с 21 по 28 ноября фикрайтер подает заявку на участие (отправить личное сообщение Юлии Смирновой) по следующей схеме: имя, ник, предпочитаемые жанры, предпочитаемые рейтинги.

После окончания приема заявок на участие каждый фикрайтер получает посредством личного сообщения индивидуальную заявку (задание) на написание фанфика (жанр, рейтинг, событие, доп.пейринг). Разглашать подробности заявки до выкладки готовой работы строго ЗАПРЕЩЕНО.

Срок выполнения заявки: до 10 января включительно.

ВАЖНО:

1) Фанфик должен полностью соответствовать заданию.
2) Фанфик должен быть отбечен! (работы с откровенно глупыми ошибками и опечатками приниматься не будут, мы хотим в итоге получить качественные и красивые фанфики).
3) До конца конкурса автор будет остаться анонимным!
4) Размер фанфика: не менее 2 000 знаков без пробелов.
5) Все работы будут опубликованы на сайте hogsland.com администратором Юлией Смирновой в специальной теме. Ссылки на работы будут размещены в группе. В дальнейшем вы сможете либо самостоятельно опубликоваться, либо оставить в таком виде
6) Завершение конкурса: 17 января (голосование зрительское + приз симпатий от администрации hogsland.com).

Приз будет объявлен позднее.

Все вопросы, пожалуйста, задавайте в комментариях

Жанр: романтика/флафф
Пейринг: Драко/Гермиона.
Доп.пейринг: Блейз/Луна, Гарри/Панси + Джинни/Теодор Нотт
Размер: Мини
Время: Хогвартс
Предупреждения: AU, OOC
Саммари: Драко сходит с ума по Гермионе, ненавидит сам себя за это, злится и ведет себя ужасно по отношению ко всем. У его компании, состоящей из Панси Паркинсон, Теодора Нотта и Блейза Забини, просто не остается выбора, кроме как напоить его любовным зельем, что бы он таки заговорил с Гермионой Гренджер.

***
Знаете, как выглядит Слизеринский стол в большом зале Хогвартса в канун Рождества? Помимо блеска всех огоньков на стенах и потолках, которые в солнечный день светятся, отражая лучи друг друга, а в самый мрачный и темный вечер магически зажигаются, оставляя цветные блики вокруг, и венков из зеленых лесных веточек с вплетенными ягодками и цветными украшениями: с маленькими цветными стеклянными шариками, отражающими весь зал; с мишурой, оплетающей все эти венки, точь-в-точь как змеи - столбцы кроватей в спальнях Слизерина; крошечными свечками, горящими таким ярким пламенем, но не высоким не сжигающим ничего вокруг?... Магия.
Помимо всего этого каждый сидящий за столом излучал рождественскую радость, теплую улыбку. Да, да, даже за Слизеринским столом дух Рождества пронизывал каждый миллиметр воздуха и уж точно не влиял положительно на настроение блондина, сидящего за ним в окружении своих друзей, Слизеринского Принца ・Драко Малфоя.
Принц сидел почти во главе стола, сразу после группы из человек десяти семикурсников. Справа от него ・темный парень Блейз Забини , который медленно отламывал по кусочку от шоколадного печенья и засовывал кусочки в рот. Напротив ・Панси Паркинсон, на губах которой, только подняв взгляд, Драко увидел такую приевшуюся многозначную улыбочку, что был вынужден отвернуться. Левее нее сидел Теодор Нотт, внимательно изучающий ｫПророкｻ и, как всегда, казавшийся эдаким новым принцем, на удивление не проявлявшим интереса к короне.
Блондин еще раз окинул взглядом сидящих.
Это не было осинением, но Драко отметил, что Забини так долго разбирался не с печеньем - взгляд парня был устремлен на самый дальний стол ・стол Рейвенкло: казалось парень витал в облаках.
Как же это взбесило Драко! На его лице появилась гримаса отвращения, и он раздраженно хмыкнул.
Слизеринцы не святые, всем известно. Но все же есть вещи, которых даже от Слизеринца не ждешь: например, открытого проявления чувств, особенно романтического характера, особенно в направлении других факультетов. Змеи валентинок не дарят, а их поцелуи правда могут отравить. Несмотря на идеал, созданный самим Салазаром и так тщательно поддерживаемый веками, всегда быть хладнокровным и бесчувственным, значит не быть человеком, тем более подростком. Редко случалось, что бы кто-то кроме слизеринца увидел чувства другого слизеринца - тут имела место особенная и тяжело понятная другим слизеринская солидарность.
Но отвращение Драко к Забини в тот момент с его разыгравшимися рождественскими чувствами не знало уважения личного пространства и солидарности.
- Ну что там с твоей несчастной любовью, а, Забини? ТА белобрысая Луначка еще по тебе не лунатит? - Драко буквально выплюнул эти слова, сверля Забини взглядом полным отвращения.
- Ты чего, Малфой? Чего так орешь? - удивленный парень повернул голову и посмотрел на Драко, как будто впервые видел.
- Да я вообще еле слышно говорю, парень! - Драко поднял руки в знак поражения, ・И я только спросил: нам всем давно интересно, как дела у твоей сумасшедшей любви?
- Драко ты чего? - неуверенно спросила Панси. Кому, как не ей, было знать важность взаимоуважения к личной жизни слизеринца (это-то с учетом того, кто, сколько раз, где и с кем ее видел).Но блондин пропустил ее вопрос мимо ушей.
- Серьезно, ребят, всем ведь интересно куда движется эта любовная история! - ухмыльнулся он, обведя взглядом друзей.
- Мне нет, - пробубнил Нотт, и взгляда от газеты не оторвав.
- Прекрати это, Малфой, - уже увереннее, но все еще достаточно тихо прошипела Паркинсон.
- Да ну что вы? А мне вот интересно! - Малфой расходился, говоря теперь громче, ухмыляясь шире, а в его глазах теперь еще больше сияли искры змеиного яда. - Давай, все-таки, может, не постесняешься и скажешь нам, или... о, нет! - Драко сделал отвратительно-наигранное выражение озарения на лице, - Лучше иди туда, иди и...
- Малфой! - Паркинсон крикнула достаточно сильно, чтобы заглушить устроившего шоу - "Давайте привлечем все внимание к Слизерину" парня.
- Что? - он посмотрел на нее так, будто впервые видел, - Что, он не может сам ответить мне? - принц повернулся к Забини, который (как же это бесило Драко!) продолжал есть свое печенье в совершенном спокойствии.
- Успокойся, - сказал темный парень, лишь краем глаза взглянув на блондина.
- Покой нам только сниться! - нараспев произнес Нотт с улыбкой до ушей.
Панси и Блейз повернулись к нему с недоверием и недоумением на лицах. Он все еще был единственным из всех пяти окружавших принца слизеринцев, кто в отношении всего происходящего был полон неподдельной иронии.
Они оба лишь потрясли головами и коротко переглянулись, когда Драко смерил Тео тяжелым взглядом. Улыбка медленно погасла на лице Нотта, и он печально вздохнул.
- Нет, Малфой, мне плевать не на все, что ты говоришь, - сказал он.
В воздухе повисло молчание. Драко продолжал сверлить взглядом дальнюю стену зала, когда прозвенел звонок, оповещающий об окончании последних, восьмого и девятого, уроков.
Мало кто ходил на них, чаще всего это были ученики отстающие по предмету, или те, кому очень не повезло с расписанием (в этом году таковыми был пятый курс), или те, кто выбрал самые скучные и тупые, на взгляд Драко, предметы ・магловедение и руны, которые у них ・шестого курса・стояли в расписании под номером восемь и девять. С тех пор, как эти "дисциплины" слизеринцы начали изучать с гриффиндорцами, Драко точно знал, кто, собрав учебники в дурацкую дешевую магловскую сумку, и сказав пару слов профессорам, спуститься в зал.
Не сказав ни слова, он встал из-за стола и поспешил покинуть зал раньше, чем та, о ком он думал, в него войдет.
- Клешня осьминога! - чертыхнулся Малфой, - Что вы тут встали?!
- Извини, - пробубнил Гойл, освобождая проход.
- Мерлинова шляпа, вы уже вернулись?
-Да вообще-то, - неуверенно протянул Кребб.
Но принц не слышал ответа. Он уже уверенно шёл к выходу из зала.
- Чего это он?
- Не обращай внимания.
Кребб и Гойл сели за стол.
Забини вдруг оторвал взгляд от Рейвенкловского стола и посмотрел по сторонам.
- Хм... Я в библиотеку, у нас куча уроков. Ты со мной? - он посмотрел на Панси.
- Я? - она удивилась.
Повернув голову и посмотрев на соседние столы, она увидела белокурую девчонку с какими-то лентами, запутавшимися (или она специально их так запутала?) в волосах. Она сидела рядом с Уизли, той, которая была девчонкой (хотя Панси считала, что внешне-то она ещё больше похожа на парня, чем ее братья), подружкой золотого трио и Поттера в частности, который сидел напротив и глядел на нее своими огромными зелеными глазами. Зелеными, без всяких примесей, настоящими ярко-зелеными, как редкий сапфир. У Панси был такой кулон, поэтому она хорошо знала оттенок. И она уже давно отметила это сходство. Поттер, на ее вкус, вообще был довольно необычный парень. С его потенциалом, с его амбициями, с его шрамом ｫизбранногоｻ он вполне мог бы сидеть за одним столом с ней.
Рядом с ним сидел Уизли, Уизли и еще Уизли. Девушка не могла лишний раз не подумать о том, как мерзко, что их так много.
- Иду, - бросила она Забини, поднимаясь из-за стола.
Парень наклонился через стол и, взяв ее сумку, повесил на плечо поверх своей собственной. Они прошли вдоль стола с разных сторон, и Панси подумала: ｫОн ведет себя слишком по-джентельменски для "просто друга", а потом про себя добавила: "И мне это нравится". Она снова улыбнулась своей многозначительной улыбкой, когда они встретились в конце стола. Но Блейз только хмыкнул, подняв брови, и они поплелись в сторону библиотеки.
Все, что угодно, было интереснее астрономии. Карты звездного неба представляли собой огромные куски пергамента, усыпанные точками разного размера, обозначающими звезды, некоторые из которых были соединены линиями в созвездия. Пергамент, в свою очередь, был разделен тонкими линиями на клетки для обозначения координат на небе. И еще один пергамент, уже меньший, на котором были выписаны звезды и созвездия с их координатами.
Задание звучало так: выписать последние несколько созвездий, которые они обозначили на уроке. Блейз закончил и сидел, зажав палочку в зубах и пытаясь провести ею ровные линии на пергаменте.
Они сидели за одним из самых дальних столов в читальном зале, спрятанным за шкафами.
- Ты вообще будешь что-нибудь делать? - пробубнил Блейз, покосившись на Панси, читавшую какую-то книгу, точно не имевшую отношения к предмету.
- Нет, - легко бросила она.
- Тогда зачем мы тут сидим?
- Хочешь вернуться в объятья своего блондинистого принца? Вперед. Я пас.
- Что? - парень удивленно поднял на нее взгляд, выронив палочку.
- Шучу... - протянула Панси, улыбаясь, - Я перепутала. У тебя же блондинистая принцесса.
- И что ты за своим блондинистым принцем повторяешь? - парень положил голову на руки.
- Ладно-ладно, извини, - она все еще улыбалась. - Это же смешно! У него эти приступы гнева хуже, чем приступы странности Трилони. Он постоянно бесится и・
- …и в конце концов во что-нибудь врезается или что-то сносит, - закончил за нее Нотт.
- Да, - засмеялась Паркинсон, - Кребб и Гойл наверное только могли не заметить, что он слишком чокнутый.
- С ними-то он всегда такой.
- А Нотту плевать. У них есть какое-то скрытое сходство, что-то такое, что я в каждом из них вижу другого.
- Ну тебе лучше знать... их обоих, ты же и правда знаешь каждую малейшую частичку любого из них, - ухмыльнулся Блейз, за что получил книгой по голове. - Не очень-то женственно, Панс.
- Знаю, забудь, - она оглянулась по сторонам: в библиотеке, похоже, никого из них не было и некому было подслушивать.
- Что с ним, как думаешь?
- Душильного газа нанюхолся у Снейпа.
- На наказаниях, да. Нужно дать ему умиротворяющий бальзам. Пусть немного умиротворится.
- И превратится в соплю, ноющую о своей Грейнджер? Тогда я сразу с ним за компанию выпью.
- Чтобы тоже ныть о Грейнджер? Или нет, о Поттере. И о Уизли. О всех сразу, - ухмылялся Блейз.
- Прекрати это! - прошипела Панси, еще раз обернувшись по сторонам, чтобы удостовериться, что никого нет. Блейз смотрел на нее выжидающе, - Только о двух и Поттере, - хитро улыбаясь добавила она.
Парень засмеялся, и она тоже.
Стрелки часов указывали на 23:45, и слизеринская парочка уже направлялись в свою гостиную, перешептываясь на тему схожести и разности двух принцев Слизерина с разных точек зрения.
- Смотрите, кто вернулся... - пробубнил Малфой, когда они вошли.
Но Тео определенно надменнее, - пробубнил Забини в ответ на предположение Панси, что Малфой точно высокомернее:
- Думаю это как-то связано с его матерью. Если бы они была жива, их семьи были бы почти идентичные.
- Как и большинство чистокровных семей, - добавил Блейз. Его уже давно забавлял факт отличия его семьи от других количеством отчимов.
- Как погуляли? Что делали? Не стесняйтесь, поделитесь!
- Сделали астрономию, - спокойно ответил Забини, не обращая внимания на едкий тон Малфоя.
- Его просто бесит, что твоя большая любовь хотя бы чистокровна, - быстро спустившись по лестнице, ведущей из спален, шепнул Нотт буквально на ухо Блейзу и так же быстро направился к выходу.
- Что ты там шепчешь? - рявкнул Малфой.
- Шепчу: Пока, сладкие. Хорошо выспаться, - на этих словах он выскользнул за дверь, а Кребб и Гойл вошли.
- А вы двое откуда? Всегда вы так ходите вместе, что с вами?! - бросил Малфой, поднимаясь в спальню вслед за ними.
- Разумный, - шепнул Блейз Панси, уверенный, что она слышала слова Нотта.
- Кто из них?
- Тео, конечно! Малфой срывается на мне именно поэтому, а на...
- …а на Креббе и Гойле просто потому что всегда так делал. Они его подстилка для ног, он к ним привык! - закончила Панси.
- Именно.
Они стояли около лестницы в спальню девочек - практически последние, кто остался в гостиной.
- И смотри, они делят территорию: пока Нотт не вышел, Малфой не поднимался, - заметила Панс.
- Как знать, может, он меня ждал, с лишней порцией добра?
- Приииивет, - протянул знакомый женский голос.
- Приииивет, - Панси наигранно улыбнулась.
- Привет. Да, прости, - Блейз подвинулся, чтобы освободить дорогу.
- Нет, нет ничего. Ты поднимаешься? - спросила девушка у Паркинсон.
- Да, сейчас.
- Продолжим завтра, - парень передал ей сумку с учебниками.
- Надеюсь, ты переживешь эту ночь, - ухмыльнулась Панси.
- Ха-ха, - с этим Блей пошел в сторону спальни к мальчикам, готовый к очередной порции колкостей-едкостей от Малфоя.

***
Представьте себе гостиную Слизарина: стены выложены из камня, темными, мощными каменными горгульями и змеями, украшены камин, лестницы, люстры, оконные рамы... Сами окна высокие, из полупрозрачного изумрудного стекла, не пропускающие света, с изящными, украшающими их мозаиками. Мощные люстры с множеством свечей, свет от которых, падая на мозаичный, чешуйчатый, как шкура змеи, узор потолка, отталкивается от него, как от осколков стекла, и заставляет его светиться и переливаться оттенками серебряного и голубого, украшая потолок, как небесные галактики, полные звезд, а залу - полной мрачного, тусклого света. Небольшие зеленые лампы-шарики свисают с потолка на тонких цепочках и располагаются над каждым столом, креслом или диваном, ярко освещая всё вокруг. Кажется, что камин расположен по середине правой стены, если смотреть от лестниц, ведущих от спален. Огонь в камине всегда яркий, но он никогда не поднимается выше 5-10 дюймов над поленом, хотя по размерам сам камин просто огромен. Над камином, конечно же, висит герб Слизарина. Полы, выстелены темно-бордовыми узорчатыми коврами. Диваны и кресла - бархатные черные и кожаные серые. Столы и стулья - из черного дерева гренадила, чей блеск и насыщенный цвет ни с чем нельзя спутать. Металлические, крученые лестницы ведут прямо в спальни, а серая кирпичная стена, так отличающаяся от всех остальных своей простотой, находится ровно между ними и является выходом из этого обворожительного змеиного пристанища - такая мрачноватая обстановка по душе каждому слизаринцу. Но не по душе теперь никому из них находиться в зале. Принц Малфой, развалившийся на диване возле камина и бросающий в него всякую ерунду, от которой огонь каждый раз вспыхивал сильнее, не пропускал ни одной возможности сказать всем, как милы они в этот вечер. К счастью, большинство студентов покинули Хогвартс на время рождественских каникул и мирно грелись дома.
- Пока, Малфой, любовь моя, - бросил Теодор Нотт, спустившись по лестнице с сумкой через плечо.
- Таки уезжаешь? - парень даже не обернулся, - А я думал - так хорошо время на каникулах проведем!
- Среди моих знакомых есть блондины, с которыми можно провести время намного лучше, чем с тобой.
Малфой перевел на Нотта взгляд, полный недоумения и раздражения.
- Девушки, Малфой, - усмехнулся Тео, - такие невыносимые существа, которые помогают тебе расслабиться. Ты тоже себе такую заведи, может, и поможет...
Блондин только прищурил глаза.
- А сказать, что уже сваливаешь, никак? - Панси Паркинсон быстро скатилась по перилам второй лестницы.
- Я бы с удовольствием, но пытаться подняться к тебе – не самое безопасное занятие.
- Но удовольствие, получаемое позже, окупает все страдания пытавшегося, - язвительно усмехнулся Драко.
- Он не обо мне, - быстро шепнула Панси прямо Нотту в ухо, - Спасибо, что бросаешь нас с ним.
- Ну уж знаешь, эта дива — не моя проблема. И ее проблемы с другими дивами тоже не мои.
- Ага, - пробурчала девушка, - тогда твои дивы тоже не входят в список моих проблем, и не буду я больше с ними разбираться.
Улыбка Нотта поугасла, но он все еще выглядел довольным. Парень закусил губу и замер на несколько секунд, колеблясь.
- Говоря про удовольствие, - громко бросил он, - оно вполне доступно в связи с тем, что путь в мужскую спальню открыт для всех, да, Малфой?
Блондин усмехнулся.
- Так вот там, - продолжил парень уже шепотом, ловя Панси за руку и притягивая чуть ближе к себе, - под моей кроватью так и валяются куча мешочков с разными наборами для простых зелий.
- Те которые мы у Снейпа таскали? Ты все еще их хранишь?
- Они являются прекрасными основами к почти всем зельям. Не перебивай. Там есть один или два серых таких, потрепанных. Возьми один и повеселись!
- Что? - Панси вырвала руку с отвращением на лице.
- Шучу я, шучу, - Нотт улыбнулся во все 32 зуба, - В них не травы лежат. Я спрятал там пару медальонов с разными индивидуальными составляющими для зелий.
- С чем? - Панси снова подошла ближе.
- Помнишь на 4 курсе ты хотела подпортить наряды гриффиндоркам? И варила оборотку, чтобы пройти к ним?
- …а вы нашли мне пароль, который не сработал, идиоты…
- Не перебивай! Так вот... Тогда мы еще искали тебе чей-нибудь волос, какой-нибудь гриффиндорки. Это и есть индивидуальный компонент. Он нужен не только для оборотных зелий. Еще и для любовных. И когда я об этом вспомнил, у меня появился план, и, видимо, мне понадобится твоя помощь.
- Так... и что я должна у них стащить?
- Ну раз уж ты там будешь... - загадочно протянул Нотт, - Подбрось вот это Джинни Уизли в кровать, - он протянул Панси маленький конверт, с четырьмя подписями в углу. Одна из них Нотта, одна Забини. Еще две она не узнала. - Распишись на нем еще... Но вообще я не об этом...
- Так, все, Нотт, мне достаточно одной влюбленной дивы, - она кивнула в сторону Малфоя, - Я думала, что ты просто хочешь попакостничать...
- Я же сказал, это не основная цель. И что если я избавлю тебя от этой одной дивы?
- Каааааак? - раздраженно протянула девушка, - Его не вытянуть из этой глубокой пропасти влюбленности, которая раздражает его еще больше, чем он нас.
- Среди тех медальонов есть один особенный - в нем волос Грейнджер.
- Что? - воскликнула Панси.
- Боже, вы все еще здесь? - бросил Драко, - Может, уже переместитесь или вверх или вон отсюда?
Панси даже не обратила на него внимания.
- У тебя есть волос Гренджер?! С ним же можно что-то сделать!
- Да, да, я знаю, я гений.
- Нет, ты придурок, раз не сказал раньше.
- Но я ведь додумался до этого. И добыл его. И говорю сейчас, - Тео самодовольно улыбался.
- Который медальон?
- Сначала скажи, что именно ты собралась делать.
Панси отвела взгляд. Додумать план Нотта взяло у нее всего пару секунд, и ее глаза злодейски блеснули.
- Я думаю, - начала она, - моя репутация не сильно пострадает, если я зайду в свалку Уизли за... любовным зельем, скажем...
Нотт зловеще усмехнулся в ответ.
- Ну что, голубки? Все еще не смылись? - снова напомнил о своем присутствии Малфой.
- Уже ухожу, - громко, что бы было слышно через весь зал, бросил Нотт, - бронзовый, с бирюзовым камнем, - шепнул он Панси. - Повеселитесь!
- Как безвкусно... - пробормотала Панси, поднимаясь в спальню парней.
Малфой крикнул что-то в ответ Нотту или прокомментировал действия Панси, она не слушала. Она внимательно думала о любовных зельях, о всех, которые только знала. Ей точно нужно было такое, которое развяжет Малфою язык. «Любовь невозможно ни сфабриковать, ни сымитировать» - вспомнила она слова Слизнорта, но она не собиралась этого делать. Только развязать Малфою язык, только пусть забудет о здравом смысле и скажет-таки этой всезнайке, как любит ее, и как всем им уже мозги прогрыз из-за нее.
- Что ты ищешь?
- Мерлинову бороду! - воскликнула Панси, вылезая из-под кровати Нотта.
Забини стоял, спрятав руки в карманы, и смотрел на нее, сидевшую на полу его спальни, очень удивленно.
- Что ты ищешь? - повторил он медленно.
- Уже нашла! - буквально подпрыгнув с места, девушка понеслась вон из комнаты, но, что не было неожиданностью, Блейз успел поймать ее за руку.
- Что это? - спросил он, смотря на плотно сжатый кулак Панси, из которого свисала бронзовая цепочка.
- Это мое. Я забыла его у Нотта.
- Под кроватью?
- Ага.
Блез потянул за цепочку достаточно сильно, и из кулака выскользнул маленький медальон.
- Зачем он тебе? - тут же воскликнул парень.
-Это мой, говорю же...
-Он тебе сказал? Сказал же, да? - загадочно пробормотал парень и отдал медальон обратно. - Он попросил тебе не говорить.
- Нотт?
- Нет, Дамболдор! Конечно же, Нотт, кто еще... - он поймал на себе недоумевающий взгляд девушки и продолжил, - Когда Малфой набросился на меня с кулаками пару дней назад, Нотт так ржал, что я был готов и ему врезать. И почти это сделал. А он-то бережет свое идеальное личико, так что тогда-то он и сказал, что у него есть план по спасению нас всех от Малфоя. Так что я знаю, что в кулоне.
- В медальоне, - поправила его Панси, - это медальон.
- Не суть. Так что ты собираешься с ним делать? Любовное зелье? Мы не знали, какое именно подойдет... так что вариант отпал...
- Конечно, вы не знали, вы же парни! - она засмеялась. - Идем со мной в Уизливскую барахолку - я почти уверена, что знаю, что нам нужно.
- А что насчет этой мелкой Уизли? Про нее он тоже тебе сказал?
- А что с ней?
- Нет, нет, ничего, - тут же смешался Блейз.
Панси быстро убрала в карман медальон и достала из него конверт.
- Что ты об этом знаешь, Забини? - требовательно спросила она.
Парень устало вздохнул.
- Сначала распишись на нем.
- Зачем?
- Если Тео тебе его дал, то сказал сделать то же самое, - Панси все еще не двигалась с места, - Я не могу тебе рассказать, если ты на нем не расписалась. Он заколдован.
Панси быстро пересекла комнату, взяла с ближайшей тумбочки чернила и нарисовала маленькую «П» окружив ее парой завитушек.
- Они с ней типа переписываются.
Панси удивленно подняла брови и усмехнулась.
- Ясно. А зачем подпись?
- Тот кто знает, что в конверте, может говорить об этом только с тем, кто подписался. И все, кто знает, таким образом, расписаны.
- А чьи еще подписи?
- Уизли и какой-то ее подружки.
- Оу... - Панси замерла на секунду, думая давно ли Нотт гуляет с этой рыжей.
- Я могу просто ей передать, да?
- Да, раз ты знаешь, - пожал плечами Блейз.
- Ооууу, - снова протянула Панси и улыбнулась. - Ладно, идем портить репутацию! Только, - она приостановилась на ее пути из спальни, - я оденусь, и встретимся, как обычно, в хранилище метел где-то через полчаса.
- Ага, конечно, зачем же спрашивать разрешение, когда можно полететь. Зимой. По морозу. Когда там снег идет. Паркинсон! - бросил Забини, и девушка только рассмеялась. Ее настроение заметно улучшилось. Это же какие хорошие новости! Она собирается испоганить репутацию принца Слизарина и мелкой Уизли заодно с репутацией хорошей всезнайки Грейнджер и гада-донджуана Нотта... Какое прекрасное будет Рождество!

***
Гостиная Гриффиндора - это самая новогодняя гостиная в Хогвартсе. Возможно, вообще единственная украшенная. Там и тут висит мишура, которую притащили сюда маглорожденные, а свечи повсюду горят цветным огнем, а не обычным. Много ребят в этом году остались на Рождество, и все они считали своим долгом сидеть в гостиной весь вечер. Кто-то играл в шахматы, кто-то начищал метлы, небольшие компании девочек сидели на диванах или коврах и, как обычно, сплетничали. Один парень залез в камин, еще трое сидели рядом и с помощью магии не давали огню разгореться, пока он там. “Какое ребячество!” - думала Гермиона Грейнджер, сидя на ступенях, ведущих в спальню девочек. Но лучше уж это, чем все эти парочки, сидящие тут и там, милующиеся и обнимающиеся. Рон и Лаванда, конечно, среди их числа. “Что б она ему уже язык откусила” - подумала про себя Гермиона и усмехнулась сама себе. Когда она только успела стать такой злобной?
- Привет, - Гермиона даже не заметила, как вошла Джинни, как подошла к ней и села рядом.
- Ага, - она снова перевела взгляд на книгу, которую вообще-то читала.
Джинни молча сидела рядом, на ступеньку выше Гермионы, и оглядывала гостиную.
- Знаешь что? - вдруг она заулыбалась.
- Что?
- Это все к чему-то то идет, - загадочно улыбаясь, прошептала она.
- Что именно? - уточнила Гермиона, не отрываясь от книги.
- Моя переписка.
Гермиона только хмыкнула в ответ.
Она не хотела ничего знать о чужих делах. Она не хотела слушать ничье любовное нытье и давать советы. Она не хотела быть чьей-то жилеткой для слез или чьей-то первой помощью, после расставания. Она не хотела слушать ни о каких бездонных карих глазах или густых темных волосах, в которые так приятно запускать пальцы, ей вообще не нравилась такая внешность у парней, ей вообще не нравилось такое поведение у девушек. Но на переписку Джинни она наткнулась случайно, сидя с ней в библиотеке и взяв ее тетрадь, в которой так аккуратно лежала чья-то развернутая записка. Ее глаза только скользнули по первой строчке, как все тело пронзила боль. Все мышцы свело и в легких вдруг стало не хватать воздуха. Джинни тут же взяла ее руку в свою и быстро черкнула пером по конверту, лежавшему рядом. С тех пор, как не сложно догадаться, Гермиона была в курсе всего происходящего. Но, на ее удивление, Джинни ни разу не ныла и не жаловалась на свою личную жизнь, ни разу не просила совета и, по большому счету, ничем особо не делилась. Но Гермиона все равно считала это большой ошибкой - узнать что-то о ее личной жизни.
- Герм, - начала Джинни в пол тона. - Он хочет встретиться… публично.
После этих слов Гермиона резко подняла на подругу взгляд.
- Да, - кивнула Уизли, - Публично. Он зовет меня в Грифонов Шепот в Рождественский вечер…
- Грифонов Шепот?
- Ну не в кафе-мороженое же.
- Ты же не пойдешь? Ты знаешь, как это может быть опасно!
- Да, это Лютый Переулок и все такое…
- Не только в этом дело! Ты знаешь, почему он так назван? Он не просто так по соседству с “Боргин и Беркс”. Там, развитая система подземелий, в которых хранятся самые массивные и самые важные темные артефакты, которые до 20 века охранялись Грифонами. Вот почему он так называется, я читала…
- Ну конечно, ты читала, - пробормотала Джинни.
- Что?
- И я о том же! - воскликнула Джинни. - Что с того? Темные артефакты и все такое - это конечно пугает, но там просто будет рождественская вечеринка, и меня пригласил мой парень.
- А он не мог пригласить тебя в Три Метлы или хотя бы в Кабанью Голову?
- Ну там его друзья не устраивают вечеринок.
Повисло молчание. Гермиона знала, что Джинни с ней не согласиться. Джинни знала, что должна заставить Гермиону согласиться с ней и даже больше…
- Если так боишься за меня, идем со мной.
- Что? - к удивлению Джинни, первым словом не было “Нет!”.
- Там будет весело… - неуверенно продолжила она. - Если я напьюсь, ты меня оттуда вытащишь…
- Ты не пьешь, ты считаешь, что это не под стать хорошему игроку.
- Да, точно… Верно, - Джинни замялась. Это было сложно строить планы, когда все мысли, что крутились у нее в голове, были только о Нотте. - А если Гарри пойдет с нами? Просто для поддержки? Что бы нас обеих вытащить пьяными оттуда?
- Что? - ужаснулась Гермиона. - Нет! Нет, ни за что! Джинни, о чем ты думаешь вообще?!
- Не о том, - тихо шепнула Уизли. - Но если мы просто скажем ему, куда пойдем и придумаем что-нибудь, чтобы если что связаться с ним? Если вопрос безопасности - это главное, что тебя волнует…
- Нет, нет, Джин, нет, - продолжала мотать головой Гермиона. - Тем более нас никто не выпустит…
- Мы полетим на метлах… на метле, ты просто будешь крепко держаться и не орать.
- И нас поймают, нет уж. Я лучше проведу вечер здесь, с ребятами… - Гермиона снова оглядела зал. Рон и Лаванда все так же миловались, сидя на подоконнике и рисуя сердечки на запотевшем стекле. Все девочки, все так же шептались. У парня, пытавшегося залезть в камин теперь вся одежда была в саже, он сидел около камина, а в камин лез его друг. Гарри не было. Скорее всего, он тренировался к квидичу. Раньше Рон пошел бы с ним. Они как-то менее близки стали сейчас. И в конце концов, Гарри вряд ли скажет Рону, если они с Джинни пойдут.
Гермиона подняла взгляд на Джинни и увидела ее усмехающуюся моську. Герм только толкнула ее плечом.
- Ты же с ними не останешься.
- Так и быть, пойду с тобой… - Гермиона отвела взгляд на секунду, - Только… только давай возьмем кого-нибудь еще с собой. Только, пожалуйста, никого из этих фиф.
- Но у нас только такие и остались… А хотя, я знаю! - Джинни встала и протянула руку подруге, - Идем! Заодно расскажем Гарри - надо придумать что-нибудь, чтобы он не волновался слишком.
- Он не будет, - Гермиона встала, - После второго расставания с Чо все его мысли только о ней.
Пока они шли в сторону поля для квидича, Гермиона размышляла что бы такое наколдовать, чтобы Гарри узнал если что-то случится. В конце концов она решила, что монетки О.Д. можно переколдовать так, что бы монетка Гарри нагрелась, если их с Джинни поменяют цифры… И цифры… Пусть меняются на 911.
***
По дороге в Лютый переулок Джинни подумала о всех способах понравится друзьям Тео, которые были ей доступны. Гермиона о всех способах отхода и о том, как, Мерлиновы брови, высоко они летят. Луна размышляла о том, почему же в созвездиях самые яркие звезды всегда такие скучные. А Панси пыталась собрать все терпение, которое имелось в ней, и держалась на Блейза как можно крепче, думая о мести Малфою, такой сладкой и такой близкой.
Три девушки на одной метле - это медленно конечно же. Но это оказалось еще медленнее, чем рассчитывала Джинни. А все из-за Гермионы так упорно говорящей ей быть еще и еще медленнее, и вскрикивающей при каждом дуновении ветра. Зато Луна сидела тихо. Джинни даже пару раз думала, не свалилась ли она, или не сбросила ли ее Гермиона. В планы Джинни совсем не входило брать с собой никого, но потом, эта мелкая пиявка Паркинсон привязалась к ней и заставила притащить Гермиону с собой. А та решила, что им нужна еще компания и взяла с собой Луну, на которую теперь же жаловалась.
Когда они наконец-то приземлились волосы у всех троих были спутаны, но Гермиону об этом даже не подумала, Луне было все равно, а Джинни считала это довольно сексуальным. Они зашли в паб, и, к счастью Гермионы и не большому разочарованию Джинни, на них никто особенно не обратил внимания. Джинни провела девочек за собой, к стойке, где только собиралась сделать заказ, как на нее налетел кто-то.
- Ты таки ее привела! - Панси задушила ее в объятиях. - И это чудо тоже тут, - добавила она с уже меньшим энтузиазмом.
- Где все? - выдавила улыбку Джинни.
- Там, в низу, идем.
Гермиона дернула Луну за собой и пошла за второй подругой.
- Что она тут делает? - прошипела она на ухо Джинни.
- Мы идем на Слизаринскую вечеринку. Как ты думаешь, что она тут делает?
Гермиона вдруг резко остановилась. Ей так хотелось спуститься вместе с Джинни туда, где все веселье. Поболтать и (даже, возможно, выпить) со всеми ребятами там. Но в тот момент к ней вернулся здравый смысл. Она же магглоражденная. Никто ее там не ждет.
- Идите сами, - бросила она и помчалась к выходу.
Джинни схватила ее за руку.
- Что? Куда ты?
- Подышать хочу, буду через минуту… - Геримионе со всей ее осторожностью и продуманностью все еще не хотелось говорить, что она уходит. Не хотелось просто отказываться от этой возможности сделать что-то совсем, совсем на нее непохожее. В конце концов, когда она в последний раз это сделала, она создала кое что очень значимое - Отряд Дамблдора. А когда она в последний раз решила ничего не делать, Рон достался Лаванде. - Я вернусь, я обещаю, - она уверенно посмотрела на Джинни, хотя не была уверенна в правдивости своих слов.
Джинни и Луна спустились по винтовой лестнице и оказались в небольшом помещении, с диванами вокруг стола в углу и в остальном совершенно пустом. Джинни заметила Нотта еще издалека. Он стоял, опиревшись на спинку одного из диванов и смотря в пол, Панси Паркинсон шептала ему что-то на ухо. Вдруг он резко поднял взгляд и их глаза встретились. Джинни не могла не заметить, как он пробежался взглядом по ней, и на его лице появилась ухмылка. Значит не зря она наряжалась. Панси отошла от него и Джинни уверенно пересекла комнату, что бы поцеловать его.
- Всем внимание! - Тео бросил через спину всем сидящем на диване, - Это моя Джин, - он улыбался.
Раздались отклики, вроде “Наслышаны, да” или “Привет, красотка”. Джинни неожиданно для нее самой поняла, как была напряженна до этого момента.
Она повернулась к Луне, что бы позвать ее пресоедениться. Но, к невероятному удивлению, обнаружила рядом с ней Блейза Забини, улыбающегося и рассказывающего о чем-то.
- Ладно, я закажу выпить, - шепнул ей Нотт и направился к лестнице.
- Где Гермиона? - стоило ему отойти, как Паркинсон сразу же оказалась рядом.
- Вышла подышать, не думаю, что она спуститься…
- Что значит, не спуститься? - воскликнула брюнетка.
- Если что ее заберет Гарри, - неуверенно шепнула Джинни в ответ.
- Какой еще Гарри? Она нужна мне тут!
- Зачем тебе она? - Джинни снова напряглась. Когда Панси сказала, ей о зелье для Малфоя, ей показалось смешным поиздеваться над ним, но теперь, когда Слизаринка повышала тонн и злилась по пустякам, это стало казаться опасной затеей.
- Все тоже самое, Уизли. Принца надо напоить, но она должна быть тут… Хотя… Сейчас, - брюнетка тут же направилась к Мафою.
- Чего сидишь без дела, красавчик, - улыбнулась она.
- Да ты никак напилась, Паркинсон, - он улыбнулся в ответ.
- А то ты мне после того балла привлекательным кажешься только, когда я пью.
- Это взаимно, детка, - огрызнулся Малфой.
- Так пойдем и тебя напоим, - она потянула его резко за руку и потащила вон. Драко только усмехнулся.
Они поднялись по лестнице и подошли к Нотту, стоящему около бара.
- Который его? - шепнула Панси и Тео еле заметно подвинул к ней бокал. По виду, абсолютно такой же, как остальные. Панси взяла его и еще один и повернулась к Малфою.
- Твое здоровье, наш Принц, - она отдала ему бокал и они чокнулись.
Медленно делая глотки из своего бокала, Панси следила за Малфоем. За тем, как он, совершенно ничего не зная, ухмыляясь своей глупости, глоток за глотком осуществлял приводил в действие весь их длинный план.
- Мерлинову… - она приложила руку ко рту, - меня тошнит, - с этими словами она схватила Малфоя за руку и потащила за собой на улицу.
- Что ты как маленькая? - засмеялся Драко, спеша за ней.
Как только они ступили на снег, Панси быстро огляделась. Гермиона стояла прямо около входа, опираясь о стену.
- Привет, - улыбнулась она ей, и Драко проследил за ее взглядом.
Он посмотрел на Гермиону и наконец-то ни одна мысль в его голове не была о чистоте ее крове, или его крови, или его отца, или ее отца, или ее друзей, или его друзей. Они вдруг показались ему такими глупыми.
- Привет, - прошептал он.
- Чего вам? - огрызнулась Гермиона, доставая из кармана монетку.
- Мне ничего, - еще шире улыбнулась Паркинсон и проскользнула обратно в паб, оставляя ее план достигать его логичного конца.
- А тебе, Малфой?
Парень замешкался.
- Драко, называй меня Драко. Какая разница, какая у меня фамилия?
Гермиона удивленно свела брови.
- Можно подумать, что тебе самому никакой.
- Чистокровная фамилия это просто способ никогда и ни у кого не вызывать сомнения в своем превосходстве и всесилии.
Теперь девушка выглядела еще более удивленной, но Драко только думал, как она такая красивая, может быть реальной.
- Будь тогда так добр, зови меня Гермионой.
- Всегда хотел, - к Драко постепенно возвращалась уверенность, - Тебе не холодно тут стоять? - он сделал шаг ближе.
- Нет, Малфой… - она на секунду замерла, - Драко, все в порядке.
- Хочешь, зайдем внутрь?
- Нет, спасибо, - Гермиона все еще смотрела на него с недоверием, - Почему не называл?
- Что?
- Раз всегда хотел, почему никогда не называл по имени? - с каждым словом, сказанным Малфою, она чувствовала, как ее тело переполняется адреналином.
- Потому что ты всегда гуляла не с теми ребятами и поступила не на тот факультет.
- Прости? Не с теми ребятами?
- То есть... - Драко вдруг понял, что вот сейчас она может просто развернуться и уйти. И, что удивительно, это пугало его больше всего на свете, - то есть… с теми кто называл по фамилии меня и это отношение было взаимным. Отношение “мы на пути к большой вражде сначала” - он просто продолжал говорить, что бы она слушала, что бы она не уходила, - а потом “победит только один”. Вот это отношение. И ты была с ними всегда. И ты знаешь, меня так воспитали, что бы я никогда ни о чем не жалел, а предложить кому-то дружбу значит дать человеку возможность отвергнуть тебя и потом ты всегда об этом жалеешь. И это как с разбитыми сердцами, знаешь, - Драко сделал еще один глоток из бокала. Снежинки падали на волосы Гермионы, которые так чудно переливались под светом фонаря. Такие изумительные кудряшки. Драко было вдруг так спокойно. “Только бы она не ушла!”. И он просто продолжал говорить, что бы заинтересовать ее, что бы заставить остаться. - И к тому же, ты Гриффиндор. Хотя, я всегда считал, что Гриффиндорцы не умнее Хаффлпафцев…
- То есть, если бы я была Рейвенкло, ты называл бы меня по имени?
Драко затаил дыхание, ловя каждое ее слово.
- Да! - заулыбался он, - Конечно же да. Слизаринцы довольно хорошо общаются с Рейсенкловцами, ты не заметила?
- Зато змеи обычно едят птиц, орлов включительно.
- Зато львы едят всех, особенно самых беззащитных.
- Змеи тоже.
- Зато змеи едят реже! Мы наслаждаемся добычей месяцами.
Гермиона улыбнулась. Такой яркой и светлой эта улыбка показалась Малфою. Такой теплой. Особенно для этого места - темного и мрачного, укутанного снегом и покрытого льдом. Еще одна снежинка упала на волосы девушки и Драко не смог удержаться, что бы коснуться ее. Такую маленькую и невесомую, на мягких и нежных волосах.
Гермиона широко распахнула глаза от удивления. С чего бы вдруг Малфою касаться ее волос. Но почему-то Малфой не казался ей сейчас таким зловещим хитрым змеем. Поэтому, когда он приблизился чуть ближе к ней, она только снова улыбнулась.
- Что? - вдруг спросил Малфой, улыбаясь в ответ.
- Что? - передразнила его Гермиона.
- Мне нравиться как ты улыбаешься.
Повисла пауза и, прежде чем ответить, девушка коснулась монетки в кармане, что бы та вернула прежние цифры.
- А мне нравится этот вечер.
Они вернулись в бар и сели за стойку. Гермиона никогда раньше не пила волшебный алкоголь. “Все что я знаю, так это, что в нем есть ягоды омелы - они делают его слаще” - сказал Драко. Они пили и правда сладкий напиток, улыбались и болтали. Так удивительно просто это было, что Гермионе то и дело приходилось себя отдергивать “Это Малфой, не забывай”. Мимо них пару раз проходили Нотт и Джинни, подмигнувшая ей, Панси, невероятно довольная собой, Забини и Луна, которой нашли ванильное молоко с имбирем по ее просьбе, и еще много народа, с которыми Драко здоровался.
- Мне жарко, - наконец сказала Гермиона, - пошли пройдемся?
Они вышли на улицу. Драко накинул пальто, а она свою старомодную куртку.
- Знаешь созвездие Андромеды? - спросил Драко.
- Да, по легенде оно выглядит как дева, которая запуталась в плетях.
- Да, - протянул Драко. - Мою тетю так зовут.
Гермиона не ожидала, что Драко вдруг заговорит о семье. Но ей почему то было приятно слушать. Это, наверное, значило, что он ей доверяет.
- Я с ней даже не знаком. Мама о ней не говорит. А она ее сестра. А так подумать у меня и кузина есть…
- Тонкс! - улыбнулась Гермиона. - Она ужасно милая.
- Я ее не знаю, но поверю тебе на слово, - алкоголь в крови растворялся и все грустные мысли сходились на нет, при виде очаровательной улыбки.
- Когда ты возвращаешься в замок? - спросил Драко.
- Как только Джинни и Луна будут готовы, но в принципе, я бы могла полететь с кем то еще.
“На что она намекает?!” - Драко вдруг остановился. “А что если нас увидят?! Меня увидят с этой грязнокровкой!” Он резко поднял на нее глаза полные ужаса. “А что скажут ребята?! А что скажет отец…”
- Драко, ты в порядке?
“Драко” - это так легко и так нежно слетело с ее губ. Так давно он тайно хотел услышать это. И эти глаза смотрящие на него так взволнованно. Он не хотел, что бы она ушла. Но он не мог больше ничего сделать.
Первым рефлексом было стряхнуть ее руку и сказать какую-то мерзость. Да вообще, что он делает тут с ней? Мерлиновы подштанники, почему он говорил с ней? Почему сидел рядом с ней?
- Драко, - переспрашивает Гермиона, и Малфой вдруг думает о другом: Почему Гермиона вдруг так смотрит на него? Почему...волнуется? Почему она ему улыбалась?
- Что я сейчас сделал? - как можно спокойнее спрашивает он.
- Ты вдруг резко остановился, - карие глаза смотрят на него в недоумении.
- А до этого?
- Ничего… Мы гуляли, ты рассказывал о сестре твоей мамы.
- И…
- И я подумала, что тебе бы понравилась ее дочь. Она всем нравиться, - Гермиона снова улыбнулась.
- Ага, - Драко отстранено кивнул.
- И еще я сказала, что могла бы полететь обратно с кем-то другим, не с Джинни.
Драко снова подумал обо всем ужасе, который ему придется пережить, если их увидят вместе.
- Может быть… - слова так неуверенно приходили ему в голову, - может быть… мы сможет дойти как-нибудь, что бы нас не заметили в Хогвартсе вместе?
- Так в этом дело, Малфой? Мне тоже хорошо не будет если меня увидят с тобой.
- Отлично, Гренджер! Значит по рукам! Я тебя так и быть подвезу, но в Хогвартсе вместе не гуляем.
- Больно хотелось.
Они оба стояли молча, пока Малфой не ухмыльнулся. Гермиона улыбнулась в ответ, и они усмехаясь пошли обратно к пабу.
Они свернули за угол, где все оставили метлы и наткнулись на такую неожиданную картину - милую парочку целующуюся возле стены. Хотя, возможно, не такую уж удивительную.
- Кхм, кхм.
Влюбленные оторвались друг от друга, и тот момент удивление Гермионы было не передать словами.
- Мы… Я… Просто хотел проверить, точно ли все в порядке, - замешкался Гарри.
- Джинни сказал ему, что все отлично, и он тут хотел подвести меня обратно, - Панси явно была пьяна.
- Отлично, - Драко неловко улыбнулся, схватил метлу в одну руку, Гермиону в другую и попятился обратно в переулок.
- Что это было? - недоуменно прошептала девушка.
- Панси всегда такая, если напьется, - засмеялся Драко.
- А ты то как знаешь? - прищурила глаза Гермиона.
- А я много знаю, Гренджер. Садись и держись крепче.
Гермионе ничего не оставалось, как последовать инструкциям, зато как только они взлетели, девушке пришли в голову все возможные ответы.
Они пролетали над лесом, когда Малфой вдруг отпустил руки.
- ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! - закричала Гермиона.
- Держись крепче, дека!
Сильный ветер ударял в лицо, Гермиона крепче обхватила Малфоя.
- Верни руки на метлу!
- А как же ты тогда потом расскажешь Поттеру, как круто я летаю?
- Малфой, руки на метлу! - последнее, о чем она хотела вспоминать об их с Гарри препирательствах.
- Вууууууууу-хууууу! - закричал парень, когда они пошли на посадку.
Гермиона была не в силах опустить его руки сама, но все еще могла заставить его самому сделать это. Плечи и спина Малфоя были закрыты плотным пальто, через которое он не почувствовал бы боли, так что ее зубы впились ровно в его шею. Кислый аромат его духов ударил ей в нос.
- Что ж ты делаешь? - завопил Малфой и вернул руки на метлу буквально за несколько секунд до приземления.
Как только они оба твердо стояли на земле, Драко коснулся рукой шеи. И него шла кровь.
- Что это было Греднджер?!
- У меня к тебе тот же вопрос, Малфой!
Они стояли на полу, совсем близко в замку, и знали, что ответов у них нет. Она могла пнуть его или толкнуть. Он мог… мог не говорить с ней сегодня. Почему они оба сделали это?!
Малфой улыбнулся первым.
- Извини, - уверенно сказала Гермиона и сделала шаг к нему и коснулась его руки на ране, убрала ее и коснулась раны. - Отвести тебя в больничное крыло?
- Лучше поцелуй что б зажило, - усмехнулся Малфой, и Гермиона прищурила глаза. - Просто теоретически, Гренджер, я бы мог тебе понравиться? - вопрос сам сорвался с губ парня, и теперь он уже был готов о нем пожалеть.
- Сегодня ты уже это сделал…
Повисла пауза.
- И ты меня укусила.
- Ну надо было держаться?! - Гермиона скрестила руки на груди, а Малфой подумал, что надо не только за метлу держаться.
- Спокойной ночи, Гермиона, - он растянул ее имя по слогам и улыбнулся.
- Спокойной, Драко, - и Гермиона сделала кое-что, чего раньше никогда не делала, - она потянулась и поцеловала Драко в шею, именно там, где был след от укуса. Парень замер, Гермиона, отстранилась и пошла в сторону замка. Единственное, что ее успокаивало - это мысль, о том, что она не одна такая ненормальная в эту Рождественскую ночь.

