не хочу я с Рудольфусом говорить, пусть он каким угодно трезвым будет.
– Я очень сильно сомневаюсь, что он будет трезвым, стоит его на минуту оставить наедине с его старыми приятелями.
– Вы зря так думаете, мисс Розье. Или вы считаете, что ваше время неограниченно?
Я сначала не поняла, что он имеет в виду. Потом до меня дошло... но даже когда дошло, я все равно не осознала, не хотела осознавать.
– Что – очередная спецоперация? Думаете, что-то случится?
– Сейчас, мисс Лестранж, каждый день что-нибудь случается. И я бы вам посоветовал уладить свои семейные дела прежде, чем этим займется Темный Лорд.
– Поэтому моими семейными делами решили заняться вы? Спасибо, профессор Снейп, но я как-нибудь разберусь с ними сама. Может, вы меня еще с моей матерью собираетесь помирить?
– С вашей матерью поругаться как раз легче легкого, – усмехается Снейп. – Я даже не призываю вас с ней мириться, потому что на следующий день опять поругаетесь. А вот с отцом поговорить советую.
Ответить я не успела - малыш решил испробовать песочек на вкус и пришлось отвлечься. А когда я вернулась на скамейку, прибежал Драко и со страшными глазами заявил, что он зашел на минутку, сказать, что вечером будет общее собрание.
– Тогда, может, посидишь у меня, раз у вас собрание?
– Нет, меня тоже там ждут. – По голосу кузена было непонятно, радует его это или огорчает.
– Ну хоть чаю-то выпьешь?
Чай выпить он согласился, но больше ничего существенного я не добилась ни от него, ни от Снейпа, который ушел чуть раньше, сказав, что ему надо заглянуть еще в одно место.
Барти заявился поздно вечером и так и не признался, что у них за спецоперация. Он каждый раз на мои вопросы так смущенно улыбается, что у меня пропадает всякая охота его расспрашивать и появляется желание его поцеловать. И на этом я, разумеется, не останавливаюсь... Так всегда бывает – и думать я начинаю только на следующее утро. Барти мне ничего не рассказывает потому что не знает или потому что не хочет? Может его роль в Организации больше, чем он мне показывает (а он мне ничего на самом деле не показывает)? Может, он просто меня вмешивать не хочет, считая, что меньше знаешь – крепче спишь? Я же не одна, у меня Антарес на руках, ему беспокоиться незачем, а если беспокоиться начну я, то и он за мной.
Еще мне было очень интересно, с чего это вдруг Снейпа так волнуют мои семейные дела. И что он о них знает – он ведь так и не признался, что именно подглядел в мыслях Драко. Беспокоится за Рудольфуса? А что за него беспокоиться – раз он все проблемы решает с помощью огневиски, то и с семейной как-нибудь справится.
Все же я решила сходить в старую штаб-квартиру – вдруг Рудольфус там объявится. В Малфой-Мэнор идти не хотелось – во-первых, Нарцисса раскусила бы меня в два счета, во-вторых, там ошиваются Темный Лорд и моя матушка, а с ними мне тоже неохота была встречаться.
В восточном крыле стояла непривычная тишина. Не то все спали после собрания, не то так с него и не вернулись. Только в гостиной обнаружился одиноко сидящий парень – тот самый, что пытался приставать ко мне в прошлый раз.
– Где мистер Лестранж, ты не знаешь? – спросила я.
Он отсалютовал мне бутылкой сливочного пива:
– Иди сюда! Пива хочешь?
– Где Лестранж? – повторила я.
– Который?
Вопрос первые несколько секунд поставил меня в тупик. Парень был еще относительно трезв и непохоже было, чтобы у него двоилось в глазах. А потом до меня дошло, что Лестранжей двое.
– Рудольфус. Он сюда не заходил?
– Не, со вчерашнего дня не заходил. Садись со мной!
Сначала я хотела уйти, но желание узнать что-нибудь еще пересилило. Что мне сделает один жалкий мальчишка – мой ровесник, к тому же еще и почти трезвый? Палочка у меня под рукой...
Я села, взяла предложенную бутылку и поинтересовалась:
– Ты кто?
– Я Стэн Шанпайк. А ты?
– Бетти Розье. Это тебя в прошлом году в Азкабан ни за что посадили? А что же ты тогда здесь делаешь?
– Как что? – не понял он. – Живу! Не могу же я вернуться домой, меня по всей стране полчища авторов разыскивают!
Мне стало смешно. Полчища авроров, тоже мне... Они сейчас вообще никого не разыскивают, потому что половина аврората под Империо, Барти об этом вскользь упомянул.
– А почему ты вообще с нашими сбежал? Ты же никогда Упивающимся не был?
– Ну и что? Они побежали – и я побежал! Пусть министерство не думает, что можно меня безнаказанно в Азкабан сажать! Я им отомщу!
Я не выдержала и рассмеялась. Сколько ему лет? В газете писали, что он на два года меня старше, но, судя по поведению, ему не больше пятнадцати.
– И зря смеешься! – Он, кажется, обиделся. – Ты с нами завтра не летишь?
– Куда? – заинтересовалась я.
– Поттера отбивать. Его из дома маггловских родственников забирают, а мы хотим его перехватить.
Так вот что за спецоперация! Мне стало несколько не по себе. Все, что связано с Поттером, вызывает у меня необъяснимый приступ тревоги. Только бы туда не взяли Барти, ему один раз Поттера уже хватило!
Хотя нет, вполне объяснимый – Рина мне год назад как раз все объясняла. И карты раскладывала и много умных слов говорила... Только я ничего не запомнила, а усвоила только, что от Поттера следует держаться подальше.
– А кто еще летит, ты знаешь?
– Ой, да почти все наши! Лестранжи тоже, кажется, оба, и Снейп, и Долохов, и Треверс!
– А Кра... Розье?
– Не знаю, он слишком большая шишка, чтобы лететь.
Вот уж спасибо! Надо сказать Барти, что он большая шишка, может, хоть после этого расскажет хоть немного о своей роли в Организации?
– Я не лечу, – вздохнула я.
– И правильно – не надо тебе. Там весь их орден Феникса будет, это опасно, мы ведь жизнью рискуем, чего тебе там делать? Бетти, – вдруг спохватился он, – а ты Темного Лорда видела?
– Видела.
– А какой он из себя?
Я еле сдержала смех. Проще было показать, но что-то сильно сомневаюсь, что Стэн владеет легилименцией и даже знает, что это такое. Поэтому ограничилась нейтральным:
– Он может только посмотреть – и сразу жуть берет. Может наизнанку тебя вывернуть безо всякой палочки.
– Круто! А ты знаешь, что он тоже с нами летит!
Мы посидели еще с полчаса. Разговаривать со Стэном оказалось совсем просто – надо было только вовремя задавать вопросы и не смеяться. Приставать ко мне он даже не пытался, только когда я собралась уходить, сказав, что меня ждут, заявил, что я потрясная девчонка и что весь мир будет у моих ног.
А зачем мне весь мир? Мне одного Барти достаточно.

Хотя Стэн и сказал, что Барти не летит за Поттером, я ужасно волновалась, и успокоилась только на следующий день, когда он пришел раньше обычного и сказал, что весь вечер проведет дома.
– Значит, ты не полетел ловить Поттера? – спросила я, разливая чай.
Он вздрогнул и чуть не опрокинул свою чашку.
– Откуда ты знаешь?
– От Стэна Шанпайка, – честно признала я. – Откуда вы его выкопали? То есть откуда – понятно, из Азкабана, но зачем нам такое добро?
– Его Долохов приволок, – признался Барти. – Сказал, что нам пригодится.
Я фыркнула:
– Тоже мне «пригодится»! Так что там насчет Поттера?
– Бетти, давай потом? Когда чай попьем? А то ты рискуешь получить ложкой от своего сына.
– Это ты рискуешь получить ложкой от своего сына! – рассмеялась я.
По физиономии Антареса, вооружившегося ложкой, действительно было неясно, кто именно рисковал этой ложкой получить по лбу. Ребенок обижается на нехватку внимания? Это он зря!
Весь вечер мы посвятили ребенку, читая ему книжку и играя с ним в волшебный замок, который надо было строить из кубиков. Если бы не сознание того, что кто-то сейчас рискует жизнью, я была бы почти счастлива. Но при Антаресе мне говорить не хотелось, а Барти, играя ним, выглядел не менее счастливым, чем сам малыш, так что их двоих лучше было не трогать.
Только когда мы уложили сына спать, я смогла наконец-то заговорить о том, что меня волновало:
– Расскажи, что за поимка Поттера? Драко там?
– Нет, он остался дома.
У меня с души не то что камень – целый Азкабан свалился.
– А мои родители? А Люциус?
– Белла с Рудольфом и Рабастаном там. Я отговаривал Рудольфа, но он уперся.
– Зачем ты его отговаривал?
– Затем, что он может принесли больше пользы, сидя в кабинете, а не на метле!
– А Люциус?
– А Люциус остался дома, потому что Темный Лорд забрал у него палочку.
– Как? – Я непонимающе посмотрела на Барти. – Зачем?
Мне в голову сразу начали приходить всякие ужасы, но додумать я не успела, потому что Барти продолжил:
– Ты помнишь, что произошло, когда в день своего возвращения Темный Лорд пытался убить Поттера? Я рассказывал вам с Риной, что мне успел рассказать Поттер и что я смог увидеть. Олливандер сказал, что между их палочками существует родственная связь и поэтому Темный Лорд взял другую.
– А зачем надо было брать у Люциуса? – не поняла я. – Олливандер вам на что? И лишних палочек что – нету? А твоего папаши где палочка?
– Ее Хвост куда-то задевал, – вздохнул Барти. – Ты же знаешь, я в тот дом возвращаться не хочу.
– А Винки послать?
– И Винки посылать не хочу. Мне ее жалко.
Вот чего я в Барти не пойму – так это его отношений с Винки. То он вообще не хочет ее видеть, то считает ее чуть ли не заменой умершей матери... Никогда не думала, что можно с эльфом о чем-то часами беседовать, – а Барти может.
– Ладно, – машу я рукой, – Мерлин с ними, с палочками. И хорошо, что ты не летишь, тебе на всю жизнь Поттера уже хватило.
– Но как ему тогда удалось уйти от Лорда...– сокрушенно произносит Барти.
– Я не удивлюсь, если он и сейчас уйдет, – говорю я.
Барти смотрит на меня недоуменным взглядом. А что так удивляться? Я же не могу соглашаться со всем, что говорят в штаб-квартире, могут у меня быть свои сведения и свое мнение? И почему бы мне сегодня не рассказать его Барти? Ведь ближе его никого у меня нет... ну разве только Рина и Драко, но Рины здесь нет, а с кузеном я еще поговорю.
– Понимаешь, Барти, с Поттером эти дело нечисто, – начинаю я. – Помнишь Эсмеральду?
– Жаннет Корсо? Которая любила выпить с хогвартской прорицательницей?
Судя по выражению лица, Барти не уважает ни ту, ни другую. Я, по сути дела, тоже, но факты от нашего уважения не зависят.
– Ты зря смеешься. Она сказала мне, что Крауча-старшего убил ты. И подсказала, где тебя искать.
– Почему ты раньше об этом не говорила? – вскинулся Барти.
– Не была уверена, что надо говорить. Я сама прорицаниям никогда не верила, но, как видишь, они сбываются... иногда. Эсмеральда говорила еще и про Поттера, что между ним и Темным Лордом есть какая-то связь и никому не стоит лезть в этот клубок. Она даже пыталась отговорить Крама встречаться с Грейнджер.
– И что? – Барти все еще не понимал, о чем я. – Тогда Лорд еще не вернулся! А после его возвращения она еще что-нибудь говорила?
– После мы с ней и не виделись. Но когда в прошлом года Лорд не смог заполучить пророчество, мы говорили на эту тему с Риной.
– И что? – Барти подался вперед, чтобы не упустить мои слова.
– Рина занималась прорицаниями, в отличие от меня. Она в них разочаровалась и после пятого курса занятия продолжать не стала. Но когда я ей рассказала про Эсмеральду, она заинтересовалась и стала смотреть сама, особенно после того, как мы упустили пророчество. И знаешь, что у нее получилось?
– Что?
– Что Темному Лорду нельзя убивать Гарри Поттера! Либо погибнут оба, либо один Темный Лорд. Правда, есть шанс, что Темный Лорд не погибнет, но Рина сказала, что это требует невозможных вещей. Каких – не сказала.
– А почему тогда она не рассказала все Темному Лорду?
– Ты смеешься, Барти? Даже если она жить не хочет, я хочу, чтобы она жила! И тебе я тоже не позволю ему рассказывать, потому что ты мне нужен! Потому что я тебя люблю, обормота!
– Я не обормот, – проворчал Барти. – Но что же нам делать?
– Ничего не делать. Может, он сам поймет. Может, он сам найдет свой шанс, говорят же, что прорицания – наука неточная! Мне Эсмеральда тоже говорила, что ты выполнишь задание и погибнешь – но ты же не погиб, мы тебя вытащили!
– И Лорд не погибнет! – воодушевленно произносит Барти.
Когда я вижу такое вдохновенное лицо, у меня пропадает всякая охота разговаривать на отвлеченные темы. Я перебираюсь к нему в кресло, обнимаю и тянусь к его губам.
Но поцеловать не успеваю – нас прерывает стук в дверь.
Я не успеваю даже вскочить, когда вслед за стуком раздается грубый незнакомый голос
– Боггарт вас побери! Заснули там, что ли?
Мы с Барти устремляемся к двери, в которую все еще продолжают стучать. У меня мыслей уже не остается, только у самого порога вдруг соображаю – это кто-то из наших, не иначе! Без Нарциссы сюда никто не войдет, а Нарцисса в Малфой-Мэноре. А что голос незнакомый – так ночью что только не покажется!
Но и человек, ввалившийся в дом, мне тоже незнаком. То есть сначала я думаю, что это Рудольфус... но Рудольфус другой комплекции, не такой здоровый!
Зато он знаком Барти.
– Рабастан! Что случилось?
– Помоги мне! – огрызнулся Рабастан.
Тут я вижу, что он не один. С ним кто-то еще и этот кто-то на ногах не стоит, а поддерживается заклинанием левитации в горизонтальном положении. С первого взгляда можно подумать, что это труп – совершено безжизненное бледное лицо, руки безвольно висят вдоль тела и дыхания не слышно...
– Барти! – Голос Рабастана развеял все мои мрачные мысли. – Дементор тебя поцелуй! Ты так и будешь тут стоять?
У Барти наконец-то прорезался голос, и он отчаянно закричал:
– Винки!
– Он жив? – спрашиваю я, на грани той же паники, что и Барти, хотя и пытаюсь сделать вид, что не волнуюсь.
Мы же не сражались сейчас в воздухе, мы не уворачивались от смертельных заклятий, мы сидели дома, пили чай и играли с ребенком... отчего же руки дрожат у Барти, а не у Рабастана?
– Если вы не будете стоять тут и глазеть, как на квиддичном матче, то будет жив! У вас костерост есть? А огневиски?
Винки, в отличие от нас, не теряется. Она осторожно левитирует Рудольфуса в комнату для гостей, а мы идем следом. Комната небольшая – кровать, кресло и несколько стульев. Я сажусь в кресло, Барти с Рабастаном на стулья, и мы смотрим, как Винки приводит Рудольфуса в чувство.
– Что с ним? – снова спрашивает Барти.
– Ну а как ты думаешь, что с ним, если в него сначала заклятьем шарахнули, а потом он футов с пятидесяти упал? Я еле затормозил его у самой земли. Огневиски есть у вас, сколько спрашивать можно?
Барти без звука наливает Рабастану огневиски, тот выпивает одним залпом.
– И ему тоже налей! – говорит он Винки, которая пытается привести Рудольфуса в чувство.
– Разве можно запивать костерост огневиски? – растерянно спрашивает Барти.
– А чем его еще запивать? – недоумевает Рабастан. – Только огневиски и можно.
Себя он тоже не обделяет, но мне сейчас уже все равно. Приставать ко мне они не полезут – ни Рудольфус, который с переломанными ногами не встанет, ни Рабастан, которому вообще не до меня.
После двух стаканов огневиски Рабастан оживляется и начинает рассказывать.
– Когда Руди с метлы ахнулся, я сразу за ним, а потом вспомнил, что вы тут неподалеку! Еле втащил его на метлу, да еще и ваше крыло с трудом нашел. Не сразу сообразил, что вы под заклятием, хорошо, Руди в сознание пришел и про записку от Нарциссы сказал. В старой штаб-квартире никого путного нет, а в Малфой-Мэнор я бы не потащился через полстраны! Да там еще и Белла, которую я убил бы на месте точно!
– Почему? – не понимает Барти.
– Да потому что это из-за нее все! – Рабастан налил себе еще один стакан, но выпил на этот раз не весь, а до половины. – Двадцать лет Руди говорю, что зря он с ней связался! Прибил бы без колебаний!
– Не двадцать, – хрипло сказал Рудольфус. – Мы дольше женаты.
– А ты вообще молчи! – рявкнул на него Рабастан. – Сдохнуть хочешь? Не дам я тебе здесь сдохнуть!
Мы с Барти переглянулись. Меня дядя как будто и не замечал, поэтому вопрос задал Барти:
– Так что случилось? Мы же ничего не знаем!
– Как будто мы что-то знали, когда за этим Поттером полетели, боггарт его сожри! – Рабастан глотнул еще огневиски. – Мало того, что там почти весь этот их орден собрался, так еще половина под личиной Поттера была! Умно, да? Умно, – ответил он сам себе. – Нас больше было, но мы в первый момент растерялись. Пришлось разделиться, и тут-то все наперекосяк и пошло. Руди с самого начала сказал, что мы преследуем не Поттера, а Белла уперлась и ни в какую!
– Не с начала, – опять подал голос отец, но Рабастан сделал страшное лицо и тот умолк на полуслове.
– Там была дочка Андромеды... как ее – Нимфадора Тонкс, и Белле втемяшилось непременно ее убить – мол, отродьям грязнокровок не место на нашем семейном древе. Я Руди сказал – бросай ее и летим на помощь остальным, раз там не Поттер, Руди тоже уперся! Ну и получил в итоге взрывным заклятием. Хорошо хоть попытался увернуться, а могло и в клочья разнести! Когда он с метлы стал падать, я уже плюнул на Беллу и на всех грязнокровок на свете...
– А что с Беллатрикс? – перебил Барти.
– Понятия не имею! – махнул рукой Рабастан. – Либо в Малфой-Мэнор вернулась, либо до сих пор за Тонкс гоняется. А ты молчи! – замахал он руками на Рудольфуса, опять пытавшегося что-то сказать. – Твоя Белла достала меня еще хуже ордена Феникса! Сколько раз мы ей поддавались – и сколько раз вляпывались! Какого дементора ты с нами вообще полетел, когда мог спокойно в штабе остаться?
– А я ему и говорил – оставайся, – влез Барти.
– А надо было не говорить, а брать за мантию и тащить к себе! Ты слишком много говоришь, а делать не решаешься!
Барти беспомощно смотрит на Рабастана, а затем на меня. Пора брать ситуацию в свои руки.
– Дядя Рабастан, уже поздно, может, вы пойдете спать?
– Спать буду здесь!
– Хорошо, – соглашаюсь я, – пусть здесь.
Спать там негде, разве что на полу. Впрочем, можно стулья в кровать трансфигурировать.
Барти порывается куда-то бежать, чтобы узнать новости, но я его останавливаю.
– Хватит с нас новостей! Если Поттера не поймали, в штаб-квартиру лучше не соваться, а если поймали – к нам прибегут и все расскажут. Драко первый же и прибежит.
Спать мы все же не идем, точнее, идем не сразу. Мы не можем уйти, пока Рудольфус не заснет, а чтобы он заснул, Винки приходится влить в него почти весь наш запас лечебных зелий пополам с огневиски.
– А ваша домовуха в медицине разбирается? – с подозрением спрашивает Рабастан, глядя на это зрелище.
– А как же! – с гордостью отвечает Барти. – Она меня поднимала после того, как я из Азкабана вышел. Отец ко мне тогда и пальцем не притронулся.
– Но ты же сам вышел? Из окна не прыгал и ног не ломал?
Даже Рудольфус улыбается и хочет что-то сказать, но тут на него все машут руками, включая Винки.
– Спи давай! – говорит ему Рабастан.
Судя по его манере говорить, тон, в котором это сказано, можно считать почти нежным.
– И вы идите, – поворачивается он к нам. – Завтра все узнаем.

Мы проснулись рано утром, точнее, проснулся Антарес, и пока я его кормила, встал и Барти. И тут же засобирался в штаб-квартиру.
– Там же все спят еще!
Но Барти был непреклонен.
– Как минимум там должен кто-то дежурить. Не беспокойся, Бетти, я пришлю тебе сову, когда все узнаю.
– Ты мне лучше Драко пришли.
Барти пообещал прислать Драко, наскоро выпил чаю и аппарировал. Мне осталось только сидеть на кухне и наблюдать, как Винки готовит завтрак. И следить за ребенком, чтобы тот не мешал, а то он очень любит хватать домовуху за уши. Винки обычно не возражает, но не тогда же, когда она готовит еду!
Я уже собралась садиться завтракать, как дверь распахнулась и вошел Рабастан, на ходу запахивая мантию.
– Доброе утро, племяшка! – радостно воскликнул он. – О, да тут кормят!
Винки, не дожидаясь моего приказа, поставила перед ним тарелку с яичницей и тосты.
Анти во все глаза смотрел на большого дядю, а тот как будто и не замечал малыша. И ничего не видел, кроме своей тарелки.
Я сама больше на него смотрела, чем ела сама. Вчера-то не было возможности как следует дядю разглядеть. Он и повыше моего отца, и в плечах пошире, но нет в нем такой злобности, как в Яксли. Хотя если он приставать полезет, то тут уже не отобьешься...
А он закончил завтрак и принялся сам меня рассматривать. Я аж покраснела, хотя никогда перед мужчинами не смущаюсь. Все-таки неловко, когда тебя рассматривают, как диковинную тварь в зоомагазине.
Наконец, осмотрев меня с ног до головы и допив чай, Рабастан вынес вердикт:
– Сходство есть. Но немного...
До меня с запозданием дошло, зачем он меня так пристально рассматривал, и я заявила:
– А тетя Андромеда говорила, что у меня подбородок, как у Рудольфуса.
– Да, есть кое-что, – скептически сказал Рабастан. – А где ты виделась с Андромедой? – спросил он подозрительно.
– На Диагон-Аллее. Когда на седьмом курсе в Хогвартсе училась. Еще до возвращения Темного Лорда, – добавила я, увидев непонимающее выражение на лице дяди.
Не хотелось мне ни вспоминать ту встречу, ни рассказывать о ней. Дело не в том, что Беллатрикс ненавидит Андромеду как предательницу чистокровных. Дело в том, что Андромеда мне тогда наговорила. Может, она утешить хотела, может, всего не знала, может, она по себе судит – но она мне сказала неправду про отношения моих родителей. Уж я-то вижу, что Беллатрикс Рудольфуса не любит! И сравнивать мне есть с чем – я видела Нарциссу с Люциусом, их не только Драко и совместные дела держат.
Я очень надеюсь, что она была права хотя бы в том, что я дочь Рудольфуса. И парселтонга я не знаю...
Хотя по тому, как пристально меня Рабастан осматривал, он сам сомневается в родстве.
Или ему просто не нравится, что я похожа на Беллатрикс? Реджи это тоже, помнится, не понравилось...
– Ну-ну, – Рабастан качает головой.
Он хочет еще что-то сказать, но я его перебиваю:
– А как там мой отец?
Выражение лица дяди мигом смягчается, прямо как у меня, когда я смотрю на ребенка или на Барти:
– Спит. Проснется – надо будет ему еще зелья дать. А где Барти? Уже убежал?
– Он обещал прислать кого-нибудь с новостями.
Рабастан недоверчиво хмыкает.
– Прислать, как же! Лучше я сам схожу разузнаю.
Но не успевает он подняться со стула, как в дверь стучат.
– Драко! – вскакиваю я.
Действительно – Драко. Но не один, а со Снейпом.
– Мисс Лестранж, – объявляет Снейп с порога, – вас можно в Орден Феникса посылать. По сокрытию информации вам нет равных.
– Мама чуть с ума не сошла! – выпаливает Драко. – Мы уже думали, что дядя Рудольфус с дядей Рабастаном погибли!
– Твоя мама чуть с ума не сошла? – с язвительностью, достойной Снейпа, спрашивает Рабастан. – А почему твоя, – он подчеркивает это слово, – мама так волнуется?
– Ну так вы же нам родственники. – Драко совсем растерялся и смотрел по сторонам, ища поддержки.
Поддержку он нашел – я усадила его за стол рядом с Антаресом, который обществу дяди очень обрадовался и стал что-то лепетать, размахивая ложкой.
А Рабастан как будто малыша и не замечал. Он так грозно смотрел на Драко, как будто тот был виноват в невнимании Беллатрикс к Рудольфусу.
– А Белле мы, значит, чужие?
Драко трудно найти ответ – врать он не умеет, а правда может не понравиться. Но все же он решается и говорит:
– Тетя Белла сегодня злая была очень. Она хотела с Темным Лордом поговорить, а тот ее не принял.
– Какое горе! – подчеркнуто трагично восклицает Рабастан и воздевает руки к небу. – Темный Лорд ее не принял! Какое значение по сравнению с этим может иметь то, что ее муж чуть не погиб! Что значит какой-то там Рудольфус Лестранж против самого Темного Лорда!
Мне хочется оказаться отсюда подальше – и Драко, судя по всему, тоже. Я должна была защищать свою мать... только как тут защищать, если все – правда?
Но не в таком же тоне. Да еще и при Снейпе.
Снейп с безучастным лицом стоял в дверях кухни и в разговор не вмешивался. Как будто его не касается. А его и не касалось. Только нас с Драко – а что мы могли возразить?
Но при последних словах Рабастана Снейп вдруг криво усмехнулся и заговорил:
– Пошли посмотрим, в каком он состоянии. Ты чем его поил, кроме огневиски?
Первый раз вижу, чтобы Рабастан растерялся. Он такого поворота разговора не ожидал, да и мы с Драко не ожидали. Я и сама не знаю, какими зельями отца поили, это Винки делала, а не мы.
– Костеростом, – наконец выдавливает из себя Рабастан.
– И все? – Снейп усмехается. – Давай, посмотрим, что там с ним. А вы, – он бросает быстрый взгляд на Драко, – идите на улицу, что вам здесь сидеть.
Драко все, что говорил Рабастан про Беллатрикс, принял на свой счет и, едва мы сели на скамейку, начал оправдываться:
– Там такое творилось! У нас человек пять погибло и еще больше ранено, а тетя Белла могла просто вслух не говорить, что беспокоится!
Я перебиваю:
– Ты расскажи, что произошло. Кто погиб?
Драко называет фамилии, мне незнакомые.
– А из наших кто-нибудь там был, кроме Лестранжей? Твой отец... – Я спохватываюсь: – Темный Лорд забрал у него палочку, мне Барти говорил.
– Да, – печально соглашается Драко, – и она сломалась.
– Как?
У меня просто в голове не укладывается то, что сказал Драко. Даже на время лишиться палочки – и то страшно, а насовсем...
Или не насовсем? У них же есть Олливандер...
– Сельвин рассказывал, – отвечает Драко, – когда Темный Лорд нашел настоящего Поттера и напал на него, его палочка как будто сама узнала своего противника. Сам бы он так быстро не среагировал! И заклинание было какое-то неизвестное!
– А что Темный Лорд?
– Он просил палочку у Сельвина, но не успел – они врезались в границу защитных чар, которые Орден Феникса повсюду расставил.
– Он так и не поймал Поттера?
– Нет, – Драко вздыхает. – Теперь понимаешь, что у нас творится? Лорд вне себя, тетя Белла злая, потому что он с ней говорить не хочет, папа без палочки остался... Можно я пока у тебя поживу? – неожиданно заканчивает он.
– Конечно, Драко! Хоть все каникулы! Или ты в Хогвартс не вернешься?
– Когда мы захватим Министерство – вернусь. – Драко и не сомневается, что захватим.
Я тоже не сомневаюсь, как и в том, что с захватом Министерства Барти будет появляться дома еще реже.
Антарес, которого оставили без внимания, это простить не может и кидает в нас игрушечным дракончиком. Дракончик, между прочим, еще и плеваться огнем умеет, несильно, правда, и ребенку еще никогда от него не доставалось. Зато может достаться нам.
Драко ловит дракончика в полете за крыло и, улыбаясь, вертит им перед самым носом малыша.
– А ну, отними!
Разумеется, в шутливой борьбе побеждает ребенок. За это, подняв на руки, я награждаю его поцелуем.
– Знаешь что, – говорит Драко после того, как я отпускаю ребенка на землю, – на все каникулы я у тебя не останусь. Я домой вернусь, когда там все успокоится.
Пожалуй, он прав. Конечно, мне хочется, чтобы он побыл у меня подольше, но родителей ему лучше не оставлять.
– Твоя мама там как? Успокоилась?
– Вроде да, они с отцом пошли разговаривать.
Или не только разговаривать – заканчиваю про себя я. Это только моя мать про отца забыла, думая то о грязнокровках, то о Темном Лорде.
– Драко, – я беру кузена за руку, – ты хочешь знать, почему мы с мамой не разговариваем? Думаешь, мы из-за ребенка поссорились? Да не в этом дело, точнее, не только в этом. Ты ведь помнишь как я мечтала о встрече с родителями? Как переживала из-за того, что могу никогда их не увидеть?
– Я еще помню, как ты меня побила за слухи о твоей матери, – замечает кузен.
– Да, Драко, да! Но я-то думала, что это только слухи, про меня ведь тоже чего только в школе не говорили! А теперь я вижу, что слухи-то небеспочвенны! Я вижу, как она на Темного Лорда смотрит и как о нем говорит! Да и то, что сегодня ночью случилось, меня уже нисколько не удивляет.
– Ну, дядя Рабастан тетю Беллу давно не любит... – неуверенно говорит Драко.
– А отчего не любит? Отчего твоя мама к моему отцу хорошо относится? Да потому что моя мать моего отца не любит! И меня тоже – думаешь, это не видно? Тетя Дениза меня любила куда больше, чем родная мать! Она почти не делала разницы между мною и Аннет. Я знала, что я ей не родная дочь, но этого не чувствовала!
– Не то что Поттер, – вдруг заявил Драко. – Его родная тетка в чулане держала.
– Вот! Родная! А тетя Дениза мне даже не троюродная. Но вот родная мать вполне могла меня и в чулане запереть, если бы я ей помешала. Ты понимаешь, Драко, я бы могла понять, если бы она не любила отца, потому что полюбила кого-то приличного!
– А Темный Лорд что – неприличный? – Кузен смотрит на меня с ужасом.
– А ты как думаешь? Может, он величайший в мире волшебник, но любить его я бы не согласилась ни за что!
– А Барти? Разве он не любит Темного Лорда?
– Не так, как Беллатрикс. Барти любит меня, я это знаю. Темного Лорда он любил, точнее думал, что любит, от безысходности. У него ведь другого ничего не было! Темный Лорд не только никого любить не может, но и если его любить, то сам человеком быть перестаешь!
– А знаешь, – тихо говорит Драко, – я ведь тоже так думал... Но мы ведь не можем уйти.
– Дело не в том, можешь ты идти или нет. Дело в том, ради чего ты живешь! – убежденно говорю я. – Моя мать не только меня не любит, она и от меня хочет такого же отношения к моему ребенку! Я терпела-терпела, потом не выдержала. Лучше я буду от нее держаться подальше.
Драко переваривает услышанное. Задумчиво смотрит куда-то на дальние кусты, вертя в руках веточку.
Кажется, он меня понимает. Может понять. Барти я всего этого не сказала бы, потому что он не может так просто выбросить полжизни из своего прошлого. А Драко и выбрасывать нечего.
– Бетти, – неожиданно произносит кузен, – ты так хорошо говоришь... а я вот в жизни никого не любил. И не полюблю.
– А мама с папой? – не понимаю я.
– Я про другое, – вздыхает Драко. – У тебя вот Барти есть, а у меня никого...
Очень хочется засмеяться, но я сдерживаюсь.
– Тебе же только семнадцать лет!
– Тебе тоже было семнадцать, когда ты Барти встретила!
Ну, допустим, почти восемнадцать. Но Драко это не убедит. И то, что мои ровесницы успели к окончанию школы по десять раз влюбиться, а потом разойтись – тоже.
– Погоди, Драко, а Пэнси?
– Это не то. – Он опять вздыхает. – Мы с ней просто друзья, я не чувствую такого, как у вас с Барти или как у мамы с папой... Я, наверное, вообще не способен любить. С тех пор как согласился служить Темному Лорду.
Наивность Драко меня веселит, но я стараюсь не смеяться. Он-то всерьез верит в весь этот бред! И как ему объяснить, что в семнадцать лет разочаровываться в любви рано, даже если ты служишь Темному Лорду?
Пока я собираюсь с мыслями, ко мне подбегает Антарес, утыкается носом в колени и что-то лепечет. Ну разумеется – ребенок уже мокрый.
– Драко, подожди, я сейчас его переодену и приду.
За дверью комнаты, где разместились сейчас Рудольфус с Рабастаном, слышны голоса. Интересно, о чем они говорят? Не обо мне ли? Или, может, о Беллатрикс?
– Винки! – зову я, заходя в спальню. – Переодень ребенка.
Винки кланяется, Анти с восторгом смотрит на ее уши, и я вижу, что без меня они ближайшие десять минут обойдутся.
Интересно, Барти тоже таскал ее за уши, когда был маленьким?
На цыпочках я дохожу до двери и застываю у стены. Отец уже проснулся, я узнаю его голос. И Снейп еще не ушел.
– Об огневиски вообще советую забыть, – говорит он. – Если тебе на собственное здоровье наплевать, то хотя бы своей дочери проблем не создавай.
Ответа Рудольфуса я не слышу, а может, его вообще и не было. Снейп продолжал говорить:
– Вместо того чтобы самому с ней объясниться, ты ее только напугал. А ты знаешь, что два года назад она сбежала из Хогвартса на Диагон-Аллею, чтобы в зоомагазине проверить, говорит ли она на парселтонге?
– Зачем? – это Рабастан. До него еще не дошло.
Интересно, откуда Снейп знает? Драко рассказал? Или он Драко и не спрашивал? Я ведь про зоомагазин рассказывала только Драко и Рине, даже Нарциссе не стала говорить.
– Вы, может, и не в курсе, какие слухи ходят, или привыкли. А она не привыкла. Вы знаете, что Скитер убеждена, что Бетти – дочь Темного Лорда?
– Скитер книжку про Дамблдора написала, – сказал Рудольфус. – По тому, что я слышал, вранья там больше, чем правды.
– Скажи спасибо, что она про тебя книжку не написала!