Пэйринг или персонажи: Драко Малфой/Гермиона, Забини/Дамблдор, Пэнси/ Гарри, Забини/Луна
События: Хогвартс

Жанры: Гет, Романтика, Юмор, Флафф, AU, ER (Established Relationship)

Предупреждения: дикий OOC

Саммари:
Никогда и ни при каких обстоятельствах не стоит подбрасывать шипящих существ в постели друзей! Никогда! Иначе вам обязательно подольют любовное зелье, влюбят вас в вашего красивого врага... А потом судьба сыграет с вами злую шутку. Посмотрите на Драко! Разве он заслужил такое? Конечно!

Жанр: романтика/флафф/юмор.
Пейринг: Драко/Гермиона, Блейз/Луна, Гарри/Панси.
Размер: Макси.
Cобытия: ПостХогвартс; в Хогвартсе; чистая романтика.
Предупреждения: OOC, ER.
Саммари: Панси строит козни, Блейз ведёт собственную игру, а Гермиона отчаянно старается всё контролировать, но Хогвартс, кажется, против.


— Малфой.
Она с трудом отстранилась — совсем не потому, что он удерживал её, а лишь из-за сопротивления собственного тела. Хотя, что уж скрывать, Малфой тоже не особо был рад прекратить поцелуй.
— Малфой! — чуть строже окликнула она и, изогнувшись в его руках, напрямую спросила: — Ты почему меня целуешь?
— У тебя вкусный блеск, — незамедлительно отозвался Драко, мысленно помянув Мерлина в надежде на то, что он правильно произнёс магловское словечко.
— А-а-а, — понимающе протянула Гермиона и почти было наклонила голову обратно, готовясь вернуть поцелуй, и Драко на мгновение показалось, что их губы опять соприкоснулись и началась блаженная пытка, но на полпути Грейнджер остановилась и резко мотнула головой. — Какой блеск, Малфой? — Она окончательно пришла в себя и отпрянула от Драко, скидывая его руки со своей талии. — Я спросила, почему ты меня целуешь? Стоп!
Действительно, стоп! События зашли слишком далеко намного раньше, чем предполагалось.
Наверное, стоило начать чуть-чуть издалека, но и вы поймите: сперва Гермиона была полностью уверена, что в этот вечер не произойдёт ничего выдающегося, а когда все начало закручиваться, у неё просто не было возможности остановиться и слегка прояснить ситуацию, даже ради себя самой. Но исправиться можно, ведь описывать прошлое гораздо легче, чем предугадывать будущее.
Жаль только, что это прошлое уже не исправить.
А может и не жаль.
***
За пять недель до Рождества.
Ох, как Гермиона мечтала, чтобы именно с так началась эта история. Пять далёких, свободных и не предвещающих беды недель назад — тогда мысли о празднике и тем более подготовке к нему не внушали опасений. А все предметы, от одной мысли о которых теперь охватывал ужас, находились на своих местах: платье — на вешалке в бутике «Твилфитт и Таттинг»*, туфли — на полке в магазине напротив, а бесконечное множество заколок, лент и украшений пряталось в шкафу, пока волосы удерживала простая мягкая резинка. Но самое главное, что буквы — маленькие закорючки, слегка подпрыгивающие на бумаги из-за волнения Гермионы, — составляли привычные и родные сердцу слова документов, связанных с ущемлением прав магических существ и упразднением неравенства между всеми носителями магии. А что теперь?
Гермиона покосилась на своё отражение, которое ответило ей напряжённым взглядом, и опустила глаза на листок бумаги, лежавший на столике. Глубоко вздохнув, она громко, с выражением произнесла, сверяясь с текстом:
— Думаю, что никто не станет спорить, — голос подвёл сразу же, и пришлось прочистить горло. — Никто. Так, никто, ни один человек здесь не станет спорить, что Рождество — семейный праздник. Но после такого заявления сам собой напрашивается вопрос: что же все мы делаем здесь в этот вечер? Ответ прост, и я думаю, каждый согласится со мной. Мы все одна большая семья, даже если не каждый из вас знает моё полное имя, — она криво улыбнулась зеркалу, стараясь отразить максимум веселья и энергичности на лице. — Шутка! — улыбка вышла неестественной, и Гермиона тут же мотнула головой, тихо пробурчав: — Люди ведь любят шутки, — и сокрушенно покачала головой: — Гермиона, ты безнадёжна, когда дело касается вдохновляющих речей.
Она наклонилась к столу и решительным движением руки перечеркнула все, написанное ранее.
Как случилась эта нелепая и возмутительная ситуация? С каких пор Гермиона Грейнджер, которая с лёгкостью перескажет содержание любой книги, без затруднений напишет эссе по трансфигурации и зельям для всего потока, сумеет за день рассмотреть рекордное количество прошений, не справляется с сочинением нескольких в меру умилительных, весёлых и воодушевляющих предложений?
Ответ, как и ожидалось, не нашёлся, зато Живоглот решил незамедлительно помочь хозяйке: запрыгнув на стол, он ловко расправился с магловской ручкой, откинув её лапой, и, как любой порядочный кот, развалился, подмяв под свою не самую грациозную тушку то, что напоминало праздничную речь Гермионы.
Конечно, она знала, что хотела бы вложить в свои слова: это, определённо, должно было быть что-то, придающее сил, заставляющее людей по-новому взглянуть на жизнь, глупые мелкие проблемы и все невзгоды, преследующие род человеческий на протяжении тысячелетий. Но этакое просвещение населения могло оказаться скучным и, прости Мерлин, глупым, попросту смешным, ведь несмотря на то, что празднование проходило в школе, кому из гостей понадобится наставление обыкновенной девчонки? Да, героини войны, конечно же, сообразительной, изучившей множество вопросов и, в конце концов, умеющей сделать вид, что всё, произнесённое ей, — чистейшая правда, истина жизни и бытия. Но в Рождество просто нельзя было поступить так — вся эта заумная чепуха казалась бы высосанной из пальца.
Это не подходило.
Речь следовало дополнить таким невероятно огромным количеством непонятно чего, что у Гермионы опускались руки. Даже решение выпрыгнуть из гигантского кремового торта с криком «Будьте счастливы!» своим фирменным командным голосом казалось сейчас более разумным, чем выйти на сцену и на глазах доброй сотни волшебников зачитать провальную речь.
Но самым разочаровывающим во всей этой ситуации являлся тот факт, что до Рождества для Гермионы оставалось не пять недель, а лишь каких-то пару минут.
***
Дверь распахнулась.
— Рождество — главный праздник любви, — провозгласила Паркинсон, перешагнув порог с гордо поднятой головой.
Блейз знал — приветствий не требуется, впрочем, как и остальных формальностей, которые сопутствуют посещению гостем твоего дома. Панси, затянутая в слегка вычурное платье, с идеально уложенными волосами и макияжем без единого изъяна, танцующей походкой направилась к Блейзу, и он не удержался, вставив своё едкое слово в её вот-вот готовую начаться пламенную речь:
— День все влюблённых — главный праздник любви.
Взгляд, который он получил, даже не успев договорить, не сулил ничего хорошего. Как будто после долгой и упорной тренировки, её тело и лицо отреагировали моментально: руки взлетели на талию, голова едва заметно склонилась к плечу, глаза сузились и подбородок слегка опустился вниз, словно намекая, что её прекрасный ротик, так старательно намазанный неярким оттенком красного, может распахнуться в любой момент, и Блейз попадёт под раздачу.
Но Забини был в курсе ещё кое-чего: это, действительно, был тщательно отрепетированный образ. Все в нём было так правильно и пугающе одновременно: лёгкий наклон головы; чуть сбитое дыхание; пальцы, сжимавшие ткань на бедре или впивающиеся в ладони; элегантно отставленная в сторону ножка и это выражение лица, которое отражало мастерски подобранные эмоции. Забини с детства втайне восхищался удивительными способностями и даже талантами Панси — она была истинным манипулятором, и Блейз всегда жалел, искренне жалел тех, кто попадался ей под горячую руку или же впутывался в сети её интриг.
Уж что-что, а интриги она плести умела.
— Что? Я просто предположил, исходя из названия, — он выставил руки в примирительном жесте, прекрасно осознавая, что сейчас Панси не станет растрачиваться по мелочам. — Прости, внимательно тебя слушаю.
— В Рождество, Блейз, нужно быть с теми, кого любишь, — поучительно произнесла она и махнула на него рукой. Снова произошла трансформация — теперь в обратную сторону.
— Гриффиндор, моя дорогая, плохо влияет на твои очаровательные мозги, — медленно, с чётко вымеренной долей пафоса отозвался Блейз и, выдержав многозначительную паузу, вновь приготовился говорить, но Панси перебила его. Видимо, ей надоело ходить вокруг да около, и она решила наконец закончить обмен любезностями и перейти в главной причине своего, конечно, ожидаемого, но от этого не менее эффектного появления.
— Блейз, у нас одна цель — этот вечер мы оба хотим провести с дорогими для нас людьми, — без обиняков заявила она. — И цель в данном случае оправдывает средства, — уголки губ дрогнули, расползаясь в лукавой ухмылке. — Даже по гриффиндорской логике.
Забини почувствовал, как случилось то, что происходило уже тысячи раз и всегда не без последствий: между ними установилась связь. Ему захотелось широко ухмыльнуться в ответ, но он лишь сдержанно кивнул головой.
— И какие же средства? — заинтересованно осведомился Блейз, чувствуя, что Рождество в этом году несомненно станет весьма и весьма занятным.
***
Рождество — время веселья.
Нет, не так.
Рождество — повод для веселья.
Тоже не то.
Рождество — момент, когда можно и нужно веселиться, а все обстоятельства, окружающие предметы и люди лишь благоволят этому, а значит, стоит просто отпустить себя, забыть о глупых принципах, предрассудках, мнениях (не только чужих, но даже своём любимом), отмести все границы, рамки, путы, связывающие по рукам и ногам. Можно подобрать ещё тысячи синонимов, привести особо звучные аллегории, расписать это все на пергаменте или на двух — для точности, и не забыть про подпись, но… зачем?
Устные предметы всегда давались Гермионе не хуже, поэтому письменное подтверждение не требовалось. Она просто пообещала одну маленькую вещь самой себе.
Грейнджер дала слово, что в этот вечер вполне благосклонно отнесётся к любым глупостям, происшествиям и проявлениям чувств, не даст себе испортить праздник кому бы то ни было наставлениями, нравоучениями или замечаниями. Она будет просто искренне радоваться жизни, как когда-то давно радовалась на Святочном балу до того момента, как он был испорчен Роном Уизли.
Она грустно улыбнулась, вспоминая, что этот в праздник он уже точно никак не сможет изменить её настроения. Рон, Джинни и тем более Джордж не смогли переступить через себя и вернуться в Хогвартс, особенно в тот момент, который необходимо было провести в самом лучшем расположении духа, но все трое понимали, что не имеют права влиять на решение Гарри и Гермионы ответить согласием на приглашение Макгонагалл.
Той же Макгонагалл, которая лишь слегка состарилась от времени, но расцвела от жизни и любимой работы: спокойного преподавательского опыта с поколениями учеников, которые всё сменяли друг друга, но практически не менялись в глазах учителей, и директорского кресла, за спинкой которого висел портрет Альбуса Дамблдора, не преминувшего нет-нет да и порадовать своего заместителя особо полезным советом.
Но теперь Минерва, видимо, решила, что в её размеренной и безмятежной жизни пора устроить всплеск, а может, просто сыграл роль необъяснимый учительско-материнский инстинкт, которому поддавались все учителя в моменты встреч с тем самым учеником. И у Минервы таких был целый поток.
В любой случае, Макгонагалл рискнула собрать в канун Рождества под одной крышей весь выпуск тысяча девятьсот девяноста восьмого года совместно с учителями и нынешними учениками Хогвартса, и Гермионе оставалось только дождаться Гарри, чтобы стать частью вполне нестандартного праздника.
Он появился почти вовремя и, после приветствий и дружеских подтруниваний, протянул Гермионе флакон-портал. Чувствуя, как он привычно подкинул и скрутил все тело, она вспомнила, что кое-какие допущения всё же содержались в рождественской клятве. Гермиона ну никак не могла допустить нескольких вещей. Ссоры и глупые перепалки, переполох и сумасбродство, неожиданное нарушение спокойствия и, конечно, применение магии и любых волшебных средств на гостях должны — просто обязаны были! — остаться за пределами замка.
Уж это Грейнджер проконтролирует — не может же она целиком отказаться от своей сути в такой вечер.
***
— Всего лишь несколько рождественских подарков для наших друзей!
— Ты ограбила магазин Уизлов? — ошарашено выдал Блейз, когда по щелчку пальцев перед Паркинсон возник гигантский — самый большой из всех, что выпускают, — пакет, забитый доверху склянками, флаконами, бутылочками и коробочками, наполненными самым неожиданным для Блейза содержимым. Но более удивительным, шокирующим было видеть Панси, такую утончённую, элегантную от макушки до пят рядом с этим цветастым недоразумением ярких, кричащих цветов.
— Когда мои методы не работают, в ход идёт тяжёлая артиллерия, — сообщила Панси, засовывая руки по локоть в мешок и доставая предметы один за другим.
— Ух ты, — Блейз подался вперёд, чтобы разглядеть покупки Паркинсон. — Ты признала, что Уизли могут помочь с решением твоих проблем. Поттер и правда меняет людей.
— Замолкни, Забини, — коротко оборвала она его и, выудив из пакета набор «Чудо-ведьма»*, довольно заулыбалась. — А вот и они.
— Они?
— Любовные зелья, Забини. Ты бы до такого не додумался.
— Любовные зелья? Я думал, у вас с Поттером все идеально.
— Блейз! — предупредительным тоном произнесла Панси и, развернувшись к нему, пояснила: — Есть одна парочка, которая легко может испортить нам праздник. Конечно, твоя проблема намного меньше, — она слегка повела бровью, словно намекая, — но все же присутствует. А значит, нам просто стоит избавиться от неё.
— Избавиться? — он укоризненно покачал головой. — Это Рождество, Пэнс, выбирай выражения.
— Мы не станем портить им праздник, — раздражённо исправилась она, — даже скорее улучшим его.
— Но почему нельзя было просто сварить или купить амортенцию?
Панси закатила глаза и что-то неразборчиво пробурчала, начав распаковывать набор любовных зелий.
— Я серьёзно. Конечно, твои попытки повысить Уизли доход могут быть частью какого-то плана, — предположил Блейз.
— Ты идиот? — разозлившись, Панси перебила его. — Любовные зелья притягивают к тем, кто приготовил или купил зелье, — разговорилась она. — Растрёпанная занудная девчонка, пребывающая слегка навеселе, которая бы шаталась за мной весь вечер, — это единственное, чего мне не хватало в Рождество! Но эти зелья Уизли возможно обмануть, в отличие от настоящей магии, как в деле с амортенцией.
— Смотрю, ты тщательно изучила вопрос, — насмешливо протянул Блейз и замолк, не найдя другого способа прокомментировать ситуацию.
Панси наконец развернула зелья и с особой осторожностью выставила их в ряд на столе; Забини застыл рядом, скрестив руки на груди и следя за каждым её действием. Вытащив со дна коробки лист бумаги, Панси тщательно проверила наличие всех зелий и уселась обратно в кресло, громко зачитывая инструкцию:
— Зачем служит любовное зелье? — Паркинсон коротко взглянула на Блейза, приглашая разделить с ней этот поистине бесценный опыт. — Юная волшебница сможет почувствовать себя желанной и любимой, ощущая взгляды объекта вожделения на себе… Не наш вариант.
— Я бы поспорил, — вставил слово Блейз, прокручивая в голове все возможные варианты развития событий.
— Для отворота от другой персоны — уже ближе, — проигнорировав комментарий, продолжила Панси.
— Конечно, тебе ведь могут помешать строить любовь с Поттером, — вновь подал голос Забини, всё-таки надеясь расшевелить Паркинсон.
Но она упорно игнорировала насмешки:
— Для того, чтобы свести жертву с ума… Э-э-э, магазин Уизли когда-нибудь подвергался проверкам?
— Свести с ума от любви, — пафосно заявил Блейз и подмигнул Паркинсон, которая недоуменно оглядывала его. — Это все, конечно, безумно интересно, но может приступим к делу?
Подняв первый попавшийся флакон, Забини придирчиво осмотрел его и несколько раз перечитал этикетку, благодаря судьбу, что в этот день не он встал на пути у Панси Паркинсон.
— Предлагаю смешать несколько — чтоб наверняка, — Панси оживлённо подскочила и применила к одной из колб заклинание расширения. — Думаю, нам пригодиться это, и это, и чуть-чуть вот этого, такое тоже сойдёт, — она увлечённо выливала зелья одно за другим во флакон, изредка взбалтывая получившуюся смесь; Блейз только и успевал читать этикетки, не особо вникая в смысл названий.
— «Сумеречные лунные лучи», «Флиртующие фантазии», «Кристаллы Купидона», «Подави стыд»*… Уизли определённо стоит нанять того, кто придумает им более привлекательные наименования, — он еле успел поймать очередной флакон, который Панси опустошила и откинула за ненадобностью. — Стой, Панс, «Целующееся» уже было!
— Такого никогда не бывает мало, — уверенно изрекла Паркинсон, даже не удосужившись обернуться.
— Ты, вообще, уверена, что это хорошая идея — просто смешать их все? — Блейз старался прикинуть количество жидкой любви, которое кому-то придётся выпить в этот вечер.
— Не беспокойся, все должно пройти идеально! — Панси наконец закончила приготовление адской смеси и развернулась к Забини, осматривая его безумным взглядом и широко улыбаясь. — Она выпьет зелье, бросится на любого охмелевшего парня, которого мы выберем, потом немного рождественской магии: омела и всякая подобная чушь, — вдохновенно продолжала Панси, но Блейз оборвал её на полуслове.
— Она? — переспросил он и склонил голову в сторону, выразительно приподняв брови.
Они, Блейз, они оба, — отмахнулась Паркинсон и зачем-то добавила: — Грейнджер и Малфой.
***
Монета-портал перенесла Драко Малфоя почти к самым дверям Большого зала, но что важнее, прямо под нос Луне Лавгуд, прибывшей всего минутой ранее.
Драко слегка покачнулся, как только ноги коснулись пола и втянул воздух, ощутив,несомненно, привлекательные ароматы хвои и остролиста, окружавшие со всех сторон, и запахи, дразнившие желудок, которые доносились из Большого Зала: там была и индейка, и апельсин, и изысканные соусы, и дорогие вина, и вся эта смесь не была слишком приторной, чтобы утомить и вызвать отвращение. Малфой замер, наслаждаясь мгновением и окончательно отбрасывая все мысли, которые беспокоили его на протяжении нескольких недель с момента получения письма от нынешнего директора Хогвартса.
Он мог присутствовать на празднике, он мог получать удовольствие наравне со всеми, он мог получить Рождество, которое заслужил. Потому что заслужил!
— Лавгуд, — Драко поприветствовал её лёгким наклоном головы, но даже не взглянул. Никакой заинтересованности или же пренебрежительности, лишь сухая, строгая вежливость, обусловленная обстоятельствами.
— Здравствуй, Драко, — она улыбнулась открыто и искренне. — Мне нравится твой галстук.
Он совсем не аристократично скосил глаза на кусок ткани, болтавшийся на шее, и моргнул, будто впервые заметив, что цвета его галстука и платья Лавгуд были полностью идентичны. Скупо кивнув, он отвернулся от Луны, которая уже встретила знакомых, и оглянулся в поисках своих… хоть кого-нибудь. Драко пробегал глазами по лицам, которые казались знакомыми, но вместе с тем чужими и далёкими. Добродушие делало их закрытыми для Драко, и ему хотелось найти тех, кого он сам был бы рад видеть.
— Хогвартс — жалкое подобие школы, — прозвучало откуда-то слева одновременно два голоса, и, резко развернувшись, Драко увидел Забини и Паркинсон, перед которыми расступалась толпа — или так только казалось из-за их гордого и напыщенного вида.
Они подошли к нему, и Панси крепко обняла его, как будто они не виделись целую вечность. Блейз тем временем продолжил:
— Я бы скорее сбросился с астрономической башни, чем проучился здесь ещё два года, — протянул он, пародируя интонации друга. Те интонации, которые были так знакомы всем, кто знал Малфоя пять лет назад.
— Как я понимаю, вы фиксируете каждое произнесённое мной слово, — поморщился он и под смех Панси протянул руку Забини. Он широко улыбался, в то время как Драко придирчиво осмотрел их обоих, отметив тот изумительный, глубокий оттенок зелёного, который выделялся в наряде Панси и галстуке Блейза. — Вижу, вы хорошо постарались в подборе костюмов.
— Было сложно подобрать тон, — сообщила Паркинсон, косясь на Блейза. — Он слишком щепетилен в вопросах, касающихся одежды.
— Конечно, — невозмутимо подтвердил Забини. — Цвет должен был подходить под тон кожи и выгодно подчёркивать глаза.
Все трое рассмеялись, и Драко почувствовал себя легче.
Гости продолжали прибывать, весело приветствуя друг друга и объединяясь в компании. Сквозь стены просачивались призраки, подлетая к особо шумным кружкам. Снова и снова со всех сторон звучали старые шутки, поздравления с праздником и горячие признания радостно-возбуждённых волшебников. Над их головами воздух разрезали Санта-Клаусы* на мётлах или в санях, чьи мешки были слишком малы для подарков и оказывались набиты конфетти и драже Берти Боттс, которые сыпались на гостей, а на стенках всеми мыслимыми и немыслимыми цветами переливались огоньки гирлянд.
Толпа колыхалась, становилась все плотнее, и места в холле уже практически не оставалось, когда двери Большого зала распахнулись, и все присутствующие, словно увидев в этом особый знак, зашевелились в поисках своей пары.
Луна подоспела к Драко ровно в тот момент, когда Блейз манерно подал руку Панси, и они друг за другом двинулись вперёд, услышав, как постепенно нарастают звуки музыки.
Всем до единого было ясно, что от них требовалось. Начинался первый вальс.
Панси была уверена, что выдержит. Всего несколько минут, когда нужно счастливо улыбаться окружающим, двигаться грациозно и думать только о хорошем. Но терпение оказалось совсем не её чертой, а комочек беспочвенной ревности пожирал изнутри слишком быстро. Как только пары разделились на две линии, движущиеся в разные стороны, Панси поняла, что не справилась, и постаралась утянуть Блейза в нужную ей сторону.
Но у Забини были свои идеи на этот счёт.
— Блейз, нам надо направо! — потребовала Панси, стараясь сменить их направление, но он уверенно продолжал вести.
— Нет, дорогая, нам налево, — внушительно откликнулся он, кружа партнёршу в противоположную сторону.
Панси вскинула на него злобный взгляд, осознавая, что у неё нет шансов в борьбе с Забини: он, кажется, не был настроен потакать её желаниям и был сильнее физически, а устраивать драку ещё до первого выпитого бокала было бы слишком даже для Паркинсон. Она недовольно повернула голову в сторону, продолжая ступать ровно и чётко, но как только Блейз чуть сильнее сжал её талию и приподнял вверх, она смогла разглядеть две светлые макушки, которые находились через две пары от них.
— Ах, вот как! — зашипела Панси, и её ступня изящно приземлилась на ботинок Блейза. — Если ты хочешь контролировать её во всём — знай: девушкам обычно не нравится такое.
— А парням? — парировал он и, дождавшись, пока Панси вновь подпрыгнет, упираясь ему в плечо, с силой опустил её обратно на паркет. Она скривилась, но решила не вступать в пререкания.
— Думаю, пора начинать, — процедила Панси, вцепившись в Забини, и отклонилась назад, силясь рассмотреть в толпе Поттера или хотя бы более заметную Грейнджер, которые в этот момент танцевали на другом конце зала.
— Да что ты? Когда мы впервые обсуждали этот план, ты заверила меня, что это на крайний случай, — продолжал ёрничать Блейз, хотя сам сгорал от желания наконец закончить все это дешёвое представление и преступить к той части вечера, которую он ждал с нетерпением.
— У тебя есть два круга, чтобы выбрать кандидатов, — отрезала Панси и сама приступила к поискам.
Мелодия развивалась, вступали новые инструменты, Флитвик* надувался все сильнее от гордости с каждым движением, его лицо растягивалось в улыбке, а пары кружились быстрее и быстрее в ритм музыки. Темп увеличивался, и когда Блейз снова с особой силой подкинул Панси над собой, у неё в голове что-то щёлкнуло. Она увидела прямо перед собой спокойное, приятное лицо и грациозную фигуру и, опустившись, тотчас спросила:
— Как тебе Астория? — она снова придирчиво статную блондинку, замершую на мгновение в нескольких метрах от них, и удовлетворительно кивнула, не дожидаясь ответа: — Да, я думаю, что это идеальный вариант. Она вряд ли откажется от Драко Малфоя, готово повиснуть у неё на шее.
— А что насчёт Грейнджер? — Блейз задал вопрос, волнующий их обоих.
— Почему не пришёл Уизли? — посетовала вполголоса Панси. — Было бы намного проще. Пусть будет любой гриффиндорец.
— Бывший, ты хотела сказать, — поправил Блейз.
— Нет, Забини, — съязвила она, — я имела в виду одного из малолетних студентов, мечтающих быть совращённым героиней войны.
— Это отвратительно.
— А я о чём, — она хмыкнула и, почувствовав, как Забини подтолкнул её вперёд, прокрутилась под его рукой и остановилась одновременно с музыкой. Вздохнув, Панси шагнула ближе к Блейзу и подвела итог: — Я устрою все с Малфоем, а ты займись Грейнджер. Макгонагалл начнёт говорить совсем скоро, и мне очень хочется, чтобы после первого тоста кое-кто угостился не просто шампанским.
«Непреодолимое желание поцеловать» — именно так было написано на этикетке «Целующегося зелья». Панси перечитала её несколько раз, чтобы обнаружить информацию о любых побочных действиях и ситуациях, когда зелье может не сработать.
Таких не оказалось.
Поэтому одним смелым, резким движением Паркинсон опрокинула флакон зелья в бокал Грейнджер, как только та отвернулась, а Забини проделал то же самое с напитком Драко Малфоя.
Возможно, это было очень некрасиво с их стороны, может быть, даже слишком по-детски — ну, правда, кто из взрослых и серьёзных людей станет в здравом уме закупаться в магазине Уизли и портить друзьям и недругам праздник — но Панси и Блейз были настолько увлечены своей идеей, что не задумались об этом ни на мгновение. Они оба знали, что с момента, как их жертвы пригубят свои напитки на всё про всё у них останется около семи минут. Было просто необходимо проделать все быстро и незаметно, а после отвлечь Драко и Гермиону, растащить по своим углам и оставить наедине с предполагаемыми партнёрами.
Панси напряжённо следила за Грейнджер, поймав себя на мысли, что готова скрестить пальцы ради успеха их предприятия. Блейз дёргался на стуле рядом, совсем не контролируя себя. Все присутствующие медленно рассаживались за столики, и Макгонагалл уже пошла по направлению к стойке, готовясь произносить заготовленную речь. Панси прекрасно знала, что она скажет.
Первым делом, конечно же, объяснит, с чего ей вообще пришла в голову эта странная и местами абсурдная идея разбить взрослых людей, обладающих собственными предпочтениями и желаниями, на пары, как подростков, которые не справились бы с этим сами. Было очевидно, что эти объяснения никто не поймёт и не примет.
Далее, несомненно, последует волна горячих благодарностей, в большинстве случаев искренних, тем, кто ответил, пришёл и помог с подготовкой к торжеству, и Панси почувствовал намёк на гордость, осознавая, что и сама причастна к этому.
И в завершение Минерва огласит список пожеланий в лучших традициях Дамблдора, чтобы повысить настроение гостей, и вот это, возможно, даже подействует.
***
Драко невероятно спешил. Он почти бежал, и его шаги сопровождались гулким звуком, разлетавшимся по всему коридору. Где-то позади оставался кабинет трансфигурации и ошарашенная Астория Гринграсс, которая даже не попыталась выяснить, в чём дело. Она просто не успела, так быстро он вылетел из кабинета.
Драко знал — существовала очень маленькая вероятность, что позже Астория подойдёт к нему и потребует объяснений, ведь Гринграссы с недавнего времени были слишком гордыми, но это не волновало Малфоя. Испортить отношение с бывшей сокурсницей в единственный вечер, когда этого по-настоящему не стоило делать, не лучшее, что он мог выкинуть, но в данный момент его заботили абсолютно другие вещи.
А если конкретно — тот единственный предмет, который привлёк его внимание в кабинете Макгонагалл и стал своеобразным толчком к действиям, хоть он пока и не знал к каким.
Драко Малфой чувствовал, как привычный мир рушится от этого простого и неважного события, которое так удивительно совпало со многими другими, открывая путь к переменам. Драко давно замечал, что его жизнь стремительно неслась под откос, но иногда казалось, что все переворачивалось с ног на голову и она, наоборот, шла в гору. Честно говоря, Малфой специально выражался именно такими фразами, потому что эти магловские, ужасно банальные слова хоть немного приближали его к тому миру, к которому он с некоторых пор мечтал принадлежать.
Эта мечта была страшной тайной Малфоя, которую он тщательным образом оберегал, сохраняя её внутри уже без малого три года, но мысли о ней до сих пор иногда казались чужими и неправильными. Теперь они снова наполняли сознание, путая все планы и представления об этом Рождестве.
После очередного поворота Драко не выдержал, увидев освещённый лестничный пролёт впереди, и всё-таки сорвался, на скорости вылетая из арки.
В полной тишине он услышал тихий стук, сообщавший о том, что край лестницы коснулся платформы, и через секунду Драко врезался в девушку.
Или это она врезалась в него?
Хватило одного взгляда на ошарашенное лицо, чтобы в голове под влиянием воспоминаний о школьном прошлом родилась мысль и вылетела изо рта, не давая задержать себя:
— Вспомнила, что в Хогвартсе есть библиотека?
Пора признать официально: Драко Малфой — полный идиот. Эта фраза ворвалась в их сознания, будто появившись из второго, может, третьего, курса. Когда не было… много чего не было, и Драко совсем не хотелось об этом думать, пока он смотрел на Грейнджер и просто пытался понять, какой будет реакция на подобные глупости сейчас — пять лет спустя. Вряд ли это будет напоминать то, что он почувствовал, услышав дружеские подтрунивания друзей, напоминавшие не о самом лучшем времени в его жизни.
Но Грейнджер почему-то не реагировала. Драко видел — уж конечно, он смотрел прямо ей в глаза, — что даже взгляд не изменился.
Голова Гермионы вмиг опустела, и причина, по которой ей так срочно нужно было на второй — или третий? — этаж покинула сознание. Единственная связная билась в голове, крича о том, что начинать с целого бокала шампанского было плохой идеей. Перед глазами поплыли тёмные круги, в ушах шумело, разум затуманился — все признаки алкогольного опьянения налицо, и лишь одна картинка чётко выступила на фоне позабытых забот и переживаний.
Мужское лицо. Худое, с высоким лбом, острыми чертами и выражением ничем не прикрытого изумления. Лицо Драко Малфоя, которое въелось в сознание настолько, что, казалось, закрой она глаза – всё равно будет видеть его так же точно и запомнит малейшие детали в изгибе губ, взгляде и повороте головы.
Лестница покачнулась, и Гермиона, стоящая на краю, почувствовала, что заваливается на Малфоя. Драко наконец увидел изменения в её взгляде и мгновенно ощутил, что Грейнджер попросту падает в зазор, образовывающийся между лестницей и пролётом. Времени на размышления не было — он шагнул вперёд, толкнув её на лестницу, и ухватился за перила, другой рукой продолжая удерживать Гермиону за локоть. Лестница медленно поплыла по воздуху, возвращая их к дверям, ведущим в коридор.
***
Туман отступил, только когда Гермиона добралась до Большого зала. Сказать, что её беспокоило это — ничего не сказать. Она потерялась в реальности, а в голове была дикая каша, даже хуже, чем в записке с речью. («Нет, Гермиона, шутки всё-таки не твоё»). Не верилось, что один бокал шампанского был способен сотворить такое, но чтобы проанализировать происходящее не хватало сил.
Гермиона так и не смогла осмыслить, зачем ей понадобилось бродить по коридорам в разгар веселья, и вспомнить, как она добралась до холла. Единственное, что оставалось в голове и, кажется, не собиралось рассасываться, — образ Малфоя, его лицо настолько чёткое, словно он все ещё стоял перед ней. Хотя он и правда стоял, но не только перед ней, а перед всеми.
Она не могла сказать, появился ли он в зале позже или раньше её и перебросились ли они хотя бы парочкой фраз или молчали, будто одновременно потеряли дар речи, как это произошло на лестнице. Она ведь даже не поблагодарила его, но теперь было поздно — Малфой говорил и выглядел так, словно ничто не волновало его. Спокойно-самодовольное выражение в лице и позе оставляло след на каждом слове, произнесённом тихим и властным голосом. Он подчёркнуто небрежно улыбался, кивал и поводил плечами, заставляя людей верить в каждое своё суждение.
Драко говорил о добре, уверенности, убеждениях и переменах в жизни и в характере. Никому не требовалось объяснять, на кого он намекал своими красивыми словами, но волшебники принимали их.
Драко Малфой публично раскаивался в своих поступках.
Почти. Ведь у таких, как он, всегда есть козырь в рукаве.
Гермиона больше не могла слушать, смотреть, ощущать его присутствие. Её тело и сознание сходили с ума, и хотелось продолжать списывать это на алкоголь или на впечатление от нелепого столкновения, но чего-то не хватало, чтобы прояснить ситуацию. Гермиона понимала — ещё чуть-чуть и она точно не сможет найти ответ.
Гермиона выскочила из Большого зала и завернула в ближайший коридор, услышав нарастающие аплодисменты и даже крики, что означало только одно: Малфой поклонился, возможно, улыбнулся гостям и двинулся в сторону двери, как и все, кто были до него.
А она продолжала бежать.
В голове было слишком много мыслей, как будто другой человек со своими эмоциями, взглядами и предпочтениями делил с ней разум. И то, что нравилось тому человеку, совсем не нравилось Гермионе. А может, она ошибалась?
Она смотрела на Малфоя теми же глазами, что пять, шесть, семь лет назад, но видела совсем другого человека. Он был сильнее и ранимее, и умнее, и красивее, и глубже, и мужественнее, и печальнее… и так много других «и», делающих его похожим на героя до невозможности слащавого, но захватывающего романа, который Гермиона прятала на полке за более серьёзной литературой, с одной лишь маленькой поправкой: он был настоящим.
И что уж скрывать, настоящими были и те непередаваемые чувства, которые она испытывала от одного взгляда, брошенного в его сторону. Теперь Гермионе казалось, что так было всегда. Когда у них в школьные времена вдруг совпадало расписание, занятие сразу становилась в разы легче; когда он нечаянно или тем более нарочно смотрел на неё, все тело прознала дрожь, а когда называл грязнокровкой и обругивал друзей, семью или её саму, Гермионе хотелось широко улыбнуться и нежно обнять его, прильнув всем телом, несмотря ни на что.
Где-то далеко в прошлом устроила бунт маленькая растрёпанная гриффиндорка с пока ещё длинными зубами и самым лучшим произношением «Вингардиум Левиоса» на курсе. Она была недовольна и отказывалась признавать все мысли и чувства, которые занимали её саму в будущем. Ей не нравился Драко Малфой, уж тем более она не была влюблена в этого несносного мальчишку, и, конечно же, ей совсем не хотелось его поцеловать.
Гермиона ускорилась и понеслась по коридору, который освещался лишь тонкой гирляндой, протянувшейся по стене. Она напоминала Гермионе те, что висели у них дома в Рождество, когда она была совсем маленькой. Разноцветные лампочки вспыхивали поочерёдно, потом загорались все вместе и гасли на мгновение, погружая коридор во тьму. Эта чёткая закономерность, которую ничто не было способно нарушить, ненадолго успокаивала и приводила в чувство, как будто сердце и дыхание уравнивали свои ритмы, следуя зову огоньков.
Красный, зелёный, жёлтый, голубой. Все вместе. Темнота. Вдох, выдох. Красный, зелёный, жёлтый…
Гермиона торопливо проскочила очередной поворот, огоньки потухли, а ещё через секунду в красноватом свет перед ней внезапно оказалась распахнутая дверь. Гермиона остановилась, и не веря своим глазам, увидела, как в просвет ступил Малфой.
Мерлин, этот замок определённо знал, что делать.
Всё её спокойствие мгновенно улетучилось, и тело охватила дикая, безудержная дрожь, которая разрослась изнутри, погребая Гермиону под останками собственной сдержанности, и заставила её шевелиться: сделать шаг, ещё шаг, приподнять руки и, повинуясь каким-то необъяснимым и абсолютно неподвластным контролю желаниям, разомкнуть губы и прошептать то, что окончательно сломило малышку Грейнджер из прошлого.
— Я хочу тебя поцеловать.
Признание повисло в воздухе, поблескивая красным, зелёным, жёлтым и голубым цветами.
Малфой явно не ожидал такого и сделала шаг назад, наткнувшись на закрытую дверь — как кстати! — но когда вспыхнули все лампочки, в его голове что-то щёлкнуло.
Положив руку на сердце, Драко был готов признаться, что Гермиона не была единственной, кто участвовал в этом безумии. Конечно, она привстала на носочки, протянула руки, чтобы обхватить его за шею, приоткрыла губы, но и сам Малфой пошёл навстречу, наклонившись к ней и без раздумий обнимая за плечи.
Огоньки погасли и больше не загорелись — закономерность нарушилась, и в кромешной темноте Гермиона Грейнджер всё-таки поцеловала Драко Малфоя.
Но вопреки ожиданиям удовлетворение не пришло. Бесспорно, это было приятно и очень чувственно, но Гермиона испытала не радостное, а болезненное чувство; все её желания нераздельно смешались со старыми обидами, изнутри поднялись надежды и ожидания. И главное, что сопровождало этот поцелуй, ощущалось в каждом движении губ или рук, возникало наравне со страстью, было сомнение. Гермионе нужна была причина: одно или несколько слов, способные убедить и подавить голос разума.
Теперь стало возможно понять, почему именно в этот момент, Гермиона смогла начать связно мыслить и задала вопрос, так волнующий её.
—… Я спросила, почему ты меня целуешь? — настойчиво повторила она, хотя понимала, что теперь его ответ совсем не поможет.
— А может, я пьян? — дёрнулся Драко в её сторону, вновь вскидывая руки.
— А может, ты глуп? — внезапно Гермиона разозлилась и отскочила от него, не в силах подавить бушующую ярость, пришедшую на смену желанию.
Теперь она понимала, что ей необходимо оставаться в здравом рассудке, но не могла бороться с безумной тоской, охватившей все её существо в эту минуту. Гермионе казалось, что снег, падающий с потолка крупными хлопьями, всё-таки достиг её, и вмиг стало холодно.
Малфой молчал — ответа на поставленный вопрос просто не существовало. Гермиона покачала головой и развернулась, направляясь туда, откуда пришла. Таким неважным казалось, что она спешила убраться из Большого зала как можно скорее, а теперь готова вернуться туда, лишь бы не видеть Малфоя. Но нельзя было отрицать, что где-то внутри Гермиона ни капли не жалела о встрече с ним.
— Выпей чего-нибудь, — полурасстроенно-полуозлобленно крикнул Драко ей вслед. — Говорят, пострадавшим от укусов змей нужно много пить! — и тихо добавил, отвечая на последний вопрос: — Может, и глуп.
***
— Встречайте Мистера Поттера! — раздался голос Макгонагалл, когда Гермиона спускалась по лестнице, и она поспешила в зал, понимая, что это могло значить только одно: настала очередь Гарри произносить речь.
Обстановка в Большом зале почти не изменилась: гости приглушённо переговаривались, распивали напитки и угощались ужином, приготовленным эльфами; с потолка продолжал падать тёплый и сухой снег; украшения поблескивали и переливались в свете пламени летающих свечей. Все наслаждались происходящим, и только Макгонагалл сурово и строго рассматривала присутствующих, в любой момент готовая прочитать нотацию и помешать кому-либо испортить праздник.
Гарри поднялся к учительскому столу, развернулся к гостям и, тихо прокашлявшись, шепнул заклинание. Сонорус разнёс его голос по всему залу:
— Знаете, мне ведь всегда нравилось оставаться на Рождество здесь, — поделился Гарри и неловко поправил волосы; от этого жеста в груди Гермионы что-то сжалось. — Мы все успели отпраздновать в разных места: дома у камина или с друзьями, в больнице, склоняясь над постелью больного, или даже над могилой, но всё равно вернулись сюда. Хогвартс дал мне почти все, что я имею теперь, и благодаря ему я считаю себя настоящим везунчиком, — он лучезарно улыбнулся, и несколько человек не удержали смешка.
Гермиона и сама улыбалась, прислушиваясь к Гарри. Он говорил об удаче — о том, что знал лучше других. Ведь множество счастливых случайностей всегда влияли на его жизнь, и все понимали это.
Гермиона видела, что он почти не нервничал, но в какой-то момент Поттер опустил руки и вытер вспотевшие ладони о край мантии, а его голос почти незаметно изменился. Он смягчился и зазвучал глубже и сильнее. Хотя никто не смог бы объяснить, что произошло, но ни один человек в зале не смел сказать ни слова, пока Гарри проговаривал заключение своей речи:
– Мне бы хотелось, чтобы каждый из вас узнал, что такое настоящее везение. И даже если после всех моих слов вам кажется, что я не лучший человек, который может пожелать вам удачи и успехов, — Гарри на мгновение прикрыл глаза и выпустил воздух, собираясь с силами, чтобы закончить, — я хочу сказать — лично я полностью уверен в своём везении, и здесь есть человек, убедивший меня в этом, — внезапно он вскинул взгляд и посмотрел прямиком на Паркинсон, замершую в центре толпы. — Панси, ты потанцуешь со мной?
Зал ахнул.
Панси, побледнев, встретилась взглядом с Гарри, не веря, что он смог сказать такое, что он действительно произнёс эти слова вслух, перед всеми. Ей нужно было несколько минут, чтобы поразмыслить и переварить произошедшее, но времени не было.
— Панс, — тихо окликнул её Блейз, и это послужило толчком.
Она развернулась к нему и посмотрела в упор. Глаза горели, и в этот момент она была так красива, что это было почти невыносимо. Блейз судорожно сглотнул, чувствуя, что признание Поттера значило для Панси намного больше, чем могло показаться любому волшебнику в зале.
— Мне надоело скрываться, Блейз. Это глупо, неискренне и по-детски, — выпалила она, чуть повернув голову в сторону сцены, и улыбнулась.
— Разве «глупо» не является словом, описывающим всю нашу никчёмную жизнь? — горько откликнулся Забини, и волшебная минута была разрушена. Улыбка Панси стала почти безумной; Паркинсон подняла ноги и одну за другой стащила туфли, косясь на Гарри, медленно двигающегося от сцены прямо к ним.
— Заткнись и подержи, Забини — она вручила ему свои туфли и уверенно развернулась к Поттеру, практически бросившись вперёд.
Блейз каким-то шестым чувством ощущал, что в такие минуты не думаешь, как безответственно и до безобразия нелепо поступаешь. Он был уверен — в этот момент Панси думала лишь о том, что к ней шёл тот самый её человек, который только что перед сотнями волшебников признался в чем-то большем. Ради неё одной.
Толпа расползалась в стороны, удивлённо выворачивая шеи, чтобы одновременно разглядеть и лицо Поттера (собранное, серьёзное и, конечно, с отпечатком непередаваемого счастья), и Панси (шокированное, это уж точно, и ещё немного… влюблённое).
Самому Блейзу так понравилась эта смесь, это совпадение эмоций, что он не мог отвести взгляда от Панси с Поттером, которые,наконец, встретились и приступили к танцу — одни в застывшей, изумлённой толпе, и от этого у него бы никак не получилось заметить, как Грейнджер тоже с непередаваемым выражением лица вылетает из Большого зала.
***
— Почему ты не сказал? — хотела спросить у Гарри Гермиона при встрече, но одновременно совсем не хотела, чтобы эта встреча произошла в ближайшее время.
Панси и Гарри.
Гарри и Панси.
Это не укладывалось в голове, и у Гермионы просто не было сил все обдумывать и анализировать.
Ведь такое происходит, правда? Люди встречаются, узнают друг друга лучше, влюбляются, целуются, беспрепятственно касаются друг друга, танцуют и даже женятся. Это один из самых нормальных — слова лучше не подберёшь — процессов на этой планете, в любом мире — волшебников или маглов.
В конце концов, и сама Гермиона была не раз замешана в таких связях, и даже сейчас то, что происходило с Малфоем напоминало слегка неумелую вырезку из вечного сценария жизни.
Но невысказанный вопрос все ещё висел между ней и Гарри, прорываясь изнутри, и колотился о все стены, которые разделяли их в это мгновение.
Чувства сменяли друг друга со страшной скоростью, и уже через пару мгновений тоска, которая охватила её после происшествия с Малфоем сменилась тревоги за Гарри и радости за него же.
Ведь несмотря на отчаянное желание получить ответ на свой вопрос, она и так прекрасно знала его. Была лишь одна причина. Та самая причина, которая не давала самой Гермионе рассказать о безумных чувствах к Малфою и тем более об их поцелуе. Она просто не могла упрекать Гарри в чём бы то ни было, когда и сама была в такой ситуации.