– Тебе спасибо?
Снейп промолчал. А может, и ему. Или Люциусу. Кто-то же убедил Риту Скитер, что про Дамблдора писать интересней, чем про Лестранжей!
– Я слышал, – снова заговорил Рудольфус, – что якобы я убедил Беллу завести ребенка с помощью Империо.
Я тоже это слышала. И была даже готова поверить...
– Чушь! – смеется Рабастан.
– Почти, – поправляет его Рудольфус. – Я действительно использовал заклинание. Но всего лишь Конфундус.
– А почему мне не сказал?
– Ты бы меня на смех поднял!
Что? Отец наложил на матушку Конфундус? Интересно, а как же им тогда удалось зачать меня, если под этим заклятием координация движений нарушается?
Хотя это же она была под заклятием, а не он. В таком положении координация не важна.
Что-то я не о том думаю. Мать бы сказала, что я испорченная. Ну да, испорченная, но мне это нравится.
– А потом?
– А потом, когда она устроила мне скандал, я убедил ее не отказываться от ребенка, мотивируя это тем, что чистокровным волшебникам надо продолжать свой род, чтобы их власть над миром была крепче.
– Я помню, – проворчал Рабастан, – а потом вы пристраивали Бетти ко всем родственникам, потому что вам было не до ребенка. Она и у нас жила, и у Малфоев...
– Дольше всего у Уилксов. У нас она тоже жила.
– И в основном ты с нею возился.
Ну почему я этого всего не помню? Почему я раньше думала только о матери, когда на самом деле воспитывал меня отец? А еще все родственники по очереди – про Уилксов я уже знаю от матери Рины.
Зато по сравнению с Поттером, которого тетя запирала в чулане, я просто счастливица.
– Во Францию ее отправить тоже была моя идея. И то Беллу с трудом уговорил – то она месяцами могла о дочери не вспомнить, а то вдруг уперлась: «Ты не доверяешь Темному Лорду, ты не веришь в нашу победу!»
– Я помню, как ты искал, где бы ее спрятать. Но почему нам не отдал?
– Басти, я же знал, как ты не любишь Беллу. Еще одну, но трех с половиной лет, ты бы не выдержал. Она, как я слышал, и так уже Реджи метлу сломала, и еще что-то натворила.
Ну, вот тут отец преувеличивает. Тетя Дениза и дядя Робер на меня не жаловались! Или дело в том, что у них в семье я была старшим ребенком, а не младшим?
Рабастан начал что-то еще говорить, но я не успела расслышать, потому что из спальни раздался протестующий крик Антареса, про которого я совсем забыла. Зато он про меня не забыл – и, судя по всему, хочет, чтобы я отнесла его обратно в сад, потому что в спальне ему скучно.
Подслушанный разговор настолько меня потряс, что я начисто забыла, что собиралась сказать Драко. Все время до обеда мы играли с малышом, и оба мальчишки остались довольны.
А у меня все из головы не шли слова про Конфундус. Сначала я никак не могла отпустить от себя мысли о то, как это могло происходить. Я гнала их от себя, но они возвращались, и мне становилось смешно от своей испорченности.
И правда – как? То, что под Конфундусом плохо соображаешь – это полбеды, в постели не особо и нужно, тем более если партнер решает за тебя. Но можно же двинуть рукой или ногой куда-нибудь не туда! Нет, я понимаю, если бы там был Рабастан – этот способен навалиться так, что двигать можно только глазами. Впрочем, Рудольфус явно сильнее Беллатрикс, меня он точно сильнее, даже после Азкабана и двух бутылок огневиски.
Вот чем я после таких мыслей лучше Эсмеральды? Разве что тем, что Эсмеральда все то же самое произнесла бы вслух.
Еще я не понимала, как это можно было не хотеть ребенка, да еще и желать от него избавиться. Это только у магглов так бывает, Эсмеральда рассказывала. У волшебников – наоборот. Если они и пользуются заклинаниями, то не конфундусом, и тем более не империусом. И не для того. Это только нам удалось зачать ребенка в первый месяц после брака, если не в первую неделю. Нарцисса долго ахала и всплескивала руками – у нее не получалось несколько лет до того, как родился Драко. Она думала, что это наследственность плохая. Ее тетка тоже долго родить не могла – после того, как первый ребенок родился мертвым, лет десять прошло. А потом – сразу двое с интервалом в полтора года. Вот уж не знаю, почему у нас с Барти все получилось – может, у меня со стороны отца наследственность хорошая? Или надо было хорошо захотеть? Или это Эсмеральдина книжка помогла? Там не только картинки, там очень много полезных советов. Их в спальне вслух не читали, зато я потом прочитала с большим интересом.
А моя мать никак не хотела, и если бы не отец... А я от него бегала.
Интересно, он теперь у нас будет жить? А дядя Рабастан?
Я не могла понять, как я отношусь к Рабастану. С одной стороны я его побаивалась. Я привыкла в доме командовать, а дядей не покомандуешь. В лучшем случае не заметит, в худшем – снесет, как стенку заклинанием Редукто. С другой стороны я не могла им не восхищаться. Хотела бы я иметь такого старшего брата! Не мужа – в этом качестве Барти меня вполне устраивает. Его считают слабым, но он вовсе не слабый. Он гибкий и может быть каким угодно, именно это меня и привлекает. Вроде как мне он во всем подчиняется... а потом оказывается, что делаем мы так, как он сказал, а не так, как я хочу. И я даже сердиться на него не могу – так незаметно это происходит.
Рабастан так, конечно, не сможет. Он другой. И мне это нравится. Но ко мне он пока что относится подозрительно, потому что я похожа на Беллатрикс, а он ее терпеть не может.
Интересно, почему же тогда терпит? Почему вообще соглашается на какие-то совместные операции, будучи уверен в том, что Беллатрикс их провалит? Из-за брата?
Как мне хотелось поговорить с отцом! С дядей тоже, но сначала с отцом. Рабастан мне не доверяет и не будет, пока я не поговорю с Рудольфусом. А я его боюсь. Причем понимаю, что бояться нечего, но все равно боюсь. Память тела – она иная, чем память мозга. Я могу понять, почему он тогда ко мне полез, даже простить могу, но вот забыть...
Я мучалась сомнениями до самого обеда. На обед совершено неожиданно пришел Барти, и я мучиться перестала. Вдобавок еще и Рабастан обнаружил существование своего внучатого племянника и был весьма поражен этим фактом. Антарес тоже был поражен наличием такого большого дяди. Даже набрался смелости подойти и потрогать его за мантию, а потом бросился ко мне и попросился на руки.
– Какой карапуз! – восхитился Рабастан. – А как зовут?
– Антарес, – ответила я.
– Крауч? – с подозрением спросил дядя. – Или Лестранж?
– Розье.
Дядя Рабастан широко раскрыл глаза:
– Почему Розье?
За меня ответил Барти:
– Для конспирации. Бетти во Франции носила эту фамилию, и я тоже ее взял.
Рабастан рассмеялся:
– Конспираторы! Это тебя Руди научил? Помню, он записывал в тетрадку все свои мысли и события за день, чтобы потом проверить, не изменили ли ему ненароком память.
– Умно, – отозвался Барти. – Я тоже так хотел делать, но мне либо некогда, либо лень.
– Конспираторы! – повторил Рабастан. – Ладно Руди, но ты...
– А я девять месяцев прожил в шкуре Аластора Хмури, – ответил Барти. – Было у кого поучиться. – И добавил: – Вы знаете, что Хмури убит?
Выражение лица у него при этом было странное. Как будто он жалел, что Хмури убили. У меня совсем не было поводов его любить, даже при том, что виделись мы всего один раз. А у Барти-то откуда? Или он так с ним сроднился во время пребывания под его личиной?
– Откуда? – проворчал Рабастан. – Я и в штабе-то сегодня не был.
– А тебя там ждут. И тебя, Северус, тоже.
Снейп чуть не подавился – не то оттого, что Барти назвал его по имени, не то оттого, что его ждут в штаб-квартире.
Драко в штаб-квартире не ждали, но он тоже решил туда отправиться после обеда. Пообещал вернуться вечером или завтра утром.
Я до этого много раз оставалась одна с ребенком, и мне было не тяжело, но на этот раз в доме еще был отец. И мне надо было с ним поговорить, пока на нас снова не свалилась толпа родственников.
Сначала я уложила ребенка, а потом уже пошла в комнату к отцу, втайне надеясь, что он спит. Но он не спал. Лежал на кровати, укрытый одеялом, и читал газету.
– Добрый день, папа, – сказала я неуверенно. – Ты как себя чувствуешь?
Отец отложил газету и усмехнулся.
– Пока жив, хотя Северус пытался убедить Рабастана в обратном. Иди, садись. – Он показал рукой на кресло, стоящее возле постели.
До этого кресла с кровати очень легко дотянуться рукой, поэтому я медлю.
– Садись, не бойся, я тебя не укушу!
Я начинаю злиться на себя. Да что я в самом деле! Отец чуть не умер сегодня ночью, а я приблизиться к нему боюсь!
Сажусь в кресло, забираю газету и кладу на журнальный столик у кровати. Некоторое время мы молчим и рассматриваем друг друга. Рудольфус по-прежнему бледный и действительно смотрится, как на краю могилы. Особенно если сравнивать с Рабастаном – этому полноты жизни не занимать.
Отец первым нарушает молчание:
– Ты подслушивала наш разговор, – не вопрос, а утверждение.
– Нет! – Я готова отпираться, но Рудольфус мне не дает.
– Северус сказал, что вы пошли в сад, а потом я слышал плач ребенка в доме. И твой голос – но не сразу, в тот момент тебя с ним не было, потому что ты стояла у нашей двери.
Под напором таких аргументов я теряюсь и не знаю, что сказать. А когда не знаешь, что сказать, лучше говорить правду:
– А даже если и подслушивала, то что? Посадишь в чулан? Лишишь сладкого?
Он смеется:
– Сладкое ты и так, наверное, все малышу отдаешь. Бетти, ты меня с внуком знакомить собираешься?
– Он спит.
Рудольфус улыбнулся.
– Ты, помню, лет с двух очень не любила днем спать. Едва тебя пытались уложить, вопила «Не хочу!». Спала, только если сама сваливалась.
– Анти обычно так набегается, что тоже сам сваливается. Я его на руках подержу, потом в кроватку укладываю, и он сразу засыпает. Но ему только год и три.
– Значит, у него все впереди, – улыбается отец. – Он на кого похож – на тебя или на Барти?
– Скорее на меня. Драко предлагал купить ему метлу, но он и без метлы способен все разнести.
– Если он на тебя похож, то да. – Рудольфус снова улыбнулся. – Мне на тебя все без исключения родственники жаловались.
Вот он сам и заговорил о том, о чем я не знала, как спросить.
– Так я больше жила у родственников? А почему не с вами?
Он вздохнул.
– Ты же знаешь, мы постоянно были заняты. Я старался проводить с тобой больше времени, но иногда мне приходилось уезжать – в Ирландию, в Шотландию, и тогда Белла отдавала тебя родственникам.
– А сама посидеть со мной не могла. – Я не могу сдержать раздражение.
Отец тем не менее спокоен.
– Бетти, ты же сама все прекрасно знаешь. И я знаю, что ты с Беллой из-за этого поругалась. Я бы хотел, чтобы вы помирились.
– Помирились? – От возмущения я не знаю, что и сказать.
– Бетти, – мягко говорит отец, – все же я настаиваю, чтобы вы помирились. Вам обеим трудно себя сдерживать, но хотя бы ради меня ты могла это сделать? Я готов быть между вами связующим звеном.
– Но она тебя не любит! – выпаливаю я.
– И это знаю, – вздыхает Рудольфус. – Все же вы с Басти преувеличиваете. Если бы Белла меня совсем не любила, она бы и минуты не провела со мной вместе.
Я смеюсь.
– Ты прямо как тетя Андромеда. Она мне то же самое говорила.
– Ты видела Андромеду? Где?
Уже во второй раз я рассказываю о своей встрече с Андромедой на Диагон-аллее. Подробнее, чем дяде Рабастану – и про Драко, наслушавшегося болтовни Скитер, и про Нарциссу, и про змею в зоомагазине... С Барти мы это не вспоминали, а до меня только сейчас дошло, как он за меня волновался. И показать этого не мог, мог только сделать вид, что подозревает меня в сговоре с бывшими Упивающимися Смертью и под этим предлогом организовать поиски. Я-то на него злилась, что он вытащил меня из кафе, а потом не дал поговорить с Риной и Драко...
Отец слушает очень внимательно и даже не перебивает. Не то что мать, которая мне ни одной фразы закончить не давала.
– Узнаю Энди, – говорит он, когда я выдыхаюсь и заканчиваю. – Ты после этого с ней не виделась?
– Нет, не до того было.
– И не надо, наверное. Темный Лорд очень недоволен наличием у нас подобных родственников.
– Поэтому Беллатрикс так хотела убить свою племянницу? А ты что думаешь?
Что думаю я сама, я так и не решила. Мне и без тети Андромеды родственников вполне достаточно. Но убивать ее я бы не стала – пусть живет. Не мешает же!
Рудольфус слабо улыбнулся.
– Я думаю, что у нас слишком много других задач, чтобы отвлекаться на родственников. Даже если они недостойны называться таковыми.
Мне очень не понравился его слабый голос и выражение лица. Ведь только что было все нормально!
– Папа, что с тобой?
– Ничего, не волнуйся, пройдет.
– Что значит «пройдет»? Тебе Снейп какое-нибудь зелье оставил?
Рудольфус кивает на журнальный столик. Зелье выглядит неаппетитно, но Снейпу видней. Они все так выглядят.
Отец выпивает зелье безо всякого возражения и делает вид, что ему не противно, хотя наверняка это зелье и на вкус мерзкое. А потом откидывается на подушки.
– Я посплю немного, ты не возражаешь?
Еще бы я стала возражать!
– Конечно, нет. Спи.
Я наклоняюсь и целую его в щеку. Бояться нечего, он же встать не может и после зелья его в сон клонит... Но все равно страшновато было, и я должна была преодолеть страх.
Он только улыбается – больше ни на что не хватает.
– Спи, – повторяю я.
А ему и повторять не надо. Он засыпает очень быстро, прямо как набегавшийся Антарес. А я открываю для себя, что спящий отец – зрелище не менее умилительное, чем спящий младенец.
Особенно сейчас, когда Рудольфус трезвый...
И я его совсем не боюсь. Если и чего-то боюсь – то того, как бы мой дядя не прибил мою матушку. Не то чтобы мне жалко Беллатрикс, но мне не хочется скандала в Малфой-Мэнор, да еще в присутствии Темного Лорда.
Мне самой захотелось спать, и я пошла в нашу комнату и прилегла там, рядом с детской кроваткой. Но заснуть не смогла – я же не младенец и не раненый. Просто полежала, размышляя обо всем подряд.
Сонное оцепенение не прошло даже после того, как ребенок проснулся. Он был непривычно тихий – не то мое состояние ему передалось, не то зелье Снейпа так сильно пахло. Я, правда, запаха не почувствовала, но кто этого зельевара знает. Он способен напоить весь дом сонным зельем так, чтобы в доме никто и не догадался.
До самого вечера мы сидели в саду. Ребенок копался в песке, я лениво за ним наблюдала и думала, что никогда не смогу понять собственную мать. Разве можно бросить на родственников или домовых эльфов вот такое маленькое чудо? И тем более променять его на Темного Лорда, даже если он тогда был симпатичнее, чем сейчас.
Знакомство внука с дедушкой я решаю отложить до того времени, когда дедушка будет лучше себя чувствовать. А то начнет ребенок по нему ползать и дергать за бороду – никакое Снейпово зелье не поможет!
Только мы с малышом собрались идти ужинать, как со стороны главных ворот послышались шаги. Неужели Барти наконец-то внял моим просьбам обедать и ужинать дома?
Но Барти оказался не один. И если Снейпа я ожидала увидеть, то Беллатрикс не ждала совсем. Что это она вдруг притащилась? Совесть замучила, что оставила раненого мужа? Что-то мне в это не верится...
Разумеется, матушка не могла на меня не накричать:
– Бетти, что ты тут стоишь? Пошли в дом!
Я хотела огрызнуться, но меня остановил жалобный взгляд Барти. Безо всякой легилименции было понятно, что он хочет сказать: «Не препирайтесь!»
– Нам надо поговорить, – сказал Снейп. – Всем вместе. И с Рудольфусом тоже. Как он себя чувствует?
– Сначала нам надо поужинать! – тоном, не терпящим возражений, заявила я. – Отец вроде в порядке: я дала ему зелье и он заснул.
Снейп только усмехнулся. Сомневается в моих словах? Считает, что как только он выходит из дома, я тут же начинаю отца спаивать? Или он ко всему, что происходит в нашем доме, относится скептически?
За ужином Барти попытался познакомить малыша с новоявленной бабушкой, но потерпел поражение.
– Анти, смотри – это твоя бабушка. Скажи – «бабушка».
Анти отчаянно замотал головой. Мол, есть у меня уже одна бабушка – Нарцисса и больше мне не надо!
– Не капризничай! – прикрикнула на него Беллатрикс.
Малыш словно ждал этого – тут же залился громким плачем. Как я ни пыталась его остановить – он не успокаивался.
– Избаловала ребенка! – проворчала Беллатрикс.
– Анти, ну что ты плачешь? Хочешь кушать? Вот творожок, вот печенье...
Ребенок не хотел ни творожка, ни печенья. Если он чего-то и хотел, то меня, о чем недвусмысленно дал понять. Еще и ущипнул очень больно. Хотел за грудь, но я вовремя успела подставить руку.
– Ты что – до трех лет его кормить собираешься? – возмущалась матушка. – Ты с ним слишком много возишься, вот он и распустился.
Я не стала ее дальше слушать, а подхватила ребенка на руки и унесла в спальню.
Стоило мне закрыть за собой дверь, как Антарес тут же перестал плакать. А когда я его покормила, заулыбался и дал понять, что не откажется и от печенья. Самой мне есть расхотелось, но я попросила Винки вместе с печеньем принести еще и сандвич. Лучше, чем ужинать в присутствии матушки – от ее вида аппетит пропадает и у ребенка, и у меня.
– Бетти! – в комнату заглянул Барти. – Вы поели уже? Руди с нами поговорить хочет.
– С Антаресом тоже?
Барти не понимает иронии.
– Антареса оставь с Винки, он ее слушается. Идем.
Рудольфус полусидит в постели, опираясь на подушки, и делает вид, что совершенно здоров. Меня он этим не обманет, Снейпа, судя по его скептической усмешке, – тоже.
– А где Рабастан? – спрашивает он, когда мы с Барти входим в комнату.
– Пошел в восточное крыло говорить с Долоховым.
– Это теперь так называется, – прокомментировал Снейп. И добавил: – Мисс Лестранж, я бы попросил вас собрать все запасы огневиски в этом доме и отнести их в восточное крыло. Рудольфусу они не понадобятся, а Долохов будет только рад.
Я бы эти запасы вообще выбросила, наплевав на Долохова, но Рабастан мне этого никогда не простит.
– Северус! – моя мать настроена агрессивно, впрочем, как и всегда. – Сейчас не время говорить о выпивке.
Я поднесла руку ко рту, чтобы не засмеяться. Беллатрикс этого не заметила и продолжала:
– В ближайшие дни мы захватим Министерство. Бетти, ты назначена помощником главы департамента обеспечения магического правопорядка.
Я в первый момент вообще не понимаю, что она сказала. Какого департамента, какого правопорядка? Смотрю на Барти, он смущенно улыбается:
– Ты будешь работать в Министерстве.
– Вы что, с ума сошли? – я оглядываю собравшихся. – В каком министерстве? У меня ребенок!
– Когда тебе был год, я ходила на боевые операции! – возмущается Беллатрикс. – А ты будешь всего-навсего сидеть в кабинете и писать пергаменты!
– Я буду сидеть с ребенком!
Беллатрикс непреклонна.
– С ребенком может сидеть ваша домовуха, а ты будешь работать! Приказы Темного Лорда не обсуждаются.
Я ничего не понимаю. При чем тут Темный Лорд? Какое он ко мне имеет отношение? Почему это я вдруг должна бросать маленького ребенка и идти работать?
– А почему в департамент магического правопорядка? Кто там начальник?
Мне отвечает Барти:
– Сейчас – Пий Тикнесс, но когда мы сместим Скримджера, он станет министром магии. А начальником департамента будет Яксли.
Это тот самый колдун с очень злым лицом, от которого я еле отделалась в ночь убийства Дамблдора? И который на меня заглядывается? Ничего себе, начальничек...
– А ты? – я вопросительно смотрю на Барти.
– Я стану во главе департамента международного магического сотрудничества. После Крауча-старшего там приличного начальника так и не было.
Я все еще не понимаю:
– А почему с Яксли? Почему я не могу работать с тобой?
Барти смущенно улыбается:
– Бетти, я рядом с тобой не смогу работать.
И это меня матушка считает развратной? Барти ничем не лучше!
– И что, Темный Лорд прямо так и приказал?
– Яксли попросил тебя к себе в помощники, а Темный Лорд согласился.
От возмущения я даже не знаю, что и сказать. Хочется разнести все вокруг на мелкие кусочки, включая Барти, который так послушно согласился.
– А с ребенком что – Темный Лорд будет сидеть?
– Не смей!
Беллатрикс подымается со стула, но у меня волшебная палочка уже наготове.
– Прекратите! – Снейп встал между нами. – Белла, успокойся! Бетти, убери палочку! Ты ведь не пойдешь к Темному Лорду просить, чтобы отменил приказ? Я этого делать не советую, тем более что он сейчас отправился за границу.
Да пусть отправляется куда угодно! Какого дементора я должна слушаться его идиотских приказов! Вот возьму ребенка и уеду во Францию!
Вслух я этого не выпаливаю, потому что секундой спустя ко мне приходит осознание, что уехать я не смогу. Тут Барти, тут Драко, они никуда уехать не могут, у них Метка... А у меня Метки хоть и нет, но если я ослушаюсь приказа Темного Лорда, достанется потом Барти. Или Драко.
– Вы, что ли, с ребенком будете сидеть? – набрасываюсь я на Снейпа.
Это было бы то еще зрелище... Антарес Снейпа побаивается. Если меня не будет рядом, он попытается преодолеть свой страх, забросав бедного зельевара игрушками и водяными бомбами. Что-то я сомневаюсь, что Снейпу это понравится.
– Если тебе Винки не хватает, пусть Люциус сидит, – вмешивается Беллатрикс. – Все равно без палочки он больше ни на что не способен.
Люциус с ребенком – это, пожалуй, будет зрелище еще посмешнее Снейпа. Нарцисса, по крайней мере, с Антаресом давно нашла общий язык.
Но я бы лучше согласилась на Драко. А ему в сентябре в школу...
– Почему вы решаете за меня? Зачем я должна работать с Яксли, что другого дела не могли придумать, если так уж его нужно мне придумывать? Темному Лорду не все равно ли, кто на каком месте сидит?
– Бетти, – говорит Барти, – а ты подумай о том, что твое назначение выгодно не только Яксли, но и нам. Темному Лорду, может, и все равно, а вот мне не все равно. Я не доверяю Яксли, и мне будет полезно, если при нем окажется наш человек.
– А если он попытается ко мне приставать?
Барти растерянно хлопает глазами:
– А с чего ему к тебе приставать? А если попытается – оглуши его ненадолго, чтобы не пытался. Ты умеешь.
Да уж, умею...
– А потом меня за это в Азкабан отправят?
– Кто отправит, Бетти? – Барти все еще недоумевает. – Такие вещи без одобрения внутреннего круга не решаются, а Яксли входит в него под таким вопросом...
Замечательно. Теперь они мне предлагают еще и шпионить за Яксли. Ну по части устроения козней злобным волшебникам я кое-что могу, вспомнить хотя бы Крауча-старшего и Хмури. Но почему из-за этого должен страдать мой ребенок?
– Бетти, – мягко говорит Рудольфус, – мы с тобой все это еще обсудим. А пока что я хотел бы поговорить с Барти.
– А со мной ты не хотел поговорить? – вмешивается Снейп. – О некоторых лечебных зельях, о последствиях падения с метлы, о вреде смешивания костероста с огневиски...
– Ты меня еще отравить успеешь, – улыбается Рудольфус. – Поговори пока с Бетти.
Я встаю.
– Нет, я пойду в восточное крыло относить огневиски Рабастану, пока он еще не успел напиться до зеленых дементоров.
За тот час, что прошел с момента прихода Барти, Беллатрикс и Снейпа, наверное, уже успел. Но почему-то сейчас я Рабастана уже не боюсь – может, потому, что помирилась с отцом. Мы, правда, друг другу об этом не сообщили, но это и так видно.
Больше всего я жалею о том, что не могу напиться сама в компании дяди. Мне именно этого сейчас и хочется, потому что на трезвую голову в этом ненормальном мире жить невозможно.
Хотя я очень сомневаюсь, что возможно и на пьяную.

Как же я была зла! На отца, на Барти, даже на Снейпа, но на свою матушку – больше всего. Это все она затеяла, больше некому! Даже на Яксли я так не злилась, как на нее. Она бы могла на него прикрикнуть, даже приказ Темного Лорда бы не помог, тем более что тому все равно. А матушке не все равно, она хочет, чтобы я стала такой же, как она, забросив семью ради неизвестно чего.
Вернувшись из восточного крыла, я настроилась долго и обстоятельно поругаться с Барти, но обнаружилось, что ругаться не с кем – в доме никого не осталось, кроме Рудольфуса, Винки и ребенка, который никак не мог заснуть без меня. Даже с Рудольфусом я поругаться не могла – Винки меня к нему не пустила, заявив, что он спит.
Ну, пусть спит, я тоже посплю...
Утром мир изменился в лучшую сторону. Я вдруг осознала, что выйти за пределы дома будет не так уж и плохо. Барти целыми днями пропадает в штабе... а я чем его хуже? А уж устраивать мелкие пакости Яксли – одно сплошное удовольствие. Здесь мне их устраивать некому, разве что матери, но ее лучше не трогать, не столько ради нее, сколько ради отца.
Мерлин, как же все сложно!
Мы с Антаресом уже заканчивали завтракать, когда дверь дома хлопнула и в комнату ввалился Рабастан. Совершенно трезвый, что неудивительно после пожелания Снейпа не появляться здесь в нетрезвом виде, поддержанного еще и мной.
– Дядя Рабастан, вы будете чай пить?
– Я уже пил, – ответил Рабастан, не уточнив, что именно. Наверняка ведь не чай!
Тем не менее на чашку чая с тостами дядя соглашается. Антарес, набравшись смелости, подходит к Рабастану и дергает его за мантию. На этот раз даже не убегает, дожидаясь реакции большого дяди. Реакция следует незамедлительно – Рабастан подхватывает его на руки и сажает на колени. Тот немедленно вцепляется ему в бороду.
– Антарес! – предостерегающе кричу я, но дядя только смеется.
– Ничего, Бетти, не бойся, не оторвет. – Он смотрит на ребенка и смеется. – Не думал, что Руди дождется внуков раньше, чем я.
– А как вы могли думать о внуках Рудольфуса, если меня считали мертвой? – не понимаю я.
– Кто-то, может, и считал, – усмехается Рабастан, – но не я.
– Отец вам признался?
– Нет, – дядя качает головой. – Но я же знаю своего брата! Сначала он весь извелся, не зная, где тебя спрятать, потом резко прекратил разговоры на эту тему, а потом объявил о твоей смерти. Думаешь, я ему поверил? Боггарта с два!
– Но ведь даже Нарцисса поверила, – растерянно говорю я.
– Потому что Нарцисса не знает Руди так, как я! Зато она знает Беллу, поэтому ей было проще поверить в то, что ты умерла.
Я смотрю на Рабастана так, что пугается даже Антарес. Он разжимает кулачки и утыкается носом в дядину мантию. Быстро к нему привык! При том, что ребенок кому попало не доверяет – ни к Снейпу, ни к Беллатрикс он на руки не идет.
– Вы хотите сказать, – дрожащим от волнения голосом спрашиваю я, – что Беллатрикс способна была сама от меня... избавиться?
– Я ничего не хочу сказать. – Дядя снова мотает головой, но на этот раз я ему не верю.
– Но ведь не избавилась же! Она могла это еще во время беременности сделать, или папа ее все девять месяцев под Конфундусом держал? Не мог держать – как бы она тогда на свои спецоперации ходила?
Вот не стоило заводить такие разговоры при ребенке – он не любит скандалов еще больше, чем Барти. Чуть у меня испортится настроение – Анти сразу начинает плакать. И пока сама не успокоюсь, он тоже не успокоится.
А я теперь долго не успокоюсь...
– Во время беременности Руди ее как-то уговорил, – спокойно отвечает Рабастан, продолжая прижимать ребенка к груди. Тот вроде бы успокоился, но пока не успокоюсь я, это ненадолго. – А потом... не думаю, что Белла могла тебя устранить. Руди бы ей не дал. Это целиком и полностью была его идея тебя спрятать, он недавно мне сам признался.
Я киваю – все равно большего он не скажет – и протягиваю руки, чтобы забрать ребенка. Антарес смотрит на меня недоверчиво, но на руки идет.
Мы потихоньку успокаиваемся – и я, и малыш – наблюдая, как Рабастан пьет чай. От чашки поднимается вверх тонкая струйка пара, ребенок протягивает руки не то к ней, не то к дяде и улыбается. И я тоже улыбаюсь.
Не стоит вообще говорить о матери – это сразу портит настроение, причем не только мне.
Рабастан уже в курсе, что мне приготовили, и целиком согласен с Рудольфусом.
– Ты же не сутки напролет будешь в Министерстве сидеть. А если Яксли будет тебе досаждать, я с ним разберусь.
Я представляю себе эту картину, и мне становится смешно. Да, Яксли рассчитывать вообще не на что.
Имя Яскли снова всплывает после обеда, когда мы с Барти и Рабастаном приходим в комнату к Рудольфусу. Отец по-прежнему не встает, хотя выглядит бодрее, чем вчера утром.
– Бетти, – говорит он, – мне нужно поговорить с Яксли. Ты позволишь пригласить его сюда?
– Нет! – мгновенно реагирую я.
Довольно мне предстоящей работы в Министерстве – еще и домой его звать?
– Руди, – вмешивается Барти, – я сам с ним поговорю.
Отец качает головой:
– Боюсь, что ты не сможешь его убедить.
– А ты сможешь? – скептически спрашивает Барти.
Рабастан не дает брату ответить:
– Руди, тебе лежать надо, а не с Яксли разговаривать. Сейчас-то можешь отложить все дела? Я с ним сам поговорю!
Вот на это отец соглашается. Действительно, какие дела в его состоянии?
Я, хоть и не подаю вида, за отца ужасно волнуюсь. Чем же его таким шарахнули, что он два дня на ноги встать не может? Все переломы давно уже должны зажить! И Снейп, как назло, пропал – то каждый день торчит у нас, когда не зовут, то вообще его не дождешься. Мне ведь так и не рассказал, что с отцом!
После обеда Барти с Рабастаном ушли, зато явился Драко.
– Драко, – спросила я его, когда мы расположились на нашем любимом месте в саду, – ты посидишь с ребенком, когда я буду в Министерстве?
Он смутился:
– Если смогу...
– Что значит «если смогу»? У тебя же каникулы!
Он смутился еще больше и опустил голову:
– Тетя Белла сказала, что я могу еще понадобиться. Если они не поймают Поттера...
Мне становится все ясно, и я не даю Драко договорить:
– Не поймают.
– Откуда ты знаешь? – с подозрением спрашивает Драко.
Действительно, откуда? А вот ниоткуда – Рина впрямую подобные вещи не говорила. Но я почти уверена, что никакого Поттера и на этот раз не поймают.
– Я не знаю, я догадываюсь. Ты мне лучше скажи, кто с Антаресом будет сидеть? Беллатрикс? Я ей ребенка не доверю!
– Его можно к нам, в Малфой-Мэнор, мама с папой за ним посмотрят...
– Ты издеваешься, Драко? Я не буду таскать годовалого младенца туда-сюда, да еще в штаб-квартиру Темного Лорда!
Драко вздыхает:
– Я бы лучше сам с Антаресом посидел, но тетя Белла...
Мог бы и не говорить, и так ясно, что матушка не оставит в покое ни меня, ни Драко. Соглашаемся на том, что Нарцисса с Люциусом придут к нам, когда мы с кузеном не сможем приглядывать за ребенком. А ведь приглядывать не только за ребенком надо, но и за отцом! Рабастан вряд ли будет здесь все время торчать – наверняка ему тоже дело найдется. Да и не из тех он, что дома сидят.
Да и я, по большому счету, не из тех...
Следующие два дня прошли почти так же спокойно, как и в прежние времена, до нападения на Поттера. Про мою работу в Министерстве как будто бы и забыли. Про разговор с Яксли Рудольфус больше не вспоминал, особенно после того, как попытался даже не встать, а всего-навсего сесть, и тут же потерял сознание. Примчался Снейп и очень долго ругался почему-то на Рабастана, хотя того не было дома – он предусмотрительно смылся в восточное крыло.
Барти целыми днями пропадал в штаб-квартире, зато Драко, наоборот, торчал у нас. Я отправляла его гулять с ребенком, а сама шла к отцу.
Вечером второго дня Рудольфус спросил:
– Бетти, ты в каких отношениях с Флер Делакур?
Я пожала плечами:
– Ни в каких. Она меня терпеть не может, как и я ее.
– То есть просить, чтобы она позвала тебя на свадьбу, бесполезно?
– На какую свадьбу? – удивленно спросила я. – Она все-таки выходит замуж за своего этого... рыжего?
Про то, что Флер осталась в Англии и гуляет с одним из отпрысков Уизли, мне рассказывал Драко. Уж не знаю, где он это слышал. Флер я с окончания школы не видела и не стремилась к этому.
А полагать, что она способна позвать меня на свою свадьбу... Да это просто смешно!
– Флер Делакур завтра вечером выходит замуж за Билла Уизли, – сообщил отец. – Я и не надеялся, что она тебя позовет. Яксли предлагал отправить тебя туда под оборотным зельем, но ни я, ни Барти на это не согласились.
– А зачем? – не поняла я. – Там что, будет Поттер?
– Скорее всего.
– Папа, а почему вы отказались? – вдруг спрашиваю я. – А может, я хочу?
Отец откидывается на подушки и смотрит на меня пристальным взглядом.
– Бетти, я не сомневаюсь в том, что ты хочешь. Но я также не сомневаюсь в том, что ты не сможешь.
– Я не смогу?
– Да, не сможешь! – голос отца тверд, несмотря на то что говорит он негромко. – Нарцисса говорила, как ты пошла вместо Рины к Малфоям и как они с Леной раскусили тебя в два счета. Француженки держатся скопом, тебя в этой компании сразу узнают. Да и как мы будем тобой кого-то подменять, как мы ее похитим, куда мы потом денем? За полдня такие операции не готовятся.
Отец смотрит на меня и улыбается. Конечно, у меня сейчас такой разочарованный вид, что это даже смешно. Но ведь идея меня увлекла: было бы так здорово заявиться на праздник Флер под личиной Виолетты или Эсмеральды и, притворяясь ее лучшей подругой, про себя над ней смеяться... А потом написать обо всем Рине, чтобы и она посмеялась. Барти целый учебный год изображал из себя Хмури, что же – я два часа не смогу изобразить Виолетту? Я ее знаю куда лучше, чем Барти Хмури!
И почему такие хорошие идеи разбиваются о холодные рассуждения?
– Если ты так хочешь увидеть Флер, ты ее увидишь, – говорит отец, вдоволь мною налюбовавшись. – Мы надеемся завтра к вечеру сломать их защитные чары и явиться туда без приглашения.
– «Мы»? – недоверчиво спрашиваю я. – Ты что – тоже собираешься? Тебе вставать нельзя!
– Увы, – отец грустно качает головой. – Я не собираюсь. Но ты, если хочешь...
Хочу ли я? Можно и не спрашивать. Переход от ожидания к действию так меня захватил, что я даже не смогла сразу уснуть. Чтобы не будить Барти, отправилась в пустую комнату читать книжку – ту самую, которую когда-то для Хмури... то есть для Барти переводила в Хогвартсе. Под утро только заснула. И проспала момент, когда Барти ушел.
Утро прошло так тихо и обыденно, как будто и не назначено на вечер никаких спецопераций. Отец заявил, что чувствует себя немного лучше, но вставать я ему не позволила. Кто его поднимать потом будет, если Снейп там же, где все остальные? Винки?
А кто будет сидеть с ребенком?
После обеда наконец-то появился Драко, и не один. У Люциуса был очень несчастный вид, еще более несчастный, чем бывает порою у самого Драко. Сразу видно, в кого сыночек пошел!
Он скептически оглядел прихожую, кухню, заглянул в нашу спальню и спросил:
– Как вы живете в такой тесноте? Весь дом ваш, зачем ютиться в трех комнатах?
– В пяти, – поправила я.
Но для Люциуса не было разницы – три или пять. Все, что не сравнимо по величине с Хогвартсом, считалось хибарой, недостойной чистокровных волшебников.
Драко с отцом спорить не стал и разговор о размерах дома не поддержал, а спросил:
– Бетти, а где Антарес?
Антареса долго ждать не надо: он уже вбежал в кухню, так быстро, что чуть не споткнулся о Драко, – хорошо, тот вовремя успел ребенка подхватить. Ходить мой малыш так и не научился – он умеет либо ползать, либо бегать. То, что беготня обычно заканчивается падением, его не смущает – он поднимается и бежит дальше. Или ползет дальше, если не может подняться.
– Антарес, познакомься, это дядя Люциус, – говорит Драко, показывая на Малфоя-старшего.
Дядя Люциус ребенка не впечатлил. Он только глянул на него и вернулся к более интересному занятию – карабканью вверх по ноге Драко. Просто попроситься на колени – это не для моего ребенка, ему интереснее самому забраться!
– Драко, а ты сегодня где? Пойдешь с нами к Уизли?
– Я буду в штабе сидеть, – уныло ответил Драко. – Может, куда и пошлют, а куда – не знаю.
Как будто я знаю больше! Отец ничего точного не сказал, да он может и не знать, лежа в постели. Вдруг он говорил, только чтобы меня утешить, а на самом деле никуда меня не возьмут, буду тут сидеть дома с ребенком...
А Люциус зачем тогда пришел? Он же никуда не пойдет, без палочки-то!
– А Барти где? Он что-нибудь говорил?
Вместо Драко отвечает Люциус:
– Барти вечером за тобой зайдет.
Какое невероятное облегчение! Раз Барти сказал – зайдет, значит зайдет, а то ведь я даже не знаю, куда аппарировать! Можно было пойти в старую штаб-квартиру или в новую... но вдруг нарвусь на матушку?
– А где Беллатрикс? – спрашиваю я на всякий случай. – Она с нами?
Люциус при имени моей матери вздрагивает. Надо же – она и его умудрилась запугать! Драко ее не боится – он ко мне привык. А Люциус наоборот – никак не может привыкнуть ко мне из-за того, что я так на Беллу похожа.
А что, это идея...
– Вы посмотрите за ребенком, ладно? – говорю я и удаляюсь в свою спальню.
Вооружившись зеркалом, расческой и набором косметики, я стала приводить свой внешний вид в соответствие с колдографией Беллатрикс с министерского плаката «Разыскиваются опасные преступники». Конечно, как бы я ни накрасилась, на сорок лет я все равно выглядеть не стану, да не особо хочется, но относительного сходства добиться можно. Тени под глазами, серый тональный крем на щеки, волосы собрать сзади и чуть растрепать спереди... Посмотрела в зеркало – и сама себя испугалась. Если долго вглядываться, то видно, что все это грим, что на самом деле мне двадцать лет и в Азкабане я не сидела... но никто вглядываться не будет! Не успеют.
Люциус, когда меня увидел, побледнел, а Драко воскликнул:
– Бетти, что ты с собой сделала?
– Всего лишь накрасилась, – спокойно ответила я.
– А маску ты не будешь надевать? – поинтересовался Люциус.
– Зачем? – удивилась я. – Без маски страшнее!
Действительно, зачем мне маска? Чтобы не узнали? Так ведь и не узнают. Кто знает Беллатрикс, узнает ее, а не меня. Флер со своей компанией меня, конечно узнают... но ведь мне это и нужно! Не возьму я никакой маски, не собираюсь я прятаться!
Барти, когда за мной зашел, ничуть не удивился. Только улыбнулся и сказал:
– Как тогда, на Рождество?
– Да, – улыбнулась я в ответ, – только тогда я Крауча решила напугать...
– А напугала меня!
– Но откуда ж мне было знать, что это ты?
Мне так хотелось его поцеловать, но я боялась испортить косметику, поэтому только погладила его по щеке кончиками пальцев.
Антарес, увидев меня, тут же заплакал, и мне никак не удалось его успокоить. Он же матушку мою только один раз видел (в три месяца – не считается), почему так испугался? А вот отец, наоборот, не испугался – смеялся так, что испугалась я – вдруг задохнется?
– Вы не в министерство, вы сразу туда? – спросил отец, просмеявшись.
– Да, мы ждем сигнала и сразу аппарируем, – ответил Барти. – Яксли хотел, чтобы Бетти аппарировала с ним из министерства, но я сказал, что там ей точно делать нечего.
– Да что вы за меня все решаете? – разозлилась я. – Почему нечего?
Вместо Барти мне ответил Рудольфус:
– Потому что сначала надо нейтрализовать Скримджера и разрушить все прежние защитные чары, это не для тебя работа.
Я понимаю, что отец прав, но как не поворчать немного для порядка? И так извелась за целый день ожидания. Сколько можно ждать? Уже за окнами стемнело, скоро ребенка спать укладывать, и зачем, спрашивается, сюда Люциуса звали? Если он рассчитывает с отцом выпить, то зря – огневиски в доме больше нет.
Под вечер Антарес перестал меня бояться – хоть и смотрел с опаской, но не возражал, когда я его приложила к груди. Я к этому времени успела еще раз подновить косметику и поправить волосы, но ребенку это уже было все равно. Главное – поесть, а как мама выглядит – это дело десятое.
Я сомневалась – укладывать ребенка или еще подождать, когда в спальню вбежал Барти.
– Бетти, ты готова? Идем.
Я облачилась в просторную черную мантию поверх платья – эта часть формы протеста у меня не вызывала – и вышла вслед за Барти из дома. За воротами мы аппарировали – и сразу оказались в центре неразберихи. Крики, вспышки заклятий, в темноте не разберешь, кто наши, кто не наши...
– Яксли, боггарт тебя сожри, ты барьер собираешься ставить? – проорал кто-то совсем рядом с нами.
– Дядя Рабастан! – радостно воскликнула я.
Он сначала пульнул в кого-то заклятием, а потом уже повернулся к нам:
– Барти! Какого дементора ты ее притащил?
– Разве вы уже не закончили?
Беспорядок и вправду уже затихал. Никто больше не аппарировал: Яксли поставил-таки антиаппарационный барьер. И вспышки заклятий почти исчезли.
Я зажгла огонек на палочке, чтобы Рабастан видел мое лицо:
– Я сама пришла!
Зная, как дядя не любит Беллу, его реакцию можно было предсказать без труда – он сплюнул сквозь зубы, повернулся и исчез. Но тут из темноты вынырнул Яксли и воскликнул:
– Бетти! Ты идешь со мной!
Я не успела ничего сказать – меня перебил Барти.
– Бетти идет со мной. Нам надо собрать и отпустить всех иностранцев. Александер, ты ведь не хочешь международного скандала?
Скандала он явно хотел, но не международного. Злобно глянув на Барти, Яксли поспешил в направлении дома, размытым пятном торчавшего посреди сумерек.
– Жаль, что я сюда под оборотным не попала, – протянула я, оглядывая сад. – Такая красота была!
От всей красоты остались только опрокинутые столики, остатки торта на одном из уцелевших, хрустящие под ногами обрывки мишуры и громадный шатер посередине поляны. Кто-то произнес заклинание – и под шатром загорелась гирлянда разноцветных лампочек. Даже Барти в их свете выглядел покойником, а я, наверное, ничем сейчас не отличалась от Беллатрикс.
Под шатром двое в черных плащах и масках караулили группу перепуганных девчонок, узнать которых я могла бы и в полной темноте. Виолетта, Мануэлла, Камилла... Странно, что нет Эсмеральды – или я ее попросту не заметила? Когда мы подошли, Виолетта с ужасающим французским акцентом пыталась выяснить у одного из Упивающихся, что произошло и когда их отпустят. Тот делал вид, что ничего не слышал, хотя визгливый голос Виолетты трудно пропустить мимо ушей – от него в ушах начинает звенеть.
– Бланшфор, может, хватит орать? – говорю я по-французски.
Все девчонки тут же поворачивают головы в мою сторону, пытаясь узнать. Но при таком освещении во мне скорее можно узнать Беллатрикс, чем меня саму. А Беллатрикс они не знают и колдографий ее видели – откуда, во Франции-то!
– Мадмуазель Бланшфор, вам совершенно нечего бояться, – добавляет Барти. Тоже по-французски, но с такой интонацией... Любой мало-мальски соображающий человек сразу поймет, кто именно преподавал Защиту от темных искусств во время Турнира.
Но Виолетта никогда не относилась к соображающим людям. Она даже меня не узнала, что уж говорить о Барти!
– Бетти, – тихо говорит Барти, – побеседуй пока с ними, а я посмотрю – нет ли еще иностранцев. Если подойдет кто-то из англичан – отправляй в дом. Наша охрана тебе поможет, если что.
Двое в масках остаются, но отходят за пределы шатра. Могли бы и совсем уйти – что я, своих бывших одноклассниц испугаюсь?
Меня наконец-то узнали.
– Бетти! – восклицает Камилла. – Ты что тут делаешь?
– Ну надо же, Розье, – к Виолетте возвращается смелость. – Тебя же не приглашали.
– А я без приглашения, – улыбаюсь я.
Виолетта оглядывает меня с головы до ног:
– Под какое привидение ты сегодня вырядилась, Розье?
С привидением мою мать еще никто не сравнивал. Да и как сравнивать – привидения, в отличие от Беллатрикс, безобидные!
– А ты под какую клумбу разоделась, Бланшфор? – парирую я.
Виолетта и правда похожа на клумбу в розовом платье с многочисленными кружевами и рюшечками. Она еще и заметно поправилась за те два года, что я ее не видела. Интересно, вышла она замуж, как собиралась, или, как принято в некоторых благородных семействах, потратила два года на подготовку к помолвке, чтобы отпраздновать свадьбу еще через год?
Камиллу, как обычно, наши препирательства не интересуют. Она начинает сразу с главного:
– Бетти, ты что – служишь Тому-Кого-Нельзя-Называть?
Это слишком сложный вопрос для того, чтобы отвечать на него посреди оборванного праздника. Да еще и в такой компании. Поэтому я огрызаюсь:
– А даже если так – что с того? Камилла, уж тебе-то беспокоиться нечего! Мы с иностранцами не воюем!
Камилла презрительно поджала губки. Ну конечно, она такая вся из себя правильная, ей сама мысль о том, что ее бывшая одноклассница может пойти за темным магом, противна до ужаса, даже если ей самой и ее подругам ничего не грозит.
– А Флер? – спрашивает Мануэлла. – С ней что будет?
Действительно, Флер с ними нет, наверное ее уже отвели в дом с остальными Уизли. Я стараюсь не думать, что способен сделать с ними Яксли. Судя по всему, Поттера они не нашли и хорошего настроения Яксли это не прибавило...
– А Флер пусть думает перед тем, как замуж выходить за кого попало!
– Да ты завидуешь, – протянула Виолетта. – Тебя-то замуж никто не возьмет, такую злюку!
Мне становится смешно. А ведь Виолетта из себя еще прорицательницу изображала, подражая Эсмеральде! Она не только предсказать ничего не может, она и очевидных вещей не замечает!
А все же, где Эсмеральда?
– Бланшфор, к твоему сведению, я уже два года как замужем. И вместо того, чтобы сидеть с ребенком, болтаю тут с тобой, и не скажу, что получаю от этого удовольствие.
Можно было еще добавить про раненого отца и Люциуса, насчет которого у меня было сильное подозрение, что бутылку он все-таки пронес. Но зачем посвящать Виолетту в свои семейные дела? Я и Камилле бы ничего рассказывать не стану, как бы хорошо к ней в Бобатоне ни относилась.
Пока Виолетта соображает, что ответить, к нам подходят еще несколько человек – высокий темноволосый юноша и с ним трое девчонок. Юноша выглядит мрачным, а девчонки напуганными. Парня я узнаю не сразу – сначала думаю, что это должен быть Марио или Цезарь, но после того, как Виолетта бросается к нему с криком «Виктор», до меня доходит, что это никто иной, как знаменитый ловец собственной персоной.
А больше ничего из парней Флер не пригласила? Лучше бы она Зденека позвала. Или Марио. Но я и Краму рада – у парней голова всегда работает, в отличие от девчонок.
– Виктор! Проходи сюда.
Он смотрит на меня непонимающе, не узнает.
– Я Бетти, Бетти Розье, помнишь, из Бобатона на Турнир приезжала?
– А что ты здесь делаешь? – недоверчиво спрашивает он. – Я не видел тебя среди гостей.
– Вас охраняю, – сердито отвечаю я.
Так и хочется добавить «или от вас», но не при Викторе. От Виолетты, к примеру, нормальных людей надо охранять – я-то к ней привыкла, а другие такой тупости не перенесут.
Виктор не успевает ничего сказать – одна из девчонок, пришедших с ним и державшихся поодаль, вдруг бросается мне на шею с громким криком:
– Бетти! Я так и знала, что тебя найду!
Я сперва не соображаю, кто это. Точно не с нашего курса, ей не больше семнадцати, волосы темнее, чем у Нарциссы, но светлее, чем у Рины, личико еще почти детское... У меня нет друзей моложе меня. У меня во Франции вообще нет друзей!
Друзей нет – а родственники?
– Аннет! – Наконец вспомнив, я обнимаю кузину. – Как ты сюда попала?
– Как все! Я тебя искала, не нашла среди гостей и думала после свадьбы так поискать. А ты сама заявилась! Бетти, можно я у тебя поживу до конца каникул?
Пока я все еще прихожу в себя от осознания превращения малышки Аннет в девушку, Виолетта визгливым голосом произносит:
– Ты с ума сошла? Тут война идет, а ты оставаться собралась? Тебя родители отпустили под мою ответственность!
– Значит, теперь я буду под ответственностью Бетти, – парирует Аннет. – Она моя кузина!
– Она тебе никто! Я и то тебе ближе, чем она!
Пора и мне вмешаться:
– Виолетта, ты за Аннет или за себя беспокоишься? С ее родителями мы уж как-нибудь договоримся, а война пусть вас не волнует. Это наши внутренние дела, с Францией мы не воюем. Аннет ничего не угрожает.
Как же она выросла! Правильно – я почти три года ее не видела, ей уже пятнадцать.
– Бетти, – говорит Крам, – ты что – с этими? – Он кивает на двоих в масках.
Я пожимаю плечами. Как ему объяснить? Да еще при Виоллете?
– Там все мои родные, – отвечаю я.
Пусть остальное сам поймет. Пусть подумает, можно ли отойти от собственной семьи.
Но Крам думать не хочет, а презрительно отворачивается. Ну и пусть, больно он мне нужен!
Зато Аннет все равно, с кем я, главное – что с ней.
– Бетти, почему ты так редко писала? Папа сказал, что у тебя родители бежали из тюрьмы, об этом писали в газетах, только он мне их не показывал. А за кого ты замуж вышла? У тебя уже ребенок есть?
Как я отвечу, если она не прекращает спрашивать? Да еще и остальные смотрят на нас, как на сумасшедших.
– Виолетта, если ты считаешь, что мы принесем Аннет в жертву Темному Лорду, то ты ошибаешься.
– Аннет, а я бы на твоем месте здесь не осталась, – говорит еще одна девчонка из числа пришедших с Крамом, в которой я узнаю Мариэтту.
А третья, кажется, Габриэль – я узнаю ее по светлым волосам и небольшому росту. Она же самая маленькая в этой компании.
– А я на своем месте – и останусь! – звонко отвечает Аннет.
А я добавляю:
– И тебя, Мариэтта, я в гости не зову.
Смешно, на самом деле – кто сможет мне запретить оставить Аннет на несколько дней у нас? Родителей ее здесь нет, а Виолетта ей никто – подумаешь, троюродная сестра! Пусть Мариэтту, свою родную сестру, опекает.
Но надо на всякий случай уточнить у Барти. Все же Аннет несовершеннолетняя, да еще и француженка. Я подхожу к двоим нашим охранникам, которые как будто и не обращают внимания на наши разговоры:
– Позовите Розье!
Под маской не то что выражения лица не видно – вообще не поймешь, кто это такой. Может, он считает, что не обязан мне подчиняться?
Нет, побежал как миленький. И вернулся с Барти и двумя взрослыми французами, в которых я узнала родителей Флер. Они тут же кинулись к Габриэль, а я обратилась к Барти:
– Барти, познакомься, это Аннет.
– Дочь твоих приемных родителей? – догадывается Барти.
– Ты не против, если она у нас поживет пару недель?
Барти объяснять долго не надо – он все схватывает на лету.
– Конечно, Бетти, я все улажу. Аппарируйте домой хоть сейчас, я сам с остальным разберусь.
При этих словах Виолетта, перед этим что-то горячо доказывающая сестренке, замолкла и уставилась на Барти. Интересно, дошло до нее, кто он, или нет? Чтобы дошло поскорее, я поцеловала Барти в щеку.
– Тогда мы пойдем? Яксли от меня больше ничего не надо?
– Ему надо, чтобы ты завтра была в Министерстве. Наш камин должны уже подключить к сети, утром вместе отправимся.
А куда я Аннет дену? Оставлю сидеть с Антаресом и с отцом? Я даже не знаю, понимает ли отец по-французски...
Хотя если он сам договаривался с моими приемными родителями, то должен понимать.
– Барти! – спохватываюсь я. – У тебя есть записка от Нарциссы? Нам же в дом не попасть!
– Нет, – разводит руками Барти. – Я специально не брал, чтобы никому лишнему не дать.
Лишнему - это Яксли? И у меня записки нет – я ведь редко из дома выхожу, разве только в восточное крыло.
Мы с Аннет, в сопровождении одного из Упивающихся, отходим к границе аппарации. Сопровождение нам навязал Барти – на всякий случай.
– Мы сначала аппарируем к моей тете, – предупреждаю я. – Дом под Фиделиусом, а она хранитель тайны.
– К Нарциссе?
– Ты ее знаешь?
– Она к нам приезжала два года назад, когда ты из Англии не вернулась. Сказала, что ты замуж вышла.
И мне ни сказала ни слова! Я так и не узнала, что Нарцисса была во Франции. Даже обидно – что я, в восемнадцать лет нуждалась в опеке, если моя тетя поехала спрашивать разрешения у моей приемной матери?
Что я не заметила ее отсутствия – неудивительно. Если нас с Барти кто-то и интересовал, помимо друг друга – то это Рина. С ней мы без устали обсуждали события прошедшего учебного года, вспоминая то мои наказания у Хмури, то наши свидания с Барти. Разве мне было до Нарциссы? Да для меня даже Темный Лорд не существовал!
– Держись крепче, – сказала я. – Сейчас аппарируем.
Тетя Дениза не разрешала мне аппарировать с Аннет, но тогда мне было семнадцать и я только научилась. А сейчас и другого способа нет, не идти же в камин к Уизли!
У ворот Малфой-Мэнора я выпустила руку сестренки:
– Ты в порядке?
Она кивнула.
– Портключом лучше!
Лучше, кто спорит. В следующий раз попрошу Барти сделать портключ, сама я еще не научилась.
Решетка предостерегающе лязгнула, но я назвала свое имя, и ворота распахнулись. Я повела Аннет не к парадному, а к черному ходу, чтобы не натолкнуться случайно на Темного Лорда или кого-нибудь еще. Сестренке совсем не обязательно знать про штаб-квартиру.
Мы поднялись по узкой лестнице на второй этаж, где в узкий коридор выходили три двери. Я постучалась в ближнюю:
– Тетя Нарцисса?
Никто не отозвался. Я открыла дверь и провела Аннет в комнату, которая здесь называлась малой гостиной – сюда знали дорогу исключительно сами Малфои, а так же их ближайшие родственники. Даже Эйвери здесь ни разу не был – они с Люциусом предпочитали общаться в кабинете или в библиотеке. Обычно Нарциссу или Драко можно застать здесь. Еще не поздно, может, придут?
Я усадила Аннет на диван и сказала, предупреждая все возможные вопросы:
– Подожди, я сейчас поищу тетю Нарциссу.
Мы могли бы просидеть и подождать, но без Нарциссы и Драко в этом громадном доме неуютно. Особенно когда знаешь, что где-то в этом самом доме сидит Темный Лорд. Или он тоже отправился Поттера ловить? На свадьбе Уизли его точно не было – я бы сразу почувствовала, если бы он там был, по поведению окружающих. Яксли кричал бы тише, а бегал быстрее. Про Барти я и не говорю.
– Тетя Нарцисса, – неуверенно позвала я еще раз из коридора.
В ответ – какой-то слабый голос с лестницы. Наконец-то! Я бросилась туда и оказалась лицом к лицу с Драко. Вид у кузена был неважный. Примерно как в ночь убийства Дамблдора.
– Бетти! Что случилось?
– А что должно случиться? Где Нарцисса?
– Не знаю. – Он уныло опустил голову. – Я думал, она в малой гостиной...
– Я тоже так думала! Я на свадьбе Флер встретила Аннет – моя кузина, мы с ней росли вместе – помнишь, я говорила?
Он кивает, хотя в этот момент вряд ли что-нибудь помнит. Да что с ним такое в самом деле? Снова заставляли кого-нибудь убить?
Поговорить бы с ним сейчас, но при Аннет не могу, и оставлять ее надолго одну тоже не хочу. Я на международный скандал нарывалась не ради того, чтобы сестренка сидела одна в пустой гостиной.
– Я не могу ее к себе в дом провести без Нарциссы! У меня нет ее записки!
– А у меня ее и не было. Я же к тебе первый раз вместе с мамой пришел!
Так я и думала!
– Хорошо, тогда пойдем в гостиную, ее подождем.
Я вхожу первая и сразу же представляю их друг другу:
– Мой кузен Драко. Моя кузина Аннет.
– Добрый вечер, мадмуазель, – произносит Драко по-французски. С акцентом, конечно, но не с таким ужасающим, как у Виолетты, когда она говорит по-английски. Его не только дома учили, его и я за последние два года поднатаскала. А с кем мне еще говорить по-французски? С Барти и с Малфоями, больше не с кем.
Аннет, услышав родную речь, вся расцвела, а уж о Драко и говорить нечего. Его просто узнать невозможно! В коридоре я столкнулась с призраком, чудом обретшим плоть, а сейчас в гостиной сидел уверенный в себе молодой аристократ – таким Драко я даже в школе не видела. Даже на собственной свадьбе, где мы с Риной задразнили его предложениями одеть в розовое платье.
– Так мы с вами родственники?
– Очень дальние, – отвечаю я вместо Аннет.
Драко почему-то мои слова пришлись по душе.
– Может, вы хотите чаю? Или сливочного пива? Я сейчас позову домовика...
– Спасибо, – Аннет улыбнулась, – пока не хочу.
Конечно – она ведь только что со свадьбы! А я, устав от ожидания, даже забыла поужинать и от чаю бы не отказалась.
Но Драко обо мне как будто забыл, обратив все свое внимание на Аннет. Влюбился, что ли? Она же совсем маленькая!
Хотя нет, не маленькая. Ей пятнадцать, ему семнадцать... Два года разницы в возрасте - это не то, что наши пять.
Драко болтал безостановочно, обо всем на свете – об учебе, квиддиче, белых павлинах в саду... Главного только не упоминал, и правильно – Аннет это и не нужно.
Где он так бегло по-французски болтать научился? Я недооценивала своего кузена... И свою кузину тоже недооценивала - это же надо уметь так очаровать с первого взгляда и так непринужденно болтать с незнакомым мальчиком после того, как на тебя чуть не напали Упивающиеся Смертью!
За те три года, что я не видела Аннет, я уже успела отвыкнуть от ее манеры говорить даже в дружеской обстановке, как на светском приеме. Меня не то Эсмеральда испортила (и не только меня, а весь класс), не то я испортилась сама, а сестренку портить было некому. Может, еще и из-за этого Драко на нее так смотрит?
– Может, ты Нарциссу поищешь? – влезла я, уловив крохотную паузу.
Драко смотрит на меня, не узнавая. Я добавляю
– Нам домой пора. Там твой отец сидит с моим ребенком, как бы они дом не разнесли.
– Я вас провожу! – охотно вызывается Драко.
Да что это с ним сегодня?
Разлучить Драко с Аннет нет никакой возможности, и идти искать Нарциссу приходится самой.
Впрочем, ее и искать долго не надо – мы сталкиваемся на лестнице.
Аннет тетя Нарцисса радуется, как родной племяннице:
– Как ты похорошела! Совсем взрослая девушка! Не хочешь погостить у нас?
– Тетя Нарцисса, – я уже начинала злиться, – дайте нам записку, уже домой пора! Лучше в гости к нам заходите!
Вырваться из Малфой-Мэнора удается с большим трудом и только вместе с Драко. Нас он отпускать не хочет, заявив, что отец аппарировать без палочки не может и его надо забрать.
А каминная сеть на что? Или нас еще не подключили?
Дом встретил нас подозрительной тишиной. Ребенок уже спал, из комнаты отца тоже не доносилось ни звука, только из-под двери виднелась тоненькая полоска света. Я оставила Драко и Аннет в свободной комнате и пошла к отцу.
Рудольфус спал. Как положено, на кровати, под одеялом, и стоящая на столике рядом с кроватью лампа ему нисколько не мешала. Люциус тоже спал. В кресле, откинув голову назад. А на полу рядом с ним валялась пустая бутылка. Не огневиски, а хорошего красного вина, но разозлило меня это не меньше.
Я схватила Люциуса за плечо и стала бешено трясти.
– Дядя Люциус, просыпайтесь!
Минут через пять он наконец-то открыл глаза и посмотрел на меня ошалелым взором:
– Белла, прости, я не хотел...
Я не стала объяснять, что я не Белла, – мне его непонимание только на руку. Не зря я сегодня столько красилась!
– Чего ты не хотел? Тебе объясняли, что в этом доме не пьют? Тебя сюда напиваться позвали или за ребенком и за раненым смотреть? Я надеюсь, у тебя хватило ума Руди не угощать?
Судя по тому, что на столике стоят два бокала, не хватило.
Люциус слушает, вжавшись в кресло, и покорно кивает. Он со всем согласен, он на все готов, только бы круциатусом не получить.
– Приводи себя в порядок и иди на кухню. За тобой Драко пришел!
Когда все, наконец-то собираются на кухне, у Люциуса вид по-прежнему испуганный.
– Беллатрикс уже ушла? – спрашивает он, едва я вхожу.
Драко широко раскрытыми глазами смотрит на меня, но не уточняет, что и не приходила.
– Ушла, – подтверждаю я. – Вам домой пора.
– Драко, ты завтра придешь? – спрашивает Аннет.
– Конечно! – Кузен прямо-таки сияет от счастья.
Ну почему мне завтра надо тащиться в это несчастное Министерство? Такое зрелище пропущу!

Несмотря на то что Драко с Люциусом мы выпроводили, лечь спать удалось нескоро. Какой может быть сон, когда мы с Аннет толком не поговорили!
– А он симпатичный, твой кузен, – сказала она с мечтательной улыбкой, едва мы уселись на кухне.
– Аннет, ты что – влюбилась?
– Не знаю, – сестренка пожала плечами, все с той же улыбкой. – Он в этом году школу заканчивает?
Вместо того чтобы расспрашивать о делах во Франции, я вынуждена была рассказывать все о Драко – то, что он сам не успел выболтать. Мне смешно, мне просто невероятно смешно думать об этой парочке, но я сдерживаюсь. Они-то считают себе взрослыми! Драко вечно обижается, когда я смеюсь над ним, как над маленьким. Аннет привыкла, но, похоже, за те три года, что мы не виделись, успела отвыкнуть. По ней видно, что меня она до сих пор считает семнадцатилетней, как будто она выросла, а я нет.
– Аннет, – вспомнила я где-то через час разговоров о Драко, – а Эсмеральда была на свадьбе? Я ее не видела.
– Ну что ты! Как можно – Эсмеральда на свадьбе у Флер! Ты разве не знаешь, что они давно уже в ссоре!
Теперь понятно, почему Виолетта всем заправляла. Странно только, что Виолетта за Эсмеральду не заступилась, она ж не меньше Флер за ней бегала.
– Из-за чего?
– Эсмеральда никак не могла принять того, что Флер вдруг решилась на замужество. Да и весь этот роман с Биллом Уизли был выше её понимания... Флёр, впрочем, так отозвалась о всех пророчествах и прорицателях вместе взятых, что они поругались ужасно... Я сама, конечно, не видела, но мне рассказала Мариэтта.
А Мариэтте, конечно, пересказала Виолетта. Так что в итоге правды осталась едва ли половина. Но на правду очень похоже. Эсмеральда же еще в Хогвартсе предупреждала, что не стоит лезть в клубок, который завязался между Поттером и Волдемортом! А Билл Уизли в Ордене Феникса состоит.
Но если следовать этой логике, Аннет тоже не стоит связываться с Драко. Это мне ничего не страшно, с такими-то родителями. А сестренке зачем наша война?
Я не стала высказывать Аннет свои опасения, вместо этого спросила:
– Про Эсмеральду еще что-нибудь слышно? Зденек мне писал, что они с Владом расстались, но он сам не знает, из-за чего.
– А я знаю! – обрадовалась Аннет. – Ее обвиняли в убийстве маггла, но так и не смогли доказать ее вину. А Влад был убежден, что смерть маггла не была случайностью, как в итоге признала комиссия по неправомерному использованию магии. Он считает, что это ее рук дело.
– Зачем ей убивать маггла? – не поняла я.
Аннет еще больше воодушевилась. Кому не нравится рассказывать сплетни! Тем более тому, кто их еще не слышал.
– Этот маггл уже давно приставал к ее сестре. Помнишь, ее уже вызывали в Министерство по этому поводу? Но она не применяла магию, поэтому ее ни в чем и не обвиняли.
Это я помню, это летом перед седьмым курсом было. Я сплетнями никогда не интересовалась, но уши-то я заткнуть не могу, когда они это в спальне по десятому кругу обсуждали!
А вот как Эсмеральда умудрилась убить маггла не только без магии, но и без маггловских средств, я не понимаю. И Аннет не понимает.
Впрочем, мне никакого дела нет до судьбы Эсмеральды... разве что Влада жалко. Но неужели он у себя в Румынии никого достойного не найдет?
Вот поговорить с ней насчет Темного Лорда я бы хотела. Только согласится ли она? Говорила ведь, что помогать нам не будет. А нам одного пророчества, из-за которого отец с дядей в тюрьму угодили, вполне хватит.
Мы засиделись бы и до утра, если бы не Барти. Я про него вообще забыла, думая, что он останется ночевать в штаб-квартире или Министерстве. А он, оказывается, не забыл, что у него дом есть и там надо иногда ночевать.
– Бетти? Ты что не спишь? Завтра с утра на работу!
Но разве я могла пойти спать, не узнав, как у него дела!
– Что было, когда я ушла? Ты отправил девчонок по домам?
– Отправил, – устало улыбнулся Барти. – Сам лично проводил портключом в Париж, а оттуда пусть сами добираются. А потом заскочил к семейству Розье.
Мы с Аннет удивленно уставились на Барти.
– Ты был у нас дома?
– Да, а как еще уговорить оставить Аннет погостить у нас? Я совам не доверяю.
– И что они сказали?
– Чтобы Аннет долго у нас не задерживалась. А тебя, Бетти, они ждут в гости. – Барти улыбнулся. – Мы хорошо побеседовали, они были очень любезны, несмотря на то что я заявился к ним около полуночи.
– Ты их так очаровал, что они меня даже не ругали? – спрашиваю я.
Барти разводит руками.
– Видимо, да. Им очень понравилось, как я говорю по-французски. Я сказал, что у нас с тобой большая практика.
Это правда. Особенно если учесть, что по-французски мы говорим в основном в постели...
Только не в эту ночь. В эту ночь я заснула сразу, как легла. И, как мне показалось, сразу же проснулась. Хотя проспали мы часа три, не меньше.
– Бетти, с тобой отец хочет поговорить.
Барти выглядел так, будто и не ложился. В новенькой мантии песочного цвета, гладко выбритый, причесанный, сна ни в одном глазу... Мне бы так!
– Сначала позавтракать надо! – ворчу я, переодеваясь в домашнее платье.
– Винки завтрак к Руди в комнату подаст. Иди скорей, а то опоздаем.
Меня возможность опоздания ничуть не пугала. Яксли не Темный Лорд, подождет. Но Барти во всем, что касалось работы, был предельно точен.
Если он и от меня того же станет требовать, я не выдержу.
Но, скорее всего, не станет. Сегодня первый день моей работы, а я даже не знаю, где в Министерстве что. Должен ведь мне Барти все показать! А потом пусть до ночи на работе сидит – домой я сама доберусь.
В спальне отца Винки действительно накрыла стол – все как обычно: чай, тосты и даже яичница с беконом. Накрыла почему-то только на одного. Барти уже успел позавтракать, а Рудольфус?