Возвращаться к мыслям о Малфое совсем не хотелось. Будь она одной из своих магловских подружек, считающих лучшим чтивом женские журналы, она бы решила, что чувство — она не знала, как ещё можно было окрестить все это, — чувство к Малфою произрастает из банального желания мужского внимания или страха одиночества. Но ведь Гермиона не была такой, а её эмоции так походили на что-то гораздо более серьёзное, и это как раз-таки и пугало. Когда портал перенёс её в Хогвартс, она и подумать не могла, что испытывает влечение к кому бы то ни было, а теперь беспрестанно думает о нём, набрасывается с поцелуями — какой стыд! — и носится по замку, словно первокурсница, даже не рассматривая каблуки и платье как помеху.
И вот опять она бежит по коридору, не глядя по сторонам, как будто все это помогает отбросить мысли и чувства, оставив их позади. Но не зря учителя всегда в один голос твердили о безопасном перемещении по школе и даже снимали немыслимое количество баллов за короткую пробежку до нужного кабинета.
Гермиона вновь — удивительное совпадение! — на полном ходу впечаталась в человека.
— Снова. Да тебя просто тянет ко мне сегодня, Грейнджер, — усмехнулся Драко, поймав её за плечи.
«Да ты даже не представляешь насколько», — чуть не сорвалось с её языка. Было бы по-настоящему ужасно заявить такое Драко Малфою, и Гермиона отчаянно постаралась удержать себя на грани от ещё одной безрассудной глупости, хоть это была лишь малость по сравнению с тем, что уже произошло. Её ведь и правда тянуло: безотчётное чувство сжигало изнутри, не давая усидеть на месте, расслабиться, повеселиться в Рождество, провести вечер с друзьями…Хотя не похоже, что они нуждались в её компании в этот вечер.
Так некстати вспомнилась рука Паркинсон, зажатая в ладони Гарри — её дорогого, любимого, такого родного Гарри! И эти слова, когда она практически бросилась в объятия Поттера. Такие искренние и одновременно печальные, за ними стояло так много, и на какой-то момент у Гермионы перехватило дыхание — она просто не могла представить, что эмоциональный диапазон слизеринцев может быть хоть в половину так широк.
Гермиона медленно скользнула взглядом по лицу Малфоя, застывшего все в той же позе. Казалось, он напряжённо размышлял о чем-то, как и она сама, и его взгляд… Глаза почти блестели в приглушённом свете факелов, и когда его зрачки сдвинулись, Гермиона не удержалась и дёрнулась. Малфой, очнувшись, отпустил её, и она мгновенно шагнула назад и строго посмотрела на него, как будто готовясь выговорить, сделай он хоть единое замечание.
Но Малфой молчал. Слишком медленно, растерянно опустил руки и прикрыл глаза, словно старался прийти в себя, а когда вновь открыл, Гермиона поняла, что свет в его глазах не был отблеском — он будто лился изнутри. В голове мгновенно взметнулся рой сумасшедших идей о магии: о зелье, заклинании или даже проклятии. В этот момент Гермиона чувствовала, что ещё чуть-чуть и она поймёт что-то невероятно важное, возможно, для них обоих, но Драко перебил течение её мыслей:
— Почему бы нам не быть первыми за всю историю, кто отказался поддаваться магии омелы? — внезапно спросил он.
Что-то такое было в тоне его голоса, что заставило Гермиону вздрогнуть.
Она неуверенно подняла взгляд, рассмотрев крупный венок из омелы ровнёхонько над своей головой. Да, старый добрый Хогвартс точно не подводил в таких вопросах.
— Действительно, — ей так хотелось, чтобы голос прозвучал достойно. — Мы оба ведь большие оригиналы.
— Именно, — Малфой кивнул, улыбнувшись уголком губ.
— Да, — подтвердила Гермиона, чувствуя остатки былого головокружения.
Она сделала шаг назад и отступила, но, моргнув, осознала, что находится в объятиях Малфоя. Какая-то сила подтолкнула её, и ноги сами шагнули вперёд.
Поцелуй был так похож и одновременно не похож на первый — как было стыдно думать об этом и тем более сравнивать!
Теперь Малфой был более чем готов. Омела явилась лишь поводом и больше не играла никакой роли, и Драко руководили какие-то так и не выясненные причины. Он подтолкнул Гермиону вперёд, удерживая за талию и опустив одну ладонь на бедро; в поясницу уткнулся край подоконника, и Гермиона сама подпрыгнула, устраиваясь поудобнее и притягивая Малфоя ближе, чем это вообще было возможно. В голове образовывалась блаженная пустота, а ноги, которые несли куда-то весь вечер, не давая спокойно стоять, подгибались и дрожали, и Гермиона знала, что они не позволили бы ей сорваться с места и снова уйти, потому что конечная цель уже была достигнута.
Тело Гермионы реагировало положительно на каждое движение Малфоя, отзываясь на прикосновения к спине, рукам, бёдрам и талии. Осмелевший язык скользил по её рту, а его нос мягко задевал её собственный. Но разум и ещё какая-то оскорблённая часть её души дрожали не от возбуждения и наслаждения, а от напряжения и злости. Преодолевая грандиозное сопротивление двух тел, они всё-таки смогла заставить Гермиону отстраниться, но не сильно, так что носы все продолжали соприкасаться, и Гермиона чувствовала горячее дыхание на своих губах.
— Что мы делаем, Малфой? — у себя в голове Гермиона произносила эту фразу возмущённо и гордо, сверкая глазами, выливая на наглеца весь праведный гнев, копившийся внутри неё. Но на деле просто не могла контролировать свою речь, и слова вылетели тревожным вздохом.
— Я не знаю, — прошептал он, пока его ладони все ещё удерживали её за бедра. Гермиона пыталась замереть, остановиться и оттолкнуть его, чтобы разобраться в происходящем. Но тело не слушалось: по спине прошла лёгкая дрожь, голова наклонилась вперёд, и Грейнджер сама вернула поцелуй.
Тогда сознание почти сдалось — возможно, вся эта игра с Малфоем не была такой уж отвратительной и унизительной. Он был умён, привлекателен, хорошо целовался — невероятно хорошо! — и, кажется, не пытался выкинуть ничего, подходящего злому волшебнику.
Гермиона знала, что представь она Драко своей матери, по шкале от преступника до жениха он, по её мнению, бы был намного ближе к «вполне сносному молодому человеку», чем к «злостному мерзавцу». И этот факт одновременно успокаивал, позволяя целовать его, и смущал, пугал, злил, потому что Малфой оставался Малфоем, а сама Гермиона так и не могла разобраться в себе, хотя время приближалось к полуночи.
***
— Кажется, наш план работает, — доверительно шепнула Панси, наклонившись к Блейзу. — Ни Малфоя, ни Грейнджер, а мы прекрасно проводим время. Хотя мне Грейнджер уже не помешает, — добавила она, глупо улыбнувшись при воспоминании о признании Гарри.
Забини удовлетворительно кивнул, не сводя глаз с Лавгуд, танцевавшей в несколько шагов от них. Панси не хотелось оценивать и комментировать её движения, которые были как минимум… нестандартными, но Панси приходилось привыкать к виду, речам и действиям без пяти минут невесты Блейза, ведь и он сам делал многое, чтобы налаживать отношения с Гарри.
Паркинсон повернула голову, стараясь разглядеть в толпе Поттера, отошедшего за напитками, но на глаза попался совсем другой человек.
— Блейз! — прошипела Панси и дёрнула его в сторону, вынуждая проследить за её взглядом.
— Но это же…
— Гринграсс! — рявкнула Панси и резко развернулась, боясь, как бы та не услышала возгласа. — Что она здесь делает?
— Это не так важно, Пэнс, — Блейз опасливо обвёл взглядом лица гостей. — Намного более существенный вопрос сейчас — где Драко?
Они оба судорожно сглотнули и почувствовали озноб, пробивший тело. Панси знала, что если хоть один человек узнает об их плане — узнают все, и Гарри в их числе. Тогда все усилия не будут иметь никакого смысла.
Мерлин, всё же шло так прекрасно!
— Ты должна подойти к ней, — тихонько подтолкнул её Блейз. — Подойти и узнать, где он.
Панси поспешно кивнула и направилась сквозь толпу к Астории. Несмотря на милую улыбку и почтительный тон, глаза Панси опасно блеснули, когда она светским тоном интересовалась о местоположении Драко, и Забини заметил это, в отличие от Гринграсс, которая ничего не заподозрила и была готова продолжить свои щебетания, но Панси вежливо перебила её и вернулась к Блейзу.
— Он покинул кабинет в тот же момент, когда она вошла. Даже не взглянул на неё, — сквозь зубы выдавила она, когда оказалась рядом.
— Но ты говорила…
— Я знаю, что я говорила, — резко оборвала его Панси, напряжённо раздумывая о чем-то.
— Значит…
— Значит, он успел влюбиться в другую, — выпрямившись, Панси оглядела зал и удовлетворенно кивнула, увидев или скорее не увидев того, что её интересовало. — Ну хотя бы с Грейнджер наш план работает.
— Вряд ли у Малфоя вариант сильно хуже. Что ты говорила про степень привлекательности девушки? — ухмыльнулся Блейз.
Панси задумчиво кивнула невпопад и внезапно развернулась к Забини, её глаза расширились.
— Кого ты ей подсунул? — рявкнула она.
— Что?
— С кем сейчас Грейнджер? — медленно, выделяя каждое слово, переспросила Панси.
Блейз хотел было пошутить, сморозить очередную забавную глупость, но что-то в голосе и взгляде Панси заставило его ответить предельно честно:
— Я не знаю, Пэнс, — он пожал плечами и развёл руками, опасливо осматривая разъярённую Паркинсон — о нет, сейчас это не было напускным, совсем не было. Забини осторожно прибавил: — Это был первый попавшийся парень.
— Что? Ты даже не запомнил, как он выглядит?
— Он, определённо, выглядел вполне прилично.
— Гарри убьёт тебя, — она глубоко вздохнула и прикрыла лицо ладонями, стараясь собрать последние остатки самообладания.
— Не стоит преувеличивать, это же Поттер, — осторожно заметил Блейз.
— Нет! Он правда убьёт тебя — он в Грейнджер души не чает, она ему как сестра, мать и дочь — все в одном.
Она сокрушенно покачала головой, не зная, что можно было добавить, чтобы донести до Блейза весь ужас случившегося. Блейз смотрел на Панси, стараясь понять причины эмоций, отразившихся на лице. Он не был уверен, что все действительно так плохо, но легка паника охватила его, и он резко обернулся вокруг своей оси, высматривая в толпе того самого парня.
— Есть! — выпалил он и развернулся к Панси. — Это точно он! Говорю тебе, я уверен!
Панси чуть привстала на носочки, силясь разглядеть молодого мужчину в нескольких шагах от них, который вполне успешно завладел вниманием шатенки с изящными руками и тонкой шеей. Панси и Блейз одновременно перевели дух, но девушка обернулась… и Панси глухо зарычала.
— От этого не становится легче — Грейнджер-то нет, — выплюнула она и направилась сквозь толпу к выходу из зала.
***
Дамблдор всегда знал, как устроить настоящий праздник. По крайней мере, всем и всегда казалось именно так, но что если он был лишь заменимой составляющей единого механизма?
Хогвартс, словно Санта-Клаус, радующий детей и взрослых в сочельник, в этот вечер направлял всю свою магию на особые дела и свершения.
Чем ближе стрелка часов подступала к двенадцати, тем сильнее сгущалась атмосфера, подхватывая всех праздничной волной, вынуждая разделить каждого яркие эмоции и ощутить это невероятное чувство приближающейся кульминации, последнего Рождественского тоста, желания или даже молитвы, обмена подарками и последними и оттого самыми искренними пожеланиями.
Но были в этот вечер и те, кто с самого начала чувствовал это нарастающее нечто, которое вызывало восторг и вместе с тем пугало. Малфой знал — у него был последний шанс, чтобы выяснить, что происходило и кто был за это в ответе, поэтому, встретив Блейза в Большом зале, он вырвал его из толпы и без промедлений задал вопрос:
— Чем ты подпоил, Грейнджер?
— Не понимаю, о чём ты, Малфой, — было произнесено в ответ таким тоном, будто Забини даже не скрывал, что понимал и знал. И даже больше — был готов рассказать.
— Ты правда думал, что я не замечу ваших с Паркинсон махинаций? — раздражённо и напористо осведомился Малфой.
— Ты правда думал, что я не замечу твоих любовных терзаний? — тем же тоном парировал Блейз и посмотрел на него в упор.
Драко ответил таким же пристальным взглядом полуприщуренных глаз, но сделал это скорее по привычке, повинуясь давнишнему рефлексу реагировать на чужие придирки и замечания. Как только смысл сказанного Блейзом дошёл до него, маска, которая всегда была с собой, подвела: губы неестественно дёрнулись, а глаза расширились одновременно от страшного понимания и непонимания.
— Это было видно невооружённым взглядом, — жёстко продолжил Блейз, зная, что теперь было некуда отступать. — Мне уж точно, а остальные, конечно, не догадывались. Даже предположить не могли, что подобное возможно.
Малфой содрогнулся и окончательно сбросил все оковы, понимая, что Блейз в самом деле каким-то удивительным образом узнал все.
— Я тоже думал, что невозможно, — буркнул он. — И старательно уверял себя в этом.
— Как давно? — Забини наклонил голову к плечу, не сводя с Малфоя взгляда. — Как давно ты понял, что влюблён в неё?
Драко слегка поморщился, услышав, как истина спустя столько времени была произнесена вслух, и язвительно переспросил:
— А как давно понял ты?
— Мы с Панс долгое время подозревали, что у тебя кто-то есть, — Блейз легко пожал плечами, — а во время подготовки к Рождеству я убедился, что все не так однозначно. Так как это произошло?
Малфой вздохнул и тяжело посмотрел на Забини. Конечно, он мог не отвечать, но для него самого отчего-то стало необходимо признаться.
— Я столкнулся с ней в министерстве, когда настал последний день моего наказания. Я возместил убытки, и с моей палочки должны были снять все ограничения, — нехотя сознался Малфой и, разговорившись, добавил: — Я чувствовал себя другим человеком, был почти счастлив, зная, что начинается новая жизнь. Тогда по коридорам шла обновлённая версия Драко Малфоя, и ей отчего-то показалось, что Гермиона Грейнджер как нельзя лучше впишется в эту самую новую жизнь. Я долго думал о ней и о прошлом, старался понять, как можно было наладить отношения, ведь это казалось таким важным — словно вся жизнь пойдёт по-другому, если в ней появится Грейнджер. А когда я решил, что таких мыслей было вполне достаточно и можно было забыть про фантазии и начать наконец-то жить, понял одно — она уже не выходит из моей головы, — Драко перевёл дух и неловко развёл руками, надеясь на понимание Блейза и одновременно проклиная свою искренность.
— Знаешь, ведь никто из нас не смог расстаться с этими мыслями, — участливо проговорил Блейз и вздохнул, сжимая пальцами переносицу. — Мы с Панс хотели, чтобы это Рождество стало особенным, и мы продумали почти все. Тогда-то я и понял, что если уж подгонять Рождество под себя, стоит и о тебе позаботиться. И я учёл почти все, — он улыбнулся с намёком. — Все, кроме одного. Того, что ты не выпьешь зелье.
— Того, что мне оно даже не понадобится, — горько поправил Малфой.
— Но я же не испортил тебе праздник? — осведомился Блейз, озорно подмигнув Драко. — Ты остался доволен?
— Мне двадцать два, я мужчина, и привлекательная девушка, в которую я влюблён три года, в этот вечер совсем не прочь столкнуться со мной в коридоре несколько раз, — Драко вымученно улыбнулся. — Так что да, пожалуй, это не самое худшее Рождество. Но,знаешь, я бы не сказал, что у тебя самого вышло так уж плохо, — он ухмыльнулся ничего не понимающему Забини и кивнул на Луну. — Это видно невооружённым глазом, — повторил он слова друга.
Блейз побледнел, и его рука, сжимающая бокал, дрогнула.
— Какой же я идиот, — тяжело сглотнул он, чувствуя, как на него навалилось понимание всего, что он совершил сегодня. Глупые попытки скрыться, спрятаться, извернуться так, чтобы никто не узнал не делали жизнь лучше, а улыбка Панси лучше всяких слов говорила о том, что было правильно на самом деле.
— Оба ничего, — усмехнулся Драко, и Блейз постарался взять себя в руки:
— А кажется, эти праведники, — заключил он, подразумевая Луну, Гермиону и Поттера, — ещё дадут нам парочку уроков жизни.
— Думаю, перед этим у тебя тоже есть шанс, не правда ли? — Драко многозначительно улыбнулся и глазами указал на сцену.
Каким-то образом в этот вечер Драко точно чувствовал, что и когда нужно сделать. Рот автоматически закрывался, когда стоило промолчать; нужные слова находились почти мгновенно и вылетали изо рта сами собой, а всё, что он хотел видеть рядом с собой, оказывалось в нужном месте в нужное время.
Забини благодарно кивнул и немедля направился к столу учителей, сразу осознав, о чём шла речь. Было так глупо думать, что у него получится провести Малфоя и оставлять его в неведении на протяжении всего вечера. В конце концов, они тоже умели дружить. Не так как гриффиндорцы, конечно, ведь Блейз определённо не был готов носиться с Панси так, как это делал Поттер с Грейнджер, но какая-то связь всё-таки охватывала их троих. Хотя и была одна вещь, которую стоило скрыть: прямо перед лестницей Блейз на мгновение замер и незаметно капнул в свой бокал золотистой жидкостью из полупустого флакона.
В другом кармане болталась смятая этикетка, гласившая «Феликс Фелицис».
***
— Блейз Забини сломал потолок! — разнёсся возглас по всему этажу. Гермиона вскинула голову, усомнившись в адекватности кричащего.
Малфой ушёл около двадцати минут назад. Или она сама оттолкнула его — Гермиона не была уверена. Все это время она просидела на подоконнике, тупо уставившись в стену перед собой и прислушиваясь к оглушающей тишине. Возвращаться в Большой зал казалось огромной ошибкой, словно все снова могло зациклиться и пойти по кругу.
Но, по-видимому, Большой зал сам решил прийти к ней.
— Нет, вы,правда, ещё не в курсе? — с запалом продолжал рассказчик, остановившись за углом. — Он говорил речь, и все слушали его, весь зал обратился в слух, а он вскинул палочку, и она просто взорвалась! Бам!
Гермиона поморщилась и соскочила с подоконника, размышляя о происхождении галлюцинаций. Говоривший явно был более чем навеселе. Грейнджер уже была готова завернуть за угол и прочитать неумелому волшебнику короткую лекцию об особой магии, поддерживающей работу потолка в Большой зале, как с другой стороны раздался новый крик. А потом ещё и ещё.
Волшебники высыпались в коридор, на разные лады крича о поломке и пересказывая друг другу историю произошедшего, которая приобретала все новые и новые черты, переходя из уст в уста. Плюнув на нерадивых сплетников, Гермиона пробиралась сквозь толпу в сторону Большого зала, изредка краем уха улавливая безумные предположения.
— Забини задумал захватить Хогвартс! — визжал голос справа.
— Замок может обрушиться в любой момент, — вторили ему слева.
— Любовь свела его с ума, — услышав это восклицание, Гермиона думала, что ей показалось.
— Это Волдеморт! Нет, происки министерства! — кричал какой-то особенно впечатлительный — или перепивший — волшебник. — Может, жив Дамблдор? Или это Санта-Клаус?
С каждым новым словом Гермионе хотелось смеяться и плакать. Несусветная чепуха наполняла холл, и каждый старался доказать свою точку зрения, размахивая руками и повышая голос. Некоторые старались пробиться обратно в зал, отчего у входа началось столпотворение, и, стараясь протиснуться внутрь, Гермиона наткнулась на Макгонагалл. Её безумный взгляд блуждал по лицам в поисках хоть одного помощника. Заметив Гермиону, Минерва схватила её за плечи и зашептала:
— Мисс Грейнджер, вы не могли бы, — Макгонагалл замялась, — не могли бы помочь мне и следующей произнести речь, успокоив всех. Ещё одной выходки я просто не выдержу! Очень прошу, увлеките их чем-нибудь! Поломки не случилось, но, чтобы снова пошёл снег, потребуется уйма усилий, а заканчивать праздник так рано я совсем не планировала, — попыталась объяснить она, но Гермиона невпопад кивнула, оборвав Минерву.
— Я всё сделаю, профессор, — со всей возможной серьёзностью пообещала она и наконец сумела протиснуться в Большой зал, почти сразу же выцепив взглядом в толпе Луну Лавгуд, кружившуюся в свете луча, который отбрасывала полная луна. Одна из множества, заполонивших потолок Большого зала.
Недалеко от сцены, стараясь сдержать улыбку, застыл Блейз Забини.
***
Мир Гермионы перевернулся в тысячный раз за этот непродолжительный, но невероятно насыщенный вечер.
В голове крутилось столько мыслей, что она еле успевала за их течением, но главным было нелепое негодование, охватившее её, и простой вопрос, не требовавший ответа.
Вот значит как?
Гермиона застыла у входа, переводя взгляд с осчастливленной Луны на потолок, с которого действительно больше не шёл снег и на котором не было ярких звёзд или облаков, медленно и величаво плывущих по небу. Там были только луны. Луны, купающаяся во всевозможных оттенках синего и голубого, показывающие отчётливо свои моря и материки(?*) или прячущие бока в тающей дымке; луны во всех фазах и положениях.
Гермиона знала, что для одного человека здесь это скопление лун складывалось в единственную фразу, стоившую всего остального мира.
Она судорожно вздохнула, понимая и даже почти принимая все, что произошло.
У Гарри теперь была Паркинсон, у Луны — Блейз, и каждый из них был готов на все ради своей — произноси она это вслух, Гермиона бы скрипнула зубами, — половинки. Несмотря на прошлое, будущее, мысли, сомнения, чужие мнения и взгляды, предрассудки и замечания, они смогли наладить свою жизнь и теперь наслаждались самыми обыкновенными, нормальными отношениями. Конечно, Гермиона не могла утверждать, что это было просто и тем более идеально: вряд ли Гарри и Панси кормили друг друга с рук и ни разу не поссорились, а Блейз с полнейшей заинтересованностью и спокойствием выдерживал рассказы Луны и поддерживал все начинания. Но именно в этот момент Гермиона осознала, что её свобода и независимость превратились в одиночество, и вся жизнь стала никчёмной, а любовь, которую обрели друзья, — почти унизительной.
Несомненно, они не виноваты, что смогли переступить через себя и оставили Гермиону далеко позади, просто все это было разочаровывающим. Её Рождество не удалось, год вышел не ахти каким, а жизнь… жизнь была слишком посредственной.
Но в этот момент, смотря на самую яркую новую луну, Гермиона знала, что всё-таки это был ещё не конец. Наглядные примеры друзей дали понять Гермионе одну очень важную вещь: всё в её руках.
***
Собственный голос неприятно резанул по ушам, и от волнения слегка скрутило живот. Общими силами возбуждённые волшебники были возвращены в зал, а виновники всех волнений скрывались в тени. Теперь все внимание было приковано к Гермионе, а она, кажется, была к этому готова.
Готова к переменам, к новой жизни, к возвращению контроля над собой — и все это необходимо было отразить в речи, которая пока не была такой уж провальной.
—…Напоследок, я бы хотела отметить, что некоторые мои знакомые в эту ночь совершили феноменальные поступки. Я думаю, вы надолго запомните их признания, — Гермиона передёрнула плечами. — Мне бы хотелось ощутить лишь малую толику того, что чувствует человек в такой момент. Я решила, что мне тоже есть что вам сказать, — Гермиона оглядела зал с вызовом и медленно договорила.
Все в зале мгновенно преобразилось от её слов: Гермионе казалось, что всех до единого охватило радостное и одновременно волнующее чувство — то же, что трогало её саму. Гермиона смотрела на лица, но их было такое множество, и она не различала ни одного — просто знала — там, в толпе, её слова находят отклик. Речь вышла практически идеальной, намного лучше, чем виделось до этого, и, хотя Гермиона не могла вспомнить ни единого слова, сказанного считаные секунды назад, она чувствовала, что это были наиболее правильные слова из всех возможных.
Она широко улыбнулась, поклонилась и направилась к дверце в углу, осознавая, что улыбка не сходит с лица. Только спустившись по лестнице в комнату за Большим залом, Гермиона поняла, что её преследовала оглушительная тишина.
А ещё через мгновение она осознала, что произнесла на самом деле.
***
—…Я решила, что мне тоже есть что вам сказать, — Гермиона оглядела зал с вызовом и медленно договорила: — Я влюблена в Драко Малфоя.
Панси видела, как люди, стоявшие рядом, колыхнулись одной сплошной волной, качнувшись вперёд и громко ахнув, а после вернувшись назад и молча застыв. Никто не посмел произнести хоть слово в первые несколько секунд, но мгновение прошло, и рокот постепенно охватил зал.
— Я так и не поняла: Грейнджер выпила любовное зелье или ей подмешали зелье смелости? — медленно отходя от шока, полушёпотом спросила Панси, наклонившись в Блейзу.
— Не знаю, но Малфой, кажется, отхватил Феликс, — полушутя откликнулся он.
А потом началась полнейшая неразбериха. Панси ощутила, как весь груз вины свалился на неё в одночасье, и почувствовал себя просто ужасно, увидев, как Гарри бросился в сторону Драко, выхватив палочку:
— Малфой! — проревел он.
— Гарри! — Паркинсон совершила отчаянный рывок, повиснув на руке Гарри и стараясь выхватить его палочку. «Нет! — хотела добавить она. — Это сделал не он!», но не могла произнести ни слова больше.
— Панс! — Блейз мгновенно оказался за её спиной, разрываясь между желанием помочь, остановить или развернуться и уйти, только чтобы не признаваться в своём участии.
— Блейз? — Луна ступила за ним, её голос звучал вопросительно.
Забини обернулся и горько вздохнул, едва заметно кивнув ей. К счастью или к несчастью, Поттер не уловил этого движения. Он застыл на месте и сжал кулаки, не спуская взгляда с Малфоя, но удерживая и остальных в поле зрения; твердые, массивные желваки показались на его лице.
— Кто-то из вас четверых замешан здесь, — раздельно и внушительно произнёс Гарри. — А так как Гермиона вряд ли вернется в ближайшее время, попрошу на выход.
И в этот момент почему-то никто не решился с ним спорить.
***
— Гермиона! Мерлин, как ты? — бросился к ней Гарри, как только они вчетвером достигли злополучной двери в тёмном коридоре. Лампочки продолжали вспыхивать, словно не было короткого замыкания, произошедшего несколькими часами ранее, но теперь их переменчивый свет лишь раздражал. — Кто и что с тобой сделал? Скажи мне, и я убью его! — горячо поклялся Гарри, покосившись на Малфоя, но тот лишь криво ухмыльнулся, поигрывая палочкой.
— Все в порядке, Гарри, — устало промямлила Гермиона, стараясь не поднимать глаз. — Знаешь, я подумала, сопоставила все признаки и симптомы… — она все же посмотрела на Гарри, и он был готов поклясться, что всего на одно короткое мгновение уловил в её взгляде азарт и заинтересованность, словно она разгадывала увлекательную задачку. — Это похоже на действие зелья, как будто кто-то подлил мне…
— Грейнджер, ты преувеличиваешь! — поспешно перебила её Панси и деланно махнула рукой. — Признайся, что попросту не умеешь пить.
— Панси, — с осуждением покачал головой Гарри и приобнял Гермиону. Блейз видел, как неестественно выпрямилась спина Паркинсон от этого жеста, и решил прийти ей на помощь, осознавая, что дороги назад всё равно нет.
— Знаете, все так неоднозначно, — протянул он, — зелье могло быть, а могло и не быть.
Все до единого мгновенно перевели на него удивлённые взгляды; даже Малфой слегка приподнял брови, с интересом гадая, как Забини станет выпутываться из ситуации.
— Так бывает, вы же понимаете, — Блейз замялся. — Мышь можно превратить в стакан, из пера сделать подсвечник, у маглов вода оказывалась вином, почему бы шампанскому без зелья не стать шампанским с любовным зельем?
Все застыли, переваривая сказанное. Тишину нарушил громкий, заливистый смех Луны. Она хохотала, прикрыв рот ладонью и слегка нагнувшись к полу; её белесые глаза казались больше, а волосы ритмично подпрыгивали. Смех пронёсся по коридору сплошной волной, и когда Лавгуд смогла отдышаться, она повернулась в Блейзу и предположила:
— Возможно, это происки тех существ, — голос звучал убеждённо, словно для Луны это не было вопросом для обсуждения. — Помнишь, я говорила тебе про них. Я как раз видела здесь нескольких, их даже больше, чем нарглов, — она развернулась к Гермионе, и её глаза раскрылись ещё шире, будто это могло произвести на Гермиону впечатление. — Я думаю, что это они вынудили тебя влюбиться и поцеловать Драко.
— Луна, я не думаю, что существуют те, кто могут заставить… — мягко начала Гермиона поучительным тоном, но её заторможенные реакции все же дали о себе знать. — Стой, что?! Я не целовала Малфоя! — громко воскликнула она.
— Да что ты! — цыкнул Малфой, всплеснув руками. — Так значит мне показалось. Дважды!
— Гермиона, что он несёт? — Гарри развернулся к Гермионе, переводя взгляд с неё на Малфоя и на Луну, переключившую своё внимание на мерцающие огоньки.
— Гарри, знаешь, это не так важно, — попыталась успокоить его Панси, пойдя по безопасному для себя пути. — Я целую тебя, Блейз — Луну, а Гермиона может целовать Драко. Это даже здорово, что она влюбилась в него.
— Да не влюблялась я в Малфоя, — чуть не плача, откликнулась Гермиона.
— Гермиона, это нормально, — пропела Луна, присоединяясь к общему хору.
— Грейнджер, если ты не хочешь признаваться в чем-то — не значит, что этого нет, — выдала Панси, поддерживая Лавгуд в надежде увести разговор от опасной темы, но Гарри не позволил ей этого.
— Замолчите все! — рявкнул он. — Просто ответьте на поставленный вопрос: зелье всё-таки было или нет?
— Конечно же! Я бы никогда не призналась в любви к Малфою со сцены, находясь в здравом уме, — сердито пробурчала Гермиона.
— Никогда бы не призналась в любви ко мне или не призналасьв любви со сцены? От этого многое зависит, — поддразнил Малфой, театрально задумавшись.
— Ох, просто заткнись, — огрызнулась Гермиона, свирепо глянув на Драко, но тут же отвела взгляд, почувствовав смущение.
— Малфой, может, ответишь? — не выдержав, предложил Гарри. — В конце концов, ты главный подозреваемый, тебе так не кажется?
— Не лезь в чужие отношения, Поттер!
«Да нет никаких отношений!», — была готова воскликнуть Гермиона, когда Гарри сделал выпад в сторону Малфоя, словно все они вернулись в школьные времена — времена бушующих гормонов, но в самый ответственный момент, как бывало и раньше, им помешали.
— Мистер Поттер, Мистер Малфой, прекратите это безобразие! — послышался строгий голос, и напряжение лопнуло, разлетевшись во все стороны и просачиваясь сквозь стены. — Вы все! Все шестеро — в мой кабинет, живо!
— Чувствую себя нашкодившим первокурсником, — проворчал Забини и, схватив Луну за руку, первым направился за директрисой.
***
По лицу Макгонагалл отчётливо прослеживалось то, что она уже не раз успела пожалеть о своей идее.
Конечно, она всегда понимала, что Хогвартс пробуждал множество воспоминаний, а ностальгия, смешиваемая с алкоголем, ещё никогда не приводила ни к чему хорошему, но всё равно продолжала надеяться, что её ученики выросли и научились брать себя в руки в ответственный момент.
Разочарование было всеобъемлющим, и голос Минервы подрагивал от напряжения и ярости, пока она отчитывала своих бывших студентов со всей возможной строгостью.
— Вы шестеро перевернули Хогвартс с ног на голову за одну ночь: то, чего не добился никто за все годы! Да даже двое Уизли не сравнятся с вами! Шокировать всех присутствующих, испортить одну из самых надёжных магических конструкций, трижды нарушить течение праздника своими невероятными выходками и пренебречь нашими договорённостями, разбив три пары, — и все это ваша компания умудрилась проделать за пару часов.
— Видимо, Слизерину и Гриффиндору давно следовало объединиться, — брякнул Блейз, как только Макгонагалл умолкла, чтобы перевести дыхание, и кожей ощутил, как сердито покосились на него все остальные.
Но Минерва горячо продолжала, пропустив его колкость мимо ушей:
— А вы, мисс Грейнджер! — она обратилась к Гермионе. — Я так рассчитывала, что вы остановите это безумие, когда ситуация начала выходить из-под контроля! Я надеялась, что сможете воздержаться от подобных выходок и помочь с этим остальным, — продолжала отчитывать Макгонагалл, — и, уж конечно, не станете причиной одного из этих…этих… — она задохнулась от возмущения, — недоразумений!
— Профессор… — беспомощно пробормотала Гермиона, опуская взгляд.
— Кажется, Грейнджер получила тролль, — продолжал паясничать Блейз, и в этот раз даже Луна слегка нахмурилась, что заставило его немедля замолкнуть.
— В любом случае, знаете, что я всем вам скажу, — Минерва свирепо оглянула каждого, вскинула руку… и внезапно тяжело вздохнула, махнув ладонью. Гермиона подняла глаза, неверяще наблюдая, как Макгонагалл опустилась в кресло, помассировала виски, сняла очки и устало протёрла их, вновь обводя их взглядом, но уже совершенно непохожим на предыдущий и даже неподходящим, словно не она секундой ранее делала выговор. — Все, кто покидал праздник прониклись вашей, — она поморщилась, — любовной атмосферой.
Шесть взглядов пересеклись — каждый старался встретиться глазами с кем-либо другим, но оставался при этом предельно серьёзен, и лишь губы Луны растянулись в улыбке, когда Макгонагалл невозмутимо заключила:
— Возможно, это и есть правильный путь, — и даже позволила уголкам губ слегка дрогнуть. — Рождество удалось.
Выходя из кабинета, Драко вновь кинул взгляд на тот самый предмет — небольшую колдографию в скромной рамке над плечом Макгонагалл, с которой приветливо улыбались и махали трое знаменитых подростков: двое парней и девушка с растрёпанными волосами и насмешливым взглядом, — предмет, перевернувший с ног на голову целый вечер и — он очень надеялся на это — мог помочь изменить всю жизнь, и решил, что стоит хорошенько обдумать проникновенную речь Макгонагалл.
Особенно ту часть про любовную атмосферу.
***
Дело было кончено — прошло ещё одно Рождество, и почти все гости, за исключением особо увлёкшихся, разошлись. Гермиона стояла перед Гарри и Луной и их парами, а рядом с ней замер Малфой. Речь Макгонагалл подействовала на них всех каким-то удивительным образом: Драко молчал, не произнося ни слова; Блейз и Луна счастливо улыбались друг другу, а Гарри будто забыл про все произошедшее, задумчиво оглядывая Хогвартс, будто прощаясь.
— Раз уж вы и так все узнали, мы, пожалуй, перестанем играть в подростковые игры, — проговорил Гарри и неуверенно улыбнулся Гермионе. Она постаралась выдавить улыбку в ответ, зная, что когда-нибудь абсолютно точно устроит Поттеру грандиозную истерику и допрос с пристрастием по поводу и без, но сейчас… Сейчас она была просто готова отпустить его, чтобы Гарри Поттер получил свой рождественский подарок. Она кивнула Панси, и та ответила ей скупой улыбкой. — Думаю, без подарков мы не останемся. Макгонагалл должна отправить их нам.
— Здравая мысль, Поттер. Надеюсь, она и нас внесёт в список, — Блейз по-дружески хлопнул Гарри по плечу, отчего тот поперхнулся. — А знаете, я даже рад, что сегодня нам удалось раскурить трубку мира — так, кажется, говорят маглы?
Луна улыбнулась, соглашаясь, и, попрощавшись с друзьями, крепко обхватила его ладонь. Забини и Лавгуд аппарировали первыми. Гарри с Панси тоже не задержались надолго — раздался хлопок, и Драко и Гермиона остались наедине.
— Вот и все, кажется, — Малфой медленно развернулся к Гермионе, и ей стало слишком тесно рядом с ним. Его глаза были так близко, и она видела только их.
— У меня к тебе какое-то чувство, — ляпнула она, не сумев удержать слова внутри. — Абсолютно иррациональное положительное чувство. Но я собираюсь с ним бороться, — горячо добавила она и замолкла, сжавшись от дурных предчувствий.
По лицу Малфоя прошла волна, он весь как-то подобрался и дёрнулся вперёд, крепко схватив Гермиону за локти. Она пошатнулась, но не смогла даже отвести взгляда, не то что вырваться.
— А знаешь, Грейнджер, ведь все любовные истории сводятся к «чёрт возьми, мы так похожи!» или же, наоборот, «мы слишком разные, и это здорово», — мрачно изрёк Драко, вглядываясь в её лицо, и неожиданно задал обескураживающий вопрос: — Ну а мы с тобой, а, Грейнджер? Земля и небо или все же оба близки к горизонту?
— Горизонт — он ведь бесконечно далеко, его невозможно достигнуть, — заколебавшись, медленно проговорила Гермиона, стараясь передать этой метафорой всё, что испытала в этот невозможно долгий вечер.
— Так и мы никогда не придём к пониманию, ты это хочешь сказать? — резким, колючим голосом переспросил Драко, слегка отвернувшись и уставившись в пространство над плечом Гермионы.
— Драко… — пробормотала Гермиона и испуганно замерла.
К концу вечера она могла ожидать практически чего угодно, ведь это просто некрасиво, если сумасшедший праздник обрывается без последнего всплеска безумия. Но сейчас Малфой повёл себя как настоящий сумасшедший, что сбегают из психушек в мире маглов, как будто с него сняли заклинание или закончилось действие зелья…
— Все, что мне нужно на Рождество, — это ты, — внезапно выдал Малфой, задумчиво разглядывая что-то, и Гермиона почувствовала, как короткая фраза выбила у неё почву из-под ног. В ушах зашумело, ноги подкосились, и она не смогла выдавить ничего более значительного, чем короткое:
— О!
— Это песня, магловская песня*, — словно не заметив её смущения и замешательства, задумчиво продолжил Малфой и посмотрел на неё: — Потанцуем?
Откуда-то полилась мелодия, и Гермиона вспыхнула, когда поняла, что Драко имел в виду совсем не то, о чём она подумала — о чём ей хотелось думать! Она почувствовала стыд и злость — смесь, ставшую привычной за этот вечер. Сверкнув глазами, она возмущённой заявила:
— Я ни за что не стану с тобой танцевать теперь.
Его лицо все ещё было перед ней так близко, и Гермиона сразу заметила, как растянулись уголки губ Драко. Он ласково улыбнулся ей, а вся его суровость сошла на нет.
— Да что ты? — добродушно шепнул он. — А мне кажется, ты уже танцуешь.
Гермиона непонимающе прислушалась к его словам и, не удержавшись, громко рыкнула, чувствуя, как собственное тело вновь предало её, двигаясь в такт песни в руках Малфоя.
— Малфой, это безумие! — взвизгнула она, не переставая ступать и покачиваться. — Это ошибка! Одна большая ошибка! Мы не должны и не могли, — упрямо продолжала она, пока руки Малфоя безнаказанно обнимали её, прижимая все крепче. — Мы заколдованы! Я выпила зелье! — и неожиданно поняв великую истину, она выпалила: — Ты тоже выпил, Малфой! Ну, конечно! Это просто магия! — почти радостным тоном заключила она, и поняла, что Драко остановился.
— Да не пил я чертового зелья! — раздражённо рявкнул он и вскинул голову, буравя Гермиону взглядом. Его ладони оторвались от её тела, и на мгновение он прижал их к лицу.
— Что?
— Я просто влюбился, — вымученно простонал он и отнял руки от лица, вновь смотря на Гермиону.
— Ты… что? — повторила она слово, которое не совсем подходит для момента признания. — Этого не может быть.
— Нет, конечно, если вдруг случайно обнаружится человек, который подливал мне амортенцию с твоими волосами каждый день на протяжении трёх лет, я все пойму, — язвительно поведал Малфой. — Тогда ты, как и всегда, будешь права.
— Малфой! — пискнула Грейнджер, мысленно умоляя его остановиться.
Отвернувшись, он прикрыл глаза, призывая на помощь все своё самообладание, от которого осталась лишь малая толика. На его лице не дрогнул ни один мускул, но напряжение волнами исходило от Малфоя, зависая между ними в воздухе.
— Знаешь, Грейнджер. Осталось ещё несколько часов до рассвета, и я подумал…
— Не надо, Малфой, — нервно перебила она.
— Хоть ты и продолжаешь отрицать это, действие зелья уже должно было закончиться — Панси не сильна в расчётах, — он попытался усмехнуться, но вышло жалко. Улыбка выразила страдание, и Драко скрыл её, продолжив говорить: — В любом случае, ты все ещё не попыталась проклясть меня за все причинённые неудобства, а мне бы очень не хотелось сейчас возвращаться в пустую квартиру.
Гермиона застыла на месте и подняла на него испуганный взгляд. Все слова Малфоя были такими нереальными, его предложения виделись невозможными, он сам казался выжившим из ума, и атмосфера накалялась. Зелье, Панси, расчёты и пустая квартира — позже она обязательно обдумает это. Но с определённого периода в своей жизни Гермиона славилась умением находить выход из экстренных ситуаций и быстро принимать решения. Эта ситуация не стала исключением, и Грейнджер смогла перевести дыхание и выговорить:
— Осталось пару минут до появления подарков, — лицо Малфоя, застывшего в напряжении, содрогнулось, когда до него дошёл не только смысл её слов, но и то, что она хотела сказать далее: — Мне нужно пойти и проконтролировать.
Гермиона медленно развернулась, не дожидаясь ответа — боясь услышать ответ! — и направилась в Большой зал. Она более не хотела обманывать себя и признавала, что, если зелье было, его действие в самом деле закончилось, и множество привычных мыслей вновь наполнило голову, а воспоминание о лице Малфоя в момент их столкновения начало расплываться.
Но то, что заменяло его, совсем не радовало Гермиону: она чувствовала непостижимую смесь ужаса и стыда, радости и печали, смущения и удивления, и каждое чувство было продиктовано своим воспоминанием. Но более всего преобладали веселье, вызванное тем фактом, что именно контроля, обещанного Гермионой самой себе ещё в самом начале, не хватало ей весь вечер, и необъяснимая теплота, даже трепет, вызванные признанием Малфоя, его прикосновениями, его взглядом, и, хотя ей хотелось списать это на остатки действия зелья, где-то робко возникала мысль о том, что такой расклад событий мог оказаться правдивым. Но теперь, наверное, Гермиона никогда не узнает, было ли это обманом и Драко все же выпил зелье, как и она, или каким-то образом он действительно смог влюбиться в неё.
С помощью магии эльфов под двенадцатью пушистыми елями начали появляться подарки, а Грейнджер продолжала думать, что будь она на Райвенкло, сразу же распознала бы действие любовного зелья. Но Гриффиндор сыграл свою роль — гордость и упрямство просто не могли допустить того факта, что Гермиона Грейнджер испытывает что-либо к Драко Малфою, даже под действием магии.
Но гораздо большее значение имело то, что Драко смог обвести свой внутренний Слизерин, раз признался хотя бы себе.
«Если это так», — мысленно прибавила Гермиона, вновь споря с самой собой. Она ведь не была уверена, хоть уже знала, как бы поступила, будь это правдой. Во всяком случае Гермиона ведь так и не поблагодарила Драко за то, что он предотвратил её падение.
Раздумывая об этом, она не сразу заметила, как под самой большой елью с громким хлопков возникла аккуратная коробка зелёного цвета, перевязанная серебристой лентой.
Витиеватые буквы на этикетке складывались в лаконичное «Для Гермионы Грейнджер».

От автора:
Думаю, многие из вас в курсе, что в Британии больше известен «Father Christmas», но я решила, что русскому читателю будет привычнее видеть Санта-Клауса, а не «Рождественского отца» или «Батюшку Рождество».
Флитвик, как вы можете помнить, в свободное время увлекался дирижированием.
Песня, название которой переведено практически дословно, — «All I want for Christmas is you». Исполнялась тоннами различных артистов.
«Твилфитт и Таттинг» — элитный магазин одежды в Косом переулке.
Набор «Чудо-ведьма» — товар для девочек из ассортимента магазина братьев Уизли. В наборе лучший выбор любовных напитков! А также некоторые косметические средства. Все перечисленные названия — реальные наименования товаров, взятые с Гарри Поттер вики.

Жанр: Романтика/флафф
Пейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Размер: мини
События: Хогвартс, Шестой курс.
Саммари: Бывают дни, когда всё идет наперекосяк. Бывают дни еще хуже, когда неудачи становятся твоей тенью. Но такого ужасного дня, когда в тебя влюбляется Драко Малфой, у нее еще не было.

Предрождественское настроение призрачным облаком витало в холодном воздухе. Пар изо рта вырывался на улицу вместе с приятными словами прохожих, образуя на какие-то краткие мгновения окружение белоснежно-прозрачного тумана. Поздравления, пожелания счастливого Рождества и редкие крики отчаяния не успевших купить подарки людей — всё это смешивалось в одну общую суматоху непрекращающегося потока волшебников по заснеженной улице.

Так получилось, что по календарю субботний поход в Хогсмид выпал как раз на последний день перед Рождеством. Договорившись встретиться с друзьями чуть позже в Трех Метлах, а после завтрака ненадолго задержавшись в библиотеке, Гермиона собственноручно организовала друзей таким образом, что сейчас её настроению оставалось только желать лучшего. Его хорошие отголоски улетучились с её первым шагом навстречу гуляющим людям.

Как и было запланировано, она закончила все свои дела и отправилась к друзьям в Хогсмид. Они давно ждали этого, когда можно было целый день провести в теплой дружеской компании с бокалом вкусного сливочного пива в руках. Всем им давно недоставало такого отдыха.

Гермиона уже шла к месту встречи, когда остановиласьна мгновение, посмотрев на небо. Крошечные снежинки кружились над ней и спешили, казалось, коснуться незнакомой для них земли. Одна снежинка упала Гермионе на нос, и все проблемы в этот миг показались столь незначительными, ведь вот оно — чудо! Тает на кончике её носа, меняя свое агрегатное состояние. А люди всё куда-то спешат, торопятся... И никто не посмотрит так же на небо, не улыбнется кружащимся снежинкам.