Отец как будто услышал незаданный вопрос:
– Я не хочу есть.
– Ты как себя чувствуешь? – интересуюсь я.
– Сегодня получше.
Ответ и безо всякой Эсмеральды предсказать можно. Как будто я не вижу, что он врет! Меня не хочет беспокоить.
– Папа, – не выдерживаю я, – может, тебе обратиться в Мунго? Ты ведь больше не в розыске.
Отец усмехается.
– Вот в Мунго мне как раз обращаться не стоит. Не думаю, что меня там любят.
– Почему? – я не понимаю.
Рудольфус снова усмехается.
– Про Лонгботтомов слышала? Боюсь, что колдомедики, которые столько лет не могут их вылечить, мне совсем не обрадуются. А у них есть немало способов прикончить пациента, так, что никто и не догадается.
Я молчу. Про Лонгботтомов мы с даже Барти не говорили. Не могла я об этом с ним говорить. И с отцом не хочу, тем более когда он в таком состоянии.
Отец понимает. И переводит разговор на другую тему.
– Бетти, все пергаменты от Яксли, которые он будет писать или подписывать, сразу не пускай в ход, а передавай мне. За ночь ничего не случится, а я хочу быть в курсе того, что в Министерстве происходит.
– Только в курсе? – спрашиваю я. – Исправлять ничего не будешь?
Отец смеется.
– Если понадобится – буду. Не беспокойся, сделаю это так, что никто не догадается. Яксли особым умом не блещет.
Мне это нравится. Мне это очень нравится. Но беспокоит одно.
– Папа, а тебе можно сейчас работать?
Рудольфуса не собьешь. Он решил убедить меня в своем хорошем самочувствии – и он это сделает, несмотря на то, что даже Снейпово зелье от боли не помогает. Видно же!
– А почему нельзя? Голова пока что соображает.
Отговаривать его бесполезно. Спорить тоже. Почему я должна с ним спорить? Кто, как не Рудольфус, разберется в постановлениях, которые придумает для Министерства Яксли? Разве что Барти. Но у него и своих забот хватает. Он дипломатией будет заниматься и, судя по тому, с какой легкостью ему удалось уговорить моих приемных родителей, талант у него имеется.
А я и не сомневалась!
Барти заглянул в комнату:
– Бетти, ты готова?
Как же готова – не одета, не накрашена...
Антарес, разбуженный шумом, проснулся и захныкал. Очень вовремя проснулся – успею его покормить, а потом уже и в платье влезать можно. Платье я уже приготовила – темно-бордовое, до щиколоток, с застежкой на спине и воротником спереди. Дома я такое не ношу – дома мне застежка спереди нужна. Поверх платья – мантия того же цвета, но чуть потемнее. Краситься под Беллатрикс не стала – к этому наряду не пойдет. К нему надо подчеркнуть глаза и темно-красной помадой пройтись по губам. В итоге получается немного поутихшее пламя, готовое разгореться в любую минуту на горе тем, кто сунется слишком близко. Ну, берегись, Яксли!
– Антарес, веди себя хорошо, слушайся Винки и не капризничай. Мама пошла на работу.
Ребенок смотрит на меня круглыми глазенками и сонно моргает. Что-то не заметно, что он понял.
– Бетти, ты готова? – Барти уже начинал нервничать.
– Уже иду!
Волосы я подобрала и заколола сзади, чтобы не мешали. Глянула в зеркало – сходство с Беллатрикс никуда не делось. Но перепутать меня с ней можно только в очень нетрезвом состоянии.
Я надеюсь, в Министерстве никто не пьет на работе?
От путешествий по каминной сети я успела уже отвыкнуть, поэтому Барти пришлось долго ждать, пока я приду в себя, вынырнув из камина Министерства. Голова кружилась так, что я даже не рассмотрела как следует, куда попала. Судя по обеспокоенному голосу Барти – именно туда.
– Бетти, ты в порядке?
– Почти, – честно ответила я, отряхиваясь.
Народу в громадном холле министерства было немного. Похоже, мы опоздали. В центре несколько человек в темно-синих мантиях суетились вокруг скульптурной группы, изображавших волшебника, волшебницу и кого-то еще, – я не успела рассмотреть, кого, потому что Барти потащил меня вперед, к лифтам.
Сидящий за столом дежурного волшебник, увидев меня, отшатнулся и со страхом посмотрел на Барти.
Вот это мне уже нравится. Не то что вчера! А ведь сегодня я и не красилась под матушку.
– Беатрис Розье, – представляет меня Барти. – Секретарь главы департамента магического правопорядка.
Волшебник пытается связать воедино увиденное и услышанное. Связывается плохо.
Мне становится смешно. Неужели я выгляжу на сорок лет? Или он считает, что Беллатрикс до сих пор двадцать?
– Мы можем пройти? – спрашиваю я тоном моей матушки. Специально не старалась, само вышло!
– Да-да, конечно, проходите!
Пара волшебников, ожидающих лифта, при виде меня шарахаются в сторону. Эх, жаль, вчера меня здесь не было! Министерство без боя бы взяли!
Пока мы едем в лифте, Барти объясняет:
– Тебе на второй уровень, мне на пятый. Сегодня я тебя провожу, дальше сама доберешься.
Женский голос объявил второй уровень, на котором находится департамент магического правопорядка, и мы с Барти вышли.
Здесь было куда оживленнее, но обстановку можно было охарактеризовать словами Эсмеральды: «Пожар в спальне девочек во время наводнения». Иллюстрацией к этим словам служило пятно гари на стене и лужа под одной из дверей.
Из двери напротив высунулась всклокоченная голова, огляделась вокруг и снова исчезла. А испугаться?
Барти шел уверено, как будто не первый раз здесь. А ведь он в другом департаменте работал, я помню, он рассказывал! Или он к отцу приходил?
– Барти, – окликнула я. – Что здесь было?
Он остановился.
– А как ты думаешь, что, если руководство полностью сменилось?
И далеко не мирным путем – добавляю про себя.
Через массивные дубовые двери мы попадаем в штаб-квартиру авроров – большой зал, разделенный перегородками на множество отсеков. Здесь разгром еще заметнее. В одном из отсеков колгографии содраны со стенки и валяются на столе и на полу, в другой в перегородке зияет огромная дыра. А чуть дальше стены и стол сияют девственной чистотой, а в кресле, уронив голову на стол, спит смутно знакомый мне волшебник в черной мантии.
– Сельвин, – зовет его Барти.
Бесполезно – он даже не пошевельнулся.
Мы идем дальше, по узкому проходу между отсеками. Прямо перед нами на полу лежит груда пергаментов, на которую с печальным видом смотрит низенький нескладный волшебник.
– Долиш, – окликает его Барти, – Яксли у себя?
Долиш настолько погружен в задумчивость, что не сразу слышит вопрос и тем более не сразу осознает.
– Яксли у себя? – терпеливо повторяет Барти.
– Да-да, – произносит Долиш, не глядя на нас.
Разговаривать с ним бесполезно – все равно не услышит. Мы обходим Долиша вместе с его пергаментами и открываем еще одну дубовую дверь. За ней полутемный коридор, пахнущий сыростью. Наводнение и сюда добралось.
– Ну вот, – Барти останавливается перед дверью с табличкой: «Начальник депертамента магического правопорядка», – пришли.
– Ты со мной?
Я не боюсь Яксли, но момент расставания с Барти хочется оттянуть. И так вижу его только по ночам!
Барти кивает, и мы заходим в кабинет Яксли вместе. Сначала я не понимаю, в чем дело, почему это кабинет главы департамента такой маленький и скудно обставленный – всего лишь стол, кресло и стеллаж у стенки, даже окна нет. Зато есть еще одна дверь, ведущая, как выясняется, в настоящий кабинет Яксли – просторный, с окном во всю стену, столом в форме буквы «Т» от окна до двери и четырьмя большими шкафами по бокам. Яксли, сидящий во главе стола и сосредоточенно изучающий какой-то пергамент, при нашем приходе мгновенно поднимает голову.
– Опаздываете, мисс Розье.
– Миссис, – поправляю я, но он не слышит.
– Александер, – мягко говорит Барти, – сегодня не тот день, чтобы считать опоздания.
Странно – вроде бы Барти и голоса никогда не повышает, и не ругается... а его все равно слушаются. Даже Яксли. Дело в том, что Барти из ближнего круга? Или в том, что у него мозгов побольше?
На прощание я целую Барти – совсем легко, только прикоснувшись губами к губам. Исключительно для того, чтобы Барти не забыл, что он вообще-то мой муж.
А вот Яксли об этом, похоже, забыл – судя по взгляду, которым он проводил Барти. Едва за ним закрылась дверь, Яксли спросил:
– Ваш муж чистокровный?
Я еле удержалась от смеха.
– А вы у Темного Лорда спросите. Он вам расскажет, кто чистокровный, а кто нет.
У Темного Лорда Яксли спрашивать не хочет и переводит разговор на другую тему:
– А как здоровье вашего отца?
Врать не хочется, поэтому отвечаю уклончиво:
– Пока неважное.
Вот кто должен был стать главой департамента! Почему Темный Лорд доверил это Яксли? Потому что тот не падал с метлы? Лучше бы упал, честное слово! Организация бы от этого не пострадала.
– Очень жаль, – говорит Яксли тоном, по которому видно, что ему вовсе не жаль.
Разумеется – был бы здесь Рудольфус, наверняка нашел бы кучу недостатков уже в одном захвате власти. Ничего, еще успеет найти. Только бы Яксли про наш с отцом план не догадался.
Сесть он меня, конечно, не приглашает, и я сажусь сама. Хоть и близко от него, но нас разделяет стол и Яксли просто так до меня не дотянуться. А палочка у меня под рукой. Попробует пристать – получит Ступефай.
Но пока не пробует. Видимо, прочитал в моих глазах, что не стоит. Зачем ему Ступефай в первый же день работы главой департамента? Авторитет Темного Лорда – это, конечно, хорошо, но собственную репутацию тоже поддерживать надо. А валяться под столом в бессознательном состоянии для репутации не полезно.
Некоторое время мы сидим и молчим. Я – от того, что мне не хочется с ним разговаривать, он – наверное, от того, что нечего сказать. Посмотрел на меня и сразу все слова забыл. А что на меня смотреть? Когда я в этой мантии и в этом платье, смотреть не на что. А было бы на что, я бы и не показала. Я не Эсмеральда.
– Мистер Яксли, – нарушаю я молчание, – вы не расскажете мне, какие у меня обязанности? Чем я должна заниматься?
Мой вопрос застает его врасплох. Похоже, что он и не представляет, зачем ему нужна секретарша. Или представляет, но то, что к работе департамента магического правопорядка никак не относится.
Да он и то, чем сам собирается заниматься, не представляет! Захватить власть легко. А удержать?
После продолжительного размышления Яксли наконец изрекает:
– Мы должны прежде всего разобраться с кадрами – очистить состав министерства от грязнокровок и им сочувствующих.
Я пожимаю плечами:
– А я тут при чем?
– А вы подготовите мне списки.
Замечательно. Интересно, как я должна готовить ему списки, если я даже структуру Министерства не представляю? Пока мы ехали в лифте, было объявлено столько отделов, что я их не запомнила.
– Может быть, вы мне подскажете, как их готовить? – Мой голос предельно вежлив. – Я очень плохо знакома с британским волшебным сообществом и без дополнительных сведений не определю, кто грязнокровка, а кто нет.
Яксли в растерянности. По его лицу видно, что он чувствует мою правоту. Но возразить тем не менее хочется. А нечего.
Пока Яксли в очередной раз соображал, что сказать, дверь распахнулась, и в кабинет влетела низенькая полная волшебница в розовой мантии.
– Александер! – визгливо закричала она. – Поздравляю вас с новым назначением!
Яксли поморщился. Симпатии к волшебнице он, похоже, не испытывал. И в первый раз за все время нашего общения я была с ним солидарна.
– Доброе утро, Долорес, – произнес он таким тоном, будто увидел жабу. – Присаживайтесь.
Волшебница села по другую сторону от меня, стараясь пододвинуться поближе к Яксли. Поближе не получается – мешает стол. Она этим явно огорчена, а Яксли наоборот.
– Почему у вас в приемной пусто? Где ваш секретарь?
Яксли поворачивается в мою сторону. Он еще ничего не успел сказать, как ведьма тут же набрасывается на меня:
– А почему вы не на своем рабочем месте, милочка? Что вы здесь делаете?
– Мистер Яксли объясняет мне мои профессиональные обязанности, – отвечаю я еще более вежливым тоном, чем только что говорила с Яксли. – Я сегодня первый день на работе.
Ведьма едва удостаивает меня взглядом и обращается к Яксли:
– У вас нет необходимости объяснять своей секретарше ее обязанности. Существуют должностные инструкции, с которыми все вновь поступающие на работу сотрудники министерства обязаны ознакомиться. Если у вас их нет, я пришлю.
Интересно, кто она такая? Судя по наглости, с которой она врывается в чужой кабинет и командует его обитателями – не ниже заместителя министра.
– Простите, – не выдерживаю я, – с кем имею честь?
Вместо ведьмы отвечает Яксли.
– Долорес Амбридж, первый заместитель министра. Моя секретарша, Бетти Розье.
Так это и есть та самая Амбридж, которая на пятом курсе Драко преподавала защиту от темных искусств! Над ней даже слизеринцы смеялись.
Амбридж оглядывает меня с головы до ног:
– Вы когда закончили Хогвартс? Я вас там не помню.
– Я училась в Хогвартсе один год, во время Турнира Трех Волшебников, а до этого времени жила во Франции и училась в Бобатоне.
Ей это не нравится. Ей и я не нравлюсь... интересно почему? Она меня не узнала? Или узнала? Или она попросту ревнует меня к Яксли?
А ведь действительно – ревнует. Она смотрит на него точно таким же жадным взглядом, как и Яксли на меня. С самой первой секунды, как вошла. Если я сразу этого не осознала, то только потому, что и представить не могла, что эта тупая горилла может кому-то понравиться. А что жаба и горилла – вполне подходящая парочка...
– А кто ваши родители? – продолжает допрашивать Амбридж.
– Рудольфус и Беллатрикс Лестранж, – с наивной улыбкой отвечаю я.
Вот что ей надо, чтобы мигом растерять всю свою спесь! Амбридж прямо-таки зеленеет, становясь при этом окончательно похожей на жабу. К ее розовой мантии зеленый цвет лица очень идет!
– Вы считаете, что я могу взять к себе на работу грязнокровку? – с угрозой спрашивает Яксли.
– Ой, ну что вы! – Амбридж мигом становится любезной. – Мы сейчас должны обращать особое внимание на подбор кадров, вот поэтому я и интересуюсь происхождением каждого сотрудника. Вот теперь я вижу, что все в порядке.
Яксли спохватывается:
– Кстати, о кадрах. Бетти, будь любезна, сделай мне выписки из личных дел сотрудников. Сначала нашего отдела. Личные дела возьми в шкафу, пергамент и перья – в столе в приемной.
Мне немного жаль, что я пропускаю такое замечательно зрелище, но раз уж мне нашли работу, надо ее делать. Я только уточняю:
– Что надо выписывать?
– Даты учебы в Хогвартсе, факультет, время работы в министерстве и статус крови, если указан.
– У вас личные дела всех сотрудников? Или только тех, кто работал до вчерашнего дня?
Яксли таких тонкостей не понимает. Он машет на меня рукой – дескать, потом разберемся.
Разобраться без указания начальника сложно, впрочем, вряд ли будет проще и с указанием, так что я решаю делать то, что есть. Официально еще никого не успели уволить, а если уволили фактически – пусть потом Яксли в бумагах это и скажет. А я в деле отмечу.
Очень быстро я убедилась, что чем дольше волшебник работает в министерстве, тем аккуратнее оформлено его личное дело. И что лучше всего документация велась при Крауче-старшем. При нем даже статус крови указывался, в отличие от более поздних времен, хотя мне это мало помогло – ни одного маглорожденного обнаружить не удалось. Крауч-старший тоже питал к ним неприязнь? Тогда я вообще не понимаю, чем он от наших отличается, разве что должностью. А теперь и должностью не отличается.
Делая выписки, я пыталась прислушаться к тому, что творится в кабинете. Увы – из кабинета не доносилась ни звука, и это вовсе не означало, что Яксли и Амбридж застыли, как под Петрификусом. Наверняка на дверь наложены защитные чары, чтобы даже в приемной не было слышно разговоров в кабинете главы департамента. А жаль. Мне ужасно интересно, чем они там занимаются – разговорами об очищении министерства и магического сообщества от грязнокровок или же Амбридж перешла от жадных взглядов к активным действиям?
На наружную дверь никто никаких заклятий не накладывал, поэтому шаги и голоса из коридора я слышала хорошо. Чуть ли не прямо под дверью кто-то возмущался пропажей самопишущего пера, причем так долго и занудно, что мне захотелось выйти и вручить страдальцу свое. Тем более в ящике стола их нашлось штук пять. Но только я собралась встать, как послышались довольно-таки тяжелые шаги и голос тут же замолк. А секундой спустя дверь распахнулась и вошел никто иной, как Рабастан Лестранж собственной персоной.
Я так была рада его здесь видеть, что не удержалась – вскочила из-за стола, уронив на пол несколько пергаментов, и бросилась ему на шею с радостным визгом. Все равно в кабинете нас не услышат!
– Я тоже рад тебя видеть, – усмехнулся Рабастан, целуя меня в щеку. – Яксли у себя?
– У себя, – кивнула я. – У него сейчас Амбридж.
Дядя хотел что-то сказать, но сдержался. Не то из-за меня, не то из-за хорошей слышимости в коридоре.
– А ты чем занимаешься?
– Личные дела сотрудников смотрю. На предмет поиска маглорожденных. Пока ни одного не нашла.
Рабастан снова усмехнулся.
– Ему самому делать нечего, он еще и тебя помогать заставил! Сколько лет этим делам? Надо сперва настоящие списки составить, а потом уже разбираться! Половину уже можно смело в розыск объявлять, а за другой половиной слежку устраивать, как за твоей кузиной, к примеру.
А я и совсем забыла, что у меня кузина состоит не только в аврорате, но и в ордене Феникса! На свадьбе я ее вчера не видела – но я мало кого вообще видела. А может, она успела аппарировать, как и многие другие гости, – они ведь уже разбегались, когда наши туда пришли.
Я спохватываюсь:
– Дядя Рабастан, а что ты тут делаешь? Ты тоже теперь работаешь в Министерстве?
Он оглушительно смеется. Если его сейчас не слышно в кабинете – значит, заклятие поставлено качественно.
– Не просто работаю, Бетти. Я глава аврората.
Как здорово! Вот теперь мне точно Яксли бояться нечего. Я и так его не боюсь, но мало ли на что он способен. А при Рабастане не решится. Пусть смотрит и слюнками исходит, ему это полезно.
Но все равно в распределении обязанностей в департаменте магического правопорядка есть что-то не то. И я даже понимаю, что именно.
– Дядя Рабастан, а почему Темный Лорд Яксли на этот пост назначил? Почему не отца?
Рабастан тяжело вздыхает.
– Руди был назначен главой департамента до нападения на Поттера. А после никто не знал, выживет он или нет, вот Яксли и влез – мол, давайте я. И тебя в помощницы попросил. А Темному Лорду тогда было все безразлично, он только о палочках и о Поттере думал. Спросил у Барти, как найти Грегоровича, и пропал.
– А кто такой Грегорович?
– Мастер волшебных палочек в Европе.
Теперь все ясно. Лорд хочет понять, что у него там случилось с палочками, когда он Поттера поймать не смог. Лучше бы Малфою велел палочку сделать, честное слово!
Но о Лорде и палочках мне говорить не хочется – мало ли кто услышит из коридора – и я перевожу разговор на более близкую тему:
– Дядя, у тебя есть новый список аврората? Я тогда все лишнее отсюда выкину.
– Смеешься? – Рабастан недоуменно смотрит на меня. – Я терпеть не могу писанины! Никогда списков и отчетов не писал!
– Может, тогда мне твоим секретарем пойти? – предлагаю я.
Рабастан машет рукой.
– Ты за мной не угонишься.
Картина, на которой я бегаю за дядей с пергаментом и пером в руках, меня впечатляет и я смеюсь. Представить Рабастана, сидящим в кабинете и отдающим указания, действительно сложно. Это вам не Яксли!
Но кто же составит новый список аврората? Мне что, за каждым аврором бегать, чтобы его сосчитать? Они же все где-то на заданиях, судя по тому, что я видела только Долиша и Сельвина. Сельвина, чтобы записать, еще и разбудить надо, а я не возьмусь...
Рабастан кивает на дверь:
– Долго они там?
– Да час уже. – Я не могу сдержать усмешки. – Пойти поторопить?
Если не пойду я, то дядя пойдет сам, и я не увижу, до чего же у моего начальника дошло с Амбридж.
Я не знаю, услышат ли они стук в дверь, поэтому распахиваю ее сразу. Мои подозрения не оправдываются – Яксли и Амбридж сидят там же, где и сидели, и по лицам незаметно, чтобы между ними было нечто большее, чем служебный разговор. А я так надеялась...
Амбридж только хотела возмутиться моим вторжением, как я очень громко объявила:
– Мистер Яксли, к вам мистер Лестранж!
Готова на что угодно спорить – судя по тому, как Яксли вздрогнул, он подумал про Рудольфуса, а не Рабастана.
– Милочка, мы тут работаем,– влезла Амбридж, воспользовавшись замешательством Яксли, но на этот раз ее перебил Рабастан:
– А я тут бездельничаю?
Дядя осторожно отодвинул меня в сторону и вошел в кабинет. Увидев, что это не Рудольфус, Яксли тут же на него накинулся:
– А что ты делаешь? Где ты был утром? Почему не сидишь в своем кабинете?
– Я в Азкабане насиделся! – рявкнул Рабастан.
Тут даже у Амбридж не нашлось, что ответить. Рабастан тем временем пересек всю комнату и уселся рядом с Яксли во главе стола, пододвинув к себе стул взмахом палочки. Я медлила закрывать дверь – уж очень хотелось посмотреть, как Яксли ставят на место.
Но Яксли этого не хотел.
– Мисс Розье, идите продолжайте вашу работу. Мисс Амбридж, вы тоже пока идите, объясните мисс Розье ее обязанности.
То, что он выгнал еще и Амбридж, здорово меня развеселило. Я дожидаюсь, пока она добредет до приемной, подмигиваю Рабастану и захлопываю дверь.
Амбридж тут же на меня набрасывается:
– Что у вас за воспитание, милочка! Мало вам вашего непосредственного начальника – вы еще и с мистером Лестранжем заигрываете!
– Он мой дядя, – холодно отвечаю я. – И я не милочка, а миссис Розье.
Ее даже это не проняло.
– И как вы, замужняя женщина, себе такое позволяете?
Очень хотелось спросить, что это такое я себе позволяю, если все утро плотоядно пялилась на Яксли она, а не я. Но я не стала. Мне не выгодно с ней ссориться. Мне выгодно свести их с Яксли, и пусть друг на друге хоть Круциатус испытывают!
Я обворожительно улыбаюсь:
– Мисс Амбридж, я первый день в министерстве, ничего еще здесь не знаю, ничего не умею. Я после школы сразу вышла замуж и сидела дома с ребенком. Если вы мне объясните, как положено вести себя в моей должности, я буду вам очень благодарна.
Сказать напрямую: «Да забирай ты своего Яксли, он мне нужен, как нюхлеру седло», я не могу – этикет не позволяет. Но пока что и позволенное этикетом работает – Амбридж немного смягчается, хотя по прежнему недовольна.
– Вы должны знать – работа превыше всего! Сейчас самый трудный и ответственный момент, когда мы переводим деятельность Министерства в новое русло, а для этого надо всесторонне подготовиться и очистить наши ряды от нежелательных элементов!
Чем больше Амбридж говорит, тем меньше я ее понимаю. Чтобы не растерять остатки смысла, спрашиваю:
– Но как определить маглорожденных? Во-первых, в личных делах не везде это указано, а во-вторых, списки уже успели устареть.
Амбридж со мной согласна. Она радостно кивает головой и улыбается:
– Да-да, вот именно – мы должны уточнить полный состав работников Министерства, а также членов их семей. И это работа не одного департамента, а Министерства в целом, поэтому вы сейчас пойдете со мной.
– А разве я не должна сидеть в приемной? – тоном наивной девочки спрашиваю я.
– Вы еще успеете сюда вернуться. Списки важнее! А Яксли я оставлю записку.
Амбридж очень хочется держать меня и Яксли подальше друг от друга. Я совершенно не против! А Яксли пусть молчит – Амбридж, как заместитель министра, выше его по служебной лестнице.
Мне неясно только одно – где мы возьмем списки, если даже глава департамента не в курсе, кто у него работает Но Амбридж наверняка что-то придумала, не просто же так она меня сорвала с места!
В штаб-квартире авроров за время моего отсутствия навели относительный порядок. Все дырки в перегородках залатаны, пергаменты на полу больше не валяются и на рабочем месте никто не спит. Вот что значит – здесь побывал Рабастан!
А вот в коридоре перед лифтом лужа на полу красуется по-прежнему. Никто на нее не обратил внимания, все проходили мимо. Ну и я пройду.
Мы поднялись на первый уровень и, едва выйдя из лифта, наткнулись на Руквуда. Он собирался в лифт войти, но увидев Амбридж, сразу передумал.
– Долорес! Я вас искал! Я сделал то, что вы просили, хотя будь у нас побольше времени, можно было бы провести целое исследование. Видите ли, причины появления грязнокровок окончательно не установлены...
Руквуда я прекрасно знала – если он начнет рассказывать о каких-то исследованиях, то его уже не остановить.
– Августус, – перебила его Амбридж, – я вас прошу – не в коридоре. Пойдемте в мой кабинет.
Руквуд не успокаивается:
– Если принять гипотезу о том, что магическая сила – величина постоянная, то получается, что магглорожденные отнимают ее у чистокровных, и поэтому на свет появляются сквибы. Пока что не удалось установить, как вернуть эту силу обратно, но...
– Руквуд! – Амбридж повысила голос. – Разговоры о секретных исследованиях запрещено вести в коридорах! Попрошу пройти со мной в мой кабинет!
Амбридж поворачивается и собирается идти куда-то в глубь коридора, совсем забыв о моем существовании. Руквуд о нем тоже забыл, но ему простительно. И даже желательно – с меня теорий и экспериментов в школе хватило.
– Мисс Амбридж! – окликаю я. – А как же списки?
– Ах да, конечно, – спохватывается она. – Идите прямо по коридору, четвертая дверь, младший помощник министра Перси Уизли. Он вас проинструктирует.

Мысленно пожелав Амбридж сойти с ума после общения с Руквудом, я пошла в указанном направлении. Постучалась в дверь, потом приоткрыла ее и вежливо спросила разрешения войти.
Уизли не то чтобы меня не узнал – даже и не заметил. Пришлось его несколько раз окликнуть, а когда и это не помогло – подойти вплотную к его столу и постучать по нему рукой, аккурат рядом с пергаментом, которым Уизли так увлекся. Только тогда он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.
Ожидать, что он меня вспомнит, бесполезно, поэтому я представляюсь:
– Беатрис Розье, секретарь главы департамента магического правопорядка. Меня к вам направила мисс Амбридж, по поводу списков сотрудников министерства.
– Ах да, – спохватывается Перси. – Это сейчас первоочередная задача, потому что мы должны очистить наши ряды...
С тех пор, когда я видела его на святочном балу в Хогвартсе, Перси ничуть не изменился – такой же зануда. Но с меня хватит уже речей, мне нужны конкретные задачи!
– Мистер Уизли, – перебиваю я, – мне бы хотелось узнать, что и как я должна делать. Мой начальник меня уже заждался.
Начальник меня волнует как раз меньше всего, но мне очень интересно, чем же закончился их разговор с Рабастаном. И с дядей хочется поговорить, пока он не убежал.
Перси, в отличие от Амбридж, переключается в конструктивное русло очень быстро.
– Каждый департамент должен подготовить списки, а потом отдать мне, чтобы я передал их на утверждение министра.
У меня большие сомнения, что министр сам будет что-то просматривать. Скорее всего, списками займется та же Амбридж, а министр только подпишет пергамент.
– А кто должен составлять списки в департаменте, если его глава сам первый день работает?
А вот этого Перси сам не знает. Но он хотя бы может догадаться, что в нашем отделе после смены власти состав изменился больше всего?
– Давайте, я пойду с вами, – говорит он после долгого размышления.
Я охотно соглашаюсь – ничего нет лучше, чем скинуть свою работу на другого. Вспоминаю еще про должностные инструкции, которые мне обещала Амбридж. Оказывается, у Перси они тоже есть, и он вручает мне толстенный потрепанный том, одним видом навевающий скуку.
Интересно, кто-нибудь прочитал это до конца?
Пока я верчу в руках книгу, глядя на нее с откровенным ужасом, Перси спрашивает меня:
– Вы сегодня первый день работаете?
Интересно, а как он сам относится к перемене власти? Все Уизли на стороне Ордена Феникса, но Перси давно с ними порвал.
– Да, первый. Я и не собиралась здесь работать, но меня уговорили родители. У меня дома ребенок и больной отец на попечении домового эльфа остались.
Точнее – на попечении Драко, но если он всерьез увлекся моей кузиной, то очень быстро забудет, что должен о ком-то заботиться.
– Так вы замужем? – удивленно спрашивает Перси.
– Мой муж – новый глава департамента международного сотрудничества! – с гордостью объявляю я.
Перси снимает очки, протирает их лежащей на его столе чистой тряпочкой, а потом уже говорит:
– Я когда-то там работал, еще при Крауче.
– А я помню! – радуюсь я. – Вы приезжали в Хогвартс на святочный бал, мы с вами еще танцевали. Помните? Я из Бобатона на Турнир приехала.
Он не помнит. Даже обидно – ну как это меня можно было забыть! Такое не забывается!
Я-то этот бал хорошо помню. Не из-за Перси, конечно, а из-за обоих Краучей, один из которых вообще не явился, а второй наблюдал за мной тайком, в то время, как я о нем одном и думала!
– Так вы подруга Флер? И были на свадьбе?
Ну что это такое? Почему все считают, что если девочки учатся вместе, то обязательно должны быть подругами?
– Я ей не подруга. Мы с тех пор, как школу закончили, ни разу и не виделись.
Добавлять или нет про то, что на свадьбу я все-таки попала? Точнее, на то, что от нее осталось. Наверное, не стоит. Независимо от того, как он относится к своей семье, они все же остаются его родными. Мы с матерью давно не разговариваем, но если бы в ту ночь свалилась с метлы она, а не отец, вряд ли мне было очень весело.
Не то Перси не хочет продолжать семейную тему, не то с него на сегодня хватит личных разговоров в рабочее время, но он встает с места:
– Пойдемте.
Когда мы возвращаемся в департамент магического правопорядка, выясняется, что Перси знает всех сотрудников, включая тех, кто приступил к работе с сегодняшнего дня, точнее, с ночи. Откуда, интересно? По плакатам «Разыскиваются опасные преступники»? В аврорате народу мало, но пришедший в себя Долиш и проснувшийся Сельвин охотно сообщают нам информацию о тех, кто нынче на дежурстве, а также о тех, кого здесь ожидать больше не следует. Разве только в качестве подсудимых. Правда, обвинений еще не придумали, но был бы волшебник, дементор всегда найдется.
Как хорошо, когда за тебя делают почти всю работу! Мне остается только записывать. Перси на первый взгляд ничего не делает, но я уверена, что без него Сельвин заснул бы снова, а Долиш погрузился бы в себя и никого не замечал. Дело не в том, что я не смогла бы их растормошить – это я как раз могу – а в том, что мне эти списки и работа вообще нужны, как русалке шляпа. Ну или как нюхлеру седло.
Через час с небольшим у нас уже все сделано. Перси прощается и уходит, а я сажусь на пустующее рабочее место и с удовлетворением просматриваю пергаменты. Сельвин зевает. Долиш в первый раз за сегодняшний день смотрит на меня очень подозрительным взглядом – никак узнал.
– Что за дурацкая затея – заставлять здесь сидеть с восьми утра! – говорит Сельвин, зевая. – Я ночь не спал! А в следующую ночь опять дежурить.
– Ну так иди спи, – отвечает Долиш. – Лестранж тебя отпустил до вечера.
Сельвин опять зевает, на этот раз прикрыв рот рукой.
– Чтобы потом Амбридж накатала десять докладных записок, что сотрудники аврората не ходят на работу? Мне и Яксли хватает.
– Амбридж никакого права не имеет распоряжаться чужими сотрудниками! – вмешиваюсь я. – Если мистер Лестранж сказал – идите спать, значит, аппарируйте отсюда подальше и спите.
Я тем более не имею никакого права распоряжаться, но меня бесят потуги Амбридж на всевластие. Вот возьму и дяде на нее пожалуюсь, а потом посмотрим, кто кого.
– Она мне родственница, – вздыхает Сельвин. – Троюродная сестра.
Вот не повезло, так не повезло! Я ему искренне сочувствую.
– Она и Яксли родственница, – добавляет Долиш.
А вот это уже новость. Причем плохая. Я не успеваю додумать, почему, как Сельвин поправляет:
– Не настолько близкая. Он сын мужа сестры ее матери, это даже не родство.
– А Рабастан Лестранж – мой родной дядя! – Я завершаю дискуссию о родственниках. – И если я ему расскажу, что тут Амбридж вытворяет, ему не понравится.
Сельвина мои слова очень радуют, и он, пробормотав что-то под нос о не то зарвавшихся, не то дорвавшихся старых девах, разворачивается и выходит из аврората. Долишу очень хочется сделать то же самое, но никто его не отпускал, даже я.
– Схожу я в буфет, что ли, – соображает он наконец, – совсем проголодался.
Я тоже не против пойти в буфет, но тут на мою беду объявляется Яксли. Рабастана с ним нет, он, судя по всему, давно ушел, То-то Яксли такой злой.
– Где вы пропадаете, мисс Розье?
– Составляю новые списки сотрудников департамента. – Я протягиваю ему пергаменты.
Списки ему не нужны. Ему нужна я, причем прямо сейчас и прямо здесь. Но здесь может в любой момент кто-нибудь появиться, поэтому он предлагает пойти к нему в кабинет.
В кабинете я пресекаю все попытки ко мне пристать, заслонившись пергаментами и держа наготове палочку. Ему приходится ограничиваться взглядами, но, поскольку волшебный глаз отсутствует, проку от взглядов мало. Я опять сажусь так, чтобы нас разделял стол, и начинаю ему перечислять тех, кого мы записали. Яксли слушает, кивает и довольно улыбается. Интересно, чему?
Относительное спокойствие продолжается до тех пор, пока вновь не приходит Амбридж.
– Чем это вы тут занимаетесь?
– Долорес, я бы попросил не мешать, когда я занимаюсь утверждением списков сотрудников департамента... – начинает было Яксли, но Амбридж его обрывает:
– У нас есть более важные дела. Миссис Розье, – она подчеркивает обращение, – отнесите списки мистеру Уизли и можете быть свободны.
– Что значит «можете быть свободны»? – недоумевает Яксли.
– То, что у нас с вами сегодня много работы, – улыбается Амбридж самой чарующей улыбкой (то есть это она так думает, что чарующей – и меня, и Яксли от такой улыбки тошнит). – А у миссис Розье дома маленький ребенок, вы ведь не отрицаете, что воспитание будущего поколения чистокровных волшебников – важное дело?
Ай да Амбридж! Вот уж не ожидала, что в первый раз за сегодняшний день начну испытывать к ней симпатию.
Пока Яксли не успел возразить, я быстро сгребаю со стола пергаменты, улыбаюсь Амбридж, мысленно желая ей удачи, и быстрым шагом выхожу из кабинета.
У Перси я долго не задержалась – отдала списки и пошла обратно к лифту, чтобы успеть покинуть Министерство раньше, чем Яксли спохватится и вернет меня обратно. Но Амбридж, видимо, держала его крепко, не давая ни послать служебную записку, ни отправить кого-нибудь меня искать.
Я так торопилась, что забыла о наличии камина в нашем крыле и вывалилась в старую штаб-квартиру. К счастью, там никого не было – кто в Министерстве, кто на дежурстве – и я спокойно вышла из парадного входа и направилась к нашей двери.
Антарес самозабвенно копался в песке на полянке в саду и меня не заметил. Больше вокруг никого не было видно, и я мысленно пообещала надрать Драко уши за оставление ребенка без присмотра. Пускай с ним все в порядке, ну и что с того? А через минуту он о сучок споткнется или жука проглотит?
– Антарес! – позвала я.
Ребенок вскочил на ноги, бросился было ко мне, но тут же упал и залился громким ревом. Я только собралась подойти и взять его на руки, как хлопнула входная дверь и перед моим взором предстал Северус Снейп собственной персоной.
– Где вы пропадаете, мисс Лестранж? Я послал вам сову час назад.
От голоса Снейпа Антарес мгновенно перестал плакать и сел на землю, испуганно глядя то на него, то на меня.
– Я не получала никакой совы, – огрызнулась я. – Что случилось? Где Драко?
Интересно, почему сова не долетела. Ее перехватил Яксли? Или Амбридж? Может, потому Амбридж меня домой и отправила? Яксли мог и не отпустить...
– Мистера Малфоя и мадемуазель Розье я отправил в Малфой-Мэнор, чтобы они больше ничего не натворили.
– Что они натворили? – Я готова проклясть Снейпа чем-нибудь потяжелее: за то, что он не говорит сразу, нагнетая ужасы.
– Мистер Малфой решил познакомить вашего отца с вашим сыном, – игнорируя мое нетерпение, все так же медленно продолжает Снейп.
Я кидаю быстрый взгляд на малыша – с ним-то все в порядке. Мерлин! Что с отцом?
Снейп продолжает:
– Мистер Лестранж уже пришел в сознание, опасности для жизни нет, но я был вынужден избавиться от ваших юных родственников.
Из всех юных родственников сейчас меня волновал только один – сидящий на земле, засунувший палец в рот и смотрящий на меня жалобными глазами. Если бы не Снейп, он, наверно, зарыдал бы в голос, но присутствие большого, черного и страшного дяди его останавливает.
– Последите за ребенком, я сейчас, – бросаю я и бегу в спальню переодеваться.
Захлопывая за собой дверь, слышу громкий рев: Антарес все-таки не выдержал. Я тоже сейчас не выдержу! И как только Снейп умудряется делать такой вид, будто ему все равно?
Переодеваюсь я за две минуты с помощью одного Diffindo, двух Reparo и клюнутого гиппогрифом Мерлина. Мерлина я вспоминаю, когда рукав домашнего платья рвется по шву, зацепившись за спинку кровати. Если бы не Снейп – могла пойти и без платья, но профессору хватит и ребенка. Снейп нам нужен живым и в полном рассудке – кто еще станет готовить зелья отцу?
С Антаресом на руках и Снейпом за спиной я вхожу в комнату к отцу. На первый взгляд с ним все в порядке, выглядит он так же, как и сегодня утром, как вчера вечером... Он и вчера вечером выглядел неважно. Только вот плед на нем лежит как-то странно – как будто не накрывает лежащего на кровати человека, а висит над ним в воздухе. Что под пледом – не видно, но явно ничего хорошего...
– Что ты так рано, Бетти? – спрашивает Рудольфус.
Я не успеваю ответить: малыш начинает хныкать. Я сажусь в кресло, расстегиваю верхние пуговицы платья, прикладываю ребенка к груди и только после этого говорю:
– Меня Амбридж отпустила. Сказала, что у них с Яксли много работы и они без меня справятся.
Бедный Снейп. Он встал у двери, чтобы видеть Рудольфуса, а я так бесцеремонно расселась возле его кровати, да еще и ребенка стала кормить. Профессор не знает, куда ему деваться и на что смотреть. И замечание сделать не может, хотя очень хочется – по глазам видно.
– Какая у них работа? – заинтересованно спрашивает отец. – Чем ты сегодня занималась?
– Составляла списки сотрудников департамента...
Отец не дает мне закончить:
– Принесла?
Два Мерлина и три гиппогрифа! Я так обрадовалась раннему освобождению, что совсем забыла о просьбе отца.
– Я их Перси Уизли отнесла на утверждение министра... – растерянно бормочу я.
– Значит, когда получишь обратно, сделай для меня копию.
Даже если Перси мне не отдаст, я пойду и заберу сама – должна же я знать, кто у нас работает!
Снейп, стоящий у двери, подает голос:
– Руди, тебе не кажется, что работать еще рано? Если ты собрался умереть, Темный Лорд твоего намерения не одобрит.
Из-за того, что говорит он, отвернувшись к дверному проему, голос слышится как-то глухо.
– Ну, голова у меня пока что еще соображает, – пытается отбиться отец. Но на этот раз он не на того напал.
– Вот именно что «пока». Тебе мало того, что сегодня чуть к Салазару не отправился?
– Профессор! – не выдерживаю я. – Объясните, что случилось? Если там переломы были, неужели костеростом не могли залечить?
Снейп, на мгновение забыв, чем я занимаюсь, смотрит в мою сторону, тут же смущается и отворачивается. Я вижу, что ему очень хочется отослать меня в другую комнату, но он не может этого сделать, потому что сам позвал к отцу. А как я могла малыша оставить? Он бы разорался так, что Рудольфусу бы еще раз плохо стало!
– Во-первых, – начинает Снейп, все так же отвернувшись, – костерост нельзя смешивать с огневиски. Мистеру Рабастану Лестранжу об этом сообщалось не раз и не два в течение двадцати лет. Во-вторых, мисс Лестранж, вы в курсе, что кроме костей в человеческом теле имеются еще мышцы, сухожилия, суставы, наконец? Я не буду портить аппетит вашему младенцу, рассказывая, каковы были последствия взрывного заклятия, задевшего вашего отца.
Рудольфус делает вид, что улыбается. Именно делает вид – на настоящую улыбку сил уже нет.
– Я бы тебя отправил в Мунго прямо сейчас, – продолжает Снейп все тем же тоном. – Но ты упорствуешь, что опять дает заподозрить в тебе скрытую тягу к самоубийству.
– Имей я тягу к самоубийству, – тем же тоном подхватывает Рудольфус, – я бы как раз согласился лечь в Мунго. – И после небольшой паузы добавляет: – Люциус говорил, что вы с ним можете позвать кого-нибудь из колдомедиков Мунго к нам.
– Люциус говорил? – усмехнулся Снейп. – Мне об этом сообщить забыл. Но раз в кои-то веки он предложил что-то дельное.
Тут уже я не могу удержаться:
– Если бы он при этом еще и бутылку не принес, было бы совсем хорошо!
– Красное вино полезно для здоровья, – парирует Рудольфус.
– Твой брат убежден, что огневиски полезно для здоровья. – Снейпа ничем не собьешь. – Пусть и дальше пребывает в этом убеждении – я его лечить не буду, если вдруг он нарвется.
– Не нарвется, – убежденно говорит отец. – Басти даже Reducto не страшно.
Действительно – я не могу себе представить Рабастана раненым. Не могу и все. Я его даже в Азкабане не могу представить, в отличие от Барти. А Снейп может ворчать сколько угодно – все равно сделает что нужно, и даже больше.
Я перевела взгляд на ребенка, который все еще не наелся. Его без меня что, не кормили? Драко может... Правда, Винки не позволит, но если Антарес упрется, то его даже Винки не накормит. А может, и накормили, но он просто не хочет от меня оторваться – вдруг я опять его брошу? И так на полдня одного оставила и куда-то убежала...
– И все-таки, что случилось? – снова спрашиваю я. – Антарес по тебе пытался бегать?
– Почти, – улыбается отец. – Северус совершенно напрасно всполошился.
Снейп явно хотел что-то сказать, но промолчал. О чем – я не уловила, потому что едва встретившись со мной глазами, он тут же отвернулся. Ну и кто из нас мастер окклюменции? Я, что ли?
– И вовсе не зря! Лучше я с тобой посижу, чем буду от Яксли отбиваться!
Отец насторожился.
– Тебе пришлось от него отбиваться? Расскажи-ка подробно, что сегодня было.
Я рассказываю. Стараюсь ничего не упустить, и поэтому излишне увлекаюсь. По крайней мере, так считает Снейп, изображающий смертельную скуку. Отец так не считает, наоборот, он постоянно задает уточняющие вопросы, как будто ему мало того, что я уже рассказала.
– Кто еще был в аврорате, кроме Долиша и Сельвина?
– Я не смотрела... – отвечаю я растерянно. – Может, кто и был, но я не заметила.
– А зря. Надо всегда внимательно смотреть по сторонам, я это еще Барти говорил. И тебе повторю. Я так учился – изначально держишь в голове какую-то картинку, и все последующие наблюдения с ней сравниваешь. Если они начинают чересчур отличаться, тогда меняешь картинку. Понятно?
Мне непонятно. Помимо того, что внимательно слушаю слова отца, я еще наблюдаю за Снейпом и за ребенком. Ребенок, кажется, наелся, но отцепляться от меня не хочет. Смотрит на меня, моргает круглыми карими глазенками и похоже, что очень хочет спать.
– Хорошо, – говорит Рудольфус, – вот ты первый раз пришла в аврорат, там сидит Долиш, читает пергамент и ничего в нем не понимает. Ты эту картинку запоминаешь. Потом приходишь во второй раз – там к Долишу добавляется еще Сельвин, который никак не может проснуться после ночной операции. Ты запоминаешь еще и его – это то, что изменилось. И дальше действуешь подобным образом. Теперь понятно?
Я киваю. Теперь действительно понятно.
Снейп не упускает момента вставить ехидное замечание:
– Мисс Лестранж, может быть, вы тогда застегнетесь? Ваш ребенок в вас больше не нуждается.
Мы с отцом переглядываемся, и я еле удерживаюсь от смеха, но платье застегиваю, осторожно, чтобы не задеть засыпающего... нет – уже спящего Антареса. Вот всегда так – то сплошные скандалы, когда собираешься его укладывать, то засыпает мгновенно, стоит только отвести взгляд. Даже наличие в комнате чужого страшного дяди не останавливает.
Я велю Винки унести ребенка в кровать и продолжаю рассказывать. Антарес заснул очень вовремя: сцену с Амбридж и Рабастаном я изображаю в лицах, помогая себе руками, и ребенок на коленях мог бы этому помешать. Отец даже не перебивает, только улыбается, а вот когда я перехожу к встрече с Руквудом, спрашивает:
– Ты поняла, что Руквуд сделал для Амбридж?
– Что-то насчет вредности грязнокровок для магического сообщества?
– Да, – соглашается отец. – Мы еще перед захватом министерства планировали проект по отстранению грязнокровок от деятельности в магическом мире. Амбридж я тогда в расчет не брал, но хорошо, что ей не пришлось ничего объяснять и накладывать Империус. А Руквуд, если увлечется, может доказать что угодно.
– Вот он и увлекся. Хотел прямо в коридоре все рассказать, но Амбридж его одернула.
– И правильно сделала. Коридоры министерства – не то место, где можно обсуждать важные проекты.
Почему-то у отца те же самые слова звучат куда оправданней, чем у Амбридж. От нее я ничего умного и осмысленного не ожидаю, равно как и от Яксли.
– А потом я пошла к Перси Уизли, он мне выдал толстый том с описанием должностных обязанностей... только я его прочитать не успела и с собой не взяла.
Снейп усмехается. Знаю, что он хочет сказать – что никто не читает никаких инструкций, от школьников до работников Министерства. Ну может, один только Уизли и читает. И Амбридж. Нет, Амбридж не читает – она все это пишет.
Я рассказываю дальше – до момента, когда Амбридж отпускает меня домой, чтобы самой остаться с Яксли.
– Они, случаем, не проект по отстранению грязнокровок собрались обсуждать? – спрашивает отец и, не дожидаясь ответа, сам себе отвечает: – Больше нечего. Амбридж тебя без объяснений отпустила?
– Ей так не терпелось с Яксли остаться, – поясняю я.
– А моей совы вы не получали, – добавляет Снейп так, как будто сову я получила, но на письмо наплевала, причем это мое обычное отношение к письмам от отца.
– Не получала!
– Все приходящие в Министерство письма поступают в отдел корреспонденции, а потом уже отправляются по отделам, – задумчиво говорит отец. – В связи с неразберихой первого дня новой власти твое письмо могли задержать, и ты не успела его получить.

– Или Амбридж его забрала, – предполагаю я. – С нее станется.
– Попроси Барти разузнать о судьбе твоего письма. Пусть Амбридж сделает внушение.
Что-то я сомневаюсь, что Барти может послужить авторитетом для первого заместителя министра. В Организации его слушаются, но Амбридж-то в ней не состоит!
– Руди, – подает голос Снейп, – тебе не кажется, что ты устал за сегодня? Тебе нельзя столько разговаривать. Пей зелье и спи.
– Подожди, – останавливает его отец, – еще один вопрос. Бетти, что за юная леди поселилась в нашем доме? Я так понимаю, это дочь Денизы и Робера?
Несмотря на то, что недовольства в голосе отца не чувствуется, я на всякий случай спешу оправдаться:
– Барти уже говорил с ее родителями, они разрешили Аннет побыть у нас!
– Робер не представляет еще, что у нас творится. Если он выписывает хоть одну английскую газету, то сегодня поймет. Поэтому Аннет нужно отправить домой как можно скорее. Пусть Барти этим займется.
– Зачем? – возмущаюсь я. – Она тут в безопасности!
Рудольфус слегка мотает головой.
– Здесь нет безопасных мест. Независимо от того, состоишь ты в Организации или нет. Вас с малышом самих бы отправить во Францию, но сейчас уже поздно, ты засветилась... Надо было сразу этим заняться, как я вернулся! Но не вышло, – оборвал он сам себя.
Если бы отец не был в таком состоянии, я бы ему высказала все, что думаю по поводу высылки меня из Англии во второй раз. Но меня останавливает это, а еще присутствие Снейпа, который только что секунды не считает, ожидая, пока мы закончим. А может, и считает – Драко говорит, что он на зельеварении замеряет время, не глядя на часы.
– Руди, ты закончил? – спрашивает Снейп, не дожидаясь моего ответа. – Или ты настолько веришь в мое всемогущество, что решил себя уморить? Спешу тебя разочаровать – я не настолько всемогущ. Мисс Лестранж, я бы вам посоветовал заняться обедом. Я в ваше отсутствие не рискую распоряжаться вашим домовым эльфом.
Вот почему я не могу его не послушаться? Я ведь давно уже не слизеринка, и подчиняться декану мне вовсе не обязательно. Но ведь подчинилась! Только сначала подошла к отцу, погладила его по щеке, а потом уже вышла из комнаты. И правда, обедом давно стоило заняться, в Министерстве я так и не поела...
Снейп присоединился ко мне, когда Винки уже накрыла на стол. И сразу принялся обвинять меня в безалаберности, безответственности и еще в чем-то, что я не расслышала, потому что, в отличие от профессора, предпочла отдать должное обеду.
Я даже не стала ему возражать. По мнению Снейпа, должен быть кто-то виноватый, и за неимением времени на его поиски виноватым объявлялся тот, кто ближе. Поворчит и перестанет, что я, Снейпа не знаю?
– Профессор, ешьте бифштекс, остынет, – напомнила я, когда Снейп задумался над новой порцией обвинений.
Профессор пробормотал что-то неразборчивое, но бифштекс съел. Наевшись, он подобрел и обвинять меня во всем на свете перестал.
А что я могла сделать? Отдать ребенка в Малфой-Мэнор, чтобы они с Темным Лордом друг друга поубивали? Разве что Люциуса позвать сюда и строго-настрого велеть Винки отобрать у него весь алкоголь, независимо от стоимости и даты приготовления.
Снейп как будто прочитал мои мысли.
– На завтра я позову сюда Люциуса, надеюсь, он не будет столь опрометчив. А по поводу вашей юной родственницы я согласен с Рудольфусом – пускай мистер Крауч отправляет ее домой как можно быстрее. Независимо от того, как относится к ней ваш кузен.
Ну надо же – Снейп и это успел заметить! А я думала, что все, касающееся романтических отношений, проходит мимо него, не касаясь. Трудно представить, чтобы Снейп был в кого-то влюблен, а не зная любви самому, нельзя разобраться в чувствах окружающих.
– А то, что мы с ней почти три года не виделись, вы в расчет не берете? – огрызаюсь я.
– Вам никто не мешает вернуться во Францию, – парирует Снейп. – Тогда вы сможете видеться с вашей родственницей сколько угодно.
– Чтобы видеться с ней сколько угодно, мне придется поступить в Бобатон, а меня туда не возьмут – выросла уже.
– Что-то незаметно, – усмехается Снейп.
Мне даже не смешно. Не ожидала, что он окажется солидарен с отцом не только в отношении Аннет, но и в отношении меня. Я-то чем им здесь мешаю?
– Вы уже сообщили своему мужу, что вы вернулись домой и у него нет необходимости искать вас в министерстве?
Не сообщила. Но послать сову никогда не поздно. Я вскакиваю, но Снейп меня останавливает.
– Вашу сову опять кто-нибудь перехватит, я сам с ним свяжусь. И с Люциусом поговорю. Когда ваш отец проснется, дайте ему зелье, которое стоит на столике. Попозже я вам еще пришлю, вместе с инструкцией.
Я не выдерживаю:
– Профессор, да объясните вы, наконец, что с ним?
– А вы уверены, что хотите это знать, мисс Лестранж?
И ушел, не дожидаясь ответа. Вот так всегда.
А может, он и прав – не уверена, что хочу знать... Отцу это не поможет. Пусть они с Малфоем колдомедика из Мунго пригласят, тот со всем разберется. А мне лучше выяснить другой насущный вопрос: взаимно ли чувство у Драко с Аннет? Она, конечно, не Эсмеральда и не Флер, но к двенадцати годам уже умудрилась влюбиться дважды, а что было после этого, я не знаю. Аннет мне о своих увлечениях не писала. И не потому, что их не было, а потому, что я не люблю подобных разговоров.
Я гадала, кто придет раньше – Барти или Аннет, если они придут вообще. А они могут: один – засидеться на работе, а вторая – застрять в Малфой-Мэноре вместе с Драко. Аннет вполне способна забыть, что приехала ко мне, особенно если у них с кузеном серьезно.
Первой явилась все-таки Аннет. Я уже успела ребенка накормить, прочитать ему две сказки, погулять с ним в саду и вернуться обратно. Антарес капризничал и не желал слезать с рук, держась за меня так крепко, как будто его у меня собирался отнять профессор Снейп.
И как я завтра на работу пойду?
Я размышляла, можно ли под каким-то предлогом остаться дома, как дверь спальни распахнулась и вбежала взбудораженная Аннет.
– Бетти! – закричала она вместо приветствия. – Почему твоя мама такая невоспитанная?
Мы с ребенком удивленно посмотрели на кузину. Ну и где ее манеры? Растеряла после общения с Драко?
– А что случилось?
Аннет села в кресло, посмотрела в зеркало, встряхнула волосами и только после этого продолжила:
– Я обедала в Малфой-Мэнор в малой столовой, вместе с Драко и его родителями, мы спокойно разговаривали, тут ворвалась миссис Лестранж и стала на нас всех кричать.
Совершенно обычное дело. Беллатрикс любит врываться и кричать. Особенно в штаб-квартире, в которой она себя считает полной хозяйкой. Даже после переезда в Малфой-Мэнор. Что с того, что это дом Люциуса?
Но это для меня обычное дело, а вот сестренка не привыкла...
– Чем она на этот раз была недовольна?
– Тем, что Драко ничего не делает, только развлекается. – Она смутилась и продолжать не стала. – Бетти, а что он должен делать? Разве в Хогвартсе сейчас не каникулы?
– Каникулы, – мрачно ответила я. – Она про другое говорила.
– Про что другое?
– Тебе это неинтересно.
Аннет, разумеется, тут же надула губки.
– Считаешь, что я еще маленькая? Мне тетя Нарцисса то же самое сказала!
Я пытаюсь объяснить, как могу:
– Ты понимаешь, у нас сейчас идет война. Я очень рада, что ты приехала, но лучше тебе вернуться домой. Твои родители будут за тебя волноваться.
Убедительностью Рудольфуса я не обладаю, а может быть, для Аннет я уже не авторитет.
– Не будут они за меня волноваться! Я уже взрослая! Они мне уже сказали – живи, как хочешь, вот я и живу! Вот возьму и переведусь в Хогвартс, буду учиться вместе с Драко!
Аннет скорчила презрительную гримаску и, громко хлопнув дверью, вышла из спальни. Мы с Антаресом рассмеялись. Ну надо же...
В Хогвартс бы Аннет никто не взял. Хотя бы потому, что для этого надо получить разрешение начальника департамента международного сотрудничества, а Барти не разрешит. Я уверена, что он встанет на сторону Рудольфуса.
Вот интересно – если Аннет собралась переводиться в Хогвартс, значит ли это, что у них с Драко серьезно? Или это обычный для ее возраста эпатаж? Я тоже в пятнадцать лет собиралась уйти из дома, и в семнадцать мне это даже удалось. И какой смысл сестренке переводиться в Хогвартс? Даже если она попадет на Слизерин, все равно они с Драко на разных курсах. А через год Драко окончит школу, и что останется Аннет? Переводиться обратно в Бобатон?
Я хотела еще раз с ней поговорить, когда она успокоится, но оказалась, что она уже заснула. Неудивительно после бессонной ночи. Драко небось с самого утра явился, когда мы с Барти ушли, вот она и вскочила. Она любит ни свет ни заря подниматься, дома меня еще и будила при этом... Ну вот проснется – и успокоится окончательно, а там мы с отцом с ней поговорим.
Барти пришел уже когда я собиралась укладывать спать Антареса. Совершенно ничего не изменилось – как раньше поздно приходил, так и сейчас, независимо от того, кто у власти.
– У тебя все в порядке? – спросил он первым делом.
– Ну если не считать того, что отцу стало плохо, а Яксли пытался ко мне приставать, то в порядке.
Разумеется, Барти прежде всего услышал последнюю фразу.
– Яксли пытался к тебе приставать?
Я смеюсь:
– Не строй из себя ревнивого мужа, тебе не идет!
– Нет, скажи, он действительно пытался к тебе приставать? Я скажу Темному Лорду, что он саботирует работу Организации!
– Не надо ничего говорить, пойдем лучше ужинать.
За ужином я рассказываю все в подробностях – то, что уже рассказывала отцу и Снейпу. Барти, как и Рудольфус, задает мне уточняющие вопросы... но, в отличие от него, совсем не по делу.
– Тебе что, нравится этот Уизли?
– С чего ты взял?
– Забыла, как в Хогвартсе на Святочном балу с ним танцевала?
Мне так смешна его ревность, что я начинаю его передразнивать:
– А ты до ночи с кем пропадаешь? У тебя секретарша есть? Она хорошенькая?
Вот тут Барти теряется. Мучительно пытается что-то вспомнить и наконец говорит:
– Я не обратил внимания... Даже не помню, как ее зовут...
– Не помнишь или не хочешь мне говорить?
Я откровенно над ним издеваюсь, и до Барти наконец-то это доходит. Выдумал тоже – меня ревновать! Или это он так напряжение после первого рабочего дня снимает? Я знаю другой, более надежный и проверенный способ. Он никогда меня не подводил и сейчас не подведет.

День выдался испорченным с самого утра. Только я, проснувшись, собралась поручить Барти отправить Аннет во Францию, как оказалось, что Барти уже убежал, не дождавшись, пока я встану. Аннет заявила, что никуда не уедет, пока не попрощается с Драко, и тоже убежала. А еще через пять минут на меня свалились очень сонный Люциус и очень злая сова из Министерства. Сова до смерти напугала Антареса, и тот не прекратил рев даже после того, как она улетела, оставив мне записку Яксли с приказом немедленно быть на рабочем месте. Люциус, к счастью, не ругался и не ревел, а сидел на кухне и спокойно угощался чаем, пока я успокаивала ребенка. Разговаривать уже было некогда — а вдруг вслед за совой Яксли заявится сам? И никакой Фиделиус его не остановит...
И все-таки, уже одевшись и накрасившись, с Антаресом на руках, я вышла в кухню, чтобы дать дяде последние наставления:
— Когда Аннет вернется, скажите, чтобы немедленно связалась с Барти! А лучше всего — сами ее отведите в Министерство, она же несовершеннолетняя, ей даже аппарировать нельзя!
— Мне тоже нельзя, — грустно ответил Малфой, — у меня нет палочки...
Поняв, что разговор с Люциусом бесполезен, я посадила ребенка ему на колени и почти бегом бросилась к камину. Бегом — чтобы не услышать неизбежный в таком случае плач. Но плача почему-то не было.
Я влетела в кабинет Яксли как раз в тот самый момент, когда Амбридж, тщетно пытаясь преодолеть препятствие в виде стола, говорила:
— Может быть, не стоит ждать, Александер? Обойдемся без секретаря...
Ох, как я на тот момент была с ней согласна! А вот Яксли не очень. Строго посмотрел на меня и произнес:
— Вы опять опаздываете, мисс Розье? Берите пергамент, перо и пойдемте.
— Куда?
— На заседание комиссии по регистрации маггловских выродков.
Уже и комиссию создать успели? Быстро они!
Амбридж опять завела свое:
— А кто будет сидеть в вашей приемной? Мы сегодня можем справиться и вдвоем!
Яксли ее не слушал — он все давно уже решил. А я только было обрадовалась, услышав слово «комиссия» — сразу представила себе человек пять, не меньше.
Если бы они справились вдвоем, я была бы счастлива. Но будут ли они вдвоем работать? Хотя вчера они успели создать комиссию и даже найти каких-то магглорожденных... Но магглорожденных, скорее всего, искал аврорат. А чем занимались в это время Амбридж и Яксли, неизвестно... хотя если Амбридж достигла успеха, по ее физиономии было бы видно.
Мы дошли до лифта и поехали глубоко вниз, за атриум. Когда я услышала, как женский голос объявляет «Отдел Тайн», то подумала сначала о Руквуде, а потом — о Барти. Не в тот ли самый зал суда мы идем, который мне показывал Барти в своих воспоминаниях? Что-то мне совсем туда не хотелось, даже в качестве секретаря. Что с того, что это не мои воспоминания? Они стали моими после того, как я, держа Барти за руку, их смотрела. Мы ничего не обсуждали, говорить было не о чем и незачем, мы просто долго сидели, обнявшись, и молчали.
Пока мы спускались по лестнице, Яксли спросил:
— Мисс Розье, я слышал, вы владеете заклинанием Патронуса?
— Да, — ответила я. — А зачем?
Амбридж попыталась и тут вмешаться:
— Зачем вы мучаете девочку? У меня есть опыт общения с дементорами!
Дементоров тут только и не хватало! А следовало ожидать, раз мы собираемся кого-то судить, как же без дементоров. Их еще не видно, а мне уже страшно.
Но чтобы я в присутствии Амбридж и Яксли показала свой страх? Да никогда в жизни!
Не знаю, какое там счастливое воспоминание у Амбридж — мне очень сложно представить у нее подобное — а вот у меня с этим проблем никогда не было. Начиная с того момента, когда я впервые услышала плач Антареса, и вплоть до последних дней, что угодно можно вспомнить. Хотя бы как малыш учился ходить, а когда его не устроила скорость перемещения — ползком-то быстрее! — то попытался сразу же научиться бегать. И даже падение носом в ковер его не остановило.
— Экспекто Патронум!
Амбридж поджала губы — не ожидала от меня такого качественного патронуса. Интересно, у нее кто? Жаба? Даже если не жаба — моя лисица все равно лучше.
Лестница привела нас в длинный и темный коридор с запертыми на тяжелые засовы дверьми. Интересно, что там? Камеры предварительного заключения? Барти что-то такое рассказывал...
А потом я увидела дементоров. Увидела, а не почувствовала, мой патронус охранял меня от их липкого холода и ужаса... но мне достаточно было одного их вида, чтобы вспомнить, как мы с Риной спасали Барти. Чуть бы промедлили...
Зачем им дементоры при допросе магглорожденных? Я понимаю, если бы то серьезные враги были... А у магглорожденных я бы просто палочки отобрала и обратно в маггловский мир отправила. Амбридж взмахнула палочкой, и одна из дверей распахнулась. Я по сторонам не смотрела и не заметила, есть ли здесь кто-нибудь, кроме нас и дементоров. Кого судить-то будем? Если Амбридж собирается очередные инструкции придумывать, можно и без дементоров обойтись.
— Миссис Розье, с вами все в порядке? — Она озабоченно посмотрела на меня. — Вы первый раз видите дементоров?
— Не первый, — соврать я не могла.
Яксли только обрадовался.
— Вам не о чем беспокоиться, мисс Амбридж. Проходите.
Зал оказался поменьше того, что мне показывал Барти. В середине — кресло для подсудимого, а дальше — возвышение, где стоял стол и стулья для комиссии. Амбридж только собралась сесть в центре, как Яксли ее опередил. Посадил меня по правую руку, а ее — по левую. Выражение лица Амбридж меня немного отвлекло — наблюдать за ее терзаниями более чем приятно. А хорошее настроение мне для поддержания патронуса ой как необходимо!
Чтобы отвлечься от дементоров, торчащих по углам зала, я стала думать об Амбридж и Яксли. Почему он засматривается на меня, понять можно. Но вот что она в нем нашла? Он ведь через что угодно переступит, чтобы наверх вскарабкаться! Его даже Темный Лорд не остановит... хотя Темному Лорду как раз все равно, каким образом выполняются его приказы. Вот через Амбридж не переступишь, она сама такая. Хочет найти себе кого-нибудь сильного и обладающего властью. Фадж ее не устраивал — власть-то у него была, а сила — нет, им крутил кто хотел, включая Люциуса Малфоя. Нынешний министр ее, наверное, тоже не устраивает — он только место занимает, а реально распоряжаются Амбридж и Яксли.
Но на самом-то деле Яксли вовсе не сильный! Он может сколько угодно делать устрашающий вид, так что рядовые сотрудники Министерства будут от него шарахаться, но ни кната его вид не стоит, потому что его очень легко поставить на место. У него нет той внутренней силы, что есть у Рабастана... да что там Рабастан, даже Барти и то сильнее! Им не нужно выставлять напоказ свою должность, как это постоянно делает Яксли.
А по-настоящему сильному волшебнику вообще не нужно, чтобы его боялись. Мне нравится, когда меня пугаются, приняв за Беллатрикс, но только ради шутки. А серьезно — не нужно.
Амбридж с Яксли друг друга стоят. И мне очень хочется их свести, что бы для этого ни потребовалось. Хоть приказ Темного Лорда. Тогда я смогу спокойно уйти из Министерства — о том, как эта парочка будет наслаждаться семейной жизнью, я и так услышу.
Амбридж пока не знала о моих планах относительно нее и оторвала меня от размышлений:
— Вы поняли процедуру, миссис Розье?
Если она что-то и говорила, то я все прослушала, но на всякий случай кивнула. Во второй раз я тоже ничего не услышу, так что лучше поскорее начать и поскорее закончить. А что надо писать — пойму по ходу.
Яксли сделал знак дементорам, и они ввели в зал подсудимого — светловолосого парня моего примерно возраста. Вид у него был несколько пришибленный — что и немудрено, после дементоров! Когда Амбридж вкрадчивым голосом предложила ему садиться, он так и продолжал стоять, тупо глядя прямо перед собой.
Я не люблю тугодумов. Бывают, конечно, ситуации, когда не соображаешь, что делать, но судя по глазам этого парня, он такой постоянно. Вне зависимости от дементоров.
— Садитесь, — повторила Амбридж с едва заметным раздражением в голосе.
Со второго раза он понял и сел в кресло. Тут же звякнули цепи и обвили его руки, приковав к подлокотникам.
На это я уже смотреть не могла и, закрывшись от Яксли толстой папкой со служебными инструкциями, стала рисовать на куске пергамента Амбридж в свадебном наряде с венком на голове. Лист, на котором я должна вести протокол, я положила рядом — чтобы прикрыться еще и им. Поскольку парень при ответе на каждый вопрос думал минуту, а то и две, я могла успеть нарисовать не только Амбридж, но и Яксли рядом с ней — в черной мантии и с палочкой наизготовку.
Я совершенно не думала о том, что писала. Даже не слушала. Вопросы Амбридж и ответы магглорожденного ложились на лист пергамента, минуя мой мозг. Любой студент такое умеет, только многие потом забывают. А зачем терять полезные навыки?
Амбридж, увлеченная допросом, позабыла обо всем, даже о Яксли. При ней можно было в открытую делать что угодно, хоть жабу на столе рисовать — не увидела бы. А вот Яксли опасаться стоило. Он сидел молча и то и дело поглядывал на меня. Я едва успевала заслонять свою картинку. А он уселся так, что локтем то и дело меня задевал. И подвинуться нельзя — стул как намертво прирос к месту. Заколдовали, что ли? Он бы еще цепями меня приковал! И отправил в Азкабан за неисполнение обязанностей, в которые, по его мнению, входит обязанность давать своему начальнику, где он захочет.
Настроение мое было совершенно непригодно для создания патронуса, уж не знаю, за счет чего он еще держался. Наверное, наблюдать за Амбридж и Яксли было больше приятно, чем противно. Противно будет, когда она его наконец соблазнит — я на это смотреть не собираюсь. Некрасиво. А смотреть, как Амбридж льнет к нему, то и дело норовя прикоснуться своей короткой толстопалой рукой к его ручище — даже смешно. Вот сейчас еще цветочков на свадебном венке ей дорисую — будет совсем хорошо...
— Мисс Розье! — прервал мои размышления голос Яксли.