«Скоро Рождество» — эта мысль удерживала Гермиону от невербальных вредящих заклинаниях, пущенных в бестолковых прохожих. Неужели нельзя было купить подарки чуть раньше? На улице Хогсмида не творился бы такой хаос — беспорядочное скитание людей от одного магазина к другому, если бы они просто раньше задумались о подарках. Гермиону, несомненно, раздражала такая безалаберность: неужели нельзя было во время многочисленных прошлых выходов в деревню задуматься о предстоящем празднике? Однако нет, люди бросились делать это за день до Рождества, когда всем остальным хотелось бы без происшествий дойти до нужного места. Проблема была в том, что её тело уже заработало, как минимум, три синяка; что уж говорить о случаях, когда её чуть не увели в противоположную сторону и несколько раз чуть не сбили.

Смахнув с лица снежинки, Гермиона, опустив голову и уткнувшись носом в теплый шарф, поспешила к Трём Мётлам, где её должны были ждать друзья.

Не хотелось портить настроение ни себе, ни кому бы то ни было, так что Гермиона молча и всё стремительней направлялась к цели. Главное — промолчать и не обернуться.

Но столкновения, казалось, было не избежать. Неудача настигла её вовсе не с той стороны, с которой ожидалось. Она, если и предполагала, что её как-нибудь да толкнут, так это никак не со спины. Кто-то, по-видимому, особенно крепко вцепившийся в ткань карманов, задел её локтями и затем, попытавшись поймать её, поскользнувшуюся от резкой смены позы, вместе с Гермионой повалился на холодную землю.

Несколько секунд она не могла понять, где находится: снизу или сверху. Что-то тяжелое сжимало грудь, будто бы весомая туша свалилась на неё, но и в тоже время под ней ощутимо чувствовалось что-то мягкое… Через мгновение она почувствовала чужое дыхание.

Всё прояснилось: от удара на землю перехватило дыхание — вот и тяжесть, под ней человек — вот и мягко.

Она не знала, сколько прошло времени, долго ли они лежали на земле, но руки юноши (о его принадлежности к мужскому полу она догадалась тут же), всё еще крепко сжимали её. Гермиона отскочила раньше, чем то же самое дошло до парня, и ни капельки не пожалела, что прореагировала быстрее, поскольку по выражению его лица и дальнейшему резкому движению было ясно, что он не помедлил бы скинуть её с себя на твердую землю.

Презрительно скривившиеся губы и острый подбородок — всё, что она могла увидеть. Но стоило капюшону спасть с верхней части лица, как Гермиону с головы до пят пробрала неприятнейшая дрожь.

— Грейнджер, — буквально прорычал лежавший на земле Драко Малфой. — Беги.

Возмущенно хмыкнув, Гермиона поспешила подняться на ноги. Пару движений рук — и весь отряхнувшийся снег полетел на слизеринца. Уже отправившись дальше в нужном направлении, Гермиона с достоинством бросила наглецу вслед:

— И без указаний, Малфой, я собиралась избавиться от твоего общества.

Её дальнейший путь прошел без происшествий. Стоило ступить за порог желаемой цели, как вечер пошел своим привычным темпом со своими сюрпризами. Конечно, подарки друг от друга они получат только этой ночью, но такая приятность, как кружка сливочного пива, этим вечером была инициативой Гарри. Они сидели своей компанией, и Гермиона уже думать забыла о заносчивом даже на прямой дороге Драко Малфое.

Но не только они, гриффиндорцы, любили посидеть в Трех Метлах; слизеринцы во главе с Малфоем также заняли один столик в противоположном углу. Гермиона не только не хотела вспоминать о случае на улице, но и не хотела, чтобы о нем узнали другие слизеринцы. А Малфой — это такой неприятный человек, который с легкостью мог разрушить её планы.

За всё время Гермиона лишь пару раз взглянула на слизеринцев и, обнаружив только заинтересованно склонившихся к Малфою девушек, немного забеспокоилась, однако очередная шутка про «белобрысого обольстителя слизеринок», брошенная Роном, заставила её отвлечься от глупостей и вновь вернуться к веселому времяпрепровождению.
***


День пролетел на удивление быстро. Вечерний рождественский пир был одним из самых желанных событий, и всё, казалось, вело непосредственно к нему. Даже в случайно услышанном разговоре проходивших мимо Пэнси Паркинсон с Дафной Гринграсс Гермиона уловила слова практически нестерпимого ожидания этого пиршества.

Долгожданное событие не заставило всех долго ждать. Вечер впорхнул в Хогвартс вместе с толпой навеселившихся студентов, которые остались встречать этот праздник в стенах школы. Часик-другой, и Гермиона с Роном и Гарри уже отправились в Большой зал, где огромная пихта, украшенная волшебством Флитвика, добавляла свои едва уловимые атмосферные нотки к витающему в воздухе духу Рождества.

Вместо четырех факультетских столов посреди зала стоял один большой, полный разных вкусностей.

— Да уж, эльфы сегодня постарались на славу, — облизнулся Рон, уже наверняка предвкушая, как вкусен будет жареный цыпленок.

— Только не начинай, Рональд, — кинула Гермиона недовольный взгляд на любителя покушать.

Ждать оставалось недолго: буквально через пару минут все, кто остался в Хогвартсе на рождественские каникулы, сидели за столом. Одного, как оказалось, было вполне достаточно: и Дамблдору было легче произносить речь, одаривая из-под очков-половинок теплым взглядом абсолютно каждого, и учителя со студентами, поместившись за одним столом, могли почувствовать уютную атмосферу праздника.

Студентов осталось на удивление много. И что самое удивительное, особенно слизеринцев, в числе которых была вся компания Малфоя. Гарри сразу высказывал свои подозрения на этот счет, мол, задумали что-то, но Гермиона поначалу не придала этому особого значения. Однако сейчас, наблюдая за ними, сидящими напротив, она не могла не задуматься. Девушки-шестикурсницы склонились друг к другу, что-то шепотом обсуждая, хотя со стороны казалось, что они то и делают, что просто шевелят губами. Слизеринцы сидели подозрительно тихо, каждый или смотрел на что-то перед собой, или беседовал с соседом, периодически опуская глаза.

Вдруг взгляд её зацепился за якобы непринужденно склонившуюся над столом Дафну Гринграсс, в чьей зажатой руке виднелся маленький флакончик, в ту же секунду незаметно для соседей опрокинувшийся в содержимое золотого кубка, стоящего рядом. Гермиона провела взглядом вдоль стола… кубок оказался Драко Малфоя. Не зная, как прореагировать — бить тревогу или понаблюдать за тем, что будет дальше, — Гермиона решила поделиться наблюдением с Гарри. Но не успела она к нему повернуться, как слева послышался такой грохот, словно кому-то вздумалось играть на посуде, как на барабанах.

Рон каким-то образом умудрился свалиться с лавки, задев по пути всю стоящую рядом посуду. Странно, как она вначале не почувствовала холодную жидкость, стекающую с её рукава. Подав Рону руку, Гермиона уже хотела начать читать нотацию о внимательности, как вдруг вспомнила о загадочном содержимом кубка Малфоя. Не то чтобы она хотела спасти его, точно нет, но и остаться непричастной к сохранению жизни человека, обладая при этом информацией о возможной опасности, она уж точно не хотела. Кто знает, может, слизеринка хотела его отравить. По мнению Гермионы, её интеллект как раз доходил до того уровня, чтобы прилюдно попытаться подлить яд сынишке Малфоев, надеясь остаться незамеченной.

Взгляд Гермионы метнулся к слизеринцам, первым делом — к Малфою. Она сама не ожидала, что их взгляды встретятся… Подумать только, на какой-то краткий миг. Где-то на задворках сознания она ещё слышала мольбу Дафны, чтобы Драко Малфой посмотрел на неё, но анализ всей этой ситуации и сопоставление всех известных ей фактов, этот его пристальный взгляд… Она в ужасе замерла.

Теперь пришло ясное осознание невероятных последствий абсолютных случайностей, связывавших её со слизеринцем. Случайное стечение обстоятельств, мелкие детали…

И в неё влюбился Драко Малфой.
***


Ситуация ещё тогда показалась критической, сейчас же в голове у Гермионы только и крутилась характеристика всего происходящего, как большущая катастрофа. Празднование в Большом зале не продолжалось долго: только все доели, и директор сразу отпустил студентов встречать Рождество в своих комнатах.

На протяжении всего оставшегося времени после осознания происходящего Гермиона чувствовала на себе внимательный взгляд Драко Малфоя, отчего по спине то и дело пробегала леденящая волна мурашек, а от гневных взглядов слизеринок, также не раз брошенных в её сторону, ей становилось отнюдь не легче. И не потому, что она боялась встретить их с гневными обвинениями и оскорблениями, а потому, что сделанный ею вывод их реакцией только подтверждался. А разве нельзя в преддверии Рождества помечать о чуде? Не о том, что она выпускает из палочки, а о том, что может отменить влюбленность в неё самого гадкого мерзавца школы.

После окончания празднования Гермиона поспешила прочь из зала. Друзьям она решила ничего не рассказывать; действие зелья все равно рано или поздно закончится, а сподвигать мальчиков на очередную стычку с Малфоем она не хотела. Тем более, не зря же говорится: «Чем меньше знаешь, тем крепче спишь». А Гермиона желала друзьям только самых хороших и спокойных снов. Гарри и так, не переставая, следил за Малфоем, не хватало ещё дать ему повод для следующей необдуманной глупости.

Гермиона спешила, сама не зная куда. Она остановилась только когда поняла, что в части замка, в которую она забрела, уж слишком темно и холодно. Это просто не могло быть подземелье, ведь как она в здравом уме сама могла привести себя навстречу страху?

Она хотела пойти в библиотеку и как можно быстрее уйти от взгляда Драко Малфоя. Да, она хотела пойти в библиотеку, чтобы там спокойно все обдумать. Но хотя что тут было обдумывать? Всё и так было ясно.

Еще мгновение размышляя, в какой стороне находится выход из подземелий, Гермиона услышала рядом шаги и почувствовала, как земля ушла у неё из-под ног. Бросившись в нужном направлении, уже через несколько минут она оказалась перед входом в библиотеку, вся запыхавшаяся и раскрасневшаяся, так и не узнав, кто проходил рядом.

Всё это явно на неё не походило, и она собиралась, наконец, взять себя в руки и всё хорошенько обдумать. Направившись к своему любимому месту у самого дальнего стеллажа, Гермиона внимательно огляделась по сторонам — нет ли кого поблизости. Удостоверившись в полном своём одиночестве, она опустилась на стул.

Медленно, словно это что-то могло поменять, она облокотилась на спинку стула и устало откинула голову, прикрыв глаза руками. Ей оставалось решить… что же произошло.

В тот же миг, как она сопоставила действия слизеринки: ее крики, вылитое содержимое флакончика, ожидание вечернего пира и чрезмерное внимание к слизеринцу в Трёх Мётлах, Гермионе стало ясно, что конкретно происходило сегодня со змеиным факультетом. Все, как видно, ждали какого-то события.

Ещё бы, влюбленность Малфоя в какую-то девушку пусть даже искусственным путем — вот это диво.

О том, что во флакончике было любовное зелье, Гермиона теперь не сомневалась. В памяти тут же всплыло и его название, и необходимые для завершения процесса действия. Сопоставив два плюс два, она поняла, что всё становится даже до смеха очевидным. Зелье, которым Дафна пыталась влюбить в себя слизеринца, называлось Принидным. Оно было мощнее обычных зелий, действующих один день, но слабее Амортенции; состав его был довольно непростым, но и эффект соответствующим.

Гермиона вычитала о нем в «Книге рецептов любви» из магазина Фреда и Джорджа. Наткнулась она на эту книжку случайно — та лежала рядом с флакончиками зелий и… Лишние знания никогда не помешают, даже в этой области.

Но всё самое сложное, связанное с этим зельем, заключалось именно в активировании его действия. Гермиона, как сейчас, помнила запись на странице книги:

Два самых важный действия:

1. Потребителю (или «жертве») необходимо за 12 часов до потребления зелья почувствовать аромат духов того, в кого он должен влюбиться. Без выполнения этого действия процесс никогда не будет запущен (даже если будет выпито зелье и безупречно выполнено второе действие).

2. После принятия продукта первое, что должен увидеть потребитель — это лицо или глаза человека, в которого жертва в дальнейшем влюбится. Очень важно! Если жертва раньше встретится взглядом с кем-то другим, то процесс будет необратимым, и все ваши старания окажутся напрасными.

Будьте внимательны и осторожны. Особенно — внимательны.

Случайная стычка с Малфоем утром — она упала на него. Тогда, должно быть, он и почувствовал запах её парфюма. Против воли, конечно же. Хотя, как оказывается, слизеринки и пытались тогда в Трех Метлах наклониться к Малфою ближе, чтобы тот почувствовал их запах, но, к огромному сожалению Гермионы, у них не получилось сделать это должным образом. Затем, в Большом зале, после того, как Дафна Гринграсс вылила зелье в кубок Малфоя, и случилось падение Рона со скамейки, шумом которого, очевидно, они невовремя привлекли внимание «жертвы». Затем она сама, вспомнив об «опасности» в кубке слизеринца, обернулась к ним, встретилась с Малфоем взглядом, а процесс активации завершился сам по себе.

Гермиона неспроста бежала сюда. Какой-то странный страх, очень медленно растекавшийся по всему её телу, заставил её отказаться от спокойной ходьбы и разумного осмысления происходящего даже там, в холодном коридоре.

Она боялась. Но не каких-то там слизеринок, беспокойства друзей или чего-нибудь ещё. Она боялась поведения самого Малфоя. Влюбленный в неё заносчивый мерзавец — это не шутки. Куда, интересно, денутся оскорбления, что он скажет ей, что будет делать?.. Столько вопросов, и она не хотела знать ответ ни на один из них. Будь бы это с другим парнем, эта случайность даже польстила бы ей. А сейчас… страх неизведанности цеплялся за неё острыми коготками.

И ведь сейчас было неподходящее время для отсиживания в библиотеке. Все уже давно сидели у себя в комнатах или грелись под пледом в больших мягких креслах возле камина. И она сейчас должна была быть там.

Глупо было приходить сюда — так решила Гермиона. Путь библиотека и была одним из её любимых мест в Хогвартсе, пусть она каким-то образом и согревала её душу одним своим видом и вкусным запахом старых книг — этого было недостаточно, чтобы укрыть её от холода продуваемых каменных стен. Поежившись от холода, Гермиона, не преминув наколдовать себе теплую мантию, отправилась к выходу из библиотеки.

Голос, раздавшийся где-то впереди неё, заставил её подпрыгнуть на месте. Не ожидав кого-то встретить, Гермиона замерла на месте, не в силах сказать и слова. На удивление все такой же холодный, не смягчившийся под действием зелья голос Драко Малфоя звучал подозрительно грубо:

— Так и думал, что встречу тебя здесь.

И ни «Грейнджер», ни «грязнокровка» — никакого прямого обращения.

— Ну, знаешь, индюк тоже думал, да в суп…

Перебил её его громкий смешок. Оскорбленная неслыханной наглостью грубого слизеринца, Гермиона уже хотела обойти его и пойти своей дорогой, как тот вдруг перехватил её рукой, не давая пройти, и в тоже время позволяя себе оказаться запредельно близко к ней, к Гермионе.

— Да что ты себе позволяешь, Малфой? — весьма удачно попыталась оттолкнуть его Гермиона. Хотя, вероятнее всего, это просто сам он позволил себя оттолкнуть.

— Ладно, Гермиона, не буду тебя задерживать. Вижу, ты очень спешишь, а у меня здесь есть ещё несколько дел. Удачно тебе дойти, — усмехнулся он, а Гермиона почувствовала, как сердце, пропустив пару ударов, вдруг быстро заколотило под ребрами.

Его слова и поведение не предвещали ничего хорошего, и прежде, чем она успела что-либо ему сказать, Малфой уже скрылся за книжным стеллажом. И стоило Гермионе случайно наткнуться взглядом на название отдела книг, куда зашел слизеринец, как от переизбытка страха, потрясения и удивления она всерьез могла встретить Рождество на холодном полу библиотеки в бессознательном состоянии. Место, куда завернул Малфой, и где по удивительному совпадению больше не могло быть выхода к другим отделам, было хранилищем, где основная часть книг повествовала именно о таком интересном предмете, как зелья любовного характера.

Драко Малфой на её глазах, находясь под действием любовного зелья, отправился в отел, где об этом были написаны целые тома.

Гермиона медленно потерла виски, все так же медленно развернулась к выходу, сделала глубокий вдох и не спеша отправилась к своей башне. Голова болела, мысли путались — странное для нее состояние, она впервые потеряла контроль над своими мыслями так надолго, весь прежний порядок и собранность исчезли в неизвестном направлении, и она не знала, что с этим делать.

Но она могла себя оправдать — не каждый день всё-таки в тебя влюбляется Драко Малфой; в такой день можно позволить себе немного забыться. Или от страха, или от чего-то еще. Подходящее слово, по крайней мере, она сейчас подобрать не смогла.

Она не знала, сколько уже было времени, не знала, пошли ли её искать друзья, забеспокоились ли они вообще, поверили ли её объяснению, но чувствовала она себя не так, как по логическому объяснению должна была.
Кажется, роль свою тут сыграло рождественское настроение и капля комичности в ситуации с Малфоем. Почему она сейчас шла по коридорам и мило улыбалась портретам, желала некоторым счастливого Рождества и вообще чувствовала себя подозрительно хорошо? Навряд ли и на половину из-за того, что приближался хороший праздник, хотя и без этого никуда.

Может, дело было в том, что в неё, Гермиону Грейнджер, влюбился наглый мальчишка, каким в её представлении был Драко Малфой? Плохие мальчики — кто таких не любит? И хоть она и ожидала от него немного другой реакции на саму себя, если честно, то ведь и не было с его стороны никакой грубости. На своё имя, слетевшее с его губ, она даже вначале не обратила внимания, словно бы кто-то из друзей позвал её. Почему-то тогда в библиотеке, и она поняла это только сейчас, чувствовалось что-то уютное и домашнее.

Малфой? Точно нет, но что-то определённо с ним связанное.

Решив воспользоваться возможностью, пока у нее было немного времени для необдуманных поступков и пока она сама себе это прощала, Гермиона решила отправиться к Астрономической башне, немного померзнуть и полюбоваться падающими с неба снежинками в рождественскую ночь.

А не об этом ли она всегда мечтала? Сделать что-то такое, что по её меркам значилось «недопустимым», но лично для себя было приятным времяпровождением, когда можно было делать то, что просто радует душу.

К нужному месту она дошла совсем скоро; этим вечером она подозрительно быстро до всего добиралась. Она подошла к поручню, подняла взгляд и застыла на мгновение в зачарованном оцепенении. Она не услышала шагов, не почувствовала чужого присутствия, но когда рядом выросла черная фигура, не испугалась.

Силуэт человека отчетливо выделялся на фоне белоснежных снежинок, кружащих за ним. Он повернул голову к ней, и она не удивилась тому, что увидела. Как будто ждала его здесь.

Драко Малфой слегка улыбнулся ей — кто бы мог подумать, что он умеет так улыбаться. По крайней мере, она бы уж точно никогда не подумала. Прошло какое-то время, они поговорили, словно бы век знакомы, обо всем и ни о чем — как бывает, когда люди хотят, но смущаются.

Гермиона не видела перед собой юношу, которого считала своим врагом; она видела лишь парня, с которым можно было поговорить и который очень мило улыбался. Они простояли так пятнадцать, двадцать минут.

В первые же минуты, когда ей стало холодно, он, не спрашивая разрешения, накинул ей на плечи наколдованную теплую-теплую кофту. В какой-то степени она понимала, что все это действие зелье, что все это… А важно ли — что? Главное, что ей хорошо. Они всё разговаривали, темы перескакивали с одной на другую и давно уже ушли от рождественкой.

— Это все зелье, да? — спросила она, воспользовавшись коротенькой паузой.

— А важно?

— Сейчас — нет, а вот потом… — но она не успела договорить.

— О потом будем думать потом, хорошо? Впервые за столько лет я чувствую не что-то негативное. Дай мне шанс насладиться этим, пока есть время. А потом… мы обсудим это снова.

Гермиона задумчиво склонила голову на бок, и в этот миг была с ним абсолютно согласна — потом они все обдумают, а сейчас… Подул сильный ветер, снежинки больно врезались в лицо, потакая приказам сильнейшего, и невообразимое желание спрятаться где-то, спрятать лицо во что-то теплое, так сильно завладело ею, что она — не нарочно — кинулась к единственному теплому объекту поблизости.

Вряд ли он тоже захотел спрятаться, но прижались друг к другу они вместе. Может, это была исключительно её инициатива, и это она кинулась к спокойно стоящему человеку, но в объятиях, произвольных или непроизвольных — это сейчас было неважно, она чувствовала себя куда лучше.

Подняв голову, она увидела перед собой тонкую переносицу, затем медленно подняла взгляд, и их глаза снова встретились. В его глазах читалась такая нежность, что и Гермиона начинала медленно таять в его руках.
Он игриво склонил голову на бок и улыбнулся краешком губ.

— Дай мне шанс насладиться этим, пока есть время, — вновь повторил он свои же слова.

Гермиона подалась вперед, пристав на носочки… И он не упустил этот шанс.

Жанр: romance, флафф
Пейринг: Драко /Гермиона
Дополнительный пейринг: Гарри/ Панси
Размер: миди
Категория: гет
События: Постхог, Волдеморт побежден, Министерство
Предупреждение: AU эпилога
Саммари: Может ли приворотное зелье излечить душевную тоску?
Саундтрек – Kristofferson - “Cassey’s last ride”

1. Гермиона
«Уважаемая мисс Грейнджер! Министерство магии приглашает вас провести вечер сочельника на маскараде. Мы надеемся, что это событие станет доброй рождественской традицией нашего Министерства. Вас ждет теплая дружественная обстановка, приятная компания, чудесная живая музыка и незабываемая рождественская сказка.
Мы рады будем видеть вас и вашего гостя 24 декабря в 19:00.
С уважением, Мередит Голдберг»
Гермиона несколько раз перечитала официальное приглашение, написанное золотыми чернилами на дорогом темно-красном пергаменте. Она невесело усмехнулась, представив всю эту «приятную компанию». Сборище лицемерных волшебников, старательно пытающихся выслужится перед новым начальством. С приходом Кингсли курс Министерства резко изменился. За три года, что прошли с момента окончания Второй войны, отряды авроров устроили больше сотни облав на затаившихся Пожирателей Смерти, пытавшихся избежать наказания. Кингсли прочистил и ряды волшебников Министерства, выявив всех нерадивых сотрудников.
Вот уже два года Гермиона работает в Отделе магического правопорядка, всеми силами помогая Гарри в выявлении и поимке темных магов. Теперь магическая Британия наконец-то вздохнула с облегчением. Вот и решил Кингсли порадовать своих сотрудников, объявив на предпраздничном совещании о проведение рождественского бала. Это событие, по его мнению, должно было приободрить дух рядовых волшебников. Последние несколько дней Министерство буквально гудело, все разговоры были только о предстоящем торжестве. Особенно эта новость всполошила женскую часть сотрудников. Сдача годового отчета перестала всех волновать. Теперь во всех коридорах только и слышно было, кто в чем, а самое главное, с кем придет. Эта новость не оставила равнодушным никого, кроме Гермионы. Она одна упорно не принимала участия в разговорах за обедом в министерском кафетерии. Гермиона вообще не имела ни малейшего желания идти на бал-маскарад. Но Кингсли лично попросил ее присутствовать на торжестве, и Гермиона не смогла ему отказать.
- Видеть вас и вашего гостя… - Гермиона остановила взгляд на этой строчке.
Первый рождественский бал, а ей даже пойти не с кем. Гермиона невидящим взглядом смотрела куда-то поверх листка с приглашением. Тревожные переживания, которые она старалась не подпускать к сердцу, снова начали ее опутывать. Тяжелые, словно свинцовые, они закрались в душу и никак не хотели отпускать. Недавний разрыв с Роном прошел болезненно. Как Гермиона ни старалась вытянуть их отношения из пропасти, у нее ничего не получилось. Она больше не могла врать окружающим, Рону и, в первую очередь, себе самой, что все наладится, стоит лишь немного потерпеть. Гермиона чувствовала как все новые и новые ссоры буквально высасывают из нее последние силы. И вот настал момент, когда терпению настал конец. Гермиона чувствовала, как проваливается в зыбкую черную бездну, из которой ей уже не выбраться. Она сама предложила Рону расстаться, да он и не стал сопротивляться. Рон понимал, что былых чувств им не вернуть. Как ни странно, но плакать Гермионе не хотелось. Совсем. Ни одной слезинки. Вместо грусти Гермиона чувствовала лишь пустоту на том месте, где еще совсем недавно было ее сердце. Она и себя ощущала пустой, простой оболочкой, оставшейся от некогда живой и жизнерадостной Гермионы. Темнота полностью ее поглотила. Она только сейчас поняла, что они с Роном в общем-то никогда в действительности не любили друг друга. Любви не было, а теперь еще и дружбы не осталось.
Гермиона покачала головой, попытавшись отогнать дурные мысли. Она отложила пергамент и открыла прилагающийся к приглашению большой пакет. В нем оказалась маскарадная маска, вся блестящая и переливающаяся. Гермиона лишь мельком взглянула на неё и отложила пакет. До бала остаётся два дня, она еще успеет подготовиться.
***
Шаги гулким эхом отдавались по пустому коридору. Гермиона вышла из кабинета целителя Кори и, поплотнее закутавшись в мантию, направилась к лестнице. Она с трудом сохраняла спокойствие. Ей казалось, что тоска, некогда снедавшая только сердце, распространилась по всему телу, завладела каждой ее клеткой. С каждым днем Гермиона чувствовала, что угасает, словно свеча на ветру. В отчаянии справится со своим недугом сама, она отправилась в больницу, надеясь, что целители Святого Мунго смогут помочь ей. Но просидев около часа в кабинете Лютера Кори, она не получила ни одного стоящего ответа на свои вопросы, коих у нее имелось не мало. Чем дольше она находилась в обществе молодого и неопытного целителя, тем больше раздражалась от его неуместных, а порой и просто глупых вопросов. Она уже битый час в подробностях описывала симптомы неведомой ей болезни, а целитель Кори в ответ лишь пожал плечами и спросил:
- Так что конкретно у вас болит?
- Что болит? – возмутилась Гермиона, - зачем я вообще к вам обратилась? У меня все болит. Голова, руки, ноги…Я словно вывернута наизнанку. Все началось с ноющей боли в груди. Словно мне всадили нож в сердце. А теперь эта боль расползлась по всему телу. Это просто невыносимо. Я не могу спать, почти перестала есть. Раньше я всегда находила успокоение в работе, но теперь все изменилось. Я с трудом могу сосредоточиться на чем-либо. Я потеряла интерес ко всякой деятельности. Мне кажется, что уже и саму себя потеряла!
Целитель Кори внимательно оглядел Гермиону, несколько раз моргнул и нерешительно сказал:
-Я выпишу вам рецепт на сонное зелье…
***
- Мисс! – окликнул Гермиону средневековый на вид волшебник с портрета в коридоре. – Мисс, вы больны!
Гермиона отмахнулась от него и решительно прошла мимо. Она и так знает, что больна. Но волшебника не смутило безразличие Гермионы, он направился вслед за ней, перебегая в новые портреты.
- Мисс! Я знаю, что с вами! Пошлите за пиявками! – он обратился к соседнему портрету волшебницы. Она была высокой и худой, словно жердь. – Ей необходимо пустить кровь!
- Что за вздор! – возмутилась целительница. – У нее на лице ни кровиночки!
Гермиона возмутилась подобному заявлению. Волшебница и сама была бледной как призрак.
- Ее тоска гложет изнутри! Ей нужно чудодейственное лекарство от тоски, - продолжила целительница.
- И что же, по-вашему мнению, поможет? – возмущенно спросил волшебник.
- Порошок из мумий, - уверенно ответила худая женщина.
Волшебник рассмеялся. Он перешел в портрет своей собеседницы, облокотился на раму и продолжил:
- Самое верное средство – кровопускание!
Гермиона раздраженно отмахнулась от их советов и поспешила спуститься в приемное отделение.
***
- Неважно выглядишь, - Гарри бросил на стол несколько папок.
Гермиона устало подняла взгляд на Гарри. Ей уже порядком надоели сердобольные сослуживцы, которые во что бы то ни стало хотели предложить свое целебное зелье, волшебный порошок или магическую настойку от таинственной болезни Гермионы.
- Правда? – наигранно удивилась Гермиона. – И без тебя знаю. Все как будто сговорились. Каждый пытается мне помочь. Я и не знала, что у нас в министерстве столько дипломированных целителей.
Гарри усмехнулся, сел напротив Гермионы и протянул ей папки.
- А Камилла из Транспортного Отдела заявила, что причина в дождливой английской погоде. Она уверена, что несколько солнечных деньков на французском побережье вылечат любую болезнь, - Гермиона покачала головой, раскрыла верхнюю папку и удивлённо воскликнула. – Дело Малфоя?
Она открыла следующую папку и увидела на первой странице фотографию ещё одного бывшего слизеринца – Блейза Забини. В последней папке было досье на Панси Паркинсон.
- Что это? – спросила Гермиона. – Незапланированная встреча бывших одноклассников?
- Это результат вчерашнего рейда авроров в Лютном переулке. Малфоя и его старых дружков поймали на сбыте запрещённых зелий класса Б, - Гарри выудил листок из середины папки со списком товара, Гермиона округлила глаза. – Зелья мы изъяли, Филипс тебе скоро их принесёт.
- Что? – удивилась Гермиона. – Почему мне? И что я с ними буду делать?
- За этим я к тебе и пришёл, - Гарри виновато заёрзал на стуле. – Мне нужна твоя помощь. Я один не справлюсь. К тому же, ты знаешь, что мои познания в зельеварении не сравняться с твоими…
Гермиона чуть приподняла уголки губ.
- А от меня ты что хочешь?
- Чтобы ты проверила, соответствует ли состав зелий запрещённым, - Гарри снова поёрзал и поправил сползающие очки.
- Этим больше некому заняться? – Гермионе была не по душе перспектива провозиться все праздники со склянками.
- В том-то и дело, что некому. Все уже разъехались на праздники.
Гермиона вздохнула и запустила руки в волосы. Только этого ей не хватало. Годовой отчёт, рождественский бал, а теперь ещё конфискованные зелья. Гермиона с трудом представляла, как со всем этим справится. Но разве могла она отказать Гарри.
- Хорошо, я просмотрю зелья. Это всё?
- Ну… - Гарри чуть покраснел. – Не совсем.
Гермиона обречённо застонала и закрыла глаза:
- Что ещё?
- Забини и Малфой через час будут у тебя в кабинете. Ты ведь сможешь с ними побеседовать?
Гермиона медленно подняла голову и раздражённо посмотрела на Гарри. К счастью, он успел выскочить в коридор прежде, чем тяжёлое пресс-папье ударилось в закрывшуюся дверь.
***
Наскоро перекусив в министерском кафетерии, Гермиона вернулась в кабинет. Она взяла верхнюю папку с досье на Малфоя, но потом отложила её в сторону, им она займётся потом. Гермиона раскрыла дело Забини и погрузилась в чтение.
После Второй войны семья Блейза сумела избежать тюремного заключения. Его с матерью несколько раз вызывали на судебные заседания в Визенгамот, но никаких серьёзных доказательств так и не было предъявлено. После оправдательного приговора миссис Забини передала сыну свой аптечный бизнес. Через несколько месяцев после открытия в Лютном переулке новой лавки «Магические настои Забини» к Блейзу присоединился Малфой, а еще через год он взял на работу Панси. Семье Малфоя пришлось тяжелее всех. Люциус и Драко долго ходили по судебным заседаниям и всеми силами доказывали свою невиновность. Хоть в конечном итоге их и отпустили без обвинительного приговора, министерские волшебники перешептывались, что без финансового вливания со стороны Малфоев дело не обошлось. Как бы то ни было, Драко необходимо было стабильное положение в обществе, так что он стал спонсировать относительно легальный бизнес Забини. Многим было известно, что в его лавке можно приобрести запрещённые зелья. Но доказательств этому так и не было получено. И если бы не спецоперация Гарри и отдела авроров, то их так и не поймали бы.
Гермиона отложила все папки и откинулась на спинку мягкого стула. Какое отношение ко всему этому имела она? Гермиона повернулась к колдовскому окну. Уже неделю Отдел магического хозяйства устраивал настоящий рождественский снегопад. Сквозь вихрь пушистых снежинок почти не пробивался свет, так что лампы горели ярче обычного. Глядя на снежный вальс, Гермиона вспомнила, как в детстве очень любила гулять в такую погоду в заснеженном саду. Когда она возвращалась, ее щёки пылали алым румянцем, а глаза блестели от восторга. Гермиона приложила ладони к щекам – они были такими же холодными, как и всегда. Она взглянула на своё бледное отражение в оконном стекле. Нахлынувшие воспоминания на миг рассеяли туман в душе, но их явно было не достаточно, чтобы полностью его разбередить. Как бы ей хотелось сейчас вернуться в те беззаботные дни хоть на мгновение. Снова ощутить те искренние и неподдельные эмоции, которые стали так редки для неё сейчас, в окружении фальшивых людей в Министерстве. Размышления Гермионы прервал короткий стук в дверь.
- Да, - Гермиона повернулась к столу, - войдите.
Дверь кабинета открылась, и в проёме сначала показались два больших деревянных ящика, а затем и небольшого роста волшебник в пыльном твидовом костюме.
- Уф, - волшебник направил палочку в угол кабинета и поставил левитируемые ящики на пол. Флаконы с зельями громко звякнули. – Вот, мисс Грейнджер, доставил вам конфискованный товар.
- Спасибо, мистер Филипс, - Гермиона привстала на стуле, чтобы лучше рассмотреть. – Это всё?
- Да, мисс, - Филипс достал из кармана потрепанный носовой платок и вытер пот со лба. – Я могу идти, или вам что-нибудь нужно?
- Нет, - отозвалась Гермиона. – Можете идти.
- Не засиживайтесь тут, мисс Грейнджер, - Филипс остановился в дверях. – Праздник уже на носу. Счастливого Рождества.
- И вам счастливого Рождества, мистер Филипс, - безучастно ответила Гермиона. Меньше всего ей сейчас хотелось думать о предстоящем празднике.
Гермиона подошла к ящикам, вытащила несколько блеклых пузырьков и прочитала названия – «Умиротворенность», «Бальзам забвения», «Сумеречная настойка». Она обреченно вздохнула. Ей точно придется провозиться с зельями всю неделю, если не больше. Гермиона вернула склянки на место и села за стол. Она взмахнула палочкой – с верхней полки к ней спустился увесистый том в тёмном кожаном переплёте. Гермиона достала из папки полный список изъятого у Забини товара и раскрыла «Книгу снадобий». Она долго его перелистывала в поисках зелий. Запрещенных она пока не нашла, зато наткнулась на несколько весьма полезных. Например, Настойка Аурис, обостряющая восприятие новой информации и способствующая запоминанию иностранных языков. Или вот бальзам «Умиротворенность» снимал усталость и тревоги. Рекомендовался для приема при стрессовых ситуациях. Гермиона остановила взгляд на этой статье. Один глоток этого бальзама мог помочь ей справится с депрессией. Да и о побочных действиях ничего не было сказано. В книге зелье описывалось чуть ли не как панацея от любых нервных расстройств. На мгновение Гермиона поддалась порыву воспользоваться настойкой, которая так кстати оказалась у неё в кабинете. Но потом покачала головой и вернулась к книге. У Гарри неслучайно появились подозрения, что Забини торговал запрещенными зельями, а значит ей не стоит ничего у него брать. Гермиона снова перечитала статью о бальзаме. С другой стороны, книгам она привыкла доверять больше, чем людям, даже своим друзьям. Гермиона снова отмахнулась от этой навязчивой мысли и пролистала несколько страниц в поисках состава Утончающего эликсира доктора Пингуиса. Но сосредоточится у неё не получалось, взгляд то и доле возвращался к ящикам со злополучными зельями. Она так резко перевернула несколько страниц, что они порвались у корешка.
- Репаро, - торопливо пробормотала Гермиона, восстанавливая книгу.
Она отложила справочник и задумалась. Гермиона уже настолько запуталась в своих мыслях и эмоциях, что попросту не могла сосредоточиться на работе. Вот если бы она воспользовалась эликсиром «Умиротворенность», он непременно ей помог бы. Но пить неизвестное зелье, да ещё и от Блейза Забини, ей не хотелось. Если бы его можно было проверить…
- Конечно, я же могу его проверить, - Гермиона стукнула ладонью по столу. И как она сразу не догадалась.
Гермиона осторожно выглянула в коридор, чтобы убедиться, что её не поймают за этим не вполне законным делом. Не хватало еще, чтобы сам Блейз ее застукал за распитием его же зелий. Коридор был пуст, и Гермиона принялась рыться в ящике в поисках нужного пузырька. Она нашла его почти сразу – темно-зеленый флакон с красивой убористой надписью «Умиротворенность». Гермиона быстро перелила прозрачную жидкость в стакан, а пустой пузырек спрятала в сумку. Она раскрыла «Книгу снадобий» на странице с нужным ей составом и применила к зелью Забини Чароискатель Эскарпина. Гермиона облегченно выдохнула, обнаружив, что ингредиенты зелья Блейза совпадают с составом, описанным в книге. В сопроводительной статье было сказано, что действие одного глотка продлится два часа. Гермиона окинула взглядом ящики с зельями и предположила, что ей лучше выпить сразу весь стакан. Иначе она не справится с работой. А тут еще и Забини с Малфоем скоро придут. Гермиона уже держала стакан в руке, когда в дверь резко постучали. Она обречённо выдохнула и поставила своё лекарство.
- Войдите, - Гермиона села за стол. Что ж, придётся ещё немного подождать.
***
- Я вообще не понимаю, на каком основании ваши авроры изъяли мой товар! – вот уже полчаса распинался Забини. – Это не законно и вам в Министерстве это известно. То, что Поттер теперь важная шишка, не дает ему власти ущемлять мои права. Ни я, ни моя мать не были замешаны в делах Пожирателей Смерти. У меня честный бизнес. И никакими подпольными сделками я не занимаюсь. Если вам тут нужно какие-то показатели раскрываемости поднять, так загляните в лавку «Яды и отравы Шайверетча». Уже одно название говорит само за себя…
Гермиона устало запустила руки в волосы. Она уже жалела, что не выпила «Умиротворенность» до прихода Блейза. От его возмущений у неё разболелась голова, а она ещё и слова не успела вставить. Гермиона тысячу раз успела проклясть Гарри за его работу и себя, за то, что согласилась на неё. Разглагольствования Блейза прервал стук в дверь. В кабинет заглянул Гарри. Он бросил неприязненный взгляд на Блейза и обратился к Гермионе:
- Можно тебя на минутку?
Гермиона обрадовалась неожиданной передышке от беседы с Забини и вышла в коридор.
- У тебя всё хорошо? – обеспокоенно спросил Гарри. Забини тебя не достает?
- Нет, всё нормально. Правда, он очень недоволен тем фактом, что его потревожили. Да ещё и обвинили в сбыте запрещённых зелий.
- Ещё бы, - Гарри усмехнулся. – На этот раз они не отвертятся. Ты уже просмотрела зелья? Нам есть за что зацепиться?
- Я ещё не всё проверила, - щёки Гермионы покрылись предательским румянцем. – Но, думаю, что парочку я найду точно.
- Вот и хорошо. Тогда я пойду, у меня ещё запланирована «дружеская» беседа с Паркинсон.
Гермиона скривилась в ответ и вернулась в кабинет. Блейз в это время стоял за дверью и копошился в ящиках с конфискованными зельями.
- Мистер Забини! – Гермиону слегка покоробило от подобного официального обращения к Забини. Но она не хотела давать ему повода для ещё одной гневной тирады. – Что вы делаете?
Блейз и сам удивился, когда Гермиона обратилась к нему как к мистеру Забини. Видимо ждал, что она на правах героини войны может позволить обращаться с проигравшими как с низшими людьми. Так, как сделал бы это сам Блейз. Он недоверчиво повернулся и внимательно посмотрел на Гермиону, словно ждал от нее какого-то подвоха.
- Проверяю, вдруг вы с Поттером подкинули мне какой-нибудь темный товар, чтобы обвинить, а потом засадить в Азкабан.
Гермиона опешила.
- Может, это вы хотели что-то унести? – поинтересовалась она и направила на Блейза палочку. – Акцио, зелье.
Ничего не произошло. Забини издевательски ухмыльнулся и распахнул полы своего пальто, словно желая показать, что он ничего не брал.
- Довольна, Грейнджер? – поинтересовался он. – Может, обыщешь меня?
Гермиона промолчала и отвернулась к окну, чтобы Забини не увидел, как покраснели ее щёки.
- Тебе есть, что предъявить мне? – холодно спросил Блейз.
- На данный момент мы ещё не все зелья проверили, чтобы говорить о каких-то конкретных обвинениях, - Гермиона отвернулась от окна и села за стол.
Блейз снова улыбнулся:
- Я так и думал. В таком случае, я, пожалуй, пойду, пока вы не придумали, в чём ещё меня обвинить.
Он быстро вышел, так сильно хлопнув дверью, что со стены упала грамота от министра магии в резной рамке. Гермиона вздрогнула от неожиданности и взмахом палочки вернула грамоту на место. Разговор с Блейзом вышел не таким обстоятельным, как она ожидала, но всё же он мог пройти и хуже. Гермиона потянулась к стакану с зельем, но тут дверь распахнулась, и в кабинет без стука вошел Малфой. Гермиона обречённо вздохнула и в очередной раз отложила стакан в сторону. Драко, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло напротив Гермионы и вызывающе на неё посмотрел:
- Что на этот раз? – поинтересовался он.
Гермиона ответила не сразу. За то время, что они не виделись с Малфоем, она уже успела забыть о его дурацкой манере растягивать слова.
- Вас с мистером Забини и мисс Паркинсон обвиняют в хранении и продаже запрещенных зелий класса Б.
- И где доказательства? – спросил Малфой и оглядел рабочий стол.
- Мы ещё не все зелья проверили, - Гермионе уже порядком надоело говорить эту фразу. И почему Гарри понадобилось устраивать допрос именно сейчас? Лучше и правда было сначала дождаться результатов исследования состава зелий. – Так что конкретных доказательств пока нет.
- Так, может, и вызывать будешь, когда появятся доказательства. Если появятся, - уточнил Малфой.
Гермиона не выдержала и стукнула ладонью по столу.
- Не волнуйся, мы найдем, - гневно сказала Гермиона, подошла к конфискованным ящикам и уточнила. – Я найду. Здесь в каждом ящике больше дюжины зелий. Не волнуйся, я проверю каждый ингредиент и обязательно найду запрещённый.
Малфой с интересом выслушал неожиданную тираду от Гермионы и сдержано улыбнулся.
- Твое рвение похвально, Грейнджер, - так тихо и угрожающе произнес Драко, что у Гермионы по спине пробежали мурашки. – Но можешь не стараться. Ты не найдешь там ничего. Я позабочусь об этом.
- Ты угрожаешь мне? – возмутилась Гермиона. Она приготовила палочку на случай неожиданной атаки Малфоя, но он лишь холодно усмехнулся.
- Что ты, - ответил он и откинулся на спинку стула. – Разве я могу угрожать тебе, великой героине войны, да еще и в Министерстве… Я просто тебя проинформировал.
Гермиона задохнулась от его наглости, и даже не нашла, что ему возразить. Она вернулась к своему месту и отвернулась к окну, лишь бы не видеть самодовольного вида Малфоя.
- И вообще, - Гермиона повернулась и увидела, что Малфой взял стакан с настойкой «Умиротворённость». Видимо, он решил, что это вода и захотел выпить. – Нет!!
Гермиона взмахнула палочкой и выбила стакан из рук Драко, окатив его жидкостью.
- Какого черта ты творишь, Грейнджер! – Драко вскочил со стула. – Что ты мне собиралась подсунуть? Яд? Или, может быть, сыворотку правды? Ты же теперь важная персона в Министерстве, можешь себе всё позволить!
- Как ты смеешь! – Гермиона не выдержала и залепила Малфою пощёчину. – Ты сам выпил мою… - она замялась, - воду.
- Воду? – переспросил Малфой и высушил свою одежду заклинанием. – И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
Гермиона ничего не ответила. Малфой в очередной раз усмехнулся и вышел из кабинета. Гермиона озадаченно посмотрела на закрытую дверь, а потом взмахом волшебной палочки отправила осколки в корзину.
***
- Я принесла тебе платье, - Джинни, секунду назад аппарировавшая, протянула Гермионе большой пакет. – Как ты и просила, белое и скромное.
- Спасибо, - Гермиона безучастно кивнула. Она полночи просидела за составлением отчетов по делу Забини, так что на рождественский бал она рисковала пойти с темными кругами под глазами.
А вот Джинни уже была полностью готова. На ней было простое платье насыщенного синего цвета, серебристые туфли и такая же блестящая сумочка. Волосы она собрала в замысловатую высокую прическу, подколов их гребнем, украшенным переливающимися камнями. Она осмотрела Гермиону и покачала головой:
- Ты вообще собираешься идти?
- Да, - Гермиона забрала у неё пакет. – Дай мне полчаса, и я буду готова. Гарри зайдет?
Джинни покачала головой:
- Он сейчас в министерстве, у Кингсли. Отдает последний отчет по итогам рейдов в Лютном переулке. Он встретит нас там.
Джинни чуть помедлила, но всё же добавила:
- А… Рон?
- Что – Рон? – Гермиона удивлённо посмотрела на Джинни. Как ни странно, упоминание имени Рона никак её не задело. Она ожидала, что хоть какие-то прежние чувства шевельнутся в душе, в памяти всплывут приятные воспоминания… Но ничего этого не произошло. Были годы дружбы. Теперь просто приятельские отношения. А между ними словно ничего и не было. Пустота.
- Рон не придет? – уточнила Джинни.
- Нет.
Гермиона отвернулась. Джинни решила больше не возвращаться к этой теме.
- Хорошо, - она подошла к зеркалу и поправила выбившийся локон. – Иди, одевайся. Я здесь тебя подожду.
Гермиона кивнула и отправилась в спальню. Она вытащила платье из пакета и разложила его на кровати. Джинни выбрала для неё длинное платье из струящейся ткани, в цвет маски. Гермиона положила присланную ей ранее белую полумаску, украшенную лунными камнями. Она отложила пакеты и вышла в ванную комнату.
Быстро приняв освежающий душ, Гермиона вышла из ванной, обмотавшись махровым полотенцем. Она наскоро высушила волосы теплым воздухом из волшебной палочки. Сооружать невообразимую прическу, у неё не было ни времени, ни сил. Из ящика комода Гермиона достала небольшую бархатную коробочку с серёжками, подаренными мамой на совершеннолетие. Небольшие круглые гвоздики с прозрачными камешками. Ничего особенно, но Гермиона их очень любила. Она на секунду задумалась, рассматривая свои украшения, которых к слову было не много. Рон ни разу не дарил ей драгоценности. Только книги, цветы, духи. Гермиона отмахнулась от нахлынувших воспоминаний и вернулась к зеркалу.
Она надела сережки и уложила волосы мягкими локонами. Гермиона прокрасила ресницы тушью, лишь едва прикоснулась к щекам бледно-персиковыми румянами и подушечками пальцев слегка покрыла губы розовым блеском. Но, даже не смотря на это, Гермиона все равно была похожа на привидение. Она долго всматривалась в свое бледное отражение, пытаясь отыскать в глубине глаз прежние отблески. Но они были пусты, как и ее душа. Гермиона взяла небольшой фиолетовый флакон недавно подаренных Джинни духов. Достаточно терпкий и таинственный аромат черного георгина, сандала и ежевики. Это был теплый и сладкий запах, какой и любила сама Джинни. Но Гермиона предпочитала легкие, ненавязчивые ароматы, которыми можно было пользоваться на работе. Она покачала головой, взмахнув локонами. Опять у нее все мысли только о работе, как будто креме Министерства ничего вокруг больше не существовало. Нет больше той Гермионы. Теперь есть её бледный облик, а значит можно воспользоваться и этим тяжелым ароматом. Гермиона нанесла капельку на запястье, еще одну – на шею, прямо за ухом. Гермиона глубоко вздохнула и встала. Пора было одеваться, а то они с Джинни рискуют опоздать.
Гермиона крутилась перед зеркалом. Джинни подобрала чудесное платье в пол с мягкими складками. Оно идеально обтягивало, выгодно подчеркивая все достоинства фигуры Гермионы. Она примерила полумаску, еще раз повернулась и замерла перед зеркалом. Как ни старалась, она все равно была похожа на призрака. Рождественское приведение, явившееся на бал-маскарад. Гермиона сняла маску – не было смысла идти сразу в ней – и взяла сумочку, на ходу засовывая в нее волшебную палочку.
Джинни в кресле перед камином рассматривала журнал. Услышав шаги на лестнице, она повернулась к Гермионе.
- Ого, ты выглядишь…
- Как приведение, - закончила за нее Гермиона. – Я и так это знаю.
- Ну почему же, - Джинни подошла ближе. – Ты бледна, но вовсе не похожа на приведение. Я бы сказала, что все дело в недостаточно ярком макияже. Для такого вечера, ты могла бы сделать его смелее. Если ты позволишь, я могу исправить…
- Нет, - категорично заявила Гермиона. – Меня и так всё устраивает. Лучше поторопимся, а то Гарри нас уже заждался, наверное.
- Хорошо, - видя подавленное состояние Гермионы, Джинни не стала с ней спорить.
Гермиона накинула на плечи теплую мантию и вышла вслед за Джинни на порог, откуда они по очереди аппарировали в Министерство.
***
- Я сейчас, только на минуточку заскочу в кабинет и догоню вас, - Гермиона торопливо забежала в лифт, оставив Гарри и Джинни в атриуме. Она держалась до последнего, но силы окончательно её покинули. Гермиона отбросила все сомнения и решила всё-таки выпить «Умиротворённость». К счастью, зелья всё ещё стояли у неё в кабинете. К тому же, кроме неё их никто не видел, не считая Филипса, но тот вряд ли стал бы их пересчитывать. Так что, если их станет на два пузырька меньше, никому не повредит, включая самого Забини.
Гермиона стремительно подбежала к кабинету, быстро сняла защитное заклинание и метнулась к ящику. Она старательно убеждала себя, что ничего противозаконного не делает. Но руки всё равно предательски дрожали, когда она искала заветный флакон в свете волшебной палочки. На этот раз он нашелся не сразу – в самом углу, чуть припыленный темный фиал с криво наклеенной этикеткой «Умиротворённость». Гермиона быстро спрятала сосуд в свою сумочку и, погасив палочку, вышла из кабинета.
***
Когда Гермиона спустилась в зал, торжественное открытие бала уже началось. Она поискала глазами Гарри с Джинни и нашла их у противоположной стены. Гермиона помахала им, но они попросту не могли заметить её в толпе собравшихся волшебников. Она решила, что присоединится к ним позже, когда Кингсли закончит свою вступительную речь. Гермиона отстранённо прислонилась к колонне ни о чем особенно не думая, когда случайно услышала своё имя. Она обернулась, думая, что кто-то её зовет. Но обнаружила лишь стоявших к ней спиной двух известных сплетниц из Отдела магического транспорта – Марту и Эшли. Всем было известно, что ни одна новость в Министерстве не прошла мимо них. Они интересовались любой информацией, начиная от неудачного замужества Главы Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, и заканчивая несвежими круасанами в кафетерии. Гермиона тихонечко подошла ближе. Не то, чтобы её очень интересовали сплетни о себе, в конце концов, за последние два года она слышала о себе огромное количество слухов. Ей просто стало немножко любопытно, чем на этот раз она всех заинтересовала.
- Да, - покачала головой Марта, - бедняжка просто тает на глазах. Ещё немного и следа не останется от неё. А всё из-за неразделённой любви.
- Ещё бы, - вторила ей Эшли. – Я слышала, что Рональд просто сбежал от неё. Гермиона пришла с работы, а квартира пуста. Ни его, ни вещей.
- Я знала, что этим всё и кончится. Она же просто невыносима! Так и суждено, бедняжке, всю жизнь одной провести. Ни один мужчина не выдержит её властного характера, все разбегутся.
- Вот-вот. Не удивительно, что Гермиона так по Рональду убивается. Где она теперь найдет ему замену? Вот поэтому она на работе чуть ли не ночует. Пытается заполнить пустоту в сердце.
- Разве работа сможет растопить её холодное сердце? – удивилась Марта. – Бежать ей нужно отсюда.
Слезы стояли в глазах, Гермиона с трудом понимала, где находится. Слова Марты отдавались гулким эхом в голове. Холодное сердце. Не понимая, что делает, Гермиона вытерла слезы тыльной стороной ладони и подошла к подругам-сплетницам.
- Мисс Райт, - обратилась она к Марте. – Я порекомендовала бы вам больше интересоваться годовой отчетностью, нежели чужими домыслами, - холодно произнесла Гермиона. – Это же касается и вас, мисс Стюарт.
Марта и Эшли, густо покраснев и пробормотав «Извините, мисс», уже через секунду растворились в толпе. Гермиона удрученно вздохнула и привалилась в мраморной колонне. Накатывали слезы, но она не давала себе волю поплакать. На это у неё ещё будет целая ночь. Гермиона достала из сумки маску и надела её. Ей больше не хотелось слушать о себе ничего. Пусть лучше считают, что её здесь и вовсе нет.
Тем временем Кингсли уже уступил место музыкантам, заигравшим неторопливую мелодию вальса. По залу начали кружиться парочки, завлекая всё новых гостей в цветной вихрь танца. Гермиона отошла как можно дальше, чтобы и её ненароком не затянуло в этот танцевальный вихрь. Она нашла себе укромное местечко в противоположной стороне от сцены. Гермиона взяла со стола бокал с шампанским и, недолго думая, вылила его в ближайший горшок с трепетливыми кустиками. Она огляделась по сторонам, достала из сумочки фиолетовый флакончик с настойкой и быстро перелила его содержимое в бокал. Она собиралась спрятать пустой пузырек в сумку, когда её кто-то толкнул в спину. Флакон выскользнул из рук и, ударившись о каменный пол, разлетелся на мелкие осколки.
- Извини, - грубо буркнул волшебник в зеленой маске, стоявший позади Гермионы.
Гермиона ничего не ответила, смерив незнакомца высокомерным взглядом. Правда в маске этот взгляд не показался волшебнику устрашающим, и он тут же отвернулся от неё. Гермиона наклонилась подобрать осколки. Мгновенная острая боль в указательном пальце и через секунду на пол упало несколько капель крови. Гермиона подняла руку, стараясь, чтобы кровь не попала платье. Бокал с настойкой мешал ей, и она поставила его на стол, обратив внимание, что всё же запачкала его. Тонкая струйка крови, едва заметной, стекала в настойку, придавая ей бледно розовый цвет. Это было почти не заметно, но для Гермионы она казалась яркой, просто кричащей. Она посмотрела на заляпанный пол – рядом с ней образовалась небольшая лужица. Гермиона аккуратно достала из сумочки палочку, пеняя себе, что сразу не воспользовалась ею. Один взмах – и пол снова чист – ни крови, не осколков флакона. Заклинанием остановив кровь и убрав её следы с руки, Гермиона повернулась к столику, но её бокала там не оказалось.
Гермионе показалось, что её сердце пропустило несколько ударов. А, может, оно и вовсе перестало биться? Она подняла взгляд на волшебника, толкнувшего её. Он по-прежнему стоял рядом с ней, а в руках держал пустой бокал. Её бокал с настойкой. Она и сейчас видела слабый след своей крови, оставшийся на стенке. А волшебник ничего не заметил. Он вернул пустой бокал на столик и только сейчас увидел Гермиону, озадаченно на него смотрящую.
- В зале ещё полно шампанского, - резко ответил волшебник, неприятно и манерно растягивая слова. – Найди себе другой бокал!
Гермиона узнала голос Малфоя, который, сам того не зная, выпил её бальзам. Что же теперь будет? Если с ним что-то случится, это будет её вина. А если начнется разбирательство? Гермиона ужаснулась и посмотрела в глаза Драко, ожидая последствий. Малфой, всё ещё не понимая, чего от него хочет незнакомка, посмотрел на неё в ответ. На миг их взгляды встретились…