Я тут же изобразила на своем лице готовность к выслушиванию дальнейших указаний. Но Яксли указаний давать не стал, а снова уставился на подсудимого — когда я уже испугалась, что он сейчас выхватит мой листочек и спросит, чем я это занимаюсь.
Амбридж на меня и не посмотрела — ей не до того было.
— Вам известно, — вещала она, — что новейшие исследования Отдела Тайн показали, что магия может только передаваться по наследству, и рожденные в семьях магглов не могут стать волшебниками.
Интересно, Руквуд действительно проводил какие-то исследования или подписал то, что потребовала Амбридж? Скорее всего, проводил. Но запороть исследование так же просто, как запороть зелье, особенно увлекающемуся Руквуду. Особенно когда над ним стоит Амбридж.
Мне не хотелось думать о том, откуда же на самом деле берутся магглорожденные, хотелось рисовать дальше. Но я решила больше не рисковать и засунула рисунок в самую глубину папки.
Когда же это все кончится! И скольких они еще собираются допрашивать? И какой смысл допроса, если все заранее предрешено? Только чтобы поиздеваться над магглорожденным?
Но я-то чистокровная, зачем мучить меня?
А если бы начальником департамента был мой отец, а не Яксли, он тоже бы здесь сидел? Сам ведь вчера говорил, что они давно разрабатывали план по избавлению от грязнокровок. Наверняка в этом плане все было — и дементоры, и зал суда, и даже Амбридж, которой доставляет удовольствие унижать тех, кто слабее. И Барти тоже хорош — предложил мне следить за Яксли, прекрасно зная, чем тот собирается заниматься.
Почему вдруг внезапно стало так холодно? Я подняла голову, чтобы посмотреть, чем там заняты Амбридж и Яксли, но вместо них увидела приближающийся ко мне сгусток мрака. Почему здесь на дементоров патронус не действует? Или он сбежал подальше от всей этой компании? Только я не могу. Пусть оно само кончится, что ли...
Наверное, я потеряла сознание. Потому что когда открыла глаза, не было уже ни дементоров, ни подсудимого, а только Амбридж с заботливой улыбкой наклонилась надо мной:
— Миссис Розье, с вами все в порядке?
— Нет, — пробормотала я.
— Возьмите конфету!
Конфету я беру, но что делать с ней, не представляю.
— Александер, а вы говорили, что девочка справится! — торжествующе произносит Амбридж. — Отпустите ее, мы поработаем и вдвоем.
Мне даже и думать не хочется, как они собираются работать. Лучше бы она его соблазнила, честное слово! Лучше пусть любовью прямо на столе занимаются, чем допрашивают кого-то в присутствии дементоров.
Яксли отпускать меня не хотел.
— А кто будет вести протокол? Вы хотите обойтись без секретаря?
Как же. И без секретаря, и без патронуса. Ну, Яксли патронус не нужен — он сам как дементор.
Мне хотелось только одного — бежать отсюда как можно быстрее и дальше. Что они сделают, если я возьму и уйду? Темному Лорду нажалуются? Амбридж точно жаловаться не будет. Во-первых, она в Темного Лорда не верит, что не мешает ей на него работать. Во-вторых, ей нужен Яксли, а я рядом с ним не нужна. Она меня еще защищать будет, когда я надумаю уйти!
— Для ведения протокола мы можем позвать кого-нибудь более опытного. Миссис Розье еще рано поручать такую ответственную работу.
Если бы я могла, я бы улыбнулась. Более опытного и более старого — возраста МакГонагалл, чтобы Яксли смотреть было не на что.
Вот как его убедить отпустить меня? Империус наложить? Я не умею... Может, Амбридж догадается?
Но Империус применять не пришлось. В зал влетела служебная записка и направилась прямо ко мне. Яксли протянул было к ней руку, но Амбридж его одернула.
— Это не ваше письмо!
Однако пока я читала записку, Амбридж встала за моей спиной, чтобы прочитать тоже. А была там всего одна фраза: «Бетти, срочно приходи в аврорат. Рабастан».
Что-то случилось с отцом! Зачем еще я могла Рабастану понадобиться?
Я вылетаю из зала суда раньше, чем Яксли успевает что-то сказать, а Амбридж — ему возразить. За дверями дементоры кого-то еще охраняют, но мне уже не до них. Что на этот раз случилось? Неужели самое плохое?
По дороге кто-то попытался меня окликнуть, но я и не обернулась. Кому я еще могу понадобиться, когда отцу плохо?
В аврорате никого нет. С первого взгляда никого. На второй меня уже не хватает, потому что из-за перегородки вылетает растрепанная и взволнованная Аннет и кидается мне на шею.
Она-то что здесь делает? И где Рабастан?
Дядя оказывается там же — за перегородкой. Подходит к нам, снисходительно смотрит и усмехается.
— Что случилось? — выпаливаю я, не отпуская сестренку.
— Меня арестовали за неправомерное использование магии, — отвечает Аннет сквозь слезы.
Арестовали? Да что за чушь?
— Не арестовали, а задержали, — поправляет Рабастан. — Бетти, тебе что Рудольфус вчера говорил? А ты вместо этого позволяешь ребенку бегать где угодно.
— Я не ребенок!
— Ты несовершеннолетняя! Колдовать на улице не имеешь права!
— А ваш патруль магического правопорядка имеет право ко мне приставать?
Рабастан смотрит куда-то вбок, словно ища пресловутый патруль.
— С ними я сам разберусь.
Если дядя сказал, что разберется, то я им не завидую. Впрочем, что завидовать идиотам, пристающим к девушкам на улице.
— Аннет! Что они с тобой сделали?
Сестренка довольно улыбается.
— Ничего не сделали, потому что не успели. Одного я оглушила, второго связала.
Я не удерживаюсь от ехидной реплики:
— Что же у вас за патрули такие, что пятнадцатилетняя девчонка мигом с ними расправляется?
— После того, как Поттер ушел от Долохова и Роули, я уже ничему не удивляюсь, — серьезно отвечает Рабастан.
Не хотела я обсуждать дела Организации при Аннет, но изумленного возгласа сдержать не смогла:
— Как? Когда?
— Два дня назад. Драко тебе не рассказывал?
— Он что, тоже там был?
— Он был в штаб-квартире.
И я даже понимаю, когда! В тот самый вечер свадьбы, которую мы так безжалостно разогнали. То-то Драко выглядел подобно инфери. Наверняка присутствовал при том, как Темный Лорд распекал своих нерадивых слуг, обязан был при этом присутствовать, если в штаб-квартире дежурил.
Как же мне это все надоело!
Аннет дела Организации не интересуют, она из всего нашего разговора улавливает только одно имя — судя по вспыхнувшим глазам:
— Мне надо увидеть Драко!
— Ничего тебе больше не надо, — мрачно отвечает Рабастан. — Набегалась уже. Бетти, держи.
Дядя достает из кармана и подает мне серебряную ложку.
— Это что?
— Портключ. Сработает через полчаса. Бери свою искательницу приключений и проследи, чтобы она отправилась домой, а не куда-нибудь еще искать неприятностей на свою голову.
Аннет надувает губки.
— Мне надо собрать вещи!
— Вот за полчаса и соберешь!
Дядя настроен решительно, даже, пожалуй, слишком. Будь я в лучшем состоянии, ему бы досталось за грубый тон, но после дементоров мне уже ничего не хочется. Только убедиться, что с моими родными все в порядке.
А Аннет и правда пора возвращаться. Я не поторопилась — и она уже влипла в историю, а отложим еще — ввяжется во что-нибудь похуже.
Она смотрит на меня, потом на дядю, убеждается в том, что спорить с нами сейчас бесполезно, и снова опускает взгляд.
— А портключ ты откуда взял? — спохватываюсь я. — Вы у Барти были? Он мне ничего не передавал?
— Барти вечно занят, — усмехается Рабастан. — Отдал портключ и убежал. И вам пора бежать, а то собраться не успеете.
Он не говорит, надо ли мне возвращаться в Министерство, и это к лучшему. Яксли с Амбридж обойдутся без меня.
По дороге Аннет пытается со мной заговорить, но я ее обрываю:
— Потом!
Когда потом, если полчаса катастрофически истекают? По коридорам мы почти бежим, а вот лифт тащится так медленно, словно на него наложили Импедименту. Еще и у стола дежурного приходится задержаться, потому что у Аннет при входе, как выяснилось, отобрали палочку. Дежурный оказывается педантом:
— А где решение?
— Какое еще решение?
— Мисс Розье задержана за нарушение закона о колдовстве несовершеннолетних. Мне нужно решение департамента магического правопорядка в ее отношении.
Ах ты, бюрократ несчастный!
— За решением идите к Рабастану Лестранжу и Бартемиусу Розье! — рявкаю я. — У нас портключ во Францию через двадцать минут, а ей еще вещи собирать!
Лицо дежурного светлеет.
— Так и запишем: «Выслана из страны решением главы департамента международного сотрудничества».
Пусть пишет что хочет. На самом деле оно так и есть, но Аннет эта формулировка не нравится. Она морщит нос и хочет возразить, но я не даю. Выхватываю из рук дежурного ее палочку, хватаю сестренку за руку и тащу к каминам.
Дом нас встречает громким детским плачем. Что на этот раз стряслось?
— Иди собирайся, быстро!
— Мне нужно с тобой поговорить!
— Сейчас поговорим, собери вещи сначала!
Мне сейчас не до разговоров. Я бегу на кухню, откуда доносится плач, и вижу Антареса, ревущего во весь голос на полу, и сидящего на стуле Люциуса. Мантия у дяди вся мокрая, а лицо заляпано кашей. Мне должно быть его жалко, но вместо этого я смеюсь.
Антарес тут же перестает плакать и тянет ко мне руки. Я подхватываю его с пола и спрашиваю:
— Что случилось?
Вместо ответа Малфой разводит руками. Интересно, он хоть раз с маленькими детьми дело имел? Что-то я сомневаюсь, чтобы ему Нарцисса Драко доверяла. И как это Винки не уследила?
— Отправляйтесь домой, — решительно говорю я.
— А ты не вернешься в Министерство?
— Нет!
Люциусу того и надо — он мгновенно исчезает из кухни, а в гостиной раздается треск пламени и хлопок. Довольный Антарес прижимается ко мне и что-то лепечет. Хвастается, как совладал с большим дядей?
Я только успеваю переодеться, как в спальню влетает сначала чемодан, а потом Аннет. Оба падают на кровать, и у обоих недовольный вид, если можно так сказать о чемодане.
Портключ я кладу рядом с собой. Ребенок тянется к нему рукой, но не достает. Но серебряная ложка его сейчас мало интересует, лучшая игрушка — это мама. А мама озабочена сейчас совсем другим...
— Я не хочу возвращаться! — решительно заявляет Аннет.
— Да? — Я ехидно усмехаюсь прямо-таки со снейповским выражением лица. — Ты официально выслана из страны! И если тебя не отправили во Францию прямо из Министерства, то только потому, что Барти и Рабастан мне доверяют.
— А ты попросишь их отменить свое решение! И Драко попросит! Его отец в Министерстве имеет большое влияние.
Драко, как всегда, немного преувеличивает.
— Его отец имел влияние, — поправляю я. — А сейчас у него нет даже палочки.
Аннет не унимается.
— А твой муж? Попроси его, чтобы разрешил мне остаться. Я обещаю, что больше одна никуда ходить не буду.
И тут у меня кончается терпение, самообладание и вообще все, на чем я последние два с половиной дня держалась.
— Да ты вообще понимаешь, что здесь происходит? — ору я так, что Антарес пугается и начинает хныкать. — Ты понимаешь, во что ввязалась? Вы дома газеты читаете?
— Папа читает, — неуверенно отвечает Аннет. — Я знаю, что у вас война с Тем-Кого-Нельзя-Называть...
Я так и знала. Газеты читает только дядя Робер, а Аннет, кроме журналов мод и школьных учебников, не читает ничего.
— И это все? А то, что Темный Лорд победил, ты знаешь? И что наша семья — его ближайшее окружение?
Она все еще не понимает:
— Тогда чего ты боишься?
— Ты представляешь себе, чем занимается Темный Лорд? Ты представляешь, чем занимается Организация?
Сестренка растерянно хлопает глазами. Антарес, убедившись, что от меня внимания не получит, залез к ней на колени и дергает за рукав мантии. Хорошо хоть хныкать перестал. Он что Драко, что Аннет полюбил и на руках у них никогда не капризничает.
— Все, чем занимается Организация — это убийства и террор! Мы сажаем в Азкабан тех, чья единственная вина в том, что они родились среди магглов! А тех, кто не хочет или не может участвовать в убийствах, наказывают не менее жестоко, чем врагов! Тебе Драко, конечно, не рассказал, как год назад ему дали задание убить Дамблдора?
Она мотает головой. Еще бы он ей рассказал! Он даже со мной поделился не сразу, устроив перед этим истерику на тему того, что он мне не нужен, что я всецело занята Антаресом, а его мамочка возится с ним, как будто это он новорожденный.
— Думаешь, Темный Лорд был уверен в том, что Драко выполнит свою задачу? Да он прекрасно знал, что Драко не справится, он его хотел наказать за провал Люциуса в Министерстве!
— Но ведь не наказал? — лепечет Аннет.
— Это потому что Дамблдора все же убил Снейп, и он просил за Драко.
На самом деле этого я не знаю, но иного объяснения найти не могу. От Снейпа, конечно, ничего не добьешься. Но ему сейчас Темный Лорд доверяет, как никому, так что мог и попросить.
— Ты понимаешь, что если Драко еще раз с чем-то не справится, то наказать могут тебя? Он ведь тебя действительно любит! Или ты хочешь, чтобы и тебе поручили кого-нибудь убить?
— А ты? — спрашивает она тихо, но отчетливо.
— А я два года делала вид, что все так и должно быть. Думаешь, почему я в восемнадцать замуж вышла, а в девятнадцать родила? Да чтобы с делами Организации поменьше сталкиваться! А ты в Хогвартс хочешь с Драко ехать. Ты можешь себе представить, что там будет, ведь Темный Лорд и его в покое не оставит! Дамблдора больше нет!
— Но ты же остаешься. — Это все, на что ее хватает. Вид у сестренки такой, как будто это не я рядом с ней сейчас, а дементор. У меня на заседании комиссии по регистрации маггловских выродков, наверное, был такой же.
— А я не хочу оставаться! Я не хочу жить среди убийц и самой становиться убийцей! И тебя здесь оставлять не хочу!
Меня слышно, наверное, в старой штаб-квартире, но мне на это наплевать.
— Я хочу, чтобы мой сын рос свободным, а не получал Темную Метку по праву рождения!
Портключ начинает наливаться синим светом. Время! Еще пара секунд — и исчезнет! Этой пары секунд мне хватает на то, чтобы призвать заклинанием чемодан Аннет и прижать к ложке ее руку и ручонку Антареса. Малыша и держать не надо — он давно хотел блестящую ложечку потрогать.
Аннет даже сказать ничего не успевает: нас подхватывает и уносит — подальше отсюда, подальше от этого дома и этой страны, в которую я больше уже не собираюсь возвращаться. В последний момент мне слышится чей-то голос, но я даже не успеваю даже осознать, чей.
Мы плюхаемся на ковер гостиной дома Розье — я, Аннет, Антарес и чемодан. Меня сейчас заботит только одно — ребенок. С ним должно быть все в порядке, путешествовать портключом можно с полугода!
Малыш громко плачет, но на первый взгляд все нормально, никакого расщепления. Ребенка можно понять — красивая игрушка так подло обманула: схватила за живот и куда-то поволокла. Ничего, маленький, мама тебя сейчас успокоит...
Когда привлеченная шумом в гостиную вбегает тетя Дениза, она застает весьма любопытную картину. Аннет с ошарашенным видом сидит на ковре, обнимая свой чемодан, а я, расположившись на диване, спокойно кормлю ребенка грудью.
— Добрый день, тетя Дениза, — приветствую я, как ни в чем не бывало. — Я вернулась.

Принять решение оказалось проще, чем объяснить его. Не себе — остальным. И прежде всего — тем, кто остался в Англии. Что подумает Барти, когда вернется домой и не обнаружит нас с ребенком? Что я случайно взялась за портключ? Тогда он тут же отправится за мной, а я не хочу его видеть. Не хочу, потому что едва я его увижу, вся моя решимость исчезнет как после «Эванеско». Я даже написать ему не могу, потому что не знаю, что писать!
Но кому-то написать было надо, чтобы не искали и не беспокоились. Я кое-как избавилась от тети Денизы, заявив, что все объяснит Аннет, и поднялась в свою комнату. Четыре года сюда не возвращалась, и за это время сделать с ней могли что угодно. Но нет — все осталось на своих местах, и лиловое покрывало на кровати, и настольные часы, и даже стопка книг на письменном столе, которые я не брала с собой в Бобатон. И явно пыль здесь вытирали каждый день, но при этом ничего не переставляли и не меняли. Как будто и не было этих четырех лет, а я просто уехала в школу и вернулась.
На этот раз я вернулась не одна и комнату оглядывала исключительно с целью понять, удобно ли тут будет ребенку. На пол надо обязательно ковер, чтобы не больно падать, на кровати мы вдвоем вполне умещаемся, а вот игрушек явно не хватает. Одинокий гиппогриф на каминной полке — это слишком мало для нас.
Но пока что играть ребенок не хочет — он хочет спать, и я спокойно могу заняться письмом. Хорошо сказать — заняться, а что писать? Битых полчаса я сидела над чистым листом пергамента, а потом меня понесло, и я накатала чуть ли не два фута, как будто пишу домашнюю работу по зельеварению. Писала я Нарциссе — единственному из моих родственников, кто сможет меня понять. Хотя как кто-то может меня понять, когда я сама себя не понимаю! Нарцисса ведь не бросает все, и не убегает... но только потому, что бежать уже поздно. Бежать надо было, когда Драко был совсем маленьким, мы бы вместе с ним учились... Я знаю, что Люциус с Нарциссой поговаривали о Дурмстранге, но что интересного в том Дурмстранге, кроме белых медведей? Зато мой сын будет учиться в Бобатоне, где нет ни белых медведей, ни Темных Лордов. А что до того, что он будет расти без отца... пусть отец сам и решает, кто ему дороже — семья или Темный Лорд. Если Темный Лорд, то такой муж и отец нам с Антаресом не нужен. Я не хочу жить на окраине войны, я хочу жить там, где никакой войны нет.
Перечитывать письмо я не стала. Если бы оно было рефератом по зельеварению, чарам или еще какому-нибудь школьному предмету, больше «слабо» я бы не заработала — столько эмоций вместо логических заключений и повторов вместо четких формулировок не потерпел бы ни один преподаватель.
Убедившись, что Антарес еще спит, я сбежала вниз, сунула недоумевающей тете Денизе в руки пергамент и сказала:
— Отправьте Нарциссе Малфой, можете сами прочитать.
— Но, Бетти...
Договорить я не дала:
— Больше ничего объяснять не буду, у меня сейчас ребенок проснется!
Объясняться мне не хотелось. Ни с тетей, ни тем более с дядей. Я понимала, что веду себя как последняя маггла — свалилась им на голову, без вещей и денег, зато с годовалым младенцем, но все равно разговаривать с ними не могла. Разве только через Аннет.
Сестренку, впрочем, интересовал только Драко.
— А что он скажет, когда узнает, что нас нет? Ты ему написала, или только мадам Малфой?
— Ты ему можешь сама написать.
Аннет сморщила носик и удалилась в свою комнату. Она и вправду что-то писала, судя по тому, что вся перепачкалась в чернилах.
Ночью оказалось, что объясняться с родственниками — еще не самое сложное. Самое сложное — остаться одной. Пока я разбирала старые игрушки, на скорую руку сооружала Антаресу кофточки и ползунки, играла и разговаривала с ним, все казалось прекрасным. Я наконец-то вырвалась, наконец-то освободилась от войны и Темного Лорда, а если дядю и тетю будет тяготить мое присутствие, уеду в Испанию к Рине и Реджи. Точно уеду, вот только Аннет в школу провожу. Без нее что мне тут делать?
Но наступила ночь, Антарес уснул, а я не могла найти себе места. Не то что заснуть — даже лежать не получалось! Несколько раз себе повторила, что раньше я нормально засыпала одна, пока Барти дежурил в штаб-квартире, но это не помогало. Там я знала, что это наш дом, наша постель, и что Барти обязательно придет, не сегодня, так завтра.
Ну и пусть не придет! Я ведь не просто так убежала! Я не хочу участвовать в войне, я не хочу жить с убийцами, а Барти — убийца. Я могла все что угодно придумывать в оправдание, но он ведь убил своего отца. И Поттера хотел убить, знал ведь, что Темный Лорд того в живых не оставит.
Ребенку нужен отец? Да, нужен, но не такой, что пропадает на работе круглыми сутками. Крауч-старший тоже не обращал внимания на сына, и что получил? Я не хочу повторения судьбы Барти! И своей — тоже не хочу. Рудольфус мне предлагал ведь Антареса во Францию отправить, но как можно оставить его одного, да еще такого маленького! Мне три с половиной было — и то я скучала по маме.
Знала бы еще, по кому скучала... напридумывала себе невесть что. И про Барти напридумывала, когда училась в Хогвартсе. Еще гордилась тем, что он единственный не бросил дело Темного Лорда... Нашла чем гордиться и за что любить!
Но убеждать себя оказалось бесполезно. Я ведь Барти люблю не за что-то — я просто его люблю. Невзирая на его отношения с отцом, Темным Лордом и остальной магической Британией.
А он меня не за то ли любит, что я похожа на свою мать? Его же привлекло мое сходство с Беллатрикс, а не я сама!
Но если он любил Беллатрикс, он бы дождался ее из Азкабана, а не торопился со свадьбой! Он же мог отказаться, мог предложить остаться только друзьями... Но он любил меня, только меня, с того момента, как встретил в Хогвартсе. И сейчас любит.
Но Темного Лорда он любит больше! Он ведь не обязан торчать круглые сутки в штаб-квартире! А если бы он меня любил, уехал бы вместе со мной подальше отсюда! Пусть я прямо не говорила, но Барти знает, как я отношусь к Темному Лорду!
А выбор у него есть? С Меткой он никуда не может сбежать. Каркаров бежал — и поплатился жизнью за это.
У меня Метки нет, Темного Лорда не должно беспокоить мое отсутствие. Рудольфус что-нибудь придумает, если тот будет спрашивать. А что до Министерства — я уверена, что Амбридж на моей стороне. Мой побег ей выгоден, между ней и Яксли больше никто не стоит.

Утром я все же задремала, но почти сразу была разбужена требовательным криком ребенка. Ему-то никакого дела до моих раздумий, ему хочется есть и играть. Может, и мне стоит отбросить все мысли и заняться только малышом?
За завтраком я вяло поковырялась в тарелке, что-то съела — исключительно, чтобы было чем кормить малыша, а потом сказала:
— Аннет, пойдем на море!
Тетя Дениза тут же всполошилась:
— Ты хочешь с ним купаться? Вода холодная!
— Вода совершенно не холодная! — возразила сестренка. — Я перед отъездом в Англию купалась!
Тетя посмотрела сначала на Аннет, потом на Антареса и вынесла вердикт:
— Тебе пятнадцать лет, а ему всего один. Когда тебе был год, ты в море не купалась, мы тебе воду в бассейн наливали. Тебе и Бетти.
Действительно. Только сейчас вспомнила, раньше все картинки в памяти были перемешаны — и море, и мы с Аннет, и купания... Мы купались вместе, но ей уже было лет восемь, а я училась в Бобатоне, и все каникулы мы с пляжа не вылезали. Когда были дома, конечно. Магглы наш кусок побережья не видят, дом тоже, так что мы были абсолютно свободны и ничем не ограничены.
Сбежать по-тихому не удалось — тетя увязалась с нами. К счастью, она не задавала ненужных вопросов, только нужные — как я кормлю ребенка, какие он любит игрушки, во что его лучше одеть и так далее.
Хорошо, что до моря недалеко — дорожка через сад ведет к ограде, а за ней сразу начинается пляж. Не знаю, что там видят магглы, мы не видим даже забора. Но мы пройти по берегу в сторону маггловского поселения можем, а они — нет.
Антарес никогда не видел столько песка и воды сразу, поэтому едва мы вышли за калитку, он замер с широко распахнутыми глазенками. А потом, выронив совок и ведерко, которые дала ему тетя Дениза, помчался к морю. На полпути, разумеется, шлепнулся животом в песок, но и этому не огорчился, а стал колотить ручонками по песку, крича от восторга. Я на всякий случай наложила на него Импервиус, чтобы песок не попал в глаза.
К воде малыш не стремился — ее было слишком много, и он испугался. Потом уже, осмелев, подошел к самой кромке, тронул рукой мокрый песок, но тут накатила небольшая волна — для меня небольшая, а для Антареса, наверное, штормовой вал — и малыш с визгом отскочил прочь.
Тетя с Аннет сидели на покрывале под небольшим тентом недалеко от берега, а я бегала за ребенком, не давая ему заходить в воду. Он не стремился, но мало ли. Еще полезет, едва отвернешься, а Акцио на детей не действует, я уже пробовала!
Может быть, Аннет и говорила с мамой обо мне, но меня это уже не волновало. А скорее всего, и не говорила, я бы по глазам поняла. Если она кого-то и вспоминала, то Драко.
Вот кого бы я с удовольствием вытащила сюда, так это Драко. Но его же не отпустят! Ни Темный Лорд, ни моя мать. А если всех спасти не получается — спасай того, кого можешь. Своего собственного сына в первую очередь.
Все же я ждала какой-то весточки от Драко и Нарциссы, но ничего не было. Или они написали, но не мне, или не вообще не получили письма... А если письмо попадет к Яксли, мне не поздоровится, ибо отзывалась я о нем весьма нелестно.
Впрочем, что он мне сделает!
Все утро мы просидели на пляже, а когда солнце стало припекать, вернулись домой. Антарес не капризничал, поел овощного рагу и даже заснул без слез и скандалов.
После обеда к нам заявились Виолетта с Мариэттой. Мы друг другу ничего не сказали, но я посмотрела злобным взглядом моей матери, оставив у сестер уверенность в том, что я страшный черный маг и прибыла сюда с целью извести все семейство Бланшфор под корень. Оставив следить за ребенком домового эльфа, я побежала купаться. При Антаресе и не искупаешься, ему-то в море нельзя! Пусть в бассейне бултыхается!
Вечером, когда мы успели и нагуляться в саду, и от души побрызгаться в бассейне, Аннет вбежала ко мне в комнату и устроила скандал.
— Почему ты не сообщила мне, что у Драко есть девушка?
Захваченная врасплох, я совершенно не поняла, о чем она говорит:
— Какая девушка, ты что? Откуда ты взяла?
Аннет села на кровать, с досадой отбросила подползающего к ней игрушечного котенка (тот жалобно пискнул) и обиженно проговорила:
— Они были вместе еще на четвертом курсе! А ты мне ни слова не сказала!
Я сунула котенка в руки Антаресу и переспросила:
— Откуда ты взяла, что у Драко есть девушка? Кто тебе это сказал?
— Виолетта сказала! Она сама, своими глазами, видела, как Драко повсюду ходил с девушкой! И ты видела, но мне не сообщила!
Теперь понятно. От Виолетты следовало ожидать чего-то подобного. И как она только Драко в лицо запомнила, если никого, кроме Эсмеральды, в упор не замечала?
— Ты говоришь про Турнир Трех Волшебников? А зачем ты вообще рассказала Виолетте про Драко?
Аннет надулась. Чувствует, что неправа, что не надо было рассказывать, но признаваться не хочет.
— Ты скажи — правда или нет!
— А ну перестань! — Мой оклик относится к Антаресу, который засунул лапку котенка в рот, но вздрагивает Аннет.
Убедившись, что малыш больше не собирается пробовать игрушки на вкус, я продолжаю:
— Ты больше слушай Виолетту. С Пэнси они просто друзья. Ты его еще ко мне приревнуй!
Сестренка все равно смотрит обиженно:
— Ты это говоришь, чтобы меня не расстраивать?
— Я говорю чистую правду! Еще недели не прошло, как Драко плакался мне, что никого никогда не любил и полюбить не сможет! — Поймав настороженный взгляд Аннет, поясняю: — Еще до того, как вы встретились.
— А говорил ли он тебе что-нибудь про меня?
Я не могу удержаться от смеха.
— Да с тех пор как ты приехала, мы с ним и минуты наедине не были! Он меня вообще не замечал!
Аннет обдумывает услышанное с самым серьезным видом и только собирается что-то сказать, как обиженный отсутствием внимания Антарес кидается в нее многострадальным котенком.
— Ах ты! — сестренка вскакивает. — Сейчас я тебе покажу!
За свою шалость ребенок сурово наказан — его хватают на руки и начинают кружиться вместе с ним. Малыш хохочет взахлеб, мы тоже.
Но когда мы успокаиваемся и ребенок находит себе новое развлечение — разбрасывать по полу кубики, — я спрашиваю:
— Аннет, ты можешь мне сказать — ты его любишь?
Она долго не отвечает, наблюдая за малышом. Потом, не поднимая головы, произносит тихо:
— Я не знаю... Мы столько с девочками о любви говорили, что мне сейчас страшно сказать — люблю или нет...
Как хорошо я это понимаю! Уж мне ли не знать, что такое бобатонская девичья компания. Ох, он мне дал реферат по чарам списать — значит, любит! А мой вчера на трансфигурации на меня зашипел, чтобы замолчала, значит, не любит! И постоянное обсуждение, кто как посмотрел, да что сказал, да кто сейчас с кем... Стоит несколько слов парню сказать, так вас уже парой объявляют. Как я на шестом курсе отмахивалась от слухов, что мы гуляем с Марио! При том, что Марио тогда одновременно крутил с двумя девушками — нашей Сильвией и Лючией с пятого курса. А мы с ним были просто приятелями.
— Если не хочешь говорить, не надо. Не спеши. Я ведь не просто так спрашиваю. Драко — мой брат, я его очень люблю и не хочу, чтобы ему было больно.
— Да? — Аннет ехидно ухмыляется. — А зачем же ты тогда нас разлучила?
— Да пойми же ты, что у нас война! Малфои в немилости у Темного Лорда! Драко лучше будет, если ты в безопасности!
Аннет мне уговорить удалось, но вот как уговоришь себя? Мне и в эту ночь плохо спалось. Я никак не могла расслабиться, думая то о Барти, то о Драко. Как я могла их бросить? У Драко мало того, что отняли Аннет — так еще и я сбежала! Я могу сколько угодно рассуждать о том, что Драко будет лучше, когда Аннет в безопасности, но сначала надо это объяснить ему самому. Кто без меня это сделает? Нарцисса? Ну разве что...
А кто Барти объяснит то же самое? Отец? Ой, сомневаюсь...
Письмо Рине я так и не написала. Не могла писать, не зная, поеду я к ней или нет. Все было так зыбко и неопределенно... Я чего-то ждала, а чего — не знала сама. Того, что Барти бросит Темного Лорда и приедет ко мне? Такое даже представить глупо.
Но тем не менее именно этого я втайне от всех и ждала...
Тетя с дядей пока так и не спрашивали о моих планах, и именно поэтому мне было с ними неловко. Хотелось куда-то сбежать, но не к Рине в Испанию, а куда-нибудь не очень далеко, чтобы успеть вернуться и покормить ребенка. А у меня во Франции даже не было подруг, к которым можно заявиться в гости посидеть пару часов! Не к Камилле же идти!
Тетя меня выручила, спросив однажды за завтраком:
— Бетти, хочешь, отправимся вместе в Париж за покупками? Ты из своих детских платьев выросла, а мои тебе не пойдут.
Я хотела огрызнуться, сказав, что нарядов мне и так хватает, но промолчала. Нарядов хватало, пока я жила дома, а здесь у меня одно единственное домашнее платье, чье несомненное достоинство — застежка спереди. В таком даже в маггловскую деревню не пойдешь...
Тетя Дениза истолковала мое замешательство по-своему.
— Ты можешь пойти по магазинам одна, а мы с Аннет последим за ребенком.
— Но у меня нет денег, — робко пролепетала я. — Надо написать в банк...
Тетя замахала на меня руками (этот жест тут же, громко смеясь, повторил Антарес).
— Что за глупости, Бетти, бери, сколько тебе надо!
Надо мне было прежде всего сменить обстановку хотя бы на пару часов, но и парочка платьев и мантий не помешала бы. Что с того, что я из дома не выхожу? Это сейчас не выхожу. А потом вдруг и выйду. Хотя бы Аннет в школу провожать. Да меня же все засмеют, если я не буду прилично одета! Зачем семью позорить?
Пока что я позорила исключительно себя, отправившись в магический квартал Парижа в розовом платье тети Денизы — единственном, которое мне подошло. Она, оказывается, ниже меня ростом и чуть полнее, поэтому все остальное на мне выглядело ужасно.
Розовое, честно сказать, тоже ужасно смотрелось...
Оказавшись на площади Роз, в самом центре квартала, я обнаружила, что совершенно отвыкла от равнодушных взглядов окружающих. Обычно меня пугались, и это забавляло, а тут никто и не думает пугаться — скользнут взглядом и проходят мимо. Беллатрикс они во мне не узнают, а сама по себе я мало привлекательна, в таком-то наряде!
Я стояла посреди площади, тупо пялясь на розовые клумбы вокруг фонтана, и пыталась решить, куда направиться в первую очередь? В ателье? В магазин готовой одежды? Или сперва попить кофе, чтобы голова вернулась на положенное ей место?
— Розье!
Внезапный оклик выдернул меня из размышлений, я принялась встревоженно озираться по сторонам, ища глазами... Да кого угодно, вплоть до Яксли!
Но вот кого я совсем не ожидала увидеть — так это роскошно одетую черноволосую девушку с ярко накрашенными губами и алыми цветами в волосах.
— Эсмеральда?
Она смеется.
— Долго думаешь, Розье! Что, я так изменилась?
Если кто-то из нас и изменился, то я. Эсмеральду не узнать невозможно — по-прежнему такая же яркая и наглая. На ней красная кофточка с короткими рукавами и широченная юбка до пола — черная, с громадными красными цветами. Со мной лучше даже и не сравнивать.
— Только не говори, что случайно меня встретила, — с усмешкой произношу я, — не поверю. Тебе наверняка Виолетта сообщила, что я вернулась.
Эсмеральда смеется:
— Виолетта заявила, что ты явилась сюда как агент Того-кого-нельзя-называть. Я и разубеждать ее не буду, хочет верить в ужасы — пусть верит. Пошли отсюда, Розье, поговорим.
Я не поспеваю за ее мыслями. Что на этот раз она хочет мне сообщить?
— Куда?
— Есть здесь одно кафе...
Кафе оказывается в маггловском квартале. От подобных заведений меня всегда предостерегали, поэтому я делаю слабую попытку возразить:
— У меня нет маггловских денег...