2. Драко
На миг их взгляды встретились… Драко непонимающе смотрел на незнакомую волшебницу в белой маске, которая не переставала удивленно на него пялится. Его это начало порядком раздражать. Он терпеть не мог, когда ему смотрели в глаза. Одно дело, когда девушки бросали на него восхищенные взгляды, или однокурсники смотрели на него с нескрываемой завистью. Но девушка явно не стремилась привлечь к себе внимание Драко и его это задевало. Он смотрел на неё сквозь прорези в карнавальной маске. Ещё совсем недавно, он смотрел на мир через маску Пожирателя Смерти. Но тогда он видел лишь то, что хотел. То, что ему показывали родители или Темный Лорд. Остального просто не существовало. А теперь его прежний мир рухнул, и он будто впервые посмотрел на мир своими глазами. Теперь ему самому нужно было решать, что хорошо, а что плохо. А с приходом новой власти у проигравшей стороны не осталось выбора, что можно считать плохим. Драко как никогда раньше необходимо было устойчивое положение в обществе, чтобы хоть как-то помочь своей семье. Он поэтому и вложился в бизнес Забини, чтобы в будущем иметь неплохие инвестиции и возможность тихонько сбывать старые запасы отцовских темных зелий. Он и подумать не мог, что Поттер все-таки пронюхает об их сделках. Теперь им грозит наказание, если они найдут доказательства. Если, сам поправил себя Драко. Блейз уже наверняка придумал план, как им помочь. Драко и на рождественский бал пришел, чтобы немного развлечься, а быть может и закрутить легкую интрижку.
- Всё в порядке? – тихий голос вернул Драко в реальность. Он снова посмотрел на девушку. Она стояла, чуть склонив голову набок. Такая тонкая, словно прозрачная. Только дотронься – и она растает. Драко встряхнул головой. Что это на него нашло? Какое-то сентиментальное наваждение. Чем дольше он всматривался в девушку, тем больше находил в ней знакомых черт. Каштановые волосы, волной спадающие на плечи, чуть вздёрнутый нос, полуоткрытые полные губы. И тихий голос, такой знакомый…
- Грейнджер? – удивился Драко. Гермиона еле заметно кивнула. – Ты меня преследуешь?
Гермиона молчала, переводя взгляд с пустого бокала на столе снова на Драко.
- Никак не успокоишься? – грубо отозвался Драко. – Позови официанта, он принесет тебе ещё шампанского.
Он заметил, как сузились её глаза, а губы сошлись в тонкую линию. Ещё немного и она его заколдует. Драко чуть отстранился, что не скрылась от взгляда Гермионы. Уголки губ чуть взлетели вверх, но она промолчала. Драко почувствовал головокружение, а потом словно бы лёгкое дуновение ветра. И через миг в его голове не осталось ни одной лишней мысли. Только она.
Но Гермиона уже развернулась и собиралась уйти.
- Постой! – тихо произнес Драко и схватил Гермиону за руку.
На мгновение Гермиона замерла, удивившись такой перемене в поведении Драко, но потом вырвала руку и, взметнув волосами, скрылась в толпе танцующих волшебников. Драко разочарованно выдохнул и стукнул кулаком по колонне. Он не рассчитал силы – костяшки пальцев больно хрустнули, на коже проступила кровь. Но Драко не обратил на это внимание. Он мог думать только о Гермионе. Почему всё это время он не замечал её? Драко пробирался мимо вальсирующих пар в надежде увидеть знакомый образ.
Драко корил себя за то, что был так груб с Гермионой. Как мог он не замечать её красоты? Все время, пока он учился в Хогвартсе, она была так близко. Что мешало ему просто поговорить с ней? Не дразнить и обзывать грязнокровкой, а просто поговорить. Драко бесцеремонно расталкивал гостей, пробираясь к выходу. Он только что заметил, как Гермиона выбежала в коридор. Драко последовал за ней, пройдя сквозь массивные дубовые двери. Коридор был пуст, если не считать одинокой фигуры в белом платье. Она, чуть ссутулившись, прислонилась к стене, обхватив себя руками. Маска мешала Драко, он снял её и бросил на пол. Его шаги гулким эхом отдавались среди каменных стен. Гермиона обернулась и замерла. В полумраке она казалась мраморным изваянием, настолько она была бледна. Драко медленно подошел к ней, боясь даже дотронутся до неё. Теперь вблизи она казалась ему хрупкой фарфоровой куклой, такой нежной и ранимой.
- Только не уходи, - Драко протянул ей руку. – Выслушай меня.
- С какой стати? – холодно спросила Гермиона.
- Мне много нужно тебе сказать.
- Вот как? – удивилась Гермиона, взглянув на него. Он казался всё таким же надменным и высокомерным, как и всегда. Но что-то заставило Гермиону задержать свой взгляд. – И что же?
- Я не знаю, с чего начать, - тихо пробормотал Драко. Он снова попытался взять Гермиону за руку, но она не позволила. – Все эти годы я старательно скрывал свои чувства к тебе.
Гермиона усмехнулась.
- Отчего же, – возразила она. – Ты вполне ясно давал понять мне о своих чувствах. Ты унижал меня, презирал и обзывал грязнокровкой!
- Это не то.
- Не то? – переспросила Гермиона. – Есть еще что-то? Я не уверена, что хочу знать об этом.
- Выслушай меня, прошу тебя! А потом можешь делать всё, что захочешь.
Гермиона чуть заметно кивнула в ответ.
- Я не мог признаться раньше. Все это время мне приходилось носить маску порядочного чистокровного волшебника. Родители возлагали на меня большие надежды. Ты же понимаешь, как единственный ребенок в семье, я обязан продолжить дело отца.
- Дело отца? – усмехнулась Гермиона.- Хочешь сказать, что тебя заставили стать Пожирателем Смерти?
- Почти, - пояснил Драко. – Моё воспитание не оставило мне выбора. За меня все давно решили. Кем я буду, что я буду делать, - он немного помолчал и добавил. – И кого я буду любить.
Гермиона не сразу поняла, что услышала. Она медленно повернулась к Драко.
- Что это значит?
- То и значит, что все эти годы я вынужден был скрывать свои чувства к тебе. Я любил тебя. И всегда буду любить.
Гермиона оторопело смотрела на него. Его признание никак не укладывалась у неё в голове. Драко понимал, что она ему не верит. Да он и сам себе бы не поверил. Если Гермиона не верит ему, значит он сделает все возможное, что бы доказать серьёзность своих чувств. Если не словами, тогда действиями.
- Я понимаю, что это странно звучит, - начал Драко, но Гермиона его перебила.
- Странно? Это бред! Что ты хочешь этим добиться? Чтобы я замяла дело с конфискованными у вас зельями? Если так, то даже не надейся!
- Зелья тут не причем. Я просто хочу, чтобы ты меня услышала, - Драко перекинул волосы Гермионы ей за спину. Он легонько провел тыльной стороной руки по её открытой шее, отчего Гермиона задрожала. Её кожа показалась Драко холодной, словно она была ледяной скульптурой. – Разве я мог тебе раньше признаться?
- А теперь что изменилось? – тихо спросила Гермиона.
- Теперь я чувствую, что освободился. От воли родителей, от гнёта Темного Лорда. От всех условностей. А теперь я хочу, чтобы и ты освободилась.
Он ещё на шаг приблизился к Гермионе. Теперь Драко чувствовал томный аромат её духов. Она была так близко, что он больше не мог сдерживать себя.
- Ты такая бледная, - тихо произнес он. Драко прикоснулся пальцами к её щеке. Гермиона не стала сопротивляться. – Румянец пропал, а глаза давно перестали блестеть. Даже твой макияж не делает тебя живой. Ты такая уставшая и замученная, посмотри на себя.
Драко осторожно снял с Гермионы маску и отбросил к своей. Она неотрывно смотрела на него. Драко заметил испуг в её глазах. Она всё ещё боялась его.
- Не бойся меня, - прошептал Драко на ухо Гермионе, едва коснувшись губами её ледяной кожи. Он услышал тихий, едва различимый стон, вырвавшийся из её полуоткрытых губ. – Я не обижу тебя. Я хочу помочь тебе. Я знаю, чем ты больна.
Гермиона, казалось, очнулась ото сна.
- Что? – она повернулась к нему и смело взглянула в его холодные серые глаза. – Откуда тебе это известно?
- Я знаю всё о твоей болезни, потому что и сам ею болен.
Гермиона продолжала недоверчиво смотреть на Драко. Он осторожно взял её за руку.
- Я тебе всё расскажу, только не здесь.
Драко почувствовал, как напряглась её рука.
- Почему?
- Этот коридор не кажется мне подходящим местом. Я бы предпочел что-нибудь более романтичное и уединённое.
- А если я не хочу с тобой идти? – спросила Гермиона.
- Хочешь, - самоуверенно заявил Драко и улыбнулся лишь уголками губ. – Конечно, хочешь. Я никогда не сделаю тебе больно. Ты слишком дорога мне. Если ты всё ещё боишься меня, можешь достать свою палочку. Позволь мне перенести нас в моё любимое место, а потом можешь забрать и мою палочку.
Драко чувствовал, что Гермиона колеблется. Он нежно поглаживал её ладонь, стараясь расположить к себе. В конце концов, она сдалась.
- Хорошо, я согласна.
- Вот и хорошо, - Драко достал из кармана волшебную палочку, а затем снял с себя мантию и накинул на плечи Гермионе. Он обнял её. Она нерешительно обвила руками его шею. Через секунду они растворились в полумраке, оставив в пустом коридоре лишь брошенные на полу маски.
***
Драко и Гермиона провалились по колено в сугроб. Они стояли посреди заснеженного сада, вдалеке виднелось величественное поместье.
- Где мы? – спросила Гермиона.
- В Малфой-мэноре.
- Что? – Гермиона отпустила Драко и плотнее закуталась в его мантию. – Ты привел меня к себе домой?
- Да, - просто ответил Драко. – Я подумал, что тебе должно здесь понравиться.
Гермиона в ответ поежилась.
- Ты ошибся. У меня остались неприятные воспоминания о пребывании у вас в гостях. И в особенности от «дружеской» беседы с твоей любезной тетушкой.
Гермиона отвернулась. Драко приобнял её со спины.
- Я не прошу тебя вспоминать прошлое. Я хочу, чтобы ты изменила своё будущее. Да и моё тоже.
Драко развернул Гермиону к себе.
- Взгляни вокруг. Разве ты чувствуешь себя здесь некомфортно? Рядом со мной.
Гермиона нерешительно подняла на него взгляд.
- Я же вижу по твоим глазам, что ты как раз давно мечтала о прогулке.
- С чего ты взял?
- Это все твоя болезнь. Я знаю, что может тебя вылечить.
- Прогулка по снежному парку? – удивилась Гермиона.
- Да, - ответил Драко и повёл Гермиону в сторону кованой скамейки. Он заклинанием расчистил её от снега, наколдовал Гермионе мягкую подушку и усадил её. – Сегодня, если ты не заметила, полнолуние.
- А какое это имеет значение? – поинтересовалась Гермиона.
- Полная луна может вылечить любую болезнь, - пояснил Драко.
Гермиона удивлённо на него посмотрела. Она явно ему не верила.
- Какая чушь, - не сдержалась она, но Драко в ответ лишь улыбнулся.
- Полнолуние очищает душу и тело, успокаивает и смягчает природу болезни.
- Скажи это оборотням, - возразила Гермиона.
- Они в первую очередь это чувствуют. Луна их преображает, дает им новое тело. Лечит их. Мне приходилось много времени проводить в обществе Грейбека. Поверь, я знаю, о чём говорю. Для него заключение в человеческом теле было настоящей болезнью. И только раз в месяц, в полнолуние, он чувствовал себя по настоящему свободным.
Гермиона не нашла, что на это ответить.
- Поэтому я и привёл тебя сюда. Я хочу, чтоб мы оба освободились. Пусть луна нас очистит.
- Что ж, - ответила она, - мне ничего не остаётся, как просто поверить тебе.
Последние огни погасли вдалеке. Малфой-мэнор погрузился в сон. Полная луна уже показалась над горизонтом. И чем выше она поднималась, тем беспокойнее чувствовала себя Гермиона. Лунный свет постепенно пробирался по извилистым тропинкам, сквозь запорошенную снегом живую изгородь, по каменистым дорожкам, пока наконец не подобрался к Гермионе.
- Пойдем, - Драко встал со скамейки и шагнул в круг лунного света. Гермиона посмотрела на него и невольно ахнула. Он словно преобразился, черты лица сгладились, перестали казаться угловатыми и резкими. Даже взгляд стал мягче, серые глаза перестали быть холодными и колючими. Драко подал руку Гермионе. Она приняла приглашение и встала рядом с ним в лунный свет.
Драко сразу это заметил. Свет полной луны преобразил и Гермиону. Её волосы, которые на памяти Драко всегда были растрепанными и всклокоченными, теперь казались гладкими и блестящими. На щеках появился румянец, заметный даже в ночи. А в карих глазах, впервые за весь вечер, Драко увидел живой блеск. Гермиона расцвела. Луна излечила её снаружи, но только Драко сможет вылечить её душу.
- Я знаю, что с тобой происходит, - в который раз начал он. – Я знаю, что с тобой бывает. Неожиданный озноб сменяется жаром, вот как сейчас.
Драко дотронулся до её руки, казавшейся в лунном свете мраморной. Её кожа перестала быть ледяной, теперь она пылала. Гермиона в ответ кивнула.
- Словно бы языки пламени жгут меня изнутри, - подтвердила она.
- И сердце то бешено колотится, - продолжил Драко. – А то его почти не слышно. Взрывы темперамента, после которых наступает сонный покой.
Гермиона зачарованно смотрела на Драко и только кивала, в подтверждение его слов.
- Да, - тихо произнесла она. – Только что всё моё тело горело, словно я шагнула в огонь. А теперь мне холодно. Я уже вся дрожу.
Драко и так это чувствовал, рука Гермионы тряслась, пока он пытался её согреть. Лунный круг света перебрался на скамейку, и Драко предложил Гермионе последовать за ним. Он снова усадил её на подушку, а сам встал перед ней на колени.
- Ты же замерзнешь, - спохватилась Гермиона и попыталась снять мантию, но Драко её остановил.
- Холод мне больше не страшен. Я только что полностью излечился. И ты помогла мне в этом. А теперь я помогу тебе. Тебя изнутри гложет тоска, и ты никак не можешь понять отчего. Теперь я знаю наверняка, твою болезнь зовут Драко Малфой.
Несколько секунд Гермиона недоуменно смотрела на Драко, не решаясь что-нибудь сказать. Он продолжал согревать её руки.
- И как мне это понять? – наконец вымолвила она. – Что значит, что ты моя болезнь? Ты наслал на меня какое-то проклятье?
- Нет, - начал терпеливо объяснять Драко. – Ты больна из-за меня. Я - твоя болезнь, так же как и ты – моя. Я точно так же был болел тобою, даже сам того не подозревая.
- Но ты сказал, что вылечился?
- Да, - подтвердил Драко. – Как только я раскрыл свои чувства тебе, моя болезнь тут же отступила. И тебе нужно сделать тоже самое.
Гермиона покачала головой.
- Как я могу признаться в чувствах, которых нет, - тихо спросила она, втайне боясь ранить Драко, но он лишь улыбнулся.
- Это и есть причина. Ты отвергала свои чувства, прятала их как можно глубже. И вот в итоге, ты совсем о них забыла, будто их и не было никогда. Но это не так.
Гермиона всё ещё качала головой.
- Поверь мне, я знаю, что значит скрывать свои чувства. Я всю жизнь только этим и занимался, потому что так меня воспитали. Я, как и ты, даже не подозревал, как глубоко их спрятал. Но они есть, в этом я уверен наверняка. Иначе ты бы тут со мной не сидела.
Гермиона отрешенно смотрела на границу лунного круга, медленно к ней подбирающуюся, и молчала.
- Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы всё как следует осмыслить. Я не тороплю тебя. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Когда-нибудь ты всё сама поймёшь. Как только разберёшься в своих чувствах, позови меня.
Гермиона промерзла и обхватила себя руками.
- Позволь мне присесть рядом с тобой. Я могу тебя согреть.
Гермиона кивнула, и Драко тут же уселся рядом с ней. Он обнял её, крепче прижимая к себе.
- Ты слышишь? – Гермиона посмотрела по сторонам. – Мелодия. Где-то поблизости играет музыка.
Драко усмехнулся:
- Это музыка твоей души.
- Ты такой горячий! – Гермиона неловко провела замёрзшими пальцами по его скулам и подбородку. Драко закрыл глаза. Ему не хотелось, чтоб Гермиона убирала руку. Её прикосновения отдаются мурашками по всему телу. Она, будто прочитав мысли Драко, берёт его лицо в свои ладони и ещё теснее прижимается. – Ты горишь!
- Я просто хочу согреть тебя, - Драко прошептал ей на ухо. Гермиона чувствовала на коже его горячее дыхание. – Хочу укрыть тебя от холода этой рождественской ночи.
Она была так близко. Гермиона закрыла глаз в предвкушении чего-то по-настоящему волшебного. Драко почти невесомо коснулся её чуть приоткрытых губ. Гермиона вздрогнула, но не отстранилась. На миг воцарилась тишина, и лунный свет залил их с ног до головы. Они сидели, тесно переплетясь, согревая друг друга. Они словно бы искрились, переливаясь в лунном свете. А потом круг лунного света ушел, оставив их в полумраке ночи.
- С Рождеством, Гермиона, - прошептал Драко.
- С Рождеством, Драко, - тихо ответила ему Гермиона.

Когда Драко стоял на пороге дома Гермионы и прощался с ней, она нерешительно спросила:
- Всё это правда?
- Конечно, - ответил Драко. – Только в рождественскую ночь это и могло произойти.
Когда Гермиона обернулась, Драко уже растворился в ночи.

3. Блейз
На следующее утро после Рождества Блейз привычной дорогой шёл по Лютному переулку. Он обогнул Букмекерскую контору, прошел мимо Лавки Коффина и подошел к своему магазину. За ночь выпала месячная норма снега, входную дверь завалило сугробами. Несколькими резкими взмахами палочки Блейз расчистил себе дорогу и смахнул снег с таблички над входом – «Магические настои Забини». Блейз огляделся по сторонам. Было ещё очень рано, так что Лютный переулок был пуст. Недолго думая, Блейз поднял в воздух снежные сугробы и отправил их к магазину «Яды и отравы Шайверетча», главному своему конкуренту. Улыбнувшись удавшейся пакости, Блейз вошёл в свой магазин.
Всё утро Блейз провел за подсчетом своих убытков. Авроры конфисковали почти все запасы зелий, в том числе и очень тёмных. Он боялся даже представить, что будет, когда Грейнджер до них доберется. К счастью, незадолго до начала рейдов Блейз успел спрятать несколько самых опасных и тёмных зелий в тайник, до которого Поттер не добрался. Блейз тоскливо смотрел на пустые полки. Он пока не представлял, как им выпутаться из сложившейся ситуации. В лучшем случае, он, а точнее Драко как инвестор, заплатит министерству штраф. А что будет в худшем, Блейз и думать не хотел.
Блейз повесил на двери табличку «закрыто», ведь им попросту нечем было торговать. Он видел как владелец лавки «Яды и отравы», старик Шайверетч, злобно усмехнулся. Конечно, он веселился, глядя на неудачу Блейза. Свои самые страшные яды он старательно спрятал в подпол. Так что в итоге он даже штрафом не отделался. Аврорам совершенно не к чему было придраться. Блейз вернулся в зал, достал из-под прилавка бутылку «Старого Огдена» и плеснул немного виски в стакан. Он успел сделать всего один глоток, когда в магазин ввалился Драко.
Блейз сразу заподозрил, что с Драко что-то случилось. Он никогда прежде не видел его таким счастливым. Глаза горят, улыбка до ушей. Это было не нормально. Да и по магазину он буквально летал, а не ходил. Драко никак не мог найти себе место, то резко вскакивая, то снова усаживаясь.
- Что с тобой случилось? – спросил у него Блейз, доставая второй стакан. – Будешь?
- Ничего не случилось, - ответил Драко, отодвигая от себя предложенный Блейзом стакан с виски. – Или всё случилось. Я ещё не решил.
Блейз замер с поднятой рукой, не донеся ко рту стакан с выпивкой.
- В каком смысле, ничего или всё? – уточнил он. – Ты себя хорошо чувствуешь?
- Ты мне, конечно, не поверишь, но я чувствую себя просто прекрасно! – Драко перегнулся через прилавок и потрепал Блейза по щеке.
Блейз отмахнулся от руки Малфоя и поставил стакан, так и не допив виски. Драко определённо сошел с ума. И, как подсказывала Блейзу интуиция, без магии тут не обошлось.
- У твоего ненормально счастья есть причина? – осведомился Блейз.
- Да, - восторженно произнес Драко. – Самая лучшая причина на свете! Гермиона!
Блейзу на миг показалось, что он ослышался.
- Что ты сказал? – переспросил Блейз.
- Да-да, Гермиона пленила моё сердце, - Драко в очередной раз расплылся в счастливой улыбке. – Ты только послушай, как звучит – Гер-ми-о-на!
Блейз все ещё ошарашенно смотрел на Драко не понимая, шутит он или говорит всерьёз.
- Это шутка? Рождественский розыгрыш?
Теперь уже настала очередь удивиться Драко.
- Какая шутка? – обиделся он. – Я говорю о своих чувствах, а ты смеёшься надо мной?
- Какие у тебя могут быть чувства к Грейнджер кроме ненависти? – удивился Блейз. – Ты забыл, что она грязнокровка?
- Не смей её так называть! – Драко с силой стукнул кулаком по столешнице, отчего стакан подпрыгнул, чуть не разлив своё содержимое. – Ты понял меня?
Драко выхватил из кармана палочку. Блейз отшатнулся от него и поднял руки.
- Понял. Остынь и опусти палочку, приятель.
- Я её люблю, - повторил Драко, пряча палочку.
- Хорошо, как скажешь, - ответил Блейз. Он снова достал бутылку, налил ещё порцию виски и выпил залпом. Судя по всему, день предстоял быть длинным.
***
- Что с ним? – первым делом спросила Панси, придя на работу.
Драко тем временем сидел в дальнем углу магазина и пускал из палочки розовый серпантин.
- С ума сошел, - тихо сказал Блейз. – Представляешь, с утра пришёл и заявил, что влюбился в грязнокровку Грейнджер!
- Что? – Панси удивленно округлила глаза. – Как это влюбился? Он же её ненавидел.
- А вот так, - пояснил Блейз. – Я сам ничего не понимаю. Только когда я ему об этом напомнил, он на меня чуть не набросился.
- Ничего не понимаю, - Панси бросила свою сумку у прилавка и сняла пальто. – Он ведь вчера ходил на Бал в Министерство, так?
Блейз кивнул. Его немного задело, что Драко пришло приглашение, а ему нет.
- Грейнджер ведь там тоже была, - продолжила Панси. – Может, она его чем-нибудь опоила?
Блейз задумался, а потом хлопнул себя по лбу.
- Ну, конечно! Паркинсон – ты гений!
Панси польщённо улыбнулась, хоть и не до конца поняла, что такого гениального она предложила. А Блейз тем временем подбежал к Драко и сильно тряхнул его за плечи.
- Малфой, посмотри на меня! – Драко перевел на него слегка затуманенный взгляд. – Тебе вчера на балу Грейн… - Блейз осекся, - Гермиона что-нибудь давала выпить?
Блейз затаил дыхание, но Драко покачал головой.
- Нет, я вообще с ней случайно встретился.
- До того, как понял, что жить без неё не можешь, или после? – не унимался Блейз.
- После.
Блейз и Панси разочарованно переглянулись.
- Ты вообще что-нибудь пил, - спросила Панси.
- Только бокал шампанского, - ответил Драко, запуская у них над головами очередную струю серпантина. – Это был её бокал, - добавил он после небольшой паузы. – Но я только потом это понял…
Блейз выбросил в воздух кулак:
- Отлично.
Панси облегчённо выдохнула, всё ещё не понимая, как это могло им помочь.
- И что это значит? – недоуменно спросила она.
- Это значит, что наша святоша-Грейнджер подлила нашему олуху-Драко приворотное зелье!..
***
- Ты думаешь, Грейнджер специально сварила любовный напиток, чтобы подлить его Драко? – спросила Панси.
Они тайком переговаривались в подсобке, чтоб Драко ненароком их не услышал.
- Зачем же, - ответил Блейз. – У неё в кабинете прекрасный выбор любых зелий. Я уверен, она взяла нашу любовную настойку и подлила Малфою.
- Может, он случайно её выпил? - предположила Панси. – Перепутал с чем-нибудь?
Блейз покачал головой.
- Чтобы приворотное зелье подействовало, нужна частичка того, в кого собираешься влюблять объект. Кровь, волос, слюна. Ты считаешь, она случайно добавила от себя что-то, а потом Драко так же случайно выпил любовный напиток? Я в это не верю.
- Но зачем ей понадобилось опоить Драко?
- Чтобы проверить на нём её действие. Или с помощью приворота выведать у Драко все тайны. Она ведь так и не нашла никаких доказательств, вот и решила ускорить дело.
Панси горько усмехнулась:
- Пока не нашла. Но ты же знаешь, эта выскочка хорошо разбирается в зельеварении. Ей не составит труда разоблачить нас.
- Я и сам это знаю, - отозвался Блейз. – На днях, когда я был у неё на допросе, я попытался умыкнуть хоть парочку флаконов, пока она с Поттером переговаривалась в коридоре.
- И как, успешно?
Блейз сокрушённо покачал головой.
- Она сразу меня заподозрила и обыскала. Но кое-что я сделать все же успел.
- И что же? – спросила Панси. – Нас это сможет спасти?
- Спасет вряд ли. Но на время их задержит. Я только успел поменять местами этикетки на флаконах в одном ящике. Это точно их запутает.
- А что нам потом делать? – не унималась Панси. – Рано или поздно они поймут, в чём подвох. И что тогда?
Блейз медленно перевёл взгляд на Панси. В его глазах появился опасный огонь. У него только что появилась одна идея…
- Тогда мы перейдем к плану Б. А точнее, к плану ПП.
- ПП? – удивилась Панси. Что ещё за план ПП?
- ПП, - пояснил Блейз, - это Паркинсон и Поттер.
Панси ровным счётом ничего не поняла.
- В каком это смысле Паркинсон и Поттер? Причем тут я?
- А при том, - ответил ей Блейз и полез в свой тайник. – Грейнджер, будь она неладна, подсказала мне неплохую идею, как нам вынести наши запрещённые зелья из Министерства прямо у неё из-под носа.
- Что-то я всё равно ничего не понимаю.
Блейз достал из тайника один фиолетовый флакончик и протянул его Панси. Она прочитала название и ужаснулась.
- Только не говори, что это должна сделать я?
- А кто, кроме тебя, сможет мастерски провернуть эту секретную операцию? – Блейз сел напротив неё. – Если это сделаю я, это вызовет массу ненужных вопросов.
Панси покачала головой и попыталась вернуть зелье Блейзу.
- Блейз, я не смогу. Вдруг меня поймают?
- Не переживай, тебя не поймают, - заверил её Блейз. – После Рождества Министерство будет пустым, ты ничем не рискуешь. Неужели ты не хочешь подставить Поттера? Только представь, ты очаруешь его, заставишь отдать тебе наши зелья и спокойно уйдешь. Он и не вспомнит, что ты была у него. А когда действие зелья закончится, у него будут большие неприятности. А мы будем не причем.
План Блейза казался Панси весьма заманчивым, но некоторые сомнения у неё всё же остались.
- А почему бы тебе самому не пойти к Поттеру, - предложила Панси. – Наложишь на него Империус и всё.
- Ты в своем уме? – Блейз повысил голос. – Произносить Непростительное заклятье в Министерстве? Да ещё и применять к нашему «спасителю»? Проще самому попросится в Азкабан.
Панси в ответ промолчала.
- К тому же, Драко мне рассказывал, что у Поттера что-то вроде иммунитета к Империусу. Нам в любом случае это не поможет. Так что вся надежда на тебя, Панс.
Панси обречённо выдохнула и кивнула.
- Только не забудь добавить что-нибудь от себя. Кровь, например.
- Вот ещё, - отозвалась Панси, вырывая свой волос и бросая его во флакон. – А что будешь делать ты?
- А я постараюсь разобраться с Драко, - ответил Блейз и выглянул из подсобки. – У нас три сделки с важными клиентами на грани срыва, а он знай себе конфетти во все стороны пускает.
- И как ты с ним разберешься?
- Отведу его к Грейнджер. Она его опоила, она пусть и возвращает ему рассудок.
***

4. Гермиона

Гермиона чувствовала себя живой. Впервые она с радостью собиралась на работу, что-то напевая и пританцовывая. После своего неожиданного свидания с Драко она вернулась в свою пустую квартиру и впервые не чувствовала себя одинокой. Гермиона уснула, едва коснувшись подушки, и утром чувствовала себя невероятно отдохнувшей и бодрой. А самое главное, она чувствовала себя счастливой, хоть и боялась в этом признаться. Это всё могло показаться ей сном, если бы не оставшаяся у Гермионы мантия Драко. Утром она не расставалась с ней. Ей хотелось постоянно ощущать его аромат.
Драко. Гермиона сама себя не узнавала. Все мысли были только о нём. Что вчера произошло? Неужели, это и правда было рождественское чудо? Как ещё можно объяснить поведение Драко? Такой нежный, заботливый, учтивый. Она никогда не видела его таким. Да Гермиона и предположить не могла, что он вообще способен на такое. Но, несмотря на то, что Гермиона чувствовала себя счастливой и окрылённой, тоненький внутренний голосок не переставал твердить, что это не может быть реальным. С чего это вдруг Малфой воспылал к ней трепетными чувствами? Они всегда друг друга ненавидели, а тут он неожиданно признается, что всё это время за грубостью и придирками скрывал свою любовь. Может, это всё игра? Внутренний голос был настойчивым, но как только Гермиона закрывала глаза, она видела перед собой Драко. Настоящего, такого, каким она видела его вчера. И его поцелуй, от которого по телу пробежал электрический разряд. Драко смог растопить ее замерзшее сердце всего одним лёгким поцелуем. Гермиона попыталась вспомнить, испытывала она хоть раз подобные эмоции, когда целовалась с Роном? Даже их первый поцелуй не был таким запоминающимся, несмотря на самый разгар войны. Тогда он показался ей таким волнительным, но теперь она понимала, что все эмоции были вызваны только страхом и беспокойством за себя и друзей.
Гермиона непривычно долго крутилась перед зеркалом, стараясь выглядеть как можно лучше. Она повязала мягкий мохеровый шарф ярко-зеленого цвета, который уже несколько лет без дела лежал в шкафу. Его подарила мама, но Гермионе он показался слишком ярким, вот она его и убрала подальше. Но сейчас Гермиона почувствовала, что пришло время достать шарф. Сегодня ей как никогда раньше хотелось быть яркой и заметной. Гермиона посмотрела в окно. Снегопад прекратился, хоть небо все ещё было затянуто серыми тучами. Погода была самой подходящей для прогулки, и Гермиона решила отправиться в Министерство пешком.
***
- Мисс Грейнджер, вы сегодня выглядите просто прекрасно, - дежурный колдун-охранник отложил газету и чуть привстал в знак приветствия.
- Спасибо, мистер Уотли, - отозвалась Гермиона и прошла мимо фонтана к лифтам.
Пока она шла к своему кабинету, Гермиона то и дело ловила на себе взгляды коллег. Кое-кто, как мистер Уотли, делал ей комплементы. Сев за свой рабочий стол, Гермиона действительно почувствовала себя счастливой. Она снова разложила перед собой все имеющиеся у неё сборники зельеваров, чтоб продолжить анализ, но сосредоточиться на работе никак не могла. Да и как она могла думать о каких-то там зельях, когда все мысли были только о Драко. Проведя около десяти минут за бесполезными попытками работать, Гермиона отложила книги в сторону, сладко потянулась и открыла сумочку, чтобы достать небольшое зеркальце. По дороге на работу, она не пропустила ни одной витрины, в которой могла разглядеть своё новое отражение. Раньше Гермиона за собой такого никогда не замечала. Даже наоборот, последние несколько недель бледное отражение её только пугало. Гермиона нащупала что-то странное в сумке, а после вытащила пустой флакон. Она уже и забыла, как спрятала его. Гермиона поставила на стол зеленый пузырек. Выходит, она должна быть благодарна Блейзу и его настоям, что Драко признался ей вчера в любви? Гермиона до сих пор с трудом верила, что действительно слышала признания Драко. Выходит, это чудодейственная настойка «Умиротворённость» придала ему сил? Гермиона невольно улыбнулась, но через секунду её улыбка погасла.
В голове тут же всплыла картина – фиолетовый флакон выскальзывает из рук и разлетается тысячью мелких осколков. Гермиона ахнула и прижала ладонь ко рту. На балу она разбила совсем другой пузырек. А значит и Драко выпил совсем другое зелье. Видимо, в свете от волшебной палочки, Гермиона не заметила, как вытащила из ящика другую настойку.
- Это совершенно точно была «Умиротворённость», - заверила себя Гермиона. – Я же еще обратила внимание на этикетку. Она была как-то неровно приклеена… может, Блейз разливал зелья в разные флаконы… Нужно проверить.
Но она не успела даже встать из-за стола, как дверь распахнулась, и в кабинет влетел разъярённый Блейз Забини, держа под руку Драко.
- Гермиона, - Драко нежно ей улыбнулся. Гермиона вспомнила его ласковый шепот и сама невольно расплылась в улыбке, застенчиво покраснев.
- Ну что, довольна, - голос Блейза вырвал Гермиону из приятных воспоминаний.
- Мистер Забини, - начала Гермиона, - потрудитесь объяснить, по какому праву вы вламываетесь в мой…
- Хватит! – крикнул Забини. – Ты думала, что сможешь провернуть своё дельце по-тихому? Так вот, у тебя ничего не вышло! Я буду жаловаться! Министру!
- Жаловаться? – Гермиона возмущенно скрестила руки на груди. – По какому поводу?
- Постой пока в коридоре, - Блейз вытолкнул Драко из кабинета и обратился к Гермионе. - Ты опоила Драко! Что ты хотела этим добиться? Проверяла на нем действие любовного напитка?
- Какого ещё любовного напитка? – удивилась Гермиона. – Ничего я ему не давала. Да и зачем бы мне понадобилось его опаивать любовным зельем?
- Вот и я хотел бы это знать, - отозвался Блейз. – И, как мне кажется, нашего дорого министра тоже заинтересует этот вопрос. Одна из его лучших сотрудниц, подливает конфискованное любовное зелье ни в чем не повинному волшебнику. Наверняка преследует какие-то личные цели…
Гермиона покраснела. Это был сущий кошмар – мало того, что Блейз догадался о позаимствованных у него зельях Гермионой, так еще угрожает пожаловаться министру…
- Чего ты хочешь, - тихо сказала Гермиона.
Блейз осклабился.
- Даже отрицать не станешь?
- Чего ты хочешь, - повторила Гермиона.
- Вернуть свои зелья, - нагло заявил Блейз.
- Нет, - категорично заявила Гермиона. – Этого я сделать не могу. Это дело Гарри Поттера, я не могу в него вмешиваться.
- Значит, я могу идти сразу к министру…
- Иди, - Гермиона постаралась придать голосу безразличия. – Если это всё, можешь проваливать.
Блейз недовольно скривился.
- Хорошо, я никому не открою твой маленький секретик, если ты сваришь противоядие для Драко, - предложил Блейз. – Он, знаешь ли, нужен мне в здравом уме.
- Разве у тебя нет противоядия? – Гермиона удивлённо вскинула брови.
- Обычное противоядие от любовной настойки ему не помогло, - недовольно проворчал Блейз. – К тому же, действие нашего зелья рассчитано всего на двенадцать часов. Прошло уже больше времени, а зелье не выветривается. А значит, ты что-то туда подмешала.
- Ничего я не подмешивала, - возмутилась Гермиона. Она ведь действительно ничего не добавляла. Только… - Кровь… - прошептала она.
- Что? - переспросил Блейз. – Я не понял, что ты сказала?
- Ничего, - ответила Гермиона. – Хорошо. Я согласна. Сегодня вечером я попробую сварить противоядие. Завтра утром пришлю тебе. Надеюсь, это всё?
Драко заглянул в кабинет, подмигнул Гермионе и побежал к ней, но Блейз вовремя его перехватил. Гермиона старалась не смотреть на Драко, потому что каждый раз при этом её сердце обливалось кровью. А вот он был очень рад видеть Гермиону. Он всячески пытался вырваться из захвата Блейза. Но тот слишком крепко его держал, поэтому всё, что оставалось Драко – это посылать Гермионе воздушные поцелуи.
- Да, это всё - сказал Блейз и снова подтолкнул Драко к выходу, пока тот беспорядочно размахивал палочкой. – Всего доброго, мисс Грейнджер, - в очередной раз ухмыльнулся Блейз.
Он вышел в коридор вслед за Драко и закрыл за собой дверь.
Гермиона осталась один на один со своей тоской. Еще недавно она буквально порхала, окрыленная новыми для себя чувствами, а теперь ей казалось, что всё это было в прошлой жизни. Гермиона чувствовала, как медленно и необратимо холод снова сковывает её сердце. Так вот в чем причина внезапных чувств Драко. Всего-навсего любовная настойка. Гермиона бессильно опустила руки. Как она могла так слепо ему доверять? Как она сразу не поняла, что Драко под действием приворотного зелья?
Гермиона бесцельно смотрела в одну точку, где ещё секунду назад стоял Драко. Сейчас о его пребывании напоминала только россыпь конфетти на полу. Вчера он казался таким сдержанным и рассудительным. А сегодня скорее был похож на влюбленного олуха, действительно опоённого любовным напитком. Гермионе так не хотелось верить Блейзу, но его версия казалась даже слишком убедительной. Она медленно подошла к ящикам, сняла верхний и заглянула во второй. Там были еще не известные ей зелья, среди которых она отыскала парочку темно-зеленых флаконов «Умиротворённости». Что же тогда было в фиолетовом? Гермиона проверяла остальные флаконы, пока не нашла один темно-пурпурного цвета. Она затаила дыхание и вытащила его.
- «Люби меня!» - прочла она на этикетке.
Последняя надежда рухнула. Вчера на балу она и правда опоила Драко приворотным зельем, добавив в него свою кровь. Но почему тогда на том флаконе была другая этикетка? Гермиона вернула на место верхний ящик и проверила зелья.
- Вот гадёныш! – не сдержалась Гермиона. Теперь она поняла, что на самом деле «проверял» Блейз, стоя у этих ящиков во время их беседы. Он воспользовался случаем и переменил все этикетки… И то, что Гермиона посчитала успокоительным, оказалось приворотным зельем.
Гермиона обречённо выдохнула и спрятала любовный напиток в сумку. Сегодня вечером она постарается сделать для него противоядие.