— Что за чушь, — отмахивается Эсмеральда. — Спокойно, я угощаю.
Гордость требовала повернуться и уйти. Я, чистокровная волшебница, иду в маггловское кафе угощаться за счет полукровки!
Но все же это она помогла мне спасти Барти...
Кафе оказывается совсем крохотным и неожиданно уютным. Небольшие окна наверху и лампочки в виде свечей по стенам создают приятный полумрак, а столики отгорожены друг от друга деревянными панелями. Идеальное место для свиданий!
Едва мы садимся за столик в углу, к нам подбегает официантка — молодая девушка в коротком красном платье.
— Добрый день, Эсмеральда! Рада тебя здесь видеть! Как обычно?
— Нет, Жюли. Два кофе, пожалуйста. Бетти, ты ведь пьешь кофе?
Мне было абсолютно все равно, что пить — кофе, чай, молоко, только бы без алкоголя.
Во взгляде официантки, брошенном в мою сторону, отчетливо читалось: «Это что еще за чучело?»
Я и это мужественно перенесла, хотя очень хотелось выхватить палочку и показать, кто я такая и как следует на меня смотреть.
Но ведь я действительно выгляжу чучелом... Запустила себя за три дня во Франции — магглы с презрением смотрят!
Когда девушка отходит, я заговариваю первая:
— Если тебя интересует, что с Флер, то я ничего о ней не знаю. Я ее даже не видела.
Эсмеральда смеется.
— Розье, если ты считаешь, что я нуждаюсь в сведениях о ком-то, то ты меня недооцениваешь. Виолетта с три лекции мне наговорила, хотя все, что у вас там произошло, я знала заранее.
— А тебе не скучно жить, Эсмеральда? — спрашиваю я. — Если ты все можешь узнать заранее?
Она смотрит на меня с веселым удивлением, благодарит подошедшую с кофе официантку и только после этого отвечает:
— Ты угадала, Розье. Иногда не то что скучно — просто тошно становится. Но что ты сбежишь, я не ожидала.
Кофе оказывается неожиданно вкусным, хоть и горячим. Я делаю маленький глоток и внимательно гляжу на Эсмеральду.
— Ты поэтому решила со мной встретиться? А тебя не останавливает, что вся моя родня — Упивающиеся Смертью? Ты ведь поссорилась с Флер из-за того, что она влюбилась в члена Ордена Феникса!
— У тебя не было выбора, — Эсмеральда беззвучно ставит чашку на блюдце, — а у нее был. Впрочем, пусть делает, что хочет, сейчас ей уже ничего не грозит.
Я пропускаю слова о Флер мимо ушей, меня интересует другое.
— А сейчас у меня есть выбор?
— Сейчас да, — серьезно говорит Эсмеральда, — только ты не понимаешь, что это за выбор.
— А ты понимаешь?
— Да. — В ее голосе ни тени сомнения.
— Ну тогда объясни мне, — с почти снейповской язвительностью произношу я.
Эсмеральда словно бы и не замечает моей иронии.
— Ты считаешь, что у тебя есть выбор между жизнью твоего сына и твоими родственниками. А на самом деле — между собственным спокойствием и любовью к своей семье. Я, конечно, мало что знаю про вашего темного лорда или как там вы его называете, но твоего младенца он в жертву не потребует и на службу себе не призовет.
— Но мой кузен... — начинаю я, но мне не дают договорить.
— Твоему кузену сколько? Шестнадцать? Семнадцать? А твоему сыну? Нет, я понимаю, что годовалый ребенок — это убойная сила, но такая сила, от которой всем достанется без разбора!
Как бы я ни была озадачена и раздосадована высказываниями Эсмеральды, мне становится смешно.
— Откуда ты знаешь? У тебя нет детей!
— У меня есть четыре младшие сестры и один племянник чуть постарше твоего Антареса. Поверь — мне этого вот так, — она провела рукой по горлу, — хватает!
— Но ведь Антарес не вечно будет маленьким!
Эсмеральда помешала свой кофе крохотной ложечкой, под стать чашечке, отпила глоток и спросила:
— С чего ты взяла, что ваш лорд продержится хотя бы десять лет? Ты слышала про пророчество? Вроде бы твои родственники его пытались добыть и не смогли.
Я не могу удержаться от возгласа:
— Ты же не интересуешься политикой!
— Я интересуюсь пророчествами, — возражает Эсмеральда. — Вы ведь его так и не узнали?
— Рина пробовала сама посмотреть...
Эсмеральда с интересом смотрит на меня. Я продолжаю.
— У нее получилось, что погибнут либо оба — Темный Лорд и Поттер, либо один Темный Лорд. У Темного Лорда есть шанс выжить, но очень маленький, — и чтобы меня не успели перебить, быстро добавляю: — Но ведь и у Барти был малый шанс выжить! А мы его спасли!
Эсмеральда допивает кофе и кричит в пространство:
— Жюли! Еще чашечку, будь так добра! Ты будешь?
Я про свою чашку и забыла совсем, а кофе тем временем совсем остыл. Я киваю.
Вроде бы в этом кафе работают одни магглы, не знакомые ни с аппарацией, ни с левитацией, но чашечки с горячим ароматным кофе оказываются на нашем столике мгновенно.
— Знаешь что, — говорит Эсмеральда, помешивая сахар, — я удивляюсь, почему твоя Рина не ходила на прорицания на седьмом курсе. Способности у нее есть. Хотя с Трелони удивляться нечему — одно приличное пророчество за пятнадцать лет...
Я не возражаю. По количеству исполнившихся пророчеств Эсмеральда давно опередила Трелони.
— Так что там с Темным Лордом и Поттером?
— У русских есть одна легенда, — медленно начинает Эсмеральда. — Когда-то давным-давно жил один князь. И подошел к нему волшебник...
— И сказал, что он примет смерть от своего коня! — заканчиваю я. Поймав недоуменный взгляд, поясняю: — Я слышала, как ты это рассказывала Виолетте. Но при чем тут Темный Лорд?
— А при том, что ваш лорд оказался таким же недоумком, как тот князь. Услышал про Поттера и пошел его убивать, тем самым создав связь между им и собой. Не заморачивался бы на пророчество — и жил бы себе спокойно. А сейчас — все, каюк вашему лорду. Ему меньше года осталось.
Меньше года! Я верю Эсмеральде сразу и безоговорочно. И даже «недоумка» ей прощаю. А как еще назвать этого красноглазого урода?
— Но шанс выжить...
— Нет у него никакого шанса!
— У Барти тоже не было! Ты сама говорила! Помнишь, в тот вечер, что вы напились с Трелони и я тащила тебя на себе в карету?
Она не помнит. Но и не сдается.
— Барти тебя любит. И ты его. А ваш темный лорд хоть кого-нибудь любил?
Прямое попадание. Красным лучом в самое сердце. И он никого не любил, и его... Если не считать моей матери. Но разве же это любовь?
— Ты говоришь — год. А при чем тут мой выбор?
— При том, что ты можешь прожить здесь этот год, а потом спокойно вернуться, — она делает многозначительную паузу. — Если будет к кому.
Я расплескиваю кофе на скатерть.
— Что значит «если будет»? То хочешь сказать — Барти погибнет?
Эсмеральда пожимает плечами.
— Ты хочешь от меня точного ответа? Карты его не дают. Кто-то из твоих родственников или друзей точно погибнет, если тебя не будет.
Не могу удержаться от издевки:
— Не дают точного ответа? А откуда тогда ты узнала, что я буду сегодня на площади Роз?
— Ну, если ты хочешь пойти по следам темного лорда или русского князя — то пожалуйста, только предсказателем пусть будет кто-то другой.
Интересно, слышат ли магглы наш разговор? Или они уже привыкли, что посетители кафе обсуждают самые странные вещи? Хотя, скорее всего, здесь обсуждают исключительно кто кого любит. Я бы с Барти здесь тоже посидела...
— Так ты предлагаешь мне возвращаться назад? — прямо спрашиваю я.
Эсмеральда разводит руками.
— Я ничего тебе не предлагаю! Я объясняю, какой у тебя выбор. А делаешь его только ты сама.
Ничего себе выбор. Чья-то жизнь против моего размеренного спокойствия. И все же я интересуюсь:
— А почему я сбежала, ты в курсе?
Она опять смеется.
— Чтобы быть в курсе, карты раскладывать не обязательно, достаточно газеты почитать. Когда в списке руководящих лиц министерства оказываются те, кого вчера еще разыскивали с дементорами, это о чем-то говорит. А ты наконец-то видела в открытую, чем они занимаются.
— Еще скажи, что вы меня три года назад предупреждали! Но там все мои родственники!
— Вот поэтому я и сказала, что три года назад у тебя выбора не было.
— А сейчас я выбор сделала!
Эсмеральда медленно допивает кофе. Потом долго и внимательно смотрит на меня.
— Ну почему вы все такие дурные, Розье? Не вы ли с Камиллой твердили наперебой, что любовь — дело серьезное и нельзя ею разбрасываться, как я? Я закурю, ты не возражаешь?
Я пожимаю плечами. Эсмеральда понимает это, как разрешение, достает из сумочки пачку сигарет и пододвигает к себе пепельницу в форме раковины.
— Знаешь, Розье, — говорит она, затянувшись, — по мне сейчас сохнет один... Жить без меня не может, замуж уже несколько раз звал. Но как только он узнает, кто моя мать, сразу всю страсть забудет и смоется.
— Он чистокровный?
От смеха Эсмеральда закашлялась, подавившись дымом.
— Какой чистокровный? Он маггл! Думаешь, магглы все одинаковы? Да у них не меньше разделения, чем у волшебников, а то и больше! По национальности, по происхождению, по состоятельности, по роду занятий... Да он бы простил мне то, что я волшебница, но не то, что моя мать... — она оборвала саму себя. — Неважно. Я считаю, что если любишь, то любишь независимо от того, кто он, откуда и чем занимается.
Я прищурилась.
— Тебя ли я слышу? А как же Влад? Он тебя любил такой, какая ты есть.
Эсмеральда затянулась пару раз, прежде чем ответить.
— Влад слишком правильный. Он не простил мне маггла, которого я якобы убила.
— А ты действительно его убила? — не выдерживаю я.
Если Эсмеральда, которая вместе со всеми девчонками фыркала на мое родство с темными волшебниками, сама убивала магглов, то чем же она от них отличается?
— А это не доказано, — она широко улыбается, держа сигарету в руке. — Разве преступление — назначить встречу возле стройки — не слишком близко от дома, чтобы не узнали соседи, но и не слишком далеко, чтобы не аппарировать и не идти долго пешком по жаре? Разве преступление — на эту встречу не явиться? Мало ли что мне помешало! А то, что каменный блок сорвался прямо ему на голову — я тут вообще ни при чем! С рабочими не сговаривалась, я их языка не понимаю!
Свою вдохновенную речь Эсмеральда явно где-то уже произносила. И не один раз.
— Ты убила, — говорю я уверенно. — Ты знала, что там свалится камень, и специально послала в это место.
Эсмеральда стряхнула пепел и глубоко затянулась.
— Вот и Влад то же самое утверждал. А даже если убила? Вот ты, — она пристально посмотрела мне в глаза, — как бы поступила, если какая-нибудь сволочь надругалась над Аннет, а наказать по закону невозможно?
Я второй раз проливаю кофе на скатерть. Еще одно прямое попадание.
— А Владу ты объясняла?
— Ему бесполезно объяснять. Уперся, как дракон рогами: «Почему вы в полицию не заявили?». Почему, почему, — передразнила она, — потому что у него весь район в кармане, полиция в том числе! А так, — она развела руками, — никто не виноват, кроме него самого.
Я не стала вдаваться в подробности маггловского законодательства. Слишком ясно представилась аналогичная картина. Если бы тогда Аннет не проявила смелость, а Рабастан не успел вовремя и те уроды что-нибудь сделали с сестренкой... да я бы наплевала, что не знаю непростительных заклятий! Они бы у меня все три получили, по очереди!
— Кстати об Аннет, — перевела я тему, — пока она у меня в гостях была, в нее влюбился мой кузен. Ты не знаешь, что с ними будет дальше?
— Ну, Розье, — Эсмеральда усмехается, — ты будешь за каждым шагом ко мне бегать? Сами разберутся. Твой кузен не так слаб, как ты считаешь.
Только я собираюсь выяснить, что она имеет в виду под этими словами, как совсем рядом с нами раздается резкий пронзительный звук. Проклятие? Вторжение? Темный Лорд явился сюда, узнав, какими словами мы его поминаем?
Но для Эсмеральды ничего необычного не произошло. Она лишь досадливо морщится, как если бы ее окликнули во время интересного разговора, и достает из сумочки странный предмет черного цвета с цифрами, зеленым окошечком и торчащим черным штырьком.
— Да, — говорит она, поднося предмет к уху. — Здравствуй, дорогой. Хорошо, а как ты?
По голосу понятно, что говорит она с тем магглом, который звал ее замуж, а загадочный предмет, наверное, какое-то маггловское средство связи.
— Да, конечно буду. Не раньше трех. Ну, милый, я что, по-твоему, умею телепортироваться? Конечно, я возьму такси, но такси тоже не умеет телепортироваться! Все, уже бегу! Целую тебя!
Эсмеральда убирает средство связи обратно в сумочку и, поймав мой недоуменный взгляд, поясняет:
— Это мобильный телефон. Они недавно появились, а до этого звонить только домой можно было. Очень удобно.
Мне становится смешно:
— Телепортироваться, значит, не умеешь? А если ты прямо к нему аппарируешь?
— То меня загребут за нарушение статута о секретности, — невозмутимо отвечает Эсмеральда.
Действительно. А она и так, небось, на подозрении из-за того маггла.
— А этот... телефон у тебя всегда работает, магия ему не мешает?
— Дома — нет, я дома магией почти не пользуюсь, а вот в Министерстве — мешает.
Я не могу сдержать удивления:
— Ты работаешь в Министерстве?
— Скорее на Министерство. Появляюсь там раз в неделю, объясняю, почему они все неправы, и убегаю. Ну все, Розье, побежала я, да и тебя, дома, наверное ждут. Жюли! — громко крикнула она. — Рассчитай нас.
Да уж, дома меня ждут. Сколько же мы тут просидели? Антарес соскучился уже...
— Так ты поедешь на такси или аппарируешь? — ехидно спрашиваю я, когда мы выходим из кафе.
Эсмеральда смеется.
— На такси интереснее. За городом понаблюдать и с таксистом потрепаться. Аппарацию я с шестого курса не люблю!
На шестом курсе аппарацию никто не любит. Даже я. Это потом к ней привыкаешь....
Меня из Парижа до Бреста никакое такси не повезет, поэтому я аппарирую. Но не прямо с маггловского проспекта, а сначала дохожу до магического квартала. Уже поворачиваясь на месте, чтобы второй шаг сделать дома, я соображаю, что так и не зашла в магазин одежды.
Ну и не нужны мне платья и мантии! Я же все равно в Англию возвращаюсь. Там этого добра столько!.. Едва я подошла к крыльцу, как дверь распахнулась и навстречу мне выбежала тетя Дениза:
— Бетти! Как хорошо, что ты вернулась! К тебе гости, идем скорее!
Гости? Ко мне?
Барти! Это Барти, несомненно, он за мной вернулся!
Я влетаю в гостиную, забыв, что на мне страшное платье, что меня ждет голодный ребенок, готовая с порога крикнуть: «Барти!»... и замираю.
— Добрый день, мисс Лестранж, — приветствует меня знакомый голос.

— Профессор Снейп! — Я не в силах сдержать разочарования.
Его-то что сюда принесло? Я понимаю, если бы за мной явился Рабастан, Нарцисса или даже Люциус. Но Снейп? Он мне не родственник, не декан и вообще никто!
— Мисс Лестранж, будьте так любезны, избавьте меня от истерики, — спокойно говорит Снейп. — За время вашего отсутствия я был свидетелем нескольких истерик членов вашей семьи, так что вас бы я попросил обойтись без этого.
На грубость следовало бы ответить адекватно, но меня тон Снейпа нисколько не смутил. Я как наяву увидела Барти, отца, дядю Рабастана, тетю Нарциссу... интересно, кто именно устраивал истерики? Беллатрикс? Или Барти?
— Как вы сюда добрались? Порключом? Вам его Барти дал?
На обитом голубым бархатом диване, в окружении картин с морскими пейзажами и натюрмортами, Снейп смотрелся весьма чужеродно. Он сам это осознавал, судя по тому, каким взглядом оглядывал комнату. Да, у нас дома в Англии всего пять комнат, зато это наши комнаты. И там никто не чужой — ни Снейп, ни Люциус.
— Чтобы получить от вашего мужа портключ, мне пришлось выслушать получасовую истерику. Ваш муж убежден, что вы его бросили, потому что не любите, и он попытался убедить в этом меня. Я бы попросил в дальнейшем вопросы взаимоотношений решать лично, не вмешивая в них посторонних.
Я киваю, а у самой слезы на глазах. Как же ему там одиноко без меня... У меня хотя бы сын есть, а у Барти кто? Моя мать?
Снейп словно прочитав мои мысли, протягивает свернутые в трубочку пергаменты.
— Ваша мать и ваш дядя просили передать от них письма.
— А Барти? — выдавливаю я.
Снейп пожимает плечами.
— Ваш муж находился не в должном эмоциональном состоянии, чтобы писать.
Можно подумать, он сам никогда не был в истерике! Ну да, куда ему, сам никогда не любил и любви других не поймет!
Я разворачиваю пергаменты, игнорируя направленный на меня взгляд Снейпа. «Возвращайся немедленно! Твой отец при смерти! Темный Лорд будет в ярости, когда узнает!» Это Беллатрикс, понимаю даже не глядя на подпись. Рабастан пишет прямо противоположное: «Оставайся во Франции, дома тебе делать нечего».
Поднимаю глаза на Снейпа:
— Что с отцом?
— Вашему отцу я давно уже говорил, что надо было сразу обращаться в клинику святого Мунго. Мы с мистером Малфоем нашли колдомедика, сейчас, к счастью, опасность для жизни миновала.
Слава Мерлину!
— А что в Министерстве? Яксли злился, когда я сбежала?
Снейп опять пожимает плечами.
— Яксли может злиться, сколь угодно, но недавно вышел приказ по Министерству об охране материнства. Отныне беременным и кормящим женщинам запрещено работать на вредных и опасных работах.
Я даже знаю, чьего пера дело этот приказ. Ай да Амбридж! Я ее, того гляди, и уважать начну!
— А департамент магического правопорядка относится к вредным работам? — уточняю я.
— Несомненно. Тем более недопустимо вам находиться в близком контакте с дементорами.
Интересно, если Амбридж все же окрутит Яксли и родит от него, будет ли она пересматривать закон? Или она не собирается рожать? В ее возрасте... Пусть лучше не рожает, мне жалко их ребенка.
Кстати о детях...
— Когда у вас портал обратно? Я переоденусь и возьму Антареса.
— Портал у меня тогда, когда я соберусь возвращаться. Сначала мне надо поговорить с мисс Розье и ее родителями. Если хотите, можете присутствовать при нашем разговоре, но сначала покормите вашего младенца.
О да, мы с ребенком и Снейп — незабываемое зрелище, неудивительно, что повторения он не хочет.
Антарес, что самое удивительное, не плакал. Нагулявшись в саду, он утомился и заснул прямо у меня на руках. Я положила его под одеяло и побежала вниз.
В гостиной уже собралось семейство Розье в полном составе. Аннет выглядела смущенной и на отца с матерью не смотрела. Неужели Снейп прибыл с предложением о помолвке? Вот его-то я меньше всего представляю в этой роли. Почему не Нарцисса и Люциус? Да, они в опале, им могли вообще запретить покидать страну, но ведь можно было прислать кого-нибудь другого! Эйвери, Рабастана, кого угодно!
Но когда Снейп заговорил, оказалось, что я ошиблась.
— Мисс Розье, — сказал он предельно вежливым и в то же время несколько ироничным тоном, — я получил ваше письмо.
Аннет, опустив голову, рассматривала ковер. Снейп продолжал:
— Вы не поделились его содержанием со своими родителями?
Аннет молчит. Не поделилась. Интересно, о чем она писала? О Драко? А почему Снейпу?
Он продолжает:
— Мисс Розье попросила перевести ее в Хогвартс.
Тетя Дениза всплескивает руками.
— Аннет! Зачем тебе это?
Даже я не в силах сдержать удивление. Не ожидала я от сестренки такого!
И почему она писала Снейпу? Он же сбежал из Хогвартса? Или со сменой власти в Министерстве и там власть переменилась?
Снейп словно бы читает мои мысли:
— Смею поинтересоваться, почему вы написали именно мне? Я сейчас не преподаю в Хогвартсе.
Аннет наконец-то подает голос, все так же глядя в пол:
— Драко сказал, что вас, по всей видимости, назначат директором...
— Как интересно, — протянул Снейп. — Странно, что мне сей факт неизвестен.
Мне тоже интересно — откуда у Драко такие сведения. Подслушал, пока дежурил в штаб-квартире? Скорее всего. А почему тогда Снейп не в курсе? Или в курсе, но не хочет признаваться?
— Вы — самая вероятная кандидатура, — осмелев, заявляет Аннет.
— Хорошо, допустим, что это так, — соглашается Снейп. — Но вопрос о переводе из Бобатона в Хогвартс решается директорами обоих школ. Мадам Максим вы, конечно, в известность не поставили.
— Я ей напишу! — радостно восклицает Аннет.
Думает, что Снейп согласен? Зря. Я-то вижу, что он намерен поиздеваться и отказать, это безо всякой легилименции понятно.
— Можете не трудиться. Во-первых, вы не спросили разрешения у своих родителей. Во-вторых, я вам своего согласия не даю. В-третьих, решением Министерства магии вы высланы из Англии за нарушение закона о применении магии несовершеннолетними и начальник департамента международного сотрудничества не будет пересматривать это решение.
О да, Барти точно не будет пересматривать. Особенно если его об этом попросим мы с отцом. Аннет в Англии не нужна никому, кроме Драко. Мне тоже будет спокойнее знать, что она дома в безопасности.
— Аннет, зачем тебе в Хогвартс? — спрашивает тетя Дениза. — Из-за того мальчика? Но ведь он может приехать к нам в гости!
— В Хогвартсе другая программа, — подхватывает дядя Робер, — ты не справишься. Да и английский придется подучить.
Насчет английского он зря — Аннет неплохо его знала. Говорим же мы сейчас по-английски!
Аннет растерянно хлопает глазами. Она ожидала совсем другого разговора.
— В Англии в настоящее время слишком сложная политическая обстановка для того, чтобы принимать в Хогвартс иностранных студентов, — тем же поучительным тоном продолжает Снейп. — Мисс Лестранж поступила правильно, вернувшись во Францию.
— Я не вернулась! Я сейчас же вместе с вами отправляюсь домой!
— Не успеете, мисс Лестранж. — Снейп делает легкое движение рукой, но я выхватываю палочку раньше:
— Петрификус Тоталус!
Снейп замирает на полувзмахе. Бронзовый подсвечник на столе чуть дергается, но остается на месте. Любит Барти делать порталы из красивых вещей...
— Бетти!
Вся семья Розье в шоке и на что-то осмысленное не способна. Но если я сейчас побегу за Антаресом, они расколдуют Снейпа и мне достанется... Точнее, портключ мне как раз не достанется.
— Вингардиум Левиоза!
Левитируя подсвечник перед собой, я направляюсь в спальню. Никаких вещей у меня нет, брать нечего... ну разве что котенка, которого Антарес так полюбил. Если он засыпает не у меня на руках, то обязательно затащит его в постель. Я не против, котенок заколдован правильно, когда хозяева спят, не мяукает. А то, говорят, есть игрушки, которые так настойчиво требуют внимания детей, что мешают родителям.
Может, оставить Снейпа здесь? Пусть добирается маггловским транспортом, как я семнадцать лет назад, когда отец и мать привезли меня сюда на сначала на поезде, а потом на пароходе (или как оно там у магглов называется). Я это вспомнила, когда Барти учил меня легилименции, до того все детские воспоминания потерялись...
— Мисс Лестранж!
Снейпа все-таки расколдовали, и он явился ко мне, пылая праведным гневом. На всякий случай, держа спящего сына в левой руке, правую я направляю на портключ, готовая призвать его в любую секунду.
— Что, профессор? — спрашиваю я с невиннейшим выражением лица.
— Не слишком ли быстро вы меняете ваши решения?
Не вижу, где Снейп держит палочку — в рукаве, что ли?
— Нет, профессор, — отвечаю я с тем же выражением. — У меня было три дня на размышление.
— Судя по вашему письму миссис Малфой, вы не собирались возвращаться.
Он что — читал письмо? Вот кому бы я ни за что не доверилась — так это Снейпу. Он слишком много знает и мало говорит. А что он при этом про себя думает...
— Вы хотите, чтобы я осталась?
— Решать вам, мисс Лестранж. Я бы посоветовал остаться. Ваш отец и ваш дядя со мною солидарны.
— А я — нет!
От моего резкого выкрика Антарес дернулся и что-то пробормотал, но, к счастью, не проснулся.
— Что же вас заставило так резко изменить решение? — повторяет Снейп.
— Видите ли, профессор, — я продолжаю говорить все таким же невинно-издевательским тоном, — во-первых, я люблю своего мужа. — «Тебе этого не понять, ты никогда не любил», — добавляю про себя. — А во-вторых, мне сделали одно предсказание... впрочем, вы, наверное, не верите в пророчества?
Похоже, что я опять ляпнула что-то не то — Снейп сразу посерел, растерял всю самоуверенность и только чуть слышно пробормотал:
— Не смею вас задерживать, миссис Крауч.
Не нравится напоминание о неудачной охоте за пророчеством? Так его же в Министерстве не было! Его в Азкабан не сажали!
— Тогда отправляемся!
Я протягиваю руку к портключу, но Снейп меня останавливает:
— Вы не хотите попрощаться с родственниками?
Попрощаться с родственниками я хочу, но не хочу оставлять Снейпа наедине с портключом — я все еще ему не доверяю.
Аннет я тоже не доверяю, поэтому, пока мы прощаемся в моей спальне, не свожу с нее глаз. Впрочем, ее родители тоже.
Сестренка на меня явно обиделась, думала, ее защищать перед Снейпом буду, а вместо этого я отправляюсь обратно.
— Бетти, ты в любой момент можешь вернуться обратно! — говорит тетя Дениза. — Мы тебе всегда рады!
— Может, тебе все же стоит остаться? — спрашивает дядя Робер.
— Нет, дядя, меня дома ждут.
Снейп всю церемонию прощания стоит с кривой усмешкой, выказывая таким образом презрение ко всем семейным традициям вообще. Да была ли у него семья или он появился на свет из котла с зельем?
Аннет упорно молчит, поэтому спрашивать приходится мне:
— Что передать Драко?
Она молчит, уставившись на ковер за моей спиной. И как это понимать? Меня же Драко изведет, если я не передам ему как минимум полуторачасовую речь о том, какой он хороший и как Аннет его любит!
— Аннет?
Наконец сестренка соизволит ответить:
— Скажи ему, что я по нему скучаю. Пусть в гости заходит.
Отпустят его в гости, как же. Будь моя воля, я бы Драко отправила во Францию насовсем. Пусть в Бобатоне учится. Кто у нас там сейчас на седьмом курсе? Никого не помню.
Родственникам надо что-то сказать, а я не знаю, что. Мне хочется скорее домой, скорее увидеть Барти, убедиться, что с ним и с отцом все в порядке...
Говорю то, что и положено в подобных случаях — банальное и невнятное:
— Тетя, дядя, спасибо за все, надеюсь, еще увидимся.
Снейп смотрит на меня взглядом, в котором безо всякой легилименции читается осуждение. Конечно, он меня не понимает и не поймет, даже если расскажу про Эсмеральду. Его-то ничья смерть не волнует, он сам кого угодно способен убить. Как Дамблдора. А моя мать еще считает, что Снейп на него работает. Доработался. Мать ему не верит, я тоже, но по другой причине.
— Вы твердо уверены в своем решении вернуться? — спрашивает Снейп.
С ним разговаривать бесполезно, надо сразу действовать. За подсвечник мы хватаемся одновременно, и я еще успеваю прижать к нему ручонку Антареса — на всякий случай.
О Снейпе я уже не думаю, о покинутом доме — тоже, в моих мыслях исключительно Антарес — как он выдержит перемещение? Одно он пережил, но как потом ревел после этого! И сейчас заревел, едва мы опустились на твердую землю, точнее на мягкий ковер. В полной уверенности, что нахожусь у себя дома, я взялась за застежку платья... и тут меня остановил чей-то тихий кашель:
— Кхе-кхе.
Амбридж? У меня дома?
Но мы попали вовсе не домой. Какая-то полутемная комната, вся заставленная книжными шкафами, еле-еле в нее влезают кресло и письменный стол, а за столом...
— Барти! — ору я, перекрикивая ребенка.
Вид у Барти обиженный. Не иначе как Амбридж что-то про меня наговорила. Так нас перенесло в его кабинет в Министерстве?
— Да успокойте же вашего младенца! — раздраженно произносит Снейп.
Как я его успокою? Надежный способ только один, но не при Амбридж со Снейпом!
Барти встает из-за стола, подходит ко мне и берет малыша из моих рук. О чудо — он тут же замолкает! Смотрит на Барти очень серьезно, и громко объявляет:
— Папа!
Любой бы умилился при виде такой картины. Но не Амбридж.
— Миссис Розье, где вы были?
— Поправляла здоровье, — отвечаю я издевательским тоном, — пошатнувшееся после общения с дементорами.
Удар, предназначенный для Амбридж, задевает и Барти — я вижу, как он вздрагивает. Антарес тут же кривит личико, готовый в любую секунду заплакать. Я продолжаю, уже менее ехидным голосом — чтобы успокоить ребенка:
— Я слышала о новом законе об охране материнства — очень своевременная мера. Ведь первоочередная задача чистокровной волшебницы — продолжение рода, и надо приложить все усилия, чтобы ребенок вырос здоровым.
Если Амбридж и дальше на меня будет так смотреть, то здоровыми не вырастем ни Антарес, ни я.
— Мисс Амбридж, — вступает в разговор Барти, — вы так и не объяснили мне, какая работа считается вредной, а какая опасной.
— Работа в департаменте магического правопорядка в любом случае вредна! — патетически восклицает Амбридж.
Особенно рядом с Яксли — добавляю я про себя. А вслух говорю:
— В таком случае не возмущайтесь моим отсутствием!
Барти жалобно смотрит на меня, как будто хочет что-то спросить, но не может при Амбридж. Ну, мы легилименцию знаем, мы можем и не произносить при всех... Ах вот в чем дело! Эта жаба заявила ему, что я приставала к Яксли! Сама потерпела неудачу, так решила свалить ее на меня! А он поверил! Ну не идиот ли:
Я уже не могу сдержать себя и громко заливисто смеюсь. Антарес, глядя на меня, тоже начинает улыбаться. А потом, когда я останавливаюсь, чтобы перевести дух, указывает на Амбридж и громко произносит:
— Ква!
Тут не только я, но и Барти готов смеяться. Даже Снейп слегка улыбается.
— Я возмущена вашим поведением! — заявляет Амбридж.
Я делаю невинные глаза:
— Чем именно, мисс Амбридж?
Она не улавливает иронии.
— Вы замужняя женщина, а кокетничаете с каждым встретившимся вам мужчиной! С Яксли, Лестранжем, Снейпом...
Если бы я рисовала портрет Снейпа в этот момент, я бы изобразила его лицо вытянувшимся до колен.
— Интересно, когда это я кокетничала с профессором Снейпом?
— Вы прибыли сюда, держась за руки!
К Снейпу возвращается дар речи:
— Объясните мне, мисс Амбридж, каким образом двое волшебников могут воспользоваться одним портключом, не держась при этом за руки?
Я добавляю:
— Рабастан Лестранж — мой родной дядя, а мистер Яксли, как мужчина, мне противен! И работа в Министерстве мне не нужна, я могу сидеть дома с ребенком!
Ребенок на руках у Барти опять готов заплакать. Ну когда же эта жаба свалит отсюда?
— Давайте переведем миссис Розье в другой отдел, — предлагает Барти. — В секретариат, например, к Перси Уизли.
А к Уизли он меня уже не ревнует? Ну и дела!
И что же ему так надо оставить меня в Министерстве? Оно сейчас на стороне Темного Лорда, а работать на него я не желаю!
Но можно работать и против...
— На этот раз вы меня не будете обвинять том, что я с ним кокетничаю? — интересуюсь я. — Он на девушек не заглядывается.
— Знаю, — соглашается Барти. — Ходили слухи, что он заглядывался на прежнего министра.
Ого! Да хоть на нынешнего, только бы Барти меня не ревновал.
— Но работать я могу только половину дня!
— Хорошо, — неожиданно соглашается Амбридж. — Завтра с утра мы вас ждем.
Неужели она сейчас свалит? Или свалить лучше мне? Антарес уже начинает хныкать, пора его кормить, пока снова не разорался.
— Барти, сделай мне портключ домой.
Барти уже берется за палочку, но заклинание обрывает визгливый окрик Амбридж:
— Вы не имеете полномочий создавать портключ из Министерства!
Тут даже Снейп усмехается:
— Если мне не изменяет память, во Францию мистер Розье отправил меня именно портключом, созданным в этом самом кабинете.
Амбридж так просто не собьешь.
— Создание портключей за границу входит в обязанности главы департамента международного сотрудничества, а домой работники Министерства обязаны добираться через камины.
Вот еще — тащиться через все Министерство в таком платье! Да еще с ребенком!
— Ребенку вредно идти до камина! — заявляю я. — Мало ли кто по дороге встретится! Дементоры, например. Или Яксли.
— Но должностные полномочия... — снова заводит Амбридж. Барти ее перебивает:
— В исключительных случаях возможно превышение должностных полномочий. Портус!
На этот раз Барти заколдовал стоящую на столе чернильницу. Этак он скоро без письменных приборов останется.
— Я скоро приду, — успевает он сказать до того, как мы исчезаем.
Мне с трудом в это верится — когда еще Барти приходил с работы не то что пораньше, но хотя бы вовремя!
Но на этот раз он и правда явился вовремя. Я не успела даже поесть и зайти к отцу, как в гостиной раздался треск пламени, а потом дверь в спальню открылась и вошел Барти.
Я тут же посадила ребенка на кровать и кинулась на шею Барти, не дав ему ни сбросить вещи, ни переодеться. Мы даже не целовались — стояли обнявшись, как школьники на первом свидании, как будто и не были два года женаты.
— Барти, ты идиот, — говорю я, не выпуская его из объятий. — Что тебе Амбридж наговорила? Что я пристаю к Яксли?
Он что-то бормочет невразумительное, но я понимаю. Уже успел поверить! Ну не идиот ли?
— Яскли сам хочет ко мне поприставать, да я ему не даю! И не дам! И хватит уже меня ревновать к каждому дереву!