5. Панси
Чёрное или зелёное? Панси уже час крутилась и перед зеркалом и никак не могла определиться с платьем. Не то чтобы она наряжалась специально для Поттера. Просто ей хотелось быть сногсшибательной.
Зелёное или чёрное? Она ведь даже не знала, какой цвет любит Поттер? Хотя она догадывалась, что Гарри тяготеет к рыжим оттенкам. Она открыла шкаф – все её наряды были преимущественно темных цветов, совсем ничего нет яркого и жизнерадостного. Придётся выбирать из того, что есть.
Чёрное или зелёное? Зелёное платье подойдет к его глазам, а чёрное – к цвету её глаз. Какое же ей выбрать? Поразмыслив ещё секунду, Панси отбросила зелёное шёлковое платье.
Она выбрала достаточно скромное чёрное бархатное платье, длиной до колен, с длинными рукавами, но с полностью открытой спиной. Должна же она чем-то завлечь Поттера? К счастью, она больше не была той полной, неуклюжей Панси из школы, которая вечно бегала за Драко следом. Она повзрослела. Из-за постоянных стрессов, вызванных арестами и судебными разбирательствами, Панси сбросила около тридцати фунтов. Она выкрасила волосы в черный цвет и сделала модную короткую стрижку. И в итоге, к двадцати годам она стала выглядеть привлекательно. Когда все судебные передряги остались позади, Панси пришла к своему школьному другу Блейзу, с просьбой взять её на работу. Во-первых, ей нужен был стабильный доход, а самое главное легальный. Заниматься распространением темных артефактов, как вся её семья раньше, Панси не рисковала. Сейчас как никогда, ей нужно было стабильное положение в новом обществе. А во-вторых, ей нужна была работа, о которой не стыдно было бы рассказать семье. Панси не пережила, если бы родители отреклись от неё из-того, что им стало стыдно за свою дочь. И аптечная лавка Блейза подходила по всем пунктам. А самое главное, работая у Забини, она могла хоть каждый день видеться с Драко. Панси сильно изменилась. Теперь в ней с трудом можно было узнать ту неуклюжую девочку, какой она была в Хогвартсе. Единственное, что осталось неизменным, так это то, что она до сих пор готова повсюду следовать за Драко.
Как ни старалась Панси восстановить их былые отношения, у неё ничего не выходило. Изредка они встречались, когда на Драко накатывала очередная волна депрессии, проводили ночь, а к утру Драко исчезал. Он не спешил что-то менять в своей жизни, его и так всё устраивало. Панси понимала, почему Драко никогда не приглашал её к себе домой, они всегда приходили к ней. Чтобы всегда иметь возможность уйти тогда, когда ему было нужно. Приведи он Панси домой, она обязательно останется на завтрак, со временем на – обед, а там глядишь – и вовсе переедет к нему. Всего один неверный шаг - и его хрупкое личное пространство рухнет. Но Панси даже это устраивало. Она просто решила подождать, дать Драко время всё обдумать. Иногда по ночам она безудержно ревела в подушку от того, что считала себя жалкой и никчёмной. Она давала себе слово, что с утра начнёт новую жизнь, возьмет себя в руки. Но как только она приходила на работу и видела Драко, все её обещания растворялись в омуте его холодных глаз.
Панси пригладила блестящие волосы, накрасила губы помадой винного цвета, натянула тонкие кружевные перчатки и набросила на плечи горжетку из черного меха. Ей была не по душе эта затея с приворотом Поттера, но обратного пути у неё уже не было. Блейзу легко было говорить, что всё пройдет гладко. В конце концов, это ведь не он, а Панси рисковала своей свободой. А она не сомневалась, если её поймают, одним предупреждением дело не ограничится. Панси положила флакончик с любовным напитком в сумочку и отправилась в Министерство магии.
Панси вышла из камина и направилась к лифтам. Стук её каблуков эхом отдавался в пустом атриуме. Она как могла старалась быть менее заметной, если такое вообще было возможно в её наряде. Дежурный колдун-охранник привстал при виде Панси и сдавленным голосом спросил:
- Здравствуйте, мисс. Цель вашего визита?
- Мистер Поттер вызвал меня на допрос по делу Забини, - томным голосом проговорила Панси, кокетливо взмахнув ресницами. Охранник нервно сглотнул.
- Позвольте проверить вашу палочку?
- Разумеется, - Панси протянула ему свою волшебную палочку, ненароком коснувшись его руки.
Дежурный торопливо проверил палочку и убрал узкую полоску пергамента в папку.
- Вот, держите. – Он протянул Панси её палочку. – Всё в порядке, можете пройти.
Панси улыбнулась ему на прощанье и прошла дальше. Она буквально чувствовала прожигающий взгляд охранника на себе. Конечно, ей льстило его внимание. Панси многое готова была отдать, чтобы ловить на себе такие будоражащие взгляды в школьное время. А ещё она всегда хотела, чтобы Драко на неё так смотрел.
Как и говорил Блейз, Министерство было пустым. Почти все волшебники отправились по домам, праздновать Рождество и предстоящий Новый год с семьями. Осталось несколько дежурных колдунов, да ещё те, кого попросту дома никто не ждал. Как, например, Гермиону Грейнджер. Всем было известно, что после расставания с Уизли она практически перебралась жить в Министерство. Но вот что Поттер делал в праздники на работе, оставалось для Панси загадкой. Насколько ей было известно, Поттер был вполне счастлив в браке с младшей Уизли. Может, у них не всё так ладно, как кажется со стороны? Панси ехидно улыбнулась, представив, что будет, если Поттер заявит своей драгоценной жёнушке, что без ума от неё, Панси?
Панси прошла по пустому коридору второго уровня и остановилась перед кабинетом Поттера. Она замерла перед дверью, потому что ещё не решила, каким образом подсунет ему приворотное зелье. Ничего стоящего в голову не приходило, и она решила действовать по обстоятельствам. Панси постучала, но ей никто не ответил. Она осторожно толкнула дверь – та оказалась не заперта – и вошла. Кабинет был пуст. Панси уже было решила, что Поттера сегодня нет на рабочем месте, но тут заметила кружку с ещё горячим чаем на столе. Она даже не сразу поверила своему счастью. Ей не придется придумывать хитрого плана, как обманным путем заставить Поттера выпить любовный напиток. Панси быстро достала флакон из сумочки и вылила немного зелья в его кружку. На пару часов этого должно хватить. Панси спрятала обратно флакон и встала у двери, дожидаясь, когда вернётся Поттер.
Гарри пришёл минут через пять. Он вошел в кабинет, уткнувшись в газету, поэтому даже не сразу заметил Панси. Она решила ещё немного подождать. Гарри сел за стол, отпил из кружки чай и откинулся на спинку кресла. Только тогда Панси решила заявить о своем присутствии.
- Здравствуйте, мистер Поттер, - тихим томным голосом, уже опробованным на охраннике, произнесла она.
Гарри, поднёсший в этот момент кружку ко рту, от неожиданности поперхнулся, залив чаем свою рубашку.
- Ой, как нехорошо получилось, - Панси подошла к нему, достала из сумочки кружевной платок и промокнула пятна на рубашке.
- П-п-паркинсон, - наконец, произнес Гарри. – Что вы здесь делаете?
Он попытался отстраниться, но Панси прижала его к креслу.
- Сегодня утром я получила с совой письмо, - Панси продолжала поглаживать Гарри по груди.
- Какое письмо? – голос Гарри стал хриплым, а взгляд затуманился.
- Письмо, в котором вы, мистер Поттер, просите меня зайти к вам.
- Зачем? – удивился Гарри.
- Разве вы уже забыли, мистер Поттер? – наигранно удивилась Панси, присев на стол. – Вы написали, что соскучились.
- Да, - монотонно повторил Гарри. – Я соскучился по вас, мисс Паркинсон...
- Ну что вы, - Панси прижала палец к губам Гарри. – Зовите меня просто Панси.
Щёки Гарри покрылись румянцем, он кивнул:
- В таком случае, Панси, зовите меня просто Гарри.
- Нет-нет, - она провела рукой в перчатке по его щеке. – Для меня вы всегда будете мистером Поттером, избранным…
Гарри польщённо улыбнулся и попытался поймать руку Панси, чтобы поцеловать, но она не позволила ему.
- Мистер Поттер, - Панси наклонилась к Гарри. – Вы меня любите?
- Да, Панси, - Гарри зачарованно кивнул. – Люблю.
Панси пересела к нему на колени и прошептала на ухо:
- А что вы готовы сделать для меня, мистер Поттер?
- Всё, что угодно, - хрипло отозвался Гарри. Он провёл рукой по обнаженной спине Панси и судорожно вздохнул.
- Я вам не верю, мистер Поттер, - Панси резко отстранилась. – Вы только так говорите. Может вы специально заманили меня сюда?
Панси встала и обиженно сложила руки на груди.
- Нет! – Поттер вскочил следом за ней. В его глазах горело дикое пламя. – Я докажу вам, Панси, что ради вас готов на всё.
- Хорошо, - Панси притворилась, что задумалась. – В таком случае, достаньте мне зелья, что вы конфисковали в лавке Блейза Забини на прошлой неделе.
Поттер замешкался. Панси видела, как в нём борются противоречивые чувства.
- Я так и знала, - Панси недовольно надула губы. – Вы меня совсем не любите.
- Люблю, - Гарри приблизился к Панси и взял ее за руку. – И сделаю все, о чем вы меня просите, - он несмело прикоснулся губами к перчатке. Панси с трудом поборола отвращение. – Подождите меня здесь, я сейчас вернусь.
И он молнией выскочил из кабинета. Как только дверь за ним захлопнулась, Панси вытерла руку платком и выбросила его в мусорное ведро. Она держалась из последних сил. Ещё немного и она огреет его заклинанием, только чтобы больше не видеть его слащавого взгляда. Поттер вернулся очень быстро. Буквально через несколько минут он ворвался в кабинет, держа в воздухе ящики с зельями. Панси злорадно улыбнулась. Всё оказалось так просто. И чего она так сильно боялась? Осталось забрать самые опасные флаконы и быстренько сбежать, бросив Поттера в любовных муках.
- Браво, мистер Поттер, - Панси обошла стол и принялась вытаскивать флаконы и прятать их в сумку. – Теперь я точно знаю, что вы меня любите.
Она обернулась к нему.
- Вы готовы получить свою награду?
-Да, - тихо прошептал Гарри в предвкушении.
Панси усадила его обратно в кресло и сняла с него очки.
- Закройте глаза, мистер Поттер, - тихо попросила Панси, снова наклонившись к нему.
Она провела руками по его груди и чуть помассировала ему плечи.
- Вы так напряжены. Вам просто необходимо расслабиться. Я помогу вам.
Она нежно прикоснулась к шее Гарри, мягко дотронулась до его губ пальцем, обтянутым тонким кружевом. Гарри прерывисто дышал, ожидая самого главного. Всё это время Панси представляла на месте Поттера Драко. Она коротко вздохнула и оставила на его щеке легкий, почти невесомый поцелуй. Поттер подался ей навстречу, но Панси быстро отстранилась.
- Не всё сразу, мистер Поттер.
Когда Гарри снова надел очки, Панси уже стояла у двери.
- Когда же я снова смогу вас увидеть, Панси? – жалобно спросил Поттер.
- Я вам обязательно напишу. Пришлю сову с датой и местом встречи.
- Хорошо, - удручённо проговорил Гарри.
Панси повернулась к Поттеру спиной, чтобы он смог как следует её рассмотреть, обернулась через плечо и игриво подмигнула.
- До встречи, мистер Поттер.
- Я буду вас ждать, - сдавленно произнес Гарри.
Через секунду Панси закрыла за собой дверь, оставив Гарри в полном замешательстве.

6. Гарри
Панси оставила Гарри в полном замешательстве. Она ушла, но её мысленный образ всё ещё стаял у него перед глазами. Гарри крепко зажмурился, чтобы снова восстановить в памяти их встречу в мельчайших подробностях. Он всё ещё ощущал запах ее терпких духов. Кажется, это был аромат каких-то изысканных пряностей. Гарри неловко прикоснулся к тому месту, где Панси оставила свой поцелуй. Щека просто горела. Гарри не мог думать ни о чём другом, как только о её манящих губах. Они казались ему сочной ягодой, которую ему так хотелось попробовать. Панси ушла всего несколько минут назад, а Гарри уже нестерпимо хотелось её догнать. Он нетерпеливо постучал по столу. Ему на глаза попалась фотография в простой деревянной рамке. Они с Джинни в парке. Обнимаются и целуются. Она исподтишка бросает в него виноград и заливисто хохочет. Гарри помрачнел. Как давно это с ним было. Ведь он любил Джинни. Но теперь у него есть Панси. Больше ему никто не нужен, только она. Гарри тяжело вздохнул. Он не может так поступить с Джинни. Он должен ей лично всё объяснить. Джинни должна его понять. Гарри решительно встал, снял с вешалки пальто и вышел из кабинета.
***
Никогда прежде Гарри не было так тяжело возвращаться домой. Ведь он знал, что Джинни ждёт его. В январе они собирались отправиться во Францию. Но этим планам теперь не суждено исполниться. Он виноват перед Джинни, что не оправдал всех её надежд, но ничего поделать с собой не мог. В душе теперь была другая девушка, а сердце стучало только для неё – Панси.
Гарри собрался с силами и вошёл. Джинни была на кухне. Он слышал, как она подпевала поющим по радио «Вещим сестричкам», своей любимой группе. Джинни услышала шум в прихожей и выглянула. На ней был цветастый фартук, волосы собраны в узел на затылке, а на щеке красовался след муки.
- Я не ждала тебя так рано, - она тепло ему улыбнулась, подбежала, чтобы поцеловать, но остановилась. – Что это у тебя?
Она больно ткнула пальцем ему в щёку, как раз в то место, где остался след помады Панси.
- Нам надо поговорить, - спокойно начал Гарри. – Прости меня, но мы больше не можем быть вместе. Я не хочу тебя обманывать, я люблю другую.
Джинни молча его выслушала. Она плотно сжала губы и холодно посмотрела на Гарри.
- Только прошу тебя, не устраивай истерику. Давай останемся друзьями. Мы же сможем просто общаться, иногда видеться.
- Посмотри мне в глаза и скажи, кто она? – ледяным тоном спросила Джинни.
Гарри медленно поднял свой взгляд на неё. Этого он боялся больше всего. Не того, что Джинни станет кричать, плакать или бить посуду. Больше всего он боялся смотреть в её глаза, наполненные болью. Он встретился с ней взглядом и прошептал:
- Панси. Панси Паркинсон.
На секунду Джинни опешила, но потом взяла себя в руки.
- Не пытайся меня остановить. Всё уже решено. Мы с ней уезжаем. Я пока не решил куда, но скоро это будет видно. Так что…
Гарри не успел договорить, потому что Джинни выхватила палочку, направила на него и произнесла:
- Петрификус Тоталус.
В следующее мгновение Гарри сковало заклинание, и он рухнул на пол прихожей. Он так больно ударился, что в голове зазвенело. Джинни продолжала холодно смотреть на него сверху вниз.
- Значит, Панси Паркинсон… - тихо проговорила она, склонив голову набок.
Она снова взмахнула палочкой и подняла обездвиженное тело Гарри в воздух. Джинни направила палочку в сторону ванной комнаты. Гарри не мог сопротивляться. Всё, что ему осталось, ждать своей участи. Хоть он и прибывал сейчас в незавидном положение, он всё же отдал должное Джинни. Этого от неё он уж точно не ожидал. Тем временем Джинни грубо бросила обездвиженное тело Гарри в ванну и включила холодный душ. Ледяная вода застилала Гарри глаза, очки съехали, и Джинни их сняла с него и отключила воду.
- Мне кажется, тебе нужно как следует остыть от твоих пылких чувств, - Джинни нежно провела ладонью по его щеке, а следом залепила звонкую пощечину. – Ты пока полежи здесь, а я пока схожу в гости к твоей подружке…

7. Панси
Как только Панси вышла из кабинета, она первым делом стерла помаду. Ей невыносимо было чувствовать на себе прикосновение Поттера. Она торопливо миновала стойку дежурного охранника и поспешила покинуть Министерство.
- Получилось? – сразу же поинтересовался Блейз, когда Панси переступила порог лавки. Она кивнула и бросила на стойку сумку с украденными зельями.
- Отлично! – глаза Блейза засияли. – Увели зелья у самого великого волшебника! Да еще и под носом у Грейнджер!
- Не смей ее так называть! – тут же отозвался Драко, высунув голову из подсобки.
- Хорошо, - раздраженно сказал Блейз. – У её величества несравненной Гермионы! – издевательски произнес он. – Так устроит?
- Да, - согласился Драко и снова скрылся в подсобке.
- Ничего не изменилось? – поинтересовалась Панси.
Блейз покачал головой.
- Стало только хуже. После того, как я отвел его к… - он понизил голос, - Грейнджер, он стал сам не свой. Хотя казалось, что хуже уже быть не может. Теперь он вбил себе в голову, что должен устроить для неё романтический ужин.
Блейз вытащил все зелья из сумки и снова обратился к Панси.
- Я пригрозил Грейнджер, что пожалуюсь на неё министру. Она испугалась и пообещала сварить противоядие для своего любовного зелья. Сказала, что пришлет завтра утром. Если и это не поможет, то я не знаю, что с ним делать.
Блейз пожал плечами.
- А ты давай переодевайся. Подготовь заказ для мистера Праэри. Он придет в восемь.
Панси кивнула в ответ. Блейз забрал зелья и понёс их в тайник. Панси не спешила переодеваться. Ей хотелось еще немного покрасоваться перед Драко. Вдруг это поможет вырвать его из мира фантазий? Но Драко не спешил выходить из подсобки. Панси тоскливо облокотилась на прилавок. Позади она услышала дребезжание дверного колокольчика. Даже не поворачиваясь, она устало бросила:
- Мы закрыты.
- А меня это не волнует, - услышала она голос Уизли, буквально звенящий от напряжения.
Панси торопливо обернулась. Перед ней стояла разгневанная Джинни и метала молнии своим взглядом. Панси потянулась за палочкой, но, как назло, все заклинания вылетели у неё из головы. Она хватала ртом воздух, паника её парализовала, не смогла даже позвать на помощь. Последнее, что запомнила Панси перед тем, как погрузится во тьму, это стая бешенных летучих мышей.

8. Гермиона
Гермиона смутно помнила, как добралась домой. Кажется, только что она дописывала ненавистный отчет, а в следующее мгновение она уже стояла на кухне. Гермиона хотела полностью погрузиться в работу, только бы не думать о Драко. Но как она не пыталась, ничего у неё не выходило. Всё, о чём она могла думать, так это о приворотном зелье. Ей отчаянно не хотелось верить, что вся та сказка, что Драко подарил ей, была вызвана любовным напитком. Он был таким убедительным и нежным. Гермиона не могла забыть его прикосновения, не могла выкинуть из головы его слова. Она не хотела об этом думать, ведь теперь она начала в них верить. Ей казалось, что Драко действительно заглянул в её душу и вытащил наружу все давным-давно запрятанные эмоции и чувства. Из размышлений Гермиону вырвал свисток чайника. Она сняла его с плиты и заварила себе крепкого чаю.
Гермиона поставила на стол кружку с чаем рядом со злополучным фиолетовым пузырьком с надписью «Люби меня!». Какая ирония, ведь это было как раз то, в чём так отчаянно нуждалась сама Гермиона. Она так устала быть сильной, устала быть лучшей ученицей, героиней войны или ценной сотрудницей. Всё, чего она хотела – просто быть любимой. И вот наконец появился Рон, такой родной, такой знакомый. Они вместе прошли через столько испытаний и потерь, что уж он, как никто другой, должен был понимать её и ценить. Гермиона надеялась, что с Роном она будет чувствовать себя любимой. Но Рону и самому требовалась помощь, забота и любовь. Он только что потерял брата и не мог в полной мере оправдать всех ожиданий Гермионы. Она ждала, сколько могла, забывая о себе и отдавая всю свою, как ей тогда казалось, любовь Рону. Время шло, но ничего не менялось. Рон так привык, что в Норе мама о нём заботится, дома – Гермиона. Так зачем же что-то менять? Гермиона не могла постоянно вытаскивать его из тёмной бездны прошлого, куда сама того не замечая, загоняла себя. Гермиона терпела сколько могла, коря себя за излишнюю эгоистичность, но в один момент силы покинули её. На неё навалилось слишком много забот и обязанностей, а помогать никто не спешил. В Министерстве все только и ждали, когда же Гермиона ошибётся в чём-то или оступится, чтобы тут же затоптать её. Гермионе было тяжело, а Рон ничем не мог ей помочь. Так что одним утром она просто ушла.
Гермиона надеялась, что хоть теперь она сможет вздохнуть спокойно, но с каждым новым днём, понимала, что превращается в тень себя самой прежней. Что ждало её впереди, кроме успешной карьеры? Всю свою сознательную жизнь она придумывала себе образ идеальной любви. И теперь, когда Гермиона уже была готова проститься со своими мечтами, появился Малфой, словно глоток свежего воздуха. С ним она впервые почувствовала себя по-настоящему живой. Всего за один вечер он сумел вернуть ей веру в любовь. Драко стал для Гермионы прекрасным принцем из сказок, что в детстве читала ей мама. Но как бы ни было хорошо, Гермиона теперь знала, что это всего лишь обман, вызванный любовным мороком. Стоит Малфою выпить противоядие, и её иллюзорная сказка разрушится. Как бы ей не хотелось оттянуть этот момент, но Драко пора было просыпаться, как и ей. Когда Драко примет антидот к любовному зелью, он забудет о Гермионе, забудет все те нежные слова, что говорил ей. Она хотела быть сильной в этот момент, но не могла, потому что Драко показал ей, что она не железная леди, а хрупкая и ранимая девушка, которая отчаянно нуждалась в том, чтобы её любили. Разумом Гермиона до последнего отказывалась верить, что ей нужен Драко, но сердце просило любви. Но любовь, вызванная магией, ей была не нужна. Гермиона не хотела считать себя настолько жалкой, раз любить её могли только с приворотным зельем. Ей сразу на ум пришла история Меропы Гонт, опоившей Тома Рэддла старшего, чтобы хоть немножко приблизится к своему любимому. Гермиона не хотела опускаться до её уровня, поэтому она собрала все силы в кулак и достала с полки «Расширенный справочник зельевара».
Состав зелья оказался обычным, таким, каким и был описан на страницах справочника, плюс случайно пролитая кровь Гермионы. Но даже она не могла сделать любовный напиток таким сильным, чтоб опьянить Драко на целые сутки, ведь его формула предусматривала всего двенадцать часов.
***
Четыре веточки волшебной рябины - Осталось совсем чуть-чуть.
Тридцать капель касторового масла – И чудесный сон кончится.
Две унции экстракта лирного корня – Она избавит не только Драко от наваждения.
Три капли её крови - Но и саму себя.
***
Гермиона перелила прозрачную жидкость из котла в небольшой флакон. Она очень надеялась, что противоядие поможет. Гермиона спрятала флакон как можно дальше в ящик комода. Она хотела сразу же его отправить Блейзу, но передумала. Гермиона решила сделать это утром. А пока она убрала ингредиенты для зелья и снова поставила на плиту греться чайник. С минуты на минуту к ней должна была прийти Джинни.
***
- И ты сразу это поняла? – удивлённо спросила Гермиона? – Что Панси опоила Гарри приворотным зельем.
- Не сразу, - уточнила Джинни. – Сначала мне показалась, что я проваливаюсь в какой-то темный колодец, когда услышала, что Гарри полюбил другую. Но потом взглянула ему в глаза и поняла, что он под действием зелья.
Гермиона рассеяно кивнула, держа в руках кружку с чаем.
- Как он сейчас?
- Нормально, - ответила Джинни и чуть загадочно улыбнулась. – Принял освежающий душ и оклемался. Сейчас спит.
Гермиона чуть натянуто улыбнулась, но промолчала в ответ.
Позже, когда она уже лежала в постели, Гермиона обдумывала ответ Джинни. Почему она сама не смогла распознать обман? Неужели она так отчаялась, что сразу же слепо и безоговорочно поверила словам Малфоя? Она перевернулась на другой бок и попыталась вспомнить глаза Драко. Было ли и в них написано, что это только иллюзия любви? Гермиона выдохнула. Она совершенно точно помнила, что взгляд Драко говорил то, что она и хотела услышать.
Только после полуночи Гермиона провалилась в тревожный сон, в котором она гуляла по заснеженным аллеям под полной луной, а образ Драко то появлялся, то исчезал во мраке.

9. Драко
Драко снова не спал всю ночь. На этот раз он готовил сюрприз Гермионе. Точнее будет сказать, готовили сюрприз за него эльфы-домовики. Драко не придумал ничего лучше, как устроить романтический ужин для двоих. План был просто безупречным. Пока Гермиона будет на работе, он вместе с домовиками тихонечко проберётся в её квартиру, накроет на стол, расставит везде свечи, разбросает лепестки роз, отправит эльфов домой, чтоб Гермиона их не увидела, и будет дожидаться свою любимую с букетом цветов. Всё просто и гениально.
Никогда ещё Драко так не нервничал перед свиданием. Но если говорить начастоту, у него и не было ни одного настоящего свидания. Были встречи, были цветы и подарки, были ночи. Но Драко никогда не придавал этому особого значения. С Гермионой же всё было по-другому. Утром он минут десять перед зеркалом в ванной никак не мог определиться, что сделать с волосами – зачесать назад или оставить в легком беспорядке? Драко даже никак не мог определиться, стоит ли прибегать к помощи волшебного геля, придающего волосам таинственный мерцающий блеск? Он гладко выбрился волшебной бритвой и взял флакончик дорогой туалетной воды.
- «Верхние ноты бергамота, дыни и полыни наполняют энергией. Аккорд экзотического чая и озона пробуждает страсть. Шлейф из терпкого мха и интригующего кедра и тонкого мускуса подчёркивает природную силу чувств», - прочитал Драко на обороте. – Как раз то, что мне нужно!
И в итоге, оставив после себя таинственный шлейф дорого аромата, Драко покинул ванную. Но на этом проблемы не закончились, ведь он так и не решил, в чём лучше отправится на свидание? Стоит надеть классический костюм или предпочесть что-то более современное и свободное? А какую мантию ему выбрать, ведь он даже не знает, какой цвет любит Гермиона? А какие цветы она предпочитает? А вдруг у неё аллергия? Драко ещё столько о ней не знает, а времени почти не осталось. Ему срочно нужна помощь. И, кажется, Драко знает, кто ему в этом поможет. Он улыбнулся, щелкнул пальцами и шагнул в камин.
***
Солнце встало совсем недавно. Блейз ещё спал, свесив одну руку с кровати.
- Блейз, - шепотом позвал его Драко, аккуратно примостившись на краешек кровати. – Блейз!
Блейз только сладко сопел, но у Драко совсем не было времени ждать, когда он проснется. Драко осторожно пощекотал палочкой ногу Блейза. Но тот всё равно не хотел просыпаться, лишь довольно улыбаясь в ответ на действия Драко. И ему ни осталось ничего другого, как перейти к решительным действиям. Он приложил палочку к ноге Блейза и пустил слабый разряд, старое заклинание, которым его отец частенько баловался в школьные годы. От неожиданности Блейз подскочил с постели и, запутавшись в одеяле, рухнул на пол.
- Доброе утро, - Драко помог другу встать, волосы Блейза торчали в разные стороны.
- Доброе утро? – ошалело произнёс Блейз, отходя подальше от Драко. – Ты сдурел что ли?
- Я просто не мог больше ждать, - попытался оправдаться Драко. – Я тебя будил, но ты видимо не слышал меня.
- Что ты вообще тут делаешь? – Блейз потер ногу в месте удара разряда. – Чего тебе нужно?
- Мне нужна твоя помощь, - ответил Драко. – Сегодня я устраиваю Гермионе романтический ужин, но не знаю, какого цвета мантию надеть? Посоветуешь?
Несколько секунд Блейз неотрывно смотрел на Драко.
- Скажи, что ты пошутил, - попросил его Блейз, но Драко лишь покачал головой.
- Какие могут быть шутки! – он встал. – Синий или зеленый? – спросил Драко, попутно меняя цвет мантии. – Или, быть может, красный? Гермиона же училась в Гриффиндоре, ей должен понравиться красный.
Блейз запустил руки в волосы. В них ещё остался разряд, так что его снова легонько тряхануло.
- А цветы? – не унимался Драко. – Розы или лили? – каждый раз при этом он взмахивал палочкой и вызывал из воздуха новый букет. – Или что-нибудь экзотическое? Зубастую герань? Хотя нет, она Гермионе точно не понравится…
В итоге, завалив Блейза вопросами, Драко стоял посреди его квартиры в пестрой мантии, с двумя букетами цветов в руках и немым вопросом в глазах – что мне делать?
- Пошёл прочь! – Блейз взял с тумбочки недопитую вечером бутылку огненного виски и бросил в Драко. Бутылка пролетела через всю комнату и разбилась о камин, в котором секунду назад Драко исчез в языках изумрудного пламени.
***
Драко осторожно вошел в спальню. Панси спала, укрывшись шерстяным пледом. Драко присел на кровать, положив рядом с собой цветы. Он решил больше не прибегать к экстренным мерам, поэтому легонько провел рукой по щеке Панси. Вздрогнув, она проснулась. Панси посмотрела сначала на цветы, потом на Драко и улыбнулась.
- Привет, - тихо сказала она. Панси выглядела такой счастливой. Наконец её мечта сбылась.
- Привет, - так же тихо ответил ей Драко.
- Ты пришёл, - она снова расплылась в улыбке. – А я тебя ждала.
- Да? – удивился Драко. – Тебя Блейз предупредил?
Панси покачала головой.
- Просто знала, что однажды ты придёшь, - она осмотрела его мантию. – Что это на тебе?
- Ах, это? – Драко пригладил мантию. – Никак не могу решить, какого цвета мантию надеть.
Панси рассмеялась.
- Глупенький, тебе идет любой цвет. Но лучше выбери чёрный.
- Чёрный? – переспросил Драко. – Не слишком ли строго и официально? Это всё-таки свидание.
- Свидание? – Панси затаила дыхание. – Тогда лучше выбери зелёную мантию.
Панси взяла свою палочку и вернула мантии Драко нормальный цвет, выбрав изумрудный оттенок зеленого. – Так лучше.
- Спасибо, - Драко подошёл к большому зеркалу и осмотрел себя. – А с тобой что случилось?
Панси невольно провела рукой по щеке. На её лице всё ещё красовались царапины, оставленные летучими мышами. В больнице ей посоветовали протирать их настойкой растопырника для скорейшего заживления. Показываться на людях в таком виде ей совсем не хотелось, вот она и отпросилась у Блейза пару дней отлежаться дома.
- Встреча с бывшими одноклассниками закончилась неудачно… - ответила Панси.
- Понятно, - усмехнулся Драко. – А что скажешь о цветах? Какой букет тебе нравится больше? Розы или лилии? А, может быть, орхидеи? Как я раньше не подумал о них, - Драко взмахнул палочкой и превратил розы в тропические орхидеи. – Что скажешь?
- Конечно, лучше орхидеи, - Панси не верила своему счастью.
- Как ты думаешь, - Драко наклонился к Панси, внимательно рассматривая букет. Панси тоже придвинулась ближе к нему. Она закрыла глаза, ожидая, что сейчас Драко её поцелует. – Орхидеи понравятся Гермионе?
Панси перестала дышать. Ей показалось, что на голову вылили ведро ледяной воды. Она резко открыла глаза и переспросила:
- Гермионе? Причём тут Гермиона?
- Как это причем? – удивился Драко. – Я иду на свидание к ней. Поэтому я спросил, что лучше выбрать…
- Ах, к Гермионе! – Панси вскочила с кровати, схватила оба букета и принялась ими бить Драко. – На свидание! Вот и проваливай к своей грязнокровке!
Драко еле успел прикрыть лицо, но Панси останавливаться не собиралась. Он даже не мог хоть что-то сказать в свою защиту. Панси вытолкала его из комнаты и бросила в след потрёпанные букеты цветов.
- Твоей драгоценной Грейнджер больше подойдет чертополох! – на последок сказала Панси и захлопнула перед Драко дверь.
***
Драко отдавал последние распоряжения домовикам, когда к нему пришел Блейз.
- Привет ещё раз, - сказал Драко.
Блейз не ответил. Он стоял, прислонившись к двери, и молчал.
- Ты теперь со мной не разговариваешь? – осведомился Драко. – Зачем тогда пришёл?
- Вот, - Блейз протянул Драко маленький пузырёк с прозрачной жидкостью.
- И что это такое?
- Твоё спасение, - пояснил Блейз.
- Спасение? – Драко всё ещё ничего не понимал. – От чего?
- От наваждения к Грейнджер.
Драко непонимающе уставился на него.
- Какого ещё наваждения, - он попытался вернуть флакон Блейзу. – Нет у меня никакого наваждения. Я люблю её, как ты не понимаешь!
- Это ты не понимаешь! – вспылил Блейз. – Вся твоя любовь – один сплошной обман. Она тебя опоила приворотным зельем. Выпей противоядие – и ты сам это поймешь.
- Не стану я ничего пить, - Драко поставил флакон на стол. – Мне впервые в жизни хорошо, понимаешь? Я чувствую себя свободным, я такого раньше никогда не испытывал.
- Свободным ты почувствуешь себя, когда выпьешь противоядие, а сейчас ты в плену у Грейнджер. Ты болен! А это твое лекарство, - Блейз указал на флакон.
- Да, я болен, - согласился Драко, - но меня всё устраивает. И если от моей болезни и есть лекарство, то это – Гермиона!
- Ты глупец! – закричал Блейз. – Твоя Гермиона и сварила это противоядие! Она не хочет, что бы ты её любил. Ты. Ей. Не. Нужен, - чётко произнес Блейз в надежде, что хоть это образумит Драко.
Драко долго молчал, а потом тихо сказал:
- Ты лжешь. Она не могла этого сделать.
- Думаешь? – издевательски ухмыльнулся Блейз. – Тогда спроси сам у неё. Вот прямо сейчас пойди к ней и узнай, кто из нас лжец.
Блейз не стал дожидаться ответа и ушёл, громко хлопнув дверью, оставив Драко одного в звенящей тишине. Он сначала посмотрел на флакон с зельем, а потом отвернулся и продолжил подготовку к свиданию.
Это не могло быть правдой. Блейз просто позавидовал ему, вот и наговорил гадостей. Как всё, что он чувствовал, могло быть всего лишь иллюзией? Драко чувствовал себя свободным, самим собой. Таким, каким ему всегда запрещали быть. Больше не нужно притворяться, играть навязанные кем-то другим роли, которые ему не подходили и никогда собственно не нравились. А Гермиона была той самой единственной, с кем он хотел прожить всю жизнь и состарится вместе. Она не могла быть обманом. Гермиона прекрасно знала о его тёмном прошлом, но, тем не менее, приняла его. Ведь и он показал ей себя таким, каким он был на самом деле, без прикрас. На том балу в Министерстве она отвечала ему, он это чувствовал. Разве могла Гермиона так просто отмахнуться от него? Не может быть.
Драко закончил все приготовления и вышел из комнаты. Но через несколько секунд вернулся, забрал со стола флакон с противоядием, и отправился к Гермионе через камин.

10. Гермиона
Гермиона не пошла на работу. Она снова чувствовала себя больной и разбитой. Утром она не нашла в себе сил встать и провалялась в постели. Гермиона ворочалась, думая о Драко. Проснувшись, первым делом она отправила противоядие Блейзу, чтоб уж покончить с этим делом и больше к нему не возвращаться. И теперь она гадала, выпил ли Драко антидот? В те минуты, что Гермиона не думала о Драко, она сожалела, что не нашла никакого зелья и для себя, чтоб поскорее забыть о произошедшем.
Ближе к обеду Гермиона всё же встала с кровати, накинула на плечи халат и прошла на кухню. Заварив себе крепкого, горячего чая, она вернулась и легла обратно в постель, закутавшись в теплый плед. Гермиона приманила себе с полки любимый томик стихов и решила отвлечься от всех мыслей чтением. Но сосредоточиться у неё не получалось. Буквы плясами перед глазами, строчки прыгали и менялись местами. Поймав себя на мысли, что перечитывает одну строчку вот уже в восьмой раз, Гермиона раздраженно захлопнула книгу и отбросила её. Что с ней происходит? Книги всегда помогали ей отвлечься, а сейчас она ни строчки не понимала. Ни горячий чай, ни теплый плед не могли её согреть, её бил сильный озноб, руки снова были ледяными. Как бы ей хотелось ещё хоть один разок встретиться с тем Драко, что был на балу, милым, учтивым и таким притягательным. Гермиона, закутавшись в плед, подошла к окну и оглядела заснеженную улицу. Сегодня впервые за последнюю неделю выглянуло солнце. Она уже собиралась вернуться, когда услышала шум на кухне. Гермиона покрепче сжала палочку в руке и пошла на шум. Но не успела она подойти к кухне, как увидела нечто такое, что совсем не ожидала. Пол в коридоре был устлан лепестками роз. Гермиона удивилась и приоткрыла дверь. Её кухня преобразилась. Повсюду парили зажжённые свечи, а в центре комнаты стоял накрытый на двоих стол. А спиной к ней стоял Драко и разбрасывал вокруг себя лепестки. Он обернулся, увидел Гермиону и замер с поднятой рукой. В первую секунду она обрадовалась ему, её сердце учащённо забилось. Но потом она поняла, что, скорее всего, Драко просто ещё не выпил противоядие. Сердце сразу же пропустило несколько ударов.
- Драко, - нерешительно начала Гермиона. Она должна была ему всё рассказать, потому что не в силах была больше обманывать. – Понимаешь, то, что ты сейчас чувствуешь, это иллюзия… И я чувствую себя виноватой, что обманываю тебя.
- Не надо продолжать, - прервал её Драко. – Ты ни в чем не виновата. Это наши чувства, в них нет ничего плохого.
- Есть, - ответила Гермиона. – Это вышло случайно. В том бокале, что ты выпил на балу, было приворотное зелье. Но клянусь тебя, я не хотела тебя обманывать, я и сама не знала, что это зелье. И если бы не любовный напиток, ты бы и не взглянул на меня. Я не хотела тебя больше обманывать и отправила Блейзу противоядие.
- Я его уже выпил, - тихо сказал Драко и показал ей пустой пузырёк.
Гермиона недоумённо перевела взгляд с пустого флакона на Драко.
- И ты всё равно пришёл? – спросила она. – Почему?
- Как видишь, - он обвел рукой комнату. – Готовил тебе сюрприз.
Гермиона не верила в происходящее. Может, противоядие не помогло?
- Я не понимаю, - проговорила она, - зелье не сработало?
- Противоядие подействовало, - Драко убрал пустой флакон в карман. – Я больше не вижу радужные искры и розовые сердечки вокруг, если ты об этом. Но мои чувства остались.
- Тогда почему ты здесь? - повторила свой вопрос Гермиона.
- А что, если эти чувства не были иллюзией? – начал Драко. – Просто они были так глубоко запрятаны, что мы и не знали о них. Нам обоим нужен был толчок, чтобы понять это, разбередить чувства, вынуть их на поверхность. Нам просто необходимо было выбраться из своих панцирей, снять маски, которые каждый из нас вынужден был носить.
Гермиона подтверждала про себя каждое слово Драко, теперь она чувствовала, что так всё и есть на самом деле.
- Я вижу, что ты понимаешь, о чем я говорю, - продолжил Драко. – Иначе ты бы так легко не поверила мне на балу и не приняла бы моих чувств.
Гермиона была счастлива, но подойти к Драко всё ещё не решалась. Она боялась, что он растает, словно сон.
- Всё, что я говорил тебе в саду Малфой-мэнора – правда. Я снова готов повторить эти слова.
Гермиона кивнула, не в силах вымолвить и слова.
- Ты боишься меня? – спросил Драко и подошёл к Гермионе. Она покачала головой.
Драко взял Гермиону за руку и чуть приобнял её.
- Ты вся дрожишь, - прошептал Драко на ухо Гермионе. – Я знаю, чем ты больна. Мы можем помочь друг другу вылечиться, потому что я и сам болен.
Гермиона улыбнулась:
- И что же это за болезнь?
И, прежде чем поцеловать Гермиону, Драко тихо прошептал:
- Мою болезнь зовут Гермиона Грейнджер…

Жанр: Гет, Романтика, Флафф, Ангст
Пейринг: Гермиона Грейнджер/Драко Малфой, Луна Лавгуд/Блейз Забини, Гарри Поттер/Джинни Уизли
Размер: Миди
События: Хог
Предупреждения: OOC
Саммари: Во время празднования Рождества в Хогвартсе Драко случайно выпивает любовное зелье и влюбляется в Гермиону. Как поведут себя герои в этой ситуации и во что это выльется?

Основной пейринг- Драко Малфой /Гермиона Грейнджер,
Дополнительный пейринг- Блейз Забини/Луна Лавгуд , Гарри Поттер /Пэнси
Хогвартс
Волдеморт побеждён

Рождество. Время, когда исполняются заветные желания и происходят невероятные чудеса. Волдеморт побеждён, всем семикурсникам приходится отучиться ещё один год в Хогвартсе. Это последнее Рождество в Хогвартсе, оно будет самым особенным из всех. Рон решает сделать пакость в память о погибшем брате. Как это повлияет на отношения Драко и Гермионы, и что нового придумала Макгонагалл?

Гермиона шла по коридору родного Хогвартса, улыбаясь происходящему вокруг: ворчащим людям с картин в позолоченных рамах, проходящим мимо однокурсникам. Сейчас у девушки было, как никогда, хорошее настроение, ведь уже через три дня Рождество - праздник, который Гермиона обожала с самого детства. Прошлое Рождество она провела вдвоём с Гарри в Годриковой Впадине. Тогда они побывали у могилы родителей Гарри и в принадлежащем им разрушенном доме. Так себе Рождество, если честно. Но в этом году всё будет по-другому – Волдеморт мёртв, крестражей больше не осталось, можно спокойно продолжать жизнь.
Многое изменилось после битвы за Хогвартс. Все семикурсники повторно начали изучать последний курс. Ближе к лету их ждало Ж.А.Б.А. Но сейчас только декабрь и об экзаменах никто толком и не думал.
В руках Гермиона несла свитки с домашним заданием на каникулы, которым она планировала заняться уже сегодня. Девушка была так погружена в собственные мысли, что не заметила, как перед ней оказался человек. Столкновение произошло совершенно неожиданно. Гермиона в один миг очутилась на полу. Человек, в которого она врезалась, тоже сидел на полу, а между ними лежали свитки девушки. Она посмотрела на него - идеально отлакированные ботинки были все в пыли, поднявшейся из-за падения, брюки стали мятыми, идеально чистая мантия была вся в пыли и грязи, а идеально уложенная причёска напоминала «макаронную фабрику». «Идеальный Драко Малфой в один момент оказался неидеальным.» Гермиона фыркнула от пришедшей в голову мысли. Малфой быстро встал, отряхнулся и начал выпрямлять помятую мантию. Гермиона же не бездействовала, а начала собирать свои свитки. Закончив, она поднялась и хотела было сказать блондину что-нибудь пакостное, но след того уже простыл. Гермиона удивилась этому странному бегству Малфоя, хмыкнула и отправилась в общую гостиную Гриффиндора.

- Ты, Гермиона Грейнджер, серьёзно считаешь, что Малфой изменился? – Девушка в спальне девочек помогала Джинни упаковать подарок для Гарри.
- Я не говорю, что он изменился, я лишь считаю, что он начал меняться в лучшую сторону. Разве это плохо? Ведь любой человек может одуматься! – Гермиона закончила завязывать бантиком ленточку на коробке и присела на кровать подруги, в ожидании ответа.
- Человек может, а Малфой – нет! Он же Пожиратель смерти, в его доме тебя мучила Беллатриса, - имя мучительницы Джинни выплюнула с такой ненавистью, какой не было у самой Гермионы, - именно там тебе оставили на память этот шрам, - Джинни поднесла руку к шее подруги, - и эту просто замечательную надпись на руке!*
- Джинни, прошу, успокойся. Во-первых, он бывший Пожиратель Смерти, а во-вторых – он не виноват, что ему достались такие сумасшедшие родственники. Пытала меня Беллатриса, а не он. И мне кажется,что мы слишком много думаем об этом Малфое. Поменялся, остался прежним – всё равно не наше дело. А подарок мы хорошо упаковали, правда? – произнесла Гермиона, держа в руках небольшую коробочку.

- Эй, Поттер, постой! – в противоположном конце коридора послышался крик девушки. Гарри остановился и быстро обернулся – к нему спешила Пэнси Паркинсон.
- Чего тебе Пэнси? Я сейчас немного занят, чтобы выслушивать лекцию о том, что я победил Волдеморта, благодаря случайности и …
- Заткнись, я пришла не за этим. У нас неприятности,- у девушки на лице была смесь беспокойства вместе с недовольством.
- У нас? – Гарри удивлённо взглянул на неё.
-Да, у нас. Профессор Макгонагалл сказала. Нет, подожди, сейчас, я даже процитирую, - Пэнси сделала серьёзное выражение лица, выпрямилась и начала говорить голосом, очень похожим на голос профессора Макгонагалл - « В целях улучшения отношений между факультетами стартует новая программа, по средствам которой будут избраны по три человека с каждого курса и разделены на шесть пар, каждая из которых проведёт все рождественские каникулы вместе, а затем сдаст полный отчёт о каникулах. Также, чтобы пары не обманули преподавателей и не провели каникулы по отдельности, в Сочельник вам наденут специальные заколдованные браслеты, посылающие сигнал мне, если люди из одной пары окажутся более чем в метре друг от друга. Если такой сигнал поступит мне, то я накажу обоих из пары, даже не разбираясь.» - Пэнси наконец закончила свой длинный монолог и уставилась на Гарри.
- Я всё же не понимаю – какого чёрта тебе от меня надо? Сообщила информацию, можешь валить, - Гарри хотел было развернуться и отправиться дальше, но Пэнси остановила его, взяв за руку. Гарри удивился этому жесту, но заметил, что ему не то, чтобы неприятно, а наоборот – очень даже комфортно. Казалось, будто рука Гарри и рука Пэнси отделились от остального туловища и стали единым целым. Так продлилось несколько секунд, пока она не отдёрнула руку.
-Мы с тобой. Ты и я. В паре. Нам с тобой придётся провести вместе все каникулы.

- Рон, что ты делаешь? – тихо произнесла Гермиона, когда увидела, что во время Рождественского ужина в Большом Зале Рон достаёт из кармана штанов небольшую бутылочку с жидкостью розового цвета**.
- Это – приворотное зелье, которое приготовил Джордж – небольшая пакость в память о Фреде, подолью его в бутылку с огневиски и отправлю кому-нибудь из Слизерина,- произнося имя брата, глаза Рона стали грустными, но заговорив о плане, в его глазах вспыхнули озорные огоньки.
- Я, конечно, всё понимаю, но тебе не кажется, что не стоит кому-то портить Рождество, - Гермиона посмотрела на Рона с нескрываемым укором.
- Нет, не кажется! Мой брат не хотел бы не памятников, не траурных дней, а такое прощание его бы устроило!
- Почему ты думаешь только о себе? Если тебе плохо, то и остальным тоже должно быть плохо, так что ли? Рон, ну почему ты такой эгоист?! – Гермиона тяжко вздохнула и посмотрела на рыжего. Тот похоже серьёзно разозлился. А до этого явно выпил, потому что несло от него перегаром довольно сильно.
- Я никому не порчу Рождество, это ты просто развлекаться не умеешь! Вечно думаешь, лишь бы не отступиться от правил, все бы сделать правильно, а на людей тебе плевать! Думаешь только о своих книжках и коте, больше тебе никто и ничто не нужен! Меня тошнит от твоей правильности и от тебя! – Рон уже не говорил, а кричал, - Хотя бы в Сочельник ты можешь меня не бесить? – Гермиона всё это слушала молча, а по щекам градом катились слёзы. «Неужели он и правда так думает? Плевать, уже наслушалась. Хватит.»
- Хочешь, чтобы я тебя не доставала? Хорошо, я ухожу, празднуй в своё удовольствие. Счастливого Рождества, Рональд, - произнеся это, Гермиона гордо развернулась и ушла из Большого зала.

- Грейнджер? Что ты тут делаешь? – в комнату зашёл Малфой. Точнее было бы сказать в то, что от неё осталось, так как восстановить её волшебные свойства не удалось.*** Голые обгоревшие стены, конечно, закрасили в цвета всех факультетов - 4 стены – 4 факультета. Возле каждой стенки стояло по дивану и креслу, чтобы ученики со всех факультетов могли здесь общаться все вместе. Но со времен пожара сюда мало кто входил. Именно поэтому Драко удивился, когда увидел плачущую Гермиону. Она сидела на кресле у стены Когтеврана, поджав ноги под себя, и примерно раз в минуту передёргивала плечами и хлюпала носом. На вопрос Драко она ответила не сразу – сначала быстро вытерла лицо ладонями, а затем уже ответила:
- Малфой, тебе какая разница? Какого фига ты сюда припёрся? – на Гермиону накатывалась волна злости и отчаяния .
- Ну, я получил в подарок от кого-то бутылку огневиски, могу поспорить, это Блейз, и решил придти сюда и спокойно выпить. Не хочешь присоединиться? – Драко, подтверждая свои слова, вытянул вперёд руку, в которой он держал огненный виски.
- Малфой, ты меня пугаешь – оправдываешься передо мной, не оскорбляешь, предлагаешь выпить. Что с тобой такое? – Гермиона недоверчиво посмотрела на слизеринца. Тот ухмыльнулся и ответил:
- Будем считать, что это – Рождественское чудо. Ты пить будешь или как? – Драко всё ещё стоял, а когда Гермиона кивнула ему в ответ, подсел на диван, стоящий рядом c её креслом.

- Нет, обязательно попробуй, эти пирожные великолепны, - Блейз уже около десяти минут расхваливал пирожные перед Луной, - Серьёзно, мне стоит организовать фанклуб этих пирожных, они того стоят. Его не особенно напрягало стоять в паре с Луной – с ней было весело, несмотря на то, что Луна со странностями.
- Я обязательно вступлю в фанклуб пирожных, но только при одном условии – ты вступишь в фанклуб морщерогих кизляков, договорились? – Луна вела ужин мило и непринуждённо болтала с Блейзом, и её совершено не смущал тот факт, что ещё год назад они были врагами.
-Если ты создашь его, я буду первым записавшимся, - произнёс Забини и улыбнулся. Рядом с ним сидела Пэнси, а напротив неё – Гарри. У них разговор не так легко клеился, как у соседей, они то и дело спорили и ругались.
Для ребят из экспериментальной программы Макгонагалл был выделен отдельный стол, и на него ученики постоянно пялились. Это немного напрягало ребят за партами.

- А он мне говорит: «Меня от тебя тошнит, представляешь?» – Гермиона сделала очередной глоток из бутылки с огненным виски и передала её Драко. Оба уже сидели на полу меньше, чем в метре друг от друга и по очереди делали глотки из бутылки, ничем не закусывая.
- Да он идиот, вот и всё. Не понимает, какая девушка ему досталась! – Гермиона удивлённо посмотрела на Драко.
- Какая?
-Умная, добрая, честная, смелая, мужественная, культурная и очень красивая,- на этих словах Драко немного придвинулся к Гермионе, и та сделала тоже самое.
- Мне никогда такого не говорили, - Гермиона восхищённо смотрела на парня, тот в свою очередь продолжал, смотря на неё:
- По-моему, ты должна это слышать каждый день. Ты этого достойна. Правда, - на этих словах Драко максимально близко наклонился к Гермионе и поцеловал её. Нежно, аккуратно, но в тоже время сладко и соблазнительно.
Так они и встретили Рождество, целуясь и прерываясь, чтобы отдышаться и глотнуть огненного виски.

-Чёрт возьми, это был не сон, - единственная фраза, которую произнесла Гермиона, когда проснулась – они так и заснули в обнимку, опираясь спинами на диванчик, - Вставай, скорей, Малфой!
- Какого чёрта, Грейнджер, что здесь было? О, моя голова! – Малфой проснулся, явно недовольный похмельем..
- Ты ничего не помнишь? – Гермиона на несколько секунд грустно взглянула на него, а затем произнесла, - оно к лучшему. Ты приходи в себя и отправляйся в свою гостиную, а я пошла.
- Стой, так что здесь произошло? – Гермиона хотела было уйти, но голос Драко её остановил.
- Ничего особенного, мы просто слишком много выпили. Ох, кстати, с Рождеством тебя, Драко, - произнеся это, Гермиона вышла.
- И тебя, Гермиона, - тихо прошептал Драко вникуда.

Гермиона зашла в общую гостиную факультета. Повсюду спали ученики, после праздника. Среди них были и Гарри вместе с Пэнси, спавшие на одном диванчике рядом – Гарри отказался наотрез идти в гостиную Слизерина, поэтому им пришлось ночевать тут. На удивление, во сне они держались за руки. Рона нигде не было видно. Гермиона тихо прошла мимо спящих в женскую спальню, улеглась на свою кровать и долго не могла уснуть, не понимая, что на неё нашло прошлым вечером. Вспоминая поцелуи с Драко, по телу Гермионы пробежали мурашки.

- Мы с Гарри вчера вечером расстались, - глаза Джинни были красные и опухшие. Они с Гермионой сидели на подоконнике большого окна, в одном из коридоров. Джинни рассказывала, как вчера поругалась с Гарри, и в итоге они расстались, - А знаешь, что самое неприятное? Он даже не жалеет о том, что мы расстались. Ему, видите ли вы, и с Паркинсон нормально, а я ему не нужна, представляешь? – Джинни вновь начала плакать, уткнувшись в плечо Гермионы, а та лишь поглаживала её по спине.
- Если тебя это упокоит, то мы с Роном вчера не только расстались, но, боюсь и друзьями больше не станем, - Джинни моментально вытерла слёзы и начала расспрашивать Гермиону о её с Роном расставании. В итоге она пришла к одному выводу: все парни – козлы. Ну, или большинство.


- Дорогие ученики, рада вас всех вас приветствовать после зимних каникул здесь, в школе магии и волшебства – Хогвартс. Как вам известно, перед самыми каникулами мы запустили новую программу по завязыванию дружеских, ну или немного серьёзней, отношений между учениками. С сегодняшнего дня ученики, которые участвовали в программе могут с находится настолько далеко друг от друга, насколько захотят, - говорила Макгонагалл, стоя за учительским столом в Большом Зале. Она посмотрела на стоящих и обнимающихся Гарри и Пэнси, держащихся за руку Блеза и Луну, - Хочу сказать, что правила никто не нарушил, наказан никто не будет. Пора приступать к учебе, поэтому…
Гермиона, сидя за своим столом, чувствовала себя одиноко – Гарри не на миг не оставлял свою девушку – Пэнси, а если оставался один, то говорил только о ней. Гермиона, конечно, была рада за друга, но женская солидарность не позволяла говорить с Гарри, а тем более с Пэнси, при Джинни, которая почти всегда находилась рядом Рон пытался несколько раз извиниться, но Гермиона не желала с ним говорить , поэтому он всё больше времени проводил вместе с ещё одной новоиспечённой парой – Блейзом и Луной. Сейчас Джинни не было здесь, поэтому Гермиона скучала. Вдруг к ней подошёл Малфой.
- Может, выйдем? – Драко взял за руку Гермиону, и они вместе вышли в коридор.
- Ты что-то хотел? – Гермиона устало взглянула на Малфоя. Тот без лишних слов наклонился к девушке и осторожно поцеловал её в губы. Вот чего все каникулы хотела Гермиона, но не могла себе признаться - в очередной раз попробовать на вкус его губы.
- Я лишь хоте сказать, что вспомнил наше Рождество, - и о в очередной раз припал к её губам.
____________________________________________
* Гарри Поттер и Дары Смерти, глава 23. Джинни имеет в виду ту часть, когда Гарри, Гермиона и Рон оказываются в поместье Малфоеев. В этой части Беллатриса пытала Гермиону и высекла ей на руке «Грязнокровка», ну а на счёт шрама на шее – в книге нет ни слова о том, что стала с шеей Гермионы после того, как Беллатриса прижимала к ней (шее Гермионы) нож.

** Автор запамятовал какого цвета приворотное зелье, поэтому мог ошибиться.
***Имеется в виду пожар, произошедший в 7 книге в 31 главе.

Пейринги: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер, Блейз Забини/Луна Лавгуд (упоминается)
Размер: Мини
События: Хог, Шестой курса, Драко на стороне Ордена Феникса
Предупреждения: ООС
Саммари: Праздник пришел и на Гриммо 12! Но в этом году к обычной компании прибавились трое слизеринцев, перешедших на светлую сторону: Блейз Забини, Пэнси Паркинсон и Драко Малфой. И вот, Джинни внезапно осознает, что ее подруга Гермиона идеально подходит одному из слизеринцев. Что же будет предпринимать Джинни для воссоединения двух "любящих" сердец?

Дом на площади Гриммо, украшенный к Рождеству, напоминал пчелиный улей: повсюду мелькавшие рыжие макушки и снующие туда-сюда члены Ордена Феникса под предводительством Молли Уизли усиленно готовились к празднику. Пока Гермиона с Роном развешивали гирлянды, сияющие разноцветными огоньками, Драко Малфой с Пэнси Паркинсон пытались зачаровать потолок так, чтобы с него размеренно падали крохотные снежинки… пока что безуспешно. Невдалеке Блейз Забини придерживал лестницу, с интересом поглядывая на развешивающую омелу Полумну. Луна абсолютно не обращала внимания на него, разглагольствуя о том, что омела просто кишит нарглами. Блейз, слушая ее, лишь кивал и рассеяно улыбался.
В другом конце комнаты близнецы Уизли помогали Гарри выпутаться из блестящего "дождика", а Джинни отмахивалась от назойливого Перси, не считая нужным выслушивать лекции о технологии украшения рождественского дерева. Пока что она неплохо справлялась сама, без помощи ВШ – "Важной Шишки", как когда-то сказали Фред с Джорджем.
До Рождества оставался день.
***
Всю ночь Джинни ворочалась, терзаемая синдромом ДФ – доброй феи – как прозвала Гермиона желание Джинни делать счастливыми всех и каждого. И в канун Рождества "добрая фея" решила, что сможет осчастливить Гермиону, если заставит влюбиться в нее Драко Малфоя.
Почему то Малфой не казался Джинни таким задирой, как в школе. "Перерос", – все, что она могла сказать по этому поводу. Малфой перестал задирать Гарри и саму Джинни, а этого, чтобы признать его хорошим человеком, ей было достаточно с лихвой.
После того, как Малфой, Забини и Паркинсон попросили защиты у Ордена Феникса и поселились на площади Гриммо, Джинни стала присматриваться к ним. Оказалось, что они чем-то напоминали ее брата и Гарри с Гермионой. Проведя параллели, Джинни решила, что просто обязана соединить эти трио, желательно узами любви, но тут была маленькая загвоздка – девушек было меньше и хватало только на две пары. Подумав, Джинни решила не прибегать к крайним мерам и двоих соединить узами дружбы. И первую пару она задалась целью создать до конца Рождественского дня.
Заметив, что "мозговыми центрами" в этих компаниях были Гермиона и Драко, Джинни еще пристальней начала наблюдать за ними. Убедившись, что у Гермионы Грейнджер и Драко Малфоя, как ни странно, много общего, мисс Уизли решила приступить к воплощению своего плана под названием "ДраМиона". И для этого ей понадобится помощь Фреда и Джорджа.

Любимые братья, не задавая лишних вопросов, предоставили Джинни флакончик Амортенции, только посоветовав "не переборщить с дозой, когда она будет подливать зелье своему зеленоглазому принцу". Джинни быстрее спрятала флакончик в небольшую шкатулку, загадочно улыбаясь и про себя думая, что своего "зеленоглазого принца" она очарует и без Амортенции.
Когда Джордж и Фред ушли из ее комнаты, Джинни, оглянувшись, открыла шкатулку и любовно погладила гладкую поверхность флакона. Осталось только достать волос Гермионы, а учитывая, что живут они в одной комнате, проблемы в этом не будет.
Этой же ночью Джинни потихоньку вырвала волосок у своей подруги и аккуратно уложила его в шкатулку, рядом с флаконом.
Операция "ДраМиона" началась!
***
Стоя на кухне, Джинни пыталась придумать, как незаметно подлить Малфою Амортенции, при этом не перепутав стаканы. Выход вскоре нашелся - нужную кружку горячего шоколада она пометила красным на ручке. Оставалось только дать Малфою выпить напиток вместе с зельем.

К счастью Джинни, Драко о чем-то яро спорил с Забини и поэтому не глядя отпил из протянутой ему кружки. На минуту он замер, глаза остекленели, а после, расслабленно улыбаясь, Драко развалился в кресле. Насвистывая незамысловатую мелодию, своеобразную смесь "Merry Christmas" и "Jingle Bells", он допил горячий шоколад, абсолютно забыв про Забини.
Блейз, видимо, не сильно расстроившись внезапным равнодушием Малфоя, поднялся и направился в дальний угол комнаты, где Луна Лавгуд "терлась" около омелы, выискивая нарглов.
Джинни едва сдержала порыв закричать или, еще хуже, заплакать: похоже, ее план провалился, Амортенция не действует. Бросив поднос на журнальный столик, она, цокая каблуками красных туфель, направилась к выходу из комнаты. Остановило ее восхищенное "Ах!".

По лестнице медленно спускалась, как когда-то на Святочном балу, Гермиона Грейнджер. Легкий персиковый шифон полностью скрывал ноги, приглушал шаги, создавал впечатление, будто она парит в воздухе. Оголенные плечи, тонкий поясок под грудью, и волосы, собранные по-гречески, с венчавшим их венком из лент и камелий, делали Гермиону одновременно похожей на маленького ребенка и полупрозрачного духа.
Гермиона смущенно улыбнулась, когда Рон от удивления приоткрыл рот и уже было собрался подойти к ней, как Малфой, словно ужаленный, сорвался с места и рухнул к ее ногам. Обхватив ее лодыжки, он уткнулся лицом в подол платья возле колен и что-то зашептал – из-за шифона было не различимо, что именно.
Рон позеленел, глядя, как Гермиона пытается вырвать юбку платья из железной хватки Малфоя, абсолютно не обращающего на ее попытки внимания.

- Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя – сушь,
Мне и в жару без тебя – стыть.
Мне без тебя и Лондон – глушь*, – отняв лицо от ее платья, Драко с обожанием взглянул на Гермиону. И сквозь его рубашку и подол своего платья она почувствовала, как сильно колотится его сердце, будто после быстрого бега.
- Малфой, отпусти! - она дернула подол, ткань затрещала, и кусок шифона упал на одну из ступеней. Гермиона попятилась, стараясь отодвинуться от Драко, пока тот снова не начал читать ей стихи, но поздно:

- Я чувствую, что так любить нельзя,
Как я люблю, что так любить безумно,
И страшно мне, как будто смерть, грозя,
Над нами веет близко и бесшумно...

Но я еще сильней тебя люблю,
И бесконечно я тебя жалею,-
До ужаса сливаю жизнь мою,
Сливаю душу я с душой твоею.**

- Уйди! Уйди, Малфой!- чуть ли не плача, Гермиона тряхнула ногой, едва не ударив ему по носу каблуком. Он невозмутимо увернулся, с еще большим обожанием глядя на покрасневшую Гермиону.

- И без тебя я не умею жить.
Мы отдали друг другу слишком много,
И я прошу, как милости, у Бога,
Чтоб научил Он сердце не любить.**

К "влюбленным" стали подходить многочисленные Уизли и члены Ордена Феникса. Вот уже рядом стоят Люпин с Тонкс, при этом последняя старается незаметно взять Римуса за руку; Фред и Джордж довольно перемигиваются друг с другом; Рон от злости сжимает кулаки и жутко краснеет, глядя, как Драко хватает Гермиону за руки и покрывает поцелуями ее запястья. Джинни же чуть не прыгала от счастья – работает! Ее даже не смогли смутить осуждающие взгляды близнецов, словно говорящие: "И ты потратила флакон отменной Амортенции высшего качества на это?".
Пока семейство Уизли перешептывалось, не решаясь принимать какие-то меры, Забини полностью отдался флирту с Полумной, а Гарри недоуменно поглядывал то на Гермиону, то на Малфоя, Драко решил "сменить язык":
- J’ai attrapé un coup d’soleil
Un coup d’amour, un coup d’je t’aime
J’sais pas comment, faut qu’j'me rappelle
Si c’est un rêve, t’es super belle
J’dors plus la nuit, j’fais des voyages
Sur des bateaux qui font naufrage
J’te vois toute nue sur du satin
Et j’en dors plus, viens m’voir demain?***

Флер, стоящая рядом с Биллом, прижав руки к груди, приглушенно ахнула:

- Боже, как это г'омантично! Это любовь, действительно amour****!

Гермиона же так не считала, еще раз дернувшись и все-таки ударив Драко каблуком по носу, она с ужасом поняла, что падает. Она махнула руками, попытавшись удержаться, но тщетно - с каждым мгновением она была все ближе и ближе к ступеням.
Внезапно ее что-то подхватило, она не по своей воле приняла вертикальное положение, и вдруг кто-то подхватил ее под коленями. Распахнув глаза, Гермиона приглушенно застонала: Драко Малфой, глупо улыбаясь, держал ее на руках. Драко Малфой! На руках!

-Ты выйдешь за меня замуж, ведь правда? Будешь миссис Малфой? – Невозмутимо, без капли стеснения спросил он.

-Что?! – Рон сорвался со своего места, как ужаленный, на ходу размахивая кулаками. – Ах ты, хорек! – Кричал он, когда Билл и Люпин держали его под обе руки. – Пытаешься украсть девушку?! Она выйдет замуж за меня!

В уголке комнаты Луна самозабвенно целовалась с Забини, не заморачиваясь происходящим в нескольких метрах от нее.
- У нас с тобой будут прекрасные дети! Как ты хочешь назвать первенца? – Гермиона, устав вырываться и сопротивляться, просто пропускала мимо ушей все "мечты" Малфоя. Без интереса наблюдая сию ситуацию, она лениво, устало ответила, практически на автомате:
- Скорпиус.

Драко еще шире улыбнулся:
- Великолепно! Скорпиус Малфой! Отлично звучит!

У двери на балкон, надежно скрывшись за рождественским деревом, Джинни тихо рассказывала о своем плане смеющимся близнецам.
Раздался хруст, громкий боевой клич а-ля североамериканский индеец на тропе войны; Джинни выглянула из-за елки с одной мыслью: "Рон вырвался".
Рон действительно умудрился вырваться из хватки Билла и Люпина и теперь катался по полу, нанося и отбивая удары, сыпавшиеся градом. В этом вихре едва различались участники драки, особенно после того, как близнецы с криком "На абордаж!" бросились разнимать дерущихся.
Флер испуганно отскочила, потянув за собой Билла. Тот, растерявшись, позволил увести себя в сторону.
Тонкс, молниеносно, одновременно с Люпином, выхватила волшебную палочку, послав в Малфоя "Петрификус Тоталус". Рона настигло то же заклинание.
Близнецы, в порванных рубашках, хохоча, поднялись и, не обращая внимания на миссис Уизли, пытавшуюся их отчитать, направились к лестнице. Проходя мимо Гермионы, один из них наклонился, прошептав ей на ухо: "Выбирай храбрейшего, бледнолицая скво*****". Другой близнец еще громче засмеялся и, толкнув брата в бок, взбежал по лестнице на следующий этаж. Первый последовал за ним.
Гермиона молча стояла, краснея под пристальными взглядами миссис Уизли, сгорая от желания провалиться сквозь землю. Или заполучить маховик времени, чтобы вернуться на полчаса назад и просто не выходить из своей комнаты.
Недалеко от рождественской ели, словно плохой подарок, лежали обездвиженные Рон и Драко. Рон застыл, занеся руку для удара, под глазом у него появился огромный синяк. Струйка крови, вытекавшая из разбитого носа Малфоя, замерла, будто заледенев.
- Что будем делать? – Устало произнес Люпин, закрывая глаза. – Они же снова подерутся.
- Давайте их свяжем! – Флер перестала прятать лицо на груди мужа, чему тот и огорчился, и обрадовался.
- Давай сразу закуем! – Тонкс фыркнула, выражая всю свою пренебрежительность к этому бестолковому предложению. – Предлагаю дождаться Грюма! Что-то мне не дает покоя, как Малфой себя вел. Что-то тут не чисто.
Мало кто заметил, что на этой фразе Джинни принялась как можно безразличней себя вести по отношению к происходящему, для пущей убедительности насвистывая "Silenght night".
***
Примерно через полчаса в прихожей рухнула подставка для зонтов в форме ноги тролля, оповещая собравшихся в доме на площади Гриммо 12 о прибывшем госте. Грозный Глаз Грюм, ворча, отряхивался от снега, постукивая посохом по паркету. Его волшебный глаз крутился в глазнице, ни на секунду не замирая на одном месте.
Узнав, что для него есть работенка, Грюм для приличия стал хаять молодежь, – никакой бдительности! – но все же решился осмотреть Малфоя.
Выведенный из оцепенения Драко тут же кинулся к Гермионе, опять целуя ее, на этот раз в щеки, и нашептывая что-то о полуночи, стрекоте цикад и розах. Гермиона уже не вырывалась – просто краснела, опуская глаза.
Грюм схватил Малфоя за шкирку, оттаскивая от девушки: не ожидавший этого Драко замолчал, часто моргая и открывая и закрывая рот, словно рыба, выкинутая на берег прибоем.
- Ну-ка, парень, посмотри мне в глаза!
Грюм пристально вглядывался в лицо Малфоя, поджав губы. Когда он попытался принюхаться, его ноздри расширились, а брови нахмурились.
-Все ясно!- сказал он, отпуская Драко, которого все это время держал за ворот рубашки.- Амортенция! Причем доза для гиппогрифа! Пареньку нужно "вправить мозги". Нимфадора, помоги-ка мне.
Тонкс, зло прошипев: "Никогда не называй меня Нимфадорой!" и заодно сменив цвет волос, подошла к Грюму.

- Что от меня требуется?
- Ничего. Просто стой и молчи.

Криво улыбнувшись, он отцепил флягу от своего пояса и открутил крышку.

-Пей!- протянул он флягу Малфою. Забавно было наблюдать, как Драко беспрекословно, но с опаской берет флягу, как перед первым глотком бросает обожающий взгляд на Гермиону, как шепчет: "Пью за тебя, любовь!******"- и наконец-то отпивает. Часто заморгав, он делает еще глоток, трясет головой, отпивает еще. Пелена тумана падает с его глаз.
- Я, конечно, знаю, что неотразим, но так беззастенчиво пялиться просто неприлично.

Грюм довольно хмыкает, забирая свою флягу.

- А мы думали, что у тебя в ней алкоголь... – рассеяно кивает на флягу Гарри.
- Не всегда. В моей фляге либо универсальное противоядие, либо немного крепкого рому! – Сказав это, Грюм начинает громко хохотать.
Кто-то произносит "Фините Инкантатем" и Рон вновь может шевелиться; не до конца понимая, он начинает смеяться, потому что хохочут все.
Вдруг Тонкс замирает, глаза ее становятся круглыми, как монета в один галеон, а рука непроизвольно указывает куда-то за спину Грюма. Все оборачиваются и теряют дар речи – у лестницы самозабвенно Гермиона целуется с Малфоем. Он по-хозяйски придерживает ее за талию, а она руками зарывается в его волосы. Так проходит полминуты. Гермиона отрывается от Драко, в этот раз не смущаясь, а смело глядя прямо на своих друзей.
- Что такого? Мы любим друг друга с пятого курса. И после школы мы хотели пожениться.
- Я уже сделал ей предложение... – беря Гермиону за руку, протягивает Драко.
Джинни, хотя радуясь успешному выполнению своей операции, не ожидала такого поворота:
-Но, но ты же еще несовершеннолетний!
-Ну так поженится мы хотели после школы, а не через месяц, – услышав этот, безусловно, веский аргумент, Джинни замолкает.
Рон, наконец-таки очнувшись от шока, вспыхивает, уши его стремительно пунцовеют:
-Все-таки украл девушку! Не зря я тебе нос сломал!
Но его уже никто не слышит: Луна и Блейз все также целуются в уголке, Флер плачет, улыбаясь и уверяя всех, что это она от счастья; Молли бросается обнимать "жениха и невесту"; близнецы, спустившиеся на шум, целуют Гермиону в обе щеки одновременно; Тонкс громко хохочет, а Люпин пожимает Драко руку, беря с него обещание заботиться о пока-мисс-Грейнджер; Гарри никак не может отойти от шока; Пэнси, чуть ли не плача, клянет всех мужчин в неверности и только Джинни мысленно ставит галочку возле пункта "операция ДраМиона". В день Нового года она начнет новую операцию под кодовым названием "Ронси". А что? Никто и не догадается!

Примечания:
*- видоизмененный отрывок из стихотворения Николая Асеева (изменено название города).
**- отрывок из стихотворения Дмитрия Мережковского "Признание".
***- примерный перевод:
" Я получил солнечный удар,
Удар любви, удар “я люблю тебя”
Я не знаю как, мне надо вспомнить,
Не сон ли это, ты потрясающе красива
Я больше не сплю ночами, я путешествую
На тонущих кораблях,
Я вижу тебя обнаженную на атласе
И поэтому не могу уснуть, приходи ко мне завтра!". Имя автора я так и не нашла
**** - (франц.) любовь
*****- на языке американских индейцев означает "женщина"
******- слова Ромео из трагедии Уильяма Шекспира "Ромео и Джульетта", сказанные им перед тем, как выпить яд.

Пэйринг или персонажи: основной: Драко/Гермиона, дополнительный: Гарри/Панси, Блейз/Луна
Рейтинг: PG-13
Жанры: AU, Гет, Романтика, Юмор.
События: Азкабан, Постхог
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Сммари: Малфой обвиняется в убийстве напарника Гермионы. И однажды на одном из, проводимых девушкой допросов, Драко вместо сыворотки правды выпивает приворотное зелье.
ПРОЛОГ

— Ты опоздал, Драко, — мягко произнёс седовласый мужчина, заметив трансгрессировавшего блондина, но он явно говорил не о времени.
Малфой перевёл взгляд на труп, лежавший у ног говорившего. Горло неприятно сдавило.
— Какая жалость, теперь твой план не удастся, — наигранно-сочувствующий тон. — Раз так, мне больше здесь делать нечего. Пожалуй, я пойду.
— Ах, да, совсем забыл, скоро здесь появится его напарница, - кивок в сторону трупа, — убей её, — холодно приказал мужчина. И прежде чем Драко успел среагировать, атаковал его империусом, а сам, секундой позже, с громким хлопком трансгрессировал.
"Грейнджер... Только не она"
Малфой зажмурился изо всех сил. Навязанная жажда убийства застилала глаза.
"Убей её", — набатом звучало в голове.
Нужно всего лишь направить палочку и сказать заклинание.
"Убей, убей..."
Рука с зажатой в ней палочкой дрожала.
Нет, он не поддастся, черт побери. Или он не Малфой.
Драко посмотрел на стремительно приближающуюся Гермиону. Всего несколько шагов. И она будет совсем рядом. Сопротивляться, он должен сопротивляться.
"Подмога", — Малфой облегчённо выдохнул, когда позади Грейнджер начали появляться люди из Министерства. И он совсем не сопротивлялся, когда ему завели руки за спину, предлагая сдаться.

Империус... он сумел побороть его.

ЧАСТЬ 1: ВОПРОС БЕЗ ОТВЕТА

— Опять ты, Грейнджер, — лениво протянул Драко.
— Малфой, — Гермиона сдержано кивнула и села напротив блондина.
— И не надоело ли тебе сюда таскаться? — в голосе Малфоя слышался наигранный интерес.
— Не притворяйся, что не знаешь причину того, почему я здесь.
— В самом деле, почему? — Драко сделал невинное лицо и вопросительно вскинул брови. Словно не он на протяжении нескольких дней подвергался допросам.
— Не ёрничай, — Отмахнулась Гермиона, положив на край стола папку, которую до этого держала в руках, а после, внимательно смотря в глаза Малфою, задала вопрос, с которого раз за разом начинался их разговор: — что на самом деле произошло в Косом переулке?
— О, там много, что происходит, — оживился Малфой и начал перечислять:
— подпольное изготовление зелий, незаконное хранение ингредиентов, контрабанда волшебных палочек, осуществление деятельности без магической лицензии...
— Достаточно, — не без раздражения прервала его девушка.
Почему их каждый разговор превращается в балаган? Неужели так сложно просто сказать правду? Зла на него нет.
— Что ж, приятного вечера, мистер Малфой, — сухо бросила Грейнджер и направилась к выходу. Задумчивый взгляд Драко, брошенный вслед, она не заметила.
Тихие шаги казались оглушающими, поэтому девушка ускорила шаг, чтобы как можно скорее покинуть угнетающее место, в котором она и так изрядно подзадержалась.
Гермиона не верила в основную версию, которую как ни странно поддержало большинство. Слишком скользкие улики, слишком мало доказательств.
— Что тут доказывать? Поймали на месте преступления с поличным, — вторили друг другу её сослуживцы, — тебе ещё повезло, что сама в живых осталась.
— Сириуса Блека тогда тоже застали на месте преступления, причем с уликой посущественнее, — парировала в ответ она, — и каков итог? Двенадцать лет коту под хвост!

Малфой не убивал Джона. С каждым днём в Гермионе всё больше росла уверенность в этом. Смотря на этого холеного блондина изо дня в день, она с особым усердием пыталась найти черты убийцы в нём. Но безуспешно. Интуиция кричала, что он невиновен, а Грейнджер привыкла себе доверять.

Оказавшись за пределами Азкабана, Гермиона вдохнула морозный воздух полной грудью. Хоть в той части, где была она, дементоры отсутствовали, неприятный осадок остался, казалось, сами стены высасывают все положительные эмоции. Да и посещение тюрьмы для волшебников не входило в список любимого времяпровождения девушки. Но пока Малфой заключен под стражу, а дело в её компетенции, Азкабан обходить стороной не получится.

Снег, так неожиданно пошедший, заставил девушку остановиться. Гермиона вскинула голову вверх, подставив лицо под падающие снежинки. Время казалось, замедлило свой бег, давая девушке насладиться прекрасным мгновением.

За работой дни мчались со скоростью света и только сейчас, яркой стрелой осознания пронеслось, что вот, Рождество уже завтра. Яркими огоньками мигали гирлянды, которыми жители Лондона потрудились украсить свои дома, пестрели вывески о распродажах. Навстречу Гермионе шли улыбающиеся прохожие, и она с радостью улыбалась им в ответ. Сейчас как никогда ощущалась атмосфера грядущего праздника.

Волшебство. Да в такую пору в него веришь ещё больше. И здесь не играет роли магл ты или волшебник.

Домой девушка входила с мыслью, что жутко устала. И да, давно пора взять отпуск.

ЧАСТЬ 2: РЕШЕНИЕ

Гермиона не сразу сообразила, что раздражающий звук, который выдернул из сладкого сна, всего лишь трель её домашнего телефона. Поспешно откинув одеяло, девушка направилась к трезвонящему агрегату.
— Алло, — произнесла Грейнджер. Голос еще не отошедший ото сна прозвучал хрипло.
— С Рождество! — воскликнули на том конце трубки, чем немного оглушили девушку.
— С Рождеством, Джинни, — не могла не улыбнуться Гермиона и добавила, потирая ухо: — только давай потише.
— Не вопрос, — задорно ответила Уизли. — Я вот что звоню. Зная тебя и твой трудоголизм, да-да, даже не отрицай, я решила самолично тебе напомнить, что от вечера тебе не отвертеться.
— Даже не собиралась, — поспешно заверила Гермиона.
— Вот и правильно, а то мама вчера весь вечер сетовала, что стали совсем редко все вместе собираться, даже по праздником не вытянешь. Ну, всё, ладно я побежала, пока моя пропажа с кухни не замечена, увидимся.
— Увидимся, — кивнула Грейнджер.

На душе потеплело после звонка подруги, а мысль про отпуск стала еще более материальной. И правда, слишком заработалась она в последнее время. А Малфой... он сам выбрал молчание.

Гермиона устало откинулась в своём кресле. Сегодня на утреннем совещании ей ясно дали понять, если через несколько дней Драко не расколется, то им займутся члены комиссии из отдела по борьбе с преступностью. Уж они-то с ним нянчиться точно не будут. Неужели Малфой этого не понимает? Ведёт себя, будто это его совсем не волнует. Чертов... слизеринец. Ей нужны его показания, но этот эгоистичный засранец, продолжает настаивать на своём.

Грейнджер настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, что уже не одна. Очнулась лишь тогда, когда Гарри поставил прямо перед ней склянку с чем-то очень похожим на...

— Сыворотка правды, — друг подтвердил её опасения. — Я получил разрешение на её использование.
— Но ведь это не этично, Гарри, — возмущенно произнесла девушка.
— Гермиона, — Поттер устало вздохнул, — нам нужно узнать, что произошло.
Ты сама это прекрасно понимаешь. Убит один из наших сотрудников, твой напарник, между прочим, и если Малфой к этому причастен, он должен понести наказание.

Молчание затянулось, но Гарри прекрасно видел, что Гермиона просчитывает все ходы и возможности избежать применения сыворотки. Поттер не торопил её, ведь в действительности выбора не было. Откажется она сейчас, позже придёт приказ сверху, это всего лишь вопрос времени.

— Хорошо, — прозвучало после минутной тишины, — я сделаю это.
Больше не говоря ни слова, Гермиона нарочито медленно встала из-за стола, подошла к шкафу, где хранился летучий порох, так же медленно запустила руку в чашу с ним, перебрала песчинки и только после этого взяла нужное количество для перемещения.
— Если хочешь, я сам могу это сделать, — Гарри чувствовал её нерешительность.
— Нет, — качнула головой Гермиона и шагнула в камин. — Азкабан! — уверенно крикнула она, а после исчезла в сполохе зелёного пламени.
— Удачи, — уже в пустоту произнёс Гарри и направился к себе в кабинет. Отчеты, к его глубочайшему сожалению, еще никто не отменял.

Прошло всего от силы двадцать минут, а Гарри уже откровенно скучал. Рутина угнетала. Механическая работа вызывала сонливость, противиться которой с каждой минутой становилось всё труднее. Поэтому, когда дверь в его кабинет резко распахнулась, он даже не подумал возмущаться. Наоборот, он с превеликим удовольствием отложил незаконченный отчёт в сторону и перевёл взгляд на нарушительницу его спокойствия. На пороге его кабинета стояла Панси Паркинсон собственной персоной. Мелькнувшее удивление в глазах Поттера быстро сменилось заинтересованностью.

— Драко невиновен, — с порога заявила она, откинув за спину прядь чёрных волос. Задержала взгляд на хозяине кабинета и добавила: — спорим на свидание?
Гарри согласно кивнул, но быстро опомнившись, потребовал:
— Доказательства?
— Я сама - доказательство, — Панси прошествовала к диванчику и скомандовала, — готовь омут памяти, Поттер.

Воспоминания, которыми поделилась Паркинсон, были действительно ценными. Первое было посвящено её разговору с Малфоем, после того, как Панси случайно застала Драко, меняющего облик. Нехотя он всё же признался девушке, что работает под прикрытием, но велел держать язык за зубами иначе ему не останется иного выбора, как просто стереть ей память.

"Так вот кто был нашим тайным информатором...", — успела проскользнуть мысль у Гарри, когда он заприметил знакомые черты, в облике, который принял Малфой. А второе воспоминание Паркинсон открыло облик настоящего убийцы. Но Гарри не ожидал, что им окажется дядя Панси. Девушка умудрилась подслушать его разговор с отцом, где Эммануил Паркинсон сообщал, что узнал способ жить вечно, и пойдёт по стопам Тёмного Лорда. Там же он признался, что Малфой-младший не виновен в убийстве аврора Джона Робертсона, правда и сам Малфой долго не проживёт.

— Вот это поворот, — поправив указательным пальцем, сползшие очки произнёс Гарри. Но не успел зеленоглазый подивиться, открывшимся ему событиям, как на его стол легло зачарованное письмо. Содержание послания еще больше удивило Гарри.

"Уважаемый мистер Поттер, вам по ошибке поставили партию приворотного зелья вместо сыворотки правды. В ближайшее время этот недочет будет исправлен. Приносим Вам свои глубочайшие извинения"

— Вот Чёрт! — воскликнул Поттер, сминая записку.

Это что же получается, он самолично отправил Гермиону Малфоя привораживать?

ЧАСТЬ 3: ПРИВОРОТ?

— Неужели уже соскучилась? А я-то не надеялся тебя сегодня увидеть.
В этот раз Драко привели после того, как пришла Гермиона. Прошествовав мимо неё он уселся по другую стола.
— Не представляешь насколько, Малфой.
Скользнув взглядом по графину с водой, Гермиона нервно сжала подол мантии.
— О чём сегодня поговорим? — лениво поинтересовался блондин. — Погоде, Поттере или может, расскажешь, почему в Рождество ты торчишь здесь?
— О том же, о чем и всегда, — ровно произнесла девушка.
— Хм, может, тогда просто помолчим?
— Может, хоть раз побудешь серьёзным? Или ты хочешь гнить в Азкабане до конца жизни, Малфой? Пожалуйста, тебе это обеспечат!
— Да что ты понимаешь?! — блондин гневно ударил ладонями по столу.
— Так расскажи, — уже спокойно произнесла Грейнджер, — чтобы поняла.

Противостояние взглядов длилось не долго. После чего Драко уже спокойно взял рядом стоящий стакан и отточенным движением налил в него воды. Покрутил в руках, вызывая небольшую рябь и наконец, сделал медленно глоток, второй.

Гермиона во все глаза следила за его движениями. И чуть было не упустила момент, когда Драко начал говорить.

- Я и так, как ты выразилась, буду гнить в Азкабане. Мои показания ничего не изменят. Я из семьи предателей, более того на моем счету покушение на Дамболдора, неужели ты правда думаешь, что комиссия посчитает нужным освободить меня?
— Тогда ответь на один вопрос: это ты убил Джона Робертсона?
— Да.
Гермиона не могла шелохнуться, оцепенение полностью завладело ею. Она не верила, до последнего была уверенна в его невиновности, но что теперь?
— Теперь ты довольна? Держись от меня подальше, — последнее, что сказал Драко, перед тем как уйти.

Нет, не это она хотела услышать, когда шла сюда. А он... просто взял и ушёл.

Гермиона мерила шагами кабинет. Она чувствовала, что что-то не сходится, что какая-то важная деталь ускользает от неё. Только понять бы.

— Гермиона, с тобой всё в порядке? — осторожно поинтересовался Гарри. Он примчался к ней, как только узнал, что она вернулась. Беспокойство, не вытворил ли чего Малфой, не отпускало.
— Да, — рассеянно кивнула Грейнджер и продолжила своё занятие.
— Как прошел разговор с Малфоем?
— Он признался, - коротко сообщила девушка.
— В чем? — а в голове уже нарисовалась картина того, как он мог признаваться.
"Убью", — пылая праведным огнем, подумал Поттер.
— В убийстве, Гарри, — устало произнесла Гермиона.
— Что, прости?
— Малфой признался в убийстве, — пояснила как младенцу Грейнджер. — И он был под действием сыворотки правды, а значит, соврать он не мог.
— Погоди, Гермиона. Малфой не убивал. — Опровержение уже готовят. И... тут такое дело, в общем, я вместо сыворотки правды дал тебе приворотное зелье.
— Что? — возмущенно воскликнула девушка.
— Но я не виноват, ¬— вскинув руки верх, произнёс Гарри и быстро полез в карман за запиской. — Понимаешь, произошла путаница с зельем.

"Это что же Малфой теперь в меня... влюблён?"

Как она снова оказалась в Азкабане? Идя по пустынному коридору, Гермиона не раз задавала себе этот вопрос. Подтвердить слова Гарри? Так ему не было нужды врать. Удовлетворить своё любопытство? Проверить подействовало ли приворотное зелье?

— И снова здравствуй, — насмешливо произнёс Драко и поднялся навстречу девушке.
Гермиона замерла в нерешительности. Или она спросит сейчас или не решится никогда больше.
— Как ты ко Мне относишься, Малфой? — короткий вдох, она всё-таки сделала это.
В ответ - молчание, которое девушке показалось вечностью. Собственное биение сердца оглушало Гермиону, ладони вспотели от волнения. Грейнджер сжала их, заставляя ногти впиться до боли в кожу. И когда она уже не надеялась на ответ, прозвучало:

— Я влюблён в тебя с третьего курса, Грейнджер, — Малфой подошел ближе к девушке, сокращая разделяющее их расстояние до минимума, — Ты - самая необыкновенная, самая потрясающая... — он нежно провёл рукой по её щеке.

Сердце Гермионы забилось еще быстрей, хотя секунду назад это казалось невозможным. А его губы, они выглядели такими притягательными, что удержаться уже не было сил. Миг и она подалась ему навстречу, преодолев, разделяющее их лица, расстояние. Водоворот чувств охватил девушку, таких губительных, таких манящих.

Поцелуй закончился, а следом за ним было разбито и волшебство момента.

— А ты доверчивая, Грейнджер, — Драко приподнял лицо девушки за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Но совет на будущее - не будь настолько наивной. Нельзя верить всему, что тебе говорят.
— Что ты имеешь в виду? - холодея произнесла Гермиона.
— Думаешь, после стольких лет обучения у Снейпа, я не смогу обнаружить приворотное зелье? Я просто решил не разочаровывать тебя и немного подыграть, - усмехнулся Малфой.
Она залипила ему пощечину раньше, чем осознала что делает.
— Ты... — задыхаясь от ярости, выдохнула Гермиона. — Да пошел ты, Малфой! Надеюсь, ты сгниёшь в этом Азкабане!
"О, Мерлин, какая же я дура! Ошибка, это была чертова ошибка!"
И лишь когда шаги Грейнджер перестали быть слышны, появилось новое действующее лицо.
— Браво, ты отличный актёр, Драко, — издевательские хлопки.
— Сегодня прям день посещений какой-то.
— Ну что же ты, неужели не рад меня видеть?
— О извини, что не предлагаю присесть. Так какого дьявола тебя сюда принесло?
— Ты и сам прекрасно знаешь, ведь ты умненький мальчик, Драко.
— Да-да, свидетелей не принято оставлять в живых. Но что-то ты подзадержался, — хмыкнул Малфой.
— Дела, — мужчина картинно вздохнул и направил палочку на Драко.
— Тебе всё равно не стать вторым Лордом.
— А это, судить уже...
— Петрификус Тоталус!
"Так глупо попасться", — качнул головой Драко, смотря на обездвиженное тело.
— Ну и где тебя так долго носило, а, Поттер?

Гермиона посмотрела на часы и еле подавила вздох разочарования. Праздничный ужин с семейством Уизли был всё ближе, а желание идти на него с каждой минутой всё меньше. Но обещание, есть обещание. Поэтому она выбросит все мысли о Драко, и не будет портить вечер ни себе, ни другим. Тем более сама во всём виновата.

"Но тогда почему так больно?" — обняла себя руками Грейнджер.
Неожиданно раздавшийся стук в окошко отвлёк девушку от самобичевания. Подойдя ближе, она увидела нетерпеливо мнущуюся сову. Открыв одним движением щеколду, Гермиона впустила посланницу, вздрогнув при этом от порыва морозного воздуха.

Прочитать письмо Грейнджер не дали. Как только оно было отвязано от лапки, гостья недовольно щелкнула клювом, требуя награды. Гермиона намёк поняла и полезла в шкаф, где хранилась коробка с лакомствами для таких случаев. Нащупав её пальцами, девушка замерла. Такое нежданное воспоминание лавиной обрушилось на неё.

Это был шестой курс, урок зельеварения, за пару дней до Дня всех влюблённых. Слизнорт так проникся духом приближающего праздника, что решил посвятить занятие приготовлению противоядия от приворотного зелья. Пояснил, что скоро будет бум всяких любовных штучек, а знать, как себя обезопасить просто необходимо.

Но не это заставило Гермиону взволноваться. Как сейчас она помнила, как тогда Гораций прохаживался вдоль рядов с учениками и называл случаи, когда приворот не подействует. И один такой случай ей прекрасно подходил.