— Яксли не дерево, — слабо улыбается Барти.
— Правильно, он не дерево, он хуже. Амбридж в него без памяти втрескалась. Хорошая парочка, правда? Давай их поженим!
Барти со мной согласен. Он на все сейчас согласен, лишь бы я осталась с ним. Даже, наверное, не возражал, если бы я высказала все, что думаю о Темном Лорде.
Но я не стала. Не хотелось сейчас о нем говорить...
— Киса! — вдруг громко объявил Антарес.
— Ах да, совсем забыл, — Барти освобождается из моих объятий и достает из складок мантии игрушечного котенка. — Ты в моем кабинете обронила.
— А что сказала Амбридж?
— Ничего. Не успела — он на нее так зашипел!
— Говорят, она очень любит кошек, — смеюсь я, — а взаимностью они не отвечают. Даже игрушечные!
Мы смеемся. Нам хорошо. Так хорошо, как не было в последние дни, когда между нами стояли Темный Лорд, нападение на Поттера, захват Министерства и все прочее. Они и сейчас никуда не делись, но они — в стороне, а мы — рядом друг с другом, здесь и сейчас.
А про красноглазого урода лучше вообще молчать. Барти думает, что его любит, но мало ли что он думает! Мне-то лучше видно! И кого на самом деле любит Барти, и кого любит Беллатрикс...
Разговор с отцом приходится отложить — он спит. И хорошо, а то я совершенно не знаю, что ему сказать. Это Барти достаточно закрыть рот поцелуем, а с Рудольфусом так не получится.
И все же, после обеда я спрашиваю:
— Зачем тебе нужно, чтобы я работала в Министерстве? Я ведь больше не смогу следить за Яксли!
Барти услышал только последнее слово:
— Так он к тебе приставал?
— Я тебе сколько раз сказала — нет! Я ему не дала! Пусть к Амбридж пристает, она этого давно добивается!
Ответа от Барти добиться так же трудно, как Амбридж взаимности от Яксли. Я пытаюсь еще раз:
— Так за кем мне следить? За Уизли?
— Через секретариат проходит много информации, вот и держи нас в курсе дела.
Нас — это, так понимаю, Барти и Рудольфуса. Ну что ж, буду держать. В курсе тех дел, которые мне самой покажутся нужными. Хотя отца так просто не проведешь...
Нет, если уж я решила работать против Министерства, то надо прежде всего устроить свадьбу Яксли и Амбридж, а все остальное они сделают сами.

У меня не было никакого желания объясняться с отцом, но он почему-то объяснения не требовал. А если и собирался, то не успел: быстро объяснив, что со мной во Франции ничего не случилось, я перевела разговор на его здоровье. О здоровье отец хотел говорить не больше, чем я о своем отношении к Темному Лорду, так что беседа наша надолго не затянулась. С Барти, наоборот, очень хотелось объясниться, но почему-то не получалось. Сколько мы с ним в последнее время ни пытались разговаривать, наши разговоры неизбежно заканчивались в постели. Ну или в другом подходящем месте.
С кем бы мне хотелось поговорить честно и откровенно — так это с Драко, но он почему-то не явился. Не то на дежурстве был, не то обиделся, что я одна вернулась. А мне выяснять некогда было — с избытком хватило отца, Барти и Антареса, у которого от перевозбуждения случился приступ стихийной магии, опрокинувший кроватку. Да, это мой сын: раз безобразничать — так по-крупному. Пока приводили в порядок спальню и успокаивали ребенка, уже пришла пора спать, и я так и не отправила сову Малфоям. И даже не узнала, кто же будет сидеть с ребенком.
А утром было уже не до того, мы успели только наскоро одеться и позавтракать и сразу же отправились в Министерство. Оставалось только надеяться, что Винки справится, а если нет — то позовет кого-нибудь из Малфоев. Если не Драко, то хоть Люциус с Нарциссой могут прийти!
В Министерстве уже никаких следов захвата власти не осталось. Как будто так всегда и было. Даже скульптуру в атриуме заменили, но я не успела ее рассмотреть: Барти спешил так, как будто без него власть отдали бы обратно. В лифте я его поцеловала и попросила на работе не задерживаться. Как всегда. А он, как всегда, сказал: «Хорошо, я постараюсь», — и тут же об этом забыл.
Я думала, что Уизли, к которому меня направили, про меня напрочь забудет, но оказалось, что нет. Едва я вошла в его кабинет, как он вскочил, вручил мне какую-то кипу пергаментов и заявил:
— Секретариат занят проверкой личных дел сотрудников и приведением их в соответствие с общим списком. Идите к кабинету Амбридж и присоединяйтесь к работе.
Работать под началом Амбридж мне не улыбалось, но оставалась надежда на то, что она полдня будет торчать у Яксли и надоесть не успеет. А когда я дошла до места, опасения оказались напрасными. Амбридж там не было, а в небольшом холле перед ее кабинетом стояли заваленные пергаментами столы, за которыми сидели несколько девушек. Завидев меня, одна из них вскочила с радостным возгласом:
— Бетти! И ты здесь!
— Кэт? — Я узнала свою бывшую одноклассницу... то есть не свою, конечно, а Рины, но в моей памяти седьмой курс неразрывно слился со Слизерином, и бобатонкой себя считать тогда я уже перестала. — Чем вы тут занимаетесь?
Я бросила выданные мне пергаменты в общую кучу и села рядом с Кэт. Она тут же принялась объяснять:
— Сортируем личные дела: кто уже не работает в Министерстве — в одну сторону, кто работает — в другую. И обязательно надо статус крови указывать. Если он под вопросом — кладем отдельно.
Разобраться в работе было несложно, но все же я не понимала главного:
— А что, в отделах не могут этим заняться?
Сидящая за нами рыжая девушка усмехнулась:
— Так секретариат всегда крайний. Все эти пергаменты, — она обвела руками пространство вокруг себя, — должны пойти на утверждение министра. Точнее, младшего помощника министра, который и свалил это все на нас.
Почему на утверждение министра не могли прислать сразу готовые дела, я выяснять не стала — а какой в этом смысл? Дали работу — надо ее делать, тем более что работать в компании таких же, как я, девчонок гораздо веселее, чем с Яксли и Амбридж. Оставалось только непонятным, почему нас посадили перед ее кабинетом. Но когда я бросила быстрый взгляд на дверь, то сразу все стало ясно: на красном дереве выделялся ярко-голубой глаз, который нельзя было не узнать. Откуда она его взяла? Ах да, Хмури же погиб, Барти говорил об этом. И, кажется, даже жалел. Я вот нисколечко не жалею. Но от торчащего в двери глаза становилось как-то не по себе.
— Амбридж у себя? — поинтересовалась я у Кэт.
— Она опять грязнокровок допрашивает, — ответила та, не отрываясь от пергаментов.
— Или к Яксли пристает, — добавила я.
Сразу несколько девчонок подняли головы.
— Как это пристает?
Сплетен я не люблю, но перемыть косточки Яксли — самое любимое дело.
— Как, вы не знаете? Да Амбридж на него положила глаз, как только он в Министерство пришел! А может, еще и раньше. Меня поначалу к нему секретарем устроили, я все своими глазами видела!
— А почему ты ушла? — поинтересовалась рыжая девочка. Я ее вспомнила: она училась на Равенкло на курс младше нас, и звали ее Мэри.
— Да потому что он ко мне пытался приставать! А мне он даром не нужен, у меня муж есть!
— Так ты все-таки вышла замуж? — спросила Кэт. — А зачем тебе тогда работать?
— Родственники заставили! — Я так сильно взмахнула рукой, что пергаменты вокруг меня взлетели в воздух. — Ты знаешь, кто у меня родственники?
— А глава аврората тоже твой родственник? — поинтересовалась Мэри. — Он симпатичный!
Я чуть не выронила палочку.
— Ему пятьдесят лет!
— Ну и что! Все равно симпатичный. — Мэри мечтательно вздохнула.
За разговорами работа делалась быстро и незаметно. Попутно я размышляла, признаться ли Рабастану, что по нему вздыхает девочка младше меня, или все же не стоит. Решила, что не стоит. Дядя вряд ли соберется сейчас жениться, зачем зря Мэри обнадеживать?
Я опять перевела разговор на любимую тему:
— Вам не кажется, что Яксли и Амбридж — идеальная пара? Давайте ей поможем его окрутить!
— Как мы можем помочь?
— Ну, например, натолкнем ее на мысль издать указ, что чистокровная колдунья, занимающая высокий пост в министерстве, может выйти замуж за кого захочет.
— А Яксли ей подчинится? — засомневалась Кэт.
— Она его выше по званию! — возразила Мэри.
— Если бы она могла составить такой указ, то давно бы составила, — рассудила Кэт. — Надо по-другому.
— В крайнем случае я попрошу папу Темному Лорду пожаловаться. Пусть сам их поженит. Придумаем что-нибудь насчет выгодного соединения чистокровных волшебников.
Я думала, девчонки испугаются — если не меня, так имени Темного Лорда. Но нет — восприняли, как само собой разумеющееся. А что еще можно ожидать, если у большинства слизеринцев родители в Организации?
В процессе работы мне даже удалось сделать копии списков, которые просил отец, причем от девчонок я не таилась, а громко объявила, что списки у меня просил дядя Рабастан.
— А что, у него своих нет? — удивилась Мэри.
— Даже если и были, он все потерял, он с бумагами обращаться не умеет.
— Ему хорошая секретарша нужна, — вздохнула Мэри.
— Не нужна, — возразила я. — Я сама к нему в первый день просилась, так дядя заявил, что мне за ним не угнаться.
Мы все дружно рассмеялись и так и не прекратили хохотать, как в коридоре послышались шаги и перед нами предстал дядя Рабастан собственной персоной. Хорошо, что не Амбридж — та бы не одобрила нашей болтовни и тем более смеха. А дядя только улыбнулся, развел руками и сказал:
— Весело тут у вас! Амбридж на месте?
— Нет, — ответила Мэри, изо всех сил стреляя глазками.
Я поспешила переключить внимание на себя:
— Дядя Рабастан, доброе утро!
— Да какое утро, уже обедать пора, — проворчал он, продолжая улыбаться. — Барти сказал, ты половину дня работаешь? Сходи-ка сегодня в гости к родственникам.
— К Малфоям? — не понимаю я.
Уговаривать посетить Малфой-Мэнор меня не надо — я и так бы навестила Драко, чтобы выяснить, почему он не радуется моему возвращению. И дать ему по шее — на всякий случай, чтобы не воображал невесть чего.
— К Тонксам, — поправляет Рабастан.
Теперь даже те, кто был до того увлечен работой, подымают глаза от пергаментов и смотрят на нас. А я все еще не понимаю.
— Разве за ними не следят?
— Следят, так что ты можешь ничего не бояться. Ты ведь с Андромедой знакома уже? Вот и навести ее. Ничего спрашивать не надо, просто посмотри, как они живут.
Вступать в дискуссию при посторонних мне не хотелось. Можно было, вернувшись домой, обсудить это с отцом — наверняка без него не обошлось, но зачем лишний раз волновать больного!
— Ладно, — с неохотой соглашаюсь я. И не удерживаюсь от вопроса:
— Вы мужа Андромеды уже арестовали?
— Нет, и не собираемся. Так и передай.
То, что не собираются, я не верю. Просто решили не трогать, пока есть шанс, что туда заявится Поттер. Он, конечно, не заявится, он не дурак. И я не дура — прекрасно понимаю, что Андромеда при мне ничего лишнего не скажет. А посмотреть, как живут мои родственники, мне самой интересно.
— Ой, а ты списки ему не отдала! — спохватилась Мэри, когда дядя исчез.
— Дома отдам, — отмахнулась я. — Он хоть не с нами живет, но вечером обязательно к отцу заявится.
И добавила про себя: «И хорошо, если трезвый».

Дома я пообедала, чтобы не напрашиваться на обед к родственникам из Ордена Феникса, уложила Антареса спать и сразу же вошла в камин. У Тонксов я никогда не была, но каминная сеть меня не подвела. Я вывалилась в гостиную, очень похожую на нашу — не столько по обстановке, сколько по духу. Это вам не Малфои, которым в пяти комнатах тесно. Но осмотреться я не успела: справа от меня что-то с грохотом повалилось на пол, и я узрела свою кузину. Правда, на описание, данное Драко, она не была похожа: вместо розовых волос какие-то серые, а вид такой, будто вместо меня она ждала кого-то другого. Так бросилась, что даже столик опрокинула.
— Это ты моего отца шарахнула взрывным так, что он с метлы свалился? — спросила я вместо приветствия.
Она парировала:
— А это твоя мамаша меня чуть не убила?
От словесного поединка можно было сразу переходить к дуэли на палочках, но послышались шаги, и в комнату вошла Андромеда.
— Дора, что случилось?
— Здравствуйте, тетя Андромеда, — с вызовом произнесла я, глядя не на нее, а на кузину. Та все еще продолжала сжимать в руке палочку и прихода матери как будто не заметила.
— Ты пришла к нам шпионить!
— Ага, — честно призналась я. Очевидные вещи нельзя отрицать — это мне еще Барти говорил. Отец, думаю, будет со мной солидарен.
— Мы не знаем, где Гарри! А если бы и знали, то тебе не сказали бы, даже если ты будешь нас пытать!
— Делать мне больше нечего, — проворчала я.
Если Андромеда напоминала мать и немного тетю Нарциссу, то Дора была совсем на меня не похожа. Внешне. Но вот по поведению... Если бы меня чем-то разозлили, то я точно так же искала бы, на ком сорваться. Интересно, кто разозлил ее? Беллатрикс? Или кто-то, совсем с Организацией не связанный?
— А твоя матушка тебя разве не научила? Она так любит колдовать Круциатус на каждом, кто подвернется!
— Дора! — предостерегающе окликнула Андромеда. — Иди к себе!
Я, в отличие от Доры, совершенно спокойна и не могу отказать себе в удовольствии ее подразнить:
— От непростительных заклятий портится цвет лица, поэтому я предпочитаю ими не пользоваться. А вас в аврорате ведь этому учили? Наследие Крауча-старшего даром не прошло?
Я не поняла, что сделала кузина: ничего не говорила и даже палочкой не махала, но ее волосы из грязно-серых сделались ярко-черными, а черты лица стали походить на мои, только чуть мягче. Это и называется метаморф? Вот здорово!
— Бетти, выпьешь чаю? — спросила тетя, как будто не замечая нашей перебранки. — Или, может, вина?
— Лучше чаю. У меня грудной ребенок, я не пью.
Андромеда всплеснула руками:
— У тебя уже ребенок? А сколько месяцев?
Дора презрительно усмехнулась. Ну конечно, считает меня законченной последовательницей Темного Лорда, неспособной на создание нормальной семьи.
— Уже год и три месяца.
— И ты до сих пор кормишь?
Тут настала моя очередь презрительно усмехаться:
— Я же не Беллатрикс, которая спихнула меня родственникам и забыла!
Обсуждать мою матушку не особо-то и хочется, причем не только мне. Андромеда предпочитает заняться чаем. Дора продолжает смотреть на меня с презрением, но за стол садится. Поближе к матери, подальше от меня.
Мы с тетей беседуем о ребенке — нейтральная тема, устраивавшая и ее, и меня. А вот Дору, судя по выражению ее лица — не очень.
— Говорить он пока как следует не умеет, только отдельные слова — мама, папа, баба... Бабой он тетю Нарциссу зовет, — добавляю я, увидев какую-то тень в глазах Андромеды.
Что же такое — никак нейтральной темы не подобрать!
— А сейчас ты его с кем оставила?
— С домашним эльфом.
Дора никак не может размешать сахар — громко стучит ложкой о чашку и смотрит на меня, размышляя, какую бы сказать гадость.
— Это у вас наследственное — детей на домовиков оставлять? — не удерживается она.
— А у вас в Ордене Феникса такая привычка — говорить о чем не знаешь?
— Дора! Бетти! — Тетя Андромеда пытается нас остановить, но бесполезно. Поздно вынимать ингредиенты, когда зелье закипело.
— Это вы, Упивающиеся, зато прекрасно знаете, кого Круциатусом пытать!
— Что это тебя все на Непростительные тянет? Сильно интересуешься?
— Заинтересуешься тут, когда вы направо и налево ими раскидываетесь! Твой муж, небось, тоже из них? Давно в Азкабане не был?
Ой, не надо было ей трогать Барти!
— А твой оборотень где? Сбежал? Ты ведь не только оборотня — нормального волшебника доведешь до того, что он кусаться начнет!
Я думала, Дора на меня кинется — так резко она вскочила из-за стола, опрокинув не только чашку, но и свой стул. Но она бросилась вон из гостиной, снеся что-то еще в коридоре, судя по звуку.
Андромеде полагалось меня сейчас выставить, но почему-то она этого не делала. Смотрела на нетронутую тарелку с кексами и улыбалась.
— Как же вы похожи, девочки, — произнесла она со вздохом. — Блэковская кровь дает о себе знать.
— Я пойду? — робко спросила я.
— Подожди, Бетти. Это твоя мать послала тебя к нам?
— Нет, — отвечаю я предельно честно. И добавляю: — Мы с ней давно уже не разговариваем.
— Значит, Рудольфус, — произносит она утвердительно. И совершенно неожиданно продолжает: — Заходи еще. Можешь вместе с малышом, что тебе его на домовиков оставлять.
— А если меня послали за вами следить?
Андромеда разводит руками:
— Лучше это будешь ты, чем твоя мать. Впрочем, если следить за мной придет Нарцисса, я против не буду.
— А Дора?
— С Дорой мы договоримся.
Мне очень трудно представить, что с кузиной о чем-то можно договориться, но ведь тетя Андромеда тоже Блэк!
— Ты сейчас с матерью живешь?
Тут уже я чуть не проливаю чай на скатерть.
— Нет. С мужем и ребенком. И отец с нами, после того, как его ранили.
Кто ранил — не уточняю, тетя и так в курсе.
— Как он сейчас?
— Стало немного лучше. Хотя все еще не встает.
Никаких секретных сведений я не сообщаю, а если сообщила — то дяде надо было меня предупредить, о чем говорить, а о чем нет.
— А за свою семью не волнуйтесь — вашего мужа арестовывать не собираются.
Тетя Андромеда вздрагивает, отставляет чашку и внимательно смотрит на меня.
— Это тебе кто сказал?
— Дядя Рабастан.
— Рабастан? Он ведь сейчас глава аврората?
Я киваю. И поспешно допиваю чай, не глядя на тетю. Она тоже не знает, правду он сказал или нет. Скорее всего, думает, как и я — их пока решили не трогать.
— Бетти, — говорит Андромеда после долгой паузы, — зачем Тот-Кого-Нельзя-Называть ищет Гарри Поттера?
Ответ на этот вопрос известен только Темному Лорду. Ну и Эсмеральде, которая все вычислила еще в Хогвартсе. Мне этого знать не положено.
— Понятия не имею. Мне он не докладывается. И я с ним не общаюсь. — И чтобы избежать подобных вопросов, перехожу в наступление: — Лучше скажите, зачем моя мать так липнет к Темному Лорду! Вы мне говорили, что она отца любит! А с тех пор, как он из Азкабана вернулся, они даже спят в разных комнатах! И навестить его она только один раз пришла! И то по делу!
— Видишь ли, — медленно начинает тетя, — я тогда тебе сказала то, что сама видела. Я не общалась с твоей матерью очень долго, с тех пор она могла измениться.
Я скептически пожимаю плечами. Изменилась она, как же. С детства по своему Темному Лорду вздыхала и до сих пор за ним бегает. Допустим, он раньше не был красноглазым уродом, ну и что с того?
— А ты давно ее видела? — интересуется тетя.
— После того, как отца ранили, но еще до захвата власти. В конце июля.
— Значит, я ее видела позже. — Андромеда встает и подходит к камину. Наверное, не хочет, чтобы я видела ее лицо.
— Беллатрикс была здесь? — Я не могу сдержать удивления. — Когда?
— Да вот когда вы власть захватили, тогда и была. Ты знаешь, что Гарри Поттер был у нас, когда ушел от родственников? Только на нашем доме стояли защитные чары, и Тот-Кого-Нельзя-Называть не смог их преодолеть.
— Откуда мне знать? Мне ничего не рассказывают!
Наверное, и хорошо, что не рассказывают. Беллатрикс вряд ли обошлась мирной болтовней за чашечкой чая.
— После захвата Министерства все защитные чары пали. Доре удалось в последний момент сбежать из Норы, куда напали первыми...
— Я там была! — перебиваю я. — Меня взяли с собой, и я там караулила подружек Флер, и среди них была моя кузина, дочь моих приемных родителей из Франции.
— А при обыске дома ты присутствовала?
Я мотаю головой:
— Мы с Аннет сразу домой аппарировали.
Про то, что аппарировали сначала в Малфой-мэнор, и Драко, судя по всему, выполнял какое-то весьма неприятное поручение Темного Лорда, я умалчиваю.
Тетя Андромеда поворачивается, смотрит и меня и медленно произносит:
— Все-таки ты не похожа на свою мать. Она и в юности была не такой, как ты. Даже внешне.
— И не хочу быть ни на кого похожей! — обиделась я. — Я сама по себе, а Беллатрикс пусть катится к своему Лорду!
Да уж, не получается у меня с тетей нормального разговора... И ведь не хочется говорить о Беллатрикс, а само получается! Из-за того, что Андромеда так на нее похожа? Так ведь даже меньше, чем я!
В следующий раз приду сюда с Антаресом. При нем ни о чем плохом говорить не захочется.
Я встаю. Засиделась уже, пожалуй. Вдруг сейчас ворвется Дора, обеспокоенная долгим отсутствием матери, и устроит мне истерику с демонстрацией всех боевых приемов аврората? Да и домой пора, Антарес вот-вот проснется...
— Ты заходи, Бетти, — говорит мне Андромеда на прощанье. — Расскажешь, как там у вас. Ты же знаешь, как искажается информация в газетах.
Уже летя по каминной сети, я сообразила, что тетя меня попросила быть двойным агентом. А я согласилась.

Вернувшись домой, я честно рассказала все отцу и дяде, как-то очень вовремя заглянувшему в гости. Они слушали, не перебивали и даже не пытались с помощью легилименции проверить, правду ли я говорю.
— Она приглашала тебя еще заходить? — уточил Рудольфус.
— Да, — подтвердила я. — И вместе с ребенком.
— Значит, заходи. Будешь поддерживать родственные отношения.
— А мать меня не убьет? — поинтересовалась я. — Она не в восторге от таких родственников.
Отец и дядя переглянулись.
— Пусть только попробует, — с угрозой произнес Рабастан. — Мы ей очень доходчиво объясним, почему этого делать не следует.
— А что вам от них нужно? Они мне ничего важного не сказали!
— Почему же не сказали? — переспросил отец, теребя в руке одеяло. Выглядел он бодрее, чем вчера вечером, и это не могло не радовать. — Я правильно понял, что Люпин бросил Нимфадору?
— Судя по тому, как она сорвалась при моих словах, то да.
— А куда он мог пойти?
— Руди! — Рабастан вскочил с кресла. — Опять твоя навязчивая идея!
— Это не навязчивая идея. — Отец чуть приподнялся с подушек, приняв полусидячую позу. — Я уверен, что он сейчас у Поттера. А Поттер — на Гриммо. Вы следили за Люпином?
— Мы и за Люпином, и за Гриммо следим! Но дом защищен, а Люпин пропал!
Я слушала их разговор, переводя взгляд с одного на другого и успевая краем уха улавливать звуки из коридора. Антареса я оставила в спальне в обществе Винки и горы игрушек, так что можно было за него не беспокоиться. Но все же я прислушивалась: не раздастся ли плач ребенка, готовая в любой момент бежать успокаивать.
Отец не стал высказывать дяде все, что он думает о неудачах слежки, а снова обратился ко мне:
— Твоя кузина ждет ребенка?
Я пожала плечами.
— Откуда мне знать? Она не говорила, а если и ждет, то это незаметно, они же только что поженились, двух месяцев еще не прошло!
Рабастан засмеялся:
— Для того чтобы заводить детей, жениться не обязательно.
— Не, — я замотала головой, — Андромеда бы им не позволила! Она женщина порядочная, до сих пор уверена, что у моей матери с Темным Лордом ничего не было.
— Дура она порядочная! — не сдержался Рабастан.
— Басти! — Отец чуть привстал, но упал обратно на подушки и закашлялся.
— Руди! — Дядя тут же забыл, что хотел еще сказать в адрес всех родственников Беллатрикс и ее самой, и бросился к постели отца.
Я сочла свое присутствие лишним и вышла из комнаты.

Меня беспокоило отсутствие каких-то вестей от Малфоев на протяжении нескольких дней. Ладно, Драко на меня обиделся, но Люциус и Нарцисса? Поддались уговорам Драко? Или их загрузили работой в штаб-квартире и слежкой за Поттером?
Антарес уже привык оставаться с Винки, но все же хотелось, чтобы с ним сидел кто-то из родственников. Да и не только в этом дело — я просто соскучилась по Малфоям, включая Люциуса. О кузене и говорить нечего.
Один раз заходил Снейп, но я его уже не застала, услышав о его визите от Винки. Создавалось впечатление, что меня еще и Снейп избегает. Не то, что я очень жаждала с ним общаться, но становилось как-то не по себе.
В субботу утром я заявила Барти, что оставляю на него Антареса, а сама убегаю к Малфоям. Разумеется, Барти тут же стал возражать:
— Бетти, но я хотел пойти...
— Никуда ты не пойдешь! — ответила я. — Побудь с ребенком раз в неделю хотя бы!
— Да я же постоянно с ним вижусь...
Когда Барти смотрит на меня виноватыми глазами, охота его ругать пропадает. Но на этот раз я не стала ему поддаваться — хватит уже!
— Твой отец тоже целыми днями на работе сидел, и что получилось? Ты хочешь по его дороге пойти?
— Мой отец меня не любил! — произнес Барти с надрывом.
— А если ты любишь своего сына, то сиди с ним, а не бегай неизвестно куда! Сегодня выходной, Министерство без тебя обойдется!
На Барти было просто жалко смотреть, он чуть не плакал. Чтобы смягчить удар, я подошла к нему и обняла за плечи.
— Барти, да не обижайся ты. Я просто хочу, чтобы ты побольше общался с ребенком. И ребенок того же хочет. Правда, Антарес?
Малыш увлеченно ковырялся ложкой в тарелке с кашей и не ответил. А Барти повернулся ко мне, растерянно поморгал и заявил:
— Я боюсь...
— Чего ты боишься? — не поняла я.
— Боюсь, что не справлюсь с ребенком. Он такой маленький...
Вот уж чего не ожидала! Готова была предположить, что Барти весь пошел в отца, только тот работал на Министерство, а этот на Темного Лорда. Но вот то, что он собственного ребенка боится... Впрочем, Люциус такой же, как вспомню его, заляпанного кашей...
— Барти, милый, — я поцеловала его в щеку, — тебе не стоит бояться! Если надо покормить и переодеть, Винки справится, а ты просто поиграй с ним, сказки ему почитай... Мы же вместе с ним играли!
— А если не получится?
— Да что у тебя не получится? — рассмеялась я. — Ты пойми, что ты нужен Антаресу сам по себе, такой как ты есть, все равно, получится у тебя или нет! Меня тоже в школе не учили, как за ребенком ухаживать!
На самом деле тут я слукавила. В школе — не учили, но дома я постоянно нянчилась с Аннет, помогая тете Денизе. А у Барти младших братьев и сестер не было, и даже все дальние родственники старше его.
Барти благоразумно не стал возражать, но все так же продолжал смущенно улыбаться. Дождавшись, когда Антарес доест кашу, я вытащила его из стульчика, вручила Барти, а сама отправилась переодеваться.
Из камина гостиной Малфой-Мэнора я вышла в прекрасном настроении, и его не испортила даже Беллатрикс. Вот что ей понадобилось в гостиной с утра пораньше? Темного Лорда там точно не было — Барти сообщил, что тот все еще за границей.
— Бетти! — воскликнула она. — Где Барти?
— Дома, а где же ему быть?
Я собиралась выйти из гостиной и направиться искать Драко, но матушка преградила мне путь.
— Почему это он дома?
— Потому что в Министерстве сегодня выходной. Мама, дайте пройти, мне нужно увидеть Драко.
Моему холодному тону, наверное, сам Темный Лорд бы позавидовал. Но Беллатрикс ничем не проймешь.
— Ты когда примешь присягу Темному Лорду?
Здрасьте! Этого еще только не хватало!
Вслух я произношу другое:
— Когда Антарес пойдет в Хогвартс, тогда и приму.
Такой ответ мою мать не устраивает. Она готова прочесть мне очередную лекцию о важности служения Темному Лорду, но нас прерывает хлопанье двери и вошедшая в гостиную Нарцисса.
— Бетти! — радуется она вполне искренне.
— Тетя Нарцисса! — Я радуюсь не меньше. — Где Драко? Что случилось?
Беллатрикс никто не спрашивал, но она не может не вмешаться.
— Драко слишком много думает о себе в такое-то время! Цисси, я тебе уже говорила, что ты его воспитала слишком слабым!
Мне очень хочется поговорить с тетей Нарциссой, но если мать оставить без присмотра, она, того и гляди, заявится к нам домой. И тогда плакали все мои попытки воспитать в Барти отцовские чувства: он опять скинет ребенка на Винки и пойдет обсуждать Темного Лорда.
И все же я не могу не влезть:
— Какие у вас странные представления о воспитании, мама! Меня вы совсем не воспитывали, и почему-то тоже недовольны тем, что получилось!
— Бетти! — обрывает меня Нарцисса. — Ты хотела видеть Драко? Он у себя.
Видеть Драко мне хочется больше, чем препираться с матушкой, поэтому я оставляю гостиную.
Кузен действительно обнаруживается в своей комнате, обиженный на весь мир в целом и на меня в частности. Чем он занимался, пока я не вошла — непонятно, наверное, так и сидел на кровати, изображая из себя самого несчастного человека в мире. Книги в шкафу как стояли, так и стоят, на столе свиток чистого пергамента, на стуле свежая газета, к которой и не прикасались.
Не успела я даже сесть, как на меня тут же набросились с обвинениями.
— Зачем ты разлучила нас с Аннет?
— Я разлучила? Меня все убеждали ее во Францию отправить, с первого дня! Она там в безопасности будет, ты можешь понять? Тебе надо, чтобы Темный Лорд тебя еще ею шантажировал?
Убедить Драко не проще, чем Аннет. Оба они не хотят понимать и обижаются совершенно одинаково.
— Вот вы все нас и разлучили!
Смотреть на Драко просто смешно. Но настроен он совершенно серьезно и на меня обижен примерно так же, как и три года назад на Рину. Повторять все то, что я говорила Аннет во Франции, не хочется, и я привожу новый довод:
— Может, ты хочешь, чтобы и она получила Темную Метку? Мне моя мать только что это предлагала! Я еле отбилась!
Драко молчит так долго, что я начинаю думать, что его убедила. Но кузену очень хочется пострадать, поэтому он начинает заново:
— А она меня любит? Ты спрашивала? Почему она согласилась вернуться домой?
— А ты знаешь, что она писала профессору Снейпу с просьбой перевести ее в Хогвартс?
— Он согласился? — Драко смотрит на меня с безумной надеждой. Разочаровывать его очень не хочется, но врать я не умею и не хочу.
— Конечно, нет! Устроил нам целое представление!
Я рассказываю о визите Снейпа, наблюдая за кузеном. К Снейпу он не пойдет устраивать истерику, а передо мной можно. На самом деле можно — что я, прогоню его, что ли?
— А если там все так хорошо и спокойно, зачем ты вернулась?
Он должен был это спросить. Вот должна ли я отвечать... Кроме Снейпа никому еще не отвечала, потому что никто больше не спрашивал.
— Затем, что здесь те, кого я люблю! Барти, отец, ты!
— Что-то незаметно, что ты меня любишь! — Драко опять надулся. — Сбежала вместе с Аннет, мне ничего не сказала и даже письмо не написала! Маме написала, а мне нет!
Определенно, слов кузен не понимает, и приводить его в чувство надо другими способами. Я вскочила с кресла, стащила с него подушку и бросила в Драко.
— Ты маленький зануда! Я тебя буду долго и жестоко бить!
Когда в тебя попадают подушкой, очень трудно держать мину несчастного и всеми обиженного, на что я и рассчитывала. Мы так увлеклись, что не заметили, как в комнату вошла Нарцисса, и очнулись только тогда, когда она рассмеялась. Да уж зрелище веселое было — все в пуху и перьях, я на кровати пытаюсь замотать Драко в одеяло, а он что есть силы отбивается ногами. Сказать кому, что нам семнадцать и двадцать лет — не поверят!
Пока Драко растерянно моргал, глядя на мать, я поинтересовалась:
— Тетя Нарцисса, а где Беллатрикс? Она не к нам пошла?
— Нет, — ответила Нарцисса, смахивая с кресла остатки пуха. — Она в Хогсмид отправилась. Будете пить чай?
За чаем заходит разговор о Хогвартсе и выясняется еще одна причина, по которой Драко обижен на весь мир.
— Представляешь, меня не сделали старостой школы!
— Ну и что с того? — Я совершенно не понимаю, зачем надо расстраиваться. — Почему тебя должны были назначить старостой? Других студентов мало?
— Чистокровных — мало! — Драко делает страшные глаза. — В этом году грязнокровки учиться больше не будут! Это только половина школы останется! И меня не сделали старостой!
Нарциссе Драко, похоже, уже жаловался, но она до сих пор пытается его утешать:
— У вас в этом году и без того будет большая нагрузка, тем более ты в прошлом году много пропустил. А кто старосты школы, ты не знаешь? Не писал своим одноклассникам?
Драко замотал головой.
— Не хочу я им писать!
— Думаешь, Пэнси тебя ревновать будет? Кстати, — вспоминаю я, — ты сомневаешься, любит ли тебя Аннет, а она меня извела расспросами, что у вас с Пэнси.
— Откуда она знает? — тут же вскинулся Драко.
— Виолетта разболтала. Завидно ей, что ли...
— Какая Виолетта? Откуда она меня знает?
Пока я объясняю Драко про Виолетту и Мариэтту, Нарцисса смотрит на нас, держа в руке чашечку с чаем, и снисходительно улыбается. Совсем как тетя Андромеда.
Вот почему с тетями мне повезло, а с матерью — нет?
Убедившись, что Аннет к нему неравнодушна, Драко успокаивается и просит меня рассказать в подробностях о моем пребывании во Франции. Я и рассказываю, опустив встречу с Эсмеральдой. Как будто я вернулась домой с прогулки по магазинам, увидела Снейпа и меня охватила лютая тоска по оставшимся в Англии Барти и Драко. Драко, кажется, поверил, а вот Нарцисса смотрела на меня с сомнением. Мог ей Снейп пересказать наш разговор? Ой, не уверена!