"Приворот не подействует, если человек уже испытывает к вам чувства", — назидательно произнёс Слизнорт
.
Тогда, на шестом курсе, ей это показалось ужасно глупым. Зачем привораживать того, кто тебя и так любит? Но сейчас, в связи с последними событиями этот факт безумно обрадовал её.

"Значит, Драко говорил правду?" — на губах Гермионы расцвела счастливая улыбка. Ведь Малфой пил зелье, она прекрасно видела это, но тогда появлялся другой вопрос: зачем он решил соврать?

— Ай, — воскликнула Грейнджер, когда одна пернатая напомнила, что неплохо было бы её покормить, да поживей.

ЭПИЛОГ

— Надо же Грейнджер, ты вернулась?
— Никто не должен быть в Рождество один, Малфой, — Гермиона улыбнулась и сделала шаг по направлению к нему.
— И что же это значит? — вопросительно приподнял бровь бывший слизеринец.
— А то, что под мою ответственность тебя сегодня выпускают. А завтра уже официально будут сняты, предъявленные обвинения.
— Даже так? — Малфой притянул девушку к себе за талию, — а не боишься, что поспешила со своим решением?
— Нет, — покачала головой Гермиона и обвила его шею руками, — теперь точно нет.
— Грейнджер, что ты со мной делаешь? — хрипло выдохнул Малфой и накрыл её губы поцелуем.

— О боже, снова Слизерин. Я больше этого не вынесу, - страдальчески произнёс Рон.
— Ты что-то имеешь против? - прошипела Панси.
Рон проигнорировал её выпад и обратив свой взор на Гарри пояснил:
— До вас Луна Блейза притащила. Брр, — Уизли поморщился, вспомнив, как ему пришлось наблюдать за их воркованием. — Похоже, и вправду пора открывать Фонд помощи бездомным слизеринцам. Надо поговорить об этом с Гермионой. У неё отлично получается с аббревиатурами.
Рон заработал новый возмущенный взгляд от Панси.
— Не ссорьтесь, ребята. Сегодня ведь Рождество.
Рон прыснул:
— Ты прямо как Дамболдор, осталось только бороду нацепить. Надеюсь, Гермионе хватит благоразумия не притащить очередного...
— О, Гарри, ты тоже уже здесь, — на пороге появилась упомянутая Грейнджер, а следом за ней возник… Малфой.
— ...слизеринца, — тихо закончил фразу Рон и сказал уже громче:
— Фонд помощи бездомным слизеринцам объявляется открытым! Но только на сегодня.

Жанр: юморПейринг: Драко Малфой/Гермиона Грейнджер
Блейз Забини/Луна Лавгуд
Гарри Поттер/Джинни Уизли
Размер: мини
События: постхог, Волдеморт побежден.
Предупреждения: ООС, AU
Саммари: Если прямо на твоих глазах праздник превращается в сущий кошмар, то не остается ничего, кроме того, чтобы подлить любовное зелье Малфою.

Гермиона любила Рождество. Любила за волшебное настроение, появляющееся перед этим праздником, за снег, падающий с неба мягкими крупными хлопьями в свете лондонских фонарей и задорно хрустящий под ногами, за то, что любое дерево, любой домик кажутся необычными, словно из сказки или с рождественской открытки, которые она ежегодно получала в большом количестве от друзей, родителей и родственников.
Но это Рождество должно было стать особенным: ведь оно было первым после войны. "Свободное Рождество" — так его окрестили в народе. И, действительно, невероятное чувство облегчения от того, что Волдеморт наконец повержен, ощущалось буквально везде и всеми, а уж тем более Гермионой, которая, улыбаясь собственным мыслям, шла по Косой Аллее в поисках рождественских подарков для Гарри, Рона и Джинни. Каждый человек, встречающийся на пути, был в прекрасном настроении, радостно улыбался ей и другим прохожим, и всем было не так уж важно, знакомы они или нет, ведь это был их общий праздник. Зайдя в очередную лавочку и купив, наконец, все, что ей было необходимо, и даже больше, Гермиона аппарировала к дому номер двенадцать, что на площади Гриммо, дабы успеть подготовиться к празднованию. Ведь уже завтра вечером все: Гарри, семейство Уизли, Луна и Блейз Забини, который, к слову, перешел на сторону Ордена во время войны и теперь встречался с Лавгуд, и, конечно, сама Гермиона - соберутся за большим праздничным столом, уставленным вкусностями, по традиции приготовленными непревзойденной миссис Уизли. Гермиона вошла в дом, с которого за ненадобностью уже были сняты чары секретности, и только она успела снять с себя пальто и шапку, как на нее налетел маленький рыжеволосый ураган по имени Джинни. Судя по растрепавшимся волосам и горящим глазам младшей Уизли, произошло что-то не очень приятное.

— Гермиона, ты представляешь, Гарри пригласил на празднование Малфоя! — без вступлений выпалила она.

Гермиона широко открыла глаза от удивления, робко надеясь в душе, что она не совсем правильно поняла подругу.

— Что? Но зачем?

— Да кто его знает! Может, он...

— Затем, Гермиона. Пойдем на кухню, и я тебе все расскажу. И тебе, Джинни, тоже, — они и не заметили, как в комнате появился черноволосый парень в неизменных круглых очках. Гермиона нахмурила брови, но все же послушно направилась на кухню за Гарри. За ними последовала и Джинни.

***

Драко Малфой ненавидел Рождество. Ненавидел за эти дурацкие приемы в Министерстве и в Малфой-мэноре в честь праздника, на которых собирались одни лицемеры и говорили друг другу кучу приятных слов, за спиной поливая грязью, за эти дурацкие никому не нужные вычурные подарки, за атмосферу праздника, которую он никогда не понимал: проявление чувств в его семье не было принято. И сейчас, идя по Косой Аллее и видя все эти счастливые лица людей, единственное, чего он хотел – исчезнуть из этого мира с его приторным весельем хотя бы на время празднований. Но внешне он сохранял привычное невозмутимое спокойствие, продолжая идти вперед и делая вид, что его совершенно не волнует то, что происходит вокруг. Он шел, засунув руки в карманы и нахмурив лоб, думая о своем, как вдруг услышал, что его окликнули. Драко развернулся и удивленно поднял брови: вот кого-кого, а Гарри Поттера он точно не ожидал увидеть.
— Поттер? Какая встреча, — усмехнулся он. — Прости, но у меня нет на тебя времени.
Гарри нахмурился:
— Что, даже не поздороваешься? А как же твои манеры, Малфой?
— Мои манеры при мне, Поттер. Я, по крайней мере, не выкрикиваю твою фамилию на всю улицу, — Драко не мог упустить возможности лишний раз поддеть Гарри, и с довольным видом заметил, как тот слегка покраснел.
— Вообще-то, Малфой, ты мог хотя бы спросить меня, зачем я тебя окликнул, но, пожалуй, я скрою истинную причину. Тебе же неинтересно. Так что, до свидания, — Гарри кивнул головой в знак прощания, развернулся и зашагал вперед, хитро улыбаясь.
Драко непроизвольно сжал кулаки, глядя на удаляющуюся спину Поттера. Так некстати в нем проснулось любопытство, которым он, к слову, никогда особенно не страдал. Но именно сейчас ему вдруг страстно захотелось узнать, что понадобилось от него Поттеру, и это желание победило привычную заносчивость: Малфой не выдержал, и, когда уже Гарри успел отойти на порядочное расстояние, окликнул его.
Поттер, явно ожидавший именно этого, не торопясь развернулся.
— Что тебе нужно, Малфой? — как ни в чем не бывало поинтересовался Гарри.
— Это я хотел спросить, что тебе было нужно от меня, Поттер, — жестко произнес Драко.
— Ничего... Просто я гулял по Аллее и увидел тебя. И ты показался мне каким-то... — Поттер замялся, — грустным, что ли.
Малфой усмехнулся.
— И ради этого ты меня звал? Ради этого я звал тебя как дурак? Чтобы удовлетворить твое чертово гриффиндорское благородство?! — глаза Драко налились яростью, он сжал челюсти.
— Малфой, а обязательно быть такой сволочью?
— Поттер, ты что, больной? Это же ты пристал ко мне! На кой черт ты вообще остановил меня? Чтобы сказать, какой жалкий у меня вид, окончательно испортив мне и без того не слишком радужное настроение? Поздравляю, тебе это удалось, — Драко развернулся и уже сделал несколько шагов, как снова услышал голос Поттера:
— Может... может, ты придешь, — неуверенно начал Гарри, — к нам праздновать Рождество?
Драко остановился и скривил рот в злобной усмешке. Неужели Мальчик-который-выжил сошел с ума? Может, и в самом деле в рождественскую пору исполняются заветные желания?
И он медленно, делая внушительные паузы между фразами, чтобы смысл сказанного им дошел до явно помутившегося разума Поттера, произнес:
— Да чтобы я… да пришел к вам… да праздновать Рождество?! — он, повернув голову, посмотрел на Гарри, как и полагается смотреть на сумасшедших. — Да ты и впрямь рехнулся, Поттер! — и, развернувшись, быстро зашагал прочь.
— Как хочешь, Малфой, — услышал Драко вдогонку. — Но на случай, если ты передумаешь, знай, что мы будем праздновать на Гриммо, двенадцать...

***
— И все равно, Гарри, ты так и не объяснил толком, зачем ты пригласил Малфоя! — недовольно пробормотала Гермиона, сидя за столом на кухне. — Я не верю, будто он выглядел настолько ужасно, что ты пожалел его.
— Я сделал это на спор, — Поттер улыбнулся уголками губ.
— Что?!
— Мы поспорили с Роном, что я смогу пригласить Малфоя к нам на Рождество.
— Ну, допустим, поспорили вы. Но вдруг он и впрямь придет? — встряла младшая Уизли в разговор, держа в руках чашку с остывшим чаем. — Он ведь испортит нам весь праздник!
— Да ладно тебе, Джинни, — отмахнулась Гермиона. — Малфой наверняка не придет. Он слишком горд, чтобы снизойти до празднования с нами.
— Вот именно! — послышалось сзади, и все обернулись на низкий и немного хриплый голос. На пороге стоял Рональд Уизли с ярким морозным румянцем на лице. — Поэтому мы и поспорили: визит Малфоя нам не грозит, но его лицо надо было видеть! — хохотнув, Рон прошел на кухню и налил себе чашку горячего чая.
— И как же ты увидел его лицо, "которое надо было видеть"? — передразнила друга Гермиона.
— С помощью одной очень полезной вещи, которая называется...
— Мантия-невидимка, ну конечно! — воскликнула Грейнджер. — Как я сразу не догадалась.
— Видимо, Рождество так на тебя действует. Кстати, у меня есть одна хорошая новость, — Рон улыбнулся. — Помните, мама с папой все думали, где им встречать Рождество, но потом все же решили провести его с нами? — Уизли сделал большой глоток чая и продолжил: — Так вот, они передумали и теперь собираются поехать к Чарли в Румынию, посчитав, что ему там одиноко. Странно, ну да ладно. Так что мы будем одни веселиться, — закончил он, глядя на счастливые лица друзей.
— Совсем одни! Без взрослых? — Джинни радостно захлопала в ладоши, при этом искоса поглядывая на Гарри.
— Чувствую, завтра нас ждет веселая ночка... — прошептала Гермиона себе под нос.

***

— ... пригласил меня к себе на Рождество, представляешь! — закончил Драко.
— Поттер жжет, я смотрю, — Блейз усмехнулся и лениво потянулся за чистым бокалом. — Ну, в самом деле, Драко, а почему бы тебе не пойти? Я тоже буду там — развлечемся, — Забини сделал паузу, ожидая реакции Малфоя, а потом, словно его только что осенило, произнес: — Да ты же просто струсил, поэтому и сбежал от Поттера.
Малфой зло посмотрел на друга, сощурив глаза:
— Забини, я бы на твоем месте заткнулся.
Блейз поднял руки в примирительном жесте.
— Ну, уж прости, а что я должен еще думать? Ты ведь вряд ли осмелишься пойти к нему на праздник, — ответил Забини, наливая в бокал огневиски.
— То есть ты все же считаешь меня трусом... — Драко сжал кулаки.
— Нет, я так не считаю. Но почему бы тебе действительно не пойти? Во-первых, Рождество — это праздник, причем один из самых важных в году, как бы ты к этому ни относился. А во-вторых, вряд ли ты дождешься еще одного подобного приглашения от Поттера, — и Блейз подмигнул Драко с самым беспечным видом.
— Забини… — угрожающе начал Малфой, но друг его перебил:
— Да ладно тебе, Драко, идем! Уверен, мы сможем неплохо провести время.
Малфой замолчал, всем своим видом показывая, что не намерен больше обсуждать эту тему да и вообще разговаривать со всякими предателями. И Блейз, без труда сообразив, что настроение у друга окончательно испортилось, благоразумно решил делать ноги, пока Малфой не выкинул чего-нибудь эдакого.
— Ладно, Драко, я пойду, — отставляя бокал, произнес Блейз. — До завтра, — кивнул он на прощание и исчез в зеленом пламени камина.
После ухода Забини Драко провалялся остаток дня в кресле, потягивая огневиски. Утром следующего дня он решил и вовсе не вылезать из кровати. За ночь остатки алкоголя испарились, и в его трезвую голову совсем некстати полезли гнетущие мысли об отце, погибшем в Азкабане спустя месяц после заключения, и о матери, отправленной на пожизненную ссылку в Норвегию, где она должна была жить в полном уединении и не могла пользоваться магией.
К вечеру Малфой понял, что сойдет с ума, если не поговорит хоть с кем-нибудь. Он чувствовал себя настолько одиноким и никому не нужным, что сейчас согласился бы вести диалог даже с Поттером.
Эти мысли натолкнули его на воспоминания о вчерашней встрече.
"Может... может, ты придешь к нам праздновать Рождество?"
А затем и на разговор с Блейзом.
"Да ты же просто струсил, поэтому и сбежал..."
Слова Поттера и Забини ярко всплыли в голове, а вопрос "Почему бы и нет?" так глубоко впечатался в мозг, что ответ "Действительно, почему бы и нет! Надо пойти..." показался ему единственно правильным.
— Действительно, почему бы и нет? — прошептал себе под нос Малфой, вылезая, наконец, из постели. Не давая себе времени передумать, он наскоро принял душ, привёл себя в порядок и аппарировал к дому номер двенадцать на площади Гриммо.

***

— Ну что ж, — слегка смущенно начал Гарри, когда все уже сидели за большим праздничным столом, уставленным всевозможными блюдами традиционной английской кухни. — Никогда не умел говорить красивых слов, но я ужасно рад, что сегодня здесь собрались самые близкие и дорогие мне люди. Свободное Рождество — двойной праздник для нас, и я всех вас поздравляю с ним! — он обвел взглядом сидящих за столом и, приободренный их улыбками, весело произнес: — А теперь приступим?
Только Поттер успел это сказать, как раздался неожиданный звонок в дверь. Все недоуменно переглянулись.
— Кто бы это мог быть? Мы ведь больше никого не ждем… — неуверенно произнесла Джинни, опасаясь, как бы не подтвердились ее самые худшие предположения.
— Я, кажется, знаю, кто это, — сказал Блейз, и все вопросительно посмотрели на него. Забини лишь загадочно улыбнулся.
— Я открою, — спокойно произнес Поттер и направился к двери, на всякий случай сжимая в кармане волшебную палочку: война закончилась, но осторожность не помешает. Любопытство никому не позволило усидеть за столом, и все последовали за Гарри, только Рон чуть задержался, успев на ходу сделать пару внушительных глотков пунша.

Когда дверь открылась, все в буквальном смысле разинули рты от удивления. Кроме Забини, разумеется.
— Веселого Рождества, — произнес Малфой, представляя собой самое неудачное воплощение веселья, какое только может быть.
— Ну что ж, — после минутной паузы нарушил гробовую тишину Гарри, обращаясь к стоявшему на пороге Малфою, — заходи, раз уж пришел.
Все молча наблюдали за тем, как Драко снимает пальто и аккуратно вешает его на вешалку. Первым не выдержал Рон:
— Какого черта тебе нужно, Малфой? Зачем ты пришел?
— Поттер меня пригласил, — усмехаясь, ответил Драко. — Разве не так? — и он вопросительно посмотрел на Гарри.
— Все так, Малфой, — елейным голосом сказал Поттер.
— Вот и прекрасно, — Драко натянуто улыбнулся. — Где же у вас столовая?
В этот момент Гермиона отчетливо поняла, что надежда прекрасно провести Рождество рассыпалась в прах.
— Прямо по коридору и направо, — процедила она.

***

— Что же мы все такие угрюмые? — радостно воскликнул Джордж, глядя на хмурые лица рассевшихся за столом.
— Потому что пришел кое-кто, кого мы не очень-то ждали, — язвительно произнес Рон, стараясь не смотреть на Малфоя и раздраженно ковыряя вилкой рождественский пудинг.
— Да ладно тебе, братишка. Сегодня же Рождество!
— Что-то нет праздничного настроения, — не унимался Рон. — И что за манера у некоторых вечно являться невовремя!
— Вообще-то, Поттер сам меня пригласил! А тебя что-то не устраивает, Уизли? — начал закипать Драко, до этого момента сохранявший поразительную выдержку.
Джордж немедленно сообразил, что пора уже что-нибудь предпринять, пока все не переругались, и праздник не был испорчен окончательно. Только вот что? Поджечь мантию Малфоя? Нет, не вариант: вряд ли это поможет разрядить обстановку, а вот испортить любимую мамину праздничную скатерть —запросто. Выгнать его? Тоже жалко: сам же недавно говорил, что сегодня Рождество и все такое. Продолжая судорожно размышлять, Джордж порылся в карманах, и единственное, что он обнаружил, — любовное зелье, которое он вчера, сам не зная зачем, прихватил в своем магазине, и которое оказалось сейчас как нельзя кстати. Долго думать над тем, что с ним можно сделать, Джорджу не пришлось.
Хитрая улыбка появилась на его лице.
Спустя двадцать минут.

— А сейчас я хотел бы поднять тост за восхитительную Гермиону Грейнджер! — громко произнес Малфой и, отсалютовав бокалом с пуншем, осушил его в несколько больших глотков. Все, кто находился в комнате, резко замолчали и, шокированные, уставились на Драко.
— Эм, Малфой, — после недолгой паузы начала Джинни, — с тобой точно все в порядке? Может, тебе не стоит больше пить, а то ты скоро в любви Гермионе признаешься...
— Я и так ее люблю! — пылко ответил Драко. Он повернулся в сторону Грейнджер и восторженно произнес: — Я люблю тебя!
Гермиона широко открыла рот.
— М-малфой, ты пьян. Может, тебе стоит подышать воздухом?
— А мне кажется, что у него жар! — вставила Луна, сидевшая рядом с Драко. Тут она заботливо протянула к нему руку и потрогала его лоб на наличие температуры. — Нет, лоб не горячий. Может, это все мозгошмыки? Они могут вызывать галлюцинации!
— Нет, Луна, это не мозгошмыки, — тоном знатока сказал Рон. — Просто Малфой сошел с ума, что тут непонятного.
— Рон! — шикнула Джинни.
— А что? Разве я не...
— Да замолчите вы! — перебил Драко. — Гермиона, я люблю тебя. Выходи за меня замуж!
Все оцепенели.
— Малфой, ты больной. Ты не можешь любить меня, так что заканчивай уже свои шуточки! — грозно произнесла Грейнджер, сжав зубы.
— Но, Гермиона, любовь моя, я...
Грейнджер резко встала и направилась к выходу из комнаты.
— Гермиона, ты куда? Стой! — Малфой вскочил и направился за ней.
— Малфой, ты больной ублюдок! Отойди от меня! — закричала Грейнджер, увидев, что Драко идет за ней.
— Малфой, отстань от нее, — послышался сзади голос Рона, но Драко не обратил на него ни малейшего внимания: Гермиона уже успела добежать до лестницы, ведущей на второй этаж.
Заметив, что Малфой приближается, она с громким визгом рванула вверх по лестнице.
— Стой, Гермиона, дорогая! — закричал Малфой, безуспешно пытаясь остановить Грейнджер.
А за ним уже бежал разозленный Рон, надеявшийся поймать Драко прежде, чем тот догонит Гермиону.
— Малфой, сволочь, остановись! Что за выходки?! Какого черта ты преследуешь ее?!
— А какого черта ты преследуешь меня? — не оборачиваясь, ответил Драко, взлетая по лестнице и настигая Гермиону, едва не успевшую вбежать в комнату Сириуса.
— Почему бы тебе просто не уйти, Малфой? — спросила запыхавшаяся Грейнджер, прислонившись спиной к двери, как можно более незаметно пытаясь рукой нащупать дверную ручку.
— Я не могу уйти, Гермиона, потому что я люблю тебя! Как ты не понимаешь?
— Да отстань же ты, придурок! — Гермиона изо всех сил оттолкнула от себя Драко свободной рукой и, хотя ее усилий хватило лишь на то, чтобы Малфой отступил на пару шагов — скорее от неожиданности — она воспользовалась его коротким замешательством и, судорожно сжав ручку двери, толкнула ее, проскальзывая внутрь и захлопывая дверь за собой. Гермиона интуитивно попыталась достать палочку, чтобы запечатать дверь заклинанием, но тут же с досадой вспомнила, что оставила ее в своей комнате, решив, что на празднике волшебная палочка — вещь ненужная.
Навалившись всем своим хрупким телом на дверь, она отчаянно пыталась помешать Драко ворваться в комнату, но, разумеется, не смогла: Малфой, будучи сильным, несмотря на свое аристократическое телосложение, быстро преодолел преграду в виде несчастной двери, и ухитрился захлопнуть ее прямо перед носом Рона, молниеносно накладывая запирающее заклятие.
— Открой, чертов ублюдок! — заорал Уизли, но Малфой даже головы не повернул в его сторону, неотрывно глядя на Гермиону.

— Что же ты хочешь от меня, Малфой? — устало спросила она.
— Гермиона, я хочу, чтобы ты вышла за... — начал Драко, но за дверью послышался какой-то шум, а затем громкое "Бомбарда".
Многострадальная дверь вылетела из петель и перелетела большую часть комнаты, прежде чем с оглушающим грохотом упасть на пол.
Грейнджер и Малфой переглянулись и уставились на дверной проем: там, запыхавшиеся, стояли Гарри, Рон, Джордж и Блейз с Луной — словом, вся честнáя компания в сборе.
— Малфой, а ну быстро отойди от Гермионы! — яростно зашипел Поттер, направив палочку на Драко. — Иначе я убью тебя, клянусь!
— Черт возьми, Поттер, я люблю Гермиону, и ты не сможешь помешать нам быть вместе! — пылко воскликнул Драко и, притянув Грейнджер за талию, поцеловал ее. Гермиона попыталась ударить его, но Малфой оказался проворнее и перехватил ее руку, занесенную для пощечины.
Гарри с Роном ринулись в драку, и Джордж, как никто другой понимавший, что ничем хорошим это не закончится, закричал:
— Гарри, Рон, хватит! — все притихли от неожиданности, и он продолжил уже спокойнее: — Чего вы так злитесь? Подумаешь, Малфой влюбился в Гермиону, — с этими словами Уизли полез в карман и достал оттуда небольшой пузырек с фиолетовой жидкостью. — Вот, Малфой, это поможет тебе добиться согласия Гермионы, — Джордж протянул пузырек Драко, а Гарри с Роном, совершенно ошалевшие, замерли на месте, не веря в происходящее.
Малфой радостно выхватил зелье и немедленно выпил его.
— Не думал, что скажу это, но спасибо, Уизли. Теперь я чувствую прилив сил и готов принять самое важное решение в своей жизни! — он подошел к Гермионе, на лице которой застыло непонятное выражение, серьезно посмотрел ей в глаза и произнес: — Так ты не ответила: ты выйдешь за меня замуж?
Гермиона долго молчала, прежде чем решилась сказать:
— Знаешь, что самое странное в этой ситуации? То, что после того, как Джордж дал тебе антилюбовное зелье, твое поведение не изменилось. А это значит, что ты действительно хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, — она замолчала.
Драко какое-то время не сводил прямого взгляда с Гермионы, а затем, словно придя в себя, откашлялся и произнес:
— Не зря говорят, что ты самая умная ведьма современности.
Гермиона улыбнулась, пристально глядя в серые глаза, затем посмотрела на Гарри, Рона и Джинни, стоявших неподалеку и с ужасом наблюдавших за всем происходящим, на Джорджа, лукаво подмигивающего ей, и на Блейза, нежно обнимавшего Луну за талию, и снова перевела взгляд на Драко.
— Что ж, мой ответ: да.

***

— Черт возьми, Гермиона, почему ты раньше не говорила, что встречаешься с Малфоем? — спросил Гарри спустя тридцать минут, когда они все снова сидели за праздничным столом.
— Я боялась, — честно призналась девушка. — Боялась, что вы не одобрите мой выбор. Поэтому мне и пришлось делать вид, что я продолжаю ненавидеть его.
— И ты была абсолютно права, Гермиона: мы и так не одобряем твой выбор. Правда, Гарри? — хмуро произнес Рон и вопросительно уставился на друга.
— Расслабься, Уизли, нам и не нужно ваше благословение! — сухо ответил Драко, а Гарри, слегка смутившись под требовательным взглядом Рона, все же не сумел скрыть едва заметную улыбку.
— А мы рады за вас! — вдруг сказала Луна. — Я же смогла доказать, что слизеринцы тоже люди, и при умелом подходе с ними вполне можно жить, — Лавгуд засмеялась и нежно поцеловала сидящего рядом Блейза.
Драко улыбнулся и, сжав пальчики Гермионы, приобнял ее за талию. Гермиона улыбнулась в ответ, ласково глядя на Малфоя.
— Знаешь, хотя я и провел этот сумасшедший вечер в компании Поттера и Уизли, все же это лучшее Рождество в моей жизни.
— Я абсолютно согласна, — Грейнджер засмеялась, а Драко лишь крепче прижал ее к себе.

Жанр: Ангст, Драма, Романтика;
Пейринг: Драмиона;
Размер: Мини;
События: Хогвартс, Рождество, доп. год обучения;
Описание:
Говорят, что под Рождество случаются чудеса, и что случайности не случайны.
Может быть, это правда, ведь даже кошка Филча может способствовать соединению двух влюбленных сердец.

Рождественское утро одурманивало каждого обитателя Хогвартса. Этот год был особенным. Герои войны, уже выросшие дети, решили прожить последний курс заново. Остались еще на год, чтобы нормально закончить обучение. Без Пожирателей. Без смертей. Они настолько сдружились, война так сблизила этих юных волшебников, что ученики решили остаться на Рождество в замке и отметить его все вместе.

Все, без исключения, ждали этот день, ведь подготовка к Рождественскому балу длилась с начала декабря. Для многих было странным осознавать, что они не уедут домой к родителям, а останутся в Хогвартсе на этот светлый праздник. Нас с детства учили, что самая волшебная ночь – ночь, которую лучше проводить в кругу семьи. Но не являются ли люди, которые сражались с тобой плечо к плечу, твоей семьей? А замок, в котором ты провел всё отрочество и получил здесь всю радугу эмоций, − твоим домом?
Также подумали и ученики.

В каждой комнате висели стеклянные шары, манящие своим блеском, и гирлянды, резво подмигивающие каждому входящему. По замку разносится чудесный аромат имбирных пряников в виде елочек и домиков, украшенных разноцветной посыпкой. Звон колокольчиков на огромной пушистой ели разносится по всему первому этажу. Подростки упаковывают подарки у себя в комнатах и болтают о всякой ерунде, предвкушая замечательный вечер.

***

¬¬¬ − Мистер Филч, − МакГонагалл остановила уже выходящего из пустого Большого Зала старикашку. − Вы же в любом случае пойдете в Башню старост, так не могли бы вы передать мисс Грейнджер её завтрак? В связи с ночными событиями ей пришлось патрулировать школу до утра, а сейчас она отсыпается.
− Хорошо, − завхоз развернулся и подошел к Минерве, шаркая по полу кривыми ногами. Взяв поднос, он произнес: "Пойдемте, миссис Норис" и направился в свою каморку.

− Сколько можно?! Я что им, прислуга? − недовольное бормотание старика слышала лишь его облезлая кошка и стены пустых коридоров. − Светильники им чини, да еще и завтрак в постель носи! Совсем обнаглели! Правда, дорогая?
В ответ кошка недовольно мяукнула.

Отперев все скрипучие замки и зайдя в свою каморку, Филч небрежно поставил поднос с едой на ближайшую полку, а сам принялся искать волшебных светлячков для починки светильников. Разгребая шкафы с многочисленным содержимым, он не заметил, как миссис Норис залезла на полку и, неудачно махнув хвостом, опрокинула открытый пузырек с розовой жидкостью, которая пролилась прямо в тыквенный сок Гермионы.

Наконец, отыскав светлячков, Филч сгреб их в охапку, схватил поднос и вышел из своего "кабинета", не забыв запереть его на все замки. С трудом помнив кодовые слова для портрета, он вошел в гостиную старост. Она была пуста. Кряхтя и ругаясь на все подряд, завхоз поставил поднос на стол, быстро запустил светлячков в светильники и пошел по своим делам.

***

Гермиона проснулась, когда часы в башне старост пробили двенадцать. Сегодня ей можно было поспать подольше, ведь вчера ночью четверокурсники ограбили кабинет зельеварений и стали поить ими друг друга. После нескольких неудачных комбинаций с ними начали происходить интересные метаморфозы. У одних вырастал пятачок, а другие с рогами на голове признавались друг другу в любви. Мадам Помфри до утра колдовала над детьми, Филч пытался вытрясти из перепуганных четверокурсников оставшиеся зелья, а Драко и Гермиону заставили патрулировать коридоры до утра, зато разрешили поспать подольше. Никого уже не волновало, что они в очередной раз разругались в пух и прах.

Она собрала волосы в тугой пучок, умылась и спустилась в гостиную. Как ни странно, там уже стоял ее завтрак. Девушка уже взяла кружку с тыквенным соком, но потом вдруг вспомнила, что оставила учебник по ЗоТИ с недочитанным параграфом в своей комнате. Хотелось спать, она протерла глаза и, не заметив, как одна ресничка упала в кружку, пошла в свою комнату.
Сок вспенился, на секунду покрылся блестящей пленочкой и вернулся к своему изначальному состоянию.

***

Драко так и не уснул. Его бесила идиотская система этой гребаной школы. Его бесила старуха-МакГонагалл. Его бесила грязнокровка Грейнджер! Скорей бы все это кончилось.
Под конец второго урока он решил, что пора бы пойти в гостиную к Слизеринцам. Спустился в гостиную, где забыл свою мантию. Её нигде не было. Это тоже бесило. Жутко хотелось пить. В горле пересохло еще вчера ночью, когда он кричал на Грейнджер. Снова.

На столе, как не странно, стоял тыквенный сок. Та еще гадость. И предназначался он явно не ему. Да и плевать! Грязнокровка обойдется! Он схватил кружку и залпом выпил содержимое. У него был странный привкус. Будто бы со вкусом пряностей. Со вкусом Грейнджер. Что за бред?! Хотя... Грейнджер...

Вот и она! Спускается вниз, встряхивая головой. Кудрявые волосы, обычно похожие на гнездо, разлетаются и аккуратно ложатся на плечи девушки, похожие на перьевые облака.
Как всегда, с книгой в руке. Такой изящной ручке, обтянутой свитером. Да у нее есть фигура. Он присвистнул про себя. И бедра ничего. Как он раньше не замечал?

− Чего уставился? − как можно увереннее попыталась сказать она. Глупая. Это так смешно выглядело. Так мило. Эта злость была милой. Завораживающей. Приятный бархатный голос. Легкое подрагивание казалось приятным, смачивающим высохшую душу.
− В какой момент тебе перестали нравиться мои взгляды? − он ухмыльнулся.
− Они мне и не начинали нравится.
− Чего так грубо? Неплохо выглядишь! − слова сами вылетали из его уст. Казалось, что Грейнджер − единственное, что нужно ему. Рядом. Быстро. И неплохо − не то слово. Она была замечательна. Легкая и воздушная, а ее нежный пряный запах разлетался по всей комнате. − Может, пойдём вместе на бал? − что?! Он приглашает ее?! Малфой, ты совсем спятил?! Да о чем вы? Какая разница! Он хотел ее! И без разницы, кто она.
− Спасибо, конечно, −- начала Гермиона неуверенно, − но ты точно в своем уме? − Его подменили?! Это шутка?! Он же... Он же Малфой!
− Да, я не так выразился! − он самодовольно улыбнулся, − сегодня ты танцуешь со мной!

***

Он пригласил её! Пригласил! Это было невероятно! Малфой, тот самый Малфой, который так ненавидел ее, который жил в её сердце. Казалось, что все эти слова − шутка, но ведь. Ведь… Оставалась надежда, что это не так.

Гермиона уже сорок минут крутилась возле зеркала. С ней такое было впервые, ведь раньше она считала, что выбор наряда, украшений, многочасовая подготовка к всему этому − пустая трата времени. Но не сейчас. Сейчас хотелось быть самой красивой, самой милой, самой-самой для него. Остановившись на бежевом платье с воротником из камней, девушка еще раз подкрасила губы и вышла из своей комнаты. Пора было идти на бал.
Гриффиндорка спустилась в их общую с Драко гостиную, она думала, что парень будет ждать ее там, но комната была пуста. На диване, у камина, возле входа никого не было. Не было и признаков того, что здесь кто-то находился ближайший час.

Неужели это был всего лишь глупый развод? Так не хотелось в это верить. Слезы медленно подкатывали к глазам, ком обиды приближался к горлу. Гермиона попыталась выдохнуть и направилась в Большой зал. Одна.

Двери Большого зала были открыты. Внутри уже собрались студенты. Пахло имбирем и сладкой мятой, звезды на потолке мерцали, зазывая потерявшихся путников в свои сети, а в центре зала стояла огромная ель, чьи ветви нервно вздрагивали от каждого шороха. Под деревом уже лежали многочисленные коробочки, пакетики, бантики и ленточки. Играла музыка, напоминающая звон колокольчиков. Всё это создавало атмосферу сказки.
Гермиона неуверенно огляделась. На одном конце зала Гарри и Рон разговаривали с Луной, и все вместе смеялись над чем-то, на другом же расположились слизеринцы. Драко стоял чуть в стороне и лениво потягивал пунш из бокала, внимательно разглядывая своих сокурсников. Девушка подумала, что он ждет ее. Глубоко вздохнув, она собрала всю свою смелость в кулак и отправилась к парню.

− Привет, Драко, − неуверенно начала она. Слава Мерлину, голос уже не дрожал, но сердце колотилось с бешеной скоростью.
− Чего тебе? − выплюнул он слова, − столом ошиблась? Кажется, твои дружки во-он там, − он нехотя указал в сторону Луны и Гарри с Роном.
− Но ты же… меня… − Гермиона замялась, − пригласил, − произнесла так тихо, словно вокруг все пытались подслушать их разговор, хотя студентам явно было всё равно. Каждый пытался получить удовольствие от вечера.
− Тебе показалось, − его голос был холодным, будто Драко было всё равно на неё, на чувства, на окружающих. Он поставил пустой бокал на поднос и пошел к слизеринцам, оставив Гермиону одну со своими переживаниями.

Девушка перестало хватать воздуха. Он обманул её. Снова. И как вообще можно было поверить в это?! В голове набатом стучало «Дура! Дура! Дура!». Слёзы градом сыпались из глаз. Она ненавидела его. Да пошёл он! А теперь вслух:
− Да пошёл ты, Малфой! − он обернулся, а Гермиона выбежала из Большого зала.

Впервые она сорвалась, и за ней никто не пошёл. Обычно поводами служили Гарри и Рон, они всегда догоняли и извинялись, а теперь… Она ждала слишком многого, тем более от Малфоя. Этого самовлюбленного идиота! Как же он бесил её, как же ей хотелось быть ближе к нему. Днем и ночью мысли лишь о его глазах, волосах, о том, как он себя чувствует и с кем разговаривает. Влюбиться в своего врага. Это ужасно.
Гермиона, шумно всхлипывая и вытирая слезы с щек тыльной стороной ладони, пошла к окну. С трудом ей удалось его открыть. Морозный ветер тут же влетел в помещение и обнял девушку за плечи. Дышать стало легче, холод подействовал отрезвляюще. Через некоторое время стало холодно, и Гермиона закрыла окно. В одиночестве и тишине она стала разглядывать звезды на ночном небе.

***

Драко не ожидал подобного и с удивлением посмотрел на девушку, выбегающую из Зала. Какой же он дурак. Как можно так обращаться с ней?! Как он вообще может так говорить с ней, издеваться? Она всегда ненавидела его, и он должен был. Должен. Вечные враги. Но вместо этого мысли о вороньем гнезде на ее голове, о том, как она мило щебечет по утрам со своими дружками о всякой ерунде. Бесит! Ревность? Нет! Да. Теперь это про него.
Сегодня утром с Драко происходило что-то непонятное. Он пригласил её. Осмелился или нет. Он же не мог. Так долго скрывал и теперь. Да что он такого съел?! Или выпил?..
Точно! Тыквенный сок на столе! Это же ее. С амортенцией. Мерлин! Она хотела напоить его амортенцией. Она не ненавидит…
Ох, Грейнджер…

Хотелось кинуться вслед за ней, высказать все, что накопилось, но нужно подождать, чтобы никто не подумал, что сам Малфой пошел за грязнокровкой.

Прошло десять минут. Гермиона не возвращалась. Драко сказал Нотту, который уже в пятый раз рассказывал историю о том, как позавчера опозорилась на завтраке Паркинсон, что ему нужно отойти.
Драко поправил галстук, глубоко вдохнул и вышел из Большого зала. Гермиону не пришлось долго искать. Она стояла на другом конце коридора и смотрела в окно, ее плечи дрожали. Он направился к девушке.

***

Сколько она уже здесь простояла? Пять минут или целый час? Не понятно. Слезы все еще стекали по щекам. Мозг не хотел отпускать происходящее, а сердце неприятно сжалось. Через несколько мгновений Гермиона услышала шаги. Ничего. Ее никто не заметит. Никогда не замечали. Сейчас некто свернет на лестницу, и тишина снова вернется. Но некто не сворачивал. Шаги были все ближе. Кому она нужна?! Почему именно сейчас?! Почему нельзя оставить ее одну хоть на мгновение?!

− Не плачь, тебе не идет, Грейнджер.
Ледяной и до жути знакомый голос. Ну, вот, он ей уже мерещится или нет. Девушка развернулась и увидела Драко, который уже тоже вглядывался в ночное небо.

− Ты?! – Гермиона чуть не задохнулась от негодования и радости. − Пришел еще поиздеваться?! Давай, смейся! – волна ненависти накатила с новой силой. Что ему нужно?! Зачем он пришел?! – Ну, что же ты молчишь?! Давай же, Малфой. Давай! Издевайся! Ведь тебе доставляет это удовольствие. – Она в очередной раз разревелась перед ним. Замечательно!

Драко стоял и молча смотрел на девушку. Она сходила с ума из-за него. Кричала, говорила что-то непонятное, но ему было все равно. Он лишь любовался ей. Зареванной, разозленной. На него. Из размышлений вырвал очередной крик.

− Идиот! Ты идиот, Малфой! – ударяет парня в грудь. Совсем не больно, но по телу Драко разливается приятное тепло. – Мерлин, я влюблена в идиота! – осеклась, замолчала и отвернулась.

«Что она только что сказала?!» − синхронно в голове у обоих. Неужели, он не ослышался?! Драко взглянул на девушку, которая снова пристально сверлила окно взглядом. Вдруг сильно захотелось обнять ее, ведь это так легко. И он обнял. Гермиона вздрогнула от неожиданности и обняла в ответ, не прекращая реветь, но теперь уже в его пиджак. Такой теплый, мягкий, с приятным запахом. Хотелось вечно вдыхать его.

Рождество. Чарующая музыка доносится из Большого зала, слышится смех учащихся, аромат ели разносится по коридору, а они вдвоем, и никто больше не нужен. Все счастливы. Они счастливы. Разве это не чудо?

Драко проводит рукой по ее волосам:

− Сегодня волшебная ночь, правда?
− Правда.

жанры: драма, ангст+ ПОВ)
пейринг: Драко Малфой/ Гермиона Грейнджер+ Блейз Забини/ Луна Лавгуд, Гарри Поттер/ Пэнси Паркинсон.,
размер - мини,
события: ПОстхог, Волдеморт побежден,
Жанр – драма/ангст
саммари: Здравствуйте. Меня зовут Драко Люциус Малфой. Мне двадцать лет.И я в полном дерьме.

Здравствуйте.

Меня зовут Драко Люциус Малфой. Мне двадцать лет.

И я в полном дерьме.

Это, конечно, образно, но, если не особо вдаваться в подробности и опустить некоторые детали моего нынешнего положения, то получится именно эта фраза.

Все началось двадцать пятого декабря. В Рождественскую ночь… Хотя, если подумать, все началось, когда какой-то одинокой, дурно пахнущей старой деве-волшебнице — я абсолютно уверен, что это была женщина - в голову пришла «гениальная» идея создания Амортенции.

По-моему, это зелье давно пора запретить законом.Я уже написал прошение в Министерство, но эта зануда Аскхарт отклонила его, как, впрочем, и все предыдущие мои заявления и прошения. Уверен, что из принципа. Я же долбаный сын долбаной правой руки долбаного Волдеморта. Я же обезоружил и чуть не убил великого Дамблдора. Хотя все они должны сказать мне «спасибо», ведь если бы Дамблдора тогда обезоружил не я, — я бы все равно не смог его убить, так что оставьте свои претензии при себе, —Поттеру не удалось бы убить Волдеморта.

Вообще, если хорошо подумать, то все становится на свои места. Мерлин, я начинаю говорить как Грейнджер!

Кстати о Грейнджер. Я в неё влюблен.

Ну вот. Теперь, когда я вам в этом признался, вы, скорее всего, захотите услышать историю от начала до конца. Проще, конечно же, просто передать вам свои воспоминания, но я не стану этого делать, потому что уверен - кто-нибудь из вас точно проболтается Рите Скиттер, и тогда моя семья будет опозорена окончательно.

Честно говоря, на Малфоев вылили достаточно помоев после окончания войны. Когда в июле начались массовые суды над Пожирателями, мой отец был первым, кого посадили на стул, заковав волшебными цепями. Суд длился ровно тридцать минут. Ему даже не позволили нанять адвоката.

Я вовсе не жалею Люциуса и не скучаю по отцу, и, наверное, он заслужил всё это, но...

Ничего не изменилось, знаете. Другие времена, другая власть, мирное время. Но от Министерства несет гнилью, также как во времена Грин-Де-Вальда и времена Волдеморта.

Что-то я совсем отклонился от темы. Вряд ли вам интересны мои философские рассуждения на вечные темы. Но, когда вам двадцать лет и вы по уши влюблены в лохматую невыносимую заучку.

Так вот, все началось в Рождественскую ночь. В Министерстве устроили приём. Чтобы вы хоть на минутку представили себе его масштабы, предлагаю посмотреть один из тех бразильских карнавалов, когда куча раскрашенных людей с перьями, торчащими из одного интересного места, разъезжают по городу, напиваясь все больше и больше. Приём в Министерстве раз в десять превзошел бы любой из этих маскарадов и по количеству выпитого, и по количеству перьев на костюмах людей.

Естественно, меня туда не пригласили.

Знаете, я даже не расстроился, потому что: а) я ненавижу Рождество; б) я ненавижу Рождество в Министерстве. Но когда Поттер нежданно-негаданно решил пригласить меня провести этот вечер в теплой компании «старой гвардии», я просто не мог отказаться.

Чтобы вы не питали ложных надежд, скажу, что я согласился вовсе не из-за того, что вдруг изменился за лето и стал маменькиным сыночком, раскаявшимся в своих грехах. Вовсе нет. Просто, не смотря на то, что я жутко благодарен Поттеру и компании за победу, я все же на дух не выношу Золотую Троицу и никогда не пропустил бы возможности поиздеваться над ними.

Как оказалось, я глубоко ошибался, думая, что я единственный, кто до сих пор не собирается доставать белый флаг.

Это, знаете ли, проблема всех гениев — мы никогда не думаем, что кто-то в этом мире может быть столь же умен, как и мы. По крайней мере, когда гений ещё и непроходимый засранец, то он исключает наличие мозгов у других людей.

Это было моей роковой ошибкой.

Поттер пригласил меня на Площадь Гриммо - в их с Пэнси дом. Честно говоря, я до сих пор не верю, что Пэнси была в здравом уме, когда выходила замуж. Парень он неплохой — да, я это сказал, вы не ослышались, - но, учитывая его уникальную способность притягивать приключения на свою голову...

А Блейз? Знаете, кого выбрал это взбалмошный итальянец? Ни за что не поверите.

Полумну Лавгуд. Нет, вы только подумайте, Полумну Лавгуд. Ту самую Полумну Лавгуд, которая носила дурацкие безвкусные серьги и читала абсурдные газеты. Ту самую Полумну Лавгуд, над которой мы посмеивались, втихаря стаскивая её кеды и развешивая их по всей школе.

Конечно, если учесть, что я умудрился влюбиться в Грейнджер...

Ладно, согласен - на моем фоне Блейз абсолютно нормальный

Так вот. На импровизированном приеме в Доме на площади Гриммо меня и опоили Амортенцией. Не знаю, откуда они узнали, что для меня она пахнет вишней и свежей карамелью, но эти... Эти прекрасные люди подлили её в мой кусок рождественского вишневого пирога, который, кстати, приготовила Грейнджер, и, к слову, он получился отменно.

Буквально через полчаса я начал клевать носом и чуть не упал лицом в тарелку с пудингом. Когда ко мне подбежала взволнованная Грейнджер, спрашивая, все ли в порядке, начался кошмар

Я не буду рассказывать вам, что я вытворял под действием зелья, но Блейз ещё долго будет смеяться над тем, как я делал Грейнджер предложение, держа в руках один из пончиков миссис Уизли. И над тем, как я признавался ей в любви на трех языках. Или над тем, как я взял её на руки, но из-за слабости, вызванной зельем, уронил её.

Но, знаете, весь драматизм не в том, что зелье приготовила и подлила мне именно Грейнджер, и даже не в том, что на следующий день все газеты пестрили нашими колдографиями, любезно присланными Джинни Уизли в редакции Ежедневного Пророка и остальных газет.

Не смотря на то, что Грейнджер меня опозорила, и действие зелья давно прошло, я влюблен в неё.

Это бессмысленно. Это так чертовски бессмысленно, что мне даже не смешно.

Из всех созданий женского пола я выбрал именно Грейнджер. Именно Грейнджер — лохматую, нелепую, неженственную. Я выбрал именно Грейнджер, именно эту гарпию, что портила мне кровь во время обучения, что сто раз била прямо в сердце и доводила до белого каления.

Я влюбился в ту самую Грейнджер, которая вызубрила по меньшей мере сто учебников и провела четверть своей жизни в библиотеке.

Я влюбился в ту самую Гренйджер, которая меня никогда не полюбит.

Здравствуйте.

Меня зовут Драко Люциус Малфой. Мне двадцать лет.

И я в полном дерьме.